Сохранить .
Рентген [сетевая публикация] Ольга Викторовна Онойко
        Друзья и родственники колдуна Николая #6 Всё началось с того, что боевой некромаг Николай, злой и уставший, привёз кормов в кошачий приют. В дверях он столкнулся со Светлым волшебником, который вдруг попросил некромага решить вопрос с ходячим мертвяком. Николай отказал и думать об этом забыл. До поры.
        Ольга Викторовна Онойко
        Рентген
        Иногда спрашиваю себя: а если б я с самого начала знал, к чему это приведёт? Что бы я тогда сделал?
        Но толку теперь рассуждать… Я в начале и сам человеком другим был, и других людей за своих держал. К другим советам прислушивался.

…Некоторые волшебники и колдуны специализируются на гаданиях. Шаманам порой будущее открывается. Но - всё частично, обрывочно, ненадёжно. Отдельного дара предвидения нет. Пророки только в сказках бывают. А почему? Поэтому: меняются люди.
        Не всегда к лучшему.
        Начиналось всё почти безобидно.
        Привёз я кормов в Ульянин приют. Частью обычных, частью гипоаллергенных. Новенькие котики у Ульяны пол-приюта обстрадали со своей аллергией. Ох и несёт! С подъезда чувствуется.
        Время позднее.
        Я после работы уставший.
        Иду к дверям злой. Чем ближе, тем злее. И тут меня мужик какой-то за рукав ловит.
        Что я ему тем же часом в табло не втащил - это исключительно моей военной подготовки заслуга.
        - Что? - говорю.
        А он меня по имени называет.
        А я-то его впервые вижу.
        Вы как хотите, а меня такое нервирует.
        - Вы простите, пожалуйста, Николай!
        - Не прощу.
        Мужик поперхнулся.
        Смотрю я на него. Он - явно Светлый. И я почти уверен, что волшебник. А уверенность такая - она у нас, колдунов, на пустом месте не случается. Значит, волшебник не из последних, раз от него даром пасёт, как дерьмом от аллергических котиков.
        Что ему надо от некромага без четверти полночь?
        - Вы простите, - мямлит волшебник, - я по чистой случайности… я ведь спускался с Ульяной Ильинишной ругаться, запах, ну вы понимаете… а так вышло, что поговорили по-хорошему и вроде как добрые соседи теперь…
        - Тебе чего надо, дядя? - спрашиваю.
        Он на меня щенячьими глазами смотрит.
        Но у меня к этому иммунитет выработался. Да и глаза у клирика моего Серёженьки поубедительней будут. Этот-то волшебник пузо себе отрастил уже и щёки как у хомяка. Глазки, прямо скажем, не очень.
        - Николай, - лепечет, - извините, пожалуйста, вы не поможете?
        - Не помогу.
        Я им что, клирик Серёженька, всем подряд помогать? На шею ж сядут, ножки свесят, вези да нюхай.
        - Простите… - сник волшебник, - я только совета попросить хотел.
        Я плечами пожал.
        - Совет, - говорю, - можно.
        А что?
        Совета-то мне не жалко.
        - Понимаете, - говорит волшебник, - вы же некромаг, я знаю. А у нас в районе ходячий мертвяк завёлся. Задолбал уже, сил никаких нет. Ходит и талдычит: «Передайте жене, передайте жене моей». А спросишь, что ей передать, - так он не помнит. Плакать начинает и руками размахивать. Что с ним сделать можно?
        - Позвоните куда следует.
        - Мы звонили! - отвечает волшебник и ещё жалобней смотрит. - К нам три раза приезжали. Искали его по всему району, не нашли. Он прячется где-то. Нам и говорят: больше не станем приезжать, ловите его сами, поймаете - приедем. Тем более - он безобидный.
        Я прикинул: на дворе начало марта, погода собачья. Три раза приезжали - значит, примерно в начале зимы мертвяк появился. Ясно всё, как день: и почему не нашли, и что дальше будет.
        Говорю:
        - Весна придёт, завоняется ваш мертвяк. Вы его по запаху найдёте. А пока не завонялся, посылайте его матом, он уйдёт.
        Волшебник глазами лупает.
        - А как же женщины? - говорит. - А если с ребёнком? Она ведь и не убежит от него, и матом нельзя…
        - Не понимаю я таких женщин. Пусть лучше ребёнок с гнилым трупом пообщается, лишь бы матом не ругался.
        Он ещё что-то сказать хотел, но тут мне Марья дверь открыла (вот уж воистину ясновидящая, я и позвонить не успел) и я от него спасся.
        А там и думать о нём забыл.
        До поры.
        В приюте у Ульяны атмосфера тягостная была. И не в котиках дело. У котиков аллергия пройдёт через пару недель. Придут клирик Серёженька и берегиня Нелли, друг дружку зарядят перекрёстно, погладят котиков день, погладят другой - и не станет у них аллергии…
        Марья у Ульяны сидела - жаловалась. Ульяна человек сердобольный, не только котика, и человека всегда обогреет и чаем напоит.
        А Марью я после некоторых событий уважать стал. Железная девка, не смотри, что фитюлькой кажется. Мужества в ней побольше, чем в иных мужиках. Когда такой человек жалуется, значит, вправду ему туго пришлось. Достоин он, чтобы его выслушали.
        Поэтому корм я из машины перетаскал, а после не отказался от Ульяниного чая. Хоть ночь глухая и домой мне давно пора, но мало ли, вдруг иная помощь понадобится девкам…
        А Марья про сестру свою младшую, Варю, рассказывает.
        Семья у них потомственных ясновидящих. Прадед их великий был ясновидец и герой. Разведчик. Ему в Твери памятник стоит и улица его именем названа. Жила в Твери семья прежде, лет пятнадцать только, как в столицу перебрались…
        Сестра Варя - Марье погодок, но были они всегда как близняшки. Очень любили друг дружку сёстры, не ссорились никогда.
        Обеим могущества родового досталось полной мерой. Варе - вроде как даже больше.
        Только дар - это одно, а мозги - совсем другое. Выросла Варя, как сказать-то… не очень умной.
        Бывает.
        - В чём беда? - говорит Марья. - Она видела… всех насквозь видела. Только не понимала, когда говорить можно, а когда лучше рот на замке держать. Как ляпнет что-нибудь! И только потом понимает, что ляпнула.
        - Это и без ясновидения бывает, - заметила Ульяна.
        - С ясновидением - гораздо хуже.

…Пришло время Варе поступать.
        Дар у неё великий, конечно, только ясновидящие экзамены отдельно от прочих школьников сдают. Под особым надзором. Не увидишь правильных ответов, знания нужны. И получила Варя свои заслуженные баллы, невысокие.
        Куда деваться?
        В полицейский колледж её бы с любыми баллами взяли. Оторвали бы с руками. Ясновидцы в полиции нужны до зарезу. Только не идут они туда: морально уж очень тяжело. Даже закалённая психика не выдерживает. Ведь им на преступления глазами смотреть приходится, будто свидетелям. Ладно ещё кража или мошенничество. А если убийство? Тяжкие телесные? Мало в полиции ясновидящих, и те по большей части суровые мужики. Варя, нежная девочка, не пошла, хотя звали. Можно понять.
        Был в Твери другой колледж, медицинский. У колледжа - директриса, старуха древняя, ещё постарше моей прабабушки. Она прадеда сестёр лично знала и уважала. Руководила она колледжем ещё с тех пор, как не было колледжа, а было сестринское училище. Если вокруг тебя всю жизнь девочки юные, целительницы и исцеляющие наложением рук, а сама ты человек добрый и справедливый - ты и не сто, а все двести лет проживёшь.
        Взяли Варю в колледж. Предоставили общежитие.
        Старалась Варя, усердием брала. Дар свой училась применять обдуманно. Начала понимать, к какому врачу надо отправить пациента. Непонятные анализы разбирала и объясняла. Всё говорило, что станет она хорошим, нужным специалистом. Пусть не врачом, а только медсестрой, - но такой медсестрой, которая жизни спасать будет.
        Перешла Варя на третий курс.
        И дар её начал таять.
        Сижу, молчу. Слушаю внимательно.
        Марья чуть не плачет. Ко мне не обращается, не ждёт от меня сочувствия. Ульяне горе доверяет.
        - Варя говорит, она не видит даже, когда мы с мамой ей напишем или позвоним! Мы ведь любим её, а это проще всего - увидеть тех, кто тебя любит… Такое и не ясновидящие умеют… Понимаешь, это как ослепнуть и оглохнуть. Мы мир совсем иначе воспринимаем… нам в школе доклады задают… сочинения… опишите, как видят мир люди с другим даром…

