Суррогат Николай Викторович Панов
        Роман-антиутопия, рассказывающий о группе ученых, пытавшихся наконец-то разработать искусственный интеллект. Отвергнутые официальной наукой, они приступили к осуществлению мечты самостоятельно. Воплощением их труда стало создание существа гуманоидного типа, так называемого иммуноандроида. Казалось, что все получилось. Однако все ли так просто?
        От автора
        Данная книга написана на основании научных статей, опубликованных в журнале «Нейрокомпьютеры». Автором идеи и главным консультантом является мастер боевых искусств, вице-президент Федерации Вовинам Вьет Во Дао России Михаил Владимирович Федулов. Им в науку внедрены следующие понятия: «единое информационное ядро» и «технический допинг». Также он является разработчиком теории движения и алгоритмов и теории коммуникации и взаимодействия и продолжает работать в данном направлении. Именно боевые искусства Востока после тщательного изучения их Михаилом Владимировичем Федуловым приобрели совершенно иной смысл, которые позволяют назвать их самым ярким примером не только данных теорий, но и приводят к кардинальному переосмыслению общих представлений в науке.
        На основании этой идеи и был написан роман «Суррогат». Автор данного романа также является соавтором научных статей Михаила Владимировича Федулова. Автором романа в науку внедрены понятия «технический иммунитет», «иммуноандроид».
        Консультанты:
        Надежда Александровна Логинова является основным консультантом в некоторых вопросах биологии, соавтором научных публикаций по данной теме, а также самым строгим читателем и критиком;
        Иван Борисович Комков является коллегой и соавтором научных публикаций по данной теме;
        Савельев Александр Викторович является консультантом в области философии и также соавтором научных публикаций;
        Косицын Николай Степанович, являясь заслуженным деятелем науки РФ, горячо поддержал коллектив авторов идеи теории движений и алгоритмов, основанных на боевых искусствах Востока. Также является соавтором данных научных публикаций;
        Сичкарь Юрий Ярославович - старший оперуполномоченный уголовного розыска. Капитан полиции;
        Тюкаев Александр Валерьевич - террариумист.
        Также роман опирается на статью Юрия Коноплянникова «Медвежья услуга. Нестандартный взгляд на лекарственную терапию» (Журнал «Риск», 1993 год).
        Вместо предисловия
        С Николаем мы знакомы уже много лет. Когда-то давно он пришел в зал, где я занимался. Мой тренер, Леонид Анатольевич, сказал, что он человек опытный, имеет хорошую школу, но, в отличие от многих других, за регалиями и поясами не гнался. Советы и рекомендации были и вправду дельными, поэтому Николай быстро завоевал мои уважение и авторитет. Интересной чертой, отличающей его от других, был неподдельный и искренний интерес к той технике, которую мы выполняли. Сам он не любил и не любит бахвалиться своими навыками, но при этом задавал вопросы о технических тонкостях исполнения тех или иных приемов, скрупулезно разбирая технику «но нотам». На тренировках он также стремился к физическому здоровью. И наши тренировки очень помогли ему в этом.
        Потом на несколько лет Николай пропал из моего поля зрения. И вот на этом вся история для меня и началась…
        Как-то он снова появился у нас в додзё, окрыленный какой-то идеей. Он в привычной для себя форме стал засыпать меня и моего тренера разными вопросами не только о каратэ, но и о боевых искусствах в целом.
        Сам я к этому моменту занимался каратэ кёкусинкай более 20 лет и за этот период попробовал еще несколько школ каратэ и ушу, побывал на множестве различных семинаров по ката, «боевой» технике, по работе с оружием, выступал на соревнованиях по кумитэ и ката, сам уже не один год тренировал взрослых и детей, давая им основы мастерства… Но, признаюсь честно, мне было крайне трудно отвечать на его вопросы (особенно на те, почему надо делать именно так, а не иначе).
        После разговора он предложил нам приехать на тренировку к его старому знакомому - Мише. Леонид ответил уклончиво, а я спустя некоторое время из уважения к Николаю согласился съездить на «очередной семинар». Для «успокоения души», так сказать…
        Мишей оказался Федулов Михаил, вице-президент Федерации Вовинам Вьет Во Дао России.
        «Очередной семинар»… За пару часов тренировок до меня постепенно дошло, что то, чем я занимался до того все эти годы, был исключительно спорт, который к боевым искусствам имеет мало отношения. Все мои шаблоны и рамки рушились одна за другой. И это была только вершина айсберга.
        Со временем Николай и Михаил включили меня в совместную работу по изучению боевых искусств и их, как это ни парадоксально звучит, «теории». Для взыскательных читателей сразу хочу оговориться, что в этой «теории» практики больше, чем во многих «практических» семинарах, на которых я побывал.
        На основе идей, автором которых всецело является Михаил, нами было опубликовано несколько научных статей, которые и вдохновили Николая на написание данной книги.
        Иван Борисович Комков,
        тренер спортивного клуба «Канку» (г. Троицк)
        Московской Федерации Кёкусинкай (IFK),
        черный пояс, 1-й дан
        Действие первое
        Нет на свете тяжелее и радостнее минуты, когда наконец завершается многолетняя работа, связанная с открытием чего-то нового, а уж тем более если это новое может вывести мир на совершенно иной уровень развития. Фактически наступает новая эпоха! И вот он, пожилой ученый, наконец завершил свою работу и теперь, разглядывая ее, мечтал о будущем. Целый ворох бумаг лежал на его столе.
        - Да, это так. Именно так! А сколько еще предстоит, подумать страшно. Это целый переворот в науке, - рассуждал он вслух, разглаживая непослушные седые волосы на плешивой голове.
        Только что от него вышел друг и коллега. Поздний вечер окутал дома. Ученый решил попить чайку и, накинув клетчатый плед на плечи, вышел из комнаты и направился на кухню. Взял чайник, налил из-под крана воды и поставил на газовую плиту. Он закрыл усталые глаза и незаметно для себя задремал. Благо чайник со свистком, который он специально приобрел. Так он сидел и качался в жестком плетеном кресле.
        И пока он дремал, в комнату проник посторонний с цифровым фотоаппаратом. Незваный гость долго наблюдал за ученым, выискивая подходящий момент, чтобы пробраться в рабочий кабинет к бумагам. К тому же этот некто обладал феноменальной зрительной памятью. И вот это время настало. Прокравшись к чертежам, он жадно рассматривал их, заодно снимая на фотоаппарат. Время у него было ограничено. Наконец, удовлетворенный тем, что ему удалось украсть информацию, незваный гость расправил плечи:
        - Это то, что нужно! - произнес он.
        Как ему хотелось взять хоть одну из бумаг, но он знал, что еще не время. Терпение было главным его козырем. Он умел ждать, не размениваясь на пустяки и дешевые эффекты. Но он знал, что придет время, и он завладеет бумагами. А пока неслышно вышел из квартиры и скрылся.
        Действие второе
        - Вызывали, Василий Александрович? - в кабинет начальника уголовного розыска вошел молодой человек лет тридцати, весьма крепкого телосложения. Блондин.
        - А, заходи, заходи, Алексей! - начальник уголовного розыска сидел за столом, на котором лежало уголовное дело. - Совершено преступление. Вот несколько фотографий убитого. Это дело я поручаю тебе как молодому следователю. Убийство очень странное. Смерть наступила в результате тяжкого телесного повреждения.
        - А почему именно убийство? - спросил Алексей.
        - Понимаешь, Леша, дело в том, что уж больно странное это повреждение, - и Василий Александрович показал фотографии Алексею. - Вот, смотри. Какие ровные края, и рана большая. Грудная клетка как будто провалена внутрь. Эксперты пока не могут ничего сказать. Конечно, ты прав, может, это и не убийство вообще, а обыкновенный несчастный случай, но уж больно странное ранение. Человек этот подрабатывал грузчиком. Обнаружили его среди тары для бутылок. Посмотрели на него да и прямиком в морг отправили. Даже нас вызывать не стали. Конечно, факт зафиксирован, но на этом точка: типа упал да разбился. Вот и все. Ну, пьяница он был. Мало ли таких. У одного инфаркт, у другого… Да и в телогрейке он был, а она целехонька. А вот в морге-то, когда раздевать его стали, то и обнаружили на его теле эту рану. Ну чем он так себя мог поранить? Нас интересует то, что могло нанести ему такое ранение. Понимаешь теперь, о чем я толкую?
        - Да, кажется, - ответил Алексей.
        - Не торопись с выводами, пока не получишь серьезные доказательства. Ну, дерзай! Успеха! Да, ежели что, сразу докладывай. Ну, все, давай работай!
        Алексей вышел из кабинета начальника и пошел к себе. Бросил дело на стол и начал внимательно изучать.
        Произошло убийство. Убит одинокий гражданин. И почему сразу убийство? А может, в самом деле несчастный случай? Если он одинок, то, может быть, кто-то хотел завладеть его квартирой? Да какая там, к шутам, квартира, если убитый вообще полубомж. Ограбление тем более. Наверняка были дружки-собутыльники. Вдруг деньги не поделили, а хотя, может быть, попросту проигрался, а отдавать не захотел, вот тогда они его и убили. Но тогда как? Каким способом? Ведь самое странное - это фотография убитого. Алексей внимательно ее рассмотрел. Нанесенная рана, в результате которой наступила смерть, не подходила ни к одному орудию преступления. Большая дыра в грудной клетке - как прорубь в водоеме. Странно все это. Квартира, как оказалось, у него все-таки была. Захудалая, но квартира! Работал каким-то грузчиком. Самый обыкновенный пьяница, не расстававшийся с алкоголем. Зачем его убивать? Скорее всего, это несчастный случай на работе. Обыкновенный несчастный случай. Тогда вопрос - откуда такая рана? Да и начальник не глуп. Что у него, работы, что ли, нету, как только всякие несчастные случаи рассматривать, да еще и с
пропитыми насквозь алкашами?! Нет! Он мне не даст расследовать такое дело!
        Действие третье
        Морг. Жуткое место, не для слабонервных.
        - Здравствуй, Иван Алексеевич. Как Ваши дела? - Алексей поздоровался с экспертом. - Я вот по этому делу, - Алексей показал дело.
        - А! Здравствуй, здравствуй, Алексей! Да, понимаю. И ничего не понимаю одновременно. Пойдем, покажу.
        Иван Алексеевич, старый знакомый, повел Алексея к холодильнику. Чуть выше среднего роста, Иван Алексеевич носил черный костюм. Он был немного тучный. Черные волосы зачесывал назад. Ему было немного больше шестидесяти лет. Дружил еще с отцом Алексея, когда тот был жив. Эксперт со стажем. Алексей очень ценил его точку зрения и вот теперь конкретное дело.
        - Вот, полюбуйся!
        - А Вы что скажете, Иван Алексеевич? У вас опыта хоть отбавляй! Как Вы думаете, что могло произойти и откуда такая рана? - Алексей смотрел на Ивана Алексеевича.
        - Ты хотел спросить, чем нанесено такое повреждение? - Иван Алексеевич задумался. - Ну, что я тебе скажу на этот счет? В момент получения смертельного ранения человек находился в нетрезвом состоянии, похоже, что что-то не поделили, дошло до драки, в результате чего было нанесено данное телесное повреждение, которое вызвало смерть потерпевшего. Но чем был нанесен удар, установить не удалось. Ровные края и глубина раны. Честно говоря, у меня впервые такое. Сейчас проводим экспертизу. Посмотрим, что она покажет.
        - А когда примерно будет готов результат? - спросил Алексей.
        - Пока не знаю, Леша, но, думаю, пары дней будет достаточно. А вот дальше не знаю, - как-то неоднозначно и загадочно ответил Иван Алексеевич.
        - Что Вы имеете в виду? - спросил Алексей.
        - Видите ли, Леша, не все тут так просто. При таком ранении мы хотим представить себе, что в руках убийцы, если это действительно было убийство, ну, скажем, какой-то очень тяжелый предмет. Например, кувалда. Что же, вполне возможно. Ей проломить вот так грудную клетку вполне реально. Два или три бомжа подрались, и результат этой драки налицо. Тогда что? Искать кувалду, да и дело с концом. Но при анализе его рубашки микрочастиц железа не обнаружено. А вот телогрейка чистая. Возможно, ее надели на убитого после его смерти. Зачем? Чтобы скрыть рану. Удар был нанесен тогда, или когда он был вообще без рубашки, или я что-то не понимаю. Ведь рубашка была заправлена под ремень. И что, убийце было делать нечего, кроме как одевать убитого? Ему бежать надо, а не играть в похоронное бюро! Но самое интересное - это края раны. Они никак не подходят к кувалде. Форма не та. Да! Кувалда тяжелая, сделана из железа, и тут своя железная логика. Но есть логика и другого характера!
        - А именно? - спросил Алексей.
        - Есть понятие не тяжести, а жесткости, - ответил Иван Алексеевич.
        - Вы хотите сказать, что мы столкнулись с «нечто»? С неким загадочным орудием убийства? - спросил Алексей. - Но кровь на его рубахе могла просто скрыть частицы железа.
        - Возможно, не знаю, Леша, - ответил Иван Алексеевич. - Давай дождемся заключения экспертизы. Одно могу сказать: что если мы найдем это оружие и принесем его в лабораторию, то перед нами откроется такая опасность, от которой нам мало не покажется! Во всяком случае, нам будет над чем «поломать голову».
        Действие четвертое
        Нет у следователя личной жизни. Его жизнь - следствие. Алексей пришел домой. Разговор с Иваном Алексеевичем заставил его о многом задуматься. Алексей внимательно рассматривал фотографии и ловил себя на том, что его мысли буквально раздваиваются! Что мотив преступления его уже, с одной стороны, не интересует, а с другой - он просто необходим. В противном случае загадка так и останется загадкой: чем и как нанесена такая рана?! Ну, зачем полубомжа, пьяницу, в конце концов, убивать и причем таким образом?! Странное орудие преступления было использовано для бомжа! Зачем? Нет! Тут что-то явно не то. Даже если и подрались, кто нанес такой удар? Кто? Бомж-собутыльник? Тогда вопрос - чем? Вычислив это, можно вычислить и убийцу, но вот вопрос: если вычислим орудие преступления, поймем, как оно действует, то убийца вряд ли нас будет уже интересовать. Что, у очередного бомжа есть секретное оружие, о существовании которого никто не подозревает? Бред какой-то. Рассматривая фотки, Алексей мимоходом смотрел боевик. Как обычно, очередной «каратэшный» фильм оживлял голубой экран. Вдруг некая догадка появилась у
него в голове: а что если на потерпевшего напали те, кто знаком с единоборствами? Вопрос - зачем? И какой единоборец-спортсмен пойдет с кулаками на бомжа? Бред какой-то. Телефонный звонок перебил его мысли.
        - Алло! - поднял трубку Алексей. - Слушаю.
        Это был звонок от эксперта.
        - Алло! Алеша! Это Иван Алексеевич!
        - О! Иван Алексеевич! Что-то новое? Чую, что-то откопали! Говорите скорее, а то у меня «терпелка» кончается!
        Алексей был весь в предвкушении, что скажет эксперт.
        - Слушай, Леша! Кое-что удалось узнать! Дело в том, что данное ранение возможно от удара рукой, точнее, кулаком. Единственное, что нанести этот удар мог человек с неимоверной силой.
        Сказанное экспертом, как гром среди ясного неба, поразило его и подтвердило его догадку.
        - Иван Алексеевич! Дорогой! - Алексея буквально пот прошиб от волнения. - Так это что же, все-таки означает, что была драка? А потом одели как «принца»? Странно. Кому пришло в голову во время драки убивать бомжа именно таким образом?
        - Понимаю, Леша! - ответил Иван Алексеевич. - Среди его собутыльников вряд ли найдется такой, кто бы мог нанести такой удар. Это может быть какой-нибудь серьезный спортсмен.
        - Спортсмен? А на кой шут спортсмену сдался бомж? - опешил Алексей.
        - А вот в этих делах я уже не спец! - ответил Иван Алексеевич.
        - Да, понимаю, - произнес Алексей. - А вы уверены, что все-таки спортсмен?
        - Да не знаю я! Я просто предположил. А поиск - это уже за тобой. Вот такие дела, Леша! Пока!
        - Пока, - ответил Алексей и положил трубку.
        Значит, догадка правильная - спортсмен! Причем не простой, а с большим стажем. А вот теперь появился вопрос - зачем?. Значит, мотив все-таки нужен! И его надо будет выяснить.
        Действие пятое
        На следующий день Алексей уже начал объезд спортивных учреждений с целью получения консультации у знатоков боевых искусств. «Вы знаете, в их практике бывало всякое, но все знаменитые сенсеи вне подозрения, - отвечали все. - Тем более что такой удар может нанести далеко не всякий, а лишь единицы. Человек незнающий вообще такого удара не нанесет. Либо это большой мастер, либо, простите, в стране появился Кинг-Конг!» «А спортсмен вообще мог пойти на такое?» - спрашивал Алексей. «Да вы что, - отвечали ему. - Конечно, нет! Может быть, какой-нибудь отщепенец». Повторяли, что такой удар мог нанести серьезный мастер. Но в спорте, да и вообще, на это дело табу! Алексей понимал, что задает мастерам глупые вопросы. Что главная задача боевых искусств - защита, а не нападение. Тогда вопрос: кто-то защищался от напавшего на него бомжа и не рассчитал силы? Но станет ли такой бомж нападать на спортсмена? Конечно, нет! Значит, произошло что-то иное? Тогда что произошло?
        Действие шестое
        Поезд дальнего следования выезжал из сибирских широт. Несколько вагонов были с зарешеченными окнами. Они были предназначены для перевозки заключенных. Женщины-заключенные ехали в пункт назначения из мест отбытия сроков. Все были как на подбор - молодые. Некоторые в самом расцвете. Шапки-ушанки и телогрейки не портили их красоты и привлекательности.
        - Слышь, Люсь! А ты за что села? - спросила заключенная, которую все звали «Курносая». Курносая была совсем юная русоволосая красотка. Ее настоящее имя никто не знал, да это было никому и не нужно. Достаточно было, что «Курносая», и все. Однако все знали ее нетрадиционную ориентацию. А вот курносенькой она действительно была.
        - А так, ни за что! - ответила Люся, поправив волосы. Люся была юна и весьма застенчива. У нее были длинные блондинистые волосы.
        В действительности она защищалась от напавшего на нее насильника и нечаянно убила его. Он напал на нее у ее квартиры, когда она хотела уже открыть дверь. Совсем юная, не умеющая защищаться, она хотела спастись бегством и даже пробежала одну лестницу вниз, здесь он и настиг ее. Сначала слегка придушил, чтобы жертва не сопротивлялась и не кричала, а потом начал стягивать с нее нижнее белье. Он уже лежал на ней, когда Люся, придя в себя, стала отчаянно сопротивляться. Некоторое время назад она была в магазине. Первое, что пришло ей на ум, это дотянуться до хозяйственной сумки, что она и сделала, взять первое попавшееся и заехать ему по макушке. Этим первым попавшимся оказалась банка с маринованными огурцами. Она со всей силы обрушила ее на голову насильника. Тот оказался слегка оглушенным. Получив такой неожиданный отпор, преступник привстал. Все бы ничего, да дом был старой постройки. Освобожденная таким образом Люся оттолкнула его ногами и сама вскочила на ноги. Преступник, отброшенный таким образом к перилам, стоял спиной к лестничному пролету. А Люся в состоянии аффекта со всего размаху саданула
ему кулаком по роже. Этого было достаточно! Преступника перегнуло через перила, и он с воплем полетел в пролет лестницы. Так Люся оказалась за решеткой. Хорошо еще, что на очень малый срок. Ей очень хотелось на волю, да и в принципе она не преступница. И вот она оказалась в вагоне, который обещал путь к свободе. Ведь среди заключенных женщин были не только отпетые преступницы, но и такие, кто получил небольшие сроки и очень мечтал поскорее вернуться к нормальной жизни.
        - Если рассуждать по-твоему, этак, выходит, мы тут все ни за что. Так, что ли? - опять спросила Курносая.
        - А я почто знаю? - ответила Люся. - Прокурорам виднее, за что садят. А вот куда едем, интересно.
        - А ты чего, любознательная? - донимала ее женщина. - А знаешь, за что я сижу? А я тебе скажу. За домогательство! А ты симпатичная! Кожа белая. Я такую люблю. Ты, наверное, и ласковая? А я вот насиделась вдоволь, теперь на ласку тянет. А ты с женщиной никогда не ласкалась? Ах ты моя хорошая!
        С этими словами женщина подошла к Люсе и поцеловала ее. Люся отстранила ее и, брезгливо утираясь, сказала:
        - Отвянь! Еще раз повторится, убью!
        Эти слова пришлись Курносой не по душе. С криком:
        - Ах ты сука! - она кинулась на Люсю и стала срывать с нее одежду. Люся пыталась сопротивляться, но Курносая повалила ее на пол и, усевшись сверху, стала избивать ее со словами:
        - Получай! Я научу тебя быть ласковой!
        Но тут же сама свалилась на пол от удара кулаком по голове.
        - Успокойся! Иначе я тебя успокою! - проговорила другая молодая и, судя по фигуре, сильная женщина, таким образом освободившая Люсю. - Или ты хочешь, чтобы нас из-за тебя снова в Сибирь?! Москитам на закуску?! Ты, сука, не там срок тянешь, все ближе к курортам. Поэтому о нас думать тебе дела нету. А я тебе советую подумать.
        Курносая держалась за голову руками.
        - Уж и пошутить нельзя, - процедила она сквозь зубы.
        Освобожденная Люся села в угол, поправляя одежду и волосы. Потерла припухшую от удара губу.
        - Да хватит вам, бабы, в самом деле! Можно сказать, на свободу едем! Жратвы сколько обещали, вина, развлекухи! Словом, здорово, бабы! А, я не права? А вы потасовку затеяли! - проговорила еще одна женщина.
        - Ладно, мы затеяли, - ответила женщина, освободившая Люсю. - Сама-то, что, святая, что ли? Вон, любовника своего, вспомни, как задушила!
        - Дерьмо он был, а не человек! Он получил по заслугам! - крикнула женщина. - Он хотел мою подругу изнасиловать, а я ее спасла!
        - Ну да, конечно, «спасла», - ответила сильная. - Сначала напоила его вдрызг, а потом подушкой пьяного и задушила! Грудью навалилась! А че! Подушку зачем брала? Титьки маленькие? А удовольствие-то получила?!
        Последние слова привели женщину в ярость.
        - Убью! - заорала она, кинувшись на оппонентку и, схватив ее за волосы, стала таскать по вагону. На шум прибежали конвоиры с собаками. Растащили женщин.
        - Что тут происходит? - резким командным голосом закричала конвоир. - Всем сидеть!
        - Да мы и так сидим, начальник! - отозвалась одна из заключенных. - Семь годков уже как.
        Легкий смешок пробежал по вагону.
        - Еще одно нарушение порядка - и вернетесь назад! - сказала холодным голосом конвоир.
        - Да все хорошо, начальник! - произнесла та же заключенная. - Больше не повторится!
        И они поехали дальше, уже не нарушая дисциплину.
        Действие седьмое
        Наконец поезд с заключенными прибыл на место назначения. По счастливой случайности Алексей проезжал на машине и оказался там же. Сидя за рулем, он наблюдал, как конвоиры с собаками сопровождали женщин в робах. Их высаживали из поезда и пересаживали в машины. Суровая и печальная картина. Алексей смотрел на них и думал: «Ну, что им не хватало в этой жизни? Живи себе спокойно, не нарушая закона. Впрочем, всякое могло произойти с ними в этой жизни. Кто знает, как они попали за решетку. А вот куда их теперь везут в таком количестве и что их ожидает? Позвонить, что ли, узнать?».
        - Алло! Василий Александрович! Вы меня извините! Рядом с вокзалом оказался. Тут картина такая, - и Алексей объяснил, что он увидел.
        - Честно говоря, я не в курсе этих событий. А ты-то тут при чем?
        - Да не знаю. Я так, на всякий случай позвонил.
        - Слушай, ты своим делом занимайся, - сказал Василий Александрович. Однако, подумав, добавил: - Вот что, Алексей, узнай обо всем и доложи.
        - Понял, - ответил Алексей.
        Выйдя из машины, он направился прямо к начальнику станции.
        - Здравствуйте! - начал он. - Что у вас тут за событие? Что это за женщины?
        - Не видите, это заключенные! Из мест заключения то бишь! - ответил начальник.
        - Да вижу, что не с курорта, - ответил Алексей. - А чего это в таком большом количестве? И куда их потом?
        Начальник станции отмахнулся от вопроса.
        - А вам-то, собственно, какое дело?
        Вопрос был законный, и Алексею ничего не оставалось делать, как только предъявить удостоверение.
        - Что ж, товарищ следователь, - произнес начальник станции, - я не знаю, зачем, я не знаю, куда, и не знаю, в какой, мне было просто дано указание встретить поезд дальнего следования, который прибывает из Сибири. И что этот поезд привезет заключенных женщин. А далее их повезут. Куда, не знаю.
        Но Алексей понимал: начальник станции темнит. Он, конечно, знает не все, но что-то явно скрывает.
        - Ну, договаривайте. Да не бойтесь вы. Лучше сказать сейчас, нежели потом.
        Начальник, подумав, произнес:
        - Я тут подошел к одному водителю. Такому разговорчивому. Ну, и тоже спросил об этом. Так вот, он ответил, что их в роддом везут. А в какой, не сказал. Говорит, что это секрет.
        - В роддом? - переспросил Алексей. - Что ж, благодарю! - и спросил как бы у себя: «Они что, все беременные?». Алексей понял, что здесь что-то не то, и аккуратно поехал за машинами.
        Действие восьмое
        - А позвольте-ка спросить вас, доктор. Сколько, по-вашему, «курочка» может принести «яичек»?
        - А сколько бы вы хотели? - доктор в белом халате с непослушными седыми волосами и большой плешью пил чай.
        - Мы в секретной лаборатории, доктор, - произнес коллега. - Происходит последний совет ученых, перед тем как начать. Мы должны быть уверены. Поймите нас.
        - Если есть вопрос о том, сколько «курочка» может принести «яичек», - начал доктор, - и я должен дать на него ответ, то, поверьте, он не такой важный. Главное - это время инкубирования программы, единого информационного ядра и наличие всех жизненно важных условий для развития эмбриона. Только в таком случае мы можем добиться успеха. Да и вообще, вы обращаетесь ко мне, это мне приятно, но что касается вживления эмбриона, то, позвольте, это не моя идея, а моего коллеги. Вот к нему и обращайтесь.
        - Хорошо, доктор, - продолжал коллега. - А если произойдет сбой, ну, что-то пойдет не так, то как быть в этом случае?
        - Вообще это исключено, - возразил доктор. - Во всяком случае, сырья у нас достаточно. А такой случай может быть единичным.
        - Вы в этом уверены? - серьезно спросил коллега.
        - Вполне! - ответил доктор, глядя на коллегу.
        - Что ж, мне бы вашу уверенность, доктор, - ответил коллега.
        - И вообще, - заметил доктор, - если мы чего-то боимся, то, может, вообще все это прекратим и ничего не будем делать?
        - Нет! Конечно, нет, доктор! Программа запущена, мы все готовы! Так что, наверное, начинаем! - ответили коллеги, полные энтузиазма.
        Действие девятое
        Алексей долго ехал за машинами. Ехал осторожно, старался, чтобы не заметили. Дорогу выбрали, как нарочно, - ухабы да ямы. По обеим сторонам был лес. Глухое местечко. Всех женщин везли по этой дороге. Алексей понимал, что тут опять что-то не то. Что это за роддом, который находится так далеко? Правда, возможно, там деревня или поселок. Значит, везут в местный роддом. Но даже на карте этой дороги не было, тем более что выехали на нее как-то незаметно. И вот вдали появилось двухэтажное здание. Язык не поворачивался назвать это зданием. Просто длинный старый деревянный дом. Вокруг него такой же старый забор. Дом был выкрашен голубой краской. Алексей притормозил и начал наблюдать. Женщин действительно выгружали и тут же отправляли в дом. Потом наглухо закрыли дверь. Поставили охрану. Вытащив бинокль, Алексей стал всматриваться в окна и увидел людей в белом. Это был медперсонал.
        - И все-таки роддом или попросту больница, - произнес вслух Алексей и тут же задал себе вопрос: «У них там на зоне, что, врачей нет? Чего их сюда-то привезли? Странно это!» Ему очень хотелось подъехать, поинтересоваться ситуацией, но какое-то внутреннее чутье подсказывало ему, что этого делать не следует, во всяком случае, пока. Алексей сел в машину и поехал обратно. Он чуял, что на волосок находится от разгадки какой-то тайны. Но понимал, что спешить нельзя, - всему свое время.
        Действие десятое
        Женщины, зайдя внутрь, оказались в убранном добротном помещении. Длиннющие коридоры. Женщины озирались по сторонам. Все было как полагается: чистота и порядок. Оказывается, дом только снаружи был таким обветшалым. Послышались шаги по лестнице, и к ним вышел врач в белом накрахмаленном халате. Белая шапочка прикрывала его черные, аккуратно приглаженные волосы. На носу поблескивали очки. Сам он был несколько выше среднего роста, лет тридцати пяти. Во всем его облике чувствовалась аккуратность.
        - Так, милые! - он окинул взглядом прибывших женщин. - Вы знаете, на что согласились.
        Очевидно, он не ждал ответа на этот вопрос и не собирался с ними дискутировать.
        - А теперь мыться и в столовую!
        Их повели в баню, которая находилась на цокольном этаже. Уже в коридоре было не тепло, а жарко! Каково же тогда в самой бане? А уж в парилке и тем более!
        - Так! - приказал конвоир резким командным голосом. - Здесь раздеваетесь! Все с себя снимаете и голышом в баню!
        - А может, вы отвернетесь, товарищ конвоир? - иронично спросила одна из женщин. - А то ведь и заикой останетесь!
        Женщины разразились смехом.
        - Разговоры отставить! - рявкнул конвоир, сурово глядя на них.
        - А то, может, спинку потрете? - и снова женский хохот.
        - Ой! А у меня лифчик не расстегивается! Товарищ конвоир, помоги! - и снова хохот.
        - Ай! Товарищ конвоир! Вы своими глазами во мне дырку просверлите. Да только не в том месте!
        - Я сказал отстааавить! - заорал конвоир и на последнем слове «дал петуха». Женщины чуть не надорвались от смеха и голышом побежали мыться.
        Действие одиннадцатое
        Странные чувства охватывали Алексея. Приехав домой, он улегся в постель, но никак не мог заснуть. Ему поручили дело, и, как оказалось, не такое просто. Почему именно ему пришло дело убитого грузчика? И зачем только он увязался за машинами, едущими в роддом? Как понимать свои собственные действия? На это он не мог найти ответа. Все казалось каким-то странным и загадочным. Однако, чтобы разобраться во всем, ему нужны были факты. А самый главный факт - это труп грузчика. Во что бы то ни стало надо было искать орудие убийства. Неужели это все-таки удар кулаком? Но тогда кто этот человек, нанесший такой удар? Это и надо было выяснить, а не гоняться за этими машинами. Но все-таки странно: столько женщин, больница. А может, действительно роддом? Неужели все беременные? Да такого не может быть. Там, на зоне? Нет! Тут что-то не то. Завтра идти к начальнику и доложиться. А сейчас спать! И немедленно! Но как спать, когда дело стоит на месте? Ни шагу вперед не сделано. Что я завтра скажу? Ехал за машинами в роддом? Ну, и хорошо прогулялся?! Мне начальник скажет, что теперь ты знаешь, где роддом, так вот
теперь дело мне рожай! А, чтоб все это! Все, спать! И Алексей закутался в одеяло с головой. На следующий день начальник терпеливо выслушал его приключения. В сводке о перемещениях беременных заключенных не сообщалось.
        - Так, ну а как твое дело, «акушер-гинеколог»? Время идет, а следов нет. Когда что-нибудь прояснится? - Василий Александрович смотрел на Алексея.
        - А мне что прикажете, Кинг-Конга искать? - негодовал Алексей.
        - Если надо, значит, и его! Это как повезет! - сыронизировал начальник. - Мне, между прочим, тоже докладывать надо! Так что живее!
        - Да не торопите вы меня! - ответил на это Алексей. - И так голова кругом.
        Действие двенадцатое
        Это была самая настоящая баня. Прекрасно отделанная доской «вагонкой». Чуть ли не три парилки, душ и даже бассейн. Женщины не могли во все это поверить. Роскошь и красивая жизнь началась! Здесь были и различные шампуни, мыла, маски для лица, в общем, все то, о чем могла бы мечтать женщина. Затаив дыхание, они смотрели на все это и боялись приступить к мытью. Конвоирами здесь были женщины.
        - Ну! Что же вы? - сказала одна из них. - Приступайте! Смелее!
        - Ааа можно? - робко спросила одна из заключенных, переминаясь с ноги на ногу.
        - Да не просто можно, а нужно! - и конвоир подтолкнула ее самую первую к этой невероятной роскоши. Заключенная робко пошла под душ, открыла воду.
        - Ой, девочки, - произнесла она, - какая красота. Идите скорее!
        Все остальные тоже зашли и оказались как в раю! Наконец, все смелее и смелее, они начинали мыться. Их красивые тела млели в парах горячей воды. Затем их ждала парилка. Одна из женщин подошла к конвоирам и хотела спросить, но та ответила на ее вопрос громким восклицанием:
        - Мойтесь сколько хотите! Время не ограничено! Сколько пожелает ваша душа!
        Что тут началось! Вся суровость женщин прошла. Они сделались веселыми! Они шутили, играли! Одни лежали в парилке, другие плавали в бассейне. Третьи мазали себя всякими кремами. Сауна наполнилась ароматами! Через некоторое время одни просили других, причем именно просили, а не приказывали, натереть их благовониями. Да! Они попали в сказку! Вопрос был в другом: насколько она окажется долгой и какой у нее финал? Но обычно во всех сказках добро побеждает зло, в каком бы обличии оно ни предстало, даже в финале. Но женщины не думали об этом. Им было хорошо, и даже очень хорошо. А за «кулисами» в это самое время был другой разговор.
        - Ну-с, как наши «курочки», все ли получили? Пока, я надеюсь, довольны? - спросил один.
        - Да! - ответил другой. - Довольны, все идет по плану.
        - Что ж, отличненько! - потер руки первый. - Продолжаем!
        А женщины становились все красивее и сказочнее, как и сама сказка!
        - Вот это жизнь! А прикинь! - подошла к Люсе Курносая, та самая, которая домогалась ее в вагоне. - Как я тебе теперь? А, Люська?! Нравлюсь?
        Курносая действительно выглядела очаровательно. Это там, в вагоне, она шибко не смотрелась из-за телогрейки. А теперь прямо красавица. Курносая с легкой кокетливостью и страстью смотрела на Люсю, приняв при этом весьма соблазнительную позу. После «ухаживаний» в вагоне она не отменила своих намерений понравиться подруге.
        - А меня, между прочим, не Люся зовут, - ответила «Люся».
        Курносая очень удивилась такому откровению.
        - Это как понимать? А как же твое имя? А как же так тебя все время называли?..
        - Меня зовут Юля. А они все путали. А мне было все равно. Я не радела о том, правы они или нет. Да и оправдываться не мое дело, - ответила Юля.
        - Вот те раз! - потянула подруга. - Значит, Юля! Красивое имя, как, собственно, и ты! - и подруга провела рукой по ее плечу.
        - А вот те два! - с этим возгласом Юля вылила на нее из пузырька нежное содержимое с прекрасным ароматом. - Это же надо! Под телогрейкой скрывалось такое красивое тело!
        - Значит, я тебе нравлюсь? - Курносая, не веря в свое счастье, влюбленными глазами смотрела на подругу.
        - Да, - ответила та.
        Далее они заключили друг друга в объятия.
        - Оооо! Да у нас тут пары образуются! - воскликнули женщины.
        - Пары под паром! - добавили другие.
        А Юля и Курносая уже целовались. Конвоир, видя этот разврат, тихонько сообщила по рации об этом за «кулисы». Она была весьма строга и не привыкла такое наблюдать, но получила приказ не вмешиваться и не запрещать. Вмешаться только в случае, если будет наблюдаться угроза жизни. Конвоир, тяжело вздохнув, ответила:
        - Слушаюсь!
        И продолжала с омерзением наблюдать лесбийскую сцену. Ей нельзя было не смотреть на то, что делается. Хочешь не хочешь - наблюдай. И она несла службу. Впрочем, она потом привыкла, потому как за этой парой потянулись и другие. В раздевалке вместо зековских роб женщин теперь ожидало цивильное чистое белье и халаты. А дальше - столовая. Глаза у них загорелись при виде тех яств, которыми их собирались кормить! Только посуда как из зоны - алюминиевая. Но на это даже и внимание не обратили. Фрукты, мясо, птица, вина!
        - Да за такой куш! Девочки! Жизнь началась! - проговорила подруга Юлии, продолжая обнимать ее за талию.
        Действие тринадцатое
        Кто не ведал в своей жизни голода, тот никогда не поймет тех, кто его испытывал. После тюремных баланд - да вот такие харчи! После сказочной сауны они оказались в не менее сказочной столовой. Конечно, ни фарфора, ни стекла не было. Алюминиевые тарелки, алюминиевые ложки, вина в пластиковых бутылках. Железные кружки. Зато сколько разнообразной еды! Женщины расселись за столы и приступили к… «Приступить к приему пищи!» - эта команда знакома тем, кто служил в Советской Армии! Приступить к приему! Но нет! Только не здесь! Люди вообще-то не принимают пищу, они кушают! В противном случае просто жрут! Но в Советской Армии не пожрешь, там принимаешь! И так женщины приступили к еде и питью? Нет! Только не здесь! Здесь они приступили к празднику! Празднику, которого ждали! Они все потянулись за кружками и налили вино!
        - За хорошую жизнь, девочки! - грянул тост на все столы. Далее закуска! Есть вволю! Пить и веселиться! Вот о чем они мечтали! Они даже забыли, что заключенные! Это был праздник, когда все невзгоды забываются. Им было хорошо! Женщины пьянели и не замечали, как за ними наблюдали медсестры и как одна медсестра другой проговорила несколько иронично:
        - Этак разоримся!
        И как другая ей ответила:
        - Не твои же деньги, чего жалеть-то? Говорят, что дело того стоит, все окупится сполна да еще останется!
        Действие четырнадцатое
        После обильнейшей еды женщины отдыхали! Условия люкс! Кто спал, кто просто лежал, кто смотрел телевизор с исключительно успокаивающими фильмами или комедиями.
        - Как ты, Юля? - спросила подруга, лежа вместе с ней в постели.
        - Да ничего, - ответила Юля. - Только вот пьяная.
        - Так это же клево, Юлька! Ой, как хорошо мне с тобой. Кстати, меня Дашей зовут. Ты очень красивая. Ты мне нравишься. А я, между прочим, очень верная. Вот так и заживем с тобой, правда?
        Юля, саркастически улыбаясь, взглянула на Дашу и, вздохнув, произнесла:
        - Ну да.
        Так прошло три дня. Женщинам не запрещалось ничего. Интимная близость стала среди них нормой. После такого отдыха многие начинали скучать по физической работе, некоторые жаловались, что у них «крыша аж едет». И вот в один из моментов их позвали на «процедуры». Их вызывали по очереди. Перед женщиной открывалась дверь кабинета, и она оказывалась буквально в фантастической лаборатории. Женщину сажали в гинекологическое кресло и вводили имплантат в матку. Женщину окружало целое «море» датчиков и всевозможных приборов. Очередная женщина спросила после того, как ей был введен эмбрион:
        - А если после родов во мне проснется материнский инстинкт?
        На что ей ответили:
        - Поверьте, что он очень скоро заглохнет!
        Очередь дошла до Юлии. Подруга обняла ее, сказав:
        - Юлька! Запомни! Ты моя! Я тебя люблю. Возвращайся быстрее.
        Юля вошла в процедурный кабинет, где ее усадили в кресло и раздвинули ноги. Работал средних лет мужчина с густыми черными волосами, зачесанными назад. Юле запомнился его почти немигающий взгляд. Лицо было суровым и самоуверенным. Работал быстро и четко. Юля даже ойкнуть не успела, как он ввел ей оплодотворенную яйцеклетку. Далее последовали какие-то излучения, заработали приборы. Прошло всего около получаса, когда процедура завершилась.
        Действие пятнадцатое
        После имплантации у Юлии уже на следующий день начался непрекращающийся жор. Да и все остальные ели особые, специальные блюда. Но уже на третий день к врачу прибежала перепуганная насмерть женщина и кричала, что она уже сильно чувствует плод в животе, а такого не может быть! Ее «успокоили» сказав, что она уже через месяц после оплодотворения родит, а далее - снова зачатие и снова роды, и так до полного истощения носителя. Женщина была страшно напугана таким поворотом событий. Она первая поняла, что попала теперь уже далеко не в сказку, а во что-то ужасное! Она стала кричать и требовать, чтобы ее выпустили из этого заведения. Потом без сил упала в ноги доктору и умоляла его отпустить ее. Она уверяла его, что очень боится и что у нее нет больше сил. Это был тот врач, оперировавший Юлию. И вдруг он заорал на нее:
        - Боитесь?! Страшно! А жить хорошо не страшно?! А вы думали, на что подписывались? На курорт! Да у вас убийства за плечами! Вы пожизненные! Так что для вас это лучший уход из жизни! Жрать и рожать! А вот кого вы рожаете, это наше дело!
        Юля слышала это и не только. Под сердцем у нее уже вовсю билась новая жизнь. Она всем своим материнским чутьем чувствовала маленькое сердечко, бьющееся под ее сердцем: «Как это - его отнимут у нее? - эта чудовищная мысль не давала ей покоя. - Куда денут ее ребенка, которого она уже так любит?! Ее первенца». Даша тяжело дышала, она тоже впервые носила под сердцем.
        - Даша, что будет с нашими детьми? - однажды, не выдержав, спросила она.
        - Это дети не ваши, а наши! - резко ответила ей проходившая медсестра.
        Юлию бросило в пот. Она положила руки на живот и погладила его. Малыш ответил. «Его надо спасти, - мелькнуло у нее в голове. - Но как?» Она не знала.
        Действие шестнадцатое
        И вот начались роды. Первые родовые крики женщин наполнили помещение. Родивших вывозили из родильной палаты и через день после родов вновь внедряли имплантат. Новорожденных детей они не видели. Их, только что родившихся, немедленно увозили в совсем другую палату, подальше от матерей. Они росли не по дням, а по часам. Непредвиденная суматоха поднялась в роддоме. Плешивый, небольшого роста доктор кричал, что могут провалить все дело. Его грубо обрывал другой, тот, который как раз работал с Юлией. Буквально на следующий день многим женщинам вообще стало плохо, вплоть аж до того, что они уже умирали. И тот черноволосый доктор бегал со шприцом, вводил им лекарство. Даша еще не родила, но уже лежала без сознания. Доктор ввел ей лекарство. Мало-помалу она стала приходить в себя. Но вот взгляд у нее стал какой-то особый, немного странный. Она постоянно оглядывалась по сторонам, как будто то что-то искала и не могла найти. Юля подошла к ней.
        - Даша, что с тобой? - спросила она.
        - А! Что? - Даша резко оглянулась, увидев Юлю, заерзала на кровати.
        - Да что с тобой, Даша? - не на шутку испугалась Юля.
        - Мне в уборную, - сказала Даша.
        - Да ты уж меня напугала, - улыбнулась Юля. - Пойдем свожу.
        И она повела ее в туалет. Однако у Даши были странные испуганные глаза. Когда они дошли до туалета, вдруг Дашу стало не просто рвать, а выворачивать.
        - Ох, Даша! Какой у тебя токсикоз! - Юля держала Дашу и с сочувствием смотрела на нее.
        - Это не токсикоз, - вдруг еле проговорила Даша. - Я не знаю, что это! Мне страшно, Юлька!
        И Даша уткнулась подруге в грудь.
        - Да полно тебе, дуреха, - прижав к себе подругу, сказала Юля. - Простой рвоты испугалась.
        Вдруг Дашу вывернуло опять.
        - Это не просто рвота, - еле выговорила она и обернулась к Юле.
        По подбородку у нее текла кровь. Юля оторопела.
        - Дашка! Дашенька! Что с тобой? - Юля попятилась.
        - Что-то пошло не так, - в глазах Даши был страх. - Я не хочу туда.
        - Даша, тебе помогут! - Юля хотела взять ее за руку.
        - Нет! - закричала Даша. - Я не пойду туда. Что-то пошло не так.
        И Даша пошла, шатаясь, по темному коридору в какой-то закоулок. Юля оставила ее. Страх теперь был и в ее глазах. Что не то? Этот вопрос Даши теперь звучал и в ее голове. Она дошла до койки. О Даше даже никто и не вспомнил. Дело дошло теперь до Юлии. С большим животом ее хотели повезти уже в родильное отделение, как вдруг ей стало плохо, да настолько, что прекратилось дыхание. «Срочно доктора! - закричали сестры. - Роженица умирает!» Прибежал взмыленный доктор и со словами: «Ничего! Она еще нам послужит!», - ввел через шприц какое-то лекарство. Ее решено было пока оставить. Кинулись к другим изнемогшим от родов и умирающим от этого. Юля очнулась. Прежде всего - живот! Он был большим. Бежать! Но как? Она видела сумятицу и поняла. Или сейчас, или никогда! Она встала с кровати. Даши не было. Юля вспомнила, как ей было плохо, и поняла, что, возможно, она умерла. Она незаметно вышла из палаты и прошла в коридор. Ее никто не заметил, а очередная жертва упала от обморока уже на ее постель. Это было на руку Юлии. Она вышла и пошла по коридору. Он был темен. Вдруг она как бы услышала чей-то усталый голос,
который звал ее:
        - Юля!
        Юля оглянулась. Никого. Опять слышит: «Юля!», - уже настойчивее. Она пошла на голос и замерла. В углу на полу лежала Даша.
        - Даша? - произнесла Юлия и шагнула к ней. Да, это была Даша.
        - Ты как здесь оказалась? - со страхом в голосе спросила Юля, смотря на лежащую под большой лавкой подругу.
        - Мне страшно, Юля, - ответила Даша. - Убей меня. Перед тем как сбежать. Что-то пошло не так, - сказав, протянула ей нож.
        - Что ты! Что ты, Даша! Бежим вместе! - Юля хотела взять ее, но Даша резко отдернулась от нее.
        - Мне нельзя, - сказала она. - Что-то пошло не так.
        - Да что с тобой, что не так? - чуть не плача, воскликнула Юлия и рванула ее за рукав. Далее глаза Юлии округлились от ужаса - из живота подруги торчала голова младенца. Глаза его были уже осмысленны, и он медленно пожирал свою мать. Юлия чуть не заорала. Даша умоляюще смотрела на нее.
        - Еле нож украла, - простонала она, вторично протягивая его Юлии.
        Обливаясь слезами, Юлия занесла нож над головой Даши. Младенец угрожающе зарычал.
        - Ах ты! - произнесла Юлия, глядя на маленького вурдалака, и добавив: «Прости Даша!» - она с протягом полоснула ножом по шее подруги.
        Даша широко открыла глаза и замерла. Она отмучалась. Кровь залила пол. Вторым ударом ножа Юлия отсекла голову упырю. Отбросив нож, Юлия попятилась назад и провалилась в подвал, как будто его кто-то нарочно открыл. Нетрудно было догадаться, что это обреченная на смерть Даша нашла и открыла его. «Хоть не сама, так Юльку спасу», - думала она тогда, когда тварь пожирала ее изнутри. Юля, к счастью, упала очень удачно. Она, держа живот, судорожно стала искать выход. По ходу, ей попалась большая труба, что-то вроде коллектора. Юля поползла по нему и наконец выбралась на свободу. Был уже вечер. А в роддоме продолжались роды. Младенцы! Это сейчас, а вот через месяц ему будет как тридцать лет! Крепкий или крепкая, в расцвете сил особи мужского или женского пола. Разнообразие не повредит. Они растут. В один прекрасный момент завершится процесс инкубирования программы. Единое информационное ядро вступит в свои полномочия!
        Действие семнадцатое
        Алексею не давал покоя этот случай с заключенными женщинами. Ему удалось лишь увидеть этот родильный дом, куда их привезли, но от этого ситуация не прояснялась. И, как назло, дело об убитом грузчике не двигалось с места. Одни домыслы, никаких фактов. Но чувствовал он, что есть что-то общее в этих событиях. Он снова и снова то перебирал фотографии, то вспоминал каждый эпизод поездки. Дорога! Почему именно такая? Сплошные колдобины! Почему? Лес кругом. Что там делают с заключенными? Роддом. Мысли унесли его далеко, в собственное детство, когда они строили планеры, и как они летали. Как, устроившись на завод, он присутствовал на испытаниях двигателей. Как заводился двигатель. Как ученые-конструкторы получали с него данные. Так сидел он и вспоминал свое прошлое. Хорошее оно было. Потом пришел работать в полицию. «Да! - подумал он. - Был бы ученым, сколько полезного смог бы сделать, а тут копайся вон! Испытывал бы сейчас двигате…» - вдруг его осенило. Он еще раз посмотрел на фотографии. Убитый бомж, у него и брать нечего. Никто и ничего тут не делил. Удар нанесен кулаком. Да такой, что вряд ли кто его
сможет нанести. А что если это было испытание? Взял и убил бомжа! Определил, стало быть, может или нет! Значит, мастер! Спортсмен! Разумеется, бывший! Но кто? Где его искать? И вот главное: то ли силу измерял, то ли… Нет, здесь в другом дело! Для того чтобы силу измерить, человека убивать не надо. Нет, тут что-то не то! Снова загадка! А если новая методика, еще никому не известная? Так! Но бывший спортсмен в таком случае убивать не станет, зачем ему это? Пришел в спортзал - и работай, да еще похвались! Нет, это не спортсмен, а некто неизвестный, и которого надо найти.
        Действие восемнадцатое
        Вечер. Ничего не подозревая, по дороге как раз мимо этого роддома проезжал случайный водитель. Вдруг прямо под колеса его машины буквально выползла женщина в больничной одежде с протянутой к нему рукой.
        - Аааа! Остановитесь, - простонала она.
        Водитель резко затормозил. В голове мелькнула только одна мысль: любой ценой остановить машину.
        - А, чтоб тебя! Куда же ты лезешь! Дура! Прямо под колеса!
        Раздался резкий скрип тормозов, который спас ее от верной гибели.
        - Ты что? С ума сошла?! - водитель, негодуя, подбежал к ней. - Цела?!
        Но в этот момент он вдруг увидел, что она беременна и настолько плоха, что если и не погибла под колесами, то все равно вот-вот скончается. Молодая беременная женщина на пороге смерти. Водитель был в шоке.
        - Да что с тобой делать-то? - произнес он, подхватив женщину. - Так, чего делать-то? Да ведь она вот-вот помрет! А как же дите? Да что делать-то?! - но он растерялся еще больше, когда понял, что схватки уже начались. Его аж в пот ударило.
        - Помогите, - вдруг произнесла женщина угасающим голосом.
        Тут водителя осенило! Та ведь здесь вроде как больница! Если только он ничего не путает. Но в любом случае есть люди, они помогут. Бедная женщина! Ну, конечно! Не дошла до больницы, где могут принять роды! Одна! Сама! Почти ночью! Наверное, и мужа-то нет. Вот так зачала от кого-то, а он даже и не знает, небось, что вот-вот отцом станет. Ох! Только бы дожила!
        - Какой я болван! Ничего! Я сейчас позову на помощь! Я помогу вам добраться до вот этой больницы. Здесь помогут! - и он готов был уже бежать в «больницу», звать на помощь, как в последний момент женщине удалось ухватить его за брючину.
        - Нет! - с надрывом в голосе умоляла она его. - Туда нельзя! Там… - она не договорила. Уста перестали шевелиться. Дыхание ее прекратилось и, откинув назад голову, она замерла. Недвижный взгляд ее устремился в ночное небо, но в глазах ее уже не было жизни. Она умерла. Казалось, все кончено, как в это самое время появилась головка младенца. Маленький комочек покинул утробу мертвой матери и оказался на руках водителя. Не может быть! Чтобы умершая родила?! Может, последние спазмы мышц, судороги привели к акту рождения? Может быть! Водитель начал действовать уже на инстинкте. А что делать? Срочно перерезать пуповину: как бы ребенок не задохнулся! Хотя если ребенок уже вышел из утробы, то вдох через легкие он сделает в любом случае. После того как он перерезал пуповину, ребенок закричал. На свет, вернее, уже довольно поздним вечером, родилась девочка. И завернуть-то ребенка не во что. Срочно в больницу! Но предсмертное предупреждение матери как молния настигла его:
        - Туда нельзя!
        Хорошо, а что делать в таком случае? В полицию! Водитель аккуратно взял девочку и уложил на сиденье, туда же, на пол машины, положил труп матери и немедленно уехал.
        Действие девятнадцатое
        Ехали долго. Ухабистая дорога скорости не добавляла. А до отделения далеко. А тут вскоре еще одна новость - на исходе бензин.
        - Тьфу ты, - плюнул водитель. - До полиции не дотянуть. Вынужденный заезд по дороге домой сделать придется. Ты ужо потерпи, маленькая. Канистры с бензином наготове. Наполним бак доверху! Вот тогда и поедем!
        Подъехав к дому, он быстро налил бензина в бак, залез в кабину и уже было поехал, но вспомнил, что новорожденная девочка совсем голенькая.
        - Какой же я растяпа! Ты ужо извиняй, мадам, но я тебя заверну во что-нибудь. Пойдем-ка, милая, в дом! Хоть ты и маленькая, а все-таки дама!
        Хоть во что-то завернуть новорожденную. Он аккуратно вынул девочку из машины и тут почувствовал, что она вроде как потяжелела. Странное ощущение пробежало у него по телу. Он взглянул на мертвую мать. Ее открытые глаза смотрели на него. Даже мертвая, она как будто с ним общалась, хотела ему что-то сказать, или, может, что-то говорила ему мертвыми устами. Остекленевшие глаза смотрели на него в упор. Внутри водителя пробежал легкий холодок. «Что она не успела мне сказать? - подумал он. - Какую тайну унесла с собой в могилу? Что хотела сказать после своей смерти?» Он почувствовал, как весь покрылся «гусиной кожей», да и новорожденная выглядела, мягко говоря, странно - уже и глазенки вовсю таращила.
        Действие двадцатое
        - Уйди, страх мистики, прочь! - сам себе говорил водитель, пеленая девочку. - Вот так, моя умничка, все будет хорошо!
        В доме тепло. Вдруг она потянула ручонки и заплакала. Догадаться нетрудно - девочка голодна. Водитель поразился тем, как целенаправленно она тянула руки! И это только что родившаяся! Вслед за этой мыслью последовала другая: «Она голодна, а мать мертва! Что делать?». Конечно, нужно молоко. Скотину он не держал. Но молоко было. Открыв холодильник, вытащив банку, он налил его в бутылку. А соску где взять? Как будто их целая гора у него в гараже. Девочка плакала все громче. Водитель судорожно пытался найти выход из положения. И вдруг хлопнул себя по лбу!
        - Во дурак! К соседке! У нее же дети! - воскликнул он и хотел было уже брать девочку на руки и бежать с ней к соседке, как вдруг ум помутился у него от ужаса! Чудится ему, как будто скрипнула входная дверь и на пороге в зловещей ночной мгле появилась мертвая мать. Белым призраком без единого шороха как будто проплыла она по комнате, не видя ничего, прямо к своей дочке. Взяв ее на руки, приложила к мертвой груди. Истошно закричав, водитель кинулся прочь из дома! Оказавшись во дворе, окунул голову в бочку с холодной водой. «Что это было? Что за гоголевские эпизоды наяву? Тут что-то не то!» - мелькало у него в голове. Поборов в себе страх, он двинулся к машине. В современный век цифры ходячие мертвецы - как-то несерьезно. Однако в машине тела не оказалось. «Что за бредятина? Что происходит?» - он пошел к дому и аккуратно приоткрыл дверь.
        Действие двадцать первое
        - Рудольф, вы слишком много вводите эндоферина!
        - Я занимаюсь своим делом, доктор! - огрызнулся Рудольф. - Не вам меня учить!
        Очередная доза пошла в организм измотанной постоянными родами женщины. Работал целый конвейер. Доктор сравнил его с птицефермой.
        - Готова к процедуре! Начинайте! - скомандовал Рудольф. Люди в белых халатах засуетились. Вскоре женщина уже лежала в гинекологическом кресле с раздвинутыми ногами. Жалкое она являла зрелище. Как будто в последний раз она посмотрела на доктора уже ничего не понимающим взглядом. Да о каком вообще взгляде могла тут идти речь? Глаза, проваленные в бездонные синие лунки черепа, смотрели уже безжизненно. Доктор, ассистировавший Рудольфу, отвернулся. Он даже представить себе не мог, что его изобретение отправит вот на такие пытки десятки женщин, пусть даже осужденных.
        - Трупы немедленно утилизировать - сжечь! - приказал Рудольф, показывая на тела умерших.
        - К чему такая спешка? - попытался возразить доктор. - Похороним их как полагается, они и так намучились, чтобы их тела еще и сжигать.
        - Я же сказал сжечь! Немедленно! - Рудольф сурово посмотрел на доктора. - Мои приказы не обсуждают!
        У доктора был печальный взгляд.
        - У вас есть хоть грамм гуманности, Рудольф? Я печалюсь за вас, вы слишком жестоки. Эти жен… - Рудольф не дал ему договорить:
        - Слушайте, док! Печальтесь где-нибудь там!!! - рявкнул он, показывая пальцем на входную дверь. - Для вас если это жестокость, то для меня это развлечение с трупами займет слишком много времени! Я не желаю вылавливать их по всему городу!
        - Что значит «вылавливать», не понимаю! Объяснитесь наконец, Рудольф! Что это значит?! - доктор непонимающе взглянул на Рудольфа.
        - Ну, хватит! Довольно! - Рудольф смотрел на доктора. - Не будьте наивным! Вы знаете, с ЧЕМ мы тут имеем дело!
        Но доктор схватил его за «грудки».
        - Рудольф! Опомнитесь! Скажите мне наконец!
        - Вместе с эндоферином я ввожу силоктолиновую соль, - процедил Рудольф.
        Доктору вторично стало не по себе. «Да неужели получилось? - мелькнуло у него в голове. - А я и не знал, но ведь это чудовищно!» Рудольф молчал. Он понимал чувства доктора. Ведь все начиналось давным-давно - изобретение препарата, поддерживающего жизнедеятельность клеток организма уже после смерти мозга.
        Действие двадцать второе
        Семену Скоробогатову, сколько он себя помнил, ни при каких обстоятельствах не удавалось разбогатеть. Простой шоферюга, работающий день и ночь. Бедным он тоже не был. Среднее образование, автошкола и наконец профессия. Шум мотора, запах масла и бензина и дорога, дорога, дорога. Все равно, какая: летняя, осенняя, зимняя, весенняя. Главное, не сонная! Выпить он мог, но всегда знал меру, ну, скажем, два стакана, не закусывая, а третий занюхать рукавом. Конечно, шутка! Он вообще не пил. Не потому что не хотел, а попросту нравилась ему эта работа, и разменивать ее на водку он считал глупостью. Какие только пейзажи ни открывает дорога: то ровное шоссе, то одни колдобины да ухабы, то шум города, то деревенская тишь - романтика. Крепкие нервы Семена, выдрессированные постоянной ездой, казалось, никогда не дадут сбоя. Но не в эту ночь, когда он столкнулся с НЕЧТО! Не помня себя от ужаса, он вошел в комнату. Трудно себе представить, как бы повел себя человек, находясь на месте закаленного и овеянного ветрами шофера. Прижимаясь спиной к стене, затаив дыхание, он медленно начал обходить объект наблюдения со
стороны. Сердце бешено билось, крупные капли холодного пота выступили по всему телу. Он чуть не упал в обморок, когда увидел глаза умершей: стеклянные, недвижные, уставившиеся в одну точку. Семен взял себя в руки.
        Девочка лежала под грудью покойницы и, как будто так и должно быть, преспокойно питалась ее молоком. Семен, видя, что объект ничуть не обращает на него внимания, пересилил себя и решил подойти и дотронуться до нее. Да! Тело ее было холодное, глаза остекленели. Семен отер пот с лица и попытался отнять девочку от груди. Однако та недовольно «мяукнула». Она еще не насытилась. Семен отошел подальше и стал наблюдать столь невероятное зрелище. Он не верил себе, что видит это. А девочка питалась и питалась молоком. Затем с причмоком отпустила грудь и, развернувшись сама на руках матери, припала к другой груди! Семен почувствовал прилив тошноты, в отличие от девочки, которая вовсю питалась молоком! И как мертвая грудь дает ей молоко? У Семена свело скулы. Как долго это продолжалось, сказать трудно, однако маленький ротик наконец отпустил сосок. Девочка заснула. Она была сыта. Семен не знал, что делать. Наконец, переборов в себе страх и отвращение, он подошел к покойнице и аккуратно взял девочку. Отнес ее подальше от мертвой матери и уложил спать, укрыв одеялом. Вернувшись к покойнице, присел на корточки и
начал ее разглядывать. Ну, человек, ну, мертвый, ну, бывают судороги, но так чтобы ходил да еще и кормил, - это уж слишком. Вдруг его поразила мысль: почему она шла так целенаправленно именно к дочери, именно тогда, когда она захотела есть? Случайность? Не похоже. Он решил слегка качнуть труп рукой, тот повалился как подкошенный на пол. Семен даже отпрыгнул назад. Вдруг он понял, вернее, страшная догадка блеснула молнией в его голове. Семен, присев на корточки, закрыл лицо руками: «Ой, как стыдно!» Он понял, что видит далеко не выходца с «Того Света», а результат какого-то чудовищного биологического эксперимента. Тело покойницы было холодным, но не ледяным. Оно было мягким и не околевало. «Тааак! - подумал Семен. - Вот те и «кормилица»!» Семен решил дождаться утра. Один на один с трупом! А что делать? Бежать к соседке? А может, лучше не стоит этого делать? Может, все оставить так, как есть? И Семен стал ждать. Сон его не брал. Было не до него. Однако усталость он чувствовал сильно. И так Семен ждал, но дождался лишь плача ребенка и грязных тряпок-пеленок. Он вымыл девочку и, положив ее в постель,
постирал пеленки. Затем уселся в дальнем углу комнаты. Очнулся он от плача девочки. Была середина ночи, когда девочка вновь захотела есть. Он подошел к ней, взял на руки и стал баюкать: «Баю-бай!», - баюкал ее. Девочка не унималась. «Да она опять есть хочет!» - мелькнуло у него в голове. Это он, взрослый, спит всю ночь, а она-то нет! И он боязливо начал оглядываться. В это время что-то холодное коснулось его руки. Он оглянулся и замер от ужаса. «Воскресшая» мать аккуратно брала из его рук дочь. Он уловил, что трупного запаха не было. Так, может, она вовсе не мертва, а в каком-то странном, не известном науке состоянии? Он отдал девочку. Мать приняла на руки дочь и снова приложила ее к груди. Так, стоя перед Семеном с немигающим взглядом, она кормила дочь. Семен обошел ее и, принеся табурет, поставил его позади кормящей. Затем аккуратно, взяв ее за плечи, медленно усадил. Отойдя в сторону, он опустился на кровать. Он ждал, когда наестся ребенок. Через некоторое время малышка оторвалась от грудей. Семен вновь взял девочку на руки. Она крепко спала. И вот тут он увидел, что она выросла.
        - Так вот в чем тут дело! - прошептал он. - Что же это такое делается?
        Он положил девочку и подошел к матери. Та продолжала сидеть, не меняя позы. Стоило дотронуться до нее, как она могла упасть. «Значит, она «воскресает» перед каждым кормлением! - мелькнуло у него в голове. - Нет! Это пока еще не смерть! Это что-то еще! Это похоже, даже очень похоже, на смерть, но не смерть. Так вот какие дела делаются в этом, с позволения сказать, «роддоме». Не зря она меня так предупреждала. Эксперименты особой важности. Над людьми! Значит, не мертва. Значит, неведомое состояние! Значит, все хорошо», - так он, успокаивая сам себя, не заметил, как вновь подошло время кормления. Теперь Семен не стал утруждать мамашу и сам принес ей малышку, перед тем успев ее помыть.
        - Нате, мамаша, кормите, скока душе вашей угодно!
        Так прошло некоторое время. Семена настораживало только одно обстоятельство: кормилица не питалась сама. Вопрос напрашивался сам: «Откуда у нее берется молоко?». Однажды он подставил палец под сосок и почувствовал, что молоко теплое. Однако Семен замечал, что она не просто худеет, а истощается. А дочь росла. Причем рост происходил скачками. Вроде ничего-ничего - и вдруг на целый сантиметр прибавляла. Вот и настало время, когда она отошла от маминой груди. Теперь она, спокойно сидя за столом, ела кашу, озорно поглядывая на «папу». И как-то раз, вот так же сидя за столом и ужиная, Семен почуял легкий трупный запах. Он встал из-за стола и подошел к лежащей матери. Она лежала в кровати с как всегда открытыми глазами. Вдруг он почувствовал, что не хочет расставаться с этой женщиной, которая его когда-то так напугала. Он почувствовал, что привык к ней, а когда это понял, то с горечью произнес:
        - Ну, вот и все. Ты сделала то, что надо было сделать. Теперь твоя дочь не умрет от голода. Не бойся, я позабочусь о ней. А ты спи спокойно. Прости.
        Он не испугался, а, горько улыбнувшись, даже обронил слезу, увидев, что после его обещания мать, как в знак согласия, мирно закрыла глаза.
        Действие двадцать третье
        Была звездная ночь, когда Семену пришлось хоронить труп умершей. Время было выбрано в самый раз, как раз для ходячих мертвецов. Тьма есть тьма, хоть и звездная. То и дело пролетали нетопыри, а иногда и птица ночная подавала возглас. Он прекрасно понимал, что полиция ее не хватится. Еще он понимал, что ей удалось как-то сбежать из лабораторных палат и что она была под каким-то опытом. И беременность ее странная. Но это уже было позади. Семен решил схоронить ее поблизости. Как он к ней ни был привязан, особенно последнее время, а жутковато все равно было. Нервы есть нервы, да и, как говорится, «у страха глаза велики!». Хотя это для обычных людей, у которых нервишки порою никуда. Семен протащил умершую женщину через весь сад. И вот несколько вдали от дома, у кустов, он и решил ее похоронить. Вернее, и хоронить-то было нечего, настолько исхудавшая она была, одни кости. Ночью, пока никто не видит, он рыл могилу и вспоминал, как впервые ее встретил, как перепугала она его. Рыл молча, как говорится, брал каждый слой земли на штык лопаты. Время шло, а он рыл могилу. Умершая лежала, завернутая в простыню.
Холодным светом светил месяц. Наконец полутораметровая могила была готова. Семен еще раз попрощался с умершей и аккуратно опустил ее в могилу. Затем, быстро забросав землей, притоптал так, чтобы не было заметно. А сверху положил дерн.
        - Ну, вот и все! - сказал он, утирая пот. - Теперь домой, душ и спать!
        Выйдя из душа, он еще проверил спящую девочку. Она сладко спала в кровати. Семен выпил стакан водки, чего раньше никогда не делал, и рухнул в постель.
        Действие двадцать четвертое
        Ричард Сноп валился с ног от усталости. Этот молодой брюнет с небольшими усиками степень доктора наук получил недавно, а уже посыпались заказы. А когда своим делом заниматься, но у фантастических идей как всегда строгий лимит, только тот мозг, который их выдумал, и ни капли больше. Вот уже несколько лет он вынашивает формулу препарата, способного реанимировать мертвую ткань. Хоть на час, хоть на минуту. Наука ведь не стоит на месте. Она движется, стонет, порой замирает в ожидании чего-то и снова идет. Осенило Ричарда ранним утром, когда все грезы улеглись спать и ночные призраки тоже растворились при виде солнечных лучей. Ричард подошел к микроскопу, посмотрел в него, затем убежал в лабораторию с реактивами. Его долго не было, но, вернувшись назад с какой-то колбой в руках, капнул вещество под микроскоп. То, что случилось потом, было как во сне. Бледный от усталости, но добившийся своего, Ричард опустился в кресло. Препарат сработал. Конечно, до полной победы было еще очень далеко, но первый шаг есть. Ричард только хотел выпить виски, как в дверь прихожей позвонили. Ричард поспешил открыть - на
пороге стоял Рудольф Ронэр, ученый, доктор. Черные волосы его всегда были зачесаны назад. Черные баки аккуратно приложены на лице. Черные усы делали его хмурый взгляд выразительнее. Брови всегда сдвинуты. Все его выражение лица всегда выражало какое-то недовольство. Характер у него был отвратительный.
        - Привет, старина! - произнес Ричард.
        - Здравствуй, - суховато произнес Рудольф. - Как ты тут? Все еще сходишь с ума по своему препарату?
        - Наверное, также как и ты, когда в свое время сходил с ума по Элен. Кстати, как она сейчас, счастлива с тобой? Ведь ты был очень смел, когда увел ее от меня. Я не сожалею, мне ее жаль, - сказал Ричард.
        - Прежде себя пожалей, а она ничего, деньги делают чудеса. А ты знаешь мои скромные запросы - кусок хлеба, стакан вис…
        - Вот только не ерничай, не надо ерничать, Рудольф! Вино, зрелища и деньги - вот что тебе нужно, никакой жалости к человеку, а уж на его личность - так тебе вообще наплевать! Так, как знаю тебя я, тебя никто больше не знает. Наука для тебя - это только добыча денег, и более ничего! Этим ты Элен и сманил, а она, глупышка, поверила, что там, где деньги, там и земное счастье. Впрочем, если твой идеал в науке - деньги, то могу сообщить! - сердце Ричарда сильно забилось от волнения. - Я скоро разбогатею тебе назло, и это будут честно заработанные деньги!
        Рудольф напрягся, вперил свои глаза в Ричарда: «Не может быть, - подумал он. - Неужели он нашел?!» Рудольф хорошо знал Ричарда, он не мог врать даже в отместку, значит, он получил препарат, получил искомое! Эта новость грозила полной катастрофой Рудольфу, ибо Ричард станет теперь первым. Все монополии перейдут к нему. Что делать? Как быть? Оказаться в подмастерьях у этого сопляка, да что он о себе возомнил?!
        - Что ты так напрягся, хочешь виски? - произнес Ричард.
        - Иди к бесу со своими висками! - рявкнул Рудольф. - Ты получил препарат?! Не верю, покажи, покажи мне его, покажи, как он работает!
        - Нет ничего проще, смотри, - и Ричард протянул Рудольфу колбу с белым порошком внутри. Ричард с ухмылкой взял порошок кончиком шпателя, растворил его в растворе Рингера и капнул на предметное стекло, где только что в капле с речной водой загибалась местная флора и фауна. Театральным жестом Ричард пригласил Рудольфа за микроскоп. Не чувствуя под собой ног, Рудольф плюхнулся в кресло. Инфузории оживали на глазах и, словно в насмешку над скептицизмом Рудольфа, помахивали ресничками. Еще пять минут - и они дружно приступили к делению. Трудно описываемая ситуация - оказаться первым и единственным свидетелем мирового открытия! Потрясенный до глубины души, Рудольф не знал, что делать. Тем временем Ричард, только что валившийся с ног от усталости, спокойно расхаживал по комнате, потягивая виски из бокала. Рудольф был сражен, сражен открытием Ричарда.
        - Что ты намерен теперь делать? - угрюмо спросил Рудольф.
        - Этот вопрос лучше задай себе, что ты теперь делать будешь, а я уж как-нибудь о себе позабочусь, - ответил Ричард.
        Рудольф был не в силах более оставаться у Ричарда и вышел из комнаты. Он шел по тротуару, не видя перед собой ничего. Что делать? Этот вопрос постоянно звучал у него в голове. Ухмылка Ричарда стояла перед глазами. Неизвестно, как он дошел до дома, лег в постель и попытался уснуть. Не тут-то было. Вдруг дверь открылась и вошла Элен. Красивая, стройная, в ночной рубашке.
        - Что случилось, милый? Ты не в себе, тебе больно? - ласково обняла его Элен. Рудольф резко поднялся с постели. Ночная рубашка, которой прикрывалась Элен, от этого распахнулась, обнажив ее красивую грудь.
        - Послушай, - процедил Рудольф. - Нам на время необходимо расстаться. Я же сказал - на время, - добавил он, видя, что глаза Элен наполнили слезы. Элен прикрыла грудь и спросила:
        - А что случилось?
        Этот вопрос разозлил Рудольфа еще больше, однако он сдержал гнев.
        - Это пока не случилось, но может, а теперь позволь. Я уезжаю. Надолго ли, не знаю. Как будет время, дам о себе знать, - и Рудольф поспешил на вокзал.
        Действие двадцать пятое
        Элен не знала, что ей делать. Все так неожиданно. Да, прескверный характер Рудольфа был, мягко говоря, далеко не для нее, нежной и любвеобильной. Однако за него, за этот характер, возможно, она и любила его. Не потому что уважала, а потому что этот характер всегда добивался своего. Рудольф не терпел противоречий. Элен видела в нем настоящего мужчину. Но в этот раз произошла перемена. Причем резкая. Рудольф был раздавлен. По нему словно проехался бронетранспортер. В его глазах она видела метание, безысходность. Ей стало не по себе. Она одна. Что делать? Элен оделась и, несмотря на поздний вечер и мокрую погоду, вышла из дома.
        Действие двадцать шестое
        - Элен! Ты? - в глазах Ричарда было не то недоумение, не то взволнованность. - Что случилось?
        На пороге стояла Элен. Куртка и капюшон слегка намокли.
        - В такую погоду?
        - Может, дашь войти, или ты не рад мне?
        - Ну, что ты, что ты, проходи, конечно, я тебе очень рад. Просто так неожиданно. А, прости, выпить хочешь? В самом деле, чего я спрашиваю, конечно, выпить, ты вся промокла. Давай раздевайся. Куртку на вешалку, пускай сохнет, - засуетился Ричард.
        Вскоре они уже свободно качались в креслах с бокалами великолепного вина. Ричард взволнованным взглядом окидывал Элен с головы до очаровательных ног. Сердце его часто билось. При виде этой красавицы его страсть нарастала. Элен, как будто почувствовав это, немного закрыла раздвинутое декольте и одернула юбку. Взглянув на Ричарда независимым взглядом непреступной женщины, коротко произнесла:
        - Рудольф уехал.
        Ричард, глотнув вина и перестав качаться в кресле, спросил:
        - Куда?
        - Не знаю, - ответила Элен. - Все очень странно, я его никогда таким не видела, поэтому я здесь и хотела бы знать, что произошло. Ведь он был у тебя. А ты все не можешь простить ему тот старый грех, который он сотворил со мной! Да! Я поддалась его чарам, да, сейчас я люблю его, даже с его мерзким характером! - Элен едва не перешла на крик.
        - Что произошло? Да, собственно, ничего. Да, упомянули тебя, ну и что? - Ричард спокойно продолжал качаться в кресле и потягивать шампанское. Но его спокойствие было только внешним. Он в мыслях уже раздевал ее. Он хотел ее как женщину. Ему нравился ее дерзкий тон, ее мнимая неприступность. И то, что она теперь из себя корчила, было просто смешно. Ричард хорошо знал ее, и сейчас она была прекрасна!
        - А то, что его сейчас нет рядом со мной, вот что! - ответила Элен.
        - А ты его сегодня очень хотела, ждала, приготовила для него свое тело! - Ричард встал из кресла и подошел к Элен. - А теперь его нет! Хэллоу! Рудольф! Где ты? И ты пришла ко мне, чтобы получить порцию ласки, которую он тебе сегодня не дал!
        Резкая пощечина прошлась по его щеке, но это только воспламенило в нем желание овладеть Элен. Он схватил ее за плечи:
        - А где сейчас он?! Есть только я! Он сбежал как трус! Вот его эго! А я хочу тебя, поняла?! - голос Ричарда переполняло вожделение. Он зажал Элен, которая отбивалась от него, в объятия страсти.
        Действие двадцать седьмое
        Старый профессор открыл дверь. На пороге стоял Рудольф.
        - Рудольфик! Это ты? Приехал навестить старого и всеми забытого профессора? Да к тому же еще и немощного. Ну, проходи, проходи.
        Рудольф прошел в комнату. Усталый от поездки, он опустился в кресло.
        - Так что привело тебя ко мне? - профессор принес Рудольфу бокал вина. - Это с дороги не повредит. Так, слушаю тебя.
        Рудольф не спал ночь.
        - Я приехал за помощью, - сухо проговорил он.
        - За помощью? Какой? - удивился профессор. - Чем я тебе могу помочь?
        - Мне нужен ваш совет, - сухо произнес Рудольф. - Я не спал больше ночи и не могу уснуть.
        - О! Моего Рудольфика замучила бессонница? Это что-то новое в моей жизни. И за советом, как от нее избавиться, он приехал за много километров ко мне? - в голосе профессора звучала ирония.
