Сохранить .
Твёрже алмаза Екатерина Александровна Оленева
        Чтобы спасти репутацию семьи Каролина вынуждена выйти замуж за человека намного старше себя. Сид Кайл богат, красив, популярен, его хотят многие женщины. Но у него также есть прошлое, с которым нелегко смириться. Это прошлое в облике обольстительной, коварной женщины не желает упускать своего и строит коварные планы с целью погубить счастливую соперницу. Борьба за чувства становится борьбой за выживание. Ставка в этой игре не только любовь, но и жизнь.
        Глава 1. Питер
        Всё было плохо.
        Нет, не просто плохо - отвратительно.
        Она, Коралина Фисантэ, вот уже больше часа стоит в одном из прекраснейших дворцов мира, в красивом платье, окружённая сливками общества и - подпирает собой стену!
        Она? Подпирает стену?!
        Да у Каролины никогда меньше трёх кавалеров про запас не было. Парни готовы были глотки друг другу рвать за честь побыть в её обществе пару лишних минут. Она ни секунды не сомневалась в том, что с успехом завершит свой первый сезон в столице, составив блестящую партию. А в действительности оказалось, что даже банального партнёра по танцам сыскать не удалось. Позор, да и только.
        Вне себя от досады девушка обмахивалась веером.
        - Прекрати, дорогая. Испортишь причёску, - резонно заметила её мать, Фиона Фисантэ.
        - Ну и пусть. Никому нет дела до причёсок какой-то там провинциалки, - обиженно фыркнула Каролина.
        - Не стоит расстраиваться. Это же только первый полонез, - резонно заметила Силена, сестра-близнец, сестра-тень.
        Большую частью любимая, но иногда, вот как сейчас, ужасно раздражающая.
        Пара следовала за парой, фигура в танце сменялась следующей, танцующие переходили из одной залы в другую. От красивых кавалеров в глазах рябило. Было так много, лиц, что они сливались в одно сплошное невыразительное пятно.
        Каролина почему-то не думала о том, что она может для потенциальных женихов утонуть в море кисеи, бутоньерок, сияющих диадем и дежурных улыбок. Превратиться в невидимку, потерявшись в море лиц.
        Она была убеждена, что её заметить можно всегда и везде. То, что этого не происходило немедленно, прямо сейчас, воспринималось ею как личное оскорбление от госпожи Судьбы.
        - У меня спустился чулок, - шепнула Каролина матери. - Пойду в дамскую комнату, поправлю.
        Фиона проводила её встревоженным взглядом. Будто здесь могла угрожать какая-то опасность?
        Что может стрястись в ярко освещённой комнате, полной людей? Да ещё самых родовитых и благовоспитанных во всём королевстве?
        Оставшись одна, Каролина решила воспользоваться случаем и попробовать шампанского.
        Людей в зале было много. Все заняты - кто беседой, кто танцем, кто игрой. Все в лёгком подпитии. Можно, переходя от группы к группе, беспрепятственно подслушивать и подсматривать.
        Завернув за колонны, увитые искусственным плюющем и розами, Каролина свернула в боковой ход, заполненный столиками. Их отделяли друг от друга пышные портьеры. В зале играли в карты. Судя по сосредоточенным лицам, по-крупному.
        Заметив отца, с озабоченным видом озирающегося по сторонам, Каролина, не имеющая ни малейшего желания отыскиваться раньше времени, юркнула за пышную гардину. Выглянув через секунду с облегчением убедилась, что он ушёл. Она уже собралась продолжить разведывательный поход по дебрям дворца, как голоса, принадлежавшие молодым и, как она надеялась, симпатичным людям, привлекли её внимание.
        Говорили тихо. Чудя по тону, намечалась ссора.
        - Какая приятная неожиданность увидеть тебя, Питер! Маршал отпустил на сегодняшний вечер? Или он сам пришёл, снизойдя до общества?
        - Милорд не пришёл.
        - Что так?
        - Очень занят. У него важная встреча, -скучающе прозвучало в ответ с нескрываемым презрением.
        Каролина навострила ушки. Если молодые люди начнут ссориться и дальше, ей будет что рассказать подружкам. Подумать только? Настоящая дуэль! Если, конечно, повезёт. Поединки - вещь интригующая. А уж если задета честь дамы… а чаще всего именно она и задета. Из-за чего же ещё драться порядочным джентльменам как не из-за ветреной юбки?
        - Выпьем за важные встречи?
        Судя по легкому стуку, молодые люди сблизили бокалы.
        - Не всегда приходится делать то, что хочется. Иногда нужно выполнять долг, - вкрадчиво зазвучал голос первого. - Наш славный маршал, известное дело, служит короне, - добавил он с глумливым смешком, - своим прославленным мечом.
        Снова за портьерой раздался непристойный гогот.
        Каролина захотелось уйти, но любопытство оказалось сильнее. Она и сама не знала, что надеялась услышать, какую байку или сплетню? Просто подслушивала - и всё. Была у неё с детства такая дурная привычка.
        - О чём ты? - спросил тот, кого называли Питером.
        - Известно, о чём. Все знают, что у твоего господина два меча. Одним он служит королю, другим - королеве. Но никто не оспорит факта, что оба служат короне.
        Что-то зазвенело, ударилось, покатилось. Судя по звуку, посуда. Потом глухой удар, сдавленный хрип. События принимали интересный оборот, но тут Каролина ощутила железную хватку на предплечье и, порывисто обернувшись, встретилась с ледяными глазами матери.
        Фиона вытащила её из закутка где начиналась драка и толкнула в другой, более тихий и уединённый.
        - Потрудитесь объясниться, дочь, что вы тут делаете? Если память мне не изменяет, вы сейчас должны находиться в туалетной комнате, поправляя сползшие чулки?
        - У меня закружилась голова, - оправдывалась Каролина. - Я хотела минуточку побыть одной. Что тут такого? - капризным голосом оскорблённой невинности добавила она.
        Даже захлопала ресницами, демонстрируя, до какой степени не понимает, за что получает нагоняй.
        - Не начинай, - строго оборвала мать, знающая всевозможные увёртки своего чада. - Я же видела - ты подслушивала.
        - Все иногда подслушивают, - не стала отпираться Каролина.
        - Ладно, закрою глаза на твоё поведение, но с условием, чтобы до конца вечера больше не было ни одной подобной выходки.
        Каролина тяжело вздохнула. Как будто был выбор?
        Фиона Фисантэ на её памяти ни разу ни на кого не повысила голос. Но на памяти Каролины так же не было случая, чтобы кто-то осмелился перечить желаниям матери.
        - Идём, дорогая, - голос Фионы привычно смягчился и потеплел. - Тебя ждёт кавалер.
        Кавалером оказался приятель старшего брата Джорджа, находящегося сейчас на зимних квартирах. Его полк был расквартирован где-то на западе. О точном местоположении брата Каролина догадывалась смутно. Закончив пансион она так и не успела подружиться с географией.
        Увидев перед собой приятного молодого человека в военной форме, она заулыбалась светло и радостно, по опыту зная, какое впечатление производит её улыбка на мужчин:
        - Бертучо! - протянула она ему хорошенькие ручки, затянутые в кружевные перчатки. - Рада вас видеть!
        Молодой гвардеец, не удержавшись, засмеялся в ответ. Очень уж жизнерадостно и заразительно звучал смех девушки.
        - Вы так повзрослели, Каролина, - бросая на неё восхищённые взгляды, проговорил он. - Когда мы виделись в последний раз, вы, помнится, клялись никогда не выходить замуж, собираясь сбежать к пиратам чтобы плавать под чёрным флагом до скончания дней.
        - После этого я мечтала о карьере певицы в варьете, танцовщицы на уличных подмостках. И даже, к стыду, к моему, подумывала, а не уйти ли мне в монастырь, чтобы со временем стать святой.
        - Какое счастье, что не все детские мечты осуществляются. Если бы вы ушли в монастырь, я бы не смог сейчас пригласить вас на менуэт.
        Остаток вечера прошёл прекрасно - музыка, цветы, танцы.
        - Очаровательна! - выносили вердикт кавалеры один за другим, норовя поцеловать кончики белых, музыкальных пальцев Каролины.
        Она лишь улыбалась в ответ, чувствуя головокружительный прилив сил от осознания собственной красоты, молодости и привлекательности.
        Танцевала Каролина превосходно. Тонкий, подвижный стан, шевелящийся под обнимающей его рукой был прелестен. Невозможно было не залюбоваться радостным блеском её улыбок и глаз, её грациозностью и живостью.
        Мужчины и любовались, пользуясь случаем.
        - Вижу, тебе весело? - подмигнул Каролине отец, улучив момент.
        - Как никогда в жизни!
        Устав, запыхавшись, тяжело дыша, она хотела сделать передышку. Но следующему кавалеру просто не смогла отказать.
        Молодой человек неожиданно запал в душу. Он был настолько изящен, что к его описанию вполне подошло бы слово «хрупок». С копной таких же светлых, как у Каролины, волос и меланхоличным, чуть высокомерным, лицом.
        Черты его были столь тонкими, что вполне могли бы принадлежать переодетой девушке. Черный костюм простого кроя оживлялся лишь отложным воротником без кружев. На фоне блистательны нарядов это осмотрелось почти как бедность.
        - Разрешите пригласить на вальс? - отвесил молодой человек требуемый этикетом поклон.
        Каролина была заинтригована. Она узнала голос. Он принадлежал одному из ссорящихся за портьерой невидимок.
        Чуть склонив голову к правому плечу, едва заметно покраснев, то ли от удовольствия, то ли от смущения, она вложила тоненькие пальчики в раскрытую ладонь.
        Молодой человек обнял Каролину за талию прежде, чем Фиона успела воспрепятствовать нарушению приличий. Ведь по правилам высшего света невозможно ангажировать даму на танец, не будучи ей представленным.
        Каролина и Питер были третьей парой, вошедшей в круг. Танцевал молодой человек неплохо, только двигался слишком напряжённо.
        Каролина решила заговорить первой так как пауза слишком затянулась.
        - Чудесный бал! - сказала она.
        - Очаровательный.
        Улыбка молодого человека была одновременно и смущённой, и похожей на усмешку. Он не столько улыбался, сколько кривил уголки губ.
        - Я не имею чести знать вашего имени, - напомнила Каролина.
        - О! Простите! - спохватился молодой человек. - Питер Рэдси, к вашим услугам.
        - Рэдси?
        Каролина, нахмурившись, обратилась к глубинам памяти, пытаясь припомнить историю названной фамилии.
        - Ваша семья, кажется, владеет землями в Авенри за западными холмами?
        - Моя семья владела Синими Холмами более пяти сотен лет. Перед вами последний наследник и глава дома Рэдси.
        - Глава дома? - с сомнением, почти испуганно протянула Каролина.
        Молодость юного Питера в её воображении плохо сочетались с озвученный им статусом.
        - У вас высокое положение.
        Питер тряхнул светлыми кудрями:
        - На самом деле не очень. Моя семья в своё время поддерживала династию Роумэнов, входя в ближний круг низложенных королей. При новой власти нам этого, естественно, не простили. Так что и спустя почти два века мы не в особой чести при дворе. Но к чему я рассказываю вам и без того всем известные вещи? На балу следует веселиться, а не говорить о далёком прошлом.
        Танец закончился и, вежливо поблагодарив юношу, Каролина вынуждена была отойти в сторону.
        Второй раз они встретились в парке спустя неделю после бала.
        В тот день выдалась отвратительная оттепель, превратившая твердый искристый снег в отвратительную кашу под ногами - почти непролазную топь.
        Проклиная про себя аристократический обычай прогуливаться после обеда Каролина пробиралась к выходу, стараясь не слишком запачкать юбки.
        - Мисс!
        Услышав отклик, Каролина обернулась, но, увидев молодого человека, следовавшего за ней, ускорила шаг.
        - Мисс! Мисс Фисантэ! Я… разве вы не узнали меня? Я - Питер Рэдси!
        Каролина помедлила, в нерешительности глядя на то, как он приближается.
        - Я знаю кто вы, но… но я одна.
        Догнав её, Питер Рэдси улыбнулся:
        - Моё почтение, мисс Фисантэ. И, с вашего позволения, вы уже не одна. Я же перед вами. Значит - вы со мной.
        - Вот именно, -фыркнула Каролина, изображая недовольство.
        - Да ладно вам? - весело рассмеялся Питер. - Какие нормы поведения в данной ситуации? Мы же с вами тут почти на острове… как, кстати, вы тут оказались?
        - Думала прогуляться. Мне говорили, что это лучший парк в городе. Но пока я заметила лишь одну тенденцию - сверху всё серое, снизу всё грязное.
        - Возможно, со временем, вы заметите больше? Даже в газетах пишут об этом знаменитом парке. Однако, полагаю, такая девушка как вы, предпочитает газетам романы?
        - Судя по вашему тону, вы романов не одобряете? - ехидно сузила глаза Каролина.
        - Романы? По-моему, это жалкая безвкусица, которую читают женщины. Что ещё добавит? - пожал она плечами.
        - Вы правы. Ни к чему что-то добавлять.
        Каролина развернулась и пошла по направлению к выходу.
        - Хм-м? Кажется, мне следует извиниться? - повысил он голос, потому что она удалилась уже на достаточное расстояние. - Я ведь ни в коем случае не хотел вас обидеть, мисс.
        - Вы меня ничем и не обидели, - засмеялась Каролина, помахав на прощание рукой.
        Питер проводил её взглядом, больше не осмелившись сказать ни слова.
        Питер Рэдси не был первым молодым человеком, с которым Каролина была знакома. Но он стал первым молодым человеком, запавшим ей в душу. Двух малозначительных встреч вдруг оказалось вполне достаточно, чтобы дать пищу нескончаемым девичьим мечтам.
        Если бы кто-нибудь посмел сказать Каролине, что эти мечтания типичны для многих юных дев в её возрасте она бы смертельно оскорбилась. Ей собственные чувства представлялись исключительными и необыкновенными, ни в коем случае не наивными, какими они, в действительности, были.
        В этих грёзах, естественно, Питер замечал необычную красоту Каролины. Она блистала красноречивым остроумием, поражала его исключительными музыкальными талантами и, конечно же, лучше всех танцевала на балу. Неважно, на каком - главное, что лучше всех!
        Пока маленькие ножки порхали по паркету, в голове прокручивались картины, одна приятней другой -бальзам для женского самолюбия.
        Самой полюбившейся фантазией стала мизансцена, в которой, встав на одно колено и глядя на неё прекрасными, глубокими, несчастными глазами Питер признавался в любви, предлагая ей руку и сердце.
        Будучи по сути избалованным ребёнком, Каролина привыкла получать всё, что захочет и на этот раз ни секунды не сомневалась, что получит желаемое.
        Раскрасневшаяся, запыхавшаяся, она садилась на утопающей в полумраке диван. Мысли уносились так далеко, что она не замечала привычных вещей: тяжёлого буфета, стола из красного дерева, массивного серебра и натёртого до блеска паркета. Подсвеченная радужными мыслями комната казалась необыкновенно уютной.
        Вот она, прекрасная и гордая, идёт по ковровой дорожке, склоняясь в изящном реверансе перед Их Величествами.
        Вот она, весёлая и оживлённая, кокетничает со всеми мужчинами напропалую, подряд. Конечно, это немного жестоко по отношению к юноше с белыми, похожими на золотой шлем, волосами. К юноше с отрешённым взглядом, в котором светилась пленительная для Каролины отрешённость и непонятная печаль. Но тем большая радость будет ждать его впереди, когда Питер узнает, что ей, вокруг которой все мужчины роятся, как пчёлы, на самом деле нужен только он - он один!
        Они останутся наедине. Он признается в своей безнадёжной любви. Она откроется, поведав, чем так полно её девичье сердце.
        В воображении Каролины раз за разом вставало лицо Питера, изумленное и счастливое в тот момент, когда она согласится стать его женой.
        Конечно же, её родители могут не сразу одобрить этот брак (вариант, где брак легко одобрялся, лишал Каролину доброй сотни приключений и поэтому не был принят к рассмотрению). Им придётся бежать, чтобы венчаться тайно.
        Финальная картина - они вдвоём, верхом на белых лошадях скачут навстречу закату по песчаной косе. Под копыта лошадям летят обрывки пены от наступающего прибоя. В небе взволнованно кричат, паря, чайки.
        Глава 2. Королевский приём
        - Каролина! Силена! Куда вы запропастились? - донёсся с лестницы повелительный голос матери.
        С тихим стуком упали на пол шпильки. Вместо белоснежных лошадей с гривами, развевающимися хвостами и плюмажами, Каролина увидела собственное отражение в зеркале.
        - Идём, - схватила Силена её за руку. - Наверное мама хочет сообщить какую-то новость.
        Силена не ошиблась.
        - Вы, должно быть, слышали о том, что в ближайшие недели намечена церемония представлений дебютанток в королевском дворце? - обратилась к ним Фиона, как только Каролина с Силеной чинно расселись перед ней на стульях. - Мы получили приглашение. Вас представят Их Величествам.
        - Не может быть! - сжала Каролина повлажневшими от волнения пальцами руки сестры.
        - Там будет весь высший свет. И мы - тоже! Представляешь, Каролина? - блестя глазами отозвалась Силена. - Матушка, а это точно?
        - Совершенно точно. И у нас катастрофически мало времени. Ведь необходимо приготовить вам достойные высокого случая наряды.
        Когда сестры остались наедине, Силена надулась, словно хомяк, натолкавший бобы за щёки.
        - Что случилось? - поинтересовалась Каролина.
        - Не хочу выглядеть нелепо, как в тот раз, когда к нам в имение приехал герцог Паулисс… ну что же это такое?! Не смейся надо мной!
        - Я не смеюсь, - заверила Каролина Силену, хотя выражение её лица говорило об обратном. - Просто, на мой взгляд ты тогда выглядела слишком… розовой.
        - Ох! Не нужно было мне тогда слышать эту противную модистку… как там её звали? Пэнс?
        - Что поделать? У нашей тёти есть свои представления о том, как должна выглядеть юная дева перед настоящим джентльменом. По её понятиям, в идеале девица должна походить на свежевымытого поросёнка.
        - Нужно было поступить так же, как ты: не слушаться никого! Ты-то не стала тогда носить те ужасающие оборки!
        - Дело не в оборках. В платьях, подобранных тётушкой, были такие тесные корсеты, что в них и мертвый не смог бы дышать.
        - Возможно тётушка пребывала в убеждении, что благовоспитанной девице дышать и ни к чему?
        Каролина запорхала по комнате легкокрылой птичкой, пародируя обеим небезызвестную особу:
        - Юные девы! Бурное дыхание не украшает высокородную леди! Неужели же вы осмелитесь дышать в присутствии гостей?
        Силена весело хохотала, наблюдая, как сестра, дурачась, имитируя манеры тётки, расхаживает вокруг с павлиньим видом, оправляя платье и царственно отбрасывая на спину выбившийся из прически локон:
        - Дышать, выставляя грудь напоказ перед Её Величеством? Это… это… у меня нет слов! Вверх неприличия! Это… это… это отсутствие должного воспитания, сударыни! Вот что это такое!
        Взглянув на смеющуюся сестру Каролина тоже весело расхохоталась, схватив её за руки и кружась по комнате:
        - Пусть тётка хоть с утра до вечера трещит о приличиях, о поросячьих платьях, идеально подходящим юным леди для первого приёма. Главное, что мы окажемся в королевском дворце! Своими глазами увидим Их Величества! Всех лучших людей королевства! Представляешь?
        - Представляю. Но розового платья даже ради такого случая больше не надену.
        - И не надо, - поддержала Каролина сестру.
        Остановившись перед зеркалом, она критически осмотрела собственное отражение во всех ракурсах.
        Возможно, её лицо нельзя было назвать классически красивым, но оно совершенно точно было весьма привлекательным. Точёный узкий подбородок не совсем правильно сочетался с чуть заметной широкоскулостью, из-за чего лицо имело форму сердечка, но раскосые, ярко-голубые, как небо в ясный день, выразительные глаза искупали этот небольшой изъян во внешности. Подвижный алый рот дополнял яркую миловидность, выдавая живость, даже страстность натуры.
        Сама Каролина не знала об этом, но именно пухлые губы, ещё не твёрдо очерченные, больше и чаще всего привлекали мужское внимание. Когда Каролина говорила губы, казалось, были готовы улыбнуться или рассмеяться в любой момент, а когда умолкала, нижняя губа чуть-чуть приподымала верхнюю.
        Ещё раз окинув себя взглядом с ног до головы девушка с досадой подумала о том, что в лице её ещё таится что-то детское, несмотря на уже ярко проступающую женственность. Собрав волосы в подобие высокой прически ещё раз окинула себя критическим взглядом.
        - Как думаешь, маршал Сид Кайл будет на приёме?
        - С чего это ты вдруг им заинтересовалась? - насмешливо сузила Силена глаза. - Попробую догадаться? Так! Признавайся! Тебя ведь интересует вовсе не сам прославленный маршал? Ты хочешь видеть его оруженосца, верно?
        В этот самый момент сестра показалась Каролине вредной как никогда.
        С досадой она отдёрнула от головы руки. Волосы пушистым водопадом накрыли хрупкие плечи.
        Силена подскочила, обнимая сестру со спины и глядя в зеркало через плечо Каролины:
        - Думаю, он придёт, - сказала она. - Я про знаменитого маршала говорю. Разве может он не прийти на королевский приём? - Лицо Силены вновь расплылось в лукавой улыбке. - Будем надеяться, своего оруженосца он тоже захватит.
        Последующие несколько дней были посвящены нарядам для сестёр Фисантэ. Фиона ради такого случая выписала лучших модисток и выделила белошвейкам целую комнату, где и проходили бесконечные примерки.
        Приходилось стоять так долго, расставив руки и выпрямив спину, что всё тело, затекая, начинало болеть.
        - Красота требует жертвы, - говорила портниха.
        И сёстры терпели.
        Наконец долгожданный день настал.
        С самого утра дом был словно на ушах. И слуги, и господа носились туда - сюда по коридорам и лестницам.
        В комнате, где портнихи заканчивали с платьями, валил пар от утюгов, накаляющихся на углях.
        В ванных комнатах тоже поднимался пар, только уже от горячей воды и курящихся ароматических эссенций.
        - Поторапливайтесь! - наставляла графиня дочерей. - К полудню следует быть готовыми.
        - Но ведь приём начнётся в три?
        - Девочки, без разговоров! В ванной следует пробыть не менее трёх четвертей часа, иначе толку не будет никакого.
        - А каким должен быть толк? - шёпотом поинтересовалась Каролина у Силены.
        - Ваша кожа станет цветущей и нежной, - с услужливой улыбкой сказала камеристка.
        Каролина пожала плечами. И у неё, и у сестры кожа и без того была идеальной.
        Сначала сидеть в душистой пене было приятно. Потом сделалось жарко (служанки всё время подливали кипяток в остывающую воду) и скучно.
        - Да посидите спокойно хотя бы минуточку! - раздосадовано воскликнула Стесси, прислуживающая Каролине ещё с детских лет и потому позволяющая себе некоторую вольность в обращении. - Вот егоза! Как в материнской утробе девять месяцев-то высидела!
        Когда положенное время вышло, Каролину и Силену замотали простынями.
        Не дожидаясь, пока прислуга подаст туфли, Каролина босиком прошлёпала в свою комнату, оставляя на паркете влажные следы.
        - Барышня! Да что же вы делаете-то? Ведь нельзя так! - причитала по пятам следующая за ней камеристка. - Простудитесь! Станете чихать перед их величествами, вот тогда вспомните мои наставления! Да поздно будет.
        Облачившись в нижнее бельё, перламутровое и тонкое, как паутинка, Каролина привычно ухватилась за столбик кровати. Предстояло затянуть корсет. Нелёгкое испытание даже с её осиной талией.
        - Ох, барышня! От вас и глаз не отвести! Какая изящная красавица! - восхищалась делом рук своих прислуживающая Каролине девушка.
        - Весьма мило, - согласилась графиня Фисантэ, явившаяся на смотр и, кажется, оставшаяся довольна увиденным. - Помните, дитя моё, на каблуках ходить по дворцовым паркетам следует очень осторожно. Полы натирают до такой степени, что они становятся похожими на лёд. Ну а теперь самое сложное - причёска.
        Она состояла из уложенных вокруг головы причудливой короной кос и локонов. Изгибы прядей покрыли душистой пудрой чтобы ярче сверкали. На это ушло не меньше двух часов.
        - Плечи и шею моих дочерей можно не трогать, - распорядилась графиня. - Пусть сверкают белизной и юной свежестью без всяких прикрас. Они без всякой пудры хороши.
        Лёгкие туфли на крошечном каблучке из лёгкой кожи застёгивались крест на крест алмазами. Шёлковые голубые ленточки обеспечивали дополнительную надёжность, завязываясь вокруг стройной ножки. Голубое платье из блестящего муара с широким подолом, украшенного атласными разводами, дожидалось хозяйку, лёжа на кровати. Это чудо сверкало, сияло и переливалось, стоило лучику света попасть на ткань.
        Задыхаясь от радости и восхищения Каролина с помощью служанок облачилось в это сияющее облако. При каждом шаге платье волнующе шуршало и шелестело, приводя хозяйку в восторг.
        «Когда Питер увидит меня, он влюбится в меня ещё сильнее», - самодовольно подумала она, любуясь собственным отражением.
        - Можно войти? - предварительно постучав в дверь, поинтересовался отец.
        Увидев Каролину, восхищённо замер.
        - Я самый счастливый человек на свете, - галантно поцеловав руку супруге, сообщил он. - Ведь меня окружают самые прелестные женщины Мороссии. Мои дочери покорят королевский двор своей свежестью и красотой.
        - Спасибо, папочка, - сияя улыбкой, проговорила Каролина.
        - В портрете не хватает лишь одного штриха, - проговорил отец, протянув дочерям по шкатулке.
        - Что это?
        - Открывайте и увидите.
        Подняв крышку Каролина не смогла сдержать возгласа от восторга. Жемчужный гарнитур - элегантное ожерелье и капельки-серёжки великолепно подходили к её наряду.
        - С дебютом, мои принцессы.
        Всю дорогу Каролина едва дышала. Она до смерти боялась измять платье или испортить причёску.
        Силену, судя по напряжённой позе, занимали те же тревоги.
        Сеялся мелкий дождь. Несмотря на то, что день ещё был в самом разгаре, на улице господствовали сумерки. Зато сам дворец сиял огнями как платье аристократки драгоценностями. По высоким лестницам поднимались сотни людей: дамы, служанки, лакеи, министры, военные.
        Вместе с остальными семейство Фисантэ начало восхождение в рай. Служанки придерживали девушкам шлейф, чтобы он не запачкался в грязи на длинных мраморных ступенях.
        Они проследовали в полукруглую комнату, одну сторону которой занимали арочные, от пола до потолка, окна. Их отражали зеркала, покрывающие стены вместо обоев.
        Женщин в комнате было много. Красивых и не очень, одетых богато и вычурно, со строгим вкусом или слишком просто, в зависимости от собственных вкусовых пристрастий и достатка.
        Каролина с Силеной присели на мягкие пуфы, обитые дорогим шёлком.
        - Здесь так много света, - в хрустальном голоске Силены дрожали восхищение и боязнь.
        - Это из-за граней в хрустальных люстрах. Они отражают свет свечей, - пояснила Каролина.
        - Пора. Идёмте, - встрепенулась мать.
        Каролина могла видеть собственное отражение в бесчисленной анфиладе зеркал, вдоль которых они двигались.
        Росписи на потолках представлялись ей грандиозными. Разноцветная мозаика на полу завораживала. Парчовые портьеры, сияющие золотом в блеске свечей, лепнина из цветов и амуров на потолке - от всего этого в глазах рябило.
        От волнения в голове поднялся туман. Каролина почти ничего не соображала и действовала, как заведённая кукла. Хорошо ещё, этикет, вдалбливаемый в неё с детских лет, заставлял тело двигаться даже тогда, как разум почти не управлял им.
        Она сделала три реверанса. Первый, самый низкий, предназначался королю, второй - королеве, третий - членам королевского дома.
        Как во сне, слышала голос отца и матери, ощущала рядом присутствие сестры. Туман в голове начал рассеиваться только тогда, когда, получив разрешение удалиться, Каролина отступила, смешиваясь с толпой придворных.
        Откровенно говоря, вид суверена разочаровывал. Ведь король это нечто сильное и монументальное, это средоточие власти. А человек, сидящей на высоком стуле, покрытым красным кумачом, куда больше походил на жизнерадостного розовощёкого фермера, чем на властного повелителя. Жирные щеки, толстые губы, вздёрнутый, курносый нос. Да ещё, в довершении картины, плешивая голова. Внешности менее романтической представить себе невозможно.
        Королева выглядела на порядок лучше супруга. Но, если супруг отличался избыточной дородностью, то королева была похожа на птичку - невысокая, хрупкая.
        Каролина, наслышанная о красоте первой дамы страны, глядя на предмет, вызывающей томление струн у лиры придворных поэтов не понимала, чем же это восхищение вызвано? По-настоящему хороша в облике королевы была разве что роскошная золотая диадема, блестевшая среди тщательно завитых пепельно-русых локонов.
        В обширном зале, заполненной придворными, взгляд выхватил фигуру в чёрном костюме чьим единственным украшением по-прежнему служил лишь белый пышный воротник.
        Сердце забилось в сладком волнении - Питер Рэдси!
        Он шёл за человеком, перед которым толпа расступалась с почтением, если не сказать, что со страхом.
        Таких красивых мужчин Каролине раньше видеть не приходилось. Красота эта была не изысканно-изящной, как у Питера, а дикой и опасной, словно у дикого зверя. Резко очерченные скулы, хищный разлёт бровей. Прямые, иссиня-чёрные, спадающие почти до плеч, волосы.
        Мужчина, не задерживаясь, миновал стайку придворных дам. Небрежным жестом приказал Питеру не следовать за собой дальше. Дойдя до подножия трона, опустился перед королем на одно колено, склоняя гордую голову.
        - А вот и вы, мой верный друг.
        Король пытался изобразить отеческую улыбку, но Каролине отчего-то она показалась жалкой.
        - Мы рады видеть первого маршала Мороссии. Раз уж все в сборе, повелеваю начать церемонию. Ваше Преосвященство?
        Высокий и статный человек в красно-золотом облачении высшего духовенства медленно приблизился к подножию трона, и церемония началась.
        Под фанфары, кричащие так оглушительно что Каролине захотелось зажать уши, чеканя шаг, выступили гвардейцы, отдавая честь.
        Фанфары смолкли. Заиграла музыка. Гвардейцев сменили фрейлины.
        Каролина моргала в недоумении. И это - всё? Ради чего столько шума? Если в церемонии и был смысл, то он от неё ускользал.
        Обернувшись, она отыскала взглядом Питера и покраснела, встретившись с ним глазами.
        На щеках юноши тоже вспыхнули лихорадочные алые пятна.
        - Госпожа Фисантэ? - королева, улыбаясь, спустилась с трона и, играя веером, подошла к матери Каролины. - Я хотела лично попросить вас украсить наш бал своим присутствием. Ваши очаровательные дочери унаследовали прославленную красоту матери и сегодня у нас не будет украшения более прелестного. Я была бы счастлива видеть одну из ваших девочек в числе моих фрейлин, - ласково потрепала государыня подвернувшуюся под руку Силену.
        «Словно сестра диванная собачка», - с досадой отметила про себя Каролина, дожидаясь, когда августейшая особа наконец оставит их в покое и она сможет под благовидным предлогом приблизиться к Питеру.
        От вынужденного долгого реверанса чуть в спину не вступило.
        Королева удалялась не спеша.
        - Ты слышала? - радостно запищала Силена. - Слышала, что сказала Её Величество?! Она изъявила желание взять одну из нас ко двору!
        - С чего такие восторги? - фыркнула Каролина.
        В сердцах она сетовала на сестру за то, что та со своим энтузиазмом встала между ней и её планом догнать Питера. А тот уже приблизился к входной двери на опасное расстояние. Она вот-вот потеряет его из вида!
        - Разве ты не рада стать фрейлиной Её Величества? - удивилась Силена.
        - О, конечно! - впала Каролина в откровенно притворный восторг. - Держать в руках рубашку, чулки или даже ночной горшок для королевы? Что может быть прекраснее!
        - О чём ты говоришь? - возмутилась Силена. - То, о чём ты говоришь - это же работа горничной.
        Каролина весело рассмеялась:
        - Моя дорогая, - прошептала она, склонившись к ушку сестрички, - я открою тебе страшную тайну. То, что так красиво именуется фрейлиной, по сути является всего лишь обычной, пусть и королевской, служанкой.
        Одарив близняшку примирительной улыбкой, Каролина, вознамерившись догнать предмет своих мечтаний и устремлений, резко развернулась, неуклюже налетев на первого маршала Мороссии.
        Мужчина обернулся, слегка зашипев, как потревоженный змей, скользнув по девушке холодным взглядом.
        - О! Прошу прощения, милорд! - машинально извинилась Каролина.
        - Не стоит извинения, миледи, - красивым баритоном прозвучало в ответ.
        Выражение его равнодушно-ироничного лица не изменилось ни на миг. Вроде бы ни в словах, ни в жестах, ни в действиях не было ничего предосудительного или оскорбительного, но под взглядом пронзительно-синих взгляд Каролина почувствовала себя так, будто он кожу с её лица снимал.
        Как только он удалился, в голову тут же пришло сотни остроумных реплик, которыми можно было ответить, не опасаясь показаться провинциальной простушкой.
        «Да какое мне вообще дело, что он там обо мне думает?», - сказала сама себе Каролина и постаралась выбросить инцидент из головы.
        Вокруг всё гудело от множества голосов, как в огромном улье. Россыпь драгоценностей, мелькание лент, колыхание многочисленных париков и резкий сладкий запах рисовой пудры - всё сливалось в одно цветное, яркое, ароматно пахнущее пятно. Выпрямив спину и чеканя шаг, Каролина шагала сквозь великолепный людской поток, чувствуя на себе внимание множества взглядов.
        Питер Рэдси стоял неподалёку от входных дверей, в то время как своё место Каролина определила ближе к королевскому трону. Но ничего страшного. Заполучив то, что хочешь, можно перейти туда, куда положено.
        Каролина прекрасно отдавала себе отчёт в том, что её действия не совсем приличествуют юной девице, но, если всё всегда делать по правилам никогда не получишь желаемого.
        Развернув усыпанный мелким блестящим жемчугом огромный веер, она остановилась напротив молодого человека, глядящего на возникшее перед ним чудо широко распахнутыми глазами.
        - Добрый день, господин Рэдли. Вы меня ещё помните? - с кокетливой улыбкой проворковала Каролина.
        - Могу ли я забыть самую очаровательную девушку, которую встречал?
        Слова могли показаться льстивыми, если бы не искренний тон и восхищённый взгляд.
        - Я сочту за честь, если вы окажете одолжение и снизойдёте до танца со мной.
        - Я охотно вам его обещаю, - с улыбкой протянула Каролина руку для поцелуя.
        Жаль, через перчатку она почти не чувствовала прикосновение его губ. Лишь лёгкое давление.
        Едва прикасаясь к руке Каролины кончиками пальцев, Питер повёл её в зал, где вот-вот должны были начаться танцы.
        Уже слышались первые звуки музыки.
        Его величество король открывал бал в паре с красивой улыбающейся женщиной лет двадцати пяти-двадцати шести. Блестя глянцем волос, белизной точёных плеч и бриллиантов, шурша белоснежным платьем она шла между расступающимися мужчинами словно корабль над волнами под всеми парусами. Любезно предоставляя право любоваться собой.
        Низко срезанное лиловое платье открывало полную шею и грудь, округлые руки с тонкими кистями. Как звездочки или роса при солнечном свете, вспыхивали крохотные бриллианты. Всю фигуру, словно газом, окутало сверкающим облаком органзы. Она-то и шуршала столь привлекательно при каждом шаге красавицы.
        В чёрных волосах, своих, без примеси, вызывающе красовалась пышная алая роза.
        Не было заметно в женщине ни тени кокетства. Она словно бы даже пыталась, но не могла умолить действия своей победоносной красоты.
        Каролина почувствовала укол ревности. Привыкшая во всём играть первую скрипку она никогда не сомневалась в силе своих чар, но перед этой скорее богиней, чем женщиной, чувствовала себя чуть ли не простушкой-служанкой. Её собственные руки казались слишком худыми, фигурка перед такими пропорциями смотрелась угловатой.
        Да и красота брюнеток всегда ярче прелести блондинок.
        - Кто это? - поинтересовалась Каролина у Питера.
        - Некоронованная царица Моросии, признанная фаворитка короля и Сида Кайла, Флёр Кадэр.
        От Каролины не укрылось, как взгляд первой красавицы на мгновение задержался на Сиде Кайле. Тот следовал за своим сувереном в паре с Её величеством, королевой.
        - Она очень хороша, - шепнула Каролина, в душе надеясь на опровержение своих слов.
        Не дождалась.
        - И хороша, и умна, - согласился Питер, к её нескрываемой досаде.
        - Я слышала, король без ума от неё? А ведь она его фаворитка вот уже пятый год.
        - Да, эта женщина умеет внушать страсть мужчине. Даже такой, как Сид Кайл не смог удержаться, чтобы не отдать должное её красоте.
        - О! - только и протянула Каролина, не зная, как ещё прокомментировать эту информацию, которая, по правде говоря, интересовала её мало. - Наверное это действительно что-то значит, ведь у вашего господина репутация мужчины, хорошо разбирающегося в женщинах?
        - О моём господине не слышал разве что только глухой, - тяжело вздохнул Питер.
        Каролине послышалась горечь в его голосе.
        - Что ещё вы о нём слышали? - уточнил Питер.
        - Много чего. Как плохого, так и хорошего.
        - Уверен, плохого гораздо больше. Мой лорд сложный человек. Хотя это не мешает его славе полководца греметь на всём континенте и за его пределами.
        В мечтательных тёмных глазах Питера Каролине вновь почудилась печаль.
        - Вы привязаны к господину маршалу?
        - Лорд Кайл добр, но он презирает меня. Впрочем, как и многих других. Боюсь, людской род не вызывает в нём особого уважения.
        Краем глаза Каролина увидела, как герцог Кайл двигается по зале, ведя за собой королеву, не сводящую с него откровенно влюблённых глаз. Отметила особенную манеру этого человека держать голову -маршал Кайл шёл как человек, которому наплевать на мнение любого. Словно всё вокруг: дворец, с его белоснежными колоннами, разделяющими пространство на несколько разных частей, паркет с изысканным орнаментом; люстры из хрусталя и бронзы, несмотря на всю свою тяжесть выглядевшие невесомыми - всё не заслуживало ни малейшего внимания.
        Возможно, мнение Питера о презрении маршала к роду людскому обосновано.
        Каролина видела, какими глазами смотрели на маршала многие женщины. Они следили за ним с замиранием сердца.
        - У милорда определённая репутация, - перехватив её взгляд, прокомментировал Питер.
        - Очевидно, как у самого неприятного, надменного, высокомерного, наглого и нахального из всех мужчин? - презрительно передёрнула Каролина плечами.
        Её бесили взгляды других женщин, но куда больше злило то, что и она сама смотрит тужа же, куда и все.
        - Не слишком ли много прилагательных? - усмехнулся Питер.
        Начался второй тур полонеза. До Каролины не сразу дошло, зачем господин маршал остановился около неё, отвешивая церемониальный поклон. Она даже не ответила ему положенным по случаю, реверансом.
        - Прошу оказать честь? - протянул лорд Кайл Каролине унизанную перстнями руку.
        Его кожа была гладкой, как у женщины, благоухающей духами. В её представлении мужчина не должен был иметь такой гладкой кожи. Да и перстни на каждом пальце явно лишнее.
        Сид Кайл дерзко сжал пальцы Каролины, привлекая к себе:
        - Позвольте? - Приблизился он вплотную.
        Пробежав пальцами по её рукам от плеча до кисти, сжал тонкие запястья и закинул себе за шею.
        Каролина испуганно вскинула глаза, судорожно пытаясь понять, то ли она забыла начало фигуры, то ли он ведёт себя непозволительно дерзко.
        Обняв за талию, маршал резко сделал шаг вперёд заставляя Каролину отступить. Не отнимая рук от её гибкого стана, обошёл её, встав за спиной, обнимая не просто как в танце, а почти интимно. Подхватил на руки, закрутил с такой лёгкостью, словно Каролина весила как перышко, была не тяжелее птички.
        Движения маршала были хищными, как и он сам, стремительными и страстными. Ничего похожего на то, с чем Каролина сталкивалась раньше - дружелюбное, полное восхищения обращения мальчиков, бывшими её сверстниками.
        Почувствовав испуг Каролины, Сид Кайл осторожно опустил её на пол, встав в положенную для следующей фигуры позицию.
        Они соединили ладони и какое-то время кружились точно так же, как десятки других пар рядом.
        - Красавица отрешилась от мира? - услышала Каролина бархатный баритон у себя над ухом.
        - Что?
        - Вы наступили мне на ногу, сударыня. А в прошлый раз едва не сбили с ног. Неужели чары моего оруженосца столь сильны, что делают грациозную девушку неуклюжей гусыней?
        Каролина почувствовала гнев, и как не старалась сдержаться, процедила:
        - Вам не приходило в голову, сэр, что в моей вине, возможно, нет заслуги вашего оруженосца? Я могу быть неуклюжей от природы?
        Словно в наказание за маленькую ложь герцог снова завертел Каролину с такой энергией и скоростью, что она едва успевала переступать с ноги на ногу.
        - Танец, кажется, заканчивается? - блеснул он белыми, ровными, как жемчуг, зубами.
        Финал стал даже ярче начала. Заставив изогнуться и упасть себе на руку, Сид Кайл навис над Каролиной так, будто собирался её поцеловать. Несколько секунд то ли с ужасом, то ли с предвкушением Каролина ждала, что это сейчас случится.
        Но вместо того, чтобы набрасываться с поцелуями герцог улыбнулся, аккуратно поставил на ноги и, раскланявшись, отошёл в сторону.
        Каролина сама затруднилась бы сказать, чего в её душе было больше - смущения, растерянности, непризнанного желания или гнева? Отчего перехватило дыхание?
        Церемониймейстер объявил вальс.
        Бал продолжал греметь.
        Глава 3. Женские сплетни
        После сумасшедшего шумного вечера так приятно оказаться в тишине кареты. Каролина и Силена сели рядышком на диванчик, укутав ноги тёплым пледом.
        Утомлённые, все молчали.
        Когда карета тронулась, Каролина, закрыв глаза, сделала вид, что дремлет. Прислушивалась к звукам - дождю, бившему в окно, то превращающемуся в ливень, то стихающему. Тряске с постукиванием.
        Перед глазами мелькали лица, женские, мужские. В ушах продолжали звучать музыка и голоса. Каролине самой хотелось стать первой красавицей света, как прославленная Флёр Кадэр. С той лишь разницей, что она вовсе не собиралась становиться чьей-либо любовницей.
        Она будет женой тому, кого полюбит. Полюбит всем сердцем. И он будет так же хорош, как красавчик Питер.
        А может быть это Питер и будет?
        Хотелось то ли смеяться от радости, беспричинно овладевшей ею. То ли плакать от возбуждения, причины которого Каролина сама не до конца осознавала. Она чувствовала, как внутри нервы, словно струны, натягиваются всё туже и туже. Дыхание сбивается. Во мраке кареты с необычайной яркостью проносятся, один за другим, образы и звуки.
        Образ белокурого юноши с родинкой у рта, с непонятной, бередящей душу, тоской во взгляде сменялся образом мужчины, в руках которых тело словно плавилось, а душа замирала от предвкушения чего-то запретного, порочного, тёмного, влекущего и отталкивающего одновременно.
        Городской дом графа Фисантэ, большой и просторный, располагался на углу перекрёстка, неподалёку от знаменитой на весь город кондитерской лавочки.
        Карета, проехав по устланной соломой улице, остановилась у подъезда, рядом с тротуарным столбом.
        Толкаясь и толпясь от усталости семейство Фисантэ поднялось по слегка покривившимся ступенькам. Глава семейства дёрнул за дверную ручку замка, привычно, в очередной раз, посетовав, что она слабо отворяется.
        В передней сразу несколько свечей разгоняло мрак.
        Лакей в ожидании хозяев сладко почивал на сундуке. Как только заскрипела отворяющаяся дверь, лежачее положение поменял на сидячее, а равнодушное выражение лица на восторженно-испуганное.
        Скинув шелковый салоп, подбитый теплым мехом, на руки лакею, Каролина и Силена прошли в большую залу. После духоты бального зала прохлада, царившая в доме, протопленном несколько часов назад, казалась холодом.
        Небольшие ломберные столики, люстра, поблескивающая сверху хрустальными гранями то ли зловеще, то ли загадочно, боковые двери - всё казалось Каролине обыденно скучным после того легкомысленного веселья, что царило в королевском дворце.
        - Фред! - услышала она привычный отцовский окрик. - Огня! И чаю.
        - Иль на балу не напились ли, барин? - протянул лакей.
        - Поговори мне ещё!
        Каролине вдруг сделалось грустно, как всегда бывало после праздника. Нечто очень дорогое девается куда-то, будто уезжает, а ты остаёшься.
        Она всё ещё мысленно порхала по ярко освещённой зале. Смотреть на родной, пусть и любимый, дом было скучно. По сравнению с тем, совершенно чуждым, но ужасно привлекательным миром, преисполненном неведомыми радостями, привычное казалось отталкивающим.
        Внесённый в комнату свет свечей раздражал. Лунный, напротив, оставлял мечте и воображению куда больше простора для манёвра.
        - Уже поздно. Пора спать, - сказала Фиона.
        Сестры и сами не прочь были подняться к себе. Они охотно оказали друг другу услуги камеристок, расшнуровав корсеты и освободив волосы от шпилек.
        - Ты когда-нибудь слышала о семействе Рэдси? - поинтересовалась Каролина у Силены.
        - Они вроде бы принадлежат к старинным аристократическим родам и высокомерны, как сто ослов.
        - А ослы и впрямь высокомерны? Не замечала.
        - Не мудрено. Ты же их никогда не видела. Но зато всем было заметно, что мистера Рэдси ты явно заприметила. А вот чего ты, сестрица, демонстративно не замечаешь, так это неодобрение родителей по этому поводу.
        -На их месте я куда больше возмутилась бы поведением маршала Кайла. Вот где было нарушение всех приличий! Тебе не кажется?
        Силена пожала плечами.
        - Тебе не следует забывать о том, что, не смея сорвать зло на человеке с такой жуткой репутацией, как у маршала Кайла, они точно не станут церемонится с тем, кто рангом пониже.
        - Это не делает им чести.
        Сёстры вздохнули вместе.
        Потом, вместе же, нырнули под тёплое одеяло, в одну постель, которую делили на двоих ровно столько, сколько себя помнили. В течении многих лет ложе служило им и колыбельной, и исповедальней. Именно здесь они делились девичьими тайнами. Хотя о каких тайнах может идти речь там, где мысль, явившаяся одной тут же, не колеблясь, естественно, как дыхание, передавалась другой?
        Душевная близость сестёр была для них обеих чем-то вроде данности. Чем-то, что всегда было и всегда будет. Ни одна из них никогда не задумывалась о возможной разлуке или о том, что придёт момент, когда они решат разлучиться по доброй воле. Сестрам это казалось так же маловероятно, как и возможность того, что однажды солнце вдруг начнёт заходить на востоке и всходить на западе.
        Взволнованные и возбуждённые пережитыми впечатлениями они лежали в постели с открытыми глазами.
        - Скажи, Силена, а ты на балу влюбилась в кого-нибудь? - спросила Каролина, внезапно садясь и охватывая руками колени.
        - Разве о таком можно говорить?
        - Конечно, можно! По крайней мере со мной, глупенькая.
        - Нет, - с ноткой грусти вздохнула Силена. - Такого со мной ещё никогда не было. А ты? Ты влюблена? Неужели в этого красивого мальчика с грустными глазами? В Питера Рэдси?
        - Даже и не знаю. У меня было такое чувство… такое чувство, как будто я влюбилась во всех сразу, кто там был. Мне так хотелось, чтобы голова кружилась, и ноги порхали над полом, и сердце пело. Были моменты, когда начинало казаться - всё так и есть! Как будто всё в тебе поёт и ликует, и ждёт радости, великой, как первый солнечный луч после долгой ночи. Нет, всё не то! Я не могу объяснить. Когда говоришь словами то, что чувствуешь, всё нелепо получается. Даже смешно.
        - Я понимаю, - заверила Каролину Силена.
        - Вот вроде бы устали, и спать хочется, а сердце расходится, мысли разлетаются, во всём теле будто музыка продолжает звучать. Как же тут уснуть?
        Каролин, вдруг подорвавшись, кинулась к окну.
        - Что ты делаешь?
        - Хочу на минутку открыть. Здесь так душно.
        Стоило раздвинуть тёмные гардины как комнату залило лунным светом.
        Тучи разошлись. Небо сверкало от звезд, похожих на алмазные головки. А сильнее всего сияла луна.
        Перед самым окном, между домом и бульваром, стоял ряд подстриженных деревьев. Чёрные со стороны дома они светились там, где их касались лунные лучи, делаясь похожими на серебряную парчу. Мокрые от дождя черепицы на соседних домах тоже сверкали как драгоценные камни.
        - Иди спать, - позвала Силена. - Поздно уже.
        Стоило руке отдёрнуться, гардины упали, отрезая девушек от волшебства.
        Было тепло и уютно лежать, обнявшись, под одеялом, прислушиваясь к голосам в доме, покачиваться в лодке приближающегося сна.
        Усыпать с осознанием, что завтра будет новый день, чудесней этого.
        ***
        На самом деле ничего особенно чудесного с утра не происходило.
        Пришлось принимать визиты. Расположившись в большой гостиной, семейство Фисантэ встречали и провожали гостей, чередой сменяющих друг друга.
        Поначалу Каролина была рада новому обществу, но вскоре заскучала. Однако поделать было ничего нельзя. Нарушение этикета в большом свете приравнивалось к преступлению. Так что приходилось сидеть с видом красивой куклы и посильно участвовать в общем деле - занимать гостей разговором, делая ничего не значащие замечания о погоде и здоровье визитёров.
        - Леди Кавалли с дочерью! - доложил об очередных прибывших лакей.
        Силена с Каролиной переглянулись, словно говоря друг другу взглядом: «Ну сколько можно? Когда же закончится пытка?».
        Послышались оживлённые женские голоса, шум платьев.
        Нацепив полагающиеся к случаю улыбки на лица, мать и сёстры Фисантэ обернулись к гостям.
        - О! Дорогая! - протянула руки к гостье хозяйка дома. - Как я рада видеть вас и вашу прекрасную дочь. Красавица! Настоящая красавица!
        - И это говорит мать двух дарований, произведших на вчерашнем приёме настоящий фурор! - не желая оставаться в долгу, в свой черёд рассыпалась в комплиментах маркиза Кавалли.
        - Сегодня прекрасный день, не правда ли? - в сотый раз произнесла заготовленную заранее фразу Силена.
        - Кто бы мог подумать, что после вчерашней непогоды будет такое чудесное утро? - так же, в сотый раз за утро, повторила Каролина.
        Госпожа Кавалли печально вздохнула, возводя очи горе:
        - В сей юдоли скорбей одним утро несёт радость и надежду, другим - ужас и смерть. Мы с вами уже сами матери. Можем понять, какой удар потерять своё возлюбленное чадо.
        - О чём вы? Что такое? - забеспокоилась Фиона.
        - Как? Вы не знаете последней ужасной новости?!
        Судя по виду, маркиза была уверена в полной эксклюзивности того угощения, что она собиралась преподнести в гостиной, словно десерт под подливкой из щекочущего нервы ужаса.
        - Ужасной? - притворно охнула хозяйка дома.
        - Воистину так. Только одна мать может поднять горе другой матери. Мужчинам постичь всю трагедию последствий их безумных игр не дано. Я очень сочувствую и соболезную бедным матерям виконта Боффо, Рамисса и Чейза. У виконтессы Боффо Рамиро единственный сын…
        - Что всё-таки случилось?
        - Дуэль! Вы только представляете? На вчерашнем балу этот Рэдси (уж не знаю по какому поводу что они там не поделили), вызвался драться. И подбил на это других!
        - По какому поводу дрались?
        - Вы же знаете этих мужчин? - откинувшись на спинку стула, принялась обмахиваться веером маркиза. - Из-за чего не поссорятся, а вслух всё одно - задета честь.
        - Когда же успели подраться? Бал закончился чуть ли не под рассвет? - удивилась Силена.
        - На рассвете и дрались. Четверо заработали раны, пусть не глубокие, но унизительные.
        - И что теперь с этим Рэдси будет? Его накажут? - равнодушно поинтересовалась Фиона.
        - Вы же знаете, последним указом короля отменилось уголовное преследование дуэлянтов. Да, и кроме того, покровитель юноши, ужасный, безнравственный лорд Кайл в большом фаворе при дворе. Самое большое наказание, что грозит этому бретёру и сорвиголове - строгий выговор. Подумать только, в какое ужасное время мы с вами живём! Такое понятие, как нравственность и приличия теряют значение прямо на глазах!
        - Именно так, милая. Именно так. Увы! - с притворным сочувствием вздохнула Фиона.
        - Из ваших слов получается, что против Рэдси выступили вчетвером? Тут не поединком, а убийством попахивает, - вступилась Каролина за предмет своего тайного обожания. - Как-то не похоже на дело чести.
        - О, моя дорогая! Рэдси, как известно, Сид Кайл тренировал лично. А маршал же сущий дьявол. О его боевом искусстве ходят легенды. Причём, самого страшного и кровавого толка.
        - Но всё же четверо против одного - это слишком, - стояла на своём Каролина.
        - Как-то не по-рыцарски, кто бы там драться юношу не учил, - согласилась с дочерью Фиона. - Сам-то господин Рэдси не ранен?
        Каролина с волнением ожидала ответа.
        - Кажется, нет, - пожала плечами госпожа Кавалли.
        - Подождите, этот самый Рэдси? Он, случаем, родом не из западных земель?
        - Питер Рэдси сын печально известного Вальтера, возглавившего Родановский мятеж около двадцати лет тому назад.
        - Выходит, - задумчиво проговорила Фиона. - Выходит, отец этого юноши был убит Уораном Кайлом?
        - Именно. Оба погибли. И Уорон Кайл, старший брат теперешнего знаменитого герцога и Вальтер Рэдси. А теперь вот полюбуйтесь! Сынок убиенного прислуживает родственнику убийцы. Кто их разберёт, этих аристократов? Говорят, старший из братьев Кайл был даже красивее нашего маршала? Я слышала, вы были с ним знакомы в годы юности? - обратила маркиза Кавалли к Фионе горящий любопытством взгляд.
        - Верно, - согласилась Фиона с гостьей. - Была.
        Двери распахнулись. Лакей громко доложил:
        - Кушать подано!
        На несколько коротких секунд повисло молчание.
        Графиня Фисантэ глядела на гостью, приятно улыбаясь.
        Каролина с Силеной тоже старательно приклеили к губам улыбки.
        Хозяева не особенно брали на себя труд скрывать, что не слишком огорчатся, если гости поднимутся и уйдут.
        Но гости продолжали сидеть, улыбаясь в ответ.
        - Не соблаговолите ли отобедать вместе с нами? - как ни в чём не бывало предложила Фиона. - Ваше драгоценное общество доставит нам удовольствие.
        - Не смею огорчить радушных хозяев отказом, - откликнулась госпожа Кавалли.
        Лакеи распахнули двери. Женщины, шурша юбками, прошли в столовую где к ним, присоединился Руан Фисантэ.
        За столом разговор повернул в самое скучное для Каролины русло. Вновь заговорили о недавно объявленной войне, о политике. Говорили о якобы объявленном королём манифесте. Его вообще никто не читал, но зато все бурно обсуждали.
        - Я придерживаюсь мнения, что хоть манифест и подписан, всё это вздор. Никакой войны на самом деле не будет, - пропела Силена.
        - Вот чего стоит мнение женщины! - вздохнул Руан. - По-твоему, дочь, мы должны молча снести нанесённое государству оскорбление? Ну уж нет! Накормим их войной по самое горло!
        - Мы подвергались оскорблениям, нас обманывали. Но всё же я надеюсь, что всё уладится мирным путём, - покачала головой Фиона.
        - Маршал Мороссии этого не допустит, - закатила глаза маркиза Кавалли. - Он слишком любит войну.
        - Как можно любить войну? - искренне удивилась Каролина.
        - Неприятный человек этот маршал, - поморщилась Силена.
        - Спасибо, матушка. Я наелась. Можно выйти из-за стола?
        Разрешение было милостиво Каролине даровано. Воспользовавшись им, она поспешила покинуть столовую.
        Поднявшись по лестнице на второй этаж, Каролина завернула в библиотеку. Тут царил полумрак из-за спущенных жалюзи. С высоких стен отовсюду смотрели тёмные корешки книг.
        Выбрав две-три книги, показавшиеся наиболее интересными, она нырнула в глубокое кресло с высокой спинкой и широкими подлокотниками. Скинув туфли, забралась в него с ногами, проигнорировав диван, стоявший напротив огромного камина.
        - Каролина? - услышала она спустя какое-то время голос сестры. - Кэрол? Ты здесь?
        Остановившись в дверях, Силена смотрела на неё с шутливо-вопросительной улыбкой.
        - Решила спрятаться тут от Кавалли?
        - Совмещаю полезное с приятным. Пытаюсь отыскать информацию о Родановском мятеже. Знаешь что-нибудь об этом?
        - О Родановском мятеже знают даже кони, - усмехнулась Силена, пристраиваясь в соседнем кресле.
        - Дай мне урок истории, сестричка. Обидно, когда кони знают больше тебя.
        - Во время царствования короля ГенрихаII, отца нынешнего императора, западные провинции подняли мятеж. Дворяне предали дело короны, а подстрекал их к этому отец твоего красавчика-блондинчика, Вальтер Рэдси. Мятеж, как пожар, разгорался всё жарче. Целью заговорщиков было убить короля, истребить династию, узурпировать власть и ввести в Мороссию иноземные войска. После мятежники планировали разделить страну на несколько частей, расплатившись с иноземцами за помощь приграничными землями. За мятежниками стояли иностранные агенты, подстрекающие и поддерживающие эти изменнические настроения. Внутренние склоки оказались весьма на руку государствам, имеющим к Мороссии территориальные претензии.
        Каролина нахмурилась. Было стыдно за своё невежество и досадно, что двойняшка слушала уроки истории куда прилежнее её.
        - Если коротко, ничего хорошего папенька твоего слащавого героя не сделал. Его попытки устроить в стране смуту благими не назовёшь, - закончила Силена краткий экскурс в новейшую историю.
        - А при чём тут сын? Он не в ответе за грехи отца. А насчёт слащавого красавчика? Сегодня утром этот слащавый красавчик, как ты его называешь, в одиночку раскидал четверых.
        - Ты просто маленькая дурочка, сестричка. Раскидал он кого-то, ага, как же! Уверена, что к делу так или иначе приложил руку его лорд. Сам по себе твой Питер ноль без палочки.
        Каролина начала злиться.
        - Ты просто завидуешь.
        - Чему? Славе изменника? Вот уж вряд ли. И, кстати, то, что у этого недоноска хватило совести присягнуть семейке, убившей его отца, не говорит в его пользу. Сиду Кайлу просто нравится бесить людей, вот он и взял к себе этого щенка Рэдси.
        Отношение сестры к тому, в ком Каролина потихоньку привыкала видеть любовь всей жизни, обескураживало. Она уже собиралась выложить всё, что думала по этому поводу, как громкие тяжёлые шаги на лестнице заставили сестёр прекратить намечающуюся перепалку.