«Так, - думаю я, - совсем уже девка бредит». А глядят они с Ульяной друг на дружку, и вижу, сейчас обе разревутся.
        - Ну-ка стоп! - говорю.
        Обе на меня уставились.
        - Марья! Это же не потворено на слепоту, как я понимаю?
        - Нет, конечно, - вскинулась Марья. - Потворенность не отнимает всё целиком. Она локальная - на тему, на место… Да ведь её увидеть можно и снять! Даже самому!
        - С вами, ясновидящими, такое - не из-за потворенности - бывает вообще? Или Варя первая?
        Марья головой покачала.
        - Крайне редко. Очень, очень редко. Но бывает.
        - Ни с того, ни с сего? Или причина всё-таки есть?
        Марья подумала.
        - Тяжёлая депрессия. Манифестация психоза. Посттравматическое расстройство. Некоторые… эндокринные нарушения.
        - И что из этого списка нашли у Вари?
        - Что?
        - Она в сестринском училище! - говорю. - Вокруг медики. Там что, нет никого, чтобы её обследовать?
        - Есть, конечно…
        - И что?
        - Эндокринного расстройства нет. А психоз - слишком страшная и явная вещь, его бы весь колледж заметил.
        - Ага, - киваю. - То есть остаются депрессия и посттравматика. Марья! Варя точно ничего не скрывает?
        - Ч-что?
        Марья всегда бледная как смерть, ни разу я румянца у неё не видел, но тут она как будто ещё белей стала. В пол-лица - совиные ясновидящие глаза. Ульяна встрепенулась, затревожилась. Кошка пёстрая к хозяйке на руки вскочила, лбом в грудь уткнулась, стала мурлыкать, успокаивать.
        - Н-нет, - отвечает Марья, пальцы к виску прижимает. - Нет, Николай… как же это возможно? Ведь у неё отец, мать, я - все ясновидящие! Как она могла бы что-то от нас скрыть?! Мы первым делом все сразу смотреть стали!
        - Ты сказала - Варя была сильней даже тебя.
        - Да…
        - А родители? У них дары какой силы?
        Марья глаза закатила и на табуретке обмякла, будто в обморок собралась. Но не рухнула. Всё ж таки ясновидящие крепче, чем кажутся.
        - Не настолько, - говорит Марья едва слышно. - Мы с Варей… в прадедушку пошли. Мама с папой… не настолько зрячие.
        - Ясно.
        - Что ясно?!
        - Тихо, - говорю, - спокойно.
        Есть у меня друг Витька Слободский, колдун-оперуполномоченный. Иногда звонит мне, когда помощь по моему профилю нужна.
        От него я эту историю знаю.
        Был случай: мужика машина сбила. Пьяный сдуру дорогу перебегал - ночью, в чёрной куртке и штанах. Водитель его не увидел. Да не в водителе дело. Сбитый встал из могилы, начал к людям приставать. Простите, да простите. Сам уже не помнил, у кого и за что ему прощение требовалось. Опасен не был. Застали его на улице, Витька вызвонил меня, я его быстро упокоил. Но перед тем Василич, полицейский ясновидящий, жмура допросил и рассмотрел получше. Витька напоследок выяснить хотел, за что ему прощение надобно.
        Сработала у опера интуиция.
        Сознался жмур в пяти изнасилованиях. Два дела тогда закрыли. Трое заявления не подавали. Как я теперь понимаю, неспроста его машина переехала. Сумел урод тронуть эринию-мстительницу, она его и прихлопнула - чужими руками, то есть колёсами…
        А вспомнил я об этом потому, что одна из пострадавших, волшебница, тогда дара своего на время лишилась. Но там загадки никакой не было - те же самые депрессия и ПТСР. В клинике неврозов лежала, вылечили.
        Если Варю изнасиловали… Возможно, больше всего на свете она хотела, чтобы никто этого никогда не увидел и не узнал. Особенно - родители и сестра. Всю свою могучую силу она вложила в это желание и закрылась так надёжно, что заодно закрылась от всего мира.
        Это было бы логично, будь она волшебницей.
        Но она ясновидящая.
        Как можно изнасиловать ясновидящую?
        Да, у ясновидения есть ограничения. Ясновидящие не могут читать людей, которых никогда не встречали, и вещи, к которым не прикасались. Вор может забраться незнакомый, убийство может быть случайным или в состоянии аффекта, когда убийца не понимает, что творит. Но насильник-то знает, что он собирается сделать.
        Или всё сложнее? И ясновидение не так устроено? Я в даре этом слабо разбираюсь. Близких друзей или родственников-ясновидцев у меня нет. Двух Марий только знаю, и обеих - не больно-то хорошо.
        Как бы так Марье намекнуть, чтоб она в истерику не впала?
        - Марья, - говорю, - вы с родителями делали что-нибудь?
        - Что?
        - Откуда мне знать? Ты мне ответила, из-за чего с ясновидящей может такая беда приключиться. Значит, у кого-то такое уже было. Кто-то опыт имеет. Психические расстройства лечатся. В наше время и таблетки есть хорошие, и врачи толковые. Если у Вари депрессия случилась… ну, допустим, от несчастной любви, ей же сколько лет? Самый возраст, чтоб от любви загибаться…
        У Марьи тоска на лице. Жуткая, жёлтая. Я аж замолчал.
        - Депрессия у Вари, конечно, есть. Сейчас, - отвечает Марья. - Только не причина это, а следствие. А в чём причина - того никто не знает, не видит.
        - Не может такого быть, чтоб никто в этом не разбирался, - говорю. - Давай, что ли, я поспрашиваю. У прабабушки, у шефа моего. Выйдем на профессоров каких, может, заграничных, если у нас нет.
        Марья глаза прикрыла. Улыбнулась - так, что лучше бы не улыбалась.
        - Спасибо, - говорит. - Только… без толку всё это.
        - Нет-нет, - тут Ульяна привстала, кошку прижала к груди, - Маша, Николай прав! Нужно что-то делать!
        - Ульяна верно говорит.
        - Я думаю, вам надо поехать к Варе, - сказала Ульяна. - Просто взять и всем вместе поехать. Подарков ей привезти, обнять её, в кафе-мороженое сводить. Знаешь… мой дар хоть и называется «говорящая языками зверей и птиц», но ведь люди - те же звери. И людей, и мохнатых - всех одинаково надо обнимать, любить и кормить вкусным.

«Ох, девка», - думаю я.
        У Марьи слеза по щеке…
        И тут меня осенило.
        Вспомнил я, о чём болтал мой клирик Серёженька, вечером того дня, когда последний советский экзорцист разделался с демоном мирового капитала.
        Мы в сражении не участвовали. Мы в машине сидели и болели за Владлена Максимовича. Но перепугался Серёга как последний заяц. Потом от облегчения трепаться начал обо всём подряд. Я его затыкать не стал.
        Что-то он нёс про какого-то завуча. Про братьев Кузнецовых в обличье воронов…
        А, вот что!
        Дар.
        Его дар клирика.

«Он не очень большой, - сказал Серёга, - но очень жёсткий. Как щит».
        Что «не очень большой» - это Серёга поскромничал. Или равнялся по товарищу майору Знаменскому, который, между нами, вообще не человек. В сравнении с ангелом небесным дар, конечно, не очень.
        А что жёсткий Серёгин дар до полной непробиваемости, я сам лично имел возможность проверить.
        Профессиональное заболевание ясновидящих - полиорганная недостаточность. Это я знаю давно и совершенно точно. Об истаивании дара я услышал сегодня впервые. Я верю, что Марья сказала правду. Не вижу причины сомневаться в её словах. Всё это значит только, что истаивает дар действительно очень редко и пострадавших можно пересчитать на пальцах.
        Может, такая профессиональная деформация у меня - у Тёмного, боевого некромага.
        Может, интуиция работает.
        Но гложет меня подозрение…
        А, мрак и жмуры!
        Очень глупо это - считать, что твоя интуиция работает лучше, чем ясновидение одарённой, причём одарённой как мало кто.
        Но я подозреваю внешнюю угрозу.
        Даже не так. Я подозреваю что-то, от чего Варю может спасти Серёга, если закроет её своим непробиваемым, невероятным по мощи даром-щитом.

