Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ЛМНОПР / Оскал Фортуны : " №04 Благосклонная Фортуна " - читать онлайн

Сохранить .
Благосклонная фортуна Юрий Иванович
        Миры Доставки
        Попробуйте с мечом в руках спасти целую планету, застывшую в мрачном Средневековье. Или уговорить два разумных вида объединиться в единую цивилизацию ради совместного выживания… Только одному человеку это по плечу - Виктору Палцени! Вчерашний галактический турист, а ныне - возмутитель спокойствия Сангремарской империи Монах Менгарц, он, подобно великим героям прошлого, бросается очертя голову в самые невероятные авантюры. Только вперед! Любой ценой достичь победы! Неудивительно, что к таким героям фортуна порой бывает благосклонна…
        Юрий Иванович
        Благосклонная фортуна
        Иванович Ю.
        
        Пролог
        Хлёсткая пощёчина, нанесённая разозлённым мужчиной, отбросила женское тело к стене. И уже там несчастная, связанная по рукам и ногам жертва со стоном завалилась на пол. Но мужчина на этом не успокоился, собираясь пнуть лежащее тело несколько раз ногами. И как раз в момент замаха был остановлен властным женским голосом:
        - Граф, уймитесь!
        - Я её готов убить! - продолжал граф Курайш брызгать слюной, но избиение послушно прекратил. - Эта малявка только и делала, что всюду свой нос совала, всё вынюхивала и высматривала, точно как её препротивная бабка! Их обеих следовало давно на голову укоротить!
        - Ну полно вам, полно! - Невероятно красивая женщина с властным голосом, аккуратно коснулась плеча графа и сменила тон на уговаривающий, пусть и слегка насмешливый. - Негоже рыцарю бить лежачего, да вдобавок женщину. - И сама же цинично рассмеялась над своими словами, когда мужчина резко развернулся и недоумённо на неё уставился: - Ха-ха! Эту, конечно, можно. И не только бить, а ещё и потешиться всласть над ней, как вы и мечтаете сделать вместе с бароном. Но пока принцесса нам нужна как некий гарант нашей окончательной безопасности. Мало ли что может случиться?..
        - То есть когда мы будем уверены в удачном завершении наших мытарств?..
        - О-о! Тогда, граф, делайте с ней что хотите. Да я ещё и сама с удовольствием за вашими действиями понаблюдаю. Как видите, в этом месте можно кричать, визжать и надрывать голос сколько угодно: всё равно никто не услышит.
        Граф уже значительно успокоился и, не глядя на лежащую под стеной принцессу, отправился к столу, на котором громоздились бутылки с выпивкой и миски с закуской. Наливая себе вина в стакан, похвалил:
        - Да, место наш барон оборудовал самое совершенное для «лёжки». Я и не знал, что такое есть в столице и мы так удачно спрячемся…
        Бывшая наложница императора Гранлео, а ныне самая разыскиваемая преступница королевства Чагар надменно усмехнулась:
        - Я умею предвидеть очень и очень многое!..
        - Ты лучше скажи, куда ты отправила моего друга? - скривившийся в подозрении граф интересовался ещё одним подельником, тоже графом, с которым они ускользнули из дворца, пытаясь избежать грозящего им от короля возмездия за предательство. - Почему он не с нами?
        - По очень простой причине: я ему шепнула адресок, где лежит сундук с сокровищами, полученный от нашего нового друга, императора Юга. Он будет нас там ждать, и заодно сокровища охранять. Те нам очень пригодятся в скором будущем.
        Выражение на лице графа Курайша сменилось со злого и подозрительного на растерянное и недоверчивое:
        - А он не сбежит от нас вместе с сундуком?
        - Ты уж определись окончательно: то переживаешь за друга, то сомневаешься в его к нам лояльности. Ха-ха! Не переживай. Никуда подарок южан от нас не денется. Лучше развяжи наш трофей да посади её на цепь. Будет интересно послушать её просьбы о снисхождении…
        - Ага! Попросит такая! - и граф с раздражением выплеснул вино прямо на связанную девушку. - Если бы её…
        В этот момент в помещение вошёл ещё один подельник предательницы и соучастник похищения её высочества Розы из древней монаршей династии Виларнов:
        - Ха! Да вы, я вижу, уже веселитесь с малышкой? - он кивнул глазами на слабо пошевелившееся тело. - И как она? Отвечает взаимными ласками?
        На вид барон Вакер выглядел как несносный весельчак, оптимист и балагур. Но за его маской человека с душевным, располагающим к себе открытым лицом скрывался наиболее страшный садист и циник, который мог запугать своими поступками не только противника, но и своих подельников. Даже его вдохновительница, изумительной красоты женщина, хитрющая и коварная организаторша всего происходящего, немножко побаивалась такого соратника. Внутренне! Потому что внешне Маанита старалась страха и омерзения не показывать:
        - Ласкать нашу Розочку ещё рано, она мне нужна без синяков и кровоподтёков. Лучше скажи, что там наверху творится?
        - Там? Ужас! - Веселящийся барон тоже грузно уселся за стол и потянулся к кувшину. - Все словно с ума посходили. Насколько я понял, нас по всей столице не ищут разве что безногие калеки.
        - Вон оно как! Неужели не пожалели громадную премию за наши головы?
        - Не могу знать. Подобное подслушать - невозможно. Только порой доносятся некоторые слова о премии, остальное не разобрать, слишком там много кумушек собралось. Гул стоит от иных слов!
        - И какие же это слова? - не собиралась сдаваться Маанита. На что барон Вакер рассмеялся с совершенно неуместной радостью:
        - Грозятся нам ноги, руки и головы оторвать, а потом всё это затолкать в наши же собственные задницы! Ха-ха-ха!
        А в завершение своего идиотского хохота тоже выплеснул остатки вина из кувшина прямо в лицо пытающейся сесть на полу принцессы Розы. Похищение, а теперь и данное жуткое отношение в плену грозили сломать волю, морально убить, а то и свести с ума молодую наследницу чагарского престола.
        Глава 1
        Вылет небесного отряда
        Розыски похищенной девушки обретали всё больший и больший размах, охватывая уже не только территорию Чагара, но и территории союзных государств, которые ещё оставались под военным контролем Союза Побережья. Да и на землях, оккупированных самозваными императорами Юга и Севера, резко активизировались все резиденты разведки, их агенты и подкупленные в армиях неприятеля чиновники. Сводными силами огромные массы народа пытались отыскать хоть малейший след, который бы мог указать на местонахождение трёх злоумышленников и их жертвы.
        Первый Советник короля Виктор Палцени, которого чаще в народе величали его святость Монах Менгарец и который числился на своей планете Террас созвездия Жёлтых Туманностей пропавшим без вести вот уже почти три года, прилагал к поиску девушки наибольшие усилия. И готов был за ней бежать в полном рыцарском вооружении хоть на край света. Да он и считался наиболее заинтересованным лицом после родного отца принцессы и её бабушки, потому что любил Розу, собирался на ней жениться и теперь вбил себе в голову, что это именно он виноват больше всего в случившейся трагедии. Потому что недооценил предателей, которые не просто сумели сбежать из дворца, но и заодно унести за собой подлым способом пленённую наследницу престола.
        Конечно, вина была всеобщей: нерасторопность стражей, слишком большая самоуверенность погибших в покоях принцессы гвардейцев, невероятная суматоха во дворце, последовавшая во время и после громадной манифестации народных масс под стенами дворца.
        Но именно Виктор, после определённых действий со стороны императора Севера, решил, что вражеские агенты помогли бежать злоумышленникам из Радовены, столицы Чагара, и вывести за собой тело похищенной девушки на ушедшем весьма неожиданно корабле. Да и как было не подумать?! Если Павел Первый в своём ультиматуме Союзу Побережья приказывал не только сложить оружие, но нагло утверждал, что прибудет через несколько дней и устроит свою свадьбу с юной принцессой Чагара. Правда, из ультиматума не прояснялось, требует ли он организовать свадьбу к моменту его прибытия или он прибудет уже вместе со своей высокопоставленной невестой.
        Депеши-запросы ушли в ставку Павла Первого сразу после получения ультиматума, следовало эту неувязку выяснить немедленно. Мало того, и поиски в столице никто не собирался сворачивать. На улицах города ввели круглосуточный комендантский час, а выскользнуть за его стены теперь не смог бы и самый проворный лазутчик. Что также соответствовало военному времени и духу полученного ультиматума.
        Но в то же время армии Чагара не собирались сдаваться и признавать узурпатора. Ведь тот нарушил перемирие и обнаглел до крайности после нахождения склада со стрелковым оружием. Раньше у него претендовать на роль всемирного диктатора кишка была тонка. Да и сейчас имелась уверенность, что у северян ничего из задуманного не получится. Монах Менгарец, будучи выходцем из развитой Галактики, не только знал, что можно противостоять с пушками более технически современным видам вооружения, но и понимал, что вряд ли враг имеет неограниченные поставки боеприпасов. А без патронов винтовкой нельзя пользоваться как дубиной, неудобно.
        Вот потому Виктор и устроил лекцию всему командному, офицерскому и сержантскому составу, который в тот момент находился в столице. А сразу после этой лекции, пользуясь помощью своих друзей, гигантских орлов катарги, поспешил в сторону ставки неприятеля.
        Планировалось первым делом выяснить местонахождение Розы, наследной принцессы династии Виларнов, а уже потом думать над ответным ударом по Павлу Наглому. Ведь именно так Павла Первого, завоевателя половины континента, с лёгкой руки Менгарца тут же переименовали жители Чагара. Наглый - никак иначе!
        Само собой разумеется, что Первый Советник отправился не один, а с небольшим отрядом лучших воинов, вооружённых не только модернизированными арбалетами современного образца, но и неким подобием пороховых бомб, которые с подожжённым запалом можно было сбрасывать с неба на вражеские позиции. В составе отряда находилось и несколько помощников, которые почти два года учились и совершенствовались в современной науке у такого преподавателя и наставника, как Палцени. У Виктора при себе был не только легендарный двуручный меч, с которым он прославился на всех трёх континентах данного мира, но и пистолет, который с двумя ему подобными отыскался в древнем космическом корабле, оставшемся на планете после смерти учёного-отшельника в Сумрачных горах.
        Мало того, и сами разумные орлы владели таким прогрессивным вооружением, как арбалеты, неся на себе по одному, а то и по два модифицированных метателя стальных болтов. В последнее время на заводах королевства был налажен выпуск нового оружия, как раз приспособленного под пальцы пернатых, увенчанные жуткими на вид когтями. Также и сбрую усовершенствовали, на которой размещались как сами арбалеты с боезапасом болтов, так и специальные лассо. Ими катарги могли подхватить с земли как «своих» союзников, так и пленить в удобный момент «языка» из вражеской армии.
        Причём общий состав отряда людьми и Белыми катарги не ограничивался. Дело в том, что за сутки до событий, последовавших за предъявлением ультиматума, в Радовену прилетели иные по цвету пернатые братья по разуму, которых называли Розадо за их ярко-розовую окраску. Никогда ранее эти представители птичьего племени не перелетали на Первый Щит, не особо-то далеко отлетая от гор и на своём континенте. На этот раз они доставили комплект музыкальных инструментов для духового оркестра, который Менгарцу подарили в наиболее, пожалуй, развитом технически государстве планеты.
        Речь шла о Цензорском княжестве, где имелся завод со сталеплавильными домнами, который энергетически подпитывался от критолиевых реакторов. Всё это им отдали под охрану колонисты, прилетевшие на Майру тысячу лет назад с весьма преступными, антигуманными целями. К счастью, колонисты поубивали друг друга во время внутренних распрей за право жить вечно, а цензорцы стали без зазрения совести использовать завод для развития своего «подземного царства». Так что у них имелись мощности и умения не только для производства доспехов и разнообразного рыцарского вооружения. Также у них нашлись возможности и желание производить прекрасные, изумительно звучащие трубы, кларнеты, гобои и всё остальное, чем можно экипировать музыкантов громадного оркестра.
        Вот четыре Розадо и доставили инструменты в столицу Чагара несколько позже, чем туда триумфально прибыл Монах Менгарец после долгого отсутствия. И когда пернатые со Второго Щита узнали о грядущей военной операции, тоже высказались о своём решении в ней участвовать. Лавры геройских воинов, которыми обладали их собратья Белые, явно не давали покоя новым союзникам Менгарца. Так что четвёрку Розадо пришлось спешно окутывать ремнями-креплениями, вооружать арбалетами и лассо да прикреплять к ремням специальные брезентовые мешки с пороховыми бомбами. Хуже всего, что новички не умели как следует обращаться ни с арбалетами, ни с лассо и уж тем более с бомбами, поэтому им и было определено место в арьергарде лётного отряда.
        Имелось и три авангарда из числа Белых. Трое летело далеко впереди, высматривая и подавая сигналы летящим сзади. При невероятно остром орлином зрении подобные знаки пернатые воины могли рассмотреть с расстояния в несколько километров. Ещё две пары летели в дальней разведке по обеим сторонам от маршрута. Перед ними стояла задача тщательно рассмотреть возможные скопления живой силы противника по сторонам от намеченного пути.
        Ну и сам основной отряд состоял из двадцати двух «загруженных» орлов, которые несли двенадцать человек на опущенных вниз верёвках, а также остальные боезапасы. Люди размещались не просто в петлях, что было чревато затеканием ног во время дальнего полёта, а в удобных креслицах, сооружённых из лёгких деревянных распорок и прочной кожи. И умели прямо на лету вести стрельбу из давно привычных для них и пристрелянных арбалетов. На последних учениях успели потренироваться и в метании бомб. А так как орлы и сами могли бросать вниз б ольшие фугасы, то общая атакующая мощь отряда для данного мира считалась заоблачной. Тем более что как раз из облаков они и могли атаковать любого противника. Жаль только, что лишь в дневное время: по ночам орлы ничего не видели и впадали в непроизвольную спячку.
        Ещё восемь разумных птиц летело без всякого дополнительного груза или багажа. Только со своим личным оружием. Их задача состояла в дальней разведке, охоте для всего отряда, захвате пленников или доставке трофейного оружия, которое следовало захватить у врага в обязательном порядке и доставить в штаб объединённой армии Союза Побережья для подробного изучения и копирования.
        В общем, вылетали на север с самыми оптимистическими надеждами. Даже если и не удастся отыскать следы Розы Великолепной, то уж ставке обнаглевшего диктатора Павла точно не поздоровится.
        Первую остановку сделали в штабе объединённых войск Союза Побережья. Там царила паника и пораженческие настроения вследствие потери столицы Бонтиньеров. Но уже после двухчасовой лекции, на которой Виктор Палцени чуть не сорвал голос, боевой дух вновь стал расти как на дрожжах. Главные объяснения были получены, новая стратегия обороны разъяснена, и враг с его страшным огнестрельным оружием уже не казался настолько опасным или непобедимым. Фронтовые генералы и старшие офицеры быстро прониклись идеями позиционной войны и поспешили донести новые методы в свои подразделения. Ну а сводный отряд двух видов разумных птиц вновь оказался в небе и отправился через довольно-таки условную в данном мире линию фронта.
        Глава 2
        Первое поражение
        Орлы катарги несколько наплевательски отнеслись к предупреждениям Виктора о своей уязвимости. Ружья ведь могут быть разные, а некоторые карабины с убойной мощью бьют на высоту в несколько километров. Троица Белых, которые летели в авангарде, проигнорировала настоятельный совет лететь как можно выше и всё рассматривать только с максимальной высоты. Вот потому не только далеко вырвались вперёд, возле линии фронта, а и самонадеянно снизились к поверхности, держа высоту всего лишь в пятьсот-шестьсот метров. Настолько им хотелось как можно тщательнее рассмотреть, что там творится, во вражеском стане, а то и подхватить своими лассо первых «языков».
        Трагедия произошла, несмотря на то что тройку возглавлял один из самых боевых и опытных катарги. Звали его Ураган, и он не так давно вместе с Монахом Менгарцем разбомбил фугасами диспектсор, средоточие гениальной, но ущербной, крайне преступной научной мысли, который находился в далёком княжестве Керранги на континенте Шлём. Ураган и бомбы метать умел, и арбалетом пользовался, как заправский стрелок, да и его умения как летуна считались одними из самых лучших среди пернатых. Может быть, благодаря высшему пилотажу в его исполнении он и сумел спастись, когда тройку обстреляли с вершины одной из скал.
        Интенсивный, пусть и не слишком прицельный огонь чуть ли не сразу принёс первую неприятность. Летящий справа получил три ранения, и на остатках своих сил просто вынужден был приземлиться на верхушку одной близлежащей возвышенности. А вот левофланговому не повезло: пуля попала ему в голову, и он камнем рухнул в какой-то плотно заросший деревьями овраг.
        После этого Ураган поступил единственно верно: не стал набирать высоту или уходить в сторону, а набирая скорость в падении, устремился на врага. На верхушке скалы он прекрасно рассмотрел некое подобие палатки, в которой, видимо, и ночевал выставленный сюда заградительный дозор из десяти воинов. Северяне уже знали с уверенностью, что Белые катарги вступили в союз с Менгарцем и могут если не атаковать сверху, то уж точно пытаться разведать расположение войск. Поэтому соответствующий приказ был сделан: выставить дозоры на удобных для этого возвышенностях и отстреливать всех гигантских орлов без исключения. Вот отделение стрелков и старалось… К тому же по трагическому стечению обстоятельств для разумных птиц данные воины оказались самыми лучшими. Они не просто два дня обучались стрельбе на полигоне возле долины Вдохновения, но и во время недавнего штурма столицы Бонтиньеров отличились, став примером для остальных.
        Потому и сейчас нанесли такой непоправимый урон небесным воинам.
        Но зато с оставшимся на крыле Ураганом и подоспевшей к нему на помощь двойкой правого фланга они ничего сделать не смогли. Ни выдержки не хватило, ни меткости. У одного стрелка в ружье заклинил затвор, и он так и не смог с ним справиться. Пятерых врагов разгневанный орёл убил, даже не касаясь, а просто тормозя падение, расправив над ними свои крылья. Для любого живого существа планеты оказаться под когтями летящего катарги на расстоянии метра-полтора считалось верной смертью. Внизу под разумными птицами находилось некое неразгаданное поле, которое и убивало всё, что шевелится.
        Ещё двоих Ураган застрелил из своих арбалетов в упор, когда те, забившись в щели между камнями, пытались направить на гигантскую птицу свои винтовки. Ну а последних двоих, пытавшихся оказать сопротивление, подлетевшие разведчики не просто убили своим смертоносным полем, а банально растоптали, рухнув на них своими массивными телами.
        Ловчее всех и сообразительнее в плане спасения собственной шкуры оказался стрелок с заклинившим оружием. Он его отбросил в сторону и ползком забился в такую щель, где его даже не смогли достать арбалетными болтами. Куда уж массивным катарги протиснуться в такие узкие места! Но они были не одни, а с людьми, а уж тем достать своего собрата по виду труда не составит.
        Оставив парить в небе пяток орлов прикрытия, вся остальная стая опустилась на возвышающуюся стратегическую высоту. В любом случае следовало немного передохнуть, разобраться в причинах потерь, оказать раненому помощь, отыскать упавшего в ущелье катарги. А когда вытащили из щели северянина, который очень хотел жить, то и провести соответствующий допрос пленника.
        Этим занялся Монах Менгарец, быстро выспрашивая не столько расположение войск и других подобных заслонов, как обо всём, что связано было с находкой в стане противников древнего хранилища с оружием. В данный момент это было наиболее важно и актуально.
        Вояка оказался более чем информированным и даже состоял в том передовом отряде, который участвовал в выносе на поверхность найденного в подземельях оружия, а потом и при первых испытаниях огнестрельного чуда. Точных цифр он не знал, но и примерные сведения были невероятно ценны. При получении информации стало понятно, что армии узурпатора Севера Павла Первого невероятно повезло: оружия было много. Но в то же время повезло и Союзу Побережья: оружия у врага оказалось не настолько много, чтобы принести ему безоговорочную или скорую победу.
        Было найдено примерно пять тысяч пятизарядных винтовок единого образца. Простейшие, как лопата, и незатейливые, как молоток. Подобными колонисты развитых империй Галактики вооружали аборигенов в первую очередь, потому что обращение с таким оружием было простым. Только и делай, что сбрасывай в районы боевых действий цинки с патронами. Порой этого хватало, чтобы некоторые цивилизации разумных самоуничтожились в течение пары месяцев.
        Для обороняющейся стороны с ружьями, а в особенности с патронами, коих, в принципе, было очень много (так говорил пленный, показывая руками до неба, обозначая горы ящиков), было не всё в порядке. Несмотря на свою простоту и надёжность, некоторые ружья порой клинило, и с ними приходилось долго возиться, выковыривая мешающие остатки боеприпаса, а потом и производя тщательную чистку. А патроны, видимо, из-за слишком длительного периода хранения срабатывали не все. Почитай каждый третий давал либо осечку, либо гильза после выстрела крошилась и рассыпалась. Что, в свою очередь, и приводило к заклиниванию затвора.
        Примерно столько же было найдено и пистолетов, а также огромное количество патронов к ним. Причём почти все пистолеты оказались на удивление работоспособными, а патроны почти не давали осечек.
        Малых ротных миномётов было в хранилище штук сто. Вполне достаточно для любой крупномасштабной войны. Ну и гранат оказалось «невероятное» количество. Точнее цифру пленник определить не смог. Хотя у него самого на поясе болталось три штуки, а запалы (синего и красного цвета) и капсюли-детонаторы хранились в отдельном карманчике. То есть найденное северянами хранилище оказалось более чем огромным, и уже радовало то, что врагу не достались дальнобойные пушки.
        В любом случае пять тысяч ружей, да всё остальное вооружение могли бы создать огромное преимущество северянам в любом наступлении. А то и в быстром завоевании Чагара и его союзников. Если бы…
        Если бы не извечная человеческая косность мышления, жажда наживы и желание возвыситься над окружающими. Армия ведь состоит не только из атакующих позиции противника солдат, но также из офицеров, генералов, маршалов и, как это ни казалось бы второстепенным, из интендантов, денщиков и караульных отделений вокруг особо привилегированных личностей. А это значило, что пистолеты не просто попали в руки офицеров и генералов. Этим компактным и удобным оружием оказались вооружены повара, адъютанты, личные телохранители и высшие офицеры с генералитетом. Мало того, каждый генерал, знатный дворянин или люди из приближения императора не просто получили по пистолету и ящику патронов к нему, но умудрились урвать себе и по второму комплекту. Так сказать в подарок «…любимому папе, сыну, тестю, зятю, учителю…», нужное подчеркнуть.
        Часть пистолетов осели в личном резерве самого императора. Немного, две сотни штук. Но в результате получилось, что в действующей армии это удобное оружие ближнего боя получили только некоторые офицеры. Они не достались никому из младших офицеров и уж тем более представителям сержантского состава, которые ведут своих подчинённым в атаку. То есть на войне наличие пистолетов в армии Севера никак не скажется.
        Вот ружьями армия вооружилась знатно. В боевых порядках оказалось около трёх с половиной тысяч единиц. А куда полторы тысячи делось, так и это пленник объяснил в охотку. Те же две сотни - в личном резерве императора. Сотня - вышла из строя уже в первые дни стрельб и боевых действий. Пятьсот - оказались в распоряжении взводов охраны императора и всей ставки вместе с имперским обозом и городком палаток придворного люда и вольного рыцарства. Ну а семь сотен ружей ушло всё в тот же список личного обогащения высшего командования и интендантского состава. Потому что многие выбили ружья для своих замков, крепостей и прочих фамильных гнёздышек. Причём ружья для себя выбрали наилучшие, без пятнышка ржавчины или коррозии. А худшие остатки достались наскоро обученным солдатам.
        Не совсем отлично обстояли дела и с овладением миномётами. Несмотря на все инструкции, подробно данные в картинках, первые пробные стрельбы принесли потери в собственных рядах. Миномёты стреляли куда угодно, только не туда, куда пытались забросить мины первые расчёты, собранные из самых сообразительных и технически грамотных бойцов. Пришлось их вывозить в глухие, нежилые долины между гор и там вести длительные тренировки. Фактически миномётчики даже не участвовали в штурме столицы королевства Бонтиньеры, потому что опасались проредить скопления собственных войск. К тому же миномёты и боезапас к ним оказались малого радиуса действия, всего лишь полтора, максимум два километра. То есть они могли составить огромную конкуренцию чагарским пушкам, но уж никак не переломить ход войны.
        Ну и гранаты, отдельная песня, которую пленник «пропел» с плохо скрываемым страхом и печалью. К этому оружию ближнего боя северяне не могли приноровиться и, скорее всего, не скоро привыкнут. Потому что они-то и принесли им наибольшее количество жертв во время первых испытаний. И суть не в том, что кто-то не успевал бросить гранату или бросал её не туда, а в том, что гранаты порой взрывались сразу же, как отпускалась предохранительная чека. И фактически это оружие было роздано всем без исключения простым воинам только с одной целью: использовать гранаты лишь в случае крайней необходимости, в момент полного окружения противником или для подрыва самого себя. Что, по задумке генералов, должен делать каждый патриотически настроенный воин великой империи Павла Первого в момент его пленения врагами. То есть: умираю, но не сдаюсь.
        Вот такая полная картина о вооружении предстала перед Менгарцем после допроса.
        Северянин хотел жить и готов был к полному дальнейшему сотрудничеству. Решено было сразу же отправить его обратно в штаб армии. Также вместе с ним отправили всё собранное трофейное оружие. И назад полетел один из помощников Менгарца с комплектом новых распоряжений и инструкций. Два орла несли за линию фронта своего тяжелораненого товарища, для которого сделали этакую сетку из ремней. Крови пернатый воин потерял много и вряд ли скоро вернётся в строй, но Связующая Альири утверждала, что их собрат в любом случае выживет. Сомневалась она только в одном: сможет ли орёл летать впоследствии?
        Отыскали и погибшего катарги, который рухнул в ущелье среди деревьев. Боевого товарища там и похоронили. Но в какой-то момент иные катарги, а конкретнее говоря, орлицы, стали ссылаться на древние традиции, по которым следовало сразу же отомстить за смерть товарища. И с возмущением стали апеллировать к командиру отряда, то есть потребовали открытым текстом:
        - Надо и этого пленного казнить за убийство катарги!
        Они-то допрос хоть и слышали, но не понимали, о чём люди говорят. Поэтому некоторые решили, что пленника убьют на месте, а не оставят в живых. И очень удивились, когда последовала команда о его транспортировке в тылы. В данном случае Виктор не слишком церемонился с союзниками. Просвистел им на птичьем языке, что сейчас не просто война на истребление ведётся, а тщательная разведка. И каждый согласившийся на сотрудничество пленный - это уже не враг, а помощник в борьбе с общим врагом. Напоследок ещё и не поленился сделать замечание лично царице Альири. Указав, что не место и не время сейчас вспоминать древние традиции, а лучше наладить жёсткую дисциплину среди пернатого небесного воинства.
        И правильно сделал, что сразу не допустил вольной трактовки собственных приказов. Связующая жестко приструнила недовольных членов стаи, и во время дальнейшей экспедиции ничего подобного больше не происходило.
        Пока собирались к продолжению полёта, Менгарец внимательно осмотрел гранаты и запалы к ним. И с большой долей вероятности обнаружил главное препятствие, которое мешало эффективно использовать найденное оружие. Дело в том, что за тысячелетия хранения на трубке запала синего цвета образовались окиси нескольких солей, которые и провоцировали немедленное срабатывание всего запала. Вот граната и разрывалась, не успев отлететь далеко от кидающего её человека, хотя задержка срабатывания запала изначально рассчитывалась на четыре секунды. С красными запалами всё было ясно: они, похоже, рассчитывались на взрыв через одну секунду, и пользоваться ими могут только тренированные воины, у которых все действия похожи на движения автоматических роботов.
        Ну а с синими запалами можно было бы и повозиться в лабораторных условиях. Достаточно просто промыть запалы в специальном химическом растворе, да потом повалять в некоем подобии талька. Но опять-таки утверждать дееспособность этой идеи можно после лабораторных исследований.
        Также Виктору Палцени окончательно стало ясно, что случилось с императрицей и двумя полученными в дар узурпатору наложницами и как конкретно произошла трагедия. Об этом в армии северян, несмотря на строгий запрет, говорили и знали все без исключения. А пленённый стрелок оказался в долине Вдохновения, когда там только-только стали доставать из подземелий найденное оружие и боеприпасы. И хорошо успел рассмотреть начало строительства гигантской пирамиды, возводящейся для захоронения любимых женщин императора.
        Информации оказалось более чем достаточно. Хотя о похищенной принцессе стрелок не знал ничего.
        Кстати, взятие господствующей высоты летающим отрядом не осталось не замеченным с иных неприятельских позиций. Хоть и не сразу, но на скалистую гору была предпринята вначале попытка весьма дальнего и неэффективного обстрела из ружей, а потом пошла и непосредственная атака северян, в которой приняли участие до двух тысяч солдат. Однако к тому времени уже отряд был готов отправиться дальше, а висящие в воздухе наблюдатели определили наилучший маршрут дальнейшего движения.
        Глава 3
        Рисковая затея
        Не прошло и получаса, как оказались рядом со ставкой императора Павла. Но сразу засвечиваться в небе не стали, хоть там и висела сорокапроцентная облачность. Вначале орлы оставили всех людей на закрытой от взглядов снизу, да и вообще труднодоступной для скалолазов горной седловине. С одной стороны хребта заметить многочисленный отряд не могли. С другой - да. Но пока ещё гонцы домчатся с сообщениями к ставке, не один час пройдёт!
        А уже по седловине все вместе продвинулись чуть выше, занимая выгодную наблюдательную позицию. Оттуда просматривалась вся огромная равнина, на которой и располагались штабные постройки, основные интендантские склады, обозы с конюшнями и шатры придворных, которых, несмотря на войну и только что закончившийся траур по погибшей в огне беременной императрице, в последнее время становилось всё больше и больше. Мало того, имелись целые отдельные квадраты стоящих вплотную друг к дружке шатров и некоего подобия яранг, где находились независимые рыцари со своими слугами-оруженосцами. Все эти «прилипалы» тащились за своим повелителем не только из далёкого королевства Дейджан. В большинстве тут примазались предатели из покорённых и близко расположенных государств, авантюристы, наёмники и продажные искатели приключений. Они желали жить и веселиться за счёт своего нового сюзерена, готовые при этом на любую подлость и преступление. Потому как под крыло победителя и удачливого завоевателя кто только не стремится, алча наживы и сомнительной славы.
        В центре всего этого громадного городка стоял чуть ли не капитальный замок из дерева, в котором, вполне возможно, и находился сейчас самый главный узурпатор и завоеватель северной половины континента.
        С данного места наблюдения, среди перевалов, уходящих вправо, на восток, хорошо можно было рассмотреть наивысший пик планеты Каньелла. Орлы даже отсюда могли заметить ту самую долину Вдохновения, в которой возводилась посмертная пирамида для праха сгоревших женщин.
        Пока высматривали, что творится внизу, на его святость посыпались предложения в первую очередь от орлов:
        - Надо их атаковать немедленно!
        - А замок вообще постараться сжечь!
        - Надо действовать, пока они нас не видят и не объявили тревогу.
        Правда, Чарина, одна из орлиц, ведущая себя довольно демонстративно и независимо по отношению к Связующей, потому что была из другого птичьего клана, неожиданно для всех потребовала:
        - Если это наши враги, то с ними хороши все средства борьбы. Поэтому их надо обмануть. Давайте сбросим им послание, в котором потребуем явиться на переговоры их самого главного монарха. А когда выясним его точное местоположение, с него и начнём бомбардировку всей ставки.
        Идея Чарины казалась неплохой, и в другое время Виктор бы над этим долго не раздумывал. Но его пугала сама мысль, что вдруг пленённая Роза уже здесь. Вдруг её уже доставили похитители? А значит, следовало вначале прояснить именно этот момент, а только потом думать о какой-то бомбардировке.
        С другой стороны, почему бы и не начать с некоего подобия переговоров? Только вот как это сделать? Допустим, сообщение со стороны Менгарца может одиночный орёл сбросить с большой высоты, письмо в ставке прочитают, а вот что с обратной связью? Ведь семафорного языка флажками, которым пользуются уже давно между кораблями адмирала Ньюцигена, враги не знают, а простые знаки в виде отрицания или подтверждения здесь не пройдут. Если уж вести переговорный диалог, то нормальным переговорным текстом. И как это сделать?
        Все эти вопросы Виктор и высказал этой самой Чарине, вопрошая напоследок:
        - Как мы узнаем полный ответ нашего противника?
        - Легко. Вначале сбросим вымпел, в котором заявим о желании переговоров. Если они согласятся и ответят сигналом согласия, тогда я не побоюсь опустить добровольца из числа людей вниз, а после окончания беседы - и забрать. Почему бы тебе, Монах, и не быть тем самым добровольцем? Ну а дальше уже всё высмотрим и решим.
        Против такого предложения Чарины выступили все присутствующие при разговоре, что воины, что орлы. Потому как риск существовал преогромнейший. Враг ведь тоже мог поступить как ему выгодно, попросту расстреляв орлицу после того, как она опустит человека на землю. А то и раньше, в целях особого издевательства. Тем более если они узнают в человека его святость, то уж точно не откажутся его пленить, подвергая впоследствии жестоким пыткам.
        Царица Альири так сразу и заявила своей товарке:
        - Если ты таким образом пытаешься проверить смелость Менгарца, то зря. Его отвага и так в рекламе не нуждается. И он не настолько глуп, чтобы вести себя как птенец, соглашаясь на разные провокационные глупости.
        Тогда как сам Виктор над таким предложением задумался не на шутку. Ведь его больше всего волновала безопасность любимой принцессы и выяснение того факта, где она находится. А всё остальное казалось недостойным внимания и второстепенным. Мало того, он был уверен, что внешнее описание его нынешнего сильно разнится от тех, что имелись у врага прежде. По сути, никто и никогда не видел Менгарца после его излечения. Наверняка до сих пор его считают и хромым, и со всеми прочими травмами, полученными во время двух первых лет пребывания на Майре. Во время его триумфального прибытия в Радовену несколько дней назад в толпе народа наверняка были агенты и шпионы Севера, но вряд ли они идеально рассмотрели его святость на балконе пятого этажа королевского дворца. Ну да, размахивал легендарным двуручником, ну да, обнимался с его величеством Громом Восьмым, и что больше? Какие особые приметы? Родинки, шрамы? Ведь ни малейшего следа не осталось от старых ранений и увечий.
        Мало того, даже если Маанита уже здесь вместе со своими злоумышленниками и тоже вдруг окажется обок императора, то имеются некие средства, с помощью которых и её можно обмануть. Достаточно будет лишь умеючи изменить голос, да некие характерные черты лица, что Виктор Палцени уже не раз делал, находясь ещё в Шулпе. Даже сейчас у него имелись при себе некоторые вставки, кремы и тени, применяемые опытными артистами для гримировки себя к очередной роли.
        Так что вроде абсурдное на первый взгляд предложение нашло в душе инопланетянина должный отклик. И он, не обращая внимания на возмущение вокруг, уточнил у рисковой катарги:
        - Я-то почти согласен, а вот ты рискуешь гораздо больше. Тебя могут убить сразу.
        - Так ведь тебя тоже! - резонно возразила она. Пришлось ей объяснять:
        - Тебя убьют сразу, тогда как меня постараются оставить для допроса. Но в таком случае все остальные катарги нанесут бомбовый удар, по лагерю, в том числе и вокруг меня бросят несколько бомб. Прекрасно зная, как надо действовать и как укрываться, я имею все шансы на побег во время паники и замешательства в стане противника, а потом и на подбор моей тушки с помощью лассо.
        Орлица задумалась, и во взгляде у неё появилось явное уважение к человеку:
        - А ты прав, недаром наши крылатые так тебя ценят… Но я от своих слов не отступаюсь и готова рискнуть!
        Теперь уже на неё набросились все пернатые, громким клёкотом осуждая свою товарку за такую неуместную настойчивость. А в это время Виктор быстро уселся писать письмо:
        «Его императорскому величеству Павлу (тут он себя еле сдержал, чтобы не написать «Наглому») Первому (и уже совсем скривившись, вынужденно добавил…) Великому!
        Осмелюсь предложить вам встретиться для кратковременных переговоров на самые актуальные темы: события в Чагаре, жестокие тайны наследства покойного Гранлео, ваше предстоящее бракосочетание с Розой Великолепной, определённые предложения Первого Советника Монаха Менгарца в свете выставленного вами ультиматума.
        Если вы согласны на встречу со мной, то выложите определённый сигнал на площади перед вашим замком: косой крест из белых простыней. Встретиться предлагаю на верхушке той единственной каменной башни, которая стоит на равнине в километре от вашего замка. Меня вниз сбросит один из орлов катарги. Естественно, что ваше желание переговоров одновременно подразумевает ваше обещание отпустить меня по их окончании. И на верхушке башни не должно быть много народа, они и мешать будут, и не все тайны нашей планеты их касаются. Вдобавок речь пойдёт и о полученных вами в подарок наложницах.
        (И подписался знаменитым именем одного из современных управителей галактической Доставки): Николай Резецкий, командир специального трофейного отряда и личный казначей сокровищницы его святости».
        Народ ведь в столице видел прилёт Менгарца, как и массу орлов разглядел с багажом. Почему бы и какому-то дивному по имени Николаю с его святостью не прилететь? Тем более что магические слова «казначей» и «сокровищница» всегда будут вызывать определённые ассоциации у человека. Пусть он даже считает себя самым богатейшим и обеспеченным на планете, а всё равно пожелает пообщаться с тем, кто распоряжается финансами иного знаменитейшего человека. Психология-с!
        Мгновенно возникало понимание-ассоциация: раз прибыл казначей, значит, дело идёт к торговле и можно показать свою милость, замешенную на великодушии.
        Послание, прикреплённое к палочке, которая, в свою очередь, была на нижней части длинного ярко-красного полотнища, отправилась доставлять Чарина, не уступив это право разнервничавшемуся и досадующему Мурчачо. Видно было, что старый друг Виктора теперь будет мучиться и терзаться угрызениями совести, что не он предложил такую абсурдную идею и не он настоял на том, что сам доставит кормильца и наставника в неприятельский лагерь.
        Пока орлица с посланием сдвинулась на юг и там набирала высоту, пришлось Виктору подойти к пернатому приятелю и, ткнув его кулаком в упругую толщу перьев на груди, поинтересоваться:
        - Чего загрустил? По родному гнезду заскучал?
        - Издеваешься? Ведь понимаешь, как я теперь буду выглядеть перед остальными: подумают, что я испугался излишнего риска и ничего…
        - Да перестань! - перебил человек пернатого друга. При этом они оба посматривали на небо, где между облаков на громадной высоте летела Чарина. - У меня, наоборот, для тебя самое ответственное и трудное задание, если нас всё-таки заманят в ловушку и попытаются уничтожить. Ты ведь не только лучше всех стреляешь из арбалета, но и лучший наш бомбардир. Поэтому слушай меня внимательно и запоминай мои условные знаки. Ориентируясь по ним, будешь бросать бомбы именно туда, куда мне лучше всего будет прорываться во время побега…
        Во время ведущегося инструктажа и в долине произошли изменения: враги заметили высоко в небе Белую катарги. И можно сказать, чуть ли не сразу открыли ураганный оружейный огонь по владычице небесного простора. А зря! Та летела двоекратно выше, куда в лучшем случае могли долететь пули из имеющихся у них винтовок. И тем не менее беспорядочная пальба велась так интенсивно, что любо-дорого было смотреть. Мало того, некоторые старшие офицеры, словно безусые юноши, палили в небо из пистолетов. С азартом разряжая обойму, а порой и вторую.
        На какой-то момент его святость даже от инструктажа отвлёкся, восклицая словами, а потом дублируя это свистом:
        - Вот молодцы! Как стараются, а! Денёк над ними полетать, так они вообще без патронов останутся. Как только ещё эти бараны из миномётов стрелять в небо у себя над головой не вздумали?! А вы, уважаемые катарги, не зевайте! Внимательно высматривайте основные скопления стрелков. Если что, именно туда придётся бросать первые бомбы.
        Разумные птицы и высматривали, благодаря своему острому зрению. Они же прокомментировали полёт своей подруги. Как та сделала несколько кругов над замком, рассчитав ветерок, высоту, и сбросила послание вниз. Яркий стяг упал, конечно, не в центр площади, но и не так уж далеко от неё, и немедленно к нему устремилось несколько человек. Вскрыли на месте, осмотрели, прочитали и бегом понеслись в крепость.
        - Ну вот, - бормотал себе под нос Менгарец. - Скорее всего, местный пахан на месте. Да и какой ему смысл торчать на линии фронта? Генералы и так всё за него сделают…
        Через некоторое время, наблюдая, как на площади стали раскладывать крест из белых простыней, а по всей равнине понеслась явная команда «Прекратить стрельбу!», попросил своих помощников:
        - Приготовьте наши бутыли с реагентами! Если что, только смешаете в бурдюках, да пусть орлы бросают на замок и на другие скопления шатров. Это если я буду уверен, что Розы там нет, и подам определённый сигнал…
        В последнее время, хорошенько обобрав лабораторию и космический корабль учёного-отшельника, Палцени имел в своём распоряжении все комплектующие для создания довольно устойчивого, самовоспламеняющегося на открытом воздухе напалма. И в изготовлении проще не бывает: слил в бурдюк четыре разные бутылки, засыпал мешочек порошка с металлическим отливом, и тут же плотно емкость запечатал. При первой реакции жидкостей между собой остатки воздуха разлагаются на водород и кислород. А как только при разрыве бурдюка смесь соприкасается с нормальной атмосферой второй раз - то горит долго, ярко и с высокой температурой. Антигуманное оружие, но для поджога массивных зданий из дерева - самое то. Никакой водой не погасишь!
        И если договориться и пойти на уступки враг не пожелает, да вдобавок нарушит условия переговоров и применит силу к парламентарию, то миндальничать с ним никто не станет. Лишь бы под готовящийся удар не попала принцесса Чагара.
        Раз стали выкладывать знак на площади, то с условиями согласились, и заметившая это орлица начала возвращаться к горному хребту. Тотчас и вызвавшийся на переговоры человек приступил к изменению своей внешности. Одеждами он и так нисколько не отличался от остальных воинов отряда и нескольких своих помощников. Но оставил на камнях весь свой багаж, часы и прочие особенные вещи, коих у него в последнее время накопилось предостаточно.
        С большим сожалением отцепил подмышечную кобуру вместе с пистолетом и выложил запасные обоймы. Наверняка это оружие не даст нужного эффекта в должный момент, раз у врага его теперь много. Обыщут ведь перед встречей с императором. А если и нет, то в любом случае лучше использовать традиционное холодное оружие. Два узких метательных ножа на руках выше кисти, под обшлагами куртки. Ещё два - в голенищах сапог. На груди вроде как медальон, но на самом деле вчоба, специальный метательный диск, который при правильной активации после сильного броска пронзает рыцаря в полных доспехах насквозь. Всё-таки Менгарцу удалось уговорить главного инженера Цензорского княжества на такой щедрый подарок. Если излагать правильно, то вчобойименовали более современные и страшно опасные инициаторы сферы мерцательной аритмии, которые только лет десять назад стали появляться на вооружении некоторых армий Галактики, но здесь об этом не знали, и инопланетянин перенёс новое название оружия на морально устаревший его боевой аналог тысячелетней давности.
        Ну и на поясе вполне официально оставил красивый кортик в дорогих ножнах.
        Далее, трансформация с лицом и причёской. Немного втёртой мази в густые, вьющиеся волосы, и они из светлых, блондинистых превращаются в прямые, с тёмно-коричневым оттенком. Такой порослью на голове отличалось большинство жителей Чагара. Вставки на зубы с внутренней стороны, и раздавшаяся челюсть преобразила лицо до неузнаваемости. А уж специальные распорки в нос превратили вполне ранее симпатичного парня в явного урода. Пусть даже враг имел бы фотографии его святости - всё равно вряд ли узнает.
        Резкие изменения заметила опустившаяся недалеко Чарина:
        - Совсем иной человек! Я тебя только по осанке узнала и по присущим тебе движениям.
        - Да? - задумался Виктор. - Хм! Значит, и осанку чуток изменим, и движения сделаю дёргаными, резкими. Вот так.
        И он прошёлся по скальной поверхности туда и обратно. Одобрение получилось всеобщим. Неожиданно свистнула Альири, безотрывно следившая за лагерем:
        - Огромный отряд рыцарей и стрелков на конях покинул крепость, и движется к древней каменной башне. Мы вылетаем на верхний ярус наблюдения!
        И она вместе с Ураганом и Мурчачо взмыли в воздух. Им вменялось парить над башней и в случае определённых сигналов бомбить всё, что будет шевелиться вокруг Менгарца.
        Виктор напоследок предупредил остающихся на седловине горного хребта товарищей:
        - Смотрите не только на равнину, но по сторонам и под ноги. Мало ли тут какие пещеры всё насквозь пронзают. Могут и по ним пробраться, да вам в спину ударить, тем более что уже заметили, где мы находимся. Ну всё, пожелайте нам удачи!
        Тут же подали простую, но вдвое длиннее, чем надо, верёвку с ременным кольцом внизу для продевания одной ноги. Не стоило показывать, насколько комфортно можно передвигаться человеку в небе, сидя в удобном креслице. Пусть меньше завидуют и меньше знают.
        И вскоре уже орлица понесла человека навстречу неизвестности. С земли не раздавалось ни единого выстрела, а значит, оповещение по огромной равнине работало преотлично. Что тоже следовало учитывать. Вполне вероятно, что уже какой-нибудь отряд горных егерей готовится взбираться на неприступную гору с ружьями. А может быть, ещё какие-нибудь иные подземные коммуникации тут имеются. Но главное, что воины предупреждены и бдят. Да и вся остальная стая орлов готова сорваться в массированный, смертельный для всего живого вылет.
        Глава 4
        По лезвию ножа
        За полётом Белого катарги и висящим внизу человеком следили, пожалуй, все временные обитатели огромной долины. Разодетые, как павлины, придворные вывалились цветными реками из шатров, рыцари в блестящих облачениях выбрались со своими оруженосцами из биваков, наверняка до того спящие после ночных вахт солдаты, и те выбрались из палаток. Даже во время недавно звучащей стрельбы северяне не были так заинтригованы творящимся действом. А из уст в уста от крепости до самых до окраин неслись восклицания:
        - Переговоры! Эмиссар от Менгарца!
        Изумление каждого смотрящего на небо человека являлось самым искренним. Ведь одно дело слышать о том, что катарги разумные создания и стали сотрудничать с людьми, а совсем иное - видеть это сотрудничество воочию.
        Тем временем Чарина делала круг за кругом на большой высоте, ожидая, пока на верхней площадке, назначенной для встречи башни, появится хоть кто-то. Наконец там появился пышно разряженный вельможа и стал призывно махать руками. Его сопровождали два старших офицера. То есть, возможно, собирались устроить досмотр таинственного посланника, перед тем как разрешить ему предстать перед глазами великого завоевателя континента.
        - Ну что, опускаешь меня? - вёл Виктор последние переговоры с орлицей.
        - Ну да! При спуске нам в любом случае бояться нечего, - рассуждала та. - Вся сложность будет при твоём подборе. Вижу вокруг башни три группы стрелков с винтовками… Так что ты уж постарайся должным образом заговорить зубы своему собеседнику.
        - Да уж! В этом вся проблема…
        Опустился удачно и вполне ловко, выдернув ногу из ременного кольца, дал верёвке свободно взмыть за Белой катарги в небо. Как и ожидалось, никто не выстрелил, никто не бросился к человеку в попытке схватить его, так что он сам первым обратился в разряженному вельможе:
        - Ну и где же Павел… Первый?
        Тот осматривал гостя, прищурившись, словно просвечивал рентгеном:
        - С его императорским величеством нельзя разговаривать вооружённым незнакомцам. Так что…
        - Неужели знаменитый рыцарь убоится моего парадного кортика? - ухмыльнулся с сарказмом Палцени, сам стараясь как можно внимательнее рассмотреть встретивших его людей.
        По сути, вельможа не вызывал особых опасений в плане воинских умений. Скорее шеф или глава тайного надзора при диктаторе. Да и слишком тучный, неповоротливый, можно даже утверждать, что толстый. А вот его два подчинённых наверняка считались одними из самых лучших среди телохранителей. И совсем не потому, что у них на поясах имелось по кобуре с пистолетом, а по фигуре, развитым мышцам, просматривающимся под одеждой, и постановке всего тела, готового броситься вперёд с грацией всесокрушающего тигра.
        - Но у тебя может быть пистолет, - возразил вельможа, кивая на своих помощников. - Это такое оружие, которое убивает издалека.
        - Увы! У нас такого оружия в армии нет. - Виктор пожал плечами и расставил руки в стороны. - Но если ты так хочешь, то можешь меня обыскать. Но именно ты!
        Вполне понятное требование от человека, который хоть и понимает, что полностью в руках принимающей стороны, но всё равно не желает попасть в жёсткий захват к специалистам по рукопашному бою.
        Встречающий толстяк не отказался:
        - Могу и я тебя осмотреть, - после чего, смело подойдя к эмиссару, вполне ловко проверил его под мышками, пояс со всех сторон и даже не постеснялся подвигать тыльной кистью руки между ног. Осмотр, конечно, никак нельзя было назвать тщательным, и наверняка подозревалось на госте иное оружие кроме кортика, но, видимо, узкие ножи или стилеты не слишком беспокоили главу тайного надзора. Все-таки разговор будет происходить не с глазу на глаз и не на расстоянии меньше метра.
        Уже отходя, толстяк жестом дал сигнал иному помощнику, голова которого только чуток возвышалась над площадкой со стороны ведущей снизу лестницы. Так что уже через минуту к месту нахождения мужчин потянулись вереницей слуги, расставляя некое подобие походного трона, кресло и два столика с напитками, фруктами и сладким угощением. Между местами для сидения оказалось не менее пяти метров, да и сам трон поставили вплотную к лестнице. Можно прямо при вставании прыгнуть вниз в случае опасности.
        Ну а потом наверх стали подниматься наиболее доверенные представители императорской свиты. Немного, всего лишь пять человек. Они разместились за троном. Потом появилось четыре рыцаря в латах и со щитами, они стали перед троном и по бокам от него. Первые трое встречающих замерли несколько в стороне, чуть ближе к гостю.
        И напоследок явился сам Павел, разряженный не столько в парадные, как в боевые рыцарские доспехи. Только без шлема, с непокрытой головой и без всякой короны или её подобия. Деловито уселся на своё место и милостиво кивнул, разрешая представителю начинать разговор. То есть вел себя как человек непраздный, очень занятой и не желающий терять время на пустопорожние расшаркивания. Всем своим видом он как бы говорил: «Ты просил о встрече, вот ты и изгаляйся! А мы послушаем!»
        Палцени так и хотелось обратиться к этому тирану и агрессору с выдуманным им же обращением Наглец или Вор, но он сдержался. Понимал, что не для ругани сюда прибыл, а для получения информации с помощью хитрости. Ну и для подачи той информации, которую и северянам следовало узнать как можно скорее. Поэтому начал более чем смиренно и льстиво, как и подобает пронырливому казначею:
        - Ваше императорское величество, рад вас видеть лично и пожелать вам дальнейшего здоровья и долгих лет жизни! А также…
        - Хорошо! Спасибо! - перебил его Павел и сам задал вопрос: - Что конкретно передаёт Менгарец и чего он добивается?
        - Разрешите мне начать с того, что его святости удалось выяснить о деятельности уничтоженного императора Гранлео и дать разъяснения, что и почему происходило?
        - Разрешаю! Только не затягивай!
        Затягивать повествование и самому Виктору не хотелось, но и в двух словах не расскажешь длинную историю. Но с другой стороны, он был уверен в том, что его с неослабным вниманием дослушают до конца. Потому что вряд ли дознаватели императора смогли хоть что-нибудь толковое выяснить о творившихся в мире безобразиях и о причинах возникновения ужасающего конвейера рабства.
        Инопланетянин оказался прав. Полчаса его слушали настолько внимательно, что никто даже не хмыкнул с недоверием или сомнением. Да и как было не заслушаться рассказом. Прилёт колонистов к планете на гигантском корабле, по размерам как тысяча подобных башен. Выбор места под строительство города, а потом поиск места для размещения диспектсора. Далее перекрытие морских проливов дамбами, вытеснение солёной воды пресной и специальное разведение водяных монстров, которые питались человечиной. Затем попытки колонистов уничтожить конкурентов в борьбе за вечную жизнь и оставшийся в гордом одиночестве Гранлео, который не был учёным, но оказался пройдошным, подлым и циничным администратором.
        История о том, как обманывали рабов, а потом скармливали их вместе с новорожденными детьми прожорливым кашьюри, потрясла всех. Ведь сбор рабов в империю Сангремар происходил веками, и эта беда коснулась каждого государства на планете, покорённого императором Гранлео.
        От сообщения о том, что Виктор Палцени - это человек, прилетевший с далёких звёзд, где вращаются планеты подобные Майре, у половины слушателей отвисли челюсти, а у второй половины, выпучились глаза от удивления.
        Напоследок гость довольно подробно и тщательно разжевал тот момент, почему у прекрасных наложниц рождался не просто ребёнок от переспавшего с ней любого мужчины, а именно полноценный и всё прекрасно помнящий новый император Гранлео. И описал тот момент, что любая наложница излечивается, избавляется от «окольцованных» яйцеклеток, побывав в Шулпе, в специальном устройстве, после чего становится девственницей и вполне нормальной в плане деторождаемости женщиной. Причём женщиной с максимальным здоровьем и с отличной защитной иммунной системой почти против любых болезней.
        После повисшей паузы Павел всё-таки не выдержал и стал уточнять:
        - Значит, от подаренных мне наложниц родились бы?..
        - Да. Только мальчики и только с сознанием и памятью Гранлео.
        - Почему же мне их подсунули?
        - Ваше императорское величество! Его святость изначально твердил, что с этими красавицами что-то не так. Следовало вначале про них всё выяснить, разобраться в их таинственном происхождении. Потому Монах Менгарец и был тайно оставлен в Шулпе для продолжающегося разбирательства. Для остального мира была распущена легенда, что высший проповедник Менгары погиб. Дальше произошла целая цепочка событий и случайностей, после которых должное внимание к наложницам в самом Чагаре было утеряно. К тому же никто не мог предположить, что новая возлюбленная короля, она же бывшая наложница Маанита, является доверенным лицом покойного врага всей цивилизации нашей планеты. Гранлео ничего от самой подлой своей любимицы не скрывал, и она знала о том, кто у неё родится. Потому и рьяно способствовала тому, чтобы её подруги по гарему как можно быстрее распространились по всему миру. Узнавший обо всём Менгарец просто не успел вернуться вовремя в Радовену.
        Что характерно, Павел Первый сильно запал на трофейных барышень, потому что без обиняков спросил:
        - И больше ни одной в плену у Грома не осталось?
        - Увы! Успели раздать всех! - развёл Виктор руками. - Разве что одна осталась, закатившая скандал и истерику и утверждавшая, что она не рабыня. А потому достойна осуществлять собственный выбор мужа для себя. По сути, она и в самом деле свободна, желает иметь семью, детей, и если ей кто-нибудь из мужчин понравится должным образом, она будет готова выйти за него замуж.
        Император скривился, как от лимона:
        - Вряд ли кто пожелает ей целовать ручку и стараться понравиться. Прежняя раздача - более предпочтительна. Вот потому я и решился на женитьбу с Розой Великолепной. Сила должна покорять, а не упрашивать!
        Разговор коснулся самой трепетной для Виктора темы, хотя и несколько преждевременно. Но кое-что выведать он постарался с ходу:
        - И как вы себе представляете подобное бракосочетание?
        - В ультиматуме всё было сказано! День - назначен!
        Причём злость говорящего чувствовалась в каждом слове, и непонятно было, получил ли он уже сообщение из Радовены, что похищенную принцессу разыскивают, или она уже и так у него в плену. Поэтому следовало вызвать резкую заинтересованность Павла, чтобы осторожно подойти к интересующей теме с иной стороны:
        - От имени его святости, хочу предложить вам для перемирия некий драгоценный камень…
        - Не интересует! - грубо оборвал его повелитель Севера. - Мне свои побрякушки девать некуда!
        - Но речь идёт о самом необыкновенном, самом огромном камне, который существует на планете! Я говорю - о Звезде!
        Возвышенный тон и придыхания вызвали только скептическую ухмылку на лице зажравшегося завоевателя:
        - И это у меня есть! Целых три штуки. Корона с ними уже заказана. И на провозглашении меня императором всего континента эта корона будет у меня на голове!
        - Да-а… это и в самом деле впечатляет… Но вы себе можете представить, если на вашей короне будет сразу восемь Звёзд?
        Императора настолько проняло, что он крякнул:
        - Хе! В самом деле ваш Менгарец готов на такой дар для перемирия?
        - Потому он меня и прислал для разговора с вашим императорским величеством.
        - Хм! И чего же он хочет взамен?
        - Подписания мирного договора, ещё нескольких незначительных уступок для наших союзников и снятия вашего требования жениться на принцессе. К тому же Союз Побережья готов пропустить ваши войска на юг Первого Щита для продолжения вашей победоносной войны.
        Основные предложения были произнесены, и с минуту на площадке древней башни царило полное молчание. Затем Павел Первый неожиданно очень громко расхохотался. Причём таким смехом, что мысленно к титулу Наглый гость тут же добавил ещё и «Тупой». Своего повелителя тут же деликатным смехом поддержали стоящие за спиной приближённые вельможи.
        Хотя дальнейшие, прозвучавшие слова никак не свидетельствовали о солдафонской тупости. Скорее это было неприкрытое хамство зажравшегося победителя:
        - Ох! Рассмешил ты меня со своим наивным Менгарцем! В самом деле, рассмешил!.. Это же надо до такого додуматься: моими доблестными войсками уничтожить своего южного противника! Стоя при этом в тылах и потирая свои липкие ручонки! Ха-ха! - И вдруг с багровеющим лицом перешёл на злобное рычание: - Да это вы у меня пойдёте в атаку на южан, подгоняемые в спину пулями моих стрелков! Это вы ещё должны будете заслужить право остаться в живых, выполняя любую мою волю! Вместе со всеми своими борзыми союзниками! И молодцы, что признались в наличии Звёзд! Считай, что я их уже вставил в ультиматум, и если не получу их в дар во время принятия вашей присяги в Радовене - сотру вашу вшивую столицу с лица земли! И с принцессой уже всё решено окончательно, свадьбу я отменять не собираюсь. Она состоится, невзирая ни на какие обстоятельства. Пусть даже на жалких руинах родного дворца моей невесты. Ха! Ха!
        И опять разразился гомерическим хохотом.
        Виктор еле подавил в себе бешеное желание зашвырнуть в глотку кровавого завоевателя метательный нож. И вовсе не потому, что не был уверен в удачном броске. Стоящие по сторонам рыцари могли резко сдвинуть щиты, прерывая полёт ножей, но возможность точного попадания всё равно была процентов на пятьдесят. А если постараться и чуть раньше начать экспансивно размахивать руками, то вероятность уничтожения узурпатора всего Севера поднималась ещё на двадцать, а то и тридцать процентов.
        Поэтому эмиссар довольно артистично стал хвататься то за голову, то протягивать просительно руки вперёд. Ну и дождавшись несколько затихающего хохота, принялся призывно восклицать:
        - Ваше императорское величество! Как же так?! Вы же сами прекрасно знаете, что такое любовь! Вы же сами бывали подвержены горячим, великим чувствам, страдали от желания и страстно стремились к единению с желанной женщиной! Поэтому я и пытаюсь достучаться до вашего огромного, открытого для любви сердца! Сжальтесь! Ведь общеизвестно, что его святость Монах Менгарец и принцесса Роза любят друг друга и между ними уже оговаривался день свадьбы. Как можно разлучить любящие сердца?! Сжальтесь! Проявите великодушие и истинный размах ваших прославленных рыцарских деяний!
        Павел перестал смеяться и даже скривил лицо в недоумении:
        - Слышь, казначей, ты что, ущербный? И не понимаешь моё волеизъявление? Ведь твоему Монаху вполне по силам отыскать любую иную невесту. Вплоть до того, что взять в жёны одну из младших сестёр моей будущей супруги. Опять-таки я это разрешу только в случае полного выполнения всех моихусловий. Иного не дано! Иначе всех казню поголовно! А ты, если продолжишь свою мерзостную торговлю, будешь казнён немедленно! Причём самым жестоким, показательным способом.
        Виктор Палцени уже выдвинул метательные ножи, как следовало, изготавливаясь к броску. Оставалось только дать определённый сигнал орлам, чтобы те стали сбрасывать бомбы вокруг башни и на её верхнюю площадку. Ещё лучше, если удастся попасть прямо в лестничный пролёт. Это бы перекрыло дорогу спешащим наверх воинам.
        Но ещё не всё оставалось выясненным до конца. Теперь следовало говорить уже в открытую о самом главном:
        - Но вся беда в том, что в Чагаре даже при всём желании не смогут организовать свадьбу вашего императорского величества! - возопил он, и, получив не столько разгневанный, сколько удивлённый взгляд, продолжил: - Её высочество Розу Великолепную, Покорительницу Небес, похитили! И депешу об этом послали в вашу ставку ещё вчера перед рассветом. Неужели вы её до сих пор не получили?!
        Нахмуренный завоеватель перевёл взгляд на шефа своих тайных служб, но тот с явным отрицанием пожал плечами. Мол, ни слухом ни духом не знаю ни о какой депеше. Хотя сам тут же осмелился предположить:
        - Ваше императорское величество! Дорога-то дальняя, да и пока через линию фронта с помощью парламентариев передадут… В лучшем случае только сейчас и должны доставить. Эй! - он выкрикнул чьё-то имя, после чего с лестничного пролёта приподнялась голова очередного бойца: - Узнай, не было ли срочной депеши со стороны противника! - А когда голова скрылась внизу, после разрешающего кивка своего повелителя обратился к гостю с правомерным вопросом: - Господин Резецкий! Раз ты посланник его святости, то почему сразу не захватил вторую депешу, подтверждающую твои полномочия? С должными печатями и подписями?
        - Так вся проблема в том, - тут же скороговоркой зачастил посланец, - что почти все в Радовене уверены, что принцесса уже здесь! - при этом Виктор довольно тщательно наблюдал за мимикой как самого императора, так и его доверенных придворных. - Во время розыска похищенной наследницы выяснилось, что эмиссары Севера спешно отбыли в порт и выскользнули оттуда на корабле. Вот потому меня спешно и отправили сюда с несколькими орлами. Король, его семья и Менгарец в панике и отчаянии! Но его величество категорически запрещал посылать сюда кого бы то ни было, поэтому его святость сделал это неофициально, никого не поставив в известность и страшно беспокоясь о судьбе своей любимой.
        Судя по реакции слушателей, они не слишком-то верили в такие заявления, но скорее всего, принцессы здесь и близко не было. Мало того, похоже, никто даже не подозревает пока, кто и для чего похитил Розу Великолепную. Но уже вполне резонный вопрос на эту тему последовал от Павла:
        - А разве мои эмиссары имели возможность для такого похищения? Или это сделал некто конкретный, связанный с ними?
        - Увы! Подобного мы утверждать не имеем права, - стал жаловаться гость, прикрывающийся именем Николая Резецкого. - Имеются только косвенные улики, по которым получается, что похитители раньше плотно общались с эмиссарами Севера.
        - И кто же они?! - стал терять терпение Павел.
        - Всё та ж подлая и коварная Маанита, одна из бывших наложниц Гранлео, в которую Гром Восьмой имел неосторожность влюбиться. Пока вернувшийся со Шлёма Монах Менгарец объяснял правду о жутком наследии инопланетного рабовладельца, всё понявшая Маанита, вместе со своими сторонниками бароном Вакером и графом Курайшем сумела скрыться. И неожиданно для всех, пользуясь неразберихой во дворце, злоумышленники спрятались в апартаментах её высочества. Когда Роза вернулась к себе, то была схвачена, усыплена и вывезена из дворца в неизвестном направлении. Чуть позже мы решили, что её отправили на ваш корабль, на котором через два дня сбежали ваши эмиссары.
        Император покачал головой:
        - Они не сбежали, а были срочно отозваны перед нашей атакой столицы Бонтиньеров. Хотя и в самом деле имели некоторые предварительные договорённости с Маанитой. Но уж похищения эти договорённости никак не касались. Но! - он коварно улыбнулся. - Мне кажется, что ты и твой Менгарец врёте. Наверняка вы сами подстроили похищение моей будущей супруги! А сами спрятали её! Решили, что если подарками не получится меня задобрить, то просто обманом оставить без жены… - После чего неожиданно, плюясь слюной от бешенства, заорал: - И ты за это будешь казнён немедленно!
        Но Виктор нисколько не испугался:
        - Мои слова легко проверить, и наверняка ваши агенты в столице Чагара уже отправили свои послания хотя бы с той же голубиной почтой. Неужели никакой весточки они не передали? Ведь буквально все люди в столице вышли на поиски принцессы и похитителей больше чем за сутки до получения вашего ультиматума. А значит, мы никак не могли предугадать развитие событий. Не правда ли?
        На самом деле Виктор был даже очень доволен, что известий от своих шпионов северяне до сих пор не получили. Потому что в дневное время небо стерегли отряды орлов. Никогда ранее не охотившиеся на мелких голубей, они сразу после начала поисков уничтожали каждого пернатого, который мог оказаться с письмом для врага. Вот потому наверняка ни на Севере, ни на Юге голубиная почта не дошла по назначению. А ночами голуби тоже не летают.
        Опять слово получил глава тайного надзора:
        - А вот это и в самом деле странность! В любом случае о такой пропаже наши агенты просто обязаны были бы отправить послание. Почему же мы ничего не получили?
        И тут у посланника нашлись объяснения:
        - Так я же говорил, её высочество разыскивают все. Поймите меня правильно: именно все! Поголовно! Невзирая ни на время суток, ни на дома, в которых проводятся обыски. Каждый сосед видит своего соседа и знает, что тот делает, что ест и чем дышит. Естественно, что в таких условиях ваши агенты просто вынуждены вести поиск вместе со всеми подданными короны, ничем среди них не выделяясь. И уж ни в коей мере не пытаясь отправить куда-то там почтового голубя. Сейчас уже, наверное, ажиотаж спадает, людям просто необходим отдых и сон, так что послания обязательно дойдут в ближайшие часы. Вот тогда вы и сравните дни и даты. - Он сделал паузу и уже в который раз развёл руками: - Надеюсь, я правильно объяснил?
        Император удовлетворённо кивнул:
        - Всё логично. На словах не придерёшься. Только осталось дождаться либо вашей официальной депеши, либо писем от наших агентов… - И тем же тоном, словно продолжая рассуждать, поинтересовался: - А почему Менгарец сам не прибыл на своих ручных орлах? Неужели боится?
        - Да нет, ваше императорское величество. Высший проповедник Менгары ничего не боится. И смелость свою он доказал неоднократно. О ней уже по всему миру легенды ходят. Объяснение банально: он невероятно занят поиском Розы и пытается удостовериться, куда ведёт след похитителей.
        - Но он не откажется со мной встретиться? - последовал совсем уж неожиданный вопрос от завоевателя половины континента. - Как можно быстрее!
        - Э-э-э… а по какому поводу? - озадачился Виктор.
        - Если он и в самом деле мне докажет, что он человек со звёзд, то я поверю в его концепцию мирного развития и необходимости резкой технической революции на Майре. Прекращу военные действия и стану гарантом технического развития на покорённых мною территориях.
        «Эпохальное предложение! Такого быть не может! - заметались мысли в голове у Палцени. - Явный обман! Тут и гадать нечего: узурпатор Наглый решил любым способом заманить к себе великого Менгарца, а потом схватить и!.. Хм! Или всё-таки он и в самом деле проникся собственным будущим и всей цивилизации? Но тогда получается, что половину наших разговоров он ломал передо мной комедию! Что-то не похоже… Если князь Цензорского княжества на меня рычал и пытался вместе с соратниками запугать косматыми бородами, то делали они это как честные и великовозрастные дети. Несмотря на все мои тогда раны и слабость, я их сразу раскусил и ни капельки не испугался. Тогда как здешний диктатор на меня орал от всей души, нисколько не притворяясь… а значит, хочет заманить самого опасного человека в стане противника в западню?.. Не иначе! Но! Зато теперь у меня появляется прекрасный шанс отсюда вырваться без боя и кровопролития! Надо только выдержать игру до конца, не допустив ни одной ошибки в речах, и правильно выбрать интонации…»
        Да и время на раздумья заканчивалось. Пришлось придавать себе вид одновременно и радостный и сомневающийся:
        - Его святость на таких условиях и при таких перспективах согласится обязательно. Скорее всего… Но окончательно всё-таки решать он будет сам… И место для встречи, скорее всего, лучше выбрать на нейтральной территории.
        - Значит, он всё-таки трус? - подался Павел Первый вперёд, прищурив глаза: - Как своего эмиссара на смерть посылать, так он может? А как сам на встречу явиться, так сразу условия неприемлемые выдвигает?
        Виктор изобразил самую скорбную позу, на которую хватило его актёрского таланта:
        - К сожалению, по этому поводу могу сказать только одно: я человек подневольный, каким бы богатством при этом ни обладал. В руках королевского тайного надзора моя любимая жена, трое детей, мои родители, братья и сёстры. Так что, даже будучи уверен в своей смерти, я вынужден идти туда, куда мне приказывают… Но я постараюсь, очень постараюсь убедить его святость в вашем искреннем желании узнать всё о великом Космосе, а потом и прославиться деяниями, которые выведут нашу цивилизацию в сообщество иных миров нашей Галактики.
        В полном молчании наступил наиболее драматический и решающий момент всего визита. Даже глава тайного надзора замер в почтительном полупоклоне, не решаясь без спроса высказать своё мнение.
        И Павел Первый решился:
        - Хорошо! Отправляйся за Менгарцем немедленно! А я уже сейчас отправлюсь в передовые части своей армии, чтобы организовать встречу на нейтральной территории. Пусть это будет на той большой долине, которая видна со стен покорённой нами столицы Бонтиньеров. Кажется, она называется Сосновой? - этот вопрос задавался какому-то вельможе сзади трона, тот сразу буркнул подтверждение, и император продолжил: - Опять можете сбросить вымпел с посланием. Думаю, детали для подобных встреч, оговаривать не стоит: по сотне сопровождающих рыцарей в традиционном облачении да десяток слуг с креслами и столами. Мне кажется, что Менгарец по рангу значительно выше короля Грома Восьмого, представляет сразу весь Шлём, центральные области второго Щита, поэтому мне с ним лучше будет заодно и все остальные проблемы решить при очной встрече.
        Эмиссар никак не мог поверить в услышанное. Хотя некоторые основные выводы сделал, подавая висящим в небе оговорённый ранее сигнал: «Розы рядом нет! В случае неприятностей можно бомбить и жечь всё подряд!» А затем всё-таки пытался прощупать суть предлагаемой встречи, найти подвох в ней, потому что не верил в искренность предложения. Но ни единым словом не имел права спрашивать об этом прямо, только косвенно:
        - Его святости будет трудно объяснить свой отлёт, не дав полной картины происходящего его величеству. Всё-таки король Чагара ещё является лидером всего Союза Побережья. Он может обидеться, что это не его пригласили на встречу главным представителем.
        - Мне плевать, что там о себе мнит Гром, - дёрнул плечами Павел. - Пусть хоть на пену изойдёт - его мнение ничего не весит. Но если он желает, то может присоединиться к Менгарцу и присутствовать на нашей встрече. Но! Только с правом совещательного голоса. Основные переговоры буду вести только с инопланетянином.
        По сути всё было верно, особенно в свете того, если узурпатор Севера и в самом деле вдруг решился и стал ярым сподвижником идеи за скорейший выход Майры в великий Космос. Тогда и в самом деле присутствие отдельно взятого короля на встрече, пусть и официального главы военного союза, ничего не решает.
        Но вся беда в том, что Виктор не верил императору. Совершенно. Тот явно задумал какую-то пакость, и придётся ещё много думать, чтобы догадаться, какую именно.
        Однако сейчас и в самом деле следовало откланяться как можно быстрее:
        - Я понял вас, ваше императорское величество! - склонился он в поклоне, заодно подавая сигнал Чарине: «Будь готова к спуску за мной!» - Сегодня же его святость будет знать о каждом вашем слове.
        Император добавил в голос угрозу:
        - И пусть не пытается меня обмануть или устроить подлую ловушку!
        - Да что вы!..
        - Не перебивай! Лучше дослушай… О моей мстительности ходят легенды… - словно они наедине, Павел подался вперёд, будто желая посекретничать: - К примеру… Один мой враг убил моего сына, а потом, скот редкостный, погиб. Так я придумал женить его сына, подождать, пока его ребёнок не вырастет, а потом устрою ему то же самое горе, в котором виню его покойного папочку…
        На такое откровение Николай Резецкий только пожал плечами и твёрдо заявил:
        - Его святость - самый обязательный человек на планете. Его девиз: «Договор дороже денег!»
        - Похвально, похвально!.. - Павел Первый посмотрел в небо и хмыкнул: - Как же тебя эти птички слушаются?
        - Мне просто надо позвать их жестом призыва.
        - А что они ещё умеют?
        - Остальное для меня тайна. Орлы сотрудничают лишь с Монахом Менгарцем, а самостоятельно договориться с ними ни у кого не получается.
        - Ну что ж, зови, пусть орёл тебя забирает… И буду ждать скорой встречи! Желательно завтра!
        Виктор в самом деле подал знак, и орлица, так и держащая в лапах верёвку с ременным кольцом на конце, стала опускаться к башне. Остальные орлы к тому времени тоже сильно снизились, по причине нарастающей облачности. Похоже, дело шло к дождю. Опять над всей долиной опустилась некая странная тишина, настолько все заворожённо наблюдали, как человек ухватил ремни руками и приподнял ногу, собираясь просунуть её в петлю.
        Вроде как для эмиссара всё складывалось прекрасно.
        И тут случилось самое неожиданное: в напряжённой тишине, нарушаемой лишь хлопками крыльев, прозвучал винтовочный выстрел.
        Глава 5
        Кровавая гроза
        Всё происходило так неожиданно, что сознание отключалось, тело двигалось само, можно сказать, на одних рефлексах. Пошли в ход те наработки, что уже не раз прокручивались в мозгу во время напряжённых переговоров. Взгляд вверх, и сразу стало понятно, что зависшая над башней птица получила ранение. Взгляд на сатанеющего императора, и понятно, что он такой команды стрелять не отдавал. И мелькнувшее молнией понимание: у кого-то из неопытных стрелков просто не выдержали нервы. Лежащий на курке палец дрогнул, боёк воспламенил патрон, который, к несчастью, оказался в идеальном состоянии, и пуля, пущенная с близкого расстояния, пробила грудь Белой катарги.
        Но хуже всего, что в следующий момент все остальные стрелки приняли одиночный выстрел за сигнал к началу обстрела, и с нарастающим грохотом в небо унёсся целый рой убийственных пуль. Рисковая Чарина умерла, не успев даже взмахнуть второй раз крыльями и осознать своё первое ранение.
        А ещё через несколько мгновений по орлам в воздухе стреляли в долине все, кто имел огнестрельное оружие. При этом никто не замечал, что с неба уже несутся первые, метко брошенные бомбы.
        К тому времени Виктор успел метнуть все свои четыре ножа. Потому что инстинкты выживания, а скорее всего элементарной мести за пернатую подругу и за предстоящую (скорее всего!) смерть собственную, требовали уничтожать врага, не оглядываясь ни на что. Первый нож чиркнул по сдвигаемому на защиту трона щиту с правой стороны, всего чуть-чуть изменил направление своего полёта, и вонзился не в лицо императора, а прямо в грудь одного из вельмож, так и смотрящего расширенными глазами на проседающую вниз орлицу. Второй нож адресовался главе тайного сыска и достиг цели идеальнее всего: сбоку в шею, не оставляя шансов на выживание без помещения человека немедленно в «омолодитель». Вторая пара ножей понеслась в сторону метнувшихся к гостю телохранителей главы. И оба получили ранения, из-за которых выбыли из дальнейшего сражения: в грудь и в плечо. Воины просто замерли, стараясь удержаться на ногах от боли, и это уже послужило преддверием их окончательной гибели.
        Сам же Павел Первый только подтвердил репутацию очень опасного и натренированного воина. Ещё когда щиты только сомкнулись, он уже летел ногами вперёд прямо в лестничный пролёт, сшибая своих же телохранителей словно кегли. Это его и спасло в конечном итоге.
        Кортик, тоже брошенный с изумительной точностью, вошёл прямо в прорезь забрала левого щитоносца. И уже в тот же момент Менгарец услышал специфический свист. Именно такой издавали орлы, перед тем как их бомбы должны были вот-вот ударить по цели. А целью здесь было всё!
        Поэтому Виктор попросту прикрылся столиком, валясь у самого парапета и опрокидывая на себя все напитки и сладкие закуски. Вздумай он скидывать предметы от себя - не успел бы.
        Рвануло одновременно сразу две бомбы. Изумительная меткость Мурчачо и сейчас не подвела. Ну разве что чуть-чуть: ни одна не угодила в лестничный пролёт. Первая попала в группу присевших вельмож, вторая - за спинами оседающих телохранителей. Взрывы оказались страшными! Вельмож и щитоносцев разметало так, что большая часть разорванных тел перелетела за парапет. Оба телохранителя оказались снесены взрывной волной прямо на Менгарца, скорее всего этим его и спасая. Потому что стол сразу же раскололся надвое, чудом не повредив своими обломками прячущегося там человека. При таком взрыве два мелких ранения можно было считать большой удачей: пострадало правое бедро и на голове, чуть выше правого уха появилась резаная рана. То ли осколок камня так чиркнул, то ли обломком стола угораздило порвать кожу. Главное, что не оглушило!
        Дальше везение продолжалось. А вернее свою посмертную помощь оказала погибшая Чарина. Её истерзанное пулями тело рухнуло рядом с его святостью, закрывая даже сверху тяжёлым крылом и тем самым спасая от двух последующих взрывов. Одна бомба опять попала в останки вельмож, а вот вторая уже угодила-таки в глубину лестничного пролёта, нанося в закрытом пространстве наиболее сильные повреждения и собирая дань в виде убитых и раненых.
        Ну а далее ещё восемь взрывов прогремело по окружности башни, там, где стояли расположенные с винтовками стрелки. Первые бомбы не успели напугать северян, они просто смотрели на огонь и разлетающиеся куски тел. Однако последующие взрывы и жуткие вопли раненых сотворили настолько огромную панику, что ни о каком организованном сопротивлении в некоторый временной отрезок, а уж тем более о прицельной стрельбе со стороны ближайшего императорского окружения не могло быть и речи.
        А ведь со стороны горного хребта стремительно планировали ещё три десятка пернатых воинов. И уже через две минуты после первых взрывов над долиной разразилась кровавая гроза.
        Все основные цели уже были высмотрены, и удары наносились только по ним. И как нетрудно было догадаться, бомбы в первую очередь летели в скопления людей, имеющих винтовки. Именно среди них они собирали наиболее обильные кровавые жертвы. Во вторую очередь были сброшено вниз более десяти бурдюков с готовой горючей смесью. Пять емкостей рухнуло на деревянный дворец, остальные - на самые большие шатры или иные временные сооружения. Два бурдюка было разбито о крыши наиболее солидных деревянных сараев, которые расположились на левом фланге, возле дальнего предгорья. Там вроде никто не жил, но вокруг была замечена постоянная линия караулов. Ещё будучи наверху, Менгарец высказал предположение, что в сараях некие склады найденного боезапаса.
        И после сброса самодельного напалма к всеобщей какофонии звуков добавились вопли смертельно обожжённых или страшно напуганных людей. Гудящее пламя прожигало всё, да и пищи для разгорающихся пожаров оказалось слишком много. Взвивающиеся к небу языки огня и облака дыма, мечущиеся под ногами гражданские и придворные «лица» ещё более дезорганизовывали гигантскую структуру непобедимой армии завоевателей мира.
        Но всё-таки армейская дисциплина сказывалась в любом случае. Не имея приказа от императора и не зная, что с ним случилось, командиры окружающих охранных подразделений рёвом своих глоток всё-таки принудили подчинённых действовать как настоящих воинов, а не как перепуганных бессловесных скотов. Особенно в трёх местах на дальних перифериях долины, сообразительные офицеры заставили стрелков рассредоточиться, чтобы не мешать друг другу и вести непрерывную стрельбу по орлам катарги. И именно они нанесли наибольший урон разумным птицам. А нападающим элементарно не хватило бомбового и огненного запаса, чтобы окончательно порушить порядок в ставке армии, расположившейся на огромном пространстве. Основные жертвы среди нападающих были связаны с самонадеянностью: часть хозяев небесного простора вздумали убивать людей, проносясь у них над самыми головами.
        А на верхушке башни единственный оставшийся в живых человек, продолжил борьбу за собственное спасение. По уговорам с Мурчачо тот не должен был снижаться до опасной высоты получения пули, пока его кормилец не подаст строго определённый сигнал: «Я готов!» Но ещё хоть как-то помочь до этого момента был обязан. Только что делать, следовало решить всё-таки человеку, и он попытался действовать.