        Когда отец вошёл в библиотеку, вид у него был весьма серьёзный. Даже, можно сказать, встревоженный. Худое лицо, с детства так хорошо знакомое, отчего-то сделалось жестким и оттого казалось чужим.
        Отец держал в руках пакет. Он был так поглощён охватившими его мыслями, что ухитрился не заметить дочерей, затаившихся в огромных креслах.
        С тихим щелчком сломалась восковая печать. Глаза Риана заскользили по строчкам. Лицо его, по мере того, как он читал послание, словно каменело, делаясь все более и более сумрачным.
        Дочитав, отец каким-то неживым, деревянным шагом подошёл к жирандолям, где плавились свечи и поднёс письмо, свернутое в трубочку, к пылающего языку пламени. По воздуху поплыл синеватый дымок, распространяя горьковатый аромат.
        Бумага тлела, опадая на поднос чёрным пеплом до тех пор, пока от послания не осталось ни клочка.
        - Да сжалятся над нами Бог, - сорвалось с губ отца. - Будь всё оно проклято!
        Он вышел, на удивление осторожно прикрыв за собой дверь, оставив за собой ощущение опускающейся грозы.
        Каролина подошла к горстке чёрных хлопьев, но, превратившись в ничто, они не могли открыть ей никакой тайны.
        - Кажется, известия были дурными? - обернулась Каролина к сестре, привыкшая во всём советоваться и всё обсуждать со своей двойняшкой.
        Силена с тем же выражением, что и сама она, сокрушенно созерцала кучку пепла.
        - Как думаешь, что это было?
        - Не уверена, - пожала плечами Силена. - Но мне показалось, там были какие-то векселя.
        Обеспокоенные, сестры пытались придумать, что случилось и чем это может грозить им лично.
        Правда вскрылась спустя несколько часов. И была неутешительна.
        Решив умножить и без того приличные доходы, Риан Фисантэ вложил изрядную долю состояния в одну из крупных торговых компаний, занимающуюся перевозками пряностей, шелков и шоколада с далёкой земли, лежащей за Большим Океаном. Купец был человеком крайне предприимчивым, однако недостаток средства тормозил развитие дел, а Риан Фисантэ решил это исправить к обоюдному удовольствию. Предложение было более, чем заманчивым. Отец Каролины должен был получить изрядную долю прибыли. Пойди всё по плану, капитал Фисантэ мог увеличиться вдвое.
        Но вместо ожидаемого обогащения как гром среди ясного неба пришло известие о том, что на корабли напали пираты. Экипаж перебили, а товары, естественно, осели в пиратских трюмах.
        Самое печальное то, что, ожидая финансового пополнения, семейство ни в чем себе не отказывало и набрало столько долгов, надеясь погасить их за счёт поступивших средств, что теперь, после их выплаты, оказалось на грани разорения.
        Предстояло резко сократить расходы. А это означало роспуск половины штаты прислуги и, возможно, продажу городского дома.
        Каролине, привыкшей к прислуге, знакомой ей с детства, и к образу жизни одной из богатейших наследниц, происходящее казалось немыслимым. Невозможным!
        Речь отца оставалась просто набором пустых, понятных, но трудно осознаваемых слов.
        Каким контрастным был вчерашний и сегодняшний вечер! Вчера - сияние дворцового бала, сегодня - тень надвигающейся бедности.
        - Её Величество предложило мне место фрейлины при дворе. Наверняка там платят приличное жалование? Я смогу содержать хотя бы саму себя.
        - Бог мой, Силена! - сжала пальцами виски Фиона, болезненно морщась. - Жить на жалование придворных? Да о чём ты вообще говоришь? На одни наряды тратятся целые состояния. Фрейлины её величества не ходят в обносках, не ходят пешком, что, вполне возможно, угрожает всем нам. Место при дворе приятный бонус к знатности и состоянию, но никак не способ себя прокормить, - отрезала мать. - Нам придётся поскорее подумать о выгодной партии для вас, девочки. Пока весть о нашем печальном положении не стала достоянием гласности.
        Глава 4. Первая любовь и сватовство
        Дождь, смешенный с мокрым снегом, тоскливо стучал в оконное стекло, стекая вниз тонкими струйками.
        Утро выдалось сырое и туманное. От хмурого настроения не спасали ни тепло, ни уют, ни яркое пламя в камине. Каролина скучала.
        Вздохнув, она потянулась за книгой.
        - Каролина! - вспорхнула в комнату Силена. - Каролина, нам прислали пригласительный во дворец, на утренний приём к Её Величеству.
        - Нам?
        Силена потупилась:
        - Мне. Но никто не станет возражать, если мы пойдём туда вместе. Тебе нужно выбраться на свежий воздух, в свет. Есть отличный повод. Так что скажешь?
        - Скажу: «С удовольствием».
        Королева встретила сестёр Фисантэ ласково, заключив в объятия.
        - Ах, дорогие мои! - прощебетала она нежным голосом. - Вы великолепно выглядите. Ещё больше расцвели с нашей последней встречи.
        При дворе лесть и ложь в почёте. Каролина успела это уяснить ещё в прошлый раз.
        Её Величество без умолку щебетала о новых модах, тканях, дикости горцев, с которыми предстояло в ближайшее время сразиться доблестному маршалу Кайлу. Потом разговор перешёл на болезнь любимой левретки Её Величества. Августейшая особа от души надеялась, что другие собачки не заразятся. Ведь это совершенно новая порода. Будет ужасно жаль, если такое экзотичное чудо умрёт.
        Королева вспомнила про недавний бал. Про то, что предстоит постановка какой-то новомодной пьесы. Щебетала о том, как будет чудесно, если сестры Фисантэ украсят и то, и другое своим присутствием.
        Казалось, разговоры ни о чём никогда не закончатся.
        Каролина нашла речи её величества бессмысленными. И, хотя она не признавалась в этом сама себе, только укрепилась во мнении что Её Величество глупа, капризна и эгоистична.
        - Вы любите кататься на коньках? - вдруг ошарашила королева очередным вопросом.
        - Я? Ну, не то, чтобы очень…
        - Но вы ведь стоите на коньках? - несколько раздражённо фыркнула королева.
        - Да, - соврала Каролина.
        - Прекрасно! - с экзальтированной радостью возрадовалась царственная особа. - Если мы хотим насладиться льдом, нужно торопиться! Велю подать лёгкие закуски и поспешим на свежий воздух.
        - Но, Ваше величество, - подала голос одна из фрейлин. - Возможно, будет лучше пойти на пруд завтра?
        - Завтра? - возмутилась королева. - Завтра лёд может совсем растаять. Нет, обязательно сегодня.
        - Великолепная идея, - тихо заметила Каролина Силене, предварительно убедившись, что их никто не подслушивает, - кататься по не укрепившемуся льду. Всю жизнь мечтала рискнуть жизнью во имя королевского каприза.
        Но нравилось Каролине или нет, она вместе с другими фрейлинами была вынуждена шагать, пригибаясь под сильным, шквалистым южным ветром в сторону белого и бугорчатого пруда четырёхугольной формы.
        Несмотря на ужасную погоду их группа была не единственной решившей покататься. Какие-то сумасшедшие уже нарезали круги. Кто-то робко и неумело, кто-то просто отлично, словно бы даже без малейших усилий, то убыстряя, то замедляя бег.
        Взгляд Каролины невольно задержался на прекрасном конькобежце в широком плаще. Он смутно показался ей знакомым.
        - Здесь собралось блестящее общество, - суживая глаза проговорила Силена, язвительно улыбаясь Каролине. - Если не ошибаюсь, кажется, это твой Рэдси?
        - Рэдси не мой, - фыркнула Каролина не без сожаления.
        -Вот и прекрасно! Пусть уж лучше он держится от тебя подальше со всей своей надменностью и западным гонором.
        - Силена, - с упрёком протянула Каролина. - Как можно упрекать в дурном нраве незнакомого человека?
        Начавшуюся перепалку прервало появление предмета их спора.
        - Добрый день, миледи. Рад встрече.
        Обе девушки прилепили дежурные улыбки к лицам:
        - Не желаете ли покататься на санях? - блестя глазами, предложил Питер. - С удовольствием поработаю для вас лошадкой.
        Смеясь, Каролина подхватила Силену под локоть и потащила к свободным саням. Сестре осталось только продолжить навязанную ей игру. Ну не дуться же на глазах у всех?
        Пока они шли к саням Каролина заметила, как вокруг её величества образовался широкий круг прихвостней. Один из самых элегантных и проворных конькобежцев подлетел к ней чтобы поцеловать руку.
        - Кто это? - с любопытство кивнула Каролина на образовавшуюся парочку.
        - Принц Ларэтэн. Младший брат короля.
        - О! Они совсем не похожи, - припомнив тучную фигуру императора, протянула Каролина.
        - Брат короля красавчик, правда?
        Словно почувствовав её взгляд, молодой человек обернулся в их сторону, неожиданно перехватив взгляд Каролины. И, к её удивлению, поклонился ей.
        Каролине пришлось ответить.
        - Садись, - раздражённо сказала Силена. - Бедняга Рэдси примёрзнет ко льду, пока ты будешь флиртовать с очередной жертвой.
        Каролина с трудом сдержалась, чтобы не ответить. Им определённо будет о чём поговорить с сестрой, как только они останутся наедине.
        Стоило сесть, как Питер, стоявший позади саней, толкнул их, и они понеслись вперёд. И тут, к удивлению Каролины, являя всем желающим любопытное зрелище и лишний повод для сплетен, красивый брат короля вдруг начал порхать вокруг их летящих саней, отвешивая сёстрам не только почтительные, но и весьма искусные на такой скорости, поклоны.
        - Можете ехать быстрее? - обернулась Каролина к их вознице.
        Питер с улыбкой удвоил скорость.
        Его высочеству пришлось закончить круг не перед санями, а за ними. Вслед летели испуганные крики придворных.
        - Ты с ума сошла? - зло сверкнула глазами Силена, придерживая готовый слететь с головы капор.
        Каролина в ответ со смехом лишь пожала плечами.
        - Мистер Рэдси! Замедлите бег! Вы же не хотите убить нас?
        Невероятным усилием молодой человек заставил сани сделать крутой поворот и остановил их.
        - Вы довольны, мидели? - обратился он к Каролине.
        Та ответила счастливой улыбкой.
        - Благодарю за доставленное удовольствие, милорд.
        Силена, выбравшись из саней, тактично упорхнула, оставляя молодых людей наедине.
        Несмотря на отвратительную погоду, на пруду, приспособленном под каток, царило оживление, хотя снега и нападало столько, что кататься стало вовсе невозможным.
        Для Каролина знакомых лиц было немного. И, слава богу, здесь на неё мало кто обращал внимание.
        - Я ошибаюсь, или на катке вам нравится гулять не в пример больше, чем в парке или даже во дворце? - спросил Питер, то ли из любопытства, то ли и в самом деле интересуясь.
        - Ну, здесь я чувствую себя определённо свободнее, чем на королевском приёме, - с усмешкой отозвалась Каролина. - Когда ещё я смогу с таким удовольствием понаблюдать за всем этим? Ой!
        - Что?! - всполошился Питер, глядя на Каролину испуганно-большими глазами.
        - Кажется, подвернула ногу, - простонала она.
        - Подвернула ногу? - озабоченно протянул молодой человек.
        - Ну да. Я присяду вот на эту скамью. Нужно посмотреть, не распухает ли лодыжка.
        На самом деле всё от начала до конца было чистым притворством, но Каролине хотелось привлечь к себе внимание Питера. Пользуясь предлогом, она оперлась на его руку, которую, как благовоспитанный джентльмен он не мог не предложить травмированной даме.
        Кокетливо присев на край скамьи, она вскинула на него игривый взгляд:
        - Поможете снять сапог?
        Питер, ухватившись за протянутую ему ножку собрался рывком сорвать с неё обувь.
        - Не так, грубиян! - возмутилась Каролина.
        Сцепив от недовольства зубы он, между тем, опустился на одно колено и потянул сапожок на себя. Осторожно поставив его рядом с обнажившейся ножкой в ажурном чулочке, попытался сдержанно откланяться:
        - Если миледи ничего больше не желает?..
        Каролина сделала вид, что пытается подняться и с жалобным стоном опустилась обратно на скамью.
        - Вам больно? - снова обеспокоился Питер, поспешно возвращаясь.
        Каролина всем своим видом показывала, что - увы! - но так.
        - Я посмотрю?
        Пристроив ступню Каролины на своё колено, Питер внимательно принялся оглядывать её на наличие травм.
        - Здесь болит? - коснулся он горячими пальцами чувствительного места у большой косточки.
        Каролина кивнула:
        - Да.
        Юношеские пальцы пробежались по коже, заставляя чувствительную кожу покрываться мурашками.
        Подняв голову, Питер лукаво улыбнулся:
        - Лучше?
        - Да, - с улыбкой ответила Каролина.
        Метель превратила пространство в белую кашу, густую, как туман. Люди смотрелись в ней неясными тёмными пятнами. С трёх шагов почти невозможно было никого рассмотреть.
        Лицо Питера было совсем близко. В глазах его было столько огня и страсти, что Каролина почти безотчётно, не думая, что делает, первая потянулась к его губам за поцелуем. Медленно, но страстно их губы сошлись всего на одно короткое мгновение, после чего она испуганно отпрянула.
        - Ваша красота не уступает вашей дерзости, миледи, - усмехнулся Питер, поднимаясь с колена.
        - Где же «к вашим услугам»? - засмеялась Каролина, поспешно одевая сапожок на уже изрядно замёрзшую на ледяном ветру ножку.
        - Что-что?..
        - Надо говорить «к вашим услугам». В романах именно так учтивые кавалеры обращаются к даме.
        На мгновение Питер выглядел растерянным, а потом, видимо, сообразив, что Каролина попросту над ним подшучивает, склонил голову в притворном смирении:
        - Ах, да! К вашим услугам.
        Внезапно Каролина перестала смеяться, внимательно глядя на своего собеседника:
        - Не очень-то я похожа сейчас на благородную даму, верно?
        - Не знаю. Мне не часто доводилось видеть благородных дам.
        Улыбнувшись в последний раз, Каролина протянула ему для поцелуя на этот раз только руку.
        Они расстались.
        И между ними мела метель, ледяная, колючая, мокрая. Но на сердце Каролины цвети цветы. Белые, нежные, душистые.
        Вечером, когда вся семья собралась в гостиной, чтобы после ужина послушать музыку, слушая безупречную игру Силены, Каролина, положив голову на колени Фионе, мечтательно глядя в камин, спросила:
        - Матушка, скажите, что такое любовь?
        Фиона, откинувшись на спинку кресла, свела тонкие брови и тяжело вздохнула:
        - Сильнодействующе средство. Вроде лекарства. Если любовь счастливая, душа расцветает, придавая телу тайные силы. А если несчастная, - на сей раз вздох матери был едва различим, - если любовь несчастная, душа сморщивается и скукоживается.
        - А сколько раз может человек любить?
        - Чаще всего я слышала утверждения, что наше сердце может слиться с другим человеком только один раз в жизни. Все остальное лишь тоска по любви и её призрак. Любить и потерять любовь больно, но не менее печально так и не найти сердце себе под пару. Но с чего такие вопросы, сердце моё? Ты встретила мужчину? - с тихой улыбкой провела мать по золотистым волосам дочери. - Не таись. Поделись со мной.
        Каролина счастлива улыбнулась:
        - Мне кажется, что встретила. Да! Свою любовь… только я не до конца понимаю, счастье это или болезнь?
        - На всякую болезнь найдётся своё лекарство. Не грусти. В твои годы разумнее веселиться. А для печалей существует зрелость, - в третий раз тяжело вздохнула мать.
        Каролина чувствовала себя окрылённой, будто наступила весна.
        Но зимой цветы не цветут. А если и цветут, то только в оранжереях.
        Новость прогремела подобно внезапному выстрелу, который меньше всего ждёшь и была как гром среди ясного неба.
        Утром одна из горничных передала Каролина просьбу матери пройти к ней в кабинет. Ничего подозревающая, она охотно откликнулась.
        Комната прекрасных пропорций с окнами, выходящими на внутреннюю часть двора с лужайкой, летом ярко-зелёной, а сейчас густо занесённая снегом, была знакома с детства до малейшей чёрточки.
        Всё здесь выглядело изящным и женским: палевые ковры, расцвеченные бледно-розовыми цветами в медальонах из тусклых листьев, лепные узоры на потолке с позолоченной резьбой. Подвески хрустальной люстры разбрызгивали радужные блики начищенными гранями. Столики с витыми ножками в кольце широкий кресел, обитых кремовым шёлком.
        Фиона присела в один из них, жестом приглашая дочь последовать её примеру.
        - Каролина, - мать несколько секунд помолчала, словно подбирая правильные слова. - Для вас не секрет, в каком плачевном финансовом положении оказалась наша семья. Можно без преувеличения сказать, что мы стоим на грани разорения. Но, как оказалось, ещё не всё потеряно.
        - Правда? - оживилась Каролина.
        Радость её была отражением радости матери. Дела материальные занимали девушку не сильно. Не находя для себя возможностями поправить что-то в их состоянии к лучшему, Каролина предпочитала занимать голову более приятными мыслями.
        - Но изменится ли всё к лучшему или нет, теперь зависит только от вас.
        - От меня?
        - Именно.
        - Но - как?
        - Вам придётся выйти замуж.
        Каролина замерла, не веря ушам своим.
        - Выйти замуж?
        Мать и дочь какое-то время смотрели друг на друга. Атмосфера с каждой секундной накалялась. Ни одна из женщин не желала отводить взгляд первой.
        - За кого?
        - К тебе посватался сам великий маршал Моросии. Сид Кайл оказал нам честь и просит твоей руки.
        - Кто?!
        - А это значит, что с его оруженосцем, дорогая, ты не должна больше видеться.
        - С кем?!
        - С тем, - отрезала Фиона.
        - Я не понимаю…
        - Ты прекрасно всё понимаешь! Я запрещаю. Тебе понятно?
        Каролина застыла, не веря, что этот жёсткий тон и резкие слова мать действительно обращает к ней.
        - Это не шутки. Мы в отчаянном положении. Денег совсем нет.
        - Я знаю, что их нет, - строптиво тряхнула головой Каролина.
        - Твой отец попал в беду. У него куча долгов, - скороговоркой заговорила Фиона, отводя глаза, словно прячась от взгляда дочери. - Твоим единственным преданным будет лишь громкое имя. Ты понимаешь? Ваша с сестрой красота и наше имя единственный козырь, что мы теперь имеем. Предложение маршала Кайла немыслимая удача. Без него нам не выбраться.
        Каролина недоверчиво смотрела на мать, как на незнакомку.
        - Вы готовы продать меня человеку с репутацией сумасшедшего безумца, задирающего юбки всем подряд?
        - Молчи, глупая девочка! И не дерзи мне!
        - Матушка…
        - Довольно, Каролина. Пришла пора положить конец твоему своеволию.
        - Почему я должна расплачиваться?
        - Не будь такой эгоисткой!
        - А разве я эгоистка?!
        - Ты хочешь, чтобы мы все втроём - я, ты и твоя сестра, работали белошвейками? Чтобы фамильные вещи твоей семьи распродали с аукциона? Чтоб репутация нашей семьи развеялась в прах? Скажи, ты этого хочешь?
        - Зачем? - с горечью спросила Каролина, нервно комкая руками платок. - Зачем герцогу жениться на девушке, чьё положение в обществе не блестящее? Чьё состояние под вопросом? Вам не кажется это подозрительным и странным, матушка?
        Лицо графини омрачилось искренней скорбью и сочувствием:
        - Каролина, дочка…
        - Я бы поняла, реши он сделать меня своей любовницей. Но - женой?..
        - Герцог, как честный человек, никогда не поступит столь низко с девушкой благородного происхождения.
        - Уж лучше бы поступил!
        - Что ты такое говоришь?! - ужаснулась мать.
        - Любовница - это на время. Любовницы надоедают и от них избавляются. Но жена - это пожизненные кандалы! Их не скинешь! О, матушка! Умоляю вас, каким бы не было отчаянным наше положение, не продавайте меня человеку, который совершенно точно не сможет меня ни любить, ни уважать! - взмолилась Каролина, падая перед матерью на колени и прижимаясь щекой к материнской ладони.
        Графиня опустилась на колени, обнимая плачущую девушку:
        - Доченька моя! Ты можешь на меня обижаться, но в сложившихся обстоятельствах предложение герцога на самом деле великодушный поступок.
        - Ушам не верю!
        - А ты поверь. Маршал одно из первых лиц в королевстве. Он богат, знатен, хорошо собой, как бог. В чём проблемы?
        - Мне семнадцать - ему за тридцать. Он слишком стар для меня.
        Графиня рассмеялась:
        - Другой причины не нашлось?
        - Вы всё сказали правильно. Кто такой маршал, а кто я? Вас не настораживает эта его необъяснимая прихоть?
        - Если вспомнить ваш танец на балу, то причина его сватовства становится очевидной: он просто хочет тебя. Этот человек может позволить себе осуществлять любые прихоти. Ты молодая, невинная девушка из хорошей семьи. Ему пришла пора жениться. Так что ничего странного я не вижу.
        - У вас на всё есть ответ! Я не хочу выходить замуж за вашего совершенного герцога! Не хочу! Слышите?!
        - Хочешь - не хочешь, пойдёшь. Сейчас не до капризов. Благополучие всей семьи на волоске. И твой долг…
        - Я отказываюсь платить долги подобным образом! Хотите связать нашу семью с Кайлами? У вас есть Силена. Она наверняка не будет против. А меня вам не заставить. За герцога я замуж не пойду! Не пойду, хоть режьте!
        - Каролина!
        Но, хлопнув дверью, она уже выбежала из кабинета.
        Её шаги гулким эхом разносило по пустому дому.
        Эта пародия на сватовство немыслимое дело. Каролина не могла даже представить себя рядом с таким человеком, как Сид Кайл. Она нисколько не отрицала его привлекательности и не умаляла достоинств. Но рядом с ним словно становилось меньше воздуха. Никак не удавалось вдохнуть полной грудью, говорить в полный голос или быть самой собой. Она поневоле словно начинала играть роль.
        Жить с маршалом всё равно, что носить высокие каблуки, не снимая. Выглядит привлекательно, но на деле мучение.
        Каролина не могла сидеть на месте. Стены давили на неё. Несмотря на обилие прохладного воздуха и белизны она задыхалась в родном доме.
        - Принести амазонку, - приказала она горничной. - Я хочу прогуляться, - добавила не терпящим возражения тоном.
        Она сама не верила в то, что собиралась сделать. До конца мысль словно не формировалась, оставаясь на задворках сознания.
        - Я скажу, чтобы вам выделили сопровождение, мэм, - начала горничная, но Каролина лишь плечом нетерпеливо повела.
        - Оставь. Ничего не нужно.
        - Миледи, девушка вашего круга не может выходить на улицу одна.
        - Я сказала: оставь мне я в покое!
        - Вынуждена доложить госпоже о вашей прогулке.
        - А разве я мешаю? Докладывай, кому хочешь.
        Понимая, что мать непременно постараемся помешать, Каролина поспешила покинуть дом, почти бегом выбежала за ограду на заснеженный бульвар.
        У кондитерской лавочки всегда стояло несколько наёмных экипажей. Не раздумываясь, она двинулась к ним.
        - Вы знаете, где находится дом маршала Кайла?
        - Конечно, госпожа. Особняк великого герцога известен всем.
        - Прекрасно. Отвезите меня туда без промедления.
        Каролина опасалась, что мать помешает её затее не зря. В дверях родительского дома она заметила движение и поспешила нырнуть в экипаж.
        - Не беспокойтесь. Довезу, как драгоценный хрусталь, - игриво подмигнул извозчик.
        Каролине не было дела до его игривого настроения. Оно её только раздражало.
        Промелькнула мимолётная мысль о том, что ехать одной в наёмном экипаже плохая идея - небезопасно. Но она отмахнулась от неё, как от назойливой мухи. Запрячь собственную карету ей никто не позволит, поэтому придётся рискнуть.
        Спроси её кто, что она собирается сделать, чего хочет добиться, Каролина ответить внятно бы не смогла. Она действовала больше на инстинктах, чем разумно.
        Экипаж был открытый. Морозный воздух студил щеки. Сколько не куталась Каролина в горностаевое манто, не помогало.
        - Тпру, лошадка! Приехали, барышня. Вот он, знаменитый особняк в котором обитает ваш маршал. Уверены, что не хотите передумать? Я живо отвезу вас назад. К этим воротам много дамочек приезжает. Слишком много. Но вместо ожидаемой радости частенько им слёзы лить приходится. Не знаю, мёдом вам намазан этот герцог. Будто других нет?
        Смерив наглеца ледяным взглядом, Каролина протянула ему деньги.
        - Можете быть свободны.
        Обжигающий холодом ледяной ветер донёс звон часов, возвестивший, что время перевалило за полдень.
        Холодный воздух окончательно отрезвил Каролину.
        «Зачем я здесь?» - спросила она себя, разглядывая то, что извозчик назвал особняком, но что в действительности выглядело как настоящий дворец, лишь немногим уступающим размером королевскому.
        Тысяча мыслей промелькнуло в голове, пока Каролина глядела на засыпанную снегом подъездную аллею, подёрнутую темно-сизой дымкой тени.
        Снег с деревьев осыпался на плечи и снежинки сверкали под промелькнувшими лучами солнца ярче любого бриллианта. Мороз зажигал румянец на бледных щеках и увлажнял ресницы.
        - Леди Фисантэ? - услышала Каролина знакомый голос и обернувшись, встретилась взглядом с Питером.
        Глава 5. Предложение от которого нельзя отказаться
        - Что вы здесь делаете? - спросил Питер, удивлённо глядя на неё.
        Каролина подумала, что Питер выглядел сейчас даже красивее, чем прежде - чем всегда. При мысли о том, что скоро она потеряет его окончательно, Каролине хотелось заплакать.
        Но плакать она не могла. Поэтому разозлилась.
        - Я пришла поговорить с вашим лордом.
        - О чём? - то ли удивился, то ли насторожился Питер.
        - Я должна доложить об этом оруженосцу? - насмешка Каролины была полна злого сарказма. - Что ж, извольте! Не более часа назад матушка настаивала на том, что господин герцог сделал мне предложение. Я хочу услышать об этом от него лично.
        - Вот как? - выдохнул Питер.
        - Вы не знали?
        Он поднял на Каролину глаза и в его взгляде промелькнула боль.
        - Нет.
        - Признаться, для меня предложение маршала тоже сделалось неожиданностью.
        Как глупо говорить слова, значения почти не имеющие, когда твоё сердце разрывается от боли. Как нелепо стараться выглядеть равнодушной и насмешливой перед человеком, на груди которого охотно расплакался бы в поисках утешения.
        - Право, не знаю, будет ли это удобно, - протянул Питер нерешительно.
        Румянец на щеках юноши разгорелся ярче:
        - Господин герцог сейчас не один. У него гости… вернее, гостья…
        - Чудесно! - воскликнула Каролина.
        Хотя на самом деле ничего чудесного, конечно, не было.
        - Гости господина маршала меня беспокоят мало. Мои целям они не помешает. Скорее наоборот. Так вы впустите меня?
        Наверное, Каролина выдохнула бы с облегчением, ответь Питер отказом. Но вместо этого он со вздохом вставил металлический ключ в калитку и легко провернул его, взмахом руки приглашая войти. На мгновение Каролину охватило острое желание развернуться и убежать.
        С самого начала она была уверена в том, что задуманное ею вряд ли удастся осуществить. Её остановит мать или она не найдёт дом будущего жениха. И уж совершенно точно ей никак не удастся в него войти.
        Но вот она стоит в трёх шагах от цели и готова повернуть вспять. Неужели она такая трусиха? Да и чего ей бояться?
        - Миледи, вы идёте? - не сводил с неё Питер вопросительного взгляда.
        Наверное, тоже надеется, что она развернётся и убежит?
        - Готова следовать за вами, сударь. Ведите меня к вашему лорду, - вскинула Каролина подбородок.
        Снег хрустел под ногами. От мороза зябли руки. От волнения и лёгкого морозца щёки разрумянилась без всякой краски. Вьющийся золотистый локон выбился из-под капора. Дыхание сбилось.
        Питер первым подошёл к двери, утопающей в нише и провернул в очередном замке очередной ключ:
        - Прошу, миледи.
        Каролина вошла, озираясь опасливо, но не без любопытства. Жилище человека может многое о нём рассказать. Не меньше, чем его одежда или окружение.
        Вслед за Питером она прошла по коридору, выведшему на широкую лестницу.
        Сердце так колотилось, что Каролине начинало казаться, что она вот-вот упадёт в обморок. Как сквозь сон слышала она женский голос. Кажется, даже смех?
        - Сударыня? - окликнул Питер.
        Но Каролина, словно лошадь, закусившая удила, уже никого не слушала. Толкнув дверь, остановилась на пороге кабинета, из которого так и несло навязчивым запахом лилий. Сей женственный аромат плохо сочетался с мужской обстановкой - стены помещения было сплошь увешаны оружием и охотничьими трофеями.
        Женщина сидела на коленях у знаменитого маршала. Взгляд Каролины скользнул по её рассыпавшимся тёмным водопадом волосам, по красивой форме рук, обвивающих мужские плечи, по расшнурованному корсажу, обнажившему полную грудь. Тонкие, слишком длинные для мужчины пальцы маршала интимно сжимали бёдра любовницы.
        - Сэр, к вам пришли, - услышала Каролина за своей спиной голос Питера, докладывающего лорду о её визите.
        Сид Кайл обернулся. Взгляд синих глаз обжёг Каролине лицо.
        Благовоспитанной барышне её круга следовало бы гордо, с достоинством удалиться, вместо этого она просто стояла и смотрела.
        Каролина и себе самой вряд ли смогла бы ответить честно, что шокировало её сильнее: лицезрение любовных игрищ господина маршала, не отличающегося разборчивостью в утолении своих аппетитов? Или то, насколько это неприличное зрелище одновременно и взбудоражило, и напугало её.
        - Леди Фисантэ? Дорогуша, - обратился он уже к любовнице, - вынужден прервать наше увлекательно занятие. Вернусь, как только закончу это маленькое дело, - тёмная бровь слегка приподнялась, в то время как тонкие пальцы, украшенные массивными перстнями лениво, потрепали женщину по волосам.
        «Как будто собаку гладит», - пронеслось в голове у Каролины.
        Маршал ловко снял женщину с колен, оправляя одежду, прибывающую в живописном, говорящем беспорядке.
        - Леди Фисантэ, признаться, никак не мог ожидать вашего визита. Я не слишком жалую непрошенных гостей.
        - Не затрудняйте себя ненужными объяснениями, - через сжатые губы проговорила Каролина. - Я пришла сюда вовсе не как ваша гостья. Нам… нам нужно серьёзно поговорить.
        Голос её звенел от волнения. А маршал Кайл смотрел на неё взглядом слепого, насмешливо и высокомерно скривив губы.
        - Как будет угодно. Дорогая, - поцеловал он руку полуобнажённой куртизанке, - я, судя по всему, скоро вернусь. Леди Фисантэ, вас не затруднит проследовать за мной в другую комнату? А вы, Питер, зайдите ко мне после того, как я закончу беседовать с юной леди.
        Каролина вслед за хозяином дома вошла в просторную, светлую комнату, назначение которой она с первого взгляда затруднилась определить. Нечто среднее между кабинетом и комнатой для отдыха.
        Большие окна выходили на заснеженный парк, окруживший дом. За стеклом сонно носились мохнатые снежинки налипая на широкий карниз и ветви деревьев. Широкие стволы успели покрыться снегом. Их подножие снег окутал, как одеялом.
        Тем приятнее был контраст тепла и вид весело танцующего в камине огня.
        Непринужденно упав в кресло, Сид Кайл сделал приглашающий жест рукой:
        - Прошу, располагайтесь, сударыня. Могу предложить вам напитки. Полагаю, чашка ароматного чая уместна после прогулки на свежем воздухе? Какой предпочитаете? - с изысканной учтивостью предложил он.
        Каролина чувствовала, что теряется. И от роскоши самого дома, и от самоуверенности его хозяина и от того, что сама ни в чём не уверена.
        - Не надо мне вашего чая, - ворчливо протянула она, мотнув головой.
        Кайл склонил голову на бок, мгновенно сделавшись похожим на хищную птицу, выслеживающую добычу. Невольно в голову шло сравнение с коршуном, охотившемся на мышь.
        - Чего же вы, миледи, в таком случае хотите?
        Во взгляде, обращённом на себя, Каролина прочитала равнодушие. Даже скуку. И разозлилась.
        Вскинув голову, процедила сквозь сжатые губы:
        - Поговорить.
        - Может быть, скинете хотя бы капор? Здесь и без того не холодно, а, судя по вашему взгляду, вы планируете жаркую дискуссию. Можете вспотеть, там и до простуды недалеко.
        От подчёркнуто вежливого тона, не скрывающегося, впрочем, насмешки, так и веяло издёвкой. Каролина почувствовала себя оскорбленной.
        - Мне сообщили о вашем предложении, сударь, - воинственно заявила она.
        - Что-то непохоже, чтобы вы пришли изъявить радость по этому поводу.
        - Наверное, потому, что никакой радости я и не испытываю!
        - Выходит, вы из тех разборчивых девиц, которым трудно угодить. Чем моя кандидатура в качестве мужа вас не устраивает?
        Тёмная тонкая бровь лорда слегка приподнялась, придавая лицу выражение иронии, до этого звучавшей лишь в голосе.
        - Вы изволите издеваться? - аж притопнула ногой Каролина
        Сид Кайл оставался невозмутимым:
        - Отнюдь. Мне действительно очень интересно, что плохого провинциальная дворяночка может найти в честном предложении от одного из первых людей в государстве?
        - Ваше самомнение оправдано, сэр. Вы красивы, богаты, известны. Многие женщины хотят вас, но я к этим женщинам, к счастью или нет, не отношусь, - упрямо тряхнула головой Каролина. - Мне безразличны как ваше богатство, так и ваша красота. Чести называться вашим родовым именем я также никогда не добивалась. И… я не люблю вас, сударь! Со своей стороны, не могу представить причину, побудившую такого человека, как вы, сделать это абсурдное, с какой стороны не погляди, предложение. Положение моей семьи в обществе, правда, не из последних, но вам ведь не чета. И, к тому же, для вас ведь наверняка не секрет, что мы почти разорены? Сама я не блещу никакими талантами, способными выделить меня из числа прочих леди на выданье. Тогда - почему? Зачем вы это делаете?
        - Хм-м? - в задумчивости подпёр подбородок рукой Сид Кайл. - Вариант, при котором вы можете казаться мне привлекательной сами по себе, не рассматривается?
        - Нет, - поспешно выпалила Каролина, краснея. - Вы видели меня на балу единственный раз.
        - И что? По-вашему, одного раза мужчине недостаточно, чтобы рассмотреть женщину? Или, по-вашему, мужчины женятся только из меркантильных соображений? А как же любовь? Романтика? Страсть?
        Он всё-таки издевается, пытаясь выставить Каролину самовлюблённой дурой!
        - Для таких, как вы, страсть недостаточный повод дать себя окольцевать, - покачала головой Каролина. - И не неискушённой девушке пленить ваше опытное сердце, сэр. У вас нет причин желать меня в жёны, сэр. Ведь едва ли я кажусь вам привлекательнее, чем вы мне.
        - Я не кажусь вам привлекательным? - в ярких синих глазах промелькнули огоньки, похожие на веселье.
        - Нет, сэр, - со спокойной серьёзностью, будто отвечая выученный урок, ответила Каролина. - Вы мне не нравитесь.
        - Это почему же?
        - Вы для меня слишком красивый, слишком богатый, слишком умный, слишком опытный и… слишком старый. Ваше предложение лестно, но я не могу и не хочу принять его.
        Кайл даже глазом не моргнул. Просто сидел и, небрежно откинувшись в кресле и с видимым удовольствием рассматривал стоявшую перед ним девушку.
        Наконец, устало вздохнув, будто необходимость объяснять очевидные вещи была ему тягостна, но он с ней мирился, произнёс:
        - Вы не можете что-то принимать или нет, леди Фисантэ, по той простой причине, что не достигли совершеннолетнего возраста. Все решения за вас принимает опекун. В данном случае - ваши родители. Ваша мать приняла моё предложение и сомневаюсь, что ваш отец осмелится ей возразить. Не вижу смысла терять время на обсуждения того, что уже решено.
        - Не верю, что вы будете настаивать на этом глупом браке!
        - Жаль разочаровывать, но вы правы - буду.
        Каролина почти с мольбой подняла взгляд на совершенно чужого, чуждого ей во всех проявлениях человека, пытаясь представить себя хозяйкой его дома.
        Ничего не выходило. Не получалось.
        - Почему? - с тоской спросила она, так крепко сжимая одной рукой пальцы другой, что те жалобно хрустнули, заставив господина маршала поморщиться. - Зачем вы это делаете?
        - Для вас действительно так важно знать? - синие глаза смотрели на Каролину холодно и спокойно. - Я могу выполнить ваше желание и сказать правду. Только вот не уверен, что она вам понравится. Правда, как и свобода, вещь омерзительная. На самом деле лишь единицы способны её переварить. Ну так что?
        Сид Кайл медленно поднял голову и посмотрел Каролине в глаза, будто бросая ей вызов. От прямого, ожидающего и в то же время равнодушного взгляда Каролине сделалось совсем холодно. Не спасали ни камин, ни салоп.
        - Нужна вам ваша правда, леди Фисантэ? Вы вольны уйти, покуда она ещё не прозвучала. А если всё-таки решите остаться, я бы на вашем месте присел.
        Каролина не шевельнулась, кусая губы. Желание сбежать было острым, но она слишком далеко зашла чтобы отступать.
        Не в силах больше выдерживать пронзительный и тяжёлый взгляд маршала, Каролина поглядела в окно, стараясь взять себя в руки. Главное не сорваться сейчас в отвратительную истерику.
        Так хотелось запустить ногти, обдирая в кровь это отвратительно красивое лицо! Кинуться с визгом и выместить пылающую в сердце ненависть, неприятие даже мысли о возможной связи с этим человеком, ударами! Лупить бы куда попало, как во время стычек со старшим братом, Джорджем. В этом плане у гризеток и горничных есть существенное преимущество. Они могут опуститься до любого уровня, в отличие от благородных аристократок.
        Впрочем, сомнительно, что с герцогом Кайлом даже самая наглая уличная торговка могла бы повести себя подобным образом. Было что-то в этом человеке, внушающее, - нет, не страх. Скорее почтение.
        - Взаимопонимание - сложный процесс, сударыня. Снимите вашу чёртову шляпу и сядьте.
        Каролина сорвала капор с головы, бросив его прямо на пол, на ковёр, и демонстративно уселась в кресло напротив маршала, с вызовом, гневно глядя на своего мучителя.
        Лицо Сида Кайла ничего не выражало. Словно у каменного идола.
        Потянувшись за бутылкой, он плеснул вина в оба фужера. Отсалютовав, подтолкнул его к Каролине.
        - Я не пью, - отшатнулась она.
        Пожав плечами, Сид пригубил своё вино:
        - Ваше право знать истинное положение дел. Я выполню ваше желание, хотя для вас же было бы лучше подчиниться воле старших, не задавая лишних вопросов. Многие знания - многие печали. Старая, как мир, истина. Её редко принимают на веру.
        - Вы говорите много лишних слов, - передёрнула плечами Каролина.
        Скользнув по ней взглядом, тяжёлым и безразличным, маршал Кайл откинулся в кресле. Покрутив бокал в длинных пальцах, поглядел на свет словно пытаясь отыскать что-то в красной, засветившейся на солнце, жидкости.
        Иллюзия была столь сильна, что на мгновение Каролине показалось, будто и она видит движущиеся тени. Хотя, конечно, это была всего лишь игра воображения.
        - Вы, наверное, знаете, что наши семьи состоят в родстве? - начала он. - Не знаете? Ну, так знайте. Мы с вашей матушкой кузены то ли в третьем, то ли в четвёртом колене, но это не суть важно. Для меня куда важнее тот факт, что мой обожаемый старший брат, погибший при довольно трагических обстоятельствах, был в своё время влюблён в ФионуКайвэ. Сложись жизнь несколько иначе, вы могли бы величать меня дядюшкой, правда, вряд ли добрым? Не слишком-то я люблю детей. Особенно девочек. Вас, наверное, удивляет, зачем я об этом говорю? Чтобы вы поняли, по какой причине я проявил к вашей семье участие.
        - Участие? - недоверчиво нахмурилась Каролина.
        - Именно, - кивком подтвердил значение своих слов Сид. - Будь на месте вашего отца любой другой человек я отдал бы его в руки судьи, как он того, несомненно, и заслуживает, и спокойно смотрел бы на то, как его сбросят в долговую яму. Но в случае с Фионой всё меняется. Она молила меня о помощи, прося поставить между кредиторами и именем Фисантэ наше новое с вами родство. Я решил не отказывать по старому родству, знакомству и общему прошлому. Хотя, признаюсь, если бы не ваша привлекательная внешность, я не проявил бы такой сговорчивости, - со вздохом лениво сделал глоток вина господин маршал. - Ваш достопочтенный батюшка, господин Руан Фисантэ, как не прискорбно об это говорить, глупец.
        Каролина почувствовала, как краска ударила в лицо:
        - Как вы смеете! - возмущённо выдохнула она.
        - Говорить правду не так уж словно, как это принято думать. Очень рекомендую попробовать. Может быть, вам даже понравится, сударыня. Хотя на это мало надежды. Как вы желаете, чтобы я называл человека, совершающего заведомую глупость? Определение «глупец» вам не нравится? Что ж? - снова пожал он плечами. - Пусть будет недальновидным.
        Вино в бокале маршала закончилось и от потянулся к бутылке, чтобы плеснуть себе ещё.
        - Помимо долголетнего знакомства с вашей матушкой, я так же имею сомнительную честь долгие годы знать также и вашего батюшку. Руан Фисантэ служил ещё моему старшему брату, уж сейчас точно сейчас не припомню, кем. То ли оруженосцем, то ли конюшим, то ли виночерпием? Он принадлежал к мелкопоместным дворянам, то есть был не тем лицом, кто запоминается навсегда и сразу. Когда, после смерти моего брата, ваша матушка вдруг приняла поспешное решение выйти замуж за одного из самых верных слуг почившего возлюбленного, а ваш дедушка (да покоится он с миром) не счёл нужным препятствовать этому браку, общество из уважения закрыло глаза на случившийся мезальянс.
        - Вы смеете намекать, будто мой старший брат не сын моего отца?!
        - Я ни на что не намекаю. Я лишь излагаю цепочку событий. А уж какие выводы делать и во что верить, решать вам.
        Спрятав лицо в ладонях, Каролина тщетно пыталась овладеть собой.
        - Это неправда! - сорвалось с языка. - Не может быть правдой!
        - Ваша скорбь понятна, ваша боль естественна и даже возмущение вполне объяснимо. Вы вольны меня ненавидеть, если таков ваш выбор. Каждый из нас делает свой выбор и живёт с его последствиями. Ваш отец, ваша мать, я. И вы не исключение. Если вы не сможете смириться с мыслью о необходимости нашего брака я, естественно, не стану настаивать. Меня попросили сделать вам предложение, я оказал вам эту честь. Если вы ответите мне отказом, я приму вашу волю. Прошу лишь хорошенько подумать перед тем, как дать ответ.
        Каролина опустила руки, отвернувшись к окну. За ним плавно летели толстые снежинки, похожие на мохнатых белых пчёл. Резкий порыв ветра и вот они истончились, превращаясь в острые иглы, летящие со всех сторон.
        Начинался буран. За окном вскоре ничего нельзя было разглядеть. Будто туман пеленой встал.
        Почему жизнь в одночасье способна стать такой сложной? Поднимется метель, закроет ориентиры и ты, продираясь сквозь вьюгу, перестаёшь понимать, где земля, а где небо и куда тебе нужно идти?
        - Я понимаю маму и понимаю, что заставляет её желать этого брака. Но я не понимаю ваших мотивов, сэр, - теребя кончик пояса нервно проговорила Каролина.
        - Почему я согласился жениться на вас? - голос Сида Кайла звучал где-то далеко и будто не имел к ней, Каролине, никакого отношения. -Мне, как вы правильно осмелились заметить, тридцать четыре года. Я устал от навязчивых маменек, желающих любым путём навязать мне именно своё сокровище. Устал и от богатых вдовушек, занятых реализацией той же идеи. Дать продолжение моему роду мой долг, как главы Дома. Вы молоды, красивы и выглядите невинной, что, надеюсь, соответствует истине. В общем кандидатура в невесты не хуже, хотя, может быть, и не лучше многих других.
        Каролина безучастно наблюдала, как он в третий раз наполняет свой бокал. Небрежные, спокойные движения. Так двигается сытый хищник, уверенный в своей силе, мощи и безнаказанности.
        - Откровенно жаль вас разочаровывать, девочка, ведь вам, судя по всему, отчего-то желательно видеть меня в роли злодея? Увы! Ничего злодейского в моих умыслах нет. Скорее наоборот, я пытаюсь отбить охоту у любого другого, желающего покопаться в грязном белье вашего семейства. То есть я выступаю в роли рыцаря, спасающего прекрасную даму. И даже не одну, а трёх.
        - Но вы же сами только что говорили о низком положении моего отца? Разве не унизительно для человека с вашим именем взять замуж его дочь? - всё ещё слабо пыталась сопротивляться Каролина.
        - Кем бы не был ваш отец, по материнской линии в вас течёт кровь древней Алирии. Этого достаточно, чтобы сделать вас подходящей для меня кандидатурой. Однако, спасать силой не в моих правилах и не в семейных традициях. Если вы решите мне сказать «нет», это будет означать - нет. Тащить вас к алтарю связанную и с кляпом в зубах в лучших традициях оперных драм мне ни к чему. Ну вот, слёзы? - свёл тёмные брови герцог. - Разве после этой новости вы не должны успокоиться и почувствовать себя уверенней?
        Каролина опустила голову, чтобы хоть как-то спрятаться, скрыть собственные чувства. Ей совсем не стало легче. Наоборот. Ненависть к Сиду Кайлу придавала силы, заставляла двигаться, питала, не давала сломаться. Теперь же источник был пуст.
        Сидящий напротив человек по-прежнему вызывал неприязнь. Стоило только взглянуть на него как сердце в груди обращалось в больно колющийся изнутри кусок льда. Оттого, что разумом приходилось понимать правоту врага и даже признавать её лучше ни к коей мере быть не могло. Стало только хуже. Ненависть, которую нельзя выплеснуть, душит изнутри.
        Комната была жарко натоплена, на ней салоп. Почему же так холодно?
        Потянувшись за стоящим перед ней бокалом вина, Каролина залпом его осушила. Вкус был бархатный, будто по языку прокатывались кисло-горькие ягоды. Вернее, их сок. Голова тяжело и неприятно закружилась. Ощущение, будто пространство вокруг набито ватой. Навязчиво-неприятное чувство.
        - Спасибо, что поговорили со мной, - поднялась Каролина с кресла. - Мне… мне пора. Я не предупредила матушку о том, куда иду. Она наверняка волнуется.
        Сид Кайл поднялся в свой черёд, безукоризненно прямой и убийственно вежливый.
        - Я провожу вас до кареты.
        - Какой кареты?
        - Леди, вы же не думаете, что я позволю юной девушке покинуть мой дом без охраны, да ещё в наёмном экипаже? Вас проводят до дверей особняка мои люди.
        - Я…
        - Это не обсуждается.
        Подняв с пола брошенный Каролиной капор, маршал протянул его ей.
        Каролина машинально надвинула его на голову, особо не задумываясь о собственном внешнем виде.
        - Прошу вас, - распахнул будущий муж двери перед своей невестой.
        Каролина сделала пару шагов. Пол слегка качался, словно палуба плывущего корабля. Неважно, было ли то следствием пережитого стресса или выпитого вина. Но чтобы не шататься, пришлось опереться на предложенную руку.
        Говорили, что маршал непревзойдённый наездник и умеет объезжать даже самых норовистых жеребцов. Как ни горько, но приходилось признавать, что и Каролину он ловко взял под уздцы. Весь её неистовый бунт захлебнулся, не успев толком начаться. Дрожащая, растерянная, взмыленная, она послушно бредёт в своё стойло.
        - Питер, проводите девушку до дверей её дому и можете быть свободны. Ваши услуги мне сегодня не понадобятся.
        Белокурый оруженосец поклонился своему лорду, щёлкнув каблуками.
        Послушный слуга, готовый исполнять волю господина, с горечью поняла Каролина.
        Глава 6. Стерпится-слюбится
        Каролина никак не могла отделаться от чувства, что всё происходящее на самом деле только страшный сон. Что она вот-вот проснётся, со смехом расскажет о кошмаре сначала Силене, а потом, может быть, отцу и матери. И ещё прежде того, как вся семья привычно соберётся на завтрак, страшные грёзы развеются, словно тёмные чары.
        Отец привычно потреплет дочек за щёки, как будто они с сестрой всё ещё оставались пятилетними крошками. А мать невозмутимо начнёт колдовать над чашками, не уступая прерогативу разлить заварку из заварника никому, даже мажордому.
        Под ногами равнодушно хрустел снег. Он же набивался в мех на воротнике салопа, слепил глаза.
        - Прошу вас, - распахнули перед ней дверцу кареты.
        На окна тоже налип снег. Он был везде.
        Внутри, правда, согревали жаровни. Грелки, разбросанные по сиденью, не оставляли холоду ни малейшего шанса добраться до спрятавшихся в чреве похожего на волшебную шкатулку, экипажа, пассажиров.
        - Всего доброго, леди Фисантэ. Моё почтение вашей маменьке.
        Каролина не ответила, прижав мех к щеке. Вдыхая запах духов, струящихся по морозному воздуху.
        Питер Рэдси опустился на скамейку напротив неё. Дверь захлопнули.
        - Трогай!
        Копыта лошадей почти не стучали. Снег приглушал звуки.
        Каролина смотрела в окно, хотя рассмотреть что-либо за ним не представлялось возможным.
        Она не замечала, как слёзы струились по щекам. Глубоко уйдя в себя, совсем не думала о том, какое впечатление производит её отчаяние на молодого человека, словно он и не занимал собой всё её мысли в недавнем прошлом. Словно она о нём никогда и не мечтала. Будто со дня, когда они встречались на королевском приёме, прошёл не месяц, а сто лет.
        Между девочкой, подслушивающей, как ссорятся мальчишки и невестой лорда Кайла лежала пропасть. Жизнь, словно обезумевший скакун, круто прочертила вираж между безоблачным детским счастье и морем отчаяния.
        Лошади громко и капризно заржали. Каролина вздрогнула, очнувшись от печальных мыслей и натолкнулась на внимательный, вопрошающий взгляд Питера. Хотелось отвернуться, но она взяла себя в руки.
        - Мой господин чем-то вас сильно расстроил.
        Это прозвучало не как вопрос. Питер Рэдси проявлял наблюдательность.
        - Меня просватали за вашего лорда, сударь. Я полагала, что могу что-то изменить в этом вопросе. Но выяснилось, что нет.
        Каролина скривила губы, стараясь выразить этим всю горечь и неприятие, всё своё недовольство сложившимся положением дел.
        - Надеюсь, предстоящее бракосочетание станет для вас приятным событием, - вздохнул Питер.
        - Боюсь, что предстоящее бракосочетание станет для меня лишь новым испытанием! - огрызнулась Каролина.
        - Разве вы не счастливы получить предложение такого человека, как Сид Кайл? Он же настоящий герой. К тому же он богат и красив. Любая другая женщина может только мечтать о чести, выпавшей на вашу долю. Вы должны быть счастливы.
        - Какое мне до любой другой женщины? Я не верю в то, что можно быть счастливой из чувства долга, - зябко передёрнула плечами Каролина. - Вы будете на нашем венчании? - подняла она глаза на Питера.
        - По долгу службы придётся, - передёрнул плечами он.
        Карета остановилась. Молодые люди обменялись взглядом.
        - Надеюсь, вы будете счастливы, - на сей раз в голосе Питера звучала откровенная злость.
        Он первым отворил дверь и спрыгнул на землю, опуская металлические ступеньки, по которым не спеша сошла Каролина.
        - Благодарю за всё. И за добрые пожелания напоследок - тоже, - кивнула она.
        Со стороны дома навстречу им уже спешил лакей. Фиона ждала Каролину на пороге. За её плечом маячила фигура Силены.
        - Барышня, где же это вы пропадали? - запричитал слуга. - Родичи-то, почитай, с ног сбились, вас разыскиваючи. Батюшка по всему городу мечутся…
        - Мне жаль, что заставила вас волноваться.
        Подойдя к матери, Каролина подняла взгляд на бледное, строгое лицо.
        - Где ты была? - ледяным голосом вопросила Фиона.
        - У Сида Кайла, - таким же тоном откликнулась Каролина.
        Фиона смотрела пристально, видимо, в надежде, что дочь отведёт взгляд.
        - Зачем ты туда поехала?
        - Хотите обсудить это здесь? При людях? - приподняла бровь Каролина.
        - Идём в дом, - вздохнула Фиона.
        Следуя за матерью, Каролина, как была, в верхней одежде, прошла в комнату на втором этаже. Комната эта носила название дамской гостиной. По сути же представляла личный кабинет Фионэ Фисантэ.
        Мать присела на один из них, жестом приглашая Каролину последовать её примеру.
        Пока Каролина снимала одежду, осторожно пристраивая её в уголке огромного дивана, Фиона молчала, бессильно уронив руки.
        Каролина после встречи с будущим мужем и беседой с Питером чувствовала себя выжитой, как лимон. Но что-то в лице матери заставило сердце забиться быстрее. Каролина вместо гнева, терзающего её последние часы, вдруг ощутила острую жалость. На лице матери до такой степени отражалась её угасшая душа, что дочери стало страшно.
        - Ты хоть представляешь, сколько горя добавила мне своим взбалмошным поведением? - укорила Каролину Фиона. - На улицах неспокойно. Разумно ли девице твоего положения покидать дом без сопровождения? Я чуть с ума не сошла, пытаясь представить, куда ты могла пойти. И помыслить не могла…
        Фиона тряхнула головой, будто отгоняя от себя слишком навязчивые, пугающие образы.
        - Зачем ты пошла к Сиду Кайлу? - тихо спросила она.
        - Хотела сообщить, что не желаю выходить за него замуж, - с вызовом ответила Каролина.
        Мать не моргнула и глазом:
        - Сообщила?
        Каролина кивнула.
        - И что он ответил?
        - Что это не он сделал мне предложение, а вы - ему. Он просто не стал отказываться. - Каролина опустила голову. - Не могу понять только - почему?
        Повисло напряжённое молчание.
        Когда Каролина уже начала думать, что ответа не будет, края губ матери дрогнули, выдыхая:
        - Из-за брата.
        Каролина в первый момент подумала, что ослышалась или что-то не так поняла.
        - Герцог Кайл готов жениться на мне из-за брата? Какого брата?
        - Обоих. И своего. И твоего.
        Каролина ничего не понимала. Уж, часом, не тронулась ли её мать умом из-за переживаний?
        - Милая моя доченька, мне меньше всего хотелось бы ворошить прошлое, но правда в том, что оно никогда не покидает нас полностью. Плотно держит в своих сетях.
        Эта история началась до твоего рождения. Даже до того, как я познакомилась с твоим отцом.
        Я любила другого человека. Любила всем сердцем, всей душой. Так, как любят только раз в жизни, пока душа чиста и непорочна, пока она ещё способна летать. Мы должны были пожениться. Мы были помолвлены. Жизнь представлялась яркой сказкой. А потом, как гром среди ясного неба - ужасное восстание, война, смерть.
        Мечты разбились вдребезги, сердце изошло слезами, а под сердцем остался плод любви. Сладкий, потому что его отец не ушёл от меня в могилу насовсем - его маленькая частичка осталась со мной. И горький, потому что последствия могли быть катастрофическими как для меня, так и для будущего ребёнка.
        Кайлы - люди чести. Я не сомневалась в том, что отец Джорджа женится на мне, иначе не позволила бы себе отдаться ему той ночью.
        С другой стороны, я никогда не жалела о своём поступке. Я была счастлива и, надеюсь, так же счастливы были и со мной.
        А когда смерть забрала мою любовь…
        Фиона замолчала, устремляя невидящий взгляд на свои худые руки.
        - Узнав обо всём, отец пришёл в ярость и отправился к Кайлам. Тогда ещё был жив Фрэд Кайл, старый лорд. Вместо того, чтобы принять отцовский вызов на поединок, он предложил другое решение. Я должна была выйти за единственного оставшегося в живых наследника Кайлов - за Сида.
        Мальчишке только-только исполнилось шестнадцать. Стоит ли говорить о том, что он не горел желанием исправлять чужие ошибки? К тому же на тот момент он был влюблён совсем в другую особу.
        Сид предложил найти человека, согласного жениться на мне, даже зная о моём положении. Мы с ним договорились, что человек этот должен быть молод, привлекателен, честен. Спустя несколько недель он познакомил меня с твоим отцом, а спустя месяц я заставила отца принять сделанное мне мелкопоместным дворянчиком предложение.
        Сид Кайл оказывал протекцию твоему отцу ко двору, помогал в материальных затруднениях. И все были счастливы.
        Вопреки ожиданиям я полюбила снова. Не так, как в юности, но я счастлива с человеком, ставшим моим мужем, подарившем мне двух чудесных дочерей. Иногда, оборачиваясь назад, я задавалась вопросом, а была ли бы я так же счастлива с тем, кто стал отцом моему первенцу?
        Каролина, как зачарованная, слушала мать. Как странно осознавать, что до тебя у людей, таких привычных и близких, была своя жизнь. История, похожая на романтическую балладу. Или не похожая, как посмотреть.
        Как странно осознавать, что человек, с которым Каролина говорила несколько часов назад, оказывается, куда ближе по годам к её матери и, сложись история чуть-чуть по-другому, мог бы стать для неё не мужем, а отцом?
        - Сид не желает видеть нашу семью в долговой яме. И ты кажешься ему вполне привлекательной. Женившись на тебе, он заставит заткнуться сплетников. С его репутацией никто не посмеет копаться в нашем грязном белье. Мало у кого возникнет желание нажить себе такого врага, как лорд-маршал. И ещё, никого не удивит, что муж платит по долговым распискам жены. Ваш брак - дело решённое. Упрямиться не имеет смысла. Смирись.
        - Но как же я, мама?! Как же моя жизнь? Мои чувства?
        - Каролина, если ты не поступишь так, как требуют обстоятельства, ты окажешься на положении бесприданницы с испорченной родословной. Тогда, в лучшем случае, тебя может ждать брак с каким-нибудь клерком или мелкопоместным провинциальным дворянчиком. Неужели это лучше, чем стать женой первого красавца и богача, всеобщего признанного любимца? После свадьбы с Кайлом твоё положение в обществе окажется на самой вершине. Если не совершишь ошибок, оно будет незыблемым. Это самая блестящая партия, на которую может рассчитывать любая девушка.
        - Не могу отделаться от мысли, что меня продают в рабство! Продают человеку, которого я совсем не знаю. О другом будущем для себя я мечтала, матушка.
        - О чём же ты мечтала? - тусклым голосом спросила Фиона.
        - О взаимопонимании, о духовной близости. Боюсь, что в этом случае идеал недостижим. Конечно, герцог красив, у него блестящее положение при дворе, он совсем не похож на тупицу. Я готова бесконечно восхищаться этим человеком, но я его не люблю.
        - Я больше не желаю слушать про твоё «люблю - не люблю». Придёт время - стерпится, слюбится. И да поможет тебе Бог.
