Невинна и опасна, или Отбор для недотроги Ольга Обская
        Амалия - сирота, выросшая в пансионе. Её лучшие подружки - книжки. Она не знает, как вести себя с мужчинами - робеет от одного мужского взгляда. Зачем её пригласили на отбор невест для наследного принца? Чтобы конкуренткам было над кем посмеяться?
        Никто не знает, но у этой тихони и недотроги есть тайна, которая могла бы помочь выиграть отбор. Но сможет ли принц сделать так, чтобы она захотела его выиграть?
        Ольга Обская
        Невинна и опасна, или Отбор для недотроги
        ГЛАВА 1. ЗНАКОМСТВО
        - Я приехал за воспитанницей Амалией. Его Величество поручил мне сопроводить её во дворец, - отчеканил Маркель.
        Настоятельница пансиона, седая статная госпожа Элисон, пристально посмотрела на гостя. Во взгляде читался скепсис. Будто она предпочла бы видеть в качестве сопровождающего кого-то поблагонадёжней.
        Маркель мысленно усмехнулся. Что не так? Похоже, уже и до Шерстона, этого захолустного городишки, расположенного в богами забытой глуши, добрались слухи о нём, как о любителе женщин, жизни и сомнительных наук. Да, всё - правда. Таким он и был, младший сын Его Величества. Позор семьи. Не то, что старший - Себастин. Надежда трона и всего королевства. Серьёзный и целеустремлённый.
        Но госпожа Элисон могла бы не хмуриться. Маркель сам не был в восторге от возложенной на него миссии. Он предпочёл бы оставаться в столице и продолжать любить женщин, жизнь и сомнительные науки, но отец решил наказать за последнюю выходку и дал распоряжение ехать в эту Тмутаракань.
        - Мы получили письмо Его Величества, в котором он предупредил о вашем приезде, - удостоила ответом госпожа Элисон. Она степенно поднялась из-за стола: - Идёмте, Ваше Высочество, провожу вас в комнату Амалии.
        Коридоры пансиона показались Маркелю непривычно тесными и низкими. Спасало от мрачного впечатления только обилие света, лившегося из старомодных арочных окон. Здание окружено было парком, в котором властвовала осень. Её золотые лучи вдыхали жизнь в это застывшее во времени пространство узких коридоров.
        - Амалия, - настоятельница остановилась возле одной из дверей и постучалась.
        - Да, - раздалось тихое изнутри, и госпожа Элисон вошла.
        - Амалия, Его Высочество прибыл, чтобы сопроводить тебя во дворец.
        - Доброе утро, Ваше Высочество, - прозвучало что-то больше похожее на выдох, чем на слова.
        Воспитанница стояла посреди небольшой комнаты с высокой стопкой книг в руках, которую подпирала подбородком. Вполоборота к вошедшим, поэтому Маркель не мог видеть лица. Взгляд задержался на волосах, скреплённых как у подростка лентой. Необычный оттенок, цвета осенней листвы. Раньше Маркелю не доводилось видеть такие. Впрочем, на этом достоинства Амалии заканчивались. Невысокая, худенькая. Не знай он, что ей 19, подумал бы что максимум 15. В невзрачном сером платье и ужасной старомодной накидке, явно с чужого плеча, которая болталась на ней как балахон.
        - Покину вас ненадолго. Мне нужно отдать распоряжение подготовить в дорогу корзину со снедью, - госпожа Элисон вышла из комнаты, многозначительно оставив дверь открытой. Будто хотела подчеркнуть, что вернётся буквально через пару минут.
        Маркель снова мысленно усмехнулся. Ну, не такое уж он чудовище, чтобы было страшно оставить его с девушкой наедине на пару минут. Он не питается детьми. Тем более такими. Воспитанница была до невозможности застенчивой. Она так и продолжала стоять с книгами, не решаясь развернуться.
        Маркель почувствовал раздражение. Что за наказание придумал ему отец? Возиться с этой тихоней. Он даже не знал, как с ней заговорить. О чём? Он привык общаться совсем с другими женщинами. А им ведь придётся провести в дороге почти целый день.
        - Амалия, вы уже готовы ехать?
        Она наконец-то шелохнулась. Сделала пару шажочков по направлению к дорожной сумке, стоящей возле окна на полу.
        - Почти, Ваше Высочество, - пролепетала тихо, не развернувшись. - Мне нужно собраться. Мы ждали вашего приезда только завтра.
        Она принялась торопливо складывать книги в сумку.
        - Вы собрались взять всё это с собой? - раздражённо поинтересовался Маркель.
        Амалия вздрогнула оттого, что он повысил голос. И он тут же проклял себя, что повысил. Дьявол! Маркель не умел обращаться с детьми. Это худшее задание, которое он когда-либо получал от отца. Зачем, вообще, тот придумал везти этого пугливого воробья в столицу?
        Когда-то давно родители девочки оказали королю большую услугу, и он взялся опекать их дочь после их трагической гибели - оплатил её обучение в пансионе. И мог бы и дальше обеспечивать её жизнь здесь, в этом тихом городке. Это было бы правильно. Но отец зачем-то решил, что Амалия должна принять участие в осеннем празднике, который только называется праздником, а, по сути, будет выставкой невест для наследного принца. По окончанию праздника Себастин должен будет назвать ту, кого поведёт к алтарю.
        На смотрины приглашены представительницы знатных родов, первые красавицы, которые знают как себя подать в обществе и как себя преподнести мужчине. Что будет делать среди них эта тихоня? Маркель сразу сказал отцу, что везти на праздник воспитанницу пансиона из глубинки - плохая идея. А теперь, увидев её воочию, убедился, что был трижды прав. Столичные красотки не упустят случая поточить об неё свои коготки.
        - Сколько, Ваше Высочество? - робко произнесла Амалия.
        - Что сколько? - не понял он.
        - Сколько можно взять книг с собой? - она, наконец, развернулась к нему лицом и вскинула глаза. Большие, живые, пронзительные, цвета осенней листвы. Но тут же спрятала взгляд. Потупилась, залилась румянцем. Что-то шевельнулось внутри Маркеля. Незнакомое. Странное. И он разозлился на себя за эту свою непонятную реакцию.
        - Да нисколько! Вы едете на праздник - вам нужны платья, а не книги! - он опять повысил голос.
        Она сжалась и начала выкладывать назад уже упакованные фолианты. Маркель вновь испытал укол совести. Дались ему эти книги? Подошёл, склонился над сумкой:
        - Оставьте, - и сам запихнул талмуды внутрь.
        - Ваше Высочество, - в комнату вплыла госпожа Элисон, - корзина со снедью готова. Я попросила занести её в карету.
        - Спасибо, - Маркель выпрямился и поймал на себе пристальный взгляд настоятельницы. Ох, как ей не понравилось, что застала его рядом с воспитанницей.
        - Ваше Высочество, можно вас на минуту? - она кивнула в сторону коридора.
        Маркель вышел и последовал за настоятельницей. Она немного отошла от двери и заговорила:
        - У меня будет к вам просьба. Наш пансион нуждается в новых учебниках, которые можно приобрести только в столице. Не были бы вы так любезны, позволить госпоже Бернадет, смотрительнице нашей библиотеки, воспользоваться вашей каретой, раз подвернулась такая оказия?
        - Не хотите, чтобы я остался в дороге один на один с вашей воспитанницей? - Маркель раскусил нехитрый манёвр госпожи Элисон. - Желаете, чтобы кто-то проследил, не окажу ли я нанеё дурного влияния?
        - Да, - прямо ответила настоятельница.
        Не побоялась, что гость воспримет слова как оскорбление. Надо иметь мужество, вот так открыто в глаза заявить принцу, что считает его ненадёжным спутником для юной девы.
        - А вы смелая женщина, госпожа Элисон.
        - Я уже в том возрасте, Ваше Высочество, когда перестаёшь бояться за себя, но зато начинаешь сильно беспокоиться за тех, кто тебе дорог. Мы очень любим Амалию. Она нам как родная, выросла на наших глазах. Это чуткая и славная девочка, но чрезвычайно наивная, если вы понимаете о чём я.
        Да что уж тут не понятного? Эта застенчивая мышка представления не имеет о том, какая опасность исходит от таких циников, как Маркель. Но он не собирался с ней играть. Ему нравились совсем другие женщины - понимающие толк в игре, о которой идёт речь. Однако начинать сейчас заверять настоятельницу, что не причинит её воспитаннице вреда, Маркель не хотел. Пусть себе госпожа Элисон приставит к Амалии компаньонку. Ему же будет лучше. Провести в карете целый день один на один с тихоней, боящейся поднять на тебя глаза - сомнительное удовольствие.
        - Хорошо. Пусть госпожа Бернадет собирается. Поедет с нами, раз вам так будет спокойнее.
        ГЛАВА 2. ПОСЛЕДНЯЯ СТРОЧКА СПИСКА
        Наставницы пансиона и подруги Амалии вышли её проводить. Они по очереди обнимали и горячо шептали пожелания. И сама госпожа Элисон тоже притиснула к себе и поцеловала в лоб.
        - В добрый путь, дитя моё, - сказала тепло и наклонилась к уху, чтобы напомнить: - не забывай наш с тобой разговор. Будь осторожна.
        Конечно, Амалия не забудет. Накануне приезда Его Высочества настоятельница пригласила воспитанницу в свой кабинет и долго беседовала с ней. Она рассказывала, что ожидает Амалию в столице. Как отличается жизнь там, в высших кругах, от тихой размеренной жизни провинциального пансиона. Предостерегала, как не наделать ошибок. Учила вести себя строго и с достоинством, особенно с мужчинами. И особенно с такими, как Его Высочество Маркель.
        Она битый час рассказывала, что подобные ему легкомысленно относятся к женщинам. Они опасны. Просто дьяволы в человеческом облике. Но госпожа Элисон могла бы особо и не стараться. Амалия и без того испытывала по отношению к молодым мужчинам жуткую робость. А урок от наставницы лишь усилил страхи. Выходя из кабинета госпожи Элисон, Амалия поклялась себе, что даже не взглянет на Его Высочество. Но она нарушила данную себе клятву. Не прошло и нескольких минут с момента их встречи с Маркелем, как любопытство перебороло робость. Она всё-таки подняла на него глаза. И чуть не умерла от задушившего её смущения. Зачем только сделала это? Разговаривал Его Высочество гневно - действительно, как дьявол, а вот внешне на дьявола совсем не был похож. Он показался Амалии очень-очень высоким и крепким. И у него были пронзительные насмешливые серые глаза. А больше она ничего не успела заметить. Она почувствовала, что он видит её насквозь. Может прочитать все её мечущиеся в смятении мысли. И ужасно струсила.
        Как хорошо, что в дороге Амалия будет не один на один с Его Высочеством. Как это чудесно совпало, что смотрительнице библиотеки госпоже Бернадет понадобилось в столицу за новыми учебниками, и Маркель не стал возражать, чтобы она отправилась туда в его карете.
        Амалия и Бернадет первыми заняли места - пристроились на скамейку рядом друг с другом. Следом внутрь зашёл Его Высочество и сел напротив. Карета, сопровождаемая конной охраной, тронулась. Наставницы и подруги махали вслед, и у Амалии сжималось сердце. Уютный родной пансион, стены которого не покидала с того самого дня, как погибли родители, постепенно скрывался из вида. Мелькнула трусливая мысль - как было бы хорошо остаться здесь навсегда, в этом тёплом знакомом мирке, где все любили её. Но Амалия прогнала эту предательскую мысль вместе со слезами, наворачивающимися на глаза. На самом деле она давно уже планировала уехать в столицу, и приглашение Его Величества на праздник было замечательной возможностью осуществить задуманное.
        Госпожа Элисон готовила Амалию к тому, что рано или поздно ей нужно будет начать самостоятельную жизнь. Его Величество проявил большое великодушие, обеспечив возможность пройти обучение в пансионе и ни в чём не нуждаться всё детство и юность. Но нельзя пользоваться этим великодушием вечно. Так можно впасть королю в немилость. Амалия повзрослела и в состоянии сама о себе позаботиться. Она обучена аптекарскому делу. Попробует, пока идёт праздник, найти себе работу - устроиться помощницей аптекаря. Ей надо как-то закрепиться в столице. Почему именно там? Потому что только в столице она найдёт ответы на вопросы, которые мучают её уже много лет.
        У Амалии есть секрет. Она не такая как все. Она не знает почему. Откуда у неё эти способности и что с ними делать? Родители умерли слишком рано, чтобы рассказать ей об этом. Но в столице остались люди, которые ещё помнят отца и мать. У них Амалия и будет искать ответы.
        Здание пансиона осталось позади. Карета катилась по лесной дороге. Мимо окон проплывали величественные пейзажи Шерстонской дубравы, охваченной осенней позолотой и багрянцем. Амалия знала здесь почти каждую тропу. Но всё равно не отворачивала головы от окна, будто увиденное представляло для неё что-то необыкновенно интересное. Она боялась случайно встретиться взглядом с Его Высочеством Маркелем. Ей казалось, что он смотрит на неё, и одна эта мысль заставляла краснеть от смущения.
        Про младшего сына короля ходили ужасные слухи. Амалия не знала, можно ли им верить. Поговаривали, что он совершенно испорченный и циничный мужчина, не в пример старшему брату Себастину. Замечен в связях с девицами недостойного поведения и занимается запрещёнными магическими науками. У такого ужасного мужчины должны были бы быть холодные, словно вход в ледяную пещеру, глаза. Но они не показались ей такими. Амалия поймала себя на мысли, что хотела бы ещё раз взглянуть - проверить. И эта запретная мысль сделала румянец на щеках ещё более плотным.
        Не поднимая глаз, Амалия нащупала в своём дамском саквояже книгу, которую брала в дорогу, и уткнулась в неё. Чтение - всегда было для неё спасением. Погрузиться в другой мир и отрешиться от всего.
        * * *
        Госпожа Жильберт поджидала королевского церемониймейстера Бонифаса в закрытой беседке в дальней части парка. Они условились встретиться там в полдень. Господин Бонифас обещал принести список гостей, приглашённых на осенний праздник. Проще говоря, список тех юных дев, из которых Его Высочество Себастин будет выбирать себе невесту.
        Церемониймейстер явился без опоздания. Впрочем, госпожа Жильберт и не сомневалась, что он сделает всё, как она просила. Зря, что ли, она строила глазки этому маленькому лысому толстячку и даже позволила немного вольностей. Ей нужен был свой человек среди организаторов праздника, который будет в курсе всех новостей и сплетен. Госпожа Жильберт возлагала большие надежды на старшую дочь. У той были все шансы стать избранницей принца. Но ситуацию надо было держать под контролем.
        - Тут то, что вы хотели, - Бонифас протянул лист бумаги, испещрённый записями, и приложился к руке.
        Мало удовольствия от прикосновения его сальных губ. Но ничего, госпожа Жильберт потерпит. Она не стала брезгливо отдёргивать руку.
        - Спасибо, господин Бонифас, - пропела сладко.
        - Всегда к вашим услугам.
        Она дождалась, когда церемониймейстер оставит её руку в покое, и быстренько пробежала список. Сначала показалось, что никаких сюрпризов - 30 фамилий, которые госпожа Жильберт иожидала увидеть. Две-три из них опасные конкурентки, но её Сюзон знает их слабые места и хватка у девочки стальная - в мать пошла. В отличие от младшенькой глупышки Шарлоты - папиной дочки.
        Однако рано госпожа Жильберт успокоилась. Когда дошла до последней строчки списка - холодок неприятного предчувствия пробежал по спине. Амалия де-Патрис. Де-Патрис - этафамилия была ей хорошо знакома. Неужели это дочь тех самых де-Патрис? Но как девчонка оказалась в списке? Зачем? Зачем Его Величество пригласил её на праздник? Не может же онв действительности рассматривать её как одну из претенденток на руку сына?
        - Господин Бонифас, - обратилась она к бесцеремонно пялящемуся в вырез декольте церемониймейстеру, - не были бы вы так любезны, узнать как можно больше о госпоже Амалии де-Патрис?
        - К вашим услугам, - поклонился тот, блеснув лысиной.
        ГЛАВА 3. ЛЕСНОЙ РОДНИК
        Маркель наблюдал за Амалией с того самого момента, как карета тронулась. Девчонка постоянно прятала глаза. А ему почему-то хотелось поймать её настороженный взгляд испуганного воробья. Сначала она смотрела в окно, потом достала книгу. И затаилась над ней, отмирая только тогда, когда нужно было перелистнуть страницу. Её тонкие запястья на секунду обнажались и снова прятались под тканью ужасной накидки, которую давно бы уже пора было отдать на съедение моли.
        Маркель даже не пытался заговорить с Амалией. Догадывался, что поддерживать беседу с этим смущающимся от одного его взгляда мотыльком будет непросто. А вот смотрительница библиотеки показалась ему женщиной словоохотливой. Интуиция не подвела - госпожа Бернадет действительно с удовольствием откликнулась на его нейтральные фразы о погоде, и у них завязался живой разговор.
        Постепенно Маркель свёл расспросы к интересующей его теме.
        - Красивые места, - кивнул он в сторону окна. - Но, говорят, Шерстонский лес знаменит не только своей красотой. Когда-то здесь били родники с особой водой.
        - Да, в старых книгах сохранились записи об этом, - подтвердила госпожа Бернадет. - Несколько веков назад здесь было целых три источника. В летописях говорилось, что вода из них использовалась для тайных ритуалов. Однако в настоящее время два родника иссякли.
        - А третий?
        - Третий до сих пор бьёт из-под земли в районе древних пещер. Но его вода по неизвестным причинам утратила свои особые свойства. Теперь это просто вода.
        Вот это Маркель и собирался проверить. Ему нужно было набрать немного здешней воды для своих экспериментов. Насколько ему было известно, пещеры, о которых говорила смотрительница библиотеки, расположены не очень далеко от дороги.
        - Сделаем привал, - скомандовал он, когда карета поравнялась с двумя огромными сросшимися у самого основания дубами. Маркель знал - это ориентир. Если следовать в направлении самой большой ветки, то через десять минут, можно выйти к тому месту, где бьёт родник.
        Он выпрыгнул из кареты, намекнув, что спутницы тоже могут размять ноги, если пожелают. Разрешил охране спешиться и немного отдохнуть. А сам, захватив флягу, отправился прогуляться к пещерам. Велел никому не сопровождать его. Знал Маркель королевских гвардейцев. При всей своей доблести среди них полно тех, кто доносит королю о каждом шаге его сына. А отец очень не поощрял интереса Маркеля к древним запрещённым ритуалам. Считал увлечение, во-первых - опасным, а во-вторых - неподобающим для отпрыска королевской семьи.
        Тропа, которая, судя по всему, должна была вывести к пещерам, оказалась совсем заросшей. Пожухлая осенняя трава и ковёр листьев скрывали её от глаз. Чтобы не сбиться с пути, приходилось полагаться на интуицию и прислушиваться к звукам, пытаясь уловить журчание воды.
        Через несколько минут быстрого хода Маркель вышел на поляну, и его взору предстала картина, которую он и ожидал увидеть. В паре десятков метров - небольшой каменистый холм с гротом. Здесь открывался вход в древние Шерстонские пещеры. Наверняка, они хранят много секретов, но Маркелю были интересны не они.
        Он приблизился к склону холма, который представлял собой нагромождение каменных глыб, поросших мхом. Из расщелины небольшой струйкой сочилась вода. Она казалась кристально чистой. Вот она - цель его прогулки.
        Маркелю осталось преодолеть несколько метров по сырым камням, устилающим подход к источнику. Он на ходу отвинтил крышку фляги и наклонился, чтобы набрать воды. Но камень, на который упиралась выставленная вперёд нога, оказался покрыт очень скользкой растительной слизью. В одно мгновение Маркель потерял равновесие и вдруг понял, что летит головой прямо на каменную глыбу. Удара избежать не удалось. Боль была такой сильной, что потемнело в глазах. И в следующую секунду сознание отключилось...
        ГЛАВА 4. ПРИЕЗД
        - Ваше Высочество, с вами всё в порядке? - начальник охраны вытянулся в струнку, когда Маркель вышел из леса. - Вас так долго не было, что я уже собирался отправить гвардейцев на поиски.
        Не удивительно, что капрал переполошился. Судя по положению солнца, Маркель пробыл без сознания около полутора часов. Большая удача, что, вообще, остался жив. Так стукнуться головой о камни - могло бы и мозги вышибить.
        - Как видишь, в порядке, - бросил он, поднимаясь по ступенькам в карету. - Отправляемся.
        Маркель сел на скамейку и наткнулся на ещё один озабоченный взгляд - госпожи Бернадет.
        - Мы немного забеспокоились из-за вашего долгого отсутствия, - поделилась она, - но потом я вспомнила, как теряешь время в нашем прекрасном Шерстонском лесу.
        Смотрительница библиотеки улыбнулась:
        - Когда я была помоложе, могла бродить тут целый день. Изумительное место. Вы согласны, Ваше Высочество? Мощь дубов-исполинов покоряет настолько, что хочется остаться здесь навсегда.
        Вот Маркель чуть и не остался навсегда. Он до сих пор не мог понять, как после такого удара головой умудрился очухаться без посторонней помощи. Хотя… В его сознании вдруг шевельнулось странное воспоминание. Возможно, помощь и была. Очень смутно, будто в тумане - то ли быль, то ли просто пригрезилось - но он припомнил прикосновение к его лбу чьей-то ладони и тихий странный шёпот, смысл которого не разобрать. Будто слова произносились на неродном для Маркеля языке.
        Интересно, это ощущение было только иллюзией, рождённой ушибленной головой, или ладонь существовала на самом деле? Узкая женская ладонь с длинными пальцами, так похожая на ту, что время от времени перелистывает страницы и принадлежит пугливому мотыльку в нелепой накидке.
        Маркель уставился на Амалию придирчиво. Могла это быть она? Нет, поверить, что эта робкая пичужка таскалась за ним к источнику, он не мог. Она ведь, кажется, даже позы не сменила с тех пор, как он оставил её с Бернадет в карете, а сам пошёл искать приключений на свою голову. Скорее, видение можно объяснить тем, что он слишком много думал о девчонке последние несколько часов, вот она и привиделась ему, когда он впал в полузабытье от удара. Дьявол! Маркель почувствовал раздражение. Вот только не хватало, чтобы она являлась ему во снах. Скорее бы доставить её во дворец и забыть. Пусть отец возится с ней.
        Когда карета въехала в столицу, Амалии уже и притворяться не нужно было, что её захватил вид за окном. Да она просто не могла оторвать глаз от проплывающих мимо картин. Флорея очаровала аккуратными ухоженными особняками, ровными мощёными улицами, фонтанами, уютными сквериками, роскошными экипажами, проезжавшими мимо. И всё это было так красиво и так не походило на скромный маленький Шерстон, что Амалия вдруг почувствовала себя здесь чужеродным элементом. Примет ли этот шумный богатый светский город её, сироту, выросшую в пансионе, знающую о столичной жизни только из рассказов настоятельницы?
        - Остановите, пожалуйста, возле центральной таврены, - попросила госпожа Бернадет. - Сниму там комнату на пару дней, - пояснила она принцу. - А как только закуплю нужные учебники, вернусь в Шерстон, воспользовавшись дилижансом.
        Амалия собиралась тоже пока остановиться в таверне. Праздник, на который она приглашена, начнётся только через пять дней. За это время она успеет немного освоиться в столице и, может даже, найдёт работу. Но когда она направилась на выход вслед за госпожой Бернадет, Его Высочество грозно поинтересовался:
        - А вы, Амалия, куда?
        Она вздрогнула. Она каждый раз вздрагивала, когда он к ней обращался. Не потому, что боялась повышенной интонации. Её смущало само внимание к себе.
        - Я планировала тоже остановиться в таверне, пока не найду себе постоянного жилья и работы.
        - Проклятье! - тихо выругался Маркель. Почти беззвучно, но она расслышала. От осознания, что это её слова спровоцировали Его Высочество браниться, у неё вспыхнули не только щёки, а и шея, и грудь, и, кажется, всё тело.
        - Его Величество пригласил вас на праздник, а значит, позаботится и том, где вам жить. Оставайтесь в карете. Поедем во дворец, - скомандовал Маркель.
        И Амалия окончательно струсила. Она поняла, что сейчас госпожа Бернадет выйдет и оставит её один на один с принцем. А она умрёт от смятения, если придётся ехать с этим мужчиной в одной карете. Пусть даже и ехать осталось недолго. Воображение живо нарисовало, как они сидят один напротив другого, и больше рядом никого. И паника заставила сердце биться в груди зайцем. Она бы даже не смогла объяснить, чего именно боится. Этих его серых насмешливых глаз, которые видят её насквозь?
        Страх придал силы возразить. Госпожа Элисон учила держаться строго и с достоинством. Амалия попыталась сделать именно это.
        - Ваше Высочество, я приглашена на праздник, а не жить во дворце. Мне не хотелось бы злоупотреблять великодушием Его Величества. Позвольте мне остановиться в таверне с госпожой Бернадет.
        Амалия произнесла и замерла в ожидании того, что от гнева Маркеля сейчас вспыхнет карета. Но на выручку пришла госпожа Бернадет.
        - Ваше высочество, - мягко улыбнулась она. - Пусть Амалия проведёт эту ночь со мной. Ей нужно отдохнуть с дороги, освоиться, привести себя в порядок. А завтра утром пришлёте за ней экипаж, чтобы отвезти во дворец.
        Слова прозвучали так спокойно разумно и убедительно, что, похоже, Маркель не нашёлся, что возразить.
        - Хорошо, - кивнул он так, будто сдерживает очередное проклятие, готовое сорваться с губ.
        ГЛАВА 5. РАЗГОВОР С ОТЦОМ
        Маркель входил в кабинет отца злой, как дьявол. Ещё ни одна девушка не выводила его из себя настолько сильно. И ведь главное - непонятно чем. Даже глаза на него боялась поднять.
        - Она во Флореи, - доложил он родителю. - Доставлена в целости и сохранности. Надеюсь, на этом всё?
        - Присядь, - кивнул отец на соседнее кресло, не отрываясь от бумаг.
        Не торопясь, дописал несколько слов и только тогда обратил внимание на сына. В последнее время Маркель постоянно видел отца с пером в руках. Мемуары, что ли, строчит?
        - Я слышал, Амалия остановилась в таверне с библиотекаршей, - отец сложил аккуратной стопкой исписанные листы.
        Кто-то из охраны уже донёс? Маркель и не сомневался, что среди гвардейцев есть осведомитель. Наверняка, этот словоохотливый вояка поведал и о том, что Маркель долго пропадал в лесу. Но, к счастью, отец не спешил устраивать допрос, а посмотрел со скрытой иронией. Похоже, его забавляло, что девчонке каким-то образом удалось настоять на своём - остановиться в таверне.
        - Да, Амалия пожелала провести эту ночь под крылом госпожи Бернадет. Я позволил, потому что думаю - так будет лучше. Стоило ли окунать её прямо с дороги в круговорот дворцовой жизни? Её тут заклюют в первый же день.
        - Пожалуй, - отец как ни в чём не бывало вернулся к бумагам.
        А Маркель почувствовал, что ещё больше раздражается.
        - Я вообще не понимаю, зачем было везти Амалию в столицу. Ты что, полагаешь, Себастин может всерьёз заинтересоваться этой провинциальной недотрогой?
        - Почему нет? Я слышал, что она недурна собой. Это не так?
        Перед мысленным взором моментально всплыли волосы цвета осенней листвы и пронзительные глаза такого же оттенка, нежная кожа, большую часть времени залитая румянцем, и узкие ладони с длинными пальцами. Выражение «недурна собой» совершенно не подходило к этой застенчивой пичужке. «Недурна собой» - это о тех кудрявых белокурых напомаженных девицах, что скоро заполонят дворец, в надежде завоевать внимание Себастина.
        - Дело не в том, насколько Амалия привлекательна. Она не создана для столичной жизни. До крайности наивна и застенчива. Мне кажется, нужно вернуть её в Шерстон. Через пару дней смотрительница библиотеки отправится назад. Пусть и Амалия поезжает с ней.
        - Амалия приглашена на праздник и примет в нём участие. И только Себастину решать, когда отправлять её назад и отправлять ли вообще.
        - Отец, ты не понимаешь! - в голосе прорвалось возмущение. - Не представляешь, насколько она неискушённа. Да она ещё до начала праздника попадёт в какую-нибудь неприятность. Представь себе - собралась искать работу. Какую? Она глазом не успеет моргнуть как окажется содержанкой какого-нибудь скучающего богатея, который позабавившись пару месяцев, избавится от неё, чтобы взять для развлечений новую.
        - Не хочешь, чтобы она попала в неприятности? - сохраняя абсолютную невозмутимость, поинтересовался отец. - Вот ты и возьмёшь над ней опеку на всё время праздника.
        - Что-о?! - Маркель аж с кресла подскочил.
        - Ты же у нас как раз искушен в тех вопросах, о которых говоришь. Тебе ли не знать, какие опасности для таких вот хорошеньких юных девиц исходят от скучающих богатеев?
        Возиться с девчонкой? Это худшее, что отец мог придумать.
        - Ты же несерьёзно?
        - Серьёзно. Это приказ. И он не обсуждается. Воспринимай, как наказание за то, что так и не прекратил опасных экспериментов. Не хочешь поговорить о том, что делал в Шерстонском лесу? - отец первый раз за всё время разговора посмотрел сурово. - Ступай. Отвечаешь за девчонку головой.
        ГЛАВА 6. СТАРОМОДНАЯ НАКИДКА
        - Прибыл экипаж Его Высочества Маркеля, - доложил лакей, постучавшийся в комнату около восьми утра. - Мне велено спустить ваш багаж.
        Он подхватил дорожные сумки, на которые указала Амалия, и испарился. Она уже была готова ехать. Поднялась сегодня в шесть, привела себя в порядок и, чтобы унять волнение, всё оставшееся время читала.
        Госпожа Бернадет тепло обняла на прощание:
        - Иди, дитя моё. У тебя всё получится, - она ласково провела по волосам рукой. - Но знай, если что-то пойдёт не так, мы всегда рады будем видеть тебя в Шерстоне.
        - Спасибо, - сердце обволокло тоской. Сейчас Амалия выйдет из комнаты, и последняя ниточка, связывающая её с пансионом и прежней жизнью, оборвётся.
        Она надела накидку и поспешила за лакеем вниз. Утрами уже было довольно прохладно и стоило бы наверно облачиться во что-то более тёплое. Но Амалия очень любила эту вещицу, которая осталась ей от мамы. Казалось, накидка до сих пор хранила её тепло.
        Родители погибли, когда Амалии было всего пять. Она их почти не помнила. Только крепкие руки отца и ощущение надёжности, которые они дарили, и улыбка мамы, светлая и немного грустная, как осенний день. И вот эта накидка, оживляющая воспоминание, как однажды мама сняла её с плеч и укутала Амалию, когда они попали под дождь.
        Маркель поджидал Амалию в двухместном экипаже возле самого крыльца таверны. Он пребывал в мрачном расположении духа. Задание отца обещало напрочь испортить ему следующие пару недель. Он всю ночь размышлял, кому бы перепоручить девчонку. Перебирал варианты, но так пока и не нашёл подходящий.
        Долго ждать Амалию не пришлось. Через пару минут показался лакей, посланный за багажом, а следом и сама Амалия. Сегодня на ней было надето не то серое дорожное платье, в котором он видел её вчера, а чуть более яркое - тёмно-бордовое. Не сказать, чтобы намного лучше предыдущего. И опять эта выцветшая от времени старомодная накидка.
        - Вы поедете во дворец вот в этом? - он открыл перед ней дверцу экипажа.
        В голосе не было насмешки, а только раздражение. Девчонка, похоже, не понимает, что станет предметом издёвок и шуточек циничных придворных дам.
        Она как обычно смутилась. Робкой пичужкой заняла соседнее сиденье. Маркель полагал, что она промолчит. Но нет - нашла в себе силы ответить с достоинством:
        - Это платье не из дешёвых. Я потратила на него значительную часть своих сбережений. Заказывала его у опытной портнихи. Возможно, фасон довольно прост, но материал превосходный - практичный, немаркий, плотный. Портниха заверила, что если аккуратно обращаться, то вещь прослужит не один год.
        Не один год! Дьявол! Маркель еле сдержался, чтобы не выругаться вслух. Столичные модницы полностью меняют гардероб каждый сезон.
        - А накидка? - мрачно поинтересовался он. - У вас там, в пансионе, время совсем остановилось? Никто не подсказал вам, что подобное было в моде лет двадцать назад?
        Раздражение вылилось в резкий тон. Маркель не понимал, почему девчонка постоянно заставляет его выходить из себя. Обычно он так мил с женщинами, что улыбка не сходит с их лиц. Но с Амалией у него не получалось быть обходительным. Его светские манеры испарялись в её обществе.
        Она съёжилась, словно слова больно ранили её.
        - Я знаю, что такое уже не носят, - голос дрогнул.
        Он мысленно чертыхнулся пару раз. Теперь уже в свой адрес. Девчонка еле наскребла на платье, а он упрекает её за накидку.
        - Валенсий, - крикнул Маркель кучеру. - Разворачивай экипаж. Заедем к госпоже Бонито. Госпожа Бонито держит лучшее в столице ателье, - пояснил он Амалии. - Нужно сменить вам гардероб прежде, чем ехать во дворец.
        - Боюсь, у меня не хватит сбережений обновить гардероб у столичной портнихи, - смутилась Амалия.
        Проклятье! Да Маркель и подумать не мог предложить ей заплатить самой.
        - Я заплачу за ваш новый гардероб сам.
        Она побледнела.
        - Ваше Высочество, я не могу принять от вас такой дорогой подарок, - слова прозвучали твёрдо.
        - Почему?
        - Вы считаете меня совсем наивной, да? - Амалия вдруг вскинула на него глаза. Второй раз за всё время их знакомства. Он поймал этот пронзительный взгляд. - Госпожа Элисон предостерегла меня не принимать ничего в подарок от молодых мужчин. Предупредила, что они могут истолковать такой поступок, как... - она залилась густой краской, - …как… согласие на…
        Их разделяло полметра, но Маркелю казалось, он слышит, как заполошно бьётся её сердце и сбивается дыхание от дикого смущения. И он вдруг ощутил, как его тело откровенно прореагировало на это её смущение, на то, какие мысли промелькнули в её голове.
        Она так и не договорила начатой фразы, но зато решительно произнесла другую:
        - Я вполне могу сама о себе позаботиться. Я обучена аптекарскому делу. В ближайшее время найду работу и буду в состоянии обновить гардероб, если этого требует столичная жизнь.
        Сколько раз юные девицы намекали Маркелю, что не прочь были бы получить от него дорогой подарок, да и вообще не отказались бы от полного содержания. Но никто ещё не просил его об обратном. Никто так решительно не настаивал, что в состоянии позаботится о себе самостоятельно. Амалия была очаровательна в этой своей наивной решимости. Маркель ощутил, как поплыл уголок его рта, непроизвольно растягивая губы в улыбку. Он часто дарил девушкам подарки, когда они того хотели, но ещё ни разу не испытывал такого жгучего желания сделать это.
        - У меня и в мыслях не было того, о чём вы подумали. Вы гостья Его Величества, и позаботиться о вас наш долг, - отрезал Маркель приказным тоном, чтобы у девчонки пропало желание спорить.
        ГЛАВА 7. В АТЕЛЬЕ ГОСПОЖИ БОНИТО
        Ателье госпожи Бонито не было похоже ни на одно место, где до сих пор приходилось бывать Амалии. Она ещё никогда не видела такого обилия тканей, лент и кружев всевозможных оттенков, и женских манекенов, облачённых в изумительные платья на все случаи жизни. По правде говоря, совершенно не верилось, что один из этих изысканных нарядов может стать её.
        Хозяйка всего этого великолепия, высокая плотная подвижная женщина, встретила вошедших тепло и даже, как показалось, немного фамильярно. Она обняла принца:
        - Маркель, рада видеть. А кто тут у нас? - цепко глянула на Амалию.
        Его Высочество представил спутницу, а затем сразу дал госпоже Бонито задание:
        - Нам понадобится готовое платье, чтобы госпожа Амалия сразу могла переодеться. И ещё несколько, чтобы взять с собой. А также бальное платье на заказ. Успеешь, к концу недели?
        - Ты же меня знаешь, - улыбнулась хозяйка ателье.
        - И верхнюю одежду по погоде. Пальто, шляпку. Тоже как можно скорее.
        Госпожа Бонито кивала словам Маркеля и одновременно крутила перед собой Амалию.
        - Ах, как малышка хороша! Какое чудо ты мне привёз! Эти медные волосы, эти медовые глаза.
        Амалия вконец засмущалась такому вниманию и таким комплиментам. Чувствовала себя не в своей тарелке и даже чуть сердилась на Его Высочество за то, что настоял на смене гардероба за свой счёт. Конечно, когда ей удастся заработать, она вернёт ему потраченные средства. Но вряд ли у неё получится сделать это быстро.
        Сам же Маркель, наоборот пребывал в отличном настроении, не то что с утра, когда был зол, как дьявол. Теперь, напротив, он улыбался. Амалия украдкой пару раз взглянула на него. Ей понравилась его улыбка. У такого циничного мужчины она должна была бы быть тоже циничной - узкая полоска плотно сжатых губ. Но он улыбался по-другому - тепло, словно ему и в правду нравилось слушать болтовню госпожи Бонито.
        - Я как будто чувствовала, что в моё ателье скоро впорхнёт подобный мотылёк, - щебетала она, - привезла из последней поездки в восточную провинцию совершенно восхитительный отрез. Вот, Маркель, взгляни.
        Госпожа Бонито сняла с одной из полок небольшой рулон ткани и, отмотав немного, приложила к Амалии.
        - Бледно-розовый идеально подходит к её медным волосам. Не находишь?
        Амалия всегда считала себя практичной и никогда даже головы не разворачивала в сторону подобных тканей. Настолько нежных и невесомых, что в них только на балу и можно появиться. Но тем не менее, в этот раз, она замерла как вкопанная, не в силах отвести взгляд от зеркала, в котором её отражение было чуть обёрнуто этим воздушным материалом.
        - На востоке знают толк в том, как подчеркнуть женскую красоту, - подмигнула госпожа Бонито Маркелю. - А тебе, дитя моё, нравится?
        Нравилось ли Амалии? Да она дышать перестала от восторга. Такая это была изысканная ткань, готовая колыхаться от малейшего дуновения ветерка. Наверно, в платье из подобного материала запросто можно почувствовать, будто паришь над полом. Разве может такое великолепие когда-нибудь стать её?
        - Вот и прекрасно, - госпоже Бонито хватило молчаливого восторга, чтобы понять, что клиентка довольна. - А теперь Маркель оставь нас. У нас много работы.
        - Сколько?
        - Возвращайся через час-полтора.
        Когда Его Высочество вышел, госпожа Бонито отложила материал на портняжный стол, скинула с плеч Амалии накидку и принялась снимать мерки, по ходу прикидывая фасон.
        - Плечи мы оставим открытыми… по лифу пустим немного кружева… юбка будет пышной и воздушной…
        Амалия невольно улыбалась, пытаясь свыкнуться с мыслью, что это сейчас портниха говорит о её будущем платье.
        Дверной колокольчик звякнул несколько раз, оповещая, что в ателье пожаловали новые клиенты. Госпоже Бонито пришлось оторваться, чтобы встретить их. В мастерскую вплыла госпожа лет пятидесяти с двумя юными дамами, видимо, дочерьми. Вся троица с одинаковыми причёсками - белокурыми кудряшками поднятыми вверх. И очень богато одета. Амалия сразу догадалась, что это кто-то из самых высших слоёв столичного общества. Они держались важно и чопорно, и каждая по очереди смерила Амалию таким взглядом, что ей стало неуютно.
        - Какая красота! - вдруг взвизгнула одна из юных дам и подбежала к портняжному столу. Схватила отрез бледно-розового материала и, приложив к себе, завертелась возле зеркала. - Да, да, да, госпожа Бонито, именно такой я и хотела! Всё, как я заказывала!
        - Извините, госпожа Шарлота, но этот отрез уже зарезервирован.
        Вся троица вновь покосилась на Амалию, догадываясь, кого имеет в виду хозяйка ателье.
        - Как так?! - капризно скривила губки дама. - Матушка, - обратилась она к старшей из троицы, - мы же заказывали именно такую ткань для моего бального платья.
        - Да, - кивнула та, - госпожа Бонито потрудитесь объяснить в чём дело.
        - Я привезла под ваш заказ вот этот отрез, - хозяйка ателье сняла с полки рулон чуть поблёскивающей ткани более насыщенного розового цвета - почти сиреневого.
        - Но я хочу платье из этой ткани! - прижала к груди бледно-розовый отрез белокурая дама. - Из этой и никакой другой! Я заказывала именно такую.
        - Вы просили немного другую, - попыталась вразумить клиентку госпожа Бонито. - Бледно-розовый вам не пойдёт. Нужно что-то поярче, чтобы подчеркнуть цвет ваших волос.
        - Но, матушка, я хочу эту!
        - Мне кажется, мы достаточно хорошо вам платим, чтобы вы учитывали все наши пожелания, - фыркнула грозно старшая из дам. - Хотите, чтобы я, а заодно и все, кто прислушивается в столице к моему мнению, сменили портниху?
        - Хорошо, госпожа Жильберт, - не выдержала напора хозяйка ателье, - если госпожа Амалия согласится уступить вам этот отрез, я не буду возражать.
        Жильберт? Имя резануло ухо и заставило всё естество напрячься. Это совпадение или сейчас перед Амалией стоит та самая госпожа Жильберт, которая знала родителей? Она была первая в списке, с кем хотелось бы поговорить Амалии с глазу на глаз.
        - Да-да, я согласна уступить, - кивнула она.
        Не зря интуиция подсказывала, что Амалии никогда не стать обладательницей платья из такого изысканного материала. Но наживать врага в лице госпожи Жильберт не хотелось. Нельзя обрывать ниточки, которые могут привести к разгадке тайн, не дающих покоя с самого детства.
        - А от твоего мнения ничего и не зависело, отрез всё равно достался бы мне, - скривив губы, ядовито прошептала стоящая в обнимку с рулоном юная дама.
        ГЛАВА 8. РОЗОВЫЙ ПОНЧИК
        - Начните обслуживание с Шарлоты, - распорядилась госпожа Жильберт, как будто её совершенно не касалось, что перед приходом троицы хозяйка ателье была занята другой клиенткой. - Мы с дочерьми спешим.
        - Извините, госпожа Жильберт, но вам придётся подождать… - начала было госпожа Бонито, но Жильберт раздражённо перебила:
        - Поторопитесь. Или у вас есть клиенты поважнее?
        - Да.
        - Она? - возмутилась глава чопорного семейства, пренебрежительно указав на Амалию веером.
        - Да. Я не могу заставлять ждать Его Высочество.
        - А при чём тут Его Высоч…
        Госпожа Жильберт не успела договорить, как зазвенел дверной колокольчик, оповещающий о посетителе. В следующую секунду в салон вошёл Маркель. Но не один. Он сопровождал юную даму. Она была необыкновенно хороша собой. Правильные черты лица, свежая, румяная. С каштановыми кудряшками, уложенными в высокую причёску, похожую на те, которые венчали головы чопорной троицы. В изысканном пальто, рукава которого были оторочены мехом, и аккуратных сапожках из мягкой кожи.
        Амалии сразу же вспомнились все те слухи, которыми сопровождалась бурная жизнь Его Высочества. И ей подумалось, что это и есть одна из тех девушек, которые любят развлечения и позволяют мужчинам вольности. Если верить молве, Маркель водил знакомства именно с такими. Мысль почему-то неприятно кольнула, хотя Амалии не должно было бы быть никакого дела до того, как и с кем проводит время принц.
        Спутница Маркеля первой выхватила взглядом младшую из дочерей госпожи Жильберт.
        - Шарлота, - подскочила она к ней и фамильярно потрепала пухлую щёчку. - Ты тоже здесь. Заказываешь платье к празднику?
        Шарлота только улыбнулась, совершенно не подав виду, что такое обращение ей неприятно. Куда только чопорность делась?
        - А что это у тебя? - кивнула юная госпожа на рулон ткани, который Шарлота до сих пор прижимала к себе. - Бледно-розовый?
        Она весело рассмеялась:
        - Как не было у тебя вкуса, так и не появилось. Чтобы носить платья такого цвета, тебе надо в два раза уменьшиться в талии, иначе будешь похожа на пончик с розовой помадкой.
        Спутница Маркеля снова рассмеялась собственной шутке. Шарлота же молча проглотила насмешку. Глупая улыбка будто приклеилась к её лицу, которое пошло пятнами. Госпожа Жильберт тоже молчала. И подобно дочери покрылась неровным бордово-синеватым румянцем.
        - Дай-ка сюда, - юная госпожа бесцеремонно забрала рулон из рук Шарлоты.
        Та открыла рот, но так и не решилась ничего сказать. А спутница принца уже стояла у зеркала и прикладывала отрез к себе.
        - Как тебе, Маркель? - развернулась она к Его Высочеству лицом. - Мне идёт? Пожалуй, закажу себе платье из этой материи. Чудесное качество.
        Принц наблюдал за происходящим со снисходительной улыбкой:
        - Идёт. Но, увы, этот отрез уже обещан той, кому идёт ещё больше. Я ведь не путаю, госпожа Бонито? Из этой ткани вы собирались шить платье госпоже Амалии?
        И хоть обращался Маркель к хозяйке ателье, но посмотрел почему-то на Амалию. И его спутница тоже моментально обратила внимание на неё. Подошла и приложила отрез:
        - И правда. Бледно-розовое рыжим идёт. Это ведь что-то восточное? - адресовала вопрос госпоже Бонито.
        - Да, Ваше Высочество, - откликнулась хозяйка ателье.
        Высочество? Только сейчас Амалия вдруг поняла, кто это перед ней - принцесса Арабель, сестра принцев Маркеля и Себастина.
        ГЛАВА 9. ДЬЯВОЛ ИЗ ТАБАКЕРКИ
        - Арабель, поможешь госпоже Амалии с подбором гардероба? - попросил Маркель, заранее, зная, что сестра не откажет.
        Разве вся эта возня в примерочной ателье не является любимым развлечением женщин? А Арабель сейчас необходимо было развлечение. Он догадывался, что за этим она и приехала к госпоже Бонито.
        Осень была не самой любимой порой года для сестры. Осень означала конец каникулам и возобновление занятий с частными педагогами. В целом Арабель была прилежной ученицей - отец не давал ей спуска, но, тем не менее, некоторые предметы были скучны ей до зубовного скрежета. Если быть точным - почти все. Она любила только словесность, остальные занятия вызывали зевоту и страстное желание развлечься, как только уроки заканчивались.
        Как удачно совпало, что экипаж Маркеля, отъехавший от ателье, и экипаж Арабель, направляющийся в ателье, встретились по дороге. Вот тут принцу и пришла в голову идея привлечь сестру к опеке над Амалией. Маркелю подумалось, что Арабель и его подопечный мотылёк могут найти общий язык и даже понравиться друг другу. Они почти ровесницы. К тому же Амалия, как он успел заметить, любит чтение не меньше, чем сестра. Маркель так долго ломал голову, кому бы перепоручить застенчивую пичужку, а ответ лежал на поверхности. Если правильно всё обставить, Арабель сама возьмёт инициативу в свои руки. Сестрица обладала живым и деятельным темпераментом.
        - Конечно, помогу, - ответила Арабель, крутя перед собой Амалию. - Уж в чём в чём, а в моде разбираюсь лучше тебя, братец. Можешь поезжать. Мы тут надолго. Вернёмся во дворец в моём экипаже.
        Маркель вышел из ателье довольный. На сегодня он освобождён от этого раздражающего задания - возиться с девчонкой. И высвободившейся так удачно день означал, что Маркель может кое-кого навестить. С момента приезда из Шерстона он ещё не наведывался к малышке Вивьен. Она даже как-то отошла у него на второй план из-за сидящих занозой в голове мыслей об Амалии. И это нужно было срочно исправить.
        Амалия и Арабель вышли из ателье через пару часов с множеством коробок и пакетов в руках. Три повседневных платья, два - для торжеств, обувь, шляпки - столько обнов сразу. А ещё госпоже Бонито оставлен заказ на два бальных платья и верхнюю одежду, которую та обещала доставить к концу недели. Амалия даже не знала радоваться ей или паниковать. Сколько времени у неё уйдёт на то, чтобы вернуть Маркелю деньги, которые он потратил на её гардероб?
        - Во дворец, Ваше Высочество? - поинтересовался кучер, когда Амалия и Арабель устроились в экипаже принцессы.
        - Нет, сначала к господину Жерару, - скомандовала Арабель. - Он держит лавку с парфюмами, - пояснила спутнице. - Говорят, привёз недавно из восточной провинции новую коллекцию на основе масла плодов жожоба. Подберём тебе парочку флакончиков.
        Амалия даже представить не могла, сколько может стоить флакончик подобных духов. Её сбережений не хватит наверно даже на несколько капель. А значит, подобная покупка ляжет на неё новым долгом. Она была очень благодарна принцессе за помощь и поддержку, но ситуация требовала проявить твёрдость.
        - Спасибо, Ваше Высочество, но вынуждена отказаться. Боюсь, мне это не по карману. Я и за эти покупки, - Амалия кивнула на пакеты с платьями, - буду расплачиваться не один месяц.
        - Собираешься вернуть Маркелю деньги? - удивилась Арабель.
        - Королевская семья и так сделала для меня очень много. Его Величество оплачивал моё обучение в пансионе на протяжении долгих лет. Я не могу злоупотреблять вашим великодушием.
        - А ты мне нравишься, - неожиданно прямолинейно заявила принцесса.
        Прямота вообще была ей свойственна, как успела заметить Амалия.
        - Давай тогда ограничимся не двумя, а одним небольшим флакончиком? - предложила Арабель.
        - Боюсь, даже самый маленький мне не по средствам. Лучше позвольте мне выйти возле центральной аптеки. Хочу побеседовать с управляющим. Может у них найдётся место помощника аптекаря? Чем раньше я отыщу работу, тем быстрее смогу рассчитаться с долгами.
        - Ты разбираешься в аптекарском деле?
        - Да. В пансионе меня обучали работе со снадобьями.
        - Интересно, наверное? Знала бы ты, какую скукоту читают мне выписанные из соседних королевств профессора, - рассмеялась принцесса.
        Когда экипаж поравнялся с центрально аптекой, Арабель велела кучеру остановиться.
        - Сколько нужно подождать? - спросила у Амалии.
        - Что вы. Не стоит. Это может занять много времени. Но вы не беспокойтесь. Я воспользуюсь наёмным экипажем.
        Жильберт сверлила глазами госпожу Бонито, которая, наконец-то, занялась Шарлотой. Но на самом деле злилась не на неё. Маленькая рыжая девчонка - вот кто вывел из себя. Эта зашуганная пигалица оказалась Амалией де-Патрис. Жильберт колотило от досады. Почему девчонку опекают сразу двое членов королевской семьи? Что за игру затеял король? Решил приодеть. Готовит невестой Себастину?! Нет, Жильберт этого не допустит. Они с Сюзон всё продумали. У них в рукаве есть козырь против каждой из конкуренток. И вдруг как дьявол из табакерки выпрыгивает эта Амалия. Девчонку нужно, как можно скорее вывести из игры, пока эта провинциальная замухрышка не смешала все карты.
        - Я на минуту, - бросила она портнихе и вышла из ателье.
        Подозвала слугу, дежурившего в экипаже. Это надёжный человек - ему можно доверить особое задание.
        - Филимон, видел, сейчас из ателье вышли Её Высочество и рыжая девица?
        - Разумеется, госпожа. Они сели в карету принцессы и отъехали.
        - Догони. Будешь следить за этой девицей, за каждым её шагом. И докладывать мне. Ступай.
        ГЛАВА 10. В ПОИСКАХ РАБОТЫ
        Амалия входила в центральную аптеку, ощущая волнение. Большое просторное помещение, полное посетителей. Эх, если бы только её взяли на работу. Она смогла бы закрепиться в столице, смогла бы начать заниматься тем, ради чего сюда приехала - искать ответы на вопросы, мучащие с детства.
        - Могу я поговорить с управляющим? - поинтересовалась она у аптекаря, обслуживающего клиентов.
        - Вам повезло, господин Рудье на месте, - ответил тот, кивнув на дверь в конце коридора.
        Но на этом везение Амалии закончилось.
        - У нас нет вакансий, - управляющий, важный седой господин с окладистой бородкой, даже не захотел разговаривать.
        Амалия потопталась на пороге. И хоть ей недвусмысленно указали на дверь, решилась произнести:
        - Но мне очень нужна работа…
        - Вы полагаете, мне есть до этого хоть какое-то дело? - раздражённо поинтересовался управляющий. - Ступайте.
        Он уткнулся в бумаги, показывая, что не собирается больше уделять Амалии ни минуты.
        Настоятельница пансиона учила воспитанниц быть последовательными и упорными в достижении цели. Поэтому Амалия набралась мужества и вместо того, чтобы выйти, попробовала новый довод:
        - У меня есть рекомендательное письмо. От господина Филберта, аптекаря Шерстонского пансиона.
        - Ступайте! - не отрываясь от документов, рявкнул управляющий.
        - Господин Рудье, я хорошо разбиралась в снадобьях. Знаю уникальные рецепты на основе порошка заговорённых камней. Умею готовить отвары лечебных трав. Не боюсь работать с ядовитой водой проклятых пустынных колодцев.
        - Проклятых колодцев? - всё-таки оторвался от бумаг управляющий. - Дайте-ка письмо, - протянул руку.
        Затеплилась робкая надежда. Господин Рудье небрежно пробежал ровные строчки, написанные рекомендателем Амалии.
        - Могу взять вас на испытательный срок. Помощницей аптекаря. В наш филиал на окраине столицы.
        Это было не совсем то, что ожидала Амалия, но она всё равно безумно обрадовалась.
        - Платить буду 50 флорентов в неделю. Но это если господин Эмерай, который работает там аптекарем, не будет против.
        Управляющий сделал небольшую приписку на рекомендательном письме и вернул Амалии.
        - Покажете это господину Эмераю. Сейчас в его аптеку как раз отправляется карета со свежими снадобьями. Можете воспользоваться оказией.
        В аптечной повозке Амалия добралась до места за час. Окраина столицы выглядела совсем не так нарядно, как центр. Вместо особняков скромные одноэтажные постройки. Но само здание аптеки ей понравилось. Аккуратное и ухоженное.
        Господин Эмерай не очень-то приветливо встретил Амалию, и даже рекомендательное письмо с припиской от управляющего центральной аптеки не особенно помогло. Но Амалия уже знала, как произвести на аптекаря впечатление. Повторила слово в слово то, что сказала господину Рудье, не забыв упомянуть про ядовитую воду проклятых пустынных колодцев.
        - Ладно, - господин Эмерай протянул Амалии передник. - Дам вам задание. Уложитесь до закрытия аптеки - работа ваша.
        Заданием оказалось перетирка в порошок высушенных лекарственных трав. Работа простая, но кропотливая. Амалия делала подобное не раз, поэтому действовала уверенно. Господин Эмерай время от времени подходил и поглядывал на промежуточные результаты, и каждый раз в его взгляде становилось всё меньше и меньше скепсиса.
        - Хорошо, вы приняты, - улыбнулся аптекарь, когда Амалия заканчивала работу.
        Ей оставалось благодарно улыбнуться в ответ. Мысленно она поблагодарила ещё и госпожу Элисон. Это её наставления не сдаваться перед трудностями помогли сегодня Амалии добиться первого своего успеха в столичной жизни.
        Они с аптекарем вместе вышли на улицу.
        - Жду вас завтра к восьми, - он закрыл дверь на замок и поспешил по своим делам.
        Осенний день клонился к концу. Надвигались сумерки. Амалии тоже надо было поторопиться. Она пошла вдоль улицы в поисках наёмного экипажа. В центре города они дежурили по нескольку на каждом перекрёстке. Здесь же, на окарине, ей пришлось порядком пройти, прежде чем заметила один.
        - Позволите? - обратилась она к кучеру.
        - Куда желаете, госпожа?
        - Во дворец.
        Извозчик неприятно рассмеялся.
        - Во дворец? Вы не перепутали? - он смерил насмешливым взглядом накидку Амалии.
        - Нет.
        - Хорошо, можно и во дворец. Только деньги вперёд.
        - Сколько?
        - Два флорента.
        Амалия ужаснулась. Это было очень дорого. В Шерстоне за такие деньги можно было кататься в наёмном экипаже целый день. У неё не было с собой столько. Основные сбережения лежали в дорожной сумке, которую Амалия оставила в экипаже Маркеля.
        - Так, что, госпожа, едем? - переспросил кучер.
        - Я передумала.
        Амалия быстрым шагом отправилась дальше в надежде встретить ещё один экипаж. Может, другой извозчик назовёт меньшую цену?
        Она прошла несколько кварталов. Сумерки заметно сгустились. И как назло погода стала портиться. С хмурого осеннего неба вдруг начали срываться снежинки. Неправильной формы, колючие. Сделалось зябко и неуютно. Прохожие попадались всё реже и реже. Да и те, что попадались, чем они могли помочь Амалии? Неприветливые, озабоченные своими проблемами. Она вдруг очень явственно ощутила, что совсем одна в огромном незнакомом городе. И вот-вот наступит ночь.
        Миновав пару перекрёстков, Амалия встретила ещё один экипаж. Но извозчик оказался таким же несговорчивым, как предыдущий. Он запросил три флорента и отказывался везти в долг.
        - Я рассчитаюсь на месте, правда, - убеждала она.
        Но тот лишь рассмеялся.
        Амалия плотнее закуталась в накидку и пошла дальше. От холода её начало знобить. Она совсем было отчаялась, когда возле неё вдруг остановился экипаж. Богато одетый господин посмотрел приветливо:
        - Госпожа, как же так? Почему вы одна в столь поздний час?
        - Я нечаянно захватила с собой недостаточно денег на обратную дорогу. А извозчики отказываются везти в долг.
        - Существуют ли большие скупердяи, чем столичные извозчики? - сочувственно покачал головой господин. - Вы же совсем замёрзли. Поднимайтесь скорее в мой экипаж. Я вас подвезу.
        ГЛАВА 11. КОФЕ НЕ ПОМОГ
        - Маркель, я так соскучилась, - Вивьен встретила принца игривым воркованием. - Уже думала, ты забыл про свою малышку. Ждала тебя вчера.
        Она потянула внутрь, в одну из комнат маленького уютного особняка, который Маркель пару месяцев назад снял для неё.
        - Ты же знаешь, отец посылал меня в Шерстон. Вернулся поздно. Устал с дороги.
        - Тогда тем более надо было приехать. Я бы вмиг сняла твою усталость, - она многозначительно улыбнулась, затягивая всё дальше. - А что ты мне привёз из Шерстона?
        Что привёз из Шерстона? Для Вивьен - ничего, а вот для себя - головную боль. Девчонка не выходила из мыслей даже здесь, даже под трескотню Вивьен. И это порядком раздражало.
        - Ты молчишь? Я осталась без подарка? - Вивьен шутливо надула губки. - Зато у меня есть кое-что для тебя. Тебе понравится. Посетила вчера салон госпожи Арлет… Догадываешься о чём я?
        Естественно Маркель догадывался. Госпожа Арлет торговала женским бельём.
        - Подарок сейчас на мне, - Вивьен поиграла пояском атласного халата. - Показать?
        Обычно одно упоминание о подобных подарках заставляло Маркеля вспыхивать. Но не сегодня. Раздражение помешало воображению разыграться.
        - Потом, - остановил он Вивьен довольно резко. - Лучше сделай мне кофе.
