Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ЛМНОПР / Останин Виталий / Остерия Старый Конь : " №05 Рука Герцога И Другие Истории " - читать онлайн

Сохранить .
Рука герцога и другие истории Виталий Сергеевич Останин
        Остерия «Старый конь» #5
        Рассказы по сеттингу Империя Рэя. Что бы мир был больше и ярче. Колдуны, волшебные руки и пикинеры. Как без них…
        Хронологически рассказы проходят между первой и второй частью "Остерии".
        Останин Виталий Сергеевич
        Рука герцога и другие истории
        Летающий ковер
        1
        ГОРОД СОЛЬФИК ХУН. СТОЛИЦА ВЕЛИКОГО ГЕРЦОГСТВА ФРЕЙВЕЛИНГ. ОСТЕРИЯ "СТАРЫЙ КОНЬ".
        - А помнишь, Бельк, ту историю с летающими коврами?
        Мерино сидел на своем любимом месте, в кресле против входа в кабинет, грея руки о большую глиняную кружку. В которой, против обыкновения, исключительно в лечебных целях, был не отвар из сбора отца Гаспарэ, коего трактирщик в шутку уже начал величать "поставщиком трав Ее герцогского высочества", а горячий, сваренный со специями и фруктами, глинтвейн. Перевалившая за половину зима в этом году была на редкость холодной, поэтому вернувшиеся с улицы люди изрядно замерзли. Да и вообще, зимним вечером выпить горячего вина со специями сам Единый велел.
        - Помню, - без оживления, уместного, как правило, при воспоминаниях о былых днях, ответил северянин. Он был всецело поглощен очищением лап гикота от смерзшегося снега. Дэниз относился к процедуре с философским спокойствием и терпением, которые, впрочем, были ключевыми чертами характера димаутрианского зверя. - Забавная история.
        Не зная Белька, сочетание слов "забавная история" и того равнодушного тона, которым он его произнес, можно было бы принять за скрытую издевку. К счастью, все находящиеся в кабинете люди знали его достаточно хорошо, чтобы так не подумать.
        - Что за история? - спросила Карла, устраиваясь на подлокотнике кресла Мерино и обнимая его за плечи. - Расскажи! Что еще за летающие ковры?
        Мерино с любовью посмотрел на свою женщину, в очередной раз подумав о том, что Единый наградил его сверх всякой меры, введя в его жизнь Карлу.
        - Я, кстати, тоже не помню такой истории, - подал голос барон Бенедикт да Гора, занимавший почти весь диван в кабинете. - И прекратите уже эти ваши гляделки! Это неприлично, в конце концов!
        - Что бы ты понимал, мальчишка! - продолжая улыбаться, буркнул Мерино. - Доживешь до моих лет...
        - История, Мерино! - напомнила Карла. - Ты обещал историю!
        - Когда это, скажи на милость, я уже успел это пообещать? - притворно нахмурился трактирщик. - Если память еще не начала меня подводить, то я лишь напомнил Бельку о некоем факте нашей общей службы. А ты тут же потребовала, чтобы я об этом факте развернуто поведал. И где тут прозвучали обещания с моей стороны?
        - Женщины... - изрек Бельк, закончив возится с питомцем. - Ты сам выбрал этот путь. Привыкай.
        Карла сверкнула зелеными своими глазами на северянина, но магический эффект их работал только применительно к Мерино Лику, владельцу остерии "Старый конь", а не к его другу, по совместительству - вышибалы в оном заведении. Что последний и подтвердил, равнодушно пожав плечами.
        - Ну правда, синьор Лик! Расскажите! - подал голос с угла дивана Гвидо. Паренек лет тринадцати числился в остерии на многих должностях: и посыльного, и помощника повара, и даже писаря (после того как был обучен Мерино грамотности). На подобного рода дружеских посиделках он, как правило, не участвовал по юности лет. Просто принес вина и закуски, да так и остался, слушая разговоры и истории старших и изрядно робея в присутствии целого барона.
        - И верно, Праведник, - лениво протянул да Гора. - Вечно ты заставляешь себя упрашивать! Рассказывай уже, не тяни!
        - Рта мне не даете раскрыть! Как я начну историю в таких условиях? - проворчал Мерино, наткнулся на взгляд Карлы Тотти и согласно кивнул: - Ну хорошо, хорошо!..
        Он хмыкнул, посмотрел сквозь потолочные балки, вспоминая.
        - Это было в 768 году. Патрик, я имею в виду нашего последнего Императора Патрика Фрейвелингского, только взошел на трон и многие провинции, далеко не все из которых приняли его благожелательно, порядком лихорадило. Сильнее всего недовольство было в Оутембрийской Лиге вольных городов и Таболерготе: Торговый Совет Лиги опасался очередного безумного фрея[1 - Сокращенное название любого выходца из провинции Фрейвелинг.] (и будем честны - не без причины), а таболерготский ландграф Азар Нэшер, с воцарением Патрика получивший отставку от должности Канцлера Империи, просто его ненавидел. Немного бурчали горцы Димара, но они всегда бурчат и всем недовольны, так что никто их особо и не слушал. Но Лига, центр торговли и кровеносная система имперской экономики... Ее недовольство оставлять без внимания было нельзя. Тем более когда лавочники, имевшие свои войска, и довольно многочисленные, решают побунтовать.
        - Невесть что о себе возомнившие торгаши, - подал голос да Гора.
        - Да. С точки зрения нашего дворянства, воротилы Лиги уже давно утратили и совесть, и страх. Они ведь, до чего дошло, стали называть нобилями членов городских советов! И родословными своими хвастать стали. А в тех родословных корни в глубину веков уходят столь глубоко, что не многие бароны таким похвастать могут! Наглецы, в общем!
        Мерино бросил на Бенедикта ехидный взгляд, после чего продолжил:
        - В общем, император Патрик терпением не отличался и после пары особо дерзких выходок со стороны этого самопровозглашенного нобилитета двинул на города Лиги полки. Его войска довольно быстро разбили мятежников. Тут надо сказать, что эти ребята, я имею в виду Нобилей, вкладывали довольно много денег в своих солдат, по уровню оснащения и обучения они считались лучшими среди армий владетелей. Однако солдаты Лиги почти никогда не воевали и самым крупным военным конфликтом до того времени для них был разгон беспорядков в каком-нибудь вольном городе. А дружины владетелей были выращены на войнах больших и малых, вскормлены на них, как дети - молоком матери. Так что у лавочников действительно не было шансов. Ну да речь не об этом. К концу лета шестьдесят восьмого года в Оутембрийской лиге уже все затихало. Магистраты городов, шепотом проклиная императора Патрика и Нобилей, которые их в это втянули, разбирали крепостные стены (такое наказание положил им император за мятеж), а до ушей Тайной стражи, а именно вашего, господин барон, отца, дошли слухи, что Нобили решили отомстить императору по-своему.
Ударить, так сказать, по карману.
        - Лишить его налогов с провинции? - уточнил Бенедикт.
        - Совершенно верно! Но так, чтобы претензий у трона к Совету Нобилей не осталось. Налоги отправлялись обозами, с хорошей охраной, но до Февер Фесте ни один из них за весь год так и не добрался. Торгаши заламывали руки, рвали на своих плешивых головах остатки волос и сетовали на распоясавшихся грабителей, которых после подавления мятежа стало неожиданно много. Дело шло уже к середине осени, когда императору наконец надоело слушать оправдания торгашей и он поставил барону Сантьяго да Гора задачу разрешить этот вопрос раз и навсегда в свойственной нашему государю манере «сделай или умри».
        - А нашу группу только сформировали, - вновь дал о себе знать Бельк. Он уселся в кресло, усадил на колени своего зверя и внимательно слушал Мерино. Лицо его было таким отстраненным, что (не будь это Бельк!) можно было бы подумать, что сейчас мужчина предается ностальгическим воспоминаниям.
        - Верно! - Мерино усмехнулся. - Группа наша, собранная, что называется, с бору по сосенке, туда и была отправлена господином бароном...
        2
        ГОРОД НИАЛЬ. ОУТЕБРИЙСКАЯ ЛИГА ВОЛЬНЫХ ГОРОДОВ. ИМПЕРИЯ РЭЯ. СЕРЕДИНА ОСЕНИ 768 ГОД ОТ П.П.
        Отряд определили на постой на самой окраине Ниаля в постоялом дворе с говорящим названием "У стены". Он и правда до недавнего времени практически примыкал к внешней крепостной стене города. Однако теперь, после бесславного поражения оутембрийской армии и установленного императором наказания для всех городов Лиги, от коновязи постоялого двора открывался вид не на плотно пригнанные друг к другу каменные блоки, а на предместья. И на активную работу каменщиков, которые продолжали разбирать стену на соседнем участке с методичностью муравьев и основательностью хорошо оплачиваемых специалистов. А платила за работу (и хорошо платила, ведь нужно было исполнить повеление императора до конца года) городская казна.
        Мерино Лик, дознаватель третьего ранга Тайной имперской стражи, молодой человек двадцати пяти лет от роду, крупный, но весьма при этом подвижный, спрыгнул с коня и с удовольствием потянулся. Пять часов в седле превратили его зад в кусок гранита, который при этом отчего-то ужасно болел. Равно как и поясница, будь она неладна.
        - Значит, Ниаль... - зачем-то произнес он, словно только теперь ему стало понятно, в какой город он прибыл. - Ну что ж...
        - Синьор Лик, не соблаговолите помочь своим коллегам?
        Голос, раздавшийся за спиной, заставил Мерино вздрогнуть. Он обернулся и встретился со взглядом усталых и злых глаз начальника группы Эрнесто Маркетти, дознавателя первого ранга Тайной стражи, кавалера ордена сентуарийцев[2 - Рыцарский орден "Хранителей Трех святынь". К описываемому периоду - мелкий орден, базирующийся на границе провинции Карфенак и землями восточных язычников.], личного друга барона Сантьяго да Гора и наконец обладателя отвратительной привычки оказываться в неподходящее время в неподходящем месте. Редкие и седые волосы кавалера были подстрижены до состояния стерни на поле после уборки урожая, морщинистое и отмеченное шрамами лицо недовольно хмурилось, а темные глаза, как уже говорилось выше, были усталыми и злыми. И хотя ростом командир группы дознавателей был ниже Мерино на целую голову, смотреть этими глазами он умудрялся сверху вниз.
        - Командир, да я размяться только... - начал оправдываться Мерино.
        - Принято, синьор Лик. Вы размялись. А теперь - за дело.
        Голос, который за время нахождения в группе Эрнесто Маркетти Мерино уже успел возненавидеть, сухой, как трущиеся о стекло песчинки, и такой же скрипучий.
        - Слушаюсь, командир.
        Мерино быстро расседлал своего коня и кинулся к возу, обильно нагруженному разным имуществом группы: от необходимых вещей, вроде связок стрел для арбалетов, до совершенно ненужных - бумаг, перьев и чернил. Все это уже разгружалось его коллегами и перетаскивалось внутрь постоялого двора, который их группой был снят полностью на триду. Именно такой срок глава группы отводил на расследование дела, получившее в Тайной страже название "Дело летающих ковров".
        Дурацкое название! Но и дело - дурацкое! Пусть бы специальной группе Тайной имперской стражи нужно было расследовать ограбление обоза, везущего предназначенное для уплаты налогов золото, и пропавшего в пути из городов Оутембрийской Лиги в столицу Империи. Это понятно. Но расследовать грабеж, после которого золото увезли на летающем ковре? Это уже было за гранью разумного! Над специально сформированной для расследования этого преступления группой (двадцать семь человек, на минуточку! Самых разных профилей - от юристов до бойцов), потешалась вся Тайная стража. Из тех, конечно, кто имел соответствующий допуск к этой информации. Ведь дело было из тех, о ходе расследования которых барон Сантьяго да Гора, глава Тайной стражи, докладывает лично императору.
        Пять обозов пяти городов Лиги, везущих ежегодные налоговые отчисления в имперскую казну, были ограблены. Учитывая богатство вольных городов, похищенные суммы вызывали у понимающих людей (ну или хотя бы умеющих считать), полную оторопь. С одного обоза от трехсот до пятисот империалов в золоте, серебре, драгоценных камнях, украшениях и дорогих тканях. Каждый империал - сто золотых йоров. Один золотой йор - месяц безбедной жизни для служащего уровня Мерино, довольствие которого в месяц составляло чуть меньше пятидесяти монет серебром, то есть половину одного йора.
        В общем, суммы, не доехавшие до имперской казны, были воистину грандиозные. Но даже не в суммах было дело, хотя и в них, конечно, тоже. Но больше дело было в принципе. Ведь деньги не доехали до имперской казны. От вольных городов. То есть от вчерашних мятежников, которых всего-то пару месяцев как примерно наказали, - до того, кто мятеж подавил и их наказал. Тут не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что происходит. Очевидно всем, даже бойцам в их группе, - торгаши инсценируют эти самые ограбления, чтобы не отдавать свое золото императору, за которым они не признали право на трон и венец этим летом.
        В пользу этой, с позволения сказать, версии говорило все. Начиная от факта, что даты выходов обозов из городов были прекрасно известны грабителям, заканчивая тем, что все ограбления происходили за пределами границ вольных городов. В пользу инсценировки ограблений говорил еще один факт: передвижение обозов тщательно документировалось на всем пути следования по землям Лиги, словно бы для того, чтобы сунуть эти путевые отметки в нос имперским дознавателям. Вот, дескать, синьоры, извольте взглянуть, тут у нас обоз проходит мимо деревеньки Тритус, что в двадцати километрах от города Оутембри, здесь - ночует в придорожной гостинице, а вот после въезда в юрисдикцию трона - пропадает. Вы уж, господа дознаватели, передавайте наше недоумение императору и отметьте в своих рапортах необходимость тщательной охраны своих земель. А то ведь мы налоги платим! Вправе требовать некой безопасности на дорогах!
        Свидетелей минимум. Охрана, для такого груза весьма немногочисленная, нападавшими на обозы вырезалась подчистую. Только во втором ограблении и в четвертом выжило по одному стражнику. Первый ходил в кусты отлить, где и переждал нападение, а второй был оглушен, а придя в себя, решил не геройствовать. Оба в один голос утверждали, что силы у нападавших были сверхъестественные, коим охрана ничего противопоставить не могла: молнии и громы, которые люди, ничем не примечательные, метали с рук. И еще, люди те летали по воздуху. Не сами по себе, а на полотнах тканевых, натянутых на деревянные рамы, которые держались в воздухе и даже двигались со скоростью большей, чем у всадника, идущего галопом. И было тех полотен не одно и не два, а с десяток. И на них нападающие грузили перевозимый обозами груз и улетали от места нападения.
        Был бы выживший с такой историей один, было бы ясно, что придумывает небылицы, себя выгораживая. Но два человека, живущие в разных городах и никогда друг друга не видевшие, - это уже заставляет задуматься.
        По поводу летающих полотен, которые быстро переименовали в летающие ковры, было проведено дознание в Келлиарской Академии Магии и Науки. Магусы - от маститых ученых до последних обучающихся студиозусов - смотрели на задающих вопросы дознавателей как деревенских дурачков и объявляли существование подобных артефактов антинаучным бредом, не могущим существовать нигде, кроме как в воспаленном разуме любителя горячительных напитков.
        - Пить меньше надо! - безапелляционно заявило одно светило науки в ответ на расспросы.
        - Морок! - уверенно заключил весьма талантливый студент. - В принципе, на наведение подобного способен не особенно сильный стихийник.
        Что значило - найди иголку в стоге сена. Серебряный Приказ, в обязанности которого входили поиски по городам и весям носителей Дара, преимущественно все же искали по городам. И не особо сильных стихийников, как выразился студиозус, по тем весям могло быть сотни. Обычные же сельские ведуны, ни к чему, кроме слабеньких мороков и лечению не особо сложных болезней и ран, не способных, в поле зрения Серебряного Приказа не попадали и вовсе. На чем дознание по данному направлению и закончилось.
        В подобных размышлениях часа полтора, проведенных за разгрузкой и устроению группы на новом месте, пролетели совершенно незаметно. После чего кавалер Маркетти велел отряду собраться в трапезной зале постоялого двора, где провел совмещенное с поздним обедом совещание. А точнее - объявление задач и распределение направлений работы. Стиль управления сентуарийца не предполагал совещаний.
        - Действуем так, - сообщил он, игнорируя тарелку с запеченными овощами и куриной грудкой. - Отделение "Примо" займется допросом стражников, из которых отбирали сопровождение ниальского обоза. Узнать: по какому принципу туда брали людей, что обещали, хотели они туда идти или в приказном порядке. Знали ли они о прежних нападениях на обозы? Любые слухи, синьоры! Кто-то мог высказать недовольство этой службой, кто-то слышал о происшествиях с первыми четырьмя обозами, кому-то снился дурной сон и он рассказывал о нем товарищам. Все! Ясно?
        Дознаватель второго ранга, которого по привычному кавалеру военному принципу поставили руководить первым отделением, с едва заметной заминкой кивнул.
        - Дальше! - если Маркетти и заметил легкое сомнение в ответе подчиненного, то никак на него не прореагировал. - Отделение "Секундо"! На вас традиционно - архивы магистрата и опрос чиновников. Задача та же, что и в прошлые разы: нестыковки в бумагах, нестыковки в речах. Объединим их с предыдущими данными, может, поймем систему. Ну и сторонние платежи, разумеется. Ясно?
        Мерино, который числился именно во втором отделении отряда, поморщился. Опять копаться в бумагах, искать то, чего там нет и быть не может! Ну какой идиот, планируя украсть сам у себя деньги, станет оставлять в своих же бумагах улики против себя? Бред! Нобилей магистрата - в допросную на пару часов, и все станет ясно! Но мнения молодого дознавателя самого низшего в Тайной страже ранга никто не спрашивал. В частности, не спрашивал его командир отделения "Секундо", ответивший на вопрос Маркетти четким согласным кивком.
        - Ну и наконец, отделение "Терцо". Выделить по одному человеку в охранение групп "Примо" и "Секундо", остальным оставаться здесь и ждать команды. В случае необходимости...
        - …Скорейшим порядком выдвигаться в указанное место! - закончил за кавалера командир третей группы. Маркетти недовольно поморщился, от чего его морщины сложились в довольно потешную картину, и кивнул. Сентуариец не терпел, когда его перебивают подчиненные. Воспитание в военном ордене, живущем на фронтире Империи, что тут поделаешь.
        - Я сегодня работаю с отделением "Секундо", - закончил инструктаж Маркетти, и Мерино показалось, что над двумя столами трапезной, за которыми располагались дознаватели второй группы, прокатился обреченный вздох. Неслышимый, разумеется. - Если вопросов никто не имеет - выдвигаемся. Сбор после четвертого звона здесь же.
        Заскрипели отодвигаемые лавки, зашуршали по полу подошвы дорожных сапог, заскрипела петлями дверь постоялого двора. Двадцать семь мужчин отправились делать то, ради чего они приехали в вольный город Ниаль.
        3
        ГОРОД СОЛЬФИК ХУН. СТОЛИЦА ВЕЛИКОГО ГЕРЦОГСТВА ФРЕЙВЕЛИНГ.
        - Погоди, Мерино!.. - барон да Гора с ехидной улыбкой на лице перебил рассказчика. - То есть ты тогда что, писцом числился? Почему тебя во второе отделение определили? Это же, если я правильно понимаю, клерки и писцы. А ты говорил, что в Тайную стражу из кондотты пришел.
        - Считай, что так и есть! - вместо трактирщика ответил Бенедикту Бельк. - Клерки и писцы.
        - Не совсем так, - с улыбкой поправил своего друга Мерино. - В Стражу я попал и правда из кондотты, где от рядового держателя копья вырос аж до командира отдельной роты. Не без помощи умения писать и читать, кстати, мой дикий друг.
        Последняя фраза явно предназначалась Бельку. Северянин собрал морщины вокруг глаз в своеобразной своей улыбке и пожал плечами. А Мерино продолжил.
        - Тут видишь какое дело, Бенито. Наш тогдашний начальник, кавалер Маркетти, имел своеобразный, но как я позже убедился, не лишенный логики, подход к организации расследования. По его мнению, купцы и чиновники не могут не оставить бумажный след. Невозможно, говорил он, держать в голове все эти цифры и суммы, их перемещение и передачу друг другу. Надо записывать. Кто-то пишет в специальной записной книжке, которую хранит как самое главное свое сокровище, кто-то на полях совершенно легальных документов и контрактов ставит одному ему понятные знаки. Но следы оставляют все торгаши. Более того, природа действий купцов и чиновников предполагает определенный уровень недоверия к партнерам и коллегам, в результате чего они частенько пишут расписки или иным образом пытаются себя обезопасить друг от друга.
        - Но это же глупо - оставлять возможность поймать себя с доказательствами своей вины! - Бенедикт подлил себе вина.
        - Глупо! - согласился Мерино. - Но вспомни все расследования, которые ты вел. Ведь большая часть их завершалась твоей победой не благодаря твоему уму, а из-за ошибок противника.
        Да Гора приподнял кубок, салютуя наставнику.
        - Туше!
        - Это во-первых. А во-вторых - поставь себя на их место. Они, я говорю о Нобилях, замыслили украсть у Императора. Прошло лишь пара месяцев, как цвет их армии, которой они гордились и благодаря которой (вкупе с золотом, конечно!) считали себя неуязвимыми, оказалась втоптанной в кровавую грязь. С них стребовали немалую контрибуцию за мятеж, обложили увеличенным налогом, ввергли в серьезные расходы, в общем подвели к тому, что у купцов считается гранью разорения и финансового краха. Они жаждут отомстить, своими методами, конечно, но могут ли они доверять друг другу в этом своем решении? А вдруг твой товарищ-купец продаст тебя? Расскажет о сговоре?
        - Тогда нужно, чтобы он тоже пострадал, раскрывая тайну, - согласился Бенедикт.
        - Да, - Мерино помолчал пару мгновений, вспоминая себя пятнадцать лет назад. - Все купцы оставляют следы.
        - И он оказался прав? - подала голос Карла. - Этот ваш Маркетти?
        - Не сразу. И не так, как он сам считал...
        4
        ГОРОД НИАЛЬ. ОУТЕБРИЙСКАЯ ЛИГА ВОЛЬНЫХ ГОРОДОВ. ИМПЕРИЯ РЭЯ. СЕРЕДИНА ОСЕНИ 768 ГОД ОТ П.П.
        Уже пять часов дознаватели второй группы натурально рыли носом, проверяя бумаги в магистрате вольного города Ниаль. Местные клерки и служащие находились в состоянии близком к обмороку, видя, во что превращаются их организованные записи и архивы. Раз призвать "гончих" императора к порядку попробовал один из нобилей города господин Сезар Бланко, крупный негоциант и явный чревоугодник. Считая себя влиятельным человеком в городе и за его пределами, он был неприятно удивлен тем отпором, который дал ему кавалер Маркетти. Причем дал в словах, которые в приличном обществе не используются. Да и в неприличном стараются без особой надобности не произносить.
        Сперва покраснев, затем побледнев, а после и вовсе пойдя красными пятнами, купец Бланко ретировался с поспешностью, которая была весьма непривычной для его тяжелого от жира тела, оставив дознавателей гонять клерков и сбрасывать с полок свитки, многие из которых были договорами на суммы во много сотен империалов.
        Все эти пять часов "гончие" не увидели даже тени улыбки удачи. В глазах у Мерино уже рябило от бесконечных строчек, написанных ровным почерком профессиональных писцов, в которых говорилось о чем угодно: соглашениях о снижении цены, жалобах магистрату от одного торгаша на другого, судебных издержках, но не было ничего похожего на следы сговора нобилей или найма лихих людей. Да, скажем прямо, он и не верил в то, что подобное можно найти в формализованной до абсолюта документации. Ну в самом деле, не идиоты же те люди, решившие щелкнуть по носу самого императора!
        "Достался начальничек! - с горечью думал молодой дознаватель, разворачивая очередной свиток и вчитываясь в его содержание. Черные строчки на желтоватой бумаге сообщали о том, что горожанин Себастиан Ниль оштрафован магистратом на сумму в двенадцать серебряных монет за самовольный захват части прилегающей к его дому улицы и устроения там палисадника. - А как радовались сперва! Настоящий боевой командир! Рыцарь ордена Хранителей трех святынь! Весь в шрамах по самые подмышки! А что на деле? Бумажный червь! Тьфу!"
        Свиток улетел в одну из горок подобных судебных решений. Рядом с ней громоздилась кучка поменьше - с докладами и отчетами городской стражи. Мерино специально разбивал бумаги по типу, чтобы потом было проще искать.
        Взялся за следующий. Развернул, вчитался - жалоба на владельца кабака, в котором собирается всякое отребье, которое пьет, ворует и пристает к порядочным людям. С резолюцией нобиля: отказать и сдать в архив. Свернул и бросил его в третью кучу - в жалобы. Следующий свиток: оправдательный приговор некоему горожанину, обвиненному соседями в темном колдовстве и некромантии, - невиновен, обвинения проистекают из желания расквитаться с конкурентом. Туда же.
        Торгаши!
        Далее шел доклад начальника городской стражи о заключении в городскую тюрьму домушника Густаво Везунчика, взятого на сбыте украденных вещей. Вторая куча. Распоряжение нобиля Массимильяно Сальвоторе об освобождении ряда задержанных из тюрьмы: по причине недоказанности или малозначительности совершенных ими преступлений. В том числе и Густаво Везунчика - вот уж точно везучий сукин сын! Взяли с поличным - значит, не по недоказанности. Стало быть, малозначительность? А что он там толкал-то?
        Как бы Мерино ни ненавидел то, что ему приходилось сейчас делать, к работе этой, как и к любой прочей, он старался подходить основательно и старательно. Потому не поленился вернуться ко второй горке забракованных им бумаг, извлек оттуда доклад стражника, посадившего в тюрьму Густаво Везунчика, и еще раз изучил перечень изьятого у него имущества.
        "Ого себе, малозначительность! - присвистнул он, вчитавшись в перечень. - Да за такое обе руки рубят сразу!"
        Серебряный сервиз - мелочь, конечно. Как и кошель с монограммой, в котором находилось шесть серебряных и три медные монеты. А вот дальше список впечатлял: килограммовый мешок с димаутрианскими специями (цена на рынке около пяти империалов!), ковер ручной работы с золотыми нитями, две старинных аркебузы, уже снятые с вооружения, современная пистоль с колесцовым замком, вексель димарского банка на сорок(!) империалов. И его после этого выпустили из тюрьмы за "малозначительность"? Странно все это...
        Ладно, отложим пока. Четвертая кучка. Ну как кучка - первый свиток в ней. Надо же что-то показать кавалеру Маркетти в конце трудового дня. У него голова большая, пусть вот и думает, что тут к чему.
        Через десять минут и два десятка свитков, Мерино нахмурился. И очень внимательно перечитал отчет начальника городской стражи Джино Меле от 17 сентября 768 года о происшествиях. Шесть дней назад, стало быть... Через день после ограбления обоза из Ниаля. Среди перечисляемых синьором Меле происшествий, одно привлекло внимание дознавателя: найденный на окраине города в канаве труп мужчины, опознанный как Густаво Везунчик. У потерявшего везение домушника было перерезано горло.
        "Это сколько он на воле погулял?" - заинтересовался Мерино и сверился с датами на предыдущих бумагах, где фигурировал Везунчик. Выходило, что взяли его с поличным 14 сентября вечером, отпустили 15 сентября утром, прирезали 16-го, а нашли, соответственно - 17-го.
        - Командир!.. - неуверенно подал голос дознаватель. - Синьор Маркетти!..
        - Что-то нашел? - пожилой рыцарь вышел из-за стеллажей, где и сам занимался досмотром архивов магистрата.
        - Не то чтобы нашел... - все так же неуверенно протянул Мерино. - Просто странность. Вот смотрите: вора по кличке Везунчик берут на сбыте краденого. 14 сентября. На следующий день его отпускают, а через день, наутро, находят с перерезанным горлом. Причем непонятно, почему отпускают, там доказательств хватает для казни или рудников. К нам, вроде бы, отношения никакого не имеет, но вы сами говорили на все странное обращать внимание...
        - Дай-ка, - кавалер пристроился рядом с дознавателем, принял от него бумаги и на пару минут затих, внимательно изучая написанное. - Хм-м... - протянул он, закончив чтение. - А ты прав, Лик. Это странно. Совершенно незачем было его отпускать. Связи с ограблением обозов я, по правде сказать, не вижу, кроме дат, но... Кто там его выпустил? Синьор Сальвоторе! Нобиль в этом славном рассаднике вольнодумства! Прекрасно! Надо пообщаться с этим синьором и узнать, в чем тут дела.
        Тут Мерино ощутил чувство, уже испытываемое им ранее: едва сдерживаемое нетерпение, возбуждение, заставляющее делать что-нибудь, что угодно - но действовать! Азарт гончей, так называли его более опытные дознаватели, советовавшие, кроме всего прочего, чувство это держать в железном кулаке воли и рассудка, поскольку азарт хорош в меру и к месту. Но чаще - вреден.
        - Разрешите с вами, командир? - неожиданно для себя спросил он у Маркетти.
        Тот едва заметно приподнял брови, обозначив удивление.
        - Зачем?
        - Ну... Учиться чтобы... Как допрос вести... Влиятельных лиц... - не особенно внятно пояснил Мерино. Но Маркетти понял.