        Поднявшись к себе в комнату, Каролина присела на кровать.
        Силена присела рядом, глядя печальными, словно ожидающими что-то, глазами. Сестра потянулась к ней, сжав ладонь Каролины своей ладошкой.
        - Я знаю, что мама хочет сделать. Я слышала, как об этом говорили в людской. И хотя с первого взгляда предстоящий брак кажется выгодным, Каролина, если ты не хочешь, ты не должна жертвовать собой ради нас. Джордж, уверена, со мной согласиться.
        Джордж, милый братик! Он ни за что не должен узнать правду. Он там гордился их дружной семьёй, так боготворил мать, любил отца. Он не сможет принять правду. Она его сломает. И Силене знать о ней тоже не нужно.
        - Мне придётся подчиниться. Отец слишком много задолжал. А маршал готов оплатить наши долги.
        - Он любит тебя?
        - Сомневаюсь. Но это и не важно. Я его тоже не люблю.
        Увидев, как между бровей сестры пролегла возмущённая складка, Каролина горько улыбнулась.
        - Вижу, мама тебя серьёзно обработала, - возмутилась Силена. - Ты всегда говорила, что нельзя сгибаться. А сама сейчас делаешь именно это!
        Каролина пыталась справиться с собой, но у неё не получилось. Упав на колени, она зарылась лицом в пышные юбки сестры и разрыдалась. Приглушённые рыдание заставили Силену растеряться. Испуганно гладя Каролину по волосам, она неуклюже пыталась её утешить:
        - Ну, не плачь. Ну, успокойся. Всё будет хорошо. Я знаю.
        - Я тоже, - сквозь рыдания отозвалась Каролина. - Я должна через это пройти. Со временем станет легче. И я… я не сдаюсь, Силена. Я не сломлена…
        Плачь перешёл в сдавленный смех.
        - Просто… просто немного согнулась… извини меня.
        - За что?
        - За то, что не могу всё тебе рассказать. И ты, наверное, не поймёшь, почему я так поступаю. Мы всегда всё делили на двоих. Но выходить замуж можно только в одиночестве.
        С усилием поднявшись на ноги, Каролина подошла к умывальнику. Холодной водой смывала следы слёз, очень надеясь, что вместе с ними исчезнут и все признаки волнения.
        Да, со дня, когда Каролина впервые увидела на балу Питера и приходила в отчаяние лишь потому, что за право танцевать с ней не подралась дюжина кавалеров прошло сто лет. Не меньше.
        Между той девочкой и невестой Сида Кайла пролегала пропасть.
        Каролина Фисантэ скоро превратится в Каролину Кайл.
        Спустя два дня Каролина с полным равнодушием приняла известие о прибытии юриста, привёзшего брачный контракт.
        Было объявлено, что свадьба состоится во второй месяц зимы, носящий названия полуночи, десятого дня.
        Подписали брачный контракт, составленный лучшими королевскими адвокатами. Согласно им, в случае смерти мужа Каролина должна была стать наследницей его титулов и состояния, получая право распоряжаться ими по своему усмотрению. Щедрое предложение, с учетом постоянных военных действий и того, что господин маршал всегда шёл впереди своего войска, не прячась от пуль, одна из которых могла оказаться шальной и последней.
        Если бы Каролина была алчной или бедной, этот пункт её бы утешил. Но она от рождения не знала бедности, поэтому достаток и даже богатство казались ей чем-то само собой разумеющимся. То есть не тем, чему следовало бы радоваться.
        Последней пыткой стала ссора с братом, приехавшем в отпуск.
        К удивлению Каролины, вопреки тому восхищению, что Джордж всегда выказывал по отношению к великому маршалу, возможности породниться со своим кумиром он не возрадовался.
        - Это правда, что герцог просит твоей руки? - накинулся Джордж на сестру, подобно урагану.
        - Правда. Тебе это кажется странным?
        - Мне это кажется отвратительным! Мама говорит, что ты приняла это предложение. Скажи честно, она тебя заставила? Сестрёнка, если это так, просто скажи мне. По закону, вовсе не мама твой опекун, а отец. Без его согласия она не может принуждать тебя ни к чему. Я поговорю с ним! Я…
        - Успокойся, Джордж. Меня никто не принуждает. Я сама хочу выйти замуж за Сида Кайла. И тому есть причины.
        - Я прекрасно понимаю, какие это могут быть причины! Не нужно быть семь пядей во лбу, чтобы сообразить. Сид Кайл опытный сердцеед и волокита, гроза мужей-рогоносцев и матушек дочерей на выданье. Ты тоже попала под его чары? Дорогая сестричка, можешь мне не верить, но ты не будешь с ним счастлива. Уж слишком вы разные. Таких, как Сид Кайл не любить нельзя, а любить ещё сложнее. Он похож на звезду в ночи. Но звёзды всегда далёкие. А ещё они родом из темноты ночи. У господина Кайла не отнять ни красоты, ни изящества, ни изысканных манер. Я уже не говорю о его потрясающим самообладании в любой ситуации.
        - Всё верно, - уныло кивнула Каролина. - Только дурак отнесётся несерьёзно к такому на редкость счастливому случаю. Если я стану сомневаться или колебаться, господин герцог, чего доброго, обидится, и заберёт свое предложение.
        - Я не пойму, ты шутишь или прикидываешься глупой? Тебя как подменили! Пусть забирает своё предложение и катится к чёрту! Да я только этого и хочу.
        - С чего столько возмущений, братец? Мне казалось, ты благоговеешь перед господина маршалом?
        - Герцог Кайл великий человек, считал и продолжаю так считать. Я преклоняюсь перед деяниями этого человека и его заслугами перед отечеством. Но это не мешает мне видеть, что с этим человеком моя дорогая младшая сестрёнка будет несчастна. Сид Кайл широко известен своими беспорядочными связями с женщинами, в выборе которых он крайне неразборчив. Даже сейчас, при наличии официальной любовницы и жены, он продолжает волочиться за дешёвыми актрисами из варьете! Тебе не кажется странным такое поведение в такое время?
        - Нет, не кажется. Судя по всему, мужчины скоты. Господин герцог ведёт себя совершенно по-мужски. И только.
        - Хватит, Каролина, - шокировано глянул на неё Джордж. - Ты никогда не была такой злой. И в устах девушки подобные выражения звучат неподобающе.
        - Раз уж мы заговорили о подобающем поведении, то замечу, что с твоей стороны, Джордж, неделикатно говорить с незамужней юной леди, обращая её внимание на то, что ей знать совершенно ни к чему.
        - Так ты уже в курсе дела.
        - Из девичьей скромности мне придётся не заметить то, что девушкам моего круга полагается не замечать.
        - Да что с тобой такое?! - не выдержал, заорал брат. - Тебя чем опоили? Я словно не с тобой разговариваю! Что ж! Твоё право закрывать глаза на то, что, ухаживая за тобой Сид Кайл одновременно волочится за шлюхой. Тебя не унижает, не оскорбляет, что вас ставят на одну доску?
        - Ну что ты? Мы на разных досках.
        - Каролина…
        - Не надо, Джордж, прошу тебя. Мне и без того тошно, хоть в окно кидайся. Мне безразлично, с кем и где сейчас этот человек. Наш брак просто контракт. И чем больше у него будет любовниц, чем дальше он уедет, тем легче мне будет дышать.
        - Но почему?! Почему ты сказала «да»?!
        Каролина не могла назвать брату причину. Пусть лучше брат ничего не знает о жертве, которую семья вынуждает её принести. Ведь оттого, что Джорджу с Силеной станет хуже, Каролине легче не сделается.
        Глава 7. Свадьба
        Каролина стояла посредине комнаты, пустыми глазами глядя на собственное отражение в полный рост.
        Модистка и две её помощницы подкалывали булавками подол подвенечного платья. Из ослепительно белого атласа с вплетёнными в него серебристыми нитями оно было не просто великолепным - оно было блистательно. Прозрачный белый муслин, расшитый бриллиантами, словно обрызганный каплями росы, окутывал обнажённые плечи. Невесомая фата держалась на голове с помощью диадемы, сверкающей точно корона.
        Силена смотрела на неё с восхищением и завистью. Джордж с сожалением, как на больную тяжёлым недугом или приговорённую к смерти. Мать предпочитала не смотреть вовсе. А может быть, у неё и в самом деле не нашлось для этого времени.
        Сама Каролина чувствовала себя каменной. Модисткам её неподвижность казалась удобной, и нисколько не странной. По крайней мере она существенно облегчала им работу, закончив которую девушки удалились, подарив несколько минут благословенного одиночества.
        - Ты так бледна. Может наложить румяна? - предложила Силена.
        - Не нужно румян. Сейчас зима. Так что пусть всё будет в тон, одинаково белым.
        Каролина с тоской поглядела на близняшку, в которой с детства привыкла видеть вторую половину.
        - Если бы только знала, как плохо мне сейчас! Душа как заснеженное поле. Где-то есть жизнь, да только поди, рассмотри?
        - Чего тут волноваться? Венчание пустячное дело, - попыталась одобрить её Силена.
        - Я боюсь не венчания, а того, что будет после него.
        - Ты брачную ночь имеешь ввиду? Не верю, что такой красавец, как герцог Кайл может внушать отвращение. Я всего лишь девушка, но даже я слышала, что он многое умеет и знает. Сама королева говорила, что он прекрасный любовник. Ты потом мне расскажешь?
        - Боже! Не говори ерунды! - вскипела Каролина.
        - Какая же это ерунда? Ну, скажи честно, разве тебе совсем не любопытно узнать то, ради чего многие готовы рискнуть спасением души и честью? А тут - твой собственный муж. И ты имеешь на это полное право. Даже более того - это твой долг.
        - Ты хотела бы Сида Кайла для себя?
        - А кто бы не хотел? Он так хорош собой, что многие женщины отдали бы половина жизни, лишь бы оказаться на твоём месте. А ты стоишь с таким лицом, что краше в гроб кладут!
        Каролина отчего-то почувствовала себя преданной. Причём в тот самый момент, когда была уязвимее всего. Да ещё и той, кого всегда считала самым близким своим человеком.
        - Лучше было бы, если бы тебе пришлось выйти замуж за старика? Или за какого-нибудь уродца? Ты всегда была чертовски удачливой и никогда этого не ценила, - продолжала Силена.
        - Что тут ценить? Ты не понимаешь, что ли, что меня запирают в золотую клетку к человеку, который меня не любит?!
        - Может быть и не любит, но то, что ты ему нравишься, это же очевидно, - сердитая гримаска ревности, словно облачко, унесённое ветром, слетело с лица сестры и оно снова выражало привычную нежность. - Кто бы смог заставить такого человека, как маршал, назвать тебя женой если бы ты была ему противна? Успокойся. Просто верь, что всё будет хорошо. А для начала давай всё-таки немного наложим румян? А то ты выглядишь, как госпожа Смерть.
        В дверь постучали. Мать строгим голосом велела поторопиться.
        - Ну вот, - в последний раз коснувшись мягкой кисточкой лица, Силена отступила на шаг. - Теперь ты самая безупречная невеста.
        День выдался морозный и солнечный. Воздух светился, будто в нём витала алмазная крошка. Сугробы сияли. Чтобы невеста не застудила ножки, снег от самого порога до кареты, где Каролину ждал жених, покрывала ковровая дорожка.
        Обычно Сид Кайл одевался в тёмное. Сегодня его костюм был ослепительно белым, таким же, как всё вокруг. Искрились, как иней, манжеты камзола, обшитые тончайшим серебристым кружевом.
        Поравнявшись с будущим мужем, Каролина протянула ему руку. Он, вместо того чтобы повести её согласно обычаю, подхватил на руки, подсаживая в карету.
        Наблюдая красавца-маршала со стороны можно было усомниться в том, хватит ли у него сил расколоть миндаль. Но оказавшись в его объятиях Каролина ощутила себя лёгкой и невесомой, словно пёрышко.
        Выглядел герцог настоящим щёголем - пряжки на туфлях, чулки, сверкающая драгоценностями перевязь. Любой другой мужчина, разодетый подобным образом, мог заставить усомниться в собственной мужественности. Но Сид Кайл выглядел просто нарядно одетым, не больше, но и не меньше.
        - Вы прекрасны, миледи, - с улыбкой проговорил он, скользнув взглядом по её лицу. - Только отчего-то напоминаете прекрасных дев из баллад.
        - Каких баллад? - машинально переспросила Каролина.
        - О драконах. Это такие огромные крылатые чудовища, способные изрыгать огонь, испепелять одним своим дыханием. Чтобы они не нападали, им приносили в жертву прекрасных дев, обряжая их в белое.
        Каролина едва заметно улыбнулась:
        - Вы похожи на дракона, сударь. Только у вас нет крыльев.
        - Или они просто невидимы на свету? - подтрунивал маршал. - Но между мной и драконом есть существенная разница - я не ем девиц.
        - А легенды утверждали, что драконы их едят?
        - На самом деле в легендах по этому поводу ничего не говорится. Но я предполагаю, что именно так всё оно и было.
        - Тогда мне, наверное, действительно повезло чуточку больше.
        - Наверное? То есть вы в этом сомневаетесь?
        - А вы бы на моем месте не сомневались?
        Карета, качнувшись на рессорах, остановилась.
        Потянувшись к волосам Каролины, герцог поправил флёрдоранж и одобряюще ей улыбнулся. Судя по всему, он находился в отличном настроении. Улыбка определённо красила его и без того привлекательное лицо.
        - Идёмте?
        Опираясь на руку жениха, Каролина прошла в храм, где, к моменту их появления, уже собралась толпа. Весь цвет Мороссии.
        В почётном первом ряду сидели король с королевой и их ближнее окружение. Лицо у Её Величества было такое, словно она глотнула уксуса и не может решиться выплюнуть.
        Венчание длилось недолго. После того, как всё кончилось, королева, опередив Фиону, приняла Каролину в объятия:
        - Поздравляю, дорогая! От всей души желаю вам счастья! И вам, наш доблестный маршал. Надеюсь, вы будете любить вашу прелестную супругу?
        - Не сомневайтесь в этом, ваше величество.
        - И да пошлёт вам бог многочисленное потомство!
        Каролину всегда изумлял странный обычай желать молодожёнам кучу слюнявых отпрысков. Нет, они ничего не имела против детей. Одного или даже двух. Но словосочетание «многочисленное потомство» повергало её в ужас.
        - Говорят, что вы, Сид, приготовили нам сюрприз? Какой-то необычный торт? А ещё - фейерверк?
        Её Величество было потянулось к руке Сида Кайла, но тот поспешно подхватил собственную невесту, раскланиваясь с царственной четой:
        - Озвучивать сюрприз, значит, заранее обесценить его. Всему своё время, государыня.
        Сид потянул Каролину за собой, игнорируя сердитое выражение на лице королевы.
        - Благодарю за оказанную честь, - пробормотала девушка на прощание.
        - Берегите вашу супругу, господин маршал, - зло сощурившись прошипела вдогонку Её Величество.
        Каролина с облегчением отошла от королевской четы.
        Огненные взгляды обжигали её со всех сторон. Мужчины глядели с вожделением, женщины с ненавистью, самые доброжелательные взирали лишь с любопытством.
        - Её Величество кажется, огорчила вас? И, как я имел возможность заметить, уже не впервые? Не принимайте близко к сердцу слова этой взбалмошной особы. Наша королева женщина настроения. А двор - липкая паутина.
        Свадебный картеж теперь двигался в обратном направлении, удаляясь от храма.
        За ним следовали приглашённые на свадьбу. Странно, находясь сейчас Сидом Кайлом в одной карете Каролина испытывала куда меньше неудобств, чем воображала. Он не так уж сильно смущал её.
        - Служанки проводят вас в туалетную комнату, где вы сможете привести себя в порядок, освежиться, немного отдохнуть перед свадебным обедом, - сообщил герцог.
        Комната Каролине понравилась. Изящная, дамская и, что самое важное, обставленная явно специально для неё. Каждая вещь сияла новизной: столик, огромные вазы с благоухающими букетами роз, комоды, пуфики и гардеробная, размером в их общую с Силеной спальню.
        Переодевшись к ужину в более декольтированное платье, Каролина спустилась в гостиную с тем, чтобы занять своё место за столом.
        Обед длился долго. А поскольку большинство людей были Каролине совершенно незнакомы, она была молчалива. Почти ничего не ела. Мучила жажда, но лимонада на столе не было, а пить вино она не хотела.
        Взгляд то и дело обращался к Сиду Кайлу. Она с любопытством созерцала мужа.
        Сощурив глаза, герцог лениво слушал гостей, изредка прихлёбывая вино. На лице застыло привычное выражение злой иронии. Интересно, что является поводом на этот раз? Или для того, чтобы иронизировать, этому человеку повод не нужен вовсе?
        Когда стемнело начались танцы.
        Впервые в жизни Каролине не хотелось танцевать. Но Сид Кайл первым поднялся из-за стола, приглашая на полонез юную супругу.
        Опираясь на руку мужа, Каролина вышла на середину бальной залы, по богатству убранства немногим уступающей залам во дворце.
        Где-то в толпе мелькнуло лицо Питер Рэдси. Взгляд у молодого человека был тоскливый. Каролина не посмела приветствовать его даже кивком. Слишком много взглядом было устремлено на неё. Слишком много шепотков летело в спину. Хотя люди и расступались перед маршалом и его невестой, Каролина, наделённая чуткостью восприятия, чувствовала враждебность так же, как улавливала лёгкую фальшь сегодня утром в голосе сестры.
        Сид Кайл улыбался, сверкая безупречно белыми, жемчужными зубами.
        Улыбался так, будто завистливая, липкая враждебность, окружавшая их как сеть, давала ему силы.
        Маршал был настоящей звездой. Каролина юная, невинная, трепетная, казавшаяся стройной ланью рядом с гибким гепардом, заслуживала своей части любопытства и интереса. Глядя на образовавшуюся пару люди словно читали интересную историю. Всех интересовал вопрос, дрогнет ли сердце опытного волокиты перед трепетной красотой невесты или он сломает её, словно ветер тонкую берёзу?
        Людское любопытство оно, по сути своей, не злое. Оно равнодушное. Потому так неприятно привлекать к себе массу любопытных взглядов, пытающихся вывернуть тебе душу на изнанку ради секундного развлечения.
        Руки у Каролины были ледяными. Настолько, что когда их пальцы соприкоснулись, в глазах маршала промелькнуло беспокойство:
        - Вы замерзли, сударыня?
        - Разве здесь можно замерзнуть?
        - Я специально велел не топить сильно в бальной зале, памятуя о том, какая тут царит духота под конец вечера. Но на мне плотный камзол, а на вас лишь тонкий атлас.
        - Мне не холодно, уверяю вас. Просто… просто я немного нервничаю.
        Герцог покачал головой. Бриллиантовая серьга в его левом ухе поймала гранями отблеск свечей, вспыхнув, точно маленькая звездочка
        - С чего вам нервничать? - усмехнулся он многозначительно.
        - Может быть я забыла следующую фигуру танца?
        - Не переживайте. Я её прекрасно помню. Я направлю вас в нужную сторону.
        - В нужную - кому?
        - Мне, - не отводя дерзких глаз проговорил Сид.
        - А если я скажу, что забыла все фигуры?
        - Я отвечу - к чёрту фигуры! Будем танцевать так, как захотим сами. Это наша свадьба, миледи. И мы будем делать то, что нам нравится. Я вас успокоил?
        Каролина засмеялась:
        - Что вы? Ещё больше напугали.
        - Не клевещите на себя. Вы не из тех девушек, что падают в обморок, встречаясь с неожиданностью.
        - Польщена.
        - Моей наблюдательностью?
        - Тем, что вы сочли интересным за мной наблюдать.
        Грянули скрипки.
        Выстроившись в стройные ряды, танцующие начали движение. Длинные юбки дам тянулись по плитам пола, шелестя, как сухие листья под дуновением ветерка.
        На самом деле танцевала Каролина прекрасно. И, что важнее, любила танцевать. Ножки плавно скользили по паркету. Руки то сплетались, то расплетались с руками партнёров, меняющихся вместе с переменой фигур.
        В очередной раз подняв глаза Каролина встретилась взглядом с Питером.
        - Поздравляю, ваша светлость, - приветственный поклон совпал с поклоном в танце. - Позвольте выразить вам своё восхищение.
        - Охотно. Выражайте.
        - Счастлив видеть вас во всём блеске красоты, счастливой и беззаботной.
        - Вы, оказывается, льстец?
        - Говорить правду значит льстить?
        - Да. Если правда настолько приятна, - засмеялась Каролина.
        Прочитав в тёмных глазах восхищение и тоску Каролина ощутила странное жжение в горле, будто в них скопились слёзы. Такое чувство возникает, когда вместо того, чтобы дать им свободно течь, глотаешь их.
        С чего бы слезам проситься наружу?
        - Вы с господином Кайлом самая красивая пара, которую я видел в жизни.
        - Благодарю за добрые слова. Впрочем, мы с вами оба ещё так молоды. Что мы видели? Грёз больше, чем реальности.
        - Что ж? Скажу только, что счастлив видеть так близко реальность, до боли похожую на грёзы. Мне только мучительно осознавать, что моя грёзы развеялась.
        Следующая фигура в танце развела Каролину и Питера в разные стороны.
        Ощутив твёрдое прикосновение пальцев к своей руке, Каролина, подняв глаза, встретилась взглядом с Сидом.
        - Мне померещилось? - полюбопытствовал он небрежным тоном. - Или моя молодая супруга пытается обольстить моего оруженосца?
        - Я всего лишь выслушала от него пару хвалебных фраз, сказанных из вежливости, - пожала Каролина плечами.
        - Хотите сказать, что не кокетничали с ним?
        - Хотите сказать, что удостоили меня ревности? - парировала она.
        - Фи, - покачал головой Сид Кайл. - ревность слишком низкая эмоция свойственная людям неуверенным в себе. Я всего лишь пытаюсь понять.
        - Что именно?
        Положив руку Каролине на талию девушки, маршал закружил её словно в вальсе, к удивлению всех присутствующих. Подобных па в исполняемом танце не было.
        Каролина не пыталась противиться. Это лишь подстегнуло бы скандал, а не загасило его.
        Спрятаться в многолюдном зале, являясь центром всеобщего внимания невозможно. Но высокая белая колонна, увитая искусственным плюющем, в какой-то мере загораживала их от любопытных взглядов.
        Прислонив Каролину спиной к прохладному гладкому мрамору, герцог Кайл навис над ней, потребовав:
        - Поцелуйте меня.
        Каролина заартачилась:
        - Нет.
        - Что значит - «нет»?
        - Нет значит нет.
        - Я так неприятен вам, что вы отказываетесь выполнить мою просьбу?
        - Просьбу? Я почему-то так и думала, что у вас о просьбах имеется весьма смутное понятие. Просят иначе, Ваша Светлость. Кроме того, меня воспитали в убеждение, что мужчина первым делает шаг к сближению.
        - Тот, что уже сделал я, вам кажется недостаточным? - блеснул зубами в улыбке Сид Кайл. - Ну же? Подарите мне поцелуй? Всего один.
        Каролина замерла в смущении. Меньше всего ей хотелось выглядеть той, кем она и была в действительно - неопытной, наивной девушкой, незнакомой с силой страсти, знающей о ней только понаслышке да по романам, что читались украдкой.
        - Вы столь целомудренны, что моя просьба приводит вас в смущение?
        - Вы будете смеяться, но так оно и есть.
        - Смеяться? Над вами? И в мыслях не было, - всё-таки смеялся Сид Кайл.
        Каролина почувствовала, как его волосы, оказавшиеся куда мягче на ощупь, чем она могла себе представить, коснулись её оголённого плеча.
        По уверенности и спокойствию его движений невозможно было не узнать, не почувствовать покорителя женских сердец.
        Обняв Каролину за талию, лорд Кайл властно и в тоже время с нежностью приподнял её подбородок. Каролина утонула в синеве его глаз. Когда же его губы коснулись её губ, она забыла обо всём на свете.
        Для неё стало настоящим открытием, что губы мужчины могут быть такими шелковистыми и гладкими, такими чувствительными и мягкими. Горячие дыхание, льющееся из его уст, блаженным теплом разливалось по её телу, кружа голову.
        Закрыв глаза, Каролина словно растворялась в новых ощущениях. Она была подобно цветку, тянущемуся к солнцу. Её тело, словно соты мёдом, медленно и мягко заполняла нега.
        - Ты создана для любви, - жарко шептал герцог на ухо. - Для меня честь ввести тебя в мир наслаждения, проведя по мосту от девичества к женственности посвятить в науку тонкой страсти. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я желаю разделить с тобой это счастье.
        Рука герцога скользнула вниз, касаясь запястья Каролины.
        - Искусство любви ценнейший дар. Чтобы познать его, нужны две составляющие - умное тело и утончённые чувства. Жизненный опыт подсказывает мне, миледи, что в вас гармонично сочетается то и другое.
        Каролина трепетала. Её переполняли противоречивые чувства.
        Где-то в глубине дома начали бить часы, отзвонив десять раз.
        - Позволите отнести вас в вашу комнату?
        Не дожидаясь ответа Сид Кайл подхватил юную жену на руки.
        В комнате для молодых уже горели свечи.
        Огромное зеркало в серебряной оправе отразило их в полный рост, стоило лишь переступить порог. Поднеся к нему молодую жену герцог аккуратно, словно величайшее сокровище, поставил её на пол.
        Осторожно снял фату, небрежно бросив. Она легла к ногам, как лёгкий туман, прозрачный, едва весомый.
        Неторопливо, со знанием дела, принялся расшнуровывать корсет.
        В комнате было прохладно. Залетавшие сквозняки вызывали в теле дрожь. Кожа Каролины блестела в полумраке подобно перламутровой раковине.
        Освободив от жёстких пластин из китового уса Сид Кайл снова заключил жену в объятия, погружая её в водоворот новых, прежде незнакомых чувств и ощущений.
        Ласки, по началу невинные, с каждым прикосновением делались всё смелее. Они то вызывали у Каролины приступы стыдливости и желание ускользнуть, то жажду отбросить последние остатки стыдливости и сдержанности, позволяя себе лететь, паря на крыльях пронзительной страсти.
        В объятиях Сида Кайла Каролина впервые так остро ощутила своё тело и была потрясена открывшимися ему возможностями.
        Когда он овладел ей, недобрая боль утраты девственности не возмутила и не разрушила полностью того очарования, которым наполнилась для юной, новорожденной женщины её первая ночь любви.
        Уставшая и смятённая, Каролина, прикрывшись одеялом, полусонно наблюдала за тем как, двигаясь с непринужденной грацией кошки, нисколько не смущаясь собственной наготы, Сид Кайл, подойдя к столу, разливал красное вино по бокалам.
        - Выпьем?
        - Стоит ли? - неуверенно откликнулась она.
        - Как не поднять тост за столь прекрасный повод? За вас, звезда моя. И за нашу первую ночь.
        Залпом осушив бока, он разбил бокал, с размаха швырнув его в камин.
        Глава 8. Герцогиня
        Каролина проснулась с тяжёлой головой.
        Подобно большинству романтично настроенных барышень она была уверена, что первая ночь любви меняет всё - восприятие мира, настроение, чувства. В первую очередь к мужчине, что с тобой эту ночь разделил. Вы становитесь ближе, барьеры стираются, тот, кто ещё вчера был чужим, сегодня становится родным человеком.
        В действительности всё оказалось иначе. Ничего не изменилось. Солнце оставалось тем же, комната - прежней. Сид Кайл - чужим, далёким и пугающим.
        Как ни странно, заснув в его объятиях, утром Каролина словно ещё больше отдалилась от него. Воспоминания о вчерашней ночи были ей неприятны. Она сама себе не могла объяснить почему. Хорошо ещё, Сид проснулся первым, и успел покинуть спальню.
        Поднявшись с кровати, Каролина набросила на плечи шёлковый пеньюар. Открыв дверь, миновала коридор. Спустилась по лестнице и оказалась в том огромном бальном зале, где вчера так много танцевала.
        Каблучки домашних туфелек громко цокали по начищенному до блеска паркету.
        Лакей, в длинном парике и тёмно-синей ливрее, неспешно поклонился, приветствуя новую госпожу:
        - Доброе утро, миледи. Угодно ли распорядиться, чтобы принесли кофе? Чай? Или, может быть, шоколад? Чем госпожа желает позавтракать?
        - Пока ещё ничего не хочу. Где я могу найти моего супруга?
        - Господин герцог у себя в кабинете. Прикажите проводить?
        - Не нужно. Сама найду.
        До кабинета Каролина добраться не успела -нарвалась на Сида в приёмной. Размашистым шагом, с быстрой порывистостью он едва не столкнулся с нею.
        Каролина успела отметить, что его костюм для верховой езды выглядит так, будто он уже успел откуда-то вернуться. И явно не из кабинета.
        - Вижу, вы не из тех женщин, что любят залёживаться в постели до полудня? - улыбнулся герцог, отдавая хлыст и шляпу подбежавшему слуге. - Предпочитаете вставать рано?
        - Не всегда. Сегодня так получилось.
        - Вам бы лучше одеться. В ранние часы, пока дом ещё не протоплен, легко схватить простуду. Идёмте в мой кабинет. Там гораздо теплее.
        Перешагнув порог кабинета, Каролина застыла, как статуя, переживая не самые приятные воспоминания, связанные с её прошлым приходом сюда.
        - Садитесь, сделайте одолжения, - предложил герцог. - Не люблю, когда кто-то возвышается надо мной.
        Каролина села, принуждая себя положить руки на кресло и откинуться на спинку.
        - Не знаю, огорчит ли вас то, что я вынужден буду сейчас сказать? Надеюсь, что огорчит. По крайней мере меня это огорчило, - вздохнул Сид.
        Аристократическое лицо герцога выглядело озабоченным. Синие глаза смотрели серьёзно.
        - Видите ли, обязанности перед короной не дают мне возможности сполна насладиться вашим милым обществом. Долг требует вас покинуть, чтобы отправиться на защиту северных границ нашей славной родины. Там начались новые беспорядки.
        - О! - только и смогла выговорить Каролина, не сумев придумать ничего лучше.
        - Вы, несомненно, останетесь хозяйкой в доме и будете вольны распоряжаться здесь всем по вашему усмотрению. Если решите, что что-то нуждается в вашем внимании, вы в полном праве распоряжаться, как хотите.
        - Вы так добры.
        - Я оставлю вам деньги. Надеюсь, сумма окажется достаточной? Если вдруг возникнут материальные затруднения прошу обратиться к моему поверенному. Он выдаст дополнительные средства.
        - Я не выйду за те границы, что вам угодно будет мне отмерить.
        - Жизнь штука сложна. Мы планируем одно, а она распоряжается по-своему, - со вздохом проговорил герцог. - Повторюсь, если возникнет нужда, смело требуйте денег у адвоката. Не желаю слышать, что моя жена считает гроши. Это, пожалуй, всё, что я желал вам сообщить.
        Каролина подняла глаза на мужа, такого спокойного, надменного, далёкого. Словно вчерашней ночи и не было. Словно всё лишь приснилось ей.
        - Единственное, что беспокоит вас - вопрос моего денежного содержания? - нервно хихикнула она. - Не могу даже высказать, как лестно это для моего самолюбия, сударь.
        - Вы не поверите, но я тоже иначе представлял себе это утро.
        Поднявшись, Сид обошёл стол и, подошёл к креслу, где сидела жена.
        - Вам хотелось бы красивых слов и нежностей? Женщины это любят, я знаю. И если успел кое-что понять в этом жизни (а я уверен, что успел) вы заслуживаете и сонетов, и хвалебных од, и охапок роз. И я вовсе не жажду, чтобы в моё отсутствие вам пел их кто-то другой. Но иногда выбираем не мы - выбирают за нас. Люди военные себе не принадлежат.
        Каролина посмотрела в окно.
        Сегодня день был пасмурнее, чем вчера. Природа обиженно насупилась.
        Совсем, как она сейчас. А ведь когда она только проснулась, ей хотелось освободиться от необходимости видеть мужа ежедневно. Хотелось иметь возможность привыкнуть к своему положению. И вот Вселенная и Высший Разум, что-то или кто-то высоко вверху услышал, выполнил её желание.
        Почему же вместо облегчения она чувствует разочарование?
        - Значит, будет война?
        - Будет? Она уже давно идёт. Но вам нечего бояться. Сюда не долетят даже отголоски сражений, что станут бушевать на севере. И вижу, вам всё-таки холодно? Подождите. Сейчас разожгу огонь.
        - У меня такое чувство, что эту войну будто нарочно придумали, чтобы отослать вас подальше, - невольно сорвалось с губ Каролины.
        - Подозреваете, Её Величество могла организовать внезапную смуту на границе? - засмеялся Сид. - Она коварная женщина, склонная к интригам. Но мелочность её натуры вряд ли позволит действовать с подобным размахом.
        Огонь в камине поднялся выше. Повеяло живительным теплом.
        Пользуясь предлогом, Каролина подошла к камину, приближаясь и к мужу.
        - Могу я задать один неприятный, личный вопрос? -
        - Неприличный? Вы? - блеснул зубами Сид Кайл. - Если неприличный, то можно. Хоть дюжину. Обычно я не люблю отвечать на вопросы, но неприличные попадают под исключение. Ну?
        Глубоко вздохнув, Каролина выпалила:
        - Вы любите королеву?
        - Самой верной верноподданнической любовью, - не моргнув глазом отрапортовал маршал Мороссии.
        Каролина не знала, что ей следует сделать. Рассмеяться или притопнуть ногой с досады. Решила всё-таки рассмеяться.
        - Вы прекрасно понимаете, что я спрашиваю не об этом.
        - А о чём же вы, в таком случае, спрашиваете? - приподнимая брови, спросил Сид.
        - Её Величество неоднократно заговаривала со мной о вас. Слушая её речи невольно начинаешь думать, что вас связывает нечто большее, чем просто верность вассала и снисходительность суверена. Она прямым текстом заявила, что ваше сердце принадлежит короне.
        - Короне принадлежит моя преданность, а не сердце. Я один из первых аристократов страны и делаю то, в чём вижу свой долг - служу на благо родине. Но развлечение Её Величества сюда ни коим образом не входит, -пожал Сид плечами. - Поражён вашей манерой облекать в приличные слова неприличные понятия. Соединить в изысканное ожерелье так много слов вместо того, чтобы прямо спросить - любовники мы или нет?
        - Любовники вы или нет?
        -Нет, - обняв Каролина, герцог привлёк её к себе. - И запомните на будущее, что счастливые любовницы как правило, никогда не досаждают жёнам. Им это ни к чему. Королева не опасна вам. По крайней мене в этом плане. Но вполне может отравлять жизнь. Пока меня не будет, я бы не советовал вам приближаться ко двору.
        - Я и сама не жажду там оказаться, - передёрнула плечами Каролина. -Нельзя сказать, что жизнь там бурлит полноводной рекой.
        - Ещё как бурлит. И в этих водоворотах легко сгинуть без следа, особенно неопытной девушке. Я не могу настаивать, потому что ни в малейшей степени не желаю прослыть тираном. Желаете наслаждаться столичной жизнью? Можете так и поступить. Но если вас влечёт к спокойной, размеренной жизни, будет лучше дождаться моего возвращения в загородном поместье.
        - Могу я пригласить туда с собой матушку и сестру?
        - Вы вольны пригласить любого, кого пожелаете. Мой дом - ваш дом.
        Перехватив её взгляд, Сид Кайл снова улыбнулся:
        - Видите, быть моей женой совсем не так страшно, как вы себе это вообразили? Ну, а теперь, я предлагаю вам пойти наверх и привести себя в порядок. Наверняка вот-вот потянутся визитёры с поздравлениями. Да, и ещё? Как вы смотрите на то, чтобы выбраться куда-нибудь вечером? Что скажите на предложение сходить в оперу?
        - Идём, - радостно согласилась Каролина.
        Дом просыпался. Слуги сновали туда и сюда, открывая ставни в тех комнатах, что ещё утопали во мраках, растапливая камины, стирая невидимую пыль, натирая поверхности до зеркального блеска.
        Навстречу Каролине из комнат попался молодой дворецкий с подносом в руке, на который он собирал расставленные где попало гостями бокалы. Заглянув в столовую, она увидела, как второй дворецкий расстилал белоснежную скатерть, заботясь о том, чтобы на ней не оставалось даже малюсенькой складочки.
        - Леди Кайл, - склонила перед ней голову высокая представительная дама, державшая себя с таким достоинством, которому могла бы позавидовать королева. - Я Маргарита Бэйкон, экономка этого дома.
        Строгий вид экономки в первый момент внушил Каролине страх, но почтительность давала надежду на уважение, хотя бы внешнее.
        - Прикажите подать завтрак в гостиную? Лорд Кайл будет завтракать вместе с вами.
        - Обязательно. И скажите камеристке, пусть поможет мне одеться.
        - Слушаюсь, леди Кайл.
        Позавтракать в одиночестве чете Кайл не удалось.
        Потянулись визитёры.
        Полненькие господин, забавно передвигающийся на коротких ножках. Голова у него была огромная, но, судя по громогласным изречениям и взрывам визгливого хохота интеллектом она была отягощена менее всего.
        С ним была дама в возрасте за сорок, несмотря на годы, всё ещё сохранившая былую красоту того утончённого типа, к которому Каролина сама бы себя с удовольствием отнесла со временем.
        Гостья с нежностью обняла Каролину:
        - Рада видеть вас, дитя моё, - ласково сказала она. - Вы меня, конечно же, не помните, но в своё время мы были очень близкими друзьями с вашей матушкой. Я графиня де Сакрэ.
        К удивлению, Каролина увидела за столом Питера Рэдси. Против самого молодого человека она ничего не имела, но его присутствие стесняло её. Она не знала, как следует себя с ним вести.
        Он сам был безупречно сдержан и холоден.
        Сид принимал визитёров со свойственной ему смесью снисходительности и вежливости.
        Завтрак длился долго. Разговоры за ним велись слишком серьёзные.
        - Нас ожидают трудные времена! - разглагольствовал толстяк с большой головой, не обращая внимание на то, что дамам его рассуждения совсем не интересны. - Опасность с каждым днём растёт. Нужны сильные руки, чтобы спасти Мороссию. Со всех сторон на нас глядят враги. Мы живём как на вулкане. В сопредельных государствах открыто ведётся враждебная нам политика. А тут ещё слабая королевская власть.
        Сид исподлобья взглянул на оратора, промолчал, никак не комментируя его монолог.
        - Вы полагаете революция возможна? - подал голос Питер.
        - Я полагаю, молодой человек, что она неизбежна, - горячо заявил толстый господин. - Население страны волнуется. Обнищавшие крестьяне бунтуют, города восстают, а в столице словно ничего этого замечать не желают!
        - Именно так, - поддержал собеседника Питер.
        - Мировой котёл кипит. Мороссии нужны твердые, цепкие руки и умная голова. Как раз такие, как у вашего супруга, юная леди, - заулыбался толстяк Каролине и глазки у него сделались совсем сальные. - Как вы смотрите на то, чтобы ваш супруг занял трон?
        Каролина в растерянности перевела взгляд с гостя на мужа.
        - Не слушайте этого болтуна, - медленно проговорил герцог Сид. - Если бы я знал его меньше и хоть на йоту принимал всерьёз, пришлось бы вызвать на дуэль и отрезать ему язык за изменнические речи. А так - пусть развлекается. Надеюсь, вам это не очень докучает, дорогая?
        Непонятные речи и предсказания грядущих бед тревожили.
        - Что хотите говорите мне, мой друг, но не я один так считаю, - стоял на своём толстяк.
        - Это понятно. У тебя отродясь не было своего мнения, -Сид Кайл свёл брови.
        На месте толстяка Каролина предпочла бы замолчать, но он продолжил:
        - В действиях короны нет должной твёрдости! Это позор!
        - В данной ситуации правильнее всего было бы обратиться к древнему праву и созвать Совет Высших по древнему праву. Это единственный выход.
        - Разве недостаточно теперешних дармоедов, обгладывающих народ до костей, что вы хотите призвать из тьмы веков ещё и этот допотопный орган власти? - фыркнул Питер.
        - Полегче, молодой человек, - через плечо бросил ему Сид Кайл, словно лакею.
        - Ещё немного и момент будет упущен! Ничто тогда уже не спасёт Мороссию! - пафосно вскидывал руки вверх толстяк.
        - Ещё немного и вы заговорите нас на смерть, мой милый друг, - вмешалась в разговор графиня де Сакрэ, стремясь разрядить обстановку. - Помилосердствуйте! И оставьте уже герцога Кайла с вашей политикой. Ему сейчас не до неё. Проповедовать революцию чуть ли не за свадебным столом это ли не дурной тон?
        После завтрака гости уехали.
        - Вы загрустили? Надеюсь, не я тому причиной?
        - Нет, сударь. Просто всё эти разговоры пугают меня. Не так давно возвращаясь из дворца домой, я наткнулась на демонстрацию.
        - Простолюдины напугали вас?
        - Люди выглядели затравленными до остервенения. И да, это пугало.
        - Вам нечего бояться. Вы под моей личной защитой. К тому же, смею надеяться, все, кто провоцирует эти беспорядки, пытаясь превратить государство в царство Хаоса, понесут наказания. Я предлагаю вам не забивать хорошенькую головку дурными мыслями. Лучше готовьтесь к вечернему выходу в свет.
        Не прошло и часа как в комнату внесли новый подарок Сида - целый ворох нарядов. И хотя мерки господин маршал мог снимать только глазами, наряды, сделанные им на заказ, пришлись Каролине идеально в пору. Платье из золотой парчи с пышными рукавами, отделанное сверкающей диасперовой нитью, с пышной пеной дорогих кружев.
        Камеристка не стала убирать густые волосы Каролины, лишь перевела их золотыми нитями.
        - Вы прекрасны, -проговорил Сид при виде неё. - А когда станете взрослее, и ваша красота войдёт в полную силу, ненавистников у меня станет ещё больше.
        Выглядывая в окошко кареты, Каролина любовалась тем как глубокий снег белым сиянием разгонял ранние сумерки. Вереница карет, подъезжая к театру, визжала проворачивающимися по снегу колёсами. Сам театр был охвачен сиянием огней.
        Герцог поддерживал Каролину под руку, а сама она подбирала подол платья, пока они шли по коридору бенуара. Капельдинер услужливо распахнул перед ними дверь ложи.
        Задыхаясь от радостного возбуждения Каролина шагнула в ярко освещённый ряд. Тут, казалось, блистало всё - люстры, лорнеты, обнажённые дамские плечи и музыка.
        Занавес ещё не поднимался.
        Каролина, устроившись поудобнее в кресле, оправив платье, принялась осматриваться вокруг. В партере было шумно, а наверху царил загадочный полумрак.
        В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама. В глаза так и бросались пышная грудь и округлые плечи. На белой коже сиял двумя рядами самый дорогой жемчуг, какой только можно было отыскать. Его горошины были крупнее обычного и отливали розовым.
        Каролина видела, как дама оглянулась и, заметив Сида, стала нарочито долго усаживаться, шелестя платьем.
        Но добилась лишь короткого, небрежного кивка в знак приветствия.
        Занавес взлетел.
        Все с жадным любопытством устремили взгляд на сцену.
        Каролину представление разочаровало. Декорации выглядели грубо намалёванными. Театральные страсти казались наигранными, вычурно-фальшивыми, совершенно лишёнными не то, чтобы жизни - живой изюминки.
        Взглянув на мужа, Каролина заметила, что он наблюдает не за действием на сцене, а за ней самой. Каролина не могла не осознавать и осознала, как соблазнительно выглядит. Немного пугало, но куда больше завораживало то, как Сид Кайл не спускал глаз с её лица, шеи, полуобнажённым плеч.
        Словно тесно делалось от этого тяжёлого горячего взгляда.
        Вдруг поднявшись сам, герцог заставил подняться и Каролину, толкнув за занавеску, отделяющую вход в ложу от кресел. Он грубо прижал её к стене, как какую-нибудь гулящую девку. Каролина протестующе пискнула, но тело сделалось послушным его воле, а не её. Оно не хотело сопротивляться, безропотно, даже радостно, предаваясь объятиям.
        Каролина закрыла глаза, одновременно и возмущаясь, и наслаждаясь прикосновениями умелых рук, проникнувших под корсаж, ласкающих ставшую чувствительной, грудь. Прикосновение его губ к нежной впадинке под шеей затягивало в страсть, как в омут.
        Поначалу натиск герцога походил на насилие, переросшее в обоюдное желание. Стыд от возможности быть замеченной лишь придавал новый оттенок, остроту ощущениям. Маршал проникал в неё так глубоко, так стремительно, словно стремился нарочно причинять боль, доказывая своё превосходство.
        Однако вскоре боль сменилась другими ощущениями.
        Откинувшись назад, Каролина задыхалась, содрогаясь всем телом в порыве страсти и боли.
        Музыка гремела, заглушая сдавленные стоны, невольно срывающиеся с губ.
        За короткий срок Сид Кайл заставил пережить Каролину всю богатую палитру ощущений от мучительно-сладостной боли до нестерпимого наслаждения.
        Наконец он замер в сладких судорогах, отдающихся в недрах тела Каролины ответной чувственной волной.
        Ей было страшно смотреть на мужа. Она боялась увидеть в его глазах насмешку или торжество. Или, что хуже того, безразличие. Быть может, даже отвращение?
        - Вы не подозреваете, как вы хороши, - прошептал Сид. - Аромат юности и эта совершенная в своей незамутнённой чистоте страсть. Рядом со мной вы могли бы достигнуть совершенства…
        - Могла бы? - с недоумением протянула Каролина, пытаясь понять, чтобы это значило.
        Выражение его лица резко изменилось.
        На лице блеснула знакомая белозубая улыбка, скрывающая только что увиденную печаль, как маска скрывает лицо человека.
        - И непременно достигните. Для этого мне всего-то и нужно сделать самую малость - вернуться живым с войны.
        Глава 9. Уличные беспорядки
        Зал рукоплескал игре актёров.
        У Каролины кружилась голова. Ей хотелось плакать. Она чувствовала себя развратной, падшей женщиной. Пережитое удовольствие только обостряло чувство вины. Душу отягощала тяжесть. Всё было не так, как хотелось бы.
        - Вы в порядке? - прозвучал над ухом голос мужа, видимо, даже не подозревающего о нравственных терзаниях жены.
        Он просто, по-хозяйски оправил смятую оборку на её платье. Интуитивно Каролина дёрнулась от протянутой к ней руки.
        Ей хотелось сбежать, закрыться ото всех, побыть наедине с собой. Разобраться с собственными чувствами. Отмолить свой грех.
        Ни в одном романе никто о таком не писал. В романах героиня или любила, или нет. Но Каролину словно раскачивало на качелях, то поднимая на эмоциональной волне, когда она испытывала влечение к мужу, то роняло вниз, и тогда даже простые его прикосновения она переносила с трудом.
        Можно ли сказать при этом, что она в порядке?
        - Если я был излишне грубым - простите, - сказал Сид, целуя кончики её пальцев. - Всему виной ваша красота.
        Каролина кивнула, не зная, что ответить.
        Музыка продолжала греметь. Близились оглушительные финальные аккорды.
        - Наверное, мне не следует принимать это близко к сердцу?
        Каролина говорила тихо. Чтобы слышать её, Сиду Кайлу пришлось ниже опустить голову, ловя каждое слово.
        - Возможно, с вашей точки зрения ситуация лишь пикантна, и не более того, - раздражённо продолжила она. - Но для меня всё это мучительно.
        - Мучительно? О чём вы? Мне показалось, что моя страсть не была вам неприятна.
        - Вы красивый и интересный мужчина, знающий жизнь и женщин. Ваше общество не было мне неприятно. Однако, помимо тела, на котором вы сыграли виртуозно, у меня есть ещё и душа. Всё должно происходить не так! Не здесь, когда вокруг столько народу, а за стеной находится ваша любовница. Это было… немилосердно, сударь!
        - Я понял вас, мой милый друг. Но поверьте, всему виной не злой умысел. Я виновен лишь в том, что не стал сдерживать страсть, памятуя о скорой разлуке. Позволил себе забыть, что передо мной неискушённая, юная девушка. Обещаю впредь быть осмотрительнее и нежнее. Помиримся? - протянул он ей руку.
        Он не сводил с неё блестящих глаз.
        Сид Кайл извинялся хотя имел на неё все права. Ей не пристало злиться.
        Впрочем, Каролина и не злилась. Она была растерянна.
        Поколебавшись мгновение, она вложила тоненькие пальчики в узкую сухую ладонь.
        Представление закончилось. Зал рукоплескал. Бурные овации заставляла раскланиваться актёров раз за разом, не давая уйти.
        - Покинем ложу? - предложил Сид. - Лучше сделать это сейчас, пока все слишком заняты собой. Потом начнётся настоящее столпотворение.
        На улице стемнело. И снова шёл снег. Валил густыми крупными хлопьями, вертелся в свете фонарей, ярко освещающих подъездную площадку.
        Всё вокруг было словно затянуто молочно-серой плёнкой. Воздух перенасыщен влагой. После духоты он студил щеки и ладони, казался невероятно холодным.
        Хорошо, что лошадей подали быстро.
        Каролина дрожала, и Сид Кайл удивлённо окинул её взглядом:
        - Вам холодно?
        - Ничего, сейчас согреюсь.
        Ехали молча. Чтобы немного развлечься Каролина выглянула в окно.
        Они как раз проезжали улицу с множеством лавочек и магазинов. Час был непоздний, им бы полагалось сиять, сверкая огнями, но всё было наглухо заперто.
        Окна ещё и закрыты железными ставнями. Те же окна, что предусмотрительные владельцы не успели закрыть, были выбиты.
        Каролина нахмурилась.
        - Что-то не так? - спросил Сид, в свой черёд отводя занавеску с пышными кистями в сторону.
        Стоило его взгляду обежать улицу, выражение лица маршала сделалось замкнутым и тревожным.
        - Мне кажется, или действительно несёт гарью? - обеспокоилась Каролина.
        - Не кажется. Жаренным действительно пахнет. И неслабо, - произнёс Сид со свойственной ему спокойной иронией.
        - Что происходит?
        - Полной уверенности нет, но подозрительно напоминает очередное народное волнение.
        В полумраке кареты глаза его сейчас казались чёрными.
        - И если мои подозрения верны, то добраться до нашего заветного гнёздышка, миледи, будет не так просто, как мы рассчитывали. Но ведь так даже интереснее. Правда?
        Каролин с сомнением покачала головой, нервно сжимая руки:
        - Ваши слова не способны меня успокоить.
        - Не волнуйтесь. Даже обезумев, толпа не решится связываться со мной. А если всё-таки посмеет, я заставлю их пожалеть об этом в первые же секунды.
        Каролину слова мужа не успокоили. Как один человек может противостоять толпе? Подавленная и испуганная она больше не разговаривала. Молилась про себя о том, чтобы демонстранты собрались на какой-нибудь другой дороге. Не у них на пути.
        Опустевшие улицы остались позади. Те, по которым они проезжали теперь, были полны людей. Большей частью уже пьяных.
        На дорогую карету оборачивались. Каролина слышала недовольный ропот толпы. С каждым мгновением возмущенные выкрики становились громче. звучало возмущённо.
        Каролина испуганно потянулась к рукаву мужа.
        - Успокойтесь, - ласково взял он её за руку. - Вы так дороги мне. Я не позволю, чтобы с вами что-нибудь случилось.
        Воздух уже гудел от криков. Полисмены, однако, предпочитали ни во что не вмешиваться.
        Каролина больше не выглядывала в окно. Гневные, озверелые лица, искажённые дикой злобой, повергали её в панику.
        Крики усилились. Новый порыв ветра донёс запах гари.
        - Вот дьявол! - выругался Сид, вновь выглядывая в окно.
        Не меньше сотни человек (а может быть и больше) избивали несчастного человека в сером камзоле. Одни били тростью, другие камнями. Катали в снегу и требовали, чтобы он целовал землю.
        Каролина услышала щелчок, а потом увидела пистолеты в руках у мужа.
        - Сударь! - в ужасе воскликнула она. - Вы же не собираетесь…
        - Конечно, собираюсь, - не дав ей договорить, оборвал маршал. - В конце концов поддерживать закон и порядок мой долг. Раз уж никто из низших по чину не способен сделать это, займусь делом лично.
        - Они же разорвут нас на части! - заломила в отчаяние руки Каролина, но её никто уже не слушал.
        Сид Кайл легко, точно хищник из семейства кошачьих, выпрыгнул из кареты на землю.
        Громовым раскатом раздался выстрел, заставив все голоса смолкнуть разом.
        - Граждане и гражданки, - голос Сида так и сочился высокомерием, холодом и сарказмом. - Попрошу оставить несчастного в покое. В противном случае следующую пулю я пущу в одного из вас.
        Несчастного, попавшего в уличную мясорубку было до слёз жалко, но при мысли, что они сейчас окажутся на его месте, холод обнимал плечи, грозя сбить с ног.
        Что было в голове у мужа Каролина понять не могла. С её точки зрения сущим безумием было выступать против разъярённой толпы. Подавить городской бунт в одиночку не способен даже главный маршал страны.
        Чеканный профиль Сида на фоне залитого отблесками дальних пожаров марева будет возвращаться к Каролине во снах. Вряд ли сладких.
        - По какому праву благородный господин вмешивается в дела патриотов? - выдвинулся вперёд здоровенный детина разбойничьего вида. - Мы, свободные граждане Мороссии творим суд.
        - Чините расправу хотите вы сказать? - с нескрываемым презрением протянул Сид. - Что же сделал сей господин, что вы чините над ним жестокую расправу?
        - Этот человек полицейский шпион!
        - В самом деле? И как вы определили в нём шпиона?
        - Он наблюдал за нашим товарищем, призывающим к свободе!
        - Иными словами, стоял и глазел? - лениво протянул Сид.
        Каролина с волнением наблюдала, как пять человек потихоньку отделились от общей толпы и двинулись в их сторону.
        Герцог тоже не мог этого не замечать, но даже не шелохнулся.
        - Исходя из вашего же собственного объяснения следует, что сей достойный господин занимался ровно тем же, чем и все остальные, собравшиеся на площади. Ваши свидетельства яйца выеденного не стоят. Отпустите его.
        Оглушительный рёв толпы прозвучал ответом на сказанные слова.
        - Нет, сударь, - растянул рот в глумливой ухмылке огромный детина. - На этой площади нет господской власти. На этой площади царит свобода.
        - Свободой вы называете шакалье право рвать людей на клочки по своему усмотрению?
        - Благородный господин недооценивает наши силы. Он воображает себя львом, которому жалкие шакалы не помеха? Но теперь жалкие шакалы собрались в стаю! Они готовы сами охотиться на льва!
        - Досадная и роковая для них оплошность.
        Теперь уже не пять человек, а больше десятка продолжали медленно сжимать круг.
        - В последний раз требую - отпустите этого человека, - как ни в чём не бывало продолжать требовать Сид.
        - Прочь! Прочь! Долой господ! Смерть! Смерть им! - ревела толпа.
        Здесь верховодила толпа, управлять которой невозможно. Теперь и уехать уже не получится. Их не выпустят. Каролине хотелось завизжать от ужаса.
        Взгляд её метался, выхватывая из толпы то мужчин в диковинных робах, то дородных торговок в широких юбках из-под которых виднелись голые икры, то крестьян в шерстяных колпаках. Плотники, крысоловы, водоносы, трубочисты - все готовы двинуться на них.
        Когда с громкими воплями от толпы отделились два человека, ринувшись вперёд, брезгливо поморщившись, Сид Кайл нажал на курок револьвера.
        Вырвавшееся из дула пламя ударило нападавшему в лицо, опрокидывая на спину.
        За первым выстрелом последовал второй.
        Голова мужчины словно взорвалась изнутри, разбрызгивая во все стороны белые и алые ошмётки.
        При Каролине никогда в жизни даже цыплят не резали. Зрелище смерти было для неё невыносимо, особенно такой, жуткой, насильственной, кровавой.
        Сид Кайл бросил раздражённые взгляд на молодую жену, словно впервые вспомнив о её присутствии.
        - В карету. Быстро! - рыкнул он.
        Чьи-то руки, схватив со спины, запихнули её внутрь с такой небрежностью, словно она была кулём с мукой.
        Услышав характерный громовой раскат Каролина поняла, что снова стреляют и в ужасе заткнула уши руками.
        Трудно сказать, сколько времени прошло до того, как дверца кареты снова распахнулась, и Сид упал на сидение рядом.
        К её удивлению на муже не было ни царапины.
        - Трогай!
        Карета сорвалась с места.
        Сердце колотилось так отчаянно, что трудно было дышать. Каролина поверить не могла, что они ушли живыми.
        Сид ловко засунул за пояс пистолет.
        - На вас кровь, сударь, - трясущимися губами и не с первой попытки удалось выговорить ей.
        Сид молча кивнул, небрежным движением встряхнув пышные манжеты. Он слегка задыхался.
        Снова в темноте глаза Сида казались чёрными. И лицо - тоже.
        Каролина, сама не понимая, что делает, потянулась вперёд, как слепая, чтобы коснуться пальцами его лица. Оно было липкое. Поднеся палец к лицу, поняла, что ей не мерещится -это кровь.
        Он был весь в крови!
        - Остановите карету, - слабым голосом пробормотала она. - Мне… мне дурно…
        Почему-то в тот момент не думалось, что это может быть опасно.
        Качнувшись, карета остановилась. Толкнув от себя дверцу, Каролина буквально рухнула вниз, в пушистый, рыхлый снег. Мучительные рвотные спазмы вывернули внутренности наизнанку.
        - Сударыня…
        - Не трогайте меня! - истерично заорала Каролина, отшатываясь от протянутой к ней руки. - Не прикасайтесь!
        - Хорошо. Но возьмите себя в руки. Нам следует как можно быстрее уехать. Этот сброд не решился напасать на нас видя, что мы хорошо вооружены. Но если они снова возьмут нас в кольцо, уже не вырваться. Патронов ни у меня, ни у моих людей не осталось.
        Сид снова протянул к ней руку:
        - Ну же, миледи?
        Желудок, хвала небесам, был совершенно пуст. Каролина, отерев руки и рот о чистый снег, заставила себя подняться.
        Где-то неподалёку снова кричали. В одних голосах звучало отчаяние, в других - сатанинская радость. Было страшно прислушиваться.
        - Когда же мы приедем домой? - простонала она.
        - Потерпите. Мы уже определённо ближе к цели, чем в начале пути.
        От ужаса Каролина почти ничего не соображала. Хотела лишь одного, как зверь забраться в свою берлогу, накрыть голову одеялом, спрятавшись там от всего. В первую очередь от видения, как Сид Кайл невозмутимо и спокойно поднимает пистолет и…
        Нет! Не думать! Не думать об этом! Или её снова позорно стошнит.
        Через занавески Каролина увидела яркое оранжевое марево.
        - Пожар, - невозмутимо констатировал увиденное Сид.
        - Так близко? Но ведь почти не пахнет дымом?
        - Ветер сносит дым в другую сторону, вниз, по реке.
        Лошади принялись жалобно ржать. Карета громыхала, раскачиваясь. А ночному кошмару никак не предвиделось конца.
        У Каролины не оставалось сил. Она чувствовала себя то ли пьяной, то ли оглушённой. Всё происходящее воспринималось словно издалека.
        Даже не глядя на мужа она чувствовала его взгляд.
        - Выпейте, - протянул он серебряную фляжку.
        Каролина послушно схватила её сделав крупный глоток. Жидкость огнём обожгла сначала нёбо, потом горло. Да так, что на глазах слёзы навернулись.
        Она закашлялась.
        - Что это за гадость?
        - Коньяк.
        Тепло распространялось по всему телу. В голове прояснилось.