        - Вижу, поездка действительно вымотала тебя, - сочувственно произнесла она, но это не помешало ей предпринять новую попытку. Она подняла на него глаза, опустила, снова подняла, легонько улыбнувшись. Она это умела - зазывно играть глазками. Красивыми бесстыжими голубыми глазками. Но Маркелю тут же вспомнились другие - медовые. Робкие, живые, пронзительные.
        - Кофе, - тряхнул он головой, чтобы избавится от наваждения.
        Вивьен, наконец, сдалась. Потуже завязала поясок халата и выскользнула из комнаты. Маркель уселся в кресло, недовольный и злой. Почему вместо того, чтобы забыться в объятиях малышки Вивьен, он терзается мыслями о том, что сейчас делает эта провинциальная недотрога Амалия? Да сидит себе во дворце в отведённых ей покоях и читает свои книжки. Что ещё?
        Кофе не помог. И щебетание Вивьен тоже. Она делилась свежими слухами, которые распространяются по столице, а он по очереди злился сначала на отца, за то, что дал самое нелепое задание, какое только можно придумать, потом на Амалию, за то, что сидит занозой в голове, и, в конце концов, на себя, что не может эту занозу извлечь. Пока девчонка в столице и пока он назначен опекать её, ему видно покоя не будет. Надо поговорить с братцем, чтобы отправлял её поскорее назад в Шерстон. И хоть Себастин редко принимал во внимание слова Маркеля, но в данном случае может внять разуму. Брату никогда не придёт в голову всерьёз рассматривать этого пугливого воробья как возможную будущую невесту. Так зачем мучить девчонку? Он вправе в любой момент отправить любую претендентку со смотрин домой. Так пусть воспользуется этим правом.
        Провожая, Вивьен напросилась на поцелуй. Эта была ещё одна попытка задержать Маркеля. Он взял в плен её пухлые губки, поиграл и отпустил без сожаления.
        - Вернёшься на ночь?
        - Может быть.
        Телу нужна была разрядка. Почему бы не вернуться? Только сначала Маркелю нужно уладить проблему с девчонкой. Убедиться, что с ней всё в порядке, что её нормально приняли во дворце, и тогда он спокойно прыгнет в объятия своей малышки Вивьен.
        - Всё сделал, как вы приказывали, - подосланный следить за Амалией слуга отчитывался перед госпожой Жильберт.
        - Поговорил с извозчиками, которые дежурят поблизости от аптеки, где задержалась рыжая девица? - выспрашивала она подробности.
        - Да. Как вы и велели, госпожа. Я хорошо заплатил им. Они заломят заоблачные цены. Она не сможет воспользоваться наёмным экипажем.
        - Хорошо. Ступай.
        Госпожа Жильберт и не ожидала, что удача улыбнётся ей так быстро. Не успела она устроить за девчонкой слежку, как та уже оказалась в уязвимой ситуации - одна, на окраине города. Не пришлось даже заманивать птичку в ловушку - сама попалась. План, как скомпрометировать провинциальную замухрышку, родился моментально. Действовать, правда, пришлось очень быстро, но к настоящему моменту всё было готово. Ни один кучер наёмного экипажа не согласится везти девчонку - об этом уже позаботился расторопный Филиомон. А теперь этой замухрышке по пути попадётся добренький богатый господин, готовый прийти на помощь в трудную минуту. Отвезёт к себе, приютит, обогреет, подпоит, и на завтра раструбит всему городу, что у него новая содержанка. Вот и всё. Король, конечно, после такого не допустит её на смотрины к сыну. Двоюродный брат госпожи Жильберт, который и будет тем «добрым» господином, даже денег за услугу не взял. Согласился помочь из любви к искусству.
        ГЛАВА 12. ЦИНИЧНАЯ СТОЛИЦА
        Маркель стучался в дверь отведённых Амалии покоев. Стучался уже пару минут. Никакой реакции. Уткнулась в книги и не слышит? Дьявол! Он не имел привычки заходить в покои женщин без разрешения, но тут почему-то вознамерился изменить себе. День сегодня такой. Маркель всё делает не так. Приехал к Вивьен, но вместо того, чтобы развлечься с малышкой, попил кофе и уехал, чтобы нянчиться с девчонкой. И вот теперь нарушает её территорию без позволения. Какими ещё своими принципами он поступится из-за неё?
        В покоях оказалось пусто. Дорожные сумки не разобраны. Будто Амалия ещё даже не показывалась здесь. Раздражение сменилось смутной тревогой. Через пару минут Маркель уже был у сестры.
        - Арабель, где Амалия?
        - Думаю, уже должна была вернуться.
        Ответ Маркелю не понравился.
        - Разве вы вернулись не вместе?
        - Она попросила высадить её у центральной аптеки.
        - У аптеки? - эти слова понравились ещё меньше. - Ей не здоровилось?
        - Она хотела поговорить с управляющим. Ищет работу. Сказала, вернётся на наёмном экипаже.
        Дьявол! Эта наивная неискушённая девчонка решила искать работу. В огромном городе, где не знает никого. Какую работу найдёт та, что всю жизнь прожила в пансионе, оторванном от реальности, и не имеет ни малейшего представления о циничной праздной алчной столице?
        Маркель расписывал отцу, в какие неприятности может попасть этот бесхитростный мотылёк, а сам будто забыл. Отмахнулся, как от назойливой мухи, спихнул на сестру, которая тоже ещё, по сути, ребёнок.
        - Сколько времени прошло, как ты оставила её у аптеки?
        - Часа четыре.
        Четыре часа. Почему она до сих пор не вернулась? Возможно, её взяли на работу и велели сразу приступать? Разумное объяснение, но верилось с трудом. Скорее, девчонку турнули, и она решила попытать счастье где-то ещё. Побрела запутанными столичными улицами, заблудилась. На неё могли напасть грабители, обобрать. А могло случиться что-то гораздо хуже, о чём даже думать не хотелось.
        Маркель кинулся к выходу из дворца. Неизвестное ему до сих пор чувство схватило за горло, ледяной пятернёй сдавило так, что стало трудно дышать. Раньше он не знал, как больно может жалить тревога. Дьявол! Как Маркель мог оставить одну эту беспомощную робкую пичужку, которую ему доверили защищать?!
        Когда выскочил на улицу, ему вдруг показалось, что вокруг зловеще тихо. Осенний неприветливый вечер низко опустил свинцовые тучи над столицей. С неба начали срываться снежинки. Он не ощущал этот собачий холод, но знал, что она сейчас дрожит в своей старой поношенной накидке.
        Маркель вскочил в экипаж. Велел кучеру гнать к центральной аптеке. Каким только чудом успел до закрытия?
        - Я направил её в филиал на окраине.
        Маркель не знал радоваться или ещё больше паниковать от этих слов управляющего. Теперь он хотя бы узнал, где её искать, но окраины столицы - самое небезопасное место для припозднившейся одинокой молодой девушки.
        Он снова вскочил в экипаж и снова велел гнать.
        Господин, который великодушно предложил подвезти, выглядел так респектабельно, что Амалия на секунду задумалась, не воспользоваться ли приглашением. Она действительно очень промёрзла. И она понимала, что, если откажется, другие желающие помочь в столь поздний час вряд ли отыщутся. А значит, ей придётся всю ночь провести на улице.
        Господин открыл дверцу и, приветливо улыбаясь, протянул руку:
        - Ну же.
        Амалия замерла в нерешительности. Предостерегающие слова госпожи Элисон о том, как могут быть опасны молодые мужчины, звучали в голове. Амалия сомневалась несколько секунд, но потом твёрдо произнесла:
        - Спасибо, вы так великодушны. Но мне недалеко. Я дойду пешком.
        Господин и не подумал отъехать.
        - Я не могу оставить вас одну. Ночью на улице юную госпожу подстерегает множество опасностей.
        - Меня встретят, - Амалия сама бы объяснить не смогла, зачем солгала. Но ей хотелось, чтобы господин уже оставил её в покое.
        - Не вижу, чтобы кто-то спешил вас проводить, - не унимался он. - Но вы правы, такой хорошенькой юной госпоже нужен покровитель.
        Настойчивость господина начала пугать Амалию. А он вдруг высунулся из экипажа, поймал её за руку и потянул к себе:
        - Ну, чего вы боитесь? Идёмте сюда. Здесь тепло, - от его приторно сладкого голоса стало не по себе.
        Всё естество сковал жуткий страх. Сердце бешено забилось в груди от осознания, что Амалия осталась один на один с опасностью, с этим господином, который не понятно чего от неё хочет, с этой промозглой осенней ночью, с этим чужим незнакомым городом. Нет рядом ни настоятельницы, всегда готовой прийти на помощь, ни наставниц, ни подруг. Никого…
        И вдруг Амалия услышала шум вывернувшего из закоулка экипажа. Звук заставил господина выпустить её руку. Она, широко распахнув глаза, смотрела, как экипаж несётся прямо на них. Казалось, сметёт, раздавит на ходу. Но нет, он затормозил в паре метров. В ту же секунду из экипажа выскочил мужчина. Высокий и крепкий. Она сразу узнала его - Маркель. Он на ходу снимал с себя пальто. Подскочил, накинул на плечи.
        - Амалия.
        Ей сделалось очень тепло, то ли от ткани, укутавшей продрогшее тело, то ли от голоса, хриплого от напряжения.
        Госпожа Элисон учила не доверять молодым мужчинам, особенно таким, как Маркель, но в то мгновение Амалия об этом даже не вспомнила. Она позволила увлечь себя в экипаж. Позволила крепким рукам прижать к груди. По щекам текли слёзы.
        ГЛАВА 13. ДОСТОИНСТВА И НЕДОСТАТКИ
        Маркель не чувствовал холода, зато ощущал, как дрожит хрупкая пичужка, кутающаяся в его пальто. Сердце продолжало ухать как молоток наковальни. Теперь от радости. От радости, что не произошло ничего того, о чём думалось, пока экипаж мчался по унылым осенним улицам, и Маркель всматривался в ночь, пытаясь разглядеть щуплую фигурку подопечной.
        Он успел. Но мог опоздать. Уже нашёлся какой-то доброхот, желающий покатать Амалию. Какие у него были цели? Маркель слишком хорошо знал повадки скучающих богачей, чтобы заподозрить самое худшее. Дикое клокочущее нечто поднималось из груди, чтобы сдавить горло, при мысли, что кто-то мог причинить вред этому робкому мотыльку. Что кто-то мог воспользоваться её беспомощностью, чтобы сделать больно.
        Карета подъехала к дворцу, когда придворная жизнь уже затихла на ночь. Это и хорошо. Девчонка достаточно переволновалась, чтобы вынести ещё один раунд испытаний - знакомство с местной публикой.
        - Я распоряжусь, чтобы слуги подготовили вам горячую ванну. Вам необходимо прогреться, иначе можете подхватить простуду, - произнёс Маркель приказным тоном, когда провожал Амалию до её покоев. - А затем сразу ложитесь спать.
        Она не стала возражать. Тихонько скользнула в свои покои, не подняв головы.
        Маркель отдал необходимые распоряжения. Привлёк свою преданную служанку Розали руководить процессом. Дал ей задание не только насчёт ванны и ужина для Амалии, но и проследить, чтобы девчонка, как только согреется и поест, отправилась в постель.
        Но даже то, что за Амалией будет приглядывать его верная Розали, не принесло успокоения. После сегодняшнего случая, Маркель уже не мог доверить подопечную никому. Он понял, что не поедет ночью к Вивьен. Ему будет неспокойно у своей любвеобильной малышки.
        Никогда ещё Маркелю не доводилось находиться в таком странном состоянии. Он ощущал себя уязвимым. Зависимым, несвободным. И он злился на Амалию за это. Он злился, что этим вечером не принадлежит себе. Он так любил свою свободу. Так счастлив был, что появился на свет годом позже своего брата. Что ответственность за королевство лежит на Себастине, а Маркель волен распоряжаться своей жизнью по своему усмотрению. Всей жизнью в целом и каждым днём в отдельности. Какого дьявола девчонка посмела забраться в душу и заставить подстраивать свою жизнь под неё? С этим нужно было срочно заканчивать.
        Маркель решительно отправился в крыло брата. Он так и так собирался поговорить с ним об Амалии. И не видел ни одной причины откладывать разговор.
        Он застал Себастина в его кабинете. Тот сидел за письменным столом, обложившись бумагами. Так похож на отца.
        - Что ты там пишешь? Мемуары? Не рановато?
        - Это не мемуары. Составляю досье на каждую из девушек, приглашённых на смотрины.
        Слова прозвучали без малейшей доли иронии.
        - Ты серьёзно? - Маркель подошёл к столу и заглянул в бумаги.
        - Да. В колонке слева - плюсы, в колонке справа - минусы.
        Себастин всегда отличался рассудительностью и основательным подходом к любому вопросу. Но чтобы и с девушками также - удивил.
        - А если вдруг воспылаешь к той, у кого одни минусы? Любовь не всегда дружит с математикой, - не удержался от подтрунивания Маркель.
        Себастин не оценил шутки. Посмотрел тяжело:
        - Я больше боюсь, что не воспылаю ни к кому. Поэтому приходится полагаться на математику.
        - Тут у тебя лучшие девушки королевства, - подбодрил Маркель, кивнув на досье. - К кому-нибудь да воспылаешь. Кстати, кто лидирует?
        - Пока получилось, что почти у всех девушек недостатков больше, чем достоинств. Кроме четверых: Аурель, Жаклин, Сюзон и Амалия.
        - Амалия?!
        Маркель пришёл убедить Себастина отправить девчонку как можно скорее назад в Шерстон. И даже надеялся, что брат согласится, потому что тихая и робкая Амалия, воспитанница провинциального пансиона, не может быть ничем интересна наследнику трона. И вдруг тот называет её среди тех, кто достоин его внимания.
        - Как ты, вообще, мог составить досье на Амалию, если совсем её не знаешь, и ни разу не видел?
        - В том-то и дело, что не знаю. У неё нет пока ни одного плюса и ни одного минуса в досье. То есть плюсов и минусов поровну. И это один из лучших результатов.
        Ну, хоть теперь Маркель расслышал лёгкую иронию в голосе брата.
        - Себастин, - начал он, - Амалию нужно отправить домой. И чем раньше, тем лучше. Она не создана для столичной жизни. Если хочешь, я прямо сейчас назову тебе десяток её минусов, и ты убедишься, что худшей кандидатуры нет. Робкая, наивная, доверчивая. Сегодня она чуть не попала в неприятную историю. Ради её безопасности необходимо вернуть её в ту среду, из которой она была вырвана.
        Маркель говорил горячо и долго, и, казалось, убедил брата. Тот выслушал внимательно, но под конец возразил:
        - Но ведь её пригласил отец. Значит, считает, что она достойная претендентка. Завтра мне представят её. И у меня будет возможность удостовериться самому, кто из вас с отцом прав.
        ГЛАВА 14. НАКАЗАНИЕ ДЛЯ СЫНА
        День Его Величества Модеста Третьего начинался рано. В шесть утра он уже находился в своём кабинете и просматривал отчёт начальника тайной охраны. В бумагах с надлежащей скрупулезностью были описаны все передвижения Амалии за прошедшие сутки.
        …В экипаже Его Высочества Маркеля была доставлена в ателье госпожи Бонито. Выехала оттуда в экипаже Её Высочества Арабель…
        Король нахмурился. Он так и предполагал, что сын попытается перепоручить подопечную кому-то другому. Но не восемнадцатилетней сестре, у которой ветер в голове? Поступок сына вызвал крайнее недовольство. Мальчишку необходимо проучить. Когда он уже научится ответственности?
        …Посетила центральную аптеку, из которой в аптечной повозке была доставлена в аптеку на окраине города. Оставалась там около четырёх часов…
        А вот то, что случилось дальше, Модесту категорически не понравилось.
        - Что это за господин, который предложил ей помощь? Что он на самом деле хотел?
        - Выясняем, - вытянулся по струнке начальник тайной охраны, стоящий напротив. - Амалия не пожелала воспользоваться предложением, но господин проявлял настойчивость. Наш человек уже хотел вмешаться, но тут появился Его Высочество Маркель.
        Успел? Мальчишка небезнадёжен. Но это не означало, что наказание отменяется. Осталось только придумать какое.
        - Ступайте, - кивнул король начальнику охраны.
        Как только за ним закрылась дверь, на пороге появился канцлер, чтобы доложить о расписании на ближайшее время.
        - В первой половине дня встреч не запланировано. Но поступила просьба одной юной особы об аудиенции. Ваша гостья Амалия спрашивала, не уделите ли вы ей пару минут.
        Ранняя пташка. Король, разумеется, планировал поговорить с ней, но хотел назначить встречу на более поздний час. Не все юные барышни любят подниматься с рассветом.
        - Да, пригласи.
        Она вошла в кабинет бесшумно. Маленькая и худенькая. Осенняя медь волос собрана в простую причёску. Тонкие запястья, узкие ладони. Как она похожа на мать. Воспоминания нахлынули потоком. Тёплые, но печальные.
        - Иди сюда, Амалия, - Модест указал на кресло напротив.
        Она присела на краешек. В точности, как делала её мать. Будто готовая в любую секунду вспорхнуть.
        - Ваше Величество, позвольте поблагодарить вас за ваше великодушие. За то, что все эти годы…
        - Не стоит, - перебил он. - Что ты хотела, дитя моё? Ближе к делу.
        Она вскинула на него свои медовые глаза. Они тоже достались ей от матери.
        - Я нашла работу. Смею просить вашего позволения приступить с сегодняшнего дня. Я постараюсь согласовать график так, чтобы посетить все мероприятия осеннего праздника.
        - Работу? Зачем гостье королевской семьи работа? Ты будешь обеспечена всем необходимым на время праздника.
        - Ваше Величество, дело в том, что мне хотелось бы остаться в столице после того, как праздник закончится. Но я не могу злоупотреблять вашим великодушием и просить обеспечивать мне столичную жизнь и дальше. Госпожа Элисон наставляла меня учиться самой заботиться о себе, коль скоро я стала достаточно взрослой, чтобы быть в состоянии это делать.
        Что это? В голосе робкого наивного цыплёнка послышались твёрдые нотки. Модест часто задумывался, правильно ли сделал, что отдал девочку на воспитание в пансион старой доброй зануде Элисон. Не лучше ли было растить сироту при дворе? Но теперь окончательно убедился, что не ошибся в своём решении. Чему бы научилась малышка у придворных дам? Легкомыслию, интригам, коварству? Она бы не получила того тепла, которым смогла окружить Элисон. В ней бы не появилось того внутреннего достоинства, которое взрастила в ней настоятельница.
        - Отец, Амалия у тебя? - в кабинет с озабоченным видом влетел Маркель.
        Видимо, с самого утра уже успел потерять подопечную. Казалось бы, чего проще присматривать за такой тихой мышкой? Но она уже умудрилась научить мальчишку волноваться. Это и хорошо. Пойдёт ему на пользу. И как кстати малышка придумала устроиться на работу. Вот и наказание для сына. И голову ломать не надо.
        - Да, Маркель, Амалия, как видишь, здесь. Пришла просить разрешения начать работать.
        - Работать? - сын помрачнел. Во взгляде читалось: «Зачем ей работать?! Отец, запрети!».
        - Не вижу повода запрещать, - произнёс Модест. - Ступай, дитя моё.
        ГЛАВА 15. В ТРИ РАЗА БОЛЬШЕ
        Маркель вышел из кабинета короля вслед за Амалией вне себя от ярости. Зачем отец разрешил ей работать? Хотел наказать сына? У него это получилось. Худшего испытания придумать сложно.
        Маркель думал, что вчерашний день был самым ужасным в его жизни. Похоже, ошибся. Теперь каждый его день будет таким. Он не сможет сохранять спокойствие, пока девчонка будет вне стен дворца. Что же тогда делать? Таскаться за ней?
        Переубеждать отца отменить решение, было бесполезно. Единственная возможность решить проблему - переубедить девчонку. Маркель увязался за ней в её покои.
        - Амалия, нам нужно поговорить.
        Он закрыл за собой дверь. Знал, что его подопечная пичужка тут же почувствует смущение оттого, что осталась в комнате один на один с ним. Ничего. Может так она лучше поймёт то, что он хочет до неё донести.
        Она замерла в паре шагов, повёрнутая к нему спиной.
        - Ваше Высочество, но мне нужно уже собираться.
        Маркель был слишком зол, чтобы его остановила дрожь смятения в её голосе.
        - Сначала обсудим то, что вчера произошло.
        Он подошёл вплотную. Гнев заставлял его ещё больше смущать Амалию. Маркель знал, что она струсит отбежать от него. И действительно. Она только перестала дышать, но осталась стоять неподвижно.
        - Вчера, если бы я не появился вовремя, вы могли бы попасть в неприятность. Вы догадываетесь, чего хотят молодые мужчины от таких хорошеньких юных барышень, как вы, когда приглашают их в свой экипаж?
        Взгляд упёрся в её хрупкую шею, в завитки волос цвета осенней листвы. Через бурлящую пену гнева, возмущения, недовольства, Маркель вдруг почувствовал, как где-то внутри кольнуло и растеклось щемящей болью незнакомое ощущение. Нежность? Он испугался этого чувства и разозлился ещё больше. Обогнул Амалию, чтобы стать к ней лицом. Хотел бы поймать её взгляд, но он был спрятан.
        - Мужчины циничны, - начал говорить жёстко. - Как бы широко они не улыбались, у них одна цель - заполучить женщину в постель. Что бы они не говорили, как бы заманчиво не звучали их предложения, в мыслях они держат именно это и только это.
        Амалия залилась румянцем.
        - Если вы не выбросите из головы эту идею насчёт работы, то рано или поздно произойдёт то, что чуть не произошло вчера. Станете добычей того, от кого вам надо держаться подальше. Надеюсь, я убедил вас оставить сомнительную затею?
        На последнем вопросе Маркель повысил голос. Его подопечная мышка нервно сглотнула. Он ждал, что в ответ услышит тихое «да». Однако она пролепетала хоть и негромко, но совсем другое:
        - Ваше Высочество, я должна научиться обеспечивать себя. Иначе мне придётся искать того, кто будет меня содержать, - и добавила, не поднимая глаз: - Позвольте мне остаться одной. Я должна собираться, или опоздаю на работу.
        Маркелю взвыть захотелось от её упрямства. Откуда оно в этом робком воробье? И, видимо, оттого, что у него закончились аргументы, он вдруг произнёс то, чего сам от себя не ожидал:
        - Хорошо. Если вам так непременно хочется работать, тогда предлагаю работать у меня.
        - У вас? - она, наконец-то, вскинула на него глаза. Медовые глаза, которые заставили Маркеля подтвердить:
        - Да. У меня. Мне нужна помощница в лаборатории. Если вы разбираетесь в аптекарском деле, то как раз подходите. Сколько вам обещал платить господин Рудье?
        - 50 флорентов в неделю.
        - Буду платить втрое больше. К тому же, вам не придётся тратить деньги и время на дорогу.
        Маркель улыбнулся. Его идея нравилась ему всё больше и больше. Девчонка будет постоянно во дворце. Он может так загрузить её заданиями, что у той не останется времени на глупости. И Маркель наконец-то сможет вздохнуть спокойно и выкроить себе часик-другой на маленькие радости.
        - Согласны?
        Она молчала. Он видел - хочет что-то сказать, но вместо этого снова покрылась румянцем.
        - Ваше Высочество, - преодолевая смущение, выдавила Амалия, - вы… тоже?
        - Что тоже?
        - Тоже… циничный? - выдохнула еле слышно. - Вы говорили, что молодые мужчины хотят от женщин… только… В смысле… как бы они не улыбались и как бы заманчиво не звучали их предложения, на самом деле они имеют в виду… - она запнулась и окончательно побагровела.
        Дьявол! Научил уму разуму на свою голову!
        - Да, я тоже циничный.
        Амалия даже не подозревает насколько.
        - Но вы можете меня не опасаться. Я не причиню вам вреда. Я предложил вам именно работу. Согласны?
        Она кивнула. Ещё ни одному женскому кивку Маркель не радовался так, как этому.
        ГЛАВА 16. ПОДАРОК
        Амалия не знала, правильно ли сделала, что согласилась на предложение принца. Госпожа Элисон учила её остерегаться таких, как Маркель. Но дело не только в предостережении настоятельницы. Присутствие Его Высочества вызывало у неё сильное смущение. Она робела, её бросало в жар. А когда он подходил близко, сердце начинало биться рвано и мятежно. Как она сможет с ним работать?
        Но, несмотря на всё это, она почему-то не стала отказывать. Наверно, позже пожалеет об этом.
        - Когда мне нужно будет приступать?
        - Прямо сегодня. Мне бы хотелось, чтобы вы посвящали работе всё свободное время.
        - Что будет входить в мои обязанности?
        - Обязанности? - Маркель потёр подбородок.
        Амалии показалось, что этот простой вопрос поставил его в тупик. Его Высочество замолк. Взгляд сделался озадаченным. Правда, ненадолго. Улыбнувшись каким-то своим мыслям, Маркель скомандовал:
        - Идёмте за мной, - и направился к двери.
        Амалия послушно засеменила вслед. Он вёл её по коридорам дворца, и у неё замирало в груди от мысли, что сейчас она увидит его лабораторию, где он занимается сомнительными магическими науками. Ходили слухи, что Маркель проводит совсем небезопасные эксперименты. Амалия должна была бы глубоко осуждать такое увлечение Его Высочества и испытывать ужас, как делали все её подруги по пансиону, когда делились слухами о младшем принце и его пугающих занятиях. Но вместе со страхом в Амалии горело любопытство.
        Однако Маркель привёл её совсем не в лабораторию - в другое место, в королевскую библиотеку. Амалия почувствовала разочарование, что не увидит пока лабораторных владений принца. Но разочарование быстро улеглось. Книги являлись её страстью. А тут их было не просто много - целое царство. Целый мир стеллажей от пола до потолка, заставленных манящими фолиантами. Если бы её оставили в этих книжных джунглях, она наверно могла бы затеряться на несколько дней. Но никто оставлять её не собирался. Маркель с деловым видом поснимал с полок несколько толстых талмудов и вручил Амалии.
        - Начнём с теоретической подготовки. Первое задание - изучить эти книги от корки до корки. Ступайте.
        Стопка оказалась такой большой и тяжёлой, что пришлось подпереть её подбородком. Но Амалию это не смутило. Наоборот, впервые за время пребывания в столице она почувствовала себя в своей стихии. Такими же увесистыми стопками она носила книги из библиотеки пансиона в свою комнату и назад. Пока не перечитала их все. С удовольствием прочтёт и эти.
        Вернувшись в покои, она тщательно рассмотрела каждый том. Это оказались труды по алхимии, по способам снятия и наложения проклятий на воды источников и колодцев. А ещё почему-то труды по географии, истории и даже кораблестроению с громоздкими математическими выкладками. Амалию это смутило. Не перепутал ли Маркель книги?
        Она решила начать с того, что ей ближе - с книг по алхимии. Но не успела даже нескольких страниц прочитать, как к ней явилась гостья - принцесса Арабель.
        - У меня для тебя подарок, - весело защебетала она, как только переступила порог. - И не вздумай отказываться. Вот, - Арабель протянула флакончик с парфюмом.
        Нежно-сиреневое благородное стекло подсказывало, что содержимое окажется изысканным.
        - Денег ни под каким предлогом не возьму. Подарок, - повторила она. - Или даже если хочешь - извинение.
        Заметив нерешительность собеседницы, Арабель сама вложила флакончик ей в руки.
        - Знаешь, какую длинную и скучную нотацию прочёл мне Маркель за то, что я оставила тебя возле аптеки одну? Я потом и сама поняла, что сглупила. Ты ведь совсем не знаешь столицу.
        Принцесса говорила так просто и приветливо, что Амалия почти не чувствовала смущения. Как будто перед ней стояла подруга. И показалось, что нет ничего зазорного в том, чтобы принять подарок.
        - Не хочешь испробовать аромат?
        Конечно, Амалия хотела. У неё ещё никогда не было таких необыкновенных духов. Вернее, у неё никаких не было. Воспитанницы пансиона не пользовались парфюмами. Амалия аккуратно сняла стеклянную крышку и поднесла флакон к носу.
        - Чувствуешь, роза? - подсказала принцесса.
        Действительно пахло розой. Так тонко и нежно.
        - Чувствую, - улыбнулась Амалия. - Спасибо, Ваше Высочество.
        - Когда мы одни, называй меня Арабель, - отмахнулась та. - А догадываешься, почему роза?
        - Нет.
        - Потому что я знаю, от какого аромата Себастин без ума, - она сделала многозначительное выражение лица и рассмеялась. - Хочу помочь тебе вскружить братцу голову. Ты мне нравишься.
        Амалия поняла, что имеет в виду принцесса. Все знали, что осенний праздник только называется праздником, а на самом деле это смотрины невест для наследного принца. Но Амалия даже на мгновение представить не могла, что может понравиться Себастину. Она воспринимала приглашение на праздник лишь как счастливую возможностью попасть в столицу и попытаться здесь закрепиться.
        - Боюсь, что если не ты, то тогда невестой брата станет кто-нибудь наподобие Сюзон, старшей дочери госпожи Жильберт, - Арабель поморщилась. - А я таких терпеть не могу.
        Амалия тоже была убеждена, что невестой Себастина станет одна из столичных красавиц, представительница знатного влиятельного рода, наподобие Сюзон, вне зависимости от того, нравятся такие Арабель или нет. Выбирать будет Себастин.
        - Я настолько уверена, что не заинтересую Его Высочество, что даже ни разу всерьёз не задумывалась, хочу ли я этого, - честно призналась Амалия.
        - Тогда самое время задуматься. Я знаю вкусы братца, у тебя есть все шансы, - Арабель заговорщицки улыбнулась, - особенно с моей помощью. Насколько мне известно, брат выразил желание, чтобы тебя представили ему сегодня днём. Нам надо подготовить тебя к знакомству.
        ГЛАВА 17. СОВСЕМ НЕПОХОЖИ
        - Себастин терпеть не может взбалмошных и легкомысленных девиц. Несдержанных, избалованных, излишне эмоциональных, - Арабель делилась с Амалией информацией о пристрастиях брата, одновременно исследуя шкаф с одеждой. - Такие вот весёлые и кокетливые - это по части Маркеля. Если бы вскружить голову нужно было ему, то тут бы у тебя было мало шансов. Но Себастин - совсем другое дело. Я иногда поражаюсь, насколько разные у меня братцы. Себастину нравятся серьёзные и целеустремлённые. А это всё в тебе есть. Единственный твой недостаток, который сразу бросается в глаза - ты слишком юная. Тебе ведь уже есть восемнадцать?
        - Мне девятнадцать, - Амалия тоже подошла к шкафу.
        - А на вид - максимум шестнадцать. Это надо исправить. Мужчины почему-то уверены, что юность равносильна глупости. И хоть мы-то с тобой знаем, что это не так, но не будем давать им повода, - принцесса поглядела озорно. - Я разбираюсь в том, как сделаться чуточку взрослее.
        Она достала из шкафа одну из обнов, недавно приобретённых у госпожи Бонито - строгое элегантное тёмно-зеленое платье, лиф и рукава которого были украшены изысканным кружевом.
        - Бархат придаст солидности, - приложив вещицу к Амалии, заверила Арабель. - Но основное - это не платье, а причёска. Никаких ленточек. Волосы нужно будет поднять вверх и уложить, как у взрослых дам. Я сама этим займусь, - принцесса блеснула довольной улыбкой.
        Амалия ощущала неловкость оттого, что Её Высочество уделяет ей столько внимания. Но принцесса была такой непосредственной, прямой и простой, будто подруга по пансиону, что Амалия не могла противиться её затее. И хоть прекрасно понимала - никакое платье и никакая причёска не смогут вызвать интерес наследного принца к девушке из глубинки, но ей передался авантюрный настрой Арабель.
        Усилия принцессы оказались ненапрасными. Амалия не узнала себя в зеркале. Она действительно стала выглядеть на несколько лет старше. Взрослая солидная дама. Только бы ещё научиться не краснеть по каждому незначительному поводу. Амалия ведь запоем читала не только научные труды, но и романы о любви, и из них знала, что именно непроизвольно вспыхивающий румянец выдаёт неопытность, позволяет любому желающему догадаться о всех мыслях и чувствах.
        - Запомни, - дала последние наставления принцесса. - Себастин любит умных девушек. Расскажи ему что-нибудь из того, что вычитала в своих книгах, - она кивнула на стопку фолиантов, которые Маркель вручил сегодня Амалии для изучения.
        Самый толстый том даже в руках покрутила:
        - Кораблестроение?! Как ты это читаешь? Я бы заснула на первой странице, - она рассмеялась: - Нет, ты определённо понравишься Себастину.
        Церемониймейстер явился проводить Амалию в кабинет принца, но Арабель отправила его восвояси:
        - Ступай, Бонифас, я сама познакомлю брата с нашей гостьей.
        Тот вежливо поклонился и вышел.
        Амалия ощутила благодарность. В обществе принцессы ей будет легче пережить волнительную процедуру. Но долго радоваться не пришлось. Как только они вышли из покоев, столкнулись с идущим навстречу Маркелем.
        - Себастин выразил желание познакомиться с нашей гостьей. Я провожу её в его кабинет, - сказал он сестре и перевёл взгляд на Амалию.
        И от этого его внимательного изучающего взгляда, в котором, кажется, проскочило недовольство, Амалия моментально вспыхнула. Она тут же немного рассердилась на Маркеля. Зачем он явился? Но гораздо больше на себя. За то, что не в состоянии справляться со своим румянцем, отчего все и воспринимают её, уже взрослую девушку, как ребёнка.
        - А мы, по-твоему, куда направляемся? - насмешливо поглядела на брата Арабель. - Как раз к Себастину. И как видишь, у Амалии уже есть провожатый, но можешь присоединиться.
        Насмешливый тон принцессы Маркеля не смутил - он присоединился. Но, в отличие от сестры, весёлым не выглядел. Наоборот - раздражённым.
        - А вы, я вижу, подготовились. Хотите понравиться Себастину?
        И хоть вопрос адресовался Амалии, ответила на него Арабель:
        - Конечно, хочет. И у неё все шансы, не находишь?
        - Не нахожу, - ответил Маркель резко. - Амалия слишком наивная и робкая для светской столичной жизни.
        - Это тебе не нравятся робкие, - хихикнула Арабель. - Бойких подавай. А Себастин другой. Да и, вообще, по-твоему, лучше, если братец увлечётся кем-нибудь наподобие дочурки госпожи Жильберт?
        Наверно, Амалия, действительно не создана для светской столичной жизни. Этот разговор о ней при ней окончательно вогнал её в краску. Опытная светская дама на её месте только бы улыбалась и вставляла колкие реплики, Амалии же постоянно хотелось сбежать.
        Перед кабинетом Себастина она кое-как выровняла дыхание и вошла следом за провожатыми. Внимание сразу сосредоточилось на хозяине этого просторного строгого кабинета, который поднялся навстречу из-за стола. Арабель уже успела прожужжать все уши насчёт того, какие у братьев разные характеры, и Амалия оказалась готовой к тому, что и внешне они тоже совершенно непохожи. Разве что ростом. Но Себастин выглядел аристократичнее - немного ?же костью. Лицо старшего принца, каждая черта - нос с лёгкой горбинкой, чуть острый подбородок, складки, не по возрасту залегшие на лбу - выражали мудрость.
        Взгляд Себастина не жалил, не подавлял, был сдержанным и доброжелательным, в точности как у супруга госпожи Элисон, который преподавал в пансионе естествознание. И совсем не таким пронзительным и вызывающим смятение, как у Маркеля. На удивление, Амалия спокойно выдержала этот взгляд. У неё не возникло желание потупиться.
        - Знакомься, Себастин, это и есть наша гостья, воспитанница Шерстонского пансиона, госпожа Амалия, - представила Арабель.
        - Доброго дня, Ваше Высочество, - отозвалась Амалия. Голос почти не дрожал.
        - Я вижу, вы уже успели завоевать симпатии брата и сестры, - Себастин мягко усмехнулся. - Полагал, что сопровождать вас ко мне будет церемониймейстер. Признаться, удивлён такому эскорту.
        - У неё есть ещё много чего, чем тебя удивить, братец, - весело прощебетала Арабель. - Тебе лишь стоит поближе с ней познакомиться.
        - Не сомневаюсь, - заверил Себастин сестру. - У меня есть полчаса свободного времени. Не желаете прогуляться со мной в зимнем саду? - обратился к Амалии.
        И опять у неё хватило мужества спокойно ответить:
        - Это честь для меня.
        Себастин, взяв под локоток, вывел из кабинета и повёл коридорами к оранжерее. Амалия не чувствовала волнения от прикосновения его длинных аристократических пальцев, но затокожей затылка ощущала тяжёлый взгляд Маркеля, направленный вслед. Почему он сердится? Почему у Амалии вызывает смущение это его раздражение?
        ГЛАВА 18. ЛЮБИМОЕ РАСТЕНИЕ
        - Вам нравится? Вы раньше здесь бывали? - Себастин перехватил восхищённый взгляд Амалии.
        Она ещё ни разу не видела ничего подобного. Королевский зимний сад оказался удивительным местом, полным редчайшей красоты деревьев, кустарников и цветов.
        - Я здесь впервые. Но в пансионе у нас была небольшая оранжерея. Госпожа Элисон считает, что уход за растениями производит на воспитанниц благоприятное воздействие.
        Однако скромный уголок пансионной растительности, конечно, не шёл ни в какое сравнение с огромными просторами цветущего и благоухающего королевского зимнего сада.
        - У нас тут собраны десятки сортов розовых кустов, - Себастин вывел на одну из самых красивых аллеек. - Вы любите розы? Это одно из совершеннейших созданий природы, не находите?
        - Розы прекрасны, - согласилась Амалия, любуясь нежными бутонами необычных оттенков. - Но самым гармоничным растением мне кажется папоротник.
        - Вот как? Почему? Природа даже не наделила его цветком. Только листья.
        - Да. Но листья папоротника - это образец гармонии. Вы замечали, что каждое перо, из которого состоит лист папоротника, повторяет форму всего листа? И крошечные перья, из которых складывается само перо - тоже в точности такой же формы. Возможно, если бы наши глаза способны были рассмотреть более мелкие детали, мы бы и там увидели всё те же очертания.
        - Вы наблюдательная, - усмехнулся Себастин и повёл в дальний конец сада. - Коллекция папоротников у нас не так обширна, но есть несколько экземпляров.
        Амалия замерла перед роскошным растением, о красоте резных листьев которого только что рассказывала принцу. Тот оставил её полюбоваться, а сам куда-то исчез. Вернулся через пару минут с садовыми ножницами и срезал один из листов.
        - Хотел подарить розы, но вижу, ваше сердце покорено другим растением, - он протянул ей лист с улыбкой: - ещё никогда не приходилось преподносить леди подобный букет. Нравится?
        - Да, Ваше Высочество, благодарю! Папоротник не только красив. Он обладает целебными свойствами. Если высушенный лист растереть в порошок и добавить пару капель ядовитой воды из проклятых пустынных колодцев, то получится прекрасное средство, останавливающее кровь и заживляющее раны.
        - Вы разбираетесь в аптекарском деле?
        - Да. В пансионе меня обучили работе со снадобьями.
        - Арабель оказалась права. Вам удалось меня удивить. И не раз.
        Это был уже не первый комплимент от Себастина. Амалию, конечно, смущало его внимание, его заинтересованность и участие, но не настолько, чтобы покрываться толстым слоем краски и робеть до потери способности говорить. Старший принц, унаследовавший от отца степенность, рассудительность и серьёзность, не вызывал того смятения, которое охватывало Амалию, когда приходилось общаться с таким циничным мужчиной, как Маркель. Она сама не заметила, как застенчивость сдала позиции. Но это Амалия ещё не знала, что Себастин скажет дальше. Как собьётся её дыхание, как бешено начнёт выстукивать сердце, как суматошно и отчаянно замельтешат мысли в голове.
        Полчаса прогулки подходили к концу. Принц вёл на выход из зимнего сада.
        - Пришло время и мне удивить вас, Амалия… - произнёс он невозмутимо, но очень тихо.
        И в этом снизившемся тоне голоса ей послышалось что-то тревожное. Именно следующая фраза Себастина и стала теми словами, которые выбили почву из-под ног, скрутили всё естество, чуть не лишив чувств…
        ГЛАВА 19. НИКОМУ НЕ СКАЖУ
        Маркель стоял недалеко от входа в зимний сад, прислонившись спиной к колонне. Раздражение, гнев, смутное беспокойство и ещё с десяток не самых приятных чувств слились в одно - нетерпение. Он ждал, когда уже Себастин наконец-то отпустит Амалию. Ему нужно было поговорить с братом - убедиться, что девчонка тому не понравилась. И как только Маркель услышит эти заветные слова о том, что Себастин принял решение отправить Амалию назад - в Шерстон, у него камень с души упадёт.
        Сегодня Маркель в очередной раз убедился, что пока она находится здесь, покоя ему не будет. Казалось бы, он сделал всё возможное, чтобы девчонка не влипла в какие-нибудь неприятности. Приставил к ней свою преданную служанку, которой дал распоряжение приглядывать и опекать. Снабдил целой кипой книг, дав задание изучать талмуды в любую свободную минуту. Кроме того, вокруг Амалии постоянно крутится сестра - похоже, они неплохо поладили. Маркель мог спокойно оставить своего подопечного воробья и ехать к малышке Вивьен, которая уже порядком заскучала, но он не поехал. Дьявол! Почему? Почему был уверен, что не сможет сосредоточиться на Вивьен, когда голову будет сверлить мысль, что в этот момент Амалия знакомится с Себастином?
        В итоге, чтобы зря не терзаться, решил лично присутствовать при знакомстве. Лучше бы этого не делал. Какое-то необъяснимое чувство кольнуло неожиданно неприятно, когда увидел, как Амалия подготовилась для встречи с Себастином. Она вышла из своих покоев в строгом платье, с волосами, аккуратно уложенными в высокую причёску - повзрослевшая на пару лет. Уже не девчонка - молодая женщина. Красивая женщина. И только вспыхивающие под его взглядом щёки выдавали в ней всё ту же застенчивую робкую пичужку, какой он её увидел в первый раз.
        Она пахла розой. И это тоже оказалось испытанием. Маркель знал, для кого предназначался аромат. Знал и заводился от мысли, что Амалия хочет понравиться брату. То, что пекло Маркелю грудь, было очень похоже на ревность. Хотя какая может быть ревность, когда речь идёт о юной робкой девчонке, какие никогда его не привлекали? Маркелю всегда нравились искушённые малышки, типа Вивьен, которые знают толк в плотских удовольствиях. Скорей бы уж поговорить с братом да отправиться к ней. Пусть выветрит из головы весь этот сумбур.
        Через полчаса ожиданий Маркель наконец-то заметил, как Амалия и Себастин приближаются к выходу из зимнего сада. У девчонки в руках почему-то был лист папоротника. И брат, и Амалия выглядели спокойными и вполне довольными прогулкой. Возле самого выхода из оранжереи Себастин чуть ближе наклонился к ней и что-то тихонько произнёс. Какую-то короткую фразу, но девчонка вдруг замерла. Её лицо на глазах побледнело. Она несколько секунд пыталась вернуть самообладание. Пролепетала что-то вроде:
        - Благодарю за прогулку, Ваше Высочество.
        И на негнущихся ногах пошла прочь, с каждым шагом всё увеличивая скорость. Она проскочила мимо Маркеля, даже не заметив его. Дьявол! Что Себастин ей сказал? Маркель достаточно хорошо знал брата, чтобы быть уверенным - тот не мог обидеть или напугать каким-то неприличным предложением. Тогда чем он её так смутил?!
        Маркель оторвался от колонны и подошёл к Себастину.
        - Ну, убедился, что девчонка - сама наивность, и не подходит для дворцовой жизни? Надеюсь, нашёл достаточно минусов, чтобы отправить домой?
        - Напротив, пока одни плюсы, - улыбнулся Себастин. - Не такая она и робкая, как ты расписывал. С ней приятно вести беседу. Она начитана и умна.
        В Маркеле закипало негодование.
        - Вот именно - начитана. Весь её жизненный опыт оттуда и почёрпнут - из книг. Разве не понимаешь, что если оставишь её на смотрины, она станет той, об кого конкурентки будут точить зубки? Её заклюют издёвками и насмешками. А ей, не видевший другого общества, кроме благочестивых пансионных наставниц, нечем будет ответить.
        - Полагаешь, я не смогу защитить одну из фавориток смотрин?
        Уже и фаворитка?! Маркелю взвыть захотелось.
        - Как ты будешь защищать её от других, если не можешь защитить даже от себя? Видел я, какой встревоженной и смущённой она убегала от тебя. Что ты ей сказал?!
        - Ты, что, следил за нами?
        - Нет, случайно мимо проходил, - съязвил Маркель.
        - Маркель, - Себастин моментально стал серьёзным, - мне не нравится твой повышенный интерес к Амалии. Я надеюсь, ты понимаешь, что она не та девушка, которую можно сделать игрушкой на пару месяцев. Хочется верить, тебе хватит ума и благородства не использовать её наивность. Тебе мало твоих любвеобильных малышек, готовых развлечь тебя в любую минуту?
        Нотация от брата больно резанула по нервам.
        - Мне достаточно моих малышек, - огрызнулся Маркель. - Я не трону Амалию.
        Он развернулся и пошёл прочь.
        Амалия не помнила, как дошла до своих покоев. Влетела в комнату, прижала дверь спиной, как будто за ней кто-то гонится, и долго прерывисто дышала, не в силах совладать с эмоциями. Лист папоротника выскользнул из рук. Она сползла за ним по деревянному полотну вниз. Дрожащие колени не дали подняться. Никто её не преследовал, разумеется, кроме тихих слов Себастина, произнесённых им под конец прогулки. Они набатом звучали в голове:
        - Пришло время и мне удивить вас, Амалия… Я знаю вашу тайну… но не волнуйтесь, я никому не скажу, насколько вы опасны…
        ГЛАВА 20. ЦЕНА ИНФОРМАЦИИ
        В этот раз госпожа Жильберт немного опаздывала на встречу с Бонифасом. Когда зашла в закрытую беседку в отдалённой части придворцового парка, церемониймейстер уже поджидал её. Он поднялся на свои короткие ножки и припал к руке:
        - Как я рад видеть вас, госпожа Жильберт.
        Она опустилась на скамейку рядом, позволяя его взгляду упереться в вырез декольте, а его руке лечь на колено.
        - Господин Бонифас, вы узнали то, что я просила? - Жильберт заставила себя растянуть губы в улыбке.
        - Разумеется, - ну, сам-то Бонифас улыбался от души. Он придвинулся настолько близко, что от резкого запаха его парфюма свербело в носу. - Вы просили информацию про Амалию де-Патрис. Я выведал много интересного. Её родители - Луиза и Фабьен де-Партис погибли, когда их дочери было пять. Несчастный случай. Они не оставили ей ничего: ни сбережений, ни родового поместья. А знаете почему? У них просто ничего этого не было. Никто не знает толком, откуда они. Ясно одно - де-Патрис никогда не принадлежали к знатному роду. Титул был им присвоен Его Величеством, после того как они оказали ему большую услугу. Я точно не знаю подробностей, но говорят, Луиза спасла короля, когда он чуть было не погиб во время путешествия по королевству. Вот тогда-то никому не известные безродные Луиза и Фабьен волею Его Величества были приравнены по статусу к выходцам из знатного рода и перебрались в столицу.
        Всё это госпожа Жильберт знала лучше Бонифаса.
        - Дальше, - нетерпеливо подстегнула она его.
        - После их гибели, Его Величество взялся опекать их дочь. Пристроил её в Шерстонский пансион, где она воспитывалась вплоть до недавнего времени.
        Это тоже новостью для Жильберт не являлось. Она начала сомневаться, будет ли вообще толк от этой её связи с церемониймейстером.
        - А чем занимается Амалия сейчас, когда начала жить во дворце?
        - Я знал, что вам будет это интересно, - рука Бонифаса оставила колено и начала подниматься выше по бедру. - Я следил за ней.
        Хм. Возможно, церемониймейстер и не безнадёжен. Жильберт позволила его пятерне и дальше хозяйничать на своём бедре.
        - Вчера Амалия была представлена Его Высочеству Себастину. Насколько я могу судить, принц остался доволен знакомством, - вторая рука Бонифаса проявила ещё большую наглость - легла на грудь.
        - С чего вы взяли?
        - Сегодня утром он собственноручно собрал в зимнем саду букет из роз и листьев папоротника и велел отнести ей в покои.
        Госпожу Жильберт аж передёрнуло.
        - Кроме того, Амалии оказывают повышенное внимание и другие члены королевской семьи. Особенно Её Высочество Арабель и Его Высочество Маркель. Насколько мне известно, младший принц даже взял её на работу.
        - На работу? - от удивления и любопытства Жильберт сама придвинулась ближе к церемониймейстеру. Она по-прежнему не снимала с себя его жадных рук. Информация - ценная вещь. А Бонифас ещё не так дорого и берёт. Такую цену она готова платить.
        - Да, я стал свидетелем их разговора в королевской библиотеке, из которого понял, что Амалия получила у принца Маркеля должность.
        Зачем девчонке работать, если её полностью обеспечивает королевская семья? Маленькая дрянь затеяла какую-то игру. Ей нужна не работа, а, скорее, сам Маркель. Но для чего? Запасной вариант, на случай, если не получится с наследным принцем? Или девчонка играет ещё изощрённей - хочет с помощью младшего вызвать ревность у старшего? Она в точности - как её мать, только с виду кроткая и наивная, но на самом деле расчётливая паршивка.
        Но переиграть Жильберт у неё не получится. Связавшись с Маркелем, девчонка сама поставила себя под удар. Её репутация будет уничтожена, если пустить слух, что она стала одной из игрушек любителя легкомысленных женщин - младшего принца. Надо только дождаться, чтобы Амалия оступилась, сделала промах, чтобы слухи имели под собой основание. И если что, Жильберт даже может помочь ей оступиться.
        - Господин Бонифас, я вам так благодарна за информацию. Не были бы вы так любезны и дальше держать в поле зрения интересующую меня особу.
        - Вы будете знать о каждом её шаге, - сбивающимся шёпотом пообещал распалившийся не на шутку церемониймейстер, сжимая в пятерне милостиво предоставленные ему госпожой Жильберт прелести.
        Амалия весь вечер и полночи читала талмуды, которые велел изучить Маркель. Надеялась, что это поможет унять волнение, охватившее всё естество после разговора с Себастином. Книги всегда ей помогали, но не в этот раз. Ночь пролетела, а она так и не сомкнула глаз. Терзалась вопросом, откуда Себастин знает её тайну.
        Амалия никогда никому не рассказывала. Ещё подростком поняла, что с ней что-то не так. Но не решалась поделиться ни с подругами, ни с наставницами, ни с госпожой Элисон. Она смогла бы открыться, пожалуй, только родителям… если бы они были живы. А ещё возможно тому, кто их хорошо знал. Кто был их близким другом. Здесь, в столице, должны были остаться такие.
        Амалия надеялась, что госпожа Жильберт могла бы оказаться одной из них. Со времён молодости родителей каким-то чудом сохранилась открытка-приглашение на званый ужин, подписанная отцом и матерью на имя госпожи Жильберт. Если родители хотели видеть её у себя в гостях, то возможно она была их хорошей приятельницей. Правда, после случая в ателье, когда Жильберт повела себя грубо и невоспитанно, Амалия засомневалась, что у отца и матери могли быть близкие отношения с такой бестактной госпожой. Скорее, знакомство было поверхностным. Но всё же Жильберт должна хоть что-то знать о родителях. А значит, Амалии следует в ближайшее время договориться с ней о встрече.
        Ранним утром, лишь только Амалия привела себя в порядок, прислуга принесла в покои роскошный букет - нежно-кремовые розы и листья папоротника. От Себастина. Амалия смотрела наих совершенную красоту растеряно. Она не знала, как вести себя с принцем. Поговорить с ним о том, что ему известно, или лучше, наоборот, избегать его, пока во всём не разберётся сама?
        ГЛАВА 21. ПОЛУЧИТЬ РАЗРЕШЕНИЕ
        - Госпожа Амалия, распорядиться приготовить вам что-то другое? - прислуга, заботливая расторопная Розали, смотрела на поднос с нетронутым завтраком встревожено.
        - Нет-нет, спасибо, я не голодна, - попыталась успокоить её Амалия.
        Королевские повара готовили отменно. Воспитанницам пансиона ничего подобного даже пробовать не доводилось. Аппетит у Амалии отсутствовал совсем не из-за качества блюд, а из-за бессонной ночи и смятения в душе.
        Не успела служанка забрать поднос, в покои ураганом влетела Арабель. Такая жизнерадостная, что на какое-то время все тревоги улеглись.
        - Забежала на минутку. Сейчас у меня начнутся занятия. Эти заморские профессора уже в очередь выстроились по мою душу, - вздохнула принцесса, закатив глаза, но грустила недолго. - Знаю способ развеяться и отдохнуть от их скучных наук. Не вздумай отказываться. Сегодня вечером идём с тобой в театр.
        Амалия растерялась, что ответить. Ей очень хотелось побывать в театре. Она была наслышана, насколько это впечатляюще. Спектакль - это ведь словно ожившая книга. Однако она не могла вот так сходу согласиться. Маркель велел всё свободное время посвящать изучению книг. А она пока осилила только том по алхимии и то только потому, что была знакома почти со всеми темами, которые там затрагивались. А что будет, когда она дойдёт до кораблестроения?
        - Сегодня после летних гастролей открывается новый театральный сезон, - продолжала щебетать Арабель. - Нас ждёт премьера спектакля «Принцесса и чудовище». Вся столица будет там!
        - И госпожа Жильберт?
        - Ну а как же она пропустит такое событие? Сама придёт и дочурок прихватит. Хотя по мне лучше бы сидели всем семейством дома. У актёров от их чопорных лиц может вдохновение прокиснуть, - принцесса задорно рассмеялась.
        Амалия всё утро ломала голову, где может встретиться с госпожой Жильберт, чтобы договориться с ней о приватной беседе. А тут такая возможность. Наверняка в театре подвернётся оказия перекинуться парой слов в непринуждённой обстановке. Может, у Амалии получится условиться с Жильберт о рандеву?
        - Будь готова к шести вечера, - принцесса направилась к двери.
        - Хорошо. Только мне надо спросить разрешения у Его Высочества Маркеля.
        - Зачем тебе его разрешение? Я спрашивала отца - он не против, чтобы мы побывали на премьере.
        - Его Высочество Маркель нанял меня своей помощницей и дал задание. А я пока с заданием не справилась. Он может разгневаться, что я отправилась развлекаться, хотя не закончила с его поручением.
        - Маркель взял тебя на работу? - принцесса замерла от изумления. - Вот братец удивил. Но не переживай, я думаю, ему всё равно, что ты будешь делать вечером. Он и не заметит твоего отсутствия. Братец редко проводит вечера во дворце - предпочитает общество… э…
        - Я знаю… - осмелилась перебить принцессу Амалия. Она догадывалась, где проводит вечера и ночи Его Высочество. И почему-то ей не хотелось в очередной раз слышать об этом. - Мне всё равно необходимо его разрешение.
        - Хорошо, - усмехнулась Арабель. - Найдёшь его в зимнем саду. Я видела, как Маркель только что заходил туда.
        Маркель разгуливал среди кустов роз и срезал самые крупные и красивые цветы. Он опять был зол и раздражён. Это состояние будто приклеилось к нему. Сегодня настроение испортилось после того, как он заметил, какой роскошный букет прислуга отнесла в покои Амалии. Презент от Себастина. Чем Маркелю не угодил поступок брата? Принц долго не находил объяснения, но потом всё же понял. Ни этот дьявольский букет, ни сам Себастин ни при чём. Маркель раздражается потому, что у него давно не было женщины. С этим отцовским поручением - опекать Амалию, он совершенно забыл о своей малышке Вивьен. Не был у неё уже несколько дней. Вот и причина его плохого настроения.
        Сегодня он побывает у неё, что бы ни случилось. Сейчас лично соберёт букет - давно не баловал её подарками, и отправит с посыльным. А вечером сам заявиться в её гнёздышко.
        Пять, семь… двенадцать… Маркель всё срезал и срезал цветы. Не мог остановиться, будто хотел перещеголять брата. И вдруг из-за спины услышал:
        - Ваше Высочество…
        Робкий голос своей подопечной пичужки. Маркель от неожиданности стиснул стебли и укололся о шипы.
        - Дьявол! - процедил сквозь зубы. - Что вы хотели? - спросил не очень-то вежливо, разворачиваясь к ней лицом.
        Она была совсем не такая строгая как вчера, перед знакомством с Себастином. В простом платье с короткими рукавами. И взгляд непроизвольно скользнул по всей длине её изящных тонких рук. Волосы были лишь чуть прихвачены лентой. Медные локоны касались плеч. А щёки на глазах покрывались румянцем.
        Маркель обратил внимание, как тонкая ткань её простого платья нежно обволакивает женственные плавные изгибы, и тело неожиданно отреагировало. Проклятие! Нет, нужно срочно к Вивьен.
        - Ваше Высочество… - Амалия не выдержала взгляда Маркеля. Опустила глаза на букет в его руках. Принцу почему-то тут же захотелось избавиться от роз. - Ваше Высочество, позвольте просить вашего разрешения посетить сегодня вечером с Её Высочеством принцессой Арабель премьеру, которая открывает новый театральный сезон.
        Нет! Нет, нет и нет! Оставить своего подопечного воробья под присмотром сестры, которая сама ещё ребёнок? Маркелю хватило прошлого раза. Мало ли что придёт в голову Арабель? Она опять может предоставить девчонку саму себе. А та, как показывает опыт, умеет находить приключения на свою голову. Маркелю не будет покоя, если Амалии не будет во дворце. Однозначно надо запретить ей эту вылазку. Чем мотивировать? Но ведь он неспроста взял её на работу. Специально для того, чтобы у неё не было времени на глупости. Он именно за это ей и платит - чтобы она сидела здесь, во дворце, и не подвергала себя опасности. Маркель нахмурил брови, изображая придирчивого работодателя:
        - Вы уже выполнили задание, которое я вам дал?
        - Пока нет, Ваше Высочество, - пролепетала она. - Я изучила только одну из книг…
        - Ну, вот видите, - назидательно перебил он. - Значит, нужно проявить больше прилежания. Надеюсь, вы распорядитесь свободным временем с пользой для дела - потратите сегодняшний вечер на дальнейшее изучение книг.
        - Да, Ваше Высочество, - безропотно согласилась Амалия, опуская голову, как ученица перед строгим учителем. - Позволите идти?
        - Ступайте.
        Маркель глядел ей вслед, а внутри жгло непонятное чувство. Что опять его терзает? Что девчонка не увидит премьеры? Наверно, она, вообще, ещё ни разу не была в театре. И, тем не менее, так послушно и беспрекословно отправилась зубрить талмуды.
        Маркель с досадой бросил розы. Он уже знал, что сейчас сделает. Уже понял, что побывать у Вивьен ему сегодня не суждено. Догнал Амалию возле двери её покоев.
        - Сколько, вы говорите, успели изучить книг?
        - Всего одну, - вскинула она на него свои медовые глаза.
        Всего. Как ей хоть столько удалось за одни-то сутки?
        - Это не так и плохо. Думаю, небольшой перерыв в занятиях пойдёт на пользу. Будьте готовы к шести.