        Выбрался из-под крыла и первым делом подхватил с пола короткий меч и кинжал, которые находились на размочаленных телах телохранителей. Двумя прыжками метнувшись вперёд, попытался заглянуть в проём ведущей вниз лестницы. Оттуда неслись вопли, неразборчивые команды, лязг железа и поднимался дымок от тлеющего дерева. Оказалось, что верхний лестничный пролёт от взрыва раскололся и рухнул вниз, но солдаты уже надстраивали некое возвышение из непонятных остатков мебели. И одна голова в кольчужной шапочке уже готова была выглянуть наверх. Удар мечом по макушке, и тело солдата свалилось вниз, увлекая за собой поддерживающих его товарищей. Тотчас с нижнего этажа открылась пистолетная пальба, не давая Менгарцу больше возможности заглянуть вниз даже краешком глаза.
        Тогда он отскочил назад и, сложив руки с оружием в виде стрелки, направил их на провал внутренней лестницы. А сам после этого шустро завалился опять на прежнее место за парапетом, прикрываясь от возможных осколков телом погибшей Чарины. И когда падал, думал только об одном: «Остались ли у Мурчачо ещё бомбы?»
        Как оказалось - остались. Целых две штуки. Но зато орёл, для большей точности попадания и не желая больше рисковать жизнью друга, решил снизиться до самой оптимальной высоты. Понадеялся, что вокруг самой башни стрелки фактически больше не являли собой значительной опасности. При этом он совершенно не считался с грохотом пистолетных выстрелов. А зря! В момент снижения бравый орёл получил сразу три легких ранения. Пули хоть и маленькие для такого огромного тела, но всё равно спровоцировали злобный клёкот пострадавшего катарги и несколько излишнее проседание пернатого вниз.
        Зато обе бомбы идеально точно попали в зев лестничного пролёта. И вряд ли кто внизу, по крайней мере, на верхнем этаже, остался после этого в живых. Да и сразу бросившийся к месту взрыва Менгарец успел рассмотреть, что и второй лестничный пролёт обрушился. А значит, можно было попытаться вырваться отсюда с помощью Мурчачо. Тем более что тот продолжал опускаться, уже зависнув на высоте десяти метров и сбросив вниз конец своего лассо с петлёй.
        Тут уже было не до раздумий! Виктор отбросил меч в сторону, кинжал переложил в правую руку, а левую вскинул, стараясь попасть ею в петлю. Пернатый друг ещё резче провалился вниз, а заметив, что рука человека крепко ухватилась за верёвку и петля на ней затянулась, чуть приподнялся, делая натяжение, и, поднимая свою ношу, перенёс её над парапетом. А через секунду ринулся в сторону гор. Причём он не стал резко набирать высоту, потому что в таком случае мог стать гораздо лучшей мишенью для стрелков из винтовок, а летел очень низко, да ещё стараясь петлять в особенно густых клубах поднимающегося дыма.
        В последний момент, уже отлетая от разгорающейся башни, Менгарец успел рассмотреть, что от её подножия довольно резво стартовала компактная группа рыцарей. Щитоносцы прикрывали плотно всё пространство у себя над головами, но всё равно в центре просматривался не кто иной, как узурпатор Севера. А значит, Павел Первый остался живёхонек и целёхонек. Раз бежал наравне со всеми. И, наверное, правильно делал, что не стал хорониться на нижнем этаже каменной башни. Она старая, стопорные балки ослабли от гнили, взрывов и времени, могли межэтажные перекрытия рухнуть вниз, сделав братскую могилу под собой, а то и вся башня могла завалиться целиком. К тому же, как раз к тому времени бомбардировка стала затихать: у орлов попросту заканчивался боезапас.
        Несмотря на ранение пистолетными пулями, Мурчачо летел вполне уверенно. Сделал несколько зигзагов, обходя особенно большие скопления людей, которые могли пальнуть в небо над собой от испуга, увидев массивную тень проносящегося катарги. Так что в какой-то момент Виктор Палцени уверовал, что они так и выберутся из этого ада если не целыми, то хоть живыми.
        Но тут рвануло с той стороны, где находились склады. Рокочущий, нарастающий грохот уплотнил воздушное пространство, а взрыв страшной силы разметал строения и находящиеся там ящики с оружием. Похоже, детонировала, а может, и взорвалась от пламени часть гранат или мин, доставленных к ставке из долины Вдохновения.
        Ударная волна оказалась настолько сильна, что мелкие камни, стальные осколки и обломки досок и брёвен при разлёте накрыли треть всего жилого городка. И даже частично достали некоторых орлов. Приложило хорошо и Мурчачо. Катарги чуть не сбило наземь, и только несуразный пируэт с переворотом, выполненный на пределе усилий и умения, спас разумную птицу от падения на землю. Бешено забив крыльями, он выровнялся и опять стал набирать высоту. Потому что летящий над шатрами человек уже поджимал колени к самому подбородку.
        И горы уже были совсем рядом!
        Да только стрелки` не переставали вести огонь по орлам. Несмотря на жуткую задымленность данного места, ещё одна пуля попала отважному летуну в корпус, и тут же вторая - в лапу. Обе раны оказались несмертельными, но зато перегруз с такой ношей, как человек, стал критическим. Набравший высоту Мурчачо вновь резко стал проседать вниз, и у Виктора на раздумья оказалось всего лишь несколько секунд. Либо он падал вместе со своим пернатым другом наземь, либо…
        Решение пришло моментально:
        - Лететь к горам! - свистнул он команду орлу и, подгадывая нужный момент, перерезал кинжалом верёвку лассо. Благо тот оказался острым, как бритва, а предполагаемое место падения приближалось в виде покатой крыши огромного шатра. Увы, до крыши не долетел, но получилось в итоге ещё лучше. Вмазавшись со скоростью в боковую часть тяжёлой, непромокаемой ткани, человек удачно погасил скорость, после чего под собственным весом сполз вниз и встал на ноги. И тут же присел, стараясь, чтобы облако дыма, вращаемое ветерком, не забило дыхание.
        На земле творилось сущее светопреставление, потому как данный квадрат занимали не военные, а гражданские лица. Вернее тоже воины и рыцари, но только те, которые признают над собой только приказ императора. Пожар разгорался, паника зашкаливала, единого командования здесь не было. Люди носились в разные стороны, сшибая друг друга с ног, взбесившиеся лошади, рвущиеся к чистому воздуху, вели себя страшно и агрессивно. А какие-то интенданты, слуги и оруженосцы пытались во всём этом аду спасти хозяйское имущество, а порой и вытащить в спокойное место самого хозяина. Кто кричал от растерянности, кто тщился позвать на помощь, кто пытался командовать другими, сам себя не слыша в этой гуляющей волнами какофонии звуков. Довольно часто слышен был визг женщин, которых тут виднелось невероятное множество.
        Надеяться Менгарцу на счастье быть замеченным в таком густом дыму иными орлами, которые умели пользоваться лассо, было бы глупо. Следовало вначале как можно быстрее выбраться на открытое пространство.
        В шатре, который так удачно послужил «тормозом» при падении, кто-то был. Потому что осевший и ощупывающий свои раны Монах явственно услышал истерический вскрик какой-то женщины и её испуганное бормотание.
        - Что это было?! На шатёр бросили огонь?! Сейчас всё загорится! Бежим быстрее!
        - Дура! Стой! - рявкнул на неё озлобленный мужской голос. - Я всё не унесу! Хочешь, чтобы мы нищими остались, если всё сгорит?! Держи мешок крепче и не вздумай его бросать! И от меня ни на шаг! Сразу двигаемся по проходу вправо и до самого конца! Если успеем, вырвемся из пожара…
        - Ох! Как тяжело!.. - застонала женщина, видимо, основательно нагруженная. - Ещё не хватало, чтобы меня приняли за воровку, пользующуюся пожаром.
        - Не бойся! Только не забывай сразу крикнуть, что ты служанка рыцаря Липуха Стройного из Башни! - высокопарный голос прервался ёканьем, видимо, и сам рыцарь взвалил на себя нечто тяжёлое. - Пошли!
        - Как же… - ворчала тяжело дышащая служанка, видимо, реально знавшая, насколько её хозяин рыцарь и всё остальное. - Кто тут тебя знает?.. В лицо-то не помнят!.. Ай! Сколько дыма!..
        Шатры здесь стояли в два ряда настолько плотно, что между ними надо было протискиваться боком, да в тылах их разделяла довольно узкая дорожка. Но теперь у Виктора уже возникла идея, как добраться до открытого пространства. Раз его сразу не заметили во время падения и не бросились резать и топтать со всех сторон, значит, есть отличный шанс на пару мгновений стать таким, «как все»!
        И опять должен был выручить трофейный кинжал.
        Глава 6
        Хамелеон
        Разрезая своим единственным оружием стенку шатра, Виктор ускорился втрое. И ещё успел увидеть ярко-синее платье служанки, согнувшейся под тяжестью внушительного мешка, впопыхах сделанного, скорее всего, из чёрного рыцарского плаща.
        Дорога была каждая секунда. Так что подраненный эмиссар действовал с максимальной скоростью и отменной сообразительностью. В том числе и по причине того, что за выходом из шатра дыма оказалось многократно больше, чем ожидалось. То есть пожар буйствовал в полную мощь, и если уж не сгореть, то задохнуться в вязком и вонючем дыму было проще простого.
        Вставки с зубов и расширители носа - вон! Куртку, благо что там ничего личного или ценного - рывком снять и в угол! Головой, на которой цвет волос изменён и волнистость распрямлена, - в бадью с водой, которая оказалась в шатре как нельзя кстати. На тело - лёгкую цигейку золотистого цвета. Пусть и яркая, зато резко меняет внешний облик. На лицо - нечто белое и плотное, но предварительно смоченное всё в той же воде. В руки и на спину - некий тюк с каким-то барахлом, который, похоже, банально не спешили распаковать после поселения.
        Вид ещё тот, как у настоящего погорельца! Но ведь к этому и стремился!
        Ну и рывок из шатра наружу. Сразу поворот направо, и чуть ли не на четвереньках, пригибаясь к земле из-за густых клубов дыма, лазутчик в чужом стане ринулся к открытому пространству.
        Да только сразу понял, что рыцарь Липух Стройный из Башни - совсем никудышный в ориентации человек. Потому что впереди не просто было всё перекрыто дымом, там уже просматривалось яркое, гудящее пламя. Видимо, пал, летящий по пропитанным жиром шатрам, оказался таким же страшным, как и в хвойном лесу.
        «Да он не Липух! - мысленно орал Менгарец, обо что-то споткнувшись и падая на живот. - Он - Лопух! Сам наверняка сгорит и бабу угробит! А куда же мне теперь? Ведь назад - это в центр всего городка!..»
        Он припал к земле и, смочив слезящиеся глаза краем сочащейся на лице тряпки, попытался рассмотреть, что впереди, а что сзади. Впереди виднелась довольно массивная стена пламени. Похоже, какой-то шатёр вообще завалился на проход или был сбит туда обезумевшими лошадьми. А на фоне этого огня лежали слабо шевелящиеся, содрогающиеся от кашля, а некоторые уже и застывшие, людские тела. Ведь ни у кого из них на лицах не было мокрой повязки, хоть как-то сдерживающей поступление ядовитого дыма в лёгкие. Хотя и они не спасают от углекислого газа. Виктору бросилось в глаза яркое, синее платье и приваливший его сверху чёрный мешок из рыцарского плаща. То есть погорельцы, родом из княжества Башня, не успели пробежать и пятидесяти метров, как просто рухнули от переизбытка углекислоты в лёгких.
        Следовало немедленно бежать назад, пока сам не задохнулся, но в голове у выходца из большого Космоса словно переключились некие реле, толкая мысли вроде как в верном направлении. Отбросив свой тюк, он рывком преодолел пространство, разделяющее его от задохнувшихся людей, и потянул мешок чёрного цвета на себя. Взору открылась женская рука, которая так и сжалась в предсмертных судорогах на куртке довольно молодого мужчины, у которого под правой рукой громоздился ещё больший мешок с личным добром. А значит, по любом размышлении, в багаже всё самое ценное и… подтверждающее личность усопшего. Ну разве что ещё рыцарский медальон пригодится, свисающий с шеи несчастного искателя приключений. И так как эти подтверждения гораздо больше могут пригодиться беглецу, то он не раздумывая снял медальон, повесил его себе на шею, подхватил оба тюка и, стараясь не дышать и внимательно просматривать препятствия у себя под ногами, ринулся в противоположную сторону.
        Пробегая мимо покинутого шатра, заметил на его крыше уже пляшущий язычок пламени. Похоже, ветер кидает горящие лоскутки кожи и тряпок очень далеко, раздувая их на лету. Так что, скорее всего, данный квадрат палаточного города выгорит полностью. Спасти здесь походные шатры не смогут при всём желании.
        Ещё пятьдесят метров, преодолённых в сгущающемся дыму, и Виктор стал задыхаться. Причём сразу два тяжеленных мешка его не слишком и тяготили, а вот дым стал главной проблемой. Плюс ещё и нечаянные падения, которые привели к тому, что беглец расцарапал себе лоб и разбил губу. И уже мелькнула мысль сбросить груз, как впереди появилось чистое окошко воздушного пространства. За ним - следующее. А ещё через двадцать метров удалось выскочить на открытое пространство проспекта, разделяющего городок на квадраты. И как раз тут оказались сосредоточены все силы людей, пытающихся погасить пожар.
        Всё-таки наличие проспектов изначально предполагало некие действия при определённых катастрофах. В том числе и при локализации пожаров. Один квадрат выгорит - зато остальные будут спасены. И командующие здесь офицеры знали, что делать. На спасение людей им было плевать, зато они правильно организовали обвал и разрушение всех крайних шатров, до которых огонь ещё не добрался. После чего уже пал и яркое пламя становились невозможными. В том числе офицеры весьма грамотно пытались определить возможных мародёров, которые, пользуясь катастрофой, могли попросту схватить самое ценное из рук гибнущего соседа. Потому что как иначе можно было характеризовать грубый окрик в сторону зачумленного от дыма Менгарца, когда тот на подкашивающихся ногах с двумя мешками попытался пересечь проспект:
        - Стой! Кто такой?
        Покрытый сажей, с несуразной мокрой тряпкой на плече и с проплешинами ожогов на одежде, Виктор вначале дёрнулся как от удара, но потом сообразил, что его в таком виде никто не опознает, и довольно нагло, добавив в голос спеси, апломба и надменности, рыкнул в ответ:
        - Рыцарь Липух Стройный из Башни!
        Презрительное фырканье боевого офицера ясно показало, как он относится к подобным авантюристам, которые прибыли даже не из покорённого государства, а из захолустного, никому не нужного нищего княжества. После чего доблестный воин империи Севера бесцеремонно сгрёб в ладонь кругляш медальона, и, притянув его ближе к себе вместе с хозяином, стал рассматривать. Попутно с губ его сорвался приказ:
        - Гляньте! Что у него там?
        Два солдата с нахмуренными лицами вырвали мешки у погорельца и быстро их раскрыли для всеобщего обозрения. И тут же, с некоторой брезгливостью стали перебирать и просматривать вещи и детали вооружения:
        - Куртка с вензелями… Хм! Баронет Стройный, вышито на подкладке…
        - Шлем… Опять Липуха Стройного…
        - Шкатулка…
        - Это моё! Не сметь! - без всякого труда разыграл Виктор благородное возмущение.
        - Ну да… - подтвердил воин с ухмылкой. - Всё тем же именем подписано… Ага, и ещё девиз: «Сражайся без страха!» Ха-ха! И герб с лосем…
        На том осмотр для похохатывающих ехидно солдат и закончился. Убедившись в идентичности добра и носильщика, офицер моментально потерял интерес к человеку, отпустил его медальон и той же рукой ткнул вправо по проспекту:
        - Дуй туда, к столовой! - и уже отходя, буркнул с ехидством: - Тоже мне, рыцарь без страха и упрёка и с лосиными рогами! Хе-хе!
        По справедливости, любому рыцарю за такое оскорбление следовало вызвать офицера на дуэль. И немедленно разобраться с хамом. Но Монах Менгарец даже примерно не знал: разрешены ли здесь дуэли вообще. Например, в армии Союза Побережья подобные разборки карались смертной казнью. Да и в Чагаре уже давно дуэли между дворянами или рыцарями разрешались только с личного одобрения монарха. Тогда как в Шулпе дрались бы немедленно и на месте, невзирая ни на какие катастрофы или пожары. Но здесь ведь - не на Шлёме!
        Поэтому униженному погорельцу в любом случае не стоило заедаться. Как следствие, он и сделал вид, что ничего не расслышал обидного в свой адрес. Собрал трофейные вещи, которые так пригодились, взгромоздил оба мешка на себя, да так и двинулся в указанном направлении. При этом старался поглядывать на задымленное, покрытое сгущающимися облаками небо. Да все вокруг только туда и посматривали, опасаясь вновь услышать свист-шипение падающих бомб и увидеть всплески негаснущего пламени. Стрелки с винтовками стояли наготове и вообще пялились только наверх; офицеры не выпускали из ладоней пистолеты, раздавая команды направо и налево; а для всех остальных наиболее актуальной темой и поводом для оптимизма оказался вопрос о сгущающейся облачности. Тучи явно разрастались, обещая не только хмурую погоду, но и продолжительные дожди. Если не на ближайшие дни, то на остаток дня и приближающуюся ночь.
        Наверное, именно по причине низкой облачности никого из орлов и не просматривалось. По крайней мере, Виктор Палцени очень хотел верить именно в эту причину. И с яростью гнал от себя пораженческую мысль, что разумных птиц банально перестреляли. Убеждая себя, что пернатые друзья попросту залечивают раны и ждут тривиального прояснения погоды. Но как бы там ни было, надеяться, что кто-то с неба рассмотрит Первого Советника, а потом и подцепит своим лассо, было бы глупо.
        Так что выбираться из создавшейся ситуации следует самому. И в этом плане несомые на себе вещи и части рыцарской амуниции могли весьма и весьма пригодиться. Только следовало присесть в укромном уголке, да сделать крайне необходимую инвентаризацию своего трофейного имущества. И так пронесло с тем офицером, который мог задать совершенно иной вопрос: «Что ты там несёшь?»
        А уже потом думать, во что облачаться и в какую сторону двигаться, чтобы как можно быстрее покинуть городок и ставку северян.
        Место отыскалось довольно быстро: туда как раз и стекались такие же погорельцы, которые только успели сами спастись да выхватить из огня самое ценное. Здесь располагались длинные столы с навесами, где наверняка обедали обитатели оставшегося совершенно целым квадрата палаток и шатров регулярной армии.
        Плакали женщины, мотались во всех направлениях оруженосцы, орали покрытые сажей рыцари и просто какие-то чрезмерно наряженные снобы. К огромному удивлению инопланетянина, хоть над деревянным замком и поднимались дымки, здание так и не загорелось. А ведь наверняка туда было сброшено наибольшее количество бурдюков с напалмом. Но в любом случае самые организованные комендантские взводы до сих пор занимались тушением пожаров и определением ущерба. Так что на Виктора никто не обращал ни малейшего внимания. В течение получаса он не только перебрал и хорошенько запомнил, что у него есть в наличии, но и попытался привести себя в порядок.
        Спасшая его мокрая тряпка, при ближайшем рассмотрении оказалась неким подобием длинной, ночной сорочки для женщины. Сама она выглядела изрядно испачканной, присыпанной сажей, но когда была вывернута наизнанку, оказалась вполне пригодна для наведения хотя бы минимального марафета. Вряд ли кто уже через час-два простит «славному рыцарю», пусть и погорельцу, несуразный, жутко растрёпанный вид. Вон как все остальные собратья по несчастью стараются сменить прожжённые одежды, умыться и привести себя в приличный вид! Придя к таким выводам и философски вздохнув, Менгарец стал вытирать ночной сорочкой свою многострадальную, окровавленную голову.
        Именно в этот момент его и окликнул сидевший несколько в стороне, этакий суровый с виду ветеран, смотрящийся лет на тридцать пять:
        - Однако! Чем это тебя так приложило?
        Он был одет в кожаные латы, скорее всего, повседневного, рабочего ношения. Элементы формы или знаки различия отсутствовали. Шлема не было, хотя широкий пояс с мечом, кинжалом и прочей мелочью впечатлял. И на столе перед ним лежали перемётные сумы, которые обычно вешаются во время путешествия на круп коня. Ни копоти, ни испорченной огнём одежды на незнакомце не замечалось, и откуда он такой взялся - непонятно. Так что разговаривать с ним следовало очень осторожно и продуманно. Что Виктор и постарался сделать:
        - Ещё когда к своему шатру бежал, кони чуть не затоптали… А сзади у них остатки повозки мотались, вот и огрело чем-то…
        Подобных коней ещё недавно носилось по городку предостаточно. Так что незнакомец нисколько не засомневался в отговорке:
        - Сочувствую! - и сразу же представился: - Рыцарь Сандер-тэ Алый из Цериала!
        - Рыцарь Липух Стройный из Башни! - пришлось представиться в ответ.
        На лице нового знакомого мелькнуло этакое удивления: «А тебя каким ветром сюда занесло?» - но вслух ничего подобного сказано не было. Наоборот, рыцарь с неким особенным, а возможно, и привычным у себя на родине именем предложил помощь:
        - Давай гляну, что у тебя там с головой?
        Вроде не следовало завязывать слишком близкое знакомство, но, с другой стороны, почему бы и нет? Сандер-тэ Алый ну совсем не земляк, так что ему можно плести всё, что угодно. Да и рана опять стала кровоточить после протирания мокрой тканью. Поэтому Виктор, а в данный момент человек со странным именем Липух, без ненужных просьб вслух просто кивнул.
        Новый знакомый оказался мастером на все руки. Присмотревшись к ране, авторитетно заявил:
        - Кожа лопнула. Надо выстричь и наложить несколько швов! - и без всякого дальнейшего разрешения потянулся к своим перемётным сумам.
        Достал набор ниток-иголок и приготовил их, потом одну из фляг снял с пояса и потребовал наклониться в сторону. Мол, надо промыть. И плеснул вином на рану, проводя хоть небольшую дезинфекцию. А затем и стянул швами расползшуюся в стороны кожу. При этом не только приговаривал относящиеся к делу поговорки да прибаутки, а успел рассказать немного о себе:
        - Я ведь только несколько часов как прибыл. Оставил коня в загоне нашего квадрата да и подался оформляться к коменданту. Только успел медальон получить да к выделенному месту жительства направиться, как всё и началось… Вначале грохотали из этих своих пукалок, словно сумасшедшие, потом замерли как истуканы, когда пронёсся приказ не стрелять… Хуже всего, что и ходить по городку запретили, так я возле шатра комендантского и томился долгое время. Потом вот взрывы, пожарища, орлы катарги… Ужас! Но я, честно говоря, так и не понял, с чего это оно всё началось?
        Менгарец несколько задумался на тему: говорить правду или и самому отделаться пожатием плеч? По сути, наверняка уже большинство обитателей городка знает, кто прилетал и с какой целью. Так что секрета большого не будет. К тому же можно надеяться на ответное откровение.
        - Да всё с того же! Орлы ведь - чагарцами приручены, помогают им. И сбросили они послание для императора. А в нём - письмо от эмиссара, который от самого Монаха Менгарца пожаловал. Договаривался о срочной встрече… Павел Первый Великий так и принял того гостя на верхушке каменной башни… - он оглянулся на хорошо видную отсюда башню, которая так и не рухнула и даже дымок над ней не вился. Хотя не факт, что внутри всё-таки перекрытия рухнули. - Вот они там и беседовали. А потом вновь птица опустилась за эмиссаром, вроде как улетать собрались… Да, видимо, не разрешил им император: пальба жуткая из ружей началась. Ну а в ответ иные орлы стали вниз огонь метать и страшные взрывы устраивать… Да ты и сам видел!
        - Да уж! Насколько себя бесстрашным считал, а и то поплохело, - довольно искренне признался Сандер-тэ. - Грохнулся сразу на землю и голову сумками накрыл… Хорошо, хоть не затоптал никто из этих солдат помешанных…
        - Хм! А ведь правильно сделал, что лёг! - похвалил его Виктор непроизвольно. И тут же сменил тему: - Так что с твоим конём?
        - Вряд ли он цел остался. Весь квадрат с внутренними навесами для коней выгорел. Мне сказали, что там все полегли или покалечены. А твой как? Тоже там был? - дождавшись утвердительного кивка, посочувствовал: - Да-а, нет хуже для рыцаря, чем без своего коня остаться… Или у тебя есть за что нового купить?
        Деньги в шкатулке имелись, и насколько Монах ориентировался в ценах, на коня и на сбрую с седлом хватить должно. Но ведь можно и ошибиться, поэтому лучше всего прикинуться малоимущим страдальцем. Так что теперь в ответ изобразил отрицательное качание головой.
        - А слуги у тебя есть? - продолжал допытываться выходец их королевства Цериал.
        - Наверное, уже нет… - почему-то Виктор не сомневался, что служанка у Липуха Стройного была одна-единственная.
        - А-а… понятно. И что теперь будешь делать?
        - Домой вернусь, больше ничего не остаётся.
        - Странно, Липух! - удивился новый знакомый. - А зачем ты тогда вообще в стан императора прибыл? - причём спрашивал рыцарь с явным сочувствием и доброжелательностью. Поэтому прежде, чем задать в ответ аналогичный вопрос, ответил:
        - Да вот, на романтику потянуло, мир посмотреть решил, какого-нибудь богатства заработать, чуток славы поднакопить… Да и ты ведь, наверное, тоже, как и я, в герои рвёшься?
        - Да не совсем… - Сандер-тэ словно сомневался, рассказывать ему дальше или нет. И продолжил лишь после длинной паузы. - Я-то сюда скорее в качестве наёмника прибыл, чем как искатель неувядаемой славы. Присяги Павлу Первому не давал… Сопровождал двух других рыцарей. Они богатые да титулованные, так их в третий квадрат определили… Видел я, ничего там не сгорело… А мне лично как-то и воевать неохота… Тем более после сегодняшнего… Тем более с теми, кому эти орлы помогают…
        - Вот-вот, и у меня вся охота воевать пропала, - решил побравировать Виктор откровенностью. - Тем более что я всегда имею право вернуться домой. Тоже присягу не давал…
        Рыцарь хитро прищурился:
        - А не засмеют тебя в княжестве после возвращения?
        - Умные люди поймут, а дураки для меня не показатель! - твёрдо ответил фальшивый Липух Стройный. - Тем более что мне очень не понравилось, как окончил император переговоры с эмиссаром Монаха Менгарца.
        Почему-то он был уверен, что, ведя подобный разговор, он ничем не рисковал. Обозлённый, лишённый всего своего имущества рыцарь имеет право и злиться, и ругаться, и плеваться после такой катастрофы. Да и титул баронета позволяет ему иметь своё особенное мнение на в самом деле подлое завершение переговоров с парламентарием. Ко всему прочему выходец из королевства Цериал никак не походил на квасного патриота, который готов отдать жизнь и заложить душу узурпатору, завоевавшему его родину. А если судить по блеску глаз и по дрожанию губ, когда упоминалось имя императора Севера, то вполне возможно, что Сандер-тэ вообще ненавидит Павла Первого.
        Его последующие слова пусть косвенно, но это подтвердили:
        - В нашем королевстве многих дворян казнили за оказанное сопротивление… Мне удалось остаться в стороне…
        Было предельно ясно, что в стороне ему удалось остаться не от сопротивления, а от казни. И рыцарь Липух Стройный на это неожиданно хохотнул:
        - Тогда предлагаю тебе отправляться по домам вместе со мной. Доберёмся до границы королевства Валлаян, а дальше уже каждый сам по себе. А? - видя, что его собеседник мнётся, Менгарец усилил нажим: - И лошадок каких попроще прикупим, я с тобой деньгами поделюсь, должно хватить.
        Новый знакомый даже хмыкнул от такого предложения:
        - И не побоишься мне ссудить деньги?
        - Нисколько. Потому как верю в твёрдое слово настоящего рыцаря и в его добрую волю.
        - Вот оно как… неожиданно… - и посмотрев на кого-то за спиной Виктора, Сандер ухмыльнулся. - Да только не всё так просто. В том числе и с доброй волей…
        Виктор резко развернулся и уткнулся взглядом в стоящих всего в одном метре от него двух рыцарей. Оба мрачные, злые и раздражённые. И оба держат руки на рукояти своих мечей.
        Глава 7
        Наёмники
        Напряжённую обстановку разрядил своим голосом рыцарь из Цериала:
        - Липух, разреши тебе представить моих… э-э-э… работодателей и земляков. Рыцарь Тойма-тэ Хроммель и рыцарь Ирин-тэ Шахов.
        Из чего стало понятно, что в дальнем королевстве у всех такие странные имена. Хотя могли так называться только рыцари. Или только дворяне.
        Оба его соотечественника угрюмо кивнули, пытаясь выдавить на лице некие подобия приветственных улыбок. Латы на них, оружие, да и всё остальное соответствовало классификации «богатеи». Но после того как Алый представил Липуха, объяснил, кто он, откуда и насколько в бедственном положении, лица новых знакомых разгладились, напряжение их спало, а явная подозрительность испарилась. Лица стали вполне приятными и симпатичными. Тойма-тэ, по возрасту не перешагнувший ещё в четвёртый десяток, даже сочувственно рассмеялся:
        - Что поделаешь, на то она и война! - Потом уселся рядом и спросил: - Ну что, хотите послушать последние новости?
        Естественно, что Виктор и Сандер-тэ хотели и вскоре уже более полно знали о происходящем вокруг них. Рыцарь из Цериала, с хорошо просматриваемым скепсисом, а то и злорадством, обрисовал то, что уже рассказал вначале сам Менгарец. Потом поведал о первых подсчитанных потерях, которые уже оказались преогромными. Погибло много стрелков в самые первые моменты бомбёжки, и потом, во время взрыва склада с минами. Что характерно, мины взорвались не все, остальные просто разбросало в стороны, но уже сейчас предполагаются значительные проблемы с их дальнейшим использованием. Потому что удалось подслушать разговор, в котором кто-то из оружейников категорически заявлял: «Нельзя поцарапанные использовать! И даже брошенные на землю - нельзя! Сразу в трубе могут разорваться!»
        Повезло ещё, что небольшой склад с гранатами не стал могилой для своих караульных. Хоть и был частично разрушен бомбой, но там ничего не детонировало.
        В общей сложности два квадрата шатров выгорело полностью. В трёх возгорания удалось погасить. По приблизительным подсчётам, погибло или безнадёжно покалечено более тысячи лошадей. Хотя оба рыцарских коня богатеев и обе заводные лошади, прибывшие из королевства Цериал, остались в полном здравии.
        Интересна была и первая реакция придворных непобедимого императора. Одним словом её можно было охарактеризовать как шок. Все ходили подавленные, напуганные и чуть ли не в трауре. Хотя из их рядов погибло всего пара десятков человек. Да и тех скорее не подарками с неба убило, не огнём сожгло, а свои же затоптали во время панических метаний. Но сам факт первых потерь в своих рядах был воспринят придворными многократно катастрофичнее, чем гибель целой армии. Привыкли, что за всё время военной кампании ни на обоз, ни на окружающую императора элиту не было совершено и мизерного покушения.
        Самая печальная новость состояла в том, что помимо того орла, который доставил эмиссара на башню, а потом хотел его забрать, погибло ещё три Белых катарги. Как раз те, кто в порыве яростной мстительности бросился летать над головами солдат, умерщвляя их своим убийственным полетом, то касаясь голов, то пролетая над ними на высоте полутора метров. Насколько мог понять Менгарец, это были орлы из клана Чарины, которые, обуянные пеленой ярости после гибели подруги, бросились убивать врагов самыми простыми для них средствами.
        И Виктору стоило огромного труда удержать себя от дальнейших, подробных расспросов на эту тему. Немного радовало, что Мурчачо, похоже, сумел набрать высоту и улететь в безопасные горы.
        В финале своего пересказа рыцарь скривился:
        - Зажрались! Всё им праздник да банкеты подавай. И если гибель с императрицей считается несчастным случаем, то в данный момент чувствуется подспудное возмущение: «Как же так?! Почему нас не уберегли?!» Ха! - он зло хохотнул. - А ведь каждый до того только и клялся, что готов с мечом в руках идти в первой шеренге наступающих воинов. Хвастунишки!
        Ирин-тэ Шахов, второй состоятельный и, пожалуй, самый молодой среди всех троих цериальцев рыцарь, так и остался стоять чуть сбоку, внимательно наблюдая за реакцией нового знакомого. Виктор это чувствовал, поэтому тоже не сдерживал издевательскую ухмылку и одобрительное фырканье в нужных местах. И вроде получилось очень даже правильно. То есть так вышло, что все четверо прочувствовали своё единение, схожее мнение о происшедшей в городке катастрофе. Иначе говоря, в данном месте собралось не четыре союзника армии Севера, а скорее их злорадствующие противники.
        Тем не менее слова Ирин-тэ, который говорил с некой доверительностью, вначале могли показаться странными:
        - Очень жаль, что к императору так и не удалось пробиться. Вначале он рвал и метал, выискивая виноватого в нечаянном первом выстреле. К его собственному счастью, виновный погиб от взрывов одним из первых. Зато было приказано казнить перед строем семь оставшихся в живых сослуживцев по отделению и командующего ими сержанта. Наверное, уже казнили… Ну и совсем недавно Павел с несколькими приближёнными и отрядом телохранителей умчался в сторону фронта. То ли побоялся здесь оставаться, то ли бросился лично возглавлять очередное наступление на линии обороны Союза Побережья.
        Сандер-тэ Алый с досадой зацокал языком и поглядел на своих якобы работодателей с укором:
        - И что теперь станем делать? - ещё и обвинительным тоном добавил: - А ведь предупреждал, что надо поторопиться. Могли бы и не ночевать в том затрапезном трактире и в драку не ввязываться! Тогда точно добрались бы сюда на несколько часов раньше и успели бы решить наш вопрос.
        Как ни странно, Ирин-тэ Шахов умудрился покраснеть. Хотя не преминул возразить со всей категоричностью:
        - Иначе никак не получалось! Негодяев надо наказывать в обязательном порядке!
        - Да! Но не в случае возложенной на наши плечи важной миссии! - продолжал раздражаться Сандер-тэ. Его стал успокаивать сидящий рядом рыцарь Хроммель:
        - Да полно тебе, прошедшего уже не вернёшь. А вот за императором следует мчаться как можно скорее.
        Заинтригованный Виктор не выдержал и поинтересовался:
        - Извиняюсь, господа, но зачем вам личная встреча с Павлом?
        Трое его новых знакомых переглянулись, кивнули друг другу, и всё тот же Тойма-тэ Хроммель продолжил:
        - Да тут, в принципе, скрывать нам нечего… Нас послали независимые рыцари и дворяне нашего королевства с прошением вернуть нам нашего наследного принца. Король-то погиб во время сражений, а вот его старшего сына, узур… мм… император Севера призвал на службу в свою свиту. Хотя мог взять второго принца, который сам вызывался на это добровольно. Лишь бы вырвать старшего брата и оставить его на коронование. По нашим законам, срок безвластия должен закончиться через неделю, а обстановка у трона кошмарная. Законного наследника рядом нет, второй принц тоже не имеет пока права занять престол. Зато начинается мышиная возня всяких сволочных кандидатов, которые провозгласить себя собираются потомками иных королевских династий. Итак народ стонет из-за новых налогов на империю, а если ещё и гражданская война начнётся… Так что понимаешь… наверное?
        Первый Советник чагарского короля, да и глава правительства Шулпы - понимал. И даже очень хорошо понимал складывающуюся в Цериале обстановку. Нет ничего хуже политической неустойчивости, да ещё в стране, которая сама находится под пятой оккупации.
        Хотя вопросы по существу так и напрашивались:
        - А зачем он наследного принца с собой забрал?
        - Неизвестно.
        - И принц сейчас в свите Павла?
        - Нет. И куда он его отправил, выяснить не удалось…
        - Как же так? - недоумевал Виктор. - Неужели в окружении императора нет любителей звонкой монеты? Гораздо дешевле их умаслить и узнать о наследнике, чем что-то требовать от этого… хм… завоевателя.
        - Пробовали, ничего не получилось… - тяжко вздохнул Тойма-тэ. - Только выяснили, что принц в сопровождении парочки телохранителей отправлен в неизвестное место ещё на территории королевства Валлаян. До сих пор телохранители не появлялись, значит, продолжают стеречь будущего короля как пленника. Зачем это делается и где, мы до сих пор догадаться не можем.
        Минут десять все четверо довольно живо обсуждали кучу версий и предположений, которые стал выдвигать Липух Стройный. Причём его обилие фантазии и немыслимые варианты поразили собеседников. Ну ещё бы, знали бы они, с кем общаются! А Виктору просто стало жутко интересно: с какой такой хвори Павлу Первому взбрела в голову идея припрятать наследника немалого королевства. Хотя он-то уже догадывался, после личной беседы с Павлом, но не признаешься же сейчас в том, что это ты только недавно притворялся эмиссаром от его святости.
        - А в других покорённых государствах он такое же вытворял? - поинтересовался он на эту тему. Отвечал ему уже Ирин-тэ Шахов:
        - Нет, нигде он прямых наследников не забирал. Только принимал вассалитет.
        - Тогда у меня осталась всего одна версия, - продолжал рассуждать Менгарец. - Ведь это ваши воины в пограничной стычке убили сына Павла? Тогда ещё просто монарха Дейджана?
        - Ну да, было такое…
        - А вы ведь не станете спорить, что коварство, изобретательность и мстительность Павла - это уже притча во языцех?
        - Не станем…
        - Тогда почему бы не представить, что всё творящееся действо - изощрённая месть. Ваш король погиб, значит, как ему уже отомстишь за убийство единственного сына? Никак. Остаётся отыграться на его потомках. Просто их казнить - не поймут, молодые слишком. А вот если у первого наследника появится сын, да подрастёт, и вот потом ему устроить кровавый конец - вот это будет месть.
        Цериальцы выглядели шокированными, задавая вопросы по очереди:
        - То есть он женил наследника насильно?
        - И спрятал в тюрьме?
        - Или содержит в каком-то монастыре?
        - При этом никогда больше не отпустит в родное королевство?
        Погорелец Липух пожал плечами:
        - Почему же, отпустит. Скорее всего даже с новой супругой, какой-нибудь симпатичной принцессой. И даже разрешит править Цериалом. А вот потом, с годами, может совершить свою давно продуманную месть…
        После озвучивания такой версии все три рыцаря озадаченно мотнули головами:
        - Экий ты ушлый!
        - Может, ты Первым Советником у Павла подрабатываешь?
        - Или что-то такое подслушать сумел? Иначе откуда такая версия?
        - Увы! Некогда мне тут было подслушивать, сам только недавно прибыл. - Уж это он мог смело утверждать, исходя из предсмертных слов служанки. - А версий у меня много, потому что читаю порой сутками напролёт. У нас в Башне есть одна библиотека древняя, так там столько романов приключенческих - жуть! Вот где-то я нечто подобное и вычитал.
        - А-а-а! - озадаченные морщины на челе Сандера-тэ разгладились, как и на лбах у его товарищей. - Вон оно что! Самому до такого додуматься - надо похлеще Павла уродом быть…
        Поняв, что проговорился, скривился от досады, но его дальнейшие оправдания перебил самый молодой Ирин-тэ:
        - Слушай, Липух! А давай к нам присоединяйся? Мы тебе и коня дадим, и за сопровождение заплатим… - Он чуть замялся под взглядами своих товарищей и добавил: - Ну, если ты вообще-то хоть меч с правильной стороны держать умеешь.
        Виктор Палцени задумчиво посмотрел на готовые разразиться дождём низко нависшие тучи, резонно рассудил, что самому будет гораздо сложнее выбраться из долины, чем с этими официальными представителями королевства Цериал, и согласился:
        - Можно и с вами. Это будет гораздо интереснее и романтичнее, чем пытаться воевать в составе армии, руководитель которой убивает парламентариев! - А после ухмылки добавил: - Да и меч для меня - привычное дело! Разве что оставшийся не совсем по руке, люблю более массивным и длинным ворочать.
        Приёмом нового члена в маленький отряд остался по внешнему виду недоволен только Тойма-тэ Хроммель. Однако он не высказал ни одного слова против. Глядя с укором на самого молодого среди них, он встал с лавки и грубовато распорядился:
        - Ну тогда нечего нам тут рассиживаться! Топаем к нашему месту постоя.
        Глава 8
        Работа как работа
        Пока двигались в иной квадрат, Менгарец лишний раз убедился, что ему повезло примазаться к новым товарищам. Несмотря на кажущийся хаос и беспорядок, творящиеся в городке после всех кровавых и пламенных перипетий, комендантские службы действовали на удивление чётко. Брожения «кто куда хочет» безжалостно прекращались, любые недовольные или возмущающиеся глотки затыкались, на каждом перекрёстке стояло с пяток стрелков, готовых стрелять по любой мелькнувшей над головами тени. А всяких незнакомцев, которых не знали в лицо, останавливали для проверки и выяснения. Задавалось в основном три вопроса: кто такие, куда идёте и по какому праву? И определённая дипломатическая неприкосновенность рыцарей из покорённого и теперь вассального государства имела свои немалые выгоды.
        При первой остановке выяснилось, что Тойма-тэ Хроммель не просто рыцарь, а ещё и маркиз, причём довольно известный даже в этом огромном столпотворении. А попутно стало известно, что и самый первый знакомец, Сандер-тэ Алый - никакой не наёмник, а целый виконт. Хотя, в принципе, одно не исключало другого. И оба рыцаря славились своими блистательными победами на турнирах, ежегодно проводимых в королевстве Валлаян. Оставался только непонятным титул самого молодого из троицы представителей королевства Цериал, Ирин-тэ Шахова. Но Виктор на эту тему не задумывался, потому что его во время движения интенсивно отвлекали ведущимся разговором об умении владеть оружием.
        Турнирные бойцы затеяли со своим новым членом отряда спор на тему, что меч обязан быть лёгким и ни в коем случае не длинным. А Липух Стройный им активно возражал, утверждая, что для большого меча нужна не столько сила, как правильное умение координировать свои движения.
        И даже привёл вполне удачный пример:
        - Наверняка ведь слышали легенды, о том, как его святость управляется с двуручником, который с него ростом?
        - Ха! - с едким сарказмом рассмеялся самый молодой рыцарь. - Говорить можно что угодно, в легендах ещё не то насочиняют. Ты-то сам видел?
        - Мм… подвиги - нет, конечно, не видел, - пришлось признаться Менгарцу. - Только рассказы своего личного учителя слушал…
        - Ну вот, тогда и нечего сказки рассказывать. Уж на что маркиз с виконтом мечники знаменитые, а вон даже они с имеющимся у нас полуторником справляются с трудом. Кстати, именно на нём и покажешь своё умение, раз хвастаешься каким-то толковым учителем…
        Когда пришли к биваку, который выделили представителям королевства Цериал, Виктор сразу оценил разницу между элитой и всеми остальными. Предоставленный дипломатам шатёр был намного вместительнее, чем принадлежавший Липуху Стройному, как и все здесь остальные, располагался отдельно, и рядом находилось крытое стойло для лошадей, коих можно было разместить до шести штук. Именно туда кивнул Сандер-тэ Алый, высказываясь с досадой и внутренней болью:
        - Спрашивается: какого рожна я своих коней с вашими не оставил? Такого скакуна лишился!
        Его друзья покивали в ответ, тогда как Виктор не удержался от вопроса:
        - А и в самом деле, почему?
        Маркиз Хроммель заговорщически оглянулся по сторонам и, понизив голос, признался:
        - Наш Сандер-тэ - знатный специалист по умению налаживать отношения с хорошими людьми. Вот мы его и отправили в иной квадрат на поселение, с дальней мыслью, что он среди иных рыцарей выпытает нечто, имеющее для нас интерес.
        То есть виконта в группе можно было назвать главным разведчиком. Только ему не повезло с новым знакомым, тот ничегошеньки не мог знать о судьбе наследного принца. Правда, узнай троица рыцарей, кто скрывается под несуразным именем Липух, наверняка бы изменили большинство своих планов.
        Ну а пока двое из них стали размышлять по поводу излишнего багажа:
        - Придётся кое-что сдавать на хранение коменданту…
        - Ну да, вряд ли мы здесь сейчас лошадь вторую купим…
        - Да и оставленные вещи не будут в надёжной сохранности. Дождь закончится, орлы обязательно вернутся мстить за своих павших соплеменников… всё пожгут!
        - Это точно… - но всё равно оставим. - Слышь, Липух, лошадка тебе вон та достанется, слабоватая для большого груза, так что сможешь взять только то, что на тебе.
        Упомянутый Липух только обрадовался. Ему нисколько не хотелось таскать за собой ценные для покойного рыцаря Стройного, но совершенно ненужные ему вещи:
        - Нет проблем! Оставлю своих полтора мешка вместе с вашим багажом у коменданта.
        Тем временем Ирин-тэ Шахов вышел из шатра с мечом. Тот и в самом деле, по сравнению со стандартными орудиями убийства, выглядел переростком. Длиной под метр двадцать и со слишком широким лезвием. Но по весу он всего лишь на пару килограммов был легче, чем знаменитый меч Менгарца. Этакий расплющенный и заточенный по кромкам лом с красивой, инкрустированной серебром ручкой, да ещё и с солидным рубином в навершии рукояти.
        - Вот, попробуй им крутануть хотя бы несколько выпадов и восьмёрок. Получится, значит, ты - принят в наш отряд окончательно. Можно даже двумя руками крутить.
        - Спасибо за такое щедрое предложение… - Виктор взял оружие и, подкидывая на ладонях, стал осматривать со всех сторон. - Хотя я должен и одной справиться… Слишком богато разукрашенный… достаточно тяжелый для его длины… про ширину лезвия вообще не говорю. К чему оно? Почти как лопата…
        Похоже, молодой рыцарь обиделся:
        - Много ты разбираешься! Вот именно этот меч и есть самый что ни на есть легендарный! Ещё дедушка… хм, нынешнего наследника короны этим полуторником врагов рубил десятками. В одном из сражений только им лично было уничтожено сорок четыре воина противника!
        - Мм?.. Да уж, силач был… дедушка! - чистосердечно восхитился Виктор и тут же скромно добавил: - Я такой тяжестью целое сражение махать вряд ли смогу…
        - Тебя никто и не просит часами показывать своё мастерство. Хоть что-то покажи.
        Палцени ещё пару раз подкинул лезвие на ладони левой руки, а потом довольно умело и быстро накрутил несколько восьмёрок и сделал несколько выпадов. После чего то же самое проделал левой рукой.
        Впечатление о его мастерстве сложилось самое лестное. Маркиз с выпученными глазами зацокал языком:
        - Экий ты!.. И ведь сил в тебе таких с первого взгляда не видно!..
        Виконт, криво улыбаясь, пояснил с явной завистью в голосе:
        - Это он просто компетентно соотношение масс и общие траектории движения координирует. Грамотно держит меч и в нужный момент создает противовес телом.
        - Теоретик! - с издёвкой рассмеялся Ирин-тэ Шахов. - Теперь тебе только и осталось воплотить идею противовесов на практике.
        Виконт на это предложение лишь демонстративно и гордо отвернулся. А вот его святость Монах Менгарец, он же Первый Советник чагарского короля и глава правительства Шулпы, впервые задумался о панибратских отношениях молодого рыцаря к прославленным турнирным бойцам. Если те имели такие высокие дворянские титулы, то какой тогда у Ирин-тэ? И почему никто ни разу об этом не заикнулся?
        «Да мне без разницы! - мысленно фыркнул Палцени. - Пусть он будет хоть Дирижёром Доставки. Мне от этого ни холодно ни жарко. Главное, сейчас как можно быстрее отсюда выехать и податься за императором в сторону фронта. А там где-то можно будет и костром сигнал подать Белым катарги. А не увидит никто, так и сам куда надо доберусь… Лишь бы Мурчачо выжил после ранений…»
        Пока он размышлял и присматривался к выделенной для него лошади, рыцари стали поспешно собираться. Сандер-тэ перехватил какого-то сержанта из комендантского взвода и попросил отнести записку к коменданту. Тот явился на удивление быстро, в сопровождении четырёх воинов и возницы с телегой. И разговор у него с маркизом Хроммелем прошёл конструктивно, без лишних вопросов или уточнений:
        - Уезжаете немедленно? Хотите догнать императора? Ваше дело… А это кто? Нанятый вами в охрану рыцарь из княжества Башня? Не припомню… Хм… погорелец… Полное имя?.. Ладно, и его в вашу компанию вписываю. Пропуск сейчас оформлю и пришлю с вестовым. Счастливой дороги!
        Несмотря на кучу неприятных обстоятельств, прошло дело как по маслу, без всякого перегиба с бюрократами. И уже через полчаса, нацепив на себя то, что подходило из личной амуниции погибшего рыцаря-авантюриста, а остальное небрежно свалив на повозку из комендатуры, Монах Менгарец вместе со своими нанимателями покидал негостеприимный палаточный город. Причём по той же дороге, видимо, по приказу его величества уже выступали или готовились выступить самые бравые рыцари, поблескивающие под моросящим дождиком своими латами, и наиболее мощно вооружённые элитные войска, дошедшие сюда со своим монархом из самого Дейджана.
        Похоже было, что Павел Первый и в самом деле решил отомстить всему Союзу Побережья за невероятно количественные и постыдные потери при бомбардировке его ставки. А может, и понимал, что в ином случае, восседая на месте, долго в живых не останется. Как бы его ни защищали тучи и меткие стрелки из винтовок, всё равно удачно брошенный с неба камень (не говоря уже о страшной бомбе!) может оборвать его жизнь в любой момент. Так что следовало либо рваться к полному и окончательному завоеванию всего континента любой ценой, либо…
        «Ха! - развеселился Виктор, пытаясь себе представить второй вариант. - …Либо срочно просить мира! Причём на условиях, которые будут выдвигаться противником!»
        Несмотря на начавшуюся ненастную погоду, а потом и наступившие сумерки, маленький отряд из четверых воинов мчался до тех пор, пока не стемнело полностью. Настолько цериальцам хотелось догнать пустившегося в путь императора. Потому что, по их мнению, полтора часа разницы во времени выезда давали им все надежды на достижение цели.
        Пропустить бивак императора или населённый пункт, в котором тот мог остановиться, они не боялись, потому что данный тракт из Шаули в Бонтиньеры изобиловал густонаселёнными городками и весями, а также многочисленными постоялыми дворами. Самые огромные среди этих дворов располагались в километре друг от друга. Да плюс в некоторых пунктах находились немаленькие военные заслоны, сделанные по принципу временного форта и несущие службу в местах пересечения тракта с иными дорогами. Порой на некоторых перекрёстках находилось сразу четыре объекта: постоялый двор с залом для выпивох и желающих покушать, «чистый» трактир, имеющий несколько комнат для постояльцев, небольшой посёлок местных аборигенов и огороженное кольями солидное воинское укрепление. Что ни говори, а содержать собственные тылы в сравнительном порядке завоеватели Севера научились неплохо.
        Вот к одному такому максимально запруженному постройками перекрёстку и прибыл квартет рыцарей дипломатической миссии.
        Вначале заехали на самый предпочтительный постоялый двор, но там оказалось на удивление так всё забито повозками и постояльцами, что озадаченным визитёрам не помогли ни деньги, ни грозный вид, ни банальные ругательства.
        - Да мне самому придётся ночевать сегодня прямо здесь, за стойкой! - плакался хозяин заведения. - Пришлось прибывшему с гор барону Ийевну уступить. Чердак забит наглухо, и даже в конюшнях, рядом с лошадьми, лечь негде.
        - Да что тут у вас за столпотворение такое? - решил выяснить виконт Алый.
        - Ярмарка, ваша светлость. У нас тут знаменитое поле «Торговли», на котором впервые после освобождения от ига Сангремара проводится вольная торговля всех соседних волостей, а также приуроченные к этому моменту спортивные игрища. Вседержец император Павел Первый Великий, дай бог ему здоровья на сто лет, лично одобрил и разрешил проводить ярмарку, так что…
        И он только разводил руками, почему-то ехидно ухмыляясь вслед сплёвывающим от досады рыцарям. Похоже, жажда наживы на ближайшие дни напрочь отбила у хозяина всякое чувство уважения к таким бравым воинам.
        Понятно было, что и в трактире мест не нашлось. А в форт вояк не пустили. Дежурный офицер отделался железным правилом:
        - Никого, кроме наших армейских, поселять не велено. И быть разжалованным по причине жалости к вам я не собираюсь.
        Пришлось идти в посёлок, и уже там, в пятой по счёту хате, отыскали удобные места для себя в одной из комнат, а для своих скакунов в несколько тесном хлеву. Начав располагаться, поинтересовались у хозяев:
        - Что можете нам сообразить на горячий ужин?
        - А ничего! - заявили те. - У нас даже харчей никаких не осталось, завтра собирались делать основные закупки на ярмарке. Так что вы уж идите либо в трактир, либо на постоялый двор. Там в любом случае до самого утра будут имеющих деньги и поить, и разносолами баловать.
        Квартету увешанных оружием рыцарей ложиться спать на голодный желудок никак не хотелось. По сути, они сегодня и не обедали из-за драматических событий в ставке армии Севера. Вот потому и решились ещё на часик мотнуться в злачные места, да «… маленько подзакусить».
        Глава 9
        Подозрительные торговцы
        Так как уже помнили, где вкуснее пахло да имелись хоть какие-то свободные места за столами, то сразу подались в трактир. Здесь хоть и цены были выше, зато кормили и обслуживали не в пример лучше, чем на постоялом дворе. Скорее всего, именно из-за большой стоимости позднего ужина здесь ещё можно было хоть как-то протолкнуться.
        Правда, полностью свободного стола не нашлось, а рассаживаться в разных местах команде не хотелось. Но трактирщик пошёл им навстречу, живо приставив два тяжеленных стула к одному из столов:
        - Присаживайтесь здесь, доблестные рыцари! Пока ваш заказ приготовят и принесут, эти господа уже уйдут.
        Видимо, вышеназванные «господа» заранее оговорили, что только быстро поедят и сразу уходят. На подсаженных к ним клиентов они почти и не глянули, только кивнули на слова хозяина заведения, буркнули «Спасибо!» на вежливое пожелание «Приятного аппетита!», да и продолжили доедать поданные им кушанья. Делали они это и в самом деле спешно, словно им ещё предстояла целая ночь утомительного пути, они страшно опаздывали или за ними кто-то гнался.
        А перед новенькими клиентами на столе незамедлительно оказался пузатый кувшин с пивом литра на три и миска с тремя сортами солёных орешков. Так что скоротать десять минут ожидания, утоляя жажду и разминаясь орешками, было несложно.
        - Однако! - одобрительно почмокал губами маркиз Хроммель. - А пиво-то недурственное! Почти как лучшее хоукское!
        - Да, забористое! - поддержал его виконт, вспоминая столицу его родного королевства Цериал. - И как ни странно - довольно мягкое. А у нас в Хоуке на вкус чуть с горчинкой.
        Самый молодой из них почему-то кривился от хмельного напитка и, видимо, не понимал, что в нём такого великолепного находят его старшие товарищи:
        - Да-а?.. А как по мне, то вино из Саукурской долины, сделанное из красного винограда, намного лучше пьётся и приятнее.
        Его друзья не удержались от резкого смеха, чуть не расплескав пиво на своё рыцарское облачение, закашлявшись. Когда чуть успокоились, задали по вопросу:
        - Ирин-тэ, ну как можно сравнивать одно с другим?
        - Неужели ты до сих пор не понял разницу между пивом и лучшим вином, которое пьют только самые достойные?
        - И понимать не собираюсь! - обиделся тот. - Вино для наслаждения и удовольствия, а это… - он принюхался к своей кружке с неким пренебрежением, - только и годно для утоления жажды! - после этого перевёл стрелки на Липуха: - Барон, а у вас там, в Башне, что попивают в таких случаях и что больше любят?
        Самозванец понятия не имел, что предпочитают пить в его якобы родном княжестве, и побоялся попасть впросак. Поэтому вначале сделал вид, что удобнее переставляет данный ему меч, который только так и приходилось носить с места на место в руках. Ибо ходить с ним на поясе не получалось. Зато эта заминка позволила придумать наилучший способ отмежеваться от дальнейших расспросов: вообще обозвать себя трезвенником, радетелем строгого режима и крайне помешанным на воинском искусстве человеком:
        - Не могу судить в этом вопросе авторитетно. У нас в семье с самого детства прививается полное воздержание от хмельных напитков и как минимум полдня уделяется на тренировки и физическое совершенство. Так что можно сказать, я пиво только недавно стал попивать, когда в дальнюю дорогу подался. А уж вином до сих пор не балуюсь… часто.
        Собеседников ответ вполне устроил, и они опять приложились с разной степенью наслаждения к своим кружкам. Но зато замерли, с недоверием поглядывая на Виктора два старых посетителя. Чувствовалось, что мужчины почему-то сильно удивлены.
        Потом они переглянулись между собой, и один всё-таки не выдержал:
        - Извиняюсь, уважаемый, но разве в княжестве Башня все мужчины поголовно не помешаны на употреблении гриельского грога?
        Как можно с большим высокомерием Липух Стройный посмотрел на незнакомца, потом заглянул в свою кружку, словно ища ответа на её дне, и только после того с пренебрежением хмыкнул:
        - В каждой избушке - свои погремушки. К тому же настоящему воину не следует увлекаться хмельными напитками вообще.
        И, делая вид, что тема закрыта, закинул в рот полгорсти орешков. Да только незнакомцы и не думали деликатно заткнуться, доесть и навсегда рассеяться в ночном тумане затянувшегося дождя. Теперь уже второй заговорил:
        - В княжестве Башня юноше не выдают оружия, пока он не в силах выпить один литр гриельского грога. А уж при его переходе в совершеннолетие считается недостойным звания воина, если не выпьет два литра этого хмельного фруктового напитка.
        Уже в который раз Виктор пожалел, что он понятия малейшего не имеет, сколько в том захолустном княжестве Башня пьют, как едят, каким образом ухаживают за женщинами и по каким причинам вызывают на дуэль. Да и вообще ничего не знал! Но кое-какие понятия о рыцарской чести имел, желание подраться вдруг вспыхнуло со странной силой, и он решил стоять на своём:
        - Последний раз повторяю для самых тупых! Моему отцу и деду всегда было плевать на любые обычаи, которые могли помешать наращиванию воинского мастерства. Но если вы сомневаетесь в правильности и действенности моей учёбы, я могу вам преподать урок с оружием в руках.
        То есть на поединок он сам как бы не вызывал, но дал сразу понять: или вы оба заткнётесь, или я вас доведу до дуэли! И так уже довольно прозрачно обозвал знатоков о гриельском гроге «тупыми», а если те проявят дальше настойчивость и излишнее любопытство, то достаточно обозвать ещё несколькими грубыми словечками, и тогда уже точно поединка не избежать. Потому что сидящие за одним столом незнакомцы на банальных бандитов или разбойников не походили. Может, и не чистопородные рыцари или дворяне с заоблачными титулами, но воины вполне справные, да и оружие у них виднелось достаточно солидное. То есть ещё парочка забористых словечек, и им уже никуда спешить не придётся.
        Наверное, именно это и послужило поводом для заминки инцидента, драться или дальше обострять отношения они не захотели. Первый, добродушно улыбнувшись, пошёл на попятную:
        - Да никто и не сомневается, уважаемый, в вашей силе или храбрости. Мы вон и сами морс вместо пива пьём, как видите. Но если уж между нами завязался такой непринуждённый разговор, то разрешите представиться: мэтр Форш и мэтр Слиш! Торговцы славного баронства Бисме. Занимаемся сбытом нашего знаменитого фаянса и закупаем самое разнообразное оружие. К вашим услугам, господа!
        И выжидательно уставился на рыцарей, а те, в свою очередь, перевели взгляды на маркиза, как на самого старшего в компании и опытного. По сути, именно ему теперь предстояло сделать выбор, продолжить знакомство, проигнорировать представление или вообще подтолкнуть Липуха Стройного к разрастанию конфликта. Тойма-тэ решил вначале поспрашивать:
        - Из Бисме? А как здесь оказались и по какому поводу? Неужели в этих местах так много любителей дорогущего фаянса?
        - Да, как ни странно, но и здесь нам удалось распродать много товара. Мы двигались с караваном вначале вдоль побережья и потом вдвоём поспешили на запад, по северной границе Бонтиньеров. Очень интересно было попасть на здешнюю ярмарку. К тому же нам поступило предложение от торгового представителя двора его императорского величества Павла Первого. По его словам, его величество недавно потребовал для своей супруги и близкого окружения солидную партию фаянсовой посуды. Вот мы и спешим в ставку армии Севера и средоточия там императорского двора.
        - Может, зря спешите… - буркнул маркиз.
        - Если вас не затруднит, уважаемый, - насторожился торговец. - Может, вы объясните, почему «зря»?
        - Потому что молодая супруга Павла недавно умерла. Несчастный случай, сгорела при пожаре.
        Мэтр Форш закивал головой:
        - Это мы уже слышали, хотя верили не до конца. Но в любом случае товарную сделку можно оговорить с императором. У нас с собой просто великолепные образцы. И вряд ли он откажется от покупки даже после такой семейной трагедии.
        Видимо, маркизу стало интересно, что будут делать торговцы, когда узнают самые последние новости. Так и не представляясь, что было, в сущности, совсем невежливо с его стороны, он продолжил беседу:
        - Боюсь вас разочаровать, уважаемые, но вряд ли вы сможете застать императора и напроситься к нему на приём.
        - А что так? - подались те вперёд.
        - Не далее как сегодня ставка армии сильно пострадала в сражении с орлами катарги, которые много сожгли палаток, взрывами разметали и убили воинов, и скорее всего, опять нагрянут туда после наступления более солнечной, благоприятной погоды. И будь вам известно, орлы уже давно верные союзники Монаха Менгарца и всего Союза Побережья.
        - О-о-о! Какие новости! Этого мы и не знали! - в один голос затянули продавцы фаянсовой посуды. Причём хмурились они словно в печали, а в голосе проскакивали радостные обертоны: - Что за напасть?! И как нам быть?! Куда же теперь император мог податься?
        - Знамо куда, на войну! - хмыкнул маркиз, чуть отстраняясь от стола, потому что стали подносить заказанные квартетом блюда. То есть он давал как бы понять, что разговор окончен, пора вам, ребятки, и честь знать! Вы поели, дайте и нам спокойно покушать!
        Заказ и в самом деле подавался солидный, если уж раскладываться, то места на шестерых никак не хватит. Да и подошедший трактирщик стал посматривать на поевших с укором и недовольством. Но те сами решили нависшую проблему, обратившись к посетителям за соседним столиком, где освободилось два места:
        - Можно мы к вам пересядем? С нас две порции пива.
        Те покладисто кивнули, и торговцы пересели на новое место, заказав немедленно обещанное пиво для добрых незнакомцев, а себе кувшин наилучшего вина, которое здесь имеется. Понятное дело, что трактирщик умчался в свои закрома донельзя довольный, а вот квартет рыцарей озадачился. То мэтры глотали пищу не пережёвывая, настолько торопились, то вдруг решили засидеться неизвестно до какого времени. Хотя ответ напрашивался сам собой: им нужен только император, но они теперь не знают, где его можно найти.
        Здоровые организмы цериальцев и их нового соратника требовали немедленного, пусть и запоздалого насыщения. Поэтому все четверо набросились на предоставленный ужин с завидным аппетитом. И добрых полчаса ни на что не обращали внимания. И только насытившись, позволили себе усесться расслабленно, перейти к более неспешной еде и вернуться к прерванной беседе о достоинствах местного пива:
        - А и в самом деле хорошо! Уже второй кувшин допиваем.
        - Точно! И голове приятно, и руки не трясутся.
        - А похмелье после него бывает? - нахмурился Ирин-тэ Шахов, глядя, с каким энтузиазмом его старшие товарищи, да и барон Стройный, так распинавшийся о своём неприятии алкоголя с самого детства, поглощают пенный напиток.
        Маркиз снисходительно заулыбался:
        - Ещё какое! Если мы четыре кувшина таких вдуем, то завтра будем, сидя в седле, спать. А может, и с головными болями придётся путешествовать… Правда, можем здесь же и позавтракать, да таким же забористым пивком с утра горло промочить…
        - Да так мы никогда Павла не догоним! - распереживался Ирин-тэ.
        - Пора тебе уже знать, когда господин маркиз шутит, - фыркнул Сандер-тэ Алый. - Хватит с нас и этой порции, а утром просто травяных отваров напьёмся, и в путь. Как бы до самого побережья не пришлось гнаться…
        Тут уже и Виктор удивился:
        - С чего так далеко?
        - Ха! Что бы там про императора злые сплетники ни говорили, а военный талант у него имеется с избытком, - стал рассуждать виконт. - И силы своей армии, а также атакующего клина из ударных частей он до сих пор рассчитывает сам. Генералам доверяет, но не до конца. Так что где он начнёт готовить следующий удар по Союзу Побережья, никто не угадает. Значит, почему бы и не вдоль берега? Один хороший рывок, и столица Чагара окажется отрезана и от берега, и от своих непобедимых кораблей с пушками.
        Менгарец постарался высказаться с максимальной осторожностью:
        - Перед пожаром я слышал от одного рыцаря, что флот Чагара отправился в пролив Стрела якобы для борьбы с кашьюри, водными людоедами.
        - М-м? Может быть… Но если Павел этому поверил, то уж тогда точно вдоль берега ударит. Опять-таки это чисто гипотетические мои рассуждения. Чужая душа - потёмки. Тем более - такая…
        И только тогда оказалось, что пересевшие торговцы, попивающие вино вроде как уныло и равнодушно, продолжают прислушиваться к каждому слову ведущейся беседы. Мэтр Слиш развернулся вместе со стулом и с самыми дружескими нотками в голосе предложил:
        - Господа рыцари! А ведь вино здесь и в самом деле потрясающее. Вы разрешите вас угостить небольшим кувшином в честь нашей сегодняшней встречи. Всё-таки насколько сложно встретить за одним столом представителя сразу трёх, расположенных далеко друг от друга государств.
        Теперь уже и виконт решил нагрубить торговцам и даже набрал побольше воздуха в грудь для гневного ответа, когда его успокаивающе похлопал по руке маркиз. Он же и дал неожиданное согласие от лица всей своей компании:
        - Если вино и в самом деле так хорошо, то можно и угоститься. Только сразу хочу предупредить: мы люди неболтливые и никаких тайн вы у нас выведать не сможете.
        - Да нам ничего и не надо, - продолжал обрадованный продавец фаянса, пока его товарищ или деловой партнёр заказывал следующий кувшин «самого лучшего». - Только и мечтаем узнать, в какую сторону нам двинуться, чтобы не упустить Павла Первого.
        На что Виктор решил нежданно даже для самого себя пошутить:
        - Вон даже как? А что страшного случится, если вы его «упустите»? Неужели у вас к нему какие-то счёты?
        В первый момент торговцы схватились за свои мечи и стали косить глазами вокруг себя. Потом всё-таки сообразили, что это шутка, проистекающая из неудачно сказанного слова:
        - Да вы нас не так поняли, уважаемый! Когда мы говорим «упустить» - всегда имеется в виду денежная выгода. Тем более вы сами понимаете, как порой призрачна бывает прибыль во время торговли таким хрупким товаром, как фаянс наивысшего качества.
        - Если бы вы только посудой торговали, - продолжало нести Менгарца. - Но вы ведь ещё и оружие скупаете. А значит, спешите к императору ещё и с другой целью: чтобы купить у него винтовки и пистолеты. Не правда ли?
        Мэтры не стали запираться в ответ:
        - Ещё бы! Образцы такого оружия мы готовы купить по любой цене.
        - Потому как считается: имея на руках уже готовое изделие, всегда можно сделать копию.
        - Три раза «Ха!» - перешёл Виктор к насмешкам. - Вы хоть держали в руках пистолет? Или патроны к нему?
        - Нет, не довелось, - скривился Форш, а его коллега ему вторил:
        - Но мы слышали много пересказов об этом оружии и о том, как была одним штурмом взята неприступная столица Бонтиньеров.
        - Слышать - одно, а вот видеть собственными глазами и держать в руках совсем иное.
        - А ты видел? Или держал в руках?
        Менгарец уже про себя решил, что торговцы эти слишком самонадеянны и страшно далеки от понимания технической составляющей производства огнестрельного оружия. Поэтому решил просто их немножко просветить на эту тему:
        - А мне сегодня утром жутко повезло. Моя служанка сумела запудрить мозги одному стрелку, так он у нас в шатре вяленым мяском угощался. Ну и попутно разрешил мне его винтовку осмотреть. Рассказал что к чему, показал патроны. Сказал, что и у пистолета такие же, только маленькие. И даже мне нарисовал устройство патрона. А вы уж мне поверьте: в замке моего отца оружейная мастерская лучшая во всём графстве. И мне с детства разрешено с мастерами общаться и перенимать их умения. Так вот только патрон сделать - это работа на несколько лет. И то при условии, что будут сделаны нужные сплавы, построены нужные прессы и химики сделают всё необходимое для производства капсюля и нужного пороха.
        - Порох - это то, с помощью чего стреляют пушки? - стал уточнять не меньше всех остальных заинтригованный маркиз Хроммель. - Но ведь они дают тучи дыма? А патроны после выстрела винтовок - ни капельки.
        - Оно самое! - ответил вначале на первый вопрос Виктор. И тут же на второй: - Дымность зависит от качества пороха. И его можно преобразовать. А вот с капсюлем - дело более сложное…
        Тут ему открыто выразил сомнение мэтр Форш:
        - А откуда ты такие сведения имеешь?
        - Катарги на хвосте принесли! - отшутился барон, но тут же стал объяснять: - Почему в нашем баронстве лучшая мастерская? Причина проста! У нашего мастера в Радовене брат обретается. Так вот он в помощники к его святости Менгарцу угодил. И столько секретов новых узнал, что прям меня оторопь брала, когда я слушал. Он к нам сам приезжал перед разгромом армии Гранлео, а потом и наш мастер к нему в гости мотался и недельку гостил. Так что… верьте мне, люди.
        Глава 10
        Нескромные желания
        Люди удивлялись, цокали языками, мотали головами, но верить не спешили. Если более знакомые цериальцы пока сдерживались от вопросов, то представители баронства Бисме, великодушно извинившись, сместились ближе к столу, за которым сидели раньше, и засыпали подданного княжества Башня вопросами:
        - Странно, разве в Чагаре не держат все новые технические секреты в огромной тайне от остального мира? Поговаривают, что они даже своим союзникам доступ к таинственным производствам не открывают?
        И это были только первые вопросы в целой череде. Ну а дальше они показали свою хватку именно в знании оружия и массы кузнечных технологий. Из чего возникло предположение, что они многократно лучше разбираются в оружии и методах его производства, чем в производстве фаянсовой посуды.
        По сути технологий Виктор отвечал кратко и расплывчато. Как раз на уровне возможных знаний пусть и продвинутого, но всё-таки захолустного баронета. А вот по поводу сохранения секретов Чагара заявил вполне конкретно:
        - Как я понял из слов помощника его святости, вскоре королевство Чагар вообще будет открывать специальные университеты, где будет вестись обучение желающих со всего мира и в которых будут преподавать новейшие технологии. Любой желающий научится и порох делать, и пушки лить, и прочее новое оружие делать. И я так понял, что Монах Менгарец заявлял конкретно: «Главное - чтобы наступил всеобщий мир».
        Тут уже маркиз Хроммель не выдержал:
        - Почему же ты раньше нам это не рассказывал?
        - Разговор на эту тему не заходил. Вы не спрашивали. Да и когда бы мы успели обо всём поговорить, когда познакомились-то совсем недавно?
        В этот момент беседа была прервана начавшейся дракой на другой стороне огромного зала. Несколько армейских младших командиров сержантского состава, еле стоящие на ногах от чрезмерной дозы употреблённого алкоголя, сцепились с какой-то группкой не то торговцев, не то местных зажиточных жителей. Но к чести хозяина трактира и его парочки вышибал, конфликт был подавлен в самом начале весьма жёстко. В глобальную драку, которая порой случается в таком случае, локальная потасовка не переросла. Да и остальные посетители помогли живо скрутить смутьянов, а потом и вытолкать их в ночь под моросящий дождик. Лучший способ для отрезвления буйных головушек.
        Когда заварушка окончилась, заканчивающие трапезничать рыцари вновь вернулись к обсуждению интересующей их темы. При этом вопрошавший Ирин-тэ Шахов нисколько не обращал внимания на скромно притихших торговцев:
        - Странные у тебя утверждения, Липух. Ни за что не поверю в желание Чагара выдавать свои военные секреты. Только благодаря пушкам и пороху центр континента до сих пор не завоевали. А уж когда такое оружие появится у всех, что произойдёт? Вон Павел Первый отыскал диковинные огнестрелы и уже после первого сражения объявил себя единоличным императором Первого Щита. И по сути говоря, против его винтовок даже чагарские пушки долго противостоять не смогут.
        Виктор заметил, что к их разговору уже прислушиваются сидящие за соседними столиками посетители. И это ему не понравилось. Пусть торговцы из Бисме казались слишком назойливыми и подозрительными, но они хоть не таились, в отличие от группы невзрачно одетых типов с другой стороны их стола. Поэтому отделался ничего не значащим ответом:
        - Ну, на такой вопрос я ответить не могу при всём желании. Куда уж нам, простым рыцарям, толкаться в большую политику. Пусть это останется уделом королей. Да и вообще, не пора ли нам дальше двигаться в путь?
        И при этом многозначительно подмигнул своим новым товарищам. Те прекрасно всё поняли, вопросов больше не задавали, только согласно кивнули, соглашаясь. Да и заказанные на ужин блюда и закуски к тому времени доели полностью. Так что выпитое напоследок по стаканчику действительно отличное вино, за которое расплатились торговцы, только навевало благостное и сонливое настроение. Под такое как раз отлично спится.
        Видя, что рыцари расплачиваются и встают выходить, оба мэтра заметно расстроились. Чувствовалось, что они очень жаждали задать массу разных вопросов, но и предел терпения испытывать было нельзя. Раз незнакомцы до сих пор не представились, значит, они больше не желают никакого общения. И хотя они тоже вино своё выпили и за него расплатились, покинуть свои места не торопились. А судя по тому, как стали интенсивно озираться по сторонам, то приняли решение отыскать иные, более словоохотливые источники информации.
        На широком крыльце трактира, где дождевая вода не затекала за шиворот, осоловевшие от сытного ужина путники остановились и развернули плащи, накидывая их капюшоном на голову. С минуту ещё постояли, с удовольствием вдыхая неимоверно свежий воздух, особенно приятный после душного зала с огромным количеством людей. При этом невольно расслышали бормотание пары дежурящих снаружи вышибал:
        - Ну и чего, спрашивается, они там стали?
        - Не обращай внимания, может, у них тут место сбора назначено…
        - С чего бы вдруг? Поздно уже для таких сборов…
        - Ох! Вечно ты всем недоволен и только о самом плохом думаешь!
        - Может, и так… Только не нравится мне это… Очень не нравится…
        Возмущённый такими словами маркиз уже было шагнул к мордоворотам, но был остановлен цепко ухватившим его за локоть Менгарцем. Только он благодаря своему особенному зрению рассмотрел то, что не заметили его новые приятели, вышедшие из отлично освещённого помещения:
        - Несколько кучек солдатни… Человек по десять… Вон там слева вдоль забора стоят… Ну и справа две кучки, по три человека в каждой…
        Вход в трактир находился в тупике короткой, но довольно широкой улицы. Слева стояло два дома, огороженных высоким, метра в два с половиной, забором. А справа, собственно, и располагались основные постройки трактира вместе с подсобными помещениями. Там виднелись проблески света, прорывающиеся из-за плотных кусков тканей, которые прикрывали оконные проёмы. Те своим подоконником возвышались над улицей метра на три, словно всегда были готовы сдержать штурм любой перепившей лишку банды. Сами рамы со стёклами были распахнуты нараспашку, иначе посетители в зале задохнулись бы от угара свечей и керосиновых ламп.
        Кое-как рассмотрев в темноте ночи и дождевом тумане неясные тени, рыцари не слишком-то и обеспокоились:
        - Точно солдаты? И как только ты их рассмотрел?..
        - Да плевать на них!
        - Правильно! Нам с ними делить нечего!
        Но руки положили на рукояти мечей и довольно настороженно двинулись вперёд. Именно в этот момент трактир покинули два завсегдатая, не останавливаясь на крыльце, накинули капюшоны плащей и, оживлённо переговариваясь на злободневные для каждого самца темы, быстрым шагом устремились вперёд. Прошли первую группу слева, но никаких агрессивных поползновений ни в их сторону, ни в идущего следом квартета так и не последовало. Поравнялись со второй, ещё боле многочисленной кучкой, тоже никакой реакции.
        Уже начавший расслабляться маркиз шепнул Виктору:
        - Ерунда… - но тот ему не дал договорить, перебив предупреждением:
        - Тревога! У них на лицах прикрывающие шарфы. Форма рабочая. У всех оружие наготове. А слева…
        Что он рассмотрел в первой группе слева, до которой оставалось метров пять, так сказать и не успел. Из трактира на крыльцо с топотом, смехом и громкими восклицаниями вывалила толпа тех самых местных зажиточных торговцев, которые не так давно стали участниками короткой драки с армейскими сержантами. Последний член компании ещё стоял в дверях, а основная масса уже выкатилась под усилившийся дождик, единодушно разразившись весёлыми проклятиями в адрес небесных хлябей.
        Неожиданно на всю улицу раздалась короткая команда-рычание:
        - Бей! - и глухо зазвенели струны спущенных арбалетов.
        Наверняка стреляли как минимум из десятка арбалетов, намереваясь одним ударом если не покончить с обидчиками, то уж выбить у них в компании подавляющее большинство. Но ведь на улице оказалось ещё шесть неучтённых человек! И в этих людей тоже полетели болты, несущие смерть.
        Благо, что Виктор успел предупредить рыцарей и тотчас после прозвучавшей команды убивать резко присел на корточки вместе с ними и даже пригнулся. Поэтому залп из арбалетов не принёс им никакого вреда. Зато со стонами рухнули идущие чуть впереди оказавшиеся случайно на линии огня обыватели. Ну а на крыльце послышались отчаянные крики боли и ярости. Там попал под раздачу один из вышибал, который ещё минуту назад утверждал, что опасаться нечего. Его более осторожный напарник выжил и первым проскочил в дверь, криками объясняя всем окружающим, что происходит снаружи. В любом случае, пока там разберутся, пока подоспеет помощь (да и подоспеет ли вообще?), оставшимся на улице людям пришлось вступить в сражение. Потому что последовала следующая, вполне ожидаемая команда:
        - В мечи!
        И буквально все солдаты с левой стороны бросились добивать тех, кого не смогли завалить беззвучно из арбалетов. Жестоко решили действовать! Не оставляя ни одного обидчика в живых!
        Да только случайно попавшие в эту мясорубку люди умирать ни в коем случае не желали. Первым, раскручивая свой тяжеленный полуторник, с низкого старта на врага бросился Липух Стройный. Только и донеслось от него чёткое приказание:
        - Прикрывайте меня с тыла и не попадитесь со сторон!..
        Вовремя сказанное предупреждение тем, кто не желает случайно погибнуть от руки товарища по строю. Это виделось даже в еле проглядываемой темноте. Меч вращался такими кругами, что под режущую кромку возникшего пропеллера никто бы не приблизился, будучи в здравом рассудке.
        Фактически вся вторая группа из восьми солдат, бросившаяся на квартет рыцарей, была искромсана обладателем королевского меча. Только трёх подраненных добили идущие сзади цериальцы.
        У забора организованно и чётко развернули свой малый клин вправо, а потом ещё чуть правее, готовясь встретить третью кучку вояк, но те, думая, что с четырьмя противниками легко справятся их восемь товарищей, так и промчались прямиком в сторону крыльца, стремясь быстрее на добивание основных оппонентов. Но прямо перед замершим клином на подходе уже виднелась четвёртая группа из десяти человек.
        В пылу сражения Виктор забыл про троих воинов, замерших слева, возле массивной стены трактира. А ведь у тех имелись ружья! И вот сейчас три стрелка, рассмотрев, что с их товарищами покончено, вскинули свои огнестрелы и собрались дать залп прямо в стоящих перед ними рыцарей. Уже заваливаясь на колени и разворачиваясь к стреляющим правым боком, Менгарец успел выкрикнуть «Ложись!», но понимал, что делает это слишком поздно. Чересчур хорошую мишень представляли собой его широкоплечие товарищи.
        Но, как это ни удивительно, залпа не последовало. Вместо него донеслись глухие удары, вскрик, шум падения и совсем уже несуразный, явно неприцельный выстрел. Получалось, что некто неожиданно напал на стрелков с тыла, что вообще-то было маловероятно и необъяснимо.
        Но биться над этой проблемой было некогда: десяток мечников накатывался на квартет рыцарей чуть ли не единой плотной шеренгой, перекрыв всю улицу.