* * *
        С чего мне мысль такая пришла?
        Опыт.
        Была беда с кошачьим приютом. Кто виноват? Упырь рядом завёлся.
        Была беда с родителями братьев Кузнецовых. Кто ей причина? Профессор Степанов, ублюдок редкостный.
        С домохозяйкой Ритой беда? Со школьницей Таней? Одну коллектор-подлец подставил, другую - отец-дурак, с демоном связавшийся.
        Что-то мне подсказывало: и здесь тоже мы найдём причину вовне.
        Серёга меня сразу поддержал, едва услышал. Он, конечно, знал о том, что случилось с Варей - он Марье близкий друг. Считал Серёга, что Ульяна кругом права, и нужно Марье с родителями ехать в Тверь и вести Варю в кафе-мороженое.
        Эх, Светлые! Бестолковый народ.
        Когда я Серёге мысль донёс, что не родители, а мы с ним с Марьей ехать должны, и не мороженое покупать, а закрывать пострадавшую от возможной угрозы - клирик аж подскочил. По комнате заметался, раз десять повторил: «как же я не догадался, как же я не догадался сам». Я на него смотрел - смеялся.
        И только когда я за руль своей ласточки сел, а со мной в машину сели Серёга и Марья, осознал я, что снова в здравом уме и абсолютно трезвый ввязался в спасение слабых и беззащитных.
        А что они без меня смогут?
        Если там вправду преступник или нечисть какая отборная, умудрившаяся у человека дар сожрать - что? Положим, Серёга оглушить сумеет, на полчаса-час. Убегут они. На этом всё. И далеко они убегут? Там уж наверняка не упырь мелкий, которого клирик может дотла спалить.
        Раз я за руль сел, не на поезд же их посылать. Довезу.
        Что поделать! Пресекать это надо было раньше. Давным-давно пресекать. А нынче и прабабушка моя за Кузнецовых вписалась, и сам я в тех же делах завязанный…
        Поздно.
        Может, и хорошо, что поздно.
        Тронул я с места.
        Разворачиваюсь, из двора выезжаю. Подморозило ночью. Скользко.
        Мимо по тротуару знакомая фигура фланирует, на хомяка похожая. «Вот и он», - думаю. Тот самый волшебник, который мне на жмура ходячего жаловался. Любопытно, когда того жмура найдут и чего он жене передать хотел…
        А Слободский в похожем деле за мертвяка зацепился.
        Совпадение?
        Наверно совпадение.
        Мертвяк в Москве, Варя в Твери. Какая тут может быть связь?
        Суббота. На дорогах свободно. Только скользко очень. Поэтому ехали мы медленнее, чем я накануне рассчитывал. Думал, за полтора часа добёремся; ан нет, вижу, не меньше двух выйдет.
        Благо, машина моя к присутствию в ней Серёги уже привыкла, не растерялась и не испугалась. Поставил я её на шоссе, а там и руль отпустил. На скользкой дороге я ей только помешать могу, у неё реакция быстрее моей.
        Обернулся я к Марье через спинку кресла, спрашиваю:
        - Как там Варя?
        Марья хмурится.
        - А машина точно видит дорогу?
        - Лучше меня видит. Ты рассказывай.
        Марья вздыхает.
        - Я вчера звонила, предупредила, что мы приедем. Варя… даже не обрадовалась. Она как будто уставшая очень. Это из-за депрессии.
        - Да, - говорит Серёга печально, - будешь тут уставшей… Коля, а может, всё же лучше было наоборот, её попросить приехать?
        - Мы не то что попросим. Мы, я думаю, сегодня же вечером её к родителям повезём.
        Вижу, не понял он меня.
        - А тогда зачем мы едем? - спрашивает. - Ты просто хочешь её на машине отвезти?
        - Нет.
        - А что?
        Иногда всё же Светлые удивительными дураками бывают.
        - Серёга, - говорю, - если там действительно внешняя угроза - она опасна не только для Вари! Там целый колледж, толпа таких же беззащитных девчонок. Их всех мы к родителям не развезём. Надо смотреть на местности и принимать меры.
        - Ой, - говорит Серёга и краской заливается. От ушей прикуривать можно.
        - То-то же.
        - О-ой, - вторит Серёге Марья. - Даже я об этом не подумала. Как нехорошо. Надо посмотреть… Коля, я посмотрю!
        - Я сам посмотрю. Глазами. Лишние полдня погоды не сделают, а изучить обстановку надо.
        И с чего я взял, что я должен этим заниматься?
        Можно было шефу рассказать, он бы позвонил кому следует. Комиссию бы собрал для расследования. Только комиссии уж очень долго собираются, даже по звонку моего шефа…
        А, ладно. Чья школа-то? Шефа и школа. Если неизвестно, кто ответственный, а ты рядом, здоров и цел - так бери ответственность на себя. Мужчина ты или где?
        Пока ответственный сыщется, жертв вдесятеро больше будет.
        Доехали мы спокойно, быстро. Нашли общежитие. Оно на проспекте Ленина, от Волги недалеко. Здание советское, типовое. Шум весёлый стоит. На крыльце девица сидит татуированная, бренчит на гитаре для подруг. Неужто гитару не жалко? На улице холодно, сыро, промозгло. Что собственных рук ей не жалко - это понятно. Целительница, небось. Такая и не простынет, и не поморозится.
        На машину мою девицы покосились и носы задрали - игнорируют, значит.
        Марья сестре позвонила.
        Вышла Варя минут через пятнадцать.
        Ну и видок у неё был…
        Она и вправду на Марью похожа как близняшка, а Марья скелетина бледная, одни глаза. Варя же ещё бледней стала, совсем кожа да кости. Как из концлагеря, ей-ей. Насквозь прозрачная.
        Села в машину, поздоровалась. Серёга сразу к ней повернулся. Руку ей пожал, как бы вроде по случаю знакомства.