        ГЛАВА 22. С ВИДУ ОН ЧУДОВИЩЕ
        Театральное фойе бурлило и колыхалось в предвкушении захватывающего вечера. Десятки нарядно одетых дам и господ заполнили пространство, создавая атмосферу праздника. Амалия ощущала себя словно рыбка, всю жизнь прожившая в небольшом пруду, которую выбросило в океан. Много красок, много звуков, много эмоций. Незнакомые ощущения - пугающие и манящие.
        - Иди, братец, мы скоро, - Арабель отправила Маркеля в зрительный зал, а сама повела Амалию в дамскую комнату - прихорошиться.
        Амалия сегодня опять не узнавала своего отражения в зеркале. Принцесса поработала над её образом. Если не знать, что там, под этим роскошным театральным платьем, всё та же застенчивая воспитанница провинциального пансиона, то Амалию вполне можно было принять за светскую даму, привычную вот к такому вот столпотворению.
        Они вернулись в фойе, однако Арабель не спешила в зрительный зал занимать места. Она подхватила Амалию под руку и начала водить от одной группки, щебечущих в ожидании начала представления барышень, к другой - знакомила с представительницами столичного высшего света. И уже через несколько минут у Амалии сложилось впечатление, что действительно весь город собрался сегодня на премьеру.
        - Обрати внимание на высокую брюнетку в бледно-зелёном, - шепнула принцесса, прежде чем направиться к очередному островку шелестящих юбок и вееров. - Это Жаклин де-Луазир. Представительница одного из самых знатных родов королевства. Единственная дочь супругов де-Луазир. Они потратили целое состояние, чтобы дать ей достойное образование. Многие считают её фавориткой смотрин.
        Амалия перевела взгляд в указанном направлении и сразу поняла, кого Арабель имеет в виду. Жаклин выделялась среди приятельниц, которые окружали её. И не только ростом. Её нельзя было назвать красавицей, но черты лица притягивали взгляд. Необычные, немного удлинённые, с восточной ноткой. От неё веяло аристократизмом. Манера держаться, осанка - всё было безупречным.
        - О, а вот и госпожа Жильберт со своими дочурками, - кивнула принцесса в сторону приближающейся к Жаклин троице. - Младшенькую пухлую Шарлоту никто в расчёт не берёт. На такую капризную пустышку Себастин даже не взглянет. Зато старшая - Сюзон, считается сильной соперницей Жаклин на смотринах. Уравновешенная, спокойная, неглупая. Но я её недолюбливаю. Боюсь, она пошла в свою матушку. Такая же высокомерная, хоть и умеет казаться воспитанной и утончённой.
        То, что Жаклин и Сюзон - соперницы, было заметно. Они смерили друг друга неприязненными взглядами. Но обеим хватило выдержки обменяться подобающими случаю любезными приветствиями.
        - Смотри, никаких шпилек или колкостей, - хихикнула Арабель. - Надолго ли их хватит? Мне кажется, через недельку-другую мы с тобой станем свидетелями, как они сцепятся и начнут выяснять отношения при помощи острых ноготков и зубов.
        Амалия не знала смеяться ей подобно принцессе или ужасаться. Неужели эти две такие утончённые и воспитанные аристократки действительно могут подраться? Или Арабель говорила в переносном смысле? Впрочем, сейчас Амалию куда больше волновал другой вопрос. Как ей начать разговор с госпожой Жильберт? Как объяснить, почему хочет назначить приватную встречу? Как убедить, чтобы Жильберт согласилась?
        Принцесса подвела к дамам и представила Амалию как гостью королевской семьи. Барышни вежливо кивали в ответ и называли свои имена. Госпожа Жильберт тоже расплылась в улыбке. Сегодня она вела себя гораздо приветливее, чем при первой встрече в ателье. Сделала комплимент чудесному платью Амалии. Удачный момент попросить её о рандеву. Только никак не удавалось подобрать подходящих слов.
        - Матушка, идём скорее в гардеробную - там раздают театральные бинокли, - Шарлота потянула госпожу Жильберт за руку. - А то не достанется, как в прошлый раз.
        Она капризно надула губки, и Жильберт, нехотя, двинулась за дочерью. Принцесса же повела Амалию в противоположном направлении - знакомить со следующей группкой дам и господ. Амалии пришлось смириться с тем, что разговор с госпожой Жильберт откладывается до антракта.
        Театральный звонок возвестил, что с минуты на минуту начнётся представление, и прогуливающиеся по фойе зрители потянулись к входу в зал. Арабель тоже решила, что пора занять места. По узкой мраморной лестнице она вывела Амалию к королевской ложе, где их уже поджидал Маркель.
        Второй ряд ложи занимали высокопоставленные вельможи и фрейлины, а первый ряд пустовал. Амалия догадалась, что это лучшие места во всём зрительном зале. Вот на одно из этих роскошных мягких кресел и усадила её Арабель. Сама пристроилась слева. Убедившись, что барышни удобно расположились, Маркель тоже занял кресло. Рядом с Амалией - справа. Она испытала уже привычное волнение оттого, что Его Высочество находится так близко. И волнение только усилилось, когда свет в зале начал гаснуть.
        Амалия чувствовала, что Маркель смотрит не на сцену, где вот-вот поднимут занавес, а на неё. И от этого взгляда внутри начало что-то сжиматься и стягиваться. Какое-то незнакомое ощущение затаилось, щекотало и жгло, и на мгновение показалось - ей нравится, что он смотрит на неё. Но уже в следующую секунду Амалия страшно струсила - испугалась этой своей крамольной мысли. Зажмурилась, чтобы прогнать её поскорее.
        - Вы раньше бывали в театре? - Его Высочество наклонился к самому уху. Она ощутила кожей его тёплое дыхание.
        - Нет, - боясь шелохнуться, ответила Амалия. - Но к нам в пансион пару раз приезжали театральные труппы, чтобы дать представление.
        - Тогда вы должны знать, что на сцену нужно смотреть открытыми глазами.
        Ирония в его голосе - будто разговаривает с ребёнком - заставила возмутиться. Она взглянула на Его Высочество. Лучше бы не делала этого. Пронзительные насмешливые серые глаза оказались так близко, что Амалию в момент обдало жаром. Спасло то, что как раз в эту секунду занавес начал подниматься.
        - Начинается, - шепнула Арабель.
        И Амалия воспользовалась случаем сдвинуться на левый край кресла - как можно дальше от принца, как можно ближе к принцессе.
        - В главной роли Тибрайен, - возбуждённым шёпотом поведала Её Высочество. - Публика его боготворит. И я тоже без ума.
        Но первой на сцене показался актриса, а не актёр. На ней был театральный костюм принцессы. Декорации подсказывали, что она очутилась в дремучем лесу.
        - Это прима Корнели. Говорят, у них с Тибрайеном роман, - поделилась Арабель.
        Как только овации в зрительном зале стихли, началось представление. Прима запела. В её высоком сопрано слышались тревожные нотки.
        - Она потерялась в лесу, - пояснила Её Высочество. - Ты читала либретто? Знаешь эту сказку?
        - Знаю, - кивнула Амалия. - Принцесса попадёт к Чудовищу, да?
        - Да. С виду он Чудовище. Все считают его ужасным, и только она сможет разглядеть, что в душе он чуткий и благородный. Она влюбится и спасёт его поцелуем. Обожаю эту сказку.
        ГЛАВА 23. ТОЛЬКО НЕ В ТЕАТРЕ!
        Амалия и не заметила, как всё её внимание переключилось на сцену. Актёры играли настолько мастерски, будто и не было никакой игры - будто это их настоящие живые эмоции. Они любили, страдали, отдавались во власть своих чувств отчаянно и безоглядно, и, казалось, весь зал проживал историю вместе с ними - затаивал дыхание на каждой фразе, замирал при каждом прикосновении.
        Амалия будто выпала из действительности, тоже целиком погрузилась в мир, так искусно созданный талантливыми актёрами, но в какой-то момент что-то заставило её вернуться в реальность. Она не сразу поняла, почему ей вдруг захотелось оторвать взгляд от сцены и повернуть голову немного влево - на соседнюю ложу, лишь немногим уступающую королевской по роскоши. Там располагались места для представителей знатных родов. Оттуда на неё смотрели глаза госпожи Жильберт. Посмотрели немного и переместились куда-то вниз. Повидавшая на своём веку не одно представление, она, видимо, откровенно скучала - вот и бороздила взглядом зрительный зал. Но Амалию этот взгляд выбил из колеи. Мысли снова вернулись к тому, что необходимо организовать встречу тет-а-тет с госпожой Жильберт.
        Как ни старалась Амалия снова сосредоточиться на спектакле, у неё не получалось. Прекрасный лирический баритон Тибрайена раздавался будто из-за глухой стены. Она перестала улавливать сюжетную линию. Несколько минут усилий прошли напрасно. И вдруг Амалия ощутила, что впадает в то своё странное состояние, которое она называла «приступ». Она не знала, как ещё можно было назвать то, что с ней иногда происходило. Это состояние трудно было перепутать с чем-то другим. Оно всегда начиналось с лёгкого покалывания кончиков пальцев. Потом покалывание станет заметно ощутимее, потом начнёт шуметь в голове, а потом… Нет! Только не здесь, не в театре!.. Амалия дико испугалась и растерялась. Что делать?
        - Я в дамскую комнату, - шепнула она Арабель и постаралась незаметно выскользнуть из ложи.
        Как только хватило сил спуститься на подкашивающихся ногах вниз по лестнице? Несколько метров по коридору и вот Амалия в дамской комнате. Хорошо, что никого больше тут нет…
        Маркель и не думал, что ему будет доставлять столько удовольствия наблюдать за девчонкой, за её живой реакцией на происходящее. Это оказалось гораздо интереснее, чем пялиться на сцену. Ему нравилось угадывать, что она ощущает.
        Перед тем, как подняли занавес, пичужка почему-то зажмурилась. От переизбытка чувств? Он не удержался подтрунить и, кажется, вызвал её недовольство. Ему впервые удалось разглядеть искорки возмущения в её робком взгляде. Говорят, застенчивость может скрывать чувственную натуру. Искорки, на мгновение проскочившие в её глазах, показались Маркелю подтверждением этой мысли.
        Когда представление началось, Амалия перестала замечать что-либо вокруг. Даже его пристальное внимание, которое обычно заставляет её смущаться. И он мог беспрепятственно рассматривать, как её лицо вторит эмоциям актёров на сцене. Как трепетно подрагивают её густые ресницы, как в изумлении распахиваются медовые глаза, как растягиваются в улыбке губы. Хотя на губы лучше было не смотреть. Они пробуждали в Маркеле мужчину, заставляли воображение включиться.
        Но с середины акта с Амалией что-то произошло. Она вдруг сделалась растерянной. Эмоции на её лице перестали совпадать с эмоциями, что бушевали на сцене. Даже в полумраке стало заметно, как она побледнела. Дыхание сделалось поверхностным и участилось. Она шепнула Арабель, что выйдет в дамскую комнату, и выскользнула из ложи.
        Амалия не вернулась ни через пять минут, ни через десять. Маркелю стало тревожно. Проклятие! Почему с этой девчонкой всё время что-то не так? Почему она вечно заставляет нервничать? Попросить Арабель, чтобы проверила, всё ли нормально? Это было самое разумное, что стоило бы сделать, но вместо этого, Маркель поднялся и сам направился к дамской комнате. Он не мог доверить Амалию сестре, он не мог доверить Амалию никому. Он должен был сам лично убедиться, что она в порядке.
        Маркель всё ускорял шаг. Чем ближе к двери - тем сильнее беспокойство. Тем больше уверенность, что что-то случилось. Он не мог объяснить, откуда это давящее горло чувство, что его робкому мотыльку нехорошо. Что она в беде.
        - Амалия, вы тут?! - он постучал в дверь дамской комнаты.
        Ответа не последовало. Тревога давила уже не только горло - она стискивала грудь, мешая дышать. Он постучал настойчивее. Ему было всё равно, как это смотрится со стороны.
        - Амалия, отзовитесь немедленно, или я сию же минуту войду!
        ГЛАВА 24. СТРАННЫЕ ФРАЗЫ
        Амалия тяжело дышала, прислонившись к стене. Она понимала - ей не поможет то, что скрылась здесь, в дамской комнате. Ни стены, ни расстояния не мешали её странным способностям, которые она не умела контролировать. Если не остановить «приступ», она может навредить какому-нибудь ни в чём не повинному человеку. Как уже случилось - тогда, когда она ехала в столицу из Шерстона. Амалия опасна, хоть в этом нет её вины.
        В последнее время ей иногда удавалось подавить эти странные всплывающие непонятно откуда ощущения - эти покалывания кончиков пальцев, этот туман в голове, этот жгущий изнутри огонь, после которого и начиналось самое страшное. Нужно сделать над собой усилие - и возможно, всё пройдёт, обойдётся без последствий.
        Амалия прижала руки к груди, закрыла глаза. Губы сами начали шептать короткие застревающие на языке слова. Она не понимала их смысл. Они делали ей больно, жалили, будто змея - но она чувствовала, что должна их проговорить - иначе «приступ» не остановить. С каждым произнесённым звуком становилось всё невыносимее - её начало знобить и ломать, тошнота подступила к горлу, сделалось трудно дышать. Но она всё твердила и твердила странные фразы, которые, кажется, слышала когда-то очень-очень давно в детстве.
        - Амалия, вы тут?! - голос из коридора заставил на мгновение прерваться.
        Маркель. Зачем он пришёл? Святые отцы, зачем?! У Амалии уже почти получилось подавить «приступ». А принц может помешать. Она с ещё большим отчаянием продолжила шептать слова, едва сдерживая стон от сдавливающей всё сильнее боли.
        - Амалия, отзовитесь немедленно, или я сию же минуту войду!
        Его Высочество действительно может войти. Она чувствовала по его голосу - он как никогда серьёзен. Мужчина в дамской комнате - если кто-то увидит, про принца будут ходить ещё более ужасные слухи.
        Амалия стала шептать слова ещё быстрее. Надо успеть! Язык не слушался, но она упрямо повторяла режущие ухо звуки. Ещё, ещё быстрее!.. Наконец, она почувствовала, как «приступ» отступает, и одновременно наваливается дикая слабость. Ровно в этот момент дверь в дамскую комнату распахнулась.
        ГЛАВА 25. АРОМАТ ОСЕНИ И ДОЖДЯ
        Маркель сразу увидел её. Бледную растерянную напуганную. Она опиралась спиной на стену и прижимала руки к груди.
        - Всё хорошо, Ваше Высочество, - прошептала бескровными губами. - Мне просто стало душно.
        Пошатываясь, она направилась к выходу. Видимо, боялась, что иначе Маркель войдёт внутрь. И он бы вошёл. Ему хотелось прижать к себе своего застенчивого подопечного мотылька. Или лучше подхватить на руки. Но он боялся напугать её ещё больше.
        - Мы сейчас же едем назад, во дворец, - не терпящим возражения голосом произнёс он. - Вас надо показать доктору.
        Единственное, что позволил себе - осторожно обхватить её за плечи. Такие хрупкие. Но она вздрогнула, и ему пришлось тут же убрать руки.
        - Доктора не надо, - робко запротестовала Амалия. - Мне уже лучше.
        Хотя бы не отказалась ехать дворец, не стала настаивать вернуться в зрительный зал - уже хорошо.
        Всю дорогу, пока экипаж мчался по городу, Маркель с тревогой смотрел на Амалию. Он опять чуть не опоздал. Почему-то был уверен, появись он минутой позже, случилось бы что-то нехорошее. Но что? Что произошло с девчонкой? Она была на грани обморока. Это от переутомления, от переизбытка эмоций? Он же говорил и отцу, и брату, что Амалия не создана для столичной жизни. Она задыхается в этой циничной светской толпе. А они не слушали его. Или дело в другом? Может, она чем-то больна?
        Он пристально следил за своей подопечной пичужкой. А та начинала оживать. Лицо вернуло естественный цвет, и дыхание выровнялось. Тревога, терзавшая Маркеля, понемногу унималась. Он даже смог взглянуть на себя со стороны. В своём страхе за Амалию он вёл себя как ненормальный. Чуть не ворвался в дамскую комнату. А если бы кто-то из чопорных аристократок в этот момент поправлял там свои наряды - вот визгу-то было бы.
        Теперь, когда страх отступил, его место заняло другое чувство. В груди пульсировала радость оттого, что с Амалией всё нормально. Что вот она - сидит рядом, смотрит по сторонам пугливым воробьём, но уже обрела свою способность покрываться румянцем от одного его взгляда.
        В голове шевельнулась новая мысль - как так получилось, что настроение Маркеля настолько зависит от девчонки? Почему его трясёт, когда с ней что-то не так? Почему каждую секунду он только и делает, что думает про неё? Он почувствовал себя неприятно уязвимым. Маркель привык считать себя независимым, свободным, привык думать, что является хозяином самому себе. Но девчонка что-то поменяла в нём. Проклятье! Он не хотел перемен. Его устраивала та лёгкость, с которой он шёл по жизни.
        Маркель проводил её до дверей покоев. Она вошла внутрь и, не оборачиваясь к нему лицом, тихо пролепетала:
        - Доброй ночи, Ваше Высочество.
        Ему следовало бы произнести ответное пожелание и идти прочь, но вместо этого, он вошёл следом за ней. Ноги сами несли его. Ему необходимо было удостовериться, что с ней всё в порядке.
        - Может, всё-таки пригласить доктора?
        - Не нужно, Ваше Высочество. Я чувствую себя хорошо.
        Она прошла в глубь комнаты и остановилась у окна, так и не решившись развернуться к Маркелю - взглянуть на него. В покоях царил полумрак. Лишь ночник, оставленный прислугой непотушенным, мягко освещал пространство вокруг.
        Маркель подошёл сзади и медленно снял с её плеч накидку. Словно боялся, что ей опять может стать душно. Его пичужка не противилась - замерла. Боялась шелохнуться. Взгляду открылись её плечи и шея. Соблазнительно женственные.
        - Вы жалеете, что не досмотрели спектакль до конца?
        Маркель не понимал, что делает. Он склонил голову, почти коснулся её макушки и вдыхал аромат осени и дождя. Ни намёка на слащавые розы - так и должны пахнуть её волосы, цвета осенней листвы. Он хмелел от этого запаха.
        - Не жалею, - выдохнула она. - Я знаю, чем закончится эта сказка.
        Её голос дрожал. Ей страшно? Она, должно быть, боится его. Ему надо уйти. Немедленно. Но он не мог. Не мог сдвинуться с места.
        - Чем? Принцесса сбежит от Чудовища?
        Ещё никогда Маркель не ощущал такую острую потребность прикоснуться к женщине. Но он не смел. Он не хотел спугнуть её. Жаждал ещё немного насладиться этим моментом.
        - Нет. Он только с виду Чудовище. Она влюбится и спасёт его поцелуем.
        Он всё-таки не сдержался. Дотронулся до её волос. Они оказались мягкими и послушными под его пальцами, как он и представлял. А потом ладони опустились на её плечи. Она вздрогнула, но он не убрал руки. Эта потребность - ощущать тепло её кожи - была выше него. И тогда она затаилась, замерла, перестала дышать. Он и сам не дышал. Зато сердце колотилось неистово - выламывая грудную клетку.
        Ладони скользнули вниз по рукам, обхватили тонкие запястья, а губы коснулись шеи.
        - Амалия… - прошептал, сам не зная, что хочет сказать.
        Его скрутило дикое желание. Ещё никогда жажда близости не была такой сильной. Он хотел большего. Немедленно. Прижать к себе. Мучить поцелуями. Завладеть. Маркель испугался остроты захвативших его чувств. Что он делает?! Он должен сию же секунду отпустить её и уйти. Какое же он чудовище - использовать её наивность и беззащитность!
        Маркель заставил себя разжать пальцы. Мысленно окатил ушатом ледяной воды. Отпрянул. Горькая досада на самого себя уже поджидала, чтобы начать стервятником выклёвывать душу.
        - Доброй ночи! - сказал хмуро. - Я пришлю доктора. Нужно удостовериться, что с вашим здоровьем всё в порядке.
        Размашистым быстрым шагом он направился к двери.
        ГЛАВА 26. НЕ ХВОРЬ
        Маркель не успел выйти из покоев Амалии. Его остановил гулкий звук тяжёлых шагов, эхом разносившийся по дворцовому коридору. Отец. Так ступал только он. Заметив в проёме открытой двери сына, король вошёл без стука.
        - Я слышал, Амалии нездоровится, и она вынуждена была вернуться из театра во дворец, - отец выглядел встревоженным.
        Хорошо у него поставлена шпионская служба. Уже всё донесли.
        - Да, - односложно ответил Маркель.
        Король осмотрелся. Ему явно не понравился полумрак, царящий в покоях Амалии. Его взгляд с каждой секундой становился всё мрачнее. Он подошёл поближе к девчонке. Та отвернулась от окна, подняла на короля взгляд и тут же снова опустила. Её щёки горели алым, и волосы были чуть-чуть в беспорядке. У Маркеля в горле застрял болезненный ком от осознания, что это его пальцы растрепали её послушные шелковистые пряди.
        Отец снова развернулся к сыну. Его свинцовый взгляд, пропитанный гневом, придавил. Казалось, король видит Маркеля насквозь.
        - Почему у Амалии в глазах слёзы? Ты её обидел?! Отвечай!
        Слова ударили больнее пощёчины. Отец никогда не считал младшего сына паинькой. Маркель по этому поводу не особо обольщался, но было горько выглядеть в его глазах откровенным мерзавцем.
        - Амалия, дитя моё, - голос короля мгновенно сделался мягким, - он тебя обидел?
        Маркель уверен был, что Амалия промолчит. Но она вдруг вскинула на короля глаза и проговорила тихо, взволнованно, сбивчиво:
        - Нет, Ваше Величество, нет. Его Высочество был со мной любезен. Он проводил до покоев, потому что у меня кружилась голова.
        Отчаянный подопечный воробьишко. Так мужественно и так неправдоподобно лгала. Лгала, чтобы не выдать его. Хотела защитить от гнева отца, хотя это Маркелю было поручено защищать её от кого бы то ни было. На душе стало ещё тяжелее.
        - Почему же ты расстроена, дитя моё?
        - Всё в порядке, Ваше Величество, - она сморгнула слезинки. - Просто… просто… жаль, что пришлось уехать с премьеры.
        - Маркель, ступай в мой кабинет, - не разворачивая головы в сторону сына, сурово приказал король.
        Маркель чувствовал, что предстоит тяжёлый разговор. В этот раз отец придумает настоящее наказание, а не как в прошлые разы. Но Маркель знал, что заслужил.
        - Амалия, сядь, - мягко произнёс король, как только принц вышел из покоев.
        Она повиновалась - опустилась на самый краешек кресла. Её била нервная дрожь. Его Величество сел в соседнее кресло, заглянул в глаза и, казалось, без труда прочёл все тревожно мечущиеся мысли в её голове.
        - Надеюсь, всё, что ты сказала, правда. Но ты должна знать. Ты находишься под моей защитой. Никто не смеет обидеть тебя. Я вытрясу душу из любого, кто попытается причинить тебе вред. Даже из собственного сына.
        - Не надо, - слова вырвались непроизвольно. - Его Высочество не сделал ничего дурного.
        Амалия ощутила, как новая волна краски заливает лицо, и потупилась.
        Король усмехнулся, и по-отечески похлопал её по руке, но затем нахмурился:
        - Мне не нравится твой озноб. Тебе лучше прилечь отдохнуть. Я пришлю доктора.
        Амалия знала, что доктор ей не нужен, но перечить королю не решилась.
        Как только Его Величество ушёл, явилась Розали. Она беспрестанно причитала, пока готовила постель и помогала Амалии переодеться в ночное платье.
        - Вы такая худенькая. Ничего не едите. Не мудрено, что захворали.
        Амалия почти не слышала слов. Её то бросало в жар, то трясло от холода. Но не из-за хвори. Её томили странные противоречивые почти болезненные ощущения, которые впитались в кожу вместе с прикосновениями Маркеля. Ещё никогда ни один мужчина не касался её ТАК. Он был такой пугающе нежный, такой бесстыдно несдержанный. Ей хотелось сбежать от его горячих рук, но ноги будто приросли к полу. А потом, когда он коснулся шеи губами… она думала, что умрёт. Кожа в этом месте до сих пор горела огнём. Как же это невыносимо...
        Амалия уже лежала в постели, когда явился доктор, присланный Его Величеством. Высокий и статный, хоть с виду и немолодой. На его лице сияла располагающая приветливая улыбка. Он совсем не был похож на пансионного врача, маленького придирчивого господина Пауло. Никто из воспитанниц не любил болеть. Попасть в распоряжение доктора было настоящим наказанием. Горькие микстуры, нещадно жгучие компрессы, строгий постельный режим - вот далеко не полный перечень его методов лечения.
        - Меня зовут Матье, - представился доктор. - Ну-с, что вас беспокоит, дитя моё?
        Он пододвинул стул поближе к кровати и присел.
        - Я здорова, господин Матье. Просто сегодня в театре было многолюдно. Мне стало душно. Но как только я вышла на свежий воздух, всё прошло.
        - Так не пойдёт, - усмехнулся доктор, обхватывая пальцами запястье, чтобы прощупать пульс. - Диагноз ставлю я. А ваша задача подробно рассказать о самочувствии. Не было ли головокружения, тошноты, озноба.
        - Нет. Всё в порядке.
        Он положил ладонь на лоб.
        - Ну, как же в порядке, когда у вас жар? - тёплая успокаивающая улыбка не сходила с его губ. - Вы так похожи на свою мать, Амалия. Она тоже не любила докторов.
        - Вы знали мою маму?! - она резко села в кровати. Глаза широко распахнулись. Сердце отчаянно затрепыхалось в груди.
        - Знал, дитя моё. Луиза де-Патрис была моим близким другом.
        ГЛАВА 27. КОЕ-ЧТО ПОЛУЧШЕ
        - Господин Матье, расскажите мне про мою маму, - глаза Амалии светились мольбой. - Я так мечтала встретить человека, который был бы близко знаком с ней.
        Именно такой просьбы доктор и ждал. Он охотно начал излагать подготовленные заранее фразы.
        - Ваша мама была удивительно красивой женщиной. Вы унаследовали много её черт. Этот необычный цвет волос, овал лица и даже тембр голоса.
        Амалия замерла, впитывая каждое слово.
        - Я упомянул, что Луиза недолюбливала докторов. Это правда. Хотя сама была неплохой целительницей. Хорошо разбиралась в аптекарском деле, в травах и снадобьях. Именно поэтому мы и сдружились. Я проникся уважением к таланту вашей матушки. Я всегда снимал шляпу перед аптекарями. Разве был бы хоть какой-то толк от врачей, если бы не было лекарств? - Матье вложил в улыбку самоиронию. - Кому бы мы были нужны, если бы не целебные микстуры, которые готовят аптекари?
        - Вы работали вместе с моей мамой?
        - Нет. Когда мы познакомились, она не работала - растила вас.
        - Но, может, вы знаете, откуда родом мои родители? Госпожа Элисон, настоятельница пансиона, в котором я воспитывалась, говорила, что не сохранилось никаких сведений о том, где жили де-Патрис перед тем, как перебрались в столицу.
        - Ваша матушка не любила рассказывать о своей прежней жизни. Обмолвилась только, что их с отцом родовое поместье было разрушено страшным ураганом, и они больше не собираются туда возвращаться.
        - А мама не упоминала о каких-нибудь родственниках? Братьях, сёстрах? Я часто думаю, что, возможно, у меня есть кузены, тётушки или дядюшки.
        - Насколько мне известно, ваша матушка была единственным ребёнком в семье.
        - А здесь, в столице, где обосновались родители?
        - Они снимали особняк в западной части города. Несколько лет назад он был снесён оттого, что обветшал. И на его месте построена таверна.
        Амалия вздохнула. Естественно она расстроена. Доктор отсёк все ниточки, которые она надеялась нащупать.
        - Господин Матье, расскажите, какой была моя мама.
        Матье этого не знал. Он не был знаком с Луизой де-Патрис. Не видел её ни разу. Но ему хорошо заплатили, чтобы он втёрся Амалии в доверие и кое-что у неё выведал. Его заверили, что девочка ничего не может помнить о матери - была слишком мала, когда той не стало. Поэтому доктор волен смело подключать фантазию, отвечая на её вопросы.
        - Ваша матушка была светлым человеком. Чутким, отзывчивым. А ещё она отличалась искренностью и открытостью. Близкому другу, такому как мне, например, она могла смело доверить любую тайну. Она считала, что у друзей не должно быть секретов друг от друга. Ведь друзья на то и друзья, чтобы поддерживать, помогать и разделять все трудности…
        Матье раскрыл свой чемоданчик и извлёк оттуда стетоскоп.
        - Но довольно на сегодня бесед. Мне нужно вас обследовать. Но прежде, давайте ещё раз уточним симптомы. Расскажите мне как можно подробней, что с вами случилось в театре.
        Амалия смотрела в добрые глаза господина Матье и не верила своему счастью. Она так мечтала найти ниточку, которая связала бы её с родителями. Встретить человека, который хоть немного был знаком с ними. Надеялась, что если узнает что-то о своей семье, то сможет разобраться и с тем, что происходит с ней самой. А тут такая удача! Перед ней человек, который не просто знал маму, а был её близким другом. И к тому же он доктор. Кому, как не ему, рассказать о всём том, что так тревожит Амалию с тех пор, как она поняла, что не такая, как все?
        - Вы говорили, вам стало душно, - уточнил господин Матье. - А что вы почувствовали потом? Не было ли каких-то необычных ощущений?
        Слова сами просились с языка. Амалии как никогда хотелось поведать о своих пугающих «приступах». Рассказать хоть кому-то тайну, которая мучает её уже несколько лет. Мама бы на её месте так и поступила. Ведь господин Матье сказал, она всё ему доверяла как на духу. Вот только… немного странно… если мама так охотно делилась с ним всем, даже самым сокровенным, почему ничего не рассказала о своём прошлом. Ничего не поведала о том, как они жили с отцом до приезда в столицу?
        Господин Матье прислонил один конец трубки к груди Амалии, второй - к своему уху:
        - Глубокий вдох…
        Она повиновалась.
        - …выдох. Ещё разок… Так что вы почувствовали там, в театре, кроме головокружения?
        - Ничего, господин Матье.
        Амалия так и не решилась открыться доктору. Не сегодня. Ей нужно какое-то время, чтобы начать полностью ему доверять. У них же ещё будет возможность поговорить. Амалии нужно ещё столько всего узнать о маме.
        - Мне просто стало душно. А потом всё прошло, - повторила она слово в слово то, что говорила с самого начала.
        Доктор отложил стетоскоп.
        - Похоже, вы просто переутомились. Я выпишу вам успокаивающий сбор, чтобы вы хорошо отдохнули этой ночью. А завтра навещу вас снова.
        Он приветливо улыбнулся на прощание и вышел из покоев.
        Несмотря на успокаивающий сбор, Амалия провела ночь тревожно. Ей снился Маркель и его прикосновения. Она металась на подушках и провалилась в относительно безмятежное забытье только под утро, когда дала себе слово, что больше никогда даже не взглянет на Его Высочество, не говоря уже о том, чтобы остаться с ним наедине.
        Разбудил Амалию громкий женский плач. Даже не плач, а истерика с отчаянными подвываниями. Рыдания раздавались из коридора. Оттуда же доносились голоса, некоторые из которых Амалия узнала - раздражённый госпожи Жильберт и извиняющийся церемониймейстера Бонифаса. Что происходит?
        Амалия едва успела одеться и привести себя в порядок, как в покои влетела Арабель. Как всегда весёлая и жизнерадостная.
        - Ты как себя чувствуешь?
        - Хорошо, Ваше Высочество. Мне вчера просто душно стало. Потом всё прошло, - скороговоркой произнесла Амалия то, что говорила каждому, кто справлялся о её здоровье.
        - Расстроилась, что пришлось уехать с премьеры?
        - Немного.
        - У меня есть, чем тебя утешить, - многозначительно улыбнулась принцесса. - Я попросила прислугу принести к завтраку пирожные с восточными сладостями. Ты любишь восточные сладости?
        С аппетитом у Амалии опять было неважно, но она, чтобы не расстраивать принцессу, кивнула.
        Розали появилась с подносом, на котором кроме обещанных пирожных дымилась глазунья с беконом и овощами. Расторопно накрыв на столик, служанка удалилась. Амалия и Арабель приступили к завтраку.
        Вой в коридоре, между тем, затих, но зато теперь те же самые звуки раздавались с улицы.
        - Ваше Высочество, вы не знаете, что за шум? - набралась смелости поинтересоваться Амалия.
        - Знаю, - рассмеялась принцесса. - Ты думаешь, я имела в виду пирожные, когда говорила, что мне есть, чем тебя утешить? Нет, кое-что получше.
        ГЛАВА 28. ТРИ ПИРОЖНЫХ
        - Подкрепись, как следует - силы тебе сегодня пригодятся, - Арабель пододвинула тарелку с глазуньей поближе к Амалии.
        У Её Величества получилось заинтриговать. Амалия сгорала от любопытства, что за переполох случился во дворце и почему ей понадобятся силы. Она послушно вооружилась столовыми приборами и взялась за завтрак.
        - Истерику устроила Шарлота, младшенькая дочурка госпожи Жильберт, - не стала тянуть с рассказом Арабель. - А знаешь почему? Сегодня некоторым участницам смотрин были присланы приглашения на званый обед, который Себастин устраивает в честь открытия осеннего праздника. Старшая, Сюзон, получила открытку, а младшая - нет.
        - Шарлота расстроилась, что ей не придётся отведать изысканных угощений?
        Принцесса расхохоталась.
        - Думаю, нашего пончика и дома неплохо кормят. Дело не в угощениях. Все понимают, что Себастин неспроста устроил этот обед, на котором будут присутствовать лишь несколько барышень. Он уже сделал предварительный отсев. Те, кто не получил приглашение, принца не интересуют. Шарлота не смогла смириться с этой мыслью. Решила, что церемониймейстер что-то напутал, поэтому ей и не прислали открытку. Вот она и начала гоняться за бедным Бонифасом, требуя от него пригласительный.
        Принцесса сделала небольшой перерыв, чтобы с удовольствием отправить в рот шедевр от королевских кондитеров - крохотный бисквит, с прослойкой из пастилы с цукатами.
        - Церемониймейстер как раз направлялся к тебе, когда Шарлота нагнала его, - снова начала хихикать Арабель, как только закончила с лакомством. - Если бы её маман не подоспела, не знаю, что бы было. Бонифас у нас, конечно, щуплостью не отличается, но Шарлота, тем не менее, заметно крупнее. Если бы слёзы не подействовали, она могла бы попытаться добыть пригласительный силой. Госпожа Жильберт еле уволокла дочурку на улицу.
        Крики и рыдания за окном стали понемногу стихать.
        - Наверно, маман пообещала Шарлоте новое платье, - предположила принцесса. - Как успокоить капризного ребёнка, у которого отняли игрушку? Купить новую. Не завидую я тому кавалеру, которому госпожа Жильберт в итоге пристроит свою дочурку в качестве жены.
        Принцесса позволила себе ещё одно крохотное пирожное.
        - А, кстати, знаешь, зачем к тебе направлялся церемониймейстер?
        - Нет, - Амалия качнула головой.
        - Вот, - с видом фокусника, достающего из шляпы кролика, Арабель извлекла из кармана, притаившегося в складках юбки, конверт. - Решила выполнить за Бонифаса его работу - доставить тебе пригласительный.
        Она довольно улыбнулась:
        - Это и есть утешение, о котором я говорила. У нас получилось! Себастин всерьёз тобой заинтересовался. Ты в числе приглашённых на званый обед.
        Амалия растерянно распечатала конверт, подписанный на её имя Его Высочеством Себастином, и вынула открытку.
        Буду счастлив, если Вы окажете честь присутствовать на обеде по случаю открытия осеннего праздника.
        - Ты рада?
        Была ли Амалия рада? Она не знала. Любая девушка должна была бы на её месте испытывать радость - просто сиять от счастья. Наследный принц проявил внимание - рассматривает, как возможную невесту. Но Амалия боялась, что Себастин испытывает интерес не столько к ней, сколько к её тайне, которую непостижимым образом узнал. Вряд ли он допускает хоть малейшую возможность сделать своей избранницей сироту из богами забытого пансиона. Тогда что он хочет от Амалии? Она не знала ответа. Ей было тревожно.
        Но всё же если бы Себастин не испытывал к ней ни малейшего интереса, было бы ещё хуже. Как только он решит отправить её со смотрин, ей придётся возвращаться в Шерстон. Она ведь так пока и не закрепилась здесь, в столице. Работа, которую она получила у Маркеля, не в счёт. Разве сможет она работать у него после вчерашнего? Но вернуться в пансион сейчас, когда она наконец-то начала прощупывать хоть какие-то ниточки, ведущие к родителям, Амалия не могла. Ей нужно ещё хотя бы немного времени, чтобы всё разведать.
        - Да, я рада, - ответила она принцессе.
        Та заговорщицки улыбнулась:
        - Я кое-что выяснила у Бонифаса. Подобные конверты получили всего четыре девушки: Сюзон, Жаклин, Аурелия и ты. Я от братца даже не ожидала такой прыти. На праздник приглашены были тридцать барышень. А он одним махом сузил выбор до четырёх. Но нам же лучше!
        Арабель подвинула на центр стола чистое блюдце.
        - Итак, кто они, эта троица наших конкуренток? Первая - Сюзон, - принцесса положила на блюдце грильяжное пирожное. - Её ты уже немного знаешь. Старшая дочь госпожи Жильберт. Полная противоположность избалованной глупышки Шарлоты. Внешне спокойная и непробиваемая, об такую можно зубы сломать. Она будет идти напролом.
        Вслед за грильяжным пирожным на блюдце появилась корзиночка из песочного теста, заполненная сливочным кремом и плохо сочетающимися между собой всевозможными ягодами и кусочками фруктов:
        - Под номером два у нас Жаклин. Помнишь, с нею я тебе познакомила в театре? Эта будет брать воспитанием. Чего только в неё родители не вложили. Она обучена десяткам наук и искусств. Как только у бедной ещё голова не распухла?
        Третьим на блюдце материализовался эклер, соблазнительно поблёскивающий шоколадной глазурью.
        - Аурелия. С ней я близко не знакома. Видела несколько раз. Роковая красавица. Мужчины головы сворачивают, провожая её взглядами. Но что за крем у этого пирожного внутри? Или там, внутри, вообще, ничего нет - пустота? Скорее второе, - принцесса усмехнулась. - Попробуем?
        Амалия смотрела на пирожные и опасалась, что после таких аналогий ей ещё долго не захочется десерта. К счастью, принцесса не настаивала.
        - Теперь к главному, - Арабель оставила в покое блюдце со сладостями и с удовольствием отпила несколько глотков чая. - Помнишь, я сказала, что тебе сегодня понадобятся силы. К чему это я. На званый обед нужно приходить с подарком. Сначала я подумала, не проехаться ли нам с тобой по магазинам. Я ведь знаю вкусы Себастина. Мы могли бы подобрать ему превосходный набор писчих принадлежностей или книгу - что-нибудь серьёзное, какие-нибудь труды по истории или географии - он такое любит. Но потом подумала - слишком предсказуемо. Наверняка остальные так и поступят. Нужно что-то необычное. И тогда мне в голову пришла мысль - ты должна подарить ему какое-нибудь снадобье, приготовленное собственноручно. Себастин будет в полном восторге. А барышни-конкурентки ногти сгрызут от зависти. Ты ведь разбираешься в аптекарском деле? Сможешь?
        Идея Амалии понравилась. Ни на какие более-менее приличные писчие принадлежности у неё бы всё равно денег не хватило. Другое дело снадобье. Она знает уникальный рецепт заживляющего раны средства. Необходимые травы можно попробовать собрать в окрестном парке. А пару капель воды из проклятых пустынных колодцев приобрести в аптеке. Вот только…
        - Я бы смогла приготовить снадобье, но мне нужно аптекарское оборудование. Точные весы, ступки для перетирки трав, специальные горелки.
        - Я про это подумала. Всё это должно быть у Маркеля в лаборатории.
        Одно только упоминание имени младшего принца заставило сердце пропустить пару ударов. Воспоминания о прошлом вечере, не спросив, всплыли в голове. Шею обдало жаром в том месте, где её касались его губы.
        - А разве Его Высочество разрешит? - голос предательски дрожал.
        - Во всяком случае, не запретит. Братца нет во дворце и, думаю, вряд ли он в ближайшие дни появится.
        В груди отчего-то заныло.
        - А где Его Высочество?
        - Отец наказал его. Отправил с поручением в какую-то глушь.
        - Наказал? За что? - в горле пересохло.
        - Это же Маркель, - закатила глаза принцесса. - Он никогда не был паинькой. Вот и снова дал какой-то повод для отцовского гнева.
        ГЛАВА 29. САМЫЙ ГРУСТНЫЙ ВОПРОС
        В поисках нужных трав пришлось забрести в самые дальние уголки придворцового парка. Амалии нужны были листья дикого папоротника. Они не отличались большими размерами, как у декоративного, но зато гораздо лучше подходили для снадобья.
        Арабель не смогла её сопровождать - с утра у принцессы были назначены занятия с заморскими профессорами. Но Амалия не боялась заблудиться. Она неплохо умела ориентироваться в лесу. Смело свернула с мощёной аллеи на едва заметную тропинку.
        День сегодня выдался пасмурным, туманным, промозглым. Но Амалии нравилось, как влажный воздух остужает пылающие щёки. Ей нужна была эта прохлада, чтобы притушить вновь и вновь возвращающиеся воспоминания о вчерашнем вечере. Казалось, она до сих пор ощущает ладони Маркеля на своих плечах. Амалия не знала, что прикосновения мужчины могут вызывать такое странное пугающее волнение, такое томление, мешающее думать и дышать. Зачем Его Высочество это сделал? Он так поступает со всеми девушками? Госпожа Элисон предупреждала об этом, советовала держаться от него подальше. Почему Амалия не послушалась?
        Хорошо, что по приказу короля Маркелю пришлось уехать далеко от столицы. Теперь хотя бы какое-то время Амалии не придётся избегать встреч, опасаясь, что Его Высочество попытается повторить что-то подобное. Но почему король наказал сына? Неужели из-за неё? От этой мысли смятение в душе становилось ещё сильнее. Его Величество всё понял - догадался, что между ней и Маркелем что-то произошло. Наверно, крайне огорчился опрометчивости и легкомыслию Амалии. Ей было горько осознавать, что разочаровала Его Величество, но ещё горше становилась, когда представляла, как сильно, должно быть, король разгневался на сына. Она боялась признаться сама себе, но ей было жаль Маркеля.
        Чтобы прогнать мятежные мысли, Амалия попыталась сосредоточиться на том, ради чего пришла в этот отдалённый закуток парка - на поиске необходимых трав. Осень уже заметно сказалась на растениях. Они были пожухлыми, утратили сочность и красоту. Но Амалия знала, что когда природа забирает у листа папоротника зелёный цвет, делая его жёлто-оранжевым, он становится особенно ценен для целебных настоек. Этот секрет, как и множество других тонкостей, поведала госпожа Эмерай, наставница пансиона, обучавшая Амалию аптекарскому делу. Она часто брала воспитанницу с собой на прогулки по Шерстонской дубраве. Показала сотни растений, имеющих особые свойства.
        Став старше, Амалия уже сама стала практиковать почти ежедневные лесные прогулки - находила новые сорта трав, изучала их особенности. Если бы не вчерашний разговор с доктором, господином Матье, она бы и не узнала, откуда у неё такой интерес к аптекарскому делу - оказывается, от мамы. Мысль приятно согрела.
        Амалия заметила подходящий экземпляр папоротника возле старого, поросшего мхом пня и наклонилась, чтобы срезать.
        - Вам помочь? - Голос господина Матье раздался из-за спины.
        Надо же, как совпало. Минуту назад доктор был в мыслях, а теперь оказался рядом - наяву.
        - Добрый день, господин Матье. Спасибо. Я сама, - Амалия срезала пару листов - этого хватит с лихвой - и поместила в корзину.
        - Как ваше самочувствие? - доктор мягко улыбнулся. - Хотел осмотреть вас, но не застал в покоях. Прислуга подсказала, что вы отправились на прогулку по парку. Насилу вас отыскал.
        - Мне нужны были листья папоротника. Хочу сделать снадобье в подарок Его Высочеству Себастину.
        - Слышал-слышал, что вы, как и ваша матушка, разбираетесь в травах. Так как вы себя чувствуете? Нет ли слабости или головокружения?
        - Нет, всё в порядке, - Амалия начала выбираться из зарослей на мощёную аллейку.
        - Вот и славно, - доктор последовал за ней. - Вы не против, если я прогуляюсь с вами?
        - Конечно, господин Матье.
        Амалия, наоборот, обрадовалась. Осенняя тишина парка располагала поговорить. Может, доктор расскажет ещё что-нибудь о маме.
        - Мне нужно пройтись к пруду, - пояснила она. - Надеюсь, найти на берегу дикий аир. Из его корневища можно получить масло, которое обладает целебными свойствами. Хочу добавить его в снадобье.
        Господин Матье понимающе кивнул и зашагал рядом. С минуту они молчали, но затем он произнёс:
        - Вы ведь хотите что-то спросить? Смелее, дитя моё, я весь в вашем распоряжении.
        Ей понравилась его открытость.
        - Да. Мне бы хотелось снова поговорить про родителей. Расскажите мне ещё что-нибудь о них.
        - Что?
        - Как они погибли?
        Амалия сама не могла объяснить, почему задала именно этот вопрос. Почему решила коснуться грустной темы. Но слова вырвались, назад их не вернёшь.
        - Они утонули. Несчастный случай.
        Это Амалия знала из рассказа госпожи Элисон. Но ей хотелось каких-нибудь подробностей.
        - Как это произошло?
        - Стоял тёплый осенний день. Они отправились на прогулку к озеру. Решили покататься на лодке, но не стали пользоваться услугами лодочника. Ваш отец сам сел за вёсла. Слуга, который остался на берегу, лишь на минуту отвернулся, а когда вновь взглянул на водоём - увидел, что лодка перевернулась. Неизвестно, что именно произошло. Слуга кинулся на помощь. Доплыл до середины озера за несколько минут. Но было поздно. Он нырял, но ничего не смог разглядеть в мутноватой воде…
        Ком подступил к горлу. Непрошенные слёзы навернулись на глаза.
        - Не будем о грустном, дитя моё, - ласково коснулся руки доктор. - Давайте-ка лучше, присядьте тут, на скамейке, а я спущусь к пруду - добуду вам аир. Ночью шёл дождь. Берег влажный. Можно запросто поскользнуться.
        Амалия благодарно кивнула и пристроилась на скамейку. Какой всё-таки благородный и чуткий господин Матье. Он вернулся через несколько минут с превосходным экземпляром в руках, поместил его в корзину и сел рядом.
        - А знаете, Амалия, мы любили с вашей мамой вот так посидеть в тишине, поговорить о самом разном. О каких-нибудь мелочах, например о том, как прошёл вчерашний день. Или, наоборот, о чём-нибудь очень важном, о том, что тревожит и не даёт покоя день и ночь.
        Как это хорошо, когда есть человек, которому можно довериться. Рассказать самую сокровенную тайну, спросить совета. В этот момент Амалия была уверена, что доктор поймёт её, если она выложит ему свой страшный секрет. Не осудит, а наоборот, подскажет, как быть. Слова просились дать им волю…
        ГЛАВА 30. ЗАТАИВ ДЫХАНИЕ
        - Амалия, вот ты где, - к скамейке ураганом летела принцесса.
        - Добрый день, Ваше Высочество, - поднялся с поклоном господин Матье.
        - Добрый, - согласилась Арабель, заглядывая в корзину. - Ты собрала, всё что нужно?
        Ответа дожидаться не стала - взяла за руку:
        - Идём. Я уже распорядилась подготовить нам экипаж. Поедем купим в аптеке проклятую воду или что там тебе нужно? У нас не так много времени.
        - Доброго пути, - пожелал доктор. - Загляну к вам завтра, Амалия - проверить всё ли в порядке со здоровьем, - пообещал вслед.
        По дороге в аптеку принцесса рассказывала, как старательно сегодня занималась, лишь бы поскорее отделаться от своих профессоров.
        - Такой прилежной я не была ещё никогда, - хихикала она. - Учёные мужи так поразились моему усердию, что от испуга отпустили пораньше. Теперь мы всё успеем. Сейчас купим то, что необходимо, а вечером наведаемся в лабораторию к братцу. Ты говорила, часа три-четыре тебе хватит на то, чтобы приготовить снадобье. То есть к ночи уложишься. И останется ещё половина суток до званого обеда - чтобы снадобье успело настояться, как ты и хотела.
        В компании Арабель у Амалии всегда поднималось настроение. Принцесса умела заряжать своей неуёмной энергией. У них прекрасно получилось действовать согласно разработанному Её Высочеством плану. Через пару часов у Амалии уже имелись все необходимые для приготовления снадобья компоненты. Но перед тем как отправиться в лабораторию Маркеля, накатила дикая неуверенность. Когда принцесса явилась, чтобы проводить в лабораторные владения принца, Амалия выдала свои сомнения:
        - Я боюсь, Его Высочество будет разгневан, если узнает, что мы использовали его весы, горелки и ступки без его позволения.
        Арабель лишь беспечно махнула рукой:
        - Во-первых, он не узнает, во-вторых, почему он будет гневаться, если мы собираемся сделать благое дело - подарок Себастину, а в-третьих, ничего с его весами не случится, если ты на них что-то взвесишь. Идём.
        Она решительно потянула Амалию за собой. И та повиновалась.
        Лаборатория Маркеля оказалась расположенной в подвале. Амалия и не думала, что подземный этаж дворца будет так разительно отличается от наземного. Вместо величественных и просторных колонных залов и уютных покоев, уставленных богатой мебелью - мрачноватые сырые узкие коридоры, освещать которые приходилось захваченным Арабель переносным светильником.
        Чем дольше они шли, тем большее волнение охватывало Амалию. Казалось, что увидеть лабораторию принца - это будто прикоснуться к чему-то личному. Там, закрывшись от всех, он проводит свои сомнительные небезопасные эксперименты. Страх и любопытство смешались в одно чувство, чтобы заставить сердце выпрыгивать из груди.
        Тяжёлая дверь оказалась запертой, но у Арабель имелся ключ. Видимо, принцесса бывала здесь не раз, она знала, что делать - вошла первой и зажгла настенные светильники. Амалия скользнула вслед за ней и осмотрелась. Волнение только усилилось. Именно такой она и представляла лабораторию Маркеля. На дубовых столах и стеллажах - порядок. По-мужски лаконично и сдержано. Таинственно - ибо непонятно, для чего предназначена большая часть содержимого стеллажей.
        Однако среди всего разнообразия взгляд быстро выхватил необходимое для приготовления снадобья оборудование.
        - Ну вот, приступай, - подбодрила принцесса.
        Амалия перебарывая робость, подошла к одному из стеллажей и сняла прочную каменную ступку с пестиком. Несла её к столу так, будто она сделана из тончайшего хрупкого стекла. Приступила к работе осторожно. Но через какое-то время привычка взяла верх - движения сделались уверенными и справными.
        Арабель наблюдала с любопытством. Глаза горели.
        - Я так и думала, что аптекарское дело куда интереснее этих скучных наук, которые мне читают профессора.
        Однако любопытный блеск постепенно поумерк, и через полчаса у неё, похоже, поменялось мнение.
        - И сколько ещё нужно вот так растирать этот корень?
        - Думаю, ещё около получаса.
        Принцесса мужественно продолжила наблюдать, но Амалия видела, что Арабель откровенно скучает. Сказать по правде, аптекарское дело, требующее кропотливости и скрупулёзности, совсем не подходило деятельной и энергичной принцессе. Амалии было неловко злоупотреблять великодушием Арабель, которая и так весь день потратила на то, чтобы помочь Амалии.
        - Ваше Высочество, я могу доделать тут всё сама. Просто оставьте мне ключ. Когда я закончу, закрою дверь и отнесу его вам.
        Уговаривать принцессу не пришлось.
        - Правильно, - согласилась она. - Это время я лучше потрачу на продумывание твоего образа. Завтра на званом обеде ты должна быть самая-самая.
        Оставив ключ на полке, она выскочила за дверь. А Амалия с энтузиазмом продолжила работу. Ей нравилось возиться с травами и кореньями - её это успокаивало, как некоторых барышень успокаивает вышивание или вязание.
        Время летело незаметно. Убедившись, что корень аира превратился в однородную субстанцию, она взялась за листья папоротника - тщательно их измельчила. Теперь к этой кашице необходимо было добавить купленную в аптеке ядовитую воду из проклятых пустынных колодцев и немного нагреть смесь. Обращаться с проклятой водой нужно было с предельной осторожностью. При комнатной температуре она очень опасна. Если попадёт на кожу - образуется незаживающая язва, избавиться от которой ох как непросто. Перед тем как открыть флакон с водой, Амалия затаила дыхание. И только теперь, когда сама не дышала, вдруг услышала… звук дыхания кого-то ещё. Сердце камнем упало в живот. За её спиной кто-то стоит…
        ГЛАВА 31. УМЕТЬ ХРАНИТЬ ТАЙНЫ
        Наставница, госпожа Эмерай, которая учила Амалию обращаться с опасными жидкостями, любила повторять:
        - Запомни главное правило: пока держишь в руках сосуд с водой из проклятых пустынных колодцев, нельзя давать волю эмоциям, что бы ни происходило вокруг.
        У Амалии это получалось. Именно поэтому ей единственной из воспитанниц доверяли работать с ядами.
        Вот и сейчас она мужественно и хладнокровно последовала инструкции, вдолбленной в голову госпожой Эмерай. Аккуратно опустила флакон с жидкостью на стол. Но как только склянка оказалась на поверхности, ледяной ужас, вмиг охвативший всё естество, заставил руки дрожать, а спину покрываться холодным потом. Кто здесь? Кто стоит сзади и дышит? Откуда он взялся, если дверь в лабораторию хоть и не заперта на ключ, но по-прежнему прикрыта?
        Жуть, сковала тело, не давая даже развернуть головы. Амалия не знала, почему так трепещет. Ведь это же дворец, тут не может быть ни грабителей, ни разбойников.
        - Амалия… что вы здесь делаете?
        Маркель. Единственный мужчина, которого Амалия по-настоящему боялась. Единственный, с кем поклялась себе никогда не оставаться один на один. И, вопреки всему этому, страх не усилился, а, наоборот, отступил.
        Она развернулась. Хорошо, что флакон с ядовитой водой уже был не в руках, а на столе. Иначе Амалия бы его выронила. Что с принцем? Он был бледен. На голове - нехорошая рана с запекшейся кровью. Ткань камзола и рубахи в районе плеча разодрана. А само плечо перетянуто тряпицей, которая тоже была пропитана кровью.
        - Ваше Высочество, вы ранены? - она замерла, испытывая почти болезненное желание броситься ему на помощь. Отвести к одному из стульев, усадить.
        - Ничего страшного. Упал с лошади.
        - Я сбегаю за доктором, - Амалия кинулась к двери.
        - Постойте. Доктора не нужно, - в голосе послышалась твёрдость. - Я не хочу, чтобы из-за этих ерундовых ран переполошился весь дворец.
        - Но это нехорошие раны. Их обязательно нужно обработать.
        - Вы умеете это делать?
        - Я? - растерянно переспросила Амалия.
        Она умела. Госпожа Эмерай обучала не только аптекарскому делу. Она дала азы врачевания. Амалия помогала ей залечивать ушибы и порезы младших воспитанниц. Но сейчас перед ней не десятилетняя ученица - взрослый мужчина.
        - Здесь, в лаборатории есть всё необходимое. Свежая вода и чистые полотенца, - Маркель кивнул в сторону одного из стеллажей.
        - Но вам нужен доктор, - Амалия сделала ещё несколько шагов по направлению к двери.
        - Доктор тут же донесёт отцу. Я не хочу, чтобы король знал.
        Она не решилась спросить почему.
        - Амалия, вы мне поможете?
        Было в его голосе что-то такое, что заставило остановиться. Она почувствовала, что не сможет ему отказать. Развернулась лицом и медленно подняла взгляд. Они ещё не смотрели друг другу в глаза после того, что случилось вчерашним вечером. Пара секунд - как целая вечность. Воспоминания ожили - разлились по телу томительным волнением. Она боялась задать себе вопрос, что сейчас чувствует Маркель. О чём думает? Желание избавиться от наваждения заставило действовать.
        - Ваше Высочество, сядьте на скамью, поближе к светильнику.
        Он повиновался. Амалия отыскала широкую посудину, налила в неё чистой воды из кувшина. Захватила с полки несколько полотенец.
        Она решила начать с раны на виске. Намочила ткань и, перебарывая робость, легонько коснулась кожи там, где запеклась кровь. Это оказалось труднее, чем она думала. Близость принца дико смущала. Но мысль о том, что Его Высочеству требуется помощь, заставила действовать решительней. Маркель вёл себя как самый дисциплинированный пациент. Сидел спокойно, не шевелясь. Только серые пронзительные насмешливые глаза отслеживали каждое её движение.
        - Так что вы тут делали, Амалия?
        Она ждала этого вопроса. Прекрасно понимала, что рано или поздно Маркель захочет узнать, почему без разрешения нарушены границы его владений. Не будь он сейчас в таком уязвимом положении, очень бы разгневался. Но, коль скоро, Амалии доверена роль доктора, принц, наверно, придержит гнев до более подходящего случая. Однако всё равно она немного робела и трусила.
        - Ваша сестра милостиво разрешила мне воспользоваться оборудованием вашей лаборатории, чтобы приготовить снадобье.
        - Снадобье? Зачем? Она больна?
        - Нет, что вы, Ваше Высочество, она здорова. Снадобье для вашего брата, Себастина, - пролепетала Амалия. И опережая новый вопрос, добавила: - Он тоже здоров. Снадобье должно было стать подарком.
        - Подарок Себастину? - Маркель помрачнел.
        Всё-таки разгневался?
        - Его Высочество пригласил меня на обед по поводу открытия осеннего праздника, - быстро начала объяснять Амалия. - А на званый обед принято приходить с подарком. Моих сбережений не хватило бы на что-то достойное. Вот Её Высочество и подсказала мне, что подарок можно сделать своими руками.
        Маркель больше не задавал вопросов. И Амалия закончила промывать рану на виске в полной тишине. Теперь, когда запекшаяся кровь была смыта, стало заметно, что рана не такая уж страшная.
        Амалия сменила воду и взяла новое полотенце. Пришло время заняться плечом принца. Она осторожно сняла повязку и ужаснулась.
        - Ваше Высочество, тут очень серьёзная рана. Может, я всё-таки позову доктора?
        - Нет, - категорично отчеканил принц. - Отец не должен узнать.
        - Но почему?
        Принц промолчал.
        - Вы ослушались приказа короля? - распахивая глаза от ужаса, прошептала свою догадку Амалия.
        Арабель ведь говорила, что Его Величество отправил Маркеля в какую-то глушь. И он должен был отсутствовать несколько дней.
        - Что произошло?
        - Вас это не касается! - резко бросил принц.
        Амалия непроизвольно сжалась под его тяжёлым взглядом. Тот выругался сквозь зубы:
        - Проклятие!
        Молчал с минуту. Потом снова посмотрел. Уже совсем по-другому:
        - Вы умеете хранить тайны?
        Умела ли Амалия хранить тайны? За столько лет она так никому и не рассказала свою.
        - Да.
        ГЛАВА 32. ТАЙНА ЕГО ВЫСОЧЕСТВА
        - Я выполнил приказ короля, - Маркель смотрел, как Амалия окунает край полотенца в посудину с водой и аккуратно протирает кожу вокруг раны. - Я бы не стал подводить отца.
