Правила русского шамана Сергей Охотников
        Николас - ученик чародея #3
        Если уж чародей решил взяться за русское шаманство, то должен изменить свой стиль мышления. Не сработают ни заклинания, ни знание тайного имени предмета. Ко всему придется искать свой подход, да не простой. Николас и Оливия, уже освоившие азы западной школы магии, никак не могут научиться русской. Дочь колдуна, всегда первая в учебе, на этот раз совсем растерялась. А вот Нику удалось подружиться с домовым. И вовремя! Ведь ребятам и мастеру Гримгору, приехавшим в Россию, чтобы раскрыть заговор против государя, угрожает могущественный некромант, и без помощи новых друзей им не обойтись!
        Сергей Охотников
        Правила русского шамана
        1
        История с географией
        Сквозь сон Николас почувствовал, что пароходик остановился. «Альдога» заглушила котел и легла в дрейф. Спокойное, тихое море едва-едва качало кораблик. За два дня путешествия Ник, казалось, выспался на всю жизнь вперед. И вот, когда паровая машина заглохла и мерное покачивание корабля прекратилось, мальчик тут же проснулся. Преисполненный сил и бодрости, он поспешил на палубу. Морозный утренний воздух освежил Николаса.
        «Как-то слишком холодно… - подумал мальчик, глядя на рассвет поверх спасательной шлюпки. - И почему мы вообще остановились?»
        «Альдога» качалась на волнах посреди открытого моря. Никаких признаков суши или других кораблей поблизости. Странно… Николас пробрался мимо угольных сундуков и бухт каната на нос корабля. Взгляду мальчика предстало поразительное зрелище: весь передний край горизонта застилало поле айсбергов. Ледяные глыбы выстроились ровными рядами. Казалось, еще мгновение и они двинутся вперед, чтобы раздавить «Альдогу». Рассветное солнце играло на верхушках айсбергов раскаленными лучами. То ли пыталось растопить, то ли превратить в сахарные леденцы.
        - Что, пацан, красиво? - раздался позади грубый, хриплый голос. - Восемь лет такого не видел, с тех пор, как британцы устроили бойню на Балтике. Тогда Русь тоже Финский залив перекрывала. Но теперь-то зачем?
        Это первый помощник покинул свою ненужную более вахту за штурвалом и вышел прогуляться по палубе. Вскоре к нему присоединились капитан и парочка матросов. Чуть позже начали выходить из кают пассажиры. Все глазели на айсберги, одалживали у капитана подзорную трубу, обсуждали различные версии происходящего.
        Оливия и мастер Гримгор вышли на палубу в числе последних. Взглянув на айсберги, колдун переменился в лице. Две половинки его личности приготовились начать спор, и мастер Гримгор вынужден был укрыться от посторонних взглядов. Ник успел услышать, как шепчется сам с собой колдун:
        - Неужели опять война? Или еще чего похуже?
        - Уж кто бы жаловался! Если жареным запахнет, к тебе сразу же прибегут извиняться и помощи просить…
        Ник только покачал головой. Дело в том, что мастер Гримгор, его учитель, находился на нелегальном положении. За ним охотились имперская инквизиция и колдуны Трибунала. Впрочем, состояние Оливии вызывало гораздо больше опасений. Девочка страдала от морской болезни. При одном взгляде на воду ее лицо из сероватого сделалось бледно-зеленым. Оливия пнула Николаса:
        - Не смотри на меня так! - И скрылась в каюте.
        Споры о том, почему Финский залив перекрыт и куда теперь идти «Альдоге», были в самом разгаре, тут в строю айсбергов началось движение. Через ряды протолкнулась большая плоская льдина и подплыла к пароходику. На ней стояла чугунная печь-буржуйка, а рядом кресло, застеленное медвежьей шкурой. Там с комфортом разместился усатый мужик в сине-зеленом кафтане. Подрулив к «Альдоге», капитан айсберга закричал на ломаном немецком:
        - Закрыт залив! Обратно поворачивайте! Нету хода на Русь-матушку! На льдины не плывите - потопнет ваш пароходик!
        - А что случилось, братишка? - прокричал мастер Гримгор.
        По-русски колдун давно говорил без акцента.
        - То говорить не велено, особливо иноземным шпиёнам! - отвечал усатый, но тут же добавил: - Покушение на царя-батюшку было! Вот оно что! Потому границу и перекрыли!
        И обитаемый айсберг уплыл, попыхивая печкой-буржуйкой. Посовещавшись с пассажирами, капитан повернул пароход на юг. Решено было идти в Ригу. Ливония как раз вновь перешла Империи от русских, чему местные власти чрезвычайно радовались, считая освобождением.
        - Пап, а почему раньше было много стран, а теперь так мало? - спросила Оливия.
        - Похоже, вам не помешает урок истории, барышня! Идемте-ка в каюту! - отвечал мастер Гримгор.
        - Очень занудный урок? - поинтересовалась девочка.
        Колдун только подмигнул дочери, отвечать не стал.
        Историческую лекцию мастер Гримгор начал издалека, с незапамятных времен, когда миром правили три древние цивилизации: Лемурия[1 - Лем?рия - легендарный затонувший континент в Индийском океане. Название континента связано с именем мадагаскарских приматов лемуров, которые больше нигде не встречаются.], Гиперборея[2 - Гиперборея - легендарная северная страна, место обитания блаженного народа, созданного из крови титанов.] и Атлантида[3 - Атлантида - легендарный континент, находившийся в Атлантическом (западном) океане и опустившийся в один день на морское дно в результате землетрясения и наводнения вместе со своими жителями. Название Атлантида, равно как и Атлантический океан, происходит от имени титана Атланта, который, согласно мифам, держит небо на крайнем западе земли.]. Тогда колдовское искусство достигло небывалых высот, были созданы мощнейшие артефакты, построены невиданные города и крепости. В борьбе за мировое господство древние вели долгие и кровопролитные войны. А в мирное время накапливали запасы разрушительного колдовства и губительных проклятий. В руках чародеев древности были
заклинания, способные стирать с земли города, топить острова и опрокидывать горы. Эта мощь заставила великие державы задуматься и остановить войну.
        Впрочем, дело на этом не кончилось. Колдуны продолжали изобретать смертоносные заклинания и непреодолимую защиту. В какой-то момент лемурийцы раскрыли самые страшные секреты некромантии и развязали новую войну. В результате Атлантида ушла на океанское дно, Гиперборея скрылась под арктическими льдами, Лемурия раскололась на мелкие острова, была опустошена цунами и землетрясениями. Так древние цивилизации погибли. Редкие выжившие колдуны были вынуждены искать приют среди враждебных примитивных племен, скрытно и с осторожностью передавать свои знания. Но у некромантов, развязавших войну, оставался козырь в рукаве. Все важные персоны их ордена имели при себе амулет предков. Этот артефакт позволял воскресить хозяина или воплотить его в подходящее тело. Причем медальон, поглотивший душу некроманта, превращался в нерушимый камень. Он мог пролежать сотню лет на дне морском и не потерять своих свойств.
        Легенда гласит, что Атлантида и Гиперборея бомбардировали Лемурию столь яростно, что в живых остался только один некромант. Он-то и начал воскрешать своих собратьев. Поначалу процесс шел медленно, амулетов находили мало, колдовской силы недоставало, древние артефакты были уничтожены. Но времени у некромантов было предостаточно. За пять тысяч лет они восстановили свою власть на Мадагаскаре, Шри-Ланке и Яве. Затем предприняли новую попытку завоевать мировое господство. Армии зомби отправились покорять Африку, Индию и Сиам.
        С тех пор нападения лемурийцев не прекращались. В двенадцатом веке они чуть было не завоевали полмира. В ответ на угрозу началось возрождение древних традиций Атлантиды и Гипербореи, а на севере Индии зародилась новая, невиданная ранее магическая школа. Вскоре экспансия лемурийцев замедлилась и к началу семнадцатого века совсем остановилась.
        - Мой дедушка называл это время золотым веком волшебников! - мечтательно проговорил мастер Гримгор. - Впрочем, оказалось, что не такой уж он и золотой.
        Некроманты слишком прониклись идей собственного превосходства, чтобы оставить мир в покое. Они сменили тактику. Полчища зомби отступили. Лемурийцы начали путешествовать по Европе, тайно и явно обучать своему искусству. Очень скоро они заручились поддержкой некоторых королей, министров и придворных магов.
        - Эти новые некроманты оказались еще опасней древних, - назидательно проговорил мастер Гримгор. - У них не было терпения, чтобы ждать годы и тысячелетия. Они были готовы на самые страшные зверства!
        Междоусобные войны и эпидемии обрушились на Старый Свет. Ведущие мировые державы вынуждены были взять колдовство и некромантию под свой контроль. Небольшие государства, обратившиеся к темным искусствам, были завоеваны. И не только они. Многие княжества и герцогства прекратили свое существование из-за одних только подозрений. Другие предпочли добровольно присоединиться к могущественным соседям.
        - Вот так, - сказал в завершение мастер Гримгор. - То, что произошло дальше, вы должны знать из школьных уроков истории.
        - Выходит, всё зло в мире из-за некромантии? - спросил Николас.
        - Конечно, нет! - удивленно воскликнул колдун. - Всё зло от тех, кто не знает меры!
        - Это как, папочка? - поинтересовалась Оливия.
        - Не уверен, что вы готовы понять… - задумчиво проговорил мастер Гримгор, - но раз уж ты спросила… Стремление к цели, желание победы - это хорошо. Нельзя останавливаться после первого же препятствия. Но если человек готов на что угодно ради победы над врагом… Он призывает силы гораздо более разрушительные, чем любое колдовство.
        - Значит, не так страшна некромантия, как те, кто ею пользуется, - подытожил Николас.
        - Отлично сказано! - рассмеялся мастер Гримгор.
        2
        Граница на замке
        Через два дня «Альдога» вошла в устье Даугавы и вскоре уже принимала швартовы в рижском порту. Вещей у путешественников было немного, так что мастер Гримгор поспешил сойти на берег одним из первых.
        - Идемте скорее, - сказал колдун, - если повезет, не нарвемся на инквизиторов и прочих ищеек.
        Ребята поспешили вслед за мастером Гримгором, но бесследно раствориться среди горожан им не удалось. На выходе из порта к колдуну устремился худой усатый господин в шляпе-котелке.
        - Честь имею! - поздоровался он. - Откуда изволил прибыть почтенный господин и его милые детишки?
        Усатый говорил с акцентом, растягивая гласные, как будто хотел зевнуть. Мастер Гримгор посмотрел на него с явным неудовольствием. Тогда господин предъявил значок:
        - Марцелиус, имперская тайная полиция.
        - Матиас Шварцмейстер. - Колдун показал идеально подделанные документы. - Совершал туристическое путешествие. Вот, хотел детишкам показать Петроград, но нам помешали айсберги.
        - Времена нынче неспокойные, - неопределенно проговорил Марцелиус. - Давайте я провожу вас в отель. Если вас не затруднит, оставайтесь там до моего распоряжения. Поймите меня правильно… Тайная полиция заботится о безопасности граждан. А теперь возможно всё, даже война. Я дождусь инструкций для путешественников и тут же вам доложу.
        - Вы окажете нам неоценимую услугу, ведь со мной дети, - проговорил мастер Гримгор, не скрывая притворства.
        Марцелиус проводил путешественников до гостиницы. Это был небольшой уютный отель в переулке у величественного Домского собора. Мастер Гримгор вежливо распрощался с полицейским и попросил номер в мансарде.
        Потом весь день путешественники отдыхали в своих комнатах. Если, конечно, можно считать отдыхом изучение русского языка с короткими перерывами на еду. Николасу урок давался гораздо легче. Оливия с самого начала не смогла сдружиться с русскими окончаниями, но злилась не на них, а на Ника.
        Мастер Гримгор вышел из гостиницы всего на час. Вскоре колдун заметил за собой слежку - усатого молодого человека в сером плаще. Шпик весьма умело маскировался, всегда смотрел куда-то в сторону или разглядывал хмурое рижское небо. Мастер Гримгор улыбнулся, покачал головой и пошел прямо к молодому человеку. Тот поднял глаза, испуганно оглянулся. А колдун просто спросил:
        - Простите, пожалуйста. Я ищу магазин русских сувениров. Вез детишек в Петроград, да, похоже, не судьба.
        Шпик побледнел, но быстро собрался с мыслями и ответил:
        - На улице Вагнера. Здесь недалеко.
        Мастер Гримгор поблагодарил молодого человека и пошел в указанном направлении. Вскоре он вернулся в гостиницу с расписными платками, ложечками, матрешками и прочей мелочовкой. Оливия, конечно же, заинтересовалась покупками, но колдун спрятал всё в чемодан, заявив:
        - Это для вашего обучения. В свое время узнаете.
        Потом путешественники заказали в номер обед из трех блюд, а за едой практиковались в колдовстве. Мастер Гримгор запретил пользоваться руками. Ребята должны были управляться с едой и приборами с помощью классической анимации. Получилось очень долго, зато весело. Когда на город опустилась ночь, мастер Гримгор сказал:
        - Что ж, пора в дорогу.
        - Ты не перепутал, папочка? Точно не спать? - полюбопытствовала Оливия.
        Колдун воздел руки и анимировал тяжелую дубовую дверь шкафа:
        - Полетели, Деревяшечка! - сказал он.
        Дверь послушно слезла с петель и зависла в воздухе. Мастер Гримгор зачерпнул жизненной силы из горки заказанных в номер зеленых яблок, закинул на дверь единственный чемодан, залез сам и помог взобраться Оливии. Николас последовал за девочкой без приглашения. Окно в номере отворилось, и дверь-самолет выпорхнула в ночь. Осторожно, избегая света фонарей, путешественники пронеслись над рижскими крышами. Потом, оставив позади флюгеры-парусники, фигурки горгулий и кошек, дверь устремилась прочь от жилых кварталов. Скрывшись во тьме, она стала медленно снижаться. И, в конце концов, опустилась на черные воды Даугавы.
        Три дня путешественники сплавлялись по реке. Днем спали в лесах, по ночам спускали на воду чудесную дверь и продолжали движение. Пару раз Николас ходил на хутора и покупал еду. Из троих он меньше всего должен был вызывать подозрение. Эти походы нравились Нику. Местные крестьяне понимали немецкий, хотя сами говорили плохо и с акцентом. Николас испытывал странное удовольствие, снова ощущая себя одиноким, беспризорным мальчишкой. И непонятно, чего в этом было больше - сладкой свободы или радости от того, что можно вернуться к мастеру Гримгору.
        А еще ребята узнали, зачем нужны расписные платки и ложечки. Колдун решил подвергнуть ребят комплексному обучению. Николасу и Оливии пришлось именовать предметы на русском языке. Гримгор смеялся до слез, когда Ник называл матрешку бабочкой, а Оливия платок - ковром.
        В какой-то момент дочь колдуна практически сдалась:
        - Всё! Не могу больше! У меня скоро язык сломается, а эти штуки даже не думают летать!
        - Ну же, дочка, - начал колдун. - Ты у меня молодец! Для тебя эти слова на самом деле раз плюнуть. Только привыкнуть немножко надо.
        - У тебя невероятный колдовской потенциал, Оливия, - вступила в разговор вторая половинка мастера Гримгора, говорила она слогом высоким и академическим. - Прояви свой несгибаемый характер, и ты достигнешь заоблачных вершин искусности.
        Оливия ничего не смогла противопоставить неожиданному шквалу комплиментов и взялась за именование с удвоенной силой. За неимением других занятий ребята боролись с русскими сувенирами сутки напролет.
        И вот уже над рекой запарили расписные ложечки, а матрешки начали ловить стрекоз и опавшие листья.
        На четвертый день решено было оставить реку и двигаться на восток по суше. Ник предложил сходить в ближайший городок и прикупить повозку.
        - Пожалуй, это будет уже слишком, - отвечал мастер Гримгор. - Одно дело, если мальчишка решил купить десяток яиц и кувшин молока. Другое - целый экипаж!
        Поэтому за повозкой путешественники пошли вместе. Мастер Гримгор назвал себя странствующим фокусником и в подтверждение своих слов устроил целое представление. Причем обходился практически без помощи колдовства и ловко жонглировал кухонной утварью. В результате мастер Гримгор приобрел лошадку и телегу со значительной скидкой. Да еще получил сверху изрядное количество сыра, молока и солонины. Громче всех аплодировала Оливия.
        - Вот она, сила искусства, - проговорил колдун, когда повозка медленно покатила по восточному тракту.
        Путешествие продолжалось с комфортом. Погода стояла отличная, летняя. Легкий ветерок не продувал, но не давал комарам разгуляться. Но вот, ближе к вечеру, резко похолодало. Горизонт на востоке затянуло тяжелыми черными тучами.
        - Русь-матушка… - проворчал мастер Гримгор.
        Николас не мог поверить своим глазам. За какие-то полчаса лето превратилось в зиму. Повалил крупный тяжелый снег. Метель кружила, завывала, окутывала повозку. Мастеру Гримгору пришлось подвесить в воздухе огромный фаербол. Тепла от него хватало, чтобы согреться.
        - Нужно было купить шубы! - воскликнула Оливия, пытаясь перекричать вой метели и рев пламени.
        - Скоро снег кончится! - орал в ответ мастер Гримгор. - Это русская пограничная метель. На той стороне снова будет лето!
        Лошадка мерзла и пугалась снега. Колдуну пришлось нашептать ей что-то, чтобы она шла дальше. Тем временем тьма сгущалась, а метель и не думала отступать. Николас и Оливия жались поближе к фырчащему и брызгающему искрами фаерболу.
        - Похоже, нас заметили и сопровождают, - пробурчал мастер Гримгор.
        - Будем драться? - спросила Оливия.
        - Не хотелось бы…
        Минут через пять снежная стена неожиданно расступилась. За ней на дороге стояли трое. Высокий мужчина в роскошной меховой накидке и двое солдат в зеленых кафтанах и с ружьями. Высокий опередил своих спутников на шаг, возле его плеча парила в воздухе изогнутая сабля с крупным рубином в рукояти.
        - Точно как у русского колдуна Саввы Маркеловича, - подумал Николас.
        - Стой! Кто идет?! - прокричал командир пограничников.
        И для верности повторил на немецком и английском. Солдаты держали путешественников на мушке. Мастер Гримгор сдвинул на затылок свою широкополую шляпу, открывая лицо. Колдун внимательно вглядывался в русского командира и, кажется, узнал его:
        - Боярин Морозов! Михаил Всеволодович! Ты ли это?
        Колдун уже не сомневался - этот русский его старый армейский друг. За сто лет Морозов почти не изменился. Шаманские секреты старых боярских родов работали не хуже колдовских рецептов молодости. Только во взгляде Михаила Всеволодовича появилось что-то темное, настороженное, как будто Морозова преследовал кто-то опасный и невидимый.
        - Игнатий Максимильянович! Вот уж кого не ожидал увидеть! - воскликнул боярин и бросился навстречу мастеру Гримгору.
        - Это почему же? - поинтересовался колдун, но Морозов уже не слушал его:
        - Да чего вы стоите как истуканы? Ружья опустите! И я-то сам хорош, - восклицал он, а после начал вполголоса приговаривать: - Не серчай, ветер северный! Уйми свою прыть. Не супостат к нам пожаловал, а друг старинный.
        Метель жалобно взвыла и унеслась прочь. Снег прекратился, и через минуту уже стремительно таял. Мгла рассеялась и пропустила лучи заходящего солнца.
        - Неужели ты при границе служишь? - расспрашивал знакомого мастер Гримгор. - С твоими-то талантами в Москве или Петрограде делами заправлять следует.
        - По чистой случайности здесь, - отвечал боярин. - Племяшку навещал, он тут под Полоцком служит. А потом дай, думаю, стариной тряхну. Времена-то нынче неспокойные.
        Колдуны обнялись как старые друзья. Потом Морозов свистнул, и из кустов появился еще один солдат. Этот вел под уздцы стройных гнедых лошадок и вороного с богатым седлом.
        - А санки твои расписные самоходные где? - не без ехидства спросил мастер Гримгор.
        - Охо-хо! И не напоминай! - разразился причитаниями Михаил Всеволодович. - Томятся дорогие мои в сарае, в опилках до первого снега. Они же у меня старинные! Сто лет назад самого Кутузова Михаила Илларионовича на них катал. А чего стоит ублажить да увещевать их, чтобы летом не буянили, да зимы дожидались! Все от того, что вихри зимние использовать в мирное время запретили!
        Так за разговорами и рассказами путешественники продвигались на восток. Наступила ночь, и солдаты зажгли факела. Вскоре Николас заснул на мягком сене.
        3
        Ночные разговоры
        Уже глубокой ночью процессия въехала в небольшой приграничный острог. Николас в полудреме видел высокий частокол и башенки с часовыми. Путешественников проводили в высокую избу с печкой и крашеными резными наличниками. Оливию папа уложил на печь. Николас лег на лавку рядом и забылся в тепле.
        А боярин Морозов выпроводил солдат, поставил на стол бутыль мутного самогона и банку соленых груздей.
        - По случаю столь неожиданной встречи мы просто обязаны! - решительно заявил Михаил Всеволодович.
        - Я чисто символически, - отозвался мастер Гримгор. - Не владею трансмутацией спирта в магическую силу!
        Колдуны рассмеялись, и Морозов крикнул в окошко, велев напоследок:
        - Самовар раскочегарьте! Выпьем чайку с дороги.
        Этой ночью предстоял долгий разговор, и начался он с воспоминаний. Николас спал и не слышал историю о том, как после поражения Австрии в войне с Наполеоном мастер Гримгор бежал на Русь. Тогда-то он и познакомился с боярином Морозовым. Вместе они служили у генерала Милорадовича и сражались в войне восемьсот двенадцатого года.
        Самым ярким воспоминанием, под которое мастер Гримгор таки хлебнул горькую, был поджог Москвы. Задание было опасное и щекотливое. Устроить пожар перед самым входом войск Наполеона в город. Колдуны-диверсанты получили приказ живыми в руки врага не сдаваться. Москву нельзя было оставлять захватчикам, но и принимать вину за поджог на себя русская армия не могла. Авангард захватчиков уже вошел в город, когда колдуны начали действовать. Прирученный факел Морозова поджигал ветхие деревянные крыши, склады сена и дров. Мастер Гримгор анимировал множество горючих предметов, чтобы разнести огонь по городу. Пожар распространился с поразительной скоростью.
        - А помнишь, помнишь ту лодку? - воскликнул боярин.
        Мастер Гримгор помнил. Все знали, что Наполеон заручился поддержкой некромантов. Говорили даже, что учителем корсиканца был тот самый последний выживший темный мастер Лемурии. Подтверждений этому, конечно же, не нашлось, но Морозов и Гримгор точно знали, что тогда видели именно его, последнего и первого некроманта. Длинная черная чугунная лодка плыла над крышами домов по закатному небу. С ее бортов свисали мертвые тела, а на носу стоял некромант в костяной маске.
        - Тогда мы чудом ушли, - задумчиво проговорил мастер Гримгор.
        - Драпали так драпали! - подтвердил боярин Морозов.
        Повисла тишина. Мастер Гримгор вспоминал, как укрывался тогда в небольшой часовенке с куполом-луковкой. Некромант улетел, унося за собой черную пелену проклятий, а колдун еще пару дней прятался в городе. Потом уводил гражданских через катакомбы.
        Эти яркие и тяжелые воспоминания разбудили Николаса. Мальчик открыл глаза. Он лежал на спине на лавке, поэтому увидел подвешенные под потолком пучки сушеных трав и банные веники. А еще свисающую с печи тонкую руку Оливии и ее золотые локоны. Рядом с девочкой удобно устроилась рыжая кошка. Она посмотрела вниз на Николаса и принялась умываться. Тем временем колдуны продолжили разговор.
        - Так что, Михаил Всеволодович, Москву-то отстроили после нас? - в шутку поинтересовался мастер Гримгор.
        После окончания войны он уже не возвращался на Русь.
        - А как же! - отозвался Морозов. - Еще больше и краше стала Первопрестольная! За нее, матушку!
        Боярин выпил самогону и не поморщился. Мастер Гримгор скривился от одного запаха и сделал вид, что пригубил.
        - Скажи лучше, из-за чего границу закрыли? Что у вас тут вообще происходит? - спросил мастер Гримгор, на этот раз вполне серьезно.
        - Вот об этом как раз и хотел с тобой потолковать, - Морозов заглянул колдуну в глаза, но тут же отвернулся. - Беда на Руси… Ты как раз вовремя подоспел.
        - Что стряслось? Я слышал, на царя покушались?
        - Если бы только покушались! Убили его!
        Повисло молчание. Мастер Гримгор смотрел на собеседника, ожидая продолжения, и оно последовало:
        - Есть достоверные сведения, что покушение было удачным. Вот только наш царь-батюшка через пару дней вышел в свет живой да здоровый…
        Мастер Гримгор нахмурил брови, но продолжал молчать.
        - Учитывая, что двор давно замечен в контактах с некромантами, мы подозреваем самое страшное, - закончил Михаил Всеволодович.
        Глаза мастера Гримгора заметались. Он хотел заговорить сам с собой и прикрыл рот ладошкой. Через мгновение колдун справился с чувствами и спокойно произнес:
        - Чем я могу помочь?
        - Обезвредить некроманта. Ты ведь в этих делах лучший специалист. Хотя бы на время. Заклинание реанимации рассеется за несколько дней…
        Мастер Гримгор нахмурил брови. Нужно было поразмыслить. Когда-то в прошлой жизни, сто лет назад, он часто сражался с некромантами и всякий раз выходил победителем. Было у колдуна свое секретное оружие. С другой стороны, Русь славилась своими шаманами. Неужели не нашлось никого, кто мог бы справиться с некромантом? Ответ на этот вопрос был очевиден. Нападение на государева фаворита могло плохо закончиться для смельчака, его друзей и знакомых. Да и проследить его связи с Морозовым будет просто. Все эти размышления пронеслись в голове колдуна за считаные секунды. Он решил согласиться, но для начала следовало хорошенько поторговаться.
        - Заклинание реанимации рассеется, после чего тело мертвеца продержится не больше недели. А потом у вас будет новый царь… - продолжил мысль мастер Гримгор, и добавил: - Очень рискованно… Я здесь на нелегальном положении, против меня неизвестный некромант с неограниченными ресурсами. Возможно, даже он тут не один…
        - Понимаю, - тут же отозвался боярин. - Всем необходимым мы тебя обеспечим. В случае удачи ты получишь русское подданство. И должность, скажем, верховного шамана Якутии. Сможешь колдовать сколько угодно на законных основаниях… Или, если захочешь, назначим тебя в Европейский Трибунал. Тоже многое позволительно будет…
        - От Трибунала уволь! - резко ответил мастер Гримгор. - Но со мной дети. Я должен обеспечить их безопасность.
        - Поживут у меня. Хочешь в Павловской слободе, хочешь в деревне на Волге, - предложил боярин.
        - Нельзя, - возразил колдун. - Если дело наше раскроют, до твоих имений могут добраться.
        - Ладно, - неохотно согласился Морозов. - Есть одно место на примете, секретное да неприступное. В случае чего устроим судьбу детишек. Если возьмешься за дело, считай, ты на государственной службе, по секретному поручению, и ребятки твои под охраной!
        Мастер Гримгор еще раз испытующе посмотрел на старого друга и решил:
        - Договорились!
        Колдуны пожали руки.
        4
        Дороги, железные и не очень
        На следующее утро путешественники позавтракали и отправились дальше на восток. Колдуны ехали верхом, и по большей части молча, с каменными лицами. Видно, обдумывали предстоящее. Оливия и Николас успели заскучать в повозке. Дорога была вполне обыкновенная, только менее ухоженная. Да леса по сторонам казались дремучими и бескрайними. Лишь однажды произошел примечательный случай, когда путники оказались на берегу реки. Она была не слишком широкой, но повозка не преодолела бы ее, да и верховым пришлось бы вымокнуть. Морозов постучал в небольшую рыбачью избушку:
        - Эй, Кузьмич! Выходи, переправь нас!
        Скрипучая дверь отворилась, на крыльцо вышел хмурый мужик в линялой шинели. Недобро глянул на путешественников опухшими глазками, сунул два пальца в рот и громко свистнул, а потом стал приговаривать:
        - Хозяин речной, Тимофей Ипатьевич, почтенный, не обессудь на старика, перевези сих достойных господ через стихию водную, дабы ноженек белых не намочили.
        Из воды у крутого берега показалась широкая черная спина. Николас выпрыгнул из повозки, чтобы рассмотреть подводное чудище, и увидел, что это огромный сом. Он перегораживал собой добрую половину реки. Путешественники перебрались по нему на другой берег, как на пароме! Телегу, правда, пришлось поддержать с помощью колдовства, на что Кузьмич посмотрел неодобрительно. Но получив от боярина двойную плату, сменил гнев на милость.
        Когда путешествие продолжилось, Николас спросил:
        - А что, на Руси колдовство не запрещено? Я слышал, что по договору…
        - Это шаманство, восходящее к гиперборейской традиции, - пояснил мастер Гримгор. - Единожды приручив питомца, шаман больше не прибегает к колдовству. Хотя вопрос с научной точки зрения спорный, по мирному договору так.
        - Велика Русь-матушка! - рассмеялся боярин Морозов. - Тут за каждым не уследишь, кто колдовать вздумает.