        - Ну что же... Это похвальное желание, Лик, совершенствоваться в своем деле. Я не против. Идемте.
        Прихватив, кроме Мерино, еще и бойца из третей группы, и даже сопроводив это действие пояснением "на всякий случай", Маркетти направился куда-то вглубь переходов здания магистрата, окликая редких служащих и требуя от них найти синьора Сальвоторе. Спустя десять минут искомый субъект отыскался в своем кабинете на третьем этаже здания. Оставив бойца на входе с наказом "никого не впускать и не выпускать", кавалер вошел в комнату. Мерино последовал за ним.
        Массимильяно Сальвоторе оказался мужчиной еще не старым, чего можно было бы ожидать от человека, занимающего должность члена городского совета. Годов около тридцати пяти (ну может сорока), высоким, стройным и весьма представительным. Аккуратная борода и усы на его слегка вытянутом лице смотрелась немного неестественно, будто бы волосы не росли, а были скрупулезно и очень тщательно приклеены. Подобный эффект, как понял Мерино спустя пару секунд разглядывания нобиля, достигался частично подбритыми щеками и шеей, а также частой стрижкой этой самой бороды. Легкий камзол синего цвета с красными вставками, модный берет непомерного размера с огромным же пером - член городского совета был человеком, который весьма заботится о своей внешности.
        Из-за стола синьор Сальвоторе не сделал даже попытки подняться. Так и остался сидеть, неприязненно и холодно глядя на визитеров. Когда же Маркетти раскрыл рот, начав говорить (представился и продемонстрировал мандат), и вовсе неприкрыто поморщился. Словно звуки голоса имперского дознавателя вкупе с продемонстрированными им полномочиями его чрезвычайно раздражали.
        - У меня есть пара вопросов, синьор Сальвоторе. Это ненадолго, - произнес Маркетти, никак не отреагировав на столь явное пренебрежение.
        - Как бы я смог вам помешать? - холодно усмехнулся нобиль. - Ведь в вашем мандате довольно крупными буквами написано "оказывать всяческое содействие". Только я не понимаю. Мы ведь уже допустили вас к архивам города, как вы просили. Чем именно я могу вам помочь?
        - Вот этим, - Маркетти положил на стол развернутый свиток, внизу которого стояла подпись Сальвоторе. - Почему вы отпустили этих людей?
        - А разве там не написано? - деланно удивился нобиль.
        - Да, я вижу. За недостаточностью улик или вследствие малозначительности совершенных преступлений.
        - Ну вот, видите! Решительно не понимаю, зачем тогда вы пришли ко мне?
        На стол перед Сальвоторе лег второй свиток. С докладом начальника городской стражи и перечнем изьятого у Густаво Везунчика краденого имущества. Маска равнодушной неприязни слегка сползла с лица нобиля, когда его глаза пробежались по тексту, и тут же снова вернулась на место.
        - Скажите, синьор Сальвоторе, как слова "недостаточность улик" и "малозначительность совершенных преступлений" соотносятся с этим списком? - голос Маркетти внезапно стал вкрадчивым.
        - Обычная канцелярская ошибка! - ответил нобиль после секундной заминки. Голосом он владел, но ставшие очень деятельными руки, принявшиеся перекладывать бумаги на столе, выдавали его волнение. - Мне подали на подпись данный список, и я его подписал. Кто-то что-то напутал, и этот воришка оказался в списке на освобождение. Не слишком приятно это признавать, но в нашей работе ошибки случаются. Крупный вольный город - это очень сложный организм и, признаюсь, у меня не всегда есть силы и желание вникать во все тонкости того или иного вопроса. На это есть помощники.
        - То есть ошибку совершил кто-то из ваших помощников? - все так же вкрадчиво уточнил дознаватель. - Кто именно?
        - Я не помню! Это было уже давно...
        - Менее триды назад.
        - ... и я бы не вспомнил даже о самом деле, если бы не показали мне записи! И наконец, какое это имеет отношение к делу, по которому вы здесь?
        "А ведь он боится! - внезапно понял Мерино, все это время стоявший столбом за правым плечом своего начальника и боясь даже дышать в присутствии столь высокопоставленной особы, как нобиль Сальвоторе. - Он прекрасно помнит то дело и теперь не знает как выкрутиться!"
        - Что ж, хорошо, - внезапно сменил тон Маркетти. Он стал сухим и холодным. - Наверное, так и есть. Благодарим вас за помощь, синьор Сальвоторе.
        Прощальную фразу нобиль произнес уже в спины дознавателям.
        - И что теперь? - набравшись смелости спросил Мерино, когда они отошли от дверей кабинета нобиля шагов на десять. - Он же не скажет нам правды, верно?
        - О, еще как скажет, Лик! - на памяти Мерино кавалер впервые улыбнулся во весь рот, словно огромный кот, почуявший запах сливок. - Еще как скажет! Причем сам и без давления. Мы его напугали, и он начнет действовать. Наверняка пойдет к сообщникам, расскажет о том, как мы на него давим. И что нужно срочно что-то делать. На страхе и на торопливости он и погорит. А мы будем следить за ним. И когда он даст нам достаточно доказательств, возьмем его.
        - А почему не взять его прямо сейчас? Вы же уверены, что он причастен к этим ограблениям.
        - Может, потому, что император не желает во второй раз посылать войска в Лигу? А это произойдет, если его "гончие" начнут хватать нобилей и применять к ним допрос с пытками. Все, Лик! Довольно вопросов! - оборвал он открывшего рот Мерино. - Любознательность похвальна, но отвлечение начальства от дел - нет. Беги в архив и собирай отделение. Здесь мы закончили. Выдвигаемся на постоялый двор.
        5
        ГОРОД СОЛЬФИК ХУН. СТОЛИЦА ВЕЛИКОГО ГЕРЦОГСТВА ФРЕЙВЕЛИНГ.
        Мерино взял небольшую паузу, отпил из своей кружки глинтвейна. Провел пальцем по столешнице, рисуя какую-то фигуру.
        - Я как рассудил? Везунчик что-то узнал, может быть, свидетелем был разговора Сальвоторе с теми, кому тот поручил налоговый обоз грабить. А когда на краже попался, стал шантажировать нобиля. Тот его выпустил, а чтобы тот второй раз с шантажом не полез, заказал его убийство. Я и сейчас так считаю, но в точности нам тогда не удалось этого узнать. След оборвался, спасибо и за то, что упоминание воришки заставило Сальвоторе занервничать.
        - Следить за нобилем приставили Белька. - продолжил он свой рассказ. - Я тогда его еще не знал, дознаватели с бойцами почти не общались. Так что тогда я лишь знал, что Маркетти отправил часть третьего отделения своей группы следить за Сальвоторе.
        Бельк усмехнулся и произнес:
        - Ну еще бы тебе знать! Вы, белая кость, на нас и смотрели-то, когда нужно было меч обнажать.
        - Было такое, верно, - улыбнулся в ответ трактирщик. - Но не суть. Весь следующий день все занимались своими задачами: продолжали копаться в архивах, опрашивать стражников, их знакомых, знакомых знакомых... У меня тогда сложилось впечатление, что мы переговорили уже с каждым человеком в этом городе! Третье отделение следило за нобилем и его окружением. А результата все не было. Маркетти вел себя, при этом, совершенно спокойно, словно был уверен, что противник вот-вот проколется и совершит ошибку.
        - А про летающие ковры когда будет, синьор Лик? - подал голос Гвидо. Оставшись послушать историю в этой компании, он явно рассчитывал на повествование о каких-то необыкновенных приключениях и наверняка о магии. Но пока слушал лишь о скучных допросах, обысках и других неинтересных вещах.
        - Дойдем и до ковров, Гвидо, - ответил Мерино. - Но если тебе неинтересно, на кухне всегда много работы...
        - Да нет, мне интересно! Просто... хотелось про ковры.
        - Мне, кстати, тоже, хотелось бы про ковры, - поддержала паренька Карла. - Или ты и меня на кухню отправишь за нетерпеливость?
        Мерино изобразил на лице гримасу страдания. Мол, обидеть рассказчика может каждый. После чего продолжил.
        - На третий день нашего пребывания в Ниале события начали развиваться довольно стремительно и совсем не в ту сторону, что мы ожидали. Начались они со смерти Массимильяно Сальвоторе.
        - Его убили?
        - Да вы будете слушать, демоны вас раздери?!
        6
        ГОРОД НИАЛЬ. ОУТЕБРИЙСКАЯ ЛИГА ВОЛЬНЫХ ГОРОДОВ. ИМПЕРИЯ РЭЯ. СЕРЕДИНА ОСЕНИ 768 ГОД ОТ П.П.
        - Отравлен?
        - Точно так, командир. Отравлен.
        Командир третьего отделения стоял перед кавалером навытяжку, голову не опускал и виноватым себя, видимо, не считал. Как и все бойцы Тайной стражи, он не производил впечатления опасного человека: среднего роста, совершенно не атлетического телосложения, с угрюмым лицом, более подходящим селянину из скафильской глубинки, чем специалисту по силовой поддержке. Звали его Бельком, был он родом с островов морского народа и в среде своих коллег, как сегодня утром узнавал Мерино, считался одним из самых умелых убийц.
        Сам Мерино вместе с Маркетти только вошел в комнату городского дома нобиля Массимильяно Сальвоторе (а был еще и загородный, на другом берегу реки), в которой оный также находился. А точнее - сидел на диване, высунув язык и испортив пеной изо рта свою безупречную бородку. Широко раскрытые глаза и синюшный цвет лица безошибочно указывал на причину смерти одного из богатейших людей города - отравление.
        - Как это могло произойти? Вы же наблюдали за ним постоянно!
        - Наблюдали. Не охраняли.
        Тон этого Белька был равнодушен и Мерино в глубине души восхитился его выдержкой. Он сам, вероятно, такого давления со стороны начальства не выдержал бы. Маркетти же от спокойствия бойца разозлился еще больше.
        - Доклад по его перемещениям! За весь день!
        Скафилец кивнул, чуть прикрыл глаза и монотонно заговорил.
        - Утро. Вышел из дома в сопровождении слуги. Сел в карету. Доехал до магистрата. По пути не останавливался, ни с кем не встречался. В магистрате пробыл один час. Вышел около десяти часов. Сел в карету. Направился в район складов. Там провел встречу с поставщиком. Там же вместе с поставщиком пообедал. Провел там примерно три часа. Перемещался от склада к складу. Осматривал товар. В час пополудни покинул район складов. Отправился в предместья, за крепостную стену. Там встретился с подрядчиком из каменщиков, что разбирают стену. Поговорил с ним десять минут. Поехал в глубину предместий. Зашел в дом на улице Зеленщиков, пробыл там полтора часа. Проверили дом - там живет старуха-гадалка. Выехал с предместий, вернулся в город. Посетил таверну возле магистрата примерно в четыре часа пополудни. Там поел. Там провел встречу с неустановленным человеком. После поехал домой. Когда в доме началась суета, мы вошли. Все.
        Пока Бельк рассказывал о перемещениях Сальвоторе, Мерино, слушая вполуха, осматривал комнату убитого нобиля. Рабочий кабинет, если быть точным. Стены, обитые дорогой тканью с причудливым узором; большие, во всю стену окна с неправдоподобно прозрачными стеклами; тяжелые шторы, гармонирующие рисунком с обивкой стен. Тяжелый стол, сделанный по заказу, украшенный причудливой резьбой и покрытый темным лаком. Три кресла - одно, хозяйское, стояло за столом и еще два - для гостей. Небольшой диван, на котором сейчас полулежал сам хозяин дома. Стоящий подле него низенький столик для закусок, сейчас сверкающей пустой и чистой поверхностью. Никакой еды в кабинете. Чем бы ни отравили нобиля, произошло это не здесь.
        - Что за старуха и что за неустановленный человек? - продолжил злым голосом задавать вопросы Маркетти. - Их проверяли?
        - Старуху проверили. Это гадалка. Нобиль ходил к ней раз в триду много лет. Она гадала ему на сделки.
        - Что?! - от удивления глаза кавалера едва не выскочили из орбит. - Гадала на сделки?
        Догадавшись из возгласа командира, что он совершенно не знает о такой распространенной практике среди купцов, Мерино поспешил прийти на помощь Бельку и пояснить:
        - Довольно обычное дело, синьор Маркетти. Купцы - люди суеверные и довольно часто обращаются ко всяким ворожеям, чтобы узнать, ждет их разорение или удача в будущем. Особенно применительно к заключенной сделке.
        Он едва не добавил в завершении фразы "странно, что вы об этом не знаете!", но вовремя остановился. Их начальник был выходцем из военного сословия. Обученным стратегом и тактиком, вероятно, очень хорошим специалистом в своем нынешнем деле, но все-таки - военным, подчас плохо понимающим такие обычные для любого обывателя вещи.
        - Хм-м... - протянул Маркетти и бросил на Мерино быстрый взгляд, будто проверяя, не насмехается ли тот над своим командиром. - Ну, положим, так... А второй? Который неустановленный?
        - Этого мы упустили в нижнем городе, - ответил Бельк.
        - Он ушел от слежки? - голос кавалера вновь пошел на повышение.
        - Не специально. Вряд ли - специально. Просто там людей очень много, а улицы - узкие. Мешанина. Не зная нижний город, там очень легко потерять местного.
        - Он хоть кто? Есть представление?
        - Сидел напротив нобиля. Недолго. Не ел. Ерзал. Посыльный, скорее всего, - пожал плечами скафилец.
        - Ну хорошо... - Маркетти махнул рукой и Бельк плавно перешел из стойки "смирно" в "вольно". - Допустим. Выходит... Святой Кипага! Да все что угодно! Его могли отравить и на обеде в районе складов, и в таверне, и дома! Здесь есть еда?
        - Когда зашли - не было, - тут же ответил боец и тут же продолжил: - Узнаю у слуг, ел ли он дома.
        - Да. Давай.
        Бельк вышел, а кавалер продолжил свои размышления.
        - Только нам это мало что дает, проверять придется все его сегодняшние контакты. Преисподня! Это отравление вообще может не иметь никакого отношения к делу! Это мог быть муж-рогоносец, мстительная любовница, торговый партнер, наконец!
        Мерино смотрел, как командир их группы меряет шагами помещение кабинета, и думал. В голове у дознавателя кружились, сталкивались, но никак не желали складываться отдельные факты этого дела. Странная судьба Везунчика, жестокие нападения за пределами ответственности вольного города, перечень украденного в докладе начальника стражи, летающие ковры, векселя на сорок империалов, страх в глазах Сальвоторе. У кого Везунчик украл описанные вещи? Почему нападавшие на обозы использовали магию? Ведь мушкеты, даже арбалеты - надежнее! Магистрат тут замешан, это даже не обсуждается, но фактов против них нет. И допрос не применишь... А если?..
        - Если позволите, синьор... - Мерино подал голос. Он не был уверен в той идее, которая возникла в голове, но, боясь ее упустить, все же решил ее озвучить. - А если взглянуть с другой стороны на смерть Сальвоторе? То есть - если ее использовать?
        - Поясни? - заинтересованно обернулся к нему Маркетти.
        - Ну, я в том смысле, что его же отравили... А он что-то знал. Ну и, может, нам надавить на других? В том смысле, что пытки же нельзя...
        - Ох, Лик, Единого ради! Что ты пытаешься сказать? Не мямли, говори толком!
        - Слушаюсь! - дознаватель чуть покраснел и принялся говорить столь же короткими фразами, как до него Бельк. - Один из нобилей убит. Отравлен. Мы пустим слух, что это расправа тех, кто причастен к ограблению обозов. Убирают свидетелей, испугавшись нас, нашего расследования. Надавить этим на других членов магистрата: пусть сознаются и каются или ждут яда.
        Говорил он вроде так же, но, уже произнося последнюю фразу, осознал, что понятности это не прибавило. Однако Маркетти смотрел заинтересованно, поэтому Мерино вернулся к обычной речи.
        - Ну сами судите, командир. Сальвоторе явно был в курсе по ограблению обозов! Да и вообще - кому выгодно-то обозы с налогами грабить? Только им самим! Но доказательств их участия у нас нет. Была одна ниточка с Густаво Везунчиком, явно какая-то связь! Вспомните, как нобиль испугался, когда вы с ним говорили! Должно быть, Сальвоторе был как то связан с Везунчиком, как с посредником или еще как - я не знаю. А тот погорел на банальной краже и потребовал освободить его, а то он все расскажет! Не факт, что все именно так, но как версия? Далее, Сальвоторе не мог без одобрения других коллег провернуть всю эту историю с обозами. Значит, они в курсе! Мне кажется, что верхушка этого города целиком участвовала в заговоре! И если это так, то правильно обставив эту смерть, мы можем ею же припугнуть торгашей. Если они поверят, что кто-то из них приказал отравить Сальвоторе как свидетеля, если им сказать, что каждый из них - следующий...
        - То они начнут наперебой сдавать своих подельников… - закончил за Мерино кавалер.
        - Да! Но это, конечно, если весь этот сумбур - правда, а не бред утомленной головы.
        - Неважно! Ничего другого у нас нет, так что попробуем сыграть с этой карты, - Маркетти решительно взмахнул рукой. - Недурная мысль! Отлично, Лик!
        Увидевший хоть какую-то область применения своих сил, кавалер развил бешеную деятельность. Слуги дома, в котором командир группы решил обосноваться, реализуя идею Мерино, летали почтовыми голубями, собирая нобилей на встречу в доме их покойного господина. Сюда же были стянуты все силы группы Тайной стражи, включая и третье отделение.
        Спустя примерно час собравшимся отцам города был показан спектакль под названием "Вы следующий!" Для начала, Маркетти собрал их в кабинете покойного. Тело хозяина кабинета до полного собрания гостей приказал не выносить. Не предлагая сесть, расставил четверых нобилей вдоль стен, заставил смотреть, как вызванный лекарь диагностирует отравление мышьяком. После чего озвучил причины, которые привели к смерти достойного Массимильано Сальвоторе, и посетовал, что смерть его, к сожалению, лишь первая в череде таковых. Речь его, в отличие от слов Мерино, была гладкой и убедительной, что проистекало, вероятно, из куда более зрелого возраста и представительного вида рыцаря. А также, возможно, из опыта произнесения подобных речей. Завершил же он свое выступление совершенно неожиданно. Для Мерино.
        - Вот так обстоят дела, синьоры! Может где-то я и ошибся, но полагаю - в несущественных мелочах. А даже если и не в мелочах, - неважно! Сальвоторе убит сообщниками - вот что важно. И они, как бы мне ни было прискорбно это утверждать, среди людей в этой комнате!
        Около пары секунд в кабинете стояла тишина, взорвавшаяся наконец гневными выкриками.
        - Да как вы смеете! Обвинять достойных людей в заговоре! - кричал давешний толстяк, который несколькими днями ранее пытался призвать к порядку дознавателей. По старшинству в иерархии в городе он стоял на втором месте после убитого Сальвоторе.
        - Немыслимо! - вторил ему второй.
        - Это произвол! - кричал третий.
        - Разве мы недостаточно пострадали?! - вопил четвертый.
        Имен их Мерино не запомнил, поэтому так и поименовал их - по номерам.
        Маркетти некоторое время с легкой улыбкой слушал эти вопли, после чего поднял руку и терпеливо дождался, пока, пусть и не сразу, они умолкнут.
        - Поймите меня правильно, синьоры. Мне ведь даже не нужно искать доказательств. Для императора все будет выглядеть вполне понятно и без них. Ну, судите сами: в город приезжает группа следователей, начинает расследование и на третий день кто-то травит основного подозреваемого!
        Мерино про себя восхищенно зааплодировал: как ловко Маркетти назначил убитого нобиля подозреваемым. И главное, в такой трактовке ни у кого и в мыслях не возникло удивиться этому несоответствию.
        - Большего императору и не нужно! А вы прекрасно знаете скорость его решений!
        Выдержав паузу и дав нобилям осознать сказанное, он вкрадчиво произнес:
        - Но я - профессионал! Я не хотел бы, чтобы императорское правосудие загребло с виноватыми и невиновных! А это, синьоры, случится. Но если...
        Пауза, в которой слышно как летают мухи.
        - Если - что? - спросил первый.
        - Если я узнаю имена истинных виновников, то гнев императора падет только на них.
        Маркетти встал и коротко поклонился нобилям
        - Я планировал покинуть Ниаль завтра около полудня. Моя группа, как вы знаете, обосновалась в таверне "У стены". Если кому-то из вас есть что сказать - прошу вас. Доброго дня!
        И с видом победителя вышел из кабинета.
        7
        ГОРОД СОЛЬФИК ХУН. СТОЛИЦА ВЕЛИКОГО ГЕРЦОГСТВА ФРЕЙВЕЛИНГ.
        Бельк поднял руку, прерывая Мерино.
        - Что такое, каро мио?
        - А идея надавить на нобилей... Она точно принадлежала тебе?
        - А почему ты спрашиваешь?
        - Да нет, я просто помню, с парнями обсуждали потом. Говорили, что это Джакомо из первого отделения. В смысле, предложил идею Маркетти.
        В возмущении Мерино даже вскочил с кресла.
        - Да что за чушь-то, Бельк! Конечно, это была моя идея! Джакомо там и рядом не было! Ты же сам там был!
        - Ну, я-то как раз вышел. Помнишь, послали проверить - ел ли Сальвоторе дома?
        - Я-то помню! На память пока не жаловался!
        - Да ты не возмущайся, Праведник. Я же просто уточнил.
        - Уточнил он, посмотрите на него! Джакомо какого-то приплел!
        - Просто говорили парни.
        - Вздор! Я чужие мысли себе никогда не присваивал, но и свои воровать не дам!
        - Да кто ворует-то?
        - Мальчики!..
        Карла решительно прервала разгорающийся спор и сердито посмотрела на мужчин.
        - Ну вы что, в самом-то деле? Мерино, Бельк!
        - Нет, ну а чего он! Джакомо, скажите пожалуйста! Главное сам там был!
        - Хватит!
        Строгий окрик женщины поставил точку в споре, в очередной раз напомнив всем присутствующим, у кого с недавних пор право последнего голоса в остерии. Мерино смущенно улыбнулся, занесло, дескать, а Бельк без выражения хмыкнул.
        - Действительно, Мерино! - поддержал Карлу барон да Гора. - Мы все знаем, какой ты головастый, и ни у кого и сомнений не возникло в том, что идея была предложена тобой. Мне вот, другое интересно: и они на это купились? Без доказательств, на одних только домыслах и завуалированных угрозах?
        Трактирщик бросил в сторону Белька сердитый взгляд, на который старый друг отреагировал лишь пожатием плечами (мол, просто спросил), после чего ответил Бенедикту.
        - Ты знаешь, Бенито, были у нас с Бельком такие дела, где не то что фактов - мотивов не всегда найдешь. А тут все-таки мотивы были. Хотя бы - кому выгодно. Да и вор этот, Везунчик, плюс смерть Сальвоторе... Нобили же понимали, что им, конкретно, хватит и этих подозрений. Точнее, Патрику хватит. Он и без того на Лигу после мятежа зверем смотрел. Мог и без всяких доказательств всех нобилей в темницу кинуть. Да, Лига пыхнула бы очередным бунтом. Безнадежным, который бы на этот раз утопили бы в крови по самую шею. А земли вольных городов отошли бы феодалам, навсегда закрыв вопрос по этой вольнолюбивой провинции Империи. Но, с другой стороны (я тогда этого не понимал, а вот Маркетти, похоже, вполне), это бы значило очередную войну внутри, а не снаружи наших границ, уничтожению самого богатого региона страны, падение торговли, доходов, ну и так далее. Так что, я полагаю, что задача Маркетти, поставленная ему Сантьягой да Гора, несколько отличалась от той, что ему озвучил император. Ему важнее было найти конкретных виновных и сохранить хотя бы относительное спокойствие в провинции, чем вскрыть заговор и
подать Патрику головы всей верхушки Лиги. И чтобы все с доказательствами вины конкретных людей было, с неоспоримыми доказательствами. Но нобили-то об этом не знали!
        - А что может быть лучше в этом качестве, чем чистосердечное признание или донос коллеги? - закончил Бенедикт.
        Мерино кивнул, отпил глинтвейна и слегка сморщился.
        - Остыл совсем...
        И выразительно посмотрел на Гвидо. Паренек тяжело вздохнул и поднялся. Однако за него вступилась синьора Тотти.
        - Дай мальчику дослушать историю, Мерино! Ему же интересно! - и не дожидаясь решения трактирщика по этому вопросу, спросила:
        - Ну и что дальше-то было? Пришел кто-нибудь с доносом на коллег?
        - Пришел, - с недовольным вздохом ответил Мерино. - И не один. И не только с доносом.
        8
        ГОРОД НИАЛЬ. ОУТЕБРИЙСКАЯ ЛИГА ВОЛЬНЫХ ГОРОДОВ. ИМПЕРИЯ РЭЯ. СЕРЕДИНА ОСЕНИ 768 ГОД ОТ П.П.
        Кавалер Эрнесто Маркетти в нобилях не ошибся. Этим же вечером, с паузой в час между визитами, постоялый двор "У Стены" посетили практически все члены магистрата. Каждый из них, что также было весьма предсказуемо, валил основную часть вины на покойного Массимильяно Сальвоторе, благо тот ничего не мог сказать против этого. Пели, как выразился командир следователей, как соловьи по весне. И из их безрадостных трелей вырисовывалась следующая картина.
        Идея ограбить налоговые обозы принадлежала вовсе не им. К отцам города, а именно к Массимильяно Сальвоторе, пришел неприметный человек и предложил в том свои услуги. И рекомендации, в качестве которых указал проведенные ранее подобные операции с обозами других городов. Просил немного - двадцать процентов с каравана. Учитывая, что император налогами забирал как раз двадцать процентов, но от доходной части бюджета вольного города, нобили, точнее Массимильяно Сальвоторе, который впоследствии убедил остальных, согласились на предложение.
        Конечно, сперва по своим каналам они навели справки, узнавая, стоит ли иметь дела с данными "партнерами". На что получили ответ от нобилей других вольных городов, которые подобные дела уже проворачивали, - можно. Делают все гладко, имущество, за вычетом своей доли, возвращают точно по описи и в срок. Следов никаких не оставляют - имперские гончие носом землю безо всякого результата. Называют себя Гильдией воров, что хоть и звучит забавно (ну какая у воров гильдия, не кузнецы же и не торговцы), но работают профессионально.
        Переговоры с Гильдией воров вел, разумеется, покойный. Он передал им маршрут движения обоза, сам занимался подбором охраны, поставив в нее преимущественно чужаков-наемников, определил место нападения и место, куда ворам следует вернуть "возвращенные" налоги.
        Все эти рассказы, как под кальку, повторяющиеся даже в мелочах, синьор Маркетти выслушивал предельно благосклонно. Кивал, сочувственно вздыхал, понимающе улыбался. А потом несколькими точными вопросами выуживал то, что отцы города Ниаль предпочитали умолчать. Например, на вопрос, как и где можно связаться с ворами, он сперва получил ответы ожидаемые: разведение руками и "не знаем!", произнесенное виноватыми голосами. Однако после упоминания, что "до вас тут сидел синьор Олемо, он все рассказал, а я хочу проверить" и спустя десять минут запирательств, выяснилось, что есть в нижнем городе кабак, в котором можно найти связного с Гильдией. Что называется этот кабак "Веселая кружка" и что сам рассказывающий там ни разу не был, а только узнал от своих людей, коих из природной недоверчивости отправил следить за синьором Сальвоторе.
        Закончив беседу с последним нобилем Ниаля кавалер Эрнесто Маркетти посоветовал ему города не покидать и дома, по возможности, тоже. Когда за визитером закрылась дверь, он согнал с лица дружелюбную улыбку и грязно выругался, чего обычно, являясь опоясанным рыцарем ордена, себе не позволял. Вдоволь помянув все четыре Преисподни, ряд демонов поименно и их противоестественные отношения, Маркетти поднялся и приказал дознавателям собраться в трапезной. Несмотря на поздний час, а было уже к полуночи, дознаватели, клерки и бойцы Тайной стражи не спали, ожидая результатов визитов, поэтому собрались весьма быстро. Многие, как Мерино, и вовсе трапезную не покидали и признания нобилей слышали
        Командир оглядел свою группу.
        - Повторюсь для тех, кто не слышал. В городе Ниаль, как и во многих других городах Лиги, действует некая Гильдия воров. Они в сговоре с нобилями и грабили обозы. У нас есть информация, где их можно начать искать: кабак "Веселая кружка" в нижнем городе. Действовать будем быстро, завтра с утра о сотрудничестве нобилей с нами ворам уже будет известно. Поэтому...
        Договорить Маркетти не успел. Дверь вдруг выгнулась внутрь, сорвалась с петель и влетела внутрь помещения, сшибив по пути пару столиков и людей, сидящих за ними. Следом раздался оглушительный грохот, и трапезную заволокло едким дымом, через клубы которого уже проглядывали вбегающие в постоялый двор люди.
        Мерино, которого неведомой силой бросило на пол, узнал по запаху порох: пришлось в бытность кондотьером и у пушки постоять, и с мушкета пострелять. В ушах, когда он попытался подняться хотя бы на колени, зашумело.
        "Бочонок с порохом! - плеснула в голове мысль. - Прямо под дверью взорвали!"
