Наследие проклятой королевы Игорь Валерьевич Осипов
        Бабье царство #3
        Третий том приключений прогрессора Юрия в мире, где женщины - сильный пол. На этот раз ему предстоит осилить основы профессии мага, провести новые эксперименты, освоить новое оборудование, снять проклятье со своего товарища и спасти мир. Хотя вру, мир спасать не надо, а вот базу прогрессоров в этом мире - да, уберечь от уничтожения - вполне. И все это в компании гиперактивной графини и ревнивой храмовницы.
        ИГОРЬ ОСИПОВ
        БАБЬЕ ЦАРСТВО. КНИГА 3: НАСЛЕДИЕ ПРОКЛЯТОЙ КОРОЛЕВЫ
        Пролог
        - Это они во всём виноваты! - прокричала женщина с красным, обожжённым кислотой лицом.
        Она стояла над тельцем потеряйца и орала на него. Окончательно умерший сухонький карлик лежал скрюченным поверх десятка тел подобных ему созданий и ответить не мог, но женщине и не нужен был ответ, ей требовалось высвободить те слова, что скопились в ней за последнее время. - Это всё из-за не рождённых под светом Небесной Пары! Слышишь?! Это они! Их нужно убить! Всех!
        Женщина замолчала и, тяжело дыша, поглядела куда-то вдаль.
        - Нет, - прошептала она. - Надо раздавить логово, из которого они выползли. Тогда ни один из них больше не придёт. Ты слышишь? Да-а-а. Ты прав, - продолжала она вести диалог с мертвецом. - Но сила в ключах иссякла, надо придумать, как наполнить их снова.
        Женщина, которую звали Арс?лией, поглядела на зажатые в её ладонях половинку бронзовых ножниц и сделанные из ясеня пяльцы. Старшая сестра умела наполнять их своими чарами, вливать в них силу, но секрет не успела передать, и всё из-за пришлых.
        Женщина едва спаслась, когда потер?йцы поволокли её в лес, словно бродячие собаки добычу, чтоб зарыть заживо, как кость про запас. Но в ключе Кая ещё оставалась крупица, и потому потеряйцы мертвы, а она нет.
        Арселия, превозмогая боль телесную от ран и боль душевную от гибели старшей сестры, разорванной халумарскими чарами, подобрала ключи и сохранила их. Она больше не имела ничего, и лишь месть пылала в её душе, как пылает ослепший глаз и горит обожжённая едким зельем кожа.
        - Да, ты прав, - продолжила женщина. - Надо найти способ заткнуть ту бездну, из которой лезут прокл?тые халум?ри. Надо набраться сил и терпения.
        Арселия улыбнулась похожей на оскал улыбкой и сплюнула на тела потеряйцев, а потом пошла прочь от того места, где чуть не была погребена заживо, где погибли все её сёстры, где возликовали халумари. Это будет их последнее ликование, особенно для этого выродка с глазами цвета льда.
        Глава 1. Предложения, от которых сложно отказаться
        - Ты хочешь дуэли?! Ты получишь её! - громко прокричала Клэр, немного небрежно и в то же время понтов?то выставив вперёд пистолет. Взгляд её был насмешлив и бесстрашен… ну, во всяком случае, она очень старалась, чтоб всё так и выглядело.
        Мы с Андрюхой переглянулись, прервав распределение многострадальных аккумуляторов на уцелевшие и пригодные только для отливания солдатиков из порванных в лоскуты свинцовых пластин.
        После боя с дементэ прошло ровно две недели. За это время мы успели отдалиться от места стычки и проверить ещё два проклятых места. Одно оказалось фальшивым - всего лишь старым заброшенным охотничьим домиком, где когда-то повесилась одна из знатных леди. Имени её уже никто не помнил, и с тихим суеверным шёпотом называли просто непокойной графиней. Но на поверку домик не фонил вообще ничем, а вместо призрака - всего лишь стая летучих собак, облюбовавших это место как хорошее убежище. Редкие в этих краях рукокрылые, весом с таксу и имеющие два метра в размахе крыльев были совершенно безобидны, так как питались исключительно растительной пищей, иногда залетая достаточно далеко, чтобы воровать фрукты в садах. Но, как говорится, у страха глаза велики.
        Второе место было проклятым, и вот там вредный дух старого мельника раздолбал нам аккумуляторы, приняв их за сундучки с золотом - этот призрачный маразматик хотел зарыть их как клад, но Катарина успешно отогнала этого призрачного пенсионера, после чего тот долго осыпал нас издали проклятиями.
        И вот теперь мы стояли и смотрели на Клэр.
        - Юра, что это за очередная придурь? - тихо спросил лейтенант.
        - Понты, Андрюха.
        - Что? - не поняв, переспросил товарищ.
        - За тем лесочком пролегает оживлённый тракт. Ещё полдня пути, и мы выйдем к пригороду Коруны.
        - И что?
        - Столица, Андрей. Это в захолустном Керенборге все дремучие, а в вольном Галлипосе рулят торговые гильдии и цеха, всем пофиг на знать, там купцы сами кому угодно форы дадут в нарядах, да и порядки там иные. Здесь же пафоса на каждом углу побольше, чем в нашей златоглавой.
        Тем временем Клэр топнула ногой.
        - Не так!
        Она шмыгнула носом, провела под ним пальцем и снова вскинула пистолет, взведя курок направив оружие на воображаемого противника и.
        - Прочь с дороги, безродина, - понизив голос и придав ему хрипотцу, проговорила юная графиня, а потом снова топнула ногой и закричала: - Линда, тащи зеркало!
        Мы оглянулись. Из палатки выскочила пухленькая оруженоска, неся большое и дорогущее, по местным меркам, зеркало размером с поднос. Обычной крестьянке такое не по карману: крестьянка может рассчитывать максимум на полированную сковородку. Мещанка, сиречь простая горожанка, будет довольствоваться обычным кусочком чуть больше смартфона, и то с кривым стеклом. Зеркала ведь раньше делали так: в форму заливали расплавленное олово, потом лили стекло. Поскольку температура плавления диоксида кремния выше, чем у этого металла, он застывал первым. Далее олово сливали, а форму переворачивали, оставляя прозрачную стекляшку, которая по мере остывания выравнивалась на оловянной глади. Сверху этого заливали серебро, которому тоже нужно меньше жара, чем стеклу. Работа кропотливая, серебро дорого, да и нужные технологии для качественного зеркала были очень сложные на то время. А ведь пользовались не каменным углём, а древесным.
        И, да, вспомнил: оруженоску действительно звали Линдой. До сих пор не пойму, зачем Ребекка согласилась её взять.
        - Бегу, бегу, Ваше Сиятельство!
        Оруженоска вскочила и встала в пяти шагах перед Клэр, держа в руках зеркало.
        Юная графиня сделала пол-оборота, поглядев на себя в профиль, а потом повернулась другим боком. Недовольно засопев, поправила кружевной ворот, свисавший поверх горж?та (стальной манишки, надеваемой поверх кольчуги или гамбез?на для защиты шеи и ключиц от ударов сверху). Белый ворот смотрелся не совсем уместно, но если здесь такая мода, то почему бы и нет?
        Тем временем Клэр изогнула бровь и снова подняла пистолет, направив его на зеркало - в общем, типичный понтующийся подросток.
        Но вот загвоздка, не только она готовилась к столице. Все солдатки, кроме часов?ц, бегали туда-сюда с тряпками в руках, а некоторые только в одних панталонах, заставив Андрюху нервно сглотнуть. В лагере стоял шум и гам. Кто-то доставал длинными щипцами из костра угли и клал в чугунный утюг, кто-то шоркал в небольшом деревянном тазу накидку-сюрк?, добавив в воду мыла.
        По лагерю с радостным лаем носился Малыш, таская большую палку. Он порой бросал её и с жалобным скулежом садился возле кашеварки, выпрашивая кость, а, зарыв угощение, снова принимался бегать по поляне с дубинкой.
        Каторжанка теперь делила вахту с дезертиршами, и они посменно водили бычка по кличке Дизель по кругу, а тот приводил в действие электрогенератор. За две недели все как-то привыкли к такому благу цивилизации, как лампочка Ильича, или, как они её теперь называли, ламп?ра да Ил?ччи.
        Отдельные женщины сидели с кругляшами полированного олова размером с блюдце, заменяющими им полноценные зеркала, и натирали лица белилами.
        - Может, я торгашом заделаюсь, - пробурчал Андрей, - буду косметику сюда возить. Озолочусь.
        Я ухмыльнулся, а потом повернулся на громкий возглас леди Ребекки, адресованный свой помощнице:
        - Герда! Где ты?!
        Рыцарша вышла из палатки в нижнем платье, сложив руки на выступающем животике, и что-то мне подсказывало, что на третьем с копейками месяце беременности пузо должно быть не столь большим. Впрочем, ситуация сразу разрешилась, когда сержантка подбежала к своей госпоже с охапкой свежего сена. Рыцарша сразу задрала подол, явив нам панталоны и небольшую подушечку, привязанную к лямкам. Эта подушечка имитировала большой срок. Герда осторожно добавила сена и поправила его.
        Вспомнились лекции по местным обычаям. В нашем средневековье женщины специально делали подкладки, чтоб создать иллюзию беременности, дабы избавиться от косых взглядов в приличном обществе - мол, бесплодная жена хуже хромой, слепой и беззубой кошки. Здесь же, на Реверсе, правило было не столь категоричным, и таким вот способом убивали сразу двух зайцев: во-первых, подчёркивали статус, а во-вторых, беременную вряд ли вызовут на дуэль, да и ожидать подвоха не станут до самого последнего момента, когда в горло уткнётся острие клинка или в лицо поглядит щербатым от частого использования дулом пистолет со взведённым курком. Но такая мода распространена на западе страны, откуда родом Ребекка, а вот в Доггерл?нде такого не было.
        - Пора и нам сменить дружную одёжку на выданный со склада костюм, - произнёс я.
        - Будешь пудрить носик? - ухмыльнулся Андрюха, а я улыбнулся и покачал головой.
        - Мы для них - халумари, полупр?зраки, то есть почти эльфы. И так сойдёт - без помады, туши и пудры.
        Лейтенант молча залип на молодую солдатку, которая суетилась неподалёку по форме номер раз, то есть т?плесс, и растрясала стираную кам?зу. Кружевные панталоны были чистенькие и явно свежие, а не тасканные почти месяц по полям и сражениям. Что сказать, бабы везде бабы, и если кто-то скажет, что в стране победившего феминизма живут одни зачух?нки, притворяющиеся мужл?нками, не поверю. Они будут напускать на себя суровый вид, стыдливо пряча в сундуке новенькое бельё и украшения. Невозможно вытравить из женской сути миллионы лет эволюции ни магией, ни религией. А всякие крайности брать в расчёт не буду.
        Солдатка заметила пристальный взгляд Андрея и поправила причёску, а потом поглядела на свои груди, проверяя, всё ли с ними в порядке. Товарищ вздохнул, а нас не стеснялись именно потому, что здесь матриархат, да и мы для них не совсем люди. Мы - полупр?зраки.
        - Юн спадин! - раздалось сзади, а когда я повернулся, то передо мной стояла тётя Урсула в доспехе. - Ну как? Добрая я женщина али нет? - коварно произнесла она, а потом развела в стороны руки и медленно повернулась, давая себя разглядеть со всех сторон. На поясе - одинокий пистолет, рог с пороховницей, шитые мешочек с пулями и кошелёк, явно из одного комплекта, ибо видна работа одной и той же мастерицы, а ещё большой охотничий нож. На правом бедре - ножны из тиснёной кожи с деревянным «ульт?ма эспер?нза», то есть последней надеждой. На перевязи - резные деревянные бандаль?рки с порохом. На левом плече - короткий плащ, оставляющий правые плечо и руку свободными. Широкоплечая женщина в самом расцвете сил повернулась спиной, за которую были закинуты ножны с двуручником, длинная рукоять которого торчала над правым плечом, совсем как у киношного ведьмака. На ногах - высокие сапоги с резными отворотами, совсем как у разбойницы из старого советского мультфильма «Бременские музыканты».
        - Да, вроде, красиво, - пробормотал я, не зная, что ответить женщине.
        - Эх, юн спадин, все вы мужчины одинаковые! - выдохнула Урсула. - Токмо о красоте думаете!
        Я пожал плечами. А наша телохранительница неуловимым движением ухватилась за рукоять меча и выхватила оружие из-за спины. Я сперва опешил, так как не представлял, как такое возможно - длины рук не хватит. Это же не кино, где актёру статисты помогут, в бою каждая доля секунды дорога. А потом расхохотался, сообразив, что вижу перед собой.
        Урсула держала не полный меч, а хорошо заточенную половинку клинка с рукоятью от двуручника.
        - ?си, юн спадин, я придумала? - уперев левую руку в бок и прищурившись, спросила наёмница. - Все будут думать, что длинный, а он вона какой.
        Урсула легко подкинула обломок меча, а когда тот совершил несколько оборотов и начал падать, подхватила и сделала быстрый восходящий удар. Если учесть силу отнюдь не хрупкой наёмницы, брюхо плохо защищённого недруга уже было бы вспорото, да и мелкую шпагу таким легко сломать. А если возьмётся обеими руками, то получится хороший такой дрын с эффектом рычага, можно даже кость крошить через поддоспешник и кольчугу.
        - Великолепно! - ответил я, а тётя Урсула убрала обломок за спину и небрежно так спросила.
        - Эта, юн спадин, я его за серебрушку выторговала. Не оплатишь расходы из казны?
        - И когда успела?! - изумился я. - Не помню, чтоб мы мимо людного места проходили.
        - Да не-е-е, юн спадин. - Женщина всплеснула руками и скорчила физиономию, мол, не берите в голову. - Ещё в Галлипосе купила, всё думала, где приспособить.
        - Она его в подполе охотничьего домика нашла, где мы безуспешно искали призрака непокойной графини. Был спрятан под битыми горшками! - раздался из фургона, возле коего мы стояли, голос Катарины, которая тоже наводила марафет.
        - Цыц, кошка! - рявкнула через плечо наёмница, а потом виновато улыбнулась. - Юн спадин, ну, дай серебрушку на кувшин доброго вина и свиной окорок с яичницей.
        - Дам, - ответил я и улыбнулся.
        В этом и есть вся тётя Урсула: пройдоха, но профи отменная, да и не скучно с ней. А наёмница убрала обломок за спину, сделала шаг назад, отвела левую руку, сунув под днище фургона, а потом потянула. Это оказался её родной двуручный клинок, взятый обратным хватом, он со свистом рассёк воздух, сделал круг и теперь был направлен остриём в сторону воображаемого неприятеля, подхваченный теперь уже обеими руками. Прям, затейница, а не старая солдатка!
        - Линда, щит неси и голову псоглавого! - снова раздался голос Клэр, а потмо я услышал своё имя: Господин Юрий!
        - Да что ей надо? - пробурчал я под нос, выждал паузу, словно поправлял манжеты, и только потом направился к этой юной особе. Негоже сразу нестись сломя голову, могут подумать нелестное. Ну и что, что она графиня? Зато я - халумари, да ещё и эсквайр, сиречь доверенный эльф.
        - Да, моя госпожа, - с натянутой улыбкой спросил я и сделал лёгкий поклон. Сейчас не было никакого настроения отвечать на вопросы взбалмошной девушки. Со своими проблемами бы разобраться, особенно после недавних событий, когда я готов согласно поговорке дуть не только на холодную воду, обжёгшись на горячей, а ещё и снег палкой потрогать, не кипяток ли он.
        Клэр водила головой, глядя в зеркало, любуясь похожим на стальной коготь керамб?том, которой я ей подарил. Нож свисал на чёрном силиконовом шнуре, продетом через широкое кольцо на конце рукояти, располагался аккурат над фамильным гербом графини - вставшим на дыбы грифоном. А потом девушка приложила к голове ободок, стилизованный под забрало от шлема. Ширина вещицы, явно выкованной из качественной стали, гравированной растительными узорами и инкрустированной золотыми заклёпками, была всего два пальца. Восемь тонких вертикальных прорезей тоже достались по наследству от боевого доспеха. В общем, дай женщине железяку, она и её приспособит как украшение. На Земле тоже девушки крали из мужского гардероба элементы одежды и переделывали под себя, и, знаете, это им идёт. Но здесь имелись именно две линии - рабочая и боевая и чисто декоративная. Положение быть сильным полом обязывало.
        - Ну как вам? - пристально взглянув на меня, спросила Клэр. Она ждала похвалы, и я не стал отказывать ей в мелкой радости.
        - Очень хорошо подходит к золочёному доспеху и подчёркивает лицо.
        Честно говоря, фразу я позаимствовал из сериала, который когда-то смотрела моя мама (уже и названия не помню). А вообще, мне были не интересны все эти наряды. Я сейчас думал о том, как не накосячить в очередной раз. И магия. Раз уж сказали, что я теперь маг, надо с этим разобраться до самого конца, и на базу пока докладывать не буду. Не хочу, чтоб отозвали и начали ставить опыты, как на лабораторной мыши.
        А вот Лукрецию нужно взять за… за что там можно взять волшебницу, чтоб стала репетиторшей по колдовскому искусству? Насколько я знаю Лукрецию, нужно предложить денег. Много денег, но это можно внести в смету, начальство не должно отказать в паре золотых в месяц, особенно если укажу, что это на научно-представительские расходы.
        Клэр согнула руки в локтях, пошевелила бёдрами, отчего доспех и снаряжение на поясе слегка звякнули, щёлкнула пальцами в лучших испанских традициях, после чего игривым движением перекинула через плечо косу с ярко-красной атласной лентой. Кстати, шёлк они в отличие от земного средневековья изобрели независимо от Китая, вот только используют не гусениц, а пауков-шелкопрядов. Их целые фермы есть на севере страны, поближе к болотистым местам, где комаров побольше, при этом все такие мануфактуры находятся под личным патронажем королевы, а особам незнатного происхождения шёлк носить вовсе запрещено. У пауков собирают коконы с яйцами, оставляя самых лучших на племя, и называют ткань не атласной, так как это арабское слово, а брилан?ссо - сверкающей. Впрочем, персы в этом мире тоже есть, и верят они также в Небесную Пару, да и как не верить в то, что есть на самом деле? И здесь даже неправильно говорить о вере, скорее - о поклонении всем известным божествам и почитании заветов и традиций предков, хотя у них есть посланники высших сил, именуемые, как и на Земле, ангелами, что в переводе и означает
«посланцы».
        - Не приму отказа, - заговорила Клэр, снова глянув в зеркало, - если предложу вам поселиться в особняке моего отца.
        - В особняке? - тихо переспросил я, неподдельно изумившись.
        - Да, у отца под Кор?ной есть земли и особняк с садом. Сейчас он пустует, и мы можем позволить себе остановиться там. Я уже известила прислугу о нашем визите.
        - Почту за честь, - ответил я и сделал лёгкий поклон.
        Да и какой дурак откажется от нормального дома, если есть выбор: непонятно какая гостиница или же особняк?
        - А ещё я требую. Да, требую. Чтобы вы сопровождали меня при визитах в город.
        Я кивнул: здесь не отвертеться, и ситуацию лучше не нагнетать.
        - С вашего позволения, - произнёс я и снова поклонился, а потом направился к своему фургону. При этом заметил, что из фургона за мной наблюдала Катарина. Перехватив мой взгляд, храмовница спряталась внутри, а потом легко, как кошка, вынырнула и элегантно потянулась, тоже позируя передо мной. Похоже, они сговорились, к тому же ревность толкала девушку переплюнуть графиню, а это сложно, если ты простая наёмница-телохранительница, а соперница - знатная богатая особа.
        Поэтому девушка выбрала совершенно другую стратегию. Вместо доспеха на ней была белая-белая накидка-сюрко, накинутая поверх кольчуги и льняного поддоспешника, при этом скроены они так, что левое плечо оголено, как на вечернем платье, а на правом был ажурный декоративный наплечник. Он был выкован из мягкого железа, а внутри контура вырублены отверстия, размером с ноготь каждое, складывающиеся в нечто похожее на пчелиные соты. Под наплечником виднелась сложенная в несколько раз и тщательно прошитая толстыми нитями льняная подкладка. Один кожаный сыромятный ремешок с медными застёжками проходил через грудь под правой подмышкой, второй - под левой, фиксируя этот то ли элемент декора, то ли облегчённую до состояния стриптиза часть боевого доспеха. Нижняя сегментированная часть наплечника, сделанная по схеме «рачий хвост» и прикрывающая руку от плеча до локтя, была выкована из красной меди с таким же сотовым узором, но без отверстий, а просто фигурно отчеканена.
        Поверх этой вечерней бальной кольчуги с льняной камизой и оголённым плечом был надет узкий и, по сути, ничего не закрывающий стальной горжет со знаком Небесной Пары между ключицами. Такой, если и спасёт отчего-то, то только ключицу от удара оглоблей.
        - Блин, бабы, как всегда, всё испортят! - прошептал я на русском и улыбнулся: как говорится, горбатого могила исправит, а женщину не исправит даже могила.
        Катарина, не поняв русской речи, приняла мою улыбку за похвалу, потянулась к фургону и вытянула перевязь под пистолеты, метательные ножи и бандальерки с порохом.
        - Не поможешь?
        Я кивнул. Девушка широко улыбнулась и отстегнула часть наплечника, а я просунул под ним перевязь. Катарина сама прекрасно могла выполнить такую процедуру, но женские хитрости никто не отменял.
        - А где те доспехи, что тебе выдали? - как бы невзначай спросил я.
        - Ну-у-у, - протянула Катарина, отведя глаза и посмотрев куда-то вверх. - Они все - с отчеканенными знаками Ордена, а я не состою в Ордене, и меня могут за это прилюдно высечь, заковать в колодки на целую седмицу и выставить на площади: побьют, камнями закидают, да и темно там ночью - вдруг кто-то из пьяни, пользуясь моим униженным и обессиленным положением, пристроится сзади. Ведь даже нож не воткнёшь в наглеца. Поэтому я решила одеться так - нам всё равно не придётся на поле ратном с недругом сталкиваться. А случайной воровке я и так руки оторву.
        Катарина поправила вторую перевязь (с ножнами от фальши?на) и быстрым движением вдела в собранные в шесть косичек волосы ободок, тоже стилизованный под поднятое забрало, разве что прорези были две горизонтальные с очень тонким серебряным нан?сником, да и заклёпки тоже были серебряные.
        Я вздохнул: в чём-то девушка права, а наши пиарщики лоханулись.
        Храмовница взъерошила мне волосы и пошла в сторону кухни, где готовилась похлёбка. Что-что, а аппетит у воительницы был отнюдь не как у Дюймовочки.
        Проводив её взглядом, а заодно заметив сидящую на небольшой табуретке возле своей повозки и перебирающую украшения Лукрецию, я пробормотал:
        - Надо налаживать мосты и учиться магии. Чую, дерьма много глотну.
        Плюнув на ладонь и пригладив волосы, я залез в фургон. Действительно, надо переодеться. Но переодеться было не суждено. Запрыгнув и опустив полог тента, я застыл в напряжении, чувствуя, как сердце забилось от выброса адреналина, а мозг начал лихорадочно искать пути к отступлению.
        В двух шагах от меня на ящике сидел юноша в алой тунике - инфант Л?га Р?ха (Кровавого озера).
        Он неспешно поднял руки и приложил палец к губам.
        Я поискал глазами точку опоры и медленно сел на скамейку, расположенную у правого борта фургона.
        - Ты хочешь научиться магии? - тихо спросил инфант, и от его слов повеяло не только холодом, но и чем-то ещё - наверное, тайной. А напускать на себя тень загадочного и неведомого и при этом до жути опасного инфант умел превосходно.
        Пришлось пожать плечами, соображая, что будет дальше.
        - Я предлагаю сделку, - прошептал дух. - Ты поможешь мне, я помогу тебе.
        - А можно сперва услышать, что хочешь ты?
        Дух надменно улыбнулся и поднял ладонь, и над ней возникла иллюзия: клинок, похожий на половинку ножниц.
        - Узнаешь? - спросил инфант.
        Я кивнул: ещё бы не узнать! Этой вещью меня чуть не отправили в иной мир, и это не Землю имею в виду, а преисподнюю.
        - Этот ключ, - заговорил дух, - обладает большой силой, и его крайне необходимо вернуть в храм Небесной Пары. Но вернуть не так просто, и поэтому нужно сделать так, чтоб им нельзя было воспользоваться.
        - А… - начал, было, я, но инфант вскинул вторую руку, и мне пришлось замолчать.
        - Наполнить чарами ключ Кая можно только в некоторых местах силы. Для этого нужно объединить усилия смертного и божества. Таково правило, установленное Небесной Парой, и оно незыблемо. Но светлые боги никогда не захотят его наполнить, ибо эта вещь предназначена для убийства бессмертных. Остаются только тёмные боги, те, что сейчас в опале и ссылке. И та, кто сейчас обладает этим ключом, наверняка направится к одному из этих мест, чтоб заключить сделку с тёмными, ибо другого выхода у неё нет, и хорошо, если ошибаюсь, и она просто зароет ключ в неприметном месте до лучших времён.
        - Но…
        - Слушай и не перебивай! - огрызнулся инфант. - Я дам тебе печати, числом шесть. Они подобны санпил?ру - ими тоже могут воспользоваться только смертный и бессмертный, объединившись заодно. Надо запечатать те места ссылки тёмных духов, а после уже отправимся искать сам ключ.
        - Но почему я?
        - Скажем так: я тебе поверил. Проверил и поверил. К тому же ваша миссия и так заключается в том, чтобы посетить разные обители бессмертных. Это не вызовет подозрений.
        - А тебе какая выгода?
        - Выгода… - пробормотал инфант и замолчал на секунду. - Я возвышусь перед лицом старших богов, остановив возможную угрозу сложившемуся миропорядку, а ты получишь всё, что надо для изучения искусства колдовства. Твоим учителем станет не только волшебница-торговка, но и я. Но при условии, что обо мне никому не скажешь ни слова. По рукам?
        Я опустил глаза на протянутую ладонь инфанта. Предложение, конечно, заманчивое, но подводных камней в нём столько, что можно всё пузо ободрать, и хорошо, если не останешься в одном из этих мест насовсем в виде искорёженного трупа.
        - А гарантии?
        - Моего слова, данного именем Небесной Пары, хватит?
        - Может быть, но хватит ли у нас сил? - переспросил я, вспоминая события у Золотого Ручья. Если тёмные боги сравнимы по силе Акварели, то придётся очень туго. А ведь та себя считала даже очень светлой и гуманной по отношению к людям.
        - К каждому месту силы мы будем готовиться отдельно, и к тому времени твои возможности возрастут, - со вздохом ответил дух. Его усталость от разговора тоже была напускной, не стал бы он заводить речь о таком важном мероприятии, а, значит, наверняка продумал всё наперёд. А уж свою выгоду точно не упустит.
        - Хорошо, - произнёс я в ответ. - Но я не буду давать никаких клятв, а если посчитаю, что не справлюсь с заданием, поверну назад.
        Инфант улыбнулся.
        - Я пока предлагаю мёдом, но если будешь мешкать, специально затягивая время, спрошу и мечом.
        Я нахмурился. «Мечом и мёдом» - аналог нашей поговорки «кнутом и пряником». И если пряник ясен, то столкнуться с кнутом такого сильного божества не очень-то и хотелось. Но если он начал на меня информационную атаку, отвертеться не получится.
        - Когда приступать?
        - Не так быстро. Сперва вы отдохнёте в столице, наберётесь сил, а уж потом понесёте печати в разные стороны королевства, - улыбнулся дух, противореча сам себе. Или его слова о спешности - это в масштабе десятилетий?
        - Ага, понесём, как Фродо кольцо всевластия до вулкана, - добавил я по-русски и ухмыльнулся.
        Инфант откинулся назад, не поняв сарказма, а потом улыбнулся и исчез. От неожиданности я даже вздрогнул. В то же время по полу зазвенели кругляшки, похожие на медные монеты грубой чеканки, а ещё, подняв клубы пыли, хлопнулся на доски небольшой томик с пожелтевшей бумагой, потрескавшейся от старости кожаной обложкой и прилипшей к ней паутиной.
        Наклонившись, я прочитал еле видное тиснёное название «Эль ?рта дель фу?го», что в переводе означает «Искусство огня».
        - Это задаток и пустые печати, - раздался голос из пустоты, отчего я снова вздрогнул, а потом снова в?матерился на великом и могучем русском языке.
        Ну что же, я клятв не давал, а от даров глупо отказываться. И чует моя задница, ждать кнута долго не придётся…
        Глава 2. Разбитые мечты и ставки на смерть
        Генерал сидел за длинным столом, положив голову на руки, и смотрел на медленно едущий по тоненьким рельсам игрушечный паровоз. Локомотив часто-часто пшикал паром, так как в нём стоял самый настоящий паровой двигатель, работавший от горения пропитанного керосином фитиля. Рядом, тихо вжикая, елозила головка 3D - принтера, допечатывавшая часть декоративного убранства макета ближайших земель: мельницы, ёлочки, сельские домики. Почти всё было готово, и паровозик, таща за собой четыре игрушечных вагона, катился по маршруту от расположенной в Керенб?рге базы землян, в обход напичканного злыми духами Гнилого Березняка, мимо высокого шпиля Магистрата и Т?ркоса с пшеничными полями, потом пересекал по небольшому мосту, похожему на римский виадук, речку Яблоневую и заскакивал в портовый Галл?пос, с тем, чтоб помчаться дальше по ровной долине и долететь до Кор?ны.
        За локомотивом послушно тянулись четыре игрушечных вагончика: пассажирский, товарный, цистерна и платформа. На последнем стояла стопка с водкой, совершая уже третий рейс.
        Пётр Алексеевич вздохнул и поймал стеклянный груз, отправив содержимое в рот, а потом налил ещё и отправил кататься дальше, тоскливо проводив взглядом Игрушечный поезд уносил разбитые надежды на осуществление детской мечты. Конечно, генерал и сам прекрасно понимал, что столь амбициозный проект невозможно выполнить в одиночку, без поддержки с большой земли, имея в своём распоряжении всего лишь ресурсы базы, и даже если получится выклянчить хотя бы узкоколейку, это застопорит портал, и без того перегруженный поставками продовольствия для персонала, стройматериалов для новых лабораторных корпусов, топлива для генераторов и прочего. Да и паровоз делать глупо, ведь проще дождаться, когда построят атомную станцию, и протянуть линии передач для электровоза, а будет это всего лишь через двадцать лет. К тому же мясная промышленная база добывает столь мало каменного угля, что его запасов хватит лишь на то, чтобы доехать до магистрата, а потом он встанет и будет ещё пару лет ждать, когда накопится новый объём столь необходимого ресурса, потому придётся развивать в добавок к самой железной дороге карьерные
самосвалы и экскаваторы, и это притом что можно твёрдое и весьма неплохое топливо, фактически сняв всего лишь верхние девять метров грунта. Кроме того колонна современных грузовиков, хоть на дизельном топливе, хоть на водородных ячейках, хоть на батарейках, справится с аналогичной задачей с куда меньшими затратами, если на то дадут разрешение.
        Но ведь как зд?рово бы это выглядело: настоящий паровоз привозит на базу припасы, предназначенные для землян, но собранные в этом мире. И для прогр?ссорства паровоз куда лучше неказистого грузовика. И не нужна целая вереница возов с тяговыми волами, гружённая зерном и древесиной и еле ползущая по разбитым дорогам средневековья. Разгруженный портал смог бы выполнять больше поставок, но экономисты решили иначе. В их плане не было железной дороги, ведь она не окупится в ближайшей перспективе, а помимо самой дороги нужно строить всю необходимую инфраструктуру под неё, а это долгие переговоры с местными герцогинями, графинями и баронессами, где-то глупыми и жадными, где-то просто дикими и суеверными, а где-то и намеренно тянущими резину, чтобы показать свою власть.
        Генерал встал и оглядел свой новый кабинет, переделанный из малого лекционного зала: ведь старый пришлось отдать этому напыщенному выскочке в лице заместителя министра. Уж лучше бы сам министр приехал, всё было бы проще. Новый кабинет был пустоват, так как перенесли только сейф и телефоны закрытой связи и поставили раскладной полевой стол, полученный со склада. Лекционный зал и так был не до конца оборудован, отчего на стенах висели только типовые схемы действий различных родов войск в обороне, наступлении и на марше, в том числе при переброске железнодорожным транспортом, и три портрета полководцев: Александра Суворова, Михаила Кутузова и Павла Нахимова. В углу стоял стенд с модельками техники разных лет в масштабе один к ста. Даже аквариум с рыбками остался на старом месте.
        Вскоре в дверь постучали, и после короткого «Да!» вошёл начальник штаба. После молчаливой встречи взглядами подполковник заприметил начатую бутылку водки и вздохнул, явно мысленно оценивая, насколько перспективно доводить информацию до своего командира.
        Генерал усмехнулся и убрал бутылку под стол, где располагаясь коробка с вещами.
        - С чем пришёл?
        - Документы на подпись.
        - Есть что-нибудь срочное?
        - Нет, тащ генерал, - покачал головой начальник штаба, положив красную папку на край стола.
        - Тогда утром, - вздохнул Пётр Алексеевич, а потом усмехнулся и спросил: - Где этот дюк-индюк?
        - Кто? - не понял подполковник.
        - Ну, замминистра, - ответил генерал, а после пояснил поподробнее. - Ему же в целях налаживания контактов с местными формально присвоили титул герцога, а на французском это звучит как «дюк». Вот и говорю: дюк-индюк.
        - На западном диалекте местного языка вроде бы похоже звучит слово «Докесса».
        - Герцогиня, - снова улыбнулся генерал, потянул на себя папку и начал неспешно перебирать листы, а потом поднял глаза и спросил: - Что-то ещё?
        - Да, - тихо произнёс подполковник, - у нас тут один маг проклюнулся. Из наших.
        - Кто? - удивился Пётр Алексеевич, изогнув бровь.
        - Юрка из проекта «Леди Артур».
        Генерал ещё раз пересмотрел документы и, не найдя соответствующей бумаги, поднял глаза на подчинённого, молчаливо требуя пояснений. Три стопки водки никогда не мешали ему трезво мыслить, могли только меланхолию нагнать.
        - Наши спецы извлекли из фоновых записей его системы разговор с мелкой местной богиней, где она назвала парня магом. Через системы просл?шки выяснено, что в Магистрат поступила депеша с аналогичным сообщением. К тому же профессор Глушков суетиться начал. Разведывательный иск?н засек повышенную активность в обмене сообщениями с тегом «магия» между профессором и отрядом проекта «Леди Артур». Прямых доказательств, что Юрий теперь маг, нет, равно как и доклада от него самого. Что будем делать?
        Генерал замолчал, соображая. Ситуация необычная, но привносит хоть какую-то свежесть в затянувшиеся будни базы и тихое противостояние заносчивому заместителю министра недавно созданного министерства по контактам с иными мирами. С одной стороны, нужно делать немедленный доклад, а с другой же магия - вещь пока не доказанная и не изученная. И, чёрт возьми, маг в его подчинении! Генерал лично отбирал людей среди сотен кандидатов, прошедших сотни тестов. Он лично подавал предложение об изучении непредсказуемых пр?клятых мест, и если теперь побежать с рапортом к «индюку», тот присвоит все лавры себе, заявив, что самолично, не выходя из кабинета, сделал этого человека магом, за ручку подведя к данному событию. Сука, да он даже не знает о существовании паренька, а к самим прогрессорам относится как к лишним финансовым затратам!
        - Кто ещё в курсе? - закусив губу и забегав глазами по макету, спросил он у подполковника.
        - Вы, я, начальник лаборатории с помощниками, начальник разведки; к тому же профессор Глушков наверняка догадался, он же не идиот, может два плюс два сложить, к тому же имеет доступ к данным экспедиции, кроме «чёрного ящика», и ведёт переписку с отрядом. Я бы тоже напрягся после вопроса: «А вот если кто-то стал магом, что бы вы посоветовали?».
        Генерал быстро достал бутылку и стопку и, подумав с полсекунды, добавил ещё одну и наполнил обе до краёв.
        - Пей, - произнёс он, а потом схватил стопку и опрокинул в рот, поморщившись и приложив к носу тыльную сторону ладони. - Это мой маг, - произнёс он, вставая с места. - Слышишь, мой. Если хоть одна падла стуканёт о нём наверх, пока этот индюк здесь, заживо сожру. Все рапорта о магии только через меня. Глушкову не мешайте, пусть работает. Кстати, что с нашей кентервильской барышней?
        - С Леночкой? - переспросил подполковник, а когда генерал кивнул, начал доклад: - Сидит в изоляторе. Призрак тоже.
        - С привидением физики работают? - переспросил Пётр Алексеевич, убирая бутылку обратно в стол.
        - Физики уже отработали. Сейчас психолог работает. Он не торопится с заключением, но некоторые рекомендации дал - например, требует как можно быстрее отправить на Землю паренька, с которым у Лены лёгкий роман, чтоб ревности не было. Сами видели отчёт о недавней стычке. Призрак уложил группу магических террористок, чуть не уничтожившую ночных охотниц. И у привидения крыша явно не на месте. А что будет на базе, если кто-то начнёт к ней подкатывать? Боюсь, фильм ужасов вживую нам будет обеспечен.
        Генерал подошёл к макету железной дороги и облокотился на край.
        - Что магистрат?
        - Вы про реакцию на Юрия?
        - Да.
        - Сдержанная реакция. Они ожидали, что рано или поздно подобное будет иметь место. В адрес Лукреции да Бель выслали рекомендации, что можно, а что нельзя доводить до чужого. Госпожа Николь-Астра, глава Магистрата, высказалась, что лучше пусть он будет под носом у неё, чем этим займутся конкуренты.
        - Хорошо. Можешь идти.
        Когда подполковник вышел, генерал улыбнулся, кивнул, сверяясь со своей интуицией, а потом дотянулся до стенда модельками и взял крошечный штурмовик «ИЛ-2».
        - Вж-ж-ж! - изобразил Пётр Алексеевич работу авиационного движка и провёл моделькой над совершающим очередной рейс паровозиком, изображая заход на бомбардировку. - Не будет своего бронепоезда, - крякнул генерал, - зато свой маг будет. Ни у кого нет мага, а у меня будет. Пусть подохнут от зависти!
        ***
        На тракт мы вышли только к вечеру. На вопрос: «А успеем ли доехать до усадьбы до темноты?» ответом было, что к вечеру успеется. Успели, но только к следующему. Ночевать пришлось на обочине тракта, и при этом рядом размещались костры других путниц: караваны с купчихами, везущие на продажу самые разные товары; крестьянки с дальних деревень, едущие в город на ярмарку чуть ли не всем семейством; несколько пьяных наёмниц, попытавшихся пошарить в телегах у крестьянок, но напоровшихся на острые вилы и прочий инструмент двойного назначения - вроде, и сугубо мирного, но если получить по хребтине цепом для обмолота зерна, мало не покажется, да и кистенём сельские женщины пользоваться умели, поэтому наёмницам пришлось ретироваться подальше. Всю ночь неподалёку рыдал младенец, а тихий мужской голос пел колыбельную.
        Но ничего необычного не случилось, и потому женщины продолжали готовиться к прибытию в столицу, даже на ходу пересматривая засунутые в мешки и сундуки одежда и аксессуары. Даже диву даёшься: куда это всё пряталось? Места ведь не так много, а всего имелось столько, что кажется, нужен ещё один комплект телег.
        Кроме этого, ничего интересного в пути не произошло. Встречные-поперечные косились на знамя, которое было прикреплено к передовой колеснице. Многие уступали дорогу, но чаще просто кланялись юной графине, не останавливая телег: кто - сидя на бортах или к?злах, кто - пешком, ведя бычка за верёвку.
        Так мы и вышли к пригороду Кор?ны, хотя сложно сказать, в какой именно момент мы оказались в пригороде: бесчисленные поля, перемежавшиеся частыми деревеньками в десять-двенадцать дворов, плавно переросли в сады и большие дома богачей. Часто встречались отряды стражниц, патрулировавшие ухоженные дороги. А потом мы выехали к широченной реке, на берегах которой раскинулся город.
        Тракт вёл мимо реки, которая была ничем иным, как Н?сса. Ширина реки была около пяти сотен метров, и вспомнилась лекция, где расписывалась история королевства. По традиции, страну так и звали королевством, добавляя к нему имя правительницы. Сейчас оно - королевство династии Ал?сии, то есть Р?гно д?йла да Алисия, а если помрёт старушка, то станет либо Р?гно д?йлас да Айрис, либо Р?гно д?йлас да Берта. Глупо каждый раз переименовывать целую страну, но не нам судить о традициях. Да и местные не сильно горевали, именуя государство просто Р?гно, благо, слово древнее и на храмовом диалекте и в повседневной жизни не имеет хождения. Это всё равно, что назвать в быту ладонь дланью, золото златом, а дерево древом - вроде бы, всё понятно, но слово более пафосное. А что до Н?ссы, то к земным рекам она не имеет никакого отношения. Начиная с размеров (на Земле, на Пиренейском полуострове нет столь больших рек) и заканчивая названием, которое восходит к языку тех обитателей, что жили здесь до нынешних, и предположительно означает «Наполненная, Полноводная, Большая река».
        По Нессе в огромном количестве сновали паромы, торговые суда и мелкие лодки, таская пассажиров, товары и разные тяжести. Полноводность и пологость берегов позволяли делать каналы, отчего Коруны была похожа если не на земную Венецию, то на центральную часть нашей Северной столицы. Но в отличие от Санкт-Петербурга улочки города и набережные были очень узкие, отчего неудивительно, что въезд на запряжённых животными телегах и колесницах запрещён.
        Так мы и выехали на Приветливые холмы, названные так потому, что именно с них всем прибывающим открывается живописный вид на столицу. На склоне этого же холма размещалось несколько постоялых дворов, старавшихся перещеголять друг друга яркими вывесками и громкими названиями. Ближайший, к тому же самый высокий, со своими двумя этажами и остроконечной крышей, имел то же название что и место. В крыше имелось несколько окон, извещавших о комнатах эконом-класса - мансарде.
        На самой вершине самого высокого холма стоял большой столб с насечками и знаками всех богов, украшенный разноцветными лентами, на концах которых были прицеплены медные и оловянные бляшки. При виде столба меня передёрнуло: слишком свежи были в памяти недавние события с участием такого же столба и немного неспешной богини реки, которую я обозвал Акварелью.
        - Ну и куда нам надо? - спросил я, глядя на город и доставая бинокль. Рядом стояли Катарина и тётя Урсула. Обе смотрели вдаль с улыбками на лице.
        Я перевёл бинокль на самую богатую достопримечательность, видневшуюся отсюда: огромный замок, стоявший на противоположном берегу, на месте впадения в Нессу другой небольшой речушки, окружили самые натуральные высокие крепостные стены и широкий ров. Богатую часть от остальных районов тоже отделяла неровная стена. Из различных кварталов вверх тянулись тонкие остроконечные шпили храмов. Можно было даже различить, какому божеству они посвящены, ибо золочёные шпили украшались вместо флюгеров или петушков символикой бессмертных.
        - Не знаю, - пожала плечами Урсула, а потом показала куда-то пальцем и загоготала: - А вон там мы как-то таверну осадой взяли. Внутри заперлась нанимательница, напившись до бешенства ума, и требовала королеву на плаху, чтоб ей гнилую капусту с плеч в корзину отзвякали. Не знаю, чем ей королева чем-то не угодила. Ей бы потише, но нанимательница орала из окна на всю базарную площадь, аж глотку сорвала. Прибежала стража, а мы как раз тоже пьяные сидели под окном, играли в кости и слушали вопли. Стражницы сами не хотели лезть в драку, и давай на нас красного быка пущать.
        - Бешеного быка? - не понял я.
        - Ну, орать начали, что ли, мы сами утихомирим, либо они нас всех в каменные сундуки сунут с ней заодно, а там и до верёвки недалече. И как-то не хотелось болтаться в петле, как свиной окорок для хамона.
        - Ясно, наезжать начали, - ухмыльнулся я, сообразив, в чём суть фразы.
        - Не знаю, куда они езжать собрались, но убить нанимательницу - большой грех. Двуликая такое не любит, отворачивается, и можно более не ждать удачи. Почесали мы в затылках, попытались выбить двери, да не получилось. Там подпёрто изнутри было столами и бочками. И что? Мы, пьяные дуры, нашли канонирскую ватагу, одолжили пушки и давай совать тудой тыквы - не ядрами же в городе палить. Вот этими тыквами и били по окнам. Ужас полнейший! Все стены в мякише. Горшки с цветами разбиты, ставни выбиты, а оттуда в нас по-настоящему начали стрелять. А нанимательница к тому времени совсем ополоумела, не разбирая, где находится. На площади гам и шум начался, торгашки с мещанками разбежались, все из-за углов смотрят. Даже стражницы убежали. Как кончились заряды у этой пьянчуги, мы и все на штурм пошли. Взяли лестницы у соседних домов и в окна с криками полезли, совсем как морские разбойницы на абордаж.
        Я усмехнулся, представив такую картину.
        - А что, нельзя было дверь пушкой вышибить?
        Урсула постучала себя по лбу и сменила тон с шуточного на наставительный.
        - Так я ж говорю: пьяные были. Таверну мы всё же взяли, связали нанимательницу и умчались из города, пока стража не опомнилась.
        - И всё? - тихо спросил я, надеясь на продолжение.
        - Ну да. Правда, потом нанимательницу на дуэли прирезали, но это уже не наше дело. А сама я после той драки четыре года не совалась в столицу: как протрезвела - стыдобища неимоверная!
        Катарина молча глядела на Урсулу, бегая глазами по её лицу. Девушка плохо понимала шутки и потому силилась сообразить, небылицу рассказывает мечница или нет, а когда поняла, что это слегка приукрашенная правда, насупилась.
        - Она же стреляла в вас. Как вы после этого продолжали на неё работать?
        - Деточка, - язвительно улыбнулась Урсула, - я только-только вернулась с небольшой и не очень победоносной войны. Трофеев нет, работы нет, скромные деньги кончились ещё в походе, домой нужно принести хоть что-то. Кошелёк дырявый, кираса во вмятинах, кольчуга и гамбезон требует починки, пороховница пустая, и только шкура целая. Вот и хватались с соратницами за всякое дерьмо. А что стреляла, так не мне её судить. Двуликая нас рассудила, чё ей д?лжно сдохнуть на дуэли, значит, тому и быть.
        Катарина вскинула брови, нехотя кивнула, соглашаясь с собеседницей, а потом тоже показала пальцем в сторону города.
        - Во-о-он там находится цитадель ордена. Пять лет не была. Зайдём?
        Я кивнул. Несмотря на всякие неприятности, храмовницу с местом, где из неё сделали полузверя-получеловека, связывало многое.
        - А ты же во тьме хорошо видишь? - хитро прищурившись и слегка наклонив голову, спросила Урсула у Катарины.
        - Получше простого человека, но если совсем уж темно, то не яси как вижу. А тебе зачем это?
        - Там есть местечко одно, - продолжала мечница, - можно сделать ставки на драку в потёмках. Я бы поставила на тебя.
        - На что? - переспросил я, поглядев на женщину.
        - Ну, эта, юн спадин, таверна как таверна, а ночью собираются охочие до азарту и ставят на бочку кувшин. В кувшин золото-серебро-медь и прочие ценности. Если драка на кулаках, то можно помалу, а если на ножах, то денежка уже большая. Потом гасится свет, и начинается кто кого. Кто последний на ногах, того и кубышка с добром. А ещё в выигрыше те, кто угадают победителя.
        - Это жульничество! - воскликнула Катарина, искренне возмутившись. Даже румянец проступил сквозь загар на щеках, и она захлопала глазами, как будто её на рынке в первый раз обсчитали.
        - Да никто не будет потом по мелочи судиться! А вот если большая деньга на кону стоит, там да, могут и спицу потом сунуть под кольчугу в тёмном переулке. Ночной народ очень не любит, когда кто-то жульничает ловчее, чем они.
        - Я не буду, - надула губы храмовница и сложила руки на груди.
        - Ну, не хошь, значит, не буду за колечко ноздре тянуть, как упрямого телёнка, - развела руками мечница, а потом снова спохватилась, ткнув пальцем в сторону храмовницы. Прямо любо-дорого смотреть за их перепалками! Они настолько разные и при этом так хорошо дополняют друг друга, что невозможно сдержать улыбку.
        - А хошь ставку на смерть поставить? - продолжила Урсула.
        Катарина нахмурилась, зато я влез в этот диалог, в очередной раз не поняв прикола.
        - Ставка на смерть?
        Урсула игриво сделала губы бантиком, чувствуя, что зацепила собеседника интересной темой, и можно дальше травить байки.
        - Да-а-а, - протянула она шёпотом. - Ставка на смерть. Знашь, юн спадин, приходишь в торговый дом, где делают ставки, и говоришь: «Ставлю на свою смерть. Коль сдохну, прошу отдать выигрыш доверенному человеку, коли придёт». Я перед каждой войной на себя ставила, а в грамоте своего муженька указывала. Но для солдатки выигрыш небольшой, ставочницы много шансов не дают, а вот купчихам, кады ставят, что не вернутся с проверенного пути, много потом отзвякивают. Солдатки у костра шептали, что у Линды мамка выиграла аж десять тыщ золотом. А ещё поговаривают, будто бы она потому и сбежала с нами, что кубышка в руках у сироты слишком жжёт душу всяким ночным пройдохам. А тёмные духи только и ждут, чтоб подтолкнуть человека в лапы жадности. Но, как бы то ни было, к знатной графине прибиться не самая плохая затея, ежели частью золота поделиться за приют и молчание. Но если байка правдива, то где Линда столько денег спрятала, никто не ведает. А сама молчит. Её уже и подпаивать пытались, а всё одно молчит.
        Я поглядел в сторону оруженоски юной графини. Неужели Ребекка всё знала и потому приютила девчушку, несмотря на то, что та мало что умела в военном деле? Но рыцарша весьма умна, должно быть, ещё что-то, одной лишь жалости мало.
        - Юрий, - позвала меня Катарина, тоже некоторое время глядевшая в сторону Клэр и пухленькой Линды, - а какие твои намерения в делах в Коруне?
        Прежде чем ответить, я пожал плечами.
        - Сначала надо найти своих братьев, которые имеют миссию в столице, отдать донесения, получить распоряжения от старших, да и Лукреция очень наставила посетить контору Магистрата, чтоб получить разрешение на обучение колдовству и сделать взнос в гильдию. Если не получу грамоту, могут и язык вырвать, как Марте, если вообще руки не отрубят в придачу к голове. Тётя Урсула, какие ещё казни в королевстве практикуют?
        - Да разные, - ухмыльнулась мечница и начала перечислять, закатив глаза: - Тебе могут стручок медленно сшоркивать наждачным камнем, могут крутить его раскалёнными щипцами. А ещё…
        - Хватит! - буркнула Катарина. - Урсула, я поняла уже, что тебе очень хочется в бордель. Из тебя это лезет, как кислое тесто из горшка.
        - Я, между прочим, мужн?тая, - кокетливо поправив подол гамбезона, парировала мечница, отчего нас с храмовницей пробило на смех. Вот что-что, а это нашу спутницу никак не сдерживало. Помнится, она менестреля в таверне зажала в угол безо всяких моральных терзаний. А тем временем Урсула вытянула палец вверх и громко выкрикнула: - Истинно говорю! - А потом шёпотом добавила: - Дочку бы куда отправить на это время, а то до корней ухи отгрызёт, мол, мама, а как же папа?
        Мы снова засмеялись, а позади нас раздался недовольный голос Лукреции. Обернувшись, увидел, что быстро волшебница шла в нашу сторону, нервно размахивая своей записной книжкой.
        - Срочно надо в Магистрат. Куплю свиток с заклинанием против блох, вшей и клопов. Жуть как боюсь эту гадость.
        Магесса тряхнула головой, издав тихое «бр-р-р».
        - Свиток? - переспросил я. - А как он действует? Надо произнести волшебное слово, и возникнут чары?
        Настала очередь Лукреции нахмуриться в недоумении.
        - Нет! - огрызнулась она через пару секунд. - Свиток - это чертёж заклинания, и я буду создавать чары и привязывать их к зачарунькам. Наделаю сто штук и прицеплю ко всем местам.
        - Это, Ваше Магичество, - вкрадчиво задала вопрос Урсула, - а зачаруньку от вшей на лохматке тоже сделаете?
        Лукрецию снова передёрнуло. Наверное, она и не думала о подобном, но радужное неведение разбилось о житейскую пошлость наёмницы.
        - И этих тоже надо, - пробурчала волшебница, - тоже сто штук, а то вдруг они по траве ко мне перелезут.
        - Они по траве не лазиют, - состроив ангельское выражение лица, произнесла Урсула, поправив магессу. - Они по другому стебельку перебираются.
        - Знаю! Не девочка! - рыкнула волшебница и добавила: - Всё равно. Как представлю, аж бледность к лицу подкатывает! И комары с мошками надоели - от них тоже надо чары купить. А ещё от меня смердит, как от крестьянки, и благовония кончились - нечем пом?ндер намочить.
        Волшебница снова сделала «Бр-р-р-р», а потом вскинула руку к лицу на манер козырьки и указала кивком в сторону города. - Нас встречают.
        Я быстро приложился к биноклю. Действительно, по пыльной дороге к нам неслись колесницы, и на передней было знамя рода да Каш?нов, словно плакат в аэропорту, типа, ждём такого-то.
        Но не о приёме и размещении думал сейчас, а о том, что надо как-то будет перекроить план экспедиции, чтоб суметь обойти те места, что укажет Инф?нт Л?га Р?ха, дитя Кровавого Озера, а ещё впору будет делать не ставку на смерть, а ставку на жизнь, ибо возвращение всех целыми и невредимыми будет сродни чуду.
        Глава 3. Выбор принцессы и шаг во тьму
        Нас встретили. Ощущение при этом было странным: на лицах встречающей делегации виднелись натужные улыбки, казалось, женщины не знали, как реагировать, слова их были скомканными и нарочито радостными, будто у плохого актёра, пытающегося играть с глубочайшего похмелья. Сперва я подумал, что это из-за присутствия в отряде халум?ри, то есть нас, но потом всё встало на свои места (достаточно было взглянуть на кислые физиономии охранниц). Всё дело было в Клэр: ведь она незаконнорождённая и признана старым графом совсем недавно. Девушке завидовали, девушкой брезговали, девушку ненавидели, девушку не принимали как госпожу, считая выскочкой.
        - Может, всё же гостиница? - прошептал подошедший поближе Андрей, который наверняка тоже ощущал себя не в своей тарелке.
        Впрочем, кислые физиономии от неожиданной встречи оказались не только у нас. Катарина сложила губки бантиком и нахмурила брови, Урсула прошептала на выдохе какое-то проклятие, Ребекка за спиной застывшей с контуженым видом Клэр хмуро глядела на встречающих леди.
        Во главе делегации была грузная женщина, одетая в платье из ткани всех оттенков синего и прибывшая не на колеснице, как остальные, а в открытом двухместном экипаже, похожем на пролётку, разве что запряжённом бычком, а не лошадью. Женщина тяжело сошла на землю, бегая глазами по прибывшим. Взгляд ненадолго остановился и на нас, а потом быстро сфокусировался на юной графине.
        Рядом с женщиной встали три девушки, одетые явно в соответствии с какой-то традицией. Одна - со штандартом семьи да Каш?нов, в белом платье, чёрном корсете и прочих чёрно-белых атрибутах (то бишь один чулок чёрный, а второй белый, на рукавах платья - рукава-«фонарики» из чёрных и белых полос, на голове - берет из таких же лоскутов). Вторая - в похожем наряде, но зелёно-белых цветов, а в руках у неё была подушечка из багряного бархата, обшитая по краю золотой нитью. Третья же - в красно-белом одеянии, но с пустыми руками, зато в дополнение к костюму у неё прилагались облегчённая кираса, обильно покрытая гравировкой, и шлем-мори?н, какие можно увидеть на картинах, изображающих испанских конкистадоров.
        - Зебра, Салатница и Краснопёрка, - тихо усмехнулся и прошептал Андрей, глядя на девушек.
        - Нет. Зебра уже была, - слегка наклонившись в его сторону, ответил я.
        - Когда?
        - Переводчица у тех ноб?ек.
        - А-а-а… - протянул лейтенант, расплылся в улыбке, а потом выдал новое предложение. - Шахмата.
        - Некрасиво звучит, - ухмыльнулся я, поняв, к чему клонит товарищ.
        - Ну, тогда - шашечки.
        Мы переглянулись и дружно кивнули, давя ехидные улыбки.
        А встречающую делегацию после небольшой паузы вдруг прорвало. Создалось ощущение, будто они осознали, что это всё взаправду и навсегда, а раз так, то нужно как можно быстрее заполучить благосклонность юной графини. НачалАСь гонка фрейлин по вертикали, в ход пошли улыбки, поклоны и приторно-сладкие восхваляющие шепот?чки, которые госпожа ну просто обязана услышать.
        - Волей великой Небесной Пары на нас снизошла благодать! - громко заголосила грузная женщина и опустилась на правое колено, предварительно задрав подол левой рукой. Правую руку же отвела в сторону, изящно изогнув запястье.
        Готовая расплакаться от обиды Клэр воспрянула духом, а потом обернулась и поглядела на Ребекку.
        - Всё, как учили, - громко прошептала рыцарша, улыбнулась и сложила руки на накладном животике.
        Юная графиня быстро кивнула, повернулась к делегации встречающих и приподняла согнутую в локте правую руку без перчатки со сложенными в знаке Небесной Пары пальцами. Клэр неспешно, чтоб выглядеть снисходительно-важной, осенила всех благословением, а потом отвела руку назад и согнула пальцы. После этого движения с колесницы соскочила оруженоска с гербовым щитом госпожи и башкой вождя псогл?вых в руках. Ох, и намучилась Лукреция с обезьяньей головой! Брезгливая волшебница сперва отказывалась что-либо делать с останками, а потом всё же сдалась под натиском юной графини. Вбитый в основание черепа штырь с чарами неувядания получился только с десятого раза, а потом оказалось, что артефакт не мог насовсем остановить тлен, отчего Клэр начала психовать, а Лукреция бурчать, мол, живодёрня не относится к числу её талантов. Благо, вмешалась Ребекка, заставив подчинённых сделать из головы упрощённое чучело. Для этого вынули мозг, выколупали глаза, засолили черепушку и высушили её на ветру. На прихоть графиньки истратили почти всю припасённую для похода соль, отчего чуть не возник соляной бунт, но я заверил,
что наши братья халум?ри передадут ещё сто фунтов соли, или почти пятьдесят килограммов. Этого оказалось достаточно, чтоб успокоить солдаток.
        Тем временем Линда остановилась перед разодетой в красно-белый костюм девушкой, дождалась, пока та не встанет на колено, и передала щит. Когда щитоноска опустилась, наступила очередь пухленькой Линды припасть на колено и ждать, покуда оппонентка не развернётся и не направится к колеснице Клэр. Так прошла своеобразная смена пажеского караула, и теперь принявшая сторона будет выполнять функцию провожатых к месту почивания.
        - Что они делают? - снова спросил Андрей.
        Я поборол желание почесать в затылке и приступил к ответу.
        - Ритуал пришёл из походных традиций, когда комендантша военного лагеря назначала п?жиньку, п?жицу, паж?ссу… в общем, девушку-пажа, которая укажет место, отведённое для размещения знатной р?царши, прибывшей по зову королевы. Знаешь, это как лоцман, который сопровождает корабли к месту швартовки мимо мелей и рифов. А сейчас так принято встречать госпожу, вернувшуюся после длительного странствия или впервые посетившую усадьбу, как в случае с Клэр.
        - А эта тётка, кто она? - кивнул в сторону встречающих, уточнил товарищ.
        - Не знаю, но, скорее всего, управляющая имением, - тихо отозвался я.
        Лейтенант угукнул в знак понимания.
        После щитоносцев наступила очередь девушки с подушечкой, на которой, как выяснилось, лежала связка золотых и серебряных ключей на стальном кольце, совсем как в сказке про Буратино, разве что число ключей соответствовало количеству рыцарских благодетелей как пожелание и напоминание от жителей обители. Всего их было девять: смелость, справедливость, милосердие, щедрость, верность, благородство, надежда, сила, скромность. Юная графиня, преисполненная пафосом и эмоциями под самую завязку, звякнула ключами, подвесив их рядом с «последней надеждой».
        На этом ритуал завершился, и началась неофициальная часть.
        - Легко ли стелилась пред вами дорога, моя госпожа? - любезно осведомилась грузная женщина.
        Клэр ответила лёгким кивком, что далось ей непросто, ибо девушка еле-еле сдерживала эмоции.
        - Замечательно, - произнесла она и добавила: - Встаньте, я представлю своих спутников. Это леди Ребекка да Лидия да Мосс - моя наставница.
        Женщина тяжело поднялась с земли и сделала небольшой поклон, адресованный Ребекке; та ответила тем же.
        - Лукреция да Бэль, Перст Магистрата, - продолжила представлять присутствующих Клэр, обозначив право записной городской ведьмы зачитывать по бумажке официальные решения своей гильдии, но не более того.
        Волшебница важно поклонилась, выпрямившись раньше, чем управляющая ответила на приветствие. А затем пришла наша очередь.
        - Господа Юрий да Наталия и Андрэй да Глюш, халум?ри, эсквайры.
        Грузная женщина, не переставая улыбаться, смерила всех цепким взглядом, пробежавшись им по вышитым на дублетах гербам: вставший на задние лапы заяц и взявший в передние факел - у меня, и ворон с восьмёркой в виде нимба над головой - у товарища. Для Средних веков это очень важно, и если с гербом Ребекки она знакома хотя бы по справочникам и свиткам, кои регулярно обновляются, то мы были в диковинку.
        Я легонько толкнул лейтенанта локтем в бок и изобразил в воздухе при помощи своего берета несколько кренделей, выполнив куртуазный поклон. Андрей поглядел на меня и попытался построить то же самое, но получилось столь коряво, что лучше бы вовсе не делал. Мы с ним занимались, но, как видно, занятия не пошли впрок.
        - Радость посетила наш дом: халум?ри настолько же желанные гости, насколько редкие! - расплескалась в приторно-добрых словах управляющая и застыла с протянутой ладонью, ожидая, что ей подадут в ответ руку, позволив прикоснуться губами. Да, меня тоже в первый раз покоробило оттого, что в этом мире не мужики лобзают даму, а наоборот, но потом решил относиться к этому с иронией и юмором. Ну, а после, возможно, вообще, займусь борьбой за равноправие, как феминистки на Земле. На Реверсе это правильнее назвать маскул?ст, но слишком уж неказисто звучит, да и не подходит по внешнему признаку к местным субтильным мужичкам.
        В итоге руку я не протянул, а сложил пальцы в знаке Небесной Пары и сделал медленный кивок. Вполне нейтральный ответ, в случае если дан какой-то обет, типа молчания, безбрачия или же просто скромности. А вот Андрей застыл, как истукан, косясь на меня в ожидании подсказки.
        Управляющая слегка улыбнулась и выпрямилась. Затем назвала свои имя, чин и должность.
        - Дом?нга да Каст?дия, эсквайра, мажордом?сса, к вашим услугам.
        Я снова кивнул. Больше никого не представили: Средневековье, со своими сословными правилами - оно такое, в нём за людей считают только равных или более знатных. Я коротко глянул на Катарину, а та понуро опустила голову: ведь ей сейчас отведена роль бессловесного инструмента. И пусть она не рабыня, а телохранительница, но всё едино неровня графине. Храмовнице наверняка было обидно, ведь, пройди она инициацию, могла бы быть на равных с волшебницей в местной табели о рангах и чинах. Тогда бы её звали не Катарина да Мариа да Ш?на-ун, а Катарина да Мариа да Ш?на-фъел, то есть верная Ш?не, преданная богине. Святые воины всегда посвящаются бессмертной деве.
        - Катюша, - тихо произнёс я, когда управляющая снова рассыпалась в комплиментах перед своей юной госпожой, увлекая ту к свите, чтоб рассказать, кто есть кто.
        - Катюша, - снова позвал я, так как в первый раз девушка не откликнулась, уставившись застывшим взглядом себе под ноги.
        - Что? - встрепенулась она, когда я легонько коснулся её локтя. И это, между прочим, не укрылось от Дом?нги да Каст?дия. Грузная женщина даже не улыбнулась, она всего лишь остановила свой цепкий взгляд чуть дольше обычного, словно ничего предосудительного в связи с телохранительницей не имелось, мол, заурядный служебный роман, который не принято афишировать, но размочаливать шекспировскую трагедию на ровном месте тоже никто не будет.
        - А мужчины-храмовники существуют? - спросил я, чтоб отвлечь девушку от горьких дум.
        - Ты о чём?
        - Да просто интересно.
        Катарина медленно кивнула и пояснила:
        - На самом деле орден не столь един, как кажется. Есть цитадели войны, есть цитадели мира, есть мужские и женские монастыри. И в каждыим из них свои уставы, - медленно проговорила девушка, снова опустив глаза.
        «К?ждыим»… В русском языке нет аналога такой обобщающей формы прилагательного, да и в земном испанском тоже. Здесь же можно сказать «каждые» - это много кого-то мужского пола. «К?ждыя» (в дореволюционном русском подобная форма тоже имелась) - это много женского. А «к?ждыи» - сугубо местное изобретение, когда в наличии смешанная группа. Естественно, это лишь грубая адаптация перевода.
        - Я хочу знать, добавляют ли им к человеческой душе звериную.
        Храмовница повела головой из стороны в сторону.
        - А зачем? Чтобы выхаживать раненых и больных, не требуется суть зверя. Яси будет, если человечья будет чище, чем у других.
        Я вздохнул и сжал в своей ладони кончики пальцев её левой руки. Мне это показалось уместным.
        - Улыбнись, - прошептал, наблюдая, как вокруг свиты бегал Малыш. Женщины бросали на него опасливые взгляды, но шарахаться в стороны не рисковали - мало ли чего можно ожидать от пса, обученного охоте на двуногую дичь, если побежать прочь. Он может и в горло вцепиться.
        В паузу между знакомством и отправлением в особняк вклинился Андрей. Он несколько раз толкнул меня под локоть, скорчил ошарашенно-страдальческую физиономию и начал расспрашивать.
        - Слышь, Юра, а мне что дальше делать? Я реверансов не умею.
        - Смотрел мультики от мышиной студии? - зловеще прошептал я в ответ.
        - Ну, типа да, - ожидая подвоха, протянул лейтенант.
        - Выбери себе подходящий образ принцессы и действуй соответствующе - не промахнёшься.
        - Да пошёл ты, - огрызнулся товарищ, а потом вошёл в раж и начал размышлять вслух: - Там все какие-то ущербные. То блондинка-имбец?лка жила с семью коротышками и жрала всё подряд, отчего и подохла. И я что-то не вижу здесь кучку гномьих девок, да и не хватит меня на семь баб. Хотя есть же чёрно-белая книга про Робинзона и Пятницу. Можно дать девкам-шахтёркам имена по дням недели, типа Понед?лица, Вт?рница, Ср?дница, Воскрес?нька.
        - Семь шахтёрок - это тебе в К?ренборг, - ответил я, вспомнив своё первое приключение, начавшееся в таверне, и еле-еле сдержал улыбку.
        - Ну, хорошо, - продолжил Андрей, - сказка «Красавица и чудовище» уже занята.
        - Что? - переспросил я, потом нахмурился и поглядел себе на пузо, на Катарину, а затем снова на товарища. - Совсем охренел?!
        - Ну, ты же мне сам сказки посоветовал перебрать, - ухмыльнулся коллега. - Я так и понял, что это из личного опыта.
        - Она не чудовище и вполне симпатичная, - возмутился я пуще прежнего.
        - Мордаха приятная, но вот глотки она режет как эсэсовка со стажем. Как цыплятам - раз! - и всё!
        - Щас тебе рожу подкрашу без косметики.
        Но лейтенант совсем уж разошёлся, задумчиво подняв лицо к небу и перейдя к следующей теме, словно этой не было.
        - Долбанутая русалочка тоже была. Если что, на Акварель намекаю. Не-е-е… Речная богиня - гибрид русалки и Белоснежки: сто мужей и она в золотом пруду.
        - Другую выбери! - огрызнулся я, радуясь, что Катарина не понимает по-русски. Обидится же.
        - Хорошо, - начал загибать пальцы лейтенант. - Летающего ковра и джинна не имею, и получается, Жасмин отпадает. Я - европеоид, значит, точно не Ти?на с лягушкой, не китайская Мул?н и не Поках?нтас. Из тех, кого знаю, остались Золушка, Рап?нцель и Аврора.
        - Откуда такие познания? - решил я подготовить товарища, но вышла промашка, ибо он отмахнулся и совершенно спокойно пояснил.
        - У брата две девочки, пока с ним пиво пили, дочки играли с куклами принцесс. Я даже научился заплетать куклам волосы в косы, хотя с похмел?ги не лучшее занятие.
        - Ну, и какую выбираешь?
        - Пусть будет Золушка, а крёстную фею, тыкву и мачеху оставим за кадром.
        Нашу шуточную баталию прервала девушка-п?жица, которая подбежала и после низкого реверанса пригласила всех по местам, дабы последовать в усадьбу.
        - Ну что, Золош?к, поехали искать тебе прЫнц?ссу, - произнёс я, чётко выделив букву «ы» в слове «принцесса» и с шутливой издёвкой поиграл бровью.
        - Пошёл на хрен! - громко прошептал товарищ, но потом, видимо, решил последовать моему совету придерживаться стратегии блондинки со стажем, то есть, получившей несколько травм на свою бестолковую копилку: родовую, при падении из рук акушера на кафель; мозговую - от удара хрустальной туфелькой по голове в стиле пьяной десант?ры в фонтане, причём туфелька наверняка была попрочнее бутылки из-под шампанского; а также травму химическую - от тонны перекиси водорода, вылитой на макушку, дабы обесцветить волосы, при этом не только на голове.
        Андрей сделал глуповато-безмятежное выражение лицо, несколько раз помахал ресницами и направился к фургону. Вскоре мы все двинулись в путь по объездной дороге, ведущей не в столицу, а куда-то в сторону. Катились так долго, что вид города, то показывающегося между деревьями, то снова исчезающего, успел наскучить.
        Несколько раз вереница повозок прокатилась по изогнутым каменным мостикам, перекинутым через каналы, отходящие от Н?ссы. Я был несказанно рад обутым в резину колёсам, так как даже при наличии шин и земных амортизаторов тряска на брусчатке отдавалась в мягком месте. Представляю, сколько подушек под задницу надо, чтоб заглушить вибрацию средневековой тележной ход?вки.
        Чем ближе подкатывали к городу, тем больше сигналов выдавали магодет?кторы. Я сначала пытался прослушивать их лично, а затем плюнул и отдал приказ системе записывать всё как есть, а на висящую в дополненной реальности карту выдавать инфу по трём фильтрам: ближе сорока метров - всё; от сорока до сотни - отбросить самые слабые сигналы, кроме однозначно распознанных как угроза, или быстро приближающихся; свыше ста метров - только мощные. В противном случае голова распухнет при попытке отследить все используемые в столице зачар?ньки.
        До усадьбы добрались затемно. От усталости заболела голова, и мало было дороги, так ещё и по приезде домочадцы развели суету, бегая при свете факелов и масляных ламп с ящиками, сундуками, корзинами и мешками. Уносили вещи, притаскивали вёдра с водой и кормом для мычащих бычков. Скотину сразу принялись распрягать и чистить. Вокруг стояла какофония из голосов, мычания, лая, скрипа телег и стука инструментов.
        Один раз меня насторожил необычный сигнал совсем рядом с фургоном, но, поискав глазами источник, увидел женщину со связкой каких-то амулетов, бегающую от животного к животному и шепчущую заклинания. Сил разбираться уже не было. Помню, как настоял в разговоре с Ребеккой на том, чтобы наши фургоны подогнали под самые окна и к ним приставили охрану.
        После этого нас провели на второй этаж большого особняка, расположенного немного дальше, в глубине двора, для чего пришлось пересечь отнюдь не малый внутренний сад, оделяющий хозяйственную часть от жилой.
        От ужина в общем зале мы отказались, сославшись на приличия. Благо, с?рвы, то есть прислуга, помогли дотащить рюкзаки и ящики с личными вещами и самым ценным оборудованием в выделенную комнату.
        А разместившись и бросив имущество на пол, я сидел на расправленной кровати и десять минут наслаждался тишиной. Комната была небольшой, и её пространство было разделено плотными занавесками на три части, совмещавшими в себе ещё и функции балдахинов. Сейчас же ткань была сдвинута к стене и подхвачена посередине декоративной верёвкой с бахромой на концах.
        Моё и Андрюхино спальные места располагались у противоположных стен, а посередине были большой стол, несколько табуреток, тумбочка с зеркалом средних размеров и кадкой чистой воды для умывания, двумя новенькими ночными горшками. Окно в помещении было одно, широкое, с резными ставнями, закрытыми изнутри на железную задвижку. Чуть в стороне от окна имелась напольная переносная ширма из плотной ткани, натянутой на реечный каркас. На столе - канделябр с тремя уже зажжёнными свечами, к ним - медный гасильник, похожий на колокольчик на палочке, и огниво, а ещё кувшин с водой и настоящий колокольчик на деревянной ручке, чтоб вызывать прислугу. Создавалось впечатление, что нас поместили в женскую комнату, но это была мужская. Как говорится, таковы реалии Реверса.
        После небольшой паузы в дверь постучали, а когда я крикнул: «Си!», то есть «Да!», расторопный мужчина-слуга внёс поднос с двумя глиняными горшочками, парой отполированных до блеска медных кубков, серебряными столовыми приборами, тарелкой с нарезанными хлебом и сыром и дорогущей, по местным меркам, бутылкой вин? из синего стекла. Такой цвет придавало добавление к материалу оксида меди.
        Слуга с интересом оглядел нас, выискивая отличия от обычного человека, но не нашёл, да и не было у него на это времени: недопустимо прислуге находиться дольше положенного без дополнительного на то приказа или разрешения.
        - Жив? - тихо спросил я, когда слуга, убрался восвояси.
        - Жрать и спать, - отозвался Андре, со скрипом подвинув стул и лязгнув крышкой на горшочке.
        - Что там подали? - немного оживился я, вставая с кровати и отодвигая балдахин. После шумной дороги и ещё более шумной разгрузки даже не обращал внимания на тихое поскрипывание досок под ногами и приглушенные голоса гостей, слуг и хозяев. Зато было дико, что пол под ногами не качается. Помнится, как-то ехал в плацкарте от Златоглавой до Дальнего Востока, а в конце вылез на перрон. Вот такое же ощущение было.
        Где-то заиграли сразу на трёх инструментах менестрели, зазвенели бутылки: готовился пир в честь приезда госпожи Клэр. Только бы не упоили девочку в дупель! Ей ещё и шестнадцати нет - слетит с первого же кубка.
        Внизу раздался смех, а после громкого, но неразборчивого выкрика скрипка, мандолина и флейта заиграли что-то весёлое. Звонкий голос, принадлежавший безымянному юнцу, начал похабные песенки, заглушаемые время от времени громким женским смехом и шумными тостами. Игра мандолины сильно походила на треньканье балалайки, но при этом гармонично дополняла два других инструмента.
        - Какой-то суп с бобами, луком и мясом, - ответил товарищ, подняв со столешницы ложку и помешав варево. - Щас заценим.
        Он шумно отхлебнул немного, пожал плечами и выдал вердикт:
        - Кушать можно. Похоже на гороховый суп со свининой.
        Я подошёл поближе и наклонился над горшком. Да, пахло вкусно.
        В этот момент за дверью раздались голоса, а потом она без стука распахнулась, и в комнату ввалились Урсула и Катарина. У одной в руках был поднос с запечённой порч?ттой и караваем хлеба, у второй - вяз?нка колбасок, сырная голова, а под каждой подмышкой зажаты по две бутылки вин? подешевле нашего, так как в склянках из низкокачественного мутного стекла.
        - Я же говорила: по роже разок стукнуть, сразу всё появится! - громко заголосила тётя Урсула, ногой закрывая за собой дверь и отодвигая этой же ногой табурет с дороги. Мечница со стуком опустила на стол бутылки и шлёпнула колбасками. - Я у двери. Ты со стороны окна, - добавила она, оглядев комнату.
        - Я-а-а у-у-у… - тихо протянула Катарина и кивнула в мою сторону.
        Андрюха хмыкнул, а Урсула разразилась бранью:
        - Нет, сегодня ты под окном! Мало ли что пьяным дурам в голову влезет! - повысила голос на храмовницу умудрённая годами телохранительница и добавила: - Не умрёт без одной ночи с тобой!
        - А разве можно на посту пить? - ехидно спросил лейтенант.
        - Так это мне-е-е! - возмущённо протянула Урсула. - Кошка пить не будет!
        - А тебе разве можно? - не унимался Андрей.
        - С четырёх бутылок тиа Урсула но комо уна кубо.
        Дословно это звучало: «Тётя Урсула не будет как бочка». В русском языке есть аналогичная фраза: «Не будет в стельку пьяной». В общем, не прошибёшь мечницу этой дозой.
        Слова кончились. Под ногами веселье было в полном разгаре, а мы, еле шевеля ложками от усталости после долгой дороги, поели похлёбки и пригубили вин?. Даже Урсула лишь ополовинила одну бутылку, сунув остальные в мешок, который подложила под голову вместо подушки. Ума не приложу, как мечница собиралась спать на такой неудобной подстилке.
        Разместились. Затушили свечи. Но сон не шёл, и, слушая шум праздника и сопение товарищей, я подвесил на прищепку к балдахину небольшой светодиодный фонарик и, достав волшебную книгу, прошептал название: «Арте да фуэго - искусство огня»…
        * * *
        Сектантка Арселия стояла на коленях перед небольшим алтарём, где размещалась одинокая статуэтка. Мрак комнатушки, больше похожей на тюремную камеру в подвале замка, разгоняла только тусклая древесная лучина: богиня этого места не любила свечи, предпочитая древесный огонь. Холодный пол был сглажен многими и многими часами молений, проведённых на коленях. Часы складывались в годы, а те, в свою очередь, в десятилетия. Богиня не часто отвечала, но когда озаряла этот каменный мешок своим ликом, всегда была приветлива. Всегда благословляла сестёр мудрыми напутствиями.
        Шёпот десятков голосов, читавших молитву, эхом отражался от сводов, разбивался обрывки слов, подобно тому, как факел рассыпается искрами. Ответ же привносил радость в душу, уверенность в завтрашнем дне и придавал сил…
        Теперь же она была одна, и одинокое эхо металось по полумраку, как обезумевшая летучая мышь, не могущая найти выход из запертого склепа. Сестры мертвы, радость погасла, а на её месте разгорались ненависть и злость.
        - О, милосердная покровительница, - шептала Арселия, - смилуйся и откликнись на зов дочери своей. Помоги отомстить за сестёр.
        Эти слова повторялись снова и снова, роняя в душу женщины ещё и обиду.
        - О, милосердная… - слетала с её губ молитва, смешанная со слезами.
        - … смилуйся… - царапала она изнутри безответной тишиной.
        - …помоги мне, - догорала надежда вместе с лучиной.
        Раз за разом женщина повторяла молитву, а рядом лежали ненавистные ключи, ожидая своей участи.
        - Да откликнись же ты! - не выдержала Арселия и закричала, когда тусклый огонёк дрогнул и погас, оставив её в темноте.
        Огонёк погас, но затем вспыхнул с новой силой и взметнулся тонким белым языком пламени, доставая почти до потолка, а рядом с Арселией теперь стояла возникшая из пустоты богиня.
        - Милосердная, - глотая слёзы, пробормотала Арселия и потянулась к подолу белого, как мел, платья, но покровительница молча сделала шаг назад, заставив молящуюся затаить дыхание.
        - Милосердная? - неуверенно переспросила она.
        - Ты больше не дочерь мне, - проронила богиня, вбивая в душу ответ женщины, словно раскалённый клин. - Я любила вас. Я помогала вам. Но вы пошли на поводу жадности, глупости и гордыни. Вы последовали за самозванцем и тем самым отреклись от меня. Твои сестры сами виноваты в своей погибели.
        - Но, милосердная… - дрожащим голосом прошептала Арселия. - Была старуха, и она сказала, что она твоя посланница.
        - А разве я не молвила, что лично буду давать наставления? Я больше за вас не в ответе! - прорычала богиня и добавила, поддев ногой волшебные вещи: - А эти ключи лучше брось с обрыва в море.
        Покровительница замолчала и закрыла глаза, и в тот же миг лучина окончательно погасла, оставив сектантку в одиночестве.
        Арселия несколько мгновений молчала, а затем заорала, ударив кулаками по каменному полу:
        - Да будь ты проклята! Я всё равно отомщу за сестёр, и если свет не хочет мне помогать, я встану на колени перед тьмой! Тьма всегда рядом, тьма всего ответит, а у меня есть, что ей предложить, и есть, что сказать!
        Глава 4. Неудачные начала
        - Да заткнись ты, падла крикливая! - прорычал я в ответ на истошное «Кукареку!», раздавшееся под окном.
        Первые петухи вырвали меня из объятий сна, в который я провалился лишь во втором часу ночи. С вечера было жарко, а утром посвежело настолько, что пришлось закутаться в шерстяное одеяло. Параллельно с этим возникло желание выпить горячего кофейку. Я приподнял голову и огляделся по сторонам, умилившись уютом помещения. На побеленную стену красиво падали солнечные зайчики, отражённые от оставленного на столе подноса. Расположенные под потолком три поперечные балки, аккуратно развешенные по углам вязанки чеснока, сушёных яблок и веточек можжевельника, обитый полированными медными полосами сундук под вещи, а также резные полочки с расписными горшочками, расставленными по росту, как матрёшки, придавали комнате стиль деревенского домика. Пахло омлетом, беконом и куриным бульоном.
        Я закрыл глаза, решив подремать ещё, так как часы показывали всего шесть утра, но услышал звуки, от которых сон как рукой сняло: это были женские стоны и сдавленное мычание. Более того, я узнал в них голос Катарины. Жар прильнул к лицу. А в груди кольнуло ревностью.
        Раньше, чем осознал свою глупость, я резко отдёрнул балдахин, сразу увидев храмовницу. Девушка уцепилась за балку руками и подтягивалась, стиснув зубы и издавая те самые звуки, при этом на храмовнице из одежды имелись только панталоны и пояс с ножнами для фальшиона и перевязь с бандальерками и засунутыми в петли пистолетами. Неудивительно, что я принял за звуки секса, издаваемые ею стоны.
        Урсула оказалась за столом. Она уплетала остатки вчерашней миниатюрной свинки-порчетты, заворачивая кусочки мяса в похожие на тонкий лаваш пшеничные лепёшки и запивая парным молоком.
        Я выдохнул и откинулся на подушку, рядом с которой лежала колдовская книга, так как сильно обманулся в своих ожиданиях относительно подаренного фолианта. Бесполезно диктовать ей заклинания, бессмысленно размахивать волшебной палочкой над страницами и глупо разбрызгиваться эликсирами и кровью: ничего не поможет. Собственно, я вообще ничего не разобрал, хотя книга написана на непривычном, но вполне понятном диалекте. Очевидно, что она представляла собой просто учебник, причём рассчитанный на тех, кто уже имеет базовые понятия о чародейском ремесле. Каждое заклинание представляет собой нудное описание техники и раскрашенные вручную гравюры, похожие на те, что имелись в земных средневековых книгах по фехтованию или научных трактатах Леонардо да Винчи. На них тщательно нарисованные тушью женщины в кругах, словно идеальный человек в исполнении нашего гениального соотечественника эпохи Возрождения, и куча схем с точками на теле, рядом - наброски кистей рук, сложенных в разных жестах. И только на сороковой странице иллюстрировалось практическое применение искусства огня: мастерица вскидывает ладонь, а
напротив волшебницы стоит охваченный рыжим пламенем рыцарь. Подпись гласит: «Эль-гал сел?йда б?йа д?йля-кад?на и пик-аля торг?га». («Солнечный петух спускается с цепи и клюёт черепаху»). Впрочем, нашлись и более мирные техники: «Флор эскарл?та флор?нсе ?нтре лас р?мас де ун арб?л с?ко». («Алый цветок распускается среди ветвей сухого дерева»). Под таким поэтичным названием скрывался обычный розжиг костра.
        Яснее ясного, что нужно срочно брать Лукрецию за жабры и набиваться ей в ученики, дабы изучить самые азы магии, без которых бессмысленно таращиться на фолианты и свитки.
        - О, юн спадин, проснулся! - широко улыбнулась Урсула, с грохотом воткнув кинжал в разделочную доску.
        - Доброе утро, - пробурчал я. А потом сообразил, что сказал это по-русски, и поправился: - Яси дьёс.
        - Добре утре, - попыталась повторить за мной Катарина, зависнув в верхнем положении подтягивания со скрещенными ногами, а потом медленно, со стоном опустилась. Она разжала пальцы и легко приземлилась на пол, который даже не скрипнул, хотя подо мной он отзывался тихими жалостливыми сверчками, притом что вешу в полтора раза меньше храмовницы. Наверное, это какая-то храмовая техника бесшумного перемещения. К тому же она наполовину кошка.
        Я быстро оделся и вышел к женщинам. Катарина немного поддалась своей нечеловеческой добавке к естеству, скользнула ко мне, наклонилась и провела щекой по моим волосам. Это значит, что она, несмотря на серьёзный вид, пребывала в хорошем настроении, ибо выпускала львицу только в двух случаях: когда всё замечательно и зверь лениво ворочается у неё внутри, либо всем скоро может наступить конец, и надо срочно пускать в бой тяжёлую артиллерию. Храмовница увернулась от моих обнимашек, схватила вещи и начала одеваться.
        - Андрюха, ты со мной? - громко произнёс я, задрав голову к потолку.
        - Нет, - раздался недовольный голос из-за ширмы.
        - Почему?
        - Хочу выспаться в нормальных условиях, чтоб не мешали комары, всякая нечисть и стрельба. Неизвестно, что хуже.
        Пожав плечами, я подошёл к столу. Чтобы не нарушать этикета, сунул за ворот уголок льняной салфетки, а дабы немного побунтовать против системы, наколол кусок бекона на вилку для рыбы и следом макнул хлеб в яичный желток. Мелочь, а приятно. Пока доедал завтрак, прислушивался к звукам особняка. Пир давно закончился, и теперь слышались приглушённые указания старшей служанки: подтереть там-то, унести то-то. Усадьба имела мансарду, где обитала прислуга, и потому топот и скрип досок раздавались и сверху, и снизу.
        Пока телохранительницы собирались, я решил дойти до волшебницы, благо, та обитала в соседней комнате, да к тому же интересно поглядеть на убранство усадьбы при свете дня, а не в спешке и не при тусклом свете факелов, масляных ламп и свечей. Если не ошибаюсь, то двухэтажное здание походило по форме на букву «П». Два крыла огибали внутренний прогулочный дворик с клумбами и фонтаном. Прикрытые ставнями окна комнат выходили наружу, тогда как коридор - внутрь, причём это не полноценный коридор, а скорее лоджия в изначальном смысле этого слова: наружную стену заменяла деревянная резная колоннада с перилами между колонн, поддерживающими край кровли. Местный тёплый климат вполне позволял. Это только у нас лоджии принято стеклить, чтоб не замёрзнуть.
        Главный корпус усадьбы тоже имел два уровня лоджий, обращённых во дворик, и двускатную крышу, но в отличие от крыльев пространство мансарды не отдано слугам, а представляло собой тренировочный зал, где хозяйки должны упражняться в фехтовании. Кстати, здесь очень чёткое разделение между понятиями «леди» и «донья». Леди - это особа знатного рода, даже если он обнищал до неприличия. Донья же - женщина из уважаемых кругов, но простого происхождения, например, управляющая имением. А вот Клэр - графиня, и потому - леди, но будь полноправной владетельницей большого феода, звалась бы лорд?ссой.
        Если копнуть поглубже, то для мужчин тоже есть свои правила, немного отличающиеся от земных. Так, я с Андреем - юные господа, так как хоть и не из знати, но при деньгах. В местном исполнении звучит: «?не д?нсо». Были бы знатные, звались бы сеньорами или же г?ррами, ежели бы происходили из северо-восточных кельто-германских провинций.
        А если бы на лицах имелась печать старости, то звали бы нас венер?бра д?нсо, то есть «достопочтенные господа».
        Но и здесь наличествуют исключения: отец Клэр, хитрожопый граф да Кашон, - лорд, ибо вдовец, стоящий во главе рода. Северное слово пришлось при переводе искажать, потому как транскрипция звучит, как «хла?рд», что означает «хранитель хлеба». Но можно не заморачиваться и звать лордом, так как под словом подразумевается именно это. К магам же и служивым совсем другие обращения.
        Прежде чем постучаться в комнату Лукреции, я оперся на перила и несколько минут разглядывал умиротворяющую картину, где мальчишка-слуга подсыпал корм в золочёную клетку небольшому пёстрому грифону. Это редкое создание являлось символом рода, и потому немудрено было его здесь увидеть.
        Закончив созерцание и релаксацию, я активировал магодетекторы. Одновременно с этим пришла в голову мысль, что инфанта кровавого озера я как-то пропустил мимо датчиков, и это весьма и весьма плохо. Нужно поставить заметку, дабы разобраться с непонятками при первой возможности. Да и вообще, надо включить виртуальный календарь, чтоб все дела были перед глазами, а то окунусь в обучение магии, и всё остальное пройдёт мимо.
        Подойдя к двери, я достал из кармана серебряную монетку, прислушался и осторожно стукнул три раза ребром. Почему три? Больше не получилось. Детектор тихо запищал, а монетка прилипла к дереву, как намагниченная. Это так волшебница вредничает.
        Когда пальцы разжали денежку, та под небольшим углом покатилась по вертикальной поверхности в сторону пола, стукнувшись в конце о порог.
        - Можно? - с ехидной улыбкой на лице спросил я.
        - Да, - отозвалась Лукреция. Снова свистнул детектор, но уже другим тоном, и внутри щёлкнула задвижка. Это уже Марта засуетилась.
        Я налёг на ручку и неспешно вошёл внутрь. Волшебница обнаружилась сидящей перед большим зеркалом одетой в длинную камизу. Она заплетала волосы в замысловатую косу, в которую добавила шёлковый шнур цвета золота.
        Лицо Лукреции несло на себе печать вселенской тяжести и небольшого похмелья. Окинув помещение взглядом, я увидел на столе бутылку и блюдо с закуской.
        Ведьма-служанка Марта гладила через марлю большим чугунным утюгом платье цвета зелёнки. А в камине тлели угли, которые требовалось добавлять в этого железного монстра весом в пять кил?.
        - Как прошёл пир? - попытался начать я издалека.
        - Ужасно! - скривилась Лукреция и отодвинула от себя полупустой кубок.
        Перед тем как продолжить, волшебница вздохнула и положила ладони на стол.
        - Эти дуры совсем отвыкли от хозяйской руки. Граф да Кашон оставил поместье и требует от управляющей лишь небольшую прибыль да постоянно готовые к приёму покои, на случай, если соизволит явиться. А управляющая зажралась, как генетта, которую вместо мышей натравили на миску с молоком, и до дрожи боится, что погонят от кормушки. Нанятая волшебница тоже ничего не стоит. Гнать надо пинками шарлатанку с дипломом! Эта тихая пьянчуга (ставлю левый глаз на спор) скоро перепутает чары и разнесёт амбар, где хранится её любимое вино. - Волшебница ухмыльнулась. - Вино - единственное, что здесь сносно, хотя живут под самым брюхом у столицы, как щенок у сучьей титьки. Особенно вкусно лёгкое розовое, оно хотя бы не воняет, как дешёвая жжёнка.
        - А что Клэр? - поинтересовался я, скосив глаза на стол, где были бутылка и серебряное блюдо.
        - Управляющая всю юбку обмочила со страху. Как же, дочка графа! Девчонку напоили так, что она раньше вечера никуда не уползёт дальше тошного ведра! Да кто же так госпожу встречают?! Даже у нас, в Галлипосе, лучше сделают! - возмутилась Лукреция, замолчала ненадолго, а затем пробормотала нечто похоже на цитату из философского трактата: - И слетелись стервятники на живую плоть, и пристало им отвратно кричать, и пристало приплясывать над ещё живой добычей в ожидании гибели, не терпелось им тёплой крови отведать.
        При виде моей озадаченной физиономии волшебница пояснила:
        - Вечером два вдовых барона в гости наведались. Так нахваливали девочку, что тошно стало. А она, пьяная, рот разинула, слушала все эти потоки приторной лести. Управляющая перед гостями стелилась, как шлюха при виде золота. Леди Ребекка еле-еле выгнала уродцев, сославшись на обет сподвижения в поисках славы, а то разговоры потихоньку начали подходить к тому, что девушке её положения не пристало быть безмужней. Одним словом - падаль. Тьфу!
        - Ей же шестнадцати нет, - искренне изумился я.
        - Зато она богата и родовита, - вздохнула Лукреция. - Когда на кону стоят доходные земли, соляная шахта, несколько торговых судов, благосклонность герцогини да Айрис и графский титул, многие готовы спрятать совесть в железный сундук под большой зам?к.
        Волшебница снова замолчала и поглядела на меня.
        - Но ты ведь не за моим ворчанием пришёл?
        - Угу, - состроив невинную и карикатурно наивную физиономию, ответил я. - Мне бы поскорее посетить представительство Магистрата.
        - Разрешение получить? - прикрыв глаза, переспросила волшебница, а когда я повторно угукнул, покачала головой. - У меня сегодня другие намерения относительно времяпрепровождения. Возможно, когда будем в столице в следующий раз, то отведу и дам личную рекомендацию.
        Я вздохнул и поджал губы. Ведьма весьма недвусмысленно набивает себе цену. Она всё же торговка магией и не может просто так упустить выгодное предложение. За столько времени я достаточно узнал волшебницу и совершенно не удивился повороту событий.
        - Хорошо, сколько я должен дать тебе золотых, чтоб твои намерения изменились? - стараясь не выглядеть раздражённым, спросил я.
        Подумалось, что если сегодня не успею, то придётся выискивать время позже, а мне не терпелось приступить к изучению магии. Любопытство - мать его! - толкало мою пятую точку навстречу неведомому. Это же обидно - иметь в реале возможности игрового чародея из какой-нибудь продвинутой ролевухи и быть не в состоянии ими воспользоваться! Как гласит поговорка: близок локоток, а не укусишь.
        Женщина вытянула руку, в которую с кровати прыгнул узорный костяной гребень.
        - Мне действительно есть чем заняться, но если оплатишь мне кое-какие расходы, то постараюсь поторопиться и вернуться не затемно. И хотя Магистрат открыт для денег денно и нощно и стоит звякнуть золотом в дверь, как недавно ты стучался ко мне, как сразу с кроватей повскакивают и отворят, но нет никакого желания бродить по ночной Коруне: даже в приличном квартале могут в темноте вылить на голову горшок с детскими какашками.
        - Я с тобой: мне всё равно нужно в город, чтобы повидаться с братьями по гильдии, - усмехнулся я в ответ.
        - Тебе не понравится, - протянула волшебница, наклонившись ближе к зеркалу и дотронувшись гребнем до чёлки.
        - Тем не менее я настаиваю.
        Лукреция пожала плечами.
        - Я предупредила, остальное - дело твоё, но я буду прицениваться к столичным юнцам-содержантам, готовым за звон золота скрасить несколько ночей одинокой волшебнице. Учти.
        Магесса мечтательно закатила глаза и вздохнула, а когда снова поглядела на меня, то хмыкнула при виде моей ошарашенной физиономии.
        - Ты думал, я изо льда сделана? Я тоже хочу жарких танцев на простыне. Ну, да ладно. Успеем и по моим делам, и по твоим, и в Магистрат заскочим. Через три четверти часа буду готова, - широко улыбнувшись, произнесла волшебница.
        Я скривился и почесал в затылке. О, как поэтично она обозвала секс: «танцы на простыне»! Надо запомнить выражение.
        Я улыбнулся и, отвесив лёгкий полупоклон, вышел на лоджию. И как раз вовремя, ибо во дворике разворачивались интересные события. У фонтана стояла Клэр. Юная графиня облокотилась на бортик, а потом выругалась и сунула голову в воду, заставив целые ручьи политься через край под ноги.
        - Д?хме морь?р. (Дайте мне умереть), - донеслось до меня.
        К гадалке не ходи - и так видно, что девушке очень хреново.
        Я покачал головой и неспешно зашёл в свою комнату. Катарина и Урсула уже были при параде и во всеоружии. Как-то не воспринимались всерьёз голое плечико храмовницы, декоративные доспехи и боевой фальшион на перевязи в придачу к четырём пистолетам: двум тяжёлым, мушкетного восьмого калибра, то есть в целый дюйм, и двум кремнёвым револьверам калибра полдюйма, что примерно соответствует тридцать второму охотничьему по земной классификации.
        Урсула закинула на спину фальшивый двуручник, заткнула за пояс ножны с кошкодёром, а в петлю на бедре - мушкетон, представляющий собой абордажный мушкет с очень коротким стволом. Фактически отличался от пистолета только прикладом. Четыре таких образца нашлись в ящике с оружием, но поскольку не подходили ни знати по статусу, ни солдаткам по табелю, то остались невостребованными до сего момента.
        Тётя Урсула придирчиво оглядела меня, поправила мою шпагу, а потом подмигнула, развернулась и залезла в сундук. Оттуда вытащила широкополую шляпу с пышным пером. Казалось, она сняла головной убор с убитого д’Артаньяна, причём легендарный герой книг Александра Дюма представлялся не застреленным, не заколотым, а павшим смертью храбрых со сломанной шеей и отпечатком пятерни на коже. Так и хотелось назвать Урсулу госпожой Порт?ской, но, увы, не было здесь таких персонажей.
        - Мы готовы, юн спадин, к штурму борделей, - бодро отрапортовала она, нахлобучив себе на голову шляпу вместо пышного берета, который носила раньше. Я поглядел на головной убор, и мечница щёлкнула пальцем по полю: - Это свежие столичные веяния, юн спадин.
        - А с чего ты про бордель заговорила? - прищурился я и перевёл взгляд с ухмыляющейся Урсулы на смущённую Катарину.
        Но ответ последовал не от них, а со стороны Андрея.
        - Так эти язвы подслушивать бросились, причём обе. Чуть по мне не потоптались. Ты только вышел, а они к стенке ломанулись и ушами прилипли, как присосками.
        Лейтенант отодвинул балдахин и явил недовольную физиономию.
        - Слышь, - добавил он по-русски, - проваливайте быстрее, я спать хочу!
        - Да не торопи ты! Там ещё волшебница собирается, - огрызнулся я.
        Порой казалось, мы уже поладили с лейтенантом, а порой охота было удавить его голыми руками.
        Как только произнёс это, в дверь постучали. Урсула пожала плечами и открыла. На пороге стояла сладкая парочка: Лукреция и Марта. Лукреция была в платье цвета зелёнки и тёмном плаще, в широкополой шляпе, только не кожаной, как у мечницы, а тканевой, с дорогой отделкой и серебряной пряжкой на тулии, и с расшитым золотой нитью бархатным чехлом для волшебной книги в руках. Марта была одета попроще: платье коричневых оттенков, а на голове - простой белый чепец изо льна; в руках она держала большую плетёную корзину. Быстро же они собрались!
        Недолго думая, я вышел. Впятером миновали внутренний двор, не желая сталкиваться с убывающими восвояси ухажёрами юной графини. Как раз к парадному крыльцу подъезжала очередная процессия с обилием знамён, но скромной охраной и каретой, что говорило о бедности очередного одинокого дворянчика. Да и срезать путь через сад, как подсказало Катарине её звериное чутьё, было короче.
        В саду я увидел множество детей, большинство которых было не старше десяти лет. Они ухаживали за пышными кустами, собирая урожай, убирая мусор и выполняя прочую работу. Растения походили на шиповник, но имели не только большой оранжевый плод, но и необычные цветы с мясистыми, как листья алоэ, лепестками.
        Катарина на ходу нарвала этих лепестков, закинула их в рот, а заодно угостила и меня. Они оказались кисло-сладкими на вкус и очень сочными. А после пояснений Лукреции понял, что розовое вино называется так не потому, что красное разбавляют белым, а из-за винной розы, из которой делается этот напиток. Думаю, винная роза вместе с сахарным луком произведут на Земле фурор. А что касается эксплуатации детского труда, то поставил в системе заметку обязательно разобраться и доложить: я прогрессор, и такая дичь не должна оставаться без внимания. Пусть аналитики поработают над этим вопросом.
        У запасных ворот, где стояла пожилая стражница с укороченной алебардой, в начищенной до блеска кирасе и наряженная в одежду цветов да Кашонов пышнее, чем швейцар у дверей дорогого ресторана, мы остановились в ожидании непонятно чего. На предложение побыстрее дойти до города - ведь до ворот было всего-то около пяти километров - Лукреция отмахнулась, мол, ноги не жалко? И вот в этом ожидании я таращился по сторонам. Усадьба располагалась весьма близко от города и, что вполне естественно, имела соседей, и размеры её примерно в семь гектаров, четыре из которых занимал сад, а ещё два - небольшой, парк, похожий на искусственный лесок, впечатляли.
        Всё выглядело так уютно, что хотелось одолжить под шашлыки с пивасиком замеченную по пути крытую беседку между леском и садом, отгороженную декоративным кустарником. Между поместьем да Кашонов и чужими угодьями пролегала неширокая дорога, мощённая грубым булыжником и предназначенная для служебных повозок.
        Вскоре моё внимание привлекли два паренька, стоявшие около забора напротив. Интуиция подсказывала, что один из них - тот, что одет попроще, наверняка слуга, другой - его хозяин. Юнец лет шестнадцати был в голубом камзоле, малиновом берете с пёстрым пером фазана, белой рубашке с ажурным воротом и рукавами, голубых же штанах-бриджах длиной традиционно по колено, и полосатых чёрно-белых чулках. Короткий зелёный плащ с откинутым капюшоном был накинут не по погоде, ибо утро сулило жаркий день и скорый переход всякого, оставшегося на открытом пространстве, в консистенцию варёного вкрутую яйца. Оружия при нём не наблюдалось.
        - К вашим услугам, юн спада! - сразу же повысила голос Урсула, стоило юнцам двинуться в нашу сторону. И хотя мечница изобразила вежливый поклон с прикосновением кулаком к левой груди, из контекста можно понять, мол, мы вас видим, без фокусов! Но на то она и телохранительница, чтоб не допускать возможных недоразумений. Но лицо мечницы было не злым, а скорее выпендрёжным, ей было откровенно скучно. Катарина же, напротив, застыла с неподвижным взглядом, как кошка при виде мыши. Можно не сомневаться, что при необходимости через долю секунды в лица непрошеным гостям будет глядеть дуло пистолета.
        - Добрые дамы и господа, - заговорил юноша, сноровисто снял с себя головой убор и несколько раз выполнил поклон с витиеватым размахиванием беретом, а затем резко выпрямился, щёлкнул каблуками и приложил берет к груди. - Не утолите ли вы любопытство и не скажете ли, не здесь ли остановилась благородная графиня Клэр да Кашон?
        - Ещё один соискатель, - пробурчала Лукреция, смерив мальцов взглядом с ног до головы.
        - Здесь, - с ухмылкой ответил я юнцу за всех и показал рукой в сторону возвышающегося над деревьями особняка.
        - И зачем он там? - снова заворчала волшебница. - У него ни титула, ни денег нет, если судить по тому, что они не на собственной карете приехали, да ещё и не к главному входу.
        - Пусть Клэр сама решает, - произнёс я, потерев пальцами подбородок (вроде бы, и брился, но всё равно щетина кололась).
        - Да он нищий! - повысила голос Лукреция, а я поглядел на перстни на своих руках. Да уж, сословное общество, где всех встречают по одёжке! Не зря на Земле почти всю зарплату потратил на золото.
        А юнец, меж тем, надулся, скрипнул зубами и покраснел, как рак. Казалось, тронь его, и крышка со свистом слетит. На всякий случай я оглядел гостя на предмет гербов, но ничего не нашлось.
        - Ваше магичество, - раздался голос позади меня; то была стражница у ворот. - Так пускать их или нет? А то так-то не велено.
        - Да!
        - Нет! - Почти одновременно выкрикнули мы с Лукрецией, несколько секунд поиграв в гляделки, а потом я сдался. Не хозяева же. Не нам правила менять.
        - Не пускай.
        - Ага, - отозвалась стражница и наклонила алебарду так, чтобы перекрыть путь через калитку в воротах. - Юные господа, не велено.
        Пареньки переглянулись и быстро ретировались, стараясь сохранить лицо.
        Вскоре я понял, чего мы ждали. К воротам подъехал недорогой открытый двухосный четырёхместный экипаж с женщиной-возницей на козлах и сиденьями в коричневой кожаной обивке. Молодой пятнистый бычок норовил помчаться, задрав хвост, но натянутые поводья не пускали. А ещё повозка, если не ошибаюсь, типа «фаэтон», имела деревянные рессоры, сложенные из стянутых медными скобами светлых реек. Наверняка берёза. Слышал, что именно из неё делали упругие элементы в позднем Средневековье.
        - Лукреция, - шёпотом позвал я магессу, - как она узнала, что мы ждём транспорт? Какой-нибудь волшебный маячок?
        - Вздор! - закатила глаза колдунья. Она наверняка уже ощущала себя моей наставницей, и это несколько приподнимало её чувство собственного достоинства, а заодно и уровень пафоса. Главное, чтоб уровень до небес не взлетел, а то ведь тяжеловато сбивать с головы ведьмы корону лопатой.
        - Обычное дело для больших имений, - продолжила она. - Народу много. Прислуга и охрана постоянно ездят в город - кто домой, кто за товарами. Вот возница и катается, подбирая народ.
        - Маршрутка, значит, - ухмыльнулся я и запрыгнул в повозку. Напротив меня примостились Лукреция и Марта. А потом меня зажали с двух сторон, ибо вооружённые до зубов Урсула и Катарина тоже втиснулись на узенькую лавку. От их веса повозка жалобно скрипнула, и подумалось, что сейчас лопнут рессоры, но обошлось. Возница даже не обернулась, а когда Лукреция громко распорядилась: «К южным воротам!», подстегнула бычка хворостиной с криком «Пошёл, убогий!», я вздохнул: что-то туго даётся мне путь к магии. Спотыкаюсь об амбиции наставницы, нехватку времени, непонятности в выданном учебнике. Побыстрее бы начать…
        Глава 5. Несколько неприятных встреч
        Инфант медленно спускался по винтовой лестнице в подземелье старого бастиона, с которого когда-то начинался городишко Керенборг. Пальцы хозяина Кровавого озера касались холодной каменной кладки. Тихое эхо шагов рождалось под ногами и улетало вприпрыжку по сглаженным ступеням вверх, на свежий воздух, и вниз, в глубины катакомб. Вскоре лестница кончилась, и дух очутился в помещении без окон и с арочными сводами, удерживающими весь форт. Толстые кирпичные колонны, испачканные копотью факелов, пахли сыростью и тленом. Но в то же время ни одного грызуна, кои любят селиться в подобных подземельях, не наблюдалось.
        - Зачем ты пришёл? - раздался голос откуда-то сбоку, и инфант неспешно повернул голову. Помещение озарилось мягким белым светом. Рядом с ним из затхлого воздуха проявилась и опустилась, коснувшись босыми ногами пола, высокая женщина в белоснежном платье. Глаза её, заплаканные и бесконечной печальные, были пустыми, взгляд - отрешённым. Впрочем, у бессмертных печаль - основной способ времяпрепровождения.
        - Поговорить, - горделиво приподняв подбородок, ответит инфант.
        Он смерил хозяйку надменным взглядом. Та, некогда обычная женщина, была принесена в жертву при возведении бастиона. Деву заживо замуровали в основании этой самой крепости, но жажда жизни выдернула душу из лап смерти, сделав привидением. Женщина не сдалась и обзавелась последовательницами, давшими сил и право называться божеством-хранителем бастиона.
        Инфант едва заметно улыбнулся и по-человечески вздохнул.
        Бывает…
        - Ты мне должен новых последовательниц, - прищурившись, произнесла гостья.
        - Зачем они тебе? - ровным голосом спросил инфант.
        - Может, я сохну без последователей! - огрызнулась гостья.
        - Ты должна была высохнуть среди каменной кладки, залитая известью с песком, ещё пять веков тому назад! - зло проговорил инфант. Настроение его изменилось, и он небрежно отвернулся от женщины. - Где сейчас твои последовательницы, и откуда у тебя ключ Кая?
        Богиня значительно слабее, и нет нужды заискивать перед ней.
        - Не твоё дело! - огрызнулась женщина и продолжила: - Коли не поможешь с новыми дочерьми, доложу высшим о твоих интригах.
        Инфант едва заметно улыбнулся.
        - Когда сама будешь непогрешимой, тогда испугаюсь. Ещё раз спрашиваю: откуда у тебя ключ Кая?
        - Был замурован в основании крепости вместе со мной! - снова огрызнулась богиня-хранительница и добавила: - Он опасен. Он разъедает разум смертных, а бессмертные не могут коснуться его.
        - И почему ты не избавилась от ключа, если он приносил тебе боль?
        Сын Кровавого Озера глубоко вздохнул, опустил голову и поглядел под ноги, заложив руки за спину. Древний дух уже не раз проклял свою затею узнать, какие силы стоят за пришлыми. Одна глупая ошибка за другой привели к тому, что теперь его шантажируют уже трое. Сперва пришлось уговаривать и одаривать безделушками сестру, чтоб не растрезвонила на всю округу, потом Ёвен потребовал право долга, теперь с этой надобно вести разговор, хотя сейчас попроще будет, всего лишь слегка припугнуть её и чего-нибудь пообещать.
        - Отвечай, если хочешь, чтоб я помог тебе с дочерьми вместо тех, от коих ты отказалась и бросила на произвол судьбы, как неразумная юная дева, что избавилась от младенца, забеременев от случайного прохожего, - надавил инфант на промолчавшую женщину в белом, которая снова молча засопела вместо ответа. - Говори, - продолжил он допрос.
        - Думала, пока он при мне, больше никого не замуруют. Врагу не пожелаю тех мук, что мне пришлось испить из чаши горести. Я слишком долго умирала. Слишком долго оживала. Слишком долго шла к свету.
        - Ясно. А что за глупое пророчество бормотала твоя старшенькая? - протянул довольный собой дух Кровавого Озера.
        - Слышала ещё при жизни, что придут не рождённые под светом небесной пары и принесут с собой войну.
        - Глупости, - прошептал Инфант.
        - Это не глупости! - Женщина подалась вперёд. Она сжала кулаки, но силы были не равны, и в этом случае напасть решится только загнанная в угол, подобно крысе, по следу которой идёт хорёк.
        - Глупости, - с улыбкой повторил хозяин кровавого озера. - Весьма часто пророчества сбываются, если верующий сам приближает миг их свершения. Можно прорицать: «И смерть неизбежна в ночи». И верующий либо умрёт от страха, разъевшего сердце, либо повесится, устав ждать конца, ибо пророчество лишит его рассудка. А твои дуры верят в войну и сами приближают начало.
        - Но ведь нерождённые пришли! - повысила голос богиня. - Пророчество сбывается!
        Инфант засмеялся и встал. Он, конечно, мог послать деву на все стороны света разом, силы на это есть, а вот заткнуть раз и навсегда - нет, и потому придётся запугивать и уговаривать, переступая через свою гордыню.
        - Ну, пришли и пришли. Это ещё не означает войну, - съязвил он.
        - Но… - протянула женщина, уронив руки и опустив голову.
        - Ты опоздала: многие уже позаботились о том, чтобы узнать, можем ли мы жить в мире и согласии с халумари. Ответ: можем. Лучше расскажи поподробнее, что лепетала перед уходом твоя выкидышня и куда она хотела направиться.
        Богиня подняла заплаканные глаза и заговорила. Заговорила о нелёгком выборе отказаться от предавших её дочерей, о решении единственной живой сектантки отправиться к местам заточения тёмных богов, дабы уничтожить всех пришлых и навсегда запечатать их врата.
        Выслушав женщину, инфант пошевелил шеей и забормотал вслух свои мысли:
        - Похоже, всё складывается не самым лучшим образом, и надобно достать кнут и поторопить халумари.
        Он подсжал губы, посмотрел на богиню, а потом перевёл взгляд на лестницу, где в тени шевельнулись две чёрные фигуры - новые помощники.
        * * *
        Город… Сразу стала понятна уловка Урсулы со сломанным клинком. Стража у ворот опечатывала всем входящим оружие тонким льняным шнуром и свинцовой пломбой. Одновременно с этим с каждого клинка собирали серебро. У назначенной для этой важной задачи чиновницы имелась особая табличка с указаниями, сколько золота, серебра или меди полагалось взыскать с путников. При этом клинки короче двух ладоней пошлиной не облагались, так как считались орудиями труда, а копья, алебарды, тяжёлые мушкеты и арбалеты и прочее оружие, с которым можно противостоять страже, проносить и вовсе запрещено. Кроме того, на выезде печать проверялась, и если она сорвана, то полагалась более значительная мзда.
        Но судя по тому, что Урсула устроила у ворот целый спектакль с причитаниями и показными обидами и мольбами (мол, несёт большой меч в починку, а обломок оружием не считается и обязательному учёту не подлежит), к тому же сунула пару медяков, всегда можно договориться. За остальное оружие заплатили, сколько полагалось.
        Хотя я немного кривлю душой: мой пистолет скрытого ношения так и остался незамеченным, так как их меры предосторожности не шли ни в какое сравнение с нашими. Сюда бы металлодетекторы и рентген, как в аэропортах - никто бы не прошмыгнул.
        Зато начала громко возмущаться Урсула:
        - Как королева слегла, так городская управа обеими ладонями гребёт угли в свой очаг. А герцогиням д’Айрис и да Берта дела нет до простого люда, они бодаются меж собой за трон, как быки за стадо. Главное - под копыта не попасть в этой суматохе.
        - И не говори! - поддакнула ей Катарина, глядя при этом на чиновницу, которая долго пересчитывала весь арсенал храмовницы.
