Красная рука Александр Николаев
        Произведение написано в детективном жанре с элементами научной фантастики. События, описываемые в романе, происходят в Калифорнии. Лейтенант криминальной полиции Питер Саммерс в конце своей карьеры расследует ограбление банка, которое на первый взгляд представляется довольно банальным - охранник ночью совершает хищение из хранилища крупной суммы денег, передает их своему сообщнику и, вернувшись на свое рабочее место, кончает жизнь самоубийством.
        Многочисленные экспертизы указывают на причастность к преступлению только одного человека - охранника банка. Однако просмотр записей системы видеонаблюдения банка, сделанных в момент совершения преступления, приводит к заключению, что охранника заставили совершить хищение денег, а потом застрелиться. Причем, сделано это сравнительно быстро и предельно жестоко. Каким-то образом воля человека была сломлена в считанные минуты.
        Александр Николаев
        Красная рука
        Глава 1
        Питер Саммерс последнее время спал плохо. Сон часто прерывался, иногда мучили кошмарные сновидения. Несомненно, причиной тому была хроническая усталость, накопившаяся у него за годы работы в полиции. Большую часть жизни Саммерс работал в криминальной полиции и все, что было видано им за эти годы, тяжелым бременем легло на душу. Именно хроническая усталость была причиной плохого сна, раздражительности, неприятных болей в области сердца. Врачи говорили: «Депрессия, надо отдохнуть». Однако отдыха как раз и не получалось. Не умел Саммерс отдыхать. Отдыхать дома или где-нибудь на курорте он мог от силы два-три дня. Затем вся окружающая обстановка начинала его раздражать, и отдых превращался в каторгу.
        Саммерс был хорошим полицейским и опытным следователем. Сама работа, раскрытие запутанных преступлений, погоня за преступниками, противоборство с ними, были для него лучшим средством для отдыха. Особенно в молодости, когда Саммерс отличался великолепной физической подготовкой и меткой стрельбой. Сама же стрельба настолько поднимала ему настроение, что он полностью забывал об усталости. Однако сейчас, к пятидесяти годам, усталость начинала давать о себе знать все больше. Саммерс держался как мог, глотал таблетки, и снова ловил преступников.
        С его способностями можно было далеко продвинуться по службе, если бы не один существенный недостаток - не мог Саммерс угождать начальству. Поэтому его всегда придерживали, да и сам Саммерс не очень рвался за чинами. Правда, совсем недавно он стал лейтенантом полиции и мог позволить себе больше сидеть в участке. Посидев там некоторое время, Саммерс понял, что находиться в тесном кабинете и работать преимущественно с бумажками еще тяжелей, и он снова стал активно участвовать в оперативной работе. Необходимую бумажную работу за него стал умело делать его подчиненный - сержант Трент Хаппел. Так и повелось, Саммерс как обычный сержант воевал с преступностью на улицах города, а Хаппел весьма успешно справлялся с оформлением необходимых документов. При этом оба были довольны своей жизнью.
        Сегодня Саммерс спал особенно тяжело, ему снилось, что кто-то его душил. Саммерс проснулся и с силой вдохнул воздух, сердце стучало, в глазах плавали красные круги. Отдышавшись, он понял в чем дело - просто спал, уткнувшись носом в подушку. Облегченно вздохнув, Саммерс усмехнулся, и как раз в это время в спальню зашла его жена Барбара. Она присела на кровати, погладила мужа по голове и сказала:
        - Доброе утро, Пит. Как ты сегодня спал?
        - Вроде бы спал, и то ладно, - с этими словами Саммерс сел, обнял и поцеловал жену. - Ну, что, пора вставать?
        - Пора, иначе вся работа без тебя остановится, - улыбнувшись, пошутила Барбара.
        - Это верно, - засмеялся Саммерс.
        Они были женаты уже около тридцати лет, но их отношения все это время оставались добрыми и нежными. По-видимому, этому способствовала и работа Саммерса, он редко бывал дома, а когда возвращался, был усталым и не вмешивался в домашние дела. В то же время Саммерс всегда был очень внимательным к Барбаре как к женщине, часто звонил с работы, дарил цветы, был нежен и ласков. Барбара после того, как их сын вырос и обосновался врачом в Сан-Франциско, стала активно участвовать в общественной жизни города. Она принимала самое деятельное участие в работе общества защиты животных, и, поэтому, у нее не возникало ощущения одиночества и ненужности. Но, главное, что отличало их как супругов, так это стремление облегчить жизнь друг друга и понять душевное состояние любимого человека.
        Питер Саммерс стремился каждое утро выполнять несложные физические упражнения. Эта зарядка, по его мнению, способствовала поддержанию хорошей физической формы и здоровья. Вот и сегодня Саммерс с удовольствием выполнил зарядку, принял душ и отправился на кухню.
        - Послушай, Пит, - начала разговор Барбара. - Мне кажется, у тебя работы в последнее время стало больше.
        - Да, это верно, преступность растет, - задумчиво сказал Саммерс.
        - Но, почему так происходит? - продолжила Барбара. - Ведь, мне кажется, что люди живут все лучше и лучше. Казалось бы, живи да радуйся.
        - Они не радуются, а завидуют другим, тем, кто богаче, кто более удачлив, - с усмешкой ответил Саммерс. - Отсюда попытки любым образом, любой ценой овладеть богатствами, положением в обществе, популярностью, ну, и тому подобное…
        - Человек, конечно же, велик, - через некоторое время продолжил он. - Некоторые считают его вершиной природы, но как много у человека недостатков, и главные из них - зависть и неумение сопоставить свои способности со своими возможностями. Как большинство людей завидуют богатым и известным! До боли в печенках! Готовы на любые действия - подлость, преступления, лишь бы сравняться с ними, лишь бы подняться до их уровня, а то и выше других. А ведь большинство людей плохо осознают ограниченность своих возможностей, но, несмотря на это, все люди хотят жить красиво. Порой, даже слишком красиво. Да, и общество само виновато - в сознание людей усиленно внедряется культ красивой и беззаботной жизни. Угадай букву, слово, или какую-нибудь цифру, - и ты богат и знаменит. Посмотри передачи по телевизору, обложки престижных журналов - все богатые, красивые и счастливые, все отдыхают, развлекаются и никто не вкалывает. «Никаких проблем», - девиз подобной публики. Неважно, где и как, лишь бы разбогатеть, не утруждаясь особенно.
        - А как сейчас воспитывают своих детей? - продолжил он через некоторое время. - Пытаются предвосхитить любые желания детей. «Нам было трудно, но лишь бы детям было лучше», - думаю, что ты часто слышала такую фразу. Поэтому очень часто ребенок в семье быстро превращается в маленького божка. Дальше - больше. Ребенок растет, растут и его запросы, а удовлетворять их становится все труднее. Ведь его самого учили только с легкостью тратить деньги, заработанные другими. Сам же он толком ничего делать не умеет, а красиво жить хочется, еще как хочется. Так и появляется желание обогатиться любой ценой. А теперь представь, что только боязнь наказания заставляет большинство людей придерживаться каких-то рамок, правил и законов. Если бы не страх наказания, трудно себе представить во что превратились бы улицы наших городов. Да и были ли бы города и улицы? Человечество давно истребило бы само себя… В последнее время все больше людей переступают через этот страх и выходят за рамки закона. Так что, без работы полицейские не останутся. Наоборот, только работай.
        - Но, как же так? - удивленно спросила Барбара. - Ведь даже в Библии сказано:
«Каждому свое».
        - Вот-вот, - засмеялся Саммерс, - это как раз следующий недостаток людей.
        - Какой же?
        - Двуличие! - многозначительно ответил Питер. - Именно двуличие, именно способность жить по двойным стандартам - одна из основных причин многих преступлений. Ты вспомнила о Библии, а сколько я видел людей, у которых на шее крест, а в душе дьявол. Как они грешат, если бы ты видела. И какими ангелочками стремятся выглядеть сразу после этого. Какое мастерство, какой артистизм! Черт, как тяжело все это видеть и осознавать. Еще тяжелей бороться с подобными явлениями. Люди проявляют удивительную изобретательность и изворотливость в заметании следов своих деяний и преступлений. А ведь существуют еще и адвокаты. О, если бы ты знала, Барбара, сколько среди них отъявленных негодяев! Они готовы получать деньги за сокрытие любого преступления, любой подлости. Лишь бы получить деньги. Каких только типов среди них я не видел за эти годы. Многие из них достойны пера великих писателей. Человечество должно знать о существовании подобных людишек. Описать бы их в романе с названием, ну, так скажем: «Житие адвоката-прохиндея». У меня богатейший материал для этого, вот только бы научиться писать романы. И тогда ты
стала бы женой великого писателя.
        - Скажешь тоже, - засмеялась Барбара. - Садись лучше есть, а то опоздаешь на работу.