        - То, чему вам пришлось стать свидетельницей, ещё не бунт. И уж тем более не восстание. Так, заварушка. Я положу ей конец, как только доставлю вас домой. Никто не отдаст столицу во власть черни. Пока в этой толпе нет вожака она просто сброд, её легко рассеять. Ни у кого нет желания лезть на верную смерть, который, без преувеличения, я могу стать для моих противников.
        Каролина подняла на Сида Кайла глаза.
        - У вас… у вас вся одежда в крови. И лицо.
        - А к моим сапогам вам и вовсе лучше не приглядываться, - заметил Сид с привычным сарказмом, но тут же резко сменил тон. - Миледи, мне жаль. Это жестокое зрелище. Если бы был выбор я бы действовал иначе. Мне хотелось, чтобы этот вечер вспоминался вам не так. Но бывают в жизни моменты, когда выбор не богат - либо убиваешь ты, либо убьют тебя. Подумайте об этом. И тогда кровь на моих руках покажется вам не такой красной.
        - Она выглядит не красной, а чёрной. А это ещё страшнее.
        Что-то оглушительно затрещало. На сей раз гарью запахло просто нещадно. Послышались пронзительные крики.
        - Вот, чёрт! - выругался Сид.
        - Сударь, прошу вас, только не останавливайтесь! - взмолилась Каролина.
        - Там пожар, сударыня.
        - Но не собираетесь же вы его тушить, в самом деле?!
        - Нет, конечно. Просто достану вон тех двоих малышей, что мечутся в окне второго этажа и мы непременно поедем дальше.
        Каролина не успела ничего ответить, как муж покинул карету.
        Она, словно привязанная, последовала за ним.
        Всюду вился красный дым. Трещали и сыпались стёкла. Несколько баб с заполошным криком носилось по улице. Искры летели огненной метелью. А сверху действительно раздавался жалобный вопль: «Помогите! Помогите!».
        Все с ужасом поднимали головы вверх, кусая губы, причитая, рыдая и молясь. Но ни у кого не хватало храбрости сунуться в огненный смерч.
        - Лестница есть? - гаркнул Сид кому-то из мужиков.
        - Нет, барин.
        - А, чёрт!
        Сид скинул с себя верхнюю одежду, оставшись в одной рубашке, местами всё ещё белой несмотря на события ночи. Зачерпнув пригоршню снега, отёр им лицо и волосы, отчего те слиплись, завиваясь мелкими кольцами.
        - Что ты собираешься делать?! - крикнула Каролина.
        Но ответа не последовала. Она бы вообще удивилась узнав, что он её слышал.
        Люди продолжали бестолково топтаться на месте.
        Вопли детей, запертых наверху, делались всё отчаянней и громче. Толпа вторила, пытаясь отыскать одеяла, на которые детям предлагали спрыгнуть. Но одеял не находилось. А пламя лизало стены со всех сторон.
        - Нет! - попыталась Каролина удержать мужа, бестолково цепляясь за руку. - Это безумие! Вы погибнете!
        - Отойдите, сударыня, - бесцеремонно стряхнув её, Сид сбросил сапоги и с нечеловеческой отвагой и ловкостью полез вверх, хватаясь где за карниз, где за кованную решётку, где за сливную трубу.
        Каролина, замирая от ужаса и восхищения, безотрывно следила за человеком, с которым её связала судьба. Она забывала дышать, когда он повисал на руках или, когда нога его скользила по карнизу. Едва успевала перевести дыхание, когда Сид нырнул внутрь комнаты, разбив стекло.
        Секунды превратились в минуты.
        Минуты растянулись на часы.
        «Только не умирай! Только не умирай!», - проносилось в голове Каролины.
        Она не могла в тот момент думать ни о чём: ни о том, что совсем недавно видела в Сиде Кайле тирана, приневоливающего против воли идти за него замуж. Обольстителя, заставляющего испытывать чувственное удовольствие против собственной воли. Жестокого убийцу, без колебаний стрелявшего в противника.
        «Только бы он вернулся! Только бы вернулся», - просила Каролина у бога.
        Только бы сумел выбраться из огня!
        - Вы в порядке, сударыня?
        Обернувшись, она увидела Сида рядом с собой и чуть не обезумела от радости, бросаясь ему на шею.
        Господи Боже, как же это он сумел выйти из дома так, что она этого не заметила?
        - Вы?! Слава Богу, вы живы!!!
        Но тут же устыдившись собственного порыва, робко отпрянула:
        - Вы спасли мальчиков?
        - Отдал их матери. Несчастная женщина сначала чуть не сошла с ума от горя, а потом от радости. Но давайте вернёмся в карету. Стоять босиком на снегу не слишком приятно.
        - Вот ваши сапоги, барин, - спешил услужить кто-то из людей.
        Сверкнув зубами в очередной усмешке, Сид надвинул сапоги на ноги.
        - Хоть они и в крови, но в них мне всё равно удобнее, чем без.
        Сид снова зачерпнул горсть снега, на сей раз отирая с лица копоть.
        - Ну что? Едем домой?
        В который раз за вечер Сид распахнул перед Каролиной дверцу кареты.
        Сев на сиденье, она протянула руку:
        - У вас ещё остался коньяк?
        - А вы не боитесь запьянеть?
        - Я этого и хочу. Если нас остановят ещё раз до того, как мы приедем домой, я хочу быть спокойной и умиротворённой.
        Сид протянул ей серебряную фляжку, качая головой:
        - Как я посмотрю в глаза вашей матушке? Она станет упрекать меня в том, что я развращаю её дочь.
        - Ерунда! - мотнула головой Каролина. - Ни одна матушка на свете не способна испугать такого человека, как вы.
        - Вижу, вам хватит. Отдайте фляжку.
        После всего пережитого вкупе с коньяком её неудержимо тянуло в сон. Красивое лицо Сида Кайла отодвигалось куда-то далеко. И в тоже время было так близко.
        Определённо после полной кошмаров, убийств и огня ночи муж стал ей куда ближе, чем после поцелуев и ночи любви.
        Нормально ли это?
        Глава 10. Лорд и оруженосец
        Пред тем, как поехать в оперу, молодожёны отпустили слуг, предположив, что их услуги сегодня не понадобятся. И они никак не ожидали, едва перешагнув его порог, споткнуться с вооружённым отрядом под предводительством Питера Рэдси.
        Каролина обежала взглядом коридор. По стенам стояли заряженные мушкеты. На стульях и тумбочках поблескивали пистолеты.
        - Мы открываем оружейную? - со свойственным ему сарказмом протянул Сид.
        - Мой лорд, слава богу, вы вернулись! - вскричал один из лакеев.
        - В городе беспорядки, сэр, - отрапортовал Питер.
        - Я заметил, - устало выдохнул Сид.
        - Вот мы и приготовили оружие. Так, на всякий случай.
        - Весьма предусмотрительно.
        Каролина не могла понять по тону мужа, иронизирует ли он над своими домочадцами или вправду хвалит их за сообразительность и расторопность.
        - Ваша Светлость, можем ли мы стрелять? - высказал сомнения Питер. - Ведь не далее, как вчера утром король подписал приказ о запрете всякого насилия.
        - Даже в том случае, если начнётся открытый мятеж? - ужаснулся кто-то из мужчин, имен и лиц которых Каролина пока не знала.
        - Мне плевать, что там подписал король. Грабить свой дом и убивать моих людей я никому не позволю. Но пока до этого не дошло, совсем не обязательно пугать мою жену.
        - О, милорд, после всего, через что нам пришлось проехать, мушкеты у стены меня пугают меньше всего, - заверила его Каролина.
        - Отдыхайте, моя дорогая. Вы в полной безопасности.
        Лицо Каролина омрачилось. Она вспомнила о своих родных.
        - Вы думаете, до улиц в Центральном Квартале беспорядки уже докатились?
        - Ну что вы? - поспешил Сид развеять её тревогу. - Черни придётся миновать несколько полицейский застав. Оплот аристократии охраняется едва ли не лучше, чем королевский дворец. Но если вы изволите беспокоиться, как только будет возможность, я наведу справки и велю выставить охрану к дому вашей матушки.
        - Благодарю, - кивнула Каролина и поспешила подняться в свою комнату.
        Она чувствовала себя неуютно. И причиной тому был Питер. Присутствие молодого человека странно действовало на неё. Под его тяжелым взглядом (а смотрел он в сторону Каролины почти всегда, стоило той появиться) она отчего-то чувствовала себя виноватой. Как если бы пообещала что-то и не выполнила обещанного.
        Каролине мерещилось, будто сцена в опере крупными буквами написана на её лице и Питер Рэдси способен о ней узнать. И, хотя она отдавала себе отчёт в том, что у оруженосца мужа не было причин ни ревновать, ни упрекать, отделаться от чувства вины никак не получалось.
        «Это всё нервы! - сказала себе Каролина. - Просто нервы. Не мудрено после всего, через что я сегодня прошла».
        Горничные приготовили ванну. Каролина сочла, что девушки переборщили с розовым маслом. Ей придётся благоухать, как клумба. С учетом того, что она собиралась спать, совершено ненужный эффект.
        Нырнув под одеяло, Каролина со всей непосредственностью юности выбросила из головы волнения и отдалась объятиям сна, сладкого и глубокого.
        Разбудил её солнечный луч, пробравшийся через щель в ставне.
        Проснувшись, она какое-то время бездумно наблюдала за танцем пылинок в золотистом узком луче.
        Чтобы не случилось, она не перестанет просыпаться с ощущением того что жизнь - это праздник, где для неё заготовлены подарки. Что каждый день несёт с собой нечто интересное, новое, и она положит очередное воспоминание в колодец памяти, как драгоценность кладут в шкатулку.
        Каролина отлично выспалась.
        С утра все события вчерашнего вечера виделись в ином свете. Пережитый ужас из безопасного места и с расстояния выглядел приключением, а поведение мужа и вовсе казалось достойным описания пера летописца.
        Разве Сид вёл себя не как герой? Разве не достоин он восхищения и награды?
        - Доброе утро, госпожа, - приветствовал Каролину усатый мажордом.
        - Доброе утро, - кивнула она. - Скажите, мой муж ещё спит?
        - Да, ваша светлость. Господин герцог изволили лечь почивать пару часов назад, сразу же, как вернулись.
        - О! Так он снова уходил?
        - Ему пришлось, ваша светлость. Вся эта нечисть разошлась не на шутку. Но своё они уже получили. Эти мародёры хуже зверей. Видели бы вы, что они творили!
        - Я видела, - поморщилась Каролина, стараясь выгнать из памяти человека, избиваемого чернью и залитого огненными отблесками пожаров.
        - Ну наш господин им задал! Все знают, где Сид Кайл, там и удача, и победа и… - слуга осёкся на полуслове, оставляя Каролине лишь гадать, что он хотел сказать. - Прикажите подавать завтрак?
        - Если мой муж завтракать не станет, я предпочту перекусить чем-нибудь лёгким. Принесите кофе.
        - Как пожелаете.
        - Доброе утро, госпожа, - заставил Каролину обернуться хорошо знакомый голос.
        Осунувшееся после бессонной ночи лицо Питера выглядело словно полустёртая гравюра, блёкло и невыразительно.
        - Кофе, ваша светлость, - поставил лакей поднос с кофейником и десертом на стол.
        - Благодарю вас, - кивнула ему Каролина.
        - Будут ещё приказания?
        - Нет. Можете идти.
        Подходя к кофейнику, Каролина покосилась на Питера. Он продолжал стоять в дверях прислонившись плечом к косяку, и скрестив руки. Мрачно и словно бы даже обижено он следил за ней взглядом.
        - Хотите кофе? - предложила Каролина из вежливости.
        - Не откажусь.
        Она рассчитывала на другой ответ, но пришлось, налив ароматный напиток, сразу разливший по комнате острый бодрящий запах, протянуть его гостю. Она теперь хозяйка. И это её хозяйский долг.
        - Спасибо, - поблагодарил Питер, принимая из рук Каролины крошечную фарфоровую чашечку.
        Когда их руки соприкоснулись, она вздрогнула и поспешила отойти. Витающие между ними разряды и невидимые искры было вовсе ни к чему.
        Опустившись в кресло, Каролина поспешно, чтобы скорее занять руки, взяла свою чашку. Пригубив кофе, поморщилась. Было слишком сладко.
        - Присядьте, господин Рэдси. Вы ведь были сегодня ночью вместе с моим мужем во время ночных бдений? Расскажите, что происходило. Я хочу знать.
        - В разных местах в городе все происходило по-разному. Где-то большой погром, где-то поменьше. Потом десятка три пожара. Ну и кое-что так, по мелочи.
        Каролине не понравился взятый Питером Рэдси тон.
        Его жесты, а также взгляд и манеры без слов говорили о том, что он считает её недалёкой, капризной барышней, которой нравилось разыгрывать из себя властную даму - госпожу в доме великого маршала.
        Поняв это Каролина почувствовала раздражение.
        - Вы пережили множество увлекательных приключений? - высокомерно дёрнула она бровью.
        - У её светлости зоркий глаз.
        Каролина аккуратно поставила чашку на стол. От греха подальше. Так и чесались руки запустить её в голову грубияну, как она частенько это проделывала, ссорясь со старшим братом.
        -Лучше расскажите, вы повесили кого-нибудь из этого отребья?
        - Я не лакей, сударыня, а военный. Я никого не вешал. Я стрелял.
        - Попали?
        - Когда как.
        - Что же было дальше?
        - Прочесали улицу за улицей. Постреляли в бандитов. Посмотрели, как вешают мародёров. На этом всё закончилось, - раздался глубокий голос Сида.
        Обернувшись, Каролина поднялась с кресла, даже не подумав о том, что и зачем делает. Совсем так же поднималась она при появлении старших в пансионе.
        При виде вскочившей, словно школьница, жены, тёмная бровь маршала удивлённо приподнялась, и Каролина почувствовала, что краснеет.
        Герцог обошёл стол и, упав в кресло, растянулся в нём с кошачьей вальяжностью:
        - Вижу, Питер, вы развлекаете мою жену рассказами о вчерашних подвигах? - в голосе Сида Кайла звучала вопросительная интонация. - Рад, что вы не даёте даме заскучать. Но теперь, если вы не против, я сам позабочусь о досуге моей жены. Бэрт! Вина!
        Он холодной небрежности в тоне Сида не по себе сделалось даже Каролине, хоть слова были обращены и не к ней.
        -Каролина, душа моя, если вас не затруднит, не могли бы вы присесть? А то, когда перед тобой навытяжку стоят два таких юных ангелочка, начинаешь чувствовать себя древним антиквариатом. Не самое приятное чувство.
        Каролина села, недовольно хмурясь. Правда, она не до конца решила, кем больше вызвано недовольство - герцогом, его оруженосцем или её собственным поведением.
        - Возможно, вы, сударь, - обратился Сид к Питеру, - пожелаете продолжить разговор, начатый вами прошлой ночью?
        - Простите, сэр, но я считаю, что в обществе госпожи герцогини это неуместно.
        - Почему же? - поудобнее устроился в кресле маршал.
        Питер скользнул по Каролине взглядом:
        - Это может доставить ей неприятности.
        - Вы полагаете? - глаза Сида нехорошо блеснули. - Сударыня, наш разговор доставляет вам неудовольствие?
        -Это во многом будет зависеть от того, что является его темой. Из обронённых фраз я успела понять немногое.
        - Я охотно ввиду вас в курс нашей беседы, миледи. Представьте себе моё удивление, дорогая, когда я, посвятив вечер борьбе с гидрой революции, по возвращению домой нашёл оплот вольнодумства в моём собственном оруженосце?
        - Оплот вольнодумства? Можно уточнить, что ваша светлость под этим подразумевает?
        - Можно, - пригубил поданное вино маршал. - Моя светлость под этим подразумевает те красноречивые заблуждения, что господин Питер изволил высказать. Подумать только, мой собственный оруженосец проповедует революцию.
        На красивом лице Питера отразилось замешательство:
        - Я вовсе не проповедую никаких идей! - горячо возразил он.
        - Не оправдывайтесь, - усмехнулся Сид. - Вольнодумство - сейчас это модно. Но отдаёте ли вы, салонные умники, себе отчёт в том, что последует за вашими речами? А последует за этим ровно то, чему вы вчера стали свидетелями: разорение, анархия, реки крови.
        - Хотеть свободы не значит хотеть анархии!
        Сид Кайл изысканным движением поднёс к губам бокал и отпил очередной глоток вина.
        - То, как вчера вы, практически не задумываясь, не разбираясь, отдавали приказы вешать и стрелять в людей… - запальчиво начал Питер.
        - Вы осмеливаетесь оспаривать мои приказы?
        - Я не осмелился! Чему вы и были свидетелем, - с досадой ответил Питер. - Но я уже сказал вам, и готов повторить снова - отдавать приказ о казни без суда и следствия недостойно вас, милорд. Ни ваше имя, ни ваша слава этого оправдать не могут - напротив! Они лишь делают пятнающее вас пятно темнее и больше.
        Сид Кайл стряхнул несуществующие крошки с тонких кружевных манжет, из которых, словно из нежной пены, выступали его узкие запястья и тонкие бледные пальцы.
        - Меня не может не раздражать то, как вы наплевательски относитесь к моим безусловным правам, юноша. И то долготерпение, что я проявляю по отношению к вам, в один прекрасный момент может улетучиться так же внезапно, как и появилось. Очень хотелось бы чтобы вы отдавали себе в этом отчёт.
        - Я отдаю!
        - Сомневаюсь в этом. Я не теряю надежду что причина ваших ошибочных взглядов таится лишь в вашей молодости, хотя порой мне начинает казаться что вы попросту глупы. Однако потрачу на вас ещё немного моего драгоценного времени, - для искренней усмешка Сида Кайла была слишком широкой. - Вы ведь заметили, Каролина, что в воздухе разлит дух неповиновения?
        - Хотелось бы этого не замечать, но для этого нужно стать слепой и глухой.
        - Верно, - довольно кивнул Сид. - Моя дорогая, как вы думаете, терпение и мягкость могли вчера помочь нам укротить чернь?
        Каролина бросила на мужа удивлённый взгляд, не слишком понимая, какую цель он преследует? Чего хочет добиться этим театром?
        - Была ли оправдана моя звериная жестокость? - настаивал на ответе Сид.
        - Полагаю, что да, сударь.
        - Видите? Даже невинная девушка, ничего не смыслящая ни в политике, ни в ратном деле, понимает, что бороться с уличными бандитами можно лишь противопоставляя им силу.
        - Невинная девушка всего лишь отвечает на ваши наводящие вопросы, маршал. К тому же она даст вам лишь те ответы, что вы сами захотите от неё услышать.
        - Вы считаете меня настолько глупой? - возмутилась Каролина.
        - Я считаю вас настолько влюблённой, - с горечью ответил Питер.
        На мгновение повисла пауза.
        Каролина, стрельнув взглядом в мужа отметила, как сосредоточенно тот рассматривает собственного оруженосца. Дорого бы она дала, чтобы прочитать мысли герцога в этот момент.
        - Я надеюсь, вы цените мою снисходительность к вам, Питер? - Сид аккуратно поставил опустевший бокал на столешницу.
        - Без сомнения, мой лорд.
        - Надеюсь, что так. Но ничто в мире не длится бесконечно. И конец вашей службы наступит быстрее, чем мы оба рассчитывали, если вы ещё раз позволите себе республиканские высказывания в адрес моей страны и неуважительные слова или взгляды в адрес моей жены. Вы поняли меня, юноша?
        - Да, сэр.
        - А сейчас можете быть свободны.
        Каролина проводила взглядом Питера.
        Он явно был в ярости, но ему приходилось глотать гнев крупными дозами.
        - Не слишком ли сурово? - вздохнула она.
        - Сударыня, я никогда не позволю себе вмешиваться в ваши отношения с компаньонками, подругами или горничными. И считаю вправе рассчитывать на то, что в мои дела с оруженосцами, пажами и войсками вы так же не полезете. Вам там тем более нечего делать, что вы ни черта не смыслите в политике и стратегии.
        Всё это было сказано с сияющей улыбкой, которая, впрочем, нисколько не смягчала резкости сказанных слов.
        От такой отповеди Каролина оторопела.
        - Кажется, - медленно роняла она слова, произнося их ледяным тоном, - мне, как и вашему оруженосцу, лучше не стоит обременять вас своим обществом. Прошу прощения за то, что…
        - Не стоит извинений. Сядьте. Что вы всё время вскакиваете?
        - Я собираюсь уйти. Сделать это сидя крайне затруднительно.
        - Ну так не затрудняйтесь. Право слово, к чему нам ссориться из-за оруженосца? Или этот мальчик что-то значит для вас, моя дорогая?
        - Я ссорюсь не из-за оруженосца, - не меняя тона, проговорила Каролина, и не думая выполнять требования мужа.
        - Я не собака и дрессировать себя не позволю Ваш тон, милорд, я нахожу неприемлемым.
        - Меня можно простить.
        - Можно, - согласилась Каролина. - Но вряд ли стоит.
        Она попыталась выйти.
        Сид Кайл заступил ей дорогу.
        - Каролина, полно вам. Я не хотел вас обидеть.
        - Возможно и не хотели. Скорее всего, вам просто всё равно, обижусь я или нет. Вы каждый раз ухитряетесь задеть меня, так или иначе, и каждый раз твердите об отсутствии злого умысла. Поскольку на глупца, сударь, вы не походите и быть им, при вашей должности и репутации, по определению не можете, я могу сделать единственный напрашивающийся вывод - не обременённый умом вы считаете меня.
        - Каролина, я прошу прощения за мою несдержанность. Учитывая вашу юность и неопытность мне следует быть терпимее. Примите же мои извинения и не будем ссориться по пустякам?
        Будь на месте Сида Кайла кто-нибудь другой, Каролина не приняла бы протянутую ей оливковую ветвь примирения столь быстро. Но герцог ещё смущал её. Природная спесь, остроумие и гонор, что она отнюдь не стеснялась проявлять в других обстоятельствах, в присутствии маршала её покидали.
        А ещё нужно для себя решить, чего в её сердце по отношению к человеку, что стал её мужем, больше - раздражения или восхищения?
        - О чём вы думаете? - мягко спросил Сид.
        - О вас.
        - И что же вы обо мне думаете?
        - А вы обо мне? - с вызовом бросила Каролина.
        - Думаю, что ваша молчаливая строптивость забавна.
        Интересно, этот человек бывает серьёзен? С женщинами, наверное, точно нет.
        А с мужчинами? Когда он посылает своих солдат на смерть? Или казнит врагов? С ними он серьёзен?
        Сид обнял её, твердой рукой прижимая к себе. Каролина чувствовала лбом шероховатую поверхность его колета, жесткость накрахмаленного жабо.
        - Ты не хочешь никого пускать на свою территорию, малышка? - понизил он голос до интимного шёпота.
        Вспомнив о жёстких объятиях в ложе оперы, о постыдном остром удовольствии, что вынуждена была с ним разделить, Каролина почувствовала, как вспыхнули щёки. Тело стало напоминать плавящуюся на солнце карамель.
        Встретившись с его смеющимся взглядом, Каролина тщетно пыталась сохранить невозмутимый вид.
        - Пытаешься сохранить свою независимость? Желание, вызывающее уважение, но в нашем случае невыполнимое.
        - Почему невыполнимое?
        - Потому что ты теперь принадлежишь мне.
        Каролина попыталась вырваться, но не смогла.
        - Пустите!
        Ей хотелось, чтобы это прозвучало требовательно. Но - не вышло.
        - Девочка моя, - Сид Кайл медленно провёл большим пальцем правой руки сначала по шее, потом коснулся губ. Пальцы запутались в её золотых кудрях.
        Спокойный, сознающий свою власть хищник. Из тех, что однажды что-то сочтя своим, не отпустят этого уже никогда.
        Умелыми поцелуями и ласками Сид Кайл ломал сопротивление Каролины, заставляя себе покоряться. Оплетал сетью чувственных ощущений, как паук бабочку оплетает паутиной.
        Её тянуло к Сиду Кайлу против воли. Тянуло к непонятной загадке, к тому затаённому нечто, что она в нём угадывала, но не могла дать определения. И сопротивляться этой тяге не было желания.
        Глава 11. Счастье
        Каролина сидела, забравшись с ногами на широкий подоконник, отгородившись от мира плотной портьерой. Тяжёлые складки зелёных драпировок по правую руку, прозрачное стекло, за которым бушевала непогода, по левую отгораживали её от всего. И в данный момент её это более, чем устраивало.
        Обхватив колени руками, пристроив на них острый подбородок, она следила за мельтешением снежинок.
        Надвигались зимние сумерки. Взгляд тонул в завесе из туч и метели. Растрёпанные бурей кусты представляли собой печальное, удручающее зрелище. Их хлестал поток мокрой метели, ломал ветер, налетавший сильными порывами.
        Герцог снова куда-то умчался. По делам.
        Оставалось только надеяться, что дела эти никак не связаны со служением королеве.
        Впрочем, Каролина верила, что это не так. Вид мужа, озабоченный и мрачный, не свидетельствовал о любовных настроениях. Женская интуиция, зачастую чутко воспринимающая наличие соперницы, упорно твердила о том, что женщины сейчас занимают Сида Кайла меньше всего.
        И всё же тревога не покидала.
        Несколько ночей подряд её преследовал один и тот же сон. Она на коньках катается на любимом озере. Лёд, казавшийся таким надёжным и твёрдым, изрезался трещинами, разломился на части и её понесло течением в неведомом направлении.
        И вот уже не пруд вокруг, а кипящее море. Её несёт на такой скорости, что в ушах свистит. А всё, что держит над взбесившимся потоком - прозрачная пластина льда, истончающаяся с каждой секундой. Каролина проснулась и только тем смогла избежать падения в ледяную бездну.
        Но ощущения того, что сон приходит не просто так, не оставляло её и после пробуждения.
        Было ли это предчувствием будущего? Или отражением настоящего? Она никак не могла понять.
        Их отношения с Сидом Кайлом ставили её в тупик. Каролина не понимала… нет, не его чувств, как раз с ними всё было более-менее ясно. Сид Кайл относился к ней со снисходительностью сильного к слабому, умного к глупому, старшего к младшему. Её красота и юность не оставляли его равнодушным ровно настолько, насколько могли тронуть человека цельного и искушённого приторная прелесть первоцвета.
        Каролина ни на секунду не обманывалась в том, что Сид Кайл будет относиться к ней хорошо. Он никогда её не обидит.
        Но будет ли он любить её так, как отец Каролины любил её мать? Как любили мужчины свою избранницу в её любимых романах? Как сама Каролина мечтала быть любимой?
        Хотя куда понять другого, когда себя понять не получается? Любит ли она сама Сида? Как понять, что любишь?
        Совсем недавно Каролина не сомневалась в любви к Питеру, сходила от желания выйти за него замуж и скакать с ним на белых лошадях рука об руку в закат.
        Теперь подобные фантазии кажутся откровенно смешными и даже детскими. Теперь она и думать о Питере забыла. Хотя, нет, помнит, конечно. И желает ему всего самого лучшего, желательно где ни будь подальше от неё самой, потому что его злые взгляды и печальные вздохи откровенно её бесят.
        Сид Кайл завладел если не сердцем, то думами и телом Каролины точно, завладел целиком и полностью.
        Она беспрестанно думала о нём. Стоило Сиду появиться рядом, в Каролине словно вспыхивало пламя - жестокое, палящее, требовательное. И она ни о чём не могла думать, кроме как о нём, о его поцелуях и ласках. О том удовольствии, что он дарил ей.
        Каролина находила это неправильным. Она иначе представляла себе любовь. В настоящей любви должна, как цветок, распускаться нежность. А к
        Ей показалось, что в воротах мелькнула белоснежная грива Сноу, любимого жеребца Сида. Мгновение поколебавшись, Каролина выбралась из своего укрытия и поспешила к дверям, где бросилась на шею мужу.
        От одежды герцога веяло холодом.
        - Миледи, признаться, никак не ожидал от вас столь бурного приёма, - со смехом обнял он её в ответ.
        - Почему же, милорд?
        - Потому что до сих пор вы мне на шею бросались редко.
        - Без вашего общества день тянулся так долго, - вздохнула Каролина.
        - Крайне польщён. Если позволишь, я по-настоящему развею твою скуку предстоящим вечером. Вот только приведу себя в порядок, моя кошечка, и весь твой.
        - Конечно, - послушно отступила Каролина. - Велю падать ужин. Вы ведь проголодались, ваша светлость? - лукаво вопросила она.
        - Как волк, - подмигнул он ей перед тем, как направиться на свою половину.
        Каролина несколько секунд глядела Сиду вслед. Высокий, элегантный, двигающийся с уверенностью леопарда, знающего что он всегда сумеет прыгнуть на четыре лапы и настичь при желании, намеченную добычу.
        Смотреть на Сида Кайла она могла бесконечно долго, как на пламя или текущую реку. Каролина могла только надеяться, что наступит день, когда она сможет смотреть на мужа и при взгляде на него у неё перестанет захватывать дух.
        Каролина позвонила в колокольчик.
        - Проследите, чтобы накрыли лёгкий ужин с закусками в кабинете его светлости. И велите затопить камин, - распорядилась она.
        Каролина нравилось чувствовать себя хозяйкой. Потихоньку она начала распробовать слово «герцогиня» и входила во вкус. Быть герцогиней Кайл здорово. Кроме короля и мужа в этом мире никто не осмелится ей приказывать.
        Даже мать.
        При воспоминании о Фионе в горле образовался нехороший комок, и Каролина не рискнула думать об этом дальше.
        - Ваша милость? - присела в реверансе камеристка.
        - Вы уже пришли? Прекрасно. Помогите переодеться к ужину.
        - Что желаете надеть? Какую причёску будем делать?
        - Причёску? - свела брови Каролина. - Нет, пожалуй, причёски не надо. Я хочу выглядеть соблазнительно, но по-домашнему.
        - Как пожелаете.
        Каролина остановила выбор на простом платье из голубой тафты с широким белым воротником из дорогих кружев.
        Она не торопилась, справедливо предполагая, что Сиду потребуется время и в результате оказалось, что пришла позже него.
        В ожидании Каролины герцог сидел на полу, перед камином, с бокалом вина в руке и задумчиво глядел на пламя. Багровые отсветы играли на его тонком лице.
        Каролина двигалась очень тихо, но видимо чем-то выдала себя. Почувствовав её присутствие, герцог вскинул голову. Глаза его сверкнули, поймав отблеск света.
        - Какая вы красивая, - протянул он к ней руку. - Без прикрас ваша красота, как и юность заметней, чем в сиянии бриллиантов. Не стойте в дверях, Каролина. Проходите и садитесь.
        Каролина не без удивления отметила, что, кажется, Сид был пьян?
        - Закуски на столе, - снова пригубив вино, протянул он.
        - Я не голодна, - отозвалась Каролина, опускаясь рядом с мужем и старательно расправляя юбки.
        - Выпьешь со мной, красавица? - с мягкой усмешкой спросил он. - Совместные попойки сближают.
        Каролина со вздохом приняла протянутый ей бокал.
        Как-то так каждый раз так получалось, что в обществе Сида Кайла ей доставалась порция алкоголя? Совпадение или закономерность?
        - Вы снова надо мной смеётесь? - обижено протянула она.
        - А вы так стараетесь быть серьёзной? Совсем недавно я заметил эту закономерность: все благородные дамы без исключения слишком серьёзны. Они предпочитают проводить дни за постом, молитвой и сплетнями. Потому-то, наверное, многие лорды предпочитают им дам полусвета?
        - А может быть у этого предпочтения есть иная причина, - обиженно протянула Каролина.
        - Какая же?
        - Дурной вкус лордов.
        Сид с нежностью коснулся щеку молодой жены:
        - Мой вам совет, Каролина, не бойтесь дать выход вашей природной весёлости. Когда я увидел вас впервые, вы смеялись и были очаровательны. Я тогда подумал, что рядом с вами нет места скуке.
        Каролина тщетно пыталась сообразить, где и когда герцог мог увидеть её впервые? Да ещё и оставшись для неё невидимым? На королевском приёме, когда он впервые пригласил её на танец, она точно не смеялась.
        - Вы смеялись ровно до той поры, пока в вашу жизнь не пришёл я, - с грустью продолжил герцог. - Теперь смеяться вам больше не хочется? Да и с чего бы? Ваш отец разорён, брат далеко, сестра вам завидует. А родная мать кажется предательницей.
        Сид залпом допил свой бокал.
        - Мне жаль. Правда жаль, Каролина. Не следовало слушать вашу матушку.
        Каролина осторожно коснулась белых пальцев, не отводя взгляда от обращённых к ней глаз, в отсветах пламени тёмных, как преддверие ада.
        - А я рада сделанному вами выбору. Хорошо, что вы настояли на вашем решении. Я была очень несчастной невестой, сэр, это правда.
        Но сейчас я счастливая жена и хочу только одного…
        - Чего же вы хотите, миледи?
        - Любви, мой лорд. Любите меня. Любите прямо здесь и сейчас. Так горячо, как вы это умеете.
        Она улыбнулась, увидев, как в синих глазах вспыхнуло ответное пламя, когда, по -привычке хмыкнув, Сид потянулся к ней. Каролина, и не думая сопротивляться, обняла Сида за плечи, прижимаясь к нему всем телом.
        Комната озарялась янтарными отблесками догоравшего пламени. Тишину нарушал лишь треск прогоравших поленьев в камине.
        - Поцелуй меня, - прошептала Каролина.
        И поцелуй был. Бесконечный, долгий, упоительный. Он кружил голову и наполнял тело слабостью и негой. Горячие губы Сида касались губ Каролины, скользили по шее от чуткого уха до ямки под ключицей. Касались чувствительных сосков.
        От волнующих, будоражащих ласк Каролина таяла, как шоколад на солнце. Стонала, когда Сид в порыве страсти стискивал её в объятиях слишком сильно.
        Не было сил открыть глаза. Не хотелось делать ничего иного, кроме как подчиняться, растворяться в том счастье, что он ей дарил. Она жаждала всё новых и новых прикосновений.
        Поцелуи сделались неистовыми, почти жестокими. Безумный трепет пробегал по коже. Герцог проникал так глубоко, что Каролине казалось, будто он заполняет её собой всю целиком - и тело, и душу. Она запрокидывала голову, сжимала зубы, сотрясаясь под его ураганным напором.
        Это была дикость, безумие, потеря всякого стыда.
        Вырывающиеся из горла Сида рычащие стоны заставляли и Каролину сходить с ума. Она чувствовала, что просто уже не может остановиться, даже если захочет. Последние остатки самоконтроля рассыпались, как осколки стекла.
        - Сид! - сорвался с искусанных губ полустон-полувскрик.
        Глядя ему в глаза Каролина наблюдала, как соскальзывали одна за другой маски. Как менялось лицо, делаясь живым, настоящим.
        Достигнув разрядки, Сид зарывался лицом в растрёпанные по полу, влажные золотые косы Каролины.
        Она цеплялась за влажные плечи, упиваясь подрагивающими под её пальцами мускулами.
        Последняя судорога удовольствия отступила, как волна при отливе.
        В темноте слышалось лишь тяжёлое, как после бега, дыхание.
        Хорошо, что было темно. Темнота скрывала краску стыда, выступившую на лице.
        Боже! Что же он теперь о ней подумает? Как могла она себя вести столь бесстыдно?!
        И всё же Каролина ни за что не согласилась бы вернуть всё назад или расстаться с воспоминанием об этом вечере.
        Она уютно устроилась на груди у мужа, прислушиваясь к размерным, сильным толчкам сердца.
        - Вы скоро уедите на вашу войну? - капризно протянула она.
        - Скорее, чем мне бы хотелось. Но пару дней я ещё смогу провести с вами, любовь моя, - прижал Сид Каролину к своей груди. - Пару дней, увы, не больше, потом мне придётся ввязаться в навязанную нам войну и очищать западные границы от кочевников и бандитов. Это мой долг.
        - Мужчины, - со вздохом выговорила Каролина. - Вечные рабы долга. Наверное, это правильно? Мой слабый женский ум не в состоянии этого понять.
        - Не клевещите на себя, сударыня. Все мы в той или иной степени выполняем то, что должны. Я - человек войны. Воевать моя профессия. Но ни одна война не длится вечно. Я скоро вернусь, чтобы схлестнуться с вами, мой очаровательный противник.
        С притворным рвением перевернув он её на спину, Сид воинственно нависая сверху.
        - Я не стану с вами воевать, - замотала головой Каролина, рассыпая золотой водопад волос по ковру.
        При каждом её движении локоны шевелились, словно змеи.
        - Вы уверены?
        - Конечно. Мы, женщины, избегаем поединков. Предпочитаем иные средства.
        - Яд?
        - Именно. Я отравлю вас своим очарованием, опутаю сетью обольщения, развращу вкусной пищей, приучу спать на пуховой кровати и ради меня вы забудете свои бесконечные войны.
        - Звучит просто очаровательно. И крайне самоуверенно. Если бы я мог, я бы сдался в ваш сладкий плен прямо сейчас и на добровольных началах. Но - увы!
        - Вы оставите свою канарейку в клетке, а сами полетите навстречу буре?
        - Боюсь, что так. Но пока война далеко, скажите, вы хорошо держитесь в седле?
        - Если лошадь старее моей бабушки и со спиной, как вон тот стол - просто идеально. Почему спрашиваете?
        - Хочу завтра пригласить вас на верховую прогулку в парк.
        - Охотно приму ваше предложение.
        - Но в моей конюшне нет таких лошадей, как вы описали.
        - Тогда у вас будет прекрасный повод спасти мне жизнь. А у меня - лишний раз отблагодарить вас поцелуем. Со всеми вытекающими последствиями, - многозначительно пообещала Каролина, вновь оплетая шею Сида руками.
        - Решено. Завтра мы едем в парк, - усмехнулся герцог.
        Было так темно и уютно. Тёмная, освещённая алыми всполохами комната начала медленно вращаться, веки отяжелели.
        - Кажется, я сейчас усну, - зевнула Каролина.
        - Спи, - разрешил Сид.
        На следующий день Сид обеспечил обещанную с вечера прогулку, пополнив шкатулку воспоминаний Каролины.
        Вблизи жеребец мужа показался ей даже более великолепным, чем раньше, издалека. Лебединая шея, грудь, словно сплетённая из перевитых мускулов и жил, пышные хвост и не менее пышная грива, словно чёлка у красавицы, кокетливо спадающая на глаз.
        Во всём белоснежном облике коня было только три тёмных пятна - глаза, чёрные, словно омут, чёткие, точёные ноздри и копыта.
        Учуяв хозяина, конь радостно, приветственно заржал.
        - Здравствуй, мой красавец, здравствуй, - ласково потрепал его по холке герцог.
        В ответ тот несколько раз топнул, взрывая белый снег.
        Каролине предназначалась изящная кобыла, невысокая и с виду очень спокойная.
        -Знакомьтесь, это Ласка. - с улыбкой обернулся к Каролине муж. - Не самая быстрая лошадь в подлунном мире, но зато послушная и кроткая.
        - Как раз о такой и мечтала, - заверила его Каролина.
        - Ну, если мечтала, считай, что мечты сбываются. Уверена, что сумеешь удержаться в седле?
        - Надеюсь, что с такой смирной лошадкой справлюсь.
        Каролина ещё раз покосилась на четвероного белоснежного красавца-коня. Рядом с ним её кобылка казалась невинным ягнёнком.
        - Отлично. Подержи-ка повод.
        Сид подсадил её в седло так легко, будто она весила не больше пёрышка.
        - Ну что? Наперегонки до ворот? - хмыкнул он, грациозно вскакивая в седло.
        Белоснежный жеребец лихо затанцевал, разбрасывая снег копытами.
        - Только если вы мне дадите фору. А вообще-то лучше я увильну от состязания. Не люблю проигрывать, - засмеялась Каролина.
        - Вы так уверены в моей победе?
        - Так же, как и вы. Давайте просто позволим лошадям немного размяться?
        Ласка и правда оказалась спокойной, только плохо, что очень пугливой. Она с опаской косилась на прохожий, и Каролине приходилось с усилием натягивать повод для того чтобы заставлять её идти шагом, удерживая от перехода на рысь.
        Неожиданно дорогу перерезал фургон, запряжённой парой упрямых мулов, разделяя Каролину с мужем.
        Ласке это показалось особенно страшным. Она вдруг выпучила глаза и стала мелко трястись.
        Несколько секунд кобыла стояла как вкопанная, не подчиняясь никаким командам всадницы, затем вдруг сделала отчаянный прыжок - подскочила на всех четырёх ногах разом и резко попятилась, едва не сбивая при этом кого-то с ног.
        Раздались крики ярости и ужаса.
        Окончательно перепугавшись, лошадь галопом понеслась куда глаза глядят.
        Очумевшая, она летела вперёд, к маячившим впереди деревьям парка.
        Каролина на самом деле неплохо держалась в седле. И только поэтому не свалилась на мостовую. Удержать поводья она всё-таки не сумела, контроль над Лаской был потерян.
        Поэтому она с облегчением перевела дух тогда, когда рука Сида перехватила уздечку Ласки у самого мундштука. Подчиняя себе, герцог заставил лошадь послушно замереть, дрожа всем телом.
        - На землю, - прозвучало резко, как военный приказ.
        - Но…
        - Быстро.
        Каролина не стала спорить.
        Сид тоже спешился. Ведя лошадей в поводу, привязал их к ближайшему же стволу.
        - Вы в порядке? - заботливо заглянул в лицо жене он, стряхивая мех с опушки на её капюшоне.
        - Более или менее, - кивнула Каролина.
        Она невольно залюбовалась видом мужа. Облачённый в чёрный с серебром костюм, в высоких сапогах и шляпе с умопомрачительным плюмажем, приколотой к тулье алмазной застёжкой он был бесподобен.
        Снег с елей вдруг просыпался сверху тонкой струйкой. Холодный, колючий, веселящий.
        Не сдержавшись, Каролина засмеялась. Легко и беззаботно, как можно смеяться только в юности.
        Герцог в ответ тоже не сдержал улыбки, обнял жену за талию, привлекая к себе.
        - Подозреваете ли вы, дорогая, как сейчас хороши?
        - Как в зеркале вижу это в ваших глазах, милорд.
        Он привлёк её к себе, жарко зашептав на ухо:
        - А помните, как недурён был я вчера вечером? Кто за то, чтобы повторить?
        - О чём вы говорите?! Здесь? Это неприлично! - пыталась возмущаться Каролина, но блеск в глазах, румянец и счастливая улыбка выдавали всё ненатуральность её гнева.
        - Не отказывайте бедному воину. Я увезу ваш образ с собой. Буду наслаждаться воспоминаниями посреди того ада, что нам предстоит.
        - А это будет ад? - сразу сникла Каролина.
        - Война - всегда ад.
        - Пообещайте мне вернуться.
        - Нет, - покачал головой Сид.
        - Нет? Но - почему?
        - Никогда не даю обещаний, в исполнении которых не уверен на сто процентов. А на войне, моя дорогая, ни в чём нельзя быть уверенным. И меньше всего в том, что останешься жить. Могу лишь пообещать сделать всё возможное для того, чтобы вернуться к вам, моё сокровище.
        - Ну так пообещайте!
        - Даю слово. Вы будете меня ждать?
        - Конечно.
        - Верно и преданно?
        Каролина кивнула, словно зачарованная, не в силах отвести взгляда от его сапфировых глаз.
        - Конечно, - выдохнула Каролина.
        Снова пошёл снег. Крупный и мокрый.
        Сид, взяв пальцами её за подбородок, заставил запрокинуть голову и поймал губы.
        Как сквозь сон чувствовала Каролина прикосновение его ладони, пробравшейся к ноге, обтянутой ажурным чулком.
        - Что вы делаете? - фыркнула она.
        - А вы как думаете? Снова желаю вас.
        - Вы ненасытны!
        - Вам это не нравится?
        - Нравится, но… не здесь. И… не сейчас…
        - Кроме вас, меня и лошадей, которым, уверяю вас, до нас с вами нет никакого дела, я здесь никого не вижу.
        - Это становится неприличным. Сначала в опере! Теперь… вы нарочно это делаете?!
        Сид хохотал над гневом Каролина так открыто, что её это и бесило, и возмущало, и смешило одновременно.
        - Я делаю?! Да это вы нарочно делаете так, сударыня, чтобы я терял от вас голову в самых неподходящих для этого местах!
        - Голова тут совершенно не при чём!
        - О! Какое верное наблюдение!
        Его слишком умелые пальцы заставляли Каролина трепетать от желания, смешенного с гневом.
        - Оставьте меня! Слышите? Оставьте! Да вы просто зверь! Вы пользуетесь мною, как игрушкой!
        - Вы самая очаровательная из всех известных мне игрушек.
        Оступившись, они упали прямо в снег. С опытностью мужчины, для которого ни женская одежда, ни женское тело не представляло тайн, Сид овладел ею.
        Чувствуя, как он вонзался в неё с сумасшедшей страстью всё неистовее, Каролина захлёбывалась безумными волнами желания. Содрогаясь всем телом в порыве страсти слабо стонала в изнеможении. Повернув голову, жадно ловила ледяные снежинки горячими, распухшими от поцелуев, губами.
        Те мгновения, безумные, ни на что не похожие, бесстыдные, останутся гореть в её памяти навсегда.
        Белизна ледяного снега. Черные одежды Сида Кайла. Его синие глаза. Узкие руки на её бёдрах.
        Невероятной остроты чувственное удовольствие в поединке двух тел, словно бросающих друг друга вызов.
        Поединок, в котором Каролина потерпела поражение и была вознаграждена больше, чем за победу.
        Возможность быть в любой момент застигнутыми на месте.
        Парк. Зима.
        Канун войны.
        И они с Сидом наедине. Только вдвоём.
        Вот оно оказывается какое - счастье!
        Глава 12. Дворцы и улицы
        Дождь смешенный с мокрым снегом тоскливо стучал в оконное стекло. Стекал вниз тонкими струйками. Утро выдалось сырое, туманное. От хмурого настроения не спасали ни тепло, ни уют, ни яркое пламя в камине.
        Не улучшали настроения и многочисленные зеркала в доме. Какой смысл быть молодой и красивой, если это никому не нужно?
        С тех пор, как Сид во главе армии отбыл к западным границам Мороссии пошла уже третья неделя. До этого последние несколько дней он дома бывал редко. Метался между дворцом, где его ждал король, казначейством, где выбивал деньги у министра финансов, и военным лагерем, где муштровал воинов.
        Стоит ли удивляться что в столь плотном графике для юной жены места находилось мало?
        Каролина скучала. Вздохнув, взялась за книгу.
        -Миледи, к вам пришли, - доложил дворецкий.
        - Я сегодня не принимаю, - не поднимая головы, отрезала она.
        - Ваша сестра, миледи.
        - Это меняет дело, - оживилась Каролина. -Немедленно проси.
        В ожидании она пошевелила головёшки в камине, стараясь оживить угасающее пламя.
        - Каролина! - вспорхнула Селина в комнату.
        - Как я рада тебя видеть! - обняла Каролина сестру.
        - Скучаешь? Могла бы почаще навещать нас.
        - А смысл? Отец на море, матушка в поместье, брат в армии, ты всё время при дворе.
        - Бедняжка! Выглядишь совсем сникшей. Каролина, думаю, тебе вовсе не стоит запираться в четырёх стенах. Муж твой, хвала небесам, жив. Так какой смысл в скорбном уединении?
        - Я и не уединяюсь вовсе.
        - Стоит ли мне сделать вывод, что ты просто не знаешь, как выбраться в свет?
        Каролина, не сдержавшись, вздохнула.
        - И всё-таки сделать это необходимо. Быть на виду важно. Во-первых, твоё положение обязывает. Во-вторых, ты просто рождена блистать и разве не об этом ты всегда мечтала?
        - Нет, не мечтала. Просто так получалось. Стоило где-то появиться, и все поворачивали голову в мою сторону.
        - Ладно, пусть не мечтала, - согласилась Силена. - Но ты родилась в той среде, где положено вращаться при дворе. К тому же, тебя ждут. Нет причины обманывать ожидания.
        - Кто ждёт?
        - Королева.
        - Ты уверена? - обрадовалась Каролина.
        - Конечно, уверена! Она однозначно дала мне это понять. Практически сказала об это открытым текстом.
        - Но зачем я ей понадобилась?
        - Ты герцогиня Кайл! Жена третьего человека в государстве. Теперь ты член фамилии, которая при смене династии сможет претендовать на престол. И ты удивляешься тому, что тебя хотят видеть?
        - Ладно. Ко двору поеду. Но служить, подавая ажурные чулочки и стакан воды, никому не стану.
        - Какая же ты гордячка! - фыркнула Силена. - Этого от тебя, по-моему, и не ждут.
        Здраво рассудив о том, что Сид не запрещал Каролине появляться при дворе, Каролина приняла предложение сестры. Не может же она сидеть взаперти до его возвращения?
        Королева встретила её с показной ласковостью.
        - Ах, дорогая моя! Замужество пошло вам на пользу. Вы великолепно выглядите. Просто расцвели. Я так соскучилась по вам.
        Сколько раз они встречались, столько же раз Её Величество это повторяло. У Каролины не было уверенности, что она не обращается с этой фразой к каждой женщине, перешагнувшей порог дворца.
        Сидя в высоком кресле, нарядная и легкомысленная, словно бабочка, королева была сердцевиной этого искусственного мира. Придворные дамы, собравшиеся вокруг неё, как и положено лепесткам цветка, источали запах благовоний, распространяли вокруг себя атмосферу праздника.
        Жизнь их была наполнена пустой болтовнёй и новыми романами. Совершенно бессмысленной, но очаровательной.
        - Пойдёмте, прогуляемся по оранжерее? - подхватила королева Каролину под руку. - Там много изумительных красок, особенно ценных в это время года. Уверена, вид экзотических растений не может не порадовать такую женщину, как вы. Вы ведь наверняка обладаете тонким вкусом?
        На предложение королей не отвечают отказом. Подданные всегда к их услугам. Особенно, когда других дел действительно нет.
        Великолепные росписи на стенах, витые консоли, блеск позолоты на роскошной мебели, струящийся бархат портьер - вся роскошь дворца медленно разворачивалась перед Каролиной, когда она вместе с королевой, рука об руку, брела по дворцу.
        - Вам нравится здесь, не так ли? - с тонкой улыбкой проговорила королева. - Как вы смотрите на то, чтобы почаще баловать меня вашим обществом? Я с удовольствием предоставлю вам место статс-дамы, стоит вам только пожелать, леди Кайл. Что вы на это скажите?
        - Я о подобной чести не помышляла, но с удовольствием приму её. Вот только…
        - Что «только»? - нахмурилась её венценосная собеседница.
        - Только мой муж желал, чтобы я дожидалась его возвращения в герцогстве, находящемся в его владении. Мне не хотелось бы перечить его воле.
        - Но вы, как я вижу, до сих пор в столице, а не в ваших землях.
        - Да, ваше величество, увы. Последние недели, вы помните, стояли такие снегопады, что дороги вряд ли были хороши для путешествий. К сожалению, я не такой стойкий воин, как мой супруг. Люблю путешествовать с комфортом.
        - Что за фантазия хоронить себя в провинции? - передёрнула оголённым, по последней моде плечиком королева. - Хотя, зная нрав вашего мужа не могу вас осуждать.
        - Зная нрав моего мужа? - удивлённо подняла на королеву глаза Каролина. - Что вы хотите этим сказать, ваше величество?
        Королева рассмеялась.
        - Полно, дорогая. Всем нам известен жёсткий, горячий характер вашего супруга. Наверное, я бы тоже не захотела вызвать его гнев.
        - Но, государыня, я не гнева его боюсь. Просто не хочу его огорчать, - возразила Каролина, уже сожалея о том, что не нашла иной отговорки, чтобы отказаться от неугодного ей предложения и неудачно прикрылась именем мужа, давая повод трепать его имя.
        В глазах королевы промелькнуло странное выражение.
        - Не отпирайтесь, дорогая. Всем известно, маршал неисправим в своем неуёмном желании действовать. Ему нет равных в умении брать самые неприступные крепости в самые короткие сроки. Но галантным кавалером его ведь не назовёшь. Если он посмеет вас тиранить, вы всегда можете обратиться ко мне за поддержкой. Буду рада вступиться за вас. Мне-то Сид не посмеет ни в чём отказать.
        Каролина не могла не разобрать в словах её величества завуалированное оскорбление и желание уязвить. Будь на месте королевы кто-то другой, она нашла бы что ответить. Но что скажешь королеве?
        Невозможно было не заметить интереса королевы к мужу Каролины. Та его нарочито не скрывала. Сколько же их, женщин, сходящих с ума по синим глазам Сида Кайла? И как сохранить спокойствие, когда они нагло ухмыляются тебе в лицо?
        «Счастливые любовницы никогда не докучают жёнам», - раздался в её голове голос Сида. - «Им в этом нет нужды».
        Каролина расправила плечи и, вскинув подбородок, победоносно улыбнулась Её Величеству.
        - До сих пор Сид был безупречным мужем. Я весьма рассчитываю на то, что и в будущем мне будет не в чем его упрекнуть, и уж тем более не на что пожаловаться.
        - Аминь, - скисла улыбка на лице королевы. - Вы, должно быть, очень счастливы, душенька?
        - Безмерно, - ледяным голосом ответила Каролина, поскольку промолчать в ответ было бы нарушением этикета.
        - Вы ведь любите вашего мужа? Так отчего такая печаль на вашем очаровательном личике?
        - Оттого, что война, ваша величество. А мой любимый муж на передней линии фронта.
        - Ах да, конечно. Разумеется, - раскрыв с досадой веер государыня стала обмахиваться им с таким рвением, что царственный парик немного растрепался. - Но вы, по крайней мере, не больны?
        - Благодарения богу, нет, государыня.
        На несколько секунд королева замолчала. Потом повернулась к девушке и посмотрела на неё в упор:
        - Сударыня, я желаю, чтобы вы ответили мне на один вопрос.
        - Конечно, ваше величество.
        - Интимные отношения с вашим мужем - они не кажутся вам… хм-м, специфическими?
        Бестактный вопрос ошарашил Каролину на столько, что она даже не возмутилась. Была изумлена, и только.
        - Откровенно говоря, я не понимаю о чём вы спрашиваете?
        - Не сердитесь на меня за бестактный вопрос, моя дорогая. Лишь забота о вашем благополучии заставляет меня задавать его. Я так привязана к вашей семье, к вам самой, что даже мысль о том, что кто-то может причинить вам пусть малейший бред, причиняет мне боль, доставляет страдание.
        А наш маршал, он… - королева тяжело вздохнула, - у война жуткое лицо. Люди, часто глядящие в глаза смерти, теряют свою человечность, сами того не замечая. Не хочу пугать вас, милая, но у нашего маршала дикие инстинкты, порождённые как раз войной и разрушением. Я всегда восхищалась герцогом Кайлом и буду восхищаться им впредь, как замечательным стратегом, великим полководцем. Но его достоинства не могут смягчить его недостатков.
        - Я по-прежнему вас не понимаю.
        - Я боюсь за вас, дорогая моя, очень боюсь. Ваш отец был вынужден уехать в колонии, чтобы поправить финансовые дела вашей семьи, ваш брат ещё так юн, к тому же он тоже далеко. А ваша мать всего лишь женщина. А мы, женщины, слабы.
        Слабы? Это определение можно было отнести много к кому. Но к матери Каролины оно точно не относилось.
        - Мы порой не можем защитить наших несчастных детей, - продолжала монолог королева. - Поэтому хочу, чтобы вы знали, если герцог Кайл обидит вас, вы всегда можете рассчитывать на мою поддержку.
        - Благодарю, ваше величество.
        Каролина не могла представить себе ситуации, заставившей бы её обратиться за помощью к этой женщине с голосом столь сладким, что начинало сводить скулы. Она мечтала о том, чтобы королева оставила её в покое, но та вцепилась в неё, словно клещ в собачий хвост.
        - Честно слово, дорогая моя, быть таким красавцем и не знать, как любить женщину? Я конечно понимаю, - тяжело вздохнула Её Величество, прикладывая руку к пышной груди, - в наше время у девушек никто не спрашивает, решая вопрос об их замужестве…
        -Матушка никогда не стала бы неволить меня, - вновь попыталась оборвать неприятный разговор Каролина.
        - Да, конечно. Но я столько слышала о необыкновенной грубости нашего маршала с женщинами. Ваша мать, несомненно, замечательная женщина, но иногда мне начинает казаться, что она обитает где-то в другой реальности, очень далёкой от нашей. Я понимаю, что она действовала из лучших побуждений. Это так же верно, как и то, что свою дочь я скорее отдала бы в монастырь, чем замуж за Сида Кайла. Вы так чисты. И это прекрасно. Хорошо быть чистым, только очень непросто. А ваш муж, как широко известно, давно уже ходит по грани безумия…
        - Прошу вас, не говорите мне об этом ничего больше, ваше величество. Я не желаю знать о слабостях моего мужа. Мне приятно думать о нём исключительно как о человеке сильном, верном долгу и короне.
        - Я понимаю, моя девочка, - покровительственно похлопала королева девушку по руке. - Я вас понимаю.
        «Много ты понимаешь, ведьма», - выругалась про себя Каролина.
        Она уже жалела, что приняла приглашение явиться ко двору. Нужно было под любым предлогом отказаться.
        - Ну, а сейчас позвольте вас покинуть, меня ждут дела. Однако сегодня вечером я непременно желаю видеть вас за моим карточным столом, милая.
        - Но я не играю.
        - И не нужно. Многие не играют. Я нуждаюсь всего лишь в вашем обществе, а не в вашем проигрыше.
        - Ваше приглашение честь для меня.
        Что ещё тут можно было сказать?
        В галерее, ведущей в главный дворец, царило оживление. Знакомых лиц, было не много, и слава богу. На Каролину в кои-то веки мало кто обращал внимание. Кто-то торопился на обед к королю, кто-то обсуждал карточную игру у королевы, большую любительницу подобного рода развлечений.
        Тучи за окном сгущались. Постепенно галерею окутывал мрак. Чтобы разогнать его, явилась армия лакеев с канделябрами, расставляя их в жирандоли на столиках с гнутыми ножками.
        Один из лакеев подошёл к Каролине, протягивая ей поднос с уложенными на него горкой фруктами - медовыми яблоками, сочными грушами, розовыми персиками.
        Выбрав персик, Каролина отошла за портьеры, к вазам с пышной алой геранью, вонзая крепкие зубки в сочную сладкую мякоть.
        - Леди Кайл? - окликнул ей паж в золотисто-алом костюме. - Её Величество велела вам прийти в Зеркальную комнату. Она ждёт вас.
        - Меня? - насторожилась Каролина. - Зачем? Мы же только что расстались?
        - Не могу знать, ваша милость. Если хотите пройти быстрей, вон за той портьерой есть лестница.
        - Мне велено явиться по потайной лестнице?
        - Лестница не потайная, просто не на виду. Здесь таких много. Впрочем, если желаете, можете пойти кружным путём. Моё почтение, миледи.
        Вздохнув, Каролина приотворила дверь.
        Ничего страшного за ней не обнаружилось. Коридор, обыкновенный, даже не слишком узкий. Может быть вовсе и не королева настаивала на этом пути, просто паж из услужливости решил указать более короткую дорогу?
        Поплотнее закутавшись в накидку, Каролина опасливо озираясь пошла вперёд. От одинокого стука каблучков становилось как-то не по себе, но успокаивало то, что коридор был отнюдь не глухим.
        Она миновала пару караульных.
        Распахнулась дверь. Промелькнула ярко освещённая гостиная. Донеслись смех, звук бокалов, мягкие звуки скрипок. Потом дверь затворилась за выскользнувшей в коридор парочкой. Каролину они не замечали, слившись в поцелуе. Не желая им мешать, она поторопилась побыстрей удалиться.