        - Не знаю, - пожал я плечами, а потом пришла моя очередь возмутиться, когда Урсула встала рядом и, слегка наклонившись, прошептала:
        - Это, юн спадин, ты платишь за телохранительниц, так что твой кошель сейчас полегчает на дюжину серебряных.
        - Вот, блин! - пробурчал я, пробежавшись взглядом по той куче оружия, что имелась у моих спутниц, а когда чиновница застыла возле меня и неимоверно пафосно указала на полушпагу, то понял всю глубину негодования моих помощниц. Пришлось доставать клинок, прикладывать его к толстой деревянной линейке, а потом ждать, когда стражница завяжет шнур на ножнах и эфесе, а затем поставит пломбу с оттиском короны на свинцовой блямбе. Они бы ещё величину моего гульфика замерили!
        Шутки шуткам, но следующая линейка оказалась предназначенной для замера длины носков на туфлях-пуленах. На разлинованной рейке возле каждого штриха имелась надпись, и получалось, что самые длинные носки на обуви дозволялось носить беспошлинно только дворянам, а, к примеру, простолюдинам разрешались не длиннее двух дюймов. Казалось бы, одновременно и смешно, и грустно глядеть на подобный беспредел, но тот же Пётр Первый назначал пошлины за бороды, а в Европе и у нас существовали критерии для одежды применительно к разным слоям населения. И длина носков на обуви тоже была урегулирована указами, законами и табелями о рангах. Кроме ботинок, имелись пошлины на разные цвета для ткани, величину перьев на шляпах и прочего. Была замерена даже длина рукавов у замершей с выражением холодной ярости Лукреции.
        Вскоре снова пришла моя очередь краснеть, так как чиновница замерла с линейкой в руках и протянула ладонь, недвусмысленно намекая на взятку, а когда я сунул серебряную монету, принялась самозабвенно щупать мой гульфик, прикладывая к нему линейку. Не то чтобы мне совсем не понравилось, но обстановка не слишком располагала. К тому же Катарина стала пунцовой от возмущения, и Урсуле пришлось приложить усилия, чтоб храмовница не кинулась на чиновницу с кулаками. Вдобавок либо наши дизайнеры перемудрили, либо стандарты изменились, но в норматив я не уложился, и пришлось отдать ещё одну серебряную монету взамен небольшого медного жетона, который полагалось вешать на пояс в знак того, что пошлина уплачена. И нетрудно догадаться, что было изображено на жетоне под грубо отчеканенными символами года и месяца выдачи. Да… он самый, стоячий, во всей красе. Обязательно привезу на базу и вручу дизайнерам со словами: «Вот вам…»
        А ещё не понравилось, что пришлось спешиться. Въезд в город на гужевом транспорте тоже облагался пошлиной, причём немалой. Исключение составляла знать, и это вызвало долгое бурчание Лукреции, которая любила считать деньги, как мультяшный Скрудж МакДак, и тратилась только при условии, если полагала, что вещь или услуга действительно того стоит.
        Когда только мы оказались внутри, к нам подбежала куча детишек, начавших наперебой зазывать проехаться по городу. А вдоль стен стояли и поглядывали в нашу сторону жилистые женщины. Одни были одеты лишь в мешковатые платья поверх серых камиз, сотканных из необработанного льна, другие - побогаче. У вторых и транспорт был посолиднее.
        Что касается самого транспорта, то здесь присутствовали как обычные паланкины, о которых говорила Лукреция, так и двухколёсные повозки, похожие по внешнему виду на уменьшенные двуколки, а по функционалу - на повозки китайских рикш, выполненные в европейской стилистке. И для того, и для другого движущей силой были люди.
        Было интересно сравнить дешёвые табуретки на коромыслах и аккуратные паланкины для среднего класса, представлявшие собой носилки с крышей, обитыми тканью сиденьями, чистыми занавесками, к которым прилагалась девочка с колокольчиком; ей вменялось в обязанности бежать впереди и выполнять функцию автомобильного гудка.
        То же самое касалось и рикшеподобных повозок.
        - Прокатимся? - с улыбкой кивнул я в сторону транспорта, стараясь не думать о жетончике на поясе. Тоже мне, блин, писюкатым обозвали!
        - Нет, - решительно ответила волшебница на предложение. - Они три цены у ворот сдирают.
        Я пожал плечами. На Земле привокзальные бомбилы тоже завышают стоимость на такси, отчего дешевле не самолёте долететь, чем с ними поехать.
        Когда Лукреция зацокала подкованными туфлями по мостовой одной из главных улиц, достаточно широких, чтобы в них могли при желании впритирку разминуться две легковушки, все последовали за ней.
        Чтобы ничего не упустить, я активировал карту, которая сразу же повисла перед глазами в дополненной реальности. Спутниковой навигации в этом мире пока ещё не было, но в систему была заложена карта столицы, и специальная программка выискивала базовые ориентиры, высвечивая моё местоположение с точностью в два десятка метров.
        Улица вела к главной площади, расположенной перед королевским дворцом. Трёхэтажные, а порой даже и четырёхэтажные дома оставляли от неба только узкую полоску, и если бы не запах нечистот, обоссанных углов и помета, неизбежно витавший в воздухе, то прохладная тень и непривычная архитектура создали бы самый настоящий рай.
        По пути я глазел на публику. Оказалось, что жетончик о выплате пошлины за превышение размера гульфика имелся у многих столичных мужчин, и им даже принято хвастаться и гордиться. Стало понятно, почему с меня взыскали две серебряные: одна была взяткой за то, чтобы замеры показали увеличенное достоинство.
        Почесав в затылке и глянув на свой жетончик, я с усмешкой крякнул: вернусь - домой, обязательно расскажу в качестве анекдота.
        А между тем, навстречу попадались не только приличные мещане и мещанки, заморские и местные купчихи и городские стражницы, но и представители разных субкультур, коих очень мало в промышленно-торговом Галлипосе и днём с огнём не сыщешь в провинциальном Керенборге. Во-первых, это ярко расшитые наёмницы всех сортов и калибров, во-вторых - небольшие кучки глядящих себе под ноги юношей, похожих скорее на младенцев, чем на взрослых мужчин, так как одежды пастельных тонов изобиловали ленточками, на груди - ажурные слюнявчики, а на головах чепчики вместо шляп и беретов. Довершали одеяние длинные рукава, свисающие до самой земли. Местные эмо, как я окрестил юнцов, даже удалили брови и выбривали волосы на лбу, делая его зрительно выше, к тому же по-особенному подводили глаза. От этого они ещё больше смахивали на детей.
        - Это кто такие? - вытянув на ходу шею, спросил я у Катарины и показал кивком на чудиков.
        - Я сама объясню! - повысила голос Лукреция, шедшая чуточку впереди.
        Волшебница сперва замедлила шаг, сложила руки под грудью и задрала подбородок, а потом и вовсе остановилась.
        - Теперь я его наставница, - надменно протянула она и вскинула руку с выпрямленным указательным пальцем. - Отныне забота о его обучении и воспитании лежит на мне. И мне предписано рассказывать юноше о сложившемся миропорядке.
        - Вот язва! - побурчал я на русском языке.
        Волшебница не поняла слова, но уловила тон, после чего подошла к лавке с безделушками и скобяными изделиями, мимо которой мы как раз проходили. Магесса небрежно бросила на прилавок несколько монеток и взяла из рук торговки большой ажурный веер, изготовленный из тонкого красного дерева. Лукреция развернула покупку, сложила, а потом со всего маха заехала этим веером мне по затылку.
        - За что?! - громко возмутился я, поправив берет и потерев ушибленное место.
        - За неуважение к наставнице, - ответила Лукреция, поведя сложенным веером в воздухе, а потом вытянула руку в сторону Катарины. Кончик аксессуара застыл в сантиметре от носа храмовницы. - Даже не вздумай шипеть на меня, кошка! - протянула магесса. - Иначе перестану учить. Я его не звала, сам напросился.
        - Да ты меня ещё не учишь, - пробурчал я.
        «Вот ведь стервозина! - подумал я. - Сама ругала тётку Кассию, а, походу, вся пошла в неё. Что дальше? По пальцам бить будет?
        - Это дело времени. И отныне ко мне обращайся не иначе как «ма?стра»! - пафосно ответила Лукреция, развернула веер и начала им себя обмахивать.
        «Маэстра». Именно так вот: в женском роде и буквой «А» в конце слова.
        - Правильно, ваше магичество, - с улыбкой поддакнула волшебнице Урсула. - Молодёжь токмо так к усердию и следует приучать.
        - И ты туда же?! - прикрикнул я на мечницу, а потом сдался: - Так что с чудиками?
        - «Маэстра»! - громко произнесла Лукреция, ехидно глядя на меня.
        - Что с чудиками, маэстра? - сдавленно протянул я и сделал медленный кивок.
        - Это карден?ни. Детоликие. Бездельники и бездари, но им от рождения даны миловидные, несущие печать невинности мордашки. Этим карден?ни и пользуются, стараясь привлечь разных матрон в возрасте.
        - Ясно.
        - «Ясно, маэстра»! - поправила меня Лукреция, снова стукнув веером по затылку.
        - Да понял я! А это кто… маэстра? - огрызнулся я и задал новый вопрос, указав на мужичков, прячущих лица под капюшонами белоснежных балахонов. При этом они были увешаны всевозможными амулетами побольше, чем новогодняя ёлка.
        - Пурось?. Хранящие чистоту, соблюдающие обет воздержания.
        - Для кого, маэстра?
        - Для будущих жён, - хмыкнула в ответ Лукреция, но судя по тому, как она проводила взглядом одного такого балахонщика, она была весьма не против сама проверить у них чистоту душевную и телесную, причём на ощупь.
        - Маэстра, не пойму, вот девочка хранит себя, чтоб не получить нежелательную беременность, а мальчик для чего себя хранит? От него ведь не убудет.
        Рядом хохотнула Урсула, а Катарина поджала губы и опустила взгляд под ноги, типа, я взрослый, а детские вопросы задаю
        - А вдруг он примет благосклонность осквернённой проклятием или болеющей дурной заразой шлюхи? - Лукреция закатила глаза и продолжила импровизированный урок. - Как потом благочестивой женщине вынашивать и рожать здоровое дитя? И не зря говорят: чистота мужа - добрая половина приданого к свадьбе, особенно если он и ремеслу обучен, и хозяйству по дому.
        - Ясно, маэстра, - со вздохом протянул я.
        В общем, при матриархате женское здоровье превыше мужского. А потом чёрт меня дёрнул задать ещё один вопрос:
        - А как они без женских ласк-то обходятся? Тяжко ведь.
        - Можно, я? - тут же с хохотом вклинилась в разговор Урсула. Она подбежала к лавке, провела пальцем по воздуху, выбирая что-то из ассортимента, а потом купила большую медную рыбину с пухлыми губами и раскрытым ртом - карася, наверное. Таких рыбин из дерева, разных металлов и глины было очень много. Я сперва не понял, что это за сувенир, а потом тихо выматерился и покачал головой. На Реверсе отношение к интиму менее строгое, чем в нашем средневековье, тему не замалчивают и не обходят стороной, и потому на меня выпученными медными глазами сейчас смотрела секс-игрушка. Сразу вспомнилась лекция, на которой нам строго-настрого запретили называть женщин рыбками, даже ласково. Теперь стало ясно, почему.
        - Андрюхе подарю, - пробурчал я, принимая покупку из рук Урсулы.
        - А он тоже пуросье? - с лёгкой улыбкой на устах полюбопытствовала Лукреция.
        - Не знаю. Наверное, раз бабу до сих пор не нашёл, - озадаченно глядя на медную рыбину, ответил я, а потом подошёл к лавке и купил кусок холстины, в которую завернул сувенир. Что тут сказать, теперь для меня сказка о Золотой Рыбке заиграет новыми красками.
        Пока мы разговаривали, мимо нас два раза прошли хлыщи, пёстрые, как арлекины, и даже носки пуленов подвязаны на верёвочках к поясам. За чудиками следовали чуть менее раскрашенные слуги. Об этих я ничего не стал спрашивать: и так ясно, что это местные мажоры на прогулке. Одним словом, клоунада.
        - Что-то не яси, - произнёс вдруг Катарина.
        Я нахмурился и оглядел ассортимент. Вроде бы, обычный сувенирный магазинчик, рыбки только смущали.
        А тем временем храмовница выпрямилась, положила руку на рукоятку пистолета и вытянула шею в ту сторону, откуда мы пришли.
        Я тоже насторожился и нащупал пистолет под курткой. Примерно с минуту стояли и слушали, а потом до нас донеслись крики: «Демон! Демон!»
        - Какого… жетончика, - пробормотал я, вглядываясь вдоль улицы. Из переулка, примерно в семидесяти метрах от нас, начали в панике выбегать жители. Кто-то поскользнулся на разбитых яйцах, упал и едва успел отползти в сторону, иначе его бы задавила толпа. По брусчатке покатились репа и лук. Побежали высвободившиеся из сломанных клеток куры и утки. Надрывно орали дети.
        Пришлось прижаться к стене дома, дабы не сбили с ног. Урсула достала обломок клинка и взяла его обратным хватом, подставив запястье под мушкетон для опоры. Катарина тоже выхватила пистолеты: тяжёлый с картечью и кремнёвый револьвер с серебром.
        «Демоны!» - вопила толпа. Передо мной мелькали перекошенные от испуга лица.
        А потом из переулка вылетела громадная человекоподобная фигура. Разглядел детали не сразу, а только когда создание остановилось посередине улицы и начало осматриваться. Смуглая, как у бедуина, кожа, два с небольшим метра роста, косая сажень в плечах. И существо было мужского пола. Это было видно невооружённым взглядом, ибо между ног болталось кое-что размером с бейсбольную биту, а из одежды наличествовали только элементы доспехов: наплечники, набедренники, сегментные наручи, как у гладиаторов, рыцарские наколенники и налокотники, а ещё тяжёлый горжет. Все элементы крепились стальными кольцами прямо к коже, словно громадный пирсинг у мазохиста. Например, на наплечниках кольца на концах ремней были продеты сквозь кожу поверх рельефных грудных мускулов, оттягивая её, и казалось, шкура вот-вот порвётся. Я даже поморщился, представляя, каково это. Но для демона, похоже, это не было неудобством.
        У него было тяжёлое лицо с глубоко посаженными глазами, густыми бровями, обветренными губами и мясистым крючковатым носом. Лысый череп блестел, как полированный бронзовый котелок. Демон был покрыт шрамами, словно его пропустили через центрифугу вместе с колючей проволокой.
        - Что за хрень? - снова пробормотал я.
        А создание близоруко сощурилось и заговорило громким хриплым басом:
        - А-а-а! Вот вы где! Я уже обыскался!
        Демон стукнул себя по груди, словно заправская горилла, и, басовито взревев, бросился в нашу сторону.
        - Твою мать! - закричала Урсула и выстрелила в создание из мушкетона.
        - Идемони! Идемони! - заголосила Катарина, несколько раз проведя дулом ото лба до кончика носа.
        - Бля! - вырвалось у меня. Совсем забыл выкрутить фильтр магодетектора на максимальную чувствительность. Расслабился, дебилище прогрессорское!
        Но думать было некогда, пришлось быстро достать пистолет и снять его с предохранителя.
        Тем временем демон тяжело набрал скорость, уподобившись атакующему на арене быку, и преодолел уже половину расстояния. Катарина тоже быстро разрядила в громилу оба пистолета.
        Демон даже не остановился, и только когда Лукреция выкрикнула: «Ланца дельсело», в неприятеля ударила молния, а по взмаху руки молчаливой Марты в него полетела бочка, притормозил, закрыв лицо руками.
        - Па-а-а-да-а-аль! - раздался утробный не то рык, не то крик ярости.
        - Идемони! - снова закричала храмовница, проведя горячим створом по переносице.
        Неприятель заревел от боли, как тот же бык, которому в бок засадили раскалённое клеймо. Демон пригнулся и сбавил ход. Это дало мне возможность прицелиться и открыть огонь. Восемь патронов я всадил в него чуть медленнее, чем это возможно с автоматическим оружием. Вот что адреналин с человеком делает! Но всё равно демон даже не заметил пуль.
        - Идемони! - раздалось рядом в очередной раз.
        Тушу громилы охватило желтоватое сияние, а шрамы вспыхнули охрой, будто раскалённые угли. Демон попятился и начал трясти головой, словно его контузило. Я успел заменить магазин в пистолете и снова начал стрелять. И снова безрезультатно.
        - Пепел! - прокричала Катарина.
        - Да где ж я его возьму? - выругался я и начал лихорадочно искать глазами. Пока буду бегать по печкам и золу выгребать, нечисть очухается и кинется с новой силой.
        - Тряпку дай! - раздался голос Лукреции за спиной.
        Недолго думая, я оторвал рукав у рубахи и протянул волшебнице. Та быстро произнесла «фуэго», и по белому куску ткани побежали вперемешку зелёные, голубые и оранжевые язычки, но вместо того, чтоб осыпаться пеплом, ткань горела чёрным коптящим дымом и скатывалась в мутные капли.
        - Что за дерьмо? - недоумевала подставившая ладони Катарина.
        - Твою же мать! - процедил я. Как-то забываешь в средневековье, что существует синтетика, и именно из неё ещё на Земле была сделана моя одежда.
        - Дай эту дерюгу! - прорычала Лукреция.
        - Дебил! - обругал я себя и сконфуженно глянул на тряпку, в которую была завёрнута проклятущая рыбина, а затем встряхнул за край. Медная фигурка с открытым нараспашку ртом звякнула о мостовую, и поддавшаяся колдовству мешковина заполыхала, как и полагается натурпродукту. Но Катарина уже не стала ждать, а схватила пылающее полотнище и подбежала к одной стене дома. Там она забормотала молитву и быстро пересекла улицу, роняя на камни серый пепел.
        Демон как раз оклемался, и, как ему полагается, бросился к нам, но ударился в светораздел, как в бронестекло. По незримой защите побежали золотистые волны.
        - Не уйдё-о-ошь! - проронил демон и повёл толстой мускулистой шеей.
        - Бежим! Надолго его не задержать! - прокричала Катарина.
        Дважды повторять никому не пришлось, мы все дружно развернулись и помчались вдоль по улице. Примерно через сто метров я обернулся. Демон не стал биться о святую преграду. Он попросту начал долбить стену ближайшего дома. Под здоровенными кулаками лопнул кирпич, а потом и сама стена провалилась, словно её ломали отбойным молотком.
        - Стой! Халумари! - проревел демон, отбежал к противоположной стене, разогнался и со всей дури навалился на потрескавшуюся стену плечом, словно тараном.
        - Твою же мать! - выругался я, глядя, как кирпичная кладка начала медленно заваливаться, поднимая тучи пыли и громыхая на весь город.
        Демон нырнул в образовавшийся проём, а вскоре выбил изнутри дверь в этом же доме, но уже по нашу сторону светораздела. Дверь перелетела через всю улицу, ударилась о стену противоположного дома и разлетелась на доски.
        - Сто-о-ой! - послышался вдогонку хриплый бас; я не глядел, но в конце возглас сменился гневным: - Прочь с дороги!
        Я остановился на мгновение, чтобы перевести дух, и оглянулся. Демону преградила путь троица женщин в хороших доспехах.
        - Это орденская стража, - быстро проронила Катарина, - сейчас они его упокоят.
        Размазавшиеся от скорости воительницы атаковали громилу, но не тут-то было. Он ударил наотмашь кулаком, и одна из храмовниц отлетела на руины недавнего дома, где осталась лежать, кашляя кровью и медленно шевеля ногами.
        - Я вам не скудоумный грешень! - яростно взревел демон и подобрал оброненные меч и пистолет. Заговорённое оружие вспыхнуло в его руках золотистым пламенем, пытаясь отторгнуть демоническую плоть, но тот лишь сильнее стиснул рукоять в пальцах и выстелил. Вторая храмовница упала на брусчатку, держась за ногу. Пуля пробила мышцы навылет. Камни забрызгало кровью.
        Громила попытался пнуть раненую под рёбра. Эффект был такой же, как от наезда автомобилем. Женщину отбросило на несколько метров. Одно радовало: вокруг воительницы возникла блеклая сфера, приглушившая удар, иначе ей бы переломало все кости и отбило все внутренности.
        - Бежим! - прокричала Лукреция. - Она его не сдержит.
        - Куда бежать? - быстро спросил я, наблюдая, как демон гонял третью храмовницу. Та была пошустрее своих соратниц и всё ещё стояла на ногах.
        - В усадьбу! Там всякие колдовские вещи! Там весь отряд! Можно попробовать от него отбиться!
        - Колдовские? - переспросил я и покачал головой. - Бежим в гильдию. Что бы ни случилось, надо получить разрешение. А потом отправимся к моим братьям. Предупредим их об опасности. Может быть, гранатомёт найдём.
        - Что найдём? - уточнила Катарина, поглядывая то на меня, то на бой демона с храмовницей. Если он так легко одолел двух орденских стражниц, то нам и подавно ввязываться в стычку не стоит.
        - Оружие большой силы. Как раз против таких вот толстокожих тварей. Кто он вообще такой?
        - Не знаю! - огрызнулась Катарина, а потом повторила свой фокус с оставшимся у неё в руках пеплом, создавая новую стену светораздела.
        - В усадьбу! - упёрлась Лукреция.
        - Нет! В гильдию! - рявкнул я и схватил волшебницу за рукав. - Или я научусь колдовству в сжатые сроки, или нас так и будут тыкать мордой в кровь и грязь всякие выродки!
        Лукреция стиснула зубы, тяжко вздохнула, а затем кивнула.
        - Побежали!
        - Ваше магичество, юн спадин, - встряла в разговор Урсула, сплёвывая слюну и тяжело дыша. - Может, не так быстро побегём, а то я телохранительница, а не гончая псина. Я уже не могу.
        - Хорошо, побежим чуточку помедленнее, но всё равно побежим, - кивнул я в знак согласия и поглядел на волшебницу.
        Та ещё сильнее стиснула кулаки, поджала губы, потом зло ударила меня веером по затылку, но в итоге сдалась.
        - Нам туда.
        Мы снова двинулись в путь, петляя в узеньких проулках.
        Демон, наверное, всё ещё гонял храмовницу, но надеяться на то, что она сдастся под натиском ревущей твари, не стоило. Останавливаться и думать тоже было некогда.
        По пути мы столкнулись с десятком городских стражниц, вооружённых алебардами и мушкетами.
        - Что происходит?! - сразу спросила сержантка, остановив нас.
        - Демон! Там демон! - громко изобразил я истерику и показал рукой в сторону погони. Некогда было объяснять всем встречным да поперечным, что случилось.
        Когда десяток умчался, я сплюнул на брусчатку и вытер лицо.
        - Показывай, маэстра, мать твою, путь!
        Лукреция проглотила обидные слова. Действительно, было не до ссор.
        Минут через десять быстрого шага, ибо на бег сил уже не осталось, мы вышли на небольшую, уставленную клумбами фонтанами площадь. Булыжник на мостовой был выложен так, что среди чёрных камней белые складывались в дорожки, ведущие к высокой башне с яркими витражами. Большие ворота были приоткрыты. В эти ворота мы и влетели на полном ходу, ту же захлопнув. Клацнули затворы, не дающие больше открыть врата.
        Я облегчённо выдохнул и оглянулся. Внутри большого гостевого зала бродили почтенные магессы в разноцветных платьях. Несколько служанок натирали пол мастикой.
        - Что за непочтительное поведение?! - возмущённо спросила одна из волшебниц и неспешно направилась в нашу сторону. Остальные присутствующие молча замерли, ожидая развития событий. В этой тишине слышалось эхо шагов и голоса гневающейся главной.
        Я быстро оглядел стены и потолки, расписанные фресками и украшенные картинами, достойными кистей великих мастеров эпохи Возрождения. Фотореалистичные портреты, пейзажи и батальные сцены были поистине великолепны. Всё забываю, что Реверс сейчас находится примерно на том же культурном уровне, что и великий Леонардо да Винчи на Земле. Эпоха научных открытий, рывка в изобразительном искусстве и архитектуре, военного прогресса. А на матушке Земле примерено в это время только-только родился Иван Грозный, да Винчи десять лет как скончался, испанцы вовсю покоряли ацтеков, а в Британии благополучно правил Генрих Седьмой.
        Но сейчас это было не важно. Я лишь отдал приказ системе записать панораму зала, да вдобавок отключил детекторы магии, а то мало ли чем может обернуться их использование в цитадели волшебства.
        - Я прошу меня простить, о, госпожа управляющая! - выпалила Лукреция, сделав быстрый книксен. - Дела, не требующие отлагательств.
        - Это не даёт тебе права вламываться в обитель без разрешения! - надменно вскинув голову, протянула женщина, а потом быстро поглядела на ворота, за которыми раздались шум и вопли. - Приём окончен! Все прочь!
        - Госпожа! Я всего лишь хочу взять себе ученика!
        В дверь с грохотом ударило. Все обернулись на шум.
        - Прочь! - ещё больше повысила голос управляющая и быстро развернулась, чтоб самой ретироваться.
        - Госпожа!
        - Ничего не хочу знать! - ответила удаляющаяся волшебница.
        Я проводил её злым взглядом, не зная, что делать: силой не заставишь, уговаривать бесполезно, торговаться не время, и денег с собой не густо.
        - Стерва! - процедил я.
        Женщина услышала и остановилась, но оборачиваться не стала. А когда в дверь снова что-то ударило, продолжила путь.
        Вскоре раздался скрежет металла.
        - Что делать дальше? - спросил я Лукрецию.
        - Говорила же, надо в имение, - тяжело дыша, процедила она в ответ.
        Стук в дверь продолжался. Сильна же тварь, если может свободно разгуливать по столице, крошить стражу и ломиться в представительство одной из самых могущественных в этом мире организаций! И что демону от меня надо? Он явно знает, кто я такой.
        И пора бы искать пути к отступлению. Я оглянулся, соображая, в какую дверь можно улизнуть, а когда меня схватила за руку Лукреция, показывая на портьеры в одной из декоративных арок, раздался голос.
        - Луччи, деточка, ты, как всегда, просто зайти в гости не можешь. Всё время что-то происходит.
        Мы обернулись. В проёме одной из дверей стояла седая женщина в тёмных одеждах.
        - Госпожа Агата! - воскликнула Лукреция, подобрала полы платья и лёгким бегом направилась к знакомой. На половине пути остановилась и поманила нас. - Ну же, быстрее!
        Ничего другого не оставалось, кроме как последовать за магессой. Торжественного приёма не получилось, но Лукреция и Агата тепло обнялись. Пожилая волшебница сразу после этого протянула нашей спутнице свиток.
        - Это пустое разрешение. Сама впишешь в него, что надобно.
        - Госпожа! - Лукреция радостно поклонилась и приняла свиток. - Я не знаю, как отблагодарить вас!
        - Потом угостишь вином и расскажешь о своих приключениях, - улыбнулась пожилая ведьма и добавила: - А сейчас идите. Ты должна помнить путь через кухню на задний двор. Быстрее. Никто у нас не станет нападать на тёмного. Нам проще, чтоб он прошёл насквозь и убрался восвояси. Двери его задержат лишь ненадолго, ну, да не беда, я давно настаивала на новых. Всё, бегите!
        Мы все поклонились нашей спасительнице, и Лукреция повела нас узкими ходами. Я бы сам давно заблудился, но волшебница знала, куда идти. Несколько раз мы проскочили мимо брошенных вёдер с тряпками, корзин с едой и прочим. И ни одной живой души, даже в кухне, где на столах лежали разделанные тушки птиц и рыб, а на огне кипели большие котлы. Наверное, уже весь магистрат эвакуировали. Оно и к лучшему.
        Выскочили мы на неприметную, но ухоженную улочку, где все прилегающие здания тоже наверняка принадлежали магистрату.
        - Теперь точно в имение, - выдохнула Лукреция.
        - Нет, - проговорил я, поглядев на Катарину, Урсулу и двух волшебниц. - Нам надо в представительство халумари.
        - Нет! - громко начала Лукреция, а потом зыркнула на проход и понизила голос. - Нет. Мы не сможем бегать по всей Коруне, выпучив глаза и высунув языки, как собаки на охоте. На нас самих идёт охота.
        - Тогда идите, а я сам отправлюсь. Здесь недалеко. Чуть больше тысячи шагов.
        Лукреция набрала воздух, чтоб что-то ответить, но лишь стиснула захрустевший под её пальцами свиток.
        - Веди, - выдавила она, наконец, и добавила: - И молись, чтоб погоня отстала. Надоело быть загнанной ланью.
        - Ланью? - тяжело дыша, усмехнулась Урсула. - Я чувствую себя загнанной коровой. Ноги еле несут. Это кошке хорошо, совсем свежая.
        Я глянул на Катарину, у которой даже мешки под глазами проступили. Нет, марш-бросок - это не её стезя. Вот если бы стометровка за гранью человеческих сил, тогда да, она была бы вне конкуренции. Львица всё же, а не охотничья собака.
        Храмовница держалась лишь благодаря тому, что была моложе остальных, а так у самой дыхание сбито. У меня и самого круги перед глазами плавали.
        Я сделал вдох, приложил руку к боку, в котором начало колоть, и сверился с картой. В самом деле, около километра. А раз так, значит, погнали.
        Перед взором промелькнули узенькие проулки, сквозные дворы-колодцы и широкие улицы. На нас поглядывали с интересом, но зато здесь была нормальная жизнь: никто никуда не бежал, никто никого не убивал.
        А потом мы прибежали, и я озадаченно остановился: на том месте, где должно быть представительство - полуразрушенное здание. Кажись, демон уже здесь побывал, охотясь на нас.
        Я поискал взглядом трупы, но их не было. Шесть человек с эмблемами прогрессоров стояли, вооружившись местными мушкетами.
        - Да что ж такое! - выдохнул я. - Как ни приключение, так начинается с разбитого места! В Галлипосе - поджог, в усадьбе Ребекки - грабёж, здесь вообще бригада по сносу зданий поработала!
        - Какой грабёж? - недоумевая, спросила Катарина.
        - Да типографию вынесли почти под ноль под самым носом.
        - Неправда. Я взяла только свинец, он для пуль годится, - произнесла храмовница.
        Я ухмыльнулся и поглядел на неё. Вот оно как!
        - Что так смотришь? Оттуда все немного взяли. Даже Лукреция и Урсула.
        - Это чё, - ещё сильнее насупилась мечница, сплёвывая себе под ноги, - всё серебро придётся вернуть?
        - Не было там серебра. Только алюминий. Он у нас чуть дороже меди.
        Меня начал разбирать нервный смех: за нами была погоня, а мы об алюминии разговариваем!
        - Не надо меня обвинять, - заговорила, отдышавшись, Лукреция. - Я взяла только набор для печати с вашими буквами и краску.
        Я уже откровенно был готов захихикать, как умалишённый. Но взял себя в руки. Сейчас главное - дела сделать. С такими мыслями шагнул к прогрессорам.
        - Юрий? - позвал меня один из них (не помню его имени - только раз пересекались на базе). Землянин едва заметно покачал головой и лёгким кивком указал на проём в стене. Я замер. По спине побежали холодок.
        - Бестаф?р! - раздался изнутри сильный женский голос. - Ты проиграл спор. Они сюда добрались!
        Я медленно повернулся. По обломкам кирпичей на свет вышла совершенно обнажённая девушка, закрывая лицо белой фарфоровой маской на палочке, совсем как на венецианском фестивале. Из одежды на ней имелся только капюшон.
        Женщина приближалась, а когда осталось несколько шагов, опустила маску.
        Я нервно сглотнул.
        Капюшон был пришит прямо к коже на манер такового для куртки-толстовки, вот только вырезан он был из человеческой кожи. Лицо и шея девушки тоже было лишены кожи. В дневном свете слегка блестели сырое мясо и абсолютно чёрные глаза, лишённые белков, мясо на лице и мясо на внутренней стороне капюшона. И тем страшнее была беззаботная улыбка на пухленьких губах этого создания.
        Я быстро оглядел демонессу (а сомневаться в обратном не было оснований) с ног до головы. В остальном она была обычной девушкой: грудь второго размера с тёмными сосками, тонкая талия, красивые бёдра, ровные ноги, тёмный пушок внизу живота. Разве что по внутренней стороне бедра текла из чресл вязкая кровь, словно у девушки месячные.
        За спиной раздались крики. Я быстро обернулся.
        На втором этаже ближайшего здания, в окне, появилась тяжёлая фигура нашего преследователя. Он ударил кулаком по ставням, и те выпали на брусчатку вместе с рамой. Демон ловко спрыгнул на землю и выпрямился.
        - Зато было весело, Сагр?нта, - отозвался громила басом, а потом перевёл взгляд на меня. - Слушай меня внимательно, халумари. Эта погоня - лишь предупреждение. Один наш общий знакомый с Ржавого Озера попросил передать, что если не будешь спешить к месту силы, все вы, пришлые, что в столице, что в Галлипосе, что у себя в цитадели, встретитесь с тьмой, куда более сильной, чем я и моя супруга. Ты слышишь меня, халумари?
        Я молча кивнул: как тут не понять?
        - Вот и хорошо! - улыбнулся демон. - А мы будем тебя поторапливать, если замешкаешься.
        Глава 6. Люди, нелюди и магия
        Демоны ушли - просто растворились в воздухе. При таких возможностях весьма удивительно, что они не свалились нам на головы, а долго преследовали по городу, разрушая всё по пути. Казалось бы, чего проще: вышли рядом из пустоты, и всё.
        Я стоял и молча глядел на ту кучу щебня и провал в стене. Верхние этажи лишь каким-то чудом не рухнули, держась балками за соседние здания. На улице столпились местные зеваки, шумно переговаривавшиеся между собой, но не решавшиеся подойти ближе.
        В голове крутилась куча вопросов.
        - Это демонесса? - тихо спросил я у стоявших рядом коллег-прогрессоров.
        Мужчина словно не сразу услышал. Он сперва приподнял брови, не отрывая взгляда от какой-то точки под ногами, и только потом повернулся в мою сторону.
        - А? Нет. Это мы… - Он сделал паузу и, присев на корточки, начал разгребать кучу обломков под ногами, чтоб добраться до уцелевшей, хотя и изрядно поцарапанной пачки бумаги. - Мы сразу выбежали на улицу, активировали аварийный сигнал, а потом рванули небольшой термобарический заряд. Знаешь ли, после той стычки профессора Глушкова с магическими террористками у нас куча нововведений. Наверняка сводку получал по той истории, был очень крупный разбор. Теперь нам поставляют сигнальные ракетницы с высотным радиомаяком на парашютике. Пока он падает, на специально отведённой частоте транслируется код группы в виде ускоренной морзянки. Такой сигнал почти не глушится местными атмосферными помехами.
        Я тоже опустился на колени, начав помогать коллеге. Ясен пень, что после вакуумной бомбы вся мебель и документация разорваны в клочья. Хорошо ещё, что обошлось без пожара.
        - Жертв нет? - спросил я, вздохнув и отодвинув обломок стола.
        - Нет. Успели выбежать. Эта тварь не сильно спешила показаться на улице, потому успели подорвать. - Коллега горько ухмыльнулся. - Представляешь, термобарический. Во всём квартале окна повышибало, в стене дыра, балки из армированного титаном пластика поломало, словно спички, а ей хоть бы что! Мы открыли залп из всех стволов, а она смеялась.
        Я снова поглядел на проём в стене. Теперь ясно, почему дом не рухнул: всё, что сперва казалось деревом, на деле было высокотехнологичной имитацией. Знал, что наши выкупили дом после пожарища и восстановили для нужд представительства, но думал, отремонтировали с применением местных технологий, а оно вон как оказалось!
        Рядом со мной встала Катарина. Я ощутил осторожное прикосновение кончиков пальцев к своему плечу.
        - Девочки живы, - тихо произнесла она.
        - Какие? - не понял я.
        - Дозор ордена, - пояснила Катарина. - Две совсем ещё малявки. Им по четырнадцать было. Старшая тоже ещё не прошла посвящения.
        - Ясно, - произнёс я и добавил по-русски мысли вслух: - Курсантский патруль, значит.
        - Идёт, - вдруг процедила Катарина и сжала пальцы на моём плече.
        Я оглянулся и встал. В нашу сторону двигалась целая процессия, во главе которой была седая женщина, одетая в багряное платье, чёрную шляпу с белым пером, и чёрные замшевые перчатки с отворотами. На левом плече - декоративный наплечник с гравировкой, изображающей ладонь, сложенную в знаке Небесной Пары, а на шее висел золочёный горжет с символикой ордена. Ростом женщина была около метра восьмидесяти и, несмотря на возраст, двигалась очень легко.
        - Кто это?
        - Дознавательница от инквизиции, - прошептала Катарина, а когда женщина в красном подошла ближе, выпрямилась, сделала уставной кивок головой и на секунду приложила кулак к сердцу.
        Женщина с лёгкой улыбкой смерила девушку взглядом, а потом негромко, но чётко начала отдавать распоряжения.
        - Сержантка, разгони толпу, не люблю шума.
        Следовавшая рядом с ней громила в кирасе и шлеме-морионе сразу заорала на толпу.
        - Живо по домам! Кто останется, до утра просидит в каменном мешке!
        Буквально через секунду народ испарился, как по мановению волшебной палочки. А женщина заговорила снова, и сложно было понять, то ли к кому-то обращается, то ли просто размышляет вслух.
        - Меня спрашивали, зачем идти самой, есть же молодые и прыткие. А я думаю, что молодые наломают хвороста не там, где надо, и по пальцам топором настучат. Не-е-ет, говорю, надо идти самой!
        Женщина застыла, принюхалась и оскалилась, показав нечеловеческие клыки. Неудивительно, ведь если инквизиция принадлежит ордену, то в ней могут служить и прошедшие слияние с сущностями зверей.
        - Уйди, - произнесла она, повернув голову к стоявшей молча в сторонке Лукреции, но не открывая при этом глаз. - Мешаешь. Надушилась, как придворная дура! И вообще, смени духи, тебе лаванда не идёт.
        - Да, госпожа дознавательница, - ответила волшебница и сделала небольшой книксен, а потом мелкими, но быстрыми шажками направилась вдоль улицы. За ней испуганно последовала Марта. Деревенская ведьма вообще пыталась притвориться тенью Лукреции, лишь бы о ней не вспомнили. Это ведь инквизиция вырезала Марте язык за незаконную ворожбу.
        - Да не туда! - вдруг повысила голос инквизиторша и кивком указала противоположное направление. - Подветренная сторона там!
        Лукреция развернулась и, не сбавляя хода, умчалась. Две колдуньи остановились лишь за три дома от нас.
        Дознавательница открыла глаза и медленно пошла в сторону проёма. Взгляд её методично сканировал пространство. Все молча смотрели ей в спину, ожидая непонятно чего.
        А инквизиторша задрала голову к балкам, где виднелись прутья арматуры, клочки монтажной пены и наполняющего брус аэрогеля. Внешне имеющий древесную структуру пластик внутри обладал сложной структурой, в которой преобладали рёбра жёсткости необычных форм. Явно привлекли к расчёту нейросеть, которая подогнала каждую часть несущей конструкции под конкретное местоположение элемента.
        - Забавно, - пробормотала она, а потом показала в нижний правый угол помещения, обитый сталью, отчего получался треугольник со сторонами в метр каждая. Взрыв снёс с него штукатурку, обнажив металл. - Если бы пахло порохом, я бы подумала, что именно там стояла стофунтовая бочка с фитилём. Но пахнет чем-то иным.
        Я глянул на железный уголок, который тоже был частью конструкции для усиления стены. Он также помог зданию устоять.
        Тем временем женщина подняла руку и щёлкнула пальцами. Из-за оцепившей место происшествия стражи к нам выбежала девушка со свитком и болтающейся на шее чернильницей.
        - Пиши, - громко произнесла инквизиторша, перейдя на официальный тон. - Подать главе халумари письмо с требованиями разъяснить, что они использовали здесь вместо пороха. Обязать его выплатить мещанам компенсацию за выбитые окна. Пусть сержантка отправит двух толковых: те должны пересчитать, где выбито, чтоб дармоеды не набежали, у которых и дома-то в столице нет. Далее - назначить место пребывания халумари для ежедневного осмотра дозором.
        Секретарша кивнула и зашелестела пером на жёлтом листе бумаги, явно черновом.
        Инквизиторша замерла, а потом вдруг сняла перчатки, присела и начала разгребать обломки. Я вытянул шею, пытаясь понять, чего она там углядела.
        Вскоре дознавательница встала, сжав что-то в кулаке.
        - Пиши! - громко произнесла она, пристально рассматривала меня и других прогрессоров. - Найдена абискойна. Номера и клейма ордена не имеет. Выкована из призрачного серебришка. Пустая.
        Я с любопытством приподнял голову и вытянул шею, стараясь разглядеть предмет. Сначала подумал, что это либо шарикоподшипник, либо металлическое уплотнительное кольцо, но потом понял, что ошибся. Вещь создана не землянами, но на кольцо очень похожа. Правда, для пальца великовато, а для запястья маловато.
        Стоявшая рядом со мной Катарина поджала губы, вздохнула и нервно огляделась. Взгляд её пробежал по моим коллегам. Она-то явно узнала вещицу.
        - Что скажете? - изогнув брови, пробормотала инквизиторша, думая о чём-то своём. А мы с коллегой переглянулись и почти одновременно пожали плечами. Сразу после этого инквизиторша криво улыбнулась. - Я не чувствую в вас лжи. Вы ведь не знаете, что это? Даже не видели раньше? И тогда точно не знаете, что хранение подобной вещи без разрешения ордена карается смертью?
        Дознавательница опустила глаза на толстое, отливающее серебром кольцо.
        - Как выглядели тёмные? - спросила она, обращаясь к Катарине.
        Храмовница десять минут описывала все подробности внешности и самой погони, обращая внимание на малопонятные мне мелочи: на то, как демоны отреагировали на светораздел и формулу изгнания, на схватку с орденским дозором, на магию Лукреции и Марты.
        - Я-то сперва подумала, что халумари доигрались с огнём. Подумала, нашли, решили разобраться сами, а потом за абискойной пришли тёмные. Пиши! - громко приказала женина. - Отправить абискойну в Цитадель, дабы там внимательнее посмотрели. Направить срочную депешу, что у нас завелись малефики. Приписка: немедля обыскать все секты малых духов в округе, если будут найдены самодельные абискойны, допросить огнём и железом, а после передать суду с прошением о четвертовании на площади при скоплении народа. Дознание на сегодня закрыто. Очень прошу управляющего представительством не покидать столицу, надо будет поговорить позже. В противном случае вина будет признана за вами без суда и следствия, и вынуждена буду объявить за голову награду, а я очень не хочу войны с халумари. Пусть глупые обыватели кричат о величии королевства. Девочка, что гласит мудрость про льва? - Инквизиторша снова поглядела на Катарину.
        - Лев не станет менее грозным, даже если наслаждается отдыхом в тени, - произнесла в ответ девушка, словно школьница у доски.
        Инквизиторша улыбнулась, кинула кольцо помощнице, а потом направилась прочь.
        - Что такое абискойна? - тихо спросил я у Катарины, когда дознавательница окончательно удалилась.
        Девушка вздохнула и осенила себя знаком Небесной Пары, словно боясь привлечь к себе неприятности.
        - Волшебная вещь, - начала она отвечать, отрывисто и часто вздыхая, и, на мой взгляд, неохотно. - Говорят, это вместо денег у демонов. Но странно, что у демонов нет своей казны, нет рынков, нет страны. Зачем им деньги? В любом случае, Орден охотится на абискойны и жесточайше наказывает тех, кто хранит и использует эти проклятые вещи без разрешения. Поговаривают, что в диких землях Орден прикармливает тамошних проклятых тварей, и они стерегут свою кормушку, отгоняя всякую мелочь от застав и пограничных городков.
        - Дикие земли, абискойныя - пробормотал я, по привычке ставя в систему заметки и теги, чтоб не забыть и разобраться с вопросом позднее.
        Дикие земли - это все территории восточнее Карпат и север Доггерланда, то есть Британские острова. Там лишь дикие племена, не сильно отличающиеся по жестокости от демонов. Самые восточные из известных нам государств в этом мире - несколько княжеств, откуда родом наша возница Бронеслава. Дальше - только белые пятна на глобусе.
        К нам подошла Лукреция, угрюмая, как грозовая туча, и такая же серая.
        - Идём за содержантами? - тихо спросил я, подняв глаза за волшебницу.
        Она вздохнула.
        - Нет, всю охочесть развеяли. Сначала эти твари, потом инквизиторша. Пойдём в имение. Пешком.
        - Хорошо, - кивнул я в ответ.
        - Ты забыл добавить, маэстра, - криво улыбнувшись, произнесла Лукреция, а потом ещё раз вздохнула тяжелее прежнего и добавила: - В провинции приценюсь. Там и дешевле, и народец попроще. Здесь, поди, превратили приличное заведение в бордель. Потерплю, не умру.
        Я оглянулся на прогрессоров, собирающих среди обломков более или менее целые вещи, на Катарину, потирающую пальцами охранные знаки, на насупившуюся и задумчиво теребящую кончик расшитого пояса Марту, а потом увидел Урсулу. Мечница тоже ковырялась среди обломков.
        - Это, спадин халумари, - позвала она старшего по представительству. - Можно, я возьму?
        Тот скривился и махнул рукой, мол, делай что хочешь. Урсула подняла с земли кусок серебристого металла, дунула на него и сунула за пазуху.
        - Это не серебро. Это тоже алюминий, - произнёс я, может быть, даже слишком резко и едко. Все устали за это утро.
        - А? - откликнулась Урсула, а потом подмигнула мне. - А и ладно. Никто ж не знает. Я вон, бандальерки отолью, будут, как серебряные. Пусть обзавидуются!
        Все дружно улыбнулись. А потом, уже обзаведясь постными физиономиями, двинулись домой. По пути иногда останавливались и покупали безделушки. Зачем? Сам не знаю, просто как-то хотелось заполнить образовавшуюся внутреннюю пустоту и задавить до сих пор бурлящий адреналин.
        Я всё думал, как правильно поступить, чтоб не наломать дров, как при встрече с Акварелью. Аж голова заболела! Если ещё раз встретимся с демонами, то не факт, что сможем выйти живыми, нам это наглядно продемонстрировали. И отвертеться от задания инфанта Лага Роха явно не получится, в гробу я видел такие кнуты и пряники. Получается шах и мат: останешься - скорее всего, умрёшь, отправишься - тоже весьма вероятно, что умрёшь. А какое кому дело в этом мире до пришельцев? Боги не вступятся за чужака, можно вертеть его на… на чём там вертят смертных боги? Наверное, на том же самом предмете, что фигурирует в этой поговорке. Мы у них вместо сувенирных рыбок (кстати, купил такую в качестве сувенира). Поставлю дома на столе и фломастеры вложу.
        Кстати, о доме. Вероятно, я туда уже не вернусь, надо будет завещание и рапорт написать, мол, если умру, считайте меня, настоящим прогрессором. Пусть генерал тоже покумекает.
        Подумав так, остановился и почесал в затылке, а потом догнал остальных. А ведь это выход: напишу генералу всё как есть, всё равно рано или поздно до него дойдут сведения, те же осведомители среди горожан, да и отряд потом будут опрашивать, а солдатки - народ простой, против мастеров разведки, что блаженные. Да, пусть покумекает. Я не супергерой и один эту лямку не вытяну, и он, если не спецназом, так хоть оружием поможет. Вот только отправить шифровкой надо, так, на всякий пожарный. А вот о магии пока утаю, не время для сенсаций.
        Да будет так!
        Путь до усадьбы занял несколько часов. До ворот дошли быстро, нас оштрафовали за распечатанное оружие. Расплатились мы без вопросов, да и к нам никто не приставал с фразами типа «нарушаем, граждане». Судя по всему, разборки в городе, несмотря на запреты, дело частое и вполне обыденное. Но судя по тому, что на воротах было спокойно, слухи о демоне сюда ещё не дошли. В противном случае вся округа жужжала и гудела бы.
        В усадьбе нас ожидал ещё один сюрприз. Все домочадцы бегали в панике и истерике.
        - Что случилось? - спросил я у первой попавшейся служанки, как только мы зашли в особняк.
        - Графиня пропала, - испуганно ответила горничная, - Вот, как был пир, так и пропала посередь него.
        Я ошарашенно поглядел на своих спутниц и сел на ступени ведущей на второй этаж лестницы.
        - Час от часу не легче! - пробурчал я и поглядел на присевшую рядом Лукрецию. - Маэстра, наверное, сейчас не до магии?
        - Как раз самое время, - ответила вдруг волшебница, приложив пальцы к губам. - Ты прав: чем быстрее научишься, тем сильнее мы станем. Идём в твою комнату.
        - А Клэр?
        - Найдётся, - пробурчала волшебница и отряхнула подол платья.
        Мы все дружно поднялись в нашу комнату, ввалились и тут же потянулись к насестам, как усталые птицы после долгого перелёта.
        - Андрей, ты здесь?! - позвал я товарища, но ответа не последовало, зато Катарина вдруг подняла клинок и неуверенно направила острие в сторону моей кровати, занавешенной балдахином.
        Я тоже достал свою полушпагу, так как патроны кончились ещё при стычке с демонами. Вслед нам и Урсула потянулась за оружием, но не за огрызком меча, а за своим двуручником, спрятанным под куском ткани за вешалкой с полотенцами.
        Напряглась и Лукреция, выставив перед собой ладонь. На случай, если враг начнёт размахивать клинком, я встал у левой стены, так как правее будет несподручно драться. Кстати, именно с этими соображениями винтовые лестницы в замках были закручены в соответствии с тем, какая у лорда рука основная.
        Когда все заняли места, Урсула поддела концом меча плотную ткань и отодвинула в сторону. Я сперва напрягся, а потом с облегчением выдохнул, так как решились сразу две проблемы: и враг не обнаружился, и графиня нашлась. Да, на кровати, обхватив колени руками и подложив под спину подушку, сидела Клэр.
        - Моя госпожа? - тихо позвал я девушку.
        Та подняла на меня усталый взгляд покрасневших глаз.
        - Юрий, - заговорила графиня, - я устала. Увези меня в лес к нечисти и разбойникам. Там лучше, чем здесь.
        - Почему, госпожа?
        - Я думала, быть владетельницей - это прекрасно. Сидишь себе на графском троне, приказы алым пером на белой бумаге подписываешь, рядом же прекрасные принцы. А получается всё по-иному, всё один большой кошмар. Я - словно сучка на случке. Все соседские кобели примчались, все наперебой руку и сердце предлагают, и при этом друг про друга гадости говорят, будто сидят на горшке и тужатся, а не улыбаются.
        Клэр всхлипнула и продолжила:
        - Я думала, принц будет сидеть на балконе и играть на мандолине, а я по лозе буду залезать к нему под покровом ночи. А это не принцы, это старые плешивые блохастые собаки. Я думала, править графством легко, что все слуги преданны и верны, а они все только и думают, как обмануть да как за спиной гадости придумать. Юрий, - повысила голос графиня и развернулась на кровати, свесив ноги с края, - неужели, быть полукровкой - это так плохо?! Неужели я не смогу научиться всему тому, что должна знать лордесса? Я ведь не дура. Неужели я не смогу сама найти себе мужа? Я ведь не уродина. Юрий, неужели, я хуже отца?
        Сейчас успокаивать графиню, утирая сопли, будет медвежьей услугой. Это уронит её самооценку ниже плинтуса первого этажа, и пусть ждёт одобрения, придётся действовать по-другому.
        - Моя госпожа, - ответил я с улыбкой и нарочито браво отправил клинок в ножны. - Поблажек в занятиях не дам. Даже подумаю о розгах.
        Клэр тоже расплылась в улыбке, а потом вскочила с кровати и промчалась к двери.
        - Это, юн спадин… - чуть ли не шёпотом подала голос Урсула. - А разве графиню розгами можно? Она же графиня.
        Я пожал плечами, а потом сам отхватил по затылку веером.
        - Садись! - выпрямившись, прокомандовала Лукреция. - Все остальные - за дверь.
        - Я останусь, - тихо произнесла Катарина.
        Она с самого утра была молчаливой, а после той стычки вообще сникла. Я не хотел давить на неё. С расспросами лучше повременить до вечера.
        - Ты будешь мешать, - начала наставить волшебница.
        Она старалась выглядеть строгой и собранной, но взгляд, проваливающийся время от времени в пустоту, настораживал. Я прогрессор, а не психолог, но, похоже, придётся учиться и этому. Дамы требуют поддержки, они в этом мире хоть и сильный пол, но не железные, не чугунные, не стальные. Правда, до золота тоже малость недотягивают.
        - Я останусь, - совсем зло процедила храмовница, прищурив глаза и слегка оскалившись.
        Лукреция прикусила губу - по всему видно, искала компромисс.
        - Хорошо, - через минуту игры в гляделки произнесла волшебница и добавила: - Сядь в самом дальнем углу. А остальных прошу выйти.
        Я проводил взглядом Урсулу и Марту, а волшебница дождалась, когда Катарина сядет на табуретку у окна. Лукреция вздохнула и достала из своего кошелька перстень с печаткой, но на пальцы надевать не стала, а, напротив, стиснула в кулаке. Она отошла к противоположной стене, повернулась и вдруг сложила губы трубочкой.
        - Твой амулет сейчас слушает магию? - озадачила меня вопросом волшебница.
        - Сейчас - нет.
        - Пусть слушает. Пригодится.
        Я дотянулся до магодетектора и нажал на кнопку. В голове сразу запищали разные сигналы, а перед глазами промелькнула надпись «Подключено беспроводное устройство», а следом высветились графики.
        - Уже.
        - Хорошо, - кивнула Лукреция, сосредоточилась и начала медленно-медленно приближаться, делая мелкие аккуратные шажочки.
        Возник белый шум, как от ненастроенного радио, и чем ближе волшебница подходила, тем громче он становился. В какой-то момент начало колоть в висках, отчего я даже поморщился.
        - Больно? Бывает. Давно подмечено, что волшебная суть противится изгоняющим чарам. По тому, как сильно противится, можно многое узнать о новоявленном маге, - произнесла Лукреция. Когда она приблизилась ко мне вплотную и провела ладонью над моей головой, шум превратился в скрип, словно водили пенопластом по стеклу. А потом всё резко стихло, словно тумблером щёлкнули.
        Я молча глядел на волшебницу, ожидая приговора. А та встала и задумчиво посмотрела в открытое окно. Даже Катарина, наблюдавшая за происходящим, старалась не шуметь и не отвлекать нас. Кажется, даже дыхание задержала.
        - Ну что? - нарушил я тишину.
        Лукреция вздохнула и пожала плечами.
        - Дар есть, не большой и не маленький. Знаешь, я ждала от халумари чего-то сказочного, а он обычный, как у любого начинающего мага. Единственное отличие состоит в том, что ты взрослый, а юных чародеев начинают учить с семи лет. Но, может быть, оно и к лучшему. У тебя уже есть подвал со свитками.
        Я нахмурился. «Подвал со свитками» - то же самое, что и багаж знаний.
        - Что дальше?
        - Дальше? - переспросила Лукреция. - А дальше надо выбрать школу магии, которой ты будешь учиться. Школа - не в том смысле, что домик, где школярок и школяров заставляют зубрить заклинания и розгами порют, а в том, что это учение великих магистресс прошлого, постигших мудрости не только в чарах, но во взращении последовательниц.
        - Это, типа, школа огня, школа воды и тому подобное?
        - Что за глупости?! - скривилась волшебница. - Кто тебе такую чушь сказал?! Школа позволяет школярам правильно представить чары и сотворить их. Впрочем, опытным магессам - тоже. Есть школа лозы, школа паука, школа дракона, школа птицы. Их последовательниц больше. Есть и более редкие школы, но я знакома только с этими. Лучше - с паучьей и птичьей.
        Я пожал плечами: какая разница, по какой методике мне учиться, если они приведут к одному и тому же результату? После секундной заминки я выдал предложение.
        - Учи по той, что сама лучше знаешь.
        - Такого вот ответа и я ждала! - улыбнулась Лукреция. - Значит, школы паука и птицы. Но сперва запомни: пока не научишься управлять силой, без меня не колдуй; если что-то не получается, сразу зови меня; если заклинание может быть опасно, а они почти все могут быть опасными в руках неуча, не колдуй рядом с людьми, ведь ты можешь нечаянно убить; не читай заклинания, суть которых ты не понял; не связывайся с духами, которых ты не знаешь, ибо они коварны и злопамятны и непрерывно ждут твоей ошибки и твоей слабости; не используй сломанные и незнакомые артефакты, ибо их создатели могут заплести в них ошибку либо намеренно опасные чары. Ясно?
        Я кивнул: а чего здесь неясного? Типовой инструктаж по технике безопасности: не направляй оружие на людей и животных, не трогай провод, не используй неисправные инструменты, не запускай незнакомые файлы с чужой флешки.
        - Жду ответа, - тихо произнесла Лукреция. - Ты понял?
        - Да.
        - «Да, маэстра»! - повысила голос волшебница.
        - Да… маэстра, - с улыбкой повторил я за магессой.
        ***
        Инфант Лага Роха стоял на холме. С него виднелась столица, утопавшая в лучах закатного солнца, а в десяти шагах складывали вещи во вьючные сумки два тёмных создания: Сагр?нта и Бестаф?р. Большой буйвол, шкура которого представляла собой нечто похожее на лоскутное одеяло, сшитое из клочков шкур быков разных пород: рыжее, белое, чёрное, серое. Виднелись грубые стежки, сделанные толстой бечёвкой. В глазницах тлели оранжевые угольки, вложенные в опустевшие глазницы. С рогов четвероного великана свисали на верёвках черепа людей, псоглавых и прочих разумных.
        Инфант едва заметно улыбнулся: во-первых, грань между днём и ночью - тот естественный отрезок времени, когда тёмные и светлые духи могут говорить без излишнего осуждения, во-вторых, демоны сильны, но тоже могут нуждаться в материальных вещах. Самому инфанту нужны санпил?р и озеро, этим же - вьючный буйвол и сумки с вещами, в основном волшебными. Печати на сумках горели пурпуром.
        Мускулистый Бестафур держал в руках кольцо абискойны. Четверть сотни таких же - плату за нынешнее грязное дельце - сейчас складывала в сумку его супруга.
        - Мы все сделали, как ты сказал, - прорычал он низким басом, столь непривычным для мужчин, не рождённых под светом Небесной Пары.
        Демон приподнял вещицу и поднёс к лицу, а потом закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Кольцо вспыхнуло белым светом, словно уголь, на который в кузнице подули из мехов, а потом погас. Погас насовсем, ибо опустел. Наполнить можно, но не при этих падших во тьму. Брезгливо.
        - Сила! - прорычал демон. - Обожаю лёгкую и доступную силу! Не всё же охотиться на мелких тварей Гнилого Березняка. Из них силу приходится долго-долго выжимать. И силы в них мало.
        - Зачем вы погнали халумари днём, да ещё и по одной из главных улиц Коруны? - продолжая улыбаться, спросил инфант.
        Он улыбался, потому что приходил к мысли, будто проклят. И его проклятие - тупые, непутёвые и самовольные помощники. Раз за разом приходится общаться с глупцами. Инфант даже начал бояться того мига, когда попадётся умный, просто не знал, как ним будет разговаривать. Впрочем, выбирать особо не из чего. Значит, придётся работать с тем, что имеется. Эти хотя бы могут сдержать жажду крови - даром, что ли, до переворота Изохеллы состояли в терции бога войны? Потом мир сменился, боги - тоже. Сагр?нта и Бестаф?р оказались позади колесницы, и догнать уже не удавалось. Место оказалось занятым. Многие сошли с ума, а эти смогли удержаться, уйдя со света во тьму. Хотя тогда и разделения на свет тьму ещё не было.
        - Мы сделали всё, как сказал. Никого не убили. Послание донесли в точности. Следов, что могут вывести на тебя, не оставили.
        - Не оставили? Имущество магистрата и посольства халумари в руинах. И вы назвали им моё имя. Это так вы не оставляете следов?
        - Охотник тоже может знать, что в лесу живут олени. Он даже их мог слышать, но если следов нет, то выследить животных по следу нельзя.
        Инфант вздохнул. Придётся перепроверить, чтобы точно следов не было. Они солдаты, а не лазутчики. Хозяин Кровавого Озера согнул руку, и на выставленную на уровне груди ладонь упали ещё три абискойны, которые он тут же кинул наёмнику от мира тьмы.
        - Это задаток, чтоб вас можно было найти, если пригодитесь.
        - Приятно иметь дело! - улыбнулся широким клыкастым ртом Бестафур.
        Инфант не ответил. Он был не в восторге от собеседников, но деваться некуда.
        Глава 7. Магия не в прок
        - Попробуй ещё раз, - наставительно произнесла Лукреция, глядя не меня. - Ты должен представить огонь, ты должен ощутить его, словно он настоящий. Собери всю свою волю и воплоти.
        - Ощути силу, Люк, - пробурчал я по-русски и вытаращился на чернеющий фитилёк погасшей свечи.
        Задание простое - зажечь его. Но не всё так просто. Эти школы магии, а если быть точнее, то стили, как в кун-фу, меня окончательно выбили из колеи. Аж голова закипела! Что я ожидал: чары - это просто набор приказов для волшебной палочки, словно в фильме про мальчика-волшебника. Правильно читаешь заклинание и взмахиваешь рукой или палочкой - и заклинание само активируется. Как вариант - система навыков и уровней, как в компьютерной игре. Оказалось, что всё куда сложнее. Стиль птицы подразумевал работу с воображаемыми фамильярами - птичками стихий. Конкретно сейчас огненная птаха должна была где-нибудь по моему приказу найти огонь, принести его в клюве и тем самым воспламенить фитиль. Но сначала эту птицу нужно создать. Рассчитанная на детей мет?да призвана приучить юных пользоваться колдовской силой фактически сразу, но со мной это не работало.
        Конечно же, Лукреция не поняла моей цитаты.
        - Нет, ты должен прочитать заклинание огня на свече - «фуэго ен велла». Повторяй его и одновременно с этим постарайся поймать непослушную птицу.
        - Не могу. Не получается, - ответил я, водя в воздухе руками, словно пытался поймать комара ночью в темной комнате. Воображение отказывалось создавать даже саму маленькую колибри. И, конечно же, ни о какой материализации не крохотного огненного создания не шло речи.
        - Хорошо, попробуем школу паука. Но она сложнее.
        Лукреция села рядом со мной и положила руки запястьями на край столешницы, растопырив пальцы, и казалось, она держит в руках невидимый надувной шарик.
        - Паук. Он прядёт мироздание. Все пауки - помощники великого Сола, мужа дающей жизнь Шаны. Представь, что это восьмилапое создание - часть тебя. По твоему зову он возьмёт твою силу и исполнит твою волю. Прикажи ему зажечь свечу.
        - Разве это изменение мира? - пробурчал я и оглянулся на сидящую у окна Катарину.
        Храмовница медленно-медленно, чтоб не шуметь, чистила пистолеты. Она даже высунула язык от усердия, но при этом не забывала бросать в мою сторону частые взгляды. И хотя девушка старалась не шуметь и не мешать, все равно шомпол с шелестом ходил туда-сюда и с лёгким стуком касался ствола. Рядом на полотенце лежали кусочки кремня, кусочки кожи и собственно замок от пистолета.
        - Огня не было, и вот он появился, - продолжала лекцию Лукреция. - Это ли не изменение мироздания? Пусть оно мало, но ведь есть.
        - Не уверен, что получится, - ответил я и потёр лицо.
        Я уже перестал верить, что вообще наделён способностью к магии. Наверное, все - и Акварель, и ведьмы - ошиблись.
        - Получится, - со вздохом ответила волшебница и протянула руку к свече. - Фуэго ен велла.
        Свеча вспыхнула, словно была обита бензином. Сразу после этого волшебница дунула на неё, гася. От чёрного кончика толстой бечёвки вверх потянулась струйка пахнущего перегретым воском дыма.
        - Пробуй ещё раз, - произнесла магесса. - Вытяни руки. Представь паука, который снимает с твоих пальцев нити силы, ползёт по свече и начинает ткать огонь. Нити силы трутся друг о друга, так твои ладони становятся горячее, если тереть одну о другую.
        Я сжал губы и снова вытянул пальцы в сторону многострадальной свечи. Ну как так - волшебница костёр зажигает усилием воли, а я не могу несчастную свечку подпалить!
        Лукреция тоже вытянула руки. Она словно подстраховывала, словно была готова подхватить падающие с моих пальцев искры. Мы почти что касались друг друга.
        Молчавшая всё это время Катарина нарочито громко клацнула шомполом в стволе пистолета и отрывисто кашлянула.
        - Сама будешь учить, - проронила Лукреция, не оборачиваясь к храмовнице, но всё же отвела свои руки от моих.
        Я снова натужился, словно сидел на горшке, и уставился выпученными глазами на кончик фитиля.
        - Фуэго эн велла, - процедил сквозь сжатые зубы. - Где этот долбаный паук?!
        - Не лопни, - со вздохом произнесла волшебница. - Слова должны происходить из самой твоей сути, а не из груди. Сердце - вот что рождает чары.
        - Не получается! - ответил я, возможно, излишне резко.
        - «Не получается, маэстра», - тут же поправила меня Лукреция и легонько стукнула ладонью по столешнице, а затем достала из своей сумочки записную книжку, начала бормотать под нос и листать страницы.
        - Псу под хвост всё это… - произнёс я по-русски и добавил на местном: - Маэстра. Может, какая-нибудь другая школа имеется? А то я от усердия только на стул нагажу, но не зажгу даже пылинку пороха.
        - Ищу, - пробурчала Лукреция, начав водить пальцем по литрам бумаги. - Давай попробуем школу Лозы. Я в ней не сильна, но может быть, у тебя получится. Пробуем. Поднеси к свече руки, представь, что ты хочешь разжечь спрятанную в глубине сажи незримую искру. Она уже тлеет, но пока не видно. Раздуй её. Взрасти пламя.
        Я вытянул руку, закрывая ладонью несуществующий огонёк от несуществующего сквозняка, а потом начал осторожно дуть. От вдохов и выдохов даже голова закружилась, но всё равно пока ничего не получалось.
        - Заклинание тоже надо? - шёпотом спросил я, не отрывая взгляда от своей цели.
        - В школе Лозы устные заклинания не столь обязательны. Ты заменяешь слова своими действиями и жестами. Марта - последовательница этой Школы, а она вообще немая. Но если хочешь, то можешь помочь и словами. Только в этом случае они будут скорее мешать, чем помогать.
        Я легонько кивнул и снова подул на фитилёк. Снова закружилась голова. Дул я долго и усердно, а когда выдохся, то уже совсем разочаровался в своих возможностях. Магия не хотела открывать мне свои тайны.
        - Надо перерыв, маэстра. И кофейку попить. Мы за всю дорогу ни разу не прикоснулись к нашему запасу. А там и кофе, и картошка, и прочие вкусности.
        - Вкусности? - как-то неуверенно спросила Лукреция и поморщилась.
        - Вкусности, - кивнул и добавил: - Вы ведь не трогали ничего? А то сырой картошкой можно отравиться, особенно побегами.
        - Как - отравиться? - переспросила волшебница, побелев как мел. У окна застыла с открытым ртом и шомполом в руках Катарина, а секунду спустя дверь с грохотом распахнулась, и в неё ворвались Урсула с Мартой, которые стопроцентно подслушивали всё это время, приложив уши к тонкой двери.
        - Юн спадин! - заревела дурным голосом мечница и упала на колени. - Юн спадин, что же теперь будет?! Неужто все помрём?!
        Я услышал, как шумно сглотнула слюну храмовница, и заметил краем глаза, что магесса покачнулась на своём стуле и чуть не упала в обморок.
        - Кажись, уже умираю, - пролепетала тем временем Урсула, прижав руки к животу, а потом запричитала во весь голос: - Не хочу так умира-а-ать! Лучше бы это было отравленное вино!
        - Бли-и-ин! - процедил я, рухнув лицом на стол. Они всё-таки залезли без спроса в НЗ! Придётся выкручиваться. Всё ругал Андрея, что он глупости делает, а сам попал в такую же дурацкую ситуацию. - Много съели?
        - Каждый укусил по разу, но клубни невкусные, потому даже не проглотили.
        Я с облегчением выдохнул, встал, подошёл к своему сундуку с вещами и начал в нём рыться. На самом дне нашёлся запас кофе в жестяной банке. Как говорится, опять будем импровизировать. Достав напиток, протянул его испуганной Марте.
        - Свари этот волшебный порошок в небольшом котле, так, чтоб воды было по кубку на каждого, а порошка - по полпальца на конце ножа.
        Сельская ведьма схватила банку и в сопровождении Урсулы умчалась - наверное, на графскую кухню.
        - Так мы не умрём? - тихо спросила Лукреция, раскрыв веер и начав себя им обмахивать. На лице волшебницы поселилось облегчение.
        - Самое большее - на горшке подольше будете сидеть, - ответил я и снова уставился на свечку. Та никак не хотела сдаваться перед моим могуществом и воспламеняться адским пламенем. В голове крутились вопросы без ответов. Самым главным был: «Какого хрена не получается?!»
        Я несколько раз проиграл запись с магодетектора, отфильтровав всё, что могло бы помешать понять ошибку. На графиках отчётливо выделялся тихий монотонный сигнал, похожий на белый шум, совпадающий с наложением ритмов головного мозга друг на друга. То есть что-то, что местными называется магической сутью, а профессор Глушков именовал магическим симбионтом, а если проще, то магобионтом. И это что-то синхронизировалось с биоритмами. Что это даёт? А ничего. Вскрытие показало, что пациент умер от вскрытия. Проще говоря, пока нет статистики, бесполезно в этом копаться.
        Я зло забарабанил пальцами по столу. Фитиль не сдавался и не желал загораться. Но, блин, это же метода рассчитана на семилетних детей! Я что, хуже, что ли?
        Остаётся только народная медицина, пардон, возможность действовать только местными способами. Но по характеру сигнала я могу отследить, на правильном пути или нет.
        Но нужно задать пару наводящих вопросов.
        - Маэстра, а чем отличаются школы магии между собой? Не птичками и зверями, а самой сутью?
        Лукреция в этот момент жадно пила воду из медного кубка и на мой вопрос ответила не сразу.
        - Особой разницы для опытной волшебницы нет, - начала она после того, как вытерла губы льняной салфеткой. - Я порой даже не задумываюсь, какую школу применяю для обыденного колдовства. Хотя с новыми заклинаниями приходится помучиться. Но если подумать, то разница есть. Чтобы зажечь свечу, лучше школа птицы. Птица далеко летит, и можно уже не думать о свече - само всё сделается. Если надо делать зачаруньку, то лучше школа паука. Я всегда представляю сложные чары как большую паутину. Но иногда можно совмещать с птицей, тогда сразу будет и плетение, и певчая трель.
        Волшебница пожала плечами и добавила.
        - «Ас? эс-комо функтона эль-мунто». («Так устроен мир»).
        - Ясно, - пробормотал я и задал новый вопрос: - А слова заклинаний сразу даются?
        Лукреция снова пожала плечами.
        - Дело ведь не в словах. Без слов просто приходится сильнее сосредотачиваться на колдовстве, к тому же они не дают чарам возникнуть самим по себе. Ведь магесса или маг создают чары силой воли и мастерством воображения. Порой ты не хочешь чар, а они сами делаются. А если силы воли и воображения не дано, то и сильный дар не поможет. Как говорила тётка Кассия, «Если у тебя есть холст, кисти и краски, ты ещё не художница. Если у тебя есть перо и бумага, ты ещё не поэтесса. Если есть деньги, ты ещё не купчиха. Дар нужно развивать».
        Она замолчала, а я закусил губу. Получается, слова в заклинании не только пусковой механизм, но ещё и предохранитель. И если в биополе мага живёт симбионт, то слова заклинания равноценны командам для собаки «фу!», «фас!», «апорт!», «место!». Зубрёжка волшебных слов - просто-напросто дрессировка этого самого симбионта. Не знаю, как это может пригодиться, но это очень ценное замечание для понимания механизма колдовства.
        Я вздохнул и снова пододвинулся к столу, но на этот раз не для колдовства. Из стоящей рядом со стулом сумки я достал листок бумаги, тонкую-тонкую гелевую ручку и маленький полиэтиленовый пакетик с замком zip-lock, в который можно сунуть письмо, не боясь, что почтовая птица попадёт под дождь, а донесение размоет.
        После того как одна из посланных карт памяти сгорела из-за атмосферных помех, я решил продублировать донесение ещё и в бумажном варианте, но просто написать по-русски - маловато. Нужно закодировать сообщение.
        Немного почесав в затылке, мысленно продиктовал системе донесение.
        «Настоящим докладываю, что во время выполнения задания по разведке потенциально опасных для дислоцированных на Реверсе войск и научного контингента имел место контакт с представителем местного потустороннего оппозиционного движения. Он потребовал выполнить ряд требований, перечисленных ниже. Взамен он готов выступить в качестве осведомителя, однако при неблагоприятном стечении обстоятельств способен на применение физической силы. Боевые возможности в полной мере продемонстрированы при атаке на представителей Земли в городе Коруна. Требования заключаются в применении магических печатей и запечатывании шести объектов, поименованных «местами силы», где с его слов живут тёмные боги, а также передать ему два боевых артефакта - «Ключ Кая» и «Ключ Мирассы». Ключи в данный момент находятся у радикально настроенного местного жителя, предположительно участвовавшего в атаке на отряд в районе Золотого Ручья. Возможности оружия описаны в предыдущем рапорте. Со слов вышедшего на меня лица радикал имеет целью заключить союз с тёмными богами и уничтожить прибывших на Реверс землян. Мотивы радикала неизвестны.
Мотив вышедшего на меня лица предположительно корыстный - показать свою полезность перед вышестоящими, отсюда следует, что вышестоящие заинтересованы в присутствии Землян, и явных препятствий с их стороны не последует. Кроме того инквизиция начала расследование нападения на представительство. Особое внимание обращено на артефакт «абискойна», найденный на месте нападения и представляющий собой кольцо диаметром два с половиной - три сантиметра, предположительно выполненное из благородных металлов. Артефакт запрещён к свободному использованию. Докладываю на ваше решение. Дата. Время. Место доклада - усадьба графа да Кашона под Коруной».
        После диктовки я приказал произвести архивирование файла ZIP-архивом и добавить пароль. Номер пароля, согласно книге ключей, задал в простейшем QR-коде. А потом наступила самая муторная часть задачи: так как принтера не было, пришлось высунуть язык и долго записывать на маленькой бумажке весь получившийся файл побайтово. А ведь это полторы тысячи чисел. Но дальше - больше: пришлось даже рисунок кода рисовать авторучкой. Я аж взмок от усердия. Благо, система вывела в дополненной реальности поверх бумаги готовое изображение, и осталось его просто кропотливо обвести, как в детской раскраске.
        И только поставив под всем этим безобразием свою подпись, я смог выдохнуть с облегчением. Осталось только отправить соколиной почтой, и к вечеру донесение будет у генерала. В том, что местные его не прочитают, я был полностью уверен, так как такую ерунду даже земляне не вскроют без нужного оборудования.
        Откинувшись на спинку стула, я увидел удивлённое лицо Лукреции, которая подглядывала за тем, как пишу донесение.
        - Это ваша письменность? - тихо спросила она, вытянув шею.
        Я не стал врать и сказал, как есть.
        - Нет. Это наша тайнопись.
        - И что там написано?
        Я покачал головой, мол, не скажу, затем осторожно скрутил листок бумаги в трубочку и сунул в пакетик, а после вернулся к свече.
        Раз методика требует предельной концентрации и максимального воображения, будем пробовать. Обняв руками несчастный восковый столбик, я закрыл глаза и представил себе тлеющую искорку. Вот от неё исходит дымок, вот она вспыхивает, язычок огня начинает мерно гореть, изредка колыхаясь от моего дыхания. Огонёк тёплый и приятный, он даёт ощущение покоя. На столешницу, стены и мои руки падает мягкий желтоватый свет. Отражение огонька в стоящем на столе медном кубке повторяет движение за язычком, словно уличный мим. Ну же, огонёк, появись! я уже представил тебя, будто наяву. Нужна всего лишь искорка.
        Я приоткрыл один глаз и поглядел на фитиль в надежде, что он горит. Но ничего. Даже дыма не было.
        - Не получается, - проронил я, потёр лицо руками и встал с места, скрипнув стулом.
        - Пробуй ещё. У юных магов порой получается только после двудесятой попытки, - наставительно произнесла Лукреция, глядя при этом в свою записную книжку.
        Она казалась расстроенной. Наверное, думала, что учить магии так же дело, как и колдовать. Но это как с вождением машины: сам можешь водить на ура, а вот натаскать на экзамен родственника очень тяжело. Люди специально учатся быть преподавателями, и далеко не все осваивают это благородное ремесло: кому-то не хватает терпения, кому-то - мозгов. Так и сейчас. Имея богатый опыт собственно в магии, Лукреция никогда не заводила учеников.
        - Давай попозже, - произнёс я. - Сама видишь, не получается.
        - Пробуй ещё. - наставительно протянула, Магесса отложила свою записную книжку и подняла со стола веер.
        - Ну, не получается, - пробормотал я и вздохнул.
        - Сядь! Колдуй! - зло нахмурив брови и насупившись, прокричала Лукреция. Быстро же она заводится, буквально с пол-оборота! Если пошла в тётку, то туго мне придётся!
        А волшебница на этом не остановилась. Она сильно стукнула меня веером по макушке, отчего у меня сами собой слёзы навернулись на глаза, а потом указала своим пыточным орудием на место перед свечкой.
        - Не встанешь, пока не будет искры, которая зажжёт свечу, даже если на это три дня уйдёт! И не забывай добавлять слово «маэстра»!
        - Хорошо, маэстра! - закричал я в ответ, уже не в силах терпеть такое издевательство. - Искра - значит, искра! У меня и так уже искры из глаз посыпались от твоего веера! Щас соберу и подпалю ими эту проклятую свечку!
        - Собери! Зажги! - снова закричала волшебница и замахнулась своим орудием пыток.
        Тоже мне, доминанта в садо-мазо нашлась! Так и хочется вырвать веер из её рук и швырнуть в угол!
        - Щас соберу! - в очередной раз огрызнулся я, а потом встал, состроил рожу, как у самурая с японских гравюр, и принялся ловить руками несуществующие искры из глаз. А когда якобы ловил очередную искру, подносил сложенные коробочкой ладони к лицу и подглядывал в щёлочку, высунув язык.
        - Ничего! - выдал я после пяти попыток вердикт.
        - Шут! - коротко бросила Лукреция и добавила: - Если не для себя, хотя бы для своей женщины постарайся ради приличия.
        Эти слова окатили меня, словно холодной водой из ведра. Я опустил руки и сел обратно на стул, а потом пододвинул свечу поближе и глянул на Катарину, которая уже дочистила пистолеты и сейчас занималась навеской пороха на маленьких аптечных весах. Перед девушкой на полотенце, ставшем серым от смазки, пороха и свинца, лежали свинцовые пули, пыжи и маленькие серебряные гирьки с долями унции.
        - Маэстра, а другого задания нет? Может быть, получится монету, например, двинуть силой воли или духа вызвать.
        - Духа вызвать несложно. От него потом сложно избавиться, - буркнула Лукреция, а потом быстро подошла к моей кровати и поискала перо на подушке. Когда нашла, вернулась и положила на стол. - Поставь между пером и собой ладонь. Читай заклинание «вьюло дель полво» - «полёт пылинки». Думай, что дуешь на неё, и та летит.
        Я попытался. Честно попытался, но и здесь тоже не получилось. Пёрышко упрямо оставалось на своём месте, и хотелось реально дунуть, чтоб не видеть этого позорища. Дети колдуют, а у меня не получается!
        - Да пошло всё к чёрту! - повысил я голос и стукнул кулаком по столешнице. - Всё это без толку. Эти заклинания не дают ничего, кроме пафоса. Нахрен оно мне не нужно! Я лучше буду добывать огонь палочками, как пещерные люди. Буду трением разгонять молекулы, а не магией. И все эти долбаные искры не могут существовать сами по себе. Искра - это раскалённый кусочек материи, а если нет материи, то и искры нет. Точка. Наука против всей этой магии.
        - Наука против магии? - опешила Лукреция, а Катарина замерла с ложечкой и порохом в руках. - Как это против?
        Волшебница вытянула палец в сторону свечи. Ей не нужно было даже слова произносить, но фитиль вспыхнул.
        - Не знаю, что и кто против, - продолжила магесса, - но ты сам себе вбил в голову, что это невозможно, потому и не получается. Пробуй ещё раз.
        Я тяжело вздохнул и ответил.
        - Не могу. Не получается.
        - Не получается школа лозы - пробуй школу паука. Нет, придумай свою школу! - рявкнула Лукреция.
        - Ага, щас! - огрызнулся я, поелозил на стуле и ехидно продолжил, сомкнув большой и указательный палец. - Вот сейчас с помощью несуществующей линзы сфокусирую энергию своего долбаного биополя и буду ею муравьёв выжигать, как дебил! А ещё глаза от усердия лопнут! Вот, смотри! Маэстра, блин! - Я держал руку со сложенными в кольцо пальцами, зло поглядывая на доски стола.
        Лукреция протяжно вздохнула и ехидно улыбнулась.
        - Не важно, какую школу ты выберешь, главное - чтоб смог поверить в свои силы и начал управлять ими, - ответила она, а потом покачала головой. - Я отправлю письмо госпоже Агате, посоветуюсь, вечером попробуем ещё.
        ***
        Странное такое понятие - «терроризм». Для простого народа это очень редкостное дерьмо, а вот для политиков всех мастей - знатное удобрение. На почве борьбы с ним многие политики выросли в должностях, званиях, рейтингах. Для некоторых это бизнес или просто статистика.
        Генерал не любил ни сам терроризм, ни тех, кто на нем паразитирует. С одними долго воевал по всему миру, на вторых слишком уж насмотрелся. Приедут на базу, проведут конференцию и первым же бортом в столицу - медали и ордена клянчить да политические бонусы зарабатывать. Аж тошно!
        Но ситуация сложилась так, что приходится пользоваться моментом и брать борьбу с терроризмом на вооружение в своих целях.
        Пётр Алексеевич оглядел комнату профессора Глушкова, превращённую в импровизированный штаб координации сил в борьбе с сектантами, подпольными магами-диссидентами и разного рода экстремистами. У стены стоял и разглядывал плакаты с лозунгами хозяин поместья архивариус Круга Винсент да Лаура. Пухленький мужчина заложил руки за спину и деловито щурился. Текст был переведён на местный и потому понятен, но вот сам стиль текста местным в диковинку, так как лозунги были не в ходу. Под двумя колонками параллельными колонками красовались яркие, выполнение земными художниками картинки. Одна изображала озлобленную маньячку, обвешанную всевозможными амулетами, с кривыми зубами, хищными чертами лица и окровавленным ножом в скрюченных пальцах - в общем, типичную террористку с поправкой на местные условия. На другой картинке была изображена маленькая девочка, стоявшая рядом с прямо-таки ангельской инквизиторшей и показывавшая пальцем на закутанную в чёрный плащ сгорбленную фигуру. Фигура блестела глазами, как нечисть, а в руках у неё был большой стеклянный бутыль. На бутыле - этикетка с черепом и перекрещенными
костями, а под ногами - туманная фигура клыкастого и зубастого духа. Это уже малефесса с тёмными богами. Если заменять инквизиторшу милиционером, девочку сделать пионеркой, а вместо малефессы намалевать расхитителя социалистической собственности или недобитого фашиста, то ничего кардинально не изменится.
        Третий плакат изображал доблестную городскую стражу. Рядом с плакатом три женщины из прислуги осторожно двигали стол с макетом. Да-да, с тем самым макетом, на котором маленький паровозик катался по тоненьким рельсам по схематично изображённым городам. Но сейчас это уже не игрушечный стенд, а настоящий план. В стенд воткнуты флажки с указанием важных объектов и прочее.
        - Артём Васильевич, - позвал профессора генерал.
        Светило науки сидел перед компьютером с видом нахохлившегося хомяка, которого выгнали из норы. Степень недовольства по стобалльной шкале достигала двухсот баллов. Ещё бы, было тихое уютное место, а превратили в какой-то балаган!
        Профессор молча поглядел на начальника. На экране горела не научная работа, а обычный пасьянс-«косынка». Весь вид Артёма изображал фразу: «Что тебе надобно, старче?»
        - От нашего объекта икс не приходило ничего?
        - Пётр Алексеевич… - начал вместо ответа профессор, поглядев на служанку, которая сняла ширму с кровати и начала вешать другую, с гербом прогрессорства: человекоподобные лица Солнца и Месяца, совмещённые в одном круге, как в старинных гравюрах. Все это на фоне большой распахнутой книги, а над ними - голубь с флешкой мира в клюве.
        Впрочем, генерал понимал недовольство Глушкова. Учёный привык к тихой лаборатории, распорядку дня и собственному пространству. А вот генерал был боевым и воспринимал все это как роскошь. Он ещё помнил, как спали в полях, прижавшись друг к другу, чтоб не замёрзнуть, и слушали далёкие выстрелы. Штаб с печкой-«буржуйкой», кроватями дежурной смены, расставленными рядом с большим рабочим столом с расстеленной картой. Все жили там же, где и работали. Грели сухие пайки и кипятили в котелках воду, писали донесения и распоряжения, пили коньяк, а порой и мутную самогонку прямо там, на месте. Сейчас генерал даже слегка ностальгировал.
        - Я вас внимательно слушаю, Артём Васильевич.
        - Зачем все это? - обведя взглядом изменившееся помещение, спросил Глушков. - Зачем этот терроризм, зачем вы притащили Ночных охотниц?
        - Бей врага его же оружием! - ухмыльнулся генерал.
        - Врага? - не понял профессор.
        - Я про замминистра. Вы представляете, он всюду лезет, везде мешает! Везде с ним бегает фотограф и щелкает в фотогеничных позах. Весь штаб замучился делать ему цветные слайды для совещаний. И сидит, рассказывает по полтора часа, как в его руках вселенные обсирались, ни слова по делу. Зато требует дорожные карты разведки проклятых мест, разведки недр и контактов с местными.
        - И вы решили в отместку мешать уже мне? - сухо спросил профессор.
        - Я решил сбежать. Вот бы ещё придумать, как бы его занять чем-нибудь полезным! Винсент, - позвал генерал хозяина особняка. Как-то так получилось, что начальник базы и архивариус спелись, даже величают теперь друг друга без приставок «господин», а по имени. - Винсент, - повторил генерал, - можно одному герцогу создать проклятие недержания, чтоб он с горшка весь день не слезал?
        - Можно, - с ухмылкой ответил архивариус Круга. - Но если инквизиция узнает, что мы без разрешения поколдовали над знатными особами, придётся отвечать перед судом. А у такой особы, как герцог, обязательно есть несколько придворных магов для защиты от покушений со стороны других родов и проклятий простого народа.
        - А если подсунуть ему какую-нибудь дурочку и налить приворотного зелья? - не унимался генерал.
        - Можно, - опять кивнул пухленький Винсент. - Но только в том случае, если вы возьмёте всю ответственность на себя. А вы о ком, кстати?
        - Да так, есть один, - отмахнулся генерал и снова заговорил с профессором: - Леночку с ее отрядом я вывел из плана заданий. Отряд сильно потрепали, а здесь организуем вторую резервную группу быстрого реагирования, совмещённую с охраной штаба антитеррора. Для девочек спокойное красивое место, сад, пруд, свежий воздух и хорошие люди будут, как санаторий. Кстати, Артём Васильевич, я там вам на стол положил папку с документами.
        - Что там?
        - Вы же светило науки. И там я накидал предложений по оптимизации. А то ведь аналитики на земле мыслят космическими категориями, а я считаю, что нужно что-то не сложнее автомата Калашникова. В общем, мы уже закопали сервера на глубину пять метров, помех стало меньше. И зафиксировали нейлоновыми тросами обычные метеозонды с гелием на высоте триста метров. На зондах, в том числе, аппаратура связи. А я ещё предлагаю использовать не только дроны, раз на Реверсе вся электроника горит, но ещё и обычный пилотируемый биплан-кукурузник. Я даже площадку для взлёта-посадки подыскал, будет совмещена со стадионом для роты охраны базы. Такой самолёт и в разведке хорош, и, кстати, наши инженеры на коленке собрали авиабомбу со взрывателем того типа, что применил Юрка со своим бабьим царством на Золотом Ручье. Добавили мощный литиевый аккумулятор и свечу накаливания. Бомба в четверть тонны гарантированно уложит любого мага в радиусе ста метров.
        На генерала поглядели сразу оба: и Глушков, и архивариус Винсент. Маг криво улыбнулся и покачал головой, а профессор ехидно произнёс:
        - Не вы ли, Пётр Алексеевич, недавно запрещали дрону стрелять? Помнится, за мной погоня была, вы вместо нормального оружия ведро каких-то оперённых гвоздей с неба скинули.
        - Не каких-то, а флешетт, - важно задрав палец к потолку, ответил генерал, - гравитационное оружие. И к тому же не путайте населённый пункт с диким полем. В мирном городе я голову положу, но приказ применять артиллерию не дам. А в прочих ситуациях мы пока изыскания ведём. Вон, пневматику ввели в арсенал охраны, бомбы с аккумуляторами придумали, мины направленного взрыва с проводами к ним. Есть же поговорка: «Не зная брода, не суйся в воду». Вот прогрессоры и меряют локтями на местности все эти броды. Сейчас вам и телефон сюда заведём. А чтоб не сгорел, то совсем простой, как в Великую Отечественную. Будете в трубку кричать «Алло, барышня, дайте генерала!». Но на том конце - искусственный интеллект. Сервера-то закопаны и работают без нареканий.
        Глушков вздохнул. Пётр Алексеевич же продолжил:
        - Так что там с нашим объектом Х?
        Профессор несколько раз щёлкнул мышкой, перекладывая карты в пасьянсе, а потом ответил:
        - Я накидал ему методику. Просто боюсь, местная не подойдёт для человека с Земли. Образ мышления очень сильно отличается. Я с Розой долго бился, пока не понял, что для них четыре стихии - это такое обыденное явление, что таблица Менделеева будет внедряться очень долго. Про теорию относительности Эйнштейна умолчу. На ее осознание уйдёт лет двести. Но если у Юрия получится, то перспективы огромные.
        - Замечательно! - встав с места и потерев руки, протянул генерал. - А мы ему тоже подарков накидали. Будем методики испытывать.
        Глава 8. Мы с тобой одной крови, ты и я
        Розе было скучно. Мама ругается и не выпускает гулять одну пока всех сектанток не поймают и не посадят в подземелье. Даже с тётушками не выпускает.
        И господин Аратем опять ушёл встречаться с каким-то «гинираль?» и её «почти взрослую» оставил «за главную» приглядывать за волшебным камнем и смотреть живые картинки. Он почти седмицу назад показал, как пользоваться волшебной пуговицей, которую называл «тревожной кнопочкой», если вдруг появятся злодейки. Только Роза не понимала, как пуговица может тревожиться. Это же просто пуговица.
        Раньше девочка могла долго сидеть за волшебным камнем и смотреть всякие диковинки, но сегодня ей этого не хотелось. Ей хотелось гулять и играть! Может быть, если она докажет маме, что сильная магиня, что может ударить неприятельницу чем-то сильным, например, молнией, тогда отпустят играть?
        Да вот только, когда Роза попросила маму обучить её молнии, та отругала, запретила колдовать без присмотра других, мол, такие сложные и опасные чары только для взрослых волшебниц, и ей до такого ещё лет десять учиться. Тогда, после маминого отказа, девочка выбежала из комнаты еле сдерживая слёзы, а там был господин Аратем, который, как назло, крутил в руках что-то, пускающее маленькие молнии. Увидев удивление в её глазах, маг-чисельник ухмыльнулся и полюбопытствовал, хочет ли Роза посмотреть поближе, и хочет ли сама со временем этому научиться? Конечно, Роза согласилась.
        Так юная магесса стала ученицей маэстро Аратема. С ним учиться было совсем не так, как с мамой. Первое, что с важным видом заявил чисельник, это то, что Роза уже взрослая, и ей нужно научиться хранить тайны и держать ответ за слова, и главное, как ученице - принести обет тайны. Трясущими от волнения губами девочка поклялась на волшебном камне, что не расскажет никому о своём ученичестве волшебным цифрам аж до своего восьмилетия, иначе волшебный камень обидится и перестанет показывать живые картинки. Волшебный камень торжественно мигнул, принимая клятву, а маэстро Аратем подарил колдовскую табличку-планшет, который стал её первой книгой заклинаний! Он мог запоминать написанное и нарисованное, и если коснуться больших стрелок на боках, то он как бы перелистывал страницы, но и не перелистывал. Он же без страничек.
        Девочка с гордостью хранила в ученическом столе эту магическую табличку, которая со стороны казалась совершенно обычной. Все, даже её мама, думали, что Роза учится на ней читать и писать, что тоже было правдой. Но только она и её учитель знали тайну, и как только все уходили, и Роза совершала жест, на табличке возникали заклинания и упражнения по школярству цифрового волшебства. А ещё господин Аратем подарил очень красивый обод-забрало для волос. Тот был весь в красивых камушках, и порой на нем горели разноцветные огоньки. И когда Роза пыталась колдовать, численник хитро поглядывал в пустоту перед собой и водил руками. Наверное, тоже колдовал. А один раз даже произнёс что-то вроде скороговорки нескладушки: «Сохранить показания энцефалограммы». У Розы была хорошая паять, совсем как у мамы, и она в точности запомнила эти чудные слова.
        А ещё чисельник повесил под потолком очень волшебный артефакт.
        Это было совсем не похоже на то, как учила мама! Никаких паучков и птичек, зато много квадратиков-заклинаний, загорающихся на разных страницах планшета. У них были странные, а порой совсем смешные названия «условный оператор», «цикл» и различные задачки, вроде того как выводить крохотного заблудившегося духа-муравья из лабиринта. Маэстро как-то сказал, что паучки и птички просто придуманы взрослыми волшебницами для детей, чтобы тем проще было магию осваивать, как будто играя. Но она уже почти взрослая и может учиться совсем как взрослые магини. Розе было очень тяжело, но она пока справлялась.
        И вот господин Аратем опять ушёл к гинираль?.
        Скучно.
        Девочка улыбнулась и села за свой ученический стол и произнесла волшебное слово: «Активация». Роза не знала, что это это за слово, но оно действительно было волшебным. Ведь после него в воздухе возникали голубоватые сияющие ниточки, словно паутинки на ветру в хорошую погоду. Только было их больше, и рядом с каждой непонятные буковки. Кажется, маэстро Аратем называл все это «голограммой» и «эль литрамагничтными полями».
        Роза отодвинула рукой одну из назойливых паутинок, пытающуюся намотаться на ее ободок, посмотрелась в зеркальце и сделала героическую позу. Чисельник сказал, что подарок очень-очень дорогой, и надо постараться его не сломать.
        А ещё маэстро, ведь юные магини зовут учителей маэстрами, обещал, что эти подарки помогут быстрее познать силу молнии. Господин Аратем много раз говорил, что главное - сделать первый шаг, а когда она сможет молнии создавать, подарки ей больше не понадобятся. Вот тогда она сможет показать маме, что она не глупый ребёнок, а настоящая боевая магиня, что может защитить себя и других от злых сектанток!
        Девочка закусила губу и нахмурилась, чтобы выглядеть посерьёзнее, как взрослая магиня и провела руками над магнитными линиями. От прикосновения они отдались в пальцах лёгкой щекоткой, словно муха пробежала. Роза, улыбнулась, ведь она уже знает достаточно, чтобы не звать Аратема и попробовать сам?й.
        Отгонять от себя назойливые паутинки быстро надоело, и девочка вытащила из стола игру. Теперь нужно было сосредоточиться и заставить бегать по тонкой проволочке, спрятанной внутри стеклянной трубки, крошечных духов.
        Числельник называл их эль литрическими разрядами.
        ***
        - Ой, юн спадин, помру, - причитала Урсула, сидя на табуретке и держась за сердце. - Не действует противоядие. Не приведи, Небесная Пара, помру.
        - Ага, как же, - пробурчал я.
        Четыре женщины, посчитали, что противоядия мало не бывает, и вылакали за ночь целую банку кофе. Пожилую мечницу посетила тахикардия, а Катарина уже сотый раз совершает челночную ходьбу от стенки к стенке. Всю ночь не спала, глаза красные и осоловевшие. И подойти страшно, рычать начинает, как дикий зверь. Самое страшное, что ей валерьянки для спокойствия не дашь - кошачья крыша окончательно слетит. Лукреция как заводная крутила в руках кружку с кофейной гущей. Я ляпнул, что у нас на гуще гадают, что первое в голову придёт, то может сбыться. По сути, простейший метод психоанализа, аналогичный тесту Роршаха. В общем, ей мерещились мальчики ниже пояса. И не одной ей. Подошедшая к ней Урсула увидела то же самое. Мне же в коричневых сгустках мерещились чёрные молнии и снежинки, конечно же, колдовские. А Катарина не ответила, что усмотрела. Но как говорится, каждому своё.
        За прошедшую ночь я ещё долго пробовал поколдовать. А это ещё тридцать попыток. Ровно тридцать, это я точно знаю, так как считал. Но ничего не получалось. Потом я уснул прямо за столом, подложив под голову руки.
        Зато Андрюха не мешал и появился только под утро, пропав на всю ночь неизвестно куда. И появился так, что готов был его пришибить:
        «Даром, ой, - напевал он шуточную песню примадонны эстрады,
        Даром преподаватели
        Время со мною тратили,
        Даром со мною мучился
        Самый искусный маг».
        - Иди к чертям собачим! - прорычал я.
        В этот момент я искал в сумке свою бритву, но, как назло, не мог найти. Всё перерыл. Ладно бы опасная, которую можно местным в хозяйстве приспособить, но нет же. Безопасный станок никому, кроме меня, не нужен, им никто пользоваться не умеет. Кстати, я узнал, что местные барышни все же бреют части тела, но не в походе - в походе, говорят, дурная примета. Этому есть очень простое объяснение - в условиях низкой полевой санитарии раздражение от бритья может привести к сепсису, который способен дать осложнения вплоть до летального исхода. Да и сражаться с раздражением не очень удобно. А растительность делу не помеха. К слову, на Земле уже древние египтяне и египтянки лишали себя волосяного покрова вполне прогрессивными методами: смолой, воском и бритвами.
        - Да ладно. Не я же в чародеи и тайна тайного туалета, - усмехнулся лейтенант, заставив меня скрипнуть зубами.
        - Ты что такой злорадный?
        - Кто? Я? - наигранно удивился Андрей. - Да я сама доброта.
        Он взял стул, поставил его у стены и уселся как на троне, откинув голову и мечтательно улыбаясь.
        - Там такая садовница одарила меня своей благосклонностью.
        Товарищ изобразил руками большой бюст, тонкую талию и широкую попу.
        - Правда, приходится на цыпочки вставать, чтоб до губ дотянуться. Зато всё при ней, - добавил он и протяжно вздохнул.
        - Рад за тебя. Но мою магию больше не трогай.
        - Так нет пока ничего, чтоб трогать, - ухмыльнулся в ответ лейтенант.
        - Иди к чёрту, - пробурчал я, встал изо стола и потянулся.
        Всё тело затекло от позы буквой «зю». И задница стала квадратной. Я на всякий случай ещё раз вытаращился на свечу и произнёс заклинание, чётко разделяя слова:
        - Фуэго. Эн. Велла, - а когда огонёк, вполне ожидаем, не загорелся, вытянул в сторону свечи указательный палец и прорычал: - Гори, падла.
        Снов ничего. Я удручённо покачал головой и посмотрел на Лукрецию. Та пожала плечами. А в следующий момент в дверь постучали. Мы все дружно уставились.
        Щёлкнула на всякий случай куркам Катарина.
        - Войдите, - прокричала Лукреция,
        - Почта, госпожа, - ответили из-за двери, а потом в приоткрытую щель служанка протянула небольшой свёрточек красного цвета размером с сигарету, с крохотным пятнышком сургуча на стыке листа.
        - Это госпожа Агата, - тут же оживилась магесса, быстро подошла к двери и приняла свёрток, а потом быстро сорвала печать и начала бегать глазами по написанному.
        - Ну что там? - тихо осведомился я, вытянув шею.
        Лукреция хихикнула в ладонь, и только потом ответила.
        - Она предлагает встретиться в одном заведении. Говорит, там умеют хранить тайну, так как в Магистрате не одобряют открытую поддержку халумари.
        - И чего такого в этом заведении? - спросил я, а потом озвучил ответ на невысказанный никем, но витающий в воздухе вопрос: - Думаю, один день задержки не сильно навредит. Нам всё равно надо дождаться пополнения припасов.
        - А противоядие будет? - подала голос Урсула, по-прежнему держась за сердце и имея в виду кофе.
        - Будет, - кивнул я и подхватил со спинки стула куртку. Всё хорошо, но в этом средневековье мужику готовиться к выходу в свет не легче, чем женщине. Ежели вспомнить времена короля Людовика, то было так же. Какого конкретно Людовика, в принципе любого, их там по счёту пальцев на руках не хватает. - Блин, - выругался я по-русски и перешёл на местный, - а где мои кружевные рукава и воротник? Где, в бездну его, кружевной платок с гербом? Где белые гетры и заявки на бриджи?
        - Прачки забрали, - ответила Катарина, которая тоже начла переодеваться.
        - И бронежилет тоже? - окинув взглядом свои вещи, уточнил я.
        Тишина была ответом.
        Храмовница долго стояла с озадаченным видом с двумя белыми, расшитыми цветным геометрическими узорами тряпками в руках, каждая из которых была чуть больше кухонного полотенца, глядя поочерёдно то на одну, то на другую. Заметив мой взгляд, она состроила страдальческую физиономию.
        - Какого они цвета?
        Андрюха усмехнулся, а я пригрозил ему кулаком. То, что Катарина дальтоник в максимальной версии, часто было большой проблемой. Зато с нечеловеческим зрением не нужно было ночью даже свечу зажигать. Фонарей от окон соседей и звёздного неба в ясную погоду хватало.
        - Это что такое? - с любопытством спросил я, разглядывая вещицы.
        - Это маленькие плащики на плечо. Сейчас вся столица носит.
        - Обе надень, - со вздохом ответил я и подхватил свою полушпагу.
        - Ой, юн спадин, - вклинилась в разговор Урсула и с кряхтением встала со своего места, - если бы мы не в бордель, я бы отпросилась. Сил нету, сердце болит. А дашь монетку задержаться на часик?
        Я не ответил. Через пятнадцать минут мы тем же составом, что и в прошлый раз, были на улице. И снова направились к тыльным воротам. И снова экипаж, для разнообразия отделанный плетеньем из прутьев, как корзина, а бычок - рыжий. Дорога далась достаточно легко, и вскоре мы оказались в городе и опять двинулись пешком. Но, не дойдя около полусотни метров до представительства Магистрата, свернули и торопливо двинулись улочке, узкой настолько, что, высунувшись из окна дома, можно передать что-нибудь соседу из дома напротив. Между домами царили такие же полумрак и прохлада, какие бывают в густом хвойном лесу.
        Оказалось, что именно таких улочек в столице большинство, а широких, пригодных к езде на колесницах телегах
        Спустя три десятка домов мы пришли к ярко украшенному колоннами и яркой вывеской «Пап?н Максимили?н». Это здание с посеребрёнными перилами выделялось из всей улочки ещё и хорошей побелкой и наглухо закрытыми ставнями на окнах. Оно и понятно, заведение не из тех, где любят афишировать своих клиентов.
        - Ты только не ревнуй, - негромко произнёс я Катарине, встав на цыпочки.
        Храмовница тяжело вздохнула и поджала губы, но промолчала. Впрочем, мои слова услышали все спутницы, так как слегка улыбнулись.
        А потом мы вошли.
        Сразу стало понятно, что заведение было ориентированно именно на женскую клиентуру. На стенах висели большие картины с эротическим содержимым, изображающих не Гераклов или Аполлонов, а субтильных юнцов. Наденешь на такого шорты и красный галстук - пионер пионером. Так себе искусство, я голых девушек предпочитаю, но кто я такой, чтоб судить местный матриархат в желании расслабиться? Причём само качество исполнения вполне соответствовало кисти мастеров эпохи Возрождения.
        Потолок расписан красивой фреской. Если память не изменяет, то именно эта роспись исторически и называлось плафоном, а не стеклянный абажур вокруг лампы. Посередине висит большая люстра на два десятка свечей.
        На лавках сидели мужички, разнаряженные в сплошные кружева и надушенные так, что хотелось выйти и отдышаться.
        К нам сразу подбежал вычурно одетый управляющий. Он сразу поклонился перед Лукрецией, безошибочно угадав самую платёжеспособную из моих спутниц.
        - Господа желает длительный контракт? - осведомился управляющий, сложив перед собой руки, как дрессированный пудель - лапки. Я так его и прозвал про себя, «Пуделем».
        - Нас ждут, - надменно ответила волшебница. Она даже не глянула на всю эту расфуфыренную публику. Вот что значит «дело превыше всего».
        - Боюсь, госпожа будет разочарована, - с лукавым взглядом ответил Пудель. - У нас в заведении больше никого нет.
        Я оглянулся на спутниц. Катарина насупилась. На её лице читалось, мол, шли, шли, и почём зря. Урсула почесала затылок. Марта сама себе пожал плечами.
        И только Лукреция совершенно не изменилась в лице.
        - Стилет и свиток, - тихо произнесла она.
        В этой фразе почувствовались детективные приключения в стиле незабвенного Дюма. Наверняка установленная фраза, которую д?лжно произнести, чтоб управляющий проводил в нужное место. Догадываюсь, что при попытке самостоятельного поиска нужного лица, его выведут через чёрный ход. Не думаю, что всё здесь изначально обустроено для шпионажа. Ревнивых супругов куда больше, чем агентов абстрактного зла, но те, кто знают о репутации заведения, наверняка пользуются. Ну и заведение внакладе не останется.
        - Извольте пройти со мной, - тут же рассыпался Пудель в поклонах и витиеватых жестах.
        Мы быстро поднялись на второй этаж, а потом прошли по коридору в самую дальнюю комнату. Из-за одной из дверей, мимо которых проходили, раздавались томные стоны и жаркие возгласы. И это несмотря на заверенья Пуделя, что мы единственные посетители.
        - Вот бы здесь на седмицу печалиться, - протянула Урсула со смешинкой в голосе. В тон мечнице шумно и протяжно вздохнула Марта. Катарина же покраснела, как помидорка. У самого последнего нумера управляющий постучал в дверь.
        - Свиток и стилет, - произнёс Пудель, подойдя вплотную, а когда изнутри невнятно ответили, быстро открыл.
        Мы оказались в большой комнате, задрапированной тяжёлыми портьерами. Госпожа Агата оказалась сидящей в большом мягком кресле перед невысоким столиком, на котором были подносы с несколькими кубками и высоким серебряным кувшином и корзинка с фруктами. Помещение освещали три свечи в медном подсвечнике. Рядом с ними дымилась ароматическая палочка. Курильница была очень похожа на классические древнерусские светильники с лучинами, разве что тонкая палочка с тлеющим на конце угольком висела над хрустальным корытцем с водой, а ажурный держак выполнен из морёного дуба. Отдельного внимания заслуживали большая кровать с пуховыми перинами и картины на стенах с пошлостями, при виде которых Катарина ещё больше покраснела, хотя казалось, больше некуда. Она бросала на них взгляды, хотя старалась изо всех сил глядеть на пожилую волшебницу.
        - Здравствуй, моя дорогая, - протянула госпожа Агата и протянула руки, не вставая с места. Лукреция подошла к ней, и женщины обнялись.
        - Я рада вас видеть, - с улыбкой на лице ответила моя спутница.
        - А это тот халумари, которого ты учить решила? - посмотрела в мою сторону Агата и прищурилась.
        Мне ничего не оставалось, кроме как молча стоять, изображая пай-мальчика.
        - Да, - коротко ответила Лукреция.
        - Яси, - протянула пожилая волшебница и начала командовать, указывая пальцем. - Храмовница в тот угол. Ведунья - в тот. Луччи, сядь на кровать. Подальше.
        Все быстро заняли места, словно шахматные фигуры, готовые решить головоломку по мату в три хода. Сходство придавал паркет, набранный из тёмной и светлой пород дерева.
        - А я, госпожа, - робко подала голос Урсула, которая всегда робела перед волшебницами, особенно незнакомыми. Она и сейчас переминалась с ноги на ногу и мяла полу своего гамбезона.
        - Куда хочешь, ты мне не мешаешь, - смерив мечницу взглядом, ответила пожилая магесса и обратилась ко мне: - Подойди ближе. Я не украду.
        Я ещё раз пробежался взором по помещению и неспешно приблизился.
        Агата приподняла руку с растопыренной пятернёй и закрыла глаза.
        - Встань на колени, - тихо произнесла она.
        Выполнив сказанное, я пристально уставился на магессу. Та примерно с минуту водила рукой над моей головой, и только потом неспешно заговорила.
        - Не чувствую ничего, что могло бы препятствовать обучению изъянов не вижу. Но догадываюсь о причинах.
        Волшебница отвела в сторону руку, и в ту прыгнула одна из свечей, выскользнув из подсвечника. Агату нисколько не взволновало, что на пол пролился воск, тут же застыв белыми каплями.
        - Дай мне ладонь, - властно приказала она и протянула свою.
        Я заподозрил неладное, но отступать было уже некуда. Пришлось подчиниться.
        - Ты повелитель своей силы. Ты должен научить её, как охотничьего пса. Но даже псу надо показать, как выглядит дичь. Но для магии дичь - это четыре стихии.
        Агата быстро вытянула руку и схватила мою, зажав пальцами запястье, а после потянула к себе.
        - Это огонь! Эс фуэго.
        Через мгновение язычок пламени от свечи оказался под моими пальцами. Боль обожгла не сразу, а словно постеснялась и отсрочила прибытие на пару секунд. Зато потом оторвалась по полной, опалив кожу.
        - Бля! - вырвалась у меня, и я постарался выдернуть руку из тяжёлой хватки. Получилось только с третьей попытки.
        - Научись терпеть, маг, - холодным, как айсберг, голосом проронила волшебница, пристально глядя мне в глаза. Боль ожога пульсировала, и не собиралась отступать. Честно говоря, такого откровенно садизма не ожидал. Если все методы обучения будут такими же, то ну его на хрен.
        Ведьма Агата. Да, теперь я не мог называть её иначе, чем ведьма. И вот она откинулась в кресле, положив рука на подлокотники. Злосчастная свеча осталась висеть в воздухе между нами.
        - Поднеси руку к свече. Сам. Медленно. Прикажи свече погаснуть. Когда это произойдёт, ты ощутишь силу. Ты поймёшь, что она такое. А как поймёшь, твоё обучение пойдёт уже легче.
        Я сжал губы. Ну не мазохист я, чтоб такие фокусы повторять раз за разом, и так придётся руку перебинтовывать и мазать противоожоговой мазью. Но если в самом деле попробовать?
        Внутренне собравшись и вздохнув, я потянулся к дрожащему язычку пламени. С каждым сантиметров сокращающейся дистанции сердце ускоряло своё биение. Где-то за стенкой кричала от наслаждения женщина. Где-то играла тихая лютня. Рядом затаили дыхание мои спутницы, а я по доброй воле тянул пальцы к чистой и первобытной боли. Пламя отражалось в глазах Агаты, придавая ведьме ту саму зловещесть, что описывается в детских сказках как абсолютное зло. Конечно же, это моё воображение, но всё равно было жутковато.
        Когда до язычка осталось всего пара сантиметров, у меня аж в висках заломило. А потом пламя отклонилось, словно щадя и не желая касаться меня. Вместо боли ожога, которую я ожидал, пошла кр?гом голова, как будто выпил сто граммов чистого спирта и тут же охмелел.
        Я тянул руку дальше, а вслед за язычком огня начала гнуться сама свеча, притом что я не касался её. Если профессор прав, и в голове у меня сидит магосимбиот, то он сейчас проявляет самые простые реакции на внешние раздражители. А раз проявляет, то его можно выдрессировать. Главное - найти общий язык.
        - Мы с тобой одной крови, ты и я, - пробормотал я по-русски присказку из старого мультфильма про Маугли.
        А потом свеча, Агата и комната поплыли перед глазами и я вырубился.
        Глава 9. Одни расстройства
        Очнулся я в том же помещении, что и отключился. Во всяком случае, расписной потолок и действующие лица были те же. Надо мной склонились Лукреция с храмовницей. Катарина держала в руке небольшую склянку, резко пахнущую аммиаком.
        «Система, сколько я был без сознания?» - спросил я, едва шевеля губами. Она и так считает нервные импульсы и конвертирует их в слова.
        «Запрос некорректен. Показания головного мозга не менялись».
        - Странно, - пробурчал я по-русски и вслух, а потом осторожно сел. Голова кружилась.
        - Юрий, ты яси? - тихо спросила Катарина. Она держала в руках какую-то склянку и крутила в пальцах пухлую пробку.
        - Дай ему ещё раз нюхнуть, - залезла через плечо с советами Урсула. - Дай ещё нюхательной соли, чтоб совсем очнулся, а то разговаривает сам с собой.
        - Всё прочь! - раздался со стороны голос госпожи Агаты, и женщины отошли от меня.
        Пожилая волшебница села на кровать и положила мне руку на колено.
        - Как себя чувствуешь? Ты всё время бормотал слово «симби мот». Бился. Пытался на себе одежду сорвать. Кричал, что не хочешь. Чтоб вынули гадость. Что это?
        - Симбионт, - протянул я, тяжело встал с кровати и, шатаясь, направился к зеркалу. Там начал сам себя осматривать, даже рот открыл. Но ничего не нахолодил, ни отверстия, через которые он мог проникнуть, ни саму тварь.
        Руки сами собой легли на живот, где чудился зародыш инопланетного монстра, и он вот-вот сломает мне грудную клетку или вспорет изнутри живот и вылезет на свет Божий. Вернее, выскочит под сень Небесной Пары. А ещё вспомнилась глубоководная мокрица, живущая под языком у рыб. Она выгрызает язык и сидит вместо него.
        К горлу подкатил ком, усугубляя общее самочувствие. И тем страшнее становилось. Хотелось всю эту магию послать к чертям, в бездну, в п…у Изохеллы. Вот в неё самую.