        Саммерс сел за стол и стал завтракать. Он наслаждался редкой возможностью спокойно покушать. В последнее время не часто выдавалась возможность завтракать без спешки, без срочных вызовов в участок, возможность просто поговорить с женой. Барбара же думала о том, как тяжело приходилось Питеру все эти годы. С одной стороны, важная, просто необходимая для жизни людей работа, с другой стороны, - понимание, что именно пороки людей и порождают необходимость работы полицейских, а порой и серьезно осложняют ее. Ведь из этого круговорота человечеству не выбраться. Тяжело вздохнув, Барбара спросила мужа:
        - Питер, понимаю, как тебе сложно работать. Неужели ты, работая все эти годы, испытывал душевную боль?
        - Нет, что ты? - ответил Саммерс, тщательно пережевывая свой любимый салат. - В первые годы увлекало само расследование преступлений, погони, да, и не скрою, стрельба, опасность. Азарт, романтика, я бы даже сказал, мальчишество. Был даже период, когда верил, что эффективными действиями полиции можно серьезно бороться с преступностью. Позднее пришла усталость и понимание порочности человеческого общества. Работа полицейских крайне важна, но она не панацея. Мы только лишь, идем по следам преступлений, а нужно, что бы в обществе произошли какие-то изменения, и людей оставила бы эта безудержная страсть к накоплению богатств. Деньги, деньги. Все на них просто помешались. Какой-то кошмар.
        - Но ведь, не все люди склонны становиться преступниками, - возразила Барбара, - вот я, например, никогда не совершала ничего дурного. Надеюсь, ты тоже. Или я ошибаюсь?
        - Не ошибаешься, - усмехнулся Саммерс. - Только уж слишком сложно ответить на вопрос: «Почему одни люди могут совершать преступления, а другие не могут?» Еще сложнее объяснить, почему я не стал преступником. Ведь с моими знаниями и опытом в этой сфере можно было творить чудеса.
        - Питер, о чем ты говоришь? - изумилась жена.
        - А, впрочем, буду лучше есть, - продолжил он через некоторое время. - Вот, уйду скоро в отставку. И чем заниматься? Я толком ничего не умею делать, просто умру с тоски на пенсии. Может, действительно начать писать книжки. Мне есть, что написать, и кого описать.
        - Послушай, Пит, - предложила Барбара, - я слышала, что многие полицейские, уходя в отставку, начинают работать детективами в частных агентствах.
        - Частных агентствах?! - усмехнулся Саммерс. - Целыми днями охотиться за чьими-то голыми задницами. Нет, уж лучше разводить какие-нибудь кактусы, или собирать вместе с тобой бездомных собак.
        - Не трогай бедных животных, - возразила Барбара, - и вообще, о каких это голых задницах ты говоришь?
        - О каких, еще?… Дело в том, что все эти частные агентства занимаются, главным образом, собиранием доказательств супружеской неверности. Вот и приходится добывать факты и фактики. А доказательства супружеской неверности нужны людям, опять таки, для выбивания у кого-то денег… А, ну, их всех, - с раздражением махнул рукой Саммерс.
        Глава 2
        Уже через полчаса Саммерс подъехал к полицейскому участку, в котором проработал множество лет. Прошел коридором между застекленных кабинетов, поздоровался с некоторыми офицерами и открыл дверь своего кабинета. Взглянув на заваленный бумагами стол, Саммерс тяжело вздохнул. В этот момент за его спиной раздался голос Трента Хаппела:
        - Доброе утро, шеф! Как вам нравится сегодняшняя погода?
        - Погода действительно отличная, а вот обстановка на моем столе не очень, - Саммерс обошел стол и сел в кресло. - Ну, и что нам делать со всем этим?
        - Не волнуйтесь, шеф, - бодро отозвался Хаппел. - Бог даст, справимся. Я как раз осваиваю портативный компьютер, так что скоро вся информация будет в нем, и никаких бумаг.
        - Доложи лучше обстановку в городе.
        - Ночь прошла на редкость спокойно, - бодро начал докладывать Трент Хаппел, - ни одного убийства, ни одного серьезного ограбления. Можете себе представить, всего лишь два изнасилования да мелкие кражи.
        - Вот это да, - сказал Саммерс, разведя руки в стороны. - Так, чего доброго, мы останемся без работы. Неужели ни одного трупа?
        - Есть один, но там автомобильная катастрофа.
        - Автомобильная катастрофа?
        - Да, - продолжил Хаппел, - в четыре часа утра на южном федеральном шоссе, какой-то придурок на бешеной скорости врезался в здоровенный дорожный каток для укатывания асфальта. Машина взорвалась и сгорела. На месте происшествия уже работает бригада дорожной полиции.
        - Вот что, Хаппел, - решительно сказал Саммерс, - быстро, пока все тихо, съездим туда и посмотрим, что за автомобильная катастрофа. Смерть человека - это всегда серьезно.
        - Но, шеф, - взмолился Хаппел, показывая на стол, - а как же отчеты?
        - Ничего страшного, все равно скоро это будет в компьютере, а тебе необходимо проветриться, больше приобщаться к следственной работе.
        Питер Саммерс знал улицы города как свои пять пальцев. Сколько раз он, участвуя в погонях за преступниками, ловко лавировал на своей машине по маленьким улочкам города. Вот и сейчас Саммерс быстро вывел машину, в обход больших улиц и светофоров к южному федеральному шоссе, которое вело в сторону Сан-Диего. Он любил быструю езду, поэтому поставил на крышу полицейский маячок на магнитной платформе и вылетел на левую полосу шоссе. К его удивлению левая полоса оказалась занятой, все водители, даже те, кто ехал с невысокой скоростью, стремились двигаться слева. Саммерс выехал на правую полосу и с чувством радостного облегчения нажал на педаль газа. Его «понтиак» взревел всей мощью своего мотора и плавно полетел, покачиваясь на упругих рессорах. Саммерс испытывал странное чувство в таких случаях, будто снова возвращалась молодость, и тело вновь наполнялось легкостью и жизненной энергией. Иногда на полосе встречались машины и Саммерс, не снижая скорости, ловко объезжал их слева. Сержант Хаппел сидел напряженный рядом, искоса поглядывая на стрелку спидометра, которая упрямо стремилась к отметке в сто миль
в час. Однако стремительный полет машины скоро закончился, двенадцать миль, что отделяли город от места аварии, пролетели очень быстро.
        Уже на подъезде к месту Саммерс и Хаппел заметили сбитые дорожные знаки, предупреждающие о проведении ремонтных работ. Вскоре они увидели и исковерканную машину, врезавшуюся в дорожный каток. Около нее работала бригада полицейских. Саммерс подъехал к ним поближе и остановил машину. Ему навстречу подошел сержант дорожной полиции и, усмехаясь, сказал:
        - Ну, и дела! Что же привело «криминалов» сюда, в столь унылое место?
        - Пока только любопытство, - так же, с усмешкой ответил Саммерс. - Я вижу, сзади хорошо сохранился номер. Удалось установить, кому принадлежит машина?
        - Да, - ответил сержант, - машина «форд скорпио» зарегистрирована чуть больше года тому назад на имя Эдуарда Эрденштейна. Мы уже проверяли в базе данных, машина
«чистая», никаких нарушений не зарегистрировано. Однако вчера рабочие этого участка были буквально обстреляны мелкими камнями из-под колес этой машины. Двое из них получили легкие травмы и собирались сегодня подавать на водителя судебный иск, но, похоже, опоздали. В машине сильно обгоревший труп, пока мы не можем сказать, кто это.
        - Значит, все-таки труп, - задумчиво сказал Саммерс. - А вы установили, кто этот Эрденштейн?
        - Да, - продолжил сержант, - в базе данных отмечено, что он сотрудник компании
«Синима текнолоджи».
        - Понятно, - сказал Саммерс и, обернувшись к своей машине, приказал. - Хаппел, позвони к нам в отделение, узнай номер телефона компании. Это уже серьезно.
        - Почему так серьезно? - удивился сержант.
        - Потому, что значительная часть городского бюджета формируется за счет прибыли именно этой компании. Иными словами, все, что связано с «Синима текнолоджи» - серьезно и срочно. Шевелись быстрее!
        Через минуту Саммерс уже звонил в приемную компании. Ему ответил приятный женский голос:
        - Приемная компании «Синима текнолоджи». Доброе утро!
        - Доброе утро, мисс! Лейтенант Саммерс, криминальная полиция. Примерно в четыре часа утра на южном федеральном шоссе произошла автомобильная катастрофа. Разбилась машина, зарегистрированная на имя Эдуарда Эрденштейна, сотрудника вашей компании. Вам известно это имя?
        После некоторой паузы взволнованный голос ответил:
        - Да, известно. Эдуард Эрденштейн руководитель одного из наших отделов… Подождите минутку, я соединю вас с президентом компании.
        Минуты две телефон молчал, затем раздался слабый щелчок и зазвучал уверенный с легкой хрипотцой мужской голос:
        - Гарри Галлахер, президент компании.
        - Доброе утро, сэр! Лейтенант Саммерс, криминальная полиция. В автомобильной катастрофе разбилась машина, зарегистрированная на имя Эдуарда Эрденштейна. В машине обгорелый труп, возможно, это сам Эрденштейн. Что вам известно о нем?