        - Мне не до шуток, профессор, - ответил Рудольф. - Мне действительно тяжело.
        - Итак, что же могло такое случиться, что привело моего Рудольфика ко мне? Ученика к учителю по прошествии стольких лет! - старый профессор хорошо знал Рудольфа. Да! Рудольф был талантлив, и этот талант был вперемешку с его необычайной гордостью. Рудольф поведал старому, одинокому, немощному, всеми забытому профессору свою историю с Ричардом.
        - Да… - произнес профессор. - Обскакал тебя, значит, твой дружок-то! Дела, однако, у тебя, брат ты мой, неважные, а с твоим характером прямо-таки… хм… Ладно, есть у меня одна идея, познакомлю я тебя с одним ученым, он уже тоже в годах, но младше меня. Он кое-что изобретает, а может, и уже изобрел, и я думаю, пора тебе с ним познакомиться. Тебе работа с ним пойдет на пользу. Я хотел было с ним сотрудничать, но я уже слишком стар. Дам я тебе свои бумаги. Кое-что я тут «нацарапал». Так вот, твой характер для них как раз подойдет. То, что в них написано, скажу прямо, негуманно, и по этой причине я тоже не хочу принимать участие в этом деле. Но здесь есть недоработки, какие - это ты додумай уже сам. Ты сможешь. А теперь пиши адрес того, с кем должен будешь встретиться.
        Рудольф записал адрес, профессор протянул ему бумаги. Рудольф нерешительно принял их. Ведь он приехал только за советом, а получил целую работу своего учителя!
        - Бери, не бойся, они твои, - сказал профессор. - Я уже стар. Не знаю, сколько мне отведено, но эта работа уже не по моим силам. Подсказать, конечно, подскажу, но делать - увы! Думаю, что вы с Ричардом хорошо сработаетесь, теперь и у тебя есть козыри не хуже его! А теперь ложись спать и ни о чем не думай. Завтра расскажет все само за себя.
        Сняв ботинки и плащ, Рудольф буквально рухнул в постель. Сон сразу овладел им.
        Действие двадцать восьмое
        Сколько себя помнила Элен, такой порции любви она не получала очень давно. Даже от Рудольфа. «А он не такой уж «телок», как кажется», - подумала она про себя, глядя на Ричарда, который покачивался в кресле и потягивал из бокала. Элен уже не думала о Рудольфе. Поправив платье, она встала с постели и, подойдя к Ричарду сзади, обняла его.
        - Ты что-то открыл новое, чем был взволнован так Рудольф? Да ладно с ним! Не хочешь - не говори, - произнесла Элен с такой интонацией в голосе, как будто нарочно просила о том, чтобы он все ей рассказал. Да Ричарду и самому не терпелось похвастаться перед красивой дамой.
        - Да, я кое-что открыл, и это мое открытие сильно взволновало его, - ответил Ричард. - Он хочет быть властелином науки, мира, да и вообще он о себе слишком много мнит. Мое открытие поубавило его пыл.
        - А что ты изобрел? - осторожно спросила Элен.
        - Ах, Элен! Неужели ты питаешь искренний интерес к науке? А если и так, то с каких пор?! - Ричард встал, потянулся. - Я изобрел препарат, фактически реанимирующий мертвую ткань. Конечно, пока на небольшое время, но все же может вернуть к жизни.
        Элен сглотнула.
        - Это что, и покойного можно оживить?
        - Ну, что касается покойников, то это было бы слишком, не хватает некоторых деталей, но в общем можно, - хотя голос Ричарда был более чем уверенным, в некоторой степени он просто перед ней выделывался.
        - Я тебе его даже могу показать, если хочешь, - проговорил Ричард, явно интригуя.
        - Конечно, хочу! - ответила Элен. - Даже очень! - обрадовалась она.
        Ричард открыл небольшой сейф.
        - Пожалуйста!
        Перед Элен стояла небольшая колба с белым порошком, похожим на соль.
        - А это и есть фактически соль! - отрапортовал довольный своим успехом Ричард. - Только модифицированная. Конечно, кое-что изменено, кое-что добавлено, и вот результат! Все просто и гениально! Вполне съедобна, ее можно даже добавить в пищу, и ничего не произойдет, но если ввести внутривенно покойнику, то за последствия я как-то не ручаюсь, - гордость явно переполняла его.
        Элен была так взволнована, что залпом выпила приличную рюмку виски. Ее не волновали восставшие из могил мертвецы, нет, ей было не до них. Ее окрылил Ричард своим открытием. И, опьяневшей, ей вновь захотелось любви. Теперь уже она повалила в постель Ричарда. Сердца вновь сильно забились в накрывшей их волне страсти.
        Действие двадцать девятое
        Ночь была полна раздумий. Яркая луна светила в окно. Тишина. Семен Скоробогатов вспоминал прошедшие недавно дни. Он вспоминал, как ночью осторожно, чтобы никто не видел, хоронил тело женщины, а утром все-таки вызвал полицию, рискуя быть посаженным в тюрьму за «убийство», которое не совершал. Он знал, что полиция ничего про нее не знает, но все-таки позвонил туда. Вспоминал, как откапывали тело, далее составляли протокол, как косо смотрели на него. Как после долгих допросов решили оставить его в покое, а тело женщины увезли в морг приехавшие на вызов полиции врачи. Как умолял он не кремировать тело, а дать ему знать, и он сам приедет и заберет его. Как выслушивал он серьезные нарекания за то, что закопал труп в неположенном месте, и как слезно обещал, что более такое не повториться, лишь бы вернули ему ее. Так он познакомился с Алексеем Карташевым, тем самым следователем, чье дело об убийстве так и не сдвинулось с места, и как он, Алексей, посодействовал в этой просьбе Семену. Как увозили от него плачущую и протягивающую к нему ручонки девочку и как Алексей, видя эту картину, пообещал ему помочь с
девочкой, чтобы ее вернули к нему обратно. Прошли дни: ни Алексея, ни девочки. Как она там, что с ней? Конечно, для медиков она объект пристального наблюдения, очередная «забава»! Они с нее глаз не сводят. А она даже говорить не может. Так он лежал и думал.
        - А может, все забыть, да и дело с концом! - произнес он вслух сам для себя.
        - Как бы не так! - ответил чей-то голос из темноты.
        Голос знакомый. Незваный гость включил свет. Жмурясь, Семен сел на кровать.
        - Кого там еще шут несет? - проговорил Семен и ахнул. На пороге стоял Алексей.
        - Хорошо гостей встречаешь! - Алексей шагнул в комнату. - К тебе можно или как?
        - Леха! Ты! А я-то думал!.. - воскликнул Семен.
        - А ты «думал»!!! - дружески передразнил его Алексей. - А я вот сам пришел! Водочкой угостишь?
        - Давай, давай, налью, а я, понимашь, ностальгирую. Как там она, что с ней. Ты не в курсах?
        - Не знаю, Семка, не знаю, понимаю одно - девочку выручать надо. Она там у них как кролик подопытный. Вот так! - Алексей выпил, ничего не приходило на ум.
        - Слышь, Леха! А как дело, ну, с ней? - с мольбой в голосе спросил Семен.
        - Да, дружок, ты тут явно перестарался, - проговорил Алексей, откусывая огурец. - Ты мне, пожалуйста, ответь, ну за каким хреном ты ее в огороде закопал? А? Да еще и ночью!
        - Ты знаешь, сам не знаю! - ответил Семен. - Ну, дело такое, понимаешь!
        - Да я-то понимаю, а вот они! Им-то попробуй это сказать-доказать! - сказал Алексей, показывая пальцем на свое плечо. - Погоны есть погоны! Понимаешь?
        - Да, понимаю, - ответил Семен. - А как я так с ней жил! Она - душа-человек! Привык к ней. А красивая какая! - по щеке Семена потекла пьяная слеза.
        - Сема! Ты, часом, не «того»? - с небольшой иронией спросил Алексей.
        - Да нет, Леха, не того. Понимаешь, дело тайное, ну, вот я тайно и решил, - ответил Семен.
        - И чтоб никто не догадался! - пропел повеселевший Алексей.
        - Значит, кремация… - Семен обреченно опустил голову.
        - Что эта песня о тебе! - продолжил Алексей и, выпив еще немного водки, закусив огурцом, вдруг, хлопнув Семена по плечу, добавил: - Эх, Сема! Да вон, в машине она у меня. Вернее, в тележке. Еле-еле уговорил начальство отдать тело.
        Семена словно что-то приподняло.
        - Леха! Это правда?!
        - Да ну, что, я тебе врать буду? - с иронией ответил Алексей, а потом серьезно добавил: - Ты мне лучше вот что скажи: ты свою родню хорошо знаешь?
        - Да как тебе сказать, - ответил Семен. - Родители живы, но живут не здесь. Нет-нет да и приезжаю к ним. А так, ну, есть какие-то. Я особо в их жизнь не вмешиваюсь. А что?
        - Ну а поименно-то знаешь? - Алексей серьезно смотрел на Семена.
        - Ну, как поименно, - задумался Семен. - Вообще кого-то знаю, кого-то нет. А чего это тебя так интересует?
        - А знаешь ли ты из своих родственников некую Юлю? - спросил Алексей.
        - Юля, Юля, что-то знакомое, - Семен начал вспоминать. - Ну да, вроде как есть такая родственница, так, седьмая вода на киселе. Да, и, насколько я помню, ее имя почему-то с другим путали.
        - Это с каким? - насторожился Алексей.
        - Кажется, по-моему, с именем Люся, - напрягал мозги Семен. - Ну да, вроде как с Люсей. Почему? Понятия не имею.
        - Так! Все сходится! - пробормотал Алексей.
        - Что сходится? - теперь уже насторожился Семен.
        - А эту Юлю-Люсю ты ни разу не видел? - спросил Алексей.
        - О нет! Ни разу. Так особо не общаемся, - ответил Семен. - А чего случилось-то?
        - Не знаю, как тебе сказать, Сема, - чуть с грустинкой в голосе произнес Алексей. - В общем, целую работу провели с этим трупом. Ну, сам понимаешь, сейчас техника на грани фантастики. Ты уж прости за прямоту, но этот труп принадлежит это самой Юле. Твоей родственнице, вот так!
        У Семена аж сердце захолонуло.
        - Да ты что? Леша, это как же это так?
        - Вот так, Сема, - произнес Алексей. - А ты думаешь, что ее тело мне просто так смогли выдать? Тебя вон сколько времени допрашивали! Да как, да что, да откуда. Правда, когда дело дошло до этого роддома, то сверху пришел приказ это дело закрыть. Вот такие дела. Так что родственница она твоя, Сема! Не родственникам тела не отдают. Я и то еле его выпросил. Так что даже не знаю, повезло тебе или нет, мне сказать трудно. Пойдем, поможешь.
        Семен выбежал во двор и кинулся к калитке. Там, в ночной тиши, стояла машина с прицепом.
        - Потом посмотришь, - сказал Алексей. - Ворота для начала открой.
        Семен открыл ворота, и Алексей заехал внутрь сада.
        - Ну, вот так оно будет лучше, - хлопнув дверцей, произнес он.
        Затем, подойдя к прицепу, снял с него укрывавший его брезент. Семен увидел тело покойной, завернутое в черный пакет. Ему стало легче.
        - Ну, с ней завтра разберемся, - сказал Алексей. - Куда ночью-то на кладбище переться? У нас ведь, кроме нее, еще и живая душа есть. Теперь о ней думать надо.
        Они опять уселись за стол. Ничего в голову не приходило. Может, она уже в какой-нибудь такой лаборатории, куда им путь заказан. Вместе они так долго сидели, пока не заснули.
        Действие тридцатое
        - Эта девочка - ключ к разгадке того, что творится там, в роддоме, - произнес один из врачей, внимательно рассматривая девочку.
        Девочка сидела и таращила на них испуганные глазенки. Она хотела домой, к «папе». Но ее не отпускали.
        - И как вы хотите воспользоваться этим, так скажем, «ключом»? - спросил другой врач.
        - Лично я никак! Я ее отдам в спецлабораторию за большие деньги. Мне-то все равно, а вот им, что происходит там, интересно, не так ли? - у врача блеснули алчностью глаза.
        - Да ты что, продать ее захотел? - второй врач с некой укоризной в голосе спросил коллегу. - Ты рассуждаешь как наемник.
        - А что такого, эта девочка не девочка, а биоматериал! Въезжай, дубина! - врач вышел из кабинета и огласил с порога приговор.
        - Завтра отвезем куда надо!
        Действие тридцать первое
        Однако на следующее утро маленькую девочку уже нельзя было назвать маленькой, за ночь она стала уже вполне себе почти подростком. Оба медика, увидев такие перемены, переглянулись. Их несколько шокировал такой темп развития и роста этого создания. Затем посадили ее в машину и поехали по намеченному пути. На заднем сидении была девочка. И вот впервые под шумок и легкую тряску машины она стала произносить нечленораздельные звуки. Медики, услышав это, переглянулись.
        - Вот-те раз! - произнес первый. - Мало того что выросла, так теперь еще и рот открывает!
        - А вот-те два! - ответил другой. - Выросла она, и не мало, как ты сказал, а много!
        Тут они решили прибавить ходу и забыли о правилах. На свисток инспектора отреагировали адекватно. А дальше - как в сказке: ваши права, куда едете, чего везете.
        Девочка, перенесшая уже столько всего, поняла, что это ее единственное спасение, и закричала. А через некоторое время у Алексея зазвонил мобильный телефон. Алексей устало снял трубку.
        - Алло, слушаю, - убитым голосом ответил он и вдруг радостно подскочил. Из трубки доносилось:
        - Алло! Леха! Это не твоя ли случайно девочка у нас в отделении?
        Действие тридцать второе
        Почему люди не летают как птицы? Этот вопрос терзал ученых, философов, писателей, поэтов. Ох, если бы они видели двух «сумасшедших» от счастья, то все единодушно бы сказали: «Да! Летают!» Да! Их надо было видеть! А вот они не видели дороги! Они уже не помнили, как открыли калитку, запертую на ночь.
        - Сема! Осторожно! Каалииткааа!
        - Чего?
        - Да уже ничего!
        - Да хрен с ней! Починим потом!
        Они не помнили, как оказались на улице. Как раскидали в стороны воробьев, подвернувшихся им на пути целой небольшой стайкой, а те ошалело отлетали в стороны, испуганно озираясь. Как Семен пролетел мимо собственной машины. Может, таким образом он думал быстрее добраться до отделения, и наверняка бы добрался, но в это время Алексей крикнул:
        - Семен! Машина!
        - Ох е! - только и смог выпалить Семен, как уже был за баранкой.
        Действие тридцать третье
        Алексей Карташев и Семен Скоробогатов. Им суждено было стать друзьями. Но что их ждало впереди, этого никто не знал. Они знали только одно: они счастливы, потому что везут домой к Семену девочку, вырванную судьбой из рук экспериментаторов. Да и просто потому, что они полюбили ее как дочку. Ее жизнь теперь была в их руках. Девочка теперь все понимала, только все время молчала. Но была несказанно счастлива. Ее губы украшала озорная улыбка.
        - Слышь, Леха! А чего она все время молчит? - взволнованно спросил Семен, ведя машину.
        - Время еще не пришло! - ответил Алексей. - Вот погоди! Скоро начнутся «почемучки».
        Семен, улыбаясь, посмотрел на девочку.
        - Ох и озорница ты у меня будешь!
        Приехав домой, Семен поставил машину и побежал готовить, чтобы накормить девочку. Алексей тоже сел за стол. А через некоторое время на столе красовалась жареная картошка. Здесь был и салат, и огурчики, и помидорчики! Алексей нарезал колбасу. Как говорится, коллектив мужской, но за столом сидела хоть еще маленькая, но дама! Семен налил ей в бокал компот.
        - Ну! С возвращением! - Семен поднял рюмку.
        - С возвращением! - поддержал Алексей.
        После еды они втроем поехали на машине Алексея на кладбище хоронить мать девочки. Скоро вырыли могилу. Постояли некоторое время.
        - Вот, моя хорошая, - произнес Семен, гладя девочку по голове. - Запомни это место. Здесь лежит твоя мама.
        В эти минуты девочка была серьезна. Алексей и Семен аккуратно положили тело в могилу уже навсегда. Когда могила была зарыта землей, девочка положила на нее полевые цветы, а Семен произнес:
        - Спи спокойно, надеюсь, что теперь никто не потревожит твой покой.
        ***
        Прошло несколько дней. У девочки стала заметно проявляться грудь. Она набухала. Да, девочка росла на глазах. Семен давно понял, что покупать ей одежку просто бессмысленно. Девочка обычно сидела укутанная простыней. Как-то раз Семен присел около нее, смотрел на нее, «Что-то не хватает для полного счастья, - подумал он. - Ну, конечно, имя, ведь ты без имени, как же тебя назвать?» Девочка не знала, что такое стыд, да ей это просто было незачем. Пока не прикроешь ее, она так и будет сидеть голышом. Зато аппетиты были хорошие. Семен за это еще больше любил ее, ест - значит любит своего папку. А как же еще? Ежели у человека плохой аппетит, значит, что-то не то. И вот теперь он задумался над ее именем. Как назвать девочку? Много имен перебрал он. Ни то, ни другое не подходило. А хотелось что-то звучное, неземное. Может, Аэлита, но такое имя уже есть. Алексей Толстой намного опередил Семена. Вдруг девочка взглянула на него как-то особенно, и он почувствовал, что как будто из бесконечности до него доносится имя - Лия! Что означает это имя, он не знал, но оно пришлось ему по душе.
        - Лия! Ты будешь Лией! Какое красивое имя! Оно звучит как из Вселенной, так и из глубин океанов!
        Аж мурашки прошлись по телу Семена. А Лия уже улыбалась ему своей подростковой улыбкой. Казалось, ей тоже понравилось это имя. Так пошли дни.
        Действие тридцать четвертое
        Как обычно, Лия была беспечна, а что еще делать ей, когда она действительно не от мира сего. Ночью любовалась звездами, в дождь сидела, укутавшись, чтобы создать уют. Время шло, как вот однажды Лия, гуляя у дома, не заметила, как кто-то подошел к ней сзади. Девочка почувствовала на себе тяжелый взгляд и резко обернулась. Рядом с ней стоял мужчина и словно буравил ее своим взглядом. Лия оторопела. Она тоже в упор смотрела на этого человека. Казалось, что даже время остановилось. «Кто он? - подумалось девочке. - Откуда? С таким давящим взглядом». Да, она смотрела на незнакомца уже далеко не с отсутствующим взором, а вполне осмысленно оценивала ситуацию. Социальная среда внесла в ее мозг свои коррективы. Она становилась полноценным человеком, способным жить в обществе. Так, обменявшись взглядами, они разошлись. Но у Лии зародилось странное предчувствие некой опасности. Легкое, как облако, оно едва сдавливало грудь. Лия зашла в дом, скинула с себя рванье, больше надеть было нечего, и улеглась в постель. Отвернувшись к стене, она решила уснуть, но, как ни старалась, не могла. Да, она уже много чего
пережила, и все заканчивалось хорошо. Но в этот раз она чувствовала что-то зловещее. Выпив молока с медом, она все-таки уснула. Снились ей облака, солнце, безмятежность природы. И ей хотелось жить! Жить и радоваться этой жизни, как ребенку, у которого отняли детство.
        ***
        Доктор Себастьян Остерн - единственный в своем роде человек, умеющий искать истину, чего бы это ни стоило. Он был человеком увлекающимся, ему были интересны тайны и загадки природы. Да он и сам далеко не отошел от них. Сам был загадкой. С миром он не дружил, считая его склепом души. Сейчас он сидел за рабочим столом и корпел над какими-то чертежами и рисунками. К нему-то и направил старый профессор своего ученика, своего Рудольфа. Было уже изрядно темно, когда в дверь Остерна позвонили.
        - Кого там несет?! Я занят, я очень занят! - Остерн заковылял к двери. Его мучила подагра и не давала ему покоя. Однако он привык к неожиданно возникающей боли. И вот сейчас она тоже дала о себе знать.
        - Кто там? - резко спросил Остерн.
        - Простите, доктор, за беспокойство, - раздалось за дверью. - Меня к вам прислал профессор Роуэн, мой учитель.
        Дверь открылась, и перед Рудольфом возникла небольшая фигурка старого седого доктора Себастьяна Остерна с большой плешью, небольшой, слегка всклоченной бородой и непослушными седыми волосами.
        - Вы от Роуэна? Смита Роуэна? О, Вселенная, как он там? Совсем один. А вы его ученик. Очень приятно. Простите, как вас?..
        - Мое имя Рудольф.
        - А, да-да, конечно, вспоминаю. Вроде он как-то говорил о вас. Так как он, что с ним, не стряслось ли что плохое? - засуетился Остерн.
        - С ним все хорошо, - ответил Рудольф. - Он прислал меня к вам, он сказал, что вы талантливый ученый, что в свое время даже хотели получить препарат, оживляющий ткани.
        - Да, хотел, я хотел получить эту фантастику, силоктолин, но, увы, что-то пошло не так, как я задумал. Вероятнее всего, это все-таки фантастика. Но у меня есть кое-что другое, более реальное, но такое же фантастичное! - его глаза засветились, и лицо даже будто помолодело.
        Рудольф напрягся, он понял, зачем Роуэн направил его к Остерну. Именно он, Рудольф, должен был соединить в единое целое два открытия.
        - Нужны эксперименты, Рудольф, нужны люди. Эксперимент-то гуманный. Все построено на движениях. Фактически я создал теорию движения. А людей нет. Нет людей - нет эксперимента. Нет эксперимента - нет циферок. Нет циферок - идея летит к шутам. Так устроена наука, вот так, товарищ дорогой! - разоткровенничался Остерн.
        - А что за теория? - заинтересовался Рудольф. - Вы мне можете приоткрыть занавес секретности? Если она действительно ценна, то я бы мог стать вашим коллегой, - Рудольф смотрел на доктора своим пронизывающим взглядом.
        Остерн сел и погрузился в раздумье. Потом посмотрел на Рудольфа и произнес:
        - Ладно, идемте за мной.
        И доктор Остерн заковылял в рабочий кабинет, за ним твердой походкой направился Рудольф. В кабинете царил «рабочий беспорядок», книги, бумаги - все валялось под ногами и не убиралось годами. Казалось, полный хаос, но именно Остерну удавалось выудить из этого хаоса все необходимое для плодотворной работы. Он знал, где какая бумажка лежит. Рудольф аккуратно прошел в кабинет. Остерн отбросил в сторону ненужные бумаги, оставив самые необходимые.
        - Ну-с, дорогой друг! Вот то, что и есть самое необходимое, что вам нужно посмотреть! - Остерн с деловым взглядом предоставил Рудольфу бумаги. - Я не буду стоять над вашей душой, а если будут вопросы, то, конечно, отвечу, - и Остерн, оставив Рудольфа с ворохом бумаг, удалился в другую комнату.
        Рудольф начал внимательнейшим образом изучать их. Сначала все было совсем ненаучным. Оказывается, Остерн изучал боевые искусства Востока, точнее, пытался разобраться в их теории. Остерн в поисках истины, записывал все, что приходило в его голову. Долгие годы, а дело это, надо полагать, было действительно не одного дня жизни. Он внимательно наблюдал за движениями тех, кто посвятил себя и свою жизнь единоборствам. И чем больше он наблюдал, тем более и более приходил к выводу, что в них что-то получается не так хорошо. Прежде всего отличий школ друг от друга практически нет. А если они есть, то описывают их как-то не так, очень непонятно. Затем каждая школа хвалит только свои техники. Но что всегда поражало, то это безумная физическая подготовка! Но если человек просто сильный, то зачем ему единоборства? Большое количество вопросов поднимал доктор Остерн. Все это должен был за короткое время изучить Рудольф, чтобы приступить к экспериментам.
        Не все так просто, прошло еще пару дней, прежде чем начало что-то открываться сознанию. За это время Рудольф забрасывал доктора вопросами, и Остерн терпеливо объяснял, что к чему. Наконец по прошествии недели острый ум Рудольфа понял основную идею Остерна систематизировать единоборства, но оставался вопрос: для чего? Если бы Рудольф раньше занимался единоборствами или хотя бы имел интерес к ним, то ему, разумеется, было бы проще и он не задавал бы себе таких глупых вопросов. Надо отдать ему должное - он терпеливо за две недели изучил то, что выстрадано было Остерном годами.
        Прошла неделя. Как-то утром Рудольф подошел к зеркалу. Взглянув на себя, он увидел усталые, в больших синих впадинах, глаза. Открыв кран, он умыл лицо, выпрямился, вновь посмотрел на себя в зеркало, и вдруг пот легкой испариной выступил у него на мокром лбу. Он закрыл лицо руками, затем, медленно опустив руки до подбородка, вновь глянул на себя в зеркало.
        - О, Вселенная! - прошептал он. - Как просто, как все просто!
        В это время к нему подошел Остерн. Рудольф вздрогнул, увидел доктора и отшатнулся, чуть не упав.
        - Что с тобой, ты устал? Ты взволнован! Да что с тобой, Рудольф? - заволновался доктор.
        Рудольф смотрел на него почти безумным взглядом.
        - Да вы понимаете, что это такое? - Рудольф показал на письменный стол.
        - Рабочий стол, - с хитринкой и иронией в голосе произнес Остерн. - А на нем бумаги! Вот и все! - глаза доктора блестели.
        Он понял - до Рудольфа все дошло. Такая реакция - это норма для человека, который понял тему. А Рудольфа едва держало на ногах. Истина проста. И вот эта простота просто убивала! Ее надо было просто понять, нащупать, и все выстраивалось той логической цепью, которую нельзя уже было оборвать, или не принять, или даже спутать. Рудольф, не в силах стоять, присел прямо на пол. Он смотрел на Остерна почти безумными глазами.
        - Вы говорите, что там бумаги. А что в них написано?! Да вы хоть отдаете себе отчет, до чего вы додумались?
        Рудольф даже заметно побледнел. Остерн, до того улыбающийся ему, вдруг убрал с лица эту добрую и хитрую улыбку. На Рудольфа смотрело строгое, волевое лицо истинного исследователя. Остерн вздохнул.
        - Да, отдаю отчет. Вам нужно отдохнуть, Рудольф, днем порою спится лучше. До вечера, а вечером поговорим, - Остерн оставил ошалевшего Рудольфа и вышел.
        Рудольф остался со своими мыслями наедине. Поднялся с пола, принял горизонтальное положение на диване и вскоре уснул - силы его были исчерпаны.
        Действие тридцать пятое
        После событий с девочкой Карташева вновь «запрягли» за дело. Не смог раскрыть одно, а тут еще два убийства с идентичными ранениями. Карташев терялся в догадках. Целая «гвардия женщин из колонии», загадочный роддом, в который никого не пускают, ни на какие требования не реагируя, загадочная девочка и «ходячий труп» ее матери. Голова кругом. А тут еще два убийства, как выяснилось позже, с целью ограбления. Но техника убийства была загадкой. Удары нанесены кулаком. Кто и как это сделал? Алексей ехал к Семену. Хотел навестить друга и девочку. Дорога хорошая, попутный ветер. Семен был встревожен.
        - Здорово! Что-то случилось? - спросил Алексей.
        - Да вроде ничего. Вот Лия какая-то встревоженная. Думал, часом не заболела, градусник поставил, температуры нет. Спросил, в чем дело, - молчит, - ответил Семен.
        - А когда она была у тебя разговорчива? Когда в последний раз словом обмолвилась? Ааа… то-то и оно, брат. Смотрю я на нее и думаю: кто из нее вырастет? Растет быстрее гриба после дождя. А в теле ее матери нашли странный препарат. Только сегодня узнал. Нет! Далеко не простая эта девочка. Один раз проснешься, а перед тобой девушка сидит, во всей своей красе! Вот так! - закончил Алексей.
        Семен вздохнул: ответить было нечего, Алексей был прав. Когда-нибудь раскроется ее тайна, кто она, но будет ли легче от этого? Но пока Семена волновала ее тревожность, Алексей вошел в дом и подозвал Лию к себе. Лия подошла.
        - Лия, ты чем-то напугана? - тихим голосом спросил Карташев. Лия подняла на него усталые глаза и кивнула головой.
        - Что тебя беспокоит? - Карташев обеими руками взял Лию за плечи.
        Глаза у Лии забегали, и она показала руками гору, скривила рожицу, потопала ногами и дернула руками на голове так, как надевают кепку. Семен ничего не понял из этого ребуса. Но Алексей начал прощупывать эмоциональные переживания Лии.
        - Это дом? - Спросил Алексей. Лия отрицательно покрутила головой.
        - Что-то большое? - Лия закивала и громко протопала ногами.
        - Это человек, и он большой? - догадался Алексей. Лия кивнула головой и еще раз продемонстрировала все заново.
        - Так! - сказал Алексей, хлопнув себя по ляжке. - Большой человек с неприятным взглядом, в тяжелых сапогах и кепке!
        Лия закивала и захлопала в ладоши.
        - Он тебя напугал, сильно напугал, а что тебя испугало в нем больше всего? - продолжал Алексей.
        Лия подумала и показала на глаза и руки.
        - Так, понятно. Неприятный взгляд, ну, это ладно, а вот что с его руками, почему они тебя так напугали, как ты думаешь? - Алексей внимательно смотрел на Лию.
        Лия задумалась и вдруг стала что-то искать.
        - Лия, детка, что ты ищешь? - спросил Семен. Но Лия искала по комнате и только издавала звук:
        - Уууу, Ууу!
        Алексей понял: она пытается найти то, что могло бы дать им подсказку. Не найдя ничего подходящего, она беспомощно развела руками. Семен не выдержал и закурил. Пока он держал горящую спичку, Лия показала на нее. «Что, огонь? Но не могла же сигарета ее так напугать? Нет не то», - подумал про себя Алексей.
        - Лия, не бойся, разберемся! - проговорил Семен, вращая в руках кокарду времен СССР, непонятно откуда взявшуюся. - Да вот, с тех времен осталась, - пояснил он.
        Лия взглянула на кокарду и вдруг завизжала. Выхватила ее из рук Семена и протянула Алексею.
        - Аааа! - закивала головой Лия.
        - У него что, была в руке кокарда? Может, ее татуировка? - пытался дознаться Алексей.
        Лия покачала головой. Пальцем ткнула в центр кокарды, там, где была красная звезда.
        - Серп и молот?! - произнес Алексей. - Он что, был вооружен?
        Лия иронично улыбнулась.
        - Да, ну не догадлив я, что делать. Будет он размахивать серпом и молотом как рабочий и колхозница! Впрочем, был бы рабочий - был бы человеком, детей бы не пугал! - произнес Алексей. - Так что же тебе так понравилось в этой красной звезде, красавица ты моя, загадочка? - Алексей внимательно смотрел на Лию. «Но ведь перед этим она показала на огонь, - мелькнуло у него в голове. - Что может быть общего между огнем и звездой?» Лия смотрела на него в упор, как бы пытаясь мысленно ему помочь. В это время Семен затянул сигарету. Красный огонек испепелил очередную порцию табака. И тут Алексея осенило.
        - Ну конечно! Красный цвет! Красные руки! - Лия запрыгала.
        - Лиечка, милая, они были у него красные?! - не скрывая своего волнения, спросил Алексей.
        Лия закивала.
        - А почему, от чего? - Алексей почувствовал, как вспотел от волнения.
        Вместо ответа Лия схватила небольшой нож, провела его лезвием по своей руке. Полоску выступившей крови Лия растерла до локтя. От такого примера друзьям стало не по себе.
        - У него на руках следы от крови, он даже тщательно не смывает ее! - Алексей выдохнул. - Возможно, что обитает он в лесу и не брезгует сырым мясом! Вот что напугало ребенка. Вернее, «кто», и этого «кого-то» надо найти.
        Действие тридцать шестое
        Сон Рудольфа был тяжел. Скорее, это был не сон, а полубред. Сильные переживания, приведшие его к психической истощенности, делали свое дело. Невероятно сильно на него подействовало открытие Остерна. Ему виделись то чертежи, то письма, то сам Остерн что-то говорил ему. То в видении появлялся Ричард, прекрасная Элен. Немало времени прошло, прежде чем, взмокший от пота, он пришел в себя. Он долго приводил себя в порядок. Мытье, бритье и все остальное, чтобы обрести прежний вид. Остерн тоже готовился, правда, к другому - весьма долгому разговору. Наконец они сели в рабочем кабинете перед ворохом бумаг.
        - Видишь ли, мой дорогой друг, - начал Остерн, - в мире все взаимосвязано и нет ничего лишнего. Годами я наблюдал за тем, что происходит. Ты спросишь: что? А я отвечу тебе так: наука четко определила, что любой психический акт человека заканчивается движением. Он рождает движение. Я не был бы ученым, если бы позволил себе помыслить, что боевое искусство - это только красивые и сильные движения, не имеющие под собой психологической платформы. Человек прежде должен сначала подумать, прежде чем что-то сделать. Делая то или иное движение в боевом искусстве, невольно задумываешься над тем, а правильно ли я его выполняю, и вообще что я делаю? После долгого наблюдения и тщательного анализа того я сделал вывод, что то, что я вижу в боевых искусствах, не соответствует тому, что должно быть. Сила, скорость, ловкость, выносливость, гибкость - неотъемлемая часть боевых искусств. И это все относится к физической культуре человека. Они помогают овладеть приемами, но нужны силы, там должна происходить постоянная тренировка! А почему? Да потому что без нее, силы, боевое искусство якобы теряет себя! Это они так
думают! Потому что превратили его в спорт, - Остерн замолчал. Глотнув чая, он дальше начал раскрывать свои умозаключения, опираясь на строгую логику.
        Много чего еще рассказал пожилой доктор Рудольфу, и тот понял, что находится на пороге не просто невиданного открытия, а в преддвериях новой эры! Мурашки волнами бегали по телу, когда доктор рассказывал ему о принципах построения движений каждой из школ и как они отличаются друг от друга. Но более всего поразила таблица принципов боевых искусств, с помощью которой можно было создать любой алгоритм движений соответствующей школы и определить их совместимость.
        - Вот такие, брат ты мой, дела! - Остерн откинулся в кресле.
        Он понимал, что открыл Рудольфу огромную тайну, но без него, Рудольфа, он уже ничего не мог бы сделать. У Рудольфа были связи, а главное, у него был его чудовищный характер. С его помощью можно было начинать делать хоть какие-то эксперименты.
        - Остерн, вы говорили о принципах построения движений, с помощью которых можно добиться возникновения синергетического эффекта, но главное, вы показали их отличия, и теперь каждый может просто тренироваться даже в домашних условиях. Открыли очень важный момент их совместимости. А мне кажется, что за этим открывается то, о чем и подумать страшно.
        Действие тридцать седьмое
        Глубокую ночь озаряла очень яркая луна, как-то необычно яркая, как предвестница чьего-то рождения. Вся комната, в коей мирным сном спала Лия, была залита этим светом. Семена, спавшего в другой комнате, вдруг как будто что-то разбудило, странное предчувствие чего-то неведомого. Какая-то легкая тревога, какое-то томление, будто он должен встретить сейчас существо из глубин Вселенной. «Еще бы», - подумал он.
        - Какая луна яркая! Поневоле задумаешься. А красота! Ночь, а светло! - с этими словами он встал с постели, обернулся простыней и пошел посмотреть, как там спит Лия. Лия безмятежно спала, укрывшись одеялом. «Ну, хорошо спит, луна не разбудила», - только подумал Семен и уж хотел идти к себе, чтобы лечь и постараться уснуть, как Лия сладко потянулась в постели и уселась на нее.
        - Вот те пожалуйста, и она встала. Ну и луна! Такой еще не бывало, - тихо сказал Семен. - И тебе не спится, Лиечка, - произнес он слегка заспанным голосом и, подойдя к ней, сел на пол.
        Он невольно залюбовался ее красотою. Все в лунном свете, и, окутанная этим светом, Лия казалась неземным существом. Странно, но послышалась даже вроде как музыка. Музыка Вселенной, и каждая клеточка Лии была пронизана этой мелодией. Семен сидел перед ней с широко раскрытыми глазами, почти не моргая. Странно и удивительно выглядела эта «инопланетянка» действительно неземной красоты! Ее обнаженное тело как бы само излучало этот свет, который нес в себе и распространял в округе эту музыку.
        - Какая ты красивая… - прошептал Семен. - Ты точно с иной планеты.
        Лия сидела прямо, спустив ноги на пол, при этом ее большие глаза, казавшиеся лазурными, поражали своей бездонной глубиной. Как будто бы космос, огромный космос сжался до размера этих глаз, войдя в них. Лазурные, с иссиня-черным оттенком, смотрели они вперед, четко и строго, как у египетских сфинксов. Черные волосы Лии, в которых блестел свет, ровно и величественно спадали с ее прекрасных, белых в свете луны, плеч. Лия сидела, не шевелясь, не моргая. По телу Семена забегали мурашки. Была заметна едва ощутимая легкая улыбка, так же застывшая на лице Лии.
        - Лия, детка, что с тобой? - едва шевеля губами, спросил Семен. Девушка не отвечала, а продолжала сидеть, залитая лунным светом. Семену сделалось не по себе. Он хотел взять ее за руку, но какая-то сила как стена остановила его. Вдруг действительно как будто Вселенная раскрыла свои объятия, ее недра устремились в девушку. Космическая музыка охватила комнату. Лия, обнаженная полностью, поднялась во весь рост! Казалось, что потолка, да и комнаты, уже нет! Что эта изящная красавица-исполин поднялась высоко-высоко в звездное небо, что ее волосы слились воедино с этим черным куполом и запутали собой звезды! Лия глубоко вздохнула, развернув плечи и до хруста прогнув вперед позвоночник. Воздух с необыкновенной силой вошел в ее легкие, заставив расшириться грудную клетку. Колоссальная ЖЕНЩИНА-ВСЕЛЕННАЯ предстала перед простым водителем. Ее удивительно красивые груди, и без того с большими, острыми, торчащими вперед сосками, выпятились и устремились вверх! Семен, пораженный всем, полулежа у нее в ногах, теперь смотрел на нее, задрав голову и не зная, что дальше будет. Наконец, когда Великий Экстаз прошел, и
Лия вновь обрела Землю, она взглянула все еще лунным взглядом на Семена, находящегося у ее ног, и одарила его легкой неземной улыбкой. Семен находился в полушоке от всего увиденного и услышанного. Но, когда Лия вдруг заговорила, впервые в жизни, тут он сам потерял дар речи.
        - Вселенная слышит, Вселенная говорит, и я слышу Ее, - сказала Лия, Семен протер глаза.
        - Здравствуй, Сема! Теперь я знаю все. Включилась мегапрограмма. Удивительное состояние преобразования. Я не знаю, кто я, но знаю, на что способна. Я начинаю путь! - проговорила Лия.
        - Лия, - тихо позвал ее Семен, - о чем ты?
        - О своем предназначении, Сема, - тихо ответила она.
        Действие тридцать восьмое
        Рудольф мог теперь думать только об открытии, которое сделал Остерн. И надо же, что какое-то движение выводит на совершенно другой уровень осознания, на другую логику. Да, именно на другую логику, или, проще говоря, логику второго порядка. Вопрос - как исследовать? Что делать? К кому обращаться? Да, тут было не все так просто. Идею могли просто своровать умные люди. А она между тем открывала неимоверные просторы для научных открытий. Он понимал, что находится на пороге открытия теории движения.
        - Послушайте, Остерн, вам не приходила идея о том, что мы создаем теорию движения для робота? - спросил как-то Рудольф. - Ведь то, что мы вычислили, есть не что иное как алгоритм! Стоит задать его боевой машине, и она будет вполне самостоятельно принимать решения благодаря этому алгоритму! Получим искусственный интеллект, самообучающуюся систему! Да вы хоть отдаете себе отчет в том, что это такое?!
        Остерн посмотрел на Рудольфа.
        - Теперь ваше время Рудольф! Вам предстоит много сделать. А насчет робота я думал. Нужны данные, расчеты, цифры, наконец! А этого пока нет, - Остерн печально опустил взор на пол. - Поймите, Рудольф, все озабочены только своей карьерой и отчетами. Дай человеку работу, которую легко защитить, он с радостью возьмется, потому что есть предыдущий опыт. И аспиранту спокойнее, и научному руководителю, рецензентам с оппонентами да и членам ученого совета. Прописана уже вся процедура, все известно. А здесь где этот предыдущий опыт? - Остерн сел, взявшись за голову.
        - Ничего, Остерн! Мы пробьем эту идею! Обещаю! - последнее «обещаю» Рудольф процедил сквозь зубы.
        Действие тридцать девятое
        Рудольф весь вечер провел в раздумьях. Он буквально видел ограничения в движениях, которые давали такую мощь, такую энергию, о которой можно было только мечтать. Следующая мысль буквально пригвоздила его к кровати: «Так это что же получается? Как внутренняя среда, находясь в двух ограничениях, будет держать себя неизменной, так и внешняя не проникнет с чуждыми системе факторами, в противном случае они будут перекодированы. Мы создаем уникальную систему алгоритмов! И программы, получается, почти не нужны! Получается уникальный андроид! Единое информационное ядро! Техноиммунитет! Техническая иммунизация, обеспечивающая технический гомеостаз! И как результат - ИММУНОАНДРОИД! Новейшая система с узким спектром действий, но, комбинируя все накопленные знания и опыт, ее можно применять при разных условиях!» Рудольфа буквально кинуло в жар. Он понимал, что нужно было действовать, и немедленно.
        Действие сороковое
        Семен сообщил о перемене в Лие Алексею. Тот немедленно прибыл. Лия была бесподобна! Сказочно красива и знала почти все. Оба убедились, что она результат какого-то биологического эксперимента, может, и более того. Она быстро росла, питалась и, наконец достигнув определенного возраста, стала тем, кем она должна быть. Лия рассказала о мужчине, который ее напугал, и предрекла встречу с ним. Карташев, сам не зная почему, как бы наугад подсунул ей фотографию убитого с проломленной грудной костью. Лия сразу сказала:
        - Это от удара каратэ. Прямой системный удар, но второго порядка. Но это уже не спорт. В спорте такого воздействия нет.
        - А что это значит - системный и второго порядка? - спросил Алексей.
        - Это значит, что этот удар нанесен при помощи принципов второго порядка, открытый логикой того же порядка, - ответила Лия, удивляясь, что они не понимают таких простых вещей.
        - Что за принципы такие? - Карташев напрягся.
        - Это значит, что система каратэ работает на двух принципах: момента и распорки. Конъюнкция динамики и статики дает такой результат. В результате создается синергетический эффект. Ни сила, ни скорость тут не нужны, - улыбнулась Лия.
        - А что происходит, каков конечный результат? Если не сила, то что? - спросил Семен.
        - Жесткость! Открывается свойство жесткости, - ответила Лия. - А результат на фотке! Причем жесткость достигается не силовыми или скоростными качествами, а техническими принципами. Своего рода технический допинг. Вот и все премудрости, - Лия улыбалась двум ошалевшим от ее откровения друзьям.
        - И ты можешь так? - спросили они в один голос.
        - Да, и не только это, и не только я. Нас много. Это мои братья и сестры. Мы чувствуем друг друга. Это каратэ - самое простое. Но, честно признаться, очень экзотичное! - Лия потянулась, ненароком обнажив свое тело.
        - Ну дела! - произнес Карташев. - А как быть с этим, Лия? - он вновь показал ей фотку. Лия задумалась.
        - Не думаю, что среди нас найдутся убийцы. Мы не для этого предназначены.
        - Но ведь кто-то его убил, причем, как ты говоришь, системным ударом, значит…
        - Это может означать только то, что кто-то из людей владеет этим, и с этим знанием он очень опасен! - закончила Лия.
        Каким-то образом секретная информация проникла в мир.
        - Хорошо! Как его остановить? - вопрос Карташева звучал конкретно. Лия удивленно посмотрела на него.
        - То есть как? У полиции нет средств? Нет оружия?
        - Да, Лия, это так! Но не всякий раз будешь стрелять! - пояснил Алексей.
        - Тогда только я! - ответила Лия. - Вас он убьет, только я смогу его победить.
        Действие сорок первое
        - Не надо торопиться, Рудольф, - голос Остерна прервал раздумья Рудольфа. - В спешке можно наделать много ошибок.
        - Прежде всего научный коллектив. Нужны эксперименты, нужны показатели, цифры, наконец, - произнес Рудольф. - Но на ком проводить эксперименты? С животными это явно не пройдет, остаются люди. Но как?
        - Я пробовал наладить связи с институтом робототехники, - проговорил Остерн, - но пока безрезультатно.
        - Почему? - спросил Рудольф.
        - Отчетности по текущим делам бывают иногда важнее мировых открытий. Мало кто в таких условиях возьмет на себя ответственность. Все осторожничают. Ведь идею надо проталкивать. А стоит заикнуться «боевые», так все сразу фыркать начинают, хоть сопли им вытирай. Все ждут теорию движения сразу! А я сразу не хочу им это открывать. Даю базу! Но пока ее примут, пройдет много времени, - Остерн вздохнул.
        - Но и сидеть просто так тоже нельзя! - Рудольф выпрямился, оделся и направился к выходу.
        - Вы куда, Рудольф? Уже поздно! - позвал его Остерн.
        - Не маленький, не заблужусь, - ответил, находясь в коридоре, Рудольф. - Я срочно уезжаю, но скоро приеду. Кстати, Остерн, почему у вас не закрыта входная дверь? За меня боитесь, а сами что?
        Рудольф быстро пошел по коридору на выход и не заметил постороннего человека, наблюдавшего за ними. Остерн заковылял к выходу, чтобы закрыть дверь.
        «Проклятая память! - подумал он. - Вышел на воздух, вернулся и забыл закрыть дверь». Остерн уселся за письменный стол. Рабочий стол, как любил он называть его. Он сидел перед ворохом бумаг, тех самых секретных документов, которые так сильно взволновали Рудольфа. «Да, это так! Именно так!» - произнес Остерн. От волнения у него пересохло в горле. Остерн вышел из-за стола и направился на кухню. В этот самый момент посторонний человек подошел к чертежам.
        Действие сорок второе
        Элен открыла входную дверь.
        - Рудольф?! Это ты?!
        Женщина была буквально ошарашена внезапным визитом Рудольфа на квартиру Ричарда.
        - А я вижу, ты здесь неплохо устроилась. Кстати, как Ричард? - начал Рудольф.
        - Кто там, Элен? - раздался голос Ричарда.
        - Иди и сам посмотри, кто к нам приехал, - тихо произнесла Элен. Вышел Ричард в пижаме.
        - Рудольф?! Вот не ожидал! Проходи, дружище, садись! Ты как всегда вовремя!
        - Да уж, по жизни меня никто не ждет, сам являюсь, - начал Рудольф, проходя в комнату. - Как призрак в ночи. Как живется с Элен? Она тебя вновь полюбила? Да извини, это же я тогда увел ее у тебя, и то благодаря своим амбициям. Куда уж там. А теперь она у тебя, потому что ты открыл силоктолин! Мертвецов не оживляешь? Не приходилось? Ну, это в будущем! Ты знаешь, я уверен в тебе! - Рудольф уселся и начал качаться в кресле.
        - Рудольф, где ты был и зачем пожаловал? - спросил его Ричард.
        - Вопрос на вопрос: а куда делась Элен? - Рудольф вопрошающе взглянул на Ричарда.
        - Она пошла принимать ванну в твою честь! Сейчас придет, - ответил Ричард.
        - О! Ванну! Она у тебя принимает ванны, как романтично. Я бы с удовольствием тоже принял ванну вместе с ней, потер бы ей спинку, тем более после дороги расслабился бы с такой красавицей!
        - Ты не ответил на вопрос, - сухо перебил его Ричард.
        - Какой? - состроил из себя дурачка Рудольф.
        - Где ты был? - Ричард понимал: у Рудольфа есть идея, что он так вот просто к нему не заявился бы.
        - У Роуэна, - тихо сказал Рудольф. Ричард вперил в него глаза.
        - У Роуэна? Ты был у Роуэна Смита! То-то гляжу, какой ты смелый! Значит, у Роуэна! Ну? И как он там? Вдалеке от цивилизации? - начал Ричард.
        - С ним все хорошо. Да, ты прав, я пришел не с пустыми руками. Предлагаю начать серьезную работу. Как на это смотришь? - Рудольф смотрел на Ричарда.
        В это время в комнату вошла Элен. Ее наготу скрывала только прозрачная накидка. Без бюстгальтера, в тонюсеньких трусиках, она присела на колени Ричарда. Ее груди приковали к себе взгляд Рудольфа. А она и не скрывала их, что стесняться двух любовников? И с одним, и с другим она проводила время в интимной близости. Теперь они вдвоем перед ней, а она - как королева! Ричард, еле скрывая негодование, произнес:
        - Ты знаешь, дорогая, а нам только что предложили работу! Как ты на это посмотришь?
        - Что? Работу? Нам, это с твоим-то открытием? Ха-ха, забавно! И кто предлагает, неужто он?! - Элен с насмешкой чуть ли не ткнула пальцем в Рудольфа. Рудольф был непоколебим.
        - Я же говорю, что пришел не с пустыми руками, идея, которую я несу в науку, колоссальна! И мне нужна будет твоя помощь, Ричард, - Рудольф замолчал.
        - Нужна будет моя помощь, а я вот в твоей даже и не нуждаюсь! Ну, выкладывай, что у тебя! - Ричард внимательно смотрел на Рудольфа.
        Что помешало Рудольфу начать говорить? Он вдруг, не говоря ни слова, молча встал, резко вышел из комнаты в коридор, накинул на себя одежду и вышел вон. У Ричарда рот открылся от изумления при виде такой наглости. Он даже не понял, что произошло. Элен тоже ничего не могла понять. Наконец Ричард «отмер» и произнес:
        - Думаю, что скоро мы сами приползем к нему.
        Действие сорок третье
        Что задумал Рудольф, что заставило его замолчать и выскочить из квартиры Ричарда, могло бы навсегда остаться загадкой, если бы не случай, произошедший в одной из деревень. Прошло немало времени после такого странного расставания. Ричард уже успел немало провозиться с силоктолином, а Элен все это успело наскучить, когда в новостях появилось сообщение о кустарнике, который внезапно вспыхнул огнем в дождливую погоду. Как-то само собой поползли слухи, наполненные иронией о легендарном гиперболоиде инженера Гарина. Смех смехом, а куст горел! Даже какую-то бабу деревенскую перепугал. И без того религиозная, так у нее после этого случая совсем «крыша поехала». Деревенский батюшка ей говорил, что, мол, не достойны мы, по нашему времени и по нашим грехам, сподобляться такого, тут что-то не то. Да и сам батюшка вроде как не такой уж неграмотный был. Понимал, что чудеса всегда во вразумление свершались, а здесь что - мало того, что старуху перепугал, так чуть было еще и пожар не наделал. Эту бабулю расспрашивала полиция, и место осматривали, на самом деле было все странно. Нет никакой добычи нефти, ни газа,
а самовозгорание было. Когда дело дошло до вышестоящих органов и провели экспертизу случившегося, то немедленно прекратили расследование и поспешили засекретить дело. Бабушке рот не закроешь просто так, так отправили на излечение в больницу для «особо одаренных». Батюшке приказали не заниматься не своим делом. Дело было замято. Но, как бы то ни было, все равно и слух был, да и в новостях показали, правда, все свалили на капризы матушки-природы. Как только узнали об этом, вновь у Ричарда появился Рудольф, но на этот раз глаза его буквально горели. Более того, он был не один! Вместе с ним был Себастьян Остерн!
        - Ричард! Или сейчас, или никогда! Решайся! - Рудольф сдержанно опустился в кресло.
        - А как я могу на что-то решиться, если ты ничего не говоришь?! Ты мне хочешь дать работу! Какую? Вспыхнувший куст - не твоих ли рук это дело?! Что, спичку кинул или плюнул на него?! Дай мне информацию, и я подумаю, как мне поступить, - залепетал Ричард.
        Рудольф взглянул на Остерна, тот кивнул в знак согласия. И Рудольф посвятил Ричарда в открытие века, а затем поведал ему о своих планах.
        Действие сорок четвертое
        - Нет, не так, ты все время забываешь о распорке, момент есть, а распорки нет, - учила Лия.
        Семену каратэ как-то так все равно, а вот Алексею надо было знать, да ему и самому было это интересно. Но Семен тоже принимал участие в обучении. Ему было легче, чем Алексею. Ведь то, чему обучали Алексея, было классическое каратэ логики первого порядка, в отличие от того, что преподавала Лия. Семен это прекрасно понимал и наблюдал за «ломкой» товарища. Оказалось, что все то, что тот проходил по рукопашному бою, вроде как и ничего, да уже было не тем, что нужно. А каратэ, которому его обучали, было не совсем каратэ, а попросту какой-то мешаниной, созданной из отдельных приемов. Алексей начинал понимать, что все его сдачи норм по ОФП оказываются почти ненужными. А как его заставляли отжиматься, подтягиваться, и все сводилось к одному - чтобы усилить удар. А в каратэ логики второго порядка это оказалось ненужным. И суть заключалась исключительно в принципах второго порядка. Это же надо, всего-то два принципа: распорка и момент в конъюнкции дают синергетический эффект. Появляется эффект жесткости, а не силы, хотя и с помощью силы в классике вполне получается свойство жесткости, но ведь с помощью
силы! И снова физкультура! В отличие от второго порядка, где каждый блок - это не блок, а удар! Не сила, а жесткость начинает преобладать во всем теле. Противник просто разбивается о того, на кого напал. Как все просто. Фактически векторная теория! А главное, что каратэ не требует ничего, его не надо искусственно усиливать, это просто разрушит систему. Оно не может быть применено в боевом самбо, так как оно ответит само за себя, и есть вероятность опять-таки его разрушения. Вывод напрашивался сам собой: если кто-то хочет усилить воздействие каратэ через физкультуру, через включение его в другие виды единоборств, тем более делает попытки создания многофункционального каратэ, тот может разрушить эту ювелирно настроенную систему. Алексей присел на землю. Он любовался Лией, которая отрабатывала движения многих школ. «Лия! Инопланетянка! - пронеслось в голове Алексея. - Ее с толку не собьешь, она все знает, и мне по жизни пришлось с ней встретиться!»
        Действие сорок пятое
        Рудольф и Ричард снова были вместе. Рудольфу по-своему открылась идея Смита Роуэна и Себастьяна Остерна, и она была грандиозной. Остерн был рядом, но не хотел особенно вмешиваться, то ли возраст все чаще и чаще давал о себе знать, то ли страшное переутомление в ожидании того, что, может быть, все-таки настанет время и свершится им задуманное, привело его к психическому истощению. Продумав все, они пришли к выводу, что проще всего создавать иммуноандроид будет из живого материала, а не лепить робота. Однако за робота взялся Остерн: не повредит. Вопрос был в другом: получить живую ткань было непросто. Роуэн много изучал этот процесс, ставил эксперименты и добивался успеха, но в данном случае этого было мало. Именно поэтому старый Роуэн отдал свою идею молодым. Ричард и Рудольф, они оба «ломали голову», как вдруг идею подал Остерн. Его предложение было простым, но весьма негуманным: а именно заставить «поработать» женщин на благо науки. Единственный выход - это искусственное оплодотворение с внедрением в эмбрион единого информационного ядра. При помощи современных методов обеспечивается быстрое
созревание, дальнейшее развитие и взросление. Так что, как будет происходить процесс онтогенеза, вопроса не вызывало. Как только суррогат достигнет нужного возраста, начинает свое действие единое информационное ядро. С этого момента суррогат превращается в иммуноандроида. Техноиммунитет - такого еще не бывало, также как и технического допинга! Можно добавить: технический метаболизм и технический гомеостаз! Когда Остерн поделился этим с коллегами, Рудольф не выдержал и с усмешкой спросил:
        - Это, конечно, хорошо. Значит, к нему и врача не надо вызывать, на случай если вдруг гриппом заболеет?
        Все дружно рассмеялись. Рудольф со своим жутким характером иногда умел хорошо пошутить.
        Но это означало лишь то, что у него хорошее настроение.
        - Скажите, Остерн, а почему именно человеческое тело, ведь можно спокойно сделать и робота? А потом, где мы возьмем человеческие тела? - вопрос Ричарда был актуален.
        - Ну, во-первых, - начал Остерн, - человеческое тело как никогда подходит под теорию движения, основанную на боевых искусствах, ведь ее придумали люди. Что касается живого материала, на этот счет у меня возникла своя идея, - Остерн, немного помолчав, продолжил: - Возьмем заключенных женщин! Они нам будут отличными «несушками», я их назвал ласкательно «курочками», ибо будут они нам нести хорошие яички!
        Рудольф с Ричардом переглянулись: вот это идея! Вопрос - как осуществить?! Остерн ответил им на немой вопрос.
        - Через своих друзей! Я договорюсь, это ради науки! Иммуноандроид - прекрасный солдат! Он заменит людей! Чем плохо?
        Рудольфу и Ричарду нечего было на это возразить.
        - Очень хорошо, Остерн! Значит, создаем лабораторию! - Рудольф был доволен. - А теперь, дорогие, - он впервые произнес слово «дорогие», - давайте выпьем за дело! - и добавил: - За наше дело!
        Действие сорок шестое
        - Да вы с ума сошли! Да вы понимаете, что это такое? Да ни одна женщина на это не согласится! Даже осужденная! Да и осуждали, тоже за правые дела! Совершила убийство, а кого убила - подонка! Негодяя! Может, он заслужил такое наказание? А ее в тюрьму! Может, будет амнистия, - говорил комендант тюрьмы.
        - А вот поэтому и просим мы посмотреть их дела, чтобы выбрать нужных, - сказал Остерн.
        Рудольф и Ричард молча смотрели на коменданта. Им казалось, не то что идея, та самая, за которую они поднимали бокалы, а сама просьба Остерна вполне может оказаться неосуществимой. Однако их отвели в архив, где хранились дела заключенных. Знакомый бумажный запах буквально ударил им в ноздри. Они приступили к делу.
        Действие сорок седьмое
        Семен заметил сразу, что Лия перестала расти. Прекрасная девушка в самом расцвете сил. Она обучала боевым искусствам их обоих. Алексей брал все, скрупулезно стараясь выяснить все детали. Он понимал, что наступает фактически новая эра, эра свойств и их изменения. Семен купил Лие отличную одежду, она стала выглядеть еще красивее. Когда преподавала или занималась сама, то надевала рубаху и штаны, напоминающие кимоно: свободные и прочные, не стесняющие движения. Она уже рассказала своим подопечным о каратэ, кикбоксинге и тхэквондо.
        - Ну, что скажешь, Алексей? - спросила Лия.
        - Да что я могу сказать? Теперь действительно можно увидеть различия между школами. Они кардинально отличаются друг от друга. Их ну никак нельзя совмещать. Каждая из них по-своему достойна, с помощью них можно нанести противнику страшные увечья или даже убить.
        - Верно! А какой из примеров тебе больше всего по душе? Ну, в смысле отличий? - задала вопрос Лия, испытующе смотря на него.
        - Думаю, - начал он, - гедан-барай из дзенткуц-дачи, как он выполняется классиками, является именно спортивным и для логики второго порядка не годен.
        - А почему? - продолжала экзаменовать Лия.
        - Потому что из жесткой стойки каратэ у «классиков» делается почти вертикальный взмах рукой вниз, наотмашь. Вот он, самый яркий пример смеси каратэ и тхэквондо, которые несовместимы. Обе школы рушатся. Их смысл превращается в ноль. Ибо вертикальная ось в тхэквондо несовместима с горизонтальной распоркой в каратэ. Центр тяжести все равно будет «гулять» при таком блоке вверх и вниз. Какое же это каратэ?
        - Верно! Экзамен сдан! - улыбнулась Лия.
        Вот так все потихоньку вставало на свои места. Лия рассказывала, объясняла, показывала, в общем, учила! Карташев брал все до мельчайших деталей.
        Действие сорок восьмое
        - Дорогие коллеги! Уважаемые! Ну, что значит «боевые искусства»? И вы хотите, чтобы этим занималась наука? Вы знаете, что у нас есть дела посерьезнее. А разного рода мистика, а тем более эта ваша физкультура, нам не нужна, - заявил председатель ученого совета.
        В зале шушукались представители фундаментальной науки. Некоторые сдерживали иронические улыбки.
        - То есть вы отклоняете наше предложение внедрить боевые искусства в фундаментальную науку? - сдержанно спросил Рудольф.
        Ричард взял Остерна за руку и крепко ее сжал.
        - Они не понимают, от чего отказываются, - проговорил Остерн. - Только стоит произнести слово «боевое», как вся идея вызывает у них резкое отторжение.
        - Не поставлен его величество эксперимент, а без него мы не можем ничего доказать, - произнес Ричард.
        - Неужели вам не интересно, что кроется за нашим предложением? Вы бы хоть пришли к нам, - сказал Рудольф.
        - Спасибо за приглашение, когда придет время, мы будем знать, куда обратиться. А теперь просим прощения, мы очень заняты, у нас дела. Скажите спасибо, что дали вам слово, - это было последнее, что произнес председатель.
        Все трое вышли из зала заседаний. Остерн чувствовал себя полностью разбитым, Ричард бледен, и лишь Рудольф чувствовал злобу на все, что его окружает. Злость лучше отчаяния. Они уже отошли от здания на некоторое расстояние, как к ним подбежал неизвестный.
        - Простите, - начал он, слегка запыхавшись. - Я только что слушал вас. Вы мне понравились, понравилась ваша идея, и я хотел бы предложить вам сотрудничество.
        - В каком плане? - спросил Остерн.
        - Я бы мог продвинуть вашу работу в научный мир, - незнакомец хитро улыбался.
        - И каким образом? - насторожился Остерн.
        - Я бы мог быть вашим руководителем. У меня есть связи, - незнакомец вел себя явно подозрительно.
        - И… что дальше? - Остерн вопросительно смотрел на него.
        - Вы поймите, что без руководителя вас не примут в официальной науке, - ответил незнакомец.
        - Ага! - Остерн смотрел на незнакомца. - Вы, наверное, хотели сказать, что без вас не примут?
        - Ну, это не совсем так, но я, конечно, вам с радостью бы помог! - слегка растерялся незнакомец.
        - Став нашим руководителем, - сказал Остерн. - Слышь, Рудольф! Нам руководитель требуется?
        - Да как-нибудь без него обойдемся, - ответил Рудольф.
        - Да поймите! Я же только для дела! - не терял позиций незнакомец.
        - Да, конечно! - ответил Остерн. - Мы свой прорыв в науке обязательно должны разделить с Вами! А как же без Вас? А Вы уже будете одобрять, дескать, какие они молодцы!
        - Но я хотел… - но Остерн не дал ему договорить.
        - Слушайте, Вы хотите заработать себе звание профессора на нашей работе? Не выйдет! Вот откроете что-нибудь сами - вот тогда делайте с этим что хотите! А то хотите быть причастными к мировому открытию! Тоже мне руководитель нашелся! Одобрять еще лезет! И без Вас все знаем!
        - Я же хотел помочь, - заблеял незнакомец, чувствуя, что «куш» уходит от него.
        - Ну, вот что, - ответил Рудольф, - мне надоела Ваша болтовня! Оставьте нас немедленно!
        - Вы меня еще вспомните! - проблеял им напоследок незнакомец и ретировался.
        - Да будь они неладны, - процедил сквозь зубы Рудольф. - А теперь слушайте меня! Будем действовать по-другому. У нас идея! Мы - единый кулак! Скоро они сами приползут к нам.
        - Что вы задумали, Рудольф? - с надеждой в голосе спросил Остерн.
        - Вернемся на зону, там нам найдется работенка, - твердым голосом ответил Рудольф.
        - Да, но ведь наши поиски мало что принесли, мы изрыли пол-архива, а результата нет. Да, конечно, какой-то результат есть, но в целом… - Остерн потупил взгляд.
        - А мы не то делали. Оставим бумагу на съедение крысам! Мы будем делать опрос заключенных. Это быстрее и надежнее. Да, я не против бумажных дел, но личность - прежде всего, - ответил Рудольф. Предложение Рудольфа подбодрило Ричарда, и он почувствовал голод.
        - А теперь все-таки, может, перекусим? От этих ученых советов все время тянет на сон или еду! - вновь бодрым и жизнерадостным голосом спросил Ричард.
        - А почему бы и нет, мин херц, прошу! - и Рудольф, дружески хлопнув по плечу товарища, пошел с ним в ресторан, захватив Остерна. - Не отставайте, Остерн! А то наука и труд без жратвы пропадут! - шутка Рудольфа была озорной и веселой.
        Он никогда не был таким. Ему будто стало по душе, что научный мир отвернулся от их общей цели. Что он хотел? Доказать теперь на деле всему миру, какой он? А какой он? Да вот такой, какой есть, - или все, или ничего. Такой цели может достичь только волевой человек. Хлопнула бутылка шампанского. Шашлык, салаты, птица. Затем графинчик водки. Рудольф пил и ел всласть. Друзья поначалу с некоторой тревогой смотрели на него, уж не сошел ли он с ума? Никогда они его таким не видели. А Рудольф, было видно по всему, умел веселиться. Хороший аппетит - признак доброго настроения! «А может, Рудольф был по жизни всегда голоден?» - хитро усмехнувшись, подумал Остерн. Он уже тоже был подшофе.
        - Ох, друзья! Я всегда был голоден! - произнес вдруг Рудольф.
        Остерн чуть не поперхнулся. «Вот только телепатии тут не хватает», - снова подумал он.
        - А что вы все молчите да молчите, я же не телепат! - Рудольф смотрел на друзей вопрошающе. Остерн почесал лысину.
        - Так ведь тост перед тем уже сказали!
        - И что, теперь мысленно общаться будем? - Рудольф хитро посмотрел на Остерна. Тот залпом выпил рюмку и произнес:
        - Кажется, между нами уже телепатия!
        - А на закуску телепатия! Ура! - воскликнул Ричард.
        - Слушай, а что ты так веселисся, я как-то не понял, ведь мы в пролете? - Остерн уже наклюкался.
        - Мы не в пролете, а в ресторане, - сказал Рудольф. - Но это сегодня, а вот завтра будем в науке!
        - Наука, промежду прочим, требует трезвые головы, вот! - сказал Остерн.
        - Требовать бушь у жены, - Рудольфа тоже уже порядочно развезло, но он продолжал пить. - Вот щас закончу пить и брошу.
        Все трое изрядно «нализались», когда официант предложил им освежиться. Выйдя, держа друг друга под руки, друзья направились куда глаза глядят. А глядели они мутно. Правильно говорят: «Бутылка сближает», вот сблизились и они той идеей, которая была теперь их жизнью. Они даже не представляли, что их ожидало впереди.
        Действие сорок девятое
        Женщины тюрьмы. У каждой тяжелые судьбы. Жизненные ошибки привели их в заключение. Какая озлоблена, какая растеряна, а иная просто ждет окончания срока. Но надежда на лучшее не покидает каждую из них. Рудольф, Ричард и Остерн недаром выбрали для своего чудовищного эксперимента именно их в обмен на временное благополучие - разнообразная пища, отдых, никаких работ, релаксация, кинокомедии, даже вино! Впрочем, все подробности дела из опроса были убраны. Многие женщины давали согласие, особенно те, у которых был большой срок. Именно живая беседа дала ожидаемый результат, а не пыльный архив. Рудольф был доволен. Он имел связи, и они не подвели его в трудную минуту. Не то что ученый коллектив. Связи связями, но надо же и совесть иметь! Но Рудольф в эти дни охотно расстался с ней. Предвкушение будущей победы любой ценой затмило его рассудок. Одну за другой заманивал он заключенных, готовя их к жестокому эксперименту. Может, многие и догадывались, да говорили себе: «Пускай уж лучше так». И они выбирали. Выбирали, сами не зная, на какой эксперимент они соглашаются. «Эх! Перед смертью хоть пожить вдоволь!»
- вот о чем думали тогда эти несчастные. Их переписывали, готовили к отправке. Поезд уже стоял наготове. Все готовилось к эксперименту. Усиленная охрана, постоянно лающие собаки. Женщины готовились к этой поездке так, как будто их отправляют на курорт. И все же одежды на них были тюремные. Через некоторое время первая партия была погружена в вагоны с окнами «в клеточку». Вооруженная охрана то и дело ходила взад вперед по вагону, следя за порядком. Женщин разделили на две группы - опасные и менее опасные. Их, конечно, везли в разных вагонах. Цель была одна - всех живых и невредимых доставить к месту назначения в строго указанный срок.
        Действие пятидесятое
        Время неумолимо раскладывает все по своим местам. Оно сближало события прошлого и настоящего. Приближался час, когда герои должны были встретиться.
        Как-то раз Рудольф зашел в небольшую «забегаловку». Хотелось немного отдохнуть. Работа шла изнурительная, и немного передышки не повредило бы. Сладко потягивая пиво, он вспоминал тот день, когда выманил у Ричарда силоктолин. О нем никто не знал, пока его не взял за «грудки» Остерн. Эндоферин и силоктолиновая соль дали сильный эффект. Ричарду слегка стало не по себе, когда первый труп «ожил». Рудольф помнил, как Ричард спрятался за его спину, глядя на ожившего мертвеца.
        - Все только начинается, Ричи, - произнес тогда Рудольф, подойдя к мертвой женщине и даже поцеловав ей руку. - Мадам! Как ваше самочувствие? - с невероятным цинизмом куражился он тогда перед ней.
        Ричарда тогда едва не стошнило. Он пожалел, что не только нашел формулу силоктолина, но еще, более того, что вообще участвует в деле, но деваться уже было некуда. А цинизм Рудольфа дошел до того, что он хотел уже даже станцевать с мертвой партнершей, но в этот момент появился Остерн.
        - Вы ее в постель еще с собой уложите, - произнес он, глядя на столь омерзительное зрелище.
        Волна цинизма отхлынула от Рудольфа. Он оставил женщину в покое, напоследок толкнув ее, и она тут же упала на пол как подкошенная.
        - А это на всякий случай, чтобы не мешалась. А то еще в любви признаваться станет!
        Ричард ничего на это не ответил. Он старался не дать волю чувствам, но это плохо получалось. Рудольф как-то сразу стал главой и эксперимента, и вообще всей программы на будущее. Да! У него была хватка. Он и стал руководить.
        ***
        И вот теперь Рудольф наслаждался пивом, но более он наслаждался своим успехом. Он еще долго бы пребывал в таком состоянии, как вдруг к его столику подошли двое - молодой мужчина и прекрасная девушка.
        - Разрешите? - культурно обратился к нему молодой человек.
        Рудольф молча кивнул. Молодой человек и девушка сели за стол.
        - Что закажем? - спросил молодой человек девушку, уткнувшись в меню.
        - А что тут есть? - поинтересовалась она.
        - Ой! Да тут много всего! И запеканки, и омлеты, соки, воды, вина, жаркое, рыба, первые блюда! Чего хочешь?
        - На твой вкус! - мило ответила девушка.
        Через некоторое время они улыбались и смотрели друг на друга через рюмки шампанского. Все эти «телячьи нежности» были не по нутру Рудольфу. Однако он начал приглядываться к девушке, и вдруг заметил для себя, что она ему нравится! Да не просто нравится, а очень даже. Рудольф оторопел от собственных мыслей. В следующую минуту он вдруг почувствовал, что она вся его жизнь. Затем понял, что полюбил. Впервые в жизни. Рудольф взмок от волнения, крупные капли пота выступили у него на лбу. Хмель выбросило из головы в одночасье. Ледяными от волнения руками он судорожно полез в карман, вынул платок, чтобы вытереть лоб. Вдруг он почувствовал себя каким-то жалким, маленьким. Соседи заметили это.
        - Вам плохо? - очень добрым и тихим голосом спросила девушка.
        От такого знака внимания у Рудольфа перехватило дыхание. Горло как будто сделалось оловянным. Ни слова сказать, одни только жесты и остались. Рудольф взялся рукой за горло, что-то простонал и посмотрел на девушку таким взглядом, что та все поняла.
        - Да ну что вы, разве можно так переживать? - сказала она, глядя на Рудольфа.
        Рудольф, выйдя из ступора, произнес:
        - Да, конечно, простите, я, это… - последние слова он не договорил. Девушка протянула ему шампанское.
        - Выпейте, вам нужно расслабиться, - проговорила она. Рудольф посмотрел на ее спутника.
        - Ну, пейте, раз она вам говорит, - ответил на его немой вопрос молодой человек. Рудольф немного выпил. Никогда! Никогда в своей жизни он не пил столь чудесного вина! И он показал это всем своим существом! Девушка рассмеялась, одарив отошедшего от приятной немоты Рудольфа доброй улыбкой.
        - Что ж, давайте знакомиться, раз такое дело, - сдержанно и добро предложила девушка. - Мое имя Лия.
        Рудольф встал из-за стола, выпрямился, поправил галстук.
        - Рудольф, - произнес он.
        - Да вы садитесь, кажется, что вы очень и очень взволнованы, - произнесла Лия.
        - Да, спасибо, - произнес Рудольф. Он сам себя не узнавал. Затем он виновато и вопрошающе посмотрел на молодого человека.
        - Ааа… это мой отец, вернее, мой отчим, своего отца я не помню, - изрекла Лия. «Она не только сказочно красива, но еще, кажется, также сумасшедшая», - насторожился Рудольф.
        Семен (а это был именно он) выглядел ничуть не старше «дочери».
        - А когда вы родились? - поинтересовался Рудольф, не сводя очарованных глаз с красавицы. Но ответа не последовало. Пятеро отморозков в изрядном подпитии обступили их. Один сзади нагло наклонился над девушкой, и по двое обступили Рудольфа и Семена. Рудольф побледнел, посмотрел на Семена. У Семена был на редкость странный вид. Ну, мол, опять… или что-то в этом духе. Затем Рудольф окинул взглядом Лию. Та сидела с совершенно неустрашимым видом. Разнузданных отморозков это привело в бешенство.
        - Сидим, пьем, а нам? Про нас забыли? А ты, девочка, нас всегда вспоминать будешь. А ну пойдем с нами! - и наглец взял ее за плечи.
        - Пустите ее! - гневно закричал Рудольф, вскочив из-за стола. И тут же получил удар кулаком в лицо. Двое стоявшие за ним подхватили его и стали избивать. Да, Рудольф читал о боевом искусстве, но он всего-навсего ученый, и теперь очень жалел о том, что знал только теорию и ни разу не применял ее на практике. Он закрыл голову руками, кое-как защищаясь, и уже приготовился к худшему, как вдруг почувствовал, что удары прекратились. Он оглянулся и увидел, что двое лежат рядом с ним на полу без движения. Затем он услышал глухой звук удара и взглянул в сторону Лии. Девушка уже стояла над корчившимся у ее ног отморозком. Оставшиеся двое бросились было бежать, но Лия скомандовала громким голосом:
        - Стоять!
        Это остановило хулиганов не только от бегства. Они остановились как вкопанные.
        - Уберите за собой! - приказала Лия, показывая пальцем на поверженных ею. Вскоре оставшиеся пошли прочь, еле волоча свои ноги, да еще и утаскивая своих. Рудольф снова впал в ступор. Он не чувствовал боли. Он не мог понять, что произошло. Он только понимал, что с ними расправилась девушка, можно сказать, запросто! Странное, легкое, как туман, чувство закралось в сердце Рудольфа. Да какое там чувство - предчувствие! Что-то тут не то. В это время Лия подошла к нему и протянула руку. Рудольф поднялся с ее помощью и сел на стул.
        - Больно? - мягким голосом спросила Лия. - Вам больно?
        - Нет, ничего, все в порядке. Здорово вы их! - заметил Рудольф.
        - Предлагаю перейти на «ты», - предложила Лия. - Выпьем на брудершафт.
        Рудольф с еще большим удивлением увидел, что бокалы с шампанским целы и невредимы! Это после всего? Брудершафт был прекрасен. Настроение приподнялось. Тут Рудольф вспомнил про свой вопрос, на который так пока и не получил ответа.
        - Так когда вы… Прости, ты родилась?