        Он не знал, почему решил всё выложить девчонке. Будь на её месте его малышка Вивьен, ему бы такое и в голову не пришло. Женщины созданы для более лёгких разговоров. По крайней мере, раньше Маркель думал так.
        - Но Арабель сказала, что Его Величество отправил вас далеко от столицы. Как же вы успели вернуться?
        Арабель. Всё-то сестрица знает. Маркель был рассержен на неё. Зачем она привела Амалию сюда? Теперь девчонка стала невольным свидетелем, чем закончились его похождения. Когда он пробирался через потайной ход в лабораторию, и подумать не мог, что застанет здесь свою подопечную мышку, склонившуюся над столом со склянкой в руке. Маркель не на шутку встревожился, что она лишится чувств, как только взглянет на него. Малышка Вивьен так бы и сделала.
        Но Амалия не стала падать в обморок. Она, конечно, побледнела и разволновалась. Однако у неё хватило мужества тут же попытаться чем-то помочь. Отчаянная отважная робкая пичужка. Маркель давно подозревал, что она куда сильнее духом, чем может показаться на первый взгляд. Она трусит лишний раз взглянуть ему в глаза, робеет, краснеет - боится его словно дьявола, но не побоялась его ран.
        Её руки действовали осторожно и нежно, но в то же время уверенно. Она знала, что делать. Девчонка, конечно, не догадывалась, но от этих её нежных прикосновений, у него кружилась голова. Или это оттого, что потерял много крови? Нет, раны ни при чём - её близость пробуждала в нём мужчину.
        - До Авитьеры, куда послал меня король, действительно два дня пути только в одну сторону, - Маркель продолжил рассказ. - Но мне не хотелось так долго отсутствовать в столице. Я решил воспользоваться короткой дорогой.
        - Через долину проклятых пустынных колодцев? - Амалия прошептала свою догадку, бледнея.
        Опять напугал свою пичужку. Её растерянность можно понять. Считалось, что только самоубийца может решиться пересечь это гиблое место. Старатели, промышлявшие добычей воды из проклятых колодцев, осмеливались заходить на территорию долины. Но находились там не более получаса. Того, кто замешкается, ждала гибель от ядовитых паров, которые клубами поднимаются над колодцами, медленно растекаясь и окутывая всю долину.
        - Да, я поехал этим коротким путём. Знал, как сделать его безопасным. Отец не одобряет моего увлечения, но уже несколько лет я изучаю способы наложения и снятия проклятий с вод колодцев, и кое-чему научился.
        - Но ведь считается, что с пустынных колодцев невозможно снять проклятие.
        - Полностью - нет. Но на некоторое время - можно.
        Движения Амалии стали медленнее. Маркель был уверен, что хоть его подопечный мотылёк и напуган, но одновременно сгорает от любопытства.
        - Я собирал образцы воды из магических источников по всему королевству. Даже из тех, которые считаются переродившимися и утратившими магическую силу. Мне удалось сделать состав, который снимает проклятие с пустынных колодцев на несколько часов. Достаточно плеснуть пару капель в любой из колодцев, и все они перестают испарять ядовитое марево. Я рассчитал, что пересеку долину за пять часов, пока проклятие снова не вступит в силу. У меня получилось. Я прибыл в Авитьеру сегодня по обеду - на полтора дня раньше, чем если бы ехал в обход. После того, как выполнил поручение короля, отправился назад - снова через долину проклятых колодцев. Обратный путь вышел не таким удачным. То ли моё средство для временного снятия проклятия ещё не достаточно надёжно, то ли мой скакун в сумерках передвигался не так резво, как днём, но колодцы начали дымиться ядовитым маревом, когда мы всё ещё находились в долине. Нам понадобилось ещё около получаса, и мы выбрались, но конь совсем обессилел. Запнулся и рухнул. Так я и получил раны.
        Амалия слушала рассказ, затаив дыхание, но как только Маркель закончил, выдала:
        - Вы сильно рисковали, - взгляд сделался строгим.
        Ого. А пичужка умеет быть суровой. Маркелю нравилось, как она сдвигает брови. Неужели решится на отповедь?
        - Почему вы так спешили в столицу? Благоразумнее было бы воспользоваться безопасным путём.
        Что Маркелю ответить? Из-за неё и спешил. Отец будто чувствовал, какое наказание для сына будет самым мучительным. Отправил на четыре дня из столицы, чтобы Маркель в пути мысленно перебрал все способы, какими без него накличет на себя беду девчонка. Король, конечно, успокоил, что пока сын отсутствует, за ней присмотрят. Но проклятье! Маркеля эти заверения не успокаивали!
        - У меня была причина побыстрее вернуться в столицу, - сказал резче, чем хотелось бы.
        - Есть человек, разлуку с которым тяжело пережить? - тихо с пониманием спросила Амалия.
        Вот она - слава ловеласа. Пичужка, конечно, подумала, что он летел к Вивьен. Если бы! Если бы Маркель спешил к своей любвеобильной малышке за новой порцией любовных утех, он бы хоть смог понять сам себя.
        - Да. Есть одна особа, которую не желал бы выпускать из поля зрения. Теперь вы понимаете, почему я не хочу, чтобы отец узнал о ранении? В наказание, что я не прекращаю своих магических экспериментов, он может отослать меня ещё дальше и ещё на дольше. И мне придётся снова разлучиться с ней. Не выдадите меня?
        - Нет, - ответила Амалия со всей серьёзностью.
        Он верил. И почему-то не жалел, что рассказал ей обо всём.
        Она заканчивала промывать рану. Теперь было видно, что ранение и в правду не совсем хорошее.
        - Как думаете, сколько будет заживать? Не хочу попадаться на глаза отцу, пока не приду в норму.
        - Если ничего не предпринять, раны могут кровоточить неделю, или даже больше. Но… я нанесу на них заживляющее снадобье, тогда уже к утру та, что на виске, затянется. А эта, на плече, должна зажить через день-два.
        - Снадобье, которое вы делали для Себастина?
        - Да, оно уже почти готово.
        - Но вы же хотели преподнести его в качестве подарка.
        - Вам оно нужнее.
        Амалия отошла к столу и начала возиться со склянками. Маркель наблюдал за ней, пытаясь подавить довольную улыбку. Дьявол! Почему ему так приятно, что снадобье, которое приготовила девчонка, достанется в итоге ему?
        Минут через десять его строгий доктор вернулась со склянкой в руках.
        - Будет печь, - предупредила она.
        - От ваших ласковых рук приму любые пытки, - довольная улыбка всё же пробилась поднятым уголком рта.
        - Сильно, - добавила пичужка немного виновато. - Снадобью дают настояться в течение нескольких часов, тогда оно не так жжётся. Но нескольких часов у нас нет.
        Она начала осторожно наносить бурую кашицу на рану. Действительно дьявольски пекло. И Маркелю пришлось резко втягивать воздух сквозь зубы, то ли чтобы не замечать боли, то ли чтобы не замечать близость девчонки.
        - Больно? - она будто испытывала его терпение - легонько дула на плечо, а затем на висок. Боль быстро прошла, осталось только желание. Проклятье! Её губы были так близко. Ещё одна пытка.
        Но и эта пытка вскоре закончилась. Амалия отпрянула. Словно почувствовала, исходящую от него угрозу.
        - Вот тут во флаконе осталось немного снадобья, - она протянула ему склянку. - Завтра утром нужно будет ещё раз нанести на раны.
        Не удивительно, что пичужка хочет поскорее упорхнуть. Вчера вечером он постарался сделать так, чтобы она ещё больше его боялась.
        - Спасибо, - он сунул бутылёк в карман. - Амалия, я должен ещё кое-что сказать… извиниться… за вчерашнее…
        Она тут же спрятала взгляд, когда поняла, о чём пойдёт разговор.
        - Я не хотел пугать вас. Мужчины - циники. Такими нас создала природа. Я предупреждал. Но это не значит, что я не могу контролировать себя. Больше не притронусь без вашего позволения, обещаю. Я не хочу, чтобы вы боялись меня.
        - Я не боюсь… - быстро пролепетала она, - …теперь не боюсь. Почти.
        ГЛАВА 33. ОШИБКИ МОЛОДОСТИ
        Король узнавал её по звуку шагов, по шелесту юбок, по облачку аромата, который просачивался в комнату за мгновение до того, как она появлялась там сама - его королева, Ролейна.
        Она ворвалась в спальную, как ураган, посвежевшая, полная энергии, как будто за плечами не было долгой поездки. Он ждал её только завтра. Какой сюрприз!
        - А вот и я, - Ролейна рассмеялась колокольчиком.
        Король уже был в постели, но тут же поднялся, желая поскорее заключить супругу в объятия.
        - Я скучал.
        Они не виделись целых две недели. Дела не позволили Модесту в этот раз сопровождать супругу в её ежегодном путешествии по восточной провинции. Эта была уже традиция - королева всегда сама выбирала образцы заморских фруктов и восточных сладостей к осеннему празднику, чтобы было чем удивить гостей.
        Не выпуская супругу из объятий, король начал расспрашивать, как прошла поездка.
        - У меня рассказов на целую ночь, - пообещала она. - Ты готов слушать меня всю ночь?
        - Готов, - он потянул её к кровати.
        - Я распорядилась, чтобы нам принесли ужин, - предупредила Ролейна.
        В ту же минуту явилась прислуга с подносом, полным аппетитных яств. Но Модест не проявил к ним интереса, пока не утолил другой голод.
        Полная луна заглянула через мозаичные окна, высветив на покрывале призрачный узор, когда они, наконец, вспомнили про закуски. Модест решил, что лучшим сопровождением к восточным историям супруги будет красный виноград с сыром. Взял блюдо прямо в кровать и приготовился слушать, но Ролейна, отщипнув виноградинку, озадачила вопросом:
        - Сначала расскажи, как обстоят дела тут. Как дети? Я слышала, Маркеля не будет на открытии праздника.
        - Не будет. Я отправил его в Авитьеру по срочному делу.
        - Дело было настолько важным, что нельзя было поручить его кому-то из твоих советников?
        - Не настолько. Но я хотел наказать мальчишку. Я устал от его любовных похождений, от его занятий сомнительными науками. Он уже достаточно взрослый - пора научиться ответственности.
        - Не слишком ли ты к нему строг? - Ролейна мягко улыбнулась. - Вспомни себя. Сам был молодым.
        В том-то и дело, что король помнил. Слишком хорошо помнил, чем для него самого чуть не закончилась любовь к опасным магическим экспериментам. Модесту было примерно столько же, сколько сейчас Маркелю. Он считал, что ему под силу всё. Полагал, что сможет сделать даже то, что считается невозможным - снять проклятие с пустынных колодцев, сделать долину, где они расположены, безопасной для путешествий. Модест испробовал десятки способов. Один из них показался ему надёжным - использовать силу заговорённых камней. Однажды он осмелился пересечь долину. Заговорённый камень, брошенный в воду, действительно заставил ядовитое марево рассеяться. Но Модесту удалось добраться лишь до середины долины. Колодцы снова начали клубиться парами. Он отчаянно скакал вперёд, но ему и его верному скакуну становилось всё хуже. Конь потерял сознание первым. А следом и Модест.
        Он так навсегда и остался бы в этой проклятой долине, если бы не Луиза, мать Амалии. Она спасла его. Этот случай протрезвил Модеста. Заставил забыть об опасных экспериментах. Заставил осознать, что король не волен распоряжаться своей жизнью. Что он в ответе за королевство и за семью.
        - Мне кажется, отправить Маркеля в ссылку - не лучший способ научить ответственности, - вновь вступилась за сына Ролейна. - Чтобы научить нашего мальчика ответственности, не лучше ли, назначить его ответственным за кого-то?
        - Ты, как всегда, очень мудра, - Модест вернулся к винограду и сыру. - Такая идея тоже приходила мне в голову. Я пригласил на осенний праздник Амалию. Помнишь её? Беззащитное создание, нуждающееся в опеке. Вот пусть наш повеса её и опекает.
        - Амалия… - королева задумалась, - …это дочь Луизы? Той госпожи, что спасла тебя, когда ты чуть не утонул?
        - Да.
        Модест не рассказывал супруге, от чего на самом деле спасла его Луиза. Не хотел ещё сильнее напугать, да и Луиза просила не говорить никому о том, что произошло в долине проклятых пустынных колодцев. Хотя ничего конкретного Модест и так бы не смог поведать. Когда он пришёл в себя, то был уже за пределами долины, в безопасности. Он не знал, как Луизе удалось его спасти. У него остались только смутные ощущения, то ли сон, то ли явь - её узкая ладонь на его лбу и слова, произнесённые тихим шёпотом, ласкающие ухо, но непонятные. Он дал клятву, что никому никогда не расскажет о случившемся - и выполняет обещание.
        - Девочка воспитывалась в тихом провинциальном пансионе. Не будет ли ей неуютно в шумном столичном обществе? - забеспокоилась королева.
        - Если она попросится назад, в тот же день отправим её в Шерстон.
        - Ну что ж, тогда твоя идея мне нравится. Если малышка спокойная и робкая, Маркель вполне справится с опекой. Завтра повидаюсь с ней. А что Себастин? Он готов к смотринам?
        - Наш старший, как всегда, подошёл к вопросу со всей ответственностью. Насколько знаю, составил на всех потенциальных невест досье - достоинства, недостатки.
        Королева грустно улыбнулась:
        - Бедный мальчик. Верит только математике. Не верит, что найдётся такая, кто покорит его сердце.
        ГЛАВА 34. ПРЕДОСТАВИТЬ ЗАМЕНУ
        - Доброе утро, госпожа Амалия, - Розали вплыла в комнату с подносом, внеся с собой сладкий аромат оладий с яблоками и чая с корицей.
        И как вскоре выяснилось, принесла она не только завтрак. Расставив блюда на столе, горничная немного замешкалась - полезла в карман передничка и достала сложенный вдвое листок:
        - Вам просили передать записку.
        Амалии даже спрашивать не надо было от кого. Она и так догадалась, кто автор послания. Она знала, что до её появления во дворце, Розали была личной служанкой Маркеля. Принц ей во всём доверял - вот, видимо, и сегодня дал особое поручение. Но что там - в записке? Почему-то охватило волнение. Дрожащими пальцами Амалия развернула листок. Послание оказалось коротким - всего три слова:
        Жду в лаборатории.
        Мысли тревожно заметались в голове - почему Маркель хочет её видеть? Может, ему плохо? Снадобье не помогло?
        Как только Розали удалилась, Амалия тоже вышла из покоев. Уже знакомым маршрутом поспешила в подвал. Если бы не страх, что Его Высочеству стало хуже, она бы ни за что не осмелилась отправиться в лабораторию, чтобы снова остаться с ним наедине. Всю дорогу Амалия вспоминала вчерашний разговор с принцем. Она солгала, когда говорила, что больше не боится его. Амалия боялась. Теперь ещё больше. Но не самого Маркеля, нет. А тех чувств, которые он в ней пробуждал. Мятежные, волнующие, непонятные - они пугали тем, что набирали силу. С каждым разом она всё больше смущалась смотреть ему в глаза, но с каждым разом ей хотелось этого всё сильнее. Её трогал его взгляд, который казался насмешливым, даже когда ему больно, и нежным, даже когда, он гневался. Она не могла знать наверняка… только догадывалась… но вдруг это то, про что она читала в книгах? Вдруг Маркель начал интересовать её как мужчина? Нет, святые отцы, нет! Только не он!
        Как бы глупа оказалась Амалия, если бы не послушала предостережений госпожи Элисон, которая учила держаться подальше от таких мужчин, как Маркель. Амалия и сама уже убедилась, что все те слухи, которые гуляют о младшем принце - правда. Но как бы она ни старалась отдалиться от него, происходит обратное. Вчера, когда Маркель доверил ей свою тайну, между ними будто образовалась особая связь. Он открылся ей как близкому человеку. Просто и бесхитростно. Было мгновение, когда ответное чувство захлестнуло Амалию. Ей вдруг тоже захотелось рассказать Маркелю о том, что давно тревожит душу, раскрыть то, о чём никому никогда не говорила. Возможно, она и открылась бы, но после того, что произошло по дороге из Шерстона в столицу - не может. Маркель - тот единственный человек, которому она не в силах рассказать свою тайну…
        Перед входом в лабораторию Амалия на секунду задержалась перевести дыхание, а затем постучалась. Как только дверь отворилась, она скользнула внутрь. Как и предполагала, увидела в лаборатории Его Высочество и больше никого. Гладко выбрит и уже совсем не так бледен как вчера. Амалия скользнула взглядом по свежей белоснежной рубахе - ни пятнышка крови. От сердца отлегло.
        - Ваше Высочество, вы хотели меня видеть?
        - Да. Вы говорили, что утром раны нужно будет обработать ещё раз. Я надеялся, вы мне поможете. Та, что на виске, уже затянулась, а второй не помешает ваше чудодейственное средство, - он кивнул на стол, где стоял флакон со снадобьем.
        Амалия растерялась. Как же она доберётся до раны? Вчера это было сделать легко - рукав был разодран как раз на уровне плеча, а сегодня на принце новая одежда. Не портить же её.
        И пока она думала, Маркель ослабил тесьму ворота и стянул с себя рубаху. Амалия задохнулась от смущения. Под рубахой на принце ничего не было. Оказывается, мужчины не носят, подобно женщинам, нижней одежды. Ну, или, по крайней мере, Его Высочество не носит. Она никогда не видела обнажённый мужской торс. Тут же опустила взгляд. Сделала это очень-очень быстро, но всё равно успела заметить, какие широкие у Маркеля плечи.
        Он невозмутимо сел на стул, выжидая, когда она начнёт обрабатывать ему раны.
        - Я надеюсь, вы не очень смущены? Вы же мой доктор.
        Его насмешливый тон добавил к её смущению ещё и гнев. Как принц посмел раздеться?
        Она подошла. Взяла снадобье, желая, как можно скорее с этим закончить. Дальше продолжать рассматривать носки своих туфель было бессмысленно. Чтобы обработать рану, необходимо было всё-таки поднять взгляд.
        Амалия сделала это медленно, закусив губу. Она и не знала, что мужское тело такое рельефное, с выступающими буграми мышцами. Они казались упругими и… притягательно опасными оттого, что в них затаилась сила.
        Взгляд упёрся в повязку на плече. Тряпица была абсолютно сухой. Амалия убрала её и осмотрела рану. Ни воспаления, ни нагноения - похоже, опасность миновала.
        Амалия начала аккуратно наносить снадобье. Вчера Маркель наблюдал за тем, как она это делает. А сегодня смотрел прямо перед собой. Когда она касалась кожи - он напрягался. Почему? Ведь лекарство уже настоялось и не должно печь.
        Закончив обрабатывать рану, Амалия наложила повязку.
        - Думаю, до завтра всё заживёт. Лечение больше не потребуется.
        Она отвернулась, давая Маркелю одеться.
        - Ваше Высочество, позволите мне идти?
        - Подождите. Я позвал вас не только для того, чтобы вы помогли обработать рану. Я ведь ваш должник.
        О чём это Его Высочество?
        - Подарок, который вы готовили Себастину, достался мне. Справедливости ради, я должен предоставить замену. Не хотите взглянуть на одну вещицу? Привёз её из летнего путешествия по восточной провинции.
        Амалия с опаской развернулась к принцу лицом. Успел ли он надеть рубаху? К счастью, успел. Он вынул из кармана деревянную коробочку и протянул ей. Совсем небольшая - легко поместилась на ладони.
        - Что внутри? - в Амалии вспыхнуло любопытство.
        - Раскройте.
        Она вынула из коробки странную вещицу, предназначение которой не сразу поняла. Деревянная палочка с тремя отверстиями, в которые, замысловато переплетаясь, продета тесьма. Натесьму нанизано три шарика.
        - Это механическая головоломка. На востоке их любят. Цель игры - переместить шарики на одну сторону - справа от центрального отверстия. У некоторых мудрецов уходит целая жизнь на то, чтобы разгадать эту загадку.
        Амалия покрутила вещицу в руках.
        - Что скажете? - принц ждал её реакции.
        - Занятно. Я думаю, перемещать надо не шарики, а саму тесьму. Шарики такого размера, что их невозможно протянуть через отверстия.
        - А вы наблюдательная, Амалия. Это первый шаг к решению головоломки. Себастин оценит и ваш ум, и ваш подарок. Он такое любит, не сомневайтесь, - заверил Маркель и добавил с усмешкой, в которой проскочило раздражение: - Вы ведь хотите ему понравится?
        - Да.
        ГЛАВА 35. ДО ЗАВТРА
        Амалия возвращалась в покои, размышляя, зачем ответила на вопрос Маркеля «да». Она не хотела понравиться Себастину. Она всего лишь хотела, чтобы старший принц пока не отправлял её со смотрин назад в Шерстон. А для этого необходимо, чтобы он какое-то время сохранял к ней интерес. Но как всё это объяснить Маркелю? Вот и пришлось обойтись коротким «да».
        Возле дверей покоев Амалию поджидал церемониймейстер.
        - Госпожа Амалия, вас хочет видеть Её Величество. Мне приказано проводить вас к ней.
        - Прямо сейчас? - Амалия немного смутилась вниманию королевы к своей персоне. Насколько знала, Её Величество вернулась из поездки по восточным провинциям только вчера, поздно вечером.
        - Прямо сейчас, если у вас, разумеется, нет более срочных дел, - ехидно усмехнулся церемониймейстер.
        Амалия последовала за ним коридорами дворца. Бонифас остановился возле двери из мозаичного стекла, за которой, не трудно догадаться, располагалась одна из многочисленных дворцовых веранд.
        - Ваше Величество, госпожа Амалия, - с поклоном произнёс церемониймейстер, когда они вошли внутрь.
        - Ступай Бонифас, спасибо.
        Королева сидела в плетёном креслице в глубине веранды. Здесь, вообще, вся мебель была плетёной, отчего создавалось впечатление лёгкости и уюта. Живые растения, расставленные островками то тут, то там, упирались в потолок. Видимо, им с лихвой хватало света, который щедро пропускали кристально чистые стёкла витражных окон.
        - Амалия, девочка моя, иди сюда, - позвала королева. - Ты сегодня завтракала?
        - Ещё нет, Ваше Величество.
        Когда бы Амалия успела? Сначала эта записка от Маркеля, а потом Бонифас, велевший следовать за ним.
        - Это легко можно исправить. Разделишь завтрак со мной?
        Амалия поняла, что её приглашают к столу, и опустилась в плетёное креслице напротив Её Величества. Сначала взгляд скользнул по изысканной чайной посуде, по выпечке и сладостям, выложенным ровными горками на блюдах, и только потом Амалия осмелилась взглянуть на королеву. Её Величество выглядела не по годам молодой и свежей. Густые волосы, ровный цвет лица, изящные черты, которые показались знакомыми - такими же обладала Арабель. Удивительно, как принцесса была похожа на мать. Интересно, а характер, эту прямолинейность и неугомонность, Арабель тоже унаследовала от королевы?
        - Я попросила добавить в чай щепотку имбиря и бадьяна. На востоке теперь модно пить напитки со специями, - Её Величество сделала пару глотков, взглядом подбадривая, чтобы и гостья попробовала угощения.
        - Приятный вкус, - пролепетала Амалия, решившись пока только на чай.
        - Как тебе столица? Не скучаешь по пансиону, по подругам, по своему городку?
        - Здесь совсем иная жизнь. Более шумная, более стремительная. Но я понемногу привыкаю.
        - А как тебе жилось в Шерстоне? Как относились к тебе наставницы и настоятельница. Не обижали?
        - Что вы, Ваше Величество, они все любили меня: и госпожа Элисон, и госпожа Эмерай, и госпожа Бернадет, и госпожа…
        - Вот и прекрасно, - перебила королева, - тебе нужно вернуться в Шерстон.
        - Вернуться? - от неожиданности Амалия сделала спешный глоток. Жидкость обожгла горло.
        - Хочу поговорить с тобой на прямоту, как со взрослой девушкой, - королева стала серьёзной. - У тебя мало жизненного опыта, но ты неглупа. Должна понять. Пообещай, что наш разговор останется между нами. Это в твоих же интересах.
        Её Величество посмотрела испытующе. Под этим взглядом стало неуютно. Грудь опалило предчувствие, что Амалия услышит сейчас что-то такое, чего лучше бы и не слышать.
        - Обещаю, - губы плохо слушались.
        - Тебе не говорили - ты очень похожа на мать?
        - Говорили. Вы знали мою маму?
        - Немного. Видела пару раз. Она спасла короля, когда он чуть не утонул. Ты, наверно, знаешь?
        - Да, госпожа Элисон рассказывала об этом.
        - Но вряд ли она говорила тебе, что у короля была связь с твоей матерью.
        Эти произнесённые вполголоса слова оглушили. Взорвали барабанные перепонки. Этого не может быть! Мама любила отца. Она не могла быть ему неверной.
        - Мне горько об этом вспоминать. Но каждый раз, когда я буду видеть тебя, воспоминания невольно будут вставать в памяти, - королева не сводила тяжёлого взгляда с Амалии. - Мне больно думать, что и Его Величество вспоминает о Луизе при каждой встрече с тобой. Теперь ты понимаешь, почему я хочу, чтобы ты как можно скорее покинула столицу и вернулась в Шерстон?
        Пальцы занемели - так сильно стискивали чашку. Горькие излияния королевы не укладывались в голове.
        - Ты должна сегодня же попросить аудиенции Его Величества. Скажешь ему, что столичная жизнь тебя сильно тяготит. Что хочешь вернуться в родной городок. Этого будет достаточно. Король не станет убеждать тебя остаться. Тут же велит отправить назад.
        Слова звучали жёстко, но под конец фразы в голосе проскочила снисходительность:
        - Ну-ну, - похлопала королева Амалию по руке, - у тебя нет повода печалиться, девочка моя. Всё, о чём я сказала, не означает, что королевская семья забудет о тебе. Его Величество и дальше будет продолжать тебя обеспечивать. Можешь стать наставницей в родном пансионе или выбрать любое другое занятие по душе - ты в любом случае ни в чём не будешь нуждаться. А когда появится достойный жених, Его Величество даст за тебя солидное приданое.
        Это всё звучало очень великодушно. Но Амалии всё равно было тягостно на душе. Как она может уехать из столицы, так и не узнав то, ради чего сюда явилась? Так и не поговорив с госпожой Жильберт, так и не расспросив в подробностях доктора Матье, который, чувствуется, ещё много мог бы рассказать о маме. Как она уедет, так и не поняв, что делать со своей тайной? Что делать с собой? Только здесь, в столице, есть ответы на вопросы, которые терзают последние несколько лет.
        - Ступай. Надеюсь, что уже сегодня вечером ты отправишься назад, - прозвучало как приказ.
        Амалия поднялась, но вместо того, чтобы пойти к выходу, осталась стоять. Она собрала всё своё мужество и тихо попросила:
        - Ваше Величество, позвольте мне остаться в столице ещё на пару дней. Я постараюсь не попадаться вам на глаза.
        Королева нахмурилась:
        - Разве я не ясно дала понять, почему твоё присутствие здесь нежелательно?
        - Хотя бы до завтра, - хватило у Амалии дерзости на новую просьбу.
        - Хочешь побывать на сегодняшнем балу по поводу открытия осеннего праздника? Хорошо, - смягчилась королева. - Но завтра ты должна покинуть столицу.
        Амалия поспешила скрыться с глаз Её Величества.
        - И не забывай, что наш разговор должен остаться между нами, - догнали Амалию на выходе слова королевы.
        ГЛАВА 36. ЧЕТЫРЕ НЕВЕСТЫ
        До званого обеда оставалось около часа, и Себастин решил ещё раз проглядеть досье девушек, которых пригласил на это мероприятие. Их было всего четыре - тех, кто по-настоящему заинтересовал его. Принц не очень надеялся, что к какой-то из тридцати барышень, удостоенных участия в осеннем празднике, у него вспыхнут чувства. Но эти четверо хотя бы вызвали желание познакомиться поближе. И дело не только в том, что плюсов у них оказалось больше, чем минусов. У каждой имелись особые черты, делающие непохожей на других. Изюминка, загадка. А загадки Себастин любил.
        Самой таинственной из всех была, конечно, Амалия. Принц был очень удивлён, когда неделю назад начал наводить справки о воспитаннице Шерстонского пансиона, приглашённой на смотрины. Он не обнаружил почти никаких сведений о ней в архиве королевской тайной канцелярии, где хранилась информация о всех знатных родах королевства. История родителей Амалии начиналась с того момента, как Луиза де-Патрис, спасла тонущего короля, и он в благодарность присвоил ей и её супругу титул. Никаких данных о том, чем семья занималась до этого и откуда они родом, не было. Да и о дальнейшей их судьбе тоже не сохранилось почти никаких документов. Кроме одного - любопытного письма Луизы неизвестному адресату, которое так и не было отправлено из-за внезапной трагической гибели де-Патрис.
        Сначала Себастину показалось, что письмо было черновиком. Какие-то обрывки фраз, которые не связывались между собой. Наверно, поэтому тайная канцелярия в своё время и не обратила на него внимание. Но принцу стало интересно разобраться. Он долго возился с загадочными фразами и заподозрил, что послание - не набор бессвязных мыслей, оно просто зашифровано. Похожий тип шифрования использовали в древности пустынные народы. Себастин знал об этом, потому что увлекался историей и географией. И хоть понять каждую строчку письма ему не удалось, но некоторые моменты получилось разобрать.
        Принца очень насторожило и удивило то, что открыл ему пожелтевший от времени лист бумаги. Оказывается, Луиза де-Патрис обладала особым даром. Каким именно, он не совсем понял. Но ясно было одно - очень опасным даром. Поэтому она держала свои способности в секрете от всех. И что самое интересное - дар должен был передаться дочери.
        Себастину пришлось проявить осторожность. Он не стал пока никому говорить о том, что узнал. Он ведь мог и ошибаться. Но решил держать Амалию в поле зрения. Девушка с опасным даром, о котором никто не знает, приезжает на смотрины. Здесь мог крыться подвох. А вдруг она начнёт устранять конкуренток?
        Однако получасовой беседы с Амалией ему хватило, чтобы понять - она не представляет опасности для соперниц. Девочка принцу понравилась. Невинна и простодушна, при этом начитанна и умна. Она выглядела беззащитной как мотылёк. Вызывала желание взять под опеку. Себастин заподозрил даже, что дар ей не передался или она его не чувствует - он ещё дремлет. Именно поэтому принц и обронил провокационную фразу: «Я знаю вашу тайну». Амалия выдала себя своей реакцией. Побледнела и замерла. Значит, девочка догадывается о своих способностях.
        Конечно, она не откроется никому. Так же, как и её мать, будет держать свою особенность от всех в секрете. Но Себастину необходимо узнать о её даре все подробности. Без этой информации он не вправе принимать решение, кто должен стать его невестой. Он будущий король - несёт ответственность за королевство и за то, кто эту ответственность разделит с ним.
        Но дело не только в ответственности за трон. Даже если бы сейчас перед Себастином не стояла задача выбора невесты, он всё равно должен был бы понять, насколько дар Амалии опасен и для кого. Не является ли он губительным для неё самой?
        У принца был простой план разговорить Амалию. Для этого нужен человек, который сможет вызвать её доверие, желание открыться.
        - Ваше Высочество, позволите войти? - мягкий голос доктора Матье раздался одновременно со стуком в дверь.
        - Входи.
        Матье знал, что церемонии не нужны. Сразу прошёл к столу, за которым сидел Себастин, и пристроился напротив.
        - Есть новости? - спросил принц.
        Именно доктор и должен был стать тем человеком, который попытается вызвать у Амалии симпатию и доверие. Он вполне годился на эту роль. Доброжелательный по натуре. Подходящий по возрасту, чтобы назваться другом Луизы. Надёжный. Себастин хорошо ему заплатил, хотя Матье и так бы согласился оказать принцу услугу.
        - Амалия пока осторожничает. Я не стал торопить события. В таком деле нужно действовать мягко.
        Принц согласно кивнул.
        - Но я чувствую, она близка к тому, чтобы открыться. День-два, и девочка будет готова всё рассказать, - обнадёжил Матье.
        Себастин не стал долго задерживать доктора. Пора было отправляться в малую залу. Законы вежливости требовали от хозяина первым явиться на званый обед и встретить гостей.
        Слуги в парадных камзолах сновали по просторному помещению с подносами в руках, сервируя стол, покрытый белоснежной расшитой серебром скатертью. Музыканты устанавливали на возвышении инструменты, раскладывали на пюпитры нотные записи. Маэстро занял место за клавесином.
        Когда лёгкая музыка наполнила залу, появился церемониймейстер.
        - Первая гостья прибыла. Аурелия де-Леруа, - возвестил он с поклоном, чуть споткнувшись на имени, богатом сочетаниями «л» и «р».
        Представленная гостья вплыла в залу в парчовом платье с шоколадным отливом. Ткачи не пожалели золотых ниток - платье сияло до рези в глазах. Оно было слишком ярким. Вернее, оно было бы слишком ярким для любой девушки, кроме Аурелии. Любую другую оно бы затмило своим блеском. Но Аурелия светилась ещё сильнее. Безупречно красива. Женственные формы, притягивающие взгляд, правильные черты лица. Её красота не была пустой. Что-то скрывалось за этим внешним блеском. Она волновала мужчин. Себастин не был исключением. Именно поэтому он и пригласил Аурелию на сегодняшний обед.
        Не успел принц проводить её к столу, Бонифас объявил о прибытии ещё одной барышни.
        - Госпожа Жаклин, - вплелась его фраза в плывущую по залу мелодию.
        Жаклин тоже была недурна собой. Но не обладала теми соблазнительными формами, какими природа щедро одарила Аурелию. Высокая и суховатая. Однако её образованности можно было позавидовать. Среди её увлечений значились география и история. Одного этого было достаточно, чтобы вызвать в Себастине интерес.
        - Госпожа Сюзон, - церемониймейстер уже приглашал в залу следующую гостью.
        Старшая дочь госпожи Жильберт. Почему Себастин решил, что и она должна присутствовать на сегодняшнем званом обеде? Принцу не нравилось семейство, в котором Сюзон воспитывалась. Не нравилась её чванливая мать, её отец-подкаблучник, её младшая избалованная сестра Шарлота. Но сама Сюзон ни разу не дала повода подумать о себе плохо. Сдержанная и рассудительная. Пожалуй, этого было мало, чтобы всерьёз заинтересовать Себастина. Но существовала ещё одна причина, которая толкала принца познакомиться с семейством поближе. В письме Луизы де-Патрис, которое Себастину частично удалось расшифровать, было упоминание о госпоже Жильберт. Принцу это показалось любопытным.
        - Госпожа Амалия де-Патрис, - вместе со словами церемониймейстера в залу вошла четвёртая гостья.
        ГЛАВА 37. ЧЕТЫРЕ ПОДАРКА
        Выйдя из лаборатории через потайной ход, Маркель взял экипаж и отправился к малышке Вивьен. А что ему делать во дворце? На глаза отцу пока лучше не попадаться - начнутся расспросы, как сыну удалось так быстро вернуться из Авитьеры. А Амалия… девчонка ясно дала понять, что хочет понравиться Себастину, и пошла готовиться к званому обеду. Маркель не сомневался, Арабель сделает всё, чтобы Амалия выглядела безупречно. Себастин будет в полном восторге - сестрица хорошо знает вкусы старшего брата.
        Вот так, с мыслями, как Амалия будет покорять Себастина, Маркель и доехал до особняка на окраине столицы. Злой, как дьявол.
        Вивьен встретила нежным воркованием.
        - Скучала. А ты?
        Она потянулась к губам, и он отвёл душу - терзал её долгим злым поцелуем, представляя, что на месте Вивьен Амалия. И от этого раздражался ещё больше. Почему девчонка мерещится ему повсюду?
        Вивьен почувствовала его настроение.
        - Кофе? - спросила с понимающей улыбкой, когда он отстранился.
        - И покрепче.
        Она накрыла в уютной обеденной стол. Усилила кофе сэндвичами с беконом. Теперь Маркель мог вымещать злобу на них.
        - Я не знала, верить слухам или нет, но теперь вижу - нет дыма без огня, - Вивьен цедила напиток маленькими глоточками, всё также понимающе улыбаясь.
        - Ты о чём?
        - Говорят, у тебя новое увлечение.
        - Обо мне постоянно такое говорят, - отмахнулся Маркель. Ему часто приписывали романы то с какой-нибудь восходящей звездой сцены, то с какой-нибудь молодой скучающей вдовой. - Кто на этот раз?
        - Ходят слухи, ты собрался обзавестись новой содержанкой - прехорошенькой сироткой…
        - Амалия?! - чашка вернулась на блюдце с дребезжащим звоном. - Что за вздор?! Мне и в голову не могло бы прийти такое! Амалия - сама наивность. Я был бы последним негодяем, если бы решил воспользоваться этой наивностью. Откуда эти слухи? Кто тебе сказал?
        - Вчера в салоне госпожи Арлет я встретила приятельницу, малышку Люси. Она мне и поведала. К той, в свою очередь, информация дошла от кузины. А той…
        - Я знаю, как распространяются слухи, - раздражённо перебил Маркель. - Я спрашиваю, кто первоисточник?
        - Думаю, кто-то во дворце, - пожала плечами Вивьен. - Может, сама Амалия неосторожно поделилась с кем-то своими… э… перспективами...
        - Перспективами?!! - в груди вскипело. - Вивьен, да она боится меня, словно дьявола! Боится взглянуть, боится коснуться! Она скорее умрёт, чем позволит мне какую-то вольность! Она застенчивая недотрога, маленький пугливый мотылёк…
        Маркель и не заметил, как поднялся и начал нервно мерить комнату шагами. Кто распустил эти мерзкие лживые слухи и зачем?! Они могут ударить по репутации Амалии. Он снова сел, зарылся руками в волосы.
        Вивьен наблюдала за его метаниями спокойно. Подошла, положила ладонь на плечо:
        - Маркель, а ты влюблён, - сделала неожиданный вывод, ласково коснувшись губами макушки.
        Он встрепенулся:
        - Что за глупости? Просто отец поручил мне её опекать.
        - Ещё как влюблён, - повторила Вивьен свой безжалостный вердикт.
        Амалия входила в обеденную залу и удивлялась тому, что её почти не трясёт. Сердце должно было бы выпрыгивать из груди от волнения, но оно выпрыгнуло оттуда много раньше - во время разговора с Её Величеством. И теперь в груди было пусто.
        Себастин встретил тёплой улыбкой:
        - Рад видеть вас, Амалия, - и, нежно обхватив локоть, проводил к столу.
        Она поймала на себе взгляды трёх других гостий Его Высочества - Аурелия, Жаклин и Сюзон прибыли несколькими минутами раньше. Окажись Амалия под таким пристальным вниманием пару дней назад, раскраснелась бы от смущения. Но сегодня ей удивительно легко далось пережить интерес светских барышень.
        - Доброго дня, - поздоровалась приветливо, но с достоинством, как учила Арабель.
        Принцесса потратила более трёх часов, подготавливая к мероприятию. Амалия знала, что выглядит безупречно - Её Высочество постаралась. Принцесса просто живёт идеей заставить Себастина увлечься Амалией. Как было неуютно от мысли, что нельзя сознаться Арабель, что её усилия напрасны. Завтра Амалии необходимо будет покинуть столицу.
        Убедившись, что все гостьи удобно расположились, принц подал сигнал прислуге начать раскладывать на тарелки угощения.
        - Ваше Высочество, - подала голос Сюзон, - позвольте отблагодарить вас за гостеприимство. Мне бы хотелось преподнести вам подарок.
        Она кивнула своему слуге, который держал увесистую коробку, и тот подошёл к принцу с поклоном. Барышни с любопытством уставились на предмет в его руках. Сюзон не стала тянуть с объяснениями:
        - Я знаю, Ваше Высочество, как много вам приходится делать записей. Тут набор позолоченных писчих принадлежностей.
        Себастин поблагодарил и распорядился отнести в свой кабинет.
        - У меня тоже для вас подарок, - перехватила инициативу Жаклин. - Книга по истории и географии восточных провинций за авторством знаменитого путешественника Николаса О'Зеэйна. Редкий экземпляр с собственноручными зарисовками автора.
        Принц с интересом пролистнул несколько страниц и передал фолиант слуге с просьбой отнести туда же - в свой кабинет.
        - Я тоже подготовила для вас кое-что, - Аурелия не стала подзывать слугу. Сама поднялась с места и, невообразимо сияя парчовым платьем, подошла к Его Высочеству.
        Принцу пришлось подняться ей навстречу.
        - Мне хотелось подарить вам что-то такое, чего у вас точно нет, - произнесла она мягким обволакивающим голосом. - Подумала, что книги и писчие принадлежности имеются у вас в достаточном количестве. Зато вряд ли у вас найдётся что-то подобное вот этому…
        Дальше Аурелия проделала возмутительную вольность - нырнула на мгновение пальцами в вырез декольте и извлекла наружу маленький розовый конверт:
        - Здесь стихотворение моего собственного сочинения, - выразительно посмотрев на Себастина, она вложила конверт в его руку. - Даже такому загруженному заботами и делами мужчине, как вы, Ваше Высочество, иногда вечерами может стать холодно и одиноко, не так ли? Может вдруг накатить беспокойство и бессонница. Перечитайте тогда эти строчки и… вы точно не уснёте… - пообещала она почти шёпотом и неспешно вернулась на своё место.
        Себастин проводил её слегка прищуренным взглядом, пряча подаренный конверт в карман камзола.
        Пришла очередь Амалии преподнести свой подарок.
        - Ваше Высочество, - она поднялась. Но идти к принцу не пришлось. Он подошёл к ней сам. - Это восточная головоломка, - Амалия протянула коробочку, которую всё это время держала в руках. Говорят, у некоторых мудрецов уходит целая жизнь, чтобы её разгадать.
        - Благодарю. Я люблю головоломки. Особенно трудные, - Себастин многозначительно улыбнулся, - такие, как вы, Амалия.
        ГЛАВА 38. ПЕРВЫЙ ТАНЕЦ
        - На кого из барышень Себастин смотрел больше всего? - Арабель готовила Амалию к балу и выспрашивала во всех подробностях, как прошёл званый обед. - Даю сто против одного - на тебя, - рассмеялась колокольчиком.
        Амалия не знала, что ответить. Принц был подчёркнуто вежлив и галантен со всеми гостьями. Попросил рассказать что-нибудь о себе и внимательно выслушал каждую. Начала Жаклин - поведала о недавнем путешествии к морю. Другие взяли с неё пример и тоже пустились в описание своих поездок. Амалия, никогда не выезжавшая за пределы родного городка, подобными историями потешить Себастина не могла. Рассказала о Шерстонской дубраве. На самом деле в этом старом лесу столько всего удивительного - не меньше, чем в заморских королевствах. Но другие барышни, похоже, этой мысли не разделяли - сопровождали рассказ снисходительными улыбками.
        - Можешь не отвечать, - Арабель хитро улыбнулась. - Скоро мы с тобой, да и все остальные, и так поймём, кто больше всех запал в сердце братца. Знаешь как?
        - Как, Ваше Высочество?
        - Первый танец на балу - вот как. Кого Себастин пригласит - та и есть его фаворитка. И это будешь ты, - уверенно заявила принцесса. - Погляди.
        Она подвела к трюмо:
        - Если ты ещё не вскружила братцу голову, то сегодня на балу точно вскружишь.
        Амалия посмотрела в зеркало. Глаза не верили тому, что видели. Неужели эта девушка в нежном бледно-розовом воздушном платье из тонкой изысканной материи, один метр которой стоил дороже, чем весь пансионный гардероб, и есть Амалия?
        - Госпожа Бонито умеет создавать шедевры, - Арабель покрутила Амалию перед трюмо. - Только у неё получается так обольстительно обтянуть стан, и не нарушив ни одну плавную линию, сделать платье таким восхитительно пышным книзу. Когда будешь танцевать, тебе будет казаться, что паришь.
        Принцесса заставила Амалию немного покружиться:
        - Чувствуешь?
        - Да.
        Юбки зашелестели, пришли в движение, чуть-чуть приподнялись над полом, даря ощущение полёта.
        - Мне только не нравится, что ты сегодня немного бледная, - нахмурилась Арабель. - Волнуешься? Это твой первый настоящий бал?
        Амалия кивнула. Но дело было не только в этом. Бледность являлась отголоском того смятения, что поселилось в душе после разговора с королевой. У Амалии осталось меньше суток, чтобы попытаться что-то выяснить о родителях. Она переживала, что не успеет, хоть и выработала план. Доктор Матье обещался посетить её вечером - справиться о здоровье. Амалия воспользуется этим визитом для откровенного разговора. А ещё она решилась сегодня на балу отозвать на минутку госпожу Жильберт и попробовать договорится о приватной беседе на завтрашнее утро.
        - Ничего. Румянец вернётся, как только окажешься кружащейся по залу в паре с Себастином, - хихикнула принцесса.
        Себастин встречал гостей у входа в бальную залу. Для каждого находил несколько приветственных фраз. В адрес Арабель и Амалии тоже произнёс самые изысканные комплименты:
        - Сражён вашей красотой, юные леди.
        - Благодаря тебе, и мне от братца перепало восторгов, - усмехнулась принцесса, заводя Амалию внутрь.
        Большая парадная зала дворца блестела, освещённая сотней потолочных и настенных светильников. Позолоченная драпировка стен отражала и усиливала это сияние. Пол из благородного белого мрамора тоже светился, словно ледяная гладь озера в солнечный день. Амалия уже немного успела привыкнуть к роскоши дворцовых интерьеров, но всё равно у неё захватило дух. И опять она ощутила себя здесь чужой, как в день приезда в столицу. Вокруг столько незнакомых лиц. Церемониймейстер представлял вновь прибывших гостей, но ни о чём не говорящие имена тут же вылетали из головы.
        Глаза упорно выискивали кого-то в толпе. Кого? Чьего присутствия на балу затаённо ждало сердце? Краска прилила к лицу, когда Амалия осознала ответ. Она хотела высмотреть в этом живом трепещущем людском море серые насмешливые глаза. Она искала его, Маркеля. Будто окажись он здесь, она бы не чувствовала себя так неуютно, так одиноко. Но принца на балу не будет. Он ведь сказал, что пока не хочет показываться на глаза отцу. Может, Амалия и Маркель вообще больше никогда не увидятся. Ведь завтра она отправится назад, в Шерстон. Незнакомое чувство болезненно толкнулось в груди и разлилось горечью в горле.
        Последними в залу вошли король и королева. Под звуки торжественного гимна они прошли вдоль всего сверкающего помещения и заняли почётные места на небольшом возвышении. Это означало, что осенний праздник можно открывать.
        Хозяином сегодняшнего бала считался Себастин. Ему и предстояло произнести небольшую приветственную речь. С каждым его словом напряжение в зале нарастало. Не потому, что он говорил что-то особенное - обычные слова вежливости и поздравления с торжествами. Но всех волновало, что будет, когда речь закончится и музыканты ударят по струнам. Кто из юных леди будет приглашена на танец первой?
        Амалия, конечно, ни на секунду не допускала, что Арабель окажется права и Себастин решит открывать бал в паре с воспитанницей провинциального пансиона. Он заинтригован её тайной, именно поэтому и проявляет интерес. Но всерьёз рассматривать как возможную невесту, разумеется, не будет. Первой партнёршей Себастина на сегодняшнем балу станет, скорее всего, Аурелия. Хоть Арабель и подозревает, что в красавице нет глубины, но Амалии она не показалось поверхностной.
        Такого же мнения, похоже, была добрая половина присутствующих. Когда прозвучали первые аккорды, взгляды устремились именно на Аурелию - во всяком случае, мужские взгляды.
        Себастин стронулся с места, и, казалось, гости перестали дышать. Дамы отчаянно размахивали веерами, будто каждую в этот момент бросило в жар.
        - Что я говорила? - услышала Амалия довольный шёпот принцессы, когда вдруг поняла, что Себастин смотрит прямо на неё.
        Расстояние сокращалось стремительно. И вот принц уже стоял рядом. Он галантно склонил голову и протянул руку:
        - Буду счастлив, если окажете честь открыть бал вместе со мной.
        Амалия, до конца не понимая, что происходит, машинально вложила в его ладонь свою. В пансионе у них была очень хорошая преподавательница танцев, госпожа Жизель. Она добивалась от воспитанниц, чтобы все их движения были отточены до автоматизма. Любила повторять: «Когда вы в первый раз окажетесь в объятиях партнёра, вам уже будет не до того, чтобы думать о па».
        Себастин вывел на середину залы. Амалия не могла понять - этот стопорящий мысли гул производят гости, сосредоточившие на ней всё внимание, или просто шумит в ушах?
        Она почувствовала мужскую руку на своей талии. Твёрдую, уверенную. У госпожи Жизель, которой приходилось при обучении танцам исполнять роль партнёра, была совсем другая рука. Узкая и мягкая. А ещё наставница была не такой высокой.
        Себастин повёл в такт музыке. И Амалия легко последовала за ним, мысленно посылая благодарность госпоже Жизель, потому что в голове действительно царил сумбур, и думать о па не получалось. Она впервые была так близко к мужчине. Впервые, если не считать того случая с Маркелем, когда он лишил дыхания, обняв за плечи, и прикоснулся губами к шее.
        Что бы почувствовала Амалия, если бы довелось танцевать с ним? Если бы сейчас его рука лежала на талии, а её рука у него на плече. Мысль показалась какой-то крамольной, запретной, волнующей, и заставила устыдиться. Амалия прогнала её и тогда в голову пробралась другая: где он сейчас. Она догадывалась. Маркель у своей барышни - у той, разлуку с которой не мог перенести, у той, ради которой так спешил вернуться, что подвергал себя опасности. Ещё одно крамольное чувство тут же без спроса ворвалось в душу - вдруг захотелось побывать на её месте. Что ощущает женщина, когда есть мужчина, так страстно желающий её видеть?
        - Вы хорошо танцуете, - отвлёк Себастин от мятежных мыслей.
        - Спасибо, Выше Высочество.
        - А знаете, почему я пригласил вас на танец первой?
        Амалия смутилась.
        - Потому что вы мне интересны больше других.
        Она ещё не успела осмыслить эту фразу, а Себастин уже произнёс новую:
        - Мне хотелось бы узнать вас ближе. Позволите пригласить вас завтра на конную прогулку? Вы ездите верхом?
        - Завтра? - Амалия растерялась.
        - Да, после обеда. Так вы ездите верхом, или подготовить экипаж?
        - У нас в пансионе были уроки верховой езды, но… - Амалия не знала, под каким предлогом отказать Его Высочеству. Ей не хотелось вызывать гнев королевы, задержавшись ещё на один день.
        - Вот и прекрасно, - музыка смолкла, и Себастин повёл Амалию к одному из диванчиков для отдыха, стоящих у стены.
        ГЛАВА 39. ЭТО ЧАСТЬ СВЕТСКОЙ ЖИЗНИ
        Амалия понимала, что попала в ловушку. Себастин и королева хотят от неё прямо противоположного. Выполнить просьбу одного - навлечь гнев другого и наоборот. При этом Себастин знает её тайну. Как он поступит с этой информацией, если Амалия начнёт проявлять строптивость? Остаётся только гадать. А королева знает горькую правду из прошлого мамы. И хоть Амалия с трудом верит в слова Её Величества, у той есть все возможности придать огласке давнюю историю и растоптать светлую память о родителях.
        Амалия пыталась сосредоточиться и понять, как ей лучше поступить, но мешал собрать мысли воедино щебет сидящей рядом Арабель.
        - Ты только посмотри, какими недовольными глазками сверкают в твою сторону некоторые барышни. Не видели в тебе серьёзного соперника, а тут такой сюрприз.
        Амалии даже по сторонам смотреть не нужно было - она и так ощущала на себе эти неприязненные взгляды, о которых говорила принцесса.
        - Я в братца верила. Себастин не слепой, чтобы не отличить настоящее от подделки, - Арабель наклонилась к уху: - Признавайся, о чём он тебе шептал, когда танцевали.
        Принцесса ёрзала на сиденье от любопытства и нетерпения.
        - Сказал, что испытывает ко мне интерес.
        Это были не совсем те слова, которые Арабель надеялась услышать.
        - Интерес - это только полдела. Как же мне хочется, чтобы он влюбился по-настоящему. Чтобы мой рассудительный братец потерял голову.
        Музыканты уже принялись за новую танцевальную мелодию. И зал пришёл в движение. Кавалеры подходили к дамам, чтобы пригласить на танец. Арабель не осталась без внимания. Гость праздника - принц из соседнего королевства, с галантным поклоном протянул ей руку. Прежде чем принять его приглашение, принцесса прошептала Амалии:
        - Кто-то из обиженных дам наверняка попытается испортить тебе настроение. Не обращай внимания. Обмен колкостями - это часть светской жизни.
        Заморский принц увлёк Арабель за собой. А Амалия приготовилась к тому, о чём предупредила принцесса. Но, к счастью, все три барышни, которые принимали участие в званом обеде - и Аурелия, и Жаклин, и Сюзон, оказались приглашёнными кавалерами на танец и кружили по залу. А значит, пока не могли попытаться выместить на Амалии зло за то, что не их выбрал для открытия бала Себастин.
        Саму Амалию никто на танец не пригласил. Видимо, кавалеры побаивались вызвать немилость хозяина бала, который продемонстрировал свой особый интерес к ней. Амалия была этому только рада. Появилась возможность немного упорядочить мысли. Но побыть одной всё же не получилось. На софу подсела ещё одна оставшаяся без кавалера дама - младшая дочь госпожи Жильберт.
        - Чудесно выглядишь, - произнесла она. - Розовый так тебе идёт.
        - Спасибо, - кивнула Амалия, хоть и догадывалась, что искренности в этом комплименте нет.
        - Я сначала расстроилась, что отрез этой чудесной ткани достался не мне, - она провела пухлой ладонью по одной из складок юбки и, прежде чем убрать руку, смяла в кулаке ткань, - но матушка меня успокоила, что тебе нужнее.
        Госпожа Жильберт заступилась за Амалию? Неожиданно.
        - Такой как ты девушке не остаётся ничего другого, как привлекать к себе внимание мужчин хотя бы внешним блеском, - продолжила мысль Шарлота.
        Амалия не могла понять, что она имеет в виду.
        - Когда ты не из уважаемого рода, такого, например, как наш, когда прошлое твоих родителей-простолюдинов покрыто мраком, на что ещё рассчитывать, как не на то, чтобы сделаться содержанкой какого-нибудь богатого господина? Ведь так?
        От мерзкого намёка стало тошно.
        - Говорят, Маркель уже предложил тебе содержание за особые услуги?
        Кровь отлила от лица.
        - Его Высочество никогда бы…
        - Да он сам трубит об этом на каждом углу, - перебила Шарлота. - Но ты, смотрю, метишь выше - хочешь добиться подобного предложения от Себастина. Пошла по стопам матери? Говорят, ты очень на неё похожа.
        Гадкие грязные слова огнём обожгли грудь. Стало трудно дышать.
        - Замолчите немедленно!
        - Не строй из себя обиженную! Матушка рассказала мне, как твоя мать получила титул. За спасение короля? - Шарлота мерзко рассмеялась. - Это сказочка для отвода глаз. Его Величество пожаловал ей титул за заслуги другого рода.
        Амалия поднялась и кинулась к ближайшей двери - куда угодно, только подальше от этих слов, которые выворачивали душу наизнанку. Горло сдавила дикая боль, мешающая сглотнуть. Ещё одна дверь, и ещё, и ещё. Амалия не разбирала дороги. Лишь бы скорее выбраться наружу. Ей нужен свежий воздух - вдохнуть полной грудью. Избавится от давящей душу безысходности. Ещё одна дверь - и наконец она на свободе. Обжигающая прохлада осени ударила в лицо злым порывистым ветром. И в следующую секунду слёзы, сдерживаемые из последних сил, брызнули из глаз.
        Она бежала прямиком в эти синее, распахнувшие объятия, сумерки. Куда ещё? Если бы где-то существовала могила матери, Амалия бы сейчас устремилась туда. Упала бы возле каменной плиты и шептала все те слова, что рвутся наружу. Но Амалии не дано даже этой возможности.
        Она не знала, на сколько хватило её сил. Сколько времени бежала? Ноги стали подкашиваться. Она села на траву, привалившись спиной к стволу старого дуба, обхватила колени руками и горько заплакала.
        Её рыдания были беззвучными, она не всхлипывала, не стонала, но всё равно не услышала приближающихся быстрых шагов.
        ГЛАВА 40. ПОЙМАННЫЙ МОТЫЛЁК
        Маркель наблюдал за балом с одной из скамеек парка. Огромные окна бальной залы позволяли хорошо видеть происходящее. Он не знал, зачем вернулся во дворец. Какой смысл в том, чтобы с улицы глазеть на танцующих? Придуманный для самого себя аргумент, что он здесь просто выполняет задание отца - следит за подопечной, не выдерживал критики. Что может случиться с Амалией на балу, где присутствует сам король, Себастин и море слуг и охраны?
        Но всё равно глаза выискивали среди толпы её, подопечную пичужку. Может, Вивьен права? Может, Маркель влюбился? Что, вообще, женщины подразумевают под этим словом? Когда девушка занозой сидит в голове? Когда просыпаешься и засыпаешь с мыслью, не влипнет ли она за время пока ты не рядом в какие-нибудь неприятности? Если это и есть влюблённость - тогда да - Маркель безумно влюблён. Только он бы назвал это чувство по-другому - адской головной болью.
        Амалия вошла в зал одновременно с Арабель. Маркель никогда не понимал женские охи и ахи по поводу красивых бальных платьев. Они все казались ему примерно одинаковыми. Единственной деталью, на которую непроизвольно обращал внимание, было только то, насколько много платье оставляет открытым для мужского взгляда.
        Но, дьявол, что это на девчонке? Маркель вдруг поймал себя на том, что залюбовался, какими красивыми складками легла на пол розовая юбка её воздушного платья. А затем взгляд скользнул выше к тонкой талии обтянутой нежным шёлком. Маркель положил руки на её хрупкий стан - в воображении, конечно, но ладони ощутили гладкую поверхность ткани и упругость девичьего тела под ней.
        Эта дьяволица, госпожа Бонито, будто специально, чтобы помучить Маркеля, оставила руки и плечи Амалии открытыми. И его ладони уже скользили по ним снизу вверх, подбирались к чувственному изгибу шеи, к которому нестерпимо хотелось прикоснуться губами. Как в прошлый раз. Когда Маркель захмелевший от запаха её волос, не смог сдержать своих запретных желаний. Но сейчас, в воображении, он мог позволить себе гораздо больше. Взять в плен её губы, осторожно, чтобы не спугнуть. Нежно, мягко, тягуче ласкать, чтобы показать девчонке, какой сладкой может быть эта пытка.
        Маркель тряхнул головой - прогнать наваждение. Там, за витражными окнами бальной залы, Амалия танцевала с другим. Почему он не удивлён, что Себастин пригласил девчонку открыть бал? Разве была среди гостей другая, настолько же соблазнительная и желанная? Брат не слепой.
        Маркель выдержал только пару минут этих мук - смотреть, как его подопечный мотылёк кружит по залу с Себастином, как тот наклоняется к её маленькому бархатному уху и шепчет что-то. Маркель отвернулся, с удивлением заметив, что руки от досады сжаты в кулаки. Медленно разжал, поднялся со скамьи и пошёл прочь - в лабораторию. Немного экспериментов - это то, что ему сейчас нужно. Сделал несколько шагов и остановился. Снова упёрся глазами в окно. Что с ним? Не может здесь находиться, но и не может уйти. Нет, это даже не головная боль, это помешательство.
        Музыканты уже начали новую мелодию. Маркель искал глазами, с кем же теперь танцует подопечная. Искал, но не находил. Если бы она была в зале, он бы сразу заметил её нежно-розовое платье. Где она?