        - Вчера у нас было производственное совещание. После совещания никто из сотрудников компании его не видел. Сегодня Эрденштейн не явился на работу. Пожалуй, в настоящий момент я больше ничего не могу добавить.
        - А, что, за совещание? - поинтересовался Саммерс.
        - Видите ли, решались вопросы технической политики на ближайшую перспективу… В общем, чисто технические вопросы.
        - Хорошо, мы к вам заедем и поговорим более подробно. До свидания, - заключил Саммерс.
        - Заезжайте.
        Саммерс положил трубку, и некоторое время сидел молча, затем повернулся к своему помощнику:
        - Чувствует моя душа, Хаппел, не все здесь так просто, как может показаться на первый взгляд. Надо разобраться.
        - Надо, так надо, - проворчал Трент Хаппел.
        Они вышли из машины и стали внимательно осматривать искореженную машину и само место аварии. Саммерс, осматривая все вокруг, через плечо говорил Хаппел:
        - Очень сильные повреждения, видимо, скорость была сумасшедшая… Заметь, отсутствуют следы торможения, асфальт совсем свежий и они обязательно были бы видны… Значит, не тормозил, или не мог тормозить… И не пытался повернуть. Обязательно нужно провести техническую экспертизу, установить состояния тормозной системы, рулевого управления… Да, и еще, обязательно мне на стол акт судебно-медицинской экспертизы. Алкоголь, наркотики и тому подобное… Иди, найди рабочих, которые собирались подавать судебный иск, и еще, сторожа участка.
        После того, как Хаппел пошел выполнять поручение, Саммерс обратился к полицейскому из отряда дорожной полиции:
        - Сержант, а что вы думаете об этой катастрофе?
        - Здорово летел, как космический метеорит, и и, бац, о поверхность земли, - проговорил полицейский, при этом ударив правым кулаком по своей левой ладони. - А если серьезно, то не видно, чтобы пытался тормозить или сворачивать… Либо пьяный в стельку, либо сознательно стремился свести счеты с жизнью. Все дорожные знаки и освещение были установлены в соответствии с требованиями. Не заметить их было невозможно.
        - Я распорядился провести тщательную техническую экспертизу автомобиля, - сказал Саммерс. - Этот Эрденштейн видный человек, руководитель отдела компании.
        - «Видный человек?», - изумился сержант. - А ездит на такой «тачке».
        - Ну, это не наше дело, - отозвался Саммерс. - А как вы думаете, возможны ли при таком ударе возгорание и взрыв бензина в бензобаке.
        - Если бак был на половину наполненным, то детонация и взрыв бензина возможны, - подумав, заключил сержант дорожной полиции. - Все сильно выгорело, так что не осталось никаких документов. Правда, остались некоторые мелкие металлические предметы. Возможно, с их помощью удастся что-то выяснить.
        Саммерс понимающе кивнул головой и произнес:
        - Да, это вам не фунт лапшички.
        Когда у него появилось его выражение, сказать никто не мог, даже сам Саммерс. Скорее всего, в раннем детстве. Естественно, что подобное колоритное выражение не могло быть не замеченным окружающими. Оно и послужило поводом для многочисленных прозвищ, которые давали ему окружающие. «Фунт лапшички», «лапшичка», а то и совсем просто - «лапша». Саммерс равнодушно относился к подобным прозвищам, а иногда и сам смеялся вместе со всеми.
        Вот и сейчас, вызвав улыбки у окруживших разбитую машину полицейских, Саммерс направился к своему «понтиаку». Через несколько минут к нему подошли Трент Хаппел с тремя рабочими. Двое из них вчера чуть было не пострадали от неосторожной езды Эрденштейна, а третий, пожилой, был ночным сторожем на этом участке. Он еще не успел уехать домой после окончания смены.
        Из разговора с ними Саммерс выяснил, что эта машина вчера, в десять часов сорок минут утра уже появлялась на участке. Сбив предупредительное ограждение, машина чудом избежала столкновения с дорожной техникой, и стремительно умчалась по шоссе на юг. Хоть и скорость была очень большой, рабочие успели заметить, что водитель имел крайне раздраженный вид. Сторож сообщил, что ночью слышал только гул мотора и взрыв. Он же и сообщил в полицию о случившемся.
        Глава 3
        После разговора с рабочими Саммерс со своим помощником сержантом Хаппелом отправился в компанию «Синима текнолоджи». Она была основана на рубеже двадцатых и тридцатых годов XX века, в эпоху великого немого кинематографа. Сразу после образования, «Синима текнолоджи» с азартом включилась в соревнование с американскими, французскими и немецкими производителями кинопроекционной аппаратуры по разработке широкоформатных систем демонстрации кинофильмов. В руководстве компании всегда были люди, которые стремились не только к получению максимальной прибыли, но и к реализации смелых, порой рискованных, проектов. С тех пор за ними закрепилась репутация романтиков и азартных игроков на рынке. Она достигла немалых успехов. Позднее, ее руководители с увлечением переключились на производство кинопроекторов для демонстрации звуковых фильмов. Начиналась новая эпоха - эпоха звукового кино.
        В трудные годы Второй мировой войны было не до экспериментов - производили небольшие проекторы для армии. После войны начался период бурного развития кинематографа. Эпоха небывалой популярности и творческих экспериментов в мировом киноискусстве во многом была обязана успехам производителей проекционной аппаратуры. И «Синима текнолоджи» была активным участником этого подъема. Стереофонический звук, панорамные и стереоскопические системы кинематографа, проекция изображения на сферический экран и экраны круговой кинопанорамы. Во всех этих достижениях мирового кинематографа была и частица труда ее сотрудников.
        Широкое распространение телевидения, появление видеомагнитофонов, персональных компьютеров серьезно пошатнуло позиции производителей кинопроекционной аппаратуры. На рубеже второго и третьего тысячелетий о былых успехах остались лишь воспоминания. Приходилось бороться за выживание в новых условиях. Последние годы постоянно маячила перспектива банкротства.
        Вскоре полицейские подъехали к въездным воротам «Синима текнолоджи», навстречу им вышел охранник. Саммерс представился и показал жетон. Охранник попросил немного подождать, и, вернувшись на пост, позвонил. Через минуту он поднял шлагбаум и объяснил, как подъехать к административному корпусу. Ворота в здании администрации были уже открыты, их встречал сам Галлахер.
        - Я, Гарри Галлахер. Пожалуйста, проезжайте. Стоянка автомобилей у нас прямо здесь, на первом этаже.
        Руководитель компании Гарри Галлахер был известным человеком в мире производства кинопроекционной аппаратуры. Для него это было настоящим призванием. И возникло оно давно, еще в конце пятидесятых годов. Галлахер, тогда еще совсем молодой человек, побывал на двух кинофильмах, которые произвели на него неизгладимое впечатление. Это были фильм «Парусник» с использованием первой кинопанорамной системы «Синиморакл» и фильм «Запах тайны» с использованием системы «Аромарома», включающей распыление пахучих веществ специальным устройством у каждого кресла. С тех пор Галлахер буквально грезил оригинальными идеями в области кинопроекции.
        Галлахер, довольно тучный человек, уже седой, с заметной лысиной и веселыми глазами, был властолюбивым человеком и любил все атрибуты власти. Особенно ему нравилось наблюдать за волнением его подчиненных при встречах и разговорах. Свой большой кабинет Галлахер обставил таким образом, что любой человек, попавший к нему на прием, невольно осознавал величие и значимость происходящего. Большой глобус, карта мира, флаги стран, где использовалось их оборудование. Все это, по мнению Галлахера, должно убеждать посетителей в солидности компании и его самого. С другой стороны, Галлахер был добродушным и веселым человеком. Любил пошутить над другими, иногда позволял шутки и в свой адрес. Все сотрудники называли его между собой боссом. Иные с любовью, иные с сарказмом, но авторитет Галлахера в компании был чрезвычайно высоким. Кроме того, Галлахер еще в юности, занимаясь хоккеем, повредил себе правую ногу, и с тех пор вынужден был ходить с палочкой. Позже, стремясь выглядеть посолиднее, он приобрел себе массивную трость и научился ходить с ней особым образом, в результате его походка вызывала больше улыбку,
чем сострадание.
        Галлахер жестом пригласил полицейских к двери лифта. Рядом стоял еще один охранник, без оружия - свою автоматическую винтовку по случаю приезда полицейских он спрятал в служебной будке. Галлахер приложил к окошку сканирующего устройства большой палец правой руки, сделав вид, что просто нажимает на кнопку. Массивные двери лифта медленно раскрылись. При входе в лифт раздался приятный женский голос:
        - Назовите ваше имя!
        - Гарри Галлахер.
        - Введите ваш личный код!
        Галлахер набрал код. Дверь лифта медленно закрылась, и кабина начала подниматься.
        - Серьезно тут у вас, - с улыбкой сказал Саммерс.