        - Нечестно как-то получается, - заметила Оливия.
        - А что, думаете, в Лемурии договор соблюдают? Или на Диком Западе Соединенной Британии? - Михаил Всеволодович покачал головой и подкрутил черный с легкой проседью ус.
        На этом примечательная часть путешествия подошла к концу. Путники прибыли на железнодорожную станцию, выпили чаю в домике смотрителя и через пару часов сели на московский поезд. Стоило составу тронуться, как по вагонам пошел дикого вида книжный торговец. Специально для деток малых он предложил в аренду прирученный заговоренный букварь.
        - Еще дед мой по нему грамоте ученый, - сказал коммерсант.
        Книжка выпрыгнула из сумки на столик и раскрылась. Картинки в ней были яркие и красивые, а буквы по большей части незнакомые. Но стоило Николасу пристально взглянуть на одну из страниц, как в его голове зазвучал смешной голосок:
        - Посадил дед репку. Смотри, мальчик, вот эта здоровая желтая штука - репка. Ты таких и не пробовал небось. Кстати, с этим тебе повезло - вкус у репки на любителя.
        В общем, Оливия и Николас заинтересовались букварем. Торговец получил за чудесную книжку цельный червонец и наказал букварю вернуться, как только деток грамоте обучит. Ребята без всяких уговоров тут же взялись за обучение, тем более что за окном простирался дикий лес и делать больше было нечего.
        После полудня местность стала более обжитой. И ребята прильнули к окну, разглядывая ярко раскрашенные избы и храмы с луковичными куполами.
        - Они прямо как кремовый торт, - сказала Оливия. - Так бы и съела парочку за чаем.
        Еще забавней были русские костюмы. Особенно на маленьких станциях. Местные жители выходили к поезду как на праздник - в парадных платьях и красных рубахах. В крупных городах одевались более чинно, а кое-кто и на европейский манер. Оливия приходила в восторг от диковинных нарядов и головных уборов. Девочка громко восклицала:
        - Ой, что это, что это у нее на голове, как рыбий плавник?
        - Кокошник… - отвечал боярин Морозов, отрываясь от чтения газеты, и качал головой - мол, эка невидаль.
        Через минуту Оливия снова не выдерживала и кричала:
        - Смотрите! Смотрите! Что у этого джентльмена с ногами?
        Небритый джентльмен в лаптях, штанах из мешковины и рубахе навыпуск как раз тащил к паровозу мешок угля.
        От объяснений Морозова спасла высокая розовощекая торговка в цветастом платке.
        - Пряники печеные, тульские, ученые! - кричала она, подходя с подносом к самому окну.
        На подносе устроились аккуратные пряничные воробушки в сахарной глазури. Птички расхаживали из стороны в сторону, клевали собственные крошки.
        Боярин Морозов рывком открыл окно и недобро спросил:
        - По какому праву из заговоренного теста печете, барышня?
        Торговка отступила на шаг, но отвечала уверенно:
        - Так то не я. Бабка моя, Лукерья Степанова. Наследственный рецепт, в приказе тайных дел разрешенный.
        - Ну, коли разрешенный… - неопределенно проговорил Михаил Всеволодович, после чего купил парочку воробушков.
        Оливия отказалась есть птичку. Даже когда Морозов скомандовал «Замри» и воробушки стали обыкновенными пряниками. Николас тоже не стал пробовать пряник, хотя еще долго смотрел на глазированного воробья - слишком уж аппетитным был его медовый аромат.
        Так путешествие продолжалось почти два дня. И это время ребята почти не отрывались от чудесной книги. Но вот поезд прибыл на большой вокзал, там путешественники пересели в конный экипаж. Букварь распрощался с ними, объявив, что дальше лучше не учиться, мол, проблемы могут быть из-за слишком книжного языка, и что как никогда доволен результатами своих учеников. Николас пожелал ему удачи, и книжка укатила обратно в Полоцк тем же поездом.
        Когда ближе к вечеру экипаж остановился, Николас готов был тут же выпрыгнуть и упасть на землю, так ему надоело сидеть и трястись! Но отдыхать было еще рано. Боярин Морозов повел путешественников по тропинке прямиком в лесную чащу. И вскоре они добрались до необычного места. Там самые разные деревья срослись стволами, так что образовалась непроходимая стена.
        - Сегодня недолго, - проговорил Морозов. - Видать, заприметили наше приближение.
        - Открывайте! Это я, боярин Морозов! - закричал Михаил Всеволодович.
        Деревья пошевелились, и меж ними появилась голова старушки с крючковатым носом. Зыркнув глазками, она проговорила:
        - Опять с проверкой, что ли? Подати у нас все уплочены! Указы соблюдены! А проверками изводить - то дело последнее.
        - Никаких проверок! Постояльцы для вас есть! - поспешно отвечал Михаил Всеволодович. - Открывайте, баба Фрося!
        Старушка приговаривала:
        - Постояльцы, ишь чего удумали! - И принюхивалась, водя по сторонам своим выдающимся носом.
        - Крови колдовской, хорошие, - был ее вердикт. - Авось и выйдут обратно.
        - А могу не выйти? - поинтересовался мастер Гримгор. - Что это вообще за место такое?
        - Заповедная роща! Говорят, еще от гиперборейцев осталась, но на хорошем счету, - отвечал боярин.
        Тем временем стволы деревьев разошлись, открыв тропинку. Николас увидел, что баба Фрося сидит в неестественной позе со скрещенными ногами прямо в воздухе, на высоте человеческого роста.
        - Чего уставился? Что бабку-йогу никогда не видел? - раздраженно поинтересовалась Фрося.
        После этих слов все путешественники принялись рассматривать старушку.
        - Первый раз вижу такую технику, - восхищенно проговорил мастер Гримгор.
        А бабка-йога махнула рукой и полетела в глубь заповедной рощи.
        - Пап, нам идти туда? - поинтересовалась Оливия.
        Мастер Гримгор кивнул и обнял дочь на прощание.
        - Слушайте Ефросинию Александровну, сами в лес далеко не заходите, - напутствовал ребят боярин Морозов.
        Николас первым шагнул за стену деревьев, следом за ним Оливия.
        Стволы тут же сомкнулись за ребятами. Колдуны немного постояли молча. А потом Морозов сказал:
        - Что ж, и нам пора в путь!
        5
        Все в этом лесу грубияны!
        Следуя за бабкой-йогой, Николас заметил необычное поведение местного леса. Деревья явно переговаривались между собой шепотом листьев и расступались перед Ефросинией Александровной, так что тропинка прокладывалась сама собой.
        - Долго нам еще идти? - поинтересовалась Оливия где-то через полчаса.
        - Долго ли, коротко ли - всё равно придем, - отвечала баба Фрося.
        Ей-то что! Она левитировала[4 - Левитировать - летать.], а не топала на своих двоих. Случайно или нет, но дальше по сторонам тропинки стали часто попадаться кусты, усыпанные малиной и ежевикой. Сладкие ароматные ягоды немного скрасили путешествие. Вскоре лес расступился, и путники оказались на поляне. Впереди в низине у круглого озера лежала небольшая деревенька с пшеничным полем, огородами и аккуратными избами. Поселок показался путникам совершенно пустым и безлюдным.
        На окраине, еще перед озером, среди стройных сосен располагалась платформа на высоких сваях. Она была явно обжитой. Над глиняным очагом поднимался дым, на веревках между шалашами сушились травы, рубахи и простыни. Молодой человек и девушка в простых белых одеждах устроились на краю платформы. Парочка спокойно болтала о чем-то своем. Баба Фрося ускорилась, подлетела к ним и принялась укорять:
        - Что ж вы, лентяи-то такие, бездельничаете! Я вам чего велела-то?
        - Отрабатывать защитную позицию на огненном потоке! - без запинки ответила девушка. - Так мы и отрабатывали, матушка! Теперь надобно, чтобы вы поглядели.
        - Не матушка, а гуру Евфросиния! - поправила дочку баба Фрося.
        - И скоро вы присоединитесь к нам, гуру Ефросиния?
        - Вот только сплавлю наших гостей и сразу же вами займусь, - сердито отвечала бабка-йога.
        Николас и Оливия переглянулись. Баба Фрося спустилась вниз и повела ребят дальше через пустую с виду деревню. Впрочем, она не казалась заброшенной. Домики стояли ухоженные, с кружевными занавесочками. Наличники на окнах были выкрашены. Над печными трубами слоился горячий воздух. Дальше за деревней, на другом ее конце, на холме, посреди молодой березовой рощи, лежал большой красноватый камень. Туда-то бабка-йога и отвела детей. Приблизившись, она прокричала сварливым, срывающимся голосом:
        - Ермолка, дурак старый! Хорош прятаться, выходи! Гости к тебе пожаловали!
        На ее зов явился бородатый краснощекий мужик в богато расшитой одежде из синей парчи, с меховыми и шелковыми вставками. Он как будто вышел прямо из камня.
        - Вот он, ребятки, верховный шаман - Ермолай Константинович, прошу любить и жаловать, - представила мужика баба Фрося. - Вручаю вас его заботам, а мне пора учениками заниматься. - И Ефросиния Александровна стремительно улетела прочь. Ермолай Константинович только покачал головой, посмотрел на ребят и пробормотал:
        - Что же мне с вами, детки, делать…
        - А вы, правда, верховный шаман? - поинтересовалась Оливия.
        Ермолай кивнул, продолжая смотреть куда-то в сторону.
        - Почему она тогда с вами так обращается? Это же невежливо? - не унималась девочка.
        - Какая она стала злая… - задумчиво проговорил шаман. - А так неплохо раньше жили. Говорил ей, не доведет йога до добра.
        - Так она ваша жена! - догадалась Оливия. - Тогда всё понятно. Но ведь она уже старенькая…
        - Расходует всю свою жизненную силу на глупый прожект, - покачал головой Ермолай Константинович. - А ведь какая красавица была.
        Потом шаман все-таки посмотрел на ребят и заговорил по-другому:
        - Так-так… Что же с вами делать? Ночь уже скоро. Надобно вам местечко сыскать. Деревце высокое да раскидистое… - Ермолай Константинович принялся оглядываться, ища подходящее дерево.
        - Спать на дереве? - удивилась Оливия. - Там же избушки, симпатичные такие. Натопленные стоят, я видела! Или вы в них сами живете, а гостей на деревья загоняете?
        Верховный шаман посмотрел на Оливию снисходительно:
        - В деревне мы не живем. Там домовые злющие как собаки! Это они в избушках заправляют и порядок наводят. К себе никого не пускают. Да и в лесу нам привычнее.
        - Вот и отлично! - заявила дочь колдуна. - Тогда мы будем жить в избушке. Ник, тебе какая нравится?
        - Ну… - начал Николас.
        Мальчик хотел было сказать, что лучше согласиться с шаманом и не связываться со злобными неизвестно кем, но Оливия выглядела такой решительной, поэтому Ник промямлил что-то вроде:
        - Вон та крайняя… Там красивый конек на крыше… Но, может, нам туда не ходить, раз шаман говорит…
        - Ерунда! - заявила Оливия. - Идем устраиваться на ночлег. А завтра с утра поговорим с уважаемым шаманом о нашем обучении.
        Девочка испытующе посмотрела на Ермолая Константиновича. Тот только пробурчал недовольно:
        - Наказание одно с вашим женским полом… - И скрылся внутри камня.
        - Какие все в этом лесу грубияны! - скривила губки Оливия и добавила: - Ладно, идем в деревню. А то солнце скоро сядет.
        Николас тяжело вздохнул, подобрал чемодан и побрел вниз с холма.
        6
        А тут миленько!
        Оливия решительно шла первой, но уже в деревне Николас ее опередил, чтобы, на всякий случай, первым постучать в дверь. Никто даже и не думал открывать. Тогда мальчик потянул на себя грубую деревянную ручку. Дверь отворилась легко и без скрипа. В лицо Николасу пахнуло теплым духом дерева, полыни и сушеных грибов. Мальчик осторожно зашел в избу и как будто нырнул в густой малиновый полумрак. Немного света проходило сквозь окна, да в каменной печке едва заметно шевелился огонь.
        В единственной комнате, разделенной надвое короткой стенкой, было пусто. Но все равно Нику показалось, что кто-то кашлянул, когда Оливия перешагнула порог.
        - А тут миленько! - объявила девочка, оглядываясь.
        И снова кто-то тихо откашлялся.
        - Надо поздороваться, - шепнул Ник, и тут же громко сказал: - Добрый вечер, господин домовой!
        - Приятно познакомиться, - добавила Оливия. - Много слышали про вас… хорошего.
        Изба казалась жилой и уютной, хоть немного неухоженной. На столе чистая скатерть, стеклянная ваза с цветами, глиняный кувшин и тарелка с яблоками. У дальней стенки, возле печки, две застеленные глаженым бельем кроватки. На одной одеяло с вытканным парусником, на другой - с цветами и птицами.
        Оливия плюхнулась на кровать прямо в одежде и сказала в подушку:
        - Всё, сил моих больше нет! Завтра умоюсь и зубы почищу.
        Николас тоже устал неимоверно, но сделал над собой усилие, снял штаны и курточку, повесил их на спинку кровати, а после этого залез под одеяло с корабликом. Давно он не ощущал такого блаженства! Тут снова кто-то откашлялся. Но ребята уже заснули.
        - Хм… - сказал этот невидимый кто-то.
        Ночь спустилась на деревню. Первые звезды заглянули в окна. Потом из-за леса появился месяц и разлил молочно-белый свет. Тогда в избе начали скрипеть двери, лавки и половицы. Сначала тихо и редко, а потом устроили самый настоящий концерт. Ребята не просыпались. Загромыхали кастрюли, захрустели запасы сушеных трав, зашелестели занавески и скатерти. Николас перевернулся с боку на бок. Оливия что-то пробормотала во сне.
        - Хм… - опять сказал кто-то невидимый.
        Тогда сверху на ребят полетели корзины с бельем.
        - Что за шутки? - спросонья Николасу показалось, что он на ткацкой фабрике, и мальчишки-подмастерья устроили ночную бузу.
        Оливия громко вскрикнула, села в кровати и принялась недоуменно оглядываться. Через минуту на столе сама собой вспыхнула свеча, а с печки спрыгнули прямо на скатерть три упитанные серые мышки. Они пробежались через стол, повернули обратно. Запрыгали, как лошадки, и наконец уселись на центральном узоре скатерти. Тут же с потолка на паутине спустился вниз крупный паук-крестовик и принялся раскачиваться над столом.
        - Если представление закончено, я ложусь спать! - решительно заявила Оливия.
        - Отличное представление, господин домовой. Нам очень понравилось, - пробормотал спросонья Ник.
        - Да, спасибо большое за представление, но спать очень хочется, - зевнула Оливия.
        Тогда кровать взбрыкнула и сбросила девочку. Через мгновение Николас тоже оказался на полу. Изба заходила ходуном. Со стропил вниз посыпался мусор, опилки и, кажется, тараканы. Одичавшие кровати принялись выталкивать ребят, и вскоре Николас с Оливией оказались на крыльце. Изба выплюнула вещи незваных гостей и громко хлопнула дверью.
        - Никакого воспитания! - раздраженно проговорила дочь колдуна.
        Избушка заскрипела бревнами и снова хлопнула дверью. Николас показал на высокий стог сена:
        - Может, там переночуем?
        - Придется, - неохотно согласилась Оливия. - Но завтра обязательно приструним этих невоспитанных домовых.
        На это избушка выпустила из трубы большое облако дыма. Ник надел штаны и направился к стогу. Когда-то давно, еще на ферме, он часто прятался в сене. Действуя скорее неосознанно, мальчик устроил в стогу гнездо для себя и Оливии. Ребята устроились в сене, но еще долго не могли заснуть. Слишком уж яркими были звезды. А еще в лесу бродил кто-то тяжелый и огромный, легко сдвигая вековые стволы. Настоящий крепкий сон пришел уже под утро. Проснулись ребята ближе к полудню, когда солнце поднялось высоко и сено сделалось почти горячим. Николас выбрался из стога, размял затекшие руки и не сдержал смешок при взгляде на Оливию. Волосы девочки были всклокочены. Вся с ног до головы в сене, дочь колдуна больше не казалась недосягаемой принцессой.
        - Ах, ты еще и смеешься! - Оливия нахмурила брови и решительно зашагала прочь.
        Но тут же споткнулась о торчащий из земли корень. Николас поспешил на помощь девочке.
        - Ты все равно самая красивая! И сено тебе очень даже идет! - примирительно сказал он.
        Оливия продолжала хмуриться, оценивая этот двусмысленный комплимент. «Самая красивая» одержало верх, и девочка сменила гнев на милость.
        - Смотри, там для нас еду оставили! - воскликнул Николас.
        Впереди на берегу озерца стоял длинный деревянный стол. На него неизвестный доброжелатель положил буханку хлеба, яблоки, груши, ягоды, тарелку творога и мед в сотах.
        - Или не для нас? - вдруг задался вопросом Ник.
        Но Оливия уже смешала ягоды с медом и творогом. Попробовав, девочка объявила:
        - Хоть что-то в этом лесу хорошее!
        Подкрепившись, ребята отправились на холм к огромному камню. Ник считал, что лучше пока не тревожить шамана, не досаждать ему своими требованиями. Как-никак - они тут в гостях. Оливия отмахнулась от доводов мальчика:
        - Вот именно, мы гости! А какой нам прием устраивают?
        Возразить было нечего.
        Дочь колдуна поднялась на холм в березовую рощицу и остановилась возле камня. Сегодня он почему-то казался больше - даже не камнем, а небольшой скалой. Ник видел, как слоится вокруг него разогретый воздух и тонкие березки качают веточками, задавая тихий умиротворяющий ритм. Постояв минутку, Оливия решила не церемониться и постучалась в камень, как в дверь:
        - Господин верховный шаман! Вы должны учить нас! - выждав немного, девочка добавила: - Чтобы мы смогли жить здесь. Ну, и вообще!
        Неизвестно, что в конечном итоге убедило Ермолая Константиновича. Вполне возможно, что именно «вообще». Так или иначе, шаман вышел из-за камня.
        - Поучить можно, - сказал Ермолай Констанинович. - Только с домовым это вам вряд ли поможет. По крайней мере, в ближайшие двадцать лет обучения.
        - Может, нам тогда в другой дом попробовать? - спросил Ник.
        - А вот это ни в коем случае! - строго ответил шаман.
        - Но почему? - удивилась Оливия, заметив, что Ермолай Константинович в первый раз проявил твердость.
        - Видите ли, барышня! Вы и ваш спутник, можно сказать, понравились Тимофею Спиридоновичу, домовому той избушки. - Шаман махнул рукой в сторону деревни.
        - Понравились? - Глаза Николаса округлились. - Так он же нас из дому выгнал!
        - Это он так, для острастки, - пояснил шаман. - Если б не понравились, он бы на порог не пустил. Или того хуже…
        Ермолай Константинович не стал уточнять, а просто сказал:
        - В общем, к другим домовым соваться даже не думайте. Обида будет смертельная! Тут даже я вам помочь не смогу…
        - Учтем, - сказал Ник.
        Оливия обернулась на деревню, нахмурилась, но промолчала. Ермолай Константинович тоже ничего не говорил. Тогда Ник решил взять дело в свои руки:
        - Мастер Гримгор всегда с таким уважением отзывался о русских шаманах… - начал он, - если бы вы смогли дать нам пару уроков, это была бы большая честь.
        Ермолай Константинович тяжело вздохнул и проговорил:
        - Вижу, вы не отвяжетесь… Ладно, встречаемся в деревне. Через полчаса подойду.
        7
        Демонстрация колдовства
        Ребята сидели за длинным деревянным столом, а Ермолай Константинович расхаживал перед ними по берегу озерца.
        - Ежели вы решили взяться за исконное русинское шаманство, то должны сломать ваш западный стиль мышления. При всей внешней схожести классическая анимация идет совершенно другим путем.
        Ермолай Константинович поглядел на ребят. Не нашел в их глазах понимания и решил покончить со вступительной теоретической частью.
        - Будьте любезны, продемонстрируйте ваше искусство классической анимации!
        Кажется, Оливия посчитала это вызовом и поспешила его принять. На столе еще оставалась большая глиняная миска из-под творога. Дочь колдуна направила на нее руку и попыталась именовать ее, естественно, по-русски:
        - Тарелка!
        Миска не двигалась. Оливия начала перебирать варианты:
        - Миска! Ведерко! Блюдо!
        Девочка разозлилась и раскраснелась. Попробовала немецкий и польский языки. Не помогло.
        Неожиданно Николаса осенило:
        - Глина! - воскликнул он.
        Миска задрожала, и мальчик ее анимировал:
        - Глина, лети.
        Посудина поднялась в воздух и повисла над столом.
        - Хорошая работа, - оценил Ермолай Константинович. - Кажется, мы так нежно выделывали эту мисочку, что она до сих пор считает себя куском глины.
        Оливия фыркнула и скрестила руки на груди.
        - А теперь позвольте мне показать вам кое-что… - Шаман подошел к парящей посудине и принялся что-то нашептывать.
        Тихая мелодичная речь Ермолая Константиновича лилась плавно и звучала успокаивающе. Ник слышал лишь обрывки:
        - …В прохладном подземье лежала ты мирно… Округлы и изящны бока твои…
        Покончив с шепотом, шаман сказал:
        - Опустись на стол, будь любезна.
        Миска спокойно легла на стол.
        - А теперь попробуйте ее анимировать, - велел Ермолай Константинович.
        - Глина, лети! - выкрикнул заклинание Николас.
        Миска задрожала, закачалась и начала подниматься в воздух, но шаман строго проговорил:
        - Думаю, не стоит тебе летать. Лежи спокойненько.
        Миска замерла и больше не двигалась, сколько мальчик ни приказывал ей лететь.
        - Глина, прыжок! - попробовал Ник с тем же отрицательным результатом.
        Ермолай Николаевич, демонстративно отвернувшись, проговорил:
        - Слетай-ка, милочка, помойся. А-то гости наши не приучены после еды посуду за собой очищать.
        Миска поднялась в воздух, полетела к озеру, плюхнулась в воду, два раза окунулась, потом зачерпнула на берегу песочку и снова залетела в пруд. Посудина купалась еще пару минут и вернулась на стол.
        - Так вот… - торжествующе сказал Ермолай Константинович, - если классическая анимация сосредоточена на имени предметов и элементарных манипуляциях, то наше родное шаманство ищет душу предмета. Главное - подобрать нужные слова, чтобы она вас услышала! Так-то!
        Верховный шаман развернулся, собираясь уходить. Миска поползла по столу следом за ним. Ермолай Константинович оглянулся на звук. Взгляд у него уже был рассеянный, отсутствующий.
        - Посиди тут, милая, - велел он.
        Миска покорно опустилась на стол.
        - Постойте! - воскликнула Оливия. - Вы не можете так уйти! Вы должны дать нам задание!
        Ермолай Константинович заморгал и, подумав, согласился:
        - Конечно… Просто говорите со всем, что вам встретится. Ищите родственные души.
        Когда шаман скрылся в своей роще, Оливия не выдержала:
        - Да он издевается! Говорить со всем подряд! Бред сумасшедшего какой-то!
        8
        Изольда Мортенсен
        В то же самое время мастер Гримгор вышел на Дмитровку из московского благородного собрания. Не оглядываясь, быстрым шагом колдун направился в сторону Охотного Ряда.
        - Интриганы и демагоги! - возмутилась недобрая половинка мастера Гримгора. - Привыкли жар чужими руками разгребать. А чуть что - сами в кусты!
        - Вполне ожидаемое и даже единственно возможное поведение, - ответил колдун сам себе. - Главное, что они крайне озабочены сложившейся ситуацией. Значит, не передумают и не станут нам мешать.
        - Тебе лишь бы отомстить некромантам! Ты живешь прошлым, вместо того чтобы думать о будущем! - выкрикнула обиженная половинка.
        Мастер Гримгор вышел на Охотный Ряд и, оттолкнув прохожего приказчика, запрыгнул на подножку трамвая. На этом спор двух частей колдуна прекратился.
        На трамвае мастер Гримгор доехал до Китай-города и скрылся в переулках. Нужно было замести следы. Колдун отлично понимал, что его новые друзья-бояре наверняка попробуют организовать слежку, чтобы первыми узнать об успехе или неудаче опасного предприятия. А еще в надежде разгадать чародейские секреты рода Гримгоров. Один из них никак нельзя было предавать огласке, другие просто нежелательно.
        Колдун покружил в узких улочках. Прошмыгнул через черный ход рюмочной и взял случайного извозчика, но покатался недолго. Отпустил ваньку возле портняжной лавки, прикупил там красный зипун, сапоги кирзовые со скрипом и шапку треух. Переодевшись, мастер Гримгор превратился из загадочного иностранца в свирепого вида разночинца. Обывателю он мог бы показаться странствующим актером или просто мошенником, вырядившимся в праздничное платье, чтобы морочить голову простакам. Метаморфоза вполне удовлетворила колдуна, и он продолжил выполнять намеченный план. К Курскому вокзалу он пошел пешком, то появляясь на людной Покровке, то сворачивая в переулки. Прогулку мастер Гримгор закончил в весьма злачном трактире на Садовом кольце, где за десять копеек снял тесную чердачную комнату.
        Оставшись в одиночестве, колдун расстегнул рубаху. Под ней обнаружилось множество артефактов на цепочках и веревочках. Мастер Гримгор взял один из них - крохотный ножик из темного металла. Тонкое, чуть изогнутое лезвие в длину было не больше мизинца. Колдун прочитал заклинание на странном древнем языке и вдруг с силой вонзил крохотный кинжал себе в грудь. В глазах у мастера Гримгора потемнело, он повалился на пол, опрокинул шаткий деревянный стол. И только произнесенное заклинание не позволило лезвию задеть сердце. Оно остановилось на волосок от сердечного клапана. Как и было задумано.
        - Глупый неоправданный риск! - мысленно воскликнула вечно недовольная половинка колдуна.
        Мастер Гримгор услышал далекий холодный смех и провалился в забытье.
        Два дня колдун лежал в горячке. Вставал лишь освежиться, да когда трактирщик Степаныч принялся стучать в дверь к странному жильцу. Утром третьего дня мастер Гримгор почувствовал себя лучше. Спустился в обеденную залу, взял себе целую кулебяку, тарелку бульона и жареных куропаток. Съел все подчистую, а от предложенной Степанычем рюмки отказался со странной формулировкой:
        - Благодарствуйте, но трансмутацией спирта в магическую энергию не владею.
        Вечером мастер Гримгор отправился на вокзал встречать поезд из Севастополя. Когда состав подали, колдун проследовал к тринадцатому вагону и подождал, пока пассажиры разойдутся. Только тогда в дверях появилась странная высокая женщина неопределенного возраста. Она была одета во все черное. Исключением являлись разве что белый кружевной воротник и сеточка из жемчуга и серебряных нитей в волосах. Женщина подала мастеру Гримгору руку в бархатной перчатке, и колдун помог гостье спуститься на перрон. За спиной у женщины висел черный шелковый чехол, скрывавший некий длинный предмет. Возможно, копье или нечто подобное. Поверх чехла лежали длинные, черные, заплетенные в косу волосы.
        - Давненько… - проговорила женщина. - Насовсем или как обычно?
        Голос у нее был стальной, как будто два отменных кинжала сильно прижимались друг к другу, а потом со звоном разлетались в стороны.
        - Как обычно. С некромантом одним поквитаться нужно, - отвечал мастер Гримгор.
        Женщина протянула руку и прикоснулась к груди мастера Гримгора. Сидящий под сердцем крохотный кинжал тут же налился ледяным холодом. Колдун судорожно вдохнул. Женщина покачала головой:
        - Что ж, некромант так некромант. Но ты все же подумай о другом варианте. Не наскучило на белом свете? Есть ведь и другие…
        - Нет, - решительно заявил мастер Гримгор. - И давай, пока мы тут, среди людей, буду звать тебя Изольдой, госпожой Мортенсен.
        - Как скажешь. Хотя я бы предпочла, чтобы ты называл меня Моя Смерть.
        Колдун заглянул в серые глаза Смерти. Их цвет был каким-то невероятно глубоким. Казалось, радужка соткана из клубов густого дыма, что поднимается из необозримых глубин. Мастер Гримгор выдержал взгляд, улыбнулся и сказал:
        - Позвольте, я провожу вас в отель, госпожа Мортенсен.
        Смерть благосклонно кивнула. Она, конечно же, не стала бы останавливаться в заштатном трактиришке, поэтому мастер Гримгор поймал извозчика и велел вести госпожу в пятизвездочный «Метрополь». Там Изольда Мортенсен сняла для себя номер с видом на Большой театр и тут же потребовала сигару с коньяком. Спирт и никотин не производили никакого действия на организм Изольды Мортенсен. Просто ей нравилось всё, что убивает людей.
        Мастер Гримгор вежливо отказался от предложения Смерти разделить с ней роскошный номер. И удалился, пообещав назавтра вернуться и приступить к делу.
        9
        Сложности русского шаманства
        Самое тяжелое в русском шаманстве - не чувствовать себя полным идиотом. Николас быстро это понял.
        - Милый зеленый кустик. Хорошо ли ты спал этой ночью? Не точит ли твои корни злой жук? Сладкой ли росы отведал ты с утра? - невозможно было говорить это и не краснеть.