«А если вправду угроза внешняя и он девку сейчас закроет, - думаю я, - она как, сразу исцелится?»
        Честно говоря, хотелось, чтоб так и было. Так ведь гораздо проще.
        Ничего не произошло.
        Ну, действуем по плану. Это значит - везём Варю в кафе, кормим тортом (погодка нынче явно не для мороженого), а целая и не пострадавшая ясновидица Марья на сестру внимательно смотрит и пытается разобраться.
        Марья с Серёгой попытались Варю разговорить, стали про учёбу спрашивать. Но та еле-еле отвечала, будто через силу. В самом деле казалось, что устала она смертельно и ничего ей уже не надо. Но нельзя же было просто сидеть и на неё убитую пялиться. Волей-неволей заговорили мы друг с другом.
        - А что, - спрашиваю, - много ли в колледже студенток с другими дарами? Не целительниц?
        Марья на сестру косится. Вместо неё ответила:
        - Много. Мы даже удивлялись. Варя тоже думала, что одна такая будет.
        - А кто у них там?
        - Да разные люди. У Вари соседка - ведьма. Очень хорошая девушка, они дружат.
        - Да, - говорит Варя печально, - Мира даже убирается за меня теперь. Стыдно…
        Я хмурюсь. Ведьма? Нет, пережечь друг друга эта Мира могла бы только с экзорцисткой и только если обе в полной бессознанке были. Положим, девочки тоже могут накидаться до отключки, но пережигание - вещь простая, явная и даже детям известная.
        - А так кого только нет, - продолжает Марья. - Говорящая языками, с телекинезом девочка, техномагичка… А педиатрию ведёт, вообрази только, пирокинетик.
        Тем временем нашли мы ресторан почище. Светлые мои, конечно, в какой-то забегаловке собирались притулиться (видно, студенческой), это я их в приличное место повёз.
        Погоди!.. их ещё уговаривать придётся, что я угощаю.
        Сели.
        Глянули в меню трое, с лица спали и заказывают все как один по чашке чая. А глаза такие голодные-голодные! Время-то обеденное, а мы с утра не евши. Я чуть со смеху не покатился.
        - Ну нет! - говорю. - Сейчас возьмём первое, второе и компот. А кто будет плохо кушать, того дядя Коля будет ругать.
        - Коля, но…
        - Никаких там. Молчать и слушаться.
        Смотрит на нас официант, и вижу я, как на лице его отражается напряжённая умственная работа. Что за компания такая странная? Вроде бы два парня, две девушки, всё понятно. Девушки одеты бедно, зато худющие как скелеты - оно нынче престижно. Кто тут кем кому приходится?
        - Посчитайте, - говорю ему, - всех вместе, и счёт сразу мне, пожалуйста.
        Трое одновременно на меня посмотрели, одновременно засмущались и в стол уставились. «Ну и команда у меня, - думаю, умилившись. - Никаких комедий не надо».
        Трое Светлых, значит, молчат-молчат, и чем дольше молчат, тем больше смущаются. Неловко как-то выходит.
        - Ладно вам, - говорю. - Я к вам потом в гости приду, вы меня чаем напоите.
        Даже Варя улыбнулась.
        Серёга встрепенулся, помялся. Говорит:
        - Всегда меня это удивляло.
        - Что?
        - Дары и профессии, - он даже руками помахал. - Несовпадение. То есть понятно, бывают сложные случаи, какие-то жизненные ситуации… Семейные династии, в которых иногда неподходящий проявляется дар. Но ведь это не исключения - когда люди идут в не свою специальность. Таких очень много.
        - Что ж тут удивительного?
        Серёга глазами лупает.
        - Самому себе трудности создавать, - отвечает удивлённо. - Ограничивать себя в развитии… в карьере даже. Ведь гораздо больше можно сделать, если дар свой природный использовать! А здесь, например… Хорошо, телекинез можно в медицине применять. И техномагия тоже полезна: сейчас много сложной техники в больницах. Но пирокинез?
        - А, - говорю, - Серёга. Ты этого не понимаешь, потому что тебе повезло. У тебя конфликта нет.
        Серёга вздохнул.
        - Я знаю, что бывает конфликт. Но действительно не понимаю. Ни по-человечески, ни как теоретик-даровед. Откуда он? Зачем? В чём его смысл?..
        В чём смысл - это к философам вопрос. Наверное.
        А дело такое: есть дар, есть профессия и есть призвание.
        Это разные вещи.
        Если рассуждать логически, кажется, что они должны совпадать. Это же естественно. Это по природе. Они должны совпадать… пускай не всегда, но хотя бы в большинстве случаев. Говорящий языками зверей и птиц, конечно, любит животных и будет работать с ними. Целителю прямая дорога во врачи, пирокинетику - в пожарные. Что может быть правильней и нормальней, чем программист-техномаг?
        Но люди - существа нелогичные. И эта логика тоже срабатывает не всегда.
        Что там! В порядке исключения она срабатывает. Если профессия совпадает с призванием и рифмуется с даром - это огромная удача. Даже счастье. Чаще бывает, что совпадают два из трёх, и это тоже очень хорошо. Но так же часто совпадений нет, и человека всю жизнь раздирает натрое.
        И целитель мечтает строить ракеты, а зарабатывает статьями в журналы.
        И техномагесса работает юристом, а призвание у неё - берегиней о детях заботиться.
        И говорящий языками ненавидит животных и держится от них подальше.
        Фильмы об этом постоянно снимают. Я их не смотрю. Раздражает, когда так по эмоциям бьют.
        - Коля, а ты?
        - Что - я?
        Серёга не сразу ответил: слова подбирал.
        - Непохоже, что у тебя внутри какой-то разлад. Значит, тебе повезло? И ты… - тут он снова засмущался и слова начал жевать: - хорошо… относишься к мёртвым людям?
        Я заржал.
        - Я некромаг, - говорю, - а не некрофил. Жмуров никто не любит. Бывают, конечно, романтические истории, когда ты чьё-то последнее желание или последний привет из могилы живым передаёшь. Но редко. Мертвяк вставший обычно уже и не помнит ничего, и не соображает. Ведь из-за чего они встают чаще всего? Из гнева, из зависти самой чёрной и злой, из ревности, случается. Встают, потому что убивать хотят. Чтобы рядом с собой кого-то в землю сложить.
        - А почему ты выбрал такую профессию? Ты хотел защищать людей?
        - Защищать людей - это ваше дело, Светлое.
        - А ты?
        - А я, Серёга, войну люблю.
        Клирик только моргнул. Сколько мы друг друга знаем, а он всё равно удивляется. (Марья, конечно, не удивилась. Варя тоже не удивилась, но она из-за депрессии заторможенная, даже я вижу.)
        Усмехаюсь.
        - Когда наши вертолёты эскадрильей идут, - говорю. - Когда у тебя автомат в руках и магазинов полон подсумок. Когда вокруг такие же лбы здоровые - автоматчики и огнемётчики, ведьмы-снайперши с винтовками, оборотни в погонах. Братья и сёстры. Каждый готов тебя в бою прикрыть и тебе довериться. Это, знаешь, Серёга, редкое чувство. Окрыляющее.
        Серёга кивает с облегчением.
        - Понимаю. Боевое братство.
        - Я бы, может, в ЧВК пошёл, - прибавляю. - Только в обычной войне людей убивать надо. А наш противник сам давно уже дохлый.
        Услышал это Серёга - разулыбался так, будто я ему подарок сделал.
        Тут нам наконец и обед принесли.
        За обедом я на девчонок поглядывал. Болтали мы, конечно, о посторонних вещах - могли бы хоть о погоде болтать, неважно. Марья о задаче своей ни на минуту не забывала. Напряжённая сидела, вытянутая вся, чуткая, как охотничья собака. Контрастные они с сестрой: с виду как близнецы, но внутри разные.
        - Коля, - говорит Серёга, - я давно спросить хотел…
        - О чём?
        - Ты не отвечай, если вам не положено.
        - Чего не положено?
        - Ты часто в командировки летаешь, - и опять он застыдился, чаще заговорил: - ты не думай, я не слежу, я просто случайно заметил…
        - Ну, летаю.
        - Это значит, что постоянно где-то какая-то серьёзная опасность.
        - Есть такое.
        - А почему? Кто и где так часто… встаёт, чтобы военных некромагов посылать?
        - Страна большая, Серёга. А военизированных частей мало. Москва, Пермь, Владивосток. Во Владике-то самая жара, каждый день люди мотаются. Зубры они там… то есть тигры амурские, покруче нас.
        - Но почему?
        - Сам не догадываешься?
        - Если честно, нет.
        - Эхо ГУЛАГа, в основном. С девяностых - бандитские войны прибавились. Там такие ублюдки - их упокоишь, они второй раз встают… Тут, в европейской части, ещё немцы бывают. Но реже.
        - А может оно когда-нибудь… закончиться? Ну не бесконечные же они.
        Я плечами пожал.
        - Я с Антоновским мятежом дело имел, а он почти сто лет назад был. Умершие от голода бывают аж с середины девятнадцатого века. А вот блокадники, кстати, не встают… Красноармейцы почти не встают. Все уснули в блаженстве.
        - Только ангелами возвращаются, - сказал клирик.
        - Да.
        Помолчали мы, вспомнили майора Знаменского.
        Жаль, нельзя ангелов призывать просто так. Особый повод должен быть для того, угроза великая, с какой людям не справиться. Интересно, чем они там заняты, на небесах?
        И тут Марья что-то увидела.
        Вилку Марья уронила в тарелку. Привстала, через стол наклонилась к сестре.
        - Варя!
        Та ела вяло и мало, и голову подняла не сразу.
        - Маша? Что?
        - Третий курс, - говорит Марья. - Почему всё сходится к третьему курсу?
        Варя головой покачала.
        - Если бы я знала. Я ничего не вижу.
        - А не надо видеть. Не надо. Увижу - я. Ты подумай! Подумай и скажи! Что произошло перед третьим курсом? Такое, чего не было раньше?
        И руку протягивает Марья, за плечо хватает сестру. Взвинченная вся, глаза сверкают. «Эге! - понял я. - Да это она не просто так берётся. Это она с неё информацию читать собирается. Ну… мрак и жмуры. Сейчас увидит изнасилование».
        Варя на сестру смотрит тоскливо. А с Марьи как будто искры сейчас полетят.
        Я задумался уже, что делать, если девки разом в истерику ударятся. Водой их отпаивать? Или Серёга их за руки подержит и успокоит? Он умеет…
        Глаза у Марьи шире и шире открываются. Рот она разинула, воздух хватанула, как рыба.
        Да что такое?
        Марья сестру отпустила, на стул упала, сидит - глазами хлопает. И говорит наконец:
        - Ты… сделала… флюорографию?!