        Действие пятьдесят первое
        Элен! Она еще никогда в своей жизни не оказывалась в таком вот идиотском положении. Оставшись одна, она не знала, куда себя деть. Она проклинала Рудольфа, проклинала Ричарда, а вместе с ними заодно и весь мужской род. Она постоянно курила. Не знала, как себя успокоить. Она слышала о старом Роуэне и знала об истории с Рудольфом, но никак не ожидала, что ее вот так возьмут и запросто покинут на неопределенный срок. Она даже не могла предположить, чем они занимаются, в какую игру играют с человечеством. Однако она видела и положительное. Она могла спокойно проводить время, не думая ни о чем. Нежилась в ванной. Ела и пила, сколько хотела и когда хотела. Отсутствие мужской ласки ее не волновало. Ей больше нравилось собственное тело. Ее угнетало, что мужчины променяли ее на науку. Она подумывала найти себе любовника. Любовные мысли были назойливы. Много дней она оставалась одна, перелистывая журналы с эротикой. Она была любвеобильна. И как-то раз познакомилась с молодым, совсем юным человеком. Глядя в его глаза, она сразу прочла в них сильное желание овладеть ею. Страсть привела их к ней в дом. Да, она
хотела его, также как и он ее. Невыносимое томление разрядилось ее стоном, когда верх сладострастных импульсов пронзил ее взмокшее обнаженное тело. И еще более приняла она сильнейшую страсть, когда тело юноши с силой сжало и сотрясло ее. Таким образом, поддавшись своим чувствам, она почувствовала облегчение. Юный любовник ушел, а она лежала в теплой, еще не остывшей от страсти постели. Незаметно для себя она заснула. Но вместо безоблачного, наполненного солнечными лучами неба она вдруг увидела содрогающее душу зрелище. Множество женщин, рожающих детей один за другим, целый конвейер. Их смерти, столь скорые от истощения при непрерывных родах, что они умирали порой быстрее, чем успевали родить. И откуда-то из-за тучи как будто поднималась целая огромная шеренга обнаженных людей, не чувствующих ни жалости, ни боли. Они были словно роботы, готовые выполнить любые команды своего начальства. Страхом веяло от этих людей. Казалось, что поднялись они из преисподней. Все разом подняли они руки кверху: казалось, что хотели дотянуться до неба, но не могли. И завыли они дикими голосами, и земля загорелась под
ними. Смотрит Элен на них, кровь у нее стынет в жилах от этого ужаса. И чудится ей, что уже не лица у этих людей, а вроде как черепа, обтянутые кожей. А вместо глаз черные впадины. И земля сотряслась под ними, и разверзла свои жаркие недра, и стала поглощать их. И вдруг на фоне всего этого она увидела Рудольфа.
        - Это мои детки! - сказал он, глядя ей прямо в глаза и раскинув руки. Элен закричала и очнулась. Холодный пот выступил по всему телу. «Страшный сон, дикий сон, - думала Элен. - Причем тут Рудольф? Неужели это его открытие? Но ведь это чудовищно».
        - Я найду тебя, я тебя остановлю, - сказала Элен сама себе уже вслух.
        Действие пятьдесят второе
        Легче научить кошку лаять, чем пытаться представить себе физиономию Рудольфа, узнавшего ее «день рождения». Пот выступил у него заново. Сколько событий, и все в одночасье. Семен увидел это выражение лица и вопросительно уставился на Рудольфа.
        - Что с вами? - спросил он. - Вам час от часу не легче!
        Рудольф не знал, что ответить.
        - А как ты рождалась? - задал он наиглупейший вопрос Лие, потому что более ничего не лезло в голову.
        - А вам что, интересно, как дети рождаются? - парировал Семен.
        - Как дети рождаются, я имею представление, а вот как рождалась она - меня это интересует, - в голосе Рудольфа появилось раздражение.
        - А чего это вас так интересует? - насторожился Семен. - Почему именно она?
        Рудольф встал из-за стола и выпрямился.
        - Она сказала, что вы ей отчим, не так ли?
        - Ну, даже если это так, ну и что? - немного повышая голос, ответил Семен.
        - А то, дорогой вы мой, что я, кажется, знаю, кто ее настоящие родители! - Рудольф твердым взглядом уставился на Семена.
        - Да шо вы говорите! - с сарказмом в голосе произнес Семен. - И кто же они, если не секрет?
        Вместо ответа Рудольф вынул портмоне, а из него достал фотографию и положил перед Семеном.
        - Знакомая особа? - Рудольф хитро прищурился.
        Семен остолбенел. Теперь пришла его очередь покрыться легкой испариной. С фотографии на него глядела та молодая женщина, которую он подобрал на проезжей части. Та самая, которая родила и ходила мертвой. Это была мать Лии. По физиономии Семена было все понятно.
        - Эта сучка умудрилась сбежать от нас! А знаете, дорогой мой, кто ее отец? Думаю, догадаться не трудно! - Рудольф положил фотографию обратно в портмоне.
        - Уж не вы ли будете? - Семен с негодованием посмотрел на Рудольфа.
        - Вы угадали! Именно я! - Рудольф хлопнул рукой по столу.
        Семен уставился на него.
        - И, простите, это как?
        Рудольф не заставил себя долго ждать:
        - Да! Это я дал ей жизнь! Только я не ее биологический отец, а, скорее, научный! - Семен еще более напрягся, а Рудольф продолжал:
        - Мы научные искатели! Наука для нас главное! Все остальное - ветошь, хлам!
        - Да вы просто сумасшедший! - тихо проговорил Семен, глядя в глаза Рудольфу.
        - Отнюдь! - ответил Рудольф, потирая руки. - Я чувствую прилив сил!
        - И до чего же вы докопались, научные деятели, мать вашу? И что для вас это «остальное»? - поинтересовался, сжимая кулаки, Семен.
        - До самого интересного, с вашего позволения! - ответил Рудольф. - Она, - Рудольф ткнул пальцем в Лию, - есть наш проект по искусственному оплодотворению с внедрением в пренатальном периоде единого информационного ядра в ДНК зиготы! Она - биоробот! Она - суррогат! Андроид последней модели! Иммуноандроид!! А красивая тварь получилась! Даже я в нее влю…
        Последнее изрыгание Рудольфа было оборвано. Можно сказать, заткнуто увесистым мужским кулаком!
        - Ах, гаденыш! Мерзость! Да как тебя еще только земля но… - его прервала Лия:
        - Не надо, Семочка! Оставь его, - Лию лихорадило. Узнав о себе столько, она не могла стоять. Тяжело дыша, она закрыла лицо руками. Семен крепко прижал ее к себе.
        - Лия, Лиечка, ну успокойся. Ты вся дрожишь. Знаешь, а ты поплачь, просто по-бабьи поплачь. Оно легче будет.
        Всю дорогу Лия тихонько плакала. Семен негодовал:
        - А что если тебя будут искать? Через мой труп отдам тебя, пусть только сунутся!
        Так они доехали до дома. Лия слегла. Тяжелая депрессия навалилась на нее. Не хотела ни есть, ни пить. Семен не знал, что делать. О болезни Лии узнал Алексей. Теперь оба они ухаживали за Лией.
        - Слушай, Леха, а ежели за ней приедут? - спросил Алексея Семен.
        - Ничего, не дрейфь, Семка! Прорвемся! - успокоил его Алексей.
        Прошло несколько дней. Все было тихо. Никто за Лией не приехал.
        - Видно, их что-то останавливает, - произнес Семен.
        - Просто не хотят светиться, - пояснил Алексей. - Но я думаю, что мы их еще не раз увидим.
        Лия все так же лежала, уставив глаза в одну точку. Только малая нужда заставляла ее ненадолго покидать постель. Семен натопил баню, чтобы помыть и попарить Лию. Баня получилась на славу. Никогда Семен не делал таких бань. Он даже сам себе удивлялся. У него складывалось ощущение, что кто-то помогал ему, что он только исполнял указы, которые ему посылались свыше. Несколько сортов растений лежало по полкам и, тоже пропариваясь, источало небесный аромат. Семен зашел к Лие и, взяв ее на руки, понес в баню.
        - Вот, Лиечка, надо попариться, а то ты у меня совсем грязнюха, - ласково обнимал Лию Семен. В бане Лия стала приходить в себя. Глаза ее ожили.
        - Как хорошо, - тихо проговорила она. - Семушка, а ты что в нижнем белье ходишь? Аль стесняешься? - в голосе Лии стали просыпаться хорошие нотки. В бане было действительно жарко. Семен снял с себя последнее белье. Лия подошла к нему и обняла.
        - Я же тебя знаю совсем еще детенком, маленькой такой лялькой, - потупился Семен.
        - А теперь ляля выросла и стала большой лялей. Но теперь я не хочу быть лялей. Хочу стать взрослой Лией. Тем более что я знаю, что ты…
        - Молчи, Лия, молчи, - Семен охватил своей натруженной ладонью ее грудь.
        - Что ты хороший человек!
        Действие пятьдесят третье
        Рудольф чуть не лишился зуба. Рядом собралась толпа зевак, когда он поднялся. «Столько всего за один день! Дважды покрыться потом от неожиданностей, дважды получить по роже! Что следующим будет дважды? Нет, хватит! Дважды два будет уже четыре! А с меня и одного хватает!» - говорил он себе под нос. Однако объявилась Лия. Стоит ли о ней заявлять? Ни в коем случае. Слишком много и без того шума. Рудольф побрел в лабораторию, по пути утирая сопли и слюни.
        - Ты где был, что с тобой, кто тебя? - осыпал его вопросами Остерн.
        - Слишком много вопросов, да и то не по делу, чтобы на них отвечать, - огрызнулся Рудольф. - А вот что у вас тут творится?
        - Все нормально, только вот были люди, изучающие космос. Секретные лаборатории! Мы предоставили им возможность побывать у нас! - не без энтузиазма сообщил Остерн.
        Глаза Рудольфа загорелись, причем оба! Ведь под одним был синяк!
        - Готовим иммуноандроидов к космосу! - отдал распоряжение Рудольф.
        В роддоме закипела работа. Детей выкармливали спецпрепаратами, позволяющими производить адаптацию в условиях космоса. «Несушек» на это дело отбирали специально. Только крепкие и сильные могли рожать для космоса. Планировалось создать в ближайшее время целую бригаду иммуноандроидов для отправки. Готовилось соответствующее обмундирование, проводились эксперименты. Цель была ясна - иммуноандроидальный космический десант, как на Землю, так и на другие планеты. Освоение Галактики и межгалактические полеты. Возможные встречи с «братьями по разуму». Эти вопросы поставил перед наукой и лабораторией центр управления космических исследований. Остерн то и дело отдавал команды рабочему персоналу.
        - Возможные встречи с «братьями по разуму»! - ворчал он. - Обалдеть! С «братьями» - это я еще понимаю, но вот по «разуму» - извините! Странно звучит! У нас он вообще-то присутствует? Задавали себе такой вот вопрос хоть раз? А если и присутствует, то какой?!
        И вдруг заговорил стихами:
        Прегордый разум человека,
        Что ждешь от жизни сей земной?
        Что в масках нынешнего века,
        Что в будущем - огонь сплошной!
        Рудольф молчал, Ричард трудился над отчетами для самого Рудольфа. Работа кипела. В один из таких дней к ним подошла врач и с иронией в голосе спросила:
        - Скажите, пожалуйста, а когда женщины в тюрьмах закончатся, то кого оплодотворять станете, друг друга, что ли?
        Сурово посмотрел на нее Рудольф, благо подбитый глаз зажил, оставив желтый развод. Она же даже глазом не моргнула, глядя на этот предупреждающий взгляд «светофора».
        - А ведь она права, мы можем делать только бригады иммуноандроидов, и не более. Вот ежели бы в космосе была целая армия. Но, к сожалению… - Остерн пожал плечами.
        - Ну, а диспансер душевнобольных нам, что, не подходит? - поинтересовался Ричард.
        - Нам точно подойдет! А вот для «иммуников» - вопрос! - ответил Остерн.
        Врач улыбнулась. Рудольфу, наверное, не хватало женской ласки. Он подошел к ней и взял ее за плечи. Она не шелохнулась, глядя ему в глаза. Ее улыбка всколыхнула его очерствевшее сердце. Остерн и Ричард сделали вид, что ничего не видели. Рудольф смотрел ей в глаза. Его лицо из сурового сделалось добрым и весьма положительным. Он обнял ее и почувствовал ее тело, точнее, живот. Он взглянул на него. И вовсе не была она полноватой, нет, она была весьма стройной. Но в этот момент Рудольф ее уже не видел, он поднял взгляд, в его глазах загорелся зловещий огонек!
        - Нашел! Нашел! - забыв о враче, заговорил он. - До этого мы использовали только женщин, и все! Я вводил им силоктолин вместе с эндоферином, и мы «воскрешали» уже умерших для продолжения дела. Но хватало не намного, один, два иммуника всего лишь! А теперь! А! Что скажете? - и он показал на живот женщины-врача. Все оторопели, врач попятилась назад. Рудольф подошел к ней и погладил ее по животу. Но эти поглаживания были уже не лаской, а чем-то зловещим.
        - Матка! Нам нужна матка! Всего-навсего! Плюс питательная среда! Этот мышечный мешочек будет неистощим. Мы сделаем армию иммуников!!!! - последние слова Рудольф прокричал.
        Врач побледнела. Инстинктивно поднесла руки к животу.
        - А как вы, простите, будете брать эти «мешочки»? - спросила она. Рудольф подошел к ней и ответил, глядя в глаза:
        - Из женских животиков и с помощью скальпеля!
        - Надеюсь, не из живых? - пролепетала она.
        - Конечно, нет. Мы же не изуверы! Из мертвых животиков. Надеюсь, что после своей смерти вы отдадите нам его! - Рудольф цинично провел еще раз рукой по ее животу.
        - Именно! - заметила врач. - И не раньше!
        Действие пятьдесят четвертое
        Красивое, полное тайн звездное небо, в центре которого ярко светит месяц. Ночь была относительно теплой. Звенела саранча. Кусты и деревья виделись черными силуэтами. Распахнулась дверь бани, и из нее, смеясь, выбежали двое объятых счастьем людей. В бане было действительно жарко, и их распаренные, разморенные этой жарой тела благодарно приняли ночную прохладу.
        - Ах… - вдохнула Лия всей грудью ночной свежий воздух, развела руки и прогнулась назад, потягиваясь, как утренний цвет. - Как хорошо… А как ты думаешь, Семушка, есть ли другие миры? - глядя на звездное небо, произнесла Лия. - Существует ли ОН, МИР ИНОЙ? Существуют ли там, - и она протянула руки к холодной вышине, - «братья по разуму»?
        - Лиечка, милая, и ты ли мне задаешь этот вопрос? - улыбнулся Семен. - Это я у тебя должен спрашивать об этом. Это ты у меня не от мира сего. К тому же очень красивая и умная девушка, пардон, теперь уже женщина.
        Семен заключил ее в объятия и начал нежно целовать. Они наслаждались друг другом, укутанные ночной мглой как одеялом. Лия вдруг стала всматриваться в ночное небо с какой-то тревогой. Месяц осветил ее лицо. Семен заметил это.
        - Что? - спросил он. - Тебя что-то тревожит?
        - Да… - протянула она как инопланетянка. - Я чувствую, я слышу их…
        - Кого, Лия? О чем ты? - напрягся Семен.
        - Братьев, - ответила Лия.
        Семен с тревогой посмотрел на нее.
        - Каких братьев? - Семен подумал об инопланетянах.
        - Я чувствую моих братьев и сестер, таких же иммуноандроидов, как и я. Я их даже слышу, - сказала Лия.
        - Ты слышишь таких же, как ты? - Семен взял ее за плечи. - Ты обладаешь телепатией? Что они говорят? Что с ними?
        - Нет, Сема, я телепатией не обладаю, даже гипноз не мое. Мы, иммуноандроиды, чувствуем друг друга. Вот и сейчас они очень встревожены!
        - Чем они встревожены, Лия? - спросил Семен.
        - Они не хотят покидать Землю. А их заставляют, - голос Лии звучал обреченно, как будто речь шла о ней.
        - Лия, ну ты-то здесь, со мной. Тебе нечего бояться. Я тебя никому не отдам, - глядя ей в глаза, проговорил Семен.
        - А они? Как же они? Ведь они там! Просят помощи! Ах, Сема, Сема! - у Лии на глазах выступили слезы.
        Семен потупил глаза. Он почувствовал себя виноватым перед Лией. Она укорила его в бесчувствии. Да, он ничего не мог сделать, но как человек мог бы хотя бы посочувствовать.
        - Я чувствую, как они стенают, они не хотят лететь. Они прощаются с Землей навсегда. Они обречены на смерть, - Лия протянула к небу руки. Казалось, что она посылает им туда какое-то свое неземное послание. Вдруг из той стороны неба, куда Лия тянула руки, поднялся багровый колоссальный столб огня и растворился в ночном небе.
        - Что это? - со страхом в голосе спросил Семен.
        - Это их прощание со мной, - ответила Лия.
        Семен понял, что Лия - не просто Лия, что она не просто иммуноандроид, она - это шаг туда! В МИР ИНОЙ! Она сама МИР ИНОЙ! Лия - колоссальное будущее человечества. Семен испугался собственных мыслей. Он немного отпрянул от Лии, вновь посмотрел в ту сторону, где только что был невещественный огонь, и почувствовал, как в сердце у него сладко защемило.
        - Вот такие дела, Сема, - сказала Лия, обратившись к нему, немного растерянному и испуганному. - Пойдем греться, а то, смотри, замерз уже, - и Лия с Семеном снова отправились греться в баню.
        - А им, ну, этим твоим братьям, уже ничем нельзя помочь? - спросил Семен, как бы оправдываясь за свою черствость.
        - Ничем, - с грустью ответила Лия. - Но я подарила им свое тепло, свою женственность, свое существо женщины, и они ответили мне взаимностью.
        - Лия! Ты сильная женщина! Я перед тобой очень слаб, - ответил Семен.
        Войдя в парилку, он лег, положив руки под голову. Перед его глазами стоял этот столб огня - прощание с Лией! Лия подала ему кружку холодного пива.
        - Выпей, Сема, это тебе сейчас нужно.
        Пиво расслабило Семена. И он запел «Черный ворон, что ж ты вьешься». Семен пел эту заунывную русскую песню, а Лия сидела рядом и, слушая, как он поет, смотрела на него. Но нет, не черные вороны кружили уже над разгульными головами русских людей, а слышалась музыка Вселенной! Будущее уже наступило! К прошедшему возврата нет!
        Действие пятьдесят пятое
        В лаборатории-роддоме кипела работа. Рудольф и Ричард работали скальпелями. Остерн работал с больничным персоналом. В новом, только открытом помещении стояли большие колбы с помещенными внутрь матками, вырезанными из тел умерших женщин. По расчетам, каждая такая матка должна была дать около двадцати суррогатов. Несколько иммуноандроидов готовились к отправке в космос. Приехала комиссия посмотреть, как идут дела. Готовых иммуников выстроили в шеренгу. Глава комиссии, придя на построение, осмотрел каждого.
        - Остерн! Вы уверены в том, что они… - начал было глава комиссии.
        - Конечно! - Рудольф не дал опомниться никому. - Естественно! - продолжал он. - Перед вами не люди, а иммуноандроиды, проще - иммуники! Они сделают все по приказу. Они - роботы нового поколения! Их цель - Луна! И это только начало! Впереди - Марс! Вселенная отступит перед нами!
        - Не перед нами, а перед ними, - тихо перебил его Остерн.
        - Да ладно, перед нами, перед ними, какая разница?! Главное, что мы у цели! И пусть вас не смущают их лица. Знайте: они не люди! Они - роботы! Роботы нового поколения!
        Глава комиссии не раз слышал подобные речи, но столь убедительные - впервые.
        - Послушайте, как вас зовут? - начал глава комиссии.
        - Меня зовут Рудольф. Рудольф Ронэр!
        - Да, очень приятно, господин Ронэр, но скажите, смогли бы вы полететь, ну, скажем, на Марс? - глава комиссии смотрел на Рудольфа.
        - Вы знаете… - начал Рудольф. - Я человек темпераментный, а там сплошь камни! Наша задача не состоит в том, чтобы сопоставлять людей с роботами, какими бы человекоподобными они ни были!
        Однако в глазах главы комиссии он прочел вопрос: «Как это?».
        - Ну хорошо! Пойдемте! - и Рудольф отправился в закрытую комнату. От того зрелища, которое открылось в этом помещении, главу комиссии, но не только его, но и всю комиссию, чуть не стошнило. Большие колбы с питательной средой и матками внутри более напоминали препараты в формальдегиде.
        - И из этого получаются люди? - у главы комиссии был вид как после сильного алкогольного отравления.
        Он решился на то, чтобы сделать несколько несмелых шагов по лаборатории, и наткнулся на обычную ванну, заполненную формалином.
        - Так вот откуда здесь этот отвратительный запах, - заметил он.
        - Да что Вы! Это же духи! - произнес с издевкой в голосе Рудольф.
        - Хорошо, - ответил глава. - А тогда что это такое?
        И глава указал на содержимое ванной.
        - Ничего особенного! - как ни в чем не бывало ответил Рудольф. - Отходы производства! Я бы сказал - брак! Ну, согласитесь, что ни одно производство не бывает без брака. Мало ли что может быть! Так и у нас, собственно говоря, как и у всех!
        Ванна была заполнена трупиками новорожденных.
        - Но ведь это дети! - едва сдерживая эмоции, произнес глава комиссии. - Вы хоть отдаете себе отчет в этом?
        Глава смотрел вытаращенными от ужаса глазами на Рудольфа. Кажется, идея о космосе вылетела у него из головы после увиденного.
        - Увы! Уже нет! - ответил Рудольф. - Повторяю: это брак производства! Да, его сейчас многовато, ну да ничего! Все наладится!
        - А как же те женщины, у которых вы берете оплодотворенные яйцеклетки? Они-то знают, что случается с их детьми? - глава в упор смотрел на Рудольфа.
        - А об этом Вы лучше у них спросите, - ответил Рудольф. - Как трахаться, так у них на это все хватает, а как все остальное, так это уже не их дело! Или в худшем случае аборт! Так зачем же сырью пропадать в таком случае! Хоть абортов не будет! Вот мы у них яйцеклеточку и берем! А дальше наше дело. К нему они уже не имеют ни малейшего отношения.
        - Они к Вам приходят сюда? В этот ужас, чтобы отдать Вам свое будущее? - глава был в шоке.
        - Да ну что Вы! - Рудольф рассмеялся каким-то дьявольским хохотом, от которого мурашки забегали по спине главы комиссии. - Нет, конечно! Нам доставляют уже оплодотворенные яйцеклетки. А вот как, каким образом, это, извините, секрет!
        - Ну, ведь это все-таки оплодотворенная клетка, человек, поймите, Рудольф! - не унимался глава, призывая Рудольфа опомниться.
        - Нет! - отрезал Рудольф. - Не человек! Попадая к нам, он становится существом иного плана! И это существо создал я! Это иммуногуманоид, человекоподобное существо, способное на многое! Тварь, выращенная нами, с внедренным информационным ядром!
        Глава был обескуражен. Он, смотря в глаза этому чудовищу, понимал, что перед ним не человек, а зверь. Рудольф, видя, что продолжение экскурсии может затянуться и выйти из-под контроля из-за «рафинада» в крови главы комиссии, резко завершил все эти просмотры.
        - Полюбовались? - голос Рудольфа был жестким. - Ну и будет. Слишком много эмоций и переживаний. Все, что Вас здесь окружает, не стоит того. Каковы мнения?
        - Эта работа не для слабонервных! - заметил глава, вытирая с лица выступивший пот. - Мы рады, что встретили человека, который вот так запросто переносит все эти ужасы.
        - Вопросы? - Рудольф упивался собой.
        - Вопросов нет, - изрек глава комиссии. - Если вы не против, давайте поедем на наш космодром!
        Они все вышли из роддома и сели в машину.
        - Да, я уже пожалел, что ввязался в это дело, - проговорил Остерн.
        Ричард даже бросил кромсать скальпелем труп.
        - Мы научились создавать подобных себе и отправляем их на смерть! Что это? Повеление времени? Или что-то иное, которое лежит за пределами нашего понимания? - Остерн потупил глаза.
        Во всяком случае, для Остерна и для Ричарда было ясно, что будущее не такое уж «сладкое», как привыкли его видеть обыкновенные люди Земли.
        Действие пятьдесят шестое
        Алексей Карташев понимал, что Лия - это разгадка всех тайн. Он упрямо «расшифровывал» знания Лии. Все те приемы, которыми владела она, не укладывались в общий стандарт. Он четко теперь отличал каратэ от тхэквондо, тхэквондо от кикбоксинга и так далее. Но и это далеко не все. То, что он начинал понимать, не укладывалось в общие понятия «классики». Карташев пришел к выводу, что тот, кто все это придумал и сумел вложить в Лию, не просто человек, а гений! Но это не упрощало общей задачи - найти и обезвредить преступника. Он, какой бы ни был, в совершенстве владеет системой. Где он? Что задумал? Эти вопросы не покидали Карташева. В один вечер, когда он лежал уже в постели, его вдруг осенило: а если попросить помощь у Лии? Вдруг поможет? Карташев оделся и поехал в дом Семена. Он знал, что убийства будут и что он не сможет их предотвратить. Приходилось ждать. Убийца «залег на дно», но рано или поздно он выйдет на охоту. Обладая тем же знанием, что и Лия, он становится очень опасным. Разница только в том, что Лия - иммуноандроид, а он - человек, вернее сказать, особь человеческого происхождения. Так,
раздумывая о своей проблеме, Алексей незаметно пришел в дом Семена. Они занимались по хозяйству. Семен возился с машиной, Лия готовила.
        - Тук - тук! К вам можно? - улыбаясь, подошел к калитке Алексей.
        - О! Леха! Заходи! Лия! Смотри, кто пришел! Давай-ка самогоночку да с закусочкой! - Семен пожал руку Алексею.
        - Крепкая у тебя рука, - произнес Алексей. - Такой рукой преступников ловить - одно удовольствие!
        - Так шоферю всю жизнь, а у нас, шоферов, должна быть крепкая рука. Чтоб не подвела в нужный момент, - дружески ответил Семен.
        Лия выбежала из кухни.
        - Алешка! - по-детски воскликнула она, кидаясь на шею Карташеву. Алексей обнял Лию.
        - Здравствуй! Здравствуй, Лиечка! Семку не обижаешь? Защищаешь? Да еще, кажется, и вкусно готовишь! Ну, Семен, тебе повезло!
        Семен смотрел на Лию добрыми светлыми глазами. Да! Алексей был добрый и хороший человек. Наверное, поэтому пошел работать в полицию оперуполномоченным, защищать жизнь людей от нелюдей. Лия накрыла на стол.
        - Ну, за встречу! - проговорил Семен, чокаясь своим стаканом со стаканом Алексея. Самогонка прошла приятным мягким жжением по горлу Алексея. Алексей выдохнул и потянулся за закуской. Лия, улыбаясь, смотрела на двух выпивох. «Эх! Мужики! Если пьют, значит, живут!» - думала она про себя. Сама не брала ни капли в рот. Закуска шла хорошо. Лия хорошо готовила.
        - А что, Леш, как дела? - спросил Семен.
        Алексей, проглотив малосольный огурчик, сказал:
        - Да вот, все о деле о своем думаю. Ведь не обойдется без новых преступлений. Он опасен. А как найти его, где он, не знаю. Вот и пришел я у твоей Лии совета спросить. Ведь он где-то сродни ей будет. Может, поможет, - и Карташев посмотрел на Лию.
        - Да что я могу сказать, даже не знаю, - Лия грустно посмотрела на Алексея. - Не знаю, как помочь.
        - Слушай, Лий, ведь ты их научилась чувствовать, ну примени этот свой талант, - сказал Семен.
        - Ой, Сема, не выйдет, - возразила Лия.
        - Это почему? - возразил вопросом Семен. - Почему не выйдет?
        - Да, знаю, что он овладел секретной техникой, но он не иммуник, вот в чем дело. Я чувствую только своих, только иммуноандроидов, вот в чем проблема, - сказала Лия.
        - Лия, ну, может, попробуешь, может, посмотришь на звездное небо. Оно тебя научит. У меня-то и то вон сколько философских идей в голову лезет, - Семен провел кистью руки поперек лба. - Куда только девать эти мысли, хоть книгу пиши.
        Алексей смотрел на Лию:
        - Слушай, без тебя не обойтись, помоги.
        - Да чем же я могу помочь? Я бы с радостью, но чем? - на лице Лии застыл жалобный вопрос.
        - Да хоть чем, чем-нибудь, только помоги, - Карташев взялся руками за голову. Воцарилось молчание. Семену вдруг стало очень жаль Лию. Какая-то тоска легким облачком проникла в сердце. «Да ладно. Живем в современном мире. Чего тосковать?» - подумал про себя Семен.
        - Ладно, как скажешь, - произнесла вдруг Лия, встав из-за стола. - Все может быть.
        Семен вздрогнул. Последняя фраза Лии показалась ему странной. Лия вышла на улицу.
        - Она обиделась, может быть? - спросил Алексей.
        - А на что? - удивился Семен.
        - Да мало ли, - произнес Алексей и вышел за Лией.
        Подойдя к ней и окинув взглядом природу, сказал:
        - Погода хорошая.
        - Да, - тихо ответила Лия и добавила чуть ли не стихами: - Я помогу вам чем могу, не знаю чем, но помогу.
        Алексей попрощался и пошел к себе. Он понимал, что Лия вернее всех чувствует опасность. В его голове продолжала звучать последняя фраза Лии: «Все может быть».
        Действие пятьдесят седьмое
        - Иммуноандроидальный десант готов занять боевые позиции! - отчеканил номер Первый главе комиссии. Глаза Рудольфа буквально светились от счастья. На космодроме красовался огромный корабль, готовый принять иммунодесант. Полет на Луну со сверхсекретным заданием. Тридцать иммуноандроидов по команде погрузились на его борт. Задача главы комиссии была в том, чтобы выяснить, как иммуники вынесут полет в космосе. Рудольф дал им другое задание. Он выяснил, что именно лунный грунт, соответствующим образом обработанный в условиях космического вакуума, приобретает весьма интересные свойства. Из него можно синтезировать кристаллы для лучей смерти. Иммуники должны были привезти обработанное сырье на Землю. Когда вся команда была погружена на корабль, Рудольф и глава комиссии на минуту отвлеклись за разговором. Этого хватило для того, чтобы некая тень мелькнула вслед за иммуноандроидами на корабль. Рудольф, глава комиссии и весь обслуживающий персонал ушли в укрытие. Раздался шум двигателей, и корабль тихо и увесисто начал отрываться от земли, постепенно набирая скорость. Затем все увереннее и увереннее начал
устремляться в небесную высь. Командир корабля, иммуноандроид номер один, докладывал на Землю, в Центр управления полетами. Все шло хорошо по заданному графику. Наконец корабль вышел за пределы земной атмосферы и начал удаляться от Земли. Иммуноандроиды почувствовали невесомость. Но аппаратура корабля предусмотрела это. Автоматически включилась система обеспечения гравитации, для того чтобы иммуноандроиды могли спокойно работать. Командир занял командный пост. Остальные - свои рабочие места. Корабль ушел благополучно с орбиты и взял курс на Луну. Корабль шел плавно, порой казалось, что он совсем не движется. Особенно это чувствовалось, когда Земля осталась позади. До Луны еще далеко, и она видится бледной далекой планетой ничуть не увеличивающихся размеров, а вот Земля как бы медленно уменьшается. Что касалось звезд, те вообще были недвижимы. Колоссальное пространство Вселенной, и в ней летит маленький объект с иммуноандроидами на борту. Мало-помалу пролетали одинокие метеориты. Иногда они летели вместе с кораблем, превращаясь в бесформенные космические сателлиты. Наконец часть команды пошла на отдых,
часть осталась дежурить. Командиру тоже полагались часы отдыха, но, чувствуя за собой ответственность, он оставался в командном пункте. И только после того как он убедился в том, что все налажено, позволил себе уйти в свою комнату. Он улегся и постарался уснуть. Он понимал, что он иммуноандроид, это от них не скрывали. Но он не понимал, что он биоробот и наполовину человек и он тоже, как и человек, может умереть. Но он не понимал, что такое смерть. Он не знал, чем отличается от людей. Но он чувствовал боль и опасность. Ему не чужды были эмоции. Но он не понимал, зачем они ему. Он видел женщин - иммуноандроидов, но не понимал их. Он чувствовал к ним влечение, но оно имело не естественный, а некий синтетический оттенок. Он не понимал, зачем ему нужна близость с ему подобной женщиной. Для нормализации в этом плане на борту корабля находилось несколько женщин. Конечно, кроме своих естественных обязанностей, они должны были выполнять работу, непосредственно связанную с полетом. Ведь мозг иммуника - это не мозг человека. Поэтому иммуники женского пола находились на борту только на всякий «пожарный» случай.
Впрочем, они были весьма хорошими работниками. Находясь там, на Земле, в роддоме-лаборатории, иммуникам запрещалось общаться с людьми. Но они не чувствовали себя обделенными жизнью. Они просто не знали, что такое люди. А медперсонал был очень «сух» на эмоции. Нельзя было передавать человеческие чувства иммуникам во избежание потери контроля над ними. Корабль летел к Луне. Состав корабля дежурил по очереди. Человеку станет жутковато на таком корабле, ведь кругом роботы, пусть даже они выглядели как люди и были рождены женщинами. Но главное, что команде было все равно, кто они, и поэтому чувствовали они себя хорошо. Им даже внушили, что одежда все-таки необходима. Потому что отсутствие стеснительности присуще иммуноандроиду, пока он не вступит в эмоциональный контакт с людьми. Кстати, в центре управления полетом поставили такую задачу, которая помогла бы решить проблему социальной среды иммуников. Ведь что если запустят робота, а обратно вернется человек? Не произойдет ли очеловечивание роботов в результате их общения между собой? На корабле была тишина, только доносился слабый гул двигателя. Все шло
хорошо. Луна приближалась. Командир лежал на своей койке и дремал. Сон уже овладевал им, как сквозь него он почувствовал чье-то прикосновение к себе. Он открыл глаза и увидел стоящую рядом женщину, положившую свою руку ему на грудь. Командир сел на край койки, уставившись на нее.
        - Что случилось? - спросил он. - Почему вы здесь?
        - Я… я не знаю… - робко ответила женщина. - Так получилось.
        Командир вздохнул, потянулся и выпрямился.
        - Второй, Второй, говорит Первый. Как идут дела? - проговорил командир по связи.
        - Первый, Первый, я Второй. Дела идут хорошо, показания приборов в норме, - послышался ответ Второго.
        - Принято, - ответил командир и вновь сел на край койки.
        - Так что вас сюда привело? - снова задал он вопрос женщине.
        - Командир, кто я? - задала вопрос женщина.
        - Вы иммуноандроид, - ровно ответил командир.
        - Я это знаю, но почему это так? Может, я что-то не понимаю, - женщина закрыла глаза, постояла так немного, затем вновь открыла глаза и произнесла: - Я чувствую сердце, чувствую, как оно бьется, пульсирует. Что такое любовь?
        Вопрос вызвал небольшой шок у командира.
        - Я что-то слышал про любовь, но что это, не знаю, - потупился он. - Ну, может, вам подскажет оно, то, что бьется в вас?
        - Не знаю, может быть, я подходила к зеркалу, смотрела на себя, изучала. Почему мы разные? Я не раз задавала себе этот вопрос. Для чего у вас одно тело, а у меня другое? - женщина стала раздеваться.
        - А откуда вы знаете слово «любовь»? - спросил командир.
        - Как-то слышала краем уха, - сказала женщина, сняв с себя комбинезон.
        - А почему вы придали этому слову такое значение, что оно вас заинтересовало? - командир бесстрастно смотрел на нее.
        - Сама не знаю, какое-то внутреннее чутье подсказывает, что это слово заключает в себе очень сильную тайну. Его не произносили там, на Земле, где мы были. Это странно. Вот посмотрите, командир, почему у меня это есть, а у вас нет? - женщина провела рукой по своим грудям.
        - Я не знаю, - произнес он. - Меня не интересуют подобные вопросы. Мало ли у кого что есть. Мне это незачем.
        - А я часто смотрю на себя в зеркало и пытаюсь понять: почему я такая? Зачем мне они? - она снова потрогала грудь. Затем с грустью надела комбинезон и ушла.
        Командир вновь лег на кушетку. Луна приближалась. С каждой минутой все больше и больше открывая взору свои кратеры. Но предстояло еще лететь. Командир хорошо осознавал всю ответственность за каждого члена экипажа. И то, что эта особь другого пола подошла к нему с таким вопросом, слегка насторожило его. Но потом отбросил дурные мысли и вновь задремал. В легком сне он вновь увидел ее. Обнаженная, она подошла к нему и произнесла: «Любовь - это когда любят друг друга. Это когда чувство нежности переполняет сердце. И я теперь знаю, для чего имею такую грудь». Командир вздрогнул и проснулся. В каюте никого. «Что значит «нежность»? Не понимаю», - подумал он. Затем вышел из каюты и пошел в комнату управления кораблем. Однако по пути решил заглянуть к ней, той самой, которая только что ему снилась. Она, обнаженная, стояла перед зеркалом, рассматривая себя.
        - Что будет там, на Луне? - спросила она.
        - Работа, у нас жесткий график, - ответил командир.
        - Я не об этом. Там красиво, как вы думаете? - она повернулась к командиру.
        - Я не знаю, не задумывался об этом. Я знаю одно: что вам следует успокоиться, номер Двадцать. Все будет хорошо, - ответил командир.
        - А почему нас несколько на борту среди вас? - спросила она. Этот вопрос слегка озадачил командира.
        - Ну, вероятно… Не знаю. Может, для того, чтобы внести равновесие, - последнюю фразу номер Двадцать восприняла очень остро.
        - Равновесие, равновесие… - заходила она по каюте. - Что-то знакомое, да, я что-то чувствую, но не могу осознать!
        - Успокойтесь, Двадцатый, что значит «чувствую»? Раньше этого не было.
        Вдруг командира осенило, он догадался: «По мере приближения к Луне будут происходить странные вещи. Чувства! Мы будем чувствовать! Будут рождаться эмоции! Что делать? Мы будем сознавать себя не такими, как есть на самом деле! Но это совершенно новое и неизведанное!» Командир растерялся. Женщины более чувственны, они «проснутся первыми». Он экстренно поднял весь личный состав.
        - Я не знаю, что нас ожидает, но мы, все тут находящиеся, должны четко осознавать цель нашего пребывания на Луне. Это прежде всего. Мы не должны быть подвластны чувствам. Эмоции нам не присущи. Но не в этом дело. Не зря среди нас есть особи другой полярности. Энергия Луны заставляет нас пойти с ними на соединение. Это не беда. Беда в другом: что если это даст нам осознание того, чего мы еще пока не знаем, как мы дальше будем себя вести? Готовы ли?
        Команда переглянулась.
        - Я не могу вам запретить, просто предупреждаю об ответственности, - сказав это, командир ушел.
        Команда иммуников переглянулась. У одной из пяти женщин на борту был действительно умоляющий взгляд. Она подошла к одному из андроидов и прижалась к нему. Как бы то ни было, природа свое взяла. Командир был наедине с Двадцатой. Она была инициатором, и вдвоем они почувствовали то, что определило ход их дальнейшей судьбы.
        Действие пятьдесят восьмое
        Тихо приняла Луна на свою задумчивую поверхность иммунодесант. Высадка прошла нормально. Чужая планета, пусть даже естественный спутник родной Земли.
        - Кругом какие-то яркие вспышки, - сказал, осмотревшись, Седьмой.
        - Возможно, это те энергии, которые заставили нас почувствовать то, что раньше было нам запрещено. Правда, это только моя гипотеза, - проговорил командир, держа за руку Двадцатую.
        - Так кто я? Робот или все же человек? А? Ответьте мне теперь на этот вопрос! - с явным раздражением в голосе заметил Десятый.
        - А я предупреждал об этом, - ровным тоном ответил командир. - И не только вы, Десятый, но и всем нам теперь надо будет как-то жить с этой мыслью.
        Андроиды начали исследовать лунную поверхность с целью найти нужный материал для приготовления сырья. Невесомость прекрасна для таких путешествий, тем более произошло включение единого информационного ядра, и иммуники были обеспечены алгоритмами передвижений, свойственных данным условиям. То, ради чего они прибыли на Луну, было весьма редким минералом, и по расчетам должен был находиться в горных расщелинах Луны. Опасность заключалась еще в том, что нет-нет да и ударит в лунную поверхность метеорит и поднимет густое облако пыли. Наконец путешественники подошли к краю одного из кратеров. Километровая глубина открылась перед ними. Кое-где обнажалась твердая порода с расщелинами. Решили попробовать здесь. Один из иммуников начал медленно спускаться вниз. Невесомость помогала, но все равно робот спускался медленно. Он благополучно, благодаря заданным алгоритмам, преодолевал или ювелирно обходил те участки, где человек непременно бы сорвался, но только не иммуноандроид.
        - Ну как там? - вышел на связь командир.
        - Пока ничего особенного не вижу, - ответил третий.
        - Ладно, выбирайся. Будем искать другие места, - и командир посмотрел на далекую скалу, которая по всем признакам подходила. Робот выбрался из кратера, и все двинулись к скале, надеясь, что там они найдут то, за чем сюда прибыли.
        Действие пятьдесят девятое
        Пока десант вел разведывательную работу, тень, мелькнувшая на корабле еще на Земле, стала плотью. Да! Это был он. Тот, который так напугал Лию, когда она была подростком. Тот, кого искал Алексей Карташев. Тот, кто владел логикой второго порядка и с ее помощью вышел на уровень системы благодаря чертежам, которые доктор Остерн оставил так неосторожно на столе. Да! Это двуногое существо мужского пола прекрасно владело не только своим телом, но и обладало феноменальной памятью. Но зачем ему нужно было лететь на Луну с иммуноандроидами? Ответ был простой: ему необходимо было испытать себя, как он выдержит полет и невесомость, захватить сырьевой материал и, более того, ввести программу в мозг иммуников, которые по возвращении домой стали бы врагами для людей. Но он все рассчитал, кроме одного - на то он и иммуноандроид, - что они игнорируют все программы, идущие извне, а также отслеживают свои собственные. Он старательно, пока роботы были заняты поисками, налаживал вредоносную программу. Наконец, когда она была готова, он подсыпал в резервуар с питьевой водой снотворное средство. Роботы роботами, а тела
людские, живые. Когда все было сделано, пришло время снова стать «тенью» на корабле.
        Действие шестидесятое
        Разведывательный десант наконец вышел к скале, которая подавала какие-никакие, но надежды. Решено было лезть всем. Одна расщелина особенно привлекала внимание андроидов. К ней они и потянулись, по дороге тоже рассматривая трещины. И вот один из иммуников оказался у нее. Он заглянул в расщелину и почти сразу увидел искомое. Но везение сразу перешло в беду. На Луне нет атмосферы, нет воздуха. Но есть вещества, которые при горении выделяют кислород. Как только андроид потянулся за этим первичным сырьем, вдруг откуда ни возьмись прямо в расщелину ударил малый метеорит. Этого было достаточно для взрыва. Андроиды попадали на лунную поверхность. Невесомость спасла им жизни. Но одного из них уже не было в живых. Его тело было отброшено взрывом далеко от скалы. Вещество оказалось к тому же взрывоопасным. Каким образом оно сформировалось в условиях космического вакуума, сказать было трудно. Но факт - оно было именно таким. На Луне хоть из пушки пали - не услышишь. Да и взрывной волны может не быть, однако остальных андроидов оглушило. Подобрав убитого товарища, они поплелись на корабль. Оставаться долго на
Луне было опасно. Войдя в корабль, было решено не покидать его сразу всем, двое всегда должны быть на корабле. Мелкие метеориты не причиняли никакого вреда кораблю, а вот крупные - вопрос иной. Для этой цели была продумана защита. Но она не была постоянно включенной. После первого похода выяснилось, что совсем неподалеку упал крупный метеорит, который мог серьезно повредить корабль. Два андроида теперь были постоянно на корабле, остальные уходили на поиски. В первый раз после своего возвращения на корабль андроиды крепко спали. Преступник пытался запустить в них свою программу. Сделать из них послушных ему преступников, таких же преступников, как и он. Но у него ничего не вышло. Андроиды вели себя по-прежнему. Это фиаско только озлобило его. Он не знал, что дальше делать, и затаился на корабле в ожидании случая, который помог бы подсказать ему дальнейшие действия. А время шло, развивая события на корабле. Между иммуниками обоих полов стала возникать связь. Они все больше очеловечивались. Но слово «любовь» не понимали. Для них было все обычным биологическим актом. Правда, у некоторых возникало чувство
симпатии, но не более. И только Двадцатая отличалась от всех. Была более молчалива. И уже не смотрелась, как обычно, в зеркало. Андроиды каждый день выходили на поверхность Луны. В поисках материала затрачивали много времени, но все тщетно. И когда уже казалось, что задача невыполнима, удача все-таки улыбнулась им. В одной из расщелин они все же нашли искомый материал. Они помнили о первом случае, теперь думали все как один: «Только бы не метеорит!» Наконец материал был изъят из расщелины. Иммуноандроиды с добычей возвращались на корабль. Наконец домой. Земля ждет. Эти чувства пробуждались все сильнее. Странные огни у лунной поверхности вели себя как живые существа. Андроиды, наблюдая их, чувствовали, как от этих огней идут энергии, и эти энергии пробуждали в них, в андроидах, человеческие чувства. Андроиды прибыли на корабль. Всякий раз после таких прогулок они проходили через камеры дезактивации. Там снимали они скафандры, переодевались. Как и обычно, они стали проходить через эту процедуру. Все шло нормально. Все спешили домой. Приборы показывали норму дезактивации. Андроиды стали готовиться к
отбытию. Приготовили к транспортировке груз. Он был специально упакован. Было проверено все. Каждый член команды занял свой пост. И вот наконец взлет. Корабль мягко колыхнуло, и он оторвался от лунной поверхности. Начался медленный подъем. Когда корабль был на высоте около километра, на то место, где он стоял, упал метеорит. Да! Прощай, Луна! Корабль набирал высоту, а вместе с тем и скорость. Луна потихоньку начала удаляться. Вместе с ней удалялись и те странные огни, которые очеловечивали андроидов. Впереди вновь был космос. Он опять открывал свои огромные объятия с мириадами звезд.
        Действие шестьдесят первое
        Поздний вечер укрыл во мглу дом Семена и Лии. Снова звезды смотрели из космоса на Землю. А Семен сидел на скамье во дворе и смотрел на их холодный свет. Вот так они друг на друга и смотрели. Семен - на звезды, а они - на него. Странное было у него чувство. Он такой маленький-маленький, а звезды такие, что еще меньше, но их так много! Они казались ему очень милыми и трогательными. Конечно, он понимал, что они огромны в этом колоссальном пространстве. Но, может, им тоже хочется быть маленькими и чтобы их кто-нибудь пожалел, приласкал. И вот Семен, глядя на них, вдруг подумал о вечности. Ему даже стало немного страшно, но этот страх не был обычным «животным». Страх был особенный, навевающий мысли о том, зачем он живет на Земле. Для чего он здесь нужен. В чем его смысл жизни. Он задумался о Творце. Почему он Его не видит? А может, его и нет вовсе? Но нельзя себе представить вот эту Вселенную бессмысленной! Без Творца! И он невидим потому, что если бы он, Семен, увидел Его, то неизвестно, какие бы были последствия от этой встречи. Семен вздохнул. Рядом зашуршала под тихой поступью трава. Это была Лия.
Она присела на траву рядом с Семеном. Некоторое время они молча сидели, наслаждаясь свежестью воздуха да звенящей тишиной.
        - Как ты думаешь, - обратился вдруг Семен к Лие, - откуда у людей жестокость? Уже в школах ее хоть отбавляй. Побеждает сильнейший. А слабый, если не победит самого себя, вырастает, а потом начинает мстить. Ну почему это так? Вселенная огромна, мы в ней - муравьи, а ведем себя порой очень страшно.
        Лия, немного помолчав, ответила:
        - Это все из-за того, что не учат людей прекрасному. Если бы они могли видеть красоту искусства, все было бы не так, как есть сейчас, а так, как надо.
        - Ты хочешь сказать, что у нас нет искусства или его не учат видеть? - спросил Семен.
        - Искусство есть, и видеть его учат, только вот эгоистично все это. Ну, как тебе сказать, ведь делать какую-нибудь работу мастерски - это тоже искусство. Быть кулинаром - это тоже искусство. Не в искусстве дело, а в прекрасном! А что такое прекрасное, это каждый понимает по-разному. Но от этого оно хуже не становится. Ну, скажем, привыкли, что искусство - это картины, музыка, пение и другое. Ну почему считается, что танец «маленьких лебедей» - это прекрасно, а красоту понимают только интеллигентные люди, а вот брейк - это типа несерьезно, пускай искусство, но несерьезное? Вот почему так сложилось? Это все из-за нашего невежества! Искусство - это то, что может оказать воздействие на зрителя. Причем это воздействие обладает синергетическим эффектом. Если бы родители преподносили бы так же боевое искусство, как стремление к прекрасному, жестокости бы не было. Оно бы исчерпало себя. Ведь искусство боя - это не кулачные игрища, где требуется физическая подготовка, - Лия замолчала, а потом добавила: - Рафинированным родителям нужны такие же, как они сами, дети, но жизнь потребует свое.
        Семен прислушался к словам Лии. Да, она была права. Здесь-то и кроется корень зла. Отсутствие непонимания искусства ведет к неприятным ситуациям. Непонимание искусства вообще. Боевое несомненно есть искусство! Как же родители не прививают его своим детям? Считают, что это ненужно, несерьезно. Как они ошибаются! Все великолепие тела человека извращено современными отнюдь не самыми добрыми понятиями.
        - Да, это грустно, - произнес Семен. - Но как быть? Нельзя же сидеть сложа руки!
        Лия посмотрела на Семена.
        - Эх, Сема, Сема! Время подскажет, Вселенная разберется.
        Действие шестьдесят второе
        Прошла половина пути полета. Луна постепенно удалялась, а вот Земля становилась все больше. Иммуники возвращались с ценным грузом на борту, упакованным в специальную капсулу. В отдельном блоке хранилось тело погибшего товарища. Двадцатая не отходила от командира. Они были вместе и мечтали о том, как прилетят на Землю, как встретит их она, как они будут любоваться ее природой. Да, им было с чем теперь сравнить красоту Земли. На Земле есть жизнь, и ее надо беречь. И вот до Земли оставалось совсем немного времени полета, как вдруг одному из членов экипажа стало внезапно плохо. Иммуноандроид-медик подошла на вызов из своей каюты. У больного не было жара, он «таял» на глазах! Что это? Его раздели. Крепкого телосложения, он стал очень слаб. Срочно доложили командиру. Тот немедленно прибыл уже в карантин.
        - Что с ним, Двадцать пятая? - задал он вопрос врачу.
        - Пока не могу определить, но, мне кажется, вирус, - ответила врач.
        - Вирус?! - опешил командир. - Но как такое возможно? Откуда он? Что за вирус?
        - Я пока не знаю. Нужны срочные анализы, - сказала Двадцать пятая и ввела медицинскую иглу в вену андроида. Кровь закапала в пробирку.
        - Так, достаточно, теперь в лабораторию! - и врач отправилась к себе.
        - Когда будет готов результат? - спросил командир.
        - Скоро Земля, мы подлетаем к ней. Буквально через несколько минут! - ответила Двадцать пятая и скрылась в лаборатории.
        О! Какими долгими оказались для командира эти пять минут! Земля все ближе и ближе. Наконец появилась Двадцать пятая.
        - Командир, - обратилась она к Первому, - зайдите ко мне.
        Почуяв неладное, первый зашел в лабораторию.
        - Что случилось? - тихо спросил он.
        - Не буду скрывать, мы все в страшной опасности. И, более того, эта опасность летит на Землю. Он подхватил вирус из космоса. Прежде чем я его изучу, мы будем уже на Земле. И как он поведет себя там, даже помыслить трудно. Атмосфера Земли оберегает нас от этого. Даже если предположить, что этот вирус мог быть принесен метеоритом, то он сгорит в земной атмосфере. Мы же его доставим в целостности и сохранности. Мы везем с собой бактериологическое оружие массового поражения!
        Первый покрылся легкой испариной. Впервые он почуял страх. Страх даже не столько за себя, сколько за команду и за цивилизацию на Земле.
        - Болен только один? - спросил он.
        - Не знаю, - ответила врач. - Может, уже все.
        Командир не знал, что ответить.
        - Но ведь дезинфекцию проходили все! Как же такое могло случиться? - он вопрошающе посмотрел на врача. Она лишь пожала плечами.
        - Я вижу факт, вижу заражение инопланетным вирусом и еще вижу, что мы его благополучно везем домой.
        - Что делать? - этот вопрос задал командир врачу.
        - И этот вопрос адресован мне? Это я у вас должна спросить! - ответила она, вдруг посмотрев на него мужественным взглядом, сказала: - Хорошо. Я отвечу вам на этот вопрос, если вы его мне задаете. Если мы не взорвем корабль, Земля погибнет. Вот мой ответ. Я не командир, но говорю вам, что мы все обречены. Готовьте корабль к взрыву!
        Ее ответ был суровым приговором.
        - Хорошо, - ответил Первый как подчиненный. - Корабль будет уничтожен в открытом космосе, но у меня есть просьба - проверьте мою кровь на этот вирус. Я себя чувствую хорошо. Затем проверим остальных, и если ваш диагноз подтвердится, взорвем корабль.
        - Хорошо, - ответила Двадцать пятая.
        Взяв кровь у первого, она принялась за работу. Первый внимательно следил за ней. Вот она склонилась над микроскопом. Долго смотрела. Затем оторвалась от микроскопа и с минуту смотрела перед собой. Затем снова смотрела в микроскоп, снова оторвалась от него.
        - Ну, что там? - не выдержал Первый. Врач внимательно посмотрела на него.
        - Скажите, а последний раз вы выходили из корабля?
        - Нет, не выходил. Был на корабле. Так что там? - первый волновался.
        - У вас все в норме. А еще кто был с вами? - спросила врач.
        - Двадцатая, - ответил первый.
        - Ее надо проверить, срочно! - ответила врач.
        - А остальные? - страшная догадка мелькнула у командира. - Как же мне им сказать?
        - Не знаю, - ответила врач.
        Первый подошел к двери, оглянулся на Двадцать пятую.
        - Смелее, - произнесла она.
        Командир открыл дверь.
        То, что предстало пред его взором, заставило пошатнуться. Команда лежала на полу корабля, еле двигая руками и ногами.
        - Что там?! - испугалась врач и, увидев такую картину, вскрикнула.
        Первый бросился в каюту к Двадцатой. Та, испуганно тараща на него глаза, жалась в угол.
        - Тихо, тихо, все нормально, все спокойно, - заговорил Первый, буквально кутая ее в своих объятиях. - Мы выберемся, все будет хорошо.
        Командира не отпускала мысль: «Ну почему все заражены, кроме них и врача? Но врач была тоже на корабле. Тем более что ей категорически запрещено было покидать корабль!»
        - Побудь тут, я сейчас, - сказал командир двадцатой и побежал к дезинфектору. Блок дезинфекции был на первый взгляд в норме. Включив аппаратуру, он ничего подозрительного не увидел - те же облака дезинфицирующего газа. «Однако проба не помешает», - подумал он. Взяв пробу, побежал в лабораторию. Двадцать пятой на месте не оказалось. Медлить было некогда. Скорее всего, она занималась пострадавшими. Командир проверил среду, взятую из камеры, и ужаснулся - обыкновенная углекислота! А как же приборы? Почему они показывали норму? Командир кинулся вновь к камере и, осмотрев приборы, пришел к выводу: все неисправны. «Кто?! Кто это сделал?!» Командир метнулся к грузу - его не было на месте. Вот тут-то его поразила страшная догадка - чужой на корабле! И этот чужой не только завладеет грузом, но и предаст страшному риску всех на земле живущих! Первый подбежал к скафандрам. Надев что-то типа респиратора, натянул на руки длинные перчатки и открыл шкаф. Скафандры висели каждый на своем месте. Командир осмотрел их. С первого взгляда вроде все в норме. Начал прощупывать их. Тоже все хорошо. Костюмы вроде
исправны. Он вынул из шкафа скафандр, но уронил его. Поднял его с пола, и вдруг его взгляд упал на ниточку, торчащую из скафандра там, где у человека проходит ахиллово сухожилие. Присмотревшись, он увидел совсем крохотную дырочку - скафандр был неисправен. Командир отшвырнул его, взял из шкафа еще - опять дыра на том же месте! И только один оказался целым, значит, кто-то приготовил его для себя. «Кто же он, этот кто-то? Где прячется? Наверное, там же, где и груз! У аварийной камеры. Там, у самоотстреливающейся капсулы! Нет, он не уйдет, не взяв скафандра! Он невидимо следит за мной», - сделал вывод командир и кинулся к Двадцатой. Он с ужасом увидел, как двадцатая укладывает каждого иммуника в кресла для взлета-посадки.
        - Двадцатая! Назад! - заорал он ей.
        Схватил ее за руку и побежал с ней к аварийной камере.
        - Быстрее за Двадцать пятой! Ты наденешь скафандр! Ей достанется похуже, кислородная маска - все, что есть, должна выжить! - на ходу отдавал приказы Первый.
        - А ты? - пыталась спросить Двадцатая.
        - А я с тобой, - ответил невнятно Первый.
        Добежали до лаборатории и ужаснулись, увидев Двадцать пятую, лежащую на полу с перерезанным горлом. Большая лужа крови набежала ей под голову. Двадцатая всхлипнула. Первый прижал ее к себе.
        - Милая моя, все, все, надо выжить! Бегом! - командир и Двадцатая побежали к аварийному выходу. Он был открыт. Командир взглянул внутрь и… увидел груз.
        - Двадцатая, быстро в скафандр и в аппарат! - скомандовал Первый.
        - А ты?! Как же ты?! - Двадцатая была вне себя. - Я хочу с тобой!
        - Нельзя, моя радость, мое счастье, я должен остаться, чтобы взорвать корабль. Иначе Земля умрет. Мы не имеем права рисковать цивилизацией.
        Двадцатая хотела возразить, как в это время страшный удар свалил их с ног. Кто-то третий отбросил двадцатую и навалился на Первого. Завязалась страшная борьба. Этот третий оказался невероятно силен. Первый оказал ему сильное сопротивление. Но незнакомец был сильнее. Он навалился на Первого и стал душить, как вдруг обмяк и свалился на бок. Двадцатая стояла над ними, держа в руках металлический жгут. Первый еле поднялся на ноги, затем бросил здоровяка в аварийку.
        - Земля его будет судить, - сказал он. - Одевайся, ну, живо!
        И тут же упал у ног Двадцатой. Очнулся он уже одетый в скафандр, в аварийке, когда она стала медленно отчаливать из корабля. В иллюминаторе он увидел Двадцатую. Она смотрела на него, и слезы текли у нее по щекам.
        - Ааааа! Двадцатая!!!! ААААА!!!! - заорал Первый исступленным голосом, царапая иллюминатор в бессильном отчаянии.
        - Прости меня, милый мой! - донесся до него голос Двадцатой. - Вспоминай меня, хоть я и иммуноандроид, но я научилась любить! Я знаю, что такое любовь! И у меня есть человеческое имя! Я Анна!
        Действие шестьдесят третье
        Рудольф с нетерпением ждал иммуников. Еще бы, они должны были привезти ему сырье для изготовления кристаллов лучей смерти. Ему сообщили, что на борту корабля что-то произошло, и вместо него спускается аварийная капсула. Но Рудольфу было наплевать на все и на всех, ему нужно было сырье.
        А в это самое время на борту корабля стояла зловещая тишина. Двадцатая, теперь уже Анна, стояла у андроидов. Кто-то уже умер, кто-то еще был жив. Никто не знал, как в эти мгновения перед взрывом она жалела оставшихся в живых.
        - Неужели действительно ничего нельзя сделать? - молвил один из них, красивый мулат. - Может, все же как-то можно спастись нам?
        Это был Двенадцатый. Анна подошла к нему, взглянула в глаза.
        - Нет, милый, нельзя. Мы все заражены. Если мы не взорвем корабль, люди могут погибнуть.
        - Значит, мы умираем ради них? А достойны ли они такого, чтобы за них умирали? - Двенадцатый смотрел на Анну. - Нет, ты не подумай, что я не готов пожертвовать своей жизнью ради них, я просто спрашиваю.
        Вместо ответа Анна прижала его голову к своей груди.
        - Не знаю, - молвила она. - Может, и нет. Но…
        Она поцеловала его в лоб.
        - Прости меня, Двенадцатый, - произнесла она.
        Из глаз ее текли слезы.
        - Скажи, Двадцатая, - произнес Двенадцатый, глядя ей в глаза, - а у них, у этих, ну, у как их, людей, такое может быть? - и он пальцем дотронулся до слезинки, повисшей на щеке Анны.
        - Не знаю, милый, не знаю. Все может быть, ведь это они нас создали. Значит, и у них, возможно, тоже, как и у нас, есть совесть, душа и, может, любовь. Понимаешь? - Анна смотрела на Двенадцатого и нежно гладила его кудрявые черные волосы.
        После некоторого раздумья Двенадцатый, глядя Анне-Двадцатой в глаза, произнес:
        - Ты знаешь, Двадцатая, я многое понял только теперь, вот сейчас. Я думал, что наша жизнь - некая формальность. Даже интимность, всего-навсего биологическая потребность. Но сейчас я понял, что без любви эта потребность превращается в биологический отход! Знаешь, Двадцатая, если у людей из глаз еще появляется вот это, - и он вторично дотронулся до слезинки на щеке Анны, - то я готов отдать за них жизнь!
        Анна обняла его еще раз. О! Как дороги оказались для Двенадцатого эти ее прощальные объятия, которые наполнили его душу мужеством и отвагой перед смертью. Анна подошла к пульту: чем тянуть время, лучше сразу! Она последний раз взглянула на Двенадцатого. Тот кивнул ей головой в знак согласия, и она нажала на кнопку самоликвидатора. Она не знала, что Вселенная не дала уснуть этой ночью Лие и Семену. Лия увидела большую яркую вспышку среди звезд. Она вздрогнула.
        - Сема, не спишь?
        - Не сплю, - ответил Семен.
        - Ты видишь это?
        - Да, вижу, что это?
        Лия встала на ноги. Вдруг прижала обе руки к груди, опустилась на колени и стала причитать как-то несвязно.
        - Лия, что с тобой? - подошел к ней Семен.
        - Ой, Семушка, ой, сердце ноет… - причитала она.
        - Да говори, что случилось? - не выдержал Семен.
        - Заводи машину, Сема! - простонала Лия.
        Через пять минут они уже ехали туда, куда указала Лия.
        - Ой, Сема, взорвались они. Все погибли, кроме двух. Один ждет помощи, а другого я сама убью! - причитала Лия. Семен смотрел то на нее, то на дорогу.
        - Ты, главное, говори, куда ехать, а за самосуды сесть можно. Для этого суды есть.
        Они съехали с сельской дороги на проезжую часть. Слева лес, справа поле.
        - Далее куда? - спросил Семен.
        - Прямо, Сема, ой, прямо! - стонала Лия.
        Вдруг небо как бы загорелось падающими звездами.
        - Метеориты! - вытаращил глаза Семен.
        - Нет, Сема! Стой! Тормози! Назад! Скорее отсюда! - в Лие очнулся разум. - Это остатки корабля горят в атмосфере! Но они достигли Земли! Быстрее отсюда!
        Семен развернул машину и со всей силы нажал на газ. Машина рванула обратно. Корабль разорвало фактически в атмосфере Земли. Части корабля раскидало на километры. Лия и Семен не достигли эпицентра падения. Волна осколков их захватила крылом. Но и этого было вполне достаточно, чтобы Семен гнал машину на полной скорости.
        - Да мать твою так! - восклицал Семен, когда осколок попадал, как ему казалось, чуть ли не в машину. Пара осколков взрыхлили дорогу, но Семен благополучно объехал воронки. Так он ехал под блеск и яркий свет раскалившихся в атмосфере космических гостей, к сожалению, «горьких гостей». Наконец бомбардировка долетевшими до Земли осколками корабля закончилась. Перестало грохотать и сверкать. Все стихло. Семен молча сидел за рулем, вспотевший до такой степени, как будто только что вышел из бани. Лия была рядом. Она теперь только поняла, какой опасности подвергла Семена да и себя тоже. Немного придя в себя, Семен завел машину, и они уже спокойно поехали домой. Этой ночью Лия не спала. Сон одолел ее только под утро.
        Действие шестьдесят четвертое
        Тем временем спускаемая аварийная капсула несла на своем борту иммуноандроида да сырье, добытое с Луны, и бандита. На капсуле была предусмотренная экстренно-аварийная подача воздуха. Так что бандит и без скафандра был в безопасности. Да, судя по нему, здоровья ему хватало. Значит, это он проник на корабль, продырявил скафандры, подменил баллоны дезинфекции. Сам, прекрасно понимая, что может заразиться, продезинфицировал себя. Теперь он лежал в капсуле. Неплохо его приложила жгутом Анна. Первый смотрел на небо неподвижными глазами. Перед ним раз за разом прокручивалась картина прощания с Анной. Страшная мука - потерять любимую. У него сжалось от боли и безысходности сердце, когда он увидел пролетающие мимо капсулы осколки корабля. «Анна!» - только и смог тихо прошептать он, глядя на эти осколки. И вот снова она перед ним, уже в воспоминаниях. Он даже не чувствовал тряски, когда капсула вошла в плотные слои атмосферы. Там, внизу, облака. Значит, скоро все. Из всех он вернулся один. Затем тряска прекратилась - это раскрылся парашют. Капсула спускалась все ниже. Первый даже не знал, что там, на Земле,
уже едут те, кому нужен лунный груз, сырье. Рудольф, Ричард и Остерн в сопровождении коллег. Уже у самой земли вдруг бандит очнулся. Он огляделся и, увидев Первого, рванул на него. Вновь завязалась борьба. Только на этот раз Первый оказал серьезное сопротивление. Теперь он мстил за Анну. Злость придала ему огромные силы. Наконец капсула ударилась дном о землю.
        - Да, да! Вон там! - слышались крики. Это Рудольф и Ричард вместе с полицией были уже в ста метрах от капсулы.
        - Ну, вот и пришел твой конец. Тебя, сволочь, будут судить, - сказал Первый и открыл люк. В это время бандит ударил его ножом. Сбросил с себя, хотел схватить сырье, но понял, что и без него успеть бы убежать, процедил сквозь зубы:
        - Хрен с тобой! В следующий раз! - и дал тягу. Благо лес был рядом. Да и кто же знал, что там, в капсуле будет бандит?! Так ему удалось скрыться. Подбежавшему первому Рудольфу истекающий кровью командир отдал груз со словами:
        - Задание выполнено. Я вернулся один.
        Но Рудольф уже рассматривал контейнер с грузом. Его уже не интересовали андроиды - ни Первый, ни все остальные. Подбежали Остерн и Ричард.
        - Что с вами? - обратился Остерн к Первому. Рудольф грубо оборвал Остерна:
        - Оставь этого робота в покое, он уже утиль!
        Такого цинизма Остерну еще не приходилось видеть. Остерн опять обратился к Первому:
        - Что произошло на корабле?
        Андроид, находясь в капсуле, рассказал всю историю, горькую и человечную. Человечную среди андроидов.
        - Вот так я потерял ее, но скоро я приду к ней, она зовет меня, я ее слышу.
        - Вам окажут медицинскую помощь немедленно! - сказал Остерн.
        - Остерн, оставьте его, это робот и не более того! - заявил вдруг Рудольф.
        - Нет, я не робот, я человек, - произнес вдруг Первый. - Мы были друг с другом, а энергия Луны дала нам чувства. Мы и без этого чувствуем друг друга, но мы сблизились, что не воспрещалось андроидам. Я научился любить.
        Последнее слово, произнесенное андроидом, - «любить» буквально взбесило Рудольфа.
        - Что? Они очеловечиваются? Вздор! Любить… Любовь… Ты андроид! Понял?! Ты машина, и более ничего! Ты выполнил задание, а теперь в утиль, ясно?!
        - Нет, я люблю Анну! - произнес Первый, зажимая рану.
        - Да у вас нет имен! Да, впрочем, с кем я говорю, с каким-то роботом. - Рудольф брезгливо утерся.
        - Ошибаетесь, - произнес андроид, теряя сознание от потери крови. - У нас есть имена, и Анна отдала жизнь, пускай даже робота-андроида, не только за меня, но и за вас, живущих на Земле! Мы познали, что такое любовь и что значит любить. А я уже не Первый, у меня есть имя, меня зовут Андрей! Понятно?! А тебя, - он вперил глаза в Рудольфа, - покарает сама Вселенная!
        Андрей истекал кровью и еле дышал.
        - В утиль его! В утиль эту машину! - завизжал Рудольф.
        К Андрею подошли двое, чтобы как-то отключить его. Но их знания по управлению иммуноандроидами не пригодились. Андрей поднял глаза к небу. Раннее утро озарило его благородное лицо. Он протянул ослабевшую, но волевую руку туда, ввысь, где он познал тайну любви, где его ждала Анна.
        - Анна! - произнес он перед смертью. - Я иду к тебе, к тебе идет твой Андрей!
        Действие шестьдесят пятое
        Сколько себя знал Алексей Карташев, рыбалка для него была любимым досугом. Нет, не профессиональная, а так, для себя. Его манил запах природы, свежесть раннего утра, когда речка еще окутана туманом. Когда нет никого, когда все еще спят. С вечера готовил все: копал червей и ловил живцов. Ставил в прохладное место и ложился спать. Вставал в три часа. Но петухи уже кричали. У сарая то там, то сям на фоне просыпающегося неба качались темные силуэты пауков-крестовиков на своих гамаках-паутинах. Навострив удилища, Алексей пошел к реке. В округе никого. Только он и природа. До речки рукой подать. Вот и она. Тихая, холодная, укрытая туманом. Солнце только еле брезжит из-за горизонта. Берег покрыт мелкой травой, а у воды песок. Речка совсем небольшая, далеко не судоходная, только что на деревенской плоскодонке можно развернуться. А дно песчаное. Вода чистейшая, пить можно, правда, бывалые люди говорили, что вода раньше была намного чище, голавль водился. Да и речка была широкая, да вот вся поросла камышом да травой. Пообмелела. Да все равно, это была родная речка, и протекала она только там, где одни
ласточки летают. Подойдя к берегу, Алексей положил удилища на траву. Посмотрел на воду. Нет-нет да и выскакивают мелкие рыбешки аж целой стайкой из воды. Это или щуренок, или мелкий окушок гоняет. Немного дальше сильный всплеск и удар по воде. Это щука со дна рванула на зазевавшуюся в тине рыбку.
        - Так, охотятся, - произнес вслух Алексей. Охладил руку в воде и аккуратно начал в ведре ловить живца. Поймав верхоплавку, так же аккуратно нацепил ее за ноздрю на крючок. Поставил небольшую глубину и аккуратно закинул живца в реку. Поплавок даже не успел выровняться на воде. Что значит рыба идет! Тут же медленно поплыл вдоль реки, постепенно погружаясь под воду. «Так! Это окунь! Только он так может тянуть», - проговорил сам себе Алексей. Выждав немного, потащил за удилище. Само собой, приятно вести к берегу большого окуня. Дрожание удилища, вид натянутой лески, и вот наконец всплеск вытаскиваемой из воды рыбины. «Что ж, весьма красив!» - полюбовался им Алексей и положил окуня в садок. Заменил живца. Он всегда предусмотрительно держал на леске стальной гибкий поводок. И не зря! Забросил ближе к ряске. Поплавок побежал по воде, это верхоплавка-живец стала плавать, а Алексею сразу видно, что живец себя весьма оправдывает. Но продолжалось это недолго. Поплавок исчез. Пошел сразу резко на глубину. Вода хоть и свинцово-голубого цвета, но было видно, как поплавок плывет там, на глубине, увлекаемый
хищной рыбой. Проплыв так около двух метров под водой, поплавок замер. Замер и Алексей, давая возможность рыбе заглотить наживку. Прошло секунд десять. «Пора!» - скомандовал сам себе Алексей и потянул удилище. Фу-ты ну-ты! Ну хоть бы побольше: на крючке болтался небольшой щуренок! «Вот зараза!» - ругался Алексей, снимая щуренка с крючка. «Сам мракозявка, а тянет как большой!» Ну да ладно, рыбалка только началась. Благо живца не ловить. Алексей бросил щуренка в садок, а тот вдруг благополучно смотался сквозь ячейки. «Да ну тебя! - бросил ему вдогонку Алексей, налаживая удочку. - Повезло арестанту, из “обезьянника” удрал!» На этот раз забросил почти в то же место, чуть ближе к берегу, у камыша. Поплавок встал на место, там течение было несильным. Со дна поднимали свои лепестки речные цветки кувшинки. Это излюбленные места зубастых хищниц. Через секунду поплавок вообще ушел перпендикулярно ко дну и в сторону больше не плыл. Вот здесь Алексей понял, что взяла конкретная щука. Подождав немного, потащил удилище. Если бы можно было представить, как бьется сердце рыбака, когда тот чувствует, что тянет из воды
настоящий улов. Леска натянута как струна, того гляди оборвется, но это крепкая «гэдээровская» леска, она не уступит! Изогнутое удилище, но и оно не смотри, что тонкое, серьезные грузы выдерживает! Первое ощущение такое, что крючок зацепился за бревно! А вот далее это бревно вдруг оживает и начинает нарезать круги под водой. Долго это описывать невозможно, нельзя и описать то, что происходило в эту минуту с Алексеем. Его сердце готово было вырваться из груди, руки тряслись от волнения. Здоровенная щука вспенила поверхность реки. Ударила хвостом по воде, пытаясь освободиться, - напрасно… Алексей медленно, но верно вел ее к берегу. Блестящая черная плоская спина с силой рванула, затем перевернулась, показав толстое белое брюхо. Открылась огромная зубастая пасть! Еще удар огромным хвостом поднял волну на тихой глади утренней речки. Наконец щука на берегу. Продолжает тяжело биться на траве. Глотая воздух, широко открывает полную зубов пасть и раздувает тяжелые черно-зеленые жабры. Мелкая, красивая, черная, блестящая, с и изумрудным оттенком чешуя покрывает ее сильное тело. «Ооой», - только и смог
произнести Алексей, глядя на это чудо из реки. Сердце у него продолжало сильно биться, руки дрожали. Вот это улов! Для рыболова-любителя это прекрасный подарок природы! И как-то раз вот в такое утро, когда уже Алексей закинул удочку на щуку, вдруг на уровне горизонта он увидел яркую вспышку. Была фактически ночь, совсем темно. Еле можно было разглядеть большой белый поплавок. Алексей знал, что еще не время для ловли, но зов заядлого рыболова был сильнее времени. А спустя некоторое время зазвонил мобильный. «Ну, кого еще несет…» - с некоторым раздражением Алексей поднял трубку. На его счастье он не увидел, как поплавок ушел в глубину - он уже бежал на вызов. Сообщение о том, что случилось с иммуноандроидами и что преступнику удалось сбежать, выбросило у него мысль о рыбалке. Алексей кинулся к машине. Прошло немало времени, прежде чем он добрался до отделения полиции, где подтвердили это сообщение.
        - Далеко же ты ездишь рыбу ловить, больше часа ехал! И, между прочим, пробок нет! - голос Василия Александровича был слегка повышен.
        - Извините. Хотел немного развеяться. А то со всеми этими событиями совсем голова кругом, - виноватым голосом ответил Алексей.
        - Да ладно, чего там, - Василий Александрович сменил тон. - Корабль взорвался. Осколки долетели до Земли. Серьезная бомбардировка была. Полет корабля был засекречен, но в связи с его крушением и с вытекающими отсюда последствиями, естественно, мы были осведомлены. В капсуле спустились двое. Один скончался, раненый тем другим. Затем тот, второй, попросту ушел. А теперь догадайся с одного раза, кто это мог быть?
        Алексей даже слегка вспотел.
        - Вы хотите сказать, что убийца был в космосе?!
        - Да, Алексей! И, более того, он был на Луне. Однако груз взять не успел.
        - Какой груз? - спросил Алексей.
        - Не знаю. Они что-то привезли с Луны, - ответил Василий Александрович.
        - Может, лунный грунт? - озадаченный вид Алексея вызвал усмешку у Василия Александровича.
        - А может, живой объект! - сыронизировал он. - Пойми наконец! Мне догадки не нужны! Меня факты интересуют! Понимаешь, факты!
        - Василий Александрович! Я должен немедленно ехать в эту лабораторию! Может произойти что-то неладное. У меня такое чувство, что этот груз для них, - у Алексея был серьезнейший настрой.
        - Даже и не думай! Не хватало нам еще этого «геморроя»! - ответил Василий Александрович. - Это секретная лаборатория. Охраняемая. Нас туда не пустят.
        - Хорошо! Допустим, что нас туда не пустят! А что теперь прикажете мне делать? - задал законный вопрос Алексей.
        - Твое дело - искать убийцу, а не этот груз! Вообще, причем тут этот груз? Это дело их, ученых! Ты своим делом занимайся. Ты его ведешь, тебе и расследовать, и бандита ловить! - был ответ.
        - Так вы меня вяжете по рукам! Мне надо знать, что произошло! - настойчивость Алексея слегка раздражала.
        - Повторяю, ты знай свое дело и в чужое не лезь! Скажи спасибо, что хоть позвонили, а то все по рыбалкам шатаешься. Погода-то твоя! Небось щука идет! - закончил начальник.
        - Щука? Щука идет. Пойду и я. Разрешите идти! - Алексей выпрямился.
        - Идите, - ответил начальник.
        Алексей вышел из отделения, оглядываясь по сторонам. Куда идти? Что делать? Вот если бы можно было… но в этот момент его осенило: к Лие! Только к ней! Немедленно.