        При Оливии нести такую чушь было невозможно. Ник ушел за деревню, чтобы не смущать дочь колдуна, да и самому не смущаться. Тем более что Оливия весьма прохладно отнеслась к этим шаманским экспериментам. Она, конечно, пробовала. Например, говорила:
        - Послушай-ка горшок… Ты такой замечательный горшок. Будь ты ведром, это уже получился бы явный перебор. А так горшок, и это правильно. Что еще с тебя взять?
        После чего Оливия добавляла:
        - Ерунда все это - перед горшками распинаться!
        В общем, оказавшись за домами на огородах, Ник почувствовал некоторое облегчение. И следующий разговорчик у него получился:
        - Дорогая любезная картошечка, как же я рад, что тебя привезли из Нового Света от злых ацтеков! Как же приятна твоя тяжесть, когда метаешь тебя в супостата! Не говоря уже про твой вкус в жареном виде! Просто пальчики оближешь!
        Картошка едва заметно зашевелилась в мешке. Или только показалось? А Ник продолжал занятие, все больше увлекаясь. Он бродил по огороду и опушке, потом углубился в лес. Мальчик был настолько занят восхвалением земляники, мха, елок и березок, что не заметил, как сама собой расстилается перед ним тропа.
        Так он вышел к заброшенной ветряной мельнице. Она почернела от влажности, покрылась плющом и мхом. Ник огляделся, и ему стало немного жутко. Слишком уж лес вокруг был дремучим и непроглядным. Да и сама мельница казалась зловещей. Вот неожиданно налетел сильный порыв ветра, и она заскрипела и завизжала, как обиженное привидение. Николас обернулся, хотел найти тропинку, по которой пришел, но ее и след простыл.
        - Обычная заброшенная мельница. Ничего страшного, - сказал себе Ник.
        Тем не менее он не рискнул приближаться к большим почерневшим лопастям и пошел по кругу, пытаясь отыскать тропинку. В какой-то момент Николас услышал тихий, бархатный шепот:
        - Какой хороший мальчик! Смелый и умный. Подойди-ка сюда!
        Ник остановился и, сам того не осознавая, шагнул на голос. Было что-то в нем мягкое, завораживающее, что не давало испугаться до полусмерти.
        - Подойди ближе. Я покажу тебе секретное колдовство. Ты всегда мечтал о таком, - продолжал бархатный голос.
        Ник сделал еще шаг вперед и увидел колодец. Покосившийся деревянный сруб с темнотой внутри.
        - Хорошо, молодец, - подбадривал шепот.
        Мальчик подошел чуть ближе и заглянул в колодец. Там шевелилось что-то черное, блестящее. Кажется, у него были щупальца и рыбий хвост. Но разглядеть как следует не удавалось.
        - Иди ко мне. Полезай в колодец. - Шепот сделался громким, почти надрывным.
        Ник сел на скользкое холодное бревно. Где-то в дальнем уголке сознания шевелился страх, такой же черный, как нечто в колодце. Только он не давал мальчику перекинуть ноги через сруб.
        - Давай, давай же! - Голос сорвался на визг, и его магия на мгновение развеялась.
        Николас отскочил назад. Пронзительный ледяной ужас обрушился на него.
        - Не бойся. Ты ведь смелый мальчик. Самый смелый на свете… - успокаивал шепот.
        Ник чувствовал, что не может пошевелиться, страх сковал его ноги.
        - Не бойся. Иди ко мне, я дам тебе ту силу, о которой ты давно мечтаешь. - Голос снова сделался бархатным и текучим.
        Николас посмотрел вниз и увидел, как его нога сделала маленький шаг вперед. Мальчик завыл от ужаса и затрясся. Через пару минут все мышцы одеревенели. Все тело ныло и постепенно теряло чувствительность. Движения Николаса сделались совсем медленными, сознание помутилось.
        Тем временем Оливия совсем отчаялась договориться с горшком и прочей утварью. Девочка решила отправиться в избу и устроить там генеральную уборку. По задумке дочери колдуна домовой должен был обязательно оценить чистоту и следующей ночью не буянить.
        Дверь избушки девочка открыла осторожно. Пару минут стояла неподвижно, ожидая подвоха. Никакого движения заметно не было. Настораживал только звук. Едва-едва слышное сопение. В конце концов, Оливии надоело ждать, и она шагнула через порог. Деревянные стены покачнулись. Сопение усилилось. Стало понятно, что оно идет откуда-то из-за печки. Мгновение казалось, что сейчас избушка проснется и вышвырнет прочь незваную гостью. Но этого не произошло.
        - Отлично, - тихо проговорила Оливия и первым делом взялась за веник.
        Девочка довольно быстро подмела пол, оставив в сенях небольшую кучку мусора. Открывать тяжелую дверь раньше времени она не решилась. Затем Оливия подобрала мягкую тряпочку и принялась оттирать пыль. Начала она с окон и подоконников. Продолжила под лавками и столом. Оливия никогда бы не подумала, что уборка может оказаться интересной, но сейчас она увлеклась и передвинула большой медный самовар, чтобы вытереть натекшую под него воду. Сопение вновь усилилось, а потом стихло. Оливия собралась уже было закончить с протиркой стола, как самовар вдруг подпрыгнул и встал на свое прежнее место. Девочка не сообразила, что это значит, и всплеснула руками:
        - Да что же это за непослушание такое!
        Оливия попыталась вновь отодвинуть самовар. Тот уперся, затопал и облил девочку водой. Тут же из сеней вылетел веник, за ним небольшой мусорный ураганчик. Оливия отступила на шаг и выставила перед собой тряпку. Веник взлетел под потолок и стремительно рухнул вниз, намереваясь стукнуть незваную уборщицу пониже спины. Но Оливия увернулась и побежала из комнаты в сени, предательская метелка мчалась за ней, небольно стуча по рукам и ногам. Мусорный ураганчик вился вокруг, рассыпая по полу соринки, комки пыли и клочья шерсти. Пробежав через сени, Оливия выскочила на двор, захлопнула за собой дверь и закричала:
        - Ну и пожалуйста! И сиди в грязи! Ты не домовой, ты сарайный! Вот ты кто!
        Дверь избушки отворилась, из нее выскочил мусорный ураган и погнался за девочкой. Оливия побежала прочь и неожиданно врезалась во что-то большое и мягкое. Подняв глаза, девочка увидела Ермолая Константиновича:
        - Сейчас время к обеду, - сказал шаман. - Домовых лучше не тревожить - у них дневной сон. Если не подремлют пару часиков, потом злые больно.
        - Детский сад какой-то! - раздраженно воскликнула дочь колдуна.
        - Кстати, где твой друг? - поинтересовался Ермолай Константинович.
        - Не знаю… - рассеянно отвечала Оливия. - Он за дома ушел, через огороды.
        - Давно? - спросил шаман, в голосе его звучала тревога.
        - Да прилично уже…
        - Как бы беды не было, - пробормотал Ермолай Константинович на бегу.
        Передвигался он смешно. Одной рукой поддерживая шапку, другой животик. Но вот шаман достиг первого дерева на опушке и как будто исчез в нем. Через мгновение он появился из могучей сосны неподалеку от заброшенной мельницы. И как раз вовремя! Беспамятный Ник уже почти дошел до колодца. А там, у самых бревен, шевелились блестящие черные щупальца.
        - А ну не сметь! - закричал Ермолай Константинович и взмахнул рукой.
        Тут же из леса вылетел здоровенный пенек и шлепнулся прямо на колодец. Щупальца с визгом убрались прочь. В разные стороны брызнула черная вонючая жижа. Николас без сил повалился на землю. Шаман взял мальчика на руки и отнес в деревню.
        10
        Государев кортеж
        У русского царя было четыре дворца, в каждом из которых царило свое время года. Сейчас из-за жаркой погоды государь перебрался в Зимний, Петроградский. Он был создан из цветного льда и невероятным образом переливался на солнце. Весенний дворец находился в Киеве, среди вечно цветущих каштанов на берегу Днепра. Летний - в астраханских садах, где в любое время года вызревали диковинные заморские фрукты. В Московском Кремле был устроен Осенний дворец с вечнозолотой листвой, прохладным ветром и легкими грибными дождиками.
        Мастер Гримгор предпочел бы выполнять свою миссию в Петрограде. Город имел четкий европейский план. Он был выстроен Петром Первым специально для демонстрации русских достижений иностранцам и теперь служил дипломатической, показной столицей. Петроград был куда понятнее и приятнее, а вот Москву мастер Гримгор недолюбливал. В канализации под городом еще водились прирученные древнерусскими шаманами чудища. В доброй половине жилищ хозяйничали домовые. Да и просто лихого люду имелось предостаточно. Поэтому мастер Гримгор расстроился, когда прочел в «Ведомостях», что царь-батюшка сегодня же отбывает со всем своим двором в Москву. Но имелся в этой новости один плюс. Можно было хорошенько рассмотреть государев кортеж в дороге. Поэтому колдун спешно отложил газету, наскоро закончил завтрак, состоящий из яблочных и мясных пирогов, и поспешил покинуть трактир.
        К полудню мастер Гримгор уже арендовал симпатичный особнячок в Ямской Слободе. Место было отличное, с видом на Петроградское шоссе и неподалеку от Петровского парка. Сюда вполне можно было привести госпожу Мортенсен. Хозяин, плечистый мужик с красным пористым носом, зуб давал, что хоть постройка и старинная, но без домовых. Мастер Гримгор пожал ему руку - мол, верю, друг любезный. Сам же, только зайдя в комнату, низко поклонился. Снял шапку и кинул за печку конфету-леденец:
        - Не обессудьте, почтеннейший, - сказал колдун. - Ненадолго ваш покой потревожим. Особливо прошу, гостье моей, мадам Изольде, не докучать. Сами понимаете, с дамами деликатность нужна.
        За печкой раздалось сопение, а потом тихое, но довольное чавканье. После этого мастер Гримгор сделал дополнительные приготовления. Установил возле окна кресла. Прошелся по окрестным лавчонкам и купил специально для Изольды Мортенсен новый плед, коробку кубинских сигар и фляжку виски. Понять, почему его Смерть неравнодушна к крепкому алкоголю и табаку, колдун не мог, но игнорировать ее предпочтения не рисковал. Ближе к вечеру колдун и его Смерть устроились в креслах у окна. За их спинами танцевало малиновое пламя, уютно потрескивали дрова в камине. Домовой сидел смирно. Видать, почуял, кто та гостья, о которой предупреждали.
        Государев кортеж показался в начале восьмого. Впереди скакали казаки. Отборный уральский полк. У каждого прирученная булатная шашка и боевой конь. За ними пронеслись на чугунном паровом котле волхвы из подмосковного тайного приказа. Только тогда потянулись богатые кареты вельмож. Царский поезд затесался между ними. Новейший модный автомобиль тянул за собой массивный, покрытый чистым золотом экипаж. Казаки окружили его со всех сторон. Далее опять следовали цветастые кареты сановников. Среди них попадались редкие автомобили. Замыкал процессию волхв верхом на огромной самоходной пушке.
        - А где же Пересвет Северский? - удивился мастер Гримгор. - Неужто помер старик?
        Изольда Мортенсен наморщила носик и отрицательно покрутила бледным подбородком. Впрочем, колдун уже через минуту понял ошибочность своего предположения. За царской процессией на некотором отдалении следовал северный мамонт с огромными закрученными бивнями. Зверь был старый - его шерсть поседела и свисала клоками, но не старше наездника. Легендарный волхв Пересвет Северский служил еще Михаилу Федоровичу, первому царю из династии Романовых. Он был верховным шаманом Арктики и, по слухам, вел свою родословную напрямую от гиперборейцев.
        - Что ж, всё ясно! - воскликнул мастер Гримгор. - Государь удалил от себя Пересвета, значит, действительно связался с некромантами.
        - Из этих людей четверо уже должны были умереть. Еще троих ждет скорая смерть, - вынесла свой вердикт Изольда Мортенсен.
        - Занятно… - проговорил мастер Гримгор, но думал он уже о другом.
        Сразу после этого разговора колдун поймал для своей Смерти извозчика, а сам вышел на Петроградское шоссе и стал ждать.
        Очень скоро показалась вторая часть государева кортежа. Многочисленные подводы, повозки со слугами, поварами, гувернантками и прочими. Вся прислуга щеголяла праздничными старорусскими нарядами, красными кафтанами и высокими кокошниками. Челядь так одевалась еще со времен Петра Первого. Тогда прогрессивный русский царь издал знаменитый указ, повелевающий: «Боярам бороды не брить и платье иноземное не носить. Заграничный опыт в правлении и искусствах тайных изучать. Но воплощать по совести, а не только видимости для». С тех пор русское дворянство и служивые люди носили старинную одежду, не помышляя об иноземных новинках. Лишь в последние годы, при царе Борисе Владимировиче, сам государь и некоторые придворные стали щеголять цилиндрами, пиджаками и фраками, правда, до людей попроще мода на них еще не дошла. В обычной жизни вся эта пестрая красота встречалась нечасто. Но в государевом кортеже челядь обязана была рядиться в красное да парадное.
        Мастер Гримгор стоял и наблюдал за медленным движением массы людей и клади. И вот он наконец-то заметил длинную вереницу аккуратных, крытых гербовым брезентом повозок. Это был поезд интенданта - главного придворного снабженца.
        Следует заметить, что за движением государева кортежа наблюдал не только колдун. Зевак было множество, но они стали расходиться по домам сразу после гигантского ездового мамонта. Так что мастер Гримгор смог вполне свободно добраться до проезжей части. Колдун запрыгнул на к?злы головной повозки интенданта. Возница замахнулся на нахала кнутом, мастер Гримгор ловко перехватил руку и быстро заговорил:
        - Ты это погоди драться. Дельце у меня к тебе есть коммерческое. В обиде не оставлю.
        Возница нехотя опустил кнут, и колдун продолжал:
        - Приказчик я из сибирских вотчин графа Строганова, Игнатий Григорьев. Нам бы поставки провизии ко двору наладить. Склады осетрами да черной икрой ломятся, а тут в Москве знай одно твердят: не надобно! Мол, всего у царя нашего батюшки в достатке!
        - Так он же царь, дурья твоя башка! Вестимо, всего в достатке! - отозвался возница.
        - Не серчай, - всё так же торопливо проговорил мастер Гримгор. - Мы люди темные. Ты подскажи лучше, в чем недостаток снабжения имеется?
        - Ишь ты, чего удумал! - возница пригладил рыжую бороду. - Сведенья все секретные. А вдруг ты шпиён иноземный! У Священной Империи сейчас политика недружественная. Немчура с французишками наверняка против царя-батюшки замышляют.
        Голос его звучал уж больно сладко, видно, смекнул снабженец свою выгоду. Мастер Гримгор не обманул его ожидания, извлек из кошеля серебряный рубль и передал в широкую мозолистую руку. А еще достал цельный золотой червонец, но оставил пока при себе.
        - Да ты посмотри на меня, какая немчура? - возмущенно воскликнул мастер Гримгор. - Сибирские мы!
        К счастью, на улице уже стемнело, а возница смотрел исключительно на золотой кругляш в руках колдуна. Приглядись он получше к внешности самозваного сибиряка, точно усомнился бы.
        - Есть кое-что, только вам это вряд ли поможет… - проговорил снабженец.
        Мастер Гримгор принялся ловко крутить червонец между пальцев. Возница тяжело вздохнул и выложил всё:
        - Нынче в недостатке устрицы - гады морские, да акульи плавники. Как царь-батюшка ввел в почет графа Джаярова, всё больше при дворе гадость эту кушают. Тьфу!
        Мастер Гримгор широко улыбнулся. Он узнал то, что хотел, и даже больше, и с легким сердцем передал вознице червонец:
        - Спасибо, служилый! Будем смекать, что к чему. Бог даст, с самого Дальнего Востока сих деликатесов привезем!
        Колдун собрался уже спрыгнуть с повозки, но снабженец ответил:
        - Так пока везти будете, мода на яства переменится! - После короткой паузы добавил: - Еще духи и одеколоны ароматные надобны. Уж больно много их в расход идет.
        Мастер Гримгор хлопнул возницу по плечу и спрыгнул на мостовую. Полученные сведения были крайне полезными. Дело в том, что тела некромантов подвержены тлению. Издревле лемурийцы использовали мясо акулы и морепродукты, чтобы замедлить разложение. Ну а повышенный спрос на духи объяснялся необходимостью перебить запах мертвечины.
        11
        Неприятности у Тверской Заставы
        Мастер Гримгор был чрезвычайно доволен сегодняшним вечером и собрался вернуться в свой постоялый трактир. Жена Степаныча обещалась испечь сладкие пироги с брусникой и черникой. Колдун после того, как едва не умер в своей чердачной комнатке, пристрастился к русской кухне и пропускать пироги не хотел. Расставшись с возницей, мастер Гримгор пошел по Петроградскому шоссе в сторону Москвы и вскоре заметил: происходит нечто непредвиденное. Парадный государев кортеж остановился, и на его золоченый хвост уже напирали повозки со слугами. Казаки оцепили процессию со всех сторон и не подпускали зевак. А еще кричали на возниц, прущих в Москву со стороны Петрограда. Пересвет Северский покинул досадный затор - его старичок мамонт летел по небу, подхваченный метелью и ледяным ветром.
        - Низко пошел. Крышу не снесет? - пробасил прохожий мужик, высоко задрав голову.
        Мастер Гримгор побежал вперед, в сторону Тверской. Но вскоре толпа сделалась плотной, пришлось продираться через нее, теряя время. Зато колдун узнал, что происходит.
        - Слыхано ли это - поезд царев стопорить? - спрашивал кто-то с одной стороны.
        - Депутация Тверскую Заставу перекрыла. Требуют с царем-батюшкой беседовать. Челом бьют да на бояр жалобничают.
        С одной стороны, обыкновенное дело. Если есть в государстве бояре, то на них обязательно кто-нибудь в обиде. И кому же тогда жаловаться, если не царю? В общем, все логично, не стоит исследования, а значит, можно отправляться домой. От этих мыслей воображение мастера Гримгора сыграло с ним злую шутку, и он как будто ощутил сдобный запах брусничного пирога. С другой стороны, Изольда Мортенсен говорила, что троих ждет скорая смерть. Возможно, их просто сомнет и растопчет масса народа. Или всё сложней?
        «Эх, не видать мне сегодня пирогов», - подумал мастер Гримгор и стал выбираться из толпы.
        Вскоре колдун скрылся в подворотне, и уже через пару минут оказался на крыше углового дома у самой Тверской Заставы. Прислонившись к дымоходу, мастер Гримгор наблюдал за происходящим внизу. Со стороны Москвы прибывало людское море. Народ стекался со всех сторон, выливался сквозь триумфальную арку и заполнял все пространство Тверской Заставы. Царский кортеж застопорился в начале Петроградского шоссе и не мог заехать на площадь. Народ кричал, гудел и требовал царя так, что слышно было за версту. Сверху над площадью кругами ходили темные тучи, между ними то и дело пробегали разряды электричества. Видимо, волхвы из московского тайного приказа пытались остудить пыл граждан ледяным дождем. От этого толпа еще больше волновалась. Сдерживающие ее казаки тоже мокли, а потому злились. Их дрессированные плетки летали над головами горожан и больно жалили. Первым рядам все равно некуда было деться, их подпирало прибывающее людское море. Ситуация явно зашла в тупик и становилась угрожающей.
        Тогда царь все-таки решил поговорить со своим народом. Дверца золоченого экипажа открылась. Казаки плотно загородили появившегося государя. А потом он оказался на крыше кареты. Одетый на западный манер, с отяжелевшей фигурой и заплывшим лицом, выглядел он неважно, но впечатление произвел. Тишина расползлась по толпе. И вскоре даже те, кто не мог видеть царя, замолчали и успокоились.
        - Народ мой! Дети мои! - Сначала голос Бориса Владимировича звучал тихо, но потом кто-то усилил его явно не без помощи колдовства: - Вся жизнь моя проходит в неусыпных радениях о вас! И все ваши жалобы выслушаю с радостью.
        Повисла тишина, а потом толпа начала волноваться и выкрикивать требования:
        - Цены на хлеб растут сильно! Велите учить фабричных шаманству, ручной труд слишком тяжел! Подать поквартирная высока больно!
        Тем временем в толпе у самого царского экипажа началось какое-то движение. Колдун достал из кармана старый театральный бинокль и поднес к глазам. Оптика была усилена колдовством, и мастер Гримгор видел происходящее как на ладони. Через толпу пробирался бледный молодой человек. Вот он добрался до оцепления, с невероятной силой оттолкнул ближайших казаков и бросился вперед. В считаные мгновения служилые спохватились. Их дрессированные сабли бросились колоть нарушителя, но как-то без толку. Тот не обращал на смертельные удары внимания, вместо крови из его ран медленно текла черно-зеленая слизь. Бледный наверняка добрался бы до царя, тут из-за кареты вышел высокий мужчина в меховой накидке с капюшоном и направил руку на нарушителя. Тот замер, будто натолкнулся на невидимую стену. Мгновение он стоял беспомощно, вертя головой по сторонам, затем его голова начала стремительно раздуваться. Кожа лица покрылась уродливыми розовыми и серыми разводами. Окружающие глядели на происходящее с ужасом. Мастер Гримгор покачал головой - он-то знал, что нужно предпринять, правда, ничего поделать колдун просто не успел
бы. В следующее мгновение бледный взорвался, как бомба. Во все стороны полетела черная слизь. К счастью, высокий человек в меховом капюшоне не сплоховал и отвел угрозу от царя. А вот ближайшие казаки пострадали.
        - Интересно, - пробормотал мастер Гримгор.
        Бледный парень был зомби. Создавший его некромант применил особое заклинание. Накачал тело мертвеца энергией, отчаяньем и злобой до такой степени, что оно взорвалось. Причем расплескавшаяся во все стороны желчь зомби несла в себе болезнь необычайной убийственной силы. В этом как раз ничего интересного для колдуна не было. Не совсем понятны были роль и поведение высокого человека в меховом капюшоне. Мастер Гримгор не сомневался, что это и есть тот самый придворный некромант. Иначе как бы он смог так просто остановить зомби? Получалось, он организовал покушение и сам же его обезвредил? Как-то слишком мудрено, даже для некроманта.
        В задумчивости колдун прошелся по крыше, гремя жестяными листами. И тут совершенно неожиданно обнаружилось, что он не один.
        - Ни с места, вы арестованы! - воскликнул звонкий женский голос.
        Мастер Гримгор обернулся и увидел девушку с револьвером в руке. Она стояла возле соседней трубы, чуть ближе к краю крыши. Девушка была симпатичная, невысокая, с коротко стриженными русыми волосами. Впечатление портили только револьвер в руке и крупная рысь у ее ног. Кошка стояла на самом краю крыши. Она вперила в колдуна взгляд светящихся зеленью глаз и готова была без промедления прыгнуть.
        - Арестован? За что, барышня, вы хотите меня арестовать? - мастер Гримгор изобразил искреннее удивление.
        Девушке явно не понравился игривый тон колдуна, она тряхнула револьвером так, что мастеру Гримгору стало не по себе. Рысь сделала один шажок вперед и зашипела.
        - Я вам не барышня, а егерь охранного приказа! Вы подозреваетесь в покушении на царя-батюшку! Извольте поднять руки вверх!
        - Да вы же сами видели, как всё было! - На этот раз мастер Гримгор по-настоящему удивился. - На царя покушался зомби. Значит, устроил всё некромант. Я что, похож на некроманта?
        - Руки, я сказала! - решительно заявила девушка. - На крыше был, за кортежем наблюдал, значит, в участок тебя. А там уже разберемся, некромант ты или колдун!
        Мастер Гримгор тяжело вздохнул и честно признался:
        - Колдун я.
        Потом начал поднимать руки, но не довел их до головы, а воскликнул:
        - Кирпичики, полетели.
        И тут же дымоход рассыпался на части. Из обломков образовалась небольшая кирпичная стенка. Она отгородила мастера Гримгора от агрессивной девушки и ее кошки. Раздался выстрел, пуля ушла в кирпич, разметав осколки во все стороны. Воспользовавшись ситуацией, колдун перебежал на другую сторону крыши и прыгнул вниз во тьму. В полете он успел выкрикнуть заклинание. Длинные полы кафтана взметнулись вверх и несколько раз с силой хлопнули по воздуху как крылья. В результате мастер Гримгор приземлился точно на ноги и свободно скрылся в подворотне.
        А девушка-егерь и не думала преследовать подозреваемого. Она села на край крыши, свесила ноги и, глядя в глаза большой кошке, задумчиво проговорила:
        - Действительно, колдун. Кажется, западной школы. К покушению он, похоже, непричастен. Что думаешь, Муся?
        Рысь неопределенно мяукнула и потерлась о плечо девушки.
        - Ну, это мы выясним… Если Стеша не подведет, - услышав это, Муся фыркнула и отвернулась.
        Оказавшись в безопасности, мастер Гримгор привычно заговорил сам с собой.
        - А девица-то хороша! Этакая русская амазонка!
        - Хоть в чем-то у нас вкусы схожи, - рассмеялась вторая половинка колдуна. - Жаль, обстоятельства знакомства не располагают к дальнейшему общению.
        12
        Три правила русского шаманства
        Ник пришел в себя, лежа под большим камнем в шаманской роще. Открыв глаза, мальчик увидел обеспокоенное лицо Оливии.
        - Пришел в себя! Если бы с ним что-то случилось, не знаю, чтобы я с вами сделала! - проговорила дочь колдуна.
        - Слова настоящей женщины. Прям у меня с языка украла! - рассмеялась бабка-йога.
        Летающая старушка сделала круг по роще, зависла над Николасом и проворчала:
        - Дурак ты, Ермолка. Ежели учить мальцов взялся, то на самотек не пускай. Главные правила расскажи. Да и вообще, не будь лосем. А то промычишь раз в сто лет и спрячешься в чаще.
        - Ладно, - виновато отвечал верховный шаман.
        После этого происшествия ребят ждал вкусный обед, а вечером постель под навесом возле пруда. Благо, ночи теплые.
        На следующее утро Ермолай Константинович лично принес завтрак и без всяких просьб начал урок:
        - Вы, детки, как я вижу, талантом не обделены. Чуткостью и чародейской энергичностью обладаете. Посему слушайте и запоминайте Три правила. Три главных закона шаманства.
        Оливия достала из карманчика блокнот и приготовилась записывать. Ермолай Константинович посмотрел на это скептически, но ничего не возразил.
        - Первое правило - говорите сердцем, - сказал шаман. - Ежели в вашей западной анимации главное узнать имя и отдать точный приказ, то у нас по-другому. Говоря с утварью деревянной или зверем лесным, вы должны хвалить их от сердца. Чувствовать к ним приязнь и любовь. Только тогда приручить сможете.
        - А если мне ваша утварь деревянная не нравится? - спросила Оливия. - Что, мне ругать ее?
        - Этого делать нельзя, - строго отвечал Ермолай Константинович. - Так приручить предмет не получится. Ежели не повезет, то он еще и против вас обратится.
        - Понятно, - Оливия наморщила носик и сделала пометку в блокноте. - Идем дальше?
        - Второе правило - у каждого свой предел. Сердце человека отнюдь не бесконечно. Всякий раз, приручая живую тварь или бездушный предмет, помните: он может стать последним.
        - И на сколько хватает обычного человеческого сердца? - поинтересовалась Оливия. - Не слишком доброго, без всяких там соплей и слюней.
        - Никто заранее не скажет, - невозмутимо отвечал шаман. - Очень много тех, чье сердце досталось одному избранному питомцу. И они счастливы, не жалуются.
        - Одного мало! - решительно заявила Оливия. - Вот у вас сколько?
        - Много, - уклончиво ответил Ермолай Константинович.
        - Очень много? - не унималась дочь колдуна. - Покажите нам их. Ну, пожалуйста! Мы должны знать.
        Верховный шаман тяжело вздохнул, отвернулся в сторону и принялся нашептывать:
        - Выходите, дорогие мои. Покажитесь детишкам. Простите старика, что отвлекаю. Явитесь на короткую минутку.
        Тут начало происходить нечто невиданное. Деревья заходили ходуном. В воздух поднялись стаи птиц и принялись носиться над головами ребят. Еще выше завертелись и заворчали раскатами грома серые тучи. Закружились пылевые вихри. Из леса на опушку начали выходить самые разные звери - медведи, волки, лисы, олени, кабаны, лоси. Выпрыгивали зайцы. Ветви деревьев загорались ярко-рыжими белками. Даже камни по всей округе запрыгали. И далекий, заросший ельником, холм тяжело заворочался.
        А через минуту всё снова успокоилось и скрылось в чаще. Только тучи уплывали медленно, поднимались ввысь и светлели.
        - Ух ты, - восторженно проговорила Оливия.
        - Вот так дела, - вторил ей Николас.
        - Уж простите, подземных и водных обитателей тревожить не стал, - невозмутимо отвечал шаман.
        После долгого молчания Ермолай Константинович продолжил урок:
        - Третье правило - с кем поведешься, от того наберешься. Помните, ребятки, не только вы приручаете, но и вас приручают. Всякий раз, когда вы открываете сердце питомцу, он изменяет вас. Часто эти перемены идут медленно и становятся видны через долгие годы. Но есть силы могущественные, попытаетесь их приручить - и сами попадете к ним в кабалу.