        Пришлось стоящему во главе клина воину вскакивать на ноги и, опять раскручивая полуторник, идти в атаку. В этот раз пришлось попотеть изрядно. Видимо, в последнем заслоне стояли самые опытные и сноровистые воины. Но немного помогли два иных человека с мечами на правом фланге. Скорее всего, те самые, которые убили стрелков с винтовками.
        Ну и напоследок четвёрка развернулась и встретила уже изрядно окровавленными мечами ещё четверых солдат из тех групп, которые ринулись на крыльцо добивать своих противников. Как оказалось, к тому времени из трактира уже давно непрерывным потоком вываливались посетители с оружием в руках. А зная из криков вышибал, что произошло снаружи конкретно, ни о чём не спрашивая, сразу и жёстко рубили солдат на куски. Тем более что каждый второй завсегдатай выскакивал на улицу с горящим факелом в левой руке. И сражаться удобно, порой тыкая огнём в лицо противника, и видно всё прекрасно. Так что последние очаги сопротивления были додавлены быстро и безжалостно. При этом ещё удалось парочку подраненных вояк оставить в живых, поэтому выскочивший на улицу трактирщик яростным голосом закричал:
        - Оставьте нескольких для допроса!
        Ещё через пару минут вся улица была освещена, как днём, и стала понятна вся диспозиция готовящегося мщения со стороны перепивших скандальных сержантов. Кстати, это именно они в количестве трёх особей стояли в самой дальней группке слева, на углу трактирного подворья. А как разобрали, что стало с их подчинёнными, живо ретировались в сторону своего форта.
        Рассмотревший их Виктор сообщил об этом товарищам, и уже маркиз, как самый громогласный среди них, поведал эту новость запрудившим улицу людям:
        - Сержанты убежали в форт! Как бы не привели сюда помощь!
        С этой минуты довольно активно стал действовать хозяин трактира и наиболее представительный мужчина из местных. Они живо распорядились выставить горящие факелы не только на углах улицы, но и в центре образуемого перекрёстка дорог. По всем понятиям это означало призыв «Требуем справедливости и защиты!», на который из форта обязаны были ответить, прислав дежурное подразделение с офицером.
        Трактирщик, на мгновение остановившись, решил дать пояснения для чужаков. Причём делал это с явным злорадством:
        - Никуда эти сержанты не денутся! Завтра же будут казнены прилюдно! Ишь, что надумали: ночью подкрадываться к гражданским людям и бить их смертным боем! А у нас тут с нашим завоевателем Павлом Первым по этим вопросам полный порядок: «…коль ты бандит аль разбойник - казнить, невзирая на звания и боевые заслуги!» Уже пару раз в форте казнили зачинщиков смут и погромов. И сейчас их командир разберётся!
        - А как у вас тут с дуэлями? - поинтересовался виконт Алый.
        - Да сколько угодно! Только вначале надо получить разрешение от коменданта форта и… - он ткнул рукой в того самого солидного мужика, - у нашего старосты. Закон есть закон! - и опять помчался в своё заведение, раздавая команды мечущимся слугам.
        Остальные осматривали тела и вели бурное обсуждение случившегося. А квартет так называемых дипломатов только теперь рассмотрел тех, кто им своевременно помог с правого фланга. Те самые торговцы из баронства Бисме. Именно они, разочарованные таким скомканным концом разговора с окончившими ужинать рыцарями, решили хоть выглянуть в окно и присмотреться, в какую сторону те двинутся. Мол, куда они поедут, значит, именно там находится Павел Первый. Пока постояли за плотной тканью, пока глаза привыкли к темноте, пока присмотрелись к начавшимся безобразиям, а там уже и действовать пришлось без промедления. Поняли, что людей спасать надо и лучшего повода познакомиться ближе никак не представится.
        Тут уже рыцарские понятия чести заставили цериалцев и барона из Башни представиться доблестным товарищам по сражению. Они отошли чуть в сторонку, как раз к телам стрелков, и продолжили обсуждение отбитого нападения. Тогда как с другой стороны невольного ристалища, возле забора, от местных людей, обследующих тела, так и раздавались удивлённые восклицания:
        - Мать честная! Ты только глянь!..
        - Неужто это так рыцари своими мечами порубили?!
        - А то! Это ведь они тут два отделения удержали…
        - Ух! Смотрите, пополам разрублен!
        - А тут ещё двое!
        - Жуть какая, а этот так вообще от плеча до яиц разрублен! Прямо с нагрудниками и кольчугой!
        - Быть не может!
        - Да сам вот смотри!
        - О-о-о!.. Вот это удар!..
        В итоге, после повторного знакомства, оба мэтра скромничали, не желая признавать свои заслуги:
        - Видим, что вы бы и сами с ними справились. Так что извиняемся, что лишили заслуженного удовольствия и не дали как следует разогреться.
        На эти заявления точно таким же тоном продолжил виконт Алый:
        - И мы тоже извиняемся, что мешали нанятому нами рыцарю укоротить разбойников на голову. Я почему-то уверен, что его светлость барон Стройный и сам бы прекрасно со всеми справился.
        - Да полно вам, виконт! - досадовал Липух. - Это всё больше со страху получилось. Уж слишком жить хотелось. Ну и естественно, что наибольшая заслуга уникального меча, который сам всё рубит, и надёжной обороны с тыла. А это дорогого стоит. И не будем больше к этому возвращаться… - он быстро нагнулся к телам, реквизировал из подсумков патроны и стал раздавать каждому из пятерых собеседников: - Вот, спрячьте по несколько штук.
        - А почему бы нам в качестве трофеев и винтовки не забрать? - зашептал мэтр Форш. - Вроде как имеем право…
        - Вот это вряд ли получится, - замотал головой Виктор. - Могут получиться крупные неприятности, каждая единица оружия у них тут на строгом учёте. Легче роту солдат положить, чем одну-единственную винтовку припрятать. Уж вы мне поверьте… будут искать до упора…
        - Солдаты! Из форта выходят солдаты! - послышались крики с перекрёстка. - Двумя колоннами! И кавалерия!
        Все сдвинулись к выходу из тупика, и вездесущий трактирщик, словно невзначай оказался рядом с рыцарями, предупреждая с явной досадой:
        - Что-то я самого командира не вижу?! Только его заместителя…
        - И что в этом плохого? - удивился Липух Стройный. - Вон какой бравый вояка на коне гарцует! Или для него закон - не закон?
        - Да вроде законопослушный… Но самое плохое, что он трус и перестраховщик. А это в некоторых случаях - весьма чревато…
        И судя по тому, как колонны воинов сжимали трактир в кольцо, как раз тот самый чреватый случай и наступил.
        Глава 11
        Женская солидарность
        Половина оставшегося на крыле отряда орлов катарги поспешила после первого своего крупномасштабного боя домой. По пути они сделали короткую остановку в штабе армий северного фронта, где первый помощник Менгарца, описав суть происшедшего, добавил, что перемирие расторгнуто, и попросил мобилизовать все средства для возможного поиска и спасения его святости. Как пообещали генералы, нужные действия будут предприняты немедленно, и в трёх направлениях выдвинули полки лёгкой кавалерии, которые пройдутся по тылам противника, сея смерть и панику. Давно обученные полки могли не только лихо рубить противника в прямой кавалерийской атаке, но готовились также для скрытых партизанских и диверсионных действий.
        Так что спокойствия в ближайшую ночь северянам не предвиделось.
        После этой краткой остановки орлы взлетели в небо и добрались в столицу Чагара только вечером, за час до полных сумерек. И это было довольно траурное возвращение. В стае Белых недосчитывались четверых погибших, и ещё пятеро получили значительные ранения. Мурчачо, к примеру, вообще еле успели эвакуировать на ременных петлях со взгорья, где он вынужденно сел. Хорошо, что чуть позже основного сражения прибыло около пятнадцати соплеменников, срочно созванных к месту боя царицей Альири. Именно свежими силами удалось доставить тяжелораненых орлов в горы к гнёздам, а потом и соорудить действующий пост наблюдения на самой высокой и неприступной скале возле ставки северян. Там осталось шесть Белых, два настоявших на этом Розадо и два человека, которые являлись помощниками его святости.
        К сожалению, резко ухудшившаяся погода свела на нет как наблюдение непосредственно с вершины, так и попытки летать низко к земле в поисках Монаха Менгарца. Про месть вообще не шло в данный момент речи. Любого, вынырнувшего из туч пернатого немедленно бы расстреляли в упор. Вот Связующая и приказала возвращаться в Радовену. Ещё одной причиной возвращения служил факт полного отсутствия бомб и зажигательных смесей. А пополнить запас в расположении армии Союза Разума было нечем. Там попросту не имели ни корпусов, ни нужных фитилей с неким подобием запалов. Про химические элементы для составления напалма и говорить не приходилось. Ингредиенты - только в химических лабораториях самого Менгарца.
        Встречали орлов на крыше самые заинтересованные лица: члены королевской семьи и их ближайшие, самые верные подданные. Несуразность ситуации состояла в том, что языком свистов умела пользоваться только вдовствующая королева. Да и то - на слишком низком уровне. Спасало положение то, что вместе с прибывшими людьми был давний сподвижник Виктора Палцени, его помощник, очень много времени общавшийся с катарги на Шлёме и знавший язык свиста довольно уверенно. В принципе, он и в остальных делах считался наиболее технически подкованным деятелем и по праву слыл первым заместителем Монаха Менгарца.
        Вот именно через него Гром Восьмой и пытался уяснить ситуацию на фронте и что произошло в ставке главного неприятеля. И при этом возмущался наиболее экспансивно:
        - Наследница престола исчезла бесследно, всё королевство словно на вулкане, так ещё и Советник опять угодил в неприятности! И в который раз! Вот зачем, зачем, я вас спрашиваю, он решил идти с этим узурпатором на переговоры? Ведь предательство и подлость со стороны Павла - это для него самое естественное состояние. Почти так же, как дыхание!
        Связующая Альири отвечала степенно и с достоинством. И уж никак не собиралась отчитываться перед монархом, считая его себе ровней. Даже покровительственные, поучающие нотки проскальзывали в её свисте, и хорошо, что отчаявшийся, разъярившийся монарх данного языка не понимал. А заместитель Менгарца при переводе смягчал некоторые выражения и где надо вставлял нужное обращение к его величеству.
        - Да ты, Гром, сам во всём виноват. Победу за Шулпу прошляпил. Должные воинские силы на фронтах вокруг Союза Побережья не сосредоточил. Самую опасную и подлую змею у себя возле сердца - пригрел. И что Виктору оставалось делать, как не лично бросаться в самые опасные и кровавые прорехи твоих упущений. Да и, по сути, он поступил очень верно, хоть и рисковал при этом жизнью. Как истинный герой, он попытался сделать всё возможное для выяснения судьбы своей любимой. Сейчас, по крайней мере, нам известно точно: принцессы Розы на севере нет. А значит, она либо остаётся спрятана в столице, либо её сумели вывезти к императору Юга.
        - Только не это! - Король чуть не выдирал у себя волосы из шевелюры.
        - Будь Менгарец с нами, мы бы уже и на Юг слетали. Мало того, он тысячу раз прав, что решился лично раскрыть Павлу Первому всю подноготную былых преступлений, которые творились в нашем мире. И он на встрече собирался рассказать о великом Космосе, а также раскрыть стоящие перед обитателями нашей планеты грандиозные задачи. Ну и сам факт того, что император может намного продлить себе жизнь и вернуть более молодое состояние тела, не заинтересует только готовящегося покончить, собой самоубийцу. Судя по тому, как много времени на это ушло и насколько его внимательно слушали, все эти сведения удалось довести до завоевателя северной части континента. И если он не совсем туп, ограничен или конченый мизантроп, то должен понять: никакие завоевания, никакие найденные склады с оружием не спасут его и его родственников от агрессоров, пришедших со звёзд. А чтобы его потомки могли жить счастливо и спокойно, жители Майры просто обязаны объединиться в одном направлении. Иного не дано!
        Монарх Чагара недоумевал:
        - Так мне что, немедленно отправляться на личную встречу с узурпатором Юга?
        - Несомненно! Это был бы наилучший шаг. Заодно ты бы узнал, нет ли там твоей дочери.
        - А если в этот момент Павел Первый нанесёт удар с севера?
        - Ха! Можно подумать, что, сидя здесь, в Радовене, ты сможешь что-то противопоставить наступлению северян, - орлица не скрывала своего возмущения. - Или опять будешь ждать возвращения Менгарца, чтобы он всё за тебя решил и сделал?
        Переводчик изгалялся, как мог, но ведь при этом разговоре присутствовала мать короля, которая понимала тоже очень многое и постаралась не доводить до разногласий между представителями двух разумных видов:
        - Альири! Много говорить - слабое тело. Пора кушать. Для всех вас накрыты столы в соседнем зале. Там яркое освещение, поэтому вы сможете трапезничать, сколько ни пожелаете, а потом остаться спать на рядом расположенных или на этих террасах. Охрану и должный покой мы вам гарантируем.
        После чего все подались на поздний ужин и уже там продолжили разговоры. Правда, король и в самом деле закипел решительностью и желанием немедленно отправиться на юг, ближе к расположению ставки иного самозваного императора Оксента Второго, недавнего короля Редондеры. Поэтому были отданы распоряжения готовиться к спешному выезду тотчас после окончания ужина.
        Ну а когда разумные пернатые немного насытились и Связующая смогла опять задавать вопросы, она в первую очередь поинтересовалась:
        - А что у вас со сбором бывших наложниц и с готовностью отправки их на лечение в Шулпу? Виктор очень переживал по этому вопросу, и поэтому мы готовы доставлять женщин на Шлём и обратно, по мере их нахождения и готовности к перелёту.
        Тут уже окончательно взяла нити ведущегося разговора в свои руки вдовствующая королева. Ибо её сын был не в курсе всего огромного ряда мероприятий, которые велись сейчас по этой теме:
        - Процесс идёт весьма положительно. Всем без исключения мужчинам, которые получили наложниц в виде подарка или награды, разосланы письма за подписью короля. И в них подробно и тщательно излагаются причины и необходимость добровольного излечения их любимых прелестниц. Причём безопасность и целостность сознания красавиц гарантируются всеми возможными средствами. Такими, как личная ответственность нашего монарха и огромный, немыслимый по стоимости залог с его стороны. Очень радует факт нахождения непосредственно сейчас в Чагаре сразу тридцати одной наложницы, данными о которых мы располагаем конкретно. Причём девять из них уже согласились отправиться в Шулпу при первой возможности…
        - Надо же! - удивилась орлица. - Менгарец опасался, что все они станут действовать и сопротивляться, как Маанита. Тогда пришлось бы к первой партии применять насильственные методы, что отпугнуло бы остальных.
        - О-о-о! - протянула Линкола с явным уважением и восторгом. - Тут просто неоценимую помощь оказывает нам Лайдюри, та самая эгри, что помнит почти тысячу лет своей предыдущей жизни. Вот уж кто умеет уговаривать и доходчиво объяснять, так это - она! Получив особые полномочия, она начала с самого утра объезжать все адреса, где сейчас проживают бывшие рабыни Гранлео, и умудрялась несколькими словами сломить упрямство ревнивых мужчин, а потом в течение получаса склонить на свою сторону и бывших подружек по гарему. Теперь она находится в постоянном движении, агитируя остальных, а её непрерывно сопровождают три, а то и четыре иные красавицы. И даже наступившая ночь, как мне кажется, им не станет помехой. Когда они в таком количестве вламываются бесцеремонно в гости, им не могут противостоять ни стены замков, ни рвы крепостей, ни даже оторванные от постельных утех ревнивые самцы. А если что-то и буркают недовольно вместо «Здравствуйте!» - то им сразу в лоб летит первый вопрос: «Ты хочешь и дальше наслаждаться своей любимой и желанной женщиной?» Тот, естественно, хочет. На что ему сразу заявляют: «Значит,
слушай внимательно, что тебе для этого придётся сделать!»
        И вдовствующая королева не кривила душой, когда восхищалась активностью и личной инициативой Лайдюри. Многовековой опыт красавицы, которая сумела выжить настолько долгое время в условиях страшного рабства, поражал не только её. Данный ей в сопровождение взвод верных королю офицеров тоже в бывшей наложнице души не чаял. И причём преклонялись перед нею совсем не за её умопомрачительную внешность. Как раз от этого Лайдюри себя грамотно оградила, одевшись и загримировавшись так, что на неё мужчины хоть и заглядывались, но уже совсем как-то иначе, без ненужного слюновыделения и полного отключения мозга. А скорее смотрели на неё и любовались, как некой святой, сошедшей с небес на грешную землю. И фривольных мыслей у них при этом не возникало. Потому и слушались, потому и оберегали, словно родную сестру или собственную дочь.
        Ну и плюс помощь Лайдюри придали внушительную в виде целого легиона тайных агентов, которые уже вели плотное наблюдение за всеми наложницами, подпадавшими в несомненный круг устойчивого ближнего контакта.
        Несколько сложнее оказалось с красавицами, которые были вывезены за границу Чагара. Там превалировали в основном только женщины, доставшиеся лидерам союзных государств и чинам не ниже главнокомандующего. Количество - семнадцать особей. И в их направлении уже пошла самая активная работа.
        Гораздо сложнее будет отыскать двух женщин, которые оказались со своими владельцами «по ту сторону фронта». Причём фронта разного: и южного и северного.
        Хуже всего обстояло дело с красоткой, отправленной в дар императору Юга.
        Ещё две уже простились с жизнью после предсмертной ревности Лилии, императрицы Севера. Одна - первейшая союзница Лайдюри. И последняя, Маанита - злейший враг, предательница и похитительница.
        Пока ещё было рано говорить об искоренении угрозы рождения Гранлео в чужом теле и под чужой личиной, но уже проведённые мероприятия заставляли с оптимизмом смотреть на данную проблему. Решаема!
        Особенно если все заинтересованные стороны приложат должные усилия и проявят добрую волю. На этом данный вопрос был прикрыт, и король стал интересоваться действиями орлов на завтра. Уж очень ему хотелось, чтобы Виктор Палцени, умеющий выпутываться из любых смертельных ситуаций, как можно быстрее вернулся в Чагар и приступил к выполнению работы, возложенной на Первого Советника.
        Глава 12
        Южные страсти
        А тем временем в главной ставке императора Юга назревали не менее катастрофические события, чем на севере. Не в том плане, что южанам грозила бомбардировка с неба, а в том, что чаще всего виноватой в самых грандиозных пертурбациях бывает именно женщина.
        Но если в далёкой отсюда долине Вдохновения молодая императрица в порыве ревности убила прекрасных наложниц и погибла нелепо сама, то за противоположной линией фронта от ревности уже обезумели сами мужчины. Ну и второе отличие - это размещение ставки и штабов не в открытом поле или на равнине, а непосредственно в древнем городе, захваченной столице королевства Гачи.
        Вот именно там всё и началось из-за одной особы женского пола.
        Изначально от Чагара поступило предложение подарить южанам двух красавиц, которое могло послужить поводом для длительного перемирия. Причём участвовавшая в предварительных переговорах с эмиссарами Маанита заранее решила, что «живые подарки» достанутся самым знаменитым и титулованным мужчинам. То есть непосредственно самому императору Оксенту Второму, который считался основателем новой династии и самым удачливым королём-завоевателем из всей новейшей истории.
        Вторым же осчастливленным владельцем должен был стать Дашиг Керранги, бывший и одновременно действующий командующий трехтысячного корпуса тяжёлой рыцарской кавалерии, которых когда-то император Гранлео призвал под свои знамёна и те пошли на войну против Чагара. Так получилось, что во время уничтожения основной части армии Сангремара и гибели самого Гранлео корпус находился ближе к южному берегу от несущейся водяной лавины и успел рывком вырваться на безопасное место. Потом они отступили ещё дальше на юг, под превосходящими силами противника и бежали до королевства Бадисафа. Именно тогда Дашиг себя и назвал странствующим королём, прибавив к своему имени название родного княжества, расположенного на ином конце света, на крайней, северо-восточной оконечности континента Шлём.
        И тогда же король Редондеры, всё тот же Оксент, начал завоевание королевства Кезохи, где правил его давний враг и соперник, похитивший у него прекрасную княгиню Аристину Вакахан. Наверное, короткая война так бы и закончилась победой редондерцев и все разошлись бы по домам, да тут как раз и явился к Оксенту вероломный Дашиг Керранги, предлагая в помощь всю силу своего корпуса, огромные тактические и стратегические умения полководца и суля будущему императору всемирные блага и славу во веки веков.
        Оксент Второй, так и не догадавшийся о подоплёке событий (а она заключалась в страстном желании рыцарей любой ценой прорваться в своё княжество Керранги), с лёгкостью согласился на такой военный союз. И, в принципе, ни разу не пожалел после этого о своём согласии. Победы за победами, и очень желаемый, взлелеянный в тщеславном сердце - титул императора Юга. Дальше - несколько не пошло, завоевание застопорилось, потому что уже в королевстве Бунлонг и на границе баронства Эдмонд южан встретили чагарские пушки. Прорваться через них не помог даже полководческий талант главнокомандующего армии Юга, странствующего короля Дашига Керранги, и армия остановилась в вынужденном раздумье.
        А тут как раз и «подарок» пообещали. Правда, уже перед самым отправлением выяснилось, что прибудет он в единственном числе, вторая наложница взбунтовалась, закатила истерику, и её пришлось королю Грому Восьмому бросить в глубокую темницу. Но боевые соратники, скованные одной целью и далеко идущими планами, по этому поводу не расстроились: наложниц у них хватало с избытком, и даже восхищённые пересказы о восхитительных прелестницах, служащих усладой самому Гранлео, их не слишком впечатлили. Хватало прекрасных девиц и на покорённых землях.
        А странствующему королю Дашигу Керрангскому не повезло ни разу увидеть личики собственности покойного императора во время военной кампании, потому что там с этим было ух как строго!
        То есть ссору никто из двух великих людей не предвидел. А Маанита, возможно, совершила ошибку, подарив единственную оставшуюся коллегу именно императору Юга. Тот хоть и сам слыл коварным да мстительным, всё-таки не опускался в своих действиях на крайние подлости. Если уж злился на врага, то делал это в открытую, мол, вызываю на открытый поединок.
        И вот красавица, с очаровательным именем Катрин - в ставке императора. А тому нет бы спрятать её да никому не показывать, так он не смог удержаться, чтобы перед всеми не похвастаться. Настолько оказался горд и счастлив после первой же проведённой ночи. То есть прошло только чуть больше суток, и Оксент Второй появился на балу в сопровождении ослепительной самки, убивающей у представителей мужского сословия нормальное мышление и чувство самосохранения.
        Если все остальные, низшие по рангу чины и вассальные монархи ещё как-то сдержались от поползновений заполучить «живой подарок» себе, то странствующий король рыцарей в первую же ночь чуть на мыло не изошёл от бешенства и зависти. Настолько ему лично захотелось обладать изумительным телом и целовать божественное личико Катрин. И к следующему утру решил окончательно занять место Оксента Второго если уж не на троне императора Юга, то в постели точно. После принятия такого решения он со всем своим изощрённым и коварным умом приступил к выполнению поставленных перед собой планов.
        При этом он вначале ещё как-то соображал и подумал, что титул императора ему самому не помешает. И решил устроить не только серию убийств, но и несколько хорошо разыгранных спектаклей. Уже через сутки в своих постелях были найдены мёртвыми глава тайного сыска империи и министр внешних сношений, два самых ярых приверженца и наиболее преданные соратники Оксента. Одновременно преданные рыцари из Керранги устроили шумное и красочное шоу, разыгрывая покушение на самого Дашига. В коридоре, ведущем к его покоям, порубили с десяток пленных, переодетых в добротную форму Союза Побережья, и вложили уже мёртвым в руки мечи и прочее оружие. Ещё и сам объект покушения немного повредили, нанеся несколько кровавых, но совершенно неопасных для жизни ран.
        Перепуганный и крайне раздосадованный таким коварством врагов завоеватель Юга ввёл режим чрезвычайного положения в армии, а в самой ставке решил устроить зачистку от «нежелательных и подозрительных» элементов. При этом он опирался в первую очередь на мнение «чудом выжившего боевого товарища». То есть всё того же Дашига Керранги. Потому коварному предателю удалось убрать ещё несколько ключевых фигур, опороченных с помощью сфабрикованных записочек и подстроенных совпадений.
        Естественно, что и общее положение выходцев из рыцарского корпуса во всей структуре власти резко усилилось. Фактически за два дня чисток они заняли все ключевые позиции у власти, отлично разыгрывая из себя служак, фанатично преданных только императору Юга. Попутно опять разыграли несколько спектаклей якобы с попытками покушения на Дашига. Пару раз это было сделано под видом попыток отравления, один раз отловили двух наёмных убийц (те, естественно, погибли, оказывая яростное сопротивление!), на выходе из старого здания, пусть и небольшого, перед самым носом великого главнокомандующего упал кусок фронтона.
        Оксент поверил во все события настолько, что даже больше переживал не за собственную жизнь, а за жизнь своего преданного друга. Чуть ли не сам с мечом сопровождал того во время инспекции войск и приватных бесед с наиболее подозрительными генералами. Среди последних тоже двурушники отыскались, замеченные в лояльности к уже выявленным врагам и недоброжелателям.
        Вот такие дела стали твориться на юге и в течение последних двух недель там резко сместились приоритеты стоящих у власти. С виду вроде бы вокруг Оксента сплотились самые верные и бесстрашные, а на самом деле только и ждали часа, чтобы сменить официального идола на нового.
        Следовательно, желание Мааниты разбросать своих товарок как можно дальше по миру - сработало. Задумка с воскрешением императора Гранлео могла сработать. Только вот для террористических действий в тылу врага вряд ли бы кто придумал способ более действенный, чем заброс одной такой красавицы. Именно - одной! Будь их две - армия Юга и дальше представляла бы собой грозную силу, а так… По крайней мере, к моменту описываемых событий о должных наступательных операциях никто не думал. Генералы только и мечтали сохранить голову на собственных плечах. Ну и два наивысших в иерархии человека всеми силами ограждали свои тушки от покушений.
        Оксенту Второму, можно сказать, сильно повезло, что всё-таки свою личную охрану он оставил из старых, проверенных ещё в собственном детстве телохранителей. И те, после начала тотальных покушений на императора, в течение нескольких дней творили настоящие чудеса. Изловили и уничтожили с десяток наёмных убийц, предотвратили пять отравлений, спасли раз десять при срабатывании коварных ловушек и настроенных на убийство самострелов.
        Но ведь всему в этом мире наступает предел. В конце концов, либо Оксент должен был погибнуть, либо понять, кто его на самом деле пытается сжить со свету. И благодаря его некоторому везению, преданные ему люди таки наткнулись на неприглядные факты, по которым можно было отыскать инициатора и вдохновителя совершаемых покушений. Естественно, что император вначале не поверил и чуть не прибил на месте докладывающего ему человека. Но во время перепроверки вскрылись новые злоупотребления и стали ясны преступные намерения самозваного странствующего короля. Вдобавок благодаря резко изменённым способам охраны удалось избежать сразу двух очередных покушений. К тому же на этот раз исполнители были схвачены живыми, и от них уже стали распутывать ниточку к конкретному заказчику.
        Грянула кровавая буря внутриведомственных разборок. А когда Оксент находился в ярости, ему кровь затмевала глаза и гасила всякие признаки человеколюбия. В течение часа в ставке были убиты и вырезаны около сотни рыцарей, сумевших окопаться на самых ответственных и значимых постах.
        Ринулись убивать и Дашига Керранги. Но того ценой своих жизней спасли наиболее близкие боевые товарищи, прошедшие с ним два континента. Они дали последний бой отряду разъярённых редондерцев, которые рвались отомстить за своих очернённых генералов. Самозваный король успел выскочить на балкон, и уже оттуда, рискуя сорваться с узкого карниза, пробрался к углу здания. Там спустился по дереву на землю и успел ворваться в казармы своего воинства чуточку раньше, чем их оцепили отборные воинские части императора.
        Сказалась высочайшая воинская дисциплина, наивысшая боевая готовность и непрекращающиеся учения, которыми рыцари занимались ежедневно. Так что, несмотря на спокойное перемирие, они оказались гораздо лучше подготовленными к рубке в любом месте: хоть на открытом пространстве, хоть в замкнутом помещении. А уж когда они добрались до своих коней-тяжеловозов и сумели их тоже одеть в броню, то прорыв из древней столицы королевства Гачи прошёл как раскалённый нож по маслу. Ко всему ещё не все армейские части успели настроиться, изменить психологическое отношение к недавним союзникам. Ещё час назад - верные союзники и бесстрашные сторонники Оксента, а сейчас - вдруг самые отъявленные враги и негодяи. Не укладывалось подобное в голове у многих. Потому и не сражались с огоньком и выпустили рыцарей из города. Восемь сотен всё-таки положили на улицах, площадях и внутри зданий, но двум тысячам из некогда трёхтысячного корпуса удалось уйти. Правда, в начале своей эскапады корпус сделал движение всеми бронированными отростками в сторону дворца, где находилась Катрин. Но тут им обломилось, потому что навстречу
свою лучшую тысячу поднял сам император. Так что появился выбор: погибнуть в попытках вырвать красну девицу из рук соперника либо благоразумно отступить.
        Король рыцарей, как ни был ослеплён желанием обладать прекрасным телом, поступил резонно и верно: увёл своих боевых товарищей из города.
        Двинулись они строго на запад, опережая по пути следования всех посыльных и даже голубиную почту. Там они без труда пересекли границу, а в королевстве Кезохи двинулись прямиком в горы, как раз в те самые, где находился всем известный монастырь Дион.
        Сам монастырь, из которого когда-то на помощь Менгарцу были направлены лучшие знахари и целители, под пяту оккупации не попал. Потому что, по сути, считался неприступным. Да и во время своих тотальных наступлений Оксент Второй вполне громогласно заявил, что целители - это независимые, не относящиеся к какой-либо политике люди. А значит, у них остаются все права на самостоятельное правление в собственной среде. Даже прислал к монахам своего посла с красиво написанным меморандумом, закрепляющим за ними независимость на веки вечные. Может, просто не хотел распылять силы на штурм неприступной твердыни, а скорее всего, понимал, что толку ему от подобного завоевания никакого. Так что предпочтительнее сделать широкий жест, чем потом умываться кровью неоправданных жертв.
        Да вот только он не знал, что ещё тогда его верный вассал, странствующий король Дашиг Керранги, попытался с помощью богатых даров, а также постоянно отправляемых в Дион отысканных библиотек втереться к старцам в полное доверие. А чуть позже удалось поселить в неприступной твердыне среди гор одного своего рыцаря, умеющего врачевать, и десяток собранных по иным королевствам молодых юношей. Все они усиленно обучались умению исцелять и очень старались стать среди монахов-врачевателей своими. Уж очень хотелось Дашигу решить две проблемы: иметь в корпусе отряд преданных лекарей и заодно получить место для укрытия в случае непредвиденных обстоятельств.
        Вот такие обстоятельства и свалились на его голову, по причине воспылавшей с его стороны страсти к новой наложнице императора Катрин. Рыцари собрались схорониться в надёжном месте, немного оклематься после потерь, а потом уже, собрав вокруг себя ещё несколько тысяч недовольных оккупацией, нанести удар по ставке Оксента Второго.
        Вроде планы вполне верные, и расчёт строился по всем законам логики. Ведь в последние месяцы в монастыре Дион уже не раз принимали караваны с книгами и дарами, которые сопровождало до десятка рыцарей. Прибывших запускали внутрь, выделяли лучшие гостевые покои и обращались с ними как с персонами грата. А значит, этим можно было воспользоваться и сейчас.
        Вот Дашиг, вместе с десятком рыцарей, сбросив доспехи и даже оставив багаж, ещё от самой границы ринулся вперёд. Планировалось войти в монастырь, а уже внутри, пользуясь помощью давно внедрённого туда лекаря и десятка его молодых помощников, в нужную минуту открыть неприступные ворота. Потому что даже любой недоумок понимал, что весь корпус в свою твердыню монахи-врачеватели ни за что добровольно не пустят.
        И рыцари оказались весьма близки к выполнению своей задумки. Да только не учли одного факта, хотя не раз о нём слышали.
        Одним из наиболее доверенных и близких соратников Виктора Палцени стал старец из монастыря Фериоль Вессано. Хотя старцем теперь его назвать ни у кого язык бы не повернулся: черноволосый мужчина-красавец сорока пяти лет. А уж про занимаемую должность и говорить не приходилось: Верховный управляющий Цитадели Магических Обрядов. Со всеми вытекающими оттуда правами и обязанностями. Ну и почётный обитатель, а также воспитанник монастыря своими правами пользовался.
        Даже не согласовывая свои действия с Менгарцем, он стал регулярно отправлять в Дион орлов катарги с посланиями. В них он довольно детально описал все пережитые приключения, а также правильно смог передать на бумаге основы языка свистов, которые Палцени привнёс за собой из великого Космоса. Так что его коллеги были в курсе всех творящихся в мире преобразований, с нетерпением ждали возможностей для обещанных в скором будущем омоложений, учились общению с Белыми орлами и тщательно присматривали за поселившимся у них рыцарем из княжества Керранги. Так как Фериоль предупредил особо по поводу этого человека:
        «…все обитатели Керранги - люди с очень извращёнными понятиями о собственной избранности. Все они уверены, что остальное население планеты - варвары, дикий скот и недостойное существования мясо. А уж спесивые и заносчивые рыцари - отдельная и весьма печальная песня. Ваш новый «коллега» может быть редкостным гадом, к тому же наверняка попытается оказать самое негативное влияние на набранных Дашигом молодых учеников. Будьте в отношении его особенно бдительными и не доверяйте ни в чём. В том числе постарайтесь не афишировать ваши начавшиеся отношения с нашими пернатыми братьями по разуму…»
        Вот монахи и бдели.
        А ещё им со сбором информации, которую можно рассмотреть из неба, очень сильно помогали проживающие рядом катарги. Их стая насчитывала до сорока особей, и они порой летали с ответными посланиями даже в Шулпу. Так что кровавые события в столице королевства Кезохи катарги рассмотреть сумели. Как и понять, куда движется двухтысячный поток закованных в железо рыцарей. А когда вперёд вырвалось одиннадцать людей, спешащих к монастырю, стало всё окончательно ясно.
        И как потом Дашиг Керранги ни бушевал, как ни злился, как ни плевался, стоя перед неприступными воротами твердыни, ему их не открыли. А чуть позже стало известно, что и внедрённый в среду врачевателей рыцарь сидит под домашним арестом. Так что окончательно спрятаться от гнева своего императора, которому король-самозванец давал присягу, а потом предал, оказалось негде.
        Для чужаков с другого континента наступали самые тяжкие, а возможно, и последние в жизни дни.
        Глава 13
        В западне
        Обе колонны солдат, вышедших из форта и плотным кольцом охвативших тупик вместе с трактиром, держали в руках не только оружие, но и факелы. Те хоть искрили под огнём да светили неровно, но суммарного освещения теперь хватало даже с избытком. Мало того, так ещё и со стороны постоялого двора, не опасаясь дождя, на перекрёсток вышло около сотни человек, причём большинство из них с оружием. Многие постояльцы наблюдали за разворачивающимися событиями из окон массивного двухэтажного здания. То есть сочувствующие и горячо радеющие за «своих» зрители уже собрались в огромном количестве.
        И вот в свете факелов перед строем кавалеристов выдвинулся тот самый бравый офицер в ранге майора, который временно замещал отсутствующего командира форта:
        - Что за бунт?! - закричал он в сторону местных людей, рыцарей и торговцев. - Почему вы вероломно напали на наших солдат и хотели убить сержантов?!
        Отвечать ему выступили вперёд староста и трактирщик. Причём оба оказались не робкого десятка общественными деятелями, сразу взяв с места в карьер и выдвинув встречное обвинение:
        - Это мы хотим жаловаться на ваших сержантов, которые вначале затеяли драку в трактире с торговцами, а когда их вытолкали взашей за плохое поведение, побежали за солдатами и решили мстить.
        - Тем более что мы твёрдо знаем: сегодня солдатам не давали увольнений. Так почему здесь оказалось почти четыре отделения? Да ещё и вооружённые винтовками? И при их нападении погибли девять гражданских лиц, а трое тяжело ранены. Немедленно арестуйте своих сержантов, и по закону вашего императора их следует завтра же казнить!
        Обвинения и доводы казались более чем весомыми. Хотя заместитель командира всеми силами пытался обелить своих сержантов и свалить вину за побоище на посетителей трактира:
        - А мои воины твердят, что они ни при чём. Отделения были просто выведены на вечернюю прогулку.
        Такая дикая инсинуация не просто рассмешила всех присутствующих, а жутко их рассердила. Мало того, что подобные прогулки строем в такое позднее время не проводятся, так ещё и мерзкая погода никак этому не способствовала. Тут уже в ответ понёсся целый рёв возмущения, и, только дождавшись, пока он спадёт, староста пояснил:
        - Мы готовы начать следствие и разбирательства. У нас масса свидетелей, которые хотят рассказать всё как было. Так что советую приступить немедленно к осмотру места происшествия.
        - И всё равно я не могу понять, как такое произошло! - нервничал офицер. - Да сорок наших солдат уничтожили бы вас всех в любом случае: правы они или нет! А как мне докладывают сержанты, в страшной рубке пали все до единого. Такого просто не может быть!
        Трактирщик не сдержал своего язвительного смеха:
        - Можно сказать, что нам повезло. Потому что на улице случайно оказались вот эти четыре славных рыцаря и два отважных торговца. Именно они и порубили на капусту человек двадцать пять из ваших дезертиров, которые прикрывались формой великого императора Павла Первого и позорили честь освободительной армии Севера!
        После таких слов с явным политическим подтекстом офицеру пришлось волей-неволей приступать к разбирательствам. Тем более что свидетелей оказалось невероятно много, и, несмотря на позднее время и ненастную погоду, все они кипели справедливым возмущением, требовали сурового наказания для виновных сержантов. Ну и понятное дело, если начнётся кровавая заварушка, то ещё неизвестно, сумеют ли обитатели форта вырезать всех неугодных им людей на данном перекрёстке.
        Второй человек в форте по значимости и ещё пять офицеров прошли к месту событий и стали проводить осмотр, а также предварительный опрос главных свидетелей. Выживший охранник трактира сразу расставил главные акценты событий, описав все действия в начале преступного нападения. То есть указал на две невинные жертвы, которые двигались впереди рыцарей, и по какой причине они умерли. Да это и без него было понятно: несчастные приняли на себя сразу пять болтов, да так и умерли, не осознав, что случилось. Трупы на крыльце особо никого не заинтересовали: там рубились на равных, и только по причине опоздания к месту событий остальных солдат местные легко одолели первую и третью группы нападающих.
        Но потом уже и у военных возникло много вопросов по поводу страшных рубленых ран, которыми было расчленено чуть ли не пятнадцать трупов. Пришлось Липуху демонстрировать тяжеленный полуторник и описывать свою роль во всём этом как наёмного телохранителя дипломатической миссии из королевства Цериал. Остальные тоже сказали по нескольку слов о своём участии, в том числе и мэтры Форш со Слишем.
        По существующим законам, при подобных обстоятельствах, когда вина павших доказана, никто бы рыцарей прессинговать не стал. Но тут оживившийся майор, которому никак не хотелось отпускать основных убивцев, обратил внимание на самое главное противоречие. Перед тем пробормотав объяснения: «А что на это скажет вернувшийся утром полковник? Тот и так сорвался в ставку после проезда императора, пообещав вернуться после рассвета. Как бы чего не вышло!»:
        - Так ведь эти трое - стрелки! - воскликнул он радостно.
        - И что это меняет? - нахмурился староста, не отходящий от центра переговоров ни на шаг. - Или они вправе не соблюдать закон?
        - Нисколько. Останься они в живых, их, скорее всего, всё равно казнили бы вместе с сержантами. Да только уже трое суток в армии и во всех временных фортах и укреплениях действует новый циркуляр императора. Когда пройдёте в форт, я вам его предъявлю и зачитаю. А пока процитирую наизусть: «…в каждом случае, когда имеет место попытка захватить огнестрельное оружие, задерживать участников этой попытки и проводить расследование инцидента не менее чем с тремя членами армейских следственных представителей комендатуры или с участием как минимум старшего командира укрепрайона». Так что…
        Маркиз Хроммель стал возмущаться первым:
        - С чего вы взяли, что была попытка захвата?! Эти стрелки сами явились сюда отстреливать торговцев. Вон ваши все три винтовки, забирайте их, и дело с концом!
        - Увы, уважаемый! Если бы всё так было просто, то я бы с вами и возиться не стал. Но в том же циркуляре сказано: «При нахождении огнестрельного оружия у посторонних лиц арестовывать их и содержать в камерах строгого режима. При попытках сопротивления - уничтожать на месте!» Так что, господа, вам ещё повезло. Вы вшестером просто пройдёте с нами в форт, переночуете там под домашним арестом в одной из пустующих казарм, а утром, после отчёта перед полковником, преспокойно отправитесь, куда вам хочется.
        И резко гаркнул не совсем понятную команду в сторону шеренг своих воинов. Те расступились в стороны, выпуская вперёд десяток стрелков и два десятка арбалетчиков. Все они подняли своё оружие и приготовились к стрельбе.
        - Э-э! Майор! Мы так не договаривались! - стал возмущаться теперь трактирщик. Но его и слушать бравый служака не захотел. Отступая в сторону со своими офицерами, чтобы не находиться на линии боя, он, явно нервничая, стал восклицать:
        - Господа рыцари! Именем императора требую вашего немедленного перемещения в форт!
        Руки чуть ли не всех присутствующих невольно потянулись к оружию. А Ирин-тэ Шахов стал шептать, не шевеля губами:
        - Дружно все приседаем, валимся на землю и раскатываемся в стороны!
        Если бы положение было крайне безвыходным, то такие действия могли бы иметь пятидесятипроцентные шансы на успех. А может, и сорокапроцентные… Но в любом случае - только в сторону уменьшения шансов спастись. Тем более что изготовившиеся к стрельбе воины, несмотря на их повышенную дисциплинированность, в любом случае только и ждали команды открыть огонь. Какими бы ни были их погибшие коллеги плохими, а то и самыми отбросами общества, всё-таки они боевые товарищи, и в любом случае нормальный человек за таковых желает отомстить. И если со всей массой присутствующего народа обитатели форта могут и не справиться, то уж находящихся на острие их атаки шестерых человек, будь они хоть трижды окутаны стальными латами, всё-таки положат в обязательном порядке.
        Наверное, все эти мысли проскочили в голове не только у Виктора Палцени, а в первую очередь у самого старшего в их группе и опытного, у маркиза Хроммеля.
        - Отставить! - буркнул он таким тоном, что от него вздрогнули даже некоторые изготовившиеся противники. И обратился к майору: - Мы пройдём с вами, если вы гарантируете нам неприкосновенность и непристрастное разбирательство по всем законам.
        - Гарантируем! - облегчённо выдохнул старший офицер в форте в это уже ночное время. - Мало того, несколько самых уважаемых человек посёлка, во главе с господином старостой могут пройти с вами и проследить условия вашего размещения. Утром они же могут присутствовать при разбирательствах господина полковника.
        После таких утверждений и обещаний все присутствующие признали подобное развитие событий единственно верным. Хотя масса недовольных осталась с обеих сторон противостояния. Солдаты были злы, что их выгнали так поздно под периодически усиливающийся дождь и при этом не дали повоевать, ну а торговый и местный люд - что справедливость не восторжествовала на месте и сразу.
        Единственно, кто ещё выдвинул дополнительное требование, это трактирщик, который говорил во весь голос:
        - Но вы обязаны взять под строгий арест ваших сержантов! По их вине погибли люди, в том числе и сагитированные ими на преступление солдаты!
        - Я и сам собирался это сделать, - сообщил майор и кивнул подчинённым офицерам: - Арестовать смутьянов и отправить их в карцер! - после чего повернулся к группе из шести самых боевых участников сражения и приглашающе махнул рукой: - Прошу, господа, за мной! Здесь и без нас разберутся с покойниками.
        Ничего не оставалось, как следовать за ним следом. Хотя подспудное осознание тревоги не покинуло сознание Виктора. Причём он не мог никак понять, почему это беспокойство возникало. Как бы сам факт ночёвки в форте ничем не грозил. По крайней мере, все логичные выкладки говорили о том, что по-тихому их в ночи никто удавить не собирается. Да и ожидающийся утром полковник, скорее всего, решит проблему без лишних проволочек. Зато пришло понимание опасности, которая может подкрасться совсем с иной стороны.
        Как он понял, командир форта сейчас находится в ставке, куда был послан недавно Павлом Первым, промчавшимся здесь со своей свитой. Хорошо если послан с каким-то конкретным приказом, да и только. А если с приказом, требующим тщательной идентификации всех сгоревших и погибших в городке? По сути, ведь не сложно коменданту и его подчинённым отыскать некие странности. Например, такие: труп барона Липуха Стройного опознан, но в то же время живой и бодрый барон с таким же точно именем покинул городок через короткое время после кровавого побоища. Не странно ли?
        И что может случиться? Да тут и гадать не приходится! Поднимется волна поисков, следом по дороге помчится отряд для задержания, да и сам командир форта уже будет в курсе начавшихся поисков. И вот полковник прибывает утром на вверенный ему объект и получает невероятный подарок в виде пресловутого барона, который бездумно прохлаждается у него под домашним арестом.
        Кто больше всего обрадуется этому факту? Ну уж никак не Монах Менгарец!
        Поэтому он с некоторым опозданием понял, что загоняет себя в почти безвыходную ловушку. Они уже вошли в расположение форта и теперь куда-то метаться и двигаться на прорыв, несмотря на остающееся в руках оружие, было поздно. Только и оставалось, что расслабиться, усыпить бдительность караульных и постараться совершить побег в предутреннее время.
        Жаль, что своими опасениями никак нельзя было поделиться с новыми боевыми товарищами. Ибо те свято верили, что перед ними любящий авантюры, доблестный рубака и рыцарь, подданный княжества Башня барон Липух Стройный.
        «А почему, собственно, нельзя? - задал Виктор вопрос сам себе, уже вместе со всеми заинтересованными лицами осматривая предоставленную им казарму. - В любом случае цериалцы - это скорее союзники, ненавидящие нашего общего врага и своего поработителя. Не до конца понятны эти мутные торговцы из баронства Бисме, но ведь и они недовольны насильственным вассалитетом по отношению к Павлу Первому. И как я понял, весьма обрадовались тому урону, который нанесли орлы своей бомбардировкой в расположении ставки северян. В крайнем случае, меґста здесь полно, можно уединиться чуть в сторонке и не откровенничать именно с мэтрами…»
        Осмотром оказались удовлетворены все. Вполне приличная и добротная казарма, стоящая чуть осторонь от остальных и предназначенная для размещения сорока воинов, которые могли здесь остановиться на ночёвку. Считалась она в форте «гостевой», окон не имела и банально могла быть закрыта с наружной, да и с внутренней стороны запорами. Внутри находилось две печки, одну из которых уже разжигал проворный денщик, что давало возможность одежды обсушить и чайку горячего вскипятить. Было понятно, что поставят вокруг караульных, да и сам форт покинуть будет не так просто, но, хорошенько осмотревшись по сторонам, Виктор успокоился:
        «Даже если мне откажутся помогать, сам могу провернуть операцию по собственному освобождению. А скорее всего, в одиночку ещё лучше получится выскользнуть из форта!»
        Перед своим уходом трактирщик потребовал дать помещённым под домашний арест питьевой воды, кружки и чайник со всеми чайными принадлежностями, а вот староста посоветовал довольно настойчиво ещё и изнутри закрыться на имеющиеся засовы:
        - В любом случае вам так спать будет намного спокойнее.
        Майор со всеми условиями соглашался, закрыться изнутри тоже разрешил. Видимо, и сам мечтал до утра хорошенько выспаться, а потому стремился как можно быстрее сбросить с себя мокрые одежды и завалиться в сухую постель.
        Ему-то было с этим легче, а вот шестерым мужчинам, которые только недавно рисковали жизнями в одном бою, полных удобств ожидать не приходилось. Хотя оставшись одни, они уже сами растопили вторую печку, и стали развешивать вокруг источников тепла верхнюю одежду. Затем занялись чисткой оружия, потому что иначе себе позволить не могли, и только выпив по кружке горячего чая, решили располагаться на ночлег.
        Неожиданно мэтры опять проявили не только свою повышенную любознательность, но и невероятно странную информированность:
        - Господа рыцари, - со всей возможной вежливостью начал торговец с именем Слиш. - Разрешите задать несколько нескромный вопрос…
        Виконт Алый хохотнул:
        - Нескромный? Это по поводу женщин? Да задавайте, несколько весёлых историй знаем.
        - Да нет, мы на иную тему. Хотя это тоже связано с женщиной… - мэтр замолк, подождал, пока его собеседники переглянутся между собой и согласно кивнут, и лишь после этого продолжил: - Вот самый молодой среди вас назвался именем Ирин-тэ Шахов, и нам стало интересно. Род Шахов - это род ныне вдовствующей королевы Цериала. Так сказать, её девичья фамилия. А имя Ирин-тэ - это имя её второго сына, родного брата прямого наследника престола. Значит ли это, что мы имеем честь общаться с его высочеством, принцем королевства Цериал?
        Стоило видеть, как невольно потянулись к вычищенному недавно оружию руки маркиза и виконта. А по весёлому и насмешливому взгляду самого Ирин-тэ окончательно становилось понятным, что они угадали и просчитали всё совершенно верно.
        Вот только дворяне из королевства Цериал наверняка находились в больших сомнениях. Видимо, им было запрещено раскрывать инкогнито своего подопечного, и они сейчас спешно решали в уме: что делать? Возможно, что и вариант с устранением ушлых свидетелей у них в сознании прокручивался.
        Виктор тоже оказался немало удивлён, хотя сам же себя укорил за невнимательность и ущербность своих знаний. Мог бы и сам догадаться, кто рядом с ним, зная хотя бы половину того, что известно таинственным торговцам. Но желая предотвратить, возможно, вот-вот готовую начаться перебранку, он опередил события и спросил сам, делая вид, что в курсе того, кто есть кто:
        - А что от этого меняется, если вы получите подтверждения?
        - О-о! Довольно много! - заговорил Форш. - И почему-то мы с этой минуты уверены, что должные подтверждения от вас уже получены. Поэтому немедля перехожу к делу, о котором вы теперь тоже имеете право знать, как люди наиболее доверенные и самые заинтересованные.
        - Ну-ну, - проворчал маркиз. - Уж постарайтесь объясниться!
        - С удовольствием! Дело в том, что наши имена вы знаете, хотя имена наших родов, скорее всего, вам не понадобятся. Но важнее то, что мы не торговцы, а только притворяемся ими. На самом деле мы являемся преподавателями воинского искусства, которое преподаётся элитным воинам нашего баронства. Там же учатся и все родственники не только мужской стороны нашего верховного барона. Как вы понимаете, мы были вынуждены сложить оружие перед лицом неисчислимого перевеса армии Павла Первого, и наши правители приняли как бы добровольный вассалитет. Только потом наш правитель решил не мириться с поражением во внезапной агрессии и стал готовиться очень серьёзно к освободительной войне. Потому что те несколько гарнизонов, которые оставили в нашей стране оккупанты, никакой угрозы нашей государственности не представляют. Мы только опасаемся того момента, когда император Севера вдруг двинет на наше маленькое баронство хотя бы четверть своей армии. Наше гражданское население готово прятаться в лесах и начинать партизанскую борьбу, мы накопили достаточно оружия и собираемся нанести первый выверенный удар… Но вы сами
понимаете, что этого мало. Следует узнать все предстоящие планы Павла и выяснить, как тут у него с противостоянием Союзу Побережья…
        Он сделал паузу в рассказе, а Виктор, уже сопоставивший некоторые факты в их предыдущих разговорах, догадался и о не сказанном:
        - Именно поэтому вы стремитесь к личной встрече с императором, чтобы попробовать его устранить?
        Теперь уже на него выпучили свои глаза мэтры воинского искусства, а их руки потянулись к метательным ножам. Но Липух Стройный нисколько не стушевался, а вполне спокойно перевёл свой взгляд на цериальцев:
        - Теперь очень интересно, как вы, господа, отреагируете на явное предложение о союзе между вашими государствами. Почему-то уверен, что королевство Цериал тоже готово к освободительной войне. Пусть между вами и баронством Бисме нет общих границ, но если подобный заговор распространить и на иные королевства да выступить дружно, в одно оговорённое время, то оккупационным властям не продержаться и недели. Так что в данный момент можно и решиться на откровенность. Правильно я говорю? Правильно… Итак?
        Теперь на него изучающе и с явным подозрением смотрело уже пять пар глаз.
        Глава 14
        Новая напасть
        Напряжение в малозаселённой казарме достигло своего апогея. И его суть с некоторым недоумением высказал мэтр Форш:
        - Ну с нами-то всё понятно… Мы знаем, что принцу и его ближайшим дворянам можно доверять. Наша разведка почву на эту тему прощупала заранее. А вот ты? Княжество Башня вообще пока остаётся независимым, практически никому не нужным государством…
        - Ага! - встрял в череду вопросов виконт Алый. - И обитал ты в городке северян на основании вольного искателя приключений. Может, ты и в боях успел побывать против армии Союза Побережья? И может, тебя к нам подослали втереться в доверие?
        - Ха! Не ты ли ко мне первый стал приставать с вопросами?
        Но маркиз Хроммель осадил своего товарища:
        - Ладно тебе! Подозревать Липуха в том, что его к нам подослали, даже морального права не имеем. Он показал себя с самой лучшей стороны во время нашего боя с солдатами. А вот кто он на самом деле - это интересный вопрос. Может, он и не барон?
        - Вот-вот! - многозначительно добавил мэтр Слиш. - Может, он и не из Башни? Потому что в том княжестве и в самом деле без гриельского грога воинами не становятся.
        Улыбающийся фальшивый Липух ворчливо поинтересовался:
        - А что с этим грогом не так? Ведь могут быть исключения в методах воспитания?
        - Могут, почему бы и нет, - согласился всезнайка. - Но как раз в княжестве Башня и используют гриельский грог, который неслабо бьёт в голову, чтобы привить настоящим воинам отвращение к алкоголю. Особенно в плане излишеств.
        - А-а-а! Вон оно как интересно! Не знал о таких замечательных традициях, - признался Менгарец, уже серьёзно задумавшись на тему, как быть с признанием: сказать своё настоящее имя или всё-таки остановиться на промежуточном варианте?
        Но тут его стал поторапливать виконт Алый:
        - Значит, ты признаёшься в своём самозванстве?
        - Ну разве от вас что-либо скроешь? Конечно, признаюсь. И сразу хочу сказать, что не только опасения о собственной жизни толкают меня на сокрытие настоящего имени. Ещё и интересы многих государств тут замешаны. Но вам, мне кажется, можно чуточку приоткрыть завесу тайны. Тем более что моральное право я на это имею… Да и поблагодарить должен за ту честь, которую мне оказали, предоставив для сражения меч дедушки нашего принца.
        Он приподнял, словно взвешивая, полуторник, который лежал у него на коленях во время всей беседы. Ну а возникшую паузу, не удержавшись, прервал сам принц:
        - Если ты будешь достоин этого меча, тебе его и подарим. Всё равно никто лучше тебя с ним не справляется. Но ты не замолкай надолго-то, продолжай хвастаться своими достоинствами.
        - Спасибо за щедрость, ваше высочество! Ну а рассказывать… Вот сами подумайте, кто посторонний может оказаться в самой гуще взрывов и среди пламени горящего городка? Да ещё свалиться с неба прямо на шатёр барона Липуха Стройного? Правильно, только полномочный эмиссар его святости Монаха Менгарца. Имя которому Николай Резецкий. Ну а барону - не повезло. Он со своей служанкой задохнулся в дыму, ошибочно побежав не в ту сторону. Мне удалось снять его медальон, подхватить его личные вещи и таким образом сменить имя и замаскироваться в стане врага. Вот такие расклады…
        Лоб маркиза прорезали глубокие складки, настолько он усиленно продумывал каждое услышанное слово:
        - Мы с принцем находились от башни недалеко, поэтому я чётко рассмотрел чёрные, прямые волосы у эмиссара.
        - Пустое! Легко смывающаяся мазь-краска.
        - Тогда расскажи суть своей беседы с императором и поясни причину, почему в тебя начали стрелять?
        Менгарец быстро решил, что его новые товарищи должны знать основные постулаты общемировых проблем, и скороговоркой, уложившись в двадцать минут, раскрыл весь спектр имеющихся проблем и показал пути их разрешения.
        Напоследок добавил:
        - А стрелять начали, скорей всего, неумышленно. У кого-то дрогнул палец на спусковом крючке, и завязалась беспорядочная пальба. Павел был в ярости, но остановить уже ничего не успел. Орлы в ответ начали бомбардировку. Вот так всё и получилось…
        Видно было по лицам слушателей, насколько ворох новой и непривычной информации их ошарашил. Одно дело само рабство, пусть даже и со страшными следствиями, которое насадил на всей планете Гранлео. Не так страшна, по сути, и угроза возрождения подлого колониста, прожившего тысячу лет, потому как если о нём будут знать во всём мире, то все страны должным образом успеют подготовиться. Но вот сама мысль, что людей и иных разумных существ в огромной Галактике не поддающееся исчислению количество, ввела прославленных воинов и второго принца Цериала в ступор.
        Так что для приведения новых союзников в рабочее состояние Виктор решил их озаботить предстоящим побегом:
        - Теперь вы понимаете, что погибшего Липуха могут опознать, сверить записи, найти несуразности и послать по моему следу погоню. Я собираюсь под утро бежать из форта. Вы со мной или остаётесь?
        Вначале его не поняли, продолжая всё ещё прокручивать в сознании мысли галактического масштаба. Потом удивились, ну и напоследок выразили дружное возмущение, которое можно было свести в одно предложение:
        - Раз ты нам настолько доверился, то как смеешь задавать подобные вопросы?
        - Понятно, - решил пошутить Менгарец. - Ну и правильно, что остаётесь! Вам-то ничего не грозит…
        Возмущение, причём искреннее, только усилилось. Хотя всё тот же принц позволил себе усомниться:
        - Да полно вам… Николай! Всё равно ведь вы без нас не выберетесь. А вот с нами… - договорить он не успел, его перебил Сандер-тэ Алый:
        - Может, вообще не стоит рисковать напрасно? Прибудет утром полковник, переговорит с нами и отпустит на все четыре стороны? А если совершим побег, тогда уже точно по нашему следу всех собак спустят.
        - Резонно, - соглашался эмиссар, - но именно поэтому давайте я сбегу сам, а вы останетесь совершенно ни при чём. Тогда и к вам никаких претензий не будет, даже если станут целенаправленно разыскивать меня как доверенное лицо и личного казначея Монаха Менгарца.
        Теперь уже резонно возразил маркиз Хроммель:
        - Не получится. Нам попросту не поверят. Слишком уж мы выглядим как единый и сплоченный отряд. Ещё и заранее припишут сговор, обвиняя нас в преднамеренном прибытии в ставку северян и намерении подстраховать действия эмиссара во время его визита. Наши ссылки и экивоки на поиски наследника престола могут банально не принимать во внимание.
        - К нам будет точно такое же отношение! - поддержал рыцаря один из мэтров. - Так что в любом случае нам следует бежать отсюда как можно скорее. Вернее, под самое утро, в самое удобное время.
        Его коллега сразу стал деловито осматриваться:
        - Теперь надо решить: что лучше разобрать? Стенку или крышу? Мне кажется, крышу предпочтительнее.
        С этим мнением профессионала согласились все без исключения. Ну и немедля, продолжая переговариваться и слушая в основном только Николая Резецкого, приступили к аккуратной и тихой разборке настила крыши в выбранном месте. Сложности тут определённые были, потому что наклонный потолок был сложен из вплотную подогнанных толстенных стволов, обструганных в виде бруса, а потом ещё и оббит по низу толстыми досками. Снаружи накат проконопатили по щелям жёстким сеном, вывалянным в смоле, да и залили толстым слоем всё той же смолы. И уже поверх всего укладывались каменные пластины, сделанные их скрапа и мелкой слюды.
        Солидное сооружение, прочное, словно на века строили.
        К тому же приходилось соблюдать должную тишину. Хоть дождь порой и усиливался до нужного маскировке шума, лишний скрип или скрежет мог насторожить воинов наружного караула. А готовящиеся к побегу арестованные даже не знали, где наружные караульные находятся. Может, на одном месте стоят? А может, по периметру вокруг казармы прохаживаются? Как удалось заметить ещё со двора, навес крыши позволял ходить вокруг, не опасаясь быть намоченным струями воды.
        Благо, что времени, оружия и сил у шестерых мужчин хватало. И они, первоначально проковыряв мечами и кинжалами малое отверстие, убедились в толщине крыши и её составе, а потом уже с должным усердием принялись расширять маленькую дырочку до размеров удобного лаза. При этом оставляя самый верхний слой смолы до камня нетронутым. Появляющиеся щепки, аккуратно собирали, и сжигали в печке. Не то чтобы боялись нежданного прихода проверяющих, их попросту не пустили бы, но так, на всякий случай.
        По всем прогнозам и предположениям выглянуть в дождь и осмотреться в форте рассчитывали за полтора часа до рассвета. Минут тридцать уйдёт на осмотр и снятие часовых, а там: «Куда дорога ляжет!»
        Хотя именно по поводу направления движения как раз и разгорелся оживлённый спор, ведущийся шёпотом. Мнений оказалось несколько. Виконт Алый предлагал прокрасться на постоялый двор и там замаскироваться под видом простых крестьян. Мол, никто не подумает, что рыцари опустятся до подобного, и рыскать средь простого люда не станут.
        Принц несколько безрассудно требовал вообще предать форт огню, потому, дескать, что, находясь внутри, сделать это многократно проще, чем снаружи. А уж потом мчаться на все четыре стороны.
        Оба мэтра настаивали, что лучше всего двигаться по следу императора Павла. Мол, в том направлении их никто искать не станет. С точностью наоборот предлагал маркиз Тойма-тэ Хроммель: отойти обратно по той дороге, которой они прибыли из ставки, и там притаиться в одном из поселений. По его опыту и знаниям воинской стратегии беглецы никогда не возвращаются назад. Как правило.
        - Вот именно! - шипел в ответ Виктор, так и не открывший пока боевым товарищам своё настоящее имя. - Правила бывают разными, а нам важнее пойти по пути, который нам гарантирует больше шансов на спасение. Поэтому я категорически настаиваю на уходе в горы. Причём в самые высокие и неприступные для человека. К тому же тут недалеко.
        - Надеешься на орлов? - сразу сообразил виконт.
        - Конечно. И не смотрите, что идёт ливень, а тучи нависли уже над самой землёй. В горах совсем иные условия, и порой можно подняться по склону выше облаков, оказавшись под лучами солнца. А там орлы летают в любое время дня. И, пожалуй, уже все они знают те дымные сигналы кострами, которыми их можно позвать на помощь.
        - И любой человек может позвать? - заинтересовался маркиз.
        - А вот и нет, только тот, кого они хорошо знают в лицо.
        - Хм! После такого ответа исчезли бы любые сомнения в твоей идентичности… если бы они ещё оставались…
        Так и работали: с огоньком и азартом, шёпотом обсуждая самые интересные аспекты. Стояли на удобной высоте, сложив для этого двухъярусные кровати, да кончиками мечей кропотливо отдирали щепку за щепкой. Пока четверо вверху работают, двое внизу прибираются или горячий чаёк подают. Ведь воды оставили в достатке. И до окончания основных работ уже оставалось всего около часа, когда начались иные, подброшенные игривой Фортуной жизненные неурядицы.
        Форт подвергся неожиданной и массированной атаке.
        Глава 15
        Среди крыс
        Очень страшно и тоскливо тому человеку, на которого сваливается страшное испытание, связанное с насилием, издевательствами и смертью. Но ещё тягостнее оно переносится, когда несчастный осознаёт, что ничего от его действий больше не зависит: что ни делай - всё бесполезно. И даже покончить жизнь самоубийством не получится: ненавидящие тебя враги и это предусмотрели.
        Горько, больно, страшно…
        И в мыслях бьётся только одно сожаление, что не удастся отправить любимому человеку последнюю весточку, последний, пусть даже запечатлённый на словах поцелуй.
        Именно с такими пессимистическими мыслями проснулась находящаяся в плену Роза, наследница династии Виларнов, названная Великолепной и получившая от народа почётное прозвище Покорительница Небес. Причём проснулась не сама по себе, а вздрогнув от прикосновения чужих рук, которые принялись её тщательно ощупывать. Пока задохнулась от омерзения, над головой раздался ненавидимый, торжествующий женский голос Мааниты:
        - Вот! Вот она! Я так и знала, что утерянная ложка здесь, у этой малявки отыщется! - она со злорадством продемонстрировала источенную и перекрученную ложку своим подельникам. - Гляньте! Уже явно пыталась открыть замок на своих цепях. Потому такая сонная и замученная, видно, всю ночь не спала… Что, малахольная? Не получилось? А ты зубками попробуй или язычком своим!
        С трудом приподнявшийся со своего спального места граф Курайш, как всегда, со злобным выражением на лице прошипел:
        - И зачем так громко кричать? Я только прилёг после утренней вылазки к слуховому окну… И вообще сразу же говорил: следует её раздеть догола, чтобы она не смогла прятать ни ложку, ни миску на себе. Здесь не холодно.
        - Ага! Её только раздень, так вы сразу её изнасилуете. Она и так соображать плохо стала… А после ваших ласк - вообще может ума лишиться.
        - Ха! Ничего с неё не убудет! - облизнулся Курайш, на что сразу получил от Мааниты полное злобы нарекание:
        - Очнись! Или вам меня мало?
        На жёлчном лице графа появилась самодовольная, похотливая улыбка:
        - Ну что ты, что ты! С тобой не сравнятся никакие иные женщины мира!
        - Тогда даже не смотри в сторону принцессы! Она нам нужна в здравом рассудке. Пока…
        Как опытная, циничная куртизанка, бывшая наложница Гранлео прекрасно понимала: в замкнутом пространстве долго мужчин от поползновений к сексу не удержишь. Тем более таких «мужчин», которые убеждены, что им позволено всё. И тем более в присутствии таких прекрасных женщин, от очарования которых теряют голову почти все самцы. Конечно, будучи в среде придворных вокруг чагарского трона, ни граф Курайш, ни барон Вакер не могли бы и мечтать о доступе к телу суженой короля, а потом и его законной супруги. Да и там она умело удерживала на расстоянии своих подельников, покупая их сотрудничество вывезенными из Шулпы драгоценностями и обещаниями сделать в будущем герцогами.
        Здесь же, в затерянном среди городских джунглей подвале, иного способа удержать в узде бездельничающих мужиков не отыскала бы никакая иная женщина. Только допуск к собственному телу. Причём доступ по первому желанию и порой даже одновременный для двоих. Зато давление пара в головах у подельников сразу упало, они стали спокойнее и покладистее. А не имей они этой отдушины, не получи возможность сбрасывать свою скотскую похоть, без изнасилования принцессы не обошлось бы. Так что как бы это дико ни звучало, но пока подлая предательница, ложась под козлов, тем самым спасала Розу от надругательств и возможного умопомрачения.
        Запасённой пищи, воды, вещей и деталей первой, да и второй необходимости здесь хватало. Так что можно было отсиживаться и выжидать приемлемого момента для выхода на поверхность месяцами. О безопасности можно было совершенно не беспокоиться: место в этом плане оказалось шикарным. Чтобы его отыскать, светским властям столицы потребовалось бы совершить полную реконструкцию канализационных тоннелей, а она и так была сделана всего лишь полтора года назад.
        Само место беглецам удалось заполучить в своё пользование благодаря прозорливости и предусмотрительности барона Вакера. Когда-то давно, ещё при владычестве империи Сангремар, барон решил продать свой небольшой домишко, недалеко от недостроенного тогда ещё королевского дворца. А вот со странным, древним подвалом, который находился через два коридора от основных помещений под домом и располагался под городской площадью, он решил не расставаться. Скорее по причине своей вредности и авантюрного характера, чем от жадности. Просто засыпал наглухо коридоры землёй, а новый, отлично замаскированный ход сделал со стороны тоннеля городских канализаций. Благодаря сухости отделённого помещения и вентиляционных ходов, которые скрывались в фундаментах и стенах соседних домов, внутренний климат сформировался самый что ни на есть идеальный. Это позволило оставить в каменной берлоге огромное количество продуктов долгого хранения, одежды, оружия, до и много чего весьма полезного в хозяйстве.
        Одна комната была прямоугольной, пять на девять метров и с высотой сводов до трёх метров. Именно здесь и сидела принцесса, почти всё время прикованная к стене. Её только изредка отводила в туалет лично сама Маанита. Помимо маленького туалетного помещения, имелось одно кухонное, два на четыре, вытяжка из которого вообще находилась в стене одного из посторонних зданий. Такой изумительный дымоход позволял готовить в подвале что угодно круглые сутки и не опасаться быть отысканным по запаху приготовленной пищи. Ещё два помещения, аналогичные по размеру кухонному, отводились под кладовые, где и хранился основной запас продуктов. Дополнительная комнатка, которая всегда была заперта на замок, была отдана под так называемый арсенал. Но туда не слишком-то и заглядывали: с алебардами, копьями и щитами да в полном рыцарском вооружении наружу никто выходить не смог бы при всём желании. Ну и последнее помещение было квадратное, которое являлось неким подобием спальни. Именно там предавалась бывшая наложница разврату вместе со своими похотливыми злоумышленниками. Оттуда же через узкий изогнутый тоннель и вёл
выход в систему городского коллектора.
        А уж из коллектора можно было выбраться в любой из глухих двориков вокруг площади. Тем более что служащие коллекторов в основном блокировали открытие люков снизу, чтобы в канализации не заводились всякие контрабандисты или прочие уголовные элементы. И пользуясь этим, небольшие группы специалистов и воинов в первые дни прочесали коллектор неоднократно, до последнего погонного метра, но не отыскали никого подозрительного.
        Так что самой пленнице, закованной в цепи, без посторонней помощи никак бы не удалось вырваться на свободу. Надеяться на поисковые группы было бессмысленно. Хотя она сама стремилась сделать хоть что-нибудь. Постоянно пыталась припрятать у себя то ложку, то глиняную миску, то кусочек найденного ржавого гвоздя. Ложкой она пробовала открыть хитрый замок на кандалах, миской намеревалась ударить в висок первого, кто чуть зазевается, оказавшись рядом с ней на расстоянии вытянутой руки. Но, увы, пока у неё ничего не получалось. Миски отбирали после каждого приёма пищи, а теперь вот и ложку, спрятанную с таким трудом и фантазией, подлая вражина отыскала. Оставалась надежда только на гвоздь, который был спрятан даже не на теле, а в боковом шве старого, рваного одеяла. Его, вместе с парой таких же «спальных принадлежностей», с первого дня с издевательским смехом швырнули на каменное возвышение в виде нар, где и находилось спальное место наследницы чагарской короны.
        - Здесь для тебя пуховых перин не будет! - восклицал радостный и доброжелательный на вид барон Вакер. - Разве что мы тебя ими порадуем, когда твоя жизнь нам уже не понадобится, а возжелаем мы твоего сладкого, молоденького тельца…
        Именно этого, оптимистичного на вид, брызжущего весельем полноватого мужчину Роза боялась больше всего. И содрогалась непроизвольно всякий раз, когда он беззвучно начинал приближаться к ней. Если граф был злой по натуре, то это было видно сразу, понятно, что от такого ожидать. Если Маанита подлая и циничная тварь - так об этом принцесса уже давно знала и внутренне приготовилась к самому худшему. А вот барон почему-то наводил на неё ужас.
        Хотя девушка сама понимала почему. С самого детства она помнила и знала этого барона, входящего в окружение короля, как непревзойдённого весельчака, балагура, добряка и душевного, отзывчивого человека. А тут вдруг он оказался предателем! Да не простым, а таким, который собирается надругаться над беззащитной, полностью доверявшей ему девчушкой!
        Такая двуличность и мерзопакостность человеческой натуры никак не умещалась в сознании Покорительницы Небес. И она уже начинала сомневаться в том, что людям после такого можно верить вообще.
        В каменной берлоге тоже жили по времени суток наверху. Поздно вечером, только на несколько часов кто-нибудь из особей мужского рода заползал в щель вентиляции и прислушивался к разговорам горожан, которые собирались на краешке площади. То же самое делалось и с утра, а потом и в продолжении всего дня. Как это ни странно, но собираемых сведений хватало с лихвой. Даже личное брожение по улицам не давало того потока информации, которым оживлённо обменивались обитающие по соседству подданные короны. Может, сказывалось наличие хлебной лавки рядом и пекарни, в которой работали практически круглосуточно. И даже ночью там трудящиеся по сменам хлебопёки продавали хлеб прямо через окошко. Вот люди на данном краешке площади и останавливались, встретившись при покупке, вот и начинали свои разговоры восклицаниями типа: «А ты знаешь, что случилось?!»
        Засевшим в тайном подвале злоумышленникам только и стоило, что не лениться да почаще прикладывать ухо к ценному воздухоотводу. Да и чем им ещё было заниматься? Наелись, отоспались, справили нужду, пороскошествовали на теле, которое когда-то ублажало самого императора Гранлео, а ещё недавно короля Грома Восьмого, да и отправляйся по очереди на пост. А перед тем как заснуть поздней ночью, опять подарок в виде обворожительного тела и умелых ласк. По сути, что граф, что барон считали себя в данные дни самыми счастливыми людьми и даже несколько чрезмерно подобрели… Как они сами заявляли! А судя по их проскальзывающим словечкам, они были готовы терпеть такое существование хоть целый месяц.
        Естественно, что Мааниту это никак не устраивало. Она бесилась и сатанела, огорчённая тем, что уже почти состоявшаяся свадьбы с монархом оказалась втоптана в грязь этим нежданно воскресшим, ещё недавно сгоревшим дотла Хромым Монахом. Но понимала, что продолжить сейчас побег и податься в гости, к примеру, к тому же императору Севера она пока не в состоянии. И она умело скрывала свои эмоции, стараясь не упускать инициативы командования в своей маленькой банде. Хотя будь мужчины умнее, они бы уже давно осознали, что власть бывшей наложницы над ними только и базируется на проституировании самки собственным заманчивым телом. Потому что прежние её обещания уже недействительны, а все будущие намётки - пока только пустой звук, не более.
        А зачем им торговаться и упрашивать? Коль они и так могли бы обладать всем, чем пожелают, по праву силы? В том числе и над пленницей могли поглумиться, как им заблагорассудится. Потому что не понимали до сих пор: зачем они вообще похищали принцессу и волокли с таким риском в тайный подвал? Как заявлял барон Вакер на сытый желудок, бросая сухарями в принцессу и стараясь попасть ей в лицо:
        - Лучше было её убить прямо в спальне! И затолкать под кровать вместе с гвардейцами. А так только тащили, надрывались… Ха! Разве что перед уходом за всё над ней отыграемся!..
        Но пока они до «права силы» ещё не додумались, купаясь в самодовольстве и в нирване сексуальных удовольствий с самой прекрасной, по их мнению, женщиной. Измочаленная, посеревшая лицом пленница в категорию соблазнительных самок ещё не попала.
        И они в своей расслабленности совершенно не замечали, как Маанита, скривившись и наморщив в раздумьях лоб, часто смотрит на них со стороны. Смотрит и выбирает: кто из них продолжит вместе с ней побег в скором будущем? Потому что терпеть и дальше возле себя сразу двоих похотливых козлов она не собиралась. А чтобы самой не напрягаться, пусть один убьёт другого в порыве ревности, и сказке конец. Если же случится обоюдное убийство - тоже неплохо. Сама великая актриса и притворщица тоже из Радовены, да и из Чагара прекрасно выберется. В этом уверенности у неё хватало.
        Только вот пока ещё было рано. В Радовене продолжался круглосуточный комендантский час, и повальные обыски по всем зданиям продолжались. Следовало ещё выжидать.
        Но как раз после отыскания утраченной ложки на теле принцессы события значительно ускорились и двинулись в несколько ином направлении. Правда, вначале трудно было понять, в какую сторону: лучшую или худшую. Прибежавший с места дежурства барон Вакер своим появлением избавил несчастную принцессу ещё от нескольких пощёчин, которые ей в воспитательных целях собиралась отвесить Маанита. И с порога в главный зал, оживлённо потирая свои розовые ладошки, радостно запричитал:
        - Ха-ха! Что мне удалось подслушать! Вы не поверите! Сказки и легенды в одном флаконе! Ещё не все придворные об этом знают, а покупательницы утренних булочек уже в курсе новой мировой истории! Здорово! Превосходно!
        Это словоблудие мог оборвать только крайней и пошлой грубостью лишь граф:
        - Заткнись, урод! - рявкнул он, добавив к первому обращению ещё пяток низменных ругательств. - И говори по существу!
        - Легко! - вроде как не обиделся подельник, хотя радостная улыбка его несколько подувяла, а в глазах блеснул мстительный огонёк. - Вчера вечером в Радовену вернулась стая орлов, которые отправлялись на север. Конечно же, возглавляемая его тёмной Святостью! Трудно сказать, на что этот Хромой рассчитывал, но ему удалось договориться о встрече с самим императором Павлом Первым и долго, очень долго с ним общаться. О чём они там договаривались и к чему вели вообще - неизвестно. Но зато Менгарец успел дать конкретный сигнал птицам, что нашей малявки в плену у северян нет. После чего он уже собирался отправиться в горы, как была открыта стрельба из новых, диковинных винтовок. Поднимавшая его орлица убита сразу. Есть ещё потери среди пернатых, и самое главное, что имеется твёрдое мнение, что и сам Монах то ли скопытился, то ли находится в плену у северян. Орлы, правда, устроили в ставке своих обидчиков светопреставление, сбрасывая вниз пороховые бомбы и жидкий огонь, но итоги переговоров, если они и существовали, окончательно развеяны. Перемирие окончено. Опять началась война. Ха-ха! Правда, здорово?!
        Граф морщил лоб, пытаясь сообразить, что же такого «здорового» в последних новостях, а вот Маанита сразу просекла самое важное для себя:
        - Значит, скорее всего, изменится направленность ведущихся по наши души поисков?
        - Ну да! Уже все сплетницы рассуждают, как именно похищенную малявку отправили к императору Юга. Потому что именно туда ещё поздним вечером поспешил с двумя тысячами отборных рыцарей сам монарх. Хе-хе! Ну полный идиот, верящий каким-то птицам! А самое приятное, что уже к обеду ожидается отмена комендантского часа в дневное время. Эти идиоты не понимают, что при наших умениях превращаться и гримироваться мы и днём из города выскользнем. Ха-ха!
        Барон рассмеялся, и ему не менее мерзко вторил его подельник граф. И только притихшая под своими одеялами Роза сумела опять заметить задумчивое выражение на лице недавней невесты своего отца. Маанита лихорадочно выбирала, на кого сделать основную ставку.
        Глава 16
        Ищите женщину
        Южные страсти тоже продолжали разгораться. После кровавого прорыва двух тысяч рыцарей Керранги на север горящий лютым негодованием и желающий немедленной мести император Оксент Второй двинул следом свои лучшие кавалерийские полки. Те базировались как в самой столице оккупированного королевства Кезохи, так и на её подступах, поэтому довольно быстро вливались в громыхающую подковами реку, рассыпаясь широким веером по дорогам и не давая выскользнуть из закрывающейся ловушки ни одному предателю. Сам император Юга вылетел в погоню в страшной спешке, окружив себя лишь преданными телохранителями да полком поднятых по тревоге редондерских рыцарей.
        Но такая спешка считалась оправданной: уже через несколько часов погони удалось плотно сесть на хвост отступающего врага, вследствие чего тот стал огрызаться первыми заслонами. А по прошествии ещё нескольких часов было путём логических размышлений определено, куда именно рвётся Дашиг и где он собирается отсиживаться. В монастыре Дион! Причём сразу понималось, что если странствующему королю рыцарей удастся обманом захватить монастырь, то он впоследствии окажется в неприступной для какой-либо армии твердыне. И что самое печальное, осознаваемое императором: неимение хоть какого-то при себе аргумента, с помощью которого он мог бы предотвратить захват монастыря. А про рыцаря-врачевателя и десяток тёмных молодых учеников он тоже прекрасно помнил.
        В оставленной столице имелись почтовые голуби для связи с дионцами, но вот успеет ли посыльный вернуться в столицу, отправить записку и долетит ли голубь после этого к нужному времени?
        Тем не менее записка была написана и гонец на самом быстром скакуне отправлен в обратную сторону. А Оксент Второй, уже несколько успокоившись, двинулся в тылах ведущейся погони. Да только чем дальше он мчался, тем становился мрачнее. Дурные предчувствия его чуть не валили с седла. Он уже и так пытался отыскать причины этому и эдак, но найти никак не получалось.
        «Ну ладно, пусть эта тварь сумеет прорваться в монастырь, и что в этом для меня смертельного? Поставлю в конце ущелья, перед самым монастырём полк, который буду менять каждую неделю, и вся недолга. Из этого проклятого монастыря ни одна крыса не сбежит. Есть вроде бы пешеходная тропа через горы, ведущая на границу моего родного королевства Редондеры и королевства Бунлонг, но там даже человек с оружием пройти не может. Куда уж рыцарям в облачении… Да и без своих коней эти проклятые предатели - пустое место. Их сами горные пастухи на корм своим собакам пустят… Но тогда тем более не пойму, чего это я так распереживался?.. Странно… Или я о чём-то забыл?.. Или о ком-то?..»