        Затем мысли из кружащейся головы выдуло и пришлось вступить в схватку.
        Нападающие были хорошо вооружены. Вбегая, многие из них сразу же стреляли из пистолей, отбрасывали разряженное оружие в сторону, кидались на "гончих" уже с ножами и короткими мечами. Меньше чем за минуту состав группы Тайной стражи потерял треть своего состава контуженными, ранеными и убитыми. Однако оставшиеся очень быстро доказали, что хлеб свой едят не зря. По роду деятельности, даже дознаватели редко расставались с оружием, а уж третье отделение - собранные со всей Империи отличные бойцы - порой таскали на себе столько стали, которой хватило бы на вооружение небольшого села. Если бы кому-то пришло в голову вооружить селян. Его они и пустили в ход.
        С кружащейся головой, пытаясь подняться с пола, Мерино заметил, что к нему от двери движутся две фигуры. Вряд ли с целью помочь подняться, скорее - с точностью до наоборот. Шансов встать, достать оружие и отразить атаку - не то чтобы не было совсем, но были они призрачными. Дознаватель напрягся всем телом, ожидая удара, но краем глаза заметил движение позади себя. Мимо Мерино мелькнула тень, в которой он не сразу, но опознал Белька.
        Северянин легко уклонился от брошенного в него ножа, увернулся от удара коротким мечом, полоснул одного из противников клинком по бедру, а второго сбил на пол ударом ноги в грудь.
        - Жив? - спросил он, полуобернувшись. Увидев кивок, быстро вернулся к своим противникам, добил их, и только потом помог Мерино подняться.
        Подавляя желание исторгнуть ужин на пол, тот пару раз качнулся и попытался охватить взглядом то преддверие второй Преисподни, в которую столь неожиданно превратилась трапезная зала постоялого двора.
        Оценить общую ситуацию не представлялось возможным - только сильнее закружилась голова. Помещение было заполнено дымом, в котором, словно души грешников, метались фигуры людей. Они сталкивались, падали, сражались, кричали и выли от боли. Не всегда даже было возможно понять, кто свой, а кто - неизвестный противник. Зато удалось разглядеть, как, держа в каждой руке по узкому и длинному клинку, отбивается сразу от троих невысокая и коренастая фигура, которая могла принадлежать только их командиру - кавалеру Маркетти. Уже прижатый к стене, он умудрился ранить одного из врагов бок, правда и сам получил удар ножом в плечо.
        - Давай к Маркетти! - крикнул Мерино Бельку. Тот, ничего не отвечая, кинулся в сторону командира. Дознаватель последовал за ним, прилагая немыслимые усилия, чтобы держаться прямо. Получалось не так чтобы хорошо, но получалось.
        По дороге он чуть не получил топориком на длинной ручке по ногам. Лежащий на полу человек с залитым лицом кровью, слепо размахивал им на уровне пола, не особо заботясь, в кого попадет кусок заточенной стали. Мерино едва удержал свой ответный удар, увидев что раненый - один из его коллег.
        - Свои! - только крикнул он раненому.
        Услышал тот его или нет, так и осталось для Мерино неизвестным - что-то сильно ударило дознавателя в плечо, заставив развернуться вокруг своей оси. Потеряв равновесие, он упал на пол, с которого недавно и с таким трудом поднялся. Уже там, с некоторым удивлением от того, что не чувствует боли, обнаружил, что из его плеча торчит хвостовик толстого арбалетного болта.
        "У них еще и арбалеты!" - успела мелькнуть мысль, перед тем как появившаяся-таки боль разлилась по его телу и вышвырнула сознание прочь.
        В себя Мерино пришел, когда все уже было кончено. Глаза удалось открыть не с первой попытки, когда же это все-таки удалось сделать, он увидел потолок трапезной, на фоне которого располагалось лицо Белька. Северянин смотрел на Мерино с отстраненным исследовательским интересом, словно не на человека, а на объект, который должен обладать одними свойствами, но вместо этого демонстрирует другие. Говорящий камень, яблоко с глазами, живой дознаватель...
        Сразу стало стыдно. Потерять сознание от раны в плечо! Единый помоги - как девчонка! Оправдать себя можно только тем, что до раны в плечо он получил контузию.
        - Жив?
        - Вроде уже спрашивал, - буркнул Мерино в ответ. - Жив, у мертвых ничего не болит.
        А у него болело все: голова гудела от последствий взрыва, раненое плечо (болт уже выдернули, и рану стягивала тугая повязка) дергало вспышками при каждом движении, спину ломило от долгого лежания на полу. С ощущением дежавю, он ухватился за протянутую руку бойца. Тот осторожно, придерживая второй рукой за спину, помог ему сесть и привалиться к опрокинутой столешнице.
        - Лекарь скоро будет. Посмотрит тебя, - сказал Бельк. И отправился по своим делам.
        Битва за постоялый двор закончилась уже какое-то время назад: не настолько давно, чтобы привести трапезную залу в порядок, но и не только что - большую часть трупов уже вынесли на улицу. С учетом того, что по помещению передвигались его коллеги и солдаты в кирасах, которые продолжали волочить наружу тела или поднимали столы и стулья, победа в этой битве осталась за Тайной стражей.
        Возле входа лежали три человека. Мерино обратил внимание на них потому, что были они живы, лежали лицом вниз, а руки были связаны за спиной. И еще потому, что рядом с ними сидел на корточках кавалер Маркетти.
        Пленные.
        Командир группы явно вел допрос. Он что-то негромко спрашивал, замирал лицом, выслушивая такой же тихий ответ, снова задавал вопрос. Дознаватель даже попытался поняться и подойти поближе, чтобы слышать слова. Его ощутимо качнуло, и он упал бы, если бы его не подхватили чьи-то руки.
        - Вы с ума сошли, юноша? - прямо в ухо шикнул ему чей-то голос. - Я для этого вытаскивал из вашего плеча арбалетный болт, обрабатывал и зашивал рану, чтобы вы свели мои труды на нет, едва придете в себя! Сидите, там уже справятся и без вас!
        Средних лет невысокий толстячок с гладким, каким-то даже женским лицом, сердито хмурился, говоря все это. Смотрелось это довольно смешно: этакий сердитый колобок. Вероятно, это и был лекарь, про которого говорил Бельк. В споре с лекарем Мерино, может быть, и победил бы, однако спор с собственным телом однозначно проигрывал. Больше всего хотел присесть, а лучше - прилечь. Закрыть глаза и предоставить остальным разбираться с последствиями нападения на отряд Тайной стражи. Однако присутствовал в голове будто бы зуд, хотелось узнать, кто на них напал, скольких группа потеряла и что командир планирует делать дальше.
        Пришлось пойти на компромисс с телом и лекарем.
        - Вы мне, синьор лекарь, помогите поближе к командиру подобраться! - попросил он с вымученной улыбкой. - А там уж я сяду и не подымусь, пока вы не разрешите!
        Толстячок задумчиво осмотрел пациента, что-то внутри себя решая похмурился и наконец кивнул.
        - Обопритесь на меня, юноша, - пробурчал он, помогая Мерино, мужественно сдерживающему рвущийся из горла стон, подняться. - И тихонько.
        На пять шагов по внутреннему времени дознавателя ушло какое-то безумное количество времени. Наконец добравшись до стола, стоящего в двух шагах от ведущего допрос Маркетти, лекарь усадил его, осмотрел рану и, удовлетворенно буркнув, заставил проглотить какое-то вонючее пойло и отправился заниматься другими ранеными.
        - ...пойми меня правильно. Ваши люди стольких моих положили, что я город по кирпичику разберу, до основания срою, но кодлу вашу найду!
        Говорил Маркетти тихо, проникновенно, наклонившись к самому уху одного из пленных. Тот лежал на животе, поворотив лицо в сторону, чтобы не дышать прямо в грязные доски пола. Выглядел он... обычно. Серая куртка, коричневые штаны горожанина. Волосы темные, припорошенные пылью. Стрижка короткая, волосы даже в хвост забрать не удастся. Никакой: ни худой ни толстый, ни высокий ни низкий. На улице мимо пройдешь - и не взглянешь.
        - А мне все одно помирать, гончая! - с веселой злостью ответил кавалеру пленный. - Зачем еще и своих сдавать?
        Маркетти как-то по-доброму и с сочувствием улыбнулся допрашиваемому.
        - Так ведь умирать по-разному. Давай я тебе кое-что о себе расскажу, хорошо? Чтобы ты понимал, кто я, и не ждал чудес. Я рыцарь. На восточном фронтире прослужил двадцать пять лет. Ты знаешь, что такое восточный фронтир? Вижу, знаешь. Это постоянная война, парень, вот что это такое. Племена кочевников-орьяк, язычников из Димаута, шаманы с Йотурны. Они постоянно пробуют на зуб границы Империи. И я давал им по этим зубам двадцать пять лет, мой мальчик. На фронтире как таковых законов нет, только целесообразность ради выживания. Порой приходилось ради этого выживания пытать людей. И не только людей. Я тебе так скажу - император меня к себе личным палачом не возьмет только по причине преклонного возраста. Но его заплечных дел мастера со мной вполне могут консультироваться. Понимаешь, о чем я?
        - Пугай детей, гончая! - откликнулся пленный. - Страшных сказок я с пяти лет не боюсь.
        Маркетти кивнул с печальной улыбкой.
        - Другого ответа прямо сейчас я и не ждал. Но этот ответ изменится меньше чем за двадцать минут. Я тебе это рассказал не с целью напугать. Просто, чтобы ты понимал - долго ты не продержишься. У меня на блицдопросах в полевых условиях было иной раз меньше пяти минут, и всегда - слышишь? - всегда я получал интересующие меня сведения. Поэтому - последний шанс. Если не хочешь уйти на суд к Единому окровавленным и мычащим от боли и ужаса куском мяса, лучше ответь на мои вопросы.
        - Клал я на вашего Единого! - пленник изогнул шею до хруста и попытался плюнуть в кавалера. Не вышло. Маркетти вздохнул устало, без эмоций стукнул кулаком по макушке лежащего.
        - Следи за словами, парень. А говорить ведь ты уже начал. "Вашего Единого!" Ну надо же! А твоего бога как кличут?
        Но тот только упрямо сжал губы.
        - Что ж... Бельк! Пойди-ка сюда! Подержишь.
        9
        ГОРОД СОЛЬФИК ХУН. СТОЛИЦА ВЕЛИКОГО ГЕРЦОГСТВА ФРЕЙВЕЛИНГ.
        - Пытал его Маркетти страшно! - проговорил трактирщик после некоторого молчания. - Я подобного раньше не видел никогда. Даже не представлял, что вот так - можно. А я-то ужасы всякие и раньше видел, до Тайной стражи мне и повоевать довелось. Видел, как солдат с отрубленными по колено ногами ползет, как боевой конь человека в грязь копытами втаптывает... Но то война была, там по-другому нельзя было. Да и воспринималось как-то иначе. А тут - постоялый двор, спокойный наш кавалер и заходящийся визгом пленник. Страшно... Стражники городские, которые к нам на шум прибежали, проблевались все до одного, да и наши, из тех, кто помоложе, тоже. Я смотрел без эмоций, как будто это все не по-настоящему было, вернее - старался так смотреть. Потому что иначе...
        Мерино замолчал, глядя в пустоту перед собой, словно бы те кровавые картины были прямо сейчас перед его глазами. Слушающим его тоже виделись эти страшные образы: седой рыцарь с ножом в руке пластает лежащего перед ним связанного человека, словно тот не творение Единого, а скотина какая, навроде свиньи или коровы. Спокойно так, как крестьянин на своем подворье по осени.
        - Но дело свое Маркетти знал плотно, - вернулся из прошлого Мерино. - И когда первый пленный, к тому времени и вправду превратившийся в визжащий кусок мяса, умер, оставшиеся двое начали говорить, перебивая друг друга, словно кающиеся грешники на исповеди у святого пророка. И рассказы их с некоторыми дополнениями, походили на то, что уже поведали нашему командиру перепуганные нобили.
        - Гильдия воров, - проговорил Бельк, подобно Мерино минуту назад, смотрящий в пустоту невидящим взглядом. Видимо, и нечувствительного северянина посетили воспоминания.
        - Да. Гильдия воров. Мы тогда, получается, первый раз с ними столкнулись. Да так, что больше половины отряда потеряли. Хотя они и назывались ворами, а по сути - были солдатами. Какой-то тайной армии с неясными целями и неизвестным полководцем. Потом мы еще не раз с ними встречались и находили подтверждение тому. Были в той армии и воины, и клерки, и слуги.
        - Но ты же с нашими пыльниками дела сейчас ведешь? - удивилась Карла Тотти. - Тоже ведь организованные бандиты. Даже правителей имеют, ты сам мне рассказывал.
        - С организованными в группы преступниками мы и раньше, до того сталкивались. Ничего в том удивительного нет. Человек - такая тварь, всегда в стадо сбиться жаждет. А у стада, понятное дело, и пастухи есть. Но наши разбойнички против Гильдии воров - что дети малые. Им ведь много не надо: воровать, грабить да убивать. Чтобы монета водилась, на жизнь веселую хватало. Из тени стараются не выползать, дела свои вершат тихо и, по возможности, без огласки и шума. Ты вот можешь представить, что сольфикхунские пыльники соберутся в отряды и нападут на Инверино? С простой такой целью - убить грандукессу и все ее окружение. Просто так.
        Карла помотала головой.
        - А Гильдия - могла это сделать. Вот и наша первая встреча с ними - на людей Императора ведь напали! На его гончих, которых нобили боялись! Да что нобили, многие дворяне старались дознавателей Тайной стражи не задевать. А эти - в открытую!
        - Я читал про них в отцовских записях, - задумчиво проговорил Бенедикт да Гора. - Там он в полном замешательстве. Ну, когда первые стычки с людьми Гильдии начались. Совершенно не представлял, что делать и как с ними бороться. Даже одно время считал их религиозной сектой, а не преступной организацией.
        - Не так уж, знаешь ли, он был не прав, - откликнулся Мерино. - Было что-то такое в них. Как... идея будто бы! Словно были они не головорезами, а опоясанными рыцарями, служащими каким-то неведомым целям. Но это потом, конечно, мы эти странности стали замечать. Позже. В то, первое столкновение с ними, мы только поражались несоответствию между их названием и силой, которую они из себя представляли.
        - Собрались зайца затравить, а нарвались на стаю голодных волков, - дополнил объяснения друга Бельк.
        - Вот! Лучше и не скажешь! В общем, сразу после допроса Маркетти собрал всех оставшихся в его распоряжении людей, взял на оцепление района городских стражников и отправился выжигать гнездо обнаглевших воров. На которое указал один из допрошенных. Неприметный дом в районе, где могли себе позволить селиться только весьма обеспеченные люди. Такой, знаете, двухэтажный особнячок, глядя на который пребываешь в полной уверенности, что за его стенами живет богатый купец с семьей. Или цеховой мастер. Мы бы никогда не додумались искать воров в таком месте!
        - Я гляжу, они вообще предпочитали действовать не так, как принято! - усмехнулся да Гора.
        - Что верно, то верно! Абсолютно не так, как принято! Стражники оцепили дом и все возможные подступы к нему, Маркетти разделил оставшихся в живых на две группы, и мы пошли на штурм с парадного и черного входа. Сначала все шло по плану. Однако после той истории все идущее по плану меня настораживает и заставляет искать то, что я не смог разглядеть. И возносить молитвы Единому.
        10
        ГОРОД НИАЛЬ. ОУТЕБРИЙСКАЯ ЛИГА ВОЛЬНЫХ ГОРОДОВ. ИМПЕРИЯ РЭЯ. СЕРЕДИНА ОСЕНИ 768 ГОД ОТ П.П.
        Сначала все шло по плану. Командиры обоих групп сигнализировали взмахом потайных фонарей о своей готовности, и Маркетти таким же фонарем велел начинать штурм. Мерино и еще двое раненых дознавателей, которые при штурме были бы просто обузой, остались при кавалере, как он выразился, в резерве. И могли наблюдать за происходящим из окна стоящего от логова воров дома. Видно в темноте, конечно, было не очень хорошо, а уличные фонари Маркетти велел погасить, но все же движения черных теней угадывались.
        Третье отделение следовательской группы потеряло при нападении воров меньше всего людей. Что было неудивительно, в отличие от остальных они были воинами закаленными, а главное - выжившими не в одной схватке. Они и заходили в дом с парадного входа, а вот сборная группа из дознавателей шла с черного. Мерино наблюдал, как одна из темных фигур, вероятно, командующий своими людьми Бельк, пропускает остальных в дверь, склоняя голову к каждому. Видимо, давая какие-то указания.
        В тот момент, когда осажденные воры начали действовать, в дом вместе с ним не успели войти три бойца.
        Ставни на втором этаже дома распахнулись, в окно высунулся длинный ствол мушкета. Тишину ночной улицы разорвало грохотом и осветило вспышкой выстрела. В этом быстро исчезнувшем свете Мерино успел увидеть, как схватился за живот один из бойцов у входа. Оставшиеся двое уже не скрываясь вломились в дом. И тут же, словно по команде, в доме загрохотали выстрелы и зазвучали крики.
        Очень хотелось рвануть туда и принять участие в схватке, но будучи в большинстве случаев человеком здравомыслящим, Мерино понимал, что это стало бы для него самоубийством. На ногах-то удавалось стоять только потому, что была возможность опираться на стену, и все, на что дознаватель мог рассчитывать, случись ему сейчас драться, - это один выстрел из тяжеленной пистоли с тлеющим запалом. И от понимания этой своей беспомощности Мерино захлестывало от раздражения и злости. И, как следствие, бежать в дом на помощь своим хотелось еще больше.
        Маркетти же стоял у окна с видом полководца. Спокойное лицо, опущенные вдоль тела руки и внимательный взгляд, который скользил по зданию, словно мог проникать сквозь стены. Мерино мог только позавидовать такому хладнокровию, хотя и понимал, что дается оно кавалеру очень нелегко.
        В доме между тем стрельба стала стихать, что могло в равной степени значить и победу, и поражение Тайной стражи. Или лишь тот факт, что все заряженное пороховое оружие разряжено и бой велся ножами, мечами и дубинками.
        И никакой возможности узнать, что происходит в логове воров!
        Мерино принялся глубоко вдыхать и выдыхать, стараясь успокоить бешено бьющееся от нетерпения и боевого азарта сердце.
        Вдох. Задержать дыхание. Выдох. Вдох.
        Кто-то вылетел из окна на первом этаже, раскрыв ставни свей спиной. Так и остался лежать на земле.
        Выдох. Вдох. Задержать дыхание. Выдох.
        Замелькали отблески пламени на втором этаже, словно кто-то размахивал из стороны в сторону факелом.
        Вдох. Задержать дыхание. Выдох.
        Из дверей парадного входа выбежал человек и бросился к наблюдательному пункту.
        Вдох.
        Маркетти распахнул ставни и нетерпеливо рявкнул:
        - Доклад!
        Запыхавшийся гонец, один из людей Белька, с радостной улыбкой на покрытом кровью лице выдохнул вместе с Мерино.
        - Перебили их! На первом и... на втором этаже чисто! Двое или трое... засели на чердаке. Еще один - в подвале заперся.
        - Пленные есть?
        - Парочку, вроде, взяли, - менее уверенно протянул боец. - Бельк должен вывести...
        Из дверей действительно показалась фигура, придерживающая за вывернутые руки двоих других. Передав обоих пленников "резерву" Маркетти, Бельк более обстоятельно обрисовал обстановку.
        - Я оставил по два человека, чтобы они не смогли выбраться. Ни на крышу, ни в подвал мы с наскоку не войдем. В подвале дверь тяжелая, такую тараном только. А на чердак лестница ведет, они ее опрокинули. Любого, кто сунется, легко приколоть. Но деваться им некуда. Мы все выходы им заблокировали. Если, конечно, в подвале нет тайного входа.
        Маркетти нахмурился.
        - После всего этого я бы не удивился. Потери?
        - В моем отделении один. На входе подстрелили. Второго отделения - трое.
        Кавалер нахмурился еще больше. Мерино, вместе с ним проведя нехитрые подсчеты, шумно вздохнул. В Ниаль приехала группа числом двадцать семь человек. Четырнадцать(!) человек были убиты во время нападения воров на постоялый двор. Четверых потеряли сейчас. От отряда осталось девять человек, включая командира. И все, за редким исключением, ранены и измучены этими все некончающимися сутками. Случись еще какая неожиданность, им конец.
        Вторя мыслям дознавателя, Маркетти выругался.
        - Ну, я очень надеюсь, что с этой шайкой мы покончили...
        Договорить он не успел. Второй раз за этот долгий день раздался оглушительный взрыв, от которого задрожали стекла в близстоящих жилищах обеспеченных горожан. Дом, являвшийся базой для бандитов, вздрогнул, из окон вылетели языки пламени, вслед за которыми повалил густой черный дым.
        - Да в твою же Преисподню! - с усталой злостью выдавил кавалер, глядя на занимающийся пожар. - Опять?
        Бежать и спасать оставшихся в доме "гончих" было бессмысленно - при таком количестве пороха, который подорвали воры (не меньше трех бочонков!) никто выжить не мог. Дознаватели, все же ринувшиеся было к горящему зданию, поняли это не сразу, и теперь стояли, тупо глядя на огонь.
        На улицу высыпали напуганные жители и теперь бестолково бегали вдоль своих домов, крича "Пожар!", "Воды!" и, как ни странно - "Стража!". Никто при этом не делал попытки приблизиться к объятому огнем зданию или организовать соседей для его тушения.
        "Лавочники! - с неуместным презрением подумал Мерино. - В кварталах победнее уже бы выстроились в цепочку и заливали водой все, что еще можно спасти. Если не этот дом, то хотя бы свои!"
        Впрочем, дома в этом районе не лепились один к другому как в тех же бедных кварталах, у каждого был даже свой участок. Ночь была тихой и безветренной, так что риск того, что огонь перекинется на соседние здания, был минимальным.
        - Они поняли, что им не уйти, - проговорил Бельк, не отрывая взгляда от пламени. - И подорвали дом.
        - Да кто они вообще такие! - внезапно взорвался Маркетти. - Кто? Воры так не поступают! Единый, да никто так не поступает!
        - Их ждали пытки и веревка, - не особо уверенно возразил другой из дознавателей. - Может...
        - Что, «может»?! Они бы надеялись уйти до последнего! Любой человек бы надеялся!
        Внимание Мерино привлекло какое-то движение над клубами дыма. Странное такое движение. Словно медленно летящая птица кружила над пожаром. Вглядевшись, насколько позволяло уже начавшее светлеть небо, он смог разглядеть прямоугольный предмет. Кусок ткани, натянутый на раму, на котором сидели два человека. Тот самый мифический летающий ковер, чье существование отвергали дипломированные магусы из келлиарской академии науки и магии, а талантливый студиозус из оной же - считал наведенным мороком. И который сейчас неспешно уплывал вдаль, к границам города, унося с собой двоих выживших членов шайки под названием Гильдия воров.
        Он не удивился. То ли уже устал это делать сегодня, то ли подсознательно ждал чего-то подобного. Просто поднял руку, указывая на летающий ковер и проговорил:
        - А они и надеялись. И ушли.
        11
        ГОРОД СОЛЬФИК ХУН. СТОЛИЦА ВЕЛИКОГО ГЕРЦОГСТВА ФРЕЙВЕЛИНГ.
        Закончив рассказ, Мерино довольно долго сидел молча, крутя в руках пустую кружку. Молчал Бельк, поглаживая Дэниза по голове. Тихо, как мышь, сидел в уголке Гвидо. Смотрел в огонь в камине Бенедикт да Гора и казалось, что он смотрит на горящий дом в богатом квартале вольного города Ниаль и удаляющийся от него летающий ковер. Задумчиво крутила прядь своих рыжих волос Карла Тотти. В опустившейся тишине было хорошо слышно, как воет, играясь со снегом и печными дымами, холодный зимний ветер.
        - Дело мы закрыли к полному удовольствию барона Сантьяго да Гора. - нарушил молчание трактирщик. - Признательных протоколов ниальских нобилей хватило на то, чтобы всю вину за грабежи свалить на Гильдию воров и покойного Массимилиана Сальвоторе. Его имущество было полностью конфисковано короной, что вкупе с огромным количеством трупов удовлетворило и нашего императора. Грабежи и набеги на налоговые обозы прекратились сразу после ниальской заварушки, но думается мне, что и без нее новых бы не было. Гильдия тогда набирала начальный капитал для своей деятельности и задачу эту уже выполнила.
        Сделав паузу и с удивлением поглядев на пустую кружку, Мерино продолжил:
        - Потом не раз и не два мы сталкивались с Гильдией воров. Не раз и не два видели эти летающие ковры. Но ни разу мы не смогли захватить его, хотя и император, и магусы обещали за образец в любом состоянии просто колоссальные деньги. Однажды почти удалось, но воры сожгли его, когда стало понятно, что из засады им не выбраться. И все, что мы увидели, - это куча золы и обгоревших деревяшек.
        - Магия? - спросил Гвидо. - Это была магия?
        - Я и по сей день не знаю ответ на этот вопрос. Но все считали, что да. Магия. Потом грешили на еще одну Гильдию, которая объявилась почти в то же время - Гильдию вольных колдунов. Ну тех, помните, которых по указу Патрика потом бросили в темницу и всех удавили? В последний год его правления?..
        - Да, была такая, - подтвердил Бенедикт. - Гильдия вольных колдунов, в колдунах которой, по уверениям келлиарских магусов, магии не было ни капли.
        Мерино усмехнулся.
        - Точно! Ни одного колдунства мы от них не видели за все года. Но считалось, что летающие ковры были созданы ими. А мы, в Тайной страже, абсолютно доподлинно убедились, что эти колдуны были для Гильдии воров чем-то вроде келлиарской академии для императорского престола. Научные разработки и все такое. Когда их брали, столько непонятного добра с их кладовых вытащили, просто жуть. Но преимущественно - алхимические смеси и яды. Сейчас вот рассказываю вам это, а сам думаю: странно все это. И тогда так считал, и сегодня. Словно была у этих Гильдий какая-то цель, к которой они шли, все то безумие устраивая. А мы им воплотить ее не дали, хоть и не поняли, что именно.
        - А я думаю, что мы их не уничтожили тогда, - Бельк мягко спихнул гикота с колен, поднялся. - Просто видимую часть перебили, а остальных загнали в тень. И еще я думаю...
        Тут северянин на пару секунд замялся, что было для него крайне несвойственно, после чего проговорил с некой смущенностью в голосе:
        - Еще я думаю, что цели своей они как раз достигли. И ты прав. Мы этого не поняли.
        Мерино с удивлением взглянул на друга. Протянул столь неуверенно, как и Бельк до него.
        - А знаешь... Может быть... Ты вот сейчас сказал, и я подумал... Очень может быть!
        - А что за Гильдия вольных колдунов? - влез с вопросом Гвидо, когда молчание затянулось настолько, что в иной компании его бы уже истолковали как неловкое. - Расскажите, синьор Лик?
        Мерино отвлекся от своих мыслей, глянул на поваренка, и кивнул.
        - Расскажу как-нибудь. Но не сегодня. Засиделись мы что-то! - и обернувшись к да Гора спросил: - Господин барон, у нас заночуете? Небезопасно-то ночами по городу бродить.
        - Пожалуй, что так, милейший! - откликнулся Бенедикт, тут же натянув на лицо маску сословного превосходства над окружающими. - Бельё, я надеюсь, у вас чистое?
        - Как можно, ваше светлость! Специально для вас клопами простыни пересыпали.
        Дружеский смех, раздавшийся в кабинете остерии, быстро разогнал то мрачное настроение, что осталось после истории о летающих коврах.
        Рука герцога
        1
        ГОРОД СОЛЬФИК ХУН. СТОЛИЦА ВЕЛИКОГО ГЕРЦОГСТВА ФРЕЙВЕЛИНГ. ОСТЕРИЯ "СТАРЫЙ КОНЬ".
        Когда остерию покинул последний посетитель из числа завсегдатаев (а другие, надо сказать, захаживали в затерянное в глубине улиц старого города заведение не часто), когда закончились хлопоты, связанные с уборкой и подготовкой к следующему дню, когда на отдельном листочке были подсчитаны все расходы и доходы сегодняшнего дня (и признаны владельцем удовлетворительными), тогда настало время подумать и о себе. Мерино занял свое место в кабинете и собрался было продолжить то, на что в последнее время не хватало то времени, то желания: приведения в порядок своих записей с рецептами. Разложив их на столе и, выбрав на сегодня кухню севера-запада Империи, ныне - королевства Тайлти, он принялся чиркать пером на чистом листе, создавая схему новой главы будущей поваренной книги.
        Была у владельца остерии "Старый конь" и бывшего дознавателя Тайной имперской стражи мечта: издать, то есть напечатать самым современным типографским способом, книгу с рецептами блюд разных народов, населяющих бывшую Империю Рэя. Покатавшись по огромной некогда державе, сегодня расколовшейся на суверенные государства, он, надобно сказать - большой любитель готовить, собрал их в достаточном количестве, что бы это стало возможным. Листочки, листы, свитки с рецептами, частенько сопровождаемые рисунками и заметками (например к мясу по латенгрски - "меньше перца! Сумашедшие карфенакцы!") - пока без всякой системы занимали несколько полок в отдельной комнате, которую домочадцы уже начали в шутку именовать библиотекой. И что бы все эти разрозненные и сумбурные записи когда-нибудь смогли превратиться в красивую книгу в дорогой обложке из кожи, предстояло еще много, очень много сделать. Однако времени на это, как уже говорилось выше, катастрофически не хватало. Только вот так, вечерами. Хотя и они, зачастую были заняты другими делами.