        Николас ждал, что Оливия задаст вопрос. Но дочь колдуна молча делала какие-то пометки в своем блокноте. Тогда мальчик сам спросил:
        - Что за могущественные силы? Как то существо в колодце?
        - Там на мельнице скорее пропащая душа, - покачал головой Ермолай Константинович. - В мире полно древних существ и сил, неподвластных человеку. Обычным людям они не показываются, но, если у шамана большое сердце, могут с ним заговорить. Хоть до добра это не доводит. Слышали сказку про Хозяйку медной горы?
        Ник отрицательно помотал головой.
        - Одно слово - немчура, - незлобно пожурил ребят шаман. - У нас ее все знают.
        И Ермолай Константинович рассказал про уральского мастера, что хотел ради красоты рукотворной приручить душу камня. А вышло так, что это она, Хозяйка медной горы, его приручила.
        - Вот так номер! - по обыкновению сказал Николас, ему сказка очень понравилась.
        Оливия была немного другого мнения:
        - Просто у нас, женщин, есть свои преимущества. О которых вам не следует забывать.
        После этого заявления великий шаман поспешил закончить урок.
        - Зря ты так с ним, - покачал головой Николас. - Ермолай Константинович добрый. А жена, ты сама видела, какая злющая, почище домовых!
        - Просто он мямля и подкаблучник, хоть и шаман. А ты, кажется, решил быть похожим на него. Фу! Пока вы с ним умиляетесь деревцам, мисочкам и мешкам картошки, мы вынуждены спать на улице! - Оливия демонстративно развернулась и ушла.
        На самом деле девочка хотела сказать: «Пока вы с ним умиляетесь деревцам, мой папа рискует своей жизнью!»
        Оливия в отличие от Ника не подслушивала разговоры мастера Гримгора и боярина Морозова. После прощания с папой она начала бояться за него. Девочка привыкла считать отца непобедимым, самым умным и могущественным колдуном. И даже тень неуверенности на его лице заставила Оливию воображать опасности ужасные и многочисленные. Страхи подтачивали мир дочки колдуна, делали ее раздражительной и злой на язык.
        Николас не понимал состояния подруги. Сам он давно еще, с детства, отвык от чувства безопасности. Так что нынешнее русское приключение не было для него из ряда вон. Колкости Оливии он отнес только на свой счет.
        «Я всего лишь подмастерье и учеником колдуна стал пару месяцев назад, - думал Ник. - Ничего! Я докажу, что достоин Оливии и мастера Гримгора».
        Преисполненный таких мыслей мальчик направился к негостеприимной избушке с коньком на крыше.
        13
        Как приручить домового
        Ник переступил порог и прошел в сени. Двигался мальчик с крайней осторожностью. Боялся, что избушка взбесится и вышвырнет его вон. Николас твердо решил приручить домового, несмотря на третье правило шамана. Слишком уж хотелось отвоевать уютную избушку. Оливия это наверняка оценит!
        Ник не стал задерживаться в сенях, а направился прямиком к русской печке. Именно за ней должен был прятаться домовой. Мальчик подошел вплотную к крашеным кирпичам. Ощутил их мягкое тепло.
        - Как здесь сухо и уютно, - с ходу начал Николас.
        Сверху на печи был устроен склад самых разнообразных предметов. Горшки и кастрюли соседствовали с шапками, сапогами, вязанками сушеных грибов и травок. Разглядеть домового в этом нагромождении было невозможно, а залезать на печь Ник не решался. Где-то там, в самой глубине, у стенки, темнел суровый бородатый лик. Мальчик стал смотреть прямо на него.
        - Отличное место тут, тепло и уютно. А как прекрасно пахнет лесными травками, золой, грибами и вареньем! - не слишком уверенно продолжил Николас.
        Нужно было настроиться на правильный лад. Мальчик замолчал и попытался сконцентрироваться на домовом. На прекрасной живой избушке. На характере ее хозяина, пусть сложном, а в чем-то даже забавном.
        - Сарай это! А хозяин злобный, без малейших понятий о гостеприимстве! - высказала свое мнение Тень Ника, малыш Николя.
        Мальчик вежливо предложил ему прогуляться на пруд. После этого дело пошло лучше. Ник начал рассказывать о том, как ему нравится местный лес. Старый, спокойный, чистый и сухой, полный вкуснейших ягод. О том, как хорошо дышится в русской избе, как уютно в ней. А о такой кровати с периной и расшитым одеялом он вообще всю жизнь мечтал. В какой-то момент Ника охватило странное щемящее чувство. Как будто он всю жизнь знает эту избушку, но вынужден был разлучиться с ней. Аж слезы на глаза навернулись. Где-то в темноте над печкой что-то отозвалось на это чувство, как будто отвечая: «Мы тоже скучали по тебе».
        Неосознанно и в то же время вполне профессионально Николас ухватился за эту связь и проговорил:
        - Иди-ка сюда, мой дорогой, моя умница, - прозвучало очень похоже на шаманские нашептывания Ермолая Константиновича.
        Темный бородатый лик зашевелился на печке и двинулся на мальчика. Николас затаил дыхание. Неужели он приручил домового?
        И тут из темноты вышло странное существо. Размерами и формами оно напоминало человеческого ребенка полутора-двух лет. Всё тело существа покрывала густая бурая медвежья шерсть. И только личико было гладким и румяным. В правой руке малыш держал большую ложку-черпак из потемневшего, почти черного дерева. На рукоятке столового прибора был вырезан суровый бородатый лик. Николас смотрел на все это безобразие и хлопал глазами.
        - А ты, малый, ниче так! Можешь оставаться в моей избенке, - развязно проговорило существо.
        Голос у него был смешной - писклявый младенческий и в то же время чересчур серьезный.
        - Красиво излагаешь. Слушать любо-дорого, - продолжал домовой. - Особенно про то, какой тут воздух забористый! В смысле вкусный. Крутецкий из тебя шаманчик выйдет. Я бы даже сказал шаманище!
        Это рассуждение заставило Ника вспомнить о том, что он хотел приручить домового, но спрашивать: «Так я тебя приручил или нет?» - было как-то неудобно.
        Поэтому Николас откашлялся и осторожно проговорил:
        - Кстати, я как раз пытался немножко пошаманить…
        - И у тебя получилось! - воскликнул домовой. - Держи! Ты его приручил!
        Малыш отпустил большую ложку, она проплыла по воздуху, облетела вокруг Николаса и боднула его в плечо усатой деревянной головой.
        «Только этого мне не хватало», - подумал Ник.
        Что-то было постыдное в прирученной ложке. Пусть даже такой большой и красивой. Как в этом случае будет действовать третье правило шамана - с кем поведешься, от того наберешься? Странные мысли проносились в голове Николаса:
        - Теперь я сам стану немного ложкой? Или смогу есть только суп и кашу?
        Вдруг мальчик ощутил странный холодок, он как будто пришел по тонкой ниточке. Черпак с грохотом опустился на лавку. Обиделся - понял Ник.
        - Ты смотри мне, не обижай его, - велел домовой. - Вещью он в хозяйстве ценной был. Почем зря воду не проливал. А уж как варенье малиновое мешал - одно загляденье.
        - Не буду обижать, - пообещал Николас и взял черпак с лавки.
        - В общем, тепереча можешь у меня в избушке ночевать. Только девчонку с собой не бери! - Домовой скрестил руки на груди и сделал суровое лицо.
        Заявление было нешуточное. Оно, по сути, сводило на нет все усилия Ника. Мальчик наморщил лоб, пытаясь вспомнить, как верховный шаман звал домового по имени-отчеству. После долгой паузы Ник заговорил своим самым жалостным голосом:
        - Как же так, Тимофей Спиридонович? Я ведь только ради нее и старался. Она же… Она не знаю, что со мной сделает теперь.
        Домовой посмотрел, как щеки мальчика заливаются краской, и сменил гнев на милость:
        - Вижу, люба она тебе… Ну, так и быть, веди девчонку в избу. Только пусть веником зазря не машет и будить меня не вздумает. Или я за себя не отвечаю!
        - На цыпочках будем ходить и никакого веника, - заверил домового Николас.
        - Смотрите мне, - сказал Тимофей Спиридонович.
        Потом резко метнулся куда-то за печку и непостижимо быстро скрылся из виду. Через минуту Николас вышел из избы вполне довольный собой. Черпак незаметно летел за ним по воздуху, и мальчик обнаружил его при попытке закрыть дверь. Тяжело вздохнул, взял большую ложку из воздуха и засунул за пояс.
        14
        Зверская Смерть
        Мастер Гримгор довольно быстро навел справки о графе Джаярове. Личность эта оказалась в высшей степени темной и загадочной. Происходил он вроде как из Батума. Но опрошенные колдуном московские грузины все, как один, утверждали, что Джаяры - люди, пришлые с юга. И если о самом графе и его чудесном возвышении слышали почти все, то о предках и родне Джаярова никто не знал ровным счетом ничего. Мастер Гримгор был практически уверен, что так называемый граф Джаяров происходил из некромантов острова Шри-Ланка. Не то чтобы это предположение было особенно ценным, но оно позволяло надеяться, что противник не чистокровный лемуриец. Значит, не так опасен.
        Впрочем, были вещи поважнее родословной графа Джаярова. Дело в том, что некромант целый день находился при царе и имел собственные покои в Осеннем дворце Кремля. Невозможно было атаковать Джаярова под такой охраной. Имелись, конечно, особые разрушительные заклинания, но уничтожать Кремль, угрожать жизни царя и его придворных не хотелось. В общем, мастер Гримгор прекрасно понимал, что некроманта следует атаковать, когда он покинет дворец. Желательно один и без охраны. В тот день колдун прогуливался по набережной вокруг Кремля, и его две половинки спорили:
        - Как же хорошо было без тебя пару дней. Знал бы, что появление Изольды Мортенсен заставит тебя исчезнуть, вызвал бы ее гораздо раньше.
        - Ты играешь со Смертью, а что еще хуже - с русской политикой! - воскликнула нервная половинка.
        - Но ты не можешь отрицать, что мы отличные игроки! - Мастер Гримгор рассмеялся одной только правой половиной лица. - Получай удовольствие! Такая увлекательная игра приключается нечасто.
        - Ага. Один раз в жизни. И знаешь, почему?
        С подобными разговорами колдун прошел по Васильевскому спуску и Александровскому саду. Ветер приносил из-за Кремлевской стены золотые и багряные листья. Они падали на летнюю траву или застревали в зеленых кронах. Мастер Гримгор остановился и созерцал эту странную красоту. Вывод от прогулки напрашивался неутешительный. Контролировать все выходы из Кремля без помощи колдовства было невозможно, а магическую слежку рано или поздно обнаружат. К тому же некромант может пользоваться подземным ходом. Или летать по своим делам на лодке мертвых, что маловероятно, но тоже возможно.
        Мастер Гримгор крепко задумался, едва не налетев на розовощеких ребятишек, прогуливающихся по парку с нянюшкой. Колдун подумал о собственной дочери. Его половинки вновь яростно заспорили. Но, в конце концов, придумали кое-что. Чтобы поддерживать свои силы и жизнь царя, некроманту нужна была сила, много силы. А значит, он не мог обойтись без ритуальных убийств, моровых болезней и прочих черных некромантских дел. Следовало отыскать источник силы Джаярова и подловить графа, когда он наведается за очередной порцией.
        Рассудив таким образом, мастер Гримгор направился в библиотеку. Там в тепле и тишине колдун принялся просматривать газетную подборку за прошлую неделю. Вскоре к нему присоединилась Смерть, вызванная из гостиницы запиской.
        - Какое милое место, - сказала Изольда Мортенсен. - Здесь медленно умирают мысли людей.
        - Мысли подождут, - отвечал мастер Гримгор. - Можешь определить по некрологу причину смерти?
        Изольда Мортенсен приняла из рук колдуна газету, прочитала заметку и вынесла вердикт:
        - Обычная поножовщина.
        Колдун понимающе кивнул и принялся передавать Изольде Мортенсен новые статьи и некрологи. Поначалу Смерть отвечала что-то вроде:
        - Всё чисто. - Или:
        - Чахотка вполне естественного происхождения.
        Но вот Изольда Мортенсен нахмурила тонкие брови и указала колдуну на заметку:
        - Вот это чужая смерть.
        Мастер Гримгор пробежал взглядом печатные строки. Речь шла о предполагаемой эпидемии тифа в Варваринском сиротском доме.
        - Чумной яд некромантов? - спросил колдун.
        - По одним только буквам невозможно определить, - отвечала Смерть.
        Тогда мастер Гримгор поспешил нанять извозчика, чтобы отправиться по указанному в газете адресу. Экипаж проехал через центр, дальше по Шаболовке и остановился возле обширного Варваринского двора. Мастер Гримгор и Изольда Мортенсен проследовали в чугунные ворота. Там их остановила строгого вида дама в длинном темном платье:
        - К нам не дозволено. Карантин по всему двору.
        - Мы как раз, чтобы осмотреть очаг заражения, - отвечал колдун.
        - А по какому ведомству? - не унималась дама. - У нас тут уже все побывали. И сыскные, и дохтора, и газетчики. Тех, правда, выгнали взашей.
        Пока мастер Гримгор думал, что ответить, его отстранила госпожа Мортенсен.
        - Мы служим одному известному меценату. Наш патрон хочет выяснить, была ли болезнь вызвана трагической случайностью или же имел место человеческий фактор, - сказала Смерть.
        Мгновение дама осмысливала мудреное выражение «человеческий фактор», потом охнула и поспешила проводить гостей на территорию. В следующие десять минут она приложила все усилия к тому, чтобы убедить гостей в двух вещах. Первое - Варваринский приют отличнейшее место для сироток, в нем созданы все необходимые условия. Второе - болезнь развилась неожиданно и скоротечно, буквально на ровном месте.
        - Мы опомниться не успели, как все малыши в этой комнате… - Дама не удержалась и заплакала.
        - В тот день никто пожертвований не приносил, чего-нибудь, в чем могла быть зараза? Еды или одежды?
        - А как же! Нам каждый день жертвуют! - гордо ответила дама и вновь расплакалась.
        Нужно было идти, осматривать карантинные комнаты. Но служительница приюта не горела желанием провожать туда гостей, да и их самих пускать не хотела.
        - У меня иммунитет, в младенчестве переболел, - сказал мастер Гримгор.
        - Уж не знаю почему, но меня никакая зараза не берет, - Изольда Мортенсен широко улыбнулась и заглянула в глаза дамы.
        Та перестала сопротивляться и указала рукой направление - мол, идите, что с вами поделаешь. И гости прошествовали по пустым коридорам приюта. Судя по всему, эвакуация детей проходила ночью и в крайней спешке. В комнатах валялись забытые игрушки. Постели были не убраны и смяты.
        Наконец колдун и Смерть достигли той самой комнаты. От остальных ее отличал разве что сильный сладковатый запах. Изольда Мортенсен брезгливо поморщилась - не от смрада, а от ощущения неправильной, противоестественной смерти. Мастер Гримгор, окружив себя непроницаемым воздушным куполом, вслед за своей спутницей вошел в спальню сирот. Впрочем, это оказалось лишним. Изольда Мортенсен подобрала с пола виновницу трагедии - большую фарфоровую куклу. Та открыла и закрыла прекрасные голубые глазки, из-под ресниц высыпалась щепотка мелкого черного порошка.
        - Некромантия, - коротко прокомментировала Изольда Мортенсен и осторожно положила куклу на кровать.
        - Можешь проследить, откуда зелье, из чего делается? - быстро спросил мастер Гримгор.
        - Вот уж увольте! Я со скотиной не работаю! - резко ответила Смерть, но через минуту смягчилась: - Ладно… Сейчас позову кое-кого, кто специализируется на животных.
        Изольда Мортенсен открыла окно и выглянула в темный тенистый сад. Смерть открыла рот как будто для крика, но никакого звука не последовало. После чего она спокойно облокотилась о подоконник и закурила. Минут пять прошло в томительном ожидании. Вскоре по саду пронеслась тень, и на окно спальни запрыгнула грациозная черная пантера. Ее стальные когти впились в деревянный подоконник.
        - Здесь случай по твоей части, - сказала Изольда Мортенсен, обращаясь к пантере.
        Большая кошка потянулась и сладко зевнула. Колдун увидел, что у нее во рту не зубы, а темные стальные ножи. Пантера спрыгнула на пол и стремительно уменьшилась в размерах, превратившись в черную кошку. В таком виде она подошла к кукле, принюхалась и подняла хвост трубой.
        - Это моя коллега, специализирующая на животном мире, - пояснила Изольда Мортенсен. - Так сказать, зверская Смерть!
        Миниатюрная пантера фыркнула, еще раз обнюхала смертоносную куклу и направилась к выходу из комнаты. Колдун последовал за ней. Так они оказались в саду, где дама, завидев черную кошку, громко вскрикнула и перекрестилась.
        - Прощайте! - успел крикнуть мастер Гримгор. - Мы передадим наши наблюдения экспертам.
        Изольда Мортенсен просто сказала:
        - До свидания.
        Зверская Смерть выскользнула на улицу и полетела вперед. Чтобы поспеть за ней, мастер Гримгор ускорил шаг, а потом побежал. Прохожие шарахались от черной кошки, благодаря только этому колдун не терял ее из виду. Так зверская Смерть добралась до Калужской площади. Там поплутала в переулках, запрыгнула на скамейку возле какого-то магазинчика и показала лапой на витрину. Мастер Гримгор остановился рядом с кошкой, немного отдышался и прочитал вывеску:
        - Игрушечная лавка купца Пуговкина.
        Колдун тут же понял, в чем дело:
        - Здесь некромант купил куклу.
        Черная кошка мяукнула, спрыгнула со скамейки и вновь понеслась. На этот раз она бежала из города по Большой Калужской. Здесь случилось небольшое происшествие - со двора городской больницы выскочила свора дворняг и, захлебываясь отчаянным лаем, бросилась за черной кошкой. Зверская Смерть одним прыжком развернулась, выгнула спину и зашипела как змея. Все собаки, за исключением одной, замерли, поджав хвосты. Но большой палевый пес не остановился, рыча и брызжа слюной, он проскакал вперед и бросился на черную кошку. Большие желтые глаза зверской Смерти удивленно округлились. Она стремительно увернулась от собачьих челюстей, в полете полоснув пса когтями по шее. Видимых повреждений эта атака не оставила, но дворняга упала как подкошенная. Черная кошка развернулась и побежала своей дорогой.
        А вскоре она шмыгнула через ограду Нескучного сада. Мастер Гримгор испугался, что зверская Смерть скроется из виду, но кошка бежала вдоль забора с другой стороны, пока колдун не добрался до ворот парка. Только тогда черная смерть устремилась в глубь сада и вскоре привела мастера Гримгора в искомое место.
        В укромной низине на берегу Москвы-реки среди плакучих ив стояли невысокие, испещренные письменами камни. Многочисленные пятна крови и разбросанные кости свидетельствовали о назначении этого места.
        - Здесь граф Джаяров готовит моровое зелье из мертвых животных, - проговорил мастер Гримгор, теперь методика некроманта прояснилась окончательно.
        Черная кошка принялась рыть землю лапой, недвусмысленно демонстрируя свое отношение к некромантии. Через минуту ей надоело, она обратилась в пантеру, показала колдуну стальные зубы и умчалась прочь. Тут из кустов появилась Смерть.
        - Без лишнего пафоса обустроился твой друг. Ни тебе пирамиды из черепов, ни статуй и фресок, - сказала она, брезгливо морщась.
        - Будем караулить здесь ночами. Устроимся в летнем театре, - мастер Гримгор махнул рукой, указывая куда-то прочь от реки.
        Затем колдун и Смерть направились к выходу из Нескучного сада. Тогда с ближайшего смородинового куста взлетела в воздух крупная желто-черная оса. Насекомое сделало круг над ритуальными камнями, приземлилось и с минуту ползало, что-то изучая, а потом улетело в сторону реки.
        15
        Егеря и пчелы
        Егерь охранного приказа Дарья Глебовна Муромская сидела на лавочке в Александровском саду и рисовала. Вообще-то ей положено было следить за порядком, но с этим отлично справлялась Муся. Рысь сидела рядом на той же скамеечке и наблюдала за прогуливающимися горожанами. Случись что, она непременно дала бы знать хозяйке. Периодически художница демонстрировала свой рисунок Мусе. Большая кошка фыркала и указывала лапой на неточности. Глаз у рыси был золотой, и Дарья полностью полагалась на ее мнение. Карандашный набросок загадочного колдуна девушка рассчитывала закончить еще вчера вечером. Но с Мусей не забалуешь! И приходилось переделывать. По большому счету, рисунок был не так уж и нужен. Ведь у колдуна имелась видная примета, по которой его кто угодно сможет опознать, - разноцветные глаза. Но такая уж была у Дарьи привычка - действовать основательно и размеренно. Девушка еще не привыкла к столичному ритму и обычаям. В Москву она приехала совсем недавно, зато с повышением. После того как в родных лесах обезвредила банду браконьеров. Вот и после памятной встречи на крыше у Петроградского шоссе Дарья
Муромская не стала сразу докладывать начальству, а принялась сама разбираться. Пока, впрочем, это не дало особенных результатов. Девушке удалось выяснить, где живет колдун, где гуляет, проследить за ним в библиотеке. Дальше дело не продвигалось.
        И тут к Дарье прилетела верная шпионка Стеша. Желто-черный шершень принялся танцевать в воздухе, распугивая детишек и нянь. Девушка едва уговорила его приземлиться на незаконченный портрет. Стеша пыталась донести до хозяйки всё, что узнала сегодня. Ее крылья вибрировали, а лапки дрожали. Дарья смогла понять, что шершень обнаружил нечто важное. Не более того.
        «Жалкое зрелище», - подумала рысь и демонстративно отвернулась.
        А девушка уже прятала бумагу и карандаш в небольшой тубус.
        - Идем, Муся, - сказала она. - Кажется, Стеша обнаружила что-то интересное.
        Шершень повел хозяйку через Пречистенскую набережную и Крымский мост. А там уже и до Нескучного сада было рукой подать. По саду Стеша летела той самой дорогой, которой пришел мастер Гримгор. Муся искала и показывала хозяйке следы. Получилось, что колдуна привела в парк кошка. Причем такая, что от ее запаха шерсть на Мусиной спине вставала дыбом. За этой странной парочкой с некоторым отставанием следовала дама в сапожках на высокой шпильке. Каким-то образом она умудрялась наступать на мягкую, податливую землю, не проваливаясь каблуком. То тут, то там следы загадочной незнакомки терялись, как будто она отрывалась от земли и пролетала метров десять, а то и больше. Странно всё это.
        Но настоящий сюрприз ждал девушку впереди. Увидев капище с окровавленными ритуальными камнями, девушка охнула и отступила на шаг. Но, делать нечего, пришлось обследовать место. Муся помогать отказалась. Рысь зафыркала, зарычала, забралась на дерево и зыркала оттуда, с безопасного расстояния. Стеша жужжа пронеслась возле носа большой кошки и полетела к хозяйке. С ее помощью Дарья начала разбираться с этим страшным местом. Кости, показавшиеся с первого взгляда человеческими, на самом деле принадлежали кошкам, собакам и мелким птицам. Мясо с них было счищено какой-то странной черно-зеленой плесенью как минимум дня три-четыре назад. Дарья не рискнула к ней прикоснуться. Помимо следов колдуна и его спутницы девушка обнаружила другие. Отпечатки мягких кожаных туфель на самом берегу реки. За несколько дней они сделались практически незаметными.
        - Значит, темный ритуал проводил не наш колдун, а кто-то другой… - пробормотала девушка себе под нос, но тут же добавила: - Или он просто обувь сменил?
        Одно дело встретить человека, пусть даже на крыше, и совсем другое - узнать, что он посещает подобные места. В общем, Дарья Муромская решила, что самое время доложить начальству. Из Нескучного сада девушка отправилась прямиком в охранный приказ. Поднявшись по парадной мраморной лестнице, она постучала в кабинет Евстратия Павловича Железнякова. Из-за дверей раздалось сердитое гудение. Начальником охранного приказа был приручен целый рой злющих лесных пчел, что оказывалось весьма полезным не только для негласного наблюдения. Дарья заглянула в кабинет. Евстратий Павлович корпел над документами. Бумажная работа нелегко давалась старику, он раскраснелся и тяжело вздыхал, а вот по крышам мог прыгать без малейшей усталости.
        - А, Муромская! - Евстратий Павлович несказанно обрадовался возможности оторваться от документов. - Входи, дочка, входи! Только шершня своего в коридоре оставь. Мои башибузуки его страсть как не любят.
        Девушка проскользнула в кабинет и принялась рассказывать о своей встрече с мастером Гримгором. Конечно же, ей хотелось выпалить всё разом. Но долгая работа в лесу научила Дарью сдержанности и неторопливости. Евстратий Павлович вполне добродушно принимал рассказ, то и дело добавляя:
        - Что, и вправду полетел аки ворон на крыльях? - Или:
        - Считаете, дело государственной важности?
        Но отнесся начальник охранного приказа к полученной информации крайне серьезно. Его пчелы притихли, перестали жужжать и вертеться в воздухе, что было верным признаком настороженности хозяина. Когда Дарья Муромская закончила, повисло гробовое молчание. Но вот Евстратий Павлович решил что-то, и пчелы вновь загудели.
        - Ты вот что, дочка, - сказал начальник охранного приказа, - отдохни. Устала поди. Я пока все обмозгую, людей подберу, с тайным приказом посоветуюсь. А к вечеру пошлем за тобой.
        - Хорошо. Я, по правде сказать, устала, - ответила Дарья Муромская.
        Особой усталости она не чувствовала. Просто не хотела казаться чрезмерно горячей на работе.
        Стоило девушке покинуть кабинет, как пчелы оживленно загудели. Евстратий Павлович вскочил из своего кресла и прошелся по дорогому ковру. Начальник охранного приказа попал в положение весьма незавидное. С одной стороны, он был посвящен в планы бояр. Железнякову предлагали вычислить и уничтожить некроманта еще до того, как на Руси появился этот иноземный колдун Гримгор.
        С другой - глава охранного приказа уже давно знал, кто при дворе балуется темными искусствами. И, конечно же, не имел никакого желания противостоять особе, приближенной к царю. Раньше Евстратий Павлович оставался в стороне от конфликта. Он полагал, что не дело крестьянину-сыскарю встревать между боярами и царским фаворитом. Но вот появился иноземный колдун, и история стремительно направилась к своему завершению. Следовало принять чью-то сторону. Но чью?
        - Ведь припомнят же всё старику Железнякову! - говорил Евстратий Павлович пчелам.
        После мучительно долгих раздумий, походов в буфет и на балкон Железнякову пришла в голову гениальная идея. Евстратий Павлович отправил курьера к боярину Морозову с предложением встретиться по срочному делу. А графу Джаярову была направлена записка с предупреждением о том, что некий заграничный колдун вышел на его след. Письмо было без подписи, но Железняков составил его на половинке листа с водяными знаками. Так что отправитель легко мог доказать свою причастность, предоставив недостающую часть листа.
        Граф Джаяров получил это послание в солярии Осеннего дворца. Он, как любой некромант, обладал повышенной чувствительностью к температуре. Холод сковывал его мысли и движения. Тепло, напротив, проясняло разум и увеличивало силы. А еще ускоряло процессы тления. Так что приходилось тратить больше энергии на поддержание живости тела. Прочитав короткую записку, граф вскочил с кушетки и прошелся по хрустящему ковру из желтых листьев. Он был чрезвычайно рад предстоящей битве, настоящему серьезному испытанию. Потом граф Джаяров остановился возле окна и погрузился в воспоминания. Впервые он посмотрел на свой жизненный путь со стороны.
        Джаяр Сунтри - таково было настоящее имя некроманта. Он происходил из самых что ни на есть низов общества. Детство провел в тамильской деревне на севере Шри-Ланки. Там его и отыскали братья Серебряного Черепа. Они углядели каплю лемурийской крови в нескладном долговязом мальчишке и забрали его с собой. Повзрослев, Джаяр часто смотрелся в зеркало, пытаясь отыскать те самые лемурийские черты. И находил… Вытянутое лицо и удлиненные уши. Странный, чуть зеленоватый оттенок смуглой кожи. И, конечно же, высокий рост. Но даже видимое сходство с братьями Черепа не позволяло Джаяру чувствовать себя с ними на равных. Свою ущербность он ощущал с самого детства, когда неуклюжего долговязого мальчика дразнили все окрестные ребятишки. Джаяр Сунтри стремился быть первым в освоении темных искусств. Он принял свою Смерть и позволил ей поселиться в левой половине тела, лишь только ему исполнился двадцать один год. Многие ученики некромантов медлили с этим, но не Джаяр.
        Лемурийцы отметили усердие новообращенного Сунтри и предложили ему отправиться с миссией далеко на север. Согласившись, Джаяр прошел дополнительный курс обучения и получил амулет предков, реликвию некромантов, с помощью которой братья могли бы вернуть к жизни душу Джаяра в новом теле. В те дни молодой агент был счастлив как никогда. Потом, правда, пришлось несладко. Однажды снежная буря застала купеческий караван на горном перевале. Джаяр с ужасом обнаружил, что его левая нога заледенела и вот-вот начнет крошиться. Тогда ему пришлось прибегнуть к темному искусству, а потом устранить всех свидетелей. В Тифлисе Сунтри потратил часть лемурийского золота и открыл небольшую медицинскую практику. Благо, некромантия помогала не только отбирать жизнь, но и передавать ее другим. Правда, ненадолго… Джаяр действовал просто: отбирал жизненную силу у бедных и передавал богатым. Он стал популярен среди местной знати. А когда в Грузию прибыл русский царь, Джаяру представился отличнейший шанс, которым некромант умело воспользовался.