        Вот тут его и достало озарение! И в следующий момент Дашиг завыл в злости и ярости. Ведь он в этой спешке и желании мстить совершенно забыл о своей куколке, подаренной ему наложнице Катрин! Совершенно забыл о главной причине предательства: попытке забрать у него самое желанное и обласканное тело!
        Могла повториться та же история, что случилась у него при похищении в своё время княгини Аристины Вакахан. Тогда ещё принц Оксент из-за потери любимой женщины обозлился на весь мир. Чуть позже уничтожил соседнее королевство и казнил всех престолонаследников тамошней династии. А что случится, если вдруг похитят и Катрин? Ведь, по сути, подлый Дашиг мог оставить в городе пару десятков наёмников, а то и переодетых рыцарей из своего княжества, а сам сделать вид, что подался в бега. Король с войском - за ним, а тем временем подсылы похищают бесценную личную собственность.
        Одна мысль об этом чуть не разорвала сердце императора.
        Так и не остановив коня, он развернулся по дуге на скаку и помчался в обратную сторону. По пути выкрикивая приказы своим приближённым:
        - Продолжить погоню без меня! Если враг уже занял монастырь, выставить заслон в ущелье и начать там возведение крепостной стены! Потом сообщить мне и ждать дальнейших указаний! Рыцари Редондеры! Тоже за мной!
        По сути, чётырёх тысяч оставшихся в погоне кавалеристов должно было хватить, чтобы и без своего повелителя победить две тысячи предателей на узкой, не позволяющей выстроиться единой стеной дороге. Мало того, лёгкие лучники всегда смогут рассеяться по взгорьям благодаря своей лёгкости и вести интенсивный обстрел оттуда. А это ещё более усилит преимущество. Как бы ни были одеты в броню знаменитые керрангские тяжеловозы, тяжёлые стрелы с обоих флангов станут для них убийственны. Ну и далее только останется отстреливать самих пеших рыцарей. Благодаря плотному прежнему сотрудничеству с сегодняшними предателями остающиеся в движении командиры полков прекрасно знали все слабые стороны нового врага.
        Император Юга в обратном пути загнал своего любимого коня насмерть. Уже и второй находился при издыхании, когда он оказался в пределах видимости так опрометчиво покинутого города. В лучах закатного солнца древняя столица Кезохи выглядела тревожно-красной, с пурпурно-оранжевыми бликами на черепицах крыш, нагнетая данной цветовой гаммой чувство тревоги, безысходности и потери.
        Но там же попались несущиеся навстречу посыльные, которые после отправки голубей мудрецам-целителям собрали последние новости и ринулись к своему владыке. Так на ходу, пристроившись рядышком с императором, и докладывали, перебивая друг друга:
        - Ваше императорское величество! В городе полное спокойствие!..
        - Хотя поиск рыцарей-предателей ведётся с прежним рвением!..
        - Всех убитых стаскивают на центральную площадь и готовят к усечению голов…
        - Как вы и обронили при покидании города: для насаждения на пики!
        - Все остальные придворные деятельно при этом помогают, ожидая ваше императорское величество…
        - Разве что монарх королевства Ранель вместе со своей свитой два часа назад выехал к себе на родину…
        Ещё один тревожный звоночек ударил по натянутым нервам Оксента. Мотнув головой, пытаясь сообразить, что да как, он сам спросил у посыльных:
        - А чего это он вдруг? - он знал, что его вассал поступил вроде как правильно, но не мог в горячке событий сразу припомнить суть. Тем более что ещё вчера он был вполне счастлив, несмотря на многочисленные покушения, и не слишком обращал внимание на подобных, лебезящих перед его окружением монархов.
        - Так ведь у него мать на родине умерла! - пытаясь перекричать грохот копыт, докладывал первый посыльный. И тут же подключался второй:
        - Ваше императорское величество ещё вчера вечером после ужина разрешили молодому королю поспешить на похороны!
        Ну да, такое разрешение и в самом деле имело место. Хотя император отдал его буквально на ходу, уже спеша в свои опочивальни, где его ждала истомившаяся Катрин. И по сути, ничего криминального в данном отъезде быть не могло. Да и упоминание о куколке вновь придало сил ревнивому мужчине, и он, позабыв обо всём на свете, устремился в реквизированный для себя королевский дворец.
        На его подступах тоже было всё в порядке. Чинно стояли на своих постах гвардейцы, виднелись на каждом перекрёстке кавалерийские разъезды, на ступени парадного входа вывалили встречать своего повелителя все придворные как общеимперского, так и местного значения. Лица у всех виднелись встревоженно-упредительные, но это было и понятно: они переживали. «Почему завоеватель Юга так быстро вернулся? Неужели уже догнал и уничтожил предателей?»
        Эти общие мысли и выразил деликатным вопросом один из дворян, имеющих на это право, благодаря своему родству с самим Оксентом:
        - Ваше императорское величество можно поздравить с разгромом подлых двурушников?
        Тот даже не останавливался для ответа:
        - И без меня справятся! А где находится Катрин?
        - В своих покоях. Вначале сильно печалилась от разлуки с вами, а потом решила выспаться и приказала её не беспокоить. Сама закрылась на внутренние запоры и легла почивать. Часа четыре уже, как в той части дворца стараются даже не шуметь…
        Упревший от долгой скачки любовник, гремя шпорами по мраморным плитам главного коридора, позволил себе на ходу предвкушающе улыбнуться:
        «Ну да, вот она всегда так, выспится днём, а потом ночью из меня все соки высасывает. Ха! Но зато как шикарно она это делает! - он в нетерпении даже ускорил шаг. - И этот скот Дашиг прельстился на самое святое для меня?! Животное! Надо будет придумать для него казнь самую страшную, чтобы о ней остались легенды в веках!»
        Двери и в самом деле оказались заперты изнутри. И после доклада стоящих на посту гвардейцев и при полном спокойствии вокруг завоеватель Юга постучался. Раз, второй, третий, изо всех сил молотя кулаком по полотну массивной двери. В ответ: ни отзвука, ни писка. Понимая, как глупо он выглядит в глазах своих подданных, когда стучится в собственные спальни, Оксент бросил короткую команду:
        - Взломать!
        Ретивые служаки чуть не лбами в течение минуты дверь вывалили вместе с рамой, ещё пыль продолжала сыпаться с притолка, как переживающий мужчина устремился в комнаты неги и покоя. Но сколько ни метался там, превращаясь в зверя, никого так и не обнаружил. И обращение к себе понял только с третьего раза: кто-то дрожащей рукой протягивал найденную записку. На ней почерком сказочной Катрин было написано:
        «Дорогой Оксент! Мне с тобой было очень хорошо, ты прекрасный мужчина и отменный любовник. Но ты прекрасно понимаешь, что такое любовь, и наверняка меня простишь. Потому что я люблю другого и уже давно его любила. Мне казалось вначале, что я его забуду и вместо него полюблю тебя, но этого, увы, не произошло. Мой любимый, который остался в Радовене, зовёт меня, и моё сердце больше не в силах выдержать разлуки. Поэтому я уезжаю в Чагар. Прощай и прости…»
        Рёв взбешённого повелителя Юга был слышен во всём дворце. А он в тот момент сильно пожалел только об одном: что четыре тысячи его кавалеристов сейчас бессмысленно оттянуты на какого-то низменного предателя. Ведь для мощного удара по Радовене понадобятся все силы!
        Что и озвучил новый приказ императора:
        - Все наши воины, до последнего, уже завтра в едином строю обязаны будут выдвинуться на завоевание Чагара!
        Глава 17
        В кольце врагов
        Враг твоего врага - твой друг. Часто, но не всегда. Бывают и исключения. И это печальное исключение Виктору и его новым друзьям пришлось испытать на себе той злополучной дождливой ночью. Все шестеро продолжали работать над подготовкой к побегу, соблюдая максимальную тишину и даже по полу передвигаясь босиком. Поэтому отлично расслышали, как за стеной вдруг что-то стукнуло, а потом послышался и сдерживаемый звук падения. - Вроде как тело завалилось! - сразу определил мэтр Слиш. - Неужели споткнулся кто-то?
        Его озадаченный шёпот прервался резким лязгом стали с другой стороны казармы, и через мгновение заполошные крики по периметру форта:
        - Тревога! Враг в крепости! В мечи! - В ответ раздался рёв нападающих, который они до этого сдерживали:
        - Бей! - И лязг соприкасающихся мечей сразу всё расставил по своим местам. Заодно шум полностью перекрыл топот пленников, ринувшихся к наружной двери, на ходу надевая на себя подсохшие одежды. Ещё через полминуты грянули заполошные крики: «Пожар! Открыть конюшни!»
        Дверь гостевой казармы оказалась наглухо заперта снаружи. А на громкий стук и крики никто не среагировал с той стороны. Но хуже всего, что в дверные щели вдруг поползли струйки дыма, возвещавшие о том, что и эту казарму нападающие умудрились поджечь. Нетрудно было догадаться, что при всей неразберихе в обороне никто из солдат не бросится спасать чужаков, которые ещё несколько часов назад посекли безжалостно их боевых товарищей. Возможно, им самим надо будет постараться и выложиться полностью для спасения собственных жизней.
        Ну а шестёрке новых приятелей ничего не оставалось, как броситься к почти прорубленному лазу и, уже не опасаясь, что побег раскроется, вывалить остатки крыши над головой. И как раз вовремя они это успели сделать, потому что по смоле пламя распространялось, словно по разлитому, сдобренному бензином керосину. Казарму хоть и подожгли со стороны входа, огонь уже охватывал добрую треть крыши. Да и во многих местах форта, несмотря на моросящий дождь, языки огня вздымались вверх, словно на праздничных кострищах. Зато освещение в связи с этим оказалось лучше некуда, и с крыши просматривалось всё как на ладони.
        Главные ворота были раскрыты настежь и заклинены не только кусками брёвен, но и кучами трупов. Причём кого там больше лежало, защитников или нападающих, понять не представлялось возможности. Зато преизрядное количество чужих всадников носилось по внутреннему двору на поджарых высокогорных лошадках и прямо на скаку с луков било в упор тех солдат, которые пытались вырваться из казарм. Радовало, что стрелы у них к тому времени почти закончились. Ещё с десяток конников только тем и занимался, что пытался поджечь всё, что горит. Вдобавок ещё и местные кони в количестве более сотни голов, выпущенные из конюшен, метались всюду как оглашенные, внося дополнительную сумятицу.
        Естественно, что появились и первые мнения о происходящем:
        - Это ваши так мстят за сбитых орлов? - крикнул маркиз эмиссару.
        - Да есть вообще-то у нас готовые к партизанской войне полки, - хмыкнул тот в ответ, присматриваясь внимательно к всадникам. - Могли и запустить в глубокие рейды… Но не так быстро! Мы ведь далековато от фронта…
        - А может, они давно торчали в горах? - выдвинул предположение виконт Алый. - Потом получили приказ и ударили?
        Не удержались от комментариев и всезнающие мэтры:
        - Одежды у них странные, вроде как и форма…
        - Но вся разная, сборная. Просматриваются элементы противоборствующих армий…
        Виктор был вынужден кивнуть в согласии:
        - Верно подметили! Так что бежать к ним с раскрытыми объятиями спешить не стоит. Как бы это не банды дезертиров, которые объединились для налёта на местную ярмарку. Могли и позариться на крупную добычу… Наши жаловались, что эти отморозки и на нашей стороне умудряются налёты устраивать… Ладно! Спрыгиваем вон там и стараемся поймать коней! Не получится, отходим вон к той башне, там вроде солдаты держатся стойко…
        И первым поспешил к краю крыши. Причём сразу прыгать не стал вниз, а, дождавшись мчащегося мимо вопящего горца, прыгнул на него сзади, сдёрнул труп со свёрнутой головой вниз и даже помог выпутаться погибшему из стремян. После чего вытянул руки вверх, ловя брошенный ему полуторник. Точно так же повезло обзавестись конём и мэтру Слишу. Зато остальные, уже прикрываемые первой парой всадников, довольно быстро и ловко стали вылавливать свободно мечущихся коней без всадников. Тем более что данный участок от ворот и от основного места сражения двух сошедшихся сил виден не был. Зато заметили их от удачно защищающейся башни. Вначале на рыцарей бросился десяток горцев. Но, несмотря на дикие крики, рвущиеся у них из гортаней, ничем особенным опытнейших воинов они удивить не смогли. Ну а рыцаря или преподавателя боя на мечах тем более криками не напугаешь.
        По два-три удара на сшибке, и вот уже весь десяток - трупы или израненные доходяги. А у каждого из шестерых членов одной команды в распоряжении по коню. А то и по два. Причём в этой короткой стычке немного отставший Виктор не успел и меч свой кровью обагрить.
        Дальше последовал рывок в сторону защищающейся башни. Но оттуда неожиданно последовали крики:
        - Это предатели! Они навели горцев и открыли им ворота изнутри форта! Смерть им!
        Следом за криками, отданными странно знакомым голосом вчерашнего сержанта, посаженного якобы в карцер, полетели копья и стрелы. Виктор вообще-то считался слабым наездником, да и конь оказался непослушным для чужака, но в любом случае действовал правильно, и ему повезло дважды. Сначала он поднял животное на дыбы и шею того пронзило копьё, а потом умудрился откатиться в сторону и не оказаться придавленным бьющейся в агонии тушей. Да ещё и меч в руках удержал.
        Без коня под собой остался и принц Шахов. По два лёгких ранения сразу получили виконт и мэтр Форш. И ни у кого не осталось сомнения: ещё одна попытка приблизиться к угловой башне форта закончится фатально для всех.
        - Недоумки! - орал им со злостью Менгарец. - Вас там всё равно сожгут, выходите на прорыв!
        Но при этом сам быстро отступал следом за товарищами к разгорающейся казарме, которую они только что покинули. Ещё и щит чей-то подхватил с земли, прикрываясь от возможных стрел ополоумевших северян. Как бы там ни было, но ни союзников, ни помощников в форте им не отыскать. А потому приходилось надеяться только на самих себя и уже вот такой, компактной группой пробиваться за ворота. Скорее всего, на перекрёстке можно будет более точно разобраться в обстановке, а там примкнуть к местным поселянам или к многочисленным торговцам.
        Не успел Виктор осмотреть пойманного ему коня, как из-за угла пылающего здания вылетело уже двадцать всадников, которых, видимо, направили на место сопротивления поджигатели. И все двадцать выглядели некой элитой сборной банды. Потому что были в броне и с самым лучшим вооружением в виде тяжёлых мечей, пик и рыцарских щитов. Правда, пики они на таком крохотном пространстве применить не успели, зато слаженно занесли свои мечи для первого удара. И волею случая именно Менгарец оказался у них на пути во главе защищающегося клина.
        Всё, что успел сделать Виктор до основной сшибки, это хоть как-то использовать несчастное животное, на которое собирался усесться. Продли он жалость к коню хоть на тысячную долю секунды - не успел бы. А так он гаркнул несчастной скотине в ухо и резко уколол его остриём меча в круп. Конь не просто взвился на дыбы от боли, но успел прыгнуть два раза вперёд и чуть в сторону, где на хорошей скорости столкнуться с пытающимися на ходу выстроиться в ряд всадниками. Удар получился страшный, сразу два нападающих рухнули на землю вместе со своими скакунами. Строй нарушился, распадаясь надвое.
        В следующий момент Менгарец закрутил мечом свой изумительно смертельный пропеллер. Причём в этот раз он превзошёл в сражении даже самого себя, да и, пожалуй, прежние легенды о себе, сложенные вкупе.
        Тяжеленный полуторник умудрялся не прекращать своего убийственного вращения даже тогда, когда хозяин прокатывался по земле, рубя при этом ноги лошадей с нападающими. Он продолжал рубить и кромсать и во время проскальзывания под брюхом пытающейся перепрыгнуть препятствие лошади. И образно говоря, мелькал в отблесках пожарищ словно молния, когда разрезал на части каменеющих в предсмертном вопле бандитов.
        Ко всему прочему обладатель меча словно впал в боевой транс, рубя, круша и сминая на своём пути всё, что только могло заинтересовать подсознание как некую угрозу. Не чувствуя малейшей усталости, он не просто пеший рубил всадников, а некоторых даже догнал огромными скачками и зарубил с тыла.
        Хорошо, что слух в тот момент всё-таки не отключился окончательно, расслышал, как находящийся где-то недалеко маркиз Хроммель истошно рявкнул своим басом на полную мощность. И получилось у него не хуже, чем у пароходного гудка:
        - Николай Резецкий! Остановись!
        «О-ба-на! А этот откуда тут взялся?! - возопило озабоченное сознание, заставляя тело присесть перед прыжком, а глаза - осмотреться по сторонам. Недурно, что следующая здравая мысль подсказала: - Тьфу ты! Да это же я Николай! Как бы…»
        Дальше ещё легче пошло: появилось понимание, что рядом живых врагов уже не осталось. А боевые товарищи изловили ещё одного коня и пытаются привлечь к себе внимание. Потому как приблиться благоразумно остерегались.
        Дал подержать меч в руки принца, потому что с ним запрыгивать в седло оказалось сложно. И при этом проинспектировал состояние собственное. Если не считать нескольких мелких царапин да чувствующихся ушибов, можно было считать себя везунчиком. И отката пока после жуткого перенапряжения не ощущалось. Поэтому сил на прорыв оставалось предостаточно, не рассусоливая с товарищами, что да как, Виктор первым устремился в сторону ворот.
        То ли остальные так занялись сражением, то ли не заметили этого прорыва, но больше никто из разбойников на пути маленького отряда не возник. А вот на перекрёстке обстановка резко накалилась. Причём не только от полыхающего уже чуть ли не целиком здания постоялого двора, стоящего немного левее и перекрывающего дорогу в ту сторону. Гораздо опаснее показались около полусотни тяжеловооружённых конников, которые двигались прямо на форт. И причём они не просто двигались, они как бы организованно отступали. От кого - не понять. Может, торговцы и местные люди объединились и дали отпор, может, полковник, который обещал к рассвету, вернулся чуть раньше, а с ним значительный отряд сопровождения оказался, не столь важно.
        Просто перед шестью невольными соратниками для побега оставалась только одна дорога, направо! Ну или ещё два выхода: рвануться в тупик возле трактира или вернуться в крепость. Да только спрятаться в тупике никак не получится, нападающие их уже заметили и с гортанными криками пришпорили своих лошадей. Они-то думали, что с фортом уже покончено, а тут оттуда выехали, словно на прогулку какие-то чужаки.
        Сражаться с таким количеством неприятелей - полное безумие. В таком бою могли погибнуть и пять рыцарей, подобных Менгарцу.
        Так подумал Виктор. Но когда оглянулся на друзей, то чуть не зафыркал от смеха. Те на полном серьёзе уставились на него, ожидая команды. Причём - какой угодно команды! Хоть бежать-рубить, хоть ноги уносить!
        Хорошо, что вовремя сообразил: шутки и смех ну совсем неуместны. И, пуская с места коня вскачь, повернул его к дороге направо:
        - За мной! Уходим!
        На первых порах погоня чуточку оторвалась, видимо, бандиты попытались сориентироваться на тему: «Кто это?» и «Что там в форте?» Но потом преследование из десятка всадников стало приближаться. А когда взобрались на седловину за посёлком и Менгарец оглянулся ещё раз, заметил, что со стороны пожарища начинает разгон ещё один отряд вояк, желающих отомстить за своих павших в форте товарищей. Кажется, они не поняли правильное соотношение сил и подумали, что шесть человек - это всё, что осталось от вражеского отряда. И вполне естественно, решили догнать любой ценой и уничтожить.
        Только вот у беглецов на эту тему имелись существенные возражения. Да и резон отсутствовал скакать по ночной дороге, по незнакомой местности чёрт знает куда. Вдруг там впереди пропасть какая? Или заслон стоит? Который даже Менгарец со своим особенным ночным зрением не рассмотрит на скаку. Итак, двигались не очень быстро и только следом за своим негласным командиром, который голосом предупреждал о тех или иных препятствиях на дороге и объяснял, как лучше их объезжать. Скрывать эти свои таланты больше не было возможности.
        Преследующий их десяток тоже не мог набрать должной скорости, но всё-таки медленно сокращал разделяющее их от беглецов расстояние. И совсем не потому, что среди них имелись такие же «зрячие», а скорее всего, они слишком хорошо знали данную дорогу. Да и опытный всадник всегда полагается на инстинкты лошади и её умение ориентироваться в полной темноте. Главное, довериться коню, а уж он никогда в пропасть не свалится или на скалу не наткнётся. Как бы дорога ни вела, извиваясь и петляя между нависающих скал и постепенно поднимаясь в горы.
        Понимая, что далеко нельзя забираться в незнакомое пространство, Виктор стал высматривать место, в котором можно было бы дать скоротечный бой и сбросить ближайших преследователей с хвоста. Для этого заранее предупредил своих товарищей, чтобы те готовились к развороту по первой команде и внимательно при этом слушали описание сопутствующих условий. Те односложно и коротко отвечали, что готовы всегда.
        В конце концов место нашлось. Сразу за поворотом этакая скальная полка справа, с которой будет очень удобно атаковать мечнику. А чуть дальше сужающееся место, на котором пятеро оставшихся верхом товарищей легко остановят и превосходящие силы противника. При этом они не станут мешать эмиссару и гарантированно не попадут под его пропеллер в виде мелькающего полуторника. Все прекрасно поняли свои задачи, осознали диспозицию и успели приготовиться к схватке.
        Как по заказу, и дождик совершенно закончился, а лёгкий, довольно тёплый ветерок приятно обвевал промокшие тела.
        В преследующей группе оказалось целых двенадцать воинов, и, пропустив вперёд только парочку из них, Менгарец запустил в действие меч королевской династии из Цериала. Ну а дальше уже пошла катавасия, заглушаемая звоном стали, храпом лошадей и криками умирающих. Долго грохот короткого, но интенсивного сражения не продлился, две минуты - и осталось только добить раненых. Чем пришлось заняться опять-таки тому, кто лучше всех видел в темноте.
        И вот, уже проверяя самое последнее тело, которое странно закатилось в наиболее тёмную складку местности, да ещё и за валун, Виктор рассмотрел, что тело жизнеспособно, пялится глазами в темноту и старается не дышать. То есть у кого-то из бандитов сработал инстинкт самосохранения, и он просто выпал из сражения, притворившись безобидной тряпочкой и страшно сожалея о своём прежнем, многогрешном бытии. А так как минут пять ещё было в запасе, то почему бы не допросить пленника? Да ещё и умело используя при этом мистику, страхи и глупые предрассудки.
        Для начала Менгарец просто пнул лежащего бандита носком своего сапога по щиколотке, а когда тот свернулся бубликом, беззвучно шипя и стараясь унять резкую боль, прорычал самым злобным голосом, на который был способен:
        - Как вы посмели преследовать демонов Небесной Лазури?! - были такие страшилки в местной мифологии, и обитали они в невидимом воздушном пространстве вокруг высочайшего пика Каньелла. - Что у вас за банда? И откуда прибыли?
        Вместо ответа враг потянулся к кинжалу на поясе и прошипел:
        - Но я тебя не вижу!..
        - Ха! Зато вижу я тебя! - и безжалостно наступил на руку, которая уже держала кинжал. Послышался хруст костей. - Ты жалкий червь, недостойный глядеть на нас сквозь небо! Но раз остался живым, кровь твоя будет выпита нами, пока она ещё будет течь по твоим жилам!..
        Вот теперь подействовало. Даже слишком. Бедняга обмочился и стал белым как снег. Даже удивительно стало, что умение говорить он не потерял и залепетал довольно скоро:
        - Наши ватаги с разных мест. Атаманы договорились действовать вместе и взять хорошую добычу с ярмарки…
        Дальше он понёс какую-то бессмыслицу о своих добродетелях, за которые достоин жизни, так что пришлось прервать его очередным пинком:
        - Молчи, червь! И отвечай только на наши вопросы! - Хотелось поинтересоваться, куда ведёт данная дорога, но манера допроса от имени всезнающих демонов такого не позволяла. Поэтому только и оставалось, что развить воздействие страхом: - Но мы можем оставить тебе жизнь при одном условии… если ты станешь нашим доверенным помощником!
        Лицо пленника перекосило от рвущегося наружу недоверия, но ответил он, как и положено человеку, соглашающемуся на всё ради спасения:
        - Я готов на всё!
        - Молодец!.. А теперь иди вниз и поторопи остальных товарищей. Пусть поспешат к этому месту! Потому что для нас всех лежащего здесь мяса не хватит!
        Он приказал подобное, потому что расслышал, как большой отряд погони замер на месте где-то всего лишь метрах в шестистах ниже по склонам. Да оно и правильно, следовало иногда остановиться и прислушаться к шуму. Всё-таки грохот копыт по камням давал вполне ясное представление: где и как ведётся погоня впереди.
        Но лучше всего оказался тот факт, что притихшие товарищи слышали каждое слово и прекрасно поняли, к чему идёт. Ушлый виконт Алый моментально сообразил, что надо делать: стал громко чавкать. Тут же к нему присоединился маркиз, и у этой пары старых друзей получилось настолько впечатляюще и зловеще сымитировать пожирание трупов демонами, что даже у Виктора пробежали мурашки по спине. Жалко, что похвалить товарищей за сообразительность тотчас не получалось. Следовало завершить дело запугивания, хотя всё равно не факт, что удастся.
        - Поторопись! - прорычав это слово, Виктор бесцеремонно подхватил бандита за шиворот, и поволок вниз по дороге со словами: - Скажешь, что здесь одни трупы и больше никого. Пусть поднимаются сюда все, все три десятка! И если ты всё правильно сделаешь, мы тебе дадим золота! Очень, очень много золота! Быстрее! Беги!..
        Ну и не верящий в собственное спасение разбойник, вытянув израненные руки перед собой, поспешил вниз.
        Вот уж сложна человеческая психика, а поступки каждого индивидуума редко когда поддаются логическим объяснениям. Отрицай Виктор наличие у него золота, скорее всего, подумали бы, что он обманывает и золота у него горы. А вот стоило только пообещать горы сокровищ за сомнительную честь стать подручным демонов, как никто в это не поверит. Судя по отчётливо просматриваемому выражению на лице выжившего преследователя, он тоже не поверил. И уже понятно было, что станет рассказывать своим подельникам.
        Сам же эмиссар, ступая беззвучно на носки, вернулся к товарищам и зашептал:
        - Смело разжигайте факелы! Это место не просматривается снизу! И устраивайте баррикаду из тел в самом узком месте. А я пока отыщу луки и стрелы и немножко прогуляюсь ко второму отряду… Они там пока стоят на месте… слушают…
        Пока друзья выискивали факелы и кресала для их розжига, их негласный командир разыскал два вполне справных лука и несколько колчанов со стрелами. Ну и попутно выслушал не совсем приятные новости: в ночи истинное мастерство нивелируется, поэтому члены маленького отряда получили первые серьёзные ранения. Принц пропустил колющий удар в плечо и в ближайшее время не мог сражаться правой рукой. Ну а маркизу достался неприятный толчок по коленной чашечке. Отныне он сильно прихрамывал, с досадой соглашаясь, что пеший воин из него теперь никакой. Только в конном строю, да и то относительно…
        Уже устремляясь вниз с места стычки, Виктор старался не оглядываться на разгорающееся пламя факелов. Перенастройка зрения тоже забирает время! И с улыбкой реагировал на слова, донёсшиеся до его чуткого слуха, которые сказал мэтр Слиш:
        - Ну ладно, что-то он там в темноте различает… но стрелять из лука?! Это же абсурд! Не правда ли, коллеги?..
        В ответ проворчал его земляк:
        - Наверное, он, как и ты, на слух попытается…
        Глава 18
        Ужасный лик демона
        Идти Менгарцу далеко не пришлось. Уже метров через триста, на одном из резких зигзагов дороги, он выдвинулся по уступу над обрывом и довольно отчётливо обозрел всех остальных преследователей. Те так и не двинулись с места, но видно было, что готовы это сделать немедленно. Пятнадцать человек держало по два коня в поводу, десяток стоял в оцеплении, выставив пики в окружающую темень. Ну а посланный к ним разбойник уже находился в кружке из пяти воинов и, интенсивно размахивая руками, что-то рассказывал. Жаль, что большое расстояние, метров семьдесят по прямой линии, не позволяло расслышать отдельные слова даже чуткому уху побывавшего не раз в «омолодителе» инопланетянина.
        Но суть и так понималась: видящие в темноте демоны, хруст поедаемых тел, обещание гор золота, если придут остальные преследователи. Слишком сказочно и шатко, чтобы каждому слову поверили циничные от крови разбойники и не почитающие человеческой жизни дезертиры. Да и отсутствием логики среди пятёрки командиров, или кто они там по званиям, никто, видимо, не страдал. Понимали: как бы страшно ни было, ронять свой авторитет нельзя, проверить придётся в любом случае. Так что вскоре один из них стал снимать с себя плащ, пояс, куртку и остальные лишние тяжести. То же самое делал и ещё один воин, отставивший пику в сторону.
        Похоже, два разведчика оставили при себе только по кинжалу, да, может, ещё по парочке ножей и без лишних проволочек двинулись вверх не по дороге, а непосредственно поднимаясь напрямик по склону. Видно, хорошо и в самом деле знали местную дорогу, если хотели выйти в тылы того места, где якобы свирепствовали демоны. Потому и двинулись с таким расчётом, чтобы появиться непосредственно с той стороны, где их не ждут.
        «Умно! И не будь меня в нашем отряде, - размышлял Палцени, - имели бы шанс подкрасться сзади и втихую вырезать. А так им ничего не светит, идут-то на ощупь и по наитию… Как бы ещё устроить им показательную кончину?»
        С одной стороны, вроде не хочется мучить человека перед смертью, но с другой - надо. Дабы другим неповадно было и не пёрлись к своей бесславной погибели. А так - один пошумит перед смертью, его товарищи и выживут. Но не это главное, а то, что оставят беглецов в покое. Если не навсегда, то до утра точно.
        Да и погода способствовала задуманному. Дождь перестал идти, зато значительно усилились порывы резкого ветра. Что уменьшало шансы поскользнуться и увеличивало возможности маскировать движение, прикрываясь шумом природы.
        В данной ситуации и лук со стрелами не понадобился. Виктор точно высчитал площадку, через которую должны пройти разведчики, и сместился туда. Там вполне хватало места для встречи и оттуда прекрасно просматривались остальные разбойники, застывшие в оборонительном круге. Как действовать, обладающий тройной силой Менгарец ни секунды не задумывался.
        Как только первый враг забрался на площадку, бросил небольшой камешек вниз, прямо на голову второго. Тот зашипел:
        - Осторожнее! Ты меня чуть не зашиб!
        - С чего бы это? - удивился первый. - Шевели клешнями! Я тут осматриваю…
        Ну и через мгновение беззвучно умер при порыве ветра, словно именно тот свернул ему голову. Второй оказался не настолько ловок и сипло дышал от перенапряжения, когда взобрался наверх:
        - Ты где? - опять зашипел он, почёсывая свою маковку.
        И по ней же получил чуть позже выверенный удар, который гарантированно оглушал на короткое время, но в то же время не убивал. Короткий обыск тела, лишение кинжала и ножей, после чего оказались плотно схвачены ремнями все конечности пленника. Оставалась последняя часть устраиваемого спектакля. Хоть она и казалась для Палцени наиболее мерзостной.
        Подтащил тело к краю спуска, привёл в сознание шлепками ладоней по лицу, а когда разбойник очнулся, стал нажимать у него на теле определённые точки. Пришлось в своё время научиться, в эпоху становления как Первого Советника. Тогда не только великие промышленные дела творились в Чагаре, но приходилось и самому участвовать в допросах шпионов и предателей, работающих на империю Сангремар. Вот тогда местные пыточных дел мастера обучили инопланетянина нескольким приёмам из своего арсенала. Грубым приёмам - но эффективным и быстродействующим. Только голая боль, причём одна из них такая, что человек кричит, воет, рычит и визжит почти постоянно. Не в силах сказать ни одного слова и время от времени лишь втягивая воздух в лёгкие, чтобы не задохнуться.
        Вот и пришедший в сознание разбойник стал дико орать. Стоило видеть, как присели внизу его подельники, как забеспокоились лошади. Слушать такое на их месте - можно и седым стать: свист ветра и завывания сатанеющего от ужасной боли разведчика. Хрипы, стоны, непонятные проклятия, несущиеся и давящие хуже всякой лавины. Наверняка умирающий, мог бы выкрикнуть и нечто полезное для своих, предупредить, подозревая в своём мучителе простого человека, но просто не мог это сделать физически. И оставалось удивляться, как оставшиеся внизу бандиты не сорвались с места от страха и не подались куда подальше.
        Стояли словно статуи до последнего, самого надрывного и высокого крика.
        Да и Виктор уже не выдержал, прикончил разбойника просто из жалости. И опять принялся наблюдать за иными отщепенцами. Их командиры, первым делом отправили одного всадника обратно. То ли в посёлок, то ли на нижерасположенные участки дороги, куда могла подтянуться и вся банда.
        Ну а потом оставшиеся двадцать восемь кавалеристов, имея уже чётырёх лишних коней (похоже, три, оставшись без седоков, вернулось по собственным следам, после разгрома дюжины преследователей), отошли вниз метров на двести и там выбрали наиболее приемлемое для ночной стоянки место. Пока они располагались с минимально возможными удобствами, Менгарец быстро скинул два остывающих тела в боковую, совсем незаметную расщелину, и припустил к своим товарищам. Конечно, можно было подкрасться к банде и ополовинить их с помощью стрел. Но это - лишний труд и риск. А ну как среди дезертиров окажется некто, хорошо стреляющий на звук? Как тот же знаток из Бисме, если он правильно понял. И стрела в собственном глазу - ну совсем неприятное дополнение к ночной вылазке!
        На месте недавнего сражения товарищи успели навести относительный порядок. В узком участке уже и баррикада была возведена, а за ней они находились, настороженные и взвинченные. Факелы погашены, раны забинтованы, кони оправлены и заводные нагружены могущими пригодиться трофеями. В руках у всех оружие, а мэтр Слиш и в самом деле замер с наложенной на тетиву стрелой, готовый стрелять в сторону любого подозрительного шума
        «Отлично справились ребята!» - похвалил Виктор мысленно, тогда как вслух сразу постарался предупредить:
        - Осторожно! Это я! Случайно во мне дырку не сделайте! - перебрался к ним, уже слыша первый вопрос, который задал маркиз Хроммель:
        - Кто там так страшно кричал? Мы тут наверняка поседели…
        - Ну и зря! - осудил такую реакцию эмиссар его святости. - Не я же кричал! - И, опережая все остальные вопросы, распорядился: - До утра к нам не полезут, но дежурить придётся двоим. Второй будет в тылы посматривать. Оказывается, можно туда пробраться, используя крутые склоны. Трое - спят! Порядок и очередь, разбирайте сами. Я же проедусь по дороге вперёд, гляну, что там и как…
        И поспешил к верховым животным. Выбрал себе самую спокойную и послушную кобылку, оставил при себе всё самое лёгкое и простенькое, да, взобравшись в седло, поспешил по дороге дальше в горы. До рассвета ещё оставалось несколько часов, так что времени на разведку должно было хватить.
        Ехал неспешно, показывая возможной засаде, что движется один. Так что, если сидит тут за скалами какой злоумышленник, первым делом не камень бросит, а с угрозой поинтересуется, кто таков и куда путь держит. Но пустынная дорога поражала своим однообразием. Ни одного разветвления или какой надписи на столбе, ни единого домишки на обочине, ни одной могилки или рукотворного курганчика из камней. А ведь видно было, что прокладывали её здесь с огромным трудом, да и крепость дорожного полотна, кое-где выложенного из наколотых каменных плит, вызывала уважение. Раз такая солидная дорога куда-то ведёт, значит, в конце её обязательно кто-то проживает.
        Но данная логическая выкладка и через час пути ничем не подтвердилась. И только преодолев две миниатюрные долины с луговой травой и взобравшись на третью седловину за ними, Монах Менгарец в удивлении остановил коня. Перед ним простиралось плато. Небольшое, метров шестьсот в длину, и метров триста в ширину, но весьма и весьма странное плато.
        Ограниченное с двух сторон пропастями глубоких ущелий, ровное, словно отполированное и странно поблескивающее. Будто бы в нём отражалось низко нависающее звёздное небо. А ведь чуть ли не прямо над головой продолжали висеть густые дождевые тучи. Правда, их уже слегка гоняло порывами ветра, давая тем самым робкую надежду на завтрашние проблески хорошей погоды. То есть это не просто камень поблескивал от влажного воздуха или недавнего дождя, а налицо была некая изменённая структура того самого камня. Или чем-то данное плато было специально сверху залито.
        Дорога выходила на него чуть правее от центра, а на дальней стороне виднелось чёткое, прорубленное углубление среди скалистой массы поперечного гребня из скал. Вроде можно ехать дальше, но Виктор доверился интуиции. На данном покрытии его и человек с обычным зрением различит и не факт, что по-хорошему отнесётся к одинокому путнику. Поэтому оставил спутанного коня пастись в ближайшей долине, а сам попытался с данной стороны взобраться на наиболее возвышающийся валун.
        При этом на соседнем валуне рассмотрел надпись крупными буквами, которая сразу ему в глаза не бросилась. Та гласила:
        «Каждый, кто взойдёт на Сияющее плато ночью, будет уничтожен без предупреждения. А дневные гости здесь приветствуются только заранее приглашённые. Остальные тоже будут умерщвлены!»
        Вот так, просто и без затей. Такие надписи, вернее им подобные, где только не встречаются и, как правило, сделаны с целью больше поиздеваться, подшутить над путешественниками, чем их запугать. Потому что ничего опасного за собой не несут. Но здесь плевать на предупреждение не стоило, а рекомендовалось взобраться повыше и хорошенько осмотреться.
        Налево перед плато, после каменистой поляны, виднелась огромная скала с плоской площадкой на вершине и высотой метров в тридцать. Задней стороной она составляла единое целое с глубокой пропастью, левой стороной нависала над плато, а вот с фронта на неё можно было взобраться по крутой тропе и вырубленным кое-где ступенькам. При желании и коней наверх завести.
        С правой стороны перед плато огромная площадь была вразнобой закидана большими и малыми валунами, да росли местами невысокие деревья.
        А когда Палцени разобрался, что там творится дальше, за дальней кромкой отсвечивающего плато, остался доволен своей предусмотрительностью. Приближаясь по странной поверхности, он не смог бы заметить в трёх выемках в скалах, сделанных под удобными козырьками, защищающими от дождя, трёх лучников с лысыми, как бильярдный шар головами. Стрелы на тетиве, полная готовность к бою, и, кажется, парочка из них даже о чём-то оживлённо переговаривается.
        «Вот уж совпадение! - хмыкал про себя наблюдатель, пытаясь понять подноготную здешних странностей. - Чем-то мне эти лысые сильно напоминают Хранителей Пути, которые вообще никого не пропускали в княжество Керранги. Но те разряженные попугаи хоть любили поговорить с путниками, и только после этого угрожали продырявить их тушки. А эти-то что стерегут?»
        Наверняка жители посёлка знали отлично, куда ведёт эта дорога, да вот возможности поговорить об этом не представилось. Вначале настырные торговцы, потом коварное нападение обиженных солдат, потом арест, потом… и того хуже. Куда уж там до разговоров о местной географии!
        «Ха! Зачем мне местные? - поразился своей забывчивости Виктор, живо спускаясь с валуна и бегом бросаясь к своему коню. - Кажется, мэтры не хуже трактирщика знают, что здесь в округе, сколько и почём. Не удивлюсь, если окажется, что Лысые у них когда-то боевому искусству обучались…»
        Глава 19
        Ещё одна метка
        Назад наездник мчался довольно резво, пустив лошадку вскачь и попустив поводья. Та подумала, что мчится домой, и поторапливалась без принуждения. Тогда как человек заливался неуместным, видимо разрядного свойства, смехом.
        Причиной нервного хохота послужила вспомненная им история из своей счастливой молодости. Он тогда собирался третий раз в отпуск и выбрал для этого планету Охара. Тамошний туристический рай славился на всю Галактику не только мягким климатом и потрясающими росчерками метеоритов на ночном небе, больше он был известен как место проведения поэтических форумов на галакто для девушек от шестнадцати до двадцати. Уж непонятно было, кто это придумал и почему задумка так здорово воплотилась в жизнь, но круглый год на Охаре толпились молодые девицы, мнящие себя великими поэтессами, раздавались нехилые призы, звучали оркестры, вешались на изящные шейки ленты с медалями и орденами. Ну и понятно, что туда стремились все молодые, да и не только, парни. То есть для молодёжи рай - в полном смысле этого слова.
        Всё бы ничего, да к Виктору в компанию напросился его совершенно незнакомый коллега по работе. Этакий нудный и туповатый тип, который считал себя не в дугу грамотным и мечтал поиметь как минимум лучшую половину из собравшихся на Охаре поэтесс. Он-то и вычитал, что на курортной планете есть местные аборигены, которые до сих пор сохранили свой язык и в быту между собой им пользуются. И решил выучить нужное количество слов для общения. Дескать, вон я какой, всё знаю!
        Когда летели в космолёте, Палцени, скорее от безделья, поинтересовался:
        - Ну что, много выучил для общения на охарском?
        - Не скажу, что много, но одну фразу запомнил хорошо, - гордо отвечал турист. - Допустим, выйду я из лесу и спрошу… - Потом что-то пробулькал, и с пафосом перевёл сказанное: - «Куда ведёт эта дорога?»
        Виктор тут же себе представил картину: просёлочная дорога, по ней прогуливаются неспешно люди, и вдруг из кустов вываливается полный дебил и с жутким акцентом спрашивает: «Куда ведёт эта дорога?»
        После этого молодой Палцени ржал до самой посадки на Охару. Только и сумел выдавить из себя обиженному полиглоту:
        - Там нет лесов!.. А если тебе и ответят на охарском, то как ты поймёшь адрес, по которому тебя послали?!
        А в аэропорту постарался как можно быстрее избавиться от такого туповатого попутчика. О чём впоследствии нисколечко не жалел.
        Сейчас припомненная история не только повеселила от всей души, но окончательно сняла стресс и напряжение. Поэтому когда Менгарца встретили проснувшиеся и бдящие товарищи, он вёл себя так, словно последние сутки только и делал, что отсыпался, наедался и веселился.
        - Хе-хе! А вы чего такие нахмуренные? Небось проголодались уже? Увы, завтрака в постель не будет, отправляемся дальше, я вроде человеческое жильё отыскал. Правда, несколько странная там пропускная система…
        И пересказал для всех, что он увидел на плато, прочитал на валуне и какие выводы сделал. А напоследок задал вопрос мэтрам:
        - Ну и что вы знаете об этом?
        Не ошибся, заподозрив в преподавателях боевых искусств ещё и энциклопедические знания. Те только плечами пожали, прежде чем скромно начать отвечать:
        - Да всё знаем, - начал Слиш, - что и местным доступно. У нас в библиотеке Верховного барона трактат имеется о Сияющем плато и о монастыре Лысых Вещателей. Там собраны все сведения, слухи и показания очевидцев, которые даже бывали внутри неприступной твердыни. В сущности, Монастырь Лысых Вещателей тоже считается неприступной твердыней, как и монастырь целителей Дион. Только вот слава у него премерзкая и самая нехорошая, можно сказать, совершенно противоположная, чем у дионцев.
        - Мы просто слабо ориентировались в дороге, - продолжил его коллега Форш. - Спешили сильно в ставку северян. Остановились, где попало, лишь бы наскоро перекусить. Ну и наш багаж с картами остался в конюшне при трактире… А то бы сразу догадались, куда ведёт эта дорога…
        Виктор от последних слов непроизвольно хихикнул, опять не к месту вспомнив давнюю историю с отпуском на Охару. А чтобы знатоки не обиделись, извинился:
        - Простите, это у меня что-то нервное… Продолжайте, пожалуйста!
        - Да что продолжать?.. В том монастыре испокон веков, а точнее уже две тысячи лет, одни конченые выродки и садисты собираются. Устав их, просто иных, начинающих сволочей не принимает. Любого, кто к ним забредает случайно, могут подвергнуть мучительным пыткам, да ещё и добить жертвоприношениями. Бывает, что и отпускают несчастных, ими же покалеченных людей, и те разносят по округе страшные небылицы. Вхожи в монастырь лишь крестьяне, доставляющие на телегах некие злаки, овощи и фрукты, которые монахи не в силах вырастить на внутреннем монастырском огороде. Расплачиваются с доставщиками хорошо, щедро, древними серебряными монетами, которые имеют хождение по всему материку. Их ещё называют «бликами» за овальную форму и сходство с маленькими карманными зеркалами.
        От имени своего ведомства эмиссар и казначей его святости заявил:
        - Первый раз о таком гнезде порока слышу. Но всё-таки Гранлео, к примеру, сюда соваться не имело никакого смысла, если бы он и прознал про Лысых Вещателей. А вот почему другие правители хотя бы не изолируют данное место от остального мира? Перекрыли бы дорогу стеной, и вся недолга.
        - А нельзя! Те самые выродки из монастыря и запрещают. А если кто ослушается, выходят к строящейся стене и тут же начинают вещать о смерти правителя. И как бы тот ни старался, как бы ни прятался, вечером того же дня умирает…
        - От чего? - недоумевал Палцени. В проклятия, как и в мистику, он совершенно не верил. Не верили в это вроде как и мэтры, но могли оперировать только сведениями, почерпнутыми из трактата:
        - Имеются разногласия в показаниях свидетелей. Утверждают по-разному: то летучая мышь ядовитыми когтями царапнула, то шершень ужалил, то птичка маленькая клюнула, но в большинстве случаев - причина смерти не установлена.
        - Ага! Но в любом случае смерть летающая… - бормотал инопланетянин, лихорадочно размышляя над услышанным:
        «Боюсь ошибиться, но, кажется, здесь ещё одна метка большого Космоса. Если монастырю две тысячи лет, значит, он создан во время экспансии на Майру боевых андроидов. И вполне возможно, что это место колонисты с маньяками-учёными на борту станции тысячу лет назад просмотрели. С орбиты тоже не всё ощупаешь приборами… Моральные уроды остались, сформировали страшный устав, но именно он помог им выжить, сохраниться две тысячи лет в почти полной изоляции. И скорее всего, пользуются попавшими им в руки высокими технологическими орудиями убийства. Не помню, что там творилось две тысячи лет назад, в Галактике, но некие миниатюрные носители яда уже тогда имелись и широко использовались. Странно, конечно, если они работоспособны до сегодняшнего дня, но почему бы и нет? Да и наверняка страшные легенды о смертях просто отпугивают иных правителей последнее тысячелетие…» - а вслух спросил:
        - Когда последний раз произошла насильственная смерть правителя, навеянная Вещателями?
        - Лет триста назад, если верить трактату.
        «Ну вот! Ядовитых летающих жал больше нет, а легенда продолжает работать. Имидж - великое дело. И мне теперь понятно, почему разбойники не слишком торопятся по нашим следам. Решили, что наткнулись на ночной рейд Лысых по зачистке неприкосновенной для иных дороги. А я-то обрадовался, подумал, что лихоимцев с большой дороги несуществующими демонами запугал. Так что будем считать, что нам сегодня ещё раз повезло… Крупно повезло! Но вот что дальше делать? Как бы разбойники ни боялись Вещателей ночью, они обязательно двинутся по нашим следам днём. Значит, у нас три выхода: прорываться назад к посёлку, либо без коней пешком уйти в горы и там спрятаться, либо тщательнее присмотреться к Лысым. Вдруг те за последние столетия сменили ипостась на более мирную и окажут нам содействие в уничтожении банды? Тем более что с появлением небесных бомбардировщиков твердыня монастыря сразу теряет всю свою неприступность. Один, максимум два бомбовых удара, и специальный отряд десантников зачистит это гнездо юдоли и зла в течение суток. Можно их и припугнуть такой перспективой на ближайшее будущее…»
        Виктор поведал свои последние размышления вслух.
        Боевые товарищи предложили четвёртый выход: никуда не двигаться, а продолжить держать круговую оборону на месте. Или отойти ещё по дороге дальше в горы и там отыскать лучшее местечко. При этом стало заметно, как кривится маркиз, старавшийся опираться только на здоровую ногу. Пришлось Менгарцу отдать товарищу последнюю коробочку с целебной мазью, которую он получил ещё от лучших врачей Цензорского княжества.
        - Мажь! Не экономь. Весьма вещь полезная… - наставлял он, гладя на распухающее колено.
        После этого Виктор решил смотаться до уже знакомого выступа и там осмотреться.
        Смотался. И с досадой зафыркал. Во временном лагере разбойников уже виднелось до ста всадников. То ли их от перекрёстка сюда загнали сводные силы солдат, местных и торговцев, разбив остальную банду, то ли они сами решили продолжить мщение малочисленным, но сильно кусачим незнакомцам. Задерживаться на месте больше не стоило. Дальше по дороге и в самом деле можно было отыскать рубежи обороны более выгодные для слишком малочисленного и немного израненного отряда.
        Поэтому своим товарищам эмиссар его святости начал выкрикивать ещё издали:
        - По коням! Уходим! - А уже присоединившись к ним и возглавив, пояснил свои действия: - Число бандитов утроилось, так что нам надо до рассвета определиться. Ну и проследить, что при свете дня станут делать Лысые.
        Как ни странно, да только место для неприступной обороны отыскали чуть ли не на виду засевших в скрытых ячейках лысых лучников. Рядом с валуном, на котором виднелась пугающая надпись, резко сместились влево и, пересекая пустое пространство, уткнулись в нужное место. Там начиналась крутая тропинка, ведущая на ту самую голую скалу, которую разведчик заметил при первом осмотре местности. А на самой вершине возвышались только пара каменных обломков да громадная россыпь камней поменьше. Отсиживаться там, да ещё и проведя в поводу за собой коней, можно было бы месяцами… если решить проблему питания и воды. А того, что имелось у отряда в наличии, могло хватить для безбедного существования в течение трёх суток. Ещё и воды набрали предостаточно в висящие на крупах у трофейных коней бурдюки.
        - А больше нам и не понадобится! - уверенно заявлял эмиссар сомневающимся боевым соратникам: - За это время орлы нас обязательно отыщут. Всё! Отбой! Отдыхать! А я посмотрю, что там монахи делают…
        Виконта поставили дежурным на тропу, но из остальных спать никто не ложился. Все ждали рассвета и косились на тень замершего командира.
        - И что ты там видишь? - поражался мэтр Форш. - Мы тебя еле различаем на фоне начавшего светлеть неба… Что за глаза у тебя странные?
        Пришлось говорить полуправду:
        - Уф! Вы бы только знали, какими чудесами его святость занимается! Сразу бы прозрели, как и я! Ну а чтобы вам скучно не было, буду вам пересказывать, что вижу… Всё-таки здесь наверху в горах и светает очень быстро… Плато, смотрите, как уже блестит! В самом деле, словно сияет… Ага, и Лысые Вещатели зашевелились… из гнёзд вылезли, разминаются… Смену ждут? Точно! Вон и отряд в десять всадников… трёх коней в поводу ведут… Странно, небольшой колокол тоже на коня грузят. Похоже, он тут у них для тревожного боя предназначен… И колчаны грузят, огромные, крепостные, стрел на двести каждый. Ха! Все трое садятся на коней!.. И уезжают вместе со всеми! Не понял… Так это у них только ночной пост? Надо проверить…
        Он бросился к самой облегчённой лошади, накидывая, затягивая седло и закидывая узду. Рядом то же самое делал Форш:
        - Я с тобой!
        - Ладно, поехали!
        - А если разбойники подоспеют до вашего возвращения? - с резонным вопросом вмешался маркиз. Менгарец ткнул рукой в сторону плато:
        - Приготовьте верёвки и свесьте их вниз прямо на плато. Если не успеем к тропе, прискачем сюда. Коней придётся бросить, но зато вы нас в два счёта вытянете.
        Спускались со скалы уже под первыми лучиками солнца сквозь тучи, которые весьма и весьма обнадёжили возможной лётной погодой. Затем, не присматриваясь к сияющей поверхности плато, промчались на его противоположную сторону. Там ширина дороги, пронзающей скалистый «гребешок», как раз позволяла проехать добротной крестьянской телеге. Командир спешился и первым делом метнулся к гнёздам. Ничего особенного: кучка соломы в каждом, тепло, удобно, даже уютно. Наверняка любого чужака на поблескивающем плато даже в снежном урагане рассмотреть можно. Поднимай тревогу, позвонив в колокол, да постреливай вниз из лука. Позиции идеальные.
        Вернулся на дорогу, сел на коня и двинулся дальше, пересказывая сопровождающему мэтру увиденное. Уже через десять метров взору разведчиков открылось второе плато, но маленькое, с нормальным природным камнем на поверхности. И тоже две пропасти по сторонам. Но теперь уже ущелья как бы резко начинали сходиться вместе, образуя из горы некий громадный, вытянутый язык ещё не разрушенной временем породы.
        А вот в финале этого невзрачного каменного пространства открывался великолепный вид на массивное, мрачное строение с неприступными башнями, ещё и отделённое от всего горного выступа глубокими трещинами, словно рвами. То есть неприступная крепость стояла как бы на огромной плоской вершине отдельной горы с вертикальными склонами. Штурмовать такое уникальное сооружение - прославиться на века своей тупостью. Даже сейчас, при помощи орлов, там придётся повозиться не одни сутки, а добрую неделю. За стенами виднелись кроны вековых деревьев, а ведь там ещё для огородов места и воды хватало, как утверждалось в трактате. Значит, колодец, пробитый на невесть какие глубины, и в самом деле существует.
        От выступающего вперёд донжона на цепях свисал узкий железный мост, и в данный момент он неспешно поднимался. Тринадцать всадников уже забрались внутрь твердыни. Причём полотно моста так и замерло, приподнявшись только на треть. То ли заедало, то ли не было смысла поднимать и опускать ежедневно на всю высоту.
        - Странно! - недоумевал Форш, пялящийся во все глаза, но не забывающий мыслить. - Зачем им тогда этот ночной пост? Никакой логической причины для его содержания не вижу!
        Менгарец припомнил «клин сорока», в существовании которого тоже не получалось отыскать смысл ни ему, ни жителям Ворот за всю их тысячелетнюю историю. А он был. Как и здесь, явно имелся. Только стоило его разгадать.
        Хоть всадники стояли на дороге, не выезжая на малое плато, их со стен крепости сразу заметили. Мост вздрогнул и пополз вниз, а один из стражников заорал басовитым голосом:
        - Добро пожаловать, дорогие гости! Милости просим в наш монастырь! Въезжайте в него с открытым сердцем и открытыми помыслами!
        И так это приглашение зловеще звучало, что оба всадника, не сговариваясь, развернули коней и поскакали обратно. Тотчас мост замер и тут же стал подниматься обратно. Мэтр Форш забормотал:
        - Что-то мне туда не хочется… - а при выезде на Сияющее плато приостановил коня: - Николай! - Палцени вздрогнул, никак не получалось у него привыкнуть к выбранному наспех имени. - А что, если закинуть в гнёзда стрелков нечто усыпляющее? А потом, если мы до тех пор останемся на скале, наведаться сюда и осмотреться более конкретно?
        - Идея хороша. Но у нас даже вина нет, чтобы подмешать в него сонного зелья. Не говоря уже о самом зелье. Да и вряд ли лысые стрелки стали бы пить оставленное с явным умыслом угощение.
        - Ну, от вина я бы и сам не отказался, - отшутился мэтр, поглядывая на скалу, где наблюдающие за ними и за дорогой товарищи пока не выказывали явного беспокойства. - А вот чем усыпить, у меня имеется.
        Он достал из нагрудного кармана четыре герметически закрытые металлические коробочки, правда, одну из них тут же припрятал обратно. После чего торжественно огласил:
        - Прошу любить и жаловать: сонные клопы!
        Воспоминания в голове у Менгарца заворочались, подсказывая, где он уже нечто подобное слышал:
        - Хм! Уж не те ли самые, которых вскармливают в посёлке Ворота? Это в центре Цензорского княжества, что на Втором Щите.
        Форш удивлённо захлопал ресницами, эмиссар его удивил своими знаниями географии и намёками на очень дальние путешествия в своей жизни:
        - Не знаю, о таком посёлке не слышал. Но, по сути, данные создания - государственная тайна нашего баронства. Потому что могут служить весьма действенным и опасным оружием. Тем более что никаких причин усыпления отыскать на теле невозможно, маленькое покраснение рассасывается моментально, а через полчаса человек уже крепко спит. И его хоть ножом режь - не проснётся. Открываешь коробочку… Вот так. И высыпаешь эти чёрненькие бусинки на солому ячеек… Пока клопы спят, но проснутся уже минут через десять, и затем компактно проживают в одном месте их рассеивания до пяти суток. После чего их можно посыпать красящим порошком-проявителем и элементарно собрать обратно. На!
        Николай Резецкий отдёрнул руку:
        - А вдруг они на мне… это… рассеются?
        - Ладно, тогда я сам! - мэтр соскочил со своей лошади и метнулся с обходом ячеек для стрелков. Вернулся через пять минут: - Готово! Две коробочки рассыпал, хватит с лихвой!
        - Тогда двигаемся отсыпаться, - заторопился командир отряда, поглядывая на вновь покрывающееся пасмурными облаками небо. - Что за напасть? Вроде солнце уже брызгало лучами?..
        - Бывает! - философски отвечал учитель боевых искусств. - Тем более в горах…
        На скалу забрались без происшествий. Ни разбойники пока не появлялись, ни Лысые не мчались настаивать на своих назойливых приглашениях в гости. А посему было решено усмирить лошадей торбами с овсом, надев их на морды, осмотреть раны собственные, а потом уже и самим завалиться отсыпаться. Пока вновь сгущающиеся на небе тучи не разверзлись водной хлябью.
        Глава 20
        За одним столом
        Так случилось, что к южному фронту главы противоборствующих сторон прибыли почти одновременно. Разве что монарх Чагара всего лишь на полчаса раньше. Незамедлительно выбрался на передовую, послал к противнику парламентариев и стал выслушивать доклады сбежавшихся генералов. По правде говоря, он уже рассчитал, что придётся чуть ли не сутки ждать ответа на свои запросы и предложения, поэтому собирался занять себя инспекциями, осмотрами и проведениями учений.
        Каково же было его удивление, когда посланные к противнику парламентарии вернулись поразительно быстро, издалека начав выкрикивать по очереди потрясающие новости:
        - Ваше величество! Император Оксент здесь! Только что прибыл! Прямо на передовую! С отрядом измученных скачкой телохранителей. Увидев нас, приказал казнить! Тут же отдавая приказ своим войскам готовиться к тотальной атаке. Нам повезло по двум причинам: войска сопровождения, которые император захватил с собой, отстали в пути, и нам удалось выкрикнуть, что ваше величество готов к немедленным переговорам. Вначале император возопил от радости, что есть возможность немедленно убить главного злодея… (просим прощения, мы только повторяем слова нашего врага!), а потом вдруг согласился прочитать ваши депеши. При этом, только начав читать, опять сменил своё решение, кидая распоряжение в нашу сторону: «Бегите к своему королю и скажите, что я готов встретиться тотчас!»… Да вон, с той стороны уже начались приготовления…
        В самом деле, южане интенсивно зашевелились. На нейтральную полосу, как раз в точку досягаемости чагарских пушек, устремились пара десятков фактически безоружных вояк интендантского состава, волокущие на себе всё, что может понадобиться для встречи такого уровня. Потом в течение получаса цепочка их так и не иссякла. Они сновали, поднося нужные вещи, ковры, столы и стулья, роскошные фрукты и напитки. И откуда только всё взялось непосредственно на передовой?
        Открытый со всех сторон навес наверняка в иных случаях предназначался для главнокомандующего, наблюдающего с господствующей высоты за ведущимся сражением. Его возвели и закрепили, словно по мановению волшебной палочки. Точно так же быстро велась и внутренняя сервировка. Затем с южной стороны стали устанавливать флаги Редондеры и вассальных ему государств.
        На это с другой стороны подтянулись со своими флагами и некими напитками интенданты Союза Побережья. Причём эта нестроевая братия между собой общалась и сотрудничала так, словно занималась этим ежедневно и никогда друг с другом не воевала.
        Напоследок место встречи осмотрели и даже опробовали приготовленные напитки командиры личных телохранителей императора и короля, оговорили между собой последние детали предстоящей встречи и дали условные сигналы своим сюзеренам.
        Те и двинулись к шатру, стараясь вышагивать достойно, торжественно, вполне созвучно с данным историческим моментом. Разве что Оксент норовил перейти на быстрый шаг, настолько ему не терпелось задать кучу вопросов своему главному врагу. Депеши и предложения он уже успел прочитать раза три, и теперь его душа горела одновременно злобой, негодованием, недоверием, изумлением, завистью, ревностью и ещё целой кучей бурных эмоций. И отправляясь на встречу, он всё равно приказал своим генералам выстраивать полки и готовить кавалерию для грандиозной атаки на врага всеми силами. То есть никак не был настроен на перемирие даже после ознакомления в послании с важнейшими новостями.
        Гром Восьмой не совсем понимал такое бурное рвение оппонента и его дивные приготовления к атаке. Он ещё не знал о пропаже любимой куколки Катрин и не мог посочувствовать, как человек, сам переживший подобное. Так что, оставшиеся за спиной войска Союза Побережья тоже стали строиться и готовиться к бою. А к пушкам бросились запасные расчёты, готовя боеприпасы и проверяя наводку орудий на пристрелянные ориентиры. Скорее всего обе армии понимали: многое зависит от итогов личной встречи коронованных лидеров, но тем не менее страшная сеча всё-таки состоится.
        Вместе с Громом навстречу вышли барон Эдмонд, из одноимённого баронства, и, можно сказать, монарх в изгнании, король оккупированного южанами королевства Гачи. Причём отступившие со своей территории войска составляли чуть ли не половину всей здешней армии Союза Побережья. Ещё две пятых - воинские силы баронства Эдмонд, и только одна пятая - чагарцы. На их пушках в основном и держалась местная оборона.
        Владыка юга, никого с собой из побеждённых вассалов не взял. А его недавний соратник и союзник, странствующий король рыцарей Керранги оказался подлым предателем и сейчас наверняка либо спрятался уже за стенами монастыря Дион, либо разбит полками преследующей его кавалерии.
        Но в любом случае, самые влиятельные люди обеих сил противостояния сошлись вместе и уселись за стол переговоров. За их спинами, несколько потеснив телохранителей, встали вышколенные лакеи, готовые подать нужный напиток или затребованную взглядом вазу с фруктами. А уже восседая за столом, после первых обязательных церемониальных приветствий Оксент Второй с треском приложил ладонью по лежащему перед ним посланию и уставился в глаза Грома Восьмого, интересуясь только одним:
        - Это всё - правда?
        - Несомненная! - твёрдо отвечал монарх Чагара. - Хотя большинство деталей и не менее важных событий я просто физически не успел изложить на бумаге. Поэтому я их перескажу.
        И на добрый час затянулась просветительская лекция на тему «Кто есть кто, что успел натворить и что это вокруг нас такое творится». К этой лекции с открытыми ртами прислушивались и сидящие рядом союзники. Они тоже до сих пор были не в курсе всего происходящего. А если получали некую информацию, то неполную, отрывочную и бессистемную. Тогда как сейчас вся история прозвучала слитно, без купюр и с максимальным откровением. Повелитель Чагара даже признался в своём временном помешательстве, когда он потерял голову под пагубными ласками Мааниты. Обрисовал, к чему это привело, и не погнушался попросить императора проявить великодушие и вернуть наследную принцессу, похищенную подлой наложницей.
        В ответ Оксент нервно рассмеялся и выступил со встречными обвинениями:
        - Понятия не имею, куда делась твоя лживая любовница, хоть и уверен, что на подвластных мне территориях её нет. Зато сам хочу у тебя потребовать возвращения сделанного мне подарка. Катрин оказалась соблазнена кем-то из твоих придворных, доверилась его призывам о любви и не далее как вчера сбежала в Чагар. Перехватить её мы не успели, были заняты погоней за предателями. Так что прежде, чем продолжить дальнейшие переговоры, прикажи вернуть мою Катрин!
        Гром с недоумением оглянулся на своих союзников. Но те в один голос категорически заявили:
        - В указанное время на нашу сторону никто от южан не переходил. Клянёмся своими коронами!
        Понятное дело, что лазутчики или разведчики наверняка могли просачиваться, но ведь не про них шла речь. И подобная клятва, даже данная перед лицом врага, в мире Майры значила очень много.
        От услышанного император даже растерялся:
        - В таком случае… где же она?
        Теперь уже фыркнул смехом Гром:
        - А ты не подумал, что бывшие наложницы Гранлео - тоже люди? И они тоже имеют право и хотят любить тех, кого сами выбирают? Да и не все они подлые и лживые, как Маанита…
        И он более подробно рассказал о Лайдюри, которая не только сама в данный момент оказывает огромную помощь, но и своих подруг по гарему смогла разбудить, призвать на помощь, заставить действовать сообща и на благо всего мира.
        Подействовало. Оксент задумался:
        - То есть вполне возможно, что Катрин влюбилась в кого-то из моих придворных?
        - Почему бы и нет?
        - Но в кого?!
        - Откуда нам знать, - пожал плечами Гром. - Сам подумай… Пока ты там гонялся за предателями, кто покинул дворец?
        - М-м? Да никто!.. Почти… Монарх королевства Ранель убыл на похороны своей матери…
        - И? Тело матери ты видел? А может, вспомнишь про некоторые интересные моменты общения между Катрин и нашим коронованным соседом?
        - Э-э-э?.. Хм! А ведь он стихи писал и каждый день слал… - император наморщил лоб в воспоминаниях. И даже возмущаться начал: - Но ей же все слали оды и восхваления!
        - Увы! Стихи тоже бывают разными…
        Осознавший всю глубину своего позора как рогоносца, Оксент с выпученными глазами вскочил на ноги, пытаясь сообразить, куда бежать, кого казнить и за кем гнаться. Немного помычал нечто несуразное, сжимая побелевшими пальцами рукоять своего парадного меча, а потом всё-таки взял себя в руки, под изучающими взглядами сразу трёх коронованных неприятелей, и уселся обратно. Вздохнул, принимая какое-то решение, и жестом подозвал к себе секретаря:
        - Отправить немедленную погоню в королевство Ранель. Короля и Катрин арестовать и доставить в столицу Гачи! Выполнять! - Секретарь умчался быстрее тени, а Оксент даже сделал попытку улыбнуться, обращаясь к переговорщикам: - Досадно! Но… не смертельно! Тем более что, приближаясь к фронту, я надумал одну отличную мысль. А не породниться ли нам династиями? Это будет наилучшим выходом для мира в целом и для наших подданных в частности. Особенно в свете последних мировых тенденций, о которых так хорошо поведал твой Первый Советник. Иначе говоря, человек со звёзд. Уверен, если я женюсь на принцессе Розе, все стороны останутся довольны. Вот такое моё требование!
        За столом повисла долгая пауза, которую Гром держал так долго, как только смог. И только решив, что терпение краснеющего на глазах императора вот-вот лопнет, заговорил:
        - О чём может идти речь, если моя дочь похищена и мы даже не можем понять, где её прячут? Мало того, несмотря на все несомненные выгоды династического брака и даже не учитывая моей твёрдой уверенности в его необходимости, я никогда не заставлю родную дочь выйти насильно за кого бы то ни было. Только с её полного согласия и одобрения она будет выдана замуж. К тому же Роза Великолепная уже влюблена и даже почти помолвлена. Церемония просто не состоялась из-за чрезвычайных обстоятельств и непосредственно самого похищения. И тем не менее! - глава династии Виларнов поднял вверх указующий перст, акцентируя внимание на своих словах: - Твой брак на моей дочери при некоторых обстоятельствах всё-таки может состояться. Самое главное условие: моя дочь должна тебя полюбить и добровольно согласиться на брак.
        Глаза Оксента сузились вначале от подозрения, что над ним издеваются. Ведь сразу заявили, что сделка о браке невозможна, а вот теперь несколько иное предложение. Но уже через минуту, когда в памяти прокрутилась вся нужная информация, морщины на челе императора стали разглаживаться:
        - Если я правильно понял, то ты говоришь о второй своей дочери? Сколько ей лет?
        - Недавно исполнилось шестнадцать. Умна не по годам и отлично развита физически. Если мы заключим между собой мир, милости прошу в Радовену на торжества по этому поводу. Ты ещё вполне молод, симпатичен, по многочисленным слухам и мнениям, нравишься женщинам, так что у тебя есть ещё все шансы завоевать сердце моей второй дочери.
        Завоеватель Юга помотал головой:
        - Эк у тебя всё так складно получается! Я поддамся, мир заключу, а вдруг твоя дочь на меня и не взглянет?! Оно мне надо? Не лучше ли мне не давать слабину, а начать наступление немедленно? И то, что мне не желают предоставить по-хорошему, будет взято мною по праву сильного!
        - А ты уверен, что настолько силён? - словно со старым приятелем разговаривая, рассуждал Гром. - Я ведь про орлов катарги не шутки ради упоминал. Они и в самом деле разбомбили ставку северян и не нанесли окончательный разгром врагу только по той причине, что летали туда в разведывательных целях. Взяли с собой слишком мало боезапаса. Но уже в данный момент сотни бомб готовы упасть с неба не только на северян, но и на твои позиции. Пойми, война стала совсем иной, и у нас хватит сил остановить три армии, таких, как твоя. Может, хватит соревноваться, кто больше крови прольёт? Может, лучше посоревнуемся, кто быстрее построит у себя громадные фабрики и заводы? Кто первый соединит столицы и порты железными дорогами? Кто первый построит океанский лайнер, совершающий кругосветное путешествие?
        Он продолжал задавать свои сравнительные вопросы, открывая всё новые и новые грандиознейшие перспективы, которые ему самому преподносил совсем недавно Монах Менгарец. А император Юга, заворожённо слушал и никак не мог решиться на такое очевидное и вечное перемирие. Сердце обливалось кровью при воспоминании о Катрин. Мужская гордость рвалась от возмущения и обиды за измену. Болезненное самомнение требовало покорить всех врагов до единого, заставив подчиняться только ему самому. Благоразумие диктовало быстрее завершить здесь все свои дела и метнуться навстречу непобедимым рыцарям Керранги. Ну а разум лихорадочно пытался выстроить аргументы «за» и «против» мирного договора. И выбор помогли сделать обстоятельства.
        Примчался бледный от изматывающей скачки посыльный, осмелившийся побеспокоить сюзерена даже во время настолько важных переговоров. Правда, говорил он последние, фатальные новости чуть в сторонке, чтобы не услышали ни единого слова представители Союза Побережья:
        - Ваше императорское величество! Рыцарский корпус предателя не пустили в монастырь Дион. Целители раскусили его хитрости и не поддались на длительные уговоры. Но Дашиг Керранги сумел разгромить нашу кавалерию на встречном ударе и выскользнуть из мешка окружения, нанеся сокрушительные потери четырёхтысячной армии преследования. И теперь корпус рыцарей движется на столицу королевства Гачи.
        Всё стало понятно. Пусть Дашиг и понёс потери тоже, но в любом случае он без труда захватит древний город, в котором практически не осталось воинов. Если, конечно, немедленно не предпринять встречные меры. Ведь сейчас все возможные защитники стояли выстроенные для решающего сражения вдоль линии фронта.
        И Оксент Второй понял, что проиграл. Вернее не столько проиграл, как просто имеет всего единственный шанс именно сейчас и именно здесь всё исправить и закончить войну не жалким просителем-пораженцем, а вполне достойно, с гордо поднятым забралом. Оставляя за собой имперское правление сразу нескольких аннексированных им в военной кампании государств.
        Поэтому щедро наградил посыльного, невзирая на очень плохие новости, отдал несколько распоряжений своим адъютантам и вернулся за стол переговоров. И немедля начал с таких слов:
        - Хорошо! Приступаем к обсуждению главных пунктов мирного соглашения!
        Глава 21
        Чудеса проворства
        Через два часа, после команды отсыпаться, начал моросить мелкий, противный дождик. Да только Менгарцу, работающему и сражающемуся несколько последних суток на износ, было плевать на сырость и на свежесть. Только поплотнее завернулся в свой плащ да развернулся на другой бок. Даже не заметил, как боевые товарищи накрыли его ещё одним плащом и отошли на краешек скалы, непосредственно к тропе, ведущей вниз. Там было на что посмотреть. Выглядывали вначале осторожно, стараясь не привлечь к себе внимания.
        Прибыла банда разбойников. Тех самых, которые бесчинствовали на перекрёстке, а потом малыми силами преследовали беглецов. Сейчас же количество всадников выросло до трёхсот, и рядом с такой силой следовало вести себя как можно тише. Так что пятеро воинов разговаривали непроизвольно чуть ли не шёпотом:
        - Странно они себя ведут, - бормотал маркиз Хроммель, рассматривая перемещения бандитов. - Вроде как готовятся к отражению неожиданной атаки со стороны Лысых. Неужели те и на три сотни могут наброситься при желании?
        - Почему бы и нет?! - риторически восклицал мэтр Слиш. - Как мне помнится, в описаниях говорилось, что в монастыре проживает единовременно около тысячи Вещателей. А то и больше. Так почему бы им и не ударить ради забавы?
        - Хорошо бы увидеть их сражение! - мечтал виконт Алый. - Если пустят они кровь друг дружке, нам только легче станет и спокойнее.
        - Тогда почему они не выстраиваются для боя на плато? - вставил свой вопрос принц. - Вплоть до того, чтобы уже сейчас занять «гребешок» для обороны. Мне кажется, там прекрасная позиция. Да и на узкой дороге удерживать любую армию гораздо легче.
        - Что-то их сдерживает от такого поступка, - кривился Форш. - Знать бы и нам: что именно?
        - Чего гадать? - пустился в философию маркиз. - Жизнь покажет, а мы посмотрим… И послушаем! - и указал рукой влево.
        Там, как раз на дороге, рассекающей гребешок, торчащий между двух плато, появились всадники. В количестве всего лишь пяти человек. Зато рыцарские латы на них, шлемы, да и всё оружие не стыдно было надевать на парадах и при королях. Кони тоже под стать, пусть и без брони, но редкостные красавцы. Сразу просматривалась долгая и кропотливая селекция благородных животных.
        Все пятеро выехали на середину Сияющего плато и замерли там на месте. Один из них снял шлем и обратился к разбойникам с сердечной улыбкой:
        - Приветствуем вас, дорогие гости! Почему же не входите к нам? Почему теснитесь в таком неудобном месте? Ведь знаете, что наши ворота раскрыты для всех!
        Со стороны бандитов вперёд двинулись сразу двое. Видимо, самые именитые из собравшихся здесь атаманов. А может, только эти и остались. Говорили по очереди:
        - О-о! Сам господин настоятель! Рады вас видеть, добрейший, в полном здравии и в хорошем самочувствии!
        - От имени всех наших воинов привет и пожелания счастья!
        Кажется, они были хорошо знакомы друг с другом, и если не ёрничали, то уж точно в их голосе слышался сарказм. Но настоятель монастыря словно не замечал издёвки:
        - И всё-таки, друзья! Может, вы нанесёте визит в наш монастырь? Знатно повеселимся!
        - Увы! Сейчас мы слишком заняты, и нам не до веселья. Зато мы постараемся загнать сюда в скором времени немалую кучу гостей, с которыми вы и развеетесь от всей души.
        - Жаль, что не уже… - улыбка Лысого Вещателя померкла. - А зачем тогда прибыли?
        - Этой ночью к вам наведались гости, и мы бы хотели их у вас выкупить. Дело в том, что они наши кровники, убившие очень много боевых товарищей, и мы сами очень хотели бы с ними пообщаться и немного поразвлечься. И для выкупа, мы готовы заплатить любую сумму в деньгах или в драгоценностях.
        И опять настоятель начал с того же слова, что и прежде:
        - Жаль… что мы не в силах пойти вам навстречу и закрепить наши дружеские отношения. Но никаких гостей у нас этой ночью не было. Пытались было к нам добраться двое, но явно застеснялись и по скромности своей удалились обратно…
        Один из атаманов с сомнением кривился, зато его коллега поверил сразу:
        - А куда они удалились?
        - Да вон! - и Лысый поднял руку, указывая прямо на затаившихся рыцарей. - На скале прячутся и за нами подглядывают!
        Тут уже все головы без исключения повернулись к указанному месту и стали присматриваться. Вскоре послышались первые выкрики:
        - Точно! Вон они! Головы торчат!
        Оба атамана рявкнули команды помалкивать и вновь обратились к своему лысому знакомцу:
        - Спасибо за помощь, добрейший! - В последнем слове слышалось столько ёрничества, что скривился даже настоятель.
        - И сразу хотим спросить, можно ли нам оставаться на этом месте дней десять, пока наши кровники сами к нам не спустятся от голода?
        - Можно! - радостно возопил настоятель, не скрывая мстительности уже от себя. - Но только пять дней, и только при одном условии: вы к нам обязательно пригласите в ближайшие два дня новых, желательно знающих занятные истории посетителей. А то у нас так скучно, так скучно без гостей!
        Атаманы переглянулись между собой, что-то там согласовали и вынуждены были ответить подтверждением договора:
        - Хорошо! За каждые пять дней нашей здесь стоянки мы к вам определяем на постой солидную кучку словоохотливых путешественников. Скучно вам не будет, обещаем!
        - Хорошо! Можно сказать, что мы с вами почти договорились… - Лысый покосился на скалу с шестёркой засевших там путешественников и добавил: - Ну и в любом случае, одного из этих… - Он даже пальцем на скалу ткнул, для уточнения, - вы нам тоже отдадите. Чувствую, что им есть что о себе рассказать, ловкие, бравые ребятушки. Интересно будет таких принимать в гостях.
        И по этой позиции атаманы кое-что выторговали:
        - Отдадим. Но если их в живых останется четверо или больше.
        Из чего получалось, что разбойники любят «гостей и беседы с ними» ещё больше, чем воинственные монахи. И это уже окончательно раскрывало глаза на суть подобного гостеприимства. Лучше уж самому удавиться или заколоть себя кинжалом, чем попасть в руки таких хлебосольных хозяев.
        Именно на эту тему стали негромко переговариваться рыцари Цериала с мэтрами из баронства Бисме. Глядя вслед удаляющимся в свою твердыню Лысым Вещателям и присматриваясь к новым перестановкам в лагере разбойников, маркиз первым делом позавидовал продолжающему отсыпаться эмиссару:
        - Спокоен, как удав. А мне вот неймётся: а вдруг орлы в течение пяти дней не прилетят? Чувствую, эти бандиты хоть и опасаются друг друга и не доверяют, в явном сговоре. И уже давно… Наверное, банально загоняют на дорогу нерасторопных, заблудившихся путников, а потом делают вид, что долго и настойчиво преследуют. Те с удовольствием прячутся в крепости Лысых Вещателей и пропадают навсегда…
        - Похоже на то, - соглашался с ним Форш. - И гляньте, как они перестраиваются. Наверняка задумали кого-то заманить на дорогу. Может, даже тех, кто собирается их преследовать со стороны сожжённого форта. Мне кажется, в любом случае оккупационные власти такой бандитский налёт без мщения не оставят. Да и местные люди с торговцами к ним присоединятся. Опять-таки если эта дорога для них - не табу.
        Находящиеся внизу всадники перестроились, и сотня стала располагаться как можно ближе в скале. И грамотно так обустраивались, чтобы в случае опасности можно было отбиться от значительно превосходящих сил противника. Ну и само собой, чтобы у оказавшихся в ловушке путешественников не было ни единого шанса спуститься незаметно и ударить в гущу лагерного хозяйства.
        Остальные две сотни умчались вниз по дороге. Понятно, что такой толпой они никак не станут играть роль приманки. Скорее всего, на дороге останется человек пять, израненных и показательно забинтованных. Если за ними кто-то ринется, они домчатся сюда и спрячутся в лагере, а вот нажимающие с тыла две сотни подельников в любом случае выдавят чужаков на Сияющее плато. А что случится на нём в дневное время? Да и в ночное, если зазвенит сигнальный колокол?
        Загадки тут явно были и сильно настораживали.
        - А вы заметили, что ноги прекрасных скакунов, несущих монахов, внизу чем-то были обмотаны? - заговорил Слиш. - Причём совсем не тряпками, а иным материалом.
        - Ну да, - высказал своё мнение и виконт Алый. - Мне даже показалось, что это некие нетрадиционные, технически новые копыта, с креплениями на лодыжках. Возможно даже, что прикрученные эластичными лентами из вязкого каучука.
        - М-да… жаль, что Николай не видел… С его-то зрением! - хмыкнул маркиз. - Но факт интересный. Мне кажется, именно с этими «копытами» связано нечто, позволяющее монастырским лошадям преспокойно передвигаться по плато. Тогда как для других возможен неприятный сюрприз. Вон разбойники ни ногой, ни копытом на плато не ступили…
        - Ага! Интересно почему?..