        Действие шестьдесят шестое
        Никогда еще Карташев не был так взволнован от рассказа Лии.
        - Еле спаслись от осколков, - произнес Семен.
        - Значит, бандит был на корабле. Был в космосе. Зачем? Для чего это ему было нужно? - задавал вопросы Алексей.
        - Я не знаю, - ответила Лия. - Я могу сказать лишь то, что я его почувствовала, и то, что он себя испытывал, - это однозначно. Причем андроиды летели на Луну не просто так, чтобы проверить себя на выносливость, а зачем-то еще.
        Зачем? С какой целью? Вот вопрос, на который не мог получить ответа Алексей. Возвращаться к себе смысла не было.
        - Слухай, Сем, я побуду у тебя буквально некоторое время. Я не стесню?
        - О чем речь, не проблема, ночуй. Мы только рады! - Семен обнял свою названную жену.
        Да! Лия любила Семена. Алексей провел у них три дня и хотел уже ехать к себе, дабы и честь знать, но в это самое время там, на дороге к их дому, появилась группа незваных гостей. Алексей присмотрелся. Никого знакомого.
        - Сем! Поди-ка сюда! А ну глянь! Это кто к нам?
        - Ну, чего там? - подойдя, спросил Семен, и вдруг глаза его насколько расширились. - Твою ж через корень! Одного, кажись, я знаю. Лия! Будь дома и не показывайся!
        В это время гости подошли к калитке.
        - Здравствуйте, - начал один из них. - Скажите, не здесь ли проживает красавица по имени Лия, кажется, ее так зовут?
        - Допустим, а что вам нужно? - задал вопрос Карташев.
        - Меня зовут… - продолжил было гость.
        - Вас зовут Рудольф! - перебил его Семен. Он вспомнил, кому бил морду. - Что вам нужно?
        - Прекрасно! Вы меня помните, надо сказать, что я вас тоже не забыл, - слегка оскалился Рудольф.
        - Ну, вот и замечательно, если вы хорошенько меня запомнили, - проговорил Семен, потирая кулак. - Так что вам нужно?
        - Мне, то есть нам, необходимо поговорить с Лией, - коротко объяснил свой визит Рудольф.
        - Поговорить? Это на какую тему, позвольте спросить? - Семен потирал кулаки.
        - Вы уж извините, но это тема конфиденциального характера и поэтому огласке не подлежит, - пытался отрезать Рудольф, но Семен наступал:
        - Мало того, что незваные, так еще и «тайны», видишь ли! А Лия от меня ничего не скрывает, так, может, эта ваша конфиденциальность напрасна?
        - Простите, пожалуйста, молодой человек, вы абсолютно правы, меня зовут Остерн, если между вами нет секретов, то вы тем более, наверное, должны догадаться о цели нашего визита. Нам действительно необходимо поговорить с Лией, - Остерн вел себя очень вежливо.
        В это время к ним вышла сама Лия.
        - Впусти их, Сема, пусть идут.
        Семен нехотя впустил их. Все прошли в дом.
        - Как ваше здоровье? - после небольшой паузы в разговоре спросил Остерн.
        - Спасибо, ничего, так какие у вас вопросы ко мне? - Лия села возле стола.
        - Все мы коллеги, - начал Остерн, обведя глазами гостей.
        - И полиция тоже? - спросил Семен, указывая на двух полицейских.
        - Нет, но они нас сопровождают, - ответил Остерн. - У нас произошел небольшой сбой в расчетах. Но это мы выяснили уже потом, после недавнего ЧП. Погиб корабль, выполнявший наше задание. Погибли все. Но дело не в этом. Конечно, это трагедия для нас. Но уже ничего не вернуть. Так вот, мы никак не ожидали того, что начнется или даже вообще имеет место очеловечивание роботов. Лия! Вы должны нам подсказать, вернее, мы должны вас проверить. Ведь вы, собственно говоря, очеловеченный иммуник! Как такое могло быть? Сбой информационного ядра? Как вы думаете, Лия? - Остерн вопрошающе и умоляюще смотрел на нее. Лия встала из-за стола, подошла к окну.
        - Вы думаете, что мы не способны на человеческие чувства? А они у вас-то есть? Вы хоть знаете, что это такое? Или только работаете со словарями, выискивая в них определения?
        Остерн потупил глаза.
        - Андроид сказал перед своей смертью, что он знает, что такое любовь, и что он любит, и что у него есть имя, а не номер.
        - И это вас шокировало! Вместо послушных машин вы получили нечто. Вместо стабильной системы вы получили робота с эмоциями. А почему корабль взорвался, вы спросите самих себя, что привело к его взрыву? Или вам нужно только то, что привезли с Луны андроиды?
        - Андроид поведал нам тайну взрыва корабля, эта история действительно печальна. Андроиды не допустили появления на Земле космического, вероятно, астероидного вируса. Все скафандры были разгерметизированы, а система дезинфекции отключена. На борту находился чужой, - с горечью сказал Остерн.
        - И этого вам мало! Андроиды всем на Земле спасли жизнь, подорвав корабль, что вам еще нужно? - Лия вздохнула.
        - Многое! - ответил Рудольф. - Прежде всего вы должны знать, что это я дал вам жизнь. Вас вынашивала женщина, которой удалось сбежать из-за суматохи. Где она? Я так думаю, что она давно умерла, а вы даже и не знали, что у вас есть мать! Да! Я делаю андроидов из живого материала, вы только материал, и больше никто. Да, мы хотим создать искусственный интеллект, - Рудольф закончил свою дерзкую речь.
        - Посмотрите в зеркало, и вы его там увидите! - бросила ему Лия.
        Рудольф покраснел.
        - А что? - вдруг произнес весело Остерн. - А я вас всех приглашаю к Рудольфу. Он нам хочет что-то показать. Правда, Рудольфик?
        Рудольф оправился от конфуза, посмотрел на Остерна большими глазами.
        - Что смотришь на меня как баран на новые ворота? Пойдем, покажешь, что у тебя есть! - веселился Остерн.
        - Он нам сейчас стриптиз покажет, да было бы что показывать! - съехидничал Семен, прекрасно помня, как съездил кулаком по этой его наглой роже.
        Рудольф резко встал. Насмешки вывели его из себя.
        - Что же, идемте, господа! Я вам действительно кое-что покажу.
        Намерения его действительно были самые серьезные. И вот все, кто был в доме, вышли во двор и на улицу. Рудольф повел их к пустырю, который находился недалеко.
        - А что, Лия, - начал Остерн, - пока идем, поговорим? Да и время скоротаем.
        Лия посмотрела на него слегка ироничным взглядом. А Остерну действительно очень хотелось познакомиться с черноволосой красавицей. Ведь, в конце концов, она была и его детищем. Но он никак не мог ожидать, что «это его детище» будет таким, что за него будет стоять Вселенная!
        - Я вот что думаю, Лия, ведь технически я вышел на логику второго порядка, да, это так, но чего-то не хватает, то есть внешняя оболочка вроде существует, а вот внутренняя отсутствует. А вот какая она, не ведаю. Может, подскажешь? - Остерн тихо шел, держа под руку Лию. Семен не возражал, в Остерне, в этом пожилом ученом, в нем единственном из всей этой компании он почувствовал человечность.
        - А что значит, по-вашему, внутреннее содержание? Как вы это понимаете, Остерн? - спросила Лия.
        - Как я это понимаю? - начал Остерн. - Ну, скажем, примерно так. Развитие технологии, от приемника и до цифровой и нанотехники. Оболочки могут быть одни и те же, а внутренности разные и разные возможности, но вот как это применить к живому - не знаю, что-то не хватает. Это все равно что, какие бы технологии ни были, а картошки охота домашней и огурчика малосольного! Так или нет? - Лия задорно посмотрела на Остерна.
        - Ну, да, примерно так, - ответил он.
        - На каких бы заседаниях, конференциях ни заседали, а столовая нужна! Так? - опять спросила Лия.
        - Ну, конечно, профессия повара всегда востребована. Это элементарная истина! - ответил Остерн.
        - А где самый лучший читальный зал? В том смысле, чтобы никто не мешал? И потом, это место чуть ли не на первом месте, по востребованности ничуть не уступает столовой в больших городах и тем более в мегаполисе, - на лице Лии опять была ирония. Остерн задумался, потом догадка мелькнула у него на лице. Он засмеялся.
        - Вот-вот! - подтвердила Лия, смеясь. - Именно он, его величество городской туалет или домашний, где много народа! Так и охота посидеть там, в уединении, с газетой на этом керамическом «троне»!
        Все заулыбались, кроме Рудольфа.
        - Да, но ты скажи, к чему все это? - посмотрел на нее Остерн.
        - Да все к тому, что лезете в нано, а иные унитазы не изобрели! А потому что для попы другие не подойдут! - ответила Лия.
        - Ну, мы же не можем жить в пещерах, - возразил Остерн.
        - Да при чем тут пещеры? Пещеры тут ни при чем, осознание нужно. Нужно понимать, что происходит, вот и все. Все очень просто, - Лия замолчала.
        - Ну, хорошо, а с чего начать? - Остерн внимательно смотрел на нее.
        - Да, вообще говоря, с самих себя. К примеру, надо знать, что такое простуда, - ответила Лия.
        - Это как? - не понял Остерн.
        - Да очень просто! Что вообще такое здоровье и как очень просто стать здоровым человеком, - четко ответила Лия.
        - И как же это сделать? - задал вопрос Остерн.
        - Прежде всего понять, что такое здоровье, - Лия сосредоточенно смотрела на Остерна.
        - В смысле? Это отсутствие болезней! - отрапортовал Остерн.
        - Правильно! Это по-вашему, потому что Вы работаете с болезнями, а не со здоровьем! - ответила Лия.
        - И что же это тогда? - прозвучал вопрос Остерна.
        - Здоровье - это не присутствие или отсутствие болезней, это не накачанные мускулы, нет, - начала Лия. - Это, можно так сказать, критерий истинности человека. Ну, к примеру, допустим, больной ребенок. Мать готова отдать ему последнее свое здоровье, чтобы помочь ему. Или, скажем, ребенок потерялся. Мать готова отдать последнее, чтобы его нашли. Короче говоря, зачем матери нужна сила и здоровье, когда ее ребенку угрожает опасность? Но здоровье, рассматриваемое именно как корректирующий фактор, может очень неплохо помочь! Во всяком случае, подскажет, что нужно делать. И если уж подходить серьезно к вопросу, то, рассматривая те или иные ситуации, можно сказать, что нозологии, ну, этой самой науки о болезнях, вообще как бы нет! Да и потом, дорогой Остерн, вот скажите, пожалуйста, та отрасль, которая занимается болезнями, то есть нозологией, может ли она дать здоровье?
        Остерн был поставлен в тупик.
        - Конечно, нет! - продолжала Лия. - Поэтому медицина и здоровье - понятия взаимоисключающие! Медицина - неплохая штука, просто здоровье не ее профиль! Она им не занимается. Да, конечно, спасти жизнь человеку она может, да и то чаще бумажки сначала заполняют, а уж потом и помощь оказывают. Ну, это опять все правильно - отчетность дороже человеческой жизни. Ведь вам это знакомо, Остерн? Поэтому, пока у больного совсем еще язык не отказал, его сначала расспросят, а уж потом все остальное. Поэтому жизнь спасти они могут, а вот что касается здоровья, то тут извините, Остерн, не получается!
        Остерн совсем был загнан в тупик.
        - Ну, хорошо, а как же простуда?
        - Остерн, а что значит для вас «простуда»? - Лия задала вопрос.
        - Ну, как что? - начал Остерн. - Переохлаждение организма, слабый иммунитет! Микроб попадает или вирус. Вот схема!
        - Не знаю, Остерн, может, я и дура, - продолжила Лия, - но я не могу понять, ну каким это образом микроб или вирус попадают в мой организм? Да и вообще в организм человека? Лично для меня это загадка. Подскажите мне, пожалуйста, милый Остерн!
        - Ну, как попадают, - отвечал Остерн. - Вот, пожалуйста, воздушно-капельным путем!
        - Хорошо, - продолжила Лия, - а давайте теперь с вами разберемся. Вот идете вы где-нибудь по полю и видите высоковольтную трансформаторную будку, которая питает электричеством целое село или деревню, и на этой будке еще и «веселый Роджер» нарисован, знак предупреждения. А вот теперь скажите, будете ли вы копаться в этой будке?
        - Да ты что! Конечно, нет! Да еще и подальше отойду от нее! - улыбнулся Остерн.
        - Ну вот видите, - продолжала она. - Так же и вирус, человек для него - как та высоковольтная будка. Дело в том, что человек далеко не автономен. С этим вы согласны?
        Остерн кивнул головой.
        - Так вот, - продолжила Лия, - если мы рассмотрим человека как проводящую структуру, то некое биологическое поле вокруг него есть. Простая физика! Человек в магнитном поле Земли, Луны, Солнца да и вообще звезд. Человек не диэлектрик. Он движется в этих полях, и в нем движутся его внутренние «электролиты»: кровь, лимфа. Отсюда ясно - есть поле. Так вот, у вируса, условная единица, это поле будет равно, предположим, двадцати вольтам, а вот у человека, венца Вселенной, будет двести двадцать, опять условная единица. При таком раскладе вирус просто «сгорит» в поле человека, оно его оттолкнет. Поэтому заразиться фактически невозможно.
        Остерн был в шоке от услышанного.
        - Допустим, - продолжила Лия, - каким-то образом, минуя все законы физики, антиген попадает в организм. Я все-таки считаю, что все антигены, бушующие в организме, эндогенного, то есть внутреннего, происхождения. Ладно, сделаем так, чтобы нам было удобно. Не как по правде, а по-нашему, как нам хочется. Допустим, антиген попал в организм, что дальше? А вот дальше идет сигнал в мозг, а он дает команду на иммунитет. Происходит считывание антигена и синтезирование на него антител. А что такое антитело? Проще говоря, тот же вирус, но с обратным знаком. Если в организм вошел минус, то на него выходит плюс. Плюс и минус в соединении дают ноль, то есть нейтрализацию и вывод из организма. Все было бы ничего, если бы не одно «но»: запуск синтеза антител происходит при высокой температуре. Эту температуру как раз все и боятся как огня! Сумасшедшие вы. Вы боитесь того, чего бояться вообще не стоит, и совершенно не боитесь того, чего действительно нужно испугаться. Вы внушили себе, что высокая температура вызовет судороги, кровь свернется, белок коагулирует, и напридумывали себе столько небылиц, что сами
запутались в них. Кровь, вынутая из среды организма в пробирку, конечно, свернется, а вот в организме она приобретает именно те свойства, какие должны быть именно в ту самую минуту. Кровь крайне динамична. Более того, высокая температура обеспечивает пробой гематоэнцефалического барьера в головном мозгу, что может привести к заражению нейрона. Это происходит при температуре тридцать восемь и пять. Тогда вопрос: а как же нейрону прочитать информацию о внутренней среде организма, как только не через пробой барьера? С помощью этой температуры организм как бы сканирует себя. Все свои девять систем, и заготавливает антитела, как мне кажется, но я могу ошибаться, в лимфоузлах. Антитело - это как бы ракета, которая должна поразить свою цель. Именно свою, а не рядом стоящую. Каждое антитело соединяется только со своим антигеном, не трогая антиген, находящийся рядом. И все это при температуре тридцать восемь с половиной, а вот затем, когда все отсканировано, в боевой готовности антитела, дается команда «пуск»! «Ракеты»-антитела срываются с места и летят каждая к своей цели! При этом температура резко
поднимается, аж за тридцать девять! Человека начинает лихорадить, а затем температура резко опускается вниз! Да так резко, что аж тридцать пять с половиной только набирает! Это произошла нейтрализация! Все, остается только подождать немного, когда температура наберет свою норму. А теперь, Остерн, подумайте. То, что я вам описала, происходит в идеале, а на самом деле? Как только поднимается температура - первый показатель рабочего иммунитета, сумасшедшие вызывают медиков, и ничего не остается, как ввести что-то типа антибиотического для сбрасывания температуры. Антибиотик - «анти», это значит «вместо, против», «био» - «жизнь». Антижизнь! И эту антижизнь вводят в организм! В живой организм! В живой организм пихать антижизнь! Ну, разве это не чудовищно? Так вот, антибиотик не тронет ни одну клетку организма, он уничтожит только микроб, то есть антиген. Ну, это и логично! Ведь дело в том, что антибиотик получили из яда плесени Penicillium, а отсюда и название - пенициллин. Так вот, плесень защищается этим ядом от простейших, чтобы ее просто не пожрали. Это логично. Яд в организме и уничтожит этих
простейших. Вопрос в другом: что делать синтезированным антителам, которые уже летят к своим целям? Ведь объекты их уже уничтожены антибиотиком! Куда они денутся? Ответьте мне, Остерн!
        - Не знаю, наверное, как-то рассосутся, - не зная, чего сказать, ответил Остерн.
        - Э нет, мой хороший. Давай разбираться дальше. Так вот, зависли эти наши «ракеты» и не знают, что делать? А ведь они должны быть нейтрализованы. У них нет программы на самоуничтожение, в противном случае это была бы глупость. Организм-то не знал, что мы такие умные, что учились в институтах и захотим ему «помочь». Такой «помощи» он, конечно, никак не мог ожидать! Так вот, зависли эти наши «ракеты» и не знают, что делать. А мозг их «спрашивает»: «Ну, что там у вас такое?», - а они ему в ответ: «А мы тут ни при чем, сюда пришла какая-то антижизнь и все наше “поела”! Что делать - не знаем!» Ну, что делать, что делать? А вот что! Организм начинает считывать «свояка», все эти антитела - ракеты, которые не нейтрализованы. Но это уже двойная, если не тройная нагрузка. Он ведь знает все вирусы и микробы, его окружающие, но чтобы его вынудили «искать» родное антитело - это скверно. Найдя их, каждого просчитав, синтезирует и выпускает на них еще антитела, то есть на первичные выпускает вторичные, чтобы все сразу нейтрализовать. Но этот процесс опять может повысить температуру. И тогда снова прибегают к
«медвежьей услуге» медиков. И опять то же самое. Только у организма в этом случае возникает своего рода «паника» - лекарственная аллергия! Ну, так сколько он может терпеть наши эти «знания», он работает, а мы ему не даем этого делать. Ну раз, ну два, ну три, но до бесконечности это не может продолжаться. Организм тогда понимает, что есть меры и «поумнее», ну а он, значит, «дурак». Он же в институтах не учился! Да берет, в конце-то концов, и отключает иммунитет! А зачем бить самого себя?! Человека выписывают в это время из больницы. Медики сделали свое «умное дело», убрали температуру. «Герои!», не правда ли, Остерн?
        Остерн молчал. Ему нечего было возразить.
        - А теперь поехали дальше! - и Лия продолжила: - Этот бедолага больной при выписке из больницы крайне жалок! Бледный как мел, головокружение, тошнота. Еще бы, отключен иммунитет, нанесен страшный удар по организму. Но медики ему говорят, что это, мол, последствия высокой температуры. Это ж надо докатиться до такого вранья! Но это их дело. А что же наш организм? Вот посмотрите, Остерн, две муравьиные кучи. Возьмите одного муравья из одной кучи и бросьте его в другую муравьиную кучу. Что произойдет? Да те муравьи его съедят. Нет, это не каннибализм, это борьба за территорию! Так же и наш организм. Он состоит как бы из двух половинок. Генетическая и иммунная. Я всегда была против того, чтобы «трогали» иммунную систему, а вот с генетической играйте как хотите, иммунную не трогайте. Так вот, нет такого понятия, как генетическая защита, есть понятие генетического кода, а вот защита - это уже иммунная. В процессе метаболизма иногда может произойти в генах сбой, попросту происходит ошибка, и вот тогда рождается некий мутант. Когда он только родился, то это ладно, но ведь он начинает расти и заявляет о
себе. В этот момент так называемый хелпер, что значит «вспомогательный элемент иммунной системы», проходя мимо и считывая все клетки, подходит к нему и, убедившись, что перед ним «чужой», дает команду макрофагу, который и уничтожает этого мутанта. А теперь представьте себе, что вот так родился некий «мутант», а иммунитет отключен. Что он будет делать? - Лия вопросительно посмотрела на Остерна.
        - Ну, как что, наверное, расти, - неуверенно ответил Остерн и так же неуверенно посмотрел на Лию.
        - Правильно, - продолжила Лия. - Посмотрит так по сторонам, поди плохо! Некому его обнаружить! Иммунитет-то отключен! А чем отключен? Правильно, мой дорогой, антибиотиком! Начнет расти! А когда его много станет, как он тогда называется?! - Лия буквально пронзала Остерна взглядом. Остерн замялся.
        - Ну, смелее! - чуть не выкрикнула Лия. - Ну, метастазы! - и таинственно тихо, чуть ли не с шипением в горле добавила: - Ну! Кто вам рак устроил?! Медики! Кто? Наука! Да Вы сами!
        Лия замолчала. Остерн не знал, что сказать.
        - Ну а как же эпидемии? - тихо спросил он.
        - А вы бы когда пожили в средневековье, то все бы поняли. Когда кругом нечистоты, тогда жизнь готовит вот такие подарки, - тихо ответила Лия.
        - А как же войны? Антибиотики тогда очень помогли, - сказал Остерн.
        - Да, конечно. Здесь виноват стресс. Он как бы тормозил иммунитет, но не отключал, тогда антибиотики сыграли свою роль. Но когда все стало как прежде, стресс ушел, то антибиотик должен был отдать место теперь уже иммунитету, - ответила Лия.
        - А что же тогда простуда? Получается, что ее вовсе нет! Или мы назвали некий процесс так, как нам удобно? - Остерн внимательно смотрел на Лию.
        - Да, Остерн. Вы начинаете понимать. Именно так! Простуда, именно как ее определяют, это случайность событий. Плод нашего воображения! Вышел на улицу в холод, попал под дождь и простудился. Так думает большинство. А все гораздо интереснее. Когда начинает заболевать горло, то это не более чем усталость. Надо полежать, отдохнуть, поспать. Фактически болезни носоглотки - это регуляторная работа щитовидной железы. Запомните этот «Бермудский треугольник» - сердце, легкие и щитовидная железа. Если сердцу тяжело, начинает эффективно работать щитовидка, она-то и воспаляет носоглотку, чтобы энергию подтянуть к сердцу, поэтому, если все это дело выполаскивать, то просто убираешь защиту и становишься на порог ангины. Ангина - это уже более драконовский способ защиты сердца. Говорят, что ангина отрицательно влияет на сердце, а вот как раз все наоборот. Если ангину убрать, то сердце лишаем этой регуляции, и ему становится плохо. Более драконовский метод - пневмония! Региональный метод нагнетания энергии. Воспаление для вас - это плохо. Давайте рассмотрим. Предположим, милый Остерн, вы занозили палец. Что
будет? Покраснение и микровоспаление. А далее вы даже не заметите, как заноза рассосется.
        - Да, я понимаю. Но Лия! Воспаление воспалению рознь! Могут участвовать совершенно иные компоненты! - возразил Остерн.
        - Именно так! Но когда вы меняете лампочку, то особенно не задумываетесь, ну, или когда припрет, сколько электроэнергии она берет, тогда поставите энергосберегающую. Но ее цель одна - дать освещение. Так же и здесь. Воспалительные процессы разные, а вот цель у них одна - помочь организму выжить. Пиелонефрит - воспаление почек. Это усиление их работы, а вы их опять антибиотиком! Видишь ли, микробы, вирусы! А они просто начинают работать в усиленном режиме, а вы их «глушите», а потом удивляетесь, а откуда, мол, рак взялся?! Сами заработали, сами и получили. Или опухоль женского придатка. Чаще опухает именно левый. Таково его анатомическое расположение. Сигмовидная кишка, можно сказать, прямо на нем. Когда то и дело запоры, то эта кишка берет энергию со всего организма. И он, организм, отдает ей энергию, а вот придаток - нет! Задача у него репродуктивная, он всегда должен быть готов к детородной функции. И он начинает защищаться от «вампиризма». Дает опухоль. И эта опухоль несет в себе две функции. Первая - нагнетание энергии, вторая - как щит, закрываться от воздействия на нее кишки. А ее медики
срезают. Пока придаток сильный, он снова даст опухоль. А ее снова под скальпель. И так раз за разом, пока он совсем не «скукожится». А медики поставят диагноз - бесплодие. Вот так, мой милый Остерн, - Лия замолчала.
        - Но Лия, ведь опухоль может перерасти в онкологическую, - заметил Остерн.
        - Глупости! - отрезала Лия. - Рак появляется только при отсутствии иммунитета! Доброкачественная опухоль в злокачественную не перерастает! Просто когда начинают это лечить, то залечивают до рака, вот и все. А рак уже как опухоль появляется именно там, где должен появиться, далеко не хаотично, а в слабом звене организма. Ну, толку что? Ну, вырежут злокачественную опухоль, а дальше? Иммунитет-то нерабочий. Ну, вот так и живет пока в этом состоянии. Правда, есть, конечно, иммуномодуляторы, но они как палка о двух концах. Был такой ученый Говалло, так вот, он вычислил, что если иммунитет заработает неспецифическим образом для данного индивидуума, то он уничтожит не только чужие, но и свои клетки. Просто он перестает распознавать, не может отличить своих от чужих.
        - Лия, но ведь давно известно, что информация об онкологии записана в дизоксирибонуклеиновой кислоте! То есть существует генетическое предрасположение к онкологии. Как быть в этом случае? - Остерн уставился на нее.
        - А вот какое мы имеем право вообще выносить такой приговор человеку, что он предрасположен к онкологии?! - Лия смотрела на Остерна.
        - А причем тут приговор? - слегка попятился Остерн.
        - А при том! Почему вы, Остерн, любите приговаривать других, а себя нет? Приговорите себя, скажите, что у вас есть предрасположенность к раку! Что? Боязно? Когда совесть-то появится? Ну да, конечно, вы ученый. Это у других пускай будет, а у вас - голубая кровь!
        - Лия! - взъерепенился Остерн, не ожидая таких речей от Лии. - Ну ведь давно все доказано! Нашли все это в цепочке ДНК!!!
        - Эх, Остерн, нашли-то нашли, а чего нашли, так и не поняли! Вот это мутант и есть! - ответила на возмущенный вопрос Остерна Лия.
        - Лия, - снова, едва сдерживая эмоции, начал Остерн, - но ведь давно уже найдены три версии возникновения рака. Это генетическая, иммунная и метаболизма.
        - А вот теперь, - перебила его Лия, - генетическую отбросьте, а иммунную и метаболизма соедините в единое целое! У вас получится истинная теория возникновения рака!!!
        Когда Остерн немного подумал, хотел что-то сказать, но промолчал. Он понял, что Лия не просто одержала победу, а открыла совершенно новый взгляд на глобальные вещи. Все оказалось очень просто.
        - Лия, - вновь спросил он, - что же, получается, что и гемоглобин высокий или низкий - это тоже не просто так?
        - Конечно, - заговорила вновь Лия. - Ну, вот смотрите. За городом дышать хорошо, а в городе трудно. Ну, где гемоглобин вверх скакнет? Конечно, за городом. А в городе?
        - Ну, я даже не знаю, - смутился Остерн. - Наверное, упадет…
        - Верно, упадет, а почему? - смотрела на него Лия. - Да потому, милый Остерн, что если он не упадет, то клетки организма отравятся. Организм получит отравление.
        - Да, но в таком случае почему у многих людей гемоглобин вообще бывает низкий и не поднимается? - задал вопрос Остерн.
        - А потому, Остерн, что у этих людей уже целый букет болячек, поэтому у них фактически отсутствуют регуляторные функции, - подвела резюме Лия.
        - Хорошо! - не сдавался Остерн. - Ответь мне! Если все так, то почему дети, ни в чем не повинные дети, рождаются уже с онкологией?! Их антибиотиками никто не колол! Почему? Ответь! - Остерн вперил в Лию глаза. - Что? Понятно? Вот тебе и генетика, Лиечка!
        - А ответь теперь ты мне, Остерн! Кто является на этом этапе первым агентом между ребенком и средой организма? - Лия смотрела прямо в глаза рассерженному Остерну. Хотя он был не то что рассержен - он был разъярен.
        - Мать! - чуть ли не рявкнул Остерн.
        - Правильно, мать. А теперь спроси у нее. Сколько она, будучи беременной, приняла уколов антибиотиками?! Сколько таблеток она поглотала, якобы подхватив вирус гриппа?! Вот тебе и мамаши. А медики непременно говорят о том, что надо лечить это, а то на плод все передастся. Вот мама и передает последствия своего лечения - онкологию! Или мать имеет грудного ребенка, а сама пьет антибиотики. Что, здорово?! - Лия вновь замолчала.
        Остерн был буквально раздавлен.
        - Хорошо, значит, человек просто должен терпеть простуду, извини, пожалуйста, не должен предпринимать никаких мер? Выходит, так? - Остерн был в растерянности.
        - Нет, дорогой Остерн, не так, - снова начала Лия. - Этот путь, который ты увидел, пассивный. Я думаю, хоть он и не навредит, но и к хорошему тоже не приведет.
        - Хорошо, а как быть, если ты говоришь, что лечиться нельзя? - спросил Остерн.
        - Я так не говорила, - продолжила Лия. - Видишь ли, лечиться даже необходимо, только надо знать, как.
        - Ну, расскажи, как? - наконец Остерн поставил резонный вопрос.
        - А вот как, дорогой Остерн, - начала Лия. - Можно прибегнуть к народным средствам, можно выпить алкоголь при простуде. Можно лечиться травами, настоями и так далее. Все это хорошо, но только это тоже пассивный путь. Гораздо сложнее понять то, отчего это случилось, что вообще происходит. Где-то возможна ошибка, и за нее поплатился, но как только ты поймешь причину, болезнь уходит. Именно, дорогой Остерн, буквально «ногами». И вы как бы на уровень становитесь выше. Болезнь послужила вам во благо. Вы стали духовно богаче. Да и тело потом не подкачает. Да и вообще проработка клеток тела через температуру - это интересная штука. Я считаю, что через это, конечно, плюс информация, и человек выходит на логику второго порядка. А через нее открывается портал взаимодействия с окружающим миром. То есть рождается порталическая теория, или теория портала, и теория коммуникации и взаимодействия. То есть телепатия, телекинез, да и вообще разные другие энергетические воздействия становятся реальными и скучными одновременно. Человеку, открывшему в себе логику второго порядка, становится ближе всего тишина. А все
остальное - это так, несерьезно.
        Так они дошли до места. На пустыре было тихо, кругом трава выше головы. Рудольф завел их в давно разрушенный одноэтажный кирпичный дом. Ричард и Алексей о чем-то болтали. Остерн держал за руку Лию. Семен начал изучать изнутри этот пустой дом, в котором теперь жили одни голуби да воробьи. Под ногами битый кирпич, мусор и всякое старье. В оконных проемах стекол давно не было, оконные рамы валялись снаружи.
        - Я сейчас, - сказал Рудольф и куда-то исчез. Минут десять спустя он появился с небольшой поклажей в руках.
        - Ну, Рудольфик, твой день настал! - с юмором и улыбкой произнес Остерн.
        - Мой день впереди, - ответил Рудольф. - А это так, пустячок, правда, приятный!
        Алексей и Ричард внимательно следили за Рудольфом. Лия смотрела на него с подозрением, думая о том, что же задумал на этот раз этот негодяй. А Рудольф развернул поклажу, и у него в руках оказался довольно интересный аппарат, с первого взгляда очень напоминающий легендарный гиперболоид инженера Гарина.
        - Что это? - спросил Алексей, чувствуя, как капли пота потекли по его спине. Ричард изумленно вылупил на «ЭТО» глаза, затем вопросительно посмотрел на Остерна.
        - И ты знал?
        - Знал, но молчал, разумеется, до поры, - ответил Остерн.
        - Но ведь это… - начал было изливать свою обиду Ричард, но Рудольф его перебил
        - Хватит сентиментальности, Ричи, тем более что ты сейчас увидишь работу моего аппарата! - Рудольф был на высоте. - У Гарина аппарат работал от пирамидок, а у меня от аккумуляторов! Единственное, что нас объединяет с Гариным, - это луч! Также как и у гиперболоида Гарина, луч этого аппарата не импульсный, а постоянный. Потрясающий луч смерти!
        - По-моему, это не единственное, что объединяет вас с Гариным! - осуждающим голосом проговорила Лия.
        - Ладно! Приступим! - скомандовал сам себе Рудольф и, направив сужающийся раструб аппарата в пространство пустыря, нажал на рычажок.
        Трудно себе представить выражения лиц тех, кто хоть раз в жизни наблюдал луч смерти в действии. Элегантен и красив, жесток и чист, протянул в пространство тончайшую, раскаленную добела, свою смертоносную нить. Бесшумно и легко, как нож режет кусок оттаявшего нежного сливочного масла, так же и он срезал за один раз несколько деревьев, которые стояли одно за другим, штук пять, для начала пронзив их насквозь. Белый отсвет луча лег на руины комнаты и на насмерть перепуганные лица зевак. Рудольф отпустил рычажок. Луч погас. Первым очнулся Алексей.
        - Что, что это было?.. - залепетал он.
        Рудольф глянул на него своим, как показалось Алексею, полузвериным взглядом.
        - Ну что, есть вопросы? - прогремел голос Рудольфа. - Это еще что! А вот что будет дальше! - Рудольф раскинул руки и, держа в одной аппарат, засмеялся вдруг каким-то дьявольским хохотом. Лия вскрикнула и прижалась к Остерну. Семен взял себя в руки и, подойдя к Рудольфу, опять, как тогда, хотел взять его за грудки. Рудольф попятился и направил на него аппарат.
        - Еще шаг - и твое тело будет из двух половинок!
        - Сема! - закричала Лия.
        Семен остановился.
        - Знаешь ты, что я с тобой сделаю? - выдавил он из глотки.
        - Знаю! Ударишь меня еще раз, если успеешь, - прошипел Рудольф, держа Семена на прицеле.
        - А ну стоять! - это наконец очнулся Алексей, держа в руке табельное оружие.
        - Да что это с вами?! - залепетал Остерн. - Хватит! Остановитесь!
        Рудольф опустил раструб и стал вновь заворачивать аппарат. У Семена отлегло, он расслабил руки и подошел к Лие. Алексей опустил ствол и, спрятав его в кобуру, спросил:
        - А что делать с аппаратом?
        - Ничего не делать. Все в норме. Все хорошо. А как все напугались! - голос Рудольфа вдруг сделался мягким.
        Действие шестьдесят седьмое
        «А вообще, что это было?, - задавал сам себе вопрос Алексей, когда все благополучно разошлись по домам. - В руках Рудольфа страшное оружие, но факта преступления нет, а значит, я его арестовать не могу. А приди сейчас в отделение и скажи, что человек размахивает гиперболоидом, или как там его, да хрен бы с ним, как бы его ни звали, то вначале распрощаешься с табельным оружием, а уж потом прямая дорога к «Наполеонам» светит», - так думал Алексей пока не добрался до дома. С тех пор наступило затишье. Алексей как всегда на работе. Прочесывание местности в поисках бежавшего из космической спускаемой камеры преступника успеха не принесло. Зато Алексей устроил Лию на работу. Теперь она обучала уголовный розыск и полицию боевым искусствам востока, построенным в соответствии с логикой второго порядка. Поначалу некоторым она пришлась не по душе: мол, женщина, а мужиков учить вздумала. Но, узнав ее историю, ее жизнь, да и вообще как хорошего и, главное, доброго и отзывчивого человека, ее сразу начали уважать. Лия только помогала им в знаниях. Помогала как могла, даже будучи уже на втором месяце
беременности.
        - Палыч! Не то делаешь! - поправляла Лия Пал Палыча, прапорщика со стажем.
        - Да ну а как же еще? - Пал Палыч стоял в стойке дзенкуц-дачи.
        - Да стойка-то правильная, а где распорка?
        - То есть как где? Между ног! Между передней и задней ногой! - ответил Палыч.
        - Эх, Палыч! Распорка должна быть не между ног, а между задней ногой и рукой, которой оказывается воздействие на противника! А вторая - между динамическим центром и той же рукой! А между ног должно быть женское счастье!
        Народ чуть не помер со смеху.
        - У Палыча между ног распорка!
        - Я вот вам! - погрозил Палыч, сам смеясь от души.
        Семен сиял от счастья, ожидая дочку. Лия сама сказала ему об этом. Семен всячески оберегал ее от стрессов. Раньше укрывал ее от посторонних глаз, теперь он дышал свободно. Лию теперь берегла сама полиция и, конечно же, Алексей. Она была фактически под его патронажем.
        Что касается Рудольфа, то он открыл свою корпорацию по добыче минералов, золота и драгоценных камней. Не ради ювелирных изделий, а ради экспериментов с ними. Золото его мало интересовало, только что как металл, представляющий из себя денежный эталон. Золотом он держал корпорацию. А вот кристаллы - то совсем другое дело. Он любовался игрой их нерукотворных граней со светом. Все это выводило его на философские рассуждения. Луч смерти выполнял мирную работу, вбуравливаясь в недра Земли. Рудольфу хотелось выйти на эксперименты Николы Теслы, чтобы поиграть с энергией небесного электричества и с самой атмосферой. Все где-то тут, рядом, и вместо кристаллов в руках электрические разряды. Во всяком случае, Рудольфу никто не запрещал уходить с головой в свои фантазии. Он даже иногда начинал забывать про иммуников и секретный родильный дом. А тем временем бурная деятельность роддома была фактически остановлена. В связи с очеловечиванием иммуников их решено было пока не производить. Они стали вытеснять человека и требовать свои права. Остерн и Ричард рылись в программах, чтобы найти сбой, - все тщетно.
Саморазвивающаяся и самообучающаяся система теряла контроль. Чем дольше иммуник в социуме, тем больше шансов, что он выйдет из-под контроля. Ведь он не нуждался в контроле извне, в этом-то весь к нему и интерес. Но социум брал свое. В конце концов пришла весть о том, что произошел бунт роботов. Обладая логикой второго порядка, десятки тысяч солдат обрушили свой гнев на людей. Ополченцы пытались отбиться от роботов, куда там! Люди были жестоко подавлены. Притом все произошло очень быстро. Роботы хорошо укрепились, но ждать они не хотели. А подпольное командование уже готовило ответный лазерный удар. Но роботы хорошо знали об этом, а потому не находились вместе, а наоборот, растянулись на большие расстояния друг от друга, но при этом расстояние для них не было помехой, они все равно чувствовали друг друга. Поэтому удар оказался бесполезным. Все равно что с пушкой по комару. Пока командование решало, что делать, Остерна мучил вопрос: почему андроиды пошли против людей? Ведь в космосе все было иначе! Что произошло? В конце концов Остерн налил себе стакан водки, - как говорится без ста граммов не обойтись,
- и хотел было уже выпить, как вдруг его осенило:
        - О, Вселенная! На каком-то этапе они начинают чувствовать друг друга! Им стало известно о гибели своих собратьев в космосе! Более того, они передают друг другу чувства, возникающие в процессе онтогенеза! - Остерн даже забыл о водке.
        - Ричард! - закричал Остерн. - Ричард!
        Через минуту появился на зов Ричард, укутанный в плед.
        - Что случилось? - тихо спросил он. Остерн пояснил Ричарду, что происходит.
        - Ну и что тут такого? - Ричард тупо глядел на Остерна.
        - Да вы что, не понимаете в самом деле или только притворяетесь? - голос Остерна был раздражен. - Да вы поймите, они не простят нам этого!
        - Что не простят? - тупой вопрос Ричарда, прозвучавший после объяснения ситуации, вывел Остерна из себя.
        - Гибель корабля вместе с экипажем! Вот что! Теперь ясно?! - с этими словами Остерн осушил забытый стакан залпом до дна. Тут до Ричарда стало доходить.
        - Только не надо кричать, я не глухой. А что же нам делать?
        - Не знаю, - ответил Остерн. - Пока не знаю.
        - Хорошенькое дело получается, - забормотал Ричард. - Мы их создали для себя, от них же и погибнем. Хороша перспектива, ничего не скажешь! - Ричард развернулся и ушел.
        Остерн остался один. Оставшихся женщин в родильном доме, так называемых «несушек», решено было оставить, правда, кормили уже не досыта. Но и отпускать их было нельзя. Они все были засекречены. А через несколько дней пришло сообщение о том, что иммуноандроиды разгромили корпорацию Рудольфа. Самому ему удалось спастись. О корпорации он не жалел, так как все деньги он хранил в банке. И что бежал он куда-то к морю. Об этом, конечно, узнали в полиции и поняли, что знания, которые им дала Лия, им очень скоро пригодятся. Лия была уже с большим животом, когда узнала об этом. Она была полностью отдана своей дочке, которая нет-нет да и брыкалась.
        - Ой, Сема! Нет-нет да и ударит. Видать, скоро уже на волю, - говорила Лия. Вдруг Семена осенило.
        - Слушай! А полетим к морю! Да хотя бы завтра!
        - Но я беременна. А выдержу? А беременным можно? - залепетала было Лия и вдруг резко добавила: - Хочу рожать в море! С дельфинами!
        - А вот это другой разговор! - поддержал немедленно Семен. - Вот это по-нашему!
        Семен принялся собирать вещи.
        Утром поехал в полицейский участок сказать о том, что хочет улететь с Лией к морю.
        - Это верно, - заметил Карташев. - Все поддержим будущую маму, компанию составим, только вот давай не самолетом, а поездом. Оно вроде дольше, а для беременной самолет нехорошо, а то не среди дельфинов, а среди птичек родит. Зато купе-люкс! Веселая компания, а вот обратно - на самолете, ну как? Кажется, все нужно, чтобы для мамы было не утомительно, а весело!
        - Что же, по рукам! - Семен с хорошей новостью поехал домой.
        - Ох! Семка, а не утомлюсь я? - с иронией в голосе спрашивала Лия.
        - Что ты, моя хорошая! - даже не чувствуя подвоха со стороны Лии, вполне серьезно отвечал ей Семен. - Компания хорошая! Что надо?
        Так шли сборы. Наконец, когда все было уложено, курортники поспешили на работу за Алексеем, ведь он как-никак был главным «патронажным» Лии. Собралась действительно вполне веселая компания. Остальным было несколько завидно, но Алексей пообещал, что по возвращении каждому устроит путевку, а там уже сами решат, холостые в компании, женатые с семьей. Так что «чаша справедливости» пришла в равновесие. Собрались уже ехать, но тут к Алексею подошла знакомая женщина, работающая медработником рядом с отделением. Алексей ее знал. Она была хорошей. Она посмотрела в глаза Алексею и вдруг произнесла тихим, но решительным голосом:
        - Возьмите меня с собой, пожалуйста.
        Алексей несколько опешил. Это как, вот так прямо сейчас и взять? Алексей посмотрел на нее вопросительным взглядом и не знал, что ответить на такое предложение. Друзья, видя его замешательство, заговорили наперебой:
        - Да чего там, Леха! Не тушуйся! Не парься! Возьми ее, чего тебе стоит!
        Алексей посмотрел на друзей, затем на медсестру, затем на Лию и задал вопрос медсестре:
        - А знаете, по какому случаю едем?
        - Думаю, по поводу родов этой молодой женщины, - ответила медсестра.
        - Верно, ну и как, в случае чего роды принять сможете? - Алексей серьезно смотрел на медсестру.
        - Смогу, - ответила та. Алексей опять взглянул на Лию. Лия подошла к медсестре, взяла ее за руку и, обернувшись к Алексею, произнесла:
        - Давай возьмем ее, Леша. Она хорошая. Да и за мной присмотрит. А женские руки здесь ой как пригодятся!
        - Да бери ее, Леха, чего там! - опять зашумели друзья.
        - Ну что ж, - произнес Алексей. - Коли так, едем. И вы, - он посмотрел на медсестру, - едете сейчас с нами. Только соберите вещи. Время у нас еще есть.
        - А я уже собрана, - опять тихо ответила медсестра.
        - Ах, даже вот как, - произнес Алексей, и, хмыкнув, добавил: - Тогда в дорогу!
        - Счастливого пути! - друзья помахали руками вслед отъезжающей машине.
        Действие шестьдесят восьмое
        Ричард и Остерн, оставшись без Рудольфа, искали выход из создавшегося положения. Рудольф хоть и циничен, но умеет делать дело, без него ничего не получается. Нет той напористости. А Рудольфу наскучил конвейер иммуников. Да и их очеловечивание - тоже просчет в расчетах, притом очень серьезный. Пожинать плоды таких расчетов пришлось корпорации Рудольфа. Затем пыл андроидов как бы стих. Они успокоились. Но Ричард и Остерн знали, что это только временное затишье перед серьезной грозой. Очень серьезно усложнял обстановку еще тот факт, что андроиды не «партизанили», они не кучковались. Им это было незачем. Да и при том чувство товарищества, ответственности друг за друга у них было намного выше, чем у людей. Они чувствовали друг друга на огромных расстояниях, вернее, расстояние не играло здесь уже никакой роли. Увы! Ричард и Остерн не знали, что делать. Надеялись на полицию и на военных. Остерн отдал распоряжение о содержании оставшихся «несушек», и вместе с Ричардом они отправились на поиски Рудольфа, благо хоть крайне приблизительно, но все-таки знали, где его отыскать. Решили лететь самолетом. Быстрее
и проще. И так, пока Лия с компанией ехали в машине на поезд, Себастьян Остерн вместе с Ричардом Снопом уже взлетали с аэродрома на самолете. У одних было веселое и приподнятое настроение, а у других весьма напряженное и задумчивое. Тем не менее их дорога была одна - к морю.
        Действие шестьдесят девятое
        Водитель старался выбирать дорогу, дабы не растрясти Лию. Сестра была рядом и все время следила за женщиной. Наконец добрались до платформы.
        - Лия, как ты? - спросил ее Семен.
        - Да все хорошо, Сема, - ответила она.
        Места были забронированы. Подошел поезд. Лия аккуратно поднялась по ступеням, проводница подала ей руку и помогла сесть на поезд. Потом погрузились и все остальные. Водитель помахал рукой.
        - Счастливого пути! - крикнул он.
        - Путевка с меня! - ответил ему Алексей.
        - Да ладно, ничего! Спасибо! Главное, чтобы роды прошли хорошо! - ответил водитель и запрыгнул в автолайн. Курортники разместились по местам. Поезд тихонько дернуло, и он начал медленно набирать скорость.
        - Ну что, Лия? Вот и едем! Время пройдет - сама не заметишь как, - с улыбкой произнес Семен. Лия улыбнулась ему и тихонько улеглась на свое место. Ее стало клонить в сон. Глаза сами закрывались. Вдруг она спросила сонным голосом:
        - А как же наши? Где они?
        Она имела в виду медсестру, Алексея, да и вообще тех, кто с ними поехал.
        - Так за нами целых три купе! Ты спи, тебе надо отдыхать. Спи, моя хорошая, - Семен укрывал ее одеялом, создавая уют. - Вот так, спать, моя хорошая, спать, баю.
        Лия уснула. Слишком много переживаний перенесла она. Теперь ее ждало что-то новое, ее ждало море! Ее ждали перемены, и, как она надеялась, к лучшему.
        Действие семидесятое
        Пал Палыч - иногда просто дядя Паша, но за глаза его звали «батяня». Редкой души человек. Сам ходил чуть ли не в прапорщиках, оттого что не умел выслуживаться. Но его знали и уважали большие чины. Была у Пал Палыча своеобразная изюминка в характере - он категорически не хотел «поучать» молодежь жизни. Он всегда говорил, что, мол, у каждого жизнь здесь своя, как я могу в нее вторгаться? Но если только подтолкнуть к правильному выбору, подсказать в крайнем случае, но поучать - никогда! Много ошибок и без того взрослые натворили, их извечные фразы «Эх, МОЛОДЕЖЬ!», или типа «Не та нынче МОЛОДЕЖЬ пошла!» просто угнетали Пал Палыча. «Все молодых обвиняют, а сами-то что, а?» - задавал сам себе, бывало, вопрос Пал Палыч. Действительно, молодые крайне уважали его. Невозможно было представить на его месте другого человека. Сам Палыч много что прошел, опыта у него было хоть отбавляй. И горячие точки, и бандитов ловил, да и многое другое. В общем, человек с весьма суровой судьбой, но на нее он никогда не жаловался, скорее, наоборот, трудности только закаляли его.
        - Здорово, дядя Паша! - однажды подошла к нему молоденькая курсантка. - А что, как жизнь?
        - А что жизнь? Жизнь как жизнь, идет помаленьку. У тебя-то как дела? - ответил вопросом на ее вопрос Палыч.
        - Да вроде ничего, вот зачеты все сдала, экзамены тоже, а вот о чем говорила Лия, пока понять не могу. Дядя Паш, может, подскажешь? - умоляюще попросила она. Палыч посмотрел на нее.
        - А что я тебе подскажу, Вероника? Я вроде не особливо грамотей.
        - Да ладно тебе, дядя Паш, а то я тебя не знаю, - обиделась Вероника.
        - Да ладно, не обижайся, это я так. Ну, говори, чаво подсказать, - Палыч сосредоточился.
        Вероника поведала, что не понимает некоторых вещей как бы общего понятия. Где элементы, где принципы, где логика.
        Палыч внимательно выслушал и начал объяснять:
        - Тут вот какое дело, понимашь! Начнем с того, что у нас есть множество различных движений: блоки, удары всякие и так далее. Их очень много. И это множество очень разнообразно, и что к чему - неизвестно. Ну блок, ну удар, а что и откуда он взялся - сказать трудно. В общем, «каша»! И без физической подготовки здесь ну никак! Возможности человека ограничены и без того, а тут еще пять условий нужны - сила, скорость, ловкость, выносливость, гибкость. Это все физкультура. Так вот, на протяжении многих лет наблюдений, появилась возможность все это, ну, скажем так, специализировать. А как? Каким образом? Ответ простой - нашли принципы! Вот они-то и указали логику. Их четыре - движение отрезка, вращение, волна и протыкание плотной среды. Вот они-то и выдвинули нас на систему. А вначале был асистемный подход, но это база вообще! База элементов, из которых вытекает все остальное. Так вот, по этим принципам сделали упорядоченную систему, уже обладающую определенной логикой. Она назвала ее логикой первого порядка. Комбинировать нужно, стало быть, теперь с умом. Но много не накомбинируешь. Четыре общих
принципа - не густо. Да и «физуха», «физуха» опять! Ну, как бы то там ни было, а система все-таки есть. Это наша, стало быть, а-ля «классика»! Здесь все! И смешанные единоборства, и бои без правил, и многофункциональное каратэ. Все тут.
        - И даже секретная техника? - робко переспросила Вероника.
        - И она тут! - смеясь, ответил Палыч. - Насчет нее, вообще, с новой теорией тяжко! Вот придумает какой-либо мастер новый прием, еще неизвестный, - все, это его секретная техника! А смешанные вообще могут перейти на алогичную систему. Их понять можно, они хотят «усиления», а результат - непонимание того, что происходит, это как правило.
        - Но они мастера! - заступилась Вероника.
        - А кто говорит, что нет? Конечно, мастера! Только микса неких единоборств, напоминающих каратэ и другие боевые искусства. Но в данном случае мы имеем дело не с боевым искусством, а со спортом.
        Палыч закурил. Задумался. О чем он думал, может, о своих погибших в горячих точках друзьях, кто знает, но иногда на глазах появлялась еле заметная слеза. Вот и сейчас на его глазах блеснула соленая влага. Вероника, ловившая каждое его слово, теперь опустила глаза и смотрела в землю. Дым от цигарки завился на воздухе.
        - Вот, опять воздух коптите! - проворчала, выбрасывая в помойку мусор, вышедшая как раз в этот момент из здания уборщица. - Дышать и так нечем!
        - Было б чем дышать! - ответил Палыч. Уборщица ушла, и Палыч продолжил:
        - Так вот, опыт - великая вещь. А вот наблюдательности - так той вообще цены нет. Ведь, как говорят, чтобы достичь уровня, нужно тысячи и тысячи раз движение делать. Да, согласен, но вот что за движение? Кто объяснит? Лия объяснила. Нам дан образ движения, который мы должны копировать. Так вот, мы идем несколько другим путем. Идем к этому образу через правила построения этого образа. Так вот, система первого порядка может перерасти, если так можно выразиться, в систему второго порядка!
        - Это как? И что это за система такая? - Вероника внимательно смотрела на Палыча, и он продолжил:
        - А вот какая! Из «классики» опять вычислили принципы! Ну, то есть поставили еще большие ограничения, исходя из опыта и наблюдательности, и получили нечто! Это нечто как раз и есть чистая школа, которая работает исключительно по поставленным законам. Это тонкая работа, но она обладает синергетическим эффектом. Например, каратэ! Исключительно два принципа, а именно: момент и распорка! Ну, то есть вращение ограничили только моментом, да еще и исключительно в горизонтальной плоскости, а движение отрезка ограничили исключительно распоркой! То есть люфт в изгибе колена должен абсолютно отсутствовать. Представь, что ты отодвигаешь шкаф, с изгибом в колене это вряд ли получится. Это и есть распорка! А далее в конъюнкции, в логическом соединении, включаем момент, и вот тогда… - Палыч посмотрел на Веронику.
        - Это будет что-то, - только и произнесла Вероника.
        - Умница! - добавил Палыч. - Именно «что-то»! Причем каратист первым не нападает. Но это не из морально-этических суждений и не из философии тем паче! Да просто ему это не надо! Противник сам наткнется на него как на угол каменной стены! А уж удар… ощущение, что дыра в организме! Так фактически и в остальном. Кикбоксинг - это импульс и многоуровневое вращение, а тхэквондо - вращение и вертикальная сила, чтобы обрушить на противника удар.
        - А вин-чунь? - спросила Вероника. - Говорят, что его изобрела женщина?
        - Так точно! - ответил Палыч. - Именно женщина! Но в процессе эволюции сюда приплелся и мужчина! - Палыч улыбнулся. - Так получилось. Но они сугубо отличаются друг от друга. Женский - как бы проникающий, а мужской - давящий. Но принцип такой - одновременность и контроль противника.
        - А тайцзи-цуань? - спросила Вероника.
        - Ишь какая, - с иронией заметил Палыч. - Тайцзи-цуань - тоже мне барабулька, ну, какие тут принципы, конечно, маятника и Великого перехода! Кстати, именно в боевых искусствах «физуха» не требуется. Это именно искусство, а не спорт! А вот выражение, что против лома нет приема, если нет другого лома, - эта чисто русская забава. Это игрища! Вот так!
        - Насчет маятника понимаю, а что такое «Великий переход»? Звучит он как-то страшновато. Великий! - Вероника смотрела на Палыча.
        - Ох, Вероника! Душа моя! - рассмеялся Палыч. - «Великого перехода» испугалась! А все из-за незнания! Ну, смотри. У нас есть два цвета, черный и белый. А между ними находится серый цвет. Так вот, чтобы перейти из черного цвета в белый, необходимо преодолеть промежуточное звено - серый цвет. Ну, и наоборот. Так вот, Великий переход подразумевает, что при переходе из черного в белый цвет мы пропускаем серый, то есть идем напрямую! Поняла?
        - Не совсем, - ответила Вероника. - Как-то с цветами сложновато. А есть ли какой еще пример?
        - Да не вопрос! Цветы-то у нас действительно одни полевые! А какие красивые! Ну да ладно! Возьми три агрегатных состояния вещества! Твердое, жидкое и газообразное! Лед, вода и пар. Льду, чтобы сделаться паром, для начала необходимо стать водой! Так вот Великий переход минует промежуточное агрегатное состояние. То есть лед сразу переходит в пар, минуя воду. Это так называемое мгновенное перерождение!
        - Палыч! И все? Так просто? - заулыбалась Вероника.
        - Конечно, просто! - рассмеялся Палыч.
        - Вот тебе и «Великий переход»! - пожала плечами Вероника и хотела спросить еще что-то, но Палыч сказал:
        - Да хватит с тебя, девонька, это «перевари», - причем сказал это ласково, улыбаясь, дабы не обидеть Веронику.
        - Ладно, Палыч, пойду в душ, а то после боевых искусств надо принять водные процедуры! - произнесла Вероника, лукаво глядя на Палыча.
        - Ой! А дай спинку тебе потереть! - не растерялся Палыч.
        - А пойдем, потрешь! - засмеялась Вероника. Палыч засмущался. А Вероника, задорно смеясь, пошла к себе, чтобы потом действительно пойти в душ.
        - Вот девки! - проговорил Палыч. - И на кой им это боевое искусство? Им бы любовь, ай… да ладно, как есть.
        Действие семьдесят первое
        Лия проснулась только на следующий день. Так крепко спалось. Да что и говорить, измученная всем, но и любимая всеми, она ехала теперь и отдыхать, и рожать. Семен вместе с остальными был в соседнем купе. Оттуда слышался смех, говорили о чем-то смешном. На столике бренчали стаканы в подстаканниках. Лия потянулась и потихоньку села на кровать. Медсестра была рядом.
        - День добрый, Лия! - произнесла она.
        - Добрый день! Это сколько я проспала? - спросила Лия, снова потягиваясь.
        - Тут главное, не сколько спала, а как выспалась, - произнесла сестра. - Пойдем умываться, я тебя провожу.
        И медсестра пошла провожать по узкому коридору вагона Лию до туалета. Через некоторое время они уже сидели в купе и разговаривали.
        - Как самочувствие, Лия? - спросила сестра.
        - Да хорошо, - ответила Лия.
        - Кушать будем? - вновь спросила медсестра.
        - Охотно! - чуть ли не отрапортовала Лия и с аппетитом налегла на пищу.
        Поезд ехал своей дорогой. Дорогой к морю. Хотя поезду, конечно, наверняка все равно, куда ехать, но вот пассажирам - вопрос иной. Так же и Лие было далеко не все равно, куда ехать, и потому она с большим любопытством рассматривала пробегающий мимо ландшафт. А он постепенно менялся, появлялись горы, мелькали небольшие строения. Лия смотрела в окно поезда и вдруг сказала:
        - Да! Красиво! Из космоса все это, наверное, не увидишь!
        - Везде своя поэзия, своя красота, - ответила сестра. Лия посмотрела на нее.
        - Мы вот уже сколько времени вместе, а я даже не удосужилась спросить, как Вас зовут.
        - Давай прежде на «ты», - предложила медсестра. - Меня зовут Анна, я просто медсестра. А ты, Лия, прекрасная женщина, которая едет на море рожать. Я не знаю, почему, но чувствую за собой какую-то миссию в отношении тебя, поэтому и поехала. Еду не чтобы прогуляться, а чтобы быть рядом с тобой.
        Лия не знала, что ответить. Слова сестры глубоко легли ей в душу. Она почувствовала какую-то тревогу. Снова она, эта тревога, будь она неладна. Однако Анна, тонко уловившая настроение Лии, тут же успокоила ее, дав понять, что едут они и отдыхать тоже и что она, Анна, тоже не прочь поразвлечься на море. Это успокоило Лию. Она снова глядела в окно, любуясь бегущим пейзажем.
        - А у тебя дети есть? - вдруг спросила она Анну.
        - Нет, не получилось, - сухо ответила Анна и опустила взгляд. Лия слегка погрустнела.
        - А почему? - робко спросила она.
        - Мой муж был человеком творческим, эмоциональным. Это его и сгубило, - ответила Анна.
        - Он что, умер? - переспросила Лия.
        - Да, скончался от сердечного приступа, а до этого любил изрядно выпить. С пьяным как детей зачинать? Ведь нельзя, - продолжила Анна.
        - Но ведь не всегда же пил? А когда был трезвый, что мешало быть близости? - Лия с какой-то жалостью смотрела на Анну.
        - Да, конечно, - продолжала Анна. - Само собой разумеется, только вот когда муж пьяный не только по праздникам, то уже когда он трезв - неразличимо. Даже не знаешь, что и лучше: когда трезвый, груб, когда пьян, весел. Пытался меня рисовать обнаженной. Я думала, что вот он, этот момент, когда можно сблизиться.
        - Ну и что? Почему не получилось? - перебила ее Лия. - Не дошло до близости?
        - Да нет, - грустно ответила Анна. - Близость была, только вот… - Анна вдруг замолчала, и слезы покатились из ее глаз. - Я наконец зачала от него. Мы ждали оба. Все было хорошо. Он даже пить перестал. На второй половине беременности живот начал расти. Дело шло к родам. Пол был определен, это был мальчик. И развивался вроде, и все нормально. Но, видать, не судьба. Причины я не знаю. Но ребенок родился мертвым. А муж от такого потрясения запил еще больше. В конце концов его сердце не выдержало, - Анна всхлипнула. - До сих пор мой мальчик у меня как будто под сердцем!
        Анна разрыдалась. Она в минуту простой женской слабости забыла, что Лие нельзя волноваться. Зато Лия села рядом с ней, и нежно обняла ее, и тоже вдруг всхлипнула. Затем, глядя друг на друга, обе по-бабьи завыли. Да, их можно было понять. Вдали от суеты, постоянной готовки, стирки да мойки ну не грех поплакаться двум женщинам в «жилетки» друг другу. Да! Жизнь такова! А вот Алексей, услышав эти «вои», глянул из соседнего купе на наших кумушек и спросил:
        - Так! Это что за сырость?
        Действие семьдесят второе
        Самолет, долетев до места назначения, совершил тихую посадку. Ричард и Остерн спокойно долетели, а затем на машине поехали до курорта. Прибыв на место, они зашли в свой номер. Был уже поздний вечер. Ричард бухнулся в постель.
        - Как я устал от всего, - пробормотал он.
        В это время к ним постучали.
        - Да, войдите! - ответил Остерн.
        В номер вошла горничная, везя перед собой передвижной столик.
        - Прошу вас, господа. Располагайтесь поудобнее. Вы только приехали, я знаю. С дороги надо отдохнуть. А это, - она показала на столик, - вам! Шампанское, рыба, лимон, виноград!
        - Да, благодарим! - ответил Остерн. - Конечно, очень приятно, но, насколько я знаю, мы не такие уж «большие птицы», чтобы вот так нас встречать. Скажите, это все от кого? Этот «некто» даже записки не прислал.
        - Господа, - ответила она, - я всего лишь горничная. Мне что скажут, то я и выполняю, - с этими словами она поспешила откланяться.
        - Нет, подождите! - остановил ее Остерн и, протянув деньги, добавил: - Это не чаевые!
        - Господа, простите! - попятилась к двери горничная, тяжело задышав и жадно уставив глаза на деньги, всеми чувствами и интонацией давая знать, что за информацию необходимо добавить еще. Остерн с некоторой иронией во взгляде удовлетворил ее просьбу.
        - Один господин, - произнесла горничная, приняв деньги и проворно спрятав их в декольте.
        - А кто именно? - сделал попытку уточнить Остерн.
        - Я всего лишь горничная, господа, - опять задышала пухленькой грудью горничная.
        Остерн посмотрел на Ричарда. Тот махнул рукой.
        - Благодарим за информацию, - Остерн кивнул головой, указывая горничной на выход.
        - А чаевые? - уставилась горничная на Остерна.
        - Будет с тебя, и так много дали! - рявкнул Ричард. Горничная хмыкнула и вышла из номера.
        - Он? - спросил Остерн Ричарда.
        - Ну а кто же еще? - Ричард с ухмылкой окинул взглядом номер. - Эх, Остерн! Завтра гульнем на море! Хорошо! На девочек нормальных посмотрим! - а потом сухо добавил: - Меня после всего этого, этого «курятника», просто тошнит!
        - Ладно, Ричи! По фужерчику! А! Как! А рыбка! Вкуснотень! А фужеры знатные! Хрусталь! Да еще и резной! Ай да Рудольф! Ай да сукин сын! Гляди, как встречает! Давай. Давай за прилет! - заговорил Остерн, открывая шампанское. Бутылка хлопнула, пробка - в потолок! Остерн, не глядя, лил пенящееся вино в фужеры. Запахло полусладким ароматом. Фужеры наполовину заполнились вином, наполовину пеной. Остерн и Ричард звонко ударили фужерами и потянули вкусную прохладу. И вот уже донца пошли вверх, как вдруг обоим что-то попало на губы.
        - Что это? - спросил Ричард.
        - Не разобрал, - ответил Остерн. Оба опрокинули фужеры и… Ричарда тут же стошнило. Он едва добежал до уборной. Остерн обомлел. В руке он держал глаз. Человеческий глаз! Из туалета как из рупора доносилось, как выворачивает Ричарда.
        - Рудольф! Сволочь! Гад! - лепетал Остерн. - Будь ты проклят! Ричард!
        Остерн забежал в душевую. Там, на полу душевой, тяжело дыша, лежал Ричард.
        - Я, я убью его, - еле проговорил он.
        - Я его сам убью! - отрезал Остерн. - Будь он проклят, маньяк несчастный! Остерн выдвинул столик из номера в коридор.
        - Горничная! - заорал он. - Горничная! Твою мать! Горничная!
        - Щас я тебе такую горничную покажу! - проговорил здоровенный мужик слегка подшофе, выйдя в одной пижаме из соседнего номера на крики Остерна. - Ты какого людей будишь?
        - Простите, я не хотел, тут такое дело, понимаете… - залепетал Остерн.
        - Дела свои у себя делай. А еще раз такое выкинешь, так те же дела под себя делать будешь! - рявкнул мужик и ушел в свой номер, хлопнув дверью.
        Остерн опешил от таких «приветствий» и ушел в свой номер. Они долго не могли уснуть в эту ночь. Ворочались. Да и из соседнего номера доносился храп, более похожий не рев медведя.
        Действие семьдесят третье
        Вопрос Алексея привел в чувства растрогавшихся до слез женщин. Они утерли слезы, вздохнули и вдруг весело рассмеялись, глядя друг на друга. Затем стали приводить в порядок свои носы.
        - Ну, женщины! Ну вы даете. Ну, прямо скажем, слов нет! - только и смог произнести Алексей, глядя на двух уже улыбающихся женщин.
        - Мы женщины, - ответила Лия.
        - И этим все сказано, - добавила Анна.
        - Да уж! Это точно! А ну идите к нам! - весело скомандовал Алексей.
        Компания была замечательной. Лию напоили соком. Сами же были под легким градусом. Исключением была Анна. Она отказалась от вина. Глубокое чувство ответственности за Лию не позволяло ей пригубить даже чуть-чуть. Лие даже было как-то неловко перед Анной, и даже сама говорила о том, что если она и выпьет немного вина, то ничего страшного не произойдет, но медсестра была непреклонна.
        - Нет, моя хорошая, не сейчас. Придет время. Вот родишь, тогда выпью. А пока табу!
        Такая ответственность медсестры была достойна всякой похвалы. Семен и Алексей были спокойны за Лию. Компания веселилась и пела песни. Правда, пели тихонько, но от души. Лия нет-нет да и морщилась.
        - Эй, детка! - обнял Лию Семен. - Ты чего морщишься? Мож, нехорошо тебе?
        - Да все в норме, что ты так за меня волнуешьсяяя? Ой! - только и ответила Лия, состроив гримасу. - Да ну, чего-чего! Ну, толкается девка!
        - Ээээ! Да она, видать, танцует! Вот это да! Ай да доченька будет! - рассмеялась Анна.
        - Танцует? - протянул вопрос Семен. - Эй, хлопцы! А дай-ка да мы нашей девоньке подыграем!
        - Да! Танцует! Только вот я ей не танцплощадка! - Лия смеялась, но ей явно было не до смеха.
        - А что, Лия! Ты бы нам рассказала еще о боевых искусствах. Что там еще особенного? - поинтересовался один из друзей.
        - Да, слушай, - поддержал вопрос товарища Алексей, - это не только интересно, но и нужно.
        Лия, немного подумав, согласилась.
        - Понимаете, какая тут вещь, - начала она. - У всех путаница в голове. А дело серьезное. Кто это поймет, шагнет далеко вперед. Сможет и людьми управлять. Ведь тут дело в принципах. Вот ведь как. Каратэ. Это момент и распорка. Кикбоксинг - это импульс и многоуровневое вращение. Тхэквондо - это вращение и вертикальная сила. А что такое вертикальная сила? Вы можете задать такой вопрос. Тхэквондо стремится обрушить силу на человека, вернее, преобразовать потенциальную энергию в кинетическую. Но если такое движение совершит человек, обладающий большим весом, то, извините, от противника «мокрое место» останется. Так как же тогда быть? А дело в том, что вертикальная сила в тхэквондо работает как сверху вниз, так и снизу вверх! Получается своеобразная гравитация-антигравитация. Спортсмены метра аж на четыре кверху подлетают, да еще и доски разбивают в полете именно снизу вверх! Чем не антигравитация! У них разрубающие удары. Кикбоксинг стремится разогнать энергию тела через многоуровневое вращение. С одной стороны, это могут быть весьма быстрые и хлесткие удары, как кнутом. Ну и это тоже смотря откуда
энергию запустить. От низа живота - это руки, от центра груди - это ноги. Тогда удары получатся несколько затяжными, но очень тяжелыми. Это ломовые удары. Как железный молот. А вот если от центра туловища, то часть энергии как бы теряется, но зато выигрывает скорость! Поэтому кикбоксингу присущи в основном круговые удары. Как руками, так и ногами. А вот каратэ - тут уж, прошу прощения, у классиков никаких круговых ударов ни руками, ни ногами нет! Распорка здесь главное и момент. Именно момент, а не вращение, тем более круговое. При круговых движениях каратэ перестает существовать из-за отсутствия распорки. Каратэ достаточно медлительно, но этого достаточно, чтобы осадить противника. Удар в каратэ - это жесткий удар, жесткость здесь основное. Не сила, повторяю, а жесткость. Если тхэквондо стремится разрубить противника, а кикбоксинг - ну, скажем, ударом, или просто оторвать голову, или воздействовать на шейный отдел позвоночного столба, то в каратэ все по-другому. В каратэ нет ни ломовых, ни хлестких, ни разрубающих ударов. И голова противника остается на месте, но вот только от удара каратэ череп дает
трещину. Или ощущение такое, что в теле сделали дыру размером с кулак. Нет! Это не «пушечное ядро» влетело в человека! Нет! «Пушечные ядра» сродни кикбоксингу или еще чему-то, но не каратэ! Повторяю: каратэ - это жесткость! Но во всех случаях мы оказываем воздействие на реципиента с целью получения обратной связи. Так что такое боевое искусство?
        - Ну, как что, известное дело, искусство выжить, - неуверенно произнес Алексей.
        - А ноги тебе на что в таком случае? - с иронией спросила Лия.
        Алексей молчал и вопросительно глядел на Лию.
        - И в чем же оно?
        - Да в том, чтобы не конфликтовать с анатомией и уметь договориться с внешними и внутренними плоскостями!
        - Что за плоскости? - спросил Алексей. - Ты нам раньше об этом не говорила.
        - Значит, пришло время сказать, - лицо Лии стало серьезным. - Дело в том, что мы имеем дело с внутренними и внешними плоскостями. Внутренние, или эндогенные, - это плоскости человека, их всего шесть, шесть плоскостей. Они горизонтальны и являются серьезным дополнением к вертикальным плоскостям, однако вертикальная плоскость в данном случае не несет в себе ничего, никакой ценной информации. Ну, за исключением того, что человек является прямоходящим существом. А вот если рассмотреть плоскости с другой позиции, то получается, что мы можем взаимодействовать с пространством через консолидацию с ним. Входные величины при этом могут быть, а вот выходные могут получаться сами по себе. Физические величины здесь отсутствуют. Мы имеем дело с пространством. И в этом нам помогают экзогенные плоскости, ну, то есть внешние. А вот они действительно создают вертикаль! Вот так, - Лия помолчала и добавила: - А остальное потом. Немного устала.
        Слушатели сделались задумчивы. Каждый понимал колоссальную цену этой информации. Все разъяснялось с системной точки зрения именно второго порядка.
        - А далее, - продолжила Лия, - вместо того чтобы сидеть в программах, выходим на алгоритм. То есть выполнение задач, которые по сути одинаковые, переводим просто в алгоритм. Ну, еще проще, если моя задача - перемыть чашки, то по такому же алгоритму я мою и тарелки, и блюдца. То есть не нужна программа для каждого в отдельности. А далее можно играть с этими алгоритмами. То есть прибавлять, менять местами и так далее.
        - Так ведь это можно и доиграться! - настороженно сказал Алексей.
        - В общем да! - ответила Лия. - Вот так!
        - Недаром что иммуноандроиды, - заметил один из друзей. - Любой киборг по сравнению с ними, ну, скажем так, просто машина. А иммуноандроиды способны на творческие процессы. Им фактически и программа не нужна.
        - А что! Выходит, что так! - поддержал другой. - Значит, мы не на пороге будущего, а уже переступили его!
        - Ну, ладно вам, человек рожать едет. И едет на море. Уже, кстати, скоро. Ну вот, в веселой компании и время бежит. Как приедем, Лиечка, сразу к морю тебя поведу. Хватит нам пока этих боевых искусств, - весело сказала Анна.
        Действительно, поезд подъезжал к месту назначения. Оставались считаные часы, которые пролетели за разговорами и в ожидании моря так же незаметно. И вот наконец поезд прибыл на конечную остановку. Друзья сошли на перрон сами и помогли Лие. Далее все поехали на машинах. Лия, Семен и Алексей ехали вместе. Остальные уселись в другие машины. Путь был неблизкий. Анна, оставившая Лию одну, несколько беспокоилась. Однако, поняв, что лишняя опека только вредна, оставила ее в покое. Лия устала и решила вздремнуть. Проснулась она, уже когда приехали в пансионат.
        - Ну вот, мы и на месте, вылезай, Лия, приехали! - весело скомандовал Семен.
        Оглядевшись по сторонам, она увидела очень высокое здание белого цвета. Оно как-то не вписывалось в общий ландшафт.
        - А что это за здание? - поинтересовалась она у Алексея.
        - Не знаю, - ответил Алексей. - Напоминает гостиницу.
        - Эй! Лия! Пойдем в номер! Еще налюбуешься! - позвал ее Семен.
        Как только Лия вошла в номер, сразу разделась и пошла в душ. Семен последовал за ней. Они вновь после дороги наслаждались друг другом. А девчонка нет-нет да и брыкалась в животе своей мамаши, как бы говоря: «Ну, хватит вам обниматься! Давайте скорее мыться и бегом кушать! А то я есть хочу!»
        После обеда Лия уснула. Ей снилось море, дельфины. Ей снилось, как она плавает и ныряет глубоко-глубоко в эту голубую бездну. И в этой глубине она слышит голос дочери: «Мама! Я буду такая, как ты!»
        Действие семьдесят четвертое
        Анна не дала Лие долго спать.
        - Айда на море! Сейчас самое то!
        Лия собралась, и они отправились на пляж.
        - А что, Лия, о твоих способностях многие знают? Я имею в виду не тех, кто служит в отделении, а вообще, - поинтересовалась Анна.
        - Знают, - пожала плечами Лия и поведала Анне историю о Ричарде, Остерне и Рудольфе.
        - А где они сейчас? - спросила Анна.
        - Не знаю, - ответила Лия. - Я их уже давно не встречала. Кто знает, где они сейчас.
        Анна и Лия пришли на пляж.
        - Лия, помоги мне. Подержи вот это полотенце. Я переоденусь, - попросила Анна.
        Тем временем Анна задавала вопросы:
        - А что, от этих Ричардов, Остернов да Рудольфов можно все ожидать?
        - Да вроде как не особо, - отвечала Лия. - Правда, Рудольф - просто зверь какой-то, Ричард так себе, Остерн человечнее их всех. Я с ним много беседовала.
        - О чем, если не секрет? - спросила Анна.
        - Да не секрет, - ответила Лия. - О здоровье рассказывала, что это такое, как к нему прийти.
        - Ну, и как они это восприняли? - вновь задала вопрос Анна.
        - Да ничего, - ответила Лия. - Многие взгляды поменялись у Остерна. Ну, его взгляды поменялись на жизнь. А остальные - сказать трудно.
        - А вот теперь тебе сказать трудно, как я выгляжу? - спросила Анна, убрав полотенце. - Ну, как я тебе? А?!
        Лия просто обомлела, глядя на Анну. Перед ней стояла красавица! И какое тело было спрятано под одеждой! На Анне был миниатюрный купальник желтого цвета. Анна была стройной. Умеренно широкие бедра. Прекрасные ноги. Но больше всего поражала своей красотой ее грудь. Упругая и слегка заостренная, она поднималась кверху. Твердые соски не смог бы загородить ни один купальник! Они буквально буравили его, просясь наружу. Глядя на ее красоту, Лия потеряла дар речи.
        - А теперь - к морю! - скомандовала Анна и повела Лию к воде.
        Прохладная вода давала приятную свежесть, и Анна поплыла навстречу этой голубой стихии. Лия была более сдержанна. Аккуратно войдя в воду, она, расслабившись, отдыхала от тяжести живота. Море подействовало на нее расслабляюще, а Лие это было очень нужно. Затем она аккуратно вышла на берег. А Анна полностью отдалась воде. Вот так, наплававшись вдоволь и нанырявшись досыта, Анна поплыла обратно. Выйдя на берег, она увидела настороженную Лию.