        - Госпожа Агата, - произнёс я, нервно сглотнув этот самый ком, - а правда, что внутри мага живёт нечто, что помогает колдовать, эдакий посредник между душой человека и остальным миром? Вы же должны это знать. Вы всю жизнь колдуете.
        Волшебница некоторое время молчала, нагнетая нервозность. Все остальные смотрели на неё, не решаясь шевельнуться. Наконец она вздохнула и ответила:
        - Сложный вопрос, - Агата свела руки, коснувшись кончиками пальцев одной руки кончиков другой. - Многие им задаются. Всем интересно, почему одни могут колдовать, а другие нет. Ведь все мы люди. И мнения разнятся очень сильно. Кто-то говорит о божественной частице, кто-то о рождённом в бездне зле, кто-то ставит людей выше естества. Нет единого мнения.
        Магесса снова замолчала, а потом медленно встала с кровати и подошла ко мне. Я глядел на её отражение в зеркале, но поворачиваться боялся. Не знаю, как объяснить. Этот страх был иррациональным, даже суеверным. Я словно дремучий средневековый крестьянин, оказавшийся на шабаше чужих и нечисти. Осталось только упасть на колени и молиться. Вот только кому? Раньше в богов я не верил, а здесь они есть, эти самые боги и богини. Но родные божества либо дома остались, либо вообще в коме до конца света. Местным же богам нет желания молиться. Буду атеистом, паникующим атеистом, верящим в чужих, симбионтов и альтернативные реальности.
        - Знаешь, - продолжила волшебница, - мне повезло. Я даже не помню, когда ощутила дар. Говорят, родилась с ним. Ко мне с младенчества сами собой прыгали в руки леденцы и игрушки. Я ещё не умела ни говорить, ни ходить, а уже могла оттолкнуть от себя крысу, выскочившую на середину комнаты, и одной лишь волей остудить горячую кашу. Потому, разумеется, я и в Магистрате. Но те, кому не повезло, отчаянно искали ответы. Я читала записи одного еретика, который потом пропал без следа, хотя говорят, видели его в одном из монастырей ордена на самом пограничье в рясе летописца. Так вот, читала, и мне запомнилось одно сравнение. Он писал, что есть в наших прудах и омутах, коих очень много возле каждого городишки и каждой деревушки, водная ящерка, сиречь саламандра. И странное дело, из одних и тех же икринок вылупляются одни и те же твари. Но одним суждено всю долгую жизнь плавать в воде и обладать жабрами. Они даже мечут икру, но всегда остаются, словно ящерные младенцы или же головастики лягушек. Другие же в один прекрасный либо ужасный день, это смотря с какой стороны посмотреть, вдруг отбрасывают жабры и
делают первый глоток воздуха и более не могут уже без него. И они тоже мечут икру, и из этой икры вылупляются личинки, неотличимые от прочих, и не ведомо, обретут они тягу к небу и земле обетованной, или останутся в своём пруду до конца своих дней. Так и люди. Одни могут всю жизнь прожить и умереть обыкновенными, а другие обретут чары. А живёт ли в нас нечто, что помогает стать волшебницей либо волшебником? Да, пишет он. Но это неосязаемо и незримо.
        Агата замолчала и положила мне на плечо руку.
        - Ты теперь аки младенец, который явился из утробы матери и сделал первый крик. Так научись же, помимо этого крика, ещё и говорить с этим миром. Научись затаивать дыхание, когда возникнет на то нужда. И научись кричать ещё громче. Ведь теперь ты можешь.
        Я повернулся к волшебнице и перехватил за запястье свою обожжённую руку, которая тлела ноющей болью. Магесса не ответила на мой вопрос. Впрочем, отправлю эту байку профессору, пусть подумает. Фольклор порой тоже несёт в себе зёрна истины. А сам буду думать, что во мне живёт энергетический симбионт, с которым нужно управляться так же, как и Системой. Пусть это будет моя личная школа Симбионта.
        - Спасибо, - произнёс я и слегка улыбнулся, так как в этот момент за стеной раздался протяжный женский крик, и это был не крик боли.
        Хорошо людям, не проблемами заняты.
        Я снова развернулся к зеркалу, упёрся в него ладонями и ткнулся лбом. Наличие дополнительной сущности во мне не доказано, но если хоть немного допускается её существование, то во-первых, нужно принять меры предосторожности, а во-вторых, выжать из падл?ки все сто процентов коэффициента полезного действия. Но и к этому нужно подойти с умом, не забывая про импровизацию, если что-то пойдёт не так.
        «Система, ввод нового протокола. Отфильтровать из общей информации со всех сенсоров и датчиков те, что соотносятся с моей нервной деятельностью. Вывести отфильтрованное в отдельный поток данных. Перевести поток на процедуру повышенного эвристического анализа. Протокол назвать «Моя магия». Цели поиска: проявление признаков управления внешними явлениями при помощи нематериальных элементов, синхронизированных с моей нервной деятельностью. Запустить протокол «Моя магия»».
        Отдав распоряжения, я отлип от зеркала, выпрямился и провёл рукой по волосам. Те были мокрые, словно я пятёрку пробежал.
        - Госпожа Агата, - произнёс я, медленно повернувшись, - что вы советуете начинающим колдовать детям?
        - Верить в себя. Вера в богов - это хорошо, но вера в себя пользы порой больше приносит, - с улыбкой произнесла женщина.
        Я ухмыльнулся и сделал поклон. Честно, ожидал чего-то куда большего. Не знаю, какого-нибудь вводного расклада по умениям и навыкам, как в компьютерной игре, или той же мудрых откровений, каких Фродо получил от эльфийки Галадриэль. Нет же, только ожёг руки и банальное «верь в себя».
        - Благодарю вас, но нам пора. С вашего позволения.
        С таким словами и ощущением лёгкой контуженности я вышел из обитой тканью и пахнущей благовониям комнаты. Куда дальше? В имение, конечно. К этому времени должны уже подвезти припасы и новое оборудование. Обидно конечно, что не смог узнать подробности, но зато убедился в факте наличия силы, и это хорошо.
        Мои спутницы, вслед за мной спустились в гостевой зал. Там по-прежнему кучковались юнцы в пышных ярких одеждах, а управляющий, которого я обозвал Пуделем, чехвостил одного юнца за прегрешения. Увидев нас, Пудель отвлёкся и подскочил поближе, всё так же услужливо сложив лапки перед собой.
        - Уже уходите? Не желаете ли хотя бы взглянуть на расценки? Вдруг вам что-то или кто-то приглянется.
        Я потряс головой и пошёл на выход, а когда остановился на крыльце, то понял, что оказался в одиночестве. Дамы остались внутри.
        - Какого хрена? - выругался я, состроив гримасу недовольства, словно обращался к невидимому собеседнику, а затем вернулся в заведение.
        Пудель оживлённо размахивал рукам и радостно расписывал что-то, что я упустил из виду, а женская половина моей банды, тотально превосходящая меня числом, даже не обернулись в мою сторону. А их самих со всех сторон окружили эти самые юнцы.
        - Юрий, подождите нас там, - указав на дверь, произнесла Лукреция и снова обратила всё своё внимание на Пуделя.
        А тот уже совсем распалился, рассказывая про долгосрочные контракты, наверняка магесса не устояла и решила взяться за своё.
        - Не подожду, - пробурчал я, сложив руки на груди.
        Моих спутниц уже со всех сторон обступили эти шлюхар? в рюшках. Один из них подхватил Лукрецию под локоть и не сильно, но настойчиво потянул в сторону от общей компании.
        - Госпоже нужен спутник? - лил он словесным мёдом. - Может быть, я сгожусь.
        Урсула гоготала и обводила взглядом этих придурков. Чуть ли не слюнки текли. У Марты, кстати, тоже.
        А затем произошла короткая, но очень яркая череда событий.
        Один из шлюхар?й со словами: «Госпожа не хочет отдохнуть?», положил ладонь на попу Катарины и начал медленно вести руку ниже. В следующий миг он оказался на полу, а я стал потирать ушибленный кулак. Мало того что рука обожжена, так она теперь ещё и опухать начала. Но перелома вроде бы не было.
        - Убивают! - Завопил один из дружков этого хлыща. - Убивают!
        Сам же пострадавший лежал на паркете без движения, закатив глаза. К нему сразу бросился Пудель, приложив ухо к груди.
        - Юрий! - недовольно закричала Лукреция и упёрла руки в боки.
        Я хмуро глянул на неё, а потом разразился тирадой.
        - Что?! Я что должен делать?! Смотреть, как Катарину тут при мне отымеют?! Да пошёл он в бездну, этот фазан ряженый!
        - Господин, - поднял на меня взгляд Пудель, - вам здесь больше не рады.
        Он выпрямился и начал махать кому-то рукой.
        - Лекарку зовите, лекарку.
        - Да пошлы вы, - процедил я на русском, взял храмовницу за руку и потянул к выходу.
        Девушка не стала сопротивляться, зато как-то странно заулыбалась. Думаю, если бы она кому-то врезала, то простой потерей сознания бы не обошлось, там либо череп треснул бы, либо челюсть оказалась на полу рядом с пострадавшей особой.
        Вскоре все мы оказались на улице. После пропахшего благовониями и плавленым воском заведения в нос дал аромат средневековых проулков, задобренный мочей, нечистотами и крысиным дерьмом. Словно в подтверждение мои мыслей на противоположной стороне на нас уставились две здоровенные серые крысы. Они дружно пискнули и исчезли под крыльцом соседнего дома.
        Нет, они не нас испугались, просто в этот момент из подворотни выскочила девочка лет десяти. Она была в простом сером платье длиной до колен и с простеньким луком и плетёным из лыка колчаном, в который вместо обычных стрел вложены заострённые тростинки. А на поясе юной охотницы болтались четыре тушки точно таких же крыс. Удивляться я не стал, хотя поглядывал с непонятным сочетанием несочетаемого: злой отрешённости и любопытства.
        - Я тоже за крысами охотилась, - произнесла вдруг Катарина, глядя в ту же сторону.
        - Эх, Юрий, Юрий, - вслед за ней пробормотала Лукреция и вздохнула.
        А потом хохотнула Урсула, передразнив меня:
        - Ты если что, не ревну-у-уй. Ага, а сам по зубам невинному юноше. Ах, какие юнцы. Это, госпожа волшебница, а что они такие дорогие?
        Лукреция с кривой улыбкой поглядела сперва на меня, а потом на мечницу.
        - Они обучены тонким искусствам и словесности. Умеют играть на мандолине и лютне, поддерживать беседу по умным вопросам, вышивать шёлком и золотом. А ещё в постельных утехах способны.
        - Тоже мне гейши, - буркнул я.
        - Я не знаю, кто такие гьеши, - исковеркала слово Лукреция, - но они очень хороши. По образованию превосходят многих дворян.
        - Ничего не хороши, - встряла в разговор Катарина. - Юрий лучше! Он и знает много, и готовит прекрасно, и читает, и пишет, и вышивает, и… и… - она забегала глазами перед собой, в поисках эпитетов. - И, вообще, он яси! Даже в мушкетах и пистолях понимает.
        После услышанного, я с удивлённым взглядом посмотрел на храмовницу. Та сделала быстрый вздох, поглядела на меня в ответ и прошептала:
        - Ты же умеешь готовить и вышивать?
        Я застыл с открытым ртом. Зло испарилось. Осталось недоумение. А ещё не хотелось ломать надежды своей девушки.
        Вздохнув, я мысленно уже начал перебирать файлы с рецептами и курсами по кройке и шитью. Вот на кой мы сюда попёрлись? Нахрена нам надо было встречаться с этой старой ведьмой именно в борделе? Старуха даже ничем толком не помогла.
        - Да-а-а, конечно, умею, - неуверенно протянул я и скривился, начав сам себя мысленно проклинать.
        Ну, нахрена я начал поддакивать, будто мне мало непоняток с магией, проклятых мест и разборок с потусторонними занудами?
        Вернулись мы в усадьбу к обеду, усталые и злые. Я злой, потому что ничего не достиг, а остальные - потому что я им испортил поездку.
        Андрюха опять запропал куда-то, наверное, к садовнице умчался. Лукреция с Мартой ушли к себе в комнату. Урсула тоже испарилась в направлении кухни, и думается не только еду искать будет. Катарина же села под окном и прислонилась к стене затылком.
        Стоило мне плюхнуться на кровать, как в дверь постучали, не предвещая ничего хорошего. Так и оказалось: в проходе оказался молодой слуга, протянувший мне записку.
        - Её сиятельство приказало доставить, - произнёс он вроде и громко, и чётко, но в то же время в нос и вытягивая слова, отчего получалось немного похоже на французский. Это такой модный ныне стиль для столичных мужчин.
        Я со вздохом взял записку и снова поглядел на юнца. На языке вращались не только нецензурные словечки, но ещё и мускулативы. По аналогии с феминитивами они отражают принадлежность мужчин к роду деятельности, но если в русском языке с парами типа принц-принцесса всё ясно, то как быть, ежели мужчина занимается исконно женскими занятиями. Как его обозвать? Не прачка, а пр?чник. Не швея, а шве?ц или шве?н. Да и простые пары горничная-горничный немного клинят мозг.
        В общем, это юный горчичник дождался, когда я его отпущу, и быстро-быстро убежал в направлении лестницы.
        Глянув на сидящую с закрытыми глазами храмовницу, я развернул листок, а там немного корявым почерком Клэр гласило:
        «Спаси миня. Я ни хачу опять сидеть пуголом для случки. Преехал граф да Мур».
        Я снова вздохнул и направился в сторону большого обеденного зала, где и располагалась сейчас графиня. Понятия не имею, как её выручать, но раз просит, то надо. Спустившись по каменной лестнице с резными перилами, я прошёл мимо клетки с грифоном и скользнул в боковой вход, сразу же оказавшись в зале. Был бы я на месте начальника стражи, высек бы спящую стоя стражницу, караулящую важную персону. Отвыкли они здесь от порядков. Стоит дылда расфуфыренная, на алебарду оперлась, слюни изо рта текут. Но именно сейчас мне это на руку, лишних вопросов и шуршаний за спиной не будет.
        Зал встретил меня тихой музыкой усталого музыканта. Тот уже еле-еле бренчал по струнам. На большом столе сейчас имелось только блюдо с фруктами, поднос с традиционной печёной порчеттой, супница с похлёбкой и кувшин с вином. Даже не кувшин, а высокий серебряный чайник с длинным носиком, из которого разливали домашнее розовое по золочёным кубкам. Рядом с Клэр сидел и рассказывал историю своей семьи мужичок в розовых одеждах, словно принцесса из мультиков Диснея. Большой белый бант на шее делал его похожим на болонку.
        За спиной у Клэр стояла с парадной алебардой и в парадных доспехах дочка Урсулы. В глазах Глории читалось, что в гробу она видала такое приключение. Я её понимал. Изображать из себя декорацию при чаепитии - то ещё довольствие. Хуже только свечку держать у постели господ, когда те трахаются. Ни уйти, ни поучаствовать. А этот кусок розовости ещё и нуден, как заевшая пластинка со старой сказкой.
        - Наш ро-о-од ухо-о-од корнями к само-о-ой короле-е-еве, - тянул меж тем слова гость. - Мы не столь бога-а-аты, как хотелось бы, но нам откры-ы-ыты все двери в короле-е-е-евском дворце-е-е-е. Моя тё-ё-ётя служит королевской соба-а-ачницей.
        - Да, господин да Мур, - вымученно ответила Клэр, избегая называть гостя по имени. При виде меня она воспряла и выпрямилась в кресле. В глазах загорелся огонёк надежды на спасение. Точно такое же выражение читалось и у Глории.
        За взглядом хозяйки приёма проследил и граф, который смерил меня взором с ног до головы, остановившись на гербе, а потом презрительно скривился. Кто такой эсквайр по сравнению с целым графом. Так, чуть лучше черни, но всё равно не стоит и грязи из-под ногтя его сиятельства.
        Я выждал пару секунд, а затем сделал глубокий поклон, словно образцовый дворецкий, и обратился к юной графине, нарочно усиливая русский акцент.
        - Ваше сиятельство, занятия.
        - Да? - изумилась Клэр, а потом сообразила, что я лишь пытаюсь её умыкнуть. Девушка изобразила на лице наигранное сожаление и повернулась к гостю: - Прошу простить, но дела. Тайны халумари сами себя не откроют.
        - Может, позволите с ва-а-ами? - протянул граф. Наверняка вдовствующий, так как дуэли между графинями были делом частым, да и войны постоянно случались.
        - Нет, господин да Мур. Вы простите, но это очень секретно.
        Я улыбнулся. Даже если и покажу графу десятичную систему счисления, он всё равно не поймёт, у него же мозг заточен на балы и приёмы, а не для наук.
        - Вы разбиваете мне се-е-ердце, - протянул этот розовенький графин, натужно вздохнул и потянулся к винограду.
        Клэр задрала глаза к потоку, изобразив скорбь, и чинно вышла из-за стола. А когда мы проскочили мимо спящей стражницы, звонко расхохоталась и помчалась через внутренний дворик прямиком к моей комнате, радуясь свободе.
        Я ухмыльнулся, качнул головой и пошёл следом. Но вот дойти до апартаментов не получилось. Из-за угла я услышал крики, принадлежащие Урсуле.
        - Мама? - тиха переспросила Глория.
        Мы с графиней и её телохранительницей переглянулись. Клэр быстро спустилась по лестнице. Была бы возможность, вообще бы скатилась по перилам, как школьница-хулиганка. А затем мы дружно обогнули внутреннюю колоннаду первого этажа и заглянули за угол. Там разворачивалось интересное действо.
        Тётя Урсула в окружении ещё нескольких солдаток прижала к стене хмурую женщину в серых одеждах.
        - Я сказала, это достанется Глории!
        - Ты сдурела? - тихо спросила женщина. - Она же телохранительница светлости.
        - Что достанется? - вклинилась в разговор выпорхнувшая к этому сборищу юная графиня, глянув на Гло.
        При появлении госпожи все склонились, ожидая разрешения выпрямиться. И только после этого продолжили. Вернее, продолжила Урсула, которая, не выпуская из рук свою жертву, отодвинула ту за спину, словно ненужный хлам.
        - Это, вашество, тут пушку привезли. Эта увидела, и давай в пушк?рки набиваться, ну а я думаю, что Гло лучше справится. Она же лучшая. Я ж не для себя. А для дочки старюсь. Пушк?ркам ведь положен тройной пай. А если она телохранитель, да ещё и пушк?рка будет, то это… - мечница подняла руку и начала загибать пальцы, подсчитывая итог. - Она пятёристый пай получать будет.
        - Она же телохранительница! - раздался голос той самой жертвы.
        - Спрячься! - рявкнула Урсула, резко обернувшись.
        - Ты сама подумай, как и пушку и телохр?нсто сразу? - не унималась вторая. Все остальные переговаривались, поддакивая то одной стороне, то другой. Но в полный голос при госпоже не рисковали обсуждать.
        - Мама! - закричала Глория, по-прежнему стоя за спиной у Клэр. - А меня ты спросить не хочешь?! Я, как бы, не маленькая девочка.
        - Молчи, дурёха. Я о твоём будущем беспокоюсь. Выучишься на пушкарку, всё королевство тебе в ноги бухнется.
        Я нахмурился. С одной стороны, деньги весомый аргумент. С другой - был согласен с теми, кто говорил, что времени не хватит на всё сразу. У телохранительницы и пушкарки задачи совершенно разные. К тому же не думаю, что все будут в ноги бухаться. А пушки хоть и дорогое удовольствие, но не диковинка.
        - Сама ты дура! - не унималась Глория. - Я зачем, по-твоему, пошла в телохранительницы? Я сама своё будущее решаю!
        - Цыц! - крикнула Урсула на дочку, а потом обернулась. - И ты тоже цыц!
        - А что за пушка? - спросила Клэр, и все замолчали. Графиня оказалась не при делах, и про пушку не знает.
        - Ну так, это… - протянула Урсула и взмахнула рукой в сторону, - халумарская.
        - А где они сами? - тут же переспросил я, озираясь по сторонам.
        - Так, наверх пошли. Я сказала, где ты, юн спадин, остановился, они и пошли. А Пушка вона, в саду. А они не только пушку поставили. Там телег разных пол-обоза.
        Буркнув: «С вашего позволения», я метнулся вверх по лестнице. В комнате уже была целая делегация из четырёх человек, и ни одного знакомого лица.
        - День добрый, - сразу поздоровался один из них. А я перевёл взгляд на кучу цветных глянцевых журналов на столе, и Катарину, листающую один такой. А ещё в комнате прибавилось коробок и ящиков, половину названий из которых я даже прочитать не смог.
        - День яси, - поздоровался я по местному.
        Говорить продолжил тот, кто поздоровался.
        - У нас ещё несколько лазерных дисков. От Петра Алексеевича, от профессора Глушкова, а ещё из министерства отдельное.
        Глава 10. У страха глаза велики
        - Мужики, что, даже чаю не попьёте? - спросил я, глядя на собирающихся коллег-прогрессов.
        Их старший дождался, когда помощники не принесут оставшиеся коробки, и только потом ответил:
        - Знаешь, Юра, где появляешься ты, там всегда какая-то хрень происходит. Не было тебя, демоны и инквизиция ни капельки не вспоминали про нас. А сейчас надо разгребать кучу такого дерьма, словно нагадило стадо мамонтов, страдающих недержанием. Так что мы пошли. Удачи!
        - Что, даже по описи не передадите? - растерянно спросил я.
        - Да мы заранее все списали. И тебя тоже, - пробурчал недоброжелательный коллега, но всё же подвёл меня к ящикам, на которых имелись лишь инвентарные номера и пломбы. Всего шесть ящиков. А потом он буквально подтащил меня за локоть к окну и кивнул на что-то стоящее внизу. Выглянув, я увидел самый натуральный контейнер-трёхтонник, поставленный на телегу, такой наверняка тянуть буду не меньше чем шестёрка волов. А ещё имелась пушка, похожая на сорокопятку времён Великой Отечественной войны, хотя и разукрашенная в яркие цвета. Если вспомнить, что камуфляжа на Реверсе не придумали, а армии щеголял весьма пёстрыми нарядами, то ничего предосудительно не было. Здесь же имелся и фургон с красным крестом на тенте.
        - Всё в наличии. Всё опечатано, - снова пробурчал коллега и пробежался напоследок взглядом по имуществу. Потом сверился с ведомостью, а сунув бумаги в небольшой дипломат и вручив мне дубликат документа и коробочку с лазерным диском, дёрнулся к берету, чтоб по местной привычке сделать откланяться с размахиванием головным убором, но спохватился и лишь прошипел сквозь зубы вместо ругательства. А затем и исчез за дверью, громко хлопнув.
        Я сконфуженно проводил его, сел на кровать и уставился на ящики со всем этим барахлом. Внутри чувствовалось некое говно, ведь действительно виноват во всём произошедшем, но и не виноват в то же время. Я же не напрашивался на все эти злоключения. Вот прям, пошёл, как в компьютерной игре, и брал квесты. Ба-а-альшущие такие восклицательные знаки, совсем как бейсбольные биты, которыми меня словно по голове отфигачили. Ведь на самом деле я просто оказался крайним.
        Но делать нечего, коробки сам себя не распакуют. Я вздохнул и поглядел на стопку листов. Там оказалось несколько разделов. Первый - оружие. Второй - оборудование. Третий - документация. Четвёртый - «от профессора».
        Почесав в затылке, я подошёл к самой ближней коробке. В первую очередь вскрыл ящик «от профессора». Там находились непонятные приспособления, похожие на кучу самодельного барахла с радиорынка. И приписка: «Если бы в рядах прогрессоров был маг, ему бы пригодилось в учёбе».
        - Суки, - процедил я. - Раскусили.
        Отложив приборы в сторону, потянулся к другому имуществу. А там всё было несколько понятнее: обычная замена утраченному и сломанному оборудованию, новый тепловизор, несколько квадрокоптеров с камерами, лазерные дальномеры, большая антенна. А ещё куча моделек карет и корабликов вперемежку с обычными сувенирами: матрёшки; расписанные под хохлому деревянные ложки, кружки и тарелки; выточенные на высокотехнологичных станках и разукрашенные алюминиевые солдатики разных эпох, начиная с викингов и римских легионеров и завершая бравыми гусарами; шапка-ушанка; магнитики со смайликами и прочий мелкий хлам, который наверняка полагался мне для раздачи местным должностным лицам в виде памятных подарков. Больше всего мне понравился набор миниатюрных статуэток с крылатыми валькириями, держащими в руках дорожные знаки и трёхцветный фонарь, парадирующий светофор. Девушки стояли в разных позах. Так, например, со знаком «СТОП» - выставив перед собой руку в призыве остановиться, воительница со знаком «60» - прикладывала к лицу ладонь на манер козырька. А ещё было забавно, что все модельки карет выполнены с логотипами
известных фирм.
        Кроме того среди доставок был набор учебный пособий для занятий с Клэр: нормальные счёты, пачка белой бумаги, писчие принадлежности и прочее.
        Отдельно имелась шкатулка с большим крестом из чернёного золота, который однозначно передали по протекторату церкви. От этого на душе стало неуютно, и я поглядел на Катарину. Не хватало ещё и религию к прогрессорству приплести, будто на Земле священный войн мало даже в наш век высоких технологий и глобализации. Впрочем, оставлю этот вопрос без комментариев. С такими мыслями я положил шкатулку с крестом на край стола.
        В это же время девушка опустила на подоконник яркий журнал, скользнула к ящикам и начала крутить в руках сувениры, которые я вытащил из ящиков, не переставая при этом прислушиваться к шуму с улицы. Казалось, даже уши шевелились.
        Ну а я сел за стол и нетерпеливо поставил на него ноутбук, а потом нахмурился.
        Журналы. Это не просто комиксы, а каталоги с товарами. И ладно бы только изображения, но рядом с каждым наименованием помимо описания на русском и местном была ещё и цена. Причём и в серебре, и в рублях. - Бред, - повторил я. - Похоже, кто-то очень хорошо приплатил, чтоб внести в план прогрессорства каталоги земных брендов. Уничтожить местную экономику по принципу торговых войн пока не получится, так как портал один и попросту задохнётся от объёма грузов, если все промышленники захотят толкать дешёвый ширпотреб, а вот отвоевать рынок элитных товаров - вполне достижимо. Но скорее всего, это будет использовано только в рекламных целях, типа даже королевы пользуются транспортом, например, абстрактной автомобильной компании Тойседес.
        Я вздохнул, а почему бы и нет. Если они будут спонсировать прогрессорство, а потом лепить везде этикетки, как на болидах формулы один, это вреда не нанесёт. Перед глазами встала картинка рыцарского отряда с доспехами, расписанными рекламой каких-нибудь Ред-Кула, Руно-Пужо или Чешского нефильтрованного. Представив забавную пёструю картинку, я улыбнулся.
        - Бред какой-то, - пробурчал я, взяв один из них и начав листать. На страницах были изображены детали к мельницам и гужевому транспорту, сельхоз инструмент, холодное оружие, сувениры, собственно фургоны с каретами и паланкинами, косметика, бытовая химия и разные хозяйственные приспособления.
        - Какая яси вещица, - протянула Катарина, приподняв валькирию со светофором. - А что это за фонарь такой?
        Я на секунду замер, соображая, как лучше ответить. Про автомобили и городской проток храмовница сто процентов не знала, и объяснять можно долго, но безрезультатно, а оставить вопрос без ответа не хотелось.
        - Символ удачной дороги.
        - А дева?
        Вздохнув, я вспомнил историю валькирий и выдал неутешительную фразу:
        - Это посмертные сёстры воинов и воительниц. Напоминают, что нужно быть внимательным в пути и не торопиться на тот свет.
        Катарина улыбнулась, провела пальцем по фигурке и быстро обернулась ко мне.
        - Можно я себе оставлю? А это что такое?
        - Можно, - ухмыльнулся я, а когда храмовница потянулась, чтоб поглядеть на крест, быстро захлопнул шкатулку. В ответ на возникшее на лице девушки недоумение пояснил:
        - Я уточню у своего повелителя, что с этим делать. А как пришлёт ответ, сразу расскажу. Договорились?
        Девушка ещё раз улыбнулась и легко кивнула, отчего я облегчённо выдохнул.
        - А я вот не пойму, она голая или нет? - поставив на ладонь статуэтку, спросила Катарина.
        Я прищурился, разглядывая рельефную грудь немаленького размера и кубики пресса у валькирии. Да уж, поначудили художники, смешав скандинавскую мифологию с римской стилистикой в виде анатомической брони.
        - Это на ней особая кираса. Лорика мускулата называется.
        - Яси, какая, - прошептала Катарина и добавила: - Такую же хочу.
        Снова улыбнувшись, я вернулся к ноутбуку.
        - Так-с, начнём с генерала, - пробормотал под нос и нажал кнопку на приводе с лазерными дисками, а затем вложил переливающийся радугой носитель информации. Нет, конечно, можно было просмотреть послание и в дополненной реальности Системы, но я не хотел повышать и без того увеличенный расход глюкозы из моей крови. Которая превращается на каталитической решётке в электроэнергию. Потом опять жрать захочется, а Урсула, поди, снова весть мёд с карамельками схомячила.
        Видео от Петра Алексеевича, как всегда, было сплошным, без всякого монтажа. Он просто сел и начал записывать. Когда запустился файл, то на мониторе возникла комната с натянутым на стену баннером с изображённым на нём гербом прогрессорства: Солнце и Луна, совмещённые в одном круге.
        Генерал прокашлялся, спросил у кого-то, находящегося за кадром, можно ли начинать и заговорил.
        Пункт первый: мне разрешили вести разведку проклятых мест по принципу свободного поиска, но чтоб обязательно был фото и видеоотчёт о происходящем. Пункт второй: я должен непременно обстрелять какого-нибудь мага или волшебную тварь из всех видов оружия, что мне передали, и, конечно же, прислать кучу отчётного материала. Генерал подчеркнул, что это очень важно для нашей обороноспособности. Пункт третий: приказал глаз не спускать с Клэр, так как графиня вызвала интерес не только в узких кругах прогрессоров, но и более высокого руководства. Это как раз было не удивительно, по сути, генерал просто напоминал о важности задания. Пункт четвёртый: если бы у нас был свой человек среди магов…
        - Блин, и он уже в курсе. Там что, уже вся планета знает? - пробурчал я и покачал головой и снял видео с паузы.
        …то такой человек мог бы узнать сильные и слабые стороны магии. Генерал подчеркнул, что очень надеться, что никакие Покахонтас или Нейтири не дадут такому «своему человеку» забыть, что он в первую очередь Землянин, а то Пётр Алексеевич лично привезёт с Родины крупнокалиберную снайперку и укокошит предателя.
        Я почесал переносицу и поглядел на Катарину. Мд-а-а, дилемма нарисовалась. Но я не на тонком льду, и выбирать между женщиной и отечеством не приходится. А словам генерала верил - укокошит.
        Дальше был файл от профессора Глушкова.
        Начался интерактивный рассказ с необычной сцены. Сам проф, сидящий за столом на фоне плакатов с борьбой против терроризма, но стоило ему включить запись, как откуда-то со стороны раздался детский плач. Глушков улыбнулся и повернул рукой камеру. В помещение, больше похожее на пункт управления, чем на жилую комнату, вошла зарёванная девочка лет семи. Девочка волочила за собой по полу какую-то мокрую тряпку.
        - Роза, что случилось? - ласково, но в то же время с небольшой насмешкой спросил профессор.
        - Она платье испортила-а-а-а, - не переставая реветь, ответила девочка и встала посередине комнаты.
        - Кто она?
        - Волшебная бочка для старки-и-и-и.
        Глушков тихо усмехнулся и снова повернул камеру к себе, чтоб заговорить на русском:
        - Полюбуйся, Юрий, вот что значит разница в менталитете и технологиях. Земной порошок и стиральная машинка не предназначены для местных тканей, окрашенных натуральными красками. Теперь это платье бледно-бежевое в синих разводах. И заметь, девочка не сама испортила платье, это машинка виновата. Кстати, можешь познакомиться с контрольным образцом. Я скинул запись тренировок Розы по моей экспериментальной методике и результаты работы датчиков. Там для каждого типа магии есть свой раздел с пояснениями и предположениями. А теперь к сути, задавай вопросы. Запись интерактивная, по тегам переходит к ответам.
        Я почесал в затылке и поглядел вставшую рядом со мной Катарину. Храмовница с любопытством рассматривала Глушкова, не выпуская при этом из рук валькирию со светофором. Мне же было непонятно, что спрашивать. Чтоб спрашивать, надо иметь хотя бы самые основные понятия, а я, кроме обожжённой руки, пока ничего не почерпнул из всех этих визитов. Зато вспомнились слова Лукреции, что имеющий кисти и краски ещё не художник. Вот о кисточках и спросим.
        - Проф, что такое магия?
        Изображение дёрнулось, Глушков сменил позу и выражение лица, и даже тени на стене сместились, что означало, что этот кусок был записан немного в другое время. Было бы желание, можно было бы заставить Систему восстановить по тени хронологию записи кусков.
        Тем временем профессор кашлянул и начал отвечать:
        - Пока не знаю, но это точно использование биополя для осознанного управления физическими явлениями.
        - Ясно, что ни хрена неясно, яйцеголовый придурок, - пробурчал я.
        - Попрошу не выражаться! - громко произнесло изображение и застыло в стоп-кадре.
        - Блин, - пробормотал я, - он что, вбил в теги нецензурные выражения?
        Вздохнув, я задал следующий вопрос:
        - Что за симбионт у меня в голове, и как с ним договориться?
        Профессор завис на пару секунд, пока ноут обрабатывал мои слова и искал наиболее подходящий кусок записи.
        - Магосимбионт, - произнёс Глушков и сделал паузу, как лектор, готовящийся раскрыть тему занятия, - это теоретически допустимый квазиживой элемент, встроенный в биополе мага. Магосимбионт позволяет оперировать так называемым внешним контуром. Это часть биополя, контактирующая с окружающим миром. Пока не могу подобрать набор команд к магосимбионту, но, судя по всему, они аналоговые, а не цифровые и завязаны не на дискретных параметрах, а оперируют ассоциативными рядами и биоритмами мозга. Например, когда Роза пытается колдовать и сосредотачивается на субъекте колдовства, нечто синхронизируется с бета-ритмами, наиболее активными в лобных долях мозга, а уже потом происходит череда внешних воздействий на окружающую действительность. Я пока анализирую процесс.
        Изображение снова дёрнулось, причём день сменился ночью, а перед профессором возник стакан с кофе.
        - Я тут подумал, - произнёс Глушков, - этот квазиживой объект может быть не один. Знаешь, как сопроцессоры в сложном компьютере. Кстати, видеокарта - тоже очень сложный сопроцессор, подчинённый основному, но если центральный чип принимает решения, то видеочип, несмотря на большую вычислительную мощность, неспособен на такое, или способен весьма ограниченно. Не спрашивай, сам не могу нащупать нить. Может быть, ответ потом приснится, как Менделееву его таблица.
        Ночной кадр опять сменился дневным, на заднем фоне послышался голос незнакомой женщины:
        - Роза, пойдём, не мешай чисельнику. Видишь, колдует важные чары.
        Проф сжал губы, сдерживая улыбку, и поглядел в сторону, но через секунду опять обратил всё своё внимание на камеру.
        - Задавай вопросы.
        Я подставил руки под подбородок и со вздохом уставился на экран. Что же ещё можно спросить?
        - Можно ли уничтожить симбионт и не принесёт ли это вреда носителю?
        Изображение несколько изменилось, теперь перед профессором возникла пачка распечаток и тарелка с лежащим там куском мяса.
        - Не знаю, можно ли уничтожить симбионта, но точно возможно подавить деятельность. Но для этого необходимо вернуться на Землю. Земная энергетическая экосистема не подходит для этого объекта. Во всяком случае, у меня есть результаты двух опытов над нанятыми сельскими ведьмами, там чётко показано, что на Земле деятельность магии мгновенно прерывается, а после повторного попадания на Реверс активность восстанавливается в интервале от трёх до двадцати дней. Если предположить, что симбионт - живое существо, то в неблагоприятных условиях он впадает в анабиоз. Если это аналоговый сопроцессор естественного либо искусственного происхождения, то отключается во избежание повреждения, а потом перезагружается. Не знаю.
        Дневное изображение снова сменилось ночным. Профессор тёр глаза и тяжело вздыхал. Чашка кофе перед ним - пустая. За окном играли на крохотных скрипах многочисленные сверчки.
        - Не могу перестать думать над версией об искусственном происхождении симбионта. Если это правда, то всю нашу историю придётся пересмотреть. К тому же существование людей с симбионтами на не имеющей колдовской базы Земле, наводит на очень нехорошие мысли и даёт больше новых вопросов, чем ответов.
        Картинка дрогнула. Глушков мгновенно стал бодрым и свежим, а на заднем фоне зачирикали дневные птицы.
        - Я положил несколько приборов, которые помогут магу с Земли разобраться со своим потенциалом. К каждому инструкция. И настоятельно попрошу почаще присылать результаты работы оборудования. И если будет возможность, поймать несколько магических животных, чтоб можно было провести сравнительные опыты.
        Проф замер в стоп-кадре, ожидая продолжения расспросов, но я получил что хотел. Избавиться от этого можно. Нужно лишь вернуться домой.
        Если бы в этот момент рядом возникла как в мультиках парочка из ангела и беса, то прогрессор с вилами и в красном шлемофоне шептала бы, что нужно сваливать с этой чёртовой планеты, пока твои мозги не вскипели от непонятной хрени или всякие монстры не раскидали потроха Юрки на площади в проклятый гектар. А чувак с белыми крылышками, в белых кальсонах и нимбом над головой молча строил бы невинную моську.
        - Что же делать? - произнёс я и опустил голову на столешницу.
        Я сейчас как витязь у дорожного камня: направо пойдёшь - получишь скальпели яйцеголовых и лоботомию в придачу к «чужому» внутри, и непонятно, научники угробят при попытке извлечь это для своей кунсткамеры или тварь изнутри сожрёт. Но как вариант сдохну в одном из проклятых мест с такими помощниками, как Инфант Кровавого Озера; налево пойдёшь - вылетишь с работы, а то и совсем прикопают от якобы несчастного случая как слишком много знающего; а прямого пути нет, там дорожный знак «кирпич».
        - Юрий? - тихо спросила стоящая за спиной Катарина. - Ты яси?
        - Не знаю, - тихо ответил я и ощутил руку девушки на своём плече.
        - Поделишься тяготами? - спросила она.
        Я вздохнул. Парень в красном и с вилами подлетел к уху и начал зловеще шептать:
        «К чёрту бабу. Погорюешь и новую найдёшь. Улетай на родину, там отец возьмёт тебя на завод, дорастёшь со временем до заместителя директора. По пятницам - пивасик. В выходные - приставка с играми. Лепота».
        - Бли-и-ин, - протянул я, дожидаясь ответа чувака в белом.
        Тот достал книжку и начал цитировать Пушкина:
        «Но жена не рукавица:
        С белой ручки не стряхнёшь,
        Да за пояс не заткнёшь».
        А захлопнув книгу, произнёс:
        «Ты же хотел доказать всем, что чего-то стоишь. Неужели свернёшь на половине пути? Неужели бросишь то, в чём тебя можно смело назвать первопроходцем, поставив твоё имя в один ряд с Берингом, Колумбом, Пржевальским, Челюскиным и Ермаком? И неужели откажешься от женщины, которой ты небезразличен? То, что тебя бросила та дура, так не все такие. Катарина лучше в сто раз. Она неспособна на обман, скорее по роже даст, сломав челюсть. Да и ты, приятель, неровно дышишь в её сторону».
        «Ага, - ехидничал бес, - только Беринг откинул коньки от цинги на неизвестных берегах, Пржевальский сдох от брюшного тифа в диких степях Азии, Ермака убили местные, Челюскин замёрз во льдах вместе с командой, а Колумб умер дома в нищете, оплёванный теми же властями, которые отправляли его в экспедиции».
        «Зато они были счастливы, когда свершали свои великие деяния, - парировал ангел, - и есть же хорошие примеры первопроходцев. Все эти люди, кроме Ермака, ходили в экспедиции по нескольку раз и попросту переоценили свои силы, потому из последней не возвращались».
        - Блин-и-и-ин, это что, русская рулетка получается? - ещё жалобнее промычал я. - А можно мне подсказку зала или звонок другу?
        - Юрий? - снова спросила Катарина, не поняв ни слова из сказанного мной.
        - Всё хорошо, - произнёс я и встал из-за стола. - Просто нужно подумать над кое-чем.
        ***
        Катарина поглядела на Юрия. Он стал другим. Девушка хорошо помнила первую встречу и первые дни совместного странствия. Тогда это был беззаботный халумари, с неуёмным любопытством и усмешкой поглядывающий по сторонам. Сейчас же он усталый и злящийся по малейшему поводу. Катарина не понимала, что происходит. Если дело в магии, то надо радоваться, ибо дар открывает множество дверей перед человеком, если дело в демонах, то нужно просто оградиться от них. С любыми духами можно договориться, так учила наставница. А вдруг всё не из-за этого? Вдруг всё из-за неё самой?
        Храмовница поджала губы и опустила взгляд на фигурку женщины со странным фонарём. Катарина не ведала, что такое цвета, хотя слышала, что они есть. Суть львицы лишила девушку сего дара, но дала взамен другие. Не только способность видеть при ясных звёздах, словно днём, но и ещё больше. Мельком глянув на Юрия, девушка поднесла статуэтку к лицу и несколько раз повела носом. Но не запах её интересовал. Как у кошки, львицы или иного хищного зверя есть длинные усы, так и у Катарины есть такие же, только незримые, позволяющие ощущать прикосновения ещё до того, как палец или нос дотронется до вещицы или преграды. Когда крадёшься в кромешной тьме, то незримые усы позволяют не наткнуться даже на лёгкую паутинку, свисающую с потолка, ощутить самое слабое дуновение ветра, почуять клинок убийцы, целящийся в спину. Так и со статуэткой, коснувшись ту и запомнив её образ, можно найти вещицу, даже если она спрятана под покрывалом, достаточно будет наклониться и повести усами. Энсенсория. Так это называла наставница. Так это звали бывшие подруги по учебной орденской дюжине. И даже незримый дух не ускользнёт от
энсенсории.
        Кстати, о духах. Катарина дотронулась рукой до знака небесной пары и прошептала «тишина». Только у храмовниц есть такой знак, что можно погрузить в молчание, и он не будет защищать от теней. Но так надо. Так посоветовала архимагесса Агата. Женщина молвила, что знак порой может мешать юному ученику в осознании силы.
        И всё же, мелькнула мысль в голосе Катарины, а если дело в ней самой, и Юрий просто увидел многие недостатки и теперь охладел чувством?
        Храмовница едва заметно тряхнула головой отгоняя дурную мысль, которые засели внутри, словно заноза. Но занозы порой воспаляются и приносят ещё большую боль, а могут принести и гниль и даже убить. Девушка подняла глаза в потолок и пробормотала: «Дай сил и терпения, о, Небесная Пара».
        Но молитвы лишь половина помощи делу. Нужно и самой шевелиться, чтоб бока не отлежать.
        - Юрий, - произнесла Катарина, сделав глубокий вдох, и мягко опустила свободную руку на плечо халумари, а потом убрала. Нет, не потому, что Юрий разозлился, просто храмовница услышала топот ног, выбивающих пыль о камень ступеней лестницы. А тяжёлое дыхание с головой выдало Урсулу. Эта женщина имеет дар появляться не вовремя. Имеет дар мешать уединению.
        Два удара сердца, и дверь с грохотом распахнулась. Старая мечница началу стучать позже, чем начала открывать.
        - Юн спадин! - с порога закричала она. - Эта, а там твои братья сказали, что в том сундуке на колёсах жалование привезли! Там все собрались, требуют!
        - Жалование? - переспросил халумари, оторвав голову от столешницы. - А точно. Я и не забыл, что целый месяц прошёл.
        - Так эта, юн спадин, мы не дурные принцессы, мы за деньги работаем. Да простят меня Небесная Пара и Двуликая, я не про её сиятельству говорю. Она умница, хоть и молодая дурёха. И эта, юн спадин, я так мысли думаю, что в путь отправимся только завтра. Бабы деньги получат, сразу по кабакам ринутся, до утра не соберём.
        Мечница скривила лицо, почесала в затылке и добавила:
        - Эта, юн спадин, я вот думаю, если я под расписку оставлю часть своих денег в сундуке на колёсах, для сохранности, а то ведь и пропить недолго. Сделаем?
        - Конечно, - со вздохом ответил Юрий.
        - Эта, юн спадин, - не затыкалась Урсула, и в Катарине шевельнулась лёгкая злость. Да когда же эта старая дура уйдёт, думалось ей. - Юн спадин, а что ты такой невесёлый, жалование ведь, радоваться надо! - мечница замолчала, загадочно улыбнулась и проворковала: - Или тебе кошка не даёт? Оно ведь как, мужчина завсегда печален, когда всякие кошки не дают поиграться с киской.
        - Урсула! - вскипела Катарина и уставилась на мечницу, сверка глазами. Вот зачем эта сквернословка грешные слова вслух произносит. И зачем на грешные мысли наводит, её же сейчас убить хочется, или хотя бы язык вырвать.
        Храмовница быстро закатила глаза к потолку и размашисто, аж ото лба и до середины груди, осенила себя знаком Небесной Пары, а потом спохватилась. Молитва-бесслов?ска тоже может помешать ощутить силу. Архимагесса Агата говорила, что длань светлых богов может задуть искру магии, как человек, который по неосторожности может погасить громкими словами свечу.
        - А-а-а, - протянула мечница, продолжая похабно улыбаться, - Поняла. Кошка только-только хотела затащить тебя в кровать, а тут тётя Урсула припёрлась. Извиняй, все ждут жалование. А уединиться опосля сможете.
        Юрий поморщился, провёл руками по волосам и тяжело встал.
        - Наверное, выдам деньги, а потом спать лягу, что-то не могу. Тяжело как-то.
        Катарина обиженно поджала губы, ведь рассчитывала совсем не на это.
        Халумари поглядел на неё, грустно улыбнулся и кивком поманил за собой.
        - Пойдём, там и твои деньги тоже есть.
        Храмовница чуть было не рявкнула, что не хочет, но всё же кивнула. Сейчас Юрия нельзя обижать, а то ещё больше разочаруется, и чем только бездна не балуется, вдруг положит глаз на другую. Он и так слишком часто с ведьмой оказываются очень близко. А у той и лицо краше, и сиськи больше, и слову обучена. И даже Клэр не против заманить халумари в тёплую западню.
        Катарина мельком глянула вверх, но удержалась от молитвы-безсловестницы. Они никому не отдаст этого халумари. И вообще, это не полупризрак, а мой призрак, мысленно выругалась она, последовав за мужчиной. Мой призрак - мимари.
        Спустились быстро. Всё это время Урсула не затыкалась, словно ей ожидание денег язык развязало посильнее крепкого вина.
        - Эта, юн спадин, - тараторила мечница, - и пушка чудная. Мы все ходили, не могли понять, где у ней запальная дырка.
        - Сама ты запальная дырка, - пробурчала Катарина, глянув исподлобья на шумную женщину.
        - Ой, не надо тётю Урсулу стращать, пуганая, - покривлялась мечница и продолжила: - Мы уже и пороха насыпали в неё, и пыж заткнули, и даже ядро подходящее затолкали!
        - Да в бездну вас! - вдруг выругался Юрий, ускорив шаг. - Сорокапятку с дула зарядили? Надеюсь, ядро хоть не чугунное? А то всю резьбу сорвёте!
        - Я что дура, что ли, юн спадин?! - ударила себя в грудь Урсула. - Я ж сразу нарезы заприметила. А оно ведь как, у меня дочка умная, она сказала, что со штуцеров, завсегда стреляют, ежели ядро промасленным куском войлока обмотать, чтоб нарезы не сбить. Они же, нарезы эти, стоют больше, чем десять простых пушек. А тут целая пушка штуцерная.
        Юрий уже даже не шёл, а бежал. Когда Катарина забежала вслед за ним за угол, где стояли чудной сундук на колёсах, несколько необычных повозок и сама пушка, то увидела, как мимари, оглядел орудие со всех сторон, а затем потянул какой-то рычаг. У пушки отодвинулось донце и порох, который бабы набили через дуло, посыпался на землю.
        - Эта пушка заряжается сзади, - явно очень стараясь не закричать, произнёс Юрий. Он подошёл к сундуку, сорвал приклеенную к тому бумажку, пробежался по письму глазами, а затем начал вертеть на непривычном замке шестерни со необычными значками. Вскоре замок сдался. Юрий с лязгом распахнул сундук, у которого дверца оказалась сбоку. То есть, то был железный шкаф на колёсах, а не сундук. Внутри лежали какие-то ящики.
        Ми мари открыл один из них и вытащил большую латунную бутылку со странной пробкой.
        - Выбивай ядро! - рявкнул Юрий на Глорию, стоящую тут же с банником в руках. Дочка Урсулы нахмурилась, но не стала перечить, а подошла к дулу и сунула в ствол инструмент.
        - Принимай, - прорычала она, а когда её не услышали, повысила голос: - Принимай, говорю, глухие рыбины, а то вам всем слух и матку ёршиком прочищу!
        Две девушки покрепче и помоложе, наверное, выбранные в пушкарки, бросились и стали ловить выпадающее ядро. Даже головами стукнулись. Порох, конечно, весь испортился, его теперь только на совок сметать вместе с песком.
        - Доченька, - всплеснула руками Урсула, - где ж это ты так ругаться научилась?
        - Мама! - огрызнулась Глория. - Я стражницей служила! Стражницей! Там не ругаются, там так говорят и даже думают!
        Все, кто окружил стоянку с пушкой, а это и отряд, и Ребекка с Гердой, и Клэр с оруженоской, и вся прислуга, и гости имения, все захохотали. А потом поднялся шум и гам - Юрий открыл сундучок с серебром и золотом. Это было жалование за месяц.
        Из толпы вышла леди Ребекка.
        - Юрий, можно я преподнесу графине урок?
        Мимари кивнул, хотя сам еле сдерживался, что не бурчать. Может, плохая была у Лукреции мысль спрятать бритву? Юрий же сам говорил, что если не побреется, превратится в обезьяну, а эта ведьма и решила поглядеть на такое чудо. Вдруг он уже обезьяной и становится? Злой такой и кусачей.
        Катарина опустила взгляд на фигурку «валкири» со странным фонарём в руках. Но её не фонарь волновал, а кираса. Вроде бы Глория сильна в кузнечном деле и чугунном и бронзовом литье, надо будет с ней потолковать, осилит она такую кирасу. Ну, чтоб как голая, но в броне. И чтоб сиськи побольше были. Железа-то можно и в деревеньках по пути купить, а в походной кузне инструмент отменный, халумарский.
        Тем временем рыцарша начала раздавать указания, и из усадьбы принесли стол, за который, однако, усадили не Клэр, а её оруженоску.
        - Клэр, дитя моё, - заговорила леди Ребекка, - я не просто так приняла эту девчонку в твои оруженоски. Она потомственная купчиха, с молодых ногтей знает, как деньги считать. А тебе пока только предстоит изучить эту сложную науку. Научись подбирать своё окружение, тебе нужны будут преданные казначейки и советницы.
        Графинька встала за спиной оруженоски и с видом телёнка, которого оставили без мамки, уставилась на кучу денег, которую Юрий самолично выложил на стол. Катарина хотела помочь, но мимари что-то пробурчал на своём языке, а потом добавил на всекоролевском: «Спасибо, я сам».
        От этого Катарине стало ещё более неловко и тоскливо. Неужели она и есть причина грустного настроения Юрия?
        Началась раздача денег. Как полагается, больше половины серебра отдали Ребекке. Ведь глава наёмничьего отряда сама потом раздаёт своим солдаткам по заслугам и договорённостям. Так принято. Так как именно голова нанимается, а не каждая баба по отдельности.
        - Я чё-та не пойму, - произнесла Урсула, после того как получила своё серебро и встала рядом с Катариной. - А её сиятство тоже жалование получает? Она же не нанятая солдатка.
        - Она получает преференции и подарки за графскую благосклонность, - огрызнулась храмовница.
        - А чё ты такая злая? - широко улыбнувшись, спросила мечница.
        - Отстань! - вспылила Катарина и сложила руки на груди. Ей и так было нехорошо, а ещё эта старая лезет с вопросами.
        Тем временем шум толпы перерос в крики. Солдатки начали возмущаться, почему одним леди Ребекка выдала больше, другим меньше. В ответ рыцарша разбила кому-то лицо и припомнила нерадивость, нерасторопность и даже трусость. К чести Ребекки, та взяла себе только строго оговорённую, хотя и большую сумму, а забранные у опальных солдаток излишки отдала тем, кто отличился в походе, но даже убившей соратницу каторжанке досталась пара монет. К тому же доход отряда - это не только плата людям, но и траты на корм скоту, на порох, на провизию, на запасы для походной кузни и прочие нужные мелочи.
        Много заплатили целительнице, которая не покладая рук зашивала раны после боёв, вытаскивала щипцами пули и толкла по ночам в ступке зелья. Половину остатка после отряда Ребекки, то есть почти четверть всей суммы жалования, получила Лукреция. Все завистливо шептались, пока на толпу снова не цыкнула леди Ребекка.
        Потом дошла очередь и дошла и до храмовницы. Юрий ей молча отсчитал полагающуюся сумму, а затем убрал остатки серебра в сундучок и начал доставать ящики, в которых оказались странные бутыли из меди с ещё более странными пробками. Бутыль он назвал «гильезой». Сказал, что в ней уже готовая навеска пороха для стрельбы. А пробки оказались разные: плотная бумажная трубка наполнена свинцовой картечью; большая пухлая - подобна гренаде с пороховой начинкой и рубленым железом; а ещё были непонятная «куму…нитивная». Словно сложное и Катарина его плохо запомнила. Но она тоже начинена порохом, хотя фитиля для поджига никто не смог найти. Самыми понятными оказались простые железные конусы, которыми полагалось стрелять подобно обычным ядрам. Юрий их назвал бронебойными и сравнил с люцернским молотом, который тоже был заострённым и тяжёлым. В общем, получилось ядро-клевец совсем не круглого вида.
        Пока Юрий доставал учебный макет гильезы, назначенные в пушкарки девки попытались забить в ствол через дуло одну из непонятных «кумутивиинных». Юрий увидел их в тот момент, когда Глория размахнулась деревянным молотом, чтоб ударить по носику пробки. Пробка, кстати, называлась странным словам «снарада». Слово походило на гренаду и по своей сути было такое же.
        - Стой! Стой, - прокричал мимари и разразился бранью на своём языке.
        Потом он долго объяснял, что так делать нельзя. Он при этом стоял возле леди Ребекки и Лукреции и возмущённо размахивал руками, а потом улыбался. Не с ней, а с ведьмой. А ещё эта графинька влезла.
        В груди Катарины возникло щемящее чувство обиды и ревности. Сердце забилось сильнее прежнего, а к глазам подступили слёзы. И ведь на дуэль никого не вызовешь, а если даже и вызовешь, то убить графиню или ведьму означало поломать всю экспедицию, и Юрия силой отправят домой. И отступать не хотелось.
        Катарина опустила глаза на фигурку валькирии, которую до сих пор держала в руках, и стиснула в кулаке. Девушка решилась действовать. Но сначала нужно посетить храм и помолиться, дабы Небесная Пара дала сил, ума и стойкости…
        ***
        Я полдня провозился с инвентаризацией имущества, приделал дополнительный замок к контейнеру, который совмещал в себе функции и окружённой комнаты и денежного сейфа. Вторую половину дня учил пушкарок обращаться с пушкой, благо, помогло танковое прошлое. От концепции унитарного боеприпаса женщины были в восторге, но вот осилить само оружие смогли с трудом. Сказалась инерция мышления. Прав был профессор Глушков. Придётся долго и упорно обучать пятёрку артиллерийской команды, в первую очередь, чтоб не угробились сами и не угробили всех в округе. Одно радует, что сорокапятка - очень дуракоустойчивая и неприхотливая. И делать всё пришлось самому, так как Андрюха опять исчез в направлении своей благосклонной садовницы. Как говорил один мой начальник: «Зов… хм… женских прелестей сильнее воли командира».
        Пока бегал и матерился, наступила ночь. Катарина куда-то запропастилась, Урсула сказала, что девушка умчалась в храм. Пришлось ужинать и ложиться спать в одиночестве.
        Сон не приходил. Во-первых, Урсула храпела под дверью, а во-вторых, по усадьбе ходила охранница с колотушкой и кричала, что всё спокойно. Оно может и спокойно, но под громкое быстро тук-тук не уснёшь.
        Попытки поколдовать на ночь глядя не увенчались успехом, и в голову по-прежнему лезли мысли про симбионтов. Радости не добавляли и крысы, шуршащие под кроватью. Я крыс не боялся, но не любил.
        Лишь через час лежания в полной темноте я начал кемарить, но сон не принёс облегчения. Опять начал сниться симбионт, ползущий по мне, он скользкий и противный. А ещё он пищал, с него капала слюна прямо мне на лицо, и казалось, он схватит меня и начнёт запихивать в ещё живого меня личинку, которая начнёт заживо пожирать мой организм. Я всё время во сне тянулся за пистолетом, но не мог, так как руки и ноги отказывались слушаться.
        А потом я проснулся. Проснулся от ощущения того, что приснившееся происходит на самом деле. Нечто гулко стучало когтями по деревянному полу, шумно дышало, непривычно пахло, а ещё оно склонилось надо мной.
        - Малыш? - тихо спросил я. Но это был не пёс. Пёс пахнет и дышит по-другому. А существо прислонилось у моему лицу липкой мордой.
        Сон не до конца выпустил меня из своих цепких лап, спутывая мои руки и рождая в воображении чудовище. Возникло то самое ощущение страха, какое было, когда грешень из трактира при моём первом приключении. Вспомнилось зависшее надо мной старушечье лицо и скрежещущий голос. И Катарина, как назло, нет.
        - Твою мать, твою мать, твою мать, - пролепетал я и попытался отодвинуться.
        Существо перешагнуло с места на место, приблизившись. Под его весом скрипнула доска.
        Монстр сделал протяжный вдох, и объём лёгких был явно больше, чем у человеческих. Внезапно вспомнилось, что многие тёмные духи боятся света.
        - Идемони, идемони, - забормотал я и попытался дотянуться до фонарика. Пальцы скользнули по железу, и фонарик упал за кровать, откуда раздался противный крысиный писк.
        - Твою мать, - выругался я и попытался нащупать спички. - Твою мать.
        Существо провело по руке липким длинным языком. До спичек я дотянулся, но зажечь не смог. Руки тряслись, спички ломались. Запоздало пришла мысль, что тварь почему-то ещё отгрызла мою руку. Но находящийся на грани обморока рассудок представлял, как существо с аппетитом облизывается.
        Очередная спичка с треском сломалась, а потом я уронил и сам коробок на одеяло. Начав шарить пальцами, опять наткнулся на что-то гладкое и холодное, и вот это больно укусило меня.
        - Мамочки, мамочки, - забормотал я. Коробок попался под руки, и я лихорадочно вытащил очередную спичку, а потом сделал рывок к свече.
        Чирк.
        Спичка вспыхнула, ослепив меня, и тут же погасла в сантиметре от фитиля свечи.
        Я выбросил её и достал следующую. Самый край сознания уловил скрип двери, но воображение лишь дорисовывало огромное скользкое щупальце, протиснувшееся в открытый створ. Оно царапало пол костистыми шипами и норовило снова в меня ткнуться. Наверное, тварь слепа и полагается только на осязание и нюх.
        Снова чиркнул. Спичка высекла искры из края коробка, но не зажглась.
        - Гори, умоляю, гори.
        Чирк. И ничего.
        - Гори, падла! - закричал я.
        Загорелась свеча. Загорелась сама, без спички и зажигалки. Это была магия. Моя магия. Я никогда не был рад огню свечи, и плевать, что он возник от колдовства.
        А потом я сел на кровать и истерично засмеялся. Существо, оказавшееся маленьким телёнком, жалобно замычало и ткнулось мокрым носом в мои руки, ища угощения. Телёнок был белым с большим чёрным пятном на спине.
        А в дверях стояла Катарина с большими корзинами в руках, букетом цветов, зажатым подмышкой, и тряпичным свёртком в зубах.
        Я смеялся, как никогда раньше. Руки тряслись от не успевшего уйти адреналина, а на душе было легко и радостно. А когда в углу у двери заохала Урсула, сонно уставившись одним глазом на происходящее в комнате, я согнулся пополам. Оказывается, Катарина еле открыла придавленную мечницей дверь и упорно протискивалась внутрь мимо неё. Царапающие звуки - это корзины, цепляющиеся за косяки, а сопение и невнятное утробное мычание - это сама храмовница, тихо ругающаяся сквозь свёрток.
        Катарина поставила корзин и перехватила свёрток в руки.
        - Это Манча, - произнесла она. - Я купила её на рынке. Вырастет, будет молоко давать.
        - Ты уже или только думаешь? - ни с того ни с сего спросила Урсула, садясь поудобнее и протирая руками глаза.
        - Пока думаем, - ответила девушка.
        - Тогда ясно, - произнесла мечница и широко зевнула. - Как вы думаете, она как раз только и дорастёт до дойной поры.
        - Что думаем? - переспросил я, вспоминая, как переводится слово Манча. Вроде бы Клякса. Ну, вполне подходит к тёлочке такого окраса.
        Я ещё раз нервно хохотнул и повернул голову, а затем с криками «Да ну нахрен!» вскочил с кровати и отбежал в сторону. Из-под края одеяла выползала чёрная блестящая тварь без глаз, с острыми зубами и длинным тощим хвостом. И хотя она размером была с небольшую кошку, было стойкое желание пристрелить существо побыстрее.
        - Глаза б мои не глядели, - пробормотала Урсула, потянувшись за мушкетоном. - Это что за страшилище.
        - Страшилище, - кивнула Катарина, подняла руку, сложенную в знак Небесной Пары, а потом передумала проводить ритуал и произнесла: - Это мелкий ночной дух, питающийся людскими страхами. Он принимает обличие ужаса, терзающего человеческую душу, но сам по себе не опаснее амбарной мыши.
        - Слушай, прогони его, - взмолился я, дотянувшись до шпаги.
        - Не надо, - ответила девушка. - Госпожа Агата говорила, что изгнание может задуть твой дар, как ветер свечу. Вот как научишься держать его в своей воле, изгоню.
        Страшилище завизжало, как крыса, которой наступили на хвост и начало прыгать на месте словно обезьянка на привязи у фотографа на пляже.
        - Это что ж за демоны водятся у вас дома? - покачав головой, произнесла Урсула.
        Тем временем тёлка Манча испуганно втиснулась между мной и Катариной и жалобно замычала. Как-то с этой тварью я позабыл уточнить, что значит, «уже или думаешь». А зря.
        Глава 11. Интриги и чистая магия
        Дементэ шла по ночной Коруне, закутавшись в плащ. Это было излишне, но она всё равно не хотела, чтоб её лицо кто-нибудь увидел. После отречения от неё и сестёр той отвратной богиньки, она целый день и целую ночь проплакала, и ещё два дня лежала в первом попавшемся хлеву, замазав раны кашицей из лечебных трав.
        Раны до сих пор болели, но уже не мешали идти, и потому дементэ отправилась в путь, прихватив только самое необходимое, и путь её лежал через столицу. Хорошо, что ключ Мирассы мог делать обладающего им человека незримым для магического взора, иначе бы пришлось искать другой путь, более сложный.
        В кромешном мраке путь удавалось различить лишь по редким полоскам света, пробивающимся через щели в ставнях на окнах домов и очертаниям крыш домов на фоне звёздного неба, по которому пробегали редкие облака. Путеводной звездой горела Свеча в руке Небесной Стражницы. Рыжая звезда отражалась в лужицах прошедшего вечером дождика. Лужи хлюпали под ногами, но женщина не имела ни сил, ни желания их перепрыгивать или обходить.
        В руках дементэ была тусклая масляная лампа на верёвке. Тяжёлая медная лампа свисала к самой земле, но дрожащего на ветру огонька хватало не больше, чем на пятно света в один локоть шириной.
        Кроме гнили и дерьма, пахло хлебом и варёным мясом, в животе урчало, и дементэ шла вперёд, стараясь не отвлекаться. Нужно было добраться до схрона, где лежали деньги и зачаруньки на чёрный день. Последние медяки пришлось уплатить этим стражницким крохоборкам, чтоб пустили переночевать в город.
        Она дойдёт, вот тогда будут и пища, и сон, и кров, хотя бы в виде дешёвой коморки под самой крышей притона для бедных.
        Дементэ шла, вспоминая сестёр. Они все поровну делили хлеб, сыр и молоко, укрывались одним большим одеялом и вместе шептали перед сном заклинания, которые учили по старым книгам.
        «Яси ниот, амо омнес - звучали в памяти дементэ голоса сестёр, - дорой ночи, всех люблю».
        От этих воспоминаний снова начинали подкатывать слёзы. Их предали. Предали и боги, и люди. И всё из-за чужаков.
        Дементэ шла, а потом остановилась. Она чуть не прошла мимо разрушенного дома. Тот лишь в последний миг привлёк её внимание, ибо вместо еле-еле различимой стены была большая дыра, словно сюда попал камень их мощного требушета или взорвалась бочка с порохом.
        Женщина покачала головой, ибо негоже в самом городе вершить подобное, могли же и дети попасть под обломки. Дементэ отвернулась и пошла прочь, вдоль по улице, но путь её был недолог.
        - Эй, стой, ты цеховская или торгашеская?! - раздался голос, когда она проходила мимо очередного проулка. Там стояла тройка подвыпивших молодых и дерзких девиц явно ремесленной наружности. Короткие ножи-шила и большие ножницы на поясах, а также резкий запах сыромятной кожи, подтверждали догадки.
        Та что повыше, подняла фонарь над головой и прищурилась.
        - Я тебя не знаю, - произнесла она. - Слышь, а монетка угостить нас вином не найдётся.
        - Не найдётся, - прохрипела в ответ дементэ. Ей не хотелось убивать этих дур, они ни при чём. Они не виноваты в том, что сёстры погибли. Но если не отстанут, придётся проучить.
        - А мне, кажется, найдётся, - заговорила ещё одна кожевница, отлипнув от стены и достав откуда-то короткую дубинку с перемотанной кожным шнуром рукоятью.
        Дементэ опустила глаз на лужицы под ногами. Не отстанут. Значит, надо проучить молодь.
        Дементэ сама была не намного старше этих дур, но пережитые тяготы выжали юность из её души, словно масло из оливок, оставив только жмых. Она уже не понимала сколько ей лет.
        Но раз учить, значит учить.
        Девушка дотронулась пальцами до одежды, где висел на шнуре ключ Мирассы. Он скроет поступки, не даст ни инквизиции, ни магессам, ни духам-хранителям городских районов почуять силу. Но начинать нужно не с силы.
        Дементэ сделала шаг назад, а потом хлёстким движением ударила ближайшую цеховицу по лицу своей лампой на верёвке, словно кистенём.
        - Сука! - закричала та, согнувшись и схватившись за скулу, из которой обильно пошла кровь. А потом цеховица отлетела к стене, так как получила удар коленом по лицу. Это значит пока можно отнять из общего счета одну неприятельницу. Осталось две. А вот теперь можно и силу применить.
        Огонёк на лампе завизжал, как бешеная крыса. Сорвался с фитиля и вцепился в одежду следующей жертвы, приняв облик большого тарантула. Всего лишь школа паука, и пауку просто сказали прыгнуть. Но паук и огонь в одном лице способны напугать многих.
        - Снимите это! Снимите!
        Паука визжал и шевелил длинными светящимися, как раскалённые в кузнечном горне проволочки, лапками, а цеховица стола и орала, занеся руку, но боясь притронутся к созданию.
        Дементэ снова замахнулась лампой на верёвке, а затем обмотала палицу третьей, словно кинутым боло. Неприятельница попыталась достать до обидчицы ногой, но получила ботинком в голень и захромала, хотя и не выпустила оружие.
        - Тварь магистратская, - процедила она, наверное, приняв дементэ за подмастерье гильдии чародеек. Пускай, это лишь на руку.
        Дементэ потянула верёвку на себя, а когда цеховица упёрлась, опустила хватку и сама подалась вперёд, ударив со всей силы ногой под дых. Ремесленницы не солдатки, драться любят, но не умеют, и потому жертва упала на четвереньки, пытаясь сделать хотя бы один вдох.
        По мокрой грязной брусчатке покатился уроненный фонарь, тут же погаснув, и переулок теперь освещался только огненным пауком. Палица с кожаными ремешками на рукояти сменила владелицу, тут же взмыла в воздух, опустившись на голову цеховицы, орущей и пытающейся стряхнуть с себя безобидного духа.
        Короткий бой кончен. Девица рухнула на землю, и дементэ оглядела поле боя, а затем поднесла лампу к пауку, ползущему по одежде жертвы. Безобидный дух прыгнул на фитилёк, снова превратившись в тусклый язычок.
        Дементэ поглядела сперва на свой трофей-дубинку, а потом с кротким «Спасибо» пнула по лицу пытающуюся дышать цеховицу и быстрым шагом отправилась прочь - к схрону.
        Сектантка шла, не заметив, как за её спиной возникли три фигуры. Они не стали следовать за дементэ, а остановились у поверженных цеховиц.
        - Добить? - с надеждой спросил Бестафур. Хриплый бас казался чуждым миру, где правят женщины, но его владелец и сам осколок прежнего.
        - Не надо, - покачал головой одетый в алый плащ с глубоким капюшоном слащавый юнец. Юнец, которому несколько тысяч лет. - Эта глупышка думает, что я не выслежу её. Но ключ Мирассы она получила из моих рук, и я добавил к плетению чар свои петельки, которые чую издалека.
        - Не пойму, - поддев ногой стонущую в темноте цеховицу, спросил демон. - Что за игру ты затеял.
        Темень не помеха духу, и он видел всё, что творится в переулке.
        - Тебе платят за дела, а не вопросы, - ответил Инфант Кровавого Озера
        Бестафур криво улыбнулся, но в разговор вмешалась Сагрента:
        - Мы не глупые мыши, готовые лезть в мышеловку за наживкой на смерть. И мы не верим светлым, которые готовы на любую гадость в угоду своим мерзким интересам, а потом оправдывают всё это благими намереньями.
        Инфант замолчал ненадолго, а потом ответил:
        - Я всего лишь хочу убедиться, что всё идёт по плану.
        - По какому плану? - хрипло прорычал Бестафур.
        - Сейчас эта глупышка отправится к ближайшему месту силы. А ближайшее - это Афлигида. Скорбящая мать.
        - Безумная старуха, - усмехнулся демон. - Она никого не будет слушать, а эта глупая сектантка сгинет в её владениях.
        - Неважно, кто кого будет слушать, - улыбнулся Инфант. - Главное - запечатать все это мести, а потом придумать сказку, что я предотвратил бегство безумных тварей руками халумари. А чтобы сказка казалось ярче, надо взрастить силы зла и силы добра. От места к месту они станут сильнее, и их конечная битва будет заметна даже старшим богам. Кстати, нужно кое-что незаметно сделать.
        Когда Инфант отвернулся, чтоб нагнать больше самозначимости перед наёмниками от мира тьмы, Сагрента поглядела на Бестафура, кивком указала на нанимателя и незаметно провела чуть ниже живота руку, сложенную в особом жесте: большой и указательный палец сложены в кольцо, а остальные плотно сведены и выпрямлены.
        Демон отрицательно покачал головой и сложил свою ладонь щепотью, пошевелил ею, а затем сжал руку в кулак и резко распрямил, словно стряхивал брызги с пальцев. Сегрента улыбнулась и ехидно поглядела в спину слащавому духу «ржавого болота».
        Они затеяли свою собственную игру.
        ***
        Генерал встал рано. Есть, с одной стороны, положительный момент, когда живёшь прямо на работе - встал, умылся, сделал шаг из комнаты в кабинет, и вот ты уже на работе. А с другой стороны, всякий тебя может найти. Это и не напиться в выходной день, и не выйти погулять нельзя.
        И только Пётр Алексеевич сел за стол попить чаю, как в дверь постучали.
        - Какого чёрта? - негромко пробурчал он и нажал на кнопку питания бокового монитора. Тот вспыхнул и показал картинку с камеры наблюдения, которая была прицеплена в углу коридора. На картинке оказался паренёк из прогрессоров в местном костюме и большой корзиной. Содержимое корзины прикрыто белым полотенцем. А ещё в руках парня виднелся листок бумаги.
        Парень подождал некоторое время, потом снова постучал и приложил ухо к двери, слушая, есть ли кто живой внутри. Генерал улыбнулся и нарочито громко начал перемешивать сахар в стакане. Ложка из нержавейки билась о края подарочного стакана в серебряном подстаканнике с гербом Советского Союза словно колокольчик.
        Гость выпрямился, почесал в затылке, а когда из-за угла коридора появился адъютант с пачкой документов на подпись, взятой вчера вечером в несекретке, показал на дверь, мол, он точно здесь? Прапорщик кивнул. Тогда парень встал так, чтоб не пустить никого раньше себя и снова постучал в дверь.
        - Как дети, - пробурчал Пётр Алексеевич, прокашлялся, словно старый дед-астматик, и громко прокричал: - Да!
        Паренёк-прогрессор сразу же выпрямился, поправил местную одёжку и быстро вошёл.
        - Разрешите, товарищ генерал?
        - Чего тебе?
        - Товарищ генерал, я тут… - парень положил на стол рядом с Петром Алексеевичем листок.
        Начальник базы пробежался по строчкам взглядом и вздохнул.
        - У вас что, флешмоб, что ли?
        - Что? - не понял прогрессор.
        - Ты уже третий, кто просит разрешения жить в Кренеборге. Кто она?
        Парень виновато улыбнулся и ответил:
        - Она портниха. Держит лавку в центре.
        - Слушай, а вот если дадут приказ сворачивать программу прогрессорства и решат вернуть тебя на Землю, что будешь делать?
        - Не знаю. Ну, оставлю денег побольше, на зарплату прогрессора здесь можно дом побольше купить и много чего по хозяйству. Она же здесь сильный пол, не умрёт без меня с голоду. А если честно, стараюсь пока не думать.
        Генерал покачал головой и поставил резолюцию «Разрешаю» и подпись.
        - Спасибо! - выкрикнул расплывшийся в широкой улыбке парень и убежал, оставив корзину.
        Начальник базы встал и приподнял край полотенца, лежавшего в корзине. Под ней обнаружилось вино. То самое, магистратское, бутылка которого охлаждается и покрывается инеем, стоит только потянуть за язычок на пробке. Это уже третья бутылка. Наверняка молва о подарке той волшебницы разлетелась по базе, мол, генерал только такое и пьёт. А ещё в корзине нашлись прочёта горячего копчения, большой ломоть местного сыра, сахарный лук, свежий хлеб и деревянный знак Небесной Пары. Это явно не сам парень собирал, а его местная пассия.
        Следом вошёл адъютант, которой положил на стол папку с документами, но стоило ему уйти, как в помещение ворвался начальник лаборатории.
        - Пётр Алексеевич, есть новости, хорошая и не знаю какая!
        - Давай с хорошей, - сухо ответил генерал, оторвав от краюхи хлеба кусок, а потом потянувшись за ножом, чтоб отрезать мяса.
        - У нас получилось!
        - Что получилось?
        Начальник лаборатории часто дышал, блестел глазами и оживлённо жестикулировал.
        - Помните ту историю, когда мы перенесли на Реверс лошадей, а ночью они все до единой прямо в стойле превратились в фарш? Так вот, мы в качестве приманки, чтоб зафиксировать это явление, привезли ещё животных. Но не лошадей, а мулов, парочку верблюдов и ослика. И знаете что? Местная система дала сбой. Мулы не определились как лошади, а верблюды и подавно. При этом удалось чётко зафиксировать и позиционировать источник сигнатур. Он полностью совпал с тем, что был в прошлый раз. Источник проявился на десять секунд и исчез, и больше активности не проявил.
        - Это хорошо, - произнёс генерал. - Но это не могло подождать, пока я поем?
        Начлаб шумно вздохнул и продолжил:
        - Точно такая же сигнатура зафиксирована в уничтоженном офисе представительства в Коруне. Я поднял записи разговоров с сельскими ведьмами, которых нанимали мимо магистрата. Они говорят, что есть два вида проклятий. Первое - это порча: что-то типа вредоносной программы с привязкой к человеку, предмету или месту. Второе - это сделка с тёмными силами. Сейчас мы получили подтверждение теории.
        - И что нам это даёт в перспективе? - нахмурился генерал. - Раз начал, продолжай, ты же учёный, а не просто боец-наблюдатель за пролетающими по небу журавлями.
        - Не знаю насчёт перспективы, но сигнал зафиксировали ещё раз.
        - Когда? Где? - замер генерал с бутербродом в одной руке и кружкой чая в другой.
        - Здесь. Полчаса назад.
        - Где здесь?
        - В районе вашего кабинета с погрешностью в пять метров.
        Генерал осторожно огляделся и процедил:
        - Дебил. С этого и надо было начинать.
        Он опустил на стол еду и сжал в руке нож, а потом плавно пошёл по кабинету, оглядывая каждую мелочь. И мелочь нашлась на подоконнике: записка, выполненная на клочке тонкой кожи. Ему почему-то подумалось, что кожа человеческая. Осторожно пододвинув клочок кончиком ножа, генерал потянулся за словарём, так как ещё плохо читал и говорил на местном. А когда прочитал, быстро подошёл к рабочему столу, взял телефон закрытой связи и набрал номер.
        - Ало! Срочно на связь начальника штаба и старшую группы «Ночные охотницы».
        Ждать пришлось недолго. Телефон противно пиликнул, и генерал, который держал трубку у уха, а палец на рычажке, сразу же ответил.
        - Ало, ты за старшего. Скажите, что я с инспекцией и дипмиссией. Когда буду, не знаю. Подготовь приказ по части об исполнении тобой обязанностей начальника базы в моё отсутствие. Начальником штаба временно назначь начальника разведки. Нет. Один. Нет. На Реверсе. Да пошли они! - выругавшись, генерал тяжело вздохнул и добавил. - Я решу вопрос, побряцаю немного медалями и орденами. Да, так надо. Знаешь поговорку? Игра стоит свеч. От какого геморроя, шутник? А что замминистра? Пусть думает, что я от него прячусь. Ты же хотел проявить себя и получить повышение, так что дерзай. Всё, не трахай мне мозг, я уже принял решение.
        Потом новый звонок.
        - Леночка, - сменившись в голосе, произнёс Пётр Алексеевич. - За какое время мы сможем добраться до Коруны? Пять дней быстрыми бычками и лёгкой колесницей? А если нарушим правила? Да, Леночка, очень сильно нарушим. Я бы другую спрашивать не стал. Да, на мотоцикле. К вечеру? Замечательно. Нет, возьми электробайк, его можно потом будет от парового генератора зарядить, а то бензина на этой планете ещё не придумали. Заодно проверим, как твой призрак успеет за новинками технологий. На него у меня тоже планы есть.
        ***
        Проснулся я от того, что по кровати ползало что-то неприятно и булькало. Состроив страдальческую физиономию, я открыл глаза. Что-то оказалось большим скользким червяком, оставляющим за собой кровавый след по всей постели. На редкость неприятная гадость, особенно тёмные сгустки в которых копошились личинки мух и ещё какая-то живность. И судя по забившейся в угол и поджавшей ноги Катарине, это был не мой страх. А мой кошмар нашёлся на тумбочке со свечой. Он полночи пищал и лез мне в лицо, пока я не долбанул ему тапком по морде. Вся тумба была обклеена липкой зелёной гадостью, и даже свеча была погрызена. Но самое страшное, что в тумбе лежал ноут, а капающая из пасти страха слюна шипела, как перекись водорода в уксусе, пенилась и норовила разъесть крышку тумбы. Бля, ноут-то у меня один единственный.
        - Падла! - выругался я и рванул дверцу на себя и снова протянул: - Падла-а-а.
        Ноутбук был целый, но весь обляпанный зеленоватой слизью.
        - Катюша, прогони их, - взмолился я, а потом провёл ладонью перед лицом храмовницы. Девушка лишь судорожно дёрнула головой и выдавив из себя: «Нет». Она почти не моргала и таращилась на червяка, с выражением лица, от которого непонятно, расплачется сейчас или обблюётся.
        - Что нет? - переспросил я.
        - Тебе надо учиться магии, а я твои искру задую, - слабым голосом прошептала девушка.
        - Да как я буду учиться, если эти твари мешают? Но это же всё нематериальное? Эктоплазма?
        - Этка что? - переспросила Катарина.
        Я уже хотел припомнить фильм про охотников на привидений, где вся эта гадость тоже была не настоящей, но вполне осязаемой. Но девушка не видела ни одного кино, а в такой ситуации, фильмец вообще лучше не показывать.
        - Так, давай я буду бороться с твоими страхами, а ты с моими.
        С такими словами, я взял в руки полотенце и накинул на червяк, а затем подхватил, как оброненный на пол кусок тушёнки салфеткой. Червяк задёргался и заверещал, как младенец, угодивший рукой в мясорубку. Катарина тоже завизжала, зажав уши ладонями. Я же чуть не пнул тумбу, когда попытался сунуть туда это уё… уродище, ибо оттуда высунулась треугольная змеиная морда, словно в там была нора здоровенной гадюки. Змея распахнула пасть на сто восемьдесят градусов и зашипела, показав зубы, длинные, как иголки от одноразового шприца.
        - Бля! - выругался я и швырнул полотенце с кровавым червяком на пол. Тот зашебуршался в ткани и попытался выбраться. - Катюша, прогоняй этих тварей!
        - Госпожа Агата сказала, ты сам должен научиться их гонять, - пролепетала храмовница и задёргала ногами, откидывая окровавленное одеяло, а потом уронила лицо в ладони.
        - Мне плевать, что она там сказала. Говори свою дездемону, то есть идемони.
        - Нет, я справлюсь со страхами, - ответила Катарина.
        Девушка изначально была смуглая, но сейчас бледность сделала её темно-серой, как кусок свинца.
        Наш спор закончился, когда в комнату влетела Урсула. Она верещала и снимала с себя гамбезон, чуть ли не рвала его пальцами, а когда осталась в порванной камизе, зажала руку чуть пониже локтя.
        - Вытащите это!
        Я глянул на трясущую в истерике рукой мечницу. На руке виднелась рана, а под кожей на запястье небольшой наконечник стрелы медленно, но уверенно двигался вверх - к плечу. Это что ж получается, эта гадость может и внутрь забираться?
        Стоило так подумать, как я увидел валяющуюся возле подушки скукоженную личинку чужого.
        - Да ну нафиг, - протянул я и приложил руку к горлу. Где-то в груди возникло ощущение шевелящегося инородного тела.
        - Вы чего визжите? - раздался сонный голос Лукреции, стоящей на пороге в одной ночной рубахе.
        - Ваше магичество! - рыдая, упала перед ней на колени Урсула и протянула руку. - Помогите-е-е.
        - Это просто мелкие духи, - произнесла волшебница. - Юрий, их прогонять легче лёгкого. Сделай сам, раз ты теперь чуешь силу.
        - Я не могу, - сдавленно ответил я, держа руку на кадыке.
        - О, Небесная Пара, - всплеснула руками Лукреция, - духи боятся чистой силы. Она дли них, что кипяток для раков. Могут свариться.
        Я судорожно кивнул и встал с кровати.
        - Чистая сила. Электричество. Да, точно. Надо их шокером долбануть.
        - Не шокером, а одной из школ магии! - повысила голос волшебница.
        Но я уже не слышал ее, а подбежал к вещам, и начал осторожно в них рыться. В разные стороны побежали большие жирные тараканы.
        - Да чтоб вас! - выругался я. Не босиком же давить их. А когда один пробежал по руке, уточнил у волшебницы: - Это тоже такие духи?
        - Нет, эти настоящие, - пробурчала Лукреция, наклонив голову на бок и скривив физиономию. - Нечего сухари хранить в сумке.
        - Я не храню.
        - Я не про тебя. А про вот эту воющую старушку, - ответила Лукреция и поглядела вниз, на коленопреклонённую Урсулу, которая тихо рыдала, пережимая руку в локте. По лицу мечницы текли слезы и сопли в три ручья.
        - Да бля, - скривился я, откинув насекомое от себя, и достал шокер. Только бы не подохший был, или с коротким замыканием на корпус.
        И зачем я так подумал? Прибор дёрнулся и зажужжал, словно большой шмель, а в его корпусе забилась искра. И правда похоже на шмеля, такого светящегося, словно светодиод, и трясущего сияющими крылышками.
        Я сперва выругался, а потом сел уставился на трясущееся, словно в эпилептическом припадке, насекомое. Так, система дала сбой. Призрак просто не знал, как выглядит электрическая иска, но считал из подсознания образ и то, что искра может больно ужалить. Он не знает, а я знаю? Да. Электричество, это поток электронов под действием электромагнитного поля. Он подчиняется законам физики. И не метафизики, а настоящей. Значит, он не может пробить исправный обрезиненный корпус.
        Так, вспомню, чему меня учил профессор. Моя магическая… чуть не брякнул симбионта, но правильнее будет составляющая. Так вот, она способно генерировать внешнее поле. Потом разберёмся, какой оно природы, но оно может воздействовать на окружающий мир. Агата говорила, что это дар, который может проявиться у каждого в случайном порядке, но не знает его сути.
        Я сел на пол перед шокером и приложил пальцы к вискам. А что, если представить нечто среднее? Что, если это не симбионт, а нечто вроде органа, который у большинства находится в состоянии рудимента? Эдакого виртуального органа. Нет, не годится. Орган не может оперировать энергиями. А моё биополе не цельный организм.
        Думай, Юра, думай.
        Я сделал вдох и выдох. К черту теории, нужна практика. Я не звездочёт, которому звезды недоступны, чтоб пощупать. Я - маг.
        Вдох и выдох.
        Я склонился над шокером и упёрся руками в пол, глядя на прибор. Думай, Юра, думай.
        Электричество. Оно течёт по пути наименьшего сопротивления. И этот путь нужно создать. Я - маг, я могу. Но нужна небольшая помощь.
        Поискав глазами, я остановился на корзине, которую вчера принесла Катарина из города. Я не стал спрашивать, зачем там, помимо вскусняшек, ещё и разная домашняя утварь, но сейчас я видел пару блестящих, как золото, спиц для вязания и потянулся за ними.
        Когда взял, посильнее стиснул в руках. Одним концом спицы коснулся валяющегося рядом шлема Урсулы, а вторым осторожно дотронулся до сверкающего шмеля. Тот негодующе зажужжал, но остался на месте.
        - Нихрена ты не электрический, - злорадно улыбнувшись, произнёс я, взял духа за крылышки и швырнул в сторону открытого окна. А он ещё и летать не умеет, слишком тяжёлый, потому с диким визгом улетел вниз на землю.
        Так, сперва нужно разобраться с хренью, которая в руке Урсулы. Но такими форсированными методами, я вряд ли смогу поколдовать, значит, нужен костыль.
        - Система, - произнёс я вслух, - выдай мне графики того, как колдовал я над свечой вчера вечером и в гостях у волшебницы Агаты, и график, присланный профессором Глушковым с занятий с той девочкой. Теги магия, пирокинез, телекинез, электрокинез.
        Перед глазами встали цветные картинки. А ещё вспомнились слова Глушкова: «Сосредоточить внимание; биоритмы лобных долей мозга; ассоциативные ряды».
        Перехватив поудобнее спицы, я вытянул одну, словно волшебную палочку, в направлении шокера и уставился на прибор.
        Вдох-выдох. Ещё один. Надо насытить мозг кислородом. Представить поток электронов. Они текут, словно ручеёк к металлу, а воздух даёт сопротивление, нужное, чтоб не было мгновенного разряда. Ведь в газоразрядных лампах можно добиться потоков плазмы. Так почему магическое поле не может создать нечто подобное?
        Я медленно приближал конец спицы к контактам шокера, ожидая, что сейчас будет больно, но в сантиметре от прибора, на ближайшем начал гореть тлеющий коронный разряд голубого цвета.
        - Ну же, сучонок, - пробормотал я, и начал удалять спицу от шокера. Плазма задрожала, словно голубое пламя из газовой зажигалки, но потом встало и погасло.
        - Что не так? - пробормотал я и поглядел на виртуальные экраны. Напряжение электромагнитного поля примерно такое же как у той девочки. Значит, надо искать другую подсказку. - Система, вывести карту головного мозга с визуализацией биотоков.
        Я, тяжело дыша, вгляделся в сгенерированное видео, где волна условно отмеченных линиями биотоков потекла от лобно-теменных долей. Потом эта волна разбилась на отражённые волны и помчалась по разным участкам коры. В какой-то момент возникла стрелка, показывающая аномально активную зону около висков. Волна там усилилась и отразилась, побежав к затылочной части, вплоть до мозжечка, а часть ее вновь вернулась в лобные доли. Снизу возник тест подсказки. Активны центры, отвечающие за воображение. Потом волна прокатилась ещё раз, но уже за пределами мозга. Надпись гласила, что это явление характерно только для магов.
        - Воображение, значит, - пробурчал я и отдал команду, - усилить контрастность картинки. Повторить.
        Оторвавшаяся от мозга волна прокатилась в полуметре от головы, оставляя за собой тлеющие и хаотично пляшущие искры, вторичные волны разной интенсивности, и завихрения, похожие на турбулентность. В момент колдовства турбулентности усилились, количество точек увеличилось, а волны образовали многократное эхо. А потом в одном из завихрений вспыхнул быстро вращающийся клубок. Вернее, клубок был и раньше, но теперь он подпитался энергией и стал отчётливо видным. Думается, это и есть тот самый симбионт. Но он больше похож на органеллу в клетке. И не удивительно, что магами могут стать не все, тот же гемоглобин, питающий кислородом ткани, содержится не во всех клетках, притом, что геном у всех клеток идентичен. Да и хлорофилл у растений не везде имеет одинаковую концентрацию: в листьях его дохрена, а в корнях нету. Права была Агата, саламандры теряют жабры под внешним влиянием. Но и профессор прав - органеллы тоже когда-то были клеточными симбионтами, утратившими в процессе эволюции самостоятельность.
        - Ясно. Воображение отражается от мозга и докатывается до этого клубка, и он начинает искривлять пространственно-временной континуум.
        Я снова протянул спицу и дождался возникновения тлеющего разряда.
        - Воображение.
        Голубой разряд вытянулся вслед за спицей и превратился в тонкий дёргающийся шнур длиной двадцать сантиметров.
        А теперь накапливаем заряд, создавая нечто вроде конденсатора.
        Разряд прилип к кончику спицы. По идее металл должен был отвести электроны в мою руку, но вместо этого на кончике загорелся огонёк, становящийся со временем ярче и ярче. Словно нечто вытесняло электроны из металла на его поверхность, как при явлении сверхпроводимости, но и не давало им разлететься в пространстве, но это, скорее всего, сопротивление воздуха. Когда искра стала белоснежной, я встал и, старясь не дышать, подошёл к Урсуле.
        - Давай руку.
        Женщина вытянула её и уставилась на меня зарёванными глазами.
        - Так, - пробормотал я на русском, - сейчас все станет на свои места. Сейчас станет ясно, маг я или не маг.
        Вытянув вторую, пустующую, спицу я коснулся ею выше ползущего под кожей наконечника стрелы. Тот уже упёрся в стиснутые пальцы мечницы и искал обходной путь к плечу, раздвигая кожу. А я сделал вдох и коснулся заряженной спицей кожи ниже наконечника.
        - Разряд! - прокричал я и мысленно отпустил электроны на свободную спицу, уравновешивая потенциалы.
        Урсула дёрнулась, а наконечник потерял форму и начал вытекать прямо сквозь кожу прозрачной слизью. Эктоплазма, мать её.
        Я почувствовал, как забилось моё сердце. А потом метнулся к шокеру, ткнув в него спицей, а когда поискал глазами кровавого червяка и отскочил, то выругался. Магия - это не про суетливых людей. Она про науку, терпение и выдержку. Разряд просто сорвался с кончика, а сама спицей осталась ни с чем.
        - Блин, - процедил я и опустился на колени, а потом начал считать вслух. Только когда досчитал до сорока, только тогда яркость свечения вокруг спицы стала как в первый раз.
        Сделал глубокий вздох, я встал и подошёл к выползшему из полотенца червяку, неся разряд, не знаю… как воду в полной кружке, чтоб не разлить, как свечку на ветру, чтоб не погасла. Наверное, все это сразу.
        Ну а потом я просто и незатейливо ткнул ровно тлеющим белым огнём в эту тварь. Свернуло, как от перегоревшей лампочки, а червь разлетелся на белёсые ошмётки.
        Я встал. Меня переполняли эмоции, которые я не смог сдержать.
        - Авада Кедавра, мать вашу! Я маг! Маг!
        Глава 12, лирическая
        Выехали сразу, как более или менее рассвело. Было ещё прохладно, и я кутался в шерстяной плащ. Фургон мелко трясло на дороге, и это мешало мне тренироваться. Я сидел на лавке, подстелив под пятую точку свёрнутое в несколько раз одеяло, и держал в руках те самые спицы, ставшие моими волшебными палочками. Пробовал без них, но просто руками колдовать получалось хуже.
        По рекомендации профессора Глушкова я взял медицинскую люминесцентную лампу без покрытия, прицепив к контакту от генератора только один провод, а затем водил спицей вдоль стекла. В разрежённом инертном газе проще получалось контролировать поток плазмы, чем просто на воздухе. Но и здесь требовалось терпение. Стоило поторопиться, и нить плазмы срывалась, снова прячась в контакте лампы.
        - Что делаешь? - глядя на мои потуги, спросил Андрюха.
        Лейтенант сидел напротив меня и жевал галеты, макая их в мёд.
        - Уровень прокачиваю, - ответил я.
        - С нулевого до минус первого? - ехидно спросил товарищ. - Раньше же лучше получалось.
        Я промолчал, поджав губы: не хватало ещё сейчас отвлекаться на этого тролля!
        Спица в очередной раз вытягивала голубоватую нить плазмы, которая извивалась по стеклу, словно щупальце глубоководного осьминога или диковинный светящийся червяк. Потом нить оторвалась от основы и осталась на внутренней стенке лампы, сжавшись в мерцающий клочок почти круглой формы.
        Я повёл спицу вдоль лампы, и сгусток начал скользить следом. Получалось нечто вроде миниатюрной самодельной шаровой молнии, которая медленно теряла яркость, так как энергия всё же имеет свойство рассеиваться.
        Когда полог фургона распахнулся, а внутрь залезла Катарина, я потерял концентрацию, и плазменный сгусток исчез, напоследок вспыхнув и заняв весь объём сосуда.
        Храмовница сразу же потянулась к корзине с покупками, которую принесла накануне из города.
        - Юрий, - самодовольно протянула она. - Я купила тебе подарки. Вот, погляди.
        Передо мной появился целый набор для рукоделия: пяльцы, тонкая, но плотная льняная простыня, несколько разноцветных катушек с нитками, подушечка с иголками и два клубка с белой и чёрной толстыми шерстяными нитями. Я состроил жалобную физиономию, а лейтенант сжал губы в попытке не рассмеяться. Если он начнёт сейчас меня подкалывать, точно в рожу дам, так как похоже на то, что Катарина решила сделать из меня приличного местного мужчинку, а не вольную птаху. По местным меркам, порядочный мужчина должен уметь вышивать, вязать, готовить и вести хозяйство. Для неё это норма. Но я ведь не местный. Я человек с Земли конца двадцать первого века. Для меня это всё дикость. У мамы в качестве хобби была вышивальная машинка, и я иногда помогал составлять в специальной программе файл с вышивкой. Но шить самому? Нет! Упаси меня Небесная Пара, как сказали бы местные! Максимум, что я сам могу сделать с иголкой и нитками, это зашить дырку на рабочем комбинезоне.
        Тем временем храмовница всё вытаскивала и вытаскивала из корзины разные мелочи, которые хоть и являлись подарками, но были для меня как собаке пятая нога: набор кухонных ножей, два небольших расписных горшочка, фартук и медная ступка с пестиком для толчения специй.
        - Отвернись, - попросила девушка Андрея, а когда тот, давя ехидную улыбку, прикрыл глаза, достала из корзинки шёлковые панталоны, похожие на семейные трусы, и небольшой белый передничек с ажурными краями, которым разве что…
        - Блин, - тихо выругался я, поняв, что это за предмет, и покраснел, как варёный рак.
        Это же Реверс. И если на Земле парни дарят девушкам эротическое бельё в виде пеньюаров, стрингов и лифчиков, то на этой планете подобным, напротив, занимаются девушки. И то, что мне только что подарили, было тем самым эротическим бельём.
        Рядом раздался звук, словно кто-то мычал с зажатым ртом. Это снова оказался Андрюха, который сперва подглядел за подарками через щёлочку между пальцами, а потом согнулся пополам, стараясь не рассмеяться в голос.
        - Бли-и-и-н, - жалобно протянул я, глядя то на Андрюху, то на Катарину, которая держала в руках сомнительные подарки.
        - Юрий, - произнесла храмовница, сменив на лице улыбку на растерянность. - Я недорого сторговалась, ты не переживай, я не дура, я не все деньги потратила. Просто хотела яси сделать.
        Она так и не поняла, почему я чувствую себя дураком и краснею: разница в менталитете. И ведь придётся, чтобы не обидеть её, учиться вышиванию и надевать этот напиписочник. Готовить я и так умею, если блюдо не сложное, а вот с иголкой - да, придётся повозиться. Из всего, что я помнил, так это названия «гладь» и «крестик». И всё. И, похоже, что маленькая коровка тоже была частью этого набора, и мне придётся за скотинкой ухаживать - ведь это тоже часть имиджа приличного мужчины с Реверса.
        - Бли-и-и-ин, - в третий раз протянул я и опустил голову.
        Не знаю, как выкручиваться из подобного положения. Не хочу заниматься рукоделием и готовкой. Не хочу кормить, доить и чистить корову.
        Словно желая напомнить о своём существовании, рядом раздалось жалобное мычание. Это была Манча, привязанная к фургону. К слову, после зарплаты солдатки обзавелись целым обозом из скота: у кого-то появились коровы, у кого-то - молодые телята, которым суждено расстаться с мужским хозяйством и стать вместо быков волами по аналогии с лошадьми, у коих мерин это кастрированный жеребец. А ещё отряды в складчину купили живую птицу, столовых крыс, порчетт-подсвинков и целое стадо овец. Мелочь везли в открытых телегах в клетках, похожих на корзины, а копытные тянулись, привязанные к возам. Вся эта живность, выполнявшая в основном функцию живых консервов, непрерывно блеяла, мычала, пищала, кудахтала, крякала и гоготала. Смуту вносил и боевой пёс Малыш, бегавший среди скота с громким и озорным лаем.
        - А что значит слово «блин»? - тихо спросила Катарина, достав из корзины резную разделочную доску.
        У меня чуть снова не вырвалось: «Блин, да сколько же она там напихала этих сомнительных подарков?», но я сдержался и виновато пожал плечами, мол, не бери в голову, это так, бессмыслица.
        - Юра, - спросил Андрюха, по-прежнему глядя на меня сквозь пальцы и давя улыбку. - Когда будешь примерять приколюхи из секс-шопа, дай сфоткать. Я дома выложу в интернет, стану звездой ютуба.
        - Иди к чёрту! - прошипел я, положив руку на эфес шпаги, которая была рядом: до этого снял перевязь вместе с ножнами и положил на скамью - так, на всякий случай, если вдруг разбойники нападут, а то не уверен в нашей удачливости.
        Катарина по-прежнему глядела в мою сторону, ожидая объяснения слова «блин». Но меня спасла тётя Урсула. Мечница вломилась в тесноту фургона, окинула всё хитрым взглядом.
        - Ух ты, юн спадин, ты совсем как Золушонок. А ты знаешь сказку о Золушонке?
        Чтобы не отвечать Катарине и потянуть время, я покачал головой и брякнул: «Расскажи».
        - Ну, значит, слушай. Жила давным-давно купчиха, и был у неё сынок. Купчиха овдовела вскоре после рождения мальчика, но через год траура опять мужнилась. И стоило ей забеременеть, как умерла. Имение досталось мужу, который хотел зажониться снова, а имение оставить себе, а не законному наследнику, а Золушонок, которого отчим не любил до всей бездны души, стал рабом в родном доме, делая самую чёрную и неблагодарную работу. И вот однажды…
        Я натужно улыбался, догадываясь, чем продолжится сказка-перевёртыш, где Золушка - мальчик, вместо мачехи - злой отчим, а дальше наверняка будет не принц и хрустальная туфелька, а принцесса и не знаю… что-то тоже хрустальное. Но Урсула меня удивила, ибо после завязки сказка пошла совсем по другому пути.
        - И вот однажды, - продолжила мечница, - Золушонок, значит, устал от рабства и заключил сделку с тёмным духом, ну, пообещал тому жертву в обмен на свободу и богатство. Дух согласился и начал обустраивать будущее мальчика. Сперва он помог мальчику сбежать, заставив новенький замок рассыпаться ржавчиной, а мышей - перегрызть верёвки. А потом он привёл мальчика к кладу. Малец оказался отнюдь не глупым лягушонком, и, выкопав кувшин с серебром и самоцветами, смог купить себе новую одежду и нанять слугу. А потом Золушонок явился на бал к королеве, в надежде покорить сердце принцессы и заполучить место при дворе… Катарина, как называются содержанты, только у трона королевы? - остановила рассказ Урсула и вопросительно уставилась на храмовницу.
        - Не знаю, - пожала плечами девушка и добавила: - По-моему, куртизаны.
        - Да, точно, куртизаны, - выставив вперёд палец, поддакнула Урсула и продолжила сказку: - Дух дал мальцу хрустальный гульфик, ну, такой, что сквозь него всё видно. И, вроде, одет и, вроде и, голый. А ещё дух дал мальчику приворотную зачаруньку, из-за которой принцесса будет думать, что он принц, и сказал, что с рассветом чары растают и принцесса поймёт, что юноша на самом деле не принц. И вот зачарованная принцесса попала под любовные чары. До утра был этот… бал. Утром, боясь, что не сможет справиться с гневом принцессы, Золушонок второпях сбежал.
        - И забывает гульфик, - с улыбкой подвёл я итог, а потом застопорился, ибо как дальше пойдёт сказка с такими данными, предсказать уже не мог, но всё же рискнул предположить: - И она приказала привезти во дворец всех юнцов, и начали мерить этот аккуратный и миниатюрный гульфик, и кому впору будет, тот и избранный?
        Урсула поглядела на меня, как на идиота, а потом цокнула языком и покачала головой.
        - Юн спадин, это, будет ли принцесса бегать за каким-то юношей, если у него маленький гульфик? Там, думаю, содержимое гульфика было ого-го!
        Мечница приложила одну руку к низу живота, а вторую аж к солнечному сплетению, изображая содержимое хрустального гульфика, словно рыбак, показывающий сказочный улов.
        - Нашла? - чувствуя подвох в конце этой сказки, переспросил я.
        - Три дня и три ночи она мерила пиписьки, - громко продолжила Урсула. - И да, она его нашла. Так мальчик Золушонок стал принцем. Но он не забыл о сделке с тёмным духом и нашептал принцессе, чтоб та приказала схватить ненавистного отчима и заковать в кандалы, а ночью спустился к нему в подземелье и принёс в жертву, заколов мужчину, и расплатился с демоном.
        Я почесал в затылке.
        - Тётя Урсула, а у тебя много таких сказок?
        - Ой, да полно! - отмахнулась мечница.
        - А ты можешь записать?
        - Ой, юн спадин, я ж неграмотная! - всплеснула руками Урсула, - мож быть, я почитаю, а ты сам запишешь?
        Я оглянулся на Катарину, а потом поджал губы и обвёл взглядом фургон.
        - Сейчас.
        Порывшись под лавкой, вытянул небольшой ящик и достал из него неубиваемую экшн-камеру в титановом корпусе и со свинцовым напылением изнутри, снижающим вероятность выхода оборудования из строя из-за помех в местной атмосфере. Удивляюсь, как ещё моя родная системушка в голове не спеклась! Ведь в теории, по условно шуточному периоду полураспада компьютера, она должна была сдохнуть месяц назад. А свинца в мою голову не закладывали, это точно.
        - Тётя Урсула, эта волшебная вещица запоминает всё, что видит своим стеклянным глазом. Ты ей расскажи все сказки и байки из жизни. А когда вот этот красный огонёк погаснет, приноси мне, я вещицу снова волшебной силой халумари накормлю. Будешь у нас блог вести.
        Мечница скривилась и неуверенно почесала в затылке.
        - Это, юн спадин, я ж колдовства боюсь, да и чё за блог и куда его отвести надо, я не знаю.
        - Ничего сложного, просто рассказывай хрустальному глазу байки и сказки, а я за это десяток серебряных дам на выпивку в трактире.
        Урсула молча поглядела на камеру, а через полминуты просияла.
        - Так это, юн спадин, я же с детства этих блогов люблю! Бывало, отвожу, как цыплят на птичий рынок, а самой жалко продавать на убой.
        Слушавший этот бред Андрюха зажал рот рукой, стараясь не заржать, как конь, на всю округу. Ясное дело, что Урсула понятия не имела о вещах, присущих человеку конца двадцать первого века, но желание подзаработать победило боязнь.
        К этому времени фургон встал, снаружи послышались голоса. Я глянул на внутренние часы, мелькающие в дополненной реальности системы. Местное время - одиннадцать утра, а это значит, сейчас будет долгий привал. Надо же, за тренировкой не заметил, как половину сегодняшнего пути одолели!
        - О, время жрать! - произнесла Урсула и ехидно поглядела на меня: - Кошка хвасталась, ты готовишь так, что можно глиняную тарелку после обеда от этого… Катарина, как называется, кады жрать сильно хочется, потому что вкусно?
        - Аппетит, - ответила храмовница.
        - Да, вот с ним и тарелку можно, как тортильи, сгрызть. А то жрать варёное зерно с твёрдым, как подмётки, сыром после графинских разносолов не по нутру, - усмехнулась Урсула и выскочила из повозки.
        А я стиснул кулаки от такой подставы. Ну, не умею я готовить на костре: либо спалю всё к чертям, либо, наоборот, будет сырое, потому что побоюсь спалить.
        Вслед за мечницей и Андрюха потянулся и со словами «разомну ноги и отолью», вылез наружу. Мы с Катариной остались вдвоём.
        Я вздохнул, а девушка села передо мной на пол, обхватила мои ноги руками и положила на мои колени подбородок, глядя так на меня снизу вверх.
        - Не обижайся, - произнесла она. - Я просто хочу, чтобы всё было яси, чтоб как у обычных людей.
        - Катарина, - с улыбкой проговорил я. - Ты - львиная стража. Я - халумари, то есть полупризрак. У нас не может быть всё как у обычных людей.
        - А ты никогда не рассказывал о том, как жил дома. Всё отмалчивался и отмахивался.
        В голосе девушки были слышны лёгкие нотки обиды и укоризны. От этого мне стало очень стыдно, но устав прогрессоров требует, чтоб мы как можно меньше рассказывали о Земле, чтоб ненароком не ляпнуть что-нибудь, что навредит этому миру. Это вошло в привычку.
        - Давай вечером, - улыбнулся я и запустил пальцы в густые волосы Катарины. Они были немного жестковатые, тёмно-каштановые, но при этом объёмные и приятные на ощупь. А ещё от них едва заметно пахло украденным из моих запасов ванилином. Натуральная ваниль на Реверсе - страшенная ценность, используемая не только как приправа, но и как благовоние. Катарина экономила пакетик с ванилином и разводила буквально по нескольку крупиц на кружку перед утренним умыванием. И висевший на груди шарик серебряного помандера тоже был пропитан этим запахом, но не сильно, а словно прицепленная в машине на зеркале заднего вида вонючка, которая уже изрядно подвыветрилась.
        Катарина молча кивнула, а я прислушался, не переставая гладить её волосы. Мне показалось, что она мурчит. Впрочем, ничего удивительного: она ведь наполовину кошка.
        Пальцы скользнули с волос на шею, и храмовница поёжилась, тихонько хихикнув.
        - Щекотно, - пояснила она.
        Мы так и сидели: девушка - на полу, положив голову мне на колени, а я гладил её по волосам и шее. На душе было легко и тепло, куда-то делись сомнения о моем будущем, и я твёрдо решил продолжить путь, коря себя за слабость: ну как можно обидеть эту немного наивную и добрую девушку? Как я смогу потом жить, лишившись этого сокровища? Но выход всё же был: буду биться за права мужиков на равенство и против предрассудков, как феминистки на Земле, но палку перегибать не буду. Иначе борьба превратится в клоунаду и политические скандалы.
        Я со вздохом провёл тыльной стороной ладони по щеке Катарины, а потом снова запустил пальцы в её густые волосы.
        Сидели мы до тех пор, пока в полутьму фургона не влез лейтенант, щурясь и пытаясь что-нибудь разглядеть после яркого, почти полуденного света. Он залез наполовину, уставился на нас, но сослепу увидел что-то своё, отчего пробурчал «О, блин, совсем охренели!» и выскочил из фургона.
        Я не стал его останавливать, хотя понял, что привиделось товарищу. Это добавило ещё позитива.
        - Хорошо, - произнёс я, улыбнувшись и наклонившись к Катарине. - Я приготовлю что-нибудь необычное. Что-нибудь из рецептов народов Земли, но у нас так много стран, что даже не знаю, из чего выбрать. Ты когда-нибудь ела мясо, завёрнутое в тесто и сваренное с пряностями? У нас это называется пельменями.
        - Венорские варёные пирожки с мелко нарезанным мясом? - переспросила Катарина, приподняв голову и снова положив её мне на колени, но уже боком - на щеку, и добавила: - Обожаю! Мама иногда готовит. Это и похлёбка, и пирожки.
        Я поджал губы. Хотел удивить, но не получилось. Но пельмени я тоже любил и отступать не собирался.
        - Не-е, нарезанное мясо - прошлый век.
        Немного пододвинувшись, я сунул руку под лавку, в поисках нужного ящика, а потом громко выругался и отдёрнул руку.
        - Напугал, падла! А ну, спрячься, пока не развеял!
        Из-под лавки, недовольно визжа и скаля острые зубы, высунул чёрную глянцевую морду мой персональный страх. Я ударил пяткой по ящику рядом с ним и потянулся за спицей, чтоб создать первое в своей карьере мага заклинание, названное в шутку «Авокадо кадавра». Дух отрывисто прошипел на меня и спрятался - наверняка чтобы выждать другой удобный момент.
        Я вздохнул, качнул головой и снова сунулся под лавку, а потом извлёк на свет блестящий волшебный артефакт.
        - Мясорубка! - громко произнёс я, показав вещицу.
        Катарина с лёгким любопытством поглядела на предмет и расплылась в улыбке, но, думается мне, не от самой вещи, а что её мужчина всё же хозяйственный и запасливый. В общем, домовитый, как тот домовёнок Кузя из старого мультика. Надо будет потом показать ей тот мультфильм. Но, думается, если достану из оружейки многозарядную винтовку с посеребрённым штыком, которые шли по описи из расчёта на телохранителей, меня с Андрюхой и Клэр с Ребеккой, радости и восторга будет в разы больше.
        - Сейчас закончу занятия с магией и пойду готовить.
        Катарина ещё раз улыбнулась.
        Да, спешить было некуда, и я успею и приготовить, и магией позаниматься.
        Сейчас мы не стремились добраться до конкретного района как можно быстрее, и режим движения изменился: скорость движения гужевых повозок, в которые запряжены волы, в среднем равна скорости пешехода с небольшим рюкзаком, то есть не больше пяти километров в час. Как и туристу, волу нужно отдыхать, есть и пить, и если путь известен и в конце маршрута ожидается длительная стоянка, то скотину можно подгонять и давать больше нагрузки, чем обычно, но во время экспедиции в неизвестные земли лучше животный транспорт поберечь. В общем, теперь мы будем начинать покатушки с рассвета и двигаться четыре часа, потом делать долгий обеденный перерыв, желательно в тени и около воды, чтобы дать животинкам отдохнуть, и как начнёт спадать жара, будем возобновлять путь, чтоб остановиться на ночёвку за два часа до заката. В среднем, если не будет форс-мажоров, мы будем одолевать по тридцать-сорок километров за сутки.
        Ужасно медленно и крайне убого для человека конца двадцать первого века, но иначе никак. Железнодорожного транспорта нет, дороги не асфальтированы, и нет никакой механизации вроде простейших автомобилей. Маршрут пролегает поперёк водных артерий, отчего нам придётся время от времени делать паузы и пересекать крупные реки паромами и плотами. И получается, в ином мире главный враг, что прогрессора, что агрессора - логистика, а мы сейчас как раз сравнялись по возможностям с тем же Пржевальским, который на верблюдах пересекал пустыню Гоби, изучая окраины империи и обходные торговые пути в Китай и Индию. Всё, это потолок наших возможностей! Нет топлива, нет необходимых запасов продовольствия, нет необходимой инфраструктуры. А пользоваться порталом - то же самое, что гонять туда-сюда один КамАЗ для целой дивизии. Он не справляется с потоком задач. А если мы начнём маленькую, но победоносную войну, как хотят некоторые диванные идиоты, не понимающие всего механизма этой самой войны, мы захлебнёмся, как немцы в сорок первом, как Наполеон со своими войсками, оторванными от тыла. Как советские, американские и
британские войска в Афганистане, независимо от периода истории.
        И даже если привлечь к разведке территорий вертолёт, то нужное ему для одного перелёта топливо выбьет портал из общего графика перебросок материальных ценностей на несколько суток, за которые необходимо подвезти пайки, медикаменты, оборудование, боеприпасы и прочее имущество и осуществить ротацию людей. К тому же вертолёт без аэродрома подскока или даже одного долбаного топливозаправщика на границе сферы влияния землян - полный ноль. Для пользования авиацией нужны аэродромы, а это очень сложно и дорого, и как в стратегических играх требует создания сперва низкоуровневых и дешёвых юнитов и строений. А для создания инфраструктуры, разведки территорий и взаимодействия с местным населением и существуют прогрессоры. Но всё это занимает не один день, не два, а годы и даже десятилетия. Даже на Земле это сложный процесс. Для освоения Арктики создают полностью автономные атомные ледоколы и заполярные порты, а первопроходцы рассекают по бескрайним полям на простых снегоходах и даже собаках. В горных районах до сих пор используют лошадей, и это в собственной стране. А что говорить о другой планете? Поэтому
прогрессоры - совсем как те пингвины из старинного мультика, которые говорили: «Парни, улыбаемся и машем. Улыбаемся и машем». Именно поэтому прогрессоры строят школы и дают технологии дикарям, хоть в Африке, хоть в Горном Тибете, хоть на Папуа - Новой Гвинее, хоть на Реверсе. Они создают базис для инфраструктуры.