        Дверь чуть скрипнула, пропуская в кабинет Карлу Тотти. Красивая рыжеволосая женщина выглядела несколько усталой, так как активно участвовала как процессе готовки еды, так и в обслуживании гостей остерии. Подойдя к склонившемуся над бумагами Мерино, она поцеловала его в висок и спросила:
        - Ты спать собираешься? Я бы уже легла.
        Тот поднял голову, привлек к женщину к себе. Вдохнул ее запах, на секунду зажмурившись от удовольствия, словно гикот Белька, которому почесали между ушами.
        - Пока нет. Хочу с Тайлти сегодня закончить.
        - Тайлти? А это где? - спросила она.
        Мерино усмехнулся и напомнил себе, что большая часть жителей бывшей Империи, если им это не нужно по роду деятельности, и не представляли насколько та была огромной. И даже не знали как назывались отдельные ее провинции. Это он изучил (и выучил наизусть!) всю карту государства и прилегающих к нему стран, знал на память все города с населением выше десяти тысяч человек, а так же побывал в большинстве из них.
        - Это далеко, кара миа. - он неохотно отстранился. - Очень далеко. От нас - на восток около двух недель пути. Через Речную республику, через Товизирон. Раньше, лет двадцать назад, это была провинция в полном значении этого слова, хоть и герцогство. Глухой такой медвежий угол, затерянный в лесах среди Халгьских гор. Там замки баронов выглядят как бедные деревни, а сами бароны почти не отличаются от лесных разбойников. Ну, по крайней мере, так было двадцать лет назад. А потом династия тамошних герцогов пресеклась окончательно и Тайлти стал настоящей бандитской вотчиной. До тех пор, пока император не назначил туда нового правителя - барона Гетца фон Вольфсбурга.
        - А! Я слышала про него! У него еще рука из металла и он может кидать ей огненные шары! - Карла, раздумав уходить, присела подле Мерино. - Его еще зовут Кровавый барон! Я думала это сказка, вроде северных великанов.
        Мерино, улыбаясь, погладил женщину по спине.
        - Великаны, кстати, существуют. - проговорил он. - Я видел одного.
        - Да ты меня обманываешь! - Карла чуть надула губки в кокетливом возмущении. - Пользуешься тем, что я никогда не покидала Фрейвелинг и рассказываешь небылицы!
        - Клянусь пророками, милая! Я говорю правду! - рассмеялся Мерино. - Великаны существуют, а у Волчьего погонщика - железная рука!
        - И из нее вылетают огненные шары?
        Мерино на пару секунд задумался - стоит ли рассказывать Карле всю правду об этом? Но, напомнив себе, что обещал быть с ней честен, ответил:
        - Нет, огнем он не кидался. Но рука была удивительной, можно сказать - волшебной! Там с этой рукой запутанная довольно история...
        - Расскажи! - требовательно произнесла Карла. В зеленых ее глазах уже разгорелся огонек любопытства.
        - А кто-то хотел лечь спать... - прошептал он ей на ушко.
        - Прекратите отвлекать меня, синьор Лик! - с притворным возмущением женщина отстранилась. - Рассказывайте давайте!
        - Ну что ж... Только завтра не жалуйся, что не выспалась, договорились? И меня не вини!
        Карла в ответ скорчила гримасу, которую можно было трактовать, как "захочу и буду винить!". Мерино вздохнул, отодвинул в сторону лист с записями по главе тайлтийской кухне, понимая - новой главе сегодня не появиться на свет. Взял чистый и несколькими штрихами изобразил на нем грубую карту Империи.
        - Вот здесь мы. А вот тут Тайлти. На этой реке, я не помню уже как она называется, стоит замок с названием Вольсфбург. Ну как - замок...
        2
        ЗАМОК ВОЛЬФСБУРГ, ГЕРЦОГСТВО ТАЙЛТИ, ИМПЕРИЯ РЭЯ, НАЧАЛО ЛЕТА 769 ГОД ОТ П.П.
        - И это - замок нашего герцога? - с удивлением спросил Мерино. Сделал это он довольно тихо, поскольку они уже подъехали достаточно близко к стенам, что бы кто-нибудь мог услышать его слова. Не хватало еще начать знакомство с местным владетелем с низкой оценки его имущества.
        - Это - Тайлти. - ответил столь же негромким голосом Бельк. Тоном, словно это все объясняло. Хотя, если вдуматься, это и правда все объясняло.
        До замка дознаватели добирались верхом по узкой и извилистой дороге. Она петлял по лесу, постоянно меняя направление, будто бы задалась целью запутать путников. Пейзаж, их окружающий, можно было бы назвать пасторальным: пронизанная солнечными лучами листва деревьев, порхающие и щебечущие птицы, любопытные белки, скачущие с ветку на ветку. Если бы не одна крохотная деталь - встречающиеся с некой периодичностью развешанные на деревьях тела. На груди каждого из таких древесных украшений висела табличка с вырезанным на ней словом на сегере: "Мятежник". Покачиваясь на ветвях особенно крупных деревьев, они сопровождали путников до самого замка местного владетеля.
        - Судя по их количеству, - Мерино Лик мотнул головой в сторону одного из висельников, - Складывается ощущение, что в мятеже пребывает весь лен.
        Его спутник, скафилец по имени Бельк, согласно кивнул и слегка усмехнулся.
        - И хозяин замка, видимо, человек гостеприимный. - продолжил Мерино.
        Родовое гнездо фон Вольфсбургов (нет, Мерино не мог даже в мыслях назвать ЭТО замком) представляло собой комплекс строений, собранных из разномастного, явно не первый раз пускаемого в дело материала. Крепостная стена, местами из ошкуренного строевого леса, местами из камня, скрепленного раствором; стоящая в кольце этих стен пятиметровая башня, крытая почерневшей соломой; несколько неказистых домиков, только один из которых, в более цивилизованных местах, мог бы сойти за жилище обеспеченного селянина. Конюшня. Свинарник. Птичник. Псарня. На фоне этого провинциального великолепия, делая его еще более унылым и тусклым, совершенно нелепо выглядели двое караульных на воротах: в современных, начищенных до блеска кирасах, с пиками в руках и с мушкетами, прислоненными к стене.
        - Что они тут могут охранять? - все так же негромко произнес Мерино. - Их снаряжение - единственное богатство этого места.
        Северянин в ответ кивнул с невозмутимым видом. И опять ничего не сказал. К молчаливости своего напарника Мерино уже привык за четыре дня дороги, его разговорчивости хватало на них обоих. Но на сей раз молчание Белька объяснялось не его неразговорчивостью. Навстречу дознавателям шел хозяин лена.
        Очень высокий, сухощавый, порывистый в движениях, бесстрашно вступая хорошими сапогами в лужи на своем пути, герцог Тайлти, Гетц фон Вольфсбург, остановился перед напарниками резко, словно наткнулся на препятствие. Взгляд его серых глаз цепко охватил каждую деталь лиц и гардероба пришельцев, пронзительно впился в их глаза с неким вопросом, после чего, вероятно найдя ответ, чуть смягчился. Подбородок с узкой и длинной "козлиной" бородкой дернулся вверх, а правая рука, отчего-то в латной перчатке, взлетела вверх, приветствуя дознавателей.
        - Прислал-таки! - голосом веселым и хриплым каркнул он. - А я уж думал - забыл!
        Вероятнее всего, говорил герцог про шефа Тайной стражи барона Сантьяго да Гора, письмо которого настигло дознавателей за день до выезда из столицы Арендаля, где они проводили расследование смерти важного вельможи при подозрительных обстоятельствах. И в котором сообщалось в словах, полностью исключающих двоякое толкование, что их ждет не возвращение в столицу и отдых, а путешествие в край диких баронов - Тайлти.
        - Дознаватель второго ранга Мерино Лик. - представился Мерино. Поклонился. Поклон этот был его тайной гордостью, личной разработкой и результатом многочисленных упражнений перед зеркалом. Он сочетал в себе достоинство исполняющего его, подчеркивал его независимый статус и при этом был в достаточной степени уважителен, чтобы оставить довольным любого ревнителя традиций из самого медвежьего угла. - Мой напарник - дознаватель второго ранка Бельк.
        - Всего двое? - явно пропустив мимо ушей имена и должности гостей спросил фон Вольфсбург. - Я слышал вы большими копьями[3 - Герцог оперирует устаревшим рыцарским термином: большое копье - отряд из рыцаря, его дружины, разведчиков, гонцов и другого обслуживающего люда. Численность большого копья доходила до двух десятков человек.] передвигаетесь.
        - Нас срочно отправили по вашей просьбе из Арендаля, господин герцог. Остальная часть нашей группы еще заканчивает работу там.
        - Вот оно что! - голос фон Вольфсбурга скрежетнул сдержанным смешком. Недовольным, если Мерино правильно разобрал интонацию. - Ну что ж. Надеюсь вы мне сможете помочь. Иначе придеться все же головы рубить!
        И довольно расхохотался, когда дознаватели напряглись от этой фразы.
        - Да не вам! - пояснил он отсмеявшись над немудрящей своей шуткой. - Баронам моим мятежным! Император просил, что бы я разобрался без кровопролития. Но у меня что-то не выходит. Обнаглели, псы драные! Хотя, к Сантьяге я обращался не по их поводу. Пойдемте в дом, дознаватели второго ранга. Там все расскажу.
        Тот самый дом, которому Мерино отвел гордое звание "приличного" оказался и жилищем герцога и, одновременно, его штабом и казармой. Перед входом в него стоял еще один прекрасно экипированный воин. Это вообще казалось отличительной чертой Тайлти - богатство в оружие и прочих предметах воинской касты и небрежение, даже бедность, во всех остальных моментах.
        За дверью оказалась большая комната, пожалуй во весь дом, посреди которой стоял огромный стол, заваленный картами, свитками с донесениями и заставленный винными бутылками разной степени початости и кружками. Вдоль стен стояли нары в два яруса, на некоторых из которых спали неопрятные бородатые мужики, даже во сне похожие на разбойников.
        - Походные условия. - пояснил герцог подхватывая со стола одну из бутылок и делая из нее глоток. - Веду войну с соседями, которые никак не хотят признавать меня своим господином. Веале далеко, так что я перенес ставку в свой родовой замок.
        Бросив быстрый взгляд на лица дознавателей, Вольфсбург, верно поняв их выражение, хохотнул:
        - Я герцог - всего третий месяц. Указом императора Патрика получил в кормление Тайлти со всеми городами, лесами и реками. А по происхождению я - барон. Барон Гетц фон Вольфсбург. Из этих вот мест. Меня еще называли "Кровавым Бароном", слыхали?
        Мерино и Бельк в унисон отрицательно покачали головами.
        - Мы не из этих мест, господин герцог.
        - Да? Жаль! Не пришлось бы объяснять очевидных вещей. А рассказать надо, раз нам вместе работать. Чтобы не было в голове вопросов. - фон Вольфсбург уселся на одну из полок первого яруса, взмахом правой руки указал на лавки подле стола. Бутыль он держал в левой руке.
        - Итак, про таких как я говорят - барон-разбойник. - начал говорить герцог. Надо заметить, без тени смущения, напротив, с некоторой даже рисовкой. - Мое имущество, сами видите, немногим отличается от имущества более менее зажиточного селянина. И вся разница между ним и мной в том, что я обучен владению оружием, а он нет. Ну и в титуле, конечно, который мне батенька оставил в наследство. К слову о старике, жил он тоже разбоем, чего и мне заповедовал. В нашем медвежьем углу эта профессия практически у восьми из десяти у чрезмерно расплодившихся рыцарей. Ну и война еще.
        Еще один глоток из бутылки.
        - На войне мне и повезло. Как говориться - оказался в нужное время в нужном месте. И хорошо себя показал. При вторжении кочевников в северный Карфенак в прошлом году я оказался в числе немногих, кто мог хоть как то задержать армию противника. Беспокоил со своей "Волчьей сотней" их войска, грабил обозы, у меня ведь в этом огромный опыт, ха-ха! Довел бедняг просто до белого каления и на мое уничтожение двинули несколько кавалерийских отрядов. А святоши сумели грамотно использовать подаренное мною время, да еще и Патрик, тогда еще не император, а маршал Империи, подошел. Сгруппировали войска и вдарили по язычникам так, что катились они до самой границы, потирая отбитые задницы! И, что редко бывает, заслуги мои не забылись. Патрик, храни его Единый, взойдя на трон, наградил меня по императорски! Вот этим вот!
        Фон Вольфсбург обвел вокруг рукой в перчатке и хмыкнул.
        - Знал бы на что я соглашаюсь, бежал бы от герцогского титула как монашка от демона! Нет, я конечно знал, что в герцогстве бардак, сам, знаете ли, немало способствовал тому, но не предполагал, что настолько. Начал по примеру нашего императора натягивать удила особо строптивым местным аристократам, получил парочку мятежей и полностью перерезанные торговые пути. Затеял с ними переговоры - едва сумел бежать с места встречи. Попробовал собрать их в совет, по примеру имперского магистерия[4 - Магистерий - высший законодательный орган Империи Рэя. Состоит из высшего дворянства, по одному от каждой провинции.] - получил полноценную войну и разделение провинции на три лагеря. Дворяне из первого, как ни странно, бароны, подобно мне недавнему, поддерживают меня во всем, поскольку тоже хотят порядка на своей земле. Второй лагерь - это люди, которые были в фаворе у прежнего герцога и для которых барон-разбойник в герцогской короне - как кость в горле. Ну а третий лагерь... Эти трусливые псы просто сидят и ждут кто кого перерубит, чтобы присоединиться к победителю. За деньги, однако, могут дать своих людей.
Как мне, так и моим врагам!
        Герцог замолчал, посмотрел на опустевшую бутылку с укоризной, поднялся и пошел к столу за другой.
        - Вот так тут обстоят дела, господа дознаватели второго ранга.
        - Простите, господин герцог, - подал голос Мерино. - Для чего именно? Просто из вашего рассказа понятно, что у вас имеются некоторые... кхм... трудности, понятно почему эти трудности возникли, но совершенно не ясно, чем в их разрешении могут помочь два дознавателя не самого высокого ранга? Нам, видите ли, было направлено короткое письмо голубиной почтой. Всего-то там и сказано, что нас снимают с текущего задания и отправляют к вам. А вы все уже и объясните.
        Герцог покивал, словно и не ждал другого ответа от Мерино, решительно поставил бутыль на стол и направился к двери, бросив через плечо:
        - Следуйте за мной.
        На улице фон Вольфсбург направился к отдельно стоящему строению, который по виду больше всего походил на погреб. Такие есть во дворе у каждого зажиточного селянина: сруб, по самую крышу углубленный в землю, а сама крыша покрыта дерном. У входа обнаружился еще один караульный, который при виде своего начальства не вытянулся во фрунт (чего Мерино, признаться ожидал), а лишь кивнул герцогу и отступил в сторону. Тот без предисловий согнулся и нырнул внутрь. Дознаватели переглянувшись, последовали за ним.
        Это погреб и оказался. Или даже ледник. Поскольку после летнего тепла стылый холод, коснувшийся их рук и лиц, составил весьма резкий контраст. Широкий коридор с комнатками-отнорками заполненными провизией, плавно уходил вниз, тускло освещаемый лишь фонарем, который нес герцог - видимо взял его сразу на входе. Шагов через десять последовал поворот, за которым обнаружилась крепкая дверь без замка и засова. Ее назначение, видимо заключалось в удерживании холода. Фон Вольфсбург открыл ее и осветил небольшую комнатку с покрытой льдистыми кристалликами стенами и голым земляным полом. На котором лежали три раздетых догола окоченевших мертвеца.
        - Собственно... - герцог шагнул внутрь, дождался пока войдут Мерино с Бельком, и закрыл дверь. - Эти парни пытались убить меня чуть меньше триды назад. Их было пятеро, но двоим удалось уйти от моих людей. Эти твари убили пятерых моих солдатов во сне, а еще с четверых - в драке! И дрались они, я вам скажу господа дознаватели, словно одержимые!
        - Напали ночью? - уточнил Мерино.
        - Ну конечно ночью, Лик! - оказывается фон Вольфсбург отлично запомнил их имена. - Когда еще, драть, пятеро могут напасть на лагерь, в котором несколько десятков вооруженных риттеров[5 - Рыцарей.]!
        Голос герцога клокотал от сдерживаемой ярости. Для него, видимо, было невыносимо признавать, что пятеро неизвестных уложили в землю девять его людей, а он взыскал за это смертью только с троих.
        Бельк, не говоря ни слова, присел над одним из мертвецов и стал его внимательно осматривать. Мерино тоже разглядывал тела, отмечая не слишком атлетическое их сложение, невысокий рост и непривычного цвета кожу: глубокого бронзового оттенка, какой бывает у загорелых на своих полях селян. Даже еще темнее.
        - Не местные. - проговорил Бельк снизу. - Димаутриане?
        - Я таких не видел раньше. - ответил герцог. - Один из моих риттеров раньше воевал в Диамуте, говорит, что похожи. Только в отличии от тех дикарей, одетых в юбки из листьев, с которыми ему довелось сражаться, эти были снаряжены получше. Хорошие кольчуги, клинки, пистоли.
        - И что эти язычники делают здесь? - подал голос Мерино.
        - Это хороший вопрос, господин дознаватель! - усмехнулся фон Вольфсбург. В неверном свете маслянного фонаря это выглядело довольно устрашающе. - А второй хороший вопрос: что за клейма у них на левых плечах?
        Бельк повернул одно из тел, демонстрируя для Мерино выжженый на плече мертвеца знак размером с ладонь: ромб, с заключенным внутри глазом. Клеймо это поставили много лет назад - ожоги уже давно зарубцевались, превратившись рисунок из тонких белых лилий. Мерино такого знака видеть раньше не доводилось, да и не в традициях Империи таким образом метить людей. Он некоторое время разглядывал клеймо в дрожащем свете фонаря, затем повернул голову к герцогу.
        - Если я все правильно понял, то этих людей послали, что бы убить вас?
        - Верно! - вновь ухмыльнулся фон Вольфсбург. - Двигались они именно к моему дому.
        - И вы считаете, что их послал кто-то из ваших мятежных баронов?
        Ответа на этот вопрос не последовало. Дознаватель пристальнее всмотрелся в лицо герцога, пытаясь в дурном освещении понять, почему тот молчит, однако движущиеся тени обрекали эту попытку на неудачу. Когда же молчание со стороны владетеля этих мест затянулось настолько, что стало подозрительным, Мерино кашлянул.
        - Ваша милость? Вы же вроде желали помощи от Тайной стражи?
        - Да какие бароны... - неохотно ответил тогда фон Вольфсбург. - Те действуют иначе: собирают людей побольше и нападают. Это не в их духе.
        - Но я вижу вы догадываетесь о том, в чьем?
        - Не догадываюсь. Знаю. - произнося эти слова герцог поник головой, утратив вдруг вид бесшабашного веселого рубаки. - Это нападение... Точнее сказать, нападение - лишь следствие... В общем - из-за этого дела я и просил у Сантьяги помощи! А вовсе не из-за сражений с баронами, как вы могли подумать. И я очень прошу, господа дознаватели, чтобы то, что я вас сейчас скажу, осталось между нами! Мои люди об этом не осведомлены.
        - Вы же понимаете, что мы не можем вам этого гарантировать, господин герцог? - мягко спросил Мерино. - Лишь пообещать, что ваша тайна будет доступна весьма узкому кругу лиц.
        - Да. Я это и имел ввиду.
        - Тогда будьте с нами откровенны. От этого сильно зависит - сможем ли мы вам помочь.
        Фон Вольфсбург вздохнул совершенно обреченно, прислонился к стене. С минуту он молчал, затем, как человек принявший решение прыгнуть со скалы в море, резким движением дернул левой рукой правую. И протянул ее дознавателям.
        - Все из-за нее! - произнес он глухо.
        В левой руке герцог держал протез, выполненный в виде латной перчатки с вытянутыми прямо пальцами. Правой руки, чуть ниже локтевого сустава, у него не было. Сработан протез был весьма искусно, если не приглядываться - то и не заметишь, что это лишь имитация руки. Мерино выругал себя последними словами за такую ненаблюдательность и невнимание к деталям: видел же, что герцог щеголяет перчаткой при отсутствии остального доспеха, но не придал значения. Вслух же спросил небрежно:
        - Из-за протеза, ваша милость?
        Фон Вольфсбург зло сверкнул на него глазами.
        - Нет, Лик! Из-за того, что у меня, рыцаря, нет правой руки!
        - Я, простите, все равно не понимаю...
        - Тогда просто не перебивайте меня, Единого ради! Не так уж просто, знаете ли, признаваться в почти осуществленной измене!
        Мерино лишь удивленно вскинул брови, изумленный таким поворотом разговора, но вслух ничего не сказал. Рассудив, что раз уж человек решил выговориться, то не стоит ему мешать. А уточняющие вопросы можно задать и потом.
        Герцог же, совершив еще один тяжелый вздох, начал рассказывать.
        - Руку я потерял в одной из стычек четыре года назад. Это, знаете ли, тяжелая утрата для человека моей профессии. Со временем приучился пользоваться оружием в левой руке, но... Сами понимает - не то! Я ведь был очень хорош! С любым оружием! И превратиться внезапно в половину себя было... Невыносимо! Я стал, до того дошло, смотреть на своих бойцов с завистью, срываясь на них по всякой ерунде. Потом вроде притерпелся, смирился. А недавно, аккурат после вхождения в права по Тайлти, ко мне пришел человек.
        Нервным движением герцог приладил протез к обрубку руки, привычно затянул ремни и спрятал их под рукавом.
        - Обычный человек. С виду - вроде купца, не из самых успешных, но и не бедных. Средних лет, борода седая, а волосы темно-русые. Ну знаете, бывает такое... Каким-то образом он оказался прямо у дверей моих покоев в Веале, обойдя и внешнюю стражу замка и внутренние караулы. Меня это до того впечатлило, что я решил его выслушать. Говорил он немного, выразил восхищение моими ратными подвигами, посетовал на то, что подобных мне воинов в Империи весьма немного и посочувствовал отсутствию у меня правой руки.
        Фон Вольфсбург зло ощерился, вспоминая тот разговор.
        - Я, после тех слов, едва его за дверь не выбросил. С разбитой в кровь мордой! Но он довольно быстро выложил на стол сверкающую золотом правую руку. И предложил ее попробывать. Мол, лучшие мастера работали специально для того, что бы у столь великого воина было две руки! Выглядел этот протез и впрямь презанятно и я, ни на что особенно не рассчитывая, но поддавшись любопытству, проследовал его инструкциям и прикрепил руку к культе. И чуть не обоссался от страха, когда протез зашевелился! Из перчатки вытянулись какие-то металлические нити, охватили мой обрубок и притянули протез так плотно, что... Я не знаю как это описать, господа дознаватели, но я почувствовал свою руку! Правую руку! Я сжал пальцы в кулак и пальцы этой золотой штуковины послушно выполнили команду. Я сгибал пальцы, пробуя забытые эти ощущения, я смеялся и плакал, как младенец! Единый, я схватил меч правой рукой и крутил им в воздухе не чувствую ничего, кроме счастья. Что бы это понимать, Лик, нужно лишится руки, а потом вновь обрести ее. Через четыре года.
        Мерино лишь коротко кивнул, вновь не произнося ни слова и ожидая продолжения этой, несколько сказочной, истории. И герцог не заставил себя упрашивать.
        - Короче говоря, когда я наигрался рукой, то сразу, разумеется, спросил о цене. Теперь-то я был не бароном-разбойником, а целым герцогом! И при всей скудости тайлтийского бюджета, наверняка мог позволить себе многое. Но человек меня огорошил, сказал что это подарок. И ни о какой оплате не может идти речи! Что это было бы оскорблением мастерства людей, изготовивших ее и желавших только лишь угодить столь прославленному человеку.
        Фон Вольсбург замолчал на пару мгновений, растянул губы в неживой волчьей улыбке.
        - Я, знаете ли, на лесть падок как и все в этом мире! И конечно же мне было очень приятно от того факта, что слава о моих, с позволения сказать, подвигах, разлетелась по всей Империи. Но все-таки на вещи я привык смотреть трезво, люди с иными взглядами в моей профессии долго не живут. Ну и потом: если шлюха говорит, что даст тебе бесплатно, это значит лишь то, что ей нужно что-то большее, чем деньги. А это всегда выходит неоправданно дорого...
        - Так и вышло? - спросил Мерино, когда рассказчик вновь умолк.
        - А могло быть иначе? - невесело усмехнувшись ответил тот. - Конечно же так и вышло. Человек ушел, невзирая ни на какие мои протесты, а стража потеряла его, едва он вышел за дверь. Как - непонятно! Хотя, чего непонятного-то! Колдовство! Пару месяцев я жил, пользуясь двумя руками, начиная понемногу верить в то, что столь щедрый дар был сделан мне именно по озвученным причинам. Однако полмесяца назад этот человек вновь навестил меня. Уже здесь, сразу же после стычки с одним из моих соседей. И спросил - не желаю ли я стать стать императором.
        - Что? - против воли вырвалось у Мерино.
        - Один в один мои слова! - хохотнул фон Вольфсбург. - И, наверное, выражение лица таким же было. Но человек был серьезен. Он сказал, что у меня была возможность убедиться могуществе тех, кто стоит за ним. Что моя рука, сколь бы внушительно не было колдовство, создавшее подобный артефакт (в том что это именно колдовство не было никаких сомнений!), это детские игры в сравнении с их истинными возможностями. И что эти люди давно присматривались ко мне, а теперь уверены - я лучшая кандидатура на роль императора. А нынешний, дескать, толкает Империю в пропасть. Много еще чего этот человек наговорил, и не все его слова я хорошо понял, потому как кровь в ушах стучала. Но понял главное - меня толкают на измену! Нельзя сказать, что я не задумался хоть на миг над предложением этого человека... Задумался, чего уж там! Но быстро опомнился, границы своих талантов я все же понимаю довольно четко! Да и не предлагают трон и венец такому как я, если не планируют сделать из него куклу, которой можно управлять. Поэтому я сорвал волшебный протез и швырнул ему в морду. Ну, попытался, по крайней мере. Он увернулся.
Спокойно так! Перехватил колдовскую руку в воздухе, вышел и исчез. Сказав мне на прощание одно лишь слово: "Ошибка!"
        - И больше вы его не видели? - Мерино сам не верил тому, что может говорить так спокойно и отстраненно. Только что в несостоявшейся измене ему признался представитель высшей знати Империи, а он ведет дознание так, словно бы перед ним обычный лавочник, кающийся в своих грехах. Заматерел на службе, привык, что в его деле и впрямь сословия не играют роли.
        - Нет! - ответил герцог. - Но предполагал, что он направит ко мне людей, чтобы я не смог разболтать его тайну. Все-таки измену предлагал. И, как видите, не ошибся.
        - А барон да Гора об этом всем знает?
        - Лик! Ну как вы себе это представляете? Что бы я описал всю эту историю и отправил ее голубем в столицу? Нет, конечно же! Я просто написал, что дело серьезное и мне нужна его помощь!
        - То есть наш шеф не знает, на какое дознание он нас отправил? - скорее для себя, чем для герцога проговорил Мерино. Глянул на Белька, который все это время просидел на корточках подле мертвецов, и тряхнул головой. - Очень хорошо...
        - Так я почему и удивился, всего двоих увидев!
        Ледник, в котором происходила исповедь фон Вольфсбурга, погрузился в тишину, лишь потрескивал фитиль фонаря. Мерино пытался подобрать такие слова, которые бы одновременно дали понять герцогу, что на помощь в его деле на двоих дознавателей расчитывать не стоит, и в то же время не оскорбили его. Хотя бы тем фактом, что барон да Гора явно не принял всерьез серьезность дела тайлтийского владетеля. Однако Бельк, не забивавший голову рассуждениями о политесах, не дал Мерино выстроить внятную фразу, и поднявшись на ноги, сообщил герцогу:
        - Они вернуться.
        Герцог мрачно кивнул.
        - Мои солдаты приучены воевать с врагом, который не крадется в ночи. Боюсь, от всей Волчей сотни толку будет немного.
        - Как и от нас двоих. - подал голос Мерино. - Что бы охранять вас хоть с какой-то гарантией, здесь нужен весь наш отряд.
        - Другими словами - я в заднице! - подвел итог совещанию фон Вольфсбург и зло сплюнув, пошел наверх.
        3
        ГОРОД СОЛЬФИК ХУН. СТОЛИЦА ВЕЛИКОГО ГЕРЦОГСТВА ФРЕЙВЕЛИНГ. ОСТЕРИЯ "СТАРЫЙ КОНЬ".
        - Самым разумным в той ситуации было садиться на коней и ехать за подмогой. С одной стороны - герцог со всех сторон окружен своими людьми и, наверное мог как то наладить караульную службу, что бы и второе покушение провалилось. С другой же - что мы там вдвоем могли сделать? Но мы, как ты понимаешь, решили остаться! - усмехнулся Мерино. - Молодые были, дурные! Пребывали в полном убеждении в собственном бессмертии. И в том, что нам все по плечу! У Белька, может и были на то основания, а вот на что я рассчитывал?