        Коридор без окон освещался лишь факелами, изрядно чадящими. Остановившись на вершине лестнице, Каролина постаралась заглянуть вниз, как в колодец. Но рассмотреть было ничего невозможно. По непонятной причине Каролину охватила дрожь.
        - Стойте! - раздался жёсткий окрик. - Ни шагу дальше!
        Испуганно обернувшись, Каролина увидела двух мужчин. Один нёс канделябр со свечами. Другой, среднего роста, с широким лбом, гордый и надменный, лет сорока-сорока пяти, смотрел на неё повелительно, почти сердито.
        - Леди Кайл? - нахмурился он. - Что вы тут делаете?
        - Её величество велела явиться мне в Зеркальную гостиную, а маленький паж посоветовал воспользоваться этим коридором, чтобы сократить путь.
        - Паж? - мужчина нахмурился ещё сильнее.
        Только сейчас, когда света стало больше, Каролина рассмотрела, что на нём одеяние высшего духовенства.
        Неужели перед ней его преосвященство кардинал Сальваторэ?
        Молва часто связывала вместе имена Сида Кайла и этого человека. Его Преосвященство с семейством Кайл связывали долгие годы дружбы и политических интересов.
        Если перед Каролиной действительно кардинал, она может ему верить.
        Всё это пронеслось в голове быстрее молнии.
        - Очень странно, что вас направили именно по этому пути, - вздохнул мужчина. - Лестница вот уже несколько недель как разобрана для перестройки. Просто чудо, что вы не сломали себе шею.
        Несколько коротких секунд они смотрели друг другу в глаза.
        - Сударыня, сдаётся мне, у вас есть враги?
        Каролина вздохнула, пожимая плечами:
        - Скорее всего, вы правы.
        - Будьте осторожнее. Чистое безумие ходить по этому дворцу в одиночестве. Тут даже бывалые вояки предпочитают передвигаться с охраной. Что уж говорить о юной и прелестной девушке? Вы подвергаете опасности как свою жизнь, так и свою честь.
        Кардинал говорил мягким голосом, но Каролина почувствовала себя пристыженной.
        - В следующий раз возьмите кого-нибудь из верных слуг. Обещаете мне это?
        - Конечно.
        Черты надменного лица немного смягчились:
        - Вы позволите проводить вас, дитя моё?
        - Конечно. Только я хотела бы вернуться домой.
        - Я объясню её величеству, что случилось. Уверен, она поймёт ваше желание.
        Вместе с кардиналом она спокойно миновала разобранную лестницу и шагнула на вторую, что была чуть дальше.
        «Может быть всё-таки меня никто не собирался убивать?», - подумала она.
        Мысль о том, что кто-то ненавидел её до такой степени, что готов был убить, не укладывалось в голове. Для самой Каролины посягнуть на чужую жизнь без веских на то причин было немыслимой, а единственной веской причиной сделать это представлялось только самооборона.
        За всю свою жизнь она не обидела даже мухи, предпочитая выгонять назойливых насекомых, а не убивать их. Так что мысль о том, что её хотят убить, выглядела абсурдной.
        - Я хорошо знал вашего дедушку со стороны матери, - заговорил кардинал. - В своё время многому у него научился. Великий был человек. Жаль, - вздохнул он, - не оставил после себя сына. Слышал, ваш брат служит в Порамонском полку.
        - Да, ваше преосвященство.
        - В каком чине?
        - Унтер-офицер.
        - Уверен, с учетом родственных связей, если ваш брат покажет себя достойным расположения, его военная карьера пойдёт в гору.
        - Мой брат талантливый и благородный человек, милорд. Всякий, кто имел с ним дело, может это подтвердить.
        - Приятно слушать такие речи. Ваш муж уже писал вам?
        - Если и писал, то письмо ещё в пути. Я не получала от него никаких вестей, - огорчённо сообщила Каролина.
        - Уверен, что в скором времени получите. Такую милую душеньку как вы приятно баловать. И мне очень не хотелось накануне великого сражения беспокоить нашего славного маршала известием о том, какой опасности вы подвергались. Не следует писать ему о сегодняшнем инциденте. Это только зря его встревожит.
        - Да, ваша милость.
        Слуга распахнул дверь, и Каролина прошла в Зеркальную королевскую гостиную следом за кардиналом. Она успела заметить, что общество тут собралось многочисленное и самое блестящее.
        Заметив Каролину в обществе кардинала, королева стала заметно кусать губы и последняя надежда на то, что инцидент с лестницей всего лишь жалкое недоразумение, улетучилась.
        От горестных выводов отвлёк весьма чувствительный шлепок. Каролину зло схватили за руку.
        Обернувшись, она встретилась глазами с Силеной.
        - Куда ты пропала? Я повсюду тебя ищу! - рассерженно зашипела она.
        - Рада это слышать. Мне отнюдь не помешают родственная поддержка и дружеское участие. И я вовсе и не пряталась. Без малого полтора часа просидела там, в галерее. Просто, похоже, никто меня особенно не искал.
        - Почему ты всё в том же платье? - попеняла Силена. - К ужину здесь принято переодеваться.
        - Остаётся надеяться, что мне простят нарушение этикета. Переодеться я не успею. Тем более, что мне и не во что.
        - Это ужасно!
        - Я так плохо выгляжу?
        Армия слуг тем временем накрывала на стол.
        Как только приготовления были закончены, главный дворецкий пригласил тех придворных, кому было дозволено присутствовать на королевской трапезе. Все расселись на предназначенные им места.
        Те, кто был менее именит и знатен, остались толпиться в коридорах, издалека созерцая великое действие - поедание королевской четой королевского ужина.
        Горевшие на столах свечи слепили глаза.
        - Может быть уйдём, пока не поздно? - предложила Силена. - Не хочу, чтобы потом злословили на наш счёт.
        Внутренний дворцовый двор был переполнен экипажами, солдатами и лакеями. Он был ярко освещён факелами. Алые отблески багровели на снегу, разбрасывая вокруг мечущиеся, мохнатые тени. Откуда-то из глубины ночи слышался лай собак.
        Улицы, по которым неслась карета леди Кайл, несмотря на крепчающий с каждой минутой мороз, были запружены людьми. На многолюдной площади собравшаяся толпа смотрела представление, разыгрываемое уличными фиглярами.
        - Королева Мороссии, Джевальдина! - словно герольд, выкрикивал один из балаганных актёров, развлекая публику.
        Высокая темноволосая девушка, исполняющая роль Её Величества, в пышных одеждах, имитирующий придворную моду выскочила на передний план и стала посылать в толпу воздушные поцелуи, одаривая ими всех без разбору.
        Взмахнув руками, девушка запела какую-то скабрезную песенку, а из её распахнувшихся, вздёрнутых юбок выскочили два сорванца, призванных изобразить королевских любовников, напомаженных и обильно присыпанных рисовой пудрой.
        Изображающая королеву девица трясла бёдрами и мяла свою грудь самым вульгарным образом.
        - Как это пошло, - поморщилась Каролина, опуская занавеску в карете.
        - Говори тише! - шикнула на неё Силена, в свой черёд испуганно выглянув в окно.
        - Почему? Кого мне бояться? Я - леди Кайл! Мой муж герой и тот сброд продолжает его бояться даже если перед королём страх они давно утратили.
        - Твоя похвальба нас не спасёт.
        - Мой муж…
        - Может быть смог бы обратить бунтовщиков в камень одним взглядом, но он далеко. Что же касается других генералов - король запретил им стрелять в толпу. Так же, как и использовать саблю. А с голыми руками с этим сбродом не справиться.
        - Запретил?
        - Да. Картинно заявил, что не ответит на вопли голодных картечью.
        - Ему бы подумать об это раньше! Довёл страну до грани, отдалил от себя всех мудрых людей, а теперь ещё не желает бороться с последствиями своих глупых решений! Даже мне понятно, что будет, если бездействовать.
        - Это, увы, всем понятно. Кроме Его Величества, -тяжело вздохнула Силена, поправляя капюшон капота. - Ты знаешь про то, что чернь составила списки людей, подлежащих уничтожению за преступления перед народом?
        - Каких ещё преступлений?
        - Ну, мы якобы съели их хлеб. Выпили их воду. Дышали их воздухом. В общем, подлежим казни. Я даже думала, может правильнее будет уехать на время к матушке в провинцию?
        Каролина сочла предложение сестры разумным.
        - Почему бы и нет? Мы можем укрыться и в поместье Кайлов. Уверена, оно гораздо лучше защищено. Дождаться там возвращения Сида. Поедешь со мной?
        - Поеду.
        Неожиданно раздались крики и свист бича. Истошно заржали лошади. Карета встала.
        - Что случилось? - выглянула из окошка кареты Каролина.
        - Застава закрыта!
        - Закрыта? - недоумевала она. - Что значит - закрыта? Мы что? Не можем проехать?
        - Боюсь, что нет, миледи.
        - Это что ещё за новости! - возмущалась Каролина. - И что же нам теперь делать? Я должна вернуться домой!
        - Можете получить пропуск.
        - Где его можно получить? - теряя терпение, вопросила Каролина.
        - У городского коменданта.
        - Иначе - никак? Хорошо, - кусая в раздражении губы, нехотя подчинилась Каролина. - Будьте так добры, дайте моему кучеру адрес, по которому нам помогут с решением нашей проблемы.
        Опустив занавеску, Каролина обменялась встревоженным взглядом с сестрой.
        - Думаешь, это недоразумение легко разрешится? -спросила Силена.
        - Увидим.
        Кое-как дотащившись до моста, их маленькая процессия обнаружила там кавалерию. Капитан, выслушав просьбу сестёр, согласился их пропустить на другую стороны, где располагалась комендатура.
        Каролина не могла не отметить, какие мрачные, выжидающие у драгун лица.
        Проехать через мост без приключений не удалось. Они были где-то на середине, когда началась свара.
        Началось всё с бурной перебранки, что стало для неё причиной, никто и не пытался разобрать. Со стороны простонародья полетели камни. В ответ грянули ружейные выстрелы, красноречиво свидетельствующие о том, что, либо приказ короля не отвечать на крики страждущих картечью не более, чем миф, либо все решили наплевать на мнение Их Величества.
        С моста можно было видеть, как люди, спасаясь от летящих градом пуль пытались бежать по скату вниз, к реке. Кто-то, вскинув руки, падал, как подкошенный. Кому-то везло больше.
        - Господи Боже! Что же делается! - простонала Силена.
        - Гони! - велела Каролина кучеру. - Быстрее!
        На правой стороне моста их встретили те же настроения, от которых они пытались скрыться - порывы гнева, ужас, зловещая весёлость. Тут так же запирали лавки, закрывали ставни, прятали товары. Звучали одиночные выстрелы. Люди бежали. Все кричали.
        Из кабака вывалились длинноволосые, бородатые молодые люди, таща за собой алую тряпку. Натянули её на древко, объявили знаменем. Тут же вокруг них образовалась толпа.
        Кто-то держал вилы, кто-то топоры, кому-то посчастливилось приволочить саблю.
        Сбив прикладами ружей, что отобрали у гвардейцев, скорее всего уже убитых, замки на оружейной, толпа хлынула внутрь с единственной целью - вооружиться. Взломали даже антикварную лавку чтобы вытащить оттуда какую-то экзотическую древнюю секиру или палаш.
        - О, господи! - сдавленно крикнула Силена, закрывая рот рукой.
        Каролина не чувствовала страха. Она была словно во сне. Будто всё, что происходило вокруг, её не касалось, как если бы она наблюдала за всем из-за стекла, с безопасного расстояния.
        Беда только в том, что ощущения безопасности были иллюзорны.
        Хорошо ещё, что запыхавшиеся мужчины были заняты другими вещами - били фонари, разбивали мостовые, взламывали двери домов. Словом, им пока не было дело до карет и женщин, даже явных аристократок.
        Вскоре Каролина поняла, что кажущиеся бессмысленными действия таковыми не были. Чернь не просто так выкатывала бочки и складывала булыжники, мебель и доски. Они строили баррикады. Всё в невероятной суматохе.
        - До ночи если не удастся вернуться домой нужно найти укрытие. Ночью на улицах будет твориться настоящий ад, - прокомментировал происходящее Роко, их кучер. - Восстанием кто-то руководит. И руководит умело. Посмотрите, баррикады эти возводятся по законам военной тактики. Специально ведь выбираются узкие, неровные, извилистые улицы. А на том берегу повстанцы захватывают почти все сторожевые посты гарнизона.
        - Да плевать мне на повстанцев! - притопнула ногой Каролина. - Придумай лучше, как нам быстрей добраться домой!
        Звуки перестрелки раздавались всё ближе. Был реальный риск оказаться между двух огней. Тревожным набатом звучали барабаны.
        - Что же это такое? - в отчаянии заломила руки Силена.
        - Гвардия, - ответил Роко. - Оставшиеся в столице войска сейчас бросят на повстанцев. Грядёт настоящая мясорубка.
        Пальба слышалась уже совсем близко. А потом случилось то, что Каролина с Силеной и не думали бояться. По одной простой причине - они не могли этого вообразить.
        Давка. Настоящая душегубка. Столкновение между мятежниками и гвардейцами привело к панике. Начался ужасающий отлив людей. Все бросились бежать. Огромная река людей, заполнив бульвар, захватила в свой водоворот и сестёр, которым пришлось выбраться из кареты, так как кучер не был уверен, что сумеет сдержать перепуганных лошадей.
        Как Каролина и Силена не сопротивлялись людской поток, струясь ручьями, разделил их. Он нём Каролину куда-то против её воли. Остановиться она не могла. Остановиться значило умереть. Её бы повалили и затоптали насмерть.
        Первое мгновение она ещё пыталась сообразить, как выбраться, остановиться. Потом кроме ужаса перед тем, что не удержится на ногах она не могла думать не о чём. Мелькали перекошенные рты, выпученные глаза, били в уши дикие крики. Со всех сторон чувствовались толчки.
        Ей удалось отбиться от толпы лишь у очередного моста. Толпа потекла дальше, а она, прижавшись спиной к стене, забившись в какую-то нишу между дверями, смогла удержаться.
        Каролина осталась на незнакомой улице совсем одна. Она не имела ни малейшего представления о том, куда ей идти.
        Велев самой себе не паниковать, она стала оглядываться, пытаясь по знакомым приметам определить местонахождение. Занятие совершенно бесполезное, поскольку на этой улице Каролина никогда не была. Оставалась маленькая надежда на то, что слуги её отыщут, но и на это шансов было мало. В такой-то суматохе?
        Счастливое одиночество длилось не долго. Миновав пару кварталов, Каролина снова угодила в толпу. Со всех сторон неслось пьяное пение, свист, шум.
        - На баррикады! На баррикады!
        Эта фраза навязла у Каролины в ушах. От неё начинала болеть голова. Неприученные к долгой ходьбе в грубой обуви ноги устали и жутко болели. А длиннющий кошмар всё никак не кончался.
        Улица мало по малу сужалась. Она словно попала в удлинённую воронку, в конце которой преграждал путь ряд высокий домов.
        В первый момент Каролине даже показалось, что она зашли в тупик. Но вскоре через одну из узких боковых переходов, соединявших одним своим концом улицы бедняков, а другим - с улицей буржуа, она выбралась на площадь, где стала свидетелем настоящего ужаса.
        Сначала раздался гул размеренных, грузных шагов. Поначалу слабый, он нарастал. Медленно и тяжело приближался. Беспрестанно, с каким-то мрачным, безысходным спокойствием.
        - Королевские драгуны. Вот дьявол! - раздались крики. - - Сейчас тут начнётся настоящий ад!
        Королевские драгуны, выстроенные в ряд, с мерным топотом, опустив штыки ружей продвигались вперёд и были встречены градом камней и бутылок.
        Толпа атаковала первой.
        Раздалось звяканье опускаемых ружей.
        Люди сгрудились в кучу, превратившись в крепкую и плотную, почти нерушимую глыбу. Среди рабочих балахонов, блуз и фуражек не было ни одного сюртука, камзола, шпаги или шляпы с плюмажем. На солдат смотрели отчаявшиеся землистые лица. Дойдя до последней черты отчаяния эти люди утратили страх и теперь способны были внушить ужас своим многолетним мучителям.
        Глухой ропот толпы был подобен львиному рыку перед прыжком.
        Войска окружали квартал. Назревала кровавая схватка. Она была так же неминуема, как разряд молнии во время грозы.
        Гвардейцы и мятежники собирались схватиться в рукопашной и Каролину угораздило застрять от этих событий на расстоянии не больше сотни футов.
        - Стой! Целься. Пли.
        Фасады домов осветились багровым светом. Раздался ужасающий грохот, заставивший Каролину зажать ладонями заломившие уши.
        Залп был такой неистовый и плотный, что всю улицу заволокло пороховым дымом. Пули, отскакивая от стен и карнизов, рикошетили во все стороны.
        Оглушенная и контуженная, Каролина на несколько секунд оказалась дезориентирована. Она не понимала, на каком она ещё свете? Словно не отсюда слышала выстрелы и крики раненых. Смотрела на распростёртое тело у своих ног и отказывалась понимать, что человек мёртв.
        Вокруг, в едком и удушливом дыму ползли, стеная, раненые.
        Мыслей не осталось. Они словно превратились в вихрь. Каролина оказалась не способной ни мыслить, ну чувствовать - только смотрела. Разум отказывался принимать такую действительность.
        Те, кого огненный залп не сбил с ног, бросились на драгун, которым для повторения залпа требовалось перезарядить ружья.
        Каролина вынуждена была наблюдать, как разъярённая толпа, никак не меньше дюжины, вцепилась в гриву белой, как у Кайла, лошади, изо всех сил стараясь стянуть на землю командира, командовавшего стрелявшим взводом.
        Тот мужественно вырывался. Поднимал лошадь на дыбы, рубил саблей. Тем не менее его стянули на землю и стали живьём рвать на части. Окровавленное лицо с выбитым глазом, разорванная одежда, судорожно сжимающиеся длинные пальцы, покрытые кровью, утонули в сотне бьющих тел, поднимающихся рук и опускающихся в ударе ног.
        Возможно, Каролина кричала от ужаса, а может быть от ужаса лишилась голоса. Она не помнила.
        Потом, обернувшись, увидела драгуна, целившего прямо в неё. Одновременно смутно и ясно видела она направленное в её сторону огромное дуло. Понимала, что сейчас, скорее всего, всё кончится.
        Потом мелькнула чья-то рука, отводящая ружьё в сторону. Её словно сорвало с места, припечатывая к стене, убирая с линии огня.
        Бог знает почему, на несколько коротких мгновения в ней ожила детская вера в чудеса. Каролина была почти уверена, что это сам муж явился в сердцевина ада, чтобы спасти её, вырвать из этого ужаса.
        Но Сид Кайл был далеко. Это был даже не Роко. Ни брат. Никто-то из благородных знакомых. Перед ней стоял какой-то незнакомый бандит, нагло ухмыляясь в лицо.
        - Ну что, красавица? Не хочешь поблагодарить за спасение твоей шкуры? Ну да ладно! Можешь не благодарить. Меня за твою тушку в другом месте спасибо скажут! - глумливо загоготал он.
        Недолго думая, Каролина резко согнула колено, ударяя негодяя в пах. Но удар её цели не достиг.
        - Ах ты сука! - гневно прорычал бандит, отвешивая в ответ удар такой силы, что Каролина, приложившись затылком к стене, потеряла сознание.
        Глава 13. В плену
        Придя в себя, даже ещё не открывая глаз, Каролина поняла, что лежать ей неудобно, холодно и жёстко.
        - Ну что, красавица? Очухалась? Давай, открывай глазки. Благодаря мне ты теперь в полнейшей безопасности. Ну, какое-то время, конечно. Совсем полной безопасности в нашем грешном мире не существует. И буду удивлён, если она существует где-то ещё. Разве только у Господа Бога в раю?
        - Какие глубокие мысли, - саркастично прохрипела Каролина.
        Она встретилась взглядом с мерзавцем, напавшим на неё на улице с трудом открывая глаза.
        Голова болела, во рту стоял привкус пепла. В горле будто застрял комок шерсти. Попытавшись шевельнуться, со злостью поняла, что руки связаны.
        - Кто ты такой? Какого чёрта притащил меня сюда?
        - Что за выражение для юной знатной леди? - с показным осуждением поцокал бандит языком. - Зачем приплетать сюда черта? Он-то тут точно совсем не при чём. Хотя это как посмотреть, конечно.
        - Развяжи мне руки, - потребовала Каролина.
        - Ага. Сейчас. Так и кинулся.
        - Ты же не хочешь, чтобы я простудилась и заболела? Тем более умерла? Какая с меня тогда будет польза. Я… я замёрзла, - как можно жалобнее закончила Каролина, пытаясь разбудить в этом изверге сочувствие.
        Естественно, тщетно.
        - Я укрыл тебя одеялом, - прозвучало в ответ.
        - Тогда дурацкие у тебя одеяла. Я их даже не заметила. Развяжи мне руки, - вздохнув, Каролина добавила. - Пожалуйста.
        Усталость и пережитое потрясение словно выжгли в её душе страх. Там была какая-то чёрная вязкая пустота и злость.
        Каролина хотела вернуться в свой мир. Уютный, предсказуемый, самодостаточный. Переживала за сестру.
        Бандит фыркнул и, склонившись над Каролиной, показательно щёлкнул острым ножом в нескольких дюймах от её лица.
        Каролина и глазом не моргнула. Даже сама от себя подобного мужества не ожидала. Но, во-первых, она не верила, что эти мерзавцы осмелятся причинить ей иной вред, кроме неудобства - слишком велика в них жажда поживы. А во-вторых, вздумай они всерьёз причинить ей вред, её ужас и мольбы ничего не изменят. Так уж лучше умереть с достоинством.
        - Тебе повезло, глупая белобрысая гусыня, - ухмыльнулся нахал ей в лицо. - Я сегодня в исключительно добром настроении.
        Верёвки натянулись на запястьях.
        Каролина, не сдержавшись, закусила губу, чувствуя, как они грубо врезаются в кожу. Но спустя мгновение путы спали, и она принялась растирать затёкшие руки, утратившие чувствительность.
        - Где у вас тут уборная? -спросила она, исподлобья взглянув на своего мучителя.
        - Уборная? Футы-нуты! Мы и слов-то таких не знаем, красатуля. Вон в том углу твоя уборная.
        Прочитав непонимание в её глазах, закатил глаза.
        - Там ведро стоит. Можешь пользоваться.
        - Вот уж спасибо!
        Она, привыкшая есть с серебряных подносов, носить шелка и бархат, она, у которой спальня была величиной с этот дом, у которой было столько драгоценностей, что ими можно было эту убогую комнату украсить, точно гирляндами не могла себе даже представить подобные «удобства».
        Но с природой спорить сложно.
        - Будьте любезны отвернуться, - ледяным голосом потребовала она.
        - Или - что? - не менее любезным тоном произнесли в ответ.
        - Или… или я сочту вас извращенцем.
        - Какой ужас! Как с этим жить? Извращенцем, так извращенцем. Да на здоровье. Сколько угодно.
        Какое-то время они молча, с вызовом глядели друг другу в глаза. Она - с ненавистью, он - со смехом.
        Потом Каролина сдалась и попросила уже гораздо вежливее, совсем жалобно:
        - Отвернитесь. Пожалуйста.
        - Так-то лучше, - усмехнулся тюремщик, выполняя её просьбу.
        Холод и нищета. Ещё - грязь. Куда не взгляни, ворохи грязного тряпья разбросаны по полу. Маленькое окно всё в мутных разводах до такой степени, что остаётся удивляться, как оно ещё пропускает свет.
        На жилище это не походило. Даже в хлеву у свиней уютнее. Наверное, уютнее, точно уверенности быть не могло, ведь в хлев к свиньям Каролина никогда не заходила.
        - Что вы собираетесь со мной сделать? - спросила Каролина. - Планируете подороже продать? Какая сумма нужна для выкупа? Возможно, необязательно будет дожидаться возвращения моего мужа? Он опасный человек и вряд ли вам удастся безнаказанно его шантажировать. Мы могли бы договориться сейчас, между собой.
        - Не могли бы, - скрестив руки на груди, одарил её насмешливым взглядом бандит.
        - Почему? - стараясь не терять ни терпения, ни надежды, спросила Каролина.
        - Потому что за тебя мне уже заплатили.
        Если бы она и без того не замёрзла почти до потери чувствительности, наверное, от подобных слов мороз продрал бы по коже.
        - Заплатили? - нахмурилась Каролина. - Кто? Хотя, не важно. Можешь не отвечать. Ну и пусть тебе уже заплатили. Даже и к лучшему. Ты ведь уже взял с него, кем бы они ни был, деньги? Никто ведь не запретит вам ещё немного улучшить своё материальное благополучие?
        - Как вы совершенно верно заметили четверть часа ранее, господин маршал не тот человек, которого приятно шантажировать. К тому же кто знает, дорога ли ему его жена? У него столько женщин и он никогда ни одной не дорожил. Согласится ли он платить за тебя?
        - Я не просто его женщина! - зашипела Каролина рассерженной кошкой. - Я его жена!
        - Для некоторых мужчин последнее плюс, а для большинства даже минус, - флегматично отозвался её похититель. - Продав тебя, я получу денюжку с полной гарантией.
        - Продашь меня?! То есть… то есть как это продашь?
        - В рабство, - охотно просветил её этот пройдоха.
        Каролина не знала, как на это реагировать. О каком рабстве может идти речь? В Мороссии его никогда не было.
        Улыбаясь в ответ на её изумление, проходимец добавил с улыбкой, что могла бы показаться обаятельной, если не обстоятельства:
        - Чёрным волхвам.
        Она в жизни ни о каких волхвах не слышала. При слове «волхв» упрямо вставал вол, запряжённый в плуг.
        - Не понимаю, о чём вы, сударь? Первоначальный план с выкупом мне нравится в разы больше.
        В том, что Сид заплатит любую указанную сумму Каролина не сомневалась. Он заплатил бы за неё даже в том случае, если бы ничего к ней не испытывал. А это, она была в том уверена, вовсе не так.
        - Сударь, - с мягкой вкрадчивостью начала Каролина, - чем продавать меня, может быть, стоит попытаться наладить контакт? Я ведь богата, знатна. Кроме прямого выкупа, я могу быть весьма полезна. Обещаю не забыть оказанной услуги и проявить благодарность. Конечно, не в моих силах подарить вам дворянство или выхлопотать чин при дворе. Но я совершенно точно могу помочь вам твёрдо встать на ноги, используя связи и состояния. Скажем, это будет не разовая сумма, которая, какой бы крупной не была, в итоге рано или поздно подойдёт к концу. Связи, знакомства, патенты на производство чего-либо, обеспечивающего стабильный доход? Ну? Что скажете?
        Увидев в глазах пройдохи колебания, Каролина собиралась усилить натиск, но и на этот раз её надеждам не суждено было сбыться.
        - Отличная попытка, леди Кайл. Но, боюсь, обречённая на провал.
        Обернувшись, она с изумлением узнала в нежданной гостье Флёр Кадэр.
        Куртизанка как всегда была с иголочки одета. Вокруг очаровательного лица мягко колыхались ворсинки длинного меха. Взгляд тёмных глаз казался блестящим, как глянец.
        - Вы? - отшатнулась Каролина от бывшей любовницы своего мужа.
        - Удивлены? - надменной дугой выгнулись безупречные брови на белом, как магнолия, лбу.
        - В то, что вы замешены в интригах против меня? - тоном истинной герцогини ответила девушка. - Нет.
        До появления проклятой Кадэр Каролина страха не испытывала. Она всегда неплохо ладила с мужчинами, сумела бы и в этот раз. Где уговорами, где посулами нашла бы нужные для воздействия рычажки, придумала доводы. Это были лишь дело времени.
        Появление Флёр всё меняло. И одновременно с тем расставляло на места. Объясняя, например, почему именно Каролина оказалась в этой комнате, а не, слава тебе господи, Силена.
        - А что касается вашего, безусловно, лестного для этого молодого человека предложения, то я рада сообщить, что принять его он не сможет. Так как уже взять залог за свои услуги вперёд не только от меня, но и от чёрных волхвов. А с ними ни один здравомыслящий человек конфликтовать не станет.
        Понимая, что любые мольбы тут бесполезны, Каролина позволила себе быть дерзкой:
        - Что скажешь? Продешевил твой молодой человек. Сделка со мной была бы ему выгодней. И всё-таки ещё не поздно передумать.
        Флёр осталась невозмутима:
        - Как бы там ни было, а кости брошены и игра началась. В любой игре есть выигравшие и проигравшие. Горе павшим.
        - Я е не пала.
        - Зато погибла во время мятежа. Как это печально! Твоя сестра, Её Величество королева и твой слуга уже успели опознать твой труп. Спешу сообщить, что похороны после завтра.
        - Моя сестра опознала мой труп?!
        - Была в истерике, бедняжка. Да и кто бы на её месте сохранил спокойствие? Опознать тебя удалось только по одежде. Подумать только, какой ужас! Тебе оторвало голову. Конечно, когда ваши матушка с батюшкой приедут в столицу на похороны, они наверняка не станут попросить открыть гроб. Какая жалость! Какой ужас!
        - Ах вы стерва! - не выдержала Каролина, испытывая горячее желание вцепиться сопернице в космы. А ещё лучше - придушить её на месте.
        Удерживало только то, что Флёр была больше чем на голову выше и массивнее. За спиной гадины маячил молчаливый и беспристрастный, словно тень, слуга.
        - В этом мире каждый печётся о своих интересах, - сладким голосом пропела мерзавка. - Мои в противоположной стороне от ваших. Можете не верить, но мне даже жаль, что всё вот так для вас кончается. Однако герцог слишком много для меня значит, чтобы я позволила вам его у меня отнять. Я люблю его дольше, чем вы живёте на свете.
        - И это повод убить меня?!
        - Для меня - да.
        - А если я откажусь умирать? Если выживу? Если вернусь, несмотря ни на что? Расскажу Сиду о ваших кознях? Думаете, он простит вас?
        -Чёрные волхвы скупают лишь тех, кто обречён быть принесён в жертву. Твоя кровь останется сохнуть на их алтарях в первое же полнолуние, до которых осталось всего ничего. Ты гарантировано умрёшь.
        Насмешливый голос оставался спокойным. Как и лицо, на котором играла отнюдь не кровожадная, а умиротворённая, спокойная улыбка.
        Глядя в это безмятежное лицо, в глаза, полные задорного весёлого блеска, Каролина вдруг поняла, что всё действительно безнадёжно.
        По сердцу словно кусочком льда водили. Противно, больно, холодно.
        - Я вернусь, - пообещала она. - Вернусь. Живая или мёртвая! Вернусь и отомщу за себя. Клянусь.
        Улыбка сошла с лица куртизанки. В глазах отразился страх.
        - Оденьте этой дурёхе мешок на голову. Не хочу больше её видеть.
        Каролина понимала, что сопротивляться бесполезно, это ничего не изменит, но всё равно принялась отчаянно вырываться, брыкаясь, как обезумевшая лошадь, со всей силой отчаявшегося человека, которому нечего терять.
        Двое мужчин с трудом удерживали хрупкую девушку, но в итоге всё-таки в рот затолкали кляп из мерзких тряпок, валяющихся повсюду, руки связали за спиной, а на голову натянули мешок.
        И вот тогда её обуяла паника. Настоящая.
        Сквозь серую холщину окружающий мир было видно хуже, чем в тумане. Но это было ещё терпимо. Даже ломившие от слишком туго завязанной верёвки руки можно было терпеть.
        Но кляп грозил перекрыть дыхание, от него ломило челюсти и чесался язык. Каролина боялась задохнуться.
        - Ты не говорила мне, что волхвы принесут её в жертву! - сдавленно шипел чей-то голос.
        - А что ты думал они станут с нею делать?!
        Из голоса Кадэр разом исчезла вся патока. Он сделался отрывистым, лающим, как у собаки. Будто она тоже только что выплюнула мохнатый кляп.
        - Не знаю! Заставят её работать на себя! Оказывать интимные услуги! Что угодно, но не убивать!
        - Жаль тебя разочаровывать, но мужскую силу колдуны направляют в энергию, так что с потенцией у них не швах! К тому же их услугам бесовки. Зачем им живые женщины? А вот людская кровь для их ритуалов необходима. Так что вопрос закрыт. И держи язык за зубами! А то отправлю следом за этой дурочкой.
        Каролине не оставалось ничего другого как терпеливо ждать. Не хотелось бы думать, что смерти.
        Руки ломило всё сильнее. Сидеть в той позе, в которой её оставили, было очень неудобно.
        Каролина бы с удовольствием бы заснула. Или даже потеряла сознание. Но ни того, ни другого с ней не случилось.
        Звук скрипнувшей двери заставил напрячься. Она видела, как в неё втекла фигура в балахоне, кажется, опирающаяся на клюку. Сквозь серость мешковины, застилавшей глаза, большего было не разглядеть.
        - Ну, здравствуйте, госпожа, - донёсся до ушей Каролины певучий говор с сильным акцентом. - Вот мы и здесь. Где оговоренный товар?
        - Вон.
        Каролина видела, как голова старика повернулась в её сторону.
        - Она здорова? Уж больно на вид-то щуплая. Прямо немочь.
        Флёр засмеялась.
        Ещё бы ей не хохотать. Её-то с её пышной фигурой немочью ни у кого язык не повернётся обозвать.
        - Она в полном порядке. Просто такие, как она, едят нечасто. Вот и не растолстела.
        - Об этой девице точно никто беспокоиться не станет? Ордену не нужны хвосты.
        - Не беспокойтесь. Ни одной живой душе теперь нет до неё дела, - лживо заверила волхва Флёр.
        В желудке Каролины образовался тугой холодный ком.
        «Какой же ты колдун! - хотелось крикнуть во всю силу лёгких. - Если такую грубую ложь не можешь отличить от правды?
        Но какое там крикнуть? Она даже сглотнуть и то не могла.
        - Хорошо. Вы, юноша! Отведите девицу в мой возок.
        Каролин увидела, как одна из серых теней придвигается ближе. Потом ощутила, как её грубо хватают за плечи и срывают с той груды тряпья, на которой уважающая себя собака побрезговала бы сесть, но на которой ей пришлось просидеть последние часы.
        Она вновь упрямо попыталась сопротивляться.
        - Не делай этого! -склонившись над ухом, проговорил скороговоркой бандит, похитивший её. - Не сопротивляйся. Я кое-что скажу.
        - Что ты там шепчешь? - зарычала бдительная Флёр.
        - Она меня пнула.
        - Так сделай так, чтобы не пиналась. Идите!
        За хлипкой дверью оказалась не менее хлипкая, громко скрипящая лестница.
        - Слушай меня, - быстро-быстро зашептал парень Каролине на ухо. - Я готов тебе помочь. Как только маршал окажется в городе, расскажу ему о планах Флёр. О том, что ты жива, кто и куда тебя увёз. Надеюсь, он успеет тебя спасти. Если успеет, замолвишь за меня словечко перед всесильным маршалом?
        Всё, что Каролина смогла сделать, это кивнуть.
        Её затолкали в кибитку не грубо, но без особой бережливости.
        Повалившись на деревянный настил, Каролина закрыла глаза, больше не стараясь удерживать подступившие к глазам слёзы.
        «Сид, пожалуйте! - взмолилась она про себя к мужу, словно к Богу. - Пожалуйста, не верь в мою смерть. Найди меня! Спаси меня!».
        Глава 14. Чёрные волхвы
        Каролина ощущала себя беспомощной, как перевёрнутая вверх лапами черепаха. Она чувствовала отчаяние. Оно было беспросветно серого цвета - цвета мешковины на глазах.
        Воздуха не хватало. Временами смутное беспокойство по этому поводу переходило в навязчивую идею. В какой-то момент она ощутила, что повозка кренится, будто уплывая из-под неё. Потом сильно тряхнуло. Больно ударившись затылком Каролина потеряла сознание.
        Когда пришла в себя фургон всё ещё двигался. Она была по-прежнему крепко связана, но кляп изо рта вынули. И мешок с головы сняли.
        В плетёных щелях повозки, прильнув к ним, можно было разглядеть необъятный лес. Каролине никогда прежде не доводилось видеть таких огромных деревьев. Их стволы не обхватить и вдвоём! Кроны, смыкаясь наверху, закрывали свет.
        Не сразу удалось осознать, что не так. Откуда возникает искривляющее пространство ощущение неправильности? Лишь спустя минуту пришло понимание: они едут под сенью тёмно-зелёных деревьев!
        На деревьях листья!
        Но… но как? Ведь сейчас конец третьего месяца зимы? Как такое может быть?
        Рядом с фургоном скакали мужчины в кожаных штанах и кожаных же коротких куртках, подпоясанных ремнями. Дополняли их наряд железные нарукавники. Сбоку, у бедра, висели мечи.
        Как-то иначе себе представляла Каролина старцев. Сопровождение больше на воинов смахивало.
        Наконец въехали в ворота.
        За ними располагались дома под соломенными крышами. Один из мужчин без особых церемоний, но и не проявляя жестокости, выволок Каролину из фургона и отвел в один из них.
        Внутри она обнаружила всё необходимое для проживания. На столе стояли крынка с молоком и деревянная тарелка с пирожками. На лавке - вёдра с водой. Постель покрывали шкуры животных, поверх которых её дожидалась сменная одежду - две шерстяные туники.
        Каролина прополоскала рот, избавившись от ненавистных ворсинок, перекусила, переоделась. Расчесала волосы. И стала ждать.
        Ожидания её оправдались не так скоро, как хотелось бы.
        Дверь отворилась, пропуская человека в белых, до земли, одеждах и волосами до плеч, расчёсанными на прямой пробор. У лба их перехватывал золотой обруч.
        За ним в полутёмную комнату вошли ещё несколько мужчин. Все - не первой молодости, но выглядевшие полными сил. Все высокие и - в белом.
        Мужчины окружили её, разглядывая и перешёптываясь на незнакомом, непонятном языке.
        Наконец один из них, с резкими чертами и пронзительным взглядом заговорил с Каролиной первым. Он всё время прищуривался и делал едва заметное движение губами, словно говорил сам с собой.
        - Тебе известно, кто перед тобой, женщина? - сдвинул он густые кустистые брови.
        - Вы - чёрные жрецы. Дьяволопоклонники, приносящие человеческие жертвы.
        Мужчины заразительно рассмеялись, будто слова Каролина показались им крайне забавными.
        - Дьяволопоклонники? - отсмеявшись, он снова сделался серьёзен. - Твои собратья верят в Дьявола, врага рода человеческого, якобы склоняющего человечество ко греху. Ответственного за всё то дурное, что делает человек в своей жизни. Дьявол - ваш мистический мальчик для битья. Мы так не считаем. По нашей вере никакого дьявола нет. Есть лишь Боги. Два брата - Светлый и Тёмный. Оба способны нести людям как наслаждение, так и боль. Как добро, так и зло. Лишь от самого человека зависит, каким будет дар богов. Сильному и правдивому не страшен и Темный. А лживого да слабого Свет режет глубже лезвия.
        - К чему эти речи? - передёрнула плечами Каролина.
        - К тому, что мои братья в вере принимают мир таким, каков он есть и стараются ему соответствовать. А твои стремятся не самосовершенствоваться для мира, но перекроить мир под себя. Я говорю с тобой об этом потому, что хочу, чтобы ты поняла, насколько наша вера превосходит в мудрости твою. И с радостью приняла уготовленную тебе участь.
        - Даже овца не радуется секире, отрывающей её голову. Вы меня считаете глупее овцы? Я, возможно, ничего не смогу сделать, чтобы избежать того, что мне уготовлено. Но вам не промыть мне мозги до такой степени, чтобы я взошла на костёр с песней.
        - Самая ценная жертва та, что приносится добровольно.
        - Добровольная жертва с моей стороны не для вас! - с яростью прорычала Каролина, пятясь под взглядом пяти пар глаз. - Вы не посмеете меня убить! Я не какая-нибудь крестьянка или дочь ремесленника, как вам сказали. Я - герцогиня! Если вы убьёте меня, вам придётся отвечать.
        - Мы не собираемся тебя убивать, - сообщил сероглазый.
        - Нет? - с надеждой встрепенулась Каролина.
        - Нет, - покачал мужчина головой. - В нашей земле живут древние боги старого мира. Живут так же, как существуют растения, камни, луна. Живут в молчании для всех, кроме нас. Нам, тем, кто поклоняется им долгие годы, боги отвечают. Наши боги велики и как всё великое, они не приемлют полумер. На своих алтарях они хотят видеть не цветов, не трав, не кровь животных. Истинное поклонение требует истинной жертвы.
        - Вам легко говорить! Ведь своим богам вы собираетесь жертвовать отнюдь не свою жизнь!
        - Когда я устремлял взгляд на моих богов, они беседовали со мной. Когда они узрят твой лик, женщина, ты постигнешь их величие.
        - И оно меня убьёт?
        - Умрёт только смертная часть тебя.
        - Для меня это весьма существенно. Большую часть времени я склонна думать, что смертная часть это всё, что у меня есть.
        - Тебе не о чём переживать, девушка, - вклинился второй волхв. Тот, у кого волосы на голове стягивал не обруч, а кожаный шнур. - Твой внешний облик останется прежним. Ты потеряешь меньше, чем получишь взамен. К тому же не в твоей власти изменить ход событий. Здесь, в нашем мире, тебя никто не сумеет найти. Ты теперь принадлежишь лишь нам.
        Спастись было невозможно. Каролина интуитивно чувствовала, что простые смертные не смогут войти в этот оазис лета среди зимы. Но даже несмотря на это её охраняли и днём, и ночью, как зеницу ока.
        Кормили, поили, словно скотину, что готовят на убой.
        Читать было нечего, писать - не на чем. Изнывая от скуки, Каролина страдала от праздности. Единственное развлечение, что ей оставалось - собственный голос. И она пела. Пела часто и много. Пела, чтобы совсем не впасть с отупелое полусонное состояние, чего жрецы, по-видимому, и добивались.
        А когда не пела, то вспоминала прошлое.
        Нет, Каролина больше не надеялась, что Сид сумеет её отсюда вытащить.
        И хотя рациональная часть её души понимала, что винить мужа не за что, обида в душе всё равно горела холодным пламенем. Если бы в его жизни было меньше женщин, у Каролины было бы меньше соперниц, желающих сжить её со свету!
        Как глупо сложилась жизнь. Так много обещала - так нелепо готова оборваться.
        «За что?! Почему я?!», - взывала Каролина к небесам. А те насмешливо молчали. Одинаково равнодушные, далёкие от всего земного.
        Сколько страдальцев проходило земной путь? Сколько их у отца Неба? У матери Земли? На долю многих из них не выпало и десятой доли удовольствий и удобств, что пришлось пережить ей. Кто-то и вовсе знал только голод, нищету и унижение.
        Нет, жизненный путь Каролины не был самый плохим, хотя его и не назовёшь долгим. Но вот бессмысленность собственной кончины со смирением она принять никак не могла.
        Сколько раз солнце поднималась и снова клонилось к закату? Каролина потеряла счёт дням.
        Сквозь решётки на окнах она глядела на сияющие, как алмазы, звезды и с болью думала о том, что пока она ещё жива и здорова, ещё надеется и дышит, родные о том не ведают, не молятся за неё. Заживо отпели и похоронили, оплакали и даже, наверное, потихоньку начинают утешаться?
        Совсем грустно делалось от того, что они никогда так и не узнают, что на самом деле приключилось с ней.
        «Если после смерти есть хоть что-то, я вернусь за твоей грешной душой, Флёр Кадэр!», - в сто тысячный раз клялась себе Каролина.
        Она то отчаянно надеялась воскреснуть в ином мире. То так же отчаянно боялась, представляя себя вечность без возможности осознать, что тебя нигде нет. А иногда, пусть и совсем редко, тешила себя пустыми надеждами о спасении, которого просто не могло случиться.
        Это случилось в одно безликое, одинаковое, как и все другие до этого, утро. Пятеро волхвов снова явились в дом под соломенной крышей. Их сопровождали две женщины.
        Не поднимая глаз, они с ритуальными песнями заплели длинные косы Каролины. Обрядили её в такие же белоснежные, как у жрецов, одежды. Потом волхвы, подхватив под руки, отвели Каролину к белой повозке, усадили её на скамью, закутали плечи в меха.
        Сквозь матерчатое покрытие проникали живительные солнечные лучи.
        Каролина с ужасом думала о том, что это, должно быть, в последний раз, когда она их видит.
        Голова кружилась от ужаса. Сжав руки, чтобы они не дрожали, она пыталась представить, как её будут убивать. Сожгут? Отрежут голову? Просто зарежут?
        «Помоги мне! Спаси меня! - взмолилась она с неистовой силой обращаясь к той силе, которую с детства привыкла считать Богом. - Неужели же бог этих дикарей сильнее тебя?! Неужели же я заслужила такой ужасный конец?! Помоги мне, Господи!».
        Повозка остановилась. Потянуло холодом.
        А когда полог откинули, Каролина увидела над собой хмурое зимнее небо, ощутила на своих щеках мокрый снег.
        Мир! Такой родной! Такой близкий! Привычный и понятный - мир.
        Его совсем не хотелось покидать. И пусть безлистные кроны деревьев выглядели безлики и безрадостными, снег интенсивно таял и в воздухе витал прелый запах прошлогодних листьев. Мир всё равно был чудесен и ненагляден.
        Солнце почти село. Волхвы готовили факелы, намереваясь засветить сразу же, как только погаснет последний луч.
        Каролина стояла неподвижно, стараясь не поддаваться панике. Если ей не суждено избегнуть страшной участи, она должна пройти через это, демонстрируя спокойствие, как и подобает человеку её положения, с твердостью и достоинством.
        Но она не смогла сдержать восклицания, увидев в просвете между деревьев огромного деревянного идола с огромными козлиными рогами. Огромная чёрная тень истукана падала прямо под ноги. Когда они перешагнули её, Каролине почудилось, будто она перешагнула невидимый рубеж между жизнью и смертью.
        За первым идолом в неверных лучах заходящего солнца виделся второй. Потом третий, четвёртый. Истуканы из глины, камня и воска с изображениями животных, людей или отдельных частей их тела. Казалось, эти причудливые кошмарные создания могут в любой момент ожить и двинуться на них целым полчищем.
        Стало только хуже, когда жрецы засветили багровые факелы. Игра света и теней внутри голов истуканов создавала впечатление отвратительно гримасничающих лиц.
        Каролина не могла заставить себя отвести от рукотворных монстров взгляд, пока они продолжали углубляться в лес. В полумраке на неё смотрели пустые глазницы ухмыляющихся черепов.
        Лес напоминал склеп.
        Было очень тихо. И очень сыро.
        Потом деревья расступились, словно по волшебству, открывая круглую поляну. В центре возвышался жертвенник, похожий на древние руины - каменные опоры, покрытые массивной, обросшей мхом, плитой.
        Тишина действовала угнетающе. Небо над головой сделалось зеленоватым. Первая крупная звезда, мерцая, одиноко повисла над головами. Стволы деревьев потихоньку начала обвивать тонкая вуалевая дымка тумана.
        Наконец они остановились перед сложенными огромной грудой камнями. К удивлению Каролины, жрецы принялись ворочать огромные валуны, складывая их в стороне до тех пор, пока не открыла железная дверь, запертая на массивный замок.
        Пару раз промелькнула шальная мысль попытаться счастья и сбежать. Но её по-прежнему крепко держали.
        В первый раз, когда слабое дуновение ветерка принесло запах гари, Каролине сама себе не поверила. Но потом сумела различить не просто дым - кислую примесь пороховой гари.
        В воздухе что-то просвистело и один из стороживших её, как цепной пёс, жрецов, захрипел, запрокинув голову и хватаясь руками за горло. На губах вспузырилась пена, глаза выпучились. Завалившись на спину, он рухнул на землю.
        Волхвы застыли, осознавая происходящее.
        Когда с диким рёвом согнулся пополам второй охранник Каролины она, почувствовав себя свободной, изо всех сил рванула в сторону леса, окрылённая нечаянной надеждой и уверенная, что это именно Сид успел прийти к ней на помощь.
        Поднялась неописуемая суматоха.
        Сразу трое жрецов бросились за нею следом. Один уже почти достиг как из-за деревьев наперерез ему выскочил огромный воин. Каролина успела лишь смутно разглядеть его силуэт. В глаза бросилась буйволовая куртка, расшитая металлическими бляхами.
        Рука воина опустилась. Секира в ней окрасилась алым.
        Со всех сторон раздавались неистовые, громкие воинственные крики, свистели пули. Каролина в ужасе поняла - те, кто стреляют, они делают это почти не целясь. Пуля могла попасть в кого угодно, как в чужого, так и в своего.
        Сообразив это, она поспешила юркнуть за ствол одного из огромных дубов.
        И снова Каролина была вынуждена наблюдать, как землю усыпает телами убитых. Один из волхвов лежал в луже крови, раскинув руки в стороны. Рядом с ним, искромсанный страшными ударами секиры, лежал его собрат. Кто-то ещё слабо стонал, подавая признаки жизни.
        Каролина отчётливо различала, как содрогается земля от топота лошадиных копыт. Слышала громкие крики. Ей даже померещилась, что она узнала белого коня Сида!
        Вот юноша в белых доспехах держит под уздцы шумно фыркающую, разгорячённую лошадь. Это конечно же Питер Рэдси, его оруженосец. А молодой человек в богатой кольчуге со светло-каштановыми волосами напомнил её о Джордже.
        Они всё-таки сумели! Они нашли её!
        Но рвануться к всаднику, в котором, как ей казалось, узнала мужа, ей помешала железная хватка на предплечье.
        Обернувшись скорее с досадливой яростью на очередную помеху, чем со страхом, она совсем близком увидела тёмное страшное лицо с неправдоподобно светлыми глазами. Эти светлые глаза смотрели на неё с бешенной яростью. Все мускулы на его лице дрожали. Ноздри трепетали от ярости. Дышал жрец тяжело и громко.
        - Сид! - заверещала Каролина в отчаянии, что всё рушится в трёх шагах от спасения.
        Могучие руки неумолимыми тисками сжались вокруг её шеи.
        - Нет!!!
        Она судорожно хваталась за неумолимые руки, отбирающие по капле воздуха, чувствуя, что задыхается.
        - Оставьте девушку, - где-то уже далеко слышала Каролина оклик Сида. - Оставьте. И, клянусь честью, большинство ваших людей умрут лёгкой смертью.
        Жрец засмеялся, рывком выставляя Каролину перед собой живым щитом.
        - Думаешь, я или мои братья боимся Смерти? Мы её верные слуги? Смертью нас не напугаешь.
        - Зная моего лорда я бы не был так в этом уверен, - расслышала Каролина голос Питера.
        - Нарушите мою волю и, клянусь Создателем, ещё до рассвета вы окажетесь без кожи.
        - Герцог мой, вы сегодня через чур милосердны! - загоготал кто-то из толпы воинов. Эта тварь, практикующая человеческие жертвоприношения, не заслуживает такой легкой смерти. Предлагаю посадить его сначала на толстый кол, а потом, опустив голову в костёр, как следует поджарить.
        - Вы само милосердие, - засмеялся жрец в ответ. - Что ж, позвольте и мне поклясться? Ещё до рассвета вы получите девицу. И если до следующего рассвета вы не пожалеете о том, что ввязались не в своё дело, я буду не я, а солнце начнёт всходить в стороне захода.
        - Отпустите девушку, - спокойно повторил Сид, не спуская с жреца пронзительно-синих глаз.
        Каролина уже успела узнать этот взгляд своего мужа. Взгляд зверя. Исподлобья, в упор, одновременно и жестокий, и равнодушный.
        Он так же смотрел и тогда, в карете, перед тем, как стрелять.
        Но сейчас между Сидом и намеченной им целью стояла она. Висела в руках жреца, едва доставая ногами до земли, словно тряпичная кукла.
        «Будь проклята Флёр Кадэр», - пронеслась в очередной раз ставшая заклинанием фраза.
        Каролина повторяла её про себя столько раз, что сбилась со счёту.
        «Будь проклята Флёр Кадэр. За всё, что она сделала со мной - с нами».
        То, что произошло в следующую секунду находилось за гранью человеческих возможностей. Так же, как зелёная крона деревьев вокруг шалашей, крытых жёлтой соломой.
        Только что Каролина стояла перед мужем, а в следующей момент оказалась перед той самой железной дверью, что волхвы освобождали от камней.
        Перед дверью, испещрённой таинственными знаками.
        Неведомая сила, похожая на порыв ветра толкнула Каролину в спину, и она по инерции сделала шаг вперёд, пересекая невидимую черту.
        Дверь с силой захлопнулась. И в ту же секунду на стене сам собою вспыхнул, чадя и треща, факел.
        Каролина всё ещё была не в силах верить происходящему. Слишком быстро одно событие сменяло другое.
        Чувствуя себя абсолютно беспомощной, она мелко дрожала стоя на самом верху длинной каменной лестницы.
        Потолок был очень низким. Даже при невысоком росте Каролины, она не могла выпрямиться в полный рост.
        - Выпустите меня! - заколотила она руками в металлическую дверь. - Выпустите! Сид! Слышишь?! Я - здесь!
        Каролина кричала, пока не сорвала горло. Её никто не слышал. И она никого не слышала. Как будто оказалась на краю света. Или в могиле.
        Глядя сверху вниз на утопающую в темноте лестницу, она содрогалась от ужаса, понимая, что, если долгое время никто так и не придёт ей на помощь, она спустится.
        Потому что такова человеческая натура, предпочесть ужас неизвестности ужасу предопределённости. А при мысли о том, что могло поджидать внизу, можно было сойти с ума.
        Время шло. Факел стал гореть тускло. Ничего не происходило. Снаружи по-прежнему царила глухая тишина. И из подземелья никто не спешил ею закусить.
        «Я только посмотрю, что там, внизу. И если чего-то испугаюсь, сразу же вернусь обратно», - пообещала себе Каролина.
        Наверное, оттого, что воздуха в помещении стало меньше, её волосы намокли и липли к лицу?
        Вытащив факел, осторожно, ступенька за ступенькой, она стала спускать, опираясь рукой за стену. Ступени были каменные, узкие и казались бесконечными. Когда же спуск закончился, Каролина обнаружила, что находится в небольшом помещении с каменными стенами.
        При свете факела мало что удавалось рассмотреть. Помещение казалось пустым.
        Поначалу она подумала, что ей всего лишь мерещится. Потом поняла - вьющийся чёрным дым, что с каждой секундой делается всё плотнее, не галлюцинация.
        Здесь что-то было.
        Что-то, отчего убегать было поздно.
        Глава 15. Перерождение
        Каролина прижалась спиной к стене. Она держала факел перед собой, надеясь в крайнем случае воспользоваться им как оружием, но сейчас он лишь слепил ей глаза.
        А там, за кругом золотистого света, слышалось многоголосое шипение. Будто она наступила в змеиное гнездо и не менее десятка ползучих гадин подняли головы.
        Каролину передёрнуло от отвращения.
        Услышав причмокивающий шелест совсем близко, она отвела руку с факелом в сторону и смогла рассмотреть, как в паре-тройке шагов от неё что-то плавало чёрным сгустком, как рыбка в воде.
        Возможно, ей это только мерещилось? Хотелось бы верить, что это именно так.
        Стараясь восстановить дыхание, Каролина пропустила момент, когда чудовище-невидимка набросилось на неё. Ощущение было такое, словно сама темнота внезапно обрела зубы и вонзила их в шею, опрокидывая её спиной на ступени.
        Факел вывалился из рук и покатился по полу.
        Она боролась изо всех сил, пытаясь сопротивляться неведомому нечто, у которого не было даже формы. От того, чего вроде, как и нет, ни вырваться, ни убежать. Оно - нигде. Оно везде.
        Слышалось злостное шипение. В нос шибало тлением. Каролина дёргалась от боли. Она будто видела, как её кровь, подобно солнечному свету, льётся в чьё-то прогнившее нутро. А потом темнота обрела форму. Больше всего она стала походить на змея с петушиным гребнем. Глаза горели, как угли, переливаясь то жёлтыми всполохами, то алыми.
        Каролина видела это существо и в то же время его как будто и не было. Как мираж. Обман зрения. Галлюцинация.
        То, как тварь начала двигаться, отдалённо напоминало танец. Неспешный, завораживающий. Змеиный. Чудовище коброй распустило капюшон. Над капюшоном возвышался острый рогатый гребень. Потом оно ринулось вперёд, обвивая тело Каролины чёрными удушливыми кольцами, бесплотными, похожими на дым и в то же время осязаемыми.
        Отвратительный смрад заполнил ударил в нос.
        Каролина не сразу поняла, что на этот раз её не кусают и не душат. Мрак словно просачивался сквозь кожу, входил в неё, заполнял собой как чудовищный паразит.
        Она задыхалась от ужаса и отвращения. Пыталась найти способ сопротивляться, отчаянно борясь с чем-то, похожим на ожившую злую пыль, рассыпающуюся и собирающуюся раз за разом вновь.
        Злая воля неведомой твари швыряла Каролину от стены к стене, катала по полу. Вопя от ужаса, она колотила руками по воздуху, цеплялась за выщерблены в полу, пытаясь удержаться.
        Ничто не помогало. Её отрывало от пола, поднимало в воздух.
        Вращения были столь быстрыми, столь стремительными, что последние краски смешались в беспроглядную мешанину.
        А потом всё вдруг прекратилось.
        Наступила полная тишина.
        Огромный чёрный столб, как воронка торнадо, раскручиваясь, беззвучно кренясь то вправо, то влево, вырастало, уходило вверх. Потом накренилась и ударило в лицо.
        Чернота забивалась в нос, в рот, залипала глаза, затекала в уши.
        Каролина задыхалась, пытаясь сначала выплюнуть эту дрянь. Потом сломалась, сдалась и уже не помышляла ни о сопротивлении, ни о возможности выжить.
        Понимала - всё, конец. Умирает. Спасти её невозможно. Молилась лишь о том, чтобы смерть пришла скорее, избавив от ужасных ощущений.
        Стоял мощный гул. Чёрная тьма, проникнув в тело, крушила кости, рвала на куски плоть.
        Потом всё исчезло. И боль, и шум, и мрак.
        Каролина лежала на ледяном полу и глотала воздух крупными вздохами. Как рыба, вновь попавшая в свою стихию. Губы шевелились, но с них не слетало ни звука.
        Постепенно она снова начала осознавать своё тело.
        Не веря тому, что выжила, что она всё ещё была собой, той самой Каролиной, которой была всегда, она осторожно села.
        Никаких сложностей. Руки и ноги слушались. Кроме страха и вполне естественной на него реакции, выражающейся в общей вялости и апатии, никаких изменений Каролина в себе не находила.
        Медленно и не сразу удалось встать и вернуться на лестницу. Опираясь рукой о стену, подняться к двери. На сей раз она широко открытой.
        Каролина ступила на серый, тающий снег. А когда обернулась, не обнаружила за спиной ни дверей, ни камней. Обыкновенная опушка и ряд призрачных, безлиственных деревьев.
        - Каролина?
        Обернувшись, Каролина встретилась с синими глазами изумлённого мужа.
        - Ты? Откуда ты здесь взялась?
        Она покачала головой, не в силах ни ответить, ни разорвать этот обмен взглядами.
        - Где ты была?
        - Я… я не знаю.
        Сид быстрым движением скинул с себя плащ и, стремительно шагнув к ней, набросил на дрожащие плечи жены, обнимая её, с жадностью прижимая к груди.
        Каролина вздрогнула, ощутив прикосновения его горячих рук через толстую ткань.
        - Посмотри на меня, - Сид говорил тихо, почти шептал.
        Каролина боялась выполнить его просьбу. Она не была уверена, что Тьма, вывернувшая наизнанку её тело и душу, не отразится во взгляде.