        ***
        Профессор Глушков сидел за столом, подперев подбородок ладонью, и гонял в «Героев», старых, как сама эпоха цифровых технологий. Не все же время работать, вкалывая с утра до вечера и отводя на сон по три-четыре часа. Иногда можно и отдохнуть.
        Играла тихая музыка. Для молодого поколения Землян, выросшего на глупых видеоклипах, она была чересчур старомодной, а для местных, застрявших в средневековье, напротив, слишком прогрессивной. Так считал Артём Владимирович.
        Он погрузился в меланхолию. Все его работы и достижения оказались никому не нужными, а последний доклад о магии куда-то затерялся, не дойдя до адресата при передаче с Реверса на Землю.
        Профессор вздохнул и со стуком уронил голову на столешницу. Роза бегала где-то по усадьбе, а её мать, волшебница Констанция, в очередной раз покинула имение, чтоб утрясти какие-то тёмные делишки Магистрата. Чувствовалась обида, а также ощущение пустоты и одиночества.
        - К чертям собачьим! - озвучил он свои мысли. - Для кого я ишачу? Эти военные придурки всё равно всё делают по-своему. Как об стенку горох. Говоришь, как лучше, а они все через задницу. И Нобелевка мне, похоже, не грозит. Надо было остаться дома.
        Глушков протянул руку и сжал в пальцах бумажку, на которой делал быстрые пометки, когда в голову приходили мысли. Бумаги было не жаль, система всё равно запоминала каракули. Профессор разжал кулак, щелчком отправил в полет слишком белый для этого мира комок целлюлозы и переключил внимание на игру. В это время на его героя напал сильный персонаж противника, и, судя по всему, шансов победить не было. Герою оставалось либо сбежать, либо сдохнуть. Глушков вздохнул и начал бой. Фигурка лучника едва успела сделать выстрел, как в дверь громко и настойчиво постучали.
        - Да! - ответил профессор и свернул игру, не желая, чтоб кто-нибудь думал, что он бездельничает.
        Дверь сразу же распахнулась, и в неё влетел хозяин имения, архивариус Винсент да Лаура. Как всегда он был одет в белые одежды, богато украшенные золотым шитьём. Впрочем, до ста десяти процентов белизны стандартного листка писчей бумаги волшебнику было далеко. Он даже не поймёт, как это может быть. Так подумал Глушков, глядя на пухленького невысокого волшебника с горькой улыбкой. А тот влетел не один, а с целой толпой слуг и служанок с вёдрами, тряпками и щётками и сразу же начал тыкать пальцем во все, что увидит.
        - Отмыть! Побелить! Поменять портьеры! Отмыть стёкла! Я за что вам плачу?! Уволю без рекомендательных писем! Сгною в должниках!
        - Винсент? - позвал Артём Владимирович архивариуса.
        Профессор даже обрадовался столь резким переменам в обстановке.
        - А-а-а, дорогой мой друг! - всплеснул руками маг. - У нас радостная новость! Нас посетят важные государственные лица. Думается, королеве стало совсем худо, раз герцогиня да Айрис начала объезжать земли с визитами. Но высокая честь требует высокой ответственности. А наш дом не готов. Всё в грязи и пыли.
        Профессор обвёл взглядом безукоризненно чистое помещение, даже паркет из трёх пород дерева позавчера был выскоблен и натёрт мастикой.
        - А с чего бы такая высокая особа вдруг решила заглянуть именно к нам?
        - Вот именно, мой дорогой друг, - протянул архивариус, - вдруг нагрянет.
        Маг вздохнул, подошёл ближе и заговорил шёпотом, хотя все его слова наверняка были слышны прислуге.
        - Герцогиня настроена весьма решительно. Она стянула к столице три отборные терции. Чует моё сердце, будут делить дворец силой.
        - Ну, будут и будут, - пожал плечами профессор, - столица далеко.
        Архивариус Круга застыл на мгновение, а потом снова всплеснул руками.
        - Друг мой, я не знаю как у вас там, за гранью мироздания, но сейчас герцогиня успокаивает чернь, даёт ей обещания в непоколебимости и честности, а ещё ведёт беседы с купеческими, ремесленными и волшебными гильдиями и встречается с богатым дворянством. Оно ведь как: стоит затеять войну, как будущую королеву могут проклясть. Ненависть черни может породить такое сильное проклятие, что ноги бы унести, лишь бы жизни не лишиться. Помнится, предыдущая династия сгинула целиком только потому, что решилась на переворот, уронив в беззаконие и пламя войны всю страну. А потом - раз! - и нашли всех, кто королевской крови, без этой самой крови. Кровь расплескалась озером по потолку, а тела на полу валяются. Все жилы и вены порваны, и никакие колдовские стражи не помогли, никакие обереги не спасли, не оберегла длань Небесной Пары. Орден так и сказал: «Проклятие народа».
        Профессор улыбнулся и пробормотал:
        - Предвыборный тур, значит. Эх, нам бы такие проклятия, может, было бы поменьше ворья среди народных избранников разного звена.
        Винсент снова начал давать указания, крича на экономку, а потом в комнату влетел мальчик-паж.
        - Преподобная мать Сильвия! - прокричал он.
        Архивариус замер и побледнел. На его лице сейчас было даже не сто десять процентов белизны, а все двести. Маг резко обернулся к Глушкову.
        - Ради Небесной Пары, молчите, о чём бы вас ни спросили! Это инквизиция.
        - Я ни в чём не виновен. Мне нечего бояться, - тихо произнёс профессор, хотя уверенности в своих словах не ощутил.
        - Все вон! Ковровую дорожку! Вина! Нет, ключевой воды! Подушечку! - закричал Винсент на прислугу, а когда та спешно покинула комнату, заговорил: - Друг мой, вы думаете, королева правит королевством? Нет. Всем правит орден. Королева - лишь удобная помощница для мирских дел, чтоб самим не лезть в сборы налогов, казни бандиток и мошенниц, усмирения мелких бунтов и защиты границ королевства. Королева - это лишь самая родовитая и богатая из дворянок. Орден - вот истинная власть под дланью Небесной Пары, и два её меча - инквизиция и орденская стража. Как вы думаете, для чего создана львиная стража? Чтобы не только усмирять неугодных магов, но и смещать неугодных королев. А инквизиция все роет и роет носом, как свинья лесную подстилку в поисках трюфелей. И вы думали, орден оставит вас без внимания?
        Винсент тяжело вздохнул и повернулся к двери, а потом вздрогнул. В проёме стояла укутанная в красный плащ седая старуха.
        Глава 13, мыслительная
        Профессор с ног до головы оглядел появившуюся на пороге старуху. Преобладающим цветом был красный, как и полагалось инквизиции. Красными были и широкополая шляпа с большим белым пером, и плащ без капюшона, и строгое платье длиной до самой земли, и даже кожаные перчатки с ажурными отворотами. Однако вместо символа Небесной Пары на шее висел декоративный горжет, похожий на тот, что я видел на портрете Петра Первого, позирующего в форме офицера Преображенского полка, то есть изогнутая овальная табличка, подвешенная за края на цепочке. И вот на таком церемониальном горжете уже был символ: двоечка и кулак под ней. Ещё одной приметной деталью была шкура гиены, накинутая на плечи женщины. Через глазницы оскаленного черепа проходил серебряный стилет, отчего было видно немного скруглённое остриё, а рукоять из красного дерева украшал большой молочно-белый камень круглой формы.
        Артёму Владимировичу почему-то вспомнились опричники Ивана Грозного, непременным атрибутом которых были отрубленные волчьи головы и мётлы как знак истребления всякой погани.
        - Ви-и-инсе-е-ент, - сильным, хриплым и низким голосом позвала архивариуса старуха, улыбнувшись через силу.
        Глаза старухи были красные, словно она не спала несколько ночей, а загорелое морщинистое лицо выглядело очень усталым, несмотря на старания держаться бодро.
        Пухленький маг аж подпрыгнул на месте, а потом бросился к инквизиторше, рухнул на правое колено и потянулся поцеловать ей руку. Преподобная мать подождала до последнего, а потом отдёрнула пальцы перед самими губами мага, не дав завершить акт подхалимажа.
        - Винсент, где свитки?
        - Простите мою дерзость, - залепетал архивариус, не поднимая глаз, - но позвольте уточнить, о каких свитках идёт речь?
        - О тех, что ты привёз из Нобии, - с лёгкой ехидцей в голосе произнесла инквизиторша.
        Маг театрально вздохнул, встал и попытался проскочить мимо старухи, но, даже втянув пузо, не смог.
        - Ты бы жрал поменьше, - злорадно произнесла инквизиторша, а потом отошла в сторону, выпуская жертву.
        Стоило магу умчаться, как старуха начала оглядывать цепким взором помещение. Взгляд при этом ненадолго задержался на плакатах, рабочем столе и макете с железной дорогой, где стояли бездействующие в этом момент паровозы, ибо профессор не любил все эти детские игрушки. В конце концов, старуха перевела взор на Глушкова.
        - Чисельник, - не то спрашивая, не то утверждая, произнесла она и немного вытянула вперёд руку для поцелуя.
        Глушков холодно поглядел на перчатку, прямо поверх которой были надеты перстни-печатки и один перстень с большим молочно-белым овальным камнем, таким же, что и в декоративном стилете в глазнице гиены. Профессор никогда ни перед кем не кланялся, а тем более рук не целовал, и ситуация для него была дикая. Возникла напряжённая пауза, хоть драматическую музыку в этот момент запускай для большего эффекта. Не зная, что получится, Артём подошёл ближе и просто-напросто пожал сильную руку инквизиторши.
        Женщина удивлённо изогнула бровь. Краешки её губ едва заметно изогнулись в намёке на улыбку.
        - Ты - архимаг пришлых, - опять произнесла преподобная мать в своей непередаваемой манере, а когда Глушков неуверенно пожал плечами, добавила: - Ты имеешь право представлять свою гильдию?
        - Эм-м-м… зависит от сложности и важности вопроса, - с лёгкой заминкой ответил Глушков.
        Он не думал, что придётся отвечать за кого-то. Нет, конечно, у него были подчинённые в лаборатории, студенты на практике и прочее, но отвечать за всех? Это в диковинку.
        - Орден внимательно смотрит за тем, как ваши люди копают землю, и пока не мешает. Что вы там ищете? Золото? Серебро? Самоцветы? Соль? Руду?
        - Разное, - поджав губы, протянул Глушков. Ему нужно было срочно подбирать правильные слова. В первый раз он пожалел, что не имеет прогрессорской подготовки.
        - Если золото и серебро, то прошу помнить, что это земли королевства, и ордена в том числе. И золото с серебром, как и всё остальное, принадлежат ордену и лордессам, на чьих землях вы роетесь.
        Профессор поджал губы. Ему не понравился ход беседы.
        - А почему вы задаёте этот вопрос мне? У нас есть целый герцог, которому поручено вести дела.
        Инквизиторша брезгливо поморщилась и тихо крякнула в ответ.
        - Много ли дел можно иметь с ветреным придворным мужчинкой. Они все одинаковые: только и умеют, что распускать сплетни и плести мелочные интрижки, а ещё норовят запрыгнуть в постель к титулованным госпожам, так сказать, в местечко потеплее.
        Глушков нахмурился, так как в этот миг осознал, что кто-то наверху наступил на очень большие грабли. Скорее всего, политики отмахнулись от советов учёного сообщества и назначили не того, и получается, что даже если бы отправили под видом земной герцогини дочку какого-нибудь олигарха или депутата, пользы было бы на порядок больше. Политики не учли средневековый менталитет и тотальное расслоение общества. Здесь балом правят бабы. Не зря же Реверс зовут Бабьим Царством, а заморские коллеги именуют не иначе как Queendom (Квиндом), что, по сути, так же и переводится.
        - Но я тоже мужчина, - осторожно попытался сопротивляться профессор.
        - Ты архимаг, - безапелляционно заявила инквизиторша. - Или за гранью мира маги равны черни?
        - Нет, что вы.
        - Тогда повторю вопрос: что вы здесь ищете?
        Глушков опустил глаза. Сейчас от его слов зависело очень многое, и ошибаться никак нельзя. А это значит, надо думать. Думать над каждой буквой. Благо, преподобная мать пока не торопила, но бесконечно тянуть тоже не получится.
        - Я сейчас достану одно из наших сокровенных знаний. Так проще будет объяснить.
        Не дожидаясь разрешения, профессор подошёл к столу и сунул в принтер лист бумаги, а потом поискал в системе нужный файл и отдал мысленную команду на печать.
        Всё это происходило под цепким взглядом инквизиторши. А когда из принтера с гудением и шуршанием выползла цветная картинка, старуха даже брови приподняла от удивления. В то же время в голове профессора мелькнула мысль, мол, не отправили бы на костёр со всем этим оборудованием, мало ли что переклинит в её голове.
        Схватив листок, он выдвинул ящик в столе и вытащил набор металлических кубиков и круглобоких стеклянных колб с жидкостями и газами. На гранях кубов, имевших размер рёбер в один дюйм, то есть два с половиной сантиметра, были вырезаны химические обозначения веществ, причём для чистых элементов указаны ещё и масса, и номер в периодической таблице. Такие же обозначения были выдавлены на боках колб. А сам набор предназначался для обучения Розы. Особенно девочку-волшебницу впечатлили инертные газы, в которых она создавала разряды плазмы, они были разноцветные и, как сказали бы местные «яркие яси безделушки». Кто бы знал, что они пригодятся в политике.
        Выбрав нужное, профессор вернулся к инквизиторше, подал ей таблицу Менделеева и начал рассказывать. Но сначала взял с ладони и приподнял на уровень груди красноватый куб.
        - Вот это медь. Вы её хорошо знаете. Она - металл.
        Инквизиторша протянула руку и взяла вещицу, начав вертеть её в пальцах и внимательно разглядывать. Тем временем профессор сгрёб ещё несколько кубиков.
        - Это железо, свинец, олово. Вы тоже их знаете. А вот это титан и алюминий. Вы не умеете их добывать, но польза от них огромная.
        - Именно это вы ищете?
        - Не только, - покачал головой Глушков. - Алюминий можно из обычной глины добывать. А титан да, интересен, особенно если руда богатая и её много. Но если взглянете на рисунок, то сможете увидеть другие… - Профессор замялся, подбирая слова, - Другие алхимические руны. Например, вот эти: литий, бериллий, уран, иридий, марганец, хром, рений.
        Глушков провёл пальцем по таблице, а инквизиторша взяла алюминиевый и титановый кубики.
        - Лёгкие, - произнесла она.
        - Ага, при этом титан прочный, как сталь.
        Инквизиторша открыла рот, чтоб заговорить, но в этот момент в комнату проскользнул архивариус, неся свитки и небольшую красную подушечку. Глушков сперва подумал, что маг положит одно на другое, прежде чем протянуть преподобной матери, но вместо этого пухлый архивариус положил подушку на паркет и опустился на неё коленом. Всё же любит пухляш комфорт, просто неимоверно любит!
        Инквизиторша вернула кубики профессору и приняла свитки. Она внимательно просмотрела их содержимое, а потом брезгливо поморщилась.
        - Фи-и-и, а мне нашептали, что чуть ли не каждая буква несёт запретные знания. Говорили о поднятии мёртвых, а тут чары для мужской силы.
        Старуха небрежно отбросила свитки в сторону, и те упали прямо на пол, а потом преподобная мать с толикой милосердия на лице протянула руку Винсенту для поцелуя. Пухлый маг сразу же припал к ней.
        - Вы так добры, Ваше Высокопреподобие, - пролепетал Винсент и снова прилип с поцелуями к перчатке с перстнями,
        - Ты не усердствуй, - с усмешкой произнесла инквизиторша. - У меня перстень с ядом.
        Маг закашлялся и начал бить себя кулаком по груди. В его глазах возник неподдельный ужас, а лицо стало бледнее прежнего, аж губы посинели.
        - Шучу, - ещё шире улыбнулась старуха.
        Маг с огромным облегчением выдохнул.
        - А может быть, и не шучу. Кто знает, - отвернулась от него преподобная мать.
        На Винсента было жалко смотреть. Он то пытался криво улыбнуться то отвернуться, чтоб сплюнуть на пол, то опять кривился, строя жалобную физиономию, как ребёнок, которого шлёпнули по попе. Вот что значит троллинг сотого уровня!
        Инквизиторша подавила самодовольную улыбку и снова заговорила с профессором, лишь разок глянув на архивариуса, по-прежнему стоявшего на колене. А тот уже хватался за сердце - так ему плохо стало.
        - Я должна увидеть, как вы получаете эти… металлы. Не покажешь - я буду считать это ересью и чёрной магией, и тогда и тебя и всех искателей казнят путём сожжения заживо. А может, и не казнят, но по первому же слову ордена от вас отвернутся все: и крестьяне, и купцы, и дворянство. Вы будете объявлены вне закона. Но это буду решать уже не я, а Верховная Мать, говорящая с самой Небесной Парой.
        - Здесь? - удивился профессор и огляделся. - Но у меня нет ни цеха, ни реактивов, ни инструментов.
        - Я подожду, - произнесла старуха и поглядела на архивариуса. - Винсент, я окажу тебе честь и задержусь в гостях.
        Маг улыбнулся, но весь его облик показывал, что он настолько не рад такой чести, что готов расплакаться.
        - А ещё у тебя гостила Кассия, - продолжила инквизиторша. - Я думаю, тебе будет приятно лично сказать этой особе, что я хочу побеседовать с ней.
        - Как скажете, Ваше Высокопреподобие, - протянул маг и тяжело встал, держась левой рукой за сердце.
        Старуха неторопливо сняла перчатки, положила их на стол и подманила Глушкова. Тон её резко сменился с ироничного на стальной. Столько холода трудно было бы найти и в криокамере с жидким гелием.
        - А ещё ордену интересно оружие, которым ваш маг в стычке на Золотом Ручье смог убить обладательницу ключом Мирассы.
        Как говорится, шутки кончились. Её изначально интересовало именно это, а всё остальное - просто прощупывание. Земляне по-настоящему сумели если не испугать власть имущих Реверса, то уж озадачить - точно. И отвечать за всю планету придётся профессору Глушкову. Ну а куда деваться? Он же сам вызвался в архимаги.
        ***
        Долбаные пельмени! Я четыре часа их готовил. Чуть ли не живьём перекрутил в мясорубке двух упитанных порчетт, которые заботливо принесла мне Катарина. Поросята со связанными ногами визжали на всю округу, как резаные. Впрочем, почему «как»? Мне пришлось заколоть их по очереди кухонным ножом. Оказывается, для колки порчетт на Реверсе есть специальные ножики. Один такой, бронзовый, с гравировкой свинячьего пятачка на навершии, похожего на шляпку большого гвоздя, был в подарочном наборе от Катарины. У ножа было очень много общего с боевой мизерикордией, которой добивают павших рыцарей и рыцарш. Пришлось также придавить обделавшихся со страху поросят коленом и навалиться всем весом на кухонный кинжал, держа за рукоять одной рукой и давя сверху второй. Потом я их благополучно выпотрошил. Я никогда не потрошил ещё дёргающуюся добычу, потому руки тряслись, и периодически хотелось зажмуриться и не смотреть на то, что сам творю. А потом задолбался крутить рукоять мясорубки и толочь в ступке разные сушёные листики в качестве приправы.
        Но это полбеды. Следом за мясом было тесто, которое нужно замесить и раскатать скалкой на посыпанном мукой щите. На щите, блин, потому что подходящей доски не нашлось. И всё это в условиях, когда вокруг мухи, дикий лесок, какая-то поросшая кувшинками речушка. Вдобавок ко мне норовил сунуться Малыш, проявив чисто собачью тактичность, то есть положил морду на край щита и жалобно глядел, когда же ему перепадёт кусок, а то, что он стрескал несколько минут назад брошенные потроха, вроде бы и не считается.
        А ещё эти падлы страшильные. Лакированный Чужик, как я обозвал эту тварь, всего-то залез в только что разделанного порося и кувыркался в потрохах, визжа, как новорождённый подсвинок. Но страхи не живут по отдельности, посему ещё какая-то уродина билась в мясорубке, изображая раздавленную и противно пищащую крысу. Я тогда схватил волшебную палочку, то есть спицу, окровавленными руками, напитал от розетки, поставленной, чтоб зарядить ноут и переносные магодетекторы, и озверело затыкал призрачного грызуна. Пока тыкал, в фарше начали ползать жирные белые личинки, каждая размером с сардельку. Разумеется, это тоже были духи-паразиты. Тогда я твёрдо решил научиться ставить защиту от местной нечисти, разработать антивирус понадёжнее и забыть об этом кошмаре. И эта моя маэстра ехидно лыбилась, глядя на мучения, и точила ногти, пока Марта заплетала ей косу. Вообще все таращились на мои мучения, и ни одна падла не подошла, чтоб помочь. И Катарина куда-то делась.
        Потом я час возился с костром. Спички и зажигалки Лукреция у меня изъяла, заставив поджигать пучок сухого мха магией. Я долго матерился, но, в конце концов, собрался с мыслями и решил схитрить. Применил ту же самую искру, которой гонял привидений, её хватило, чтоб мох начал тлеть. Пока раздувал огонь, надышался дыма так, что из глаз потекли слёзы.
        Затем задолбался с вёдрами, таская воду от реки. Сами-то вёдра не тяжёлые, а вот берег у речки был крутой, так как та протекала в глубоком овраге. Вдобавок, он весь порос крапивой.
        Пельмени варились недолго, и ещё быстрее все желающие стрескали угощение. И знаете что? Катарина явилась откуда-то из леса с цветами, мол, от моего начальника, то есть Сан Саныча, узнала, что на родине халумари так выражают любовь. Цветы, блин! Нет, чтоб порося заколоть и разделать, что для профессиональной убийцы проще пареной репы, она цветы притащила! Довольная вся, как кошка, налакавшаяся валерьянки. Я не знал, ругаться мне или просто молча заплакать. Блин, я впервые оказался в такой ситуации! И перспективы средневекового мужа в победившем матриархате как-то так внезапно перестали быть радужными. Всё теперь виделось крайне хреново. Зато я точно решил остаться на Реверсе и вести прогрессорскую деятельность. Невозможно решить проблему неравенства, только лишь грозя пальчиком и бегая с плакатами и голыми телесами по площадям. На Диком Западе была поговорка: «Один дал людям жизнь, другой подарил им свободу, но равными их сделал полковник Кольт, создав дешёвый и надёжный револьвер». Нет, Реверсу нужен не пистолет, ему нужны стиралка-автомат, посудомоечная машинка и мультиварка, способные
предоставить один очень ценный ресурс - свободное время, которое можно потратить на саморазвитие. Только технический прогресс может освободить людей от рабства и бытового неравенства. Но сами по себе машины бесполезны без инфраструктуры, а это значит, что опять всё упирается в электростанции и электрические сети. Но для развития мало их построить, нужно просвещать народ, показать им эти блага. И нет выше блага, чем свобода личности, и технический прогресс - пророк её. Правда, отказываться от части свобод приходится регулярно, но это цена за комфорт и благополучие. Ведь если все сразу примутся делать желаемое, цивилизация скатится в каменный век. Но это так, технические детали.
        Но сейчас была одна большая загвоздка: один конкретный прогрессор конкретно в этот момент не мог достать из воздуха кухонный комбайн и посудомоечную машинку, а зациклиться на бытовухе для него значило регрессировать до состояния приложения к плите и тазику с грязными труселями. Можно, конечно, позорно бежать с планеты, но это означало сдаться. А сдаваться я не хотел так же сильно, как и подчиняться правилам. Дилемма, однако.
        И вот я сидел и глядел в свою тарелку, где в бульоне плавали оставшиеся три пельменя. У злости есть один большой плюс: она стимулирует мыслительную деятельность. Потому я поставил тарелку на край того же щита и направился к Лукреции. Та до сих пор сидела, держа в руках зеркало в дорогой оправе из красного дерева, и примеряла к себе фероньерки. Марта уже закончила расчёсывать волосы костяным гребнем и взялась за щётку с жёсткой свиной щетиной. Они занимались этим под небольшим навесом, один край которого цеплялся к верху фургона, а второй крепился к двум длинным жердям. Всю эту конструкцию удерживали натянутые верёвки, привязанные к вбитым в землю колышкам. Под навесом размещались две небольшие лавочки и столик со съёмными ножками. На столе стояли две кружки с розовым сидром, который был вряд ли крепче трёх градусов, подставка под лучину с воткнутой в неё тлеющей благовонной палочкой и маленький резной сундучок с бижутерией. Так и хотелось схватить его и убежать, крича: «Нафаня - а-а, сундучок со сказками-и-и!»
        Бычки, тащившие фургон сейчас паслись на поляне, привязанные длинными верёвками к деревьям. Немного в стороне от фургона стояли деревянные тазы с замоченным в мыле бельём, над которым уже потрудилась Марта. Я поджал губы и с завистью вздохнул.
        - Маэстра, - обратился я к волшебнице, садясь на оглоблю, упирающуюся свободным концом в землю. Оглобля подо мной пружинисто прогнулась, и я ухватился поудобнее, чтоб не свалиться. - Маэстра, я хочу спросить об этих духах-страхах. Почему их нельзя развеять и поставить защиту? Я уже понял, что маг, искру они вряд ли уже задуют.
        Лукреция скосилась на меня.
        - Подержи зеркало.
        Я вздохнул, встал и подошёл ближе. А когда взял зеркальце, то магесса взяла из сундучка две фероньерки и начала поочерёдно прикладывать их ко лбу.
        - Какая больше подчеркнёт мою красоту? - ехидно спросила она.
        - Никакая, - буркнул я в ответ.
        - Даже льстить не будешь? - продолжая улыбаться, спросила Лукреция и положила украшения обратно.
        - Не хочу. Хоть по пальцам бей, хоть по губам.
        - Ученик должен льстить своей наставнице, тогда он может рассчитывать на ответ.
        Я поморщился.
        - И какой ответ был бы, если я начал льстить?
        Лукреция улыбнулась больше прежнего.
        - А наставница сказала бы, что лесть не красит настоящего мага. Его красят поступки и его волшебная сила.
        Я с шумом втянул в себя воздух, на секунду задержал дыхание и так же шумно выдохнул.
        - Бабы, блин, - пробурчал после этого по-русски. Как раз в этот момент оглобля прогнулась сильнее прежнего, и я чуть не свалился, а всё потому, что рядом со мной села Катарина. Вот только сцен ревности сейчас не хватало.
        Магесса сложила губы «уточкой», стараясь придать себе задумчивый вид, и заговорила.
        - Духи-страхи подобны пиявкам, москитам, вшам, блохам и летучим мышам-кровососам…
        Я чуть не прервал волшебницу. На Земле вампиры живут только в Центральной Америке, а подобные могут поселиться в параллельной Европе, только мигрировав по воздуху. Это значило, что здесь есть своя Америка, и я только что её открыл. Если конечно, вампиры не эволюционировали на Реверсе самостоятельно.
        И, да, теперь я знал, каким будет следующий оживший кошмарик. Даже поёжился, представив, как это нечто ползает по мне во сне и кусает.
        Лукреция тем временем продолжала:
        - Эти духи тянут из тебя силу, словно кровь. Сила мага привлекает их. Так, вокруг пасущегося вола всегда роятся кусачие мухи и гнус, а домовую мышь разве что одинокая блоха укусит. В ответ на это твоя волшебная суть учится быстрее впитывать силу из естества. Взрослому магу фамильяры ни к чему, они мешают, тянут, отвлекают, но, например, в Круге нарочно заставляют школяров и школярок заводить духов, чтоб развивать способности. У этого есть и плохие стороны: со временем ты грубеешь и не сразу замечаешь присосавшуюся тварь.
        Сидевшая рядом Катарина положила мне на колено руку и заговорила:
        - Это как у нас в ордене. Учениц заставляли выбирать себе новорождённого ягнёнка и заставляли бегать и приседать с ним на шее перед завтраком и перед вечерней молитвой. Ягнёнок рос, мы крепчали.
        - Тяжело, наверное, с бараном на шее бегать? - улыбнулся я, представив себе картинку.
        - Он тёплый и мягкий, совсем как ты, - улыбнулась в ответ Катарина.
        - Ну, спасибо! - всплеснул я руками. - С бараном меня, значит, сравниваешь?
        Храмовница ненадолго замерла с открытым ртом.
        - У вас, за кромкой мира, разве сравнить мужчину с чистым и невинным агнцем - обиду нанести?
        Я вздохнул и ответил.
        - У нас - да. Вы сравниваете с чистотой, а у нас - с тем, что баран очень глупый.
        - Прости, не знала, - насупилась Катарина и убрала руку с моего колена, а потом принялась с хрустом ломать себе пальцы.
        Зато расхохоталась Лукреция.
        - Зато я знаю, как тебя хвалить, если стараешься, но не получается.
        - Спасибо, маэстра! - огрызнулся я и задал второй вопрос о духах: - А почему здесь эти волшебные кровососы следуют за мной по пятам, а в нашей халумарской цитадели нет ни одного? А ведь мы не имеем защиты.
        Лукреция пожала плечами.
        - Керенборгские лысые холмы - особое место. Как есть места силы, где сила витает в воздухе в избытке, так на холмах сила, наоборот, утекает. Мелкие духи не могут там жить. Для них там пустошь.
        Я поглядел на волшебницу и почесал в затылке.
        - Это какой же был шанс, что мы откроем проход именно в таком месте! - пробурчал я под нос, а потом нахмурился: - А что, если мы открыли проход только потому, что место такое? А что, если в другом месте проход просто не сможет создаться? Маэстра, а много таких мест?
        - Нет. Одно у Керенборга, второе на востоке Королевства, третье где-то в Доггерланде. Есть парочка в Нобии, больше не знаю.
        Я провёл рукой по лицу. Сколько всего нового узнал об этом мире за столь короткое время! Кажется, хватит на сегодня естествознания, но остался один житейский вопрос.
        - Маэстра, ты как-то говорила, что можно нанять служанку.
        - Почему служанку? - встрепенулась вдруг Катарина. - Может, слугу-мужчину? А то знаю я этих служанок: хозяйка за порог, они хозяина соблазнять начинают.
        Я сидел, опустив голову, и глядел на зеркало волшебницы, которое до сих пор держал в руках. Вот, смеяться сейчас или плакать? Эта ревнивица даже здесь подвох нашла!
        Лукреция тоже улыбнулась, скосив глаза на храмовницу.
        - Юрий, а назвать женщину овцой - у вас тоже оскорбление?
        Я улыбнулся самым краешком губ, но Катарина заметила, нахмурилась ещё сильнее и скрестила руки на груди.
        - Я же хочу как лучше, - пробурчала она.
        - Катарина, - произнесла Лукреция наставительным тоном. - Он прав. Ты гонишь быков на измор, сметая всё на пути. В сердечных делах спешка может навредить, ведь Юрий не деревенский девственник, вырвавшийся из заперти в большой город и бегущий по грехам, как дурной пёс, сорвавшийся с цепи. И он правильно думает о слуге, желая сберечь отношения. Жалование у него большое, позволить нанять кого-то вполне может.
        Катарина поджала губы, а Лукреция повернулась к Марте.
        - Голубушка, принеси ещё бутылочку розового игристого.
        Ведьма-служанка отошла к фургону, а магесса продолжила:
        - Обычно для дома, чтоб не было подобных ссор, нанимают семейную пару. Такая пара во всём подобна Великой Небесной. Она не вносит разлад, думает не только об одном дне, но и о будущих. Жена ходит на рынок, колет дрова и ухаживает за скотиной. Муж шьёт, стирает, моет полы и готовит. Дети слуг учатся служить детям господ, ибо они играют вместе. Семейную пару, благословенную небесами, можно и в поход взять, но она в любом случае дорого обойдётся. Жалование будет в полтора раза больше, чем у иной цеховой ремесленницы.
        - Почему в полтора? Их же двое, - спросил я, а потом тихо ругнулся сам на себя, поняв ошибку. Мужчина в этом мире всегда за половинку ценится, а не за целую сумму. - Ну да. Я понял.
        - Да, - продолжила Лукреция, - в твоём случае проще найти деревенского мальчика лет семи. Пара обойдётся, по меньшей мере, в полторы сотни серебряных в месяц, малец всего в дюжину. Как подрастёт, можно поднять плату до двух-трёх дюжин, чтоб мог копить на приданное, если не выгонишь к тому времени за лень и глупость.
        - Это же детский труд, - пробурчал я. - У нас так нельзя.
        Лукреция снова улыбнулась.
        - А что его ждёт в деревне? Навоз, грязь, побои, зажонство за нелюбимой женщиной, такой же дремучей, как он сам? Из всех вещей - только рубаха с пояском из крапивы, деревянная ложка и синяки на лице. Часто они на своём же поясе и вешаются, потому и носят шнурок подлиннее, намотав на себя в десять кругов. И это, если его будут растить на племя. А ведь и своя же семья может продать в рабство, так как кормить нечем. А у тебя на службе он может скопить денег на приданое, выбиться в свет с рекомендательными письмами, обучиться грамоте и счёту, встретить подходящую жену.
        Я молча поглядел в зеркало на своё отражение, ища в нём искорки чёрного мага, палача и садиста. Слуга - не крепостной крестьянин, но тот же герой книг Дюма, благородный и доблестный д’Артаньян, частенько поколачивал своего Планше и не платил вовремя денег. А если всё же вспомнить крепостных и Салтычиху, то мрачная перспектива у ребёнка вырисовывается.
        - А если ему попадётся хозяин, который только и делает, что бьёт и голодом морит?
        - Часто встречается, что никчёмный мужичок сваливает все свои неудачи на слугу и вымещает на нём злость. Встречается, что просто мерзкий господинишка считает всех остальных грязью и только перед знатью падает ниц, подобострастно целуя сапоги. Но ты же не такой, - со вздохом ответила Лукреция. - Или ты боишься пасть во тьму?
        - Боюсь, - честно ответил я.
        - Тогда заключи с ним договор кровью и именем Небесной Пары. Это убережёт от зла в сердце.
        Я молча кивнул. Сможет ли неверующий чужак поклясться именем местных божеств? Не знаю. Наверное, остаётся верить только в свою совесть. Вот и выбирай из двух зол меньшее. Над этим нужно будет хорошо подумать, тем более что полторы сотни серебряных - это больше пятидесяти тысяч наших рублей, а полдюжины - это всего две с половиной тысячи деревянных.
        Мои размышления прервали крики солдаток.
        - Тревога! Тревога!
        Из кустов засвистели часовицы. В лагере началась суета. Все бросились к оружию и стали в спешке надевать кирасы и шлемы.
        Я вытянул шею, вглядываясь в ту сторону, куда тыкали пальцами солдатки. Из палатки выскочила Ребекка в одной рубахе. Я даже смог заметить немного увеличившийся животик рыцарши, а ещё месяц назад его совсем не было видно. Тут же появилась Клэр, вокруг которой с лаем забегал Малыш.
        - Странно, - произнесла Катарина, прислушиваясь и хмурясь. Храмовница соскочила с оглобли. Та спружинила, чуть не сбросив меня.
        - Что странно?
        - Урчит странно, - пояснила на ходу девушка и помчалась к нашему фургону.
        Я тоже прислушался. Действительно, урчало. Причём как-то знакомо, словно…
        Выругавшись, я поспешил на звук. А когда выбежал на дорогу, то увидел петляющий между колками леса мотоцикл с коляской, похожий издали на «Урал». На самом мотоцикле ехали два человека, а коляска была загружена рюкзаками и пластиковой канистрой литров на пятьдесят.
        - Да ну нафиг! - вырвалось у меня.
        Я пошёл навстречу. Вскоре мотоцикл приблизился и остановился.
        На нём сидела небезызвестная в прогрессорских кругах Леночка, а сзади - Пётр Алексеевич собственной персоной.
        Глава 14. Знакомства приятные и не очень
        - Ну что, не ждали? - произнёс Пётр Алексеевич, довольный эффектом от своего появления.
        Я оглянулся. На тропу вышел Андрюха, одетый лишь в подштанники, зато с полотенцем на плече и зубной щёткой в руках. У лейтенанта даже рот раскрылся от удивления, впрочем, у меня тоже. И к нам подтягивался народ. Все не занятые в дозоре солдатки выбежали кто в чём. Поняв, что битвы не будет, расслабились и теперь с любопытством взирали на происходящее.
        Генерал потянулся и хрустнул шеей. С мотоцикла соскочила Леночка, одетая в смесь местных доспехов и земной экипировки. Во всяком случае, разгрузка поверх стальной кирасы смотрелась крайне непривычно. Ночная охотница деловито оглядела своего «железного скакуна», а потом встала рядом с начальником, поправила пистолет-пулемёт, перекинутый через плечо, и задала вопрос:
        - У нас каждая капля бензина на счету, но мотик гибридный, а у вас, говорят, есть паровые генераторы. Надо бы на зарядку поставить.
        Я перевёл взгляд на мотоцикл. Тот только с виду походил на «Урал», но был новым поколением этого вида транспорта. И гибридные машины действительно были в фаворитах при освоении Реверса. Как говорится, чем больше источников энергии для движения может использовать силовая установка, тем лучше. И движки для машин брались многотопливные, чтоб переварить всё, от бензина до подсолнечного масла и рыбьего жира.
        - Да, конечно, - произнёс я и показал рукой за спину. - Правда, котлы ещё не ставили, но можем пока к Дизелю подключить.
        - Отлично! - Лена хлопнула в ладоши.
        Генерал улыбнулся и слегка кивнул, а потом нахмурился.
        - К какому дизелю? Вам дизель в экспедицию не выдавали.
        - Да там, - всё так же не выходя из ступора, осторожно ответил я и снова показал рукой в сторону поляны, где мы остановились.
        Тем временем к нам приблизилась делегация основных действующих лиц этого приключения: Клэр с Ребеккой, Лукреция с Мартой, Катарина и Урсула. Они впервые видели генерала, а тот смотрелся, мягко говоря, непривычно. Ему наспех сшили из ткани для парадки нечто похожее на жилет, надетый сейчас поверх обычной белой рубахи. К жилету пришили аксельбанты. На плечо был накинут откуда-то взятый короткий гусарский полушубок красного цвета, на ногах - длинные штаны, опять же от парадки, с жёлтым парадным ремнём. Из обувки - обычные берцы. На ремне - кобура с наградным маузером. Если на базе новый дизайнер, то гнать его нужно в шею, а если генерал сам это придумал, то попытка закоса под местных, откровенно говоря, провалилась. Лучше бы он в камуфляже явился, всё как-то проще было бы.
        Пётр Алексеевич перехватил мой тоскливый взгляд, которым я оценивал его прикид, и опустил глаза.
        - Что не так?
        - Всё не так, тащ генерал, - ответил я и добавил: - Чай будете?
        Начальник кивнул и посмотрел на делегацию за моей спиной.
        - Представь меня дамам.
        - Да, конечно.
        Я мысленно собрался и зашевелил губами, готовя речь. Придётся выкручиваться на ходу. Только бы моя сказка проканала. У генерала-то ума хватит, чтоб поддержать и подыграть, он далеко не дурак, но сама по себе история будет шита белыми нитками. Я же не спец по геральдике и политике.
        - Ваше сиятельство! - громко произнёс я, обратившись к Клэр. - Позвольте представить барона Петера да Лексу, наместника твердыни халумари в этих пределах! Инкогнито!
        Я поглядел на генерала, который уставился на меня в ответ, слегка насупившись. И хорошо, что женское имя Лекса, хоть и было весьма редким здесь, но всё же было. Думаю, генералу так проще будет запомнить. И тайное появление объясняет отсутствие герба и большой свиты. Так-то с ним должно быть не меньше десяти человек охраны, не считая личной прислуги. И точно уволюсь, если нужно будет пельмени ещё и для него готовить. Я не мужской вариант фрейлины, или, как было в нашей средневековой Европе - миньон. Да, миньон - это достаточно древнее слово, означающее доверенного приспешника.
        - Ваше благородие, - произнёс я, повернувшись к генералу, - рад, вам представить светлейшую графиню Клэр да Кашон.
        - Подсказывай, - прошептал начальник краешком губ, когда к нам подошла юная графиня.
        Я кивнул и встал за спиной у начальника.
        - Клэр выше титулом, поэтому нужно поклониться и поцеловать ей руку.
        Генерал кивнул и попытался изобразить что-то в стиле маркиза Карабаса из мультика о Коте в сапогах, при этом заговорил на местном с жутчайшим акцентом. Мне бы на занятиях по профессорству за такое двойку бы точно влепили, но он и не профессор, так что похвально, что хоть это выучил.
        - Очень рад вас видеть.
        Клэр с улыбкой поглядела на новоявленного барона и протянула руку для поцелуя.
        Я вздохнул и продолжил представлять. Когда Ребекка, которая была хоть и дворянкой, но без громкого титула, потянулась к руке Петра Алексеевича, чтоб поцеловать, генерал аж в ступор впал.
        - Так надо. Иначе подумает, что брезгуете, - прошептал я, чтоб начальник не отдёрнул руку.
        Дальнейшее представление прошло гладко, но когда Пётр Алексеевич поселился в моей палатке, я понял, что спать дальше придётся прямо в фургоне.
        Встреча прошла слегка настороженно, хотя и вежливо. Но высокий, почти на голову выше, чем местные мужчинки, «барон да Лекса» вызывал некоторое отторжение. Даже пришлось дождаться, когда генерал начнёт размещаться, и тихонько на ухо всем дал своё пояснение, мол, барон не просто халумари, а ему уже триста лет в обед, и он достаточно… эксцентричен. На местном языке это слово пришлось расписывать добротным таким предложением, где указано, что в преданности своей к устоям прошлого он пренебрегает нынешними традициями и обычаями. В общем, изобразил такого типа эльфийского патрона, по аналогии с матроной. На это можно будет списать все странности поведения. К тому же, по всем грамотам именно генерал спонсирует приключение, а с нанимателем на пустом месте будет ссориться только полный идиот. Золото все любят.
        Потом пришлось долгого успокаивать Лену, смеявшуюся над Дизелем, которого мы по общему решению запрягали в генератор до того, как закипит котёл паровой машины. Вол специально шёл налегке, чтоб можно было попользовать его на привале свыше нормативных часов моторесурса, что можно более правильно назвать мясоресурсом.
        А потом был обед у костра на свежем воздухе под раскидистой берёзой. Все таращились на генерала и молча ждали его пояснений. Матриархат матриархатом, а трехсотлетнего старца уважали. Пётр Алексеевич и здесь поразил. Он достал из коляски мотоцикла три бутылки земной водки. На фоне того, что Ребекка мудро ограничилась лёгким вином и лишь немного пригубила иноземный напиток, Клэр переусердствовала с незнакомым питьём и с первой же порции выпала в осадок. Утаскивать её не стали, а положили тут же на принесённое сено. Юная графиня положила голову на ногу рыцарши и свернулась калачиком. Для этого Ребекка специально села на траву, подстелив свёрнутый в несколько раз плащ. Рыцарша положила руку на голову пьяной до бесчувствия графиньки и сперва медленно водила по ней, а потом расплела девчонке косу и начала заплетать по-новому.
        Для генерала, видимо, не стал неожиданным такой конфуз, поэтому после ничего не значащих любезностей он перешёл к самой сути вопроса.
        - Так получилось, что в стане врага у нас появился доброжелатель. Не знаю, ловушка это или нет, поэтому все полученные от него записки нужно тщательно проверять. Записка гласила, что та террористка, которую мы должны перехватить, двигается к некой Вечноскорбящей матери. У нас всего два дня на перехват, но хотелось бы знать, Вечноскорбящая - это кто?
        Слово взяла Лукреция, которая после водки слегка покраснела. Её язык немного заплетался, но в целом волшебница была не слишком пьяна.
        - Легенды гласят, что Вечноскорбящая Мать, одна из подданных Небесной Пары, удалилась от мира и стала затворницей. Говорят, что её обитель - одинокая столовая гора, что в сорока милях отсюда. Говорят, что орден запретил беспокоить богиню, ушедшую на покой. И место покоя берегут яростные стражи. Потому место и приравняли к проклятым.
        Генерал на несколько секунд замолчал, уставившись куда-то в пустоту перед собой, а потом произнёс:
        - Надо будет провести разведку. Силы той террористки примерно равны нашим, раз вы смогли победить, но она выжила и ушла. Если террористка сможет пробиться через стражей, то и мы сможем, если нет, то мы найдём её труп на самой границе территории. В любом случае останутся следы борьбы. Стражи не должны никого пустить к самой обители этой богини, значит, схватка состоится либо у самой границы проклятого места, либо на удобных для защитников позициях. Но у нас есть небольшие преимущества, и можно воспользоваться фактором неожиданности. Одного не пойму: зачем запечатывать место силы, где живёт добрая богиня? Чую подвох. И сперва бы вас натаскать с новым оружием хотя бы на разбойничьи шайки. Но без разрешения тех, кто у власти, на том месте, где будет шайка, можно нарваться на конфликт. Жаль, графиня уснула, - добавил генерал в конце речи.
        - Я не сплю, - еле внятно и не открывая глаз, произнесла Клэр. - Всех повесить. Неа… ниа… нежидно.
        Я подавил смешок, но вскоре сделался серьёзным, так как Пётр Алексеевич переключил всё внимание на меня. Все остальные тоже с любопытством посмотрели в мою сторону.
        - Как успехи в новом ремесле?
        - Пока никак, - опустив голову, ответил я.
        - Совсем?
        Я пожал плечами, встал и направился к фургону. Оттуда взял спицу, аккумулятор и прикрытую корзину со всякими новыми приколюхами. Пусть порадуется.
        Вернувшись, я поставил корзину перед генералом и сдёрнул полотенце. Из корзины на стол выскочил лакированный Чужик, как я обозвал мелкую тварь, и заверещал на всю округу, как кот, которому паяльником прижигают бубенцы вместо кастрации. Следом вывалилась куча окровавленных опарышей размером с сосиску. Когда из этого месива вскочила толстая пёстрая змея, которая впилась в ботинок Петра Алексеевича, тот вскочил с места и закричал:
        - Твою мать! Это что за хрень?!
        Я зажмурился и через силу сунул руку в корзину, выгребая остатки опарышей. Когда убрал руку, на ней висело несколько больших жирных пиявок. Больно не было, а вот неприятно было очень.
        Затем подалась назад, поджав ноги, Лукреция, так как на край корзины вылез мохнатый паук размером со сковородку.
        - Юрий, спрячь его назад! - заголосил она.
        Я снова зажмурился и начал заталкивать всю эту гадость обратно.
        - Ещё раз спрашиваю: что это за хрень?! - заорал генерал после нескольких секунд безуспешного топтания змеи.
        Я не ответил, зато прикоснулся спицей к контактам аккумулятора. После длительных тренировок заклинание далось уже легче. Поэтому я просто досчитал до пяти, вытянул нить плазмы, словно соплю, а когда та осталась на конце спицы в виде дрожащего голубоватого огонька, сунул в одного из опарышей.
        - Авокадо кадавра.
        Опарыш завизжал, как ошпаренный младенец, дёрнулся и через мгновение смолк, растёкшись прозрачной эктоплазмой, которая быстро начла таять на воздухе.
        - Так! Кто-нибудь мне ответит, что это?!
        - Это простейшее заклинание для защиты от слабых духов. Собственная разработка.
        Я снова подцепил огонёк заряда и ткнул в змею. Дух на мгновение стал прозрачным, как холодец, а потом отцепился от ботинка, свернулся в клубок и немного сменил форму. Теперь вместо обычной гадюки это была гремучая змея, поднявшая хвост с погремушкой.
        - У-у-у-убери её, - нервно проговорил генерал, потянувшись к кобуре с маузером.
        Сделав глубокий вдох, я начал собираться всю эту ораву обратно в корзину. Они не хотели собираться и расползались, поэтому их приходилось придерживать трясущейся рукой. Уж очень натурально они выглядели, аж дух захватывало! Под самый конец дух-змея всё же бросился в сторону генерала. Тот не выдержал и несколько раз выстрелил из маузера. Раны на духах почти мгновенно затягивались.
        - Странно, - произнёс я. - Когда на меня в таверне напал дух-грешень воплощённой зависти, я смог ранить его из своего пистолета. А у меня были обычные пули, это я точно помню.
        Сидевшая рядом с Лукрецией Марта оживлённо замычала и замахала руками, силясь что-то изобразить. Магесса долго её переспрашивала, а Марта то улыбалась и кивала, то отнекивалась. Вскоре Лукреция глотнула водки из кубка и взмахнула в сторону корзины рукой.
        - Тихо!
        Вокруг пальцев волшебницы на мгновение вспыхнуло зеленоватое сияние, а духи замерли, словно щенки на которых цыкнули. А ещё я ощутил волну покалывания, прокатившуюся по позвоночнику от затылка к пояснице. Сам ощутил, без всякого магодетектора.
        Тем временем магесса начала пояснять.
        - Ты маг. Иногда бывает, что желание мага спасти жизнь рождает силу и связывает её с привычным оружием. Обычно это ножи, мечи и стрелы, но бывают пули и даже камни, которыми швыряются. Именно такие клочки силы причинили вред духу-грешню. Если научишься пользоваться осознанно, будет хорошее подспорье.
        Я задумался и кивнул. Обязательно изучу.
        Генерал встал, наклонился над корзиной с тварюшками и задумчиво произнёс:
        - Думал, водка палёная, допился до чёртиков.
        Он повёл шеей и поманил лейтенанта.
        - Андрюша, достань ящик номер семнадцать. Не забудь захватить ноут и крест.
        - Крест? - переспросил товарищ.
        - Да, - улыбнулся генерал. - Раз такая возможность, проверим распятие на местной нечисти.
        Пришлось вмешаться и пояснить:
        - В шкатулке под лавкой. Там справа, в моём фургоне.
        Андрей встал с небольшой лавочки и поглядел на заранее собранные в передвижной форт возы. Транспорт расположили кольцом, так что при необходимости можно сразу занять оборону.
        Сразу за этим Ребекка поискала взглядом свою сержантку и кивнула в сторону лейтенанта. Герда сразу начала тыкать пальцем в солдаток, выбрав две жертвы.
        - Ты и ты, живо помогли принести сундук!
        Женщины сразу повыскакивали и пошли вслед за Андрюхой, остальные вытянули шеи в ожидании чего-то необычного: ведь халумари сами по себе источник необычного и неожиданного.
        Генерал молча проводил их взглядом, а потом выдал на русском:
        - Угу. Сразу видно, кто в этой женской банде авторитет с понятиями.
        Я сидел, придерживая корзину с притихшими страхами. Вмешиваться не хотелось, так как я понятия не имел, чего хочет начальник, но было очень интересно, что будет дальше. А ещё было непонятно, почему Лукреция раньше их не заткнула, раз у неё так легко получается. Ждала, что я ей в ножки упаду?
        Спустя пять минут на траве перед генералом уже лежал длинный зелёный ящик с большими белыми цифрами на крышке. Сверху - раскрытый ноут и шкатулка с крестиком.
        - Пробуй, - скомандовал Пётр Алексеевич, и лейтенант достал крест.
        Товарищ поднёс распятие к корзине с духами, и замер, ожидая результата. По толпе солдаток прокатился шепоток: ещё бы, не каждый день знакомишься с чужим божеством! Однако ни через минуту, ни через две ничего не случилось. Духи по-прежнему шебуршили, не обращая внимания на крест.
        - Ну что ж… - со вздохом произнёс генерал. - Андрей, сядь, запиши, что скажу.
        Лейтенант сел на скамеечку, положил открытый ноут на колени и молча уставился на начальника. А тот начал диктовать, делая долгие паузы между словами и выделяя знаки препинания.
        - «Айсберг Земле. Точка. Догнал отряд «Мерлин». Точка. Без происшествий. Точка. Задача номер пять, проверка земных реликвий в местных полевых условиях, тире, результат отрицательный. Точка».
        Я криво улыбнулся. Если посмотреть с точки зрения атеиста, то на Земле Бога нет, и, следовательно, артефакт бессилен. Если судить, как верующий, то в другом мире свои боги, власть нашего на местных не распространяется. То есть, опять будет буча в научных и религиозных кругах, и ни к чему это не приведёт. Наоборот, наши церковники будут упираться в то, что если здесь высшие существа реальны, то и на Земле он есть, просто в мудрости своей не вмешивается в людские дела по пустякам. Честно, даже думать не хочу, пусть другие головы ломают - хоть умственно, хоть кадилом по черепу!
        Тем временем генерал продолжил диктовать:
        - «Движение осуществляется по плану. Точка. Высылать документы в плановом режиме. Точка. Вывести фанеру в дежурный режим. Точка. Подготовить гвозди, запятая, сотку, запятая, ящики с НЗ. Точка».
        Андрей закончил клацать по клавишам, а затем по указке генерала открыл ящик. Все, в том числе и я, вытянули шеи. Самые дальние женщины, которые обступили место действия, даже встали на цыпочки. А в ящике оказалось устройство, похожее на большой пулевой арбалет. Да, была такая штука в средневековье, но применялась не на войнах, а на охоте на мелкую дичь. Суть в том, что стреляет он не болтами, а свинцовыми пулями. Для этого к тетиве крепится шток, а на ложе находится трубка типа ствола. Шток выталкивает из трубки пулю. Отличие же этого арбалета от реально существовавших заключалось в том, что вместо стальных или деревянных рессор у него была тугая резина, как у сверхмощной рогатки, да и диаметр трубы был изрядный. Потом Андрей достал из ящичка блестящий тубус, похожий на небольшой термос из нержавейки.
        - Значит, так, - скомандовал генерал. - Откручивай крышку, там обычный разъём под кабель. Скинь на устройство файл. Потом закрой. И смотри, снизу щель и кнопка. А на штоке тросик с пластинкой. Натянешь пусковое устройство - вставь пластинку в щель и нажми кнопку.
        Лейтенант долго пыхтел, но в итоге привёл арбалет в вертикальное положение и натянул резину.
        - Пуск!
        Шток лязгнул упором о низ трубы, а в небо взлетел тубус. Когда же этот летающий супертермос достиг наивысшей точки, из него выскочил ярко-оранжевый парашютик, и прибор замедлили падение.
        «Зафиксирована радиопередача», - прошептала система мне на ухо.
        Я улыбнулся. Получается, теперь мы регулярно будем играть в «Злых Птичек».
        Пётр Алексеевич потёр руки и поглядел на меня.
        - Так, теперь ты. Это твоё «авокадо кадавра» против привидений - вещь полезная, но ставлю задачу. Изучи заклинание заморозки, а также молнию. Поясняю. Нам нужно охлаждать процессоры для серверов, и возможность питания устройств от альтернативного источника.
        - Тащ генерал… - начал я, но меня перебили!
        - Никаких отговорок! Местные маги шампанское охлаждают за «здрасьте», а ты тут для пользы не можешь! Потом научись ставить защиту от огня на горючие предметы. - Он погрозил мне пальцем. - И не отлынивать!
        Я вздохнул, и на меня сразу вылилась новая порция негодования.
        - Нехрен глазки закатывать, как манерная барышня! Совсем обреверсились и расслабились без меня, мать вашу! Что должен военный сказать, получив задачу?
        - Есть, товарищ генерал! - отозвался я, а затем снял берет с головы и выполнил высшую фигуру шляпопилотажа в поклоне.
        - Шут гороховый! - буркнул генерал и добавил: - Помимо магии будешь ещё и приманкой для бандиток.
        - Тащ генерал! - возмутился я, но меня опять перебили:
        - Дадим тебе одного бычка и телегу. Поедешь впереди с радиомаячком. И не паникуй, ничего с тобой не будет. Тебя постараются взять в плен, чтоб продать подороже. Тут мы их и накроем.
        Он проговорил это на местном, и единственное слово, что не поняли женщины, это «радиомаячок».
        - Но…
        - Никаких «но»! Тебя даже бить не будут. Так, изнасилуют чуток.
        - Как изнасилуют?! - прокричала стоявшая за моей спиной Катарина.
        Генерал перевёл взгляд на храмовницу и улыбнулся.
        - А это, сдаётся мне, твоя местная Покахонтас. Симпатичная! Ставлю пять баллов. Вкус есть. Но это дела не изменит. Отряд надо обкатать с условием новых вооружений. А то, я так понимаю, вы даже не все ящики распаковали, олухи.
        Мне ничего не осталось, кроме как вздохнуть и ждать дальнейших указаний. А ждать пришлось много чего…
        ***
        Дементэ шла по лесу, держа в руке ключ Кая. Где-то здесь была обитель Вечноскорбящей, у которой хотела попросить помощи.
        - Я только хочу попросить о помощи. Я хочу очистить мир от скверны пришлых. Хочу, чтоб из-за них больше никто не погиб, как погибли мои сёстры, - прошептала женщина, словно Мать могла услышать её оправдания. Словно после этих слов не станет сердиться за нарушение покоя.
        Дементэ прижала ключ к груди и пошла к горе, быстро спрятавшейся за густыми кронами деревьев. Женщина пошла, с надеждой глядя вперёд. И пусть её потом осудят и сожгут, скверну всё равно нужно вычистить. Так думала женщина, удивляясь, что никто этого не понял раньше: ни королева, ни орден, ни маги. Или они уже все заодно? Тогда надо вершить правосудие самой.
        Женщина шла, боясь дышать от благоговения. Лес становился всё гуще и гуще. Сквозь плотную крону земли достигало совсем мало света. Берёзы и осины сменились тощими, облепленными клочьями мха елями. Из лесной подстилки исчезли сперва костяника с земляникой и кустарники, а потом полог и вовсе стал подобен пустыне, устланной лишь рыжей хвоей и гнилыми ветками. Под ногами пружинило, словно на мягкой перине. Пахло сыростью, грибами и еловой смолой. То там, то тут пищали лесные мыши, а с веток смотрели чёрные, как уголь, белки. Изредка ухал филин.
        Дементэ двигалась лишь благодаря путеводной зачаруньке, позволяющей знать, где находится Полярная Стрела, даже с закрытыми глазами или днём. Зачаруньку она взяла в тайнике в столице, и без неё весь путь был бы бессмысленным.
        - Ну, где же ты? - шептала женщина, вглядываясь в просветы между стволами.
        Неподалёку хрустнуло. Опасаясь, что это могут быть дикие звери, дементэ быстро сунула ключ Кая за пазуху и вынула из петель два пистолета: один - обычный одноствольный, с кольцевым замком и свисающим с рукояти пружинным ключом на шнурке; второй - с вращающимся барабаном на пять камер, но без замков вовсе, так как порох полагалось зажигать заклинанием волшебной искры.
        - Гости, - раздался за спиной сухой женский голос. - Жданные гости.
        Дементэ быстро повернулась, и по её спине побежали мурашки, а ладони вспотели.
        Перед ней было создание, которое сложно назвать красивым и добрым.
        - Гостья! - повторило существо, похожее на гиену, которой вместо звериной головы пришили человеческую. Грязные длинные волосы, падающие почти до земли, скрывали широкий ошейник. Налитые кровью глаза часто моргали, глядя на дементэ. Существо вскинуло голову и громко истерически рассмеялось. На этот смех из леса начали выходить другие твари, странные, нелепые, страшные. Среди них были жирные женщины, и у каждой по три пары тяжёлых от спелости, словно большие арбузы грудей; мясистое до отвращения лицо; толстые руки, спускающие до самой земли; грубая серая, словно снятая с бегемота, кожа, покрытая незажившими рваными ранами, в которых виднелись слои мяса и сала. Мелкие трясущиеся пучеглазые существа, похожие на вставших на задние лапки лысых собачек. Язык этих созданий свисал набок, а маленькие ручки-лапки сжимали дротики. Жирные женщины тоже были вооружены большими молотами, длинными пращами, а две - ловчими сетями.
        Дементэ часто-часто задышала, переводя стволы пистолетов с одного чудовища на другое.
        - Я просто пришла за помощью, - с дрожью в голосе произнесла она.
        - Помощь, помощь, помощь! - затараторила гиена с женской головой и громко захохотала, а затем громко завизжала: - Ловите её! Помощь! Матери нужно помочь!
        Вся эта орава закричала на разные голоса и бросилась к ней.
        - Нет! - сорвалось с губ дементэ.
        Она надавила на спусковые крючки, и двуствольный пистолет выстрелил сразу дуплетом, породив облако густого сизого дыма. Ещё одно облачко поменьше взлетело над кремнёвыми замками. Пули попали в ближайшую жирдяйку, но лишь ненадолго остановили её, а потом она бросилась вперёд с удвоенными рвением и злостью.
        - Пли! - прокричала заклинание дементэ, и уже револьвер изрыгнул пороховой дым и пламя. - Пли! Пли! Пли! Пли! - повторяла она, покуда барабан не опустел.
        А потом её попросту сбили с ног ударом массивного плеча.
        Дементэ упала на хвою, больно ударившись лопаткой об острую ветку, и сразу оказалась в ловчей сети. Мелкие лысые создания с писклявым лаем прыгали на ней сверху и совали в лицо тонкие дротики.
        - Мать! Мать! Мать! - можно было разобрать в их визге.
        - Ты скоро станешь матерью, - с бульканьем пробасила одна из жирдяек. - Возрадуйся!
        Несчастную жертву подхватили, закинули на плечо и понесли через лес по узкой тропе. Дементэ не знала, сколько длился путь, страх и отчаянье мешало правильно думать, но в итоге женщину бросили на холодный пол большой пещеры. Потолок частично обвалился, сверху текла вода и падал скудный свет. На стенах висел густой шкурой зелёный мох, из которого торчали перья папоротников.
        Дементэ помнила, что на входе стояло ещё много тварей, подобных тем, что схватили её и приволокли. А ещё пол был устлан свернувшимися калачиком скелетами, обтянутыми жёлтой кожей. Нет, их не съели, казалось, что они просто умерли от голода.
        - Ты пришла помочь, - раздался рядом сухой старческий голос. - Ты пришла помочь.
        Кто-то приподнял дементэ, вынул из сети и снова бросил на пол. Женщина больно ударилась локтями и коленями, но смогла подавить стон.
        - Я благодарна тебе, - произнесла старуха. - Ты станешь матерью моего дитяти.
        Дементэ через силу приподняла голову. Над ней склонилась древняя-древняя старуха. Она была совершенно голой. Пожелтевшая кожа, покрытая пятнами, была такой морщинистой, что казалось, состояла из одних только складок. Пустые, словно высосанные досуха, груди свисали до самого пупка. Единственный зуб уродовал и без того безобразную улыбку. Седые пучки волос тянулись сальными клочьями до самого пола. На скрюченных руках росли длинные жёлтые ногти, изогнувшиеся в спираль, как древесная стружка.
        - Ты станешь матерью, - ласково прошептала старуха.
        - Я просто пришла за помощью, - прошептала дементэ, бегая глазами по старушечьему лицу. Неужели это и была та богиня, что обрела покой в этом месте. - Можно, я пойду, - снова пролепетала женщина и попыталась оглядеться.
        - Нет, ты же гостья. Я подарю тебе чудо материнства, - с улыбкой прошептала в ответ старуха, отчего жертве стало ещё страшнее.
        Богиня выпрямилась, насколько позволял горб, и указала пальцем в сторону дальнего угла пещеры.
        - Несите туда.
        Одна из жирдяек подхватила жертву за локоть и легко оторвала от пола, потом понесла. Дементэ в страхе оглянулась. Почему-то неестественным и отвратительным показалось молоко, сбегающее из всех шести грудей жирдяйки. А ещё в пятне света, падающего через провал в своде, лежал огромный младенец. Он был так велик, что казалось, был размером с носорога. Он мерно и тяжело дышал, изредка шевеля толстыми руками.
        Жертву приволокли в угол, где она оказалась не одна. Там лежали ещё три обнажённые женщины. Одна из них постоянно бормотала молитву, другая просто повторяла: «Мы умрём».
        И снова боль падения, но сперва с дементэ сорвали одежду. А потом несколько жирдяек придавили женщину к полу.
        - Возрадуйся, - прошептала подошедшая старуха.
        Жертве силой развели ноги, словно на осмотр повитухи. Когда несколько дрожащих псин поволокли от громадного дитяти какую-то верёвку, дементэ замерла, но ненадолго.
        - Нет! Нет! Не надо! - завизжала она, опознав в красной верёвке пуповину. Такие же тянулись и к другим пленницам, исчезая в чреслах.
        - Возрадуйся, - снова проскрипела старуха.
        - Не надо! - нарывая голос, орала дементэ, но её не слушали.
        Одна из жирдяек подхватила конец пуповины, опустилась на колени и начала засовывать его между раскинутых ног дементэ. Молоко из грудей закапало на лицо жертвы.
        - Не-е-е-ет! - завизжала дементэ от боли и вскоре провалилась в беспамятство.
        Глава 15, любовная
        В фургоне было ещё темно, но сквозь маленькие щёлочки внутрь пробивался серый утренний свет. Снаружи кукарекали запрятанные в клетки петухи. Лениво лаял Малыш. Несколько коров почти в унисон требовали, чтобы их подоили. В ответ на это раздались голоса и забренчали деревянные вёдра, а следом послышалось характерное «шик-шик-шик», когда струя молока попадает в ёмкость. Парным молоком запахло на всю поляну. А ещё уже привычно пахло дымом и сырно-луковой похлёбкой.
        Я вздохнул. Вчера поговорил с Мартой (ну, как поговорил - я объяснял, чего хочу, а она мычала, как те коровы, кивала и размахивала руками), а после побеседовал с Катариной. В итоге сошлись на том, что деревенская ведьма готовит, моет, стирает и штопает на всю нашу компашку, а я - только по праздникам, когда надо действительно выпендриться перед соседками, что муж работящий. Такой расклад меня в целом устраивал, если бы ещё вышивание на кого-нибудь переложить, было бы вообще классно. Но, блин, если бы не Катарина, Марта это всё и так бы делала бесплатно. Но она хоть и деревенская, но не дура, и теперь за то, что раньше было на халяву, придётся в месяц по десять серебряных платить. А это почти четыре тысячи рублей на наши деньги. Вроде, и немного, но для низкого уровня жизни Реверса весьма неплохая подработка.
        Я улыбнулся и покрепче обнял лежавшую спиной ко мне Катарину, ощущая тепло её обнажённого тела. Чтобы не было завистливых взглядов в нашу сторону и чтобы, не приведи Небесная Пара, не появился дух-грешень зависти, мы вели себя тихо, как мышки.
        Вспомнив эту ночь, я медленно провёл рукой по коже храмовницы: сперва по бедру, потом скользнул по животу, а в конце легонько сжал ладонью левую грудь, так, чтобы сосок немного торчал между пальцами. Чувствуя, что снова хочу, немного подвинулся и упёрся мужским достоинством ей в ягодицу.
        - Нас услышат, - тихо произнесла Катарина, не открывая глаз.
        - Ну и пусть, - прошептал я в ответ.
        - Ты сейчас без защиты от духов. Грешень легко появится.
        - Но ведь ночью же не появился, - продолжил я и осторожно провёл пальцем по ареолу соска.
        Катарина поёжилась.
        - Не надо. Вот поедем в дозор как приманка, сделаем привал, тогда можно. А дух зависти появлялся, только небольшой, но его страхи прогнали.
        - Это как? - переспросил я, приподнявшись на локте.
        - Представь, что маг - это туша буйвола, который пал. Вокруг него сразу появляются голодные хищники и начинают драться за лакомый кусок. Львы, гиены, шакалы, грифы, марабу, леопарды. Даже крысы, и те будут ждать, когда им достанутся крохи. Чем сильнее маг, тем больше охочих до его силы он привлекает. И вот твои страхи пока смогли отогнать непрошеного гостя, а сами до сих пор грызутся меж собой, ибо ты уже впустил их к себе. А если появится действительно сильный дух, он разгонит всю мелочь и начнёт жрать тебя заживо, и не важно, кошмар он или грешень.
        Я покачал головой.
        - Прямо-таки павший маг? - ехидно спросил я и опустил руку Катарине между ног. - Я, вроде, вполне живой и бодрый. И хочу добавки, - прошептал я в самое ухо девушки.
        Было слышно, как её дыхание стало громче и чаще, а сама она задрожала. Я гладил и гладил пальцами, пока Катарина не развернулась и не села сверху. Её глаза блестели в темноте, словно у них были встроены светодиоды, а сама она прикусила губу, чтобы не издать ни звука. Однако какая-то дощечка в полу фургона всё же едва заметно поскрипывала в такт движениям девушки, но я надеялся, что солдатки, занятые утренними хлопотами, не заметят. Вскоре Катарина судорожно согнулась, а потом наклонилась и ткнулась лбом в мою подушку.
        - Нам пора вставать, - прошептала она и шумно вздохнула. Голос её до сих пор дрожал, а низ живота слегка напрягался.
        Я не ответил, лишь кивнул. Я лежал, закрыв глаза и сжимая пальцами талию девушки. Никуда не хотелось идти, ничего не хотелось делать. Вчера мы без проблем одолели послеобеденную часть маршрута и остановились на ночлег почти в таком же месте, что и до этого, разве что вместо речки был небольшой ручей, а сам привал имел старое-старое костище, намекая, что этим местом пользуются уже много десятилетий.
        - Эх, молодёжь! - раздался откуда-то томный, мечтательный голос.
        Я зажмурился ещё крепче и мысленно обругал себя: ведь совсем забыл о вознице, которая иногда спала прямо под фургоном. Но ничего, мы в Средних веках. Нам простительно.
        Вздохнув, я сел и потянулся за одеждой. На этот раз пришлось напялить на себя простую белую рубаху с завязками на вороте вместо пуговиц, кожаную жилетку, серые льняные бриджи с медными бубенцами на завязках чуть ниже колен, коричневые обувки-чешки и чёрный шерстяной шаперон - накидка похожая на очень короткий плащ с капюшоном, такой же, какую носил мультяшный Робин Гуд. Из украшений - только серебряная застёжка на шапероне, разноцветный пояс с медными бляшками амулетов на концах и толстый чёрно-жёлтый кант на нарукавных разрезах жилета. Это был типичный наряд крестьянина средней руки, не бедного, но и не богатого.
        После долгих споров было решено, что Катарина тоже поедет, одевшись возвращающейся со столичного рынка крестьянкой: серое платье без рукавов длиной до колен, белая рубашка с рукавами до локтей, зелёный шаперон с фигурными вырезами по краям и тугой корсаж из плотной серой ткани, обхватывающий талию. Чтобы не было подозрений, ей сделают ложную повязку: тогда будут думать, что она сломала руку.
        Одевшись, я глянул на приготовленные сигнальные ракетницы, а потом выскочил наружу. Сразу же столкнулся с ехидным взглядом возницы, отчего тихонько кашлянул, словно поперхнулся, и отвернулся.
        - Что с молниями?! Что с заморозкой? - раздался тут же ехидный окрик генерала, который, похоже, страдал бессонницей. Он полночи бродил по лагерю и тихо ругался из-за чего-то, а потом в пять утра поднял Андрея и заставил его составлять отчёт по экипировке экспедиции. И что ему неймётся?! Будь у этого «барона» настоящее баронство, всех бы в нём задолбал, включая соседей. А он ещё матерился, искал свои удочки, решив в пять утра сходить к ручью. Нет там рыбы, даже в омуте - так сказала Катарина, а она звериным чутьём чует. Неудивительно, что Петра Алексеевича поставили на должность начальника базы, энергии, как молодого. И он, говорят, ещё воевал много где.
        Вдобавок он вчера задолбал всю пушкарскую банду, гоняя их туда-сюда. Солдатики во главе с Глорией сперва ёрничали, мол, недопустимо, чтобы ими мужик командовал, но потом генерал хлопнул в ладоши, ехидно посмеялся и со словами «Что ж, применим местный вариант куртуазного вафела» пошёл кляузничать леди Ребекке. Через минуту из палатки вылетела остервенелая Герда и отхреначила всех палкой. После этого возражения пропали, а пушкарки только к ночи упали на траву без задних ног, вволю натренировавшись в заряжании орудия, имитации выстрела по команде «огонь» и переведении из походного положения в боевое и обратно на время. Генерал тогда потирал ладони и говорил, что после военной базы на несколько тысяч дураков он чувствует себя, как в санатории.
        - Работаю, - пробурчал я в ответ на вопрос о волшебстве.
        - Андрюха! - снова заорал Петра Алексеевич.
        Из палатки, потирая лицо ладонью, вынырнул сонный лейтенант.
        - Я, тащ генерал!
        - Что с соколом?
        - С каким соколом?! - опешил товарищ.
        - Ты же у нас связюка, вот и займись дублированным средством связи! - усмехнулся начальник, укладывая удочки в чехол.
        - Тащ генерал, я из всех птиц только волнистых попугайчиков в руках держал, и тех кошка съела.
        - Ничего, ты же у нас орёл, вот и пользуйся родственными связями! Общайся с соколами.
        Потом из фургона вылезла Катарина, а из медицинской повозки - Лукреция. Она сразу же экспроприировала это транспортное средство, оказавшееся более удобным, чем прежнее. Особенно её порадовал гамак, растягивающийся под потолком вдоль повозки.
        Вскоре умылись, поели и приступили к задуманному плану.
        Я и Катарина сели на обычную телегу, с которой предусмотрительно сгрузили мешки с зерном. Туда кинула два тюка сена и полмешка картошки, так как, кроме землян, её никто не ел. Сложили большую торбу с провиантом и два больших ведра с коромыслом в виде толстой изогнутой палки с вырезами, на которые вёдра и вешаются. Сунули под сено сигнальные ракетницы, а мне в сумку положили радиомаячок и магодетектор. Кроме того, я захватил с собой короткую люминесцентную лампу и термос с термопарой и простейший вольтметр. Из оружия - пистолет скрытого ношения и пара гранат, а у Катарины - обычный топорик, метательные ножи и деревенский тесак для разделки мяса, ну, такой целиком железный, с рукояткой как у кочерги и длинной прорезью ближе к концу лезвия, чтобы можно было брать двумя руками и использовать как рубанок, дабы скоблить дерево, звериную шкуру или мясо с костей. В общем, универсальное средство.
        В телегу был запряжён один унылый вол, который очень неохотно потянул за собой поскрипывающую телегу. Лагерь потихоньку удалялся, а вскоре и вовсе исчез из виду за пологими холмами. Первый час мы просто молча глядели вперёд.
        Я вздохнул и, чтобы хоть как-то убить время, сел и достал люминесцентную лампу. Морозные заклинания лучше попозже, так как с электричеством я уже научился обращаться.
        - А если не встретим никаких разбойниц? - тихо спросила Катарина.
        Я пожал плечами.
        - Тогда доедем до границ владений Вечноскорбящей матери и будем там ждать остальных. Ну, а если встретим, дадим знать остальным. За нами примчатся на колесницах, бросив охраняемый обоз, и всех перебьют. Но я думаю, обычные разбойницы будут пешими, так что от погони не уйдут.
        Почесав в затылке, я снова задумался над колдовством. Лукреция умеет делать молнии, при этом энергию берёт не из аккумулятора. Что такое молния? Это атмосферный разряд. Но воздух - диэлектрик, и это значит, надо приложить очень большое усилие, чтоб его пробить. Сколько у магессы получалось? Метров двадцать от силы.
        - Ну-с, приступим.
        Я положил лампу на колени и коснулся её посередине кончиками двух спиц.
        Так, представим, что ядра - это большие красные шары, а электроны - маленькие синие точки. Тогда долбаная магия должна развести их по разным углам. Надо придумать для этого эффекта волшебное слово, чтоб всё по волшебной науке. Пусть будет «искробой».
        Я медленно начал разводить спицы, со скрипом царапая стекло. Когда спицы достигли самых краёв, я отдёрнул их от стекла. По идее, сейчас должен был проскочить разряд, но ничего не получилось.
        Пробуем ещё раз. Я снова свёл вместе волшебные палочки и начал представлять, как электроны и ионы расходятся, словно море перед Моисеем. Спицы медленно начали удаляться друг от друга. А потом…
        А потом мне на колени упала эта зараза. Он по-прежнему имел облик костлявой глазированной и длиннохвостой твари размером с кошку, но на этот раз был белым, сверкающим изнутри, как глубоководная рыба, сожравшая закоротивший галогенный прожектор, а ещё дёргающимся и визжащим. От него даже искры посыпались и лёгкий дым пошёл. В общем, всячески изображал кота, попавшего в трансформатор.
        - Падла! - заорал я и чуть не разбил лампу об эту тварь. Благо, вовремя спохватился. - А ну, прочь отсюда!
        Катарина, державшая поводья, обернулась и молча уставилась на создание. Она даже слегка занесла руку, чтоб свершить ритуал изгнания, но на полпути замерла и лишь продолжила наблюдать.
        - Юрий, - произнесла она, когда я всё же выкинул монстра из телеги, - твои страхи не всегда похожи на те, что гложут души людей, рождённых под светом Небесной Пары. Расскажи о них.
        Я вздохнул, отложил в сторону лампу и поглядел на девушку.
        - У нас жизнь очень сильно отличается от вашей. У нас почти нет страха перед дикими зверями, многие никогда их даже не видели, родившись, выросши и состарившись в пределах одного громадного города. Наши мудрецы дали нам многие изобретения, облегчившие жизнь. Но изобретения принесли не только блага, но и страхи. Вот этот сверкающий и орущий уродец напугал меня тем, что его ударило током.
        - Чем ударило? - переспросила Катарина прищурившись.
        Она дотронулась пальцами до одной из своих косичек, а потом вдруг спохватилась и начала быстро расплетать их. Я даже не сразу сообразил, зачем, но шесть косичек - это только орденские девы так укладывают волосы. Мирянки делают по-иному.
        - Прирученной молнией, - пояснил я и продолжил: - Вот у вас есть ветряные и водяные мельницы, а у нас жернова крутит молния. Она много чего делает, но если обращаться с ней неосторожно, то можно получить удар, а то и вовсе умереть. Спалит дотла.
        Катарина задумчиво глядела на телегу, достав гребень и начав расчёсывать волосы. А потом она вдруг озорно улыбнулась и разделила их на два пучка, начав слетать в две косы. Я ухмыльнулся. Две косы - это знак мужней женщины.
        - А как вы приручаете молнию?
        - Как приручаем? Ну, есть особые машины, они - как жернова, которые выдавливают из меди и воздуха искры, потом накапливают их и…
        Я застыл. А ведь точно, мне не нужно пытаться разделить атомы на разнозаряженные ионы. Ведь если это моя магическая составляющая работает от воображения, то нужно представить привычный процесс.
        - Катюша, а ведь ты умничка! - воскликнул я, взял спицу и начал медленно крутить её вокруг второй.
        Храмовница улыбнулась моим словам и пожала плечами, по-прежнему заплетая косы.
        Я же крутил и крутил спицы. Тут важна не скорость, важно представить сам процесс, происходящий в генераторе. Важно заставить воображение нарисовать линии магнитных полей, их взаимодействие.
        Сперва я думал, что ничего не получится, но потом вдоль по той спице, что держал в правой руке, начал бегать туда-сюда тусклый тлеющий разряд. Он то замирал на самом кончике, то подбирался почти к самым пальцам.
        - Хорошо-о-о, - прошептал я и сосредоточился на воображаемом конденсаторе с выпрямителем. Я же знаю, для чего они нужны, значит, всё получится.
        Заряд по-прежнему бегал, но часть его оставалась на острие, собираясь в сияющий шар и становясь всё ярче и ярче.
        - Замечательно, - пробормотал я, а потом вытянул свою волшебную спицу в сторону лежащего на телеге топора. Сперва разряд отказался быть по железу, но это уже дело техники, надо просто представить, как происходит пробитие сопротивления воздуха, и молния бьёт в цель.
        Я подносил спицу всё ближе и ближе. Сверкнуло только тогда, когда до мишени осталось чуть больше десяти сантиметров.
        - Получилось! - закричал я и вскочил на ноги.
        Телега слегка накренилась.
        - Получилось! - снова проорал я, как дурак на ярмарке.
        Начало было положено, а это означало, что можно попробовать больше. Я поднёс спицу к спице, стиснул пальцы и начал вращать одну вокруг другой, прилагая усилие. Воздух стал тугим, он сопротивлялся моей силе, но я же маг, я всё могу.
        Это чувство пьянило.
        - Ну же! Давай, сволочь, подчиняйся, я хочу создать настоящую молнию!
        По спицам побежали яркие искры, собираясь в нечто похожее на сварочную дугу. Мироздание противилось так сильно, что казалось, я кручу ту проклятую ручку мясорубки, а в само устройство попала кость, и её нужно перекрутить. Пальцы заломило, голова кружилась.
        А потом перед глазами поплыло.
        Очнулся я уже на земле. Лицо и тело сильно болели, при этом меня прижимала к себе и тормошила Катарина. Кажется, свалился с телеги мордой на дорогу.
        Приподняв руку, дотронулся до лба, и на пальцах осталась кровь. Вот тебе и повелитель молний! Слабоват я для хозяина вселенной.
        От этой мысли я улыбнулся. Всё же, несмотря на успехи, между мной и Лукрецией, которая учится управлять силой с самого детства, лежит огромная пропасть. Но не страшно, ведь теперь дело только в практике, я и так значительно опережаю график учёбы.
        - Ты напугал меня, - криво улыбнувшись, произнесла Катарина.
        Я состроил невинную физиономию и тут же зашипел от боли. Лицо я изрядно поцарапал, и хорошо, что хоть череп не проломил.
        - Больше так не делай, - снова произнесла храмовница.
        - Постараюсь.
        Девушка наклонилась и легонько поцеловала меня в губы. Внутри меня немного кольнуло, что это я должен вот так героически склониться над ней и подарить поцелуй. Но чёрт с ним, мы же на Реверсе, значит, можно немного расслабиться и получить удовольствие!
        Почему-то подумалось, что не стоит Катарине рассказывать о страхе попасть в дорожную аварию, а то этот придурочный покемон придумает, как воплотить сие в жизнь. Он что-то со временем становится всё более и более изобретательным.
        Катарина помогла мне встать. Я тряхнул головой, попытавшись отогнать слабость, а потом схватился за край телеги. Бычок недоумевая смотрел на нас и жевал траву, сорванную на обочине этой узкой дороги.
        - Надо двигаться дальше, - пробормотал я и попытался запрыгнуть. Но пальцы в самый неподходящий момент скользили по чему-то липкому. - Блин! - вырвалось у меня, когда я начал падать навзничь.
        Обошлось. Катарина меня сумела подхватить, а я поднял руку и уставился на руку. На ладони была какая-то сопливая жижа, словно я раздавил жирную муху размером со спичечный коробок.
        - Где эта падла?! Блин, где этот уродец?! - закричал я, становясь на ноги, а потом начал искать Чужика. Этот урод перешёл все границы! Он меня так точно угробит! - А ну, вылезай!
        Я заглянул в телегу, заметив мерзкую жижу на боковых досках, а потом под телегу. Урода не было. Зато там ползал какой-то слизень розового цвета.
        - Я этого дерьма не боюсь, - произнёс я и поглядел на Катарину. - Это не мой страх.
        Девушка пожала плечами и вытянула в сторону создания руку, словно сканируя объект.
        - Это не страх. Это зависть, - произнесла она.
        - Зависть? Чья? И где страх?
        Этот портативный эмулятор кошмара появился, стоило о нём вспомнить. Я думал, он уже мало чем может меня напугать, но эта падла выскочила из травы, ловко прыгнула на телегу и теперь держала в лапах серое осиное гнездо. Недовольные насекомые с жужжанием носились над ним, а мне уже хотелось истерично рассмеяться. Он меня достал.
        - Фу! Брось каку! - закричал я, а Чужик оскалился, противно заскрипел и начал бить гнездом о край телеги. Осы начали кружиться, зло жужжа. Пришлось замереть и ждать, пока насекомые не разлетятся в разные стороны, так как гнездо развалилось. Личинки рассыпались по подстилке из сена.
        - Катюша, прогони его, - произнёс я, осторожно повернув голову. Меня до сих пор мутило после неудачного колдовства. Перед глазами слегка плыло, а ещё жутко захотелось есть.
        Но храмовница не слушала меня. Она медленно положила руку на пояс, где висел боевой топорик, и так же медленно начала его доставать.
        - Только прыти не надо! - раздался за спиной грубый голос, лишь отдалённо похожий на женский. - Повернитесь.
        Я снова глянул на Катарину, и когда она начала осторожно оборачиваться, поступил так же. Странно, ведь у девушки очень сильное чутьё, а тут подобрались вплотную, и не заметила.
        Говорившая оказалась очень крупной женщиной, одетой в тщательно отполированную кирасу и серый гамбезон под ней, с кольчужными полами до колен. На голове у неё был простой шлем, больше похожий на железную чашу для супа, и стёганый капюшон. В правой руке женщина держала двуручный фламберг, а в левой - двуручный же люцернский молот, для чего требовалась недюжинная сила. Её грубое лицо с тяжёлой челюстью покрывали шрамы.
        - Беатрис, - вдруг произнесла Катарина, продолжая настороженно глядеть на женщину. - Послушай. Уходи.
        - А ты изменилась, - протянула женщина, пропустив мимо ушей слово «уходи», да и храмовница, которая явно была знакома с пришедшей, выглядела скорее растерянной, чем испуганной.
        Тем временем из ближайших зарослей к нам быстро приближалась вооружённые копьями, топорами и луками женщины, чья социальная принадлежность не вызывала сомнений. Большинство из них либо вовсе не имело доспехов, ограничиваясь толстыми жилетками и длинными плащами с глубокими капюшонами, либо носили простенькие кирасы, подшитые железными пластинками куртки или войлочные гамбезоны. Зато у всех имелись простенькие шлемы, прикрывающие макушки от удара. Так и хотелось обозвать эту банду тарелкоголовыми.
        - Беатрис, - повторилась Катарина, сжимая и разжимая руку на топорике.
        - Все думали, ты повесишься, - продолжала монолог разбойница. Причём говорила она правильно, академически, совсем как Катарина. - А ты в крестьянки подалась, мужа себе нашла. Чем торгуешь? Мясом? Зерном?
        - Мёдом, - упавшим голосом ответила ей Катарина, а потом добавила: - Дай нам уйти.
        - С какой стати?! - повысила голос разбойница. - Из-за того, чтобы мы вместе учились?! Это все глупости! Мы никогда не были подругами, а когда меня выгнали, то и подавно.
        - Отпусти.
        - Не-е-е! - зловеще протянула Беатрис. - Я как-то встретила Лидию. Помнишь её? Мне всегда было любопытно, как вы, самые слабые в нашем школярстве, смогли завести семьи. Лидия не нашла, что ответить. Я вскрыла ей брюхо, думала, найду ответ внутри. Но вы такое же мясо, как и я. Так почему же? Не знаешь?
        Разбойница перевела взгляд на меня.
        - Красавчик, глазки, как льдинки, да ещё и сельский колдунишка, - скривившись, произнесла она. - Я их убиваю ещё до близости. Не всех, а кто нравится. Стоит разомлеть, как зверь просыпается. И почему жизнь так несправедлива? Знаешь, я возьму твоего муженька, попробую пожить с ним. Вдруг он особенный? Вдруг получится?
        - Он мой! Не отдам! - прорычала Катарина.
        Девушка как-то странно встала боком, вогнула грудь и приподняла плечи. А ещё привстала на цыпочки. Я сперва не понял, а потом меня осенило: она ведёт себя, как кошка, которая выгибает спину перед другой кошкой. Казалось, вот-вот начнёт шипеть и рычать.
        - Я сильнее тебя, ты же помнишь? Ты всегда проигрывала мне в схватках.
        - Не отдам!
        - Брось! - усмехнулась разбойница. - Ты же знаешь, мужику не важно, на ком дёргаться, главное - чтобы ноги раздвинули. Он быстро привыкнет. Но если ты не хочешь расставаться, я отдам ему твою голову, пусть носит на руках.
        - А моего мнения никто спрашивать не будет? - тихо спросил я, повернувшись боком и сунув руку за пазуху.
        - Дерзкий мужичок! - усмехнулась разбойница, медленно описав круг острием фламберга. - Нужно будет высечь, чтоб знал своё место.
        - И всё же я скажу, - произнёс я, нащупывая искомое. И говорил я не для Беатрис, а для Катарины, ибо допекло уже. Нужно поставить жирную точку в наших семейных разборках. - Ты привыкла, что мужчина - это бесправная тряпка, которой можно вытереть пол, можно вытереть ноги, можно даже заботливо подштопать, постирать и бросить на кровать. Можно обшить тряпочку золотом, накинуть на плечи, как красивый плащик, а когда надоест, выбросить без сожаления.
        - Можно ещё язык вырезать! - засмеялась разбойница.
        А Катарина скалилась и переводила взгляд то на меня, то на свою бывшую одноклассницу.
        Я же продолжил:
        - Ведь так принято, так заведено под светом Небесной Пары. А если мужичок не хочет, его либо силой поставить на место, либо строить иллюзии, что он сам мечтает быть красивой тряпкой.
        Я говорил, а разбойницы не спешили нас захватывать в плен. Главарка не торопилась, и они не суетились. Куда убежит селянка с мужем? Да никуда!
        Беатрис надменно оценивала меня взглядом, мол, поговори, но потом вобью зубы в глотку, и будешь ползать, умоляя о пощаде.
        - Юрий, - тихо прорычала Катарина, - может, не сейчас будешь устраивать истерику?
        - Именно сейчас, - спокойно ответил я и продолжил: - Ты стремишься к неписаному идеалу, забывая, что у другого тоже есть мнение и воля. И то, что я не сказал тебе «нет», так это только потому, что люблю и не хочу обижать.
        Катарина застыла и закусила губу.
        - Довольно исповедей перед смертью! Позабавились, и ладно! - прокричала разбойница. - Девочки, хватайте телегу, я эту дуру сама порешу!
        Я замолчал и зло поглядел на Беатрис. До неё было всего пять метров. Этого хватит.
        Пистолет скрытого ношения, о котором заносчивая и самоуверенная разбойница даже не догадывалась, из-за неудачного хвата больно ударил затвором по руке и содрал на ней кожу до крови. Горячая гильза попала под рубаху, подарив ещё одно неприятное мгновение. Пуля прорвала ткань жилетки и попала Беатрис в лицо, сделав аккуратное отверстие чуть правее переносицы и расплескав левый глаз. Главарка мешком упала на траву и задёргалась в судорогах, как подстреленный на охоте кабан.
        А потом земля за спинами дальних разбойниц внезапно взорвалась, разбрасывая комья и поднимая пыль. Только одна из женщин, что была ближе всего к взрыву, упала замертво. А три лучницы заорали от боли, хватаясь за возникшие раны. Меня тоже что-то царапнуло по ноге и плечу.
        - Только я не рождён под светом Небесной Пары! - решил я пафосно закончить речь, старясь перекричать раненых и звон в ушах от взрыва, и поглядел в сторону. На холме, примерно в полукилометре метрах от нас, виднелся контур сорокопятки, вокруг которой суетились пушкарки. А ещё показалось пять боевых колесниц. Они неслись в нашу сторону, поднимая пыль. Даже без бинокля я смог опознать в одной из колесничих Клэр, которая подгоняла поджарого бычка вперёд криками и взмахами хлыста.
        Не знаю, услышала меня Катарина или нет. Храмовница сорвалась с места, на бегу подхватила выпавший из рук Беатрис фламберг и налетела на разбойниц. Те и так пришли в замешательство, а порой и в откровенную панику от неожиданного взрыва, и никак не ожидали такого поворота событий. Волнистый меч со свистом рассекал воздух, с чавканьем отрубал головы и конечности, целыми веерами разбрызгивал кровь. Испуганно замычал бычок, и мне пришлось подбежать и схватить его за кольцо в носу, чтоб не убежал вместе с телегой. Он хоть и дёргался, но подчинился.
        Катарина рубила врагов, даже не обратив внимания на два небольших взрыва, грохотнувших прямо в толпе.
        Вскоре к нам приблизились колесницы с боевыми парами. Солдатки на ходу соскочили со своего транспорта, отрезая побежавшим разбойницам путь к отступлению. Через несколько мгновений всё было кончено. Немногие выжившие из шайки сдались на милость победительницы, которой, естественно, оказалась юная графиня.
        Меня затошнило - нет, не от вида крови и покромсанных тех, а от голода. Неудачное волшебство сожрало все мои силы, и, кажется, я даже похудел на пару кило.
        Я выпустил из рук носовое телячье кольцо, опустился на колени, а потом опрокинулся на бок, приняв позу эмбриона. Ничего не хотелось.
        Рядом опустилась Катарина. Она обняла меня и со вздохом спросила:
        - И как нам быть? Неужели у нас ничего не получится?
        - Получится, - ответил я. - Просто, перед тем как сделать что-то, спрашивай, хочу ли я. Яси?
        Девушка уткнулась мне лицом в спину и снова вздохнула.
        - Постараюсь.
        Шум колёс и топот гоночно-боевых бычков прекратился. Послышались голоса. Разбойницы молили о пощаде. Наши солдатки ругались и перекрикивались, судя по возгласам, связывая жертв. Я не смотрел. Я и так знал, чем всё закончится.
        Через десять минут кто-то остановился совсем рядом с нами.
        - Живы?
        Это был генерал.
        Я открыл глаза, поглядел на него, а потом кивнул.
        Генерал осторожно сел на землю и вытянул ноги.
        - Ничё, работать с девчатами можно, - с лёгкой улыбкой произнёс он. - Самое тяжёлое - это вбить графине в голову, что полководец не должен нестись в гущу сражения с шашкой наголо. А пушкарок мы натаскаем. Но и для первого раза вполне прилично.
        Я усмехнулся и задал вопрос:
        - Вы не боялись попасть по нам?
        - Боялся. Но у сорокопятки осколочно-фугасный снаряд имеет малую мощность, осколки всего на десять метров убойную силу имеют. И хотя девчата с непривычки и со ста метров не попадут по амбару, просто в землю позади неприятеля неплохо прямой наводкой жахнули.
        - Взрыва было три, - не унимался я.
        - Ага. Это мы с Леночкой взяли ручные мортиры земного образца. - Генерал скривился и сложил руки, силясь показать какую-то непонятную штуковину, но я смог оценить только размеры. - В общем, обычные подствольники к прикладам от охотничьих ружей присобачили, - продолжил он. - Вот мы и пальнули разок свето-шумовыми. Ты же, двоечник, даже не все ящики проверил, а там столько интересного!
        Начальник повёл головой и крякнул с усмешкой.
        - Покажешь потом, что вы за ролевые игры по тактике с магией изображали, а то я, как увидел, как глухонемая Марта усилием воли в стиле Дарта Вейдера придушила дозорную разбойницу, как-то даже зауважал ведьму. Огонь-баба, хлеще безоткатного орудия! Ну ладно, отдыхай, пока обоз не подтянется.
        Генерал хлопнул меня по плечу, отчего я поморщился и встал.
        Я не ответил, лишь закрыл глаза от усталости и приятного женского тепла обнимавшей меня Катарины и провалился в сон.
        Глава 16. Политика и ахи-страхи
        Профессор сидел и глядел то на стол с реактивами, то на инквизиторшу, вальяжно развалившуюся в резном золочёном кресле с бархатной обивкой багрового цвета. Женщина держала двумя пальчиками золотую ложечку и золотую подставку под яйца всмятку.
        Архивариус Круга архимаг Винсент, которому единственному позволили сидеть в присутствии инквизиторши на правах хозяина дома, использовал для этой цели нарочито грубый, едва ошкуренный табурет, так сказать, прибедняясь, и то приземлился на самый краешек, положив руки на колени, как примерный ученик, и преданно глядел на высочайшую гостью.
        Магесса Кассия, которую все же нашли, была бледной, как извёстка, и, казалось, старалась слиться со стеной, к которой прижималась спиной. Волшебница до побелевших костяшек пальцев стискивала руками молитвенник, тоже изображая богобоязненную старую деву. Подчёркивал это и демонстративно простой наряд.
        В помещении находились ещё две дюжие девицы, что говорится, кровь с молоком. Они были в кирасах и алых плащах, а на поясах - церемониальные шестопёры, украшенные серебром. В дополнение у одной рядом с кошельком на цепочке висел череп гиены, утыканный серебряными гвоздями. На каждой шляпке отчеканено по символу божества.
        За спиной инквизиторши стояла сухая, как вобла, секретарша с открытым блокнотом и пером наизготовку. Уровень пафоса мог посоперничать с игровой вселенной Вархаммер.
        Глушков поджал губы. Он решил, что, когда вернётся на Землю и будет выступать перед студентами, обязательно пошутит, мол, учите матчасть, на Реверсе экзамены строго принимают: завалил - не отчислят, а сожгут на костре.
        Профессор протёр полотенцем вспотевшие от волнения руки. Он маленько схитрил при подготовке к опыту, так как вместо титана или хрома решил показать обычный электролиз медного купороса. Да и времени, собственно говоря, на полноценную подготовку промышленного оборудования не было. Знакомые академики передали стенды для показных занятий, и пришлось их объединить в один. Так, сейчас в прозрачную ванночку с синим раствором были опущены плоские электроды, к которым тянулись провода от показного генератора, а к тому, в свою очередь, подводились ремни от небольшого парового двигателя. Под столом размещался баллон с пропаном.
        Глушков наклонился и открыл клапан, а потом поджёг горелку. Медная ёмкость с воткнутыми в неё манометром и клапаном-свистком долго не желала закипать. Все это время инквизиторша ковырялась в варёном всмятку яйце, осторожно соскребая со стенок остатки белка.
        Конечно, проще бы было поставить мощный аккумулятор или бензиновый генератор, но профессор решил не рисковать, показывая самые простые технологии, доступные даже средневековым твердолобым барышням. В конце концов, на Земле многих учёных сожгли отнюдь не за их идеи, а за открытую критику церкви. К тому же инквизиторша не выглядела фанатичной дурой, что давало шанс на успех. Но все должно быть максимально прозрачным и понятным.
        Когда котёл закипел, засвистев, словно старый чайник, Глушков торопливо открыл краник. Сразу же запыхтел паровой двигатель, начавший вращать обычный мотоциклетный генератор, а ещё через несколько секунд электроды покрылись пузырьками газов.
        Инквизиторша замерла, с лёгким любопытством глядя на всю эту конструкцию. Её помощницы остались на местах, но вытянули шеи.
        - Ну, вот, собственно, и всё. Осталось только ждать.
        Преподобная мать встала с кресла и подошла к ёмкости. Она наклонилась и принюхалась, а потом криво улыбнулась, отчего стал заметен кончик одного клыка. Артём раньше не видел раньше совмещённых со зверями храмовниц, а потому немного опешил. Женщина вела себя, словно большая кошка, изучающая новую игрушку или незнакомую добычу. Она даже так же медленно вытянула руку с зажатой в ней серебряной ложечкой, как кошка, готовая ударить лапой.
        Профессор застыл, ожидая, что будет: всё-таки на кону стояла его жизнь, а не просто отзывы о прочитанной лекции.
        Затянувшееся молчание заставило его нервно сглотнуть. Но, в конце концов, инквизиторша легонько стукнула ложечкой по паровому двигателю и выпрямилась.
        - Это же просто медь, - проговорила она, искоса посмотрев на Глушкова.
        - Да, - немного взволнованно кивнул тот в ответ и торопливо пояснил: - Медь проще всего добыть. Остальные металлы нуждаются в более сложном инструменте. А здесь показана сама суть.
        Инквизиторша молча кивнула каким-то своим мыслям. Женщина медленно подняла со стола титановый и алюминиевый кубики, поиграла ими на ладони, а затем присела и швырнула на пол, как игральные кости. Кубики со стуком покатились по паркету и остановились у самых ног Кассии. Волшебница уставилась на них с таким взглядом, словно это готовые взорваться гранаты, даже слегка прищурилась и поджала руки. Вряд ли это из-за самих кубиков. Скорее всего, виной тому бросившая их женщина.
        Инквизиторша встала, повернулась, ещё раз принюхалась к раствору медного купороса, а потом подняла руку и щёлкнула пальцами. К ней сразу же подбежала худая секретарша.
        - Значит, записывай: «Подать в Орден письмо с прошением послать сюда коносим?нток. Подать прошение в гильдии магов на содействие в познании и привлечении оных магессы и мага. - Инквизиторша легонько повела рукой в сторону молчаливых волшебников, а затем продолжила: - Подать прошение в казначейство Ордена на выделение семи сотен золотых для познания». Хотя нет!
        Инквизиторша под пристальными взглядами присутствующих медленно подошла к стенду с макетом железной дороги. Она приложила руку к лицу и начала тереть подбородок.
        - Если я не совсем ещё выжила из ума, - протянула инквизиторша, - то это - повозка. Но я не вижу быков, а для того, чтобы сдвинуть с места такую громаду, нужно не менее трёх десятков отборных быков. Это значит, что она движется сама, совсем как те повозки, что я видела у вас в цитадели. Я права, чисельник?
        - Да, - осторожно ответил Глушков и поглядел на висевшую в углу камеру. Если его казнят, то хотя бы останется видео, доказывающее, что он ни в чем не виноват. Профессор не испытывал паники, хотя, наверное, должен был. Просто чувствовал себя неловко, как на очень важном собеседовании. Хотя да, чуточку побаивался, но контроля над собой не терял, и в окно с криком «Не виноватый я, они сами пришли!» выпрыгивать не жаждал.
        Инквизиторша снов принюхалась, а потом легонько стукнула ложечкой по модели паровоза и задала очередной вопрос.
        - Повозка движется силой кипятка. Верно?
        - Вы очень проницательны!
        - Не льсти, чисельник, ты это не умеешь, потому получается очень криво. Аж морщиться хочется!
        - Я не льщу, - вспыхнул Глушков, которого задели её слова. - Вы в самом деле ухватили суть. Я не ожидал такого…
        - От дикарей? - оборвала его инквизиторша, а потом стрельнула взглядом на архивариуса, который пытался жестом показать профессору, чтоб тот закрыл рот, но, наткнувшись на ухмылку преподобной матери, быстро изобразил из себя виноватого школяра.
        Глушков вздохнул, поджал губы и смолчал, хотя очень хотелось высказаться. Инквизиторша сперва улыбнулась, а потом задрала голову и хрипло рассмеялась.
        - Ты, думается, поверил рассказам этих пройдох, что Орден - это сборище карателей и палачей, так? Но нет, Орден очень многогранен. Мы не только дознавательницы и воительницы. Те же коносим?нтки изучают естество, а госпиталь?рки служат при церквях, помогая страждущим. Знаешь, почему я не удивлена повозке на кипятке?
        Женщина снова щёлкнула пальцами и отвела руку. В подставленную ладонь сразу легли свитки, и инквизиторша протянула их профессору.
        Глушков осторожно взял желтоватую бумагу с неровными краями и начал поочерёдно разворачивать. Взгляду его предстали чертежи, похожие на те, что делал великий Леонардо да Винчи. Был среди этого и эскиз паровой машины, разве что вместо поршней в нем использовались шестерни, как в шестерёнчатом насосе.
        Профессор вздохнул и опустил бумаги на стол. И так все ясно, его ткнули носом в невежество.
        - Я не удивлена повозке на кипятке, потому что мы уже знаем ее. Хотя буду честной: учёный совет посчитал это лишь дорогой игрушкой, на которую не напасёшься дров. А вот у вас приняли затею всерьёз. Спрошу только, что даст вам повозка на кипятке, движущаяся по железным мосткам?
        - Не знаю, - пожал плечами Глушков.
        - Не верю! - повысила голос инквизиторша. - Ты - архимаг! Ты обязан всё знать, иначе цена тебе - два медяка на сдачу от корки хлеба.
        Профессор дёрнулся вперёд, едва сдерживая грубое высказывание. Умом он понимал, что его берут «на слабо», но внутри кипел протест. Чтоб не взорваться, он начал отвечать, тщательно подбирая слова и делая паузы между ними.
        - Могу предположить, что связав железной дорогой нашу цитадель, столицу королевства и порты Галлипоса мы сможем избежать лишних трат на поставку провизии, дерева и прочего. Если смотреть вдаль, в долгий мирный договор между вами и нами, то местные зерно, молоко и мясо дешевле привозных.
        - Я-а-асно, - протянула инквизиторша и медленно подошла к окну. Там, внизу возничие готовили к убытию карету, пока ещё не запряжённую бычками. Женщина облокотилась на подоконник и тяжело вздохнула. - Эта повозка может съехать с железных мостков?
        - Нет.
        - Хорошо-о-о-о, чисельник! - Она ещё раз вздохнула и продолжала излагать свои мысли: - В королевстве неспокойно. Королева на смертном одре, а за власть готовы схватиться два влиятельных рода. Народ волнуется. Народ нужно успокоить, но казнями и пытками мы лишь всколыхнём волну проклятий и бунтов. Даже нам будет сложно подержать порядок. Можно, конечно, пришлых обвинить во всех грехах, как этого хотят некие недальновидные советницы, и поднять народ на войну, но по мне так лучший выход - это занять народ полезным делом. Слушай внимательно, чисельник: я поговорю с главой ордена, постараюсь склонить чашу весов на свою сторону, но мне нужны гарантии. Если ваши владычицы начнут строить сей тракт, нанимая наших мастеровых, то мы разрешим вам и дальше быть на наших землях.
        - Не все так просто, - тихо ответил Глушков, опустив глаза на стол с паровой машиной. - Нужно много железа. Нужен каменный уголь. Нужно много щебня и дерева. Вы не способны дать все это, а таскать из-за кромки мира непомерно дорого.
        Инквизиторша оттолкнулась от подоконника и вернулась в кресло.
        - Значит, выкопаем, срубим, добудем. Все это требует большого количества рабочих рук, и народ будет надолго занят. И вам решать, что важнее - золото или дружба между нами.
        Глушков молча кивнул. Строительство дорог ещё с Древнего Рима было способом снизить безработицу и избежать бунтов. Да и сейчас искусственные рабочие места на социальных проектах хоть и оплачиваются почти что едой, снижают социальное напряжение, а золото потечёт в карманы купчих, гильдиек и мелких правительниц, осев в итоге в казне ордена в виде налогов.
        - Я поговорю с нашими властями, - произнёс профессор.
        - Замечательно! - улыбнулась преподобная мать и положила в подставочку для яиц новое, звонко стукнув по нему ложечкой. - Сейчас поедим, досмотрим, как твоя чудо-ванна добудет медь, и поедем смотреть ваше чудо-оружие.
        Глушков с облегчением выдохнул: первый этап переговоров пройдён. Он не хотел окунаться в политику, но, видимо, отвертеться не получится, и значит, нужно идти до конца, отступать он не привык.
        ***
        Мы сидели на берегу реки. Мы - это я с Катариной, Лукреция, Андрюха и генерал. Пётр Алексеевич закинул в речушку удочку и, почти не моргая, глядел на поплавок. Порой казалось, что он вообще уснул, но стоило поплавку дёрнуться, как он тут же оживлялся и вытягивал шею.
        Я сидел и баловался с лампой, как озабоченный мобильной игрушкой подросток. Уже получалось создавать хотя и слабое, но стабильное свечение. Не зря же говорят: «Повторение - мать учения». В итоге у меня в копилке уже имелось три заклинания. Во-первых, это «авокадо кадавра» для уничтожения особо назойливых духов, «галогена» в лампе и «шокер» - крохотная молния.
        Катарина лежала на земле, положив голову мне на колени, и задумчиво глядела в небо, видневшееся между крон деревьев. В пяти шагах от нас щипала свежую траву Манча. Тёлочка уже умудрилась испачкаться в грязи, так что придётся потом её мыть. Катарина в полном соответствии с её характером фанатично подошла к делению обязанностей поровну. В фургоне к тенту был прикреплён список дел с пометками, кто что сегодня делает. Напротив дел будут чёрточки, как на стенках узников, когда они дни заточения отмечают. Сегодня моя очередь ухаживать за коровёнкой, а готовить вкусняшку - очередь Катарины. И, да, сегодня моя очередь быть постельной тряпкой, так что, скрипя зубами, вечером напялю ажурный передник-напиписочник. Жребий кидали монеткой, чтоб честно было. Зато в следующий вечер я должен показать, как мужчина-халумари ухаживает за женщиной, а женщина послушная и кроткая. Вот уж оторвусь! Заставлю ее стриптиз исполнять. Конечно, все эти ролевые игры - заскок не наигравшейся в нормальную жизнь храмовницы, но если они на пользу, почему бы и нет.
        Я вздохнул и повернул голову.
        Андрюха пытался с помощью палочек развести огонь, но лишь пыхтел и время от времени морщился, потирая ладони. Перед ним лежала куча сухих веток и пучок мха, но не было даже намёка на малейшую искру.
        Лукреция нашла мою книгу по искусству огня и теперь с оживлением листала. На её лице читался неописуемый восторг, словно у Горлума при виде заветного колечка.
        - Это просто поэзия! - произнесла она, прижав раскрытую книгу к груди. - Послушаете.
        Она отодвинула от себя фолиант и начала декламировать вслух:
        - «И рождающееся пламя возгорится в тебе, словно похоть в чреслах, медленно поднимаясь от живота к груди. Он будет согревать твоё нутро и твою душу, и лишь когда ты весь без остатка потонешь в неге самопознания, выплеснется наружу. Направь его. Дай ему излиться».
        Генерал повернул голову, а потом вполне ожидаемо вывал солдафонскую шутку.
        - Андрей, как потом доказать, что у тебя мозоли на руках не от этой порнухи?
        Все засмеялись, а Лукреция зажала ладонь между ног и запрокинула голову. Волшебница сделала вдох и начала медленно вести руку от низа живота к солнечному сплетению, едва касаясь кончиками пальцев одежды. Казалось, она сейчас застонет от наслаждения. И по мере того, как рука поднималась, вокруг неё разоралось охристое свечение.
        Пальцы остановились между грудей. Яркость свечения стала сравнима с габаритным огнём автомобиля. А потом волшебница тряхнула рукой, словно стряхивая с неё воду. Яркие искры рассыпались по траве, а лежащие перед Андреем дрова вспыхнули так, словно были облиты бензином. Лейтенант с возгласом «Ух ты, блин!» отскочил от костра.
        - Сильное заклинание, - произнесла волшебница. Она раскраснелась и часто дышала, будто от секса или пробежки. - Силу почти без остатка выжимает и обращает в пламя. Сильное, но сделать можно только будучи в благом расположении духа. В бою или от усталости будет сложно сотворить.
        - А для боя что-нибудь есть? - переспросил я, отрываясь от лампы.
        - Есть. Но это заклинание всепожирающего гнева.
        - Прочитай.
        - Ты забыл добавить «маэстра», - ехидно улыбнувшись, ответила волшебница.
        - Милостиво прошу, прочитай, о, маэстра! - с такой же улыбкой произнёс я.
        Лукреция осторожно перелистнула страницы, и остановившись на нужном абзаце, начала читать:
        - «Гнев твой. Ненависть твоя. Они кипят в груди. Пылают в твоей крови. Сожми их в кулак. Вырви из себя. Вырви вместе с плотью и пламенем. Стисни в длани своей, почувствуй жар углей ненависти. Брось во врага, как камень в еретика, предавшего и поправшего свет Небесной Пары».
        Она протяжно выдохнула и снова закрыла глаза.
        - А картинки там есть? - спросил я.
        Лукреция отвлеклась от познания своих ощущений и повернула книгу в мою сторону. Там был целый комикс качеством не хуже гравюр мастеров эпохи Возрождения. Хмурая женщина с собранными в пучок волосами и в простых доспехах поэтапно вырывала пламя из груди, словно собственное сердце. Детальность рисунков просто поражала! Можно было даже различить отражение стиснутого в скрюченных пальцах фаербола в полированной стали доспеха и злых, глубоко посаженных глазах. Было много схем и цифр, поясняющих время каждого этапа, отдельно показаны руки, сложенные в установленных жестах. Все это, по идее, должно было стимулировать воображение и помочь колдовству.
        - Учись, двоечник! - прокричал генерал и по-новому закинул удочку. Он совсем расслабился и потому, сняв обувь и закатав штанины, сунул ноги в воду.
        - Тащ генерал, - произнёс я, - вы бы не делали так.
        - А что, здесь пираньи водятся? - ухмыльнулся он в ответ.
        - Нет, не пираньи. А вот крокодилы могут.
        Петр Алексеевич изобразил на лице недоумение и немного отодвинулся от воды.
        - Что за пиратки? - повернув голову, спросила Катарина.
        Я сперва нахмурился, а потом просиял: язык королевства очень похож на испанский, а «пиранья» на испанском значит «пиратка», то есть «рыба-пиратка».
        - Это окуни такие, но с зубами, как у шакала. Если что на пути стаи попадётся, обглодают до костей. Помнишь, как на Золотом Ручье в воде дезертирши были волнами поедены? Вот так же эти рыбы делают. Сейчас попробую показать.
        Я сперва пояснил, а потом, осторожно выскользнув из-под девушки, пошёл к воде. Но между словом и делом большая пропасть. Я-то понадеялся на страх, но пираний не боялся в принципе, ибо не сталкивался. Пришлось выудить из файлов системы ужастики о рыбах-убийцах.
        Сделав глубокий вдох, я сунул руку в воду. Поначалу ничего не произошло. Только придурочный Чужик нырнул и поплыл вдоль самого берега, пытаясь изобразить из себя нечто вроде морского чёрта, но вышло очень коряво.
        - Халтура! - крикнул я в его сторону. - Лучше старайся!
        Я плескал рукой в воде, глядя на духа-страха, и лишь с последний момент отдёрнул руку, когда из глубины выплыла большая бесшумная тень, в которой я опознал крокодила. Тень замерла в полуметре от берега.
        Я отдёрнул руку и отошёл от воды.
        - Там этот, как его, крокодил, который лёгок на помине.
        Все снова вытянули шеи. А затем в воду с диким визгом ухнула Катарина. Девушка обдала всех брызгами и ушла с головой под воду. Я подскочил к самому берегу, не зная, прыгать вслед за ней или нет. В голове была только одна мысль: «Она что, совсем дура?!»