* * *
        По закону студенты должны делать флюорографию раз в год. Справка нужна для заселения в общежитие. Принести её и сдать положено до десятого сентября.
        Студенткам колледжа, конечно, было неистово лень. Ни учебная часть, ни комендантша не лютовали. Все понимали прекрасно, что в окружении четырёх сотен целительниц ни одна туберкулёзная палочка не выживет.
        Но старушка директриса попеняла девочкам, что они подводят её, не выполняют правила. Все её очень любили и из любви слушались. И студентки дисциплинированно пошли на «флюрку».
        Это было единственное необычное событие, случившееся с Варей.
        Каюсь, я сам с открытым ртом посидел немного.
        - Так, - говорю, - Марья! Это что, вправду единственная вещь?
        - Получается, так.
        - Варя, ты во время этой флюрки что-нибудь видела подозрительное?
        - Нет.
        - А кто-нибудь ещё после этой процедуры себя плохо почувствовал?
        - Я не знаю.
        - И слухов нет? Разговоров? Не жаловался никто?
        - Я не знаю. Я же не со всеми знакома. А случайно прочитать при встрече… я потом уже не могла…
        - Где рентген делали?
        - В районной поликлинике.
        - Мрак, сейчас суббота… Там если кто и есть, то только дежурные.
        - Коля, что ты хочешь сделать? - спрашивает Серёга.
        - Пойти и посмотреть. С рентгенологом побеседовать. Или кто там может что-то знать… Так!
        Это я большой молодец был, что сразу счёт попросил.
        - Закругляемся, ребята! - велю. - Едем быстрее, пока они все домой не ушли. Варя, дорогу знаешь?
        - Да.
        - Даже если там никого нет и всё закрыто, - объясняю, - следы разные могут быть. Стены - они многое помнят. Я пару заклятий полезных знаю, а Марья… Марья, готовься.
        Долго ехать не пришлось. Мы в соседнем районе были. Догнал я до конца улицы, во дворы свернул - вот и поликлиника. С виду тоже обычная. Клумбы у крыльца, на клумбах сугробы серые. Охраны нет, да и зачем она тут.
        Двери открыты. В гардеробе пяток курток висит - значит, кто-то сейчас на работе.
        А в регистратуре сидит матёрая ведьма. Очки на носу блестят.
        - Вы к кому?
        - Здравствуйте! - говорю. - Как можно с вашим рентгенологом связаться?
        Ведьма сначала губы в куриную гузку скривила, а потом вообще всё лицо. Не знаю, как ей это удалось. И - обратно в бумаги свои уткнулась, как будто в них что-то важное.
        - Как с вашим рентге…
        - Глаза есть! - рычит ведьма.
        Чего?
        - Глаза, - говорю, - есть, окулист не нужен. Рентгенолог нужен. Как с ним связаться?
        Тут Серёга сзади лепечет:
        - Коля, Коля!..
        - Чего?
        - Тут на доске написано, бумажка висит…
        - Щас посмотрю, - откликаюсь. Мало ли, вдруг и правда клирик чего-то важное заметил? - Вы, имя-отчество не знаю ваше, можете телефон…
        - Не могу! Иди, там твой приятель тебе зачтёт!
        Ну и злющая же баба! Где их только берут таких.
        - Николай, - это Марья говорит, - тут объявление висит. Рентген в отпуске, кому назначено, тех в другую поликлинику посылают.

«Ну нам-то без разницы, - думаю, - нам конкретный человек нужен и конкретный аппарат». Если рентгенолог в отъезде, значит, дорога нам к главврачу или его заму. Только как добраться до них? Домашние телефоны нам тут точно не дадут. Возвращаться, ждать, из Москвы звонить, пытаться что-то объяснить, да чтобы не послали куда подальше с доморощенным моим расследованием… Опера Витьку припрячь? Витька тут не поможет, слишком всё мутно пока. К операм надо идти с конкретикой.
        Оглянулся я на Варю примученную, и такое меня взяло раздражение, что пуще злости.
        Глаза, значит, есть?
        Ну, держи глаза шире.
        Только Светлых вывести надо. Нехорошо им такие фокусы показывать.
        Шагнул я к моей команде, велю:
        - Идите отсюда, ждите у гардероба. Прикиньтесь ветошью и не отсвечивайте.
        Светлые так глаза и растопырили.
        - Коля, что ты собираешься сделать? - спрашивает Серёга.
        - Что надо.
        Вернулся я в регистратуру, остановился у доски. Кинул взгляд на ведьму: она на меня не смотрит. Ладно. Сосредоточился я и думаю: «А вот был бы здесь мой шеф… Шефа моего тут не хватает. Да. Моего шефа». Настойчиво думаю, глубоко. Вдохнул, выдохнул. Ещё раз. Ещё.
        Шеф.
        Шеф, он тут.
        Я и есть - он.
        Это я от старого чекиста унаследовал силы, чёрные и хладные, как колымская ночь. Это у меня лишние фаланги на пальцах и на шее странгуляционная полоса. От встречи со мной люди заиками остаются.
        Это я.
        Подхожу к ведьме, наклоняюсь над стеклом. Корочку чёрно-красную достаю из кармана, издалека показываю, убираю.
        - Москва, - говорю тихо, - особый отдел при МЧС.
        Малость я переборщил. Регистраторша аж с лица сбледнула.
        - В-в-вам, - отвечает, - кого?..
        - Теперь уже вашего главного врача. Домашний телефон. Адрес.
        - А-а-а… - тянет регистраторша, - а он на месте.
        - На месте? В субботу?
        - Он д-диссертацию пишет. А д-дома трое детей. П-риходит по субботам п-поработать в тишине.
        - Это очень хорошо, - говорю я ещё тише. - Вы меня проводите к кабинету, чтобы я не искал?

…В общем, наглость - второе счастье.
        Что может быть нужно московскому некромагу от тверского главврача? Да ещё в таких чрезвычайно секретных обстоятельствах? Надежда у меня, честно сказать, была только на наглость, страшные глаза и полную абсурдность происходящего. Но, как показывает практика, в большинстве случаев этого вполне достаточно.
        - Николай Тенишев, военизированные части при МЧС, московское отделение.
        Ведьма-регистраторша только в дверь пальцем ткнула и тут же от меня спаслась. Так что в кабинет я один зашёл. Удивлённый врач поднялся.
        - Шихов Леонид.
        Представительный мужчина. Видно, что в себе уверен. Такого фокусами не испугаешь. Хорошего целителя, как хорошего ясновидящего или экзорциста, вообще напугать непросто.
        - Что-то случилось? - спрашивает. - Помощь нужна?
        - Случилось. Нужна.
        - Как я понимаю, это не очень срочно?
        - Не настолько, чтобы бежать. Но я бы хотел задать вам пару вопросов. Прямо сейчас. О вверенном вам деле.
        - Садитесь, пожалуйста. Слушаю вас.
        Сел я.