        - Где ты была, дорогая? Я искал тебя повсюду. Чуть с ума не сошёл, не найдя не среди живых, не среди мертвых.
        - Я была в кургане.
        - В каком кургане?
        - Не знаю. Знаю только, там было темно. Там была не простая темнота, Сид. Там было само зло!
        - Тихо, тихо, - снова обнял он её, привлекая к себе, баюкая, точно ребёнка, гладя по волосам. - Всё хорошо…
        Но Каролина вырвалась:
        - Нет, не хорошо, Сид! Всё просто ужасно! Я… я не уверена в том, что я это всё ещё я.
        - Что за глупость ты сейчас говоришь? - мягко упрекнул жену он.
        Каролина с досады от того, что её не понимают и не слушают, тряхнула головой:
        - Там что-то случилось. Что-то, чего я не могу ни понять, ни объяснить. Возможно, самое лучшее сейчас убить меня.
        - Что ты несёшь? - так грозно сошлись брови маршала, что, если бы Каролина не исчерпала до дна запасы страха, наверное, сейчас испугалась бы. - Я не для того провёл своих людей через весь этот ад и прошёл через него сам, чтобы явиться на твои похороны! Ты… ты просто сейчас сама не своя, вот и несёшь всякую чушь. Не удивительно после всего, через что тебе пришлось пройти. Отдохнёшь - всё пройдёт.
        Сделав пару шагов, Каролина почувствовала, как ноги подкашиваются. Сиду пришлось подхватить её на руки.
        Он на руках отнёс её в свою палатку, игнорируя любопытные и встревоженные взгляды.
        - Хочу пить, - жалобно простонала Каролина.
        Сид поспешил налить в стакан воды и протянуть ей. Каролина жадно его осушила.
        - Ещё? - с готовностью предложил он.
        - Нет, спасибо. Здесь… здесь холодно.
        - Разжечь огонь?
        Они оба хватились за обыденные нужды как за спасительную нить. Подать стакан воды. Разжечь пламя. Закутать в плед. Всё так по-человечески.
        За всем этим можно спрятаться от необходимости глядеть в глаза жуткой и непонятной очевидности.
        - Ты убил его? - собственный голос казался Каролине чужим, слишком далёким и тусклым.
        - Кого, родная?
        - Волхва.
        - Того, что осмелился прикрываться тобой? Да. Тебе жаль его?
        - Нет, - не раздумывая ответила Каролина.
        Огонь в жаровне занялся. Каролина приблизилась, любуясь переливом пламенных языков. Потом подняла голову, поглядев на Сида через разделяющее их пламя.
        - Ты понимаешь, что происходит?
        Сид подбросил в жаровню пару сухих веток:
        - Молва людская носит слухи, словно ветер пыль. Пока мы искали тебя, много сказок пришлось выслушать.
        - Сказок?..
        - Ты что-то видела? - серьёзно поглядел на Каролину муж.
        - Я не знаю, что я видела. И я не знаю, твоя ли я ещё жена.
        - Выглядишь точь-в-точь, как она, - попытался пошутить он.
        Но никому смешней не стало.
        - Ты злишься на меня? - спросил он спустя несколько минут. - У тебя есть на то право. В том, что случилось, моя вина.
        - Не твоя, - перебила его Каролина, какая головой. - Твоей любовницы, - добавила она уже тише.
        - Каролина…
        - Послушай, кто в чём виноват это сейчас не важно!
        - Не важно? Признаться, я тебя не понимаю.
        - Важно совсем другое, - протянув руку, Каролина коснулась острия меча
        Металл полыхнул белым, заставляя Каролину тут же отдёрнуть обожжённые пальцы.
        - Что за?.. - начал было ошарашенный Сид и смолк на полуслове.
        - Ты знаешь, что это такое. Не можешь не знать. Соприкасаясь с нечистой силой освящённое железо жжёт кожу пламенем.
        - Это просто сказки.
        - Нет! Ты же сам только что всё видел! А я ещё и чувствовала. И не только сейчас - там, в проклятом могильнике тоже! Не важно теперь кто виноват. Что мне теперь с этим делать, Сид?
        Спрятав лицо в ладонях, Каролина изо всех сил старалась не расплакаться. Но как не хотелось казаться рассудительной и спокойной - не получилось. Слёзы брызнули из глаз.
        Сид растерянно молчал.
        И молчание это было тяжёлым, как камни.
        - Ну что скажешь, Сид? - сцепляя пальцы перед собой, спросила Каролина. - Если моё спасение станет всеобщей угрозой? Что, если я стану опасной?
        - Опасной? Для кого?
        - Для тебя. Для других людей.
        - Что за ерунда!
        - Ты спасёшь их от меня? Сможешь… - она запнулась, - сможешь меня убить?
        - Я не вижу в тебе никакой угрозы.
        - Просто скажи -да или нет?!
        - Разумеется, нет!
        Сид ругнулся сквозь зубы.
        Наверное, ей не стоило этого говорить? Стоило помолчать, дать роздых и себе, и ему. Но Каролина чувствовала, что, если станет ждать, сойдёт с ума. Она чувствовала себя изнасилованной, осквернённой. Ей было противно собственное тело. Каждая его клеточка.
        Хотелось лечь на пол и позволить земле поглотить её бренные останки.
        А вместе с тем в ней росла злость и неприятие всего того, что случилось.
        Она не заслужила такого! Бог свидетель, нет.
        - Я понимаю, что стала чудовищем, - пробормотала Каролина. - Я, наверное, сумею понять и, может быть, принять…
        - Довольно! - резко оборвал её Сид и глаза его словно остекленели, выцветая. - Если ты думаешь, что я хоть на миг допускал мысль о том, что смогу тебя убить, ты совсем меня не знаешь!
        - Я и не знаю, - опустила Каролина голову.
        Подойдя, Сид одной рукой обхватил тонкую, как ствол рябины, талию Каролину, другой обнял её за плечи.
        - Неужели ты всерьёз думаешь, что я когда-нибудь смогу причинить тебе вред? - произнёс Сид как можно мягче. - Поднять на тебя руку?
        - Если это будет для общего блага? Если это будет твой долг?
        - Даже если ты права, если случилось то, чего я не понимаю, а ты опасаешься, мы найдём другое решение.
        - А если другого решения нет? Если нет выбора. Если я стала чудовищем?
        - Каролина, ты не чудовище, уж поверь мне. Я в своей жизни их видел предостаточно. И другое решение всегда есть. Как и выбор.
        - Сид…
        - Сейчас тебе нужно отдохнуть, выспаться, после чего многие страхи развеются сами собой. По крайней мере я на это очень рассчитываю и надеюсь.
        Каролина вздохнула. Ей хотелось поделиться с ним отягощающими воспоминаниями, но в то же время она боялась оттолкнуть мужа от себя жуткими воспоминаниями.
        - Расскажешь мне, что там случилось? - будто прочитав её мысли или уловив колебания, попросил Сид.
        Каролина колебалась.
        Она не знала, какие слова подобрать, чтобы передать суть пережитого ужаса. Никак не могла отделаться от мысли, что сделала что-то предосудительное, страшное, что она сама виновата в постигшем её несчастье.
        - Каролина, я на твоей стороны, чтобы не случилось. Ты можешь мне довериться, если хочешь. Если нет, я не стану настаивать. Думай о себе. О том, как лучше для тебя.
        - Как же мне думать о себе, если я могу быть опасной?! Мне кажется… нет, я не могу этого рассказать! - заломила она руки. - Ты возненавидишь меня.
        - За что?
        - Я… там что-то вошло в меня и… и, как мне кажется, осталось.
        - Что ты имеешь ввиду?
        - Там было что-то чёрное, похожее тень. Она вошла в меня. Слилась со мной.
        - Никогда не слышал ни о чём подобном. Ты уверена, что тебе не почудилось?
        - Мне не почудилось! Не могло! Это же напоминало борьбу. Нет, хуже. Меня никогда не насиловали, но я чувствую себя так, будто это случилось. Я чувствую себя грязной. Использованной. Осквернённой! Но хуже всего то, что это на самом деле ничего не закончилось. Эта тень со мной. Здесь! Сейчас! И я понятия не имею, чем это для всех обернётся. И пусть то, что случилось, не моя вина, но… я знаю, что могу быть опасной. И что если бы решил…
        - Довольно уже! - зарычал Сид.
        - Ты не веришь мне?
        - Верю. Но выкинь наконец уже нелепую мысль о том, что я могу стать твоим убийцей!
        Когда Сид снова обнял её, прижимая белокурую девичью головку к своей груди, плечи Каролины под его рукою вздрогнули. Она будто пыталась стать меньше, спрятаться.
        - Плачь, милая, плачь. Тебе надо поплакать. Потому что, если такую боль не выплакать сразу, она застывает внутри вечным льдом и тогда уже ничего не поможет.
        - По себе знаешь? - попыталась фыркнуть она, но получилось не насмешливо, а жалобно.
        - Да.
        - Ты говоришь сейчас правду? Ты в самом деле меня не бросишь? Чтобы не случилось? Не оставишь одну?
        - Я буду с тобой. Что бы не случилось.
        - До конца?
        - До самой старости, в горе и радости. Я сделал свой выбор и до тех пор, пока ты не предашь меня я не предам тебя.
        - Обещаешь? - с надеждой спросила Каролина.
        - Обещаю.
        Каролина плакала в объятиях мужа словно заново переживая всё - ужас, беспомощность, предательства, потрясение. Звенящая злая пустота уходила из сердца вместе с горькими слезами. Слёзы смягчали боль, делая не такой невыносимо резкой. Слёзы исцеляли раны, словно чудодейственная мазь.
        - Как ты узнал, где меня искать? - всхлипнула она.
        - Один человек рассказал, что тебя увезли фанатики, поклоняющиеся Тени. Он и кто отдал тебя им. Я знаю, во всём виновата несравненная Флёр Кадэр.
        Они молча сидели возле потрескивающего огня. Невесомый белый пепел залётным сквозняком иногда приподнимало и кружило в воздухе.
        - Ты оставил ради меня войска?
        - Пришлось напомнить Его Величеству, что я не единственный маршал Мороссии. К тому же главное сражение я успел выиграть до того, как получил письмо от твоей матери.
        - А что в столице? Восстание подавлено?
        - С большим трудом. Король слишком долго затянул с принятием необходимого, хоть и горького решения. Это едва не стало роковым для всех нас.
        Каролина тряхнула головой. Возможно, это очень плохо, но ей сейчас было плевать и на короля, и на государство, и даже на долг чести.
        - Какое сегодня число? - тусклым голосом спросила она. - Какой месяц?
        - Первый месяц весны, девятый день.
        Прошло почти два месяца? Они пролетели так быстро. И одновременно казались вечностью.
        - Моя сестра? - задала Каролина последний вопрос. - Она жива?
        - Да.
        Её тянуло в сон.
        - Как думаешь, если я усну, ничего дурного не случится?
        - Спи. И увидим.
        Каролина так и не поняла, было ли это попыткой пошутить или Сид говорил серьёзно? Но спать хотелось ужасно. Вытянувшись на жёстком ложе, она лежала и смотрела в полотняную стену, ходившую ходуном под ледяными порывами ветра.
        Серое вязкое колыхание.
        Мысли были вялыми, будто мухи в октябре. Медленно ворочались в голове. Веки наливались тяжестью.
        Когда Каролина была маленькой девочкой, она любила засыпать в общей гостиной, под звук голосов, что звучали выше и выше, пока не растворялись в сновидении.
        Она тогда словно качалась в огромной лодке, плывя к новым берегам, отчаливая от «сегодня» чтобы причалить к «завтра».
        Их тогда было много-много - завтрашних дней. И всерьёз не верилось ни в потери, ни в беды. Казалось, всегда будет вот так, тепло, уютно и близкие рядом. А крылья радости и уверенности в себе всегда станут возвышать над другими, заставляя сиять, словно жар птицу. Нести свет, радости, тепло и улыбки.
        Дарить любовь.
        ***
        Каролине казалось, что она всего лишь перевернулась с бока на бок. Но её обдало вдруг таким ледяным холодом, что пришлось открыть глаза.
        Несколько секунд она неверующе смотрела на бурую листву, плавающую в талом снеге. Руки увязали в их ледяном прелом ворохе.
        Ничего не понимая, она медленно выпрямилась, обнимая себя за плечи. Было чертовски холодно. И страшно. Одна, в лесу ночью. Неизвестно, как глубоко удалось забрести в чащобу?
        Слух улавливал журчание воды. Где-то недалеко под деревом журчал родник.
        Небо начало розоветь.
        Каролина двинулась вперёд.
        Она всей душой, каждой клеточкой тела ощущала опасность. Пребывая в страшном напряжении, она вся обратилась в слух и зрение.
        Первые косые лучи солнца озолотили верхушки деревьев, когда Каролина безошибочно, словно звериным чутьём уловила тошнотворно-сладкий запах крови.
        Первый труп лежал под большими бородами лишайника, свисающего со старого дуба. Лицом вниз. Виден был лишь шишковатый бритый затылок. Под ним расплывалось уже почерневшая лужа крови.
        Приблизившись, Каролина, зажимая рот, боясь, что её стошнит или она закричит от ужаса, присела около тела и осторожно перевернула.
        Взгляд был пустым, как у любого мертвеца, но мускулы лица застыли в выражении крайнего ужаса. У рта и носа чернели успевшие свернуться ручейки крови.
        Опустив взгляд ниже, Каролина бросилась в кусты. Выдержать подобное зрелище было выше её сил. Голова с трудом удерживалась на сухожилиях и позвоночнике, она была почти оторвана от тела. Было похоже, что лицо рвали острыми клыками, либо сорвали длинными острыми когтями.
        «Это не я! - в ужасе говорила себя Каролина. - Не я сделала! Этого не может быть. Просто не может быть».
        Но в глубине души она знала правду.
        Всё ещё тяжело дыша, она поднялась на ноги, даже не стремясь сдерживать колотящую её дрожь.
        Холода она больше не чувствовала. Одно лишь отчаяние.
        Взгляд задержался на кровавом следе, петляющем в траве. Кто-то, видимо, пытался скрыться?
        Каролина двинулась по нему.
        Второй труп лежал у самого подлеска. Третий - чуть поодаль.
        По склонам, в жухлой прошлогодней траве, в ручье - всюду валялись трупы. Их было много. У всех были искромсаны шеи.
        Не в силах вынести это, Каролина, сжав руки в кулаки, подняв лицо к серому, словно стеклянному, куполу неба, отчаянно закричала.
        Крик её был подобен крику смертельно раненного, агонизирующего от боли животного.
        Так воет волчица в беспроглядную и тёмную, длинную зимнюю ночь, утратив надежду увидеть лето.
        Глава 16. Надежда
        Услышав тихие, крадущиеся шаги, Каролина резко замолчала. Обернувшись, увидела три фигуры, похожих на охотников, старающихся незаметно подобраться к зверю.
        У неё не было ни малейшего сомнения в их целях. На их месте она бы попыталась сделать то же самое.
        - Каролина! - сдавленно крикнул Джордж, когда Каролина сорвалась с места. - Каролина, стой!!!
        Питер и Сид стремглав бросились за ней сквозь кусты.
        Она неслась вперёд как лань, светлым пятном мелькая среди почти призрачных деревьев. Снег весь осел, но мокрая земля скользила под ногами.
        Несмотря на это Сиду приходилось напрягать все силы, чтобы догнать её. И у него явно не получалось. Тогда на ходу подхватив корявую ветвь он метнул её под ноги Каролины.
        Споткнувшись, она замедлила бег и в этот самый момент он с глухим рычанием прыгнул, повалил на землю, навалился всем телом, вдавливая лицом в грязный снег и мох, в жухлую прошлогоднюю листву.
        Он едва удерживал её судорожно рвущееся тело.
        Джордж и Питер, догнав, топтались рядом, не решаясь вмешаться.
        - Ваша Светлость, не делайте ей больно! Пожалуйста…
        Услышав голос брата, Каролина, наконец, утихла. Лишь плечи её вздрагивали.
        - Что вы собираетесь со мной сделать? - переводила она затравленный взгляд с одного преследователя на другого.
        - Всего лишь вернуть тебя обратно в лагерь, - скороговоркой проговорил Джордж, видимо, опасаясь очередной истерики.
        Взгляд мужа был сумеречным, холодным. Лицо без кровинки выглядело алебастровой маской.
        - Это сделала я? - затравленно спросила Каролина.
        Питер и Джордж отвели глаза.
        - Это я их убила?!
        - Каролина, мы вовсе не уверены, что…
        Она перебила брата, яростно набрасываясь на мужа:
        - Как это случилось?! Почему ты не разбудил меня?! Ты же обещал охранять! Ты говорил, что я могу тебе верить!
        - Я пытался. Но то, что завладело тобой, оказалось сильнее, - спокойно объяснял Сид. - Ты сбежала. Я не успел этому помешать.
        Не желая принимать очевидного, Каролина замотала головой.
        Она ощущала мокрую землю под хрупкой спиной. Вдыхала перенасыщенный влагой воздух. Чувствовала себя, как обычно, как и всегда, но…
        Когда Каролина была маленькой девочкой, стоило её провиниться, это чувство всегда посещало её - острое чувство вины. Оно словно туча на небе закрывало солнце, порождало невыносимую тревожность и беспокойство, в которых, как в кислоте, растворялась любая радость. И избавиться от этого можно было только одним способом - признавшись в содеянном получить наказание.
        Но за вину такого масштаба как покаяться?
        - Отпусти меня, - попросила она Сида с обманчивым спокойствием.
        Он медленно разжал руки. Каролина, покачиваясь, поднялась на ноги.
        Ей было невыносимо от мысли, что все они, Сид, Джордж, Питер видят её сейчас вот такой слабой, раздавленной, с заплаканным, мокрым от слёз, перепачканным лицом. Герцогиня, да и только!
        Лицо Джорджа было искажено состраданием и мукой, в глазах Питера Каролина ясно читала ярость и страсть. И лишь лицо Сида было словно высечено из гранита.
        Джордж, не выдержав, всё-таки шагнул к сестре, порывисто обнимая её, прижимая к себе, окутывая теплом и сочувствием. Делясь той силой, которую способны вливать в нас только самые родные, близкие люди.
        - Не плачь, родная. Главное, что ты пришла в себя, очнулась. Его Светлость говорит, что как только мы прибудем в поместье, за тобой будет хороший уход. О тебе позаботятся. Как следуют позаботятся.
        - Я знаю только один способ позаботиться о твоей сестре как следует, - процедил сквозь зубы Питер.
        - Скажи ещё только слово, и я… - вскипел Джордж.
        - Пожалуйста, не нужно, - тихо выдохнула Каролина. - В глубине души ты ведь знаешь, что он прав?
        - Ни черта он не прав! Ты поправишься! Герцог сказал, что найдёт способ тебя вылечить!
        Каролина бросила взгляд на мужа. Сид по-прежнему казался бесстрастным и отстранённым.
        - Ты поправишься. Всё забудется, поверь. Отныне всё будет хорошо.
        - Хорошо уже не будет никогда.
        Собственный голос казался чужим.
        - Нужно срочно возвращаться в лагерь. Остальным скажем, что тебе от зверя удалось убежать.
        - Какого зверя?
        - Медведя. У волка клыков нет.
        Лишь когда брат, скинув с себя подбитый мехом плащ набросил ей на плечи, Каролина поняла, что замёрзла до такой степени, что ничего не чувствует.
        - Что теперь будет? - спросила она Джорджа. - Что будет со всеми нами?
        - Герцог сказал, вы уедите в его родовое поместье. Так будет лучше.
        «Там он запрёт меня где-нибудь в подвалах родового замка», - с тоской подумала Каролина.
        Идти пришлось долго. Лес казался глубоко спящим. Место было глухое. Доведись тут оказаться летом, дорогу пришлось бы прорубать в зарослях. Приземистые дубы, корявые вязы, берёзы, рябины и ясени стояли бок о бок. Среди них, время от времени, возникали изъеденные временем, мшистые скалы.
        - Эй? Ты в порядке, - коснулся руки Каролины брат, когда она в очередной раз устало прислонилась к стволу. - Выглядишь бледной и утомленной.
        - Так себя и чувствую.
        Она удивлялась тому, как долго они идут. В ушах стоял гул. Собственное дыхание обжигало, несмотря на то, что ей было холодно и с каждым шагом тело вымораживало всё сильнее. В какой-то момент ноги подогнулись, и она бессильно опустилась в снег.
        - Милорд, - услышала Каролина словно издалека голос Питера. - С ней опять что-то не то творится.
        Словно издалека Каролина услышала сухой щелчок и возмущённый возглас брата:
        - Опусти оружие!
        - И не подумаю. А если она опять начнёт на людей кидаться?
        - Отойдите оба, - поставил точку в споре властный голос Сида.
        Каролина почувствовала, как он приближается. Как руки мужа приподнимают её с земли.
        - У неё просто жар. Ничего удивительного. Бедная девочка, наверное, простудилась.
        - Ага, милорд. Сказалась ночь, когда она в одном платьице носилась по лесу и рвала нашим парням глотки.
        - Если ты сейчас не заткнёшься, я тебе сам глотку порву! - яростно прорычал Джордж.
        Сквозь обступающий туман бреда Каролина ощутила к брату щемящую нежность, смешанную с жалостью. Многое бы она сейчас отдала за то, чтобы он был далеко и ничего из случившегося не видел.
        С трудом разлепив веки она встретилась взглядом с Сидом.
        - Ты вся горишь, - сказал он, будто она без него этого не чувствовала.
        - В чём-то твой оруженосец прав. Оставьте меня здесь. Так будет лучше для всех.
        ***
        Пришла в себя Каролина от сдавленного стона и не сразу поняла, что он ей же и принадлежит. Волнами накатывала нестерпимая дурнота.
        Ещё не успев открыть глаза, она оказалась в горниле воспоминаний, причиняющих душе не меньшую боль чем та, что мучила тело. Мука, отчаяние, стыд навалились на неё разом.
        Заставив себя открыть глаза, Каролина обнаружила, что находится вовсе не в палатке. Над ней сводчатый потолок. Ночную тьму озаряла одинокая свеча. Ложе, на котором она лежала, покрывали звериные шкуры.
        Стены из грубого тёсанного камня. На голых стенах Каролина с удивлением рассмотрела следы выбоин, будто по ним когтями бил медведь или тигр, оставляя следы сколов.
        Помещение напоминало подвальное, но мебель была изящная, хотя и несколько старомодная - стол, табуретки, кресла, кровать. На столе - фарфоровый кувшин.
        Попытавшись шевельнуться, Каролина обнаружила, что прикована толстой цепью к скобе в стене. Цепь длинная. Крепилась к ноге и к запястьям. Особых неудобств не причиняла, пока не начнёшь двигаться, но само её наличие пугало.
        - Пришла в себя?
        Из темноты на свет выдвинулась колоритная фигура, при одном взгляде на которую рождались стойкие ассоциации с ведьмой.
        - Ты лежи, лежи, - посоветовала женщины. - Тебе лучше не нервничать.
        - Где я? - зазвенев цепями, приподнялась на локтях Каролина. - Кто вы такая? Где Сид и Джордж?
        - На все вопросы отвечу по порядку. Вы в своём замке, герцогиня. Ваш муж поехал за тем, кто, по слухам, может помочь вам победить свой недуг.
        - Мой недуг?
        Женщина вздохнула:
        - Вы не спрашиваете, почему вас приковали цепями. Уже ведь всё знаете?
        - Знаю - что? Что могу быть опасной? К сожалению - да. Мне это известно. Чёрные волхвы прокляли меня.
        - Это не проклятие.
        Каролина с надеждой подняла голову:
        - Вы знаете, что это такое? Что со мной случилось?
        - Догадываюсь. Пару раз слышала о чем-то похожем.
        - Правда? - оживилась Каролина.
        - Да, - ответила женщина без особого энтузиазма.
        Подойдя ближе, она деловито поправила подушки в изголовье, устраивая Каролину поудобнее.
        - Меня зовут Тисса. Я местная знахарка и повитуха по совместительству.
        Последнее сейчас Каролине было нисколько не интересно.
        - Вы сказали, что знаете, что со мной? Скажите честно, я стала оборотнем?
        - Можно назвать и так. Но я бы назвала это одержимостью. В твоё тело проник злой дух, алчущий крови. С заходом солнца он берёт над тобой силу. Проявляет себя, убивая всех без разбору.
        - Я могу этому как-то препятствовать?
        - Не знаю, девочка. Но даже если и сможешь на какое-то время сдерживать Тьму, разделяющую с тобой твоё тело, ты всё равно будешь походить на смертельно опасное оружие. Стоит лишь на мгновение ослабнуть воле, как Зверь непременно поспешит проявить себя. Ты лишь человек. Человек спит, болеет, скорбит. И в эти минуты дух сможет пользоваться тобой, как вратами.
        - Что же получается? Надежды нет? И мне придётся либо остаток жизни провести в цепях, либо умереть? - с отчаянием воскликнула Каролина.
        - Для того, кто в любой момент готов сдаться в мире вообще мало надежды, - насмешливо фыркнула старая карга. - Для тех же, кто бьётся до последнего, надежда бессмертна. Знаешь, как говорят в роду Кайлов? Пока рука способна держать меч ты не побеждён.
        - Как это понимать?
        - Это следует понимать очень просто, девочка. Ты не имеешь право быть слабачкой и сдаваться, когда за тебя борется такой мужчина, как Сид.
        - Именно из-за этого вашего мужчины я здесь и оказалась, - с горечью фыркнула Каролина, звякнув удерживающими её кандалами. - Но если я правильно вас поняла, Сид не оставил надежды всё исправить?
        - Он собирается найти человека, способного эту тварь из тебя изгнать, как изгоняют паразита чеснок и тыквенные семечки. Как прогоняют затхлость и плесень свежий воздух и кусок мыла. Но даже самый сильный маг не сможет помочь тебе, если ты сдашься.
        Каролина почувствовала, как отчаяние сменяется робкой надеждой, как душа оживает, словно цветок после дождевых брызг.
        - Я не сдалась! - горячо заверила она. - Я и не думала сдаваться!
        - Это хорошо, - деловито кивнула Тисса. - Есть не хочешь?
        К собственному удивлению Каролина осознала, что голодна, но признаться в этом было отчего-то стыдно и она отрицательно замотала головой.
        - Не хочу я есть, - хмуро заявила она. - Хочу одного - умереть.
        - Ты же только что заявляла, что не сдалась? Если это так, то тебе не следует говорить со мной о смерти.
        Дверь заскрипела на тяжёлых петлях и в дверном проёме появилась Силена, похудевшая и повзрослевшая. Под глазами залегли тёмные тени.
        - Каролина?
        Голос её прозвучал робко и в тоже время обрадованно.
        - Ты наконец пришла в себя?
        - Силена!
        Каролина, было, протянула к сестре руки, но стоило раздаться металлическому лязганью, бессильно уронила их обратно.
        Силена скользнула к ней, обнимая.
        - Эти кандалы - невыносимо видеть их на тебе! Твой проклятый муж приковал тебя, словно животное! Они все убеждают меня, что ты опасна. Но разве ты можешь быть кому-то опасной? Ты?! Которая за всю жизнь мухи не обидела?
        - Я уже сто раз объясняла вашей милости, - ворчливо отозвалась Тисса. - Опасна не ваша сестра, а та тварь, что таится в ней.
        - Я здесь уже почти неделю, но никакой твари не видела!
        - Однако она есть. Как не отвратительно это признавать, но мера, пусть она вынужденная и противная, всё равно правильная, - со вздохом признала Каролина. - Сколько дней я была в отключке?
        - Около недели.
        -Так долго? - изумилась Каролина.
        - Так вы точно не хотите есть? - усмехнулась Тисса.
        - Пожалуй, что чем-нибудь и перекушу, - позволила себя уговорить Каролина. - Узнайте, что там на кухне. Я бы съела супа. И от чашечки бодрящего чая бы с булочками не отказалась бы.
        Тисса пошла выполнять поручение оставив сестёр наедине.
        Этого Каролина и добивалась.
        Она так внезапно и резко сжала руку Силены, что та вздрогнула, испуганно вглядываясь ей в лицо, будто всерьёз опасаясь увидеть на нём выпирающие клыки.
        - Расскажи, что происходило, пока… пока меня не было?
        - Что происходило? - нервно облизнула губы Силена. - Я сама толком почти ничего не знаю. За мной приехал Джордж. Велел немедленно собираться и ехать вместе с ним в поместье Кайлов. Уже по дороге рассказал, что ты жива. Не представляешь, какого это было - потерять, оплакать, а потом заново тебя обрести! Я снова поверила в то, что чудеса на свете возможны.
        - Жизнь странная штука, - с иронией протянула Каролина. - Всё в ней зависит от того, с какой стороны смотришь. Глянешь с одной - чудо, зайдёшь с другой - сущий кошмар. Ты видишь это? - вытянула Каролина тонкие запястья. - Как думаешь? Это жестокость? Или необходимость?
        Силена на мгновение запнулась, потом заявила с уверенностью:
        - Джордж уверял, что необходимость. Твой муж говорил то же самое, но ему я верю меньше, чем брату.
        - Знаешь, почему это стало необходимостью? Потому что я убивала людей. И для тебя я тоже опасна. Прожить всю жизнь вот так? В цепях, страхе, ненависти? Это, по-твоему, чудо?
        - Почему ты на меня кричишь? Будто обвиняешь меня в чем-то? Да я бы полжизни отдала за то, чтобы всё исправить! Хотя я понимаю… тебе страшно. И больно. Ты столько пережила. Если тебе легче, когда ты злишься, то злись, пожалуйста! Если хочешь, можешь меня даже ненавидеть или презирать. Видя тебя живой я всё равно счастлива. Я несколько месяцев жила в мире, в котором ты была мёртвой. Понимаешь? Мы похоронили тебя!
        А сейчас я могу видеть, слышать, разговаривать с тобой. Могу даже обнять. И чтобы бы ты там на себя не наговаривала, при взгляде на тебя я вижу её - мою сестру. Ты - жива. Всё остальное для меня незначительно. Хочешь считать меня за этой мелкой эгоисткой? Да пожалуйста! Я никому не желала смерти ради твоей жизни. Мне жалко тех, кто погиб. Но я безумна счастлива от того, что ты выжила. Для меня лучше ты, чем они.
        Сестры обменялись взглядами.
        - Да, это не слишком благородно, - краешками губ криво усмехнулась Каролина. - Приятно, когда ты для кого-то так много значишь. Но мне как жить? Стоит закрыть глаза, и я вижу эту гору трупов… их убили мои руки!
        - Гору? - фыркнула Силена. - Джордж говорил о шестерых. Каролина, я вовсе не хочу отнимать у тебя право на самоистязание, но, исходя из здравого смысла не могу не заметить, что на совести любого воина смертей в разы больше. И заметь, они сознательно подписывают контракт, сознательно идут на войну и сознательно убивают врагов. Иногда женщин, и даже детей. И ничего, живут потом как-то после этого?
        К тому же, что значит: «Я их убила»? Ты не брала кирпич и голову никому не проламывала. Ты даже не подписывала с нечистью никаких контрактов. В той же мере первый заражённый чумой может считаться убийцей всех тех, кто заразился от него и не сумел выжить. Ты причина смерти этих людей с этим не поспоришь. Но ты в ней не виновата. К тому же, если бы эти мародеры выполняли приказ своего маршала и сидели на том месте, где им было положено…
        - Как? - удивилась Каролина. - Разве они не меня искали?
        - Они нарушили приказ и отправились грабить в соседнюю деревню. Даже если бы ты не убила их, они всё равно были бы мертвы. Их повесили бы за дезертирство по приказу твоего дорогого мужа. Вот уж кто, подозреваю, не стал бы мучиться угрызениями совести по этому поводу ни минуточки.
        - Мне казалось жертв значительно больше…
        - Ничего удивительного. Ты была не в себе, - пожала плечами Силена. - Перестань, Каролина, прошу тебя. В прошлом уже ничего не исправить. Нужно думать о будущем. Уверена, что Сид Кайл и тут одержит победу. Мы тебя вытащим. Ты станешь прежней.
        - Прежней я в любом случае уже не стану.
        - Ну, так и все меняются. Главное, освободить тебя от той твари, что делает тебя опасной.
        Слова Силены вселили в Каролину оптимизм.
        В чём-то, несмотря на свой почти грубый прагматизм, сестра была права. Имеет ли смысл думать о том, что уже не исправить?
        Силена предлагала снять кандалы, уверяя, что огромной двери достаточно, чтобы обеспечить окружающим безопасность. Но Каролина отказалась. Раз Сид посчитал, что так лучше, она потерпит. Если по её вине погибнет ещё хоть кто-нибудь, Каролина этого просто не перенесёт. Нельзя оставлять убийце внутри неё ни малейшего шанса.
        На закате Тисса почти силой вытащила Силену из комнаты, лязгнув огромным замком, затворяя за собой дверь.
        Оставаться одной было не очень уютно, но Каролина понимала - выбора нет. Свернувшись клубочком и укрывшись одеялом до подбородка, она следила за язычком пламени, танцующем на фитиле.
        В голове мелькали обрывки мыслей о том, что, если постараться не заснуть, может быть, монстру будет не так просто завладеть ею?
        Но, как и в прошлый раз, она незаметно для себя пересекла черту сновидений.
        Очнувшись утром, Каролина с ужасом обнаружила, что лежит на полу. Кровать перевёрнута, постель разорвана в клочья, а огромная металлическая скоба почти вырвана из каменной кладки.
        - Благие боги и Пречистый духи! - потрясённо выдохнула вошедшая в камеру Тисса. - Что же это делается-то?!
        Каролина была в таком же недоумении. Хотя на то, чтобы испытывать очередной приступ ужаса её уже не хватало.
        Она устала бояться, устала ненавидеть. Устала жить во мраке. Ей хотелось выйти на свет.
        - Вы что-нибудь помните? - обернулась к ней Тисса.
        - Ничего, кроме снов.
        - Вам снились сны?
        - Да. Яркие, красочные. Ничего общего с кошмарами.
        И эта была сущая правда. Ей снилось солнце, тепло, зелёные листья и поле жёлтых, как цыплята, одуванчиков. Никакой борьбы с жуткими монстрами.
        Тисса перестелила постель. И велела Силене, в очередной раз пришедшей навестить сестру, держаться подальше, не подходить близко.
        Во второй половине дня вернулся Сид.
        Он вошёл очень тихо. Странная у него была манера двигаться. Даже тяжёлая дверь, всегда с оглушительным скрипом проворачивающаяся на петлях, не издала при его появлении ни звука.
        Чёрные волосы герцога блестели в отблесках пламени, в синих глазах плясали кошачьи искры.
        - Добрый день, Каролина, - сказал он. - Извини, что не пришёл навестить тебя раньше.
        - Добрый день, милорд. Хотя… с тех пор, как я с вами встретилась, добрых дней в моей жизни всё меньше и меньше.
        Сид поднял голову и в глазах в который раз взметнулось пламя.
        - Вы всё ещё сердитесь на меня, Каролина?
        Она в ответ лишь хмыкнула. И «да», и «нет», в этом контексте прозвучало бы неуместно и с излишним пафосом.
        - Вы нашли то, что искали?
        Сид с ленивой грацией пересёк разделяющее их пространство и остановился в нескольких шагах от молодой жены.
        - Вы подходите к делу слишком прямолинейно. Могли бы, например, сначала поинтересоваться моим самочувствием после долгого путешествия, проделанного в вашу честь? - с иронией усмехнулся он.
        - Прошу нижайше простить меня, сударь, - усмехнулась в ответ Каролина. - Но меня куда больше интересует состояние собственного здоровья после путешествия, проделанного в вашу честь.
        - Мне никогда не нравилось заставлять других платить за мои ошибки. А то, что это приходится делать вам, неприятно вдвойне.
        Каролина испуганно шарахнулась, когда муж склонился, словно намереваясь встать перед ней на колени. Но в следующий момент она поняла, что он размыкает цепи на её ногах.
        - Что вы делаете? - изумлённо моргнула она.
        - Освобождаю вас.
        - Но это опасно!
        - Это было вынужденной мерой в моё отсутствие. Теперь я рядом.
        - В прошлый раз вы тоже были рядом, - ворчливо напомнила Каролина. - Не слишком-то это помогло. Кандалы мне внушают уверенность в себе. Будьте любезны вернуть их на место.
        Глянув на неё исподлобья невероятно синими глазами, герцог рассмеялся:
        - В другой раз, моя дорогая. Я все-таки рискну посоперничать в твердости и верности с металлом, в чьи объятия вы столь упорно стремитесь, убегая прочь от моих. Что же касается вашего упрёка? Да, я виновен. Виновен в том, что не поверил вам с самого начала. Счёл ваш рассказ следствием нервного потрясения, плодом богатого воображения. Но теперь я знаю, что вы были правы. И больше не позволю случиться плохому. Наверху нас ждёт человек, который, бог даст, поможет нам разрешить нашу проблему.
        Рука Сида зависла в воздухе в пригласительном жесте.
        Каролина в сомнениях косилась на неё, не рискуя принять приглашение.
        - Вы же не всерьёз собираетесь остаток жизни провести в подвале моего особняка? - с обманчивой мягкостью в голосе вопросил Сид.
        Спорный вопрос. Каролина определённо не хотела бы этого.
        А вот насчёт намерений? Покажет время.
        Глава 17. У края
        Сид осторожно коснулся багрового следа, оставшегося на запястьях Каролины после кандалов. Воспалённый рубец уродовал белую девичью кожу словно ожог. Даже от осторожного, почти невесомого касания саднило.
        Каролина моргнула, стараясь поскорее прогнать слёзы, навернувшиеся не столько от боли, сколько от неуместной жалости к себе. Меньше всего ей хотелось демонстрировать слабость. Тем более - Сиду.
        Наверное, любой другой мужчина на его месте спросил бы: «Больно?».
        Но Сид этого не сделал. И без того знал - да, больно. Пустые вопросы были не в его характере. И выражать сочувствие ласковыми словами тоже не умел. Его чувства выражались лишь действием.
        - Пройдёт, - сказала Каролина, пытаясь отнять руку. - Раны затянутся.
        - Могут остаться шрамы, - хмурясь, напомнил он.
        - Что ж сделаешь? Такова жизнь.
        - Грустно слышать об этом от вас, Каролина. Наверное, я сейчас кажусь вам бессердечным чудовищем?
        Каролина вздрогнула, когда горячие ладони мужа сжали её плечи. Прикосновения одновременно и раздражали, и вливали в истощённое тело силу.
        - Оставьте! - отшатнулась она. - Разве вам не противно прикасаться ко мне?
        - О чём вы?
        - Думаете, я не вижу, как вы на меня смотрите? Я не виню вас. Я понимаю.
        Сид со звериной стремительностью прижал её к себе крепко, но осторожно.
        - Нет, Каролина, не понимаете. Но я хочу, чтобы поняли. Не ради меня - ради себя самой. Мне больно глядеть на вас, прикасаться к вам, говорить - всё это правда. Но правда так же и в том, что причина тому не отвращение, как вы, видимо, себе вообразили, а осознание того, что в том, что случилось с вами, моя вина. Каждый раз, стоит мне взглянуть на вас, эта вина отражается, точно в зеркале, в полный рост. И это невыносимо. Мне не будет покоя, пока мы всё не исправим.
        - Вы не допускаете мысли, что исправить всё уже может быть невозможно?
        - Эту тварь мы вытащим из вас на свет божий. Даю вам слово.
        - С этой тварью всё понятно. А что будет с другой?
        Прочитав недоумение в синих глазах Каролина охотно пояснила:
        - Я говорю в Флёр Кадэр.
        Лицо Сида вновь превратилось в нечитаемую маску.
        - Она заплатит за то, что сделала.
        - Хотелось бы подробностей. Вы готовы убить свою любовницу, милорд? - с насмешливым недоверием протянула Каролина.
        - Свою бывшую любовницу, - поправил Сид.
        Каролина строптиво пожала плечами.
        - Свою бывшую любовницу.
        - Её участь решит суд.
        - Значит, ответ на мой вопрос - нет?
        Почему каждый раз, когда Каролине начинало казаться, что маска вот-вот соскользнёт с лица Сида и она увидит, наконец, что-то живое и настоящее, он мгновенно опускал эмоциональное забрало и вновь являл сарказм и демонстративную самоуверенность?
        - Ты этого хочешь? Смерти Флёр?
        - Да! Хотя, - передёрнула она плечом. - Не уверена, что так уж сильно жажду именно её смерти. Она должна заплатить тем, что заслужила - позором. А ещё я должна быть уверена, что эта змея никогда больше не отравит мне жизнь своим ядом.
        - Справедливо и оправдано. Мы разберёмся с Кадэр. Но сначала решим нашу главную проблему.
        - Поддерживаю.
        Особняк Кайлов поражал габаритами и роскошью. Он был даже больше, чем жилище в столице. Без проводника Каролина в нём попросту бы потерялась.
        Почти на каждом углу, с каждой стены взирал какой-нибудь доблестный предок.
        В комнате Каролину дожидалась ванна с горячей водой и взбитой пеной. Удивительно, до какой степени такие маленькие радости жизни, как горячая вода, чистое платье, вкусная еда способны влиять на нас? Повысить настроение?
        Пока тело отмокает в воде, льдинки в сердце её таят.
        Пока камеристка помогала завершить туалет, Каролина раздумывала о будущем. Если всё пройдёт по плану и ей удастся избавиться от своей одержимости, что она станет делать?
        «В первую очередь выйду на свежий воздух и буду гулять столько, сколько захочу», - пообещала себе Каролина.
        Она до смерти устала сидеть в четырёх стенах.
        - Вы готовы, сударыня?
        - Готова к чему, сударь?
        - С вами желает поговорить один человек, - проинформировал Сид. - Я возлагаю на него и его методы самые большие свои надежды. Мне рекомендовали его как профессионала в своём деле.
        - Могу я поинтересоваться, в каком же деле он профессионал?
        - В экзорцизме.
        - Экзорцизм? А что это такое?
        - Изгнание духов из одержимых.
        -Я готова с ним встретиться.
        - Чему вы улыбаетесь, Каролина?
        - Солнцу, милорд. Давно его не видела, вот и радуюсь.
        - Счастлив вновь видеть улыбку на твоём лице.
        Вслед за мужем Каролина вошла в комнату, где в глубоком кресле их дожидался высокий и худой человек.
        С первого взгляда возраст его определить оказалось сложно. Всё, что можно сказать, так это то, что молодость свою он оставил позади, но ему равно можно было дать как сорок, так и шестьдесят лет. Поджарое тело, сухое и мускулистое. Такое же лицо со словно бы дублённой кожей. Прожитые невзгоды не побрезговали расписаться на нём морщинами, но они удивительным образом шли ему.
        Лицо, по контрасту с белыми, коротко состриженными волосами казалось загорелым, почти красным. А глаза выглядели удивительно светлыми. Взгляд - прямой и открытый.
        При появлении Каролины мужчина с легкостью, свойственной юности поднялся.
        - Добрый день, леди Кайл, - приветствовали он её.
        - Добрый день, - улыбнулась она в ответ.
        Экзорцист ей понравился. Он словно излучал тепло. Светился внутренним светом, какой издаёт золото или янтарь. Она вдруг поняла, что снова начинает верить в благополучный исход. Что утешения Сида не пустые слова.
        - Ваш муж рассказал о несчастии, случившемся с вами, - начал экзорцист без лишних вступительных слов, переходя сразу к сути дела. - Вы действительно считаете себя одержимой?
        - Не знаю, какой я себя считаю, - развела руками Каролина. - Знаю только что моё тело больше не храм моей души. Оно осквернено.
        - Разрешите взглянуть?
        Каролина отступила на шаг, не в силах сдержать нервного смешка:
        - На что?
        - Не беспокойтесь, я просто посмотрю в ваши глаза. Большего не потребуется.
        - О, в глаза мне вы можете глядеть бесконечно долго. Как минимум до заката.
        Сделав вид, что не заметил сарказма в голосе Каролины экзорцист приблизился.
        - Должна предупредить, что тварь, которая сидит во мне, она опасна. И хотя до сих пор проявляла себя лишь по ночам нет никакой гарантии что не изменит своим привычкам.
        - Не беспокойтесь. Я знаю, что делаю, - заверил он её.
        Мужчина остановился в нескольких шагах от Каролины и глядя ей в глаза что-то замычал, не разжимая губ. То ли мелодию какую, то ли ещё что, сразу не разберёшь.
        Он звучал (или мычал?) всё громче и громче. Потом вдруг поднял руки. В них было что-то похожее на колокольчики. Тихонько звякнул один металлический купол о другой.
        Со стороны Каролины ничего не изменилось. Она не почувствовала ничего. Никаких изменений. Но всё-таки что-то, наверное, произошло. Потому что Сид вдруг дёрнулся и резко шагнул вперёд.
        - Всё в порядке, - сделал отстраняющий жест экзорцист. - Она всё ещё она и контролирует ситуацию. Тварь всего лишь показалась. До восхода солнца она себя проявить не может. Но я убедился, что, вопреки моим ожиданиям, ваш случай подлинный, а не самообман.
        - Сможете помочь? - напряжённым голосом вопросил Сид.
        - Могу попытаться. Ни один врач, делая операцию, не скажет вам с гарантией об её исходе. Лишь о возможным рисках и ожидаемых результатах. А теперь, - повернулся экзорцист к Сиду. - Не могли бы вы оставить нас наедине?
        По лицу Сида скользнуло выражение недовольства.
        Он вопросительно взглянул на Каролину. Она согласно кивнула. Сид вышел.
        - Моё имя Ашэр, - представился экзорцист. - Ашэр Саоми.
        - Очень приятно, Ашэр. Что вы хотели со мной обсудить?
        Ашэр продолжал внимательно, спокойно разглядывать Каролину, словно взвешивая про себя, перепроверяя что-то.
        - Присядем? - любезно предложила она.
        - Если вам так будет удобнее, - согласился мужчина.
        - Хотите что-нибудь выпить?
        - Не беспокойтесь. Я успел и поесть, и выпить чаю, и даже отдохнуть. К тому же у нас не так много времени. Солнечный свет нейтрализует то, что берёт над вами вверх вместе с закатом солнца. А день имеет тенденцию неумолимо клониться к закату.
        - Увы! В последнее время я сумела прочувствовать это с особенной остротой.
        - Не стану скрывать от вас правды, - продолжил Ашэр. - Ведь перед тем, как принять решения, нужно взвесить все «за» и «против». А в вашем случае, девочка, это очень существенные «за» и «против». Можно сказать, вопрос жизни и смерти.
        Она выжидающе смотрела на него, готовясь спокойно принять всё, чтобы экзорцист не сказал.
        - Если мы сделаем попытку выгнать эту бестию и преуспеем, что вовсе не факт, у неё уже не будет смысла щадить вашу жизнь. Вы понимаете, о чём я говорю? - осторожно спросил Ашэр.
        - О том, что шансы невелики? Я это знаю. Уже успела смириться. Но что-то в любом случае лучше, чем ничего. Сделайте, что сможете. А если не получится, вашей вины в моей смерти не будет.
        - Необязательно изгонять эту тварь. Можно попытаться нейтрализовать.
        - Как?
        - Запечатать.
        - Признаться, звучит весьма странно. Так и представляется комната, запертая под большим замком
        - Аллегория весьма точная.
        - Но разве существую замки, которые нельзя было бы вскрыть? Или, в крайнем случае, сорвать с петель?
        - Таких гарантий, конечно, нет. Но с любым паразитом можно попытаться договориться. Компромисс - вещь разумная. А жизнь, особенно в вашем возрасте и положении, слишком сладка чтобы ею рисковать. Тварь хочет убивать, вы - нет. Нужно найти баланс, соблюдающий интересы обоих сторон.
        - Вы можете позволить ей убивать, скажем, только… определённого сорта людей.
        Каролина в упор смотрела на экзорциста. Грудь её в волнении высоко вздымалась. С трудом удавалось переводить дыхание.
        - Нет. Никаких компромиссов! - отрезала она. - Никакого баланса. Никаких следок с дьяволом. Меня удовлетворит только одно - пусть проваливается в ад!
        - Вы не понимаете…
        - Это вы не понимаете. Вы не видели, что делает эта кровожадная мерзость. С какой легкостью она убивает. Сделка с чёрным гнилым туманом? Вам самому-то не смешно? До тех пор, пока это нечто во мне, я не смогу спокойно ни есть, ни спать. Вчера я убила неизвестных мне людей. И из меня словно вырвали огромный клок души. Но где гарантия, что завтра эта шутка смеха ради не заставит меня вырвать глотку вам, например? Моим слугам? Моим близким - матери, брату, сестре или мужу?
        - То, через что вам простоит, настоящая агония. Очистительное пламя.
        - Если придётся живьём взойти на костёр, я так и сделаю. Не оставлю скверне, поразившей меня, ни малейшего шанса. С вами или без вас, но я добьюсь своего.
        Сухих губ Ашэра коснулась лёгкая улыбка.
        - Ну вы и штучка, леди Кайл. С виду такая медовая куколка, а внутри - настоящий кремень. Что тут скажешь? Вы мужественная женщина.
        - Мужество здесь не при чём. Я не желаю зависеть от собственной тени. Вот и всё.
        - Это ваше последнее слово?
        - Да.
        - Вы точно понимаете на что подписываетесь? Будет больно.
        Каролина кивнула с горько усмешкой:
        - Когда эта тварь вошла в меня, поверьте, мои ощущения тоже были далеки от удовольствия. Хуже быть уже не может. А свобода всего достаётся дорогой ценой.
        Ашэр склонил голову, то ли в знак согласия, то ли в знак смирения.
        - Мне нужно подготовиться к ритуалу. На вашем месте я бы поговорил с близкими.
        Ашэр вышел.
        Каролина обессиленно упала в кресло. Остатки сил, словно вода в песок, уходили на то, чтобы выглядеть храброй.
        На самом деле Каролине было так мучительно страшно, что этого не передать словами.
        Где черпать силы обречённому? Зачумлённому? Приговорённому к смертной казни? В смирении?
        А что такое смирение? Когда понимаешь, что сделать что-либо, поменять уже не в состоянии, что не контролируешь ситуацию, только и остаётся - нет, не сдаться! - просто держаться на поверхности в надежде, что тебя в итоге всё же выбросит на берег. В глубине души понимаешь, что берега может и не быть. Принимаешь это.
        «Тебе необязательно обрекать нас обоих на гибель, - проскрежетало шипящим голосом злая тень. - Ашэр говорил правду -мы можем договориться. Всё, что следует сделать - не сопротивляться. Я наделю тебя силой и мощью, о которой другие смертные могут только мечтать. Вечная молодость, вечная жизнь, сверхвозможности - ты можешь получить всё, лишь согласившись на наш симбиоз.
        То, за что ты цепляешься это лишь пыль. Все твои принципы - иллюзия. Твои страхи смешны. Человеческая жизнь не имеет цены. Люди умирали, умирают, будут умирать. Лишь те, кто умеют извлечь пользу из чужой смерти становятся богами.
        Прими меня и, вместо того, чтобы насиловать, я поведу тебя.
        Мне нужна людская кровь. Это обязательное условие. Но ты сама сможешь выбирать жертву. Всегда отыщется убийца, вор, насильник, отравительница или детоубийца недостойный жить. Отдай их мне. А я в награду подарю тебе все дары ночи.
        За право получить то, что я предлагаю тебе, многие полжизни посвящают изучению тайным знаниям, готовы отдать душу и принести в жертву собственных детей.
        Могущество! Вечная молодость! Вечная жизнь! Доступ к тому, что здесь называют ясновидением. Ты сможешь читать мысли, предвидеть возможные события, знать, что у человека на сердце. Я могу наделить тебя неотразимой обольстительностью. Никто не сможет устоять перед твоим прикосновением, несущей с собой неодолимое искушение.
        Приняв меня, ты ничего не потеряешь, но приобретёшь целый мир.
        Прими меня. Впусти меня. Ты никогда не будешь одинокой! Я укрою тебя прозрачным, невидимым для всех пологом, и никто из живущих не сможет причинить тебе вред.
        У тебя не будет слуги более верного, чем я.
        У тебя не будет друга более нежного, чем я.
        Скажи: «Да», Каролина! Просто. Скажи. «Да».
        Не нужен бессмысленный бой. Ты ведь уже знаешь правду? Любая жизнь ограничена смертью. Я же предлагаю тебе торжество над двумя самыми страшными монстрами человеческой жизни: над старостью с её уродством и бессилием, и над смерти, с её бесконечной тьмой.
        Скажи «да», Каролина. Прими меня. Идем со мной. Прими мой подарок. Переплавь слабость и бессилие в могущество и власть. Восторжествуй вместо того, чтобы принять поражение. К чему страдать, когда можно наслаждаться?
        Попробуешь сражаться со мной и умрёшь в нечистотах, изломанная как кукла.
        Примешь - станешь богиней.
        Разве выбор не очевиден?
        Тебе даже не обязательно ставить в известность твоих жалких пособников. Этого паяца-экзорциста, которому, может быть, когда-то и удалось изгнать парочку мелких бесов, но со мной-то ему точно не справиться.
        Мы разыграем для смертных спектакль. Они уверуют в мой уход. Для них наш сговор останется тайной.
        Сиду, готов поклясться, ты будешь нравиться больше прежнего».
        Каролина подошла к окну. Раскрыла его створки настежь, впуская в комнату неистовый ветер, задувающий с юго-востока. Ледяной, порывистый, перенасыщенный влагой, он принялся рвать волосы, разметал занавески.
        «Заманчивое предложение», - ответила Каролина Тьме, говорящей с ней свистящим змеиным шёпотом.
        «А я о чём?».
        «Могущество. Колдовские возможности. Вечная молодость. Обольстительность. Богатство»
        «Само собой!».
        «А в обмен я должна буду тебе всего лишь самую малость? Потерять себя».
        Глава 18. Ритуал
        Каролина чувствовала себя так, будто внутри неё находилась бомба, готовая рвануть в любую секунду. Всё, что слышала она слышит и захвативший её тело демон. Хуже того, демон слышал даже то, что оставалось скрытым от всех остальных -её мысли.
        - Тебе не холодно?
        Услышав голос Сида она вся подобралась, словно кошка, приготовившаяся сбежать.
        Она не готова говорить сейчас с ним. По целому ряду причин, первая из которых - они не одни.
        - Я впустила в комнату слишком много ветра, да? Хотелось вдохнуть свежего воздуха. Почувствовать вкус весны.
        Сид приблизился. Он словно ловил её взгляд, но Каролина уклонялась, пряча глаза.
        Сейчас ей нужно быть одной. Контакты даже с самыми близкими людьми рискованны. Особенно - с близкими.
        - Когда стоишь на таком ветру, кажется, что весна никогда не придёт, - вздохнула Каролина, отворачиваясь от мужа и устремляя взгляд в белый туман взметнувшейся метели.
        - Это обманчиво, - возразил Сид. - На самом деле весна близка. Я чувствую её дыхание.
        Каролина почувствовала, как Сид осторожно обнимает её за плечи.
        - Ты любишь цветы? - неожиданно спросил он.
        - Разве существует женщина, не любящая цветы?
        - Вон то дерево, видишь? Это мимоза. Его посадила ещё моя мать. Когда она зацветает, это необыкновенно, невероятно красиво. Она зацветёт совсем скоро. И я хочу целовать твои губы под её нежными цветущими плетями.
        Он приподнял пальцами её подбородок, заглядывая через глаза прямо в душу.
        - Я запрещаю тебе сдаваться. Не смей этого делать. Борись до последнего.
        - Думаешь, я сама не хочу жить? Хочу. Ещё как. Но что, если остаться в живых мне будет сложнее, чем уйти?
        Сид зарылся лицом в мягкое облако её волос.
        Каролине казалось, безмолвно он пытается перелить в неё частичку собственной силы. Это короткое, слишком крепкое, порывистое объятие показалось искреннее всех искусных поцелуев и изысканных ласк, что он дарил ей раньше.
        Подняв голову она с наслаждением ощутила прикосновение его узких длинных пальцев к своей щеке.
        В синих глазах горело пламя боли.
        - Прости меня. Я хотел спасти тебя. Удержать солнечный лучик в ладони, сохранить, защитить. А всё вот оно как обернулось? Но это ведь ещё не конец? Обещаешь не сдаваться так долго, как только сможешь?
        - Обещаю, - кивнула она.
        Робко, будто бы в первый раз, их губы соприкоснулись. Поцелуй был солёным, со вкусом слёз, хотя ни он, ни она не плакали.
        - Мне снова нужно будет спуститься в подвал? - тоскливо спросила Каролина.
        Сид, сжав челюсть, кивнул.
        - Закат близок, - вздохнула она, роняя голову ему на плечо. - Уже пора?
        Этот несгибаемый, сильный человек чувствовал себя беспомощным, наверное, впервые в жизни? Сейчас от него совершенно ничего не зависело. Ни мужество, ни шальная храбрость, ни богатство - не поможет ничего.
        Ему оставалось сидеть и ждать. Совсем как простому смертному. Наверное, бог все-таки есть. Любого заставит расплатиться по счёту.
        - Ашэр, мы готовы, - окликнул Сид, как только они с Каролиной перешагнули ненавистный порог темницы.
        - Леди Кайл? Прошу вас.
        Ашэр кивнул на большую деревянную столешницу.
        Каролина не могла глядеть на неё без ужаса. Причиной тому были ставшие уже привычными.
        Со вздохом пришлось лечь на это ложе, беспрекословно позволив заковать себя.
        Каролина со страхом оглядывала вязь непонятных символов, симметрично разбросанных по помещению - по потолку, полу, стенам. Отовсюду смотрела пятилучевая звезда. Внутри неё будто светились непонятные письмена. Вокруг такое количество свечей, что комната казалось залитой огнём.
        Помимо металлических кандалов тело Каролины оплели кожаными ремнями. Она чувствовала себя то ли бабочкой в паучьей паутине, то ли гусеницей в коконе - ближе к финалу станет яснее.
        Проверив ещё раз путы на крепость, Ашэр отошёл ко второй столешнице, где лежали предметы, заставившие Каролину нервничать ещё сильнее. Они напоминали длинные тонкие иглы.
        Бросив беспомощный, испуганный взгляд на мужа, она простонала:
        - Ты не уйдёшь? - испуганно, как маленькая девочка.
        - Ни за что. Будь спокойна. Не найдётся в мире сила, способная заставить меня покинуть тебя сейчас.
        Взяв её заледеневшую ладошку Сид сжал ей в своей руке.
        - Что это такое? - уже совсем другим голосом обратился он к Ашэру.
        - Якашур. Священные Иглы. Сделаны из священной стали ещё древними народами. Оружие, которого боятся все духи, без исключения. С их помощью вот уже более тысячи лет нам удаётся освобождать людей из-под ига нечисти. С божьей помощью справимся и на этот раз.
        Сид с сомнением посмотрел на тонкую сталь, вблизи больше напоминавшей не столько иглу, столько тонкий длинный стилет, огранённый костью и испещрённый очередными древними письменами.
        - Вы уверены в том, что собираетесь делать? Если получится так, что ты играешь с древней магией, которой не понимаешь, никто из нас живым отсюда не выйдет, - холодно закончил он.
        Каролина подумала о странном контрасте. Голос подобен льда, а рука как огонь.
        - Человек состоит из двух начал, - невозмутимо отозвался Ашэр, продолжая готовиться к ритуалу. - Белковой оболочки и энергетической начинки. Тот самый вечный двигатель, что заставляет кровь циркулировать по венам, а мышцы сокращаться. Источник энергии находится в нашем мозге, как в резервуаре. Оттуда она, подобно свету, распределяется по каналам во всём теле. Сейчас по этим каналам вместо одной ниточки протянуты две. И вторую, тёмную, мы перекроем при помощи Якашура.