        Через пяток секунд Катарина вынырнула, держа полуметровую рептилию за горло. На лице сияла улыбка радости. И даже то, что она промокла до нитки, не огорчало её.
        - Обожаю крокодилов! - прокричала она и одним движением свернула рептилии шею.
        Я не успел опомниться, как девушка достала нож и начала разделывать добычу. В одну кучку полетели кишки, в другую - аккуратно снятая шкура, в а третью - выпотрошенная тушка. Ещё немного, и крокодил оказался насаженным на длинную палку над огнём.
        - Простудишься, - произнёс я, потрогав одежду Катарины.
        - Высохну, - отмахнулась она.
        Я вздохнул и подошёл к воде, чтоб помыть руки. И в этот момент из речки на меня прыгнуло нечто: мешанина из красных, как освежёванная туша, щупалец с крючьями по всей длине, оскаленных зубастых пастей и хищных глаз разного калибра. Это верещало, словно стая бешеных хомяков, замешанных в кровавом тесте, и противно булькало.
        Размеры твари были невелики, не больше кролика, но сработал эффект неожиданности. У меня аж поджилки затряслись. И не только у меня. Все остальные тоже отскочили подальше.
        Создание, словно сошедшее со страниц Стивена Кинга или Говарда Лавкрафта, поползло в мою сторону, поочерёдно выбрасывая вперёд щупальца и рывками подтягиваясь поближе.
        - Чужик, твою мать! - закричал я, а потом выругался ещё сильнее, когда лакированный монстр вынырнул на зов из реки в метре от этой зубастой помеси амёбы и ожившего фарша.
        - Что за дерьмо?! - повысил голос генерал, вооружившись палкой.
        - Ну… - неуверенно начала пояснять Лукреция, захлопнув волшебную книгу, - ты стал сильнее, и начали появляться страхи посильнее.
        - И что мне с ним делать? - растеряно показав рукой в сторону существа, спросил я.
        - Смириться. Потому что, если не примешь тварь, придёт другая, и так до бесконечности, - облизав губы, ответила волшебница.
        - Ага! А почему она к тебе не липнут, маэстра?! Ты же тоже для них лакомый кусок! - взорвался я.
        - Лакомый кусок - это ты. А я умею управлять своей силой. Я для них, как дикобраз для шакала: и рядом мясо, да не ухватишь.
        - Да? - зло передразни ее я. - А что она к остальным не приползает?
        - Потому что у них нет силы! Я же говорила! - повысила голос волшебница.
        Я развёл руки в бессильной злобе. Куда ни плюнь, права Лукреция. Но эту уродину даже не знаю, куда девать. Лакированный и хвостастый Чужик хотя бы не так мерзко выглядит, хотя в смекалке ему не занимать. А эта падаль, ну блин, совсем отвратительная!
        Захотелось просто взять и расплакаться от безысходности.
        - Блин! Блин! Блин! - выругался я и, подхватив с земли толстую палку, потыкал в существо. Мало мне, что ли, громадного паука, змеи под вещами и всяких червей?!
        - Ну и страхи у тебя! - проговорила Катарина, тоже вынув из ножен фальшион и направив его на монстра.
        - А нечего в озеро за крокодилами нырять! Я же испугался за тебя.
        Девушка слегка улыбнулась, словно ей польстили мои слова, стрельнула в мою сторону глазами и заговорила:
        - Я вспомнила одну историю. Когда я была маленькой и меня ещё не выгнали из ордена, нам рассказывала сказки и легенды одна старая храмовница. Все считали её сумасшедшей, потому что она разговаривала сама с собой, но терпели, потому как лучше всех гоняла таких вот страхов от детей. И она рассказывала, что есть легенда, которая гласит, что в седой древности, когда люди ещё не знали огня и жили в сырых землянках, все люди были немного магами. Все разговаривали с духами и природой. Но и страхов было много. Они приходили и пожирали людей, потому что им мало было силы. Им хотелось больше и больше. И вот из поколения в поколение выживали те, кто смог обойтись без силы, привлекающей тварей. И сила иссякла в них насовсем. Но были те, кто выбрал иной путь. Они научились управлять своей силой. Научилась отгонять тварей. Так возникли простой народ и народ магов. Но время шло, народы смешивались, и в семьях простых людей могли появляться маги, а в семьях магов - простые люди. Боги перемешали кровь, и теперь никто не знает наперёд, кто родится, как не знает, левша будет новорождённый или правша.
        Я поглядел на Катарину.
        - А знаешь, я тебе верю, - произнёс я, не став говорить о генетике и прочем.
        Правда, не столько понятно, откуда берётся волшебная сила при эффекте братства, но это потом разберёмся.
        Девушка улыбнулась, а потом вдруг пострела в сторону лагеря.
        - Там, вроде, драка.
        Стоило ей так сказать, как на берег выбежала запыхавшаяся Урсула.
        - Это, благородные господа, там вашу солдатку щас бить будут…
        Глава 17, кровавая
        У костра разворачивалось действо. Солдатки окружили Лену, ещё одну солдатку, а те кричали друг на друга. Лена вцепилась в ворот противницы, сжимая в свободной руке спецназовский нож. Вторая женщина перехватила землянку за запястье и тоже размахивала ножом, но не простым, а тычковым, какой бывает у разбойниц в городских разборках.
        - А ты попробуй! - орала Лена в ответ на не услышанное нами высказывание.
        - Щас попробую! Я щас твои потроха на кулак намотаю! - кричали ей в лицо.
        - А сможешь, сука недоношенная?! - не унималась Лена.
        Я растолкал локтями зевак, которые, словно болельщицы, подбадривали солдатку.
        - Что ты ее слушаешь?! Горло вскрой! - раздался совет из толпы.
        От этого задиристая бабенция распалялись ещё больше, но в поножовщину крики пока не переросли.
        - Это я-то недоношенная?! Я тебе покажу недоношенную, гиена тупая!
        Рядом со мной встал Петр Алексеевич.
        - Отставить беспредел! - закричал он, но его уже не слушали. Просто не слышали. - Дерьмо! - проронил он и пошёл вперёд и встал за спиной Лены.
        Землянку трясло, и она с перекошенным от злости лицом барабанила пальцами по рукояти ножа.
        - Убей! Убей! Убей! - начала скандировать толпа. Солдатка была шире спецназёрки, но немного ниже, и шансы на победу в рукопашной были у той, кто раньше ударит, но солдатка все никак не решалась напасть. Наверное, статус воительницы-халумари скрашивал последние барьеры в рассудке.
        - Убей! Убей! Убей! - продолжали орать все, кто окружал сцепившуюся пару.
        В этот момент солдаток растолкали Клэр, Ребекка и Герда. Они быстро оглядели место происшествия. Ребекка что-то пробурчала, и сержантка дёрнулась вперёд, чтобы остановить драку, но рыцарша быстро схватила её на рукав, останавливая, а потом наклонилась к юной графине и начала что-то шептать, не отрывая взгляда от орущих друг на друга женщин. Уж не знаю, что она говорила, но наверняка всё свелось к фразе «Эта чернь на тебя болт положила», так как Клэр сперва нахмурилась и вопросительно поглядела на свою наставницу, а когда та кивнула, подтверждая свои слова, поджала губы и побагровела от злости.
        - Я не давала приказа! - заорала она и быстрым шагом направилась к этой сладкой парочке.
        - Ой бли-и-ин! - протянул я. Насколько я знал графиню, та иногда пробуксовывала в соображалке, но если планка падает, оставить будет невозможно. Даже будучи в плену, ожидая выкупа, она умудрилась подраться с превосходящими силами, словно породистая бойцовая собака. Одна на десяток. Половину отправила в нокаут.
        Клэр приблизилась к ругающимся и на полном ходу засадила кулаком в лицо своей солдатке. Что-что, а, несмотря на юные годы, графиня была дитём естественного отбора и ежедневных тренировок. Этого хватило, чтоб у солдатки подкосились ноги, и она приземлилась на задницу, глядя перед собой с контуженным видом и шаря рукам в поисках опоры. Толпа мгновенно стихла и застыла, затаив дыхание. Впрочем, солдатка даже не сопротивлялась, иначе бы её попросту вздёрнули за неповиновение госпоже. Средневековый суд весьма скор на расправу, а графиня и судья, и присяжные, и палач в одном лице, и никто пикнуть не посмеет: она в своём графском праве.
        - Кто ещё хочет?! - орала графиня, быстро озираясь. - Ну! Кто?!
        Теперь настала моя очередь вмешаться. Я быстро подскочил к Лене и схватил её за ткань куртки. Спецназёрка, ещё не отошедшая от адреналинового шквала, резко развернулась и замахнулась рукой для удара.
        - Тихо! Тихо! Свои!
        Лена застыла, часто дыша, а я продолжил ровным, но громким голосом:
        - На колено! Перед графиней на колено! Живей!
        Лена несколько секунд молча глядела на меня, а потом все же повернулась к Клэр и начала опускаться.
        - Не на то колено! На правое! На левое перед мужчинами встают! Голову наклони!
        Лена замешкалась. Я положил руку ей на затылок и заставил поклониться.
        - Так и стой. Жди.
        Рядом опять встал генерал.
        - Вот потому, Юра, - негромко заговорил он по-русски, - нам проще отправить с задачами прогрессорства мужчинку со смазливой мордахой, чем сильную и независимую женщину. Местные ненавидят и презирают гиен, но сами на уровне подсознания выстраивают иерархию, словно гиены в стае. Так что рано или поздно нашу агентшу заколет или застрелит какая-нибудь бретёрка. А целую армию мы водить по стране не можем. Не поймут ни местные, ни наблюдатели из числа земной миссии. Исключение только для официальных посланниц при королеве.
        Я кивнул. Да, бретёрок, то есть тех, кто дерётся за деньги, хватает. От недоделанных дворянок, посчитавших себя обиженными, тоже отбоя нет. Им и королева не указ, дай подраться, словно д’Артаньяну, который в Париже устроил кучу дуэлей за первый же день. А ещё можно вспомнить вспыльчивых земных благородных испанских идальго без гроша в кармане, которым было больше нечего терять, кроме чести.
        - Из-за чего поцапались? - спросил генерал у коленопреклонённой Лены.
        - Нам двоим с этой коровой не хватило места на водопое, - пробурчала землянка.
        - Не понял? - переспросил Пётр Алексеевич.
        - Не поделили, кто первая котелок у речки моет.
        Генерал вздохнул.
        - Это лишь повод, - согласился я с начальником, а потом поглядел на Клэр.
        Графиня стояла и внимательно слушала Ребекку, которая что-то нашёптывала ей. Клэр время от времени кивала, но не перебивала. Да, ситуация щекотливая. Если спустить всё на тормозах, накал страстей рано или поздно достигнет той отметки, когда остановить дерущихся уже будет невозможно. Лене запросто устроят тёмную, заколов толпой, как мятежный сенат Цезаря. Да и графиня не может игнорировать ситуацию, когда в её отряде полнейший разлад. И самое обидное, что нам придётся только ждать. Даже если я встряну и начну просить о помиловании, Лену перестанут уважать, мол, за мужичком спряталась.
        Наконец, переговоры Клэр и Ребекки завершились. Графиня подняла руку, призывая отряд к вниманию.
        - Объявляю суд чести в кулачном бою. Воительница халумари будет биться против всех желающих, но по очереди и в честном поединке.
        Вперёд выступила Герда.
        - Разойдись! Шире круг! Шире, жабы тупые! - закричала сержантка. - Вы не слышали Её Сиятельство?! Шире круг!
        Толпа зашептала, и женщины начали пятиться. Вскоре образовалось некое подобие ринга для подпольных поединков.
        Тоже мне, бойцовский клуб, бабская версия!
        Рядом внезапно возникла Урсула, жующая что-то прямо на ходу.
        - Тоже драться будешь? - пробурчал я.
        - Не-а, юн спадин. Я, это, спросить хочу. А бой тоже будет этим, как его, блогом, а то я уже стала байки вспоминать. Язык отваливается.
        Я сделал вдох, на несколько секунд задерж ал дыхание, а потом кивнул: уж лучше с камерой бегает, чем по морде получит.
        - Это, юн спадин, а монетку не звякнешь?
        - Блин! Один серебряный! Больше не дам! - вырвалось у меня.
        Урсула расплылась в улыбке, как кошка, которой перепала лишняя сметана, и исчезла в толпе. Тем временем Лена встала с колен и начала раздеваться, оставшись в итоге в облегающем топике и спортивных трусах и тяжёлых кроссовках.
        Толпа гудела. Все обсуждали импровизированный турнир. Кто-то вытягивал шею, кто-то тыкал пальцем и переговаривался с товаркой, кто-то потирал руки в предвкушении зрелища.
        Из толпы вышла рослая солдатка. Не помню, как ее зовут, но она всегда стояла на передней линии с пикой. На вид ей было всего тридцать с небольшим, но местные взрослеют и стареют быстрее, так что наверняка она моложе. Женщина неспешно стянула с себя серый гамбезон, который носила как верхнюю одежду, а вслед за ним и камизу, оставшись в одних панталонах. Стоявший рядом генерал изобразил ухмылку и легонько облизал губы. Ещё бы, загорелая поджарая и при этом высокая девица, как говорится, кровь с молоком да ещё топлес.
        - Бой голыми руками! - заорала Герда правила поединка. - Глаза не выдавливать! Лежачую не добивать!
        Все напряжённо глядели на Клэр, и когда та кивнула в знак согласия, солдатка встала в боксёрскую стойку и начла неспешно приближаться к Лене. Землянка несколько раз спружинила на носочках, а потом сделала обманный манёвр, дёрнувшись вперёд и тут же отскочив. Солдатка пригнула голову, а Лена тут же сделала нырок под противницу и зарядила быстрый апперкот, попав точно в челюсть. Солдатка даже не успела закрыться, как повалилась на траву, словно уроненная с крюков кабанья тушка. Там и осталась, то поднимая голову, то роняя её обратно. Она, похоже, даже не соображала, что произошло.
        Из толпы вышли две девушки и быстро уволокли подбитую претендентку на победу. Следом вышла ещё одна, также раздевшись. Но на сей раз женщина не стала атаковать в лоб, а начала ходить кругами. Если предыдущая надеялась на одну лишь силу, то эта решила брать измором. Она то подходила, то отскакивала, и лишь когда ей показалось, что нащупала слабину, кинулась вперёд.
        Лена не стала применять какие-то изощрённые техники и просто-напросто пробила прямой удар ногой в живот. Солдатка явно не ожидала, что поединок пойдёт не по боксёрским правилам, согнулась пополам и застонала, пытаясь вдохнуть, но получалось только с мычанием выдохнуть.
        Землянка молча стояла и озиралась, в ожидании очередной желающей подраться. Тяжело ей, наверное, быть чужой среди инопланетного средневековья.
        - Есть ещё, кто хочет сразиться?! - хрипло закричала Герда. - Если никого не будет сейчас, то пусть никто впредь не посмеет поднять клинок или кулак в поединке с девой-халумари!
        Женщины перешёптывались и поглядывали на побитых солдаток, которыми уже занялась лекарка. Пауза затягивалась. А когда уже все решили, что представление закончилось, у меня из-за спины раздался голос Катарины.
        - Я хочу размяться!
        Я обернулся.
        - Катюша, зачем?
        Девушка улыбнулась и пожала плечами.
        - Да я чуть-чуть. Я не в полную силу буду.
        Я вздохнул, ибо понял: она выпендриться хочет.
        Толпа зашумела и даже подалась немного вперёд, отчего круг стал чуточку уже.
        Катарина протиснулась между людей и начла раздеваться. Когда она осталась в одних панталонах, я поджал губы. Не хотел, чтоб на неё пялились Андрюха и Пётр Алексеевич. Она моя. И пусть на Реверсе женщины не сильно комплексуют из-за обнажённой груди, все равно она моя, и неприятно, когда на неё смотрят чужие дяди.
        Храмовница несколько раз повела плечами и наклонилась, достав пальцами до земли, а потом встала в стойку. Вслед за ней и Лена приподняла руки, закрывая лицо кулаками. Они были, как два диких зверя: обе грациозные, жилистые и опасные.
        - Лена! - закричал генерал. - Выжми её на максимум!
        Землянка едва заметно кивнула. А потом пошёл танец.
        Катарина начала легко кружить вокруг Лены, то приближаясь, то удаляясь. Землянка стояла в ожидании действий противницы.
        Такое кружение продолжалось не меньше пяти минут, но в какой-то момент Катарина перешла к действиям. Она стремительно сблизилась, замахнулась для удара, поднырнула, но в последний момент сделала лёгкий боковой ногой по голени, прощупывая оборону. Лена без проблем его отбила, а когда храмовница попыталась повторить приём, контратаковала, нанеся два скользящих удара: один в голову, другой в плечо.
        Катарина отошла и снова начала кружить. Я же наблюдал за боем, затаив дыхание.
        Когда храмовница начала очередной заход на атаку, землянка выставила вперёд согнутую ногу и сделала обманный удар, одновременно прикрывшись руками. Как оказалось, не зря. Катарина сбавила темп, и серия ее ударов пришлась в блок. Зато Лена попыталась ответить ударом коленом с близкой дистанции. Храмовница легко отскочила и снова начала кружить.
        Все зеваки застыли с горящими от азарта глазами: это был не просто бой двух девушек - это был поединок двух миров! Азарт перекинулся и на дерущихся.
        После очередного круга Катарина снова бросилась вперёд, выполнив серию: ногой под колено и два в голову, но Лена надёжно и спокойно держала блок и была больше похожа на женскую версию терминатора: никакой паники, разве что дышала тяжело.
        Кожа обеих девушек блестели от пота, и обе сверкали глазами, не желая отступать.
        Катюша раз за разом атаковала, но ей приходилось и самой укорачиваться от контратак. Стали заметны различие в технике и стиле боя. Храмовница больше упирала на быстрый натиск и ловкость, почти не ставя защиты, землянка же, наоборот, была подобна ощетинившемуся дикобразу, готовому к любым нападкам, и пробить ее блок было очень сложно. Удары приходились либо по рукам, либо вскользь по корпусу.
        Атака, атака и ещё раз атака!
        После очередного круга храмовница сделала резкий рывок вперёд, подпрыгнула и попивалась достать противницу через блок двумя хлёсткими ударами ног, но землянка не стояла, словно железобетонная, и успела отбиться, а затем и сама атаковала вертушкой в стремлении заехать храмовнице по уху. Катарина лишь увернулась лишь благодаря свой кошачьей натуре. Только кошка может развернуться в полете и приземлиться на все четыре конечности. А отскочив назад, девушки опять начали кружиться вокруг друг друга. При этом Катюша стала осторожнее, а Лена перестала выжидать и начала медленно теснить противницу к краю, совершая резкие обманные движения.
        Этот боевой танец затянулся минут на пять, и первыми не выдержали нервы у Катарины. Она попыталась сойтись в клинч и поработать коленями, но просчиталась. Лена перехватила руку храмовницы, выполнила отточенный на «пятёрку» бросок, и попыталась сделать болевой на локте соперницы. Обычная девушка уже бы сдалась и с криком начла стучать по земле, но Катарина лишь зарычала и, нечеловечески изогнувшись, вывернулась из болевого, но все ещё не могла встать, поскольку была в захвате. Девушка оскалилась, словно внутренняя кошка начала брать верх, и начла быстро-быстро бить коленями в корпус противницы, но это было скорее инстинктивное действие, так как не причиняло той особого вреда. Только потом она извернулась и оттолкнула Лену от себя ногой. Обе вскочили на ноги и разорвали дистанцию, а через мгновение чуть ли не синхронно пошли друг на друга, начав обмениваться быстрыми ударами руками в голову и корпус и ногами по ногам и бокам. Катарина больше не пыталась сблизиться, так как у Лены в кличе явно было преимущество в технике.
        Время растянулось. Хлынула первая кровь. Катарина пропустила удар в скулу, а у Лены был рассечён лоб. От частых быстрых ударов в стороны летели брызги крови, смешанные с потом.
        - Держись! - закричал я.
        Катарина увернулась от вертушки и сама ударила рукой с разворота. Лена пропустила этот удар, и он пришёлся аккурат в голову. Землянка пошатнулась и отошла на несколько шагов. Это был нокаут. Бой был почти что завершён.
        Я почувствовал неладное, когда увидел зловещую улыбку генерала.
        - Осторожнее! - снова закричал я.
        Катарина меня не услышала. Потеряв страх, она бросилась вперёд. Серия в голову должна была поставить финальную точку, но Лена даже с остекленевшим взглядом выполнила безукоризненный блок, а потом нанесла контратаку прямым.
        Храмовница еле успела сгладить попадание, но оно все равно пришлось под глаз. Недоумевающая девушка набрала дистанцию, а Лена тряхнула головой, приходя в чувство.
        - Накося, выкуси! - прокричал генерал и показал кукиш в спину Катарины.
        - Что за дерьмо?! - вырвалось у меня.
        В этот момент храмовница оскалила клыки, зарычала и бросилась в атаку с новой силой. Лена все так же хладнокровно отбивалась, вставляя контратаки. Движения девушек начинали ускоряться. Вскоре за ними уже было невозможно уследить.
        - Пётр Алексеевич, что за хрень?!
        Генерал постучал пальцем по виску.
        - Не только у тебя система стоит! - азартно прокричал он в ответ. - У тебя первая серия. У неё спецсерия для спецназа.
        - Бля! - выругался я и стукнул от досады по бедру. Я болел за Катарину и не хотел её проигрыша.
        Удары сыпались, как выстрелы из пулемёта. У обеих были разбиты губы и по фингалу под глазами.
        Но бой в форсаже длился недолго. Девушки - не машины и стали потихоньку сбавлять темп. И невооружённым взглядом было видно, что они начали уставать. Уже и удары пропускают, да и сами удары слабеют. Вскоре они сошлись в клинч. Катарина обхватила Лену за шею и била коленом по бокам, а землянка тяжело стучала ей обеими руками по рёбрам. Они уже туго соображали и еле держались на ногах.
        Неизвестно, чем бы кончился этот бой, но все решилось совершенно неожиданно. Толпа вдруг завизжала и бросилась врассыпную.
        Я растерянно обернулся и выругался: по поляне ко мне упрямо ползла та сама кровавая зубастая амёба. Она оскалилась десятком зубастых пастей и заорала, как кипячённые заживо щенки. Упёртая, однако, скотина!
        - Да отвяжись ты, падаль!
        Я быстро подобрал опрометчиво выброшенную палку и прижал тварь к земле. Та вытянула щупальца, как бешеный осьминог, и обвила ими моё оружие, пытаясь дотянуться до меня.
        - Что ж с тобой делать? - пробурчал я и оглянулся.
        Толпа выглядывала из-за фургонов, осеняя себя знаками небесной пары. Сразу понятно, что подобную сущность они видели впервые. Даже как-то гордость взяла за земные кошмары, неведомые местным.
        Я глянул на дерущихся девушек. А те молча стояли, обнявшись и таращась на этот оживший фарш из крокодила, стайки пираний и десятка миниатюрных бультерьеров.
        Катарина вдруг вцепилась клыкам в горло Лене, хотя это и получилось вяло и обессиленно, а затем процедила сквозь зубы.
        - Сдавайся. Я сильнее.
        - Русские не сдаются, - пробурчала в ответ Лена и несколько раз ударила кулаком в живот храмовницы.
        - Так нечестно. Я сильнее.
        - Нет, я!
        Катарина разжала зубы и стукнулась лбом о лоб землянки. Девушки замолчали, а потом одновременно рассмеялись.
        - Я рад за вас! - прокричал я, лихорадочно переводя взгляд то на девушек, то на амёбу. - Что мне с этой хренью делать?!
        Я попятился поддеть её ногой, но потом отдёрнул, так тварь потянулась щупальцем к ботинку. Внезапно рядом появился генерал. Он держал в руках трехлитровую банку компота. Быстро свинтив крышку, он вылили жидкость в траву и протянул банку мне.
        - Запихивай. Думаю, как раз влезет.
        - Как? Я его трогать боюсь.
        - Все за вас делать надо! Не дай этому уползти.
        - С радостью!
        Пётр Алексеевич быстро сходил к фургону и принёс чью-то латную перчатку. Напялив на руку сей девайс, он сел на колени и начал засовывать красную с багровыми сгустками массу, словно сбежавшее из кастрюли тесто. Тварь визжала и упиралась, но я начал помогать, подпихивая монстра палкой к банке и прижимая щупальца ногой. Через пять минут отборного мата существо оказалось под плотно завинченной крышкой.
        - На, - протянул мне трофей Пётр Алексеевич. - На базе по накладной сдашь для опытов.
        Я брезгливо принял банку с шевелящимся монстром. Того, что тварь задохнётся, я не боялся, потому что она изначально неживая. А потом, сунув под мышку уродца, царапающего стекло изнутри когтистыми щупальцами, я подошёл к девушкам.
        - Катюш, ты вся в крови. Пойдём, раны промою.
        - И мне заодно, - устало пролепетала Лена.
        Я глянул на храмовницу: вдруг она опять с ума от ревности сходить начнёт? Но та лишь пожала плечами, мол, не против.
        - Ладно, перекиси и шёлковых ниток на обеих хватит.
        Девушки, держась друг за друга, направились в сторону нашего фургона. Я опустил взгляд. У самых ног сидел лакированный Чужик, скаля пасть.
        Я сперва вздрогнул, а потом махнул рукой.
        - Пойдём уже. Все равно не отстанешь. Будешь у меня за технику безопасности отвечать. И, кажется, мне надо изучать не магию стихий, а целительные чары.
        Я подобрал с травы брошенную Катариной одежду и пошёл вслед за девушками. Надо было привести себя в чувство, так как мне предстоял тяжёлый день. Завтра с утра мы вступаем в проклятые земли, и если они хоть вполовину такие, как Гнилой Березняк, будет очень туго.
        ****
        Дементэ лежала, скрючившись на полу. Ей постоянно хотелось есть, ведь, несмотря на то, что мелкие прислужники этой старухи приносили фрукты, коренья и воду в горшках, через пуповину жизненная сила перетекала к чудовищному младенцу, который даже не шевельнулся ни разу. Но гигантский уродец тяжело дышал, а пуповина слегка пульсировал в такт нечеловеческому сердцу, потому понятно было, что урод живой, а не куча дохлого мяса, уподобившаяся вспученному киту, выброшенному на берег Западного моря.
        Женщина устала плакать и читать молитвы, прося помощи у Небесной Пары. Единые в своём бытии Шана и Сол её не слышали. Слезы высохли, но глаза щипало от соли. Губы устали шептать священные слова.
        - Это не убежище, - прошептала дементэ, глядя на других стонущих пленниц.
        Женщина помнила слова откровений о местах силы и теперь, увидев все своими глазами, поняла: всё это ложь. «И удалилась Вечноскорбящая мать в чертоги столовой горы, и стерегут слуги ее покой», - гласило писание. Ложь! Это не убежище! Это сумасшедший дом для богини! А твари, что охраняют, - изуродованные силой проклятого места сёстры милосердия. Они выполняют прихоти безумного божества и в то же время стерегут её, чтобы не сбежала. Стерегут они и для того, чтоб не шли паломницы и паломники, и лишь некоторых дур, таких, как сама дементэ, что упрямо идут в лапы безумия, пользуют без зазрения совести.
        Один раз старуха попыталась уйти, и стражи преградили ей путь. Гнев старухи был страшен. Камни и кости начинали кружиться вокруг неё, молнии скакали по пещере и выжгли не меньше дюжины стражниц, но все кончилось тем, что самая большая жирдяйка, тряся складками сала и десятком истекающих молоком грудей, взяла старуху за плечи и долго уговаривала её быть тише. Так всегда разговаривают со стариками, впадающими в беспамятство.
        Обугленные тела быстро утащили, стража занялась своими делами, а жертвы забились ещё глубже в угол пещеры.
        Дементэ зажмурилась и снова заплакала, но слезы шли туго, словно иссякла чаша скорби, в которую было щедро налито судьбой из небесного моря горестей. Женщина вытерла глаза и приподнялась на локтях. Низ живота, испачканный засохшей кровью, болел так же, как в тот день, когда дементэ избавилась от плода, боясь, что сёстры отлучат её от покровительницы. Как оказалось, зря. И теперь у неё ничего больше в этой жизни нет, кроме ненависти, обиды и боли потерь.
        Лежащая в стороне жертва тихо заплакала, а потом обмочилась под себя. Дементэ поморщилась: ей самой пришлось дважды излиться мочой, и даже представить противно, что случится, когда придёт большая нужда.
        - Я ничего не теряю, - тихо прошептала дементэ.
        Повторяя эти слова, словно молитву, женщина медленно встала. Покрасневшие от слез и бессонницы глаза засверкали решимостью и злостью. Она все время ожидала, что стража увидит, накинется, изобьёт и бросит в тот же угол. Но нет, гиена с женской головой, неспешно грызущая большую кость, лишь лениво глянула в сторону пленницы и продолжила своё занятие. Зато вскочило с места мелкое существо, похожее на химеру обезьянки и собачки. У дементэ похолодела спина, но создание лишь подбежало, шлёпая лапками по камню пещеры, и придирчиво начало обнюхивать и осматривать пуповину. Оно закончило своё дело, ткнувшись напоследок носом в промежность женщины и пискляво тявкнув.
        Дементэ беззвучно рассмеялась. Как любой страже, этим тварям не интересно ничего сверх того, за что их могут наказать.
        Женщина осторожно намотала часть пуповины на локоть, чтоб не мешала при ходьбе, как длинная верёвка, а потом пошла к куче вещей. Она старалась не шуметь, чтоб не беспокоить стражу.
        Один раз пуповина зацепилась за камень на полу, и пришлось возвращаться, чтоб перекинуть. Но все равно дойти не получилось. Нет, её никто не останавливал, попросту не хватило длины той живой привязи, на которой была дементэ. Не хватило всего одного шага.
        Женщина на мгновение зажмурилась, но тут же стиснула кулаки и опустилась на пол. Теперь можно было дотянуться кончиками пальцев. Камень был холодный и скользкий. На спину падали тяжёлые капли. Но дементэ было все равно. Она упрямо пыталась дотянуться до вещей, и это не получалась.
        Она уронила голову лишь тогда, когда позади снова послышалось шлёпанье маленьких ножек. Существо повторило свои дела, а потом неожиданно заговорило писклявым голоском.
        - Груша. Кушай. На. Кушай.
        Женщина понуро поглядела на протягивающее фрукт создание.
        - Нет.
        - Надо кушать! - возмущённо произнесла тварь.
        Дементэ скрипнула зубами и уткнулась лбом в пол, а потом произнесла:
        - Буду кушать, если дашь мои вещи.
        - Вещи? Зачем вещи? Вещи мешают.
        Женщина беззвучно засмеялась. Эти глупцы отобрали одежду и сумку только потому, что они мешают пуповине?
        - Я осторожно. Мешать не будут.
        Существо суетливо оббежало женщину по кругу и снова принялось нюхать ненавистную красную привязь. Было желание пнуть это чахлое тельце, но разум дан высшими силами для того, чтобы овладеть животными чувствами.
        Снова шлепки лапок, и что-то начало часто биться в макушку. Женщина подняла голову.
        - Это не моё, - прошептала она, глядя на серый свёрток, который настойчиво протягивало существо.
        - Вещи одинаковые. Что твоё? - обиделось существо.
        Дементэ оглядела кучу, где вперемешку лежали сгнившие и новенькие вещи, ржавое, почти рассыпавшееся, а также отполированное, как только что из кузни, оружие, и сумки разных видов.
        - Вон то и то, - показала деметэ на своё имущество. Когда в руки вещи оказались в руках, она начала рыться в сумке и чуть не расплакалась. Неужели разум этих существ настолько слаб, что они даже не догадались запереть на ключ другое подземелье?
        - Теперь кушать, - пролепетало существо.
        - Да, - ответила женщина, беря в руку большую грушу.
        Надежды рухнули, когда за спиной раздался сдавленный сиплый крик:
        - На место! Роженицу на место! Отобрать вещи! Всех убью!
        Деметэ, прижимая к себе платье и сумку, медленно встала.
        - Нечего терять, - прошептала она своё заклинание.
        - Роженицу на место! - повторился крик. Это орала жирдяйка, одна из тех, что засовывала в неё эту проклятую пуповину, а точнее - та самая, что уговаривала старуху успокоиться.
        - Иду, - проронила дементэ, но пошла не к дальнему углу, а к младенцу-великану. Когда до него осталось два шага, выхватила из сумки волшебный клинок. - У меня ключ Кая! Если кто шевельнётся без моего разрешения, я прирежу дитя!
        - Безмозглая смертная, тебе все равно не удастся уйти отсюда живой! - прохрипела жирдяйка и вышла на середину, прокачивая отвратительными телесами. - Как только ты перережешь пуповину, ничто тебя не спасёт от меня! Как только ты убьёшь дитя, ничто не спасёт тебя от гнева Вечноскорбящей, и даже смерть покажется сладким сном в сравнении с теми кошмарами, что будут тебя ждать!
        - Ах, так?! - заорала дементэ, замахнувшись клинком. - Тогда требую фургон, быков с упряжью, еды на месяц пути, слуг и стражу! Я забираю его с собой!
        - Ты много мнишь о себе, смертная! - завизжала, брызжа слюной, жирдяйка. - Я - высшая стража этого места! Я не боюсь тебя! Ты сдохнешь с голоду, стоя с этим ножом, потому что ты в мышеловке, как глупая крыса!
        - Тогда я убью его! Мне нечего терять!
        - Убивай! И нечего терять будет уже мне! - ещё громче завизжала жирдяйка. - Я буду по дюйму срезать с тебя кожу, по волокнам вырывать мясо, по кусочкам доставать потроха. И поверь мне, ты будешь жить до самого последнего мгновения, пока я не начну заживо коптить то, что останется от тебя! Посему, брось нож! Пшла на место, тухлая падаль!
        - Мне нечего терять. Я сначала убью его, а потом себя. Живой ты меня не получишь, - проронила дементэ и занесла нож над головой.
        - Нет! - раздался скрипучий крик.
        На свет вышла старуха.
        - Делайте, как она говорит, - трясущимся голосом продолжила безумная богиня. - Только не тронь дитя, смертная. Не тронь.
        Она перешла на шёпот и медленно приблизилась к дементэ, вытянув дрожащие руки.
        - Не обижай моего мальчика.
        А жирдяйка подняла голову и громко закричала.
        - Притащите мне ту, что вела досмотр!
        Безобразные твари, все это время прибывавшие в пещеру, отчего казалось, что к концу разговора шевелились стены, подняли вопль. Из толпы выволокли толстую многогрудую мразь, визжащую, как свинья на живодерне и бьющуюся в припадке.
        Тварь бросили под ноги старшей стражницы. Та совсем обезумела, начав избивать провинившуюся. Она рвала в клочья плоть, отчего в разные стороны полетели брызги чёрной крови, выдрала глаза, а напоследок долго била головой о пол, пока не треснул череп, и жертва не забилась в предсмертных судорогах, словно сама была простая смертная.
        Когда все было кончено, старшая стражница встала и утёрла лицо от крови.
        - Липра! Ты пойдёшь с этой наглой смертной, и попробуй не вернуть дитя на место! Тогда тебя ждёт та же участь!
        Из толпы вышла такая же жирдяйка, но на ней были кираса, наплечники и остроконечный шлем, прицепленный на саму макушку. В правой руке - двуручный чекан, в левой - крюк для мяса, какой обычно есть на скотобойнях.
        - Да, старшая, - ответила Липра, - а что делать с отрядом солдаток, что встали лагерем у самых границ убежища?
        - Ничего. Это просто люди.
        - Не просто. Среди них есть не рождённые под светом Небесной Пары.
        Дементэ стиснула зубы. Эти выродки пошли по следу.
        - Надо что-то придумать, - прошептала она. - Непременно надо. Вот только что?
        Глава 18. Маленькие успехи и маленькие сокровища (не вычитано)
        - Кро-ко-дил, - чуть ли не по слогам произнёс я, застыв с пластырем в руках.
        Пока мы все болели то за одну девушку, то за другую, о рептилии дружно забыли. Катарина, которую я залепил первой, и которая сейчас лежала на лавочке, ревниво поглядывая на то, как я промываю перекисью водорода и заклеиваю раны Лены, быстро вскочила с места.
        - Сейчас принесу, - протараторила она и бросилась к выходу. Там она замерла и снова поглядела на меня и мою землячку. На лице быстро отразилась целая гамма эмоций: то она подожмёт губы и хмуро уставится на мнимую конкурентку, то слегка досадливо улыбнётся, коря себя за излишнюю неуверенность, то снова хмурая тень. Но в итоге Катарина шмыгнула носом и откинула полог фургона. А там она чуть не стукнула коленом Марту, которая самодовольно улыбалась.
        Немая колдунья замычала и начала эмоционально размахивать вилкой, зовя за собой. Когда все непонимающе уставились на неё, изобразила руками зубастую пасть, а потом откусила несуществующий кусок мяса с пустой вилки и снова махнула куда-то в сторону.
        И, кажется, Марта стала спасительницей добытого Катариной мяса.
        - Юрий, я сейчас, - быстро повторила храмовница и исчезла из поля зрения.
        Я улыбнулся и прилепил очередной пластырь опухшему с левой стороны лицу Лены. Та зашипела и поморщилась. Из-под пластыря снова потекла кровь.
        - Потерпи, - произнёс я, - сейчас обработаю, и будешь краше прежнего.
        - Ага, краше! - ухмыльнулась спецназёрка. - Эта твоя подружка, у-у-у, нечто, энергетики с допингом вместо крови? Видел, что отчебучивает?! Я её на встречке ногой хотела, а она прямо в воздухе вывернулась.
        Я улыбнулся и потянулся за флаконом с перекисью. Внутри потеплело от гордости за избранницу. Я аж разомлел.
        - Ну, она не совсем человек. Я не заморачиваюсь над источником силы и просто считаю эдакой помесью черепашкек-ниндзя и ведьмака… в общем, она мутант. Да ты и сама фокусы вытворяла! Обычный человек после таких ударов выпал бы в осадок!
        Лена легонько отмахнулась и скривилась, мол, не бери в голову, дело житейское, а затем пояснила:
        - У меня помимо системы, которая в экстренной ситуации выполняет простые блоки, генная синтевирусная процедура проведена. Наши биоинженеры привили мне способность использовать гликоген в большем, чем простые люди, объёме, что позволяет использовать мышцы в холодном старте без разогрева, а ещё миоглобин, отчего я могу нырять до получаса под воду, и вдобавок получила эффект дятла. Ну, сколь ни стучи мне по голове, в нокаут не уйду. Ты бы видел, что они на биополигоне вытворяют!
        Лена заткнулась на полуслове, понимая, что сболтнула лишнее. Я сделал вид, что не услышал. А вскоре полог откинулся, но на фоне разбитого лагеря показалась не Катарина, а генерал.
        - Так, чародей-недоучка, - пробурчал он, - ты совсем расслабился? Значит, я тут приехал и теперь за босса, и можно мозги на полочку положить?
        Я застыл, ожидая дальнейшего развития монолога.
        - Ты систему наблюдения за окрестной нечистью организовал? Ты приборы по анализу окрестностей проклятого места развернул? У нас какая изначально задача была? Сидит тут, с бабами лясы точит!
        - Тащ генерал, сейчас Лену залатаю и всё сделаю, - быстро ответил я и начал искать глазами коробку с медикаментами, а когда генерал исчез, то выругался.
        Флакончик с перекисью со стуком упал с лавки и закатился между коробками. Чтоб его достать, пришлось встать на четвереньки, но он всё равно был зажат между большими ящиками, отчего пальцы просто скользили по стеклу.
        - Помочь? - тихо спросила Лена, глядя на мои потуги.
        - Сам справлюсь, - прокряхтел я в ответ и снова потянулся за пузырьком, но тот по-прежнему скользил под пальцами и тихонько брякал по деревянным краям ящиков.
        - Не получается? - с лёгкой улыбкой переспросила Лена и добавила: - А ты попробуй, как джедай. Прокричи «Да пребудет с тобой сила!» и представь, как Люк Скайуокер, будучи вверх тормашками, лазерный меч из снега доставал. Слабо?
        - Вы сговорились? - Я поднял глаза на землянку. - Генерал подкалывает, Андрюха покалывает, а теперь и ты туда же?
        - Насчёт Андрея не знаю, Пётр Алексеевич попросил тебя всячески простимулировать, - пожала плечами Лена.
        - А ты и рада! - буркнул я, но всё же потянулся за пузырьком, а когда до него осталась всего пара сантиметров, закрыл глаза.
        Одной пребывающей силы мало, нужно воображение. Нужно придумать подходящий образ.
        В голову шли только две картинки: тот же джедай и супергерои из комиксов. Но ни там, ни здесь не объяснялось, как пользоваться силой. Оставалось придумать самому. Так-с, сила имеет два параметра: собственно величину и вектор её приложения. Допустим, я представлю точно такие же линии, какие получается у железной стружки в магнитном поле, а ещё стрелочку с направлением, как в школьном учебнике, и добавлю воображаемую буковку «F».
        Придумать что-то ещё я не успел, так как пузырёк добросовестно подкатился поближе. Это было так неожиданно, что я даже прислушался к своим ощущениям: мало ли, вдруг это просто фургон наклонился или сквозняком потянуло. Вроде бы, нет.
        Насупившись, я повторил процедуру. Склянка добросовестно шевельнулась и покатилась дальше.
        - Блин! - выругался я и сел на полу с озадаченным видом.
        - Что не так? - вытянув шею, спросила Лена.
        - Да всё не так! - оживлённо взмахнув руками, прокричал я. - Эти горе-учителя пытались научить меня самому сложному, а то, что проще, как-то решили на потом оставить! Тоже мне, педагоги тысячелетия! Типа, давай мы тебя посадим за штурвал самолёта, а велосипед потом осилишь!
        Я тяжело вздохнул и откинулся назад, отчего упёрся спиной в край лавочки, и закрыл глаза.
        «Система, создай пакет процедур телекинез. Выведи зависимость между мощностью моего магополя и силой, приложенной к предметам. Выведи график мощности-времени, и отображение стрелки вектора, управляемой по взгляду по маркерам «конец волшебной палочки или пальцы».
        «Принято. Для выполнения процедуры требуется знать массу каждого перемещаемого предмета».
        Я ещё раз вздохнул, открыл глаза и поискал упаковку с весами - обычными такими, столовыми. Они нашлись в коробке неподалёку. Но сначала поднял ладонь, словно ловил брошенный мне мячик от тенниса, и представил вектор движения флакона в нужную сторону. Склянка не больно ударила по руке и упала на пол. Я, хоть и ожидал волшебства, но не успел перестроить своё внимание с одного явления на другое, отчего пузырёк опять покатился по доскам, готовый вот-вот упасть в щель.
        - Лови!
        Лена вытянула ногу, чтоб остановить беглеца, а потом отдёрнула её обратно, так как из-под лавки выскочил Чужик и быстро ухватил потерю. Он оскалился и сел на пол, словно белка-мутант с радиоактивным орешком в передних лапах.
        - Отдай! - прорычал я, глядя на него.
        А Чужик зашипел и, прыгнув, оказался на крышке трехлитровой банки с запертым в ней Зубастым Фаршем. Гляделки продолжались около трёх минут, в итоге я показал уродцу неприличный жест и выдал фразу:
        - Ну и хрен с тобой! Лена, тебе же нужна перекись, вот и дерись за неё, как Рипли с чужим. Поцарапает - я не виноват.
        Спецназёрка потрогала рану и поморщилась.
        - Обойдусь. В этом мире шрамы украшают женщин.
        Глядя на сконфуженного ужастика, я достал ящик с электронными весами и гирьками, которые шли в комплекте на тот случай, если прибор сломается, а взвесить надо. Там же были и обычные аптечные весы с чёрными чашками, в которых если что и могло сломаться, то только в результате чересчур варварского отношения, а отсутствие батарейки гарантировало при нормальном уходе десять тысяч лет безотказной работы.
        Почесав в затылке, я убрал весы обратно, оставив только гирьки, которые уже имели калиброванный вес, после чего начал старательно воображать вектор силы, направленный строго вверх.
        Обиженный Чужик сперва замер, как царь Кащей-паралитик над златом, а потом немного зачах. В итоге он подскочил ко мне поближе и, всё так же скалясь, протянул склянку, мол, я отдам, ты только чуть-чуть испугайся.
        - Отвали! - пробурчал я.
        Монстр заверещал и запрыгал на месте, словно разобиженная мартышка, у которой отобрали банан, а потом и вовсе попытался меня укусить.
        - Отвали, твою ты мать! - закричал я и с силой саданул тварь попавшейся под руку крышкой от коробки, да так, что пузырёк с перекисью разбился, залив пол шипучей жидкостью, а монстрик с визгом улетел в угол.
        На крик в фургон сунулась Катарина. Девушка была очень взволнована, но первой, на кого она поглядела, была Лена, словно та только и ждала момента, чтоб ко мне поприставать.
        - Юрий, все яси? - взволнованно спросила она.
        - Да дух-страх немного обнаглел, - протянул я. Несмотря на выкидоны этого карманного чудовища, у меня было хорошее настроение.
        - Юрий, там уже все за столом собрались. Пойдём.
        Я облизал губы и выскользнул из повозки. Ух, я сейчас им покажу! Тем более, система уже рассчитала черновой вариант телекинеза.
        Но до стола я с первого раза не дошёл, так как с другой стороны фургона раздались крики, а потом в него что-то ударило, да так, что повозку качнуло.
        Мы с Катариной переглянулись. Я достал пистолет, а она - фальшион, и потом мы по широкой дуге начали обходить преграду. Удары продолжались, а среди криков звучал голос Урсулы. Когда мы завернули, нашим глазам предстало интересное зрелище: мечница держала за косу одну из солдаток, уткнув ту лицом в борт фургона.
        - Где мои деньги, падаль?! - прокричала Урсула и ударила жертву кулаком по почкам. Такая постановка вопроса наверняка чувствовалась даже через стёганый поддоспешник, но убить вряд ли получится.
        - Да я только несколько серебряных взяла! Я хотела отыграться и всё вернуть, - жалобно протянула женщина.
        - Отыграться?! И чё, получилось, тухлятина?! Я тебе щас матку наизнанку выверну и вырву, чтоб такие твари больше не рожались!
        - Отпусти, я с жалования всё отдам.
        Урсула разразилась отборным матом, ни разу не повторившись за целых три минуты. Каждое своё слово она сопровождала оплеухой, отчего жертва билась лицом о доски.
        - Да ты знаешь, что не в серебре дело?! - завершила она монолог, а затем обернулась и увидела нас. В ответ на немой вопрос, написанный на наших лицах, она указала на солдатку рукой. - Это, юн спадин, видят все богини, я добрая тётя, а они доброту за добродетель не считают. У нас в терции за кражу без разговоров прирезали. Но ведь это не просто серебро. Пойдёмте, свидетелями будете.
        Мы с Катариной переглянулись, а мечница оторвала жертву от бортика фургона и поволокла к костру, где сидели все отдыхающие солдатки. Там доедали кашу из большого котла деревянными ложками, а сытые положили щит и под азартные возгласы играли в настольную игру, похожую на нарды, разве что вместо квадратной доски расчертили мелом круг на щите. Если присмотреться, можно было заметить, что у многих щиты со следами мела.
        Урсула подтащила жертву к костру.
        - Ну, у кого мои деньги?
        - Вон, у неё, - показала рукой солдатка.
        Все замерли и с любопытством уставились на нас и на эту парочку. Кто-то даже замер с ложкой у рта.
        Женщина, трясшая на ладони игральные кости, упёрла руку в бок.
        - Можешь её придушить - давно руки чесались; но костяную добычу не отдам: она священна, Двуликая мне в защитницы!
        Урсула насупилась, соображая, что делать. Если полезть в драку, то весь отряд встанет на защиту противницы.
        - Слышь, Вита, я тебе за каждую серебрушку две дам. Верни.
        Женщина поглядела на своих подружек, облизала губы и надменно задрала голову.
        - Пять. За каждую.
        Урсула разразилась длинной тирадой, а потом добавила.
        - Дожила на старости лет! За своё же добро торгуюсь.
        Мечница похлопала себя по кошельку на поясе, а потом снова взвыла.
        - Это, юн спадин, не одолжишь немного серебра?
        - Тётя Урсула, ты же жалование получила, не так ли? - спросил я, улыбнувшись слегка растерянно.
        - Так это, юн спадин, я же в столице всё через банк муженьку отправила. Я же не пропойца какая.
        Я покачал головой.
        - А те, что за сказки дал?
        - Юн спадин, я потом расскажу.
        Я усмехнулся и достал из кошелька мелочь, положив на протянутую ладонь старой мечницы. Деньги быстро перекочевали от неё к другой солдатке, а в руках осталось несколько серебрушек; иные были весьма поцарапанного и даже не товарного вида.
        Урсула, готовая вот-вот взорваться от возмущения, взяла из горсти одну, снова схватила воровку за косу и сунула ей под нос серебрушку.
        - Видишь?! Видишь?! Это чеканка герцогини да Кур! Таких больше не чеканят! Я её в трофее из казны графини Шанорской взяла, когда брали крепость! А эта из нобийского похода! Монета третьей династии чёрных королев! Ты не просто деньги взяла - ты всю мою жизнь украла! Даже голодная и сто лет трезвая, я не расплачусь этими монетам ни с кем!
        Урсула сжала монеты в кулаке и несколько раз ударила воровку по лицу. Нос хрустнул, потекла кровь.
        - Проваливай! И не забудь, сколько мне должна! А если в числах путаешься, спроси у халумари, он умный!
        Мечница тяжело вздохнула и пнула жертву под зад, отправляя в траву. Урсула быстро высыпала монеты и серебряные колечки на ладонь и быстро их пересчитала.
        - Эй! Тётя Урсула, сыграем?! - раздался весёлый возглас со стороны солдаток. Звавшая мечницу протянула в нашу сторону деревянную кружку с игральными костями.
        - Не-а, - убирая сокровище за пазуху, ответила Урсула, - меня благородные дамы и господа за один с ними стол позвали.
        Мечница поправила поддоспешник с таким видом, словно это был смокинг для театра, а потом недовольно посмотрела на рукав.
        - От гадость! Кровью испачкалась!
        Я улыбнулся, взял Катарину за руку и направился к столам, где уже дымилось блюдо с запечённым на костре крокодилом, нарезанным сыром и похлёбкой из бобов с копчёностями. Настала моя очередь умничать.
        За столом я дождался, когда все, включая пришедшую из фургона Лену, не рассядутся, а потом с пафосным видом вытянул над скатертью руку. Не с первого раза, но всё же получилось. Тарелка рывками подъехала ко мне, словно была с железным донышком, а под столешницей водили магнитом. Правда, я чуть не расплескал всю похлёбку, но это дело наживное. Так же подвинул вилки, ложки и ножик.
        Рядом сидела Катарина, сверкающая, как начищенная медная бляха. Ей явно льстило, что у меня получалось колдовать: мол, ее мужчина не хухры-мухры, а настоящий чародей!
        За столом были генерал, Лена, Лукреция с Мартой и Андрей. Теперь к ним присоединилась и наша троица. На столе рядом с начальником стоял открытый ноутбук, и начальник иногда что-то набирал, осторожно, чтоб не запачкать, клацая клавиатурой.
        - Молодец, пять баллов! - произнёс Пётр Алексеевич, вертя в руках многофункциональный бинокль. - Прогресс налицо. А теперь подумай над одной задачкой. Впереди проклятое место, и там нас явно ждут. Считай, что на экзамене, а то похвально, что ты того Джека не бросил - русские своих не бросают, но головой тоже надо думать. Вопрос: что будешь делать?
        - Ждут? - переспросил я.
        Весь момент торжества растаял, как дым. Я так радовался достигнутому успеху, а сейчас все коту под хвост.
        Генерал протянул мне бинокль, и я сразу приложился к нему, сменяя режимы. В обычном оптическом канале ничего не было заметно, а вот в тепловизионном высветился с десяток фигур, похожих на человеческие. Они стояли среди кустов за рекой и наблюдали за нами.
        - Ну, какое решение?
        - Это засада? - переспросил я, глянув на генерала.
        Тот кивнул. Я опустил голову и положил на колени бинокль, начав тереть пальцами кнопку переключения режимов. Да, задачка не из лёгких: с одной стороны, нам туда нужно, а с другой - это как лезть в пасть крокодилу, зная, что он там.
        - Речка - граница проклятого места. За ней начинаются владения Вечноскорбящей матери. Они не сунутся к нам, и можно попробовать обойти до изгиба реки, где ближе всего к центру, и снять показания оттуда.
        - Ты уверен, что не сунутся? - хмуро сверлили меня взглядом генерал.
        - Нет, - покачал я головой. - Не уверен. Но тогда можно уйти подальше.
        Пётр Алексеевич вздохнул и потянулся за вилкой.
        - И тогда мы будем в самом уязвимом состоянии - на марше.
        - Тогда подготовить оборону, - предположил я.
        - Думай, Юра, - произнёс генерал, украв мою фразу. Со стороны она принимала несколько иной акцент. Теперь слова казались укоризной.
        - Атаковать первыми?
        - У тебя что, магия мозг вытесняет? Они нам пока ничего не сделали, если атакуем, могут выставить справедливую претензию, что мы агрессоры.
        Я провёл руками по волосам на затылке, вздохнул и выдал новое предположение:
        - Тогда только один вариант: нужно подготовить лагерь к обороне, а затем послать переговорщика, чтоб нас пустили поближе. Если не получится, то переговорщик бежит назад, заманивая противника в ловушку.
        - Троечка с плюсом, теперь детали, - кивнул генерал и наколол на вилку кусок мяса. - М-м-м, совсем как утка! - выдал он вердикт по поводу крокодила. Надо будет потом рецептиков поискать, чтоб сделать с начинкой.
        Сидевшая за спиной Лукреции Марта замычала и показала на что-то. Генерал поддел тушку рептилии; оказалось, что та была зашита, а в щелях виднелись овощи. Сельская ведьма при виде улыбки генерала сама заулыбалась и начала крутить в руках уголок фартука. Она вообще в последнее время часто вздыхала, а порой сядет где-нибудь неподалёку, так, чтоб ее видно было, и сидит, потупив взгляд и глупо улыбаясь. Казалось бы, матриархат матриархатом, но Пётр Алексеевич имел титул барона, и разница в социальном положении была очень велика. Уж не знаю, чем он ведьме приглянулся, ведь он намного старше неё, даже если не принимать в расчёт те придуманные триста лет. Впрочем, земляне всегда выглядели моложе своего возраста, и в свои шестьдесят генерал смотрелся на сорок с хвостиком.
        А сам генерал старательно делал вид, что не замечает Марту. Но даже той похвалы хватало, чтоб ведьма расплылась в улыбке и краснела, как девственница на смотринах.
        Лукреция же этого откровенно не одобряла, цыкая на свою служанку, иногда даже без повода, хотя открыто злость не проявляла. Она просто напоминала: мол, знай своё место, деревенщина.
        Я глянул на Катарину, которая взяла у меня бинокль и теперь разглядывала через него все вокруг.
        - Ух, ты! А это волшебную силу в людях чует?
        - Нет, он чует тепло живых тел и нагретых вещей.
        - Какая яси вещь! - восторженно протянула храмовница, повернувшись в мою сторону и уставившись на меня в упор. - А ты через эту смотрелку очень смешной. У тебя сейчас щёки пылают.
        Я не стал отбирать у девушки новую игрушку, а вместо этого снова почесал в затылке над задачкой генерала.
        - Тогда переговорщика нужно упаковать в доспех под самую завязку. Но кто пойдёт? Это ведь опасно.
        - Угу, - снова кивнул Пётр Алексеевич, уплетая мясо с хлебом и лёгким вином. - Мужчин они не считают за нормальных людей. Рыцаршами мы рисковать не можем. Лукреция тоже не вариант. Остаётся только твоя Покахотнас.
        Я поджал губы.
        - Может, я сам?
        - Похвально, что ты не хочешь рисковать своей девушкой, но у неё шансов сбежать во много раз больше.
        - Но она же не знает, что говорить! - упирался я.
        - Замечательно! За то время, что мы готовим лагерь, ты обучишь её работе с переносной радиостанцией. Андрей, достань из хранилища пять радиек, проверь заряженность, выставь частоты. И подготовь пусковую с передатчиком, надо отдать указания на всякий случай и сообщить наше положение. И делаем всё без суеты, словно мы не знаем о присутствии наблюдателей. Вводим врага в заблуждение. Думаю, до темноты успеем всё подготовить.
        Генерал снова откусил кусок мяса.
        Я сконфуженно положил руки на стол. Оказавшаяся между рук вилка начала кататься из стороны в сторону, словно ею играли в мини-теннис. Вот так, готовишь всё, а оно всё насмарку. Вместо магии, приходится возиться с приборами.
        Меня что-то потрогало за ногу. Я опустил глаза вниз. Это оказался Чужик, который до сих пор держал в передних лапах обломки пузырька с перекисью. Дурной он, однако! Его бы энергию да в мирных целях! Кстати, об энергии.
        - Маэстра, - обратился я к Лукреции, закусывавшей вино ломтиком сыра, - а волшебную силу как-нибудь можно накопить?
        - Способный ученик! Правильные вопросы задаёт! - улыбнулась волшебница, сняла с пальца золотое колечко и протянула мне.
        Я взял вещицу и принялся её разглядывать. На первый взгляд, ничего необычного, но внутри кольца, оказывается, была вложена тонкая полоска из какого-то белого металла, похожего на платину, и его отделяла от золота хорошо различимая прослоечка чернения. Получался небольшой конденсатор. Как говорится, всё гениальное просто.
        - А это не запрещено? Это похоже на абискойну.
        - Ну, во-первых, оно проклеймено смотрителями Ордена, а во-вторых, между абискойной и волшебным кольцом разница такая же, как между пушкой и мушкетом, но на две-три молнии запаса хватит.
        - Бли-и-ин! - протянул я. - А где такие можно купить?
        - Что за абискойна? - сразу же поинтересовался генерал.
        - Артефакт, - пояснил я и начал изображать руками параметры вещицы. - С виду похоже на шарикоподшипник примерно пяти сантиметров в диаметре, но сделан из серебра и платины.
        Пётр Алексеевич коротко угукнул, ненадолго погрузился в размышления, а потом спросил:
        - Это не та ли вещица, которую инквизиция нашла в руинах офиса?
        - Она, - ответил я.
        - Угу. Ясно. А она прямо так уж сильно запрещена?
        - Да, - так же коротко отозвался я и только потом пояснил: - Как незаконное оружие у гражданских.
        - Ясно.
        Генерал постучал пальцами по краешку ноутбука, а потом начал быстро водить пальцами по сенсорной панели. Через полминуты он повернул ноут в мою сторону.
        - Это оно?
        Все прильнули к экрану, хотя только мне и Лене было понятно, что это за изображение. А на экране застыла разноцветная картинка стоп-кадра со сканеров на проходной, которые были установлены на КПП базы. Сканеры давно сделали безопасными, и потому через них не только сумки для досмотра запускали, но и людей, и вот сейчас на этом скриншоте виднелась фигура с вещами - явно женщина и явно богатая, ибо обилие колец и прочих украшений недвусмысленно намекало на это.
        Генерал начал водить пальцами по сенсору, картинка шевельнулась и начала вращаться вокруг оси. Значит, это не просто скриншот, а полноценная запись скана.
        - Вот.
        Он увеличил картинку и ткнул пальцем в прямоугольник в руках женщины.
        - Помощник от спецслужб сказал, что это книга, но у неё вырезаны внутренности, и книга используется как тайник. Обложка из свинцовых пластин, поэтому пришлось прогнать через несколько фильтров. Это и есть абискойны?
        Я поглядел на два толстых кольца, но вместо меня слово взяла Лукреция:
        - Да, это они. А кто эта женщина?
        - А это твоя дорогая тётушка Кассия. Так, значит, ей полагается смертная казнь, говорите?
        Лукреция нахмурилась.
        - Она, конечно, сука, но я не хочу её смерти. Господин барон, давайте забудем увиденное. Я сделаю всё, что в моих силах, чтоб угодить вам.
        Пётр Алексеевич прищурился и широко улыбнулся.
        - Не-е-т, месть подают холодной. Теперь эта надменная и напыщенная ведьма будет у меня ходить на цыпочках и подавать голос, когда прикажу.
        Генерал потянулся за бутылкой с вином.
        - Это надо отметить. А я всё думал, как прижать эту стерву, а она сама попалась.
        - Вам никто не поверит, - тихо проронила Лукреция, осторожно проведя пальцами по своей книге, словно там тоже был тайник.
        - Поверят, моя дорогая, поверят! Я специально читал ваши законы, волшебные силы при дознании считаются как улики, а показания мага, учуявшего что-то подозрительное, принимаются так же, как увиденное своими глазами и услышанное своими ушами. В этом случае я надёжный свидетель как пользователь могучего артефакта.
        Лукреция прижала к груди свою книгу, несколько раз нервно промычала какую-то нескладушку. Я думал, раскроет, но нет, волшебница потянулась за своим кошельком, а следом на стол легло несколько колец: одно очень тоненькое, золотое, и пять медных, но всё равно с платиновой вставочкой изнутри.
        - Вот, забирай, - произнесла волшебница. - Чтоб наполнить их силой, нужно представить, что ты осторожно дуешь на них своим тёплым дыханием. Но если надо на короткое время наполнить через край, то представь, что льёшь на них кровь из вскрытых вен. Если кольца на руках, то сила сама дополнит твою пустоту. Если просто держишь, то вдыхай сквозь кольцо, словно лечебное благовоние.
        - Долго надо дуть, чтоб наполнить?
        - Тебе - да. Весь день. Не забывай, что колодцу твоей внутренней силы нужно время, чтоб снова заполниться. Вычерпаешь - будешь недомогать.
        - А это я уже понял, - прошептал я, вспомнив, как чуть не упал в обморок, пытаясь создать молнию. - Маэстра, а ты вены вскрывала?
        Лукреция поморщилась, словно вспомнила что-то очень неприятное, и поглядела на свою левую руку.
        - Молодая была, глупая.
        - Это не тогда ли, когда Кассия твоего возлюбленного выгнала?
        - Хватит! - грубо оборвала меня магесса. - Я думаю, пора делом заняться.
        Она быстро опустошила кубок с вином и зло вгрызлась в кусок крокодильего мяса.
        Сидевший рядом генерал тяжело вздохнул.
        - И то правда! Надо оборудовать к обороне лагерь и подготовить переговорщицу. Пойду графине лекции читать по фортификационным сооружениям.
        Я оглядел присутствующих. Не заладился обед, но зато я стал обладателем настоящих волшебных колец, совсем как хоббит, помноженный на шесть. И у меня даже собственный Голум имеется.
        Глава 19. Песнь тьмы и пламени - всё, как по нотам (не вычитано)
        - Давай ещё раз, - произнёс я, стоя перед Катариной и поправляя шнур от гарнитуры радиостанции.
        Сама радийка крепилась к разгрузке, надетой поверх кирасы. Выглядело это очень необычно, но голь на выдумки хитра, приходится изворачиваться так, притом что броня совершенно не приспособлена для использования совместно с продуктами высоких технологий.
        - Мы уже повторяли, - хмуро ответила храмовница, переводя взгляд то на устройство, то на пистолет-пулемёт, который ей дала Лена. В подсумках было ещё три полных магазина.
        - Я должен быть уверен.
        Катарина вздохнула, подняла руку и нажала на тангенту гарнитуры.
        - Кошка - Крепости, примем.
        - Не примем, а приём, - поправил я девушку.ф
        Радиостанция зашипела и заговорила голосом генерала. Тот считал, будто бы если нас не атаковали сразу, то противник либо не имеет такой задачи, либо не так силён, как может подуматься, несмотря на то, что там обитает целая богиня. Вынужден был согласиться.
        - Крепость слушает, приём.
        - Вот видишь. Ничего сложного, - пробормотала храмовница.
        Я кивнул и поправил клапаны на подсумках с гранатами.
        - Сперва разогнуть усики и выдернуть кольцо, и только потом кинуть. Скобку не разжимать раньше времени, а то в руке взорвётся.
        - Знаю.
        Я вздохнул и придирчиво оглядел девушку. Вроде, всё нормально, но всё равно нужно ещё раз проверить. А что до гранаты, так до этого я заставил её десять раз метнуть макет со вкрученным боевым взрывателем.
        Вечерело.
        Подготовки шла полным ходом. Форталезу развернули в двухстах метрах от границы проклятого места, разместив в небольшом берёзовом колке. Генерал убедил леди Ребекку, что это самое оптимальное расстояние. Солдатки до сих пор копают рвы, делают насыпь и вбивают в неё свежесрубленные колья. Пушкарки уже валятся с ног, но тренируются с пушкой. Над лагерем стояли крики, отборный мат, лязг железа и стук топоров и кувалд. Женщины кирками рыхлили землю, чтоб потом увеличить насыпь.
        Да уж, незаметность подготовки лагеря зашкаливает.
        Я вздохнул и поглядел на отдельную команду, которая делал под руководством Андрюхи окопы для стрельбы лёжа. Самый дальний был почти на берегу речки, и потом они шли через каждые сорок метров, причём обращены брустверами в нашу сторону. В случае срыва переговоров Катарина должна была нырнуть в тот, до которого успела бы добежать, начав отстреливаться. Одновременно с этим открыли бы огонь наши.
        Собственно для этого и нужны окопы, чтоб свои же не подстрелили.
        Я вздохнул, наверное, уже в десятый раз за вечер, поправил на девушке ножны с фальшионом и достал из кармана фонарик, переключив его в ультрафиолетовый режим. Под невидимым лучом на броне храмовницы вспыхивали нанесённые люминесцентными красками узоры и символы. Всё, как говорится, по плану.
        - Не забудь про вот эту гренаду, - показал я на зелёный тубус. - Её нужно кинуть как можно дальше. Но кидать только тогда, когда барон даст сигнал.
        - Я помню, - огрызнулась храмовница.
        - Я же переживаю.
        - Всё будет хорошо, - с натужной улыбкой прошептала она в ответ.
        Девушка начла поочерёдно доставить свои пистолеты из петель на перевязи, надетой прямо поверх разгрузки. Помимо кремнёвых пистолетов, это был обрез двустволки с крупной картечью, а ещё два пистолета: один - генеральский наградной маузер, а второй - штурмовой, под патрон двенадцать миллиметров. Решили, что мало оружия не бывает.
        Хотя отряду дали оружие под унитарный патрон, среди него не было автоматического. На верхах боятся, что местные способны скопировать нетребовательную к обслуживанию автоматику, а затем обратить её против нас же. Я слабо представлял, как можно в условиях позднего Средневековья без станков и инструментов создать автомат Калашникова, но раз начальство решило, то пусть так и будет. Исключение - только табельное оружие для землян.
        Катарина достала револьвер, прищурилась и откинула барабан. В гнёздах блеснули донышки гильз с капсюлями.
        - А оно точно выстрелит?
        - Ну, мы же стреляли, значит, выстрелит, - улыбнулся я.
        - А оно точно доспех пробьёт?
        - Пробьёт.
        Я глянул в сторону речки. Лейтенант начал крепить к стволам берёз сюрпризы для местных. Сюрпризы были самые разные, но как минимум удивление обеспечить должны. Но самый главный, по словам генерала, вызовет настоящий фурор.
        Небесная Пара приближалась к горизонту, а это значит осталось совсем мало времени. Я пощупал магодетектор и пошёл в сторону фургона. Пришлось пройти в зазор между брустверами, в который при атаке должный выставить орудие.
        Генерал построил пушкарок и теперь подробно разъяснял им тактику боя. Здесь же стояли и Клэр с Ребеккой и Гердой, внимательно слушая. Графиня пафосно положила на плечо, словно киношный техасский рейнджер, подаренное ей расписное и позолоченное охотничье ружьё. Не хватало зубочистки в зубах.
        - Противник начнёт сближаться с дистанции в триста шагов. За это время надо поразить его строй на дальней дистанции - осколочно-фугасным, а с самой близкой - картечью. Всё ясно?
        Женщины продолжала молча галдеть на Петра Алексеева, и закивали, только когда в разговор вмешалась Ребекка.
        - Чё вылупились, дуры?! Сперва бахнули бомбардой, а в упор - картечью!
        Стоящая в главе пушкарок Глория недовольно насупилась оскорблению, а остальные закивали, мол, теперь понятно. Но генерал тоже виноват, начав объяснения заумными академическими терминами. Образование на Реверсе тоже играет роль.
        Я ухмыльнулся и заскочил в фургон. Там достал из-под лавочки ящик, а из него - книгу «Искусство огня» и волшебные кольца.
        Одно осторожно положил перед собой и уставился на него.
        Кольцо как кольцо. А если попробовать проверить его через магодетктор?
        Задумчиво скривившись, я откинулся назад и провёл рукой в воздухе, вызывая панель меню в дополненной реальности. Сразу за этим вывел пространственную схему источников и график частот. И они показали очень интересную картинку: на схеме чётко виднелись я и волшебницы, а ещё со стороны проклятого места виднелась сплошная муть, в которой терялись многочисленные сигналы. Нас там действительно ждали.
        А вот кольца совершенно не были видны, словно в них не было магии. Такое может быть только при условии, что они пусты.
        Вспомнив, что говорила Лукреция про то, как наполнить волшебный накопитель, я поднял кольцо и начал тихонько на него дуть. Сперва ничего не происходило, а потом внутренняя часть кольца начала медленно разгораться бледным белого там сиянием.
        «В непосредственной близости обнаружен новый объект», - привычно прошептала система.
        - Вижу, - пробурчал я и снова подул на колечко, отчего то ненадолго стало светиться ярче, словно уголёк в костре, на который тоже подули.
        Я не знал, как сильно и как долго надо проводить процедуру, и главное, сколь усердно нужно работать лёгкими. Даже голова закружилась от избытка кислорода. Тряхнув головой, я положил кольцо рядом и откинулся назад. Чтобы время не пропадало попусту, отдал приказ моей внутренней помощнице:
        - Система, обозначь новый объект, как волшебное кольцо, инвентарный номер один. Выяви закономерность самопроизвольного падения мощности магического поля, генерируемого объектом.
        «Принято», - с готовностью отозвалась та.
        В дополненной реальности высветился график, представляющий собой ровную прямую, параллельную оси времени. То есть не менялся. А потом вдруг график резко упал почти до нуля. От неожиданности я выпрямился и выругался, а когда увидел Чужика, держащего артефакт в руках, аки белка - орех, то выругался второй раз.
        - Ты не охренел ли, уродец?!
        Дух приподнял голову и открыл пасть, но не оскалился. Создалось такое ощущение, что он пьяный, как алкаш, дорвавшийся до заветной бутылки.
        - Кыш!
        Чужик плашмя упал со скамьи на пол. Кольцо звякнуло о пол, и к нему, словно тараканы к куску печенья, тут же поспешили все мелкие твари: большой мохнатый паук, гадюка, несколько пиявок. На потолке возбуждённо зашевелились сбившиеся в кучу летучие мыши-вампиры.
        - Да ну вас, - рыкнул я и придавил кольцо ногой, а потом поднял его с пола.
        Теперь ясно, почему магесса держала колечки при себе в разряженном виде. Они как кусок сахара для крыс. А если и заряжать, то только на пальцах.
        В очередной раз ругнувшись, я нацепил колечки на руку, туда, где уже были обычные украшения. Интересно, а обычные можно зарядить? Подумав так, я начла дуть на печатку со знаком прогрессоров, которую выдали на складе. Нет, не получилось. Магодетектор не отметил никакого результата, значит, биметаллическая составляющая - обязательное условие. Но сейчас это не главная задача, хотя, если подумать…
        Я поискал глазами нужный ящик, вытащил его из-под лавки, а после достал из него проволочки: железную и медную. Обе свернул в форме кольца примерно одинакового размера, затем вложил одно в другое. Вместо смолы-изолятора осторожно намотал на них изоленту в один слой. Получился синий-синий супер артефакт.
        Ну что ж, приступим.
        Заставив систему вывести новый график, я осторожно подул и радостно улыбнулся: кривая мощности сигнала поползла вверх. До полноценных колец Лукреции было далеко, но тут важно понять сам смысл происходящего.
        - Подавитесь, ушлёпыши, - проронил я и швырнул изоленту копошащимся у моих ног покемонам. Те сразу же начали грызню за лакомый кусок. Я вздохнул и начал дуть на подаренные мне волшебные кольца. Никогда не знаешь, где пригодится хоть небольшой, но козырь в рукаве.
        Когда график мощности колец перестал увеличиваться, а означало, что вещицы достигли предела своего насыщения. Я разочарованно поморщился - мощность накопителей магии была не очень большой. Но это логично. Лукреция не отдаст по-настоящему ценные артефакты, так что будем пользоваться тем, что имеем. А имеем мы не очень большой арсенал: немного телекинеза, капелька пирокинеза и чуточку электрической магии. Любая опытная волшебница запросто отклонит и нейтрализует мои заклинания, поэтому будем пользоваться продуктами земных технологий. А что бы сказал профессор?
        - Блин, - выругался я, наверное, уже в десятый раз.
        Глушков же давал мне высокоточные приборы для тренировок и анализа моих магических способней. А я, как настоящий русский, сперва попытался сделать сам, а потом уже вспомнил про инструкцию. Ну да ладно, после проклятого места займусь этим.
        Сейчас важнее всего обеспечить безопасность Катарины. Но внутри ощущалось чувство какого-то бессилия: хотелось помочь, а помощи от меня сейчас было не очень много. Я снова посмотрел на колечко, а потом переместил взгляд на ползающих в поисках наживы монстров. Покемоны, готовые напугать меня и любого другого ради порции энергии, на мой взгляд, можно разделить на уровни по силе и интеллекту. От этого же зависит и направленность их деятельности. Самые слабые и тупые паразитируют только на одном страхе, например, змея и паук используют фобии соответствующих животных, запертый в банке зубастый фарш живёт за счёт самого примитивного, животного ужаса перед зубастым и неведомым. Для бесформенного чудовища чем больше челюстей и когтей - тем лучше. А Чужик - дух более высокой формации, возвышаясь над остальными моими страхами, как енот возвышается по уровню интеллекта над червями, лягушками и даже ёжиками. Он более вариативен в выборе стратегии. Такое возможно только в магическом мире, где в момент контакта человека с сущностью, хомо сапиенс ментально соприкасается с тварью, и та откусывает от него кусок,
как краб отрывает щупальце тянущегося к нему осьминога. Это, конечно, только теория, но я обязательно передам её профессору. Хотя бы потому что магический симбионт тоже укладывается в эту гипотезу, но это сейчас не имеет никакого отношения к делу.
        Я поднял обмотанное изолентой самодельное кольцо и отрывисто дунул на него, почти что плюнул, как рыбак на крючок. А потом наклонился и провёл перед носом Чужика, тот хоть и был обожравшейся животинкой, но всё равно потянулся за артефактом.
        - Ты же читаешь страхи. Значит, читаешь мысли и образы, - прошептал я, а потом представил духа в сидячем виде и подкрепил мысль вслух: - Сидеть.
        Чужик оскалился и тихо заскрипел, как пенопласт по стеклу. Я сделал поправку, добавив в образ сидящего демонёнка кольцо в лапах.
        Монстр сразу же отпрянул и наклонил голову набок.
        - Чуешь, - с улыбкой произнёс я и начал повторять словно заклинание: - Сидеть. Сидеть. Сидеть.
        С пятой попытки Чужик всё же опустил пятую точку на пол фургона. Я едва сдержал порыв погладить тварь.
        - Умница, - усмехнулся я и вытянул ладонь с лежащим на ней колечком с порцией энергии, словно кусочком сахара. - Мы найдём тебе применение. Система, провести анализ и закрепить в подсознании фразу, начинающуюся со слова Чужик и последующего образа, как… - я застыл ненадолго и только потом добавил: - Как драйвер нематериального устройства.
        До меня, наконец, дошло. Все заклинания - это сотканные из вихрей биополя виртуальные устройства, которыми пользуется маг. Как ложка, нож и писчее перо - это виртуальные органы человека, созданные из сторонних материалов. И мозг представляет собой не только орган для планирования будущего и коммуникации с внешним миром и членами социума, но и огромная база с драйверами инструментов, в том числе оружия, с которыми мы взаимодействуем с помощью универсального интерфейса - рук. В этом плане магия ничем не отличается от иголки или топора, значит, из простеньких кусочков можно создать что-то не слишком мощное, но очень полезное. А раз так, долой средневековое интуитивное мракобесие. Да здравствует научный подход.
        Я потянулся к книге «Искусство огня» и принялся листать ту страницу за страницей, давая указания системе и делая пометки. Опомнился только когда полог откинулся и в внутрь заглянул генерал. Снаружи уже стемнело и пришлось даже поправить фонарик, чтоб осветить пространство фургона.
        - Ну что, чародей, готов? Мы начинаем через десять минут. Твою Покахонтас я проинструктировал.
        Генерал исчез, а выглянул наружу, нашёл глазами храмовницу, которая немного нервничая, разминалась. Она совершала наклоны и потягивания, чередуя это с быстрым выхватыванием пистолетов.
        Я вздохнул и спрыгнул, а потом поднял руку и осторожно провёл сверху вниз пальцами, сложенным в знаке Небесной Пары, осеняя издали девушку благословением высших божеств этого мира. А после оглянулся, убедился, что никто не видит, и легонько её перекрестил. Вдруг поможет. Это же планета магии и богов.
        - По местам! - раздался крик Герды над лагерем.
        Мы начинали…
        ***
        Дементэ сидела и вглядывалась в темноту.
        Вокруг неё светились искажённые проклятым местом, похожие на плод любви животных и людей женщины, и темнота явно не была им помехой. Дементэ опустила взгляд на нож, который держала в руке. Тот был пуст, я угрозы убить с его помощью громадное дитя были всего-навсего большим блефом. А просить безумную богиню наполнить клинок силой было так же глупо, как представить к голове пистолет и попросить немного пороха.
        Дементэ сжала в свободной руке ненавистную пуповину, которую хотелось разрезать на мелкие-мелкие кусочки и сжечь, и подняла взор на лагерь врага, сначала освещённый колдовскими лампами, а недавно погрузившийся во тьму, и даже на фоне звёздного неба перестало быть видным, что там происходит. К дементэ подошла одна из похожих женщин, что похожи то ли на свиней, то ли на бегемотов, и произнесла:
        - Они готовятся, они идут.
        Женщина прищурилась, но так и не смогла увидеть никого, а из-за топота проклятых созданий не могла слышать шагов приближающихся.
        - Идут, - повторила проклятая женщина с шестью тремя парами обвисших грудей. - Что будешь делать? - Спросила она таким сиплым и сдавленным голосом, словно её душила сильная астма.
        - Ты сделаешь вид, что хочешь выслушать их предложение. А потом нападёшь.
        Дементэ очень надеялась, что её голос не задрожал и не выдал блефа. Если это случится, на неё накинутся и разорвут в клочья раньше, чем она успеет прокричать слово «мама».
        Проклятая женщина хрипло хмыкнула, наклонилась и подобрала с земли тяжёлый изогнутый клинок с односторонней заточкой и загнутым в виде петли хвостовиком вместо рукояти, вес меча был неподвластен простой смертной. Обычная воительница просто не поднимет. А искажённая напрягла тугие мышцы и положила оружие обухом на плечо. Одно движение, и клинок, имеющий длину в человеческий рост, начнёт порхать, как лёгкая шпага.
        - Они тоже будут готовы к бою, - натужно произнесла искажённая.
        - Ты боишься смерти? - тихо прорычала дементэ и покрепче стиснула ключ Кая.
        - Не простой смерти. Глупой смерти, - снова хмыкнула женщина.
        - Тогда сами будьте готовы биться. Темнота вам на руку.
        Женщина сделала шумный вздох.
        - Мы уже встали в два малых каре. Магини будут защищать строй от пуль, стрел, ядер и картечи. По сигналу обойдём воз с дитём по краям и медленно раздавим пришлых, как писклявых тараканов. А после ты выполнишь обещанное и отпустишь дитя.
        - Не указывай мне, что делать, - едва сдерживая крик, ответила дементэ. - Младенец будет у меня столько, сколько я посчитаю нужным.
        Искажённая ничего не ответила, лишь плюнула на землю в сторону, противоположную медленно дышащему выкидышу великана.
        В темноте раздался возглас, и все затихли. Позиция для нападения действительно была не самой хорошей. Впереди река, мешающая лобовой атаке, придётся обходить омут по двум прилегающим к нему бродам. Пришлые это знали и пользовались этим. Но дементэ не волновали жизни этих потерявших человечий облик тварей, ей хотелось увидеть потухший взгляд пришлого. Хотелось посмотреть в эти глаза-льдинки и спросить: «Готов ли он встретиться с сёстрами на том свете? Готов ли рассказать им, почему убил их?»
        Из мрака под ногами раздался писклявый тявкающий голос сухенькой полусобачонки.
        - Идёт. Она пахнет львицей. Она пахнет как храмовница.
        Дементэ поджала губы. Эти твари её не столько пугали, сколько вызывали брезгливость.
        - Тогда по плану. Им нечем удивить кроме двух ведьм и десятка мушкетов.
        - Хорошо бы, - с сомнением произнесла искажённая, наклонилась вперёд и начала набирать ход, как бегемот перед атакой. Дементэ это увидела лишь по тусклым обликам на голой коже стражницы проклятого места.
        Впереди раздались всплески, словно большая туша решила ломиться через омут напрямик, а потом влажные шлепки босых ног по сырой траве.
        - Остановись! - тяжело вскричала искажённая и тут же добавила: - Покажись. Я знаю, у тебя есть фонарь.
        Дементэ думала, что её сложно удивить, но поляну по ту сторону реки внезапно залил призрачный свет, а из тьмы вышла воительница в доспехах, которые тоже вспыхнули яркими огнями, словно сама Агния снизошла с небес. Яркие жёлтые и белые письмена горели на доспехе колдовским пламенем. Над головой висело странное кольцо, похожее на раскалённое золото.
        По рядам искажённых прошлись шепоточки изумления. А сияющая воительницы и стражница начали переговоры. Одна просила пройти в эти земли, вторая находила слова, чтоб отказать. Но женщине не нравилось, что шёпот в боевом порядке становился всё сильнее.
        - Нет-нет-нет, - забормотала дементэ, выпустив из рук толстую, как корабельный канат пуповину, оттягивающую чресла и постоянно отдающуюся давящей болью в бёдрах. Женщина быстро провела пальцами у себя под носом и уставилась на двух переговорщиц взглядом загнанного в угол зверя. Если переговоры загнутся хоть на минутку, боевой дух будет сломлен. Привыкшие служить божествам создания сдадутся перед спокойными речами сверкающей храмовницы. Уж непонятно, что за магия была использована, но самой магии дементэ не чувствовала вовсе. Будучи опустошённой, она чуяла чары, как голодный зверь чует запахи мяса.
        - В бой, - осипши прошептала дементэ, сглотнула слюну и заорала, срывая голос: - В бой!
        По рядам стражей обители Вечноскорябщей Матери пронёсся дублирующий крик десятниц, и ощетинившийся алебардам и стволами мушкетов строй двинулся вперёд. Странные волшебницы искажённых, похожие на человекоподобных насекомых-палочников, уподобившихся сухим веточкам, вскинули руки. Над их ладонями вспыхнули синие огни, призванные защитить от оружия дальнего боя.
        Дементэ окинула пространство вокруг себя взглядом, вспоминая, всё ли было подготовлено. Она видела пришлых в бою, и ничего не должна была упустить из виду.
        Строй выучено двинулся по краям широкого омута. Начала шуметь вода. Ещё немного и первые ряды дружно, словно не было этой преграды, начали выходить на берег.
        А храмовница не спешила убегать, словно не видела надвигавшейся массы. Даже не обнажила клинок, когда старшая стражница поудобнее перехватила сой чудовищный клинок и замахнулась. А потом…
        А среди нижних ветвей деревьев с грохотом взрывов возникли столь яркие вспышки, словно там родились молнии. Весь строй разом прикрыл руками глаза. Многие отвернулись. Место вспышек сразу же заняла кромешная тьма, но до сих пор перед глазами плыли разноцветные круги и кляксы.
        - Вперёд, падаль трусливая! - пронеслось над строем, и стражницы снова двинулись вперёд. Первые ряды сомкнули строй, и когда над их головами с резким шипением возникала и стала медленно опускаться желтоватая искра, роняющая резкие тени на траву, словно очень ленивая падающая звезда, даже не замедлили шаг. Вот только храмовницы уже не было видно, лишь старшая стражница стояла на коленях, держась за живот.
        А затем со стороны лагеря раздался пушечный выстрел, сразу же сменившийся грохотом бомбарды, разувавшейся прямо посередине построения провой руки.
        - Бегом! На штурм, пока они не зарядили пу…! - закричала одна из суржанок искажённых, но её голос потонул в новом взрыве. Орудие стреляло с немыслимой скоростью, между выстрелами не невозможно успеть досчитать и до пяти.
        Стой ринулся вперёд, ломаясь и рассыпаясь. Только мушкетёрки встали в две шеренги дали залп по лагерю неприятеля, да часть копейщиц помогла перебраться на противоположный берег волшебницам, но стоило тем ступить на сухую траву, как рядом с ними взорвалось. Бомбарды были не простые, а начинённые картечью, потому за одно мгновение выкосили весь левый фланг вместе с волшебницами. Те даже не успели ничего сделать.
        Дементэ пыталась учуять магию, но не могла. Не было её ни в падающей звезде, ни в оружии неприятельниц. Это было всё просто уловками пришлых.
        Звезда погасла и тут же сменилась другой. Между ними было всего несколько мгновений тьмы, и пушка замолчал, вот только рядом с упавшей на траву старшей стражницей вонзила, словно из ниоткуда храмовница, уже не сияющая чудодейственным доспехом, а держащая в руках странный пистоль. Это неприятно, но выстрел-другой ход сражения не изменит.
        Свою ошибку дементэ осознала, когда пистоль вместо одиночного выстрела начал быстро-быстро выдавать: «Тра-та-та-та-та». По спинам искажённых плясал рубиновый солнечный зайчик, похожий на отблеск драгоценного камня, и женщины падали одна за другой, роняя оружие и не понимая, что происходит. Когда порох и пули у храмовницы закончились, та стала срывать с себя что-то и кидать.
        Дементэ приложила руку к лицу и закрыла пальцами рот. Это оказались странные гренады, и опять никакой магии. Когда кончились и гренады, храмовница скинула с плеча мушкет, который тоже оказался с несколькими зарядами, хотя и не столь скорострельным, как пистоль. Но и его хватило, чтоб бросившиеся к ней стражницы рухнули, как подкошенные.
        Противница увлекалась, не заметив отделившиеся от строя правой руки два десятка искажённых, решившись покончить с ней, дабы не оставлять тыл в опасности. В этот момент дементэ увидела показавшего на редутах врага того самого пришлого, из-за которого погибли её сёстры. Мужчина встал во весь рост, что-то кинул, а потом закричал: «Чужик, фас!»
        С редута быстро помчалось вперёд нечто чёрное, двуногое и с длинным тонким, как плеть хвостом. Это нечто подобно обезьянке, укравшей большой фрукт, зажимало в передних-руках лапах большую гренаду с пылающим белым огоньком. За созданием тянулся дымный след.
        - Тушить! - раздался крик полустоницы.
        Одна из волшебниц искажённых вытянула вперёд руку и прокричала заклинание. Огонь погас, но затем снова вспыхнуло.
        - Тушить! Тушить!!! - надрывая голос орала полусотница.
        Поздно. Тварь кубарем подлетела к стражницам и громко да противно завизжала. Бомбарда рванула так, что даже соседнее дерево дрогнуло. И обидно, что дементэ не уловила момент, когда храмовница в очередной раз исчезла, как призрак.
        Тем временем стражницы, те, что передние из бегущих, достигли редутов перед фортальезой. Закипел рукопашный бой, где преимущество было на стороне искажённых, ибо они обладали большей силой и живучестью. Даже раненные несколькими пулями и изрубленные клинками, они продолжали сражаться.
        С травы поднимались те, кого картечь и осколки бомбард не опрокинули в вечную тьму бездны. Они делали это молча, словно не чувствовали боли. Но пушка, неспособная бить по ближним, выстрелила по ним. Картечь прорубила просеку в рядах отставших и раненых.
        Надежда на искажённых волшебниц окончательно растаяла тогда, когда храмовница, опять появившаяся из пустоты, не помчалась в их сторону. Девушка на ходу достала какую-то вещь, а та вспыхнула зелёным факелом. И снова никакой магии. Совсем никакой.
        Чародейки не могли остановить ту, кого всю жизнь натаскивали на истребление волшебниц, как охотничью собаку натравливали на кабана или буйвола. Магия возникала на редутах, когда там появились две ведьма магистрата. Молнии ударили по искажённым, выжигая попавших под заклинание, как перепёлок. Чары сменились звоном клинков и криками женщин. И этот проклятый пришлый с глазами льдинками тоже был там. Он держал в одной руке короткую глефу, а во второй странный предмет, похожий на шкатулку. Предмет был явно тяжёлым, но когда пришлый касался его остриём глефы, то на оружии оставалась яркая искра, и эта искра поражала приблизившихся к нему стражниц одним лишь касанием.
        Тем временем храмовница добежал до искажённых волшебниц и вместо того, чтоб начать рубку клинком, бросила им под ноги свой яркий изумрудный факел и помчалась назад. Только сейчас дементэ увидела, что девушка нырнула в прикрытую ветками яму, похожую на могилу.
        А ещё дементэ до последнего не обращала внимания на постоянно усиливающийся гул. Потом стало действительно страшно, ибо над головами промчалось нечто огромное, как комето вилидора - крылатый змей. Всю поляну осветило и разрезало надвое вихрем пламени. Волшебницы искажённых начали с истошными криками кататься по земле, но не могли сбить с себя огонь. Тот прилипал к ним, как грязь и только разгорался сильнее. В ярком свете возникшего из ничего пожара блеснули крылья небесного создания, развернувшегося для нового броска. Это нечто прошло прямо над головами сражающихся. Противницы все как один прикрылись щитами. А на головы искажённым посыпались тучи кротких стрел, похожих на арбалетные. Щиты стражниц в отличие от щитов пришлых не могли сдержать нападение, и многие повалило на землю замертво. На выживших с неистовством бросились солдатки из фортальезы.
        Крылатое нечто в третий раз промелькнуло над стражей Вечноскорбящей Матери, на это раз над приготовившимся к атаке резервом. Не меньше двух десятком взрывов слились в один сплошной грохот. И стража не выдержала, начав бегство.
        Дементэ тоже затрясло от страха, она, недолго думая, подхватила пуповину и чиркнула по ней ключом Кая. Во тьму, и подальше, пока про неё не вспомнили, пока не хватились и не призвали к ответу…
        Глава 20. Всё по полочкам
        - Какие у нас потери? - спросил генерал, разглядывая странное создание, лежавшее на траве в двух шагах от него.
        В свете горящего напалма лицо начальника базы приобрело хищные черты.
        - Пять ранено, одна убитая, - поддев носком кованого сапога руку серокожей толстой женщины, ответила леди Ребекка.
        - Жаль, я думал, совсем без потерь обойдётся.
        Пётр Алексеевич до сих пор не привык к тому, что его величают «господин барон», а после этой баталии, все солдатки чуть ли не в рот ему заглядывали, ловя каждое слово.
        Рыцарша вздохнула, явно ожидая, куда больших жертв. На её немного растерянном лице появилась лёгкая ухмылка.
        - Можно ещё раз пояснить, что случилось, уважаемый господин Петер? Вы раздавали указания своим людям, но меня в известность не ставили, от этого не понимаю, что произошло на самом деле.
        Генерал легонько кивнул, а потом поджал руки, так как к нему подскочил Малыш. Пётр Алексеевич не боялся собак, но здоровенный волкодав, натасканный на охоту на людей и бой насмерть с вооружённым противником, внушал уважение, особенно после того, как порвал глотку странному существу с телом гиены и головой человека. У твари при этом была далеко не голливудская улыбка, её пасть широко распахиваясь и поблёскивая желтоватыми клыками. Даже оторопь брала от того, что эти челюсти рвали человечину. Потом пёс насмерть вцепился в такую же серокожую, что осматривала Ребекка. Хотя мясистая женщина была не совсем серой, её кожа подобно шкуре гиппопотама имела поросяче-розовый цвет на животе, вплоть до самой промежности, а также на груди, горле и щеках. Три пары грудей делали её действительно похожей на свиноматку, решившую отомстить мясникам. Сходство было столь сильно, что генерал непроизвольно поискал глазами копчик: вдруг там будет свинячий хвостик?
        Малыш обнюхал руки генерала и, виляя хвостом, подбежал дальше. А где пёс, там и юная Клэр. Пётр Алексеевич дождался, когда к ним подойдёт графиня, и только тогда начал пояснять:
        - Я у себя на родине часто проводил учения по бою в ночных условиях, всё необходимое для этого с собой взял, так как знал, что вы в этом не сильны.
        Генерал медленно пошёл вперёд, показывая пальцем на трупы, и неспешно продолжил свой рассказ:
        - Я знал, что нам предстоит схватка с превосходящими силами противника, поэтому заранее рассчитал время подлёта лёгкого бомбардировщика.
        - Чего? - растерянно спросила Клэр.
        Графиня не расставалась с подаренным ей охотничьим ружьём. Двустволка хорошо проявила себя при обороне позиций, так как была заряжена крупной картечью и пулями. При этом Клэр со своим псом отдалённо походила на персонажей книг об охоте, вот только дичь была двуногая.
        Генерал слегка нахмурился. Не было в местном языке слова «бомбардировщик», было только «метатель бомбард», и как пояснить, что, не желая рисковать дроном, напичканным электроникой и оттого уязвимым в условиях местных помех, который и сам не долетит, и задачу завалит, с земли перетащили реплику лёгкого ночного бомбардировщика времён Великой Отечественной модели ПО-2. Для этого-то пассия Юрки и зажигала зелёный сигнальный огонь - для целеуказания. Но это надо хоть как-то объяснить.
        - Летающая машина с бронёй на днище и крыльях, - подобрал слова Пётр Алексеевич.
        - Надо же! - пробормотала Ребекка. - Я читала записки столичной мастерицы о крылатых повозках, но думала, что дальше пустой брехни и бахвальства невозможно пойти, а оно вона как!
        Генерал глянул на рыцаршу. Он забывал, что это эпоха местного Возрождения, и если нет собственного да Винчи, способного генерировать гениальные мысли, то идеи всё равно витали в воздухе и приходили в головы здешней интеллигенции.
        - Да, летающая. Здесь она сбросила флешетты, то есть железные стрелки, похожие на цельнокованые арбалетные болты. Падая с неба, они приобретают убойную силу.
        - Стимфалиды. Птицы с железными перьями, что подобно чайкам, роняющим на головы мореходицам дерьмище, сбрасывали острую сталь, - наклонившись и подободрав оперённый стальной стержень, ухмыльнулась Ребекка. Ещё пятёрка флешетт была в руках Клэр. Та приказала собрать всё полезное, и парочка солдаток ползала на четвереньках в полумраке по траве, ища железные стрелки и гильзы от ружей.
        Генерал снова глянул на женщину. Совпадения совпадениями, но откуда она могла знать древнегреческий миф? Слишком много белых пятен в истории этого мира, начиная с языка.
        - Да, наверное, - пробормотал он, а потом повысил голос: - А там на головы волшебницам поддержки пехоты сбросили бочку напалма. Это такая горючая жидкость.
        - Как земляное масло, - с улыбкой подхватила его слова рыцарша.
        - Да, - тоже улыбнулся Пётр Алексеевич и продолжил: - А там сбросили большую связку бомбард.
        - Я поняла. А что за бомбарда была у демонёнка, что приручал Юрий?
        - Работа против наших оружейников. Нарочно против магов. Там простой чёрный порох смешан с картечью, а зажигает его особое зелье, называется белым фосфором. Оно само воспламеняется на свежем воздухе, и его хрен потушишь.
        - Что это? - переспросила Клэр, слушавшая его с открытым ртом.
        - Фосфор, - с улыбкой пояснил генерал, но графиня быстро покачала головой.
        - Что значат слова «херен потуштис»? - коверкая русскую речь, спросила девушка.
        - Я это на своём произнёс? - ухмыльнулся Пётр Алексеевич и перевёл: - Это значит «не потушишь».
        - На вашем языке «херен» значит «не»? - снова спросила Клэр, впервые за всю экспедицию вогнав генерала в краску.
        - Да. Нет. Почти да, то есть это ругательство такое со смыслом слова «не».
        - Клэр, дитя, не задавай неудобных вопросов: господину барону уже триста лет, и все смотрят сквозь пальцы на грубую речь столь почтенного патрона, - вмешалась в разговор Ребекка.
        Барон поджал губы и покраснел ещё сильнее. Его приписали к насквозь пропитанным трехэтажным матом, древним, как дерьмо мамонта, старпёрам. Но делать нечего, нужно излагать мысль дальше.
        - А вон там, - показал он рукой на деревья у омута, - взорвались две мины направленного взрыва. Там тоже интересный запал был. А храмовницу мы подсветили особыми фонарями с невидимым светом, отчего её доспехи начли сиять, как стадо светлячков на выпасе.
        - Направленного? А такие бывают? - изумилась Ребекка, а потом задала ещё один вопрос: - Что с пленными и ранеными будем делать? Если бы это были люди, то чернь бы пустили на все семь ветров, так как кормить в походе лишние рты нечем, да и продать негде, до портов и больших городов далеко, а за знать потребовали бы законный выкуп, но это нелюди.
        Генерал стоя заложил руки за голову и закрыл глаза. Его самого интересовал данный вопрос. Но на выкуп бы он вряд ли решился: потом ведь с дерьмищем смешают, мол, опустился до уровня дикарей, и вообще - самый преступный из военных преступников, почти что людоед!
        - Надо взглянуть.
        Как-то само собой получилось, что Петра Алексеевича начали воспринимать как воеводу, то бишь мозг военных операций. Но всё же и баронство, и трёхсотлетнее старпёрство выбивали из колеи.
        Стараясь не думать об этих вещах, генерал двинулся по полю боя. Солдатки уже принялись собирать трофеи, а увеличенный до десяти женщин расчёт пушкарок под крики Глории с завистью на это поглядывал, но дружно загонял в ствол банник со щёткой на конце. Одна из пушкарок, высказавшая мнение, что надо бы тоже присоединиться к грабежу, а пушка подождёт, уже ползала по земле на четвереньках, кашляла, держалась одной рукой за живот, облизывала разбитые губы и сплёвывала обильно текущую кровь. Трёх-четырёх зубов она тоже лишилась - это поработал кулак быстрой на расправу дочки Урсулы, Глории, которая вместо долгих разговоров предпочитала сперва заехать в зубы, а потом уж уточнять, что именно хотела сказать собеседница. В общем, бабовщина здесь процветала вовсю.
        Враги делились на четыре типа: многочисленные маленькие женщины с головами левреток; грузные и толстокожие женщины, выглядевшие в стиле «боевая свиноматка»; гиены с почти человеческими головами; высокие ведьмы колдовской поддержки, похожие на сухие деревца. На последних ещё перед боем указала Лукреция, говоря, что это будут сильные противницы. Мужчин не было вовсе.
        - Ваше Сиятельство! Господин барон! Госпожа Ребекка!
        Генерал обернулся на возгласы. К нему и сопровождавшим его знатным госпожам подбежала запыхавшаяся Герда. Увидев немой вопрос в глазах знати, сержантка сделала вдох и продолжила:
        - Вам лучше взглянуть.
        Все торопливо последовали за ней.
        Из-за подожжённых напалмом деревьев не было заметно, тем более пламя потихоньку угасало, но на поляне перед омутом, где были переговоры, женщины из отряда Ребекки окружили качающуюся фигуру, ощетинившись пиками и взведя курки мушкетов. Генерал ускорил шаг.
        Он уже смог различить слова в доносившихся до него голосах солдаток.
        - Держать её! Держать!
        Пётр Алексеевич нахмурился ещё сильнее, хотя казалось, что сильнее некуда, и перешёл с шага на бег.
        - Разойдись! Пропустить Её Сиятельство!
        Генерал быстро оглянулся и сбавил темп, пропуская знатную особу вперёд, а то получится неприличный конфуз и унижение достоинства юной графини. Но вперёд с лаем промчался Малыш. Толпа солдаток осторожно разошлась, образовав коридор. Сразу стало видно создание, которое они окружили: такая же бегемотоподобная женщина, разве что шею и ключицу прикрывал позолоченный горжет, а на запястьях и внизу голени блестели толстые золотые браслеты. Толстая женщина, покрытая с ног до головы не только свежими, но и застарелыми шрамами, словно вожак стада гиппопотамов, регулярно отстаивающий в жестоких схватках своё первенство и статус альфы. Она кашляла кровью, но упорно шла вперёд. Вяло отмахиваясь здоровенным клинком, похожим на киношный орочий ятаган, но не имеющим с таковым ничего общего. Генерал даже вспомнил название клинка - дюссак. Притом вес клинка был даже на первый взгляд неподъёмным для простого человека. Если рубанёт сплеча, развалит надвое вместе с доспехом.
        - Разойдись! - повторился крик той самой горлопанки, что иногда помогала Герде в поручениях.
        Клэр, Ребекка и новоявленный барон остановились в трёх шагах от женщины. Солдатки тоже боялись к ней приближаться, как лайки, окружившие раненого вепря, но не решающиеся куснуть даже за зад.
        - Тихо! Заткнулись все! - прорычала горлопанка. Все смолкли, и теперь можно было услышать, что толстая женщина постоянно повторяла одно и то же слово: «Дитя. Дитя. Дитя».
        К генералу приблизилась Ребекка и прошептала почти на ухо:
        - Надобно пройти за ней. Я уже от третей раненой слышу про какое-то дитя.
        Пётр Алексеевич кивнул и тяжело вздохнул: как мало они знают об этом мире! Ещё недавно он был в полной уверенности, что нежить, нечисть, колдовские мутанты и проклятые места - это лишь суеверия, а теперь он воочию наблюдает существо, назвать которое нормальным человеком язык не поворачивается.
        Тем временем толстокожая приблизилась к самому омуту. На берегу слегка поскользнулась и чуть не упала навзничь. Она вошла в реку и нырнула с головой. Генерал даже запереживал, но через полминуты над омутом раздалось шумное «пф-ф-ф!», и побежали волны, поблёскивавшие в свете пожара.
        Генерал поднял голову, прислушиваясь к звукам леса. Ночных птиц слышно не было, зато летучие мыши роились не меньше комаров, от писка которых звенел воздух. Над деревьями едва заметно начало сереть небо: лето, рассвет наступает рано.
        - Надо за ней, - коротко бросил Пётр Алексеевич, доверившись интуиции. Интуиция часто его выручала, и он прислушивался к ней, хотя и не возводил сие занятие в абсолют. Но сейчас она прямо-таки кричала: «Вперёд!»
        Генерал быстро скинул с себя обувь и китель, оставшись в штанах и футболке, а потом разогнался и прыгнул в воду, уйдя в ту почти без всплеска - сказались длительные тренировки в бассейне.
        - Бездна вас побери! - заорала Ребекка. - За ним, дуры! Мушкеты над головами! Быстрее!
        Рыцарша коротко выдохнула и положила руку на живот. Сама она не хотела лезть в озеро на границе проклятого места, но и бездельничать тоже не собиралась.
        - Герда, - позвала она сержантку, - пушкарок с пушкой на самый берег. Пусть готовятся к бою.
        Генерал быстро вынырнул на середине, огляделся, а потом поплыл бодрым кролем к дальнему берегу. К нему он прибыл почти сразу же за толстокожей, отчего пришлось немного подождать, благо, та, обескровленная и ослабевшая, не смотрела по сторонам.
        Толстокожая, цепляясь свободной рукой за осоку и камыш, тяжело выбралась на берег. Пётр Алексеевич тоже выбрался на сушу, прищурился, всматриваясь в тёмно-серый предрассветный лес; тот был уже не чёрный, но ещё не настолько светлый, чтоб говорить, что ночь закончилась. Вгляделся и обомлел: перед ним в полусотне шагов стояла телега, на которой лежал громадный младенец, укрытый цельной шкурой мамонта. Телегу окружали остатки отступивших сил противника, и они не нападали, а лишь жались к этому ребёнку, словно пытались согреть его своими руками и телами. Зато сразу стало понятно, какое дитя имела в виду толстокожая. Рядом с ними на траве сидели с обречённым безразличием на лицах три обычные женщины. Они были обнажены и выглядели очень усталыми.
        Генерал машинально поискал рукой наградной маузер, но вспомнил, что сам отдал его храмовнице, и достал из ножен на поясе спецназовский нож, а затем пригнулся и, стараясь держаться так, чтобы между ним и телегой были кусты, стал осторожно приближаться. А ещё он пожалел, что не взял прибор ночного видения, а то в этом полумраке приходится больше догадываться о происходящем, чем наблюдать воочию.
        Тем временем раненая подошла к телеге и упала на колени.
        - Где пришедшая с ключом Кая?
        - Сбежала, - без всяких титулов и пафоса отозвалась ближайшая из толстокожих, снаряжённая чуть попроще.
        Генерал превратился в сплошной слух.
        - Перерезала пуповину и сбежала.
        Предводительница гиппопотамок некоторое время лишь тяжело дышала, словно страдающая астмой, и только потом задала вопрос.
        - Остальные роженицы?
        - Здесь.
        - Хорошо. Отходим. Мы проиграли бой. Небесная пара и двуликая сегодня не на нашей стороне, - произнесла предводительница.
        - Мы не успеем. Мы можем только дать последний бой, ибо без дитя нас ждёт смерть от рук обезумевшей Вечноскорбящей Матери, - парировала её приказ собеседница.
        Генерал глянул на омут, где раздавались всплески переплывающих солдаток, а затем высунулся из-за кустов побольше.
        - Значит, тому и быть. Мать поскорбит век-другой, а потом взрастит новое дитя. На то она и Вечноскорбящая. А на замену нам Небесная Пара завтра же создаст новую стражу.
        Предводительница застонала и тяжело поднялась, опершись на клинок, как на посох.
        Пётр Алексеевич, прикусил губу и снова доверился интуиции, а затем выпрямился, поправил мокрую одёжу и нарочито медленным шагом, заложив свободную руку за спину, вышел на открытое пространство.
        - Поговорим?! - выкрикнул он.
        Толстокожие женщины ощетинились пиками, клинками и мушкетами, но не атаковали. Предводительница медленно повернулась, принюхалась, словно зверь, а затем открыла непомерно широкий рот, показав толстые и длинные нижние клыки, действительно похожие на зубы бегемота.
        - Зверомуж пришлых?! - хрипло и через силу произнесла она, подслеповато щурясь. Как говорится в анекдоте, носорог имеет плохое зрение, но при его массе это не его проблемы. - Что ты хочешь?!
        - У меня в руке волшебный зелёный факел. Ты видела его в бою. Если зажгу и кину, от вас останутся только подгорелые шкварки! - прокричал он, нагло блефуя.
        - Что ты хочешь?
        - Я хочу лишь пройти со своим отрядом в ваши земли, переночевать и уйти.
        - К Вечноскорбящей Матери ты пройдёшь только тогда, когда падёт последняя из нас! Небесная Пара повелела нам следить за богиней и никого не пускать к ней.
        - Что-то плохо стараетесь! - усмехнулся генерал.
        - Если небесная пара решила, что наших сил достаточно, значит, так и есть! - огрызнулась предводительница, качнув израненными окровавленными грудями - всеми шестью.
        Генерал снова усмехнулся, вспомнив старый мультфильм «Ну, погоди!» - серию, где свинка в купальнике резвилась на пляже: уж очень стойкие ассоциации вызвало зрелище толстой многогрудой женщины. Не трупа, а именно живой.
        Предводительница вдруг вздохнула и выдернула из земли воткнутый клинок, а потом пошла в сторону Петра Алексеевича, волоча оружие по земле.
        - Стоит показать слабость, как появляются стервятники и падальщики! - прорычала она.
        Генерал напрягся, но взгляд женщины был направлен не на него. Начальник базы осторожно обернулся.
        У дальней берёзы стояло несколько маленьких ходячих трупиков, высушенных настолько, что походили на мумиёнышей. Он получал доклады с приложенными фотографиями, но своими глазами видел впервые. Потеряйцы, кажется.
        А из реки выходили мокрые солдатки, державшие над головами мушкеты. Причём выходили они немного в стороне, там, где наверняка было мельче, что позволяло не намочить оружие, если не поднимать брызги выше головы.
        - Уходите, пришлые, - сипло протянула предводительница женщин-гиппопотамок и добавила: - Если Вечноскорбящая Мать покинет эти земли, вмешается Небесная Пара, и всем будет худо. Шана и Сол страшны в гневе, и сила их не ведает предела.
        Генерал молча глядел на женщину, идущую к мелким мумиёнышам. Вместо страха она вызывала теперь жалость и сочувствие. Но в то же время он проникся уважением к бесстрашию перед лицом гибели. Бесстрашию, граничащему с самопожертвованием.
        - А если она не покинет?
        Предводительница остановилась и уставилась в пустоту перед собой.
        - Она вас убьёт и съест. Она людоед, если вы не знали, и с каждым убитым смертным человеком становится сложнее её держать в обители.
        Генерал скривился. Впрочем, он получил достаточно сведений, чтоб принять решение.
        - Она безумна?
        - Она нездорова рассудком, - с лёгкой ухмылкой поправила женщина его, - и, вторгнувшись сюда, вы принесли много бед простым людям. Знаете, как становятся стражей обители Вечноскорбящей? Не знаете.
        Женщина закашлялась и, тяжело дыша, замолчала, а после небольшой паузы подняла клинок и взмахнула им, закричав:
        - Прочь, падаль!
        Пётр Алексеевич ещё раз поглядел на потеряйцев и собрался с мыслями:
        - А если мы не потревожим Вечноскорбящую Мать? Если мы только одним глазком посмотрит на обитель?
        Гиппопотамка медленно повернулась к генералу.
        - Зверомуж пришлых, зачем вам это?
        - Надо, - коротко ответил генерал.
        Предводительница поочерёдно оглянулась на остатки своих сил, на вставших в две шеренги солдаток с ружьями наизготовку, на выкатившуюся на берег омута пушку, с которой сейчас сильно не поспоришь…
        ***
        - Чего же ты ждёшь? - раздался рядом знакомый голос.
        Я поднял глаза и увидел в тени фургона Инфанта Кровавого озера, одетого в алую тунику.
        - И что я должен сейчас делать? - тихо уточнил я, стрельнув взглядом в исчезнувшего в омуте генерала.
        - Следуй за мной, - с самодовольной ухмылкой, словно Мефистофель, соблазняющий Фауста, произнёс Инфант и добавил: - Печать не забудь.
        Я медленно, словно боясь спугнуть крохотную птаху, нырнул по пояс в повозку, потянулся к вещам и достал из-под сумки с мыльнорыльными принадлежностями кошель с драгоценностями. Печати оттягивали ладонь, а ещё что-то непонятное, поселившееся в глубине подсознания, оттягивало душу и лежало тяжёлым холодным камнем.
        Инфант огляделся и скользнул вдоль повозки. С первым же его шагом на его плечах прямо из воздуха возник тёмный длинный плащ с глубоким капюшоном. В темноте сложно было различить цвет, но стоило духу выйти на свет огня, как я смог различить багряные тона. Позёр, одним словом, этот божок средней руки!
        Я последовал за ним, и вскоре мы оказались на берегу речки. Инфант оглянулся в мою сторону и шагнул в воду. Там оказалось мелко, не глубже, чем по грудь, и в отличие от скользкого берега омута дно было покрыто смесью гальки, песка и мелких веток. Противоположный берег и вовсе представлял собой уходящую вниз, в реку, скалу, порытую водорослями и мхом. Словно две тектонические плиты в миниатюре - песчано-глиняная и из обкатанных валунов.
        - Чувствуешь? - с лёгкой усмешкой произнёс дух, когда я выкарабкался на сушу.
        Прежде чем ответить, я прислушался к раздающимся со стороны омута крикам. За ними проследовали многочисленные всплески и едва различимая брань.
        - Нет, не чувствую. А что, разве должен?
        Инфант вздохнул. На его лице мелькнуло презрение.
        - Раскрой душу. Впусти в неё силу.
        - Тоже мне, магистр Йода! - пробурчал я по-русски, а потом добавил на местном: - Не очень получается мокрому и замёрзшему чуять что-то.
        - Сделай вдох, впусти силу, - повторил божок.
        Я вытер ладонью мокрое лицо и закрыл глаза. Маготедетектор, на счастье, сделанный герметичным и потому не намокший при переправе, пищал на разный лад, будто обкуренный щегол.
        «Система, определить источник помех», - мысленно отдал я команду.
        «Не установлено», - тут же ответила моя внутримозговая помощница.
        «Подробный анализ».
        «Сигнатура не имеет чётко различимого точечного источника».
        Я медленно провёл тыльной стороной ладони по губам. Со стороны наш разговор с Системой наверняка казался просто паузой для размышлений. Во всяком случае, Инфант глядел на меня с ехидным прищуром и ждал.
        Его заявление о разлитой силе выглядело правдоподобно - в конце концов, это место силы; но я всегда был колдовским тугодумом и потому не чувствовал ничего.
        Дух цокнул языком и насмешливо скривился.
        - Не будем отвлекаться. Доставай печать.
        Я поглядел на мешочек в моей руке.
        - Можно пару вопросов, прежде чем я это сделаю?
        Дух недовольно поморщился, но кивнул.
        - Я правильно понимаю, что это место охраняется?
        Инфант престал морщиться и зло поджал губы. И сдаётся мне, этот божок слишком заигрался во всемогущество, если разучился делать покер-фейс, то есть непробиваемую маску безразличия на лице.
        - К чему твои слова, смертный?
        - Если место охраняется, то запечатать его будет противозаконным.
        - Смертный, начерти круг и положи печать в середину, - с нажимом продолжил дух.
        - Нет, - тихо ответил я.
        - Ты забываешься, жалкий червяк! - прошипел мой собеседник, словно потревоженная змея.
        - Я ничего не сделаю, пока ты не объяснишь, - с нажимом продолжил я.