        Тем временем оставшиеся грабители обосновались в лагере довольно солидно. Появились костры, стали готовить пищу. Остальные чистили оружие или надраивали коней. Кто имел раны, потянулись к сотенному лекарю. Ну а оставшийся атаман, утолив голод нехитрой снедью, приблизился к границе прицельного удара стрелой и возжелал поговорить:
        - Эй! На скале! - заверещал он, словно его резали. - Кто там из вас главный?
        Отвечать стал виконт Сандер-тэ Алый:
        - А ты что, сдаться решил? Ну тогда живо построй виселицу, и пусть тебя солдаты на ней повесят!
        Разбойник не поддался на словесную провокацию, пытаясь тщательно рассмотреть лицо говорящего:
        - Значит, ты? Постараюсь тебя ни с кем не спутать! Потому что тебе грозит…
        И на несколько минут пустился в перечисление зверств, пыток и побоев, которые он учинит над «главным» противником. При этом так повизгивал от злости и порыкивал, что от шума проснулся эмиссар его святости. Вышел на позицию просмотра и заспанными глазами попытался присмотреться:
        - Что это за клоун устроил здесь представление? - на что мэтр Слиш негромко, но быстро стал пересказывать всё, что случилось за последнее время. В том числе и все наблюдения и выводы упомянул, которые были сделаны им и четырьмя боевыми соратниками. При этом никто из шестерых практически не обращал внимания на беснующегося внизу атамана, только краем глаза посматривали.
        Больше всего негласного командира, заметно взбодрившегося после сна, заинтересовали «подковы». Он даже подробно переспросил всё по второму разу и заставил каждого нарисовать угольком то, что сумел рассмотреть. При этом бормотал странные, непонятные для обитателей Майры технические термины:
        - Протуберанец им в глотки! Ведь это - явно для изоляции ног животных! Но тогда получается, что всё плато - это единое пространство с электронесущими сегментами. Собирает, аккумулирует энергию светила, а в нужный момент, нужными порциями оператор использует в определённых целях… Каких?.. Да хоть для обугливания неосторожно забравшихся на Сияющее плато животных!.. А можно ведь настроить и на парализующий удар!.. Два тысячелетия назад подобных технологий существовало бесчисленное множество… Причём всё просто и надёжно… Будет работать в любых погодных условиях ещё один миллениум… Достаточно запустить толпу неприятеля и!.. Потом только бесчувственные тушки в монастырь заволакивай… Вот тебе и андроиды! Вот тебе и война за планету! Ещё бы выяснить, что они здесь такого ценного имеют? Вряд ли и сами соображают, на чём сидят…
        Наконец принц не выдержал бессмысленного бормотания и попросил:
        - Николай! Может, ты как-то и нас в курс своих догадок введёшь?
        - Вот именно, что только догадки у меня и есть… Но если досидим до ночи и сонные клопы выполнят свою задачу…
        - Гарантированно! - вставил слово мэтр Слиш.
        - …то мы обязательно прощупаем эту лысую братию как следует.
        Как раз в этот момент бесчинствующий словами атаман прекратил сыпать проклятиями, заметно успокоился и заговорил несколько иным тоном:
        - Эй! Долго вы ещё меня будете игнорировать? У меня к вам деловое предложение.
        - Неужели?! - опять стал глумиться виконт. - Если ты такой деловой, то почему до сих пор виселицу не построили?
        - Ну ладно, тебе я уже рассказал, что сделаю за убийство моего брата, которого ты замучил этой ночью. Но остальным могу предоставить шанс для спасения… Хотите жить?
        Тут уже в разговор вмешался эмиссар его святости:
        - Ты, тупое отродье змеи и скунса! Не тебе предлагать жизнь тем, кто сам вправе решать за себя. Ты со своей низостью только и способен вякать, как шакал, да только издеваться над беззащитными женщинами, стариками и детьми. А против меня, к примеру, ты просто кусок протухшего дерьма! Я почему-то уверен, что ты побоишься даже со мной на поединок выйти! Трус!
        Атаман опять взбесился:
        - Сам ты трус! Выходи на бой! Вызываю тебя!
        Виктор рассмеялся, прислушиваясь к голосам своих товарищей: «Не вздумай! Это может быть ловушка! Вон их там сколько!». И вначале прошептал им одними губами:
        - Вы волнуетесь за моё здоровье? Но мне ведь надо размяться после сна… - и уже вниз крикнул: - Да я не против, но вас там так много…
        - Мои воины отступят на дорогу!
        - Уже лучше! Но оттуда они смогут стрелять по мне из луков. Так что пусть отойдут на самый дальний край горного выступа, вон за тот валун, который похож на птичью голову.
        По сути, требование выглядело самым логичным. Пока сотня домчится до места поединка, Менгарец успел бы лихо взбежать на скалу, штурмовать которую глупо. Конечно, тогда в поединке атаману пришлось бы надеяться только на своё мастерство, ни о какой западне или подстраховке не могло быть и речи, сверху лагерь просматривался великолепно, спрятаться там никому бы не удалось. Но наверняка разбойнику припомнились разрубленные трупы его подельников, которые остались и в форте, и на дороге, и он засомневался. С подобным мечником ему бы не хотелось встречаться в смертельном поединке. Его подвело ошибочное определение главного в маленьком отряде противника. Он решил, что могучий мечник - не кто иной, как виконт, который даже телом выглядел несколько массивнее и выше, чем нанёсший оскорбление воин.
        К тому же со скалы опять послышались обидные слова:
        - Трус! Только и умеешь, что языком болтать!
        И вожак сброда из уголовников и дезертиров решился. Пролаял несколько команд, и все его подчинённые довольно дисциплинированно подались на противоположный от скалы край выступа. С собой они, конечно, взяли всё своё оружие, луки в том числе, но коней никто не трогал, да и котлы над кострами оставались висеть, в которых доваривался предстоящий обед.
        Во время этого отхода Менгарец додумался до нового предложения в желании продлить предстоящую разминку:
        - Эй! Я сразу хочу сделать предложение к остальным! Кто смелый, конечно… Если я убью вашего командира, не бросайтесь на меня все скопом, я ведь тогда буду иметь право убежать сюда обратно. А пусть выходит на поединок следующий силач. Если и ему не повезёт - то следующий. Договорились?! Я ведь думаю, что среди вас всегда отыщется несколько человек, желающих отомстить за гибель своего предводителя. Верно?!
        В ответ раздалось сразу несколько голосов:
        - Ты сначала умудрись с нашим атаманом выстоять хоть полминуты! Ха! Шустрый какой! А уж мы потом сами с очерёдностью разберёмся, если мстить придётся!
        Через две минуты лагерь оказался очищен от людей, которые, столпившись в указанном месте, оживлённо переговариваясь, ждали предстоящего поединка. Слышались выкрикиваемые ставки, которые только и различались между собой называемой минутой смерти чужака. Но крики помаленьку стихли, когда они рассмотрели воина, спускающегося с полуторником на плече. А когда поняли, что к чему, полетели издёвки, смех усилился:
        - Ты бы лучше с лопатой вышел! Удобнее было бы себе могилку выкопать! Или лом бы лучше захватил! Или кирку!
        Виктор старался придерживать своё оружие таким образом, словно он его впервые руками держит. Повёлся на такое притворство и предводитель данной шайки:
        - О! Да ты великий воин! Не рухнешь под весом своего оружия?
        А когда до соперника оставалось всего три метра, мгновенно бросился в бой, надеясь сокрушить нахала одним ударом своего стандартного меча. Знал бы он, с каким легендарным человеком сражается! Но так и не догадался в своей никчемной жизни, с кем его свела изменчивая Фортуна.
        Соперник перехватил огромный меч, как копьё, несколько испуганно попятился, а потом вроде как в отчаянном прыжке двинулся вперёд. Грохот столкновения, и оба упали на скальную поверхность. Причём подавляющее большинство зрителей были уверены, что атаман просто споткнулся и сейчас вскочит на ноги. К их удивлению, поднялся на ноги, покряхтывая и опираясь на свой меч, его противник. Со скалы удалось рассмотреть, как эмиссар ловко увернулся от удара, и уже падая боком, остриём полуторника пронзил разбойнику мозг, ударив снизу в челюсть. Тот умер сразу. Больше и не дёрнулся.
        А озабоченный такой лёгкой победой воин с радостным криком поднял вверх свой массивный меч и заорал в восторге:
        - Как я его! Ха-ха-ха! - И пошатнувшись от веса своего оружия, чуть ещё раз не грохнулся на камни.
        И в данном случае его притворство тоже сработало. После гибели атамана, видимо, командование перешло к десятникам, один из которых резким выкриком остановил дёрнувшихся было подельников:
        - Стоять! Не то он сбежит! Я сам его… - и уже двинувшись к точке поединка, сладкоречиво напомнил: - Уважаемый, ты ведь сам вызывал на бой сразу следующего, правда? Так я иду! Дождись меня!
        Воин дождался. Но теперь уже дурачиться не стал, а приговорил десятника всего двумя ударами, отрубив правую кисть и располосовав грудь поперек вместе с кирасой.
        На этот раз все остальные разбойники замерли на месте в некотором шоке. Ну а раз сразу всем скопом не ринулись, то Виктор и этой возможностью для разминки решил воспользоваться:
        - Ну ладно! Вижу, что с вас мечники, как с моего носа оглобля! Поэтому вызываю на следующий бой сразу трёх смелых и отважных! Только вы уж там выберите тех, кто и в самом деле сражаться умеет! А то мне за вас даже стыдно… Да и товарищи надо мной смеяться станут, подначивая вопросом, почему я вас всех не порубил!
        Разбойники ещё не поняли, что шанса у них нет. Но на этот раз подошли к отбору кандидатов довольно ответственно, остановили свой выбор на лучших. И, судя по движениям устремившейся на бой тройки, эти бандиты воевали вместе давно и между ними имелась отличная слаженность, синхронность действий.
        Но и они долго не устояли против уже хорошо разогревшегося и первым бросившегося в атаку чужака. Один пал сразу с надрубленной шеей, второй выбыл из боя, оставшись практически без ноги, отрубленной ниже колена, и только третий прожил непозволительно долго. Отпрыгнул в сторону и, понимая, что мечом он бессилен спасти свою жизнь, отбросил его в сторону. Зато взамен выхватил метательные ножи и запустил в противника один за другим.
        Тут и Менгарцу пришлось изворачиваться, как угрю на сковородке. Он тоже уронил свой меч и, прокатившись по земле в сторону, «сбил прицел» у подлого противника. Ну а когда тот достал третий нож, метнул свой с прекрасной балансировкой. Такие делали только в Цензорском княжестве, на заводе, оставленном колонистами из большого Космоса. Так что промашки не случилось: точно в переносицу.
        А дальше, победитель трёх поединков, сумел поразить уже всех без исключения. И даже своих товарищей. Подняв свой меч, втыкая его стоя между камней и поглядывая на шевелящихся в первом шаге разбойников, он заорал:
        - Ах так?! Сражаетесь не честно?! Тогда я вас всех порву голыми руками!!!
        И с воплем дикой ярости бросился на банду в девяносто пять рыл. Рыла, конечно же, ошалели от такого поступка, чуть замерли на месте и постарались приподнять отвалившиеся вниз челюсти. Страшно им не было, уж каким бы великим воином ни был мечник, мистического ужаса он не навевал, и разбегаться никто не собирался. Но оружие из ножен стали вынимать все. А кто имел в руках луки, наложили стрелу на тетиву.
        Пять ударов сердца - чужак преодолел двадцать метров, нисколько не обращая внимания на заполошные крики своих товарищей со скалы. Ещё удар - ещё пять метров. И глядя на это, у многих разбойников стали появляться злорадные улыбки. Но навстречу противнику они не побежали, а просто выставили вперёд левую ногу и стали поднимать луки.
        А на шестом ударе сердца всё самое гротескное и произошло. Взбешенный чудак резко замер у костра, подхватил с земли какой-то кусок тряпки, и уже с её помощью снял с костра висевший над ним котёл с кашей. После чего с прежней скоростью рванул обратно. Два удара сердца - вздох возмущения сзади. Ещё три - первый звон спущенной тетивы. А беглец уже ловко подхватывает на бегу свой меч и мчится с ускорением дальше. Только теперь его обе руки уравновешены и лишь добавляют телу нужную устойчивость. Сзади послышался рёв с топотом, который тоже неплохо содействует ускоренному бегу в гору.
        На последних метрах тропы перед самым гребнем Менгарец рассмотрел над головой полетевшие вниз камни. Это товарищи, дабы не тратить стрелы, просто отпугивали слишком рьяных преследователей, которые промчались уже через непосредственную точку поединка. Потом в дело пошёл лук мэтра Слиша, самого меткого из всех лучника. И ему удалось подранить одного и убить второго разбойника, пока остальные не спохватились и не откатились в безопасную зону.
        Еле переводящий дух эмиссар приподнял демонстративно котёл и принюхался к нему со словами:
        - Ну вот как всё удачно сложилось! И размялся, и пятерых уродов из строя вывел, и обедом для нас разжился! Ну не молодец ли я?
        А пятеро боевых товарищей без слов смотрели на него выпученными глазами.
        Глава 22
        Удары в лоб и с тыла
        Обед был съеден с огромным удовольствием, аппетитом и непрекращающимися панегириками в адрес «главного повара». Причём проведённой операцией не только самый молодой Ирин-тэ Шахов неприкрыто восхищался, но и маркиз с виконтом не стеснялись в выражениях. Да и обладающие удивительными познаниями мэтры не отставали в выражении восторга.
        Причём последние как раз и сумели отыскать самые неудобные вопросы:
        - Получается, что у его святости все вот такие отчаянные рыцари в помощниках?
        - Да нет, - не стал скромничать эмиссар. - Только один. Да и тот, тьфу, стыдно признаться… казначей!
        - И тем не менее если о Менгарце ходят невероятные легенды, а ты его ученик, то на что он тогда способен?
        - Да на то и способен, что вы уже не раз видели…
        - Ну а он у кого учился воинскому искусству?
        - Вот когда с ним встретитесь, у него и спросите! - решительно открестился от дальнейших вопросов человек, прикрывающийся именем Николай. И перевёл разговор в продуктивное русло: - А раз никто не голоден, предлагаю ещё раз по очереди вздремнуть. Чувствую, что ночью нам ещё та предстоит работёнка!
        Первым вызвался дежурить над тропой маркиз Хроммель, у которого боль в повреждённой коленке понемногу стихала, поддаваясь воздействию целебной мази. Ну а все остальные, невзирая на моросящий порой дождик, завалились спать. Тем более что на сытый желудок спится несравненно лучше, чем на пустой. Да и принесённый объём каши с мясом был рассчитан человек на двадцать, если не на двадцать пять. А когда на обед дают сразу четыре порции, и ещё знаешь, что враги щёлкают зубами от злости и недоедания - трофейный наварок становится сродни деликатесу.
        Спали хорошо. Никто не беспокоил.
        Мало того, по молчаливому уговору, командира будить не стали. Мол, после таких подвигов имеет полное право поспать дольше. Так что за шесть с лишком часов Менгарец отоспался даже с запасом. А открыв глаза и рассмотрев, что уже начинает резко темнеть, пробормотал с недовольством:
        - Хорошо хоть по нужде проснулся! А то так бы всю ночь проспал!
        Стоящий на посту виконт пожал плечами:
        - Чего даром бодрствовать? Тем более что ужин, который разбойники готовят, уже утащить не удастся, уж больно они злые. Всё время в нашу сторону ругаются. Грозятся разными карами. Причём сразу видно, не так о гибели атамана переживают или остальной четвёрки, как по каше с ума сходят. Похоже, ты самую вкусную ухватил, командирскую…
        - Уф! То-то я смотрю, мне так хорошо спалось, словно под лучшую музыку, а это мне дружно желали приятного аппетита! - веселился выползший из-под плаща эмиссар, делая разминочные упражнения. - А ещё какие новости?
        - Вначале они гонца куда-то вниз отправили, потом тот вернулся с одним человеком. Да вот недавно ещё тридцать рыл подтянулось, сидят вокруг своего котла, ужинать собираются. Они, наверное, из другой банды, держатся явно особняком.
        - М-да! Развелось тут, однако, всякой нечисти… И куда Павел Наглый смотрит?.. Завоеватель фигов! Так… а Лысые ещё на своих постах не уселись?
        Словно ожидая этого вопроса, на прорубленной сквозь гребешок скал дороге появился отряд всадников. На этот раз в двадцать три воина. Чуть ли не все вместе, исключая оставшегося верхом командира, они тщательно прочесали место предстоящей засады, и трое из них, сгрузив сигнальный колокол, луки и огромные колчаны со стрелами, стали умащиваться на своих дежурных местах. Остальные вернулись в монастырь.
        Теперь оставалось понять, будет ли смена воинов, сидящих в заслоне, и как часто её проводят? По сути, если целый день до того отсыпаться, то высидеть на таком непыльном и немокром посту одну ночь - сущие пустяки. Об этом говорили вещевые мешки, в которых наверняка имелось нечто из закуски да питьевая вода. Тем более что и разговаривать можно спокойно, а то и песни всю ночь петь, какие вздумается.
        - Кстати, о разговорах, - забеспокоился эмиссар, обращаясь к мэтрам. - Вдруг из-за болтовни часовые не заснут? А могут за товарищами заметить нечто странное. Как тогда быть?
        И опять последовал пространный ответ:
        - Сон наступает не резко, и в моменты его приближения человек просто перестаёт адекватно воспринимать окружающую обстановку. То есть если болтал до того, так и уснёт, бормоча что-то себе под нос и думая, что ему отвечают. Незаменимое средство на все случаи жизни! Недаром тайну о сонных клопах мы храним как одну из самых важных для нашего баронства.
        - Ладно, убедили… Но раз время пошло, теперь буду за этим трио лысых наблюдать не отрываясь… А пока занят, не откажусь от сунутого мне в руку бутерброда. Так как есть свободное время, можно немного и подкрепиться…
        Мэтр Форш, укладывая в ладонь командира желаемое, не удержался от хмыканья:
        - Тебя только и надо кормить трофейными продуктами…
        - Ага! Или добить сразу, чтобы боевых товарищей не объедал! Хе-хе! Ладно, три трофейных мешка я уже приметил у монахов. Ну не станут же они всё употреблять в первые минуты своего дежурства!
        - Кто знает… - словно накаркал Слиш. Внимательно следящий за лучниками Менгарец забормотал себе под нос:
        - Хм! Один оглоед таки не утерпел, пока его товарищи притихли, полез в свой мешок… О! Неужели колбаса? Сволочь! Кусает, словно свою собственную… Ага, зевает! - И ещё через пару минут добавляет: - Господа! Преклоняюсь перед вашими клопами! Колбаса была только два раза надкушена, и Лысый спит, откинувшись назад! Не удивлюсь, если и храпит, как тюлень.
        - А кто такой тюлень?
        - Потом как-нибудь расскажу… Сандер-тэ! Что там видно со стороны лагеря?
        - Уже почти ничего. Стали интенсивно и полностью гасить костры.
        - Отлично, значит, ждать нас долго не заставят. - Виктор потирал руки, переходя на позицию у тропы. - Так, и где наши луки со стрелами? Ага, на месте! Теперь тут я сам подежурю, а вы связывайте все наши верёвки и сбрасывайте конец вниз на плато. Думаю, если мы спустимся с того края и пройдём к скалистому гребню вдоль самого обрыва, нас разбойники не заметят. Они-то ведь на Сияющее покрытие даже ногой ступить опасаются… О! А вот и первые гости!
        Как минимум две попытки со стороны бандитов прорваться на скалу в ночное время Менгарец предвидел. А со своим зрением не только мог отбиться от нескольких сотен штурмующих, а даже восторженно ждал этого штурма. Причем не расстраивался, что стрел оставалось всего штук сорок. Не хватит - в ход пойдут булыжники, коих на скале предостаточное количество.
        Конечно, нападающие поступили бы мудро, если бы дождались середины ночи, а то и ближе к утру атаковали. А до того просто делали бы вид, что кидают камни на тропу и заставляют защитников бдеть в шесть пар глаз, не спать всю ночь и нервничать. Но, видимо, слишком их впечатлила выходка бравого мечника с котлом и трупы лучших подельников. Скорее всего, они сами решили атаковать от страха, подозревая, что, пользуясь тёмным временем, это сделает противник.
        На какой-то момент у Виктора и в самом деле мелькнула мысль:
        «Почему бы мне не спуститься вниз и не повеселиться с королевским полуторником? Я-то всё прекрасно вижу, а они - нет!» - Но тут же эти размышления отогнал, присмотревшись к действиям злыдней. Те вокруг тропы поставили полукругом десяток лучников, а костры не залили водой, а плотно прикрыли плоскими камнями угли, и рядом поставили приготовленные к зажжению факелы. Только последует команда «Чужак здесь!», как появится освещение, и лазутчика нашпигуют стрелами. Первые атакующие уже довольно плотной цепочкой, прикрывая голову круглым щитом, а второй свободной рукой ощупывая тропу перед собой и порой касаясь сапог впереди идущего подельника, двинулись на штурм скалы. Полтора десятка то ли отчаянных добровольцев, то ли смутьянов, наказанных за плохое поведение. Медленно шли, осторожно. И подвиг укравшего у них кашу противника никто повторить не пытался. Да вряд ли кто из них и в дневное время мог взбежать настолько быстро по крутой тропе! А тут - ночь, темень - глаз самому себе выколоть можно.
        Ну и настала пора отстрела. Причём начал лучник выбивать не первых, а с самого последнего в цепочке. Удачный выстрел - и шум катящегося вниз тела. Второй выстрел - второе тело так и замерло на тропе, словно прилегло отдохнуть. Третий - не убит сразу, послышался стон, переходящий в крик. Да и падение слишком странное получилось по звуку, никак не мог человек так оступиться. Мало того, в тишине были отчётливо слышны щелчки тетивы, не настолько лук беззвучное оружие, как хотелось бы. Но самое приятное для стреляющего, что идущие впереди, хоть и замерли на пару мгновений, не в силах понять, что делается ниже, решили штурмовать дальше. Подбадривая друг друга сиплым шёпотом, они даже попытались ускориться. И опять стрелок выбивал их до той поры, пока только двое, идущие на острие атаки, не остались в гипотетической сохранности.
        Ну и дальше пришлось действовать в основном самому, потому что предупреждённые товарищи хоть и расположились как надо и ждали, чего следовало, благодаря подсказкам, но всё равно ничего не видели. Первый выбравшийся на площадку разбойник, прикрываясь щитом как тараном, ринулся вперёд, размахивая на все стороны коротким мечом. Да так и грохнулся лицом вниз, получив удар мечом плашмя по затылку. Второй, услышав грохот и лязг от падающего тела, замер в полуприседе, пытаясь хоть что-то рассмотреть на фоне дождливого ночного неба. Пришлось его из неудобной позиции бить по лбу, а потом стараться подхватить падающее назад тело.
        Не успел. Рука только сжалась в пустоте, вызывая вспышку досады:
        «Экий шустрик! Поспешил умереть! А жаль… Два «языка» всяко лучше, чем один! Ну да ладно, вероятно, ещё раз попробуют…» - а товарищам, уже нащупавшим первое тело и начавшим его вязать, посоветовал:
        - Сразу ему кляп вставьте. Сейчас некогда, а потом точно поговорим по душам.
        Всё четырнадцать тел из первой волны, изломанными тенями лежали на тропе. Тринадцать трупов и один раненый, который стонал и взывал о помощи. Но даже при таком грохоте, криках и стонах остальные разбойники ещё некоторое время не могли осознать, что же произошло конкретно? Хотя и понимание пришло быстро: раз сверху не раздаются победные вопли товарищей, значит, они проиграли. А чужаки опять всех положили.
        Стоны раненого затихли, но к нему так никто и не поспешил. Зато стала готовиться вторая волна нападающих, в которую по каким-то разным критериям было отобрано девять человек. Эти шли только в шлемах, но без щитов, так что Менгарец только порадовался подобной настойчивости и глупости.
        Правда, двигались они с максимально возможной скоростью, несколько быстрее, чем прежние. Один даже сам упал из-за этого с тропы и сорвался по склону. В результате он сломал себе ногу и руку и на короткое время от боли впал в беспамятство. Его товарищей это не остановило. Виктор выбивал опять с самых последних целей в цепочке, и ему удалось взять ещё одного пленного. Правда, за этим пришлось немного погоняться по площадке и только с третьего удара по шлему свалить проворного лазутчика с ног.
        Когда и этого повязали и положили в сторонке, наступила пора для краткого отдыха.
        Глава 23
        Сбор информации
        Отдыха никто не получил, командир скалистой крепости решил немного повеселиться:
        - Ну всё, пора их немного мистикой припугнуть, не то они нас всю ночь в покое не оставят. Не верят в демонов, так мы им сейчас убойную песню по заказу спустим. Ребята! Берите щиты и мечи, будете в роли музыкального сопровождения.
        После чего ещё и голосовые роли распределил, напев мотив и разъяснив, как надо гудеть и в каких местах мычать. Мелодия была, в принципе, одним их лучших галактических хитов последнего тысячелетия и при всей своей несложности в исполнении являлась шедевром большой эстрады.
        Короткая репетиция ударов мечами по щитам, когда они хоть немного были распределены по тональностям, - и пошёл забойный и залихватский ритм. Потом добавилось голосовое сопровождение в виде мычания и уханья. Ну и напоследок, когда ритм стал целостным и не сбивался, Виктор Палцени запел. Преобразованное в омолодителе горло могло выдавать такие рулады, что, когда он раньше пробовал, то сам заслушивался. А теперь, в яростной экспрессии и воодушевлении, получилось ещё лучше. Мотив соответствовал полностью мелодии хита. Слова почти те же, на галакто, только каждая вторая строчка пелась на местном языке и не мудрствуя лукаво звучала весьма кошмарно:
        - Мы демоны, вселяющиеся в людей! Мы не пьём кровь, мы любим высасывать мозг!
        О! Как эффектно звучало всё это с вершины скалы!
        А воздействовало на разбойников ещё эффективнее, чем невидимые стрелы!
        Очередная атака, к которой готовилось уже непонятно сколько человек, была отменена, и все злодеи отошли обратно в свой лагерь. И уже там, с каким-то мистическим ужасом на лицах, просто замерли на местах и слушали.
        Минут десять Виктор изгалялся, но потом ему это надоело. Перестал петь, командуя «музыкантам»:
        - На счёт «три!» - полная тишина! Раз, два, три!.. Уф… Ну вот… теперь посмотрим, что они станут делать…
        Разбойники словно очнулись, и как-то лениво, хаотично стали передвигаться по всему пространству лагеря. Разжигали костры, передвигали и укрепляли навесы, обихаживали встревоженных лошадей. Но именно неопределённость в их действиях больше всего и не понравилась эмиссару:
        - Ржавчину им в палисадник и чёрную дыру в голову! - ругался он с досадой. - Время уходит, а они никак не решатся спать завалиться! Уж лучше бы атаковали, зря мы их спугнули…
        Тут же со своими предложениями влезли мэтры. Они прекрасно поняли, что пока разбойники не успокоятся, Николаю Резецкому с позиции над тропой отлучаться нельзя. Тогда как уснувшие Лысые Вещатели требуют немедленного пленения с вытекающими оттуда допросами. Верёвка вниз уже была сброшена, и по предварительной задумке на плато должны были спуститься командир со Слишем.
        Теперь же учитель боевых искусств предлагал сделать по-иному:
        - Я туда с Форшем пробегусь! Легко и сами справимся! В крайнем случае, ты к нам позже присоединишься.
        - А в пропасть не свалитесь? - засомневался эмиссар.
        - Ещё чего! Она же чуть светится, вон, даже отсюда там что-то сквозь темень вроде как переливается. А уж под ногами у себя всяко рассмотрим… Да и не по самой кромке пойдём, а в метре от обрыва.
        - А что с клопами? Они на вас не перебросятся?
        - А у нас противоядие! Ну и постараемся всех до одного опять собрать. Очень элитная вещь, каждая штука на учёте.
        - Ладно, действуйте! Главное - колокол нечаянно не троньте. Он возле крайней справа ячейки. Если вдруг увижу на дороге от крепости смену караула или спешащую помощь, дам вам знать таким вот криком…
        И он попытался издать некое подобие крика филина. Получилось совсем не похоже, зато достаточно громко и пугающе. Вздрогнули и поёжились все люди: что находящиеся на скале, что расположившиеся внизу в лагере.
        Профессионалам повторять дважды не надо, не прошло и минуты после окончания инструктажа, как они уже соскользнули по верёвке вниз, не издав при этом не единого стука, лязга или скрипа.
        Виктор сосредоточил основное внимание на лагере разбойников, хотя и в сторону плато и «гребешка» поглядывал время от времени. Возле ячеек с уснувшими стрелками подданные баронства Бисме появились неожиданно быстро, создалось обманчивое впечатление, что они попросту перебежали плато напрямик. Ну и если судить по начавшейся возне, всё прошло по запланированному сценарию. Монахи спали без задних ног, не сообразив даже, что уснули. И бдящие о сохранности своих клопов больше, чем о самих себе, мэтры приступили к поиску и сбору миниатюрного секретного оружия. Для этого они даже маленькие фитили для освещения использовали, нисколько не опасаясь, что их заметят с другой стороны плато разбойники. Те в любом случае к слабому свечению присматриваться не станут. А если и присмотрятся, то уверены будут, что это стрелки своими делами занимаются.
        На передислокацию клопового войска опять в коробочки у лазутчиков ушёл целый час. И всё это время нервничающий Менгарец никак не мог покинуть свой пост. Разбойники вроде как определились и стали строить невысокую стену из камней, как раз на той линии, где проходили дневные поединки, но это не значило, что они по единой команде не могли бы сорваться с места и кинуться на штурм тропы. Поэтому поневоле командиру малого отряда приходилось бездельничать. Скорее всего, от нечего делать в голову полезли сумбурные мысли.
        «Может, опять к ним в лагерь спуститься для разминки? Вон на том краю котёл на огне стоит, каша варится… Нет, глупости это… При такой разминке можно и без головы остаться… Но и даром стоять - беситься сейчас начну!.. Трофеи, что ли, собрать?.. Точно!»
        Выспавшись за день, теперь он готов был горы перевернуть. Ну а товарищей заставить эти горы раздробить на песок. Поэтому начал с них:
        - Хватит прохлаждаться! Кто из вас силён в допросах? Быстрых, жёстких и действенных?
        Его высочество отвернулся в сторону, будто нет его. Виконт, придерживающий ведущую на плато верёвку, скривился, как от лимона. Мол, могу, но… И только маркиз Хроммель со скорбным вздохом признался:
        - Чего уж там, наверное, мне придётся…
        - Вот и отлично! Приступай к допросу этих двух: кто такие, сколько их, как действуют, какие отношения с монахами и есть ли условные знаки или сигналы для связи с крепостью Лысых. И старайся, чтобы они ничего лишнего своим подельникам не прогорланили. А я пока тропу освобожу, совсем негодяи замусорили…
        Проследил, как маркиз поволок первого пленника, который уже очнулся, к дальнему краю скалы, после чего положил лук на удобное место и приступил к работе. За полчаса Виктор вытащил наверх все двадцать два трупа, ну и собрал почти всё оружие. Зачем оно всё, пока только смутно предполагал, стараясь отождествлять свою работу только со спортивной разминкой.
        Правда, один труп оказался не совсем покойник. Это был тот самый покалеченный, который сорвался с тропы и до сих пор находился без сознания. Определить у него переломы руки и ноги не составило труда, хотя сразу же возникло чувство жалости как к раненому военнопленному. Поэтому его даже положили отдельно от всех, возле лошадей, и связали чисто символически.
        Когда Палцени закончил со своей несколько циничной разминкой и решил отдохнуть, прибыли с первой партией добычи Форш и Слиш. Доставили они отличные композитные луки, три громадных тубуса стрел, по сто пятьдесят штук в каждом, и три холщовых мешка с продуктами и водой. Немного там оказалось еды, но мало ли что? Вон командир какой прожорливый, может и не хватить запасов до прилёта катарги.
        Один остался всё это привязывать к верёвке, а второй немедленно умчался к месту сна повязанных стрелков.
        Маркиз тоже оказался дока в умении выжимать максимум информации за минимум времени. Первый разбойник свистящим шёпотом только и делал, что говорил и говорил на любую тему, надо было только подправлять сюжет его интенсивного рассказа наводящими вопросами. Так что вскоре место допрашиваемого занимал уже второй клиент, повествующий о секретах лиходейских формирований из дезертиров, грабителей, мародёров и прочего человеческого отребья.
        Сравнительно быстро мэтры сделали вторую ходку, притащив на себе в этот раз двоих Лысых пленников. А пока тех поднимали, озадаченно признались:
        - Третий, тот самый обжора, самый тяжелый. Придётся его по очереди нести… Или по частям, если не нужен?
        - Нужен, нужен! - зашипел им в ответ эмиссар его святости. - Ночь только началась, а так хочется услышать массу интересного!
        Сам он оставил свой пост, ибо теперь горящие перед невысокой стеной костры освещали частично тропу, да и мимо них никто бы не проскользнул незамеченным. Получалось, что теперь бандиты опасались малочисленных противников, сами до сих пор так и не укладываясь спать, а продолжая интенсивно укреплять своё открытое всем ветрам и тучам пристанище. Поэтому с наблюдением за потенциальной угрозой легко справлялся его высочество Ирин-тэ Шахов.
        Так что пока мэтры мотались в третью ходку, дело на скале нашлось для каждого. Даже для виконта Алого, который со вздохом принялся тормошить вопросами доставшегося ему монаха. Как ни странно, но ни тот, ни второй, на которого насел Менгарец, отвечать не спешили. Оказались чуть ли не фанатиками своего преступного ордена, готовыми идти ну любую мученическую смерть, но не сказать ни слова о своих подленьких секретах.
        Слышно было, как Сандер-тэ Алый несколько стушевался от такого отпора, стал нервничать и сорвался на банальные зуботычины. Хотя со стороны маркиза и понёсся совет:
        - Делай, как я. Или подожди ещё полчасика, пока у меня этот бандюга не наговорится.
        Методы Хроммеля и в самом деле можно было считать самыми действенными при допросе мужчин. Но ни виконт, ни эмиссар себя пересилить не могли, слишком уж они брезговали применять такие приёмы. Зато Менгарец знал точки: если нажать на них, человек сходил с ума от боли и орал как оглашенный. Именно подобными знаниями он пользовался прошлой ночью, когда пытался отпугнуть от себя более многочисленную погоню на дороге от форта.
        Вот и сейчас он их применил. Вначале не вынимая кляп у пленника изо рта. Потом, подумав, с вынутым кляпом. Подействовало. Когда кляп вновь оказался во рту и пленник чуть восстановил сорванное криком дыхание, то моргал глазами с невиданной скоростью, показывая готовность отвечать на любые вопросы. Что интересно, узнанного крика товарища хватило и второму монаху для чистосердечных покаяний. А со стороны разбойника вообще последовало такое быстрое бормотание, что Хроммель не выдержал и прикрикнул:
        - Не части! Раздельно слова выговаривай. Тогда великий демон к тебе и подходить не станет…
        Ну и признания о монастыре Лысых Вещателей понеслись со скоростью горного потока. Слушая словоохотливых пленников, так и хотелось их задавить собственными руками сразу и здесь же.
        По сути своего устава и всего смысла существования, здешние монахи гордо именовали себя собирателями низости. То есть скрупулёзно собирали и накапливали истории о наибольших подлостях, о людоедстве и предательстве, о наипаскуднейших мерзостях и о самых кощунственных человеческих злодеяниях. А для этого выпытывали данные низости у своих пленников, калеча и ломая волю, а потом в специальных клетках заставляли вытворять друг с другом то, что мучителям взбредало в голову. А взбредало им в голову порой даже такое, чего не было в их многовековых летописях.
        Большинство монахов здесь же рождалось от замучиваемых насмерть пленниц, и здесь же умирало от ветхости и старости. Огромную долю свежего пополнения составляли промышляющие в данных горах и вокруг них разбойники, ну и некоторую мизерную часть составляли проявившие себя в особых низостях пленники. Те самые, которые хотели жить любой ценой и за это порой натурально съедали своих кровных родственников живьём.
        Во все времена численность монахов колебалась от нескольких сотен, если вдруг они вымирали от каких-либо эпидемий, до полутора тысяч. Большее количество людей имеющийся сад и огород прокормить не мог. Но всегда, в худшие годы или в лучшие, все традиции чтились, уставы соблюдались и преступления творились с фанатичным блеском в глазах во имя великой истории. О прародителях монастырского устава и о строителях крепости-монастыря к данному времени смутно знали лишь сам настоятель и особо приближённые к нему О-Низы. Так называли командиров боевых сотен и командиров особых внутренних служб. Но это не мешало фанатически рваться к злу и прославлять творящееся безобразие, словно великую заслугу.
        По сути дела, монахи и сами не гнушались постоянными набегами на дальние тракты и отдаленные селения. А далёкие потому, что всё-таки старались поблизости не светиться. Под руководством одного О-Низа сотня вышколенных вояк уходила в поход и приводила из него в первую очередь полонянок, которые внутри монастыря становились живой разменной монетой, за которую и с которой совершались дальнейшие низости.
        Иных разбойников монахи быстро заводили в «своё стойло устава», а слишком независимых или обезображенных романтикой справедливости безжалостно убивали в пыточных клетках. Те огромные банды, которые появились в окрестностях за последний месяц, были результатом огромных пертурбаций на материке: падения диктатуры империи Сангремар, войн Союза Побережья, резкого наступления армий Севера и появления массы вооружённых дезертиров без роду и племени. Монахи пока только пытались с ними контактировать и договариваться, не чураясь в то же время схватить несколько десятков в плен и пополнить свои хроники новыми низостями. Сами же почти не выбирались в свет, но совсем не по причине вдруг охватившего их миролюбия.
        Так уж случилось, что в данное время Лысых Вещателей оказалось в неприступной крепости ничтожно мало по сравнению с лучшими временами. Три года назад твердыня чуть ли не пала под ударом невидимого врага, заразной болезни, которая унесла жизни трёх четвертей обитателей. Как понял инопланетянин, в монастырь заявился гепатит особо тяжёлой, прогрессирующей формы. Который к тому же распространялся и посредством полового контакта. Так что наверняка заразились все, а вот выжили лишь самые сильные. И, что интересно, менее пьющие.
        Как следствие, вот уже два года в монастыре царит сухой закон, который должен гарантировать выживаемость братии. Разрешено пить только по большим праздникам, один раз в несколько месяцев. К примеру, сегодня как раз один из таких дней. С наступлением ночи настоятель проведёт торжественную литургию, а потом будет шикарное застолье и развлечения. Когда ночь перевалит на вторую половину, будет проведена Святая литургия, после которой разрешается всё, чего душа пожелает. Даже у потерявших человеческий облик пленных в голосе чувствовалось сожаление, что им сегодня пришлось идти в ночной дозор. Не соображая, насколько мерзко выглядят, пожаловались, что их котомки с пищей и водой проверяли на отсутствие самогона.
        Узнав о пристрастиях садистов именно к самогону, Виктор Палцени мысленно удивился:
        «Как эти твари вообще все во время эпидемии гепатита не передохли? Сивушные масла и эфирные, которых полно в подобной самогону алкогольной продукции, - это смерть для печени. Рак и цирроз - гарантированы! Ну… разве что у них есть такой же самый «омолодитель», который имеется в распоряжении хранителей Ворот…»
        Вот и всё, что удалось узнать о подлой братии, кощунственно называющей свою твердыню монастырём, а свод бандитских низостей - святым уставом.
        Но Менгарца больше всего интересовало, что собой представляет само Сияющее плато, что ценного или инопланетного за крепостными стенами и как конкретно пользуются летающей, управляемой смертью те, кто ещё сравнительно недавно уничтожал тех правителей, которые пытались отгородить непреодолимой стеной это гнездо зла от остального мира.
        Увы, рядовые стрелки до таких великих тайн и краешком взгляда не допускались. Только и твердили, что днём на Сияющее плато входить нельзя: любое животное или человек своими движениями сразу включают сигнализацию за крепостными стенами, к гребешку скачет дежурная полусотня, а настоятель по своему усмотрению и по сигналам от этой полусотни что-то «…страшное вещает на главной башне!». После этого незамедлительно падает любой, кто находится на странной сияющей поверхности. А чуть позже воины полусотни притягивают бессознательные тела на специальных волокушах.
        Глава 24
        Обуза
        Когда подняли третьего, самого толстого монаха и с особым удивлением прихваченный и замотанный в плащи колокол, эмиссар собрал всех возле принца для краткого обмена мнениями и сведениями, почерпнутыми в ходе допросов. Потом проинструктировал, что надо спрашивать в первую очередь и как, и все поспешили опять на допросы. Только теперь уже все поменялись пленниками. Мэтры допрашивали разбойников, а маркизу достался только что с такими трудами поднятый на скалу толстяк. Тот, что был с поломанными ногой и рукой, пришёл в сознание, но его пока трогать не стали.
        Ну и ещё через час уже оказались подтверждены все первично полученные сведения. Ничего нового или важного выпытать не удалось. Разве что толстяк оказался не в меру словоохотливым и буквально рыдал от счастья, когда понял, что он в плену у неизвестных воинов. И его история заслуживала несколько иного отношения. Верилось, конечно, в такое с трудом, но молодой, любящий много поесть парень с прекрасным именем Ромуальд попал в средоточие зла недавно, всего месяц назад. Его не убили, не замучили и не заставили делать низости только по той причине, что один из встречающих монахов вдруг опознал в толстяке своего родного племянника, выдернул его из толпы обречённых рабов и поволок в свои апартаменты с диким хохотом и восклицаниями:
        - Вот здорово, будет мне личный денщик и холуй!
        Нечто подобное практиковалось и разрешалось, поэтому даже настоятель в тот момент не обратил большого внимания на событие. Тогда большую группу пленных разбойники сдали в монастырь, получив за это несколько огромных мешков с бликами и парочку баулов с драгоценностями. Блудный дядя пропал лет десять назад, но кровиночку опознал и, хоть стал в последние годы сущим дьяволом во плоти, в сердце у него что-то дрогнуло, и он решил племянника спасти.
        Уже в своей огромной, двухкомнатной «келье» дядя рассказал Ромуальду, что здесь творится, и дал должные инструкции, как можно выжить, а со временем и попытаться вырваться отсюда. Как это ни странно, но порой некоторые монахи, уходящие в боевые походы, таинственно исчезали. Видимо, сбегали, пытаясь отыскать для себя более спокойное место да провести свой остаток жизни в покаяниях. Только так при удачном стечении обстоятельств можно было вырваться в мир с нормальными людьми.
        Но за первые две недели парень чего только не насмотрелся и наполовину поседел от пережитых ужасов. Потому как на некоторые «культурные мероприятия» явка всех монахов была обязательна. Порывался несколько раз покончить самоубийством, настолько у него в мозгу происходила ломка и угрызения совести. Спасали только изнуряющие воинские тренировки, которые дядя садистскими методами начал практиковать с племянником. И это в принципе помогло: людей не хватало, воинов - тем более. Поэтому через три недели у резко похудевшего парня приняли кое-как экзамен по воинскому мастерству и определили во взвод внутреннего караула. Таких новичков иногда ставили третьими номерами к сидящим на «гребешке» лучникам. Неделю назад Ромуальд отсидел в ячейке первое дежурство, а эта счастливая ночь оказалась второй. Так что он даже помечтать не успел о том времени, когда его возьмут «братья» с собой в дальний поход.
        Самое смешное, что толстяк после подробного рассказа о себе клятвенно заверил:
        - Готов за вас сражаться с оружием в руках до последней капли крови! - И тут же жалобно, словно обращаясь к родному дяде, добавил совсем иным тоном: - У меня при себе был мешок с колбасой, вы его случайно не видели?
        Поэтому, закончив краткий пересказ истории Ромуальда, маркиз угрюмо вздохнул:
        - Боюсь, что пропажу своей колбасы пацан нам не простит…
        - Нашёл пацана, двадцати двух лет отроду! - хмыкнул Менгарец. - Если в том гадюшнике выжил, то и без колбасы не умрёт. А вот оружие ему выдать или развязать мы не имеем морального права. Любой Лысый пойдёт на всякий обман, лишь бы себя обелить. Но если хочет себе хоть какое-то доверие заслужить… - Он отправился к Ромуальду, присел возле него на корточки и зашептал: - Мы тебе частично поверим, если ты знаешь хоть какую-нибудь стоящую тайну о монастыре.
        Тут связанный умудрился пожать плечами и тяжко вздохнул:
        - Какие тайны, уважаемый? Я там всего только месяц…
        Но такой психолог, как его святость, Первый Советник и прочее, сумел уловить лживость в ответе. Парень лгал! А почему? Одна из причин сразу наклёвывается: подлейшая сволочь и прекрасный артист, сумевший убедить в своей невинности даже такого профессионала, как маркиз Хроммель. Вторая… если она есть, следует «выдавливать» из пленника быстро и решительно:
        - Мы с тобой цацкаться не станем! Поломаем руки, ноги да и сбросим на плато, которое тут рядышком!
        Толстяк побледнел:
        - Так вы те самые?! Которые на скале?! Но вы же обречены?
        - Кто тебе такое сказал, парень? Мы вас троих уже спеленали и вынесли сюда, да и разбойников уже тридцать человек обезвредили. Это не считая огромной толпы в прошлую ночь. К тому же мы такие люди, у которых орлы катарги в друзьях. Как только дождь чуть стихнет, нас отыщут и обязательно заберут, а потом ещё и саму крепость разворотим взрывами специальных бомб, бросая их с неба. Так что если ты и в самом деле невиновен, то рассказывай всё без утайки. Ну а если ты врал, то твоя смерть будет ой как непроста: мы тебя отдадим родственникам тех людей, которых вы убивали в своих клетках.
        - Нет! Я никого не убивал! - застонал от ужаса Ромуальд. - Даже когда нас заставляли смотреть на пытки, я сводил зрачки вместе и ничего, совсем ничего не видел!
        - Ладно… допустим! Но почему ты не хочешь рассказать всё, что знаешь о монастыре? Неужели дядя тебе ничего такого не рассказал?
        Толстяк ещё разок нервно дёрнулся, пытаясь рассмотреть в темноте лицо невидимого человека. Но осознав, что это бесполезно, сломался. И только жалобно проблеял:
        - Но я вас не вижу… И не имею права доверять… Это я смог бы рассказать, только оказавшись на свободе и окончательно убедившись в вашей добропорядочности…
        - Тоже можем устроить! - Менгарец легко поднял парня за шкирку, и подволок к позиции возле тропы. - Смотри, бандиты внизу построили стенку - настолько нас боятся. А вот трупы тех, кто к нам пытался забраться. Мы им помогли уже после их смерти… Форш, посвети!
        Лучина озарила горку окровавленных трупов, а командир продолжал:
        - Вон там - калечный, там - его два пленённых подельника. Там - твои коллеги по дозору, уже всё рассказавшие про монастырь. Но, увы, ни одной тайны не знающие. Нужны ещё доказательства?
        - Хорошо, я скажу! - перешёл на шёпот Ромуальд. - Дядя уверен, что из крепости имеется подземный ход, скорее всего на дорогу, но может, куда и дальше. Ход ведёт из личной башенки настоятеля, которая пристроена к стене изнутри. Главный монах там живёт постоянно, а с ним его пятеро самых злющих сержантов боевой подготовки, называемые О-Низами. Туда никто и никогда не заходит из посторонних, но однажды, ещё до эпидемии, дядя подсмотрел, как туда побежала личная полусотня самого настоятеля. Через три часа они, будучи в тылу большой группы путников, загнали тех на плато и там всех пленили.
        - Ага! То есть раньше монахи и такое творили?
        - Очень часто. Это сейчас их очень мало и они никуда не высовываются. Зато всеми силами, лестью и деньгами пытаются привлечь в свои ряды расплодившихся вокруг разбойников. А раньше они бы их попросту пленили и заставили стать такими же. Сейчас им воинов не хватает, тайным ходом, сколько дядя ни присматривался, уже года три не пользуются…
        Виктор решил задать вполне резонный вопрос:
        - Почему же твой дядя сам не попытался сбежать через тот ход? Хотя бы во время эпидемии, когда все умирали?
        - Побоялся! Там же боевые О-Низы, лучшие воины монастыря! Сразу пять наставников по боевому искусству! Уж такие все звери!..
        Эмиссар отвёл Ромуальда на другой край скалы, приказал лежать на камнях и не двигаться, а сам вернулся к товарищам:
        - Слышали? Я почему-то и не сомневался, что некие ходы тут имеются. Раз некто сумел отстроить огромную махину крепости на каменном выступе между двух ущелий, но ему легко было пробить тоннель куда угодно. Даже специальные машины такие есть, которые грызут камень. Его святость Менгарец о них прекрасно знает и управлять умеет… Но суть сейчас в том, как выяснить: куда ход выводит конкретно? Было бы просто здорово запустить по нему полсотни лучших воинов. Те бы пробрались в монастырь и вырезали всех монахов. Вот бы пробраться в ту пристройку да изнутри пройти по ней? А? Прям сейчас?
        Рыцари одобрительно кивнули на такие высказывания, с восторгом глядя в темень, а вот мэтры замотали, возражая, головами:
        - Что за необдуманные выходки?
        - Зачем такие неоправданно рискованные подвиги?
        - Сам ведь утверждал, что с помощью Белых орлов это гнездо зла будет уничтожено за один день!
        - А сейчас твои слова напоминают не слова мужа, а наивного юноши!
        Но Менгарец уже загорелся собственной идеей, прекрасно понимая, что ему в темноте ночи никакой демон не страшен:
        - И всё-таки! Времени ещё - полночи. Главное, мне как-то через ров перебраться. И не забывайте: в плену у монахов томятся невинные люди, а завтра разбойники ещё новых рабов нагонят… возможно. Так чего даром бездельничать? Смотаюсь, развеюсь!
        - А если будет третья атака снизу? - резонно припомнил виконт Алый. - Без тебя мы только сможем кидать камни примерно на тропу.
        - Ха! Ты глянь на лагерь! Кто там будет атаковать? - хмыкал с издёвкой командир. - Половина не спит и в нашу сторону смотрит. Ха! Это они нас боятся, а не мы их!
        Тут и маркиз высказал самое главное опасение:
        - А если с тобой что-то случится?
        Он не сказал слово «погибнешь», не проговорил «не вернёшься», но это как раз подразумевалось. А Менгарец тяжко вздохнул, вдруг вспомнив о пропавшей Розе, и тоска по любимой настолько резко полоснула по сердцу, что он чуть не застонал вслух. Насколько он всеми силами гнал от себя мысли о принцессе, уж насколько он укорял себя, что это его вина в выпавших на её долю мучениях, а может, чего уж там скрывать, и смерти! И ведь ничего он в данную ночь изменить не сможет!
        Ничегошеньки!
        Разве только освобождать этот мир от двуногих тварей, вкладывая в это священное дело все свои силы, всю свою жизнь, до последней капли крови.
        - Пусть случится то, что должно случиться! - проговорил он твёрдо. - И тем, кто упрямо борется с коварной Судьбой, благосклонная Фортуна обязательно должна улыбнуться. Я в это верю! Иначе - и жить не стоит!
        Ну а так как больше ни возражений, ни уговоров не последовало, Виктор шагнул в сторону верёвки:
        - Конечно, если кто-то пожелает отправиться со мной добровольно, то я не откажусь! - в первую очередь он надеялся, что вызовется виконт. И не ранен Сандер-тэ, и силёнки ему не занимать. Тот попытался сразу же выкрикнуть «Я пойду!», но чуть раньше отозвались подданные баронства Бисме:
        - Мы! Без нас не справишься! Мы лёгкие, меньшие, везде пролезем. И по скалам ползаем, как пауки по потолку.
        Ну да, когда они сами взбирались по верёвке, на их движения было любо-дорого посмотреть со стороны. Да и туши гораздо более тяжелых, чем они пленников, таскали на себе по краешку плато, можно сказать, бегом. Ну и всё решило их упоминание о талантах скалолазов. Как бы ни охранялась крепостная стена или главные ворота, до них ещё следовало подобраться по вертикальным склонам. И подстраховка, подсказки опытных профессионалов очень пригодятся в этом рисковом деле.
        - Отлично, уважаемые! Тогда спускайтесь следом и догоняйте меня. Постараемся испортить этим недоноскам кровавую литургию.
        Оказавшись на плато первым, стал на колени и тщательно присмотрелся к покрытию. Потому что раньше всё недосуг получалось. Странная, оплавленная структура, очень напоминающая вулканические формы. Как можно сделать подобное на большой площади? Да ещё и сохранив некие искусственные элементы под оплавленным камнем? Ничего, кроме зависшего на определённой высоте звездолёта и огненных, раскалённых струй пламени из дюз, в голову не приходило.
        Дальше рассматривать и думать помешали соскользнувшие рядом преподаватели боевых искусств. Пришлось и самому бодрой трусцой устремляться к «гребешку». Там всё оказалось в полном спокойствии, что на дороге, что в ячейках, но Виктор замер на месте от пришедшей ему в голову мысли:
        - Слиш, нам утром явно повезло, что нас не оглушили: успели сразу после снятия поста, а может, банально хотели, чтобы мы остальных за собой привели… Но на обратном пути у нас может времени не оказаться, а впоследствии можем и пожалеть…
        - К чему это ты? Не пойму!
        - Клопов не жалко?
        - Ну… если для дела…
        - Высыпай их обратно в ячейки. Вдруг да пригодится. А если всё будет для нас благополучно, то через день- два сам помогу вам их собирать и пересчитывать.
        - Понял, сейчас заброшу наших маленьких союзников на их прежние позиции…
        И с этими словами мэтр Слиш поспешил к ячейкам. При разбросе сонных клопов он себе вынужденно подсвечивал огарком свечи, но наблюдающий за разбойниками эмиссар хмыкнул с презрением:
        - Даже не смотрят в эту сторону! Не боятся, что ли? А зря! Мы им на обратном пути устроим! Если в подземный ход не пойдём…
        А тут и «минёр» вернулся, после чего все трое подались к огромному массиву каменной крепости.
        Глава 25
        Сорванный праздник
        Чем ближе подходили к так называемому монастырю, тем больше удивлялись. На кронах высоких деревьев мелькали отсветы костров, а до ушей доносился всё больший и больший гул празднества. Били барабаны, визгливо пищали флейты. Похоже, садисты, людоеды и моральные уроды в самом деле данной ночью отмечали некую знаменательную дату.
        Но службу, а точнее говоря, подобие её несли исправно. На обеих стенах по сторонам от донжона с воротами виднелись демонстративно прохаживающиеся, а порой торчащие на одном месте часовые. В полном рыцарском облачении, со щитом и копьём в руках. Наверняка ещё кто-то торчал в самом донжоне, но сразу его рассмотреть не удавалось. Самое главное, что в сторону малого, вполне нормального, а потому чёрного и непроглядного плато никто из часовых не поглядывал. Все поворачивали отверстия забрал только в сторону внутреннего двора, где наверняка и разворачивалась кульминация, а может, и самая интересная часть дьявольского праздника. Виктор, конечно, сомневался, что кто-то из них способен видеть в темноте так, как он, да только техническое наследие некогда воевавших здесь андроидов не давало ему покоя. Вдруг тут имеются не только летающие и жалящие ядом осы или птички? Вдруг имеются шлемы с очками инфракрасной подсветки? Пусть редко используемые, но всё-таки.
        На часовых обращать внимания не стоило: если те на костры глядят, то в темени они не сразу что-то заметят. А вот в донжоне мог находиться самый опасный наблюдатель. Поэтому вначале скрадывались в сторону разделяющего рва, чуть ли не ползком, проскакивая наиболее ровные участки малого плато рывками. Успокоение наступило, когда самый зрячий из тройки диверсантов рассмотрел ещё одного часового. Тот тоже относился к своим обязанностям чисто формально, больше находясь возле внутреннего окна своей башенки. Подошёл к наружному, высунулся из него, присмотрелся к часовым на стенах и ушёл обратно. И тем не менее такой надзор сразу осложнял всю операцию:
        - Ладно, заберёмся мы на стену, - стал вслух рассуждать командир, когда они замерли возле рва. - А дальше что? Надо чуть ли не одновременно всех троих снимать, но тоже нельзя, со двора заметят.
        Тут и сказались огромные тактические, стратегические и концептуальные знания преподавателей боевых искусств из Бисме. Они зашептали по очереди:
        - Ерунда! Трупы потом можно поставить затылками ко двору, мол, бдят!
        - Да и стена широкая, сейчас нам часовых почти не видно. Значит, с той стороны картина такая же: когда подходят на нашу сторону и опираются на зубцы, никто из братии их особенно не заметит.
        - А того, что в донжоне, ещё легче снять: дождёмся, пока он наклонится из окна, и метательными ножами с двух сторон успокоим.
        - Или с нижнего окна копьём подденем прямо в подбородок.
        - Но в любом случае надо одновременно всем троим на стены взобраться и, самое главное, в комнатке под верхним наблюдателем оказаться.
        Виктор кивнул:
        - Верно рассуждаете. Но что со сменой караулов? Вряд ли эти ротозеи на стенах больше чем четыре часа выстаивают?
        - Как максимум. А могут и по два часа стоять.
        - Но не будем же мы всю ночь тут торчать и время смен высчитывать! - занервничал Форш. - Давай, командир, высматривай самые удобные места для спуска и подъёма.
        С этим дело пошло быстро, тем более что для спуска вниз у лазутчиков имелся с собой прочный волосяной линь. Ров оказался глубиной метров десять и такой же ширины, а внизу отчётливо просматривалось, что он явно рукотворного происхождения. Но за две тысячи лет много чего потрескалось в стенах, вымылось атмосферной эрозией и выкрошилось. Так что наверх опытные скалолазы взобрались без особого труда. Причём влезли сразу в донжон и уже там принялись подбираться к самому верхнему часовому. И пока Менгарец вскарабкался только на середину подъема, лёгкие и проворные мэтры убрали старшего в карауле, с удивлением обнаружив там точно такой же колокол, который они утащили с позиции лучников на скалу. А потом подкрались к дозорным, стоящим на стенах. Там тихо сработать не удалось, скривившийся, как от зубной боли Виктор, явственно услышал стальной грохот падающего на камни рыцаря. Но больше - ничего. Да и равномерный гул, шум празднества не прервался ни на мгновение.
        А через полминуты над стеной высунулась досадующая физиономия Слиша:
        - Я только к нему двинулся, а он случайно обернулся в мою сторону. Пришлось метать нож… - и тут же рассердился, заметив, где до сих пор завис их бравый командир: - Ты там жить собрался?! Тут надо быстрее в караулку наведаться, шевелись!
        Но конец имеющейся у него верёвки сбросил, что сразу ускорило подъём втрое. По стенам метались, пригнувшись, чтобы никто со двора не заметил через невысокий парапет. Стоящие трупы часовых подпёрли обломками копий и даже камнями, коих на стене оказалось весьма много, аккуратно уложенных в кучки. Видимо, они тут пылились веками, так и не дождавшись ни разу толкового штурма.
        Виктор мельком успел выглянуть на само празднество Лысых Вещателей. Куча костров, два быка и десяток баранов на вертелах, которые уже были объедены до половины, столы с объедками и кувшинами, какие-то пляски, барабаны, дым, клети с людьми…
        «Клети?!» - мелькнуло молнией в мозгу, и ужаснувшийся Палцени хотел выглянуть уже второй раз, но Слиш его сзади одёрнул со строгим шипением:
        - Потом! Некогда сейчас! В караулку!
        А на лестнице, ведущей вниз, к воротам или к первому этажу донжона, призывно размахивал руками мэтр Форш:
        - Чего вы там копаетесь?! - стал беззвучно кричать он, шевеля интенсивно губами. - Там внизу голоса! Вроде собираются подниматься наверх!
        А место получалось совсем неудобное для засады или неожиданного нападения. Открытая площадка у возносящейся выше центральной башни, и даже никаких ограждений вокруг провала с лестничным пролётом. Первого свалить легко, а вот идущие сзади никак не достаются даже копьями или метательными ножами. А тут уже и топот на лестнице стал слышен, кто-то решил подняться на стену. Причём в количестве не меньшем двух персон.
        Решение к Менгарцу пришло моментально:
        - За стену! Повиснем на руках!
        И все трое метнулись к наружной поверхности стены. Потому что иного выхода не было. Кто бы ни явился снизу, они в любом случае отправятся к виднеющемуся в двадцати метрах часовому, либо обойдут донжон вдоль внутреннего парапета и двинутся ко второму часовому, или войдут в центральную башню и поднимутся к самому верхнему смотрящему. Тогда на них напасть будет удобнее всего.
        Конечно, хуже всего было бы в том случае, если вышедшие двинутся к наружным зубцам и решат полюбоваться малым плато. Тогда висящие на руках лазутчики рисковали если не своими жизнями, то поднявшейся во всей крепости тревогой.
        В некотором роде пронесло, в их сторону никто не двинулся. Хотя явная смена караула, с тремя рыцарями и разводящим никак не могла стать лёгкой добычей. Особенно если бы они разделились. Но все четверо, выбравшись на стену, несколько странно захихикали, глядя на скособоченную и просевшую фигуру видимого им часового, а до лазутчиков явственно донеслись тихие говорки:
        - Гляньте на Бура! Спит, козлина!
        - Ага! Ещё и на копьё опёрся…
        - Давайте подкрадёмся и выбьем копьё? Потом и ногами попинаем?
        - Правильно! Вправим ему мозги!
        - Вперёд! Только тихо!..
        И они, чуть ли не цыпочках двинулись к своей жертве «доброго, дружеского» розыгрыша. Правда, и сами не расслышали, как три тени вымахнули на стену за их спинами и стелющимися движениями приблизились вплотную. Первым умер разводящий, потому что был без шлема. Ну а там и новая смена завалилась на камни с некоторым грохотом. И тут не удалось вовремя подхватить тяжёлые тела.
        Но пока Слиш метнулся к внутреннему парапету глянуть на подворье, Форш оживлённо забормотал:
        - Отлично работаем: пять минут - три трупа. Десять минут - семь жмуриков. Этак мы до утра сию обитель и без помощи ваших орлов подчистим! А?
        - Твои слова да Фортуне в уши! - фыркнул в ответ командир, поворачиваясь к возвращающемуся Слишу: - Что там?
        - Всё по-прежнему! А что теперь? Валим в караулку?
        - Легко! Только спускаемся на цыпочках… - начал было Виктор, но мэтр Форш его перебил:
        - Ни в коем случае! Идём шумно, топаем и бубним что-то непонятное под нос!
        В самом деле, если уже спускаться вниз, то не нарушая как бы обычные действия. Возвращается смена, хотят расслабиться, отдохнуть, само собой разумеется, что шумят. Тогда как скрытность сразу же вызовет подозрение у любого, кто остался внизу.
        - Там ещё трое, максимум шестеро, - размышлял мэтр, пока все довооружались более тяжёлыми мечами и щитами. - Но думаю, что справимся.
        - Только вокруг меня старайтесь не крутиться, - советовал эмиссар, с сомнением, презрением и недовольством подбрасывая в руке слишком маленький и лёгкий для него меч: - Почти как нож метательный…
        Но честь спускаться по лестнице первым никому не уступил. Так и двинулся вниз, создавая вполне естественный шум находящегося в своей обители животного. Психологический расчёт сработал на все сто процентов: на вошедших почти никто не обратил внимания, разве что один, приподняв ленивый взгляд от своего меча, который он полировал, решил поинтересоваться:
        - А как там…
        Ещё четверо караульных, сидя за столом, играли в карты, пятый присматривался к их игре и бурно досадовал по поводу неправильного хода. А на нарах возлежало три монаха! Причём двое из них не спали!
        Пришлось действовать на пределе своих сил, умений и скоростей. Первым умер самый любопытный, подавившийся своим вопросом и ножом в горле. Иных убивали с расчетом целесообразности. Вернее, наиболее опасных - в первую очередь. Поэтому чуть не упустили одного, который вроде до того спал. Шустрик вскочил с лежачего места, словно подброшенный пружиной, и, не хватаясь даже за лежащее рядом оружие, метнулся к двери, ведущей во двор. Даже поспел дёрнуть в сторону рукоять массивного запора, открывая его. И никто не успевал его достать, у всех троих нападающих в руках были только мечи.
        Вот тут у Менгарца и получился очередной трюк, впоследствии тоже вошедший в легенды. Он попросту метнул свой меч, словно большой кинжал, и тот пригвоздил ускользающего караульного прямо к деревянному полотну. Так и завис, как бабочка на игле, а дверь в наступившей полной тишине стала медленно и со скрипом открываться.
        Тут уже Форш показал свою ловкость, метнувшись к выходу тенью и придержав полотно, а потом так же медленно вернув его на место. Задвинул засов и уставился на товарищей, которые через два маленьких, зарешёченных окошка присматривались к событиям снаружи:
        - Без изменений! - констатировал Слиш и теперь уже его коллега удовлетворённо хмыкнул:
        - Это мы молодцы! Ещё девятью уродами меньше… Эй?..
        Это последнее восклицание он кинул командиру, который стоял закаменевший и с вытаращенными глазами присматривался к тому, на что он раньше взглянул только мельком. А когда пришёл в себя, замычал и взглядом стал отыскивать дверь, а оба мэтра уже висели на его руках мёртвой хваткой и тараторили в оба уха:
        - Спокойно! Мы и так их убиваем!
        - Но делать это надо с ясным сознанием! Не дёргайся!
        - Если бросишься на них как берсерк - толку от этого мало!
        - Надо уничтожить всех! И тем людям ты уже не поможешь!
        - Вдумайся в свои действия! Тем более что ещё есть кого спасать!
        Кажется, их слова и усилия не пропали даром. Эмиссар его святости судорожно восстановил спёртое до того дыхание и помотал головой. С губ сорвались непроизвольные ругательства, переходящие в более понятные выражения:
        - Людоеды!.. Как же у них рты раскрываются на себе подобных? Твари!.. Только самые мерзкие животные жрут друг друга да кашьюри!.. Как же их до сих пор не поглотила геенна огненная?!
        Теперь он явственно видел свою ошибку: на кострах жарились не бараны, а людские, безголовые туловища. А в клетях виднелись фигуры иных людей, истощённых голодом, издевательствами и пытками. Кто стоял, кто сидел, кто лежал, скрутившись калачиком. Много людей, примерно в двадцати клетях. Посчитать их - проблематично. Выражения лиц большинства рассмотреть тоже было невозможно из-за движения, дыма и расстояния, но зато хорошо просматривалась ближайшая клетка, в которой по центру, прижавшись спинами, стояли пожилая женщина и молодой мужчина.
        Как раз рядом с ними находилось несколько пьяных монахов, которые, срезав над ближайшим костром куски жареной человечины и насадив их на палки, пытались вызвать у пленников желание кушать. По осунувшемуся лицу женщины было видно, что она оголодала страшно и еле стоит на ногах. Но на попытки соблазнить её жареным мясом смотрела с ненавистью и глухим отчаянием. Тогда как мужчина выглядел прекрасно сложенным атлетом и, скорее всего, попал в клеть недавно. Он всеми силами и с отличной сноровкой пытался ухватить протягиваемую сквозь прутья палку. Не мясо! Именно палку! И в одной руке уже имел это хлипкое орудие первобытного человека.
        Трудно было понять, чем могла помочь ему тонкая и непрочная палка. Да и мучители этого не понимали, выкрикивая жуткие низости и со смехом фантазируя на темы применения. Поэтому продолжали своё развлечение, тем самым притягивая к себе новых подельников. Подошёл тучный вояка, со шрамами на лице и, похохатывая, встал в метре от клети, опираясь двумя руками на меч. Потом ещё один, пошатываясь, пристроился с другой стороны и стал тыкать тупым концом копья измученную женщину. Она вяло отворачивалась, старалась избежать ударов, обессиленно хватаясь за истязавшее её древко, кричала от боли, но с места так и не сходила. Словно специально прикрывала спину своего напарника по клетке.
        Наконец пленный изловчился и умудрился выхватить вторую палку вместе с насаженным на неё куском жареного мяса. Мучители ещё больше развеселились, выкрикивая мерзкими голосами «Ешь! Хотя бы один кусок проглоти, и ты выживешь, станешь воином! Ну?! Чего же ты ждёшь? Приступай!» И в этот момент пленник и в самом деле приблизил кровавый огрызок плоти ко рту и вроде как стал его интенсивно разгрызать. От такой картины монахи взвыли от радости и одобрения, а троих лазутчиков, которые не в силах были оторваться от созерцания данной сцены, чуть не стошнило.
        Хорошо, что Форш оказался самым сообразительным и догадливым:
        - Да он не мясо грызёт!..
        Так как оба напарника ничего из себя не смогли выдавить, кроме удивлённого мычания, он прокашлялся от комка в горле и продолжил свои объяснения:
        - Палка имеет сучки, но они не настолько большие, чтобы обеспечить полный зацеп… Если я не ошибаюсь, нечто подобное советовалось в учебном трактате Гиюров, Небесных Воинов…
        Дальнейшие события только подтвердили великие знания и предвидения мэтра боевых искусств. Атлетически сложенный парень не грыз мясо, он, не жалея свои прекрасные зубы и дёсны, отгрыз кусок палки, как раз под сучком, сделав таким образом отличный выступ в виде крючка. Но вначале грамотно скрыл свои основные действия. Сорвал мешающий ему кусок мяса, и довольно точно бросив, попал прямо в лоб тому, у кого выдернул подобное кощунственное угощение. Вот это уже вызвало истерический смех в группе собравшихся вокруг клети Вещателей. И они прозевали самое главное: начало атаки.
        Используя надкушенную палку как стрелу, пленник вторую вставил в углубление и с резкой натяжкой применил её как упругий рычаг. Импровизированная стрела, которой никакой простой бросок рукой не придал бы подобной скорости, мелькнула вперёд, несясь в лицо тучного монаха со шрамами. К сожалению, тот хоть и был пьян и ухохатывался, инстинктивно попытался отстраниться, и палка не пронзила его до самого мозга, а только зацепила глазное яблоко, вырывая его с корнем и разрезая рваным остриём кусок скулы. Вопль боли и бешенства, который издал раненый, мог вполне донестись до лагеря разбойников.
        Но и на этом месть со стороны пленников не кончилась. В момент его первой атаки женщина буквально плашмя бросилась на древко копья, стараясь его удержать и прижать к полу клети. А уже в следующий момент уронивший оставшуюся палку себе под ноги, мужчина резко развернулся и подхватил конец копья в руки. А потом с воплем ярости, который слился с криком одноглазого, попытался всадить наконечник копья в живот его хозяина.
        И в этом герою не до конца повезло. Ему не хватило пространства для более сильного разгона. Начавший кричать монах не выпустил копьё с его режущей частью, а так с ним и пятился, пока не упал с внушительной, но, видимо, несмертельной раной. Потому что умирающее существо так по-свински визжать не сможет.
        Вот тут и могло показаться, что настала минута смерти отважного героя.
        Глава 26
        Скользящая смерть
        Вокруг клети и раненых в мгновение ока собралась толпа Лысых, голов в шестьдесят, во главе с самим настоятелем и парочкой О-Низов. Рёв поднялся неимоверный. Одни орали, пытаясь оказать помощь и укладывая окровавленных подельников на носилки. Вторые рвались отомстить, желая голыми руками разорвать обоих пленников. Третьи выкрикивали оскорбления и ругательства в непонятно чей адрес. Ну а четвёртые совсем неуместно заливались утробным смехом. Эти, видимо, находили даже в таком моменте прелесть и удовольствие. Что интересно: две трети остальных монахов, веселящихся на иных пространствах двора, даже не среагировали на событие, омрачившее празднество для других. Так и продолжили танцевать, петь и обжираться.
        Здесь же, поблизости от донжона, началось смешение войны, гротеска и сумасшедшего дома. И такой кавардак там творился чуть ли не десять минут.
        Как раз это время весьма и весьма продуктивно использовали лазутчики. Их командир, восхищаясь в душе невиданным по исполнению геройским поступком пленённого парня, тем не менее, действовал уже с холодной головой и с ледяной расчётливостью. Понимая, что парня не спасти, он не стал мчаться во двор и рубить любого врага, до которого дотянется его меч. Прекрасно понял всю бессмысленность подобного поступка. Как понял и то, что геройский пленник даже ценой своей смерти не простил бы бессмысленной гибели людей, имеющих совсем иные возможности для мщения. А значит, следовало соответствовать.
        - Облачаемся в доспехи караульных! - стал распоряжаться Виктор. - Быстрее! Если сейчас не получится выйти незаметно и нанести максимальный вред, помните о второй литургии. По времени она скоро должна начаться. Наверняка во время этого дьявольского ритуала у нас появится больше возможностей! И прибрать надо хоть немного… Хотя бы на кусочке перед открываемой дверью…
        Фактически после этого он так и не отошёл от окошка, наблюдая за двором и комментируя вслух, что там снаружи происходит. Его помощники всё сделали сами. Вначале подобрали нужные одежды и облачили командира, затем оделись сами и напоследок сделали нужные перемещения трупов внутри караулки.
        Управились вполне вовремя, чтобы лично дослушать напыщенную речь самого настоятеля, которому всё-таки удалось навести тишину вокруг себя:
        - …эти козлы сами виноваты! Нельзя приручать дикое животное и совать ему в пасть руку вместе с мясом. Откусит ведь! А они забылись, вот и доигрались! Хорошо ещё, что выживут и останутся в строю… ибо нас и так мало после эпидемии. Ну а с этим пленником я отныне буду заниматься сам. Убивать его - полная бессмыслица! Когда он поймёт и примет наши уставы, когда он проникнется духом возложенной на нас историей миссии - тогда он станет одним из лучших и сумеет доставить в наш святой монастырь ещё немало страждущих развлечений путников!
        Видимо, пленник пытался на это что-то выкрикнуть, но стоящие рядом с клетью О-Низы уже давно его сбили с ног древками копий и теперь опять расчётливо наносили болезненные удары, обрывая крик ненависти на корню.
        А настоятель продолжал ёрничать:
        - Вот видите, он уже попытался выкрикнуть своё согласие стать одним из нас! Но я слишком добр и не дам ему пойти на такую жертву необдуманно. Только после всего комплекса моих личных увещеваний, только после его круглосуточных воплей о просьбе влиться в наши ряды я представлю вам вашего нового товарища!
        Кажется, авторитет главного палача и садиста этого средоточия зла не нуждался в лишней рекламе. Потому что все монахи поверили каждому сказанному слову и взревели с восторгом, предвидя новое и, самое главное, длительное развлечение.
        И стихли лишь через пару минут, после гротескной раздачи поклонов главного урода и поднятия его руки:
        - Раненых - в госпиталь! А мы сейчас отправимся на Святую литургию! А потом продолжим празднество до утра. За мной, братья!
        И вся толпа, собирая по пути остальных празднующих на огромном подворье, шумно двинулась в сторону внутренней цитадели крепости. Та наверняка являла своими внутренностями некое подобие храма, потому что в высоких узких окнах вскоре заплясали отблески усилившегося освещения. Причём спешили и даже мчались на литургию с радостью и предвкушением все без исключения. Создавалось впечатление, что их там ожидало райское всепрощение и искренняя благодать господня.
        Но ушли не все монахи. Два О-Низа оставили возле себя парочку явно недовольных этим выбором Вещателей и, достаточно грубо к ним обращаясь, приказали присматривать за порядком возле клетей. Видимо, таков был режим досмотра, заведённый в монастыре, а может, решили перестраховаться после недавнего геройства изумительно действовавшего парня. Лишённые счастья помолиться с братьями, оба избранника согласно покивали головами и грустно поплелись в сторону наполовину объеденного быка, остатки которого млели над тлеющими углями. И уже там, скорее для острастки, поглядывая порой на клети, принялись вырезать для себя наиболее лакомые кусочки.
        А боевые десятники, о чём-то интенсивно пошушукавшись между собой, разделились. Один подался бегом к храмовой цитадели, а второй, хоть и с недовольным видом, поспешил к солидной жилой пристройке, которая прилепилась к внутреннему участку крепостной стены. Наверняка именно об этой пристройке и говаривал толстяк Ромуальд, когда упоминал о подземном ходе. Другого подобного строения на внутреннем дворе не наблюдалось.
        Когда оба скрылись с глаз, троица лазутчиков выскользнула на оперативный простор. К тому времени они тоже свои роли между собой распределили и знали, куда идти и что делать. Командир, не слишком спеша, но уверенно отправился к пристройке. Да в принципе, разве не могла быть какая срочная надобность для встречи с О-Низом? Вполне!
        Как могли проявить наглость и два иных караульных, которым тоже до спазм в желудке захотелось если не поучаствовать в празднике, то хотя бы поесть жареного мяса. Логичное желание? Ещё бы!
        И, кажется, оставшиеся на посту монахи так и подумали. Потому что уставились на коллег, словно на полных придурков, и обложили их ругательствами:
        - Чего караулку покинули, придурки?
        - Сейчас О-Низ выйдет, вам такого задаст!
        Мастер Форш пытался пробормотать как можно просительнее:
        - Да мы быстро! Только по одному кусочку отрежем! - при этом доставая кинжал, сокращал расстояние, делая вид, что устремлён только на жареные остатки быка.
        - Вот идиоты! - ругался второй монах. - Не могли нам крикнуть, мы бы вам сами чуть позже занесли…
        К моменту столкновения оба монаха уже не так смотрели на оголодавших якобы караульных, как на входящего в пристройку воина в рыцарском облачении:
        - А это кто?!
        - Куда он прётся?!
        Похоже, сама попытка вторжения в жилище настоятеля казалась им невероятным кощунством. Да и толстяк Ромуальд на этом факте делал ударение. Но лазутчики так именно и подгадали: нарушение правил - атака обоих маэстро.
        Так что вырвавшиеся с возмущением вопросы ознаменовали жизненный конец очередной парочки насильников. Те рухнули, так и не поняв, что их убили.
        Затем Слиш остался на месте, а Форш деловито и уверенно подхватив короткое копьё с массивным, широким лезвием, двинулся к пристройке. Как бы ни был уверен в себе командир маленького отряда, лишняя подстраховка с тыла не помешает: ведь никто не знал, что и как расположено в трехэтажном здании. А вдруг там ещё кто-то засел, кроме одного боевого десятника? Вдруг там вообще постоянный боевой пост дежурит? Хорошо, что дверь за собой О-Низ не закрыл, приученный за долгие годы к полной безнаказанности внутри крепости.
        Именно с такой мыслью чуть ранее вошедший в пристройку Виктор, нисколько не глуша свои шаги, прошёл неожиданно просторный холл и сунулся в комнату, дверь в которую оказалась тоже приоткрыта. Меч держал в левой руке, а в правой - метательный нож. Его взору открылась непритязательная картина: десятник из громадного кувшина с помощью лейки переливал в небольшой бурдюк некую прозрачную и резко пахнущую жидкость. По первому впечатлению - чистейший спирт. То есть для себя первые лица преступной братии не жалели где-то сделанного тайком от остальных дистиллята.
        О-Низ решил, что это вернулся его напарник, потому что с досадой воскликнул, не отрываясь от важного дела:
        - Ты какого демона не в храме?! - но так как ответа не последовало, а топот приближался, аккуратно поднял кувшин на полку, и бросил взгляд на скрытого под шлемом рыцаря: - Ты чего здесь…
        Дальше он получил удар плашмя мечом по лбу и со страшным грохотом, заваливая на себя кувшин и ломая несколько полок с ещё какой-то посудой, откинулся на пол. В нос шибануло таким резким духом чистого спирта, что Виктору пришлось спешно ретироваться из этой комнаты, опасаясь задохнуться начисто. Наверное, из-за резко заслезившихся глаз он не понял, кто это у него возник на пути в том самом холле. И только по восклицаниям заплетающимся языком понял, что перед ним враг. Причём враг, сильно возмущающийся:
        - Твари! Как вы посмели сюда войти?! И разбить наши запасы самогона?!
        Правда, слово «самогон» он сказал несколько иначе, скорее всего, обозначая его чистоту и крепость, но сути это не меняло: в пристройке оказался ещё один О-Низ. И судя по его измятой роже и полураздетому состоянию, он, видимо, упился одним из первых и отсыпался в своей комнатушке. Но пьяный, пьяный, а сразу понял, что надо биться за собственную жизнь, и стал действовать как воин выше всяких похвал. Вначале изящно увернулся от брошенного ножа, а потом и сам настолько стремительно и мощно атаковал с мечом в руках, что Менгарец чуть не погиб при отступлении. Всего за пять секунд ему было нанесено три лёгких и незначительных ранения. Таких опасных противников на пути у Менгарца ещё не встречалось.
        И только приложив максимум сил и взвинтив темп до предела, Виктору удалось сдержать натиск врага и заставить того отступить. Противника это, кажется, изумило до такой степени, что отрезвило окончательно. И следующие слова он выговорил чётко и с безумным восторгом:
        - Ай да мечник! Ай да чудо! И почему я тебя не узнаю? Шлем-то сними!
        Хоть это и хотелось сделать из-за спиртовой вони, да и мешала тяжёлая железная бочка на голове, но Палцени не позволил себе отвлечься на расстёгивание ремешка. При таком неожиданном равенстве сил любая мелочь может оказаться фатальной. Тем более что О-Низ опять пошёл в яростную атаку.