        - Это больно? - испуганно выдохнула Каролина.
        - Не больнее того, что человек способен вынести. Но я могу понять, как это больно для вас обоих - очень! Видеть любимого человека в таких мучениях. Мы можем остановиться…
        - Нет! Хватит уже бесконечно говорить об этом!
        Голос Каролина почти срывался на фальцет.
        Потом что мужество грозило изменить, искушение уступить Тени достигло пика.
        Стоило только подумать, как эти чертовы древние иглы войдут в её тело, и она готова была согласиться на всё, что угодно, лишь бы избежать этого!
        Однако, пока всё-таки отчего-то не соглашалась.
        Ашэр подошёл к Каролина и улыбнулся ей почти нежно:
        - Когда мы закончим, твои объятия ни для кого уже не будут опасны. Думай об этом. Старайся в этом черпать силу.
        Каролина судорожно кивнула.
        Если бы можно было уснуть, впасть в беспамятство, улететь отсюда и вернуться лишь тогда, когда всё будет кончено!
        Она зажмурилась, не желая видеть острую иглу в руках экзорциста.
        Но отключить чувствительность тела было не в её власти. Почувствовав, как иглы входят, одна за другой, сначала в правую, потом - в левую руку, Каролина закричала.
        Острая поначалу, боль сделалась глуше, но продолжала терзать.
        Крик замер на губах. Каролина подняла голову и почти с ненавистью поглядела на мучителя. Она пыталась думать о нём, как о докторе, но могла думать о нём лишь как о палаче.
        Третья игла вошла в область рядом с солнечным сплетением и на этот раз боль была тягучей и вязкой. И куда более глухой. Каролина уже даже и не пыталась сдержать рвущийся наружу крик.
        - Вы уверены, что без этого никак не обойтись? - зарычал Сид, напоминая в этот момент огромного и опасного пса на коротком поводке.
        - Если бы можно было иначе, неужели я стал бы действовать так? - раздражённо огрызнулся экзорцист. - Или вы полагаете, мне доставляет это удовольствие?!
        - Продолжайте, - глухим голосом приказал герцог.
        Иглы выстраивались в подобие общего рисунка.
        Казалось, боль должна утихнуть в какой-то момент, её уже невозможно чувствовать. Но Каролина чувствовала. А боль - нарастала.
        Последняя игла вошла в тонкую шею. После чего Каролина не могла даже кричать. Слёзы сделались безмолвными.
        А потом полились слова заклинания. Или молитвы - разве сквозь боль разберёшь? Голос экзорциста, поначалу тихий и протяжный, нарастал, пока не зазвучал, словно набат, вибрируя в каждой клеточке тела.
        Это ощущалось так, будто в области солнечного сплетения собиралась большая, густая, вязкая чёрная лужа. Каролина физически ощущала её. Голос Ашэра тянул к себе чёрную кляксу, как магнит притягивает к себе железо.
        Та не собиралась просто так сдаваться и до этого круглая, как шар, лужа обросла колючками и присосками, цепляясь, стараясь удержаться.
        Каролину начала колотить дрожь. Поначалу мелкая, она усиливалась с каждой секундой. Нарастала, подобно кому сходящей сели. Боль сделалась нестерпимой. Она окутывала Каролину коконом, отрезая от всего мира. Её колотило так, что ремни уже не в состоянии были удерживать выламывающееся в судороге тело.
        Каролина слышала собственный крик и не осознавала, что этот животный вопль гибнущего животного принадлежит ей.
        Слышала голос Сида, но уже не в состоянии была понять ни к кому он обращён, ни что говорит.
        Весь мир обратился болью. Болью, на дне которой рычало чёрное нечто, угрожающе и низко:
        «Как смеешь ты сопротивляться мне, букашка? Я даю тебе несколько секунд на то, чтобы передумать, а после этого превращу твоё тело в один мешок из перемолотых костей, в бурдюк с кровью. Время пошло».
        - Что с ней?! Что с ней такое?! - наконец удалось разобрать что говорит Сид.
        - Не знаю, милорд! Такого в моей практике прежде не было!
        - Но ты ведь справишься?! Ты же обещал…
        - Не всё во власти людской, милорд. Она теперь во власти божьей…
        - Во власти божьей?! Что-то непохоже! Каролина! Каролина, ты слышишь меня, милая моя девочка? Верните её! Прекратите этот ритуал. Немедленно. Он её убивает.
        - Я предупреждал о рисках…
        - Но ты не говорил о том, что это может её убить!
        - Если я остановлю ритуал, изгнать беса будет уже не получится. Она останется одержимой.
        - Зато будет жива!
        «Время на раздумье вышло. Что скажешь, моя дорогая госпожа?», - насмешливо шипела дрянь, по всей видимости решив, что последнее слово остаётся за ним.
        «Прости, Сид. Я не могу позволить этой твари владеть мной. После всего, через что я прошла, я не сдамся. Изыди, тварь!», - прорычала она.
        И в следующую же секунду поняла, что попала в Ад.
        Или ад попал в неё.
        В мире не осталось ничего, кроме разрывающей, уничтожающей боли. Утопая в ней, Каролина вдруг ощутила, что её удерживают твёрдой рукой, прижимая к полу. Горячее прикосновение руки к руке было для неё в тот момент тем же самым, что нащупать дно ногой для утопающего.
        Открыв глаза, она поняла, что лежит на спине, на полу. И что это Сид удерживает её.
        - Каролина? - в синих глазах сверкнула безумная радость. - Очнулась?.. Нет! Не закрывай глаза! Не закрывай глаза, слышишь?! Смотри на меня. Оставайся со мной. Не засыпай.
        Словно вторым голосом ему вторил Ашэр, продолжая нараспев читать свои молитвы.
        А потом это случилось. По иглам, торчащим из её тела словно ёж, заструился сначала чёрный туман, а потом начала капать чёрная вода.
        Сделалось так легко - легко несмотря на боль, на полное изнеможение, на всё, только что пережитое.
        Каролина поняла, что освободилась. И только тут позволила себе безвольно обмякнуть в обнимающих её руках мужа.
        На несколько коротких секунд она была почти счастлива от возможности поверить, что всё закончилось, осталось позади. Но на самом деле (и в этом Каролине пришлось очень скоро убедиться) выиграно оказалось лишь сражение, но не битва.
        Тьма сгустилась всё в тот же чёрный смерч и принялась вращаться, набирая обороты, всё быстрее и быстрее.
        Речитатив Ашэра зазвучал всё громче и громче. Он словно вкладывал всю свою веру, всю свою силу в голос. Будто отозвавшись на этот голос знаки, заранее расписанные по комнате, засветились. В закрытой камере поднялся ветер, источником которого могла быть только магия.
        Чёрный смерч пытался вырваться от силы, затягивающей его на середину комнаты, в круг с самой большой звездой.
        То, что случилось дальше…
        Каролина потом не была уверена, что это не было бредом или результатом больного воображения. Хотя, если уж на то пошло, откровенным бредом всё было с самого начала.
        Земля дрожала под ногами, расступаясь, разъезжаясь в стороны. По полу бежали длинные трещины, пока не образовался глубокий разлом, похожий на пропасть.
        Ветер, наполнивший пространство, превратился в истошный, тонкий свист, зловещий и сердитый. От шума и грохота ломило не только уши, но даже зубы.
        Закрыв глаза, Каролина, словно страус, спрятала лицо на груди у Сида, не желая больше ни в чём участвовать. Отчаянно боясь того, что отступивший ужас может вернуться.
        Будто пытаясь вырваться от невидимых пут чёрный смерч старательно изгибался. Пытаясь склониться то вправо, то влево он словно натыкался на невидимое, осязаемое препятствие и вновь рассерженно кружился, пока не попал в пространство между знаками на потолке и на полу.
        Очередная ползущая по вымощенному полу трещина стремительно расширилась, расступаясь, поглощая Тьму без остатка. В тот же момент земля сомкнулась и успокоилась, будто только что не вставала на дыбы, как готовая понести лошадь.
        Ветер стих.
        Воцарилась тишина.
        - Это всё? - шепотом спросила Каролина, боясь говорить в полный голос из страха нарушить шаткое равновесие, качнуть весы не в ту сторону.
        Если всё вернётся, повторится сначала, она точно не выдержит.
        - Нужно уходить, - так же шепотом ответил Ашэр.
        Сид подхватил Каролину на руки и поспешил покинуть комнату. Ашэр не отставал от них.
        Захлопнув дверь, он заново принялся тянуть свой речитатив.
        Потом дверь попросту исчезла, будто её никогда и не было!
        - Этого недостаточно, - погружённый в себя, пробормотал Ашэр. - Всё ещё недостаточно.
        - Я прикажу замуровать вход в этот коридор, - постарался успокоить его Сид.
        - Так будет надёжнее, - согласился экзорцист.
        Выбравшись из подвала все обнаружили - на дворе глубокая ночь.
        Ашэра штормило от усталости. Под глазами у него залегли даже не тени - синяки. Каролина тоже вряд ли выглядела лучше.
        Только когда они вошли в спальню, Каролина обратила внимание на то, что игл в её теле не осталось, но как не старалась не могла вспомнить, когда избавилась от них. В памяти вставал лишь чёрный дым - и всё.
        - Может быть, для безопасности, на меня всё же следует одеть наручники? Вдруг я всё ещё опасна? - с сомнением протянула она.
        - Ты чувствуешь что-то, что тебя заставляет сомневаться? - бросил на неё Сид озабоченный взгляд.
        Прислушавшись к себе, Каролина пожала плечами. Насколько она могла судить, всё было кончено. Сердце подсказывало - всё позади. И от одной мысли об этом становилось настолько хорошо, что делалось страшно - страшно ошибиться.
        - В последнее время я разучилась быть счастливой. Мне всюду мерещатся неприятности.
        - Тс-с! - приложил палец Сид к губам Каролины.
        Его руки скользнули по её волосам, гладя, словно пушистую кошку.
        - Хочешь чего-нибудь? Может быть, голода? Желаешь принять ванну?
        - Ванну? Отличная идея, - не слишком уверенно подхватила Каролина.
        - Решено. Идём в ванну.
        Ванная в комнате Сида была роскошной. Всё вокруг выложено дорогим мраморным кафелем, сверкало и сияло от обилия позолоты.
        - Наверное, в королевской умывальне и то всё не так богато.
        К Каролине ещё не полностью вернулась полнота чувств. Поэтому восхищалась она вполсилы.
        Стоило провернуть круглый золотистый ободок и в белое нутро ванной хлестанул поток восхитительно тёплой воды.
        Спустя меньше, чем четверть часа Каролина с восхищением и блаженством в неё погрузилась.
        Порой бесконечной кажется боль, порой -блаженство. Но всё преходяще в этой жизни. И чаще всего это к лучшему.
        - Не хочешь подвинуться?
        Катрин покачала головой:
        - Ни в малейшей степени. Мне и так хорошо.
        - Потому что пока тебе не с чем сравнить. Чтобы ты не делал, в компании это всегда делать лучше, чем в одиночестве.
        - Ну уж нет, - фыркнула Каролина, сдувая пену. - Я нуждаюсь в покое и комфорте. А пока я тут одна, мне как раз очень спокойно и… нет, ну что ты делаешь?! - притворно возмутилась Каролина, увидев, как Сид срывает с себя одежду.
        - Намереваюсь получить свою долю комфорта и уюта. Подвинься.
        - Нет.
        - Ты забыла простое правило, дорогая моя маленькая жёнушка.
        - Это какое же?
        - Прав тот, кто сильнее.
        - Ах, ты так?! - возмутилась Каролина. - Тогда получай!
        Она с силой опустила руки в воду, поднимая фонтан мыльных водяных брызг, обдавая ими Сида с головы до ног. Влага маленькими капельками осела в чёрных волосах, слепила длинные ресницы из-за чего они стали похожи на острые длинные стрелы, без промаха разящие в сердце.
        - Принимаю ваш вызов, леди.
        Каролина задохнулась, почувствовав прикосновение его горячий губ.
        На этот раз всё чувствовалось острее, чем раньше. Возможно, причина была в том, что совсем недавно она глядела в глаза смерти? Может быть, такую полноту чувствам придавало то, что прежде их тела всегда, так или иначе, были укрыты от взгляда и не свободны для прикосновения? Ночь, одежда, одеяло - всегда присутствовала тонкая, едва осязаемая, но разделяющая грань.
        Теперь её не было.
        Откинув голову на бортик ванной, Каролина наслаждалась ласковыми прикосновениями.
        Сид всегда был страстным на грани грубости, и ей это отчасти нравилось - прежде.
        А сейчас хотелось, чтобы всё было именно так - томительно медленно, неторопливо, нежно.
        Длинные узкие пальцы Сида ласкали грудь Каролины, небольшую, но высокую, заканчивающуюся розовыми, чувствительными сосками. На её белоснежной, как сливки, коже, они казались тёмными. В синих глазах читалось предвкушение того, что неминуемо должно было вот-вот случиться.
        Потянувшись вперёд, она обвила руками шею мужа, вынуждая его наклониться, чтобы их губы могли коснуться друг друга ещё раз.
        И ещё. И снова.
        Влажные губы. Влажная кожа.
        Ощущение были такими, будто Каролину со всех сторон завернули в шёлк. Вместо ожидаемой страсти её окутало волной нежности.
        Но их взаимные ласки делались горячее и требовательнее. Руки уже не скользили по телу, а жадно вжимались в неё. По венам словно бежала уже не кровь, а пробуждающаяся страсть.
        Дрожа от страсти, Каролина касалась ладонями мужа. Пальцы двигались вдоль его ключицы, спины, ягодиц, плотнее прижимая его тело к своему.
        Каролина попробовала его кожу на вкус, всасывая в себя.
        - Возьми меня, - шептала она. - Возьми сейчас. Я твоя.
        Она оплела его бёдра ногами, вынуждая войти в себя одним движением, выгибаясь в его руках, словно похотливая кошка.
        Каждое новое движение дарило наслаждение.
        Каролина отбросила прочь и стыдливость, и сдержанность. Она самозабвенно занималась любовью, отдаваясь Сиду вся, без остатка.
        - Не отпускай меня, - пробормотала она, заворачиваясь в его руки, словно в уютный плед.
        - Никогда!
        Вода и молчание укутали их успокаивающим коконом.
        Лихорадочное биение сердце потихоньку выравнивалось, но чувство единения и покоя, умиротворения и счастья, которое испытываешь после долгого пути вернувшись домой, не покидало.
        Всё было хорошо.
        Глава 19. Когда любовь хуже ненависти
        На самом деле утро выдалось пасмурным, а у Катрин создавалось впечатление что всё вокруг залито солнцем. Казалась уютной хмурая вязь, повисшая в переполненном влагой воздухе. Огонь в очагах, поддерживающий тепло в доме, смотрелся изысканной драгоценностью. Контраст между погодой за окном и погодой в доме зачаровывал так же, как и в далёком детстве.
        Будучи маленькой девочкой, Каролина обожала смотреть на непогоду из окна, чувствуя себя в безопасности и в тепле. Ей так хотелось, чтобы всему миру было тепло и светло, как и ей. Люди представлялись открытыми, добрыми, словно книга, что только и ждёт, как чей-то любопытный взгляд скользнёт по ждущим строчкам.
        Пейзаж за окном был лаконичен. почти лишён красок. От тонких стволов к низкому небу тянулись ещё более тонкие штрихи веточек, почти ажурных, недвижно застывших в воздухе. Осевший потемневший снег окружал подножие берёз маленькой круглой полыньей лужиц, а тяжелые комки тумана были словно в беспорядке разбросанная вата поверх тающего снега.
        Иногда в статичной картине намечалась легкая динамика - взмахнув косыми крыльями с веток срывались чёрные, отощавшие за зиму, вороны.
        Кому-то всё это могло показаться безрадостным, но сердце Каролины ликовало. Природа виделась роженицей на последнем сроке. Вот-вот родится Весна, пробудит к жизни всё, что спало под снегом долгие месяцы. Поднимутся к солнцу травы, потянутся листочки, раскроются цветочные венчики, зазвенят в густой мураве подземные ключи-родники.
        На множество разных голосов зазвенит торжествующая Песнь Жизни.
        И главное - она всё это увидит, услышит, ощутит!
        И в этот раз. И в следующий. И ещё много раз! Победив смерть, она осталось собой - прежней Каролиной. Словно природа, затаилась, сжалась, перетерпела и вот готова восстать, чтобы смеяться, тянуться навстречу людям, наслаждаться жизнью.
        От осознания того, что всё могло обернуться иначе, каждая темнеющая крупинка снега, каждая обломившаяся, опавшая веточка, каждая птица были ещё дороже, ближе, понятнее.
        «Я жива! Я жива!», - дышала весна.
        И в унисон с этим билось сердце Каролины.
        Утром, после завтрака, они втроём вместе с Сидом и Силеной намеревались прогуляться по парку. Инициатива исходила от Каролины верной сданному себе обещанию как можно меньше засиживаться в четырёх стенах.
        Но в последний момент к Сиду прибежал запыхавшийся конюх и с вытянувшимся лицом доложил, что лучшая кобыла в их конюшне никак не может ожеребиться. Что оставалось делать? Каролина отпустила мужа.
        На прогулку они с Силеной отправились вдвоём. Причём надышались свежим воздухом быстрее, чем надеялись. Гулять было не слишком приятно. Снег оседал, скользил под ногой, проваливался. Обувь промокала.
        Опасаясь простуды, сёстры решили вернуться.
        Пока сестра ещё не спустилась, Каролина, успевшая переодеться первой, велела слугам принести горячего чаю.
        Дожидаясь Силену, развлекалась тем, что смотрела в окно. Скрипнувшая дверь заставила её обернуться.
        При виде вошедшего она даже растерялась от неожиданности. Питера Рэдси она рассчитывала увидеть меньше всего. И, признаться, встреча её не порадовала.
        То, что некогда она была влюблена в него, подозрения, что Питер об этом знал, ведь она и не брала на себя труда скрывать чувства, делали для Каролины эту встречу ещё более неприятной.
        - Сударь? - голос её был прохладен, так же, как и взгляд.
        - Миледи, - коротко поклонился Питер жене своего лорда.
        Если человек врывается (ну, ладно, просто входит) в комнату, значит, он намерен что-то сообщить?
        Каролина ждала, что ей скажут, но Питер стоял у двери, элегантный, бледный, загадочный и - хранил молчание.
        Пауза грозила затянуться.
        - Вы что-то хотели сообщить, сударь? - решила напомнить о себе Каролина.
        - Я посыльный к герцогу.
        - Посыльный? Принесли весть?
        - Письмо. А что касается этой встречи? Искушение увидеть вас было непреодолимым. Я хотел убедиться, что с вами всё в порядке.
        - Спасибо за заботу. Вы так добры, - с лёгкой иронией протянула Каролина.
        В памяти ещё свежа была сцена их последней встречи. То, с какой ненавистью и отвращением смотрел на неё тогда Питер. Конечно, с учетом сложившейся ситуации Каролина понимала, что не могла тогда не вызывать у него ужас. И всё же?..
        И всё же у Сида с Джорджем нашлись тогда для неё слова утешения?
        Каролина не смогла себя заставить быть более дружелюбной с мистером Рэдси. Всё, что удалось из себя выдавить - лишь дежурная любезность.
        - Счастлив видеть вас здоровой, - вздохнул Питер. - Здоровой и идущей на поправку.
        - Я тоже крайне этим довольна. Могу поинтересоваться, какого содержание письмо, что вы привезли? Откуда оно?
        - Из столицы от Его Величества. Король вызывает своего маршала ко двору.
        - Случилось нечто особенное? Или Его Величество просто соскучились по своему драгоценному герцогу?
        - Волнения в городе продолжаются. Это якобы требует безотлагательного присутствия главного маршала. Так уж случилось, он нужен безотлагательно всегда и всем. Без него никуда. Вы вышли замуж за незаменимого человека, миледи. Разве это не утомительно?
        - Мне жаль делиться вниманием мужа, но я могу понять людей, желающих, чтобы в трудную минуту такой человек, как Сид Кайл был рядом. У него есть такие замечательные, редкие для людей качества характера, как преданность и предприимчивость. Их сложно недооценить в решающий момент.
        - Вы, я вижу, тоже не устояли перед признанным обаянием прославленного сердцееда и волокиты? Стоило ли надеяться, что вы откажетесь пополнить собой длинный список млеющих от его вида дам?
        - Как вы смеете? - гневно проговорила Каролина.
        Голос звучал тихо, но, несмотря на это, звенел от гнева.
        - Я верил, что вы не такая, как все. Я думал…
        - Мне нет дела, до того что вы думали!
        - Вижу, каким бы благородным и чистым не казалось сердце женщины, на деле все вы падки лишь на деньги да лесть. Женщинам нет дела до того, что у мужчины на сердце. Вы цените нас не за душу, а за наше положение и те материальные блага, что мы способны вам дать.
        - С вашими обвинениями вы смешны и нелепы. Подите прочь, сударь.
        Опустившись в кресло и расправив пышные юбки, Каролина чинно сложила руки на коленях, демонстрируя показное спокойствие и терпение.
        Губы Питера вытянулись в ниточку, щеки побледнели от злости. Но не имея возможности возражать, он сделал единственное, что ему оставалось - откланялся.
        - Вижу, бы более, чем освоились с положением герцогини? Раньше с людьми вы говорили куда мягче, миледи.
        - Может быть потому, что раньше люди не пытались отдавать меня в жертву демонам?
        Дверь в очередной раз распахнулась. И в этот раз Каролина Силену не дождалась - перед ней стоял взволнованный мажордом.
        - Леди Кайл… там… - начал он, запинаясь.
        - Что?! - не выдержала Каролина.
        - Там…
        - Не мямли!
        - Там к вам с визитом пожаловали.
        - Кто?
        - Леди Кадэр.
        - Кто-о?! Кто ко мне пожаловал?!
        - Ну, я не уверена, что именно к вам, - нервно теребя пояс, опустив глаза в пол скороговоркой пробормотал слуга. - Леди Кадэр приехала в поместье, уверяя, что её пригласили.
        Первое, что почувствовала Каролина при подобном известии - это ярость. Да такой силы, что в глазах потемнело.
        Какая наглость!
        - Проводите гостью в кабинет. Сейчас я её встречу, - ледяным голосом распорядилась Каролина.
        Слуги переглянулись, но, если и имели что-то против, перечить не решились.
        Стоило Каролине вспомнить лицо бывшей любовницы мужа как перед глазами словно алая пелена поднималась. Ей хотелось расцарапать ненавистное лицо соперницы в кровь собственными ногтями. Хотелось отвесить ей полноценных оплеух, да так, чтобы на дебелых щеках остались красные следы. Хотелось унизить, раскатать, уничтожить!
        С трудом удалось перевести дух.
        Если она узнает, что Сид имеет к появлению этой стервы хоть малейшую причастность, их брак окажется в прошлом. И никакие слова, никакие действия с его стороны не смягчать её решения.
        Кое-как справившись с эмоциями, Каролина, как боевое судно под всеми поднятыми парусами устремилась вперёд, готовая в любой момент обрушить на противника весь скопившийся за последнее время гнев.
        Кадэр, невозмутимая и неизменно прекрасная, ожидала появление хозяев, стоя посредине комнаты. Вся, с ног до головы, в дорогих мехах и перьях.
        Сочетание того и другого Каролине сочла дурновкусием, но куртизанки обычно не отличаются наличием двух добродетелей: чувством такта и чувством меры.
        У конкретно этой ещё и чувство самосохранения почему-то атрофировалось.
        Высокая, прекрасно сложенная, Кадэр стояла, слегка склонив голову на бок. Руки в лайковых перчатках лежали одна на другой. Тело чуть покачивалось словно в такт невидимому движению воздуха. На щеках играл мягкий здоровый румянец, большие глаза мягко светились.
        Будь в комнате мужчина, он, наверное, не смог бы оторвать глаз от этого спокойного, очаровательного лица.
        Но Каролина мужчиной не была. Её нисколько не очаровывали ни взгляд, ни губы, нежные, чувственные и мягкие, словно бы нарочно созданные для поцелуев.
        Красота этой женщины была для неё личным вызовом. Солью на рану. Действовала как красная тряпка на быка.
        - Чему обязана сомнительным счастьем видеть вас под своим кровом, леди Кадэр?
        Услышав её голос, Флёр стремительно обернулась. Глаза сверкнули удивлением, испугом и гневом.
        Несколько секунд Флёр смотрела на Каролину молча. Лицо её не отражало ничего - ни ненависти, ни гнева, ни разочарования. Железный самоконтроль.
        Поняв, что ненавистная соперница первой ход делать не станет, Каролина взяла инициативу на себя:
        - Зачем вы пришли?
        Улыбка промелькнула на полных губах красавицы. Улыбка, полная превосходства.
        Промелькнула и погасла, как искра. Кадэр не двинулась с места.
        В неподвижности её фигуры было нечто решительное, непреодолимое и грозное, как в штиле перед бурей.
        - Как вы посмели прийти в мой дом? - повысила голос Каролина. - Вам не место здесь.
        - Не вам решать, - с убийственным, полным наглости, спокойствием, заявила нежданная гостья.
        Она по-прежнему не двигалась. Затянутые в перчатки руки продолжали спокойно лежать одна поверх другой.
        - Не мне решать?
        Каролина с досадой чувствовала, что её выдержка нечета выдержке Кадэр. Щеки залила краска, руки тряслись от гнева.
        - Не вам. Я пришла в дом Сида, а не ваш.
        - Что вы говорите? А разве с тех пор, как я стала его женой его дом - не мой дом?
        - Сид пригласил меня и, получив приглашение, я приняла его, - вызывающе засмеялась Кадэр. Слышите? - на бледном застывшем лице Флёр, в отличие от пылающего лица Каролины, не было ни кровинки. - Он хотел меня видеть! Живы вы или нет - мне всё равно. Я пришла к нему. И только он сам сможет выгнать меня.
        Каролина едва сдержалась, чтобы не броситься с кулаками на это чудовище в перьях. Дойди дело до открытого поединка ещё большой вопрос, за кем будет победа - Кадэр крупнее и тяжелее раза в два.
        Дать себя побить ещё, на этот раз физически, в планы Каролины не входило.
        - Вас вышвырнут вон лакеи, - угрожающе проговорила леди Кайл. - Но я милостиво дам несколько минут на то, чтобы, не доводя ситуацию до абсурда, вы успели удалиться, собрав лохмотья того, что у других называется чувством собственного достоинства.
        Кадэр качнулась вперёд, словно собираясь сделать шаг:
        - Я хочу видеть Сида, - с твёрдостью отчаяния заявила она.
        - Тут нет никого, кого ваши желания могли бы заинтересовать.
        - Я требую немедленно доложить ему о моём приезде!
        Взгляды двух женщин скрестились, словно две звенящие шпаги, разбрасывая вокруг невидимые искры.
        - Вы требуете? - выразительно приподняла брови Каролина. - Вы? Требуете? Да вы хоть понимаете, что на вашей шее практически затянули петлю? Вместо того, чтобы просить моего прощения и снисхождения, вы осмеливаетесь чего-то от меня требовать? Вы неподражаемы. Сида сейчас нет, но я непременно передам ему, что вы наносили визит. А теперь -вогн отсюда. Быстро.
        -Я никуда не уйду. Я пришла в его жизнь первой. И зная, что он желает меня видеть, я не намерена вам уступать.
        Дверь скрипнула. Увидев вернувшегося Питера, Каролина занервничала.
        - Простите, леди Кайл, - тихо заговорил он. - Я слышал несколько фраз из вашего разговора и вынужден вмешаться.
        - То, что здесь происходит, вас совершенно не касается, - заявила Кадэр.
        - Ошибаетесь. Всё происходящее как раз касается именно меня. Видите ли, лорд Кайл никогда не писал вам пригласительного письма. Сударыня, - отменно вежливым тоном вполне светского человека проговорил Питер. - Его написал я.
        Если Кадэр и была удивлена подобным поворотом, вида не показала.
        - Вы? - с презрением оглядела она его с головы до ног. - И кто же вы такой? - надменно вопросила она.
        - Персона весьма скромная, чаще всего не стоящая высочайшего внимания, - с кривой усмешкой ответил он. - Но самая маленькая змейка бывает ядовитей королевской кобры. В вашем, или, точнее, нашем случае, сударыня, это утверждение правильно.
        - Не понимаю, - тонкая изящная бровь Флёр вопросительно изогнулась.
        - Я тоже, - призналась Каролина, немало заинтригованная как заявлениями, так и поведением оруженосца мужа.
        - Не терплю, когда дорогим мне людям вредят. Вы посмели сделать именно это, - заявил Питер. - Я не намерен спускать вам этого с рук.
        - Ты?! Не намерен? - вызывающе расхохоталась Кадэр.
        В её поведение не осталось и следа напускной мягкости, оказывающей на мужчин такое магнетическое воздействие.
        - Да кто ты такой, чтобы твои намерения вообще означали хоть что-то? Забыл своё место? Охотно укажу! Оруженосец это всего лишь слуга, рангом ненамного превышающий лакея.
        - Весьма опасная привычка недооценивать как тех, так и других. Промашка может дорого стоить. То, что вы не замечаете нас не значит, что мы не примечаем каждый ваш шаг. А иногда даже готовы заставить вас заплатить по счетам.
        Вы чувствуете себя в безопасности, зная великодушный нрав моего господина? А может быть, как и я, подозреваете что не настолько он заинтересован в собственной жене, чтобы вам начинать беспокоиться за собственное благополучие? Любой другой зная о том, что вы натворили, разве не поспешил бы свернуть змее голову? Но люди вроде Сида Кайла всегда недооценивают как сильные, так и слабые стороны женского характера.
        Я же успел усвоить урок. Знаю, что как не опасен и не свиреп порою молодой лев, змеи и осы хуже. Их следует уничтожать. Уничтожать без сожаления, так же, как хороший садовник выпалывает сад от плевелов.
        - Не слишком ли много слов? - презрительно передёрнула плечами Кадэр.
        - Я хочу, чтобы меня поняли. Но не ваше понимание мне нужно. Каролина, - повернулся к ней лицом Питер, - разве вам не кажется, что то, что намерен сделать я, должен был сделать ваш любимый муж? Он непременно сделал бы это, если бы любил или хотя бы ценил так, как вы того заслуживаете?
        Каролина нахмурилась.
        Какая-то часть её была абсолютно согласна с Питером и тихонько радовалась союзнику. Вторая половина насторожилась, как кошка, чующая невидимую опасность в тёмном переходе.
        - Что вы намерены сделать? - на всякий случай решила уточнить она.
        - Убить эту шлюху.
        - - Как мелодраматично! - фыркнула Кадэр. - Это же уже просто смешно. Пока всё, что ты делаешь, это болтаешь без умолку, - усмехнулась Кадэр. - И тут маршал тебе действительно не соперник. Он человек дела.
        - И это всё, что вы хотите нам сказать? - перевёл взгляд с Каролины на Кадэр Питер.
        - Хочу вам сказать? - не сдержавшись, снова фыркнула куртизанка.
        - Вы правы. Говорить совершенно не о чем. Ваши деяния говорят лучше слов.
        - Вам с вашим пафосом только вирши со сцены читать.
        От фанатического блеска в глазах Питера Каролине сделалось не по себе.
        - Каждый должен платить за то зло, что причиняет другим. И вы заплатите. За всё.
        - Чего же вы хотите? Запереть меня? Обличить? Судить? - насмешливо тянула куртизанка пока Питер приближался к ней.
        Питер остановился в трёх шагах, загораживая собою Флёр от Каролины.
        Когда та тихо, сдавленно вскрикнула, издавая горлом неприятный булькающий звук, Каролина толком не успела понять, что случилось.
        Осторожно придерживая, Питер опустил вздрагивающее тело куртизанки на пол, на яркий ковёр с медальонами из цветов.
        Зачем-то Каролина сделала несколько шагов в сторону, понимая, что сейчас её взгляду откроется.
        Рукоятка ножа торчала из правого подреберья. На губах Флёр красным цветком распускалась тёмная, почти чёрная кровь. Из раны она текла так обильно, что мокрые пятна уже успели пропитать ковёр.
        - Ну, вот и всё, - произнёс Питер, вырастая над своей жертвой и поворачиваясь к Каролине. - Вы отомщены, сударыня.
        Каролина не могла проронить ни слова. Она оцепенело наблюдала за тем, как, несколько раз вздрогнув, Кадэр застыла, глядя в потолок пустыми глазами, больше всего напоминая в этот момент поломанную куклу.
        - Никто больше не посмеет причинить тебе вреда, клянусь, - пылко заявил Питер.
        Каролина в отвращении и ужасе отпрянула от протянутой к ней окровавленной руку, отшатываясь чисто инстинктивно.
        - Что вы наделали? Зачем?!
        Во взгляде Питера сверкнуло сначала нечто похоже на обиду, а потом и вовсе откровенная злость:
        - Только не говорите, что не хотели этого! Не будьте лицемеркой! Вам это не идет!
        - Я хотела, чтобы Кадэр наказали, но не так.
        - Теперь она наказана, дорогая.
        - Не смей называть меня так! Не здесь. Ни сейчас. Никогда! Ты - убийца! Ты просто взял и зарезал её, как курицу! И рука не дрогнула.
        - У курицы больше права на жизнь, чем у этой твари.
        Каролина понимала, что нужно подойти, удостовериться в смерти Кадэр, пожет быть, оказать помощь. Хотя в глубине сердца она знала, что помочь уже ничем нельзя.
        - Я не хочу терять время на никому ненужные пререкания, - снова потянулся к Каролине Питер. - Я сделал это для тебя. То, что ты якобы не хотела этого - всё ложь! Ты сама знаешь это.
        Каролина, прошу тебя! Не лги ни себе, ни мне. Думаешь, я не видел, какими глазами ты смотрела на меня раньше? Думаешь, ничего не замечал? Ничего не понимал? Тебя вынудили выйти замуж за герцога. Не знаю, какими угрозами или посулами, но знаю точно - ты его не любила. Ни дня! Ни часа!
        Это мир ко многим несправедлив, но к женщинам? К женщинам он не справедлив вдвойне! Его устройство обрекает вас на муки, сковывая путами долга, приковывая к людям недостойным и низким, таким, как маршал. Прожить всю жизнь, не узнав, что такое настоящая мужская любовь - это слишком горькая судьба. И пока я жив, я не отдам тебя! Я буду бороться! Только позволь мне просто быть рядом…
        Каролина в ужасе смотрела на искажённое бурными страстями лицо, на протянутые к ней руки, покрытые засохшей кровью.
        - Оставьте меня, сударь, - слабым от дурноты голосом проговорила она. - Вы… вы сошли с ума?
        - О, нет! Никогда прежде я не был настолько самим собой, как сейчас. Я должен был вступиться за вас ещё тогда, полгода назад, ещё до проклятой свадьбы, я знаю. Но я тогда был слаб. Презренный раб, просто стоял и смотрел, как вас, такую чистую, невинную и светлую, отдают воплощённому пороку. Никто не желал видеть ни ваших слёз, ни вашего отчаяния.
        Я видел. Но говорил себе, что не в силах помочь. Я надеялся, что смогу смириться. Но видеть, как он оскверняет сначала ваше прекрасное тело, а потом - ещё более прекрасную, чистую, как паутинка, душу, это выше моих сил!
        Я поклялся, что они заплатят за свои грехи оба. За всё, через что заставили вас пройти. Сначала она, потом он. И я сдержу слово.
        Каролина понимала, что перед ней одержимый безумец. Питер жил в придуманной им вселенной, в которой поставил её на пьедестал, а на Сида навешал ярлык злодея. Попытайся она сейчас заставить его увидеть истинное положение вещей, весьма вероятно, что и её труп останется лежать рядом с телом Кадэр.
        Она судорожно пыталась придумать путь к спасению.
        Промелькнула идея вытащить нож из тела… но Каролин быстро отбросила её. Прикоснуться к трупу Флёр выше её сил, но самое важное - нож бесполезен. Ей не справиться с Питером.
        Вот если бы был пистолет?
        Питер прикоснулся к щеке Каролина с нежностью, от которой ту замутило.
        - Каролина! Моя дорогая Каролина, если бы ты только знала, как я люблю тебя! С нашей первой встречи. На том балу. Помнишь? Ты первой пригласила меня на танец. Ты была полна огня, света, жизни! А я чувствовал себя глупым мотыльком, упрямо несущимся в пасть пламени. Я знал, что сгорю.
        Знаю это и сейчас. Но мне было плевать! Я готов заплатить за твою любовь и жизнью, и смертью. Только бы иметь маленькую надежду увидеть в твоих глазах то же выражение, что в нашу первую встречу.
        Но ты смотришь так холодно… Его дыхание отравило тебя? Незаметно, исподволь, как порой отравляет ртуть, да? Я всё исправлю. Только дай мне шанс.
        - Питер, я…
        - Ты ведь не собираешься лживо всё отрицать?! Не станешь говорить, что я всё это придумал? Что на самом деле ты никогда и не глядела в мою сторону?
        - Я не собираюсь ничего отрицать. Но правда заключается в том, что, чтобы ни было там в прошлом, сейчас я замужем за Сидом Кайлом. И я люблю его. Всем сердцем.
        - Любите? - с горечью протянул молодой человек. - Что вы называете любовью? Если завтра какая-нибудь сволочь сожжёт его прекрасное лицо, а деньги испарятся, станете ли вы любить его по-прежнему?
        - Если завтра на моём лице кто-то выжжет тавро или я внезапно растолстею, став жирной, как свинья, станете ли вы смотреть на меня так, как смотрите сейчас? Нам принадлежат лишь вчера и сегодня. А завтра? Завтра, кто знает? Может быть нас самих уже не будет на свете.
        - Идём со мной!
        - Куда?
        - Не знаю. Туда, где условности этого мира уже не будут тяготеть над нами. Туда, где мы можем быть свободными. Сможем быть самими собою.
        Самая злая ирония была в том, что её давешняя девичья мечта сбывалась точь-в-точь. Осталось только лошадей оседлать да мчать в пламенеющий закат.
        - Я и сейчас я, Питер, - тихо проговорила Каролина, отступая. - Никакие условности меня не тяготят. В отличие от убийства, которое вы свершили у меня на глазах.
        - Я сделал это ради тебя!
        -Мне это было не надо. Я об этом вам не просила.
        Каролина бросила беглый взгляд на тело Кадэр.
        При виде крови начинало привычно подташнивать.
        - Боишься, твой храбрый герцог не оценит убийства дорогой любовницы? - скривил губы Питер. - Она и в самом деле стоила ему недёшево.
        - Хватит! - оборвала Каролина. - Я не желаю слышать. Позову людей.
        - Ты никуда не пойдёшь, - крепко схватил её за руку Питер, рывком подтаскивая к себе. - И не станешь никого звать.
        - Но…
        - Одевайся. Мы уходим.
        - Что? - Каролина помотала головой. - Нет! Я никуда с тобой не пойду!
        - Пойдёшь. Мне нельзя здесь оставаться.
        - Но при чём здесь я?
        - Одевайся! Или хочешь идти по талому снегу в комнатных тапочках? Даже и не думай никого звать на помощь! Пристрелю первого, кто прибежит на крик. Ты же не хочешь стать виновницей ещё одной смерти?
        - Конечно, нет.
        - Тогда не перечь. Делай, что сказано. Ну?
        Каролина с ненавистью смотрела на лицо, когда-то так её привлекавшее.
        Она была вынуждена взять у Питера протянутый им плащ. Набрасывала его на плечи медленно, нарочито растягивая время.
        - Всё наладится. Придёт время, и ты будешь благодарить меня за то, что сегодня я проявил решительность.
        - Благодарить? - с сомнением в голосе протянула она. - Вряд ли.
        - Я только хочу, чтобы ты была счастлива! Я делаю это для нас!
        - Никаких нас нет!
        - Идём, - взяв её за руку, потянул за собою Питер.
        - Ты же понимаешь, что уйти от Сида у тебя не получится? Он найдёт нас, скорее рано, чем поздно, и…
        - И? - язвительно переспросил Питер. - Что он сделает, твой прекрасный герой? Непогрешимый рыцарь без страха и упрёка? Чего мне бояться? Скажи!
        - Может быть, заслуженного упрёка? - резко выкрикнула предположение Каролина. - Твой поступок бесчестен. Ты же клялся служить Сиду верой и правдой? Попытка похитить жену своего лорда не что иное, как измена.
        Смерив Каролину насмешливым взглядом, Питер едва уловимо покачал головой:
        - Не трудись. Твои упрёки бесполезны. Уговоры бессмысленны. Надежды пусты. Никто не придёт тебя спасать, Каролина. Твой драгоценный Сид, должно быть, уже мёртв.
        Его тон, безжизненный, сухой, как шелест гонимого по насту снега. Он вымораживал душу.
        - Что?.. Что всё это значит? - пронзительным голосом вопросила Каролина, сжимая руки.
        Сердце в груди, словно птица, дёрнулась, будто пытаясь распустить несуществующие крылья. Отчаянно, мучительно, больно.
        - Нет, - покачала головой Каролина. - Нет! Я тебе не верю! Не тебе его одолеть! Ты лжёшь!
        - Тише, Каролина, - шикнул Питер, стараясь удержать словно обезумевшую девушку. - Не кричи!
        - Ты всё врёшь! Сид жив!!! Что ты с ним сделал, мерзавец?! Ненавижу тебя! Ненавижу! Ненавижу!!!
        У Каролина началась настоящая истерика.
        Всё сходилось. Долгое отсутствие Сида. Наглое поведение Питера. В открытом противостоянии оруженосец против её мужа как кот против волкодава, в крайнем случае разве что удрать может? Но выстрелов из-за угла никто не отменял.
        А при одной только мысли, что Сид погиб, инстинкт самосохранения Каролины словно выключили. Сделалось всё равно - убьют её или нет. Жизнь без Сида казалось пустой, как картина без красок. Лишённой смысла, как книга без сюжета.
        Стоило на мгновение поверить, что смерть Сида свершившийся факт и возникало такое чувство, будто из тела вырвали позвоночник и оно сделалось бесформенным, лишённым внутреннего стержня комком.
        - Если такова твоя любовь, чудовище, то какова же ненависть?! Оставь меня! Убери руки! - отбивалась Каролина хаотично, бессмысленно.
        Крича истерично и надрывно как раненное животное.
        И не терпела поражения лишь потому, что никто на самом деле с ней не дрался. Питер пытался удержать её, но не причинить вред.
        - Сударыня, прекратите. Не вынуждайте меня причинять вам боль.
        - Отпустите мою жену, Питер.
        Услышав звуки знакомого голоса, молодые люди замерли.
        Вид у Сида был дикий. Порванная куртка словно обросла сосульками. Лицо смертельно бледное. По пальцам правой руки струилась кровь, а сама рука висела, точно плеть.
        - М-милорд?.. - запинаясь, проговорил Питер.
        - Вы, я вижу, удивлены? - скучающим светским голосом протянул Сил, хотя синие глаза его сверкали, точно льдинки. - Как видите, ваши наёмники не так хорошо стреляют, как вы полагали. А сейчас окажите любезность - отпустите мою жену.
        Каролина достаточно пришла в себя чтобы рвануться навстречу к мужу, но Питер оказался проворней. В одном мгновение схватив её за талию и выставив перед собой живым щитом. В следующее мгновение приставил к её горлу острый нож.
        Тот самый, которым полчаса назад зарезал её соперницу.
        Каролина нервно вздохнула. Острие ножа ощутимо царапало горло.
        - Ты сам дьявол! - прорычал Питер. - Или сатана покровительствует тебе! Как ещё ты мог выжить?!
        - Мне помог бог.
        Судя по тому, с каким усилием Сид наваливался на дверной косяк, сохранять вертикальное положение с каждой минутой ему становилось всё труднее.
        - А вам, молодой человек, на сегодня подвигов недостаточно? Вас, я вижу, не способен удовлетворить труп моей любовницы, как и мой собственный, к несчастью для вас, не состоявшийся? Вы свои загребущие ручонки уже и к моей жене протянули? Отпустите девушку. Не прячьтесь за женскую юбку. Давайте разберёмся, как мужчины, между собой.
        - Я не прячусь!
        - Со стороны, поверьте, всё выглядит иначе.
        Каролина видела, что муж заговаривает Питеру зубы, стараясь потянуть время.
        Взгляд синих был пронзительным и острым.
        Хватка у Питера была железной. Казалось, он задался целью не только нарисовать ей под подбородком второй рот, но заодно и переломать рёбра.
        - Я не собираюсь прикрывать вашей женой. Я хочу её у вас забрать. Вы - чудовище.
        - Уверен, Каролина сейчас чудовище не во мне видит.
        - Вы обольстили её богатством, сладкими речами и порочными ласками. Но когда мы вырвемся отсюда, я сумею очистить её чистую душу от скверны. Мы будем счастливы, я знаю.
        У Каролины промелькнула шальная мысль попытаться вырваться, ударив противника локтем. Такое часто проделывали героини в её любимых романах, увёртываясь из смертельных захватов.
        Но в реальности ей не хватило храбрости. Даже если после этого противник не прирезал бы её от ярости, он мог сделать это чисто рефлексивно.
        А умирать ой как не хотелось!
        Питер, не отпуская её ни на секунду, мелкими шагами пятился к окну.
        Взгляд Сида стал как у волка, готовящегося к прыжку из засады.
        Он выжидал. Ловил момент.
        Каролина тоже ждала момента, когда можно будет перевернуть ситуацию в свою пользу. Паника улеглась. Теперь, когда Сид был рядом, страх свернулся в сердце послушным маленьким клубочком. Он тоже чего-то выжидал.
        Их было двое против одного. Они находились в своём доме и, в отличие от Питера, явно помешавшегося от зависти и злобы к своему лорду, в трезвом уме.
        Правда, Сид был ранен. Это пугало Каролину. В конце концов, её муж не железный, а купание в ледяной воде, прогулка в тумане и большая кровопотеря вряд ли кому могут оказаться полезны.
        Но если сразу думать о двух проблемах, не удастся решить не одной. Сначала придумать, как освободиться, а потом - переживать.
        Каролина считала, что в комнате их двое против одного, но забыла о Кадэр.
        Питер, пятившийся к окну, тоже, видимо, успел забыть о распростёртом теле. Споткнувшись о тело убитой им женщины, он на несколько секунд потерял равновесие. Каролина тут же воспользовалась этим, выскальзывая из разомкнувшегося капкана рук Питера.
        Лезвие ножа вонзилось ей в ключицу. Боль была резкой, а страх - ещё сильнее.
        Каролина отчаянно закричала.
        Напуганный её криком и тем, что чуть не убил её, Питер отпрянул.
        В то время как Сид, напротив, успел подтянуть её к себе, толкнув за спину.
        - Ну вот и всё, Питер. Боюсь, ваша карьера злодей закончилась, не успев толком начаться.
        Глава 20. После беды
        Мысль об огнестрельном оружии вонзилась Каролине в мозг вместе с острой болью, пронзившей руку. Она не стала строить из себя героическую барышню и снова закричав, позволила себе осесть на пол.
        Расчёт оказался верным. Питер застыл в нерешительности всего-то на пару секунд, в панике поглядев на девушку, из плеча которой фонтаном била кровь. Но этой пары секунд Сиду оказалось вполне достаточно, чтобы обезоружить противника, а лакеям - вмешаться и скрутить оруженосца своего хозяина, теперь наверняка уже бывшего.
        Как в тумане видела Каролина расплывающееся перед глазами лицо мужа.
        - Ты в порядке?
        При всём к нему уважении вопрос показался глупым. Ни один из них не в порядке. И она не исключение.
        - Бен!
        Из-за потери крови, страха (Каролина отнюдь не была уверена, что выживет, а жить ей, как и всегда, отчаянно хотелось) все слуги виделись на одно лицо.
        - Полотенца, воды, корпию.
        - Да, ваша светлость.
        - Потерпи, дорогая. Необходимо посмотреть…
        Каролина дёрнулась.
        Она не хотела больше терпеть! Не хотела больше страдать! Она устала!
        - Нет! - как капризная маленькая девочка дёрнулась она от протянутой к ней руки.
        - Тише! Бен, держите крепче. Она может навредить сама себе.
        - Прикажите послать за доктором, ваша светлость?
        - Что? За ним всё ещё не послали?
        Фразы звучали коротко, были словно рубленные.
        - Ранение, кажется поверхностное, - подвёл итог осмотру Сид. - Лезвие пошло не в глубь, лишь вошло под кожу. Кровоточит, но вряд ли опасно. Приготовьте полотенце. Как только вытащу нож, зажмите рану.
        - Нет!!! - испуганно закричала Каролина, но никто её не слушал.
        Плечо будто обожгло. От боли не глаза навернулись слёзы.
        - Ну вот и всё! - говоря это, Сид аккуратно прижимал голову Каролины к своей груди, гладя её по волосам. - Всё закончилось, моя храбрая девочка.
        Голос его зазвучал как-то странно.
        Каролина, подняв голову встретилась с синими глазами, сейчас утратившими привычную ясность. Они выглядели затуманенными и словно расфокусированными.
        Истерика по поводу собственного благополучия сразу сошла на нет. Стоило только вспомнить, что Сид тоже ранет, переохладился, да ему ещё приходится за нею переживать.
        - Сид? - охнула Каролина, опрометчиво пытаясь подхватить оседавшее тело мужа.
        По закону вселенской подлости схватившись как раз раненное плечо.
        - Осторожнее, миледи! - вовремя вмешался мажордом. - Нужно положить тело хозяина на диван. Позаботься о её милости.
        Каролина, поняв, что её хотят увести из комнаты, попыталась сопротивляться. Но сил не хватило - накрыло благословенным обмороком.
        Пришла в себя она в спальне.
        Уже стемнело. Лишь свеча на тумбочке разгоняла густой мрак.
        Каролина сразу поняла, что её лихорадит. Плечо болело, но, впрочем, вполне терпимо. Ужасно хотелось пить. Казалось, во рту горела настоящая печка. Язык припекло к нёбу.
        - Пить, - слабо простонала она.
        Тут же одна из теней пришла в движение. Каролина думала увидеть Силену, но с радостью и облегчением узнала в приближающейся фигуре мать.
        - Матушка! Вы здесь?
        Фиона поспешила осторожно уложить дочь обратно на подушки.
        - Тихо, моя дорогая девочка. Осторожно. Не сбей повязку.
        - Ужасно хочу пить, - пожаловалась Каролина.
        Мать незамедлительно прижала к её воспалённым губам прохладный бокал.
        Простая вода показалась слаще нектара и амброзии. Удовлетворённая и обессиленная, Каролина расслабилась.
        - Сид? - голос отчего-то отказывался звучать привычными интонациями. Он был глухим, как из бочки. Звуки обдирали горло. - Что с ним? Он в порядке?
        - Как и в твоём случае, ранения поверхностное. Почти мистическое совпадение, но у тебя по костям правой ключице скользнуло лезвие, а у него пуля. Так что шрамы на память об этом дне у вас останутся похожие.
        Свет играл на тонком лице Фионы, зажигая в её глазах огоньки.
        Каролина подумала о том, насколько же сильная женщина её мать. Пережить так многое в последнее время и не только не сломаться, но остаться по-прежнему оплотом для всех.
        Теперь, когда Фиона была здесь, страхи уступали место вере - вере в то, что всё, наконец-то, будет хорошо. Потом что ведь не может же быть всё время плохо?
        - Давно вы приехали, матушка?
        - В три часа пополудни. И, признаться, застала ужасную картину. В первый момент я чуть не поверила, что потеряла вас, дитя моё, не успев снова обрести. Но судьба милостива. Вы живы и вне опасности. Лихорадка скоро уляжется. Доктор заверил меня, что есть все шансы на ваше скорое выздоровление.
        - А Сид?
        - Рана твоего мужа сама по себе не была опасна, но, учитывая переохлаждение и нервное перенапряжение, ему потребуется время, чтобы пойти на поправку.
        - Какое счастье, что хоть Силена не пострадала, - вздохнула Каролина.
        - Со всеми всё хорошо, моя родная. Если не считать той ужасной женщины.
        - Флёр Кадэр, - содрогнулась Каролина, вспоминая о мёртвой любовнице мужа. - Она умерла в нашем доме. Что скажет король?
        - А что он сможет сказать? Это была самооборона.
        - Самооборона? - удивилась Каролина.
        От кровопотери мысли немного путались, соображала она медленно.
        - Конечно, - со спокойной уверенностью подтвердила Фиона. - Обнаружив, что её попытка навредить тебя провалилась, Флёр Кадэр явилась, чтобы уничтожить тебя лично, на этот раз с гарантией. Тому множество свидетелей.
        - Но ведь всё было совсем не так!
        - Разве? Нюансы мало кого интересуют. Все поверят в то, что Питер Рэдси убил Флёр Кадэр, выполняя свой долг, защищая жизнь жены своего лорда.
        - А что на счёт самого Питера?
        - Об этом спросишь у мужа. На своей земле он представляет закон и королевскую власть. Как решит, так и будет.
        - Но неужели король так просто смирится со смертью своей фаворитки?
        - У короля множество фавориток. Кадэр, со своими капризами и южным темпераментом, наверняка уже стала изрядно надоедать. К тому же в столице по-прежнему беспокойно, а обеспечить порядок без своего любимца-маршала королю будет трудно. Их Величества расчётливы и умеют расставлять правильные приоритеты. Между мертвой любовницей, от которой проку всё равно никакого и лояльностью человека, что может быть ему полезен король, несомненно выберет то, что пригодится.
        - Как ужасно цинично звучит это в ваших устах, матушка.
        - Что поделать, доченька? В пятнадцать лет большинство из нас полны романтических устремлений. Но тот, кто в сорок пять между любовью и сундуком с золотом выберет любовь либо беспросветно глуп, либо безусловно счастлив. Цинизм - плата за жизненный опыт.
        - Не хочу такого опыта.
        - Никто не хочет. Но куда деваться? Ты спи. Набирайся сил. Тебе сейчас это необходимо.
        Каролина смотрела сквозь полусомкнутые ресницы на золотой ореол вокруг пламени свечи. На душе было и спокойно, и горько. Как привкус миндаля в шоколаде - сладкая такая, то ли противная, то ли изысканная горечь.
        Проснувшись утром Каролина чувствовала себя гораздо лучше, хотя плечо ещё побаливало, и мучительная жажда давала о себе знать. Но ещё сильнее всего была потребность прямо сейчас, незамедлительно, увидеть Сида. Убедиться, что с ним действительно всё хорошо.
        Но, понятное дело, Фиона подняться с постели не позволит, лишь постарается успокоить сказками о том, как всё замечательно и впереди самые радужные перспективы.
        Заявив матери о просто зверском голоде, Каролина спровадила её на кухню за продуктами, а сама, не теряя времени ни минутку, поспешила покинуть спальню.
        С мужем они столкнулись прямо посредине коридора.
        - Каролина?
        - Вам разве можно вставать?
        Сказали они одновременно, вместе.
        Каролина смутилась и постаралась растерянность за смешком.
        - Вставать запретили, но мне так не терпелось увидеть вас, сударыня, что запреты пришлось нарушить.
        - Вы слово в слово повторили мою речь, ту самую, что я заготовила для вас, как только увидела, как вы бредёте по коридору, устало опираясь на стены, похожий на призрак самого себя, - шутливо отозвалась Каролина.
        - Чтобы нам не томиться в коридоре предлагаю пойти в вашу спальню - она ближе.
        Сид взял её за руку:
        - Не могу передать словами как я счастлив от одной возможности видеть тебя. Вчера я несколько раз готов был поверить, что мы больше не встретимся.
        Каролина, словно игривый котенок, потерлась щекой о его ладонь. Та была сухая и горячая.
        На скулах Сида горели лихорадочные алые пятна. Чёрные волосы взлохмачены. Весь вид одновременно вызывал в ней нежность и тревогу.
        - Самое неприятное это когда ядовитая гадюка пробирается в твой дом. В место, где ты считаешь себя в безопасности, - промурлыкала она ему на ушко. - В такие моменты все мы особенно уязвимы.
        Каролина легла в постель, уютно завернувшись в одеяло. Сид пристроился в ногах. Он вальяжно растянулся, подпирая рукою голову.
        - Эта проклятая Кадэр говорила о том, что ты сам пригласил её к нам. Но оказалось, что это сделал Питер. Он продумал вчерашнее преступление до мелочей, - Каролина тряхнула головой, пытаясь избавиться от пугающих видения. - Как страшно порой бывает. Ведь глядишь на человека и понятие не имеешь о чудовище, живущем внутри. И самое странное, что сам человек мирно уживается с ним, даже не пытаясь бороться.
        Сид опустил голову. Волосы, упав на лицо, скрыли его выражение:
        - Я знал мальчишку несколько лет и всегда считал, что парню можно верить. А тут такое… безумие. Иначе не назовёшь.
        - Всё из-за меня, да?
        - Из-за тебя? Нет. Всё из-за него. Питер внушил себе, что должен тебя, ангела чистоты и света, спасти из моих порочных сетей. Но поскольку его терзали смутные сомнения на счёт моей сговорчивости и способности смириться с потерей, он решил, что будет удобнее и безопаснее от меня заранее избавиться. Нанял двух гадёнышей, один из которых притворился, что тонет. Пока я пытался его спасти, второй послал мне пулю в спину. По счастью, стрелял плохо.
        Однако моё бессознательное состояние ввело наёмников в заблуждение, заставив поверить, что цель достигнута. Для надёжности бездыханное тело сбросили в прорубь. Холодная вода привела меня в чувство. Хотя, признаюсь, не умер я скорее из чистого упрямства.
        - Я рада тому, что ты так упрям, - порывисто обняла Каролина мужа, содрогаясь от картин, что рисовало воображение.
        - С тобой и со мной всё понятно. Тут и вопросов нет. Но зачем Питер вызвал Кадэр?
        - Видимо, считал, что ей убийство придётся тебе по душе, и ты увидишь в нём героя, после чего вам легче будет поладить.
        - Питер её зарезал, как поросенка на скотобойне, не дрогнув. И потом вдруг начал признаваться в любви… всё это как дурной сон! Никогда не думала, что Питер может быть опасен.
        - Опасным может быть любой. К сожалению, в любом человеке, даже самом хорошем, может сидеть зверь. Я не стану оправдывать моего оруженосца. План его действительно гаденький какой-то. Единственное, чего он не продумал в этой ситуации с самого начала - так это твоего возможного ранения. Думаю, по-своему он действительно любит тебя, Каролина.
        - Что ты собираешься с ним сделать?
        Она не могла винить мужа в том, что он собирался вершить правосудие. Но в глубине души, где-то на самом дне сердца, таилась жалость к белокурому юноше, в которого когда-то она была влюблена.
        Наверное, те же чувства Сид испытывал к своей Кадэр?
        - Чтобы ты посоветовала мне сделать?
        Каролина вздохнула:
        - Даже не знаю. Отпускать его нельзя, он может быть опасен. Да кроме того, каждый должен нести ответственность за свершённые поступки.
        - Значит, ты не намерена просить о милосердии?
        Каролина медленно покачала головой в знак отрицания.
        - Нет. Но у меня делается нехорошо на душе при мысли о том, что наказание для него неизбежно, что оно будет, скорее всего, суровым. Так надо, я понимаю, принимаю. Но мне безумно жаль, что всё так вышло. Не сердись, - примирительным жестом осторожно коснулась Каролина руки Сида.
        - Я не сержусь. Мне тоже не хочется подписывать парню смертный приговор. Но ты ведь сама всё понимаешь, правда? Помилуй я его, так он примет это за слабость и завтра у нас будет ещё более жестокий, непримиримый враг, чем сегодня. Иногда жестокость меры вынужденная и необходимая. Крайне неприятно, но так надо. Не грусти, любовь моя. Самое главное, что мы оба живы. Все испытания скоро останутся позади. В твоих глазах опять зажгутся веселые солнечные огоньки. Пока человек жив любая, даже самая тёмная ночь, преходяща.