        - Мы заключили сделку! - перешёл на рык божок Кровавого Озера. - Ты запечатываешь место, а я дарю тебе книгу «Искусство Огня». Объяснения в этот список не входили.
        - Тогда я выясню это сам. Позову своих друзей, они соорудят здесь крепость и разгадают тайну, - попытался блефовать я, но дух слегка улыбнулся, почуяв лож.
        - Я забираю книгу, а вместо мёда будет меч.
        - Не бросай меня в терновый куст, - пробубнил я по-русски старую присказку.
        Книгу я давно сохранил в памяти Системы, так что бумажный вариант мне был не очень-то и нужен.
        - Я чую оскорбление! - прорычал Инфант и подался вперёд! - Ты об этом пожалеешь.
        Божок отступил на шаг и растаял.
        - Вернусь, когда передумаешь! - раздались из воздуха гневные слова.
        Я огляделся. Крики у омута стихли, и до моего слуха доносились лишь отдельные возгласы, да к тому же слышался писк летучих мышей, торопившихся собрать последнюю на сегодня добычу. Среди крохотных летунов порой пролетали рукокрылые гиганты, охотившиеся на себе подобных и шуршащих в листве грызунов, а также вспарывавших водную гладь задними лапами и ловивших мелкую рыбёшку. На лекциях говорили, что местная ночная фауна отличалась от земной весьма значительно из-за отсутствия луны, помогающей охотиться с помощью зрения. Посему сов и филинов пользующиеся ультразвуком летуны вытеснили далеко на север, где сами уже не могли выдерживать холода, да и полярные сияния с долгими закатами и рассветами помогали пернатым.
        Я вздохнул. Разговор с Инфантом оставил очень неприятный осадок на душе. Чтобы хоть как-то перевести дух, я запрокинул голову к светлеющему небу и закрыл глаза.
        - Да пребудет со мной сила, - прошептал я, надеясь, что никто не услышит. - Сила. Сила.
        Воображение нарисовало молнию, бьющую в меня с неба. От ожидания боли я даже зажмурился поплотнее, но ничего не ощущалось… хотя нет, меня слегка шатало, словно я обожрался энергетиков.
        Открыв глаза, я слегка опешил: моё тело окутывало светло-голубое сияние, похожее на свечение газа на кухонной плите. При этом совершенно не было никакого дискомфорта, лишь т лёгкая эйфория, как при кислородном опьянении. Но стоило мне пошевелиться, как наваждение исчезло, и я снова погрузился во тьму.
        - Место силы, - прошептал я и повернулся в сторону лагеря.
        Внутри было неспокойно. Не зря дух заговорил о мече.
        Ноги сами собой перешли с шага на бег. В воду я влетел, поднимая тучу брызг, и чуть не поскользнулся на скользком валуне и не потерял мешок с печатями, которые почему-то не тронул Инфант. Когда добрался до берега, в боку закололо, словно я отмахал норматив по трём километрам. На сушу даже не вылез, а выполз на четвереньках, хватаясь за осоку и разрезая ладони.
        - Катарина! - сорвалось с губ. - Катарина!
        Подбежав к фургону, я увидел Марту.
        - Где Катарина? - быстро спросил я, схватив ведьму за локоть.
        Та от неожиданности вздрогнула, а потом пожала плечами и замычала, мол, не знаю.
        - Катарина! - Я бегал по лагерю и звал девушку. Её нигде не было: ни в фургоне, ни в палатке у генерала, ни в шатре у лекарки. На глазах сами собой навернулись слезы.
        - Катарина, Катюша, ну где же ты?!
        Глава 21. Цена сделки
        - Катарина! - в очередной раз закричал я, остановился и огляделся.
        Вроде бы везде уже искал, но нигде не было видно. Со стороны лагеря доносились стук, треск, обрывки голосов, мычание скота и лай Малыша. Иногда можно было различить отборный мат Герды и Глории. Оставшиеся солдатки приводили в порядок поляну перед лагерем. Оттаскивая тела павших подальше от места стоянки.
        Генерал все ещё был где-то за озером. Не думаю, что с ним что-то случилось, так как половина отряда была с ним, а к берегу подкатили пушку. Кажется, что Пётр Алексеевич будет чувствовать себя как рыба в воде, что в мире магии, что на каком-нибудь звездолёте, возглавляя бунт дроидов и клонов. Он так же будет стоять и заложи руки за спину, и тихо напевая мотив из старых фильмов про разведчиков.
        - Катюша!
        Тишина, но она должна быть здесь. И обладая тончайшим слухом, девушка не могла не услышать мои вопли.
        - Не это ищешь? - раздался за спиной хриплый низкий голос.
        Этот голос, соперничающий по тембру с тепловозным движком, был знаком.
        Я медленно поднял руку, нащупав рукоять пистолета, и столь же медленно повернулся.
        Здоровенный демон с пришитыми прямо к телу частями доспеха стоял в тени дерева и держал за волосы на вытянутой руке Катарину. Храмовница висела безвольной куклой. На ее ничего не выражающем лице красовалось несколько больших кровоподтёков, а с правого виска по щеке текла кровь, капая с подбородка на кирасу.
        - Что вы с ней сделали? - процедил я, выхватив оружие и направив его на монстра.
        - Пришлось немного встряхнуть, - улыбнулся демон, - эта кошка больно царапается.
        После его слов я мельком скользнул взглядом по большой фигуре. Та действительно была покрыта темной кровью, а из ран торчали метательные ножи и обломки оружия побольше. Части доспеха имели многочисленные отметины от пуль.
        - Если ты сделаешь ей плохо…
        - То что? - зарычал демон и встряхнул Катарину.
        - Что-нибудь придумаю, - огрызнулся я и включил лазерный целеуказатель. Отчего по груди здоровяка заплясал рубиновый огонёк.
        - Забавный, - раздался в тени ещё один голос. На это раз женский. Обладательница не вышла из полумрака, оставаясь невидимой, но здоровяк слегка повернул голову, словно хотел поглядеть на спутницу, но на середине движения передумал.
        - Наш наниматель очень обиделся на твой отказ. Он заплатил хорошую цену, чтоб мы немного попачкали руки дерьмом вместо него и заставили тебя завершить начатое. Ты должен отнести что-то в обитель и свершить какой-то там ритуал. Наниматель присоединится в нужное время. И не вздумай сделать какую-нибудь пакость.
        Демон снова легонько встряхнул Катарину, словно полотенцем. Девушка медленно открыла глаза, а потом зарычала и попыталась вывернуться и достать ногой до лица здоровяка.
        - Сто ежей тебе в нутро! - выругался здоровяк и со всей силы ударил храмовницу о землю. - Ещё раз дёрнешься, шею сверну, а голову отдам потеряйцам, чтоб высушили и унесли в своё логово.
        Катарина закашлялась и свернулась в позе эмбриона.
        - Отпусти ее! - закричал я. - А то я откажусь выполнять требования Инфанта!
        Демон наклонился, повернул храмовницу, а когда та, попыталась ударить, придавил вытянутой рукой к земле.
        - Отпусти, - вдруг ласково произнесла его спутница.
        - Сагрента, сейчас не до игр с добычей, - тихо, но зло прорычал в ответ демон, а та, кого он назвал Сагрентой, вышла из тени. И она держала в левой руке мою глефу, медленно вращая в ладони, словно фокусник-иллюзионист - трость. Я у же и забыл, как выглядело это существо. А оно подошло ко мне поближе и нагнулось. При виде влажно поблескивающего на лице мяса, лишённого кожи, я поморщился. Глаза сами собой пробежались по голому красивому телу и кожаному капюшону, пришитому к телу начиная с ключиц, отчего получалось эдакое худи. Сходство довершали две завязки из сухожилий с золотыми бубенцами на концах.
        - Ты же будешь хорошим человеком и сделаешь, всё что сказано. А том мы привыкли всегда исполнять заказ, за который нам щедро заплатили. Мы чтим договоры. А он гласит: пришлый должен выполнить указанный ему ритуал.
        Сагрента оскалила белоснежные зубы.
        - И ты его выполнишь, даже если мы притащим туда тебя без ног и рук, а фигуру на песке начертишь и приведёшь в действие знаки оставшимися ошмётками своего жалкого тела.
        Я отступил на шаг и направил пистолет прямо в лицо демонессе. Рубиновый огонёк залегал по ее переносице.
        - Если убьёте ее, ваш договор останется невыполненным. Заплатите неустойку. Подорвёте репутацию. Потому что я скорее сдохну.
        Сагрента несколько секунд холодно глядела на меня, а потом вздохнула.
        - Бестафур, отпусти смертную. Он не блефует.
        Здоровяк неспешно убрал свою тяжёлую руку груди Катарины. Девушка быстро развернулась и встала на четвереньки.
        - Юрий, не слушай их. Это создания тьмы. Они всегда лгут!
        - Не смей клеветать! - вдруг взревел демон, отчего даже в лагере затихли люди и животные, и толкнул ногой стоящую в коленно-локтевой позе храмовницу. Та упала набок, а я, не опуская оружия, обошёл по кругу Сагренту и присел рядом с девушкой.
        - Ты как?
        - Жить буду, - произнесла она.
        Я сглотнул и выпрямился. Надо было что-то срочно придумать, но что?
        Дабы отвлечь притянуть время, я развернулся и направился к тому месту, где имела место беседа с Инфантом.
        - Думай, Юра, думай, - прошептал я по-русски и шумно выдохнул. Но все что приходило в голову, было полнейшим бредом.
        Если подниму тревогу или помчусь в лагерь с криками «Помогите! Убивают! Насилуют!» демон прикончит Катарину. В этом я ни капельки не сомневался. Если попытаюсь вступить в бой, только сдохну почём зря. Против столь могучих тварей я не выстою дольше секунды. Этого местного Халка из пушки бы в упор, но это надо было заранее готовить позицию. Пушка ведь не танк с его мобильностью, и танка сейчас до жути не хватает.
        А если сказать, что потерял печати? Может быть. Но это всего лишь оттягивание момента, а не решение проблемы.
        - Думай, Юра, - снова прошептал я. К тому времени я уже подошёл к самому берегу, и пришлось прервать размышления, чтоб лезть в воду. В этот момент за спиной раздался возглас Катарины. Я обернулся и увидел, как демон заломил девушке руку за спину и потащил вслед за мной.
        - Поторапливайся! - громко произнесла Сагрента в мою сторону, подняла руку с зажатой в них глефой и прыгнула с берега в воду, уйдя в реку рыбкой. - Какой ты медленный! - снова заговорила она, буквально через секунду вынырнула у противоположного берега.
        Демонесса раскинула руки и начала медленно грести, поплыв вдоль берега, лёжа на спине, отчего ее грудь с топорщащимися сосками оказалась над похожими на ряд волнами. Блеснули драгоценными камнями кольца пирсинга, вставленного в эти самые соски.
        Я сплюнул в воду и пошёл быстрее, поднимая со дна муть. В одном месте чуть не провалился под воду, так как нога попала в ямку на дне, а кожу на щиколотке обдало холодом из подводного родника.
        На берегу повторилось уже бывшее до этого ощущение опьянения от истекающей из пространства силы. Кончики пальцев и завязки на куртке едва заметно в сереющем утреннем свете засияли мутными коронарными разрядами.
        Иногда между пальцами с громкими щелчками проскакивали искры, словно от статического электричества. Мои духи-страхи давно бы уже обожрались от такого количества энергии, но что-то их не было видно. Словно не могли пересечь границу владений Вечноскорбящей Матери.
        Отойдя десять метров от реки, я достал кошель с ценностями и высыпал содержимое на ладонь. Одна серебрушка скользнула по другой монете и упала в прорастающую через хвою траву, но не имелось никакого желания нагибаться и искать. Вместо этого, я поднял глаза на демонов, которые были уже рядом. Здоровяк по-прежнему держал Катарину, которую по пути несколько раз мокнул с головой в воду.
        - Обещаете, что не причините ей вреда?
        - Обещаем, - слегка хмыкнув, отозвалась демонесса и добавила: - Обещаем, что как только ты исполнишь ритуал, мы уйдём, не причинив никому вреда. С Вечноскорбящей после этого сам будешь иметь дело.
        - Так и думал, - пробурчал я, легонько тряхнул головой. Хотелось послать всех этих потусторонних далеко и ещё подальше. Один тянут каштаны из огня голыми руками, а едят их другие, не рискуя получить солью пониже спины от сторожей.
        Я снова посмотрел на свои сокровища и сделал несколько шагов навстречу потусторонним наёмникам.
        - А если я заплачу больше?
        Демоны дружно зашлись громким смехом.
        - И чем ты сможешь расплатиться? - пробасил демон.
        Я протянул всё что имел.
        Демонесса презрительно поглядела на золото, серебро и волшебные кольца.
        - Ты можешь этим сманить мелкого беса, но не нас. Можешь выбросить этот хлам, хоть потеряйцев порадуешь.
        Он показал в сторону, и я повернулся. По траве на четвереньках ползал высушенный мумёныш.
        - Монетка! Монетка! - радостно закричал он, подняв оброненную мной серебрушку над головой, словно хвастаясь находкой.
        Из кустов вышло ещё несколько его сородичей и упало на колени, тоже начав обыскивать лесную подстилку.
        От моего взгляда не укрылось какое-то сочувствие, мелькнувшее на лицах демонов, словно они знали про потреяйцев больше, чем обычно говорят.
        Эта пауза дала мне немного времени, чтоб обдумать положение.
        Я открыл рот с новым предложением, но в этот момент со стороны раздался свист. Все быстро обернулись. У дальних кустов стоял генерал и озабоченно рассматривал нашу четвёрку.
        - Юра, все нормально?
        Я покачал головой.
        - Ясненько, - отчётливо произнёс он, а потом поднял руку: - Пли!
        От выстрела пушки заложило уши. Здорового демона снесло с места и откинуло на десяток метров назад. Катарина выпала из его рук и покатилась по траве, сбив завизжавшего потеряйца. А следом из кустов вышел почти весь отряд во главе с Клэр. В руках у юной графини был подствольный гранатомёт, переделанный в ручную мортиру. Рядом с ней стояла и подстраховывала Лена, держа точно такое же оружие.
        Залп, и в демонессу попал заряд. Взрывом ей разворотило плечо, отчего рука повисла на лохмотьях чёрного мяса. Второй ухнул где-то в лесу. Догадываюсь, что потом скажут, что это Клэр попала, а Лена промахнулась, хотя все строго наоборот, но надо же поддержать имидж знатной особы.
        Следом раздался ещё один залп, на это раз ружейный. Строй солдаток окутала пелена сизого порохового дыма.
        Я бросился к Катрине, подхватив по пути мою глефу, оброненную демонессой, и помог храмовнице встать.
        - Все хорошо? - снова задал вопрос генерал.
        - Да! - прокричал я, а потом ошарашенно вытянул шею.
        Из кустов, куда улетел здоровенный демон, раздался громогласный рык.
        - Всех разорву! Сто ежей вам в потроха!
        Я даже вспомнил, как его зовут - слышал от коллег прогрессоров - Бестафур.
        Демон, изрядно шатаясь, вышел на поляну. В боку у него была большая дыра, из которой свисало некое подобие кишок. Подобие, потому что в этой мешанине сложно было разобрать отдельные фрагменты, тем боле серости утра. Вся трава окрасилась чёрной жидкостью.
        - Все ваши головы насажу на свою кочерыжку, и буду насиловать, пока старшие боги не содрогнутся от отвращения! - продолжал реветь демон.
        - Пли! - отдал повторную команду Пётр Алексеевич.
        Новый выстрел не уронил здоровяка, но заставил его утробно завыть от боли. От него в разные стороны брызнуло светящимися фиолетовыми брызгами.
        - Выводки мясные! - заверещала Сагрента, придерживая быстро заживающую руку.
        Катарина оперлась на меня, а я выхватил у неё пистолет-пулемёт и вытащил из подсумка полный магазин с патронами. Хотел было присоединиться к остальным, но замер, когда по глефе с треском пробежали разряды, собравшись на острие в яркий гудящий, как трансформатор. Это получилось как-то самом собой, но вопрос был в другом. Сила, которую сейчас затратил, разливалась в избытке прямо в воздухе. Бери да черпай.
        - Товсь! - раздался крик Герды, и мушкетёрки, которые в это время перезаряжали оружие, быстро вскинули мушкеты.
        - Добивай их! - с азартом завопила Клэр.
        Герда подняла руку и заорала:
        - Цельсь!
        - Не надо! - закричал я, освобождаясь от хватки Катарины и вставая между демонами и отрядом, а потом повернулся в Бестафуру и Сагренте: - Продолжим разговор об оплате?
        Демоны переглянулись и кивнули.
        - Что ты вторишь?! - возмущённо заорал генерал. - Уйди, идиот с линии огня! Надо развить успех! Второго шанса не будет!
        - Не стрелять! - закричал я, сделав пол-оборота. - Поверьте мне!
        В воздухе повисла тишина, и только несколько потеряйцев сновали в сторонке, не решаясь подойти ближе, чтоб собрать гильзы и прочую мелочь, оказавшуюся на земле. Их сила была в числе, а поодиночке эта нежить труслива.
        Я же облизал пересохшие губы, а голове крутился безумный план, но если он получится, это будет воистину грандиозно. Не зря же я маг-прогрессор. Не зря изнутри изучал всю эту часть культуры, именуемой волшебством. Не зря же у меня девушка - тоже наполовину человек.
        - Я требую объяснений! - заорал генерал, ткнув указательным пальцем в точку у себя под ногами, словно отдавал собаке команды «сидеть» или «место». - Если их не будет, я прикажу стрелять сквозь тебя! Между жизнями десятков и одной смертью, я выберу одну смерть! Твою!
        - Потом! Просто поверьте!
        - Тебе одна минута!
        Я оглянулся на Катарину. Петра Алексеевича, Клэр и Ребекку. На секунду задержал взгляд на Урсуле, стоящей с экшн-камерой в руках, словно с оберегом. А потом сделал несколько шагов к демонам.
        - Если я сейчас принесу то, что перебьёт данную за нас цену, вы отступитесь?!
        - Больше, чем четверть стони абискоинов? - уточнила Сагрента, у которой рука уже приросла к телу, но рана ещё не зажила окончательно. Бестафур тоже чувствовал себя получше.
        - Да.
        - Отступим. Даём слово, - произнесла демонесса, но только если ты сам сдержишь своё.
        - Тогда подождите немного.
        Я разжал пальцы и на траву упали и глефа и пистолет-пулемёт. А сам я быстро-быстро помчался в лагерь. Реку преодолел на одном дыхании, но отдышка ещё долго не давала прийти в чувство.
        Подбежав к своему фургону, я остановился и уткнулся лбом в борт.
        - Отцепись, - тихо произнёс, когда ко мне подошла Манча и жалобно замычала.
        Тёлочка не поняла и начла тыкаться в меня мокрой мордой. А я думал, но недолго. Долго думать времени не было. Сейчас нужно было действовать на свой страх и риск.
        - Надеюсь, этого хватит, - проронил я и подбежал к столбу с генератором, который приводился в движение мускульной силой быка Дизеля. Устройство было нелегко снять со штатного места, и я поцарапал все пальцы. Обратный путь дался сложнее. Приходилось держать генератор над головой, чтоб не намочить, иначе все будет напрасно. Поначалу нетяжёлый, он стал весить словно тонну. Мышцы затекли.
        Прежде чем выбраться из реки, я несколько раз упал на колени, разбив их в кровь о подводные камни. Мой мат слышали, наверное, все. Но вскоре я, мокрый, злой и израненный, снова занял место между отрядом и демонами.
        - Поехали! - Заорал я, опять задрав генератор над головой. - Какая я к чертям разница между абискоинами и медной обмоткой в стальном корпусе?! Да, нахрен, никакой!
        Сперва ничего не происходило, так как мне нужно было успокоиться. Как там говорила Лукреция? Холодная голова - лучший помощник мага. Даже если тебя бьют по пальцам, ты должен быть совершенно спокоен.
        - Я спокоен. Я спокоен, - забормотал я, закрыв глаза, и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, словно йог, севший в позе лотоса и читающий мантры. - Я спокоен. Сила течёт через меня. Сила меня наполняет.
        Досчитав до десяти, я сделал ещё один вдох и заорал:
        - Теки, сука!
        Со стороны послышались возгласы изумления. Когда я открыл глаза, то увидел, что стал похож на огромную катушку Теслы, окружённую многометровыми зигзагами разрядов, скользящих по траве, стволам деревьев и кустарникам и тянущихся ко мне, как щупальца электрического спрута.
        - Вот оно, место силы! - закричал я и поднял взгляд на генератор, которой стал похож на пылающий голубым волшебным огнём артефакт.
        Лишь когда стало мутить, словно я выпил в одиночку пару литров крепкой сивухи, я ослабил поток энергии, а потом повернулся к демонам и кинул им под ноги живущий своей жизни генератор.
        - Этого хватит?
        Державшаяся за бок Сагрента медленно присела и недоверчиво притронулась к устройству, а потом кивнула.
        - Здесь на полторы сотни абискойнов хватит, - сдавленно произнесла она.
        - Раз так, то проваливайте! - закричал я, чувствуя, что выжат досуха. В голове пульсировала боль, доводя аж до помутнения рассудка.
        Демоны подобрали свою оплату и пошли прочь, но прежде чем исчезнуть, Бестафур вдруг развернулся и поглядел на меня.
        - Халумари, позже поговорим. Есть о чем.
        Темные существа ретировались, а я выдохнул и медленно сел на землю. Рядом встал генерал. Около минуты он просто молчал, а потом тоже опустился на траву.
        - Что-то я запутался, - произнёс он. - Колись, что это было.
        Я вздохнул и поглядел на начальника базы.
        - Демона не убить обычным оружием. Он рано или поздно вернёт материальную форму и продолжит задуманное.
        - Я жахнул его кумулятивным снарядом с серебром, - пожал плечами генерал.
        - Такого, как Бестафур, нужно перекрутить на мясорубке на фарш и замешать на серебре в пропорции один к одному. Даже мой Чужик респавнился через час после броска на врага с миной в стиле камикадзе.
        - Что он сделал?
        - Заново воплотился в этом мире.
        - Я-а-асно, - протянул Пётр Алексеевич. - И ты решил от них откупиться.
        - Да. Так лучше для всех. И я долго думал. Последствия запечатывая будут слишком непредсказуемы. Это место силы - громадный сумасшедший дом для богини, однако логичнее было бы поместить ее в карантин не здесь, а там, где вовсе нет волшебства, но Небесная Пара не клуб анонимных идиотов, значит, всему есть объяснение. Единственный логичный вывод заключается в том, что место силы питает не сумасшедшую богиню, а саму тюрьму. Сломав клетку, мы выпустим зло в мир. Вот и вся моя мотивация.
        Я замолчал.
        Рядом со мной села Катарина, положившая свою руку мне ногу и сжав пальцами колено. Все же реверс есть реверс, и надо привыкать к таким изворотам привычного.
        - Что теперь? - задала вопрос девушка усталым голосом.
        Я пожал плечами, зато с тяжёлым вздохом взял слово генерал.
        - Я договорился с местными сторожами, что останемся на два дня. А потом сюда прибудет отряд научников. Их не тронут, если не будут сновать туда-сюда через барьер без провожатых.
        - А дальше?
        - А дальше, Юра, мы будем искать ту террористку. Чует моя старая задница, что сектантка ещё много бед принесёт. Ну а лично ты займись изучением вопроса дальше.
        Генерал хлопнул мне по плечу с кряхтением, словно ему взаправду было триста лет, встал.
        - А если брать весь отряд, то нужны отдых и какой-нибудь праздник.
        На него тоскливым взглядом посмотрела Катарина.
        - Вниз по течению речки городок, а что до праздника, то через пять дней Первый День Осени. Ярмарки. Музыка. Угощения. Танцы у костра. Чествование урожая. Вино и пиво льются без меры. Блуд и пьянство в этот день перестают быть грехами, - произнесла она.
        - Местный Октоберфест? - усмехнулся генерал, махнул рукой и добавил: - Сойдёт.
        Глава 22. Неприятности только начинаются
        Профессор Глушков сидел за столом, обхватив голову руками. За эти несколько дней он очень сильно устал. Усталость вообще последние дни превратилась в хроническое явление. А после экскурсии, устроенной инквизиторше по базе, профессор и вовсе был выжат, как попользованный на пять раз чайный пакетик. Голова не соображала от слова «совсем».
        Все эти бесконечные «Что это? Почему? Зачем?» - с одной стороны, и многочисленные «Не болтайте лишнего!» - с другой, вымотали до предела. Инквизиторша совала нос в каждую щель. А замминистра, будучи очень нужным в тот момент, технично и испарился, увлечённый молодой ведьмой из окружения Кассии. Поговаривают, что чиновнику в вино, чай и просто воду для умывания подлили не меньше бочонка приворотного зелья, отчего он совсем потерял голову. Даже спецслужбы не смогли его уговорить убыть домой на консультацию.
        Благо, генерал постоянно был на связи и своевременно отдал распоряжение своему помощнику, чтоб тот организовал показные выступления спецназа и выставку оружия. Как он сам высказался: «Лучше мы сейчас повернёмся лицом и покажем улыбку, чем инквизиция сама, без нашего ведома, будет ковыряться в грязном белье».
        Бравые спецназовцы из роты охраны базы сперва возмущались надетыми на них строгими ошейниками с мерцающим светодиодом, но потом смирились. А гостям преподнесли, что без этого артефакта зверомужи просто-напросто опасны, как волкодавы без поводка. Судя по всему, ответ инквизиторшу устроил.
        Старуха в красном одеянии самозабвенно расстреляла не меньше тысячи патронов из предложенного ей автомата, а вот посидеть в кабине кукурузника, переделанного в лёгкий бомбардировщик, так не получилось. Небольшая аэродромная команда вдруг забегала, как заполошная, и на ночь глядя подняли свой пока единственный пилотируемый аппарат в воздух. Впрочем, взлёт самолёта с покрытого газонной травой импровизированного аэродрома, размещённого на пологом склоне холма и совмещённого со стадионом для военных, произвёл неизгладимое впечатление на старуху и сопровождающих её лиц. Она даже пробормотала, что обязательно купит для ордена парочку таких же.
        Тогда начальник авиации, в лице высокого подполковника, главенствующего над этой боевой единицей, долго и упорно попытался объяснить, что для самолёта нужно очень много из того, чего в Королевстве и в помине нет. Переводчица еле-еле осилила все эти термины. А инквизиторша лишь отмахнулась, мол, купим, сделаем, добудем.
        «Ага, - буркнул тогда подполковник, - авиационный бензин и запчасти для самолёта они сделают. Лет триста в помощь».
        Больше всего впечатлил инквизиторшу пулемёт с вращающимся блоком стволов, уставленный на телегу, отчего получалась эдакая высокотехнологичная тачанка. Несколько дозорно-разведывательных бронетранспортёров, имеющихся на базе для обороны, решили пока не показывать. Рано.
        Два дня длилось это шоу. Под конец состоялась серия поединков спецназовцев и храмовницы из охраны старухи. Девчонка уработала трёх мужиков, но от продолжения отказалась, отметив, то зверомужи очень выносливы и просто загонят её до потери дыхания раньше, чем она добьёт последнего.
        А после свершился банкет. Инквизиторша не стеснялась и вливала в себя водку наравне с землянами, отмечая, что не прочь увезти с собой бочонок такого изумительного зелья.
        Обратно профессора буквально принесли в паланкине. Он хоть и воздерживался от зелёного змия, и похмелье обошло стороной, но всё равно было тяжело.
        Глушков вздохнул, поднял взгляд на монитор, а потом протянул руку и без всяких мысленных команд нажал на пробел на клавиатуре, запуская анализ недавно присланных файлов, фиксировавших ночной бой отряда «Мерлин» и охраны проклятого места. С головной болью мысленные команды были из разряда садомазо, особенно когда система через раз уточняла: "А точно ли вы имеете в виду именно это?"
        В другое время профессор запасся бы попкорном и удовольствием посмотрел этот боевичок, но сейчас у него внутри была лишь апатия. Вдобавок, выпрошенная после экскурсии вычислительная машинка, в теории должная быть помощнее предыдущей, оказалась бесполезной. Водяное колесо, подключённое к генератору, и паровой котёл в камине даже суммарно не давали той мощности, которой хватило бы, чтоб перекрыть аппетиты двухсотядерного компа, и шесть профессиональных видеокарт, умеющих работать с огромнейшим объёмом данных, вообще, пожирали все ватты до последнего, не разгоняясь и на десятую часть своих возможностей. И между аппаратом и холодильником был выбран последний. Комп пришлось перевести на урезанный энергетический паёк.
        Это было ударом под дых.
        Тем временем программа составляла трёхмерную модель боя, благо, камер было достаточно для моделирования, а датчики исправно поставляли поток данных во всех диапазонах. Весьма неплохой искусственный интеллект додумывал то, что не мог распознать на записях с камер, помечая объекты непосредственного наблюдения яркими сочными цветами, а события, дорисованное по интерполяциям и предположениям, слегка размытым и серым. Он учитывал даже звуки шагов и звон клинков для восстановления полной картины боя. Хороший, но блин, без нужных мощностей генераторов такой ме-е-едленный, как горячий финский парень из анекдотов.
        - Маэстро! - влетела в комнату Роза, неся в руках небольшой разноцветный набор для игры в дартс, которые профессор самолично подарил девочке. Юная волшебница остановилась на середине помещения, опустила свою ношу прямо на пол и подбежала к спрятанному за ширмой холодильнику. Сей образец кухонной техники сперва был принят за обитый железом сундук. В подобных местные жители часто хранили продукты, оберегая их от набегов крыс, мышей, тараканов и прочей живности, незаконно проживающей в доме.
        Хлопнув холодильником, девочка вприпрыжку вернулась к оставленному. В её руке уже была небольшой кусок колбасы. Этот мир ещё не знал докторской, довольствуясь либо вяленной, либо копчённой разной степени продымления и перчения.
        - Это пробел надо срочно устранять, - пробурчал профессор, представив бутерброд с толстым розовым пластиком на куске свежего хлеба, только-только вынутого из печи.
        - Маэстро, - снова закричала Роза, - посмотрите, чему меня мама научила!
        Девочка кинула на стол дротики и быстро поставила мишень прямо к монитору.
        Профессор только и успел произнести: «Стой», как юная волшебница отбежал и метнула стрелку.
        - Нена…! - продолжил он реплику, но замер на полуслове.
        Девочка явно промахивалась, но дротики один за другим попадали точно в цель. Они, самым наглым образом летевшие не по баллистической траектории, а словно самонаводящиеся ракеты.
        - Как ты это делаешь? - осторожно переспросил Глушков.
        - Вот!
        Роза с гордостью протянула вещицу профессору. Тот покрутил оперённый дротик в руке, отошёл подальше и тоже метнул. Стрелка попала точно в мишень, не задев остальные крохотные снаряды.
        - Ну, конечно же, магия, - с улыбкой произнёс Артём Владимирович, сделал вздох и повернулся к Розе: - Я буду рад, если ты и мне расскажешь, как это ты так хорошо сделала.
        - А я их заговорила! - радостно воскликнула юная волшебница.
        - И как?
        - Сейчас покажу, - ответила Роза, подняла ладонь с один дротиком на уровень лица, зажмурилась и принялась что-то быстро-быстро бормотать.
        Профессор глянул на возникшие в дополненной реальности графики сигнатур. Амплитуда не самая большая, но вот количество накладывающихся друг на друга гармоник было очень велико.
        - Вот! - произнесла девочка и быстро кинула дротик в мишень. Разумеется, попала, но Глушков всё равно слегка затаил дыхание, боясь, что монитор придётся менять.
        - А теперь ещё раз и желательно с пояснениями. А то не знаю, где именно тебя хвалить.
        Роза насупилась, думая, что учитель будет ругать, а тот сделал вид, что очень умный и внимательный, хотя ничегошеньки не понял, не будучи магом.
        - Я на мишень наложила паутинку школы паука. На узелки - воздушные пружинки, которые притягивают дротик. А ещё я пером поставила маленькие точки синими чернилами, чтоб дротики не попадали друг в друга, а точки связала в лозу, по школе лозы. А ещё на дротики привязала узелки с узелковым письмом, чтоб мишень их узнавала и притягивала. Правда, здорово?
        Профессор приложил ладонь, прикрыв пальцами губы. Эти названия ему ничего не говорили.
        Роза замерла, ожидая похвалы, а Глушков пытался уловить нить размышлений, и лишь через минуту просиял. Вот она настоящая магия, которую он всё это время искал. Не потоки сил, а органы управления этими потоками. Осталось только разобраться в хитросплетениях.
        - Ро-о-оза, девочка моя, - ласково произнёс профессор, присел перед юной волшебницей на корточки осторожно положил руки на её плечи. - Роза, ты юное дарование, если нарисуешь мне волшебство на бумаге, я помогу сделать его ещё лучше, а ещё - дам новые цветные карандаши. Они яркие-яркие…
        ***
        После битвы прошло три дня. Мы оставили тюрьму Вечноскорбящей матери и теперь двигались прочь. Место силы оказалось на удивление скучным, стражницы забрали тела убитых соратниц, обозначили на месте черту, которую мы не вправе были пересекать, и исчезли в кустах. Больше мы их не видели. Зато вокруг часто шныряли потеряйцы, но их было немного, и потом мелкие высушенные создания остерегались к нам приближаться. К тому же оказалось, что карликовая нежить неоднородна в своём составе: у них есть несколько больших и агрессивных орд и множество неопасных, но назойливых шаек.
        На одну из мигрирующих масс мы и напоролись у Золотого Ручья, облюбованного Акварелью.
        Бычки медленно тянули фургоны и телеги. Нас мерно покачивало на неровностях дороги. За время пути я уже отсидел себе пятую точку, зато начал понимать, почему на рынке пользовались мягкие подушечки для путешествий: обшитые бархатом, расшитые шёлком и набитые лебяжьим пухом для знати и мешковина со мхом и соломой для простых людей. Казалось бы, чем такая подушка отличается от обычного мешка, но вот отличается. Ткань более плотная, и солома из неё не торчит. И самые последние крестьянки добавляют к таким подушечкам бахрому и вышивку прочной льняной нитью. Порой мякотку для седалища и вовсе делали из дублёной кожи.
        Мне подушка уже надоела. Я каждый час соскакивал с повозки и шёл рядом с ней, разминая ноги.
        - Пункт плана номер раз - освоить Искусство Огня местными традиционными способами. Пункт номер двас, отметить первый день осени так, чтоб не стыдно было, - пробормотал я, держа в руках собственную волшебную книгу, то есть записную книжку с пометками. Можно было сохранять всё в памяти системы, но я решил выпендриться и поступить как истинный маг. Тем более что книжка была частью моего образа и подчёркивала статус. Абы кто с книжками не ходил.
        - Правда, Чужик?
        Прирученный покемон сидел на полу фургона в ногах храмовницы и держал в лапах пустое осиное гнездо. Уж не знаю, чем оно ему понравилось, но стоило кому-нибудь заглянуть в фургон, как он подскакивал, вытягивал тонкие ручонки со своим сокровищем и истошно визжал.
        Говорил я не громко, старясь не мешать севшей на полу Катарине. Храмовница расстелила овечью шкуру мехом вниз и, высунув язык, отмеряла на аптечных весах чёрный дымный порох для того чтоб закатать в патроны. Отдельно на льняном платке лежала горсть капсюлей и отлитые на вчерашнем привале пули для револьверов и переделанного на манер старинного пистолета обреза ружья. У него даже «яблоко» на рукояти имелось. Автоматическое оружие у неё отобрали со скандалом ребёнка, у которого отнимают леденец на палочке, и храмовница до сих пор ходила обиженная на всех, особенно на генерала, которого не смогла переспорить. Казалось, не будь он халумари, да ещё и трёхсотлетний барон, Катарина бы его на месте удавила.
        - Помочь? - тихо спросил я.
        - Я сама, - немного резковато ответила девушка, и тут же, зло зарычав, и оторвалась от занятия: - Юрий, твои гирьки, у них мера ведь не боли унций?
        - Граммы, - отозвался я и тут же пояснил: - Это халумарские меры веса. Я Лукреции и Клэр уже показывал.
        Катарина скрипнула зубами, поджала губы и снова прилипла к снаряжению патронов, подглядывая на свиток с переводом инструкции.
        - Помочь? - повторил я вопрос, на который девушка не ответила и лишь отрывисто вздохнула.
        Но молчания хватило ненадолго.
        - Юрий, а если капусиль намокнет, он будет поджигать?
        - Капсюль? Будет.
        - А там маленький кремень спрятан?
        - Нет.
        - Но он же искры высекает, да ещё и с громким стуком.
        - Там нет кремня.
        - Понятно. Тогда там волшебство.
        - Там нет волшебства. Там химия.
        И снова усердной вид с высунутым языком и
        Навеска пороха далась ей быстро, а вот закатка края гильз к Нагану под конус с помощью специального станка - с трудом. Реверс ещё был не знаком с понятием унитарный патрон, и Катарина сейчас являлось одной из первопроходчиц.
        - Деревня! - раздался внезапно приглушённый крик. Его подхватили и начали передавать по цепочке. Я встал и вынырнул из повозки, откинув тент и вцепившись в дугу. Действительно, деревня. Я как-то пропустил часть происходящего, и признаки цивилизации возникли внезапно, зато не редкими домиками, а сразу, словно кто-то провёл границу межу, отделяя дикие территории от освоенных человеком земель. Вот и сейчас взгляду предстали сразу пять ветряных мельниц, расположенных на холмах. Сразу преставился герой Сервантеса идальго Дон Кихот Ламанчский, атакующий великанов, размахивающих здоровенными ручищами. Над горизонтом показались шпиль ратуши, украшенный знаменем вольного шира, и остроконечная крыша храма Небесной Пары, увенчанная святым знаком. Дорога пролегала между жёлтых скошенных полей, где крестьянки с усердием складывали в стога солому, оставшуюся после обмола зерна. Дорогу нам уступали многочисленные возы с корзинами, тюками и сеном. Деревенские жительницы при виде графских знамён кланялись, но не сильно усердно, а только из опасения, что знатная особа попадётся с чрезмерным гонором, и проще
переломиться самому, чем потом хребет переломают бабищи из охраны.
        Ясное голубое небо с редким белыми облаками и двумя солнцами, далёкий лесок, синее-синее поле с поздно цветущим льном, скорее всего, второго урожая, и многочленные стога прямо-таки просились на полотна в стиле Шишкина. Стрёкот кузнечиков, пение полевых пташек и лёгкий шелест травы сливались в единый концерт дикой природы. Запахом скошенных трав и сухого сена хотелось наслаждаться бесконечно. А откуда-то ветром доносился аромат свежего хлеба. Идиллия, однако.
        Я глянул на высунувшегося вслед за мной Чужика. Полоса отчуждения вокруг проклятых земель являлась распространённой на Реверсе тенденцией. Люди боялись селиться рядом с обителями сумасшедших богов и полчищ кровожадных тварей. Тот же Гнилой Березняк имел такую полосу примерно в десять километров и неудивительно, что мы на своём пути почти не встречали торговцев и прочий бродячий люд - лишь самые отчаянные пытались проскочить мимо подобных мест в надежде сократить дорогу. А мест было немало. Вот и возникали на карте густонаселённого Королевства белые кляксы.
        - Дель-кампо-вацо! - прокричала какая-то солдатка название городка, которое на русский можно перевести примерно как Пустополь!
        - Сто-о-о-ой! Распряга-а-а! - громко и протяжно распорядилась Герда.
        Конечно, это не она сама так решила, это ей приказала леди Ребекка.
        Я глянул на Катарину, которая потянулась, разминая затёкшую спину. А следом в идиллию ворвалась тётя Урсула.
        - Юн спадин! - прокричала она с нотками паники в голосе, - Юн, спадин!
        - Что? - с лёгкой ухмылкой отозвался я, ибо на паникующую мечницу невозможно было смотреть без улыбки.
        - Спадин Андрэ сказал, чё если я буду совсем везде с блогом на привязи ходить, то у меня тараканы в голове заведутся. А я его тока на льняной шнур повесила. И даже не на кожаный ремешок.
        - Блог?
        - Ну, блог, - проканючила Урсула, подняв пересол собой экшен-камеру.
        Я через силу подавил смех. Теперь ясно: слово «блог» крепко-накрепко прицепилась к гаджету.
        - Не заведутся. Он шутит.
        - А это тады чё? - жалобно продолжила мечница, протянула вторую руку и раскрыла ладонь. На ней действительно оказался здоровенный таракан размером со спичечный коробок. Таракан отчаянно пытался вырваться, а ещё он пищал, как мышь-истеричка в капкане.
        За моей спиной показались сразу двое: Катарина с любопытством на лице и Чужик. Демонёнок начал передразнивать насекомое, и от этого дуэта хотелось заткнуть уши.
        - Не пойму, он настоящий, или это дух-страх? - произнесла храмовница, протянув к насекомому руку. - Вроде бы настоящий.
        - Юн спади-и-н, - начала очередную жалобу Урсула, - они же теперь все мозги съедя-я-я-ят. Как я буду без мозгов думать и ходить? Я же дорогу домой забуду. Заберите-е-е у меня бло-о-ог. Он проклят.
        - Тьфу ты, - тихо выругался я. Вот на кой чёрт Андрюха опять всякие байки распускает, не подумав, будто его истерика леди Ребекки с бактериями в кружке речной воды ничему не научила. Это же средневековые жители, они же многие вещи буквально воспринимают.
        Тем временем из фургонов начали разгружать свёрнутые палатки и прочее имущество. Возле повозки с оружейным контейнером и прикрытой чехлом пушки выставили караул. Видимо, решили, что тащить весь отряд в Пустополь непозволительно, и солдатки уподобились экипажу корабля, вставшего на якорь в порту. Теперь будут отпускать в увольнение по очереди, чтоб не в ущерб охране лагеря. Но знать, разумеется, остановится на самом лучшем постоялом дворе. В этом случае я причислял к знати и себя, ибо был эсквайром, и в этом имелись несомненные плюсы.
        - А в городишке-то хоть один постоялый двор имеется? - спросил я, глянув на верхушки городских построек.
        - Пустополь стоит на живом тракте, - ответила Урсула, вытянув руку с тараканом, но не решаясь отбросить насекомое в сторону, - половина жителей кормятся с мимиохожего народу. Вторая половина возит в Коруну сено и корма для скота, льняную пряжу и зерно. Тута поля знатные.
        - Ясно, - произнеся и снова поглядел на притихшего таракана в руках мечницы. - Да выкинь ты его.
        - Не могу. А вдруг он злой и мстительный дух.
        Я вздохнул и отдал мысленную команду системе:
        «Провести анализ показаний магодетекторов на предмет наличия сигнатур».
        «Принято, - отозвалась цифровая помощница и тут же дала ответ: - Сигнатур не выявлено».
        «Система, определи видовую принадлежность объекта, расположенного по линии взгляда».
        «Принято. Определено. Таракан гигантский мадагаскарский, он же шипящий. Вероятность обитания в текущей местности не более семи процентов».
        Я снов вздохнул. Уж если здесь обитают южноамериканские летучие мыши - вампиры и африканские звери, то таракану тоже удивляться не стоит, но вот в совпадения верилось с трудом. Скорее всего, Андрюха наткнулся на таракана, потом подшутил над Урсулой, и подложил ей бедное насекомое.
        В стороне раздались крики. Я вытянул шею и вгляделся.
        - Господин барон! - донёсся до меня до предела возмущённый возглас леди Ребекки. - При всем уважении к вам, не позволю позорить дворянский титул столь нелепыми нарядом! Хоть вам и триста лет, но вы не выживший из ума старик, который писается в кровати, как малое дитя! И не полоумный калека на ступенях храма!
        - Нормальная одежда, - огрызнулся генерал, делая вид, что его этот маскарад не касается.
        - Господин барон! Я не ровня вашему титулу, но вы не чужой человек!
        - Я не оденусь в эту петушиную хрень! - проорал Пётр Алексеевич по-русски. И пусть рыцарша не поняла ни слова, но уловила интонации.
        - Господин барон, прошу пройти в фургон, чтоб не при простолюдинках ругаться.
        Ребекка указала рукой на свою повозку и наклонила в глубоком кивке голову, которую оставила в нижнем положении. А когда генерал, стиснув кулаки, залез в фургон, переменилась в голосе, став ласковой, но в тоже время твёрдой в словах.
        - Клэр, дитя моё, помоги.
        И они исчезли. Через пять минут из повозки выпрыгнул пунцовый Пётр Алексеевич.
        - Твою мать! - заорал он. - Вернусь на базу, прикажу сделать подарок в виде двух шарикоподшипников на цепочках! И чтоб бились друг о друга при каждом шаге! Пусть под платья подвесят! Бля, бабы со стальными яйцами!
        Судя по реплике, две барышни уломали несгибаемого офицера старой закалки.
        - Юра! - закричал генерал, увидев меня, - Неси свои запасные кружева и попугайский наряд! Твою мать, я же не прогрессор, я боевой офицер, а буду одеваться как клоун на выпасе!
        - Не налезет. Я меньше вас.
        - Андрей! - после секундной заминки заорал начальник.
        Наблюдающие это зрелище солдатки ехидно заулыбались. Для них это выглядело, как сюзерен песочит вассалов, что вполне вписывалось в реалии Реверса.
        Вышедшая из повозки Катарина не дождалась завершения шоу, а удалилась до ближайшего лесочка. Возница забрала тягового бычка и Манчу и повела их в сторону от лагеря, где трава ещё не была вытоптана.
        Я же решил воспользоваться уединением и тоже переодеться. Тем более, что Урсула тоже ретировалась, не желая оказываться между выясняющей отношения знатью. И таракана с собой прихватила.
        Вспышка сигнатур застала меня врасплох, равно как и две большие фигуры, сидящие в повозке.
        Бестафур, а это был он, неспешно взял мою глефу и задумчиво начал крутить ее в руках. Можно сказать, излишне задумчиво.
        Сагрента вытянула ноги и откинула голову назад, уперевшись затылком в дугу фургона.
        Я же застыл, соображая, чтоб этим двоим надо. Неужели мстить станут.
        - Халумари, - тихим басом заговорил демон, - знаешь, сколько сил нужно затратить, чтобы перевоплотиться в животное, а потом снова стать собой?
        - Я вроде бы с вами расплатился. Или вам мало? Разочарую, больше дать ничего не могу.
        Я старался говорить тихо, чтоб ненароком не разозлить столь опасных созданий, одновременно думая, что можно сделать дальше. Уж если они захотят поживиться за мой счёт, то не отстанут, как типовые гопники. И, кажется, придётся посвятить себя Небесной Паре, чтоб иметь крышу от потусторонних уголовников.
        - А знаешь, сколько отступных мы отдали Инфанту Лага Роха? - продолжал демон. - Почти все, что имели. И все это из-за одного вопроса, который нас очень интересует. Хочешь знать, что за вопрос?
        Я не кинул и не покачал головой. Не было смысла. Раз уж сказали риторическое «А», сами скажут и «Б».
        Бестафур сделал драматическую паузу и продолжил мысль.
        - Скажи, халумари, какие боги стоят за вами?
        Я облизал пересохшие губы, а когда под полог заглянула Катарина, медленно покачал головой, мол, не надо, а то девушка уже потянулась за оружием.
        - Если вы боитесь мести, то сейчас вам никто мстить не будет. Вы можете не бояться.
        - Я и не боюсь, - хрипло засмеялся демон, а когда запал смеха кончился, отложил в сторону моё оружие и наклонился вперёд, оперившись локтями на свои колени. От этого он стал похож на киношного Халка. Впрочем, ярости и силы у него было не меньше.
        - Халумари, мы уверены, что места богов-покровителей вашего народа в это самое время и на этих самых землях пустуют.
        Я молча глядел, не понимая, к чему клонит Бестафур.
        Демон ещё больше растянулся в улыбке.
        - А раз пустует, то никто не мешает нам занять два местечка, покуда не набежали другие желающие.
        - Акварель, - тихо произнёс я, пытаясь выдать хоть какую-нибудь отмазку. Ну вот не представлял, как эти двое станут нашими покровителями.
        - Речная полоумная? Она не помешает нам. Пусть строит свою плотину и роет серебришко.
        Демон тихо стукнул кулаком себя по колену. И достал из воздуха небольшую фигурку, больше похожую на полуметровый деревянный фалоимитатор с вырезанным на головке члена клыкастым лицом. Гоблины в мультиках и играх и то лучше рисуют.
        - Это будет наш санпилар.
        - Я не знаю… - получилось выдавить в ответ.
        - А ты пока обдумай детали сделки, не бычка же покупаешь, а с будущими богами разговариваешь. Но только не долго, а то тебя уже ждут всякие неприятности. А мы бы очень пригодились.
        - Какие неприятности?
        - Не скажу. Но мы не причём, оно само так складывается, но мы очень бы пригодились.
        Бестафур исчез сразу же, а вот после Сагренты ещё некоторое время в воздухе висела жутковатая улыбка, словно от знаменитого чеширского кота.
        - Развейся, отдохни, смертный, - произнесла томным голосом эта улыбка.
        Только когда и она окончательно растаяла, я позволил себе выдохнуть и поглядеть на хмурую Катарину. Кажется, приключения только начинаются.
        Глава 23. Шаг во свет и шаг во мрак
        Генерал через отборный мат всё же нахлобучил на себя парадный костюм с гербом, кружевами, золотыми пряжками и пуговицами, шёлковыми завязками на куртке и белоснежной сорочки. При этом к краповому берету с помощью броши было прикреплено перо фазана, ставшее компромиссом между простотой и требующееся от барона пышности.
        На груди теперь красовался подвешенный на золотой же цепочке жетон прогрессора: на аверсе перо и книга, а на реверсе Солнце с Месяцем в профиль, сделанные в виде человеческих лиц и совмещённые в одном и том же круге. Но синий жилет более подобал магу, нежели барону. Ему уместнее было бы иметь красный, но, увы, не было.
        - Нахрен нам нужны эти демонюки? - грубо спросил Пётр Алексеевич, держа в руке вилку с куском мяса.
        Малый совет мы организовали на первом этаже постоялого двора, занятого со слов хозяйки ещё двумя группами постояльцев. Трёхэтажное заведение котировалось по местным меркам как четырёхзвёздочный отель у нас, в том плане, что при необходимости можно было арендовать на срок пребывания временного слугу для бытовых нужд и походов по лавочкам. Цена на двор была выше средней, но других свободных мест в этом городишке не осталось. Праздник, однако, и со всех прилегающих деревень прибывали желающие побывать на ярмарке и праздничном фестивале. А это были не только крестьянские семьи разной степени зажиточности, но и купцы, мелкие помещицы с семьями, священнослужительницы и чиновницы разных сортов и чинов.
        Поздний ужин мы совмещали с совещанием на первом этаже, где кухня совмещалась с обеденным залом вполне приличного вида. Всё вычищено и вымыто до блеска. Пол по обыкновению этих мест не дощатый, а земляной, покрытый отборной брусчатой, по которой ходить было достаточно приятно. Пол был прохладен, что пришлось кстати после дневной жары, и даже открытый очаг не добавлял духоты.
        В военный совет входили: генерал, я, Андрей, Клэр, Ребекка, Лукреция, Катарина и Лена. При первом нашем появлении на пороге таверны хозяйка увидела гербы знатных особ и в панике забегала, давая затрещины прислуге. Из закромов сразу же нашлись и вино, и свежие овощи, и мясо. На огонь сразу же возник новенький медный, а не чугунный, котёл, в котором начали готовить похлёбку с мясом, где оное составляло чуть ли не половину объёма. А целый золотой чаевых расшевелил прислугу настолько, что на белую скатерть на столе меняли уже третий раз, а хозяйка ловила каждый наш взгляд с видом вышколенного метрдотеля. При этом она тактично держала дистанцию, ведь невежливо подслушивать разговоры господ, можно и головы лишиться.
        Одна наша соседка, приличного вида матрона, сидела в дальнем углу и наслаждалась яичницей, вином и живой музыкой, которую самозабвенно наигрывала парочка юнцов: один с мандолиной, другой - совсем ещё малец лет восьми, вооружённый бубном.
        Между ней и нами, точно посередине зала разместились Урсула с дочкой и Герда. К ним подсели две здоровенные бабищи-вышибалы. На столе рядом с большим подносом мяса и хлеба и литровыми глиняными кружками с очень слабеньким пивом, которое употребляют так же, как на Земле квас, легли кинжалы, пистолеты и мушкетон. Завязался шумный диалог, первую скрипку в котором вела, конечно же, Урсула.
        - …вишенку, значит, за сто шагов сбивает. Во чё значит халумарская работа…, - донеслось до меня. Недоверчивые вышибалы придирчиво крутили один из образцов оружия в руках. Одна из них удивлённо качала головой, мол, токая работа. А мечница совсем уж разошлась, начав рассказывать, как они бились против полчищ на Золотом Ручье.
        - Они не отстанут, - пробурчал я, глянув на сидящего возле моих ног Чужика. Монстр уже даже не шкодил, так как ему кинул аж два самодельных кольца, наполненных силой.
        - А я говорила, - покачала в воздухе пальцем Лукреция, - духа несложно призвать, сложно от него потом избавиться.
        - Знаю, маэстра, - снова пробурчал я и уставился на армейский котелок с водой, который стоял передо мной. Я держал по бокам от него ладони и пытался сосредоточиться.
        - Юра! Зачем тебе котелок? Сейчас и так воды дадут, - огрызнулся Пётр Алексеевич и отправил в рот кусок мяса.
        - Хог?р инвиз?бра, - проговорил я на старом диалекте и пояснил: - Незримый очаг. Воду грею.
        - Магией?
        - Угу.
        - Ну, хоть какая-то от тебя польза, будешь кипятить воду для чая и для бритья, а то холодной бриться уже устал.
        Я бросил взгляд на начальника. Что-то он какой-то нервный последнее время. Первое время вообще навеселе был, а сейчас словно старый ворчливый дед.
        - Значит, по демонам предлагаю послать их подальше, - продолжил своё ворчание генерал. - Это, само собой, мощные боевые единицы, но слишком уже непредсказуемые, прям как обезьяны с гранатой.
        - Обезьяна с гранатой, это мой Чужик, а демоны - ребята посерьёзнее, - снова покачал я головой. Вода всё никак не закипала, и я потрогал её пальцем. Тёпленькая. Градусов сорок.
        - Всё равно.
        Пётр Алексеевич нанизал другой кусок мяса на вилку и выдал следующую реплику:
        - Катарина, подскажи, неужели признание этих двух… потусторонних существ не является ересью. У вас же есть великая Небесная Пара, - генерал явно хотел назвать демонов более грубо, но поостерёгся, так как за обзывательство твари могут запросто сделать тёмную.
        Вместо храмовницы, слово взял я.
        - Вы смотрите с точки зрения аврамистических религий, где есть Господь Бог, Аллах или Яхве, и точка. Все остальные от лукавого, и даже святые не более чем доска почёта для мучеников и праведников. Но Реверс в этом плане посередине между античной мифологией и Китаем. В последнем до сих пор имеет место такое явление, когда старейшина деревни может объявить выговор местному божку за неудовлетворительное исполнение обязанностей, и до сих пор множеству богов делают подношения в виде сжигания на алтарях бумажных денег. В случае Реверса небесная пара совмещает в себе роли высших божеств и носителя идеологии, коим, например, в буддизме является собственно Будда. Он у них очень уважаемый, но не единственный небожитель. В целом религия Реверса отражает феодальные устои: есть Небесная Пара; есть её свита из лояльных божеств, как у королевы есть знать; есть независимые, но признающие ее высшую власть богини и боги, как вальные герцоги, графы и бароны; есть воинство из рыцарш и простых духов-кнехтов.
        - Что-то я не видел местечковых положительных персонажей, - снова пробурчал недовольный генерал. - Может, их и нет вовсе.
        - Есть, - вклинилась в разговор Катарина, тут же поправившись: - Есть, Ваша Милость. Я всегда посещаю храмы и места поклонение разных покровителей. А Коруне благоволит сама Небесная Пара.
        - Совсем беспредельщики, - пробурчал Андрюха и добавил: - Полстолицы разнесли под самым носом у высших сил.
        - Небесная Пара в мелочные неурядицы не вмешивается. Люди должны вдохновляться Шаной и Солом, а не уповать на их помощь в уборке травы под окнами, - насупилась Катарина.
        - Ничего себе мелочные, - снова пробурчал лейтенант.
        - Да не, - усмехнулся генерал, - здравые боги. Тоже понимают вред от принципа «Культ Карго».
        Я слегка улыбнулся и угукнул, а Ребекка и Клэр молчали. Одна из соображения, что не её это дело вмешиваться в обсуждение потусторонних сил, а вторая просто трескала кровяные колбаски, проголодавшись с дороги, но при этом поглядывала на генерала с живым интересом, как на мудрого старца. А у ног графини лежал и грыз косточку Малыш. Хозяйка даже не подумала намекнуть, что пёс в заведении нежелателен.
        - Ну, Юра, - снова заговорил начальник, - что думаешь?
        - Не знаю, тащ генерал. Но полагаю, что основать культ не так-то легко. Катюша, расскажи.
        Девушка коротко кивнула и заговорила, играя роль консультанта по религиозным вопросам:
        - Для того чтоб объявить духа покровителем рода, селения или рода нужно выпросить разрешение у высшей власти. Только мать-настоятельница храма Небесной Пары в Коруне может дать такое разрешение, посему только знать может иметь покровителя способно только лишь самые богатые рода или города. Остальные выбирают покровителей из давно признанных божеств.
        Пётр Алексеевич нахмурился и некоторое время сидел молча. Катарина долго спрашивала, почему я обращаюсь к нему именно «товарищ генерал» или в разговорном сокращении «тащ генерал», на что я смог только пожать плечами и выдать придуманную на ходу отговорку, что это в его положении и чине равнозначно обращению «ваша милость» или «ваше сиятельство».
        Вскоре начальник выдал идею:
        - Юра, сделаем хитрый ход конём.
        - Кем? - тут же задала вопрос Клэр.
        - Конём, это такой быстрый зверь в наших краях. Как зебра, только без полосок.
        - А-а-а, ясно, - протянула графиня, - а зачем ей полоски стёрли?
        Генерал тяжело вздохнул и натужно улыбнулся:
        - Он родился таким.
        Клэр продолжила есть, а генерал вернулся в русло изложения идеи:
        - Надо, чтоб кто-то из нас на всякий случай заручился покровительством местных божеств. А поскольку мне это нахрен не надо, а Андрей не маг, то этим кем-то будешь ты. Вдобавок думаю, будет полезным зажёнить тебя за местную деву. Какую-нибудь со способностями. Например, Лукрецию.
        - Как Лукрецию? - выпучила глаза Катарина, - почему Лукрецию?
        Храмовница побледнела, потом покраснела, и снова побледнела, а затем встала с места и упала на колени перед Петром Алексеевичем.
        - Ваша Милость Юрия, не губите! Он же её не любит! Не давайте благословения на их брак!
        Все в таверне замолчали, и даже менестрели прекратили играть и уставились на девушку. Я же посмотрел на хитрый прищур генерала. Мда, такой жирный троллинг с его стороны получился, что сейчас до харакири со стороны Катарины дойдёт. Или инфаркт у Лукреции, она хоть и могла дать отказ, но если будет наставить целый барон, а его непременно поддержит и графиня, отпереться не получится. Средневековье, оно такое. Браки вершились не на небесах, а на подобных сходках, и зачастую мнения молодых не спрашивали от слова «совсем». Опять шутка вышла из-под контроля.
        Чтоб не отстать от этого балагана, я тоже встал на колени перед начальником и зачитал переделанную на реверсивный манер реплику Джульетты из бессмертной пьесы Шекспира:
        О, генерал, скорей, чем стать мне ведьмы мужем,
        Вели мне спрыгнуть со стены той башни,
        Пошли меня к разбойницам в вертеп,
        В змеиный лог, свяжи одною цепью
        С ревущими медведями меня
        Иль на всю ночь запри меня в мертвецкой,
        Наполненной гремящими костями
        И грудами безглазых черепов,
        Зарой меня ты в свежую могилу
        И с мертвецом в один закутай саван -
        Всё, всё, о чём, лишь слушая, трепещешь,
        Всё сделаю без страха, чтоб остаться
        Возлюбленной я верным мужем.
        - Придурки, - процедил генерал, - шуты гороховые. Встаньте. Встаньте, я сказал!
        Катарина, до сих пор бледная, как моль, вскочила и тут же грохнулась обратно.
        - Ваша Милость, я хоть и небогата и незнатна, прошу руки вашего эсквайра! Честным клинком готова я заслужить ваше согласие. Он всецело ваш.
        Я почесал в затылке. Кажется, шутка действительно зашла слишком далеко. Особенно если учитывать полное отсутствие чувство юмора у девушки-львицы.
        - Да итить твою мать, - тихо выругался Пётр Алексеевич, когда храмовница схватила его за руку и припала губами к перстню.
        - Я вас заклинаю, Ваша Милость!
        - Бля, - продолжил начальник, - как я буду перед Москвой отчитываться?
        Он выпученными глазами таращился на Катарину, прижавшуюся лбом к тыльной стороне его ладони и шепчущую мольбы Небесной Паре, и проронил вердикт:
        - Юра, это, ты пиши рапорт на разрешение брака с местной жительницей. Три таких рапорта недавно подписал, думаю, и четвёртый пройдёт.
        Я же стоял и молча глядел перед собой. Катарина хорошая девушка, но я как-то представлял это событие иначе. Не знаю, чего хотел, может, просто боялся признаться себе в трусости перед серьёзными отношениями, но раз так получилось, то придётся принимать решение.
        - Да, Ваша Милость, - произнёс я на местный манер.
        - Ты сам-то чего хочешь?
        - Я боюсь, что никогда больше не увижу Землю, и в то же время боюсь, что проект прикроют, и меня отзовут. Ей же нельзя со мной. Она там потеряет свою силу. А вдруг она без силы совсем умрёт? Я боюсь выбора между этими двумя крайностями.
        Генерал вздохнул.
        - Ближайшее время проект точно не прикроют, а если свернут прогрессоров, переведу тебя к себе на другую должность. У меня уже трое купили дома в Керенборге и зажёнились за местных дам. Так же и ты сделаешь. К тому же ты первый маг-землянин, тебя точно от реверса не отлучат без очень весомых причин. Готов?
        Я молча глядел перед собой. В голове была каша. Перед глазами рождались картинки. Двухэтажный домик на окраине средневекового городишки, из окон которого виднелась земная база. Маленький мальчонка, играющий в куклы. Высокая девчурка с деревянным мечом. Беременная третьим Катарина. Сам я у плиты, а рядом тазик с замоченными пелёнками.
        - Я… наверное… только я срочно буду прогрессировать этот мир… ну… хотя бы Керенборг… И мальчик у меня будет обращаться с пистолетом не хуже местных девочек, - делая долгие паузы между предложениями, ответил я. - Рай, может быть и в шалаше, но он станет ещё больше раем, если в нём будет висеть хотя бы одна лампочка, а стирать вещи - машинка.
        - Хорошо, Юра, - произнёс генерал по-русски, - что я должен ответить? А то она мне сейчас руку либо зацелует до дыр, либо сломает.
        - Скажите, что даёте разрешение на наш брак.
        Пётр Алексеевич кивнул и положил свободную руку на плечо храмовницы.
        - Дитя, я благословляю вас.
        - Благодарю, Ваша Милость! - зарычала Катарина и начала целовать руку генерала.
        - Всё, хватит. Отпусти. Не позорь мою седую голову. Тем более, коллеги смотрят.
        Я поднял глаза на генерала, а тот кивнул куда-то в сторону. Повернувшись, увидел стоящего на лесенке на второй этаж Василия Лучкина. Молодой этнограф стоял с кувшином, обутый в домашние тапки и одетый в бриджи оранжевого цвета и сорочку. Со своим немного вечно растерянным внешним видом и круглыми очками, Василий был больше похож на местного мужичка, чем я или Андрей. При этом он всего на год старше меня.
        - Здра жлаю, тащ генерал, - робко потянул коллега-прогрессор.
        - Вася! Иди к нам! - закричал Пётр Алексеевич и выкрутил руку из хватки Катарины. Та же так и осталась стоять на коленях, на этот раз радостно, и даже блаженно улыбаясь. - Трактирщица, ещё одну порцию закуски и вина! Вася, ты каким судьбами?!
        Этнограф огляделся и неспешно подошёл к нашему столику.
        - Да я хожу по селениям, собираю поверья и суеверия. Это в рамках программы по борьбе с проклятыми местами. А помимо этого разношу каталоги с земными товарами, все крупные бренды на этом рекламы делают. У всех похожий слоган: «Нам доступны даже другие миры». А ещё, представьте себе, я даже нечисть видел, представляете, хорошо, что мне провожатых дали толковых, иначе бы не выжил.
        «Ага, нечисть он видел, - подумалось мне. - А что тогда видел я?»
        Вася поставил на стол кувшин и с немым вопрос в глазах поглядел на меня и храмовницу, коленопреклонённых перед генералом.
        - Юра, - прошептал он, - это что за шоу?
        - Это не шоу. Это всё взаправду.
        Василий сел и тут же с опаской отодвинулся от Чужика, который с противным шипением протянул в его сторону своё драгоценное пустое осиное гнездо.
        - Во какой видный жених! - раздался за спиной голос Урсулы. - А как он демонов вокруг пальца обвёл! А ещё он на короткой ноге с Инфантом Кровавого Озера! А ещё он дерётся наравне с храмовницей!
        - Брешешь! - воскликнула бабенция-вышибала.
        - Да пусть от меня Двуликая отвернётся! - прокричала в ответ Урсула и осенила себя знаком богини. - Про рыжую Джинджер слыхала? Так он её отмутузил! Шпагу видишь у него? Это еёйная! Прямо из рук вырвал!
        - Да не верю!
        Женщина только и успела договорить, как раздался быстрый топот бегущего по лестнице человека, и Урсул, а вслед за ней и Глория с Гердой похватали оружие и направили его на лесенку на второй этаж. А на нижней ступеньке стояла в чём мать родила, уперев руки в боки, Джинджер собственной персоной. Психованная разбойница злобно зыркнула на меня и выставила перед собой ладонь.
        - Просто отдай, - процедила она. - И ты должен передо мной извиненья и бочку вина должен.
        Я быстро положил руку на рукоять пистолета и резко встал. Увидев мой поступок, и лена сняла с предохранителя свой пистолет-пулемёт.
        - Не буду я извиняться, - тихо, но твёрдо ответил я. - И ничего я тебе не должен.
        Джинджер медленно подошла ко мне. Разбойницу не остановил даже вид десятка стволов, направленных в её сторону. Даже фальшион в руках Катарины не заставил смутиться.
        Рыжая остановилась в шаге от меня и ткнула мне в грудь пальцем. И выглядело это немного абсурдно: голая девка и я, ткнувший ей в ответ стволом пистолета между сисек.
        - Ты должен отдать мне клинок и извиниться, - прорычала Джинджер.
        - А может, я просто отрежу и набью соломой твою поганую голову?! - прорычала Катарина, отведя руку с фальшионом для удара.
        - Цыц, кошка, мы сейчас в одной терции. Во-первых, у меня есть индульгенция. Во-вторых, я теперь работаю на друга твоего жениха, и даже рекомендации от ордена имею. Так что брысь. А ты отдай мне мой клинок! - повысила голос безбашенная рыжая. - Он мой!
        - Тихо, - улыбнулся я, - отдам после праздника. Оставлю в своей комнате у стеночки стоять. Сама заберёшь, когда уедем.
        - Ты… ты издеваешься?!
        - Да! - прокричал я в ответ и поглядел на выпучившего глаза этнографа. - Хороша парочка, лиса Алиса и кот Базилио. Дуримара не хватает и Карабаса-Барабаса с Буратино.
        Василий криво улыбнулся и показал пальцем через плечо.
        - Там здоровая такая с худым пареньком, я женщину антибиотиками пичкаю.
        - Барбара, между прочим, тебе жизнь спасла, когда всадила стрелу в ту дуру, которая кась`те ароха ал`абисма (чуть не швырнула тебя в бездну), - ехидно произнесла Джинджер, - там, на Золотом Ручье. Потом расскажу, когда клинок отдашь, извинишься и вина нальёшь.
        Рыжая изящно развернулась, отчего ворох её огненных волос взметнулся и попал мне в лицо, и подошла к столику.
        - Знаешь, кошка, я не хуже тебя. У меня теперь тоже халумари есть.
        Джинджер схватила ошарашенного этнографа за руку, подтянула к себе и поближе и поцеловала в губы, а потом потянула за собой наверх.
        - Пойдём, Базилио, я покажу тебе то, что кошки не умеют!
        - Дурдом, - нервно сглотнув, выдавил из себя генерал, когда рыжая с Васькой исчезли, - но хороша чертовка. И на чём мы остановились?
        - Что надо сваливать отсюда, - пробурчал я.
        - Нет, бежать мы не будем, - качнул головой генерал. - Никого не убили, никого не вызвали на дуэль, и хата вроде не горит, значит, всё нормально.
        - Всё равно против, - огрызнулся я.
        - Юра, ты же прогрессор, должен помнить сказку о Робине Гуде, который из разбойника стал шерифом Ноттингема.
        - Робин Гуд - это не имя и фамилия. Это неправильное произношение словосочетания «роб ин худ» - вор в капюшоне.
        - Мне всё равно. Миф популярный, так что забей и готовься к свадьбе.
        Мы снова замолчали.
        И только когда к нам подошла хозяйка постоялого двора и заискивающе проворковала: «Ужин готов, Ваше Сиятельство. Подавать прикажете?», сели на места.
        Прав был генерал. Одной проблемой стало меньше, но всё равно на душе остался осадок. Сев, я ощутил на своей руке руку Катарины, а подняв взор, увидел улыбку на лице девушки и такой взгляд, словно она до конца не верила в реальность происходящего.
        - Я ж как есть говорила! А вы брехня да брехня, - закричала на весь трактир Урсула и стукнула кулаком по столу.
        Ужин прошёл под постоянное оглядывание в сторону лестницы, а троица телохранительниц во главе с Урсулой и вовсе сидела и ела, не выпуская из рук пистолетов и мушкетона.
        Но и после ужина мне не суждено было отдохнуть. Катарина, глаза которой блестели как у сумасшедшей, ошалевшей от своих же поступков, сразу же начала рыться в своих вещах, и вскоре на свет тусклой лампы явился писчий набор. Храмовница тут же разложила его на столе начала трясущимися руками писать письмо.
        «Дражайшая мама, - писала она, - прошу твоего благословения на брак. Я попросила у халумарского барона руки того юноши, о котором я писала ранее. Он дал согласие».
        Девушка быстро посыпала листок мелко просеянным песком и с силой дунула, убирая лишнее, а затем судорожно скрутила свиток и обмотала его шнуром.
        - Побежали на ближайшую соколятню, - протараторила храмовница, подхватывая со стола масляную лампу.
        - Скоро ночь, - тихо произнёс я.
        - Ты… ты не рад? - застыв на месте, спросила девушка. На её лице промелькнула тень беспокойства.
        - Рад, но там демоны и эта рыжая. Ночью лучше не соваться в город.
        - Я не боюсь, - отмахнулась храмовница, вытащила из сундука серебряный ободок-забрало, сунула в волосы, а затем повестила на шею целую охапку амулетов и святых знаков, наверное, чтоб не сглазили, особенно когда до такого знаменательного события, фактически мечты всей жизни, осталось рукой подать.
        - Ну, пойдём, - улыбнулся я в ответ. Всё равно не получится отговорить. Катарина сама накинула на меня плащ с капюшоном, а потом схватила за руку и побежала.
        Коридор, лестница и опустевший обеденный зал, в котором лишь один-единственный слуга усердно очищал столы, промелькнули в одно мгновение. Дверь захлопнулась, и мы помчались прочь, навстречу судьбе…
        ***
        Дементэ сидела на краю леса на старом пне и устало жевала сухарь, на который положила столь же сухой кусочек сыра. В душе поселилось отчаяние: она потратила столько сил, но так и не отомстила за сестёр. Весь смысл ее нынешнего бытия оказался пуст, словно брошенное пчёлами дупло. В кошельке и желудке так же пусто, как высохшем колодце. Только паутина и тлен.
        Обитель Вечноскорбящей матери тоже оказалась не тем, что виделось в начале пути: лишь клетка для безумной старухи, пытающейся взрастить гомункула-великана, словно богиня, когда-то покровительствовавшая золотым хлебам, не знает запрет на это Небесной Пары. Шана и Сол весьма ревнивы ко всем, кто не рода людского. Псоглавых объявили дикими зверями, и разрешили на них охоту, и только вмешательство пылкой Агнии оберегло сей древний народ от полного истребления. Титанов низвергли в бездну и предали забвению. Изгнаны навеки во тьму пещер гномы. Выселены в безлюдные северные болота некогда могущественные фейри. Все они ныне марь - призрачные народы. И даже от потреяйцев осталась лишь нежить, бродящая по обитаемым и необитаемым землям и собирающая дары для своего мёртвого бога. Они потому и потеряйцы, рассказывала светлейшая, что потеряли всё: свои земли, свои жизни, своих богов, и тщетны попытки воззвать мёртвых созданий к мёртвому богу. Мёртвые не отвечают мёртвым. И потому под страхом смерти запрещена некромантия, ибо кто оживит хоть одного из них, поставит под угрозу власть Небесной Пары, мудро
хранящей покой мирозданья.
        Дементэ дожевала свой скудный ужин, а потом ткнулась лицом в ладони. Плечи её сотряслись от горького плача. Что ей теперь делать? Жить обычной жизнью? Она не сможет. Она несёт в душе клеймо светлейшей и не сможет стать обычной булочницей или каменщицей. Мир в любом случае отторгнет ее, словно тело людское - занозу, а храмы истинных богов не примут в свои объятья.
        - Дай, - раздалось жалобное и писклявое рядом.
        Дементэ подняла глаза и вытерла слёзы.
        - Дай, - протягивая сухую руку, повторил тощий потеряец.
        - На, - бесцветным надломленным голосом ответила женщина и протянула пустой кошель.
        Коротышка прижал дар к груди и поикал глазами, что ещё можно утащить с собой. А дементэ со вздохом улыбнулась: не одна она в бесконечной тоске и печали. И тут в ее голове, словно затравочный порох на полке пистолета, вспыхнула мысль.
        - Отведи меня к вашему королю.
        - У нас нет королей, - удивлённо ответил потеряец.
        - Ну, у вас же есть кто-то главный.
        - У нас нет главных.
        Дементэ поджала губы, не зная, что ещё просить, но в этот миг коротышка махнул рукой куда-то в лес.
        - У нас есть самый удачливый и самый умный. Тот кто собрал больше всего даров великому Хо.
        - Отведи меня к нему, - решительно произнесла женщина.
        - Зачем?
        - Я знаю, кто может воскресить вашего Хо. Изохелла. Она единственная кто знает тайны возрождения их мёртвых.
        - Но ведь проклятая королева сама мертва, - обиженно произнёс потеряец. - Ты меня обманываешь.
        - Но дух ее жив и я знаю, где ее обитель.
        Потеряец сорвался с места и убежал во тьму, но вскоре вернулся и встал перед дементэ.
        - Зачем тебе наш Хо?
        - Я помогу вашему богу вернуться, а он поможет мне справиться с моими врагами…
        Глава 24. Бочка меда и бочка дёгтя
        Катарина летела по улочке Пустополя, окрылённая счастьем. Какой же это был красивый город. Добрые люди, радостные дети, улыбчивые торговки и даже стража незлобная. Всё яси. И она теперь такая же, как и остальные люди, и тоже имеет право на свой кусочек этого самого счастья.
        Право быть обычной. Право быть нужной. Право быть любимой.
        Катарина летела, ибо нужно было сделать многое, а письмо маме - лишь первый шаг. До ответа будет всего четыре-пять дней, и нужно многое купить.
        Юрий плёлся сзади и зевал. Он этой ночью сперва долго ворочался в кровати, а потом пробурчал «бегут впереди паровоза, я, может, хочу долгого конфетно-букетного периода», а после добавил непонятное слово, звучащее как-то вроде «ку-сим», и начал задавать вопросы: много ли зарабатывают маги? Не будет ли инквизиция пытать, если он атеист? Нужно ли ставить в паспорте прописку Керенборга? Нужна ли как-нибудь виза? Что делать на свадьбу?
        Катарина не сразу поняла, что это что-то вроде подорожных и гильдейских грамот. А про «кафетно-бакетный период» уяснила, что Юрий сладкоежка. Только про паровоз, и зачем перед ним бегут, ничего не поняла.
        Да и сама Катарина полночи начищала до зеркального блеска медный наплечник и диадема-визера (ободок-забрало), а затем гладила чугунным утюгом одежду.
        Рынок. В мешанину из криков зазывал, музыки, ароматов сдобы, печёного мяса и копчёной рыбы, специй и людского пота, разных тканей, живой птицы и поросят Катарина и Юрий из узкой, украшенной живыми цветами на подоконниках улочки нырнули как в море с пристани. Разве что брызг как на воде не было.
        - Рыба! Рыба! - орали рядом.
        - Нобийские медные лампы! Восковые свечи!
        - Яйца! Куры! Гуси! Пиявки! - нарывались торговки.
        - Циновки! Пряжа!
        Чтоб не потерять своего суженного, Катарина взяла Юрия за руку и потащила через людскую суету дальше. Промелькнув мимо ярмарочных актёров, которые с помощью тряпичных кукол разыгрывали детскую сказку о том, как крылатый и огнедышащий демон-смок похитил юного принца, а смелая принцесса его вызволяла. Остановились они у лавки, где сидел пожилой и совсем седой торговец, обмахивающий себя тростниковым веером.
        - Чего изволите, добрая госпожа? - сразу же оживился он, при виде покупателей.
        Храмовница окинула взглядом товары и приобняла Юрия за плечи.
        - Мы помолвлены, но он халумари и иноверец, и не знает наших обычаев. Помогите ему с выбором.
        - Так это чудесно, - сложив веер и всплеснув рукам, ответил торговец. - У меня найдётся всё, что вам нужно для прощания с одиночеством и встречи с венцом молодожёнов.
        Торговец снова раскрыл веер и нарочито небрежно помахал, отгоняя Катарину от прилавка.
        - Юн спаж?, не мешайте, мы сами.
        - Яси, почтенный.
        Катарина вздохнула, улыбнулась и отошла, но тонкий слух делал эту ситуацию забавой. Она слышала их разговор даже с двадцати шагов, несмотря на шум толпы.
        Тем временем Юрий остался со стариком один на один, глядя со снисходительной улыбкой на лицо торговца. А тот осторожно взял покупателя под локоть и подвёл поближе.
        - Юн спад?н, вы, верно, незнакомы с нашими обычаями. А ваша избранница не решилась сама пояснить.
        - Я…, - начал было суженый, но старик осторожно приложил палец к губам, призывая к молчанию.
        - У меня часто бывают нобийские покупатели. Они знают о нашей вере, и даже имея своих старших божеств, почитают Небесную Пару, но покупая важные для традиций вещи, считают их просто безделушками. Вот, взгляните.
        Катарина вытянула шею, чтоб лучше видеть издали, а торговец достал красивую глиняную рыбу.
        - Я знаю, для чего она, - нахмурился Юрий.
        - Да? - с широкой улыбкой переспросил мужчина. - А вы знаете, что в праздничную ночь, когда мужчины отмечают помолвку своего друга, виновник торжество должен со всего маха бросить эту рыбину себе под ноги, чтоб та непременно разбилась. Это символизирует отказ от одиночества и то, что у него теперь есть в кого излить своё семя.
        - Блин, - тихо пробурчал Юрий, в то время как старик с улыбкой достал большую корзину, которую поставил на низенькую лавочку, завернул глиняную рыбу в заячью шкурку и положил на дно корзины.
        А старик достал длинный и широкий белый пояс, который полагалось надевать на себя под верхнюю одежду, когда незамужние мужчины и мальчики таскали только верёвки либо кожаные ремни поверх курток. Но важно, чтоб украшенные концы пояса свисали из-под куртки. Именно в этот пояс муж пеленал дитя, когда жена разродится. Конечно, не все соблюдают эту традицию в быту, но на праздниках, или когда жена на исходе срока, пояс носился всегда.
        Длинный отрез ткани тоже лёг в корзину, а поверх него и амулеты, оберегающие дитя от хворей, а также стерегущие мужскую силу владельца. Конечно, сейчас это просто серебряные и златомедные безделушки (Юрий почему-то называл златомедь латунью), но стоит их возложить на алтарь богинь и богов, как они обретают некую силу.
        - Юн спадин, - продолжил торговец и достал небольшой медный нож в красивых ножнах из тёмной кожи. Он показал нож, отчего тот блесну в свете Небесной Пары, а потом вложил его обратно и туго привязал толстыми красными нитями за гарду к особым отверстиям рядом с устьем для ножа. Затем ножны были развёрнуты кончиком вверх, где имелось большое кольцо, а к навершию ножа привязаны два круглых бубенца из бронзы. - Это тоже оберег для мужской силы. Он вешается над брачным ложем.
        - Озабоченные, - ухмыльнулся Юрий, но положил оберег в корзину.
        - А ещё это.
        Торговец достал маленький аккуратный замочек из златомеди.
        - Это вешается на пояс избранницы, ежели она обязана отлучиться из дома на долгий срок.
        - И помогает от измены? - с улыбкой переспросил
        - Нет, конечно, - ухмыльнулся торговец, - но это традиция. Обычно замочками обмениваются перед отлучкой, но второй обязана купить ваша избранница.
        - А лампы с Джинном нет?
        - С чем?
        Юрий улыбнулся, словно вспомнил какую-то забавную вещь и пояснил:
        - По старой легенде могущественный волшебник заточил в лампе сильного демона, и тот исполнит три любых желания владельца лампы.
        Торговец удивлённо покачал головой, а затем вернулся к своим товарам.
        Было много разных домашних безделушек, а покинув лавку, оставили в ней десять дюжин серебра.
        - На, понеси, - с ухмылкой протянул Юрий потяжелевшую корзину.
        Катарина взяла ношу и чуть не вприпрыжку помчалась в мясной ряд. Там накупили много сыра, колбас, улиток, а Юрий взял себе кальмаров, яиц, оливкового масла и уксуса, сказав, что будет делать салат с «манезом», но что такое «манез» храмовница не знала. Тем приятнее будет узнать.
        Далее нужно было посетить храмы Небесной Пары и покровительницы этого города Дам?нну-землеп?шицу. Но снова пришлось пробираться через торговые ряды рынка, слушая на этот раз визг животин и крики спорщиц:
        - Ставим, бабоньки!
        - Я на Красного Клыка!
        - На Галлипосского Петуха!
        Крики спорщиц были даже громче зазывал.
        - Кто ещё поставит на бойцовых василисков?!
        Юрий остановился так быстро, что Катарина, не ожидая такого, дёрнула суженого за руку так, что он вскрикнул от боли, а потом освободился из хватки и начал потирать запястье, морщась и шипя.
        Катарина на мгновение поджала губы. Неужели он любитель ставок? Муж-растратчик в доме не нужен.
        - Подожди! - произнёс тем временем Юрий. - Василиски, это порода бойцовых петухов?!
        - Нет, василиски - это василиски! Змей-дракон с перьями, петушиными ногами и петушиным гребнем! Но они тоже разные бывают! - громко ответила храмовница, старясь перекричать толпу.
        - Я сейчас!
        Юрий быстро протиснулся и через людей и встал в образованном народом круге. Девушка последовала за ним.
        - Дайте пройти! Разойдитесь! Я сейчас в глаз дам! - огрызаясь, прошла она к суженному.
        А в кольце развивалось действо: женщины в кожаных фартуках и кожаных же нарукавниках держали поперёк туловища небольших василисков, молча таращившихся друг на друга. У них были длинные хвосты-плети, как у ящериц, но с перьями повдоль, отчего получалось длинное опахало, похожее на лист папоротника, перьями на когтистых лапах-крыльях, и тело, покрытое мягким пухом, как у новорождённых цыплят. Оба окрашены чёрно-белым, как сороки, и только на голове большой хохолок из ярко-красного жёсткого пуха. Жёсткий и длинный пух, только чёрного цвета, покрывал и шею. Жёлтые глаза злобно блестели, а в раскрытой пасти виднелись многочисленные острые зубы.
        Ну, рассказывали, что они красные и жёлтые. Сама Катарина часто жалела, что не различает цвета.
        На ногах же у василисков имелись загнутые когти-шпоры, но если у петуха они смотрят назад, то у василиска - вперёд и загнуты, как когти у кошки. Сами большие, как дрофа, и такие же тяжёлые, около двух дюжин фунтов.
        Всё это время василиски часто дышали, ожидая схватки.
        - Ставки сделаны! - прокричала спорщица. Её помощницы быстро разжали руки, отпуская созданий.
        Василиски заверещали, заклекотали, распушились и встали нос к носу, разведя руки-крылья в стороны, чтоб казаться больше. Толпа замерла в ожидании драки, и через миг создания кинулись друг на друга, размахивая крыльями-лапами и пытаясь достать брюхо противника шпорами, совсем как дворовые петухи. Визг и клёкот встал на весь рынок, а следом и небольшая, но шумная толпа взревела, подбадривая соперников. В разные стороны летел пух и перья. Белое окрасилось тёмной кровью.
        Драка длилась не больше минуты, и вскоре проигравший начал метаться в круге людей, а победитель стоял, вытянув шею, и горделиво наблюдал за побеждённым из серединки бойцовой арены.
        - Победил Галипосский Петух! - заорала спорщица.
        Часть толпы радостно ринулась к женщине, требуя выигрыш.
        - Охренеть, какая помесь велоцирапторов с археоптериксами, - услышала Катарина от Юрия.
        Он обернулся на храмовницу.
        - Тебе нравятся василиски? - спросила девушка.
        - Слушай, а у вас есть легенда, что василиск заставляет человека окаменеть от его взгляда.
        - Есть. Они же разные. На северные живут очень большие. Там не то, что окаменеешь, под ноги стоя обгадишься. Он весит больше льва, а ростом с человека. А ежели вытянет шею, то и выше в два раза. От носа до кончика хвоста десять шагов. Они на кабанов и косуль охотятся. Пух и перья в тёмно - и светло-бурую полоску.
        - Охренеть, - снова выдавил из себя Юрий и повернулся к спорщицам, глядя на созданий с нескрываемым любопытством.
        И там уже готовился новый бой. А в клетках неподалёку сидели фазановые василиски, пойманные в северных хвойных лесах и березняках. Красивые, пёстрые, с белыми шеями, красными щеками и синими хохолками, а перистые, как листья папоротника, хвосты переливались на свету всеми оттенками синего и зелёного. Они помельче бойцовых, но всё равно тяжелее глухаря. В других клетках жались друг к друг и испуганно глядели по сторонам рябые, как перепёлки, василиски-несушки. Катарина как-то видела их на насесте - большом гнезде из палых листьев и травы, у них ещё были большие яйца, каждое по полфунта весом. Несушка тогда дико верещала и кидалась на храмовницу, не боясь нисколечко.
        Ну, рассказывали, что яркие и красочные. Катарина часто представляла, какими могут быть все эти цвета. Сама она видела только чёрный, белый и оттенки рыжего. Наставница сравнивала этот цвет с цветом сухой травы и осенних листьев.
        А что до василисков, то вот таких вот на востоке Королевства держат для травли мышей и сусликов в поле. Одни только вред - могут утащить молодых цыплят и гусят, и без матерого петуха или большого гусака, стерегущих выводок - никак. Но польза перевешивает вред.
        - Ставки сделаны! - снова заорала спорщица. - Дерутся Красавчик и Лютобой!
        Юрий глядел на это зрелище, а Катарина такое не любила. Ей больше нравились состязания в стрельбе и поединки единоборщиц.
        - Пойдём, - потянула Катарина Юрия за руку.
        Халумари кивнул и последовал за ней, но всё равно часто оглядывался на зубастых пернатых созданий. Если ничего не поменялось, то василиск красуется на щитах восточных застав, где часто служат проштрафившиеся столичные стражницы, храмовницы с сомнительной репутацией и дворянки из безземельных. Туда же ссылают тех, кто дрался на дуэлях без меры. Такие же дерзкие и драчливые, как бойцовый василиск.
        Девушка недовольно насупилась, а потом глянула на клетки с фазановыми созданиями. Так и быть, купит в подарок петуха и пару наседок. Но кормить и убирать за ними сам будет, а то гадят, как гуси: часто и много.
        Вскоре из шума рынка вынырнули в тишину узкой улочки. Проскочили два проулка с многочисленным бельём, сохнущим после стирки на верёвках, и распугав подоконных перепёлок, которых мещане держали в небольших клеточках вместо кур, потому как места в доме мало, а нужны яйца для выпечки и вкусной лапши. Совсем скоро оказались на малой прихрамовой площади.
        Девушка сразу же остановилась, осенила себя знаком Небесной Пары и поклонилась, а после поглядела на Юрия. Тот с любопытством рассматривал церковь.
        - Барокко, однако, - произнёс он.
        Катрина поднял взгляд на тщательно выбеленные гипсовые лица Небесной Пары, изображённой на барельефе над высоким, всегда открытым входом. Мама ещё в детстве рассказывала, что одежда Шаны цвета полуденного неба, а туника Сола - оранжевая как спелый апельсин. И вокруг их голов позолотой и серебрением изображены божественное сияние вокруг голов и расходящиеся во все стороны лучи.
        - Помогите мне, о, Всевеликие, - прошептала храмовница и повела Юрия внутрь. Лишь у самых створок сбавила шаг, вглядываясь в женщину, облачённую в чёрную рясу и подпоясанную простой шёрстной верёвкой. Женщина неспешно подметала порог храма метлой.
        - Тония? - тихо спросила девушка.
        Послушница оторвалась от своего занятия и подняла на вопрошающую наполненные усталости и глаза. Лицо её было исхудалым и измождённым. Даже не узнать в ней прежнюю воительницу. Сколько их было в покоях храма, и сколько оказалось за его стенами. Всегда весёлая и беззаботная, она теперь была лишь тенью себя прежней.
        - А-а-а, Катари-и-ина, - сухим, ничего не выражающим голосом протянула послушница.
        - Ты… теперь здесь? - тихо спросила храмовница, не решаясь подойти ближе. Казалось, это не человек, а бледный призрак.
        - А куда мне ещё податься? Кому мы ещё нужны? Мы же не люди, а дикие животные, - глядя сквозь гостей, ответила Тония, покрепче сжав метлу.
        - Я… ты… ты не отчаивайся. Вот я тоже на крыс охотилась в подворотне, а потом стала охотиться за разбойничьими головами, а как опыта набралась, в телохранительницу пошла. А сейчас… а сейчас…
        Катарина замолчала на мгновение, а затем закричала в полный голос:
        - Ты не падай во тьму! Мы нужны, надо только молиться Небесной Паре и искать, кому будешь нужна!
        Храмовница отошла на шаг и покрепче стиснула руку своего суженого. А послушница вздохнула, скривилась и ответила, словно словами плюнула:
        - Молись не молись, они не слышат. И что-то не вижу счастья в глазах твоего мужчины.
        Катарина опустила глаза, а потом сорвалась с места, придерживая корзину с покупками и сжимая ладонь Юрия. Но через несколько шагов халумари вырвался и медленно подошёл к послушнице, которой посмотрел прямо в глаза, и казалось, что смотрит сверху вниз, хотя она была на полголовы выше него.
        - Ты неправа. Мои печали не в Катарине. Они в несовершенстве этого мира. И даю слово, приложу все силы, чтоб сделать этот мир лучше. И не суди Катарину. Ведь порой у человека есть цель: найти счастье в жизни, и это дарит ему смысл самой жизни, а раз есть смысл, то счастье уже рядом, нужно просто идти к нему. У Катюши цель есть. А у тебя?
        Юрий отвернулся, подошёл к храмовнице и взял её за руку.
        - Сколько вас разных. Одних жизнь сломила, сделала пародиями на людей, как эту Тонию. Других озлобила, сделав почти что нелюдями, как ту разбойницу, что мы убили в поле. Третьи попросту сошли с ума, стали психопатками, отторгающими проблему, как Рыжая. Скольких из вас этот мир перемолол, как виноград, ми выбросил как жмых, - он замолчал на мгновение, а потом поглядел на Катарину и с улыбкой добавил: - Спасибо, что ты не сломалась.
        Храмовница подняла глаза к образу Небесной Пары и окрылённая впорхнула в храм.
        ***
        К концу дня я был усталым обладателем кучи сувениров, кольца на левом безымянном пальце и серебряного знака Небесной Пары на шее. Да, на левой, так как местные считают, что левая рука ближе к сердцу, и потому кольцо должно быть именно там. И да, у меня теперь имелась клетка с двумя пернатыми динозаврами, яркими как помесь фазана и павлина. Зачем они мне нужны, так и не понял, зато прикольные. Свой карманный парк Юрского периода.
        Что до оберега, то Катарина упёрлась, чтобы я надел оберег перед церемонией, хотя честно признался настоятельнице храма, что вообще атеист.
        «Ты можешь не верить в Небесную Пару, - с улыбкой ответила она тогда, - можешь не почитать их как покровителей, но она всё равно будет смотреть на тебя, а после судить по поступкам и совести. Тем более что ты рождён не под светом их благосклонности. С тебя и спрос будет строже».
        Ноги гудели, как после марш-броска в десять километров по полной выкладке. Живот прилип к позвоночнику, а по пути перекусить не получилось. Катарина неслась по городу как электровеник, к тому же «приличный мужчина на ходу не ест». Блин, да я бы сожрал целого поросёнка на бегу вместе с костями и копытами, может быть даже сырого.
        - Виват молодым! - заорал генерал, стоило пересечь порог и оказаться в обеденном зале. Он уже ужинал в компании Лены, Ребекки, Клэр и Андрея. Рядом с ним хлопотала, как наседка Марта, которая чуть ли не пылинки с барона сдувала, отгоняя местную прислугу полотенцем и недовольным мычанием.
        При виде цельной жаренной с овощами порчетты, лежащей на серебряном блюде, горки варёных перепелиных яиц, свежего хлеба и кувшина с вином аж замутило, а в животе заурчало. Я даже не сразу заметил стоящий на столе рядом с начальником включённый ноутбук.
        - Как прошло? - снова спросил генерал.
        - Нам утвердили помолвку, но дали испытательный срок перед свадьбой в три месяца. Потом необходимо будет вернуться к настоятельнице этого городка, так как она под свою ответственность разрешила нам брак авансом.
        - И твоя Покахонтас никого не убила? - ехидно уточнил Пётр Алексеевич.
        - Убить её - значит провалить испытательный срок. Но благословение на помолвку - уже громадное достижение для двух нелюдей, - пожал я плечами.
        Тем временем Катарина опустила на пол корзину, подняла руку и закричала на весь зал:
        - Хозяйка, порчетту. Нет, двух порчетт! И три фунта сира! И пять асумбры молока! Нет, вина!
        - Десять литров? - тихо усмехнулся Андрей и добавил: - Нажрётся же.
        Храмовница сделал вид, что не слышала, а потом указала пальцем на общий стол, мол, туда свить. Вино же самолично выхватила из рук служанки и поставила на стол, а потом вытянулась по струнке, звонко стукнула себя кулаком по левой стороне груди, совершив чёткий кивок:
        - Ваше Сиятельство! Разрешите преподнести дар! Господин барон!
        Катарина протянула руку, прося ладонь, а когда генерал со вздохом протянув в ответ, поцеловала позаимствованный у меня перстень.
        - Вот привыкну, - с ехидной усмешкой произнёс Пётр Алексеевич, - буду и на базу требовать, чтоб руки целовали. Зашёл, к примеру, начальник штаба, сразу к руке. А если дежурный, пусть вовсе на колени бухается. Введу обращение «Ваша милость товарищ генерал».
        Он подхватил одну бутылку без этикетки и взвесил в руке.
        - Литра полтора будет. Кстати, Лена, пиши письмо на родину. Текст такой: «Дорогой мой друг…»
        - Это кому? - сразу нахмурилась спецназёрка.
        - Твоему привидению.
        - Оно не моё.
        - Будет твоё. Наши учёные на нём испытывают пугалку от нечисти. Даже есть набольшие наработки. Вся проблема в аккумуляторах, сама знаешь, что они здесь имеют высокий саморазряд. И без твоего письма нашему подопытному будет очень грустно и обидно. Кстати, Юр, что это за петухи?
        Я открыл рот, чтоб ответить, но в этот момент свет в обеденном зале померк. Странное ощущение. Вроде бы пламя многочисленных свечей и очага горит по-прежнему, но стало темнее.
        «Обнаружен потенциально опасный объект», - громко объявила в моей голове Система, заверещав датчиками. Одновременно с этим свечи на столе сменили пламя с обычного на голубоватое, а ещё секунду спустя в помещении стало очень ярко, и свет исходил из возникшей в углу фигуры в белоснежной рясе. Фигура откинула дрожащей рукой капюшон, до самого пола вдоль тела упали сияющие белым густые длинные волосы, перехваченные в нескольких местах верёвочками с серебристыми бубенцами. На лбу женщины пылал раскалённым железом обруч. Он был единственной жёлто-оранжевой частью образа гостьи. Лицо женщины было молодым и чем-то напоминало ту послушницу Тонию. Такое же измождённое, со впалыми глазами и щеками.
        В зале раздалось жалобное причитание, и хозяйка вместе со служанками пали на колени. Пала и Марта. Ребекка и Клэр встали, сложив руки в молитвенном жесте.
        Рядом со мной опустилась на колени Катарина. Не знаю, что это было за божество, но судя по мощности сигнатуры вряд ли сильнее тех демонов.
        Тем временем женщина протянула руку, с корой свисали сделанные из светящихся изнутри жемчужин чётки, и пошла к нашему столику.
        - Моя дочь. Она не простит меня, - забормотала женщина, - она отвернётся от меня, и я недостойна просить прощения, но я до сих пор её люблю.
        Я быстро глянул на генерала и Андрея, которые единственные сохраняли спокойствие. Но судя по выражению лиц, они тоже не понимали, что за бред несёт эта живая люминесцентная лампа.
        - Моя дочь, она ступила на путь бездны. Она заблудилась. Халумари, вы должны её остановить…
        Глава 25. Падение в бездну
        - Мы что, крайние, что ли?! - громко произнёс Андрей, глядя на огонь, горящий в очаге, на вертел с порчеттой, на беличье колесо диаметром в рост человека, соединённое с вертелом простейшей ремённой передачей. А в колесе, высунув язык и часто дыша, бежала по бесконечному кругу небольшая собака, похожая на помесь таксы и дворняги. Порода так и называлась - вертельная. На земле подобных пёселей нет - технический прогресс не оставил им шанса, но «канис вертигус» упоминались даже в трудах Чарльза Дарвина. Воистину, одинаковые вопросы дают одинаковые решения.
        На негодование лейтенанта Пётр Алексеевич ответил не сразу, он сперва поднял взгляд на моего осмелевшего товарища. Думается, в иной ситуации ему бы тут же прилетел выговор за нарушение субординации, но не сейчас. Да, не сейчас.
        - Крайние, не крайние, но если психованная доберётся до проклятой королевы и выклянчит у неё воскрешение бога коротышек, нам действительно придётся туго. И я не про наш отряд, я про базу. Придётся думать.
        Генерал пододвинул поближе большую глиняную кружку, сжал её ладонями, словно наслаждался теплом налитого в емкость отвара местных трав.
        - Чаю бы, даже армейского с ветками вместо листьев, - продолжил он монолог.
        Я вздохнул. Драгоценный чай кончился на той неделе. И кофе кончился. А яичный отвар с базиликом, которым меня хотела угостить хозяйка таверны, я отказался пробовать наотрез.
        - Хороший двигатель для стиральной машинки получится, - пробормотал я, тоже разглядывая собаку и механизм.
        - Кто о чём, а вшивый о бане, - усмехнулся
        Генерал поднял глаза на меня, а потом зыркнул туда же, куда и мы.
        - Учись, Андрей, Юра думает как настоящий прогрессор. К тому же, он одной ногой на Земле, второй на Реверсе, вот и ищет решения по улучшению своего быта.
        - Бубенцы у него тоже на Реверсе, - пробурчал Андрей.
        - Завидуешь? - огрызнулся я. Товарищ порой просто бесил.
        - Было бы в чём, - скривился он в ответ.
        Вот честное слово, захотелось встать и набить ему рожу. Да, набью, но не сейчас, так как Белоснежка, как мы прозвали эту богиньку, покаялась в нерасторопности и указала направление движения сектантки. А ещё меня беспокоило другое.
        - А почему бы не привлечь наши вооружённые силы, если опасность так велика? - высказал я свои мысли после нескольких минут молчания.
        - Бюрократическая машина, - вздохнул генерал, отхлебнул отвар и пустился в сказ: - Помнится, мы в Африке нашли на след местных террористов-людоедов. Даже дали координаты артиллеристам, чтоб те накрыли цель из самоходок. А наверху всё застопорили, всё ждали, когда с самого верха спустят указивку раздавить один-единственный джип с безоткатным орудием.
        Пётр Алексеевич снова вздохнул и задал риторический вопрос.
        - Знаете, почему я получил генерал-майора? Потому что могу принимать решения, не оглядываясь на вышестоящих. А знаете, почему я никогда не получу генерал-лейтенанта? Ответ тот же: потому что могу принимать решения, не оглядываясь на вышестоящих. Вышестоящим очень не нравится самодеятельность. А так хочется перед пенсией чего-нибудь эдакого. Хочется приключений.
        Все ждали, чем закончится эта реплика, и генерал нас не разочаровал. А ещё стало ясно, почему он оставил базу и двинулся с нами. Даже если его уволят, то будет, что вспомнить за бутылочкой коньяка в кругу близких друзей, или нянча внуков. А внуки не спросят, какое звание было у деда, зато будут с открытыми ртами слушать, как дед был покорителем другого мира. Сказочного. Настоящего.
        - Я подам запрос на привлечение сил, но надо действовать самим, чтобы не сидеть и не ждать локального конца света, а если примут решение о вводе войск, в чём я очень сомневаюсь, так как просто так никто не поверит, то мы дадим изначальные разведданные. Это план «А». Что касается плана «Б», то надо попросить одного хорошего человека со связями среди местных, чтоб помог в щекотливом религиозном вопросе.
        - С чем? - тихо спросил я, а потом протянул палец к заговорённой свече, той самой, которая отбрасывает волшебные тени. Короткое заклинание, и фитиль вспыхнул голубоватым колдовским огнём. Мы дружно поглядели по сторонам, ища несоответствия между тенями и предметами. Вдобавок я снял с пояса магодетектор, поставил перед собой и перевёл его в режим динамика. Прибор сразу засвистел тихими трелями.
        - Это он чего? - тут же осведомился генерал, пропустив мимо ушей мой вопрос.
        - Здесь сигнатуры свечи, меня, Лукреции, Марты, Катарины и мелких духов-страхов. Все давно известны и запротоколированы в системе, - ответил я, в тайне надеясь, что это лицо - не я.
        Пётр Алексеевич кивнул, снова отпил отвара и поморщился.
        - Гадость, что они туда насыпали?
        - Базилик, петрушку и мяту.
        - Дрянь, - пробурчал начальник и опять приложился к кружке, а когда со стуком опустил ту на стол, продолжил свои размышления:
        - Юра, тебе придётся поискать какой-нибудь магический источник электроэнергии, чтоб запитать пугалку против привидений. Её вместе с боеприпасами и медикаментами должны будут сбросить с самолёта. Мы не можем позволить себе таскать с собой паровой котёл или быка на привязи. И подумай, как использовать тех чёрных демонов. Они сильные боевые единицы, как оружие последнего шанса вполне сойдут.
        - Потом от них будет тяжело избавиться, - пробурчал я. - Сделки с потусторонними опасны.
        - Вот и подумай строгий ошейник.
        Я недовольно скривился, представляя, сколько геморроя предстоит, и глянул на тени на стене, которые, казалось, шевельнулись не так, как им положено. Не знаю, может, это моё воображение так сработало. А может, на самом деле нас подслушивают.
        Но все же тени на стене жили своей жизнью, я прищурился и скрипнул зубами. А потом заорал:
        - Чужик, твою мать!
        Маленькое чудовище возникло из пустоты и прыгнуло на стол, держа в передних лапах дохлую ворону. Он бросил свою добычу перед нами, быстро выдернул из крыла птицы два чёрных пера и воткнул себе прямо в затылок.
        - Что это с ним? - опешил Андрей.
        Я тоже насупился. Один генерал нахмурил брови и выдвинул версию:
        - Думается, он пародирует твоих рапторов, которых местные зовут василисками. Ревнует, наверное.
        - Мне ещё ревнивого кошмара не хватало, - пробурчал я.
        - Юра, я поставил тебе две задачи: электричество и демоны. Выполняй.
        - Да как я их сделаю? А же не электростанция и не Алладин, чтоб джиннов из лампы доставать.
        - Юра, мне п?хрен. Просто сделай это.
        Генерал встал с места, взял подсвечник и пошёл к лестнице наверх.
        А я уронил голову на столешницу и тихо пробормотал:
        - Я прогрессор, а не супермен. Было же время, носил записки из базы в ратушу Керенборга и обратно. Ни экшена, ни головняков.
        - Кто на что учился, - усмехнулся Андрей и приподнял руку: - Хозяйка, кувшин вина!
        - Не нажрись, не позорь доброе имя землян.
        Лейтенант отмахнулся, откинулся на спинку стула и с блядовитой физиономией уставился на молодую служанку.
        Я в который раз вздохнул и встал. Несмотря на тяжёлый день, были и приятные моменты. В свете очага и десятка дорогих по местным меркам восковых свечей блестело кольцо на пальце, в комнате тихо попискивали рапорты, которые. Как оказалось, если абсолютно все: будет мышь или птичка, сожрут и не подавятся; кусок мяса или сыра подвернётся, сметелят за милу душу; не брезгуют ягодами и варёными овощами, даром что хищники; яйца, земляные черви, жуки с бабочками тоже не останутся незамеченными. Но Катарина жаловалась, что от них вонь, как в курятнике. Я тоже морщился, но из принципа делал вид, что всё нормально. Разводят же голубей, и ничего. А это тоже гулька, хоть и с зубами и когтями. К тому же пришлось прикупить фартук, нарукавники и рукавицы из кожи, так как изогнутые когти на ногах очень острые, и даже без всякого злого умысла порвут одежду в клочья.
        - Твою ты мать, - тихо выругался я, поняв, что идти придётся в темноте. Все свечи разобрали, а фонарик забыл в номере. Чувствуя себя персонажем сказки, которого послали туда, не знаю куда, делать то, не знаю что, я поглядел на потолок, а затем пошёл наверх. Часы показывали уже полночь, и я старался идти по лесенке, как можно тише, но та всё равно легонько поскрипывала под каждым шагом. Подниматься пришлось, ведя рукой по шершавой стене и медленно нащупывая ногой ступени. Заблудиться не заблужусь, так как помнил, что моя комната третья по правой стороне, но двигаться, считая косяки на ощупь - то ещё удовольствие. На счастье, в самой дальней комнате горел тусклый огонёк и в коридор сквозь щели просачивались едва заметные лучики, очерчивающие контуры помещения.
        Когда вошёл в номер, с облегчением выдохнул, а потом вытянул руку в сторону стоящих на столе свечей. Где стол, я узнал по специальным образом поставленному зеркалу. Оно было направлено на окно и отражало звезды, виднеющимися в открытом окне. После звонкого щелчка пальцами вспыхнула только одна свеч из трёх, но и это уже был прогресс. Тренировки делали своё дело.
        Глянул на укрывшуюся под одеялом Катарину, я зажёг остальные свечи, взял со стола подсвечник и вышел, направившись в сторону покоев Лукреции.
        Когда становился у тонкой деревянной двери без каких-либо узоров, негромко постучал и прислушался. Внутри было тихо.
        - Маэстра, - позвал я вполголоса. - Маэстра, вы очень нужны.
        Опять тишина, но зато дверь в мою комнату слегка скрипнула, словно кто-то к ней прислонился. Возможно, даже прильнул ухом.
        - Маэстра, - позвал я и снова постучал.
        Вместо этой двери, открылась самая дальняя в коридоре, и оттуда высунулся генерал, заорав во всю лужёную глотку:
        - Андрей! Бери ноут и ко мне бегом марш! Будем ваять письмо турецкому султану!
        Я ни сколь не сомневался, что начальник разбудил этим возгласом всех до единого, но это уже не проблемы. Зато лейтенант обломался со своими планами на вечер, аж на душе приятно.
        В то же время за дверью послышалось ворчание, а вскоре дверь приоткрылась и в проёме показалась слегка растрёпанная и сонная Лукреция, прикрывающая рукой грудь, которая просвечивала через тонкую льняную камизу. Впрочем, у неё и без груди было на что глянуть.
        - Подмастерью не пристало будить свою наставницу без самой веской на то причины, - зевнув, меланхолично протянула волшебница, словно и не было появления той богини-Белоснежки. Или же на Реверсе все так привыкли к потустороннему, что стоит высшим силам исчезнуть из поля зрения, как жители сразу же возвращаются к повседневным задачам. И разумеется, проблемы у базы, а не у ведьмы. Ей-то что печалиться.
        Я не стал тратить время на объяснения. Вместо этого, сунул руку в висящий на поясе кошель, достал из него золотую монету и постучал ею по дверному косяку.
        - Весомая причина, - приподняв брови и одновременно с этим ненадолго прикрыв глаза, ответила магесса. - Заходи.
        Я нырнул внутрь и оглядел комнату. Всё как у остальных: сундук с кинутыми на крышку верхним и нижним платьями, стол с двумя стульями; на столе подсвечник, медное блюдо с кувшином и серебряной чашкой и небольшое зеркало; у стены рукомойник с ведёрком; там же имелся железный ночной горшок с крышкой; у противоположной стороны кровать с балдахином. При этом комната имела всего четыре метра в ширину, посему все указанные элементы интерьера жались друг к другу и добавление чего-то нового весьма затруднительно.
        - Маэстра, мне срочно нужен урок сотворения молнии.
        - Надо говорить, о, маэстра, позволь ничтожному прикоснуться к твоей мудрости, - произнесла Лукреция, потирая руками лицо и садясь за стол.
        Я насупился и достал ещё одну монету.
        - Хорошо, ты не ничтожный, но для чего тебе молния? Чтобы разить врагов, одной молнии мало, нужна сила, и упражняться необходимо не менее пяти лет.
        Я почесал в затылке. Хреново. Во-первых, у нас нет пяти лет, а во-вторых, как объяснить средневековой ведьме с дипломом, что надо питать электроэнергией экспериментальный прибор? Не рассказывать же ей всю физику с самых основ? А впрочем, почему бы и нет.
        - Маэстра, у нас есть знания…
        Волшебница приподняла руку. Призывая меня к тишине, а следом указала пальцем на дверь, которая слегка звякнула задвижкой. Но стоило мне встать и пойти к выходу, как та снова слегка брякнула, но самое забавное, что шагов я не услышал. Вообще, не услышал.
        Я резко открыл и выгляну в коридор. Никого.
        - Чужик, - позвал я наугад и похлопал по бедру. - Чужик, Чужик, ко мне.
        Тишина. Но стоило закрыть дверь и отойти от неё, как она снова звякнула.
        «Система, определить сигнатуры», - отдал я команду, а потом вышел в коридор и направился к своей комнате.
        Внутри точно такого же, как и у Лукреции, на столе перед зеркалом из полированной меди сидела Катарина, будучи в одной ночнушке, и усердно причёсывала чёлку костяным гребнем.
        - Пойдём, а то некрасиво стоять в коридоре и подслушивать, - произнёс я.
        - Это не я, - тут же протараторила храмовница, но даже в полумраке свечи было видно, что девушка покраснела, как варёный рак. Что-что, а врать она не умела от слова «совсем».
        - И это не ты бегала к комнате Лукреции и брякалась ухом о доски?
        - Тебе послышалось.
        - Да? И это не твои уши сейчас удлинились на целый дюйм?
        Катарина сразу же бросила гребень на стол и зажала уши обеими руками.
        - Ничего они не удлинились.
        - Пойдём, - усмехнулся и направился к волшебнице, оставив дверь открытой.
        Вскоре мы втроём уселись за столом, и пришлось начинать разговор заново. При этом я заметил, как храмовница несколько раз глянула на бюст Лукреции, сравнивая со своим, а потом, как ей казалось, незаметно натянула ткань на камизе, чтоб та порельефнее охватила её не очень богатое хозяйство.
        - Мне нужно, что молния билась часто-часто и при этом кусала специальные медные жилки. Маэстра, ты слушаешь?
        - Угу.
        Лукреция сидела, подперев щёку кулаком и закрыв глаза. И от волшебницы пахло фруктовым ароматом, не имеющим никакого отношения к парфюмерии, когда я немного отстранился от стола и скосил глаза вниз, то увидел большую бутылку вина. Причём бутылка оказалась распечатана и опорожнена.
        - Маэстра, мне нужно срочно научиться.
        - Угу, - снова пробурчала волшебница, и растерянно глянул на Катарину. Мой план только что рухнул, как карточный домик. Из этой тихой алкоголички и слова не вытянешь.
        - Молния. Туда-сюда, - совсем отчаявшись, повторил я.
        - Угу, - в третий раз проронила Лукреция, открыв глаза. Даже в свете свечи заметно, что они красные.
        Я выругался под нос и встал.
        - Пойдём, Катюша, толку от неё ноль.
        - Ноль, это что? - тихо спросила девушка, расплывшись в улыбке. Ей явно не хотелось, чтоб я остался с волшебницей наедине.
        - Это пустое место.
        - Яси, - прошептала храмовница и принюхалась. - Вишнёвое.
        Мы поднялись.
        - Сядь, - тут же чётко произнесла Лукреция. Я и Катарина переглянулись и опустились на стулья, а магесса открыла глаза.
        - Это старая уловка. Но я тебя поняла. Если нужно сей же час, то не научишься. Но я могу попробовать.
        Волшебница через силу оттолкнулась от столешницы и подошла к сундуку. Там она взяла в охапку платья, протянув мне со словами «подержи», присела на корточки и принялась ковыряться.