        - И вы остались охранять герцога? - спросила Карла, уютно устроившаяся к тому времени на диване.
        - Ха! Охранять? Нет! Я же говорил, что мы были молодыми и дурными? Так вот - это не преувеличение рассказчика! Мы вознамерились найти того колдуна - ни много, ни мало! Вдвоем!
        Мерино беззвучно рассмеялся.
        - Вот тебе сейчас рассказываю и выглядит это даже глупее, чем все это время я считал в своей голове!
        - Мужчины... - улыбнулась Карла. - Мир был бы совсем другим, если бы вы не творили глупости.
        - Лучше?
        - Скорее всего. Но гораздо скучнее. Но ты не тяни, рассказывай, что было дальше!
        - А дальше... Дальше два молодых и до предела самоуверенных балбеса придумали план. Мы исходили из того, что в деле замешаны маги. Ну, потому что герцогская рука явная была магическим артефактом. При этом мы понимали, что это не разработка имперских магов, те, как ты знаешь, больше по стихиям специалисты.
        - Вообще-то не знаю...
        - В каком смысле? - сбился мужчина.
        - Мерино! - Карла рассмеялась с легкой укоризной. - Ты, верно, забываешь, что я вдова фрейского офицера, которая ни разу не покидала этой земли! Для меня все эти твои истории - как сказки про другой мир! Ты что же, думаешь, каждый человек в Империи разбирался в магии?
        - Ну... - протянул Мерино чуть смутившись. - Информация о них совершенно общедоступна...
        - Но не общеизвестна! - парировала женщина. - Зачем бы обычным горожанам вроде меня интересоваться такими вопросами? Нас интересуют цены, налоги, сведения о моде в Февер Фесте и слухи о пограничных войнах. Про магов именно мне известно лишь-то, что есть где-то герцогство Келлиар. А там - таинственная какая-то академия магии...
        - Науки и магии. - поправил Мерино.
        - А я как сказала?
        - Ты сказала просто - магии. А это неверно, поскольку там не только изучают прикладные аспекты магии, но и ведут разработки вполне обыденных вещей. Вроде усовершенствования мельничных жерновов...
        - Вот! Вот видишь! То, чем они занимаются и для чего, для обычных людей как ты понимаешь...
        - Понимаю. - мужчина озадачено потер лоб. - Ну тогда выходит, что рассказать тебе об одном невозможно, не зацепив другое... Ну давай так! Про магов и магию, что бы чрезмерно не забивать голову, тебе стоит знать вот что: есть магия стихийная, магия церковная и магия деревенская. На самом деле, все гораздо сложнее, но пока примем как данность именно такое объяснение. Магия церковная, как ты понимаешь, это менестериалии, которые блокируют практически любую другую магию, реденторы, которые исцеляют болезни, и прочие ордена Церкви со своими молитвами во имя Единого. Как это работает - никто кроме церковников не знает. Но работает и весьма успешно. Я видел один раз как жрец двумя словами и воздетыми к небу руками поднял на ноги роту израненных солдат и отправил их, приплясывающих, в бой.
        - Ну про излечения я знаю, ты уж совсем темной-то меня не считай! - Карла сделал вид, что обиделась.
        - Хорошо. С этим разобрались. Второй тип магии - управление стихиями. Это выпускники и магус той самой келлиарской академии. Огонь, вода, эфир, земля и металлы - все это их рабочие инструменты. Стихийники воздуха весьма востребованы у моряков - управление ветрами, как ты понимаешь, для них все. Маги, которые дружат с огнем, - боевые все без исключения. Академия, по завершению обучения таких, сразу отправляет их в войска. Чем занимаются водные и металлические маги, я, по правде сказать, не знаю, ни разу таких не то что не встречал, даже не слышал. Да и вообще - магов в целом немного, а магов-практиков - единицы. Помню, мы еще смеялись, узнав, что большая часть выпуска келлиарской академии остается в самой академии - изучать природу магии. Ну а про деревенских магов отдельно говорить и смысла нет. Это ведуны, лечащие руками простые болячки, да заговаривающие больные зубы
        - Так вот! - Мерино вернулся к основной теме. - Из этого ты можешь сделать вывод, что создать артефакт наши маги не могли. Хотя, стоп, неправильно! Могли, конечно, но специализированный.
        - Это как? - не поняла Карла.
        - Ну например: бабка-ведунья сделала тебе узелок из всякого барахла, вроде куриного помета и вороньего когтя, который надо носить на шее и он будет защищать тебя от какой-нибудь болезни. Это специализированный артефакт, хотя магусы из академии над этим гогочут как рейтарские кони. Сами стихийники могут создать предмет, который будет обладать свойствами вложенной в него стихии, вроде чаши, в которой всегда горит огонь.
        - Ого!
        - Ну как, - ого... Горит-то он не всегда, а пока его сам магус подпитывает, да и то... - Мерино хохотнул, вспомнив, как грязно ругался магус, у которого никак не получалось заставить подобный артефакт работать.
        - А церковники? - спросила женщина. - Они делают все эти исцеляющие мощи?
        - Ну можно сказать и так... - неуверенно протянул Мерино, который в вопросах магии церковной плавал как топор. - Доподлинно известно, что церковники давным давно создали очень мощные артефакты - обструкторы, которые блокируют магию на огромном расстоянии. Правда все эти обструкторы были утрачены лет триста тому назад.
        - Да, я слышала про эти... обкрут.. артефакты. - Карла прикрыла глаза, что-то обдумывая. - Так, получается, что никто из магов не мог создать вещь вроде руки герцога? Почему тогда вы решили, что в деле замешаны маги?
        - Вам бы, синьора Тотти, в дознаватели идти! - рассмеялся Мерино. - Ничего не упускаете!
        Карла в ответ лишь блеснула кошачьими своими глазами, принимая похвалу.
        - Ты права. - продолжил трактирщик. - Но были в Империи и другие маги. Это из области "давно и неправда", но ходили легенды о неких Серых. Им приписывали возможности делать живым неживое, разговаривать с мертвыми и управлять зверьми. Никто доподлинно не знает, что из рассказов о Серых правда, а что нет. Но... Буквально за пару лет до истории с герцогской рукой появился в Империи новый магический орден. Назвались эти магусы Гильдией вольных колдунов, заявили во всеуслышание, что являются они наследниками искусства Серых, и принялись обивать пороги власть имущих, предлагая свои услуги.
        - И вы решили, что искать следует среди этих вольных колдунов?
        - Ну а что? Версия ничем не хуже другой! Точнее - другой у нас не было вовсе. - мужчина развел руками. - Поэтому мы решили с Бельком поступить так: я еду в Веаль, в котором как раз имелась резиденция Гильдии вольных колдунов и пытаюсь выяснить, что удасться (а заодно отправить отчет с местной голубятни для барона да Гора) , а он остается с герцогом, оберегая его изо всех сил от нападения, коли такое случиться.
        - Вас и так было двое всего, и вы решили разделиться? - с оттенком недоверия спросила Карла.
        - Ну да. - Мерино кивнул. - Глупо, я понимаю. Однако этому плану все равно было не суждено быть исполненным, поскольку на утро следующего дня на замок Вольфсбурга напали.
        - Убийцы?
        - Соседи. Ты же помнишь, что наш новоиспеченный герцог вел войну со своими непокорными баронами? Вот они его и навестили.
        4
        ЗАМОК ВОЛЬФСБУРГ, ГЕРЦОГСТВО ТАЙЛТИ, ИМПЕРИЯ РЭЯ, НАЧАЛО ЛЕТА 769 ГОД ОТ П.П.
        Остаток первого дня дознаватели потратили на то, что бы вытянуть у тайлтийского владетеля и его людей все подробности нападения смуглых убийц на замок. Сам герцог отвечал охотно, стараясь вспомнить все подробности, а вот его люди, видимо стыдясь такого эпизода, отвечали неохотно. Да и знали они немного.
        Как оказалось, стену нападающие не штурмовали. Они появились уже внутри замка. И активно действовать начал лишь когда один из караульных заметил неясные тени и поднял тревогу. Место их проникновения во двор найти не удалось и при свете дня, видимо, забрали веревки с собой, убегая.
        До глубокой ночи, устроившись на сене возле конюшни, дознаватели обсуждали полученные сведения и саму историю, в которую вляпались благодаря барону да Гора. Коий не пожелал со всей серьезностью отнестись к письму Гетца фон Вольфсбурга. И послал, явно для проформы, всего двоих. Туда, где по словам местного владетеля, требовалось "большое копье".
        В результате бурного обсуждения, которое пару раз прерывалось недовольными окриками караульного, заявляющего, что за их болтовней к стенам может подойти армия, а он ее не сможет услышать, была принята следующая версия - за нападением на герцога стоит Гильдия вольных колдунов. Никому более были недоступны работы с неживыми предметами на таком уровне, чтобы создать артефакт, подобный герцогской руке. Да и сама Гильдия являлась уж больно странной организацией: все эти их башни, которые они, невзирая на затраты, строят в столицах провинций, активное продвижение своих услуг среди знати, подчеркнутая замкнутость и аскетичность. Да и знак на плече у убийц - ромб с глазом внутри - такое для своих слуг могли измыслить только психи вроде колдунов. Хотя и не было никаких доказательств, что это все-таки они.
        Закончили обсуждение дознаватели тем, что набросали план на завтрашний день, после чего, к удовольствию караульного, отправились спать. В тот самый дом, что служил фон Вольфсбургу и штабом, и казармой.
        Разбудил дознавателей звук боевого рога. Он бесцеремонно ворвался в утреннюю тишину, разбив ее как удар веслом разбивает корочку льда на замерзшей реке. Вокруг сразу же забегали, к звуку рога, который делая короткие паузы продолжал гудеть, прибавилась ругань просыпающихся людей, топота сапог и ржания лошадей. Пришлось продирать глаза и пытаться понять что, к демонам, происходит!
        - Проснулись! - поприветствовал их хозяин замка. Он стоял возле стола уже почти снаряженный в массивную свою броню, рядом суетился оруженосец, подтягивая то здесь, то там ремешки. Настроение, против вчерашнего, у него было явно бодрое и довольное. Мерино в очередной раз поразился несоответствию между "замком" бывшего барона и снаряжением его и его людей. Мастерской работы латы имелись не только у него, но и у многих его воинов. - Фон Угель, поганка, решил на меня напасть! Я думал буду за ним гоняться до осени, а он сам пришел! Явно с кем-то объединился, у самого-то не больше десятка всадников. Думал тихонько добраться, да нарвался на мои дозоры!
        И повернувшись в сторону одного из своих людей гаркнул:
        - Манфред! Сколько у нас под копьем, с учетом разъездов?
        - Два десятка, ваша милость! - отрапортовал крепкий бородач, на которого крепили кирасу поверх кольчуги. - К обеду вернется десятка Гюнтера и к вечеру - десятка Альфреда.
        - А этих сколько?
        - Навскидку десятка три будет, ваша милость!
        - Кончай "милостить" Манфред! Перед кем рисуешься? Или мне к тебе тоже "фон Йодль" обращаться?
        - Есть такая штука, Гетц, правила должного поведения! Никогда не слышал?
        - Что-то я не помню, что ты эту штуку использовал, когда мне в морду лез на втором бочонке пива! - хохотнул фон Вольфсбург.
        - Она применяется к месту, ваша милость! Коим не является трапезная после столь обильного угощения!
        Так вот зубоскаля перед боем, воины, тяжело двигаясь в доспехах, пошли к выходу. Дознаватели отправились вслед за ними. Помочь они, понятно, ничем не могли, но могли наблюдать, раз уж выезд из замка стал для них невозможен.
        Еще минут десять в лагере царила возбужденная суета. При этом, надо заметить, возбуждение было радостным, словно у компании выпивох, которым пообещали поставить выпивку и накрыть столы с закуской. Судя по всем воины фон Вольфсбурга свое дело любили и бой, даже с несколько превышающих их числом противником, никого из них не пугал. Что, если подумать, было естественно, ведь в дружине герцога собрались матерые вояки, многие, как и их командир, в недавнем - рыцари-разбойники. Мерино на короткий миг вспомнил суету другого рода - испуганную, полную бестолковых метаний и атмосферы едва сдерживаемого страха, которая накрывала его кандотту перед боем. И поразился разнице.
        Спустя десять минут, которые дознаватели простояли в сторонке, чтобы не мешать, дружина владетеля - люди и кони, закованные в тяжелую броню - была построена. Герцог с гордостью оглядел своих воинов, что-то каркнул на местном наречии, вероятнее всего "Убьем их всех!", на что риттеры ответили разрозненным, но воодушевленным воплем, после чего стали выезжать за стены замка.
        Фон Вольфсбург же направил своего жеребца к дознавателям.
        - Замок не покидайте. Здесь остается два десятка пехоты с мушкетами. - сообщил он, приблизившись. - Этого достаточно, если фон Угель замыслил какую-нибудь каверзу. Но - вряд ли. Однако все же будьте осторожны, на сегодня, вы мой самый ценный ресурс.
        Герцог подмигнул и опустил забрало. Оно было выполнено в виде скалящейся волчьей пасти и вместе со шлемом, украшенным в задней его части куском серой, слегка облезлой уже шкуры, образовывало цельный ансамбль - волчью же голову. Конь герцога, могучий тяжеловоз черного окраса, взял с места медленно, словно блюдя достоинство своего седока и влился в компанию себе подобных, выезжающих из замка. Раздалось несколько глухих приказов и дружина, вне зависимости от численности называемая "Волчьей сотней" неспешно направилась к лесу. Из которого уже выезжали, поблескивая солнцем на доспехах, и строились в боевые порядки соседи Вольфсбурга.
        - Интересно тут люди живут! - протянул Мерино с усмешкой. - Турниры каждую неделю. А ты говорил - провинция!
        Бельк, ничего такого никогда не говоривший, хмыкнул и предложил:
        - Пойдем на стену.
        В предложении северянина был существенный резон: с крепостной стены замка, сколь бы невысокой и маловнушительной она не была, смотреть на стычку рыцарей было сподручнее. Дознаватели забрались на нее, устроились со всеми возможными удобствами и принялись наблюдать. Словно и в самом деле были зрителями на рыцарском турнире, разве что торговцев калеными орешками и пивом не хватало.
        "Волчья сотня", в которой сегодня насчитывалось около двадцати всадников, скакала уже в форме построения, напоминающей клин, направленный острием на противника. Возглавлял атаку сам герцог, что вызвало у Мерино всплеск удивления и чего-то похожего на уважение, - все-таки идущих в бой во главе своих воинов представителей высшего дворянства Империи, к коему принадлежал Гетц фон Вольфсбург, ему прежде видеть не доводилось. И пусть герцог и стал оным представителем лишь несколько месяцев назад, это все равно заслуживало уважения.
        Противник тоже начал движение - рыцари фон Угеля тронули лошадей легкой рысью. Их было больше на треть и избранное ими построение походило на боевой молот с суженным на ударном конце наконечником. Чуть замешкавшись в начале, этот молот постепенно набирал скорость, грозя снести клин фон Вольфсбурга. Когда же между сближающимися отрядами осталось около сотни метров, риттеры герцога слаженно опустили длинные копья и пустили коней в галоп. А затем, уже практически перед самым столкновением, буквально за три-четыре удара сердца, завыли волчьими голосами.
        Подлый этот прием был совершенно неожиданным для нападающих. Да и для дознавателей тоже. Волчий вой был настолько натуральным, что будь сейчас ночь, Мерино бы тревожно заоглядывался, ища, откуда к нему подкрадываются хищники. Верховые животные Волчьей сотни никак на этот вой не отреагировали, видимо специально были к нему приучены. А вот кони противников - нет. Их атака в результате оказалась испорчена: часть коней встала на дыбы, сбрасывая всадников; часть встали как вкопанные; и лишь немногие продолжили бег, но, напирая на упавших, тем лишь усилили сумятицу в своих рядах.
        Риттеры Вольфсбурга врезались в противника мощным таранным ударом. Расширяющийся от наконечника клин вспорол разрушенные воем порядки врага, выбив тяжелыми копьями не менее половины рыцарей фон Угеля. И началась рубка. До замковых стен долетела какафония звуков: людские вопли, полные ярости и боли, визг и ржание боевых коней, лязг металла и грохот копыт.
        Это было одновременно похоже на пару раз виденные Мерино рыцарские турниры, и не похоже. На войне прямого столкновения тяжелой кавалерии с себе подобными дознавателю наблюдать не приходилось - всадники, от легкой до рыцарской кавалерии, предпочитали не молотить друг друга, а топтать пехоту или обслугу орудий, налетая, как правило с фланга или тыла, и уже там резвясь посреди паникующих людей.
        Здесь же, на изумрудной зелени травы, словно оживала картинка из рыцарского романа, одновременно прекрасная и ужасная. Но скорее все же прекрасная, поскольку расстояние не позволяло разглядеть деталей. Таких, например, как удар шипастого металлического шара на длинной цепи, вминающего голову всадника на уровень наплечников. Или крутящаяся в воздухе кисть в латной печатке, отрубленная взмахом меча. Или...
        "Стоп!" - оборвал свое разыгравшееся воображение Мерино. - "Не видно - и прекрасно! Просто железные жуки решили потолкаться!"
        Рубка с соседями, которую было бы вернее назвать резня соседей, заняла у воинов Вольфсбурга совсем немного времени. Опрокинутые в самом начале боя, в схватке они не смогли оказать достойного сопротивления. Все-таки, страшная это штука - таранный удар рыцарской конницы! После первого столкновения бой распался на отдельные схватки, где на каждого воина фон Угеля приходилось уже по два рыцаря фон Вольфсбурга. Которые быстро закончились в пользу Волчьей сотни.
        Гораздо дольше победители возились перевязывая раненых: своих и, по рыцарской традиции, чужих. А также вытрясая мертвецов или оглушенных падением с лошади воинов из доспехов, которые тут же растаскивали по рукам в виде добычи. Сам герцог в этой забаве участия не принимал, сидел на своем тяжеловозе и наблюдал. Всей своей позой и даже, казалось, позой коня, излучая полное удовлетворение происходящим.
        "Это странно!" - подумалось вдруг Мерино. - "Не мог же фон Вольфсбург впервые применить волчий вой? А если он это делал раньше, люди фон Угеля могли бы подготовится! Например, паклей уши животным закрыть! Выходит: либо это недавняя герцогская разработка ведения боя, либо фон Угель послал своих людей на убой?"
        Повернувшись к Бельку, он поделился с ним этими мыслями. Северянин покачал головой и выдал:
        - Или они понадеялись на превосходство в численности.
        - Не такое уж и превосходство! - возразил Мерино, наблюдая за мародерствующими риттерами. - Всего-то на треть. К тому же люди фон Вольфсбурга лучше снаряжены! Да и атаковать даже такой замок силами одних лишь рыцарей глупо!
        - Они и не собирались атаковать замок. - возразил Бельк. - Построились на опушке и ждали герцога. И тот, заметь, выехал. Наверное у них тут так заведено.
        - Стенка на стенку сходиться, что ли? Единый помоги, Бельк! Не тридцать девятый же год, в конце концов! Так уже никто не воюет!
        - Это Тайлти. - пожал плечами северянин. - Последний оплот рыцарства.
        - Это ты сейчас пошутил, что ли?
        Бельк серьезно посмотрел в глаза напарника и отрицательно покачал головой.
        - С чего бы? Я вполне серьезен.
        - Глупость какая-то!
        Перепалку дознавателей прервал крик дозорного с башни.
        С противоположной от ворот замка стороны, от леса к не слишком надежным стенам, бежало около полусотни разномастно вооруженных людей. Видимо, они скрытно подошли лесом и ждали столкновения рыцарей, чтобы напасть на замок. При этом, совершенно очевидно, командир пехоты не предполагал, что их кавалерия уже разгромлена.
        - Ну вот! - поставил точку в споре Мерино, поднимаясь на ноги и смещаясь так, что бы видеть одновременно рыцарей Волчьей сотни и идущих на штурм солдат фон Угеля. Или кого-то из его союзников. - Последний оплот рыцарства! Куда там!
        Мерино мог лишь порадоваться отличной выучке герцогских солдат. Тревожный крик караульного едва успел смолкнуть, а пятеро стрелков с мушкетами уже поднялись настену и принялись раздували фитили, наводя оружие на бегущих врагов. Через двор бежали еще около десятка мушкетеров.
        Подпустив противника на дистанцию уверенного выстрела, один из стрелков герцога скомандовал "Стреляй!" и поднес тлеющий фитиль к пороху на полке. Грохнул выстрел, который тут же поддержало еще четыре мушкета. Приставив оружие к стене солдаты присели и тут же принялись прочищать стволы шомполами, готовя его к новому выстрелу. При этом ни один не остался стоять, что бы посмотреть на результат залпа. Которого, к слову, они бы все равно не смогли разглядеть, пороховым дымом им закрыло обзор.
        Зато с точки, с которой дознаватели наблюдали за рыцарской сшибкой, все было видно отлично. При звуках стрельбы мародерствующая кавалерия, оставив с ранеными и добычей несколько человек, вскочила в седла и помчалась к замку. Забирая на ходу левее стены, что бы выйти во фланг второй группе нападавших. Очевидно фон Вольфсбург уже понял план противника.
        Нападающие, потеряв убитыми двоих, всадников пока не видели и продолжали бежать под стены крепости. На которые уже поднималась подмога с внутреннего двора. Они успели встать на позиции для стрельбы, когда нападающим оставалось пробежать еще метров пятнадцать. И начали стрелять без команды: разрозненно и не слишком эффективно.
        Тяжелые мушкетные пули на такой короткой дистанции творили по настоящему страшные дела и благословение густому пороховому дыму, за то что он скрывал большую часть этих дел. И проклятие ему же, так как дым от каждого выстрела делал задачу прицелиться для следующего стрелка все менее выполнимой. В результате десяток выстрелов отправил на суд Единого всего троих.
        Бегущие солдаты на секунду замерли и Мерино показалось, что они все-таки не выдержат обстрела со стен и побегут. Однако, тот, кто ими командовал, умел держать своих людей в руках. Снизу раздался полу-крик полу-команда и воины коротким рывком достигли стен.
        Стены сразу же показались дознавателю очень невысокими. Ну что такое два метра с половиной метра! Он уже успел представить себе, как, подсаживая друг друга, солдаты фон Угеля переваливают через них и внутри начинается резня... С прямом столкновении мушкетеры далеко не так эффективны, как на дистанции. Он даже дернулся по направлению к защитникам, держа руку на коротком и тяжелом тесаке...
        Именно в этот момент из-за плавного изгиба стен вылетели риттеры фон Вольфсбурга.
        На этот раз всадники не выли по волчьи. Не кричали, распаляя свою ярость или подбадривая друг друга. Они просто врезались в пехоту на полном ходу своих могучих животных. С такой силой, что первые попавшие под удар рыцарей солдаты фон Угеля, были подброшены в воздух.
        Это был даже не таран - скалка хозяйки, раскатывающая тесто. Ничего общего с предыдущей сшибкой, как и схожести с рыцарским турниром. Здесь все происходило в десятке метров от наблюдающих дознавателей. И это как раз была та война, которая Мерино была хорошо знакома.
        Длинные копья, топоры, мечи, булавы, чеканы и массивные туши боевых животных, которые сами по себе оружие, смели нападающих из под стен железной метлой. И принялись увлеченно кромсать тех, кто еще остался на ногах и избежал смерти. Не выдержавшие натиска, обескураженные и перепуганные, пехотинцы стали для Волчьей сотни легкой добычей. Многие из них бросали оружие и бежали к лесу, в надежде найти спасение от всадников среди деревьев. Но пара риттеров, отколовшиеся от общей резни, внимательно следили за тем, что бы никому не удалось этого сделать.
        Все было кончено буквально за пару минут. Разгоряченные боем кони еще яростно хрипели, отдельные всадники еще рубили уже опустивших руки и оружие пехотинцев, когда над всем этим взлетел хриплый голос Гетца фон Вольфсбурга.
        - Стоять!
        И стали слышны стоны и крики раненых и умирающих, вопли "Мы сдаемся!" живых. Риттеры чуть тронули коней и разъехались в стороны, окружая от силы десяток людей, оставшихся на ногах.
        - Живых связать, раненых перевязать, умирающих добить! - отдал приказ герцог. Развернув коня поехал к воротам. Рыцари же остались живым караулом, направив на пленников острия клинков и копий. Со стен стали спускаться герцогские мушкетеры, чтобы выполнить приказ своего господина.
        - Вот так мы тут и живем! - каркнул фон Вольфсбур, спустившись на землю с коня. Ручейки пота на его лице создавали узоры на полотне грязи и свежей крови. В крови и грязи были латы тайлтийского владетеля от воротника горжета до забранных в железо ног.
        Спустя пару минут во двор въехали и стали спешиваться его рыцари. И, с видом совершенно обыденным, принялись стаскивать друг с друга доспехи. Ни дать ни взять - уставшие, вернувшиеся с покоса мужики. Они шутили, смеялись, демонстрировали друг другу свои трофеи и вмятины на доспехах. Кто-то уже жадно жевал кусок хлеба, кто-то пил пиво из кувшина, а один всадник, едва дождавшись, пока ему помогут снять часть доспехов, поливал внутреннюю часть стены мочой. Все они вели себя так, словно бы только что не отправили на суд Единого несколько десятков людей.
        А вот герцогская пехота (ясное дело, куда ей до элиты фон Вольфсбурга!) сновала туда-сюда с деловым видом: солдаты таскали раненых и убитых, избавляли убитых врагов от ненужных им уже вещей, пятеро с телегой отправились на место битвы кавалерии за ранеными и рыцарскими трофеями. И несла караулы, разумеется.
        - Надо поговорить. - сообщил Гетц фон Вольфсбург дознавателям. - Я тут пока суть да дело, думал... Дайте мне умыться и подходите к погребу.
        Сказав это, герцог, пошел к дому-штабу-казарме.
        - Подумал он! - присвистнул Мерино, неспеша шагая к погребу. - Когда это?
        У входа в погреб, как и вчера, стоял караульный, глянувший на приближающихся дознавателей недобро. Те ответили ему взглядами невинными и расположились метрах в десяти от утопленного в землю сруба, усевшись прямо на траву.
        - План тот же, как считаешь? - спросил Мерино у напарника негромким голосом. - Ты здесь, я в Веале?
        - Послушаем герцога, - мотнул головой Бельк. - Если ничего нового, то да. План тот же.
        - О чем он там мог подумать? Последний час он только скакал и рубил! Когда там думать?
        Ответить Бельк не успел.
        - Гетц сильный! - раздался за спинами дознавателей высокий, на границе с писклявым, голос. - И смелый!
        Мужчины обернулись.
        Крупный и высокий молодой мужчина в добротной, но простой одежде: штаны, да рубаха навыпуск. Довольно грязной. Лицо его, с пушком на щеках, которое никогда не знало бритвы и тоже изрядно измазанное грязью, было по детски простым и открытым. И совершенным дружелюбием светились чистые голубые глаза. Которого просто не могло быть у селянина в его возрасте - лет двадцати на вид. Довершала образ густая копна светлых, выгоревших на солнце волос, стриженных под горшок, из которой торчали соломки и веточки.
        - Здрасти! - сказал мужчина. И с дивной непосредственностью уселся рядом с Мерино. Тот краем мысли отметил, что на ногах у незнакомца хорошие новые сапоги. Правда грязные, как и он сам.
        Дознаватели вежливо кивнули в ответ, поскольку вбитые в них предписания говорили блюсти дружелюбие и вежливость с представителем любого сословия. Даже такого невысокого, как конюх или чернорабочий с замкового подворья. Но насторожились.
        - Меня Хансом зовут. - представился он. - Хансом Троттелем.
        После названного имени и прозвища, поскольку Троттель не могло быть фамилией, для Мерино многое в облике и поведении мужчины стало более понятным. Местный дурачок, причем дурачок безобидный и полезный. Был бы опасным - назвали бы Штизилем.
        - Я Мерино, а его зовут Бельк. - сказал дознаватель по возможности дружелюбно и замолчал. Как вести себя со скорбными умом он не очень понимал.
        - Вы друзья Гетца? - спросил Ханс. И не ожидая ответа продолжил: Видели как он рубится с врагами? Он так рубится! Прям герой! Мечом так - вжих! Его никто не победит!
        И закончил полной гордости фразой, которая окончательно ввела Мерино в ступор.
        - Гетц мой брат!
        Дознаватели переглянулись. Глянули на герцога, который сейчас, оставшись в одних лишь штанах и сапогах, фыркал и разбрызгивал воду, сноровисто умываясь одной рукой. И, видимо, рассказывал что-то смешное - воин, поливавший своего командира из ведра, периодически хохотал. Глянули на Ханса, жующего травинку с безмятежным видом. В них и вправду было семейное сходство, как могут быть похожи принадлежащие к одному помету злобный, порченный шрамами кобель и ласковый любимец семьи, живущий в доме.
        - Хм. - многозначительно сказал Бельк.
        Нет, так-то было понятно, почему фон Вольфсбург ничего не говорил о своем брате, - как правило люди, а особенно знатные, стыдятся такого родства. И при малейшей возможности дистанцируются от него. Однако почему герцогский брат одет как конюх, выглядит как конюх и называется Троттелем, а не Вольфсбургом?