        Тем не менее, Виктор весьма своевременно заметил, что наружная дверь начинает медленно приоткрываться, и, помня об оговорённой подстраховке от мэтра, попытался продержать врага спиной к спешащему на помощь товарищу.
        Чего уж там говорить, опытнейший оказался воин. Можно сказать, профессор своего дела! В последний момент он что-то почувствовал у себя за спиной и, начав смещаться резко в сторону, попытался оглянуться. Но и рука у многоопытного Форша не дрогнула: широкое лезвие его копья вонзилось О-Низу со спины прямо в сердце.
        И всё равно, уже практически мёртвый, боевой десятник монастыря сумел мечом перебить древко копья и сделать такое движение, словно хотел метнуть меч в убившего его копьеносца. Тут уже поспел Менгарец: отрубил руку падающему врагу по локоть.
        И пока тело убитого врага падало на землю, резко развернулся и бросился опять в кладовую с разбитыми кувшинами. Его напугала только одна мысль, что оглушенный О-Низ вдруг очнётся и окажется точно таким же великолепным противником. Хотя сам факт и обстоятельства его потери сознания ставили десятника на пару порядков ниже только что погибшего коллеги.
        Как в воду глядел: жутко задыхающийся от испарений вояка ещё лежал, но уже с открытыми глазами под багровым, наливающимся лбом, пытался осмотреться и вспомнить, что здесь случилось. Повязать его, как утёнка, и выволочь в холл не составило большого труда.
        И уже фактически приступая к допросу, надавливая на самые болезненные точки на теле врага одной рукой, Виктор второй ладонью закрывал мычащий рот и отдавал распоряжения товарищу:
        - Обыщи всё здание! Дай сигнал Слишу!
        Всё правильно: пока пленный скажет, что и где, можно и самим отыскать. Ведь каждая секунда на вес жизней.
        Стоящий между клетей Слиш очень заволновался, когда расслышал грохот сражения в пристройке. Но сомневаться в своих действиях не стал ни мгновения. Начав рубить замки на клетях, скороговоркой давал инструкции освобождаемым пленникам, глядящим на него с безумным блеском в глазах:
        - Не бегать! Не метаться! Выползать наружу по земле! В крайнем случае - на четвереньках! Если нет сил или возможностей двигаться - не паникуйте! Постараемся вытянуть всех! У кого есть силы, тащите слабых! Уф! Ура! - он увидел сигнал, который от обители настоятеля подал ему напарник: - Удалось убить О-Низа! Спокойнее! Оружие не трогайте, главное, уйти в пристройку и там забаррикадироваться хоть на короткое время. Оттуда есть подземный ход! Ещё раз повторяю! Не бегать! Ползком!
        Отдельные клети оказались пусты. В некоторых было только по одному узнику.
        Всего пленников содержалось немного, двадцать один человек. Из них пятнадцать могли передвигаться самостоятельно, шестерых попытались нести самые сильные. Геройский парень, нанесший раны двоим уродам, сам, будучи безоружным и в безвыходном положении, оказался вполне целым и невредимым. Несмотря на сильное прихрамывание, он, опираясь на трофейный меч, умудрился на себе нести ещё и пожилую женщину, которая с таким самопожертвованием прикрывала ему спину.
        К великому удивлению не только пленников, часть которых и говорить-то не могли беззубыми ртами, но и самого мэтра, удалось всем без исключения забраться в монолитное трёхэтажное здание без каких-либо заминок и эксцессов. Но самое главное, что продолжающие свою литургию монахи так и не выглянули из храма наружу. И невероятная по дерзости операция «освобождение» прошла, словно по маслу. Вернее, не вся операция, а только первая её часть. Ведь теперь ещё надо было спасти тех, кого избавили уже первый раз от гибели, и при этом не потерять собственные жизни.
        Так что, не обращая взимания на стоящих рядом безмолвных свидетелей, Менгарец продолжал вырывать из пленённого О-Низа всё новые и новые признания. И спинным мозгом чувствовал при этом полное моральное одобрение замерших вокруг него людей. Некоторые были настолько худы, покалечены и страшны, что, один раз взглянув на них, пропадали всякие укоры совести, а пальцы вновь давили на самые болезненные нервные окончания Лысого Вещателя.
        Глава 27
        По кругу
        Сведения оказались весьма важными и ценными. Причём пока только была получена самая малая часть, исходя из ответов на первые вопросы. Ход был найден, оружие по возможности растащено теми, кто имел силы его поднять, на золото, серебро и драгоценности, коих тут оказалось огромное количество на третьем этаже, никто не обращал внимания. Всем хотелось только одного: выжить.
        Проникнуть в ход было не просто. По мнению аборигенов! Десятник умирал от боли, но настойчиво шептал только одно: паролей он не знает, допуска такого уровня не имел. Даже выдавил из себя совет, что лучше выйти наружу и сдаться. Без настоятеля металлическую дверь открыть невозможно. Виктор не поленился, ринулся сам в подвал, волоча пленника за собой, словно куклу. Глянул на дверь и успокоился: устаревшая преграда, коей две тысячи лет. Даже на звездолёте отшельника у священного озера Око были раз в десять сложнее и неприступнее. А те, что, к примеру, скрывали за собой «омолодитель» во дворце императора Гранлео, вообще отличались тысячекратной сложностью.
        Чем ещё подвал впечатлял, так это обилием стеллажей и возлежащих на них факелов. Дельное подспорье для беглецов.
        Человек со звёзд, которого пока принимали за эмиссара его святости, вскрыл электронную дверь в течение минуты. Но внутрь не поспешил и товарищей своих или недавних узников не пустил.
        Опять последовали очередные вопросы к десятнику:
        - Как долго будет длиться вторая литургия?
        - Ещё примерно четверть часа… если я долго не валялся в самогоне… - с этого самого ответа боевой сержант местных извергов стал отвечать чётко, быстро и без малейших проволочек. Наверное, сразу признал после небрежного вскрытия самой непреодолимой преграды в своём мучителе личность, против которой он словно песчинка под ногами великана.
        - Что там за дверью?
        - Три последовательные ловушки в первом тоннеле. Понятия не имею, как действуют и как отключаются, был там только два раза и всегда замыкающим. После тоннеля перекрёсток. Там три двери: левой и правой - никогда в истории, по словам настоятеля, не пользовались. Они как бы не поддаются вскрытию простым людям. За дверью прямо - тоннель ведёт под ровным уклоном вниз. Тоннель прямой как стрела. Через три километра есть выход на дорогу, поднимающуюся к плато со стороны поселений. Ещё через семь километров - выходит непосредственно к самим поселениям и форту. Там я наружу не выходил, тонкостей не знаю. На дорогу выходили для ознакомления и проверки. Второй раз, на третий километр, для подгонки в тыл небольшого отряда беженцев, которые заблудились в горах. Фактически это они и есть те узники…
        Заключенные уже тоже спустились в подвал и теперь ждали, что будет дальше. Выглядывающий сверху Слиш показывал, что на подворье до сих пор всё спокойно, но в то же время провёл ребром ладони по шее, изображая, что десятника пора кончать. Да только Менгарец ещё и сотой доли желаемого не выпытал у монаха, поэтому убивать его не стал. Но и времени на продолжение допроса не оставалось ни секунды:
        - Ты! - он кивнул чудом выжившему геройскому парню. - Держи его за связанные сзади руки и следи за каждым движением. Пусть идёт сам, но если дёрнется, руби ему ноги! - и уже устремляясь в раскрытую дверь, спросил: - Как зовут?
        - Дарквуд! - отчеканил тот старательно разбитыми губами.
        - Молодец, Дарквуд! Мы поражены твоей смекалкой и проворством. Герой! - Виктор уже возился с обезвреживанием первой ловушки и кричал себе за спину. - Пока командуй своими, и пусть за мной никто не суётся! По возможности пускай собирают в помещениях и кладовых все съедобные и питьевые запасы. И шевелитесь! Пока с голоду не попадали!
        Такой резкий, и не совсем деликатный окрик заставил недавних узников и в самом деле вспомнить, что они ещё не окончательно на свободе, кормить их никто не будет, и если они сами о себе не позаботятся, то в самом деле умрут от истощения. Поэтому самые подвижные опять поспешили наверх, по ходу дела хватая в импровизированные мешки всё самое питательное и полезное. Ещё и переговариваясь друг с другом, согласовывали свои усилия.
        А Виктор отключал по очереди простенькие ловушки, которые с другой стороны можно было перенастроить на удар по преследователям, и жутко жалел только об одном: что у него нет десятка два бомб или ящика гранат. Сейчас бы подобрался к входу в храм Вещателей да порвал бы взрывами всю ту мерзкую шайку. Потом только и осталось бы стоять на выходе да рубить головы случайно выжившим. При подстраховке стрелами, направляемыми двумя опытнейшими лучниками, можно было и всех остальных двести с лишним изуверов упокоить намертво. Тогда вообще не пришлось бы никуда бежать с нетранспортабельной обузой, а спокойно заняться осваиванием неприступной крепости.
        На перекрёстке стал присматриваться ко всем трём дверям, и первой с лёгкостью вскрыл ведущую прямо. Но как представил, что только до первого выхода придётся тащиться с ранеными три километра, скривился. И уж тем более быстро не удастся преодолеть все десять километров. Пусть они и на прямой линии, а сама дорога вьётся троекратно длиннее, всё равно от сотни монахов, идущих следом, или от пары сотен разбойников на поверхности не уйти.
        Поэтому сразу решил глянуть «на сторону». Как порядочный, вначале ткнулся направо. Естественно, что там дверь оказалась гораздо сложнее и неприступнее для любого, даже самого заумного настоятеля по простой причине: чтобы её вскрыть, надо было обладать знанием галакто и всего лишь правильно нажать соответствующие сенсоры.
        И тут для открытия, пусть и после долгого гудения да скрипа, было задействовано электричество. Но раз есть Сияющее плато, наверняка собирающее энергию местного светила, то не стоило удивляться отсутствию реакторов или иных средств производства электричества. Эта дверь тоже открывалась внутрь перекрёстка, но зато с другой стороны на ней имелась выгравированная на пластине карта, поясняющая, куда тоннель ведёт, как петляет и где находятся оба выхода. Первый оказался совсем недалеко, на дне ущелья непосредственно под крепостью. До него было менее двух километров. Даже имелись определённые пометки в виде знаков равенства, ориентируясь по которым можно отыскать ход непосредственно со дна ущелья. Потом тоннель шёл под дном ущелья, а может, и в нижней части его стены и выводил через десять километров ко второму выходу, возле русла горной реки. Дальше можно было спускаться вдоль русла и где-то там искать селения горцев.
        Если бы подлые монахи открыли этот ход, они бы и там давно опустошили жилища несчастных пастухов и сыроделов.
        Но Менгарца этот дальний сложный путь тоже не устраивал. И в первую очередь по причине остающихся на скале товарищей. Бросить их хоть на короткое время было нельзя, их оборону могут смять даже днём. Отправить по этому пути узников самостоятельно - совсем не по-людски. Не в таком они состоянии, чтобы легко добраться до безопасных мест.
        Значит, надо глянуть в пространство, ведущее «налево». И уже вскрыв третью дверь, услышал несущийся из подвала пристройки заполошный крик маэстро:
        - Николай! Началось! - Но и без этого предупреждения можно было насторожиться. Ибо рёв возмущения, ярости и обиды донёсся даже сквозь толстенные стены и толщи подвальных оснований. Это отмолившаяся своему мерзкому божку паства Лысых Вещателей выбралась на подворье праздновать и обнаружила там пустые клетки. Наверняка уже мечутся по всему двору, наткнувшись на трупы своих подельников и несясь к караулке, чтобы выяснить причины бездействия дозорных.
        Виктор закричал в ответ:
        - Веди людей сюда! Берите больше факелов!
        А сам присматривался к схеме нового вскрытого хода и принимал окончательное решение. По сути, и думать-то оказалось нечего! Короткий, всего в километр длиной тоннель выводил на самую концовку дороги, непосредственно перед Сияющим плато. Только не с той стороны, где возвышалась скала - пристанище рыцарей, а с противоположной, между тех валунов, где вчера стояли разбойники в виде зрителей, наблюдая за поединками атамана и прочих своих подельников, ныне уже покойных.
        Вскоре все узники, некоторые из которых, нервно вздрагивая от страха, стали аккуратно втягиваться в открытый тоннель и размещаться на полу возле правой стены. Это - чтобы не мешали пока и не путались под ногами. Там же носящийся со скоростью ветра Слиш укладывал приносимые из подвала мешки со всякой всячиной и связки факелов. В одной из последних ходок оповестил:
        - Командир! Там эти людоеды таранят дверь! А Форш парочку из них подстрелил из лука!
        - Всё! Не сметь рисковать! Немедленно уходите оба! И поджигайте стеллажи с факелами в подвале! Ладно!.. Я сам!..
        Менгарец тоже поспешил за мэтром воинского искусства, и пока ждали спускающегося вниз Форша, деловито накидывали связки факелов и мешки с провизией и флягами прямо в тоннель. Когда наверху послышался треск ломаемой двери, Виктор последним покинул подвал, предварительно опрокинув стеллажи друг на друга и поджигая факелы. Потом плотно закрыл стальную дверь до щелчков выскочивших запоров. Жаль, что её нельзя было заблокировать изнутри, да и открывалась она в подвал, но всё равно: пока монахи справятся с пожаром да разберут тлеющие завалы, времени вполне хватит, чтобы по-хозяйски перепрятать все трофеи.
        Успели более чем спокойно. Напоследок Менгарец переключил ловушки на «обратный ход», и вряд ли кто из монахов сможет в этом быстро разобраться. Так что ещё жертвы с их стороны будут обязательно. Естественно, что и обе двери на перекрёстке, ведущие в новые тоннели, он закрыл, как и прежде. А ведущую прямо - оставил открытой. Со злорадством при этом ухмыляясь:
        «Пусть побегают, а когда их будут убивать, не столь прыткими окажутся!»
        Последним не забыл проверить, как Дарквуд караулит пленного О-Низа.
        Слушать и дежурить возле двери не стал, кое-как перебравшись через тюки, мешки и ноги недавних узников, вместе с мэтрами поспешил к оконечности тоннеля. Правда, перед началом движения скомандовал специально для назначенного старшим среди узников:
        - Дарквуд! Двигайтесь за нами на ощупь, подтаскивая за собой, что сможете и что успеете. Потом нам меньше придётся возвращаться во всю длину тоннеля. Ну и за пленным наблюдай. Если что, убивай, не церемонься.
        И двинулся в путь. Причём по дороге задумался над одной технической проблемой:
        «Если Сияющее плато - единый энергосборник, то где у него технологические ходы обслуживания? По логике - непосредственно под плато. И если рассуждать в том же направлении, то и в данном тоннеле должны быть ответвления в каналы эксплуатации. А почему на схеме не обозначены? Скорее всего, по причине их ненужности для аборигенов. Сами же андроиды и так всё прекрасно знали… Но попробую присмотреться…»
        И точно, примерно по центру всей протяжённости тоннеля имелись некие слабо различимые отличия в текстуре окружающего камня. И похоже, что здесь не было сложных запоров и хитроумных замков. Либо вся стена отодвигалась вглубь после посыла специального сигнала, либо всё это следовало банально проламывать молотами и ломами. Естественно, что не сейчас.
        Поэтому, почти не останавливаясь, командир двинулся дальше, а держащиеся за его куртку мэтры - следом. Факела в тоннеле пока не использовали, по причине неуверенности в вентиляции. Не хватало выжечь весь кислород, а потом задохнуться.
        А на выходе, при подъёме запорной крышки, пришлось помучиться и попотеть. С наружной стороны за века нанесло мусора, пыли и песка, да и коренья небольших деревцев своими корнями наглухо спаяли всю эту наносную массу. Только совместными усилиями удалось сделать небольшую щель. Затем Слиш показал чудеса проворства и ловкости, раздевшись до исподней рубашки и в таком виде выскользнув наружу. Причём бедняга поцарапался при этом изрядно и в какой-то момент чуть не задохнулся, придавленный узкими створками выхода.
        Уже сверху он расчистил наносы коротким мечом, и вскоре все три боевых товарища наблюдали и прислушивались к событиям, которые творились в лагере разбойников. А там большинство из них спешно седлали коней и малым ходом, выстроившись цепочкой и придерживая уздечку идущего сзади коня, двигались по дороге вниз. Погода до сих пор оставалась пасмурной, и нормальные люди ничего толком не видели.
        В лагере оставалось двадцать бодрствующих лучников, которые держали наготове луки и стрелы. Их от «скалы с демонами», как теперь вполне официально выражались бандиты, отгораживала стенка и разожжённые за ней пять костров.
        Один костёр горел в самом конце дороги, на границе с Сияющим плато, а в тёмном месте, метрах в двадцати назад по дороге, за валуном стояли ещё два лучника. То есть и со стороны монахов разбойники не ожидали ничего хорошего. Точно такой же пост установили и по горячим следам убывших вниз кавалеристов. Там двоим лучникам строго наказали сидеть тихо и посматривать в оба.
        Ну те и сидели, глядя на далёкий костёр и маленький пятачок света на дороге вокруг него. Уверенные за свои тылы и даже мысли не допускающие, что к ним вот-вот подкрадутся те самые «демоны». Причём оба поста зрительного контакта с лучниками в лагере не имели и фактически не перекрикивались. Так, только вначале один заорал, требуя, чтобы их через два часа сменили и оставили каши пожрать. В ответ десятник рявкнул:
        - Молчать! Без вас знаю, что мне делать! - И наступила сравнительная тишина.
        Виктор стал советоваться с товарищами:
        - Которую пару убираем первыми?
        - Конечно, тех, кто снизу! - не сомневался Форш. - Да мы сами там справимся. - А ты лучше за грабителями возле плато присмотри…
        Справились быстро и там, и там. Затем переползли дорогу и разместились за спинами двух десятков разбойников, которые остались в лагере. Перед тем как немного разойтись в стороны, Виктор с досадой прошептал:
        - Эх! Мне бы мой меч! - И уже для замерших друзей добавил: - Лучше бы я полуторником рубился, чем с этого дряблого лука стрелял.
        Попадать с десяти метров, где сидели самые ближние бандиты во главе с десятником, оказалось вполне просто. И пока вопящие от страха злодеи пытались понять, кто и откуда на них обрушился, они остались без десятника и без восьми своих подельников. Все-таки когда стреляют два высших профессионала по хорошо видимым им целям, жертвы в стане врага становятся фатальными. Напоследок пятеро разбойников организовались, встали клином и, оградившись большими щитами, попытались с мечами ринуться на прорыв, тут уже эмиссар отвёл душу. И прыгал на редеющий клин до тех пор, пока не положил всех. Только двое разбойников чуть ли не с самого начала отбросили оружие в сторону, разлеглись на животах и сложили пальцы в замок на затылке. То есть сдались молниеносно. А потому их добивать никто не стал. Хотя руки за спиной ворчащие мэтры быстро им связали. И ворчать не постеснялись на командира:
        - Ну и чего ты метался вокруг клина, как собака возле медведя?
        - Только нам прицел сбивал! Боялись в тебя попасть ненароком…
        А по тропе, уже разобравшись и рассмотрев, что к чему, с радостным воем мчался виконт Алый:
        - О-о-о! Откуда?! Какими судьбами?! Почему?!
        - Все рассказы потом! - оборвал его радостные вопли командир. - Давай вместе с Форшем на дорогу, к дальнему костру! Слиш! А ты в тоннель за людьми! Пусть поторопятся! И вещи пока не хватают, в последнюю очередь за ними пойдём. Главное, чтобы сами успели на скалу взобраться! Не хватало только нежданного возвращения всей банды!
        И сам, показывая пример буйной работоспособности, принялся собирать в лагере разбойников припасы пищи, воды и корма для животных.
        Глава 28
        Покорительница небес не сдаётся
        А в потайном подвале, чуть ли не в самом центре столицы Чагара, события развивались своим чередом. Во всей столице комендантский час в дневное время и в самом деле отменили, и в город наконец-то вольно въехали караваны крестьян, привезшие накопленные излишки продуктов. Торговля шла даже на той площади, где злоумышленники подслушивали и получали последние новости.
        В первые полдня выйти на поверхность преступники не решились. Зато постановили подслушивать постоянно, без перерывов. Что помогло в первую очередь Мааните оставаться с каждым самцом по отдельности и проводить нужную моральную обработку. Причём при этом она в полной мере пользовалась своим низким, томным и мелодичным голосом, от которого у мужчин мурашки по всему телу пробегали. А это, в свою очередь, позволило настороженно прислушивающейся принцессе подслушивать некоторые отрывочные фразы и понять самое главное: бывшая звезда гарема пытается аккуратно стравить обоих мужчин в смертельной драке.
        Она бы ещё больше поразилась змеиной хитрости, если бы могла подслушивать всё дословно. К примеру, Маанита, оставшись наедине с бароном Вакером, повисла на нём словно беззащитный вьюнок и зашептала перепуганным, умилённым голосом:
        - Дорогой! Я за тебя переживаю…
        - С чего бы это? - ухмыльнулся тот.
        - Боюсь ошибиться, но граф стал с тобой ужасно груб и дерзок. Ты заметил, как он жёстко и с ненавистью оборвал твой рассказ?
        - М-м! - скривился барон от досады. - Да он сам урод!
        - Не спорю с тобой, тебе виднее. Всё-таки ты его знаешь гораздо больше, чем я. Но меня потрясает его неблагодарность именно к тебе. Ведь это только благодаря твоей отваге, ловкости и лихачеству мы сумели убежать из дворца. Я уже не упоминаю об этом чудесном месте, где благодаря твоей предусмотрительности, гениальности и прозорливости мы сумели спрятаться.
        - Хе-хе! В самом деле куда бы вы без меня ткнулись…
        - Верно, любимый! Но почему же граф этого не ценит?
        - Да потому что болван полный! И скотина безмозглая! - бесился Вакер.
        - Ох, милый, а мне кажется, что тут ещё две причины есть. И ты их сам прекрасно видишь, но благодаря твоему рыцарскому духу и доброму сердцу стараешься не обращать на это внимания…
        - Ну да, вижу… - барон сделал вид, что всё понял и задумался над этим. - И видит Судьба, что прощаю этому ублюдку очень многое… Но как ты сама обрисовала бы и объяснила обе причины?
        То есть он и сам подозревал напарника во всём на свете, но в данный момент хотел, чтобы красивая разумница сама ему все свои мысли разжевала. Та и принялась со всем присущим ей жаром убеждения шептать да наговаривать.
        Дескать, первая причина - это сокровища. Те самые, которые Маанита в количестве четырёх сундуков через подставных людей успела спрятать в небольшом городишке на границе Чагара. По описаниям, там должно было хватить на покупку среднего королевства. И вот, мол, когда она описывала и перечисляла схороненные в сундуках реликвии, граф слишком уж с большой ненавистью поглядывал на барона. Тут самому последнему идиоту становилось ясно: как только граф увидит сундуки, жить его сопернику останется считаные секунды.
        А почему сопернику? Да потому что он жутко ревнует Мааниту к Вакеру! А когда остаётся с ней наедине, то угрожает убить даже её, чтобы она немедленно перестала одаривать ласками своего любимого.
        В конце оглашённого доказательства Маанита умело пустила слезу и пылко зашептала, трепетно прижимаясь к барону:
        - Милый! Умоляю, береги себя! Если с тобой что-то случится, моё сердце разорвётся от горя и печали! Ты должен выжить! Обязан продлить свой славный род! И мы с тобой обязаны забрать наши сокровища! Вся моя дальнейшая жизнь и все мои романтические надежды связаны только с тобой! Мой единственный!..
        И для закрепления своего внушения, одаривала счастливчика всем спектром физического удовольствия, которым владела в совершенстве.
        Через два часа озлобленно посматривающие друг на друга мужчины менялись на своих местах дислокации. И теперь уже граф, оказавшийся в спальне, а то и в главной подвальной комнате, где тоже было некое подобие кровати с балдахином в углу, получал свою порцию внушения, ласки и пылкой страсти. И опять звучали те же самые слова, только с точностью до наоборот. Маанита умоляла графа поостеречься и любыми средствами спасти их будущее счастье. Мало того, ушлая женщина не стеснялась шептать каждому, что сделает аборт, уничтожив дитя Грома Восьмого, и родит детей только от своего любимого. А это особенно тешило их мужское самолюбие.
        Взаимная ненависть между самцами, которые себя ещё пару дней назад считали верными соратниками, разрасталась, словно гниль во влажном и полном отбросов месте, куда нет доступа солнечным лучам.
        Эта вражда не выплеснулась в агрессивные действия сразу же только по настоятельным просьбам их любовницы, которая твердила каждому отдельно:
        - Единственный мой, я тебя умоляю! Не поддавайся на провокации и сдерживай свои эмоции в узде! Верю и понимаю, насколько он тебе неприятен и мерзок, но потерпи до нужного момента. Когда поймем, как и когда станем отсюда выбираться, тогда ты всё и решишь. А я тебе помогу со всем своим самопожертвованием. Усмиряй свои порывы, и нам обоим это воздастся сторицей!
        Те и старались смиряться. Хотя руки теперь всё время непроизвольно держали на рукояти своих кинжалов. Говорили вроде по-прежнему. Даже порой вполне дружески шутили или пытались улыбаться. Правда, тут барон Вакер выигрывал, он смеялся чаще. Но вот смех стал настолько неприятен, что от него невольно кривились все, в том числе и пленница. Потому что язвительный хохот стал напоминать царапанье наждака по стеклу.
        Полдня, ночь и раннее утро собирали новую поступающую информацию. Пока информации с Юга не поступило, народ фантазировал на тему возможных событий, причём большинство утверждало, что эскалация войны неизбежна. Наверное, именно поэтому крестьян запускали в город не с такими тщательными проверками, да и количество их ринулось в Радовену чуть ли не вдвое большее, чем обычно. Все спешили продать и выгодно сторговаться в столице государства, где после разграбления казны павшего императора Гранлео денег было пруд пруди.
        Самая важная и ценная новость, что каждому крестьянину выдавали при въезде в город медальон, и если он его при выезде не сдавал, то ему грозили жуткие кары и длительные разбирательства. Всё-таки поиск принцессы и похитивших её злоумышленников глава тайного сыска, она же бабушка принцессы, не отменяла.
        Вот после завтрака Маанита и решила:
        - Надо нам сейчас выбраться на площадь. Народу там тьма, мешанина полная, и наши простенькие крестьянские одежды не привлекут внимание ошалевших шпиков и соглядатаев. Потолкаемся по рядам и присмотримся к нужной троице продавцов. Надо отыскать таких, у которых рядом не будет соседей или земляков. И которые сами расположены со своим товаром непосредственно на крышке канализационного люка. Или рядом с ним. И чтобы эта троица крестьян осталась ночевать с остатками товара. Как только стемнеет, мы их уберём и сбросим тела вниз. Завладеем их медальонами и утром, как только рассветёт, покинем город с открытием ворот.
        План был и в самом деле великолепен. Можно сказать, единственно верный в данной ситуации. Естественно, здесь можно месяцами отсиживаться, и, не будь в товарищах разлада, все бы так и сделали. Но когда самим гадам тесно, да ещё и подлейшая змея отравляет сознание коварными наговорами, то жить в замкнутом пространстве становится невмоготу. Поэтому мысленно оба самца признали предложение правильным и согласились с его воплощением в жизнь.
        Но так как те же самцы хотели показать свою главенствующую роль, то стали придираться к деталям. Детали разные, но несущественные, хотя Маанита делала вид, что якобы восторгается вносимыми поправками. По сути, была одна только дельная поправка, и та со шкурным интересом:
        - А как мы вылезем из люка для устранения крестьян, чтобы они сами нас в первую очередь не заметили?
        - Очень просто, - отвечала ушлая предательница. - Подгадаем это дело к густым сумеркам. Я подойду к крестьянам прямо на площади и всеми средствами отвлеку их от люка. А вам буду подавать оговорённые знаки, постукивая тросточкой по мостовой. Если надо будет, то и внимание соседей отвлеку громким смехом или ещё чем-нибудь, пока вы будете давить носителей наших медальонов.
        - Ну ладно, с этим понятно… Но что будем делать с малявкой?
        - Да что хотите… Но! Только после того, как медальоны для выхода из города окажутся у нас в руках. Ни минутой раньше!
        Оба циничных самца довольно хмыкнули и перевели масленые взгляды на принцессу, которая почти всё расслышала и теперь умирала в своём уголке от страха. Подобный ход событий устраивал их полностью. А в блестящих похотью и алчностью глазах так и читалось:
        «Мои мечты сбываются! Вначале моральное и прочее удовлетворение с наследницей престола! Вот уж потешусь!.. Потом побег из города и устранение этого гада! - каждый непроизвольно покосился на соперника и рассудил более резонно: - А чего тянуть? Как только медальоны окажутся у нас, можно сразу противника устранить! Как он мне надоел! Маанита только спасибо скажет, да и двоим бежать из города намного проще, чем троим…»
        А их соблазнительница уже щебетала, вкладывая в свой тон самые нужные обертоны и подмигивая по очереди то одному, то другому:
        - Как здорово вы сразу ухватили все мелочи и детали, о которых я не подумала. Отлично! Теперь в новом свете наш план выглядит вдвойне проще и втройне надёжнее. Так что отправляемся наверх немедленно. Кто пойдёт со мной первым?
        Конечно же, каждый из непримиримых уже соперников пожелал первым вдохнуть воздух свободы. И в течение минуты ссора разрослась настолько, что не хватало одной искры для драки и поножовщины. Бывшей наложнице пока такой ход событий казался невыгоден, и она грамотно разрядила обстановку:
        - Только без ненужных оскорблений, пожалуйста. Тем более что с каждым сегодня я просто обязана буду выйти по отдельности. Может, и по два раза. Потому что каждый из вас должен оценить подходы и выходы и сказать своё веское мнение о заключительной части операции. Поэтому первым со мной пойдёт… - своими ножками, невидимыми под обеденным столом, она нежно дотронулась до колен каждого мужчины, как бы давая только ему одному условный знак и упрашивая дальше не возражать. - …Пойдёт граф Курайш. И давайте поспешим, нам ещё возиться с подбором должной одежды.
        Одевались в спешке, со злой язвительностью подначивая друг друга:
        - Ох, граф! А тебе крестьянские одежды идут, как влитые!
        - Ха! Тебе и переодеваться не надо, твоё простецкое рыло сразу выдаёт происхождение!
        - Ну-ну! Тебе вон даже гримироваться не надо…
        - А тебе, чтобы не приняли за полного дебила, всё равно придётся улыбку прятать.
        Маанита к тому времени уже выглядела как тётка в возрасте и примерная домохозяйка. Шалеющие от неё мужчины с удивлением открыли рты, когда она заговорила неприятным грубым голосом:
        - Всё, мальчики! Хватит шутить! Выходим! - И, бросив взгляд в угол, где пленница лежала, прикрытая рваными одеялами, помахала ей ладошкой: - Малявка! Пожелай нам удачи!
        Оставшись одна, Роза вначале восстановила дыхание, сбившееся от бешенства. Предательница каждым своим обращением выводила из себя моментально, и никак не получалось сдерживаться. А потом, быстро достав вожделенный гвоздь и ломая им себе нежные пальцы, принялась со всей интенсивностью ковыряться в замке сковывающих передвижение цепей.
        Потому как весьма редко ей удавалось оставаться одной и пользоваться оставленным освещением в виде двух свечей. Как правило, их всегда гасили, а тут возбуждённые выходом на площадь злоумышленники в спешке забыли это сделать.
        Пытаясь всмотреться в скважину замка, Роза в первую очередь размышляла, как поступить. Времени оставалось всего ничего. Если предателям удастся их план, то жить ей остаётся только до следующего утра. И последняя ночь превратится в ад, в преддверии которого лучше уж самой порвать себе вены на руках всё тем же гвоздём.
        «А какие у меня ещё есть возможности для спасения? - размышляла принцесса, продолжая остервенелые попытки воздействовать на замок. - Будь на моём месте Виктор, он обязательно отыскал бы выход и спасся. Да чего там говорить, вряд ли бы он допустил до такого, чтобы оказаться в плену, да ещё и в таком незавидном положении…»
        Но тут же замерла от горьких воспоминаний, связанных с нелёгкой судьбой Монаха Менгарца, особенно в первые месяцы его становления на Майре. Тогда его чуть не убили в бараке для рабов, и только чудо да подступающая смерть заставили Львов Пустыни, сборщиков рабов из Сангремар, бросить умирающего пленника на побережье. Потом повезло с крестьянами, которые не добили чужака, а выходили его и даже обучили его местному языку. Ну и в дальнейшем Виктору пришлось неимоверно тяжко добиваться поставленных перед собой задач и подтягивать за собой остальных.
        «И всё равно он прорвался и выжил! И сейчас я не верю, что он погиб в ставке северян. Иначе катарги не стали бы скрывать своего горя, они не умеют лгать в подобных случаях… А значит, Виктор жив! И мне тоже следует постараться!.. Знать бы ещё как?..»
        Мелькнула мысль рассказать о сговоре графа и Мааниты барону Вакеру. Но после интенсивных сомнений и терзаний девушка отбросила подобную мысль. Ну скажет она вечно улыбающемуся предателю, ну поверит он каждому её слову, а толк какой с этого? Ведь в любом случае подобная мразь, способная на любое предательство, живёт с ожиданием подобного и от всех остальных существ, которые обитают на белом свете. То есть ничего нового он не узнает. И его мысли-ответы можно предвидеть заранее:
        «Ну хочет меня граф убить? Так я в этом и не сомневаюсь и сам жду не дождусь удобного момента для отрезания его мерзкой башки. Что? Маанита с ним в сговоре? Ха! Кто бы этой сучке до конца верил! Продажная тварь, с которой до конца жизни я после получения сокровищ буду обходиться, как с рабыней. А что ещё, скажешь, малявка?»
        А больше-то сказать и нечего! Наоборот, своими признаниями можно нечаянно приблизить собственный конец. Как приблизить и нависшие над головой издевательства.
        Следовательно, все надежды следует возлагать только на… старый и жутко поржавевший гвоздь.
        Но подняв его на уровень глаз, Роза вдруг с удивлением рассмотрела, что ржавчина почти вся очистилась от прилагаемых к гвоздю усилий, и тот стал поблескивать вполне дельной и упругой сталью. Имея такой козырь в руках, любой сильный мужчина уже давно бы вскрыл замок на цепях, добрался бы до оружия и убил своих мучителей.
        Но то мужчина! У него крепкие, сильные пальцы, которые не сравнятся с хрупкими и нежными пальчиками молодой девушки. А чем должна побеждать женщина?
        И на этот вопрос словно наяву вдруг зазвучали слова бабушки, вдовствующей королевы Линколы:
        «Только терпение, нежность и старательность позволяют женщине сломить перед собой самые непреодолимые преграды. Не пытайся изменить стальной характер мужчины, постарайся стать его оболочкой, без которой он не сможет жить, дышать и чувствовать, и ты сама не заметишь, что ломать ничего и не надо! Всё и так окажется в твоих руках. И это касается не только отношения к мужчине, а всего, что тебя окружает. Попытайся вначале понять, потом окружить своим влиянием, и только затем действуй».
        Бабушкины наущения, закружившие в сознании, оказались сродни живительному бальзаму для души и воспрянувшего духа. Поняв, что свет для борьбы с замком не нужен, Роза закрыла глаза и постаралась прочувствовать сталь только своим внутренним естеством. А тяжёлый, неудобный гвоздь стал постепенно превращаться в нечто лёгкое и удобное, в нечто сродни карандашу для рисования.
        Глава 29
        Дразнить зверей могут только демоны
        Когда лагерь разбойников оказался разграблен начисто, а никто из врагов так и не появился, встал вопрос: как ещё насолить Лысым Вещателям и злобным «скакателям». И тут попытались сказать своё слово великих стратегов мэтры воинской академии:
        - Надо коней на скалу затянуть, - заявил Форш, когда внизу он и коллега остались только с командиром. - И врагу не достанутся, и нам могут пригодиться.
        - Да ты что? - поразился эмиссар его святости. - Там и так наверху места не осталось! Попадаем вниз, как стадо папуасов с одной пальмы.
        Кто такие папуасы, всезнающие учителя не знали. Да и пальм на Майре никогда не было. Но уточнять и переспрашивать не стали, догадались о примерном смысле. И уже дальше стал пояснять Слиш:
        - Ну, во-первых, лошади нам могут пригодиться для обратной дороги. А потом, мне почему-то кажется, что бандиты и монахи объединятся и попытаются штурмовать скалу общими усилиями. Возможно, что и нечто страшное для нас придумают. А раз так, то, во-вторых: для чёткой обороны и для собственного спасения нам и лошади пригодятся. Хоть и жалко скотину до слёз, не заслужили они такого, но, в крайнем случае, можно сверху и на тропу столкнуть, если вдруг камни закончатся…
        - Ну нет! - решительно заявил Виктор. - Если до такого дойдёт, то нас и два десятка лошадей не спасёт. Поэтому просто освободим животных да прогоним их вниз по дороге. Пускай себе пасутся. К тому же не забывайте, наверху трупов хватает, которых я вчера натаскал, да и пленников не жалко, будут летать не хуже, чем реактивные снаряды… Ну, это такие пушечные ядра, типа… только большие… - он ещё раз осмотрел лагерь и заметил упущение: - О! А вот дрова все до единого надо собрать! У нас наверху ни одного дерева или травинки. И чуть не забыл! Надо ещё раз проверить маскировку люка, ведущего в тоннель. Вдруг пригодится ещё не раз!
        И геройское трио, почти до самого начавшегося рассвета подтаскивало короткие брёвна и связки веток, которые запасливые грабители с большой дороги не поленились привезти за собой. А напоследок ещё и костры успели погасить.
        После чего Менгарец устремился наверх, пытаясь внимательно рассмотреть весь следующий акт многосерийного спектакля. Тогда как Форшу и Слишу разрешил немедленно ложиться спать. Их уговаривать долго не пришлось, сразу отыскали себе удобное местечко.
        А вот осмотр сверху несколько озадачил Виктора. Как это ни было поразительно, но монахи из монастыря так до сих пор не выбрались. Неужели буквально всем скопом двинулись по тоннелю до самого форта?
        Хорошо, что вовремя вспомнил о пленённом О-Низе и тут же задал тому должный вопрос, на который получил полный и развёрнутый ответ:
        - Так ведь в тёмное время суток подъёмный мост не работает. Только с началом рассвета поступает энергия на машины.
        - Вона как… А каким образом плато валит пленников с ног?
        - Не могу знать. Этим управляет лично настоятель, поднимаясь в донжон.
        «Эх, жаль, что мы донжон не догадались поджечь! Да и не успели бы… - запоздало сокрушался Палцени. - Ну да ладно, пусть про ночную тревогу расскажет…»
        - Если ночью зазвонит колокол от трёх лучников, что делает настоятель?
        - Всё зависит от сигналов. Медленный, значит, лучники справляются сами, но всё равно дежурный отряд стекается в подвал нашей обители и готовится пробежать по тоннелю на дорогу, чтобы напасть на нежданных гостей с тыла. А если быстрый, значит, пора включать «волну». После чего все, кто на Сияющем плато находится, падают с ног и валяются до самого рассвета. Количество «волн» зависит от яркости дня накануне и колеблется от пяти до десяти.
        «Ага! Значит, емкость накопления не безгранична! - рассуждал человек со звёзд. - При определённой тактике нападающие могли бы этим воспользоваться…»
        - А почему днём никто на «гребешке» в ячейках не сидит в передовом дозоре?
        О-Низ дёрнул плечами:
        - Никто точно не знает… хотя когда-то пост там был круглосуточный! - Но тут же стал высказывать свои личные рассуждения на эту тему: - Двести тридцать лет назад что-то случилось с распределением оглушающего удара. Потому что днём плато действует несколько иначе: как только кто-то ступит на него, сразу в донжоне срабатывает древнее устройство, включающее тревогу, и само валит с ног любого, кто заходит на Сияющее покрытие без специальных сапог или сапог для его лошади…
        «Наверняка сбились настройки! - сообразил Менгарец. - А откалибровать попросту ума не хватает…»
        - …Но если раньше удар сбивал с ног только чужаков, то уже больше двух веков он сильно оглушает и дозорных, сидящих на скалистом перешейке между обоими плато. Причём настолько сильно, что порой некоторые умирают, так и не приходя в сознание. Мало того, если кто-то находится на малом плато в то время без защитных средств, то и его валит с ног на несколько часов.
        Вот теперь инопланетянину стало всё ясно и понятно. С одной стороны, собравшиеся в крепости, построенной андроидами две тысячи лет назад, монахи имеют почти неприступную оборону. А с другой стороны: вся эта оборона гроша ломаного не стоила, если против неё применить знания и сноровку большого Космоса. Оставалось выяснить ещё одну деталь:
        - А почему именно три стрелка? Почему не десять или не два?
        - Если сесть в ячейку и посматривать на Сияющее плато, то даже в дождь или буран глаза просматривают всё пространство. Каждый крайний отлично видит свою половину и треть второй половины. А сидящий по центру отчётливо увидит любое движение сразу на всём плато. С иных мест «гребешка» ничего не видно.
        Как раз с наступающим рассветом появился отряд Вещателей, прибывший за тремя оставленными в дозоре лучниками. Большой толпой прибыли, всадников под полсотни. Ну и чуть ли не половина из них, спешившись, с тщанием поисковых собак бросились копошиться на всём поперечном скалистом «гребешке», в поисках хотя бы малейшего следа, оставшегося от пропавшей троицы.
        Словно сговорившись, снизу по дороге послышался топот сотен лошадей, и вскоре к лагерю довольно лихо примчалось более двух сотен разбойников. Вначале они сильно удивились, что их никто не встречает и что над кострищами не видно дымков. Но когда рассмотрели, что нет лошадей, а лежащие кое-как тела - остывшие трупы, грянул такой вой возмущения и ярости, что горы вздрогнули. Понятно, что большинство взглядов сразу прикипело к скале, словно пытались её расплавить или заморозить насквозь виднеющихся на ней защитников.
        Тут уже его высочество принц Шахов, руководствуясь подсказками присевшего рядом эмиссара его святости, стал выкрикивать скрипящим зубами бандитам:
        - Вот видите, что натворили ваши лысые друзья?! Видите, как по их вине пострадали ваши подельники?! И вас тоже они сейчас в своей конной атаке посекут на капусту! Они грозились нас уничтожить, а посему и вас не пожалеют!
        Вполне логично и резонно было им поверить. Потому что при всём уважении к шестёрке воинов, засевших на скале, они никоим образом не могли атаковать в лоб стоящих в глухой обороне два с лишним десятка отличных воинов. К тому же все остававшиеся в лагере вояки не спали и считались готовыми к любым неожиданностям.
        Среди разбойников начались стихийные митинги несколько анархистского толка, попытки разобраться в происшедшем. Некоторые особо отчаянные головы даже порывались в конном строю уже немедленно скакать к монахам на разборки. Но к их счастью и к огромному неудовольствию защитников скалы, нашлись командиры, имеющие достаточный авторитет для удержания недисциплинированных на месте. После чего разбойники, выстроившись толпой вдоль кромки Сияющего плато, стали орать и звать монахов на переговоры.
        - Ну всё, это у них надолго, - констатировал Менгарец, с досадой посматривая то на кричащих, то на нависшие над самой головой пасмурные тучи. После чего решил хоть немного поспать, вытягиваясь на камнях возле тропы и подкладывая плащ себе под голову: - Часа два ругаться будут! Разбудишь меня, если к нашему независимому анклаву начнут приставать.
        Принц вежливо кивнул, очень сомневаясь, что в таком балагане с криками и воплями можно уснуть. Но уже через минуту понял, что эмиссар, жутко вымотавшийся за целую ночь, безмятежно спит без задних ног. Как, впрочем, и его боевые товарищи, мэтры боевых искусств из баронства Бисме. Те тоже лежали с расслабленными сном лицами. Заслужили все трое отдых, ох как заслужили!
        Спасённые узники, хорошо поевшие впервые за пару недель, тоже все как один завалились в оздоровительную дрёму. Разве что Дарквуд улёгся самым последним, и то когда убедился в полной невозможности к побегу вверенного ему пленника.
        Так что на скале остались бодрствовать только трое: принц следил за тропой, маркиз посматривал за монахами, ну а виконт вёл общий надзор за всеми обитателями анклава.
        Следить за начинающимися разборками между двумя группами врагов было одно удовольствие. Несущиеся поначалу ругательства в сторону Лысых Вещателей могли разъярить и не таких морально неуравновешенных бандитов, как они. И показалось, что кровавого столкновения не избежать. Принц и виконт даже пари решили заключить для интереса: кто кого победит?
        Увы, монахи оказались вполне дисциплинированны, послушались О-Низа, который ими командовал. Вначале сами остановились на границе поражения стрелами и стали криками выяснять отношения с грабителями большой дороги. Потом к ним присоединился настоятель, прибывший на место событий ещё с двадцатью всадниками. И только он со своими талантами балаганного зазывалы и циничного демагога сумел разобраться в случившемся ночью. Вернее сказать, относительно разобраться. Только вначале клятвами и обещаниями убедил оппонентов в непричастности монахов в разгрому лагеря. А потом ещё и подобные клятвы стал требовать с разбойников, пожаловавшись на пропажу стрелков из дозора и на проникновение лазутчиков на территорию священного монастыря.
        При этом он настойчиво спрашивал, не попались ли в лапы коллег по разбойному ремеслу измождённые пленники? Дескать, несколько «гостей» сбежали, так и не отблагодарив хозяев за хлеб и соль. Атаманы в ответ сильно удивлялись и криками пытались выспросить, как такое возможно и почему пленников никто не охранял?
        То есть некоторые вопросы могли расцениваться опытными демагогами как многозначительные ответы. И вполне понятно, что вскоре наиболее подозреваемыми во всех последних убийствах оказались шесть наглых рыцарей, засевших на неприступной, но крайне неудобной для длительного проживания скале. Пришли к такому выводу местные тати неожиданно быстро, всего за полтора часа. Так что Менгарец ошибся в своих предположениях самую малость, а вот принц и виконт оказались весьма расстроены тем, что их пари так и не состоялось. Ибо вражеские станы не сошлись в яростном столкновении.
        И теперь настоятель с О-Низом и два десятка укутанных в сталь монахов подъехали ближе к скале по плато, а все атаманы приблизились к природной твердыне со стороны тропы. И уже более жёстким, полным подозрения голосом прибывшие бандиты попытались выведать нечто большее, чем удалось услышать в первый момент:
        - Почему вы указали нашим приятелям, что это мы напали на их лагерь?! - вопил настоятель, тоже закрытый в полные доспехи рыцарского облачения.
        К тому времени Виктор проснулся, разбуженный дежурным, поэтому продолжил подсказывать принцу нужные ответы. А тот с большим удовольствием и весьма артистично играл свою роль в проводимом фарсе:
        - А что иначе нам было подумать? Если мы отсюда видели прекрасно: нападающие пришли по Сияющему плато. Вначале убили тех, кто был на дороге. А потом напали и на расположившихся в лагере людей.
        - А как они выглядели и сколько их было? - выкрикнул один из атаманов.
        - Около двадцати человек. Одеты в чёрные одежды с золотыми полосками, а на лицах серебристые маски. Двигались они невероятно быстро, мы таких ещё и не видали ловкачей, только сами старались сидеть да не пискнуть, а то, как мне кажется, они бы и до нас добрались. Всех козлов в лагере вырезали за пару минут а потом убрались обратно в темень Сияющего плато. Видно-то плохо, только неясные тени в ту сторону проскользнули.
        - А кто в лагере после убийц похозяйничал? - заинтересовался второй атаман.
        - Ха! Чего нам стесняться было? - беспардонно заявил принц. - Мы-то решили, что сюда уже никто не вернётся, потому и собрали всё, что нам может пригодиться. Решили, если до обеда никто не явится, спускаемся вниз и мчимся к форту. Уж больно нам здесь не по душе. Место слишком гиблое и опасное.
        Теперь задал уточняющий вопрос настоятель:
        - Ты говорил про полоски у них на одежде. А как они располагались?
        Виктор Палцени тут же наговорил шёпотом подсказки боевому товарищу, имея у себя перед мысленным взором картинку. Не раз видел, как выглядят и кажутся со стороны, что одеты, боевые андроиды двухтысячелетней давности. Да они и сейчас нисколько не изменились, хотя используются уже давно только как разведчики на безжизненных планетах.
        Настоятель получил точное описание тех существ, которые когда-то построили крепость в таком неприступном месте. Причём не просто так получил, было весьма интересно посмотреть на его реакцию. Имеет ли он подобные описания? Оказалось, что имеет! Потому что явно занервничал и стал о чём-то интенсивно совещаться с О-Низом. Тогда как разбойничьи атаманы не унимались:
        - А зачем вы забрали тела наших товарищей с тропы?
        - Потому что жить хочется! - несся ответ со скалы.
        - Это как? О чём ты мелешь? Отвечай, сопляк!
        - Ну как же?! Вы не знаете о местных демонах?! - вопил вошедший в роль принц. - Да они нас тут чуть не сожрали, но потом сжалились и решили взять плату с нашего маленького поселения иными телами. Дескать, им всё равно, что жрать: что свежатину, что дохлятину. Тем более что мы им грамотно объяснили, ничего, мол, не теряете. И то падаль, только движется, и другое, но уже не шевелится. А потом и договорились: за каждую ночь нашего ночлега пять трупов отдаём демонам на пропитание. И теперь вот счастливы, что так удачно сторговались.
        Вот теперь бандиты рассердились иной, холодной и мстительной яростью. В демонов они, конечно, так и не поверили окончательно, зато поняли, что обнаглевших рыцарей, которых-то всего шесть человек, пора кончать. И перекрикивая друг друга, стали предлагать наилучшие варианты.
        Лысые Вещатели тем временем решили возвратиться в свою обитель. Проявив присущую им невоспитанность, не попрощавшись, они развернулись и двинулись к скалистому гребешку.
        - Вот гады, уходят! - досадовал Виктор вслух. - И ничего этим сволочам не сделаешь! Хоть бы ближе чуть подъехали! А чем бы таким их привлечь?..
        И опять вмешалась случайность, в итоге весьма помогшая засевшим на скале людям. Потому что рыцари несколько позабыли о том разбойнике, который оказался живой, но с поломанной ногой и рукой. Его изначально-то связали кое-как, понимая, что никуда он в любом случае не денется, да и не будет заниматься глупостями, если хочет остаться в живых. Даже не допросили, хотя бы поверхностно. Вот отсутствие оценки характера и подвело. А то бы бдели и связывали как следует.
        Глава 30
        Вынужденные развлечения
        Пленник уже давно сумел развязаться и, пользуясь чрезмерным столпотворением, а также отсутствием надзора за собой стал продвигаться по краю площадки над плато, к тропе. Что он мечтал сотворить, так и осталось невыясненным. Может, мечтал столкнуть Менгарца вниз и тем самым отомстить. Может, хотел сам проскользнуть между двумя своими пленителями и, катясь по тропе, вырваться к своим. А может, хотел погибнуть героем, выкрикнув своим подельникам подсмотренные и подслушанные тайны. Наверняка понимал, что про недавних узников и что они здесь отсыпаются, внизу никто не знал.
        Но как бы там ни было и несмотря на всю похвальную для любого человека настойчивость, бандиту не повезло. В момент последнего броска он запрыгал на одной ноге, но к нему с его правого фланга с криком ринулся виконт. Пытающийся отстраниться инвалид умудрился так резко отпрыгнуть влево и настолько далеко, что нелепо упал, ещё нелепее прокатился по камням и с воплем отчаяния сорвался с края скалы вниз. Ничего не оставалось, как тут же наклониться за ним следом и посмотреть, насколько удобно он приземлился.
        Увы, тридцать метров высоты не страшны для бабочек, муравьёв и им подобных. Одни умеют летать, другие не падают с огромным ускорением. А этот бедняга шлёпнулся крайне неудачно и уже больше никуда не рвался.
        Зато весьма интересно отреагировало само плато, на краешек которого упало тело. От него во все стороны разошлись волны более тёмных оттенков, да и под самим телом что-то знатно заискрило секунды на две.
        - Отличный контакт! Процесс пошёл! - обрадовался эмиссар его святости. - Как это я сразу не догадался сам такое устроить?
        О чём он говорит и к чему ведёт, из боевых товарищей никто не понял. Но вот проснувшиеся мэтры, поспешившие на шум события, вполне резонно стали интересоваться:
        - Раз тут лежит тело, значит, оно будет мешать монахам?
        - И тем придётся его убрать?
        - Очень на это надеюсь, - кивнул Виктор, поглядывая на возвращающихся врагов. - Посмотрим сейчас на их действия.
        Настоятель, опять замерев на безопасном для стрелы расстоянии, обратился к коллегам по ремеслу, которые несколько притихли, пытаясь рассмотреть, кто упал со скалы и по какой причине:
        - Эй! Это не ваш боец сорвался?
        - Вроде как наш, - согласился один из самых зорких атаманов и переадресовал вопрос временным поселенцам скалы:
        - Это наш боец сорвался?
        - Ну а кто же ещё?! Бедняга… - ёрничал его высочество Шахов. - Видно, не захотел попасть к демонам сегодня на ночной ужин. Сошёл с ума и побежал куда глаза глядят.
        - А может, вы его сами сбросили?
        - Делать нам больше нечего, чем мясом для демонов разбрасываться! А потом что, самих себя этим повелителям гор отдавать?!
        - И как эти демоны выглядят? - закричал настоятель.
        - Чёрные, упругие комки, в центре которых мрак ещё темнее, чем самая непроглядная ночь! Когда они ночью пели свою песню, мы чудом не сошли с ума, и счастье, что среди нас есть человек, умеющий общаться с потусторонними силами.
        - Вот как!.. Но тогда позвольте нам забрать тело, чтобы похоронить его по-человечески.
        - Ни за что! Нам и это мясо ещё пригодится. Так что шаман запрещает вам к нему даже приближаться.
        - Ага! Шаман, говоришь? Кто же он? Пусть покажет нам свои умения!
        - Отвянь, урод! Ошибка собачьего аборта! - по наущениям своего временного командира принц перешёл на откровенные оскорбления монахов. И в нескольких предложениях довольно куртуазно, с высоким владением литературного слога, облил расположившихся на плато рыцарей грязью с ног до головы.
        Если монахи и обозлились, то внешне этого не показали. Один из них, закованный в сталь, словно боевой робот, на точно таком же коне тронулся беспечно вперёд, по направлению к скале. Наверху защитники тут же приготовились к стрельбе, расположив возле себя несколько видов лучного вооружения. Но совсем вплотную рыцарь не подъехал. Остановился метрах в тридцати и стал ловко раскручивать крюк на тонкой верёвке.
        - Можем его снять! - огласил Форш. - С этого дерьма не получится, что у разбойников забрали, а вот что у монахов реквизировали, самое то. Стрелы-то тяжёлые, бронебойные… Если не седока, то коня точно завалим.
        - Нет, нет, пока не надо! - остановил мэтра Виктор. - Пусть расслабятся, поверят в свою полную безнаказанность… Да и нам присмотреться не помешает…
        Зацеп тела получился со второй попытки, после чего рыцарь поволок свою добычу прямо к разделяющим оба плато скалам. Следом за ним развернулись и все остальные его коллеги по средоточию зла. Но спокойно им скрыться с глаз не дали, Менгарец заторопился к куче принесённых им же тел:
        - Виконт! Хватаем вот это! - поднесли к краю скалы, но уже не возле тропы, а примерно по центру обрыва. - На счёт три кидаем как можно дальше на плато. И!.. Пошёл как протуберанец!..
        Полёт. Удар. Внимательное наблюдение. Опять расходящиеся тёмные волны и заметное искрение под распластанным трупом.
        Теперь уже вернувшийся настоятель набросился со злобными упрёками:
        - Что вы за нелюди такие?! Никак специально над телами издеваетесь?
        - Да они сами прыгают! - возмущались со скалы в ответ. - Оживают и прыгают!
        - Но уж этого вы разрешите забрать, чтобы похоронить как следует?
        - Не сметь! Это наши трупы! За ними демоны придут! - Это уже последовал коллективный ор. Да только закованный в сталь рыцарь (на этот раз другой) опять направился забирать тело без всякого на то разрешения.
        Но теперь Менгарец разрешил вести отстрел:
        - Постарайтесь, чтобы конь упал от всадника отдельно. Хотя наездника бить в первую очередь.
        Трофейные, композитные луки приготовили к стрельбе оба мэтра и виконт.
        Ассенизатор в броне опять приблизился, как он считал, на безопасное расстояние и стал мастерски забрасывать свой крюк на верёвке. На таком расстоянии лёгкие стрелы и в самом деле не причинили бы ему особого вреда, но тяжёлые - они для того и созданы, чтобы вскрывать подобные консервные банки. Да ещё и пущенные обученными и обучающими всю жизнь профессионалами. Форш и Слиш успели послать по четыре стрелы, Сандер-тэ Алый - только две.
        Но результат оказался более чем прекрасен. Рыцарь свалился с грохотом под вой проклятий со стороны своих подельников. Ну а бедная животинка успела после этого сделать не более десятка шагов. После чего тоже грохнулась, издавая печальное ржание.
        Для Виктора Палцени, наблюдавшего за последствиями во все глаза, архиважно было проследить за воздействием плато на попавшие в его власть объекты. Рыцарь-то упал уже убитый, потому и не дёргался. Хотя искры его снизу тоже пригрели. А вот лошадь от такого подогревания сразу прекратила ржать, метаться от своих ран и моментально затихла. Что ещё обрадовало: под лежащим трупом разбойника тоже заискрило. Получалось, что защита срабатывала сразу и везде и била по всем объектам. То есть настройки давно сбиты, и если толково и долго обрабатывать данную линию обороны - она падёт в течение суток.
        Сутки торчать Виктору здесь не хотелось, хотя небо пока так и не предвещало хоть мало-мальского просветления. Да и войска у него не было для прямой атаки по всем вражьим силам. Потому только и оставалось думать, как лучше и эффективнее воспользоваться полученными знаниями.
        Настоятель со своей бандой циничных ублюдков, тем не менее, впечатлился умениями шестёрки ершистых гостей. Но ни кричать, ни проклинать не спешил. О чём-то переговорил со своими да и подался к краю плато, где к нему подходила дорога. Туда же со своей стороны обрадованно помчались атаманы татей с большой дороги. Сразу стало понятно, что низменные договаривающиеся стороны решили пойти на более плотный союз для уничтожения общего врага.
        Общались предводители банд непосредственно на дороге. Куда настоятель со своими подельниками въехал вначале на коне, и только потом спешился. Такие действия врага несколько озадачили мэтра Слиша:
        - Если не так пошло, наше положение тут нельзя назвать верным и безопасным. Могут против нас и нечто действенное придумать.
        - Ерунда! - отмахнулся эмиссар. - Когда придумают, тогда и будем печалиться, а теперь давайте развлекаться.
        - Каким образом?
        - Будем лишний раз проверять законы тяготения. Давайте следующий труп. Отлично! Приготовились? И на счёт… стоп! Привязать к ногам верёвку! Трупов у нас маловато, нечего ими вот так, за здорово живёшь расшвыриваться! О! Теперь другое дело! Ну и начинаем бросать как можно дальше. А потом дергаем за верёвку и медленно подтягиваем к скале. Поднимаем и… опять бросаем. До тех пор, пока искрить не перестанет.
        Виконт с сомнением посмотрел на лежащее у его ног тело:
        - Так оно совсем рассыплется после трёх, максимум пяти падений.
        - Ничего! На сегодня нам хватит, а потом мир не без «добрых» людей! Помогут!
        И боевые товарищи с удовольствием принялись дразнить зверя. То есть в первую очередь весь контингент обитателей крепости. Которые после каждого расхождения волн всё больше и больше нервничали. Мягко говоря, такие вольности им жутко не нравились.
        А Виктор Палцени наблюдал, стоя над тропой, и раздумывал над предстоящими действиями.
        Кстати, его друзья на предложенном развлечении не остановились. А проявив здоровую инициативу, пошли ещё дальше. Вначале самодельными крючками из трофейного оружия зацепили, подтянули, а затем и подняли на скалу тело бронированного рыцаря. Благо, что и трофейных верёвок, собранных в стане разбойников, хватало с избытком. Рыцаря наверху раздели, опросили у пленных, кто таков и чем выделялся в толпе мразей, и впоследствии стали кидать вниз, привязав за ноги.
        Подобные издевательства оставались безнаказанными около часа.
        Но когда стали цеплять рыцарского коня, с намерением и его потягать, кое-кто из монахов не выдержал. Проигнорировав какие-то крики со стороны настоятеля и О-Низа, трое закованных в броню рыцарей двинулись к скале по плато. Сделали они это пешком. Красуясь несколько несуразными на вид сапогами, скорее напоминающими валенки на толстой платформе. С собой трое решившихся на месть Вещателей несли три внушительных щита. Остановились на расстоянии сорока метров от скалы и стали готовиться к атаке с расстояния.
        Два щита поставили стоя, третий на них сверху опёрли, закрывая головы и плечи. И только тогда стало понятно, что два монаха - только для прикрытия и поддержки щитов, а третий - некто в виде местного прославленного снайпера. Потому что лук его оказался на диво хорош и опасно, мощно смотрелся даже издалека.
        Первый выстрел чуть не стал фатальным для мэтра Форша. Стрела скользнула всего лишь в сантиметре от его шлема. Пришлось профессионалам применять несколько иную тактику и менять стратегию. А то так, не ровён час, все монахи подтянутся и не дадут голову поднять. Да и наработок у мэтров для борьбы с подобными универсалами имелось предостаточно.
        Быстро и сжато рассказали товарищам, как действовать и в какой последовательности. Так что вскоре с пяти мест верхнего края скалы по снайперу и его группе прикрытия стали вразнобой пускаться самые разные стрелы. И если лёгкие просто били в щиты, не нанося даже ранений, то тяжёлые уже со второго смешанного и неравномерного залпа нашли нужную брешь в обороне противника. Получил тяжёлую рану в ногу правофланговый щитоносец. Пока он орал от боли и кривился, построение щитов сместилось, открывая брешь, и в эту брешь скользнуло сразу две стрелы. А когда стало понятно, что снайпер как минимум ранен, уже все лучники на скале приподнялись во весь рост и стали стрелять быстро, но прицельно.
        Через три залпа снайпер вывалился на плато, подтолкнув при этом и раненого щитоносца. Оба только и дёрнулись напоследок конвульсивно, когда поверхность под их телами заискрила.
        Их третий подельник не стал геройствовать, а пропятившись метров пятьдесят, прикрываясь сразу двумя щитами, вышел из боя.
        Победители вновь с азартом заядлых рыбаков принялись закидывать свои крюки на длинных верёвках. Число трофеев увеличивалось, количество врагов стремилось к уменьшению.
        Виктор очень надеялся, что оставшиеся в живых разбойники и монахи понадеются на ночное время. Ведь, спрашивается, зачем даром рисковать людьми? Даже пусть они последние мрази и сволочи? А ночью, однозначно пользуясь своим численным преимуществом, можно попытаться одним штурмом покорить страшно мешающих чужаков.
        Ещё лучше было бы в случае принятия иного решения. А именно: усилить осаду и дождаться, пока шесть строптивых воинов сами не сдадутся от голода и жажды. Но против второго варианта говорило знание бандитов, что все запасы пищи и воды из лагеря уже с ночи находятся на скале. А посему сидеть там могут, наедая брюшко и вино попивая, неделями. И вряд ли враг станет так долго ждать для свершения своей мести.
        Оставалось дождаться, какой ход предпримут настоятель и атаманы. Больше всего следовало всё-таки опасаться настоятеля. Пусть в его распоряжении уже и не имелось летающей смерти (хотя не факт!), но во внутренностях монастыря могло скрываться очень и очень много иных технических устройств, приспособлений или оружия, с помощью которого можно уничтожить любых защитников скалы, а то и саму скалу сровнять до уровня плато.
        «Да нет, - успокаивал сам себя Виктор. - Будь у них нечто подобное, они бы уже применили это в нашем случае… Сразу бы применили! Ни одним человеком рисковать бы не стали. Пленники вон в один голос твердят, что в монастыре страшный недобор личного состава. М-да!.. И о чём же эти сволочи так долго договариваются? Жаль, что подслушать нельзя. Вдруг и в самом деле неприятности на нашу голову свалятся?..»
        Кажется, бандиты пришли к какому-то совместному решению, которое пока до рядовых членов доводить не спешили. Настоятель со своими соратниками вновь вскочили на коней и с солидной неспешностью двинулись к монастырю. Разбойники же дали через десятников приказы, и лагерь стал снова восстанавливаться, закипать новой жизнью. Стену, по-видимому, решили поднять, да ещё и натыкать с той стороны коротких, острых, как пика, кольев, которые в тёмное время суток наверняка бы нанесли урон любому пробирающемуся лазутчику.
        Нашлись и новые котлы, в которых снова кашевары стали готовить приближающийся обед. Ну и на скале после распоряжения командира спать моментально установился тихий час. Только остался дежурить над тропой виконт Алый.
        Правда, уже выспались и значительно оживились недавние узники. Несколько из них, подчиняясь строгим шиканьям дежурного, стараясь не вставать во весь рост, приблизились к нему. Сандер-тэ сделал должные указания:
        - Не шуметь! Ваши спасители должны выспаться! Не вставать так, чтобы вас заметили снизу или даже со стороны скалистого гребешка. Начать приготовление пищи в нужном для обеда количестве. Если, конечно, кто-то умеет готовить и гарантирует, что порчи продуктов не будет. Ну а вы двое проверьте, чтобы пленники были надёжно связаны и у них во рту находились кляпы. Пока нам нежелательно, если они все покончат жизнь прыжками с высоты или задохнутся в путах. Действуйте!
        Двое мужчин и в самом деле занялись пленниками, потому что дело было необходимое. Ещё пару часов не менять стянутые на руках и ногах ремни, и человека легче добить, чем пытаться реанимировать. Пришлось делать совершенно иные петли, и распинать пленных так, чтобы кровоток к их конечностям восстанавливался.
        Три женщины, разбудив ещё парочку своих товарок, вполне умело и грамотно занялись приготовлением еды. Выбирать было из чего: овощей с корнеплодами хватало, круп с избытком, мяса разнообразной дичи, специй, приправ и зелени, да и некоего подобия хлеба, хранившегося скорее в сухарях, хватало с избытком. По скромным подсчётам, невзирая на большое количество ртов, в том числе и пятерых пленных, пищи хватит на пять, а то и шесть дней.
        Оставалось только надеяться, что на такое долгое время хватит сил и умения защищаться. А ещё мечталось, чтобы уже к вечеру небо прояснилось и на дым костров прилетели Белые катарги. Кстати, никто из недавних узников ещё не знал о прямых контактах эмиссара его святости с этими великолепными разумными птицами.
        Глава 31
        Второй круг
        Вначале вахту отстоял виконт, перекусил и завалился спать. Потом маркиз не дежурил, а, как он выразился, блаженствовал. Потому что съел за это время порций пять обеда. Напоследок уже порядочно объевшийся принц стал подумывать, кого будить на смену себе, как с ворчанием проснулись оба мэтра:
        - Ну разве тут поспишь, когда твой желудок урчит, как зверь? - начали они поругивать беззлобно друг друга.
        - Кто бы говорил?! К своему прислушайся! Я с тобой больше в разведку не ходок: ты любое задание одними звуками провалишь!
        Они набрали себе по огромной миске еды, уселись прямо на посту и посоветовали его высочеству отправляться спать. Дескать, скоро вечер, а ночью наверняка придётся попотеть ради доброго дела. Но тут главный вдохновитель, инициатор и начинатель только что упомянутых дел проснулся. Потянулся, принюхался и мечтательно пробормотал:
        - То-то мне всё снится, что я ем, ем и не могу наесться! Оказывается, это так каша пахнет! Вот и попробуй тут выспись! - Когда получил внушительную порцию и попробовал первую ложку, не удержался от похвалы: - Ай да хозяюшки! Ай да кудесницы! Совсем иное блюдо получается после вашей готовки! А то вчера нас соседи угощали, ну, те, что снизу, так их каша с этой и рядом не лежала. Съесть-то мы съели, да потом всю ночь бегать облегчаться пришлось. А это - сплошное лакомство!
        От такой тирады болезненно выглядящие, измождённые женщины сразу как-то посветлели лицами, приподняли подбородки и распрямили плечики. Хотя видно было, что печаль и горестные воспоминания нескоро уйдут из их памяти. Съеденные у них на глазах родственники, близкие и соседи ещё долго будут сниться им в ночных кошмарах.
        К тому времени и все остальные люди отоспались и хорошенько, а то и неоднократно подкрепились. Все они, заметив, что командир выспался, бодр, весел и наворачивает за троих, стали постепенно к нему подтягиваться, надеясь порасспросить, узнать, поблагодарить, да и просто пообщаться со своими спасителями.
        Посыпавшиеся благодарности Менгарец пресёк немедленно:
        - Нечего заранее «спасибо» разбрасываться! Вот когда выберемся к людям да избавимся от нынешних соседей, тогда и отметим это дело.
        И всё равно Дарквуд от имени всех своих товарищей по несчастью попытался высказаться от всей души:
        - Господин Резецкий! - он уже у принца успел имена спасителей выведать. - Вы можете отвергать наши слова, но мы просто даже для самих себя обязаны высказать вам огромную благодарность. Вы со своими друзьями спасли наши жизни, значит, мы теперь обязаны вам так же, как нашим матерям и отцам. И в любом бою за вас не пожалеем собственной крови.
        - Спасибо за такие высокие слова в наш адрес… - неожиданно эмиссар его святости замер с пустой ложной в руке и горестно вздохнул. А потом у него непроизвольно вырвалось: - Мы вам тут помогли, а может, где-то, кто-то и наших близких спасает в это самое время…
        И чтобы не впасть дальше в меланхолию и тоску по своей любимой Розе, с излишним остервенением набросился на остатки каши. Дарквуд, дождавшись, когда командир доест всё и запьёт сытный обед травяным отваром, стал расхваливать себя как воина:
        - Готов сражаться с вами в любом строю и против любого противника. Ещё двое - тоже могут встать в строй немедленно. Силы мы набираем быстро, так что польза от нас будет обязательно. Мы будем стараться!
        - М-да? А как твоя нога? - прищурился на парня Виктор.
        - Немного прихрамываю, но рубиться на мечах могу, отлично стреляю из лука, метаю хорошо ножи. Мои товарищи…
        - Ладно, ладно, верю! Да и видел тебя, как ты с помощью палок того монаха в шрамах чуть не убил. Герой! А работы тут у нас, и сам видишь, хватает. Так что поступаете в распоряжение к маркизу Хроммелю, он для каждого даст задание и выделит часы дежурства.
        И уже в который раз с досадой взглянул на небо. Дождь хоть и не шёл, но ветра не было, а посему тучи никак не желали расползаться в стороны. И время соответствовало так называемому полднику, как раз середина между обедом и ужином. Ну а раз выспался, то чем заняться? Только Менгарец подумал о добавочной порции, как отозвался сидящий у тропы Форш:
        - Никак монахи из монастыря бегут?! И караваном свои вещи вывозят?!
        А Слиш, глянув на начавших непроизвольно подниматься людей, вовремя прикрикнул:
        - Сидеть! Не высовываться! Никто не должен пока догадаться, что вы здесь!
        Ну да, информация была дана для командира, потому он и отложил немедля миску в сторону, да и подошёл к краю площадки:
        - Однако! - воскликнул он после некоторого разглядывания и стал описывать вслух всё, что видел: - Никуда они не бегут, и это не вещи. У них на телегах какие-то конструкции… балки… швеллера… колёса… М-м? И точно колёса! А зачем, спрашивается? Неужто хотят нечто самоходное построить?.. Ого! И телеги-то специальные! Колёса на резиновом ходу!.. Хм! Неужели решили строить самоходную метательную машину?
        Даже такое тривиальное оружие могло поставить крест на всей неприступности скалы. Всё-таки тридцать метров высоты - это не повод чувствовать себя в полной безопасности. Хорошая метательная машина и не на такую высоту может забросить камни, угли, а потом и емкости с горящим керосином. И если начнётся такая бомбардировка, то у маленького отряда против бандитов не остаётся никаких шансов. Потому эмиссар и перешёл на растерянное бормотание:
        - Только этого нам не хватало!.. Как же я сам этого не предвидел?..
        Мэтр Форш постарался успокоить командира:
        - Вряд ли они до наступления сумерек успеют собрать свои устройства. А ночью мы им такое устроим, что мало не покажется!
        - Не скажи, не скажи… Могут ведь и в ночи начать нас закидывать чем попало… Осада - дело круглосуточное…
        - Зато мы можем на верёвках прямо в пропасть ущелья спуститься, - стал рассуждать мэтр Слиш. - Потом поднимемся чуть дальше, пересёчем дорогу и по правой стороне зайдём к ним в тыл. Если хорошенько продумаем, то сможем и поджечь эту их машину… Или машины?
        Подвод и в самом деле оказалось слишком много: шестнадцать штук. Все тяжело и с горой гружённые профильными уголками, стяжками и широкими трубами с обсадными концами.
        - Да нет, на метательные машины никак не похоже, - пытался прикинуть назначение железа Виктор Палцени. - Клетка с аттракционами? Цирк шапито? Каркас трибуны? - Он морщил лоб в тяжких раздумьях, перебирая варианты, и наконец воскликнул в досадующем озарении: - Ржавчину им в извилины! Они просто башню хотят построить! Широкую, устойчивую и на колёсах! А потом по ровненькому плато просто протолкают конструкцию в нашу сторону! Чтоб они в чёрную дыру провалились со своими андроидами!
        Все телеги, а также их сопровождающие монахи проехали на дорогу и стали устраивать лагерь прямо на ней. Причём телеги расположили внушительным полукругом, оставляя в середине, прямо на дороге вместительное место. То есть соберут башню не торопясь в удобном месте, вытолкнут на плато, а уже в пределах досягаемости стрел наверх взберётся два десятка лучников со щитами. Затем протолкнут конструкцию вплотную к скале, и начнётся банальная бойня.
        Уж неизвестно, что это за башня, была ли разобрана все века или стояла где-то готовая в крепости, но Лысые Вещатели достали из рукава целую колоду из весомых козырей. Против таких девайсов с одной рогатиной не попрёшь! Теперь оставалось надеяться, что процесс сборки не завершится в течение часа-двух и ночью у защитников скалы появится некий шанс, чтобы вырваться из западни. По сути, он и сейчас имелся (крайний вариант!), но тогда уже точно отдельные соратники погибнут, а некоторых людей, которые и сами не могли толком передвигаться после издевательств над ними монахов, при жёстком спуске вниз можно и добить нечаянно подобным обращением.
        А на границе с плато началась вдумчивая и уверенная сборка. Два десятка из прибывших монахов начали монтировать некую раму основания, ежесекундно сверяясь с планом и отбирая пронумерованные и промаркированные детали. Причём в центр рамы сразу завели шесть пар лошадей, давая им корм в торбах и прилаживая вокруг них постромки для тягла. Солидная рама получалась, почти метров восемь шириной и на пару метров больше в длину. И всё это тотчас водружалось на массивные, тяжеленные катки, каждый в виде широкого, метрового в высоту колеса. Поверхность катка, похоже, была из прорезиненного жёсткого покрытия, и, что интересно, катки на передних осях и на задних имели угол небольшого поворота. То есть создаваемая конструкция ещё сможет поворачивать во время передвижения по ровной и удобной для этого поверхности.
        Ещё около двадцати монахов стали сооружать под прикрытием своих телег отдельный лагерь. Ну и разбойники тут же выстроились вокруг плотным кольцом зрителей, наблюдая, зубоскаля и держа пари по поводу устойчивости или полезности собираемой башни.
        Тогда как Менгарец, первые два часа расхаживая лихорадочно по скале, невероятно перенервничал. Глядя на него, извелись пустыми разговорами и боевые товарищи. И только с приближением сумерек, когда стало ясно, что до ночи башню и наполовину не возведут, командир вздохнул спокойнее и потребовал подавать ужин. Благо, что сделали это быстро: ни скатертей белоснежных не требовалось, ни многочисленных приборов. Миска в руки, сухари сверху, вот и вся раздача.
        Теперь пошло более взвешенное обсуждение предстоящей ночи:
        - Естественно, будь у нас арбалеты, да с должным количеством болтов, - сетовал эмиссар его святости, - я бы и в ус не дул. Подпустили бы ближе, да и выбили вначале толкачей или коней внутри квадрата. И щиты бы им не помогли. А затем бы перестреляли их лучников… Увы, нет у нас арбалетов…
        - Да и не надо! - с уверенностью фаталиста-философа рассуждал Форш. - Опять проберёмся по левой кромке плато к «гребешку» и позаимствуем стрелы ночного дозора, а потом…
        - Ага! Позаимствуем! А ты уверен, что их будет только трое? Да и будут ли они вообще этой ночью? Трое уже пропало, словно их демоны унесли, так зачем ещё раз рисковать? Ведь достаточно разложенного лагеря в конце дороги. Они тоже не хуже сигнал тревоги подадут.
        - Ну да! - возмутился мэтр. - Вот так, всего лишь из-за одного недоразумения и потери двух десятков изменить систему ночного дежурства?! Да никогда! Она незыблема два тысячелетия, ты же слышал, что по этому поводу пленные говорили. Так что им надо ещё как минимум раз троих стрелков угробить, прежде чем перестроиться на иную тактику обороны.
        Его поддержал Слиш:
        - Мне тоже кажется, что больше трёх вояк на «гребешке» не будет. Ну разве что самых лучших поставят. Тем более что лагерь на дороге будет считаться огромным подспорьем в любой обороне. Поэтому мы вдвоём, как только стемнеет и стрелки «придремлют», сразу спускаемся вниз, а потом…
        Его перебил Менгарец, спешно дожёвывающий остатки своей порции:
        - Чуть не забыл! Пора нам опять трупы вниз начать скидывать. За оставшиеся два часа постараемся сильно уменьшить накопленные за день мощности. Мало ли что, вдруг ночью благодаря опорожнению их накопителей удастся удара избежать? Приступим, господа! Вы тоже, ребятки, помогайте, как сможете. Будете по мере сил тела обратно на скалу затаскивать. Дело хоть и неприятное, да нужное.
        Ну и начали «гонять волну» по Сияющему плато. А монахи с разбойниками ничего не могли сделать в ответ, как только злиться да выкрикивать в сторону скального анклава ругательства и жёлчные угрозы. Мол, ничего, ничего! Завтра мы тоже вашими трупами точно так же бросаться будем!
        Эти угрозы, в свою очередь, натолкнули Виктора ещё раз подробнее расспросить О-Низа о сути и различии сигналов, подаваемых колоколом. Там всё оказалось настолько просто, что появилась возможность, не слишком-то рискуя, пристрелить ещё десяток, а может и два, Лысых Вещателей. Оказалось, что частенько мост оставляют на ночь опущенным, особенно когда точно ждут гостей. И после искрящего удара по несчастным путникам, сразу же спешат заволочь тела в монастырь.
        Для этого имелась отработанная система сигналов. Малый звон - тревога. Частый - включайте удар. После чего: три удара - пауза, надо выслать десяток для заборки тел. Те сразу спешат, освещая себе дорогу факелами. Шесть ударов - пауза, высылать надо два десятка. Ну и так далее по возрастающей.
        Скорее всего, мэтры правы: первое поражение на собственной территории от неуловимых, никем не увиденных лазутчиков не столько насторожит монахов, как обозлит их до крайности. Наверняка подумали, что враги к ним забрались через подземный ход, а потом так же обратно и убрались. Правда, такими предположениями никак не объяснить пропажу стрелков, разве что они попросту дезертировали. Но уж этой ночью праздновать из монахов никто не станет, а даже с оружием в руках спать лягут. Так что опущенный узенький мост в любом случае не даст хоть армии бронированных рыцарей свободно вломиться в крепость. Зачем тогда уродам бояться? Наоборот, только рады будут любым, теперь уже трепетно, со скрипом зубов ожидаемым гостям.
        Ну разве что ещё этой ночью разбойники вздумают идти на «слепой» штурм в полной темноте. Однако судя по выросшему забору и живо подвозимым дровам на всю ночь, никто из них рисковать не собирался.
        Броски тел вниз принесли определённую пользу. Даже присматриваясь на глазок, стало заметно, что искрение уменьшается в своей интенсивности. Да и концентрические волны как-то замедлили движение.
        - Ну вот… - с удовлетворением бормотал себе под нос эмиссар. - Уже только этим все карты спутаем. А уж если ещё и ночью беспокоить станем нужными сигналами!..
        К моменту наступления полной темноты он уже стоял на краешке скалы и внимательно всматривался в расположившихся в ячейках стрелков. Предположения мэтров исполнились идеально: три массивные фигуры, ещё один колокол, и разве что колчаны выглядели слишком переполненными. А несколько запоздалый отъезд десятка сопровождения, которые вернулись в крепость уже в полной темноте, подтвердил и сведения о мосте: сегодня на ночь его не подняли, потому что очень ждали гостей.
        «Ладно-ладно, гостеприимные вы наши! - злорадно размышлял ещё через полчаса Менгарец, стараясь рассмотреть поникающие головы стрелков дозора. - Хотите гостей? Да мы всегда с радостью припрёмся! Да такие гости, что полопают ваши кости!»