        Каролина кивнула, невольно хмурясь.
        - Скажи, о чём ты сейчас думаешь? - осторожно отводя с её лица упавшую прядь, спросил Сид.
        - О Питере. Знаешь, я была влюблена в него до свадьбы? Это из-за него я ни в какую не хотела выходить за тебя.
        Улыбнувшись одним уголком рта, так, что улыбка получилась не слишком-то жизнерадостной, Сид кивнул:
        - Догадывался.
        - Я тогда днями и ночами мечтала о том, чтобы он смотрел на меня с восхищением. Сбылось, в точности, но всё получилось, как в страшном сне. Я даже не знаю, кого в его чувстве было больше - тебя? Или всё-таки - меня?
        - Ты о чём? - уточнил Сид. - Я не совсем хорошо тебя понимаю.
        - Я часто слышала о том, что ненависть - это оборотная сторона любви.
        - У некоторых людей - несомненно. Но поверь, далеко не у всех. Но я всё равно не улавливаю сути твоей мысли.
        - Питер не столько меня любил, сколько тебя ненавидел, - пояснила Каролина. - Вернее, он ненавидел тебя, потому что хотел стать тобою. А я словно сделалась олицетворением всего, чего ему не достать. А самое противное то, что он, в сущности неплохой парень.
        - Успокойся, Каролина, - покровительственно обнял её за плечи Сид, мужественно стараясь не морщиться, когда дало знать о себе потревоженное этим простым движением, раненное плечо. - Я знаю, что Питер не плохой. Скажу тебе больше, по моему глубокому убеждению, прирождённых злодеев на свете не существуют. Любое человеческое злодеяние - это просто проявление слабости.
        - Проявление слабости? - фыркнула Каролина. - А как же тогда описание всех харизматических злодеев?
        - Только описание. Все злодеи, встречающиеся мне по жизни, были трусливыми, жадными и большей частью, глупыми.
        - Ты действительно считаешь злодейство слабостью?
        Каролине действительно стало интересно.
        - Конечно. А как иначе? Мы нарушаем границы лишь тогда, когда не можем совладать с собственными страстями. Тот же, кто собственные желания держать под контролем не в силах - кто он, как не слабак?
        Каролина не была уверена, что согласна с подобной точкой зрения. Но возразить было нечего. Более того - не хотелось вступать в перепалку или полемику.
        Сид до сих пор заставлял её немного робеть в своём присутствии. Обычно самоуверенная и бойкая на язычок, Каролина в его обществе частенько немного терялась, старательно следила за каждым жестом, словом, даже взглядом.
        Сид всегда казался ей таким совершенным, что жить рядом с ним было совсем не просто.
        - Слабак он там или кто-то ещё - вопрос не в этом. Я не хочу, чтобы он нам навредил. Но Сид, я не хочу, чтобы он умер! Питер ещё так молод? Он ведь может исправиться?
        - И кто же тут только что говорил, что о милосердии просить не станет? - хмыкнул Сид, скрещивая руки на груди.
        Приятно неожиданностью стало то, что он нисколько не сердился. И, кажется, не ревновал. Вот это было даже капельку грустно.
        - Я. Я говорила, но… ты ведь тоже не хочешь казнить его? Это ведь не обязательно?
        - Ты действительно полагаешь, что я должен спустить ему трусливый выстрел в спину? Сделанный даже не им самим, а наёмником?
        В голосе мужа Каролине послышался вполне заслуженный ею за так некстати приключившийся приступ человеколюбия, упрёк.
        - Я… я не об это прошу.
        - Тогда о чём же?
        - Просто скажи мне, что ты намерен с ним делать. И всё. Я ведь немного прошу?
        - Тебя так волнует судьба нашего несостоявшегося убийцы? Что ж? Как всегда, рад услужить прекрасной даме.
        Сид слегка склонил голову будто в намёке на поклон.
        - У меня нет намерения казнить моего оруженосца. Так же, как нет желания предавать случившееся огласке.
        Каролина встрепенулась, но тут же сникла, словно споткнувшись об его отстраняющий, холодный взгляд.
        Таким же стал и голос Сида, когда он продолжил:
        - Вы рано обрадовались, миледи. Сожалею, но вынужден вас огорчить. Я не священник, чтобы отпускать грехи. Предмет ваших былых воздыханий ждёт поединок. Хотя я сам учил мальчишку драться, смею предположить, выстоять против меня у него получится едва ли.
        - Поединок? - заморгала обескураженная Каролина. - Вы это серьезно?
        - Ещё как. Задеты моя честь и моя жизнь, так что я считаю себя вполне вправе требовать удовлетворения. И, чёрт возьми, я этим правом воспользуюсь.
        Если бы его голос звучал резко и раздражённо, то и тогда он не произвёл бы на Каролину и в половину такого впечатления как теперь, когда оставался равнодушным и спокойным.
        Это неожиданное спокойствие, словно невидимая черта, пропастью ложилась между ними.
        Каролине это решительно не нравилось.
        - Сид! Не говори со мной таким тоном! Пожалуйста! Ты неправильно меня понял. Я беспокоюсь не о господине Рэдси, а о тебе.
        - Успокойтесь, сударыня. Я вам верю. Но сказанного мной ранее это не отменяет.
        - Не мог бы ты перестать говорить мне «вы»?
        Неизвестно, чтобы ответил Сид, но в этот, совсем неподходящий, момент в комнату вошла Фиона Фисантэ с подносом в руках.
        - Милорд? - удивлённо приподняла она брови при виде зятя.
        Сид изобразил беззаботное веселье, сверкнув безупречными зубами в широкой улыбке.
        - Леди Фисантэ, рад вас видеть.
        - И я, наверное, тоже.
        - Весьма признателен за заботу о моей жене.
        - Не стоит благодарности, - раздражённо отмахнулась Фиона, пристраивая поднос с едой на прикроватный столик. - Как никак ваша жена моя чудом избежавшая гибели дочь. Забота о неё мне лишь в радость.
        - У вашей дочери странный вкус, - прокомментировал Сид, скользнув взглядом по еде. - Обычно женщины предпочитают сладкое.
        Каролина с детства любила солёное и острое.
        - Сладкое предпочитают не только женщины, - парировала Фиона.
        Какое-то время они все втроём чинно вкушали яства.
        - Вы уже виделись со второй вашей дочерью, миледи? - полюбопытствовал Сид.
        - Да, конечно. Она преисполнена благодарности к вам за приглашение вновь прибыть ко Двору, что вам удалось получить для неё от королевы.
        - Разумеется, пребывание при дворе потребует расходов, - Каролина наблюдала за тем, как Сид в задумчивости вертел в длинных пальцах серебряную вилку. - Я с радостью компенсирую вам их.
        - Благодарю, милорд, но этого совершенно ненужно, - с королевским достоинством отвергла сделанное предложение Фиона.
        - Глупости. Ваша дочь не должна ходить пешком и носить дешёвые платья. Вы не виноваты в том, что долги вашего мужа практически поглотили состояние вашего отца. Деньги же существуют для того, чтобы их тратить. Не будем больше спорить. Поскольку ни Каролина, ни я в ближайшее время не планируем возвращаться в столицу, буду только благодарен за то, что вы согласитесь проявить заботу о моём особняке, оставшимся без присмотра. Уверен, в ваших руках он достигнет совершенства.
        - Милорд, я не хочу вас обременять.
        - Обременять меня вам нисколько не грозит. Но если вам неприятно жить в моём доме, можете подыскать нечто в своём вкусе. Цена значения не имеет.
        - Но зачем подыскивать новый дом? - возмутилась Каролина. - Разве нельзя жить в старом?
        Сид и Фиона переглянулись.
        Потом мать присела рядом, тихонько сжав пальцы дочери:
        - Наш дом сожгли во время смуты. Увы! От него остались одни головёшки.
        Каролина отвернулась, не желая, чтобы кто-то видел её слёзы. От былой жизни не осталось ничего. Пепелище.
        - Дорогая моя! Это всё мелочи. Главное, что все мы живы. Остальное поправимо.
        В словах матери, как всегда, был резон.
        Глава 21. Тет-а-тет
        Сид не стал долго задерживаться. Фиона тоже вышла, унося разорённый поднос. Каролина осталась одна. Ей дали якобы возможность поспать и отдохнуть, но сна не было ни в одном глазу, а на душе лежала тень.
        В комнате держался шлейф горького послевкусия ссоры.
        Вот что за нечисть её за язык дёрнула? Зачем она заговорила с Сидом о Питере? Неужели трудно было сообразить, что ничем хорошим это для их отношений не закончится?
        Каролине хотелось поговорить обо всём с матерью, но Фиона не спешила вернуться.
        Как ни странно, Силена тоже до сих пор не нанесла визита. Обиделась на что-то? Или просто не хотела беспокоить раненную сестру?
        Лёжа на кровати, Каролина, наблюдая за прогорающими углями в камине, вспоминала как услышала о Сиде Кайле впервые. И неожиданно пришла к выводу, что слухи о нём будоражили её фантазию всегда.
        Ещё совсем маленькой девочкой, играя в куклы на диване, она краем уха ловила разговоры отца и матери с упоминанием имени прекрасного маршала. Родители не знали, что она их подслушивает или не предавали этому значения.
        Смысл сказанных ими слов часто оставался для Каролины туманным и неясным, но сам факт, что она участвует в разговоре взрослых превратился в волшебный секрет из разряда тех детских секретиков, что прячутся под цветными стёклышками в песке, возлежа на сверкающих обёртках из-под конфет в компании засушенных цветов.
        По правде сказать, ничего таинственного в этом не было, кроме флёра самой тайна.
        - Молодой Кайл отменный полководец, - словно воочию услышала Каролина голос отца. - Я видел его в деле.
        Голос отца стих, растаяв в памяти, как и положено призрачным видениям.
        Сид действительно отличный воин. Но он ранен. Не слишком ли рискованно вечно ввязываться сейчас в новый поединок?
        Каролина устала от приключений. Ей хотелось спокойной, размеренной жизни. Но вместо романтических посиделок перед камином, намечалась очередная драка. А дальше, судя по всему, возвращение в столицу и даже, не дай Бог, ко двору, в липкие объятия Её Величества.
        То, что Сид сильнее Питера Каролина нисколько не сомневалась. В честном бою, где у соперников равные шансы, маршал мог разделаться со своим оруженосцем шутя, даже не вспотев.
        Видимо, понимая это, Питер и решился использовать наёмников.
        Спустя какое-то время Каролина поняла, что больше не может бездействовать. Ей жизненно необходимо помириться с мужем. Объяснить свои чувства. Заставить Сила понять, что единственное, что её по-настоящему волнует, это её семья и их совместное с Сидом будущее.
        Позвонив в колокольчик, Каролина потребовала у горничной помочь её одеться.
        - Но, ваша милость, разве доктор не приписал вам постельный режим?
        - Я не собираюсь никуда идти, хочу лишь немного прогуляюсь по дому. У меня от долгого лежания всё тело затекло. Причеши меня.
        Горничная больше не посмела перечить.
        Каролина с досадой смотрела на собственное отражение в зеркале.
        Обладая от природы крепким здоровьем, жизнерадостным характером, она раньше почти никогда не болела. Но события последнего времени оставили следы на лице.
        Всегда изящная, Каролина теперь выглядела откровенно худой - ключицы выпирали, кожа на скулах натянулась, а глаза сверкали, как у голодной кошки. Казалось это осунувшиеся личико с тенью под глазами и не она вовсе.
        - Я похожа на чучело! - ужаснулась она.
        - Как прикажите уложить волосы, миледи? - уточнила горничная.
        - Не укладывай, просто расчеши хорошенько, лишь бы вернуть им хоть какой-то блеск, - огорчённо вздохнула Каролина.
        Струящиеся локоны делали её образ чуть более легкомысленным, визуально смягчая наметившиеся острые углы.
        Каролина с бьющимся сердцем подошла к комнате своего мужа с таким чувством, будто шла по вызову матери-настоятельницы пансиона при монастыре, где когда-то училась. Взгляд рассеянно скользил по двери из красного дерева, покрытой странными завитками, одинаково похожими как на вихри, так и на волны.
        Посозерцав их несколько секунд, Каролина, глубоко вздохнув, наконец решилась постучать.
        Несколько секунд ничего не происходило. Потом раздался звук проворачиваемого ключа и дверь распахнулась.
        Для Каролины, привыкшей к всегда безупречному, собранному виду мужа, открывшаяся картина была непривычна.
        Ворот белой рубашки Сида распахнулся, волосы в живописном беспорядке падали на лоб. Лихорадочный блеск глаз, такой же румянец - всё в совокупности не могло не внушать тревогу.
        - Каролина? - медленно протянул герцог, меряя её взглядом с ног до головы. - Вы? Признаться, я не ждал вашего визита.
        В синих глазах промелькнула искра.
        - Что-то стряслось?
        - Нет, - покачала она головой. - То есть - да. Я… мне просто нужно было вас видеть. Мы не слишком хорошо закончили наш прошлый разговор. Я хочу помириться.
        - Ну что ж? Заходите, коль пришли, - посторонился Сид, пропуская её в комнату. - И садитесь, - добавил, падая в кресло, стоящее спинкой к огню, из-за чего его голову окружал багровый нимб. - Так о чём вы хотели со мной поговорить?
        Разбросанные по полу бутылки не оставляли возможности сомнений в источнике происхождений его возбуждённого состояния.
        - Ты пьян? - Каролина скорее испугалась, чем возмутилась, но между тем голос её звенел от злости. - Сид! Ты с ума сошёл?! В твоём состоянии пить нельзя! Это может отяготить протекание болезни, наметив не благоприятный кризис!
        - Ух, ты? Ты, оказывается, и в медицине тоже разбираешься? Восхищён! «Благоприятный кризис»? Я и слов-то таких не знаю. Что бы это значило?
        - Зачем ты напился? - всплеснула руками Каролина.
        - Даже не знаю, что на это ответить. Захотел надраться и надрался - такое объяснение подойдёт?
        - Нет.
        -Жаль. Другого нет. Не будьте занудливой букой, Каролина. Вам это не идёт. Лучше составьте мне компанию. Пить в одиночестве скучно.
        - Я, в отличие от вас, люблю себя и ценю моё здоровье. Так что спасибо за предложение, но - нет.
        - Не хотите - как хотите. А мне налейте.
        Сид протянул руку с бокалом. Каролина машинально наклонила очередную бутылку с красным вином.
        В мерцании камина красное вино походило на расплавленный рубин. Сид, любуюсь им, посмотрел бокал на свет и пристроил его рядом с собой на ручку кресла.
        За окном свет стремительно таял, а небо чернело. Непоседливое пламя в камине порождало уродливые тени с одной стороны, подчёркивая безупречный профиль её мужа с другой.
        - Сид, я всего лишь хотела извиниться за утренний инцидент, но вижу, вы не в состоянии сейчас.
        - Ну что вы, дорогая. Принять извинения и объяснения я способен в любом состоянии, так что можете приступать к взятой вами на себя волшебной миссии. Я весь обратился в слух.
        Каролина понимала, что её провоцируют. И к тому же провоцируют успешно. Обладая горячим темпераментом, она легко загоралась - интересом ли, гневом, азартом, чем-то новеньким. Однако, верная взятой на себя миссией миротворца, постаралась не давать себе волю, сдержать гневную вспышку.
        - Вы так много сделали и для меня лично, и для моей семьи, - сказала она примирительно, желая сгладить наметившуюся размолвку. - Я повела себя неправильно. Прости меня, пожалуйста, Сид.
        Слова давались через силу. Умение приносить извинения не были её сильным коньком. Откровенно говоря, она и припомнить не могла, когда в последний раз перед кем-то извинялась. Даже когда она была откровенно виновата, предпочитала просто забывать об этом после примирения.
        Но жизнь с Сидом Кайлом многому её научила. Смирять собственный гонор в том числе.
        - За что я должен вас простить, дорогая?
        - Не должны. Но могли бы.
        - О, прежде чем сказать да, я немного уточню, что же нуждается в выходе из вины? - саркастично протянул Сид.
        Он успел опустошить очередной бокал и теперь тянулся за новой порцией к негодованию Каролины - негодованию, которому, увы, было не суждено выплеснуться.
        Самообладание наше всё.
        - Вы просите прощения в том, что не любили меня? Но так тут за что извиняться? Любовь - своевольное чувство. Приходит, когда захочет, уходит по своему капризу, когда нравится, нас не спрашивая.
        Или, моя дорогая, вы извиняетесь за то, что пришли и честно заявили о том, как замуж за меня идти не хотите, потому, что любите другого? Тут уместнее приносить извинения мне. Вы честно предупредили. Я знал о ваших чувствах, но не посчитался с ними. Исходя из всего выше сказано, всё сводится к тому, что ваши извинения не могут быть приняты по причине отсутствия вашей вины.
        - Сид, чтобы вы теперь не говорили, я знаю, что задела вас, - возразила Каролина. - Я не хотела этого.
        - Охотно верю.
        - Было глупо с моей стороны заговаривать о мистере Рэдси.
        - Спорный вопрос.
        - Мне не следовало этого делать. Я всё испортила, - вздохнула Каролина.
        - Вы правы, - поморщился Сид, словно от зубной боли или заслышав фальшивую ноту. - Не следовало вам обретать право голоса. Для женщины это слишком. Когда такая девушка как вы, получает предложение от такого человека, как я, её обязанность принять его незамедлительно - должно быть, именно это, в той или иной форме, сказала вам ваша мать?
        В глазах всех наших общих знакомых именно я снизошёл до того, чтобы сделать предложение дочери обнищавшего барона. Всем плевать на то, что счастье ваше свершилось принудительно, чуть ли не силой. Что вам, бедной, оставалось? Вы вышли замуж за меня не просто без любви, даже без малейшей склонности - хуже того, вопреки склонности к другому. Я же оказался настолько ослеплён верой в себя, что обманчиво полагал, будто могу брать всё, что захочу. И после всего вы ещё просите у меня прощения?
        Герцог пригубил вино и замолчал.
        - Сид! - выдохнула Каролина, заломив от волнения руки. - Всё не так! Вернее, всё было так раньше, но теперь-то изменилось.
        - Клянусь, я не знал о ваших чувствах к Питеру Рэдси.
        - Слишком громкое название даёте вы пусть яркому, но мимолётному девичьему увлечению.
        - Все женщины о мужчинах, оказывающихся в прошлом, отзываются как о мимолётных увлечениях.
        - Справедливости ради стоит отметить, что и женщин, оказавшихся в сходном положении, ждёт эта же незавидная участь.
        «Горе павшим!», - процитировал Сид.
        Из-за освещения сейчас его выразительные глаза казались чёрными. И в их глубине мерцало отражённое пламя.
        - Вы когда-нибудь задавались вопросом, что значите для меня, Каролина? Вам, с колокольни вашей юности, наверное, кажется, что в мои зрелые годы уже не должно оставаться иллюзий? Я в своё время тоже так думал. Мне казалось, что я не способен ни о чём мечтать или что-то чувствовать с прежней яркостью, свойственной отцветшей юности.
        Но встретив вас, я вновь ощутил, казалось, давно утраченный в жизни пыл. Я позволил себе поверить в то, что вы, со временем, если не полюбите меня в ответ, так позволите любить и баловать себя. И мы всё равно будем счастливы.
        Я как мальчишка влюбился в вас с первого взгляда, Каролина. Вы занимали меня с первой встречи. В своей жизни я встречал многих женщин, но отчего-то мне показалось, что именно в вас я найду друга, родную душу, вторую половинку.
        Бывало с вами такое - видишь человека впервые, а такое чувство, что знал его много-много лет, потерял, тосковал без него безмерно? И вдруг нашёл.
        Каролина не могла оторвать взгляд от тонких пальцев мужа, сжимающих хрупкий бокал. Сид пил вино медленно, словно смакуя каждый глоток.
        И так же медленно тёк его ленивый голос:
        - Перед свадьбой, - поверите ли? - мне всё казалось, что у нас с вами начнётся другая жизнь.
        От твоих волос цветом в золото тогда, на балу, словно струился солнечный свет. Мечталось, если заснуть возле тебя в одну из самых безлунных ночей, когда за окном ревёт вьюга, беснуется ветер, то можно отогреться в любой мороз. Ты выглядела безусловно счастливой и светлой. Ангельское личико на тоненькой шейке, окруженного нимбом волос.
        Ты действительно походила на ангела. И я поверил, что, если смогу часто глядеть на тебя демоны, терзающие мою душу, угомонятся. Но я не учёл, что наш союз может твой свет погасить.
        Сид поднялся из кресла, не выпуская полупустого бокала из пальцев. Подошёл к камину, поворошил угли носком сапога, задумчиво глядя во вновь взметнувшееся пламя.
        - На нашей свадьбе ты выглядела иначе - бледная лилия из инея. Такая совершенная, но словно окруженная острыми холодными огоньками драгоценностей. Безжизненная, как кукла.
        Надменные губы искривились, но на улыбку это не походило.
        Словно зачарованная смотрела Каролина в его вытягивающие душу глаза, тонула в синем пламени.
        Отсветы пламени играли на его точёном лице.
        - Я влюбился в тебя, хотел получить и получил то, что заслужил. Тебе не в чем передо мной извиняться.
        Сид залпом допил свой бокал и швырнул бокал в камин.
        Острые осколки брызнули стороны, отражая переливающиеся алые огоньки умирающего огня.
        Каролина не знала, рассмеяться ей или разрыдаться.
        - Вы ревнуете меня к своему оруженосцу? - воскликнула она. - Но вы же сами понимаете, что я была просто глупой девчонкой! Мне хотелось влюбиться, и я влюбилась! Предмет на тот момент был не так важен, как сами переживания. Я была влюблена не в Питера Рэдси, а в саму любовь. О чём тут долго говорить? Помилосердствуйте!
        -Считаете, что говорить не о чем? Кстати, если бы вы спросили о здоровье юного Рэдси, то я бы с радостью сообщил, что он здоров и благополучен. Если захотите, можете даже его увидеть. Я отнюдь не намерен препятствовать дружбе.
        - Не хочу я его видеть! И, в отличие от вашего, его здоровье меня ни капельки интересует. Я хочу вас, а не его. Вы это прекрасно знаете.
        Несколько секунд они смотрели друг на друга. Потом робко и неумело, Каролина первая потянулась к Сиду.
        В первые несколько секунд его губы оставались твёрдыми, словно бы бесчувственными. Потом будто ожили.
        Она ощутила прикосновение его рук к своему телу.
        Каролине хотелось на этот раз заполучить всё, что только можно. Она была только рада тому, что муж опустил поводья. Что он не думал о том, чтобы не причинить ей боль, не щадил ни её, ни себя.
        Его страсть, как и всегда, напоминала Каролине бурю. Это было похоже на блаженное безумие вдвоём. Они вместе словно пили и никак не могли напиться. Ласкали друг друга раз за разом, снова и снова.
        Когда всё закончилось, Каролина блаженно вздохнула, вытягиваясь на кровати.
        - Тебе было хорошо со мной? - прижалась она лицом к его ладони заглядывая в синие глаза.
        - Мне всегда с тобой хорошо, - поцеловал он её, на этот раз легко, почти невесомо.
        - Я должна знать, что ты чувствуешь! - приподнялась она на локтях. - Я хочу знать: ты - мой? Ты не представляешь, какая это сладкая пытка, быть женой первого красавца Мороссии, которого хотят все женщины от десяти до девяноста лет!
        - Я твой, Каролина, - задумчиво произнёс Сил. - Твой, всем сердцем.
        - Если это правда, этого вполне достаточно, чтобы сделать меня счастливой! - тихо засмеялась она.
        У сердца словно бы вырастали крылья.
        - Дорого я готов был бы заплатить за то, чтобы узнать какие мысли теснятся сейчас в вашей хорошенькой головке, Каролина? Отчего вы так загадочно улыбаетесь?
        - Загадочно улыбаюсь? Я? - засмеялась Каролина, у которой в голове кроме золотого тумана от счастья не помещалось в данный момент ничего. - Наша наставница в пансионе не уставала говорить, что юной девушке положено вести с себя с мужчиной так, чтобы у него не зародилось и тени сомнения в том, что в её голове вообще способны рождаться мысли.
        - Да? Это многое объясняет. Например, то, почему барышни на выезде ведут себя как под копирку и в лучшем случае прелесть, какие дурочки. А можно полюбопытствовать, с чего ваша бывшая наставница столь уверена в правильности собственного рецепта?
        - Возможно потому, что он действует? - выдвинула Каролина очередное предположение. - Вы вот, например, меня сразу приметили и женились, как только стартовал сезон. Для неё это может стать лишним подтверждением правильности теории.
        - Роскошно. Но к слову вы никогда не скрывали ни характера, ни умения думать.
        - Ну, не знаю, не знаю. Вам со стороны виднее. К слову сказать, наставница никогда не была высокого мнения о моих талантах. Училась я так… середнячок. И всё же, с её точки зрения, меня ждал самый головокружительный успех! Надеюсь, что в итоге она не лопнула от злости?
        Встретившись взглядами, Каролина и Сид вместе рассмеялись.
        - А вы? - спросила она, отсмеявшись.
        - Я? А что - я?
        - Хорошо учились?
        - Смотря чему. Тому, что считал нужным и полезным - несомненно.
        - Почему кажется, что ваши наставники вспоминают годы вашего обучения с содроганием? - смеясь, спросила Каролина.
        - Моя репутация всем хорошо известна. На ней нет белых пятен. Один сплошной мрак.
        - Хочу услышать обо всём из первых уст.
        - Что именно? - уточнил Сид.
        - Расскажите о себе. Я ведь почти ничего о вас не знаю?
        - Спрашивайте, что вам интересно. Отвечу.
        - На любой вопрос?
        - Да.
        - На любой-любой?
        - Уже вроде как высказался по этому поводу. Ну?
        - Расскажите о вашей семье, - попросила Каролина.
        - Вам это интересно?
        - Очень! Семья человека - это его душа.
        - Вы хотите залезть ко мне в душу? Извольте. Ведь моя история - это теперь отчасти и ваша история тоже.
        Каролина кивнула, потянувшись за бокалом, к которому до этого не притрагивалась.
        - Я был третьим и самым младшим сыном в семье. Моя мать отчаянно хотела девочку, но её мечте не суждено было исполниться. Мечтам свойственно не исполняться, как свойственно рождаться мальчикам в семье Кайлов. У отца было трое братьев, у моего деда - семеро. И это, заметьте, только официальные отпрыски, рождённые в законном браке. Если бы не темперамент, склонность к приключениям и рискованным авантюрам, Мороссия была бы густо заселена Кайлами. Но, как известно, природа мудра, а у Кайлов много неприятелей. Но самые жестокие наши враги, как известно, мы сами. Поэтому немногим представителям нашей фамилии удаётся перешагнуть тридцатилетний рубеж.
        Как я уже сказал, я был самым младшим в семье - «братом братьев». И каких братьев! Замечательных, героических сыновей прославленного отца, мечтающего видеть в своих отпрысках особенный повод для гордости.
        Отпрыски, нужно отдать им должное, из кожи вон лезли, чтобы ожиданиям соответствовать.
        Мы росли в тени отца, в рассказах о его подвигах, славе, величии духа и силе характера славных предков, чьи деяния ну никак нельзя было уронить недостойным поведением.
        Кстати, тот редкий случай, когда семейные легенды не особенно приукрашивали правду. Отец и в самом деле человеком был выдающимся - великий военный и мудрый государственный деятель, он оказывал огромное влияние на политику Мороссии, и внешнюю, и внутреннюю.
        Учитывая усилия и энергию, отдаваемые им на благо Отечества, стоило ли удивляться тому, что видели мы его в родовом гнезде не часто? Лишь по великим праздникам: как приедет - так и праздник.
        Легендами об отце был овеян каждый час нашей с братьями жизни, но воспитывала нас всё-таки мать.
        Характер у матушки был железный, темперамент - сильный, но обузданный железной рукой. Она безвылазно сидела в родовом имении и всё её честолюбие, все силы души направляла на воспитание и образования своих сыновей - других интересов у герцогини Кайл не было.
        Не берусь судить, какими были отношения родителей между собой. Внешне отец всегда относился к матери подчеркнуто уважительно, а она была истинная леди. Из тех железных женщин, ход мыслей которых ещё иногда можно просчитать, но проявления чувств от них не дождаться. Такие и живут, и умирают как стоики.
        Может быть, с подачи матушки, а может быть и вполне заслужено, но мы с младых ногтей привыкли считать отца чем-то вроде божества. Далёким, взыскательным, строгим. А мне было тяжелее вдвойне. Ведь за право получить божественную милость приходилось бороться со старшими братьями.
        Скажу тебе честно, отец был часто мной недоволен. Да что там часто? Почти всегда. Что бы я не делал, как не старался, как бы не лез из кожи вон, отец упрямо видел во мне только избалованного маменькиного сыночка. Не стеснялся дать при встрече понять, что маменька, по его мнению, слишком меня избаловала, а старшие братья со своей снисходительностью слишком много мне позволяли.
        Так я и прозябал в поместье, дожидаясь горнего призыва на небеса, храня в глубине души трепетную надежду, что отец снизойдёт до великой милости и обратит на меня высочайшее внимание.
        Когда мне исполнилось пятнадцать, родители отправили меня в путешествие. Наставниками стали старый бретёр (папин протеже) и преподаватель искусств (кандидатура маменьки). Оба они по-своему заботились о моём образовании, поначалу отчаянно споря между собой, а потом тесно подружившись.
        Утро я проводил на плацу. Днём ходил по храмам, музеям и библиотекам. Вечера коротал в опере или театре, а ночи сжигал в борделе. В семнадцать лет быть одним из самых богатых людей в стране опьяняющая мысль. Роскошь, богатство, власть - вот что казалось мне жизнью.
        Знаешь, теперь, оборачиваясь на себя тогдашнего, я склонен соглашаться с папенькой - я был ничтожеством. Гордым, тщеславным, бессердечным. Но тогда я мог себе это позволить.
        Проучившись три года в лучшем университете Просвещённого Мира, я не приобрёл ни особой образованности, ни высокой культуры. Зато объездил ту часть, что принято считать средоточием культуры и всех благ, вдоль и поперёк.
        Моё беззаботное существование было прервано самым трагическим образом. Пришло известие от маменьки, что брат погиб на дуэли.
        Потом, из рассказов наших общих друзей я узнал, что дуэлянты сначала стрелялись с тридцати шагов.
        Люк, великодушный дурак, выстрелил в воздух. Его противник промахнулся и потребовал сократить дистанцию до пятнадцати шагов. Люк повторил свой дурацкий великодушный подвиг. А граф прицелился и хладнокровно застрелил его.
        Причиной дуэли, конечно же, стала женщина. Красавица Мариана Лэнгэр. Они встретились где-то в театре и Мариана без памяти влюбилась в Люка, совершенно забыв, что через месяц должна была выйти замуж за другого.
        Люк ответил ей взаимностью. Он даже просил отца разрешиться жениться на девушке, но отец отказал, да ещё в категоричной форме.
        На месте брата я бы, наверное, умыкнул девицу тайком и обвенчался с ней, поставив родителей перед фактом. Но для брата понятие долга перед семьёй и понятие чести оказалось выше. Девушка вышла замуж и какое-то время всё было тихо. А потом вспыхнул скандал.
        Оказалось, что после свадьбы связь Марианы и Люка не только не прервалась, но они встречались почти ежедневно. Забыв о всех правилах приличия, вместе посещали рестораны, выставки, рауты.
        Развязка наступила незамедлительно. Муж узнал всё. Брат, чувствуя за собой вину, не посмел драться честно и умер, как дурак.
        После дуэли граф потребовал развода, но стать брошенной женой Мариана не успела. Отец сделал её вдовой быстрее, чем юристы освободили от насильно навязанных брачных уз.
        События потрясли столицу. И подорвали здоровье матушки. После смерти Люка она так уже никогда и не оправилась, говоря, что весна жизни навсегда покинула её и теперь в сердце вечная зима.
        - Какая печальная история, - тяжело вздохнула Каролина.
        Под слишком пристальным взглядом синих глаз Сида у неё промелькнула мысль, что он не просто так всё это ей рассказал. Что у истории есть двойное дно.
        Перед глазами промелькнуло лицо Питера. Взгляд мужа, сухой и колючий, словно вопрошал. Но ей не в чем было раскаиваться. Она не лгала. Ни мужчинам, ни самой себе. Каролине совершенно не в чем было себя упрекнуть.
        Тряхнув головой, она отогнала неприятные мысли. Беспокоиться не о чем.
        - А что стало потом с этой девушкой?
        Сид пожал плечами:
        - После того, как Люка похоронили, она, став изгоем в обществе была вынуждена уехать из Мороссии. Какое-то время, слышал, лечилась на водах, поправляя разрушенное эмоциональное состояние.
        Синие глаза Сида Кайла больше не смеялись.
        - Зачем всё это? - тоскливо протянула Каролина, зябко поёжившись.
        Когда говоришь о смерти, даже самого яркого пламени в камине бывает недостаточно для того, чтобы прогнать холод.
        - Говорят, что дуэли существуют, чтобы спасать честь. Но в этой истории оба соперника потеряли жизнь. И чести ни у кого вроде, как и не осталось?
        - Вы загрустили, Каролина? Мои пьяные бредни вам расстроили? Мне кажется, мы оба заслуживаем лучшего финала.
        Глава 22. Поединок
        Утро выдалось ясным и холодным. Для этого времени года даже слишком.
        К удивлению Каролины, когда она проснулась, муж был полностью одет, как если бы собирался куда-то выйти.
        - Вы уходите? - нахмурилась она. - Куда? Ведь ещё так рано?
        - У меня неотложная встреча.
        - Что за встреча?
        - Та самая, о которой я вчера недвусмысленно вам намекал.
        - Дуэль с Питером?.. То есть, я хотела сказать, с мистером Рэдси? И где вы собираетесь драться?
        - У себя в оружейной.
        Их взгляды встретились.
        В синих глазах мужа Каролине почудился скрытый вызов, будто он подначивал ему возразить. Внешне он казался спокойный, даже невозмутимым, как человек с сожалением принимающий неизбежное.
        - Я не могу позволить вам вот так уйти, - разволновалась Каролина. - Я знаю, что сами вы не сомневаетесь в собственной победе, считая, что Питер не боец против вас. Большинство тех, кого я знаю, тоже сходятся во мнении, что не родился ещё тот противник, способный противостоять вам в честном поединке. Но в том-то всё и дело, что Питер не стремится играть честно, а змеи зачастую ранят сильнее тигра.
        - Спорное утверждение. Я бы сказал, что смертельный удар способен нанести и тот, и другой.
        - Вы представить себе не можете, каким ударом для меня может стать непоправимая беда, случись она с вами! Потерять вас сейчас, когда счастье так близко? Сама мысль об этом для меня невыносима! Знаю, мои тревоги покажутся вам смешными, но мне мерещится нечто вроде проклятия. Моя мать потеряла вашего брата всего за один шаг до того, как обрела своё счастье. А если и мне уготована такая же судьба?
        Каролина замолчала, в тайной надежде на то, что Сид продолжит разговор. Но он молчал.
        - Умоляю! - продолжила она тогда. - Отложите поединок! Хотя бы до того времени, пока не поправитесь? Уверена, это не нанесёт урон вашей чести. Никто не посмеет усомниться в вашей храбрости, слишком она широко известна.
        - В этот раз я ищу не чести, а справедливости. Мной и этим человеком словно играет рок, каждый раз ставя нас на пути друг у друга.
        - Зачем вообще устраивать эту буффонаду с поединком? - заломила руки Каролина. - Ведь вы можете попросту отдать вашего оруженосца в руки правосудия?
        - Боюсь, что больше не могу обсуждать этот вопрос. Мне пора.
        - Сид!
        Он раздражённо обернулся.
        - Разрешите пойти с вами?
        - Вы с ума сошли? - рассмеялся он, отстраняясь от протянутых к нему рук.
        - Разрешите или нет, я всё равно пойду! - упрямо заявила Каролина, воинственно задирая подбородок.
        - Как пожелаете, - холодно кивнул Сид.
        И этот переход на «вы» больно кольнул Каролину.
        - Вы меня весьма обяжете, если будете держаться в стороне и не станете кидаться ни одному из нас на шею.
        Каролина ничего не смогла ответить. Она онемела.
        Сид вышел стремительным шагом.
        Она слышала, как он спускается по лестнице, разговаривая о чём-то со слугой. Голос его звучал спокойно.
        Каролина присела на кровать, проведя ладонью по бархатному покрывалу. В горле образовался горький ком из слёз. Его пришлось проглотить.
        Спустившись вниз через четверть часа Каролина столкнулась с матерью.
        - Что всё это значит? Твой муж решил устроить поединок прямо у себя в доме? - возмущённо накинулась Фиона на дочь, как будто та была автором идеи.
        - Да.
        - Но это же совершенно против правил!
        - Для моего мужа, матушка, нет правил. Он делает то, что захочет и так, как захочет. Разве, когда вы выдавали меня за него замуж, вы этого не знали?
        Фиона потупилась.
        - Куда ты идёшь? - спросила она дочь.
        - В оружейную.
        - Зачем?
        - Буду присутствовать на поединке.
        - Ты в своём уме?! Это же не тренировочный бой. Поверь, лучше на это не смотреть.
        - Я хочу видеть.
        Обескураженная, Фиона непонимающе смотрела на дочь.
        - Ты хочешь видеть, как твой муж прирежет этого мальчика, словно цыплёнка? Никогда не подозревала за тобой подобных склонностей.
        - Мне нужно это видеть, мама.
        - Каролина!
        Но она уже не слушала.
        Оружейная представляла собой комнату огромных размеров, с окнами от пола до потолка. Приготовления к поединку были проделаны быстро, в полном молчании.
        Оба противника сняли камзолы, жилеты и туфли. Закатав рукава рубашек встали друг против друга.
        Питер бросил на бледную, как смерть, Каролину, несколько вопросительных, изумлённых взглядов. Сид не посмотрел на неё ни разу.
        Каролина видела, что противники преисполнены мрачной решимости.
        Сид не сомневался, что убьёт оруженосца. Питер в исходе поединка не сомневался тоже.
        Против воли Каролина ощутила к оруженосцу мужа жалость.
        - Ну что ж? Приступим? - отсалютовал шпагой Сид.
        Издав яростное рычание, глупый мальчишка встал в позицию.
        Медленными шагами он начал обходить Сида по кругу, по ходу часовой стрелки. Герцог стоял неподвижно до тех пор, пока Питер не решился атаковать. Лицо его дышало яростью. Сжатые губы, грозная бледность, невольная дрожь в руках указывали, каких трудов ему стоит сдерживаться.
        Когда Питер нанёс быстрый удар сбоку, чтобы не закричать в испуге Каролине пришлось закусить губу до крови. Сид, даже не поднимая шпаги, всего лишь уклонился в сторону, обменявшись с противником местами.
        Окончательно разъярённый, Рэдси сделал два быстрых шага в попытке нанести следующий удар, стремительный, быстрый, точно молния, сверкнувшая между туч.
        Сид, в полном сознании своего преимущества, парировал их с удивительной точностью. Потом нанёс три контрудара, с хирургической точностью оставивших три росчерка на груди соперника, не глубоких, но кровоточащих.
        Каролина прекрасно видела, что муж играет со своей жертвой, как кошка с обречённой мышкой. Но она надеялась, что Сид попросту хочет помучить своего оруженосца, заставив его прочувствовать весь страх перед неизбежностью смерти.
        Накажет и отпустит.
        Ещё больше разъярившись от боли, чувствуя, как вместе с кровью уходят и силы, Питер бросился на Сида в очередную атаку.
        Герцог не отступил ни на шаг. Опасно тонкие клинки со звоном скрестились.
        Питер понимал, что ему не победить, но действовал стремительно и фехтовал, как никогда в жизни. Руководствуясь правилом, что лучшая защита - нападение, он атаковал опять и опять.
        Сид же всё время ловко уходил от атаки, словно задавшись целью дождаться, пока противника окончательно вымотается, растратив силы.
        Всё переменилось в считанные секунды, так быстро, что Каролина едва успела это осознать. Отбив очередной выпад, Сид захватил правой рукой руку Питера, отводя её в сторону, а левой всадил ему в грудь собственную же шпагу едва ли не по рукоятку.
        Острый клинок вошёл прямо в сердце.
        Питер глухо вскрикнул и повалился на спину. В теле его всё ещё торчала шпага.
        Каролина в ужасе смотрела на вздрагивающее в агонии тело юноши, не веря своим глазам. Вся её теория о наказании с последующим милосердным изгнанием рассыпалась в прах на глазах.
        Сид, вырвал клинок из груди противника с тем же спокойствием, с каким лесоруб извлекает лезвие топора из бесчувственного дерева. Отерев окровавленные метал о платок, небрежно бросил последний на пол. Отвесил Каролине изящный поклон.
        И только взглянув в глаза мужа, Каролина поняла, что ошибалась на его счёт. Он вовсе не был спокоен. В синих глазах читались непреклонность, беспощадность, смерть.
        Сид знал, что убьёт. Хотел убить, убил и ни в чём не раскаивался.
        Взгляд у него был как у демона - бешенный. И в то же время ледяной.
        - Мерзкая история, - сказал он вслух. - И утро мерзкое.
        Каролине казалось, что губы её превратились в лёд. Она оказалась не способной ничего ответить.
        - Вы надеялись на другой исход? - подчёркнуто любезно осведомился Сид.
        - Я надеялась, что вы пощадите его, - всё таким же бесцветным голосом отозвалась Каролина. - Никогда не сомневалась в ваших талантах. Но сейчас меня пугает мысль о том, что у вас, сударь, действительно нет сердца.
        Он что-то ответил. Каролина даже не пыталась понять - что. Подступающая дурнота заставляла опасаться нового обморока. Собрав всю свою волю в кулак, стараясь ровно держать спину она повернулась к двери, колыхающейся впереди словно в тумане.
        У дверей маячили бледные лица матери и Силены.
        - Каролина? Ты в порядке?
        - Нет. И не должна. Если бы после всего, что случилось за эти дни я была бы в порядке, то кем бы я была? Поможете подняться к себе в комнату?
        - Я предупреждала тебя. Я тебе говорила…
        - Я знаю, мама. Помню. Но я не сомневалась в том, что Сид не станет убивать.
        - Не сомневалась? Тогда ты совсем не поняла, за кого вышла замуж.
        Как только они добрались до комнаты. Каролина без сил упала в кресло, спрятав лицо в руках.
        Ей хотелось, чтобы мать ушла, оставила её одну. И в тоже время она боялась одиночества, боялась необходимости посмотреть в лицо собственным страхам.
        - Вы знали, что он собой представляет, матушка? И всё-таки настояли на нашем браке.
        - У меня не было выбора.
        - Выбор есть всегда! Просто в тот раз между своим спокойствием и моим вы выбрали себя. Вот и всё.
        - Каролина, я понимаю, что ты сейчас в шоке. Ты потрясена. К убийствам людей никогда нельзя привыкнуть. Но прошу тебя, не принимай поспешных решений.
        - Вы хорошо меня знаете, матушка, раз так легко предсказываете то, что я чувствую? Скажите, а вам никогда не приходило в голову мысль, что смерть вашего первого, столь горячо любимого любовника, лично для вас была благом? Отец, каким бы он там по происхождению низким не был, какие бы ошибки не совершал, к вам относится с неизменной любовью и нежностью. Дождались бы того же вы и ваши дети от Кайлов? Это же настоящие тигры! Не знающие ни любви, ни нежности, не снисхождения!
        - Каролина, тебе не кажется, что сейчас, будучи на эмоциях, ты слишком строго судишь мужа? Если уж тебе пришла охота сравнивать моих мужчин между собой, то я, отбросив деликатность, тоже сравню твоих и напомню, что это не Сид, а Питер начал плести интриги. У него не хватило храбрости даже не то, чтобы самому выстрелить в чужую спину - он нанял для этого наёмников! И после всего случившегося вместо позорной плахи, причитающейся щенку по закону, Сид позволил умереть ему с оружием в руках.
        - У Питера не было против Сида шансов!
        - Ты, кажется, забыла, что твой муж серьёзно ранен? Сид действительно бывает тигром, но лишь с теми, кого считает врагом. Друг он верный. И, согласись, каким бы Сид Кайл не был с другими людьми, к тебе он всегда был добр?
        - Добр? Да. Наверное, так! С чего бы ему проявлять ко мне жестокость? Он ведь из тех, кто охотится на кабанов, медведей и пантер. А я всего лишь жалкая лань. Нет, в его глазах я даже хуже - послушная тёплая овца! Он не любит меня, не уважает. Может быть хочет. Не более того.
        - Каролина! Да ты хоть понимаешь, что сейчас несёшь?! - ахнула мать.
        - Я пыталась! Я честно пыталась играть по вашим правилам. Хотела стать такой, какой вы хотели меня видеть - доброй, ласковой, нежной, послушной женой. И кто, скажите, стал от этого счастливее? Давайте будем честны, матушка, мне этого зверя не приручить. Ничего из того, что я могу дать мужчине ему попросту не нужно. Ну, разве что за исключением наследника?
        - Каролина…
        - И я не собираюсь всё оставшуюся жизнь стучаться в наглухо запертую дверь! Я ухожу!
        Тяжелая родительская длань опустилась на щёку. Перед глазами на миг замельтешили мелкие тёмные мошки.
        Охнув, Каролина схватилась рукой за щёку.
        Она недоверчиво глядела на мать. За всю её жизнь Фиона никогда ни на кого не поднимала руку.
        - Глупая девчонка! Ты поставила целью испоганить свою жизнь? Самое печальное, что, если ты задумаешь это сделать, мне тебе не помешать. Ты меня не послушаешь. Ты никого не послушаешь - сделаешь по-своему. Тебе кажется, что наш славный маршал недостаточно любит тебя? И вот, словно закусившая удела, понесшая, не разбирая дороги, лошадь ты готова наломать дров? Сломать себе шею? В глубине души ты ведь надеешься, что если побежишь, Сид кинется тебя останавливать? Этого не будет. Твои слова он примет за чистую монету. Попробуешь уйти - тебя отпустят. Только сначала реши для себя - ты действительно этого хочешь? Хочешь остаться нищей? Одинокой? Вместо того, чтобы быть второй дамой в государстве, купающейся в роскоши и любви?
        Я помню себя в твои годы, потому что когда-то я тоже была глупой, наивной, романтичной девчонкой, не желающей идти на компромиссы. Возомнившей, что смогу получить всё что хочу. Всё - и сразу. Я была такой, как ты.
        Но потом на горьком опыте пришлось узнать истину: жизнь - это искусство компромисса и выбора. Особенно если живёшь рядом с таким мужчиной как Сид Кайл.
        - Живешь? - горько, почти истерично расхохоталась Каролина. - Или всё-таки выживаешь?
        - Это уж как получится, сердце моё. Пойми, мне много от жизни не надо. Для себя - так и вовсе ничего. Всё, чего я хочу, видеть вас здоровыми и счастливыми - тебя, Силену и Джорджа. Большего у высших сил не прошу. Если тебе действительно лучше будет вдали от мужа - что ж? Так тому и быть. Мы сумеем пережить временные финансовые затруднения.
        - Как? - презрительно скривилась Каролина. - Выдав замуж Силену за какого-нибудь толстосума? Женив Джорджа на богатой вдовушке?
        - Не исключаю, что выходить из положения возможно придётся и таким путём. Наличие толстого кошелька иногда не отрицает у человека привлекательных духовных и физических качеств. И вдовушка может быть молода и красива. И жизненный опыт скорее плюс, чем минус для разумного человека. И толстосум в итоге окажется верным и любящим мужем.
        Замужество или жениться по расчёту могут принести куда больше счастья, чем слепая страсть, длящаяся, в лучшем случае год, не больше. Иногда из союза разума и чести вырастает куда более высокое древо любви, чем из минутной слепой прихоти, Каролина. Тебе ли не знать? Если бы в своё время ты вышла бы замуж за этого мальчика, чьё тело лежит там, внизу, оказалась бы в бедности (это плохо, но пережить можно), и в полной от него зависимости. Знаешь, что скорее всего ждало бы тебя в этом случае? Будучи неудачником с большими амбициями рано или поздно, он стал бы свои неудачи вымещать на тебе, не одним, так другим способом. Нет для женщины ничего страшнее, чем оказаться во власти мужчины мелочного и амбициозного, скупого в деньгах и жадного в чувствах.
        Что хуже всего, такие, как этот Рэдси никогда не сомневаются в своей правоте. У таких жёны всегда дуры, изменницы, меркантильные особы, стервы.
        - Я не хочу говорить об этом мальчике. Моя любовь в нему давно в прошлом, а за свои грехи он уже заплатил. Да и о мёртвых худого не говорят. Не этому ли вы меня сами учили? - Каролина отвернулась, стараясь незаметно смахнуть с глаз навернувшиеся слёзы. - Сид заколол его без малейшего сожаления! Понимаете? Он не колебался и мгновения перед тем, как вонзить шпагу в сердце Питера!
        - В бою тот, кто колеблется, погибает первым. Ты хотела бы, чтобы Сид поменялся местами с Питером?
        - Нет, - содрогнулась Каролина. - Я хотела бы, чтобы живыми остались все, включая эту проклятую Кадэр, с которой всё началось! Я так устала от смертей, матушка.
        - Смерть такая же часть жизни, как и всё остальное.
        - Я считала, что Сид проявит великодушие…
        - Великодушие? Но, положим, он бы пощадил бы это щенка. Как думаешь, что случилось бы дальше? Питер размяк, подобрел? Устыдившись самого себя уехал бы замаливать грехи в монастырь? Как бы не так! Рэдси возненавидел бы Сида ещё сильнее. С ещё большим рвением стремился бы его уничтожить. Он нёс в себе потенциальную опасность и, нравилось это Сиду или нет, его нужно было уничтожить. Он сделал то, что должен был.
        - Но Питер был настолько лет его моложе!
        - Тем хуже. В столь юные годы, когда большинство мальчишек грезят о подвигах, славе и чести, этот подкупает наёмников и режет безоружных женщин. Даже у волкодавов щенки, пока не войдут в пору, не кусаются. Питер твой не волк, а гиена.
        Каролина, солнышко моё ясное, свет моего сердца, моя надежда и радость, не губи своё счастье из пустого упрямства! Если завтра после сегодняшних событий ты заговоришь о разводе, я не сомневаюсь ни минуты в том, что Сид тебе её подарит. Не потому, что не любит или не ценит, нет! Он сделает это по другой причине.
        Во-первых, потому, что насильно удерживать возле себя женщин не в его правилах. А во-вторых, он посчитает это (и возможно будет в этом прав) предательством. С первых дней женитьбы Сид Кайл всегда, чтобы не случилось, неизменно оставался на твоей стороне. Да для него тут нет вариантов - вы единое целое, как может быть иначе?
        То, что для тебя всё иначе наверняка больно ранит его. Хорошенько подумай перед тем, как выложить ему всё то, что сказала мне, дочка. Просто представь себе это в красках? Не сомневаюсь, что при любом раскладе ты не останешься в бедности. Такие мужчины как Сид не оставляют женщин, принадлежащим им, без средства. Он обеспечит твою будущность. Даже положение в обществе со временем ты себе вернёшь. Но Сида Кайла вернуть уже не удастся.
        Фиона поцеловала дочь в лоб.
        - Я приму любое твоё решение. Оно лишь за тобой.
        ЭПИЛОГ
        Вечерело. Сгущались сумерки. По мере того, как меньше становилось в комнате света, яснее делалось и на душе.
        Каролина приходила к простому пониманию что Сид Кайл не изменится, не станет ни моложе, ни сентиментальнее, ни романтичнее. Он жёсткий и умный. Иногда, по обстоятельствам, жестокий и злой, порою даже циничный.
        Ей придётся либо мериться с этим, либо уходить.
        Каролина так живо представила себе каменеющее лицо Сида с пылающими, как лёд на солнце, глазами. Именно так он и посмотрит на неё, когда она объявит об их разрыве. И с того момента как слова сорвутся с губ ничего уже нельзя будет отыграть назад. Она его потеряет. И от одной мысли об этом делалось тоскливо, как на похоронах.
        Если она убежит от Сида завтра, она будет в два раза несчастнее, чем сегодня.
        Благословляя мать за то, что помешала ей ринуться к Сиду Кайлу немедленно и наломать дров, Каролина, успокоившись, всё же решилась спуститься вниз и поговорить.
        Сид сидел в гостиной перед камином. Ожидаемо - с бокалом любого красного вина. Отблески пламени плясали по комнате.
        При её появлении Сид повернул голову.
        Несколько секунд Каролина стояла в дверях в надежде, что Сид скажет хоть что-нибудь - неважно что. Но он молчал.
        Глубоко вздохнув, она вошла в комнату с таким чувством, с каким пловец первый раз окунается в ледяную воду. Медленно приблизилась к креслу, в котором он сидел.
        Также медленно опустилась на колени у его ног.
        - Ты не рад меня видеть? - тихо, почти шёпотом, спросила она.
        - Не знаю. Зависит от того, с чем ты пришла. Если с сожалением о Питере и упрёках о его смерти - нет, не рад.
        - Я не желала ему смерти. Я ничьей смерти не хотела. Мне жаль, что его жизнь оборвалась. Ещё грустнее, что ты стал её причиной. Но сейчас не время говорить о нём. Пришло время поговорить о нас.
        - Я внимательно тебя слушаю.
        - Сегодня утром, после дуэли, я приняла решение уйти от тебя.
        На лице Сида не дрогнул ни один мускул, но внимательный взгляд Каролины заметил, как пальцы Сида сжали бокал.
        - Мне казалось, что причина в смерти Питера Рэдси, но у меня было время, чтобы подумать. И я поняла, что дело не в нём, а в моей неуверенности. Я до сих пор не уверена в том, что нужна тебе; в том, что ты меня любишь. Я не знаю, достойна ли твоей любви? Ты такой рассудительный, такой строгий, умный, язвительной. Я теряюсь в твоём присутствии. И боюсь, что не смогу отыскать саму себя. Мне порою бывает страшно.
        - Думаешь, если сбежишь, станет легче?
        - Какое-то время именно так я и думала. Но проведя этот день с собой наедине, поняла, что не хочу уходить, Сид! Не хочу обижаться, теряться, разочаровываться. Всё, что мне нужно для счастья - это ты. Я хочу быть рядом. Хочу любить и знать, что любима. Ты любишь меня?
        - Ты в этом сомневаешься? - в голосе Сида прозвучало лёгкое удивление. - Что из событий сегодняшнего дня заставило тебя сомневаться в моих чувствах? То, что я без зазрения совести убил того, кто ждал моей смерти? Я никогда не скрывал от тебя, Каролина своих убеждений в том, что в некоторых случаях не следует поддаваться угрызениям совести. Что я всегда осуществляю то, что задумал.
        Питер Рэдси осмелился питать чувства к моей жене. Это я ещё мог принять и даже простить. Посмей он открыто соперничать за твою любовь я бы принял вызов. Но он ударил в спину, как трус. Такое не прощают.
        - Я не хочу больше слышать о Питере Рэдси, да будет земля ему пухом. Я хочу слышать от о себе, - страстно проговорила Каролина.
        - Разве я не говорил, что полюбил тебя с первой встречи?
        - Любовь ли это? Или плотское желание?
        - А есть разница? Да, я желал и желаю тебя. Я полюбил тебя такой, какой знаю. А знаю я тебя куда лучше, чем ты думаешь. Может быть даже лучше, чем ты знаешь себя сама. Плохой и хорошей, милой и сердитой, вдумчивой и взбалмошной - всякой. Я уже говорил тебе об этом, не раз. Надеялся, что мои поступки говорят о том же, но ты не веришь… я не знаю, что сделать, чтобы это изменить. Хочешь уйти т меня?
        Каролина испуганно замотала головой:
        - Нет, Сид! Я не уйду. Я люблю тебя и от этой правды невозможно сбежать, даже если захочу. Любовь похожа на остров полный песен - самых пронзительных и нежных. Об таком острове мечтает каждая маленькая девочка, желая взмахнуть белыми крыльями и лететь. Но почему-то для меня всё пошло не так. В моём случае в горле затих звук, а чудовище, живущее на дне души, пытается расправить крылья не белые, а чёрные. Меня это пугает. Я думала, что боюсь тебя, но я боюсь самой себя. Я гляжусь в твои глаза и дна не вижу. Если я упаду в них и уже не вынырну?
        Ладони Сида прикоснулись к её щекам, губы его улыбались:
        - Любовь часто ранит. Тот, кто боится ран, бежит от любви так же, как трус с поля боя. Но это ведь не твой случай?
        - Что мне делать, Сид? Ты словно болезнь, от которой мне не излечиться.
        - Если я тебя ранил, я же смогу излечить. Если я причина твоей болезни, то только я и единственное от неё лекарство.
        - Если ты болезнь и лекарство для меня, то кто же я для тебя?
        - Воздух. Дыхание. Смысл. Без тебя я пустое место.
        - Любить страшно, - выдохнула Каролина в приближающиеся к ней губы.
        - Но не любить - ещё страшнее, - прилетело в ответ. - Смерть рано или поздно суждена всем, но если уж есть возможность выбирать, не лучше ли умереть, взлетев в небо и ощутив всё головокружительное чувство полёта, чем всю жизнь в безопасности ползти по земле?
        Возразить на это оказалось нечего.
        Каролина и не хотела возражать. Она протянула руки к Сиду:
        - Возьми меня на своё небо! Летим вместе? Утром ты казался мне настоящим чудовищем. Может быть, ты и есть чудовище. Но я люблю тебя, кем бы ты не был.
        Сид прижал Каролину к груди, и она не могла видеть его лица, хотя отдала бы за это полжизни, ведь сердце подсказывало ей, что сейчас оно отнюдь не так бесстрастно, как обычно.
        - Пусть будет всё, как ты захочешь. Только не уходи.
        - Не уйду, - всхлипнула Каролина. - Я без тебя не могу. Я люблю тебя.
        Тепло его ладоней грело щёки. И впервые Каролина не смущалась под пристальным взглядом синих глаз. Он словно видел её насквозь, но и это больше не смущало. И даже его снисходительная улыбка не бесила.
        - Я не стану говорить: «Я тоже люблю тебя».
        - Тогда скажи, что любишь без всяких «тоже».
        Сид мгновение смотрел на Каролину, потом тихо рассмеялся.
        Обнял её, легко касаясь губами её лба:
        - Мои чувства к тебе таковы, что ради тебя я готов пожертвовать многим. Ни выгода, ни комфорт, ни любое другое эгоистичное желание никогда не заставят меня от тебя отвернуться. Веришь мне?
        Каролина кивнула:
        - Верю.
        Их губы вновь соприкоснулись, и на этот раз Каролине поцелуй казался чем-то большим, что просто поцелуй. Будто касаясь губами уст, Сид одновременно с этим касался и её души.
        Словно цветок на встречу мотыльку раскрывала она ему своё сердце.
        Было ли это правильным? Жизнь покажет.
        Верить или не верить, каждый за себя делает вывод сам. Бесценный дар доверия способен погубить, но он же может и исцелить любые душевные раны, если позволить себе принять лекарство.
        Каролина твердо решила попытаться быть счастливой. Она верила, что придёт время и они с Сидом будут одной душой, состоящих из двух половинок. Может быть любовь и не способна изменить привычную реальность до неузнаваемости, но надо ведь попытаться?
        Каролина сделала окончательный выбор, пойдя на компромисс с судьбой: сегодня она примет бесценный дар любви. А завтра?
        Завтра пусть само позаботится о себе. Будь что будет.
        КОНЕЦ КНИГИ
        Для обложки использованы фотографии со свободным использованием с сайта shutterstock.com/search/fantasy

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к