        - Что с тобой? - спросила она. - Что случилось?
        - Кажется, я видела Ричарда, - ответила Лия.
        Действие семьдесят пятое
        Остерн и Ричард, эти горемыки, заснули только к утру и проспали аж до обеда. Продрав глаза после сна, принялись за утренний туалет, причем вспоминая нецензурной бранью мужика, который не только нахамил Остерну, да еще потом и своим храпом спать не давал. Сытно пообедав, оба направились к морю. Полуденное солнце собрало на пляже немало народа. Песок раскален его лучами так, что пройти босиком по нему было невозможно. Только у самой воды, где галька была мокрой, можно было стоять без обуви. Остерн вдыхал морской воздух, наполненный йодом. Шум от набегающих волн успокаивал. Вообще море действовало успокаивающе. Вдалеке от берега на секунду показал свою блестящую черную спину дельфин. Море открывает свои тайны тем, кто его любит. Так, пока Остерн любовался величием моря, в это самое время Ричард любовался женщинами. В ярких купальниках, а то и в таких, которые словно ниточкой прикрывали их прелести, они загорали, прикрыв от всеобщего обозрения и от Ричарда только свои носы, дабы уберечь их от палящих лучей. Ричард вожделенно любовался этими полуобнаженными женскими телами. Он наблюдал, как женщины
купались, а, накупавшись, выходили из воды. Некоторые купальники становились как будто прозрачными, и без того едва скрытые прелести фактически обнажались. Одна красивая молодая женщина заметила пристальный взгляд Ричарда. Она как раз выходила из воды. Метрах в десяти от Ричарда она взглянула на него и, ничуть не теряясь, приняла вдруг такую соблазнительную позу, при этом буквально «окатив» его гордым и дерзким взглядом, что у Ричарда челюсть отвисла. Он на время онемел, а женщина вдруг рассмеялась, помахала ему рукой и пошла на свое место загорать. Ричард проводил ее удивленным и вместе с тем тупым выражением лица. Незнакомка зажгла в нем страсть. И эта страсть была жарче солнца. Как быть? Да просто отбросить все сомнения, курорт есть курорт! Ричард решил немедленно познакомиться с этой красавицей. Сердце колотилось в его груди так, что готово было вырваться наружу. Ноги слегка подкашивались. Подойдя на весьма близкое расстояние, он вдохнул воздух всей грудью, затем, резко выдохнув его, решился подойти вплотную.
        - Это вы? - мягким тихим голосом спросила полуобнаженная незнакомка.
        - Да, это я, извините, - промямлил Ричард.
        - Да, - хмыкнула женщина, - это действительно вы. Ну, и как вам тут? Нравится? А женщины вам тут нравятся больше природы?
        - Ну, что вы, конечно, они на ее фоне вообще как нимфы, - Ричард даже покраснел.
        - А как вам я? - вызывающе спросила женщина, приподнявшись на локте.
        Ричард был настолько взволнован этим вопросом, что едва не упал. Однако удержался и присел рядом. Женщина засмеялась, глядя на него. Когда он немного «переварил» ситуацию и пришел наконец в себя, женщина неожиданно предложила ему сплавать к гроту, чтобы уединиться.
        - Там никого нет, вернее, там можно уединиться от посторонних глаз, - проговорила она.
        - Но мы едва знакомы, - пролепетал Ричард, сам же думал: «Что я говорю? Надо действовать!»
        - Но мы же на курорте, а на курорте иногда романтические истории случаются! - говорила она, истомно глядя на Ричарда. - Ну, смелее, мой храбрец! Мы же здесь отдыхаем! Да и будет что вспомнить, не так ли? Или Вы не смелый?
        - Я! Да! Я смелый! - отозвался Ричард. - Конечно! К гроту!
        - Итак, за мной! - скомандовала женщина и, смеясь, побежала к воде.
        Ричард побежал вслед за ней. А вот Остерн тем временем впал в дрему. Жаркое солнце пригрело его. До грота плыть совсем немного. Ричард с любовницей выбрались на берег. Действительно никого. Они скрылись от посторонних взглядов. Да и вода здесь была теплой, она хорошо прогревалась. Ричард, изнемогший от страсти, начал целовать женщину.
        - Но я так и не знаю, как тебя зовут? - спросила женщина, обнимая своего любовника.
        - Меня зовут Ричард, - ответил Ричард, гладя ей спину, затем опуская руку к ягодицам, которые приятно сжал пальцами. Страсть нарастала. И вот он всей пятерней сграбастал ее сильную и упругую грудь. Они стояли по колено в теплой воде, когда вдруг женщина, чуть присев, ни с того ни с сего вдруг бросила его через свою спину. Ричард упал на спину и на секунду погрузился под воду. Женщина тут же бросилась на него сверху и стала топить. Ричард стал отчаянно сопротивляться, но женщина держала его под водой, придавив всем телом. Ричард пытался перевернуться со спины на живот - не получилось. Он отчаянно молотил ногами, но оседлавшая его живот женщина крепко держала его под водой. Из последних сил держал он воздух в легких, да что толку! Наконец он его выдохнул. Пузыри вышли на поверхность из-под груди женщины. Вдруг она его прямо-таки выдернула из воды. Ричард с выпученными глазами и широко открытым ртом только и успел глотнуть воздуха, как вдруг она его опять погрузила под воду. Опять началась его бесполезная борьба. Теперь он возненавидел эти груди, к которым питал только что столько страсти! Теперь они
свисали над его головой, прямо перед его глазами, а он пытался пробиться сквозь них головой, чтобы сделать глоток воздуха. Напрасно, пока женщина снова не выдернула его на секунду из воды. Затем она снова топила его. Он пытался ее укусить - бесполезно. Зубы соскальзывали с ее упругой груди, да и женщина не была неподвижна. Искупав таким образом несчастного и обескураженного Ричарда и доведя до полуобморочного состояния, женщина вытащила его из воды.
        - Теперь хватит! Купание окончено! - сказала она резким голосом. - Ты знаешь Лию?
        Ричарда будто током напоследок шарахнуло. «Она знает Лию?! Вот это десерт!» - подумал он и сказал:
        - Да, знаю!
        - Так вот, дорогой Ричард, - продолжила женщина, - если хоть волосок слетит с ее головы по твоей вине, так и знай - утоплю как бешеную собаку в этом самом море! Понял?
        - Да! - ответил насмерть перепуганный Ричард.
        - Рот закрой! - отрезала женщина и, прыгнув в воду, поплыла по направлению к пляжу.
        Действие семьдесят шестое
        Остерн мирно дремал под солнцем. Широкая соломенная шляпа слегка закрывала его лицо. Вдруг сквозь дрему он почувствовал, как на него сыпется песок. Остерн даже испугался в дремоте. Кругом горы, а вдруг обвал. Он моментально открыл глаза и сел, опираясь руками в мелкую гальку пляжа. Рядом с ним стояла женщина и смотрела на него. Остерн прищурился.
        - Лия?! Это вы?! - удивлению Остерна не было предела. - Как, неужели в самом деле это вы?!
        - Я! - ответила Лия.
        - Какая неожиданная встреча! - сказал Остерн. - О!!! Да я вижу, вы в прекрасном положении! - проговорил он, глядя на уже большой живот Лии. - Значит, почти уже мама!
        - А вы что тут делаете, Остерн?! - испытующе глядя на него, спросила Лия.
        - То же, что и вы, Лиечка! Отдыхаю! - ответил с улыбкой на лице Остерн, как бы указывая Лие на ее глупый вопрос. Но Лия была не из тех.
        - Ой ли! - ответила она. - Так ли это, Остерн? Знаете, в чем ваша беда? Вы совсем не умеете врать! - Остерн потупился.
        - Мы ищем Рудольфа, - изрек он.
        - Как? Рудольф, этот негодяй, здесь? Ну, Остерн! Зачем вы хотели это скрыть от меня? Он меня ищет? - Лия в упор смотрела на Остерна.
        - Думаю, нет, он тебя не ищет. Думаю, он просто скрывается. Причем ото всех. Но мы его найдем! - ответил Остерн.
        - Кто это мы? Вы здесь не один? - решила проверить его на честность Лия.
        - Нет, не один. Со мной Ричард, - произнес Остерн.
        Лия хотела уже отойти от Остерна, как вдруг к ним подошла та самая женщина, которая чуть не утопила Ричарда.
        - Анна! Ты куда подевалась? - спросила Лия, взяв ее за руку.
        - Купалась, моя хорошая! А это кто? Ты его знаешь? - Анна смотрела на Остерна.
        - Да, знаю, это профессор Остерн. Он вместе с Ричардом приехал к морю покупаться, полюбоваться природой и найти Рудольфа! - проговорила Лия.
        - Так! - потянула Анна. - Это того самого, да еще и с Ричардом!
        - А вот и Ричард! - объявил Остерн. - Что с тобой? На тебе лица нет!
        Анна повернула в его сторону голову и с презрением посмотрела на Ричарда. Тот встал в стороне.
        - Что ты там встал, иди к нам! Лию ты уже знаешь. А вот Анну нет! Познакомься! Я бы сбросил бы этак лет -дцать, чтобы она одарила меня своей красотой! - глядя на Анну, произнес Остерн.
        - Дыхалки, воздуха не хватит! - Ричард озлобленно глядел на Анну.
        Та хоть бы бровью повела. Если бы только Остерн узнал про их знакомство, то смеялся бы он долго, пока не «лопнули бы почки». Так они встретились. Ричард сторонился Анны, хотя и желал ей отомстить. Его грызло мужское самолюбие. Он не мог себе простить, что какая-то баба откровенно топила его. Но поделать уже ничего не мог.
        ***
        Время подходило к родам. Лия купалась в море. Отдыхала. Ей было хорошо. Остерн и Ричард жили неподалеку в гостинице. А Лия плавала и, несмотря на очень уже поздние сроки беременности, заплывала очень далеко, туда, где росли кораллы. Дельфины всегда сопровождали ее, затевали с ней игры. Дельфины вообще любят поиграть с человеком. К ней все время приставал один самец, в то же время отгоняя конкурентов. Он все время терся о нее. Устраивал с ней любовные игры, во время которых так и норовил интимно сблизиться с ней.
        - Эй, слушай, - говорила ему Лия, поднявшись на поверхность воды, - ну как тебе не стыдно? Ай-яй-яй! - и тут же ласково гладила его ладонью по черной спине. Дельфин отвечал ей писком и стрекотанием.
        - Ну, ладно, ладно, успокойся, - нежно отвечала ему Лия.
        Так шли дни. И вот в одно прекрасное раннее утро Лия почуяла первые схватки. Разбудив Семена, она стала собираться. Семен побежал за Анной. Через минуту прибежали оба.
        - Тихо, тихо, дорогая, все будет хорошо! - успокаивала она Лию.
        - Буду рожать только в море среди дельфинов, - сказала Лия.
        - Конечно, моя дорогая! Конечно! Как скажешь, - отвечала Анна.
        До моря недалеко, Лия решила идти пешком. Поддерживаемая с обеих сторон, немного постанывая, она шла навстречу морской стихии, дабы родить в ней ребенка. Солнце вставало только из-за горизонта, как бы встречая роженицу. И уже издали они услышали свист и стрекотание дельфинов, которые приплыли освидетельствовать рождение новой жизни. Да! Они встречали Лию. И вот она у воды.
        - Так, Сема, ты пока стой здесь, а я с Лией! - приказала Анна.
        Семен повиновался. Дотронулся до воды и произнес, поморщившись:
        - Слушайте! Вода-то холодная какая!
        - Вот поэтому будь на берегу! А нам в самый раз! - ответила Анна.
        Затем, сняв с себя платье, оставшись в купальнике, она, взяв под руки обнаженную Лию, начала медленно вместе с ней входить в воду. Семен поежился, глядя на это купание. Сказочно смотрелись две женщины, входящие в морскую холодную тихую воду ранним утром на фоне восхода солнца. Одна - полностью обнаженная, другая в легком купальнике. «Две грации», - подумал Семен, глядя на них. А дельфины, плавая, ждали их, этих двух прекрасных нимф, свистели, стрекотали на разные лады.
        - Это они нам поют, - пояснила Лия.
        - Это они тебе поют, - уточнила Анна.
        Затем они вдруг перестали плавать и выстроились ровно в две шеренги. Лия и Анна, дойдя до глубины, теперь поплыли и вскоре оказались между этими шеренгами. Удивительное зрелище. Да! В конце концов они заплыли на приличную глубину. И вот здесь вдруг шеренги дельфинов стали округляться, образовав таким образом единый круг, в центре которого оказались Лия и Анна. Дельфины запели своими голосами, и на поверхности воды внутри круга появился фосфоресцирующий свет, который стал медленно погружаться вглубь, освещая ее. Мать Вселенная! Какое это было дивное зрелище! Два дельфина вплыли в организованный остальными круг и стали плавать вокруг женщин.
        - Ах ты мой хороший, приплыл ко мне помочь в родах! - проговорила Лия, узнав своего любовника дельфина.
        И вот Лия закричала - роды начались! Анна гладила Лие живот, а дельфин, нырнув под Лию, организовал из своей спины замечательное родильное кресло. Лия развела ноги. Анна все время подбадривала ее. Еще один ее крик, затем еще и еще. Семен, оставшись на берегу, слыша, но почти не видя, что происходит, не находил себе места. То сидел, обхвативши руками голову, то ломал себе руки, то закусывал губу. А из чрева Лии уже наполовину показалась головка рождающейся на свет малышки. Лия часто дышала.
        - Тужься, тужься! Давай, давай! Уже скоро, да уже почти все! - помогала ей Анна.
        Вдруг Лия как-то странно посмотрела на нее, подала только ей известный знак дельфину, и он вдруг выплыл из-под нее. Лия моментально ушла на глубину под воду. Анна вскрикнула и нырнула за ней. Там, на глубине метров пяти, может, даже больше, она встретилась с Лией. Вокруг них плавали два дельфина. Невероятное это было зрелище! Две прекрасные женщины в глубине моря, пронизанной утренними солнечными лучами. Две женщины среди дельфинов! И природа дарила им силы долгое время быть под водой! Вдруг Лия вся напряглась и, сильно раздвинув ноги, согнула их в коленях и прижала к груди. В этот момент из ее чрева вышел плод. Анна тут же подхватила новорожденную. А дельфин перегрыз пуповину. Они уже не помнили, как оказались на поверхности воды. И вот тут раздался первый крик новорожденной! Семен вышел из шокового состояния. Сам не выдержал и вбежал в холодную освежающую воду принимать обеих женщин с новорожденной девочкой, которых благополучно на более мелкую глубину доставили дельфины. Анна сама вышла к Семену с девочкой в руках. Семен даже засмотрелся на Анну: настолько величественной она была в эту
незабываемую минуту. Она протянула маленькое, но бесценное сокровище Семену. Он аккуратно принял девочку, затем поцеловал подошедшую Лию.
        - Спасибо тебе, Анна, что помогла. Но мне кажется, что мы породнились, - произнес Семен, посмотрев на Анну, и поцеловал ее тоже. Не успели выйти из воды, как Лия вновь присела на корточки и слегка застонала.
        - Лия! - испугался Семен.
        - Не пугайся, все нормально, это вышел послед, - успокоила его Анна.
        На гальку из Лии выпал кровавый железистый «мешок». Это и был послед. Анна столкнула его в воду.
        - В воде родилась, - произнесла она, глядя на новорожденную, - воде и послед отдадим. Как печать рождения!
        Море взяло причитающееся ему.
        Действие семьдесят седьмое
        Теперь к повседневным заботам прибавились и приятные. Анна помогала, как могла. Молока у Лии было много. Семен хотел было уезжать, ведь ему было неудобно перед Алексеем. Как говорится, пора бы и честь знать. Но когда об этом узнал Алексей, то сразу пришел к Семену:
        - Сем! Ты чего это вдруг надумал? Тебе чего не отдыхается, друг дорогой?! Чего надумал - уезжать!
        - Да неудобно как-то, и так сколько всего, - оправдался Семка.
        - Вот чего неудобно, так это штаны через голову надевать! Будете жить тут столько, сколько надо! А сейчас - на море! Все! - с этими словами Алексей ушел к себе в номер.
        Семен обнял Лию.
        - Ну вот, видишь, как оно все хорошо получается. Давай к морю.
        Море было теплым. Семен отдыхал душой и телом, качаясь на волнах. Он слышал звонкий смех обеих женщин, Лии и Анны, которые нянькали новорожденную. Он знал - они счастливы, а это было главным.
        - Лия, а она вся в тебя. Ох, непоседой будет! - как-то сказал Семен.
        - Нет, конкретно в меня нет, но, однако, кое-что унаследует, может, даже и большее, - ответила Лия.
        - А вот, например, что? - Семен серьезно и одновременно вопросительно смотрел на Лию, и та ответила:
        - Будет как рыба в воде. Вода ей всегда будет другом!
        - А еще? - опять спросил Семен.
        - Будет дружить с дельфинами. Будет понимать их язык. Будет понимать язык природы. Будет предчувствовать опасность. Звезды будут указывать ей путь…
        - Все это, конечно, хорошо, - нежно перебил ее Семен, - но, понимаешь, Лия, я хочу только одного - чтобы она была просто счастлива. Пускай она будет обыкновенным, самым обыкновенным человеком, без каких-либо там способностей, но только счастлива! Вот что бы я хотел для своей дочери. Понимаешь?
        Семен смотрел на Лию. Та молчала. Она не знала, что ответить.
        - Послушай, Сема, - начала она, - а разве не интересна тебе, ну, скажем, вон та гора? Ее величественный вид. Или те же дельфины, которые, кстати говоря, помогли ей родиться?! А гроты, Вселенная, космос с мириадами звезд?! Через нас человечество уже шагнуло на новую ступень развития. Наша девочка будет первой. Кстати, мы же ей еще не дали имя! А как мы ее назовем? - теперь Лия в свою очередь вопросительно посмотрела на Семку. - Может, Лиана?
        - Ну да! С мартышками! - ответил Семен.
        Лия прыснула смехом.
        - Может, Лайна? - предложил Семен.
        - Лайна, Лия, - подумала вслух Лия. - Нет. Не то, надо как-то по-другому.
        Оба стали думать об имени. Ничего не приходило обоим на ум. В это время девочка стала помаленьку просыпаться. Задвигалась в пеленках.
        - Это кто проснулася у меня, такая холесенькая! - засюсюкала с ней Лия, распеленав маленькое тельце. - Ой, да мы какие мокрые и еще много дел наделали. Сейчас подмываться, перепеленываться и кушать. Да? Вот, папа, какие мы! А?
        Семен приложился щекой к пахнущей молоком щеке дочери. Девочка немного поежилась и прижалась к матери.
        - Ай, папа! Уколол щетиной своей! Ай-яй-яй, папа! - продолжала сюсюкаться с дочкой и заодно и папой Лия и понесла дочь мыться. После водных процедур грязные пеленки были брошены в таз. Дочка лежала на всем чистом и принимала воздушные ванны. Отец и мать смотрели на нее и радовались. Радовались простому человеческому счастью.
        - Так как же мы ее назовем? - посмотрел на Лию Семен.
        - Ну, ведь ты когда-то как-то вот так умудрился меня назвать, как я есть сейчас! - Лия с иронией смотрела на Семена.
        - Ну, это когда было! Извините, моя дорогая! - пожал плечами Семен.
        Они снова смотрели на дочь. В это время девочка высунула язычок и стала произносить нечленораздельные звуки:
        - Ааа, яяяя, вввв…
        - Ах ты, моя болтунюшка! Вот как говорить пробует! - опять засюсюкала Лия, а девочка продолжала:
        - Зияя, иия, сттт, сссттт, ссстттэээ, ссстттэээллл, сссттттээээллл, сссстттттэээээлллллллааааааа.
        У родителей пропала улыбка. Они переглянулись. Вновь уставились на дочь. А та вовсю продолжала:
        - Ссссссттттттээээээллллллллаааа, ссссстттттттэээээээээллллллаааааааа.
        - О, Вселенная! - проговорила Лия, глядя на дочь.
        - Да она нам подсказывает свое имя! - поддержал Семен.
        - Это что же получается - Стэлла! - Лия взяла дочь на руки. - Так, значит, ты у нас Стэлла!
        Дочь радостно хихикнула в знак подтверждения и тут же завертелась на руках матери.
        - Так вот, значит, мы какие! - обнял обеих Семен. - Лия и Стэлла! А звучит! Неплохо звучит! Ай да Стэлка, а ну иди к папе!
        Перебравшись на папины руки, Стэлка сразу начала изучать конструкцию его лица. Причем с самым серьезным видом, немного сдвинув бровки, высунув язычок и, конечно же, сопя! Это не кто-нибудь, а сам папка!
        - Тук-тук! А можно к вам? А я пришла! И кто это у нас на руках папиных, да еще с таким серьезным видом папку изучает? - это вошла Анна.
        - А у нас в квартире газ! - качал на руках дочку Семен.
        - Вот-те раз! - поцеловала ее Анна.
        - А мы теперь знаем, как нас зовут! - готовила грудь к кормлению Лия.
        - Ииии! - удивилась Анна. - Это как же?
        - Нас зовут Стэлла! - хором ответили счастливые родители, держа дочь на руках.
        - Да что вы говорите? - протянула Анна. - Значит, мы уже теперь Стэлла! Стэллой Семеновной значимся, стало быть! Ну, здравствуй, Стэлла Семеновна!
        Анна взяла Стэллу на руки. Однако та недолго посидела на руках Анны, закапризничала.
        - Ой! Анна! Давай ее сюда. Есть захотела, - засуетилась Лия и приняла ребенка, осторожно передаваемого Анной.
        - Ну что, кушать будем? А ну-ка - «ам»! - говорила Лия, извлекая наружу грудь и прикладывая дочь к соску. Та, с жадностью ухватив ротиком сосок, потянула из маминой груди молоко.
        - Ой, как тянет! - глядя на Стэлку, произнесла Анна. - Терпи, маманя, терпи! - с иронией сказала Анна.
        Так шли дни. Стэлка, как и мать, тоже росла по часам. Однажды на пляже к Лие и Анне, прогуливавшимся со Стэллой, подошел Остерн.
        - Здравствуйте! - заговорил он тихим голосом. - Я знаю, вы родили на свет прекрасную дочь, не так ли? - и Остерн посмотрел на девочку.
        - Именно так, Остерн. Здравствуйте, - ответила Лия.
        - Я наблюдал за вами, когда вы были на море вместе с ней, - продолжил он. - Приходите как-нибудь к нам на «чашечку чая» в гостиницу, - и Остерн указал в сторону небоскреба.
        - Хорошо, - сдержанно ответила Лия. - Как только появится время.
        - Ну, только на «чашечку чая», - ответила Анна. - А то ведь додумаетесь еще и на «огонек» пригласить! - и с иронической улыбкой добавила. - А как там поживает Ричард?
        - Он все клянет какую-то женщину, которая его якобы чуть не утопила! - пожав плечами, ответил Остерн. - Вообще в последнее время он какой-то нервный.
        - Хорошо, Остерн. Нам некогда, - сказала Лия. - У нас много дел. А о приглашении, конечно, подумаем. Высоко вы забрались! - и Лия показала пальцем на небоскреб.
        - Да, и еще! - крикнула напоследок Анна. - Передайте Ричарду, что я испытала неплохое чувство, купая его, но пусть знает, что мое удовлетворение еще впереди!
        Действие семьдесят восьмое
        Стэлла действительно намного опережала свой возраст. Конечно, она не была как Лия, но плавала ничуть не хуже ее. Анна всегда страховала ребенка, но вскоре почувствовала, а вернее, поняла, что это Стэлла ее страхует, а не она ее. Да! Стэлла была способна нырять на большие глубины и там спокойно плавать. У Анны аж дух захватывало. Всякий раз после таких погружений Анне было невтерпеж отшлепать Стэлку, но могла только поругаться на нее. Последний раз Стэлка вынырнула только тогда, когда Анне стало аж плохо в связи с ее ожиданием. Ох и влетело тогда Стэлке! Когда все трое выбрались на берег, Анна отругала ее по полной! Стэлка надула губы и взглянула на мать. Та была полностью на стороне Анны. Тогда Стэлка просто разревелась. А вот тут-то женщины и вспомнили, что перед ними хоть и аномально развитый, но все же грудной ребенок. Анна подхватила Стэлку, утерев слезы, поцеловала ее. Стэлка всхлипывала. Успокоилась она только тогда, когда Лия дала ей грудь. Так шли дни их пребывания на море. Во всем чувствовалось провидение. Наконец даже Остерн тоже стал плавать с Лией и оказался весьма неплохим
воспитателем. Кстати, плавал тоже неплохо. Наконец Стэлка не просто подружилась с ним, но даже привязалась к нему. А ему нравилось баловать Стэлку. Купались, собирали ракушки, рассматривали прибрежные камушки, строили крепости из песка. Анна хотела присоединиться к их познавательным развлечениям, но всегда останавливала себя, издали наблюдала за весьма трогательной картиной, где главные герои - стар да мал. Они были счастливы. Казалось, что Остерн тоже впал в детство, играя со Стэлкой. Да так оно и было. Два ребенка разного возраста бегали, прыгали, смеялись, брызгались водой. Они радовались жизни. А вот Ричард обходил их стороной. Анна ему нравилась, но его терзало самолюбие. Наконец он решился подойти к ней. Как ни странно, но Анна просто поздоровалась, на ее лице не было ни грамма презрения к нему.
        - Ну, поплывем к гроту? - с иронией в голосе спросила она. Как ни странно ей это было услышать в ответ от Ричарда, но он произнес:
        - Да, пожалуй, можно! - и это говорил он, все время обходивший их стороной.
        - О! Я вижу, у вас произошли перемены в настроении? С чего бы это? - Анна смотрела на Ричарда.
        - Вы сильная женщина, - произнес Ричард, - но в жизни вам не повезло. Теперь все мужчины для вас просто кобели и сволочи. А как вы познакомились с Лией? Откуда вы ее знаете?
        - Слишком много вопросов, - ответила Анна. - Как, откуда. Зачем это вам это знать? То, что все мужчины кобели и сволочи, как Вы только что произнесли, так это Вам виднее! А вот мой муж умер.
        - А может, вы его того… Взяли и утопили? А? - съязвил Ричард.
        После этих слов Анна влепила ему звонкую пощечину. Она развернулась и хотела уйти, но Ричард схватил ее за руку. Анна влепила ему еще пощечину. Тогда Ричард, ослепленный яростью, страстью и чувством мщения, сорвал с нее купальник и повалил на песок. Анна стала яростно сопротивляться, но этим только еще больше распалила Ричарда. Он уже целовал и мял ее груди. Да, те самые, которые тогда были над ним и из-под которых он не мог выбраться. Теперь они были в его власти. Но цель его была Анна как она есть! Она была нужна ему вся, без остатка. Он хотел полностью овладеть ею. Он потерял контроль над собой. Может, и была маленькая искорка в его сознании, что он творит насилие над Анной, но она была настолько маленькой, что не могла его уже остановить. Теперь только лишь она отделяла его от животного. Человеческой воли в эти мгновения в нем не было. Она была подавлена страстью, и, охваченный ею, он уже не владел своим телом. И как Анна отчаянно ни сопротивлялась, он едва не овладел ею. Психический перегруз Ричарда спас Анну. Тело Ричарда освободило своего хозяина от столь тяжкой ноши. Сильно сдавив Анну, он
вдруг отпустил ее и ослабел. Анна с силой оттолкнула от себя насильника и, вскочив на ноги, попятилась назад, прикрываясь руками. Все происходящее было таким быстрым, что никто не успел среагировать на это событие. Можно представить состояние Анны, которая забыла даже про лифчик. В это время Ричард перевернулся на спину и вдруг издал вопль, загораживая голову руками. Над ним стояла Анна с поднятыми над головой руками, в которых держала камень весьма приличной величины. Она уже хотела размозжить этим своим оружием голову Ричарда, но не успела. Ее руки держали руки Остерна. Как он успел избавить Анну от убийства, знает только Вселенная. Во всяком случае, он оказался рядом вовремя.
        - Оставь, Анна! Стой, я сказал! - приказным тоном произнес Остерн. - Ты что, хочешь сесть из-за этого негодяя?! Оставь камень!
        Анна повиновалась. Опустив руки, она выронила камень и разревелась.
        - Все, ну успокойся. Все позади. Все нормально. Главное, ты цела и глупостей не наделала, а с этим мерзавцем я поговорю, - Остерн успокаивал Анну и сурово смотрел на Ричарда.
        Тот сидел на земле бледный как мел, не в силах что-либо сделать. Он пришел в себя только тогда, когда остался один. Осознав наконец, что натворил, поплелся в гостиницу, где его ожидал для «разговора по душам» Остерн. Анна, чудом избежавшая насилия, не хотела оставаться одна. Лия заказала шампанское. Выпив бокал, Анна почувствовала, что ей стало легче. Даже Лия, играя со Стэлкой и Остерном, не сразу сообразила, что происходило на берегу. Наконец Анна успокоилась и пошла к себе. Эту историю решено было умолчать. Жизнь потекла дальше своим чередом.
        Действие семьдесят девятое
        Солнечный день озарял море. Голубая вода играла яркими отблесками его лучей. Лия, Анна и Стэлка как обычно плавали, и как обычно Анна боялась за Стэлку. А та, как ей и положено, ныряла на большие глубины, играла с рыбами, подолгу находясь под водой. Все трое не заметили, как появились дельфины. Стэлка сразу, как показалось Анне, ухватила за плавник старшего стаи. И ведь не ошиблась! Сначала дельфин начал нарезать круги вокруг Лии и Анны, а Стэлка крепко держалась за его плавник. Так продолжалось некоторое время. Поначалу Лия и Анна думали, что так дельфин просто играет с малышкой, но затем закралось сомнение. Уж больно как-то целенаправленно вел себя дельфин. Не стрекотал, не пищал, в общем, не издавал ни малейшего звука, который бы мог напоминать игру. Скорее, он был очень серьезен. Так, покружив возле женщин со своей маленькой наездницей, - а Стэлка умудрилась к тому времени уже оседлать его широкую спину, - он вдруг прекратил движение и остановился. Он был похож на какую-то торпеду, готовящуюся к старту. Покачиваясь на волнах, он словно замер. Лия и Анна подплыли к нему и хотели снять Стэлку,
но дельфин сделал движение и, отплыв метров на пять вперед, снова замер. Он как будто чего-то ожидал, то ли ждал чьего-то приказа. Анна хотела вновь подплыть к дельфину, но Лия остановила ее.
        - Не подплывай. Здесь что-то не то. Поглядим, что будет дальше.
        Прошло некоторое время, дельфин также оставался неподвижным. Женщины не выдержали и хотели уж было вновь подплыть к нему, как вдруг дельфин издал протяжный крик и рванул с места! Остальные дельфины кинулись за ним, один из которых подхватил Лию. Анна осталась одна.
        - А как же я?! - крикнула она. И Лия еле успела ответить криком:
        - Анна! Мы скоро! Тебе с нами, наверное, нельзяааа! - шум моря заглушил голос Лии.
        Анна поплыла к берегу. Выйдя из воды, она поднялась на скалу и долго смотрела вдаль, туда, куда уплыли дельфины. Ей стало грустно. Ну почему ей нельзя? Она так привязалась к Лие и Стэлке, а тут вот так! Но делать было нечего, она пошла в пансионат. Придя, заперлась в номере. После морской воды приняв душ, она легла в постель и стала терпеливо ждать возвращения Лии и Стэлки. Так она незаметно для себя уснула. И приснился ей очень странный сон, который запомнился ей на всю жизнь. А тем временем стая дельфинов плыла на огромной скорости по морю. Двое из них везли на своих спинах Лию и Стэллу. Берегов уже не было видно. Вдруг дельфины остановились. Главный, со Стэллой на спине, снова издал крик. И вот впереди вода вдруг закрутилась по часовой стрелке, все сильнее и сильнее, образовывая огромную воронку. Края этой воронки стали потихоньку доходить до дельфинов и бесстрашных наездниц. Наконец дельфинов стало потихоньку туда затягивать. Дельфины целенаправленно поддавались воле волн воронки, которая становилась все глубже. Наконец их закрутило почти под прямым углом, и они стали уходить в бездну.
Страшным, яростным ревом воды море открыло свою бездонную пасть.
        Действие восьмидесятое
        Вслед за первым Анне приснился другой сон. И снится ей яркий свет Солнца. Тепло и хорошо. Люди все приветливые, но есть в них какая-то странность, а вот какая, Анна не могла понять. Идет она по какому-то городу, кругом деревья красивые, птицы дивные поют, щебечут на все лады. Постройки шикарные. Красиво все, но как-то странно все это. Хотела зайти в ресторан покушать да вспомнила, что денег ни гроша нет. А ее вдруг приглашают. Она извиняется, а ее все равно берут за руку, проводят за столик и подают блюда. Она говорит, что денег нет, а ей - что, мол, кушайте на здоровье. Поела она сытно, поблагодарила и тут только заметила, что лица у официантов почти не выражают никаких эмоций. Странно это было. Вышла она из ресторана, стала все рассматривать. Красиво все, роскошно. Никто тебе грубого слова не скажет. И тут только стала она замечать, что среди людей нет ни одного несимпатичного человека. Все красавцы и красавицы. И пожилых нет. Все молодые. Даже страшно стало от такой красоты. А куда же бабушки делись, ни одного больного человека не было. Вот чудеса-то! Так шла она и рассматривала окрестности. И
так долго ли она шла, как подошла к широкой реке. Через реку был проложен мост. Анна пошла по мосту к другому берегу. Пройдя мост и взглянув на местность, она увидела что-то до боли родное. Да! Все знакомое. Вот и серые здания, вот пивнушки, вот ларьки. Все так, как и должно быть. И увидела она какое-то научное учреждение, зашла в него, огляделась, а ее как будто никто и не замечает. Поднялась она по лестнице на какой-то этаж, а там то ли семинар, то ли конференция. В общем, много ученых. И выступает какой-то молодой человек и говорит довольно знакомые вещи. Где она их слышала? Анна пыталась вспомнить, но не могла. И вдруг словно осенило: так ведь это Лия им всем рассказывала! Вот это да! Молодой человек говорил о теории коммуникации и взаимодействия, теории движения и алгоритмов! Анна стала слушать.
        - Мировое открытие уже перед нами, - говорил он. - Мы вышли на теорию коммуникации и взаимодействия, и от этого уже никуда не деться. Теория движения открыта! Алгоритмы и творческие возможности! Но это вы уже слышали!
        Анна всматривалась в молодого человека, и показался он ей очень знакомым. Где-то она его уже видела. А докладчик продолжал:
        - Я как-то раз оценил по-своему теорию ограничений, программу построений алгоритмов и понял - сумасшедшие перспективы! Причем строго ограниченная система, способная к созданию синергетического эффекта, становится творческим процессом и одновременно гарантирует стабильность. Контролируются как эндогенные, так и экзогенные влияния! Короче, сохраняется гомеостаз, внутренняя среда постоянна. Иными словами, система иммунизирована, а значит, получили технический иммунитет, то есть техноиммунизацию. А далее, как следствие, создание новейшего робота, то есть иммуноандроида.
        Только теперь Анна поняла, кто этот человек. Никто иной, как Остерн! Только молодой.
        - Да где же это я?! - чуть не закричала Анна, но ее никто не слышал.
        - Так вот! - продолжал Остерн, - мы вступаем в совершенно новый технический век! Теперь мы можем очень многое. Нужны только принципы. Все остальное приложится. Внутренняя и внешняя логики! Технический метаболизм, основанный на принципе триггерного переключения. Внутренняя логика управляется внешней. Мы можем вычислить принцип генома. И вот тогда будем штамповать гениев, разных, каких захотим. Люди из пробирки. Пожалуйста! Тут со мной произошла история. Какая, говорить не буду, может, сами догадаетесь. Я еще подумал, что, может, уже хватит с меня таких вот историй, может, уже все, заботы не те. И все думал: ну почему это опять со мною произошло? И вот так я думал, думал и понял, что все это далеко неспроста. Разум мне подсказал, что, мол, чего ты «паришься», надо будет - наштампуем, сколько надо! Ну, догадались?
        Зал тихо зашумел.
        - Что, нет? - продолжал Остерн. - Ладно, так вот. Сколько подростков погибло от неразделенного чувства любви, много!
        Зал оживился.
        - Что? - переспросил Остерн. - Ну, догадались? Правильно! Ну, влюбился я. Ну, чего делать-то? Только этой женщине я безразличен. Так вот, при моем открытии наштампуем этих красавиц - как грязи! Только чтобы самому не замараться при этом или не стать этой же грязью. Делаем просто дубликат, суррогата, иммуника. Женщины за деньги будут рожать нам того, кого запланируем. Ну, не ответила баба взаимностью, ну и ладно, создадим ее точную копию, вложим соответствующую программу - и порядок. Задачу на быстрый рост - и вот, пожалуйста, - люби, сколько хочется. Конечно, все это, вы скажете, требует денег, однако это все будет очень дешево. Вообще секс заменили любовью, потому что секс прост, а вот любовь требует жертвы! Любовь вообще злая штука. С ней лучше не связываться. А вот никчемные переживания уйдут.
        - А сколько этот ваш иммуноандроид будет потреблять энергии? - раздался голос из зала.
        - Минимум! - ответил Остерн.
        - А можно точнее? - повторил тот же голос из зала.
        - Вам, я думаю, не будет лениво угостить даму шампанским? - с иронией ответил Остерн. - И вообще, о какой энергии Вы так хлопочете?
        - Нет, ну а батарейки-то у них есть? - не унимался голос.
        - Дорогой вы мой! - заговорил Остерн. - Если Вас интересует электричество, то на этот счет успокойтесь! Это будут люди-суррогаты! Какие батарейки? Единое информационное ядро закладываться будет уже в геном на стадии проникновения сперматозоида в яйцеклетку! Это будут программированные люди! Человек, но робот! Понятно? И он также будет иметь право на жизнь! Если же Вы хлопочете о запасах своей энергии и хватит ли Ваших сил удовлетворить такую женщину, то это вопрос иного плана! Да и вообще, в этом случае я Вам советую не заводить любовниц!
        Зал повеселел, слышалось негромкое хихиканье.
        - То есть мы можем моделировать образ на компьютере и этот образ перемещать в яйцеклетку? То есть минуя стадию оплодотворения и хотя бы выбора родителей? То есть мы делаем его таким, как нам надо? Так я понимаю? - не унимался голос из зала.
        - Именно так! - ответил Остерн.
        Зал зашумел. Начались выкрики, что человек - это индивидуальность, ну, и так далее. Остерн между тем продолжал:
        - Именно так! Индивидуальность! И теория движения делает человека индивидуальным! Это еще ладно, это ничего. Ну, подумаешь, вышли на искусственный интеллект. Ну и что? А вот дальше серьезнее. Штампуем всех! Художников, музыкантов, ремесленников, любовниц, а не секс-кукол из киберкожи! Двойников, тройников, в общем, дублей, каких захотим, ученых, писателей, поэтов и так далее. Везде все хорошо. Что произойдет? А? Подумайте!
        - Перенасыщение удовольствием! - опять сказал голос из зала.
        - Правильно! - на этот раз поддержал Остерн. - И, как следствие, всеобщий шок! Всеобщий коллапс!
        - Хорошо! - зазвучал следующий вопрос. - Хотя, честно, ничего хорошего. Ну а, допустим, произошел некий сбой и дубль себя начал вести по-другому. Как тут быть? Он может влюбиться в кого-то еще?
        - Конечно, всякое можно предполагать, - уклончиво ответил Остерн. - Однако наша система гарантирует стабильность в работе. Можно предположить, что иммуники могут очеловечиваться. Потому что это фактически люди, только с программой алгоритмов. Но когнитивные способности у них, конечно, будут. Ведь такая система самообучающаяся, творческая. Поэтому…
        - Простите, - перебил его голос, - пожалуйста, говорите по теме!
        - Да в конце концов, если такое произойдет, не печальтесь! Сделаем еще! - отрапортовал Остерн. - Да и вообще, мы выходим на алгоритм построения программы движения!
        Анна больше не могла это слушать. Она выбежала на улицу и снова оказалась у моста. Она поняла, что этот мост между прошлым и будущим. И снова она пошла по этому мосту туда, где жизнь красива, но потеряла всякий смысл. Где люди и роботы - почти одно и то же. Где господствует искусственный интеллект.
        Действие восемьдесят первое
        Страшный рев воды от гигантской воронки стоял вокруг. Казалось, что бесстрашные наездницы попали в эпицентр подводного торнадо. Воронка делалась все глубже и глубже. Эпицентр внезапно озарился неярким желтоватым светом, и Лия увидела там, в глубине, гигантскую спину какого-то чудовища, медленно проплывавшего на фоне всеобщего крутящегося вихря воды. И оттуда, как будто из-под земли, донесся до нее чей-то громовой голос. Некто страшный и таинственный произносил ее имя. Причем последние звуки переходили в шипение. «ЛИИИЯЯЯЯ», «ЛИИИИИЯЯЯЯЯЯ». Как будто страшный змей звал ее из преисподней. Наконец воронка обнажила верх подводной скалы. Вся ее остальная часть уходила в глубину. Именно здесь, у скалы, вода прекратила свое вращение. Дельфины остановились, и обе наездницы спрыгнули с них на скалу, но вокруг них продолжала бушевать воронка, не давая воде сомкнуться. Скала разделилась на две части. Образовавшаяся трещина стала расширяться. Яркий желтый свет озарял ее изнутри. Лия взяла на руки Стэллу. Дельфины окружили скалу, высунув из воды свои морды. Залитая светом трещина расширилась. Оказалось, что
скала была полая внутри и заполнена водой, спокойной и прозрачной. Она казалась желтой из-за света, который шел откуда-то из-под земли. «ЛИИИЯЯЯЯЯ», - снова послышалось шипение. Лия, держа Стэллу на руках, заглянула в эту прозрачно-желтую глубину. И оттуда на большой скорости с фосфорическим очертанием тела вместо плоти, с ярко-желтыми глазами, шипя, навстречу ей рвануло чудовище, похожее на древнего змея: «ЛИИИИИЯЯЯЯЯЯЯ!!!» Лия в ужасе отпрянула назад от скальной трещины, прижав к себе Стэлку. Воронка сомкнулась у поверхности скалы и с дикой скоростью понесла их вверх! Лия не помнила, как очутилась на поверхности моря вместе со Стэллой. Страшной воронки уже не было. Море было тихим и приветливым. Их везли на спинах дельфины. Наконец они пристали к берегу. Лия и Стэлла соскочили с дельфинов и вышли на твердую землю. Дельфины пострекотали им на прощание и уплыли в море. Лия и Стэлла, шокированные приключением, молча побрели в пансионат.
        Действие восемьдесят второе
        Анна шла по красивой улице, кругом цветы, красота, но эта красота стала ее пугать. Да, она понимала теперь, где находится. Она увидела теперь все именно с осознанием того, что происходит. Она понимала, что находится в окружении не людей, а сомнамбул. Всеобщий сомнамбулизм, продиктованный искусственным интеллектом. Красивые женщины и мужчины лишены были всяких чувств от перенасыщения всеми благами. Страшно было ходить среди этих красивых мертвецов. Страшно было оставаться здесь. Анна поняла, что нужно идти за город, да где же его взять среди этого всеобщего блага? Вдруг она увидела старушку, сидящую на скамейке. Это было чудо! Единственная старушка за все время ее путешествия. Анна подошла к ней и хотела спросить, как ей вернуться домой, но старушка хитро посмотрела на нее, сняла с носа очки и взглянула на Анну. Анна обомлела - это была она сама! Анна смотрела на себя, и вдруг слезы покатились из ее глаз.
        - Как же я хочу домой! - простонала она и обняла себя - старушку.
        - Сейчас ты вернешься домой, - ответила ей старушка и щелкнула пальцами.
        Город исчез, а Анна оказалась в далеком прошлом. Она увидела пашню, тракторы, увидела зерно и землю, живую землю! О, как здесь было хорошо дышать! Уйти дальше от этой гибельной цивилизации! Уйти от этих умных «мозгов», речей и прочего порождения эволюции. Что может быть лучше добротной, простой, здоровой деревенской пищи, которая заменит любые лекарства?! Что может быть лучше простой деревенской бани, которая заменит самые лучшие больницы?! Что может быть нежнее и добрее рук матери, которая заменит любого врача-светило?! Анна всей грудью вдыхала аромат, исходящий от земли. Она пьянела от этого воздуха. Как его не хватает в современном мире! Она увидела трудящихся в поле людей, и обычного деда, который, погоняя лошадь, плугом вспахивал свой удел. Анна направилась к нему. Дед увидел ее и улыбнулся. Анна подошла и попросила дать поработать ей. Дед подал ей плуг. Лошадь пошла, и Анна впервые в жизни стала пахать землю. Слезы умиления полились из ее глаз, но пахать становилось все легче и легче. Наконец все пропало. Анна, залитая слезами, очнулась ото сна. Она лежала в своей кровати в номере.
Пошевелила телом, открыла заплаканные глаза и увидела на пороге Лию и Стэллу.
        - Лия! Стэлка! - Анна потянулась к ним. Лия взяла ее за руку.
        - Ну, вот видишь, каждому пришлось пережить свое!
        Анна вздохнула, утирая слезы. Вдруг резко выпрямилась.
        - А где Остерн? Где этот негодяй, изобретатель искусственного интеллекта? Я с ним поговорю! Я его заставлю признаться во всем!
        И Лия, Анна и Стэлла вышли из пансионата и направились в гостиницу искать Остерна.
        Действие восемьдесят третье
        С тех пор как Остерн и Ричард оставили работу в родильном доме, пусть даже временно, дела там шли все хуже и хуже. Женщин там оставалось немного. Их продолжали содержать, так как отпустить не могли. Несколько сестер ухаживали за ними. Положение было безвыходным. Что-то надо было делать. Неясная догадка о том, что от них совсем могут избавиться в любую минуту, привела женщин к сговору. Они поняли, что их надзирателей останавливает лишь отсутствие команды сверху. И тогда они сделали выбор - лучше погибнуть, но на свободе, чем жить, дожидаясь неизвестно чего. Среди медсестер была одна особо впечатлительная особа. Она была молода, красива и очень жалела этих женщин. Звали ее Кристина.
        - Не скули, им все равно подыхать здесь как крысам! - заявила ей как-то раз ее коллега.
        - Но ведь они тоже люди! - ответила Кристина. - Или на это вам наплевать?
        - Ой, да ладно! Пойдем, скоро им жрать готовить! - буркнула в ответ коллега. Кристина видела, как готовят пищу этим женщинам. Да, женщин содержали там действительно только потому, что пока еще не поступала команда от Ричарда или Остерна об их полной ликвидации. Но Остерн по своему внутреннему складу все-таки был человеком. Такую безжалостную команду мог дать только Ричард. Однако ему как раз было все равно. Поэтому команды не было - приходилось содержать. Так шли дни. Женщины уже давно обращали внимание на Кристину. Они с вожделением смотрели на нее, когда она проходила мимо. Да, они тоже были молоды и красивы. Однажды одной из них, когда та простудилась, она принесла горячее питье. Поставила на столик и хотела уже уйти, но женщина остановила ее.
        - Подожди, - произнесла она. - Подойди поближе.
        Кристина подошла. Как мило и нежно выглядела она в белом халате. Лежащая на койке молодая красивая женщина подняла руку и вдруг погладила Кристине ногу выше колена. Кристина отпрянула.
        - Что вы делаете? - пролепетала она.
        - Да ладно тебе, расслабься, - ответила в ответ женщина. - Любовь и между нами возможна.
        Кристина не могла это вынести. Она отпрянула и убежала прочь от этой женщины. Запершись в ординаторской, еще долго не могла прийти в себя. Ощущения от прикосновения никак не проходили и вызывали отвращение. В следующие дни она опасалась подходить к той койке. Бедная, она даже не подозревала, что ее все хотят. И вот пришел день, когда тех мужчин, которые охраняли родильный дом, сменили женщины. Причем их было не так много. Посчитали, что этого вполне хватит. Заключенные поняли, что их час пробил. Они были злы. Злость придала им большие силы. Первым делом они захватили линии связи, затем перебили весь медперсонал, в том числе двоих мужчин. Все это они делали на редкость дерзко и тихо. Настала очередь и охраны. А в это самое время ничего не подозревающая Кристина принимала душ. Конечно, она ничего не слышала. Она стояла в ванной, наполовину наполненной водой. Уголовницы знали, что охрана вооружена, и поэтому готовили план. Они настолько были поглощены этим, что даже не заметили, как одна из них отделилась от общей компании и, прикрываясь всеобщей сумятицей, просто незаметно отошла от них. Как только
она скрылась из поля зрения, тут же схватилась за низ живота и присела на корточки. Нет, она не была больна и это был не приступ боли. Это был приступ возникшей к Кристине любовной страсти. Она оглядела всех перебитых женщин медперсонала и не нашла среди них Кристину. Значит, она жива! Где она? Уголовница прислушалась. Тишина. В ординаторской никого нет, значит, проверить душ. И она не ошиблась. Дверь в душевую была заперта, и из нее доносился шум льющейся из душа воды. Кто там мог быть? Уголовница не стала гадать. С помощью штык-ножа, взятого у убитого ею конвоира и прихваченного с собой, она открыла дверь. Намыленная с головы до ног, Кристина ничего не видела и не слышала. Она стояла в ванной за полиэтиленовой занавеской. Она даже не подозревала, что вся охрана перебита и что она осталась одна. А уголовницу тянула к Кристине страсть. Эта уголовница была молодой и сильной, а потому, разжигаемая изнутри этой страстью, она была в предчувствии желания. Раздевшись догола и проведя руками по грудям, она резким рывком отодвинула занавеску. Перед ней открылось прекрасное тело девушки. Кристина испугалась
так, как, наверное, ни разу в жизни не боялась. Тем более намыленная, она и разглядеть толком не могла ничего. Только понимала одно: что оказалась во власти насильницы. А уголовница нагло шагнула к ней в ванну и стала с силой ласкать ее тело. Кристина закричала.
        - Что ты орешь, дура! - заговорила уголовница. - Никто тебя не слышит. Мы одни. Ну, давай, давай же! Я тебя хочу! Я тебя всегда хотела, и сейчас ты моя!
        Кристина опять в ответ закричала и умоляюще просила:
        - Что тебе надо? Отпусти!
        Но это только разожгло преступницу. Тем временем вода смыла с тела Кристины все мыло. Кристина смогла более-менее видеть ту, которая внутренне потеряла всякий женский облик! Молодая, красивая, чуть старше ее! Именно та, которой Кристина подавала горячее питье! Именно та, которая тогда домогалась ее! Женщина с обвисшими грудями тискала все ее тело. Кристина взглянула ей в глаза. Она увидела, что та смотрит на нее уже не с любовью, а в приступе накатившего оргазма. Уголовница тяжело дышала, повторяя:
        - Ты моя, ты моя!
        Тут Кристина, изловчившись, оттолкнула от себя преступницу и крикнула:
        - Уйди!
        И вот тут женщина поскользнулась. Упав, она так сильно ударилась головой о край ванны что, потеряв сознание, ушла под воду. Вода в ванной стала окрашиваться красным цветом. Кристина, не помня себя, не зная, что делает, кинулась на нее. Покончив со своей истязательницей, трясясь как осиновый лист, она вылезла из ванной. Она завернулась в полотенце. Зуб на зуб не попадал у нее. Она вошла в холл. То, что предстало ее взору, заставило ее затрястись еще больше. Распростертые тела, кровь. Уголовницы попросту не рассчитали сил. Все они были застрелены. Но погибла и вся охрана. Которую зарезали, какую задушили, а какую и прикладом убили. Но одна из охранниц была еще жива, когда Кристина подошла к ней. Пуля угодила ей под сердце. Охранница повернула к ней голову, что-то хотела сказать, но не смогла. Рот ее заполнила кровь, и она умерла. От всего пережитого у Кристины помутился рассудок. Сколько бед и несчастий принесла эта чудовищная секретная лаборатория - роддом для производства иммуноандроидов. Кристина шла тихо по пустому окровавленному помещению, полному трупов, перешагивая через них, и тихонько пела.
Пела какую-то странную песню. Песню смерти. И она эхом отзывалась в наступившей мертвой тишине. Она шла между лежащими на полу телами. Пройдя по всему зданию, она попала в холодный темный закуток. Там лежали посиневшие голые женские трупы, которые не успели кремировать. Потом Кристина замолчала и запела колыбельную, ту, которую пела ей мама в детстве. Она пела эту колыбельную тем, кто в ней уже не нуждался, тем, кто уже никогда не проснется, тем, кто заснул мертвым сном. Так она шла и шла по опустевшему зданию и зашла в ту комнату, в какую нельзя было никому заходить. Вдруг она решила взять на себя роль врача. А вдруг она поможет тем, кто лежит там? Она открыла шкаф. В нем лежало множество шприцов и стояли бутыли с прозрачной жидкостью.
        Действие восемьдесят четвертое
        Долго Остерна искать не пришлось. Он с Ричардом находился в своем номере. Женщины вежливо постучались.
        - Можно к вам?
        - Да, входите! - ответил Остерн. - Чем обязаны столь желанным и красивым гостьям?
        Но, увидев суровость в глазах Анны, потупился. Анна взглянула на Ричарда. Тот сидел, отвернувшись.
        - А вы не только насильник, к тому же и невежливый! - произнесла Анна. Остерн усмехнулся, глядя на Ричарда.
        - Просто у нас с ним была беседа, так сказать, с глазу на глаз!
        - Ага! - произнесла Анна. - Значит, даже так! Ну, и каков результат?!
        - Как говорится, налицо! - отрапортовал Остерн и, взяв за руку Ричарда, резким движением повернул его лицом к женщинам. - Ну! Каков, а?!
        Под глазом Ричарда красовался здоровенный синяк.
        - Нечего сказать! Хорош красавец! - взглянув на Ричарда, произнесла Анна.
        - А ему идет! - не скрывая иронии, добавила Лия.
        - Ууу! - засмущалась Стэлка, показывая пальчиком на лицо Ричарда.
        - Вот так Стэлка! - подняла на руки Стэлку Анна. - Учись! Как надо поступать с плохими, нехорошими дядями! Но и вы, Остерн, далеко не в стороне от моего праведного гнева.
        И Анна поведала о своем сновидении. Остерн сел, опустив голову. Он не в силах был смотреть в глаза Анны, Лии и даже Стэлки. Анна обвиняла его в том, чего он даже пока еще и не сделал.
        - Откуда вы это знаете? - оправдывался он. - Я этого ничего не знаю. Зачем меня обвинять в том, чего я не совершал?
        - Да, конечно! Это вы самые умные! Если бы вы только знали, до какого состояния вы доведете людей вашими теориями. Да, мне это было показано! И я говорю вам…
        - Да не знал я ничего! - оборвал ее Остерн. - Не знал! Не ведал! Моя идея только в теории движения! Выход на алгоритм построения программы движения! Но иммуников мы выпускали уже все вместе! Но чтобы все это привело к такой катастрофе - не знал!
        Остерн закрыл лицо руками. Ему было стыдно и больно. Теперь и он ничем не отличался от Ричарда. Ричард даже позабыл, что у него синяк под глазом, и с ехидством заулыбался, глядя на Остерна. Анна хотела было что-то сказать Ричарду в ответ на его мерзкую улыбку, но в это время зазвонил телефон. Остерн взял трубку.
        - Алло! Я вас слушаю!
        Вдруг лицо у него изменилось от изумления. Машинально он провел рукой по своим седым волосам, которые не скрывали плешь на голове. Остерн положил трубку.
        - Не может быть, - произнес он, а потом добавил: - Нас ожидает Рудольф.
        Действие восемьдесят пятое
        Выйдя из номера, вся компания направилась прямиком к лифту.
        - Слушай, Лия, - заговорил Остерн, - скажи мне, старику, ну, вот, скажем, в больших кавычках, болезнь, ну, скажем, опять в кавычках - простуда. Ведь, как ты говоришь, надо знать, что происходит. Ну а если человек знает, а перенести не может температуру, то как быть? И вообще, зачем они даются, эти болезни?
        - Если знает и отдает в этом сам себе отчет, то будет держать температуру столько, сколько для этого потребуется сил и энергии, - ответила Лия - В противном случае он не сможет выйти на второй уровень. Я имею в виду логику второго порядка. А ведь это задача человека. Непроработанные таким образом клетки организма не смогут выйти на соответствующий уровень восприятия информации.
        - Значит… - хотел было произнести Остерн. - Кажется, понял. Так, вроде как приехали. Высоко же ты забрался, Рудольф!
        Компания вышла из лифта и направилась по указанному Остерну пути. Наконец они остановились у двери и постучали. Дверь открыла молодая красотка, всю одежду которой составляло прозрачное нижнее белье.
        - Очередная любовница Рудольфа, - проворчал Остерн.
        - Что ж, - ответила Лия, глядя на столь прекрасное создание, - если это действительно так, то у него есть вкус.
        - Господин просит вас к себе. Прошу вас, господа!
        Компания зашла в роскошный номер. Спиной к ним в большом кресле сидел человек.
        - Мы пришли, - тихо сказал Остерн.
        - Хорошо! - раздался до боли знакомый голос. Человек встал и повернулся к ним. Это был Рудольф собственной персоной.
        - Проходите, господа! - сказал Рудольф. - Присаживайтесь! Вот мы и встретились! Для вас это, конечно, неожиданно, а вот я давно уже наблюдаю за вами. Что же, растем?
        Рудольф подошел к Лие и посмотрел на Стэлку. Стэлка прижалась к матери.
        - Зачем вы нас пригласили? - спросила Анна. - Вы сказали, что наблюдаете за нами, а по-моему, вы просто следите. А имеете ли вы право на это? Вы как шпион! Зачем вы это делаете?
        Сердце Анны колотилось. От нервного напряжения она до боли сжимала пальцы.
        Рудольф знаком руки дал понять полуобнаженной красотке убраться. Затем взглянул на Анну. Сколько одновременно страсти и ненависти было в этом взгляде. Страсти - потому что она ему могла приглянуться как женщина. Ненависти - потому что презирал флирт и ухаживания. Но более всего его раздражала ее сила. Сила простой женщины, которая была всегда рядом с Лией, от которой он сходил с ума.
        - Почему, зачем… Слишком много вопросов прямо с порога! Да еще и лишних! Что хочу, то и делаю! - истерично огрызнулся Рудольф. - Это уже мое дело! А тебя я любил, может, и сейчас люблю, - Рудольф смотрел на Лию. - Ты мое детище. Я тебя создал. Я провел этот эксперимент. Я создал иммуноандроидов. И ты иммуноандроид, правда, очень красивый!
        Лия смотрела ему в глаза. Кроме какой-то маниакальной ненависти ко всему живому, в них больше ничего не было. Остерн молчал, Ричард тоже. А Рудольф продолжал сыпать словами. А в это время Семен и Алексей спокойно пили чай в пансионате, даже не подозревая о баталиях в отеле. Они бы еще долго разговаривали, если бы не телефонный звонок. Алексей поднял трубку.
        - Алло! Леха! - раздалось из трубки.
        - Да, слушаю! Говори, чего там у вас? - спросил Алексей.
        - Да это не у нас, а у вас! - донесся голос из трубки.
        - Чего у нас, ну, говори точнее, - переспросил не без раздражения в голосе Алексей.
        - Да, понимаешь, какая тут штука, - начал голос из трубки. - В общем, как-то и каким-то образом провез огнестрел. Случайный свидетель заметил чемоданчик с оружием в проезжавшей мимо машине. Честно говоря, свидетель струхнул. Признался, что боится оружия. Так что ты там проверь насчет гостиницы или, как там его, отеля. Мало ли что может произойти. Ну, давай, пока!
        Из трубки раздались короткие гудки. Алексей посмотрел на Семена.
        - Вот что, Семка, ты будь тут, особо никуда не выходи. Я надеюсь, что скоро буду.
        - А что случилось? - спросил Семен. Алексей рассказал Семену о сообщении.
        - Вот что, дружище! - ответил Семен. - И ты думаешь, я тебя оставлю. Хе! Как бы не так! Вместе идем. Только проведаю Лийку. Вообще-то она куда-то выходила, может, на море. Но проверить надо.
        И Семен вместе с Алексеем пошли в номер Семена. Дверь оказалась закрыта. Спустившись на первый этаж, друзья узнали от консьержей, что Лия с девочкой и Анна недавно выходили и направились в сторону гостиницы. Алексей с Семеном переглянулись.
        - Только этого не хватало! - в один голос проговорили они и побежали в отель.
        А тем временем Рудольф «брызгал слюной». Вся компания смотрела на него как на полоумного.
        - Лия! - говорил он - Ведь я любил тебя. Я тебя и сейчас люблю. А ты, вот скажи мне, ты меня любишь? Нет! Вот твой ответ мне!
        Он подошел к Лие. Анна преградила ему путь. Но Рудольф не Ричард. Он церемониться не стал. С силой оттолкнул ее, и она полетела на пол. Остерн подбежал к Анне, поднял ее на ноги. Анна подбежала к Лие и, схватив из ее рук Стэлку, прижала ее к себе. Ричард стоял столб столбом. Он потерял дар речи. Рудольф взял Лию за плечи:
        - Какая ты красивая! - произнес он и прижал ее к себе. - Если бы ты знала, как я хочу тебя, твоей ласки. Ну, обними меня. Не хочешь? Ты не хочешь меня даже обнять! - Рудольф смотрел на Лию своими безумными дикими глазами.
        - Вы больны, Рудольф, - тихо произнесла Лия.
        - Да, я болен. И это все, что ты мне можешь сказать? Будь проклят тот день, когда я ввел оплодотворенную яйцеклетку внутрь той женщины, которая каким-то чудом сбежала и родила тебя! Из этой ничтожной яйцеклетки появилась ты! Ты родилась мне на погибель! Я создал тебя, орудие своей смерти! Убей меня! Не мучь меня! - Рудольф опустился перед ней на колени.
        Тем временем по подсказке консьержей отеля Алексей и Семен уже мчались по коридору. А Рудольф, уже фактически не владея своим рассудком, стоял перед Лией на коленях. Из его глаз текли слезы.
        - Рудольф, - обратилась к нему Лия, - Вы оставили тех бедных женщин, которые приносили вам иммуников, приносили вам доход. Почему вы…
        - Доход! Это разве доход? У вас все переводится на деньги. Вот почему я бросил этот роддом. Там слишком много хлопот. Открытие крупное, но дешевое. А когда я с помощью логики второго порядка сконструировал аппарат луча смерти, работающий от батарейки, и при этом он режет металл и камни, то открыл целую корпорацию добычи золота, алмазов и так далее. Деньги! Вот где настоящие деньги! Идемте! - и Рудольф вывел их из номера, провел к лестнице и далее повел компанию наверх. К счастью, Алексей и Семен увидели их. Поднявшись на этаж выше, Рудольф подошел к двери и открыл ее.
        - Проходите! Ха! Деньги… Вот они, деньги!
        В номере было две комнаты. Рудольф подошел к стоящему на столе ларцу. Окинув гостей циничной улыбкой, он открыл его. Он был доверху набит алмазами и самоцветами. Пришедшие смотрели на это чудо. Лия смотрела на все это, широко раскрыв глаза от удивления.
        - Ну что, Лия?! - произнес Рудольф. - Это все принадлежит тебе. Выходи за меня замуж!
        Лия отшатнулась от Рудольфа. Ей стало немного страшно.
        - Тебе этого мало? - Рудольф смотрел на нее безумным взглядом. - А ну-ка, смотри! Смотри сюда!
        И Рудольф подошел к окну. Лия, повиновавшись просьбе Рудольфа, подошла ближе. Анна забеспокоилась о Лие и хотела подойти, но была остановлена одним лишь взглядом Рудольфа. А он, страстно дыша, обнял Лию за талию.
        - Лия! Погляди вон туда! - Рудольф указал пальцем на стоящий внизу роскошнейший особняк. - Это все мое! Это все принадлежит мне! А теперь и тебе, моя любовь, моя Лия!
        Рудольф начал страстно обнимать Лию. Он гладил ее тело, сначала со спины, затем живот, и вот он нежно начал ласкать ее груди.
        - Лия, Лиечка, - говорил он. - Там полно бриллиантов, там все усыпано ими. Там море самоцветов и драгоценных камней. И все это твое, твое. Понимаешь? Я дарю тебе все это, только будь моей.
        Лия была как в тумане.
        - Откуда у Вас такой шикарный особняк? - спросила она.
        У Лии слегка кружилась голова, но не от вида особняка, а от всех событий, которые приключились с ней. Беременность, рождение Стэллы, дельфины, море наконец. Она не отдавала себе отчета и не чуяла того, как Рудольф ласкает ее тело. Как он уже целует ее обнаженную грудь.
        - И ты ли со мной на «Вы»? Моя любовь! - продолжал Рудольф.
        - А почему ты пригласил нас в отель, если у тебя такой роскошный особняк? - спросила Лия.
        - Подожди, - ответил Рудольф, - дойдет очередь и до него!
        - Ты и здесь живешь? - вновь спросила Лия. - Зачем здесь держишь этот ларец?
        - Отсюда отличный обзор! - проговорил Рудольф, продолжая ласкать ее. - Я хочу видеть этот мир с высоты птичьего полета! Владеть им! И ты будешь со мной владеть этим миром! А что до этого ларца? Ну, стоит он тут и стоит. Есть не просит. Что мне до него, коли я тебя хочу?
        Рудольф начал уже приподнимать юбку Лии.
        - Лия, - чуть не плача, окликнула ее Анна, не вытерпевшая молчаливого созерцания такого позора.
        Лия очнулась.
        - Ой! - вскрикнула она, оттолкнув от себя Рудольфа и загораживая обнаженные груди. - Что Вы делаете?
        - Люблю тебя! - ответил Рудольф. - Потому и ласкаю.
        Рудольф снова хотел заключить ее в свои объятия, но на этот раз оказалось все по-другому. Лия отвесила ему звонкую пощечину.
        - Не прикасайся ко мне! - гневно крикнула она.
        Но Рудольф схватил ее за руку и потащил в другую комнату.
        - Не прикасаться?! - закричал он. - А ну иди сюда! Я тебе еще не все показал! Смотри, чего я добился!
        В ту же секунду к компании подбежали Алексей и Семен.
        - Что тут происходит? - задал вопрос Алексей.
        - Лия! - позвал Семен.
        Но Лия была уже в другой комнате вместе с Рудольфом. В этой комнате было темно. Здесь не было ни ларцов, ни шкатулок. Там, на столе под лампой, лежал огромный рубин. Все это Рудольф буквально за день до их прихода тайно принес из своего особняка на самый верхний этаж отеля, чтобы показать Лие. Рудольф включил лампу. Красота камня покорила сердца гостей. Комната от его лучей превратилась в сказочный дворец.
        Воцарилась невероятная тишина. Как завороженные, глядели все на этот камень. Однако окно на балкон оказалось открытым.
        - Какая самонадеянность! - произнесла первая ожившая от «сказочного столбняка» Анна.
        Однако Рудольфу это не понравилось. Кто-то открыл балкон. Кто? Там стояло кресло, спинкой повернутое к выходу. И только теперь Рудольф увидел дамскую шляпу. Кто-то сидел в кресле.
        - Кто здесь?! - гавкнул Рудольф. Человек поднялся с кресла и повернулся лицом ко всей честной компании. Это была женщина со стройной фигурой. Одета она была в черное длинное обтягивающее платье. Лицо ее закрывала черная вуаль. Лучи от камня легли на ее стройную фигуру, и от этого она казалась сказочной феей.
        - Кто вы? Зачем вы здесь? - заорал Рудольф.
        - Чтобы восстановить справедливость, - произнесла женщина и подняла вуаль. У Рудольфа пропал дар его дикой безудержной речи. Это была Элен.
        - Элен! - пробормотал Рудольф, вытаращив на нее глаза.
        - Да, это я, - спокойно отозвалась Элен. - Я долго искала тебя и вот наконец нашла. Ты даже не представляешь, как я рада нашей встрече, Рудольф, особенно с тех пор, как ты бросил меня!
        - Ты сама во всем виновата! Ты мстила Ричарду за его нерасторопность в делах! А теперь обвиняешь меня во всех моих смертных грехах! - бросил ей Рудольф.
        Что касается Ричарда и Остерна, то те стояли как вкопанные. Особенно Ричард.
        - Что происходит? - простонал Остерн. В комнату просочились Алексей и Семен.
        - Да, я мстила ему по своей женской слабости! Но у него хотя бы была совесть. А вот у тебя, дорогой мой, только амбиции, и не более! А вспомни, дорогой, каким образом ты пришел к своей мнимой власти? Через меня! Я верила тебе. А ты! Ты не щадишь никого! Чтобы сделать себе карьеру, ты не пощадил женщин, пусть даже осужденных! И вот ты бросил меня как ненужную вещь! Да, Рудольфик, это так! Я много терпела и теперь поняла, как я обманывалась, более того, как ты обманывал меня! - Элен в упор смотрела на Рудольфа. - А теперь ты не только покинул, но и предал меня окончательно. На кого ты променял меня? На нее! - Элен показала на Лию.
        - Послушай, Элен, - начал Рудольф, - ведь ты жила с Ричардом? А! Ну вспомни! Неужели ты оставалась одна?! Я тебе это прощаю. Выходит, что оставил тебя не я, а он! Потому что тоже уехал! Так что ты хочешь от меня?
        - С Ричардом у меня свои счеты, я с ним как-нибудь без тебя разберусь, - ответила Элен.
        - Элен, хватит! - Рудольф шагнул к ней.
        - Стой! Назад! - Элен выхватила из сумочки пистолет и нацелила его на Рудольфа.
        - Так вот в чем дело, - пробормотал Алексей.
        - Ты предал меня, - говорила Элен, держа на прицеле Рудольфа. - Променял на нее! На кого?! На иммуноандроида! Суррогата! Кто она такая по этой жизни? Да никто! - Элен перевела прицел в сторону Лии. Семен тут же загородил ее собой.
        - Элен! - крикнул Рудольф и шагнул на нее.
        Элен мгновенно переключила внимание на Рудольфа и нацелила на него пистолет. Помутненный разум не в силах сдержать натиск эмоций, особенно когда палец лежит на спусковом крючке. Раздался выстрел. Рудольф охнул и, отброшенный пулей к стене, начал медленно сползать на пол. Пуля попала ему под сердце. Вслед за этим раздался женский визг! Элен выронила из рук пистолет и, увидев, что натворила, закрыла лицо руками. Теперь Алексей шагнул вперед.
        - Нет, - тихо сказала Элен и крикнула: - Не подходи! - попятилась назад.
        - Элен! Остановись! - крикнул ей Остерн. Элен очутилась на балконе.
        - Остановитесь, Элен! - попытался остановить ее Алексей.
        Но как можно остановить женщину, уже не владеющую ни телом своим, ни разумом? Элен попятилась еще назад и спиной перегнулась через край балкона. Долгий истошный вопль заставил прохожих, занятых своими делами, поднять кверху глаза. Многие видели летящее с огромной высоты небоскреба стройное женское тело. Вопль продлился до половины полета. Потом уже труп гулко ударился о мостовую. Рудольф сидел на полу у стены, куда его отбросила пуля. Немигающий тяжелый взгляд его глаз смотрел теперь в вечность. Он был мертв. Остерн присел у трупа и закрыл ему глаза. А Ричард не сводил алчных глаз с рубина. Он как будто не слышал выстрела, не видел смерти Элен и Рудольфа. В какое-то мгновение он вдруг перестал ощущать кого-либо вокруг себя. Только он и этот рубин, который сводил с ума. Он никого не видел и не слышал. Он потянулся рукой к этому рубину.
        - А ну-ка назад, - произнес Алексей. - Даже и не думай.
        Но в этот момент блики от лучей рубина слегка дрогнули. Тихо зазвенел в серванте хрусталь.
        - Что это? - спросил Остерн, сидевший у тела Рудольфа.
        - Не знаю, - ответил Алексей.
        Тут все опять почувствовали легкий толчок, волна от которого прошлась теперь по стенам.
        - Да это никак землетрясение, что ли? - проговорил Семен, прижав к себе Лию.
        И вот тут стало происходить нечто. Труп Рудольфа стал «оживать»! Остерна, сидевшего рядом с ним, буквально «приковало» к месту. Труп Рудольфа прогнулся грудью вперед, а голову запрокинул назад.
        - Ничего себе! Вот это судороги! - проговорила Анна, глядя на это зрелище.
        Но в это время труп открыл рот и испустил рычание, более похожее на некий подземный гул. Холодный пот выступил у всех, кто был там.
        - Это не судороги! - догадалась Лия. - Остерн! Отойди от него! Скорее!
        Но Остерн оставался неподвижен.
        - Леша! Семен! Да оттащите же вы его наконец! - закричала Лия.
        Алексей и Семен буквально рванули к старику и, схватив его за подмышки, уволокли от трупа.
        - Нет! Это не силоктолин с эндоферином! - очнулся наконец Остерн, оказавшись на безопасном расстоянии. - Это нечто иное!
        И это «нечто иное» не заставило себя долго ждать! Еще шире открыл «Рудольф» свой рот. Еще ужаснее и страшнее заревел он, и изо рта вдруг повалил густой зеленый дым.
        Анна прижимала к себе Стэлку, закрывая ладонью ее глаза.
        - Не смотри туда, милая моя! Не смотри!
        Ричард прижался к стене. Теперь, видя весь этот ужас, он и думать перестал о рубине. Лия стояла между Алексеем и Семеном.
        - Это как джинн из сосуда! - пробормотал Алексей. - Так, что ли?
        - Почти угадал! - ответила Лия. - Только пострашнее!
        А тем временем, сопровождаемый гулом подземных недр, этот зеленый дым начал формироваться, приобретая формы, более похожие на человеческие. И вскоре страшное существо предстало пред взорами присутствующих. Голое, зеленого цвета тело. Зеленая без волос голова, более похожая на череп. Глаза, если их так можно назвать, без зрачков, тоже зеленые. Существо подошло к столу и взяло рубин. Затем, прижав его к себе, взглянуло на присутствующих. Такого страшного до умопомрачения взгляда никто еще не видел. Все в ужасе отвели свои глаза от существа и закрыли их, чтобы ничего не видеть. А существо, одарив всех страшным хохотом, исчезло. Оставшийся дым был удушлив. Когда все открыли наконец глаза, то увидели, что существа нет, также как и рубина.
        - Вот ведь гадость, - произнес Семен. - И напугал всех до смерти, и рубин украл!
        - Нет, Сема, - произнесла Лия. - Он взял свое. Это принадлежало ему.
        - Кому «ему»? - спросил Семен.
        - Тому, кого ты только что видел, - ответила Лия.
        - А кто он? - не унимался Семен со своими расспросами.
        - Тебе лучше не знать, - сдержанно ответила Лия. - Хорошо, что все живы. Все те, кто пережил этот ужас.
        - Рудольф, что, тоже существо из иного мира? - спросила Анна.
        - Нет, - ответила Лия. - Он человек, простой человек. Но что в нем жило - это страшно.
        - А может быть, это его душа? - задал вопрос Алексей, возможно, впервые поинтересовавшийся потусторонним миром.
        - Нет, - ответила ему Лия. - Это не его душа. Это то, что жило в его душе. А его душа… - Лия замолчала, горько вздохнув. Казалось, ей было жаль этого безумца.
        В другой комнате также не оказалось ларца. И, как выяснилось позже, несметные сокровища особняка также бесследно исчезли. Хорошо еще, что они принадлежали Рудольфу как частному лицу. Именно поэтому их существование скоро стало легендой.
        ***
        Две смерти в один день, да еще и подряд, всколыхнули общественность. Началось следствие, в результате которого все открылось. Утаивать что-то не было смысла. Начались общественные слушания. Председатель обратился к Остерну:
        - Скажите, почему все делалось тайно? Неужели нас нельзя было предупредить?
        - А мы это уже пытались делать однажды, - учтиво ответил Остерн. - Дело в том, что к моему изобретению добавилось еще кое-что, но об этом никто не хотел даже слушать среди ученых. Иммуноандроидов придумал покойный ныне Рудольф. У меня только теория движений. Но и здесь мы вышли на свойства. Это интересно. С помощью принципов добиваться свойств! Мы вышли на такие определения, как технический иммунитет, технический метаболизм, единое информационное ядро и, в конце концов, иммуноандроид. Но это все второстепенно, главное, мы вышли на теорию движения и на теорию коммуникации и взаимодействия. С помощью этой теории можно моделировать все! Открываются огромные просторы для научной деятельности. Мы вступаем в новую эру! Эру изменения свойств! Мы можем постичь великие тайны, в том числе и алхимии, как это ни странно звучит. Древние тайны откроют нам свои двери! Телепатия, левитация, ясновидение, телепортация - все это будет очевидным! Возможны скачки во времени. Антигравитационные аппараты! Фантастика становится реальностью! Нам откроет наконец свои тайны Либерея! Но, честно говоря, то, что мы открыли, -
это, скорее всего, и есть ее тайна! Можно моделировать все! Все что хочешь!