        Достроить башню монахи успели только на треть, но всё равно она смотрелась пугающе в своей десятиметровой высоте. Виктор покачал головой, мечтая как можно быстрее избавиться от этой постройки и очень сожалея, что она не из дерева. Затем ещё раз оглядел лагерь разбойников, которые огородились от всего мира, в том числе и от монахов, по всем правилам военного искусства, и, поправляя закреплённый на спине тяжеленный полуторник, дал команду мэтрам:
        - Пошли на спуск! - когда первый из них достиг поверхности плато и двинулся в сторону «гребешка», командир не отрывал взгляда от ячеек со стрелками. - Отлично! Спят, словно хряки! - и уже сам, хватаясь за верёвку, дал последние инструкции маркизу: - Если всё-таки бандюги полезут по тропе, бросайте вниз зажжённые факелы, не экономьте.
        - Не волнуйся, справимся.
        - И следите за нашими сигналами.
        - Обязательно!
        Пока сам добежал до гряды, ежесекундно ожидая удара током снизу, вспотел преизрядно. Одно дело не знать, что к чему, и полагаться на авось, а другое - иметь чёткое представление, чем подобная пробежка может закончиться, зазвони сейчас сигнальный колокол. Но Фортуна смилостивилась, обошлось… А скорее всего, малюсенькие сонные клопы помогли.
        Но как только о них вспомнил, сразу расхотелось приближаться к ячейкам. Противоядие ему тоже дали, но уж больно опасался заснуть во время ответственного боя. Мало ли что! Вдруг метаболизм тела не тот и противоядие от сна не поможет? Или срок годности вышел?
        Призывный шёпот товарищей, которые уже вытащили тела врагов и даже связали их, заставил резко ускориться:
        - Чего ты там застрял?!
        - Не сам ли всю ночь по часам расписал?! Влезай в среднюю и начинай звонить!
        Пришлось соответствовать выделенной для себя роли звонаря. Кривясь от близкого, жутко неприятного звука, начал медленно звонить, уже через пару секунд делая звон заполошным. Почти сразу же после этого Сияющее плато пошло совсем иной ровной волной, пересекающей всё пространство.
        - Ага, как бы ударили… Ладно, теперь зовём на помощь!..
        Три удара - пауза. Опять повтор. Хотя уже после третьего сигнала метнувшийся по дороге к малому плато Слиш прокричал:
        - Едут! - чуть позже с довольным смехом добавил: - Ровно десять! И факелами себя освещают, как на параде! Уродливые олухи!
        А подставные стрелки выбирали самые лучшие позиции для отстрела приближающихся всадников. Правда, Менгарец не забывал в сторону лагеря монахов на дорогу посматривать и комментировать увиденное для друзей:
        - Оп-па! Переполошились, гады! Чуть ли не все повставали… а может, и не спали… Стоят у кромки и пялятся в темноту. Так что начинаем бить всадников чуть раньше, чтобы они из-за поворота видны не стали строителям башни. И сапоги! Старайтесь сапоги не повредить!
        Хорошее дело - грамотная засада, да ещё на узкой дороге, где даже всадникам развернуться особо негде. Первый залп, и передние лошади падают вместе с седоками, образуя неудобный затор своими телами. А стрелы уже летят в замыкающих воинов, которые пытаются затормозить и развернуться. Ни о каком сопротивлении не идёт и речи, потому что стрелы летят из непроглядной темноты и их слишком много. Последних шевелящихся врагов, по причине погасших факелов, добивал из лука уже только эмиссар его святости. Он же устремился с мечом на контрольное добивание. В предстоящей схватке нельзя было оставить ни одного подранка.
        Затем бегом - возвращение в ячейку и вновь подаваемый сигнал тревоги. А за ним частые удары, призывающие настоятеля к опусканию гипотетического рубильника. С некоторым опозданием, но волна прошла. После чего новые сигналы: «Высылайте десяток для забора гостей!»
        А тут уже монахи задумались. Что-то им сильно не понравилось. Может, они бы всё-таки и послали очередной десяток на назойливые призывы колокола, но тут всплыла одна ошибка Менгарца. При добивании Вещателей он обращал внимание только на человеческие тела, посчитав лежащую и пофыркивающую лошадь совершенно ни при чём. А та возьми да и встань! После чего рысью помчалась в сторону крепости. С оборванными стременами и окровавленным седлом. И только полный осёл не догадался бы, что десяток попал в засаду.
        Не успевший выстрелить по ускакавшей лошади Форш досадовал больше всех:
        - Пусть бы они там все ослепли! Никто не торопится! - кричал он в паузах. - Может, уже хватит звонить?
        - Наоборот, сейчас максимально звенеть стану! - переполошился Виктор, поглядывая на дорогу. - Тут из лагеря к нам в гости собираются… Форш! Бегом в ячейку!
        И пока товарищ торопился на ощупь к своему месту, зачастил ударами по резонирующему металлу колокола.
        Скорее всего, некто старший среди строителей башни проявил нездоровую инициативу. А может, решил, что стрелки требуют помощи именно с его стороны, хотя и понимал, что нападения врагов отсюда не было. Поэтому приказал двум с половиной десяткам монахов бегом пересечь плато и разобраться на месте. Сам же, как позже выяснилось, благоразумно остался в лагере. Ну и этот нежданный манёвр мог сработать великолепно. Монахи бежали в темноте, без факелов, а перестрелять их в одиночестве Виктор не смог бы при всём желании. Хотя уже хотел бросать звонить и хвататься за лук в любом случае. Но тут настоятель принял ошибочное решение. Откуда он мог видеть, что происходит на первом рубеже обороны? Да и рассуждал он наверняка резонно: «Валим пока всех, а утром разберёмся!»
        Дёрнул рубильник, и волна пошла, выкашивая падающих, как кегли, монахов. Причём волна очень и очень невпечатляющая. Но! Своё дело она сделала: полегли все бегуны без исключения. Что опять-таки видел со своим зрением только Менгарец:
        - Ха-ха! Да так воевать - сплошное удовольствие! - не скрывал он радостных эмоций. - Сиди себе, звони в колокольчик, а враги сами друг другу по мозгам стучат! Красота! Ну вот, а теперь позовём сразу два десятка… Вдруг они скопом не побоятся приехать?..
        Не получилось! Что вызов двух, что трёх или четырёх десятков был проигнорирован со стороны крепости. Да и со стороны лагеря больше никто не рискнул отправиться в забег по ночной черноте.
        Командир лазутчиков сделал паузу и зазвонил резко, со всем отчаянием. Увы! И эта тревога не тронула каменное сердце настоятеля. Волны не было. Хотя вполне возможно, что уже и хранилища энергии опустели полностью.
        - Давайте на дорогу! - скомандовал он мэтрам. - Зажигайте факелы и собирайте сапоги! С лошадей тоже снимайте, присмотреться надо…
        После чего опять продолжил с помощью колокола то просить помощи, то удара по несуществующему противнику. Не дождался ни того, ни другого. Но не расстроился, на ходу несколько меняя заранее разработанный план:
        - Слиш, бери побольше стрел, и отправляемся к дороге! Форш, продолжай звонить, пока не надоест. Как подадим сигнал, вместе с колоколом направляешься к нам. Ага! Даём отмашку факелом нашим на скале: пусть тоже начинают бить в свой колокол.
        Через минуту ожидающие сигнал товарищи отозвались аналогичными звуками наивысшей тревоги.
        - А с этим что делать? - напомнил мэтр о лучниках.
        - Если ничего не изменится - в расход!
        И надев высокие, изолирующие сапоги из некоего подобия резины, поспешил вместе со Слишем на противоположную сторону плато. По дороге не поленились и добили всех валяющихся без сознания «строителей». Вдруг последняя волна была неполноценной? Очнутся уроды - потом сам себя проклянёшь за такое упущение!
        К намеченному месту вышли не возле дороги, а гораздо ближе к левому краю плато, если смотреть по ходу движения. Менгарец припрятал тяжеленный меч, который пока ему мешал, в приметном месте недалеко от лаза. А потом двое разведчиков стали присматриваться к малому лагерю противника. Уж больно скрупулёзно и тщательно все оставшиеся пятнадцать Вещателей приготовились к бою. Использовали для этого телеги, а пятеро лучников даже забрались на недостроенную башню. У всех луки явно готовы стрелять по любой тени. Рядом приготовленные к зажжению факелы. Разбойников в помощь они звать не стали, будучи уверенными, что сами справятся с непонятной опасностью. (А может, те бы не пошли, имея для такого невмешательства весомые аргументы?). Но явно нервничали от непрестанного грохота двух сигнальных колоколов. Какая там может быть стрельба на слух?! В своих бы сдуру не попасть! А костры разжечь, как это сделали разбойники, либо страшно, либо запрещено было приказом настоятеля.
        Когда это всё Виктор внимательно рассмотрел и описал местоположение будущих трупов своему товарищу, тот перед уходом только фыркнул:
        - Главное, птенчиков сними! Остальные на мне! - и поспешил убивать изуверов рода человеческого с такой уверенностью, словно тоже мог видеть в темноте.
        Глава 32
        Хитрость против силы
        Минут десять понадобилось пленнице, чтобы полностью расслабиться и прочувствовать внутренности замка. Гвоздь уже совсем иначе, без лишнего скрежета и усилия надавил пластинчатую пружину и сдвинул блокирующий стопор в сторону. Лёгкое нажатие руки, и крепящий штырь выскочил наружу.
        Но не успела принцесса порадоваться, еле сдерживая рвущийся из себя крик восторга, как со стороны выхода послышались грохот задвигаемой стенки и шаги приближающегося человека. Вернулся барон Вакер, провожавший наружу своих злоумышленников. Девушка успела сообразить и согнать с лица счастливую улыбку. У нее в свисающих на лицо прядях соломы и прочего мелкого мусора давно было с избытком.
        Именно на непритязательный внешний вид обратил внимание подошедший предатель, хотя начал кричать ещё издалека:
        - Ха-ха! Ну вот сейчас я с тобой и позабавлюсь, малявка! Настал наш час большой любви! - Но нависнув над телом и стараясь его рассмотреть, сплюнул в сторону: - Фу! Ты бы глянула на себя со стороны! Выглядишь, как сельская нищенка! А ведь раньше всегда, как куколка, смотрелась, дивная и ухоженная…
        Он присматривался к застывшему в печали и молчании личику и продолжал кривиться. Роза не замедлила ещё добавить подлому самцу отрицательных эмоций. Более чем правдоподобно задёргалась в хриплом кашле, и, измазав слюной подбородок, стала постанывать:
        - У меня жар! Мне очень плохо… Нужен врач… срочно… Это меня Маанита накормила ядом…
        - Делать ей больше нечего, как яд на тебя переводить! - барон опять сплюнул, не в силах побороть своего отвращения. - Странно! Ещё вчера мечтал, как тебя распластаю под собой, а сегодня…
        - Врача! - стонала пленница, трясясь, словно в ознобе и пытаясь со звоном цепей закутаться в рваные одеяла. - Помогите!.. Мне холодно…
        Возможно, она переиграла, потому что Вакер задумался, с неизменной улыбочкой на роже. Но снасильничать беззащитную жертву именно в этот момент не решился. Не захотел пачкаться. Хотя этакие болезные симптомы на веру не принял. Ибо уходя на пост подслушивания, не скрывал свои мысли, выплёскивая их в бормотании:
        - Дрянная девчонка! И хитрая, как её бабка-змея! Наверняка притворяется! Ну ничего, чуть позже я её раздену полностью, осмотрю как следует, а то и ведром воды окачу. Ха-ха! Вот и состоится священное купание перед нашим страстным воссоединением тел.
        И дальше понёсся его совсем утробный, циничный смех. Но вскоре и тот затих, потому что барон забрался в отнорок со слуховым окном и стал тщательно прислушиваться к несущимся с площади разговорам. Тем более что подельники намекали: при особой нужде они подойдут к воздуховоду и постараются в беспричинной болтовне передать срочную информацию.
        Но Вакер нисколько не верил, что вот так прямо ему и передадут нужные новости. Скорее вернутся вниз и всё расскажут, чем станут рисковать ненужными разговорами и банально терять время. А вот по поводу предательства себя любимого задумывался всерьёз. Вдруг эта парочка наверху прямо сейчас отыщет идеальную возможность для немедленного исчезновения из столицы? К примеру, им попросту удастся украсть нужные медальоны у каких-либо ротозеев? Могло быть такое? Да запросто! И тогда что? Самому ведь из города, где все только и делают, что мечтают заполучить невиданную по сумме премию, так просто не вырваться.
        Такими же понятиями барон руководствовался и при определении ушедших на разведку подельников:
        «Нет! Без меня они никак не справятся. Так что никуда без моего ума и сообразительности не вырвутся. Да и Маанита, хоть та ещё стерва, но всё-таки ко мне тяготеет и душой и телом. Без сомнения, осознаёт, что лучшего мужчины ей ещё долго на жизненном пути не встретится. Жаль, что этот козёл граф с ней так часто уединяется… Хм! Может, всё-таки встретить его из города, не руку протягивая, а нож в сердце? Или повременить до того момента, когда у нас на руках окажутся пропускные медальоны? М-да… лучше повременить…»
        Тогда как Роза старалась не терять даже мгновения вновь обретённой, правда ещё относительной, свободы. Окончательно освободилась от цепей и, передвигаясь босиком по холодному полу, заметалась по большой комнате в поисках хоть какого-нибудь оружия. В данном подвале его было очень много, но, увы, всё хранилось под огромным замком в одной из кладовых. А на кухне даже разделочного ножа не оказалось. То ли предатели предвидели возможность побега, то ли просто перестраховывались на всякий случай.
        Уже начавшая паниковать девушка наткнулась взглядом не небольшую, но тяжёлую чугунную сковородку. Если уж такой не оглушить человека, пусть даже и внушительного мужчину, то и удар мечом плашмя не поможет. Несколько раз взмахнув импровизированным оружием и примерив вес к руке, Роза поспешила в главную комнату. В мыслях у неё виднелось только одно: подкрасться сзади к подслушивающему барону, дождаться, пока он начнёт выползать задом из щели (уж про неудобства проклятой щели она предостаточно наслушалась ругательств), и со всего размаху огреть по голове. А потом добить врага его же оружием, которого тот с собой носил предостаточно, и как можно быстрее, создав систему рычагов и противовесов, оттолкнуть стену и вырваться на улицу.
        По расчётам получалось, что парочка предателей ещё будет наверху не менее часа, а этого времени должно вполне хватить, чтобы отсюда сбежать.
        Вот только не все расчёты легко выполняются на практике. Не успела девушка перейти в проходную спальню, как из дальнего коридора донеслось злобное ворчание, пополам со смешком, а потом и топот возвращающегося Вакера. Очевидно, ублюдок решил то ли перекусить, то ли оправить свои нужды, туалет для которых находился рядом с кухней.
        Принцесса никак не успевала встать за стенкой, да и там могла бы быть случайно обнаружена гораздо раньше, чем нанесёт свой удар. Поэтому ничего лучше не придумала, как метнуться на своё прежнее место, накинуть разомкнутые кандалы на руки и обернуться в рваные одеяла. Сковородку отложила чуть в сторону. Небрежно кинув на неё небольшой, оторвавшийся кусок одеяла. Пусть тюремщик сделает свои дела и обратно отправится на пост, а уж тогда…
        И тут получился облом в мечтаниях. Циничный предатель таки решился на издевательство над пленницей. При этом он восклицал вполне очевидные для себя вещи:
        - А чего это я вообще так долго слушался эту Мааниту? - Кажется, его только недавно осенили эти дельные мысли. - Я ведь сильнее! Это мой дом! Это моя крепость! А она мне рассказывает про сказки будущей жизни! Ха! И при этом ещё умудряется ублажать подлеца графа. А? Малявка, ты слышишь? - Он навис над сжавшейся пленницей, начав неспешно и демонстративно расстёгивать свой сюртук. - А почему мы с тобой должны молча страдать от чьих-то запретов? Что хотим, то и делаем! Правильно? И ничего не бойся, я тебя отмажу от любых обвинений о твоей фривольности и возьму под свою защиту. Главное, будь ласкова и мила со мной, и тебе всё понравится… Ха-ха! Я обещаю!
        Он снял свой пояс, увешанный оружием, и отнёс его вместе с сюртуком на стол. Там же обстоятельно и степенно снял сапоги, штаны и рубаху. Оставшись в одних подштанниках, с раскрытыми объятиями двинулся к окаменевшей от ужаса принцессе:
        - Ты звала доктора? Так вот он я! Твой спаситель, исцелитель и благодетель!
        И уже невзирая ни на какие огрехи во внешнем виде испуганной Розы, бросился на неё словно дикий, потерявший даже инстинкты самосохранения зверь. Одеяла с ног жертвы он накинул ей на голову, глуша визг, возражения и ограничивая возможные движения скованных цепями рук. С неистовством стал рвать платье девушки от груди вниз, нанося своими действиями страшные синяки.
        От навалившегося на неё тела и волны непереносимого тошнотворного амбре принцесса чуть не потеряла сознание. Поэтому только инстинктивно осознала свою правую руку свободной и лихорадочно начала нащупывать единственное и такое желанное оружие. В следующую секунду сознание пронзил острый ужас: сковородка не нащупывалась! И уже начав визжать от леденящего ужаса и наглых прикосновений возящегося на ней животного, ощутила чугунную ручку совсем в ином месте. Предмет кухонной утвари просто несколько сдвинулся во время отчаянного сопротивления.
        Прочно ухватилась за ручку, попыталась резче вздохнуть, набирая в сжатые лёгкие воздух, примерилась и, когда подлый барон полез к её лицу с неким подобием поцелуя, ударила первый раз.
        Глава 33
        Верный удар
        Менгарец стал стрелять в тот момент, когда наблюдаемый им мэтр боевого искусства занёс свой нож для первого удара. И весьма порадовался, что щелчок тетивы трофейного лука почти не слышен в спаренном набате обоих колоколов. Всё-таки это они здорово придумали - создать подобную звуковую завесу. Крайне пригодилось.
        Вся беда только в том, что лучник из Виктора средний. Если в упор стрелять да вниз, то у него хорошо получалось, а вот вверх да с расстояния - неважно. Если первого «птенчика» он сбил вполне удачно, то второго только ранил, и тот начал голосить и звать на помощь как недорезанный. Остальные монахи, понукаемые окриками до сих пор живым десятником, стали перекрикиваться между собой, пытаясь разобраться в обстановке. А к тому времени, когда сообразили, что их кто-то атакует в полной темноте, четверых уродов, находящихся на земле, уже не существовало среди живых. Слиш действовал на загляденье эффектно и уже приканчивал пятого. Похоже, что среди монахов-строителей, привыкших нападать только скопом да на беззащитных крестьян, с воинским мастерством получался полный швах.
        Командиру заглядываться на действие мастера было некогда: сам худо-бедно, но с трёх выстрелов сбил третьего и ещё двумя добил второго. А так как оставшиеся двое сидели в наиболее неудобных местах, среди переплетения стальных уголков и швеллеров, то на них ушло вообще рекордное количество стрел, одиннадцать.
        К тому времени вопли и паника среди засевших у телег Вещателей достигли апогея. Они напропалую стреляли во все стороны, где только им мерещились тени, а потом спешно начали разжигать факелы, вставляя их в борта телег. Долго не побегали, потому как Менгарец, закончив с «птенчиками», перенёс стрельбу на них, завалив первым пытающегося командовать десятника.
        А вот за последним, самым шустрым и сообразительным монахом пришлось с максимальными усилиями бежать по плату Слишу. Людоед слишком резво рванул в сторону крепости, намереваясь уйти из опасного места. Поэтому мэтру удалось догнать бандита только после удачного попадания в его спину парочки метательных ножей. Всё-таки тусклое свечение поверхности под ногами, позволяло правильно определить местоположение движущейся впереди тени.
        Как бы там ни было, но справиться с сопротивлением монахов получилось даже без ранений со своей стороны. Виктор довольно быстро погасил в спешке зажжённые бандитами факелы и, косясь на лагерь разбойников, полез внутрь башни, осмотреть положение с лошадьми. Те хоть и обеспокоились от стонов, криков и запахов льющейся крови, но вели себя в пределах нормы. Естественно, что опаснее всего было бы, если бы и тати с большой дороги, а вернее из своего освещённого лагеря, всем скопом бросились с факелами в руках на помощь соседям. Тогда никакие умения стрелять или резать паре лазутчиков не помогли бы. Оставалась одна возможность спрятаться в потайном тоннеле, нырнув под раскопанный прошлой ночью люк. Но ведь его за собой не замаскируешь сверху! А внутренних запоров не было, могли бы самые глазастые из врагов заметить, а потом и взломать люк. Поэтому о тоннеле старались не думать и держать его на крайний случай.
        Слиш вернулся, когда Виктор проверял и запрягал третью пару лошадей. Увидев возвращающегося почти на ощупь мастера, командир спросил:
        - Догнал живчика?
        - Догнал. Уже не живчик.
        - Отличная работа!.. Осторожно! Бери правее… Пролезай между уголков… - стал корректировать Менгарец движение мастера. - Там балка над головой… теперь полметра в сторону… о! Рычаг нащупал? Крути его в правую сторону!.. Ага, вот так… теперь обратно. Хм! Техника на грани фантастики! Колёса поворачиваются синхронно, задние в одну сторону, передние в другую. Даже жалко будет такую постройку гробить…
        - А ты уверен, что сможем? - сомневался Слиш.
        - Ну, если буйные соседушки не помешают, то будем пробовать… Я вроде правильно всю упряжь подсоединяю… но вся сложность будет в погоне лошадей. Надо бы к каждой паре по человеку приставить.
        - Экий ты, Николай, странный, - отозвался всезнающий преподаватель боевых искусств. - Кнутом или ремнями стегаешь всех подряд, кричишь «Но!», и все пойдут как миленькие. Один человек справится.
        - Да? Мне простительно не знать, я ведь не конюх.
        Не объяснять же боевому товарищу, что только год назад научился ездить верхом! Хорошо хоть с постромками и шлеями справился, и счастье, что они были монахами заготовлены, закреплены в нужных местах и только подвешены за концы, чтобы не спутались. Если всё удастся, как задумано, то невинную животинку, конечно же, было жалко, но что поделаешь? И так из-за плохой погоды Менгарец нервничал всё больше и больше. А вдруг подобная пасмурность затянется ещё на неделю? По коей причине орлы так и не отыщут своего друга и союзника?
        Да и монахи к данному моменту преподнесли немалый сюрприз, задействовав такую гигантскую башню. Вдруг у них ещё нечто подобное имеется? А то и нечто пострашнее? Второй раз ошибки с такой слабой охраной и настолько дезорганизованной обороной Вещатели уже явно не допустят.
        Благо, что госпожа Удача сегодня явно была на стороне лазутчиков. Разбойники так и не рискнули покинуть пределы своего лагеря. Только и делали, что подкидывали в костры на дальнем периметре новые сучья и поленья. С такой иллюминацией даже сомнения возникали, что им хватит дровишек до рассвета.
        Звон колоколов продолжался без малейших пауз. И даже пару лазутчиков стал неимоверно раздражать.
        - Бедный Форш, - кривился его напарник, земляк и коллега. - Он наверняка после этого неделю глухой ходить будет.
        - Не удивлюсь… У меня уже зубы начинают болеть от этого гула и вибрации, - признался Виктор. - Ладно, давай будем трогаться. Ты стегаешь по сторонам от себя ремнями первые пары, а я взбадриваю лошадей по центру платформы и у задних колёс. Готов? Трогаем!
        Щелчки ремней по лошадиным крупам, уверенная команда мэтра «Но! Пошли, залётные! Но!» - и вот уже вся конструкция дёрнулась, скрипнула и… пошла! Похоже, будь башня собрана полностью, для её продвижения потребовалось бы ещё два десятка коней, которые постромками были бы пристёгнуты по бокам, а уже непосредственно возле скалы, по ровному плато, постройку толкали бы прикрытые щитами монахи. Но сейчас возведённая треть двигалась довольно бойко и только благодаря усилиям «внутренних лошадиных сил».
        Всего немного проехали по ровному плато, как Виктор распорядился товарищу:
        - Давай сигналы Форшу: «Продолжай звонить!» и «Иди к нам!».
        После чего, посредством прокрутки рычага, стали поворачивать неуклюжее сооружение вправо. Там расстояние до обрыва в ущелье было раза в три меньше, чем при движении мимо скалы к левому ущелью.
        Сделали одно смещение по курсу, а уже на втором к ним приблизился неистовый звонарь, который почти ничего не слышал, а ориентировался на друзей по маленькому фитилю. Колокол Форш нёс перед собой, а за спиной волок лук, тяжеленный колчан со стрелами, изолирующие сапоги и три трофейных мешка со снедью.
        Чтобы прекратить жутко надоевший звон, пришлось Виктору спрыгивать на плато и осторожно прикоснуться к плечу товарища. А потом ещё и кричать тому на ухо во весь голос:
        - Пауза! Перерыв! Хватит с нас одного глухого!
        Тот в ответ рассмеялся, кивая подбородком в сторону скалы:
        - Одним не отделаемся! Там наверняка все оглохли!
        - Ничего, может, догадались одеялами головы замотать… Оставайся с левой стороны повозки и погоняй эти две пары лошадей, а я пойду на правую сторону.
        Минут пять двигались в сравнительной тишине, после чего вернувший себе некоторые слуховые ощущения Форш стал волноваться:
        - Далеко ещё до обрыва? Не свалимся ненароком?
        - Всё под контролем, мэтр!
        Уже через минуту и второй уроженец баронства Бисме отозвался:
        - Да-а… не повезло нашим врагам… А уж как нам подфартило встретиться с эмиссаром его святости!..
        - Ладно тебе ёрничать! - осадил боевого товарища только что упомянутый эмиссар. - Какое тут у вас двоих может быть везение? Не знали бы меня, сейчас в полной безопасности и с сытым брюхом околачивались бы на подступах к Павлу Наглому, выпрашивая у него высочайшей аудиенции.
        - Хе-хе! Брюхо у нас и так набито отменно. А вот быть в окружении императора Севера - скорее всего, опаснее, чем находиться в твоей компании. Так что не спорь!
        И оба мэтра, пусть нервно, но зато от всей души рассмеялись. Что лишний раз характеризовало их с самой лучшей стороны: кругом враги, и жизни лазутчиков висят на волоске, а они не испытывают даже капельки страха, сомнений или упрёка.
        Когда до края обрыва осталось метров двадцать, Виктор распорядился:
        - Форш! Свои трофеи скидывай на камень, надо будет, подберём. Слиш! Вылезай на правую сторону! - помог тому опуститься на расплавленную поверхность плато и отправил в тыл сооружения со словами: - Стегайте коней, которые сзади! Со всех сил стегайте! Надо хоть чуть-чуть ускориться! Отлично! Пошла, железяка, пошла! - вспомнил о конях и предупредил: - Присматривайте за вашими лошадками, может, повезёт, и они останутся на плато! Но! Но!
        Громоздкая конструкция выступила передней частью над обрывом настолько, что первые две пары лошадей просто рухнули вниз, потеряв опору под обутыми в сапоги копытами. Одна оборвалась из шлей и ремней, а вторая запуталась в них, бешено извиваясь и разражаясь жалобным ржанием. Оставшиеся пары почувствовали недоброе и попытались остановиться, но масса огромной железной конструкции своим центром тяжести уже пересекла край обрыва и стала резко опрокидываться вниз. Идущие в середине пары животных спастись не могли при всём желании, а вот задних Менгарец запрягал так, что если вокруг всё поднимется, то шлеи и постромки просто отсоединятся с направляющих штырей.
        Так и получилось! Построенная на треть башня ухнула вниз, а Виктор стремглав бросился хватать за узду спаренных, но страшно напуганных и могущих рвануть в тот же обрыв лошадей. Кое-как, пользуясь советами командира, мэтры тоже поймали вторую пару лошадей, ухватившись за свисающую на камни шлею.
        Получалось, что лазутчики и транспортом обзавелись на ровном месте. Правда, ещё десяток лошадей оставался в разгромленном лагере монахов, но те были распряжены и без изолирующих сапог, которые очень сложно было снять с животинки, а не то что надеть.
        Поэтому командиру сразу пришла мысль на тему, как и куда прокатиться. Дождавшись невероятного грохота со дна ущелья, во время которого содрогнулась вся платформа-выступ с обоими плато и крепостью, и поздравив друг друга короткими восклицаниями, три боевых товарища взобрались на коней, подхватили трофеи и вернулись на «гребешок». Но там ничего интересного для себя не отыскали и не высмотрели.
        Монахи в крепости не спали. Не менее ста человек кучковались на затемнённых стенах. Узкий мост был освещён многочисленными факелами и в нескольких местах перегорожен непроходимыми баррикадами из дерева, верёвок и металлических уголков. Над чем лазутчики от всей души посмеялись:
        - Как они завтра из монастыря выходить будут? Полдня потеряют на разборку!
        А командир досадовал над невозможностью ещё нанести потери моральным уродам. При этом рассуждал вслух:
        - Как бы там ни было, но Лысых Вещателей уже меньше двух сотен осталось… А если опять прокрасться в монастырь да устроить там пожар? Как вчера - у нас не получится, а вот если по тоннелю…
        - Сам ведь утверждал, что засада там будет в любом случае! Чего теперь вдруг решение менять надумал? - сразу понеслись упрёки от мэтров.
        - Да так… чтобы время даром не пропадало… Пробегусь сам быстренько, да и гляну, что в подвале творится. Да и кое-какие моменты в тоннеле мне бы рассмотреть не помешало…
        - Сам он пробежится!.. А справишься без нас?.. Ишь какой!..
        Ничего против добровольно идущих с ним друзей Виктор не имел. Поэтому развернули коней все трое, налюбовавшись ночными красотами неприступной крепости. А вот оставлять врагам оружие, пусть у него там, в арсеналах, хоть на пятитысячную армию запасов имеется, командир не собирался. Скомандовал приготовить волокуши при свете факелов и сложить на них всё самое ценное и нужное к бою. А сам весьма обрадовался начавшемуся ветерку. И не столько по причине больших шансов для хорошей погоды на завтра, как для дополнительного издевательства над врагом до конца ночи.
        При своём умении и сноровке через десять минут соорудил несложное устройство, работавшее на силе ветра. Итог: колокол хоть и не слишком резво или равномерно, но остался звенеть постоянно. Словно последний, обличающий набат, звучащий для лежащих неподалёку, проживших самую паскудную жизнь мертвецов.
        Волокуши, двигаясь напрямик и будучи уверенными, что их никто не рассмотрит, подволокли прямо к скале. Мигнули пару раз огоньками, и вскоре всё оружие и что было ценного при уничтоженном десятке рыцарей, было поднято наверх. После чего Менгарец скомандовал:
        - Двое самых зрячих в темноте пусть спускаются! Проведут обыск в лагере монахов и сложат всё съестное и воду на волокуши. Соорудите для них огонёк на краешке, для ориентировки, если нас долго не будет, они сами сделают первую ходку!
        Хотя, по сути, самая лучшая ориентировка получалась от ярко освещённого периметра костров, вокруг лагеря разбойников. Но вдруг те костры решат погасить после особо умных размышлений?
        Спустились виконт Алый и Дарквуд. Одного усадили на коня, а второго с ветерком прокатили на волокушах. Им двоим ещё и люк был показан, который вел в потайной тоннель:
        - Сандер-тэ! Если вдруг разбойники двинутся на вас, - инструктировал друга Виктор, - или монахи вдруг покажутся с плато, бегите сюда и прячьтесь. Потом как-нибудь вместе дальше пробиваться будем. Ну и замирайте время от времени на месте, прислушивайтесь и осматривайтесь по сторонам. Не хватало только из-за ведра каши или бурдюка с водой в плен попасть!..
        - Не переживай, командир, справимся! - заверял виконт.
        - Ладно, мы пошли…
        В самом тоннеле всё оставалось неизменным со вчерашнего дня. А вот дверь, сколько на неё ни нажимали и ни давили дружно плечами, так и не пожелала открыться. Вывод получался только один: во избежание нового проникновения в монастырь Лысые Вещатели попросту завалили с той стороны двери камнями или установили жёсткие распорки. Пусть даже, по их мнению, данные двери никогда не открывались, но перестраховаться они всё-таки не поленились.
        - Жаль! - досадовал эмиссар его святости, давая команду возвращаться. - Не удалось парочку гадов упокоить!
        - Всё нормально! - успокаивал его Форш. - Рубка в узком пространстве подземелий - самое худшее, что есть. Там даже лучшие воины могут по глупости получить смертельное ранение.
        - Может, ты и прав… - думал всё об одном и том же Менгарец. - А может… опуститься с той стороны плато на дно ущелья да отыскать выход из второго тоннеля? Поднимемся вверх, вдруг вторая дверь по правому борту поддастся?
        - Вот тебе неймётся! - сокрушался Слиш. - Включай логику: если одна дверь завалена, то вторую почему не закрепили? По лености или по тупости?
        - Чего только не случается…
        - Ха! И ради этого призрачного «чего» придётся спускаться по верёвке, а потом подниматься на двухсотметровую высоту?
        - Забава! - фыркнул командир, нисколько при этом не набивая себе цену. - Сам за два часа смотаюсь.
        - Так и норовит обидеть постоянно! - пожаловался один мэтр другому. - А ведь мы по верёвке быстрее его взбираемся. Эй? Ты где?
        Виктор минут на пять замер в месте, где можно было пробиться в технические тоннели под плато. Но уже на этот раз окончательно убедился, что без длительной работы и десятка массивных молотов проход не сделать. Да и не к спеху подобное дело, всяко лучше получалось сейчас, а в особенности при наличии изолирующих сапожек. Теперь по Сияющему плато можно и в дневное время безбоязненно прогуляться в случае чего.
        Но мысль попытаться зайти в монастырь с другой стороны, пусть и сделав при этом огромный крюк, никак не покидала Виктора:
        «Если изнутри Вещатели поставили распорки, то мы никак двери не вскроем. А вот если просто камни навалили? Там у них гранитных блоков по двору и возле пристройки очень много накидано. Значит, при создании определённого рычага можно постараться толкнуть дверь… Только вот с какой начать? Эта вроде как ближе получается… И рычагов - с излишком!»
        Но следовало вначале взглянуть, что на плато делается.
        Глава 34
        Отчаянная контратака
        В разгромленном лагере строителей башни виконт Алый и Дарквуд похозяйничали на славу. А чтобы не мелочиться да не возиться с волокушами, впрягли по лошадке в телеги и живо загружали их найденными продуктами, овсом и водой. Причём первая телега уже оказалась полнёхонька и тронулась в путь под управлением Дарквуда.
        Такую инициативу Виктор одобрил, но первым делом стал выбирать на телегах оставшиеся от башни трубы, уголки и прочие куски железа, идущие на сборку. Отобранное командиром мэтры тут же тащили в тоннель, а когда там оказалась солидная куча годного для рычагов материала, закрыли люк и всё вокруг него тщательно замаскировали. Пока Виктор, не поленившись, проверял маскировку, оба учителя боевых искусств лихорадочно работали грузчиками, загружая третью и четвёртую телеги.
        Вскоре и они отправились к скале, а Менгарец продолжил осматривать лагерь в поисках наиболее ценного. Что-то его сильно тревожило, сознание чего-то несделанного или упущенного так и одолевало, но он никак не мог высмотреть причины своей тревоги:
        «Вон ещё какие горы железа остались! Аж зависть берёт: откуда у этих уродов столько подобного добра? А вдруг у них там ещё одна башня есть? Или всё-таки имеются метательные машины? Экая досада, что мы не выжгли их храм вместе со всеми!.. И сейчас время теряю даром. Лучше бы я рычагами попробовал дверь вскрыть…»
        Всё Сияющее плато он просматривал отлично. И видел, как под скалой споро разгружают первую телегу. А вот уже она освободилась, и возница, разворачивая её, заторопился обратно.
        Именно в этот момент Виктор рассмотрел слабые отблески света на дороге между скальными нагромождениями «гребешка». Монахи всё-таки вышли из своей крепости! Всё-таки решили дать ночной бой! А раз решились выдвигаться в ночное время суток, то наверняка всеми имеющимися у них силами.
        А это - чревато! Очень чревато для защитников скалы. Командир тотчас осознал свою промашку, что никого не послал наблюдать за крепостью. Слишком уж уверовал, что до рассвета Вещатели наружу и шагу не сделают. Рискнули ж, однако!
        Все эти раздумья уже проносились во время действия. Наибольшая куча факелов - зажечь! Затем каждый из них под телегу! Как они там разгораются и как скоро телеги загорятся - неважно. Хоть какой-то урон нанести врагу на последних минутах! Ну а затем и сам вскочил на телегу, на которой лежало выбранное железо, щиты и мотки прочных верёвок. И во всю прыть погнал несчастную, фыркающую и ржущую от боли лошадку.
        Кажется, успел. Где-то посредине плато встретил Дарквуда, рычащим тоном приказав тому разворачиваться и спешить к скале обратно. И потом вдвоём успели пересечь тот участок, где они на фоне костров разбойничьего лагеря просматривались как на ладони. То есть была надежда, что передовые разведчики монахов не заметили уплывшие к стану врага телеги и не станут атаковать с ходу.
        Когда эмиссар его святости оказался под скалой, нежданно умолк колокол, который действовал под силой ветра. Пришлось скомандовать полную эвакуацию:
        - Сандер-тэ! Дарквуд! Немедленно наверх. Форш и Слиш! Если свистну, бросайте всё и тотчас тоже цепляйтесь за верёвки. Мы вас вытащим!
        Последние слова он уже договаривал, быстро карабкаясь по верёвке. И успокоился сравнительно только наверху, заняв свой наблюдательный пост. В местах нахождения ячеек уже копошилось с факелами около двадцати всё скрупулёзно осматривающих следопытов. Ещё сорок, верхом на конях, выехали на плато и раздались в стороны широким полукругом. Факелы они держали на высоких пиках, готовые эти пики опустить перед собой и довольно неплохо освещать свой путь.
        Полукруг вначале выдвинулся вперёд метров на двадцать, а его составляющие участники ещё больше рассредоточились в стороны. Этакое мерцающее освещение накрыло чуть ли не половину плато. Затем на дороге появилось ещё пятьдесят всадников во главе с самим настоятелем. Те выстроились во второй шеренге за первой, и таким полукругом, с большой дистанцией друг между другом понеслись вскачь на свой лагерь.
        Там к тому времени хорошо разгорелась только одна телега, да ещё несколько подавали надежды сгореть вполне благополучно. Но врывающиеся конники сразу бросались тушить огонь, с каким-то непонятным остервенением спасая не такие уж ценные повозки, гружённые железом. Хотя большинство их подельников проскакали дальше, тщательно освещая и осматривая все следы, могущие рассказать, что тут происходило.
        Десятка два монахов отправилось к лагерю разбойников и в течение получаса о чём-то ожесточённо спорили и обменивались мнениями. К тому времени следопыты пришли к определённым выводам, а к скале с факелами на пиках успело смотаться десять закованных в сталь рыцарей. Вернулись не все, только четверо. Потому что были встречены прицельными выстрелами из луков. Но зато оставшиеся в строю монахи во весь голос орали последние новости:
        - Наши телеги там!
        - Они подняли всё на верёвках!
        - Это их рук дело! Они убили наших О-Низов! И подожгли лагерь!
        - И башня в пропасти - это их рук дело!
        Прислушиваясь к этим крикам и пуская им вслед последнюю стрелу, эмиссар его святости досадовал от всей души:
        - Ну и зачем на нас возводить напраслину? Кто поджёг и чего? Всё погасили, уроды! Только одна телега и сгорела… Вруны несчастные!
        Кстати, телега сгорела так хорошо, что при попытках её тушения сломалась, и перегретая пламенем куча железа придавила парочку неповоротливых пожарных. Те вопили так, словно их живьём резали. Спрашивается, зачем было в огонь лезть?
        Ответ на этот вопрос вскоре стал ясен: братство Лысых Вещателей взбесилось полным составом. Причём взбесилось не лютым, безрассудным сумасшествием, при котором люди пускают пену, корчатся в судорогах, бьются головой об стенку или пытаются разгрызть куски гранита вместо семечек. Их бешенство было как ледяное пламя, расчётливое, вдумчивое и готовое на любые лишения ради достижения конечной цели. Ну и цель для монахов маячила на ближайшем горизонте только одна: скала с её нежданными и активными обитателями.
        Во-первых, они всё-таки уговорили разбойников принять посильную помощь во всех своих начинаниях. Во-вторых, что пешие воины, что всадники, сразу выехавшие на Сияющее плато, были без сапог, как и их лошади. А значит, собирались совершить нечто ещё до наступления дня. В-третьих, все монахи без исключения действовали словно трудолюбивые муравьи. Через полчаса стало понятно, что они задумали: построить ещё одну башню!
        Но! Так как основание с колёсами лежало покорёженное в пропасти, конструкцию стали возводить из того, что осталось. И вот тогда Менгарец со стоном сообразил, что он упустил из виду, когда бродил по лагерю врага в поисках ценного. Груды! Огромные кучи крепёжного железа и перемычек! Ведь и дурак мог догадаться, как из этого можно возвести нечто высокое!
        А хвалёный Первый Советник, глава правительства Шулпы, глава правительства всего союза континента Шлём, да и вообще - «человек со звёзд» (звучит-то как!) - опростоволосился.
        «Эх, лопата я, ржавчина на мою голову! - ругал он сам себя. Правда, мысленно! - На кой ляд нам жрачка и вода? Телеги! Телеги с грузом надо было сбрасывать в пропасть! А я пялился на них, как баран на новые ворота и банально завидовал! Ну надо же… Век живи - век учись! Но почему на своих ошибках?..»
        Самое интересное, что после отступления четвёрки рыцарей из десятка разведки образовался этакий промежуток времени минут в сорок. Пользуясь огромным количеством привезённых верёвок, скользнувшие вниз маэстро привязывали внизу всё, что только нащупывали их руки. А на скале тащили все, кто только мог двигаться или шевелить руками. Даже толстоватый пленник Ромуальд уговорил его развязать и теперь показывал недюжинную силу рук, вытаскивая на скалу порой привязанного внизу рыцаря. Напоследок шустрые мэтры даже стали разбирать телеги, подавая наверх брусья и доски. Уж на что маркиз Хроммель считал себя опытным и много видевшим, и тот поразился, пытаясь хрипеть задыхающимся горлом:
        - Такое впечатление, что там десяток людей подаёт и десяток разбирает! Ай да профи! Но если ещё пять минут такой подачи - то скала завалится от перегруза!..
        В самом деле казавшаяся когда-то просторной площадка сейчас напоминала загроможденное несуразным количеством вещей пространство. Ржали кони, метались люди, скрипели натянутые верёвки, возвышались сброшенные вперемешку кучи трофейного оружия, продуктовых мешков, железа, дымились под висящими котлами притушенные угли. И вокруг этого ощущались опасения каждого: как бы не споткнуться да не свалиться на что-то острое или раскалённое! А ещё хуже - если в пропасть!
        Когда внушительная толпа врагов двинулась по кромке плато к скале, Виктору пришлось свистеть нервно три раза, прежде чем спешащие урвать всё, что находилось внизу, мэтры ухватились за верёвки. Пока они поднимались, он не удержался от ругани и от дисциплинарного взыскания:
        - Получаете по наряду на кухне за несвоевременное выполнение приказа!
        - Ладно, командир! - пыхтел нисколько не обидевшийся Форш. - Успели ведь…
        - А если бы конники двинулись вскачь? Да стрелами ваши задницы продырявили?
        - Ну… тогда некому было бы завтра в наряд на кухню заступать! - хохотнул Слиш. А когда оказался наверху, сразу уставился на плато: - Ого! И куда это они прут? Неужели внаглую будут нас стрелами закидывать?
        - Хуже… Башню собираются строить…
        - Как это? Мы ведь её того… большой ба-бах сделали!
        - Да мы только часть сковырнули. А остальное вон, видите, всё к нам тянут. Да и со стороны монастыря подводы тащатся. И разбойники от своих кострищ самые дельные брёвнышки тянут, не пожадничали…
        - И как же они будут строить? - озадачился стоящий рядом маркиз Хроммель.
        - Вот сейчас и понаблюдаем… - проговорил Виктор, оглядываясь вокруг себя и раздавая команды: - Ирин-тэ! Проверить состояние всего лагеря! Виконт! А ты проверь состояние пленных! Ну и раз у нас перерыв образовался… что наши поварихи скажут по поводу позднего ужина?
        - Хватит всех накормить! - тут же отозвалась одна из недавних узниц, которую, похоже, остальные считали старшей в своей среде. - С кого начинать?
        - Конечно же, с нас! - возвестил командир. - Скорее всего, нам ещё и выспаться не помешало бы… Чувствую, жаркий будет денёк.
        Вот так с мисками в руках, нахваливая умелиц да проклиная копошащегося на плато врага, перешли к еде и наблюдениям. Оказалось, что мастера-строители среди монахов не все вымерли. В данный момент всеми распоряжался какой-то лысый, засохший патриарх, с белой бородой ниже пояса. Когда о нём спросили Ромуальда, тот скривился:
        - Я его пару раз всего видел. Дядя говорил, что это главный алхимик и старший механик. И он практически круглые сутки просиживал в своей башне над дальним обрывом.
        Вот этот алхимик и командовал. На чурочки и ровные брёвна, которые в дальнейшем собирались использовать как валки для прокатки конструкции, стали укладывать первый контур основания и стягивать его болтами. Потом поставили крепящие укосы и вывели чуть выше вторую рамку нижнего каркаса. По сути, если хорошо стянут и правильно закрепят уголками, получится вполне жёсткое и прочное основание. Внутрь заводить лошадей не стали, видимо, намереваясь толкать сугубо человеческими силами.
        Скрепили крест-накрест внутренние перемычки, а потом довольно шустро стали монтировать уровень за уровнем. Старикашка и в самом деле отлично соображал, что и как делать.
        По площади башня получалась раза в три меньшей, чем прежняя, но в любом случае на верхней площадке, особенно если взбираться на неё не после окончания движения, легко уместится до тридцати лучников. А это, что ни говори, уже подавляющий перевес в бою с защитниками скалы. На ней больше десятка нормальных лучников и не наберётся. Ну максимум двадцать, если поставить в строй всех недавних узников, в том числе и женщин, которые могут держать лук в руках и стрелять на дистанцию чуть больше десяти метров.
        То есть по всем предварительным прикидкам, завтрашний бой мог стать воистину решающим.
        Хотя, в любом случае, строительство и продвижение башни монахи закончат только к обеду. Но это Менгарца никак не радовало, да и небо над головами продолжало косматиться мрачными тучами, несмотря на продолжающийся ветерок.
        На должную мысль его подтолкнуло презрительное высказывание мэтра Слиша:
        - Ты смотри, как они все суетятся? И сколько их много! Тьфу ты, словно мелкие тараканы!
        - Верно… много… Ржавчина им всем в печень! - воскликнул командир. - Ну-ка пробуем пересчитать монахов!
        Цифры у всех оказались разными, потому что мечущиеся фигурки рябили в глазах, и трудно было не сбиться со счёта. Но в любом случае получалось от ста шестидесяти до ста восьмидесяти персон. С учётом тех, кто подвозил, подносил и продолжал глобальное оцепление всего видимого участка возле Сияющего плато.
        - А что это значит? - риторически вопрошал эмиссар. - Что в крепости осталось всего-то от десяти до тридцати человек охраны! И у нас появилась прекрасная возможность ее захватить! Да! Шикарная возможность! Лишь бы наши рычаги сработали и оттолкнули стальную дверь.
        - А если не оттолкнут? - скривился Слиш.
        - А если у двери засада? - в тон ему вторил Форш.
        Но их командир не знал сомнений:
        - Значит, я успею вернуться и помочь вам в обороне скалы. Пусть они и вровень с нами окажутся и много их, у нас тоже будут шансы отбиться за щитами и стальными креплениями.
        Он уже откладывал миску и спешно проверял имеющееся на себе оружие.
        - И опять сам рвёшься?
        - Нет, со мной пойдёт маркиз. Его сила очень пригодится в узком тоннеле, - он взглянул на товарища: - Если согласен.
        - Почту за честь! - тотчас отозвался Тойма-тэ Хроммель.
        - Тогда подбирай верёвки для нашего спуска…
        - А мы?! - в один голос с обидой протянули мэтры из баронства Бисме.
        - Здесь ваши луки пригодятся больше. Ну и с самого утра опять начинайте бросать вниз трупы… - только это произнёс, как сам замер, задумавшись. И через минуту отменил приказ: - Нет! Отставить с трупами! Если мы вернёмся, тогда и посмотрим. Или, если всё сложится удачно, дадим вам такой сигнал…
        Обговорили для иных случаев ещё несколько дополнительных сигналов, которыми следовало воспользоваться с помощью колоколов.
        Потом командир набрал внушительный узел железа, которым можно было пользоваться как ломами-рычагами, и под напутственные пожелания остающихся товарищей стал вместе с маркизом опускаться в пропасть ущелья по левому борту.
        Глава 35
        Смена владельцев
        Спустились без проблем. После чего Менгарец взвалил на себя основной багаж железных рычагов и резво потопал впереди. Громко подсказывая, как идти товарищу и куда правильно поставить ногу среди нагромождения острых обломков. На ворчание Хроммеля «Поделись грузом!» он старался не обращать внимания, ногу того следовало поберечь. И так ещё придётся подниматься вверх по длинному душному тоннелю.
        «Если придётся! - боясь спугнуть удачу заранее размышлял Виктор. - Особую примету ещё найти надо. Жаль, что я кого-нибудь из мэтров сразу в конец тоннеля не послал, сейчас был бы уверен в поиске».
        К счастью очередной пары лазутчиков, знаки равенства отыскались быстро. А там и проход расчистили, находившийся на ничем не примечательном скальном выступе.
        - Живём, маркиз! - радовался командир, отключив в начале тоннеля несколько стандартных ловушек и начав подъём. - Но ты можешь не спешить, топай экономно и осторожно. Мне всё равно наверху ещё открывать придётся, а если дверь завалена, то и упоры для рычагов сооружать.
        Так и получилось. Пока прихрамывающий Хроммель добрался за полчаса к цели, Менгарец уже вскрыл дверь. Попробовав, понял, что она не открывается, и почти успел наладить систему упора. При виде товарища обрадовался:
        - Отлично! Придержи-ка вот эти два уголка, а то мне креплений не хватило.
        Наладил, примерился, проверил, насколько удобно находятся под руками ножи для метания, сбоку к стене прислонил королевский полуторник, включил дверь на открывание, и когда двигатели загудели, стал координировать приложение двух мускульных сил. Вначале образовалась узкая щель в два пальца толщиной, но и это невероятно обрадовало: значит, с той стороны не жёсткие упоры!
        Вот только силы имеющихся рычагов не хватало! И железа больше не было.
        И ничего не оставалось, как, засунув в щель тяжеленный меч, применить его вместо лома. Вот тут боевое, древнее оружие и не выдержало. С досадным вскриком своего нынешнего владельца и печальным звоном меч лопнул как раз на середине своей длины. И командиру ничего не оставалось, как с сожалением пробормотать:
        - М-да, слабенький оказался, непрочный… Не сравнить с двуручником его святости! Вот тем помню… как рассказывал господин Палцени, можно было стены взламывать и блоки выковыривать. А этот…
        Однако оставшийся обломок с ручкой оказался вполне крепеньким. Да и гораздо более удобным, чем швеллер или крепёжный уголок. Резкие толчки мало-помалу стали толкать дверь дальше, и вскоре уже щель расширилась до пятнадцати сантиметров. С той стороны не раздавалось ни звука и свет не мерцал, что ещё более обнадёжило в правильности задуманного действа.
        Чуть сменили расположение упоров вперёд, и дверь отошла ещё на пятнадцать сантиметров. После чего Менгарец уже и голову просунул на перекрёсток тоннелей, хорошенько там осмотрелся, а потом и всем телом проскользнул. Но наваленные под дверь блоки разбирать не стал, сразу метнулся в подвал элитной пристройки для настоятеля, чтобы там ещё осмотреться и оценить степень возможной опасности от засады.
        В пристройке никого не было, а входная дверь оказалась заперта снаружи на громадный амбарный замок. Только не хватало какого-нибудь плаката через всё подворье: «Монастырь закрыт, все ушли мстить!» Правда, ушли не все, на стене, в донжоне и возле опущенного моста ещё некие личности бродили, и снять их будет довольно сложно, но это уже считалось делом воинского мастерства.
        Настораживало, что до рассвета оставалось не более полутора часов.
        Пока Виктор, вернувшись к щели и начав лихорадочно расшвыривать камни, не составил дальнейший план действий:
        - На третьем этаже в окнах решёток нет. И выбравшись через них, мы не вниз спустимся, а наверх подадимся. Затем постараемся прямо с крыши пристройки, там всего-то метра два с половиной, забраться на стену, и уже по ней преспокойно подойдём (ха-ха, прогуляемся!) к дозорным. По-моему, с данного направления нас никто и никак не ждёт. А там главное будет донжон захватить. Те, кто внизу, возле моста, нам на закуску останутся.
        Камни он отбрасывал под среднюю дверь, которая оставалась до того свободной. Не хотелось бы получить удар в спину от тех монахов, которые знакомым для себя тоннелем могут пробраться с горной дороги.
        А вот камни от двери, ведущей к точке возле Сияющего плато, пока не тронул. Во избежание, так сказать.
        Оставшиеся в крепости Лысые Вещатели вновь допустили стратегическую ошибку. Потому как они знать не могли, что их соперник видит в темноте. Хотя, с их точки зрения, вроде всё сделали правильно: несколько костров горело во дворе возле ворот, и штук десять - на противоположной стороне рва. То есть любого противника они бы заметили издалека и нашпиговали его стрелами. Зато сами находились в темноте, ходили по стене на ощупь и только с помощью речи перекликались между собой и координировали свои действия.
        Так что лазутчиков, пришедших по стене со стороны левого ущелья, никто и нюхом прочувствовать не успел. Две минуты - четверо дозорных на правой стене затихли, оставшись лежать согбенными кучками остывающей плоти. Ещё три минуты, и так же тихо простились с жизнями два людоеда, находившихся в донжоне. Затем лазутчики опять спустились вниз, оприходовав четверых стражников на другом участке стены. А в финале своей операции по зачистке неприступной твердыни от врага легко, практически как в тире, расстреляли шестерых вояк, которые стояли у моста.
        Больше всего их удачливости и везучести поражался маркиз:
        - Вот это нам подфартило! Я даже не запыхался! А ведь шестнадцать человек убрали!
        И до рассвета оставалось ещё минут сорок. Но в любом случае Виктору было не резон терять хотя бы несколько секунд:
        - Я постараюсь разобраться в донжоне с системами управления. Может, и перенастройку какую сделаю… А ты охраняй мост как собственное наследство! Пока его не поднимем, всё висит на волоске. И на подворье поглядывай, вдруг там ещё какая-то сволочь осталась. Те же раненые наверняка в госпитале сейчас дрыхнут. И пакости устроить могут. Если будут сложности, зови меня свистом.
        - Удачи! - пожелал ему Хроммель в спину, выбирая среди трофеев наиболее мощный лук для своих мускулистых рук. - Хе-хе! Коль уж мы такую твердыню захватили, то просто перед историей будет стыдно, если упустим.
        Прежде чем подниматься наверх, Виктор подыскал среди трупов самый длинный и наиболее тяжёлый меч, в ножнах, да так и подвесил себе к поясу. Хотелось хоть что-то иметь при себе взамен поломавшегося полуторника. В последнее время без солидного меча возникало ощущение беззащитности.
        Забравшись в самую верхнюю комнату надвратной башни, Виктор даже замер на несколько мгновений на пороге. Настолько обстановка показалась ему сходной с рубкой управления корабля отшельника, который он отыскал в Сумеречных горах возле священного озера Око. Почти тот же дизайн, вечные нержавеющие металлы в декоративной отделке, вечные графитные экраны и простейшие, понятные каждому современному жителю Галактики пульты управления. Ещё и надписи соответствующие на галакто. И везде стерильная чистота, толкающая на мысль, что некий уборочный робот используется здесь до сих пор. По словам пленных, входить в эту комнату имел право только настоятель и трое О-Низов, но неужели это они тут так всё тщательно вытирали и надраивали? Хотя пыли в горах мало, чай не пустыня с её буранами да суховеями, да и окна с дверью здесь более чем герметичные.
        Робота заметить не удалось, а вот с системами и способами управления пришлось инопланетянину повозиться. И хорошо, что на дела обороны захваченной крепости командиру отвлекаться не пришлось. Почти. Потому что выйти два раза на стену да луком наготове подстраховать товарища много времени не заняло. Всего два раза по две минуты.
        В остальном же маркиз Тойма-тэ Хроммель и сам прекрасно справился. Вначале к монастырю подъехали две повозки, каждая из которых управлялась одним возницей. Видимо, выгрузили что надо на Сияющем плато и теперь возвращались обратно. Судя по отсутствию сапог у лошадей и возниц, в готовящейся битве они участия как бы принимать не собирались. Хотя опять-таки, надеть сапоги и помчаться в бой дело недолгое.
        Они без всякого перекрикивания со стражей проехали по мосту и деловито въехали в раскрытые настежь ворота. Там их маркиз и встретил стрелами в упор. Только успел проверить тела и немного отвести лошадей в сторону, как появились ещё три повозки. И на одной сидели сразу два монаха. Пришлось проявлять благоразумие и свистеть командиру. Тот вышел на стену, но так ни разу и не выстрелил. Ну и в третий раз маркиз рассмотрел не только три повозки, но и ещё две, которые двигались за первыми на небольшой дистанции. Поэтому принял решение начать отстрел врагов, когда те находились на мосту. Не пожалев убить при этом и одну ездовую лошадь. Та своим телом сразу преградила путь, а потом уже легко было стрелять по остальным людоедам. Последние два монаха развернуть повозки на узком мосту никак не могли, зато им повезло спастись. Они задали стрекача в сторону малого плато, а потом уже оттуда стали выкрикивать проклятия в адрес якобы ополоумевших собратьев и вопрошать риторически:
        - Что же вы творите, сволочи?!
        Маркиз и тут сумел выкроить несколько минут, вначале выкрикивая те же вопросы, а потом заявляя, что настоятель велел никого не пускать в крепость без пароля. Отбежавшие возницы тотчас засомневались в подобном распоряжении и стали выяснять личность кричащего, а когда тот на подобные вопросы стал отвечать нечто невразумительное, парочка спасшихся сорвалась с места и побежала в сторону Сияющего плато. Только тогда до них дошло окончательно, что враг вероломно захватил их священную обитель.
        Хроммель им вслед только со злостью сплюнул:
        - Бегите, бегите! Чем больше сюда таких тварей приведёте, тем большее количество издохнет от моих стрел! - И уже через минуту спокойным тоном крикнул вверх: - Командир! Как у тебя дела? Светает уже!..
        - Вижу! - кричал тот в ответ. - Но мост поднять не могу, у них тут явно перемычка сгорела на накопитель, поэтому без прямого доступа «новой энергии» не получается… Но оживление уже пошло… минут через пять смогу поднять. Максимум - через десять.
        - Ха-ха! Продержимся!
        Обоим было интересно, как поступят те монахи, которые не имели сапог? Да и некоторые лошади оставались без изоляционной обувки на своих копытах. Поспешат ли к крепости и попытаются ли её отбить? Или станут лагерем возле разбойников, памятуя про «отдачу», которая получается при обездвиживании жертв на Сияющем плато и которая достаёт как на «гребешок», так и на малое плато? От этого зависели оговорённые сигналы для товарищей на скале.
        Но вначале - мост! Уже десяток запряжённых подвод и на них до тридцати Лысых Вещателей приближались ко рву, когда очередное движение рычажка на пульте управления заставило загудеть невидимые движки. Цепи заскрипели, натянулись, и под огорчённый вой бывших хозяев твердыни мост стал подниматься. Когда наклон достиг сорока пяти градусов, оставшиеся кони и телеги с грохотом и ржанием сползли вниз, закупорив ворота, словно баррикадой.
        Пришлось маркизу там же добивать покалеченных животных. Но в любом случае монахи теперь никак не могли идти на штурм. Слишком сложно это делать под прицелом стрел из боковых бойниц донжона, карабкаясь по отвесным стенам рва, а потом и по стене самой крепости. Конечно, если уроды соберутся здесь все да не станут считаться с потерями, то с двумя лучниками они уж как-нибудь да справятся.
        Но как оно получится на самом деле?
        Пока монахи, стоя на безопасном расстоянии от стен, чесали озадаченно макушки и пытались осознать, в какой глубокой помойной яме они оказались, Виктор отыскал в донжоне сигнальный колокол и дал своим заранее оговорённые сигналы «Крепость наша!», «Держимся прочно!» и «Готовьтесь по команде бросать трупы на плато!».
        В ответном перезвоне донеслось: «Ура! Ура!», «Всегда готовы!», «Лежим» и «Врагу осталось работы максимум на два часа». А улеглись наверняка освобождённые узники, чтобы со строящейся башни их раньше времени монахи не рассмотрели.
        - Надо же! - в сердцах воскликнул Менгарец. - Как эти нелюди рьяно рвутся к мести! Их бы энергию в своё время на свержение рабства Гранлео!
        Естественно, знай он, что монастырь удастся так легко захватить и напрочь в нём закрепиться, сразу бы дал приказ эвакуироваться всем вместе на дно ущелья. Сейчас бы они хозяйничали в неприступной твердыне и горя не знали. Однако во время наступившего дня спускаться со скалы на верёвках вниз было чревато. Любой из врагов, кто в пропасть заглянет, сразу заметит копошение. После этого достаточно кинуть вниз пару камней, чтобы погрести беглецов под лавинами.
        Значит, следовало надеяться только на перенастройку имеющихся систем управления Сияющим плато. По всем предварительным выкладкам получалось, что молнии там могут быть разной высоты и легко сбивать наземь как лошадь, так и всадника с любой изоляцией на их конечностях. Вот Виктор Палцени и старался.
        Правда, минут на десять пришлось отвлечься на беседу. И не с кем-нибудь, а с самим настоятелем людоедского скопища. Бывшим местным божком. Тот прискакал с группой своих приспешников, одетый в какую-то слишком импозантную броню, чуть ли не космического производства. Причём на груди выступала некая защитная прямоугольная пластина, добавляя всей гротескной, жирной фигуре настоятеля странное сходство с андроидами, облачёнными в скафандры наивысшей космической защиты. Хотя, естественно, таковым видимый простой скафандр не являлся. Тряся жирными подбородками от гнева, главный злодей стал выкрикивать призывы в виде утверждения:
        - У меня очень важная новость, надо поговорить!
        Хроммелю показываться врагам было не с руки, да и за подворьем следовало поглядывать ежесекундно, поэтому из окна донжона выглянул Менгарец. Было у него желание использовать своё уникальное оружие против настоятеля, но уж слишком далеко тот в данный момент находился, вчоба могла попросту не долететь до цели:
        - Ну и чего разорался, ублюдок? Так спешишь на собственную казнь? Тебе ведь сказали: строй виселицы и вешай своих козлов всех подряд! А потом и сам головой в петлю ныряй.
        - Как же так можно?! - вопил лидер людоедов. - Вы нарушили все наши законы гостеприимства!
        - Ха! Не ты ли нас сюда звал? Вот мы уже тут второй раз и решили вычистить из крепости всякую мерзость! Так что беги отсюда, чтобы и духа твоего близко не было!
        - Тогда ты умрёшь! - завопил настоятель, делая какие-то манипуляции руками. А возможно, он что-то и сжимал в ладонях, - и я, самый главный среди Вещателей, предвещаю тебе жуткую и страшную смерть! За то, что осквернил нашу святыню, за то, что поднял руку на наших братьев, за то…
        Его явно зациклило на перечислении всех обид, которые Менгарец со своей командой успели нанести людоедам, но в то же время стало понятно, что подлый злодей заговаривает зубы, отвлекает внимание и затягивает время. То есть вызвал на разговор самого главного и собирается устроить ему какую-то пакость.
        Это Виктор сообразил быстро, проигнорировал выкрики и перечисление обид и довольно разумно постарался спрятаться обратно в комнате управления. Но не успел закрыть двери, как благодаря своему превосходному зрению рассмотрел летающие над пультом управления две пчёлки. Насекомые словно выискивали что-то сладенькое или искали пахнущие цветочки. Только, увы, в данное время и так высоко в горах пчёл не могло быть по умолчанию. Так что Палцени сразу припомнил о летающей смерти, которой пользовались подлые людоеды во все времена для уничтожения своих противников.
        Оказалось, что осталась-таки парочка козырей в рукаве у настоятеля, и тот решил ими воспользоваться. Для этого разбудил дремавшую тысячелетия ядовитую смерть в самом донжоне.
        - Ха! - проговорил Менгарец вслух, снимая со стоящей у стены скамьи мягкое цветастое покрывало. - Зря он понадеялся на мою тупость или незнание элементарных правил выживания!
        Хлёсткое движение тканью, и одна пчёлка, ударившись об стену, потеряла лётные качества. За ней на пол рухнула и вторая. После чего новый управляющий, не касаясь неестественно тяжёлых, продолжающих настойчиво шевелиться комочков, попросту раздавил их сапогом, не мудрствуя лукаво и не собираясь хранить для истории. Починить вряд ли удастся, а вот уколоться о некое, жутко ядовитое жало даже случайно не хотелось.
        Затем ещё раз внимательный осмотр всего помещения, возросшая уверенность, что ничего больше там не летает и не ползает, и очередной выход на террасу донжона. Там как раз заканчивалось сольное выступление главного злодея, который злорадно выкрикивал:
        - …И вот сбылись мои проклятия, чужак! Ты корчишься от подступающей смерти! Ты в ужасе, покойник! Но нет тебе спасения, как и всем, кто прибыл с тобой на нашу…
        Он чуть своими словами не подавился, увидев преспокойно вышедшего и улыбающегося «покойника». А потом с перекошенной от злости физиономией выслушал ответные пророчества:
        - Эй, ты, мерзкая падаль, отрыжка извращённой морали! Это я, представитель людей, уничтоживших императора Гранлео, обещаю тебе смерть в ближайшие часы! И будь уверен, мои пророчества сбываются всегда! Пошёл вон, ублюдок!
        Срывающимся от злости, а может, и от растерянности голосом настоятель только и выдавил из себя:
        - Рано радуешься, хвастунишка! Сейчас мы уничтожим твоих друзей, а потом вернёмся по твою душу! И ты будешь умолять нас о собственной смерти! И помни, что бы ни случилось, ты всё равно будешь уничтожен!
        После чего по его командам все скопившиеся недалеко ото рва монахи подались обратно к «гребешку» и там исчезли из виду за частоколом торчащих скал.
        А перегнувшийся через парапет Виктор переговаривался с боевым товарищем и давал ему должные советы:
        - Как ты там, бдишь? Не забывай о раненых изуверах…
        - Может, их пойти зачистить?
        - Мало нас, да и бессмысленна такая зачистка. Они где угодно могут спрятаться и ударить неожиданно. Как у тебя с едой и питьём?
        - Не жалуюсь. Можно по флягам и сумкам покойников посмотреть ещё немного. У одного кусок колбасы видел, такой же самой, которая у пленного Ромуальда была.
        - Отлично! А сейчас меня постарайся не отвлекать по мелочам, мне надо сосредоточиться на калибровке систем. Если получится, это будет нашим самым весомым вкладом в общую победу.
        И он, под поощрительные пожелания товарища, опять поспешил к главному пульту управления крепости, которую возвели на этой планете агрессоры-андроиды.
        Глава 36
        Горечь утрат
        После разгрома его ставки в характере Павла Первого что-то надломилось. Он и сам не смог бы ответить на вопрос, что именно, но вместо ожидаемой у себя злости, ярости, желания разобраться в происшедшем и показательно казнить виновных вдруг накатило чувство опустошения, равнодушия и вселенской печали. Во время переговоров с эмиссаром его святости, у которого имелось такое странное и непонятное имя Николай Резецкий, император Севера только притворялся злым, несговорчивым и авторитарным диктатором. На самом деле он поверил каждому слову посланника и, как человек, вполне образованный, умный, начитанный, поразился открывающимися перед жителями Майры перспективами, ужаснулся поставленными перед двумя цивилизациями разумных проблемами и восхитился талантами и знаниями Монаха Менгарца.
        И вроде всё складывалось так удачно, договорились о следующей встрече и…
        У какого-то нервного стрелка дрогнул палец, и роковой выстрел спровоцировал гибель птицы, а затем и огромной части обитателей раскинувшегося в предгорье огромного лагеря.
        И вот как раз в момент обзора горящих пожаров, царящего переполоха, раздающихся заполошных криков и конского ржания в неизменном стальном характере великого завоевателя что-то изменилось. Мысль отыскать виновного и казнить - пропала. И свой прежний приказ он отменил. Слышать крики - стало тошно. Терпеть дым, разъедающий лёгкие и заставляющий слезиться глаза, - стало невмоготу. И хуже всего, что каким-то страшным ударом навалилось осознание полного одиночества. Среди тысяч подданных, среди тысяч воинов, готовых выполнить любой приказ, - полное, жутко неприятное чувство одиночества.
        Поэтому император приказал собрать вокруг себя отряд сопровождения и без промедления покинул лагерь, направляясь как к линии фронта, так и вдоль неё с общим направлением на восток. Остальным войскам, в том числе и взводам стрелков с ружьями, а также миномётчикам, был дан приказ выступать следом. Мчался после этого несколько часов, сделав всего две короткие остановки. Первую - для того, чтобы сменить захромавшего породистого скакуна, потеря которого оценивалась как нечто более страшное, чем уничтожение всей ставки. И второй раз - на каком-то перекрёстке, где командиру форта был передан приказ мчаться в ставку и донести до всех командиров строгий приказ: «Никогда и ни при каких обстоятельствах не стрелять по орлам катарги! Ни по Белым, ни по Розадо! Во время их приближения махать белыми флагами и всеми силами стараться не провоцировать сражения».
        После чего Павел Первый проехал всего лишь неполный час и с какой-то горькой тоской замер на одном из малых перевалов. Минут десять простоял на месте, уставившись на появившийся у него на пути городок. Чем-то этот безымянный для него населённый пункт напоминал пригород его столицы в королевстве Дейджан. И неожиданно для себя скомандовал адъютантам:
        - Ночуем в городке! И не надо для меня занимать самый лучший и богатый дом, хватит просто лучшего постоялого двора.
        А когда оказался в выбранной для него комнате, заперся в ней, обставив себя крепкими спиртными напитками, приказал никого к себе не пускать под страхом немедленной смертной казни, и стал горевать. Да и поводов для печали оказалось более чем предостаточно. Вначале гибель наследного принца, единственного сына и законной отцовской гордости в глупой пограничной стычке. Казалось бы, уже наука, остановись, прекрати войну… Так нет, с толку сбила молодая супруга, заявившая, что ждёт ребёнка, сына, для которого будет лучший подарок - великая империя. И вот новая эскалация войны, а под властью завоевателя уже полконтинента.
        Опять-таки, шептал голос самосохранения, когда линия фронта упёрлась в чагарские пушки: «Остановись! Останься в истории как великий полководец и завоеватель! Перевари созданную огромную империю Севера и построй в центре великую столицу!» Почему бы не послушаться? Почему бы не отступить несколько севернее, да ещё и на своих условиях заключить мир? Почему бы не поместить молодую императрицу Лилию в достойные её красоты и таланта дворцы и не ублажить все её капризы?
        Так нет же, польстился на посулы этой подлой наложницы Мааниты, принял от неё подарок в виде двух товарок, которые чарами лишили его разума, заставили сойти с ума и обезуметь в любовном угаре. И вот результат: глупо погибла императрица, имеющая в утробе будущего наследника! Да и сами очаровательные девицы не могут больше услаждать своими телами ложе великого завоевателя.
        А для кого теперь жить? Для кого создавать и лелеять мощную империю? Для придворных подхалимов, которые только и мечтают получить в личное владение королевство, княжество или гигантское баронство? Да с какой стати?! Кто они такие для Павла и чем заслужили подобные привилегии? И как долго станут терпеть власть императора, когда крепко встанут на ноги и создадут свои армии?
        Дальше задавать себе вопросы не следовало. И Павел пил, пил и пил… Порой натыкался взглядом на стенку и видел там то осуждающе прищуренные глаза сына, то капризно-обиженные - молодой супруги, то страстно горящие бесстыжие глаза доставшихся ему после Гранлео наложниц. А потом приходило понимание, что эти самые наложницы родили бы ему не его детей, а жутких тварей, с самого детства имеющих память и сознание покойного владыки кровавой рабовладельческой империи Сангремар. А ведь когда-то, ещё не так давно, сам Павел только и видел смысл своего существования в уничтожении Гранлео. Мечтал о той минуте, когда кто-нибудь убил бы эту подлую тварь, берущую подать рабами, которые никогда на родину не возвращались. Пытался сам постепенно собрать и незаметно вооружить отличную армию, способную хоть когда-то дать отпор Львам Пустыни.
        Мечтал… А когда это случилось и пьянящая свобода ворвалась в сознание, сам стал завоевателем и поработителем половины континента.
        «Но я ведь запретил рабство! - пыталось затуманенное алкоголем подсознание найти хоть какое-то оправдание. - И воевал вынужденно! Вначале защищал родину моей жены… Потом мстил за сына… Потом старался для будущего наследника… - И неожиданно второй, более критический голос иного подсознания резко прекратил все оправдания: - А потом стал скотом! Даже осмелился требовать в жёны юную, невинную принцессу, которая любит Менгарца… И как это иначе назвать, как не скотством?!»
        Такой негатив тоже не хотелось слышать, и Павел Первый вновь прикладывался губами прямо к горлышку бутылки, игнорируя стоящие возле него хрустальные кубки. Как результат, великий завоеватель упился так, как позволял себе только пару раз в жизни, да ещё до двадцатилетнего возраста. И хорошо, что приказал его не беспокоить. Иначе скотское состояние, в котором он оказался часа через три печального одиночества, могло иметь смертельные итоги для многочисленных подданных и ближайшего окружения.
        А так никто императора в его свинской натуре не видел, и он утром, очнувшись, не припомнил, что кого-либо придётся казнить только за то, что невольный свидетель может поведать миру о падении Павла Первого Великого. Сам постарался умыться, освежиться, привести себя в порядок и даже половиной стакана с вином поправить ухудшившееся состояние желудка. То есть появился аппетит. И как следствие, уже вполне нормальные для его величества масштабные помыслы. А именно:
        - Адъютант! - рявкнул он в сторону плотно запертой двери. - Завтрак давай! И побольше!
        Чего-то подобного от него расторопные гвардейские офицеры и ожидали. Потому как подали желаемое на удивление быстро, словно уже стояли за дверью с подносами наготове.
        Это тоже немало посодействовало возвращению нормального, рабочего настроения. А когда измученный алкоголем желудок ещё и соответственно заработал, император позволил себе криво улыбнуться и обратить внимание на своего первого, наиболее доверенного и любимого адъютанта. Тот так и застыл столбом возле двери, всем своим видом сигнализируя, что есть важные новости.
        - Ладно… давай докладывай, что там ещё стряслось, пока я … хм, спал?
        - Ваше императорское величество! Пока вы изволили отдыхать, нас сумели догнать два кавалерийских полка и стрелецкая рота. Так что сейчас городок может легко отразить натиск неожиданно прорвавшегося противника.
        - Орлы? - Павел только сейчас покосился на окно. - Я ведь приказал их не трогать!
        - Так точно, ваш приказ доведён до всех и будет выполняться неукоснительно. А орлов пока не видно из-за жуткой облачности и плохой погоды. Но с вашей стороны не было приказа брататься со всеми, кто приближается к нам с оружием.
        - Хе! - крякнул завоеватель, нахмурив брови. - Умничаешь, майор? А по чину ли тебе такие сложные выводы?
        Первый адъютант и в самом деле был умнейшим человеком, но сейчас вытянулся, как струна, щелкнул каблуками и, притворяясь тупым солдафоном, рявкнул:
        - Не могу знать, ваше императорское величество!
        - Ну-ну… Небось хочешь показать, как испугался? Так я тебе и поверил… Тем более что я в хорошем смысле слова, по поводу твоего чина… - бормотал Павел, попивая круто заваренный травяной настой. - Как-то несолидно тебя майором обзывать… Поэтому подготовь указ о твоём воспроизведении в полковники.
        - Рад стараться, ваше!..
        - Ш-ш, ш-ш! Не так громко… Дальше докладывай…
        - Ну а совсем недавно к нам прорвался посыльный от коменданта ставки…
        - Почему прорвался? - сразу насторожился император. - Чагарцы атакуют?
        - Никак нет. По нашим данным, состоялось объединение нескольких разбойничьих формирований, которые данной ночью попытались поживиться на знаменитой ярмарке. Это там, где мы делали последнюю остановку. Возле нашего форта. Вы ещё послали командира с приказом в ставку. Так вот разбойникам удалось даже сжечь форт на две трети, но они не сумели справиться с объединённым сопротивлением местных сил самообороны и съехавшихся на ярмарку купцов. Но бои там велись знатные и прекратились только с рассветом, после вмешательства идущих за нами войск. Разбойники частично уничтожены, частично развеяны…
        - Короче! Что от посыльного?
        - Сообщение коменданта: в госпитале отыскался свидетель, который твердит, что эмиссар не был унесён Белым катарги, а упал на палаточный городок шестого квадрата…
        Павел дёрнулся так, что чуть чаем не облился:
        - Так что же ты молчишь о главном?! И что с тем шестым квадратом?
        - Выгорел полностью! Но многие спаслись. Правда, поначалу никто среди них эмиссара его святости искать не пытался. А вот когда появилось свидетельство о его падении, все силы коменданта были брошены на опознание трупов. И довольно оперативно выяснили следующее: в дыму угорел некий барон, вольный рыцарь из княжества Башня. Липух Стройный. Но в то же самое время были тщательно просмотрены записи обо всех людях, выехавших после пожара, и выяснилось: якобы покойный барон Стройный, в полном здравии и при оружии убыл из городка в компании принца королевства Цериал, а также маркиза и виконта, близких к королевскому роду Шахов. Причём внешность барона совсем не соответствовала внешности эмиссара его святости, но определённые сравнения всё-таки можно было сделать: рост, комплекция, уверенная поступь, ещё некоторые важные детали. В представителях делегации из Цериала сомневаться не приходится. Мы вам о них докладывали, они просили срочной аудиенции. Но потом началась заварушка с орлами, встреча с эмиссаром, неприятности… Ну, в итоге вы так и уехали… а мы забыли вас предупредить повторно из-за спешки…
        - Куда?! Куда они выехали с… ложным бароном?! - стал нервничать Павел.
        - Следом за вашим императорским величеством.
        - Уф! - император мотнул головой, более расслабленно откидываясь на спинку стула. - Слышь, полковник, а ты художественные романы не собираешься писать?
        - Как прикажет ваше императорское величество!
        - М-да… Ну и где сейчас эмиссар, или кто он там есть на самом деле, и послы Цериала?
        - Неизвестно пока. Но когда я подавал вам завтрак, прибыли посланники от коменданта вверенного ему форта. Того самого, что сгорел… Разрешите их позвать?
        - Не медля!
        Адъютант выглянул за дверь, и после его коротких приказов в комнату ввалились и разудало стали рапортовать о прибытии два бравых на вид младших офицера. Император их сразу прервал жестом руки и приказал:
        - Только конкретную информацию по нужным мне людям! Где они?
        - Неизвестно! Но последний раз их видели живыми и невредимыми в начале дороги, ведущей в горы. И эта дорога пользуется очень плохой репутацией у местных.
        Пришлось разрешить более подробное изложение переданной комендантом форта информации. Вот тут оказалось, что посыльные тоже отличные рассказчики, не худшие, чем новоиспечённый полковник. Потому что, очень грамотно дополняя друг друга, живописали приключения мнимого барона и делегации из Цериала чуть ли не пошагово. Ибо живых свидетелей подвигов доблестного квартета имелось на месте проведения ярмарки предостаточно:
        - Четверо интересующих вас рыцарей вначале попросту поужинали в трактире, хотя все свои вещи и лошадей оставили на постое в частном домике самого посёлка. Скорее всего они собирались ранним утром двинуться в дальнейший путь. Но во время ужина произошёл неприятный инцидент…
        Три сержанта, служащих форта, в пьяном виде затеяли скандал с торговцами, за что и были выдворены за дверь. Местные люди не сомневались в справедливости вашей власти, и никто подумать не мог, что сержанты решат отомстить торговцам. А нарушители закона, пользуясь своими командными должностями, вывели из форта четыре десятка солдат да плюс троих стрелков с винтовками и стали в засаде возле трактира. И в тот момент, когда четыре рыцаря уже проходили через двор, как раз на крыльцо трактира и вышли участвовавшие в ссоре торговцы…
        Вот тут сержанты и отдали приказ «Убить всех!». И, казалось бы, под градом арбалетных болтов и ударами мечей падут все, но произошло невероятное: рыцари не только выжили, но своими огромными мечами порубили более двадцати наших солдат, которые пошли на преступление. Причём все свидетели и заместитель коменданта, который потом расследовал инцидент, в один голос утверждали, что наибольший урон нападающим нанёс именно барон Липух Стройный. Его меч по размерам очень напоминал легендарный меч Монаха Менгарца и рассекал тела как поперёк, так и вдоль вместе с доспехами и амуницией…
        Дальнейшее повествование о четвёрке рыцарей, попавших под домашний арест в форте, а потом про их подвиги во время уничтожения разбойников император выслушивал, уже спешно одеваясь. А когда посыльные рассказали всё, что знали, Павел Первый прежним, непререкаемым и уверенным голосом скомандовал:
        - Выступаем немедленно к форту! Чувствую, что без меня там ничего толком не сделают… Ни барона не отыщут, ни с разбойниками не разберутся.