        Раздражение и тревога дружной командой взяли за горло. Ну, почему девчонка так и норовит попасть в какую-нибудь неприятность? Но в этот раз мучения были не долгими - боковое зрение выхватило розовое облачко. Однако отнюдь не в зале - на крыльце одного из торцевых выходов из дворца. Его пичужка сбегала по ступенькам - маленькая, тоненькая, мятежная. В этом невесомом безрукавном платьице помчалась в холодную осеннюю ночь. Быстро и отчаянно, будто за ней гонится сам дьявол. Её кто-то обидел? Маркель лично свернёт шею этому негодяю.
        Он понял, что уже бежит за ней, на ходу снимая с себя пальто. Желание поскорее укрыть её от ледяного ветра щемило в груди. Прижать к себе, согреть, утешить, защитить, закрыть от всего мира.
        Она успела забежать в глубь парка, прежде чем он догнал её. Обессилено опустилась на траву возле ствола старого дуба. Её плечи содрогались от беззвучных рыданий.
        Маркель подскочил, поднял, прижал к себе:
        - Амалия…
        Она дрожала в его руках, такая хрупкая.
        - Амалия…
        Маленький робкий мотылёк. Он бережно укутал её в пальто. И снова обнял, прижал голову к груди, туда, где оглушительно стучало сердце. Её горячие слёзы стекали на его рубаху.
        - Маркель…
        Он замер, переживая до сих пор неизвестное чувство. Закрыл глаза, наслаждаясь его глубиной. Она впервые назвала его по имени. Ощущение было острее, чем от самой откровенной ласки. Что девчонка делает с ним?
        Осенний ветер трепал волосы. Но Маркель не чувствовал его злых порывов. Прислушивался к её неровному дыханию.
        - Амалия, вас кто-то обидел?
        Она несколько секунд осмысливала вопрос и вдруг встрепенулась, будто опомнилась. Сначала замерла, а потом начала вырваться из объятий.
        - Ваше Высочество, отпустите.
        Он не мог. Не мог отпустить. Наперекор просьбе прижал плотнее.
        - Отпустите, - она подняла на него глаза. Слёз уже почти не было. А взгляд… он вспыхнул возмущением. И это возмущение понравилось Маркелю куда больше, чем отчаяние, которое владело ею до этого. - Отпустите! Я не стану вашей содержанкой!
        - Что? - Маркель опешил. - Разве я предлагал такое?
        - Говорят, вы всем рассказываете об этом, - Амалия предприняла новую попытку высвободиться.
        Как она была прекрасна в своём гневе. Отчаянная пичужка. Теперь понятно, почему она сбежала с бала. Кто-то пересказал ей грязные сплетни, расползающиеся по столице.
        - Эти слухи распускаю не я.
        - Правда? - её ресницы дрогнули.
        - Правда, - ему очень хотелось, чтобы она поверила. - Я циник. Я не вижу ничего зазорного в том, чтобы получать чувственное удовольствие с женщиной, которую содержу. И на мне много других грехов. Но с момента вашего появления в столице, я только и делаю, что трясусь от мысли, что кто-то посмеет вас обидеть.
        Амалия перестала вырываться.
        - Я никогда бы не сделал ничего, что может вас задеть. Вы мне верите?
        Маркель не отпускал её глаза. Самые красивые медовые глаза. Напряжённо ждал ответа.
        - Да, Ваше Высочество.
        ГЛАВА 41. КОМУ АДРЕСОВАНО ПИСЬМО?
        Амалию предупреждали не верить таким мужчинам как Маркель, так почему же она верит? Вместо того, чтобы бежать от него как можно дальше, от этих серых пронзительных глаз, она стоит, прижавшись щекой к его груди и впитывает уютное тепло его пальто. Она ничего не могла с собой поделать - потребность доверять этому мужчине шла откуда-то изнутри и перекрывала голос разума.
        - Вам нужно вернуться во дворец. Скоро вас хватятся и начнут искать…
        Маркель не закончил фразу, но Амалия и так поняла, что он имеет в виду. Если её найдут здесь в объятиях принца, это будет лишнее подтверждение грязным слухам, которые кто-то распускает по столице.
        - Я вас провожу. Мы можем войти во дворец через лабораторию. Есть потайной ход. Нас никто не увидит.
        Взяв за руку, Маркель увлёк Амалию за собой. Она послушно последовала за ним. Через несколько минут они оказались в беседке в отдалённой части парка. Беседка не выглядела чем-то примечательной. Множество подобных строений было разбросано по всей придворцовой территории. Но Амалия догадывалась, что в ней скрыт какой-то секрет.
        - Покажу вам один трюк, - загадочно улыбнулся принц. - Смотрите на пол.
        Пол в беседке был выложен цветными прямоугольными каменными плитами. Маркель приложил ладонь к висящей на стене картине, сделал непонятное движение, и вдруг раздался щелчок. Одна из плит приподнялась и со скрипом начала наезжать на соседнюю, открывая в полу прямоугольное отверстие, зияющее чернотой.
        - Этот ход я обнаружил, ещё когда был подростком. Про него никто не знает. Даже Себастин.
        Маркель подошёл к лазу и начал резво спускаться по лестнице.
        - Сейчас зажгу переносной светильник.
        Когда лаз озарился мерцающим светом, принц снова появился над поверхностью и подал руку:
        - Идёмте.
        Амалия ощутила волнение, когда окончательно осознала, что очутилась в подземелье. Тут же могут быть крысы и летучие мыши. Но вопреки опасениям, ни грызунов, ни грязи, ни сырости в коридорах потайного хода не наблюдалось.
        - Вчера вечером вы проникли в лабораторию этим путём?
        Теперь Амалия окончательно поняла, как раненный Маркель пробрался в лабораторию никем не замеченный.
        - Да.
        - А вы знаете, кто сделал этот потайной ход?
        - Не знаю. Может быть, какой-нибудь мой прапрадед тоже увлекался сомнительными магическими науками втайне от родственников - вот и пошёл на хитрость.
        Они быстро добрались до лаборатории и вышли через неё в подвал дворца. Оставалось подняться по лестнице на первый этаж, пройти несколькими коридорами - и вот она торжественная зала.
        - Вам не обязательно возвращаться на бал, - Маркель будто почувствовал, как Амалии тошно от одной мысли снова оказаться среди толпы малознакомых людей, многие из которых настроены враждебно. - Вы можете идти в свои покои. Я попрошу Розали передать Себастину, что у вас разболелась голова, и вы вынуждены были покинуть праздник.
        - Спасибо, - Амалия благодарно улыбнулась.
        Побыть одной в тишине - это то, чего ей сейчас хотелось больше всего. К тому же, у неё действительно начала болеть голова.
        Сразу после окончания бала Себастин пригласил в свой кабинет доктора Матье.
        - Осмотри сегодня Амалию повнимательнее. Мне не нравится, что всякий раз, когда она оказывается в людном месте, ей становится нехорошо. Сегодня она ушла с бала после первого же танца, сославшись на головную боль.
        - Возможно, причина проста - волнение, - предположил Матье. - Девочка выросла в глуши. Её тяготит шумное общество.
        - Возможно. Но я не исключаю, что причина в другом.
        - Хорошо, Ваше Высочество, я проведу очень тщательный осмотр.
        - И не забывай об особом поручении. Амалия должна начать тебе доверять.
        - Мне было бы легче вызвать её доверие, если бы я мог рассказать ей хоть что-то достоверное о её родителях. Мне жаль девочку. Она мечтает разыскать кого-то из своих родственников.
        Себастину самому очень бы хотелось отыскать кого-то из родственников Амалии. Для начала хотя бы понять, кому адресовала письмо Луиза де-Патрис, которое так и не было отправлено. Если бы найти адресата, то многое можно было бы у него узнать. Но пока Себастину удалось расшифровать только одно имя, упомянутое в послании - Жильберт. Может, это письмо и предназначалось ей?
        - Неужели не сохранилось совсем никаких сведений о роде де-Патрис? - сокрушённо произнёс доктор.
        - Нет, Матье. Никаких.
        - Может, о нём просто забыли, потому что он был разорён или находился в опале?
        - Нет. Я проверил архивы. Рода де-Патрис никогда не существовало. Всё говорит о том, что до того, как король присвоил родителям Амалии титул, они были простолюдинами.
        Луиза де-Патрис стояла у окна королевских покоев и смотрела на буйно цветущий весенний сад. Супруг подошёл сзади, положил руки на плечи:
        - Тебе грустно?
        Он мог бы не спрашивать. И так знал, что в этот день королева не может думать ни о чём другом, кроме как о дочери. Ровно 14 лет назад им пришлось оставить свою малышку и вернуться домой.
        - Там сейчас осень. Наверно, льют дожди, - Луиза развернулась лицом к мужу.
        Фабьен, конечно, понял, где «там». Там, где сейчас их дочь Амалия.
        - Не грусти. Уверен, уже совсем скоро она вернётся.
        - Знаешь, я иногда боюсь, что этого не произойдёт никогда. Вдруг письмо, которое я ей оставила, потерялось? Вдруг Амалия не знает, что делать? Не знает, где мы? Может, вообще, считает нас погибшими.
        Слезинка блеснула в медовых глазах.
        - Не переживай. Я не сомневаюсь, письмо у дочери.
        - Но почему тогда она так пока и не вернулась? Ей уже девятнадцать. Дар должен был проснуться.
        - Не переживай, - снова повторил Фабьен, ласково касаясь губами волос цвета осенней листвы. - Она вернётся.
        В дверь королевских покоев постучали:
        - Ваше Величество, завтрак, как вы и распорядились, накрыт в саду.
        ГЛАВА 42. ПРОВЕРКА
        Себастин зашёл в свои покои и сразу почувствовал, что тут кто-то есть. Взгляд быстро пробежался по периметру комнаты и остановился на фигуре, замершей в кресле. Света ночника было достаточно, чтобы разглядеть бесцеремонного гостя.
        - Маркель? Ты же должен был вернуться из Авитьеры только завтра вечером, - Себастин зажёг настенные светильники.
        - Скакал и день и ночь без сна. И вот я здесь, - ответил брат в своей обычной ироничной манере.
        - Старые фокусы? - Себастин ироничного тона не поддержал.
        Наверняка, Маркель срезал путь. А местность там опасная. Себастин не одобрял склонности брата к риску. Злился на его беспечность. И переживал за него.
        - Только не начинай, братец. Мне будет достаточно нотации от отца. Его соглядатаи вот-вот вернутся из Авитьеры и всё ему доложат, - Маркель кивнул на соседнее кресло, намекая, чтобы Себастин сел рядом: - Я пришёл поговорить о другом.
        Чутьё подсказало, что речь пойдёт о женщинах. А о чём ещё? Две страсти брата - опасные магические науки и хорошенькие барышни. Если беседа будет не о первом, значит - о втором. Себастин сел, показывая, что готов слушать.
        - Отправь домой со смотрин Сюзон, а заодно и всё семейство Жильберт.
        Ох, братец. Себастин невольно усмехнулся - только Маркель мог быть таким прямым и бесцеремонным.
        - Ты решил за меня отсеивать девушек? Сначала требовал, чтобы я избавился от Амалии, теперь от Сюзон. Хочешь оставить меня совсем без невест?
        Себастин откинулся на спинку кресла и посмотрел насмешливо. Но теперь уже Маркель не поддержал ироничного тона:
        - Ты ведь всерьёз не рассматриваешь Сюзон в качестве возможной невесты? Так зачем она нужна здесь, на празднике?
        Как возможная невеста, она, пожалуй, действительно Себастина не интересовала, но вот её матушка, как ключ к разгадке тайны Амалии, - очень даже.
        - Может, ты всё же позволишь мне самому решать, кого и когда отправить домой? Не припомню, чтобы ты спрашивал у меня совета, с какой очередной барышней тебе завести роман, - снова попробовал отшутиться Себастин, не понимая настойчивости Маркеля.
        Но брат аргументу не внял.
        - Семейство Жильберт заслуживает быть выставленным из дворца. У меня есть все основания полагать, что они распространяют грязные слухи.
        Руки Маркеля сжались в кулаки. Глаза потемнели. А брат, похоже, серьёзно разозлён на эту троицу.
        - Что за слухи?
        - Будто я собираюсь сделать Амалию своей содержанкой.
        Себастину совершенно не понравилось услышанное. Он нахмурился.
        - Тебе мало твоих малышек?! - спросил, повышая голос. - Маркель, Амалия - не та девушка, которую можно…
        - Это слухи! - помрачнев, как туча, перебил брат. - Я даже в мыслях не держал ничего подобного.
        - Что между вами? - Себастин подался вперёд.
        - Ничего!
        - Но дыма без огня не бывает! - Себастин чувствовал, что начинает закипать. Он не знал, верить ли брату. Тот не раз показывал, что не может пройти мимо понравившейся барышни. - Амалия наивная и беззащитная. Оставь её, Маркель. Я не дам тебе использовать её как игрушку!
        - Хочешь её защитить?! - брат полоснул гневным взглядом. - Тогда начни с того, чтобы отгородить от дворцовых интриг и сплетен! Помнится, ты говорил, что не дашь точить об неё коготки светским дамочкам. Почему же она сбегает с бала, после разговора с одной из них?! Что ж не защитил?! Подсказать, как это делается?!
        - Я знаю способ защитить её от сплетен, наподобие той, о которой ты сказал. Я завтра же объявлю её своей невестой. Я уже сделал выбор.
        Маркель переменился в лице. Замер, приглушённый новостью. Готовая сорваться с губ фраза, так и осталась непроизнесённой.
        - Ты это всерьёз? - выдавил он осевшим голосом.
        - Нет, Маркель. Это была проверка. И ты её с треском провалил. Выдал себя с потрохами.
        Они молчали пару минут, тяжело дыша. За это время Себастин успел взять себя в руки. Как бы не злился на брата, он любил его. Любил, несмотря на то, какими они были разными. Подростком всё время прикрывал от отца, пока не понял, что потакать выходкам Маркеля - только вредить ему.
        - Послушай, Маркель, - сказал спокойно, но твёрдо. - Ещё раз предупреждаю, оставь Амалию. Поезжай к своей Мюзете, Вивьен, Лилиан или кто там у тебя сейчас? И развлекайся, сколько влезет - пока тебя не отпустит. А девчонку не трогай. Ты сам будешь потом казнить и ненавидеть себя, если испортишь жизнь этой невинной пташке.
        Маркель ничего не ответил, только мрачно смотрел прямо перед собой. На скулах играли желваки.
        - А насчёт семейства Жильберт - я проверю. Если подтвердится, что слухи действительно распускает кто-то из них, они будут тут же выпровожены из дворца.
        ГЛАВА 43. ПОЙТИ НА КРАЙНОСТЬ
        Прошло уже наверно около получаса, как Амалия вернулась в свои покои. Она не зажигала потолочные светильники. Сидела в кресле, в полутьме. Её сильно знобило. Теперь, когда Маркеля не было рядом, сознание снова затопила горечь. Чудовищные обидные слова Шарлоты звучали в голове. Она пересказала то, что слышала от матери. Теперь о встрече с госпожой Жильберт не могло быть и речи. Что она может поведать о родителях? Только осквернить их память.
        Горькие мысли растекались по телу неприятными давящими ощущениями, и Амалия вдруг осознала, что она опять впадает в то своё странное состояние, которое называла «приступом». Кончики пальцев начало покалывать. Сначала едва заметно, а затем всё сильнее и сильнее. В голове зашумело, грудь опалило огнём, стало трудно дышать.
        Амалия растерялась, но ненадолго. Она ведь уже знает, что делать. Как тогда, в театре, прижала руки к груди, закрыла глаза и начала шептать слова, которые сами просились с языка. Её колотило несколько минут, ломало от боли, мутило. Она отчаянно боролась с «приступом» и, наконец, он начал отступать.
        Амалия медленно приходила в себя. Сердце билось так заполошно, будто только что её чуть не растерзал дикий зверь. Она ещё не успела восстановить дыхание, когда в дверь постучали.
        - Да, - голос прозвучал сипло, сдавлено, неузнаваемо, словно принадлежал другому человеку.
        Гостем оказался доктор Матье.
        - Мне передали, что вам пришлось уйти с бала из-за головной боли, - он сразу направился к креслу. Взгляд с каждым шагом становился всё более встревоженным: - Вам нехорошо?
        - Всё нормально. Просто действительно немного разболелась голова.
        Как кстати, что в комнате полумрак. Не так заметна испарина, выступившая на лбу.
        - Но вы дрожите. Вам холодно? Позвать прислугу, чтобы растопила камин?
        - Нет, спасибо, - постаралась улыбнуться Амалия.
        Её знобило совсем не от холода - от тревоги и растерянности, что «приступы» стали повторяться гораздо чаще. Она боялась даже думать о том, когда произойдёт следующий. И что если у неё не получится его остановить?
        Матье сел рядом.
        - Меня беспокоит ваше состояние. Сегодня я проведу более тщательный осмотр. Но для начала расскажите мне подробно, что приключилось на балу. Как началась головная боль? Не было ли перед этим головокружения? Радужных кругов перед глазами?
        - Нет.
        - Шума в ушах? Дурноты?
        - Нет.
        Доктор наклонился, обхватил запястье.
        - Учащённое сердцебиение, - нахмурился он. - Амалия, дитя моё, что вас беспокоит?
        Во взгляде господина Матье было столько неподдельной теплоты и заботы. Если бы жив был отец, он вот так же, наверно, смотрел бы на неё с вниманием и пониманием. После всего пережитого Амалия ощущала болезненную потребность рассказать кому-то надёжному всё как есть. Кому, если не доктору, другу мамы, довериться, попросить совета и поддержки?
        - Может, подать вам плед? Вы же совсем замёрзли, - Матье кивнул на обнажённые руки и плечи Амалии, покрывшиеся гусиной кожей.
        - Если не затруднит, лучше накидку, - попросила она. - Висит в шкафу, справа.
        Почему-то очень захотелось укутаться в дорогую сердцу вещицу. Она поможет унять дрожь и собрать силы, чтобы выложить доктору страшную тайну как на духу.
        Матье с готовностью поднялся и направился к шкафу.
        - Эту накидку очень любила моя мама. Единственная вещь, которая мне осталась от неё. Может, вы помните?
        - А как же. Припоминаю, - открыв дверцу, произнёс доктор. - Вашей матушке изумительно шло красное.
        Красное? Матье вынул из шкафа накидку, которую пошила госпожа Бонито, и подал Амалии. Сегодня из ателье привезли новый гардероб, изготовленный на заказ, и, видимо, прислуга уже успела провести в шкафу ревизию и развесить одежду по-новому.
        - Ваша матушка часто надевала её на прогулки, - с улыбкой добавил доктор.
        Амалия закуталась в красный драп, холодный и неприветливый. Мама никогда не носила эту вещь. Матье солгал. Зачем?
        Тоска сдавила грудь. Оборвалась ещё одна ниточка, которая, как надеялась Амалия, могла бы связать её с мамой. Нет, не свяжет. Доктору нельзя верить. Ни одному слову, что он сказал. Может, Матье солгал даже насчёт того, что знал маму.
        - Так что вас беспокоит? - он подсел поближе. Заботливо заглянул в глаза. - Расскажите, дитя моё.
        - В бальной зале громко играла музыка. Я не привыкла к такому шуму. Вот у меня и разболелась голова.
        Доктор долго и тщательно осматривал. Ушёл со словами, что даст прислуге распоряжения насчёт укрепляющих микстур и настоек, а завтра утром наведается вновь.
        Он выполнил обещание. Действительно явился рано утром. Но ещё до него к Амалии успела заскочить Арабель. У принцессы как всегда было замечательное настроение и замечательная новость.
        - Ух, что я тебе сейчас расскажу! - звонкой канареечной трелью сообщила она. - Всё семейство Жильберт сегодня попросили съехать из дворца. Я на радостях даже проводить их вышла. Ручкой помахала, - рассмеялась Арабель. - А знаешь, что означает их отъезд? Вычёркиваем Сюзон и получаем, что у нас осталось всего две конкурентки: Жаклин и Аурелия.
        Принцесса улетела из комнаты таким же ураганом, каким и влетела:
        - Мои скучные заморские профессора нажалуются отцу, если опоздаю на занятия.
        Следом за ней появился Матье. Он только начал осмотр, когда в покои Амалии вошли ещё двое гостей: король и королева, заставив поселиться в душе смятению.
        Его Величество выглядел обеспокоенным:
        - Я слышал, ты приболела, дитя моё?
        - Ничего страшного, Ваше Величество, лишь головная боль, - поспешила успокоить Амалия.
        Король посмотрел на доктора, требуя отчёт. Тот заверил, что серьёзных проблем со здоровьем не наблюдает, хотя налицо небольшое переутомление.
        - Бедная девочка, - вступила в разговор королева, - привыкла к спокойной размеренной жизни, а тут, в столице, где найти покой? Наверное, дворцовая суета сильно тебя тяготит? - сочувственно спросила она.
        Однако в её взгляде не было сочувствия. Он был сухим и требовательным. Её Величество напоминала, что время истекло. Амалия просила отсрочки на день. День прошёл. Сегодня утром она должна сказать королю, что тяжело переносит пребывание в столице, и попросить отправить её домой. Своим вопросом королева подстёгивала Амалию к этому разговору. Ждала, что та ответит «да».
        Но Амалия молчала.
        Всю сегодняшнюю ночь она обдумывала, как ей поступить дальше. Она больше не видела смысла в том, чтобы пытаться выведать что-то о родителях у доктора Матье или у госпожи Жильберт. Что ей тогда оставалось? Уехать из столицы, как того требовала королева? Уехать, так ничего и не узнав? Благоразумие диктовало поступить именно так. Но Амалия решилась на крайность - ослушаться требования Её Величества и остаться ещё как минимум на один день. Она поедет сегодня на конную прогулку, куда пригласил её Себастин. И более того, попробует поговорить с ним откровенно. Он ведь сказал, что знает её тайну. Так чего ей бояться? Если бы хотел причинить вред, уже причинил. Зато есть надежда, что откровенный разговор поможет Амалии разобраться в себе. Вдруг Себастин знает о ней даже больше, чем она сама.
        Королева продолжала давить тяжёлым взглядом, требуя ответа.
        - Да, мне нелегко приспособиться к столичной жизни. Иногда возникает желание вернуться назад, в Шерстон. Но я не смею просить об этом Его Величество. Во всяком случае, не сегодня, так как была приглашена Его Высочеством Себастином на послеобеденную конную прогулку.
        Глаза королевы полыхнули гневом, заставив поёжиться. Что она сделает в наказание за то, что Амалия ослушалась? Король же усмехнулся и ласково потрепал по голове.
        - Прогулка пойдёт тебе на пользу. А вернуться в Шерстон всегда успеешь.
        ГЛАВА 44. МУЧИТЕЛЬНЫЕ ОТГОЛОСКИ ПРОШЛОГО
        Королева направилась в кабинет к старшему сыну, пытаясь подавить охвативший её гнев. Это чувство - не лучшая приправа к беседе, когда собираешься затронуть деликатную тему. Нужно было понять, что за игру затеял Себастин. Сначала приглашает Амалию открыть вместе с ним бал, теперь ещё и на конную прогулку. Ролейна даже мысли не могла допустить, что сын мог увлечься этой девушкой. Для королевы это была бы катастрофа.
        Амалия так сильно походила на мать, что смотреть на неё было мучительно. День, два, три Ролейна ещё бы вынесла, но представить, что девушка может навсегда обосноваться во дворце, было выше её сил. Ролейна отдавала себе отчёт, что ревность - безобразное чувство, которое никого не красит, тем более особу королевских кровей. Но ничего не могла с собой поделать, потому что ревность - коварное чувство, которое никого не обходит стороной, даже особ королевских кровей.
        Говорят, ревность рождается там, где есть сильная любовь, приправленная горчинкой недоверия. Нет, Ролейна верила своему королю. Беззаветно верила. Могла ли она подумать, что когда-то ей тоже придётся испить из этой адской чаши ревностных сомнений. Это случилось 14 лет назад. По столице поползли слухи, что у супруга связь на стороне. Луиза де-Патрис - вот кого приписывали Модесту в качестве тайной возлюбленной. Ролейна не собиралась придавать значение сплетням. Она знала, что Луиза спасла тонущего короля и испытывала по отношению к ней только благодарность. Но так продолжалось недолго. Королева невольно стала обращать внимание, как вспыхивают глаза Модеста, когда он смотрит на Луизу, как меняется тембр его голоса, когда он заговаривает с ней. Горечь сомнений начала глодать душу.
        Между тем, слухи становились всё чудовищней. Стали поговаривать, что никакого чудесного спасения и не было. Что Модест и Луиза встречаются уже давно, а история с тонущем королём придумана, дабы был повод присвоить простолюдинке Луизе титул и пристроить жить в особняке недалеко от дворца. А якобы до этого для тайных встреч королю приходилось отлучаться из столицы. И ведь действительно Модест имел привычку путешествовать по королевству без своей королевы. Но как только Луиза поселилась в столице, поездки Его Величества прекратились.
        И даже после всего этого Ролейне не хотелось верить в измены любимого мужа. Чтобы раз и навсегда развеять все сомнения, она решилась на отчаянный шаг - зелье Зиира. Эта почти отрава, на основе яда пустынных змей, вызывает мучительную головную боль, ломоту и жар, но это спустя несколько часов после приёма. Зато первые часы зелье производит необыкновенное действие - обостряет все чувства, заставляя впасть в особое состояние, когда ощущаешь биение сердца собеседника как своё собственное, и по частоте этого биения можешь понять, говорят тебе правду или лгут.
        Янтарная вязкая субстанция, похожая на мёд - вот как выглядело зелье Зиира, которое королеве удалось раздобыть у знахаря. Она приняла перед завтраком чайную ложку. Слёзы потекли из глаз, до того едким оказался вкус. Потребовался залпом осушённый стакан ледяной воды, чтобы унять охвативший всё тело жар. И уже через несколько минут Ролейна ощутила, что зелье начало действовать.
        За завтраком она как бы невзначай попросила мужа ещё раз рассказать, когда и как он познакомился с Луизой. Король слово в слово повторил историю о том, как она спасла его, когда он начал тонуть из-за внезапной судороги, сковавшей тело. Королева ощущала биение сердца короля, будто своё собственное - оно натужно работало, толкая кровь неправды растечься по жилам. Ролейна чувствовала совершенно ясно, что её любимый лжёт.
        Мир потускнел. Если бы она не была под действием зелья, как бы перенесла осознание горькой правды? Как пережила, что наскучила своему супругу, что он предпочёл другую, что больше не любима?..
        Прошло четырнадцать лет - можно было бы уже и забыть те мучительные минуты. Ролейна, казалось, и забыла. Но один взгляд на Амалию - и воспоминания оживали, обжигая яркостью и детальностью. Душу начинал терзать вопрос, что Модест чувствует, когда смотрит на девушку так похожую на ту, с которой был близок. Не всплывают ли у него в голове картины их страстных ночей? Как Ролейне жить с этими мыслями?
        Королева постучалась в кабинет сына. Себастин оказался на месте. Одного взгляда на мать ему хватило, чтобы понять - она пришла с особым разговором. Мудрый не по годам мальчик. Ролейна любила его за рассудительность, но боялась, что чрезмерное здравомыслие и благоразумие помешают ему стать счастливым.
        Себастин усадил мать в кресло у камина. Знал, что это место было у неё любимым. Да, Ролейне нравилось наблюдать за завораживающей игрой языков пламени. Только им разрешалось проявлять своенравие в этом строгом кабинете, где каждая вещь имела чёткое предназначение.
        - Я слышала, ты завёл на барышень досье, - мягко улыбнулась королева. - Отмечаешь их плюсы и минусы. Это так на тебя похоже.
        - А что мне остаётся, как не положиться на математику? Она меня ещё ни разу не подводила, - Себастин тоже устроился у камина. - Бьюсь об заклад, мама, ты пришла узнать, кто лидирует.
        - И это тоже, но сначала хотела поговорить о другом. Сегодня ты отправил из дворца семейство Жильберт. Мудрое решение. Если уверен, что Сюзон точно не станет твоей избранницей, зачем напрасно томить её? Есть ещё одна девушка, которая, я уверена, испытала бы облегчение, если была бы отправлена домой. Ты обратил внимание, как тяготит столичная жизнь Амалию? Девочка выросла в тихом спокойном месте, где время течёт размеренно и неторопливо. Ей сложно привыкнуть к дворцовой суете. Вчерашний бал тому свидетельство. Она выдержала лишь один танец. Зачем же и дальше ранить её светскими интригами? Не будет ли лучше отвезти её туда, где выросла, где ей уютно и спокойно?
        И хотя действия королевы не были продиктованы заботой об Амалии, Ролейна была уверена в своих словах. Если девочка вернётся в Шерстон, всем будет лучше. И, в первую очередь, ей самой.
        - Ты не первая, мама, кто обращается ко мне с подобной просьбой, - усмехнулся сын.
        Ответ Себастина королеву удивил.
        - Кто-то ещё просил вернуть Амалию в Шерстон?
        - Просил и даже требовал. Маркель. Когда Амалия только появилась во дворце, он пришёл ко мне с доводами, точь-в-точь такими же, как твои.
        Значит, у Ролейны есть неожиданный союзник? Хотя могла бы и сама догадаться. Король поручил Маркелю опекать Амалию, но сын-повеса слишком любит свободу, и пожелал поскорее избавиться от подопечной.
        - Вот видишь, твой брат тоже заметил очевидное. Девочка не готова к жизни во дворце.
        - Боюсь, Маркель заметил не только это, - со скепсисом произнёс Себастин. - Кстати, ты хотела узнать, кто лидирует по количеству плюсов в моих досье. Амалия. Я не вижу у неё минусов. Ну, разве что один.
        ГЛАВА 45. ЖАЛОВАНИЕ
        Утро у Амалии оказалось богатым на посетителей. Не прошло и получаса после ухода доктора и королевской четы, как появился ещё один гость - Маркель. Он начал с того, что закрыл за собой дверь и поинтересовался:
        - Как самочувствие?
        - Спасибо, Ваше Высочество, чувствую себя хорошо.
        Принц остался доволен ответом. Смерил Амалию каким-то странным взглядом и проследовал к столу. Что-то в нём неуловимо изменилось. Она не могла понять, что именно и нравится ей эта перемена или нет. Но вот что её точно насторожило, так это собственная реакция на приход Маркеля - Амалия обрадовалась. Обрадовалось, ещё не зная, чем вызван его визит, не зная, что принц задумал. Она уже привыкла к тому, что при взгляде на Его Высочество охватывает волнение, но теперь к этому волнению примешивалось ещё и тепло, приятно согревающее изнутри.
        - Принёс вам жалование за первую неделю работы, - Маркель положил на стол бумажник. - Сто пятьдесят флорентов, как и договаривались.
        - Жалование? - Амалия растерянно посмотрела на кошелёк.
        Они с принцем не обсуждали этот вопрос, но она давно решила, что уволена. Разве может Амалия работать на Маркеля после того, что между ними произошло?
        - Да. Сто пятьдесят флорентов, - невозмутимо повторил принц, - но если будете стараться, я повышу жалование. Вы изучили те книги, что я вам дал?
        Хоть Амалия и считала себя уволенной, но она с удовольствием читала в свободное время талмуды, которые вручил Маркель. Но это если не считать труды по кораблестроению. Эта тема давалась ей с трудом.
        - Не все… Учебник по кораблестроению… Я не всё там понимаю… - она вдруг начала запинаться, как на уроке строгой госпожи Тибрай, читавшей в пансионе основы светской этики, - …особенно запуталась с трёхмачтовыми фрегатами…
        - Кораблестроение? - Амалии показалось, что принц сдерживает улыбку. - Да, с фрегатами сложная тема, - кивнул он авторитетно. - Оставим её пока. Лучше перейдём к практике. У меня есть для вас задание в лаборатории. Какие у вас планы на сегодня? Есть свободное время?
        - Сегодня?.. - Амалия замялась. - Его Высочество Себастин пригласил меня на послеобеденную конную прогулку.
        - Прекрасно, - буркнул Маркель таким голосом, будто на самом деле ничего прекрасного в прогулке не было, - значит, до обеда вы свободны. У нас в запасе пара часов. Следуйте за мной.
        Амалия никак не могла понять, радоваться ей или нет, что, оказывается, она не уволена. Особенно в свете того, что королева настаивает на её возвращении в Шерстон. Но ей очень хотелось посмотреть на опасные эксперименты, которые Маркель проводит в своей лаборатории. Любопытство оказалось сильнее страха и здравого смысла - Амалия засеменила вслед за принцем.
        - То, что вы видели до сих пор - это не вся лаборатория, - снизив голос до таинственного шёпота, произнёс Маркель, когда они опустились в подвал. - Опыты я провожу в бункере.
        От такого заявления мурашки пошли по коже, но Амалия и не подумала возвращаться. Её будто магнитом тянуло следовать за принцем, и через пару минут он уже показывал ей вход в свои тайные владения.
        - Это тут, - загадочно кивнул Маркель на один из стеллажей.
        Амалия смотрела во все глаза, как полки плавно отъезжают в сторону по щелчку принца. За ними обнаружилась неприметная дверь. Воображение уже успело нарисовать зловеще тёмное помещение, но бункер оказался оборудованным достаточным количеством светильников. Таинственно, но не мрачно. Амалия с любопытством осмотрелась. Внимание привлёк каменный очаг в полстены, над которым нависал тяжёлый чугунный котёл. А сколько тут было горелок разных размеров. Массивный деревянный стол в центре бункера был уставлен ими и множеством других приспособлений, о назначении которых Амалия даже не догадывалась.
        - У меня здесь есть коллекция вод магических источников. Хотите взглянуть? - Маркель подозвал к одному из шкафчиков. - Я никому ещё не показывал.
        Конечно, Амалия хотела! У неё дыхание перехватило, когда принц открывал дверцу. Она знала, что воды некоторых магических источников обладают свечением, но всё равно ахнула, увидев сосуды, стоящие на полках. Жидкости в стеклянных колбах переливались потусторонним синим и фиолетовым. Завораживало взгляд.
        - Я собирал образцы по всему королевству. Вот этот, например, привёз с Дымящихся островов, - Маркель снял с полки сосуд, в котором плескалась маслянистая почти чёрная жидкость. - Всего несколько капель этой «воды» могут поддерживать пламя живым на протяжении нескольких часов.
        Амалия была наслышана о Дымящихся островах, названных так за чёрный едкий дым, которым курят прибрежные скалы. На островах никто не жил. Ходили легенды, что однажды их может поглотить море.
        - А знаете, какими свойствами обладает вот эта водичка? - Маркель показал на сосуд с янтарной жидкостью, такой же формы, что и предыдущий.
        Принц смотрел на Амалию с каким-то лукавым прищуром, будто дразнил, сможет ли она угадать.
        - Тушит пламя? Достаточно пары капель?
        Маркель улыбнулся:
        - Вы догадливая.
        Этот простой комплимент оказался таким приятным - гораздо приятней, чем даже похвала строгой госпожи Тибрай, которая почти никого никогда не хвалила. От удовольствия у Амалии вспыхнули не только щёки, но, кажется, даже уши.
        - Я долго экспериментировал со всеми этими жидкостями. Хотел найти состав, который снял бы проклятие с пустынных колодцев. Но все мои опыты оказывались неудачными, как и у всех тех, кто бился над этой задачей до меня. Но потом я решил попробовать с другими компонентами - взять воды источников, которые считаются переродившимися и утратившими магические свойства. И тогда у меня начало получаться.
        Маркель подвёл к другому шкафчику, где в сосудах хранились ничем не приметные жидкости, абсолютно прозрачные, как обычная вода.
        - Таких источников в королевстве не так и много. Я собрал образцы почти всех известных. Не хватает только воды из родника, который бьёт в Шерстонском лесу. Помните, мы делали тамостановку по дороге в столицу?
        Ещё бы Амалия не помнила. То, что произошло во время привала - оно не давало ей спать по ночам. И сейчас при одном упоминании стало не по себе.
        - Я хотел набрать немного тамошней воды, но… - Маркель потёр лоб и усмехнулся, - …кое-что случилось, что выбило меня из колеи. И я вернулся ни с чем.
        Амалия отступила на шаг, чувствуя, что дрожит. Она знала, что случилось с принцем. Знала лучше, чем он сам.
        - Я думаю повторить поездку в Шерстонскую дубраву. Хотел пригласить вас с собой. Вы ведь хорошо знаете те места.
        Принц смотрел вопросительно, ждал ответа, а у Амалии от волнения пересохло во рту, и язык перестал слушаться. Она никак не могла осмелиться взглянуть Маркелю в глаза, будто он смог бы прочесть в них её смятение - догадаться, что это она виновата в том, что с ним случилось у родника.
        ГЛАВА 46. ТОЛЬКО В ЛЕГЕНДАХ
        Амалия долго собирала силы для ответа, уперев взгляд в носки туфель. Маркель оценил её затянувшееся молчание по-своему.
        - Боитесь ехать со мной? Считаете меня совсем чудовищем? - спросил он с улыбкой.
        От проскочившей в этой улыбке грусти защемило в груди. Нет. Амалия не считала Маркеля чудовищем. Он только с виду чудовище. Чудовище не может быть таким чутким. У чудовищ не бывает таких насмешливых пронзительных серых глаз. Она помнила, каким тёплым был его взгляд, когда он нашёл её вчера в парке в слезах. Каким ласковым было прикосновение его рук, когда он укутывал её в своё пальто.
        - Нет, - она подняла на него глаза, - вы не чудовище. Совсем нет, - ответила горячо и замолчала, заметив, как изменилось выражение его лица.
        Он сделал шаг ей навстречу и замер. Они смотрели друг на друга какое-то время. Просто глаза в глаза. Было что-то обжигающе интимное в этой минуте полного молчания. Амалия первая испугалась странной близости, невидимыми нитями опутавшей их, и отвела взгляд. Переступила с ноги на ногу, сцепила руки в замок. Все эти суетливые движения помогли - разрушили наваждение. Маркель отмер. Снова улыбнулся.
        - Боитесь дать почву для слухов? Мы можем взять с собой Арабель. Сестрица будет рада проехаться в живописное место.
        - Когда планируется поездка?
        - Через пару дней.
        - Хорошо, Ваше Высочество, я подумаю.
        Маркеля устроил даже такой, уклончивый, ответ. На лице мелькнуло довольное выражение. Он вывел Амалию из бункера и отпустил готовиться к конной прогулке с Себастином.
        Амалия шла по коридорам подвала и думала, что возможно всё складывается как нельзя лучше. Ей всё равно в ближайшее время придётся выполнить негласный приказ королевы - вернуться в Шерстон. Можно будет воспользоваться приглашением Маркеля, чтобы добраться до родного городка. И почему-то заранее стало грустно при мысли, что там, в Шерстоне, ей придётся расстаться с Его Высочеством на неопределённый срок. Она уже сейчас знала, что будет по нему тосковать. Что с нею происходит? Что Маркель сделал с её глупым сердцем?
        Амалия повернула налево в последнее ответвление перед лестницей, ведущей на первый этаж. Голова была слишком занята мыслями о принце, чтобы заметить тенью прижавшуюся к стене фигуру. Когда Амалия поравнялась с одной из неприметных дверей, которых в подвале было несколько, кто-то схватил за руку и резким движением втянул внутрь помещения, скрывавшегося за дверью. Амалия от неожиданности даже вскрикнуть не успела.
        Луиза де-Патрис спустилась в сад к накрытому прислугой столу. Фабьен и оба их сына - Николо и Йонни, уже поджидали её, устроившись под раскидистой яблоней. «Вся семья в сборе» - промелькнуло в голове и тут же отозвалось ноющей болью в груди. «Вся семья» - эти слова всегда будут терзать душу, пока их с Фабьеном малышка Амалия не с ними.
        Луиза села к столу, и для её мужчин это послужило сигналом, что можно приступать к трапезе. Густав, королевский повар, превзошёл сегодня сам себя - оленина с трюфельной эспумой и абрикосовое парфе были превосходны. Королева поняла это по тому, с каким аппетитом сыновья взялись за кушанья. Сама же не чувствовала вкуса еды. В мыслях она будто перенеслась в то время, когда за столом действительно собиралась вся семья.
        Николо и Йонни было тогда по пять лет, два розовощёких непоседливых близнеца-карапуза. А малышке Амалии четыре. Она росла болезненной и слабенькой. Но в ту пору ещё могла иногда составить братьям компанию в их проказах. Однако ещё через полгода недуг стал отнимать у неё всё больше и больше сил. Малышка начала таять на глазах. Луиза и Фабьен старались не отчаиваться, ведь Амалию врачевали лучшие доктора королевства и заморские лекари. Но их усилия не давали результатов - они не знали, чем унять неизвестную им болезнь. С тех пор Луиза недолюбливает докторов. Она сама начала изучать врачевание и науку о снадобьях, чтобы помочь малышке. Искала травы, готовила отвары. Но нет - ничего не помогало. И вот когда надежды уже начали таять, Фабьену удалось разыскать ещё одного знахаря.
        Визард, странствующий лекарь, назвался выходцем пустынного народа, когда-то населявшего дальние южные земли. Луиза помнила день, когда впервые увидела старца так ясно, будто это было вчера. Седой и дряхлый, в длинной полотняной хламиде, с посохом и котомкой, в которой умещался весь его нехитрый скарб. Он уверял, что знает, как вылечить малышку.
        - Нужна ядовитая вода проклятых пустынных колодцев.
        Его слова прозвучали насмешкой. Долину проклятых пустынных колодцев иначе как «долиной смерти» никто не называл. Зыбучие пески, которыми было покрыто проклятое место, забрали не одну жизнь. Но дело даже не в этом. Те, кому всё же удавалось вернуться из долины живыми, уверяли, что в колодцах нет воды.
        - С этой стороны воды в колодцах действительно нет, - принял возражения Визард. - Но зато она плещется с другой.
        Эти слова наводили на мысль, что старец безумен. Но в его спокойных мудрых глазах Луиза не видела безумного блеска.
        - Что значит «с другой»?
        Визард взял с супругов де-Патрис обет никогда никому не рассказывать того, что они сейчас услышат от него. Потребовал поклясться собственной жизнью и жизнью друг друга, что ни один человек не узнает от них сокровенную тайну, которую он им доверит. И только когда услышал клятвенные слова королевской четы, произнёс:
        - Колодцы соединяют два мира.
        У Луизы похолодело внутри, когда до неё дошёл смысл слов старца. Выходит, там, с другой стороны колодцев, есть другой мир? Она не знала верить или нет. Раньше о таком она слышала только в легендах.
        ГЛАВА 47. ВЫСЛУШАЙ!
        Амалия ещё испугаться не успела, когда поняла, кто это втянул её в одно из подвальных помещений - старшая дочь госпожи Жильберт, Сюзон.
        - Отпустите! - высвободила Амалия руку. - Что вы себе позволяете?
        - Тс-с, - Сюзон приложила палец к губам. Её грудь высоко вздымалась от тяжёлого дыхания.
        Амалия не собиралась молчать. Она не видела ничего хорошего в ситуации.
        - Что вам от меня нужно?! - развернулась к выходу, но Сюзон преградила дорогу.
        Её обычно чопорное лицо на этот раз выражало какие-то совсем другие эмоции - как у человека решившегося на что-то отчаянное.
        - Пустите, или я начну звать на помощь.
        - Нет, не надо. Прошу, не кричи, - Сюзон коснулась дрожащей ладонью губ Амалии. - Я хотела поговорить.
        Амалии совсем не хотелось разговаривать с одной из представительниц семейства Жильберт. У неё до сих пор было горько на душе от слов Шарлоты. Она отшатнулась от Сюзон и снова ринулась к двери.
        - Амалия, - Сюзон взяла за руку, - умоляю, выслушай, - в светло-серых до прозрачности глазах блеснули слёзы.
        Нотки боли и тоски в её голосе заставили Амалию остановиться. Уловив, что визави перестала вырываться, Сюзон заговорила горячо, сбивчиво, от волнения перескакивая с одной мысли на другую. У неё был вид доведённого до крайности человека, которому уже всё равно, что о нём подумают.
        - Я ведь вижу, он тебе не нужен. Абсолютно безразличен, ведь так?
        Амалия не сразу поняла, о чём речь, недоумённо пожимая плечами.
        - Ты не сияла, когда он пригласил тебя на танец. У тебя не сбилось дыхание, когда он прижал тебя к себе. А я… я бы просто умерла от счастья в его объятиях, - Сюзон зажмурилась, будто представила себе это. - Я влюбилась давно, когда мне было 15. Он приехал в наш столичный пансион - вручить прилежным ученицам поощрительные королевские грамоты. Каждой воспитаннице он уделял всего пару секунд. Но мне хватило и этого короткого мгновения, чтобы заметить, какие необыкновенные у него глаза. Ты видела в них это спокойствие, эту гранитную уверенность, от которой бросает в дрожь?
        Сюзон и в правду трясло. Она, похоже, не замечала, что судорожно вцепилась в руки Амалии, давая прочувствовать свой неконтролируемый трепет.
        - Ты о Себастине?
        Сказать по правде, Амалия даже вспомнить не смогла, какого цвета у него глаза. Серые?
        - Нашу семью иногда приглашали на балы в королевский дворец. Я каждый раз с замиранием сердца ждала, надеялась, что он заметит меня, ангажирует на танец. Хотя бы просто подойдёт сказать пару слов. Но он не подходил. Я плакала ночами. А когда слёзы высыхали, представляла, что когда-нибудь это всё равно произойдёт.
        Сюзон нервно вытерла, текущую по щеке слезу.
        - Ты меня понимаешь? Ты любила по-настоящему? Знаешь это состояние, когда от одной мысли о его прикосновении бросает в жар? Когда он говорит и даже не к тебе обращается, а ты купаешься в этом голосе, словно в сладком тумане. Тебя когда-нибудь брала смертельная тоска оттого, что никогда не сможешь быть с ним? Что никогда не ощутишь его губы на своих губах? Что не тебя он поведёт к алтарю? Что не ты родишь ему детей?
        Амалия молчала, сражённая глубиною выплёскивающихся из Сюзон эмоций.
        - А знаешь, я смирилась, - каким-то бесцветным голосом продолжила она. - В какой-то момент смирилась. Осознала, что того, о чём мечтаю, не произойдёт никогда… А потом вдруг это приглашение на званый обед. Всего четыре девушки - и одна из них я. Что со мною было! Я нафантазировала себе столько всего. Я, глупая, решила, что на самом деле он давно меня заметил. Все эти годы тоже думал обо мне, как и я о нём. Я снова поверила в свою мечту. Так сильно поверила… а сегодня утром пришёл приказ... - голос Сюзон дрогнул. Она прикусила губу до крови, - …его приказ… что мы должны съехать из дворца…
        Её плечи поникли.
        - Это худший день в моей жизни, - сказала гробовым голосом. - Но я не могу вот так просто уйти. Оставить его… кому? Ты ведь не любишь его. Никто не любит. Жаклин и Аурелия хотят не его, они хотят стать первыми леди королевства. Славы, почёта, власти, богатства - чего угодно, только не его любви... - слова оборвались отчаянной нотой, - Амалия, помоги мне! - Сюзон снова вцепилась в руки, - помоги, слышишь! Помоги!!!
        И столько было в её взгляде немой мольбы, что у Амалии самой слёзы просились из глаз. Надо находиться в полном отчаянии, чтобы вот так раскрыться практически незнакомому человеку.
        - Но чем я могу помочь?
        - Попроси Его Высочество разрешить мне остаться во дворце. Хотя бы до завтра.
        - Разве он послушает меня?
        Если бы Сюзон знала, что Амалию саму прогоняют из дворца. И хоть не Себастин, но ещё хуже - королева.
        - Послушает. Он добр к тебе - это сразу заметно. Я всё продумала. Скажи ему, что мы готовим совместный номер для завтрашнего мероприятия, и без меня не сможешь выступить и ты.
        - Для музыкального салона?
        Завтра в рамках осеннего праздника должен был пройти увеселительный вечер. Девушки, у которых имеются музыкальные таланты, готовили выступления, чтобы усладить слух Его Высочества и других членов королевской семьи, а также светской публики.
        - Да. Для музыкального салона. У вас в пансионе были уроки игры на клавесине? Сможешь мне подыграть? Я хорошо пою. Очень. Хотя этого почти никто не знает. Если он услышит… может, тогда обратит на меня внимание. Это мой последний шанс. Амалия, прошу, не отказывай!
        В пансионе Амалию обучили достаточно сносно играть на клавесине, но не настолько хорошо, чтобы рискнуть готовить для концерта сольный номер. Поэтому она и не планировала выступление. Но подыграть вокалисту она, пожалуй, смогла бы, однако просьба Сюзон была такой неожиданной.
        Амалия в растерянности молчала. Но чем дольше смотрела в полные слёз глаза, тем больше понимала, что не сможет отказать. Она впервые столкнулась с таким обжигающим откровенностью признанием. И подумать не могла, что Сюзон способна на подобные чувства. Казалось, ей знакомы только чопорность и высокомерие. Но там, за этой оболочкой, плещется что-то живое и настоящее.
        - Я попробую, - пообещала Амалия и неожиданно ощутила себя порывисто прижатой к груди.
        - Спасибо.
        ГЛАВА 48. ОТКРОВЕННОСТЬ ЗА ОТКРОВЕННОСТЬ
        После завтрака Луиза де-Патрис оставила своих мужчин и направилась прогуляться по саду. Тоска никак не отпускала её. Не проходило дня, чтобы она не думала о дочери, но сегодня тревожные мысли взяли в особенно плотное кольцо. Буйное цветение весны должно бы было успокоить, но оно лишь сильнее бередило душу. Обсыпанные белым яблони казались такими прекрасными, а что сейчас перед глазами Амалии? Увядающая листва, промозглый серый день, холодный дождь.
        Луиза присела на скамью, сомкнула веки. Но даже так, с закрытыми глазами, ощутила, как неслышно подошёл супруг и опустился рядом.
        - Нашей девочке 19. У неё уже должен был проснуться дар. Она за себя постоит, если что, - Фабьен искал слова, чтобы утешить.
        Да. В роду Луизы все женщины наследовали этот редкий защитный ментальный дар, который проявлялся в случае опасности.
        - Меня это не столько успокаивает, сколько тревожит, - призналась Луиза. - Когда мы с тобой познакомились, я уже полностью умела контролировать свои способности. Но знаешь, что со мной происходило в юности, когда дар только просыпался?
        Луиза успела пережить не одну страшную минуту, пока научилась управлять своими опасными способностями. Они должны включаться лишь в случае серьёзной угрозы, но юные девушки так восприимчивы. Луизу мог спровоцировать любой эмоциональный всплеск. Бывало, что она начинала впадать в ментальный транс от одного косого взгляда или оскорбительного слова. Она совсем не хотела причинить вред обидчику, но рвущиеся изнутри силы были выше неё. Кончики пальцев начинало покалывать, потом шумело в ушах, а потом в голове непроизвольно появлялись картины, которые могли стать реальностью. Она только представляла, что отталкивает обидчика, а он уже летел на землю, сбитый с ног. И был только один способ заставить его забыть о произошедшем или исказить его воспоминания - мысленно приложить руку к его лбу и шептать особые ведические слова.
        - Боюсь, наша девочка сейчас в полной растерянности. Контролировать дар меня учила мама. Она рассказывала мне способы выходить из ментального транса, не причинив никому вреда. Но кто поможет Амалии? Если письмо ещё не нашло нашу девочку, она не понимает, что с ней происходит и, наверняка, считает себя опасной для других.
        Фабьен вздохнул. Луиза знала - он тяжело переживает, что не может помочь дочери. Но супруг неизменно сохранял стойкость и спокойствие, чтобы не дать Луизе впасть в отчаяние.
        - Ты ведь успела рассказать ей обо всём. Она была мала и больна. Многого не поняла. Но я верю, что твои слова отложились у неё на подсознании. Они помогут ей в критическую минуту.
        Амалия хорошо держалась в седле. Себастину понравилось, как легко она нашла общий язык с грациозным рыжим иноходцем. Но всё равно принц не стал пускать свою лошадь галопом, а выбрал для прогулки самый медленный аллюр. Это располагало к неторопливой доверительной беседе. Сегодня Себастин хотел вызвать свою спутницу на откровенность, коль у доктора Матье это пока так и не получилось. Когда принц говорил матери о единственном недостатке Амалии, подразумевал именно её тайну. И хоть королеве Себастин озвучил другое качество - робость, но сам не считал его серьёзным минусом. Робость легко лечится, было бы желание. Но вот тайные способности Амалии действительно тревожили его. Нужно было понять, в чём заключается её дар и чем он опасен. В остальном, спокойная и рассудительная девушка казалась Себастину наиболее подходящей на роль его невесты.
        Они спустились к озеру, что раскинулось в низине недалеко от дворца. Живописные места. Принц не хотел спугнуть Амалию, сразу начав с интересующей его темы, а потому рассказывал о местной достопримечательности - певчих птицах. Затем попросил об ответной любезности - поведать о флоре и фауне Шерстонской дубравы. Амалия охотно откликнулась и принялась живо рассказывать о родных местах. Вот только её напряжённый взгляд наводил Себастина на мысль, что хоть она с удовольствием и ухватилась за нейтральную тему, но на самом деле собирает силы сказать принцу что-то, что волнует её гораздо больше, чем места гнездования малиновки.
        И действительно вскоре она решилась заговорить о другом.
        - Ваше Высочество, позвольте мне обратиться к вам с просьбой.
        - Для меня радость оказать вам любую услугу.
        - Сегодня вы распорядились, чтобы всё семейство Жильберт покинуло дворец. Но не могли бы вы позволить Сюзон остаться. Хотя бы до завтра.
        Меньше всего Себастин ожидал, что Амалия станет просить за кого-то из скандального семейства, и уж тем более за одну из своих соперниц.
        - Мы готовили с Сюзон совместный номер для музыкального салона, - торопливо пояснила она.
        - Я немного удивлён вашей просьбе. Вам известно, почему я распорядился, чтобы Жильберт больше не показывались на празднике? Они распространяли слухи. Нехорошие слухи. О вас. И о Маркеле. Возможно, эти слухи дошли уже и до вас.
        - Да. Я знаю, о чём вы, - Амалия смутилась и поперхнулась. Кашлянула легонько несколько раз, будто ей печёт горло.
        Себастин нахмурился:
        - Надеюсь, слухи не имеют под собой почву. Если Маркель докучает вам, только скажите.
        - Нет-нет, что вы. Его Высочество очень добр ко мне.
        Добр-то он добр. Только бы брат не переборщил со своей «добротой». Себастин очень надеялся, что их разговор с Маркелем вправил ему мозги, и он понял, что как бы ни был увлечён Амалией, она не та девушка, с которой можно завести короткую интрижку.
        - Если Его Высочество не давал повода для сплетен, тогда тем более те, кто их распространяют, должны быть наказаны. Согласны?
        Амалию охватило волнение. Это было видно по блеску в её глазах и румянцу на щеках. Но отмалчиваться она не стала.
        - Я догадывалась, что эти слухи могли распространять госпожа Жильберт и её дочери. Но сегодня я склонна думать, что Сюзон к этому непричастна.
        - Разве могла она остаться в стороне? Полагаю, матушка обучила дочь плести интриги.
        - Нет, Ваше Высочество, - ещё больше разволновалась Амалия. - Прошу вас, не думайте так о Сюзон. Быть может, если бы вы знали её поближе, у вас бы сложилось совсем другое мнение.
        Эмоции снова проявились охриплым голосом и кашлем. Себастин не хотел и дальше давать Амалии повода для волнений. Считает Сюзон невиновной? Почему бы тогда не выполнить просьбу?
        - Хорошо, - согласился он. - Пусть Сюзон остаётся до завтра. Но скажу вам правду, мне не интересно узнавать её поближе. Другое дело - вас. Хочу быть с вами откровенным - на данный момент вы кажетесь мне наиболее подходящей кандидатурой на роль моей невесты.
        - Я? - расширившиеся в изумлении глаза подсказывали, насколько неожиданным оказалось для Амалии признание Себастина.
        - Вы. И мне хотелось бы рассчитывать на вашу откровенность в ответ на мою.
        ГЛАВА 49. ЧУВСТВО ИЗ КНИЖНОГО РОМАНА
        У Амалии сильно горело горло. Она почувствовала першение ещё в самом начале конной прогулки, а сейчас боль стала настолько ощутимой, что мешала нормально говорить. Вместо ответа на откровенный вопрос Себастина, Амалия кашлянула. Принц принял её реакцию за смятение и решил успокоить, развернув мысль.
        - Понимаете, Амалия, при выборе невесты мне приходится руководствоваться интересами королевства. Вы нравитесь мне тем, что не искушены в интригах, неспособны на подлость. От вас мне не придётся ожидать ножа в спину. Кроме того, вы умная и целеустремлённая.
        Амалии не верилось словам, которые слетали с губ Себастина. Неужели он всерьёз рассматривает её, вчерашнюю воспитанницу провинциального пансиона, в качестве будущей жены? Что она должна была почувствовать? Радость? Радости не было. Стать невестой Себастина? Но Амалия не ощущала ничего из того, о чём говорила Сюзон. Её не приводила в трепет мысль о прикосновениях принца, не возникало волнения от тембра его голоса, он не являлся ей ночами во снах.
        Нет, Амалия не испытала радости от слов Себастина. Её захватили совсем другие противоречивые эмоции. Во-первых, ей стало жаль принца. Как это наверно тяжело, всё делать с оглядкой. Любой поступок оценивать с точки зрения пользы для королевства. Даже при выборе невесты думать не о чувствах, а о долге. А во-вторых, она ощутила, что сердится на Себастина. Да, именно сердится. Почему он не хочет хотя бы попытаться? Попытаться выбирать не только умом? Видел бы он полные слёз глаза Сюзон.
        - Ваше Высочество, я очень польщена вашими словами. Но… - к горлу снова подкатил приступ кашля, однако Амалия придушила его, чтобы всё-таки закончить фразу, - …осмелюсь высказать дерзкую мысль. Вы ведь просили быть с вами откровенной? Мне кажется, немного рано принимать решения. Вы ещё не так близко знакомы со мной и другими девушками. Вы совсем не допускаете мысли, что какая-то может вызвать у вас чувства?
        - Я не могу полагаться на чувства, - голос Себастина звучал ровно, однако Амалия уловила грустные нотки. - Но я и не говорил об окончательном решении. Прежде чем его принять, мне необходимо узнать всё, что касается вашего дара. Чем он опасен?
        Амалия с самого начала прогулки хотела поговорить с Себастином о том, что ему известно о её даре. Надеялась, что возможно принц знает даже больше, чем она сама. Но его вопрос показывал, что это не так. И Амалия начала сомневаться, правильным ли будет раскрыться перед ним.
        Себастин чуть наклонился в её сторону и мягко положил ладонь на плечо:
        - Доверьтесь мне, Амалия.
        Он выглядел надёжным - такому действительно можно довериться. Но почему-то вспомнился доктор Матье с его добрыми тёплыми глазами, который оказался лгуном.
        Кашель, сдавивший горло, дал возможность взять паузу. Появилось время обдумать, как бы уйти от ответа. Но в голове шумело и никак не получалось придумать нужные слова. И вдруг - сзади послышался приближающийся топот копыт. Амалия ещё не развернула головы, а уже догадалась, кого увидит верхом на лошади. Маркель? Это он? Он! В груди застучало с перебоями, но радостно. Она уже и не удивилась этой реакции. Её глупое сердце теперь всегда так встречало принца.
        - Маркель? - Себастин был явно удивлён появлению брата. - Ты что-то хотел?
        Они обменялись странными взглядами - короткий безмолвный разговор, но Амалия не поняла о чём.