        Однако, несмотря на его высказывания, касающиеся будущего науки и человечества, Остерну задали вопрос о том, почему для создания роботов было выбрано именно человеческое тело, на что он дал самый простой ответ, тот самый, который звучал много ранее:
        - Оно было самое подходящее для движений логики второго порядка. Так устроен скелет человека. Я отбирал движения, исходя из логических соображений. Я вышел на принципы, которые могут создать синергетический эффект. Это правила отбора, так называемые правила построений отдельных приемов, что уже можно назвать логикой первого порядка. Набор правил построения или отбора отдельных приемов, по сути, представляет нейролокомоторный принцип. А вот логика второго уровня отличается от логики первого тем, что все ведет к возникновению синергетического эффекта. А уже наложение этих уровней друг на друга, с безусловным подчинением первого уровня второму, вполне можно назвать многоуровневостью логики. С помощью этих принципов можно сделать буквально все. Всю программу будущего андроида мы внедрили в гены. То есть во время искусственного оплодотворения. Иммуноандроид - это стабильная нерушимая система. Однако они познали больше нас, научились любить. Это не входило в наши планы. Энергия Луны каким-то образом воздействовала на андроидов. Их гибель, в конце концов, на моей совести.
        - Ну, что касается совести, - перебил Остерна глава комиссии, - то это уже следующий этап. Вы понимаете, ведь два трупа! Но вы человек науки. Можете ли вы назвать иммуноандроидов людьми?
        Вопрос был поставлен жестко.
        - Я не знаю, - ответил Остерн. - Может быть. Однако программы самым серьезным образом адаптировались под иммуноандроидов, также, собственно говоря, как и иммуноандроиды под них. Обоюдного отторжения не наблюдалось. Скорее, даже наоборот. Поэтому с уверенностью можно сказать, что если они сейчас еще не люди, то будущее нам может сказать, что да, они люди. Только очень особенные. Но это только мое предположение. А уж как оно будет на самом деле, не знаю.
        Конечно, Остерн струсил перед комиссией.
        - Так что же получается, коллеги, - зазвучал голос председателя ученого совета, - мы на пороге мирового открытия? Люди наконец-то будут летать как птицы! Придется все пересматривать! Всю науку. И сделали это вы, Остерн. А нам придется извиниться перед сумасшедшими изобретателями «Вечного двигателя»! Придется признать, что все, кто сидят в психушках, на самом деле гении! Не так ли, Остерн?! Ну, что вы молчите? Ответьте нам!
        Остерн хотел сказать, но его грубо оборвали. Остерн замолчал и больше не сказал ни слова.
        ***
        Впоследствии вскрылись другие эпизоды по этому делу. Остерна и Ричарда судили. Суд вынес приговор - десять лет колонии. Остерн обратился с просьбой отправить его в колонию после того, как он навестит женщин, которые остались в секретной лаборатории. Суд поддержал его предложение. Также было дано задание отыскать всех беглых андроидов и поселить на острове при полном обеспечении продовольствием и всем необходимым. Обсуждался также вопрос о внедрении в них программы самоуничтожения, но потом отменили, посчитав это негуманным. Остерна и Ричарда под конвоем везли с курорта обратно.
        - Да! Вот тебе и отдохнули! - произнес Остерн. Ричард молчал. Он вообще проклинал тот день, когда связался с Остерном и Рудольфом, поддержав их идеи. Путь был неблизкий. Поезд, вагоны, только с одной разницей - окна с решеткой. Теперь они сами были осуждены. Они оказались на месте тех женщин, которым причинили столько горя! Остерн раскаивался в содеянном, но ведь это была наука! Научный эксперимент! И вот результат! Печально. Остерн устал, он закрыл глаза и задремал.
        Действие восемьдесят шестое
        А тем временем Лия с друзьями села в самолет. Лия сидела у иллюминатора и всматривалась в небо, в причудливые облака. Пейзаж невероятно красивый. Семен дремал, Алексей тоже похрапывал. Анна, закрыв глаза, слушала музыку. А Стэлка все крутилась. Самолет, набрав высоту, встал на курс. Вдруг Лия почувствовала, что пространство вокруг заполняется какой-то плотной средой. Она почувствовала присутствие странной энергии вокруг себя. Она оглядывалась вокруг. К ее удивлению, все пассажиры тоже были погружены в сон. Спали стюарды и стюардессы. Крепким сном спали Анна и Стэлка. Лия встала, вышла в проход самолета и направилась к пилотам. Перед ней предстала та же картина. Пилоты спали. Лия устремила взгляд в лобовое стекло самолета. Гигантское поле облаков распростерло свою необъятную ширь, насколько хватало взгляда. И вот впереди возник огненный шар белого цвета. Шар стал быстро расти, скоро охватил весь самолет, проник в кабину. Лия прищурила глаза. И вот услышала опять тот же голос, который переходил в шипение: «ЛИЯЯЯ! ЛИИИИЯЯЯЯЯЯ!» Лия зажмурилась и потеряла сознание. Очнулась она на своем месте в кресле
самолета, когда он уже не только приземлился, а подъехал к стоянке.
        - Эй! Лийка! Пора, соня! Прилетели! - весело потрепал ее по плечу Семен.
        Лия, ничего не ответив поднялась со своего места. Выйдя из самолета, вся компания уселась в ту же самую машину, которая три месяца назад их доставляла на перрон.
        - Здорово, ребята! - поздоровался шеф. - Ну, как долетели?
        - Да ну вот, как видишь! - произнес Алексей и поднял на руки Стэлку.
        - Вот это да! Вот это здорово! Поздравляю, Лия! Садитесь, поехали! - и шеф прыгнул за баранку.
        - Все вас ждут с нетерпением. Хотят девочку увидеть. Пал Палыч говорит: воспитывать тоже буду, - говорил шеф. - А я думаю: а что, он человек бывалый, плохому не научит. От глупостей отведет. Так что, Лия, дочка вырастет что надо!
        Ехать пришлось долго. Пробки на дорогах сильно тормозили. Наконец приехали к отделению, и их взору предстала страшная картина. Здание было изрешечено пулями. Валялись убитые. Друзья выскочили из машины и бросились в здание отделения. Там лежали убитые и раненые. В углу лежал Палыч. Он тяжело дышал, постанывая. Рядом с ним была Вероника. Она бинтовала его. Анна кинулась к нему.
        - Палыч! Родной!
        - Тихо, тихо, - простонал он. - Все уже позади.
        - Да что тут произошло?! - воскликнул Алексей, всплеснув руками.
        - Нападение, - отозвался Палыч.
        У Вероники особо бинтов даже не было. Так, кое-как перебинтовала, и то хорошо. Зато за спиной автомат. Пара гранат на поясе. Там же штык-нож.
        - Пару гранат пока не использовала, - объяснила она. - А вот автоматом и ножом поработать пришлось.
        - Да она вообще умничка! - сказал Палыч. - Глядя на нее, как она сражается, и мы за ней подтягивались.
        - Ой! Да Палыч! - произнесла Вероника. - Да ты сам сражаешься за всех за нас!
        Вероника отерла лицо рукавом. Анна прибежала с бинтами. Она перевязала Палыча и дала глоток водки.
        - Вот, сейчас станет легче.
        Тут к перебинтованному Палычу подошла Лия. Она нежно обняла его.
        - Палыч, расскажи поподробнее.
        - На нас напали, как я понимаю, иммуноандроиды, - начал Палыч. - Произошло это прямо перед вашим приездом. Еще порохом пахнет. Они открыли огонь. Били наповал. Связь была прервана. Помощи не было. Хорошо были только подготовленные контрактники. Нескольких андроидов мы уложили. Но сами понимаете, ведь они роботы! А мы-то люди! Мы не могли делать то, что вытворяли они. Как бы то ни было, мы «работали силой», а вот они нет. Вон Вероника им здорово противостояла! Молодец! Что говорить, молодая девушка! Мы-то их силой пытались, да только из этого мало что получалось, а вот она по-другому! А ножом и прикладом работает неплохо! Так что мне у нее поучиться надо будет! А! Что скажешь, Вероника! - и, тяжело дыша, раненый Палыч, улыбаясь, посмотрел на Веронику. Вероника также горько улыбнулась ему.
        - Да ладно тебе, дядя Паша! Ты, главное, поправляйся!
        - А чего ему сделается, - сказал сам себе Палыч и добавил: - Мы боялись, что не сдержим натиск. Да! Этих ребят бы на границу! Цены бы им там не было! А они против своих поднялись. Но ими кто-то командовал. Он почему-то приказал отходить, и они отошли. Может, он почуял ваш приезд. Кто знает теперь. Лия, ну, ты же родила! Тебе нельзя… - Палыч замолчал.
        - А был ли с ними такой здоровый? - спросила Лия. Палыч посмотрел на нее.
        - Да, был. Он ими и командовал
        Анна, Семен, Алексей да и те, кто были с ними, смотрели на Лию. Она вдруг прижала голову Палыча к своей груди. Покрепче обняла его и так сидела с ним. Красивая, юная, сильная женщина дарила ему, израненному, свою женскую ласку. По всей своей жизни, насквозь пропитанной порохом, Палыч давно уже и думать перестал о ее существовании. Теперь его пыльная грубоватая щека была прижата к сильной упругой груди Лии. Он уже и забыл, что такое женские груди. Он уже и забыл, что природа одарила женщин этим оружием и что они так порой нужны мужчинам. Эх, Палыч! Слезы показались на его глазах. Из тех самых глаз, которые столько всего видели - войну, взрывы, оружие, кровь, смерть! А Лия дарила ему свою нежность. Она знала, как она ему сейчас нужна. Наконец она разжала объятия. Палыч смотрел на нее как ребенок.
        - Значит, говоришь, там был среди них один здоровый? - Лия встала над Палычем и выпрямилась. Палыч смотрел на нее снизу вверх. Она стояла над ним и смотрела на него. Он с замиранием сердца смотрел на эту прекрасную женщину. Вдруг она как будто преобразилась. Глубоко вдохнула воздух, слегка горький от порохового дыма, прогнулась назад всем телом, при этом сжав кулаки до хруста. И она издала протяжный крик, который, разлившись в пространстве, отозвался из каждого угла помещения.
        - Она вызывает его на бой. «Командира» иммуноандроидов, - догадался Алексей.
        - О, Вселенная! Дай мне силы! Дай мне победить! - воззвала Лия так, что у всех присутствующих мурашки пробежали по телу.
        Действие восемьдесят седьмое
        Пока Лия взывала к небесам, в это время Остерн и Ричард тряслись в купе с окном «в клеточку». Настроение было у обоих самое что ни на есть поганое. Десять лет лагеря. Остерн не вернется оттуда, если только не сократят срок, а Ричард - его жизнь вообще пошла «псу под хвост». Им принесли чай и пакетики с сахаром.
        - Да, - протяжно произнес Остерн, - в лагере этого, наверное, не будет.
        - На всю жизнь все равно не наешься, - отозвался Ричард.
        И снова уныние, и снова решетка, отгораживающая их от мира. Однако по прибытии пришло сообщение о том, что суд пересмотрел их дело. Наука есть наука, в ней все может быть. Но срок им дали. Каждому год условно. На перроне их решено было освободить из-под стражи. Остерн, узнав о решении суда и что их освобождают, опустился на колени прямо на асфальт. Из глаз его потекли слезы. Он закрыл глаза и некоторое время стоял на коленях, что-то шепча и еле двигая губами. Может, он впервые молился. Когда он снова открыл их, то ни стражи, ни народа вокруг не было. Рядом стоял только Ричард, закусив губу.
        - Ну что, поехали? - тихо произнес он.
        - Да, надо ехать, - ответил так же тихо Остерн.
        Ричард помог Остерну подняться с колен, и оба они отправились на поиски машины. Машины было найти нетрудно. Они направились к роддому. Дорога неблизкая. Натерпевшись достаточно в пути, они оба заснули. Первым шофер разбудил Ричарда.
        - Теперь куда едем, или уже приехали? - спросил он. Ричард осмотрелся.
        - Нет, еще немного, - и указал дорогу.
        И опять они поехали, только Ричард уже не спал. Вот он и знакомый лес, вот кусты, а вот и он, зловещий роддом. Ричард разбудил Остерна. Они расплатились с шефом, отпустили такси и направились в лабораторию. С отвращением смотрел Ричард на эту до боли в селезенке приевшуюся постройку. Но когда они стали приближаться к дому, то их взору предстала страшная картина. Они увидели несколько трупов охранниц, лежавших по всему фасаду дома. Они сразу поняли - случилось ужасное и непоправимое. Они тихо зашли в помещение. Здание было пустое. Никого! Только кровавые пятна на полу. Остерн шел тихо, изредка оглядываясь на Ричарда. Постройка была достаточно старая. Именно в ней и находилась лаборатория, чтобы не привлекать внимания. Ну, кто заподозрит, что в старом доме будут производить на свет андроидов нового поколения?
        - Есть ли кто живой? - крикнул Остерн.
        Ответом было только эхо. Так они шли по коридору, заглядывая в комнаты. Никого. И только в одной комнате они увидели лохматое существо, прикрытое полотенцем, которое сидело на корточках на полу.
        - Эй! - тихо позвал Остерн. Существо не ответило, продолжая так же сидеть.
        - Эй! - чуть решительнее позвал Остерн и приблизился к существу.
        - Хххаааа! - вдруг оскалилось существо и обернулось на зов Остерна.
        В этом существе невозможно было уже узнать человека. Рот существа был окровавлен. В руках оно держало обезглавленную крысу. Безумные глаза существа уставились на Остерна. Остерн попятился. Существо зубами впилось в крысу и разорвало ее пополам. Затем принялось рвать эти куски зубами и проглатывать их. Существо в виде человека пожирало крысу. Остерн понял, что видит сумасшедшего человека. Собрав весь свой дух, он подошел ближе. Ричард с замиранием сердца смотрел на это. Но существо внезапно зарычало как зверь, оскалив зубы. Остерна обдало тяжелым запахом крыс и гнили изо рта, который буквально сбивал с ног. И вдруг Остерн узнал в существе девушку, доведенную обстоятельствами до такого страшного состояния. Вдруг она громко захохотала, откинув назад голову. Это был жуткий смех. Смех расплаты за содеянное. Внезапно Остерн почувствовал в ней ужасный для себя приговор. Он попятился назад. А она продолжала смеяться, показывая пальцем на Остерна, как будто указывая кому-то невидимому на него. Остерном овладело чувство неведомого доселе страха. Он попятился назад. Широко раскрытые, полные ужаса глаза его
глядели на девушку. Вдруг раздался истошный крик Ричарда. Перепуганный Остерн оглянулся и только заметил, как Ричард рванул в окно, при этом задел и без того гнилую электропроводку. Раздался треск электричества, и провод загорелся.
        - Что так напугало Ричарда? - мелькнул в голове Остерна вопрос. - Второй этаж! Не так высоко! Надеюсь, не разбился.
        Остерн хотел уже подбежать к окну, затушить огонь и посмотреть, как там Ричард. Вдруг ему путь преградили. Посиневшие тела, посиневшие лица с белыми глазами. Они медленно шли на Остерна. Помещение наполнил сильный трупный запах. Теперь уже позади вновь раздался жуткий хохот! Хохот возмездия! «Силоктолиновая соль с эндоферином!» - эта мысль молнией мелькнула в голове Остерна и холодной волной разлилась по всему телу.
        - Нет! - заорал Остерн, загораживаясь руками от восставших трупов. - Нет!
        Но было поздно. Обнаженные женские тела с посиневшими грудями и лиловыми сосками обступили его и повалили на пол. Не было омерзительнее зрелища: мертвые женщины душили своего бывшего истязателя, хотя и с человеческим характером. Тел становилось все больше. Голова Остерна все еще держалась на поверхности и глотала последние капли воздуха.
        - Погибаю от тех, кого я мучил! - это были его последние слова.
        В тот же миг его голова исчезла под женскими телами. Огонь разгорался все сильнее и сильнее. «Ожившие» мертвецы горели «заживо». И там, в центре пламени, была она, Кристина. Охваченная огнем, она не чувствовала боли. Она тянула руки к небу, хотя находилась в помещении. Но даже она, будучи сумасшедшей, верила в то, что это бушующее, свирепеющее с каждой секундой пламя, пламя возмездия скоро освободит ее от этих ненавистных стен и от потолка! От всего того чудовищного, что окружало ее. От этих бесчеловечных экспериментов и безумных идей. Откроется свобода! Она стояла в центре бушующего огня и смотрела вверх. В глазах ее смешалось безумие с возмездием. Отмщение и жестокая радость. С каким, казалось, удовольствием она созерцает пламя, со страшным гулом стремящееся вверх и пожирающее ее заживо. Но в эту минуту она находилась в нем как в колыбели. Вдруг она еще шире открыла глаза. Сильнее рванула кверху горящие, начинающие обугливаться руки и заорала, но не от боли. Она всем телом тянулась вслед уходящему от нее вверх пламени!
        - Отмщение!!! Ха-ха! Свершилось отмщение!!! Ха-ха-хаааааа!!!
        Тут, не выдержав высокой температуры, у нее лопнули глаза. В это время рухнувшая часть кровли погребла ее.
        Ричард бежал по лесу, то и дело оглядываясь. Наконец он выдохся. Тяжело дыша, он остановился. Оглянувшись, он увидел черный дым, поднимающийся от роддома, который к тому времени превратился в адский крематорий. В этот момент чья-то тяжелая рука опустилась ему на плечо.
        Действие восемьдесят восьмое
        Ученая коллегия, рассматривая дело об иммуноандроидах, пришла к единому мнению, что в социальном статусе их можно приравнять к людям. Дать возможность прийти добровольно, с дальнейшим поселением на острове, Что, собственно, и было сделано. Иммуники успокоились и пришли по доброй воле к людям. Война людей и роботов прекратилась. Были принесены искренние соболезнования по поводу погибших в космосе андроидов. Иммуноандроиды простили людям гибель своих братьев, так как их братья сами погибли во имя жизни на Земле. Был наложен официальный запрет на производство иммуноандроидов. Все иммуники теперь жили на острове. Им были созданы все условия, для того чтобы они забыли прошлое. Так, в общем, и получилось. Прожить на острове до старости и тихо умереть. Комиссия во главе с председателем следила за ходом жизни андроидов на острове и пришла к выводу, что обеспечить им физическое существование на острове возможно, но при этом оставлять их в живых было рискованно. Уж очень боялись утечки секретной информации, а потому пришли единодушно к выводу - уничтожить. И все-таки они роботы! Таков был заключительный
вердикт. Андроидов посадили на шикарный корабль и под предлогом прекрасного плавания отправили в открытое море. Но иммуноандроиды, находясь еще на твердой земле, все поняли, но, не показывая вида, с улыбками на лицах устремились на корабль. Комиссия даже не догадывалась, что роботы идут на добровольную смерть и даже подыгрывают людям, чтобы те ни о чем не догадались. Это и была самая страшная тайна иммуника - самопожертвование. Люди, создав искусственный интеллект, даже не догадывались об этом. Робот оказался способен любить сильнее, чем человек. Когда отплыли далеко от берега, роботы начали прощаться друг с другом. Видеокамеры, установленные на корабле, зафиксировали это невероятно трогательное зрелище, уже позже, когда смертоносный механизм был запущен и несколько человек, якобы сопровождение, тайно покинули корабль. Да, видели андроиды тех людей, которые, подобно крысам, покидали тайком корабль, но дали им спокойно уйти, даже сделали вид, что не замечают этого. Когда же те покинули корабль, то проводили их горькой улыбкой. Людей-нелюдей ждал батискаф, который скрылся под водой. Председатель
комиссии, видя все это, потребовал немедленно остановить уничтожение иммуников, однако это было сделать уже невозможно. Он поднял глаза на экран и увидел невероятную картину. Все иммуноандроиды стояли на носу корабля и, обратив лица к небу, тянули к нему руки. Тут только понял председатель комиссии, что они, андроиды, обрели свободу, свободу от ига человеческого. В этот момент прогремел взрыв, подняв высоко вверх багровое пламя, мгновенно охватившее корабль. Казалось, что все кончено, как вдруг огромный столб воды, пенясь и крутясь, рванул из-под взорванного и горевшего как порох корабля и взмыл вверх, унося в небо все то, что горело. Исполинский смерч поднял на колоссальную высоту бурлящую, но уже потушенную массу, которая вдруг засияла как солнце и словно растаяла в небе! И в тот же миг вода, выполнившая свою миссию, с оглушающим ревом обрушилась снова в море, подняв гигантскую волну, которая, дойдя до острова, на время погребла его под собой. А когда отхлынула, то остров оказался совсем пуст. Море погребло последние следы пребывания на нем иммуноандроидов.
        Действие восемьдесят девятое
        После воззвания к небу Лия тяжело заболела. Семен ухаживал за ней. Стэлка все больше молчала. Пришла немедленно на помощь Анна. Алексей тоже был рядом. Лия в сильном жару лежала на кровати. Крупные капли пота ручьями стекали с ее лица. Она бредила. Все рассказывала про какую-то большую волну, унесшую все с какого-то острова. Она садилась на постель и рассказывала. Бред был настолько силен, что нельзя было определить, действительно она общается или нет. Сидит на постели, обливаясь потом, и говорит как абсолютно здоровая, а на самом деле бредит. Поначалу все пугались, да потом свыклись. Постель меняли каждые два дня. Ночные рубашки - каждый день. Так она в бреду и кушала, и пила. Что до уборной, Анна водила ее как ребенка. Страшный жар не покидал Лию. Хотели позвать доктора, да Семен не дал этого сделать. Так Лия болела. Как-то раз, ночью, Семен увидел ее, идущую в сад. В белой рубахе она была похожа на привидение. Войдя в сад, Лия протянула руки к звездному небу. Семен подошел к ней. Лия что-то шептала. Широко открытые немигающие глаза смотрели куда-то туда в небо, полное звезд. Хотел Семен позвать
ее, да вдруг как все равно язык онемел. Лия как сомнамбула стала ходить по темному саду, что-то шепча. Семен тихо шел за ней следом, не смея произнести ни звука. Белая ночная рубаха Лии действительно дела ее похожей на привидение. Идет за ней Семен, и словно чудится ему, что трава тянется к ней, а кусты, протягивая к ней свои ветви, шепчут: «Лияяя, Лииияяяяя!» Вдруг она остановилась. Замерла. Тело ее стало светиться как бы изнутри голубовато-ярким светом. Она стала прозрачной. Подняла руки к звездному небу и вдруг стала расти. Становиться все больше и больше, выше и выше. Семен присел на землю и смотрел на эту гигантскую красивую фигуру молодой женщины. Ночное небо вдруг осветилось голубым светом, яркие молнии пронзили тело Лии. Семен потерял сознание, а когда очнулся, то лежал в постели с компрессом на голове.
        - Что? Где я? Что произошло? - было первое, что он произнес.
        - Наконец очнулся! - ответила Анна. - Ты уже полмесяца так вот валяешься.
        - А что Лия? - спросил Семен.
        - Даже не знаю, что тебе ответить, - проговорила Анна. - Ведь ты знаешь, что она не от мира сего. Исчезла она. Не знаю где. Тебя вон в саду без сознания нашли. Стэлка угрюма. Взрослая далеко не по годам. Ну, ты же знаешь, что яблочко от яблоньки недалече падает. А насчет Лии, так вот уже как полмесяца, с той поры, как тебя нашли, так ее и нет.
        Семен был сражен таким поворотом дела. Лия исчезла! Вернется ли?
        Действие девяностое
        Стив Бэрг очень уважал фундаментальную науку. Защитив докторскую, работал в направлении биоинженерии. Весть о пожаре в родильном доме, уничтожившем все дотла, удручала его. Он сожалел о погибших Остерне и Ричарде, также он слышал и о случае, произошедшем на курорте. Но более всего на него подействовала гибель андроидов на корабле. Теперь он стоял в холле института, переминаясь с ноги на ногу, и ожидал появления председателя ученой комиссии Марка Вея.
        - Доктор Бэрг! - окликнул его голос. - Что вы там стоите? Поднимайтесь к нам! - это был председатель. Бэрг пошел по лестнице наверх.
        - Приветствую вас, Бэрг! - председатель учтиво пожал ему руку. - Вы, конечно, уже в курсе всех последних событий. Печально, но, увы, такая уж наша доля. Наука есть наука. В ней все, и даже политика.
        - Я совсем не политик, - ответил Бэрг. - Я всего-навсего ученый, вот и все. Моя политика - это цифры, белки, жиры, углеводы и, как правило, то, с помощью чего этим всем можно управлять!
        - Дорогой Бэрг! А как же любопытство? Заглянуть туда, где пока еще существует тайна? - председатель дружески хлопнул его по плечу.
        - Да, конечно, открывать тайны - все-таки наша профессия, только чтобы не перепутать ее ненароком с запретным плодом, который, как я думаю, достаточно сладок! - улыбнулся Бэрг.
        - Ну, а вот для этого у нас как раз и существует дифференцировка! Различить, что хорошо, а что плохо! - улыбнулся председатель.
        Они вошли в комнату, где присутствовала еще пара ученых.
        - Дорогие коллеги, друзья! - начал председатель. - Нас не так много, но нас объединяет общая идея - воссоздание иммуноандроидов. Конечно, это секретная информация. Мы должны учесть все ошибки прежних создателей этих машин. К сожалению, их нет с нами. Почтим память ученых Остерна, Рудольфа и Ричарда минутой молчания
        Ученые встали. Воцарилась тишина. Бэрг изучающе смотрел на коллег.
        - Спасибо! - произнес председатель. - Итак, начнем, друзья. Позвольте вам представить моего коллегу, знакомого доктора Бэрга.
        Бэрг учтиво кивнул головой.
        - Бэрг занимается биоинженерией. Конечно, о случившемся он знает. Итак, знакомьтесь, доктор Альфред Росс, - начал председатель, - глава корпорации, которая занимается изучением движения. Они хотели взять все учение профессора Остерна и разработать новейшие принципы теории движения. Однако это не так просто. Нет архивов. Естественно, они опираются на нейронауки. А вот профессор Александр Павлович Нечаев. Потрясающий исследователь космического пространства. Так что прошу знакомиться!
        - А теперь к делу! - начал весьма озадаченно председатель. - Гибель иммуноандроидов потрясла ученых. Да, мы боялись утечки информации, поэтому пошли на такой шаг. Нашу задачу я вам уже объяснил. Теперь давайте думать, как быть, с каких шагов начать. Чем вы можете нас порадовать, доктор Росс?
        - Мое мнение таково. Дело в том, что все, что уже было когда-то разобрано, утеряно, и теперь надо собрать все снова и воедино. Создать четкий алгоритм правил построения движений, определить конкретные ограничения. Создать программу, способную угнетающе воздействовать на эмоциональную составляющую андроида, - ответил Росс.
        - Благодарю, доктор, а что вы нам предложите, Александр Павлович? - обратился к Нечаеву председатель.
        - Я хоть человек и увлекающийся, - начал Нечаев, - но космос есть космос.
        - То, что вы увлекающийся человек, это очень хорошая ваша черта, - вежливо перебил Нечаева председатель. - Ну кто в детстве не хотел быть космонавтом, не играл в космос, не смотрел кино о космосе и о космических путешествиях? Вы уж меня извините, но, слушая вас, я иногда как будто вновь оказываюсь в детстве. Итак, слушаем вас, Александр Павлович.
        - Так вот, - продолжил Нечаев, - я много изучал космос, особенно его излучения. Но то, что случилось с иммуноандроидами на борту корабля, нонсенс! Я и представить не мог о существовании на Луне таких излучений. Однако это, возможно, и простые, рядовые излучения, но почему они так подействовали? Может, условия вакуума. Может, их социальная среда, сказать трудно, что оказалось, в конце концов, катализатором. Это надо изучать. Как они чувствуют друг друга? Создавая вновь иммуноандроидов, отдаем ли мы отчет в том, что учтем теперь все допущенные ошибки?
        - Хорошо, спасибо, Александр Павлович! А что скажете нам вы, Бэрг? - обратился председатель к Бэргу.
        - Не знаю, мне трудно что-либо сказать, - начал Бэрг.
        - А вы не торопитесь, подумайте, взвесьте. Вас никто никуда не гонит, - поддержал Бэрга председатель.
        - Благодарю, - продолжил Бэрг. - Биоинженерия - очень сложная вещь. Она не терпит ошибок, также как и космос. Любая ошибка может привести к катастрофе. Я слышал о работах погибших коллег, что они имплантировали оплодотворенные яйцеклетки, которые несли дополнительную пару хромосом, в женщин. Эта «лишняя» пара хромосом и стала тем самым единым информационным ядром. Я считаю, что здесь и была ошибка.
        Председатель вместе с коллегами внимательно слушали.
        - Я думаю, - продолжил Бэрг, - что они перед этим не учли весьма важный момент, а именно сам принцип регуляции геномной активности. Следовало вместе с введением программы подкорректировать и сами механизмы регуляции. Иными словами, подготовить геном к тому, что у него добавляется лишняя пара аутосом. Не только геном на самом деле должен быть подготовлен, но и все системы органов, начиная от иммунной системы и заканчивая пищеварительной. Задача крайне непростая, ведь обмануть природу пока еще никому не удавалось. Но будем надеяться на лучший исход. Вот почему Остерн старался внедрить и запустить программу в виде дополнительной пары хромосом. Он понимал, что не обманет природу, но просчитался с тем, что регуляция работы генома происходит сложнее, чем ему казалось до этого. Надеюсь, мы учтем и исправим эту ошибку. Итак, господа, надо приступать к изготовлению модели саморегулируемого единого информационного ядра. Таким образом мы создадим сверхчеловека.
        Коллеги с изумлением смотрели на Бэрга. По выражению лица председателя было совершенно ясно, что он доволен.
        - Послушайте, Бэрг, - тихо произнес Нечаев, - не получится ли так, что эти сверхлюди заменят нас с вами?
        - И вы останетесь без работы?! Ну, на то они и люди, чтобы что-то делать! - с иронией ответил Берг. Нечаев хмыкнул в ответ.
        - Скажите, Бэрг, а вы думаете, что Остерн и его коллеги задумали это все и при этом не догадывались о такой возможности? - задал вопрос Альфред Росс.
        - Мне весьма трудно судить об этом. Такой человек, как Остерн, мог, во всяком случае, догадываться об этом, - ответил Бэрг.
        - Да, их история наделала много шума, - заметил Росс. - Мы были на том процессе. Интересное было зрелище. Кстати, а Вы были там? Что-то я Вас там не видел. Да и не просто так господин Вей сегодня нам вас представил. Откуда же вам известны такие подробности? Вы читали бумаги Остерна? А они, я надеюсь, очень любопытны! Или я не прав?
        Альфред уставился на Бэрга. Председатель очень серьезно наблюдал за их диалогом.
        - Господин Росс, - начал Бэрг, - я не читал бумаг Остерна, к великому моему сожалению. Они бесследно исчезли. Ходят слухи, что сам дьявол украл их. Но я ученый и не верю слухам. Моя профессия не допускает слепого доверия. Но я действительно слышал о том, что они были украдены. Откуда я это мог слышать? Да просто люди говорили. Каюсь, я заходил в лабораторию Остерна, но он об этом не догадывался.
        Признание слегка ошарашило Росса и Нечаева. Марк Вей иронично улыбался.
        - Так вот оно в чем дело! - произнес Нечаев с оттенком легкого негодования в голосе. - А я-то думал!
        - А что вы думали, дорогой Александр Павлович? - произнес Вей. - В чем вы подозреваете Бэрга? У него большой опыт.
        - Но почему он сразу не сказал, что бывал у Остерна? - возмущенно задал вопрос Нечаев. - А пока мы его не раскрутили.
        - Не «мы», а я! - заметил Росс.
        - Ну, меня еще никто пока не раскручивал, - заметил Бэрг.
        - А вот этот процесс мы и должны контролировать, - вынес вердикт председатель. - Иначе какие же мы тогда ученые? Значит, Бэрг, будем готовить геном к адекватному принятию новой информации.
        Действие девяносто первое
        С тех пор как пропала Лия, Анна взяла хозяйство Семена в свои руки. Стирка, уборка, мойка, готовка, работа и, конечно, Стэлка. Так шло время. Один раз Стэлка назвала ее мамой.
        - Ах ты, моя родная! - говорила молодая женщина, обнимая ее. Семен работал. Шло время, а Семен думал о Лие: «Как она, что с ней?». В голове роились вопросы, на которых не было ответа. Что было с ним в саду - как в тумане. Он ничего не помнил. Шли дни. Стэлка играла с Анной. Молодая, красивая, сильная женщина мало-помалу стала привлекать внимание Семена. Да и Анна прекрасно понимала, что если все так и пойдет дальше, то рано или поздно они будут вместе.
        - А что, Сема! - однажды днем спросила его Анна. - Сколько уже вместе живем, а спим отдельно. Все думаешь о ней. А я не знаю, где она.
        Анна соблазнительной походкой подошла к Семену и положила ему руку на плечо.
        - Ну, посмотри на меня, Семушка, - Анна немного раздвинула рубаху на своей груди.
        Семен посмотрел на нее и вдруг, сам не осознавая, что делает, схватил своей пятерней ее упругую грудь. Молодая, стройная, полная жизни женщина буквально сорвала с него рубаху, и оба они повалились в постель. Семен истово целовал ее. Анна стонала от охватившей ее страсти. Их тела слились в единых толчках любви и сладострастия. Наконец, сотрясшись в едином экстазе, утихли. А после они просто лежали, смотря в потолок, думая о том, что между ними уже произошло. Долго бы они так пролежали, если бы не маленькие шажки, заставившие их быстро прикрыться. Это была Стэлка. Подойдя к ним, она уселась между ними.
        - Теперь тебе все ясно? - вопросительно посмотрела Анна на Семена. Тот только вздохнул.
        - Ну, доча! Кушать хотим? А вот тебе, Семочка, обязательно надо! - с этими словами Анна пошла на кухню. Семен ел с наслаждением. Анна держала на руках Стэлку - все, что осталось в память о Лие. Было все сделано для ее поисков, не говоря уже о формальностях - подаче заявки в полицию. Сам Алексей занят этим делом, но результата пока не было. Сытно поев, Семен поблагодарил Анну и вышел в сад. Подойдя к калитке, он увидел двух типов, весьма подозрительных, пристально смотревших на его дом.
        - Что вам надо? - спросил Семен. Вместо ответа двое развернулись и поспешили уйти. Небольшая тревога закралась в сердце Семена. Вернувшись в дом, он сказал Анне:
        - Дочку никуда не отпускай. Двух очень подозрительных только что я видел. Они на наш дом пялились.
        Анна прижала Стэлку к себе и поцеловала ее.
        - Я тебя никому не отдам!
        Так прошло еще несколько дней.
        Действие девяносто второе
        - Значит, в итоге выходим напрямую на алгоритмы? - спросил Вей. - Что же, очень многообещающе.
        - Итак, робот роботом, а мы можем теперь много чего объяснить, - подчеркнул Стив Бэрг.
        - А именно? - начал уточнять Вей.
        - Я внимательно слушал Остерна и пришел к интересным выводам. По схеме, которую своим коллегам излагал Остерн, - начал Бэрг, - существует определенный подход к осознанию движений и соответствующие нейролокомоциям воздействия на реципиента. Этот подход делит общую картину на три уровня. Первый уровень относится к асистемному подходу. Это вообще может быть все что угодно. Второй - уже системный подход, опирающийся на четыре принципа: это движение отрезка, волны, вращения, протыкания плотной среды. Ими можно манипулировать. А вот далее идет совершенно новая, никем не изведанная система второго порядка. Вот она-то и является итогом двух первых. Так вот, алгоритмы присутствуют во всех трех. Однако без системы алгоритм ничто! Так вот, по этой общей картине я вычислил три вида алгоритма! Начнем с логики первого порядка, а именно с асистемного подхода. Я назвал алгоритм этой системы «Алгоритмом действия». Ну, и это вполне справедливо. Любой психический акт индивидуума, субъекта заканчивается движением или действием. Об этом еще Сеченов говорил. Вот тебе и алгоритм. Это набор элементов, движений, кулачные
бои, стенка на стенку, короче, игрища. Побились маленько мужики, а далее их бабы растаскивают по домам. Делу время - потехе час! А вот далее следует системный подход логики первого порядка. Ну, хоть какая-то система. А вот алгоритм этой системы я назвал «Алгоритм вынужденный, или разрушающий». Почему? Ответ прост. Нет еще тех ограничений, которые могли бы вызвать синергетический эффект. Хотя, конечно, ограничения уже присутствуют благодаря тем четырем принципам, но это не те ограничения, они не только не создают синергетического эффекта, но и вносят сплошную путаницу. Но весь парадокс в том, что этот алгоритм хоть и разрушитель, но система жесткая, и она создала такой алгоритм. Это спорт. Однако иногда проще вернуться в асистемный режим. Впрочем, все здесь имеет право на существование. Мало ли какие внешние условия продиктуют свои требования! Поэтому «Алгоритм-разрушитель» присутствует. Вынужденное заучивание классических ката, или нейролокомоций, - требование жесткой системы. В противном случае она разрушится, а это ей не выгодно. Индивидуумы становятся рабами этой системы, сами того не осознавая. А
вот теперь настало время для любопытнейшего алгоритма, а именно «Алгоритма свободного», или «Созидателя». Он исключительно относится к логике второго порядка. Она-то и есть самая таинственная и загадочная. Она как раз и создала этот алгоритм. Эта система обладает стабильностью, нерушима ни при каких обстоятельствах. Стоит она исключительно на двух принципах. Причем этими принципами не поиграешь. Они как два стража, которые строго охраняют незыблемость системы. И «Алгоритм-созидатель», как ни странно, самый простой. Его не надо запоминать. Он сам выведет индивидуума на систему. Причем индивидуум оказывается полностью свободен от системы, в отличие от предыдущей. Любое несоответствие системе аннулируется немедленно, так сказать, на пресинаптическом уровне. Ошибок тут не бывает. Система второго порядка вполне может за себя постоять и не нуждается в постоянном контроле. Парадоксально, но она свободна благодаря жестким ограничениям и не нуждается в поддержке индивидуума. Она самостоятельна!
        Вей внимательно слушал Бэрга, не перебивая его.
        - Так вот, - продолжил Бэрг, - я внимательно прислушивался к разговорам Остерна с коллегами. Ему, как я убедился, было далеко не все равно его открытие. И он не ошибся в его значимости. Существует так называемый конфликт алгоритмов. Ну а что за конфликты, я тебе только что говорил. «Действия», вынужденный - «Разрушитель» и свободный - «Созидатель». Существует еще один, но об этом потом. Так вот, конфликт происходит между первым алгоритмом «Действия» и вторым «Разрушителем». А почему? Да потому что система первого порядка такова, что порой не может объяснить смысла тех движений, которыми она оперирует. Ведь там требуются пять условий - сила, скорость, ловкость, выносливость, гибкость. Всем этим обладает асистемный подход. Ведь именно он придерживается подхода, что «против лома нет приема, если нет другого лома». И попробуй скажи, что это не так. Любой сельский мужик скажет спортсмену, что, мол, нежели гири тягать, лучше дрова наколоть, поле вспахать, больше пользы будет. Что? Скажешь, что он не прав? И спортсмен никогда в жизни не сможет доказать обратного. И там, и там требуются все те же пять
условий. Мужик - простой «кулачник» - и спортсмен! И у спортсмена хоть какая-никакая, но все же система - это спорт! Но и в нем побеждает сильнейший. И этот конфликт происходит только на уровне систем, внутрисистемных конфликтов нет. Наоборот, даже порой опытом обмениваются. А вот алгоритм «Созидатель» не столько дисциплинирует, сколько вносит успокоение в системы, объясняя, что к чему. Просто он расшифровывает то, что происходит, и конфликты теряют смысл. А вот теперь пришла очередь четвертого алгоритма. Он, скорее, умозрительный, но функция его серьезна. Название его «Антиалгоритм». Проявляется он исключительно в системе второго порядка. Он как бы является красным светом светофора. Его команда одна - «СТОП!» То есть если вдруг две системы второго порядка сближаются, то немедленно срабатывает эта команда. То есть «Антиалгоритм» является тормозным алгоритмом, или алгоритмом управления! Что вполне соответствует функциям тормозных медиаторов в центральной нервной системе. А вот теперь о системах. Я увидел ее в разработках Остерна. Здесь можно тоже пояснить идею о трех видах систем. Она совпадает со
схемой о многоуровневой логике в боевых искусствах. Однако есть существенная разница. Итак, первая система «Мягкая», вторая «Средняя» и третья «Жесткая». Все эти системы первого порядка. Первые две - это физкультура и спорт. Физкультура - это мягкая система. Сколько захотел индивид, столько и позанимался. Это его дело. Другое дело - спорт. Он требует жесткого графика. Ему нужны рекорды. Это жесткая система. А вот средняя система пластична. Это, например, санаторное лечение. Санаторный режим. Полечился человек месяц - и домой. Но иногда бывает такое, что оздоровительный процесс в погоне за сверхспособностями входит в жесткую систему. И вот здесь выбраться из нее почти невозможно. Ибо система жесткого типа будет требовать от индивидуума поддержания себя самой. И стоит туда привнести что-то извне, как система сломается, а вместе с нею и индивид. Находясь в системе второго порядка, индивидуум полностью свободен от системы. Она сама по себе, он сам по себе. Никто никого не ломает, в отличие от жесткой системы первого порядка. Она сама жесткая только потому, что боится потерять жизнеспособность, и потому
вынуждена замкнуться на индивидууме. Поэтому любые его желания уйти в сторону чреваты только для него как для адепта. Иногда система прибегает к своего рода хитрости: она приобретает другой опыт или обменивается им. И это приводит к еще большей путанице и погружению в еще большее «болото». Жесткая система вынуждена держать все под контролем. И если вдруг кто-то выходит из-под него, то системе лучше убить его, нежели погибнуть самой. Такие системы Остерн называл «Системами-убийцами». И вот в том-то весь парадокс, что она также способна поднять адепта на высокий уровень довольно быстро, вернее, без особых сложностей. Главное - его готовность принять все так, как есть, без вопросов и сомнений. А уж она постарается на славу! Только бы ей выжить. Вот такие дела, Вей!
        Вей задумчиво смотрел на Бэрга.
        - То есть сначала все идет хорошо, но стоит привнести в систему что-то извне, попытаться навести порядок, то система убирает адепта. Вы так считаете, Бэрг?
        - Абсолютно! - ответил Бэрг. - Именно так! Выйдя на логику второго порядка, мы сможем защититься от систем первого порядка. А вот теперь следующий этап. Опираясь на представления Остерна, я вычислил следующее. Первые, кто может пользоваться логикой второго порядка, - это мастера боевых искусств, певцы, музыканты, психотерапевты - гипнологи. На втором месте - художники, писатели, поэты, композиторы. Опера и балет - это особый раздел. Кандидаты на первое место непосредственно влияют на реципиента. И, между прочим, именно с подсказки боевых искусств все остальные могут теперь понимать, что происходит с реципиентом. Вей, вы задавали себе вопрос, откуда берутся таланты? Спросите любого, и они вам ответят, что это дар Божий, гены, природа. В общем, вы услышите любой из этих ответов. А с помощью системы второго порядка мы их просто наштампуем. А теперь насчет музыки. Как вы думаете, Вей, а какой инструмент лучше всего подойдет для системы второго порядка, которая получает синергетический эффект?
        Вей задумался, а помолчав, произнес:
        - Не знаю.
        Бэрг хитро посмотрел на Вея.
        - Ну, подумайте, не торопитесь с ответом!
        - Много различных инструментов существует. Не пойму, к чему вы клоните, - пожал плечами Вей.
        - Это понятно. Но о чем больше всего упоминают, что становится легендой? - Бэрг хотел, чтобы Вей сам произнес название инструмента.
        - Скрипка Страдивари! - Вей смотрел на Бэрга глазами человека, сделавшего открытие мирового масштаба.
        - Именно! Скрипка! Именно она способна выйти на систему второго порядка! А почему? Да все очень просто. Бедного Паганини, прекрасного виртуоза, недруги гнали только лишь за то, что посчитали, будто сам дьявол водил его смычком. Бедный Паганини. Ведь мы только теперь можем объяснить, что происходит, и только благодаря боевым искусствам Востока. Паганини был виртуоз, но прежде всего он владел системой второго порядка. Конечно, он не называл ее так, но он слышал скрипку, чувствовал ее. Однако вернемся к тому, почему все же скрипка. Дело в ее устройстве и способе игре на ней. Скрипач держит гриф рукой, ее корпус находится под подбородком. Инструмент замыкается на исполнителе, в отличие от других инструментов. Это смычковый инструмент, в отличие от гитары, которая также находится непосредственно в руках. Эвенский варган также замыкается на исполнителе, но он не может дать то, что дает скрипка. Почему? Тут дело в том, насколько длительным является соприкосновение со струной. Удары по струнам не могут достичь синергетического эффекта звучания. У скрипки же смычок все время находится на струне, и он
обеспечивает выведение звука на синергетический режим. А далее можно обеспечить уникальное воздействие на мозг. Вплоть до гипноза! Что и умудрялся, возможно, делать великий скрипач. Дело только в коммуникациях. Смогут ли они обеспечить передачу именно таких частот или нет. И дело тут вовсе не в магических способностях скрипок Страдивари, а в умении создавать синергетический эффект, умении слушать инструмент. Ведь скрипка непосредственно воздействует на мозг скрипача. На мой взгляд, это очевидно. Это не наушники с громкой музыкой, от которых глохнешь. Через скрипку исполнитель включается в процесс создания синергетического эффекта. Потому что именно она этим эффектом обладает, и громкость тут ни при чем. Изменяется свойство звука, а он способен воздействовать уже не только на барабанные перепонки, но непосредственно на мозг. Скрипку мы превращаем в средство массового гипноза! Ну, как вам такой расклад?
        Бэрг смотрел на весьма озадаченного Вея.
        - Хорошо, что Росса и Нечаева с нами нету, - произнес Бэрг, а потом, словно между прочим, добавил: - А то мало ли…
        Действие девяносто третье
        Анна и Семен теперь спали вместе. Немало времени прошло после исчезновения Лии. Ее так и не нашли. Стэлла спокойно приняла свою новую мать. Семен понял, что искать Лию бесполезно. Знал это и Алексей. Главное, что поняли друзья, так это то, что она жива, и это успокаивало их. Они знали, что ее не похитили и над ней не глумятся. Да, она жива, а то, что она не рядом с ними, так это временно. Семен чувствовал, что Лия уступила роль супруги Анне. Впрочем, он искренне тосковал по Лие. Анна проявляла терпение как могла. Ее ласка и заботливость были главным лекарством для Семена. Алексей, видя состояние друга, часто навещал его.
        - Слушай, Ань, ты, главное, с терпением относись к нему. Ему сейчас очень тяжко. Ведь неизвестность тяжелее всего. Внезапно исчезла не пойми куда. Однако я теперь боюсь ее внезапного появления. Ведь Семка от счастья рехнется, - так успокаивал Анну Алексей.
        - Не знаю я, Леша. Живем не как брат с сестрой. Тут даже как-то подумала, что уж не беременна ли? Вон Стэлка между нами круги нарезает. А он все о ней, о ней думает. Тут присмотрелась к нему, а он как будто чего боится. Взгляд такой тяжелый. Я думала подойти да не решилась. Чувство такое, как будто он тогда в последний раз ее видел. Ведь живая она, ведь он знает ее, КТО ОНА! А все равно вижу его, и такое чувство, как будто он прощается с нею. Прощается навсегда. Страшно это, Леша. Страшно не просто видеть это, страшно чувствовать, - на глазах Анны появились слезы. - Пойду я, Лешенька, Стэлку кормить надо, да и…
        Тяжелый ком сдавил Анне горло, и она, отвернувшись, побежала в дом. Алексей постоял еще немного, переминаясь с ноги на ногу, и пошел на работу. Конечно, у всех было чувство неопределенности по отношению к Лие. Она была, и вдруг ее не стало рядом! Ну, как это так? Так шли дни. И вот одно раннее утро нарушило сон и спокойствие Семена и Анны. Снится ему Стэлка и говорит:
        - Папа! Спаси меня и маму.
        Очнулся Семен от такого сна. Встал с постели, аккуратно, чтобы не разбудить Анну, и пошел проведать дочь. Стэлла мирно посапывала в своей кроватке. Семен вздохнул. Хотел лечь обратно, но сон не давал покоя. Он решил пойти покурить во двор. Он оделся и выглянул во двор через окно. Солнце не так высоко, значит, на улице зябко. Семен хотел уже отойти от окна, как увидел чью-то фигуру, метнувшуюся к стене сарая. Семен отпрянул от окна. Разбудил Анну:
        - Одевайся быстро, марш к Стэлке! У нас незваные гости.
        Анна быстрее молнии оделась и метнулась к дочери. Взяла ее на руки и прижала к груди.
        - Мама! - Стэлла поняла, что происходит что-то неладное, и захныкала.
        - Тише, тише, доченька, - шептала ей Анна. - Я тебя никому не отдам, не бойся.
        На улице показались чьи-то силуэты. Семен насчитал троих. Быстро забравшись на чердак, а оттуда на крышу, и неслышно подойдя к краю, вооруженный вилами с ножом, спрыгнул во двор. Его появление оказалось таким неожиданным, что бандиты растерялись. Этого было достаточно, чтобы Семен понял, кто перед ним, и первый бандит сразу получил от Семена удар вилами в живот. Семен чуть ли не приколол его к стене как паука. Второй только и успел, что выхватить нож, но рука Семена уже вела своим ножом ему по горлу. Двух бандитов не стало в доли секунды! Оставался еще один, но, услышав шум возни, на выручку своему корешу примчались еще двое. Как Семену пригодились те знания, которые когда-то преподала ему Лия. Бандиты явно не ожидали такого сопротивления. Вот тут бы ствол им пригодился, да шум поднимать не захотели, посчитали, что справятся и так. И тут один из них выхватил саблю. Этого Семен не ожидал. Схватил оглоблю. Бандиты немного отступили. Тут на помощь Семену выскочила Анна. Но, увидев реальную опасность, струсила и с криком «Помогите!» побежала вдоль изгороди.
        Чудом увернулась от пролетевшего мимо головы кирпича, запущенного в нее бандитом. Кирпич гулко ударился об изгородь, разлетевшись на куски. Бандиты разделились на две группы. Двое, один из которых был с клинком, дрались с Семеном. Третий гонялся за Анной. Еще двое были убиты.
        - Помогите! - отчаянно кричала Анна.
        - Стой, сука! Не уйдешь! - бандит схватил ее.
        Тяжелый удар кулака свалил Анну с ног.
        - Здесь главное - решительность, - процедил сквозь зубы бандит и навалился на свою жертву, схватив ее за горло. Анна пыталась отчаянно сопротивляться, но силы были явно не равные. Анна захрипела, пытаясь вырваться из стальных рук, давивших ее горло. Ее хрип услышал даже Семен.
        - Аннаааа! - заорал он. - Аааанннааааа!!! Помогитеее!!!!
        Она пыталась хоть как-то убрать душившие ее руки. Она извивалась всем телом. Пыталась отбиться ногами - напрасно. Насевший на нее действовал наверняка. Силы уже оставляли ее, как вдруг сквозь потерю сознания она как будто в последние секунды перед смертью и прощаясь со всем, что ее окружает, услышала будто сквозь сон:
        - Мама!
        Откуда у женщин берутся силы, когда им приходится защищать своих детей, знает только Вселенная. Анна стала сильно извиваться под бандитом, который ухватился теперь уже за нож. Но Анне удалось вырваться. Она откатилась от него. А бандит, увидев девочку, направился прямо к ней.
        - А за тобой я сейчас вернусь! - бросил он Анне и добавил: - Вон с ее головой!
        Это он сказал, не подумав о последствиях. Анна как коршун, позабыв про все на свете, налетела на него сзади. С диким хрипом обрушилась она на него. У него и нож из рук даже вылетел.
        - А, сука! - заорал он.
        Но она повалила его на лопатки. Теперь он оказался под рассвирепевшей женщиной.
        - Здесь главное - решительность! - хрипя, припомнила она ему его же слова. Теперь она душила его, навалившись всем телом. Какой сталью налились ее руки! Еще бы! Мать защищала свое дитя! Он страшно сопротивлялся, извиваясь под ней, рассвирепевшей женщиной! Как невероятно поменялись их роли. Его глаза, наполненные злобой, вдруг налились животным страхом! Он понял, что эта женщина не знает пощады. Из его глотки стал вырываться жалобный вой, более похожий на блеяние лягушки, оказавшейся пойманной ужом. Он сам сжался в какой-то жалкий комочек. Зато Анна была на высоте! Ее тело налилось какой-то силой и даже будто стало больше. Глаза ее были исполнены злобой. Ее враг был ею раздавлен и сделался каким-то маленьким, жалким. В какой-то момент на один миг ей даже стало жаль его, но она знала, что это мнимое чувство. Наконец он ослаб и перестал сопротивляться. Анна все еще держала его мертвой хваткой и тяжело дышала. Ее руки буквально закостенели на горле бандита. Сколько бы она еще лежала так на убитом ею, если бы не Стэлка? Она подошла к Анне и взяла ее руку. Только после этого руки Анны разжались,
отпустив бандита. Но отдыхать было рано, а тем более торжествовать победу. Ведь Семен продолжал драться с двумя. Но ему было уже легче. Увидев такой поворот событий, бандит, который был с саблей, заорал:
        - Твою мать! Не справился с бабой! Смотри, как это делается!
        И, недолго думая, кинулся на Анну. Против Семена теперь был только один бандит. Сабля блестела на солнце. Бандит шел на Анну:
        - Зарублю суку, - шипел он. Анна стала отходить назад. Но вдруг оступилась и упала. Бандит был уже у нее. Страшный взмах сабли мог завершить земное странствие Анны. Но в этот миг острие ножа, того самого, что выпал у бандита, убитого Анной, вонзилось в запястье, и рука, держащая саблю, немедленно ослабела и разжалась. Это Стэлка, не будь дурой, метнула его в руку бандита!
        - Ааааа, проклятье! - застонал он. - Но моя левая не хуже правой!
        - А это мы сейчас выясним! - с издевкой в голосе бросила ему Анна.
        Вновь завязалась охота на женщину. Бандит начал рубку налево и направо, пытаясь достать Анну. А та бегала от него на небольшие расстояния. Тем временем Семен завершил бой боковым ударом ноги в висок противнику. Причем голова противника оказалась буквально зажатой между стеной дома и пяткой. Что можно было ожидать, как только не треснутого черепа.
        Между тем Анна приняла правильное решение, а именно умудрилась выбить саблю из рук противника. Затем передним ударом ноги отбросить его от оружия. Завладев саблей, она полоснула ей ему по ногам. Бандит упал на спину. В одну секунду Анна оказалась рядом. Бандит завизжал, инстинктивно загораживаясь руками. Одним взмахом Анна отсекла ему голову. Отлетевшая голова под напором крови ударилась о ствол росшего здесь дерева и вновь прикатилась к ногам Анны. Анна, тяжело дыша, выпрямилась. Вот в такой позе и застал ее Семен. С горящим на солнце лезвием сабли и лежащей у ее ног отрубленной головой. Она невероятно напомнила ему легендарную героиню иудейского народа Юдифь, собственноручно обезглавившую полководца Олоферна. Либо царицу Тамирис, которая обезглавила царя Кира, напавшего на ее земли. Семен, утирая лицо рукавом, искренне залюбовался ею. В этот момент Анна почувствовала его взгляд и, обернувшись, одарила его своим усталым, но вместе с тем пламенным взором. Так они стояли и смотрели друг на друга. А у их ног лежали поверженные ими враги. Наконец Анна подошла к Семену и вручила ему трофей. Семен отер
его от крови. Анна прижалась к нему.
        - И все-таки я женщина, - произнесла она, содрогаясь. - Слабая и хрупкая, и этим все сказано.
        - Угу! - ответил Семен. - Только, чур, по отношению ко мне своим рукам волю не давать!
        Так их и застал прибежавший на место происшествия Алексей. Он как раз дежурил, когда раздался телефонный звонок и испуганный голос сообщил о нападении. Вероятно, кто-то услышал крики Анны о помощи и поспешил позвонить.
        Действие девяносто четвертое
        Альфред Росс и Александр Павлович Нечаев даже и не догадывались о тех разыгравшихся страстях в доме Семена и Анны, потому что попросту не знали об их существовании. Они не догадывались о существовании Лии и Стэллы. О! Если бы они только знали о них! Они сожалели об утраченной информации об иммуниках. Ведь все сгорело при пожаре. Сами иммуноандроиды были уничтожены по приказу Марка Вея с целью неразглашения тайны. Но почему он вновь принялся за дело? Ведь выпускать иммуников запретили. Конечно, председатель не был в курсе всего процесса получения андроидов, он видел только конечный результат. Потому и пригласил их к исследованию. Но почему именно их? Ответ был прост. Их характеристики вполне удовлетворяли необходимым требованиям. Поэтому Вею они пришлись по душе. А Бэрг, оказывается, работал в лаборатории Остерна, и ничего страшного, что несколько подпольно. Росс и Нечаев с задумчивым видом покачивались в креслах. Проведя некоторые исследования в небольшой, но уютной лаборатории Альфреда, оба пришли к выводу - что-то не сходится. Пробовали по-всякому сопоставить результаты - не получалось.
Казалось, что все понятно, и вдруг все идет не так. И вот теперь оба, не зная, что делать далее, с задумчивым и вместе с тем претупейшим видом качались в креслах. Они даже не знали о встрече Бэрга и Вея.
        - Ну, и что будем делать дальше? - спросил тихим голосом Нечаев.
        - Понятия не имею, - ответил Росс.
        - А кто будет иметь? - с иронией продолжил Нечаев. - У нас серьезное задание. Но не получается! И как быть?
        - Все расчеты верны, - ответил Росс. - Это может подтвердить и компьютер. Честно говоря, мистика какая-то.
        - Ну, дорогой друг, - протянул Нечаев, - так недолго и в бесовщину поверить. Нет, так не годится. Мы что-то упускаем.
        - На мой взгляд, - ответил на усмешку Росс, - корень проблемы надо искать в истории. Что-то там должно быть. Только вот архивы сгорели, бумаги Остерна украдены. Но я уверен, что дело тут в истории. Кто знает, может, что-то подобное уже было. И мы только повторяем открытия предков.
        - Дорогой вы мой! - всплеснул руками Нечаев. - Да вам бы мемуары писать! Чего вы в науки-то полезли?
        - Эх, Александр Павлович, - Росс встал из кресла и подошел к нему. - Мемуары! На пенсию меня отправьте. Вы недооцениваете историю. А она между тем серьезная наука. История! Многие исторические факты до сих пор не открыты. Мемуары! Скажите, что мы знаем о Либерии? Что молчите? По-вашему, либо ее не было, либо она сгорела в одном из многочисленных пожаров. А почему? Для вас это просто логично. А я уверен, что Либерия есть! Вопрос: что не позволяет нам найти ее? Это же не пять рублей, завалявшихся где-то. Если рассеянный человек ищет очки, то ему говорят: «Посмотри в зеркало!» То, что мы не видим, порой у нас перед глазами, но что заставляет нас идти по ложному следу? А если кто-нибудь и находит след, то почему-то погибает. Почему у нас не сходится? Ведь все нормально! Но нестыковка! Отсюда я делаю вывод, который напрашивается сам собой - нас не пускает…
        - Система! - ответил вошедший человек. - К вам можно?
        - Бэрг! Стив Бэрг! Вы как раз вовремя! - Росс был рад приходу Бэрга. - А мы тут уже мемуары хотим писать! Присаживайтесь, Бэрг, прошу вас!
        - Что, господа? - начал Бэрг, устроившись на диване. - Не получается? Ничего, то ли еще будет! А вы как хотели? С кондачка тут не взять! Завели информацию в железяку, - Бэрг ткнул пальцем в компьютер, - и все рухнуло. А теперь расстраиваться? Так нельзя!
        - Он может обидеться, - произнес Нечаев, показывая на компьютер.
        - Ничего! - ответил Бэрг, глотнув вина из бокала, предложенного Россом. - Компьютер можно и заменить. Компьютер что, главное - вы! Итак, у вас заминка. Понимаю. Но это неплохо!
        - Что значит «неплохо»? - Нечаев непонимающе посмотрел на Бэрга.
        - А то и неплохо, - продолжил Бэрг, - что если бы было все хорошо, то стало бы неинтересно. Ну а потом, от легкой победы недалеко и до провала. Значит, по данным компьютера все хорошо, а на самом деле нестыковка. Прекрасно! Тем самым мы подтверждаем существование систем чуть ли не как живых объектов!
        - Вы хотите сказать, - Росс смотрел на Бэрга, - что только что сделано открытие и подтверждено? Вот это да! Я же говорил вам, Александр Павлович, что очки, которые мы с возрастом все чаще начинаем искать, на нашем собственном лбу! Мы наткнулись на систему! Да! На живую систему! И она нас почему-то не пускает? Это вам не компьютеры!
        В это время послышался звук компьютера, который сам по себе «проснулся ото сна». Открылись все файлы, находящиеся в нем, а потом вдруг попросту исчезли. Компьютер сам выключился.
        - Ого! - только и смог произнести Росс.
        У Нечаева пропал дар речи. Он с выпученными глазами уставился на компьютер. Бэрг спокойно наблюдал за происходящим.
        - Ваше спокойствие настораживает, - произнес Росс, глядя на Бэрга. - Вы что-то знаете, Бэрг? Ведь Вы работали в лаборатории Остерна! О чем он говорил еще?
        - Успокойтесь, Росс, - невозмутимо ответил Бэрг. - Ничего особенного. Повторяю, мы вышли на систему. А Остерн занимался иммуниками. Почему сейчас система не позволяет нам заглянуть внутрь нее, не знаю. Возможно, она протестует против массовой гибели андроидов. А вы, Росс, молодец! У вас есть чутье, Вы человек увлеченный. Александр Павлович, берите с него пример! Хотя ваш скептицизм порой вносит здоровый баланс. Ладно, господа! Я побегу! Ваше открытие прекрасно! На днях обсудим.
        С этими словами Бэрг ушел. Нечаев и Росс вновь остались одни. Случившееся заставило их погрузиться в еще большие размышления.
        Действие девяносто пятое
        По факту нападения на дом Семена было возбуждено дело. Как-никак пять трупов.
        - Не многовато? - спросил у Семена начальник следственного отдела.
        - Да, по мне, если бы больше напало на мою семью - за мной не заржавеет, - ответил Семен.
        - А может, они к вам просто в гости пришли, а вы их вот так? - немного кривя губу, нагловато спросил следователь.
        - А мы это у них как раз и забыли спросить, - ответил Семен. - Так получилось.
        Начальник следственного отдела хотел уж было привлечь Семена к ответственности за превышение необходимой обороны, но, установив личности потерпевших, пришли к выводу, что все пятеро - отъявленные уголовники, к тому же находились в розыске. Хорошо, что рядом был Алексей. С его помощью установили, что действительно произошло нападение с реальной угрозой для жизни всех троих живущих в доме. Дело было прекращено. Семена и Анну отпустили. Анна не выпускала из рук Стэлку.
        - Сема, - говорила Анна, - они ведь за ней приходили. Думаю, это разведка. Сам «Хозяин» теперь знает все. Он думает, что Лия здесь. Он не знал, что мы смогли справиться.
        - Что за «Хозяин»? - спросил Семен.
        - А это ты с Алексеем поговори, он за ним уже давно охотится, - говорила Анна, прижимая к себе Стэлку.
        ***
        А в это самое время Альфред Росс пытался понять суть открытия Остерна. Под рукой не было ни клочка его бумаг, все или сгорело, или было украдено. Только что сухой рассказ Бэрга. Стив Бэрг был там. Хоть изредка, но он мог слышать рассуждения Остерна. Россом управляло желание поиска. Он жаждал истины, правды. Его всегда манили тайны Вселенной. И вот сейчас его творческая натура при деле. «Бумаги, бумаги, - немного раздраженно думал Росс. - Да и ладно! В конце концов, можно и самому подумать. Подумать и начертить. На бумагах Остерна свет клином не сошелся!» И Росс начал серьезную работу, а именно попытку восстановления бумаг Остерна. Нечаев оказался скептиком. Однако всегда старался помочь Россу.
        - Росс, а не приготовить ли вам чаю? - звучал его голос. - А то, наверное, у вас, как и у меня, в горле пересохло!
        - Да, буду Вам благодарен! А еще более того - чтобы не отвлекали меня! - отвечал Росс.
        - Эх, Росс, Росс! Дорогой вы мой! Кто, как не я, никогда не обижается на вас? А все почему? Да потому что очень хорошо вас знаю. Давайте, садитесь за стол. Чай будем пить, - и Нечаев усадил Росса за стол. Росс вздохнул. Подул на горячий чай и отхлебнул. Мысли роились у него в голове. Нечаев что-то говорил ему, но Росс даже не слышал. «Воздействие, - думал он. - Мы оказываем воздействие с целью получения ответной реакции. И она необходима. Система не только создает образ, к которому надо стремиться, но открывает способ, каким образом нужно идти к этому образу, а далее каждый субъект индивидуален. Он может идти как хочет. Копирование прекращается. Так как индивидуальность прежде всего. Зачем копировать образ, это может занять много времени. Да и внешние условия могут не позволить. А вот определить путь к этому образу - вполне! Элементы могут дать нам некую схему, схему того или иного движения. Из схемы рождается алгоритм. А алгоритм рождает систему. Значит, нужно оказать такое воздействие на организм, чтобы оно отвечало истинным законам природы индивидуума. То есть его анатомической структуре вкупе
с физиологией и биомеханикой. А вот воздействия могут быть самые разные. Каким-то образом меняются свойства. Другой вопрос - воздействия на неодушевленные предметы. Но если разобраться, то и здесь можно подобрать то, что может оказать такое воздействие. А обладая синергией, оно и камень, и скалу разрушит одним прикосновением. Может, это имел в виду Остерн? Пока сказать трудно». Он не заметил, как чай остыл.
        - Эй, Росс! Эй! - Нечаев смотрел на него. - Да очнись ты! Я тебе тут басни травлю, а ты ноль внимания!
        - Извини, я задумался, - ответил Росс.
        - И что же ты надумал? Может, как совершить путешествие в прошлое? Ты же так любишь историю. Или думаешь о том, где спрятана библиотека Ивана Грозного? Твоя любимая Либерия. Пойми, Росс, это твой мир. Я, конечно, ничего против не имею, но пойми, ведь я скептик, - сказал Нечаев.
        - В этом вся твоя беда, - произнес Росс. - Я искренне удивлен, как перед тобой Космос открыл свои врата! Я бы тебя не пустил, - Росс сел на диван рядом с Нечаевым и дружески посмотрел на него. - Ты разгадывал тайны где-то там, в просторах Вселенной, а я человек простой, я его ищу здесь. Я никогда не забываю, что родился на Земле. А где родился, там и пригодился! Александр Павлович, кое-что мне становится известно. И, возможно, эти знания скрывает таинственная Либерия, а может, этими знаниями владела погибшая Александрийская библиотека.
        - Да, вы неисправимы, - с иронией посмотрел Нечаев на Росса.
        - Я всего-навсего ученый, - ответил Росс и добавил: - К тому же постоянно в поиске.
        Действие девяносто шестое
        Семен прогуливался в окрестностях недалеко от дома. У него из головы не выходили слова Анны: «Хозяин теперь знает». Что за хозяин? Почему его знает Алексей? Он хотел уж было звонить Алексею, но вдруг вспомнил ту давнюю историю, как Лию, еще в ее детстве, кто-то напугал. Она тогда еще и не говорила. Так вот, «Хозяин». Кто он? Бандит это ясно! Но какой-то особенный бандит. И где Лия? Может, он ее убил? Нет! Не может быть! Так, рассуждая, брел Семен. Уже стемнело, кусты силуэтами виднелись на темном фоне. Звенели кузнечики. Понимая, что забрел далековато, решил повернуть домой. Но вдруг заметил два силуэта у обочины дороги. Один долговязый, другой чуть выше среднего роста и плотного телосложения. Они разговаривали и не замечали Семена. Семен притаился и прислушался к разговору.
        - Времени нет говорить о погоде, ты достал, что нужно? - спросил долговязый.
        - Хм, ну, достал. А что? Послушай природу. Слышишь, какую трель саранча завела! А ты сразу - достал, не достал! - ответил крепыш.
        - Ладно, хватит болтать. Давай бумаги. Я тебе хороший аванс дал, теперь зарплата, вот, получай! - сказал долговязый и протянул дипломат.
        Семен понял, что видит куплю-продажу каких-то бумаг. Крепыш взял кейс и вдруг сказал долговязому:
        - Слушай сюда тоже. Бумаги твои, а вот баба моя! Я ее еще маленькой видел. Красивая такая. Так вот, запомни: она моя. Я знаю, где она. В доме шоферюги сидит. Посылал туда своих пятерых, всех она грохнула. Это моя разведка была. Теперь ход за мной.
        И тут заговорил долговязый:
        - А я слышал в последнее время о каких-то разборках. Дом шофера, говоришь… Может, оно и так, только баба не та!
        - То есть как не та?! - встрепенулся крепыш.
        - А вот так, - продолжил долговязый - Мы нет-нет да своих порой за версту чуем. Говорю, эта не та, о которой ты печешься.
        - Да, но ведь все мои головорезы убиты, - пробормотал крепыш.
        - Значит, она чему-то научила тех, кто от них защищался. Ладно, расстаемся!
        Крепыш с кейсом хотел что-то сказать, но развернулся и пошел прочь.
        - Ладно, пока.
        - Пока, Хозяин, - произнес долговязый и тоже пошел прочь.
        У Семена билось сердце так, что он подумал, не услышат ли его эти двое. Так вот он, Хозяин. Никто иной, как главарь банды, а кто этот долговязый? Значит, Лия жива, и они тоже не знают, где она! Семен тихо, аккуратно, оставаясь незамеченным, отошел в сторону и затем бросился бежать домой. Как он оказался у порога, не помнил, однако сразу кинулся к Анне.
        - Анна!
        - Тссс! - Анна прижала указательный палец к губам. - Стэлка спит! Что случилось? Говори шепотом.
        - Анна, - Семен взял ее за плечи. - Откуда ты знала, что его зовут «Хозяин»? - Семен смотрел в глаза Анне.
        - Я не понимаю твоего вопроса, - теперь Анна напряженно смотрела в глаза Семена. - Какой «Хозяин»? Я не знаю никакого «Хозяина».
        - Слушай, - продолжал Семен, - пойми, это очень важно!
        - Что важно? - спросила Анна.
        - Важно то, - Семен прищурил глаза, - откуда пришло тебе название этого типа.
        - Ты хочешь сказать, - напряглась Анна, - что это мне внушили?
        - Именно! - воскликнул Семен.
        - Тсссс! - Анна опять прижала к губам большой палец. - Пойдем на кухню!
        Придя на кухню, они уселись друг против друга.
        - Ну, вспомни, - начал опять Семен. - После того как на нас напали. Ты произнесла слово «Хозяин» и заявила, что его разыскивает Алексей.
        Анна пыталась вспомнить, и вдруг ее поразило догадкой.
        - Да! Вспомнила! Действительно было! Но это было как будто внушено мне!
        - Именно! - глаза Семена блестели. - Это работа Лии! Значит, она жива!
        Действие девяносто седьмое
        Даже самая тонко настроенная аппаратура может не вычислить того, кто умеет хорошо прятаться, и природа бывает на его стороне. Что там рота полицейских, если приходится отслеживать следы того, для кого лес - дом родной. Алексей поднял всех по тревоге. Был обнаружен наконец-то «Хозяин». На его захват были брошены немалые силы. Но «Хозяин» буквально «растворялся» в лесу. Ему дали даже еще одно название - «Леший». Как ни искали «Хозяина-Лешего», сами попадались в его ловушки. Нескольких уже не стало. «Хозяин», чтобы уйти от погони, не брезговал ничем. Использовал даже химические свойства растений. Через две недели безрезультатных поисков, да еще и с потерей живой силы, преследование было решено приостановить. «Хозяин» как сквозь землю провалился. Алексей негодовал: «Буду искать сам, один, но ответит он за все!» С этими словами Карташев пошел прочесывать лес сам. Он даже не отдавал себе отчета в том, хватит ли у него обыкновенных человеческих сил, настолько сильно ему хотелось поймать негодяя и засадить за решетку. Алексей не успел далеко уйти, как вдруг сзади услышал насвистывание. Не сказать, чтобы
оно было веселое, скорее, несколько напоминало марш. Алексей оглянулся и увидел Палыча.
        - Что, командир, по лесу погулять захотелось? По грибы да по ягоды? - Палыч положил руку на плечо Алексея.
        - А ты что же, Палыч?! Ведь знаешь, что сейчас не сезон! - с усталой улыбкой ответил Карташев.
        - Знаю, не сезон, - ответил Палыч. - Потому грибы в свое время искать нужно. Вот я и составлю тебе компанию, потому как наш «гриб» особым будет. И сезон для его поиска уже начался. Только вот одно беспокоит: кто бы его раньше нас не нашел. Дорого он тому «грибнику» обойдется.
        - Эх, Палыч! Спасибо тебе. «Желторотых» хорошо не брали. Вон какие опытные погибли. Ну, они хоть знали, на что шли. А мне их жаль. Люди ведь! Теперь мы эту сволочь вместе найдем, - ответил Алексей.
        Алексей прекрасно знал, что у Палыча огромный опыт. Он прекрасно ориентировался в лесу. Когда людей много, они только сбивают с толку, а когда они вдвоем - другое дело!
        - Я знаю одно, - начал Палыч, - он далеко не пойдет. Он где-то рядом. Более того, он наблюдает за нами.
        - Да, но тогда вопрос: почему он не пытается нас убрать сейчас? Ведь он наверняка вооружен, - спросил Алексей.
        - Ну, во-первых, это будет шумно, а во-вторых, ему это сейчас невыгодно, - ответил Палыч.
        - Что значит «невыгодно»? Как это понимать? Что ты имеешь в виду? - Карташев удивленно смотрел на Палыча.
        - Ну, понимаешь, тут вот какое дело, - прищурившись, начал Палыч, - он изучает нас, наш маршрут, то есть где мы его ищем. И для себя зарисовывает карту, что мы проверили, а что упустили, чем пренебрегли. Понимаешь, мы его ищем по своей карте, а он уже рисует свою карту, опираясь на наш маршрут. Когда его искал целый батальон, прочесывая лес, он просто умеючи «залег». И ему, и мне было трудно. Меня с ним объединяет то, что мы прокладываем ориентир через логические цепочки умозаключений. Много народу меня сбивает с толку. Теперь, когда мы отозвали оставшихся в живых людей и остались одни, мне будет легче его вычислить.
        - Ай да Палыч! Ай да голова! Ну, пойдем, Шерлок Холмс! - и Алексей направился в чащу.
        - Тоже мне, Холмс! - буркнул вслед Палыч. - Из-за этого «Холмса», мать его, люди пострадали. Уж лучше не брали бы их с собой.
        - Да не бурчи, Палыч! - отозвался Карташев. - Они пошли добровольно. Не взять их означало бы обидеть.
        - Обидеть, - опять забурчал Палыч. - Да будь моя воля, я бы этих засранцев да на пушечный выстрел к оружию не допустил! Им жить да детей рожать, а им пострелять захотелось! Вот уже пять человек сырой земле преданы. Для меня что, вот автомат, так я его сердцем чую! А они? А, да что там говорить! - Палыч махнул рукой. - Ну, Леша, пойдем оврагом.
        И друзья по оружию углубились в чащу. В это время с противоположной стороны крепкие руки осторожно раздвинули ветки куста. Звериная морда нелюдя с каким-то рычанием наблюдала за ними.
        Действие девяносто восьмое
        - Скажите, Альфред, - Стив Бэрг потягивал из бокала, - какое замечательное вино, не так ли?
        - Вас интересует мое мнение о вине? - на лице Росса мелькнуло удивление.
        - Конечно, нет, - Бэрг смотрел на Росса тяжелым испытывающим взглядом. - Вас случайно не достает Нечаев своим скептицизмом?
        - Ну что вы, Бэрг, - ответил Росс. - Скорее, наоборот! Мне было бы скучно без него. Он вносит здоровый баланс. А то меня иногда заносит на поворотах.
        - Будьте осторожны, особенно на крутых поворотах! - улыбнулся Бэрг.
        - Что вы имеете в виду? - насторожился Росс.
        - Дело в том, дорогой Росс, - сказал Бэрг, очередной раз потягивая из бокала, - что, не имея каких-либо представлений о тех системах, с которыми вам предстоит столкнуться, вы можете прямиком угодить в пространство, которое вам покажется не столько туманным, сколько абсолютно черным. Неизвестно, что вас там может ожидать.
        Бэрг встал, подошел к стене и потрогал настенные часы.
        - Какая красота! - сказал он восхищенно. - Не правда ли, Росс?
        - Какой вы хотите получить от меня ответ? - Росс смотрел на Бэрга.