        - К сожалению, приходится, - объяснил Галлахер. - Больше чем террористов опасаемся промышленного шпионажа. В настоящее время наибольшую ценность представляют идеи, а они как раз хранятся здесь. Поэтому здание вынуждены охранять лучше, чем склад готовой продукции. Так что, с этим у нас действительно очень серьезно.
        Галлахер провел полицейских в зал для совещаний руководителей отделов компании. Подождав немного, после того как они уселись и осмотрелись вокруг, Галлахер сказал:
        - Именно в этом зале вчера проходило совещание, на котором мы все в последний раз видели Эдуарда Эрденштейна. Что конкретно вас интересует?
        - Это мой помощник, сержант Трент Хаппел, - начал Саммерс. - Мы проводим расследование обстоятельств автомобильной аварии на южном федеральном шоссе.
        - Лейтенант, вы представляете криминальную полицию, - с недоумением сказал Галлахер. - Почему вы расследуете обстоятельства автомобильной аварии? Насколько я понимаю, это дело дорожной полиции.
        - Дорожная полиция занимается технической стороной аварии, - возразил Саммерс, - состояние автомобиля, дорожного покрытия, длина тормозного пути и тому подобное. Однако в этой аварии погиб человек, и поэтому нам необходимо провести расследование всех обстоятельств аварии. Если был несчастный случай, это одно дело. Если кто-то или что-то подтолкнули человека к гибели, то это уже другое дело.
        - Да, я понимаю… Что именно вас интересует? - спросил Гарри Галлахер.
        - В первую очередь нам необходимо убедиться, что обгоревший труп в машине - это Эдуард Эрденштейн. Если это другой человек, то необходимо выяснить место нахождения Эрденштейна… Что вы можете сказать о нем? Возможно, сможете отметить какие-то особые приметы, черты характера.
        - Однозначно охарактеризовать Эдуарда Эрденштейна невозможно, - сказал Галлахер. - Личность неординарная. Несомненно, талантливый человек, но характер весьма сложный. Раздражительный, вспыльчивый. Я бы даже сказал, озлобленный на весь мир. Эрденштейн - человек крайне скрытый, замкнутый. Никогда нельзя понять, что у него на уме. О нем мы мало что знаем. Когда он к нам устраивался, указал, что родом из Техаса, вроде, у него там осталась сестра. Других родственников, насколько мне известно, у него не было. Однако как специалист он меня устраивал, хотя работать с ним было сложно… Высокий, стройный, особых примет, вроде бы, не было. Если необходимо могу представить его фотографию.
        - Да, если можно, принесите фотографию, - согласился Саммерс.
        После этого он выложил из пакета на стол обгоревшие и деформированные от высокой температуры металлические предметы, найденные в разбившейся машине. Галлахер не смог опознать в представленных предметах вещи Эрденштейна. Поэтому он предложил пригласить на опознание сотрудников отдела, которым руководил Эрденштейн. Через некоторое время явились трое работников отдела. Двое из них узнали в обгоревших предметах остатки запонок и зажима для галстука оригинальной формы. Эти запонки и зажим появились у Эрденштейна сравнительно недавно, и они ему очень нравились.
        - Понятно, - сказал Саммерс. - Сержант Хаппел сегодня же заедет к вам еще раз, необходимо оформить протокол опознания вещей погибшего.
        Подождав когда сотрудники отдела выйдут из зала совещаний, Саммерс продолжил:
        - Все необходимые экспертизы мы, конечно же, проведем, но для дальнейшего расследования нам необходимо знать, где жил Эрденштейн. Более того, я надеюсь, мистер Галлахер, вы понимаете, что нам необходимо поговорить со всеми участниками вчерашнего совещания.
        - Хорошо, - сказал Галлахер, - я направлю к вам всех… Вот список. На совещании присутствовало, считая Эрденштейна, семь человек. Если у вас нет больше ко мне вопросов, пойду распоряжусь… А пока, может что-нибудь выпьете? Кофе, чай, или более существенное?
        - Если можно, кофе без сахара, - согласился Саммерс.
        Как только Галлахер вышел, Трент Хаппел, сидевший до этого времени молча, взволнованно заговорил:
        - Шеф! О каком расследовании вы говорите? Ничего же еще нет. Зачем нам все это надо?
        - Расследование обязательно будет, будет и санкция прокурора, - возразил Саммерс.
        - А нужно нам как можно быстрее выяснить все обстоятельства дела. Как говорится, по горячим следам. Важно сейчас не упустить ни одной детали, пока все они полностью не осознали, что случилось. Особенно важны их переживания, эмоции. Внимательный анализ высказываний участников этого совещания, их жестов, поведения может дать для расследования не меньше, чем качественно проведенная экспертиза. Учись, пока я жив. Старайся ничего не упускать из виду. Достань блокнот и записывай самое главное. После сравним наши наблюдения.
        Глава 4
        Оставшись в зале совещаний вдвоем, Саммерс и Хаппел принялись рассматривать интерьер зала. Они сидели за большим овальным столом темно-красного цвета и любовались картинами на библейские темы.
        - Красиво тут у них, - сказал Саммерс, показывая широким жестом правой руки на окружающую обстановку. - Наверно, в такой торжественной обстановке в голову приходят только очень умные мысли.
        - Да, здорово, - согласился Хаппел, рассматривая цветочную композицию посредине стола. - Вот, посмотрите, шеф. Всего три цветка, несколько листиков, какая-то травка, камушки, покрытые мхом. А как красиво. По-моему, такая штука называется икебаной.
        Саммерс добродушно усмехнулся:
        - Хаппел, в какой-то мере ты прав. Просто не совсем понимаешь глубокий смысл этого слова. Икебана очень древний вид искусства, главным образом искусство составлять букет. По-японски оно называется икебана, так же можно называть и сам букет, но само слово обозначает значительно больше. Икебану следует считать особой философией, философией красоты, причем, не только растений. Искусство икебаны учит воспринимать красоту в целом. Поэтому лучше сказать, что на столе стоит цветочная композиция в стиле икебана.
        - Какая разница? - недоуменно пожал плечами Хаппел.
        В эту минуту открылась дверь и в зал вошла Джулия Уолтерс - личный секретарь Галлахера. Высокая блондинка с большими красивыми глазами. Природа одарила ее совершенной фигурой, грациозной и привлекательной походкой. В детстве Джулия была высокой, худенькой и неуклюжей девочкой. В школе мальчишки не обращали на нее внимания. В красавицу она превратилась годам к двадцати. Примерно в это время на курсах секретарей-референтов ее заметил Галлахер и пригласил к себе в компанию. Через некоторое время Джулия стала его личным секретарем. Галлахер был примерным семьянином, но это не мешало ему любоваться Джулией. Он очень часто вызывал ее к себе в кабинет по пустяковым поводам. И наслаждался ее фигурой, походкой и мягкой игрой бедер, глядя вслед уходящей красавице. В эти моменты Галлахер был на вершине блаженства, совершенно забывая обо всем окружающем. Он даже ревновал Джулию, когда замечал много мужчин в приемной. Джулия с некоторых пор осознала свою привлекательность и способность покорять мужчин. Частенько, особенно когда в приемной было много мужчин, она разворачивалась в кресле, и, заложив одну ножку
на другую, позволяла себе мило болтать о разных пустяках.
        Позднее развитие уберегло Джулию от судьбы большинства девушек - ранней связи с мужчинами. Став красавицей, она осторожно относилась к знакам внимания со стороны мужчин и не давала ни кому из них повода для надежды. Несмотря на уверенность большинства мужчин в ее богатом любовном опыте, Джулия по-настоящему еще никого не любила. К рабочим обязанностям Джулия Уолтерс относилась очень серьезно и дорожила отношением к ней со стороны босса. Сама же она относилась к Галлахеру скорее как к отцу, чем к руководителю. Сегодня на ней был строгий костюм синего цвета, особенно подчеркивающий безукоризненно стройную фигуру.
        Джулия везла перед собой изящный столик с чашечками для кофе и стаканы с холодной водой. Когда Саммерс встретился с ее взглядом, то невольно улыбнулся, так она была хороша. Джулия подкатила к ним столик и поставила на стол чашечки и стаканы. Тяжело вздохнув, она сказала:
        - Ваш кофе, господа… Вот фотография Эрденштейна, мистер Галлахер сказал, что она вам нужна… Если необходимо, я готова ответить на ваши вопросы.
        - Не волнуйтесь, пожалуйста, - улыбнулся Саммерс. - Присаживайтесь, мне необходимо задать вам несколько вопросов.
        Джулия села на край ближайшего стула. Она поджала ноги, скрестив руки на коленях, и опять тяжело вздохнула.
        - Еще раз, прошу вас, не волнуйтесь, - с улыбкой сказал Саммерс. - Скажите, как вас зовут?
        - Джулия Уолтерс.
        - Кем вы работаете?
        - Секретарем руководителя компании Гарри Галлахера.
        - Вы были на вчерашнем совещании?
        - Да.
        - Расскажите, как оно проходило, - попросил Саммерс.