        - Ты здесь живешь? - наконец смог выговорить Мерино. Бельк утратив интерес к брату герцога вернулся к наблюдению за округой. Предоставив разговаривать своему напарнику.
        - Ага. С коняками вожусь! - жизнерадостно откликнулся Ханс. - Коняки меня любят, даже Шварц Гетца! Его все боятся, а я не боюсь! Шварц хороший, ласковый!
        Мерино кивнул, подумав про себя, что назвать здоровенную черную зверюгу - боевого жеребца фон Вольфсбурга, хорошим и ласковым, мог только чистый душой и помыслами дурачок, который зла не ведает и не творит. А животные такие вещи чувствуют.
        - Гетц мне тоже меч сделал! - похвастался знатный конюх. - Деревянный, чтоб я не поранился. Буду им тренироваться и он мне потом настоящий даст! И я ему потом буду помогать с врагами биться!
        Дознаватель кинул тоскливый взгляд на Белька, который с присущим ему безразличием просто самоустранился из общения с герцогским братом, перевел глаза на самого герцога, заканчивающего с мытьем. Еле слышно вздохнул.
        Он не умел себя вести с детьми. И со скорбными разумом тоже не умел. Как вообще строить разговор со здоровенным, крупнее тебя, мужиком, лицо которого больше подходит семилетнему ребенку? Похвалить за желание научиться владеть мечом? Поговорить о коняках? Или просто игнорировать? И вроде тот не был так уж навязчив, болтает и болтает, можно же просто не вслушиваться, порой кивать и улыбаться. Так вроде бы делают при общении с ребенком?
        Но присутствие Ханса не просто смущало Мерино. Имея склонность к анализу всего, в том числе и своего собственного состояния, он пришел к выводу, что дурачок заставляет его чувствовать себя виноватым. Что он - нормальный, а этому увальню - не повезло. Как он таким стал? Родился с таким дефектом или приобрел его позже, получив по голове лошадиным копытом? Или переболев в детстве какой-нибудь болезнью? Никто ведь от такого не застрахован. Как судьба кости кинула, так и случилось. А значит ты сам, такой умный, удачливый и сильный, не по своим заслугам, а просто по прихоти неведомых тебе сил. И ты, а не этот здоровяк, мог бы сейчас сидеть на траве с безмятежным видом и балаболить про коняшек, солнышко и тучки на небе. Неприятные такие мысли...
        Ханс же подобными размышлениями голову не обременял, да и в собеседнике нуждался постольку поскольку. По своему счастливый человек - всего-то и забот - научиться мечом махать, чтобы брату помогать. Сидел себе, ноги широко раскинув, сильными руками отведенными назад, удерживая равновесие. С улыбкой подставляя лицо солнцу и рассказывал увлеченно то о гнедой, то о каурой лошадке из конюшен герцога.
        Герцог, уже прицепивший протез, и натянувший чистую рубаху, подошел к дознавателям, которые при его приближении поднялись на ноги. С укоризной глянул на брата.
        - Ханс! Не докучай людям!
        Голос его был одновременно строгим и заботливым.
        - Я ничего не докучаю! - пискнул виновато дурачок и поднялся.
        - Ну ступай тогда к лошадкам. Там Шварца надо обиходить. Поможешь мне?
        Ханс просияв, кивнул. Шагнул к фон Вольфсбургу, оказавшись одного с ним роста, и обнял его, чем вверг герцога в смущение.
        - Ну иди, иди... - похлопав брата по широкой спине сказал он.
        Дождался, пока дурачок убежит в конюшню, скрывая смятение, вынуждающее его оправдываться перед чужими людьми, пояснил:
        - Он с рождения такой... Два десятка лет, а дите дитем... Не бросишь же... Брат...
        Мерино, чтобы сгладить эту возникшую неловкость, решительно сменил тему.
        - О чем вы хотели поговорить с нами, господин герцог?
        Лицо фон Вольфсбурга быстро сменило выражение на сосредоточенное. Которое, надо сказать, подходило ему больше.
        - Кхм. Да. Мерино, я могу к вам обращаться к вам по имени?
        - Конечно, господин герцог.
        - Можете звать меня Гетц. Мы с вами вне сословной табели, оба служим императору, пусть и по разному. Так что ущерба это никому не нанесет. А общение упростит.
        - Как скажете... Гетц.
        - Отлично! Так вот, о чем я хотел поговорить... Это нападение. Вам со стороны ничего не показалось странным?
        Мерино сделал вид, что задумался, хотя ответ у него уже был готов задолго до заданного вопроса. Но говорить вместо человека, который собирается поделиться своими мыслями - дурной тон для дознавателя.
        - Мне сложно судить, госпо... Гетц. Я ведь тут человек чужой. Обычаев и традиций ваших не знаю...
        - Тогда я вам скажу, что мне показалось странным! Это вот нападение! - герцог рубанул воздух протезом. - С каких демонов фон Угель решил на меня напасть? Я его прекрасно знаю - нерешительный тюфяк, который будет юлить и торговаться, но воевать - только в крайнем случае! Он сидит в своем замке, котрый взять штурмом без пушек не так просто как мой, плетет свои козни, натравливает на меня баронов поглупее, но сам не лезет! Его отряды, если видят мои, избегают столкновения всеми силами! И вот зачем ему, даже собрав столько людей, нападать на меня? Что изменилось?
        Рассуждал фон Вольфсбург весьма здраво, как впрочем и всегда. Император явно не сглупил, поставив его над этой провинцией.
        - Вы же к чему-то меня подводите, Гетц? - спросил он.
        Герцог хмыкнул.
        - Так и есть, подвожу. Там, на поле, - взмах левой рукой за стены, - я успел побеседовать с одним из дружинников фон Угеля. Весьма коротко, не до долгих разговоров было. Парень был при смерти, так что врать бы не стал. Так вот, он сказал, что своего барона они не видели уже пару трид. А приказы отдает его помощник, появившийся в его свите совсем недавно. Не старый, но! С седой бородой? Тоже самое говорят и пехотинцы, которых допросил Манфред.
        - Вы считаете... - начал Мерино, уже догадавшийся о ком идет речь.
        - По описанию он очень похож на того, кто принес мне в подарок волшебную руку. - подтвердил Гетц. - И похоже, что замком и воинами фон Угеля, я полагаю покойного, распоряжается именно он.
        5
        ГОРОД СОЛЬФИК ХУН. СТОЛИЦА ВЕЛИКОГО ГЕРЦОГСТВА ФРЕЙВЕЛИНГ. ОСТЕРИЯ "СТАРЫЙ КОНЬ".
        - Так мы узнали, что колдун Гетца находится от нас в десяти километрах. - произнес Мерино. - Пара часов пути и мы могли бы его взять. Если бы он не сидел в хорошо укрепленном и защищаемом замке. Фон Вольфсбург сразу сказал, что штурмовать его он не будет - слишком высоки будут потери, даже если он соберет под рукой всю свою Волчью сотню. Его слова: взять-то возьму, но останусь без людей!
        Трактирщик вздохнул, бесцельно поводил пером по бумаге, создавая мешанину линий на своей схематической карте Империи. Карла не прерывала молчания мужчины, тихо сидя рядом и ожидая продолжения истории.
        - Но и сидеть, постоянно ожидая нападения, было нельзя! - продолжил он. - Тем более, что о противнике мы не знали ничего! Что он выкинет, узнав о поражении своих солдат? Дважды герцогу повезло, однако везение - штука такая. Может кончится совершенно внезапно. И потому мы втроем, больше никого в дело фон Вольфсбург посвящать не стал, довольно долго ломали голову над тем, как прищучить колдуна.
        - А не проще ли было послать за помощью? - недоуменно спросила женщина. - В тот же Веале? И с подмогой взять замок этого фон Угеля?
        - Была такая мысль, - ответил трактирщик. - Но - время! День пути до Веале, день обратно. На месте, опять же, непонятно сколько придеться потратить... Пока суть да дело, пока войска подойдут к замку фон Угеля, может произойти все что угодно: колдун сбежит или все-таки достанет фон Вольфсбурга. Или еще чего.
        - Нет, - он решительно рубанул рукой воздух. - Действовать надо было очень быстро и, к сожалению, только своими силами. Тогда Бельк и предложил свой план - изобразить штурм замка, но не лезть по глупому на стены, что бы не нести потерь, а с осадой, обстрелом и прочими радостями. И пока защитники будут отвлечены на бойцов фон Вольфсбурга, он, Бельк то есть, проникнет в замок с другой стороны и похитит колдуна.
        Карла изобразила лицом скептическую гримасу. Мерино понимающе улыбнулся и пояснил.
        - Примерно так мы с Гетцем и отреагировали на это предложение. Но Бельк, не смущаясь, сказал, что у него все получится, если герцогские солдаты создадут достаточно шума. А у него, как он заявил с этой его холодной самоуверенностью, достаточно опыта, что бы исполнить задуманное.
        Скепсис на лице женщины никуда не исчез.
        - Да. - Мерино развел руками. - Тогда мы с Бельком не были так хорошо знакомы и я тоже не особенно доверял его талантам. Тем более таким, о которых я доподлинно не знал. Однако, мы были молоды! И склонны были больше действовать, чем думать. Это сейчас я понимаю, что выжили мы исключительно благодаря помощи Единого.
        Карла лишь покивала. Это объяснение ее удовлетворило.
        - Продолжай.
        - А что продолжать? После того, как Бельк смог нас с Гетцом убедить в реальности своей идеи, мы вызвали его людей и засели за планирование штурма. Что бы у противника ни на секунду не появилось чувства, что мы лишь имитируем его .А закончив с планами, собрались, оставив на охране замка десяток мушкетеров и отправились к замку фон Угеля. К вечеру того же дня разбили лагерь под его стенами.
        6
        ЗАМОК ВОЛЬФСБУРГ, ГЕРЦОГСТВО ТАЙЛТИ, ИМПЕРИЯ РЭЯ, НАЧАЛО ЛЕТА 769 ГОД ОТ П.П.
        - И постоянное патрулирование вокруг стен! За пределами выстрела из арбалета. Что бы этот демонов выродок от нас не смылся!
        Приближалась ночь. Фон Волфсбург заканчивал давать указание своим людям. В его разбитом едва-едва шатре, освещаемые тусклым светом фонарей, стояли люди герцога: командиры группы стрелков, разведчиков, рыцарской кавалерии. И Бельк с Мерино, на которых герцогские вояки посматривали с легким недоумением. Но вопросов не задавали, видя, как их господин периодически обращается к ним за советом. Или те сами подают замечания. Как вот сейчас.
        - И сделайте так, чтобы у защитников возникло ощущение, что штурм вы будете вести со стороны ворот. - подал голос Мерино. На этот раз вызвав смешки воинов. - Что такое?
        - Так а больше-то его штурмовать неоткуда! - пояснил Манфред фон Йодль, сохраняя на лице серьезное выражение. - Только в лоб.
        Мерино поморщился, коря себя за невнимательность. Надо же было такое ляпнуть! Ведь видел же расположение замка, мог бы и сам понять!
        Замок фон Угеля возвышался над местностью. Располагался он на холме, который с одной стороны обрывался отвесно в небольшую речушку. Действительно несколько более солидный чем у владетеля всей этой провинции - герцога Тайлти. Каменные стены высотой в разных местах от трех до пяти метров, неглубокий ров, который делал эти стены еще выше, несколько разновеликих башень, сама твердыня, выстроенная в старомодном угловатом стиле прошлого века. С одной стороны к его стенам мешал подобраться, как уже говорилось, обрыв над рекой, с двух других довольно крутые склоны холма. Так что атакующим оставался только один путь - прямо к воротам, по узкой и тоже довольно круто уходящей вверх дороге. Что без пушек было практически полным самоубийством.
        - И пару человек за реку. - вмешался Бельк. И пояснил в ответ на недоуменные взгляды: - Если тут есть подземный ход, то его разумнее вывести за реку.
        Вояки глянули на северянина с уважением и согласно покивали, что заставило Мерино внутренне скривиться.
        - Я поставлю там пару всадников в легкой броне, - сообщил фон Йодль.
        - Ну и отлично! - подвел итог фон Вольфсбург. - Тогда возвращайтесь к делам. Завтра к обеду должны притащить пушку, тогда и начнем.
        Когда герцогские воины вышли из шатра, Гетц устало помассировал виски и произнес в пространство:
        - Что я, к демонам, делаю?
        - Мы же все обсудили?
        - Да помню я! Но план это до сих пор кажется бредом! У меня четыре десятка рыцарей в броне, от которых на стенах нет никакого смысла, десяток мушкетеров и древняя пушка, которая неизвестно - сможет ли выстрелить хоть раз? И я собираюсь атаковать...Хорошо! Изображать атаку замка, для взятия которого нужно сотни три пехотинцев?
        - Пусть кажется чем хочет! Главное, что бы сработал!
        - А если не сработает? Лезть на стены?
        - Ну почему же? Замок в осаде, бежать колдуну некуда. Пошлете за подкреплением.
        - А зачем ему вообще здесь сидеть? Помните, как я рассказывал? Он ведь мне и страже моей глаза отводил! По моей резиденции ходил как у себя дома! Демоны всех Преисподних! Что ему помешает здесь проделать тоже самое? Просто пройти мимо моих разъездов и исчезнуть!
        Нельзя было сказать, что мысль эта не приходила в головы дознавателям. Вернее сказать, она их не покидала. В их плане, и без того ненадежном и сметанном белыми нитками, эта способность неизвестного колдуна, была самой большой проблемой. Ее учитывали, но мирились, поскольку ничего противопоставить не могли. И надеялись, что герцог все-таки преувеличивал возможности седобородого колдуна. Выдавая его ловкость и умение уходитьот слежки за сверхестественные способности. Ну а что еще было делать?
        - Мы обсуждали и это, Гетц! - с нажимом проговорил Мерино. - Есть план лучше?
        - Нет! - яростно выдохнул герцог и сразу как-то сникнув, повторил: - Нет.
        - Если не знаешь что делать...
        - ...делай что-нибудь. Прекрасная эпитафия для могильного камня!
        - Отбросьте уныние, ваша милость! Уж это чувство в могилу свело не меньше людей, чем мечи и кинжалы.
        - Как и неоправданный оптимизм. И ложные надежды...
        Дознаватели переглянулись. Мерино с мукой в глазах - "ну вот что с ним делать?", Бельк, закатив их под веки - "да сколько же можно!" Упаднический настрой фон Вольфсбурга им не нравился, но что с этим делать, они не представляли. Не хлестать же представителя высшей аристократии Империи по щекам, приговаривая: "Возьмите себя в руки, ваша милость!" Еще по обрубает эти самые руки...
        Впрочем делать ничего не пришлось. Герцог еще раз обреченно вздохнул, пробормотал себе под нос что-то вроде "ох как же я ненавижу всю эту магию!", затем резко поднялся с раскладного стула и натянул на лицо бодрую улыбку.
        - Ладно! За дело!
        Каким именно делом он собрался заняться, так и осталось неизвестным. Полог шатра разошелся, пропуская брата герцога - Ханса. Герцог взял его в поход смотреть за лошадьми, объяснив дознавателям это еще и тем, что в окружении большей части его дружины, дурачок будет в большей безопасности. Мерино с Бельком и не думали возражать, правда, старались держаться от словоохотливого конюха подальше. Делать это было довольно сложно, потому как непосредственность Ханса, вкупе с его родственными отношениями с владетелем Тайлти, позволяли ему бродить где угодно. Вот как сейчас.
        - Гетц, - начал Ханс с озабоченным видом. - А ячменя ты брал для коняшек?
        Мерино едва не прыснул, с трудом, но сохранил серьезное выражение лица. На миг он представив себе, как при сборах в поход, закованный в свою полную броню и с опущенным забралом, Гетц фон Волфсбург, тащит к телеге мешок с ячменем, что бы порадовать младшего братца.
        - Ханс! - рявкнул герцог раздраженно, но тут же привычно сбавил тон и начал говорить медленно и спокойно. - Ханс, я уже объяснял тебе, кто занимается снабжением.
        - Курт Мельник?
        - Верно! Давай, иди к обозу и найди его.
        - А! - обрадовался Троттель. - Я просто забыл! Хорошо! Прости меня, пожалуйста.
        И дурачок сделал пару шагов на встречу к Гетцу, явно намереваясь его обнять. Тот, угадав его намерение, выставил перед собой левую руку, останавливая этот привычный для дурачка порыв.
        За спиной герцога, в двух шагах за левым его плечом, в воздухе стали проявляться фигуры двух мужчин: одетого в простую одежду средних лет мужчину с короткой седой бородой, и смуглого дикаря в кольчуге и широких штанах, держащего в каждой руке по короткому кинжалу. Оба мужчины стояли спокойно, даже расслабленно, явно не планируя нападать. Даже кажется беседовали друг с другом: губы их шевелились, но слов не было слышно.
        - А это кто? - удивленно проговорил Ханс глядя за спину брата на возникших из воздуха незнакомцев. Те с удивлением посмотрели на конюха, с неменьшим удивлением перевели глаза на остальных людей в шатре. И в глазах этих: бледно-зеленых седобородого и черных дикаря, стало появляться понимание, что их видят. Причем, видят все. Тогда как видеть не должны!
        На удар сердца в шатре повисло молчание, во время которого находящиеся смотрели друг на друга в ошеломлении.
        - Как это? - изумленно вымолвил мужчина и на этот раз его голос услышали все. Руки его поползли вверх.
        - Колдун! - рявкнул герцог.
        Мерино потянулся к тесаку на поясе.
        Бельк рванул с места и врезался подобно пушечному ядру в седобородого, подминая его под себя.
        Дикарь взмахнул рукой и один из его ножей, жалобно звякнув, отскочил от брони фон Вольфсбурга.
        Заверещал на одной протяжной ноте дурачок Ханс, по бабьи приложив руки к лицу.
        Мерино извлек тесак и кинулся на смуглокожего убийцу.
        Опережая его, Гетц скользнул к нему длинным шагом и, с быстротой, которую сложно заподозрить в человеке в тяжелой броне, ударил его правой рукой в голову.
        Бельк сильно стукнул лежащего колдуна в челюсть.
        Дикарь мешком повалился на земляной пол.
        Бельк перевернул потерявшего сознание пленного на живот и завел ему руки за спину.
        - Заткнись, немедленно! - заорал герцог и вопль Ханса резко оборвался, словно дурачка окунули в бочку с водой.
        Разлетелся полог шатра и внутрь вбежали двое караульных с мечами наголо.
        - Ненавижу магию! - зло каркнул Гетц и пнул мертвое тело дикаря, которому его выполненный в виде железной руки протез, проломил висок. - Что это сейчас было?!
        Караульные стояли в недоумении, чуть опустив мечи. Они, верно, приняли вопрос своего господина не за риторический, и теперь пытались сообразить как на него отвечать.
        - Вероятно, ваша милость, колдун отвел глаза и проник в ваш шатер, - ответил Мерино, у которого ощутимо подрагивали руки и от этого никак не получалось убрать в ножны свой тесак. Когда в очередной раз эта попытка провалилась, он, мысленно сплюнул и просто опустил руку с оружием.
        При слове "колдун" караульные сделали маленький шажок назад и сотворили охраняющие от зла знаки.
        - Это я понял! - рыкнул фон Вольфсбург, понемногу успокаиваясь. - Ждали, пока я останусь один, после чего прирезали бы, как хряка! Демоны, мать их! Вышли наружу! Никого не пускать и не трепаться!
        Последняя фраза герцога относилась к караульным, которые, как заметил Мерино, приказ выполнили с удовольствием. Когда полог за ними опустился, Гетц спросил тоном значительно менее громким.
        - А почему мы их увидели?
        Ответил Бельк, закончивший вязать колдуна его и своим поясом. Сделал он это с каким-то знанием дела, отдельно связав кисти и локти пленника.
        - Бодхар. - сказал он, выпрямляясь. - Кто-то из нас тут - бодхар. Скорее всего - он.
        И палец северянина указал на стоящего столбом и до сих пор прижимающего ладони к испуганному лицу Ханса. Мерино мысленно перевел слово со скафильского и согласно кивнул. Случившееся можно было объяснить только так.
        - Какой, к хренам, еще бодхар! - герцог бросил взгляд на своего брата, мотнул головой, будто отгоняя какую то мысль и шагнул к нему. Осторожно обнял его за плечи, привлек к нагруднику и заговорил тихо и успокаивающе: - Тихо, тихо, братик! Тихо, малыш! Все хорошо! Плохих людей победили! Никто тебя не обидит. Я здесь.
        Успокаивающее сюсюкание в исполнении закованного в железо герцога и здоровенного его брата выглядело настолько дико, что Мерино не сразу нашел слова для пояснения сказанного северянином.
        - Мой напарник, наверное, имел ввиду блокатора магии. Магусы их еще называют обструкторами. Помните, у церковников были когда-то давно такие артефакты, которые блокировали магию северян?
        - Что-то такое слышал, - ответил фон Волфсбург. - Но так-то каменюки с меня весом. Ханс тут каким боком?
        - Очень редко встречаются такие люди. - Бельк, на всякий случай, проверил пульс у убитого дикаря. - У нас на островах их очень берегут. Не в каждое поколение рождаются. И все - такие.
        Он вновь указал на Ханса.
        - Умом скорбные? - уточнил герцог.
        - Ага.
        - Вот ведь...
        И тайлтийский владетель крепче обнял брата.
        Замок фон Угеля сдался наутро, когда герцог лично поговорил, точнее поперекрикивался с защитниками стен. Решение открыть ворота объяснилось просто: хозяина замка и вправду уже не было в живых, а заправлял в замке седобородый колдун. Запугав матерых воинов своим колдовствм, он заставил их служить своим целям. Когда же фон Вольфсбург показал защитникам замка связанного колдуна, находящегося под стражей и парочки воинов рядом с которым гордо крутился Ханс Троттель, они восприняли владетеля Тайлти своим избавителем.
        Последнего, пятого, смуглокожего слугу колдуна, обнаружили в подвале замке. Дикарь был мертв уже триду. В плече у него была огромная рана от мушкетной пули, с которой он как-то сумел бежать после нападения на замок Вольфсбург той ночью. Но жить с ней не смог. Получалось, что колдун сперва предпочитал действовать руками своих слуг, а когда они закончились, решил сам убить герцога.
        Барон фон Угель и его люди лежали здесь же и столь же давно. Все они были заколоты и уже изрядно пованивали. Фон Вольфсбург приказалпохоронить своего недавнего соперника.
        В покоях покойного барона фон Угеля обнаружился и артефакт из-за которого и началась вся эта история. Золотая рука, выполненная с удивительным мастерством, отличалась от настоящей лишь цветом и блеском металла. Фон Вольфсбург, в первый момент, когда дознаватели продемонстрировали ему находку, приказал колдовской протез уничтожить. Но Мерино, которого терзало любопытство, попросил его примерить руку. Продемонстрировать, так сказать, как это происходит. Что бы самому убедиться в том, что рассказывал герцог. Нехотя, тот согласился.
        К их удивлению, несмотря на присутствие здесь же Ханса Троттеля, которого Гетц от себя теперь просто не отпускал, золотая рука ожила и с помощью каких-то струн и нитей соединилась с культей. Что породило длительные дебаты. Ведь предполагалось, что в присутствии обструктора магия действовать не могла. А она, глядите-ка, - действует!
        Что приводило к двум возможным выводам: либо Ханс не блокирует магию, либо рука к магии не имеет никакого отношения. Ни к чему в результате споров и размышлений они так и не пришли. Да и не могли прийти, ведь для сколько-нибудь убедительного вывода нужны были те, кто в этом понимает. Например служащие Серебрянного приказа или магусы из келлиарской академии.
        Безмерно благодарный за помощь в решении его проблемы, тайлтийский герцог все же напомнил дознавателям о необходимости держать язык за зубами. И подарил трех прекрасных жеребцов им в дорогу, которых, к слову сам только сегодня приобрел как трофеи вместе с замком покойного барона фон Угеля.
        Ханс Троттель на прощание обнял почти не сопротивляющихся дознавателей и просил заезжать в гости. Исполненный гордости за внезапно обнаруженный в нем дар, он пообещал, что будет охранять брата от всякого колдовства.
        7
        ГОРОД СОЛЬФИК ХУН. СТОЛИЦА ВЕЛИКОГО ГЕРЦОГСТВА ФРЕЙВЕЛИНГ. ОСТЕРИЯ "СТАРЫЙ КОНЬ"
        - И, надо сказать, слово свое держал. С того дня везде и всюду он был с герцогом Тайлти, уже переставшим смущаться такого неудобного своего брата. Аккурат до боя на бродах Сольвейна, где оберегая старшего брата и его рыцарей от шаманов северян, погиб. Стрела попала ему прямо в горло.
        Чуть помолчав, словно бы поминая вечно радостного и искренне всех любящего дурочка, Мерино закончил рассказ.
        - На том дело мы и закрыли. Хотя сказать по правде - назвать это расследованием у меня просто язык не поворачивается. Все что мы сделали для его благополучного завершения, это были там. Вот так оно порой бывает...
        - А рука?
        - Отправляться в Келл фон Вольфсбург категорически отказался, заявив, что "у меня тут война, видите ли". - пояснил Мерино. - И, если уж кто-то из магусов жаждет изучить его колдовскую руку или блокирующего колдовство брата, то пусть приезжает в Тайлти и изучает. Под его присмотром.
        - Подожди! - Карла перебила мужчину. - Он что же, оставил эту золотую руку себе? Гетц, я имею ввиду?
        Мужчина сморщился, как если бы съел что-то кислое, вроде арендальского лимона.
        - Да. Мы ему говорили, что оставлять себе предмет, свойства которого никому не известны, глупо и безответственно! Но он упрямый просто невероятно! Сказал, что это честный боевой трофей, он его носил три месяца и ничего с ним не случилось. А если, добавил он, друзья колдуна попробуют ее забрать, то пусть, мол, попробуют. У него теперь есть чем им ответить. Знаешь, трудно его не понять. Вояка без руки, а тут такой подарок Единого. Даже если и выкован он демонами...
        - А с самим колдуном что случилось? - продолжала выпытывать женщина, видя, что Мерино уже явно сворачивает историю и все чаще обнаруживает признаки сонливости.
        - Помер колдун. - трактирщик зевнул особенно смачно, едва не вывихнув челюсть. - На допросе. Мы его тащили связанного через половину Империи до самого Февер Фесте, кормили с ложечки, по нужде водили, не развязывая! Брр! Ну, а что делать: мы же не знали что он способен был учудить, а Ханса с нами не было! Вот и пришлось... Притащили, а он впервый же вечер дух испустил. Причем ладно бы там пытали его как-то, что сердце не выдержало! Так нет же, пару зуботычин только получил и отошел. Нам потом сказали, что у него организм был ослаблен из-за нашего с ним обращения! Молодцы такие! А как они, например, предполагали мы должны были его везти?
        - То есть вы не узнали,с Гильдии он или нет? Ну этих, вольных колдунов.
        - Да скорее всего с нее, откуда же еще! Последующие события события, кстати, доказывают именно эту версию.
        - Какие события?
        - Это уже годом позже случилось, в Скафиле... Слушай, милая, давай спать, а! У меня уже глаза будто медом намазаны! После расскажу, обещаю!
        - Хм! - Карла прижалась к Мерино плотнее. - Точно - спать?
        - Нет, вы посмотрите на эту женщину! - притворно возмутился мужчина, чувствуя как сонливость отступает на второй план. - Говорили мне быть осторожнее с рыжими!
        - Это почему? - дыхание Карлы уже грело ему кожу за ухом.
        - Потому! - поворачиваясь лицом к ней, сказал Мерино.
        
        Игус
        1
        Перед битвой
        - Единый-помилуй-нас! - скороговоркой выдохнул мужик с белым лицом утопленника, сотворил от плеча к плечу косой крест и трясущимися грязными руками стал ладить мушкет на сошку. Борода ополченца чуть подрагивала, когда он нервно сглатывал.
        Восседая на великолепном, буланой масти скакуне, придерживая одно рукой в латной перчатке поводья, а второй поглаживая рукоять риттерской пистоли в притороченной к седлу кобуре, виконт Джулиано да Вэнни огляделся по сторонам. Справа и слева от него щетинился ружейными стволами и пиками неровный строй Четвертого торугского полка. Его полка. Сто человек во фронт, двенадцать шеренг в глубину. Тысяча сто шестьдесят четыре солдата, одетых кто во что горазд, да и вооруженные так, что плакать хотелось! Фитильные мушкеты, пики, строевые щиты и топоры. Древний хлам - все, что смогли найти в арсеналах города и подарили восторженные наличием своего собственного полка горожане.
        Но зато каждый ополченец щеголял светло-зеленым шарфом. Кто-то носил его на шее, кто-то на манер кушака обвязался им поверх кирасы. Знак отличия Четвертого торугского. Шарфы изготовили на ткацких мануфактурах специально для ополченцев и это все на что хватило городских меценатов. Прежде Торуг, город мирный и торговый, военных не снаряжал, магистрат предпочитал нанимать для охраны своих земель вольные кондотты. Теперь же это стало небезопасно. Наемники могли предать и переметнуться на сторону противника. Так часто бывало во времена Войны Провинций, - почему бы этому не случиться сейчас?
        Когда Империя идет сокрушать мятежный Фрейвелинг.