«Маску» сразу отключать не стал - незачем, да и сама она развеется минут за пятнадцать.
        - Расскажите о вашем рентгеновском кабинете.
        - Что именно?
        - Кто там работает. Долго ли. Что за люди? На каком счету?
        - Надежда Ивановна рентгенолог наш, - говорит врач, - она тут дольше меня, пенсионерка уже, но работает. То есть сейчас она в отпуске.
        - Кто-нибудь ещё? Год назад или около того приходил кто-то новый?
        - Нет.
        - Что с аппаратурой? Выходила из строя?
        - Нет. Плановая замена трубки была.
        - Когда?
        - В прошлом году. В мае.
        В мае? Жмуры и мрак! В мае замена, в августе девчонки на «флюрку» пошли. Я губу закусил. Неужели зацепка?
        Врач на меня смотрел во все глаза. Заметил, как я в лице переменился. Сам вскинулся весь.
        - Что не так с трубкой?
        - А это, - говорю, - мы сейчас пойдём и посмотрим.
        Пока мы в подвал спускались, где у них рентген был, я два и два сложил. Если чары на трубке, ясновидящая их никак увидеть не могла. Спорю на что угодно, что рентгенолог Надежда Ивановна ничего про эти чары не знает. Мастера, которые трубку меняли, тоже могли не знать. То есть ни с какого человека поблизости прочитать это знание невозможно. Сильные ясновидящие могут с предметов читать - так полицейские читают с вещественных доказательств, - но для этого им нужно к предмету прикасаться. Рентгеновскую трубку, естественно, никто руками не трогал.
        Логично, мрак!
        И кажется хорошо спланированным.
        Но что это за чары?
        Кто их накладывал и, главное, зачем? Зачем?!
        Не представляю.
        Может, побочный эффект? А сами чары для других целей предназначены? Какая-нибудь новая разработка, плохо протестированная? Или кто-то дополнительные чары на аппарат накладывал, предположим, для увеличения срока службы, и они между собой провзаимодействовали…
        Есть ли другие пострадавшие? Если да, то как их найти?
        Врач кабинет открыл, свет зажёг. «Смотрите, - говорит, - пожалуйста». «Мрак, - думаю я, - мрак и жмуры во мраке». О чём я подумать-то не успел: я же ничего в рентгенах не понимаю! Смотрю на аппарат и даже не знаю, где в нём трубка помещается. Это разве что Варя знает, как медик… Позвать сюда ясновидящих?
        А сам главврач? Что, если он замешан? Нет, вряд ли. Если это действительно спланировано, его должны были использовать втёмную, как и рентгенолога.
        - Ладно, - говорю, - Леонид…
        - Иванович.
        - Есть риск, что трубка представляет большую опасность для здоровья людей. Можете вы мне её саму показать сейчас?
        - Нет. Разбирать аппарат могут только мастера. Такие правила.
        - Понимаю.
        - Что я могу сделать? - тревожится врач. - Аппарат рабочий. Когда будет официальное решение по опасности трубки?
        - Когда Надежда Ивановна возвращается из отпуска?
        - Через неделю.
        - Значит, ещё неделю аппарат работать не будет?
        - Да.
        - Хорошо.
        Мало времени, мало. Но хотя бы прямо сейчас трубка не работает. На душе легче.
        - Николай…
        - Просто Николай.
        - Насколько я понимаю, это ведь не физический вред для здоровья? Магический?
        - Да.
        - Сколько пострадавших?
        - Надёжно идентифицированных - мало. Пока. Ищем. Можете вы представить список людей, которым делали рентген с новой трубкой?
        Шихов головой покачал.
        - Это большая работа. У нас ведь всё по-старинке, на бумаге. Поэтому прямо сейчас - не могу. Пришлите, пожалуйста, официальный запрос. Сделаем без проволочек.
        Тут он прав, конечно. Такие вещи без официальных документов не делают.
        - Контакты мастеров можете дать? Что за фирма работала?
        - Конечно. Идёмте, сейчас же всё найду.
        - Спасибо за содействие.
        Пока мы с Шиховым общались, Серёга с сёстрами у гардероба ждали, как я велел. Выхожу я к ним и вижу: а Варя-то приободрилась. Спину прямее держит. Даже улыбается. «Действует! - возликовал я. - Действует Серёгин щит!» Возвратится ли к девке дар, и когда он возвратится, неведомо, но хоть депрессию клирик от неё отогнал… Сейчас, значит, надо Варю везти в общежитие, чтоб она по минимуму вещи забрала, а потом в Москву к родителям. Посажу её на заднее рядом с Серёгой, и пусть дальше действует.
        Так и поступили.
        Пока Варя в общежитие бегала (уже и вправду бегала!), я Серёгу с Марьей расспросил. Может, почувствовали что-то подозрительное? Или что-нибудь новое выяснили?
        - Я стены трогала, конечно, - говорит Марья со вздохом, - прилавок у гардероба… Но тут ведь понятно, что ничего не увидеть.
        Ясное дело. Поликлиника, куча людей, большинство себя плохо чувствует. Любой след затрётся.
        - А что за заклинания, о которых ты говорил, Коля?
        - Без толку, - отвечаю. - Дело, похоже, в рентгеновской трубке. Её несколько месяцев назад меняли. Но до трубки так просто не добраться. Да и мастера могли ничего не знать.
        - Что теперь?
        - Теперь - выясним, кто менял трубку. И кто мог её полапать на пути с завода до аппарата.
        Они, конечно, на меня накинулись и выспрашивать стали - что могло с трубкой случиться и кто мог такое сотворить. Но ответов у меня не было.

* * *
        Развёз я Светлых моих по домам, аки таксист. Марье с Серёгой начал внушать, чтобы Варю не бросали, а тащили в приют помогать с кошками. У них в приюте аура золотая - самое то, что доктор прописал. Но это они, конечно, и сами знали лучше меня. Руками на меня замахали: затащим, дескать, и не выпустим.
        А я поужинал у себя и в интернет влез.
        Что за чары могут быть на трубке, это у разных людей надо поспрашивать. У прабабушки - обязательно; она в техномагии не разбирается, зато по части порчи первая специалистка. Про техномагию у Бори-техномага узнать надо. Мы с ним особо не друзья, но сработались отлично, парень он хороший и умный. Надо будет, с Витькой свяжусь, а если понадобится что по линии админресурса - это к шефу.
        Но прежде всего я по открытым источникам пробил ремонтную фирму.
        Толком про неё, конечно, ничего не было.
        Нашёлся архивный тендер на работы по замене трубки, с ценой и прочими данными. Выиграла тендер какая-то «Альфа Плюс». В одной Москве фирм с таким названием тридцать штук. Ещё и не факт, что та самая до сих пор существует. Её могли создать, чтобы деньги на тендере попилить.
        Или чтобы поставить одну специально подготовленную трубку…
        Нашёл я бумажку с телефоном, позвонил.
        - Здрасьте, - говорю, - я по поводу ремонта медицинской техники, ваш телефон дали как контактный. Работаете?
        - Фу-ты-ну-ты, - отвечают, - я шофёр грузовика! Может, когда-то возил эту технику. Больше ничем помочь не могу.
        Неужели случайный телефон? Ошибка в цифрах? Или это шофёр той фирмы?
        - Вы в какой фирме работаете? А в мае прошлого года там же работали?
        - В зелёных грузовиках я сейчас. А в мае прошлого года я частником был. Не выгорело. Крупняки весь рынок сожрали.
        Жмуры и мрак!
        - У вас ничего о майских заказчиках не сохранилось?
        - Нет, конечно. На черта мне их хранить?
        - Спасибо, - говорю, - извините.
        - Будет нужен грузовик, обращайтесь.
        - Обязательно.
        Положил я телефон на стол, смотрю на него и думаю: а ведь это аргумент. То есть никаких доказательств у меня по-прежнему нет, и не будет, пока техномаги не разберут аппарат и не снимут с него слепок чаровоздействий. Но то, что следы заметали - это очень похоже на правду. Иначе мне ответил бы ремонтник или, может, секретарша закрывшейся фирмы. А тут вместо реальных контактов - шофёр, да ещё частник без отчётности.
        Как до них докопаться, до этих тварей… Ведь аппарат через неделю заработает снова. И выжжет ещё одну ясновидящую, или другого кого-нибудь выжжет…
        Тьфу ты, со жмурами как-то проще. Если б я чувствовал в себе склонности к детективу, я бы сейчас с Витькой работал.
        Но ведь не может аппарат действовать на всех подряд. Если бы он выжигал каждого, или хоть одного из десяти - с мая жертв были бы десятки. Потеря дара - не только личная трагедия, многие без дара и работать не смогут. Такое нельзя не заметить.
        Значит, работает он выборочно.
        Но как понять логику выборки, имея на руках единственный случай?
        Он работает на ясновидящих?
        На ясновидящих женщин?
        На ясновидящих женщин определённого возраста?
        Так.
        Надо отвлечься.
        - Коля, - ответила мне прабабушка, - ты никак насчёт Вари звонишь?
        - Это ты в воду глядела или Серёга прибежал?
        - Прибежал, конечно.
        - Что скажешь?
        - Варю завтра поведут делать ещё одну флюорографию. В частной клинике, на новом импортном аппарате.
        Я улыбнулся.
        - Всё так просто?
        - Нет, - говорит прабабушка. - Я эту технопорчу руками не видела, гарантировать ничего не могу. Но что было искажено неправильным воздействием, можно перебить правильным. Общий закон. - И посмеивается ещё: - Вот, - говорит, - второй век живи - второй век учись. Когда-то были военные разработки… но ни к чему не привели.
        - Какие разработки?
        - Так ведь пережечь дары вражеской армии - святое дело. Почти нейтронная бомба получится, только чище. Пережигание как таковое существует, хоть и очень узко действует. Но расширить его действие… Хотели придумать луч какой-нибудь и со спутников жечь. Но была это немыслимо сложная задача. Самые крупные специалисты над ней бились. Так и не изобрели луча. И хорошо. Я не думаю, Коля, что тут те самые разработки откликнулись. Тут какой-то новый гений работал.
        - Как его найти?
        Бабушка вздохнула. Я так и увидел, как она хмурится.
        - Ты, Коля, пожалуйста, один его не ищи.
        - Ну что ты. Техника безопасности превыше всего. Да я один и не найду, я не Шерлок Холмс. А всё-таки, можешь ты в воду поглядеть?
        - Могу, а зачем? Такие вещи без мощного покрова не делаются.
        - Но ты увидишь покров. Тоже улика. Косвенная.
        - Ты и сам его видишь, Коля. Верно?
        Старые ведьмы, они такие. И без воды умеют в воду глядеть.
        - Верно, - говорю. - Следы заметали, это точно.
        - Вот и ответ.