        В первые годы при дворе Джаяр был преисполнен чувства собственной важности. Он старался действовать крайне аккуратно, и это ему удавалось. Некромант усиливал влияние на царя, отсылал важные сведения начальству, вредил сильным русским шаманам. Но он никогда не выступал открыто. Не сражался с вражескими колдунами. А значит, не мог окончательно признать себя равным великим лемурийцам. И тут такой шанс! Игнатий Гримгор был колдуном, внесенным в Багровую скрижаль - список самых опасных врагов Лемурии. Победа над таким противником сделала бы Джаяра Сунтри великим воином, прославленным среди братьев Серебряного Черепа. Потому граф Джаяров, не раздумывая, решил в тот же день отправиться в свое тайное капище и вступить в поединок с колдуном.
        Последним препятствием на пути к важной битве был ужин с государем. Приглашение, конечно же, не подразумевало отказа, и в назначенный час Джаяр Сунтри прибыл в Янтарную столовую. Изысканная красота этого места радовала даже некроманта. Простой длинный стол под белой скатертью был установлен на площадке, покрытой неувядающими желтыми листьями. Обеденную зону окружала небольшая рощица карликовых березок, а стены и потолок заменял сферический янтарный купол. Всякий раз, появляясь в Янтарной столовой, Джаяр пытался разгадать загадку желтых листьев. Как русские уговорили их не гнить, не превращаться в питательный перегной?
        Но в этот вечер желтые листья не тронули некроманта. Он едва поддерживал беседу и также нехотя поглощал карпачо, устрицы, суп из акульих плавников. Царь интересовался делами гостей, но как-то устало. Царица, по обыкновению, молчала, едва прикасалась к еде и не выпускала из рук тонкий белый платок. Приглашенные вельможи проявляли почтительную сдержанность. И только князь Сафаров пытался балагурить, пуская в ход соленые остроты. Раньше они были так по вкусу государю Борису Владимировичу. Теперь же царь не хохотал громко и заразительно, а вымученно улыбался.
        После ужина Джаяр остался наедине с царем.
        - У меня появился опасный недоброжелатель, иностранный колдун, - некромант говорил по-русски с едва заметным мягким акцентом. - Сегодня ночью я собираюсь с ним поквитаться.
        - Насколько опасный? - спросил царь. - Выделить тебе в помощь солдат или, может быть, шаманов?
        - Дело чести, - отвечал Джаяр. - К тому же солдатам, а тем более волхвам не стоит видеть, как я работаю.
        - Понимаю, - Борис Владимирович пытался казаться спокойным.
        Повисло тяжелое молчание. Потом некромант вытащил из-за пазухи небольшую книжку в черном кожаном переплете.
        - Тут всё, что вам нужно знать на случай моего временного отсутствия. Если колдун убьет меня, обещаю вернуться как можно скорей.
        Эти слова не были шуткой. Джаяр знал, что всегда может рассчитывать на амулет предков.
        Распрощавшись с графом Джаяровым, царь заглянул в черную книжицу. На тонкой папиросной бумаге красовались ужасные натуралистичные картинки и не менее ужасные подписи с инструкциями. Борис Владимирович тут же закрыл книгу и спрятал в потайной карман фрака. Царь и раньше знал о темных методах работы своего придворного врача. Но чтобы вот так прямо увидеть на картинке! Борис Владимирович нервно зашагал по кабинету. Оставшиеся после покушения шрамы жутко чесались. Боли не было, Джаяр мастерски избавлял от телесных страданий.
        Тяжелое, темное предчувствие навалилось на Бориса Владимировича. Он покинул кабинет и прошелся по коридорам дворца. Хотел зайти в покои царицы, но услышал на пороге долгий мучительный кашель жены и передумал. Гнетущее беспокойство усилилось. Страшнее всего было чувство полной беспомощности, зависимости от графа Джаярова. Борису Владимировичу казалось, дурные предчувствия вот-вот разорвут его на части, заставят совершить нечто ужасное. Спасла царя единственная мысль. Он схватил со стола золотые карманные часы, любимый отцовский подарок, и быстрым шагом направился к покоям царевича.
        В комнате наследника постоянно дежурила сиделка. Женщина заснула в кресле, и Борис Владимирович осторожно прошел мимо нее. Царевич Константин лежал на спине, смирно и без движения. Только на лбу выступили капельки пота. Царь укрыл сына, осторожно прикоснулся холодными губами ко лбу мальчика, оставил на столе золотые часы и вышел из спальни. Непонятным образом всё это успокоило Бориса Владимировича.
        16
        Купание молодых шаманов
        Ночевка под крышей улучшила настроение Ника и Оливии. Да и Тимофей Спиридонович постарался - раскочегарил самовар, растопил печку, выставил на стол земляничное варенье из своих запасов. Николас непременно почувствовал бы себя героем и великим колдуном, если бы не черпак. Прирученная ложка всё порывалась покормить мальчика то кашей, то вареньем. И ему то и дело приходилось указывать черпаку его место. Несмотря на эту маленькую ложку дегтя, вечер удался. Ребята заснули довольные и счастливые.
        На следующее утро Оливия вскочила с кровати. Кипучая энергия переполняла девочку. Дочь колдуна покосилась на стоящую в углу метелку, услышала тихий кашель из-за печки и решила не экспериментировать. Всё утро Оливия маялась, придумывая себе занятие, а после завтрака решительно объявила:
        - Сегодня идем купаться! Вымоемся и станем чистенькими.
        Николас покосился на озеро. Небольшое, заросшее камышом и кувшинками, оно не казалось привлекательным.
        - И без разговоров! - пресекла возможное сопротивление Оливия. - Мы же не в сарае живем, а в избушке у Тимофея Спиридоновича!
        Ближе к полудню солнце припекло так, что Ник совсем по-другому посмотрел на гладкую поверхность озера.
        - Ты будешь купаться здесь! - велела Оливия. - А я пойду на ту сторону, в камыши! И не вздумай подглядывать.
        Ник густо залился краской. Сам бы он никогда не придумал такого. Но обвинение сбило мальчика с толку и заставило заработать его воображение. Оливия, очень довольная собой, пошла по берегу озера в дальние камыши. Николас выждал минут пять или даже десять, а потом разделся и полез в воду. Стоило ему зайти всего по колено, как из-под листа водяной лилии вынырнул Тимофей Спиридонович. Если это, конечно, был он. Младенческое личико явно принадлежало домовому, но откуда взялся рыбий хвост?
        - Ты ентово, малой, в пруд не лезь. Русалка там живет. Защекочет и утащит на дно, - сказал Тимофей Спиридонович.
        Голос был его. Совершенно сбитый с толку Николас пролепетал:
        - Ты же вроде домовой…
        - Что есть, то есть, - согласился Тимофей Спиридонович. - Только с нашим водяным неприятность три года назад приключилась. Вот теперь вместо него отрабатываем. Сегодня как раз моя очередь.
        - А… - только и сказал Ник и проводил взглядом сверкнувший над водой рыбий хвост.
        Мальчик опомнился и заговорил о важном:
        - Что за русалка? Она может быть опасна?
        - Ну, енто, смотря для кого… - задумчиво проговорил Тимофей Спиридонович.
        В это самое время Оливия зашла в озеро и поплыла. Вода была теплой, темной и сладкой. На дне скопился ил и водоросли, так что девочка старалась не опускать ноги глубоко. Дочь колдуна заметила впереди прекрасную водяную лилию и поплыла к ней.
        - Стой, Оливия! Не заходи глубоко! - прокричал с противоположного берега озера Николас.
        Девочка презрительно хмыкнула. Слишком уж Ник осторожный. Лишь бы чего не случилось. Оливия проплыла еще немного и ухватила водяную лилию за скользкий стебель. Неожиданно черные глубины озера ожили. Девочка ощутила стремительное движение в толще вод. Она успела громко закричать:
        - Помогите! Там что-то живое!
        Потом что-то холодное обвилось вокруг ног Оливии и одним рывком утащило под воду. Девочка попыталась вырваться, затрепыхалась, хлебнула озерной воды. Ее всё равно тянуло вниз. От нехватки воздуха грудь как будто сдавило горячими шипцами, в ушах зазвенело. Стремительное движение прекратилось так же неожиданно, как началось. Оливия попыталась оттолкнуть ногой и поплыть вверх, но щиколотки всё еще сковывало нечто холодное и нерушимое.
        - Открой глаза, - велел женский голос.
        Каким-то образом он нашептывал одновременно в оба уха. Оливия захлопала глазами. Девочка всё еще захлебывалась и судорожно дергала ногами.
        - Да успокойся ты! Вроде бы барышня разумная и почти взрослая… - сильные руки встряхнули Оливию за плечи.
        Дочь колдуна широко открыла глаза и увидела русалку. Девушку с длинным рыбьим хвостом. Оливия огляделась по сторонам. Мягкий зеленоватый свет шел от водорослей, кораллов и ракушек. Между ними сновали яркие разноцветные рыбки. Казалось, этот подводный мир никак не может находиться в обыкновенном лесном озере. Девочка так увлеклась созерцанием красот, что незаметно для себя начала дышать.
        - Что молчишь как рыба? - Русалка усмехнулась, демонстрируя жемчужные зубы. - Или тебя здороваться не учили?
        - Здравствуйте, - осторожно сказала Оливия.
        Оказалось, что она может свободно говорить под водой.
        - Уже лучше, - отвечала русалка.
        Чешуя на ее теле двигалась странным завораживающим образом… На вдохе покрывала собой всё тело, добираясь до шеи и перекидываясь на руки. А на выдохе постепенно исчезала, обнажая грудь и живот.
        Тем временем Оливия окончательно пришла в себя и сразу же возмутилась:
        - У вас тут всё очень красиво. Но зачем было меня тащить под воду? Я ведь могла захлебнуться и утонуть! Не слишком-то вежливо получилось.
        - Вижу, ты совсем оправилась, дорогая, - улыбнулась в ответ русалка.
        - Ага. Осталось только хвост отрастить, - недобро проговорила Оливия.
        Ужасная догадка поразила девочку. Она опустила глаза вниз… И, к счастью, ее аккуратные розовые ножки всё еще были на месте.
        - Не так быстро… - снова засмеялась русалка. - Но скоро у тебя получится.
        - Так почему я здесь? - спросила Оливия, нахмурив брови.
        - Тут есть о чём поговорить. У тебя есть минутка?
        - Да, конечно. - Девочка вслед за русалкой перешла на гораздо более вежливую манеру общения.
        В это самое время Николас пытался спасти Оливию. Он уже десятый раз нырял в озеро возле той белой лилии. В этом месте дно было совсем близко. Ник весь перемазался в иле, намотал на руки и шею гирлянду водорослей, но никаких следов пропавшей девочки не обнаружил. В конце концов, Тимофей Спиридонович вынужден был вмешаться:
        - А ну, марш на берег! Ишь ты, зуб на зуб не попадает. Никуда твоя барышня не денется. Русалка местная - она, конечно, с характером, но по сути женщина не злая, скорее несчастная.
        Оливии тоже казалось, что она не злая. Если не считать вероломного утопления, в поведении русалки не было ничего пугающего. Она медленно плыла между яркими кораллами и говорила спокойно и уверенно:
        - Видишь ли, детка, в гиперборейской традиции шаманство разделялось на солнечное и лунное, мужское и женское. Долгое время тайное искусство считалось утраченным. Люди сумели восстановить традицию, но только одну.
        - Мужскую! - догадалась Оливия.
        - Точно! - подтвердила подводная девушка. - Все эти обольщения и уговоры… - Русалка закатила глаза и скорчила забавную рожицу. - Ля-ля-ля, дорогой горшочек, ты самый лучший горшок в мире!
        Оливия расхохоталась, пустив во все стороны разноцветные пузыри.
        - Они просто смешны со всеми этими глупыми комплиментами! - воскликнула девочка.
        - При должной сноровке они могут показаться вполне милыми. - Теперь Оливия ловила каждое слово русалки. - Мы, женщины, конечно, можем пользоваться солнечным шаманством, но лунная традиция нам гораздо ближе.
        - Но она ведь утрачена! - воскликнула девочка.
        - Среди людей, - парировала русалка.
        - Сможешь меня научить? - решительно спросила Оливия.
        - Если захочешь… - Русалка развернулась на месте и подплыла вплотную к девочке.
        - С чего вдруг такая доброта? - Дочь колдуна чувствовала: где-то здесь подвох.
        - У тебя когда-то были соседи? - поинтересовалась русалка.
        Девочку этот вопрос совершенно сбил с толку.
        - Были, - ответила она. - Еще давно, в кукольном театре.
        - Тогда ты поймешь, как иногда мешают их крики, возня, стук в стенку или пол. Вот так же и ты… Сидишь там наверху всем недовольная и перепуганная, воды подземные баламутишь. Вот у меня и возникла идея направить твою силу в правильное русло.
        От неожиданности Оливия выпустила изо рта еще один радужный пузырь:
        - Ничего я не баламучу!
        - В этом-то и суть лунного шаманства! - объявила русалка. - Ты не приручаешь горшки. Ты изливаешь в мир свои чувства и желания. На них откликаются самые разные вещи и начинают тебе помогать!
        - Ничего себе! Вот это я понимаю! - восхитилась Оливия. - Записывай меня в ученики!
        - Ничего ты не понимаешь! - рассмеялась русалка. - С помощью лунной школы ты устанавливаешь связь со всем вокруг. Ты будешь плакать, когда засохнет верба или замерзнут зимой кувшинки. А если твой друг обидит тебя, водоросли попытаются его задушить.
        Оливия заглянула в глаза озерной девушки и не на шутку перепугалась. В них была тоска о тысячи засохших верб и память о чем-то страшном. Русалка отвернулась и проговорила:
        - Не буду тебя торопить. Если захочешь учиться, приходи ночью, когда взойдет луна. А пока передай своему другу, чтобы не шалил в моем озере.
        Русалка взмахнула хвостом, закружилась, подхватила Оливию сзади под руки и стремительно увлекла вверх. Девочка пронеслась по яркому подводному миру, быстро проскочила темную воду и вынырнула на поверхность. Открыв глаза, Оливия увидела висящее над озером большое бревно. Чуть в стороне плескался Тимофей Спиридонович.
        - Не вздумай, Коленька, - говорил домовой, - нам неприятности не нужны.
        Николас стоял на берегу. Взгляд мальчика был сосредоточен на бревне, руки подняты.
        - Стукну хорошенько и пробью дно, - серьезно сказал Ник.
        Но тут он заметил Оливию и воскликнул:
        - Дубинушка, вниз! Тащи ее сюда!
        Бревно развернулось и легло на воду. Оливия схватилась ослабшими руками за толстые, скользкие сучья. Коряга повлекла девочку к берегу, а там уже подоспел Ник и вытащил Оливию на песок. Дочь колдуна откашлялась озерной водой. Ее била крупная дрожь, то ли от холода, то ли от нахлынувшего страха.
        - Ох, беда с вами, детишки, - причитал Тимофей Спиридонович. - Кто ж не знамши броду да русалок местных породу лезет в воду! Удумают же!
        Николас ничего не говорил. Только приказал Дубинушке отнести девочку в избу, где Оливию закутали и напоили горячим чаем.
        17
        Ночь зомби утопленников
        Глубокой ночью каменная кладка Кремлевской набережной разошлась в стороны. И на просторы Москвы-реки вышла узкая и длинная черная лодка с серебряным черепом на носу. Корабль смерти сам собой двинулся вверх по течению. Граф Джаяров стоял на корме и развеивал по ветру черный ядовитый порошок. Губы некроманта ритмично дрожали, выкрикивая древние лемурийские заклинания. Странное завывание отражалось от воды и, сделавшись почти неслышным, пугало одиноких прохожих далеко в городе.
        Неупокоенные души собирались на зов Джаяра. Пропитанная колдовством черная пыль поднимала со дна утопленников - самоубийц, залежавшихся в иле французских солдат и купцов с перевернувшегося в том году волжского пароходика.
        Когда черная лодка с серебряным черепом достигла Нескучного сада, вокруг нее вился смерч из проклятой, болезнетворной пыли и неупокоенных душ. Зомби отстали. Первая полусгнившая голова утопленника только показалась из воды через пару минут. А Джаяр уже осматривал свое капище. Мертвый левый глаз должен был отыскать колдовскую ловушку. Но ничего подозрительного не обнаружил. Только на одном из камней сидела тряпичная кукла в широкополой шляпе и кожаном плаще. Джаяр презрительно оттолкнул ее ногой.
        И тогда вдалеке среди деревьев зажегся яркий оранжевый шарик. Он приблизился стремительно и обрушился на прибрежный овраг огромным фаерболом. Некромант в последний момент успел укрыться под щитом из неупокоенных душ. Листья на вербах вспыхнули. Огонь пожрал их мгновенно. Искры и пепел полетели на голову Джаяра. Не ослабляя защиты, некромант огляделся по сторонам. Длинные и гибкие ветви верб рассекали воздух, как огненные плети. Это движение порождало безумный танец теней. Поэтому понять, что там светлое промелькнуло где-то слева, было невозможно. Некромант осторожно распылил еще немного черного порошка. Выпил для подкрепления сил душу из тыквы-горлянки. Он ждал, пока зомби выберутся на берег и восстановится прочность щита. Джаяр усмехнулся - этот колдун, Гримгор, промедлил и упустил свой шанс.
        Утопленники заполонили берег и стали продвигаться в глубь сада. Граф Джаяров поднялся во весь рост и снова завел воющую лемурийскую песню. Неожиданно из темноты появился кто-то необычайно быстрый. Стремительная тень пронеслась по первому ряду зомби. И скрылась прежде, чем некромант успел атаковать. Утопленники повалились на землю, разрубленные на части острым лезвием. Джаяр выругался по-тамильски, обидным словом из своего детства. Он рассчитывал, что колдун будет атаковать его заклинаниями и попадет в ловушку из яда и мертвецов. Нужно было менять тактику, переходить в наступление. Некромант распылил новую порцию черного праха и громко вскрикнул. Пыль обернулась бледно-зеленым светящимся туманом. Безумные визжащие духи разнесли его по всему саду. В этом странном болезненном свете Джаяр мог видеть даже лучше, чем днем. Он заметил высокого колдуна в белом плаще. Рядом с ним стояла диковинного вида женщина, вооруженная косой с лезвиями на обеих концах. Джаяр встретился глазами с чужой Смертью. И на мгновение из его левой половины тела вышла сухая сгорбленная старуха. Она приветственно взмахнула
бледной костяной рукой. Поймала ответное приветствие и вернулась на место. Некромант понял, что перед ним не обычный противник, а колдун, приручивший собственную смерть. Джаяр ощутил легкий укол страха и атаковал, отправив в белого колдуна ледяную стрелу отчаявшихся душ. Гримгор почти одновременно выпустил в противника огненный шар. Заклинания встретились на полпути и произвели яркий взрыв со множеством осколков.
        В это самое время Стеша привела Железнякова и Морозова к наблюдательному пункту, где пряталась Дарья Муромская. Евстратий Павлович поглядел в полевой бинокль и присвистнул:
        - Да тут баталия похлеще Бородинской!
        - Что будем делать? Вмешаемся? - поинтересовалась Дарья.
        В этот раз она всё-таки выдала свое нетерпение.
        - Не стоит, - отвечал боярин Морозов.
        - Еще скажи, всех арестуем, - усмехнулся Железняков. - Да туда соваться - верная смерть!
        - Кстати, о смерти, - неуверенно проговорила девушка. - Вон там, чуть правее, посмотрите. Видите, женщина с косой?
        - Дела… - только и смог сказать Евстратий Павлович.
        И дальше они наблюдали за сражением молча.
        А посмотреть было на что. Некромант и белый колдун схлестнулись, поливая друг друга яростным огнем. Вокруг них танцевала Изольда Мортенсен. Коса в руках Смерти вертелась с такой скоростью, что разглядеть ее было невозможно. Стремительное железо легко рассекало зомби. Они падали, разваливались на части и не могли добраться до белого колдуна. В какой-то момент Джаяр понял, что растрачивает свою силу. Даже запасы черного праха были на исходе. Оставался единственный выход. Некромант вложил все силы в один удар. Он вбил прямо в землю остатки силы и вызвал столб мертвого огня. Черные души, охваченные инфернальным пламенем, вырвались из-под земли у самых ног противника. Тот успел поставить простейший щит. Но этого было недостаточно. Белого колдуна подбросило в воздух. Его одежда загорелась. Граф Джаяров стряхнул усталость и смотрел, как падают горящие останки противника. Он не заметил, как белый колдун вдруг уменьшился в размерах, а где-то вдалеке, за спиной некроманта, кукла мастера Гримгора превратилась в человека. Колдун подошел к Джаяру сзади и быстрым движением вонзил серебряный кинжал в грудь.
Точный удар разрушил энергетический центр амулета предков. Мастер Гримгор рывком развернул некроманта к себе и повалил на землю. Потом коротким заклинанием вогнал стальные балки в руки и ноги Джаяра. Пока медальон предков сохранял остатки силы, нельзя было убивать некроманта.
        - Я проиграл… Я ни на что не годен, - прохрипел граф Джаяров, но через мгновение он стиснул зубы и прорычал: - То, что я сделал, изменит Русь навсегда. Нас не остановить! Скоро весь мир будет в нашей власти!
        Мастер Гримгор покачал головой, заткнул рот некроманту платком и отошел от поверженного врага. Он не покинул поле боя, а отправился на поиски чего-то важного. Очень скоро он обнаружил в кустах обгоревшую белую куклу. Осторожно, не снимая перчаток, колдун взял ее в руки.
        - Бедный, наивный Игнатий Гримгор, - проговорил он. - Жить с тобой в одном теле было невыносимо, но лучшего напарника для тяжелой битвы я не мог себе пожелать. До самого своего конца ты упорствовал и не хотел признавать, что мы с тобой - одна и та же личность. А теперь уже поздно.
        Сзади неслышно подошла Изольда Мортенсен. Маленький кинжальчик в груди колдуна кольнул сердце ледяным огнем, и мастер Гримгор обернулся.
        - Хочешь его забрать? - спросил колдун.
        Смерть рассмеялась:
        - Это всего лишь кукла. Жизнь ушла из нее после превращения.
        Мастер Гримгор пожал плечами, поднял в воздух большой кусок глинистой земли и похоронил под ним белую куклу.
        - Будь осторожен, - предупредила Изольда Мортенсен. - Эта твоя половинка на самом деле не исчезла. Ведь она часть тебя. И пока ты жив, белый колдун может вернуться. Боюсь даже представить, как ему это удастся.
        - Когда он вернется, нам будет о чем поговорить. - Колдун криво усмехнулся.
        Затем он вернулся к поверженному некроманту. Граф Джаяров был еще жив, но оставалось ему недолго. Его Смерть, совсем одряхлевшая и безмолвная, стояла рядом. Мастер Гримгор проверил амулет предков на груди некроманта и кивнул старухе в черном:
        - Уже скоро.
        После этого колдун сотворил еще одно заклинание неизвестного предназначения и пошел к выходу из сада. У чугунных ворот мастер Гримгор остановился, поглядел на Изольду Мортенсен, потрогал через рубаху рукоятку крохотного кинжала в своем сердце.
        - Кажется, нам пора прощаться… - сказал колдун.
        - Не слишком ли ты спешишь? - Изольда Мортенсен посмотрела на мастера Гримгора, улыбнулась одним уголком губ и задымила сигарой.
        Смерть вечно подшучивала над колдуном. Обычно она спрашивала:
        - Не слишком ли ты устал? - Или:
        - Твои лучшие годы позади. Дальше сила будет только убывать.
        При этом всем видом показывала, что знает, как избавить от таких проблем. Пальцы мастера Гримгора скользнули под рубашку и нащупали холодную рукоять кинжала. Так захотелось выдернуть его сейчас же, но колдун не стал этого делать. Он решил продолжить разговор:
        - Мы избавились от Джаярова, выполнили задание. Почему бы каждому из нас не отправиться по своим делам?
        - О, я ни на чем не настаиваю… - Смерть изящно стряхнула пепел.
        - И всё же? Есть причины отложить наше расставание? - напирал мастер Гримгор.
        - От тебя ничего не скроешь, - Изольда Мортенсен широко улыбнулась, и после долгой паузы добавила: - Этот парнишка, Джаяр, не единственный некромант в Москве. Есть еще по крайней мере один, а может, и больше.
        Колдун задумался. Несколько некромантов… Лемурийская агентура в самом центре Руси. Мастер Гримгор пожал плечами. Ничего хорошего новость не сулила. Хотя, возможно, скромному заграничному колдуну удастся остаться в стороне от конфликта. Тем более что дело свое он сделал. Впрочем, отпускать Изольду Мортенсен было рано.
        - Я твой должник, - отвечал колдун нарочито весело. - Обещаю перед тем, как ты заберешь мою жизнь, подарить тебе прощальный поцелуй.
        Смерть снова улыбнулась:
        - Я не романтична. Просто постарайся умереть красиво.
        - Даю слово, - ответил мастер Гримгор.
        Колдун и его Смерть распрощались и разошлись в разные стороны. А зрители ночного сражения думали, что делать дальше.
        - По закону мы должны осмотреть место преступления… Возможно, этот… - Дарья запнулась, но всё-таки выговорила противное слово: - Этот некромант еще жив.
        - Как раз на случай, если он жив, я бы не рекомендовал туда соваться, - ответил Железняков. - Вызовем следователей и егерей, оцепим сад. К утру видно будет, мертв он или только наполовину.
        Евстратий Павлович рассмеялся этой своей шутке, никто из собеседников его не поддержал. Тогда в разговор вступил боярин Морозов:
        - Вынужден вас покинуть, уважаемые сыскари. Уверен, вы отлично тут со всем разберетесь. Полагаю, в интересах русской державы тщательно расследовать данное происшествие. Сами понимаете, некроманты не могут просто так разгуливать по центру Москвы. Я же со своей стороны обещаю всестороннюю поддержку и внимание.
        - Не беспокойтесь, боярин. Все в лучшем виде состряпаем, - отвечал Евстратий Павлович.
        Когда Михаил Всеволодович удалился, Железняков разослал пчел с поручениями в разные концы города. Благо, егеря охранного приказа были приучены следовать за питомцами своего начальника.
        Начало светать потихоньку. Ядовитую колдовскую дымку сдуло в сторону Живодерной Слободы. И на ее место с Москвы-реки пришел туман самый обычный, сырой, бледный, с легким запашком навоза.
        - Огороды нынче удобрены, - проговорил Евстратий Павлович, жадно втянув ноздрями холодный речной воздух. - Идемте, что ли, на место злодеяния. Или передумать изволили, Дарья Глебовна?
        - Никак нет, - отозвалась девушка и первой пошла по узкой тропинке.
        На месте колдовского побоища следователей встретил сильнейший запах мертвечины. Лицо и руки графа Джаярова покрылись трупными пятнами. Из ран сочился зеленовато-желтый гной. Дарье показалось, что ее желудок съежился от ужаса и решил спрятаться где-то в горле. Девушка побледнела, но не отвернулась. Нельзя было проявить слабость перед начальником. Внезапно глаза некроманта открылись. Дарья Муромская заглянула в них и увидела не страх и не злобу, но дикий всепожирающий голод.
        «Жизнь! Дайте мне ее! Хочу выпить сладкую жизнь», - кричали эти глаза.
        Евстратий Павлович обнял девушку за плечи и отвел в сторону. Амулет предков окончательно разрушился, и душа Джаяра лишилась последней надежды. Минутой позже сработало оставленное Гримгором отложенное заклинание, и с неба на некроманта обрушился огромный камень. Он смял и погреб под собой разложившееся тело.
        - Вот так подарочек, - Евстратий Павлович всё еще стоял пригнувшись, хоть опасность и миновала.
        Дарья Муромская смерила взглядом огромный камень.
        - Не хотела бы я встретиться с этим колдуном, - проговорила девушка, хотя на самом деле имела в виду скорее обратное.
        Искусность и сила заграничного чародея впечатляли.
        18
        Лунная дорожка
        В ту же самую ночь Оливия Гримгор никак не могла заснуть. Николас уже мирно посапывал под своим одеялом с корабликом, а девочка все ворочалась и не смыкала глаз. Страх Оливии за отца усилился. В тот момент, когда черная лодка Джаяра вышла на просторы Москвы-реки, девочка решительно вскочила с кровати. Накинув на плечи платок, она вышла в сени и попыталась открыть дверь.
        - Неча на дворе делать за полночь! - сердито ответила дверь голосом Тимофея Спиридоновича.
        - Пусти, - зло выговорила Оливия. - Я все решила, и ты меня не удержишь!
        - Ты енто, девица, с кем беседу-то ведешь? - отозвался домовой с другой стороны.