        - Хотел вас догнать, - глаза Маркеля остановились на руке Себастина, которая всё ещё лежала на плече Амалии, и помрачнели. - Розали посетовала, что не уследила за Амалией, когда та собиралась на прогулку. Вот-вот может начаться гроза, а она одета слишком легко - только костюм для конных прогулок. Я привёз ей плащ.
        - Гроза? - Себастин, усмехнувшись, поднял глаза вверх, где на голубом небе не было видно ни облачка.
        - Осенняя погода так переменчива, - в тон ему ответил Маркель.
        Он подъехал поближе к Амалии, оттесняя лошадь Себастина, и бережно укутал в плащ.
        - Вам холодно? - серые глаза взглянули обеспокоено. - Вы дрожите.
        Только теперь Амалия осознала, что действительно замёрзла и её немного знобит. В горле неприятно скребло. Она закашляла.
        - Вы простудились? - Маркель, начал помогать Амалии продевать руки в рукава плаща. Аккуратно, как ребёнку.
        - Да, мне немного нездоровится, - Амалия почему-то улыбнулась. Ей была приятна забота Маркеля.
        - Нужно вернуться во дворец, - укоризненно посмотрел он на брата.
        Старший принц возражать не стал.
        Себастин дожидался отчёта Матье о состоянии Амалии в своём кабинете. Вместе с Маркелем. Брат не хотел идти к себе, пока не услышит вердикт доктора.
        - Это простуда. Не вижу повода для серьёзного беспокойства, - успокоил Матье. - Я прописал снадобье от кашля и боли в горле. Пару дней - и недуг пройдёт.
        Доктор удалился, а Маркель нет. Он перестал мерить кабинет шагами. Сел в кресло напротив.
        - Есть разговор, - сказал мрачно.
        Себастин почувствовал, что разговор намечается непростой. И даже догадывался, о ком пойдёт речь.
        - О чём вы беседовали на прогулке? - начал брат с вопроса. - Почему ты позволил себе вольности?
        Вольности? Это Маркель о невинном дружеском похлопывании Амалии по плечу?
        - Странно слышать упрёк о вольностях от тебя, - усмехнулся Себастин. - Мы разговаривали о певчих птицах.
        - И только?
        - Нет, - принц выдержал тяжёлый взгляд брата. - Я сказал Амалии, что она лучше других подходит на роль моей невесты.
        Глаза Маркеля почернели. Пальцы сжали подлокотники так, что, казалось, резное дерево не выдержит натиска.
        - Давай начистоту, - рвано выдохнул он. - Ты ведь не испытываешь к ней никаких чувств. Неужели всерьёз собрался сделать своей невестой?!
        - Ты не первый, кто говорит мне про чувства. Я не могу на них полагаться. Я выбираю не просто невесту - будущую королеву.
        - Ты выбираешь не просто королеву, ты выбираешь женщину, с которой проведёшь всю жизнь, с кем будешь делить ложе, с кем будешь просыпаться по утрам… - брат говорил запальчиво, всё больше повышая голос. Если он хотел сделать больно, то добился цели. Себастину было больно, что не может позволить себе быть собой даже когда речь о выборе невесты.
        - К чему ты это, Маркель? К чему этот разговор про чувства? Знаешь о них лучше меня?!
        - Знаю! Она снится тебе ночами?! Сидит в голове занозой, не давая думать ни о чём другом?! В тебе просыпается мужчина, лишь только взглянешь на неё?! У тебя перехватывает дыхание, как у подростка, при одной мыли о том, чтобы прикоснуться к ней?! Тебя душит смертельная тоска, когда она с другим?! Тебе выламывает грудь от беспокойства, когда она больна или может попасть в неприятности?! Тебе хочется собственноручно придушить любого, кто посмеет ей навредить?!
        Пространство вибрировало, раскалённое вырывающимися из Маркеля эмоциями, но продолжил он тихо и даже как-то растеряно.
        - Себастин, со мною что-то происходит. Я долго думал после прошлого нашего разговора. После твоей проверки. Да, я выдал себя с головой. И в первую очередь самому себе. Я не могу представить Амалию твоей невестой. Я с ума сойду. Наверно, это то, что женщины называют любовью. Словечко из их глупых книжных романов. Кто ж знал, что эта сладкая пытка существует в реальности?
        Себастин верил Маркелю. Верил в искренность каждого слова, хоть и произносил их прожженный ловелас. Но он всё равно опасался. Вдруг брат ошибается в себе? Ошибка может дорого обойтись ему. И не только ему.
        - У Амалии есть ответные чувства?
        - Нет, - с горечью выдавил Маркель. - Она меня боится. Её хорошо науськали десятой дорогой обходить таких как я. Но я хочу попробовать. Хочу заслужить её доверие. Хочу добиться её. Себастин, дай мне шанс.
        Себастин молчал. Это было новое для братьев состояние. Их интересы и желания ещё никогда не слёхстывались на одной и той же женщине.
        - Если у Амалии появятся ответные чувства к тебе, я не буду мешать вашим отношениям. Но если нет… пойми, Маркель, она действительно лучше других подходит на роль моей невесты. И ещё одно. Если ты всерьёз собрался её добиваться, должен кое-что знать…
        Себастин понимал, что обязан предупредить брата о том, что узнал из письма Луизы де-Патрис.
        - …Амалия опасна…
        ГЛАВА 50. ДОБЛЕСТНЫЙ РЫЦАРЬ И ЕГО ВОЗЛЮБЛЕННАЯ
        - Пора принимать лекарство, - плавно вплыл в сон заботливый тихий голос.
        После ухода доктора Матье Амалия задремала. Сколько она проспала? Часа два? Она открыла глаза и послушно приподнялась, принимая протянутый стаканчик с горькой микстурой. Сделала несколько глотков и вернула пустую ёмкость всё в ту же руку… Святые отцы, в мужскую руку?!!! Осознав, что перед ней совсем не Розали, а… Маркель, Амалия окончательно проснулась и чуть не вскрикнула. Она же в одной тоненькой нижней сорочке!
        Амалия залилась густой краской с головы до ног и судорожно натянула одеяло до самого подбородка.
        - А где Розали? - только и нашла, что спросить.
        Она точно помнила, что когда засыпала, у постели сидела её добрая заботливая служанка, тихо причитая, что не уследила за госпожой и вот он результат - госпожа захворала.
        - Я отпустил её немного отдохнуть. Сказал, что сам позабочусь о вас, - пояснил Маркель таким обыденным голосом, как будто нет ничего особенного ни в том, что принц выполняет работу прислуги, ни в том, что молодой мужчина находится рядом с полураздетой девушкой.
        - Позаботитесь обо мне? - растерянно переспросила Амалия.
        - Вы же лечили меня, когда я поранился, теперь моя очередь, - он наполнил стаканчик ещё одной микстурой и широко улыбнулся, на что сердце прореагировало участившимся биением.
        Теперь Амалия решилась приподняться, только плотно укутавшись в одеяло. Быстро проглотила лекарство и мигом юркнула в постель.
        - Горькое? - заботливо поинтересовался принц.
        Да, вкус у снадобья был неприятный. Амалия кивнула.
        - Вы простудились, потому что вчера выскочили на улицу в одном бальном платье, а вечер был на редкость холодным. Вот теперь и приходится пить горькие микстуры, - пожурил Маркель с назидательностью госпожи Элисон. Однако тут же снова улыбнулся: - но у меня есть кое-что, чтобы перебить неприятный вкус.
        В его руках оказалась чашка, над которой клубился пар:
        - Чай с малиной.
        Аромат быстро добрался до носа. Такой сладкий, дразнящий. Но Амалия понятия не имела, как ей пить горячий чай, оставаясь при этом закрытой одеялом до подбородка.
        - Ваше Высочество, может, всё же позвать Розали? - робко возмутилась она.
        - Амалия, но вы же не звали Розали, когда нужно было обработать мои раны? - Маркель продолжал улыбаться. Теперь лукаво. - Хорош же я буду, если не отплачу добром за добро.
        Амалия не знала, что возразить. Как же всё это было неправильно. И как возмутительно приятно. Ещё ни один мужчина так отчаянно не рвался собственноручно заботиться о ней.
        Амалии пришлось долго возиться в постели, пока получилось подняться на подушках повыше и обернуться одеялом так, что появилась возможность взять чашку с чаем в руку, оставаясь закрытой от насмешливого взгляда Маркеля.
        Горячий напиток моментально снял першение в горле. По всему телу разлилось приятное тепло. Принц, удостоверившись, что его пациентка послушно глотает целебное питьё, тоже обзавёлся чашкой, сел в кресло рядом с кроватью и принялся рассказывать последние дворцовые новости - как идут приготовления к завтрашнему музыкальному салону.
        Чай в чашке закончился слишком быстро. Амалия не отказалась бы ещё от одной порции. Но обременять Маркеля просьбой не решилась. Она, вообще, думала, что он вот-вот уйдёт, ведь все прописанные доктором Матье микстуры и снадобья Амалия уже приняла. Но принц ретироваться не спешил. Забрал у Амалии из рук пустую чашку и снова пристроился в кресло, взяв с прикроватной тумбочки книгу.
        - Доктор Матье прописал вам постельный режим. По крайней мере, на сегодня. Я могу развлечь вас чтением, чтобы вам не было скучно коротать вечер в постели.
        Неужели принц и вправду собрался читать Амалии вслух? Она страшно смутилась. Казалось бы, что может быть невиннее такого времяпрепровождения? Но дело в том, что в руках у Маркеля оказался любовный роман, который Амалия в последнее время читала. В книге повествовалось о пылких чувствах доблестного рыцаря Лагердоффа к юной красавице Джоанне.
        - Начну с того места, где вы остановились, - Маркель открыл томик на той странице, куда была вложена закладка.
        Амалия смутилась ещё больше. В истории как раз наступил кульминационный момент - Лагердофф и Джоанна остались вдвоём в укромной беседке неподалёку старинного замка. Даже наедине с собой Амалия не могла читать такие фрагменты, чтобы не залиться краской.
        - Ваше Высочество, - нервно сглотнула она, - почитайте мне лучше… учебник по кораблестроению. Там сложная тема… про трёхмачтовые фрегаты… я немного запуталась. Поможете мне разобраться?
        - Про фрегаты я почитаю вам завтра, - пообещал Маркель, пряча улыбку. - Разве могу я позволить себе перегружать вас такой сложной темой, когда вы больны?
        Не медля больше ни минуты, Маркель принялся читать роман.
        В беседке царил полумрак. Через мозаичные окна пробивались последние лучи заходящего солнца. Лагердофф смотрел на Джоанну и не мог налюбоваться её красотой, подчёркнутой таинственными сумерками: её каштановыми локонами, её нежной бархатной кожей, тронутой лёгким румянцем, её медовыми глазами, её алыми губками. В его груди пылало чувство, заставившее придвинуться ближе.
        - Вы так прекрасны, моя возлюбленная Джоанна, - прошептал он.
        Маркель читал неспешно, выразительно, обволакивая низким вкрадчивым голосом. Воображение включилось, заставив мысленно перенестись в ту беседку, погружённую в сумерки.
        Лагердофф уловил едва слышный вздох Джоанны и придвинулся к ней ещё ближе:
        - Я каждый день с нетерпением жду этого вечернего часа, когда смогу встретиться с вами и насладиться созерцанием вашей красоты. Вы сводите меня с ума, моя прекрасная Джоанна. И я бы стал счастливейшим из рыцарей, если бы вы позволили мне поцелуй.
        Джоанна затрепетала от дерзкой просьбы. Из её груди вновь вырвался тихий вздох.
        Амалия ощутила то же, что и Джоанна. Её тоже охватил трепет.
        Лагердофф не услышал «нет», и пламя в его груди разгорелось сильнее. Он позволил себе осторожное движение навстречу этим изумительно соблазнительным губкам. Какое это было блаженство завладеть ими на мгновение. Сладчайшее мгновение в его жизни…
        Амалия замерла и перестала дышать, а глупое сердце билось так заполошно, будто всё, что описано в книге, происходит с ней. И щёки горели от неожиданно охватившего её крамольного желания узнать, что ощущает девушка, когда её губ касаются губы любимого мужчины.
        Маркель оторвался от страницы и посмотрел на неё. Совсем без улыбки. Будто тоже находился во власти крамольных желаний. И стало так невыносимо горячо и страшно и волнительно сладко, что никуда от этого взгляда не деться. И спас только стук в дверь.
        Сначала Амалия обрадовалась стуку. Он вернул в реальность. Но радость быстро сменилась растерянностью.
        - Это, наверно, служанка принесла ужин.
        И, скорее всего, за дверью не преданная Розали (её ведь Маркель отправил отдыхать), а кто-то другой. Увидит принца в покоях - и по дворцу вновь поползут слухи.
        Маркель понял, что смутило Амалию.
        - Я подожду за ширмой, пока прислуга уйдёт, - успокоил он.
        Как только принц удалился за перегородку, Амалия произнесла:
        - Входите.
        Но визитёром оказалась совсем не прислуга с ужином.
        ГЛАВА 51. ПОДСЛУШАННЫЙ РАЗГОВОР
        Ролейна направилась в камерный зал проверить, как идёт подготовка к завтрашнему мероприятию. Музыкальный салон был для неё одним из любимейших событий осеннего праздника, поэтому хотелось держать всё под личным контролем. Сама Ролейна не обладала ни вокальными способностями, ни талантами игры на музыкальных инструментах, но любила музыку во всех её проявлениях.
        Ей понравилось, как работники украсили камерный зал. Гирлянды из миниатюрных разноцветных светильников создавали праздничное настроение. Сцену тоже приводили в порядок - драпировали парчой осенних расцветок, которую Ролейна отобрала во время поездки по восточной провинции. А возле клавесина толпились девушки, желающие отрепетировать номера. Королева присела в кресло - решила немного понаблюдать за их репетицией.
        Глаза почему-то выискивали Амалию. Но её не оказалось среди желающих помузицировать. Неужели девочка вняла настоятельной просьбе Ролейны и собирается наконец-то покинуть дворец? От сердца отлегло. Ролейне станет гораздо спокойнее, когда Амалия вернётся в Шерстон. Вообще-то, королева не желала ей ничего плохого. Если б не горькие воспоминания, она бы не была с ней так категорична.
        Ролейна вспомнила, что ощущала, когда пришло известие о трагической гибели супругов де-Патрис. Она тогда как раз отходила от мучительного действия зелья Зиира, которое приняла, чтобы понять, лжёт ли супруг. Что должна чувствовать женщина, когда узнаёт, что её соперница, соблазнившая мужа, отошла в иной мир? Злорадство? Облегчение? Королева не ощущала ни того, ни другого - только сострадание. Ей было жаль две молодые жизни, и жаль девочку, оставшуюся сиротой. Она поддержала супруга в его стремлении взять малышку под опеку и обеспечить ей хорошее воспитание в тихом пансионе с мудрыми наставницами.
        Как хорошо, что девочка оказалась совсем не такой как её мать. Ей не передалось коварство родительницы. Себастин назвал Амалию робкой. И хоть королеве с первого взгляда так не показалось, но теперь она склонна была согласиться с сыном. Амалия проявила немного строптивости, не пожелав отправиться в Шерстон по первому же требованию. Но какая девочка не мечтает о том, чтобы побывать на балу в королевском дворце? Главное, что теперь, когда её мечта сбылась, она решила больше не противиться.
        В зал зашёл Модест. Королева поняла это, расслышав в общем гуле звуки его шагов. С годами походка супруга не утратила уверенности и чеканной чёткости. Ролейна обернулась, чтобы встретить Модеста улыбкой. Он послал ей ответную. Ей нравилось его умение улыбаться одними глазами. Ей нравилось в нём всё.
        - Что тут у нас? - супруг сел в соседнее кресло. - Вижу, подготовка идёт полным ходом?
        - Да. Зал практически готов. Барышни, как видишь, тоже оттачивают мастерство, чтобы завтра блеснуть.
        Модест кивнул, устремив взгляд на сцену. В его глазах проскочило беспокойство.
        - Что-то не так? - насторожилась королева. Она умела улавливать нюансы настроения супруга.
        - Да. Меня тревожит Амалия. Девочка простудилась.
        Голос Модеста звучал не так, как всегда. Ролейна расслышала особую мягкость - именно с такой интонацией супруг в своё время говорил и о Луизе. Ревность змеёй ужалила в грудь. В голове снова вспыхнул терзающий последнее время вопрос: что Модест ощущает, глядя на девчонку? Вспоминает прежнюю любовь? А может, его чувство перекинулось уже и на саму Амалию?
        Но сколько же в ней лицемерия, вероломства, двоедушия! А Ролейна ещё и надеялась, что девчонка не унаследовала от матери этих черт? Полагала, что Амалии нет на репетиции, потому что она попросила короля вернуть её в Шерстон и уже готовится к отъезду. Но девчонка и не думала уезжать, пошла на хитрость - притворилась больной. Что в её планах? Кто её цель? Кто-то из сыновей или сам король?
        - Не тревожься, Модест. Она быстро поправится, - Ролейне едва удалось сохранить спокойный тон. - Пойду. Ещё много дел.
        Она поднялась и вышла из зала. Да, девчонка поправится. И Модест даже не подозревает насколько быстро. Ролейна собиралась немедленно вывести симулянтку на чистую воду.
        Возле покоев Амалии королева увидела старшую дочь госпожи Жильберт. Та стучалась в дверь. Что ей надо? Впрочем, сейчас Ролейне было всё равно. Она не собиралась откладывать беседу. Гнев клокотал в груди, требуя выхода.
        - Сюзон, ступай. Придёшь позже, - скомандовала она.
        И барышня мгновенно удалилась.
        Увидев на пороге королеву, Амалия поднялась и быстро накинула халат. Встречать гостью, лёжа в постели, не позволяло воспитание и этикет. Она пододвинула кресло, в котором только что сидел Маркель, но Ролейна проигнорировала приглашение садиться. Самой Амалии тоже пришлось остаться на ногах.
        Королева была сильно не в духе. Это сразу бросалось в глаза. И Амалия, конечно, догадывалась, почему. Ведь приказ убираться из дворца так и не выполнен. Наверно, Амалию ждёт жёсткая отповедь, но она боялась не этого. Сейчас её больше всего тревожило, что Маркель может услышать страшные слова о матери Амалии. А ей смертельно не хотелось, чтобы память о дорогом человеке была осквернена в его присутствии.
        - Как ты посмела притвориться больной?! - хлесткая звенящая фраза рассекла воздух. - Я надеялась на твоё благоразумие. Полагала, что в тебе нет того коварства, что было в твоей матери. Ты думала, я не раскушу твою уловку?!
        - Ваше Величество, не говорите плохого о моей маме! - Амалии было всё равно, что королева скажет о ней самой. В каких чудовищных грехах обвинит. Но она не могла слышать дурные слова в адрес мамы. Они пекли ей грудь, они сдавливали горло, мешая дышать.
        В ответ на тихую, но твёрдую фразу Амалии королева рассвирепела ещё больше.
        - Твоя матушка не имела понятия о чести. Точно так же, как и ты. Ты сегодня же покинешь дворец. Немедленно! Слышишь?! Собирайся!
        - Она никуда не поедет, - из-за ширмы вышел принц. Злой, мрачный, решительный.
        - Маркель? - королева опешила. - Что ты тут делаешь?
        Он встал между ней и Амалией.
        - Не ожидал от тебя такого, - проговорил ледяным тоном. - Обвинять ту, кто уже не может сказать ни слова в свою защиту?
        - Маркель, ты многого не знаешь. Твой отец и Луиза…
        - Не говорите плохого о моей маме! - Амалии казалось, она выкрикнула эти слова, но на самом деле получился лишь скрипящий шёпот.
        Горло пересохло, губы не слушались. Слёзы просились из глаз, но так и остались не пролитыми. Амалии не хватало воздуха. И вдруг она ощутила покалывание кончиков пальцев. То самое, с которого всё и начинается. Святые отцы, только не сейчас!!!
        - Мама, уйди, - Маркель категорично кивнул на дверь. - Я не позволю тебе обижать Амалию. Потом поговорим.
        Королева сжала губы в тонкую белёсую полоску.
        - Ты делаешь ошибку, сын! - процедила сквозь зубы и вышла.
        ГЛАВА 52. ОПАСНА
        Маркель проводил мать взглядом. Он, и правда, не ожидал от неё такой жёсткости. Что-то очень болезненное из прошлого давило на неё. Но возникло ощущение, что она ошибается. Он обязательно разберётся. Потом. Сейчас его больше волновала Амалия. Он представлял, как сильно её задели несправедливые обидные слова королевы.
        - Ваше Высочество, прошу вас, уйдите, - осевшим голосом, едва слышно прошептала его подопечная.
        Разве мог Маркель уйти? Оставить её одну - дрожащую, бледную, напуганную? Вместо этого он, наоборот, подошёл к ней и мягко прижал к себе. Ему хотелось унять её дрожь, согреть и утешить.
        - Амалия… - тихо выдохнул в волосы цвета осенней листвы и немного ослабил ленту, мысленно поймав себя на том, что желал бы полностью выпустить её пряди на свободу. - Амалия…
        Он легонько водил ладонью по спине, снова и снова, но её продолжало сильно колотить. Не похоже на обычный озноб. Даже сквозь ткань халата он ощутил, какая она горячая. Что с ней?
        - Уйдите, - взмолилась Амалия.
        Гнала, но не противилась объятиям. Кротко прижималась щекой к груди. Куда же бы он делся от неё - девчонки, забравшей сердце? Сам дьявол не смог бы сейчас сдвинуть его с места.
        - Вам плохо?
        - Да, - с её губ слетел тихий стон. А потом она начала что-то шептать. Непонятные слова, резкие, острые, как лезвие ножа. Маркель чувствовал - они делают ей больно. Её пальцы непроизвольно стискивали ткань его рубашки. Он догадался, что происходит с его хрупким мотыльком. Это бушует дар, о котором предупреждал Себастин. Брат не понял, что за способности у Амалии, но Маркель видел - она смертельно боится этого дара. Боится, потому что не умеет им управлять. Не понимает, что с ним делать.
        Он не знал, как облегчить её страдания. Как остановить нечто, терзающее изнутри. Просто всё крепче прижимал к себе. И это сработало. Она вдруг перестала дрожать. Обессилено выдохнула и замерла в его объятиях. Маркель всё равно не выпускал её - не мог. Она была слишком слаба. У неё ушло несколько минут, чтобы восстановить дыхание. Принц понял, что ей стало легче, когда она нашла в себе силы робко возмутиться:
        - Почему вы не ушли? Это могло плохо закончиться.
        - Амалия, - он заглянул в её медовые глаза. - Вы ощущали что-то необычное? У вас есть особый дар?
        Она не отвела взгляд:
        - Да, - кивнула обречённо. - И он очень опасный. Я могу причинить вред.
        - Почему вы так решили?
        - Однажды я уже сделала это.
        - Причинили кому-то вред?
        - Да, - она виновато опустила голову.
        - Кому?
        Снова подняла взгляд:
        - Вам, - в уголках глаз собрались слёзы.
        Маркель мягко обхватил ладонями её щёки:
        - Моя маленькая глупая пичужка…
        Он сказал это вслух? Да, он сказал это вслух.
        - Ты не могла причинить мне никакого вреда. Я никогда в это не поверю.
        - Почему?
        - Я люблю тебя, Амалия…
        На дне её широко распахнутых глаз плескалось что-то такое, от чего Маркель пьянел. Он потянулся к ней губами.
        Амалия видела только его серые пронзительные глаза. Ощущала только тепло его ладоней на своих щеках. Тело сделалось невесомым. Она хотела узнать, что чувствует девушка, когда её губ касаются губы любимого мужчины? Через мгновение она узнает…
        Смятение мешало дышать. Сердце остановилось, будто Амалия на краю пропасти и вот-вот сорвётся вниз. Он коснулся осторожно… мягко… нежно… И она утонула в этой нежности. Замерла, не в силах пережить глубину, охвативших её чувств. Она читала в книгах о поцелуях, но там не было написано, какую особую близость к любимому мужчине, ощущаешь в этот момент. Как волнует, и пугает, и зачаровывает эта близость. Какая тягучая сладкая мятежная истома поселяется внутри.
        Маркель только хотел утешить своего мотылька. Убедить, что она зря винит себя в придуманных ею же самою грехах. Поцелуй - так себе аргумент, но лучшего он не придумал. Это был самый невинный поцелуй, на какой он способен. Но тело подвело. Желание в момент затопило, заполнило, обожгло, обещая убить. Какие мягкие нежные у Амалии губы. Какое горячее чувственное дыхание. Ему хотелось сделать поцелуй настоящим, показать девчонке силу своего желания, но он не мог себе это позволить. Нет, он лучше умрёт, чем напугает её. Только самое лёгкое прикосновение, только самая осторожная ласка. Пару мучительных сладостных минут, и он заставил себя оставить её губы. Просто прижал её голову к груди.
        - Расскажи мне, что тебя тревожит. Расскажи мне о даре.
        ГЛАВА 53. ЧАС, РАСТЯНУВШИЙСЯ В МЕСЯЦ
        Луиза отказалась от ужина. Попросила у прислуги лишь травяного чая. С чашкой в руках вышла на смотровой балкон самой высокой башни дворца, оперлась на резные перила и стала пристально вглядываться в змейкой вьющуюся среди холмов дорогу. Она ждала, что вот-вот покажется караул, возвращающийся из лагеря, разбитого у долины проклятых колодцев. Несколько верных людей дежурили там день и ночь, меняя друг друга раз в неделю. Что расскажут вахтенные, проведшие там последние семь дней?
        Луиза столько раз представляла, как караульные вернутся во дворец не одни. Мечтала, что среди крепких мужских фигур она заметит женский силуэт - свою повзрослевшую малышку. Надежды то таяли, то вспыхивали с новой силой. Если всё, о чём говорил Визард, сбудется, то именно там, у проклятых колодцев, должна будет скоро появиться Амалия.
        Когда четырнадцать лет назад Луиза с супругом и больной дочерью отправлялась на ту сторону колодцев, рассчитывая пробыть в чужом мире максимум час, могли ли они подумать, что их путешествие затянется на месяц, а Амалии придётся остаться на долгие годы. Всё пошло не по плану и не по их с Фабьеном вине.
        Луиза часто вспоминала тот роковой день, когда они попали в другой мир. День, изменивший всю жизнь. Счастье и горе, надежда и отчаяние - вот что ждало по ту сторону чёрных омутов бездонных колодцев. Спасти малышку, чтобы на долгие годы разлучиться.
        Всё началось с того разговора со старцем. Он сказал, что знает, как вылечить Амалию. Нужна вода из проклятых колодцев. Вода, которая плещется с той стороны.
        - Сначала девочке станет очень плохо. Вода коварна, - предупредил Визард. - Но через пару месяцев малышка полностью исцелится.
        Однако, как оказалось, для спасения Амалии было недостаточно просто добыть ту ядовитую и одновременно целительную жидкость. Вода теряет магические свойства, как только оказывается в этом мире. Нужно перенести Амалию в тот, чужой, мир и там напоить целебной водой.
        - Я сделаю это и верну вам малышку, - пообещал старец. - Но сделаю это один.
        Луиза и Фабьен взмолились, чтобы он взял их с собой. Они не могли представить, как смогут передать больного ребёнка немощному старцу. Но он был непреклонен:
        - Я не могу раскрыть тайну перемещения между мирами никому. Пустынный народ, к которому я принадлежу, веками хранил эти знания от посторонних. И будет проклят тот, кто раскроет их. Амалия - неразумное дитя и не сможет ни понять, ни запомнить ритуала перемещения. Но не вы.
        Фабьен и Луиза не сдавались. Они боялись, что малышке станет ещё хуже, как только она окажется оторванной от родителей. Измученная болезнью она может не перенести разлуки с близкими. Да и старцу может не хватить сил добраться до колодцев через песчаную долину с малышкой на руках.
        В конце концов, Визард внял мольбам отчаявшихся родителей. Но у него было условие.
        - Вы должны пройти особый ритуал. Получить метку скарабея. Как только на вашем плече вспыхнет этот магический знак, вы сможете спокойно перемещаться между мирами, которые соединяют колодцы. На вас не будут действовать их проклятья: ни зыбучие пески, которые окружают колодцы с этой стороны, ни ядовитый туман, который стелется на подступах к колодцам с той стороны, ни чёрная бездна самих колодцев. Но действие метки скарабея временное. Как только она начнёт блекнуть, вы должны будете вернуться в родной мир, иначе - погибнете. Когда она станет совсем неразличимой, вы навсегда забудете, как происходит таинство перемещения между мирами.
        Луиза и Фабьен согласилась, даже ещё до конца не зная, что такое метка скарабея. Они ведь собирались пробыть в чужом мире совсем недолго - столько, сколько потребуется, чтобы напоить Амалию водой из проклятых колодцев.
        Они не стали долго тянуть. Малышке становилось всё хуже и хуже. Уже на следующий день отправились к долине. Неблизкий путь потребовал больше трёх суток.
        В пещере, недалеко от долины, Визард провёл ритуал. Он был обманчиво простым. От Луизы и Фабьена требовалось только повторять за старцем короткие слова. Их смысл не был понятен. Но с каждым словом всё сильнее и сильнее начинало печь правое плечо. Когда ритуал подходил к концу, кожа горела, будто к ней прислонили раскалённое железо. Однако три последних слова моментом уняли боль. Словно ничего только что и не происходило. И лишь небольшая бордовая метка в виде скарабея проступила на плече доказательством, что таинство состоялось.
        Путь через зыбучие пески к колодцам был не простым. Знойный ветер опалял лицо, сушил губы. Песчинки залепляли глаза. Но скверный нрав пустынной природы можно было преодолеть - главное, что проклятье не действовало.
        Луиза помнила, как они подошли к одному из колодцев, а вот, что случилось дальше - теперь было покрыто туманом. Она должна была навсегда забыть, как происходит таинство перехода между мирами, и она забыла. Осталось только смутное ощущение полёта сквозь чёрную пустоту.
        Зато она помнила, как очнулась, уже с той стороны - в чужом мире, подле одного из колодцев. Мысленно она окрестила этот мир «изнаночным». А как ещё можно назвать реальность, что плещется на дне колодезной бездны?
        «Изнаночный» мир встретил неприветливо. И хоть земля была тут твёрдой, но зато, как и предупреждал Визард, вокруг стелился туман. Он поднимался клубами над бревенчатыми стенами колодцев и растекался зловещим маревом по всей долине.
        Но что Луизе было до того тумана? Она смотрела, как её худенькая бледная девочка пьёт воду, которую старец плеснул в сосуд из ведра, поднятого со дна колодца, и сердце наполнялось надеждой. Амалия поправится - разве могло материнское чутьё обмануть?
        Ещё один глоток - и можно возвращаться. Забыть как страшный сон изматывающую тревогу последних месяцев. Но вдруг Луиза услышала стук копыт. Нехорошее предчувствие заставило вглядываться в марево. Сквозь плотную дымку она едва смогла различить всадника, подъехавшего к соседнему колодцу. Могла ли она тогда подумать, что этот молодой крепкий мужчина, ловко спрыгнувший с коня - король одного из могущественных королевств «изнаночного» мира.
        Чутьё подсказывало, что незнакомец чем-то опасен - несёт угрозу для Луизы и всей её семьи. Какую? Она и представить не могла. Но дар включился помимо воли. Она почувствовала покалывание кончиков пальцев. Лавиной нахлынули другие ощущения, которые пробуждают её защитные способности. Она зажмурилась, в голове вспыхнули видения. Луиза уже знала, что сейчас мужчину резко отбросит подальше от колодца. Но прежде, чем это произошло, он успел кинуть какой-то предмет в воду. Сначала она услышала негромкий всплеск, рождённый упавшим в колодец тяжелым предметом, вроде камня. Но уже в следующее мгновение случилось нечто страшное - оглушительный до боли свист и ослепительно яркая вспышка света. Луиза поняла, что всё же не успела предотвратить непоправимое.
        Чуть позже она узнала, что произошло. В воду был брошен заговорённый камень. Его магической силы хватило, чтобы нарушить связь между мирами и закрыть переход. Мужчина, из-за которого это случилось, лежал невдалеке без сознания. Когда защитный дар Луизы отбросил его от колодца, тот ударился головой о что-то твёрдое на земле. Потом она узнает его имя - Модест. И узнает, что он не желал никому зла - просто хотел снять с колодцев проклятие. Но вольно или невольно он стал причиной, по которой Луизе и Фабьену не удалось вернуться в родной мир сразу же, как напоили Амалию целебной водой.
        Возраст и мудрость старца позволили ему принять произошедшее спокойно и стойко. Он дал команду выбираться из долины вместе с Модестом - спасать его от действия ядовитого для него марева. А сам остался возле колодцев.
        - Я буду странствовать по долине и медитировать. Искать утраченную связь между мирами. Я сам найду вас, если у меня получится.
        ГЛАВА 54. РАЗДЕЛИТЬ ТРЕВОГИ
        Когда край неба окрасился бордовым, Луиза увидела всадников, возвращающихся из караула. Впереди скакал Фабьен. Пару часов назад он выехал им навстречу. Супруг был невесел. Она заметила это издалека - по его опущенным плечам, по его замедленным движениям. Значит, обнадёживающих новостей нет. Опять нет.
        Луиза промокнула глаза платком. Когда же она, наконец, увидит дочь? И увидит ли? Как бы всё могло сложиться иначе, если бы тогда, 14 лет назад, Модест не сделал бы того, что сделал. Все эти годы она проклинала его, хотя по-настоящему ненавидеть не получалось. Тот вред, который Модест причинил, невольно разрушив связь между мирами, он с лихвой окупил благородством и великодушием.
        Когда Луиза и Фабьен выбрались из долины проклятых колодцев вместе с Модестом, Луизе пришлось применить свой дар - она положила руку на лоб королю и произнесла заклинание. Заклинание излечило рану на его голове и исказило воспоминания. Когда Модест очнулся, он решил, что Луиза его спасла.
        Супруги представились ему странствующими лекарями. Сказали, что их дом разрушен ураганом, вот им и приходится скитаться. Король в благодарность за спасение позаботился о жилище в столице и даже присвоил им титул. Его великодушие помогло Луизе и Фабьену быстро освоиться в чужом мире. Они всё время посвящали малышке - ведь та тяжело переносила действие воды проклятых колодцев, и с надеждой ждали возвращение старца.
        Но дни шли, а он не появлялся. Через три недели Луиза и Фабьен начали замечать, что метка скарабея на их плечах тускнеет. Им нужно было срочно возвращаться в родной мир, иначе магия метки убила бы их. Как это было горько осознавать, что если Визард не успеет восстановить связь между мирами, то они оба: и Луиза, и Фабьен погибнут. Что будет с их сыновьями-близнецами, которые остались в родном мире? С королевством, которое осталось без главы? И больше всего разрывало душу, что будет с малышкой Амалией, которая ещё так слаба. В этом чужом мире у неё не останется ни одной родной души.
        Когда прошло ещё несколько дней, отчаявшаяся Луиза попросила у Модеста аудиенции. До сих пор он был чрезвычайно добр с супругами де-Патрис, и она надеялась, что король откликнется и на ещё одну её просьбу.
        Они беседовали на веранде. В окна стучал холодный осенний дождь, и настроение было под стать неприветливой погоде. Но глаза Модеста смотрели как-то по-особенному тепло - согревали. Луизе даже показалось, что король слегка увлечен ею.
        Она сказала, что волнуется за свою малышку.
        - Так вышло, что у неё нет других родственников, кроме меня и Фабьена. Меня берёт тяжёлая тоска, когда подумаю, что если с нами вдруг что-нибудь случится, Амалия останется одна во всём мире.
        Модест отнёсся к словам с пониманием. Откуда только в нём взялась эта мудрость в его-то годы? Он не стал успокаивать тем, что Луиза и Фабьен молоды и ничего плохого с ними случиться не может. Вместо этого пообещал, что позаботиться о малышке, если она вдруг останется одна. У Луизы отлегло от сердца.
        Амалия рассказывала Маркелю о своём даре. Взволнованно и сбивчиво. Наверное, он ничего не понимал. Но ей самой с каждым словом становилось легче. Она так долго держала эту тайну в себе. Её так долго терзали эти тяжелые мысли, непонятные чувства и, наконец, она нашла, кому довериться. С кем разделить тревоги.
        И он слушал. Нежно прижимал к себе и не перебивал. А она всё говорила и говорила, пока её не прервал стук в дверь. От неожиданности Амалия вздрогнула. Мыслями она была так далека от реальности, что не сразу откликнулась. Кто там? Прислуга с ужином?
        Маркелю не хотелось выпускать Амалию из объятий - она это чувствовала, но ему пришлось. Они и так сильно замешкались - стук повторился ещё и ещё. Маркель, как и в прошлый раз, удалился за ширму, и Амалия позволила гостю входить.
        Когда она увидела визитёра, ужасно смутилась. Это была не служанка - Себастин.
        - Как самочувствие? - спросил он, скользя взглядом по растрёпанным волосам и раскрасневшимся щекам.
        - Спасибо, хорошо, - ответила Амалия, сгорая от стыда за свой внешний вид.
        - Вы не знаете, где Маркель? Я нигде не могу его найти. Мне подумалось, он может быть у вас.
        Амалии показалось, что Себастин видит её насквозь и, более того, видит сквозь ширму, где как раз Маркель и находится. А вдруг принц обо всём догадался? О том, что тут только что произошло?
        Она нервно прикусила губу, не зная, как поступить. Амалия не решалась солгать Себастину, но и сказать правду тоже не могла. Только всё сильнее заливалась краской, и всё ниже опускала голову.
        Он подождал пару секунд, а потом, развернулся в сторону ширмы и произнёс достаточно громко:
        - Я хотел найти брата, чтобы предупредить - его ищет отец. Он очень зол. Только что из Авитьеры вернулись его люди и наверняка рассказали много интересного.
        Амалия с ужасом осознала, что означает эта фраза. Королю стало известно, каким образом Маркель сократил дорогу до Авитьеры и обратно. Его Величество узнал, что сын пересекал долину проклятых колодцев. Теперь Маркелю предстоит тяжёлый разговор. Отец может снова наказать его - отправить ещё дальше. Сердце заныло.
        - Амалия, - Себастин обратился к ней, продолжая смотреть в сторону ширмы, - если увидите Маркеля, передайте, чтобы немедленно явился к отцу. Потому что если король застанет его у вас, то разгневается ещё больше.
        После этих слов Себастин вышел из покоев.
        ГЛАВА 55. ПОСЛЕДНЕЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ
        Модест был вне себя от ярости. Ходил по кабинету из угла в угол. Полчаса назад он выслушал доклад своих людей, вернувшихся из Авитьеры, и до сих пор не мог успокоиться. Страх за сына сжимал горло. Мальчишка не понимает, что творит. Ходит по лезвию ножа. Это счастье, что он выбрался живым из долины проклятых колодцев. Но что будет в следующий раз?
        Король отдал приказ отыскать Маркеля и передать, чтобы немедленно явился к нему. Сегодня сын вкусит отцовского гнева в полной мере. Модест был настроен наказать мальчишку самым строгим образом. Если не сделать этого - можно потерять сына.
        Тот вошёл в кабинет серьёзный и мрачный. Видимо, уже знал, о чём пойдёт разговор.
        - Ты искал меня, отец?
        Модесту хотелось медведем зарычать на него, но он сдержался. Заговорил ледяным голосом, но спокойно.
        - Сядь. У нас будет серьёзный разговор.
        Упрямый мальчишка остался стоять. Решил выслушать отповедь отца глаза в глаза? Хорошо, пусть стоит. Король приблизился и, не в силах сдержать гнев, всё-таки рявкнул:
        - О чём ты думал, когда сунулся к колодцам?! Когда в тебе появится хоть капля ответственности? Если не ты будущий король и не на твоих плечах лежит забота о королевстве, полагаешь, можешь делать со своей жизнью всё, что хочешь? Ты представляешь, что будет с матерью, если с тобой что-нибудь случится? Ты подумал о том, что нужен брату, что он рассчитывает на твою помощь и поддержку?
        - Отец, я не хотел никого подводить. Я бы не сунулся в долину, если бы не был уверен, что смогу пересечь её, не подвергая себя риску.
        - Как можно быть в чём-то уверенным, когда речь о проклятой долине?!
        Король смерил Маркеля грозным яростным взглядом - пусть мальчишку проберёт до костей. Но тот выдержал взгляд. Как сын похож на самого Модеста в молодости. Та же самоуверенность, тот же огонь в глазах. Ведь и король в своё время полагал, что близок к разгадке тайны колодцев. Она манила его. Он прочёл много древних летописей и догадывался, что там, на дне, плещется что-то особенное. Ведь не просто так тайна скрыта от всех ядовитым маревом. Но любопытство дорого стоило Модесту. Жаль, он не мог рассказать сыну, к чему способна привести эта страсть к разгадыванию тайн. Король поклялся Луизе хранить в секрете то, что произошло с ним в долине, и он хранил. Но как же вбить в упрямую голову Маркеля, что его игры могут плохо закончиться?
        - Долина коварна. Сама природа защищает её тайну от людей. Пойми, пойдёшь наперекор проклятию - поплатишься жизнью.
        Сын, кажется, что-то собирался возразить, но король, припечатав его тяжёлым взглядом, продолжил:
        - Завтра отправишься в северную провинцию. На месяц. Проконтролируешь поставки пушнины. Надеюсь, это остудит твою страсть к опасным экспериментам. И учти, это моё последнее предупреждение. Ослушаешься вновь - велю уничтожить твою лабораторию.
        Наконец-то, мальчишку проняло. Он побледнел.
        - На месяц? Отец, я не могу. Ты же сам велел мне опекать Амалию. Как я оставлю её на такой долгий срок?
        - Мои люди присмотрят за ней.
        - Я им не доверяю, - бросил сын с вызовом.
        Модест снова рассвирепел:
        - Считаешь, что лучше них справляешься с опекой? Как ты можешь брать на себя ответственность за кого-то, когда не отвечаешь даже за свои поступки?
        - Я должен остаться здесь, с ней, - упрямо отчеканил Маркель.
        И было что-то в этом упрямстве особенное. Решительное. Даже отчаянное.
        - Постой. Ты, что, увлечён? - догадался Модест. - До меня дошли слухи, что ты собираешься предложить Амалии стать содержанкой, но я не хотел им верить.
        Король знал много грехов за сыном, но тот точно не был способен на подлость. Обидеть девочку, которую взял под опеку?
        - Слухи - только слухи. Но да, я увлечён. Вернее… это гораздо больше, чем увлечение. Отец, всё серьёзно.
        Час от часу не легче. Модест нахмурился, посмотрел испытующе. Если бы за Маркелем не водилась слава повесы и любителя женщин, король бы наверно даже обрадовался такому заявлению. Эта кроткая с виду девочка, со стальным внутренним стержнем, этот нежный осенний цветок… Амалия… она очень подходила Маркелю. В её силах сделать счастливым любого мужчину. Но Модест чувствовал огромную ответственность перед памятью Луизы. Он не мог дать Амалию в обиду никому. Даже если речь о собственном сыне. Что если мальчишка ошибается? Если Амалия для него всего лишь блажь, очередное короткое увлечение?
        - Тогда тем более ты отправляешься в северную провинцию. Завтра же. Разлука пойдёт тебе на пользу. Считай это проверкой чувств. Это приказ. И он не обсуждается. Ступай!
        Гнев, тоска, отчаяние, тревога и ещё с десяток чувств, название которым Маркель не знал, разрывали грудь. Он вышел из дворца, не находя себе места. Бродил бесцельно по аллеям придворцового парка, вглядываясь в окна покоев Амалии, где уже были потушены светильники. Она спит. Ему так хотелось поговорить с ней. Но вместо этого, он взял экипаж и поехал на окраину столицы. У Маркеля оставалось одно незавершённое дело.
        - Отец отправляет меня в северную провинцию. На месяц, - сказал с порога, лишь только Вивьен открыла дверь.
        - Кофе? - понимающе улыбнулась она.
        В обеденной зале пахло ванилью и корицей. Сладкие ароматы раздражали - сильно контрастировали с тем, что творилось на душе.
        - Я приехал сказать… - получив чашку чёрного напитка, начал Маркель.
        - Тс-с, - Вивьен мягко приложила ладонь к его губам. - Я всё знаю. Ты приехал сказать, что мы расстаёмся. Но не на месяц, правда? Ты приехал последний раз.
        Маркель грустно улыбнулся:
        - Да, моя сообразительная малышка, - решил не ходить вокруг да около.
        - Не трудно догадаться, что мужчина охладел, когда единственное, чем он занимается с тобой - это пьёт кофе. Госпожа Арлет предупреждала меня, что это рано или поздно произойдёт.
        - Какая дальновидность.
        - Когда торгуешь женским бельём, становишься большим знатоком мужской души, - лёгкий смех птичьим щебетом коснулся уха.
        Всё-таки она очень мила - малышка Вивьен. Маркель хотел, чтобы она была счастлива.
        - Я перепишу этот особняк на твоё имя.
        - Щедрый подарок, - Вивьен стала серьёзной. - Я не буду отказываться. Но не беспокойся за меня. Я уже знаю, чем займусь в ближайшее время.
        - Чем?
        - Госпожа Арлет пригласила меня работать у себя в салоне. Ей нужна помощница, которая хорошо разбирается во всех тонкостях женской нижней одежды, - лукавинка проскочила в глазах Вивьен. - Кстати, приводи к нам свою возлюбленную. Мы подберём ей что-нибудь, чтобы тебя порадовать.
        - Если бы ты знала, Вивьен, насколько мы далеки пока от подобного, - отказался Маркель, хотя тело предательски отреагировало на одну только мысль. - И будем ли вообще хоть когда-то близки настолько. Я не знаю, могу ли рассчитывать на взаимность, - добавил растеряно.
        - Какой же ты трогательный, Маркель, в этой своей влюблённости, - Вивьен посмотрела с теплотою сестры. - А, между прочим, госпожа Арлет так и говорила. Из повес получаются преданные и верные мужья.
        ГЛАВА 56. СМЕНА РЕПЕРТУАРА
        Снадобье доктора Матье помогло. К утру боль в горле прошла. Однако приступы кашля ещё случались. И Амалия переживала, не помешает ли это вечернему выступлению. Не хотелось подводить Сюзон, раскашлявшись во время номера.
        Они договорились о репетиции на раннее утро. Но первой гостьей оказалась не Сюзон. Сотрясая воздух восторженным щебетом, в покои влетела Арабель.
        - Я уговорила отца, чтобы он отменил все уроки в честь сегодняшнего музыкального салона. Мои заморские профессора отправлены скучать до завтра, и у нас с тобой есть уйма времени подготовить твоё выступление. Знаешь, какая музыка нравится братцу? Что-нибудь бодрое. Тарам-тадам, тарам-тадам, - Арабель начала маршировать на месте, высоко поднимая колени и размахивая руками. - Вы разучивали в пансионе какую-нибудь подобную мелодию?
        Амалия посмотрела на принцессу виновато.
        - Ваше Высочество, мы уже договорились подготовить совместный номер с Сюзон.
        Арабель остолбенела:
        - С Сюзон?!
        Она перестала маршировать и вихрем подскочила к Амалии:
        - Как с Сюзон? Я ведь собственноручно махала ей вчера ручкой. Они ведь всем семейством съехали из дворца.
        - Да. Но потом Его Высочество Себастин всё же позволил Сюзон остаться на ещё одно мероприятие.
        - Почему?
        - Я попросила.
        - Зачем? - принцесса совсем перестала что-либо понимать. - Взяла Амалию за руку и усадила на софу, плюхнувшись рядом. - Зачем нам Сюзон? Всё шло так хорошо. Себастин уже почти был наш.
        - Ваше Высочество, кое-что произошло… Себастин… он, конечно… самый достойный жених королевства. Любая девушка была бы счастлива добиться его особого расположения… но… но я… но мне… не хотелось бы, чтобы Его Высочество…
        - Постой, - перебила запинающуюся речь Амалии Арабель. - Ты не хочешь стать его невестой?
        - Да, - созналась Амалия.
        Арабель расстроилась. Это сразу стало заметно по её лицу. Взгляд погрустнел.
        - Я так надеялась, что ты вскружишь братцу голову. Мне так хотелось, чтобы он влюбился как мальчишка. Чтобы дал волю чувствам, чтобы стал счастливым.
        У Амалии сердце сжималось смотреть, как горько сокрушается всегда жизнерадостная Арабель. Какая она искренняя в своих сестринских чувствах к Себастину.
        - Ваше Высочество, ваш брат, он ведь всё равно может быть счастлив, - попробовала Амалия успокоить принцессу. - Другая девушка может сделать его счастливым.
        - Кто? - покачала головой Арабель.
        - Сюзон.
        - Чем эта чопорная выскочка может его осчастливить?
        - Мне показалось, она испытывает к Его Высочеству глубокое чувство.
        - Сюзон - чувство?
        Арабель произнесла эти два слова так, будто одно с другим никак не может сочетаться. Но Амалия начала горячо заступаться за Сюзон.
        - Госпожа Жильберт и Шарлота действительно бывают чопорными и склочными, но разве Сюзон хоть раз поддерживала их невежливые выходки?
        Принцесса скептически качала головой. Однако когда Амалия рассказала, на какой отчаянный шаг пошла Сюзон, лишь бы получить ещё один шанс привлечь к себе внимание Себастина, Арабель слегка смягчилась.
        - Ладно, попробую приглядеться к ней повнимательнее. Но всё же так жаль, что у тебя не случилось чувств к Себастину, - принцесса печально вздохнула. Однако её весёлый нрав быстро взял верх. Она лукаво улыбнулась: - Но тогда признавайся, кто этот негодник, который вскружил тебе голову?
        Во взгляде Арабель вспыхнуло жгучее любопытство, которое заставило Амалию смутиться и опустить глаза.
        - Постой, я, кажется, знаю, - воодушевилась принцесса. Она заёрзала на софе, - Это Маркель?
        Воодушевление тут же сменилось тревогой:
        - Эти слухи, что, правда? Он предложил тебе стать его содержанкой?! Я его убью!
        - Нет, - ответила Амалия с такой поспешностью, будто Маркелю и правда грозила смерть. - Нет, ничего такого он не предлагал. Наоборот, он сказал…
        Амалия запнулась. Она до сих пор очень остро переживала вчерашнее признание Маркеля. Она не знала верить или нет, но глупое сердце верило. И билось, билось, билось неистово, каждый раз, когда в голове всплывали мысли о принце. А они были там постоянно.
        Арабель перестала ёрзать. Замерла:
        - Вот это да! - выдохнула восхищённо. - Ты оказалась даже более непредсказуемой, чем я думала. Вскружила голову другому моему брату? Повесе Маркелю?
        И вдруг принцесса заговорила быстро и горячо:
        - Не верь всем тем слухам, что про него гуляют. Что он легкомысленный и ветреный. Это неправда! Он только с виду чудовище. Вообще-то, он очень добрый и надёжный, мой славный брат…
        - Я знаю, - тихо выдохнула Амалия.
        Они молчали пару минут, пока не встрепенулись, услышав стук в дверь. На этот раз Амалия безошибочно определила, кто переступит порог - Сюзон. Гостья, заметив принцессу, напряглась.
        - Я насчёт репетиции.
        - Амалия ещё не совсем здорова - кашляет, - Арабель поднялась с софы. - Боюсь, не сможет помочь тебе с выступлением.
        По лицу Сюзон пробежала серая тень.
        - Но выход есть, - успокоила её принцесса. - Я прекрасно играю на клавесине и могу тебе аккомпанировать. Более того, даже подскажу, какой лучше выбрать репертуар… - Арабель сделала многозначительную паузу, - …если сможешь меня кое в чём убедить. Идём.
        Она взяла Сюзон под локоть и вывела из покоев Амалии.
        ГЛАВА 57. МЫ СОВЕРШАЕМ ОШИБКУ
        Маркель нашёл мать на веранде. Она любила проводить там утренние часы. Ухаживала за горшечными растениями, которыми заставлено было всё пространство. Королева вырастила их сама из семян, собранных во время поездок по провинциям.
        - Давай помогу, - Маркель подошёл к матери и подхватил ветки, густо облепленные яркими бордовыми соцветиями, пока та подвязывала их к опоре.
        - Я знала, что ты придёшь поговорить, - мягко посмотрела королева. Ни следа от вчерашнего негодования.
        - Да, мама, нам нужно поговорить. Отец отправляет меня в северную провинцию. На месяц. Я не могу уехать, пока остаются нерешёнными некоторые вопросы.
        - Он слишком строг с тобой, - ладонь матери ласково скользнула по руке.
        - Я заслужил.
        Всё естество Маркеля противилось безжалостному приказу короля, но он понимал, почему тот так поступил. Тайна долины проклятых колодцев не стоит того, чтобы рисковать ради неё жизнью. Теперь Маркель это осознал. Ему страшно оставить Амалию на месяц, о чём он думал, когда сунулся в гиблое место? Ведь мог погибнуть и оставить её навсегда. Отец прав. Когда любишь кого-то, твоя жизнь перестаёт принадлежать только тебе.
        Мать взяла лейку и начала обходить своих питомцев по кругу. Маркель неспешно шёл рядом:
        - Расскажи, что произошло между тобой и Луизой.
        - Я ждала этого вопроса, но не уверена, что должна ворошить прошлое, и впутывать в эту историю тебя.
        - Поздно, мама. Ты уже впутала, - напомнил Маркель.
        - Говорит человек, подслушавший из-за ширмы разговор, предназначавшийся не для его ушей, - парировала королева. Впрочем, в её интонации не было укора.
        - Я вчера не узнал тебя. Ты была резка и несправедлива, не находишь?
        Мать вздохнула.
        - Я жалею, что не сдержалась. Я умею контролировать себя, но когда дело касается твоего отца… Я очень люблю его, - она сказала это с какой-то скрытой грустью.
        - Я знаю, мама. Он тоже тебя любит.
        - Был период… тяжёлый для меня период… когда я сильно в этом сомневалась.
        Этой фразы было достаточно, чтобы Маркель понял, в чём дело - ревность. Он так и думал.
        - Мама, - принц взял из рук матери лейку и остановился напротив, побуждая смотреть в глаза: - я не могу знать, что произошло четырнадцать лет назад, но точно знаю, что отец неспособен на предательство.
        - Иногда плоть берёт верх над разумом и принципами.
        - Только не в случае, если мы говорим про отца.
        Взгляд королевы вспыхнул на короткое время, потом снова потух. Она вернула себе лейку и сменила тему:
        - А знаешь, ты очень похож на него. Не Себастин - ты унаследовал его темперамент. Это сейчас Модест строг, уравновешен и мудр, а в молодости был столь же упрям, горяч и любопытен, - мать искупала в тёплой улыбке и вдруг ещё раз резко сменила тему: - Что у тебя с этой девочкой? Ты влюблён?
        - Да.
        Королева вздохнула грустно, ласково потрепала по плечу:
        - Эх, сын, сын, но почему она? Я так боюсь, что ты в ней ошибаешься.
        - Нет, мама, - покачал головой Маркель. - Она особенная. Я понял это, как только увидел её. Амалия показалась маленькой, кроткой, напуганной, но только подняла на меня глаза - и я пропал… Пообещай, что не обидишь её, пока меня не будет.
        Мать молча полила несколько растений - будто собиралась с мыслями.
        - Вчера ты всё слышал. Я хотела, чтобы Амалия как можно скорее вернулась в Шерстон. Я искренне уверена, что так было бы лучше всем. Но могу ли я игнорировать просьбу сына?.. Влюблённого сына… Я не буду обещать, что окружу её теплом и заботой. Это выше моих сил. Но обещаю, что не обижу. Больше не буду настаивать, чтобы она покинула дворец. Месяц - большой срок. Надеюсь, время расставит всё по своим местам. Поезжай спокойно.
        Маркель вышел с веранды, ощущая, что действительно стало чуть спокойнее. Он знал, что мать выполнит обещание. Теперь нужно было отыскать Себастина - предстоял непростой разговор. Во дворце брата не нашлось. Маркель догадался, что тот на конной прогулке. Себастин любил иногда проехаться верхом вдоль озера.
        Погода стояла на редкость тёплая. Будто осень дала лету один день взаймы - ни ветерка, ни облачка. Но душу давили тяжёлые грозовые тучи тоски от скорого расставания с Амалией.
        - Хочу кое о чём попросить тебя. Даже нет, настаиваю, - сразу перешёл к делу Маркель, как только поравнялся с братом.
        - Да, я уже слышал, что отец отправляет тебя в северную провинцию на месяц. Боюсь, моё заступничество не заставит его поменять решение.
        - Моя просьба касается другого. Ты должен отдать Амалии письмо Луизы, о котором мне рассказал. Я думаю, оно могло быть адресовано дочери.
        - Это невозможно. Когда Луиза писала письмо, Амалия ещё и читать-то не умела, не то, что разбирать непонятные письмена.
        - Возможно, расчет был на то, что дочь прочитает письмо позже, когда повзрослеет.
        Себастин задумался.
        - Сложно понять, что может двигать человеком, решившим написать зашифрованное послание собственному ребёнку. Полагаю всё же, письмо адресовано кому-то другому.
        Маркель знал, что быстро брат не сдастся. У него были в запасе и другие аргументы.
        - В любом случае, Амалия в праве узнать о существовании письма и увидеть его. Разве нет? Девочке не так много осталось в память о родителях.
        - Я думал об этом. Но боюсь, есть риск сделать только хуже. Когда речь об опасном даре, всегда лучше действовать осторожно. Сначала во всём разобраться, а уже потом предпринимать конкретные шаги. Мы же не знаем, что в послании. Там есть какая-то информация о способностях Амалии, но сможет ли она понять всё правильно. А если от неумения навредит себе и другим?
        - Себастин! - в Маркеле закипал гнев. Он заговорил запальчиво и возбуждённо: - Девочка напугана. Она не понимает, что с ней происходит. Боится саму себя. Мы должны хоть чем-то ей помочь. А насчёт её дара - уверен, опасность сильно преувеличена. Ты видел, чтобы хоть один обидчик пострадал от действий этой кроткой пичужки?
        Брат молчал. Сомнения отразились на лице сдвинутыми бровями и невидящим взглядом.
        - Себастин, - Маркель снизил голос, - вчера она открылась мне. Я обещал защитить. Но от чего? Отдай мне письмо. Я передам его Амалии. Возможно, оно поможет ей понять себя.
        - Хорошо, - кивнул брат. - Но я по-прежнему считаю, что мы совершаем ошибку.
        ГЛАВА 58. ЗАМЕТЬ МЕНЯ!
        Амалия в сопровождении Арабель отправилась в камерный зал дворца, где должен был вот-вот открыться музыкальный салон. Принцесса казалась очень взволнованной и говорила без умолку.
        - Мы подготовили с Сюзон бомбу, - шептала она возбуждённо. - И пусть только братец попробует не отреагировать.
        - Марш? - с лёгкой тревогой поинтересовалась Амалия.
        Она не была уверена, что идея Арабель привлечь внимание Себастина простой бодрой мелодией правильная. Трогательной лирической песней легче достучаться до сердца.
        - Увидишь, - неопределённо ответила принцесса.
        Она выбрала для Амалии одно из самых лучших мест в первом ряду, а сама ушла за кулисы. Сказала, что будет весь концерт смотреть оттуда.
        - Хочу поддержать Сюзон. Она умирает от волнения, - объяснила Её Высочество. - Знаешь, ты оказалась права. Она не такая, как остальное её семейство.