        - А вы знаете, например, как они устроены? - Бэрг хитро смотрел на Росса.
        - Конечно, нет, - пожал плечами Росс. - То есть знаю, но ведь…
        - Именно! - продолжил Бэрг. - Они идут. Они ходят, вися на стене! Ходят и не сходят с места! Фантастика! А если они встанут, то время тоже остановится? Конечно, нет! Оно будет идти дальше! Вне зависимости от того, идут часы или стоят! Часы - это только некая видимая часть того, чего мы не видим! Порой не можем осознать. Самое главное, что они идут только вперед! Попробуй-ка время повернуть назад! Самые тяжелые и мощные механизмы полетят! Сломаются! Почему? Да потому что те самые механизмы тоже находятся под властью времени! Железо ржавеет, дерево гниет. Одно лишь золото остается золотом! Поэтому и храмы украшены им! Оно не подвластно времени! Не гниет и не ржавеет! Но оно лишь очередной символ. Символ Вечности, и не более того. А вот скажите, Росс, если часы встанут, Вы полезете в их механизм, чтобы починить?
        - Конечно, нет, - ответил Росс. - Я не часовщик!
        - Вот именно, Росс! - Бэрг подошел к Альфреду. - Хотя ты и знаешь механизм, но в случае остановки механизма вызовешь мастера. Так надежнее. Так вот, хоть вы видите и знаете механизм часов, но все равно туда не полезете. А насколько вы хорош как специалист в той области, которая действительно подобна черная комнате? И что вы там будете искать? А если и найдете там что-то, то вряд ли это будет именно то, что вы искали. Тогда что вы там нашли?
        - Я возьму с собой фонарик, - ответил Росс.
        - Я не ошибся в вас, - загадочно посмотрел Бэрг на Росса, положив руку на его плечо.
        Действие девяносто девятое
        Хорошая солнечная погода дарила двум друзьям по оружию и хорошее настроение, и мечты о будущем. Шутки помогали им, но не ослабляли бдительности. Алексей знал, что с Палычем они найдут того, кого ищут.
        - А что, командир, - говорил Палыч, повесив автомат на шее и облокотив на него руки, - какая погода чудная! Это к успеху! Найдем этого ублюдка, а потом можно жениться на радостях!
        - Веселый ты человек, Палыч! - отвечал Алексей. - И погода тебе улыбается! А мне хоть бы одна девчонка улыбнулась.
        - Эээ! Командир! Не прибедняйся, - улыбался Палыч. - Ты молод, хорош собой, чем не жених? А что не улыбаются, так ты сам хмурной. Брови в нахмурку, вот и все. А ты повеселее лицо делай! Оно и хорошо будет!
        - Нет, Палыч! Не хочу я жениться, - ответил Алексей.
        - Это почему так? - недоумевающее спросил Палыч.
        - Послушник я негодный. Слушаться не умею, - Алексей с улыбкой посмотрел на Палыча.
        - Да, это ты прав. Девки сейчас такие пошли. Как куры поют с петухами, так ныне все жены владеют мужьями, - ответил Палыч.
        - Это ты сам сочинил? - спросил Алексей.
        - Да нет. Песня есть такая. Древняя. Да, мудры были тогда люди. Но каждой эпохе свое время! Свои нравы. Те далекие наши предки, наверное, не поняли бы нас. У них свой быт был. Старших ой как слушались! Да и вообще обоюдное уважение было. Семьи большие, дружные. Не то что сейчас. Работали от зари до поздней ночи. Посиделки устраивали.
        - Палыч! Чего это тебя в древность потянуло? - заулыбался Алексей.
        - Да нет, Леша, не потянуло и не потянет. Это я так. Задумался, - ответил Палыч. - Ты же меня знаешь. Не выношу я, когда молодежь поучать лезут! Сами-то поди знают, чему учат? Предупредить можно об опасности, а вот поучать - извините, только если человек сам не спросит! А женщины все-таки не зря даны нам. Только вот порой предчувствия хреновые! А так вроде ничего, а! Что скажешь? - Палыч весело посмотрел на Алексея.
        - Эх, Палыч! - с горькой улыбкой проговорил Алексей. - Твоими бы устами! А работа? Сколько грязи порой. Все надо «раскопать», да на чистый лист бумаги. Вон, гляди, что это у нас с тобой - автоматы. Потертые уже. Пристрелянные. Вместо этого автомата девушку на руках носить надо!
        - Пессимист ты, Лешка! - воскликнул Палыч и добавил: - А я? Вон сколько прошел. И только смерть научила меня жить. Научила ценить ее, жизнь эту. Автоматы! Ну и что за дело, что автоматы?! Я этого брата-автомата нутром чую. А погода-то как шепчет. Жить хочется!
        Так шли они по просеке, затем вновь свернули в чащу. Нет-нет да и гадюки попадались. Как первая попалась, Алексей хотел ее палкой ударить, но Палыч сразу остановил его.
        - Да зачем же это так делать-то?! Да разве можно? Ты смотри, какая она красавица! А ты ее палкой! Не стыдно?
        - Да там их две! - Алексей указал пальцем еще на одну.
        - Точно, две! - подтвердил Палыч. - Вот эта, которую ты хотел ударить, серенькая, красивая, с «ломаной» полоской вдоль спины, - это самец. А вон та, черная, - это самка. Как увидишь гадюку, никогда не убивай! Гадюка - ценная змея! Хоть и ядовита, да не смертельна. А как здоровью помогает! Из яда мази делают, а на Руси еще и настойку водочную делали на этой змее. Так и называлась - ГАДЮКОВКА! Да, конечно, приходилось убивать да потрошить, но ведь то для дела! А вот когда убивают их просто из-за того, что это змея, вот это отвратительно. У меня от таких мерзостных поступков недалеких людей душа кровью исходит. Гадюка первой никогда не нападет!
        Так шли они дальше, прочесывая лес. По их следу шел тот, кого они искали. Он бы мог убить их, но считал это преждевременным. Ему доставляло удовольствие «играть» с ними. Он изучал их. Изучал их маршрут. Всего два человека, когда еще выдастся такой момент. Его звериное чутье его не подводило, не подвело и теперь. Настал поздний вечер. Усталые, но идущие к цели, друзья брели по лесу. Мучил голод. Жажду утоляли из фляг. Пара фляг была с водой, пара со спиртом. Палыч понимал, что их враг рядом, и не терял бдительности. Он боялся за Алексея, вслушивался в тишину, время от времени поглаживая шершавой рукой автомат. Алексей валился с ног, когда уже совсем стемнело. Яркий месяц и звезды воцарились на черном небосводе.
        - Привал, - произнес Алексей и присел на землю. Палыч потянул носом ночной воздух.
        - Нет, Лешенька, чуть рановато, пройдем еще немного.
        - А куда? Да и зачем? - Алексей вопросительно посмотрел на Палыча.
        - Ну, так надо, Леша, - ответил Палыч.
        Алексей, не в силах более задавать вопросы, подчинился. Через некоторое время они вышли к реке.
        - Вот здесь и заночуем, - сказал Палыч и присел на землю, спиной оперевшись о ель. Изнеможенный Алексей только успел присесть, как тут же захрапел. Палыч, сам уставший, окинул Алексея снисходительным взглядом: «Эх, совсем еще ребенок». Палыч чувствовал дикую усталость, но боязнь за Алексея была сильнее. «Вот когда начинаешь понимать, что бессонница - это прям дар свыше!» - философски фантазировал Палыч, уставив глаза в звездное небо. Голод тоже помогал не заснуть. «Дождаться бы утра, там хоть жареных лягушек поедим», - мечтал Палыч. Да, закаленному в боях, ему было легче переносить такие ситуации в жизни. Он бы мог спуститься к речке и раздобыть что-нибудь, но боялся за жизнь Алексея. Так он сидел и ждал утра. В округе тишина, как вдруг где-то сзади послышался шорох, еле заметный, и затем отчетливо хрустнула ветка. Палыч кинулся к Алексею, схватил его за плечи и одним рывком повалил на землю. Сверху что-то просвистело и раздался глухой удар в ствол ели. Палыч и Алексей сидели друг против друга. Палыч посмотрел на ель и увидел торчащий из нее нож, как раз на уровне головы Алексея. И без того
напряженные нервы Палыча не выдержали. Вскочив на ноги, он полоснул из автомата короткой очередью в лесную глушь. По лесу раскатилось грозное эхо. Когда вновь воцарилась тишина, оба уже вслушивались в звуки леса. Палыч достал фонарь и направил луч в ту сторону, откуда, по его мнению, метнули нож. Свет фонаря прошелся по кустам, затем осветил далекую чащу. Все как будто тихо. Это и настораживало. Палыч посветил фонариком в близлежащий куст орешника, и вдруг в свете фонаря мелькнуло лицо, если это можно было назвать лицом. Существо тут же скрылось.
        - Что это? - произнес слегка ошалелый Палыч. - А говорят, снежных людей не бывает.
        Алексей тоже оторопел.
        - Все, - произнес Палыч.
        - Что «все»? - спросил Алексей.
        - Мы спугнули его, вернее, я, - ответил Палыч. - Пара пуль просвистели над его головой. Этого достаточно, чтобы он ненадолго покинул нас. Он понимает, что мы не только вооружены, но, главное, бдительны.
        С Алексея сон как рукой сняло. Но Палыч налил ему немного спирта. Алексей выпил его и тут же запил водой. Приятное жжение немного успокоило.
        - Хорош, - произнес он сморщившись.
        Палыч извлек нож из ствола ели.
        - Да, специальный, для метания, - произнес он, под лучом фонаря рассматривая лезвие. Потом взглянул на Алексея. Тот все еще не мог заснуть, но спирт брал свое. Наконец голова Алексея слегка накренилась на плечо, и он отключился. Палыч посмотрел на спящего Алексея и пошел к реке в надежде что-нибудь добыть съестного. Подойдя к реке, он прошелся по берегу и внезапно услышал всплеск воды. Посветив в то место фонариком, он понял, что ему повезло. Почти у берега одна щука схватила поперек другую. Та щука, что пыталась заглотить другую, была так увлечена процессом, что полностью потеряла всякую бдительность. Палыч подкрался, насколько мог, опустил ствол автомата под воду, немного в сторону хищной идиллии, и нажал на спусковой крючок.
        ***
        Уже рассветало, когда рядом с потухшим костром лежали остывшие жареные хищницы. Алексей открыл глаза.
        - Утро доброе! - произнес Палыч. - Кушать подано! Садитесь жрать, пожалуйста!
        Алексей не поверил глазам, когда увидел двух здоровенных щук.
        - Откуда «дровишки»? - с иронией спросил он, приступая к завтраку.
        - Из речки, вестимо! - с улыбкой ответил Палыч. - Приятного аппетита! А я на пятнадцать минут отключусь.
        Алексей посмотрел на уснувшего Палыча и проникся к нему сочувствием. Даже во сне он не выпускал из рук автомат. Оружие остается оружием. Если ты взял его в руки, то какая колоссальная ответственность ложится на плечи! Это Палыч знал не понаслышке. Сон его был неспокойным. Но все-таки это был сон.
        «Эх, Палыч!, - подумал, глядя на него, Алексей, - как бы я хотел, чтобы в твоих руках было не оружие, а прекрасная женщина с букетом цветов!»
        Действие сотое
        Альфред Росс мучился по ночам бессонницей. Бэрг вел себя странно. Да и последний разговор с ним не выходил у Росса из головы. Нечаев, как всегда, вел «душеполезные» разговоры о космосе. Нет, он не вносил особой дисгармонии, просто порой выглядел ребенком, которому захотелось быть космонавтом. Росс был терпелив к Нечаеву. А вот Бэрг его волновал. Росс чуял, что Бэрг чего-то скрывает. Но вопрос - что именно? Он был в лаборатории Остерна, но чего он там наслушался? Это не давало покоя Россу. Наконец его фраза: «Бумаги Остерна были украдены». Если украдены, значит, не пропали, не сгорели, как, впрочем, и прочие документы. Возможно, они где-то рядом, но где? Эти вопросы не давали Россу покоя. Да, наконец, и собственные изобретения будоражили воображение. Один вопрос об алгоритмах чего стоил. И тут Роса осенило: «Часы! Бэрг говорил о часах! Мы как никогда близки к открытию временного портала! Или еще чего-то более неведомого! Ведь я сам сказал ему, что в случае чего возьму фонарик! А его реакция была очень интересной: «Я не ошибся в вас, Росс!» Что это было? Ах, Нечаев! Здесь вы уже не помощник с вашими
шуточками и прибауточками. Хотя, кто знает, что будет дальше?».
        Росс понимал, что разработка Остерна, а теперь и его вклад в это дело перевернут мир. Однако Росс чувствовал, что изобретение Остерна - это только прелюдия к чему-то более важному. Ценности распределялись по-иному. Это было совсем не похоже на обычную гонку за возможность быть первым. Тут была какая-то тайна. И вот она-то и интересовала Росса больше всего. Он перебирал в голове все встречи, беседы, разговоры. Но пока ни к какому выводу не приходил. И все-таки поведение Бэрга его настораживало. «Ну, хорошо, - думал Росс, - допустим, откроем, сделаем изобретение, куда Бэрг его направит? Что будет делать с ним? Одарит нас щедрым гонораром, и далее что? Достойная пенсия на миллионы! Может, это и хорошо, но меня это не устраивает. Но это только предположение. А что далее? Марк Вей нашел нас, и опять - что далее? Как ни крути, все идет к бешеному гонорару. Впрочем, это логично, хотя и не совсем. Что Бэрг, что Вей относятся к нам не как к наемникам, а как к ученым. А это много о чем говорит». Его раздумья прервал Нечаев, который вошел так неожиданно, что даже немного напугал Росса.
        - Да я, кажется, напугал вас, коллега! - начал он с порога.
        - Да, немного, признаться. Я задумался, - ответил Росс.
        - Да что вы говорите! - Нечаев прошел в комнату. - В самом деле! И напугал, и отвлек от раздумий! Подумать только: у вас водятся мысли! Или они только что завелись? А теперь признайтесь, дружище: они завелись как караси в пруду со стоячей водой или как тараканы в доме? А может, как вши в голове? Да ладно, не обижайтесь. Это я так, по-дружески. А о чем, собственно говоря, размышления?
        - Вот только не ерничайте, - Росс серьезно смотрел на Нечаева. - Ах, Александр Павлович! Кажется, мы стоим на пороге серьезного открытия. Вот только весь вопрос в том, насколько адекватно мы воспримем его. Лишь бы не тронуться рассудком.
        - Что, это так серьезно? - Нечаев с усмешкой смотрел на Росса.
        - Даже более того, - ответил Росс.
        - Нууу, - потянул Нечаев, - не для того я сюда пришел, коллега, чтобы свихнуться от счастья, и даже не для того, чтобы провести время в благоприятной обстановке! А вот для этого!
        С этими словами Нечаев вытащил из сумки и поставил на стол коньяк.
        - А вот и закусочка! - он выложил на стол хлеб, нарезку, конфеты. - Милости просим к столу!
        - Да поймите Вы наконец, Александр Павлович! - сказал Росс, разворачивая конфету из фантика. - Поймите! Кажется, я выхожу на Либерию! Более того, похоже, что это не случайно. Это не мое открытие. Я не знаю, что происходит. Иммуноандроиды - это так, просто повод. Открытие будет заключаться в том, что мы будем знать, какую информацию скрывает или скрывала Библиотека Грозного, точнее, его бабки Софьи Палеолог.
        - Поздравляю! Это действительно открытие. И в этом нет ничего плохого, - Нечаев не понимал, что беспокоит Росса и почему он нервничает.
        - Да как сказать, - продолжал Росс. - Я чувствую, что нашими открытиями воспользуются другие. Мне не жалко, но я чувствую себя подопытным кроликом!
        - Хорошо, что не жареным! - Нечаев рассмеялся.
        В этот момент появился Бэрг.
        - Я слышу, тут жарят крольчатину? - с порога произнес он и добавил: - И кто у нас кролик?
        Нечаев, явно не ждавший Бэрга, ошалело смотрел на визитера. Росс прищурил глаза.
        - Итак, - продолжил Бэрг, - коньяк на столе, закуска, а где кролик? - Бэрг в упор смотрел на Росса. Альфред потупил глаза.
        - Ну, что вы, Альфред! - Бэрг подошел к нему. - Так это вы кролик? Отлично! Хорошо, что пока не жареный!
        - В каком смысле «пока»? - Росс посмотрел на Бэрга.
        - А в науке все что угодно может быть, - уточнил Бэрг. - Наука - это дело такое. Да! Лазеры, увы, уже открыты. Наука не стоит на месте! Может, углубиться в историю? Может, она нам поможет, а? Что скажете, Росс? И кролики тут ни при чем. Тем более жареные!
        У Бэрга как-то странно блеснули глаза, и он удалился. Росс и Нечаев проводили его взглядом. Этот визит их обоих как будто по голове стукнул.
        - Ну, что я вам говорил? Этот визит неспроста! Он как будто слышал наш разговор, - произнес Росс.
        - Ну да, конечно, - ответил Нечаев. - И все время стоял за дверью, пока дело не дошло до кроликов, тем более жареных! Слушайте, Росс, а может, он просто был голоден? А?
        - А вот мне не до шуток, дорогой Александр Павлович. С тех пор как я занялся этими андроидами, у меня на душе тревога. Заметили, что он даже коньяка не пригубил? - с этими словами Росс глотнул коньяку.
        - Значит, вы думаете, - Нечаев серьезно смотрел на Росса, - что андроиды - это только прелюдия, и через теорию движения можно выйти на серьезнейшие открытия?
        - Да, дорогой Александр Павлович! - Росс присел в кресло и закрыл глаза. - Ведь теория движения - лишь первый шаг к теории коммуникации и взаимодействия. А теория движения - это ведь не только движение тела человека и животных. Это движение вообще всего пространства, Галактики. Человек сможет не только воздействовать на Вселенную, он может выйти на взаимодействие с Ней. Существует общепринятое мнение о том, что мозг управляет движением. Это, несомненно, так! Нейроны, мышцы, короче, все как положено. А мы пришли к тому, что движение начинает управлять нервной системой, мозгом. Получается что-то вроде экзоскелета, но совершенно иного уровня. То есть формирование движений происходит как бы по кондуктору. Причем этот кондуктор не просто логически обоснован, а формирует алгоритм. Субъекту и думать не надо, какое движение сделать следующим. Мне кажется, что-то подобное скрыто в Либерии. Художник, глядя на цветок, пытается передать его сущность на мольберт, совершенно не подозревая, что может просто скопировать его, а может привнести нечто другое! Цветок - ведь это тоже часть Вселенной. Притом
неотъемлемая ее часть! Один художник просто копирует, а другой нет! Есть образ и его копия, а другой рассматривает образ именно построения движения к этому образу! То есть почему это именно так и не иначе. Почему одни идут к расширению сознания, а вот мы, опираясь на опыт правил построения движений по этому образу, идем противоположным путем, а именно вносим ограничения и тем самым добиваемся фокусировки сознания! Не образ, а правила построения движений к этому образу. Простой цветок среди всей картины может привести наше сознание к синергетическому эффекту. Но если убрать весь ландшафт картины, то он пропадает! Это говорит о том, как важна гармония!
        Действие сто первое
        Друзья по оружию, немного подкрепившиеся щуками и слегка отдохнувшие, продолжили свой путь. Поиски затягивались, но это не смущало их. Утро сулило хороший день. Позаботившись о запасе питьевой воды, они пошли вдоль реки. Затем снова свернули в лес.
        - Как будто бигфута ищем, - произнес Палыч.
        - Да уж точно не Несси, - ответил Алексей.
        - А ты веришь в ее существование? - спросил Палыч.
        - Насчет Несси не задумывался, - ответил Алексей. - А вот то, что где-то здесь водится «гаденыш», которого надо нейтрализовать, не просто верю, а знаю.
        - Вот опять за свое, - с укоризной в голосе произнес Палыч, отодвигая ветку ели с пути. - Опять вам гадюки мешают. Чем они вам так «насоли»?
        - Да ничем не насолили, - Алексей внимательно просматривал пространство. - Нашел ты время о гадюках думать. Ты бы лучше за дорогой смотрел.
        - О меньших братьях думать никогда не повредит, - возразил Палыч. - Будешь о них заботиться - они тебе тоже помогут.
        В это время их путь пролегал через валежник.
        - Стой! Тихо! - скомандовал Палыч, когда в его ноздри ударил сильный запах зверья. Ну, они совсем позабыли еще об одном «Хозяине леса». Из валежника послышался рык, и, разгребая ветки сильными лапами, прямо на них вышел медведь! Алексей застыл на месте. Палыч стоял, тоже не шевелясь. Медведь потянул носом воздух и, почуяв человека, заревел, встав на задние лапы. Метра два в высоту! Здоровенный бурый мишка! Первым из оцепенения вышел Алексей.
        - Позаботятся! Это как? Я щас сам о себе позабочусь!
        С этими словами он вскинул автомат и нацелил на медведя.
        - Да ты что делаешь? - вторым вышедший из оцепенения, Палыч резко подбил автомат рукой. Прогремела пара выстрелов. Пули пошли вверх.
        - Ты что делаешь? - Палыч грозно смотрел на Алексея. - Тебе ли в руки оружие дали? Я бы тебя к нему на пушечный выстрел не допустил! Мы ищем двуногого! А у этого четыре лапы! Знай, в кого стрелять! Чем тебе медведь не угодил?
        Алексею стало невероятно совестно. Он покраснел и опустил голову. Он не мог смотреть Палычу в глаза, настолько жесткий был у него в этот момент взгляд.
        - Ладно, ладно, ничего, сынок, - Палыч похлопал его по плечу и обратился к медведю, который присел и прижал уши.
        - Ну, чего тебе? Давай, ступай своей лесной дорогой! Давай, иди! А то вон, чуть со страху не убили тебя. Ступай, ступай!
        Медведь был сильно напуган звуками выстрелов, неуклюже перевалил через валежник, перетащив свое увесистое толстое брюхо, и был таков.
        - Вот так, вот так, умница ты мой, - проводил его взглядом Палыч. Потом обернулся к Алексею. Тот сидел на земле, положив в ноги автомат.
        - Ну, ты чего! Эээээ! Как нехорошо! - подошел к нему Палыч. - Ты что, ни разу медведя живого не видел?
        Алексей помотал головой.
        - Только в зоопарке.
        - Вот те и дела! - только и произнес Палыч. - Да! До чего доходим! Ну, давай успокаивайся, все позади, все хорошо, идти надо.
        Алексей поднялся, утер рукавом слезы, и они продолжили путь. Нет, не медведя так сильно испугался Алексей. Вовсе нет. Уж больно врезался в его сознание взгляд Палыча. Не злой, не суровый, а именно грозный. Но Алексей был благодарен Палычу, ведь если бы не он, он так бы и не узнал, что такое действительно оружие, и если оно находится в твоих руках, то какая должна быть ответственность за окружающий мир. Да и медведь жив остался, «Хозяин лесов». Так они вышли к болоту.
        - Здесь птицы не поют, а только кричат, - проговорил Палыч. - Вот что, Леша, - Палыч всматривался в местность, - кажись, с пути сбились. Место не узнаю. Вот ведь завел шут. Назад вроде шли так.
        И Палыч попробовал сделать шаг назад, как вдруг нога чуть не по колено провалилась в топь.
        - Ого! - Палыч выдернул ногу из топи. - Алексей, не робей, все хорошо, держись рядом!
        Действие сто второе
        Была тихая звездная ночь, когда Семен и Анна не могли сомкнуть глаз. «Значит, этот долговязый тоже иммуноандроид, - рассуждал Семен. - Он из того же «теста», что и Лия. Но что ему надо? Что за бумаги передал ему «Крепыш» или, вернее, теперь уже Хозяин? И кого ищет этот Хозяин?». Ответ был очевиден. Он искал Лию. Но теперь в опасности была Анна. Он посмотрел на нее, мирно спящую у него на плече. Погладил ее по голове. Она улыбнулась ему в ответ, хотя и спала. Он поцеловал ее в лоб, затем в губы. Анна сладко застонала и потянулась к нему, ища любви и ласки. Он заключил ее в жаркие сладострастные объятия. Через некоторое время, удовлетворенные, они крепко спали. Пробудила их Стэлка, которая по-деловому улеглась между ними.
        - Это кто к нам такой хороший пришел! - Анна расцеловала дочь и пошла умываться. Семен подхватил Стэлку на руки, поднял ее к потолку.
        - Расти большая!
        Затем, посадив дочь на плечи, последовал маминому примеру. Прохладная вода окончательно прогнала сон и подарила свежесть. День начинался как обычно. Анна стала хлопотать по хозяйству. А Семен разбаловался со Стэлкой. Та повизгивала от удовольствия. Семен то раскачивал ее на руках, то сажал на плечи, то играл с ней в «капусту». Анна смотрела на эти их детские забавы и улыбалась. Вдруг раздался телефонный звонок. Семен со Стэлкой на плечах подошел и взял трубку:
        - Алло! Слушаю!
        - Семен! Это ты? Дежурный звонит! Алексей случайно не у тебя? - раздалось в трубке.
        - А по какому случаю он должен быть у меня? - ответил Семен. - Для того, чтобы ему быть у меня, не требуется никакого случая! Что стряслось?
        - Да ему сообщение тут пришло, а его нет. Думали, что у тебя. Ну, нет так нет, - дежурный хотел положить трубку, но Семен вдруг заголосил:
        - Эээ! Постой! А что случилось? Где он?
        - Да не знаем, - снова раздалось в трубке. - Они с целым батальоном местность прочесывали. Некоторые контрактники не вернулись. Оставшихся они отозвали обратно.
        - Кто они? - спросил Семен.
        - Да они, - ответили в трубке, - Алексей и Палыч. Да если Палыч с Алексеем, все будет в норме! Палыч еще тот человек. Да мы уже поняли, что никакая современная техника не берет того, кого они ищут. Ладно, будем надеяться. Хотя это, конечно, ЧП.
        В трубке раздались гудки.
        - Вот беда, - пробормотал Семен. - И где они? И что за сообщение пришло Алексею?
        Семен начал собираться. Анна, увидев его сборы, бросилась ему на шею, обхватив ее руками.
        - Не пущу! Даже не проси!
        - Анечка, родная моя, - начал было Семен, но Анна была неумолима:
        - Не пущу, да и только! Он с Палычем! И этим все сказано! Сема, родной, ты их не найдешь и сам сгинешь. Они вдвоем не пропадут. Все будет хорошо!
        Анна обняла разгоряченного поисками друзей Семена. Семен понимал: Анна права, куда идти, он не знал, лес большой. Оставалось ждать. Самое изнурительное, самое тяжкое. Семен смирился. Потянулось время. Семену казалось, что он не выдержит. Так тяжко ему было.
        - Ну, каково оказаться в женской шкуре? - Анна налила ему коньяка для расслабления. - Вот так и мы вас порой ждем, и не какие-то часы, а порою годы!
        Семен ничего не ответил, залпом осушил рюмку и прилег на кровать. Стэлка забралась ему на пузо. Он поднял кверху дочь.
        - Ой ты какая у меня! Ой щас покрутим тебя!
        И Семен продолжил игру с дочерью. Анна между тем хлопотала у плиты. Так потянулись часы ожидания.
        Действие сто третье
        Ясная солнечная погода представила во всех ярких красках непроходимую топь. Не было ни зловещего тумана, поглощающего пространство, ни чего-либо другого, что заставляет содрогнуться, глядя на болото. Яркий зеленый мох ковром устилал пространство, да чахлые деревья, которым «посчастливилось» расти здесь. У Палыча и Алексея топориков не было, шестов неоткуда было взять, поэтому подобрали какие-то длинные палки и стали пробираться через болото. Топь чуть выше колен позволяла идти, но вопрос - куда? В какую сторону? Погоня за преступником обернулась вот таким приключением для обоих.
        - Палыч, - двигаясь по тропинке, говорил Алексей, - ну, здесь-то его явно нет.
        - Его нет, это точно, - заметил Палыч. - А мы здесь. И нам надо выбираться отсюда.
        - Да какого, спрашивается, хрена мы сюда забрели? - возмутился Алексей.
        - Да такого, что и сам не знаю, - ответил Палыч. - Слушай, я и сам не рад. Думаешь, мне это доставляет массу удовольствия? Задача одна - выбраться.
        Так они и шли. За ними оставался длинный след нарушенного мха. Палыч шел аккуратно, как мог, нащупывая хоть какую твердь под ногами. Шли долго, наконец под ногами стало становиться все тверже.
        - Леха! - Палыч обернулся к Алексею. - Кажись, выходим. Вот так!
        И действительно, они стали выбираться из топи. Первый выбрался Палыч.
        - Ух! Хорошо! Леха! Давай быстрее, да костерок разведем, погреемся!
        И Палыч, едва выбравшись из болота, принялся собирать сухие ветви деревьев. Ветки ломались хорошо, и Палыч, невольно увлекшись, не заметил, как случилась беда. Алексей, поддавшись на призыв Палыча поскорее выбираться из болота, действительно поспешил. Болота не прощают ошибок. Он оступился и соскользнул с тропинки. Провалившись по грудь в болото, он даже сначала не смог осознать, что произошло. А когда понял, ужас охватил его!
        - Палыч! - заорал он.
        У Палыча внутри все «опустилось», когда он увидел Алексея в плену болота.
        - Леха! Я сейчас! - заорал Палыч, бросив хворост, и кинулся к нему. - Лешенька, дорогой, я здесь! Хватай ветку!
        Палыч наклонил ему ветвь одиноко росшего здесь же дерева. Алексей ухватился было, но она выскользнула из его рук.
        - Леша, тока не шевелись! - Палыч наклонил ее еще раз, и тот же «успех». Наконец Алексей ухватил ветку попрочнее, но она вдруг как бы отошла от ствола самого деревца. Наводопелые волокна не выдержали нагрузки и разошлись. Алексей при этом увяз еще глубже.
        - Палыч! Дна нет! - заорал он. Палыч действовал на «автопилоте». Недолго думая, он протянул Алексею руку. Алексей кое-как сумел схватить ее, но удержать скользкую руку Алексея, Палыч не смог.
        - На автомат упрись! - скомандовал Палыч. Алексей кое-как вытащил автомат стволом вперед из трясины и оперся на него. Только на два спичечных коробка Алексей приподнялся из болота. Тогда Алексей вообще снял его и бросил к ногам Палыча. А это заставило его погрузиться еще глубже. По шею Алексей увяз в болоте. У Палыча выступили огромные капли пота на лбу. Алексей погибал на его глазах. И веревки никакой не было. И вдруг Палыча осенило. В одно мгновение он сбросил с себя амуницию. Скинул сапоги и в одно мгновение остался в одних трусах.
        - А ну держи, мать твою! - заорал он Алексею. Алексей вцепился руками в брючину.
        - Обвяжи вокруг себя и сделай узлом! - крикнул Палыч. - Скорее, твою мать!
        Алексей, оставаясь на поверхности, только теперь уже головой, кое-как проделал эту операцию.
        - Палыч! А по шву не порвется? - спросила его голова, торчащая из болота.
        - Не успеет, - ответил Палыч. - Ну, держись, штаны крепкие!
        Но после этих его слов голова Алексея исчезла. Палыч, нервы которого были как сталь, в этот раз оказались натянутыми до предела струнами. Упершись ногами в зыбкую землю, Палыч начал вытягивать Алексея из поглотившего его с головой болота. Время шло на секунды. Палыч скрежетал зубами, но тянул и тянул. Шов временно казался надежным, поэтому Палыч тянул не рывком, а медленно. О, как не хотелось отдавать болото свою жертву. Наконец из его гнилых недр появилась голова, вернее, ком болотного ила, но нетрудно было догадаться, что это голова Алексея. Затем его рука. Под подмышку освободившейся руки Палыч просунул вторую брючину и потянул, собрав все силы, теперь не боясь за шов. Наконец Палыч вытянул Алексея из трясины. Смертельная схватка с топью осталась позади. Дрожа всем телом и от холода, и от перенесенного смертельного страха, Алексей кое-как выбрался. Палыч лежал на спине и тяжело дышал.
        - Палыч, сукин ты сын, - отплевываясь и дыша с перебоями, еле проговорил Алексей. - Я же теперь тебе жизнью обязан.
        Палыч посмотрел на Алексея, у которого был весьма жалкий вид, и промолчал в ответ. Палыч сам отходил от стресса. Он чуть было не потерял Алексея.
        - А штаны-то твои ничего, а, Палыч! - проговорил Алексей, садясь рядом и рассматривая их, держа в руках. - Ты вот что, как придем, ты мне их подари на память.
        Тут Палыч присел и, глядя на Алексея с усталой горькой ухмылкой, произнес:
        - Обязательно, живы будем. Ладно, пойдем. Хошь не хошь, а к речке выходить надо, - и Палыч встал на ноги.
        - А ты как, Палыч, вот так в трусах? - с иронией в голосе спросил Алексей.
        - А что, вот так и пойду! - ответил Палыч. - Чай комары, надеюсь, ничего не отгрызут!
        Палыч отдал автомат Алексею.
        - И штаны тебе мои в нагрузку!
        И так они пошли через лес. В этот раз природа оказалась на их стороне. Они вышли к реке. С огромным наслаждением они купались в ее чистой воде, которая смыла с них всякую грязь. А на закате они грелись у костра, ели жареных лягушек, которых наловили в заводи реки. Их мягкое диетическое мясо несравнимо ни с какой говядиной. Как ни боролся Палыч со сном, но все-таки его свалило. Алексей не будил его, сам стал вслушиваться в тишину. После стольких опасностей он закалился и теперь был намного бдительнее. Да и костер надо было поддержать. Палыч проспал до утра. Когда открыл глаза, то понял это, и ему стало немного стыдно перед Алексеем, который не сомкнул глаз. Одежда высохла. Одевшись и загасив костер, они отправились далее в путь. И тут Палыч понял, что они не просто как-то по пути «зацепили» болото, а прошли его насквозь. И теперь они вообще неизвестно где. Хоть на помощь зови. И что тот, из-за которого и началось их приключение, давно уже позади и перестал следить за ними. Ну, не дурак ведь он, в самом деле, чтобы за ними в болото лезть. Он наверняка думал, что сгинули они.
        - Так, Леша, далее не знаю, куда идти, - пробормотал Палыч. - Местность диковатая. Тебе не кажется?
        - Да и в самом деле, что-то не то, - ответил Алексей.
        Перед их глазами открылась совершенно дикая природа. Было очевидно, что кругом не было ни души. Ничто не напоминало здесь о присутствии человека.
        - Шут ее знает, - бормотал Палыч, хлопая глазами, - куда зашли?
        Чистая, пугающе девственная природа простилалась перед ними.
        Действие сто четвертое
        Семен сам пришел в отделение узнать, что случилось.
        - Да есть тут здешняя старушка, - ответил дежурный. - Все ее бабой Маней зовем. Сам понимаешь, старенькая. Ну, хочется ей в шпионов поиграть, вот и выдумывает всякое. Ну, настойчиво, позвони да позвони. Ну, я и позвонил. Хотел потом тебе перезвонить, да отвлекли делами, ну а потом запамятовал. Ты уж извини.
        - А про Алексея с Палычем тоже она? - шутливо спросил Семен.
        - Да ты чего! Нет, конечно! - напрягся дежурный. - Тут чуть ли не все на «военном положении». Восемь контрактников погибло. Но этого сукина сына просто так не взять. Как тень при луне. Мы тут все сейчас на «ушах». Но Леха сейчас с Палычем, а он не подведет! Это уж поверь!
        - А где эта баба Маня? Мне бы с ней поговорить, - спросил Семен.
        - А вот тебе адресочек, - дежурный протянул Семену адрес проживания старушки. Семен пошел по адресу. Двух-, трех-, а иногда четырехэтажные старые дома стояли по ходу его дороги. Семен спросил у прохожей женщины, как пройти к искомому дому. Та даже слегка отшатнулась, потом указала пальцем.
        - Вам туда. Ой и дурная слава о нем.
        - О ком? - спросил Семен.
        - Да все о доме том, - ответила женщина.
        - И что там такое? - насторожился Семен.
        - А люди то пропадают, то исчезают, вот и пойми, когда появляются! - и женщина пошла прочь. Семен иронично улыбнулся: «Пропадают, исчезают. Да она-то сама хоть понимает, о чем говорит?». И вот наконец дом по адресу. С виду ничего особенного. Дом как дом, лестница как лестница. В двухэтажном доме лифта нет. Вот она и дверь на втором этаже. Позвонил. Дверь открыла старушка.
        - Здравствуйте, баба Маня! - поздоровался Семен.
        - Какая я тебе «Маня». Мария Михайловна я. Милости просим. Наконец-то пожаловали, - Мария Михайловна прошла в квартиру. Следом зашел Семен.
        - Простите великодушно. Значит, Мария Михайловна! Очень приятно! - как мог, расшаркался Семен. Старинная комната предстала его взору. Такая же мебель.
        - Вы тут всю жизнь живете? - спросил Семен.
        - Да нет, милок, куды всю жизнь, в пятидесятых сюда приехала. Так с тех пор здесь и живу, - Мария Михайловна окинула взглядом комнату. - Как насчет чайку?
        - Не откажусь, - ответил Семен, разглядывая жилье. - А интересно у вас тут.
        - Да куды уж, интересно, - отмахнулась Мария Михайловна. - Попривыкла, все одно и то же.
        - А что, Мария Михайловна, - заговорил Семен, - поговаривают, что «нехороший» этот дом. Дурная слава о нем. Так ли?
        - Да слава - она и есть слава, - ответила Мария Михайловна, - дурная или как есть хорошая. Слух этот еще только как только революцию сделали. Поговаривают, что в подвале какого-то графа расстреляли. А он на всех проклятие наложил. С тех пор по ночам завывает там.
        - А вы это слышали? - спросил с иронией Семен.
        - Да скоко раз, - ответила старушка. - Даже дверь подвальную открывали, смотрели, а мож, кто живой. Да только нет там никого. Мож, ветер так дует? Да только и в тихую погоду нет-нет да и завоет.
        «Да, нехило глючит старушку», - Семен посерьезнел и добавил:
        - А что, так с революции и воет?
        - Да какой там с революции! - отмахнулась Мария Михайловна. - Вот как книгу здешнюю украли, вот с тех пор!
        - А что за книга? - насторожился Семен.
        - Ой! Да старинная какая! - с сожалением в голосе сказала Мария Михайловна. - Старинная была! Кожаный переплет. Не по-нашему писаная. Только вот больно страшная.
        - Это как? - спросил Семен.
        - Да ну как, - вздохнула старушка. - Рисунки там, никогда бы не глядела. Одни бесы да черепа! Линии да чертежи. Ой, а пахла нехорошо. А обложка - так какая-то рожа прямо из кожи сделана. Посмотришь - содрогнешься. Вот как ее, милок ты мой, украли, так через пару дней вой-то и пошел. Вот оно как.
        Старушка умолкла и приступила к чаю. Алексей тоже сделал глоток и вдруг чуть не поперхнулся: «Да уж не Некрономикон ли это! Некрономник! Книга мертвых! Книга зла!» А Мария Михайловна продолжила:
        - Вот недавно какой-то долговязый стал появляться. На меня он внимания особого не обращает, а вот я-то его приметила!
        При слове «долговязый» Семен поперхнулся еще раз!
        - Так! И когда он стал появляться? - Семен теперь был весь во внимании.
        - Да когда, милок, да вот недавно, - ответила Мария Михайловна. - Первый раз с рюкзаком, потом уже без него. Вот как, милок. Я его такого тут впервые вижу. Чужой он. А главное, что ему в подвале надо? Не уразумею. Туды заходит, а обратно не выходит. А ключей-то у него нет! Так как он без них обходится? Значит, с управдомом знаком. Зашла к управдому - не знает такого. Мож, врет, вот я вам и позвонила!
        - Вот спасибо, Мария Михайловна! Как-нибудь зайду! - и Семен направился к выходу.
        - Мож, еще чайку? А то бы посидели, поговорили, - засуетилась Мария Михайловна.
        - Ой, нет, спасибо огромное, надо идти, - ответил Семен.
        - Так ты заходи, заходи, милок! - заулыбалась старушка.
        - Как-нибудь непременно, Мария Михайловна! - и Семен вышел из квартиры. Спустился на первый этаж и решил заглянуть в подвал. Дверь, казалось, была заперта. Семен подналег на нее: «А вдруг поддастся?». Он оказался прав. Никакого ключа не нужно. Просто дверь плотно и туго закрывалась.
        - Так вот как туда проникают, - в задумчивости произнес Семен. - А что касаемо обратно, так старушка могла и не доглядеть.
        Темное сырое помещение подвала открылось глазам Семена. Что можно было еще ожидать от старого дома? Он вспомнил про книгу. «Вот только тут еще зомби не хватало», - подумал он. Помещение подвала было просторным, а в конце он увидел вторую дверь. Через верхние части крошечных окон проникал дневной свет. Семен направился к двери. Вдруг ему стало не по себе. Он остановился. Он понял, что просто боится. Да, в подвале действительно было немного жутковато. Да и рассказы старушки наводили мистический ужас. Семен постарался отбросить суеверный страх и решительно пошел вперед, вспоминая, что когда-то он его уже подводил и было потом очень стыдно. Так Семен прошел через все помещение и, подойдя к двери, попробовал ее за ручку. Как ни странно, но дверь поддалась.
        Действие сто пятое
        Алексей и Палыч стояли на месте, тараща глаза, не понимая, где находятся. Вокруг них была не просто девственная природа. Только теперь они начали понимать, что с ними произошло. Холодный пот проступил на их телах, когда они увидели деревья, произраставшие в доисторическую эпоху. Гигантские лианы обвивали стволы рододендронов. Папоротники устремляли ввысь свои стволы. Первым очнулся Алексей и пролепетал заплетающимся от страха языком:
        - Ппалыч, ээтто что такое? Ээто где мы?
        Палыч проглотил слюну, продолжая молчать.
        - Палыч! - толкнул его Алексей. - Да что же это в самом деле?!
        - А! - наконец отозвался Палыч. - Леха! Где мы?
        - Да очнись, Палыч! - Алексей затряс его за плечо.
        Тут Палыч окончательно пришел в себя.
        - Чувствуешь, как жарко?
        - Чую, - ответил Алексей. - Только вот где мы? Куда попали?
        - Леха, назад в лес! - скомандовал Палыч и снова потерял дар речи. Позади леса не было! Было болото! Да! То самое, которое они прошли насквозь! Но только теперь оно было огромным. И растительность была там далеких, давно ушедших эпох.
        - Мезозойская эра! Конец Юрского - начало Мелового периода, - Алексей был в шоке.
        - Так, Палыч! - начал Алексей. - Ты уверен, что вытащил меня из болота, а сам не утонул в нем?
        - Что за бред ты несешь! Конечно, вытащил! - Палыч выразительно посмотрел на Алексея.
        - А тогда ответь мне, где мы?! В раю? - теперь так же на Палыча смотрел Алексей.
        - Не знаю, дорогой, кто из нас чего стоит или стоил, живя на Земле, только если мы попали оба в рай, то этот рай по крайней мере на той же самой Земле, - ответил Палыч. - Но я думаю, что, в отличие от Рая Небесного, где несть ни болезнь, ни печаль, ни воздыхание, в этом «раю» не так безопасно! Смотри в оба! Да и в Раю, думаю, не так жарко, как здесь. Но вот на ад это место тоже как-то не похоже. Значит, мы все-таки на Земле, но только в другой временной эпохе. Вот какой дорогой, и что нас сюда забросило, и за каким хреном - не знаю.
        - Вернее, кто! - подправил его Алексей. - И, главное, зачем!
        Это был вопрос, на который надо было найти ответ. И друзья пошли на поиски этого ответа. Растущая зелень открыла им свои реликтовые объятия - заросли. Воздух был особым, несравним с современным. Пройдя некоторое расстояние, у них даже закружились головы от этого воздуха. Они вынуждены были присесть.
        - Что есть будем? - спросил с иронией Алексей.
        - А вот и попробуем то, что уготовила нам матушка древность. Во, смотри, какое чудище к нам ползет! Вот его и попробуем! - с этими словами Палыч ухватил большого таракана.
        - Да какое же это чудище? Он красавец! Разве что очень большой! Ну, хорошо, что хоть не динозавр. А он съедобен? - поморщился Алексей.
        - Ну, динозавр мог бы вполне и нами закусить! А что касаемо этого таракана - конечно, съедобен! Он растительноядный! А ну, разводи огонь! - весело скомандовал Палыч. - Будем обедать в доисторическом лесу!
        Через пару минут оба хрустели жареной корочкой тонкого панциря насекомого. Алексей только слюну утирал.
        - Никогда не ел такой вкуснятины! Я серьезно, Палыч!
        - Да верю, верю! - нажимал на жаркое из таракана Палыч. - Я сам ввек не забуду этого!
        Съев таракана, они почувствовали необыкновенную сытость. Но очень хотелось пить. Рядом росла лиана. Палыч полоснул по ней ножом. Вода была приятна на вкус, необыкновенной свежести. Напившись и наевшись вдоволь, друзья наполнили фляги этой чудной водой. А буквально через минуту почувствовали, что их мышцы буквально наливаются силой.
        - Вот это да! Прямо омоложение! - молвил Палыч.
        - Да, только ты хоть не забывай, где мы, - ответил Алексей. - Это естественно. В данной эпохе даже слово «экология» звучит как-то не к месту.
        - Это точно, - подтвердил Палыч.
        Так они шли и шли по лесу.
        - Слушай, Палыч! - голос Алексея звучал настороженно и иронично, - я так подумал. Вот мы съели таракана. Очень вкусно. И вот я задумался: а нас, часом, вот с таким же аппетитом так же вот не слопают?
        Палыч саркастически посмотрел на Алексея.
        - А ты как думаешь?
        - Я? - Алексей вопрошающе смотрел на Палыча.
        - Да, ты! - подтвердил его взгляд Палыч.
        - Я только сейчас об этом подумал, - признался Алексей.
        - Молодец, что уже подумал, - Палыч боязливо поглядывал на этот земной рай, из которого доносились крики разных животных.
        И только идиот мог не догадаться, что эти крики издают исключительно пресмыкающиеся, а точнее, самые настоящие ящеры, а именно динозавры. Озираясь по сторонам, горе-путешественники пробирались дальше. Они действительно поневоле оказались путешественниками, ни дать ни взять! От огромной концентрации кислорода у обоих болели головы. Но это была еще не беда, беда ждала впереди, когда у обоих началась лихорадка. Переизбыток кислорода делал свое дело. Началась адаптация. Через некоторое время, охваченные сильным ознобом, они свалились на землю. Пот градом катился с их лиц. В конце концов оба потеряли сознание под этим куполом непроходимых зарослей.
        Действие сто шестое
        Перед Семеном открылось небольшое помещение, которое опять-таки тускло освещали подвальные грязные окна. Однако было сухо, в отличие от предыдущего помещения. Прямо перед Семеном, у противоположной стены, стояло зеркало в человеческий рост, может, даже немного выше. Семен даже вздрогнул, увидев свое отражение. Семен подошел к зеркалу. Это было старинное зеркало в такой же древней оправе, возможно, из черного дерева. Оправа была очень богатой. Великолепная резьба! «Странно, - подумал Семен, глядя в зеркало. - Везде пыль, а вот его как будто только вчера протирали. Да и само по себе оно очень странное. Кажется, смотришь не в зеркало, а в бесконечное пространство»
        Зеркало действительно словно кто-то содержал в идеальной чистоте. Семен читал, что такие зеркала делали в глубокой старине. Держали их во дворцах. «Как оно здесь оказалось? - Семен пожал плечами, прикидывая цену такой находки. - Если оно тут стоит долго, то как оно еще уцелело? Никто его не взял. Но ведь люди-то наверняка бывали». Тут он вспомнил слова женщины, которую встретил по дороге: «А люди то пропадают, то исчезают. Вот и пойми, когда появляются». Семен поморщился. Отражение тоже поморщилось. Семен состроил рожу. Отражение показало гримасу. Семен хотел потрогать зеркало, но не стал этого делать. Провел пальцем по краю. Потрогал деревянное обрамление. «Вынести бы его отсюда», - подумал он и сам себе добавил, погрозив пальцем:
        - Нет, нельзя! Пусть здесь стоит!
        Отражение также погрозило пальцем Семену.
        - Погрози ты мне еще! - сказал Семен отражению. Затем вздохнул и, развернувшись, пошел прочь. Более ничего интересного в помещении не было. На пороге он оглянулся. Отражение также оглянулось.
        - Пока! - сказал Семен и помахал рукой. Отражение также помахало в ответ. Семен вышел. Пройдя до половины помещения, он опять вспомнил слова женщины. «А может, за этим зеркалом находится потайная дверь?» - подумал он и снова пошел назад к двери. Открыв дверь, он вошел в помещение и направился к зеркалу. Подойдя вплотную, он попробовал отодвинуть его. Не тут-то было. Зеркало не поддалось. Он сильнее налег на него. Никакого эффекта. Со всей силы подналег на него. Зеркало как будто вросло в пол.
        - Ничего себе! Что за чудеса? Погоди, я позову, кого надо, на помощь! - и Семен устремился к выходу. На пороге, открыв дверь, опять оглянулся и помахал рукой:
        - Жди!
        Однако смотревшее на него из зеркала отражение рукой не помахало, а серьезно смотрело на него. Семен окаменел. Мурашки поползли у него по телу. А отражение, закрыв зазеркальную дверь, пошло прямо на него. Подойдя к зеркальной поверхности, остановилось. Мысли путались в голове Семена. Тот, зазеркальный Семен, смотрел на него. Только одна мысль, что этого не может быть, потому что не может быть никогда, наводила панический ужас. Проведя рукой по голове, он почувствовал, что волосы его стоят дыбом. Еще немного - и он, не помня себя, кинулся бы прочь, но, глубоко вздохнув, неимоверным усилием заставил себя остаться. Только теперь он заметил, что отражение смотрит на него не злым и не добрым, а каким-то, скорее, мужественным взглядом. Так смотрели они друг на друга, казалось, целую вечность. Теперь Семен не знал, что дальше делать.
        - Да кто же ты? - вслух произнес Семен. Отражение молчало. Затем вдруг опустило глаза и потом, снова подняв, как-то посмотрело на Семена, не то с жалостью, не то с просьбой. Страх у Семена прошел.
        - Кто же ты? - опять спросил Семен. Отражение вдруг положило руку себе на сердце, и вновь в его взгляде почувствовалась какая-то просьба. Вдруг Семен почувствовал внутри себя, а именно в сердце, очень приятное тепло. Оно стало разливаться по телу, а отражение вдруг тепло ему улыбнулось. И Семена осенило! Невероятное чувство наполнило его такой силой, что огромные мурашки вторично выступили у него по всему телу. Но это чувство было только одно - чувство ЛЮБВИ! Внезапная догадка пронзила его:
        - Да ты же - моя СОВЕСТЬ!
        Глаза отражения сделались ясными, оно помахало Семену рукой и стало таять.
        - Нет! Стой! - закричал Семен и кинулся к зеркалу. Но в самый последний момент отражение растаяло. Секунды две в зеркале не отражалось ничего, кроме черной пустоты, и наконец вернулось обыкновенное отражение. Но Семен, глядя в это обыкновенное отражение, чувствовал в себе перемену. Отражение-совесть более не появлялось. Семен вышел из «дурного дома» весьма задумчивым. Он ничего не замечал в округе. Не замечал, что почти все прохожие обращают на него внимание. А он ничего не видел. Он шел домой. А войдя в родной двор, очень удивился тому, как его встретила Анна. Обливаясь слезами, она кинулась ему на шею.
        - Да что с тобой, любимая моя? - удивленно смотрел на нее Семен. - Ты как будто меня год не видела!
        - Не год, а полгода! - обливаясь слезами, говорила Анна. - Что я тут пережила, когда ты пропал!
        - Что значит «пропал»? - оторопел Семен. - Какие полгода? Ты склонна к преувеличению, дорогая! День меня не было, и уже для тебя полгода!
        - А почему ты в одной рубахе? - Анна испытующе смотрела на Семена.
        - Потому, дорогая, что сейчас лето! - ответил Семен.
        - Правильно, - Анна заплаканными глазами смотрела на Семена. - Ты ушел летом, а что сейчас?
        - А что сейчас? - Семен непонимающе и настороженно смотрел на Анну.
        - А ты оглянись по сторонам, и тебе все станет ясно, - сказала Анна, утерев слезы. Только теперь Семен очнулся и почувствовал холод. Кругом было белым бело от снега.
        Действие сто седьмое
        - Я думаю, что выход на логики второго порядка, именно второго, именно так, как они есть, даст выход к новым знаниям в науке вообще, - говорил Альфред Росс, набрасывая чертежи от руки.
        - У вас, мой друг, как будто нет компьютера? - Бэрг смотрел на Росса. Легкая улыбка на его лице говорила не то о хорошем его настрое, не то еще о чем-то, что было известно только ему. Росс посмотрел на Бэрга.
        - А чему вы радуетесь? Может, вы знаете гораздо больше моего? Тогда зачем я вам? - в голосе Росса прозвучала нотка обиды. - Вы были в лаборатории Остерна, я это понимаю. Ну так поделитесь, что вы там еще разнюхали, кроме того, о чем вы уже сказали.
        - Друг мой, не обижайтесь, - Бэрг дружески похлопал Росса по плечу. - Возможно, я знаю ровно столько, сколько знаете вы. Не в этом дело. Просто мне нравится, как вы работаете. Вы человек целеустремленный. И, в отличие от Нечаева, смотрите на науку не так, как все. Вы ищите, вы в постоянном поиске. А это довольно непростое занятие. Приходится утруждаться и терпеть непонимание. Но не это самое трудное. Самое скверное - это то, когда людям науки не хочется принимать истину только потому, что некоторые области, где ее выявляют, они считают несерьезными. Они готовы учить уму-разуму остальных, только не себя. А иногда делают умную гримасу, за которой фактически ничего нет. Так порой и хочется им сказать: «Сделай личико проще, люди потянутся», - но, к сожалению, и это не помогает. Так вы говорите, что можно выйти на информацию Либерии?
        - Да, Бэрг, если уже не вышли, - Росс опустился в кресло. - Подумать только, через боевые искусства Востока мы вышли на теорию коммуникации и взаимодействия. На алгоритмы творчества. Ведь этак можно все что угодно смоделировать. Можно смоделировать копию реципиента и воздействовать на нее. Да это переворот вообще. И подумать только, что все это объясняют боевые искусства!
        - Ну, хорошо, - Бэрг без иронии смотрел на Росса, - а как же там всякие астральные путешественники?
        Вместо ответа Росс посмотрел на Бэрга непонимающим взглядом.
        - О! Дорогой Росс, не смотрите на меня как на идиота! Я как раз хочу услышать ваше мнение! - Бэрг взял стакан вина.
        - Слушайте, Бэрг! - Росс смотрел на Бэрга таким же взглядом, - со всеми этими «астралопитеками», пожалуйста, не ко мне, а прямо в психушку! Я человек науки, а про сумасшедших и без меня много написано.
        - И все-таки, Росс, - Бэрг смотрел на Росса очень серьезно, и тот сдался.
        - Поймите, Бэрг, если они не понимают, с чем имеют дело, то начинают придумывать всякую небывальщину. Силу раскачали и теперь боятся друг друга, вот и все. А что до этих «астральщиков» - погребальных ящиков, то это совсем нездоровые люди. Они хотят воздействовать информационно-энергетически на реципиента, а все почему? Да потому что не понимают того, чему учились всю жизнь! А вот если бы понимали, то послали бы этот астрал далеко и надолго!
        - Прекрасно, Росс! - Бэрг был доволен. - Значит… Хотя ладно, об этом потом. Покидаю вас, Росс. Успеха!
        И Бэрг вышел. А через некоторое время появился Нечаев.
        - Привет моему другу и коллеге! - начал он с порога. - А вы все думаете! И не надоело? А я вот гулял, просто гулял, как хорошо просто погулять, пошататься без дела. Нечаев прошел в комнату и сел на диван.
        - Только вот ноги устали. А что скажешь, дорогой мой! Возраст! Никуда не деться. Вот такие дела. А вы все думаете и думаете. Дайте мозгам отдохнуть. Они не мышцы, накачать их нельзя. А если накачаешь, то башка распухнет. Вот так!
        - Слушайте, Александр Павлович, я ведь, в отличие от вас, не люблю терять время. Его и так мало, во всяком случае, у меня, - ответил Росс. - Вы думаете долго прожить, а я не думаю об этом. Пускай я проживу мало, но с пользой, чем вот так впустую проводить мне отведенное время! Кстати, я думал насчет Бэрга.
        - Да ладно, что вы, в самом деле, обижаетесь, что ли? - Нечаев уселся поудобнее. - А знаете, я уверен, что у вас огромное будущее! Вы много что откроете. Я в этом уверен. Но вот поймут ли вас? В этом будет ваша трагедия. Возможно, даже и моя, если доживу до этих времен.
        - Почему же не доживете? - Россу стало жаль Нечаева. - У вас со здоровьем вроде все в порядке.
        - Да кто его знает, что будет завтра? - ответил Нечаев. - Эх, Альфред, хороший вы человек. Не обижаетесь на мой юмор. А я вот в жизни ничего так и не открыл. Я только наблюдал. Наблюдаю за звездами, за их движением, за их жизнью, а она у них длинная. Вот и беру с них пример. Они ничего не делают, а полны тайн и загадок. А началось все с того, что, будучи еще неопытным юношей, наблюдал я за прекрасной женщиной, как она переодевается. Да, так получилось. Причем не через замочную скважину, как пацан, а отгородил белье, которое сохло во дворе. Никого не было. Только она и я. Вот так!
        - И что было дальше?! Она Вас вдохновила на выбор профессии? - задал Альфред вопрос, от которого сам слегка сконфузился.
        - Ты представляешь, - продолжил Нечаев, - в общем, наблюдал я, наблюдал, да что греха таить, подсматривал, да так увлекся, что выдал свое присутствие! Она меня заметила. Вот так! Ох, а до чего она была красива!
        Нечаев как-то погрустнел, вернее сказать, стал задумчив.
        - И влетело вам тогда от нее по полной программе! - догадался Росс.
        - Уж лучше б влетело. Нет, не влетело, - у Нечаева на лице была странная улыбка, немного горькая и нежная. - Сначала она испугалась, закрылась бельем. Я тогда чуть не «сгорел» от стыда. Молча стоял, опустив глаза. А она вдруг подошла ко мне, подняла руку, думал, пощечину залепит, а она вместо этого нежно потрепала меня за макушку. Потом вдруг задала такой вопрос, от которого у меня чуть ноги не подкосились.
        - И какой вопрос это был, Александр Павлович? - Росс с сочувствием смотрел на Нечаева.
        - «Я тебе нравлюсь?» Таким был ее вопрос! Вопрос настоящей любящей женщины. Она была на десять лет старше меня. Так мы и поженились. И прожили мы с ней много лет. Душа в душу. Вот нам все мозги «мылят», нехорошо, мол, подглядывать, срамота это! Нет ни стыда, ни совести! А вот тут-то и открылся неисповедимый путь! Если бы я тогда не подсмотрел за ней, если бы не попался ей на глаза, то и не познал бы всю глубину ее любви ко мне! Да и я ее любил сильно. А то начинают свататься да сватов засылать, а у нас и без всякого сватовства все получилось!
        - А почему вы о ней в прошедшем времени говорите? - задал вопрос Альфред.
        - Недавно она умерла. Умерла у меня на руках! - Нечаев всхлипнул, вытащил из кармана платок и утер слезы. - Оставила меня одного доживать в этом мире. Вот я и живу. И нет у меня более никого на этом свете. И ищу я ее душеньку по Космосу, а может, где-нибудь она и летает. Ухожу все дальше от Земли, туда, где Мир Иной! Где ты, моя Лизонька? Где ныне обитаеши? - Нечаев умолк.
        Слезы текли по его щекам. Взгляд был светел и чист. Это был взгляд человека, познавшего тайну любви. Росс не знал, что и ответить.
        - Выпейте, Александр Павлович, - предложил он виски. - У меня слов нет. Простите.
        Выпив виски, Нечаев успокоился.
        - А что вы говорили о Бэрге? - вдруг спросил Нечаев. Росс подошел к окну, на улице было снежно.
        - Я думаю, что он что-то скрывает.
        - Полноте, с чего вы это взяли? - Нечаев поставил на стол опустошенный бокал и подошел к Россу. Тот смотрел на наступающий зимний вечер.
        - Так с чего же? - задал повторно вопрос Нечаев.
        - Я не знаю, не уверен, мне кажется, - заговорил Росс. - Завтра я уезжаю.
        - Куда? - спросил Нечаев.
        - К одному моему знакомому ученому, - Росс повернулся к Нечаеву.
        - Надолго? - в голосе Нечаева проскользнула тоска.
        - Да, мой друг, хочу немного отдохнуть и пожить там. У него много литературы, самой разнообразной. Мне нужна серьезная консультация. Он человек мудрый. Он поймет. Да и на рыбалочку схожу. Давно не ходил на ледовую рыбалку, - и Росс начал готовиться к отъезду.
        - А как его имя, если не секрет? - поинтересовался Нечаев.
        - Не секрет, - ответил Росс, и добавил, выпрямившись: - Его зовут Смит Роуэн!
        Действие сто восьмое
        Нельзя описать величие доисторического леса. Красота и ужас переплелись в нем. Рычание ящеров то и дело наполняло его, нарушая величественный покой. Гигантские деревья, обвитые лианами, устремляли свои вершины к небу. Но это все-таки уже не каменноугольный период. Это был переход Юрского периода в Меловой. Эра гигантских рептилий. Два друга пребывали еще в обмороке, когда здоровенная морда ящера наткнулась на одного из них. Ящер раздул свои огромные ноздри и фыркнул. Запах человека для него был явно незнаком. Однако от такого дуновения, вырвавшегося из легких гигантской рептилии, Палыч очнулся. Можно представить себе его состояние, когда над собой он увидел морду динозавра!
        - Твою мать! - заорал Палыч, откатываясь в сторону. Ящер явно не был готов к такому повороту событий. Он даже попятился назад. Палыч вскочил на ноги и схватил автомат. Короткая очередь прогремела в доисторическом лесу. Ящер отпрыгнул назад. Толстенный рогатый панцирь оказался пуленепробиваемым. Но ящер ретировался. От грохота выстрелов очнулся теперь Алексей. Увидев ящера, поначалу перепугался, но потом успокоился.
        - Палыч! Стой! Не стреляй! - закричал Алексей. - Это же трицератопс! Он травояден! Считай, что нам повезло. Он сейчас сам уйдет. Это мирный ящер. Только не провоцируй его, а то он будет защищаться!
        - Ни хрена себе! Мирный! - Палыч немного успокоился. - А рожищи-то какие! Морда какая, рогатая!
        - Да, рога явно далеко не коровьи, но он мирный. А рога нужны, чтобы от хищников защищаться. Так просто он ими размахивать не станет, - Алексей, окончательно придя в себя, смотрел на ящера.
        - А как, ты говоришь, его зовут? - переспросил Палыч.
        - Трицератопс, - ответил Алексей. - Да я в детстве увлекался ими.
        - В детстве, - проворчал Палыч. - Ты и сейчас мальчишка для меня. Ладно, - продолжил Палыч, - трицератопс ты мой. Хошь не хошь иль как ты хошь, а отсюда не уйдешь, отсюда вывод - надо убираться отсюда!
        Алексей усмехнулся. В это время ящер даже внимание перестал обращать на них. Он начал спокойно жевать траву, а потом и вообще побрел своей дорогой. Друзья тоже стали пробираться сквозь чащобу. Огромные насекомые нет-нет да и пролетали мимо. Один раз увидели небольшую шевелящуюся кучу. Даже сначала не поняли. «Кто это? - думали они. - Какие-то насекомые?» Но когда потрогали ее палкой, эта куча стала разлетаться! И они оказались усеяны мелкими летающими ящерами. Величиной они были с шершня! Они нисколько не боялись двух пришельцев из далекого будущего. Они не могли адекватно оценить их. Алексей, смеясь, наблюдал за ними, как они ползают по его штанам, по куртке. Слушал их тоненькое попискивание. Правда, иногда они пощипывали кожу своими длинными ртами. А в общем совершенно безобидные насекомоядные твари. Поползав так немного по Алексею и Палычу, они решили покинуть их одежду и с писком полетели к облюбованному дереву, где на высоком сучке вновь организовали шевелящийся клубок. А друзья зашагали дальше, обходя насекомых невиданных размеров, прислушиваясь к звукам, то и дело доносившимся из глубины
леса, дивясь на здешние красоты. Ближе к вечеру лес стал редеть, и друзья вышли на поле. Перед ними открылось большое озеро. Огромные растительноядные брахиозавры паслись в нем, поедая водоросли. Вода оказалась в нем пресной. Еды было вдоволь. Вода была. Дело осталось за костром. И вот в котелке кипело варево. Пара отличных тараканов под водочку пошли на славу. Здоровенный омар, или что-то типа него, отдал в котелок клешни и хвост. Расслабившись водкой, закусив тараканом, принялись за «омара».
        - А ничего, Леха! Жизнь хороша! - проговорил едва шевелящимся языком Палыч.
        - Ну да! А я всегда тока «за»! - таким же языком ответил Алексей. - Я, Палыч, вот шо думаю, это как так можно бухнуть с ничего?
        - Эт как? - спросил Палыч.
        - Ну как как, шо я много выпл, нет! Понимашь? Ну шо там. Какая-то рюмашка. А развезло как от пол-литра. Эт как? - еле задал вопрос Алексей.
        - Не знаю, - ответил Палыч. - Я так же.
        - А, извини! А знашь, Палыч. А ведь прикол! Набухались в доисторичском лесу. Где динозавры! Ха! Ведь не поверят! А мы набухались! Ведь так? - Лешка смотрел на Палыча.
        - А ведь так, Лешк! А ведь скажут: да что вы, ребята, до каких глюков надрались! Ха! - ответил Палыч.
        И оба стали хохотать, позабыв обо всех опасностях, таящихся вокруг, позабыв обо всем на свете. Брахиозавры тупо уставили на них свои морды. Они никогда не слышали смеха. Они никогда не видели людей. Эти гиганты даже представить себе не могли, как человек изменит природу. А Лешка и Палыч смеялись! Им было хорошо. Они смеялись от души, по воле судьбы находясь в доисторической эпохе. И их смех был первым смехом человека на этой пока еще девственной земле.
        Действие сто девятое
        Долгое время Семен не мог опомниться от происшедшего с ним. Он понимал, что столкнулся действительно с нечто и, честно говоря, немного скучал. Можно скучать по любимой девушке, можно скучать по другу, по родным и близким, но вот по совести как-то не приходилось. О ней не задумываешься. Вроде как рядом. Совесть! Семен впервые в жизни думал о ней. Он скучал по ней. Нет, все было тихо, без какого-либо душевного надрыва. Но был грустен. Он рассказал все Анне. Она серьезно отнеслась к его рассказу о том, что с ним случилось. Понимала, что ему не до веселья.
        - Не грусти, Сема, - говорила она ему. - Считай, что тебе повезло. Не каждому дано вот так запросто увидеть свою совесть, а тем более еще и говорить с ней. Она наш путеводитель по этой жизни. Я имею в виду земную жизнь человека вообще. Ну, хочешь, сходи еще раз туда. Дорогу-то не забыл?
        - Милая ты моя, - отвечал Семен, - ну приду, и что? Вновь увижу отражение в зеркале. Видишь ли, моя хорошая, увидеть свою совесть - это не то чтобы повезло, это, скорее, страшно. Это значит увидеть свои ошибки, совершенные при жизни, как говорят, «вольные и невольные». Разве это не страшно? Когда совесть начинает обличать! Когда совершаешь что-то подлое, нехорошее. Когда нет ни терпения, ни снисхождения к немощам окружающих. А, да что там говорить. Я вспоминаю Лию. Думаю о ней. Где она? Что с ней? Я скучаю по ней, - Семен закрыл руками лицо.
        - Нет, Семушка, ты не скучаешь по ней, ты любишь ее, - ответила Анна. - Нет, нет, мой хороший. Я не ревную! Я тоже очень люблю ее и не хуже тебя скучаю по ней. Ну, посмотри на меня. Я ведь у Лии тоже многому научилась. Как вспоминаю море, курорт, как мы плавали. Стэлка, хоть и только народилась, а росла на глазах. Вспоминаю как уплыли они на дельфинах, туда, далеко-далеко, к центру моря. Это мне сама Лия рассказывала. Я тогда додумалась обидеться. Ну, что я не такая избранная у Вселенной, как она и Стэлка. А вот когда она мне рассказала о приключении на море, я ужаснулась. Что бы было со мной, окажись я там?! Лия тогда мне говорила, что каждому по его подготовке и задания идут. Так вот, к чему я готова, сама толком не знаю, но сверх возможного брать не стану. Ну а мне вон какай сон был! Очнулась в холодном поту. А Лия со Стэлкой уже вернулись. Вот так!
        Семен слушал ее, и тоска понемногу проходила. Вместо нее чувствовалось какое-то необъяснимое тепло в сердце, как будто Лия была рядом.
        - О, совесть! Зачем ты мучаешь меня? - произнес вслух Семен.
        - Работа у меня такая, - что-то ответило внутри.
        - Ну, я же ничего дурного не сделал! Тем более никому! - Семен поник головой.
        - Я мучаю не хороших и не плохих. Но ты покажи мне хороших! - вновь был ответ.
        - Значит, нет на Земле хороших, одни плохие, кого же ты мучаешь? - не поднимая головы, спросил Семен.
        - Есть и плохие, есть и хорошие. Но ни те, ни другие не мучимы мною. Плохие не мучимы, потому что меня у них просто нет, а хорошим я просто не нужна, так как считают себя хорошими и без меня! - совесть умолкла.
        - Молчи! Молчи, совесть! Я не готов тебя слушать! А если и готов, то готов ли выполнить твои приказы? О, зеркало совести моей, зачем я тогда тебя увидел!
        - Сема, иди ко мне, - позвала его Анна. Она, как никто другой, понимала, что его необходимо отвлечь от раздумий. Ничто не согреет так сердце мужчины, как любящая женщина. Что может быть более приятным, чем ее красивое сильное молодое тело? Семен поднял на нее глаза. «Какая она все-таки красивая», - подумал он и добавил уже вслух:
        - Иду, моя хорошая!
        Он подошел к Анне. Обнял ее, но она рывком опустила его на колени, прижав его голову к низу своего сильного прекрасного живота. Семен начал одаривать поцелуями это лоно, лоно любви и ласки. Он чувствовал силу Анны, и эта сила возбуждала его. Он хотел от этой женщины власти над собой. И она одарила его этой властью. Через некоторое время оба усталые, взмокшие от обильного пота страсти, с раскрасневшимися лицами, лежали в постели, не шевелясь и тяжело дыша. Диалоги с совестью закончились актом любви. Любви, которая так нужна людям.
        Действие сто десятое
        Алексей и Палыч совсем забыли, где находятся и что девственная природа полна опасностей. Насмеявшись вдоволь, они теперь смотрели на брахиозавров, гигантов, чье спокойствие они дерзнули нарушить. Те нехотя, хотя и с любопытством, решили подойти к людям. Они хотели рассмотреть этих мелких существ, которых никогда еще не видели. Мирно пасшиеся недалеко от берега, теперь они медленно шли к нему. Наконец, подойдя ближе, величественные гиганты остановились на некотором расстоянии и склонили свои головы на длинных шеях к людям. Уставив свои мокрые морды на людей, брахиозавры рассматривали их. Палыч и Алексей также смотрели на ящеров. Можно ли было подумать в ту минуту, что их отделяют миллионы лет? Так стояли друг перед другом люди и динозавры. Одни - чтобы рассмотреть пришельцев, другие - чтобы ощутить время, разделяющее их эпохи. Наконец Палыч протянул руку и погладил ящера. Тот даже не понял, что это было, и поначалу отпрянул назад, но потом снова приблизил свою морду к Палычу. Палыч повторно погладил ее. На этот раз брахиозавр не отпрянул назад, а даже продвинулся чуть вперед, едва не сбив Палыча с
ног. Палыч понял, что ящеру понравилось, и теперь он подставлял всю свою голову, чтобы Палыч погладил ее.
        - Ах ты, хороший мой, - проговорил Палыч. - Ласковое слово и кошке приятно, а тут целый динозавр, понимаешь, в обнимку да чесаться лезет!
        Алексей в это время поглаживал морду другого брахиозавра. Остальные оказались не такие смелые, как эти два, стояли близ берега, но ближе к людям не подходили.
        - Травоядные твари, - произнес Алексей. - Вот так постоянно и жуют.
        Вдруг позади раздался не то скрежет, не то писк, но, скорее, что-то среднее между тем и другим. Палыч обернулся и увидел парящего над реликтовым лесом ящера. Сначала одного, затем появились еще несколько. Издавая резкие крики, ящеры полетели над водой. Затем вышла пара ящеров, Палычу еще не известных. Эти ящеры направились вдоль берега, издавая звуки, напоминающие скрежет.
        - Э! Да это стегозавры! - произнес Алексей. - Наверное, на водопой. Или нет? Нет! Они явно чем-то недовольны!
        Затем из леса выбежала целая стая мелких проворных ящеров. Двигались они на задних ногах. Выбежав из леса, они заметались на открытом пространстве, ища убежища, и наконец «растворились» на прибрежной местности.
        - Их кто-то напугал, - настороженно произнес Палыч, вглядываясь и прислушиваясь к звукам, доносившимся из чащи. Между тем брахиозавры открыли рты и, испустив гортанный протяжный звук, медленно развернулись и пошли обратно на глубину.
        - Уходят в безопасное место, - проговорил Алексей.
        - Алешка, тут что-то не то. Готовь автомат! - скомандовал Палыч.
        И действительно, надвигались сумерки, излюбленное время охоты грозы динозавров - тираннозавра. Вдруг рядом с ними подвинулся огромный камень. Целая глыба. Напряженные нервы обоих напряглись еще более. «Глыба» подняла хвост с огромным набалдашником на конце.
        - Да чтоб тебя! - выдохнул Алексей. - Да это парейозавр. Он не хищник. Но, однако, готовится к обороне!
        - К обороне? От кого? - спросил Палыч.
        - Сейчас увидишь! Вернее, мы увидим! - слова Алексея подтвердились. Из чащи послышался наводящий ужас рев. Палыч и Алексей не знали, что делать. Автоматы - единственное оружие, которое было у них, - против шестиметрового гиганта со шкурой как броня! Палыч и Алексей побежали вдоль берега.
        - Слушай, Палыч! - на бегу спросил Алексей. - Ну, даже ежели убьем одного, а их тут!
        - Да хоть от одного спастись, а далее видно будет! - отозвался Палыч.
        Отбежав метров сто, они оглянулись и замерли от ужаса. В ста метрах от них стояло чудовище.
        - Это тираннозавр, - еле произнес Алексей. Чудовище, тяжело дыша, потянуло воздух ноздрями.
        - Принюхивается, - сказал Палыч, смотря на ящера.
        Тираннозавр подошел к тому месту, где стояли путешественники, и принялся обнюхивать местность.
        - Вот бы его да к нам на псарню, следы преступников искать, - произнес Палыч.
        - А чем кормить его бы стали? Преступниками? - не сводя глаз с чудовища, спросил Алексей.
        - Ну, зачем скотинку травить! Мы бы его шоколадками кормили. Он бы у нас вегетарианцем стал. Мы бы его перевоспитали, - ответил Палыч.
        - А для начала он бы у вас всех собак бы слопал! - ответил Алексей.
        - Я не знаю, как там насчет собак, - произнес Палыч, - но как бы нам самим для него шоколадками не сделаться. Кажется, он принюхивается именно к нам! Алешка, надо добежать до леса! Вперед!
        И они кинулись бежать. Тираннозавр действительно уловил новый запах и теперь пытался установить источник. И вот он увидел их, несущихся к лесу. Издав свой звериный вой, ящер рванул в их сторону. До леса было тоже около ста метров. Что Палыч, что Алексей не славились особенной прытью, но на этот раз они переплюнули не только свои давние рекорды, но и намного опередили остальных. Они остановились и спрятались за огромными стволами рододендронов, когда ящер добежал до них. Он опять стал нюхать воздух в поисках своей жертвы. Алексей и Палыч стояли, не шевелясь. Ящер снова издал душераздирающий рев. И тут Палыч знаками показал Алексею, что сейчас все будет хорошо! Типа, Алексей, ну а про гранаты совсем позабыли! Палыч схватил гранату и, выдернув чеку, стал ждать очередного рева ящера. И вот ящер вновь раскрыл пасть, и в этот момент Палыч метнул в эту пасть гранату, стараясь попасть поглубже в глотку. Тираннозавр, даже не разобрав, что к чему, то бишь что за муха в рот влетела, проглотил ее. Палыч и Алексей скрылись за толстыми стволами. Граната не заставила себя долго ждать. Здоровенная туша сработала
еще и как глушитель. Только глухой удар. Тираннозавр заревел, только теперь уже от боли. Из разорванного брюха вылезли внутренности чудовища. Тираннозавр издал еще один прощальный приглушенный рев и повалился на землю. Палыч и Алексей вышли из укрытия. Ящер трепыхнулся еще пару раз от судорог и затих. Палыч и Алексей переглянулись. Исполинская рептилия была мертва. Наступила ночь. Алексей и Палыч знали, что в лесу оставаться нельзя, поэтому, крадучись, шли вперед. Наконец они вновь вышли из леса и увидели перед собой каменные горы.