        А так - свой полк. Повод для гордости. Сомнительный повод, сказать по правде.
        Сам виконт был разодет словно на праздник. Вишневого цвета камзол, почти полностью скрытый тяжелым стальным нагрудником, горжетом и наплечниками, открытый шлем, обмотанный в несколько слоев все тем же светло-зеленым шарфом - совершенно не подходящим по цвету к остальному костюму. Стеганные штаны темно-красного цвета закрывали набедренные пластины, носки высоких сапог были окованы металлом. Пожалуй, на воина в этом сброде, который поименовали Четвертым торугским полком мушкетеров, походил только он один.
        Набраны солдаты полка были преимущественно из селян. Горожане не особенно горели желанием проливать кровь, а тех - никто и не спрашивал. Сунули рам[6 - Серебряная монета] в сельской корчме - вот и вся вербовка. Затем несколько трид муштры, обучение азам пользования древним фитильным мушкетом и вперед - защищать границы герцогства от императорской армии.
        "Защищать границы герцогства от императорской армии!" - еще раз покрутил в голове последнюю фразу виконт да Вэнни, поражаясь ее суровой реальности при полной абсурдности факта, который она отражала. - "Фрейвелинг, опора трона, родина последнего императора, собирается дать бой императорской армии! Остановить ее на границах провинции силами пяти полков ополченцев и трех гвардейских! Что, драть вас демонам, происходит!"
        В голове молодого аристократа до сих пор плохо укладывалась творимая прямо сейчас, вокруг него, история. Какая-то нелепая череда событий, которые кто-то громоздил одно на другое. Безо всякого смысла и логики.
        Демарш Магистерия, большинством голосов требующего от императора отречения от престола.
        Арест низложенного Патрика по дороге в родное герцогство - карфенакскими солдатами, ряжеными в императорских гвардейцев!
        Смерть герцога (уже герцога!) в карфенакском монастыре, якобы от болезни - какие, к демонам, болезни у тридцатипятилетнего мужчины и воина?!
        Мятеж фрейского дворянства и его Хартия об отделении Фрейвелинга от Империи.
        Сбор ополчения и слухи о карательной армии под флагами Империи и карфенакского фанатика Иезикии Дорнато.
        Это все события общего, так сказать, плана. Оформление сцены перед выходом актеров. С их игрой, ужимками и репликами.
        "Ты должен удержать свой участок фронта, сын!" - суровый даже в прощании отец.
        "Я буду ждать моего героя и спасителя герцогства!" - последнее его увлечение - узколицая лисичка Элоида.
        "Твои селяне будут втоптаны в грязь за минуту, каро миа!" - друг детства и верный собутыльник Паоло.
        Занавес.
        Кто будет смотреть на унылую муштру и бестолковую передислокацию ополчения? Кому интересны вопросы снабжения, стертые седлом в кровь бедра и постоянный понос от полевой кухни?
        Пара месяцев прошло всего. Пара месяцев, и от прошлого, столь яркого, сколь и недостижимого более, - с балами и приемами, с охотой и веселыми пьянками в караулке с такими же как он молодыми офицерами, с пахнущей фиалкой шеей баронессы Элоиды, - его отделяет стена, которую нельзя проломить боевым молотом и даже слаженным залпом полковой батареи. Все что он любил и считал своим по праву рождения, осталось с той стороны стены.
        А по эту сторону стояли трясущиеся от страха мушкетеры, разносились глухие приказы вестовых и покрывающий все утренний туман, равно прячущий и его полк, и стоящего в трех лигах войска противника.
        Противника, под знаменами Империи.
        - Единый - защити! - неслышно, одними губами, шепнул виконт.
        Все да Вэнни были воителями. Каждый - хоть раз в своей жизни, но воевал. В роду к этому готовили каждого отпрыска мужского пола, уже умеющего стоять: обучали военной науке, владению оружием и стратегическому мышлению. В результате Джулиано к своим двадцати трем годам, оказавшись на поле, неподалеку от деревушки, названия которой он не запомнил, прекрасно понимал всю уязвимость плана командования силами Фрейвелинга.
        - Это не битва. Это рыцарский роман какой-то! Про Марино Отважного!
        А вот это было сказано хоть и себе, крайне негромко, но все же слышно для стоящего за плечом ординарца. Мальчишка семнадцати лет, рода благородного, но бедного и совершенно не влиятельного, слов не разобрал и сунулся ближе, воняя страхом и (демоны!) луком из рта:
        - Что вы сказали, виконт?
        - Фитили пусть проверят наши коровы. - сказал ему виконт, не желая открывать своего страха и раздражения подчиненному.
        Команда ушла к кампаньерам и знаменосцам. Через минуту над строем стали взлетать желтые флажки. Перекатываясь волнами, над головами полетел приказ:
        - Проверить фитили!
        Да Вэнни и сам вынул из перевязи свою пистолю, хоть ему это и не требовалось. Массивная - за ствол возьми - кугелем голову проломить можно. Заряженная и полностью готовая к стрельбе. Замок на пистоли был кремниевым, но сработан лучшим оружейником Сольфик Хуна. Не подведет. Не должен подвести. А если даст осечку, что было явлением пусть и не рядовым, но привычным, то есть еще меч и дага.
        От оружия мысли виконта перетекли к событиям, что волной прилива притащили его на это демоново поле, и оставили стоять вместе с деревенщиной, каждый раз при команде вспоминающей с какой стороны у мушкета ствол.
        "Барон да Гора - полный кретин! Вывести войска на самую границу провинции и отправить Дорнато письмо с приглашением. Мы, дескать, вот тут стоим и вас ждем. Приходите, давайте все решим, как положено рыцарям и благородным людям, не вовлекая в наши дрязги простой люд. Давайте не будем жечь поля, вешать селян и ломать крепостные стены городов и замков. Мы победим - вы уйдете, вы победите - мы склоним голову".
        Большего бреда, с точки зрения военной стратегии, вообразить было нельзя. И было совершенно не удивительно, что Иезикия Дорнато, этот полководец, большую часть своей жизни проведший на востоке в землях язычников и дикарей, согласился. А кто бы не согласился! Не надо носится по враждебным землям, натыкаясь на засады и теряя людей у отравленных колодцев. Не нужно искать место для сражения, которое было бы выгодно тебе и не выгодно - противнику. Не нужно беспокоится об обозах. Просто приходишь на место сражения и разбиваешь врага, опираясь на одно только численное превосходство. И едешь в столицу, принимать венок победителя.
        Два к одному.
        Чего так не воевать-то!
        "Идиоты! Наше командование - идиоты!"
        Злость очень хорошо гасит страх. Но нужно очень много злости, чтобы заглушить ту душную и вязкую стену страха, которая ежесекундно рушилась на виконта, погребая его под обломками "а что, если". Что бы освободится от этого страха, виконт решил отвлечь себя любимой наукой. И принялся сравнивать силы Фрейвелинга с карательным корпусом Дорнато.
        У фреев превосходство лишь в войсках огневого боя. А так - три бригатты против пяти! Пять полных полков мушкетеров, два пикинерских, две гвардейские баталии по центру, полторы тысячи рейтарской конницы и полк тяжелой пехоты. Ну и свора гончих святого Доната - жутких боевых зверей, только отдаленно напоминающих собак.
        Под рукой у Иезикии Дорнато ветераны димаутрианских компаний в пехоте и коннице общим числом около пятнадцати тысяч. Плюс еще артиллерия - три полковых батареи. Плюс шесть сотен Ангелов Империи - закованных в железо людей и боевых коней. Плюс ополчение из Товизирона, плюс вольные кондотты из Императорского домена и Келлиара...
        Все эти цифры вчера вечером были озвучены в шатре командующего - барона Сантьяго да Гора - вернейшего и преданнейшего человека ныне покойного императора Патрика. В шатер были приглашены все командиры полков, где на них и вывалили всю эту информацию. Не иначе как для укрепления боевого духа!
        "Стоим насмерть!" - очень хороший девиз для этой битвы!
        "Мы - Фрейвелинг!" - как будто это должно было объяснить все мотивы этого мятежа и необходимость умирать за уже низложенного и казненного в Карфенаке императора.
        И выводить на поле пятнадцать тысяч человек против вдвое превосходящих сил противника.
        Мушкет, тут спору нет, оружие страшное! Даже фитильный. Вооруженный им козопас или пахарь с двадцати шагов может убить рыцаря в полных латах. Слаженный залп, даже такого, как у его ополченцев, старья, в теории способен остановить атаку тяжелой кавалерии. А пикинеры удержат остальных. Должны удержать.
        "Должны удержать!"
        Кашель и обрывки фраз, пердеж и бряцание металла, ржание лошадей и хлопание флагов, дребезжание рожков и лай боевых псов. Несколько тысяч человек и животных, собранных в одном месте, производят очень много звуков. Кто-то молится, кто-то бахвалится, одни сосредоточенно проверяют снаряжение, другие растерянно хлопают глазами и пердят. Из командиров сыпятся приказы, как из прохудившегося мешка - горох.
        Это - армия перед сражением. В ней нет никакого, к демонам, сходства с рыцарскими романами!
        Много вони, много страха и очень много бестолковой суеты. Никакой красоты, мощи и благородства.
        Вонь, страх, суета.
        А скоро всего этого станет еще больше.
        "Я не хочу умирать!"
        Осознание простого этого факта выплыло откуда-то из живота, поднялось по груди, останавливая сердце и замораживая дыхание. Ударило в голову, выбивая из нее все мысли кроме этой.
        "Я не хочу умирать!"
        Внешне спокойный, ну разве что более бледный, чем обычно, молодой дворянин в стальной кирасе, и украшенном перьями шлеме, внутри корчился, выл и стучал кулаками по земле.
        "Я не хочу умирать!"
        Плотина из воспитания, веры, обязательств и родительских ожиданий, с подпорками из дворянской чести, бахвальства и традиций, была снесена мутной волной простого осознания этого факта. В миг!
        "Я не хочу умирать! Не хочу! Не хочу-у-у!"
        Зубы скрипели, не давая этому воплю вырваться из тюрьмы плотно сжатых губ. По лбу и вискам тек пот. Руки на поводьях и на пистоли онемели от напряжения.
        Наконец, заканчивая это тягостное ожидание конца, запели трубы, объявляя начало битвы. Противник, которого еще не было видно, двинулся вперед.
        Над войском фреев взлетели возгласы, в которых тонули отдельные слова. Лязг оружия и неумолкающий боевой барабан сердца.
        Согласно плану сражения, войска Фрейвелинга должны оставаться на месте, позволяя имперским силам атаковать их. Связать боем и удерживать столько, сколько понадобится. И когда войска противника завязнут в мятежных, с флангов и тыла зайдут псари и спустят своих зверей.
        Да Вэнни не сомневался в боевой эффективности боевых животных. Это была гордость провинции - гончие святого Доната. Их растили только здесь, оберегая секрет породы от чужаков. Около метра в холке, клыки с палец взрослого мужчины, тупые, но крепкие когти на мощных лапах. Снаряженные в бой гончие имели даже некое подобие пластинчатого доспеха на бугрящейся от мышц спине. Но их главным оружием, по общему мнению, было полное отсутствие страха. Пожалуй, во всем войске фреев это были единственные живые существа, которые не боялись предстоящего, а ждали его с нетерпением.
        Гончие многократно использовались против дикарей-северян, против язычников в Димауте, кочевников рантуй-ор и всегда решали исход боя в пользу Империи. В них - сомнений не было никаких.
        Сомнения были во всех остальных.
        Гул шагов императорской армии стал слышен не сразу. Сперва легкая вибрация и звук навроде трубного. Затем на него наложились взвизги рожков, выкрики команд и, наконец, - шаги. Разрозненный топот тысяч людей сливающийся в один ритмичный звук, наподобие биения сердца.
        Бух-бух!
        Бух-бух!
        Бух-бух!
        А потом туман вдалеке потемнел и стал выталкивать из своего рыхлого тела людей. Много людей. Много вооруженных, идущих убивать его, двадцатитрехлетнего виконта Джулиано да Вэнни.
        Над ними лениво шевелились полковые знамена, батальонные штандарты и ротные прапорцы. Над их головами в серых и влажных от тумана шлемах плыл лес копий и пик. А лиц видно не было. Белые пятна без глаз, носов и ртов. Безликая масса.
        Бух-бух!
        - Изготовиться к стрельбе! - крикнул да Вэнни. Голос сорвался на визг, выдавая всем его страх, но ситуацию спасли командиры помладше.
        - Изготовиться к стрельбе! - многоголосым эхом подхватили они приказ виконта и в их голосах была ярость и решимость, которой не было в выкрике дворянина.
        - Плотнее строй!
        - Первый ряд - на колено!
        - Второй ряд - сошки!
        - Третий ряд - товсь!
        - Пики вниз!
        - Не спать, ленивые твари! После смерти отоспитесь!
        2
        Битва
        Четвертому торугскому несказанно повезло.
        На Четвертый торугский вышла баталия. Судя по цвету камзолов - грязно-желтому - карфенакская. Демоны знают, что там было в голове у командующего вражеской армии, какой план битвы он строил и почему ощетинившийся копьями ёж был направлен именно сюда, но капитана вид пикинеров порадовал. Настолько, что даже отступил страх, сменившись жестоким и злым весельем.
        "Жди - не жди, а лучшего расклада за этот вечер не дождешься!" - неизвестно почему вспомнилась любимая фраза гвардейского лейтенанта и друга - баронета да Коста. Хотя применялась она к карточной игре, но сейчас показалась виконту очень уместной.
        Да и правда! Может ли быть расклад лучше, чем тяжелая пехота с пиками против стрелков?
        - Готовься-я-а! - проорал Джулиано, и в этот раз его голос не сорвался, а прозвучал подобающе и по-командирски уверенно. - Целься-я-а!
        Чтобы сохранить плотное построение, очень эффективное против пехоты и кавалерии, карфенакским пикинерам требовалось идти в ногу, ритмично и очень неторопливо. Когда дистанция между ними и торугскими ополченцами сократилась шагов до двухсот, Джулиано остро пожалел, что войска нового строя сменили лучников и арбалетчиков. На этом расстоянии они бы уже начали засыпать противника стрелами. И пусть их стрельба не была бы эффективной, все же определенный урон пикинерам им бы нанести удалось. Но - увы! Лучников, равно как и арбалетчиков, в имперских войсках почти не осталось - мушкет сделал их прошлым. Разве что ирианонцы еще использовали луки, но у тех все никак у людей.
        Мушкетный огонь более-менее эффективен начиная шагов со ста. С пятидесяти и при определенном везении - его может выдержать хорошо защищенная доспехами пехота. На двадцати - мушкетную пулю не держит и полный латный доспех, со всеми поддоспешниками.
        Все эти выкладки про расстояния значили только одно. Ждать! Стоять, ждать и смотреть, как ощетинившийся пиками строй неторопливо глотает шаги, приближаясь. Стараясь удержать прыгающее сердце в границах ребер, не повернуть коня и нахлестывая его по крупу нестись прочь. Стоять, смотреть и ждать, как наступает противник. Приближаясь... Приближаясь...
        Бух-бух!
        Бух-бух!
        Первого залпа не вышло. Когда карфенкская баталия была шагах в ста двадцати, один из ополченцев не выдержал и прижал фитиль к пороху на полке. Едва грохнул выстрел, как его примеру последовало еще десятка полтора вчерашних селян. Виконт даже не стал смотреть на результаты их стрельбы, и так понятно, что пули ушли к демонам в Преисподнии. На первом выстреле он вздрогнул от неожиданности, на втором - понял что произошло, а после третьего - стал орать, пытаясь голосом перекрыть грохот выстрелов.
        - Не стреля-я-ать! Не стрелять, коровы! Ра-а-ано! Рано!
        Порядок удалось навести только после того, как самые трусливые и нервные успели разрядить свое оружие в приближающегося врага. Помогли крики ротных командиров и зуботычины сержантов. С помощью тех же способов - провинившихся заставили быстро чистить ствол от нагара, засыпать в него порох, заталкивать новую пулю. Все это время Джулиано методично, как часы на городской ратуше, кричал:
        - Ждем! Еще рано! Ждем!
        И они ждали, его ополченцы. Перепуганные плотной человеческой массой и тусклыми стальными наконечниками пик, что надвигались на них из редеющего уже тумана. Они ждали, трясясь от страха, понимая недалекими своими умишками, что выжить они смогут, только если будут четко выполнять приказы. И когда, наконец, сапоги пикинеров втоптали в грязь веточки, стоящие на отметке в сто шагов, капитан про себя досчитал до пяти и протяжно выдохнул:
        - Первый ряд!..
        ...и рявкнул:
        - Огонь!
        И слаженно грохнул залп старых фитильных мушкетов. Густой пороховой дым заволок обзор, но кому нужен этот обзор! Где враг - ясно, где они сами - тоже понятно! Сила мушкетного огня не в меткости, а в плотности и непрерывности. Поэтому:
        - Первый ряд - заряжай!
        И:
        - Второй ряд - огонь!
        Еще десять ударов сердца - других способов измерять время в горячке боя никто пока не придумал - и снова:
        - Огонь!
        Сквозь грохот выстрелов и едкую вонь порохового дыма (почему-то имено сейчас виконту вспомнилось, что селитру для него добывали из дерьма), до ушей виконта доносились крики боли, стоны раненых и проклятия еще живых. Это была настоящая музыка, а он-то, идиот, считал, будто отец рассказывая о войне, приукрашал действительность! Кровь кипела, как игристое вино, страха не было, но было веселье и ощущение полного, абсолютного всемогущества. Здесь и сейчас только он отдает приказы! Здесь и сейчас только он решает, кто будет жить, а кто умрет!
        Считая по ударам сердца, он решил, что первый ряд, стоящих на колене мушкетеров, уже закончил перезарядку. Коротко взглянув на ближайших солдатов и убедившись в этом, еще раз крикнул "Огонь!". А затем, как учили его и как пытался учить деревенщин он сам, отдал приказ мушкетерам отступить за пики.
        Баталия бежала. Это стало видно, когда дым стал редеть. Пикинеры получили все четыре залпа, последний из которых был сделан почти в упор, шагов, наверное, с двадцати-тридцати. Не выдержали и бросились бежать. Они же тоже люди, эти закаленные в восточных войнах карфенакские солдаты. И им тоже страшно - идти на изрыгающую пламя и свинец смерть. Очень страшно. Нельзя их винить.
        Ха!
        Как и нельзя дать им собраться и перестроится! Потери от мушкетного огня они понесли не слишком серьезные. Судя по количеству лежащих без движения и дергающихся в конвульсиях тел - не более трех сотен. Если бы не дрогнули и не побежали - имели все шансы добраться до мушкетеров и поднять их на пики. Сейчас же их командирам, тем кто уцелел, придеться пытаться восстанавливать порядок, перестраивать уцелевших и, чем Единый не шутит - снова двигать их в атаку. На позиции его полка. Допускать этого нельзя!
        - Конница! - крикнул да Вэнни, и его ординарец без лишних вопросов поднял над головой черный флаг со скрещенными палашами.
        В паре сотен шагов за спинами его солдат находилась небольшая рощица. В ней, ожидая своего часа, ждали пистольеры - легкая кавалерия, прекрасно подходящая для преследования бегущего врага. Их командир, видимо, только и ждал сигнала от кого-нибудь. Сердце стукнуло раз десять, не больше, и из рощи, набирая скорость и разворачиваясь, визжа и улюлюкая, вылетела черно-красная конная лава.
        Зрелище было прекраснее, чем вид снимающей одежды недотроги!
        Про бегущих пикинеров можно было забыть.
        - Перезарядить оружие! - гаркнул он. План командующего уже не казался ему глупым. Наоборот, после первой победы, виконт да Вэнни уверился в том, что Железный барон знал, что делал! И почти поверил, что битва близ деревеньки с названием, которое он не мог вспомнить, может закончится победой Фрейвелинга.
        Прожили его иллюзии не слишком долго.
        Пистольеры догнали желтые камзолы. Взметнулись палаши, окутались дымом стволы пистолей. Пикинеры падали под копыта лошадей десятками, словно снопы пшеницы во время уборки урожая.
        Четвертый торугский хохотал и выкрикивал оскорбления, которые никто из недавних их противников не слышал.
        "Это и есть уборка урожая!" - не удивляясь выспренному образу возникшему в голове успел подумать да Вэнни. - "Жатва самой смерти!"
        И, сперва с недоверием, затем - с растущим ужасом, обнаружил, что на уборку урожая решили заскочить и другие косцы.
        Две сотни, вряд ли больше, закованных в полные доспехи людей и коней появились на фланге фрейских пистольеров. Аккуратно и как-то неторопливо перестроились и набирая скорость понеслись на врага. Увлеченные преследованием пистольеры заметили нового врага слишком поздно. Ни развернуться, ни бежать у них не осталось времени.
        Вместе с треском ломающихся копий, детским плачем умирающих лошадей и предсмертными криками их всадников, над Четвертым торугским взлетел многоголосый вой:
        - Не-е-е-ет!!!
        С пистольерами было кончено меньше чем за минуту. Мощный таранный удар рыцарей был исполнен в лучших традициях прошлого, которое неожиданно стало настоящим. Он выбил больше половины фрейских кавалеристов, а остальных - рассеял. Рыцари даже не стали преследовать деморализованную конницу, беспорядочно бегущую в разные стороны. Вместо этого они быстро собрались в клин, направив его острие на мушкетерский полк да Вэнни и, сперва медленно, а затем все быстрее и быстрее, поскакали прямо на него.
        - Это Ангелы! - закричал один мушкетер. И другие подхватили: - Ангелы! Это Ангелы!
        Это и правда были Ангелы. Ангелы Империи. Люди и животные в полных латных доспехах. Длинные пики, мечи, палицы и тяжелые боевые молоты. Лучшие из всего, что было в имперской армии до массового распространения огнестрельного оружия. Последние рыцари Империи. Пришедшие покарать тех, кто Империю предал.
        Вновь вернулся страх. Нет, не так - ужас! Настоящий ужас первобытного человека, который видит то, что не может вместить его крохотный разум. И от того - впадает в полное оцепенение, позволяя хищнику делать с ним все, что тот захочет.
        Имеющий склонность к математике виконт да Вэнни быстро, на остатках еще работающего разума, подсчитал, что у его солдат будет возможность сделать три залпа. Если первый ряд начнет стрелять с пятидесяти шагов, то третий успеет выстрелить практически в упор - шагов с десяти. Если Единый будет милостив, то у них есть шанс свалить первые ряды Ангелов и превратить их смертоносную атаку в свалку. С которой уже смогут разобраться пикинеры. Но это, конечно, возможно только в том случае, если солдаты не побегут. А они...
        - Приготовиться! - каркнул капитан, совершенно уже не заботясь о том, как звучит его голос. Младшие командиры вразнобой повторили его команду и стали ждать следущую. И когда конские копыта вместе с землей стали крушить трупы в грязно-желтых камзолах, она прозвучала.
        - Огонь!
        Этого нельзя было ждать от ополченцев, но они это сделали. Они выдали два полных залпа, не особенно успешных, но ведь сделали! А вот третьего, на который так надеялся молодой капитан мушкетеров, так и не прозвучало.
        Бросая оружие и визжа, как шлюхи в борделе во время пожара, солдаты побежали.
        Бежали они недалеко и недолго. Буквально через пять ударов сердца стена из плоти и лучшей стали в Империи, догнала их и снесла.
        3
        Бегство
        Он успел выстрелить из пистоли. Поднял тяжеленную эту дубину и выстрелил. Прямо в оскаленную морду боевого коня. В зверя, упрятанного в доспех из стали, в котором уже трудно было разглядеть благородное животное. Лошадей да Вэнни любил и в другой ситуации не смог бы поднять на красавца ствол пистоли и нажать на курок. Но этот конь в шипастом налобнике и бешенными глазами, был похож на демона, вырвавшегося из Преисподних и теперь озабоченным только одним желанием - нести смерть всему живому.
        Он выстрелил и попал прямо в глаз. Массивное тело тяжеловоза чуть сместилось в сторону. Рыцарская пика, направленная в грудь командиру мушкетерского полка, прошла мимо. Сам рыцарь не успел сообразить, что тело животного под ним уже мертво, потерял равновесие и стал вываливаться из седла. Падая, мертвый демон врезался в буланого и выбросил капитана из седла. При падении на землю в глазах у него вспыхнули искры. Он уже не видел, как рыцари прошли сквозь его полк, как острый нож хозяйки - сквозь слегка подмороженное мясо. Не видел он, как разметав его людей, Ангелы развернулись и ускакали искать других противников. Он видел только грязь перед глазами, но вскоре перестал видеть и ее.
        Первое, что он увидел, когда сознание вновь вернулось к нему, была грязь. И собственные руки в латных перчатках, которые вонзились в эту грязь, силясь поднять его тело. Еще он увидел отрубленную по локоть руку и мушкет, с раздробленным конскими копытами прикладом.
        Все тело капитана замерзло и тряслось. Он не знал колько пролежал на холодной земле, но судя по окоченевшим до потери чувствительности членам, достаточно долго. Дополнением к холоду служила полная тишина и невозможность сфокусировать взгляд хоть на чем-то. Каждая попытка это сделать заканчивалась головокружением, а к горлу подступала рвота. Судя по вони грязи возле самого его носа, один раз его уже вырвало.
        Понемногу глухота стала проходить. Сперва звуки были едва слышными, словно кто-то натолкал ему в уши корпии, но со временем звук их нарастал и нарастал. Стоны, отдельные слова и фразы, в которых не было никакого смысла. Сосредоточившись на одном из голосов, что звучал совсем недалеко, виконту удалось понять слова. Кто-то громко, почти крича, возносил Творцу молитву.
        - ...и будет Суд твой скорым и справедливым! И никакое дело человека не укроется от Тебя! И укажешь Ты праведным, что соблюдали заветы Твои! На место по правую и левую руку от Себя! А нечестивым покажешь на провал в Преисподнии! И молвишь - вот ваш дом! И будет так! И будет так! И будет так!
        Взгляд виконта наконец обрел хоть какую-то четкость и он смог разглядеть молящегося. Средних лет мужчина в кожаном дублете и нашивкой сержанта на правом плече. Весь в грязи и крови, но не имеющий на первый взгляд никаких серьезных ран, стоял на коленях. Его остановившийся взгляд был направлен прямо перед собой, а руки опущены вниз. На фразе "И будет так!" он явно забыл, что говорить дальше, а потому повторял и повторял ее без остановки.
        Земля вокруг молящегося, да и вокруг виконта, была завалена телами ополченцев. Множеством мертвых тел. Большая часть его полка лежала недвижно. Остывая.
        Кое-где все-таки встречались и выжившие. Одни только выбирались из под тел товарищей и ошарашено смотрели вокруг, другие пытались неизвестно куда и с какой целью ползти, и третьи, уже вполне оправившиеся, сосредоточенно мародерствовали. Примеривали снятые с менее удачливых товарищей сапоги, потрошили поясные кошели. Размышляя, вероятно, так: мертвым вещи ни к чему, а нам еще послужат.
        Не с первой попытки, но Джулиано смог подняться на колени. Совсем недавно это было не сложным действием, но сейчас отняло остатки сил. Пытаться встать на ноги он даже не пробовал - понимал, что не выйдет. Вместо этого он плюхнулся задом в грязь и стал медленно, едва шевеля непослушными руками, проверять снаряжение. На месте оказалась перевязь со шпагой и дагой, а вот шлем куда-то подевался. На кирасе с левого бока оборвались ремешки и теперь незакрепленный кусок стали болтался и мешал при каждом движении.
        Дагой капитан срезал ремешки с правой стороны и броня упала в грязь с влажным хлюпаньем. Вслед за ней отправились наплечья и латные перчатки. Дышать стало немного легче. С другой стороны, теперь любая рана в корпус может стать для него смертельной. Он на миг представил себе, как выходит с клинками и без доспеха против пикинера или панцирного пехотинца и издал странный звук - то ли смешок, то ли всхлип.
        "К демонам все!" - подумал он, отбрасывая в сторону дагу. Помолчал и вслух повторил:
        - К демонам все! Катитесь к демонам со своей верностью мертвому императору! Вместе с ним и катитесь! А я пойду домой! Понятно! Домой!
        Никто не ответил на его крик, не воззвал к присяге, верности слову и синьору. Только мародеры в светло-зеленых шарфах, повязанных поверх дрянных кирас на манер кушаков, бросили в его сторону недовольные взгляды. Они были недовольны своим вопящим капитаном. Мало того, что он притащил их на верную смерть, так теперь еще и орет, привлекая внимание к тихому месту, вокруг которого еще шумела битва. Виконт этого не видел, но один из мушкетеров даже посмотрел на нож у себя в руке, явно раздумывая - не прирезать ли крикуна.
        К счастью для аристократа, он посчитал его недостаточно слабым и решил не искушать судьбу.
        - Домой! - бормотал да Вэнни, при помощи измочаленного и более непригодного как оружия мушкета поднимаясь на ноги.
        - Почему я должен подыхать за вашего дохлого императора! - шептал он, опираясь на импровизированную клюку и едва переставляя ноги, направляясь к чахлой рощице, откуда совсем недавно вылетела фрейская легкая конница.
        - Я даже не видел его ни разу! Ни разу, вашу мать, я его не видел! - хрипел он, с трудом переступая через тело мушкетера, которого ударом меча разрубило от плеча до середины грудины.