        Зал быстро наполнялся гостями. Амалия выискивала взглядом Маркеля, но принца нигде не было. Она догадывалась почему - собирается в дорогу. До неё уже дошли новости, какое наказание придумал для сына король. Сегодня же Маркель должен отправиться на месяц в северную провинцию. Сердце сжималось от тоски. Ещё никогда в жизни Амалии не казался срок в тридцать дней целой бесконечностью.
        Королева и король появились в камерном зале последними. Они заняли почётные места на небольшом возвышении и дали команду церемониймейстеру начинать. Тот залился длинной витиеватой речью, которая закончилась объявлением первых исполнителей. Честь открыть салон была предоставлена профессиональным музыкантам - королевскому оркестру. Они виртуозно исполнили несколько лёгких ласкающих слух мелодий. Но как искусно они ни владели инструментами, зрители с нетерпением ждали второй части концерта - номеров, которые подготовили барышни, участвующие в смотринах.
        Степень таланта у участниц оказалась разной, но вот что было одинаковым - это песни, которые барышни исполняли. Медленные лирические с красивыми словами о любви. Мелодии были так похожи - будто это каждый раз звучит одна и та же. Себастин, которому были посвящены все выступления, уже после третьего номера начал явно скучать. Его взгляд оказывался где угодно, только не на сцене. Амалия подозревала, что он давно думает о своём, даже не замечая исполнительниц.
        Церемониймейстер вышел объявить следующий номер:
        - Дуэт. За клавесином - Её Высочество Арабель. Вокал - госпожа Сюзон.
        Обе исполнительницы появились на сцене. Розовощёкая принцесса и бледная как полотно Сюзон.
        У Амалии от волнения за них тоже краска отлила от лица. Сейчас они покажут свой номер, который останется для Себастина таким же незамеченным, как и несколько предыдущих, и последний шанс, на который так рассчитывала Сюзон, призрачно растает в воздухе.
        Однако всё оказалось ещё хуже. Не успела Арабель занять место за клавесином, к Себастину подошёл слуга и прошептал что-то на ухо. Амалия, которая сидела достаточно близко к принцу, смогла расслышать часть фразы:
        - …вы просили сообщить вам сразу, как это произойдёт…
        Себастин оживился. Улыбнулся, кивнул и направился к выходу из зала, махнув рукой церемониймейстеру: мол, продолжайте, я скоро.
        Сюзон мгновенно сникла. А что творилось на лице Арабель! Она испепеляла брата взглядом. Да только что толку? Тот спиной не мог видеть её бушующие эмоции.
        Бонифас с поклоном оставил сцену в полное распоряжение исполнительниц. Но Арабель не стала стучать по клавишам. Она поднялась и обратилась к публике.
        - Прежде чем мы начнём номер, хотела бы сказать о нём пару слов. Прозвучит произведение в тональности до мажор. Хотя некоторые проигрыши для контраста будут исполнены в минорной тональности…
        Принцесса с воодушевлением продолжила сыпать музыкальными терминами, поглядывая на дверь. Амалия поняла, что Арабель тянет время, желая дождаться возвращения брата. Несколько минут она упражнялась в красноречии, но Себастин в зале не появлялся.
        Зрители начали недоумённо переглядываться, но, разумеется, никто не решался поторопить принцессу, даже когда она забрела в непролазные дебри музыкальной теории. Никто, кроме короля:
        - Арабель, мы уже в нетерпении услышать так красноречиво представленный тобой номер.
        Не в характере принцессы было сдаваться. Она улыбнулась отцу:
        - Сейчас приступим. Но хотелось бы сказать ещё буквально пару слов не о нашем конкретном номере, а о музыкальном искусстве в целом. Это одно из древнейших искусств. По легенде умение петь было даровано человеку богами. Однажды прекрасная нимфа Амея сошла с небес, чтобы научить юную пастушку Вилену музицировать. - Арабель прожигала глазами входную дверь в зал. - Получив этот божественный дар, Вилена красиво и сладко запела. Влюблённый в неё пастушок Тимерай, услышав божественные звуки, так вдохновился, что выстругал из дерева рожок и начал ей подыгрывать. Так появился первый музыкальный инструмент.
        - Прекрасная легенда, - теперь уже не выдержала королева. - Так пусть же дарованное богами искусство поскорее скрасит наш вечер.
        - Да, - согласилась Арабель. - Сейчас зал наполнят звуки, рождённые клавесином, - она степенно подошла к инструменту. Опустилась на стул, занесла руки над клавишами… С надеждой снова глянула на входную дверь, но та так и оставалась прикрытой. - Кстати, - принцесса опять поднялась на ноги, - о том, как появился этот музыкальный инструмент, тоже есть легенда…
        Амалия понимала, что принцесса сможет потянуть время ещё в течение максимум нескольких минут. Надо было чем-то помочь. Она тихонько выскользнула из зала. Какого-то конкретного плана не было. Главное - найти Себастина, а там видно будет. К счастью, долго искать не пришлось. Его Высочество стоял неподалёку от входа в зал и беседовал всё с тем же слугой.
        Минуты хватило, чтобы понять, о чём разговор - ожеребилась любимая кобыла Себастина. Конюх докладывал о здоровье новоиспечённой мамы и её жеребёнка. Амалия почувствовала, что её охватывает гнев. Кобыла?! Там, на сцене, умирает от крушащихся надежд бедная Сюзон, а Себастин в это время разговаривает о кобыле.
        - Ваше Высочество, простите мне мою бесцеремонность, - Амалия осмелилась перебить конюха, - прошу вас вернуться в зал. Разве вам не интересно посмотреть выступления девушек, которые они готовили специально для вас?
        - Мне показалось, я уже не увижу ничего нового, - не без иронии улыбнулся принц. Но просьбе всё же внял. - Ступай, - отпустил слугу и направился в камерный зал.
        Амалия зашла вслед за ним. Арабель увидев брата, похоже, вздохнула с облегчением. Она, наконец-то, сосредоточилась на клавесине. Сюзон вышла на середину сцены. Алое платье, распущенные волосы. Бледная, но решительная. Глаза блестели. Последний шанс. Ей уже нечего терять.
        Себастин опустился в кресло. Что было в его мыслях? Думал, услышит сейчас очередную медленную тихую плавную мелодию? Не тут-то было. Не только принц - весь зал вздрогнул от напористых аккордов, которыми разорвала инструмент Арабель.
        - Песня посвящается тому, кто меня не замечает, - с вызовом произнесла Сюзон, глядя прямо в глаза Себастину, и запела отрывисто, дерзко, громко, отчаянно:
        Когда судьба отправит в путь неблизкий -
        В страну чужую, в дальние края,
        Дорогою твоею стану.
        Заметь меня! Заметь меня! Заметь меня!!!
        * * *
        А если заплутаешь по дороге,
        Собьют с пути бескрайние поля,
        Твоей звездою путеводной стану.
        Заметь меня! Заметь меня! Заметь меня!!!
        От силы голоса Сюзон, казалось, дрожали стёкла и хрустальные подвески светильников. Она не отпускала взгляд Себастина. Не давала ему ни единого шанса отвести глаза.
        А если вдруг невзгоды и болезни
        Судьба отсыплет щедро, не щадя,
        Твоим спасительным лекарством стану.
        Заметь меня! Заметь меня! Заметь меня!!!
        * * *
        Когда тоска в неласковых объятьях
        Задушит так, что не спасёт броня,
        Твоею песней утешительною стану.
        Услышь меня! Услышь меня! Услышь меня!!!
        Он слышал. Не мог не слышать. Не мог не замечать…
        ГЛАВА 59. ДВОЙНОЕ ПОСЛАНИЕ
        Луиза проснулась перед рассветом. Не стала сразу вставать. Смотрела, как за окнами рождается новый день. Что он принесёт? Радость? Печаль? Новую надежду или новое разочарование?
        Вот также когда-то, четырнадцать лет назад, она встречала восход другого светила, гадая, будет ли начинающийся день добрым. Тогда её мысли были ещё печальнее - она не знала даже, не станет ли этот день для неё последним. Метка скарабея всё больше бледнела, грозясь вот-вот убить. Но судьба проявила благосклонность. Вместе с первыми лучами солнца в покоях появился долгожданный Визард. Луиза с Фабьеном смотрели на него глазами полными слёз и надежды, и старец не разочаровал:
        - Я долго медитировал, взывал к святым отцам, и мне удалось нащупать утраченную связь между мирами.
        - Переход восстановлен? - обрадовался супруг.
        - Да. Но не полностью. Заговорённый камень отравил его.
        - Что это означает? Мы сможем вернуться домой?
        - Вы - да, но не малышка. Она всё ещё очень слаба и не сможет перенести таинство перемещения.
        Луиза тяжко переживала слова старца. Поднять до небес, а потом опустить на грешную землю. Подарить надежду и тут же отравить её горьким осознанием, что счастье возможно лишь наполовину. Они с Фабьеном вернутся к сыновьям, королевство вновь обретёт главу. Но как же их бедная малышка? Она и так столько страдала, а теперь должна остаться сиротой при живых родителях?
        Супруги растеряно глядели на старца.
        - Нам надо спешить, - напомнил он. - Метка скарабея убьёт вас, если вы в ближайшее время не окажетесь в родном мире.
        - Сколько у нас времени? - спросил Фабьен.
        Визард попросил показать плечо. Лишь только взглянул на поблёкший знак, покачал головой:
        - Мы едва успеем добраться до проклятой долины. Нужно немедленно собираться и отправляться к колодцам.
        - Но как же мы оставим малышку?
        Вопрос отчаянием прозвенел в воздухе.
        - Я позабочусь о ней первое время, - пообещал Визард. - Я слишком слаб и стар, чтобы пережить таинство перемещения, после того, как путь оказался отравлен заговорённым камнем. Я останусь здесь с ней. Святые отцы скоро должны призвать меня на небеса, но, думаю, у меня ещё есть несколько месяцев. Я прослежу, чтобы Модест взял малышку под опеку.
        Слова старца подарили успокоение, но душу продолжала рвать тоска при мысли, что придётся навсегда расстаться с дочерью. Однако у Визарда была в запасе ещё одна утешительная весть:
        - Амалия сможет вернуться в родной мир. Потом. Когда повзрослеет и окрепнет. Когда ей исполнится 19. Тогда она станет достаточно разумной, чтобы пройти ритуал для получения метки скарабея. Я оставлю для неё послание, которое поможет ей самой совершить таинство перемещения.
        Луиза воспрянула духом. Ждать придётся долгие 14 лет, но главное, у неё появилась надежда, что расстаётся с дочерью не навсегда. Однако сильно тревожило, как Амалия будет справляться с даром, унаследованным от Луизы. К 19 годам он уже должен будет проснуться, и напугает её.
        - Я тоже оставлю дочери письмо. Мне нужно рассказать ей о способностях, которые она в себе ощутит, когда повзрослеет, и о том, как их контролировать.
        Старец одобрительно кивнул. Достал из своей котомки чуть желтоватый лист бумаги.
        - Это особый пергамент. Только мои предки, пустынный народ, умели изготавливать подобный. Послание нужно написать на нём. Тогда письмо само найдёт адресата, когда придёт время.
        Луиза тут же села за стол и взяла перо в руки. Времени оставалось так мало. Она спешно выводила слова - хотела рассказать дочери не только о даре, но и о её родном мире, который находится по ту сторону проклятых колодцев. И главное о том, что они с Фабьеном будут с надеждой и благоговением ждать её возращения. Перо скользило по пергаменту, но Луиза не понимала, что происходит. Помимо её воли вместо привычных букв из-под пера выходили странные символы. Старец объяснил, что это пергамент шифрует фразы.
        - Прежде чем письмо найдёт того, кому адресовано, оно может побывать во многих чужих руках. Шифр поможет защитить тайну колодцев. Только получив метку скарабея, можно будет прочесть то, что здесь написано.
        - А как её получит Амалия?
        - Она узнает об этом из послания, которое я напишу на обратной стороне пергамента.
        Супругам оставалось довериться старцу.
        Как только в письме была поставлена последняя точка, Визард велел написать ещё одно послание - теперь на обычной бумаге. Приглашение на званый обед для госпожи Жильберт.
        - Для госпожи Жильберт? - Луиза сильно удивилась. - Но зачем?
        Понятно было, что никакого званого обеда супруги де-Патрис уже устроить не успеют. Да и дело не только в этом. Жильберт была последней, кого хотела бы видеть в гостях Луиза. Ей не нравилась эта чопорная высокомерная госпожа, любительница распускать самые немыслимые слухи.
        - Ключ для Амалии придётся спрятать в подвале дома госпожи Жильберт, - пояснил старец.
        Сейчас Луиза не помнила, что такое Ключ. Но осталось ощущение, что это что-то очень важное. Видимо, он необходим для ритуала перемещения. Однако в памяти стёрлось всё, что касается этого таинства.
        - Именно в подвале дома госпожи Жильберт находится самое энергетически холодное место, - продолжил объяснения Визард. - Только там можно законсервировать Ключ на долгие годы. Только там он не потеряет своей силы.
        - Амалии придётся там побывать?
        - Да. Я напишу ей об этом в послании. Но ещё до того, как девочка его прочтёт, она должна узнать, что Жильберт была чем-то важна для вас. Это заставит Амалию искать с ней встречу, это приведёт в нужный момент в столицу. Необходимо, чтобы девочка заранее пригляделась к Жильберт, наладила контакт с ней или её родственниками. Ведь после того, как Амалия пройдёт ритуал скарабея, у неё останется очень мало времени.
        Луиза всё поняла. Она быстро написала пригласительный.
        - Эта открытка останется не отправленной. Положите её в карман своей накидки, - велел Визард. - Я позабочусь, чтобы накидка осталась у Амалии как память о вас.
        Через час супруги де-Патрис уже были готовы ехать в проклятую долину. Луиза зашла в комнату дочери попрощаться. Амалия ещё спала. Её нежный маленький доверчивый ангел. Крохотные ладошки были трогательно подложены под щёчку. Луиза не стала будить малышку. Легонько провела рукой по её волосам цветом в осень. И коснулась губами лба. Сердце разрывалось на части. Когда в следующий раз она сможет дотронуться до неё?
        - Святые отцы, молю, храните моё дитя! - прошептала Луиза горячо.
        Фабьен стоял рядом. Она впервые видела слёзы в глазах супруга.
        Визард проводил их до проклятой долины. Дальше велел действовать самим.
        - Мне нужно возвращаться. Ваше исчезновение придётся объяснить трагической гибелью. Я расскажу, что стал свидетелем несчастного случая - лодка, на которой вы катались по озеру, внезапно перевернулась.
        Луиза помнила, как они с Фабьеном добрались до колодцев. Что произошло дальше, было покрыто густым туманом. В себя она пришла уже в родном мире. Вот так и закончилось их с супругом путешествие в чужой «изнаночный» мир.
        ГЛАВА 60. ПРОЩАНИЕ
        Сразу после выступления Сюзон был объявлен небольшой антракт. Зрители поспешили к столам с закусками. Восточные сладости, экзотические горячие и холодные напитки приманивали господ, как цветочный нектар бабочек. Ажиотаж стоял такой, будто часть гостей явились на мероприятие не столько послушать музыкальные номера, сколько приложиться к яствам.
        Амалия хотела воспользоваться паузой - пробраться за кулисы, чтобы поговорить с Сюзон, поддержать. Хотя та покинула сцену с высоко поднятой головой, Амалия догадывалась, в каком смятении находится сейчас бедная безответно влюблённая девушка. Однако попасть за кулисы было не суждено. Не успела Амалия сделать и нескольких шагов, её остановила запыхавшаяся Розали.
        - Его Высочество Маркель ждёт вас в ваших покоях, - шепнула служанка.
        Сердце камнем упало вниз. Зашёл попрощаться? Призрачная надежда, что король отменит наказание, в момент растаяла. Амалия со всех ног бросилась к себе. Тоска когтистой лапой вцепилась в горло. Амалия не знала, как получилось, что этот мужчина стал самым важным в её жизни. Он ещё здесь, а горечь скорой разлуки уже не даёт нормально дышать. Как Амалия переживёт тридцатидневный холод одиночества?
        Она влетела в комнату и сразу увидела его. Он стоял у окна. Серьёзный, сосредоточенный, мрачный. Складка напряжения залегла между бровей. Амалия сделала несколько шагов навстречу. Остановилась в метре, замерла. Серые глаза, самые красивые глаза в мире, сегодня смотрели особенно пронзительно. Он будто хотел запомнить каждую деталь.
        - Я уезжаю.
        Два коротких слова льдом сковали душу.
        - Я знаю, - она сделала ещё пару шагов.
        Когда-то она боялась этого мужчину, как огня. Боялась даже взглянуть. А теперь желает оказаться в его объятиях.
        Маркель взял её узкие ладони и приложил к своей груди. А потом притянул её к себе. Резким отчаянным движением. Не так как делал это раньше - осторожно, боясь спугнуть. По-другому. Решительно, собственнически, будто хотел показать своей пичужке, что отныне и навсегда она принадлежит ему. Будто боялся, что её могут у него отнять. Будто, пока его не будет, она может упорхнуть.
        - Пообещай, что дождёшься меня, - попросил, заглянув в омуты медовых глаз.
        - Я дождусь вас, Ваше Высочество, - сморгнув слезинку, прошептала она.
        - Не так… - покачал он головой, прижимая к себе сильнее.
        Она поняла, чего он хочет.
        - Я дождусь тебя, Маркель, - её ладони робко скользнули ему на шею.
        Маркеля пьянило, когда с её губ слетало его имя. Он поцеловал её. По-настоящему, не щадя. Вложил в поцелуй всю глубину терзавших его чувств: злость, что приходится расставаться, нежность, которая щемила сердце, жажду обладания, которая жгла изнутри. Она трепетала от новых ощущений. Его откровенный, словно близость, поцелуй вызывал у неё смятение. Кончиками пальцев он почувствовал, как жар прилил к её щекам. Но она не противилась. Отвечала несмело, но так чувственно, что он сходил с ума. Невыносимо…
        - Амалия… - прошептал ей в губы.
        - Маркель…
        Амалия держалась за его шею. Иначе бы упала. Пол под ногами качался, будто палуба корабля во время шторма. И всё, что с ней происходило, тоже было похоже на шторм. Волны неизвестных доселе ощущений захлёстывали с головой, сменяя одна другую. Она знала, что запомнит этот день, этот поцелуй навсегда.
        Время для неё остановилось. Но там, снаружи, оно тикало. Безжалостно…
        - Мне пора, - Маркель осторожно отстранился. Приподнял её голову за подбородок, чтобы поймать взгляд. - Пока меня не будет, можешь во всём рассчитывать на отца. Он позаботится о тебе. Себастин и Арабель тоже обещали любую помощь.
        В его взгляде было столько тревоги, будто сам он не очень верил, что три няньки королевских кровей справятся с задачей.
        - Всё будет хорошо, - спешно заверила Амалия.
        Он полез в карман камзола и достал конверт.
        - Тут письмо, - протянул конверт Амалии. - Письмо твоей мамы. Оно чудесным образом сохранилось с тех времён, когда тебе было пять.
        - Письмо мамы?
        Мир опять начал покачиваться. Сердце выскочило из груди, чтобы забиться в горле. Амалия дрожащей рукой приняла конверт.
        - Неизвестно, кому оно адресовано и почему в своё время не было отправлено. Но я подумал, оно должно храниться у тебя.
        Амалия прижимала конверт к груди, не в силах дышать от волнения. Ей так мало осталось в память от родителей. А тут письмо!
        - Текст зашифрован. Но вдруг ты всё же сможешь прочесть?
        У Амалии хватило сил только на кивок. Маркель наклонился к ней и ещё раз поцеловал. Коротко, и волнующе дерзко. А после быстрыми шагами направился к выходу.
        ГЛАВА 61. ДОЖДЬ С УТРА И ДО ВЕЧЕРА
        Амалия несколько минут стояла неподвижно, а потом прильнула к окну. Дождь барабанил в стекло. Когда он начался? С утра был такой погожий день. Хотя чему удивляться? Осень берёт своё. Впереди только холода и зима.
        Она смотрела не моргая, как подхваченный ветром жёлтый лист покружил в воздухе и упал на крышу дорожного экипажа, возле которого суетились слуги. Несколько сумок багажа были занесены внутрь, а потом появился Маркель. Дождь припустил, превратился в ливень, сплошной стеной отгородил от Амалии любимого. Экипаж тронулся. Сердце остановилось…
        Она не знала, сколько времени простояла вот так, глядя на сгущающиеся сумерки, в которых растворилась карета. Тоска завладела всем существом - отключила остальные мысли и чувства. Дождь всё лил и лил. Казалось, он зарядил на целую вечность.
        Амалия вернулась к реальности только когда заметила, как от дворца стали отъезжать экипажи господ - гостей музыкального салона. Выходит, мероприятие закончилось? А как же Сюзон? Себастин ведь позволил ей остаться только до завершения салона. Возможно, она тоже уже пакует вещи? Или нет? Поменял ли принц решение после её выступления? Амалия испытала укол совести. Возможно, Сюзон нужна поддержка, а она даже не знает, где та сейчас находится.
        Амалия отошла от окна. Надо поискать Сюзон. Но прежде ждало ещё одно дело. Руки до сих пор продолжали прижимать к груди письмо. Амалия зажгла светильники и, сев в кресло, аккуратно раскрыла конверт. Внутри обнаружила чуть пожелтевший от времени лист бумаги. С обеих сторон он был плотно исписан знаками. Знаки казались совершенно незнакомыми. Маркель прав - послание зашифровано. Наверное, Амалия никогда не сможет понять, что здесь написано. Но даже само осознание, что эти символы выведены рукой мамы, уже дарило тепло. Она снова вложила лист в конверт, а сам конверт спрятала под подушкой. Когда вернётся, внимательно изучит каждую чёрточку на этом дорогом сердцу послании.
        В коридорах дворца стояла тишина. Гости разъехались. Амалия заглянула в комнату Сюзон - пусто. Ноги сами понесли в камерный зал. Интуиция подсказывала, что именно там нужно искать Сюзон. Но нет - похоже, шестое чувство подвело - за чуть приоткрытой дверью - полумрак. Амалия бесшумно скользнула внутрь. Все светильники потушены. Только неприветливый дождливый вечер заглядывал в окна. Но кроме барабанной дроби бьющихся в стёкла капель, были слышны и другие звуки. Кто-то играл на клавесине. Тихую грустную мелодию. Амалия замерла. Медленно плывущая по пространству музыка оказалась пронзительно созвучна тому, что творилось на душе - резонировала с болью, которая сковывала сердце после прощания с Маркелем.
        Амалия поняла, кто сидит за клавесином, когда к звукам инструмента добавился вокал. Голос Сюзон сложно было перепутать с чьим-то другим. Но в этот раз он играл совсем другими красками - чист, прост, прозрачен и пронизан тоской.
        Дождь… с утра и до вечера…
        Дождь… с утра и на плечи мне…
        Дождь смоет слёзы с моих горячих щёк.
        Осень, сжалься, отпусти печаль за порог.
        * * *
        Дождь… беспощадная тоска-вода
        Цель наметила - в сердце бьёт.
        Больно так мне не было никогда.
        Эта рана без него не заживёт.
        * * *
        Дождь… с утра и до вечера…
        Дождь… с утра и на плечи мне…
        Дождь промочил судьбу насквозь.
        Дождь, не смогу я жить с любимым врозь…
        Амалия ощутила, что по щекам текут слёзы. Захотелось подойти, обнять Сюзон. Но вдруг боковым зрением она увидела, что в зале есть ещё один человек. Он не замечал Амалию. Неподвижно стоял, прислонившись спиной и затылком к колонне, и смотрел на силуэт за клавесином. Себастин.
        Амалия выскользнула из зала так же тихо, как и зашла.
        ГЛАВА 62. ВЫСОКАЯ ЦЕНА СЧАСТЬЯ
        Амалия вернулась к себе, ощущая, что тревога за Сюзон улеглась. Похоже, Себастин не будет настаивать, чтобы она покинула дворец. По крайней мере, не сегодня. Но слова её грустной песни всё равно звучали в голове - ещё и дождь за окном аккомпанировал.
        Однако было кое-что, что согревало этим промозглым осенним вечером - мысль о мамином письме. Амалия удобно устроилась в кресле и в свете настольного светильника принялась рассматривать листок с символами. Интересно, кому адресовано послание? Вопреки логике и здравому смыслу, Амалии хотелось верить, что ей.
        Она не могла понять ни слова, но ей нравилось водить пальцами по строчкам. Бумага казалась напитанной особой энергией, чем-то неосязаемым, но дающим почувствовать уже забытые эмоции - близость родного человека. Будто мама здесь, рядом, - нежно улыбается из соседнего кресла, касается плеча ласковой ладонью.
        Ночь окутала дворец, природа за окном заснула, а Амалия всё никак не могла выпустить драгоценное послание из рук. Глаза снова и снова пробегали по строчкам. В какой-то момент ей даже показалось, что символы начали складываться в знакомые слова, но всё же смысл ускользал.
        Она так долго всматривалась в пожелтевший от времени лист, что стала различать нюансы. Обратная сторона чем-то неуловимо отличалась от лицевой. Такие же непонятные символы, такие же плотные строчки, но подушечки пальцев реагировали по-разному. Тыльная сторона казалась холоднее. Как будто у письма было два автора.
        Амалия и не заметила, как начала впадать в полузабытье. Знаки на листе стали нечёткими, расплылись, растворились. И вот уже вместо символов она видит картинку. Сначала размытую, но с каждой секундой всё более реалистическую.
        Тёмные каменные стены, кое-где поросшие мхом. Под ногами тоже камни. Каменный свод над головой. Воздух прохладный и сырой, но не душный. Тусклый свет льётся откуда-то из-за спины, впереди только темнота. Где это Амалия? Грот? Пещера? Она ощущает себя совсем маленькой. Возле неё седой старик, сгорбленный под тяжестью прожитых лет, но она всё равно в два раза ниже него. Старик держит руку Амалии в своей сухой морщинистой ладони. Рядом с ним нестрашно. Кто это? Не он ли работал сторожем в пансионе когда-то давным-давно - настолько давно, что и не вспомнить, столько тогда Амалии было лет.
        Он заводит её всё дальше и дальше в каменное нутро грота. Останавливается, когда глаза перестают различать во мраке хоть что-либо. Но лицо старика - Амалия всё равно видит его. Каждую черту, каждую морщинку. Ей нравится его спокойствие, мудрость, величие. Но Амалию тревожит, что рядом больше никого нет.
        - Где мама? - спрашивает она взволнованно. - Я хочу домой.
        - Ты вернёшься домой, дитя моё, - старик наклоняется, чтобы погладить по голове. - Вернёшься, когда придёт время. Путь непрост, но ты сможешь. Я помогу. Но сначала ты должна произнести клятву.
        Старик просит повторять за ним слова. И Амалия повторяет. Она не понимает их смысл, но верит, что так надо. Она твердит их, даже когда начинает болеть правое плечо - жжёт будто прислонили что-то нестерпимо горячее. Боль всё сильнее и сильнее. Но боль не остановит Амалию. Она так хочет увидеть маму...
        Невыносимое жжение вырвало из полузабытья. Амалия открыла глаза. Два последних слова из клятвы, что нашёптывал старик, она машинально произнесла вслух. Боль тут же угасла. Дыхание начало выравниваться. Что это было только что? Сон, навеянный детскими воспоминаниями? Амалия взглянула на плечо и ужаснулась. В том месте, где минуту назад чувствовалось жжение, проступил знак. Красные линии, подзажившие раны от ожога, образовывали рисунок - жука-скарабея. Значит, это был не сон? Тогда что?
        Ответ находился прямо перед глазами - на листе бумаги, который Амалия, до сих пор держала в руках. Это была тыльная сторона - та, что на ощупь казалась холоднее. Теперь Амалия легко понимала написанное. Чутьё подсказало - эти символы вывела не мамина рука. Тот старец, что явился в странном сне-яви - вот кто автор «холодной» стороны послания. Она начала жадно глотать текст.
        Амалия, если ты сейчас читаешь эти строчки, если старый папирус открыл тебе смысл послания, значит таинство, первую часть которого я провёл над тобой четырнадцать лет назад, удачно завершено. Ты получила метку скарабея, а значит, сможешь вернуться домой.
        Домой? Но где находится дом Амалии? Обычно под словом «дом» человек подразумевает родительское гнёздышко, где вырос и окреп. А у Амалии был только пансион. Она не стала пока дочитывать текст тыльной стороны - перевернула лист. Не терпелось узнать, о чём написала ей мама.
        Символ за символом, строчка за строчкой - Амалия уже не видела послания, а слышала нежный мамин голос. Мама рассказывала ей историю, в которую и верилось и не верилось, настолько она была невероятной. Историю о том, как родители, отчаявшись спасти от неизвестной болезни свою малышку, решились добыть воду с той стороны проклятых колодцев. Они вылечили дочь, но им пришлось вернуться назад без неё. Вернутся назад? Просто вернуться назад. Значит, родители не погибли! Они живы! ЖИВЫ!
        Слёзы застилали глаза. Сердце в ликовании вырывалось из груди. Амалия до конца не понимала, что означает «та сторона колодцев». Потом она перечитает строчки ещё и ещё - много-много раз и во всём разберётся, а пока глаза бежали всё дальше и дальше. Мама писала, что они с отцом будут очень-очень ждать возвращение Амалии домой. Они и два её брата. У Амалии есть братья?! Близнецы Николо и Йонни. В голове начали мелькать обрывки воспоминаний. Два мальчика. Два весёлых улыбчивых друга. Она была очень больна и слаба, когда пришлось расстаться с ними. Иначе бы воспоминания были ярче. Но даже этих смутных образов хватило, чтобы тепло заполнило грудь. Захотелось немедленно увидеть братьев. Обнять. Но как? Как ей попасть домой?
        Она снова перевернула лист. Торопясь, перепрыгивая со строчки на строчку, принялась искать ответы. Действительно ли сможет добраться туда, где сейчас её родные? В тот уютный сад, который вдруг воскрес в воспоминаниях. Сад, окружавший огромный дворец.
        Старый папирус обещал, что сможет. Голова шла кругом от счастья. Но чем дальше читала Амалия, тем тревожнее ей становилось. Оказалось у её счастья есть цена. Очень высокая цена. Амалия постаралась унять дрожь и хладнокровно перечитать отрывок, где рассказывалось о метке скарабея. Так и есть. Амалия всё поняла правильно. Она должна вернуться домой, пока метка не потускнела. Но на эту сторону колодцев уже не попадёт никогда.
        ГЛАВА 63. БЕЗ ПРАВА ВЫБОРА
        Этой бессонной ночью Амалия изучила текст папируса наизусть. Перечитывала его снова и снова. Переживая то радость от возможной скорой встречи с родными, то разрывающую душу тоску, что придётся расстаться с Маркелем навсегда.
        У неё не было выбора. Метка скарабея, этот магический знак, благословен и проклят одновременно. Благодаря ему можно попасть на ту сторону колодцев - на Амалию не будет действовать их отравляющее марево. Но метка убьёт её, как только поблекнет, если к тому времени Амалия не будет в родном мире. Вернуться в этот мир она уже не сможет никогда. Она забудет, как правильно пройти таинство перемещения, о котором написано в папирусе. А сам текст папируса снова станет для неё непонятным набором символов.
        Слёзы катились из глаз от горького осознания, что она лишена выбора. Но где-то в глубине души Амалия была даже рада, что ей не пришлось выбирать. Что можно выбрать, когда на одной чаше весов счастье или несчастье родителей, а на другой счастье или несчастье любимого? Выбор был бы невыносимо мучительным, и какое бы решение она в итоге ни приняла, всю оставшуюся жизнь сомневалась бы и страдала, правильно ли поступила.
        Оставалось только затаить робкую надежду на чудо и смириться с судьбой. Когда-то родители сильно рисковали жизнью, чтобы спасти свою дочь, теперь нужно сделать всё возможное, чтобы подарить им заслуженное счастье - радость встречи. Сколько времени у Амалии в запасе? В папирусе было написано, что обычно метка держится около месяца. За это время ей надо раздобыть Ключ от колодцев - это необходимый артефакт для таинства перемещения. Он хранился в подвале дома госпожи Жильберт. Амалия пока не представляла, как сможет туда попасть. Напроситься в гости? Или пробраться украдкой? Мама советовала в письме - в крайнем случае применить дар.
        Дар… теперь Амалия, наконец-то, поняла, что с ней время от времени происходит. Мама подробно написала об этих передающихся из поколения в поколение по женской линии защитных ментальных способностях. Рассказала, что нужно быть осторожной. В случае крайней опасности они могут проявиться помимо воли. Но если опасность невелика, ими вполне можно управлять. Некоторые приёмы просты - ими Амалия уже интуитивно овладела. А некоторые стали для неё откровением. Как же ей не хватало этих знаний последние несколько месяцев, когда дар начал вырываться наружу.
        Амалия задремала перед самым рассветом. Прямо в кресле, с письмом, прижатым к груди. Проснулась от тихого стука в дверь.
        - Я пришла попрощаться, - на пороге стояла Сюзон. Бледная. Убитая.
        - Как попрощаться? - Амалия впустила гостью. Сердце сжалось. - Себастин всё-таки настаивает, чтобы ты уехала?
        Чурбан бесчувственный! Нет, этого Амалия не сказала вслух, но в душе вскипел настоящий гнев. Принц же видел вчера, как Сюзон страдает, насколько искренни и глубоки её чувства. Каким же надо быть сухарём, чтобы не дать девушке шанс?!
        - Он ни на чём не настаивает. Просто забыл обо мне. Он не отменил приказ, согласно которому я должна покинуть дворец сразу после музыкального салона. Я ждала вчера весь вечер… всю ночь… всё утро… - голос Сюзон дрожал. - Ждала, что придёт Бонифас и скажет, что приказ отменён. Но никто не пришёл.
        Амалия усадила Сюзон на софу. Сама села рядом. Обняла.
        - Какая я наивная! Надеялась, что меня можно заметить. Что могу быть кому-то интересной. Что меня можно полюбить, - Сюзон уже не сдерживала слёз. - Как я могу заинтересовать кого-то, когда даже собственная мать меня не любит? Никто никогда меня не любил. Родители отдали в закрытый столичный пансион. Думаешь почему? Потому что там дают хорошее образование? Ха! Чтобы не видеть меня. Спихнуть чужим людям. Отмахнуться, как от назойливой мухи, которая мешает вести бурную светскую жизнь. Я старалась быть хорошей ученицей, прилежной, послушной. Старалась заслужить их любовь. Но мать вспомнила о моём существовании только когда ей пришла в голову идея породниться с королевской семьёй при помощи меня. Вот тогда она лично взялась за моё «воспитание». Но даже такая прожжённая в светской жизни дама не смогла сделать из меня ничего путного. Разве может такому неотразимому мужчине понравиться такая бледная моль?
        С каждым словом Сюзон, Амалия всё крепче прижимала её к себе, нашёптывая, что никакая она не бледная, а кто этого не замечает - просто слеп. Но вырывающиеся из самой души слёзы ничем нельзя было остановить.
        Это был совсем не подходящий момент для визитёров, но кому-то понадобилось заявиться именно сейчас и оповестить о приходе стуком в дверь.
        - Да, - позволила Амалия гостю войти. Сама поднялась с софы и заслонила собою расстроенную Сюзон.
        Визитёром оказался Бонифас. Своим цепким взглядом он заметил, кто находится за спиной хозяйки комнаты, и радостно затараторил:
        - Госпожа Сюзон. Наконец-то я вас нашёл. Его Высочество Себастин просит вас оказать ему честь - разделить с ним завтрак. Он ожидает вас на восточной веранде. Следуйте за мной.
        - Ожидает? - изумлённо переспросила Сюзон.
        Амалия почувствовала, как девушка замерла, оглушённая приглашением. Растерялась, не зная, что делать: то ли подскочить и бежать за Бонифасом, то ли продолжать прятаться за спину Амалии.
        И ровно в этот момент в покои влетела Арабель. Вихрем пронеслась мимо церемониймейстера к софе. Окинула взглядом заплаканную Сюзон, облачённую в дорожный костюм, и моментально обо всём догадалась. Потом воззрилась на Бонифаса.
        - Что ты хотел?
        Тому пришлось повторить:
        - Его Высочество Себастин приглашает госпожу Сюзон разделить с ним утреннюю трапезу. Прислал меня проводить госпожу на восточную веранду.
        Сюзон предприняла попытку соскочить на ноги, но принцесса придавила её рукой назад к софе.
        - Бонифас, передай Его Высочеству, что госпожа Сюзон принимает приглашение, - произнесла Арабель, продолжая придерживать Сюзон за плечо. - Но сможет присоединиться к Себастину только через четверть часа.
        - Ээээ… - протянул озадаченный Бонифас.
        - Ступай, - скомандовала принцесса. - Я сама провожу госпожу Сюзон на восточную веранду.
        Церемониймейстер испарился.
        - Пусть братец немного подождёт. Ему будет полезно, - злорадно фыркнула принцесса.
        Потом многозначительно посмотрела на Амалию:
        - У нас пятнадцать минут. Приступаем.
        Амалия тут же поняла команду. Они с принцессой одновременно подхватили Сюзон под руки и препроводили в ванную комнату.
        Через четверть часа к зеркалу была подведена новая Сюзон. Ни единого следа от слёз. Чуть бледная, но с горящими глазами. Причёска - лёгкая утренняя небрежность. Несколько как бы невзначай выбившихся завитков. Дорожный костюм заменён платьем из гладкого благородного атласа цвета спелого персика. Плечи прикрыты кокетливым полупрозрачным шарфом. И последний штрих - Амалия нанесла на запястья и шею Сюзон по капле парфюма с запахом розы - того, что в свое время подарила ей Арабель.
        - Улыбку, - строго скомандовала принцесса. - Пусть братец не думает, что ты тут особо по нему убивалась.
        Дождавшись, когда на лице Сюзон появится что-то более-менее похожее на уверенность, Арабель подхватила её под руку и вывела в коридор.
        ГЛАВА 64. КЛЮЧ ОТ КОЛОДЦЕВ
        - Он опять почти всё время молчал, - Сюзон сидела на софе рядом с Амалией и рассказывала, как прошёл ужин с Себастином.
        Теперь это стало традицией - Сюзон каждый вечер проводила у Амалии, делилась, чем порадовал прожитый день. Они пили чай и разговаривали подолгу до самой ночи, а иногда и до рассвета. Как близкие подруги. Они и стали подругами. Неожиданно нашли друг в друге родственные души. Амалия была благодарна Сюзон за эти тёплые вечера. Как бы она пережила расставание с Маркелем, если бы не было возможности отвлечься от тоскливых мыслей, переключиться на эмоции подруги?
        - Знаешь, он так по-особенному молчит, - Сюзон смотрела сквозь Амалию и улыбалась своим мыслям. - В этом молчании гораздо больше чувств, чем в любой самой витиеватой фразе.
        Была бы здесь Арабель, конечно, возразила бы. Уже неделю Себастин приглашает Сюзон то на завтраки, то на ужины, то на прогулки верхом, но при этом молчалив и сдержан. Принцесса бы, обязательно бросила в адрес братца укоризненную фразу, что пора бы уже облечь мысли и эмоции в слова. Но Амалия не хотела сбивать мечтательный настрой Сюзон. Та была так счастлива.
        - Сегодня, когда он передавал мне соусницу, коснулся моей руки и долго не убирал… У него тёплая ладонь, - Сюзон закрыла глаза и медленно втянула воздух, будто снова переживала то прикосновение.
        Амалии тут же тоже вспомнились прикосновения - ладони Маркеля, скользящие по её плечам, его губы на её губах - невероятные хмельные чувства. Как горько было осознавать, что суждено лишиться этого навсегда. Амалия не знала даже, сможет ли увидеть Маркеля ещё хотя бы раз. Не заставит ли метка скарабея отправиться домой раньше, чем вернётся любимый? Нет, Амалия обязательно дождётся его. Она ведь обещала дождаться.
        - Скучаешь? - Сюзон посмотрела понимающе.
        - Да.
        Короткий ответ. Амалия не могла поделиться всеми подробностями. Не могла даже подруге рассказать, что так безжалостно гнетёт душу. Тайна колодцев должна остаться тайной. Если раскрыть её, метка скарабея убьёт.
        На все расспросы подруги приходилось отвечать уклончиво. Но Амалия в любом случае нуждалась в помощи Сюзон. Пару дней назад она осмелилась обратиться с бестактной просьбой, выполнить которую нужно было без лишних расспросов, какой бы странной эта просьба ни показалась.
        Подруга действительно сильно удивилась, когда Амалия сказала, что ей нужно попасть в подвал особняка родителей Сюзон. Причём сделать это тайно и без чьего-либо сопровождения. Но подруга сразу же согласилась помочь. Не стала требовать никаких объяснений. Сказала лишь:
        - Верю, что тебе это очень нужно, иначе бы не попросила.
        Они условились, что отправятся в особняк завтра.
        - Я как раз собиралась заехать домой за новым гардеробом. Родителей и Шарлоты весь вечер не будет. Они приглашены на званый ужин к кузине.
        В условленное время подруги взяли экипаж и отправились в дорогу. Ехать пришлось не долго. Особняк семейства Жильберт располагался в центре столицы, недалеко от дворца. В папирусе было написано, что это самое энергетически холодное место в городе. И Амалия действительно ощутила какую-то неприятную прохладу, когда зашла вслед за подругой внутрь. Покои были обставлены дорогой мебелью, но стены казались неприветливо угрюмыми.
        Сюзон проводила Амалию до входа в подвал и оставила одну, как та и просила. Вооружившись переносным светильником, Амалия ступила на лестницу, ведущую вниз. Не просто прохлада - зябкая, стылая сырость дохнула в лицо. Амалия поёжилась, но продолжила путь.
        Семейство Жильберт использовало подвал для хранения вин и ягодных сиропов. Бутыли разных форм и размеров - ими были заставлены все полки и стеллажи. Амалии надо было пробраться через их ряды к торцевой стене - там старец сделал тайник. Хотелось верить, за столько лет тайник никем не был обнаружен.
        Амалия не знала точное место, но знала, как действовать. Приложила ладонь к сырой стене и начала водить по поверхности в поисках самого холодного участка. Сначала не испытывала никаких необычных ощущений, а потом вдруг кожу обожгло ледяной болью. Амалия прижала ладонь плотнее, как будто собиралась своим теплом растопить лёд. Стена действительно начала оплавляться, ладонь постепенно погружалась в толщу. В какой-то момент Амалия ощутила, как кожи коснулся искомый предмет. Она ухватила его и тут же одёрнула руку. Поверхность вновь стала гладкой, будто только что ничего и не происходило.
        Амалия осторожно разжала кулак. Серебристое кольцо - вот как выглядел Ключ от колодцев. Она спрятала его в потайной карман юбки. Пока. Потом его нужно будет надеть на указательный палец. Ключ укажет, в каком из десятков колодцев, расположенных в проклятой долине, спрятан переход. Остальные колодцы - обманки.
        ГЛАВА 65. ВЗГЛЯНУЛА НОВЫМИ ГЛАЗАМИ
        Амалия направилась к выходу из подвала, ощущая облегчение. Она и не надеялась, что удастся так просто, без проблем, раздобыть Ключ. Но рано радовалась. Не успела сделать несколько шагов, как уловила шум у двери. Замерла и прислушалась.
        - Зачем тебе спускаться в подвал? - увещевала кого-то Сюзон. - Я сама принесу бутыль с сиропом.
        - Отстань, сестрица. Ты не знаешь, где стоит мой любимый, - раздражённо фыркнула собеседница, чей капризный голос Амалия в момент узнала - Шарлота. Видимо, вернулась из гостей раньше, чем предполагалось.
        Сёстры продолжили спорить, и голоса становились всё отчётливей. Стало понятно, что остановить Шарлоту у Сюзон не получится - та вот-вот войдёт в подвал. Амалия сразу поняла, что добром это не кончится. Но что делать не знала. Спрятаться в довольно тесном помещении было некуда.
        Яркий свет ударил в глаза - Шарлота зажгла потолочные светильники. Увидев Амалию, она сначала взвизгнула от неожиданности. Но быстро совладала с собой, когда поняла, кто перед ней. Взгляд наполнился неприкрытым презрением.
        - А что это ты тут делаешь? - ощерилась она, уперев руки в бока. - Одна. В темноте.
        Не дав ответить, пошла в наступление:
        - Хотела что-то стянуть?
        Амалия опешила от нелепого обвинения.
        - Как ты смеешь такое говорить?! - попыталась осадить сестру Сюзон.
        - А чего ещё ожидать от невоспитанной простолюдинки? Сначала пригрела отрез ткани, который предназначался мне. Теперь решила в нашем винном погребе чем-нибудь поживиться? В ней, видимо, проснулась семейная черта, - Шарлота язвительно скривила губы. - Её мать тоже наверно не брезговала воровством, когда была побирушкой без кола и двора. Ею бы и осталась, если бы король не подарил титул за то, что ублажала его в постели.
        Амалия задохнулась от обиды и гнева. Грязные мерзкие слова, в которых нет ни грамма правды, обожгли душу. В глазах потемнело. Кончики пальцев заломило от дикой боли. Эта ломота начала подниматься по рукам вверх и вскоре скрутила всё тело. Амалия без труда узнала приближение «приступа». Дар неистово рвался наружу.
        - Замолчи! - выпалила Сюзон. - Я не позволю тебе обижать подругу!
        - Подругу?! И это ты-то считаешься у нас в семье умной? - Шарлота развернулась к Сюзон и пошла на неё своим дородным телом. - Сколько матушка не вбивала в твою голову, ты так и не поняла, что водить дружбу нужно с теми, кто может быть чем-то полезен. Или хотя бы с ровней. А не с подобной босячкой. Слуги! - визгливо заорала Шарлота. - Пусть обыщут эту проходимку.
        Амалия уже не слышала, что отвечала Сюзон на гадкие слова сестры. Дар отключил способность воспринимать происходящее. В голову просились видения. Страшные видения. Дай им Амалия волю - они тут же станут реальностью. Стоит только представить, как Шарлота отлетает к противоположной стене, и она через мгновение окажется там. Но в подвале столько острых углов, тяжёлых бутылей, каменный пол. Амалия может серьёзно покалечить Шарлоту.
        Дар неистово жёг грудь - просился на свободу. Глаза застилала пелена. К горлу подступил тошнотворный ком. В такие минуты Амалия обычно смертельно пугалась, осознавая, что может причинить страшный вред. Она и в этот раз испугалась. Но усилием воли заставила себя не паниковать - теперь она ведь знает, как управлять этими силами. В мамином письме говорилось, что защитные способности становятся бесконтрольными только в случае смертельной опасности, но если опасность невелика, с даром вполне можно совладать. Мама учила соразмерять защитную силу угрозе. Для этого нужно успокоиться. Увидеть своего врага в комичном свете. И в самом деле, перед Амалией всего-то взбалмошная избалованная недалёкая барышня.
        Мамины приёмы помогли. Картинка в голове нарисовалась совсем не такая, какая просилась сначала. Вместо летящей к стене Шарлоте - вылетающая из бутыли пробка. Той бутыли, что стояла на верхней полке стеллажа, к которому прислонилась Шарлота. Пробка отрекошетила от потолка и со свистом пронеслась по подвалу. То, что рисовало воображение, тут же происходило в реальности. Лишившаяся пробки бутыль покачнулась и перевернулась на бок. Горлышко оказалось ровно над головой Шарлоты. Та продолжала громко ругаться с сестрой и звать слуг для обыска Амалии, не замечая, как содержимое бутыли начало выливаться на высокую причёску. Только когда липкие струйки сиропа добрались до лица, Шарлота всполошилась.
        - Что это?! - завизжала истошно, пытаясь стряхнусь с себя жидкость. Но сироп лишь сильнее размазывался по лицу и волосам. Новые потоки затекали за шиворот и в вырез декольте, и Шарлота принялась верещать ещё громче.
        Снаружи раздались быстрые шаги, и в следующее мгновение в подвал влетело две запыхавшихся служанки.
        - Вы звали, госпожа Шарлота? Что прикажете?
        - Что прикажу?! - взвилась та. - Вы, что, ослепли?! Не видите, что со мной?! Уберите это с меня, глупые курицы! Немедленно!!!
        Служанки подскочили и за неимением лучшего принялись вытирать сироп с волос и лица Шарлоты при помощи передников, размазывая липкую жидкость по всё большей и большей площади. Шарлота орала и сыпала проклятиями.
        Сюзон тем временем подхватила Амалию под руку и вывела наружу:
        - Всегда недолюбливала матушкин сливовый сироп. Слишком приторный. Но сегодня взглянула на него новыми глазами.
        ГЛАВА 66. ОГЛЯНУТЬСЯ
        Вечером Амалия и Сюзон как обычно пили чай и вспоминали прошедший день. И хоть Амалия никогда раньше не замечала за собой злорадства, всё равно не удержалась, чтобы не посмеяться вместе с подругой над залитой сиропом Шарлотой. Это помогло снять напряжение от происшествия. Всё-таки оно могло закончиться большими неприятностями. Хорошо, что дар Амалии позволил заставить Шарлоту забыть подробности того, что случилось в подвале. Из письма мамы Амалия знала, как это сделать - мысленно приложить ладонь ко лбу того, кто подвергся воздействию, и прошептать особые слова. Интуитивно Амалия уже и раньше применяла такой приём. Только до конца не понимала, для чего он нужен.
        Сюзон тоже злорадством не отличалась. Не стала долго потешаться над сестрой. Заговорила серьёзно.
        - Ты успела сделать в подвале то, что хотела?
        - Да, - коротко ответила Амалия.
        И хоть подруга не спешила ни о чём расспрашивать, как и обещала, Амалия чувствовала, что должна сказать ей хотя бы пару слов.
        - Когда-то давно, много лет назад, мне оставили одну вещь в подвале вашего дома. Так получилось, что ваш подвал оказался для этой цели самым надёжным местом. И сегодня я эту вещь забрала. Более подробно рассказать не могу - дала клятву.
        Сюзон посмотрела понимающе. Потом кивнула на плечо:
        - Как-то связано с этим? Раньше я у тебя этого знака не видела.
        Амалия тут же поправила сползший с плеча платок. Теперь она постоянно носила глухие платья или прикрывала плечи шарфиками и накидками, чтобы чужому глазу не было видно метки скарабея. Но в обществе подруги расслабилась.
        - Не волнуйся, я никому не скажу, - поспешила успокоить Сюзон. Она немного помолчала, потом заговорила с лёгкой улыбкой: - А знаешь, почему моя мать так недолюбливает тебя? Она считает, что ты обладаешь ведьмовскими чарами. Она и про твою маму говорит, что та воздействовала на короля магией. А мне всё равно. Даже если это и так. Даже если ты и ведьма. Зато ты чуткая. В тебе нет злобы.
        Слова согрели, хоть для кого-то они бы, может, вряд ли показались комплиментом. Сюзон больше ни о чём не расспрашивала. Они молча пили чай допоздна.
        Ночь прошла беспокойно. Тревожные сны сменяли друг друга, заставляя метаться в постели и вскрикивать. Амалии снилась пустыня, палящее солнце, раскалённые пески и маленький жук, ползущий по руке. Скарабей - священное насекомое пустынного народа. Оно вызывало и благоговейный трепет, и панический ужас одновременно. Амалия пыталась его стряхнуть, но жук будто прилип к коже. И когда она уже отчаялась избавиться от него, он вдруг исчез. Его исчезновение не принесло облегчения. Наоборот, палящие объятия пустыни сделались ещё невыносимее. Сухой горячий воздух обжигал лёгкие. Стало трудно дышать. Амалия проснулась от собственного сдавленного крика.
        За окном едва брезжил рассвет. Она подскочила и помчалась в ванную комнату. Долго поливала пылающее лицо холодной водой. Ночной кошмар начал постепенно выветриваться из головы, дыхание выровнялось. Амалия окинула взглядом своё отражение в зеркале. Ледяной ужас заставил снова вскрикнуть. Знак скарабея - он исчез. Она уже привыкла видеть на плече ярко-красную метку. Но сегодня её не было.
        Амалия выскочила из ванной комнаты, подбежала к окну, где больше света. Первые утренние лучи, упавшие на плечо, позволили разглядеть, что знак пока всё ещё на месте. Но он сильно побледнел - едва заметен. Почему? Что заставило метку утратить яркость всего за одну ночь? Вчерашние волнения и использование дара? Амалия в растерянности прислонилась лбом к стеклу. Отчаянье подступило к горлу. Она думала у неё ещё три недели. Она думала, что обязательно ещё хоть раз увидит Маркеля. Его насмешливые пронзительные серые глаза. Его грустную ласковую улыбку. Но что-то пошло не так. Всё пошло не так!
        Сколько у неё осталось времени? Пара дней? Нет, похоже, счёт уже на часы. Только сейчас, в эту минуту, она окончательно осознала неизбежность расставания с любимым. До этого она жила с мечтой, глупой надеждой, что случится чудо. Как в книгах, которыми зачитывалась по ночам. Она верила, что в последний момент произойдёт что-то, что отменит этот страшный приговор - прожить всю жизнь в разлуке с человеком, без которого не мыслишь жизни. Нет, чуда не случилось.
        Стало так горько, что захотелось упасть на кровать и рыдать. Бездействие может убить? Ну и пусть! А зачем бороться? Зачем? Вопрос тихим стоном слетел с губ. Сколько потребовалось сил, заставить себя не поддаться отчаянию. У Амалии было ради кого цепляться за жизнь. Где-то далеко, на той стороне проклятых колодцев, родители с замиранием сердца ждут её возвращения. Надо действовать. Ради них.
        Амалии хватило часа, чтобы собраться в дорогу. С собой она возьмёт только запасы воды и немного провианта. Она часто представляла себе этот момент - момент, когда придётся покинуть этот мир. Но она не думала, что будет вынуждена настолько спешить. Не предполагала, что не останется времени попрощаться. Ни с Арабель, ни с Сюзон, ни с королём, ни с Себастином. Амалия исчезнет внезапно. Они все посчитают её пропавшей без вести. Но так наверно даже лучше. Что бы она сказала им, будь у неё время на прощальные слова? Как объяснила свой уход?
        Но Маркель… ему она должна оставить весточку. Амалия хотела, чтобы он знал - она ждала его. И дождалась бы, обязательно дождалась, как обещала, если бы у неё был хоть единый шанс это сделать.
        Она села за стол, взяла перо в руки. Слова… разве ими можно передать всё то, что хотела бы дать почувствовать любимому? Но он поймёт. Он всё поймёт - прочитает между строк. Перо скользило по бумаге, та обречённо впитывала чернила и слёзы. Последняя точка. Амалия запечатала конверт. Где его оставить? Ей не хотелось, чтобы письмо попало к кому-то другому.
        Она поднялась и отправилась в лабораторию. Оставит конверт там. Самый надёжный из доступных способов передать письмо любимому, минуя чужие руки.
        Воспоминания нахлынули, как только переступила порог комнаты, где когда-то лечила Маркелю раны. Он сидел перед ней на стуле с обнажённым торсом. А она едва могла дышать от смущения и волнения. Боялась прикоснуться к нему даже взглядом. Но как теперь жалела, что у неё никогда не будет возможности сделать то, что не сделала тогда - провести рукой по его плечам, почувствовать упругость крепкого тела. Узнать, что ощущал бы он, если бы она осмелилась на такую пронзительную откровенность.
        Амалия положила конверт в ящик стола и быстро выскочила наружу. Невыносимо находиться там, где всё напоминает о любимом. Как будто бы он рядом. Обернись, протяни руку - и сможешь дотронуться.
        Стараясь не попадаться никому на глаза, Амалия вернулась к себе. Нужно было спешить. За пару утренних часов метка стала ещё бледнее. Амалия надела удобный дорожный костюм, прихватила собранные в дорогу вещи и направилась к конюшне. Ей придётся скакать к проклятой долине верхом. Она не может взять экипаж. Что она скажет извозчику?
        Сердце стучало рвано, глаза щипало от наворачивающихся слёз, но Амалия изо всех сил сдерживала эмоции - не хотелось, чтобы конюх о чём-то догадался. Она попросила оседлать лошадь, объяснив, что хочет прогуляться - проехаться к озеру. И как только скакун был готов, тронулась в путь.
        Она действительно для начала пустила лошадь неторопливым шагом к водоёму. Всего несколько минут потребовалось, чтобы понять - за ней следуют двое всадников. Амалия не очень удивилась. Маркель предупреждал, что король в его отсутствие позаботиться о её безопасности. Видимо, это и есть охрана, приставленная к Амалии Его Величеством.
        Амалия чуть-чуть увеличила скорость. Нужно было заманить всадников в глубины парка, подальше от дворца, а потом придётся применить дар. Это оказалось не так и просто. До сих пор способности просыпались сами по себе - под действием сильных эмоций, но к этим двум королевским шпионам Амалия не испытывала абсолютно никаких чувств. Они просто выполняли свою работу.
        Ей снова пригодились приёмы из письма матери. Вчера Сюзон назвала Амалию ведьмой. Наверно так и есть. Ей самой было страшно оттого, что она делает. Сначала скакун споткнулся под одним из всадников, затем другой скакун тоже подвернул ногу. Оба ездока оказались на земле. Их громкие чертыхания успокоили - серьёзных травм нет. Но вряд ли теперь охранники смогут её догнать. Она пустила свою лошадь вскачь.
        Путь к проклятой долине пролегал по пустынным местам. За четыре часа Амалии не повстречалось ни одного человека. Она уже видела на горизонте ядовитое марево колодцев. С каждой минутой оно приближалось, пока, наконец, не заполнило всё поле видимости. Вот она - почти неуловимая грань, зыбкая трепещущая перегородка, отделяющая безопасные просторы - поля и рощицы, оставшиеся позади - от проклятой долины, густо покрытой ядовитыми сиреневыми испарениями. Сейчас Амалия пересечёт эту границу. Ключ, надетый на палец, укажет путь к нужному колодцу, и Амалия отдаст себя его бездне. Тоска снова подступила к сердцу. Такая горькая, такая острая, такая безнадёжная… Губы шептали имя любимого, когда Амалия переступила грань…
        Она ещё не успела полностью окунуться в марево долины, когда услышала топот копыт за спиной. Кто-то из охранников всё же успел её догнать? Амалия резко развернула голову. Сердце камнем полетело вниз…
        ГЛАВА 67. ЗВУК БЬЮЩЕЙСЯ НАДЕЖДЫ
        Софа в дальней беседке придворцового парка поскрипывала от веса Бонифаса, который всё плотнее и плотнее налегал на госпожу Жильберт. Сегодня он был особенно напорист. Его вольности уже переходили всякие границы. Бонифас, видимо, считал, что достоин особого вознаграждения за оказанную им услугу. Жильберт снисходительно терпела его жадные руки на своём теле - оказанная им услуга и впрямь была особенной.
        - Господин Бонифас, вы сделали всё в точности, как я просила?
        - Да, госпожа Жильберт, - просопел церемониймейстер, едва в силах говорить от сбивающегося дыхания. - Всё в точности, как вы просили. Вчера вечером я побывал в покоях интересующей вас особы и подлил в графин с водой… кхм… «отворотную микстуру», которую вы мне дали.
        Жильберт сказала Бонифасу, что зелье, которое нужно подлить Амалии, обладает отворотным эффектом. Принявшая его барышня становится временно неинтересной для мужчин. Хотя на самом деле это снадобье производит совсем другое действие.
        - Вы убедились, что интересующая меня особа пила воду из графина?
        - Да, можете не сомневаться. Сегодня утром графин был наполовину пуст.
        Жильберт удовлетворённо хмыкнула, чем распалила Бонифаса ещё сильнее. Его дрожащие от возбуждения руки уже пробрались под платье.
        - Всё как вы просили, - повторил он, - хотя, мне кажется, вы зря беспокоитесь. Его Высочество Себастин и так уделяет вашей дочери гораздо больше внимания, чем другим барышням, приехавшим на смотрины, и в частности той особе, о которой мы говорим.