        - Это то, что и надо, Леша, - сказал Палыч.
        Найдя в горах расщелину, оглядевшись, они устроились на ночлег. Измученные и усталые, они сидели в своем каменном укрытии. А в ночном лесу кипели свои баталии. Оттуда доносились крики на разные лады. А иногда рычание хищников, ведущих ночную охоту. Измотанные путешественники заснули вопреки всем правилам дежурства. И Алексей увидел во сне Лию, подошла она обнаженная к нему и положила ему на голову правую руку. Алексей проснулся. Было уже утро. Он разбудил Палыча. И вот они, выйдя из расщелины, пошли вдоль гор. Поднимаясь по уступу, Алексей поднял глаза и не поверил им. Там, на небольшой вышине, он увидел обнаженную женщину! Он увидел Лию!
        - Палыч! - заорал он, на секунду отвернувшись. - Смотри туда!
        - Чего орешь?! - сердито переспросил Палыч. - В горах так нельзя!
        - Да подожди, Палыч! - вознегодовал Алексей. - Смотри туда!
        - Ну, куда? - Палыч тоже устремил взгляд, куда показывал Алексей. Но все пусто, никого.
        - Ты чего орешь? - Палыч смотрел на Алексея. - Там дальше потухший вулкан. Правда, в его недрах бушует магма. Ты кого там видел?
        - Лию, - кротко ответил Алексей.
        - Чегоооо?? - протянул Палыч.
        - Не чего, а кого! - поправил в сердцах его Алексей. - Повторяю! Я видел Лию! Только не у вулкана, а вот здесь, вот на этой вершине, - и Алексей указал рукой. Палыч непонимающе смотрел на Алексея.
        - Ты, часом, не «того»? Где ты ее видел?
        - Вон там, - и Алексей еще раз указал на пригорок на скале.
        - Хрен с тобой, пойдем смотреть, что ты там видел, - произнес Палыч, и оба двинулись к указанному Алексеем месту. Поднявшись еще на пятидесятиметровую высоту, они увидели небольшую площадку.
        - Вот здесь, Палыч, она была, - твердо произнес Алексей.
        - Ты уверен? - спросил Палыч.
        - Да! - ответил Алексей и подтвердил: - Уверен полностью!
        - Ну, раз уверен, значит, так! Откуда она могла тут взяться? Что она тут делает? И, наконец, куда исчезла? Вот вопросы! - и Палыч оглянулся по сторонам. Ни души вокруг.
        - Ну, и как это прикажешь понимать? - Палыч уперся ногой в лежащий большой валун. Вдруг под землей послышался шум, как будто там, в недрах, работал гигантский механизм. Земля под ногами завибрировала, и здоровенный многотонный валун отъехал в сторону. Алексей и Палыч стояли с широко раскрытыми от удивления глазами. Там, под валуном, открывался ни много ни мало подземный ход! И не какой-нибудь, а лестничный! Вот это новости! Ход вел в глубину скалы. Алексей и Палыч, нахлебавшись вдоволь приключений, прямиком без колебаний направились именно туда. А уже через пару секунд они услышали, как валун закрыл собой вход.
        - Не робей, Леха! Не робей! Выберемся! - подбадривал Палыч, хотя сам слегка трясся от страха. - Ну, ход-то сделан не просто так. Идем-то по лестнице! Вот ведь как, Леха!
        Они долго шли по лестнице, спускаясь все ниже, все глубже, и лишь фонарики спасали их от кромешной тьмы.
        Действие сто одиннадцатое
        - Дорогой Альфред! Рад тебя видеть! - старый Роуэн чуть не прослезился. - Заходи, заходи скорее! А то я уже думал, что меня все забыли. Последний, кто у меня был, - это Рудольф. Как он там? Все ли в порядке? Как его жизнь?
        Старый Роуэн смотрел на Альфреда Росса, который только что приехал к нему, оставив Александра Павловича в научном одиночестве. Поездка была долгой. Роуэн жил неблизко. Однако поездка в купе поезда была комфортной, и Альфред спал как младенец. К утру подали чай, сахар, журналы. Только Альфред решил расслабиться коньячком, как проводница уже объявила, что его остановка следующая. Ну, какой тут коньяк! Пришлось оставить. Альфреду ничего не оставалось делать, как только собрать вещи, благо их было немного, и ждать остановку. Наконец она была объявлена. Альфред сошел на платформу и направился к Роуэну. И вот она, встреча. Альфред снял плащ.
        - Зима, а ты в плаще! - Роуэн принялся ухаживать за гостем. - Правда, погода не очень, температура скачет, но это ничего. Все обойдется!
        - Это точно, Роуэн. Однако в плаще ничего, не замерзну, - Альфред достал коньяк и закуску. - За встречу!
        - За встречу, Альфред! - подтвердил Роуэн. Они выпили. Настроение поднялось.
        - Так как там Рудольф? - Роуэн наивно смотрел на Альфреда.
        - Рудольфа нет, - коротко ответил Альфред. - Больше нет.
        - Как нет? - переспросил Роуэн. - То есть как нет?
        - Несчастный случай, - ответил Альфред. - Более ничего сказать не могу. Не стало также Остерна и Ричарда.
        Роуэн был ошарашен от такого известия. Он присел на табурет.
        - Да! Я знал Рудольфа, но Остерн! Ричард! А они? Что с ними произошло?
        Росс поведал старому ученому тяжкую историю лаборатории.
        - Это я во многом виноват! - произнес после услышанного Роуэн. - Я посвятил Рудольфа в суть некоторых своих разработок. Познакомил с Остерном. Что я наделал?
        Роуэн взялся за голову.
        - Не суди себя, Роуэн! - успокоил его Росс. - Ты не виновен в их ошибках. Что произошло, то произошло. Но я здесь по другому поводу. Роуэн, я хочу пожить у тебя. Хочу пожить месяц - другой. Я тебя не стесню. Мешать не буду. И посоветоваться, и отдохнуть надо. Вот почему я здесь. Ты не будешь против?
        - Да почему я должен быть против? - Роуэн был озадачен известием о Рудольфе. - Живи, живи. Может, на рыбалку сходим. А совет всегда за мной. Обсудим, ежели что не так, вместе. Но как же Рудольф? Что с ним случилось? Хотя его характер… да что там говорить! Эх, Рудольф, Рудольф! Я знал, что он просто так не кончит. Жуткий человек, жуткий. Ну да ладно, располагайся. Вещи вон туда клади. Да в душ с дороги. Поспи, отдохни, а завтра поговорим!
        Альфред принял душ и после вкусного угощения лег спать. Трудно спится на новом месте, но коньяк делает свое дело. Через некоторое время Альфред спал крепким сном. Наступающее зимнее утро встретило его уже в гостях у Роуэна. Альфред потянулся, поднялся с постели и направился в уборную. Великолепный душ, освежающая прохладная вода - все это только подталкивало к беседе с Роуэном о насущном в науке. Да! Было здорово!
        - Доброе утро, Альфред! Рад тебя видеть! - Роуэн успел приготовить завтрак. - Присаживайся! Я очень рад тебе! Рад, что ты приехал. И рад тому, что мы сможем многое обсудить, - Роуэн присел рядом. Выпив коньяку, друзья не только по жизни, но и по науке принялись за завтрак.
        - Роуэн, а ты так и живешь один после того, как тебя отвергла наука? - осторожно задал вопрос Альфред.
        - Наука тут ни при чем, - тихо произнес Роуэн. - А вот те, которые поселились в ней, о них иной разговор. Сами ничего не хотят или чего-нибудь нащупают, ну, какую-нибудь ерунду, тут же глаголют на весь мир! Вот, дескать, нашли! А чего нашли? То, что любая «баба Маня», знахарка, практиковала всю свою жизнь! Только она, «баба Маня», кто она в науке? Да никто! Лучше у нее слямзить и себе приписать! Вот тебе и «наука». Ну да! Дипломы, дипломы! А далее - плагиат! Короче, воровство! А почему? Человек нынче такой. Диплом в белом халате ему дороже истины! Я не говорю о действительно великих людях, вполне достойных, но таких так мало.
        - Да, я тебя понимаю, Роуэн, - произнес Альфред. - За тем я к тебе и приехал. Надо многое обсудить. Да и, честно говоря, отдохнуть. А ведь ты не ответил на вопрос, ты что, один так и живешь?
        - Да нет, иногда приходит знакомая служанка, - лицо Роуэна помягчело. - Убраться, приготовить еду, да и вообще смягчить мое одиночество - все, чем наградила меня наука. Вот так, мой дорогой.
        - Надеюсь, я не помешаю вашей идиллии? - улыбнулся Альфред.
        - Ну что ты! - повеселел Роуэн. - Ни в коем случае! Наоборот! Мы тебе очень рады! Ну, ты кушай, кушай! А то я тебя отвлек. Подожди, мы с тобой еще на рыбалку сходим. От подледной уже, наверное, отвык, а?
        Роуэн опрокинул еще рюмочку и пошел, напевая песенку студента, готовить снасти. Альфред вздохнул. Он понимал, что может поделиться с Роуэном всем, что наболело, поделиться идеями в науке. Рыбалка была замечательной. Морозный воздух, свежесть! Пробурив лунку, оба почуяли запах речки.
        - А ну погоди! - Роуэн лег на лед и заглянул в лунку, прикрыв при этом ее перчатками от дневного света. Роуэн увидел множество плотвы подо льдом.
        - А ну давай! - сказал Роуэн и опустил мормышку на небольшую глубину. Крючок с насаженным на него червяком-короедом, взятым здесь же рядом, у старого дуба, тут же был схвачен прожорливым ртом плотвицы.
        - Вот ты какая красавица! - Роуэн вытащил плотву из лунки. - Ну, а у тебя чего?
        - А ты хитер! - ответил, смеясь, Альфред. - Я-то свою еще не пробурил, а ты уже рыбу вовсю таскаешь!
        - А ты поторапливайся! - смеялся в ответ Роуэн. - А то, гляди, всю рыбу переловлю!
        Так, смеясь, стали они тягать плотву одну за другой. Но, когда попалась верхоплавка, Альфред тут же зарядил удочку на щуку. Щука не заставила себя долго ждать. Увидев излюбленную добычу, да еще и фиксированную, щука схватила ее и поволокла. Подождав некоторое время, Альфред резким движением потащил леску на себя. Щука ходила кругами, прежде чем ее морда показалась в лунке. И вот она уже на льду, бьет хвостом, широко открывает пасть.
        - Ну! Поздравляю, Альфред! - Роуэн принялся вытаскивать крючок из пасти пойманной щуки. - Надо бы тоже попробовать на щуку поставить.
        - Лови верхоплавку, - сказал Альфред.
        - Да у меня мелкая плотва есть, - ответил Роуэн. - Думаю пойдет.
        - Нет, - сказал Альфред, - только верхоплавка хороша для живца.
        - Ладно! Как поймаю, заряжу! - ответил Роуэн.
        Так они долго ловили рыбу. Принесли домой отличный улов. Роуэну тоже повезло поймать двух небольших щук. Был уже вечер, когда пришла служанка. Она была не готова увидеть постороннего мужчину и застеснялась. Но Роуэн тут же представил Альфреда ей. Служанка была бальзаковского возраста и, как почувствовал Альфред, достаточно темпераментна. После того как Роуэн представил его служанке, Альфред понял, что в одиночестве ему быть не придется, ибо служанка теперь уже одарила его невероятно страстным взглядом. Роуэн только улыбнулся. Он, как никто другой, прекрасно понимал, что мужчине нужна женщина и что Альфреду не надо будет страдать в поисках спасения на стороне.
        - Альфред, познакомься с ней как следует. Она хорошая женщина! - посоветовал Роуэн. Альфред слегка покраснел, но делать было нечего. Природа есть природа, с ней не поспоришь. Альфред делал все возможное, чтобы быть крайне деликатным. Прекрасная служанка с весьма недурными формами сидела в их кругу и потягивала вино.
        - Вы занимаетесь наукой, Альфред? - томно спросила она.
        - В общем да! - ответил Альфред.
        - Как, наверное, это интересно! - служанка немного расстегнула декольте. - Здесь жарко, извините.
        - Да ничего страшного, - Альфред смотрел на ее красивое тело. Тут он понял, что находится в плену страсти.
        - Альфред, дорогой, может, отдохнешь? - Роуэн хитро смотрел на Альфреда. - А о науке продолжим завтра. Хотите - ночуйте у меня. Хотите - у Элизы. Ведь ты не против, Элиза?
        - Конечно, нет! - Элиза была разогрета не хуже. - Роуэн, я думаю увести от вас этого человека.
        - Но завтра чтобы он был здесь, у меня! Понятно, Элиза? - Роуэн улыбался.
        - Непременно будет, Роуэн! В полной сохранности, обещаю! - сказала Элиза и повела слегка обалдевшего Альфреда к себе. А на следующий день Альфред уже беседовал с Роуэном.
        - Ах ты старый сводник! - это прозвучало вместо доброго утра в сторону Роуэна. Роуэн только улыбнулся в ответ.
        - Видишь ли, Альфред, науке некогда заниматься «пустыми делами». Наука - вещь серьезная. То, что вычислил Остерн, возможно, когда-то уже было. Это не значит, что Остерн - плагиатчик, совсем нет, даже напротив! Остерн был весьма серьезным научным деятелем. Он был творческой личностью. Он мыслил как художник. Он старался отмыть науку от серых тонов и придать ей колорит! Вот была его задача! Увидеть проблему в целом. Но наука, погрязшая в формализации фактов, не приняла его. Не приняла ни Рудольфа, ни Ричарда. Она может не принять и тебя! Хотя все будут говорить, что принимают истину. Я старый и давно привык к этому выводу. Я прошел трудный путь от непонимания коллег до непонимания всего общества и сейчас вынужден вот так ютиться. Но я не в обиде на тех, кто ничего не понимает, а вот кто обязан понимать и не хочет этого делать, тут другой разговор. Но я знаю только одно: то, за чем ты ко мне приехал, обязательно будет и без меня! Теория движения, а вместе с ней и теория коммуникации и взаимодействия найдут не просто свое применение, а их будет знать каждый. Это уж ты мне поверь.
        - Хорошо бы, - ответил Росс. - Но меня кое-что тревожит. Странно себя ведут наши коллеги. Что-то недоговаривают, таят. Я не могу работать в таких условиях. Они поставили задачу «воскресить» иммуников. Задача весьма интересная. Мы знаем некоторые допущенные ошибки при моделировании Единого информационного ядра. Но, предположим, Стив Бэрг не откровенен, он что-то утаивает, скрывает от науки, может, хочет выйти на самостоятельный эксперимент и добиться всеобщего признания? Смущает меня его поведение, - Росс замолчал.
        - Я понимаю тебя, Альфред, - голос Роуэна был спокоен. - Наука - такая штука, все это надо записать и чтобы одобрил ученый совет! Без него никак! Знаешь что, а живи ты у меня столько, сколько захочешь. Вон и Элиза не против будет.
        - Да, Роуэн! Это так. Но мне нужен совет. Как быть? Я как художник сейчас. Понимаешь, много узоров в голове, а собрать их воедино не могу.
        - А вот это уже ближе к теме, дорогой мой. Вспомни Павла Бажова!
        - А при чем тут Бажов? - Альфред был несколько в недоумении.
        - Как это при чем? Ты думаешь, что он просто так написал свои рассказы о Хозяйке медной горы? Нет, дорогой! Не все так просто!
        - Да! Знаю! Ну, он общался со старыми мастерами, - ответил Альфред.
        - Ну, это по классике, и, как говорится, наслушался от них всяких легенд. Я этого не отрицаю! Но ты вдумайся в диалоги, как они говорили! Это когда Данила-мастер чашу делал с живого цветка! То и горе для него, что как живой получился, а живого нет! Он-то хотел всю красоту живого цветка собрать да и в камне показать! Понимаешь, какая мысль! Он хотел познать силу камня! Он строил логические связи второго порядка. Но делал он это интуитивно, неосознанно! Бажову пришлось прибегнуть к мистическому существу. Он создал Хозяйку, в горе у которой рос каменный цветок. Даниле необходимо стало увидеть этот цветок, который не награждал человека каким-то мистическим свойством, а формировал именно логические связи. Ставил порядковые ограничения, ну, то есть первого или второго порядка. Сделанная им первая чаша была, конечно, логикой первого порядка, ну, скажем, а-ля классика, конечно, она была высочайшего мастерства, но, увы! Не логикой второго порядка! Однако Даниле суждено было стать действительно мастером. Человеку, только почуявшему логику второго порядка, в первый порядок уже возвращаться не захочется,
поэтому его, Данилу, об этом и предупреждал старый мастер, отговаривая идти по этому пути. Типа свет белый мил не станет. Да и хозяйка сама ему говорила, что, мол, дорога-то открыта, но сам уйти не захочешь! И это говорила ему Хозяйка! Ну а когда все решилось с цветком, то она сказала ему, что, мол, все пускай в памяти у него останется, только об этом никому не сказывай, ибо не настала еще пора! Но надо было Бажову, чтобы мир как-то узнал об этом! Вот такие дела!
        - Так что же получается, что эта Хозяйка и есть иммуноандроид? - с иронией спросил Альфред. - Фантазер ты, Роуэн!
        - Конечно, нет! Думать так о ней было бы кощунством. Однако здесь мы выходим на совсем иной режим! Типа логики третьего порядка! А именно изменение приобретенных свойств. И это вполне реально! И примером тому обычный алмаз, который был раньше графитом. Температура, давление делают свое дело, изменяя кристаллическую решетку, и вот результат! А возьми этот алмаз и нанеси на него грани - получится бриллиант! Но для этого нужны специальные условия, другое дело - если бы можно было в руках это делать. Взял в руку графит, сжал его - и у тебя в ладони бриллиант! И все бы хорошо, но только мы пока даже не в состоянии в руках стакан с чаем вскипятить! А что до чаши, так Данила сам оживотворял ее, только не понимая, как это делается. Это и есть теория коммуникации и взаимодействия с живыми и неживыми объектами. То есть воздействие на них. Тут-то Хозяйка и есть источник силы, той силы, благодаря которой все это получалось. Но это уже логика третьего порядка. Воздействие на Силы природы. А логика второго порядка говорит сама за себя, ведь через нее только и можно выйти на третий порядок. И тут отличие еще в
том, что если все стремятся идти по дороге так называемого «расширенного состояния сознания», то здесь как раз происходит обратное. Необходимо сфокусировать свое сознание, сделать его как луч лазера! Вот такие дела!
        - Вот это действительно то, за чем я к тебе приехал! - произнес Альфред.
        - А как же старый одинокий профессор? - Роуэн с иронией посмотрел на Росса.
        - Да что ты, Роуэн! Это же я так, по науке! - растрогался Росс.
        - Да это я так, - ответил Роуэн, - пошутил. А ты отдыхай, сил набирайся. Они тебе понадобятся!
        - Ага, особенно с Элизой! - смеясь, сказал Альфред.
        - Именно, дорогой! - ответил Роуэн. - Так что сейчас отпуск. Отдыхай, а завтра снова на рыбалку.
        Так и повелось: с утра рыбалка, а вечером отдых. Элиза не просто вкусно готовила, она хотела понравиться Россу и как хозяйка тоже. Так незаметно время подошло к концу. И вот в одну из ночей Альфред увидел во сне лицо прекрасной женщины.
        - Пора обратно, - тихо произнесла она.
        Действие сто двенадцатое
        Друзья, конечно, понимали, что ход, по которому они шли, далеко не природное явление, а вполне рукотворное сооружение. К тому же была постоянная тяга воздуха. Опасения задохнуться не было. Алексей и Палыч шли и шли. И вот наконец на невообразимой глубине они обнаружили, что ход закончился дверью. Палыч толкнул ее ногой. Дверь слетела с петель, рухнув на каменный пол.
        - Надежная, нечего сказать! - ухмыльнулся он. - Движемся дальше.
        Далее перед ними открылся еще один ход, по которому они добрались до следующей двери. Та дверь оказалась надежнее. Но какие, позвольте спросить, преграды могут сдержать натиск тех, кто идет к намеченной ими цели?! Дверь разлетелась в щепки, и они оказались ни больше ни меньше в лаборатории! Причем действующей! Здесь работали люди! Живые люди! Алексей и Палыч рты разинули от удивления. Они присматривались к происходящему в лаборатории. Кругом был неоновый свет. Лаборатория была огромной. Один отсек пестрел колбами, различными стеклянными сосудами, трубками. Другой был оснащен электронным оборудованием, в третьем была «готовая продукция», инопланетяне, ящеры, в том числе и легендарная Несси, снежные люди, или бигфуты, и всякая другая нечисть. Все это хранилось в специнкубаторах. Алексей и Палыч хотели казаться незамеченными, но чем больше они прятались, тем больше убеждались в том, что на них вообще никто не обращает никакого внимания и нужны они здесь как собаке пятая нога и лисе второй хвост. Их присутствие расценивалось примерно как тараканье.
        - Так, Леша! Вылезай из-под «дивана»! Не надо прятаться. Они на нас внимания не обращают, - сказал Палыч.
        - Палыч, а что это все значит? - Алексей таращил глаза на происходящее.
        - Не знаю, Леша, - ответил Палыч. - Может, они все так устали, что посторонние для них не помеха.
        - Я так думаю, Палыч, - начал Алексей, - все здесь происходящее - это как сон. Однако трудятся они наяву, это точно. Хозяин этой лаборатории неизвестен, но он явно неземного происхождения. То, что мы видим, на протяжении многих лет ставит человечество в тупик! Дескать, что это?! Мы видим земную реализацию духовного мира. Понимаешь, Палыч?
        - И откуда только ты такой умный? Ну, хорошо, - ответил Палыч, - а тогда кто они? Эти люди, которые трудятся здесь?
        - А это не люди, - ответил Алексей.
        - А кто же они? - спросил Палыч.
        - Иммуноандроиды! - ответил Алексей. - Самые обыкновенные иммуноандроиды. Вот и все! Они, находясь в сжатом пространстве, равно как и мы сейчас, реализуют программу Космоса и Вселенной. И Лия ввела их в курс дела. Вот почему они нас не трогают!
        - Каком пространстве? - Палыч выпучил глаза.
        - Сжатом, - ответил Алексей.
        - Что значит «сжатом»? Может, ограниченном? Да и в чем принципиальная разница? - Палыч вопросительно смотрел на Алексея.
        - Понимаешь, Палыч, - начал он, - дело в том, что ограничения и сжатия - разные вещи. Ну, возьми да набери из озера во флягу воды. Ты ее ограничил. А вот через реку сеть протяни - реку ты не ограничил, а вот пространство - да! А вот попробуй сжать воду - получится гидравлический пресс. Или воздух - получится пневматика. Это все энергетические среды. Воздействовать можно только на энергию.
        - Получается, - Палыч огляделся вокруг, почесывая затылок, - что наша матушка Земля окутана не просто атмосферой. Значит, вокруг нас не просто воздух, а что-то еще?
        - Многоуровневое пространство, - ответил Алексей. - И ключ к его пониманию как раз находится в боевых искусствах. Они лишь пример! И Лия в этом нам очень помогла!
        - Congruit Universa, - прозвучал в пространстве бархатный баритон.
        Алексей и Палыч переглянулись.
        - Да это же Ломоносовское! - в один голос сказали они.
        - Да, и не только, - добавил Алексей.
        - Ну, хорошо, - не унимался Палыч. - А к чему были все эти опасности леса? Эти ужасные ящеры? Они нас чуть не съели! Если бы не моя граната, тогда…
        - Ну, ведь не съели? А, Палыч! - Алексей обнял его. - Эх, Палыч! Где мы с тобой только ни побывали! Осталось только у тираннозавра в желудке побывать!
        - Ой! Да ладно, Леха! Скажешь еще! Подавится! - Палыч отмахнулся от улыбающегося Алексея. - Значит, иммуноандроиды, говоришь? Проверим! - и, сказав это, Палыч двинулся напролом.
        - Подавится! - ухмыльнулся Алексей. - Щас! Жди! Если подавится, то только автоматом, а вот от тебя только пронесет!
        - А я все слышу! Так вот откуда все это берется, Леша! - Палыч осматривал «экспонаты». - Да тут целый конвейер. Мы с тобой попали в такую лабораторию, о какой только мечтать людям науки. Вот так-то. Но где Лия? Ведь, что ни говори, Леша, а она нас сюда привела!
        - А я ничего и не говорю, - проговорил в ответ Алексей. - Я тебе сразу еще там, наверху, об этом сказал, что видел ее. Правда, ты мне тогда не поверил.
        - Да ладно, Леха, не обижайся, - Палыч дружески хлопнул его по плечу. - Значит, иммуников давным-давно изобрели. Но кто? Люди древних эпох? Больше некому. А затем наука стала просто отметать «ненужное», ну, скажем, то, что не «вписывается в общую картину». Ну а зачем лишний «геморрой», когда и так все хорошо? Или просто крали идеи обывателей и приписывали себе. Вот тебе и наука! А, Леха! Как тебе такие расклады?
        - Слушай, Палыч! Нам бы не помешало выбраться отсюда, - сказал уставший от приключений Алексей.
        - А куда идти-то, может, подскажешь? - Палыч вопросительно посмотрел на Алексея. - Или, может быть, они подскажут, вот эти полусомнамбулы? - и громко добавил: - Эй, те, кто здесь находятся, куда нам идти, как выбраться отсюда? Как попасть в наше время? Объясните! Коли вы даже временными порталами командуете. Куда идти?
        И неожиданно Палыч получил ответ:
        - Туда, - иммуноандроид, не поворачиваясь, показал пальцем на двухсферный агрегат. Одна сфера была внизу, другая наверху. Наши герои, осмотрев это сооружение, вошли внутрь. Далее все начало происходить как в фантастическом фильме. Алексей и Палыч закрыли глаза, чтобы ничего не видеть. Казалось даже, что оба на мгновение потеряли сознание. Какие-то воспоминания о далеком детстве пронеслись в голове Алексея. Он видел себя со стороны. Как маленькая девочка, соседка, подарила ему полевой цветок. И голос, зовущий его по имени, голос, до боли знакомый, это голос Лии звучал эхом в его мозгу: «Алексей, Алексей! Вставай, ты дома, вставай!» Алексей с трудом открыл глаза.
        - Леша, сынок, ну, давай! Приходи в себя! Дорогой ты мой! - Палыч теребил его.
        - Палыч, а где мы? - Алексей с трудом поднялся.
        - Дома! Понимаешь? Мы дома! - Палыч со слезами на глазах обнял Алексея. Да! Они вернулись домой! Они стояли на дороге.
        - Ах! Как хорошо, командир! - Палыч вдохнул всей грудью воздух родной земли. - Как здесь хорошо дышится! Как хорошо живется! Не то что доисторические леса!
        Оба друга засмеялись. Они стали танцевать и благодарить небеса за родную землю! Потом перекинули за плечи автоматы и пошли по направлению к участку.
        - Эх! Командир! Погода хорошая! - сказал, улыбаясь, Палыч. - В такую погоду жить хочется вдвойне! Красота!
        - Так живи и радуйся жизни, Палыч! - Алексей сиял от счастья. Погода действительно была невероятной. Как-никак май месяц. Было тепло, солнечно, ясно.
        - Скоро жара, командир, - сказал Палыч. - Опять жара, что же получается, это мы с тобой почти целый год путешествовали? Ого!
        - Нет, Палыч, полгода, - ответил Алексей. - А вот зиму упустили, так-то вот!
        Была весна. Природа оживала, деревья пахли свежей зеленью. Друзья возвращались домой и даже забыли о цели своего столь невероятного путешествия. Свернули с одной дороги и вышли на другую. Здесь же стоял здоровенный, наполовину засохший старый дуб. Метров десять оставалось до него, как вдруг из-за него им наперерез вышел коренастый тип. Палыч и Алексей переглянулись.
        - Он! - произнес Палыч, буквально остолбенев от столь неожиданной встречи.
        - Он! - подтвердил Алексей, тихо снимая с плеча автомат.
        - Стоять! - проревел Хозяин. - Автоматы на землю!
        И хотя в руках бандита ничего не было, Алексей и Палыч подчинились его команде. Покорно положили автоматы себе под ноги. Какая-то страшная сила заставляла подчиняться Алексея и Палыча этому бандиту, вышедшему из леса. Оба они не могли понять, что происходит. Сознание обоих было как будто помутнено. И вот Хозяин сделал шаг в их сторону. Еле слышно рыча, он медленно шел на двух обездвиженных сильнейшим гипнотическим воздействием людей. Нет, они не спали, они все осознавали, но сделать ничего не могли. Их тела как будто превратились в каменные глыбы. Автоматы лежали на земле, у их ног. Хозяин смотрел им в глаза и медленно двигался к ним, вытянув вперед и чуть подняв вверх левую руку. Но тут небольшая, но глубокая ямка предательски попалась ему под ногу. Хозяин оступился и на пару секунд потерял контроль над своими жертвами. Первым пришел в себя Алексей. Он инстинктивно нагнулся за автоматом. Но тут вновь Хозяин попытался завладеть ситуацией:
        - Стоять! - повторно скомандовал он. Тут очнулся Палыч. Алексей вроде снова поддался на приказ Хозяина, но все же стал поднимать автомат. Но Хозяин выхватил пистолет и выстрелил в Алексея. В этот момент Палыч загородил собой друга. Пуля пробила ему грудную клетку. Боль пронзила тело Палыча, сваливая его с ног, но он продолжил стоять. И вот тогда Хозяин выстрелил еще дважды, а потом бросился бежать. Алексей, не помня себя от накатившей ярости, подняв одной правой рукой автомат, дал длинную очередь вслед уходящему убийце с истовым воплем:
        - Сссууууукккккаааааааа!!!!!
        Затем положил Палыча на дорогу и, подбежав к краю оврага, куда скрылся бандит, полоснул из автомата еще короткой очередью. Тишь леса поглотила звуки стрельбы, также как и поглотила Хозяина. Палыч лежал на дороге. Камуфляж окрасился алым цветом.
        - Ппалыч, - еле слышно позвал его подошедший к нему Алексей, - Палыч, ты это, того, слышишь, не дури!
        Алексей прижал к груди его голову.
        - Палыч, Палыч. Да как же это? Очнись, родной, слышишь, не умирай! - слезы текли по щекам Алексея.
        - Хорошая погода, командир, - чуть слышно произнес Палыч. - В такую погоду так жить хочется. В такую погоду и умереть не грех. Во, слышишь? Поют, поют! Колокол ударил, и еще раз. Прощай, Леша. Свет! Кругом Свет! - и Палыч указал пальцем вверх. Алексей буквально взвыл, когда почувствовал, как Палыч уронил голову на простреленную грудь. Затем сидел еще, немного раскачиваясь и прижимая его мертвую голову к своей груди. Затем, отпустив Палыча, встал во весь рост и, до хруста сжав кулаки, закричал, как ему самому показалось, неестественно резким голосом:
        - Я оотооомщууу!!! Знай! Ооотооомщууу!!!
        Далее все как в тумане. Вызвал подкрепление, сказал, что Палыч убит. Как немедленно прибыли из отделения, как пытались оказать ему помощь, но он от всего отказался, и как направился снова в лес на поиски своего «кровника».
        - Оставьте его, - произнес Василий Александрович. - Теперь он найдет того, которого ищет и кого ищем мы. Злость лучше отчаяния!
        Алексей шел как в тумане, пока силы не оставили его и он не свалился в какую-то яму. И вот, уже теряя сознание, он вдруг услышал, как из чащи до него донесся чей-то рык. И перед заволакивающимся туманным взором Алексея возник медведь!
        Палыча похоронили с почестями. Женщины, в том числе и Вероника, рыдали, мужчины еле сдерживали эмоции. Он всем был как отец родной. Хоть бы кому дурное сказал. А на следующий день после похорон на его могиле произошло чудо. Откуда-то приползли змеи и улеглись на его могиле в виде креста.
        - Да! - произнесла Вероника, глядя на них. - Всякое дыхание… - и умолкла, заплакав.
        Действие сто тринадцатое
        Раннее утро разбудило Анну и Семена настораживающим звуком. Кто-то ломился в сад. Раздавался рев, царапали забор с внешней стороны. Семен и Анна вышли и почуяли терпкий запах зверья. Забор чуть ли не ходил ходуном.
        - Медведь! - пролепетал Семен. - Что он тут забыл? Чего ему надо?
        Только он успел это произнести, как часть забора просто сломалась и… они застыли в изумлении - на спине косолапого лежал человек. Он был без сознания. Медведь стряхнул его с себя, рявкнул как-то по-хозяйски и удалился из сада. Семен и Анна подбежали к человеку и остолбенели от удивления - это был Алексей. Через некоторое время Алексей пришел в себя. Он оказался не менее, а может, и более удивлен, оказавшись не просто в человеческом жилище, а в доме Семена и Анны.
        - Я жив! Как вы меня нашли? - спросил он.
        - Скорее жив, чем мертв! Мы? - иронично ответила Анна. - Мы тебя уже вот как год назад потеряли! Где тебя уж шут носил, не ведаем! Вы как сговорились оба! Семки тоже полгода не было! Я скоро с ума сойду от ваших приключений! А нашел тебя и, более того, привез на своем загорбке бурый медведь!
        - Медведь?! - ошарашенно переспросил Алексей.
        - Медведь! - подчеркнул Семен.
        - Вот это да! - произнес Алексей, вспомнив слова Палыча: «Как ты к животным, так и они к тебе. Кто знает, может и помогут, из беды выручат».
        - Палыч убит, - потом произнес тихо.
        Все трое тихо вздохнули.
        - Он меня от пуль заслонил, - добавил Алексей. Потом Алексей поведал о своем необычном путешествии, которое так трагически закончилось.
        - Теперь мы просто обязаны найти и покарать негодяя! - произнесла Анна, в голосе ее прозвучал металл. Алексея в отделение, на его законное рабочее место, они не пустили. Позвонив начальству, дали объяснение происходящего. Начальство дало добро. С этого момента Алексей жил в доме Семена под зорким наблюдением Анны, а то ведь опять удерет неизвестно куда! Так они и жили. Алексей тяжело отходил от трагедии. Все смотрел в лес, в том направлении, где погиб Палыч. Его утешала Стэлка. Ее детский визг, игра с ней, как наилучшее лекарство, лечили его душу. А Стэлка росла быстро. Все неземные способности передала ей мать. Только малютка Стэлка могла вот так запросто усидеть на дельфине там, на море, ибо сама Вселенная помогала ей. Как-то раз Семен ехал из леса. Вез дрова. Было начало лета. Напевая какую-то песенку про шоферов, Семен свернул на основную дорогу. Вдруг впереди он увидел голосующего. «Ну что не подвезти человека», - подумал он и притормозил.
        - Куда вам?
        - Молодой человек! Спасибо! - и голосующий назвал адрес.
        - Да вы вроде тоже не старый! Залезайте, прокачу, - сказал Семен и, когда попутчик уселся, нажал на газ.
        - А вы, я вижу, не здешний? - поинтересовался Семен.
        - Не здешний, - ответил попутчик.
        - А чем занимаетесь? По вашему виду, вы человек интеллигентный, - опять спросил Семен.
        - А что значит, по-вашему, интеллигентный? - теперь попутчик задал вопрос.
        - Ну, не знаю. Одеты, так сказать, по-светски. Ну, вы явно не рабочий, - проговорил Семен.
        - А что, если человек так одет, значит, интеллигент?! - попутчик улыбнулся. - А рабочий не может быть интеллигентом?
        Семен лишь пожал в ответ плечами.
        - Интеллигент, - продолжил попутчик, - от слова «интеллигере», что значит «понимающий». Вот вы как-то для себя решили помочь мне. Действительно оказываете помощь. Значит, вы понимающий и сочувствующий. Ну, чем не интеллигент? А между тем вы рабочий, водитель. Так что же вы, не интеллигент, что ли?
        - Да я простой трудяга, - сказал Семен. - Кручу вон баранку и жизни радуюсь! Вот и все. Признаться, никогда не задумывался над этим вопросом. Наверное, было просто некогда. Но, может, вы и правы. Водитель, может, и водитель, а душа иногда к поэзии тянет.
        - Вы, что же это, стихи пишите? - изумленно взглянул на него попутчик, и в это время обратил внимание на фотографию, которая была в машине Семена. Сначала он только обратил на нее внимание, а потом вдруг уставился на нее. Семен увидел его любопытство, но не знал, с чем оно связано. Вопрос Семена привел в чувство попутчика.
        - Что? Что вы так смотрите? Нравится?
        - А? Да, простите. А откуда у вас эта фотография? - попутчик весьма растерянно смотрел на Семена.
        - Ну, вообще, - Семен посмотрел на попутчика, - это, можно сказать, моя жена. А что вас так удивило?
        - Да нет, - ответил попутчик, не сводя с фотографии глаз. - Скорее, насторожило.
        Тут Семен напрягся. «Почему он так смотрит на нее? Что означает его слово «насторожило»? Может, он ее знает? Знает, где она, что с ней?» - и добавил вслух:
        - Скажите, а откуда вы ее знаете? Вы с ней встречались?
        - Нет, - ответил попутчик. - Но…
        - Что «но»? - Семен буквально вперил глаза в соседа.
        - Я ее видел во сне, - ответил попутчик. - Она сказала мне, чтобы я ехал домой.
        - Ее звали Лией, - Семен остановил машину.
        - Почему «звали»? - переспросил попутчик. - Ее нет в живых?
        - Не знаю я, - ответил Семен. - она пропала уже давно, и я не знаю, где она. Если признаться, то я по ней очень скучаю. Порою места себе не нахожу. Она попросту исчезла уже давно. Полиция искала, но безрезультатно. И вот я узнаю от Вас, что она приходила к Вам во сне! Вы человек образованный, это видно сразу, а снам верите! Более того, поверили в то, что она Вам сказала. Это на нее похоже! Я знаю, теперь я просто уверен, что она жива!
        - А кто она? - вопрос попутчика был прямой. Семен ответил так же прямо:
        - Она особый человек! Она иммуноандроид! - и добавил: - А как вас зовут?
        Волосы зашевелились на голове попутчика.
        - Мое имя Альфред Росс, - пробормотал он и добавил: - Я занимаюсь наукой, а если быть точнее, то делом иммуноандроидов.
        Дальнейшее сложно описать. Оба были буквально ошарашены от такого знакомства.
        - Значит, вы ведете дело иммуников, поразительно! Сама судьба, а точнее, Лия вас привела сюда, к нам. Тогда вы должны заехать к нам! - Семен искренне предложил заехать к нему, прямо-таки настоял на этом. Да и Альфред особенно не стал отказываться. Через некоторое время они были в доме Семена. Анна радушно встретила их, накрыла на стол. Альфред Росс, Семен Скоробогатов, Алексей Карташев и Анна со Стэлкой сидели за столом. Выпив и закусив, начал знакомиться с историей Семена, о которой тот начал воодушевленно рассказывать. Они долго сидели, до позднего вечера.
        - Вот так, Альфред! - закончил Семен. - Так что вы теперь в теме!
        Росс даже и не знал, что ответить. Целая жизнь, хоть книгу пиши.
        - А я думал, что занимаюсь наукой, - наконец ответил он.
        - Вы разочарованы? - спросила Анна.
        - Разочарован?! - Росса буквально осветила счастливая улыбка. - Да я безмерно счастлив! Наука, да что такое наука? А здесь уже эпоха! Жизнь! Человеческие взаимоотношения! Космос, наконец! Не разочарован, а безумно счастлив! Какую историю вы мне поведали, надо оповестить Александра Павловича!
        - Это завтра, - сказала Анна. - А сегодня всем спать! Ой, Стэлка уже спит вовсю!
        - А она дочь Лии? - Росс внимательно смотрел на спящую Стэлку. - И она держалась, как вы говорили только что, на дельфине? Вообще это невозможно, но она далеко не простой ребенок. Значит, она что-то среднее между иммуноандроидом и человеком. Да, дела! С ума сойти! Скажите, Анна, а вы случайно не андроид? - немного шутя добавил Росс.
        - О нет! - ответила Анна. - Я не андроид, но знаю прилично. Лия многому научила. И вообще, как я думаю, она умела воздействовать на мозг так, что он у простого человека приобретал иные свойства. Свойства логик второго порядка. А при втором порядке мы выходим на синергетический эффект. Да и вообще, любая программа для робота - это слишком тяжело, большой вес. Любое движение, даже движение пальцем, требует программы.
        - И вот поэтому включаются алгоритмы! - произнес Росс. - Это и проще и дешевле!
        - В общем, именно так! - подтвердила Анна.
        - Мне надо было во многом разобраться, - Росс был задумчив. - Вообще с помощью алгоритмов можно смоделировать все. Знать только принципы и ввести определенные ограничения, вернее, даже ограничения создадут принципы. Объяснить не образ действия, а его построение. То есть по какому принципу построится действие. А поиск этого всего - не что иное как творчество. Творческий андроид с иммунной системой, не позволяющий нарушить процесс чужеродным командам. И он сам может и моделировать. А вот эмоции, ну, скажем, юмор, ему уже взять не под силу. Вообще эмоции его будут отвлекать. А творчество связано с эмоциями, если их нет, то мы приходим к новому пониманию творчества. Вообще это тогда полный коллапс! И вот почему андроиды все-таки очеловечивались, выполняя команды и задания в космосе. Только живым существам присущ процесс размножения, а он связан с эмоциями. Животное не может выйти на логику второго порядка, но оно живет своей жизнью. Высокое творчество присуще только человеку, а животное его не поймет. Но у животных и у человека есть эмоции. Человеку вообще присуща любовь. До чего же мы дошли, создавая
иммуноандроидов! Робот будет не просто творческим и не просто выбирать решения, он сможет стать эмоциональным! - Росс умолк.
        - Вы еще не знаете иммуников, - сказала Анна. - Лия одна чего стоила. Сколько в ней благородства! Вот так, Альфред! Давайте на боковую. Утро вечера мудренее!
        - Да! Кстати, совсем забыл! - вдруг воскликнул Семен. - Я ведь тут зеркало обнаружил. Весьма забавное!
        - Кривое, что ли? - сыронизировал Альфред.
        - Да нет, уважаемый Альфред, зеркало-то прямое, а вот то, что показывает, то, так сказать, хуже всякой кривизны! - сказал Семен.
        - И что же оно такое показывает? - опять с иронией спросил Альфред, смотря на Семена.
        - Совесть, - кротко ответил тот.
        - Покажите мне, где это, - Альфред резко посерьезнел.
        - Конечно, завтра, а сегодня спать. Спокойной ночи, Альфред, - и Семен пошел к себе. Анна последовала за ним, прихватив Стэлку. Улегся и Алексей.
        - Какой тут, к шутам, сон, - пробормотал улегшийся Альфред и тут же заснул.
        А утром он уже звонил Нечаеву. Альфред просил его о встрече, назначил, где. Нечаев собрался тут же, более чем удивленный звонком Росса. Ведь он ждал его у себя, а тут вот как вышло. Анна осталась со Стэлкой, Семен сел за руль, Альфред и Алексей уместились в кабине. Мотор завелся, и они поехали к месту, где было зеркало, да так чтобы по пути прихватить Нечаева. Через некоторое время на дороге появился Александр Павлович.
        - Александр Павлович, приветствую вас! - Росс открыл кабину. - Товарищи, я тогда в кузов! А Александр Павлович в кабину! Семен и Алексей переглянулись.
        - Леха, давай полезай, - сказал Семен.
        Алексей послушно полез в кузов.
        - Товарищи, да это ничего, я в кузов! - растерялся Росс.
        - Так, давайте Нечаева сюда, - сказал Семен. - Альфред! Сюда же! Все, поехали!
        - Ой, неловко, - молвил Росс. - Все-таки, может, я?
        - А может, я? - с иронией спросил Нечаев. - Кстати, Александр Павлович! - Нечаев представился Семену. Семен представился тоже, в ответ кивнув головой. Так они проехали некоторое расстояние, как вдруг машина заглохла.
        - Что за ерунда? - встревожился Семен. - Такое впервые!
        Семен вылез из машины. Осмотрел - все как будто в норме. Пробовал завести - нет, и все тут! Пришлось идти пешком. Пройдя пару кварталов, они подошли к месту.
        - Вот он, нехороший дом! - проговорил Семен. - Ну, что же, пойдемте!
        И все четверо вошли в дом. Дверь подвала, вот она. У Семена слегка напряглись нервы. Он, как тогда, подналег на нее - дверь поддалась. Нервы напряглись еще больше, сердце забилось так, как будто он впервые шел на свидание к любимой. Как всегда, открылось просторное, сырое помещение. Когда все аккуратно зашли, Семен решил закрыть дверь, чтобы не привлекать внимания с улицы. И вот все вчетвером направились туда, к той заветной двери, за которой было это зеркало. Шли медленно, не зная, что ждет их впереди. А по бокам стояли кирпичные квадратные колонны, поддерживающие дом. Семен уже хотел открыть дверь, как вдруг там, у входа, послышались шаги. Все четверо вначале замерли, а потом Семен тихо скомандовал:
        - Прячьтесь за колоннами! Живо!
        Все четверо мигом спрятались и затаили дыхание. Кто там, может, дворник, может, кто еще? Между тем входная дверь стала поддаваться, и внутрь вошел человек. Нет, это был явно не дворник! Семен сразу узнал в нем Долговязого! Долговязый был в плаще, ворот которого был приподнят. У Семена сердце готово было вылететь из груди. Долговязый прямиком направился к заветной двери. Никто из четверых такого терпеть уже не мог. Все вышли из своих укрытий. Долговязый вздрогнул и резко оглянулся. Росс и Нечаев не поверили своим глазам. Перед ними стоял Марк Вей! Сам председатель! Вей быстро опомнился и, придя в себя, вдруг обратился ко всем:
        - Это вы? И что вы тут делаете?!
        - Такой же вопрос и мы задаем вам, дорогой председатель! - резко парировал Росс, в упор глядя на Вея. Вей растерялся.
        - Я, я ничего. Я так. Мне было нужно. Вообще-то я исследую старые подвалы! Да будет вам известно, господа, что я историк!
        - Так вы историк! - подошел к нему Семен. - Так это, значит, вам для истории нужны те бумаги, которые вам предал Хозяин?
        Вей побледнел, однако быстро пришел в себя.
        - Какие бумаги? Что за бред! Какой Хозяин? Я не знаю никакого Хозяина! Вас я впервые вижу! И вообще, господа, это какое-то недоразумение!
        - Недоразумение! А там, поздним вечером, у дороги, что, были не вы?! - Семен хотел было еще что-то сказать, как вдруг во входную дверь опять слегка постучали. Все оглянулись. На пороге стоял человек:
        - О! Какая невероятная встреча! - начал он. - Я вижу, все в сборе! Как это мило!
        У Нечаева и Росса вторично отвисла челюсть. Это был Стив Бэрг! Настроение у него было явно праздничное! Он прошел в помещение, и подошел к председателю.
        - Приветствую вас!
        - Рад, весьма рад, - ответил председатель, еле выговаривая буквы.
        Тут Росс пришел в себя.
        - Что все это значит, в конце концов?!
        - Ничего не значит вообще ничего! - ответил Бэрг. - Все в норме! Ну что, Марк. Давай, открывай!
        Вей открыл дверь. Все вошли в комнату, которая была сухой, как в тот день, когда впервые ее посетил Семен. Вей смотрел на зеркало.
        - Ну! Что смотришь? Вей! - обратился к председателю Бэрг. - Никак? А почему? Ответь!
        Председатель, бледный как мел, молча смотрел теперь на Бэрга.
        - Читать не умеешь! Ты даже пиктографы не разглядел! Портал открывается только сегодня и при одном условии - чистая совесть! Где бумаги Остерна, негодяй?! - в последних словах Бэрга почувствовался металл.
        - Здесь, - тихо ответил председатель и указал на доски в полу. Ловким движением Бэрг отломил доску и вынул старинный кейс приличных размеров.
        - Н-да! Это они! - Бэрг положил их рядом с зеркалом. - Итак, Марк Вей, или как там тебя? Как тебя зовут по-настоящему? Ну, не бойся, Марк Вей! Или, может, Марк Вий? А может, просто Вий? Гоголевский Вий! Колоссальное существо преисподней, ада! Не зря Николай Васильевич выбрал именно тебя в персонажа своего бессмертного произведения и назвал твоим именем! И не жалко тебе было уничтожать тех «цыплят»? Дать команду отставить взрыв, когда уже ничего нельзя было сделать? Ты их боялся, Вий, потому что они могли изобличить тебя. Ты испугался их и изначально «подставил» Остерна. То Единое информационное ядро, которое не дает сбоя, было нарушено тобой специально. И ты помог пробраться на космический корабль своему другу-бандиту! Хозяину. Ведь ты его так называл? Но они, иммуноандроиды, в отличие от тебя, оказались людьми. Открой же нам всем настоящее свое лицо! Вий! Дай мне свою руку!
        Председатель подал Бэргу руку. Бэрг крепко сжал ее. Вдруг лицо председателя стало меняться. Из спины вырос горб. Лицо ощетинилось и стало превращаться в морду. Плащ слетел, одежда разорвалась, и страшное, отвратительное существо, покрытое черной шерстью, предстало перед всеми.
        - Какой ужас! - произнес Нечаев, глядя на существо. Алексей не верил глазам. Семен пришел в себя и произнес:
        - А я думал, что он иммуноандроид. А он и председатель ученого совета и… страшно сказать, кто еще!
        - Кто вы? Ответьте, - тихо спросил Альфред.
        - Ну, этого товарища вам представлять уже нет смысла. Перед вами существо, рожденное множеством стихий. Сейчас оно не «кусается». Но и держать его «без привязи» нельзя. Поэтому я его контролирую, - сказал Бэрг.
        - Да уж, - произнес Нечаев, - сделайте милость. А кто в таком случае вы?
        Стив Бэрг улыбнулся и произнес:
        - Я иммуноандроид. Аж от времен египетских пирамид. Я пришел в ваш мир вот за ним, - и он указал на Вия.
        - Да, но как объяснить в таком случае вашу биографию? Ведь вы учились. Вас знают. В конце концов, вы родились от матери и от отца! Как вы это объясните? - вопрос был резонным. Альфред Росс, задавший его, хотел получить исчерпывающий ответ.
        - Альфред, дорогой! - начал Бэрг. - Вы прекрасный ученый, хороший человек. Ну, посудите сами. Что мы еще можем сделать, если умеем путешествовать во времени? Можем сжимать пространство! Мы обладаем очень многими способностями. Сильнейший гипноз, который мы называем «Энергией Каута», у вас созвучен со словом «нокаут», способен на многое. Он действительно нокаутирующий. Но и это далеко не все. Так что же вы хотите? - Бэрг улыбнулся.
        - Но, если вы обладаете такими способностями, зачем вам нужны мы? Простые люди? - Росс смотрел на Бэрга.
        - Мне будет вас не хватать, Росс, - с доброй улыбкой ответил Бэрг. - Да, вы люди и в этом ваша сила! Но вы ее не понимаете, потому что не можете ее принять! Вы и сильны, и слабы одновременно. В вас совмещаются добро и зло. А мы всего лишь иммуноандроиды, пришедшие к вам из далекого прошлого, чтобы переместиться в такое же далекое будущее. Иммуноандроид имеет эмоции, он даже способен творить, но он не научился делать открытия! Он не способен их делать. Он способен лишь к логическим вычислениям, но на очень высоком уровне. Логика и открытия на основе логики - это как бы наше. А вот ОТКРОВЕНИЯ Вселенной!
        Бэрг замолчал, подумал и, вздохнув, добавил:
        - Ведь нас создали вы!
        - Хорошо, - ответил Росс, - но тогда еще вопрос. Зачем вам бумаги Остерна, когда вы и так все знаете? Неужели вы за ними прилетали вот к нам сюда?
        - Остерн получил откровение Вселенной и записал все это в своих бумагах. Да, его изобретение уже было в далеком прошлом, но оно не устареет и в будущем. У него не логическая догадка, а именно откровение, поэтому эти бумаги так нам и дороги. Они подтверждение наших умозаключений о роли человека во Вселенной. Как он видоизменяет Ее. Вий хотел сам завладеть этим богатством. К счастью, у него это не получилось. Однако, не скрою, мне пришлось «одаривать» его некоторой информацией. Но тем самым я и себя обезопасил от его догадок обо мне, и чем он больше знает, тем сильнее будем мы! Такое, увы, равновесие и такая эволюция Вселенной.
        - Значит, Вия Вы взяли с поличным, а о бумагах, вернее, о том, где они находились, тоже могли знать, - пытался уточнил Росс.
        - В общем, это почти так, а про остальное сказать пока не могу. Придет время - и Вы сами все поймете, - улыбнулся Бэрг.
        - И до чего так можно доэволюционировать? - Росс смотрел на Бэрга.
        - Мы не знаем, но наступает время преобразования Вселенной! - ответил Бэрг.
        - Вы хотите сказать, наступает время перехода развития Вселенной на другой уровень? - захотел уточнить Росс.
        - О нет! Никакого перехода! Это именно преобразование! - сказал Бэрг.
        - Вы хотите сказать, что это будет завершающий этап, - поддержал разговор Нечаев.
        - Да, дорогой Александр Павлович! Именно! Так что без работы вы не останетесь! Уж поверьте! И нас всех ждет такое же преобразование. Всех нас ждет Истина! - Бэрг улыбался.
        - И куда вы теперь? - Росс задал вопрос и сам не поверил в то, что он его задал. Уж больно все было фантастично, а он все-таки ученый. Росс улыбнулся и слегка покраснел.
        - Не тушуйся, Альфред, - подбодрил его Нечаев. - Здесь сейчас нет ученых. Здесь одни фантазеры!
        Бэрг еще раз одарил всех доброй улыбкой и сказал:
        - А теперь в путь! Я ухожу не один, а вместе с этим, - он указал на Вия. - Он предстанет перед судом. А вы, Альфред и Александр Павлович, не расстраивайтесь, что я ухожу с бумагами Остерна. Поверьте, у вас будет впереди много открытий, и пусть память об иммуноандроидах останется с вами! А на какие подвиги во имя человечества они способны, вы еще узнаете! Прощайте!
        С этими словами Бэрг крепче сжал лапу Вия. Раздался звук электрических разрядов, и зеркало пронзили молнии. Из зеркала подул сильный ветер, и открылся портал. Молнии вырвались из зеркальной поверхности, комнату озарила яркая вспышка. Минуту спустя все стихло. Ни Бэрга, ни Вия не было. Стояло только зеркало в старинной раме. Семен подошел и посмотрел в него. Вдруг зеркало дало множество мелких трещин и затем, выпав из рамы, разлетелось на множество мелких осколков. Так завершил свою службу временной портал. Странное настроение было у всех при выходе на улицу. Алексей вдохнул свежий воздух. Альфред тихо брел по мостовой, опустив голову.
        - Куда вы, Альфред? - окликнул его Нечаев.
        - А куда, по-вашему, я должен идти? - ответил Росс. - Сначала выпить, а потом, конечно, в библиотеку. Возьму книжку детскую про фантастику!
        - Так вас же после выпивки в библиотеку могут не пустить! - ответил Нечаев.
        - Ну, так Вы же меня поддержите! Особенно в выпивке! Ведь Вы не бросите старого друга в беде? - Росс смотрел на Нечаева.
        Нечаев подошел к Альфреду. С минуту они, переминаясь с ноги на ногу, молча смотрели друг на друга.
        - Что ж, - сказал наконец Нечаев, - пойдем выпьем! А потом, я знаю очень хорошую библиотеку, детскую. Поверь, Альфред, из нее нас никто не попросит. И знаешь, где она находится? У меня! - Нечаев смотрел на Альфреда поистине детскими глазами.
        - Что? У тебя есть детские книги? - глаза Альфреда озарялись добротой. - Знаешь, Александр Павлович, ты самый счастливый человек! И богатый!
        - А к тому же еще и фантазер! - ответил Нечаев.
        - Так может детских книг у вас и нет? - спросил Семен.
        - Почему Вы так решили? - недоуменно спросил Нечаев.
        - Ну Вы же только что сказали, что фантазер! Вот и нафантазировали в очередной раз! - Семен смотрел на Нечаева.
        - Ах, молодой человек! Я же сказал, что фантазер, а не обманщик. Именно фантазер, а не лжец! - ответил Нечаев.
        - А, что? Разница большая? - недоуменно спросил Семен.
        - Большая! - ответил Нечаев - Ну, пойдем, Альфред! Окунемся в детство!
        - А по-моему, вы из него и не выходили! - сказал им вслед Семен. - Ибо только дети вроде Вас не могут лгать!
        Семен и Алексей побрели к машине. Сели в нее, и тогда только вспомнили, что она перестала заводиться.
        - Да, дела, - произнес Семен. - Вот теперь ее в ремонт нужно буксировать! - и на удачу повернул ключ. Машина завелась как новенькая. Друзья переглянулись.
        - Н-да! - только и произнес Семен. Все вернулись восвояси. Они понимали: в их жизни произошел перелом.
        Действие сто четырнадцатое
        Его так и звали - Хозяин. Свое собственное имя он уже давно забыл и не хотел его вспоминать. Час назад он как зверь загрыз оленя. Он наслаждался вкусом его еще бьющегося теплого сердца, вырванного из груди и из которого высосал жаркую кровь. Наевшись досыта сырым мясом, а иного он уже не признавал, он шел вдоль дороги. Дорога была пуста, не асфальтирована. Кое-как отер руки от оленьей крови. Тихо, не спеша брел он, осматривая окрестность. Он никого не боялся и тут почуял опасность. Он как зверь тянул ноздрями воздух, пытаясь уловить запах того, кого искал. Но никого не было ни рядом, ни много дальше. Он был один. Даже его, того, кто давно потерял человеческий облик и чьи руки по локоть в крови, все чаще посещала мысль о грядущем возмездии. Впрочем, он старался избавиться от назойливой мысли как от надоедливой мухи. Ну, кто с ним справится?! Он - ХОЗЯИН ЛЕСА! Но нет-нет, возникал перед ним образ той маленькой девочки, которую он когда-то давно так напугал. Ему запомнилось ее лицо. Что-то тогда не позволило ему убить ее, и вот теперь она не давала ему покоя, и он хотел найти ее, чтобы убить теперь.
Почему-то она его пугала. Он и сам не знал, почему. Он не мог дать себе в этом отчета! Да и хотел ли? И вот теперь брел он по дороге, рыча и принюхиваясь. Был ясный день, когда облака вдруг мало-помалу стали приобретать странный зеленоватый оттенок. Как будто пыльца деревьев поднялась высоко-высоко. Однако Хозяин не обращал на это внимания. И только тогда обратил, когда облака стали «вырисовывать» вокруг него огромные круги. Подул легкий ветер. Хозяин расстегнул ворот плаща. Ветер слегка усилился, когда он почувствовал странную динамику во всем организме, как будто играла музыка. Он стал ее даже слышать. Весь лес наполнился этой динамикой. Вся природа сотрясалась от этих раскатов, как будто началось землетрясение. Хозяин сглотнул слюну, остановился. Это была тяжелая динамичная музыка, как будто тысячное войско, вооруженное мечами, вышло на него. Глаза Хозяина испуганно забегали. Он впервые испугался, но КОГО???!!! Позади него раздался раскат грома после удара молнии! Он оглянулся и ужаснулся, увидев ЕЕ!!! Ту, которая преследовала его! Красивая сильная Женщина! Она появилась внезапно, благословляемая
Вселенной! Красивые черные волосы развевались на ветру. Кофта зеленого цвета, расстегнутая на груди. Брюки военного пошива, не стесняющие движения. Пронзительный взор ее буквально буравил его.
        - Не меня ли ты ищешь?! Хозяин! - крикнула она ему. - Вот я! Ты многих убил! Твои руки красны от крови! Правосудие не для тебя! Так попробуй сразиться со мной! Женщиной! Вселенная моими руками поразит тебя!
        Они стали медленно сближаться. О, какая отвага была в ее глазах! Она знала, на что идет. Но только ей было возможно победить ЕГО! Только ей. Вот они сблизились. Глаза Хозяина налились кровью от гнева. Кулаки его сжались до такой степени, что на них выступил пот. А она смотрела на него бесстрашным взором. С минуту они смотрели друг на друга. Наконец Хозяин, не выдержав ее взгляда, нанес удар первым.
        Действие сто пятнадцатое
        - Слушай, Сема! А ты погляди, что с погодой делается, - Алексей смотрел на то, как облака буквально на глазах меняют цвет. Из белых превращаются в стальные со зловещим зеленым оттенком.
        - Да не торнадо ли у нас начинается? Вон и ветер подул! А, Сем! Ты слышишь, чего говорю? - Алексей посмотрел в сторону Семена. Тот вышел из дома со Стэлкой на руках.
        - Чего шумишь? - спросил он.
        - Чего шумлю? - возмутился Алексей. - Да ты только глянь, что творится!
        Тут и Семен увидел это. Он как-то весь сразу переменился, глядя на картину, которая открывалась перед ним.
        - Сема! Если торнадо, то скорее в погреб! Тогда можно выжить! - заметил Алексей с неподдельной тревогой. Семен продолжал всматриваться ввысь. Он видел, как облака стали нарезать круги, и эпицентр был где-то там, прилично далеко.
        - Сема! Ты чего молчишь? Действовать надо! - нервничал Алексей.
        - Откуда в наших краях взяться торнадо? - тихо спросил Семен.
        - Откуда? Да хоть от «верблюда»! Ты шарь мозгами! - Алексей явно занервничал.
        - Слушай, Леша, ученые утверж…
        Однако Алексей даже не дал ему договорить:
        - Да ты чего в самом деле! Ты бы еще сюда доктора наук вызвал и показал бы ему все это! Вот поглядели бы мы на его реакцию! Он бы в редакцию не побежал, а, не разбирая дороги, прямиком в погреб бы нырнул! Это уж ты мне на слово поверь!
        Но Семен как будто не слышал его. Он пристально всматривался в это жуткое явление природы.
        - Да очнись ты, в конце концов! Хватай Стэлку и Анну и прямиком в погреб! - не выдержал Алексей.
        - Нет, Леха, - тихо сказал Семен. - Тут явно что-то другое!
        Его глаза пристальнее всматривались в пространство, наполненное тревогой. И вдруг среди этих облаков он увидел, словно огромный призрачный портрет, лицо Лии.
        Испарина выступила по всему его телу.
        - Ну конечно! - сказал он. - Там Лия! Леха! Это она! Это Лия!
        - Чего? - не понял Алексей.
        - Леша! Послушай меня! Это не торнадо! Там Лия! - говорил Семен, взяв за плечи Алексея.
        - Слушай, Семен, ты совсем или как?.. - телефонный звонок по мобильному не дал ему договорить.
        - Алло! Слушаю! - ответил Алексей.
        - Леха! Это дежурный! Там видели вроде как Лию и, наверное, его! За которым вы охотились! Хотели поднять спецназ, но все глохнет. Ноги не двигаются. Машины не работают! Мы ничего сделать не можем! Слышишь, Леха!.. - телефон заглох.
        Алексей посмотрел вначале не Семена, потом на облака.
        - Это Лия, - произнес он и добавил: - И Хозяин!
        Семен кликнул Анну. Анна вышла к нему.
        - Что? Ой! - произнесла она, глядя на облака. - Сема, что это?
        - Анна, возьми Стэлку. Я должен, - проговорил Семен, отдавая Стэлку Анне.
        - Что это, Сема? - испуганно повторяла Анна. - И куда ты?
        - Это Лия, - ответил Семен. - И она вызвала его на бой.
        - Кого?! На какой бой? - Анна не понимала.
        - Хозяина, убийцу многих и многих. Понимаешь? Я должен ей помочь, - Семен поцеловал Анну. - Береги дочь!
        Тут до Анны дошло, что случилось:
        - Сема! Я тоже с тобой! Я смогу! Ведь ты помнишь, как я сражалась с теми!
        - Нет, Анна! Тебе нельзя, - ответил Семен, целуя ее. - Ты не сравнивай тех, кого ты победила, с тем, кто их послал к нам. Он гораздо сильнее. А я должен помочь Лие. Береги дочь.
        С этими словами Семен рванул к эпицентру «торнадо». Алексей последовал за ним.
        Действие сто шестнадцатое
        Лия! Что только ни пришлось ей пережить после того, как она попросила у Вселенной сил к победе над Хозяином. Какие муки она только ни прошла. От тяжкой болезни на Земле до невыносимых мук ада под Землей. Как разверзлись земные магматические недра и кипела ее душа в этом чудовищном подземном вареве. Как бродила она между прошлым и будущим. Как была в доисторическом лесу и как поднимала ее матушка-природа к звездам. Каким огнем закалялись ее жилы. Великий Разум распростер над ней руки! Осознание второго порядка господствовало в ней. И вот теперь она и Хозяин! Один на один! Сердце ее билось так, что готово было вырваться из груди! Ее час настал! Немыслимое возбуждение овладело ею. Сердце Лии! В нем смешались месть и возмездие! Да, она мстила! Мстила за иммуноандроидов, всех своих братьев! За тех, кто погиб в космическом корабле. За иммуноандроида Анну, взорвавшую корабль, за иммуноандроида Андрея, чья речь, обращенная к Хозяину и к Рудольфу, теперь обретала истинный смысл через нее, через Лию. В конце концов, она мстила за Палыча и за собственную, пускай даже суррогатную, но все-таки мать! Губы ее
сотрясались от ярости. Взгляд стал жесток и беспощаден и в то же время исполнен благородством и невероятной отвагой. Ее легкие вдыхали воздух, поднимая грудь с какой-то особой силой. Кулаки сжались до хруста. Она вся облеклась в непостижимое мужество, и только торчащие кверху небольшие груди указывали на то, что она - женщина. Облака нарезали круги, постепенно переходившие чуть ли не в воронку, когда Хозяин нанес кулаком удар в грудь Лии. Таким ударом он убивал быка. В Лию как будто попало пушечное ядро. Она прогнулась, но, прокатившись по земле, вновь встав на ноги, приняла боевую стойку. Следующий удар угодил ей в челюсть, страшный, чудовищный, ломовой удар кикбоксинга, а именно импульс и многоуровневое вращение. Этот удар отбросил ее далеко. Но она вновь вскочила на ноги. Затем, уйдя от следующего удара рукой, при помощи принципов вин-чуня и багуа нанесла ответный удар в затылок Хозяину. Тот был отброшен, затем Лия нанесла удар ногой. Битва началась. Битва насмерть. Страшные удары наносили друг другу противники. И в этой битве господствовала логика второго порядка! Один защищал свою шкуру, другая
творила праведный суд. Наконец Хозяин бросился бежать. Лия кинулась за ним. Бежали они долго. Облака преследовали их. Наконец до Хозяина дошло, что спасаться бегством бесполезно. Он вновь перешел к атаке. Завязалась борьба. Хозяин что есть силы налег на нее, когда она оказалась на лопатках. Здоровенные руки его сдавили ей горло, грудь его уперлась ей в лицо. Он откровенно душил ее. Лия страшно сопротивлялась. Она извивалась под его тяжелым телом. Ее язык уже высунулся изо рта. Мозг отключался. Из последних сил она вцепилась зубами в его волосатую грудь. Но зубы соскочили, тогда она обвила его руками, прижала его к себе и вторично впилась в него зубами. Вторая попытка оказалась куда удачнее. Хозяин заревел как подстреленный бык! Попытался даже оторвать Лию от себя. Не тут-то было! Лия мертво держала его зубами. Наконец он отбросил ее, держась руками за укус. Лия, оказавшись на свободе, выплюнула изо рта кусок откушенного мяса вместе с волосами и улыбнулась независимо и дерзко. Перепачканный собственной кровью, Хозяин яростно набросился на Лию и начал наносить ей чудовищные удары. На Лию обрушивались то
ломовые удары кикбоксинга, то жесткие из каратэ. А иногда рубящие из тхэквондо. Хозяин применял целый «букет» систем, но нигде не смешивал их. Лия пыталась защищаться. Тогда Хозяин начал ломать ей ребра, бил со «смаком» по грудям. Бил до тех пор, пока кофточка Лии не окрасилась алым цветом. Наконец Лия собралась с духом. Отразив очередной удар жестким блоком системы каратэ, тем самым неплохо отбив ему руку, следующий нанесла ему удар из той же системы в грудь. У Хозяина чуть ребра не треснули от такого не сильного, а жесткого удара. От следующего удара в челюсть той же системы Хозяин едва не потерял сознание. Теперь она наносила бешеные ломовые удары! И тут Хозяин почувствовал, что слабеет. Наконец она оказалась на нем и продолжала яростно избивать. Но он вновь уложил ее на лопатки. Снова его руки на ее горле. Давил он ее, страшно ревя! Хрящи горла на этот раз не выдержали, и Лия поняла, что это все. Силы покидали ее, но она вдруг вспомнила, за кого мстит! Люди, иммуноандроиды. Она вспомнила Палыча! Новый чудовищный прилив гнева отбросил Хозяина. Лия стала вставать, чуть не плача, держа руками
передавленное горло. Слезы сами по себе полились из ее глаз от невыносимой боли. Она даже всхлипнула. Память готова была покинуть ее, и только усилия воли держали Лию на ногах. Хозяин, не веря своим глазам, в страхе хотел снова броситься бежать, но в этот момент он вспомнил про оружие. Пистолет! В нем оставалось пять боевых патронов. Хозяин буквально вырвал его из-за пазухи и, направив в Лию, нажал на спусковой крючок. Первая пуля угодила Лие в низ живота. Вторая пробила грудь, едва не задев сердце. Лия со стоном повалилась на землю, держась руками за раны. Остальные пули чудом не задели ее, так как ей пришлось просто кататься по земле, уходя от них. Лия тяжело, с плачем дышала, пальцы ее впились в землю, рот заполнила кровь, глаза были мокры от слез. Упершись руками в землю, Лия приподнялась, а затем, встав на ноги, одарила врага таким карающим и полным ненависти взглядом, что тот, не выдержав его, пустился вновь в бегство. Лия кинулась бежать за ним. Дышать ровно она уже не могла, а только хрипела, выплевывая на ходу окровавленные кусочки отбитых легких, и утирала, размазывая по щекам, слезы и
выступающую изо рта кровь. Так они добежали до небольшого озерца. Хозяин, не помня себя, бросился в воду, чтобы вплавь спастись от преследования. Лия бросилась за ним. Схватила его за плечи и, бросив в воду, стала топить. Но Хозяин отбросил ее как куклу. Видно, бег придал ему силы, что нельзя было сказать о Лие. Снова они принялись наносить удары друг другу. Еще больше кофточка Лии пропиталась кровью. Наконец Хозяин поймал ее и бросил в воду. Лия оказалась лежащей под водой на лопатках, Хозяин насел на нее сверху. У Лии перед глазами поплыли радужные круги. Она не в силах была вырваться из-под нависшего над нею тела. Вдруг в ней проснулись другие неведомые силы. Раскаленная добела магма земных недр помогла ей! Ровно как когда-то ее душа выносила ее нестерпимый жар! Собрав все силы, она невесть как приподняла нависшую над ней тушу и, проскользнув под водой буквально между ногами Хозяина, она оказалась на свободе. О! Вселенная! Какой вздох она сделала всей своей искромсанной, окрашенной алой кровью грудью, чтобы затем обрушить себя на своего врага! Остервенело, вцепившись в него руками, она ввергла его
на дно озера. Но он, вцепившись ей в горло, изо всей силы вновь давил его. Лие пришлось отпустить его, чтобы сбросить его руки с горла. Это позволило ему приподняться с лопаток, чтобы сделать вдох. Их лица встретились! Они смотрели друг на друга в последний раз! Лицо Лии вдруг исказила судорога, и, издав душераздирающий с жутким хрипом вопль, она вновь налегла на Хозяина, погрузив его под воду! Дважды передавленное горло Лии не выдерживало, а пальцы Хозяина прочно легли на него. Она буквально вгоняла его в илистое дно озера, а он пытался разорвать ей горло! Кто кого в этой смертной схватке? Глаза Лии налились безумием. И из последних сил, которых, впрочем, может, уже и не было, она держала его под водой, пока на поверхность не вырвались пузыри. Лия поняла, что все кончено, и пыталась сбросить его руки и встать на ноги, да не тут-то было. Руки чудовища крепко держали ее. Казалось, что он ее тоже утаскивает, как упырь, в царство мертвых. Хрипя, Лия все-таки кое-как освободилась от его смертных объятий и попыталась ползти по дну, благо воды было по колено.
        - Помогите! - хрипела она.
        В этот момент появились Семен и Алексей. Они оба оказались у озерца.
        - Лия! - заорал Семен, увидев ее, еле ползущую к берегу.
        Они, бросившись к ней в воду, подхватили ее. Вытащив на берег, положили ее на землю. Алексей вновь кинулся в воду. Он видел, что там, в воде, лежало чудовище - Хозяин, который стольких убил. И вот отмщение настигло его. Алексей вынул пистолет на «всякий пожарный», но выстрела не потребовалось. Преступник был мертв. Алексей отвернулся и хотел идти вновь к Лие, как вдруг как будто из-под земли, из ее раскаленных недр, раздался зловещий гул! Это силы преисподней не хотели просто так сдаваться! И они сделали свое дело! Поднялся Хозяин! Глаза без зрачков, руками сграбастал воздух! Раскрылась искаженная злобой пасть! Страшный рев наполнил пространство! Реакция Алексея была молниеносной! Прогремел выстрел! Стая ворон в испуге сорвалась с приозерных деревьев. Пуля угодила в сердце чудовища. Издав последний протяжный рев, зверь вновь погрузился в глубину, теперь уже навсегда! Алексей кинулся к Лие. Лия вся дрожала, лежа на земле. Речь кое-как пробивалась через сломанное горло. Она взглянула на Семена.
        - Обе груди мне отбил, - еле проговорила она.
        Семен разорвал набухшую от уже потемневшей крови кофточку. Кровавое месиво открылось его глазам. Лия уже даже не чувствовала груди. Иссиня-черные, с открытыми глубокими ранами, вперемешку с кровью, предстали они перед взором Семена. Семена затрясла дрожь. Он схватил руками свою голову и застонал, стеная и раскачиваясь, стоя на коленях перед лежащей Лией, затем в бешенстве кинулся к застреленному. Одной рукой вытащил его труп из воды, а другой начал всаживать ему страшные, яростные, отчаянные удары!
        - Сема! - еле сдерживая спазмы в горле, крикнул ему Алексей. - Оставь его!
        Семен бросил труп и подбежал к Лие. Он склонился над ней, опустившись на колени. Взял ее под голову и прижал к своей груди.
        - Лия, Лиечка! Только прошу, не уходи от меня. Все равно не отпущу. Слышишь, Лия!
        Ребра ее были сломаны, горло передавлено.
        - Семушка, - как могла, заговорила она. - Береги Стэлку, Анна тебе будет хорошей спутницей, - она замолчала, горло не давало ей говорить.
        - Молчи, Лия! Слышишь! Молчи! - Семена сотрясало как в лихорадке. - Тебе нельзя говорить!
        Семен прижимал Лию к себе, в последний раз даря ей свою любовь. По лицу Алексея сами собой текли слезы.
        - Эх, люди, - произнесла вдруг она. - Вы все хотите обрести искусственный интеллект. Нет, не мы ваш интеллект. Так вот, знайте: это ваше собственное отражение в зеркале.
        А пока Лия говорила, над Алексеем и Семеном из туч образовалась воронка. Из нее засверкали молнии. Они подняли глаза и увидели Свет, который ждал ЕЕ, ЛИЮ! В центре груди Лии тоже внезапно засиял свет. Он становился все ярче, когда она произнесла последнее:
        - И вот я, СУРРОГАТ, ИММУНОАНДРОИД, умирая, говорю вам: что может быть на свете сильнее смерти? Жизнь! Так не теряйте же в себе человечность!
        Эпилог
        Прекрасная девушка встречала наступающий рассвет, стоя у самого обрыва скалы и играя на скрипке. Восходящее солнце озаряло ее, озаряло ее жизненный путь. Множество дельфинов поклонялись ей и ее игре. Стэлла знала, что ее жизнь только начинается, и она была готова встретить ее, и если надо, то отдать за Истину, как это сделала ее мама.
        Мы с веком прогресса идем в унисон,
        И нами владеет компьютерный сон.
        Плевать всем на всё, мир - торговая касса,
        Вся жизнь - лишь сплошная одна биомасса.
        Все ищем предлоги, природой крутя,
        Хотим создать роботов вроде себя.
        Вот так и живем, коротая свой век.
        Забыли, кто есть на Земле человек.