        - Император сдох... И мы тут все сдохнем! - вытолкнул он и едва не упал, подскользнувшись на чем-то сильно похожем на внутренности.
        Сколько он смог пройти таким образом, да Вэнни не знал. Сотню шагов? Две сотни? Три? Мертвецов вокруг стало меньше, но еще встречались. Проклятая роща, до которой он пытался добраться, ближе не становилась. Наконец остатки сил покинули его и он тяжело опустился на землю.
        Ему стало окончательно плевать - жив он или уже умер. Ушел даже терзающий его сердце страх. Хотелось сидеть на месте и смотреть, как вдалеке, почти не различимые - скорее угадываемые - сражаются люди. Одни убивают других. Во имя каких-то третьих. Просто сидеть. И ни о чем не думать. Особенно - о последствиях.
        Но человеческий разум - штука устроенная Создателем очень хитро. Стоило кончику хвоста мысли о последствиях мелькнуть в темных глубинах сознания молодого дворянина, как он уже не мог думать о чем-то ином.
        Он ведь выжил. Выжил, но потерял полк. Ползет куда-то грязный и контуженный, растеряв по пути оружие и доспехи. Это бегство - тут как ни крути, как ни играй словами, а по другому его поведение не назовешь! Потерял полк, выжил и трусливо бежит!
        "Спасает свою жалкую жизнь!" - презрительно вытолкнет его отец, если, конечно, сам выживет после этой битвы.
        "Виконт вышел к нашим позициям один, без оружия и с совершенно безумным взглядом!" - будут шептаться на приемах его сверстники, многие из которых и боя-то никогда в жизни не видели.
        "После той битвы в нем появился какой-то надлом! Это уже совсем не тот человек, которого мы знали!" - припечатают его заключением дамы.
        И все они будут правы.
        Да, им не довелось стоять с мушкетерами-ополченцами за спиной, глядя на несущихся Ангелов Империи. Им не пришлось ползти по собственной блевотине и чужим кишкам, скидывая каждый лишний килограмм веса, чтобы не сдохнуть под его тяжестью. Но - кого это интересует, если ты дворянин, твой полк уничтожен, а ты выходишь к своим даже без шпаги в руке?
        Позор рода.
        Молчание в лицо и шепотки за спиной.
        Презрение настолько плотное, что можно будет резать его ножем.
        "Бросится на клинок?" - мелькнула серой спинкой другая мысль. Простая и очень привлекательная. Имеющая множество положительных сторон. Начиная от богатейших традиций в среде имперского дворянства в этом вопросе, заканчивая отсутствием необходимости волноваться о будущем. Джулиано даже посмотрел по сторонам, ища среди брошенного оружия подходящее для этой цели.
        И тут его позвали.
        - Виконт! - услышал он откуда-то слева. С трудом повернувшись и сфокусировав взгляд на трех всадниках. - Виконт да Вэнни, вы меня слышите?
        4
        Позор
        - Виконт да Вэнни, вы меня слышите?
        Так и есть. Три всадника. Животные стояли очень спокойно, будто их не пугали мертвецы вокруг. Столь же спокойны были люди, восседавшие на их спинах.
        "Какой-то абсурд! Вокруг битва, а эти стоят, будто на параде!"
        С трудом разлепив губы, виконт хрипло ответил:
        - Да... Я вас слышу...
        - Где ваши солдаты, виконт? Где ваш полк?
        "Он что - издевается?" - подумал да Вэнни. - "Он что - не видит, где мои солдаты? Так посмотрите по сторонам! Вот они - мои солдаты!"
        Капитан смотрел на лицо человека, обратившегося к нему с вопросом, и не мог вспомнить кто это такой. Очень знакомый, он точно его раньше видел, но вспомнить не мог, хоть убей! Крупный мужчина с безбородым, ничего не выражающим, лицом и какими-то мертвыми глазами.
        - А вы кто такой, демоны вас дери!?
        - По голове, видать, попало, - высказал догадку один из спутников спрашивающего. - Память отшибло.
        Виконт зло зыркнул на него, но тот совершенно не смутился, хотя был, судя по одежде и совершенно простецкому лицу, не благородного сословия. Дружинник, большую часть жизни служащий своему господину. И, видимо, находящийся у него на хорошем счету, раз не боится так вольно говорить.
        - Я маркиз[7 - Маркиз - дворянский титул, носимый, как правило, боковой ветвью герцогского рода.] Фрейланг, командующий правым флангом армии герцогства. Ваш командир. Где ваши солдаты?
        Голос маркиза был ровен, сух и никак не показывал отношение его обладателя к предмету разговора. Он был бы уместен в гостинной дворянского дома, где как раз в моде такая отрешенность и безразличность, но посреди поля боя, где в одном месте уже все кончилось, а в других - продолжалось, звучал как-то странно. Неуместно.
        - Маркиз Фрейланг, - тупо повторил виконт. - Маркиз Фрейланг.
        Виконт его вспомнил. Дальняя родня герцогов Фрейвелинг, какая-то боковая ветвь - он не был силен в геральдике. Теперь, надо полагать, претендент на герцогский трон. Какая ирония! Или маркизат не наследует герцогу, если род того прервался?
        - Разбиты, - выдохнул да Вэнни.
        "Вот и начались последствия!"
        - Вы далеко от позиций вашего полка. - не унимался Фрейланг. - Почему?
        - Да бежал он, милорд! - опять подал голос спутник маркиза. - Вон и шлем потерял и оружие!
        - Вы бежали, виконт? - да Вэнни и Фрейланг со спутниками находились всего в нескольких сотнях шагов от ближайшей стычки, но маркиз задавал вопросы с таким спокойствием, будто встретил своего собеседника на тихой проселочной дороге.
        И эта очередная неуместность, ощущение того, что задающий вопросы видит его насквозь, а главное - собственное понимание ситуации, вдруг взорвало виконта, как бочонок с порохом.
        - Да! - заорал он в ответ. Из глаз брызнули слезы стыда и ярости. - Да, демоны вас всех дери! Я бежал! А вы бы смогли устоять, когда вас атакует тяжелая кавалерия? Легко вам судить!..
        - Не приходилось, синьор. - эмоциональный всплеск виконта Фрейланга совершенно не тронул. Он продолжал сидеть на коне, разглядывая своего собеседника. Лицо его по прежнему ничего не выражало и было неясно: осуждает он виконта за постыдное бегство или жалеет его. - Но вы ведь не ранены?
        - Нет, чтоб вас разорвало, маркиз! Я цел! А требовалось сдохнуть во славу нашего императора, который не смог удержать трон?
        - Этот выбор - личное дело каждого дворянина. - Фрейланг все же спрыгнул с коня и приблизился к виконту. - Я вас не осуждаю. Но я хотел бы, чтобы вы встали и отправились собирать своих солдат. Офицеров и дворян и так немного, а ополченцы сами не соберутся.
        - Какой в этом смысл?..
        - Битва еще не проиграна, виконт. Никакая битва не проиграна, пока вы не опустили оружие.
        "Звучит, как цитата!" - мелькнула мысль. А Фрейланг продолжил:
        - Маттео!
        - Да, милорд? - откликнулся разговорчивый дружинник.
        - Отдашь свою лошадь виконту. Ему надо собрать своих солдат. Сам поедешь с Козимо.
        Воин без разговоров спрыгнул на землю, подвел каурую кобылу к да Вэнни и даже помог ему подняться с земли и взобраться в седло. Хлопнул по седельным кобурам.
        - Тут пара пистолей, виконт. Снаряженных.
        Джулиано бездумно кивнул, глядя на то, как Фрейланг взлетел в седло, как Козимо тронул своего коня, а Маттео, схватившись за стремя, бежит рядом.
        Никто из них даже не обернулся на виконта. Никто, вероятно, даже не усомнился в том, что он отправится собирать остатки своего полка, а не, например, пустится галопом к той самой роще. Это раздражало невероятно!
        А ведь хотелось! Хотелось рвануть под эту сомнительную защиту редких деревьев! Там отдохнуть, собраться с силами и решить - что делать дальше.
        Но слова Фрейланга, будто магические формулы, уже обрели власть над молодым аристократом.
        "Вы ведь не ранены, виконт?"
        "Где ваш полк?"
        "Вы бежали?"
        "Ополченцы сами не соберутся".
        - Проклятье! - рявкнул да Вэнни, когда маркиз со спутниками отъехал достаточно далеко, чтобы его не слышать. - Проклятье!
        Ему было очень стыдно. Никогда в жизни до этого момента ему не было так стыдно. Даже когда мать, застала его на конюшне с какой-то горничной - это была просто неловкость. Сейчас же стыд душил его, мешал дышать, а руки заставлял совершать бессмысленные движения: теребить упряжь, чесать ухо, отряхивать с камзола грязь. Проклятый Фрейланг несколькими фразами заставил его посмотреть на себя чужими глазами. И увиденное очень не понравилось виконту.
        Грязный, бледный, с бегающими глазами. Волосы разметались по лицу, прилипли к потному лбу. На штанах длинный порез. С какой стороны не посмотри - никак не разглядеть воина и дворянина. Испуганного мальчишку, труса - да.
        "Я им докажу!" - зло подумал Джулиано, имея ввиду Фрейланга. И чувствуя, как эта злость понемногу вытесняет стыд. - "Я им покажу, чего стоят да Вэнни!"
        И дернув поводья, тронул каурую. Собирать свой Четвертый торугский.
        5
        Подвиг
        Как ни странно, а собирать разбежавшихся мушкетеров оказалось проще, чем виконту думалось. Сперва он направил лошадь дружинника Фрейланга к тому свихнувшемуся сержанту, читавшему молитву. Он нашелся на том же месте и в той же позе, разве что тот уже не кричал "да будет так!", а вполне пристойно бормотал что-то под нос.
        - Сержант!
        Да Вэнни тронул его металлическим носком сапога в плечо. Мужчина никак не отреагировал и капитану пришлось пнуть его уже сильнее.
        - Сержант, драть тебя!
        Тот дернулся и взглянул на нарушителя покоя. Выражения в его глазах не было никакого - только небо, куда уже, вероятно, отправилась его душа.
        "И что я ему скажу? Вставай, сержант, нам нужно собрать разбежавшийся полк? Да он меня не услышит!"
        Но слова полились сами, стоило виконту только рот открыть. Откуда они брались - непонятно, но слушал их спятивший сержант внимательно.
        - Единый выбрал тебя, сержант! Покажи Ему силу своей веры и воссядешь одесную Его!
        Чудо Господне, не иначе, но солдат кивнул. Видел он перед собой изгвазданного в грязи и крови капитана или ангела - неважно. Главное, что он слышал и понимал.
        - Вставай, сержант! Найди солдат и построй их! Вместе мы дадим бой силам Преисподних!
        Дождавшись кивка, который сержант совершил с совершенно идиотским выражением лица, виконт отправился искать других солдат.
        И нашел.
        Те самые мародеры, при приближении своего командира, частью бросились бежать, частью - потянулись к тесакам и топорам. Понятное дело - от приближающегося командира добра ждать не стоило. Да Вэнни не говоря ни слова остановил каурую и многозначительно вынул из кобуры пистолю. Не риттерскую - поменьше, но тоже весьма опасную штуку.
        Некоторое время солдаты со светло-зелеными шарфами на кирасах и молодой капитан на лошади, мерились взглядами и молчали. Первыми не выдержали ополченцы.
        - Чиво надо, вашмилость? Ехали б вы...
        Говорил крупный детина с лицом разбойника и плута. Смотрел он сосредоточенно и с опаской, явно понимая, что первый выстрел командира будет в него. Понимал он и то, что виконт это видит.
        - Я ведь тоже струсил, бойцы... - вместо ответа на вопрос ополченца произнес да Вэнни. Таким тоном, словно не с солдатами своими разговаривал, а с сами собой. В принципе - так и было.
        - Ангелы эти... У нас ведь ни шанса не было... Когда в себя пришел - наладился смыться, да и пересидеть в кустах.
        - Так а чего тогда, вашмилость, так и не сделали? - с глумливой ноткой, но с изумлением от внезапной исповеди командира, спросил предводитель мародеров.
        Джулиано помолчал некоторое время и с беспомощной улыбкой, перед которой оружие не имеет силы, пожал плечами.
        - А демоны знают, бойцы. Стыдно, наверное, стало. Подумал - вот выживу, вернусь домой, а там в меня каждый пальцем тыкать будет и говорить в спину - трус! И ведь правы будут, мерзавцы! Потому как трус я и есть.
        - Зато живой! - озвучил известную солдатскую мудрость другой мушкетер, невысокий мужик с широкими плечами и короткими ногами.
        - Верно. Живой. - виконт поднял пистолю и сунул ее обратно в кобуру на седле. - Только на кой она, такая жизнь, если я сам себя ненавидеть буду?
        - Так ведь шансов у нас нет, сами ж сказали, командир! - влез в неспешную эту беседу, идущую в оке урагана, третий ополченец - молодой совсем парень, едва начавший отращивать бороду. - Там рыцари на конях все в железе, а у нас только и есть, что мушкеты!
        - Верно! - да Вэнни удивился тому факту, что мушкетер назвал его командиром. Удивился и воодушевился. - Верно! Если стоять, как столбы в чистом поле и ждать их атаку - шансов у нас нет! А если собраться сейчас, время выждать, да и ударить врага во фланг или тыл, то вполне себе у нас будут шансы.
        - И зачем нам это, вашмилость? - вновь влез главный мародер. - Кого мы тем порадуем? Вы, благородные, вечно промеж себя собачитесь, а кровь-то нам проливать!
        Солдаты, до этого внимательно слушавшие виконта, согласно закивали. Верно, мол, так все и обстоит.
        В другое время и в другой ситуации от такой дерзости простолюдина, да Вэнни бы уже рассвирипел. И, скорее всего, разрядил бы один из пистолей прямо в наглую рожу смутьяна. Но сейчас он не почувствовал ни капли гнева, а только лишь понимание и полное согласие с доводами ополченца.
        - Так и есть, - сказал он, удивляясь себе. - А только если сейчас мы убережемся, то все равно себя ненавидеть будем. Будем скрывать от себя же свой позор, заливать его вином и элем, а злость, которая червем будет жрать наши души, вымешать будем на бабах и тех, кто послабее. И неважно по какой причине была битва и из-за какой хрени она случилась. Важно, что мы от нее сбежали. Только это, бойцы и важно...
        В конце своих слов, он сошел с каурой на землю, сделал два шага к лидеру мародеров и оказавшись с ним рядом, сказал.
        - Можете меня сейчас порешить бойцы - никто ведь не узнает. И жить с этим - демоны знают как. А можете пойти за мной. И позвать своих товарищей. Слушать мои приказы и выполнять их. И помереть мужчинами, если на то воля Единого будет. А если повезет - вернутся домой героями. Которому и девка каждая даст, и эля поставят. И червя в душе не будет. Вам решать, бойцы.
        Сказав это, виконт повернулся к солдатам спиной и пошел к лошади. Он чувствовал жуткое жжение между лопатками, куда сейчас были устремлены взгляды его мушкетеров. И поправляя стремя, услышал.
        - Так что делать-то, вашмилость?
        От облегчения у него едва не подломились колени. Не оборачиваясь он твердым голосом бросил:
        - Собирать Четвертый торугский, бойцы!
        6
        Бой
        От всего полка собрать удалось от силы сотни три мушкетеров. Многие были ранены, у некоторых не было оружия и у всех напрочь отсутствовал боевой дух. С оружием вопрос решить удалось достаточно просто - его под ногами валялось больше чем было нужно солдатам виконта. А вот с боевым духом все было не так просто. Сказать, что он наличествовал у командира мушкетеров - все равно что назвать святой Катариной шлюху из портового борделя.
        Но у да Вэнни имелись его неплохие заменители: злость на гордеца Фрейланга, видевшего его трусость и общавшегося с ним так снисходительно, и сжигающий душу стыд к самому себе. Сейчас, сидя на дареной кобыле и вооруженным дареным оружием, было очень неприятно вспоминать события недавнего времени. Как он, потомок древнего танского рода, впал в панику и бежал наравне с обычными деревенщинами.
        "Я утру ему нос, этому мерзавцу!" - думал Джулиано, глядя на свое воинство. - "Я заставлю его вспомнить, кто такие да Вэнни! Не чета потомкам бастарда!"
        Злость, стыд, желание оправдаться перед собой и утереть нос выскочке маркизу. Плюс у виконта имелось множество, пусть и напрочь теоритических, знаний о войне и способах ее ведения. Поэтому он считал, что справится и без пресловутого боевого духа. Чье значение, он полагал, здорово переоценивают.
        Он еще раз прошелся глазами по строю. Точнее по его подобию. Никто не пытался тянуться во фрунт, заметив его взгляд, как было совсем недавно, никто уже не суетился. Просто стояли, смотрели на него и ждали его приказа. С решительным выражениям на деревенских рожах. Это было так внове для капитана, что он некоторое время не знал что ему им говорить.
        Его солдаты, те что выжили, уже стали практически ветеранами. Для полноты этого звания им еще требовалось закончить битву победой. Но - они видели атаку рыцарской конницы! Стояли против стального тарана - и выжили! А потом победили в себе труса и встали в строй! Что он мог им сказать? Вчерашним пахарям с разом ставшими жесткими лицами? Кондотьерам-наемникам, которых старались брать в ополченческие полки на должности младших командиров?
        Вдохновляющую речь? Сперва он хотел обратится к ним с речью, но потом передумал. Со многими он и так уже говорил - и они здесь. Это - уже много! А что изменят фразы, вроде:
        "Враги сильны и многочисленны, но мы сражаемся за правое дело!"
        Ха! Какое же оно, к демонам, правое? С точки зрения законов Империи - они самые что ни на есть мятежники! И аристократы-вдохновители, и мужичье, привычно идущее за своими господами.
        Или:
        "Единый ведет нас!"
        Так ведь - еще большая чушь! Единому, Творцу вещного мира и победителю демонов, Создателю Врат и Запоров, Вечно Сущему много ли дел до очередной драчки своих творений?
        Поэтому он решил речь произносить не вдохновляющую, а разъяснительную. Касательно своего плана действий.
        План у него был. Пользуясь тем, что данный участок фронта все считали прорванным, и никакой опасности отсюда никто не ждал, виконт намеревался, по возможности не привлекая к себе внимания, приблизится к противнику с фланга, сделать один залп и бросится в рукопашную. Разумеется, противник этот должен быть в момент их атаки быть скован боем по фронту, иначе толку с его флангового маневра будет немного.
        Этот нехитрый замысел он и изложил своим солдатам. А в качестве подходящего противника указал на центр фронта метрах в пятиста, где только что сошлись две полные баталии - фрейская и имперская. И ни одна из них, как это часто бывает при лобовом столкновении пикинеров, не могла другую продавить.
        К плану своему Джулиано присовокупил и личную свою идею. А именно - полностью изменить порядок строя мушкетеров и пикинеров. Строй классический, оборонительный или наступательный, выглядел так: три ряда мушкетеров, каждый из которых стреляет в свой черед, за ними ряд пикинеров, а за теми уже солдаты с оружием поплоше, в его случае - кто с чем.
        Он же предложил построить остатки своего полка по другому. Вперед выдвинуть линию лучших и самых опытных стрелков (туда, считай, всех кондотьеров и поставить), а за ними разместить два ряда заряжающих, а уж потом и пикинеров и разносортицу.
        Такой строй, по его мнению, больше подходил для быстрого движения по полю боя и удара во фланг. Стрелки в первой линии будут отстреливать мелкие отряды противника, не подпуская их к полку, заряжающие же - нести по два-три мушкета каждый (после бегства их осталось предостаточно), передавать вперед заряженные и заряжать пустые.
        Остальным же доставалась извечная солдатская работа - бежать на врага, когда командир прокричит "Вперед!"
        Повторил про построение это и связанные с ними маневры, раз пять, не меньше. Первый раз говорил и в пустые глаза солдатов смотрел - не понимали они. На втором-третьем - мелькнуло что-то мужицких буркалах. А под конец один из сержантов предложил еще и команду ввести - ложись! Чтобы не разворачивать это построение при атаке противника с тыла. Все падают, а первый строй - кругом и поверх голов своих товарищей пару-тройку залпов делает.
        - Толково! - похвалил наемника виконт.
        С тем и пошли. Как и намеревались - к левому, никем не защищенному флангу имперской баталии, бодавшейся безуспешно с пикинерами фреев.
        На первой же сотне шагов построение показало себя во всей красе. Какие-то карфенакцы, сосредоточенно избавляющие трупы фрейских латников от лишнего имущества, завидев их, пытались бежать - числом их было не более человек пятидесяти. Видимо имперские солдаты решили, что на этом участке фронта им уже ничего не грозит. Три полных залпа первой линии, проведенных в пятнадцать-двадцать ударов сердца, уложили их в грязь. Всех до одного. Последним, перепуганным стремительной такой расправой, стреляли уже в спину.
        Пришлось немного подождать, пока все мушкеты снова будут заряжены и двигаться дальше.
        Вскоре на небольшой, но слаженно действующий отряд, обратили внимание. Легкая кавалерия противника, вероятно, двигалась по пустому пространству, чтобы выйти в тыл фреям. И там от души повеселиться, добавив хаоса в и так то не слишком упорядоченное сражение.
        Развернув животных, всадники стали забирать левее, явно рассчитывая обогнуть строй Четвертого торугского, а то и с тыла. Знали, драть их демонам, о неповоротливости пехоты.
        Но вместо мощного удара и последующего преследования бегущих солдат, получили столько свинца, что удрать удалось не больше чем половине. Не ждали, стрелять будет только один ряд, да еще и через головы своих товарищей! Ха!
        Виконт вошел во вкус и сыпал приказами, а вчерашние земледельцы удивительно споро их выполняли. Своей слаженностью действий, которой от них не могли добиться и на учебном поле, они словно бы отскребали с себя клеймо трусов. По крайней мере, так казалось их командиру.
        Так, не быстро, но и не особенно медленно, его солдаты вышли во фланг имперской пехоте. Остановились на короткое время, проверили заряд мушкетов и еще раз прогнав план боя. Командиры сцепившихся баталий на них не смотрели, рядовым пикинерам было вовсе не до этого.
        И они атаковали.
        Был бы такой трактат о военной науке, за авторством, например, Арчибальда фон Грова, то пример маневра остатков Четвертого торугского был бы там использован, как образец для подражания. Подготовленный и проведенный идеально, чего в вещном мире, конечно же не случается. Но трактата такого не было, а появится ли подобный в будущем, ни капитану мушкетеров, ни самим ополченцам в грязно-зеленых шарфах поверх кирас и дублетов, было неинтересно. Они мстили за свой страх, за свое поражение и всеми силами почти трехста душ желали, чтобы их теперешний противник, до дна испил чашу, из которой совсем недавно хлебали они сами.
        Как это выглядело? Виконт Джулиано да Вэнни видел все. И с жадностью запоминал каждую деталь атаки своего полка.
        Менее чем с полусотни шагов первая линия дала залп. Отбросила пустые мушкеты, приняла у заряжающих следующие и тут же выстрелила вновь. Сново разряженное оружие упало на землю, а второй ряд уже вкладывал в руки стрелков новое. И еще залп. Пороховой дым не дал рассмотреть результаты стрельбы, но Джулиано, отчего-то, не сомневался в высокой точности стрельбы своих стрелков.
        - Вперед! - заорал он, когда все снаряженные мушкеты отстрелялись и стало слышно как орут невидимые за клубами дыма враги. Так сильно заорал, что моментально сорвал себе уже надсаженное постоянным криком горло. И пришпорил каурую, управляя ею одними лишь бедрами, а в руках держа по пистоли. Он ни на миг не усомнился, что его ополченцы побегут за ним. И они не обманули ожидания своего командира.
        Многоголосый рев заставил небеса содрогнуться, а сердце виконта забиться на пределе своих возможностей.
        За стеной пороховой гари царили Преисподнии. Фланг баталии Дорнато был выгрызен в глубину шеренг на пять, не меньше. В этот самый провал да Вэнни и направил лошадь дружинника Фрейланга. Разрядив его же пистоли шагов с трех в перекошенные от ужаса лица солдатов. Третьего он сбил с ног грудью каурой, а дальше вытащил шпагу и принялся колоть и рубить направо и налево. Затем его подперли его ополченцы, стремительно расширяя рану на теле баталии.
        Меньше трехсот человек вооруженных как попало не смогли бы обескровить баталию из полутора тысяч человек. Их бы смяли и довольно быстро, едва прошел бы шок от флангового удара. Все-таки это были ветераны многих компаний на Востоке. Но, увидев помощь, командир фрейских пикинеров, быстро сообразил, что успех его неожиданных помощников недолговечен, и приказал усилить натиск.
        Раздалось характерное для наступающей баталии уханье, такой слитный выдох сотен глоток на каждый шаг вперед. И противник не выдержал натиска с двух сторон. Сжатая в единый кулак баталия распалась на множество отрядов, а как только побежал один из таких, к нему вскоре присоединились и остальные.
        Виконт Джулиано да Вэнни, молодой аристократ в грязном, некогда вишневого цвета камзоле, восседал на своей каурой и смотрел вслед улепетывающим имперцам. Он не чувствовал удовлетворения, только полную опустошенность. Будто вычерпал до дна весь колодец своих чувств и эмоций. Но, наверное, это можно было назвать покоем.
        Его солдаты, остатки Четвертого торугского, орали и потрясали оружием. На ногах осталось около полутора сотен, но они - победили!
        Краем глаза Джулиано видел протискивающегося к нему сквозь толпу пехотного офицера в шлеме украшенном разноцветными перьями. И понимал - зачем он к нему спешит. И тот не разочаровал виконта, выпалив сердито и восхищенно:
        - Вы кто такие?
        - Четвертый торугский полк. - сипло сообщил ему дворянин. - Остатки Четвертого торугского.
        О, как ему хотелось сказать именно эту фразу и именно таким тоном Фрейлангу. Но где его искать в этом бедламе, он просто не представлял.
        А еще он наконец вспомнил, как называлась деревенька, близ которой он за один день умудрился стать и трусом и героем.
        Игус.
        7
        После битвы
        Войска Фрейвелинга проиграли битву при Игусе. Численное превосходство противника нивелировало и героизм и в некоторых местах - тактический гений фреев.
        Барон Сантьяга да Гора, вдохновитель восстания, после битвы вручил свой меч командующему имперской армией - Иезикии Дорнато. Впоследствии он уехал в небольшое имение и навсегда оставил занятие большой политикой. На следующем Магистерии провинцию представлял мало кому известный маркиз Йан Фрейланг.
        Дорнато выполнил свою часть уговора, и карательные войска не пошли в глубь провинции, удовлетворившись капитуляцией дворянства и весьма умеренной контрибуцией.
        Порядок в Империи, нарушенный низложением и убийством императора, был восстановлен. Трон перешел старшей дочери Патрика - Лиане, но фактически правил ее дедушка по матери - ланд-граф Аорон Фурко. А точнее - стоящий за ним Отец Доминатор Карфенака.
        В битве при Игусе был уничтожен цвет дворянства провинции. Множество наследников множества дворянских родов нашли свою смерть неподалеку от крохотной деревеньки. Никто, естественно, не мог предположить, что именно их героическая и безвременная кончина даст начало такому явлению, как сентарии.
        Маркиз Фрейланг после битвы в пару лет сумеет сплотить вокруг себя дворянство провинции, и демонстративно отстранится от внутриполитической грызни умирающей Империи. Многие будут думать, что боковая ветвь рода удовлетворится этим - из безвестности в лидеры провинции. Но эти многие ошибутся - как это довольно часто случается. Просто маркиз будет действовать умнее, что бы больше не допустить карательные походы на свою землю.
        У него уйдет восемь лет на то, чтобы из опального и униженного, сделать Фрейвелинг богатым и влиятельным. За это время он опутает прочие имперские дома паутиной договоров, займов и взаимных услуг. А в начале 783 года, решив, что время пришло, толкнет с горы маленький камешек. Который вызовет лавину и похоронит под собой Империю.
        Что касается виконта Джулиано да Вэнни, то он встретится с Фрейлангом после битвы. Но разговора у них не получится. Виконт будет шипеть и по-мальчишески обвинять маркиза во всех грехах, а тот будет молчать и смотреть на него своими невыразительными глазами. В результате в душе молодого виконта, а после смерти отца - графа, - поселится ядовитая змея обиды. Которая будет расти и ждать своего часа. А потом, наконец укусит, поставит под угрозу все результаты трудов Фрейланга и чуть не погубит все герцогство.
        Но это другая история.
        notes
        Примечания
        1
        Сокращенное название любого выходца из провинции Фрейвелинг.
        2
        Рыцарский орден "Хранителей Трех святынь". К описываемому периоду - мелкий орден, базирующийся на границе провинции Карфенак и землями восточных язычников.
        3
        Герцог оперирует устаревшим рыцарским термином: большое копье - отряд из рыцаря, его дружины, разведчиков, гонцов и другого обслуживающего люда. Численность большого копья доходила до двух десятков человек.
        4
        Магистерий - высший законодательный орган Империи Рэя. Состоит из высшего дворянства, по одному от каждой провинции.
        5
        Рыцарей.
        6
        Серебряная монета
        7
        Маркиз - дворянский титул, носимый, как правило, боковой ветвью герцогского рода.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к