        Это не было для Жильберт новостью. Хоть ей и запретили жить во дворце, но из ежедневных докладов Бонифаса она знала, что всё идёт по плану. Себастин увлёкся Сюзон - проводит с ней всё больше и больше времени. Но расслабляться было нельзя. Эта маленькая дрянь Амалия так просто не сдастся - применит свои ведьмовские штучки. Она уже что-то затеяла. Прислуга доложила, что видела Амалию в подвале дома Жильберт вместе с Сюзон и Шарлотой. Что она там делала? Наверняка хотела наложить порчу на конкурентку. Бедняжка Шарлота даже рассказать толком не смогла, что произошло. Сюзон же уверяла, что сама пригласила Амалию в гости и позвала вместе спуститься в подвал за сиропом к чаю. Это очень не понравилось Жильберт. Похоже, её старшая дочь попала под ведьмовское влияние этой мерзавки. Пока не поздно, нужно было действовать - лишить Амалию её способностей.
        Жильберт догадывалась, откуда у семейства де-Патрис эти их особые данные. Поговаривали, что Луиза якшалась с кем-то из демонов, которые живут в проклятой долине и называют себя пустынным народом. Они и научили её своей магии. И дочь наверняка недалеко от матери ушла - тоже держит связь с демонами и обучена их колдовству. Бонифас рассказал, что заметил не так давно на плече Амалии знак, похожий на скарабея. Это не могло быть совпадением. Пустынные демоны почитают скарабея, как священное насекомое.
        Но Жильберт тоже не лыком шита. Она водила связи с кое-кем сведущим в магии. У неё давно было припасено зелье на основе воды из проклятых колодцев, которое нейтрализует магию пустынных демонов. Пришло время пустить его в ход. Теперь девчонка лишится своих способностей, и путь Сюзон к трону будет расчищен.
        - Госпожа Жильберт, - простонал Бонифас. Разгулявшееся вожделение заставило его повалить трофей на софу.
        Его беспрерывное сопение и постанывание заглушало звуки, которые доносились снаружи. Именно поэтому Жильберт не расслышала шелест юбок приближающейся к беседке женщины.
        - Бонифас? - удивлённый голос королевы заставил церемониймейстера вздрогнуть.
        Пот градом лился с его лица, пока он, неуклюже барахтаясь, сполз с пышных прелестей Жильберт. Та закатила глаза, пытаясь изобразить, что была без чувств, а Бонифас воспользовался её беспомощностью. Но тщетно - разыгрывать спектакль было не пред кем. Королева уже вышла из беседки.
        Амалия смотрела, как он скачет к ней верхом - стремительный, бесстрашный, решительный. И дух замирал - так это было невероятно. Она уже смирилась, что больше никогда не увидит его, и вдруг он появился, как ожившая самая заветная самая затаённая мечта. Разум подсказывал - этого не может быть. Но разве глаза обманывают? Вот он, её любимый, с каждой секундой всё ближе и ближе. Сердце мятежно рвалось к нему навстречу. Но тело стало непослушным. Ни шевельнуться. Ни вздохнуть.
        Он спешился на ходу и ринулся к ней, чтобы снять из седла.
        - Успел, - обжёг горячим дыханием и припал к губам с таким отчаянием, как умирающий от жажды к сосуду со спасительной водой. В его порыве было столько неистовства и столько решимости. Он прижимал её к себе так жадно и яростно, будто хотел сделать частью себя. Будто хотел показать, что из этих объятий ей не вырваться никогда.
        Мир уплывал и растворялся. Всё потеряло смысл. Всё, кроме этого мужчины - в нём её жизнь.
        - Маркель, - ладони скользили по его плечам и шее, поднимались выше, терзали непослушные вихры. Ей хотелось запомнить эти ощущения. Запомнить навсегда стальную твёрдость напряжённых мышц и жёсткость коротких мужских волос между пальцами. - Маркель, я так хотела тебя дождаться… чтобы попрощаться… но мне пришлось торопиться…
        - Тебе нужно на ту сторону колодцев?
        Амалия встрепенулась:
        - Как ты узнал?
        - Сейчас это не важно. Я с тобой, - пронзительная решимость в его голосе смертельно напугала.
        - Тебе нельзя со мной, - замотала она головой, но где-то в глубине души затеплилась робкая надежда. Может, это и есть тот момент, которого так ждало глупое сердце? Чудо, случившееся в самый последний миг? Чудо, какое бывает только в книгах?
        Амалия принялась торопливо расстёгивать его камзол. Пальцы не слушались. Маркель замер на мгновение. Удивление расплескалось в серых глазах. Он начал ей помогать. Вслед за камзолом, Амалия взялась за рубашку, с нетерпением стянула её с плеча, ища глазами заветный знак… Нет, метки скарабея не было. Беспощадный звон разбивающейся как стекло надежды резанул душу. Амалия с тоской прижалась щекой к его груди.
        - Тебе нельзя… - выдохнула, слушая бешеный стук его сердца. Маркель упрямо молчал, тогда она потребовала: - Пообещай, что не ступишь в проклятую долину.
        Он провёл рукой по её волосам. Нестерпимо нежно.
        - Ты же знаешь, я всё равно пойду с тобой.
        - Нет! Ты погибнешь!
        - Однажды мне уже удалось на время усмирить ядовитое марево. Получится и сегодня.
        - Дело не только в мареве.
        Даже если у Маркеля получится живым добраться вместе с Амалией до нужного колодца, без метки скарабея ему не удастся пережить таинство перемещения. Страх за любимого сковал сердце.
        - Нет! - Амалия отстранилась от Маркеля и вскочила на лошадь. - Оставайся здесь. Ты погибнешь!
        Она с отчаянием пришпорила скакуна и въехала в проклятую долину. Галопом помчалась в сиреневом мареве. На что Амалия рассчитывала? Через пару секунд Маркель поравнялся с ней.
        ГЛАВА 68. ПО ТУ СТОРОНУ
        Маркель открыл глаза. Небо над головой - высокое ясное предзакатное. Он лежит на земле. Почему? Лошадь пасётся в нескольких метрах. Справа от него небольшая рощица, подёрнутая осенним золотом, а слева клубится ядовитым маревом проклятая долина. Проклятая долина… Вот теперь Маркель начал вспоминать, где он и что произошло.
        Маркель резко подскочил на ноги. Голова закружилась. Пришлось прислониться спиной к дереву. Глаза вглядывались в сиреневый туман - искали её силуэт. Но он знал, что напрасно. Амалия уже далеко. На той стороне колодцев. Произошло ровно то, чего он боялся - его робкая пичужка упорхнула от него.
        Сколько прошло времени? Он не помнил. Судя по положению солнца не меньше получаса. Последнее, что отложилось в памяти - то, как ринулся за Амалией в проклятую долину и через пару мгновений поравнялся с ней. В её медовых глазах он прочёл немую мольбу:
        - Вернись!
        Его пичужка была такая прекрасная и такая несчастная. Разве в силах он был оставить её?
        - Не могу, - признался честно.
        Она вдруг спрятала взгляд, как делала это раньше - словно смутилась собственных мыслей. Потом снова вскинула на него глаза:
        - У меня нет другого выхода, - выдохнула покаянно.
        В следующее мгновение его лошадь споткнулась. Маркель полетел на землю и больно ударился обо что-то твёрдое головой. Дальше всё как в тумане. То ли быль, то ли сон - её узкая ласковая ладонь на его лбу и шёпотом произнесённые слова на неизвестном языке с непостижимым смыслом. Но последнюю фразу он понял:
        - Прости, любимый…
        Её тёплые губы коснулись его губ. Такой несмелый и такой дурманящий поцелуй, теплом разлившийся по всему телу. И тихое:
        - Прощай… - придавшее нестерпимую остроту этому последнему прикосновению.
        - Я всё равно найду тебя. Не знаю как, но найду! - пообещал он ускользающему, растворяющемуся в тумане образу. Даже не пообещал - пригрозил. Пусть и не надеется, что если отключила его, то ей удастся от него убежать…
        Чёрная бездонная пропасть… Пугающая и манящая одновременно. Один шаг - и она жадно проглотит тебя. Ты на краю и выбора нет… Полёт… он длился мгновение и целую вечность…
        Это всё что осталось в памяти Амалии. Она должна была забыть, как проходит таинство перемещения, и она забыла. Теперь она оказалась по ту сторону колодцев. В родном мире. И верилось, и не верилось. Вокруг сплошные пески - ей ещё предстояло выбраться из проклятой долины. Интуиция подсказывала направление. Амалия двинулась в путь. Знойный ветер залеплял глаза песком, в горле жгло от жажды. А ещё нестерпимо жгло грудь, когда Амалия вспоминала, что там, где сейчас осень, и возможно моросит тоскливый дождь, остался любимый, и осталось её сердце.
        Она вышла к лагерю, раскинувшемуся на краю проклятой долины, к полуночи. Её ждали. Яркие факелы освещали ей путь. Никто не знал, когда именно она появится, но день за днём дозорные несли караул в надежде увидеть её.
        - Принцесса Амалия, - она увидела слёзы радости в глазах незнакомых мужчин-дозорных. Такие огромные мощные сильные суровые - они не должны были плакать, но влага текла по их щекам, когда они нежно обнимали её. - Ваше Высочество, мы уже отчаялись вас дождаться.
        Они спросили позволения немедленно отправиться во дворец. Амалия не стала возражать. Карета понесла её по ночным просторам родного мира. Знакомые-незнакомые звёзды освещали путь, баюкали, но Амалии не спалось. Ещё никогда радость и тоска не соседствовали в душе, ещё никогда она не была так счастлива и несчастна одновременно.
        Едва забрезжил рассвет, карета остановилась. Амалия увидела, как к процессии приближается всадник.
        - Его Величество всегда выезжает нам навстречу, - пояснил один из дозорных.
        Амалия выскочила наружу, сердце забилось заполошно. Он такой красивый - её отец. В его чертах - родное тепло.
        - Амалия, девочка моя, - он нежно провёл рукой по волосам. Рука дрожала, будто отец не мог поверить, что наконец-то дождался. - Ты так похожа на маму.
        Он обнял осторожно, как самую большую драгоценность в мире. Амалия уже и забыла, как спокойно и надёжно ощущаешь себя в отцовских объятиях.
        - Папа, - слёзы потекли из глаз…
        ГЛАВА 69. Я ЗНАЮ КАКОЙ!
        Как только силы вернулись, Маркель оседлал лошадь и поскакал во дворец. Ему нужно было попасть в свою лабораторию. Дорога заняла полночи. Но это и к лучшему, что добрался до цели под покровом темноты. Не хотелось привлекать к себе внимание.
        Через потайной ход он проник в лабораторные владения никем не замеченный. Чёткого плана действий пока не было. Но Маркель его выработает, как только внимательно просмотрит все свои последние записи. Он вынул журналы, где описывал ход экспериментов, но не успел углубиться в текст, как шаги снаружи заставили насторожиться.
        В лабораторию зашёл Себастин. Хмурый и напряжённый.
        - Так и знал, что найду тебя здесь.
        В голосе тревога, но не осуждение. И на том спасибо.
        - Отец страшно зол и подавлен. Амалия пропала. С утра уехала на конную прогулку к озеру и не вернулась. Ты почему не в северной провинции? Почему ослушался приказа короля? Это как-то связано с исчезновением Амалии? Знаешь, где она?
        Что было ответить?
        - И да, и нет.
        Брат подсел к столу:
        - Рассказывай.
        Маркель отложил записи. Они с Себастином очень разные. У них бывали и ссоры, и недопонимания, но брат ни разу не предавал. Когда дело касалось чего-то серьёзного, Себастин всегда был на стороне Маркеля, всегда поддерживал. Кто, если не он?
        - Я пробыл в северной провинции всего пару дней. Нашёл толкового управляющего и поручил ему контролировать отгрузку пушнины. А сам уехал.
        - Куда?
        - Искать ответы на вопросы. С момента, как передал Амалии письмо её мамы, ощущал постоянную тревогу. С одной стороны был уверен, что поступил правильно, с другой, чувствовал, что что-то с этим письмом не так. Почему оно зашифровано? Что за секреты хранит. Не навредит ли Амалии?
        - Где ты собирался найти ответы?
        - Ты сам невольно подсказал мне, откуда начать поиск. Ты смог понять смысл отдельных слов письма, потому что они были похожи на слова древнего языка, который ты изучал - языка пустынного народа, ведь так?
        - Да, сходство было. И ты решил отыскать тех, кого называют пустынными демонами? Кто жил когда-то в проклятой долине?
        - Да.
        - Но ведь считается, что пустынный народ исчез. Хочешь сказать, тебе удалось найти кого-то из них?
        - Нет. Но я нашёл человека, который однажды побывал на той стороне колодцев.
        - На той стороне? Что это значит? - Себастин в недоумении потёр затылок.
        - Знаю, звучит странно. Но я давно догадывался, что у колодцев есть особая тайна. Что-то там, на дне, плещется необычное, загадочное. Природа не зря охраняет их ядовитым маревом. За то время, пока занимался изучением проклятой долины, прочёл много древних летописей, и они натолкнули сделать немыслимое предположение, что с той стороны колодцев может существовать другой мир. Поэтому они меня и манили. Но мог ли я подумать, что девушка, которую полюблю, окажется родом с той стороны?
        - Амалия с той стороны?
        - Теперь мне даже удивительно, почему я не догадался об этом раньше. Она необыкновенная, не такая как все. Обладает даром, о котором в нашем мире никто не слышал. И история её родителей очень необычна. Они появились, будто из ниоткуда. Где жили, что делали до встречи с королём? И исчезли они также таинственно. А что если они не погибли, а просто вернулись на ту сторону? Но дочь забрать с собой не смогли. Поэтому и оставили ей письмо с наставлениями, как это сделать самой. Когда такая догадка пришла мне в голову, я окончательно потерял покой.
        - Ты подумал, что теперь, когда письмо у Амалии, она может в любую минуту исчезнуть - вернуться к родителям?
        - Да. Я гнал коня, боясь не успеть. Проклинал плохие дороги, из-за которых могу опоздать. Менял скакунов на свежих и снова гнал.
        - Успел?
        - И да, и нет. Я застал её возле самой долины, но она не взяла меня с собой.
        - Не взяла? - Себастин покосился на запекшуюся на виске кровь. - Это она? Предупреждал же, что Амалия опасна. Не мог влюбиться в кого-нибудь другого, какую-нибудь невинную пташку? - в первый раз за всё время разговора на лице брата промелькнула ирония.
        - Она и есть невинная пташка. Робкая пичужка… - в голове всплыл образ - застенчивая кроткая воспитанница пансиона со стопкой книг, какой Маркель увидел Амалию впервые. Её пронзительные медовые глаза погубили его уже тогда, как только она вскинула их на него. Пробрали, проникли, завладели, убили и воскресили. - Себастин, знал бы ты, как я хочу к ней…
        Брат похлопал по плечу:
        - Но ведь это возможно. Ты говорил, нашёл человека, который побывал на той стороне. Что он рассказывал?
        - Аделард. Сейчас он уже преклонный старик. Но в молодости был старателем - добывал воду из проклятых колодцев. Опасная работа. Чуть зазеваешься, пробудешь в долине дольше получаса и можешь остаться там навсегда. Однажды с ним чуть было не приключилась такая беда. Уже собирался в обратный путь, когда увидел девушку в странном одеянии - длинном полотняном платье, с распущенными пшеничными волосами, босую. Необыкновенно красивую.
        - Она была из пустынного народа?
        - Да. Аделард сразу так и подумал. Девушка наблюдала за ним из-за соседнего колодца, а он наблюдал за ней. Это длилось недолго - она скрылась в сиреневом мареве. А он еле успел выбраться из долины живым. Аделард долго не мог забыть случившееся. Образ девушки преследовал его во снах. Он мечтал снова увидеть её. И это случилось. В этот раз она осмелилась подойти ближе. А в следующий - заговорить. Её звали Дайония. Их странные свидания продолжались несколько месяцев. Они поняли, что полюбили друг друга. Но оба знали, что им не суждено быть вместе. Аделард не может подолгу находиться в проклятой долине, а его возлюбленная, наоборот, не может надолго покидать землю своих праотцев и жить среди обычных людей. Их встречам суждено быть только такими - мучительно короткими.
        - Они расстались?
        - Они продолжали встречаться, пока однажды Дайония не сказала, что её отдают замуж - так требуют обычаи её народа. Но прежде чем расстаться, Дайония решила подарить любимому хотя бы то, что в её силах - один месяц. Она провела над ним какой-то ритуал, и Аделард сделался невосприимчивым к проклятиям долины. Влюблённые не расставались весь месяц, даже вместе побывали на той стороне колодцев и вернулись назад. Но месяц пролетел как один день. Марево колодцев вновь стало для Аделарда ядовитым. Больше он ни разу не видел Дайонию. И забыл, как проходит таинство перемещения.
        - Наверно, он забыл об этом неспроста - это тоже было заложено тем ритуалом, который Дайония провела над ним. Но хоть что-нибудь он помнит?
        - Он рассказал, что после ритуала у него появился какой-то знак. А потом исчез.
        - Где?
        - Судя по тому, что Амалия стянула рубашку с моего плеча…
        - Амалия стягивала с тебя рубашку? - бровь брата изогнулась иронично-изумлённо.
        - Это не то, на что ты тут намекаешь, хоть мне и дьявольски бы этого хотелось. Амалия проверяла моё плечо. Видимо, искала этот особый знак, который и означает невосприимчивость к проклятиям долины.
        - Интересно, какой знак?
        - Я знаю какой! - вдруг раздался голос изнутри одного из нижних шкафов.
        К удивлению обоих братьев мебельная дверца открылась, и наружу выбралась сестрица, потирая затекшую спину.
        - Красный такой, в виде жука-скарабея.
        ГЛАВА 70. ПРОСТО ПРОСТИ
        - Подслушивала? - Маркель покачал головой.
        Следовало бы пожурить Арабель, но он не стал. Он знал, что кроме любопытства сестрой двигало желание помочь. Она и действительно может помочь. Маркелю нужна любая информация о магическом знаке, который делает невосприимчивым к проклятиям колодцев. Это шанс, это надежда.
        - Вовсе нет. И не думала подслушивать, - лицо Арабель приняло самое невинное выражение. - Искала пропавшую Амалию. Подумала, а вдруг она здесь, в лаборатории. Пришла проверить. Услышала шаги. Вот и спряталась на всякий случай.
        Себастин тоже отчитывать сестру не стал. Лишь, глядя на Маркеля, иронично приподнял уголок рта - мол, наша сестрица неисправима.
        - Ладно, рассказывай, что за знак.
        Арабель пропиталась гордостью, что оба брата с таким пристальным вниманием воззрились на неё:
        - Могу даже нарисовать.
        Маркель выдвинул ящик стола, чтобы достать чистый лист и замер. Поверх стопки бумаги лежал конверт. Он сразу догадался от кого. В груди кольнуло остро протяжно и застучало гулко - не разобрать: радость оттого, что сможет прочитать сточки, написанные её рукой, или тоска, что строчки эти, скорее всего, окажутся прощальными.
        - Что там? - Арабель вытянула шею. - Письмо? От Амалии? Прочтёшь?
        Маркелю захотелось остаться одному. Какие бы эмоции не хранила бумага, они предназначались только ему.
        Себастин понял просьбу брата без слов:
        - Пойдём-ка, сестрица. Маркель сам найдёт нас позже, - подхватив Арабель под локоток, он вышел из лаборатории.
        За братом и сестрой закрылась дверь. Но Маркель медлил. Не сразу распечатал конверт. Это оказалось дьявольски больно - читать строчки, поплывшие от её слёз. Амалия прощалась. Навсегда. А он даже не мог возразить, возмутиться, что не допустит этого. Не мог прижать к себе свою пичужку, пообещать, что найдёт её.
        Она писала, что вынуждена вернуться туда, где родилась. Что родина её далеко - недосягаемо далеко. Никто не может туда попасть, но она получила такой шанс. Шанс - он же приговор. Выбора у неё нет. И времени почти не осталось.
        Маркель всё понял. Прочёл между строк то, чего не было написано напрямую. Знак скарабея, который появляется во время магического ритуала, позволяет перемещаться между мирами, но действует недолго и не даёт его обладателю выбора - тот должен вернуться в родной мир.
        И это означало, что даже если Маркель найдёт способ пройти нужный ритуал и получить знак - это не поможет ему быть с Амалией. Разве что недолгое время. Он сможет лишь подобно Аделарду месяц провести с любимой, чтобы потом расстаться навсегда.
        Нужно искать другой способ. Но существует ли он?
        Пока Маркель не знал, за что зацепиться. Все эти годы он изучал, как подавить ядовитое марево, клубящееся над колодцами, и даже преуспел в этом. Но он никогда не пытался понять, как невредимым попасть на ту сторону колодцев.
        Оставалось только ещё раз внимательно проглядеть журналы, в которых были собраны описания всех его экспериментов. Но это потом. Сейчас было неотложное дело. Нужно поговорить с отцом - успокоить насчёт Амалии. Наверняка тот не спит, несмотря на глубокую ночь. Маркель представлял, как король корит себя за то, что не уследил за девочкой. Пусть знает, что его вины в этом нет.
        Маркель подошёл к покоям родителей. Тихонько стукнул. Тут же услышал шаги - значит, действительно отец не спит. Он встретил мрачным взглядом. Тёмные круги под глазами. Ставшие резкими линии морщин. Видимо, ночь была тяжёлой.
        - Почему ты здесь? - спросил не столько с напором, сколько устало.
        Смертельно расстроен - нет сил даже на то, чтобы отчитывать сына.
        - Знаешь, где она? - во взгляде отца промелькнула надежда.
        - Отдай приказ остановить поиски. Её не найдут.
        Отец понял, что сыну есть, что рассказать. Кивнул ему на кресло у камина, а сам прикрыл дверь в опочивальню.
        - Королева только-только задремала, - пояснил Маркелю и сел в соседнее кресло.
        Маркель рассказал без утайки всё, что знал. Отцу полегчало. Маркель видел, как разглаживаются морщины на усталом лице, как проясняется взгляд, как утихает боль.
        - Я догадывался, что на той стороне колодцев что-то есть. Думаешь, Амалия вернулась к родителям? Думаешь, они живы?
        - Надеюсь, что так. Я собираюсь, выяснить это как можно скорее.
        По лицу отца снова пробежала тень.
        - Это то, о чём я подумал?
        - Да, отец. Я хочу найти способ попасть на ту сторону, - честно признался Маркель.
        - Нет! - отец поднялся. Его дыхание сделалось рваным. - Нет, слышишь?! Я запрещаю тебе приближаться к колодцам! Они забрали её, я не хочу, чтобы забрали ещё и сына. Ты знаешь, что я пережил за сегодняшнюю ночь?!
        - Отец, я буду осторожен.
        - Нет! - король не хотел слушать. Тяжёлыми шагами мерил гостиную. - Долина проклята. Не понимаешь, это игры со смертью?!
        - Я. Буду. Осторожен, - Маркель пытался сохранить спокойствие. Осознавал - отцом движет страх за сына, утроенный после сегодняшней мятежной ночи.
        - Нет! - король побагровел от гнева и горечи. - Я долго терпел твоё непослушание. Больше этого не допущу!
        - Что сделаешь? Запрёшь?! Приставишь охрану?! - Маркель не сдержался. Тоже перешёл на повышенные интонации. Но заставил себя подавить пыл. Заговорил хладнокровно и твердо: - Я люблю её, отец. Я буду искать к ней дорогу, несмотря на твой запрет. Ты знаешь, что такое потерять того, кто дорог больше жизни?! Ты сам бы не пытался любой ценой найти маму, если бы она пропала?
        Король замер. Поглядел на Маркеля как-то по-другому, по-новому.
        - Да. Я искал бы её. Хоть на краю света.
        Отец вернулся в кресло. Молчал долго, наблюдая за игрой пламени в камине. Потом похлопал Маркеля по руке:
        - Ты вырос, сын.
        Три коротких слова - но в них особый смысл. Уважение, признание, понимание и даже благословление. Обещание поддержки. Отцовская любовь.
        - Я должен тебе кое-что рассказать. Предупредить, насколько опасна проклятая долина. Я сам однажды чуть не стал её жертвой. Я дал обет молчать. Но в силу обстоятельств чувствую, что в праве снять с себя обещание.
        Рассказ отца поразил Маркеля. Тот тоже в молодости был очарован тайной колодцев и тоже искал способ усмирить их ядовитое марево. Только использовал не воды магических источников, как Маркель, а заговорённые камни. Но первый же эксперимент короля чуть не закончился трагедией. Его спасла Луиза. Отец не помнил детали. Только её ладонь на его лбу и тихие непонятные слова. Выходит, мать Амалии применила к королю свой дар. Вот только Маркель уже знал, что дар этот просыпается в особых случаях. Луиза защищалась. Действия отца почему-то несли для неё угрозу.
        Равелина была во власти тревожной полудрёмы, когда услышала стук в королевские покои. Король впустил гостя. По голосу она узнала, кто это - Маркель. Она почувствовала облегчение. Когда Амалия пропала, тревога давила душу не только из-за девочки, Равелина боялась, что вместе с ней мог исчезнуть и сын. Ведь он влюблён. А чувства мутят разум, толкают на необдуманные поступки. Но вот он здесь. И сердце может биться немного спокойнее.
        Королева села на кровати, накинула халат. Однако, подумав немного, решила не выходить к мужчинам. Пусть поговорят вдвоём. Модест прикрыл дверь опочивальни. Но вскоре громкие слова начали долетать даже сквозь закрытую дверь.
        Равелина не могла поверить тому, что услышала. На той стороне колодцев есть другой мир? Но не это поразило её больше всего. Рассказ Модеста о том, как на самом деле произошла его встреча с Луизой. Так вот почему супруг говорил ей не всю правду - дал обет молчания. Измены не было. Слёзы текли по лицу. Как Равелина могла подумать про своего преданного короля такое? Как могла поверить грязным слухам? Он был знаком с матерью Амалии всего месяц. До того момента, как она его спасла, не видел ни разу. А Равелина столько лет держала в душе горечь, обиду и подозрения. Ещё и так несправедливо обошлась с бедной девочкой, сиротою, на долю которой и без неё пришлось достаточно горькой несправедливости.
        - Не плачь, любимая, - Модест проводил сына и зашёл в опочивальню. Сел рядом на кровать, нежно поправил сбившуюся на лицо прядь. - С девочкой всё хорошо. Я уверен.
        - Прости меня, - Равелина прижалась к его плечу. Такое крепкое надёжное. В голове до сих пор звучали слова мужа, сказанные сыну: «За ней хоть на край света».
        - За что простить? - Модест ласково провёл тыльной стороной ладони по щеке, снимая слезинки.
        - Не спрашивай. Просто прости.
        - Я прощаю тебя, любимая. И ты прости, если вольно или невольно сделал больно, - его губы коснулись её губ. В груди защемило, будто это их первый поцелуй. Как же Равелина любила своего короля.
        ГЛАВА 71. КОРОЛЕВСКИЙ ПРИКАЗ
        Всё утро Луиза провела на обзорной площадке башни - вглядывалась вдаль, ожидая возвращения караульных и супруга, выехавшего им навстречу. Она не могла устоять на месте. Мерила шагами узкое пространство балкона. Говорят, материнское сердце способно предчувствовать, и оно предчувствовало - посылало сигналы: то заходилось в лихорадочном ритме, то замирало, отказываясь биться.
        Как только на горизонте показалась процессия, Луиза сразу поняла - сердце не обмануло. Дозорные и Фабьен возвращаются не одни - с ними её девочка.
        Луиза не помнила, как слетела вниз по винтовой лестнице. Быстрее! Быстрее! Туда, где её дитя, её ангел, которого однажды пришлось оставить в чужом мире. Она не видела дороги, когда бежала к дворцовым воротам. Ноги не слушались, стали ватными. Они отставали от сердца, которое летело впереди.
        Луиза даже не поняла, как споткнулась обо что-то. Чуть не упала, но крепкие руки Николо и Йонни успели вовремя подхватить. Два её славных мальчика. Они тоже очень ждали возвращения сестры. Тоже заметили процессию, и вышли навстречу.
        Карета была уже совсем близко. Но эти последние минуты, что отделяли Луизу от дочери, казались мучительно долгими. Когда же она, наконец, увидит свою девочку. Сколько ей нужно сказать слов, которые судьба не позволила сказать раньше!
        И вот карета остановилась у ворот, но Луиза вместо того, чтобы броситься к дверце замерла. Такой сладкий миг и такой волнительный - он лишил сил стронуться с места. Луиза не дыша наблюдала, как дверца открылась и показалась она, её девочка, её милое дитя - такая красивая, такая взрослая, но с теми же чистыми невинными глазами ребёнка. Братья тут же подскочили к карете. Степенный Николо галантно подал руку:
        - Я верил, что ты это сделаешь! Что ты сможешь! - произнёс с ноткой восхищения.
        А неугомонный Йонни церемониться не стал - принял Амалию в нежные объятия, потрепал по голове, расцеловал в обе щеки:
        - Как же ты похожа на маму, сестрёнка!
        В её глазах стояли слёзы. Луиза устремилась к дочери. Ноги сами понесли. Как когда-то давным-давно она спешила к своей малышке, если та начинала плакать. Прижимала кроху к себе, утешала нежным воркованием.
        - Амалия, - она заключила дочь в объятия.
        - Мама…
        Сколько лет Луиза жила в ожидании услышать это простое слово, слетающее с губ дочери. Нежность затопила материнское сердце. Нежность и любовь. Хотелось подарить своей девочке целый мир…
        Арабель со всех ног бежала на веранду. Мама должна быть там - она любит проводить утро, ухаживая за растениями. Принцессе нужно было срочно с ней поговорить. Сюзон ненадолго уехала из дворца домой и даже не знает, что тут происходит. А происходит тут совсем нехорошее. Тучи сгущаются над её головой. И вся надежда была только на королеву.
        Принцесса влетела на веранду со словами:
        - Мама, ты должна что-то сделать!
        Королева, стоявшая с лейкой в руках возле одного из цветочных горшков, вопросительно взглянула на дочь и улыбнулась:
        - Доброе утро, дорогая.
        - Не доброе, - не согласилась Арабель, пробираясь через островки растений поближе к королеве. - Мама, уговори отца отменить приказ! - сразу перешла к делу.
        - Ты о приказе Его Величества сослать семейство Жильберт в северную провинцию?
        - Да.
        - Но у отца были веские причины выдать такой приказ. Тайная канцелярия проводила расследование и выявила, что госпожа Жильберт замешана в очень некрасивых делах. Она пыталась причинить вред Амалии, натравив на неё своего двоюродного брата. Солгала ему, что Амалия ищет покровителя и тот, воспользовавшись уязвимым положением девушки, намеревался сделать её своей содержанкой. Этот инцидент удалось предотвратить, но госпожа Жильберт и дальше вела грязную игру. Подкупила Бонифаса. Он на неё шпионил. И это я ещё не упомянула о сплетнях, которые госпожа Жильберт щедро распустила по столице. Мне кажется, Его Величество обошёлся с их семейством ещё достаточно мягко.
        Эта мерзкая Жильберт оказалась гораздо хуже, чем Арабель о ней думала. Но принцесса знала, что Сюзон ни при чём. С такой матерью Сюзон тем более нуждалась в защите.
        - Отец всё решил правильно, что касается самой госпожи Жильберт. Но, мама, разве дети должны отвечать за грехи родителей?! Сюзон совсем не такая! Правда! У неё чистая душа. Она только внешне чопорная и сухая, на самом деле очень-очень чуткая, - Арабель отставила лейку в сторону и взяла королеву за руки. Посмотрела умоляюще: - Мама, Сюзон никак нельзя отправлять в северную провинцию! Она влюблена, отчаянно влюблена в Себастина! Она так сильно в него влюблена, что просто умрёт без него! Сделай что-нибудь! Прошу тебя!
        - Я подумаю, девочка моя, - королева потрепала Арабель по голове. - Тем более, ты не первая, кто пришёл за неё просить.
        - Не первая?
        Королева кивнула в сторону противоположного окна. Принцесса развернула голову и увидела Себастина. Она так была поглощена разговором, что и не заметила его присутствия. Мрачный, решительный, взволнованный, с горящими глазами. Ох, как же давно она мечтала увидеть своего рассудительного братца таким - отчаянно влюблённым.
        Госпожа Жильберт не спала всю ночь. На душе кошки скребли. Её беспокоил инцидент в беседке. Как некстати королева застала её с Бонифасом. Ролейна, конечно, не станет рассказывать мужу Жильберт об измене - она считает себя слишком благородной, чтобы опускаться до доносов. Но чутьё подсказывало, так просто королева этот случай не оставит. Поэтому Жильберт нужно было нанести упреждающий удар. Она решила использовать своё привычное оружие - сплетни. Хорошо бы выдумать что-то чудовищно обидное, чтобы у королевы голова болела не о Жильберт, а совсем о другом.
        И фантазия не подвела. Мыслишка в голову пришла что надо. Жильберт пустит слух, что у короля и Амалии была связь. Ролейна распухнет от досады и ревности - будет локти кусать и волосы на себе рвать. Поверит ли? Ещё как! Поверила же в своё время, что её муженёк якшался с Луизой. Но для большей достоверности источник информации должен выглядеть надёжным. Жильберт осенила гениальная идея - привлечь к этой затее Сюзон. В последнее время Сюзон и Амалию часто видели вместе. Многие, наверняка, решили, что они дружат. И если Сюзон обмолвится пару раз здесь, пару раз там, что мол, Амалия разоткровенничалась и проговорилась про связь с королём, слухи разлетятся по дворцу и всей столице мгновенно.
        С самого утра Жильберт вызвала дочь домой для разговора. К моменту, когда Сюзон появилась, настроение уже выровнялось. Жильберт была уверена, что идея сработает. Чутьё и хватка ещё ни разу не подводили её. На такие вещи у Жильберт был настоящий талант. Поэтому она и добилась того, чего хотела. Не сегодня завтра породнится с королевской семьёй. Будет держать всю столицу в кулаке. Аристократки самых знатных родов будут являться к ней на поклон. Все двери будут для неё любезно открыты. Что ж, она это заслужила.
        Разговор с дочерью начала с расспроса, как у той идут дела с Себастином. Девчонка мямлила, не давала конкретных ответов. Это раздражало. Сюзон неглупа, так почему не пустит в ход уловки, которым её обучила мать? Пора начинать форсировать события. Жильберт отчитала её, как отчитывала, когда та училась в пансионе. Пусть знает, что расположение матери ещё нужно заслужить.
        - Ладно, - она чуть сбавила строгость тона, - сядь сюда, поближе, - кивнула на соседнее кресло. - У меня есть для тебя особое задание. Надеюсь, проявишь старательность и не разочаруешь меня.
        Жильберт рассказала Сюзон, что от неё требуется, а та в ответ вдруг соскочила с кресла и заявила:
        - Я не буду этого делать!
        - Что значит - не будешь?! - Жильберт задохнулась от возмущения. С чего эта зелёная недоросль решила, что может дерзить матери?
        - Мне мерзко даже слышать подобное! - Сюзон направилась к двери.
        - Остановись немедленно!
        Девчонка и не подумала выполнять приказ. Жильберт рассвирепела. Она обогнула мерзавку, схватила за руку и резко потянула назад в кресло:
        - Сядь, я сказала! Ты что себе позволяешь?! Забыла, что я твоя мать?! Забыла, кто тебя растил?! Кто вывел в люди, научил уму разуму?!
        Сюзон резко выдернула руку и процедила холодно:
        - Иногда я жалею, что не сирота.
        - Ах ты, дрянь! - Жильберт размахнулась для удара, но Сюзон увернулась.
        А в следующее мгновение дверь в комнату распахнулась. Слуга с испуганным выражением лица сообщил:
        - Госпожа Жильберт, к вам пристав Его Величества.
        - Пристав? - неприятная догадка сдавила грудь. - Филимон, попроси гостя обождать, - Жильберт требовалось время, чтобы собраться с мыслями.
        Но слова словно были сказаны в пустоту. Королевский пристав ждать не собирался. Он отодвинул в сторону Филимона и зашёл в комнату.
        - Позвольте предложить вам кресло. Может, чаю? - засуетилась Жильберт.
        Но пристав проигнорировал её лепетание.
        - Мне велено огласить приказ короля, - холодные чеканные слова больно ударили в барабанные перепонки.
        Он развернул лист бумаги. Шелестящий звук показался похожим на звук ползущей по жухлой листве змеи, готовящейся выпустить в жертву яд.
        - Его Величество Модест Второй повелевает семейству Жильберт сегодня же отправиться в северную провинцию…
        В северную провинцию?!.. Дворцы, балы, приёмы, изысканные угощёния, пышные платья, шикарные украшения, подобострастные улыбки, благоговейные реверансы и поклоны, дорогие подарки - всё то, что Жильберт уже практически держала в руках, всё это на глазах растворялось и уплывало.
        - За что? - заломила она руки.
        Но пристав продолжал зачитывать приказ всё с тем же ледяным равнодушием.
        - …отныне и навсегда вам запрещается появляться в столице и её окрестностях… - слова прозвучали как последний гвоздь в крышку гроба. Жильберт от досады так рванула себя за волосы, что в руке остался клок. Она взревела.
        А пристав, как ни в чём не бывало, заканчивал читать слова на королевском свитке.
        - Приказ не касается старшей дочери, - он развернулся к Сюзон. - Вас Его Величество просит остаться его гостьей и вернуться во дворец.
        ГЛАВА 72. НАВСЕГДА
        В покоях Амалии пахло осенними цветами и дождём - это её запах. Тонкий, чувственный. Прошло две недели, с тех пор как Амалия исчезла, а пространство её опочивальни до сих пор хранило её аромат.
        Маркель каждый день заходил сюда. Зачем? Вспомнить, как вот тут, у окна, впервые позволил себе коснуться губами её нежной шеи. Взглянуть на розовое бальное платье, в котором хрупким мятежным мотыльком она упорхнула с бала. Воспоминания делали тоску ещё мучительней. Но Маркеля всё равно как магнитом тянуло сюда.
        Он сел на кровать. Провёл рукой по прохладному атласу покрывала. Однажды он увидел свою пичужку в тонкой ночной сорочке, смущённо прячущуюся от него под покровом этой гладкой ткани. Такая робкая, такая желанная…
        И это всё? Вот эти воспоминания - это всё, что Маркелю осталось? Рука невольно смяла ткань. Дьявол! Должен существовать способ попасть к ней! Должен! Но все его последние исследования говорили об обратном. Он съездил в Шерстон, взял образец воды из местного источника - последний, которого не хватало в коллекции магических вод. Уже почти нашёл состав на основе Шерстонской воды, который должен был бы усмирить ядовитое марево колодцев надолго, если не навсегда. Но неожиданно понял, что идёт в неверном направлении.
        Нельзя пытаться снять с колодцев проклятие. Как только исчезнет ядовитый туман - проход закроется. Именно поэтому Луиза применила дар, когда отец бросал в колодец заговорённый камень. И именно поэтому Амалия применила дар, когда Маркель пытался набрать воды из Шерстонского источника. Цель у короля и самого Маркеля была одинаковой - подавить туман, снять с колодцев проклятие. Поэтому их обоих и пытались остановить. Эта догадка открыла горькую истину. Выхода нет - замкнутый круг. Марево над колодцами не даёт безопасно добраться до них и пройти сквозь них, а без марева - колодцы перестают работать как переходы, соединяющие два мира.
        Единственной зацепкой оставался скарабей. Священное насекомое пустынного народа. Маркель вынул из нагрудного кармана листок. Арабель нарисовала, как выглядел знак на плече Амалии. Маркель постоянно носил рисунок с собой. Смотрел на него в надежде, что найдёт разгадку. Казалось, она спрятана тут - в этих простых линиях. Но ответ постоянно ускользал…
        Амалия проснулась рано - с рассветом. Дома. Она теперь каждый день просыпалась с этой мыслью. Обвела глазами просторные уютные покои и вслух повторила:
        - Дома. Я дома.
        Только так можно было не впасть в смертельную тоску - каждую минуту напоминать себе, что она среди родных: там, где родилась, там, где прошло её раннее детство, там, где её все любят. Приходилось постоянно убеждать себя в этом, потому что глупое сердце отчаянно твердило, что дом Амалии остался там, где сейчас Маркель.
        Он снился ей каждую ночь. Задумчивый… решительный… улыбающийся… нежный… Его прикосновения. Она ощущала их волнующее тепло. Она помнила его голос. Иногда насмешливый, иногда серьёзный, но всегда ласкающий, даже, когда Маркель сердился.
        Амалия встала, подошла к окну. Там за окном - цветущий яблоневый сад. Подёрнутые белым, будто покрытые инеем, ветки. Дорожки устланы осыпающимися лепестками - похоже на снег. Словно зима. Но нет, тут весна, почти лето. Настоящие снежинки в эту минуту, наверное, кружат в воздухе там, где остался любимый. Амалия пыталась представить, что он сейчас делает. Так же, как она, стоит у окна и смотрит на придворцовый парк, который живёт своей жизнью?
        Она никогда не узнает. Никогда больше не увидит его. Родители рассказали, что все четырнадцать лет, которые провели в разлуке с ней, искали способы попасть на ту сторону колодцев, но так и не нашли. Пустынный народ исчез бесследно, а вместе с ним и знания о том, как происходит таинство перемещения. Теперь она будет видеть любимого только во снах…
        - Амалия, - мама зашла в покои так тихо, что Амалия не сразу услышала её лёгкие шаги. Зато мгновенно ощутила тепло её голоса. - Девочка моя, - она подошла, встала рядом, обняла.
        Они долго вместе смотрели, как утро раскрашивает яркими красками весенний сад.
        - Что тебя тревожит, родная? - мягко спросила мама. - Ты улыбаешься нам, но в глазах такая грусть.
        Амалия не рассказывала родным, что ради встречи с ними ей пришлось расстаться с любимым. Зачем омрачать их радость? Но этим утром она не выдержала. Слова полились сами. Вместе со слезами.
        - Мама, он остался там…
        Она так горько рыдала, что трудно было, наверно, разобрать смысл сбивчивых фраз. Но мама всё поняла.
        - Бедная моя девочка, - она крепко прижимала и шептала ласково и горячо нежные слова.
        Этот знакомый с детства запах, родное тепло. Прижавшись к маме, можно хоть на мгновение снова ощутить себя ребёнком. Выплеснуть накопившуюся боль, разделить на двоих эту невыносимую горечь. Поверить, что чудо возможно.
        «Я всё равно найду тебя. Не знаю как, но найду!» - сердце сжалось. Эти последние слова любимого прозвучали так явственно, будто он прошептал ей их прямо в ухо.
        - Ваше Величество, Ваше Высочество, завтрак накрыт, - расплылась в приветливой улыбке вошедшая в покои служанка. - Его Величество и Их Высочества уже ожидают вас.
        У де-Патрис было принято завтракать всей семьёй. Если погода позволяла, семья располагалась в саду. Славная традиция. Амалия постаралась взять себя в руки. Отправилась в ванную комнату, чтобы быстренько привести себя в порядок. Не хотелось заставлять отца и братьев ждать.
        Амалия спустилась в сад, не оставив на лице ни единого следа слёз. Придать глазам радостный блеск она не могла, но подарить родным улыбку должна была. Николо подскочил, чтобы отодвинуть стул. А Йонни уже намазывал для сестры булочку джемом.
        - Отец поручил мне сегодня посетить столичный пансион, - поспешил он поделиться новостью, - наградить прилежных учениц королевскими похвальными грамотами. Поедешь со мной?
        Амалия кивнула. Йонни принялся рассказывать подробности. Но Амалия почему-то никак не могла сосредоточиться на его словах. Мысли уплывали. Снова уплывали далеко-далеко. Она даже не сразу заметила, как к столу подошёл один из королевских гвардейцев.
        Суровое лицо бывалого военного выглядело несколько растеряно:
        - Ваше Величество, у ворот замка находится э… подозрительный молодой мужчина. Он называет себя женихом Её Высочества Амалии и требует немедленно провести его к ней.
        В груди начало стучать так, что заглушило все остальные звуки. Амалия не слышала, что ещё говорит гвардеец, не слышала, что отвечает ему отец. Она подскочила и побежала. Не чувствуя ног, не чувствуя тела. Она летела, будто земная твердь больше не держит её.
        - Маркель… - кричала беззвучно. - Маркель…
        Это ведь он? Это он! Иначе её глупое сердце не заходилось бы так исступлённо.
        Она за мгновение пересекла лужайку. Аллейки, дорожки, газоны - не видела куда ступает. Её глаза были устремлены на ворота. Скорее туда! Там, за воротами, он.
        Охранники распахнули створки. Она замедлилась. Испугалась, вдруг это опять сон. Вот он. Нестерпимо невозможно отчаянно любимый. Всего в паре шагов. Вот эти серые глаза. Пронзительный взгляд, который заставляет душу пульсировать.
        - Амалия, - он подхватил её. - Как я смертельно соскучился!
        - Маркель…
        Он снял слова, готовые соваться с губ, поцелуем. Обострённые до предела чувства слились в одно, глубокое, обжигающее, заполнившее всю без остатка. Время остановилось…
        Амалия потеряла связь с реальностью. Ощущала только его руки и губы. Его порывистые движения, в которых читалось, как он истосковался по ней, как она нужна ему. Но жестокая мучительная мысль всё-таки пробралась до сознания. Как? Как Маркелю удалось попасть на эту сторону колодцев? Метка скарабея? Тогда это означает, что любимый здесь ненадолго. Как только метка побледнеет, ему придётся вернуться в родной мир. А вдруг знак уже едва заметен?
        Амалия отстранилась. Начала лихорадочно расстёгивать пуговицы его рубашки. Маркель не стал ей помогать - только улыбнулся одним уголком рта:
        - Продолжай. Мне нравится.
        Смущение - подзабытое чувство, неожиданно вернулось, чтобы залить краской лицо. Амалия покосилась по сторонам. Никого. Странно. Где охрана?
        К смущению тем временем добавилось ещё и возмущение. Почему Маркель дразнит её? Но она всё же стянула с его плеча рубашку. Метки не было. Совсем.
        Амалия вдохнула и боялась выдохнуть. Вскинула на него глаза, полные надежды.
        - Да. Я к тебе навсегда, любимая, - он снова поцеловал её. Нежно, чувственно, тягуче, показывая, что им некуда спешить - у них впереди целая вечность.
        ГЛАВА 73. КАК?
        - Как?
        Стоило Маркелю выпустить на мгновение Амалию, с её губ тут же слетел этот вопрос. Пичужка всё ещё не верила своим глазам и беспокоилась, что это ненадолго. Маркель сам стоял хмельной от счастья, которое не так давно, казалось совершенно невозможным.
        - Это долгая история, - улыбнулся он. - Потом. Сейчас есть кое-что поважнее.
        Маркель достал из кармана маленькую бархатную коробочку. В ней обручальное кольцо - он заказал его у лучшего королевского ювелира. И вдруг волнение охватило грудь. Маркель так уверен в положительном ответе? Почему в медовых глазах заблестели слёзы, как только Амалия увидела, что внутри? Она сомневается?
        - Ты согласна стать… - начал он, но вместо красивых слов вдруг пригрозил: - Амалия… Ты же знаешь, я всё равно буду с тобой, что бы ты не ответила.
        Вот остолоп! Его мотылёк часто-часто заморгала глазами, но слёзы смахнуть не удалось - они начали стекать по щекам серебряными каплями.
        Маркель принялся снимать их поцелуями.
        - Учти, я уже представился твоим женихом, так что обратной дороги нет, - новая беззастенчивая угроза. А потом тихое: - Я не могу без тебя, Амалия… Будь моей женой.
        Она так безоговорочно закивала головой, что Маркель снова захмелел, наслаждаясь этим безмолвным отчаянным согласием.
        Он надевал ей на палец кольцо, когда ворота открылись, и целая толпа людей устремила на них взгляды. Маркель догадывался, что там, за воротами, кто-то долгое время сдерживал охрану и любопытство родственников, чтобы дать ему и Амалии побыть вдвоём, но это не могло продолжаться вечно.
        Повисла неловкая пауза.
        - Разрешите представиться - Маркель, младший сын Его Величества Модеста Второго, короля Альварии.
        Первой к нему подошла королева. Не трудно было догадаться, что это мать Амалии. Они были удивительно похожи.
        - Это мой Маркель, мама, - одними губами произнесла Амалия, уютно устроив свою ладонь в его руке.
        - Я помню тебя одиннадцатилетним сорванцом, Маркель, - улыбнулась Луиза. - Ты был милым ребёнком, но очень любознательным, чем доводил отца до белого каления.
        Её пропитанные теплом слова в момент разрядили обстановку. Король кивком приказал охране занять свои посты, и гвардейцы, отсалютовав, разошлись. А к Маркелю подошли познакомиться братья Амалии. Его Величество был последним, кто удостоил чести. Маркеля не пугал его суровый взгляд. Он понимал настороженность Фабьена - беспокоится за дочь.
        Маркель чувствовал, что ему ещё предстоит нелёгкий разговор с королём, но был уверен - ему удастся убедить отца Амалии, что он способен позаботиться о его дочери. Главное, что его пичужка согласна. Он легонько сжал её ладонь. Какое это счастье - постоянно ощущать, что она рядом.
        Прошло пару часов официальных и не совсем официальных бесед, прежде чем их снова оставили вдвоём. Амалия повела Маркеля в сад в уютную отдалённую беседку. И он опять целовал её до полуобморочного состояния. Никак не мог насытиться. Но, наконец, сжалился над ней и собой. И вот тогда снова услышал этот вопрос:
        - Как?
        - Путь был длинным, - Маркель удобно устроил голову Амалии на своей груди. - Всё началось со скарабея. Арабель нарисовала мне знак, который был на твоем плече.
        Сколько времени Маркель провёл, разглядывая этот простой схематичный рисунок. Что-то в нём было особенное, но он долго не мог понять, что. И всё же в какой-то момент пришло озарение. Этот скарабей был необычным. У обычного нет никакого узора на спине. А у этого имелся - по паре продольных светлых полос слева и справа. В этом было отличие простого насекомого, которое можно встретить, где угодно, от священного насекомого пустынного народа.
        - Рисунок подсказал мне, что священный скарабей имеет на спине отличительный знак. Я вспомнил, что видел таких насекомых в Шерстонском лесу, когда набирал воду из местного источника.
        - В Шерстонском лесу?
        - Я тоже удивился. Там, где священные насекомые - там должны быть и сами пустынные демоны.
        - Но пустынный народ испокон веков жил в проклятой долине, а теперь, говорят, вообще исчез.
        - Я решил проверить. Вернулся в Шерстонский лес. Возле источника находится вход в древние пещеры - вот там я и надумал поискать неуловимых пустынных демонов.
        Маркель не стал рассказывать, как пробирался холодными тёмными коридорами, запутанными лабиринтами, время от времени упираясь в тупики и рискуя сбиться с дороги. Как несколько раз оказывался на краю странных обрывов, ведущих в бездну. Но три дня плутаний дали результат.
        - Один из коридоров пещеры вывел меня в небольшое скальное жилище, где я повстречал седого старца.
        - Пустынного демона?
        - Да.
        Старец не предпринимал попыток скрыться от Маркеля или прогнать его. Долго испытующе смотрел в глаза, а потом выдал неожиданное: «Я ждал тебя».
        - Он рассказал мне, что больше пустынный народ не живёт в проклятой долине. Им было знамение, что можно покинуть те места. Теперь у пустынного народа новая миссия - охранять Шерстонские пещеры.
        - Зачем? Там тоже есть переходы между мирами?
        - Этого старец мне не сказал. Зато поведал историю проклятых колодцев. Много веков назад связь между двумя мирами была гораздо теснее. Колодцы не были проклятыми. Они курили таким же густым маревом, но оно не являлось губительным, по крайней мере, не для всех. Колодцами умели пользоваться не только пустынные демоны, но и члены королевских семей по ту и эту сторону колодцев. Однако однажды между семьями вспыхнула неприязнь.
        - Из-за чего?
        - Никто не знает - мелкая обида, но постепенно она переросла в открытую непримиримую вражду - интриги, подлоги, покушения. Был риск, что королевства по обе стороны колодцев могут лишиться своих глав, и оба мира погрязнут в войнах и беспорядках. Тогда Святые праотцы прокляли долину. Теперь для перехода между мирами требовалось особое таинство, знали которое только пустынные демоны. На долгие столетия связь между мирами почти утратилась. Поколение за поколением пустынный народ выполнял волю Святых отцов, которые заповедали хранить тайну колодцев до того момента, пока тёмная сила вражды, посеянной много веков назад, не окупится светлой силой, то есть пока юноша и девушка, рождённые в разных мирах, не полюбят друг друга.
        - Это мы? - медовые глаза взглянули так изумлённо, так проникновенно.
        Маркель коснулся губами завитка на её виске. Медленно опустился ниже. Насладился тем, как затаилось её дыхание - её нежным чувственным откликом на свои лёгкие прикосновения.
        - Мы…
        - Пустынный демон открыл тебе секрет таинства перемещения? - догадалась его пичужка.
        - Да. Теперь, как и много веков назад, члены королевских семей по обе стороны колодцев смогут пользоваться переходами.
        ЭПИЛОГ. ПОТЕРЯЛАСЬ И НАШЛАСЬ
        - Арабель, хорошо, что я тебя нашла! - бледная, как полотно, Сюзон влетела в беседку. - Амалия пропала!
        Йонни, сидевший рядом с принцессой, успел отстраниться и надеть на лицо невинное благопристойное выражение, будто только что не было никаких поцелуев. Впрочем, мог бы особо и не стараться. Сюзон была в таком смятении чувств, что совершенно не замечала и не осознавала, что творится вокруг. А что ещё ожидать от девушки, которая сегодня выходит замуж, и паникует по любому поводу?
        - Почему ты решила, что Амалия пропала?
        - Её нигде нет. Я везде искала. Везде-везде. Я надеялась успеть ещё раз отрепетировать с ней номер - мой свадебный подарок Себастину. А она исчезла!
        Сюзон готовила для жениха песню собственного сочинения. Аккомпанировать ей собиралась Амалия. Номер у девушек получался очень трогательный и чувственный. Но он и так был уже отрепетирован сотню раз и доведён до совершенства.
        - У меня есть всего час, а потом со мной начнут работать костюмеры, парикмахеры, флористы… - сокрушённо добавила Сюзон.
        Да, это естественно, что невесту наследного принца с самого утра возьмут в оборот. Свадьба вообще должна была стать грандиозным событием. Торжество готовили четыре месяца. Роскошные угощения, бал, концерт, фейерверки. Приглашено множество гостей. В частности королевское семейство с той стороны колодцев в полном составе.
        Арабель поднялась с софы и подошла к Сюзон. Вывела её из беседки:
        - Пойдём, провожу тебя в твои покои. Ты прекрасно выступишь и без ещё одной репетиции.
        - Нет, - взмолилась, Сюзон. - Лучше помоги мне найти Амалию.
        - А ты у Маркеля не поинтересовалась, где она?
        - Я не могу поинтересоваться у Маркеля. Потому что он сейчас с Себастином. А мне нельзя сегодня видеть Себастина до начала брачной церемонии, - совсем сникла Сюзон.
        - Я помогу вам найти сестрицу, - присоединился к девушкам Йонни.
        Он подхватил обеих под руки и повёл в сторону дворца.
        - Ты зря переполошилась, - всю дорогу успокаивала подругу принцесса, пока на крыльце дворца им не повстречался Маркель.
        - А разве Амалия не с вами? - озадачился он.
        Теперь и Арабель испытала тревогу. Как это братец не знает местонахождения своей супруги? С тех пор, как два месяца назад Маркелю и Амалии отыграли восхитительную свадьбу, они были практически неразлучны. Оторвать одного от другого было невозможно.
        Но тревожиться долго не пришлось. В одном из коридоров дворца пропавшая была обнаружена живой и невредимой. Правда, немного запыхавшейся.
        - Амалия, - обрадовалась Сюзон, - ты где пропадала?
        - Я… э…
        Сюзон не стала дожидаться ответа - судорожно вцепилась в подругу и потянула её в камерный зал.
        - Нам надо успеть ещё разочек отрепетировать.
        Маркель увязался за ними. Может быть, Сюзон собиралась прогнать номер без посторонних глаз, но ему не хотелось расставаться с Амалией - и так всё утро её не видел и даже начал беспокоиться, куда она пропала. В последнее время она сделалась немного рассеянной, быстро уставала, и это только усиливало тревогу. К счастью, Сюзон не стала возражать против его присутствия, если вообще заметила. Такой смятённой он невесту брата ещё не видел. Хотя чему удивляться? Его пичужка тоже чуть не умерла от волнения накануне их свадьбы.
        Камерный зал оказался совершенно пуст - ни работников, ни слуг. Его уже успели украсить накануне, а накрывать столы было ещё рано. Маркель сел в кресло первого ряда. А девушки поспешили к инструменту. Он обожал слушать, как Амалия играет, хоть делала она это крайне редко - считала, что не имеет выдающихся талантов. Его пичужке не понять, что дело даже не в звуках, которые она извлекает. Маркель готов был часами смотреть на её тонкие длинные пальцы, скользящие по клавишам. Волнительная будоражащая картина, в момент включающая воображение.
        Пространство заполнила музыка. Сюзон развернулась лицом в зал. Маркель уверен был, что сейчас перед её глазами стоит Себастин. Удивительная девушка. Внешне холодная, но там, за ледяной коркой, оказалась трепетная сильная натура, способная так отчаянно полюбить и так отчаянно сама нуждающаяся в любви, что Себастин капитулировал. Маркель и не думал, что его рассудительный брат способен потерять голову.
        Музыка растеклась чувственной волной и Сюзон запела. Голос звучал нестерпимо проникновенно.
        Пришла. Стою перед тобой,
        открыв души мятежной двери.
        И сердце не устанет верить,
        Что так назначено судьбой.
        * * *
        Пришла. Надолго, насовсем.
        Как неизбежность многоточий,
        Как звёзды этой тихой ночи.
        Не надо спрашивать зачем.
        * * *
        Пришла надеяться, дарить,
        Отдать и взять, и выпить жадно,
        Любить до искр, гореть нещадно,
        Дышать тобой, тобою жить…
        Как только прозвучал последний аккорд, Сюзон стрелою выскочила из зала. А вот своей пичужке Маркель не дал упорхнуть. Поймал, посадил рядом. Сорвал лёгкий поцелуй.
        - Так где ты была всё утро? Я соскучился, - ещё один, уже более основательный поцелуй.
        - У доктора Матье.
        У доктора? Ну вот. Чутьё Маркеля не подвело - он же заметил, что ей в последнее время нездоровится. В груди заныло.
        - Ты больна?
        - Нет, не беспокойся, я здорова, - быстро ответила она. - Совсем-совсем здорова. И я, и…
        Её щёки вспыхнули румянцем. Маркелю нравилось, что смущение всегда проявляется краской на её лице. Он коснулся тыльной стороной ладони пылающей кожи и почувствовал, что самому становится жарко. Но почему Амалия смутилась? Всё-таки что-то в её ответе не то.
        - …мы оба здоровы… - закончила она фразу.
        Он заглянул в медовые глаза, самые невинные и самые опасные, которые давно погубили его. Там светилось счастье. И вдруг до него дошёл смысл её слов.
        - Оба? Это то, что я подумал?
        - Да. У нас будет малыш.
        В груди сжалось, защемило, заколотилось, а потом растеклось по телу незнакомое волнующее чувство, заставившее осторожно положить ладонь ей на живот. Голову дурманило от её счастливой улыбки…