        Я огляделся и осторожно перекинул одежду через спинку стула, а затем сел рядом с магессой. Та залезла в сундук почти по пояс, пьяно бормоча под нос что-то вроде: «Сейчас всё будет». Наконец, Лукреция радостно воскликнула и достала шкатулку с зачаруньками и небольшую мандолину, больше похожую на игрушечную, тем более забавно, что ни разу не видел, чтоб волшебница на ней играла. Музыкальный инструмент протянула мне.
        - Струны не порви, - пробурчала ведьма, а потом достала широкое кольцо, похожее на браслет для руки.
        Волшебница вернулась к столу, а сев снова закрыла глаза.
        - Не колдуется, - тихо протянул она и посмотрела в мою сторону. - Ученик, сходи принеси ещё бутылочку.
        - А не много ли выпито?
        - Правильно говорить, не слишком ли крепко было вино, о, маэстра? - отозвалась Лукреция и пробубнила: - Юнца бы сейчас.
        - Не жирно ли будет? - пробурчал я по-русски и добавил на местном языке: - Не отвлекайтесь, маэстра, время не ждёт.
        Магесса тяжело вздохнула и пододвинула свечу к себе поближе.
        - Смотри, халумари, этого ни в одной волшебной книге не найдёшь. Искусство сих чар передаются только из уст в уста от наставницы к ученику.
        Лукреция отобрала у меня мандолину и положила рядом со столом.
        - Это называется колесо стихий. Я его полгода делала, но не знала, кому продать. Три года пылился в сундуке. Уже хотела разломать и выкинуть.
        Свеча жарко вспыхнула, отбросив резкие тени на стены, пол и потолок, а язычок огня тонким жгутом взметнулся на добрые полметра. Волшебница взяла кольцо, подняла повыше, а затем опустила, так, чтоб жгут яркого огня проходил через середину. Когда же разжала пальцы, кольцо осталось висеть в воздухе, слегка покачиваясь, словно на магнитной подушке. Секунда, и артефакт начал вращаться, набирая обороты, вскоре можно было почуять ветерок, как от центробежного воздушного насоса.
        Волшебница прищурилась и что-то пробормотала, и жгут огня словно обрезало посередине, как пластилиновую колбаску ножиком, а в центре кольца загорелась яркая-яркая голубоватая искра, от которой в разные стороны потекли ручейки плазменных разрядов.
        - Если я правильно поняла, то вот так.
        Лукреция протянула руку и тренькнула струной на мандолине. Струна загудела и продолжала гудеть, не замолкая.
        - И вот так.
        Разряды внутри рассыпались множеством искр, а потом образовали стоячие волны, как песок на листе жести, под которым лежал динамик от музыкальной колонки. Вспомнился детский эксперимент с резонансом.
        А волшебница снова потянулась к мандолине и покрутила на грифе колышек настройки струны. Тон гудения изменился, а стоячие волны поменяли форму. А я и Катарина таращились на происходящее, как заворожённые, и если храмовница просто дивилась красивым узорам, то я пребывал в полнейшем восторге, понимая физический смысл происходящего.
        Лукреция с кряхтением старой девы дотянулась до вещей и достала толстую иглу для штопанья вязанных шерстяных изделий и очень тонкой кожи, такую иглу ещё называют цыганской. Ведьма встала и осторожно вставила иголку в искру, словно в подушечку.
        - Всё. Теперь ты можешь пользоваться этим чудом.
        - Как? Почему? - прошептал я, не в силах оторваться от происходящего. - Как ты поняла, что нужен переменный ток?
        - Не знаю, о чём ты, но у меня с детства дар обращения с молниями, я почуяла биение искр от вашего, как ты говоришь, генератора, она словно рябь на воде. А уж повторить увиденное искусной мастерице не состоит труда.
        - Я восхищён, о, маэстра, - пролепетал я, привстав и приблизившись к волшебной электростанции. - Научи, о, мудрейшая.
        Лукреция села и самодовольно посмотрела на нас, а потом вдруг подалась вперёд и схватила за руку.
        - Э-э-э! - тут же воскликнула Катарина, ревниво бдящая за соперницей.
        - Господин барон обмолвился, что может выдать за меня халумари, - протараторила ведьма, не обращая внимания на храмовницу. - Поговори с ним, и я научу тебя этому заклинанию.
        Я сглотнул.
        - Ну, есть же Андрэ, пригласи его на свидание.
        - Он мне не нравится, - поморщилась Лукреция. - К тому же сбежит домой при первой же возможности, мерзавец. А я хочу такого… такого… чтоб добрый, ласковый, умный, воспитанный, преданный и красивый.
        Я криво улыбнулся. Мне ещё привередливой ведьмы не хватало, лейтенант ей, видите ли, рылом не вышел.
        - А если не найдётся?
        - Тогда сто золотых.
        - Охренеть, три миллиона рублей, - опешил я и провёл рукой по волосам. - Маэстра, а как-нибудь этот артефакт сделать можно помобильнее?
        - Памабинне, это что?
        - Помобильнее, - поправил я ведьму и пояснил: - Ну, чтоб переносным был.
        - Купи на рынке струну, бутылку в плетёной корзинке, а вместо свечей почитай заклинение «лама конгелада» (замёрзшее пламя). У тебя дар тянется к огню, поэтому осилишь при должном старании. Сколько стоят мои услуги, ты знаешь, - улыбнулась волшебница.
        - Знаю, - пробурчал я, - они стоят ровно одного халумари под твоим каблуком, о, маэстра.
        ***
        Рыжая лежала на кровати, любуясь кольцами на вытянутой вверх руке. Она была обнажена и тяжело дышала. А рядом сопел халумари. Мужичонка быстро выдохся, но всё же умел очень многое. Во всяком случае, достаточно, чтоб Джинджер не заскучала в этот вечер. Как говорил Базилио, все халумари получили уроки в какой-то сети. Не удивительно, что кошка вцепилась в своего мужчинку. И глазки как льдинки, и в танцах на простыне знаток.
        Робкий Базилио просто засыпал бывшую дозорную подарками, от которых бы даже иная баронесса снизошла до благосклонности, даже при наличии мужа. Кольца, шёлк, дорогущий пистоль с искусной резьбой и посеребрённые бандальерки для пороха. А чего стоил пузырёк с благовонием…
        Рыжая с наслаждением вдохнула аромат смятых и мокрых простыней, благоухание чуждых этому миру духов, гарь свечей и острый запах добротного пороха. Осталось вытрясти из того наглеца извинения и полушпагу, чтоб стальной муж воссоединился со своей смертоносной женой, и можно считать, что жизнь удалась. Тяжёлая боевая шпага с точно такой же отделкой, что и клинок, лежащий у халумари, манила своего супруга к себе, она разговаривала во сне с Джинджер и торопила.
        Рыжая с улыбкой потянулась и провела руками по обнажённому телу, а когда пламя свечей на столе дрогнула, и на стене возникла тень, сама застыла, словно барельеф на простыне.
        - Ты должна выполнить одно дельце, - услышала она голос Инфанта Кровавого Озера.
        Джинджер поморщилась, бросила взгляд на спящего Базилио и зажмурилась.
        - Не могу, о, древний.
        - Не можешь, или не хочешь?
        Рыжая захотела встать, но тонкая и в то же время сильная рука озёрного божества сдавила девушке горло и вжала в кровать.
        - Я превращу тебя в неразумное животное, а потом сниму шкуру и сделаю метёлку для пыли, - процедил инфант. Каждое его слово источало столько яда, что им можно было убить не одну сотню человек.
        - Не… кх… нет, - хрипя, выдавила из себя рыжая, схватившись за локоть инфанта.
        - Падаль блохастая! - прокричал божок и ещё сильнее стиснул пальцы. Рыжая покраснела от натуги и попыталась сделать хотя бы один глоток воздуха. На её лице вздулись вены, и от натуги полопались жилки в глазах. Она уже была на грани того, чтоб потерять сознание, но, даже слабея, начала безуспешно бить духа кулаком по животу и груди.
        - Отпусти её, - раздался рядом голос. Это был Базилио, который направил на духа трясущийся пистолет.
        - Прочь, выродок, - проревел, роняя слюну инфант.
        Джинджер поглядела на халумари, из последних сил стараясь не провалиться во мрак, и едва слышно просипела:
        - Ид… мон.
        - Заткнись! - заорал дух, и даже его глаза запылали багряным огнём. Казалось, ещё немного и шея рыжей хрустнет под пальцами божества.
        - Опусти её, - повторил халумари, глядя, то на потустороннюю сущность, а потом набрал полную грудь воздуха и заорал, как Джинджер рассказывала, хвастаясь своим обучением в ордене:
        - Идемони!
        Комнату озарила яркая вспышка. Инфант отпустил девушку, прикрыл лицо руками и отступил на шаг. А юношу отбросило к стене, где он и обмяк, потеряв сознание. От упругой воздушной волны открылись окна, распугав летучих мышей и прочих ночных жителей.
        - Что ты сделал, чужак?! - трясущимися от гнева губами прокричал инфант.
        Лежащая на кровати Джинджер сделала шумный вдох, а затем хрипло засмеялась, перемежаясь надсадным кашлем.
        - Ты отупел от старости, дух. Ты преступил черту. Ты теперь демон! Ты вне закона! Прочь, нечисть, ты не имеешь надо мной силы!
        Обнажённая рыжая тряхнула головой и вскочила с кровати. Ей стоило огромных усилий, чтоб не упасть на пол, но она удержалась. Она улыбнулась и провела пальцами, сложенными в знаке Небесной Пары, ото лба к подбородку.
        - Идемони!
        Новая волна ещё больше оттолкнула инфанта. Он сжал губы, глянул себе под ноги, а когда поднял багряный взор, с ненавистью процедил:
        - Сам всё сделаю, а после вернусь за твоей душой.
        Он развернулся и растаял в воздухе.
        - Проваливай, - закричала ему вслед Джинджер, а затем хлопнула себя ладонью промеж ног. - Поцеловать не забудь, когда вернёшься!
        Глава 26. Крутой поворот событий
        Профессор Глушков пытался сосредоточиться. В воздухе висели схемы того колдовства, что создавала маленькая волшебница. Маленькая, а столько занятного смогла преподнести.
        Помимо виртуальных схем, на столе лежали многочисленные бумажки, частью скомканные, частью снова разглаженные. На них размашистым почерком были нанесены мимолётные заметки по быстро возникающим мыслям и идеям. Но в конечном счёте всё оказалось куда сложнее и интереснее, чем думалось поначалу.
        Школа паука помогала создавать паутину, по сути, искусственную нейросеть, где узелки выполняют функцию и памяти, и устройств сравнения сигналов. Роза их так и называла узелками на память.
        Простейшая сеть создавала кольцо контрольных точек вокруг центра мишени. Если то, что опознано как дротик, отклонятся в сторону, срабатывает несложное заклинание телекинеза, двигающее дротик по восьми осям. Почему восьми, а не четырём? Это похоже на используемые в морском деле половинчатые направления, такие как северо-запад или юго-восток. Поучается комбинация восьми векторов. Сами дротики тоже имели сложные чары. Школа лозы умела сохранять данные в виде закольцованного потока сигналов. На заре компьютерной эпохи, когда велись эксперименты, и стандартов ещё не существовало, была такая вещь, как акустическая ртутная память, суть которой заключалась в том, что последовательность сигналов бесконечно долго крутилась в ртутном кольце, а считывалась и генерировалась пьезоэлементами. Скорость звука в ртути примерно равна полторы тысячи метров в секунду, именно с такой скоростью крутились импульсы. Объём памяти одного кольца зависел только от радиуса и частоты считывающего устройства, дабы успеть поймать звуковой импульс в нужное время. Школа лозы тоже создавала нечто вроде колец памяти, разве что вместо
битов и байтов там хранился аналоговый сигнал. В случае с дротиками просто числа, а поскольку на Реверсе вместо цифр использовали буквы, как в древнегреческом счёте, то это были местные руны «алеф», «вет», «гем», записанные голосом. Так ребёнок считает: «Один, два, три».
        За привязку колец к материальному объекту отвечает простейший, как мозг улитки, узелок на память. Он запоминает дротик и прилипает к нему.
        Всё очень просто и одновременно с этим до невозможности сложно. Как создаются невидимые энергетические кольца, сети и узелки памяти? За счёт чего они существуют в материальном мире?
        Мама Роза лишь развела руками, сказав, что это просто паутинка, петелька лозы и липкое семечко.
        Профессор не спал уже двое суток. Красные глаза щипало, словно в них насыпали песка, но уснуть не получалось. Мозг лихорадочно работал. Казалось, вот-вот и он узнает тайну.
        От размышлений его отвлёк громкий плач. Глушков с силой зажмурился, а когда в плач вместе с обладательницей оказался у нег в комнате, открыл глаза и, стараясь сохранить полнейшую невозмутимость, спросил:
        - Роза, что случилось?
        Маленькая волшебница подняла руку со ржавым детским клинком, продолжая всё так же надрывно реветь. Второй рукой она держала куклу-рыцаршу, волочащуюся по полу вслед за хозяйкой.
        - Ро-о-о-за-а-а, - снисходительно протянул профессор, а потом встал, подошёл к девочке и опустился перед ней на корточки. - Ну, что такое?
        - Я хотела его помыть, а он… а он стал рыжи-и-им! - протараторила маленькая волшебница и снова заныла.
        - А как ты его хотела помыть? - удивился Глушков, ожидая очередное открытие, но уже в области химии.
        - Я его в твой моечный сундук сунула. К посуде.
        Глушков нахмурил брови и грустно улыбнулся. Девочка положила железную игрушку, не предназначенную для автоматической мойки, в земную посудомоечную машинку. Естественно, клинок из плохого железа проржавел. Придётся очищать его обычной наждачкой.
        Профессор со вздохом встал, взял меч у Розы и положил на подоконник.
        - Я починю.
        Девочка тут же просияла и умчалась вприпрыжку, словно и не ревела минуту назад. Проф лишь покачал головой, а затем сел на своё место.
        - Так, о чём это я, - пробормотал ученный, приложив пальцы к гудевшим от недосыпа вискам. - Да, устройство памяти и нейросеть.
        Он только настроился на Нобелевскую премию, как снова раздался детский плач, на этот раз за окном и для разнообразия смешанный с до боли знакомым звуком, который проф никак не мог вспомнить. Так известные слова крутятся на языке, но не получается их сказать.
        - Что опять случилось, Роза? - встал он с места и высунулся из окна. А когда увидел источник беспокойства, то тихо выругался по-русски, причём хорошо, что ребёнок не знал земных языков.
        А волшебница стояла около своего окна с роботом-пылесосом и рыдала.
        - Он заболее-е-ел! - девочка сразу же показала пальцем на дисковидный прибор, моргающий всеми лампочками и извещающий громким пимском об ошибке.
        - А что ты хотела с ним сделать?
        Роза подняла над головой тряпичную куклу-рыцаршу.
        - Чтоб он поляну почистил, а то Принцесса испачкается. Я вынесла его, а он заболел. Отравился. Он умрёт?
        Роза не дождалась ответа и снова заревела.
        Проф устало протёр руками лицо. Придётся идти и выручать эту прелесть из конфликта с более продвинутой цивилизацией. Он провёл рукой по воздуху и отдал команду «Сохранить», а потом спустился на первый этаж, и подошёл к двери. В тот самый момент, когда он потянулся к дверной ручке, раздался звон колокольчика - кто-то дёргал шнурок снаружи.
        Глушков открыл. На крыльце стояла девушка-подросток в простеньком платье и держала в руках тряпичный свёрток в два раза меньше спичечного коробка, запечатанный сургучом. Такие обычно соколиной почтой посылают, чтоб птицам было не тяжело в полёте. Да и на сером платье, на груди, у посыльной имелось выжженный на ткани знак городской соколятни.
        - Господин, - сделав небольшой поклон, начала она, - не могли бы вы известить магистра да’Глуш, что у меня нотиц?ас энелл? дель ?лкон?
        - Я да’Глуш, - ответил профессор, вспоминая перевод фразы. Вроде бы, «новости на соколином крыле». Интересная идиома.
        - Простите, но говорят, он настоящий архимаг пришлых. У него глаза пылают небесным светом. У него алая мантия магистра. А ещё он восследает на троне из молний и света.
        - И кто же тогда я?
        Вопрос застал девушку-посыльную врасплох. Она секунду молчала, а после повела плечами.
        - Не знаю.
        Профессор поджал губы и протянул руку:
        - Я адъютант архимага пришлых. Я передам ему.
        Девочка вручила записку, но так и осталась стоять с протянутой ладошкой.
        - Ясно. Чаевые, - пробубнил проф на родном и могучем, порылся в кармане и сунул в подставленную ладонь первую попавшуюся монету. Оказалась серебряная. Посыльная сразу же расплылась в улыбке и радостная умчалась, так как награда явно превышала среднюю по стране.
        Профессор проводил быстро убежавшую посыльную и торопливо подошёл к Розе. Та продолжала рыдать, стоя посередине детского дворика. И непонятно, над чем именно лила горючие слёзы, то ли ей жалко забившийся робот-пылесос, то ли потому, что не смогла навести чистоту перед небольшим деревянным замком, сколоченным из берёзовых брёвен под наставлением архивариуса Круга. Крепость, имевшая высоту в рост взрослого человека, была даже обнесена игрушечным частоколом, похожим на оградку палисадника. После того как хозяину усадьбы угодили бутылочкой хорошего вина, и тот разрешил столь масштабный проект на его земле, Констанция наняла двух работниц, которые за один день возвели нехитрое сооружение.
        Глушков сел перед надувшей губки девочкой и взял за плечи.
        - Он просто устал. Я его возьму с собой и починю.
        - Я его отравила, - хныкал ребятёнок.
        - Роза, это не живое существо, а сложный механизм. Я его почищу, смажу и напитаю магией молний.
        - Правда? - спросила девчушка и потёрла кулаком зарёванные глаза.
        - Правда.
        Профессор встал и направился к дому. А ещё он увидел, как на него из окна смотрит Констанция. Глушков улыбнулся и кинул ей в знак приветствия, а в доме поднялся к себе. Там он подбросил на ладони свёрток, а затем осторожно разрезал край перочинным ножом. Внутри оказался титановый футляр с картой памяти.
        Глушков хмыкнул и сел за своё место. Такое послание однозначно от соотечественников, ибо местные не умели в цифровые технологии.
        Допив давно остывший кофе, который обнаружился в кружке на столе, проф вставил устройство в ноут. Там обнаружился файл с пометкой: «Дело жизни и смерти».
        После запуска на мониторе возникла физиономия генерала, сидевшего где-то в полутёмном помещении и швыркающего из большой кружки горячий отвар.
        - Здравствуй, дорогой Артём Виталич…
        - Я, вообще-то, Васильевич, - пробурчал профессор, продолжая глядеть запись.
        - …дошли слухи, что ты на короткой ноге с шишкой из инквизиции…
        - Ага, чуть не сожгли, хорошее знакомство, - снова вставил Глушков словечко в монолог Петра Алексеевича.
        - …нам очень нужно, чтобы ты к ней подкатил и выпросил маленькое такое разрешение на пользование абискойнами и небольшой культ. Там текстовый файлик с именами богов. Они сложные, хрен вышепчешь…
        - Ага, - опять забормотал Глушков, - легче прийти к президенту с пулемётом и попросить ядерное оружие. Я не псих, чтоб инквизицию штурмовать.
        - … и, проф, - продолжил самозабвенно ставить задачу генерал, - мне пофиг, как ты это сделаешь, потому что, если не сделаешь, мы все подохнем, а ты никогда не вернёшься домой.
        Профессор нахмурился. Несмотря на шутливый тон начальника баз, тот говорил очень серьёзные вещи. Словно в подтверждение мыслей генеральская физиономия сменилась кадрами какой-то бойки, чудовищ и тушей громадного младенца. На экране завертелась чехарда из исковерканных трупов, заживо горящих и орущих созданий неопознанного вида, месива из костей, потрохов и мяса. Ком подкатил к горлу. Хотелось бы думать, что это какой-то фильм, и всё увиденное - очень реалистичные спецэффекты, но мелькающая в кадре молоденькая рыцарша, Клэр, кажется, рубящая и расстреливающая созданий, а затем стреляющие из пушки и отчаянно матерящиеся солдатки, вещали об обратном. Всё это взаправду.
        В этот момент кто-то напал на оператора камеры, изображение завертелось, послышались совсем уж грязная брань, звон клинков и удары меча по сырому мясу. Камера выпала из рук, и теперь стала видна размахивающая двуручным мечом женщина. Она ловко снесла голову какому-то жирному мутанту, с шумом утёрла нос и наклонилась за камерой.
        «Ве ал`аб?смо, седр?е г?рдо», - раздался недовольный возглас, на местном диалекте это звучало примерно как: «Иди в бездну, свинота жирная».
        Кадр опять сменился физиономией генерала.
        - Проф, это только цветочки. Ты должен выторговать у инквизиции разрешение. Говорят, она на самолёт позарилась. Пообещай ей это долбанный самолёт, вместе с пилотом в придачу. Сам ей отдайся, но сделай!
        Генерал потянулся к экрану, и послание завершилось.
        - Легко сказать, - пробормотал Глушков и уронил голову на стол и обхватил ладонями.
        - С вами всё яси? - раздался позади голос Констанции.
        Профессор вздохнул. Ему хотелось послать всю эту затею с инквизицией к чертям собачим, но генерал шутить не будет. Если только сейчас свалить из этого мира, чтоб разбились с проблемами сами? Но чтоб не грубить волшебнице, светило земной науки, сдерживая раздражение, тихо ответил на вопрос:
        - Мне бы повидаться с преподобной матерью, которая недавно нас посещала.
        Было слышно, как Констанция вздохнула, прежде чем произнести следующие слова:
        - Это будет нелегко. Преподобная мать сейчас в столице, но нам придётся либо идти по большому кругу, либо пробираться через гущу боя. Королева умерла, и на Золотых Полях под Коруной сейчас стоят войска претенденток. До полноценных стычек пока не дошло. Но округа полна мародёров и разбойничьих шаек, которые словно стервятники и гиены собрались поживиться падалью. Это не война с нубийками, но всё равно плохо.
        - Если пойдём? - переспросил профессор, оторвав голову от столешницы, поглядев на волшебницу.
        - Да. Я вам помогу…
        ***
        - Юра! - раздался крик Андрея. Лейтенант, стоящий за дверью, начал часто и громко стучаться. Наверняка весь постоялый двор разбудил. - Юра, твою мать, проснись! - орал товарищ. Сейчас, как никогда, хотелось его прибить.
        На улице было ещё темно. Я щёлкнул пальцем и в комнате вспыхнул свет загоревшейся волшебной свечи. Та стояла на табурете подле кровати.
        - Что, блин? - заорал я в ответ, глянув на тень от волшебной свечи, падавшую на стену, у которой стояла наша кровать. Обнажённая Катарина старалась не подавать вида, что проснулась, но тень её призрачного хвоста нервно билась из стороны в сторону, словно у кошки, которую гладят против шерсти. Того гляди, рычать начнёт.
        - Юра, тебя генерал срочно зовёт!
        Я выругался сквозь зубы, повернулся к девушке и провёл ладонью по её ноге, которую храмовница положила на меня, одновременно прижимая меня к себе левой рукой.
        - Катюша, пусти. Надо к барону сходить.
        - Барон так ругался, что я здесь слышала. У них какой-то самолёт куда-то упал.
        Я на секунду замер.
        - Блин-блин-блин, - сорвалось с моих губ, - Катарина, это очень серьёзно.
        Девушка с недовольным вздохом убрала руку и ногу, и рывком вскочил с кровати, хватая налёту труселя, штаны и рубаху.
        - Твою мать! - сорвалось с губ. Ну почему когда спешишь, нога обязательно не хочет с первого раза попадать в штанину, и приходится скакать на одной ноге, как придурочная мартышка? Совладав с гардеробом, я выругался ещё раз: - Чужик, падла, брысь отсюда! Хватит путаться под ногами!
        Ручное порождение ночного кошмара противно запищал и упал на спину, изображая дёргающуюся в конвульсиях крысу.
        - Кому сказал, брысь! - прокричал я, перепрыгнул через создание и торопливо распахнул дверь, за корой стоял раскрасневшийся Андрюха. - Где генерал?
        - У себя.
        Мы сломя голову спустились с третьего этажа на второй, где были самые лучшие комнаты, занятые сейчас Клэр, Ребеккой и Петром Алексеевичем. Ступени лесенки под нашими ногами проскрипели, отыграв сюрреалистичную мелодию безумных сверчков. Поднимавшийся навстречу мальчик-слуга, пропуская нас, испуганно вжался в стену. В обитель начальника вбежал, лишь раз для приличия стукнув в косяк распахнутой двери.
        - Ршите? - скороговоркой протараторил я и остановился у стола, за которым сидел начальник. Таким взволнованным я ещё никогда его не видел.
        - Всё через задницу получается. Твою ты мать, всё через задницу, - бурчал он и тряс ногой, закинутой на другую ногу.
        Мы встали рядом и принялись молча ждать распоряжений. Сейчас не до препирательств, самолёт - дело нешуточное.
        - Юра, - произнёс начальник и поднял на меня глаза, - ты понимаешь, что происходит?
        - Самолёт упал, - высказал я услышанное от Катарины, подметив, что генерал не спросил, откуда я это знаю. Наверное, и так понимает, что все слышали.
        - Да хрен с ним, с самолётом. Лётчика спасть надо и оружие нужно вытащить. Значит так, мы не успеем всем табором, поэтому… поэтому, - генерал заозирался в поисках кого-то. - А где Лена? И что сегодня все такие дёрганные? Одна Ребекка всё время требует поесть и тут же нос воротит. К ней уже три раза поднимались с подносами. А она капризничает, то ей то не так пахнет, то это невкусное.
        Я пожал плечами, а вскоре в комнате появилась и ночная охотница. Пётр Алексеевич сразу же поманил её пальцем.
        - Лена, ты сегодня со мной. Будешь порядки наводить, а то все злые, никто ничего не слушает. Герда и Глория орут, аж осипли. Клэр психованная и дёрганная.
        Он поджал губы, замолчал на секунду и продолжил ставить задачи.
        - Отдай свой пистолет-пулемёт и мотоцикл Юрке.
        - Ага, злые. И какие-то красные шнурки на пояса нацепили, - пробурчала девушка.
        - Блин, - поморщился и выругался я, так как вспомнил, что Катарина тоже достала шнурок, спрашивая, какой из них красный.
        - Чего? - нахмурился и спросил генерал.
        - Красный шнурок значит, что у женщины скоро дни крови. У местных шнурки и пояса как статус в соцсети, типа значок на электрощитке. Не лезь - убьёт.
        - У всех сразу? - приподнял бровь начальник.
        Я вздохнул и развёл руками. Зато заржала Лена, тут же зажав рот рукой.
        - Вы про синхронизацию месячных циклов слышали, через силу выдавила она.
        Генерал, я и Андрей молча и с кислыми рожами уставились на ночную охотницу, а та стала пояснять.
        - Есть неподтверждённая теория, что у женщин, проживающих долгое время вместе, смещается менструальный цикл, так что начинается и завершается примерно в одно и то же время, - Лена поморщилась и потёрла висок пальцем. - На земле теорию опровергли, но этот мир сказочный, почему бы и этой сказке в нём не стать реальностью.
        - Жесть, - пробурчал Андрюха.
        Генерал устало приподнял брови, уставился на свою кружку и тяжело вздохнул. Было видно, что он придерживается такого же мнения.
        - А что ещё от месячных зависит? - спросил он после нескольких секунд молчания.
        - Ну, Юрка, наверное, знает, но волна казней и помилований у разного рода феодалок примерно совпадает с месячным циклом.
        Я прищурил один глаз и почесал в затылке. Что-то такое было в лекциях, но я тогда не придал этому значения. А теперь ясно. Бабы, блин. У них всё от критических дней зависит, как в той присказке про запятую «Казнить нельзя помиловать». И Лукреция вчера психовала, и Катарина бурчала полвечера по мелочам.
        - Ладно, Юра, - протянул генерал, подняв на меня взгляд, - Бери свою Покахонтас, мотоцикл и всё что нужно из оружия и шуруйте в район падения самолёта. Я, кстати, его обещал одной особе в подарок за помощь. Как блин, всё не вовремя.
        - Тащ генерал, а почему с базы спецназ не вытащить?
        - Не всё не так просто, Юра. Спецназ сидит в полной готовности в ожидании волнений местного населения.
        Я непонимающе уставился на начальника и тот со вздохом пояснил.
        - Вчера вечером умерла старая королева. Сейчас в стране безвластие, так как две герцогини до сих пор не решили меж собой, кому на престол восходить. Страна замерла в страхе гражданской войны.
        - Но ведь пока тихо. Ни волнений, ни толп с вилами и факелами, - произнёс я упавшим голосом.
        - Ты забываешь социальную инерцию. В столице все притихли в ожидании событий, повылазили асоциальные элементы, пользующиеся тем, что властям не до них. До провинций волна беспокойства ещё не докатилась. Перед Коруной встали войска. Орден хранит молчание. Гильдии тоже никого не поддерживают. Пилота придётся спасать самим. Но самое хреновое, что он по закону подлости упал в одном из этих долбанных проклятых мест. Местные называют его Чёрный Овраг. Вот как специально упал. А что до волнений, так мы же не зря взяли с собой целую графиню. Она наш щит на подобный случай.
        - Баранцо негро, - произнёс я название на местном и добавил. - Не самое сильное место, но сгинувших очень много. Там какая-то совсем уж жёсткая тварь живёт.
        Я застонал и провёл ладонью по волосам.
        - Не умирай, - язвительно произнёс генерал. - Ты сейчас в самом лучшем положении. Если случится форс-мажор, и действительно придётся эвакуировать базу, то мы можем не успеть к закрытию портала. Тогда ты сможешь устроиться в гильдию магов, а вот я вряд ли куда смогу приткнуться. Баронов без баронств здесь и без меня много. Андрюха тоже останется не у дел. Кстати, я на всякий случай приказал сложить в самолёт чертежи простейших устройств, книги по металлургии и основам электротехники. А ещё в самолёте золото на десять миллионов рублей из моих личных сбережений и медикаменты на случай эпидемий чумы и тифа.
        - Не такой вы и нищий, господин барон, - произнёс я, понимая, к чему клонит генерал. Лично я при таком раскладе вложил бы деньги на сохранение леди Ребекке, как пухленькая оруженоска Клэр.
        Снова возникла затянувшаяся пауза.
        - Тащ генерал, а как я найду самолёт и пилота? Если кукурузник упал в густом лесу, то мимо него можно годами бродить, но так и не заметить.
        - Лена, - коротко пробурчал Пётр Алексеевич, и ночная охотница закатила глаза.
        - Может, не надо? А то каких-нибудь магических вирусов нахватаюсь.
        - Лена! - прорычал начальник базы, и спезназёрка зло сверкнула в мою сторону глазами, а потом в моей голове прозвучал странный отрывистый писк.
        Одновременно с этим подала признак присутствия система:
        «Обнаружено беспроводное подключение. Обнаружен аварийный маячок»
        «Ты меня слышишь?» - раздался голос Лены, хотя она сидела молча, и даже не шевелила губами.
        - Так нечестно! - прокричал я, вставая с места. - Почему мне не сказали о такой функции?!
        - Сядь, - снова прорычал генерал. - Никто не знал, как отреагируют местные на радиосигнал, исходящий от человека. Потому функцию временно блокировали, а чтобы вы не залезли своими шаловливыми ручонками, вам не сказали, но Лена имеет больший приоритет, и дистанционно включила опцию. Или ты думаешь, она наших соотечественников ночью в лесу или городе на ощупь или по запаху ищет?
        Я приземлился на стул и, поглядев в сторону спецназёрки, заговорил без слов так же, как отдавал приказы системе:
        «Сучка ты, крашенная. А если пилот мёртв?»
        «Маячок всё равно будет работать ещё две недели», мысленно отозвалась землянка.
        Я закусил губу и покачал головой.
        - Тащ генерал, мы всё равно не справимся вдвоём. Пусть Лена с нами пойдёт.
        - Нет. Она со мной. Ты возьми с собой Урсулу и Лукрецию. Скажи, что там золото для её титула. Она сама побежит впереди мотоцикла.
        - Мы не влезем вчетвером, - огрызнулся я.
        - Блин, Юра! Это в городе нельзя вчетвером. Я в деревне в гостях был, там на мотоцикле с люлькой впятером рассекали, и ничего. А здесь гаишников и подавно нет. Так что не компостируй мозг, езжай! А мы тихим сапом двинемся к обители проклятой королевы, чтоб попытаться перехватить или хотя бы притормозить сектантку до вашего возвращения.
        Я снова встал и отошёл к окну, за которым уже светало, а потом вытянул руку в сторону свечи и щёлкнул пальцами, там сразу же погасло, погрузив комнату в полумрак. А я открыл ставни, впуская внутрь свежий воздух, утренний серый свет и новый день.
        Глава 27, подорожная
        Я смотрел на Катарину, которая сидела на кровати и прижимала к себе подушку. Пальцы храмовницы стискивали ткань с такой силой, что казалось, это когти хищного зверя, впившиеся в плоть невинной жертвы, и вот-вот брызнет кровь, а на пол повалятся не птичий пух, а потроха. Зло поджатые губы, нахмуренные брови и насупленный нос в желтоватом свете волшебной свечи придавали девушке демонический облик. Подрагивающие на стенах тени довершали эту мрачную картину.
        - Давай… сбежим, - отрывисто произнесла она и зыркнула на меня исподлобья, блеснув пожелтевшими, как у дикого зверя, глазами. - Зачем нам этот непонятный самолёт? Зачем слушать барона? Зачем всё это, если ты умрёшь?
        Я медленно покачал головой, а Катарина отбросила в сторону подушку и рывком встала с кровати, раньше, чем ни в чём не повинная подушка со шлепком ударилась о стену и упала на пол, роняя перья и пух, как подстреленный в полёте лебедь.
        Девушка стояла передо мной полностью обнажённой, но после стольких ночей, проведённых вместе, ей нечего было стесняться.
        Она подошла, подняла руки и осторожно запустила пальцы в мои волосы, а потом прильнула щекой к моему лбу.
        - Давай сбежим.
        - Куда? - тихо спросил я, продолжая стоять, опустив руки.
        - В Нобию. Или в пограничье. Там нас не найдут, - прошептала она и начала гладить мои волосы пальцами. - Если не сбежим, то не вернёмся из Чёрного Оврага. Мы там сгинем, оставив только обглоданные кости. Чёрный Овраг - суть воплощение самых жутких кошмаров. Твой Чужик - невинный младенец в сравнении с обитающими там духами, охочими до людских душ и человеческой плоти.
        Девушка замолчала и нервно сглотнула, а когда снова заговорила дрожащим голосом, я понял, что она плачет.
        - Только-только нашла человека, с которым готова провести остаток жизни, и он хочет отправиться на верную смерть, - прошептала Катарина, и я почувствовал, как мне на щеку упал слеза - её слеза.
        - Катюша, если мы не пойдём, то всё равно умрём. Безумная довершит начатое и выпустит зло, направленное на всех халумари. Нас не станет, как не стало лошадей, уничтоженных проклятьем восставшей гильдии магов, о штурме которой ты рассказывала.
        Катарина проглотила слёзы и крепко прижала меня к себе.
        - Тогда я с тобой. До самого конца. Я не отпущу тебя одного даже в бездну.
        - Мы не умрём, - произнёс я, подняв руки и положив их на талию девушки. - Но если и суждено, то ты должна жить. Я тебя не держу, ты свободна и можешь идти. Тебя не осудят.
        Храмовница не ответила, но её пальцы отпустили голову и скользнули ниже - под мою рубаху. С треском лопнули нитки, и на доски пола с глухим стуком упала пуговица.
        - Катюша, я не смогу сейчас.
        - Ты должен, - прошептала она, скользнув руками ниже. - Я слышала, как помочь мужчине, когда он взволнован или испуган.
        - Не могу, - повторил я, чувствуя, как её пальцы проникли под гульфик.
        - Если ты умрёшь, я хотя бы выношу под сердцем твоё дитя, - произнесла храмовница сквозь слёзы и попятилась, не выпуская меня из своих объятий, а потом мы рухнули на кровать. Я не сопротивлялся…
        ***
        - И вы лишите меня такого приключения?
        Профессор Глушков оглянулся и посмотрел на спускающегося по лестнице Винсента. Архивариус Круга, разумеется, не мог не подслушать разговор.
        Пухлый маг был одет по своему обыкновению в одежду светлых тонов, а ещё через его плечо была перекинута резная, богато украшенная резьбой деревянная вещица, очень похожая на коромысло, а с её концов свисали расшитые разноцветным бисером дорожные сумки.
        Профессор, который тоже держал в руке рюкзак, и был одет в походную одёжу, поглядел на стоящую рядом с ним и вооружённую до зубов Констанцию. Волшебница перевела взгляд на своего компаньона, но быстро вернула взор на архивариуса конкурирующей гильдии. И слово осталось за Артёмом Викторовичем.
        - Боюсь, что у меня нет времени пускаться в разъяснения, - произнёс он.
        - Ну и не утруждайтесь. Я и так уже знаю, - отмахнулся Винсент.
        Архивариус закряхтел и опустил свою ношу на нижнюю ступеньку парадной лестницы.
        - Господин да Лаура, - заговорила Констанция, едва заметным движением облизав губы, - боюсь, вы будете обузой. Сейчас всё зависит от того, насколько быстро мы домчимся до нужного места. Вы будете нас задерживать.
        - Кто? Я? - возмутился пухлый маг. - Да я всю Нобию вдоль и поперёк обошёл. Я был на всех восьми берегах Мезогейоса - Средиземного моря. Обошёл половину восточного пограничья. И вы смеете утверждать, что я буду обузой?
        - Странствия - не мужское дело - , - произнесла Констанция, заставив мага по-детски надуть пухлые губы.
        А профессор нахмурился. Не в первый раз он слышал от местных жителей древнегреческие названия, и это не могло быть простым совпадением. Один язык ещё имел возможность походить на земной, но местный греческий был точным подобием земного. И архивариус нужен, чтоб разгадать эту загадку. Это, равно как и обида на некую исключительность, подтолкнуло к решению.
        - Значит, магистру да’Глуш можно, а мне нельзя?
        Кажется, высказывание действительно задело мага за живое.
        - Господин Арат?м - халумари.
        Глушков опустил взор под ноги. Вот так и провели черту между местными и землянами. Что можно одним, то очень не рекомендовано другим. Словно из иного теста вылепили. Словно и не человек вовсе. Профессор не знал наверняка, сама ли боевая волшебница вызвалась помочь, или поступил приказ свыше, но всё равно был ей признателен.
        - Я думаю, Винсент будет полезен, - сорвалось с губ Артёма. Он посмотрел на Констанцию, столкнувшись с её жалобно-недовольным взглядом, по которому стало понятно, что волшебница совсем не в восторге от такого соседства, но всё же, не стала перечить.
        - Как скажете, - ответила она и после паузы сделала глубокий кивок, - но мы будем двигаться перекладными колесницами. К следующему вечеру должны быть в Коруне.
        - Не напугали, - ухмыльнулся Винсент, наклонившись и подобрав свою ношу и подошёл поближе к Глушкову и его спутнице.
        - Нам грозят стычки с неприятелем, - продолжила Констанция.
        Архивариус закатил глаза и картинно откинул в сторону плащ, сдвинутый по местной моде набок и прикрывающий левую руку, под которым оказался целый арсенал: два магических револьвера; небольшой многозарядный арбалет, совсем как в старом фантастическом фильме про Ван Хельсинга; и пяток метательных ножей с позолоченными рукоятями.
        - Вы, моя дорогая, позабыли, кто вас вытащил из лап сектанток?
        Констанция замолчала, глядя на пухлого мага с лёгким прищуром. Кажется, у неё закончились аргументы, способные хоть как-то отвадить архивариуса от путешествия, а вступать в открытый конфликт, методом словесного посылания в бездну, не имела желания.
        Проф слегка улыбнулся, забавляясь перепалкой двух членов конкурирующих гильдий, а потом повернулся и направился к воротам имения, за которыми уже ждали две колесницы с колесничими. После короткого ликбеза Глушков пришёл к выводу, что система перекладных колесниц почти полностью совпадала с системой ямщиков в Российской Империи времён незабвенного Пушкина. Страну опутывала сеть почтовых станций, где можно сменить колесницы, запряжённые бычками гончей породы, на свежие и продолжить путь. Разве что они назывались не ямными станциями, а таб?рнас пост?лес - почтовыми тавернами. Такими станциями пользовались служащие короны, посыльные магистрата и, конечно же, орденские чины. Был даже отдельный почтовый налог, тот, кто его платил, мог отправиться в путь дешевле, чем другие категории подданных. Так, купец, решивший отправить срочную депешу, отдаст за поездку из столицы в Керенборга почти золотой, тогда как Артём и Констанция потратят всего по тридцать серебряных за каждую колесницу.
        - Друг мой дорогой! - радостно закричал Винсент, когда проф уселся в колесницу рядом с тощей сгорбленной девицей-возницей в сером походном платье и шерстяном плаще с откинутым сейчас капюшоном. - Я с вами!
        Пухлый маг с заботой уложил подушечку на перекинутую поперёк минималистичной повозки доску, обитую толстой кожей, и заменявшую здесь скамью, затем спрятал под ноги своё походное коромысло и сумки, а сам втиснулся, заставив возницу и Глушкова потесниться. Так и хотелось назвать его толстозадым.
        Во вторую колесницу уселась Констанция, тоже подложив под себя подушечку. После этого проф заподозрил неладное и оглядел доску, на которую приземлился сам.
        - В путь! - закричала волшебница.
        Первая возница привстала, перекинула ногу, так чтобы доска оказалось между ног, а потом дико завизжала, взмахнула кнутом и громко щёлкнула над спиной поджарого телк?, который тут же сорвался с места, помчавшись быстрой рысью.
        Вслед за ними, такой же манёвр совершила и возница, рядом с которой сидел Глушков.
        - И-и-и-и-ха!
        Тел?к замычал, задрал хвост и начал так быстро набирать скорость, что профессору пришлось ухватиться за край колесницы, чтоб не свалится назад. Колесницу начало нещадно трясти, а грохот обитых железными полосками колёс бил по ушам. По примерным оценкам, животное двигалось со скоростью около тридцати километров в час, что весьма много как для этого парнокопытного, так и для средневекового транспорта в целом.
        Керенборг быстро отдалился, а потом и вовсе пропал за очередным холмом. Пятая точка профессора вскоре начала болеть, заставляя морщиться при каждой кочке, а кочек на дороге было много. Чтоб как-то отвлечься от неприятной особенности пути, Глушков заговорил с архивариусом.
        - Винсент.
        - Что?! - прокричал маг, перекрикивая грохот колёс, и наклонился поближе.
        - Винсент, у вас же большая библиотека?!
        - Да! - радостно отозвался маг и как бы невзначай положил руку на талию возницы, что не укрылось от взгляда Артёма, вряд ли маг будет затаскивать в постель простолюдинку, хотя кто их знает, этих местных мужичков. Да и в земном средневековье знать не всегда брезговала чернью. Бастардов было достаточно, и какой-нибудь странствующий рыцарь, будучи в добром расположении духа, мог в любой деревушке угостить первого встречного ребёнка сладким - вдруг это его чадо.
        - А могу ли я посетить эту обитель знаний?! - продолжил расспрос Глушков.
        - Не всю! Вы же понимаете! - многозначительно улыбнувшись, ответил маг и подвинулся к вознице ещё ближе. Та поджала губы, стараясь не обращать внимания на архивариуса.
        - Винсент, скажите, а Мезогейос - это на каком языке?
        - На наречии морского народа. К сожалению, их осталось немного, божества разгневались на них, и там, где были города этого народа, ныне похожее на чашу море, окружённое кольцом гор. На их языке так и зовётся - Понт Кратер, Море-Чаша.
        Маг отпустил руку, которой держался за край колесницы, сунул за пазуху вознице и продолжил рассказ:
        - Легенды гласят, что ночь превратилась в день, и с неба на город Хелладов рухнул огненный шар! Земля дрожала три дня и три ночи! Пожары горели ещё месяц! Море хлынуло в раскалённую, как сковорода, чашу, увлекая за собой целые флота. Жрецы объявили, что это воздалось морскому народу за то, что он решит покорить все воды и узнать, что лежит за горизонтом. С тех пор запрещено выходить в море дальше, чем пропадут из вида берега, вершины гор и шпили храмов! Потому вдоль берега стоят высоченные маяки, видимые издали в любую погоду.
        - Ясно, - пробурчал под нос Глушков.
        «Сдаётся, - пришли в голову профессора размышления, - божества здесь ни при чём, ведь от метеорита никто не застрахован. Легенда о стагнации мореходства тоже лишь забавный факт о разгуле суеверий. А вот про язык Хелладов - весьма любопытно. И почему наши деятели стараются в упор не замечать странностей? Система, произвести вычисления, насколько велика вероятность совпадения того, что всем имеющиеся на Реверсе языки могли совпасть с земными, при условии возникновения цивилизации независимо от нашей».
        «Данный расчёт будет выполнен перебором вариантов. Расчёт займёт продолжительное время. Произвести?»
        «Да».
        Небесная Пара висела в зените. Дорога петляла между холмов, полей, небольших лесочков и многочисленных деревушек. Колесницы иногда притормаживали, дабы перебраться по каменным мостикам через небольшие поросшие камышом речушки или чтоб разминуться с попадающимися на пути телегами крестьянок, гружёными сеном или мешками. Тёплый, пахнущий спелой пшеницей и полевыми травами ветер сдувал в сторону поднимаемую колёсами и копытами пыль. Винсент что-то ещё самозабвенно рассказывал, но профессор не слушал, отдав приказ записывать монолог в память системы, а сам размышлял. Размышлял о том, что же он скажет местному духовенству. И в голову пока ничего не приходило…
        ***
        - Я не полезу на эту страховидлу! - голосила Урсула, стоя в трёх метрах от мотоцикла.
        - Доминарсе, - процедила Лукреция, подходя ближе, но и сама не решалась сесть на указанное место, а фраза значила, что надо взять себя в руки.
        - Не ругайтесь, ваше магичество, ноги всё одно как свинцовые.
        Я улыбнулся и оглянулся на Катарину, которая нервно теребила знак Небесной Пары, свисающий с её шеи. О том, что случилось утром, напоминало лишь то, что храмовница иногда опускала руку к низу живота, словно пытаясь ощутить, свершилось чудо, или нет. Забеременела, или не смогла?
        - Всё будет хорошо, - ласково произнёс я, а на душе было тяжело. Нет, не от предстоящего посещения злополучного оврага, а оттого, что я устал постоянно ждать неприятностей. Хотелось взять и процитировать старый детский мультик: «Как же я могу не пойти, если неприятности меня ждут? Им же, наверное, скучно». А в следующий миг чуть не подпрыгнул на месте.
        - Чужик, мать твою, слазь оттуда!
        Мой персональный страх нашёл-таки, чем подцепить струнки моих поджилок на этот раз: он сидел на канистре с бензином и искрил, как оголённый провод. По чёрной шкуре бегали тонкие и яркие зигзаги разрядов. Вниз, в траву и люльку мотоцикла, сыпались быстро остывающие брызги, как от сварки. Если полыхнёт да рванёт, про транспортное средство можно будет забыть.
        - Отошли все! - заорал я, схватив Катарину за руку и потащив её подальше от этого психопата-суицидника. Впрочем, духу-кошмару ничего не будет. Его и так уже гранатой разрывало на кусочки, но он снова целёхонек как ни в чём не бывало.
        Чужик громко завизжал и наслал прыгать на канистре. Я быстро наклонился, подобрал с земли камень и замахнулся, чтоб кинуть, но меня опередила храмовница. Увесистый булыжник, запущенный её рукой, снёс тощего и вредного духа с канистры.
        - Зря я, чтоб ли на крыс по подворотням охотилась, - пробурчала девушка. И подняла ещё один камень.
        Пока мы стояли, подошёл генерал с соломинкой во рту.
        - Развлекаетесь?
        - Вам бы такие развлечения, - пробурчал я, и тут же получил подзатыльника.
        - Ишь, барону дерзить вздумал, - с ехидцей произнёс начальник, а потом протянул мне бумажку. - Там код от моего кейса с золотом и серебром. Чемоданчик титановый, так что не курочь почём зря, он на Реверсе сам на вес золота. Часть отдашь Лукреции за заклинание преобразования энергии. Часть отдай своей Покахонтас, пусть идёт домой. Считай, это ставка на смерть. Нечего ей гибнуть, сам понимаешь, наши шансы невелики.
        Я даже отсюда услышал, как хрустнули костяшки стиснутых кулаков Катарины, и опустил глаза, а потом услышал, как звякнула кольчуга о бензобак мотоцикла и скрипнули рессоры: она уселась на сидушку.
        - Не уйдёт, - покачал я головой.
        - С гонором она у тебя и ревнивая. Тяжело тебе с ней будет, - произнёс генерал и перевёл взор мне за спину.
        - Зато не скучно, - огрызнулся я, - а что ревнивая, так есть задумка, как решить проблему.
        Генерал хлопнул мне рукой по плечу:
        - Я тоже постарался отвадить леди Ребекку, но эта дама со стальными бубенцами тоже ни в какую не отступает. А мелкая графиня аж пищит от восторга, мол, вот они, настоящие подвиги. Боязливо до озноба, но всё равно лезет вперёд. Одним словом, рыцарша почти без страха и упрёка.
        Генерал вздохнул, придвинулся вплотную и прошептал на ухо:
        - Добудь оружие. Без него не сладим, всё ляжем, и я, и женщины. А пилота утащи в ближайшую деревню, если ещё живой. За него тоже заплати золотом, чтоб накормили, напоили и перевязали раны.
        Пётр Алексеевич отошёл и закричал:
        - Андрюха, освоился?!
        Я развернулся. На крыльце таверны стоял лейтенант. На вытянутой руке, на которую была надета толстая кожаная перчатка, хлопал крыльями и клекотал небольшой пёстрый почтовый сокол. Андрей прикрывал свободной рукой лицо и щурился, а в разные стороны летели мелкие пёрышки. Птица была очень испугана и не хотела успокаиваться.
        - Не освоился. Это же не радиостанция, блин, - бурчал лейтенант, на шее которого висел манок - артефакт, работающий как маяк для птицы. Заговорённый сокол летит на него, сколько бы километров ни разделяло пославшего письмо и адресата. Тут важно правильно состроить чары. При этом в голове мелькнула ассоциация, что это как-то схоже с набором номера на сотовом телефоне.
        - Ничего, лейтенант, сокол - тоже средство связи, - усмехнулся генерал, а я криво улыбнулся, поскольку не только у меня возникли подобные ассоциации.
        - Полезай. - Лукреция толкнула спину тётю Урсулу, которая сразу же осенила себя знаками божеств: Небесно Пары, Агнии и Двуликой. А ещё я заметил, что у мечницы на поясе висела небольшая берестяная коробочка с дырочками. Она сунула туда своего таракана вместе с кусочками груши и свежими опилками, всё боится, что прогрызёт тот голову и поселится в мозгах. Потому задабривает тропическое насекомое. Нет бы, раздавить или хотя бы вышвырнуть, но ведь суеверие не позволяло.
        - Не полезу! Ни за какое золото не полезу! - запричитала Урсула.
        - Да блин, - негромко выругался я и потёр пальцами виски. - Думай, Юра, думай.
        Мысль пришла внезапно, будто озарение, и я даже подпрыгнул от радости. Нужно просто использовать одно суеверие против другого.
        - Катюша, поделись, пожалуйста, с тётей Урсулой молитвенными фигурками подорожных валькирий.
        Храмовница насупилась, не желая отдавать так понравившиеся сувениры, но всё же полезла в свисающий с пояса кошель и вытащила весь набор фигурок.
        - Только вот эту, с волшебным светильником, не отдам, - пробурчала она.
        А я подхватил с ладони валькирию, держащую в руках длинный как древко знамени шест со знаком «главная дорога».
        - Вот. Эта поможет не свалиться с мотоцикла при езде. Просто не забывай покрепче держаться.
        Урсула прижала валькирию к груди, зажмурилась и мелкими шажочками подошла к мотоциклу. - О, подорожные девы, помогите!
        Мечница ещё раз осенила себя знаками и осторожно залезла в люльку, отчего мотоцикл со скрипом просел ещё сильнее.
        - А можно мне тоже? - хмуро задала вопрос стоящая рядом Лукреция, которая с угрюмым любопытством разглядывала фигурки.
        - Тебе какую?
        - А есть, чтоб не бояться разбиться? А то помню в детстве, понесло колесницу с бычком, чудом выжила, когда перевернулись.
        - Есть.
        Я протянул волшебнице фигурку со знаком ограничения скорости, выставившую перед собой ладонь, и словно призывающую остановиться, а потом сам сел на железного коня и повернул ключ.
        - Ну что? Поехали!
        Гибридный мотоцикл рванул с места почти бесшумно. Лишь камешки зашуршали под колёсами. Зато, когда транспорт набрал скорость, а вокруг замелькали домики, деревья и испуганные жители, бросающиеся врассыпную перед таким чудом прогресса, во всю глотку заорала Урсула:
        - Ой, девки-и-и, выживу, нажрусь самого дорогого вина до потери чу-у-у-увств!
        ***
        - Ты?! Это ты обо мне донесла?! - вытягивая слова и трясясь от ярости, вопрошал Инфант Кровавого Озера.
        Он стоял посередине подземелья и глядел на присевшую на одинокую скамью бледную тень женщины, не помнящую своего имени, ставшую вопреки всему низшим божеством.
        - Твоим злодеяниям нет прощения, - прошептала женщина, которую дочери называли Светлейшей. Ныне мёртвые дочери. Мёртвые, кроме одной, отрёкшейся.
        - И ты возомнила себя судьёй моих деяний?! Падаль! Я разнесу эту крепость до основания! Вместе с половиной жалкого городишки, а потом скажу, что это ты виновата, твои тупые приблудыши и халумари в придачу!
        Инфант медленно подошёл к безымянной светлейшей и взял её за горло.
        - Я мог бы убить тебя прямо сейчас, но хочу, чтоб ты увидела, как мир рушится в бездну, и на его обломках вырастает новый мир, где я буду в числе старших богов. А халумари, оскорбившие меня отказом принять мою милость, утонут в крови.
        - Ты обезумел, - прохрипела в ответ женщина так, словно вновь стала смертной, и сдавленная шея причиняла боль. - Ты ослеп. Ты не сможешь уничтожить халумари, раз Небесная Пара молча приняла их присутствие.
        - Я уже им помешал! Я уже направил твоё дитя туда, куда хотел! И они ничего не могут сделать, даже их хвалёная крылатая лодка, которой они сожгли дотла стражу Вечноскорбящей, ныне лежит в Чёрном Овраге, где его не достать! Это всё я! Я сломал пришлым крылья и вырвал зубы!
        Инфант орал, роняя слюну изо рта, словно тоже был смертным. А вокруг его фигуры разгоралось тягучее, как смола хвойного дерева, багряное пламя. Рубиновый свет заполнил собой подземелье, и языки огня лизали каменный свод, оставляя на том тёмные шрамы. И в этом свете тонула бледная тень женщины.
        Сын Кровавого Озера схватил свою жертву за волосы и рывком приподнял над землёй.
        - Всё свершится, как я задумал! Голубоглазый халумари будет разорван на куски своими же страхами! Отряд выскочки графского рода затопчут дохлые недомерки! А тот, кого они послали к Преподобной Матери, пропадёт без следа! Я всё предвидел! Это всё я! Я! Я!
        Он замолчал, сплюнул на пол и добавил:
        - А когда всё кончится, я заставлю сожрать сердце твоей дочери, чтоб ты помнила до конца вечности, что со мной ссориться нельзя.
        Демон инфант замолчал, а после несколько раз с силой ударил женщину головой о стену, отчего по кладке пробежали трещины, а с потолка посыпалась крошка. Пламя окончательно окутало переступившего черту духа, отчего тот начал терять человеческий облик. Кожа почернела и потрескалась, как от сильного жара. Из трещин потекла кровь, шипящая, словно убегающий из котла повара и капающий на угли очага бульон. Волосы вспыхнули и осыпались пеплом. Глаза побелели, будто у варёной рыбы.
        - Ты проиграешь, - через силу прошептала женщина, обессиленно упав на пол подле ног Инфанта.
        - И кто мне помешает?! Ты?! Я уже победил!
        Демон со всей силы пнул Светлейшую, и та ударилась о стену, словно кукла, которую швырнули со всего размаху. Удар. Ещё удар. И ещё. На пятом стена пошла волной, как по водной глади, и приняла в себя Светлейшую.
        - Что? - произнёс Инфант, глядя на пустое место перед собой. - Сбежала?! Тех хуже для неё!
        Инфант стиснул кулак, отчего земля пошла ходуном, а задние пошло трещинами.
        Глава 28. Сила слов
        Профессор молча глядел в спину Констанции, едущей на передней колеснице. Отмеряв сорок миль, сменили на почтовой таверне бычков на свежих. И теперь, задрав хвост, резвой рысью колесницу тянул рыжий вол, гончей породы. Проф только сейчас с удивлением заметил, что тягловый рогатый скот местные кузнечихи подковывают, почти земных лошадей, разве что на ногу идёт не одна широкая изогнутая железяка, а две пластинки, похожие на толстые металлические листки. Зато стала понятой фраза, которую в поэтичном порыве бросил Винсент: «Лос-петалос делас-флорес де-херро сехан инсталладо эн-нэстро камино. Эста-флорес сон уна офренда аля Таурисса - И лепестками стальных цветов устлан наш путь. И цветы эти - подношение Тауриссе - богине-покровительнице рогатого скота». Это значило, чтоб двигаться приходится оживлённым трактом, где тягловый скот часто теряет подковы.
        Глушков вздохнул и сел поудобнее. В почтовой таверне купил-таки себе подушечку под пятую точку, но та вышла золотая, как всякое барахло в земном аэропорту. Благо, в таверне очень сытно перекусили мясом, сыром и молоком. Куда уж без него в мире прогрессивного матриархата, двинутого на коровах и молочных продуктах.
        Вскоре пыльная дорога снова запетляла между очередными полем и берёзовым колком, ставшими, несмотря на красоту пасторального пейзажа, безликими от несметного количества, как клоны одной и той же локации, или словно кто-то нажал кнопки «копировать-вставить», да так и завис, размножая картинку. Однажды мелькнул на перекрёстке столб подорожного санпилара духов, покровительствующих странникам и странницам. На сём перекрёстке колесницы сбавили ход и путники по очереди коснулись толстых отполированных сотнями рук жердин с вырезанными рунами, а после продолжили путь.
        Пара звёзд, названных именами местных божеств, уже клонились к самой кромке небосвода, окрашивая облака и верхушки деревьев в сочные тёплые тона. Длинные тени лесных великанов легли на поле так, словно старались дотянуться до другого края земли. В глазах рябило от двух светил, замелькавших в зазорах между берёзами.
        К вечеру должны достичь следующей таверны, где можно переночевать, поужинать и с первыми утренними лучами двинуться в путь.
        Колесница гремела на ухабах, несмотря на то, что дорога укатана многочисленными телегами, которые приходилось огибать чуть ли не каждые полчаса, а это для средневековья очень много. Профессор снова поелозил отсиженной пятой точкой, не решаясь приподняться, однако, из-за риска не удержаться на этом транспортном средстве. Как же он хотел присесть в удобное, принимающее форму тела кресло электромобиля, поставить лёгкую музыку и откинуться, пока автопилот везёт по городу. Воистину, всё познаётся в сравнении, и если раньше жаловался на криворуких китайцев, собравших его авто, то когда вернётся, будет просто наслаждаться уютом.
        Стоило вспомнить искусственный интеллект, как он дал о себе знать.
        «Расчёт вероятности автономного возникновения местных языков, схожих с земными, произведён в черновой итерации с приближением в десять процентов», - прошелестела в голове система.
        «Докладывай», - мысленно произнёс Глушков, готовясь убедиться в своих предположениях.
        «В первой, черновой, итерации вероятность возникновения нулевая. Для проведения второй и третей итераций моделирования требуется повысить уровень глюкозы в крови, для питания процессора. Продолжить?»
        «Нет. Перейти в режим ожидания», - отдал команду профессор и закрыл глаза. Кажется, наклёвывается вторая Нобелевская премия, - подумал он. И нужно опередить оппонентов, ибо не зря информация умалчивается. Наверняка кто-то уже нацелился на лакомый кусок. Зато у Глушкова есть очень хорошее подспорье - Винсент и Констанция, с помощью которых можно залезть в библиотеки гильдий. Там наверняка должны найтись заметки о бытии народов, если, конечно, не было намеренного вычёркивания станиц из истории, что в этой самой истории отнюдь не редкость.
        Погруженный в размышления проф не сразу осознал, что передняя колесница резко сбросила скорость, а потом и вовсе свернула с дороги в поле, подпрыгнув на кочках, словно легковушка, которая шарахнулась от вышедшего на встречку грузовика.
        Раздались крики, в коих возгласы удивления и паники смешались с матом.
        - О-бисма, ке песадилла?! О, бездна, что за кошмар?! - заорала и привстала с доски возница, судорожно натянув поводья на себя, пытаясь удержать испуганного бычка, который дёрнулся в сторону от леса.
        - Держись! - завопил Винсент, сам вцепившись в края повозки. От резкого манёвра колесница накренилась набок и чуть не перевернулась.
        - Живодранский зверь! - завизжала возница, и совсем уж неожиданно спрыгнула с колесницы прямо на ходу. Она кубарем покатилась по траве и потерялась из виду.
        - Дура! - завопил Винсент, пытаясь подхватить выпущенные поводья, а когда не получилось, сделал быстрый взмах рукой, словно отгонял назойливую осу.
        - Прыгай! - снова прокричал маг, уцепившись Глушкову в руку. Профессор только и успел, что соскочить, как с треском переломились оглобли. Колесница ткнулась передом в землю и начала кувыркаться, как кубик для игры по сукну. Если бы Артём и Винсент не соскочили, их бы выбросило вперёд, словно через лобовое стекло автомобиля при аварии, а затем придавало.
        - Твою мать! - по-русски выругался проф, схватившись за ушибленное колено, а зетам приподнял голову и огляделся. И то, что увидел, не понравилось абсолютно. Только привычка беспрестанного анализа ситуации не позволила вскочить и поковылять прочь, словно испуганный баран, вырвавшийся с бойни. Но всё равно по спине прошёлся ледяной холод, ибо не дальше, чем в двух десятках метров от него какая-то большая рыжая зверюга рвала на куски бычка. Хрустели кости, трещали остатки оглоблей.
        «Гиенодон гигас, млекопитающее семейства гиенодоновых. Вымерло в миоцене», - выдала система, заставить профессор пригнуться к самой траве, и лишь тогда запоздало спохватился, что пятиметровый зверь, весивший наверняка почти тонну, неспособен услышать встроенный в мозг компьютер. Но всё равно было страшно, особенно наблюдать за работой громадных, усеянных здоровенными зубами челюстей.
        Проф сглотнул, подавил желание застонать от боли в ноге и огляделся. Винсент нашёлся лежащим без сознания всего в трёх шагах. Глушков ползком приблизился к спутнику и приложил руку к горлу, нащупывая сонную артерию.
        Жив. Хорошо. Теперь надо думать, что делать дальше.
        Проф не успел что-то придумать, так как недалеко раздался истошный женский крик. Крик сорвался в вопль боли, а затем резко оборвался, а взамен послышался другой звук - хохот громадной гиены, оказывавшийся на удивление очень звонкими, а не утробным и низким, как ожидал проф, исходя из размеров создания. Снова захрустели кости.
        - Бля, - прошептал Глушков и быстро сунул руку в сумку, откуда вытащил большой баллон со слезоточивым газом и сорвал защитный колпачок.
        Вовремя он это сделал, так как стоило выпрямиться, и Артём нос к носу столкнулся с чудовищем, из пасти которого капала кровь. Зверь облизался и сделал несколько шумных движений носом, принюхиваясь к очередной жертве.
        - Брысь! - заорал проф и нажал на крышку. С шипением брызнула струя, и гиенодон с громким визгом отскочил назад, ткнулся носом в землю и начала тереть морду лапой. Но надолго его это не задержит, потому проф дотянулся до Винсента и начла его обыскивать. Вскоре пальцы ухватились за рукоять и проф потянул на себя. Это оказался револьвер.
        Глушков поднял оружие, прицелился в гиенодона и поискал пальцем спусковой крючок, но того не оказалось.
        - Твою мать! Стреляй же, долбаное колдовство!
        Проф бросил револьвер под ноги, упал на четвереньки и снова потянулся к Винсенту. На этот раз попался многозарядный арбалет. Артём быстро вскинул его трясущимися руками и нажал на спусковую скобу. Которая на этом оружии, в отличие от предыдущего, наличествовала. Арбалет тихо тренькнул, а стрела улетела в лес. Проф опустил оружие и подцепил пальцами тетиву.
        - Да как ты, сука, перезаряжаешься? Опять сраное колдовство?
        Арбалет не поддался на уговоры, заставив профессора закричать от бессильной злости и швырнуть бесполезную вещь о землю. Одна надежда на баллончик, которого надолго не хватит.
        Гиенодон сделал небольшой круг, обнюхал место, где в траве лежала женщина, и поднял взгляд на Глушкова. Кто именно лежал, проф не видел, так как трава была высокой и мешала. Он надеялся только, что это не Констанция.
        - Не подходи, - прошептал Артём, выставив перед собой своё единственное оружие, и повторил, но уже почти крича: - Не подходи!
        Зверь не слушал. Он лишь пошёл по кругу, не сводя взгляда и постепенно сжимая кольцо.
        - Прочь!
        Зверь двигался так, словно давал жертве рассмотреть себя перед смертью.
        Монстр лишь отдалённо походил на гиену. Полтора метра в холке, рыжая шкура с едва заметными тёмными полосами, при виде которой вспомнился не тигр, а полосатый бультерьер. Морда животного тоже была широкая, как у бойцовой псины, и смотрелась непропорционально большой. Сзади болтался тонкий крысиный хвост с редким мехом, казавшийся атавизмом. Мощные лапы вряд ли были предназначены для спринтерского бега, зато под короткой шерстью перекатывались тугие мышцы тяжелоатлета мира животных. Зверь явно специализировался не на быстрой добыче, типа газелей, антилоп и страусов, а на крупных травоядных вроде носорогов и буйволов.
        - Дерьмово, - проронил Глушков, покрепче сжав баллон.
        Животное оскалилось, прижало уши и бросилось вперёд. Казалось бы, это конец, но откуда-то со стороны раздались выстрелы, а следом противный нарастающий гул, уже слышанный ранее. Зверь завизжал, невероятно тонко для своих размеров, и отпрыгнул, а затем повернулся к приближающейся колеснице с Констанцией и возницей. Волшебница картинно воздела вверх свой меч, от которого исходило сияние. Когда свист перерос в гул и достать громкости взлетающего реактивного самолёта, взмахнула им. Участок поля пересекла упругая волна, срезающая траву, как гигантская газонокосилка.
        Профессор с радостным ожиданием глядел, как волна катилась к зверю, но когда она достигла гиенодона, вокруг зверя вспыхнула покрытая радужной плёнкой сфера, о которую волна рассыпалась, словно о бетонный волнорез.
        - Бездна, он заговорённый, - раздался рядом слабый голос Винсента.
        Проф быстро оглянулся, увидев архивариуса стоящим на коленях.
        - И что тогда делать?
        Не успели осесть разноцветные искры от разбившейся волны, как ударила ещё одна, а колесница с Констанцией начала удаляться, оставляя в поле просеку из примятой пшеницы. Но вскоре повозка развернулась и начала приближаться по касательной, словно магесса выбрала тактику кружения восьмёрками.
        На этот раз вместо едва различимой ударной волны, Констанция решила применить другое заклинание. Волшебница вскинула руку, замахнулась и швырнула самый натуральный фаербол. Огненный шар полетел с гулом факела, которым активно размахивают, но и шар в итоге разбился о невидимую преграду, взметнувшись ворохом искр, словно в костёр пинком раскидали.
        Заговорённое чудовище захохотало и бросилось в сторону колесницы. Поймать не поймало, но испуганный бык, который был почтовым и совершенно необученным бою, попытался, ведомый паникой и инстинктами, вывернуться и подставить рога навстречу нападающему зверю. От рывка повозка чуть не перевернулась набок и не выкинула женщин.
        - Стой! Стой! Куда крутишься, Бездна тебя побери?! - завопила возница, натягивая поводья. А Констанция чуть не выронила клинок, пытаясь ухватиться за край.
        Гиенодон разинул здоровенную пасть и совершил рывок вперёд, заставив телк? попятиться. С хрустом сломалась ось колесницы. Сразу же отвалилось правое колесо, а сама повозка накренилась, начав скрести обломком ости землю.
        - Сапа качонда! Жаба рогатая! - снова заверещала возница, ругая сою животину, и спрыгнула с повозки. Вслед за ней и Констанция нырнула в мятые хлеба. А зверь быстро потерял интерес к наклонившей голову парнокопытной животине, развернулся и принюхался. Он словно бы искал кого-то конкретного, будто пёс, которого натравили на беглых партизан.
        Волшебница швырнула ещё один наспех изготовленный фаербол, который тоже разбился, не принеся результата.
        - Отойди! - раздался рядом с Глушковым голос Винсента.
        Профессор быстро оглянулся, а маг Круга замахал рукой и повторил:
        - В сторону!
        Артём сделал шаг вправо, и мимо него с гулом пронесись ранее выброшенные пистолет и арбалет, тут же оказавшись в руках архивариуса. Тот облизал губы, которые оказались разбиты при падении, отчего тонкая струйка крови сбегала вниз, застывая тёмной каплей на подбородке, и оружие тут же начало стрелять. Быстро залязгал арбалет, засвистели болты, загрохотал магический пистоль, и мага окружило облако сизого порохового дыма. Но зверь лишь отпрыгнул назад, с тем, чтоб пойти по кругу, а из его шкуры, словно иглы дикобраза, коего попыталась ухватить охотничья собака, торчали арбалетные болты.
        - Блин-блин-блин, - забормотал профессор, а потом схватился за голову: - Система, поиск несущих частот.
        «Частоты не обнаружены».
        - Твою мать! Должен же быть способ вызвать беспилотник, штурмовик или хотя бы вертолёт со спецназом! - зло прокричал Глушков. Он старался придумать хоть что-то, но все идеи одна за другой сыпались без связи с базой.
        - Нет, должно же быть решение! Винсент, почему нельзя справиться магией с этой тварью?!
        Архивариус не ответил, он щурился и слегка покашливал, а из его глаз из-за едкого дыма текли слёзы. Маг редкими быстрыми движениями смахивал с лица капли и пытался перезарядить пистоль. Руки его тряслись от нервного напряжения, и потому круглые пули и шомпол не с первого раза попадали в ствол, порох сыпался мимо, а барабан, который надо было каждый раз проворачивать вручную, проскакивал мимо нужных положений.
        - Тухляк! - выругался маг, когда из его рук выпал пыж.
        - Винсент! - схватил его за рукав Глушков, - Почему нельзя снять чужие чары?!
        - Да потому что они чужие! - сорвался на истеричный визг архивариус. - Они нарочно запутанные, непонятные и очень сложные! У нас нет времени, чтоб их распутать!
        - Но ведь это возможно?!
        - Да! На звере наверняка стоит манок, почти как на почтовых соколах, а на ком-то из нас, а, может, на всех, вторая часть! А ещё на нём заговор от чар, и кто-то насытил их силой через край!
        - Винсент, хватит истерить! Их же можно распутать?!
        - Да! Бездна тебя побери! - заорал маг Круга, выронил шомпол и упал на четвереньки, начав выдавать совсем уж непотребную брань.
        - Сколько времени нужно?
        - Не знаю! Неделя, месяц, год! Не знаю! Не мешай!
        Тем временем Констанция, выставив вперёд меч и пистолет, и возница, схватившая за поводья бычка, почти приблизились к Глушкову.
        - Винс, если я попробую разгадать чары, ты сможешь их снять?
        - Да, сто пуль мне в голову, да! Но ты не сможешь!
        Проф не ответил. Он лишь качнул головой и сделал глубокий вдох.
        Нужно успокоиться, как на сложном экзамене. Нужно сосредоточить все мысли и всё внимание только на поставленной задаче. Нужно отстраниться от раздражающих факторов.
        Глушков выдохнул.
        - Система, произвести анализ сигнатур.
        «Выявлено сорок семь источников», - тут же отозвалась виртуальная помощница.
        - Произвести их позиционирование.
        «Необходима триангуляция».
        Проф ещё раз вздохнул, выставил перед собой руки и отдал команду:
        - Вывести источники на виртуальную карту.
        А затем поднял руки, масштабируя изображение, и начал двигаться: шаг назад, шаг вбок, шаг вперёд. Этого оказалось мало, и пришлось повторять. Глушков словно закружился в некоем подобии вальса: раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три. Только это был вальс со смертью.
        Он двигался, а на карте возникали точки с пометками сигнатур. Большинство из них образовывали широкий круг, в центре которого и происходила схватка со зверем. Проф не удержался и огляделся. Если бы не источники, он бы не заметил, что за ними со всех сторон наблюдают небольшие странные существа, лишь отдалённо похожие на людей. Они робко высовывали головы из пшеницы, из кустов и из-за стволов берёз, ив и осин небольшого леска. Многие походили на помесь птиц и мышей с небольшими тощими человечками, и на двух даже виднелись конические соломенные шляпы, совсем как у работающих на рисовых полях китайцев. Всё это - наверняка мелкие духи места, сбежавшиеся на кровавое зрелище, словно древнеримские деревенщины на бои гладиаторов на сельской ярмарке.
        - Система, отфильтровать указанные, - произнёс профессор и начал касаться пальцами тех огоньков, что были безобидной нечистью. Огоньки под его пальцами гасли, но взамен вспыхивали новые. Когда рядом начал грохотать пистоль Винсента, а затем выть на высокой ноте заколдованный клинок Констанции, увлечённый делом проф даже не сразу это заметил.
        - Есть! - прокричал он, когда одна из точек совпала по положению со зверем. - Система, анализ реакции на внешнее воздействие!
        В дополненной реальности возник целый ворох графиков и схем, а проф продолжал свой вальс, позиционируя эхо колдовского удара. Но этого было мало, нужны ещё импульсы, чтоб провести аппроксимацию энергетического эха.
        - Констанция, бей его магией. Больше бей! - закричал Глушков, хотя женщина стояла своём близко.
        - Бесполезно! - отозвалась она в ответ, - я выдохнусь куда раньше!
        - Бей часто, но малыми силами!
        - А зачем? Зачем? - огрызнулась магесса, встав так, чтоб загородить Артёма от чудовища. У неё наверняка есть ещё фокусы в рукаве, но любой фокус полезен только тогда, когда для него созданы условия.
        Прячущийся за их спины Винсент поднял свой арбалет и нажал на спусковую скобу
        «Клац-клац-клац», - начало оружие беглый огонь.
        - По глазам стреляй! Лягушонок! - рявкнула Констанция, а потом повысила голос на возницу: - Успокой скотину, дура, а то нас самих растолкает и забодает раньше зверя.
        Возница обхватила бычка за шею и начала гладить и с ним говорить. Животинка же испуганно дёрнула головой, чуть не задев рогами лица хозяйки.
        - Тихо, тихо, - монотонно повторяла женщина, но бычок топтался на месте, дёргаясь и пытаясь вырваться. Даже небольшой по меркам коровьего племени гончий телок был куда тяжелее возницы, и удержать его получалось с трудом. Вскоре возница, словно заправский бульдог, ухватилась пальцами за ноздри животины и потянула на себя, - Стой, дурак рогатый!
        - Бей! - начал закипать профессор, а глянув на злое лицо Констанции, ухватил ту за рукав и потянул поближе: - Бей, говорю! Мы выманим заклинание на свет, как паука, которому трясут паутину!
        Констанция стиснула зубы, но подчинилась. Волшебница подняла руку и начала создавать едва заметные шары и метать чахленькие молнии.
        Проф вздохнул и снова сосредоточился на анализе, тем более что сейчас материал был богатый. Но при этом приходилось отключать сигнатуры всё прибывающей и прибывающей мелочи. Они уже были видны невооружённым взглядом, толпясь и залезая друг на друга в буквальном смысле. Совсем мелкие, всклоченные, со звериными мордашками и тонкими птичьими клювами и кожаными крыльями они походили на бесов со средневековых гравюр. А ещё они запрыгивали на толстых и коренастых, доходящих взрослому человеку до пояса, и смахивающих на мелких троллей. Виднелись и типичные, словно сошедшие с экрана, где крутили «Вечера на хуторе близь Диканьки» или «Вия» - со свиным пяточком, короткими рогами и длинными тонкими хвостами. И первые, и вторые, и третьи с любопытством вытягивали шеи, а когда зверю точно в нос прилетел выпущенный Винсентом болт, и гиенодон с визгом подбитой шавки отскочил назад, бесы с писклявыми криками бросились врассыпную. Но вскоре вернулись на свои места этого импровизированного цирка.
        А перед Глушковым уже возникла целая паутина, похожая на сеть нейронов из кусочка препарированного мозга лягушки. И между призрачными нейронами бегали импульсы.
        - Должна быть закономерность, - прошептал он под нос и взмахнул рукой, рассеивая один их графиков, где пытался создать черновую модель. - Должна быть, - повторил он.
        - Я скоро выдохнусь! - прокричала Констанция.
        - Скоро болты и пули кончатся! - вслед ей протянул Винсент.
        - Мы все умрём! - запричитала возница и заревела навзрыд, немногим тише истерично мычащего бычка.
        - Нет, мы должны выжить, - процедил проф, а потом ткнул пальцем в комок магических нервов. - Как вы приказываете чарам включиться и выключиться?!
        - Что? - снова прокричала Констанция, но в разговор вклинился Винсент. - Уйди! Он про слово оживления чар! Мысленно говорим, и всё! Если словно получается, то чары спадают! Обычно слово простое, а чары непривередливые, иначе можно и самому не повторить, что ляпнул впопыхах! Но бывают чары и без снятия, тогда им нужно выдохнуться!
        Проф быстро провёл ладонью по волосам, а затем начал водить пальцем вдоль линий распространения сигнала.
        - Так, это реагирует на полученную извне энергию и отводит на сеть радиатора, где происходит быстрое рассеивание в окружающую среду. Это генерирует биоритмы нейронной сети. Блоки управления простые, но через внешний слой них силой пробиться. А это реагирует на внешние импульсы и приводит сигнал к нужной мощности и подводит на внутренний комок. Значит, это приёмник сигнала к кодограмме, но особый генератор шума мешает прочитать слово в кольцевой памяти.
        Проф взмахнул рукой, рассевая графики.
        - Не там ищу, твою мать!
        Он ещё раз провёл рукой по волосам и снова вызвал систему с картой сигнатур.
        - Поиск источника, совпадающего по положению со мной или моими спутниками!
        «Принято», - тут же вежливо отозвалась система, и за эту вежливость и неспешность проф готов был ту вырвать из черепа и бросить на растерзание зверю.
        «Найдено».
        - Живо показывай!
        Перед глазами возник новый ворох графиков и совершенно другая нейронная сеть.
        «Локализация».
        Нейросеть возникла прямо в груди профессора, отчего он машинально схватился за ворот, но вовремя опомнился и передвинул макет на удобное место перед собой. Со стороны это наверняка выглядело как безумие: человек водит руками по воздуху, хватает пальцами несуществующие вещи и говорит непонятно с кем, но сейчас было плевать. Главное - результат.
        Глаза профессора снова забегали по схемам и макету, а пересохшие губы бормотали словно заклинание одно слово: «Закономерность».
        Эта сеть была сложнее, и тоже имело защиту. Совсем как магический антивирус. А если попробовать уничтожить чары электрическим разрядом? У Юрия же получилось. Нет, не получится, сейчас чары не на предмете, а на живом сердце.
        - Зараза! - закричал проф, снова взмахнул руками, развеивая графики. Он уже почти сдался.
        - Должен же быть способ, - выдавил он из себя, а потом замер, так его в самый последний момент озарила идея. - Система вывести схемы обоих магических устройств!
        «Принято».
        - Эврика! - закричал Глушков и засмеялся, а потом схватил архивариуса за грудки: - Винс, срочно создавай чары привязки, такие же как у почтовых соколов! Будем использоваться старинный приём: дос атаку!
        Пухлый маг на секунду опешил, а затем забегал глазами.
        - Это чего такое?
        - Блин! - закипел проф. - Просто создай маячок!
        - Нужно слово. И нужно его привязывать к цели!
        - Будет тебе слово! Мой маячок издаёт сигнал, а чары на живодранском звере принимают и позиционируют. Тот, кто накладывал чары, защитил их. Но не учёл, что сам сигнал не закодирован. Это слово «Взять». Нет, не так.
        Проф набрал воздух и постарался, насколько это возможно, спокойным и надменным голосом произнести: «Взять».
        - А привязывать к чему?! - заорал Винсент, подхватив свой арбалет и снова выстрелив в морду чудовищу.
        - Дурак, - вмешалась Констанция, - ко всему, что видишь, и побольше. Вон, сколько тварей вокруг.
        Винс вручил волшебнице своё оружие, зажмурился и начал бормотать заклинание. Проф машинально подметил, что система вывела новую сигнатуру, а потом архивариус взмахнул рукой, словно зерно по полю разбрасывал. Сигнатура размножилась, и все уставились на гиенодона.
        Тварь как раз опомнилась от очередной болезненного попадания в нос, и вдруг начала крутиться вокруг себя, как шавка, которую блоха укусила под хвост. Монстр дико захохотал и прыгнул в толпу бесов, подняв воистину вселенский переполох. Бесы кинулись врассыпную, а гиенодон начал метаться то вправо, то влево, словно сошёл с ума и не знал, что дальше делать. А вскоре и вовсе ткнулся мордой в землю, начав скрести голову лапой.
        - И долго он так? - взволнованно осведомилась Констанция.
        - Пока от голода не сдохнет, - протараторил часто дышащий Винсент, и все вчетвером переглянулись.
        - Быстро, - закричала магесса, - из двух сломанных колесниц делаем одну и швырк отсюда!
        Все на пару секундочек застыли, уставившись на зверя, а потом сорвались с места. Никому дважды повторять не пришлось.
        Они побежали к колеснице, а за их спинами раздался хор голосов. Нечисть, обделённая ложными маячками, орала наперебой: «Пришлый обманул Инфанта! Халумари обманул древнего!»
        Глава 29. Иллюзия страха
        - Прибыли, - произнёс я, глядя на уходящий вниз склон. Оврагом место назвать было сложно, ибо создавалось впечатление, словно кто-то специально, пользуясь магическим редактором уровней, сделал целую долину ниже остальных полей и лесков. Да так, что верхушки деревьев, растущих в это долине, отделённой от остальной местности глинистым обрывом, приходились как раз мне по пояс.
        Впрочем, ничего удивительного здесь нет. На Земле мне попадались подобные места, и где-то там должна быть извилистая речушка, прокладывающая свой путь по этой долине. Такие долины часто изобилуют ст?рицами, их ещё иначе называют пойменными озёрами.
        Здесь же, в сырой долине Чёрного оврага, даже растительность отличалась от той, что росла на остальной равнине: вместо редких, но густых зарослей сухостойных кустарников, красующихся разноцветьем степных трав, обычных берёз, клёна, липы и каштана, там росли фактически тропические растения с примесью чего-то совершенно незнакомого. Я опознал только обыкновенную иву, вечнозелёный кипарис и нечто похожее на субтропическую сосну, но среди них активно произрастали древовидные папоротники и гигантские хвощи. При этом стволы деревьев почти все до единого зеленели толстыми шкурами разного рода мхов и лишайников. Казалось, это даже не Реверс, а что-то совсем чуждое. После велоцирапторов даже не удивлюсь увидеть здесь настоящих гигантов затерянного мира динозавров, совсем как в книгах Жуля Верна. А почему бы и нет, на Аверсе, где вовсю работают штатовские учёные, до сих пор ранний меловой период.
        - Это, юн спадин, - раздался позади меня голос Урсулы, - самое время читать ваше фамильное заклинание. Мы же сюда не подыхать прибыли. У вас, без сомнений, есть замысел, как войти в Чёрный Овраг и выжить.
        - Это какое такое заклинание? - переспросил я, нахмурившись и обернувшись.
        Мечница сползала с запасного колеса мотоцикла, прицепленного на люльку. Женщина всю дорогу сидела там, как на насесте, намертво вцепившись в резину пальцами, и визжала.
        - Ну, это, тумай-юра-тумай, - произнесла тётя Урсула, коверкая мою поговорку.
        Я перевёл взгляд на Катарину, которая сидела позади меня молча, как мышка. А та вдруг привстала на подножках, выпрямилась, задрала руки и заорала:
        - Как яси-и-и! Ещё так поездить хочу!
        - Без меня, - пробурчала бледная, как известь, Лукреция, сидевшая в самой люльке. Похоже, что волшебницу за время пути очень сильно укачало.
        - Но ведь яси же, - не унималась Катарина.
        - Не знаю, - пробормотала через силу Лукреция, приложив к груди ладонь, а затем добавила: - Там вниз кто-то кинул кусок сырого мяса. Удивительно, что не протухло, пока ехали. Я в него всю дорогу ногами упиралась.
        - Какого мяса? - опешил я, а затем быстро подошёл к мотоциклу и заглянул внутрь.
        А мясо тем временем зашевелилось и оскалилось многочленными зубами, и уставилось на меня десятком мелких злых глаз.
        - Твою мать, Чужик, это ты выпустил Фарша из банки?
        Чёрный страх сменил цвет, пытаясь подражать в маскировке то ли хамелеону, то ли осьминогу, и прильнул к бензобаку, тускло поблёскивающему из-под тонкого слоя пыли. На гладкой шкуре страха даже проступили тёмный кружок, имитирующий крышку бака, и яркие пятна чистого металла в форме отпечатков человеческой ладони там, где я трогал бак.
        Лукреция, осознав, чего она всё время касалась, взвизгнула и выскочила из люльки.
        - Юн спадин, - снова заговорила тётя Урсула, - заклинание.
        Я поднял глаза на мечницу, а потом в небо, где кружила пара коршунов. Жаль, я бы хотел увидеть птеранодона. Большого такого, чтоб крылья были в десять метров в размахе. Но такой зверь, увы, не обнаружилось.
        - Да, конечно, - ответил я на вопрос Урсулы и произнёс: - Думай, Юра, думай.
        А думать было особо-то и нечего. Самая первая задача - это найти пилота и самолёт. Но проблема в том, что моя система не улавливала сигналы ни чужого мозгового имплантата, ни аварийного маяка самолёта. Долина Чёрного Оврага была в ширину не меньше пяти, а то всех семи, километров, и в длину неизвестно сколько. Но даже противоположный, так сказать, «берег» этой долины, или как сказали бы умные люди - терраса, едва заметен в голубой дымке. И какой дебил решил назвать это оврагом? Не иначе как пьяная путница, чуть не свалившаяся с крутого обрыва вниз, но не сумевшая разглядеть масштаб явления.
        - Надо разжечь костёр. Поиски могут занять много времени, и нужен ориентир, чтоб не заблудиться, когда стемнеет. Да и ужин бы не помешал, - огласил я часть плана и тяжело вздохнул. Понятия не имел, что делать дальше. И вообще, вся эта неопределённость бесит. Осталось только пойти вдоль обрыва, надеясь наткнуться на сигнал. Но имелся и дополнительный метод - достать бинокль и время от времени внимательно вглядываться в зелёные джунгли и голубые дали.
        - Юн спадин, - тихо возмутилась Урсула, - нас же заметят.
        - Нас наверняка уже заметили, - ответил я, сделав ударение на слове «уже», и пояснил. - Мы стоим на самом краю обрыва, на фоне неба и орём, как дурные.
        - Я не ору, - тут же ответила мечница.
        - Я не дурная, - обиженно отозвалась Катарина.
        Зато Лукреция фыркнула, покачала головой и задрала глаза к небу.
        Спорить дальше смысла не было, и я неспешно вернулся к мотоциклу и достал из сумки бинокль, а когда возвратился на место и приложил прибор к глазам, отдал команду:
        - Система, произвести анализ изображения. Составить предварительную карту местности по косвенным признакам. Провести анализ факторов на предмет возможного места крушения самолёта.
        «Принято», - отозвалась система.
        Я же начал медленно поворачиваться, чтоб процессор составил панораму Чёрного Оврага. Когда дело было сделано, повесил прибор наблюдения на шею.
        - Катюша, пойдём со мной.
        Девушка быстро подхватила клинок и пистолет и пошла в мою сторону. На фоне мотоцикла она казалась не храмовницей из волшебного мира, а персонажем постапокалипсиса в стиле Безумного Макса. Не хватало привязанного к люльке пленника.
        - Юн спадин, - вскочила с земли только-только присевшая Урсула. - Я тоже с тобой, а то мало ли какая напасть. Эти места страшные.
        - А как же Лукреция? Она же магесса и сможет отбиться от чудища.
        - Кто сказал, что я останусь? - пробурчала волшебница, перебрасывая через локоть свой тёмно-синий плащ, который не стала накидывать, потому как вечер стоял жаркий и даже душный.
        Я хотел было уже двинуться в путь, но насупился и задумался.
        - А кто же тогда будет костёр разводить? А за мотоциклом кто следить будет?
        Мои спутницы переглянулись, но промолчали. Никто не хотел оставаться в одиночестве на краю проклятого места.
        Не успел я высказать продолжения измышлений, как в голове зашептала система:
        «Оставлена карта местности. Признаков крушения не выявлено. Вывожу проекцию».
        Перед глазами возникала схема. Масштаб был не очень удачным, и я выставил перед собой руки, сложил пальцы на обеих ладонях щепотью, словно мог ухватить за край этого виртуального листа каты. А потом потянул.
        - Ух ты! - раздался за спиной голос Урсулы.
        - Вот это яси, - вторила ей Катарина.
        Все три женщины обступили меня, уставившись на то, что по идее должен видеть только я.
        - Что? - опешил я, и от удивления перешёл на родной и могучий: - Какого хрена?
        Катарина провела рукой в воздухе, и она прошла через карту, не встретив сопротивления. Тётя Урсула тоже ткнула пальцем, норовя сломать крохотные деревца.
        - Хорошая иллюзия, - высказала мнение Лукреция и провела ладонью над схемой.
        - Что? - повторил я простенький вопрос как полный дурак.
        - Школа лозы. Умение иллюзий. Все маги умеют творить иллюзии, но не всем даётся такое в совершенстве. Должно быть, у тебя дар не только к магии огня, но и к видениям тоже.
        Я уставился на карту и почесал в затылке. Это что ж получается? Я теперь и голограммы могу создавать? Умение не сильно нужное, но раз смог, почему бы не пользоваться.
        Тем временем Лукреция приподняла руку на уровень груди ладонью вверх и что-то невнятно прошептала. Над рукой колдуньи сразу же возник яркий шар, словно сделанный из стекла, причём полый, как мыльный пузырь. А ещё это шар горел голубоватым пламенем, будто лабораторная спиртовка.
        - Простейшая иллюзия огня, которая создаётся ради обычного света.
        - Маэстра, - позвал я магессу, неотрывно глядя на невесомый шар, - а почему вы раньше не делали подобного?
        - А зачем? Мне и пламени свечи хватало. К тому же, иллюзия тоже тянет силы из создавшего её чародея, а поскольку иллюзия не то, чем я обычно занимаюсь, тянет ощутимо, вдобавок, отвлекает от плетения чар на зачаруньках.
        - Юрий, - заговорила Катарина, - а ты именно так видишь то, что тебе подсказывает твоя волшебная помощница?
        Я ошарашенно кивнул, а потом вызвал панель с файлами.
        - О! - воскликнула Урсула, тут же ткнув пальцем в открывшееся окошко. - Я уже видела такое. В этом… как его… нутбукле.
        - Ноутбуке, - хмуро поправил я мечницу и устало провёл ладонями по лицу.
        - Юрий, верни, - тут же выдала Катарина, и я опустил взгляд. Как по мне, изображения остались на месте. Но, наверное, рассеялись иллюзии. Как бы их теперь заново создать?
        Я сделал вдох-выдох и выставил перед собой руки. Почему-то вспомнилась фраза из строго-престарого кино: «Видеть цель, верить в себя и не замечать препятствий!». И что я делал перед тем, как изображения стали видны? Кажется, это.
        Натужившись, словно могло помочь, я сложил пальцы щепотью и потянул. Казалось, воздух треснет, как прозрачный полиэтиленовый пакет, в который запаковали яркую открытку. На лбу аж пот выступил, а сердце забилось, будто дурное. Когда что-то получается случайно, потом тяжело намеренно повторить.
        - Вот! - радостно закричала Урсула.
        Я улыбнулся и облегчённо выдохнул. Не знаю, для чего это направление магии пригодится, но отказываться от любого, даже самого мелкого дара - глупо. Зато, если приноровлюсь, смогу создавать призрачные светильники.
        Ну что ж, будем развивать это направление.
        Я ещё раз вздохнул и показал пальцем на карту.
        - Мы сейчас здесь.
        На краю крохотной копии обрыва возникла яркая точка, словно пригвождённая к макету тонюсенькой иголочкой.
        - А вот там где-то самолёт. Но я не могу услышать его зова.
        - Он там, - вдруг подняла руку Катарина и показала в сторону Чёрного Оврага.
        - Что? - в который раз за день глупо переспросил я.
        - Он пахнет как твой мотоцикл, но мотоцикл сейчас с подветренной стороны, так что, кроме самолёта, пахнуть больше нечему.
        Я поднял бинокль и вгляделся туда, куда указывала девушка, но ничего не увидел. Придётся идти так, по запаху.
        - Юн спадин, - позвала меня Урсула, легонько почёсывая в затылке. - Эта, может быть, завтра с утра? А то до заката не успеем, а духи на кровь сбегутся. Мы и этого, пилота не спасём и сами подохнем.
        - Кто-то ранен? - обернулся и переспорил я, услышав про кровь, а потом тихо выругался, так как забыл про красные шнурки на поясках женщин.
        - Думай, Юра, думай, - прошептал я, приложив пальцы к вискам. Мечница была права, дотемна да по густому тропическому лесу мы не успеем вернуться. Там даже дикари-пигмеи разгромят нас, просто заплевав отравленными стрелками из трубочек.
        Права Урсула, по темноте нет хода в долину. Даже если пилот жив, то вариантов немного: либо он уже при смерти, и помочь не получится, либо жив и уже сидит где-то на том краю долины, а то и вовсе идёт на базу налегке.
        Я вздохнул. Просто так сидеть и гадать тоже не хотелось. Я наклонился, поднял из-под ног камень и швырнул его подальше в лес. Булыжник с треском пробился через густые кроны, стукнулся о ствол дерева и глухо ударился о лесную подстилку и хорошо, что не плюхнулся воду. А то по болотине идти вообще не прикольно.
        - Система, произвести анализ сигнатур на предмет магических сущностей и воздействий, - громко произнёс я, не скрывая того, что в голове сидит помощница.
        «Помехи выше приемлемого уровня. Поиск затруднителен», - сразу же последовал ответ.
        Я вздохнул и потрогал кнопки на магодетекторе, подвешенном в чехле на поясе, и поморщился. Датчик громко шипел, словно ненастроенное радио. Да, помех слишком много.
        Чтоб хоть как-то занять себя, я сложил ладони так, будто между ними зажат невидимый снежный ком. Надо попробовать самому, без помощи системы, создать иллюзию. Саму простую, всё равно практической пользы, кроме громкого стучания кулаком в грудь, мол, я умею, я - настоящий маг, нету.
        Вдох и выдох.
        - Горящий снежный ком. Я хочу горящий снежный ком, - прошептал я, чувствуя, как начало покалывать в висках и щипать пальцы. - Горящий снежный ком.
        Белый клубок, по которому бегали едва заметные голубоватые язычки пламени, возник не сразу, но зато огонь горел очень натурально - так, как и должен гореть, то есть колыхался и вздрагивал на ветру. Я сжал этот комок пальцами, подбросил на ладони. Веса не ощущалось совсем, но комок вёл себя так, словно имел вес.
        - Замечательно, просто прелестно. Не зря же у тебя дар к огню. Даже иллюзия огня очень хороша, - раздался со стороны голос Лукреции. - Дам совет. Попробуй его кинуть в темноту.
        Я глянул на улыбающуюся волшебницу, размахнулся и кинул иллюзорный комок в джунгли. Тот полетел, уподобившись брошенному до него камню, но когда упал рядом с корнями, продолжил гореть. Тусклый свет был едва различим, но всё равно имелся. Лишь через десяток секунд голубоватое пламя несколько раз дёрнулось и исчезло.
        - Неплохо, - снова произнесла волшебница, - ты уже научился вливать силу в чары?
        - Да, - кинул я, - читал в книге огня.
        - Тогда попробуй замороженное пламя.
        Я нахмурился. Раньше уже слышал название, но не придал значения. Заклинаний много и все интересны.
        Я вызвал панель управления системой, уже отметив, что иллюзия освещает предметы вокруг себя, а дополненная реальность - нет. На этот раз панель была действительно виртуальной.
        Поискав нужные чары, я начал читать нудное описание. Из всего только понял, что огонь капсулизируется в некоем кристалле ночи, и маг тратит силы только на поддержание кристалла. Ближайший аналог из технических реалий - это высокотемпературная плазма в магнитной ловушке. Но надо пробовать. Я сел у мотоцикла, прислонившись к нему спиной, и поджёг кончик тонкой хворостинки, подобранной тут же.
        - Все праздники пропустим, - произнесла Катарина, которая отлучалась до ближайшего берёзового колка, и принесла большую охапку сухих веток. - Юрий, а какие у вас есть праздники?
        Чары не получались, удавалось только слегка пригасить огонь, и потому я со вздохом отвлёкся от своих занятий.
        - Разные.
        - Расскажи, - произнесла храмовница, отряхнув ладони и сев рядом.
        - В каждой стране свои праздники, но там, откуда я родом, самый главный это, пожалуй, Новый год. Празднуют его зимой. Тогда у нас много снега, совсем как у вас в горах. Мы украшаем ёлку, а потом приходят Дед Мороз со Снегурочкой и дарят подарки.
        Рядом с кряхтением села и Урсула.
        - Дед Мороз, это твой родственник? - спросила она.
        Я улыбнулся.
        - Нет. Это просто добрый волшебник, который всем, кто был в этому году хороший, дарит подарки.
        - Понятно. А Снегурочка - это его телохранительница? Дед-то богатый, раз с большим мешком ходит, и их раздавать не жалко.
        - Не, - усмехнулся, представив на местный лад небольшого старичка в голубом жилете, в белом берете с большим белым пером, со штанами до колен, полосатыми чулками и ботинками с загнутыми носами. Больше получался рождественский эльф-олигарх, крышующий импортного Санта-Клауса. Снегурочка и того смешнее: высоченная девка в серебряных доспехах и голубом плаще, а на поясе меч и несколько пистолетов, расписанных под хохлому. - Это его внучка.
        - Хорошая девочка, - со вздохом произнесла Катарина, - дед старый, разбойницы легко мешок отберут, а с внучкой не страшно.
        Я почесал в затылке. Похоже, ей такие же образы на ум пришли. Но переубеждать я никого не стал, а продолжил перечислять праздники:
        - Ещё празднуют день женщин и день защитников страны.
        - Так это же один и тот же день получатся, - высказалась Урсула, которая клацала кремнём и огнивом, пытаясь высечь искры.
        Я снова озадаченно почесал в затылке, так как по логике Реверса всё было верно. Женщины - защитницы.
        Вспомнив о защите, Катарина обошла нашу стоянку, наложив светораздел. Чужик и Фарш сразу же спрятались под мотоциклом, как нашкодившие коты.
        А Урсула зло помянула бездну, так как у неё не поучалось развести костёр, и я щёлкнул пальцами. Надранная береста, сухой мох и солома сразу же вспыхнули, и я сунул в разгорающийся костёр ветку. Когда вынул, то, наверное, уже в десятый раз прочитал заклинание, а чтоб наверняка получилось, сложил пальцы щепотью на расстоянии десяти сантиметров от тонкого язычка огня. Так было в пометках на полях книги, словно кто-то уже учился по ней до меня.
        Огонь вытянулся в сторону щепотки и сменил цвет с жёлтого на тускло-бордовый. Даже уголёк померк и стал свекольным, но гаснуть при этом не хотел.
        - Вот-вот, - наклонилась ко мне поближе Лукреция. - Теперь тяни его, как тянуть пряжу. Делай клубок.
        Я кивнул и сделал, как сказала маэстра. В итоге у меня образовалось нечто, похожее на миниатюрную чёрную дыру, окружённую багряным диском акреции.
        - А теперь возьми кольцо силы и вложи в середину.
        С кольцом получилась загвоздка, и я провозился с ним до темноты.
        Катрина снова ушла за дровами, я хотел было остановить её, но вспомнил, что девушке темнота не помеха.
        - Пожрать бы, - произнесла Урсула, а потом достала из сумки ломоть сыра. Но прежде чем начать есть самой, вытащила из кошеля коробочку с тараканом и сунула туда небольшой кусочек.
        - Помоги. Тяжёлое, - раздался из темноты голос храмовницы.
        Я встал и пошёл к краю поляны, за которым стояла Катарина, неся что-то тёмное.
        - Дай, - протянул я руки, а потом вздрогнул.
        - Юрий, нет! - донёсся с противоположной стороны поляны, за моей спиной, полный волнения крик Катарины.
        Я резко обернулся, видев точно такую же храмовницу, что и перед собой, только с охапкой хвороста в руках. Она разжала руки и выхватила из-за пояска серебряный кинжал. Охапка рухнула ей под ноги.
        А потом та, что просила помощи, схватила меня за руки и бросилась вперёд, толкая плечом, как спортсменка из сборной по регби. При этом дубликат громко-громко захохотал.
        - Идемони! - прокричала храмовница с кинжалом.
        Вспыхнул светораздел. Дубликат, оказавшийся прямо над преградой, не по-человечески завизжал и развалился надвое. Ноги по пояс упали по ту сторону, а туловище рухнуло мне под ноги. Так как дубликат всё ещё был вцепившимся меня, то я чуть сам не упал на спину, пытаясь отойти.
        А вскоре подоспела и Катарина. Девушка со всего маху ударила серебряным кинжалом по рукам твари, за которой тянулся белёсый, быстро впитывающийся в землю след из слизи и мутных комьев, поблескивающих в свете разгорающегося костра.
        Руки оказались перерубленными прямо в запястьях, и нечисть упала на траву.
        А девушка начала остервенело бить ботинком эту тушу. Захрустели кости. Лопнул череп. Вылезли глаза.
        Нечисть заверещала и извернулась, ухватившись внезапно отросшими до неприличия клыками в икру храмовницы.
        - Бли-и-и-н! - прокричал я, откидывая подальше отрубленные кисти рук. А затем достал пистолет и начал расстреливать существо. На теле чудовища остались светящиеся фиолетовые раны.
        Чудовище дёрнулось, а затем начало разваливаться. Голова отелись от тела. Лопнула кожа. Белёсое мутное мясо отделилось от костей.
        - Отцепите это от меня! - завизжала Катрина. - Отцепите!
        Из лопнувшего черепа выскользнула здоровенная пиявка и впилась в ногу девушки, а затем скользнула под одежду.
        - Уберите!
        К нам подскочила Урсула, у которой глаза были по чайному блюдцу каждый, и принялась бить двуручником по невнятно шевелящемуся туловищу, превращая обнажившийся скелет в месиво из ломаных костей, земли и призрачной плоти. В довершение этого по останкам ударила молния, выпущенная испуганной Лукреции.
        Я быстро сунул пистолет в карман, едва успев поставить на предохранитель, а потом стал сдирать с девушки доспехи и одежду. Но сдирать, это громко сказано, пришлось долго возиться с застёжками и ремнями. Не добавляло скорости и то, что Катарина дёргалась, орала на всю округу и пыталась достать до спины, словно первокурсница, которой за шиворот сунули лягушку.
        Части доспехов падали на землю. А вскоре треснула и ткань, которую начали разрывать по целому. В итоге девушка осталась в чём мать родил. И хотя она была голой, эротикой даже не пахло.
        - Оно там! Оно на спине! - продолжала визжать храмовница. Но я ничего не видел.
        Зато вдруг заорала Урсула:
        - Оборотень! Она оборотень!
        Все отскочили от Катарины. А у той начали меняться черты лица, словно чужая призрачная плоть дополняла собой живую.
        - Нет! Нет! Нет! - снова завизжала девушка, тряся перед собой вытянутыми руками, на которых стали расти длинные острые когти.
        Все её тело стало покрываться шерстью, даже на лице возникли длинные кошачьи усы и бакенбарды.
        - Хвост! - закричала Урсула, тыча в сторону девушки пальцем.
        Катарина начала крутиться, а у неё в самом деле копчик удлинился, став настоящим львиным хвостом. Не помню, есть ли у львиц кисточка на хвосте, но здесь она имелась.
        И тут пришли они, голоса в темноте:
        - Ты хочешь остаться человеком? Тогда убей их всех, - шептали они.
        Голосов было много, не меньше полусотни, и они все шептали и шептали, окружив поляну со всех сторон, а их обладатели оставались невидимыми под покровом мрака.
        - Убей. Убей, и тогда ты станешь человеком.
        - Нет! - заорала Катарина, на лице которой была отражена настоящая паника. Она вдруг схватилась за брошенный на землю клинок, дёрнулась в сторону Лукреции, которая пождала руки и отскочила назад.
        - Я не хочу убивать! - закричала храмовница, выронив оружие.
        - Тогда ты останешься зверем. Зверем. Зверем, - шептали голоса, словно эхо.
        Я сложил руки, создал иллюзорный горящий комок и швырнул его за предел светораздела, или как его ещё называют, терминатора. Клубок упал в траву, вызвав волну злорадного хохота и никого не высветив из мрака.
        - Думай, Юра, - торопливо произнёс я, а затем обхватил голову руками. - Голливуд мне в задницу! Думай, Юра.
        А думать было нечего. Налицо классическая ловушка из дешёвых ужастиков. Логика-то во всех мирах одинаковая, отними у человека его самого, и пообещай вернуть, если выполнит указания. Только, сдаётся мне, никто общение не сдержит, и девушку прикончат, как только она останется одна. Вот он Чёрный Овраг во всей красе.
        Я провёл руками по лицу и с силой выдохнул, а затем распахнул объятия и пошёл в сторону Катарины, произнося тихие и ласковые слова:
        - Катюша, солнышко, я тебя люблю, и останусь с тобой, даже если ты станешь зверем. Я вообще люблю кошек.
        Храмовница ухватила львиные уши и с силой потянула их вниз, словно хотела оторвать. Только не хватало, чтоб покалечилась в панике. А с каждым моим шагом рёв девушки переставал был человеческим, переходя в дикое рычание, словно внутренняя сущность пробивалась наружу. Когда я осторожно взял девушку за плечи, на меня уже гляди жёлтые львиные глаза, испуганные до жути. Чёрные губы, под которыми виднелись острые клыки, тряслись, а тонкие усы соломенного цвета время от времени вздрагивали.
        - Я тебя люблю.
        И снова эти голоса:
        - Зверь тоже боится. Зверь боится другого зверя!
        Голоса разом перешли на крик, а потом раздалось громкое-громкое шипение. Мы все только и успели развернуться, как из мрака выскользнула голова змеи, громадная, как легковушка. Распахнулась на сто восемьдесят градусов белёсая пасть. Длинные, как черенки лопаты, клыки блеснули в свете костра.
        В этом было столько первобытного ужаса, что я даже не мог пошевелиться. Сил только и было что глядеть на то, как пасть быстро приближалась к нам, а туловище терялось где-то там, во мраке с голосами. Так, наверное, чувствует себя хомяк, когда его атакует матерая гадюка.
        Катарина громко завопила, окончательно теряя рассудок, и метнулась в противоположную сторону от змеи, за защитный круг.
        - Стой! - только и успел выкрикнуть я, когда понял, что девушки уже нет с нами. А гадюка наткнулась на светораздел, словно хомяк оказался в стеклянном шаре. Клыки елозили по незримой преграде, и по святому силовому полу шли волны света. Казалось, вот-вот и оболочка лопнет, как ёлочная игрушка в зубах бультерьера, но преграда удержала натиск, и гадюка-исполин медленно убралась восвояси.
        Но до сих пор тряслись поджилки, а перед глазами стояли огромные клыки и зловещие змеиные зрачки.
        Я развернулся и заорал, срывая голос:
        - Катарина! Вернись!
        Ответом был лишь хохот голосов обитателей Чёрного Оврага.
        - Она не вернётся, - зашептали они. - Твоя самка скоро будет мертва!
        Самка? Я облизал пересохшие губы и попытался унять дрожь в коленях.
        Как только совладал с собой, перезарядил магазин пистолета и снова закричал:
        - Катарина!
        И опять смех. А я закашлялся и отошёл поближе к костру. Мы все встали спина к спине, и лишь изредка нервно вздрагивали.
        - Ну, какой дальше ход? - произнёс я, пытаясь разглядеть хоть что-то.
        - Дожить до утра, - протараторила на высокой ноте Лукреция, по пальцам которой бегали искры изготовленной к бою молнии.
        А у Урсулы в руках дрожал пистолет. Впрочем, тряслась и сама мечница, непрерывно бормочущая молитвы всем богиням разом.
        - Нет. Сейчас их ход, - произнёс я, и зло добавил: - Голливуд мне в печень.
        Тётя Урсула тихо заскулила, и через десяток секунд чуть ли не плача выдавила из себя:
        - Таракан выпал.
        - Да и хрен с ним, мы его уже наверняка раздавили, - пробурчал я, но мечница опустила голов и, не переставая тихо плакать, стала выглядывать насекомое под ногами.
        - А вдруг он заберётся в голову?
        - Застегни подшлемник потуже, - рявкнул я, но тут же напрягся. В траве что-то запищало, и трава начала шевелиться. С моих губ сорвался мат, завершившийся руганью в сторону страны грёз: - Вот только не надо мне жутиков!
        Смех хозяев Чёрного Оврага снова разорвал ночь, а писк мадагаскарского таракана стал громче и сменил тональность. Вскоре он вовсе превратился в визг циркулярной пилы, режущей доски.
        Земля под ногами зашевелилась, словно что-то размером с кошку двигалось под самым дёрном. Это очередной привет из старой фантастики, компилирующей наши страхи в один цельный образ.
        Урсула попыталась одновременно подпрыгнуть и поджать ноги, вереща не тише подземных монстров. Даже Лукреция отборно ругаясь, выпустила разряд молнии, но лишь подпалила траву почём зря.
        Одна из тварей завизжала и бросилась к мотоциклу. В свете костра и вспыхнувшей травы показалась блестящая хитином рачья спина, словно это была подземная креветка с дисковой пилой на морде. Тварь впилась в колесо, перерезав резину. Громко лопнула покрышка.
        Помощь пришла, откуда не ждали. Прятавшийся под мотоциклом Фарш резко бросился вперёд и спеленал креветку отростками и щупальцами, как осьминог, пожирающий краба. Захрустел панцирь, и в зазор в хитине начали просачиваться красные ложноножки и многочисленные мелкие пасти. Монстр задёргался и завизжал пуще прежнего, но пила лишь разбрызгивала капельки крови, не причиняя мягкому монстру большого вреда.
        - Лови их! - закричала Лукреция и вырвала из рук истерящей Урсулы двуручник. Волшебница перехватила оружие за середину, словно острогу, и со всей силы воткнула в движущийся под дёрном бугорок. Хрустнуло. А затем волшебница произнесла заклинание молнии. Магессу окутали разряды, как катушку Теслы, а потом блеснуло и грохотнуло, а из земли, куда был воткнут меч, пошёл жирный чёрный дым. Запахло палёными кореньями.
        Я тоже выхватил полушпагу и попытался пригвоздить визжащее существо. Даже получилось. Но действовать надо было быстро. Я вытянул одну руку в сторону мотоцикла и потянул на себя. На мотоцикле вспыхнули и тут же погасли лампочки. Зато с приборной панели в руку прыгнула шаровая молния, похожая на светящегося морского ежа. Я быстро прижал её к металлу клинка. Тоже сверкнуло, и тоже пошёл дым. Оставшиеся твари ринулись в разные стороны, но наткнулись на светораздел и принялись метаться вдоль невидимой преграды, как испуганные золотые рыбки вдоль круглого стекла аквариума.
        - Нужно оружие! - выкрикнул я, а потом добавил. - Бросайте вещи и мотоцикл. Идём в лес. Лукреция нужно будет использовать зарядное устройство.
        - Что? - тяжело дыша и озираясь, переспросила магесса, а потом кивнула и хлопнула ладонью по сумке. - В сумке, но нуден будет огонь.
        Я провёл руками по лицо и судорожно выдохнул, а потом бросился к повреждённому мотоциклу, из люльки я вытащил термос, а потом подхватил канистру с бензином и отлил в термос, едва не выронив большую ёмкость. Канистра-то на пятьдесят литров. Но и термоса должно хватить, чтоб запитать магический генератор.
        - Система, воссоздать розу ветров на момент обнаружения самолёта, проложить путь.
        «Принято».
        Рядом снова раздался истошный вопль, но на этот раз он принадлежал Лукреции, а не Урсуле. От неожиданности я чуть не подскочил и не выронил из рук термос. А когда обернулся, увидел громадного паука, медленно идущего вдоль светораздела. В его передних лапах был замотанный в паутину полуразложившийся женский труп. Именно это был самый лютый кошмар Лукреции.
        - Ты несёшь зло, - зашептали голоса. - Ты хочешь с ним идти дальше?
        Хохота больше не было, была лишь ярость.
        - Ты не пройдёшь! - хором закричали они.
        - А мне терять уже нечего, - прорычал я, взял у упавшей в обморок волшебницы музыкальный инструмент и заговорённый браслет. - Урсула, пригляди за Лукрецией, я один пойду.
        Мечница кивнула, упала на четвереньки и поползла к спутнице.
        - Ты сдохнешь! - заорали голоса, теряя то подобие человеческой речи, что в них ещё оставалось.
        - Если я сдохну. Если погиб мой сородич, который упал вместе с летающей лодкой, вас уничтожат!
        Я задрал лицо к ночному небу, усыпанному мириадами звёзд. Странно, я только сейчас заметил, что на небе ни облачка. Но сейчас я хотел бы биться кулаками в это небо, если оно у них твёрдое, и разбить на осколки. Хотелось выть на несуществующую луну.