«Луч, значит, - думаю я. - Со спутников». Понятно, что не осилили целые научные институты. Это же не просто огромную махину сложной техники зачаровать, эту махину ещё на орбиту вывести надо, да так, чтобы настройки не сбились. Самоходная установка с таким генератором ёкнется на первой же колдобине, а дороги у нас сами знаете какие. Ей-ей, проще спутник вывести.
        Но рентгеновский аппарат стоит на месте. Обращаются с ним осторожно. И гоняться ему ни за кем не надо, к нему люди сами приходят.
        Так что задача у «нового гения» была явно проще.
        Но что у него была за цель?
        Понял я одно: мне точно надо отвлечься. И пройтись. А то целый день за рулём сидел и весь вечер - за ноутбуком. Затекло всё. Оделся я, на улицу вышел. Машина мне фарами помигала.
        - Спасибо, - говорю, - милая, наработалась ты сегодня. Отдыхай.
        Холодно, сыро, но дождя нет, снега тоже. А что холодно - это только в плюс. Голова прояснится. Пошёл я куда глаза глядят. Минут через десять понял, что ноги меня несут к кошачьему приюту. Тут километров пять всего, на метро две остановки выходит… Нет, в сам приют я не пойду сейчас, незачем. Так, прошвырнусь туда-сюда.
        Иду я. Холодно, темно. Хорошо. Тихо. Нормальные люди спать ложатся, а отребье всякое холодрыги не любит. Один какой-то дурень проехал с орущей магнитолой, и снова тихо.
        И тут вижу: идёт мне навстречу мертвяк. Я эту мертвяцкую ковыляющую походку во сне узнаю.
        Тьфу ты, жмур. Не иначе тот самый, который жене что-то передать хотел. Волей-неволей придётся мне выполнить просьбу. Не может порядочный некромаг мертвяка встретить и мимо пройти.
        Ладно.
        На руки я пошептал и иду себе спокойно.
        Мертвяк меня увидел и завёл свою шарманку:
        - Передайте жене!
        - Чего передать?
        - Жене, жене моей передайте!
        - Слышь, ты, - говорю. - Я тебя сейчас в землю положу, спокойно тебе станет, хорошо. Жене твоей всё передам. Стой тихо. Я тебя щёлкну, ты вспомнишь.
        Мертвяк заткнулся и стоит-шатается. Холодно сегодня, конечно, но холод уже весенний, не зимний. Оттаял мертвяк немного, вонища от него прёт. Скоро бы его и так нашли.
        Я руку ему к носу поднёс и пальцами щёлкнул. А заклятие обнаружения у меня на руке весь день болталось. Я ещё когда в поликлинику собирался, на пальцы его накрутил.
        - Ах-х-х… - говорит мертвяк.
        - Ну привет, - говорю я. - Так чего жене твоей передать?
        - Передайте, - внятным голосом говорит мертвяк, - чтобы на рентген не ходила!
        Жмуры и мрак!

…Точнее, мрак и один конкретный жмур.
        - Тебя живого как звали?
        - Вова.
        - Хорошо, Вова. Фамилию свою помнишь?
        - Не-е-е…
        - Жену как зовут?
        Вова чёрной пастью заулыбался.
        - На-та-шень-ка…
        - Дети есть?
        - Не…
        - Какой у тебя живого дар был? Помнишь?
        - Дух. Дух-с-с.
        - Духовидец, значит. А Наташенька кто?
        - Волше-ебница моя…
        - Почему нельзя Наташеньке на рентген?
        Стоит мертвяк, из стороны в сторону покачивается. Рожу кривит жалобно.
        - Давай, давай, Вова, вспоминай, работай! Рентген - плохо. Почему?
        - Люди.
        Универсальный ответ. Не поспоришь.
        - Какие люди? Что они делали?
        Так, слово за словом, я из него вытянул ситуацию.

…Вова сидел в очереди в районной поликлинике. Долго сидел, задолбался и время рабочее терял. Был на нервах. Мимо прошли два мужика. Вове почудилось, что они хотят без очереди влезть, и он на них заорал. Мужики засмеялись и объяснили, что идут чинить рентген и вообще идут мимо.
        Но чёрная аура на мужиках никуда не делась. Она сидела на них плотно, как кожаные куртки. Вова нечасто пользовался своим даром, да и самого дара было немного. Потому он и ошибся вначале, распознав эту ауру как желание сделать что-то бесчестное. Но было иначе. Ремонтников кто-то послал. Кто-то, желавший плохого.
        То, чего не способен увидеть даже ясновидящий - только духовидец.
        Отпечаток чужой воли.
        Ясновидящий читает то, что человеку уже известно. Если человека используют, держа в неведении, читать с него нечего. Чужую волю способен различить духовидец. Но источник ауры духовидец определить не может, и что именно велели сделать проводнику воли - тоже. Потому и говорят, что дар этот самый бесполезный…
        На следующий день Вова вышел на работу - он был курьером. Доставил заказ, и на выходе из подъезда его перехватили три каких-то наркомана. Они думали, что у него есть деньги. Денег у Вовы не было, заказ оплатили безналом. У Вовы забрали его собственные пятьсот рублей и со злости пырнули ножом. Убивать его не хотели, ему просто не повезло. Он умер от потери крови.
        Ну, что делать!
        Упокоил я Вову. Пусть спит, разберёмся без него.
        Позвонил куда надо, стою, жду труповозку. Договор у нас с этими ребятами: они по вызовам некромагов сразу выезжают, а некромаг им бумагу подписать должен - что мертвяк был вставший, а не свежий, и сколько приблизительно времени шатался. И нам удобно, и им. Иначе пришлось бы по факту обнаружения жмура дело заводить, потом закрывать его, возиться, а этого никто не любит.
        Курил бы я - закурил бы сейчас. Но я не курю.
        Заняться нечем.
        Достал я смартфон, подключил инет. Открыл мессенджер, смотрю на список контактов и думаю: кто мне сейчас что полезное сказать может?
        Витьке всё-таки написал. Спросил, может ли он найти дело об убийстве молодого парня, курьера по имени Владимир. Ещё жену его Наташей зовут.
        А следом на глаза попался мне техномаг Боря.
        Ага.

«Борька, - пишу, - у меня тут феерическая история нарисовалась. Я даже не прошу мне поверить. Считай, что я это всё выдумал. Но в любом случае интересно, что ты как техномаг можешь об этом сказать?»

«Привет! - пишет Боря тут же. - Ну давай, излагай».
        Как будто ждал.
        Он не ждал, конечно. Просто, как всякий нормальный техномаг, Боря бывает оффлайн только когда спит, и то наполовину. У него на этот случай чат-бот написан.
        Рассказал я ему эту историю вкратце. «Ого! - отвечает Боря. - Некислая технопорча, я такой и не видел никогда. Как бы мне на неё руками посмотреть?»