        - Как обычно. Обсуждались различные проекты, - сказала Джулия, выдавливая из себя каждое слово.
        - Скажите, Джулия, как остальные участники совещания относились к Эрденштейну? Оказывалось ли на него давление со стороны руководства? Были у него конфликты с другими участниками совещания?
        - Нет, что вы! - заговорила Джулия. Говорила она быстро, словно пыталась освободиться от какого-то груза. - На него никто не давил. Мистер Галлахер относился к Эрденштейну с почтением, никогда не позволял себе, да и кому-либо другому, притеснять его. Что касается конфликтов? Мне трудно, что-либо сказать. Возможно, были. Эрденштейн очень сложная личность. С одной стороны, сильный характер, а с другой стороны, весь он какой-то противоречивый. Кроме того, было в нем что-то демоническое, я бы даже сказала, зловещее… Мне трудно объяснить, но что-то такое в нем было. Да и проработал он у нас недолго, поэтому я ничего не слышала о каких-либо конфликтах Эрденштейна с другими работниками компании.
        - Скажите, Джулия, как проходило это совещание?
        - Две недели тому назад, мистер Галлахер дал поручение руководителям отделов подготовить предложения по разработке перспективных моделей кинопроекторов. У нас три отдела и на вчерашнем совещании было представлено три проекта. Проект Эрденштейна не получил поддержку, и он крайне раздраженный покинул зал. И теперь вот…
        - Почему отвергли проект Эрденштейна?
        - Мне трудно об этом судить, в технических вопросах я плохо разбираюсь, - смущенно ответила Джулия.
        - А кем был отвергнут этот проект?
        - Проект Эрденштейна не поддержали все участники совещания.
        - Его сильно критиковали?
        - Нет, но Эрденштейн просто взбесился, когда проект не был принят.
        - Чей же проект победил? - спросил Саммерс.
        - Джейка Макгрегори.
        - Понятно. А вы вели стенограмму совещания?
        - Нет, у нас на совещаниях не ведется подробная запись, я записываю только поручения мистера Галлахера и сроки их выполнения.
        - Ну вот, Джулия, все позади, у меня нет больше вопросов, - сказал Саммерс, улыбаясь и разводя руки в стороны. - Надеюсь, вы убедились, что в криминальной полиции работают не такие уж страшные люди.
        - Извините, сэр, просто меня ни разу не допрашивали, - смущенно призналась Джулия.
        - Что вы, Джулия, это не допрос, мы просто побеседовали, - рассмеялся Саммерс.
        - Спасибо, сэр. Я могу идти?
        - Да, конечно.
        - Все участники вчерашнего совещания уже оповещены, и скоро будут здесь.
        - Очень хорошо, - улыбнулся полицейский.
        - Да, шеф, - простонал Хаппел, проводив Джулию восторженным взглядом, - хороша штучка.
        - А вот тут, Хаппел, я с тобой абсолютно согласен, на все сто… Да, это вам не фунт лапшички.
        - Шеф, теперь я, кажется, понял, что такое икебана.
        Они оба рассмеялись.
        Глава 5
        Саммерс взял со стола фотографию Эрденштейна. Чем больше он смотрел на фотографию, тем больше в душе соглашался с Джулией. Было что-то в лице Эрденштейна таинственное и зловещее. Очень оригинальное лицо, такое запоминалась с первого взгляда на всю жизнь. Несмотря на явную асимметрию и худощавость, его лицо нельзя было признать неприятным и тем более отталкивающим. Левая щека более впалая, чем правая, нос слегка повернут вправо, выраженная складка между бровей была сдвинута влево. Но, главное, глаза. Густые и массивные брови тяжело нависали над верхней частью усталых глаз. Создавалось впечатление, что взгляд был направлен не в глаза смотрящего, а глубже, прямо в мозг. Неожиданно Саммерс пришел к выводу, что ему трудно оторваться от фотографии, особенно от глаз Эрденштейна.

«Скорей всего, именно таким и должен быть гипнотизер. Во всяком случае, именно такими я себе их и представляю. Наверно, Эрденштейн мог легко повелевать другими людьми» - думал Саммерс, рассматривая фотографию.
        Он оторвался от фотографии только когда в зал вошел уже немолодой человек.
        - Доброе утро, мое имя Уинстон Джексон. Я руководитель финансового отдела компании.
        - Садитесь, пожалуйста, - сказал Саммерс, - нам необходимо задать вам несколько вопросов о вчерашнем совещании.
        Уинстон Джексон представлял собой полного, вечно красного и потеющего человека, в очках, с хрипловатым голосом и платочком в руках, которым он постоянно вытирался. Джексон давно страдал сердечной недостаточностью. Скорее всего, она была связана с наследственными факторами, хотя немаловажную роль в развитии болезни сыграл его беспокойный характер. Его беспокоили любые, даже незначительные события. Причем, самым сложным для Уинстона было не само событие, а его ожидание. Уже за несколько дней до какого-либо совещания, на котором ему предстояло выступать, или ответственной командировки, Джексона начинало лихорадить. А сколько было волнений и сомнений при ухаживании за своей его будущей женой? Посещения психоаналитика не привели к улучшению. Человеку справиться со своей натурой, пожалуй, сложнее всего. Вот и сейчас Джексон испытывал нервное напряжение и беспокойно ощупывал карманы пиджака, наполненные различными пилюлями и таблетками.
        - Мистер Джексон, пожалуйста, не волнуйтесь, - осторожно начал Саммерс, видя, в каком состоянии находился, только что вошедший человек. - Нам необходимо выяснить всего лишь несколько вопросов, связанных со вчерашним совещанием.
        - Да, действительно, вчера у нас состоялось очень важное совещание, - подтвердил Джексон. - Однако мне не хотелось бы обсуждать с вами вопросы финансовой политики компании.
        - Что вы, мистер Джексон, - принялся его успокаивать его полицейский, - нас совершенно не интересуют вопросы финансовой политики компании. Мы здесь только лишь для того, чтобы выяснить все обстоятельства, приведшие к трагической гибели сотрудника вашей компании Эдуарда Эрденштейна.
        - Как, Эрденштейн погиб? - растерянно спросил финансист. - О боже, неужели это правда?
        - Похоже, что да. Есть все основания предполагать, что сегодня утром он разбился в своем автомобиле.
        Руки Джексона задрожали, он, извинившись, достал из кармана баночку с таблетками, и принял одну из них.
        - Мистер Джексон, постарайтесь успокоиться и понять, что нас интересуют только те обстоятельства совещания, которые связаны со взаимоотношениями Эрденштейна с сотрудниками компании. Постарайтесь вспомнить все детали этого совещания.
        - Хорошо, попробую… Хотя, что там вспоминать. У компании очень сложное финансовое положение. Поэтому все силы сейчас направлены на подготовку к участию в конкурсе, связанного с поставкой кинопроекционной аппаратуры в африканские страны. Накануне наши ведущие инженеры сделали ряд интересных предложений, которые позволяют без существенных финансовых затрат доработать нашу основную модель СH-200. В результате чего проектор будет полностью соответствовать сложным климатическим условиям африканского континента. Более того, наши специалисты не забыли даже про защиту от насекомых, которых там великое множество. В результате у нас появилась немалые надежды на победу в конкурсе. А эта победа, должен сказать вам, господа, позволит компании смело смотреть в будущее, произвести технологическую перестройку и перейти к выпуску новых перспективных моделей.
        - Мистер Джексон, - стараясь сохранить спокойный тон, сказал лейтенант, - все, что вы рассказали, представляет определенный интерес. Однако постарайтесь вспомнить о конфликте Эрденштейна с руководством компании. Возможно, к нему необоснованно выдвигались какие-либо претензии, кто-либо пытался его оскорблять, может быть, даже угрожал?
        - Эрденштейн? А он тут при чем? - с удивлением пожал плечами Джексон. - Одну минуточку… Кажется, я начинаю понимать, что вас интересует… Вы уж меня извините: в голове одни финансовые проблемы, никак от них не избавиться. Действительно, вчера Эрденштейн со скандалом покинул совещание. Хотя, должен вам сказать, вел он себя как мальчишка. Ничего оскорбительного в его адрес я не услышал… Вообще, мне кажется все было наоборот. Именно Эрденштейн вел себя вызывающе. С самого начала совещания он был слишком агрессивным, от него исходило какое-то нервное напряжение, создавалось впечатление, что решается что-то исключительно важное для него. Я никогда не видел его в таком состоянии, хотя он частенько вел себя надменно, но именно вчера он превзошел самого себя.
        - А вы не могли бы сказать, почему отклонили проект Эрденштейна? - осторожно спросил Саммерс.
        - Толком ничего сказать не могу, так как сам ничего не понял… Вот с проектом Джейка Макгрегори все понятно. Он представил прекрасный материал: большое число схем и чертежей, электронная презентация, интересный доклад. А с проектом Эрденштейна?… Он ничего не представил, по поводу его предложений было сказано всего лишь несколько слов, смысл которых я не сумел уловить. Я ведь финансист… Вот и все. Затем Эрденштейн возмутился, оскорбил всех присутствующих и покинул совещание.