        Он сидел на деревянной балке под крышей. Оливия схватила веник. Тимофей Спиридонович тут же скрылся, а дверь избы отворилась. Девочка выбежала в ночь. Над самыми деревьями висела луна, желтая и почти полная, как буханка пшеничного хлеба. Воздух был пропитан запахами росы и лесных трав. Цикады пели громко и заливисто, лягушки от них почти не отставали. Оливия не стала прислушиваться и принюхиваться, она решительно направилась к озеру и зашла в воду прямо по лунной дорожке. Через пару шагов девочка оттолкнулась от илистого дна и поплыла. Теплая вода ласкала кожу. Оливии казалось, она может вечно плыть по ночному озеру и это никогда не надоест. Лунная дорожка становилась всё ярче и через пару минут превратилась в жидкое серебро. Оливия набрала побольше воздуха в легкие и нырнула. Пока она погружалась, свет проникал под веки. Невыносимо яркий, серебряный и голубой. Так любопытно было, что там происходит под водой. Что же так ярко светится? Оливия открыла глаза и увидела струящиеся снизу вверх и сверху вниз потоки холодного пламени. Девочка начала спускаться вдоль них и вскоре оказалась на самом дне
среди кораллов и ярких рыбок. В полуметре над серебристым песком кружилось и сверкало кольцо ярко-голубой воды. Оно испускало тот самый свет, что уходил далеко вверх.
        - Гиперборейская живая вода, - пояснила русалка.
        Она появилась неожиданно и неслышно прямо за спиной Оливии.
        - Я пришла сюда, потому что мне нужно кое-что, - прямо заявила девочка.
        - Я знаю, - усмехнулась русалка. - Посмотри на свои руки.
        Оливия подняла ладони к лицу и увидела, как растекается вокруг них темно-синее слоистое марево.
        - Что это? - спросила девочка.
        - Твои чувства. Страх, горечь разлуки, гордость. Много всего - так и не разберешь, - отвечала русалка.
        - Это плохо? - поинтересовалась Оливия.
        Колдовская наука часто предполагала очищение разума от глупых чувств.
        - В порядке вещей, - усмехнулась русалка. - Тебе нужны чувства, чтобы разделить их с миром. Помнишь, о чем мы говорили в прошлый раз?
        - Помню. Я готова. Мне нужно спасти отца, - Оливия говорила спокойно, но синяя муть так и текла с ее ладоней.
        - Тогда действуй, - велела русалка. - Но сначала еще один небольшой урок. Вода усиливает шаманство лунной традиции. В пустыне оно бесполезно. На берегу гораздо слабей. А здесь живая вода усилит его многократно. Просто вложи в нее свою силу и свои желания.
        Оливия прекрасно все поняла. Она чувствовала, как ярко-голубая вода тянется к ней навстречу, извиваясь, как кошка, трущаяся о ноги. Девочка схватила этот поток холодного пламени, зажмурилась и мысленно прокричала:
        - Я должна помочь папе!
        На мгновение все терзавшие Оливию страхи неимоверно усилились. Они стали почти невыносимыми, а потом вдруг отхлынули. Ушли и распространились вместе с подземными водами. Девочка вздохнула с облегчением. И тут к ней пришла ответная волна, в ней было сочувствие, но гораздо больше боли и собственных обид. Звери страдали от голода и боялись хищников. Деревья вечно терзали друг друга, отбирая солнце, подземные воды и само пространство. Насекомые просто по природе своей были несчастны и сварливы. Этот поток мучительно долго изливался в душу Оливии. Казалось, ему не будет конца, но вот он начал ослабевать и почти сошел на нет. Девочку шатало, и она вынуждена была ухватиться за водоросли.
        - Как замечательно, что ты разделила со мной это бремя. Мне было слишком тяжело его тащить, - Оливия с трудом различила голос русалки, та уже уплывала прочь, грациозно изгибаясь чешуйчатым телом.
        - Неужели обманула? - Сердце девочки сжалось от отчаянья.
        И тут же она ощутила, как застонали и затряслись деревья в лесу. Нет, всё было по-настоящему.
        - Тогда вперед! - скомандовала Оливия. - Я очень хочу помочь моему папочке! Вы ведь знаете, где Москва?
        Проснувшись рано утром, Николас обнаружил, что он в избе один. Впрочем, значения он этому не придал - мало ли куда могла отлучиться Оливия. Стоило мальчику выйти на двор, как он понял: что-то пошло не так. Во-первых, избушка за ночь развернулась. Раньше ее дверь выходила на пруд. Теперь же, стоя на крыльце, Ник видел перед собой огороды. Те самые, что находились позади небольшой деревеньки. А во-вторых, весь лес как будто изменился. Ник смотрел на него пару минут и только потом понял, что старые деревья куда-то делись. Их место заняли новые - частично пришлые, частично выросшие в рекордные сроки.
        - Что здесь вообще такое творится? - проговорил Николас. - Твоих рук дело, Тимофей Спиридонович?
        - Никак нет, - отвечал домовой, выглядывая из печки. - Всё баба твоя. Русалочьим чаровством баловаться вздумала!
        Ник почувствовал неладное и побежал вокруг избы к берегу пруда. Там изменений было куда больше. На месте аккуратного почти круглого озера плескался огромный водоем, вытянутый прямой линией куда-то на юго-запад.
        - Ну, и дела! - только и смог сказать Николас.
        19
        Вопросы без ответов
        Этим утром мастер Гримгор встречался с Морозовым в Староконюшенном переулке. Там у боярина имелся скромный, но чрезвычайно дорогой домик. Место было тихое и безлюдное. Михаил Всеволодович пришел на встречу при полном параде в собольей шапке и красном кафтане с орденами. В крохотном тенистом садике он оказался за пять минут до назначенного времени. Из темного угла ему навстречу вышел мастер Гримгор. Колдун был одет на свой обычный западный манер - в длинный темно-серый кожаный плащ. Голову прикрывала широкополая шляпа из того же материала.
        - Граф Джаяров более не угрожает русскому государству своей некромантией, - сказал мастер Гримгор. - Но ты ведь уже в курсе…
        - Ночью мы наблюдали за битвой. И были впечатлены, - ответил Михаил Всеволодович.
        - Рад, что смог вас развлечь. Не стоило подходить так близко. В подобных делах всегда есть риск неожиданного поворота событий… - заметил колдун.
        Морозов достал из-за пазухи пачку документов и протянул мастеру Гримгору:
        - Ваши паспорта. Теперь вы русские граждане. Прочие награды и почетную должность ты сможешь получить после того, как я утрясу в Собрании все формальности.
        Колдун взял документы и некоторое время медлил. Потом всё-таки решился и заговорил:
        - Вот еще что… Должен предупредить, что в Москве могут находиться еще некроманты. Сведения из источника, которому я безоговорочно доверяю…
        Лицо Михаила Всеволодовича выразило крайнюю озабоченность.
        - В таком случае никто не может чувствовать себя в безопасности, - сказал он. - Полагаю, нам предстоит еще одно дело. Будь на связи.
        - Хорошо, - ответил колдун, пожал боярину руку и направился к выходу из садика.
        В дальнем конце переулка мастер Гримгор увидел Изольду Мортенсен. Но он не вызывал Смерть. Ее появление могло означать только одно! Колдун резко обернулся и увидел в руках Морозова стальной шестизарядный револьвер. Тут же раздался выстрел. Пуля ударила в район сердца. Колдун повалился на газон. Полы его плаща с силой хлопнули. Могло показаться, что это крылья, которые попытались поднять в воздух тело хозяина.
        - Всегда есть риск неожиданного поворота событий, - проговорил боярин Морозов.
        Потом Михаил Всеволодович подошел к телу своего друга. Кожаный плащ был самым явным образом продырявлен на груди. Но никаких следов крови. Морозов взялся за кисть колдуна и попытался нащупать пульс.
        По переулку в это время проходила высокая костлявая старуха со странным чехлом за спиной. Она перешла дорогу, склонилась над поверженным колдуном, хрипло рассмеялась и проговорила кашляющим шепотом:
        - Какая ирония.
        Боярин Морозов был совершенно сбит с толку. Что это за бабуля, которая не верещит и не падает в обморок при виде свершившегося убийства? Более того, находит происходящее забавным. Если бы Михаил Всеволодович заглянул под простреленный плащ, он бы увидел, что пуля угодила точно в рукоятку крошечного кинжала. Удар раскалил его сталь докрасна, а лезвие почти вогнал в сердце. Но этот ритуальный ножичек ведь не болтался в груди сам по себе, его удерживало на месте заклинание. Иначе любое падение или столкновение на улице могло оказаться фатальным для колдуна. Выстрел Морозова почти убил Гримгора. Причем дважды. Острие кинжала прошло до самого сердца и вонзилось в правый желудочек. Заклинание вовремя его остановило. При этом оно отобрало у колдуна все силы, отправив в глубокий обморок. Все эти анатомические подробности казались Изольде Мортенсен необычайно забавными. Смерть веселилась и радовалось невероятной красоте такого стечения обстоятельств.
        Такое чувство прекрасного было чуждо боярину Морозову. Он понимал, что для верности следует добить колдуна, а потом разобраться с безумной старухой. Боярин направил пистолет на голову мастера Гримгора.
        - Поздно, - прошептала Смерть.
        И действительно, Михаил Всеволодович не успел выстрелить. Что-то стремительное и жужжащее ужалило боярина в глаз. Он взвыл от безумной боли. С ближайшего дерева прыгнула рысь. Большая кошка сбила Морозова с ног. Ее челюсти аккуратно, но сильно, сдавили горло Михаила Всеволодовича, так что тот не смог позвать на помощь свою ручную саблю. Боярин хрипел, мотал ногами, тер стремительно распухающий глаз. Он не заметил, как с крыши небольшого деревянного домика спрыгнула девушка.
        Дарья Муромская с самого раннего утра следила за мастером Гримгором. Делала она это безо всякого поощрения начальства и даже супротив его воли. Евстратий Павлович приказал девушке идти домой и хорошенько выспаться, предоставив действовать ученым мужам, бумажным душам и прочим служивым охранного приказа. Но Дарья ослушалась. Само по себе присутствие в Москве лемурийского агента - это уже из ряда вон! А тут еще этот колдун! Иноземец специально охотился на некроманта, выслеживал его - это было ясно. Почему этим занимался именно он, а не родной охранный приказ? Девушку чрезвычайно заинтересовал весь этот заговор. И не меньше личность самого колдуна, пусть в этом она себе и не признавалась. В любом случае, привычка доводить расследования до конца не позволила Дарье отправиться домой. Она поспала пару часиков в кресле на Курском вокзале, пока Стеша караулила колдуна, а потом продолжила слежку.
        Во время встречи мастера Гримгора с Морозовым Дарья скучала, сидя на крыше. По всему выходило, что боярин нанял колдуна для охоты на некроманта. Почему иноземца? И почему вчера об этом не сказал? Тоже вопросы, но не слишком интересные. А потом боярин достал пистолет и выстрелил. Мгновение девушка колебалась. Всё-таки Морозов свой, а Гримгор чужак. Но колдун был героем, победившим некроманта. А героев нельзя убивать, тем более так подло. Поэтому Дарья и натравила своих питомцев на Морозова. Приказала не убивать, но хорошенько потрепать и вывести из строя. Это у них отлично получилось.
        И вот Дарья Муромская спустилась с крыши, чтобы спасти колдуна. Боярин брыкался. Его рука потянулась к оброненному револьверу. Девушка отбросила оружие носком сапога и посмотрела на мастера Гримгора. Колдун был смертельно бледен. Вверх по его длинным волосам поднималась седина. А еще странная бабулька суетилась вокруг. Ни выстрел, ни дикая рысь ее не напугали. Дарья взялась за плечо колдуна и попыталась поднять его на ноги. Это оказалось не под силу хрупкой девушке. Морозов потянулся к голенищу своего сапога. Наверное, чтобы взять нож и порезать Мусю. Этого Дарья допустить не могла и врезала боярину под дых. Михаил Всеволодович скрючился и зашелся кашлем. Но он был слишком силен, чтобы так просто его остановить. В отчаянии Дарья обратилась к старушке:
        - Помогите донести раненого, бабуля…
        - Я? - старушка посмотрела на Муромскую.
        Девушка увидела ее глаза цвета серой стали и отступила на шаг.
        - Меня еще никто о таком не просил… Донести раненого… - проговорила Изольда Мортенсен. - Хотя почему бы и нет! В такой день всё возможно!
        Смерть с невероятной легкостью поставила колдуна на ноги. Дарья Муромская поспешила подставить раненому плечо и со все возрастающим подозрением посмотрела на богатырскую старушку. Девушка увидела, как стремительно разглаживаются морщины на лице Смерти, и поспешила отвернуться. Через минуту Изольда Мортенсен уже не казалась старухой. Женщины протащили бездыханного колдуна один квартал. А на углу Сивцева Вражка Дарья Муромская поймала извозчика и попросила отвезти домой мертвецки пьяного мужа. Тот отнесся к проблеме с пониманием. Девушка высунулась из тронувшегося экипажа, чтобы помахать на прощание своей неожиданной помощнице. Она успела заметить, как растворяется в воздухе высокая темная фигура.
        - Надеюсь, твоя смерть тоже будет красивой, - прошептала Изольда Мортенсен.
        20
        Незваный гость хуже некроманта
        Дарья Муромская привезла колдуна к себе домой. Девушка снимала две комнаты в Сокольниках. Дом был дешевый, у самой железной дороги, и по ночам стук колес проникал в спальню, а от тяжелых товарных составов дребезжали стекла в рамах.
        Только с помощью извозчика Дарье удалось занести колдуна в дом и уложить на скрипучую кушетку у печки-буржуйки. Девушка знавала условия и похуже, но тут застеснялась своей обстановки и принялась прибираться. Впрочем, скоро бросила это занятие и осмотрела рану колдуна. Так она обнаружила торчащий из груди кинжальчик. Его рукоять была расплющена пулей, кожа вокруг покраснела от ожога, но крови не было. Дарья, как всякий уважающий себя егерь, умела извлекать пули и зашивать раны от когтей, зубов и капканов. Девушка разгребла свою походную аптечку, запаслась бинтами и йодом. Нагрела на печке воду и взялась за щипцы для углей. Стальной предмет из груди следовало извлечь с крайней осторожностью и тут же остановить кровотечение. Дарья ухватила расплющенную рукоятку кинжальчика щипцами и осторожно потянула. Та не пошевельнулась. Тогда девушка дернула изо всех сил, но кинжал не сдвинулся. Он как будто врос в тело. Дарья Муромская опустила руки, посмотрела на колдуна и тихо проговорила:
        - Хорошо хоть ты дышишь…
        Что-то ударилось о стекло, и девушка узнала звук. Это прилетела Стеша. Дарья Муромская открыла форточку и впустила шершня. Стеша тут же спикировала к своему блюдцу с медом. Девушка выглянула в окно и обнаружила Мусю на крыше пристройки. Рысь обожала это место - с него она могла обозревать и двор, и часть улицы.
        - Покарауль, Мусенька! Мне надо выспаться, - крикнула девушка.
        Рысь продолжала умываться лапой и даже ухом не повела, но Дарья знала, что на Мусю можно рассчитывать. Девушка еще раз посмотрела на колдуна, отправилась в спальню, рухнула на кровать и тут же уснула. Через забытье Дарья слышала, как рысь проникла через окно в комнату и ткнулась мордой в лицо хозяйки. Казалось, прошло всего несколько минут, а на самом деле шесть часов.
        - Уйди, Муська, я сплю, - проворчала девушка, но всё-таки приоткрыла глаз.
        В открытом окне отражался апельсиновый свет вечернего часа перед самым закатом. Дарья поняла, что проспала достаточно, и нехотя поднялась с кровати. Верная Муся запрыгнула на окно и указала носом во двор. Там на самодельной лавочке выпивал и закусывал бородатый мужик в красной рубахе. Такой мог быть кем угодно: грузчиком, мастеровым или ямщиком, но ради простого разночинца Муся не стала бы будить хозяйку. Мужик наверняка был соглядатаем. Возможно, даже соратником по охранному приказу. Дарья Муромская крепко задумалась. Роль добычи была для нее в новинку. Девушка привыкла сама охотиться и идти по следу. А тут такое! С больным колдуном на руках скрыться от слежки совершенно невозможно.
        Дарья снова выглянула в окно. Мужик развалился на лавочке, явно не собираясь уходить.
        - Может быть, не всё так плохо… - принялась успокаивать себя девушка. - Вдруг это негласная стража от друзей из охранного.
        Дарья пожала плечами и отправилась в большую комнату. В квартирке она служила прихожей, кухней и гостиной. Состояние колдуна почти не изменилось. Он по-прежнему лежал недвижимый. Дышал тихо, едва ощутимо. Его волосы поседели до самых кончиков, зато на коже выступил легкий румянец.
        - Что скажешь, Муся? Выкарабкается? - спросила девушка.
        Рысь подошла к кушетке и положила свою голову на грудь колдуна. Так она посидела минуту, потом поднялась и неуверенно помотала головой.
        - Вот и я не знаю, - отвечала Дарья.
        Затем девушка осмотрела оставленную хозяйкой квартиры провизию. На этот раз Прасковья Валентиновна угодила как нельзя лучше. Дарья затопила печку и поставила греться бульон для колдуна, а сама принялась за холодное жаркое.
        Пчела появилась позже, когда девушка кормила раненого супом из ложечки. Полосатое насекомое вылетело из спальни. И тут же шершень спикировал на нее, ухватил челюстями и замахнулся смертоносным жалом.
        - Стеша, фу! - скомандовала Дарья Муромская.
        Питомица выпустила жертву. Недовольно жужжа, сделала круг по комнате и села на раму зеркала. Пчела опустилась на край кушетки, пошевелила лапками, взмахнула крылышками. Как будто проверяла, всё ли на месте. Убедившись, что цела, она поднялась в воздух и подлетела к самому лицу девушки. Стеша сделала предупредительный круг под потолком. Но пчела уже полетела в сторону коридора и на полпути зависла в воздухе. Дарья пошла следом за ней. Тогда полосатая гостья направилась дальше, а потом нырнула под массивную, крашенную белой масляной краской дверь. Девушка прихватила со столика кобуру, вытащила из нее револьвер и только после этого решилась выйти из квартиры. Оказавшись на лестнице, она быстро огляделась. На верхнем пролете в углу явно кто-то был.
        - Что ж вы так негостеприимно встречаете, Дарья Глебовна? С оружием на изготовку! - Железняков вышел из тени.
        Начальник охранного приказа улыбался, но взгляд у него был настороженный, цепкий.
        - Привычка егеря, - отозвалась Муромская. - Как говорится, незваный гость хуже некроманта…
        - Кстати, о вашем госте, - ловко перевел тему Евстратий Павлович. - Он подозревается в заговоре против самого царя-батюшки! Вы кого укрывать вздумали, Дарья Глебовна?
        - Что-то вы путаете, милейший Евстратий Павлович, - Муромская сделала удивленное лицо. - Ко мне только папенька с визитом собирался. Да всё запаздывает. Застрял он в лесах за Окой. Там у них верховный шаман помер, а нового откудова взять?
        - Вы мне зубы-то не заговаривайте, Дарья Глебовна! Дело у нас державной важности. Так что сроку вам даю до завтра, чтобы гостя вашего нам выдать. Иначе объявим штурм. Колдуна сцапаем, а вас сошлем куда-нибудь в Самарканд, где деревца ни единого. И кошку вашу в зоосад сдадим, детишкам на обозрение! Так что думайте!
        Евстратий Павлович снял шапку, откланялся и неспешно пошел вниз по лестнице. По правде сказать, Железняков отсрочил штурм отнюдь не из жалости к Дарье Муромской и Мусе. Начальнику охранного приказа вообще не хотелось лезть в эту историю с политикой и некромантией. И тем более писать отчеты об аресте своих сотрудников. Благо, боярин Морозов и словом не обмолвился о причастности Дарьи. С его слов, иноземный колдун сам напал на него и травил дикими кошками. Распухшему глазу Михаила Всеволодовича было не укрыться под черной повязкой. Так что Железняков легко опознал укус насекомого, после чего тут же все понял про Муромскую. Теперь Евстратий Павлович хотел разрешить проблему как можно деликатней и с минимальными потерями для охранного приказа.
        Дарья, вернувшись в квартиру, об этом не думала. Она обняла рысь за шею и расплакалась. Очень жалко было Мусю. Не сможет она жить в зоопарке, одна, без хозяйки. А поделать ничего нельзя! Ни сдавать беспомощного колдуна, ни сбежать. Ни тем более стрелять в своих из охранного.
        - Если что, спрячешься в подвале, - утерев слезы, сказала девушка. - Тебя будут искать на крыше, не под землей.
        Муся отрицательно повертела головой и уткнулась мордой в лицо хозяйки.
        21
        Русалки в Сокольниках
        Ближе к вечеру в северо-восточных пригородах Москвы начало твориться странное. Стоило кому из крестьян или огородников отвернуться, как тут же бац! И прямо посреди участка вырастал раскидистый дуб или белая береза. Также неожиданно появлялись колючие кусты ежевики. Эти сразу же приводили друзей, заволакивали всё вокруг, не пущали к деревьям мужиков с топорами. Потом стали замечать зверей: медведей, волков, оленей. Зайцы и белки тоже участвовали в наступлении на Москву, но из-за скромных размеров не привлекали к себе внимания. Крестьянская скотина редко присоединялась к походу. Только черная корова Ночка невозмутимо шествовала рядом с крупным медведем и поглядывала на животных, оставшихся в стойлах, с явным превосходством.
        Боярин Кучеряка, хозяин всех этих огородов, вынужден был отправиться в столицу с жалобой на бесчинства шаманов и лесников. Он надеялся предъявить иск о порче имущества державным ведомствам - тайному или лесному приказу. Мужики пахари и огородники побросали работу, собрались на опушке нового леса, щелкали семечки, с умным видом обсуждая тонкости политики и шаманской науки, которые по их разумению и вызвали нынешний лесной беспорядок. Деревенские бабы судачили же о том, как бы не привела нынешняя аномалия к пьянству и мордобою. Правда, сами первые переругались.
        В то время Оливия Гримгор была еще далеко от Москвы, в месте разлива Яузы. Девочка пребывала в странном, неведомом ей состоянии. Ее переполняла сила. Оливия ощущала, как течет жизнь через зверей, птиц, траву и деревья. Она как будто стала душой огромного единого организма, растянувшегося на добрую сотню верст с северо-востока на юго-запад. Оливия не чувствовала голода и усталости. Ее тело ни в чем не нуждалось, а вот нервы истончились и были натянуты как струна. Девочка не осознавала, как тяжело ей дается душевное единение со всей дикой живностью. Хотя было о чем задуматься. Пересекая Клязьму, Оливия столкнулась с рыбаком. Мужик выкинул в речку остатки обеда - хлебные крошки, яичную скорлупу, огрызок яблока. Новоиспеченную русалку взбесил плавающий над головой мусор. Она пустила по речушке высокую волну и выкинула рыбацкую лодку на берег.
        - И чтоб больше не мусорил! - строго сказала девочка.
        Воды усилили ее голос, так что прозвучало устрашающе.
        Бродячий лес добрался до Сокольнического парка за полночь. Горожан там уже не было, а сторож видел на своем веку шаманство и похлеще. Так что подопечные Оливии распространились по парку, не встречая никакого сопротивления. Вот под влияние юной шаманки попала стая бездомных псов. Оливия ощутила целый ворох почти человеческих чувств. Немного испугалась этого, отпустила собак и отправилась дальше к жилым кварталам. Девочка чувствовала, что папа рядом. Она направила всю свою силу в болотную сову и полетела в город. Смотреть огромными глазами ночной птицы было ужасть как неудобно. Они замечали всё! Сознание металось от одной малозначительной детали к другой. Но Оливия держалась. Сова преодолела Сокольнический Вал и Огородную улицу, а потом нырнула вниз к невзрачному четырехэтажному домику. От резкого маневра у девочки закружилась голова. Через мгновение она заглянула в окно и увидела своего отца на кушетке. Его держала за руку миловидная, коротко стриженная девушка.
        - Ах вот оно что! - взорвалась Оливия. - Я для него, а он!
        Бедная сова кувырком полетела вниз и едва успела расправить крылья у самой земли. Девочка не заметила, что мастер Гримгор лежит без сознания, а Дарья Муромская, как может, пытается поддержать раненого. Еще рядом в соседней комнате была большая кошка, она мысленно поздоровалась и предложила зайти в гости. Какая наглость! Натянутые нервы Оливии сорвались. В этот момент все ее подопечные звери зарычали и завыли дико и отчаянно. Сердце девочки как будто разбилось на кусочки. Она совершенно утратила способность мыслить. От этого деревья и кусты удвоили скорость своего наступления. Теперь они, совершенно не стесняясь, вытаскивали корни из земли и шагали вперед. Вскоре дикие деревья выбрались из парка и перевалили Сокольнический Вал. Только там их заметили москвичи. Громко заржала лошадь, потом пронзительно взвыл свисток городового.
        В это время Евстратий Павлович пил крепкий до горечи чай на кухне конспиративной квартирки. Ее окна как раз выходили на дом, где проживала Дарья Муромская. При Железнякове находились три егеря, еще один сторожил черный ход и двое крышу. И, конечно же, не стоило забывать Семеныча. Того самого мужика, что выпивал вечером на скамейке. Он и заснул там же. Но его питомец, сверчок, бодрствовал, а он всегда вовремя будил хозяина. Евстратий Павлович выглянул из окна, прислушался, но понять, что происходит, было невозможно. Через пару минут начали возвращаться ручные пчелки. Насекомые жужжали и сновали в воздухе. Железняков долго изучал язык пчел. Наблюдал за их воздушными танцами, зарисовывал фигуры в специальную книжицу. Он преуспел в этом деле настолько, что теперь достаточно быстро расшифровал сообщение своих питомцев. «Лес город бум!» - так его можно было перевести. Чтобы это ни значило, Евстратий Павлович решил действовать.
        - Начинаем штурм, ребятки! - скомандовал он.
        Ждать, пока в деликатное дело вмешается некий бум, смысла не было. Бойцы неохотно отложили блюдца и рафинированный сахар. Воевать против своей из охранного они не хотели. Хоть Муромская и была новенькой, относились к ней с уважением.
        Сама Дарья тоже слышала странные звуки, но подходить к окну не стала. Девушка устроилась на полу, на матрасике рядом с кушеткой колдуна. Из этой позиции она могла одинаково быстро остановить противника, ломящегося в дверь или вздумавшего лезть в окно. Остановить лишь на время выстрелом в воздух. Минут через десять из спальни пришла Муся и ткнулась мордой в кожаную кобуру. Это был знак.
        - Обманул Железняков, - зло прошептала Дарья.
        Впрочем, девушка ожидала подобного хода событий, потому не ложилась спать и питомцев оставила на страже. Тогда Дарья Муромская задула свечу и осторожно выглянула в окно. Бойцы охранного собирались на противоположной стороне улицы. Яркая луна и одинокий фонарь кутали то место в густых тенях, так что девушка видела только движение чего-то черного на фоне менее густой тьмы. А еще Дарья Муромская увидела женскую фигуру в воздухе над одним из домов. Лица было не разглядеть. Но девушка каким-то образом узнала Изольду Мортенсен. Последние сомнения отпали.
        - Смерть, - прошептала Дарья и с силой прижала к ноге притихшую Мусю.
        Изольда Мортенсен парила в воздухе за крышей того самого дома, возле которого собирались бойцы охранного приказа. Они не могли ее видеть, но почувствовали, как воздух вдруг похолодел. Тем временем к Евстратию Павловичу подошел боярин Морозов, его привела одна из пчелок Железнякова. Пострадавший поутру Михаил Всеволодович никак не желал оставаться в стороне от операции. Правда, боярину пришлось надеть на глаз черную повязку, а всё лицо скрыть под капюшоном плаща.
        - Не передумали? - поинтересовался Евстратий Павлович.
        - Нет. Сами понимаете, дело державной важности, - серьезно отвечал боярин.
        - Вон то окно, - Железняков указал на третий этаж невзрачного бревенчатого дома. - Девка всю жизнь в лесу прожила. Белке в глаз попадает. Да и кошка у нее ловкая, когтистая.
        - Ну, среди нас белок нет, значит, нам бояться нечего, - пошутил Морозов, а потом начал шаманствовать: - Далеко ли летал, вихрь мой снежный? Спустись к нам из заоблачных высот. Пусть земля суетна, но здесь есть дело для тебя.
        Подчинению атмосферных вихрей раньше учили всех шаманов из древних боярских родов. У Морозова еще с молодости в питомцах были две снежные бури и один смерч. Так что через пару минут пошел мокрый снег. Потом метель опустилась еще ниже. Стало совсем холодно, с неба посыпались крупные пушистые снежинки. Боярин махнул рукой, и метель, завывая, помчалась через улицу. На противоположной стороне она врезалась в дом и звонко вышибла стекла. Досталось всему подъезду. Разбуженные жильцы зажигали свет. Кто-то громко ругался и грозил надрать уши до малинового цвета. Железняков покачал головой - кто ж так штурм начинает. Вслух же ничего не сказал.
        Дарья Муромская не стала кричать. Она дождалась, пока метель стихнет, и выглянула из окна. Девушка увидела, как в подъезд заходят люди. В свете далекого фонаря блеснули богато украшенные ножны на боку одного из них. Такие носили только бояре. Муромская взяла со столика кобуру. Стрелять она не собиралась только в своих.