«Да я бы и сам посмотреть хотел. Есть сложность. Аппарат опечатан, без специалиста не разобрать. Но у меня к тебе вопрос другой, конкретный».

«Можно ли её снять, не разбирая аппарат?»

«Угадал».

«Снять нельзя. Разбить можно».

«А в чём разница?»

«Трубка рентгеновская сломается вместе с наложенными чарами. И знаешь, всё-таки не стоит этого делать. Слепок чаровоздействий потом снимать будет - одно мучение».

«Мрак…»

«А что?»

«Борь, я не представляю, как получить санкцию на разбор исправного аппарата. Потому что у меня нет конкретных доказательств существования этой порчи. Только подозрение и куча неприятных совпадений. А он через неделю заработает снова».

«Понял тебя. Сейчас подумаю».
        Тут Витька отвечает.

«Чего его искать! - пишет. - Я этот висяк хорошо знаю. Он не мой, к счастью, но моего хорошего приятеля. Вдова Наташа нам плешь проела. А мы одного из убийц знаем, мразь торгует, весь район в закладках. Полгода его поймать не можем, мамаша его прикрывает. Так чего тебе надо?»

«Поликлинику, - отвечаю. - Можешь сказать, к какой поликлинике покойник и вдова его приписаны?»

«Ну и вопросы у тебя, Тенишев. Умеешь удивить».

«Я всё расскажу, Витька. Тайн никаких, просто писать с телефона долго. Я тут на улице труповозку жду».

«Кого упокоил? Неужели этого курьера?»

«Его самого».

«Мстить парень встал?»

«Нет. Жену спасти пытался. Витька, погоди, машина подъезжает. Сдам жмура - позвоню».
        Отправил я покойника заново в последний путь. Смотрю - Боря уже ответил.

«Слушай, - пишет, - а чего ты шефу не рассказал?»
        Действительно, что это я?

«Да нет никаких доказательств, - отвечаю. - Не хотел зря беспокоить».

«Я ему сейчас изложил твою историю, он сразу рабочую схему предложил. Через министерство. Пнуть их, конечно, придётся пару раз, чтобы в неделю уложились. Но спецов пошлют. Заодно я себе место застолбил, съезжу в командировочку, на Тверь посмотрю. Слепок у нас будет. Может, и автора поищем».

«Спасибо, Борь».

«Ты завтра на работе ещё раз сам с шефом поговори. Если хочешь, вместе поедем. Ну, бывай!»
        Убрал я смартфон.
        И понимаю: неискренне я Борю поблагодарил. Не нравится мне эта схема. И шефу я ничего рассказывать не хотел.
        Почему?
        Нет у меня причин не доверять шефу.

…Витька мне сам позвонил, не стерпел любопытства. Поговорили. Изложил я ему всё, включая беседу с Борькой. Витька пообещал поликлинику мне найти. Завтра же, как на работу придёт.
        - А зачем, - спросил Витька напоследок, - шефу твоему эта технопорча нужна?
        Оп-па.
        Опер Витька всё же до мозга костей. Интуиция у него. Детективная жилка.
        Я шефа много лет знаю. И знаю прекрасно, что в нём есть, а чего нет. Ответственности в нём полно, и за своих людей, и за своё дело. А вот стремления защищать слабых и беспомощных - нету, потому что шеф мой - среди Тёмных темнейший. Технопорча - это совершенно не наша проблема, не наш профиль, как ни взгляни. И то, что шеф немедленно стал искать пути… тут же, не сомневаясь, решил потянуть за ниточки в министерстве… Не раздумывая. Не задавая вопросов. Не скинул на кого-то - сам занялся.
        Слишком быстро.
        Слишком быстро и просто.

…Военные, значит, разработки были. И занимались ими, конечно, Тёмные. Чтобы Светлого подписать на такие жуткие вещи, нужно, чтобы на города бомбы падали… Да и зачем его подписывать? Учёные из Светлых в то время космической гонкой занимались, тоже дел по горло…
        Так, ладно.
        Все мы, Тёмные, одного поля ягоды.
        И я своих Тёмных коллег хорошо понимаю.
        И Боре, и шефу стало любопытно, что это за редкостная разработка и кто её автор. С шефа станется, он и Контору подключить может. Если за дело возьмётся госбезопасность, подставные фирмы и чужие телефоны автора не спасут. Найдут голубчика и возьмут за жабры.
        Вот только ради чего?
        Поднять старый военный проект? Крепить рубежи Отечества?..
        Что-то у меня хреновое предчувствие, если честно.
        И что мне делать в сложившейся ситуации?
        Повернулся я и домой пошёл. На ходу лучше думается.
        Пока шёл - разложил по полочкам, более-менее.
        Порченых трубок в районных поликлиниках определённо больше двух. Точное число и адреса знает только автор и его подельники. А подельники у него есть. Это разработать чары он мог в одиночку. Чтобы регистрировать подставные фирмы и выигрывать тендеры, шайка нужна. Взять эту шайку - надо.
        То, что займутся этим профессионалы - хорошо. Да и альтернативы нет. Дилетанты расследованиями только в сказках занимаются.
        А дурные предчувствия - это несерьёзно.
        И на том я успокоился.
        Более или менее.

* * *
        Варе после «чистого» рентгена сразу лучше стало. В ту же минуту. Они туда всей Светлой компанией ходили, для моральной поддержки. Вышла Варя с флюорографии, посмотрела на Серёгу и тут же по старой привычке сморозила что-то несусветное. Наясновидела.
        Что именно она ему сказала, я так и не дознался. Девочки смущались и глаза отводили, Марья помялась и ответила: «Ну, понимаете, Николай, это было очень личное».
        Сам Серёга вместо ответа покраснел как варёный рак и в другую комнату убежал, кошек гладить.
        Кто их, Светлых, поймёт! Они иной раз самых простых вещей стесняются.
        А я не в своё дело нос совать не буду. В одно уже сунул, как высунуть - не знаю.

…В ночь я выспался, пришёл в себя. Поразмыслил хорошенько. Доложил шефу про вторую трубку, которая территориально ближе. Боря так и забегал. Одно дело в Тверь ехать, совсем другое - когда чудеса прямо под боком.
        - Погоди! - говорит шеф, посмеиваясь. - Бумага на разбор аппарата всё равно нужна официальная. И в Тверь всё равно поедешь. Два слепка - надёжнее, чем один.
        - Ясное дело! - отвечает Боря. - Эх, невтерпёж!
        Они с невтерпёжа своего даже в воду смотреть стали. Покров увидели, оценили. Тоже качественная работа оказалась. И не просто качественная. Другая Марья, Тёмная ясновидящая, пришла из соседнего отдела - они с Борей на обед вместе ходят. Узнала историю, на воду взгляд кинула.
        - Ой, мрак, - говорит. - Ребята, а почерк-то конторский.
        Даже шеф глаза вытаращил. Давно с ним такого не бывало.
        - Уверена?
        - Что почерк? Да. Что Контора? Нет.
        - Почему?
        - Стиль старый. Лет пятнадцать ему, если не двадцать. И… как бы это сказать… не целый. Отдельные элементы.
        - То есть, - угадывает шеф, - это может быть их бывший сотрудник.
        - А может и не быть, - говорит Марья. - Да, скопировать конторский стиль извне - очень сложно. Но если тут у вас самородок международного класса… прикрыться дополнительно почерком внутренних органов - шикарная же идея. Лезть за такой покров ни один вменяемый человек не станет.
        - Ну и дела!
        - Это хорошо, - заключил шеф. - Хорошо, что история вышла на меня. Потому что я прямо спрошу, их ли это сотрудник. И если он вправду из бывших, найти его будет вдесятеро проще.
        Я подумал. Говорю:
        - Я всё же думаю, что не их. Он же умный, сволочь. Если б имел такие связи, наоборот, не стал бы намекать на них.
        - А это ещё лучше, - усмехается шеф. - Прикрываться официальным почерком, не имея на него прав, значит злить людей, которых лучше не злить. Стало быть, не такой уж он умный, Николай. Разыщут.

…И вот вроде бы всё идёт хорошо. Варя поправилась. Порченые трубки с аппаратов снимают. Неведомого изобретателя ищут компетентные органы. И зачем он это делал - он им сам расскажет. Всё расскажет, о чём спросят.
        А душа у меня не на месте.
        Как будто что-то не так.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к