        - Значит, ничего оскорбительного в адрес Эрденштейна со стороны других участников совещания не прозвучало? - поинтересовался полицейский.
        - Нет ничего, у нас совещания всегда проходят в корректной атмосфере.
        - Спасибо, мистер Джексон, вы нам очень помогли. Можете быть свободным.
        Уинстон Джексон поблагодарил полицейских, принял очередную пилюлю и усталой походкой направился к выходу.
        - Не приведи господь, жить на одних таблетках, - грустно сказал Саммерс. - Хотя, кто знает, как сложится жизнь?
        Затем в зал вошел руководитель отдела маркетинга компании Чарльз Абрахамсон. Бывший военный, всегда подтянутый и опрятный. У него была отлично сохранившаяся, загорелая кожа и абсолютно седые волосы, коротко постриженные и торчащие во все стороны ежиком. Особенно молодо выглядели его глаза, они словно светились особой энергией, будто Абрахамсону и не было пятидесяти лет. Обладая отменным здоровьем, он привык постоянно колесить по стране и по всему миру, бывая в служебных командировках.
        Была у Абрахамсона и другая сторона жизни, которую он всячески старался скрыть. Чарльз являлся страстным поклонником прекрасного пола, причем обожал в женщинах только тело, их характер его просто раздражал. Именно ему принадлежала знаменитая во всей компании фраза: «Какое было бы счастье, если бы у женщин были только ножки. Но у них ведь есть еще и голова!» Абрахамсон никогда не был женат - сначала военная служба, затем постоянные командировки не способствовали созданию семьи. Бывая в различных странах, Абрахамсон всегда выкраивал время для посещения различного рода злачных мест. Он постоянно вступал в связь с женщинами легкого поведения, при этом Абрахамсону больше всего нравилось не само овладение женщинами, а созерцание их тел. Абрахамсон не мог пройти мимо красивой женщины, не оглянувшись. Его глаза постоянно выискивали в толпе красивые и стройные женские фигуры. Кроме того, он накопил у себя целую коллекцию эротических предметов и литературы.
        - Чарльз Абрахамсон, руководитель отдела маркетинга, - коротко представился он.
        - Мистер Абрахамсон, нам необходимо задать вам несколько вопросов.
        - Пожалуйста, сэр, я готов.
        - Нас интересует, как проходило вчерашнее совещание?
        - Как обычно, сэр, в деловой обстановке, - невозмутимо ответил Абрахамсон.
        - Что вы можете сказать о конфликте Эрденштейна с другими участниками совещания?
        - Никак нет, никакого конфликта не было, - также невозмутимо продолжал руководитель отдела маркетинга. - Эрденштейн всегда исключительно болезненно относился к критике своей работы. Просто вчера с ним случилась настоящая истерика. Думаю, что в таком состоянии можно легко угодить в автомобильную катастрофу.
        - И, все же, - настаивал полицейский, - не считаете ли вы, что чье-либо неосторожное высказывание, или замечание, спровоцировало подобное поведение Эрденштейна?
        - Никак нет, сэр. Ничего оскорбительного в его адрес на совещании не прозвучало.
        - А вы, лично, поддержали его проект?
        - Нет, сэр.
        - Как вы объяснили свое несогласие с его проектом?
        - Мы были едины во мнении с Гарри Галлахером. Предложения Эрденштейна не соответствуют профилю нашей компании. Для осуществления подобных проектов у нас нет, ни производственной базы, ни необходимых финансовых средств.
        - Мистер Абрахамсон, а в чем суть проекта Эрденштейна?
        - Извините, сэр, мне не хотелось бы обсуждать с вами техническую сторону вопроса.
        - Понимаю… А вы не замечали пристрастий Эрденштейна к алкоголю или наркотическим средствам?
        - Нет, сэр. Ничего подобного никогда за ним не замечал и не слышал от других.
        - Благодарю вас, мистер Абрахамсон, у нас нет больше к вам вопросов.
        Дождавшись пока Абрахамсон выйдет из зала, Саммерс спросил своего подчиненного:
        - Что думаешь?
        - Крутой мужик, такого не «раскрутишь».
        - Да, - согласился лейтенант, - военного видно за милю, такое остается на всю жизнь.
        В зале появился хорошо сложенный молодой мужчина лет тридцати.
        - Доброе утро, мое имя Джейк Макгрегори. Я руковожу отделом компании.
        - Садитесь, пожалуйста, - сказал Саммерс, - нам необходимо задать вам несколько вопросов.
        Джейк с отличием окончил университет и был способным инженером. Он относился к тому поколению, молодость которого накрыла волна сексуальной революции. В то время было модным вступать в половую связь, даже не выясняя имя человека. Джейк смолоду был весьма привлекательным, и поэтому его студенческие годы протекали бурно. Однако ни одна из этих связей не оставила в его душе заметного следа. Несмотря на многочисленные похождения, Джейк успевал хорошо учиться, и после окончания университета, в первую очередь благодаря своим способностям, быстро стал квалифицированным специалистом. В компании он начал работать четыре года назад. За это время, благодаря постоянным предложениям по улучшению конструкций и производству кинопроекционной аппаратуры, Джейк быстро продвинулся по службе и стал руководителем ведущего отдела компании.
        Год назад он влюбился в Джулию Уолтерс. Это была любовь с первого взгляда, о существовании которой Джейк неоднократно слышал, и которая пришла к нему только сейчас, в зрелом возрасте. Теперь вся жизнь Джейка разделилась на две части - до, и после встречи с Джулией. После этой встречи Джейк начал замечать в себе существенные изменения. Он словно очнулся от какого-то оцепенения и стал взрослеть, осознавая ответственность мужчины не только за свою жизнь, но и перед будущей семьей, перед будущими детьми. Позднее Джейк начал замечать, что и Эрденштейн начал проявлять интерес к Джулии. И более того, он пытался за ней ухаживать - приносил цветы, сладости, рассказывал двусмысленные истории… Джейк ревновал Джулию ко всем мужчинам, однако Эрденштейна он ненавидел больше других.
        Узнав об автомобильной катастрофе, Джейк старался выглядеть как можно более спокойным. Однако известие о смерти Эрденштейна привело его в некоторое замешательство. С одной стороны, эта смерть снимала многие вопросы, волновавшие в последнее время Джейка, с другой, его воспитание не позволяло злорадствовать по этому поводу. И все же, сейчас верх брало чувство удовлетворенности. Джейк чувствовал, что с его плеч словно свалился какой-то груз, груз неизвестности, но чувство ненависти к Эрденштейну в его душе все же не утихало.
        - Мистер Макгрегори, расскажите о вчерашнем совещании, - обратился к нему Саммерс.
        - Вас, видимо, больше интересует скандал, который устроил Эрденштейн на совещании?
        - спросил Джейк.
        - Не только, - уклончиво ответил полицейский.
        - Поведение Эрденштейна на совещании было неадекватным, - с некоторым раздражением сказал Джейк, - как впрочем, не только на последнем совещании. Тип наглый, надменный и слишком самоуверенный. Мне не понятна роль Эрденштейна в компании, и отношение к нему Галлахера. На мой взгляд, его давно нужно было гнать отсюда.
        - Почему был отклонен проект Эрденштейна? - спросил Саммерс.
        - Потому, что предложение Эрденштейна не связано с конструированием кинопроекторов.
        - Почему вы так считаете?
        - Мне не хотелось бы обсуждать технические проблемы… Да, их, похоже, в его предложениях и не было.
        - Скажите, Макгрегори, а не было ли у вас когда-либо конфликтов с Эрденштейном?
        - Конечно, не было, я стараюсь не иметь никаких дел с подобными типами, можно сказать, обхожу их стороной.
        Джейк не сказал всю правду. Однако не только потому, что не хотел связываться с полицией. Он даже себе самому, в глубине души, не мог признаться, что боялся Эрденштейна как соперника. Соперника во всем. И не только в отношениях с Джулией, но и как конкурента на лидерство в компании. Хотя Джейк всегда неодобрительно отзывался о деятельности Эрденштейна, где-то на уровне подсознания он признавал его как очень сильного теоретика и конструктора. Даже трудно предположить, что давало повод для такого признания, ведь на совещаниях Эрденштейн чаще всего молчал, не представляя никаких идей и проектов. И все же Джейк каким-то непонятным образом ощущал силу интеллекта Эрденштейна.
        - Ну, что же, Джейк, у меня нет больше к вам вопросов, - сказал Саммерс, - можете быть свободными.
        Оставшись вдвоем, полицейские переглянулись. Из ответов участников совещание трудно было составить объективное представление о его ходе. Хаппел тяжело вздохнул и спросил:
        - Шеф, вам не кажется, что и этот тоже какой-то взвинченный?
        - Похоже, ты прав. Чувствуется напряженность и нежелание говорить правду… Хотелось бы узнать, что же на самом деле здесь вчера произошло?