        Стоило егерям скрыться в темном, дурно пахнущем подъезде, как на улице появилось новое действующее лицо. Оливия Гримгор взяла под контроль скромный ползучий плющ. Бедному растению пришлось расти просто с невероятной скоростью, высасывая все соки из земли и попавшихся на пути деревьев. Уже на Огородной улице плющ сожрал карманную собачку домовладелицы Архиповой и борщ из выставленной на окно кастрюли. Болонка отличалась скверным нравом, так что жильцы назавтра гораздо больше жалели пропавший борщ. Стремительно разрастаясь, плющ добрался до Рыбинской улицы и полез вверх по стене. Крепкие побеги запечатали дверь подъезда, забрались в окно третьего этажа и напали на Дарью Муромскую. Девушка пыталась сопротивляться, резала плющ ножом, но ее схватили за ноги и повалили на пол. Дарья увидела верную Мусю, подвешенную в зеленом коконе под потолком. Плющ был повсюду, он сковывал руки и ноги, застилал глаза, душил. Девушка направила пистолет на входную дверь. И решила, что выстрелит на звук, если будет еще жива.
        22
        Корневище пахнет печеньками
        Весь день Николас не находил себе места, ведь Оливия попала под какие-то русалочьи чары! А еще, как утверждал домовой, отправилась в Москву, чтобы наломать там дров. Мальчик пытался попросить о помощи верховного шамана, но Ермолай Константинович только причитал:
        - На кого же они меня покинули, зверинушки мои и деревушки? Я же их холил и лелеял. Они ведь к городской жизни не приспособленные, сгинут там бедненькие!
        Ник тяжело вздохнул и спросил у шамана:
        - И что, все ваши питомцы ушли?
        - Упаси господь! - откликнулся Ермолай Константинович. - Только те, кому в последние годы времени не уделял. За всеми разве уследишь!
        «Тяжелый случай», - подумал Николас и пошел искать бабку-йогу.
        Евфросиния Александровна медитировала с учениками на своей высокой платформе. Видимо, занятие было в разгаре - над верхушками деревьев то и дело взмывали огненные шары и потоки пламени. Николас терпеливо дожидался, пока буйство стихий прекратится, и только потом решился обратиться за помощью:
        - Уважаемая бабка-йога! - закричал мальчик. - Мне нужна ваша помощь. Оливия сбежала из заповедника. И теперь она в опасности.
        - Кто же это тут орет? Кто же это наше уединение нарушает?! - приговаривала Евфросиния Александровна, спускаясь вниз своим левитационным способом.
        Она прекрасно видела Николаса, но все равно повторяла свои укоризненные вопросы.
        - И что прикажешь делать, если девчонка связалась с русалкой? - поинтересовалась бабка-йога.
        Впрочем, ответа она не ждала и продолжила сама:
        - Могу сжечь их с этим озером к ядрене фене! Да и дело с концом. Вечно эта русалка воду баламутит. Уж сколько раз Ермолке своему говорила: надобно пруд осушать. А он всё отнекивался - мол, нельзя, гиперборейское наследие.
        Николас тяжело вздохнул. Выходило, и бабка-йога в этом деле не помощник.
        - Куда хоть они отправились? - осторожно спросил мальчик.
        - Куда? Вестимо, куда! - Евфросиния Александровна подлетела к Нику.
        Потом бабка-йога схватила мальчика за руку и легко подняла в воздух. Так вдвоем они поднялись над деревьями и полетели к озеру. Евфросиния Александровна приложила ладонь ко лбу и со знанием дела заявила:
        - В Москву подались. Уже на полпути.
        После этого бабка-йога стремительно спикировала вниз и высадила мальчика в деревне. Николас подошел к избушке Тимофея Спиридоновича, но заходить не стал, а присел на порог. Тяжелые мысли завладели мальчиком.
        - Ну, почему я не проснулся, когда Оливия вздумала уйти среди ночи? - спрашивал он себя. - А может, вообще стоило остаться с мастером Гримгором? Тогда ничего подобного не случилось бы. Я должен отправиться в Москву! - наконец решил Николас. - Сейчас пойду в лес, приручу там какого-нибудь оленя и поеду на нем.
        - Вот только давай без глупостей! - раздался откуда-то сверху голосок домового. - Ты ведь мужик, а не Дед Мороз, чтобы на оленях ездить!
        - А что мне сидеть и ждать?! - возмутился Ник. - Если не на олене, то на ком-нибудь другом поеду.
        - Вижу, ты твердо решил… - задумчиво проговорил Тимофей Спиридонович, скатываясь вниз по крыше, и добавил: - Ладно, помогу я тебе! Только поклянись секреты наши не выдавать и супротив домовых злого не замышлять.
        - Клянусь! - не раздумывая воскликнул Ник.
        - Да кто ж так клянется! - Домовой ловко спрыгнул на землю. - Нужно три раза плюнуть через левое плечо и сказать: тьфу-тьфу на меня, если предам клятву! Клянусь домом и печкой, и тем, что за печкой!
        Николас проделал предписанную процедуру. Чувствовал он себя при этом глупо, но что поделаешь.
        - Сойдет, - решил Тимофей Спиридонович. - По деревьям лазать умеешь?
        Николас кивнул. Тогда домовой станцевал какой-то странный танец с притопами и прихлопами, после чего воскликнул:
        - Избушка-избушка, покажи-ка брюшко! Впусти домовят по корешкам полазать. Обещаю не щекотить!
        После этих слов деревянный дом приподнялся над землей метра на полтора. Из подвала посыпались картошка, морковка и свекла. А еще под полом оказался огромный толстый корень, который уходил вниз в глубокую черную яму.
        - Вперед, - скомандовал Тимофей Спиридонович. - По дороге все расскажу.
        Большой корень имел множество боковых веточек. Домовой уцепился за верхнюю и начал спускаться вниз, быстро и ловко, как маленькая обезьянка. Когда Николас последовал за ним, избушка тяжело опустилась на землю. На мгновение всё скрылось во тьме, но потом начали светиться мелкие насекомые в воздухе и гусеницы, присосавшиеся к корневищу.
        - В общем, все дома в мире - это один большой организм. Что-то вроде гриба - сам он прячется под землей, а на поверхности появляются его плоды, - начал рассказывать Тимофей Спиридонович.
        С его слов выходило, что у всех нормальных домов есть корни, которые спускаются глубоко под землю. Там они сплетаются в единую живую сущность. Домовые ухаживают за ней, а она дает им силы и позволяет перемещаться по корням.
        - Скоро сам всё увидишь! Красотища такая! - повторял Тимофей Спиридонович во время спуска, который продлился несколько часов.
        Но вот он закончился, и Николас оказался в странном месте. Это был просторный зал, весь сплетенный из зеленоватых побегов, коричневых корней и каких-то белых нитей. Мягкий зеленоватый свет шел снизу от пола. Тимофей Спиридонович радостно запрыгал по этому покрытию и указал дорогу:
        - Туда.
        Ник пошел следом за домовым, и его едва не сбила с ног стайка крохотных избушек. Маленькие домики пробежали по залу, перебирая множеством подвижных корешков.
        Минут через десять Тимофей Спиридонович оказался возле массивной колонны с табличкой «Москва».
        - Эй! - закричал домовой куда-то вверх. - Мы ищем чародея Гримгора и его несносную дочурку Оливию!
        Потом Тимофей Спиридонович приложил ухо к колонне и стал слушать. А через пару минут объявил:
        - Порядок! Лезем наверх!
        Николас неожиданно понял, что совершенно не хочет уходить из этого странного места. Что могло делать его таким уютным? Уже поднимаясь вверх по колонне, мальчик понял: всё дело в аромате. Корневище домов всего мира пахло свежим печеньем, миндалем, корицей и яблоками.
        Подъем оказался труднее спуска. И не только потому, что лезть нужно было вверх. Московская колонна постоянно ветвилась, и Тимофею Спиридоновичу приходилось вступать в переговоры с домовыми наверху.
        - Эй, Якиманка, колдун Гримгор и его дочурка у вас квартируют? - кричал домовой.
        Получив отрицательный ответ, Тимофей Спиридонович лез дальше, а Ник следом за ним. Однажды разговор получился совсем неприятным.
        - Эй там, на Рогожской Заставе! Ищем квартиранта - заморского колдуна Гримгора с дочерью малолетней! - как обычно, прокричал домовой, а выслушав ответ, сорвался на визг: - А сам иди-ка в Индию да обратно с избушкой на горбу!
        Тимофей Спиридонович обхватил корень ногами и потер ладошки, предвкушая смачную перебранку. Но, выслушав ответ, скуксился и заговорил совсем по-другому:
        - Что, и вправду сносят? Это ж зодческий шедевр! Семнадцатый век! Да чтоб им пусто было! Чтоб у них в печке дымоход скривился! Чтоб им мыться каждый день приходилось!
        Домовой нахмурился и полез выше. Минут через пять Николас решил как-то поддержать Тимофея Спиридоновича.
        - Что, очень красивый дом сломали? Дворец или церковь? - спросил мальчик.
        - Какое там! - воскликнул домовой. - Так себе, избушку-гнилушку - три окна, полторы комнаты!
        - Почему тогда… - Ник задумался, как бы поделикатней спросить о причинах столь безудержной грусти и отчаянной злобы.
        Тимофей Спиридонович стал объяснять сам, без лишних расспросов. С его слов выходило, что старые дома сносить нельзя. Нужно ремонтировать, в крайнем случае, перестраивать.
        - Сам понимаешь, в древней развалюхе домовой не подарок. Там, на Рогожской, вообще лютый дед хозяйничал - Велеслав Ольгердович! Он теперь вниз спустится и всех донимать начнет. А как построят на месте избушки палаты, старый домовой вернется. И прежние порядки наводить начнет. Уж он-то им задаст!
        Тимофей Спиридонович блаженно улыбнулся, представляя, как Велеслав Ольгердович оторвется на жильцах будущих палат.
        - У него пятно есть любимое, специальное для ловли мошек. Делает из меда или варенья всегда на одном месте, - усмехнулся домовой. - Уж сколько квартирантам с ним возни достанется!
        Дальше поднимались спокойно и в тишине. Тимофей Спиридонович отыскал Сокольнический столб, который вскоре начал ветвиться на мелкие корешки. По одному такому путешественники и забрались в подвал дома на Рыбинской улице. Темнота там была кромешная. Домовой хлопнул в ладоши, и между ними появилась горящая спичка. Тогда Николас увидел огромную кошку с кисточками на ушах. Зверюга зевнула, демонстрируя острые клыки. Ник попятился. Тимофей Спиридонович смело подошел к кошке и погладил ее шершавый розовый носик:
        - Хорошая Рысь, злющая! Уважаю!
        23
        Жертвы и разрушения
        Вообще-то Муся не хотела сидеть в подвале. Ей тоскливо было бросать хозяйку в беде. Порядочная рысь должна рвать, душить и царапать, а не сидеть в подвале. Но с Муромской разве поспоришь - прогнала несчастную Мусю в подвал.
        Это было после того, как в окно влез плющ и всех спеленал. Пока егеря из охранного поднимались по лестнице, выбирали позиции, прислушивались к странным звукам, в разбитое окно залетела Изольда Мортенсен. Выглядела она неважно, но всё-таки не такой старой, как в прошлый раз. Смерть облокотилась о подоконник и закурила. Плющ под ее ногами стремительно пожелтел.
        - Я знаю, кто ты! Пришла забрать меня? - выкрикнула Дарья, отплевываясь от забравшихся в рот горьких листьев.
        - Тебя? - удивилась Изольда Мортенсен. - Ну-ка, позволь взглянуть.
        Смерть повела рукой, уничтожив парочку побегов плюща. Потом склонилась и осмотрела девушку своими холодными серыми глазами.
        - Никаких признаков, - констатировала Изольда Мортенсен. - У тебя, деточка, есть в запасе еще лет двадцать, а то и все пятьдесят. Когда настанет твой час, за тобой придет твоя собственная смерть с миленьким личиком.
        Дарья Муромская немного растерялась:
        - Моя смерть? А вы тогда кто?
        - Я Смерть Игнатия Гримгора, - Изольда Мортенсен отбросила побег плюща с лица колдуна.
        Листья пожелтели в ее руке и рассыпались в прах.
        - Вы его Смерть? Но почему помогали нам сегодня утром? - спросила девушка, безуспешно пытаясь освободить от плюща правую руку и револьвер.
        Изольда Мортенсен улыбнулась, подняла глаза на потолок. Муся громко и отчаянно мяукнула.
        - Не бойся, киса. Я животными не занимаюсь, - Смерть щелкнула пальцами.
        Побеги, сковавшие рысь, мгновенно завяли. Муся повалилась вниз, но в полете оттолкнулась от комода и грациозно приземлилась на подоконник.
        - Беги в подвал! Скорей! - скомандовала Дарья.
        Муся неодобрительно заурчала, но послушалась и выскочила в окно. Изольда Мортенсен посмотрела на Дарью, она не забыла заданный вопрос:
        - Видишь ли…
        И тут входная дверь содрогнулась от сильнейшего удара.
        - Перебить смерть - плохая примета, - Изольда Мортенсен затушила сигару взглядом, пересекла комнату, два раза повернула ключ в замке, отстегнула цепочку и рванула дверь на себя.
        Высокий сутулый егерь удивленно взглянул на пожилую женщину.
        - Вы кто еще такая? - пробормотал он, а потом крикнул: - Палыч, тут какая-то бабка отворила! Что делать-то с ней?
        - Вам бы, милейший, за здоровьем следить да курить поменьше. Чахотку-то проглядели. Так что теперь вы не жилец, - холодно заметила Изольда Мортенсен.
        В ее руках вновь появилась горящая сигара. Смерть втянула ее дым, а потом выдохнула в лицо егеря. Он закашлялся, содрогаясь всем телом. Изольда Мортенсен закрыла дверь. За ней несчастный больной начал стремительно умирать от чахотки. Он упал на колени и закашлялся кровью. Евстратий Павлович поспешил убрать бойца с прохода. Даже снял свой кафтан и укутал несчастного. Хотя ему уже ничего не могло помочь.
        - Это я так, в порядке исключения, - пояснила Изольда Мортенсен. - Могу забрать кого-то, чье время на исходе или вышло совсем. В этом мире я только ради Игнатия Гримгора. Семьдесят лет назад он научился меня призывать. Поначалу я постоянно пыталась его убить. Потом мы поладили. Впрочем, я не в силах пойти против своей природы. И когда час колдуна настанет, я прерву его жизнь.
        На последние слова как-то странно отреагировал плющ. Он попытался обвить Изольду Мортенсен. Побеги поднялись по ее стройной фигуре, но в считаные секунды засохли и рассыпались прахом.
        Тем временем на лестнице боярин Морозов решительно взял на себя руководство операцией.
        - Что вы прямо как барышни из царского балета! - возмутился он. - Ломайте дверь, Железняков. Я займусь и старушкой, и девицей-егерем.
        Евстратий Павлович только пожал плечами - мол, дело хозяйское. А пока служивые тащили бревно и примерялись для удара, боярин спустился на один пролет вниз и подошел к чахоточному. Егеря бил озноб, его рубаха была перепачкана в крови, а кожа сделалась белой как снег. Михаил Всеволодович подошел к больному, оглянулся, а потом начал читать заклинание на странном языке. Глаза чахоточного стали большими, полными ужаса блюдцами.
        - Только не так… - прошептал он, но тут же закашлялся.
        Боярин Морозов забрал его жизнь, подчинил душу и поспешил вверх по лестнице. Егеря как раз вынесли дверь, и она с жутким грохотом рухнула в прихожую.
        - Иди, добей колдуна! - Морозов науськивал неупокоенную душу. - Ты погиб из-за него! Ты должен отомстить.
        - Что у вас за шаманство такое? - поинтересовался Евстратий Павлович, но, поймав горящий взгляд боярина, поспешил отступить.
        Морозов остановился на пороге. В квартиру он заходить не рискнул, гнал вперед подчиненную душу:
        - Убей! Убей и обретешь свободу!
        Жгучая воля хозяина заставила мертвого егеря лететь вперед. Своими призрачными глазами он видел пятно яркого холода на груди неподвижного колдуна. Когда он дотянулся до рукоятки крохотного кинжальчика, боль пронзила неподвижное тело Гримгора. С его уст сорвался дикий крик. В этот момент Изольда Мортенсен превратилась в дряхлую старуху. Она устремилась к колдуну, чтобы забрать его вместе с духом-убийцей. Тут в окно влетела сова. Это Оливия Гримгор решила посмотреть на события своими глазами. Плющ гораздо лучше подходил для удушения, но время шло, наглая девица никак не хотела удушаться, а папа вообще лежал неподвижно и как будто спал. Так что Оливия умерила свою кровожадность и вцепилась в несчастную, сбитую с толку сову. Облетев в этом крылатом виде комнату, девочка увидела всё. Она поняла, что творится неладное. Люди на лестничной клетке имеют недобрые намерения, а боярин Морозов и вовсе колдует. Оливия тут же взялась за плющ. Его гибкие побеги ловко схватили ногу Михаила Всеволодовича и сбросили боярина с лестницы в самый ответственный момент. Железняков и егеря вынуждены были отступить,
отмахиваясь от наглого растения ножами и саблями. Дух чахоточного ощутил послабление и полетел к выходу из квартиры. Изольда Мортенсен вновь помолодела и отступила от постели колдуна.
        А в подвале в это время происходило совещание. Тимофей Спиридонович и местный домовой Карп Иванович начертили на земляном полу детальнейший план четырехэтажного строения.
        - Говорю тебе, Иваныч, если вон ту опору подрубить, а потом на потолок плюнуть, всё пучком будет! - настаивал Тимофей Спиридонович.
        - На это мы пойтить не могём! Не ровен час - весь дом рухнет. А из-за чего? Из-за квартирантов! Они ж как тараканы - эти помрут, тут же новые заведутся! - упорствовал Карп Иванович.
        - Во-первых, не просто квартиранты, а друзья и носители важной колдовской традиции, - аргументировал Тимофей Спиридонович. - Во-вторых, ты бы, Иваныч, лучше механику учил да сопротивление материалов физических. А то гонишь целыми днями сивуху из плесени - сам того и гляди в плесень превратишься.
        Когда перебранка пошла на второй круг, Николас отошел от домовых и присмотрел в ящике с инструментами топорик.
        - Какой ты замечательный инструмент, - начал Ник. - Остро заточен, идеально сбалансирован. Да ты небось с одного удара вековой дуб валишь.
        И дальше в том же духе. Топор быстро поддался на уговоры, выскользнул из ящика и упал на пол.
        - Лети, сруби вон тот столбик. Да не останавливайся! - велел Ник.
        Топор полетел и принялся методично обтачивать деревянную колонну, выгрызая то с одной стороны кусок, то с другой. Николас тихо вернулся на свое место и стоял с выражением полнейшей невинности на лице.
        - Ой беда-беда! Пожар! Разбой! Наводнение! - закричал Карп Иванович и бросился ловить топор.
        Но это оказалось не под силу коротышке домовому. Он прыгал вокруг столба, пытаясь ухватиться за топорище, а питомец Николаса летал поверху и стремительно пикировал для ударов. Так он заточил колонну, как карандаш. И один удар обухом разделил ее на две части. Потолок покачнулся. На голову Ника посыпалась заплесневелая труха.
        - Коли такое дело, прости, Иваныч, - проговорил Тимофей Спиридонович и смачно плюнул вверх.
        Огромный комок слюны прилепился к потолку. Домовой громко хлопнул в ладоши и принялся притоптывать.
        - Не позволю! - воскликнул Карп Иванович, бросился на Тимофея Спиридоновича и сбил его с ног.
        Но было поздно. Слюна домового взорвалась, пустив разрушительную волну по всему дому. В результате на всех этажах в одном и том же месте проломился пол. Карп Иванович и Тимофей Спиридонович едва успели убраться. Им на голову чуть не рухнул рояль, на котором упражнялась девица с первого этажа. Резные ножки инструмента подломились, и он осел на земляной пол, дико звякнув всеми внутренними струнами и механизмами. Тут же поверх рояля посыпались расписные платки, складируемые на втором этаже одним перекупщиком. Они разлетелись по подвалу яркими цветастыми птицами. А сверху на рояль и платки опустилась кровать с мастером Гримгором. Дыра в полу по размеру точно равнялась кровати, так что она теряла скорость, проходя через этажи. В довершение всего сверху посыпались кошки вдовы Якименко с четвертого этажа. Всего их квартировало тридцать четыре, но в дыру угодило куда меньше. И многие успели извернуться, закончив полет на верхних этажах. Но все равно дождь из кошек выглядел впечатляюще.
        - Каков плевочек-то был! - восхитился собой Тимофей Спиридонович. - Да мне медаль за меткость полагается!
        - В зубы тебе дать полагается! - зло пробурчал Карп Иванович.
        И тут из провала в потолке прыгнула вниз Дарья Муромская. Домовые тут же попрятались так, что девушка не успела их заметить. Дарья испытующе посмотрела на Ника, потом на Мусю. Рысь отвела глаза - мол, не моих лап дело.
        - Ладно… Пора сматываться отсюда! - Девушка подошла к мастеру Гримгору, потом посмотрела наверх.
        С четвертого этажа доносились крики вдовы Якименко:
        - Да я вас, извергов-живодеров, сгною! Ноги за моих кошечек переломаю!
        Николас подошел к мастеру Гримгору. Лицо колдуна было бледным как мел. Волосы поседели. Услышать дыхание и биение сердца оказалось непросто. В таком виде сматываться колдун не мог. Мальчик покачал головой и начал разговаривать с кушеткой:
        - Ты удобна просто до невероятности. Даже не могу себе представить это волшебное ощущение, когда ложишься на тебя. Всё тело расслабляется до самого последнего мускула на левой пятке…
        Из-за колонны осторожно выглянул Тимофей Спиридонович. Он крепко сжимал шею Карпа Ивановича. Тот, в свою очередь, пытался кусаться и лягаться.
        - Сейчас Иваныч откроет секретный люк в канализацию, - доверительно сообщил домовой. - Дай лишь минутку, и я доводы подберу зело убедительные.
        Карп Иванович сделал подножку Тимофею Спиридоновичу, и домовые мохнатым клубком укатились куда-то в угол. Николас продолжал уговаривать кровать. Вскоре она поддалась шаманской лести, заскрипела и затопала ножками. В дальнем конце подвала обнаружилась лестница, ведущая куда-то вниз. Видимо, Тимофей Спиридонович нашел-таки убедительные доводы. Ник без промедления направил туда самоходную кровать. За мальчиком поспешила Дарья Муромская с Мусей и Стешей. Последним вниз спустился Тимофей Спиридонович. Домовой хлопнул в ладоши - потайная дверца за беглецами затворилась и покрылась сверху толстым слоем земли.
        Так что, когда боярин Морозов добрался до подвала, он смог обнаружить там лишь десяток разномастных кошек. Питомцы вдовы Якименко от пережитого проголодались. К тому же шаманское присутствие Оливии сбило животных с толку. Теперь им казалось, что хозяйка повсюду, а потому кошки окружили Михаила Всеволодовича и стали громко мяукать, выпрашивая пропитание.
        24
        Вся правда о боярине
        После неудачи в Сокольниках боярин Морозов сел в ожидающий его личный экипаж и велел ехать в Павловскую Слободу. На душе у Михаила Всеволодовича скребли кошки. Но по сравнению с тем ужасом, в котором боярин жил последние сто лет, это было еще ничего, терпимо. Всё началось с того самого дня, когда Морозов и Гримгор поджигали Москву. В тот день случилось кое-что, чего колдун знать не мог. Тогда Игнатию Гримгору удалось укрыться в церкви. Михаил Всеволодович не успел до нее добраться. Он бежал от летящей по небу черной лодки, петлял по переулкам, и, обессилев, укрылся под мостом. Боярин простоял четверть часа по колено в воде и думал, что опасность миновала, но вот потянуло холодом. Ветер принес воющий туман неупокоенных душ. Над поверхностью воды начали появляться головы утопленников. Мертвецы медленно поднимались по скользкому дну, тянули к Морозову сгнившие руки. Боярин прижался спиной к каменной кладке. Его верная сабля принялась отчаянно рубить распухшие головы утопленников. Из тумана выплыла черная чугунная лодка. Она подошла вплотную к Морозову. Некромант поймал саблю, воткнул ее в один из
трупов на борту. Оружие затихло и перестало подчиняться Михаилу Всеволодовичу. Тогда темный мастер склонился к боярину. Из глазниц его маски вытекла струйка черного порошка и упала на лоб Морозова.
        - Ты отмечен, - сказал некромант. - Это значит, что я смогу отыскать тебя живым или мертвым. Если вздумаешь ослушаться или убить себя…
        Маска еще приблизилась к лицу Морозова, так что он увидел крохотные трещинки на слоновой кости. Отчетливым шепотом некромант поведал боярину о том, какие сможет причинить ему муки, обратив в зомби или даже действуя только через неупокоенную душу. Потом темный мастер срезал с головы Морозова клок волос, и те сами собой сплелись в фигурку.
        - Однажды к тебе придет человек и покажет эту игрушку, - сказал некромант. - Уверен, вы подружитесь.
        И черная лодка скрылась в воющем тумане. А боярин выполз на берег и еще долго рыдал от бессилия и страха. Это событие круто изменило жизнь Михаила Всеволодовича. Он стал сражаться отчаянно, приобрел все возможные вредные привычки, принялся кутить, проматывая огромное состояние Морозовых. Как ни странно, но всё это только помогло его военной карьере. Со временем боярин немного остепенился, что опять же продвинуло его, теперь уже по гражданской службе. Время шло, а человек с волосяной куклой не появлялся. Михаил Всеволодович начал подумывать о том, что, возможно, тот некромант погиб или умер естественной смертью. Впрочем, Морозов так до конца и не поверил в эту возможность. Поэтому не стал жениться, близких друзей и подруг не заводил.
        И вот однажды, вернувшись из Москвы в свое имение, боярин застал в кабинете молодого человека. Это был высокий стройный юноша с длинными черными волосами и красивым, немного женственным лицом. Он стоял у окна, любуясь садом. Юноша обернулся. В руках он небрежно крутил волосяную фигурку.
        - Что нужно вашему хозяину? - уныло спросил боярин.
        Принять этого юношу за некроманта было невозможно, слишком уж он казался здоровым и жизнерадостным. Как будто только что вернулся из отпуска на теплом море.
        Молодой человек рассмеялся:
        - Мы следили за твоими успехами. И теперь сами хотим оказать тебе небольшую помощь.
        - Оказать помощь? - переспросил Морозов, не веря своим ушам.
        - Мы хотим, чтобы Русь вышла из мирного договора и стала союзницей Лемурии… - Хозяин волосяной куклы продолжал улыбаться.
        «Они не могут быть так глупы, - подумал Михаил Всеволодович. - Царь никогда не пойдет на такое».
        - Но царь никогда на такое не пойдет, - вторя мыслям Морозова, продолжал юноша. - Ни Борис Владимирович, ни его возможный преемник. Русские государи давно породнились с западными императорами и вообще склонны мыслить консервативно, по старинке. Мы поможем вам упразднить монархию, что откроет дорогу к взаимовыгодному союзу с Лемурией. Впрочем, тут есть над чем подумать. Так что я оставлю вас на некоторое время. - Молодой человек учтиво раскланялся. Это был только первый разговор в чреде многих. Морозов не мог от них уклониться. Юноша назвался Ракшаса. Он оказался чрезвычайно умным и внимательным собеседником. Так что боярин со временем проникся идеями прогресса и союза с Лемурией. Также юноша давал Морозову начальные уроки некромантии и объяснял, что в ней нет зла. Любимой присказкой Ракшасы была история о египетских пирамидах.
        - Трудно представить себе сооружение более величественное, - говорил юноша. - Следует понимать, что создать нечто подобное без помощи зомби невозможно. Посуди сам, если бы пирамиды строили живые рабочие, они бы страдали от непомерных нагрузок, голода и болезней! Обеспечить такую армию свежей провизией практически невозможно. Живые люди непременно взбунтовались бы и уничтожили великую стройку.
        Морозов слушал Ракшасу, смотрел по сторонам. Он вынужден был соглашаться с тем, что большая часть людей живет ужасно. И, возможно, превращение в бесчувственных зомби пошло бы им только на пользу.
        А потом Ракшаса рассказал про графа Джаярова. Некромант в фаворитах у царя - событие само по себе скандальное, но не настолько, чтобы опорочить всю монархию. Тогда Морозов подготовил покушение. Благо, недовольных властью было предостаточно, боярин снабдил их оружием и секретными сведениями. Так царь превратился в живой труп. Он не стал рабом некроманта, безмозглым зомби. Но теперь был полностью зависим от жизненной силы Джаяра.
        Появление Гримгора на Руси случилось как нельзя вовремя. И, разумеется, встреча на границе не была случайной. Колдун по прозвищу Карпатский Лис должен был обезвредить графа Джаярова. Гримгор сделал куда больше. Он уничтожил амулет предков. В результате душа Джаяра была потеряна. А еще колдун каким-то образом узнал о других некромантах в Москве. Это могло очернить боярский заговор во главе с Морозовым и расстроить все планы.
        Михаил Всеволодович раз за разом прокручивал все это в своей голове.
        - Нельзя было дать ему разоблачить нас. Все усилия пошли бы насмарку, - говорил себе боярин.
        Но он всё-таки не мог отделаться от противной мыслишки.
        - Ты убил боевого товарища, чтобы избежать позора. Он не должен был узнать, что ты перешел на сторону врага, - тихо шептала она.