        Глава 37
        Проблемы короткого мира
        Гром Восьмой возвращался в столицу с двойственными чувствами. С одной стороны, он был рад, что война с Югом практически завершена и для подписания мирного договора осталось только утрясти с императором Оксентом Вторым мелкие детали. А с другой стороны, очень боялся услышать печальные известия о судьбе своей любимой дочери. Он себе почему-то возомнил, что раз наследницы нет ни на Севере, ни на Юге, то подлая Маанита убила пленницу.
        Сердце обливалось кровью, что его родная кровиночка уже никогда не порадует отца одним только своим видом и по-детски доверчивой улыбкой. А уж про свою личную вину во всех неприятностях, связанных с дочерью, он не мог вспомнить без острой боли в груди. Впервые в жизни почувствовал нелады с сердцем. Но молчал, никому об этом не заикаясь.
        Нарастающей войны с Севером он уже не боялся совершенно. Раз уж так случилось, что даже Виктор Палцени не смог уговорить императора Павла Первого, значит, придётся этого зажравшегося завоевателя загонять в угол и уничтожать. А в этом деле наверняка орлы помогут, не простят они северянам смерть своих пернатых товарищей.
        Но все мысли о войнах и мире отступали на задний план по мере приближения к Радовене, а потом и к своему дворцу. На первый план выдвигались переживания о старшей дочери.
        И, конечно же, первая встреча с матерью начиналась с вопроса:
        - Что с Розой?
        - Ищем! - И вдовствующая королева, посеревшая лицом за последние дни, но не утратившая яростного блеска глаз, добавила: - Приказала установить на всех перекрёстках города пикеты и заслоны, которые проверяют досконально всех женщин без исключения. Неважно, какого возраста, и неважно, какого сословия. Сами они, с детьми, беременные или с колясками гуляют - проверяют с сегодняшнего утра всех. Особенно на окраинах города. Ну и орлы обещали помочь, сегодня к вечеру погода явно улучшится, значит, завтра с утра они доставят с гор своих ручных питомцев гарви, точно таких же, как Аши, которого Виктор поселил в своих покоях.
        - И чем нам могут помочь эти жуткие на вид удавы с пастью крокодила?
        - Говорят, они могут находить любых людей только по их запаху. Делают это в глубоких пещерах и без доступа света. А где ещё могут прятаться злодеи, как не в глубоких, неизвестных нам подвалах или катакомбах?
        - А чердаки?
        - Обыскали все, как и дома, по два раза. Сейчас проводится третья волна поисков, - информировала мать, после чего и сама поинтересовалась: - Ну а как твои успехи?
        Гром поведал о переговорах с Оксентом, о предварительно подписанных соглашениях и о предстоящем визите императора в Радовену на празднества по поводу мира. Кои, конечно же, состоятся не раньше разгрома северян.
        Упомянул и о намерении заключить династический брак, но на условии, если вторая дочь, подрастающая принцесса, благосклонно отнесётся к ухаживаниям Оксента и полюбит его.
        О такой судьбе второй внучки бабушка ещё никогда не задумывалась, но, поняв, что жесткого настроя на брак не существует, расслабилась и с выдохом констатировала:
        - Ладно, это не к спеху, жизнь покажет и всё расставит по местам… А сейчас куда? На северный фронт?
        Во время последних двух вопросов из бокового прохода появилась Лайдюри, бывшая наложница императора Гранлео, единственная из всего гарема, которая пока ещё оставалась во дворце. На лице она носила плотную вуаль, фигура скрывалась за свисающими, несуразными одеяниями, так что в отличие от своих товарок она ничем, даже тоном голоса не могла вызвать вожделение или похотливое желание у находящихся с ней рядом мужчин. Сказывался опыт прожитого тысячелетия, о котором она всё помнила и грамотно свои знания применяла.
        Так что даже Гром Восьмой, окинув беглым взглядом нежданную помощницу своей матери, остался доволен таким показным целомудрием.
        - Ваше величество! - тем временем обратилась Лайдюри несколько скрипучим и неприятным голосом. - Я услышала, что вы собираетесь на северный фронт? Возьмите меня с собой, пожалуйста!
        Монарх перевёл взгляд на свою мать, и та удовлетворённо кивнула:
        - Не знаю, как бы я справлялась с поиском и агитацией остальных наложниц. Помощь Лайдюри в этом деле неоценима. Все найденные ею подруги по гарему после разговора сразу соглашались на излечение на «омолодителе». Поэтому можно пойти ей навстречу… - при этих словах вдовствующая королева даже за руку взяла многоопытную женщину, как бы признавая её чуть ли не близкой подругой. - Там, в твоей ставке, один наш генерал и два союзных монарха не хотят к своим подаренным куколкам даже посыльных пропускать. Ну и сами ничего слышать не хотят о каком-то профилактическом лечении…
        - Да я их!.. - сжал кулаки начавший злиться король.
        - Ваше величество! - опять настойчиво, но мягко и будто невзначай вмешалась Лайдюри. - А стоит ли вам лично встревать в наши женские мелочи и разборки? Поверьте, что меня обязательно к подругам пропустят и я сумею сгладить все острые углы или недоразумения. Ваше дело решать глобальные проблемы, а мы во всём остальном и сами разберёмся.
        Гром Восьмой почувствовал, что на него пытаются надавить, а то и манипулировать его волей, поэтому взгляд его стал леденеть:
        - А если я откажу?
        - Жаль, - нисколько не стушевалась женщина, прожившая тысячу лет. - Но тогда придётся ждать Менгарца, а потом и резать по живому. Ведь каждый день возрастает возможность беременности и у моих подружек по гарему, а после этого мужчины начинают ещё больше сходить с ума от ревности и попыток сохранить свой род в целостности и сохранности. Морально их тогда уговорить становится троекратно сложнее.
        Тонкий намёк-напоминание прозвучал вовремя. И монарх сразу припомнил своё безобразное поведение, когда совсем недавно Маанита творила с ним что хотела, только одним взглядом показывая на свой живот.
        Поэтому больше возражений с его стороны не последовало:
        - Хорошо, собирайся, через два часа отправишься со мной. - Когда женщина ушла, поинтересовался у матери с некоторым напряжением: - Она и в самом деле настолько нам лояльна? Вдруг наедине со своими товарками она, наоборот, затевает какую-то пакость?
        Глава тайного надзора печально улыбнулась:
        - Мои люди подслушивают иногда её разговоры с иными куколками, а мне на стол ложится подробная стенограмма, где помечены даже чувства. После этого я ей поверила окончательно. Почти…
        - Понятно. А как думаешь, она отнесётся, если вдруг Оксент Второй начнёт ударять за ней? Согласится ли она на мою просьбу к ней пофлиртовать с императором?
        - Ах, вот ты к чему… Не знаю, сынок. Кажется, Лайдюри решительно настроена искать себе мужчину, который полюбит её не за внешнюю, а за внутреннюю красоту. Так что подобным откровенным предложением ты её можешь обидеть.
        - Ну а если ты сама с ней подобные темы переговоришь? Как женщина с женщиной?
        - Буду, конечно, пробовать, чтобы только от второй внучки отвести сей дамоклов меч замужества с мужчиной старше её больше чем вдвое. Но не могу обещать, что получится.
        Мать с сыном ещё о многом поговорили, пока Гром разгребал накопившиеся и требующие только его участия дела. Да и с младшими дочерьми, которых монарх тоже любил безмерно, никак не мог не встретиться. Зато службы сопровождения успели как следует подготовиться к поездке, вперёд по пути следования умчались вестовые, помощники интендантов, так что во время начавшегося движения не возникало никаких задержек в пути и вся кавалькада мчалась с максимальной скоростью.
        Сам король ехал то верхом, то в единственной на весь отряд походной скоростной карете. Та была сделана ещё полгода назад по чертежам и разработкам Монаха Менгарца специально для экстренных вояжей его величества. Отличалась карета солидной добротностью, устойчивостью на поворотах, отсутствием тряски, мягкими колёсами, наличием амортизаторов, прекрасными тормозами и ещё кучей всяких достоинств из технической цивилизации, не существующих в мире Майры. Понятное дело, что в карете было разрешено путешествовать бывшей наложнице.
        Когда Гром первый раз сел внутрь на одной из остановок, то вначале у него возникло естественное желание вновь увидеть прячущееся за вуалью лицо. Потому как со временем оно стёрлось из памяти, забылись конкретные черты, которые и отличали каждую красавицу от других ей подобных. Да и само сознание представителя безграничной власти противилось такому сокрытию, как бы нашёптывало: «Я король! Мне дозволено всё! И я сам решаю, кто и в каком виде может передо мной появляться!»
        Карета ещё как следует не разогналась, как монарх затеял многозначительный разговор:
        - Тебе не трудно ехать в таком укутанном виде?
        - Нисколько, ваше величество! - всё тем же скрипучим голосом отвечала Лайдюри. - Но когда я одна, я даю телу немного отдохнуть.
        - Ну тогда и при мне можешь не стесняться собственного вида. Общаться с лицом, которое укутано густой вуалью, я не привык.
        - Я нисколько не стесняюсь, просто сама запретила себе пользоваться своим главным оружием. Но если я вам мешаю, то мне не составит труда путешествовать и верхом. Я отличная наездница, не отстану.
        - И всё-таки! - стал раздражаться король. - Я бы хотел припомнить твои черты и оценить…
        Он сделал паузу, пытаясь подобрать нужное сравнение к слову «разница», но женщина его перебила, словно продолжила предложение за него:
        - И оценить мою стоимость? Чтобы прикинуть, за сколько можно продать? Или увериться, насколько я могу блистать в огранке вашей короны?
        При этом у неё голос стал ещё более скрипучим и неприятным, что помогло Грому сконцентрироваться и вовремя приостановиться в своём движении к возможной ссоре. Если сейчас эта женщина союзница, то, почувствовав фривольный интерес к себе или интерес к ней как к предмету торга, сразу может замкнуться в себе, озлобиться и стать страшным врагом. Тот же Менгарец утверждал и подчёркивал это особо, что Лайдюри не станет терпеть в отношении к себе даже тончайшего намёка на рабство. Она - свободная и полностью независимая женщина. Ей ни король не указ, ни император, ни отец родной. Тем более что всех прямых родственников она пережила на тысячу лет и наверняка позабыла, как те выглядели.
        Всё это, своевременно припомнив, самодержец пошёл на попятную:
        - Да ладно тебе ершиться! Мы ведь не враги, а союзники. Хотя, с другой стороны, ты права: нечего меня пугать. Я ведь, если честно, теперь до самой смерти буду бояться красивых женщин! - и он печально рассмеялся. - Не складывается у меня с ними любовь. Да и вообще они все…
        Он покрутил пальцами руки перед собой, словно затрудняясь одним словом определить всё зло от роковых красавиц. На что его несколько расслабившаяся собеседница заметила:
        - Неужели все красивые женщины - это зло? А как же тогда ваши дочери?
        Король даже растерялся от такого вопроса. Розу все считали Великолепной по праву. Вторая дочь в свои шестнадцать уже затмевала старшую сестру своей красотой. Третьей ещё не исполнилось пятнадцати, а художники рисовали её портреты по памяти и продавали на каждом перекрёстке. А ведь ещё имелось две принцессы, тринадцати и двенадцати лет каждая, и никто не сомневался, что они все одного рода и все как одна станут писаными красавицами.
        Так что Грому на такой вопрос крыть было нечем, и, чтобы как-то сменить тему разговора, он спросил свою многоопытную, помнящую ещё старинные времена попутчицу:
        - А почему так получается? Жена у меня было красивой, но не настолько. Я - парень видный, но тоже ангельским лицом не выделялся, а дочери - словно и не к роду Виларнов принадлежат.
        Голос Лайдюри так и остался скрипучим да неприятным, но всё-таки чуточку подобрел:
        - О! На эту тему я знаю много весёлых и грустных историй…
        - Не надо грустных! Давай только весёлые, а?
        И так как король попросил чисто по-дружески и точно таким же тоном, как он разговаривал с Виктором Палцени, прожившая десять веков женщина пошла ему навстречу. Весёлые истории, в которых дети вырастали намного прекраснее, чем их родители, полились из неё нескончаемым ручейком.
        Глава 38
        Упущенный шанс
        Чугунная сковорода, которой Роза раз десять заехала по голове насилующего её барона Вакера, на последних ударах стала странно хлюпать, а в глаза девушки брызнули словно капли странного, тёплого дождя. И только после этого она поняла, что колотит уже не живого врага, а мёртвое тело.
        Как ни странно, в обморок она не провалилась. Наверное, потому, что убитый в её понятии не являлся человеком. А скорее мерзкой мокрицей, которую походя следовало растоптать, тут же забыть и двигаться дальше.
        Увы, эту «мокрицу» даже столкнуть с себя оказалось невероятно трудно. А потом ещё несколько минут пришлось потратить для восстановительного дыхания и осторожного массажа покрывшейся синяками груди. Единственное, что подгоняло принцессу и заставляло действовать дальше, - это осознание скорого возвращения Мааниты и графа Курайша. Пришлось вставать на четвереньки, двигаться к столу и там, стоя на коленях, начинать обыск одежды. Причём глаза непроизвольно-таки скашивались на труп, измочаленная голова которого всё ещё продолжала страшно кровоточить, а широко раскрытый глаз продолжал подсматривать за пленницей.
        Как ни странно, но ключа ни в остатках одежды, ни в поясе, ни на столе или вокруг него так и не оказалось. Похоже, хозяин этих подвалов так до конца и не доверял ни графу, ни самой Мааните, раз держал ключ от небольшого арсенала в каком-то тайнике. И это было хуже всего. Ибо в кладовке имелись арбалеты, которыми принцесса научилась отменно пользоваться. И с оставшимися врагами она бы предпочла встретиться, именно держа это убойное оружие в своих руках. Орудовать мечом или кинжалом она так никогда толком и не училась. Да и чудо, что сковородкой получилось так лихо отмахаться: ведь, как наследная принцесса, Роза редко бывала на подведомственной кулинарам территории.
        Но раз нет ключа, надо вооружаться тем, что есть. Огромный, широкий пояс барона вряд ли бы удержался на тонкой девичьей талии, поэтому был приспособлен словно широкая лента через плечо. И то меч на нём пришлось убрать из-за чрезмерной тяжести, оставив только кинжал в ножнах и небольшой нож. Также пришлось отбросить кистень и тяжёлую гирьку на цепочке, которыми девушка даже не знала, как пользоваться.
        Девушка подалась к выходу, заранее подозревая, что вырваться ей самой так просто отсюда не удастся. Уж слишком часто барон хвастался своей дальновидностью и сообразительностью при оборудовании входа. А его подельники вынуждены были с уважением признавать, что преграда и в самом деле стоящая. Потому что даже Маанита не могла покинуть подвал в одиночку, ей банально не хватило бы физической силы. Надо было при выходе давить на рычаг и весом немалого мужского тела толкать, казалось бы, монолитную стену.
        И опасения Розы оказались небеспочвенны. Пару минут повисев на рычаге и несколько раз обессиленно ткнувшись хрупким телом об стену, она поняла, что даром теряет время. Следовало лучше подготовиться к засаде, чтобы одним махом уничтожить возвращающуюся в подвал парочку предателей.
        Другой вопрос, что те могли и не вернуться. Воспользоваться удачно подвернувшимся случаем и сбежать из города. Чему пленница была бы только несказанно рада. Воды и питья хватает, а как дать знать о себе, она обязательно придумает. Хотя бы начнёт ночью, когда на площади царит полная тишина, кричать изо всех сил в воздуховод, которым злодеи пользуются для прослушивания.
        Но это станет ясно потом, часа через два, а то и три. Пока же следовало приготовиться к схватке за свою окончательную свободу. И, конечно же, к схватке за свою жизнь. А этот момент истины мог наступить сию секунду.
        Конечно, будь Роза уверена, что Маанита с графом вернутся через час, через тридцать минут или через двадцать, она бы успела придумать нечто более существенное. Благо, что Виктор обучил её в своё время пользоваться противовесами, рычагами и даже удушающими петлями. А так ей ничего не оставалось, как потушить все горящие свечи в подвале, встать рядом с выходом, зажать в руках кинжал и нож, меч рядышком прислонить к стене и замереть в настороженной позе ожидающего хищника. Причём хищника не крупного, а в виде лисы. И лиса была заведомо не в равных весовых категориях со своими оппонентами. Рыжая хитрюга хоть знает, кто может ей попасться в лапы: заяц, утка, мышка или иной мелкий зверёк. А тут принцесса чётко осознавала: на неё вот-вот свалятся хищники десятикратно более крупного размера, чем она. Такие, к примеру, как гигантская анаконда или взбешённый носорог. Или как рассерженная тигрица и голодный медведь-шатун.
        Считая удары сердца, переминаясь с ноги на ногу и стараясь расслабить уставшие руки, Роза простояла в ожидании примерно полчаса. А потом услышала-таки начавшийся скрип и шорох сдвигающейся каменной преграды. В следующую секунду послышался озлобленный голос графа Курайша:
        - А что это тут так темно? Неужели наш весельчак барон сбежал с нашей худосочной малявкой? - И просовывая факел перед собой в образовавшуюся щель, стал входить в подвал. - Вдруг решил вернуть принцессу её папочке? Ха! За такую гигантскую премию Вакер и нас может удавить, и себя…
        Вот тогда Роза и бросилась вперёд. Довольно удачно поднырнула под факел и не менее удачно вонзила кинжал графу прямо в район сердца. Дальше она уже собралась выдернуть кинжал, развернуть тело злодея себе за спину и с той же скоростью броситься на Мааниту. Но после убийства Курайша удача отвернулась от пленницы. Вернее не столько отвернулась, как весьма неадекватно и подло поступила Маанита. Поняв, что её подельника кто-то атакует из темноты подвала, она, вместо того чтобы оттащить его чуть назад, наоборот, толчком со всей силы в спину добавила ему ускорения вперёд. Так что тот не просто наткнулся на кинжал с неожиданной силой, но и всей тяжестью своего тела буквально погрёб под собою хрупкую нападающую.
        При этом ещё и факел упал настолько удачно, что застывшая сзади императорская наложница сумела всё рассмотреть во всех подробностях. Ну и перенастроиться для нужного действа. Пока стонущая от злости и упущенного времени Роза пыталась выбраться из-под хрипящего и судорожно дёргающегося тела, Маанита что-то достала из своих одежд и сыпанула в лицо придавленной противницы какой-то порошок. Роза непроизвольно его вдохнула и выпала из реальности.
        Относительное сознание наследница чагарского престола вернула себе через несколько минут. Но только сознание и только частично. Ни двигаться, ни кричать, ни спорить или сопротивляться она не имела малейших возможностей. Хотя прекрасно осознала, что против неё было применено. То самое средство, которое бабушка, как глава тайного сыска, изредка (из-за страшной дороговизны) использовала при допросах особо важных и особо ценных преступников. Делали порошок, испаряя ядовитую жидкость гайчени, которую, в свою очередь, творили из редкого гриба-галлюциногена. Человек становился полным марионеткой после вдыхания такого порошка и часа три отвечал на все вопросы, делал всё, что от него требовали, и напоминал лишённое собственной воли растение.
        Поэтому Роза ещё удивилась, что у неё остались силы что-то осознавать личное и как-то реально оценивать обстановку. В том числе она поняла, что лежит на полу связанная по рукам и ногам.
        Маанита не закрыла за собой выход наглухо, что было весьма дурным знаком. Ибо могла добить беспомощную жертву и спокойно уйти отсюда сама. Если в данный момент тоннели канализации не прочёсывались поисковыми отрядами, то предательница ничем не рисковала. А судя по спешным сборам, которые она проводила в подвале, становилось понятным: долго оставаться здесь она не собирается.
        Однако же такие выводы оказались неверными, потому что вскоре пленница была развязана и получила приказ вернуться на свое место узницы. Там Маанита приковала девушку совсем иначе, чтобы руки её не могли соприкасаться, и убрала все одеяла до единого. Потом хмыкнула короткое «Отсыпайся!» и пропала из виду.
        Действие порошка гайчени постепенно прошло. Пленница пришла в себя и даже попробовала кричать. Зря, как оказалось, предательница находилась в месте прослушивания и примчалась оттуда раздражённая и злая:
        - Молчать, тварь! Ещё раз что-то вякнешь и помешаешь мне подслушивать - язык вырву! - и вновь умчалась на свой пост. Видимо, уходить ей было сейчас не с руки, и она решила на какое-то время ещё остаться в добровольном заточении.
        Вернулась часа через три, когда наверху уже стемнело, а изранившая себе запястья Роза бессильно застыла в глухой скорби.
        - Что, не получается сбежать? - Маанита, не скрывая хорошего настроения, уселась за стол напротив места пыток с явным желанием поговорить. - А совесть тебя не мучает, убийца?
        Девушка подняла удивлённые глаза на свою мучительницу:
        - Ты о чём?
        - Да хотя бы о Вакере. Барон знал и любил тебя с детства, ты росла на его глазах, и он не раз тебя нянчил… А ты его за это - сковородкой. Не терзают угрызения совести?
        - Барон Вакер умер давно… Сразу после знакомства с твоим змеиным шипением… Так что мне не о чем даже вспоминать, не то что каяться…
        - Вот ты какая? Совсем не ценишь человеческую жизнь, - печально констатировала Маанита. И вдруг неожиданно спросила: - А сама-то ты жить хочешь?
        - Странный вопрос, - продолжала с фатализмом философствовать принцесса. - Вон, даже такая никчемная тварь, как ты, хочет жить и не желает быстрее избавить мир от своего присутствия.
        - Зря пытаешься меня разозлить или обидеть, - скривилась тем не менее предательница. - Я и в самом деле хочу предложить тебе возможность остаться в живых… Не веришь? Так ведь это просто. Включи своё рациональное мышление. Ты помогаешь мне скрыться из города, после чего я тебя отпускаю.
        - Ни за что! - вырвалось у принцессы. - Лучше я сама три разу погибну, но не дам такой мерзости, как ты, малейшего шанса для дальнейшего существования! Таких, как ты, не должно остаться в мироздании!
        - Ай как пафосно! Ай какое самопожертвование! Готова погибнуть? Так и не познав настоящей любви? Или ты считаешь, что познала? И так уверена, что влюблена в Менгарца?
        Роза хотела промолчать или выкрикнуть злодейке в лицо, что та недостойна даже словами касаться её высокого чувства, но неожиданно даже для самой себя со злорадством проговорила:
        - Да! Уверена! И уверена, что он меня тоже любит!
        - То есть ты готова умереть, лишь бы отомстить бедной женщине, пытающейся спастись? - уточняла коварная аферистка. - Готова больше никогда не увидеть своего любимого? Даже в последний момент своей жизни не заглянуть в его глаза?
        Честно говоря, наследница престола была не готова к такой смерти. Ей всё-таки страстно хотелось хоть раз увидеть Виктора и сказать ему хотя бы несколько слов на прощание. Но, догадываясь, что вопросы задаются не просто так, упрямо сжала губы, решив больше ни слова не сказать.
        - А представь себе, - вкрадчиво продолжала говорить подлая предательница, - что Виктор Палцени со временем забудет о тебе, найдёт другую женщину и обязательно будет при поцелуях шептать ей ласковые слова, клясться в вечной любви и называть несравненной и желанной. И что ему будет до твоего самопожертвования? Оценит ли он твою смерть, случившуюся по вине какой-то наложницы? Да и тебе самой сейчас не хочется ли изменить своё будущее по собственному усмотрению?
        Розе очень хотелось, но она не понимала, к чему весь этот разговор. Если Маанита пытается вырвать с неё слово наследницы престола, то пока живы отец, бабушка, Виктор, никто из них не простит предательницу и обязательно её уничтожат первым же кратким приказом «Убить!». А что тогда? Как ещё иначе эта подлая, но хитрющая тварь может устроить так, чтобы молодая девушка ей помогла?
        «Не лучше ли сделать вид, что я соглашаюсь, и вначале выяснить её планы? - лихорадочно размышляла пленница. - Что-то тут странное кроется, и не могу понять, что именно… По сути, она могла приказать мне, когда я была безвольная после вдыхания гайчени, и я бы и так сделала почти всё… Но нет, она требует от меня сотрудничества… В чём же подвох? Как мне её раскусить? И вроде я ничего не теряю, если соглашусь выслушать её предложения… Верно? Значит, пусть говорит!»
        И воспрянувшая духом Роза потребовала:
        - Говори свои предложения! А я выслушаю и подумаю.
        - Да что тут думать, малышка! Ты выводишь меня за ворота, я иду дальше своей дорогой, а ты возвращаешься, куда тебе хочется. Согласна?
        - М-м? Всего лишь? И как это будет выглядеть?
        - Да очень просто, у меня уже всё продумано, - оживилась Маанита. - Я буду разыгрывать твою старшую сестру, а ты - неполноценную умом девочку. И когда к нам будет кто-то соваться с глупыми вопросами, ты будешь капризно плакать и кричать на всю улицу тоненьким, детским голоском. Любой стражник не любит плачущих и умственно неполноценных, и нас пропустят дальше. А чтобы ты не сомневалась, когда надо плакать тоненьким голоском, я тебе буду говорить: «Не плачь, маленькая, только не плачь!» В ответ ты будешь плакать жалобнее и капризнее. Хорошо?
        Роза смотрела на свою мучительницу и не могла понять: то ли Маанита стала неполноценной, то ли она сама окончательно отупела в последние часы. План был совершенно идиотским. Да никакой стражник не поверит двум женщинам, одна из которых может быть всемерно разыскиваемой преступницей, а вторая - драгоценной принцессой, за которую наверняка назначена невероятная по размеру премия. Недаром граф Курайш перед своей смертью что-то там пробулькал о желании любого удавиться за такие немыслимые деньги. И уж настолько наивной себя принцесса ни считала, сразу заподозрила скрытую от первого взгляда каверзу своей мучительницы.
        Только вот какую каверзу? В чём кроется подвох? Сколько она ни прогоняла весь предложенный ей вариант со всех сторон, сколько ни обдумывала его, ничего путного в голову не приходило. Мелькали справедливые опасения, что можно применить вновь ядовитый порошок гайчени, но всё равно толку с такого плана не было. Любой страж порядка или военный из дозора остановит двух женщин и начнёт выяснять их личность, невзирая на полную невменяемость плачущей девушки. А значит, либо Маанита жестоко просчиталась и ведёт себя слишком самонадеянно, либо она что-то такое знает, чем собирается воспользоваться на поверхности. Что именно?
        Ответа на последний вопрос не было, как и не виделось никакой опасности в согласии подыграть злодейке. Поэтому пленница согласилась:
        - Хорошо, я постараюсь плакать, как маленький ребёнок. Тебя это устроит?
        - Только в том случае, если ты будешь стараться и у тебя будет получаться очень правдиво! - заявила Маанита. - Поэтому давай репетировать. Вначале покажи, как ты умеешь?
        Никак не могущая настроиться на серьёзность происходящей репетиции, Роза вначале заплакала совсем неубедительно. Такой бы притворщице никто не поверил, даже малолетние дети. Но после призывов к реальности она постаралась, и у неё стало получаться совершенно идеально. Обрадованная Маанита хвалила и продолжала репетицию, раз за разом повторяя:
        - Не плачь, маленькая, только не плачь!
        На что раздавался пронзительный и неприятный детский плач. Когда обеим это надоело, мучительница сделала перерыв и хорошенько поужинала. Потом сжалилась и дала пленнице тоже покушать. И вот тогда Роза с удивлением сообразила, что слишком быстро засыпает. Но в сонной прострации только и успела, что, пытаясь себя разбудить, поцарапала ноготками себе щёку.
        После этого начался хаотичный отсчёт времени и поддавался оценке только образно. Получалось, что в таком невменяемом состоянии принцесса провела около двух суток. А потом она осознала, что мучительница дала ей вновь вдохнуть порошок гайчени. И когда собственная воля окончательно покинула сознание принцессы, Маанита повела её за руку к выходу:
        - Ну вот и всё, моя хорошая! Мы обязательно выберемся, правда? Не плачь, маленькая, только не плачь!
        Но помимо своей воли, Роза Великолепная, Покорительница Небес, наследная принцесса королевства Чагар заплакала жалобным детским писком. Хотя где-то на грани дремлющего подсознания ей хотелось вопить от ужаса и биться головой об стенку. Полученный на спасение шанс она, похоже, упустила.
        Глава 39
        Бег - основа выживания
        Сложностей больших при перенастройке режимов управления Сияющим плато Виктор Палцени не видел. Только опасался, что ему просто не хватит времени. Или могут надолго отвлечь какими-то неожиданностями. К примеру, полезут через ров монахи со стороны плато. Или вдруг выползут из своего госпиталя явно затихшие пока, но что-то понявшие раненые. Ведь где-то там торчит тот же урод со шрамами, которому вчера Дарквуд выбил глаз. И где-то там же как минимум ещё один, которого тот же Дарквуд ранил серьёзно в брюхо. Наверняка имелись пострадавшие при попытках преодолеть ловушки в тоннеле, которые Менгарец перенастроил при отступлении, да и Слиш вел беглую стрельбу стрелами по озверевшей толпе монахов, штурмующих пристройку. Эдак и до десяти раненых разной степени тяжести могло накопиться в госпитале. Хоть и не вояки, но если подкрадутся да навалятся скопом, могут маркиза Хроммеля и затоптать.
        Но пока было тихо. Да и со стороны плато никто не показывался. Хотя с ними всё яснее не бывает: пытаются спешно достроить башню, наверняка уже рассмотрели на скале освобождённых узников, и теперь они зубами будут грызть камни, но постараются уничтожить противника, доставившего столь много смертельных неприятностей. Достроят башню, станут толкать её к скале. Самый неприятный и нежелательный момент, до которого допускать не хотелось, да и не следовало.
        Вот Палцени и старался. И мысленно уповал на Фортуну, чтобы уложиться в оптимальные сроки. А система обороны предместий крепости поражала воображение даже человека со звёзд. Похоже, завоеватели-андроиды пытались здесь создать некую базу для своих хозяев, которые собирались прилететь на планету и понаблюдать лично за ведущейся зачисткой планеты. Даже слуг успели набрать из местных предателей, заставляя их обучаться поклонам да сказаниям «Кушать подано!» Да вот напасть, не успели обучить как следует! Отшельник Сумеречных гор устроил апокалипсис на планете, и все андроиды вымерли. А крепость и выжившие слуги остались. Ну и возомнили себя хозяевами неприступной твердыни, хватанули верха по техническому обслуживанию «пчёлок» да «птичек» и почувствовали себя богами в отдельно взятом анклаве.
        А читать монахов на галакто андроиды не научили. И счастье, что не научили. Иначе ублюдки вообще могли попытаться под себя весь мир подгрести.
        По крайней мере, такую краткую информацию почерпнул Виктор из автоматического бортового журнала крепости. Жаль, что долго вчитываться не было времени, каждая минута уходила на перенастройку защитных контуров. Вначале удалось обезопасить молниями ближнее плато, там тоже имелась густая система-сеть жестких разрядников. После чего смело крикнуть вниз боевому товарищу:
        - Маркиз, ты меня слышишь? - Когда тот отозвался утвердительно, ободрил новым криком: - На плато можешь не отвлекаться больше! Там всё под контролем! Всё внимание теперь - на внутренний двор!
        - Всегда готов, командир! - вопил обрадованный Тойма-тэ.
        Значительная загвоздка получилась со скальной перемычкой между двумя плато в виде «гребешка». Там тоже можно было разбудить активаторы с ядовитой взвесью, и никто чужой бы там без пароля или опознавательного жетона «свой» не прошёл бы. Но время! Если уж там кто застрянет из монахов, то пусть и сидит до самой своей смерти, не страшно.
        Поэтому Виктор окончательно сосредоточился на Сияющем плато. Там имелось три вида дополнительного оружия: смертоносный газ, жидкостно-капельный состав удушающе-парализующего свойства и длинные разрядные молнии. Первые два не подходили по причине весьма банальной - во время резкого ветра могли пострадать и товарищи на скале. А вот третий вид оборонного оружия - в самый раз. От длинных молний никакие сапоги не спасут.
        Старался. Отгонял от себя все посторонние мысли, коих в голове теснилось предостаточно. И всё равно чуточку не успел. Тревожный колокол вначале оповестил, что враги стали двигать башню на деревянных катках. А чуть позже, что лучшие стрелки, уроженцы баронства Бисме, открывают стрельбу из луков.
        «Ничего! - утешал он себя. - Мне ещё чуть-чуть осталось! А уж пару минут на скале по-любому продержатся!»
        Но самое страшное и опасное для всех зло, а в особенности для себя, Менгарец уловил на уровне подсознания в мелькании поступающих отчётов о готовности перенастроенного пульта управления. Там проскочила одна надпись, после осознания которой стали неметь кончики пальцев и зашевелились волосы на голове. Не веря собственным глазам, Палцени остановил беглый просмотр, вернулся по списку назад и несколько раз вчитался в такую простую на вид фразу, высветившуюся на вечном графитовом экране:
        «Комплекс готов к самоуничтожению».
        - Чтоб этим андроидам загорать возле Сверхновой! - полились непроизвольно из него ругательства. - Что же они тут начудили? Что за бомбы заготовили? И вообще зачем?! Зачем уничтожать эту каменную твердыню?
        А пальцы уже порхали по неощутимой клавиатуре, задавая и задавая примитивному компьютеру комплекса нужные вопросы. И ответы всплывали с пугающей скоростью:
        «Команда к подготовке на самоуничтожение поступила три часа и двенадцать минут назад». «Пульт управления инициацией находится вне комплекса». «Расстояние до пульта - тысяча шестьдесят три метра». «При уничтожении переносного пульта инициации команда на самоуничтожение комплекса автоматически аннулируется». «Внешний вид пульта: пластина толщиной четыре сантиметра и размерами тридцать на двадцать сантиметров».
        - Так вот почему мне та жирная сволочь угрожала с такой уверенностью! - досадовал Виктор, задавая уже непосредственные, несколько изменённые команды защитному контуру Сияющего плато. - И ведь может нажать кнопочку, урод подлейший! Чёрную дыру ему в печень! Всех своих монахов положит, а потом и кнопочку нажмёт! И хоть бы сам ишак на плато находился, я бы его быстро прожарил! А так, судя по схеме и расстоянию… ну да… этот мерзкий кашьюри наблюдает за всем из лагеря строителей… Тварь!
        Времени на уничтожение монахов оставалось вообще мизер. К тому же режим молний никак нельзя было задействовать немедленно. Ведь увидев гибель всех своих подельников на Сияющем плато, настоятель может в бешенстве запустить команду на самоуничтожение комплекса. Ну, в крайнем случае, если умный и знает о силе предстоящего взрыва, постарается вскочить на коня и отъехать хотя бы до долин с альпийскими лугами.
        Но вот вся настройка закончена. Дана пятнадцатиминутная задержка для готовых вырваться по всем целям длинных молний. А Виктор уже мчится вниз, на ходу выкрикивая своему товарищу:
        - Мне надо подкрасться к настоятелю и убить его! Иначе нам тут всем ржаветь придётся! Остаёшься сам!
        Возле ворот он подхватил с трупов стражников наиболее удобный шлем и широкую кирасу, аналогичную тем, которые монахи носили в большинстве. В руки по мечу - и ринулся к пристройке. Мечи хоть и поломал, но замок искрошил в фарш и сбил остатки наземь. Потом в подвал и произвёл лихорадочное перекидывание камней в сторону. Ну и напоследок - спурт по тоннелю в сторону плато.
        Выбирался наверх через люк уже без всякой предосторожности, готовый рвать голыми руками любого, кто встанет у него на пути. Кому-то повезло… временно… никого возле выхода не оказалось. И самое главное - Менгарец успел! До намечающегося удара молниями оставалось полторы-две минуты.
        На ходу прилаживая на себе кирасу и поправляя шлем с чуть приоткрытым забралом, пытающийся выглядеть, как монах, Виктор двинулся к группе основных вдохновителей и зрителей ведущегося сражения.
        А на плато начавшаяся дуэль стрелков из лука как раз входила в самую жаркую стадию. Дружно толкающие башню монахи уже продвинули её до расстояния в пятьдесят метров от скалы, и теперь укрывшиеся наверху за щитами Лысые Вещатели тоже открыли огонь по малочисленным соперникам. И сразу понесли первые потери: трое рухнуло там же, под ноги товарищам, а ещё двое свалились на заискрившееся плато. Так что щиты опять сомкнулись, а толкачи после команд О-Низов удвоили усилия. Всё-таки высочайшее мастерство Форша и Слиша пока давало им преимущества в этой дуэли. Мало того, защитники скалы успели выстроить на краю утёса внушительную баррикаду из трофейного железа, камней, разобранных подвод и всего остального, что отыскалось под руками и годилось для временного укрытия. Скорее всего именно по этой причине до сих пор люди не были уничтожены дальними залпами с башни.
        Разбойники тоже не бездействовали. Внизу, со стороны тропы, они сгруппировали ударный кулак и, прикрываясь своими круглыми щитами, подступали всё ближе и ближе. Их тактика была проста и примитивна: как только людоеды с тридцатью луками начнут расстреливать противника на площадке скалы, никто вниз и камня сбросить не сможет. Так что можно будет взбежать по тропе и уже с помощью мечей завершить бой, убивая всех подряд или забирая в плен. Скорее всего, намечалось последнее, потому что иначе зачем штурмовать скалу именно по тропе?
        Башня двигалась довольно ходко. На каждое мощное «Э-эх!» шагала вперёд сантиметров на двадцать. Прячущиеся за огромными щитами помощники только и успевали переставлять вперёд поленья и деревянные кругляши, используемые вместо катков. Хотя три их тушки уже валялись на оплавленной поверхности плато специфическими кучками. Но убивать этих помощников с каждым метром продвижения стальной конструкции, становилось всё сложнее и сложнее. Ведь для выстрела приходилось стать на край скалы и наклониться вниз, открывая себя для полного залпа сидящих за щитами лучников.
        А те уже наложили стрелы, собираясь встать и нанести слаженный залп по защитникам скалы.
        Рёв поддержки со стороны остальных подельников стал нарастать.
        А люди на скале, кто только мог пользоваться луками, тоже приготовились к стрельбе.
        Виктор старался идти быстро, но ни в коем случае не переходя на бег. И всё равно привлёк к себе внимание нескольких врагов. Вокруг группы из настоятеля и нескольких атаманов стояло человек десять монахов. Похоже, личная гвардия главного изверга. Вот один из них, самый бдительный и подозрительный, и заметил бредущего к ним коллегу. Озадаченно покрутил головой и что-то спросил у рядом стоящего товарища. Тот тоже посмотрел в сторону идущего и, равнодушно двинув плечами, отвернулся. Но первый не успокоился и привлёк к себе внимание ещё одного Вещателя. Тот задумался, толкнул четвёртого из группы охраны. И, похоже, они уже собрались шагать навстречу, заодно во весь голос намереваясь предупредить о подозрительном подельнике, бредущем ниоткуда.
        Вот тут как раз и полыхнули первые молнии, которых Виктор ожидал как манны небесной. Все гвардейцы непроизвольно оглянулись на Сияющее плато, где длинные, ветвистые росчерки электростатических разрядов пронзали всё, что шевелится и имеет внутреннюю проводимость. Первыми, конечно же, пали толкатели в количестве сорока голов, подталкивающие башню. Вторыми грохнулись со своих коней и подвод всадники с извозчиками, которые двигались сзади, под прикрытием металлической конструкции. Этих насчитывалось под пятьдесят. Третьими скорчились в предсмертных судорогах некоторые разбойники, находившиеся от плато в пяти-десяти метрах. Ну и наконец, с самой башни рухнуло несколько человек, которые в этот момент только поднимались на верхнюю площадку. Молнии достали их на пятнадцатиметровой высоте.
        И всё, дальше защитный контур крепости не доставал. Настоятель, его седобородый алхимик, атаманы и кучка иже с ними стояли от плато метрах в тридцати, остальные разбойники ещё дальше. Четыре десятка лучников на самой макушке тридцатиметрового строения замерли в ужасе, стараясь сообразить, как им действовать в дальнейшем. Но вскоре и им стало понятно, что смерть им грозит в любом случае: некоторые деревянные кругляки, используемые как катки, стали дымиться, тлеть, а один или два загорелись чуть ли не сразу.
        Первым понял, что случилось и насколько всё для монахов фатально, тот самый седобородый затейник. Он в бешенстве завыл, как собака, рухнул на колени. И стал выдёргивать волосы из своей бородёнки. Вторым осознал ещё большую опасность тот Лысый Вещатель, который первым заметил спешащего к ним воина. Он вновь развернулся к Виктору, с лязгом выхватил свой меч и с предупреждающими криками ринулся вперёд. Стали разворачиваться и все остальные, в глазах которых до сих пор плясали всё сжигающие молнии. Настоятель потянулся руками к пластине, которая выделялась у него на груди под боевым комбинезоном.
        Но Палцени уже был готов к главному броску. Дистанция в десять метров позволяла нанести удар вчобой с наибольшей эффективностью и поражающим фактором. Стремительно вращающийся диск устремился в грудь стержневого, связующего всех остальных в одно общество людоеда.
        Первыми, что поразил диск, оказались отсечённые пальцы, которые вражина инстинктивно успел выставить перед собой. Преграда для вчобы - никакая. И главный удар совершился, как и задумано: прямо в грудную клетку, проламывая перед этим и уничтожая ту самую пластину с дистанционным управлением всем комплексом. После чего команда на самоуничтожение крепости аннулировалась, и невидимые отсюда устройства стали разносить по прежним местам хранения приготовленные к взрыву (скорее всего ядерному) компоненты.
        Дальше диск пронзил насквозь толстяка, вырывая у него со спины огромный кусок плоти, и кровавыми ошмётками забрызгивая подельников изувера. От такой сцены на всех её видевших нахлынуло отупение, продлившееся секунд пять. И только один гвардеец, самый сообразительный и подозрительный, уже заканчивал пробегать отрезок, отделяющий его от чужака.
        Но и Виктор уже к тому моменту хорошо приготовился к отражению атаки, успел достать свой трофейный меч и крутануть им восьмёрку, приноравливаясь к весу и балансу. А в момент сшибки уже действовал с максимальной скоростью и присущим ему умением боя. Один удар - отражение удара противника, второй - глубокий порез, а точнее смертельная рана, нанесённая монаху сбоку по предплечью и фактически оставившая его без левой руки.
        После этого все враги поняли, что перед ними, в пределах их досягаемости, виновник всех их бед и несчастий в последние дни. Ну, по крайней мере, один из виновников. И с воем ненависти, с фатальным блеском в глазах, почти все без исключения рванули в сторону Менгарца. А тому больше ничего не оставалось, как с максимальной отвагой и решительностью… развернуться и броситься убегать. Причём даже трофейный меч от себя отбросил без сожаления, лишь бы быстро набрать спасительную скорость. А и в самом деле, чего тут дальше геройствовать и пытаться отбиться от такого количества врагов? Раз одолеть их нереально, значит, тактическое отступление никоим образом не будет считаться постыдным бегством. Да и добежать до люка, нырнуть в него, а потом тоннелем промчаться к стальной двери - дело вполне выполнимое. А вот преследователи на этой дистанции обязательно отстанут. Вначале не станут слишком стрелять на бегу из луков - ибо далековато, неудобно и бессмысленно. Ведь в любом случае каждый бандит или людоед видел: чужаку некуда скрыться. Куда бы он ни убегал, всё равно упрётся в пропасть.
        Когда же он провалится в тёмный тоннель, по любому за ним с той же скоростью никто не поспеет: внизу ведь темно! Пока факел зажгут, пока осмотрятся, пока двинутся… А там, ха-ха, ищи зайца в поле!
        То есть Менгарец бежал не просто резво, но при этом ещё и размышлял вполне дельно, будучи уверен, что его дело правое, ноги быстрые и погоня никуда не денется, обязательно отстанет.
        Убегая, успевал глазами по сторонам посматривать. И с воодушевляющей радостью заметил две весьма оптимистические сценки. В первой принимали участие люди. Во весь опор по дороге с предгорий мчались на лошадях два монаха и три разбойника. В закинутых на спины круглых щитах у них торчало по стреле, а то и по две, и они орали во всю мощь лёгких, выкрикивая только одно страшное для них слово:
        - Армия! Армия!
        За ними растянувшейся колонной мчались лёгкие кавалеристы в форме армии Севера, на ходу довольно метко и густо стреляя по бандитам. Стрелы так и летели потоком, и только за пару мгновений ещё два пытающихся спастись всадника покатились с воплями боли по каменной дороге. Видимо, стоящие на пути заслоны были не просто сбиты таранной атакой в лоб, а ещё и отрезаны от побега проникшими им за спины скалолазами-разведчиками. И приход такой силищи однозначно ставил крест на существовании разбойничьей вольности.
        А вторая оптимистическая сценка заключалась в появлении из постепенно рассеивающихся туч сразу двух пар орлов. Одна пара - Белых, а вторая - Розадо. И обе пары величественных птиц стали закладывать виражи над полем событий, пытаясь разобраться, что здесь происходит, кто друг, а кто враг и кому следует помочь в первую очередь.
        Вполне естественно, что Виктор попытался на ходу оглянуться и на своих преследователей. Увиденное его обрадовало лишь частично: две трети толпы всё-таки притормозило на месте, пытаясь в короткие секунды решить свою дальнейшую судьбу: принимать последний, отчаянный бой или сразу благоразумно сдаваться и уже потом ждать виселицы. Но треть продолжала гнаться за чужаком!
        Рвущиеся из их ртов ругательства и проклятия не оставляли сомнений, что кровопийцы, изуверы, живодёры и мучители готовы сами погибнуть, но хоть одного человека перед своей смертью да растерзать. Быть тем самым человеком Менгарец не хотел за все сокровища этого мира. Поэтому, даже не попрощавшись и не сделав ручкой, без затей сиганул в зев открытого люка. Ещё и люк за собой успел захлопнуть. После чего резво двинулся по тоннелю в сторону крепости. Следовало уже оттуда быстро подозвать к себе орлов и сориентировать на немедленную помощь защитникам скалы. Похоже, они в данный момент лежали пластом на площадке, не рискуя вступать в поединок с лучниками-монахами, но зато не помешало бы слегка погонять камнями Лысых Вещателей. Пусть торопятся спрыгнуть на плато, да и завершить поскорее свои подленькие жизни.
        Ну и помимо этого следовало присмотреться к действиям северян. Ведь в последнее время вокруг Менгарца и его друзей если и появлялись враги их врагов, то это никак не означало, что они становились союзниками. А помня, с какими взаимными претензиями закончились последние переговоры с северянами в их ставке, можно было предположить, что товарищей и недавних узников монастыря придётся эвакуировать со скалы в неприступную твердыню по воздуху.
        Один бой закончился победой!
        Как начнётся и как завершится следующий бой?
        Глава 40
        Мир спасён!
        Маркиз Хроммель встретил Виктора с луком в руках, стоя во дворе монастыря так, чтобы и ворота прикрыть в случае чего, и вход в пристройку. А когда увидел вышедшего из неё командира, с облегчением пояснил свою новую оборонную диспозицию:
        - Вон там три урода схоронилось у главных дверей храма и у тех портиков тоже. Раненые, козлы, а всё равно пытались за тобой пробраться…
        - По кило ржавчины им в их раны! - радостно орал Менгарец на бегу. - Мы все равно уже почти победили! Потерпи, дружище, ещё парочку минут, сейчас орлов только к нам подзову…
        Промчался по лестнице на самую крышу донжона, где стал размахивать руками и делать порой знаки семафорной сигнализации, которой моряки давно переговаривались во флотилии адмирала Ньюцигена. Обе пары разумных пернатых союзников сновали в облаках, присматриваясь к разворачивающимся внизу событиям, и сигнализирующего человека на крепостной башне рассмотрели сразу. А когда один из Белых устремился к нему, то буквально чуть не камнем рухнул на башню, радостным свистом давая знать, что опознал человека в лицо.
        - Ураган?! Да это ты?! - радовался Виктор, опознавший старого друга. - Живой?! Как я рад тебя видеть!
        В ответ катарги в страшной спешке пытался насвистеть сразу всю информацию одновременно. И радость от встречи, и восторг, что друг живой, и горечь недавних потерь, и о ведущемся над всеми горами поиске. И так спутал новый язык общения, что даже его учитель ничего не смог понять толком. Поэтому пришлось человеку прерывать непонятный свист отрицательными жестами и интенсивно насвистывать свои просьбы:
        - Надо немедленно помочь людям на скале! А тех, кто на стальной конструкции засел, уничтожить! Что с армией? Они по вам стреляют?
        - Нет! Уже двое суток северяне при виде нас показывают белые флаги и не стреляли даже тогда, когда мы закидывали их камнями и бомбами. Понять их действия мы не можем, но пока бомбить их перестали.
        - Правильно, разберёмся чуть позже! Лети на помощь моим друзьям! Скорее!
        Но такому, как Ураган, повторять просьбу дважды не стоило. И хотя засевшие на башне стрелки сидели и даже не пытались стрелять по скале, сброшенные на них пороховые бомбы окончательно положили конец находившемуся в горах поголовью людоедов.
        К тому времени северяне начисто вырубили сопротивляющихся разбойников и закончили вязать тех, кто бросил оружие и сдался. Несколько десятков спешившихся кавалеристов занимались тем, что выкуривали бандитов, спрятавшихся в тоннеле. По их прикидкам, вниз, в странный люк, успело проскочить до двадцати человек. Тем, по сути, деваться было некуда, на пути в подвал крепости у них была закрытая наглухо стальная дверь. Ну и часть передовой кавалерии придвинулась к скале, пытаясь выяснить, кто на ней и что здесь происходит. А следом, со стороны дороги и в самом деле подтягивалась основная ударная мощь того армейского кулака, который пробился сквозь бандитские заслоны на дороге. И что символично, возглавлял этот кулак император Павел Первый собственной персоной.
        Ещё истекали кровью трупы поверженных разбойников, а голос завоевателя половины континента уже разносился над безжизненным каменистым пространством. Он командирским рыком вопрошал, почему все остановились и не продвигаются дальше, на плато.
        Навстречу Павлу кинулись передовые разведчики, уже успевшие понять часть здешних секретов, и, тыча пальцами то на обугленные трупы монахов, то на дымящуюся развороченную конструкцию, то на орлов катарги, летающих среди становящихся белесыми облаков, тут же, прямо у ног императора, стали проводить экспресс-допрос пленённых разбойников, которые, рассказывая наперебой, пытались показным сотрудничеством вымолить себе возможное помилование.
        Павел долго выслушивать не стал. Отвернулся к своему адъютанту с новенькими погонами полковника и затеял с ним диалог. А скорее всего, продолжил некий спор, который вёлся между ними уже давно:
        - Ну и как? Опять скажешь, что всё это вытворил захудалый баронишко со смешным именем Липух Стройный?
        - Пока мы его не увидим в глаза, я имею право сомневаться, ваше императорское величество! - с сомнениями кривился вояка. - Да и ваше утверждение, что это никакой не эмиссар, а сам его святость, считаю беспочвенным. Уж слишком многие рыцари умеют великолепно владеть огромными мечами.
        - Да?! - с весёлой злостью щурился Павел. - Считаешь? И так уверен? А готов со мной поспорить?
        Ушлый полковник готов был не только спорить, но и возражать, лишь бы предоставить своему повелителю так называемого оппонента в споре. Поэтому сразу согласился:
        - Готов! На что спорим?
        - Я тебе отвешиваю три затрещины, если выиграю. А ты чего хочешь?
        - А чего я могу хотеть? - с простоватой наглостью переспросил адъютант. - Генеральские погоны и отпуск на три недели на родину.
        - Э-э-э! Так не пойдёт, - нахмурился император. - Не много ли за три затрещины?
        - Ладно, тогда в отпуск не еду, - покладисто согласился полковник. - А чтобы быстрее разрешить наш спор, думаю, надо у тех типов, что на скале, поспрашивать.
        И они вдвоём двинулись в сторону природной твердыни. Ведь оба спорщика единодушно верили, что вскоре столкнутся с тем самым легендарным Менгарцем.
        В дальнейшей истории упоминалось, что полковник умудрился и затрещины получить, и генеральские погоны с отпуском заработать. И всё потому, что, получая проигранное, радовался от всей души своему поражению.
        Глава 41
        …а любовь?
        Когда обстановка более-менее прояснилась и удалось обсудить с Павлом Первым предварительные договорённости о мире, Виктор больше ни минуты не стал задерживаться в этом месте. Хоть как ни манили тайны захваченной им крепости. Хоть как ни просили друзья ещё хоть на часик остаться и решить их вопрос с поиском наследного принца Цериала. Хоть как ни следовало более подробно определиться с доставшимся ему наследством. Хоть как ему ни хотелось срочно проведать раненого Мурчачо, лучшего друга среди пернатых, который оказался на излечении сравнительно недалеко. Ничто его не могло здесь задержать.
        Всё равно неудержимо тянуло в Радовену. Потому что узнал окончательное мнение всех поисковых групп: принцесса Роза, скорее всего, находится в столице Чагара. Проснувшееся чувство опасности так и шептало ему в сознании: «Торопись! Поспеши, а то не успеешь!»
        Только и пришлось вынужденно распорядиться ближайшим будущим захваченной крепости. А чтобы потом не пожалеть о своём решении, первым комендантом в новой истории неприступной твердыни стал Ураган, представитель Белых катарги. А его заместителем - его собрат розового цвета, прилетевший помогать с другого континента. Лучших защитников было и не придумать! Тем более будучи в цейтноте. Да и на будущее, если рассуждать рационально, не лучше ли будет здесь именно орлам организовать главное, почти недоступное для людей гнездо? Так что пусть руководят и привыкают. А оставшиеся временно в крепости боевые товарищи обязаны были зачистить прячущихся на территории бывшего монастыря недобитых монахов.
        И толком не попрощавшись, Виктор Палцени улетел в Радовену.
        Причём быстро полетел, потому что за человеком со звёзд успела прилететь сама Альири, Связующая Белых катарги. И по пути не только выслушала повествование Менгарца о его последних приключениях, но и сама постаралась насвистеть весь спектр последних новостей. Так, например, стало известно всего час назад, что эскадре адмирала Ньюцигена сопутствовал успех. Несмотря на страшные и непрерывные атаки водных монстров, корабли эскадры всё-таки добрались до оконечности пролива Стрела и, отразив огнём пушек вялую попытку предателей из королевства Бонителлы атаковать, благополучно взорвали злополучную дамбу. Отныне запора, установленного Гранлео и его приспешниками почти тысячу лет назад, не существовало. Хлынувшее в океан Жизни солёное течение из Южного океана выносило мерзких кашьюри в крутую солёную воду миллионами особей. Так что основную борьбу с жуткими монстрами-людоедами можно было считать завершённой.
        Так же появились новости о местонахождении Грома Восьмого. Добравшись до линии фронта и поняв, что война с Севером вроде как не состоялась, он, захватив оттуда бывших наложниц вместе с их мужьями, вновь поспешил обратно в столицу Чагара. И уже имелась предварительная договорённость с орлами, что те в ближайшие дни отнесут первый десяток самых красивых женщин планеты в Шулпу. Отыщется ли Менгарец или нет, а всё равно наложниц решили пропустить через «омолодитель», чего бы это ни стоило.
        Из Цензорского княжества доставлены два лучших музыканта, которые стали обучать чагарских специалистов известным им от человека со звёзд мелодиям и маршам. Но, как оказалось, сами приехавшие были удивлены тем дирижёрам Радовены, которые уже давно раскручивали и пользовались подобными мелодиями. Из того же княжества ожидают два корабля со станками, которые вот-вот зайдут в главный порт Чагара.
        Император Юга, Оксент Второй, таки разгромил предателей, рыцарей из княжества Керранги. Но после этого не пошёл, как ожидалось, войной на своего вассала, монарха королевства Ранель, который увёл у него красавицу Катрин. Выжидал, по непонятным причинам.
        Также прибыло три новых корабля из Шулпы, доставивших первые образцы многочисленных товаров, которыми собирается торговать Союз Разума, объединённое имперское образование, стоящее у руля власти континента Шлём.
        Ну и коротко о поиске принцессы: ищут!
        Больше слов на языке свиста на эту тему не последовало.
        А загрустивший Виктор побоялся спрашивать и уточнять дополнительно.
        Только вглядывался жадными глазами в возникший на горизонте и стремительно приближающийся город. Вот уже мелькает почти рядом огромное пятно водохранилища, ограниченного дугой восстановленной дамбы. Вот уже видны пригородные посёлки и крестьянские фермы. Вот - раскинувшиеся огромным рыночным табором съехавшиеся к столице торговцы. А вот и живые заслоны из стражников, просеивающих каждого выходящего из распахнутых ворот человека.
        И опять сердце кольнула тревога, при взгляде на огромную толпу и растекающиеся по многочисленным дорогам ручейки людей. Их было такое количество, что возникало мимолётное убеждение, что злодеи могут ускользнуть.
        «Так что если подключаться к поискам, то почему бы не здесь?» - спросил сам себя Виктор и передал просьбу Альири опустить его на землю. Сделали они это на краю посёлка, обрамлявшего площадь перед крепостными воротами, и большого ажиотажа своим появлением не вызвали. Кажется, народ был сильно обеспокоен своими проблемами, да и в последнее время орлы в районе столицы только и носили разных посланников или эмиссаров с места на место. Да и сама посадка произошла буднично и неинтересно, орёл снизился, человек коснулся ногами земли, да так и пошёл в сторону ворот. А катарги опять взлетел в небо, где и завис, наблюдая.
        Маршрут Менгарца словно сама Фортуна прокладывала. Он пересёк две дороги, протолкался через три столпотворения, всюду внимательно присматриваясь, и вышел на левый фланг растянувшегося в длину дозора из военных охранников. Там немножко походил туда, сюда, всё подмечая, но и собой сумев привлечь внимание нескольких стражников. Двое уже отделились от общей цепи и двинулись в его сторону, когда с самого края оцепления послышалась какая-то непонятная ругань, грозящая перерасти в скандал. Правда, тут же всё перекрыл командирский голос одного из офицеров, и перебранка завяла, так и не начавшись.
        Но Виктор двигался в ту сторону, словно ноги его вели сами по себе. И никак не мог понять, что его так дико и остро насторожило в увиденной сцене: двое мужчин, катящих за собой на двух оглоблях здоровенную арбу; следом за ними крестьянская телега, пустая, но сразу с тремя возницами женского пола; неопрятная бабка, катящая перед собой несуразную коляску с ребёнком, последний писк моды на любой из улиц столицы; воин в шлеме с открытым забралом, ведущий в поводу коня, на котором в седле восседает закутанная в шелка дама; и сразу шестеро разнопланово одетых личностей, как раз проходящих тщательный осмотр. А чуть в сторонке офицер, отчитывающий кривящегося от досады молодого курносого воина:
        - Ты бы только знал, насколько подобные бабки вредные и противные! - донеслись последние слова офицера. - Связаться с такой - опозоришься, как последний лавочник! Ты понял?
        - Так точно! - отвечал юнец, пытающийся, тем не менее, отстоять свою позицию: - Но всё равно старуха слишком странная! Зачем ей дурманящие цветы возле ребёнка? И почему ребёнок всё равно продолжает плакать, хотя должен спать, как паралитик?
        - Ты что, не понял, солдат? - начал сатанеть офицер, хотя и кричал шипящим шёпотом. - Дали тебе бляху, пропускай! Нечего очередь создавать! Думаешь, до бунта далеко при таком столпотворении?!
        А Менгарец уже во все глаза присматривался к неспешно удаляющейся старухе. В ней и в самом деле многое было неправильно. Его так и подмывало вначале поинтересоваться у молодого воина, что произошло, прежде чем самому метнуться и всё проверить. Поэтому он обратился к офицеру:
        - Помолчи! - И сразу же к воину: - А тебя как зовут?
        - Рядовой Биан, господин! - чётко отрапортовал курносый, догадавшись по расширенным от узнавания глазам офицера, что к ним подошла очень важная персона.
        - И чем тебе, Биан, не понравилась та бабка? Куда она и откуда?
        - Да потому что слишком уж старая, господин. Говорит, что больную внучку к целителю возила… А почему не мать? И почему коляска выглядит такой тяжеловесной?
        Как ни старался Виктор неотрывно смотреть за удаляющимся существом с коляской, всё равно не удержался, чтобы окинуть молодого бойца уважительным взглядом:
        - А что за цветы там лежат возле ребёнка?
        - Сонные мальвы. Их и в самом деле целители порой дают для лучшего сна детям. Но, как я помню, ребёнку и одного хватит для крепкого сна, а эта девочка чуть ли не всё время плачет…
        - Плачет?!
        - Ваша св… - попытался вклиниться в разговор прекрасно узнавший подошедшего офицер, но был оборван на полуслове нетерпеливым взмахом ладони и коротким словом «Молчать!». После чего Менгарец дал команду на диво сообразительному и всё замечающему Биану:
        - Ну-ка, мо`лодец, беги вон там за домами, и останови старуху второй раз у того перекрёстка. Главное, отвлеки её внимание на себя и постарайся, чтобы она ещё и при мне заговорила. А я незаметно подойду к ней сзади. Шлем и щит оставить! Бегом!
        И сам, напомнив офицеру, чтобы тот ни во что не вмешивался, поспешил за подозрительной старухой. И чем больше сокращал расстояние до неё, тем больше убеждался в обоснованности подозрений глазастого бойца. На вид вроде как старая и неопрятная женщина, но всё равно некую мягкую, звериную грацию в походке скрыть никак ей не удавалось. Хоть она и шла, покачиваясь, как гусыня, и несуразно припадая на обе ноги.
        Коляска, которую для перевозки детей запустил в производство сам Виктор более полутора лет назад, и в самом деле катилась слишком тяжеловесно. Сделанная на независимых подвесках, она отличалась мягкостью хода, но всё равно инерция качения просматривалась слишком уж чрезмерной. Словно внутри не годовалый ребёнок, а некто лет десяти. А то и больше…
        Ну и сонные мальвы. Когда-то Первому Советнику пришлось сталкиваться с этими цветами, изучать их свойства. Они были редки и слишком дороги для такой представительницы самого простого народа. Подобные цветы, выращиваемые лишь в оранжереях, целители продавали только весьма обеспеченным горожанам. Их и не опознало бы девяносто шесть процентов населения, разве что понюхали бы и уснули. Что тоже выводило юного рядового в разряд невероятно информированных, наблюдательных и знающих специалистов.
        Когда Виктору до бабки оставалось метров десять, перед ней на дорогу вальяжно вывалился молодой стражник, играющий роль нагловатого и хамоватого служаки:
        - Эй, старуха! Ты больше не нашла места, где выгуливать ребёнка в коляске?!
        Тотчас в ответ послышалось нарастающее визгливое крещендо:
        - Что-о-о! Да как ты смеешь, сопляк?! Да я тебя!..
        Со страшно забившимся от волнения сердцем Менгарец слегка увеличил свои шаги. Потому что тотчас расслышал фальшь в голосе и мастерски скрываемую имитацию противного старческого скрипа. Бабка продолжала переть, как танк, не думая останавливаться перед загородившим ей дорогу воином. Но и тот не стушевался, в свою очередь, гаркнув срывающимся от волнения баском:
        - Стоять! Старая карга! Кому сказал?!
        И тут бабка, словно имея глаза на затылке и почувствовав приближающую угрозу, быстро оглянулась. Странно посеревшие, невыразительные глаза блеснули огнём узнавания, и уже в следующую минуту распрямившаяся, как струна, тигрица с выставленным вперёд кинжалом прыгнула на разудалого Биана. Скорее всего, курносого сыщика спасла его детская изворотливость и мальчишеская смекалка: он увернулся от смерти, спасая своё горло, отпрыгивая практически в сальто назад, через спину и падая в сторону.
        И дорога вперёд перед бабкой оказалась открыта. Да только она не собиралась убегать! А резко перевернула коляску, выдернула оттуда безвольное, худое тело девушки и, закрываясь, как щитом, прижалась к каменной стенке первого попавшегося дома. Кончик её кинжала стал прокалывать кожу на шее пленницы, а слова прогремели уже совсем иным, натуральным голосом Мааниты:
        - Не подходи! Иначе убью Розу!
        Виктор замер на полушаге, приподняв свои руки с зажатыми в них метательными ножами. В голове у него так и билась мысль-раскаяние:
        «Не успел! Совсем чуть-чуть не успел! Ну почему я не убил эту тварь двумя мгновениями раньше?! Ведь уже не имел малейшего сомнения!»
        Принцесса стояла, связанная по ногам и спереди рукам. А её глаза до сих пор блуждали по сторонам, пытаясь осмыслить, что же с ней происходит. Вместе с вдыхаемым свежим воздухом возвращалось в измученное тело и сознание.
        Но хуже всего, что вокруг началась настоящая истерика среди простого народа. Кто-то истошно завопил «Убивают! Стража!», а кто-то более глазастый рассмотрел самое главное и ляпнул во весь голос максимально худшее в данный момент:
        - Принцесса! Принцессу нашли!
        И эти крики, словно взрывная волна, пронеслись от несуразного перекрёстка по всему посёлку, оказав эффект взорвавшегося вулкана. Отовсюду неслись стражники, кричали женщины, пытались протолкнуться к месту событий мужчины. И в какой-то момент Виктор понял, что не он рискует ранить свою любимую, пытаясь попасть ножом в глаз подлой предательнице, а взвинченные толпы народа рискуют затоптать всех основных фигурантов данного события. Слепое желание помочь вот-вот могло вылиться в ещё худшую трагедию.
        Сам он помедлил несколько секунд, пытаясь взглядом не просто пригвоздить Мааниту к месту, а вообще сжечь, словно щепотку пороха. Увы! Та не сжигалась, а кончик кинжала слишком опасно продолжал вонзаться в беззащитную шею пленницы.
        И тут уже в который раз проявил свою уникальность молодой воин. Вскочив ногами на опрокинутую коляску, бесстрашно подставив спину роковой предательнице, он раскинул руки в стороны и заорал своим мощным, на этот раз уже не срывающимся голосом:
        - Стоять! Всем назад! Иначе порублю! Здесь его святость! Монах Менгарец! Назад, я вам сказал!
        И это подействовало. Сжимающаяся толпа встала на месте, а потом передние ряды всеми силами стали отталкивать назад напирающие на них толпы народа. Опять волной понеслись крики, в которых превалировали слова «Стоять!» и «Менгарец!». А в сознании Первого Советника промелькнула мысль: «Если Роза останется жива и всё закончится для меня благополучно, этот Биан уже сегодня станет дворянином с немалым титулом и собственным замком!»
        А ещё через пару минут над перекрёстком зависла гнетущая, пусть и относительная тишина, во время которой Виктор смог начать переговоры с преступницей:
        - Что ты творишь? Твоё сопротивление бессмысленно…
        - Или я уеду, или она умрёт вместе со мной! - прорычала Маанита.
        - Как ты себе это представляешь?
        - Пусть мне дадут осёдланного коня, а ты дашь слово, что меня никто и никогда не станет преследовать!
        - Зачем такие сложности? Не легче ли тебе сдаться и получить полное прощение, вернувшись в Шулпу и пройдя омоложение с сохранением памяти? Уже все твои подруги по гарему согласились на это… И поверь, в этом нет ничего страшного…
        Ещё минут пять он твердил одно и то же, повторяя свои убеждения вновь и вновь, стараясь только как можно доказательнее перестроить произносимые фразы. Даже непроизвольно сбился на повторы:
        - Тебе только и надо будет обновить своё тело в «омолодителе»! Сохранив всю палитру и ценность воспоминаний! Потом ты родишь своих детей, именно своих, и сможешь жить счастливо! Я тебе обещаю!
        - А я тебе не верю! Я уже никому не верю!.. - неожиданно зашептала Маанита.
        - Ложь! Вдумайся, какой нонсенс и противоречия ты озвучиваешь! Получается, что ты веришь Гранлео?! Хочешь, чтобы он возродился? И желаешь, чтобы он опять тебя третировал, помыкал как рабыней? Унижал и оскорблял?!
        - Неправда… - неожиданно заявила со странной твёрдостью, а вернее говоря, с дикой фанатичностью в голосе: - Он меня любил!
        Менгарцу всё стало ясно с этой женщиной. Она оказалась прозомбирована так, что окончательно уверовала в любовь к себе главного рабовладельца целой планеты, наиболее подлого и циничного колонизатора Майры. Похоже, у неё окольцевались пояском информации и преступной лояльности не только яйцеклетки, но и весь головной мозг.
        Правда, тут же могла возникнуть иная логическая несостыковка. Раз наложница никому не верила, в том числе и Менгарцу, о своём излечении, то как она поверит в его слово не преследовать её? Нонсенс? Или полная тупость, свойственная закоренелым фанатам?
        «Пока не попробую, не узнаю!» - с фатализмом, но мысленно воскликнул Виктор. А вслух, повысив голос, торжественно воскликнул:
        - Клянусь, что ни я, ни кто-либо из других людей или птиц не станет тебя преследовать, Маанита! Отпускай принцессу и можешь уезжать! В любые глухие горы или в неведомые страны! Коня! Немедленно сюда подать осёдланного коня!
        Через минуту на перекрёсток протолкались двое стражников, ведя за собой осёдланного скакуна добротной масти. Оставили его недалеко от места событий и вновь растворились на фоне толпы. Зависла предгрозовая тишина. Наступило мгновение истины: поверит Маанита в слово Монаха Менгарца или нет? Убьёт ли наследницу престола или предпочтёт спасти свою никчемную жизнь и находящегося в её чреве ребёнка? Опять все замерли, затаив дыхание.
        Неожиданно подлая предательница, доставившая так много горя и переживаний, крови и слёз тысячам людей, резко вздрогнула, словно выходя из транса, печально улыбнулась и пробормотала:
        - А в данный момент я тебе верю, Виктор Палцени…
        Убрала кинжал от горла своей пленницы, отступила от неё задом шага три, чтобы та не попыталась её достать ногтями в падении, а потом развернулась и преспокойно пошла к покорно ожидающему коню. Взобралась на него, разобрала поводья и, пуская животное с места на лёгкую рысь, двинулась дальше по дороге. Даже не оглянулась назад ни разу.
        А Менгарец уже держал свою любимую в объятиях, развязывая ей руки, осыпая мокрое от слёз поцарапанное лицо поцелуями и говоря без единой паузы:
        - Ну вот, теперь уже всё будет хорошо. Всё кончилось, и мы будем счастливы! И не смей плакать, Розе Великолепной подобное непозволительно. Ну? Прекращай немедленно! Не хватало, чтобы подданные тебя увидели! Всё, больше ничего страшного не случится! Я тебе обещаю!..
        Вдруг она попыталась от него отстраниться и с горящими от ненависти глазами оглянулась на дорогу.
        - Убей её! - шептали обескровленные мытарствами губы. - Или прикажи убить!
        - Нельзя, милая! Никак нельзя! Не будет такого, чтобы клятвы и обещания твоего супруга им же и нарушались. Подданные этого не поймут. Как не поймут и твои слёзы…
        - Но она ведь родит будущего Гранлео!
        - Ну и что в этом страшного? Мы и с этой бедой справимся играючи. Тем более что, по сути, имя Гранлео - самое милое, доброе и древнее на третьем материке. Как? Ты этого не знала? Ничего, вот вернёмся в Радовену, и я тебе покажу исторические хроники, которые мы нашли в императорском дворце.
        После чего глянул вниз и с улыбкой добавил:
        - Ага, ноги тебе уже развязали?.. Экий шустрый этот Биан! Ага! Он самый! Помог мне тебя найти и спасти… Значит, вместе с ним отправляемся домой, надо нам готовиться спешно к свадьбе… И так сколько времени потеряли…
        Эпилог
        Солидный, изумительной красоты зал был полон. Рябило в глазах от украшений и позолоченных корон внимательно слушающих королей, принцев, губернаторов, родовитых князей и Верховных баронов. Они прибыли изо всех уголков континента Шлём, и вот теперь внимали со всем усердием заключительную речь выступающего перед ними молодого, лет тридцати на вид мужчины. И было от чего притихнуть да помалкивать - выступал сам император Гранлео!
        И как выступал! Сегодня явно был его бенефис. Потому что он говорил короткими рублеными фразами, словно оратор, оставивший за своими плечами лет сто яростных дебатов. Меняя только интонацию и переставляя порой слова, умудрялся поругать нерадивых, и пригрозить наглым, и пообещать льготы самым деятельным и работоспособным. Он выкрикивал цитаты так, что они навсегда впивались в память, он давал разъяснения такие, что они казались очевидными даже ребёнку; он умел надавить и припугнуть настолько верно, что бледнели даже короли и солидные по возрасту владетельные князья.
        А если кто и пытался отвести взгляд или сделать вид, что его это не касается, то всеми фибрами души начинал ощущать на себе странное давление со стороны ближайшего окружения императора Гранлео. Самая опасная, кто находилась на возвышении за красивым столом, - это мать императора. Красавица с ледяным взором, которым она умела замораживать недовольных чуть ли не до смерти. От её внимания не ускользало ни одно движение в зале, ни один шепоток или вскользь брошенное соседу словцо, и недаром о ней некоторые враги говаривали перед своей смертью: «Зря я её недооценил…»
        Жутко недовольное лицо Первого Советника вызывало тоже нехорошие предчувствия. Наверняка сразу после окончания данной речи кому-то сильно не поздоровится. Вот только кому конкретно? Любой из присутствующих данный вопрос старался отторгнуть от своего сознания.
        Младший брат императора выглядел сущим наивным мальчиком, и, глядя на него, некоторые думали с ностальгией: «Хорошо бы ему стать нашим императором!.. Ну и что с того, что он третий был по праву наследования?..»
        Но чаще всего и почти постоянно все подданные великой империи переводили свои взоры на девушку дивной красоты, которая восседала, словно богиня, рядом с беснующимся императором. Глядя на неё, все хоть немножко отдыхали и успокаивались. Она сидела вся в белом, словно дивный, неземной цветок, лучилась добротой, лаской и таким обещанием блаженства, что только ради созерцания подобной прелести можно было вытерпеть и пытки, и мучения, и смертную казнь. А не то что речь императора Гранлео! Недаром единодушно все жители планеты Майра признавали Марианну первой красавицей своего мира.
        А тут и речь императора закончилась дежурной фразой:
        - Всего хорошего! Больше вас не задерживаю!
        После чего короли, принцы и губернаторы ломанулись из зала, словно соскучившиеся по переменке ученики младших классов. Огромное пространство с креслами, к удивлению оставшихся, опустело менее чем за минуту, и гвардейцы плотно прикрыли двери на многочисленных входах и выходах.
        И тут мать императора встала, коснулась плеча своего старшего сына и одобрительно улыбнулась:
        - Ты был великолепен! Они внимали каждому твоему слову и без возражений приняли все новые законы и поправки…
        - Нет! - свой негодующий окрик Первый Советник сопроводил громким ударом кулака по столешнице. - Никакого великолепия! Что за жалкая речь? Почему не были озвучены все нововведения? Почему не утвердили давно готовящиеся законы о поголовной военной обязанности?!
        - Да потому что они - ни к чему в данное время! - вскричала в свою очередь мать императора, разворачиваясь к недовольно хмурящемуся мужчине всем корпусом. - Подобные пертурбации надо вначале осмыслить сердцем и только потом выдавать в народ!
        - Но мы заранее уже это всё обсудили! - сатанел на глазах Советник. - И все были согласны! А не успел я отлучиться всего лишь на две недели, как тут всё пошло наперекосяк и шиворот-навыворот!
        - А не надо было так надолго покидать столицу! - язвительно заметила раскрасневшаяся и дивно похорошевшая женщина.
        - Ха! Можно подумать, я уезжал развлекаться! - парировал Советник.
        - Ещё неизвестно, чем ты там занимался!
        - Ну знаешь!..
        И тут капризно скривила свой прелестный ротик Марианна, сидящая рядом с Гранлео. Её с детства баловали в семье больше всех, и выросла она такой взбалмошной, капризной и зазнайкой, что была порой невозможна. Но любили её все одинаково, неистово, нежно называли Лялей, Лялечкой и прощали любую шалость, совершённую в кругу родных. И вот это истинное совершенство своих родителей мелодичным голоском стало плакаться:
        - Я жутко устала, и у меня болит спина! Ну сколько можно?! Мама! Па, хватит вам ругаться! Забыли, куда мы опаздываем? Давно пора отправляться на день рождения Додюра!
        Император грозно над ней навис всем корпусом, хищно ощерился и зарычал:
        - Лялька! Тебе кто слово давал?! Ты сидишь тут только для красоты, чтобы восторженные подданные, глядя на тебя, не вздумали задуматься о чём-то другом, кроме выражения согласия моим мыслям и законам. Сколько раз можно напоминать одно и то же?!
        Но девушка в белоснежных одеяниях и не думала тушеваться, а уж тем более пугаться императорского гнева. С весёлым смехом она вскочила со своего места, потом запрыгнула ногами на трон, бесцеремонно отталкивая Гранлео в сторону и подняв руки вверх, а в финале этой выходки завопила с нескрываемым восторгом:
        - А мне плевать! Заседание верхней палаты, сборище этих скучных бюрократов закончено, и я вправе делать, что захочу!
        Набрала полную грудь воздуха и так пронзительно завизжала, что все на пару мгновений оглохли.
        Самый младший сын в семье попытался несильно шлёпнуть сестру по мягкому месту, но не попал. Марианна вскочила ножками на лакированную поверхность стола и, цокая по нему каблучками, пробежала чуть в сторону, показывая брату язык:
        - А вот и не поймаешь!
        Тот тоже вскочил на ноги, изобразил на лице звериный оскал и вместе с Гранлео попытался поймать сестру и стащить её за платье вниз:
        - Как ты посмела поцарапать стол? Ты знаешь, сколько в него вложено труда мастеров?
        Принцесса оглушительно визжала, отмахиваясь от братьев снятым с пояса веером. Мать замерла, с улыбкой глядя на шалящих детей, ну а отец умудрялся любоваться как детьми, так и своей любимой супругой одновременно.
        Идиллию прервал ворвавшийся в зал с заднего входа второй принц, будучи моложе императора всего на год, он считался техническим гением и занимался чуть ли не всеми направлениями в науке. Фактически на подобных мероприятиях он никогда не появлялся, так что его приход не на шутку встревожил в первую очередь родителей:
        - Что случилось, сынок? - первым поинтересовался Виктор Палцени.
        Средний сын ехидно хмыкнул и вместо ответа сам спросил:
        - Всё развлекаетесь? Веселитесь? А знаете ли вы, что в мире творится?..
        - Что?! - выдохнула мать. Чем сразу заставила сына говорить серьёзно:
        - Да ничего страшного… даже наоборот… Произошло нечто… э-э-э… неординарное… - после чего не сумел дольше интриговать свою родню и сам заорал счастливым голосом: - На наши приёмники поступил ответ из большого Космоса: к нам сюда летят корабли дальнего рейда Доставки и фрегат галактического Союза Разума!
        Несколько секунд все осмысливали услышанное. Этой сногсшибательной новости ждали постоянно уже в течение последних десяти лет. И вот - свершилось! На посылаемые призывы о контакте, идущие из несовершенных, маломощных передатчиков Майры, - откликнулись в галактическом сообществе. А значит, вскоре две разумные расы на полных правах получат возможность занять достойное место в общем списке цивилизаций.
        На этот раз первой выразила свой восторг разбалованная Лялька-Марианна. Она вновь завизжала и стала отбивать каблучками на эксклюзивном столе бесшабашную чечётку. К ней тут же присоединились вскочившие на стол ногами два брата. Засмотревшись на это безумие, стал приближаться к столу и средний сын, на мгновение забыв, что он научный гений и подобные танцы для него не солидны. И никто, кроме матери семейства, не обратил внимания, как грузно осел в своё кресло Виктор Палцени.
        Заметив в глазах мужа слёзы, Роза быстро прикрыла его своим телом, склоняясь, словно для поцелуя, и зашептала:
        - Дорогой! Нам нельзя плакать! Даже при детях. Ты же сам мне подобное сотни раз утверждал!
        Глядя в милые глаза, из которых тоже вытекали две дорожки слезинок, Виктор с чувством острой нехватки воздуха и при мешающих спазмах в горле прошептал:
        - Ничего, любимая! В каждом правиле есть исключение! И сегодня - как раз такой случай…
        И в самом деле, порой даже такие великие люди, как Менгарец, имели право не сдерживать слёз. Он заслужил это счастье. Всё, за что он боролся всю свою жизнь, удалось воплотить в действие, а нет ничего лучшего, чем реализованные на практике мечты.
        Планета Майра, на которой обитали сразу два разумных вида существ, вступала в новую для себя историческую эпоху.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к