        Глава 6
        Осталось поговорить с последним участником совещания, с Гербертом Уингли. Однако его все не было. Джулия Уолтерс по поручению Галлахера контролировала приход участников совещания. Она звонила в отделы, вызывала нужных людей, старалась их подбодрить. Джулия также обратила внимание на задержку Уингли. Позвонив еще раз в отдел, и убедившись, что Уингли уже вышел, она начала его искать. Джулия вышла в холл перед приемной и увидела Герберта Уингли. Он делал вид, что старательно рассматривает листки одного из больших растений, занимавшего весь угол холла. Джулия сразу догадалась, в чем дело. Она подошла, и с трудом сдерживая улыбку, спросила:
        - Герберт, вы ничего не забыли?
        - Нет, нет, Джулия, - вздрогнув, ответил Уингли, - как вы могли так подумать? Я ничего не забыл. Просто засмотрелся на строение листков. Надо сказать, очень интересная штука.
        Джулия не выдержала, и широко улыбнувшись, положила руку ему на плечо:
        - Герберт, вы даже не представляете себе, как я боялась идти туда. Однако оказалось, что ничего страшного нет. Просто задали несколько вопросов о вчерашнем совещании и все. Ведь ничего страшного вчера не произошло. Идите, вас уже ждут. И скоро все кончится.
        - Да, конечно, я уже иду, - ответил Уингли, стараясь выглядеть как можно более мужественным.
        Герберт был высок ростом, худощав, носил очки круглой формы, аккуратную прическу, всегда был чисто выбрит, старался одеваться опрятно и неброско. Основным недостатком его были излишняя скромность и застенчивость, и причиной этого, скорей всего, была его мать. Женщина очень властная и беспокойная, в детстве она постоянно контролировала каждый шаг маленького Герберта, одергивая его ежеминутно, оберегая от малейшей опасности. Отец Герберта не занимался ни воспитанием сына, ни домашними работами, дома он всего лишь отдыхал после напряженной работы врача скорой помощи. Мать одна тянула хозяйство и выполняла по дому всю работу, и женскую, и мужскую. Естественно, что она была главой дома. Опека матери, ее постоянный прессинг, довлели над маленьким Гербертом все детство и юность. В таких условиях из мальчика не мог сформироваться полноценный мужчина, но отца это, видимо, не очень беспокоило, а мать была уверена, что передает сыну универсальный жизненный опыт. Сейчас его родители уже ушли из жизни. Отец погиб в автомобильной катастрофе, когда Герберту было пятнадцать, а мать умерла от обширного инсульта,
когда он учился на последнем курсе университета.
        В среде сверстников Герберту всегда было тяжело. Его не брали играть вместе со всеми, постоянно смеялись над ним, придумывали смешные прозвища. Герберт часто плакал, и не мог никому рассказать о своих переживаниях. Постепенно он стал бояться всего на свете. Боялся сильных мальчишек, боялся родителей, боялся девушек, и особенно боялся полицейских.
        Служебная карьера Герберта Уингли складывалась весьма успешно, он был очень талантлив. Вначале его излишняя застенчивость не позволяла ему в полной мере проявлять свои способности, но затем у него постепенно сложился оригинальный метод воплощения своих идей. Герберт заходил в кабинет Галлахера и осторожно, как бы невзначай, излагал сущность своих идей. Через несколько дней, Галлахер,
«переварив» идеи Уингли, выдавал их за свои, и назначал Герберта ответственным за их реализацию. В душе Уингли раздражало такое положение, но постепенно он привык к подобной роли. Во-первых, идеи выдвигал Галлахер, и никто не смел сомневаться в их важности;, во-вторых, Герберта начали продвигать по службе и он стал руководителем важного отдела компании.
        Через минуту Герберт Уингли был уже в зале. Поздоровавшись с полицейскими, он извинился за опоздание:
        - Извините, что заставил ждать себя. Я задержался в отделе. Пришлось решать неотложные дела.
        - Не стоит извиняться, - ответил Саммерс. - Во-первых, вы на работе, во-вторых, мы не так уже и долго ждали вас. Да и скучать не пришлось, мы просто любовались интерьером зала. Красиво тут у вас.
        - Да красиво, - согласился Герберт, при этом он широко улыбнулся и как-то внутренне успокоился. - Причем не только здесь, но и везде, даже в производственных помещениях. Наше руководство уделяет этому вопросу большое внимание. Красивый интерьер помогает работать. Я бы даже сказал, что такой интерьер придает чувство гордости за свою работу, за свою фирму.
        - Ну, что же, мистер Уингли, здесь наши точки зрения полностью совпадают. Я рад этому, - продолжил лейтенант. - Однако мы прибыли сюда не для того, чтобы любоваться красивым интерьером вашей компании.
        Уингли сразу сник и помрачнел. Казалось, он стал ниже и уже в плечах. Взгляд блуждал с одного предмета на другой, а на лице отразились невыразимая тоска и печаль.
        - Мистер Уингли, не волнуйтесь, пожалуйста, - вкрадчивым голосом продолжил Саммерс. Он сразу понял, что собеседник не обладает сильным характером и его можно
«разговорить». - Постарайтесь подробнее рассказать о вчерашнем совещании.
        - Ну, что вы, я не могу, - возразил Уингли, - у нас в компании существуют строгие правила относительно технической информации.
        - Герберт! Как вы могли так подумать? - не сдавался Саммерс. - Мы полицейские, нас абсолютно не интересуют технические подробности. Нам важно понять отношения между людьми. Важно, чтобы восторжествовала справедливость. Возможно, произошедшее на вчерашнем совещании повлияло на Эрденштейна, и он попал в автомобильную катастрофу.
        - Возможно, - неуверенно произнес Уингли.
        - Вот видите, - продолжал полицейский. - Расскажите подробнее, пожалуйста, помогите следствию.
        Герберт Уингли некоторое время сидел, опустив голову, и тяжело вздыхал. Затем неуверенным голосом начал рассказывать:
        - Галлахер предложил нам подготовить предварительные предложения по реализации сложного проекта. Очень сложного, я бы сказал, очень необычного. И вот вчера на совещании мы представляли наши соображения по этому поводу. В качестве основы были взяты предложения Джейка Макгрегори, мои предложения взяты в качестве запасного варианта, а предложения Эрденштейна не получили поддержки. Он сильно разозлился и покинул совещание. Вот, собственно, и все.
        - А вы очень расстроились из-за того, что не ваш вариант был признан основным? - вкрадчивым голосом спросил Саммерс.
        - Нет, что вы, - с некоторым облегчением ответил Уингли. - Я даже рад, что не придется ломать голову над всем этим.
        - Что же мог предложить Галлахер, чтобы с этим не смог справиться такой способный человек, как вы? - настаивал полицейский.
        - Представляете, - с некоторым возмущением проговорил Уингли, - вздумал осуществлять демонстрацию кинофильмов без экрана, прямо в воздухе.
        - Как это без экрана?
        - А вот так, прямо в воздухе. Причем изображение должно быть настолько большим, чтобы его могли смотреть несколько сот зрителей.
        - И победил проект Джейка Макгрегори?
        - Да, очень роскошная идея… Представляете, он предложил установку, основанную на так называемом, ионно-плазменном генераторе. Генератор создает ионно-плазменный
«экран», который в определенной степени напоминает северное сияние, и на нем формируется элементы изображения за счет фокусировки магнитного поля в нужном для нас участке пространства, а сигнал в генератор подается из обычного видеомагнитофона. Таким образом, установка должна получиться передвижной и относительно недорогой… Признаюсь, мне очень понравился его проект.
        - Да, очень здорово, - с наигранным восхищением сказал Саммерс. - Силен этот Макгрегори.
        - Силен, - с тоской в голосе согласился Уингли.
        - А вы, Герберт, что же предложили?
        - Да, самый обыкновенный лазер, - от досады Уингли даже махнул рукой. - Просто за две недели ничего стоящего в голову не пришло, а нужно было что-то докладывать.
        - Чем же лазер хуже ионно-плазменного генератора?
        - Просто для создания изображения лазеру необходима какая-либо поверхность, тот же самый экран, или большая стена… Так, что, прямо в воздухе не получается.
        - Понимаю, понимаю, - с сочувствием произнес полицейский. - И что же предложил Эрденштейн?
        - Я точно не знаю. Мне показалось, что он предложил какое-то устройство, действующее непосредственно на психику людей.
        - Неужели такое возможно? - удивился Саммерс.
        - Не знаю, - пожал плечами Уингли.
        - Но, скажите, Герберт, - настаивал полицейский, - в какой форме были отклонены предложения Эрденштейна? Не оказывалось ли на него какое-либо давление? Было ли совершено что-нибудь оскорбительное по отношению к нему?
        - Нет, ничего не было, - уверенно ответил Уингли. - У нас совещания всегда проходят в доброжелательной, корректной обстановке. А если и говорить о каком-либо неуважении, то оно могло исходить только от самого Эрденштейна… Сложный тип.