        - Ты лжёшь! - возмутились голоса.
        Я опустил взгляд и сделал шаг к громадному пауку.
        - Вы же читаете мысли?! Ну так прочтите это!
        Делая шаг за светораздел, видя изготовившегося для броска паука и блеск чешуи громадной змеи, сворачивающейся в кольца, я, насколько можно, отчётливо представил ядерный взрыв. До самых мелких деталей. Нестерпимо яркий, слепящий шар, поднимающийся к небу и раздвигающий облака. Вспыхивающая в один момент долина, словно все до единого деревца были облиты бензином. Громадный гриб из дыма и пара, увлекаемый за рукотворной звездой. Ударная волна, ломающая обугленные стволы и сдирающая шкуру с земли.
        Я сделал шаг, видя распахнувшуюся в атаке пасть громадного змея, вставшего на дыбы паука и ручьём текущий с чудовищных хелицер яд.
        А всего в шаге от меня монстры замерли и начали отходить, словно кто-то одёрнул поводок.
        - Ты несёшь зло, - притихшим шёпотом заговорили голоса.
        - Нет у меня зла. Не было, пока вы не забрали то, что дорого! А сейчас я специально сдохну в вашем овраге, чтоб вас уничтожили!
        Чудовища отступили во тьму, и воцарилась тишина.
        Я сделал ещё несколько шагов, остановившись у самого обрыва.
        - Зло, - донеслось из тьмы, - оно в твоей сумке.
        Я машинально коснулся рюкзака, а потом быстро скинул. Тьма шевельнулась, и на свет выскочил паук, ухвативший рюкзак. Он принялся остервенело потрошить вещь, а когда из него на землю посыпалось имущество, отбросил рюкзак, как пустую шкурку.
        - Зло. Подними.
        Я наклонился и начал перебирать ворох изодранных вещиц.
        - Вот оно, - прошептали голоса, когда в моих руках оказались данные Инфантом печати.
        - В чём их зло? Они просто запечатывают проклятые места.
        - Ложь! - разом выкрикнули голоса, и даже тьма зашевелилась тысячами тел. - Это клеймо силы! Ты хочешь отдать всю силу священных мест этому сумасшедшему божку?!
        Я встал и поморщился. Всё сошлось. И всё так глупо оказалось. Инфант пользовался тем, что за нами не стоят боги, и использовал исподтишка. Он был честен только в одном, в том, что хотел получить место среди высших, но не благими намерениями, а обычным воровством, как несознательные предприниматели крадут электричество, тайно подключившись к высоковольтным линиям. Тоже мне, майнер-электровор нашёлся.
        Я вернулся к костру, держа печати на ладони, и кинул их на угли.
        - Твоя самка останется нашей заложницей, - прошептали голоса. - Времени тебе до утра. И никакого оружия.
        - Она жива?! - закричал я, чувствуя, как забилось сердце в груди. А сам чуть не подпрыгнул от радости.
        - Жива. Твой родич тоже.
        - Согласен, - произнёс я, быстро бросив на траву полушпагу, нож и пистолет.
        - Юрий, постой, Юрий, ты куда?! - раздался испуганный голос Лукреции, которая пришла в чувство и лежала на земле.
        - Туда, - пробурчал я в ответ, подумав, что на краю овраг не хватает таблички «Не влезай, убьёт».
        - Мы с тобой!
        Я ухмыльнулся, дождался, когда женщины разоружатся и начал спускаться с обрыва. Паук снова попытался атаковать, и снова его одёрнули невидимые хозяева.
        Все эти твари - такие же ручные духи-страхи, как мои Чужик и Фарш, но посильнее и служащие обычными цепными псами. Их кормят. Им дают место под лесенкой. И когда надо говорят «ФАС!», а когда надо могут и одёрнуть цепочку со строгим ошейником.
        Глава 30. Конец верёвочки
        Утро встретило профессора Глушкова шумом столицы. После столь тяжёлой, почти непрерывной гонки на выживание ему хотелось выдохнуть и поспать, но сейчас отдых был непозволительной роскошью.
        - Приехали, друг мой, - произнёс Винсент, сидя на лавке справа от возницы. Маг вяло моргал и часто зевал, словно сонный голубь на жёрдочке. Того и гляди, свалится.
        Проф тоже кемарил. Голова болела от недосыпа и долгого стресса. Ночевали в поле под открытым небом, прижавшись друг к другу. Ели только сыр и сушёное мясо. Пили вскипячённую на костре воду, она была отвратительна на вкус, так как пахла болотом.
        Ночью какие-то мародёрки решили, что одинокий бычок с четырьмя путниками - лёгкая добыча. Констанция сожгла одну заживо, и остальные быстро ретировались. Визг разбойницы, на которой полыхала одежда и волосы, до сих пор стоял в ушах. Вспоминая этот момент, проф морщился. Его только недавно перестало мутить.
        И вот сейчас они стояли посреди шумного рынка, возникшего в том месте, где южный тракт упирался в город. Профессор, спешившийся и разминающий ноги, только сейчас отметил, что стена города была чисто символической, скорее не давая проникнуть разного рода попрошайкам и не оплатившим пошлину торговцам, чем реально защищала поселение от врагов.
        Когда-то город был простой крепостью, державшей оборону от набегов жадных соседей. Со временем замок оброс пригородом, который на Руси называли посадом, а здесь это именовалось словом «сьюд». В какой-то момент истории город стал столицей и обзавёлся звучным именем Коруна. Рядом появлялись дворцы всяких графинь и баронесс, да и самому королевскому роду стало тесно в замке. Так старая крепость, или иначе сердце Коруны, то есть Корасон, осталась под казначейством, а новая - Цвет Коруны, или Флор да Коруна, оказалась на набережной большой реки. Шло время, полумиллионный сьюд вобрал в себя и дворцы знати, и дворцовую поляну, и артесаньелы, то есть ремесленные слободы.
        - Надо бы себя в порядок привести, - произнёс Винсент, - а то мы как оборванцы.
        Глушков поглядел на человека, ставшего товарищем, и поинтересовался:
        - Где поблизости магазин одежды?
        - Магазин? - переспросил маг и оглядел себя с ног до головы. - А что это?
        - Лавка, где торгуют готовой одеждой.
        - Зачем готовой? - изумился Винсент. - Это же невыгодно. Вдруг не купят, а ткань дорогая. Здесь много хороших портних, которые сошьют быстро и добротно точно по человеку.
        Профессор вздохнул и оглядел разноцветные вывески торговых рядов, но потом скривился и покачал головой.
        - Это долго. У нас нет столько времени. Пойдём так.
        - Грязными? - протянул маг и снова оглядел свою одежду и одежду Глушкова и Констанции. - Фи.
        Профессор закрыл глаза и мысленно сосчитал до десяти.
        Не нужно психовать. Надо просто брать поправки на культурный код. Как говорится, два пишем три в уме.
        Землянин отдал мысленную команду системе, чтоб та проложила маршрут к обители Ордена. Именно там должна быть инквизиторша. Подробная карта столицы была в общем доступе для всех землян, потому проблем не было, кроме одной - придётся двигаться пешком. На колесницах в сам город не пускают.
        - Носильщик! - заорал почти над самым ухом Винсент, заставив профессора поморщиться.
        - Зачем нам носильщик?
        - Как зачем? Сейчас закажем три паланкина, чтоб ноги не стереть до колен, - возмутился маг Круга. Он сейчас больше напоминал капризного ребёнка, нежели взрослого мужчину.
        - Два пишем, поправку на гендерный реверс ставим в уме, - прошептал по-русски Глушков, затем вздохнул, улыбнулся и повернулся к своему спутнику, который неторопливо слез с колесницы. Спутник даже обиделся на Констанцию, так как та не подала магу руку, как полагается по местному этикету. - Друг мой, Винсент, неужели вам не хочется насладиться приятной прогулкой по красивейшему городу этого мира?
        - Нет, - пробурчал маг. - Я хочу принять ванную, поесть и поспать. У меня гудят ноги, чешется во всех местах, и урчит желудок.
        Глушков вздохнул и посмотрел на Констанцию, а та замерла, глядя куда-то в толпу.
        - Уходим, - тихо, но чётко произнесла она. - Быстро уходим.
        Профессор встал на цыпочки и посмотрел туда же, куда и магесса. Там, в тени балкона одной из торговых палаток стояла высокая, укутанная с головой женщина. На ней, несмотря на жару, был глубокий серый капюшон, из-под которого горели углями два нечеловеческих глаза. Торговец той лавки что-то второпях протянул этой особе, а когда женщина поглядела на донимающего её купца, тот побледнел и попятился. А женщина подняла палец к губам и что-то сказала, и хотя отсюда было неслышно, смысл ясен и так. «Пикнешь - убью».
        К профессору подскочила Констанция, схватив землянина за руку и потянув за собой.
        - Винсент! Не стойте, как бочка на пристани! Бегом!
        Вся троица бросилась прямо в толпу, чтоб пересечь рынок по кратчайшему пути.
        - С дороги! - заорала магесса, протискиваясь через людскую массу. Мещане, купчихи и прочий люд не всегда слышали, ибо шум стоял знатный. Тогда приходилось просто отталкивать прохожих с пути. Профессор на мгновение ощутил себя персонажем игры про ассасина, вот так же бегущего через людный город.
        - Прочь! С дороги! - орала Констанция, и в какой-то момент вытянула собой руку с растопыренными пальцами. Шедшую впереди женщину с большой корзиной в руках отбросило в сторону невидимая сила. Но крики боли возмущения терялись в общем шуме торгового места. Здесь всегда было громко, и всегда кто-то орал.
        Профессор бежал следом за высокой спутницей, едва ли не падая на неровной брусчатке. Под ноги падали оброненные товары: фрукты, разбивающиеся о камни глиняные горшки и миски, звенящие подковы и гвозди. Один раз Глушков чуть не поскользнулся на рыбине, выпавшей из корзины горожанина.
        - Не отставайте, господин Аратем! - прокричала волшебница и потянула землянина дальше.
        Профессор на бегу обернулся, вглядываясь в толпу. А высокая женщина шла за ними, словно ледокол по Арктике. Она была выше остальных чуть ли не на голову, и толпа просто разлеталась в разные стороны. От женщины тянуло силой, яростью и тьмой. Нет, Артём не чуял магию, хотя детектор верещал о потустороннем сигнале, профессор ощущал опасность всей шкурой. Аж мурашки побежали по спине.
        Миновав толпу, троица выскочила к воротам города, где стояли стражницы.
        - Именем магистра! Дорогу! - заорала на бегу Констанция.
        Стражницы, одетые в четвертные доспехи с сюрко королевских цветов, держащие в руках алебарды и вооружённые пистолетами, попытались преградить путь. Но стоило сержантке поднять руку и воскликнуть: «Именем королевы!», как магесса, отпустила Глушкова, на всём бегу скользнула немного вбок и схватила служивую за ворот левой рукой. В правой, отведённой назад, словно для удара, вспыхнул стиснутый в пальцах фаербол.
        - Дорогу, бездна тебя забери! - прямо в лицо заорала волшебница.
        Рядом остановился тяжело дышащий Винсент. Он сделал глубокий вздох, сплюнул под ноги и затараторил:
        - Всё бы вам силой решать.
        Маг сорвал с пояса кошель и быстро развязал. По брусчатке зазвенело золото. Толпа ахнула, а стражницы упали на четвереньки, забыв про начальницу, и начали ловить покатившиеся в разные стороны монеты.
        Констанция погасила фаербол и зло оттолкнула от себя сержантку. Та грубо выругалась, но в драку не полезла. Биться простой солдатке с боевой магессой себе дороже. Но и падать на колени за монетами не стала, вместо этого развернулась и заорала на толпу:
        - Что глазеете?! Все прочь!
        А толпа вдруг заголосила и бросилась врассыпную.
        В пятидесяти метрах от ворот, на площади, стоял здоровенный бык, словно сшитый из нескольких других. Профессору пришло на ум сравнение с монстром Франкенштейна. Да и создание было настолько же больше тягловых коров, насколько матёрый дикий буйвол крупнее обычной бурёнки.
        Бык утробно замычал, наклонил голову и начал набирать скорость.
        Толпа завизжала. А создание неслось к воротам.
        - Бежим! - завопила Констанция и снова потянула Глушкова за собой.
        - Я больше не могу! Дальше сами! - закричал вслед Винсент и отпрыгнул в сторону. Врассыпную ринулась и стража.
        Снова началась гонка, но уже по узенькой улочке, зажатой между двух и трёхэтажными горскими домами. Нависшие балконы почти смыкались в арки и сплошные туннели. Глушков быстро потерял спутника из вида. И снова заголосила магесса, разгоняя встречных прохожих.
        Нёсшийся позади бык притормозил, так как цеплялся широченными рогами за бельевые верёвки и высеки заведений, расположенных на первых этажах зданий. Копыта разбивали в щепки подвернувшиеся корыта, деревянные бочки и тачки. Прохожие падали на землю, обхватывали руками головы и жались к фундаментам домов. Удивительно, но травму получила только одна нерасторопная горшёчница, нёсшая свой товар на рынок, подвесив две корзины к закинутой на плечо жерди, как к коромыслу. Теперь жертва чудовища каталась по брусчатке, орала и держалась за сломанную руку. Бык сбил её, как автомобиль пешехода, и даже не остановился.
        - Сюда! - закричала волшебница. - Так срежем путь к Ордену!
        Она быстро свернула в такой же узкий проулок, а потом громко выругалась и потянула обратно.
        Профессор, у которого кололо в боку, из-за сбитого дыхания не мог говорить. Но он тоже хотел выругаться, так как дорогу им преградил некто громадный, увешанный доспехами. Уже не вызывало сомнений, что это демон. И по описанию он походил на того, кто недавно напал на представительство землян в столице. В руках был громадный меч, который простой человек не смог бы поднять физически.
        - Бездна, - снова выругалась волшебница.
        Тем временем демон картинно поднял меч и с силой опустил его вниз, с лязгом вогнав между булыжников почти на ладонь.
        - Бежим обратно, - проронила Констанция, достав свой меч, казавшийся зубочисткой в сравнении с клинком противника.
        Профессор и магесса завернули за угол. У Глушкова, непривычного к подобным марш-броскам, уже плыло перед глазами, и сильно болел бок. Пришлось снова остановиться.
        - Всё, мы в западне, - произнесла волшебница, подтягивая Артёма поближе к себе, и они медленно вернулись на перекрёсток.
        Глушков устало огляделся. С одной стороны, здоровенный демон, украшенный шрамами и пришитыми прямо к коже частями доспеха, с чудовищным клинком. С другой - женщина, скинувшая плащ на землю. Она оказалась полностью обнажённой, но на голове имелся ещё один капюшон, как от курточки «худи», а с лица снята кожа. С третьей - бык-Франкенштейн, мотающий головой в попытке снять с рогов серую простыню. А с четвёртой - целый отряд чернокожих наёмниц, возглавляемых какой-то расписной папуаской в доспехах. Рядом с африканкой стоял юноша в одежде цвета коралла.
        - Я не смогу со всеми совладать, - сказала Констанция.
        - Но можно же что-то сделать? - выпалил профессор. Во рту у него пересохло, а усталость притупляла чувство страха. На страх просто уже не осталось сил.
        - Я оставила Розу помощницам. Они позаботятся.
        Волшебница откинула плащ, вынула из петли небольшой двуствольный пистолет, а следом и ловко подхватила той же рукой кинжал, зажав его между мизинцем и безымянным пальцем. Оружие волшебница протянула профессору.
        - Продадим наши жизни подороже?
        Глушков уставился на клинок и пистолет. Не хотелось умирать, но, похоже, выхода не было. Связи с представительством пока нет, так как его ещё не отремонтировали. Спецназа нет. Дронов над головой тоже. Неужели, действительно остаётся только погибнуть в бою?
        Молчание первым нарушил смазливый юноша в красном, который хлопнул африканку по плечу и показал в сторону профессора и его спутницы.
        - Ну и чего ты ждёшь? Я же дал тебе возможность отомстить проклятым халумари, поправшим твою честь и выставившим тебя дурой перед вождицей.
        - Это не тот халумари, - пробурчала африканка.
        - Да какая разница?! - закричал юнец, воздев руки к небу. - Возьмёшь в заложники, потребуешь выкуп! Ты же этого хотела - богатой добычи!
        - Но у них демоны, - неуверенно ответила чёрная воительница.
        Профессор быстро обернулся. Разве наёмница и громила не вместе?
        - Кто?! - прокричал юнец и сплюнул на землю. - Эти глупцы? Они помешаны на кодексе легиона старых богов. И без договора со смертными или другими богами не нападут на вас.
        И тут басовито заговорил громила, стоящий за спиной профессора и Констанции. Лишь Артём и его спутница отделяли великана от более, чем двух десятков, наёмниц. Голос был сильным и низким, как гул дизельного двигателя на холостых оборотах. Казалось, даже ставни на окнах домов подрагивали от этого звука.
        - Я ел крохи силы с чужого стола, но не нарушал договор между светом и тьмой. Я жрал мелких духов, как люди жрут кислые лесные ягоды в голодный год, но чтил кодекс. Я мыкался по закоулкам мирозданья, как крыса по свалкам и подворотням, но не нарушил договор с нанимателями, даже когда те были мертвы. Мне эти окаянные лошади, которых пришлось подчищать после созданного впопыхах на коленке проклятия павшей и ныне запретной гильдии криворуких и бестолковых волшебниц, они поперёк горла стоят, как рыбья кость. Я за них получил всего сто абискойнов. И даже пришлось лезть в осиный улей к халумари, чтоб прирезать тех кобыл, что они притащили со своей родины через волшебную нору. Я воин, а не вор.
        Проф уставился на громилу, который остановился совсем рядом, но нападать не собирался. Получается вот эти двое и прирезала участников конного эксперимента.
        А демон продолжал:
        - Я чту слово Небесной Пары, и потому не убью никого из вас, даже когда этот пришлый из-за тебя может не донести прошение о том, чтоб мы могли выйти из мрака и стали полноправными, пусть и младшими, но богами.
        Демон зловеще улыбнулся.
        - Но вот Лоскутку закон не писан.
        Профессор почувствовал, как демон подцепил его и оторвал от земли, как хватают ребёнка, а затем повернулся спиной, заслоняя от наёмниц. Одновременно этим толкнул Констанцию в проулок, в сторону демонессы.
        - Огонь! - раздался запоздалый крик паренька в красном. Загрохотали мушкеты и пистолеты, залязгали арбалеты. Пули и болты с глухим стуком выбивали пыль и каменную крошку из стен домов, с влажным чваканьем попадали в спину демона. Проф чувствовал себя Джоном Коннором, которого защищал киборг-убийца.
        Демон сделал шаг в сторону, и мимо него пронёсся словно локомотив, наклонивший голову бык. Животное вломилось в отряд наёмниц, как шар для боулинга в стоячие кегли. Раздались крики и вопли. Выстрелы стали беспорядочными, а вскоре и вовсе смолкли.
        - Я вас сам порву на куски! - заголосил юнец в красном.
        Демон выпустил Глушкова, отчего проф, не ожидавший подобного, чуть не упал на пятую точку.
        - Бегите! Та, кого вы ищите, не в цитадели ордена, а в дворцовом храме Небесной Пары на молебне.
        Артём не успел опомниться, как увидел испуганное, но решительное лицо Констанции.
        - Бежим! Не стой столбом!
        Замелькали стены, двери, окна, горшки с цветами, перепела в оконных клетках, вывески лавок, растерянные горожанки и горожане с корзинами. В стороны разбегались громко лающие собаки. Пару раз хрустнули под ногами черепки и раздавленное яблоко.
        У профессора совсем уже поплыло перед глазами. В ушах стоял стук сердца. На губах почувствовался солоновато-кровавый привкус, а к горлу подкатила тошнота. Он до сих пор бежал только потому, что за руку тянула Констанция. Один раз пришлось прижаться к стене, пропуская спешащий десяток храмовой стражи. Наверняка спешащий туда, где были замечены демоны.
        - Магистрат! - быстро протараторила волшебница, когда десятница со звериными глазами замедлила шаг и смерила подозрительным взглядом остановившихся, дабы хоть немного перевести дыхание, Артёма и Констанцию. Стражница с ничего не выражающим лицом кивнула и стала догонять своё подразделение.
        - Побежали, - потянула Глушкова за руку магесса.
        И снова мелькал городской пейзаж. Опомнился профессор только тогда, когда узенькая улочка внезапно кончилась, и виду открылась большая, украшенная фонтанами, цветочными клумбами и белоснежными статуями площадь. Венцом композиции был громадный готический храм, не уступающий в великолепии собору Парижской Богоматери. Отличался он разве что количеством шпилей и громадным круглым витражом, где изображалась во всём великолепии Небесная Пара, глядящая на идущих по площади людей со снисходительной улыбкой, с какой любящие родители наблюдают за неразумными, неуклюжими и чумазыми, но столь любимыми чадами.
        Никто не остановил их, когда вошли в слегка приоткрытую дверь. Говорят, эти двери открыты всегда и для всех. Внутри пафосно играл орган, впрочем, не заглушающий сильного женского голоса, читающего нараспев молитву.
        - Надо подождать, - произнесла Констанция, постаравшись оттянуть профессора в угол храма, туда, где стояли послушницы в серых рясах.
        Профессор хотел уже сплюнуть имеющую вкус крови слюну, но сообразил, что уже в храме, и через силу сглотнул. Перед глазами снова поплыло, отчего Артём чуть не упал. Но зато начал возвращаться рассудок.
        - Нет, - покачал он головой, - нет времени.
        Профессор сделал глубокий вдох, задержал дыхание и зажал рукой сильно коловший левый бок. Староват для таких пробежек. Пусть земная медицина и помогла ему выглядеть на тридцать с большими копеечками, но ему всё равно было шестьдесят. Возраст не обманешь.
        Профессор выдохнул, снова вдохнул, застонал и направился в сторону молящихся, вырвавшись из хватки волшебницы. Глаза начали бегать по присутствующим, выискивая преподобную мать. А в зале собралось около сотни человек. В основном вставшие на колено храмовницы, но среди них были и монахини, и богато одетые дворянки с мужьями. Все держали на уровне груди руки, сложенные в знаке Небесной Пары. Все со склонёнными головами.
        - Вот она, - прошептал профессор и медленно, чтоб не нарушать атмосферу торжественности, двинулся к мраморному алтарю, стоящему перед позолоченными статуями божеств. А ещё он кожей ощутил, как в его спину сверлили взгляды молящихся.
        Инквизиторша обнаружилась стоящей чуть позади женщины в пышных белых одеждах, воздевшей руки к Небесной Паре. Именно эта в белом читала молитву.
        Когда до цели визита осталось пять шагов, преподобная мать слегка повернула голову. В этот момент поверилось, что она не совсем человек, ибо слух у неё был действительно нечеловеческий.
        Инквизитоша медленно, не опуская той ладони, что с молитвенным жестом, отвела в сторону свободную руку и пальцем указала на место возле себя.
        Проф улыбнулся и встал рядом с женщиной.
        - Это из-за вас переполох на южных воротах? - не отрывая взгляда от алтаря, спросила преподобная мать.
        - Наверное, - тихо ответил Глушков. Он поднял глаза на статуи, бросающие на пол, людей и мебель солнечные зайчики. Больше всего старался в этом опущенный к земле меч в руках Шаны. Золото было частично чернёное, а частично матированное, что придавало статуям реалистичности и подчёркивало контуры. Впрочем, и сорт золота отличался. У богини он был бледно-жёлтый, наверняка разбавленный серебром, а у её мужа - красный. Все вопросы отпадут, стоит выйти на площадь и поднять взор к небу, где сияют белое и красное светила. Единственными цветными деталями статуй были глаза - янтарные у Шаны и небесно-голубые у Сола. Почему-то вспомнился Юра и его рассказ о том, что все обращали внимание на его голубые как лёд глаза.
        Пауза затянулась, а нужно было рассказать очень много.
        - Я прибыл к вам с прошением, - прошептал Глушков и медленно достал из-за пазухи свиток, протянув инквизиторше.
        Но та не взяла. Вместо этого, слегка отвела руку назад и жестом позвала кого-то. Краем глаза профессор заметил адъютантку, которая быстро подошла, взяла бумагу, развернула и начала читать содержимое на самое ухо своей госпоже. Читающая запнулась только тогда, когда начала перечислять имена богов, в отношении коих земляне просят разрешения молиться.
        Бестафур. Сагрента. Акварель. У последней настоящее имя звучало вовсе не так. Как назвали богиню люди. Аква да ацера. Стальная Вода.
        Имена резали слух, словно бритва. Даже молящаяся в белом на мгновение запнулась.
        И снова тягучая пауза. Инквизиторша молчала. Она думала, что ответить.
        - Вы много просите, - прошептала она. - Первые двое - элита легиона бога войны старого пантеона. Личная гвардия.
        - Ну и пусть, - произнёс профессор. - Они сейчас нам очень нужны.
        - Я знаю, зачем они вам нужны.
        - Ничего вы не знаете, - повысил голос Артём.
        Инквизиторша тихо зарычала и вцепилась в локоть профессора сильными пальцами. Казалось, ещё чуть-чуть усилит хватку и сломает кость.
        - Кого ты видишь перед собой? - низким голосом протянула она, слегка наклонив голову к своему собеседнику.
        - Вашу верховную жрицу?
        - Да. Она единственная, кто чувствует Небесную Пару. Божества никогда не говорят с людьми, но можно ощутить их гнев, радость, брезгливость. А когда в наш мир пришли вы, халумари, верховная почувствовала любопытство, ощутила тёплую улыбку, какой улыбаются забавному зверьку, забравшемуся во двор. И не услышала ненависти или отвращения. На совете было принято решение - смотреть и не мешать вам без крайней на то необходимости.
        - Не мешать - не значит не помогать, - продолжил Глушков.
        - Вы не знаете, чего просите. Ладно бы только Аква да Ацера. Но эти двое - оружие воплоти. Вы хотите, чтоб мы вам дали оружие? Это безответственно.
        - Боитесь, что обратим против вас? - произнёс профессор, возможно, даже резче, чем следовало.
        - Боимся, что порежетесь. Я лучше вам дам открытую бочку с порохом и факел, - тоже огрызнулась инквизиторша.
        Глушков скрипнул зубами. Разговор шёл не так, как хотелось. Но отступать некуда. Как говорится, снявши голову, по волосам не плачут.
        - Каждый халумари с рождения окружён тем, что может его убить, - профессор задумался на секунду, чтоб подобрать правильные слова и начал перечислять: ручные молнии электричества, ядовитые алхимические смеси для быта, горючие жидкости для машин. Да и сами машины, от малых повозок для одного человека до громадных поездов, опасны и не прощают ошибок. А то оружие, что есть у нас, в сотни и тысячи раз опаснее этих демонов. И потому те халумари, что не думают о последствиях своих шагов, раздавлены безжалостным прогрессом, как жук колесом телеги!
        Профессор остановился, только когда осознал, что кричит на весь храм.
        Всыпьте ему десять плетей, - произнесла, не оборачиваясь, верховная жрица и продолжила молитву.
        - Перетерплю. И думается, аудиенция окончена, - пробурчал Артём и, хмуро надувшись, замолчал. Получается, что он зря шёл? Что весь этот ужас напрасен?
        Молчала и инквизиторша. Она лишь приподняла руку, когда к Глушкову подошли две вооружённые храмовницы, призывая тех остановиться.
        - Попрошу перенести наказание на вечер, - произнесла она, вздохнула и продолжила: - Вы просите оружие, и ничего не предложите взамен? Так дела не делаются.
        Профессор поджал губы и поглядел на статуи Небесной Пары. А что он, собственно, может предложить?
        - Самолёт, - вспомнил он слова генерала, который наверняка предполагал такое развитие переговоров. - Мы дадим вам самолёт.
        Инквизитора улыбнулась, словно услышала глупую шутку.
        - Вы думаете, нам нужна эта летающая лодка?
        Глушков тяжело вздохнул. Тошнота от долгого бега уже устал пройти, оставив слабость. А разговор добавил ещё и внутреннюю пустоту. Да, всё было напрасно.
        - Ну, выше нос, господин магистр, - снова заговорила преподобная мать. В её голосе прозвучала снисходительность. - А вот если бы научили нас строить такие крылатые лодки, был бы совсем другой разговор.
        - Это не так просто, - тихо произнёс Глушков. - Даже у нас дома только самые сильные державы способны строить самолёты. И для этого нужны обученные мастеровые, неведомые вам материалы и станки для их обработки. В конце концов, горючее, которое вы не умеете получать. А ещё пилоты и техники. Я не могу обещать вам такого без помощи своих властей. А один не справлюсь.
        - Книги, - прошептала инквизиторша. - Дайте нам книги. Книги, как строить. Книги, как летать. А ещё книги, как делать ту огненную смесь.
        Глушков опустил взгляд под ноги. Не будет ли изменой дать другому миру подобные знания. Но с другой стороны простой кукурузник не угроза для позиции зенитно-ракетного комплекса или обычного бойца с ракетницей на плече.
        - Я дам книги.
        Преподобная мать легонько кашлянула. Почему-то профессору показалось, что орден намеренно не вмешивался в ситуацию, чтоб получить эти самые книги. Нет, они не виноваты в сложившейся ситуации, но хитрые интриганки использовали выпавшие им карты.
        - Обещаю, что передам бумаги в совет матерей. Он как раз сегодня вечером. И будьте мои гостем, я настаиваю. А что до плетей, уж прошу простить, вам придётся их стерпеть. Отменить приказ верховной не в моей власти. Но спину вам смажут целебным маслом.
        Проф коротко вздохнул. Инквизиторша продолжила:
        - Я буду молиться во время наказания за вас.
        Профессор снова вздохнул. Солнечный зайчик, разукрашенный витражом и отражённый от кончика золотого клинка, медленно двигался по полу и норовил взобраться на носок ботинка. Фрески, достойные да Винчи и Рафаэля, глядели с потолка на землянина десятками глаз местных божеств. Колыхались язычки сотен зажжённых свечей. Голос жрицы эхом отражался от сводов храма и подхватываемый музыкой возносился к небесам, где обитали истинные владыки мира сего.
        Глава 31. Мы не мыши, мы не птахи
        Утро встретило меня холодной росой на траве и еле-еле брезжащим рассветом, погасшим костром и тонкой струйкой дыма, подымающегося к небу от кучки серого пепла. Стоял полнейший штиль. Ни один листик не шевелился, ни одна травинка не колыхалась. Туман густой молочной рекой тёк по неровностям возвышенности и падал водопадом в долину, разбиваясь между стволами кипарисов, ив и древовидных папоротников на ручьи и закручиваясь в медленные вихри. Это осень Реверса потихоньку начинала вступать в свои права, и ночи под утро часто станут прохладными, хорошо хоть без инея и снега.
        Монстры исчезли в никуда, и даже те подземные визжащие твари зарылись поглубже в дёрн, а их хозяев так и не сумел увидеть. Они растаяли вместе с ночной тьмой.
        Чтоб хоть как-то занять мысли, а не бегать по кругу и звать пропавшую Катарину, я сосредоточился на магии иллюзий и застывшем пламени, чередуя их между собой. К утру голова гудела, как медный колокол, по которому ещё недавно били кувалдой, и отзвук ещё не затих. Иллюзии освоил быстро, пользуясь системой для создания образов, а вот с кристаллическим огнём повозился знатно, психуя, ругаясь и пиная колесо мотоцикла. Хотелось верить, что твари сдержат слово и возвратят Катюшу живой и невредимой.
        - Пора, - произнёс я и встал с колеса, которое заменил на люльке мотоцикла на запасное. На ладони лежало небольшое волшебное кольцо с яркой оранжевой искрой в середине. Это и есть застывшее пламя, немного, всего лишь несколько охапок хвороста, но в руках мага-пироманта - тоже неплохое оружие, сравнимое по мощности с молниями Лукреции.
        Урсула, укутанная в плащ, поёжилась и толкнула волшебницу, тоже укутанную, и вдобавок, жавшуюся к мечнице. Лукреция поморщилась, зевнула и открыла глаза.
        - Уже пора?
        Я поглядел на волшебницу и кивнул. Глаза резало от бессонницы, они, наверное, красные, как у вампира, если вампиры в этом мире существуют. Странно, но я раньше не задумывался над этим вопросом, хотя в магическом мире упырям самое место.
        - Да, пора, - после небольшой паузы произнёс я и покрепче сжал в руке колечко с застывшим пламенем. Если что, использую как гранату.
        С земли поднялась Урсула. Женщина начла суетливо хлопать по себе и перечислять оружие и снаряжение, чтоб не забыть.
        Я же снова разжал руку и уставился на кольцо, лежащее на ладони, а затем шагнул в туман. Под ногами захрустела галька, выпадающая из склона. Когда опустился в самый низ, ноги провалились по щиколотку в прелые листья, смешанные с мелкими весточками, которые с сухим треском ломались почти при каждом шаге. Пахло сыростью и грибами. В белом зыбком мареве ничего не видно дальше десяти шагов.
        Твари, которым принадлежали духи-страхи, помогать не собирались. Пилота и оружие придётся искать самим. Был, конечно, соблазн вернуться и потребовать от уродцев Катарину, но просто получится, что мы зря сюда шли. И я зря её подверг опасности. Я не прощу себе такого.
        - Юрий! - раздался позади голос Лукреции. - Ты где?!
        - Здесь! - прокричал я и поднял над головой руку. Меж пальцев вспыхнула иллюзия огня, а чтоб её ни с чем нельзя было не спутать, огонёк начал мерцать разными цветами, словно мигалки на полицейской машине.
        Туман снова зашевелился, но из него выскочили не мои спутницы, а радостно скрипящий Чужик. Следом за ним влажно прошлёпал клыкастый Фарш, не отличавшийся умом, но обладающий уникальным упорством. Вдобавок мне показалось, что бесформенный монстр слегка подрос. Не на тушках ли тех подземных визжалок?
        - Юн спадин! - протянула Урсула, и я встал, дожидаясь женщин. Вскоре вышли и они.
        - В таком молоке мы год будем плутать и никого не найдём, - произнесла мечница и поёжилась. - Она потрогала пальцем ствол древовидного папоротника и улыбнулась. - Чудное дерево.
        - Не то слово, - пробурчала я и прислушался.
        Лес начал наполняться звуками: стрёкот насекомых, писк какой-то мелкой живности, шелест крон.
        - Глядите, - произнесла Лукреция, показав вперёд, - это что, грибы?
        Я прищурился и сделал шаг в сторону. На белёсых ножках толщиной с мизинец покачивались небольшие шляпки, как у поганки, только в высоту грибы были мне по грудь. Вся полянка ими поросла, создав непроходимую заросль.
        Коротко улыбнувшись, я пошёл дальше, ориентируясь по встроенную в систему карту. Моя цифровая помощница создавала виртуальные зарубки и прокладывала путь. Если бы не она, сразу бы заблудился.
        Но стоило пройти ещё немного, как туман рванул нам в лица, и из него выскочил, громадный серый мохнатый тарантул величиной со скорую помощь, а если измерять размах лап, то полтора десятка метров точно наберётся. За моей спиной, срывая голосовые связки, завизжала Лукреция и тут же лупанула по созданию молнией. Монстр издал звук, совсем как электрогитара, на которой взяли самую высокую ноту, и отскочил назад, затем снова бросился в атаку.
        - Место! - прокричал кто-то из мглы, и ему вторило ехидное хихиканье десятков зловредных невидимок.
        Паук на мгновение замер, блестя восемью чёрными глазами и словно решая, выполнять приказ или нет, но жажда крови в нём была сильнее слова хозяев, и тварь с треском ломаемых деревьев и чавканьем сминаемых грибов тараном пошла на нас. За мой спиной раздался выстрел. Это Урсула разрядила мушкетон в морду чудовища.
        - Да бездна тебя побери! - завопила она, а следом пошёл отборный местный мат. Половину слов я даже не слышал раньше.
        Я, почти не размышляя, кинул кольцо в сторону приближающегося врага и снял с артефакта чары. Промахнуться по такой туше было сложно, потому ярко-белая вспышка освободившегося пламени, по силе сравнимая со взрывом маленького газового баллона, разворотила пауку всю морду. В стороны отлетели хелицеры, быстро превращающиеся в бесформенные куски эктоплазмы и тающие ошмётки. Только это заставило тарантула обиженно попятиться. Был бы по-настоящему сильным духом, быстро бы восстановился, но, видимо, раскачал себя в размерах, но запасов сил не имел.
        Снова грохотнула молния, оставив на морде паука, и без того изуродованной моим кольцом, ещё одну рану.
        - Вы же обещали! - заорал я и несколько раз завертелся, пытаясь усмотреть хозяев долины, которые были где-то там, во мгле. - Вы нарушаете сделку!
        В ответ раздался многоголосый хохот.
        - Мы обещали, что не нападём. Они сами. Ты видел, - прошелестел целый хор невидимок.
        - Уроды! Вы знали, что ваши шавки не усидят на цепи!
        И снова хохот. Мерзкий. Мелочный. Глупый.
        - Это, юн спадин, мож, вернёмся? - проканючила, подошедшая ко мне Урсула. Она приложила к щеке ладонь и страдальчески глядела на меня, ожидая ответа.
        - Возвращайтесь, - прорычал я, а следом сорвался: - Катитесь ко всем чертям! Сам справлюсь! Всё равно Катарины уже нет! Эти уроды не держат слово!
        - Юрий, - взяв меня под локоть, прошептала Лукреция, которую саму всю трясло, тем более что паук никуда не делся. Его громадный силуэт двигался в вязком мареве тумана на самой границе видимости, представая нам как смутное пятно. - Ты не выживешь, - продолжил волшебница.
        - А я уже и не хочу жить, - выдернул я руку из пальцев магессы.
        - Ты её так любишь?
        - Да, бездна вас побери, да! - прокричал я, глядя на женщин, и опустил голову.
        А ведь действительно. Только лишившись кого-то, понимаешь, насколько он нужен. Пусть Катарина излишне резкая. Пусть не понимает юмора и иногда перегибает палку, стараясь быть как все. Но она мне нужна. Она не такая, как женщины, с которыми я общался на Земле. Что сделает напыщенная дура, которой нагрубят в метро? Начнёт скандалить, типа, вы знаете, кто я? Да я!.. Да я!.. Или расплачется.
        Что сделает храмовница? Нет, что она уже делала раньше? Помню, девушка встала на колени перед дёргающимся в агонии телом, в которое сама же вогнала кинжал-мизерик?рдию, и произнесла: «Я прощаю тебя, ибо тебе воздалось по заслугам, и помолюсь за твою душу». А в метро она просто зарядит в лицо кулаком, сломав нос или челюсть. Может, кто-то против сильных женщин, а я нет, если они не являются несуразной пародией на борч?х за право быть неухоженными и быть ненаказанными за любую глупость, а остаются женщинами.
        Катарина была женщиной. Хотела семью. Хотела детей. Хотела просто жить.
        Я сжал губы, хмуро глянул на своих спутниц и продолжил путь вглубь леса. Чтобы она сейчас сделала, будь рядом? Наверное, попросила бы что-нибудь спеть.
        Я поднял к верхушкам деревьев глаза, на которых навернулись слёзы, и запел песенку из старого мультфильма:
        - Мы не мыши, мы не птахи, мы ночные ахи-страхи.
        Песня тонула в тумане, как в вате. Ни малейшего эха, только приглушённые шорохи притаившихся тварей. Я прошёл ещё десяток метров и остановился. Впереди виднелся силуэт чего-то громадного, медленно расхаживающего на трёх ногах. Не знаю, у меня нет таких страхов, это не моё.
        - Падла, - произнёс я, достал пистолет и несколько раз выстрелил. Тварь утробно загудела, шевельнулась, но с моего пути не отошла. А когда я попытался обойти через противно хлюпающие заросли грибов, сместилась, снова оказавшись на пути. Такую громадину не сдвинуть. Вблизи наверняка ещё страшнее.
        Рядом встали Урсула и Лукреция, тоскливо глядя вперёд. Вокруг опять захохотали существа.
        - Сволочи! Садюги долбаные! - закричал я и от злости пнул ближайшую корягу. И это мы ещё не вошли в настоящий бурелом, где гнилые стволы лежат друг на друге в три-четыре ряда, можно все ноги переломать.
        Монстр вдруг опять загудел и исчез во мгле, словно его вспугнули. Стало совершенно тихо. Даже мурашки по спине побежали, и голос не хохотали.
        - И что теперь делать?! - прошептал я и прикусил губу. Неужели, в самом деле, придётся вернуться ни с чем?
        - И тут появляюсь я.
        Мы втроём резко обернулись на этот негромкий, спокойный и смутно знакомый голос. А из тумана медленно проступила высокая фигура. Женский скелет, заключённый в прозрачную плоть. Бьющийся в груди вместо сердца большой полосатый окунь с ярко-красными плавниками. На лице - белоснежная фарфоровая маска. Это была Акварель собственной персоной.
        Мы молча глядели на приближающуюся хозяйку Золотого Ручья. Лишь Лукреция вместо слов цокнула языком и протяжно вздохнула.
        - Ты не рад мне, человек?! - наигранным вежливым голосом спросила потусторонняя знакомая, остановившись в пяти шагах от нас.
        - Добить пришла? - огрызнулся я.
        Акварель задрала лицо вверх, отчего из-под края фарфоровой маски стала заметна нижняя челюсть голого черепа, и звонко засмеялась.
        - Напротив, ты создал для меня санпилар и оросил его своей кровью. Ты под моей опекой.
        Я поглядел на спутниц, стиснул кулаки и шагнул к богиньке.
        - И где ты была раньше?! - закричал я, ткнув пальцем в грудь этой пафосной дуре. Действительно, холодная и мокрая, как полагается воде. - Где?!
        - Ты забываешься смертный, - процедила богинька. - А что до опеки, то у Небесной Пары очень строгий свод правил.
        - Поздно! Мне уже не нужна помощь!
        Я вернулся к своим спутницам, сконфуженно глядящим на мою перепалку со сверхъестественной сущностью.
        - И о чём бы ты меня попросил, смертный? Не об этом ли? - сменив тон нас самодовольный, произнесла в спину Акварель.
        Я обернулся. А богинька плавно и изящно отвела в сторону руку, показывая на место подле себя. Из тумана медленно выполз, сжимаясь и разжимаясь, как пружинка, зеленовато-прозрачный речной червь, а в его кольцах зажата голая Катарина, вернувшая себе человеческий облик. Девушка, стиснутая хваткой водного чудовища, мола лишь молча моргать.
        Я бросился к ней и упал на колени. В груди бешено заколотилось сердце, но уже не от злости, а от радости. Живая. Живая. Живая.
        Проведя ладонями по гладкой и упругой шкуре водного червя, я протиснул руку меж колец и дотронулся до плеча Катарины. Девушка тоскливо смотрела на меня так, словно стеснялась того, что с ней приключилось.
        - Ты снова человек, - прошептал я и улыбнулся.
        - Она и была человеком, - раздался за спиной голос Акварели.
        - Но ведь я видел своими глазами, как она стала зверем, - повернулся и произнёс я.
        Акварель медленно подошла ближе и молча приподняла ладонь, словно ожидая, что в неё что-то вложат. Так и произошло. Из тумана вышел один из её мужей, неся в руках нечто похожее на грязно-серого слизняка. Эту вяло сопротивляющуюся сущность и вложили в руку богиньке. Слизняк сразу же начал меняться. Стал буквально белым и пушистым. На головном конце появились громадные кроличьи глазищи, а улиточные рожки стали перистыми, как усики ночного мотылька.
        - Иллюзии, - произнесла прозрачная хозяйка реки. По её телу протекла медленная волна света, как будто в воду капнули флуоресцентной жидкости, обволакивающие истлевшие, покрытые водорослями кости, а следом женщина поблёкла, став совершенно нормальной, почти живой. Внешние покровы превратились хотя и в страдающую аристократической бледностью кожу, но выглядели теперь действительно живыми, с синеватыми прожилками вен. Даже высокая грудь с розовыми сосками медленно поднималась и опускалась в такт дыханию.
        - Это иллюзии, - повторила она. - Дух просто использовал тот страх, что обитал в душе твоей избранной, и его добросовестно воссоздал. Страх же и довершил начатое. Зверь вырвался, стараясь убежать от своего ужаса. Я нашла твою избранницу меж коряг, зарёванную, как маленькая девочка, которую облаял злобный пёс.
        Я опустил глаза.
        - Спасибо. Но ты же поможешь нам?
        Богиня вздохнула. Тот облик живого человека, что явили мгновение назад, снова сменился. Богинька опять стала прозрачной, и в это раз я заметил больше деталей, чем при нашем знакомстве. Помимо полосатого окуня, в её теле обитали и другие создания: по костям ползали водяные улитки; в грудной клетке гребли ногами жуки-плавунцы и личинки стрекоз; а там, где у живой женщины матка, выглядывал из большого, почти с апельсин величиной, наполненного воздухом паутинного пузыря паук-серебрянка. В некоторых местах от костей вверх тянулись тонкие ниточки крохотных дрожащих пузырьков воздуха, какие бывают в бокале с шампанским.
        Такое же тело и у водяного червя, разве что вдоль всего туловища тянулся, как хорда, пучок водорослей.
        - Ты должен тщательнее выбирать желания, смертный, - медленно произнесла Акварель и пояснила: - Правила Небесной Пары не позволяют вести человека за руку, как младенца. Я выполнила одно твоё самое сокровенное желание, потому пока не могу второе. Но небольшую помощь окажу. Решай.
        Акварель наслаждалась своей ролью покровительницы. И даже на маске виднелось некое подобие снисходительной улыбки. Тоже мне, джинн с сиськами и тремя желаниями.
        Но дарёному коню в зубы не смотрят.
        Я медленно встал и поглядел на Катарину, стиснутую в кольцах речного червя.
        - Придержи её у себя, чтоб ещё чего-нибудь не случилось. И просто проводи нас до места, не вмешиваясь.
        Богиня медленно кивнула. Лица из-за маски не было видно, и сложно понять, какие она сейчас испытывает эмоции. Ну да ладно.
        А я повернулся в том направлении, что намеревался продолжить. Раз появление Акварели распугало духов, то одно её дальнейшее присутствие существенно облегчит нам путь.
        - Так нечестно! - раздался со всех сторон шелестящий, теряющий человеческие ноты, хор голосов.
        - Честно, - тихо прорычала Акварель. Я впервые слышал столько злобы в её словах.
        - Пришлые хотят достать оружие! Они обратят его против всех нас! - не унимались голоса.
        - Я - не все, - сменив злость на ехидство, ответила богинька.
        Мы медленно двинулись дальше, и туман зашипел, как клубок змей, и закипел. Среди деревьев замелькали многочисленнее силуэты. Духи-страхи словно взбесились, как шавки, которых начали науськивать на добычу, но при этом боялись атаковать в лоб. Значит, будут пытаться ухватить за зад, как лайки медведя на охоте.
        - Держитесь ближе к богине, - сказал я своим спутницам, которые всё это время молчали. Их тоже можно понять, общение вживую с потусторонними сущностями даже для коренных жителей Реверса - из ряда вон выходящее событие. Многие могут всю жизнь прожить и ни разу не увидеть мелкую нечисть, а тем более богиню, ну или даже небольшую богиньку. Представляю, какие потом небылицы будет рассказывать Урсула.
        А духи спешили. Скоро Небесная Пара поднимется выше и пригреет, и туман растает.
        Из мглы вскочил паук. Тот самый, которого разворошили мы с Лукрецией. Он без половины конечностей, но всё равно очень прыткий.
        Стоило ему приблизиться, как Урсула вскинула свой двуручник, выставив остриё навстречу атакующему монстру. Помнится, всем инкрустировали клинки тонкими серебряными вставками. И когда напоровшийся на меч паук зашипел и начал исходить чёрной пеной, не удивился.
        Когда мохнатая тварь со скрежетом отскочила, упругая, словно резиновая постилка леса, состоящая из хвои и листьев, пошла волнами и зашевелилась. На свет полезли многочисленные многоножки, одна другой больше. Вся эта шевелящаяся напасть образовала ровный круг, в центре которого оказались мы, но не приближалась.
        - Это, ю… ю… юн спадин, - жалобно заикаясь, пробормотала Урсула, которая сильно побледнела, а меч в её руках заплясал, словно наёмницу бил озноб. - Юн спадин, пожелайте у речной госпожи, чтоб этой напасти не стало. Ну, пожалуйста.
        - Не бойся. Он нарочно страшно выглядят, - постарался приободрить я мечницу.
        - Да я не боюсь, юн спадин, я просто до икоты в ужасе это этой гадости.
        Урсула крутила головой на сто восемьдесят градусов, и водила мечом из стороны в сторону. За нами медленно шла Акварель, а позади неё - плёлся один из мужей ручейной богиньки, тащивший в руках белого и пушистого слизняка, и полз сжимающий в кольцах Катарину водный червь. Эта пародия на лох-несское чудовище сейчас казалась громадной анакондой, заглотившей, как и полагается змее, богатую добычу. И только моргающие внутри студенистого чудовища глазищи храмовницы доказывали, что девушка жива.
        Внезапно этот ползучий рой начал сливаться в одно здоровое, тёмно-бурое создание, похожее на толстое щупальце толщиной в человека.
        Шедшая рядом Лукреция закатила глаза и грохнулась в обморок.
        - Твою мать! - выругался я, плюхнулся на колени рядом с волшебницей и принялся шлёпать ту по щекам. - Очнись! Да очнись же! Я тебя на спине не утащу!
        Магесса и не думал приходить в себя, я ударил кулаком землю.
        - Блин! Урсула, понеси Лукрецию!
        - Юн спадин, а может, червяк и её тоже потащит. Чай не надорвётся. Пупа у него и так нету.
        Я покачал головой.
        - Никто не знает, что там дальше. А тратить желания попусту не хочу. А то ведь у джиннов три желания - это пробная версия. Хочешь больше чудес, оформляй платную подписку.
        Судя по перекошенному лицу мечницы с поселившимся на нём глуповато-испуганным выражением, она мой бред не поняла ни капельки. Впрочем, монолог и не был рассчитан на местных, он для землян.
        Пришлось помочь водрузить не очень-то и лёгкую волшебницу Урсуле на хребет. Сам же взял двуручник и чуть не споткнулся о Чужика и Фарша. Оба ручных духа жались ко мне, а Чужик так и вовсе вцепился передними лапами в штанину, как маленькая обезьянка, и, оскалив пасть, шипел на змеящийся рой многоножек.
        А в следующий момент рой взметнулся, создавая сплошную завесу, крылатых тварей, похожих на слепней. Таких бить бесполезно, можно только жечь скопом. И когда они только успели крылья отрастить?
        Я шагнул вперёд.
        - Ну и чем вы можете напугать человека из другого мира?! Вы даже нашей жизни не знаете!
        Рой взвился вверх, заслоняя пробивающуюся через туман Небесную Пару. Да и само белое марево истончалось не по часам, а по минутам. Зато подумалось, что это самые отчаянные духи, не побоявшиеся идущей за мной акварели. Но кто знает, какие отношения между потусторонними, и что у них за табель о рангах.
        В сопровождении роя прошли два километра. Насекомые изрядно мешали двигаться через бурелом. Под ногами скользила отслаивающаяся, покрытая мерзкими грибами и плесенью кора трухлявых деревьев. В одном месте чуть не угодил в яму.
        А когда вышли на относительно чистую и сухую поляну, словно в насмешку над ожидаемым кошмаров, из остатков тумана начали медленно выковыливать совсем нестрашные создания, больше похожие на гоблинов-сифилитиков. Даже высохшие потеряйца не были не столь отвратительны. Но кроме брезгливости, они ничего не вызывали.
        Урсула стала беспрестанно молиться, чередуя с обращения к небожителям с бранью. Когда твари начали тянуться к нам, разваливаясь на ходу да истекая вонючим гноем, мечница спряталась за меня и принялась бормотать трясущимися губами.
        - Прокажённые. Это прокажённые.
        - Да успокойся, - проронил я. - У нас всё это легко лечат.
        Но наёмница не унималась и бормотала.
        Я глянул на старающуюся быть совершенно непричастной Акварель. Та отстала и держалась метрах в двадцати позади. Зато водный червь не выпускал Катарину.
        При виде студенистого монстра я послал храмовнице воздушный поцелуй.
        - Вернёмся, холодец тебе сварю. Такого блюда у вас точно нет. Надо только морозную магию подтянуть до должного уровня.
        Катарина вдруг задёргалась в кольцах червя.
        - Юрий! Юрий! - донёсся до меня сдавленный крик.
        Хотел уже дёрнуться в её сторону, но в этот момент под ногами завизжал Чужик. Я быстро глянул на него, а потом обернулся. Из тумана на меня нёсся автомобиль. Точнее, из редеющей мглы в мою сторону набирал скорость вполне узнаваемый, обтекаемый контур легковушки, сверкающий ближним светом. Туман скрывал очертания, но ошибиться было сложно.
        - Да ну на хрен! - закричал я и потянул в сторону Урсулу, пытающуюся отмахаться от гоблинов-сифилитиков. При этом мечница умудрялась держать длиннющий двуручник на вытянутой руке, придерживать второй бесчувственную Лукрецию, перекинутую через плечо наёмницы, как мешок с картошкой.
        - Юн спадин, я домой хочу! - завизжала мечница, упираясь и сопротивляясь.
        - Да блин! - ещё раз выругался я. Проще корову сдвинуть, чем тяжёлую тётю Урсулу.
        Я краем глаза заметил, как автомобиль выскочил изо мглы. Сил прибавилось, и я сумел оттолкнуть мечницу в сторону. Машина почти бесшумно пронеслась мимо, обдав потоком воздуха и закидав мелким мусором.
        А потом я увидел то, что принял за машину. Это был громадный, отливающий металлом жук, похожий на жужелицу. На его груди, там, где у обычной божьей коровки располагаются белые пятна, сверкали почти настоящие фары.
        Жук не смог затормозить и на всём ходу врезался в кучку гнилых гоблинов, сбив их даже как спорткар - пластиковые дорожные конусы. А одного он схватил мощными челюстями и разрезал пополам словно ножницами.
        Помнится, при знакомстве с духами-страхами, один такой ловко выхватил из моей памяти образ короткого замыкания и создал подобие белого сверкающего шершня. А этот не знал, что такое автомобиль, но вот общий контур ухватил верно. Пятёрку за телепатию можно запросто поставить, когда сердце перестанет колотиться, как безумное.
        Я быстро вскинул согнутую в локте руку и хлопнул по бицепсу.
        - А вот хрен вам! Я больше не испугаюсь!
        Жужелица развернулась и кинулась мою сторону. А я, недолго думая, схватил ползущего за мной Фарша и швырнул в блестящего жука. Бесформенный дух прилип к морде гигантского насекомого, словно жвачка к лобовому стеклу. Жук заскрежетал, как горсть гвоздей, которой царапают хрусталь, и завертелся на месте, с треском ломая бронированными боками маленькие деревца и вырывая из лесной подстилки клочья мха и ворохи листьев длинными и сильными лапами.
        Я сплюнул и пошёл дальше.
        Мгла окончательно растаяла, открыв шикарный вид неземного леса. На сырой, похожий на вату мох упали первые лучи Небесной Пары. Тени двоились, словно подведённые тонкими-тонкими фломастерами: с одного края голубоватого оттенка, с другого красноватые. Извивающиеся, как лоза, неземные грибы лианами оплетали стволы хмурых зелёных великанов. Запах тугой, непривычный, но не сказать, что неприятный. Был бы здесь на обычной экскурсии, глядел бы на такую красоту с открытым ртом.
        А мелкая нечисть, лишившись преимущества, принялась прятаться вместо тумана в кустах и за деревьями. Но сейчас волновали не они.
        Одинокую тощую фигуру заметил издали. Кто бы это ни был, он не принялся, а ждал меня недлинным, больше похожим на дротик копьём в руках. Когда между нами осталось всего двадцать шагов, я достал пистолет и полушпагу. Жаль, глефу не захватил, но на мотоцикле с ней несподручно.
        Жилистая воительница не была человеком. Обнажённый женский торс плавно переходил в змеиное туловище. Не знаю, есть ли в европейской мифологии н?ги, а если есть, то, как она называются, но создание было именно н?гой.
        - Ни шагу дальше, человек, - зло прошипело существо, перехватило копьё и направило на меня.
        Я встал и уставился на создание.
        - Ты - хозяйка Чёрного Оврага?
        - Хозяйка? - Существо ухмыльнулось. - Я поединщица. И ещё ни один человек не прошёл в наше убежище. Вам здесь не место.
        Я внимательнее оглядел создание. Да, худощавый бледный человечий торс с грудью нулёвкой был прикреплён к толстому туловищу в больших бежевых и чёрных пятнах, как у сетчатого питона. Общая масса наги наверняка переваливала за два центнера. И сейчас змеиная часть складывалась в петлю. Для вооружённого древковым оружием создания ничего нет проще сделать длинный-длинный выпад и воткнуть в копье жертву. А значит, надо держать как минимум двойную дистанцию.
        В этот момент в голове зазвучала система: «Обнаружен сигнал аварийного маяка».
        Я уливался. Хоть какая-то хорошая новость. Но вот поединщица восприняла мою улыбку, как насмешку над ней. Она опустилась к земле и подняла палку с крючком на конце, а затем приподнялась и приложила пяту копья к этому крючку.
        Резкий бросок, и дротик просвистел мимо меня.
        Я быстро-быстро оглянулся. Метательное копьё попало точно в туловище речного червя, едва не задев Катарину. Червь дёрнулся и слегка попятился. А вокруг нас снова раздался противный ехидный смех множества голосов.
        - Боишься, человек? Правильно боишься. Я насажу ваши головы на колья, - прошипела поединщица. - А с твоей самки медленно-медленно сниму кожу. Она будет долго-долго орать от мучительной боли. Но никто ей не поможет.
        Я не ответил. Система затребовала провести триангуляцию, и потому я начал, не отводя взгляда с наги, небольшими переставными шагами двигаться то вправо, то влево.
        «Положение зафиксировано».
        Моя внутренняя помощница вывела в дополненную реальность маркер, отмечая координаты пилота, который был всего в километре от нас. Это всего пятнадцать минут ходьбы. Правда, в джунглях данное время можно смело умножать на пять, но всё равно не бесконечность. А ещё эта змеюка преграждала путь. Но, Голливуд мне в помощь.
        Я вздохнул и поднял пистолет.
        - Я не буду играть по правилам.
        Нага кинулась вперёд. Даже излишне быстро для столь массивного змеиного тела. А я нажал на спусковой крючок. Прозвучали два выстрела, но создание не остановилось, притом, что однозначно попал. Можно списать на змеиную живучесть, но крови тоже не было.
        - Идемони! - закричал я и быстро провёл пальцами ото лба к подбородку.
        Монстр зашипел и словно наткнулся на стеклянную преграду, а затем отскочил.
        - Ты же не живой. Ты такой же дух, как те тупые страхи, - произнёс я и начал медленно оборачиваться. - Покажитесь! Вы, жалкие трусы! Вы только и можете, что прятаться за спинами своих цепных тварей! А знаете, что я сделаю?
        Я подошёл к Урсуле, взял за подол кольчуги и сунул в одно из колец остриё полушпаги.
        - Юн спадин, ты чё задумал? - прошептала мечница, испуганно глядя то на меня, то на нагу. А когда неподалёку раздался громкий скрежет, взвизгнула ток, что у меня уши заложило. Но это оказался громадный жук, который ценой лапы сумел отцепить от себя Фарша. Дух-метаморф сразу принялся обволакивать подрагивающую конечность. А жук ломанулся в кусты.
        - Это же не место силы? - шёпотом уточнил я.
        - Да вроде нет, - сглотнула и ответила мечница.
        - Значит, духи сидят на голодном пайке? И бросились на меня самые голодные потому, что хотят жрать. Я же для них, как кусок торта после чёрствых сухарей.
        - Да я откуда знаю, я же не магичка, - пожала плечами Урсула и поправила лежащую на хребте Лукрецию.
        Я разогнул одно из колец, а потом прямо зубами свёл концы обратно. Следующим шагом наполнил колечко силой. Немного, но для моих целей должно хватить.
        - Ну, попытка не пытка, - произнёс я и кинул кольцо в нагу. - Достанется сильнейшему!
        Н?га зашипела и опустилась к земле, начав жадно искать маленький, собранный наспех артефактик во мху. А в следующий миг из зарослей вылетел тот самый жук. Он тараном налетел на женщину-змею и сбил. Хотел уже сказать «с ног», но как раз-то ног у н?ги не было.
        - Отломай ещё несколько колец, - прошептал я, наклонившись к наёмнице.
        - Да я щас всю кольчугу на лоскутки для такого дела распущу, - радостно заголосила мечница, с кряхтением опустила на мох волшебницу и принялась поддевать кольца ножом.
        Тем временем нага опомнилась и начала, громко шипя, лупасить жука палкой. Тому было как ломом по танку.
        А я получил в своё распоряжение ещё несколько колец, наполнил их силой и принялся раскидывать их в разные стороны, как куски хлеба голодным голубям на площади. Из всех щелей, норок и коряг полезли большие и маленькие твари. Очнувшаяся от обморока Лукреция приподнялась на локте, оглянулась и снова упала без чувств.
        - Ну что?! - закричал я, задрав голову. - Я не буду играть по вашим правилам! Я прикормлю ваших псов, и вы лишитесь всей защиты!
        - Остановись! - раздались со стороны голоса.
        Им явно стало не до смеха.
        Ближайший куст дрогнул и из него вышло небольшое, не выше первоклашки, создание, похожее на вставшую на задние лапы саламандру. Тощее лупоглазое создание не выглядело страшно, скорее жалостливо. Оно плавно изменило цвет поблёскивающей кожи с пятнисто-зелёного на равномерно-чёрный и подошло поближе. А из кустов повыглядывало не меньше двух десятков таких же. Теперь понятно, почему их не видели, они очень искусно камуфлировались.
        - Забирай своего друга, если сможешь. Забирай свою небесную лодку и проваливай, - протянуло существо.
        Я оглянулся на Урсулу, которая протянула мне ещё горсть колец, а потом двинулся в указанном системой направлении.
        - Сразу бы так, - буркнул я на ходу.
        Километр дался тяжело. Пришлось обходить буреломы и неширокие, но глубокие и поросшие камышом, ряской и кувшинками озерца. Духи-страхи больше не нападали, стараясь выслужиться за крохи силы перед своими хозяевами, а брели толпой следом, как бездомные собаками, роняющие с голодухи слюни и принюхивающиеся к пакетам из супермаркета.
        Вскоре мы оказались на месте. Самолёт лежал посередине небольшого острова на неширокой речке. Его, наверное, уже после падения прибило на отмель. А пилот нашёлся висящим на стропах парашюта в двухстах метрах вверх по течению.
        Увидев нас, он вяло замахал руками. Наверное, он мог бы воспользоваться стропорезом и прыгнуть в воду, но под ним собрался целый десяток крокодилов. Причём, не тех маленьких, что обитают в других реках в этих широтах Реверса, а полноценных, трёхметровых.
        - Думай, Юра, думай, - прошептал я, а потом кинул в воду наполненное силой колечко. Однако крокодилы даже не отреагировали в отличие от нескольких мелких монстров, которые проскочили мимо меня и с разбега нырнули в реку за желанным артефактом.
        Значит, настоящие.
        - Зверь боится другого зверя, говорите, - произнёс я и сосредоточился на иллюзиях. Создать фантом большого размера было нелегко, но я справился. В итоге по реке к крокодилам вздымая воду, размахивая длинным хвостом и скаля громадную пасть, зловеще вышагивал большой спинозавр, совсем как в фильме про юрский период. Как говорится, Голливуд мне в помощь.
        При виде такого чудовища крокодилы дёрнулись, распахнули пасти, а затем бросились врассыпную.
        Дальше - дело техники, но свою задачу в Черном Овраге мы выполнили.
        Глава 32. Обитель проклятой
        Утро встретило генерала на берегу широченной реки. Это была дельта той самой Нессы, на которой стоит столица Королевства. Утренний туман, рождённый приближающейся осенью, медленно плыл над неестественно ровной гладью реки, словно в сказках о горящей воде. Несса замедляла течение настолько, что в штиль не возникало даже мельчайшей ряби. Само же утро было уже пятым по счёту, с тех пор как план Петра Алексеевича начал претворяться в жизнь.
        Впрочем, туман не очень густой, и можно различить семь поросших лесками островов. И где-то на одном из них и прятался склеп проклятой королевы. Об этом гласил многочисленные деревянные таблички на вбитых в берег столбах. Неграмотных об опасности предупреждали свисающие со столбов и разукрашенные охрой черепа людей и зверей. К предупреждению относились серьёзно, и потому в радиусе десяти километров от этого места не стояло не то что города, но и крохотной рыбацкой деревушки.
        - Это безнадёжное дело, - тихо произнесла леди Ребекка, стоя рядом с генералом и глядя на реку.
        - Надёжное, - слегка прищурившись, ответил начальник базы землян. А когда тишину нарушил громкий всплеск, вздохнул. - Килограмм на десять рыбка потянет. Сейчас бы с удочкой, да на рыбалочку. И чтоб котелок с ухой на костре, и холодная водочка. Страсть как хочется попробовать половить местную живность, там ведь не только рыбы водятся, но и речные кальмары и даже крокодилы, пробормотал он вслух свои печали.
        Словно в насмешку у самого берега проскользнуло небольшое, окрашенное чёрно-белой противотенью создание, которое местные называли подводным стрижом.
        Существо быстрой-быстрой глазастой тенью метнулось к поверхности, поймав упавшего в воду жука. Оно было всего с ладошку длиной, с острым носом и треугольными как у акулы плавниками. Вот только создание при этом сделало тихий «пф», сделав глоток воздуха.
        Генерал дал бы зуб, что это речной ихтиозавр, и скорее всего, ещё не взрослый. Говорят, такие вырастают до полуметра, рождают живых детёнышей и плодовитые как кошки.
        А ещё говорят, у них вкусное мясо, и жаль, что биологи ещё не добрались до рыбоящеров. Вот бы такого в аквариум.
        - Мы не остановим орду потеряйцев, даже если это только южная орда, - спокойно произнесла Ребекка, положив руки на заметный животик, прикрытый особой серебряной кольчугой очень тонкого плетения, защищающей плод не столько от оружия, сколько от нечисти.
        - Нам не нужно останавливать всю орду. Хватит и самой сумасшедшей, что их приведёт. По воздуху ей не перебраться, жабр у неё нет, а это значит, что ей необходима лодка. И не придётся искать требуемый остров. Просто встанем засадой на одном из них, создав форт, и будем долбить осколочно-фугасными. Ширина реки - одна миля. Добьём. Надо только встать выше по течению и приготовить огневую засаду.
        Рыцарша приподняла брови и повела плечами. При этом легонько звякнула доспехом.
        - Нежить может пойти по дну.
        Генерал усмехнулся, вспомнив старый фильм про проклятых пиратов.
        - Но ведь сумасшедшая пока не нежить. И если в её голове или черепушках повелителей орды есть хоть капелька рассудка, то они попытаются нас атаковывать, чтоб сковать боем и дать сектантке беспрепятственно достичь цели. Но…
        Пётр Алексеевич наставительно поднял палец, которым ткнул в небо.
        - Но, там же проклятое место. Значит, есть охрана. Да и ты сама говорила, что обитель проклятой когда-то представляла собой крепость. Это значит, что даже при наличии хотя бы фундамента, взять берег в одиночку невозможно. Сумасшедшая должна штурмовать остров большими силами. Скоро мы увидим грандиозное шоу. А пока надо приготовить берег к обороне.
        * * *
        Утро встретило дементэ сыростью травы, в которой она уснула от усталости, и криками маленьких сушёных человечков. Потеряйцы суетились, словно саранча, сожравшая целое поле и готовая двинуться дальше - собирать и воровать всё на своём пути.
        Сектантка обхватила себя руками и зябко повела плечами. У нежити одеяла нет, а если бы и было, то не допросишься. А утро на редкость прохладное. Такое только ранней зимой бывает. Хорошо, что поднимающаяся над горизонтом Небесная Пара вскоре согреет воздух и разгонит туман.
        Женщина медленно спустилась к реке, несколько раз набрала в сложенные ладони пахнущей водорослями и рыбой воды и умыла лицо, а после сделала глоток, поморщилась и поглядела на едва заметные острова. Нет, самих их не видно, но вот кроны деревьев поднимались над молочным маревом, и по верхушкам зелёных великанов, самих похожих на острова в белой каше, угадывалось, что где-то там и спрятана обитель Изахеллы. Но как до неё добраться, непонятно. Мало что известно о страже проклятого места, и мало кто возвращался оттуда. Те же, к кому небожители были милостивы, твердили только о бесконечных ужасах.
        Дементэ выпрямилась и осторожно, чтоб не соскользнуть в воду по скользкому илистому берегу, отошла к толстой иве, склонившей к водному зеркалу свои ветви, похожие на космы нечёсаной болотной девки. Под деревом лежал нехитрый скарб сектантки, к которому уже подбирались, как обезьяны к корзине фруктов, потеряйцы.
        - Кыш! - заорала женщина и начала размахивать руками.
        Нежить заголосила и бросилась врассыпную, а дементэ подхватила мешок с вещами и сухарями и закричала, не зная, к кому обращаться:
        - Где ваш главный?! Где самый хитрый и умный?!
        Нежить гоготала, не обращая внимания на женщину.
        - Главный! - заорала сектантка, предварительно набрав побольше воздуха в грудь.
        - Они уже и забыли, зачем здесь, - раздался у неё за спиной слащавый юношеский голос. - Легче заставить что-то вспомнить больную рассудком старуху, чем потеряйцев.
        Дементэ быстро обернулась и уставилась на юнца в красных, как кровь, одеждах. И только пылающие зловещими углями глаза выдавали в нём нечеловеческую природу.
        - Мы знакомы? - тихо спросила женщина.
        Дух снисходительно улыбнулся и покачал головой.
        - Нет, но я рад познакомиться.
        Мёд лился с уст этого юнца, но женщина нутром чувствовала, что верить гостю нельзя. Сладок мёд только из рук доброго отца, родной матери или любящего мужа. Принимая у других, надо помнить, что придётся платить. И плата порой непомерна.
        - Что тебе надо, о, светлейший? - чуть склонив голову и наблюдая за гостем, как осторожный дикий зверь, спросила женщина.
        Юноша улыбнулся ещё сильнее.
        - Светлейший, - протянул он, будто пробуя слово на вкус, - давно меня так не называли, и, скорее всего, больше не назовут.
        Юноша сделал шаг к дементэ и поднял на уровень груди сжатую в пальцах медную вещицу, похожую на старую монету. Юнец повернул вещь так, чтоб сектантка могла получше рассмотреть, и заговорил:
        - Пришлые. Они отняли у тебя самое ценное в жизни. А ещё нанесли мне сильное оскорбление, и я хочу предложить тебе сделку: помогу добраться до тронной усыпальницы, а ты положишь к её ногам вот эту печать. Мы не просто заставим её обрушить на пришлых сильнейшее из проклятий, но и подчиним нашей воле.
        - Нашей? А почему ты сам не сделаешь это? Хочешь разгрести костёр чужими руками?
        Юноша несколько мгновений глядел на женщину и только потом кивнул.
        - Но ведь если получится, ты добьёшься своего. Мы оба добьёмся.
        Дементэ опустила голову и посмотрела на мешок, который прижимала к себе, словно тот мог спасти и от недруга, и от холода. Она ничего не теряла, и даже смерть ей не страшна. А шансы победить вдвоём возрастут.
        - Я согласна.
        Женщина взяла печать и сунула за пазуху, где был подвешенный на шею кошелёк.
        - Да будет так, - произнёс юнец и оскалился.
        Черты его лица и тела потекли, словно тающий воск. Кожа лопнула, обнажив чёрные, словно обугленные, а после просмолённые кости и густую жижу, похожую на кипящий вишнёвый джем. Раны вспенились. Из лопнувших пузырей вырвался чёрный дым, а сами раны вспыхнули багряным пламенем.
        Но на этом дело не закончилось. Юноша сгорбился, увеличиваясь в размерах. Лицо вытянулось в щучью морду с острыми зубами. Вдоль спины вырос большой, пылающий огнём плавник. На брюхе выросли десятки маленьких ручонок, какие бывают под хвостом речного рака. Он и сам обзавёлся хвостом: длинным, тонким, с щучьим плавником на конце. Довершали облик белые, как у варёной рыбы глаза.
        Испуганно бросились в разные стороны потеряйцы, образовав широкий круг.
        Дементэ вздрогнула и попятилась, но отступать от задуманного не хотела. Значит, нужно принять этого демона таким.
        А существо, ранее бывшее красивым, хоть и пугающим юношей, опустилось на четвереньки, оперевшись на кулаки, словно нобийская горилла, и заревело. В зверином рёве едва угадывалась человеческая речь.
        - Приведите-е-е мне-е-е умне-е-ейшего!
        Толпа мелкой нежити заволновалась, а вскоре из круга вышел замотанный в белые шелка потеряец. Он встал и молча уставился провалами пустых глазниц на демона.
        ***
        - Идут! - раздался крик одной из дозорных.
        Клэр трясло. Она стояла на краю телеги, вцепившись в удерживающую тент дугу, держа в свободной руке клинок.
        Графиня смотрела на приближающихся потеряйцев, и ей больше не хотелось подвигов. Ей сейчас хотелось быть дома, закутаться в одеяло и спать. Пусть другие свершают подвиги. Пусть другие спасают принцев из лап драконов, сражают чёрных колдуний и демонов, свергают злых людоедок. Их в последнее время и так было предостаточно.
        Потеряйцев было очень много, и раз столкнувшись с этими тварями у Золотого Ручья, графине совершенно не хотелось новой стычки. Но вот беда, стычки уже не избежать.
        Коротышки шли волной, поднимая тысячами мелких ножек пыль и приминая траву, словно стадо антилоп. Каждый из них что-нибудь с собой да нёс: обломок доски, бревно, сучок, верёвку и прочее. Но много было и тех, кто тащил простенькое оружие.
        - Надо стрелять! - закричала Клэр и спрыгнула с телеги и подбежала к расположенной за частоколом пушке. Возле оружия стоял со сдвоенной подзорной трубой, именуемой биноклем, генерал. - Картечью! - продолжала графиня.
        Генерал-барон, как его называли солдатки, оторвался от созерцания и поглядел на девушку.
        - Нет. Рано. Я не понимаю, что происходит. Не вижу кораблей, от которых нас должны отвлекать, не вижу никаких признаков, какие есть у нормальной армии. Это просто стадо, прущее напролом. Косяк сардин, и то более организован.
        Клэр оглядела составленную полукругом фортальезу, совсем как в тот раз, у Золотого Ручья. Но на этот раз мелких гадёнышей было куда больше.
        Волна потеряйцев обогнула тележную крепость в полумиле выше по течению и достигла берега. Там сушёные коротышки принялись скидывать свой хлам в кучу.
        - Не понимаю, - снова пробормотал генерал. - Они не обращают на нас никакого внимания. Словно нас здесь нет.
        - Я не хочу, чтоб обратили, - шмыгнув носом, высказала Клэр, а потом опустила глаза на Малыша, принявшегося лизать руку хозяйки.
        Потеряйцы суетились словно мураши, но примерно с полчаса ничего не происходило. А потом вдруг к Клэр быстро подошла леди Ребекка.
        - Дитя, что ты видишь? - взволнованно произнесла она, указав на армаду нежити.
        - Ничего, - привстав на цыпочки, произнесла юная графиня. Она действительно ничего не видела, и только когда появилось несколько потеряйцев с факелами в руках, предположила: - Они будут пускать дым? Но это глупо. Ветер будет гнать дым на реку, и мы всё равно всё увидим.
        - Твою мать, - тихо выругался генерал-барон на своём языке и резко повернувшись, приложил бинокль к глазам и начал всматриваться в острова на реке.
        - Они не от нас будут прятаться, - тихо произнесла Ребекка.
        - А от кого? - осипшим голосом спросила Клэр. Юная графиня почему-то почувствовала себя меленькой пылинкой в потоке бытия. Громадная сила готовится столкнуться с другой, не менее громадной. И людей запросто разотрут в муку, если решат, что мешают.
        Вскоре над водой медленно-медленно потекли первые струйки дыма. А нетерпеливые коротышки уже начали разбирать завал из деревьев и принялись их вкапывать грубо струганные колья, совсем как те, что окружали фортальезу, но направлены они были к воде.
        Солдатки, поначалу прятавшиеся за возами, начали вытягивать шеи и вглядываться в происходящее.
        - А я вот не понимаю, - тихо, словно боясь привлечь внимание нежити, - начала вопрос Клэр, - если их так много, что они сразу не двинутся к цитадели халумари?
        Генерал скривился и пожал плечами.
        - Сейчас надо не об этом думать.
        Пётр Алексеевич, поднял руку и поглядел на часы.
        - Андрей, запусти из арбалета передатчик. Если Юра будет в зоне досягаемости, получит наши точные координаты и инструкции.
        Лейтенант хмуро глянул на толпу нежити и кивнул, а когда уже стал отходить от начальника, обернулся и спросил:
        - Оружие точно поможет?
        - Это - поможет. Зря, что ли, на Ленкином призраке опыты ставили, - проронил генерал и добавил: - Главное, чтоб Юра успел. А то придётся молча наблюдать со стороны, как нас вышибут из этого мира.
        - Ну и хрен с ним, с этим мирм, - пробурчал Андрэ.
        Пётр Алексеевич ничего не сказал, но проводил лейтенанта до телеги с оборудованием свирепым взглядом, от которого у стоящей рядом Клэр по спине побежали мурашки. И хотя она не поняла слова «опыт», и причём здесь призрак, но уверенность в непобедимости чудо-оружия передалась и ей.
        Юная графиня посмотрела на барона, а потом повернулась в сторону Андрэ и попыталась повторить этот взгляд. Получилось не очень, надутые губы и прищуренный взор исподлобья испортила чёлка, упавшая на лицо. Графиня быстро сдула прядь волос, но лик всё равно получился больше обиженно-расстроенным, как у ребёнка, чем негодующим.
        - Есть! - закричал лейтенант, стоило ему запустить капсулу с парашютиком и припасть к положенному на ящик волшебную шкатулку с волшебным камнем чисельной магии и чёрным колдовским зеркалом, именуемую ноутом. - Юркин маяк отозвался. Я сбросил пакет с сообщением.
        - Хоть что-то хорошее, - выдохнул генерал и повернулся к Ребекке. - Можете дать пару девчат, чтоб растянули преграду. Мины сам расставлю.
        Рыцарша кивнула и громко заорала:
        - Герда!
        Вскоре три солдатки принялись вбивать в берег между острыми кольями колышки поменьше и натягивать между ними тонкую, как паутина серебряную проволоку. Одна из них заплуталась ногами и упала, и Андрей, поминая нечистую силу, побежал вызволять женщину из плена.
        - Господин барон, - пошла следом за Петром Алексеевичем Клэр, а можно я вам помогу?
        Тот не стал отговаривать юной графиню, и вручил девушке несколько мин, как он сказал: «направленного взрыва».
        «Колдовство, не иначе», - подумала на ходу Клэр, но с живостью стала помогать с этим чудным оружием. А нужно было в всего-то подать в нужный момент, чтоб генерал вбил оружие на железных усиках в землю и вкрутил в дырку сверху нечто похожее на бандальерку с порохом. «Взрыватель», - пояснил он.
        Тем временем потеряйцы, продолжая суетиться, как мураши, завершили вбивать колья.
        - Что за дерьмо? - вдруг проронил генерал, положил на траву приготовленную мину и приложился к биноклю. Клэр поглядела туда же и прищурилась. Между коротышками неспешно и даже вальяжно расхаживал какой-то кроваво-красный монстр, о каких никогда ранее не слыхивала. От одного его вида юную графиню передёрнуло. Не хотела бы она оказаться с таким один на один.
        Монстр иногда начинал скалиться. И потеряйцы суетились ещё быстрее, и даже более осмысленно. Недомерки принялись собирать из деревяшек и брёвен баллисты, похожие на громадные арбалеты.
        - Он у них главный? - тихо спросила Клэр.
        - Похоже на то, - пробурчал Пётр Алексеевич, протянул девушке бинокль и быстро-быстро вбил в берег последнюю мину. - Всё. Теперь будем ждать и смотреть.
        Генерал схватил графиню за руку и потянул к пушке. Там он подозвал дочку Урсулы и показал на демона.
        - На всякий случай, нацелься на него и заряди вот этот снаряд. - Палец генерала быстро переместился в сторону ящика с непонятными письменами, нанесёнными чёрной краской по трафарету.
        - Боги! - вдруг закричала одна из солдаток, и её вопль подхватили остальные.
        Клэр быстро обернулась и застыла с раскрытым ртом. Ибо ей предстало удивительное зрелище.
        Вдоль берега, вздымая тяжёлые, мутные от взбаламученного ила, воды, бежал воин-мужчина. Вот только рост у него был не меньше двух человеческих.
        - Титан, - пробормотала стоящая рядом Ребекка, тоже с благоговением глядя на существо.
        - Они же вроде вымерли, - тихо пробормотал генерал, жадно пожирая взглядом громадную, закованную в сталь фигуру. Лицо закрывал чудной шлем с прорезью в форме «Т», а кираса в точности повторяла тугие мышцы мужчины-силача, но таких мускулов у мужчин нет. Во всяком случае, Клэр не видела подобных в Королевстве. Разве что зверомужи халумари как-то походили на это.
        На левой руке у великана был большой круглый щит, весивший не меньше целого воза железа. А в правой держал копьё длиной с целую сосну.
        Ребекка пожала плечами, а Пётр Алексеевич продолжил:
        - У местных божков фетиш на титанов?
        - Что? - растерянно переспросила Клэр. - Что такое фетисч?
        - Ну, сильное увлечение. Акварель на Золотом Ручье создавала из костей великана, а Сумасшедшая старуха со своими свиноматками пыталась вырастить большого младенца. Зато ясно, почему нет судов - титаны быстро потопят любой флот.
        Клэр закрыла рот и уставилась на генерала. Это же получается, все малые божества хотели заиметь себе титана, как…
        - Стража проклятой королевы, - закончила она мысли вслух.
        - Ещё! - задался крик. И правда, из-за острова выбежали ещё семь титанов. Причём у двоих были громадные луки, а один вооружён неимоверно тяжёлым боевым молотом. Даже, можно сказать, боевой кувалдой, весом с немаленькую наковальню.
        Когда самый первый великан замедлил бег и остановился около фортальезы, разглядывая непрошенных гостей, над лагерем поднялись испуганные крики.
        Пушкарки истерично начали разворачивать пушку в сторону титана.
        - Стоять! - заорал генерал. - Не сметь!
        Женщины его не слушали. Пётр Алексеевич схватил Глорию за ворот и начал трясти остолбеневшую девушку, но всё было без толку.
        - Дуры! - закричал генерал пуще прежнего. Клэр даже вздрогнула, глядя на титана, поудобнее перехватившего своё копьё. В ответ на неё из прорези забрала глядели глубоко посаженные, слегка поблёскивающие спокойные глаза цвета льда. Совсем как у Юрия.
        - Дуры! - повторил Пётр Алексеевич, тормоша Глорию.
        Спокойный взгляд титана скользнул по лагерю, а потом великан поднял голову и уставился на потеряйцев. Воин сделал шаг, ещё раз посмотрел прямо на Клэр, а затем продолжил свой величественный бег к толпящейся мелюзге.
        Брызги, поднятые его ногами, долетели до юной графини, заставив выйти из оцепенения. Она глянула на готового вцепиться в глотку солдаткам генерала, а потом пробормотала:
        - Рыцарша не должна бояться. Бесстрашие - первая благодетель лордессы.
        Клэр потрогала связку с серебряными ключами от имения и набрала в грудь побольше воздуха.
        - Герда, отца твоего за стручок и об дерево! - вырвалось у графини. При этом она старалась подражать леди Ребекке. - Герда! Приведи войско в чувство, не то я сама разобью тебе лицо!
        Сержантка принялась раздавать тумаки, а девушка опустила глаза, а потом забормотала:
        - Думай, Клэр, думай. - Так же делал и Юрий, когда наступала, казалось бы, безвыходная ситуация. Он бормотал. Думал. И всё получалось. И сейчас должно получиться.
        Решение пришло внезапно, словно озарение.
        - Господин барон, а если выстрелить по тому демону из пушки? Без него потеряйцы разбегутся.
        Пётр Алексеевич, державший за шиворот дочку Урсулы, посмотрел на графиню, быстро вздохнул и процедил:
        - Мы можем не убить существо. Но это его разозлит.
        - Ну, так привлечём его внимание, - быстро ответила Клэр, указав рукой на чудовище. - Только нужно выбрать момент получше.
        Генерал поджал губы.
        - Я хотел дождаться Юрия, но, видимо, придётся начать раньше.
        Пётр Алексеевич сделал шаг к пушке и оттолкнул одну из солдаток, сам припав к прицелу и начал наводить оружие, а потом стал громко говорить:
        - Андрей, запускай передатчик! Поторопи Юрку, иначе нам конец!
        Лейтенант принялся быстро стучать по кнопкам ноута.
        Клэр покрепче сжала в ладони рукоять клинка и прошептала:
        - Помогите нам, пресветлые боги и богини. Помогите, хоть кто-нибудь.
        Генерал поднял руку, чтоб отдать приказ стрелять, но в этот миг в стане потеряйцев раздался рёв демона, а следом баллисты с лязгом начали метать стрелы в титанов. А над великанами начло сгущаться свинцовая туча, свиваясь в спираль шириной около полумили. Внутри тучи всё чаще и чаще сверкали молнии, и это грома отражалось от островов воды.
        Титаны, которые с тревогой поглядывали на густую серую хмарь над головами, выстроились в некое подобие черепахи, закрывшись щитами, от коих отскакивали копья от осадных машин и пущенные с помощью множества пращей камни. Но среди запущенного пращами были не только булыжники, но и горшки с жидким огнём. К тому же потеряйцы готовились собирать небольшие катапульты.
        - Помогите, светлые, - повторила молитву Клэр.
        Она глядела, как попавшие в титанов горшки вспыхнули, заставляя попятиться стражу обители Изахеллы. Потеряйцы всем скопом радостно завизжали. Многие из них бросились к берегу и начали складывать больше сооружение.
        - Чёрт возьми, они паром из бочек и досок делают, - удивлённо изогнув брови, произнесла леди Ребекка. - Господин барон. Если и бить, то именно сейчас.
        Клэр нахмурилась. И в этот момент генерал заорал:
        - Пли!
        Халумарская пушка извергла оранжевое бездымное пламя, подскочила на месте, словно сама испугалась своего выстрела. Вокруг неё взметнулась и принялась медленно оседать пыль, словно на старом одеяле, которое старательно выхлопывают. Тыльная часть пушки распахнулась, и оттуда на землю выскочил пустая… пустой… Клэр забыла, как это называется. Но оно похоже на медный кувшин.
        Снаряд, именуемый странным словом «серебряный кумуля…нивный», ударил точно в бок демона. Тот упал набок, с тем чтоб тут же резво вскочить на ноги и зареветь на всю округу, направив щучью пасть на новых противников.
        - Осколочно-фугасным, заряжай! - закричал генерал.
        Демон же развернулся и бросился в сторону фортальезы.
        Пушка снова грохотнула. Земля под ногами бешено несущегося к людям чудовища взорвалась, как бочка пороха, обдав комьями земли и осколками бомбарды. Но и это не помогло.
        - Картечью, заряжай!
        Опять выстрел. Но демон лишь прикрыл морду передними лапами, хотя были видны рваные раны, из которых вырвалось тёмное, смешанное с густым чёрным дымом пурпурное пламя и оседающее позади монстра жирные хлопья сажи.
        - За-а-алп! - закричала Клэр, выхватив из-за пояса халумарский пистолет.
        Солдаток дважды уговаривать не пришлось, и под рваный грохот мушкетов фортальеза скрылась в пороховом дыму.
        Демон бежал и в самый последний миг, перед самым частоколом, упёрся лапами в землю, оставляя в дёрне глубокие рваные раны. Он резко сменил направление и принялся метаться вдоль изгороди, как бешеный пёс, пытающийся добраться до жертвы, укрытой за изгородью.
        - Ещё халумари! - нечеловеческим голосом заревел он. - Я думал, что все вы сгинули в Чёрном Овраге!
        Демон ещё раз скользнул вдоль серебряной проволоки, и даже не замечал частые разрозненные выстрелы из мушкетов и пистолей, словно это были комариные укусы, а потом замер и приподнял морду.
        - Не спрячетесь! - прорычал монстр и поддел когтистой лапой серебряную паутину и тут же коротко, но громко рыкнул и отскочил, словно обжёгся.
        - Мы и не прячемся! - звонко закричала Клэр, выхватив клинок и вытянув в сторону чудовища, а саму трясло от страха и собственной наглости. Спорить с тёмным божеством - безрассудно. Проще в логова дракона сунуться.
        - Клэр, не дразните его лишний раз, - быстро обернувшись, произнёс генерал.
        Юная графиня сглотнула, не сводя глаз с похожего на рыбу с лапами демона, а генерал снова процедил:
        - Не время, Клэр. Ещё рано.
        Пётр Алексеевич глянул на спрятавшуюся под фургоном Лену, которая старалась не показываться на глаза чудовищу. Воительница-халумари сжимала в руках какие-то «детонаторы» и пристально наблюдала за бароном, словно ожидая приказа.
        Демон же начал двигаться вдоль серебряной проволоки, выискивая прорехи, но не мог найти.
        Пока он это делал, потеряйцы собрали плот и начали ставить крепить на него доски, как щиты на бортах суднах речного дозора, превращая плот в плавучую крепость.
        Титаны сперва бросились на самодельную верфь, но из зависшей на их головами тучи ударила молния, отчего один великан упал в воду, а два остальных подхватили его и начали отступать к островам. Это была очень сильная магия, и странно, что стражи самого сильного проклятого места не применили свою силу, но может быть, колдовская туча не даёт им самим творить чары.
        - Юра рядом, - вдруг подала голос Лена. - Наши системы вошли в контакт.
        Генерал кивнул и облазил губы.
        - Клэр! А вот сейчас самое время подразнить, и надеюсь, Юра успеет.
        Графиня затравленно улыбнулась и оглянулась. Оттого что на неё смотрел весь отряд, стало не по себе. По спине пробежали холодные мурашки. Но отступать уже не получится.
        Девушка снова подняла меч и закричала:
        - Попробуй возьми нас, безобразная тварь!
        Демон замер и поглядел на графиню.
        - Я вижу ваши души, - прорычал он и начал медленно двигаться вдоль паутины. - Ты боишься быть непринятой знатью и своими подданными. Ты боишься своего прошлого. Ведь ты никто. Ты выкидыш, которого лишь по странному стечению обстоятельств выжил, и не менее странным образом получил титул полукровки. Хотя для тебя быть и одной сотой - слишком большая роскошь.
        Демон перевёл взгляд на генерала.
        - Ты ждёшь подмоги, но её не будет. Ещё никто не возвращался из Чёрного Оврага. Ты отправил своих людей на верную смерть. И никто не за тысячу лет не перешёл черту между тьмой и светом, хотя многие стучались в эту дверь. Твой посол лишь зря отправился в обитель ордена. Он был лишь приманкой для тех выродков, что предали меня. Я разорвал их на куски. И только Небесная Пара сможет их подлатать!
        Титаны за спиной демона попытались повторно напасть на орду потеряйцев, но из-за щитов по ним ударил огненный бич, располовинив сразу двоих. Страже обители проклятой королевы снова пришлось отступить.
        Демон обернулся и брезгливо оглядел оборонявшихся.
        - Вы проиграли! - добавило чудовище. - А вас я просто уморю голодом. Мне спешить уже некуда. Всё идёт так, как я задумал.
        Казалось, чудовище сейчас вскинет морду к небу и злобно захохочет. Но он лишь скользнул в сторону, вглядываясь в лица людей. Он наслаждался триумфом.
        - Много говоришь, - вдруг произнёс генерал и закричал: - Огонь!
        Сразу в нескольких местах взорвались те самые мины, которые Клэр и генерал расставляли по краю фортальезы. Серебряная картечь обдала демона, вырывая из его тела клочья пылающей плоти и разбрызгивая чёрную кровь по берегу.
        - Огонь! - проорала вслед за ним Глория.
        Выстрелила в упор халумарская пушка, заряженная тем самым кумунь…тивным снарядом. Демона отбросило в сторону, словно собаку, которую пнули кованным сапогом.
        - На! - зло протянула Лена. Она вскинула ручную мортиру и тоже выстрелила.
        А чудовище ударило кулаком по траве.
        - Я сильнее вас, смертные ублюдки!
        Он зарычал, а затем замер, увидев рубиновый солнечный зайчик, скользнувший по траве и остановившийся на его груди.
        - Получай, - процедил генерал и закричал: - Жги, Юра!
        Ослепительный бело-голубой луч разрезал воздух и в мгновение ока прожёг в демоне пылающую дыру. Демон взвыл от боли так, словно его сунули живьём в кипяток, и отскочил.
        Клэр замерла с раскрытым ртом, глядя на то, как на вершине небольшого холма с мотоцикла соскочил Юрий и Урсула. Халумари держал в руках нечто похожее на толстый мушкет. Подскочившая к нему мечница, подставила под оружие сошку. И Юрий принялся полосовать лучом потеряйцев. Коротышки не выдерживали и вспыхивали от первого же касания луча, как тополиный пух.
        - Ты жив?! - заорал демон, закашлялся и приготовился к броску. Кода на его спинке лопнула, и из мяса, разбрызгивая чёрную кровь, распахнулись широкие кожаные крылья, как у дракона. - Это ненадолго!
        Он прижался к земле, а потом прыгнул, но не в сторону Юрия, а вбок. Там где он стоял, промелькнула похожая на человека размазанная тень. Тень прижалась к земле, тормозя свой немыслимо быстрый бег. Когда она замерла, взгляду предстала высокая женщина в белых одеждах с глубоким капюшоном.
        - И вы туда же?! Я же вас оставил подыхать в Коруне! - зарычал демон, пятясь назад, а потом в него врезалась ещё одна быстрая тень. Так бык сталкивается быком в борьбе поединке. От удара оба соперника полетели в мотки серебряной проволоки.
        Вторая тень оказалась громадным воином, закованным в золотую броню с источающими тёплый свет солениями.
        В этот момент Клэр перестала понимать, что происходит. Кто эти женщина с мужчиной? Почему они дерутся с демоном? Ей осталось только стоять и смотреть на происходящее.
        - Мы куда более живучи, чем ты думаешь! - пробасил воин и добавил: - К тому же, мы теперь по разные стороны света и тьмы!
        Демон заревел, как бешеный, и ринулся на воина. Монстр был слишком силен, и вцепившись в плечо воина громадными зубами.
        - Огонь по готовности! - закричал генерал, и снова в упор выстрелила пушка, откидывая чудовище. Но оно успело вырвать из брони воина кусок вместе мясом.
        - Я все равно сильнее! - обезумев, закричал демон. В этот миг в него снова впился яркий луч, отрезая руку по локоть. На нечеловеческих глазах выступили слёзы боли: - Я сильнее, - проскулил он, словно уговаривая самого себя.
        Воин в светящихся доспехах сбросила на демона, пронзая мечом, а потом выпустил из рук оружие, подхватил обеими руками пучки серебряной проволоки и силой обмотал вокруг шеи чудовища.
        Воин засмеялся и ещё сильнее натянул проволоку, отчего демон захрипел и задёргался, пытаясь оттолкнуть от себя воина целой лапой. Там где проклятая плоть касалась серебра, она вспыхивал белым и шипела.
        - Ты просчитался! - пробасил воин. - Халумари-чисельник таки донёс прошение! А совет его рассмотрел и воззвал к Небесной Паре! И отныне, мы на стороне света! А ты теперь вне закона, Инфант!
        - Это Инфант?! - прокатится возглас удивления среди солдаток.
        Чудовищу удалось извернуться и упереться воину ногами в грудь и диким рёвом, от коего содрогнулись небеса, оттолкнуть от себя.
        - Убью! - окончательно обезумев, проревел Инфант. Он кинулся в сторону мотоцикла, распахнув широкие крылья, в которых сейчас зияли прорехи.
        - Огонь! - раздался крик Глории.
        От прямого попадания осколочно-фугасного снаряда демон споткнулся и упал на землю. Этим воспользовалась спутница громадного воина. Она бросилась к чудовищу и воткнула в него два коротких кривых клинка, вогнав по самую рукоять.
        - Я сильнее, - выдавил Инфант и поднялся. Он снова помчался к Юрию, отчего женщина, не выпустившая в рукояти клинков, повисла на них. Её ноги волочились по земле, но силы были неравны. Оставить демона было все равно, что мелкому псу - разъярённого быка. Вслед убегающему бросился и воин в сияющих доспехах, но не успевал перехватить.
        Когда до Юрия осталось всего полсотни шагов, и казалось, ничего не может остановить чудовище, халумари быстро бросил вперёд горсть чего-то и закричал: «Фас!»
        Лопнула земля. И из неё вырвался рой черных тварей, окутав демона. Тот завопил и кубарем покатился по траве.
        - Прочь! Прочь! Убью! - завыл он.
        - Отведай земных кошмаров, урод! - завопил Юрий.
        Рой вспыхнул нестерпимо белым. По нему промчалась молния. Потом ещё одна, и ещё. Вспыхнула трава. Женщина в белом завопила отлетела в сторону, оставив Инфанта одного.
        - Это называется десять тысяч вольт!
        В какой-то миг рой рассыпался в разные стороны, явив лишь выжженный круг земли.
        - Сбежал! - громко проревел воин в светящихся доспехах.
        - Не сбежит, - произнёс Юрий, вручил оружие Урсуле, вскочил на мотоцикл и помчался в сторону воды…
        ***
        Дементэ вынырнула из реки и устало вцепилась пальцами в берег. А когда оглянулась, увидела, как белый луч вонзился в её временного союзника. Закипел бой, вылившийся вскоре в избиение.
        Женщина тяжело вздохнула и посмотрела в сторону потеряйцев. Тех тоже изрядно потрепали, но ловушка сработала. Сушёные коротышки отвлекли внимание, а ключ Кая надёжно спрятал от взора зачарованной стражи, которую прижало к дальней части острова ключом Мирассы. Титаны сопротивлялись, и оттого силы ключа таяли, как туман под светом Небесной Пары. Времени осталось мало.
        Женщина собралась с силами и встала. Буквально через несколько мгновений берег взорвался, обдав камнями. В ушах встал противной звон, а руку обожгло болью.
        Это все халумарская пушка. Попади она ближе, нежить больше дементэ. И как эти ненавистные халумари смогли углядеть?
        Женщина зашипела от боли и пошла глубь острова, оставляя за собой мокрые следы. Она точно знала, где находится обитель проклятой королевы. А теперь и пришлые знают. Надо спешить.
        Берег за её спиной снова взорвался, но на это раз не причинил вреда женщине.
        Продираться пришлось через густые, давным-давно, может быть, даже многие столетия не хоженые заросли. От боли в плече навалилась слабость. Но женщину было не остановить. Через сотню шагов она оказалась у развалин старого замка. Удивительно, что лес до сих пор не поглотил их.
        - Одумайся, - раздался тихий голос.
        Дементэ, шедшая, опустив глаза, подняла взор. Меж покрытых мхом обломков крепостной стены стояла Светлейшая.
        Бывшая Светлейшая.
        - Прочь, - процедила сектантка, остановившись.
        - Одумайся. Не иди дальше, - вытянув руки перед собой, повторила богиня.
        - Не смей указывать. Ты предала нас.
        Светлейшая медленно опустилась на колени.
        - Прости мою слабость. Ты сколько хочешь можешь ненавидеть меня, но не делай задуманного. Я прошу.
        - Ненавижу, - выдавила из себя дементэ. - Я верила тебе. Сестры верили тебе. А ты предала.
        - Я виновата. Но не иди. Плата за поступок будет слишком велика.
        - Плевать, - проронила сектантка и прошла мимо бывшей покровительнице.
        - Одумайся!
        Но женщина не слушала. Она пересекла засыпанную листвой площадь, торопливо поднялась по потрескавшимся ступеням и вошла в остатки донжона. На таком же засыпанном, как и площадь, полу валялись сгнившие потолочные балки и осколки черепицы. Лопнувшие стены окружали постамент, на котором в гордом одиночестве возвышался каменный трон. На троне восседал скелет женщины в истлевшем, некогда непомерно богатом платье. Покрытая паутиной и пылью ткань чудом ещё не распалась. Даже золотые перстни, цепи и корона потемнели от времени.
        А за спиной скелета, положив ему на плечи свои ладони, стаял призрак. Красивая женщина тридцати лет с царственной осанкой и усталым-усталым лицом.
        - Одумайся! - раздался в спину крик Светлейшей.
        Дементэ облазала пересохшие губы и сжала в кулаке печать, которую дал Инфант.
        Вот он, последний шаг долгого-долгого пути. Пути устланного мертвецами. Пути по выжженной душе.
        - Я пришла…, - начала свои слова сектантка, но Изохелла вдруг сжала кулаки и перебила.
        - Да что вам всем надо?! Зачем вы всем идёте и идёте ко мне?! Ни жить спокойно не дали, ни умереть не позволили! Иди прочь!
        Дементэ скрипнула зубами.
        - Не уйду! Ибо в наш мир вторглись пришлые! Они грозят погибелью всем нам! Я прошу, нет, я требую, чтобы ты спустила с цепи те самые тысячи демонов, чтоб были тебе подвластны, и уничтожила пришлых.
        - Одумайся! - истерично завопила за спиной Светлейшая.
        - Не одумаюсь! - быстро обернувшись к бывшей покровительнице, прокричала сектантка. - Это они во всем виноваты! Они убили сестёр!
        Дементэ снова повернулась к королеве и подняла над головой печать.
        - Я требую, чтобы ты уничтожила всех пришлых. Или открыла секрет, как их уничтожить.
        - Нет, - вдруг тихо ответила Изохелла и обошла свой трон, встав перед ним.
        - Что? - переспросила дементэ и сделала шаг навстречу проклятой королеве. - Но почему?! - Сорвалась она на крик.
        - Ты не знаешь, чего просишь, - устало ответил призрак. - Лучше попроси у меня золота, здоровья, любви. Послушай свою наставницу.
        - Она мне больше не наставница! И я требую! Иначе я брошу эту печать! Силы твои падут!
        - Ну и пусть. Зато я буду свободна. Я устала от тысячи лет заточения. А в бездне нет времени. Лишь пустота и тишина. Ступай, пока я не позвала стражу.
        - Нет! Я не уйду! - завопила сектантка. - Есть же пророчество, что нерождённые под светом Небесной Пары принесут войну этом мир. Ты должна! Ты обязана их остановить! И начали они с моих сестёр!
        - Я никому ничего не обязана, - спокойно ответила Изахелла, а потом вздохнула, медленно опустилась на ступени у своего трона и посмотрела куда-то за спину названной гостьи.
        Дементэ обернулась. У входа тронный зал стоял мокрый халумари, держа в руках свой карманный пистоль. Он часто дышал, словно очень торопился и чуть не выбился из сил, и переводил взгляд то на королеву, то на сектантку, то на Светлейшую.
        - Послушай, дитя, - с протяжным вздохом промолвила Изахелла. - Если ты захочешь убить пришлых, то умрут все люди этого мира. И те, что родились под светом Небесной Пары, и те, что лишь недавно вступили под ее длань.
        - Но почему? - с отчаянием протянула дементэ и сделала ещё один шаг к мёртвой королеве.
        - Да потому что давние-давние праматери и праотцы тех, кто рождён под светом Небесной Пары, сами когда-то были пришлыми. Несколько тысяч лет назад треснуло мироздание. Спасающиеся от разных смертей люди хлынули из других миров в наш мир, принося с собой только детей на руках, скот и самые ценные вещи. И так было не один раз. Первыми были нобийцы, перебив и съев прежний народ - потеряйцев. Да, только потеряйцы, потерявшее свой мир, всегда жили здесь. Потом нобийцев потеснили атланты, но сами не смогли удержаться. Народы приходили и приходили, перемешиваясь, как глина под руками гончара. Каждое вторжение оборачивалось большой кровью, и пришлые, которые не могли никуда уйти и не хотели умирать, оседали и принимали свет Небесной Пары, - Изахелла снисходительно взмахнула рукой. - Ступай. Твоё пророчество уже давным-давно сбылось.
        - Но… - протянула женщина, уронив руки и опустив голову, - как Шана и Сол это допустили?
        - А что они ещё могли сделать? Они были тогда младшими богами рассвета и заката, а бог потеряйцев, обезумевший от крови, тянул весь мир в Бездну. Шана и Сол объединились с богами пришлых, да не только люди прошли через грань миров.
        - Обезумевший, как Инфант, кровавого озера, - пробормотал за спиной сектантки халумари.
        Королева приподняла бровь и глянула на мужчину.
        - Я думала, это случится немного раньше, а вон оно как получилось. Но в любом случае была война богов, и Владыку низвергли в пустоту, где нет даже времени, а искусство воскрешения мёртвых под запретом. Ступай, дитя, ты зря пришла ко мне.
        Дементэ медленно опустилась на ступени и зарыдала, а когда ощутила на своих плечах ладони Светлейшей, подняла покрасневшие и полные слёз глаза.
        - Я просто хотела… Я просто думала, что сделаю, как лучше, - залепетала женщина.
        Покровительница мягко улыбнулась.
        - Я больше тебя не брошу.
        - Но мне больше некуда идти, - протянула навзрыд дементэ, а потом увидела, как рядом с ней на пыльные ступени опустился халумари. Он отложил в сторону свой пистоль и протянул женщине руку:
        - У нас есть врачеватели душ. Они помогут тебе забыть прошлое. Помогут перестать чувствовать боль.
        Женщина долго глядела на протянутую руку. В ней была уже не только боль, но и пустота от осознания бессмысленно пройденного пути и обречённости.
        Арселия - вот её имя, которого давно уже ни кто не произносил. Вот ее настоящее имя.
        Женщина медленно закрыла глаза, так же медленно кивнула и опустила свою руку на ладонь пришлого.
        Эпилог
        Генерал сидел на берегу реки и глядел на купающихся нагишом женщин. Весь отряд смывал с себя грязь и кровь после сложного похода.
        - Ваше Сиятельство! Осторожней! - бегала за юной графиней, как наседка, дочка Урсулы. В этом она была как мать: хмурая и суровая, быстро превращалась в клушу, когда касалось своей госпожи. Но стоит кому-то опасно приблизиться к графиньке, отважно бросается, как наседка, отбивающая цыплят от коршуна или лисы.
        - А ты догони! - звонко кричала пятнадцатилетняя феодалка, плеская водой в телохранительницу.
        Генерал с усмешкой крякнул и заговорил:
        - Блин, Юра, это мы должны были им электричество втюхивать, а не они нам.
        Я поглядел на Петра Алексеевича.
        - Лукреция вам волшебные генераторы продаёт?
        - Да, твою мать! - выругался генерал и замолчал, так как мимо него пробежала троица голых солдаток с разбегу нырнувших с головой в воду. Он вздохнул, приподнял брови и продолжил излагать возмущения: - Но деваться некуда. Придётся заключить с ней контракт на поставку артефактов. Резервный источник питания лишним не будет. Тем более что атомную электростанцию во внедорожник не засунешь. Она ушлая ведьма уже считает, сколько нужно обычных термосов, чтоб сделать такие генераторы, и уже подсчитывает, сколько может наскрести сельских ведьм, чтоб организовать цех. Вон, Марта уже записана в управляющие.
        - Термосы? - поморщившись, переспросил я и попытался представить, как может выглядеть подобное устройство.
        - Ну да. И чехол, и ёмкость для горючих материалов. А горлышко вместо кольца.
        Генерал закончил и расхохотался, а потом вдруг сменился в лице, снова став серьёзным.
        - Давай ещё раз про самолёт, пилота и все эти лучи смерти. Микроволновое излучение невидимо.
        Я посмотрел на начальника и провёл ладонью по голове.
        - Это иллюзия, чтоб целиться было проще.
        - Угу, как трассер. Ясно, - кивнул Пётр Алексеевич, а пилот?
        - Ну, распугали всю живность, вытащили из болот, а потом сделали крюк до небольшой деревни, как вы говорили. Оставили его там. А самолёт на всякий случай сожгли.
        - Ясненько. А та летучая биомасса?
        - Страхи Чёрного Оврага. Такие же духи, что и Чужик и Фарш, но сильнее, - ответил я. - Прикормил по дороге.
        Генерал снова вздохнул, поглядев на купающихся женщин.
        Я же выискал среди них Катарину, а после высказал не относящееся к девушкам:
        - Андрей подготовил рапорт на отправку его на Землю.
        Генерал снова кивнул, словно не был удивлён.
        - Что будет дальше? - снова взял я слово, подняв с земли камушек и бросив в воду.
        Начальник пожал плечами.
        - Будем дальше налаживать дипотношения с новой королевой, гильдиями магов и орденом. Послом у магов, думаю, будет профессор Глушков. Он хорошо себя зарекомендовал. Что до базы, то скоро построим санаторий для знати и богатых горожан. Построим несколько лабораторных корпусов. Возведём небольшой городок. База-то расти будет. Ну а в дальнейшей перспективе начнём прокладывать пути. Вряд ли это сразу железная дорога. Для начала простая приподнятая грунтовка. Есть проект фуры с гибридным двигателем для этих мест - не быстрой, но тяговитой. Седельный тягач с полным приводом, в том числе и на оси прицепов. А дальше видно будет. Мы задачу по разведке проклятых мест выполнили. Кстати, что ты в рапорте укажешь?
        Я набрал в лёгкие воздуха, задумался на секунду и ответил:
        - Оружие для противодействия нечисти испытано, контакты с отдельными потусторонними элементами установлены, есть возможность заплатить за перемещение через их территорию энергоносителями. Заключён долгосрочный контракт с тремя представителями местных неорганических форм жизни.
        - Так и напиши.
        Генерал в очередной раз кивнул, а затем хитро улыбнулся и поглядел на меня.
        - Что со своей ревнивой зазнобой будешь делать? Да и вообще, какие планы?
        Я ухмыльнулся.
        - Куплю домик в городишке рядом с базой и ездового бычка с колесницей, чтоб на работу успевать. А что до Катарины, то попросил Лукрецию зачаровать сувенирные поясные замочки, чтоб влечение было только к тому, кто носит другой замочек из парного комплекта. Естественно, пока замочек на поясе.
        - И что?
        Я поддел маленький медный замок, болтающийся на поясном ремне, и пояснил:
        - Катарина даже купается с таким на шнурке смирения. Боится, чтоб буду глядеть на других баб.
        - Действует? - с улыбкой спросил генерал.
        - Пока не понял. Я так задолбался за время этого похода, что сил нет проявлять какую-нибудь активность. Кстати, Инфант сбежал, но я знаю, где его искать.
        Пётр Алексеевич кивнул, принимая к сведению.
        - Это хорошо. Скоро им займутся…
        ***
        По берегу кровавого озера полз человеческий скелет в обрывках красных одежд. Скелет казался окунутым в грязное машинное масло. Жижа медленно стекала с костей, оставаясь на смятой траве, а сам мертвец с упорством, но обессиленно цеплялся пальцами за землю. Мертвеца, некогда гордо звавшегося Инфантом, жгла нестерпимая боль, она пронизывала его целиком. Родное озеро предало его. Родное озеро принесло ему эту боль. И не меньшие муки приносила ненависть к пришлым.
        Когда рядом с ним на корточки присел зверомуж в зелёных одеждах, лишь скрипнул зубами и повернул голову. А халумари небрежно и даже снисходительно заговорил:
        - Нравится? Это старая добрая фотоэмульсия с серебром. Её распылили с самолёта. Мы там удобрения для полей распрыскиваем. А потом сбросили бочку зелья в твоё болото.
        Инфант стиснул кулаки, а халумари продолжил, вытянув руку, в которой было нечто похожее на пищаль.
        - Не дёргайся. С тяжёлым генератором когерентного микроволнового излучения ты уже познакомился. Если коротко, то штучка называется мазер. А это ручной вариант. Не такой сильный, но тебе хватит. А если попробуешь поколдовать, то мы врубим генератор помех. Тоже переносной и ручной. У меня в кармашке лежит.
        Инфант стиснул рук и опустил голову на песок. У него уже не осталось сил, чтоб расправиться с наглецом, и, похоже, Небесная Пара отвернулась от него, раз не вмешалась.
        Дитя кровавого озера стукнуло кулаком о землю и рассмеялось сквозь боль. Высшие боги этого мира всегда благосклонны к людям, даже пришлым. Прощают их, как малых детей, и принимают под свою длань. Значит, и халумари станут рано или поздно частью этого мира.
        ***
        Городок. Маленький и необычный. Он рос вокруг норы в иной мир. Да и в самом городке жили пришлые.
        И сейчас на этот городок с далёкого холма наблюдали двое: высокая женщина в бело-золотых одеждах и мужчина в костюме оранжевых и алых тонов.
        Время шло. Ветер заискивающе колыхал волосы женщины, а потом она совсем по-человечески вздохнула и спросила, обращаясь к своему спутнику:
        - Сол, что ты думаешь об этих пришедших?
        - Мне они нравятся, - крутя в руках две шахматные фигуры, чёрную и белую пешки. - И думаю, они пригодятся, если откроется ещё одна нора, и в неё хлынут уже нелюди, да ещё и со своими богами.
        - Так и быть, - кивнула женщина. - Инфанта оставим им на растерзание?
        - Да, Шана. Этот выскочка надоел, - согласился мужчина, - если бы его пришлые не прижали к траве, сам бы пустил по его следу псов. И та парочка из старого легиона пусть приглядит за ним, а то ещё бед натворит.
        Сол подбросил на ладони фигуры и улыбнулся.
        - Шана, надо озадачить Изахеллу, чтоб приглядела за пришлыми, ибо не должны нарушать порядок вещей. Пусть у тех, кто поселился в нашем мире, впредь рождаются низкорослые смазливые мальчики и высокие девочки. Надо стряхнуть пыль с наследия проклятой королевы.
        КОНЕЦ ИСТОРИИ
        Послесловие