        Морозов старался не замечать ее, а то вдруг начинал спорить:
        - Ерунда! Лемурия нам не враг, война в далеком прошлом.
        Оказавшись в имении, Михаил Всеволодович быстрым шагом направился в кабинет с роскошным зимним садом. Теперь там безраздельно хозяйничал Ракшаса. Молодой человек встретил боярина возле шикарных во всю стену витражей.
        «Он всегда стоит в одном и том же месте, как будто знает, когда я появлюсь», - подумал Морозов.
        - Ваш друг справился с заданием, - вместо приветствия сказал Ракшаса.
        И это был не вопрос.
        - Игнатий Гримгор убил Джаяра и уничтожил его амулет предков, - отвечал боярин.
        Погибшего некроманта Михаил Всеволодович знал лично, но не особенно жалел о его смерти.
        - На войне случаются потери… - безразлично проговорил Ракшаса. - Джаяра сгубила его горячность. Мастеру темных искусств не пристало идти на поводу у эмоций.
        Морозов кивнул, соглашаясь, и кратко изложил события минувшего дня и ночи.
        - Этот колдун может помешать нашим планам? - невозмутимо поинтересовался Ракшаса.
        Он не собирался ни в чем обвинять боярина. Михаил Всеволодович приободрился и ответил:
        - Нашим планам уже ничто не помешает. Вчера в газетах появились заметки о происшествии в Нескучном саду. А утренние выйдут с подробными статьями о мертвом некроманте. После обеда бояре отправятся в Осенний дворец и потребуют медицинского освидетельствования царя. Командир кремлевского полка - наш человек.
        - А если появится Гримгор, начнет искать некромантов и расследовать заговор… - Ракшаса сделал паузу, давая собеседнику возможность продолжить.
        - Это бросит тень на новое правительство и может поднять смуту, - признал Морозов.
        - Полагаю, так и есть, - проговорил юноша и сделал вид, что размышляет о чем-то, а потом сказал: - Мы можем прислать через Каспий дюжину братьев Серебряного Черепа для поддержания порядка. Больше не получится - сейчас с дорогами беда. В Тибете восстание, и летающие йоги в Гималаях активизировались.
        Предложение было провокационным, и Михаил Всеволодович хотел отвергнуть его с яростью, но взял себя в руки и просто ответил:
        - Я разберусь с Гримгором. Мне бы только отыскать его.
        - С этим проблем быть не должно. Мы засекли необычайную магическую активность к северо-востоку от Москвы. Там кто-то протянул силовую линию на сотню верст, - сказал Ракшаса.
        - Ну, конечно! Заповедник! - воскликнул Морозов. - С утра отправлюсь туда.
        - Не спеши. Тебе нужно отдохнуть, - мягко проговорил хозяин волосяной куклы. - А еще лучше принять смерть в свое тело и получить полную силу некроманта.
        Боярин вздрогнул, как от удара хлыстом.
        - Успокойся, - всё так же мягко продолжал Ракшаса. - Никто тебя не принуждал. Это не в обычаях братства. Если не готов стать одним из нас, есть еще один вариант. Используй силу мертвой воды. В тех местах как раз имеется месторождение.
        Этот вариант устроил Михаила Всеволодовича. Ракшаса продемонстрировал ему несколько заклинаний мертвой воды, вручил кистень с черным прахом и повесил на шею жуткий костяной медальон.
        - Амулет предков? - удивился Морозов.
        - Он самый. Теперь ты под защитой братства! - отвечал юноша.
        Покинув кабинет, боярин сразу же позвал возницу.
        «Отосплюсь в дороге», - решил Михаил Всеволодович.
        Амулет предков был ценнейшей реликвией, с ним боярин ощутил себя в безопасности. Затаившийся в глубинах души страх начал отступать.
        Тем временем в кабинете с зимним садом появился еще один посетитель. Высокий человек в черном плаще и костяной маске. Лишь только дверь за Морозовым закрылась, некромант вышел из гардеробной, где прятался в продолжение всего разговора.
        - Что скажешь, Наравапару? - обратился к нему Ракшаса. - Насколько опасен для нас этот Гримгор?
        Некромант замешкался с ответом. Он смотрел на дверь, за которой скрылся Морозов, и поглаживал пустоту у себя на груди. Потом некромант опомнился.
        - Простите, повелитель! Как вы знаете, мы пытались уничтожить Гримгора в Любеке. В результате…
        - В результате вы потерпели неудачу. Лишились своего амулета. Да еще пытались скрыть поражение… - продолжил Ракшаса. - Есть еще что рассказать?
        Наравапару склонил голову в знак смирения и начал излагать:
        - Гримгор - хитроумный и искусный колдун. Он может быть очень опасен. Но он не борется с нами. Гримгор желает остаться в стороне и обеспечить безопасность своей дочери. А еще он использует для колдовства вот это.
        Наравапару извлек из-под плаща пару кукол:
        - Одну я обнаружил на пароходе после бегства колдуна из Любека. А другую нашел на месте гибели Джаяра.
        - Интересно, - проговорил Ракшаса и добавил: - Не беспокойся, Наравапару, следующий амулет достанется тебе.
        На этом аудиенция завершилась.
        25
        А ну-ка, братцы!
        Из канализации беглецы попали в сотворенное Оливией длиннющее озеро. Мастер Гримгор, Тимофей Спиридонович, Муся и Стеша путешествовали первым классом - на кровати. Дарья Муромская и Николас вынуждены были плыть, держась за спинку.
        - Гребите! Гребите! А то замерзнете, - командовал домовой.
        Прирученная кровать сама по себе развивала приличную скорость. Вскоре случилось неожиданное. Прямо на пути необычного судна всплыла Оливия. Что-то вытолкнуло девочку на поверхность. Судя по мелькнувшему рыбьему хвосту, это сделала русалка. Девочка была без сознания. Дарья и Николас не без труда вытащили ее из воды и уложили поперек кровати.
        - Осторожней! Потопите нас всех! - недовольно пробурчал домовой.
        Оливия тихо всхлипнула и, не открывая глаз, прошептала:
        - Прости, папочка.
        Девочка спала. И это не могло не радовать. До заповедника беглецы добрались к утру, замерзшие и смертельно уставшие. У Тимофея Спиридоновича состоялась долгая, громкая и эмоциональная беседа с местными домовыми. После этого избушки нехотя раскрыли двери для мастера Гримгора и Дарьи. Оказавшись в тепле, Николас мгновенно заснул и пробудился лишь под вечер. Мальчик чувствовал себя замечательно. Он гордился своей ролью в спасении мастера Гримгора и Оливии.
        «Наконец-то мы вместе и в безопасности», - думал Ник.
        Скоро выяснилось, что колдун уже два дня лежит без сознания. С Оливией тоже было не всё в порядке. Девочка пребывала в беспокойном сне. Она то плакала, то шептала что-то, глаз при этом не открывала. Ее кожа была необычайно холодной. Ник велел Тимофею Спиридоновичу не жалеть дров и натопить так, чтобы пот прошиб.
        - Это запросто! - отвечал домовой. - У меня избушка построена по проекту два в одном - изба, она же баня.
        Через минуту огонь в камине весело затрещал. А еще через пять минут в комнате стало по-настоящему жарко. Тогда Николас вышел из дома подышать свежим воздухом. На пороге соседней избушки сидели Дарья и Муся. Стеша облюбовала резной наличник. Нику девушка показалась симпатичной, несмотря на короткую стрижку. Дарья Муромская, заметив мальчика, поманила его рукой:
        - Хочешь рысь погладить? Она не кусается.
        Ник охотно подошел и погладил Мусю. С девушкой нужно было познакомиться. Узнать, кто она и что замышляет.
        - Красивая рысь, - восторженно проговорил мальчик. - Вы ее давно приручили? Сто лет назад?
        Дарья Муромская рассмеялась:
        - Нет, конечно! И не смей никогда говорить такое дамам!
        - А как же мирный договор и запрет на колдовство?
        - Я родилась в семье лесника за пятьсот верст от Москвы. До нас законы ой как долго доходят! - пояснила девушка.
        - Понятно, - отвечал Ник.
        Как-то не слишком удачно он начал разговор. Дальше беседа сама собой перешла на колдуна. И Николас, и Дарья искренне восхищались мастером Гримгором. Так что очень скоро между собеседниками установилось доверие. Но вот на самом закате из леса появился человек. Он пошел вокруг озера, явно направляясь к деревеньке. За ним, прилично отставая, плелись еще двое. У этих походка была странная и неуклюжая.
        - Уходи в дом, - сказала Дарья Муромская.
        Ник почти послушался - вернулся к своей избушке и встал на пороге. Девушка зарядила револьвер и выбрала позицию на крыльце, у резного столбика. Муся убежала за дом, а через минуту появилась на крыше избушки.
        Когда незваный гость приблизился, Дарья направила на него револьвер:
        - Не подходите ближе! Что вам нужно, Морозов?
        - Я пришел за колдуном. И ты меня не остановишь. Если уйдешь сейчас, останешься жива, - спокойно отвечал Михаил Всеволодович.
        - Еще как остановлю, - пробурчала Дарья.
        Девушка прицелилась, но не спешила стрелять. Боярин быстрым движением распылил по воздуху черный порошок. За спиной Ника взвыл Тимофей Спиридонович:
        - Ой, беда-беда! Колдовство черное! Сила мертвая некромантская!
        Дарья выстрелила, целясь боярину в бедро. В каком-нибудь метре от Морозова пуля врезалась в прозрачную преграду и сгорела, ярко вспыхнув. А боярин принялся читать заклинание, раскручивая вокруг себя черный вихрь.
        - Скорее в дом! Чего рот раззявил! - закричал Тимофей Спиридонович.
        Девушка выстрелила еще два раза. Теперь в голову, но с тем же отрицательным результатом.
        - Он - некромант! Прячься скорее! - закричал Ник.
        Тимофей Спиридонович подставил мальчику подножку и утащил в дом. Дарья и Муся тоже отступили. Домовой бросился к печке и закричал в нее:
        - Сматываемся, братцы! Скоростной побег по самому экстренному способу!
        Затем Тимофей Спиридонович принялся хлопать в ладоши и притоптывать. Николас понял, что сейчас сработает магия домовых, и вжался в угол. Избушка затряслась и запрыгала.
        В это время Морозов мог наблюдать потрясающую картину. Деревня зашаталась, как от землетрясения. А потом все семь избушек резко ушли под землю вместе с крышами. Боярин подбежал к ближайшему домику и заглянул в печную трубу. Оттуда пахнуло сажей, а потом боярина окатило позавчерашними кислыми щами.
        - Отведай нашего гостеприимства! - захихикал домовой внизу.
        Морозов хотел запустить в трубу что-нибудь особенно вредоносное, но не успел. Деревня вновь затряслась, и домики ушли еще глубже. Трубы скрылись и затянулись сверху землей.
        - Мерзкие крысы! - выругался боярин и пошел к озеру вымывать кислую капусту из бороды.
        Затем Михаил Всеволодович отправился на холм к верховному шаману.
        - Ермолай Константинович, помощь ваша нужна! - начал боярин, подходя к огромному камню. - Гость-то наш заграничный врагом и предателем оказался.
        Шаман изменился с их последней встречи. Лицо его сделалось более жестким, фигура подтянулась. А когда Ермолай Константинович заговорил, стало ясно, что шаман уже не тот:
        - Да как ты можешь, изверг, о предательстве говорить? Сам черным колдовством занялся, да еще и слуг своих в нежить обратил!
        И действительно, по склону вслед за Морозовым поднималась пара зомби - бывшие лакей и кучер. Боярин побледнел. С его ладони сорвалось облачко черного праха и потянулось к шаману. Ермолай Константинович насупил брови и грозно прорычал:
        - А ну-ка, братцы!
        Сильный порыв ветра унес колдовской порошок. Огромный камень за спиной шамана поднялся над землей и сделал круг по воздуху. Березовая роща разбежалась, не желая быть раздавленной. А потом летающая скала устремилась вперед. Михаил Всеволодович увернулся от нее и скатился вниз по склону. Камень размозжил зомби, размазал их останки по земле и улетел мыться в озеро.
        26
        Мертвая вода
        Морозов скрылся в лесу и окружил себя защитным черным вихрем. Это оказалось как нельзя кстати. Деревья и кусты так и норовили добраться до начинающего некроманта. Подставить корень, расцарапать колючками. Но Михаил Всеволодович уже почуял мертвую воду. Месторождение было совсем рядом, как и обещал Ракшаса. Морозов побежал через чащу, сметая все преграды на своем пути. Так он добрался до заброшенной мельницы. Запах мертвой воды шел от колодца. Она была полна останками животных и растений, вымерших миллионы лет назад, и некроманты научились использовать ее силу. Михаил Всеволодович подошел к колодцу и воздел руки. Мертвая вода поддалась и начала подниматься на поверхность. Там на глубине жил кто-то с искоркой колдовской силы, он попытался помешать. Боярин легко преодолел его сопротивление. И вот из колодца забил черный масляный поток. Морозов забормотал древнее заклинание. Оно наделило поток формой, превратило черную жижу в щупальца. Они стали расти, впитывая мертвую воду подземных глубин. И вскоре над верхушками деревьев показалась блестящая и извивающаяся черная змея. Управлять ей было непросто.
Вот боярин неловко взмахнул рукой, и щупальце устремилось вниз. А там дикие деревья накинулись на него и рассекли пополам. Отсеченная часть зловонной черной жижей обрушилась на лес. Но из колодца уже выбрались новые гигантские змеи.
        Под землей избушки соединились в один длинный дом. Причем все печки оказались в его центральной части. Комнаты были задвинуты куда подальше, а сени со всяким хламом вообще куда-то подевались. Домовые собрались в окружении своих печек и устроили застолье. Каждый расхваливал свое фирменное блюдо - капустные ушки, картофельные глазки, соленый мёд или выкопанные семечки. Застолье быстро перешло в перестрелку едой, потом в драку, а после снова в застолье.
        Вид домовых, кидающихся картошкой, умиротворял. Так что Николас почти забыл о происходящем на поверхности. Дарья Муромская тихо сидела в углу, но револьвера из рук не выпускала и на уговоры присоединиться к трапезе не поддавалась. Одному, совсем крошечному домовому, девушка явно понравилась. Все звали малыша Архипычем. Он постоянно подмигивал ей и периодически кидался моченой малиной. Дарья всякий раз ловко уклонялась.
        Но вот с потолка на стол упала первая черная капля. На нее никто не обратил внимания. Спохватились, когда черная жижа стала просачиваться между бревнами и стекать по стенам. Домовые закрутились, как белки, собирая капли в разную домашнюю посуду.
        - Это мертвая вода, - пояснил Тимофей Спиридонович. - Ой, не к добру… Она Прохора Аполлинарьевича, нашего водяного, сгубила.
        Вся подземная трапезная быстро заполнилась неприятным запахом. Он был знаком Нику. Мальчик придвинул к себе один из тазов, принюхался, макнул палец.
        - Это нефть! - объявил Николас. - Рядом с нашей фабрикой… Ну, там, где я раньше жил, была химическая мастерская, там из нефти гнали керосин для ламп и топливо для автомобилей.
        - Знаем мы эти самодвижущиеся повозки! - отвечал Тимофей Спиридонович, ловя кувшином струйку мертвой воды. - У нас на Волге-матушке тоже такие делать начали. И представь, нашлись же безумные домовые, что приравняли эти железки к избам. Теперь маются в автомобилях - ни грибов насушить, ни варенья заготовить. Да еще и технику портят. А инженеры удивляются: чего это русские машины ломаются постоянно! Оттого и ломаются, что негоже домовому на ходу жить! Неправильно это!
        Тут уж все загалдели, осуждая автомобили и прочие технические новинки. Николас только головой покачал. Всё-таки домовые были ужасно несерьезными. Отвернувшись в сторону, мальчик заметил, как задрожало ведро, наполненное до краев мертвой водой. В следующее мгновение нефть вылетела из посудины, превратившись в большого червя, плотного, черного и блестящего.
        - Осторожно! - закричал Николас.
        Тварь уже бросилась на ближайшего домового и ударила его хвостом. Несчастный отлетел, врезался в стену и сполз по бревнам. Его пушистая шерстка слиплась и почернела. Николас схватил печную заслонку и бросился наперерез червю. Так мальчику удалось оттеснить тварь от обалдевших домовых и загнать ее в угол. Но из другого ведра уже вылетал новый нефтяной червь.
        Тем временем Ермолай Константинович поборол гордость и пришел к месту обитания своей злой жены.
        - Евфросиния Александровна, душенька! Пора б вам уже свой секретный проект врубать! - кричал шаман. - В нашем лесу такое творится!
        - Сколько тебе, дураку, говорить, не готов еще проект! - пробурчала бабка-йога, но всё-таки поднялась в воздух, чтобы взглянуть своими глазами.
        То, что увидела Евфросиния Александровна, заставило ее горестно запричитать:
        - Ох, Ермолка, Ермолка, тридцать три несчастья!
        Потом бабка-йога, ее сын и дочка взлетели в воздух. Высоко в небе они затянули странную гудящую песню и начали медленное, тщательно отрепетированное движение. Так они сплетали в единое целое магические потоки земли, воздуха и заходящего солнца. Ермолай Константинович смотрел снизу на это действо и блаженно улыбался.
        А за озером вертелись и вгрызались в землю огромные нефтяные змеи. Вот Евфросиния Александровна поймала центром лба последний красный луч заходящего солнца и резко прекратила раскатистое пение. Волосы бабки-йоги загорелись, стремительно превращаясь в рыжее пламя. Потом вспыхнула вся ее сухая фигурка. Огонь быстро свернулся в плотный красно-рыжий шар. В таком виде он висел над лесом минут пять, шипя и стреляя искрами. За это время он раскалился добела и взорвался, выпустив на волю огромную пылающую жар-птицу. Чудесное существо сделало круг над лесом, радостно вскрикнуло и ринулось в атаку на нефтяное чудовище.
        - Ой, хороша! - только и сказал Ермолай Константинович.
        В небе разворачивалось настоящее сражение. Жар-птица разила черных змей, отрезала от колодца и сжигала. Нефтяные чудища росли, жирели и безуспешно пытались запятнать чудесную птицу. Четверть часа никто не мог взять верх.
        Другое подземное сражение складывалось менее удачно. Мертвая вода прибывала, черные черви росли и множились. Так что защитникам дома пришлось отступить из обеденного зала. Теперь они держали оборону возле кровати колдуна. Даже Оливия на минуту проснулась. Девочка посмотрела на происходящее большими круглыми глазами, заплакала, закуталась в одеяло и снова уснула.
        - Кажется, наше дело пахнет керосином! - прокричал Тимофей Спиридонович на ухо Николасу.
        Мальчик как раз отбивался печной заслонкой от наглого жирного червя.
        - Предлагаю совершить вылазку в лагерь противника. Посмотрим, что там творится… - продолжал домовой.
        Ник отступил на шаг и оказался рядом с Дарьей Муромской.
        - Продержитесь без меня и Спиридоныча? - серьезно спросил мальчик.
        Дарья как раз наматывала на метлу одного из червей.
        - Тут хоть с вами, хоть без вас, - отозвалась девушка. - Скорее задохнемся тут.
        А Тимофей Спиридонович уже открыл люк в полу. Ник полез туда вслед за домовым. Мальчика сопровождали черпак и топор. В бою с нефтяными червями они неплохо себя показали. Так Николас вновь оказался на корневище.
        - На этот раз быстро, - пояснил Тимофей Спиридонович.
        И действительно, дорога оказалась недолгой. Домовой и мальчик спустились вниз, перелезли на другой корень и вскоре выбрались в подполье заброшенной мельницы. Там всё было затянуто паутиной, запах стоял пыльный и затхлый. Тимофей Спиридонович хлопнул в ладоши, и входная дверь приоткрылась. Через щель Николас увидел боярина Морозова. Он стоял возле колодца, и тонкие струйки мертвой воды опутывали его тело и руки. А высоко в небе творилось нечто буйное и огненное. Мальчик подполз ближе к двери и принялся смотреть во все глаза. Вскоре картина воздушного боя стала ему ясна. Жар-птица рубила нефтяных змей крылом. Их отсеченные головы легко сгорали. Но мертвая вода слишком быстро прибывала из колодца. Лес вокруг поля боя выгорел. Вся земля была в огненных лужах.
        - Что будем делать? - спросил Ник у домового.
        - Сейчас… Расчеты проведу, - отозвался Тимофей Спиридонович.
        Он уже чертил на рассыпанной муке хитроумную схему.
        - Думаю, можно опрокинуть мельницу направленным взрывом так, чтобы она упала прямо на колодец, - неуверенно проговорил домовой.
        - Погоди! - отозвался Ник. - Кажется, я кое-что придумал.
        Мальчик склонился над своим первым питомцем, большой деревянной ложкой, что-то зашептал, указывая пальцем на лес, потом на колодец. Черпак взмыл в воздух, пересек поляну, зачерпнул нефти из горящей лужи. И, чадя как паровоз, устремился к колодцу.
        - Не так! В обход лети! - закричал Николас.
        Морозов обернулся на голос. В это время черпак нырнул под его рукой и вылил горящую нефть в колодец. Мгновение ничего не происходило. Затем огненный столб взвился в самое небо. Боярина объял огонь. Колодец разорвало взрывом. Одно из бревен сбило Морозова с ног. Другое врезалось в мельницу, от чего хлипкая постройка накренилась. Николас упал на спину и увидел, что крыша мельницы загорелась. Мальчик оглянулся, пытаясь отыскать домового. Крохотное тельце Тимофея Спиридоновича лежало под тяжелой балкой. Ник бросился на помощь и попытался вызволить друга. Тем временем огонь распространялся и окружал со всех сторон. Ник понял, что оказался в ловушке. Деваться было некуда. Дышать стало невозможно. Вдруг откуда-то сверху пришел поток жгучего белого пламени. Он пожирал дерево, не касаясь мальчика. Мгновение пламя было повсюду, а потом оно сжалось, превратившись в жар-птицу. Когда чудесное существо опустилось на земляной пол, вокруг были одни головешки.
        - Вот и славненько, - проговорила жар-птица и превратилась в прекрасную молодую женщину, стройную, румяную, с большими зелеными глазами.
        - А теперь идемте домой, малыши! - ласково сказала она.
        Тимофей Спиридонович с трудом поднялся на ноги, весь взлохмаченный и перепачканный в саже. Заметив свою спасительницу, он радостно заверещал:
        - Евфросинюшка Александровна! Вы вернулись! А блинчики домовятам печь будете? Я со сметаной и с медом страсть как люблю!
        - Вот только отчищу здесь всё да отмою! А потом сразу блинчики, - пообещала женщина.
        Только тогда Ник понял, что перед ним бабка-йога.
        Победители некроманта выбрались из развалин мельницы и направились в деревню. Там как раз избушки выбрались на поверхность. Снопы соломы самостоятельно собирали разлившуюся нефть и отправлялись в большой костер на берегу озера. Победителей встречал Ермолай Константинович. На жену он смотрел взглядом восхищенным и немного испуганным. Евфросиния Александровна поцеловала мужа и нежно проговорила:
        - Соскучился небось…
        - Соскучился, - восхищенно прошептал шаман.
        Николаса поразили перемены, произошедшие с бабкой-йогой. Так что он втихаря спросил у Тимофея Спиридоновича:
        - Что это с ней? Раньше была злая и старая - не то, что сейчас…
        - Это потому, что всю силушку жизненную в жар-птицу вкладывала. Даже на единое доброе слово не оставалось, - пояснил домовой. - Уж сколько мы ее упрашивали прежней стать, тосковали мы по блинчикам со сметаной! Да поздно. Как в бабку превратилась, слушать всех перестала.
        - Понятно… - только и ответил Николас.
        А Евфросиния Александровна уже поспешила в дом, осмотреть больных. Оливию она легко привела в чувства. Просто поставила девочку на ноги, дала пощечину и сказала:
        - Хватит себя жалеть, дорогуша. Ты уже взрослая, а работы непочатый край.
        Оливия еще повсхлипывала, но засыпать не стала. Осмотрев колдуна, Евфросиния Александровна пришла к неутешительным выводам:
        - У него в сердце кусок металла. Мощное заклинание не дает его извлечь. И к тому же съедает жизненную силу колдуна.
        Тут снова пришлось встряхнуть Оливию.
        - Не вздумай плакать! - велела Евфросиния Александровна. - Слезы открывают канал лунного шаманства.
        Потом все расселись вокруг большого костра и отведали блинчиков с медом.
        Луна взобралась высоко на небо. Было уже далеко за полночь, но Нику спать совсем не хотелось. Да и неудобно валяться, когда все остальные работают, очищают деревню и спасают лес.
        - Идем, поможем пожар тушить, - сказал Николас Оливии.
        Девочка молча кивнула и пошла следом. Казалось, она хочет сказать что-то, но не решается. Николас направил прирученный топор обрубать тлеющие ветки, а черпак закидывать нефтяные лужи песком.
        «Настоящий русский шаман наверняка посчитал бы свою работу оконченной, нашел бы печку и завалился спать», - подумал Ник и заулыбался.
        Но, обернувшись к Оливии, мальчик увидел, что она чуть не плачет.
        - Я всё испортила! Папа так на меня надеялся, а я… У меня ничего не получается! - воскликнула дочь колдуна.
        Слезы душили девочку, пару раз она все-таки всхлипнула. Николас был совершенно сбит с толку. Вроде же победили некроманта! Спасли мастера Гримгора…
        - Он поправится. Вот увидишь, - проговорил Николас ободряюще.
        Оливия разрыдалась, но быстро вспомнила, что слезы - путь к лунному шаманству, и взяла себя в руки.
        - Там, под водой, - попыталась объяснить дочь колдуна, - я совсем потеряла голову. Я могла всё испортить!
        Ник пожал плечами:
        - Ерунда! С каждым такое бывает!
        Оливия часто захлопала ресницами. Видимо, мысль показалась ей интересной.
        - С каждым? - проговорила девочка. - Но у меня раньше всегда всё получалось… Пока папа был рядом…
        - Так у тебя папа волшебник! - воскликнул Николас. - Он сто лет, наверное, учился! Или еще больше! Когда-нибудь мы с тобой тоже выучимся и будем всем помогать!
        Этой мысли удалось захватить воображение Оливии. Девочка анимировала большую тлеющую головешку и отбросила ее прочь от живых деревьев.
        Потом ребята всю ночь трудились, спасая лес с помощью колдовства. Спать легли только под утро.
        Эпилог
        Князь Сафаров принес царю свежее человеческое сердце на серебряном блюде.
        - Не извольте беспокоиться, Ваше Величество. Это был сущий скот. Никто о нем не пожалеет, - проговорил князь и поспешил удалиться.
        Борис Владимирович тяжело вздохнул и подошел к столу.
        «Если кто и заслуживает звания сущий скот, то сам князь», - подумал царь.
        Именно поэтому выбор Бориса Владимировича пал на Сафарова. Царь посмотрел на сердце, на золотые столовые приборы и острый нож для разделки мяса.
        Граф Джаяров оставил Борису Владимировичу подробнейшие инструкции для самостоятельного восполнения жизненной силы. Самым простым и наименее отвратительным методом было пожирание человеческих сердец каждый третий день. До последней минуты царю казалось, что он готов пойти на это. Теперь же он колебался. Возможно, причиной тому были слова князя Сафарова:
        «Это был сущий скот. Никто о нем не пожалеет».
        А может, так повлиял вид и запах сердца.
        - Нет, только не запах, - подумал царь.
        Собственный смрад разложения преследовал Бориса Владимировича, перебивая другие ароматы.
        - Не стану есть. Лучше смерть, - прошептал царь.
        Решение пробудило в нем воспоминание. Борис Владимирович вспомнил, как семь лет назад узнал о том, что его молодая жена больна неизлечимо. Лучшие русские и заграничные врачи оказались бессильны. И только в далеком Тифлисе нашелся тот, кто смог помочь. Царю доносили о темных методах Джаяра. Но лечение подействовало, и Борис Владимирович предпочел не знать об этих методах. После рождения наследника отступать было поздно. Ведь мальчик унаследовал смертельный недуг матери. Царь снова посмотрел на сердце. Он думал о том, что от него зависит судьба близких, монархической династии и всей Руси. Борис Владимирович снова вернулся в состояние полнейшей нерешительности.
        В дверь постучали, и тут же в проеме появилась голова Сафарова:
        - Ваше Величество! В Кремле депутация боярского собрания. Настроены очень решительно.
        Борис Владимирович зло посмотрел на князя, и тот скрылся за дверью.
        «Как не вовремя эти бояре, - подумал царь. - Или, напротив, как раз вовремя».
        Он так и не мог решить, что же делать…
        notes
        Примечания
        1
        Лем?рия - легендарный затонувший континент в Индийском океане. Название континента связано с именем мадагаскарских приматов лемуров, которые больше нигде не встречаются.
        2
        Гиперборея - легендарная северная страна, место обитания блаженного народа, созданного из крови титанов.
        3
        Атлантида - легендарный континент, находившийся в Атлантическом (западном) океане и опустившийся в один день на морское дно в результате землетрясения и наводнения вместе со своими жителями. Название Атлантида, равно как и Атлантический океан, происходит от имени титана Атланта, который, согласно мифам, держит небо на крайнем западе земли.
        4
        Левитировать - летать.