        - Большое спасибо, мистер Уингли, - сказал Саммерс, закрывая свой блокнот. - Благодаря вашей помощи мы выяснили, что в случившемся нет вины участников совещания.
        - Конечно, нет, - с облегчением сказал Герберт.
        - Мистер Уингли, можете быть свободными. Продолжайте работать, если понадобится, мы вас разыщем.
        Герберт Уингли стремительно вышел из зала. Полицейские вышли вслед за ним. На пути им встретилась Джулия Уолтерс. Саммерс попросил у нее адрес проживания Эрденштейна. Получив адрес, полицейские хотели покинуть здание компании, но Джулия попросила их немного подождать. Она по телефону предупредила охрану и помогла спуститься на лифте, объяснив, что посторонние не могут воспользоваться им.
        Глава 7
        Полицейские возвращались в отделение. На этот раз Саммерс вел машину с невысокой скоростью. Он был весь сосредоточен на своих мыслях. Неожиданно прервав свои размышления, Саммерс спросил сержанта:
        - Хаппел, что ты думаешь обо всем этом?
        - Мне кажется все просто. Этот Эрденштейн крайне неуравновешенный тип, психанул на совещании и носился на машине весь день, пока не врезался. Не удивлюсь, если экспертиза покажет наличие алкоголя в его останках.
        - Да, действительно, надо дождаться результатов экспертизы, - согласился Саммерс.
        - И вот еще что… Как только появится время, отправляйся по указанному адресу и постарайся выяснить как можно больше об Эрденштейне. Заодно выясни, не было ли у него банковских счетов.
        Однако события складывались по-другому. Незадолго до их приезда поступило тревожное сообщение. В северном микрорайоне, недалеко от школы, какой-то психически ненормальный человек открыл стрельбу из автоматической винтовки. Поэтому Саммерс, как и большинство полицейских, был задействован в операции по нейтрализации этого преступника. Далее потянулась череда обыденных преступлений, и лейтенант уже к следующему утру почти забыл об автомобильной аварии и смерти Эрденштейна.
        И вспомнил о вчерашней автомобильной аварии только на следующее утро, когда сержант Хаппел познакомил его с результатами экспертиз. Из протоколов экспертиз следовало, что автомобиль Эрденштейна до самого момента столкновения с дорожным катком для укатывания асфальта был в хорошем техническом состоянии, а в останках обгоревшего трупа выявлено просто колоссальное содержание алкоголя. Познакомившись с результатами экспертиз, Саммерс сказал:
        - Да, Хаппел, похоже, что ты был прав относительно причин аварии и смерти Эрденштейна.
        - Вот видите, шеф, - сказал с сияющей улыбкой сержант, - я тоже немного понимаю в следственной работе.
        - Молодец! А как насчет опроса соседей и сведений из банка?
        - Сделал, все сделал, - сказал Хаппел, смеясь. - Жил в гостинице, ничем особенным работникам не запомнился, не скандалил, никого к себе не приводил. А вот счет в банке действительно был, и Эрденштейн его закрыл вечером, накануне аварии. Более того, понимаю, о чем вы сейчас спросите, я обзвонил отделения других банков и почты. Нигде не было открыто нового счета на имя Эрденштейна. Не было также и почтовых переводов, сделанных человеком с такой фамилией.
        - Молодец, Хаппел, правильно мыслишь и действуешь. Но где же деньги?
        - Денег нигде не было, - ответил сержант. - Часть, скорее всего, пропил, часть сгорела в машине. Может быть, где-то играл. Кстати, я был в казино, показывал там фотографию Эрденштейна. Никто его не опознал. Может быть, какие-нибудь подпольные дела, но это трудно установить.
        - Хаппел, ты растешь прямо на глазах.
        - Спасибо, шеф. Ваша школа.
        - Молодец, так ты сможешь стать хорошим следователем, - сказал Саммерс. - Интересно, а какую сумму снял Эрденштейн?
        - Чуть более шестидесяти тысяч долларов.
        - Не так уж и мало, - задумчиво сказал Саммерс. - Предположим, получил он всю сумму банкнотами по сто долларов. Это же шестьсот бумажек. Не могли они бесследно сгореть.
        - Это верно, шеф, - ответил Хаппел, - но не мы проводили осмотр сгоревшей машины. В протоколе отмечено, что в машине все сгорело дотла. Тут уже ничего не изменишь… Я думаю, дело надо закрывать. Никто претензий не предъявит. Родственников у Эрденштейна нет, в компании, похоже, никто сильно не огорчился, да и к нам до сих пор по поводу его смерти никто не обращался.
        - Так и поступим, - согласился Саммерс. - У нас и так дел выше горла. Хотя, подожди еще несколько дней, на всякий случай… Интересно, это дело ты тоже введешь в компьютер?
        - Шеф, я уже все ввел.
        - И что же именно ты ввел?
        - Все, - ответил Хаппел, - протоколы с места аварии, протоколы опроса свидетелей и опознания вещей, фотографии разбитой машины и самого Эрденштейна.
        - Хорошо, а, сколько времени потребуется для получения всей информации, - спросил Саммерс.
        - Всего несколько секунд, - ответил сержант, - причем, доступ можно получить даже с патрульной машины.
        - Вот, это здорово, - согласился Саммерс. - Хорошая все-таки эта штука - компьютер.
        Глава 8
        Прошло три месяца. Компания «Синима текнолоджи» основательно готовилась к конкурсу на поставку кинопроекционной аппаратуры в африканские страны. Были подготовлены опытные образцы, проведены их испытания в условиях схожих с африканскими. Испытания прошли успешно, и у всех царило радостное настроение.
        Сотрудники отдела, руководимого Джейком Макгрегори, закончив работы по подготовке к участию в конкурсе, переключились на конструирование ионно-плазменного генератора, предназначенного для демонстрации кинофильмов без экрана для большого числа зрителей. В итоге была создана пробная установка.
        Джейка полностью охватил творческий порыв, каких он еще не испытывал в своей жизни. Его мозг работал легко и стремительно, иногда с некоторой лихорадочностью. Он часто просыпался посреди ночи, бросался записывать на разложенные листы бумаги идеи и конструкторские решения. Затем долго не мог заснуть, находясь в возбужденном состоянии. Спустя многие годы Джейку даже не верилось, что все это происходило именно с ним. Но такой период в жизни Джейка был, и, кроме того, была установка, позволяющая создавать изображения прямо в воздухе.
        Правда, устойчивого изображения так и не удавалось получить. Джейка это огорчало, но за это время в его жизни произошло событие, которое в значительной степени скрашивало подобные неудачи. Он наконец-таки добился взаимной любви от Джулии Уолтерс. Джейк был безмерно счастлив, и даже не совсем удачный ход работ по разработке ионно-плазменного генератора не сильно портил ему настроение.
        Произошли изменения и в жизни Герберта Уингли, причем, совершенно неожиданно для него самого. Однажды во время обеденного перерыва он отправился в ближайший супермаркет, где его внимание привлекла красивая продавщица. Он стоял и жадным взглядом рассматривал ее, не зная, что предпринять. Видимо, вид у него был настолько растерянный и жалкий, что продавщица не выдержала, подошла к Герберту и спросила:
        - Молодой человек! Вам помочь сделать покупку?
        Уингли пробормотал что-то невнятное. Он не собирался нечего покупать, а только хотел издали посмотреть на эту миловидную и ловкую женщину. Нужно было что-то придумать. В этот момент он заметил, что находится перед стеллажом с товарами для мужчин. На нем находилось такое огромное количество различных предметов, что, даже имея специальный путеводитель по этому стеллажу, можно было легко в нем потеряться.
        - Ну, вот… Хотел купить какой-нибудь зажим для галстука, - с трудом выдавил из себя Герберт, - для торжественного случая. Здесь так много всего, что глаза разбегаются.
        Из рассказа пояснений продавщицы выяснилось, что подбор зажима для галстука - это целое искусство. Необходимо учитывать множество факторов: стиль и цвет костюма, форму и цвет галстука, цвет костюма спутницы, значимость события, и много еще чего, что Герберт, либо сразу забыл, либо даже не сумел понять. Однако дальше ее рассказ неожиданно перешел в иную плоскость. Выяснилось, что продавщицу зовут Эвелин Маршал и она тоже с интересом наблюдает за ним. Уингли, не ожидавший такого поворота, в срочном порядке выбрал первый попавший зажим и решил удалиться из супермаркета, как можно быстрее. Однако при расчете с Эвелин произошло легкое, еле уловимое, прикосновение их рук. Ощущение этого прикосновения что-то изменило в душе Герберта, и, неожиданно для себя, он произнес:
        - А, можно я приду завтра, еще чего-нибудь куплю?
        - Конечно, можно! - с улыбкой сказала Эвелин, - мы рады всем покупателям, особенно, таким красивым мужчинам, как вы!
        Руководитель компании Гарри Галлахер разрывался между необходимостью готовиться к конкурсу на поставку крупной партии кинопроекторов в африканские страны и желанием быстрее создать установку для демонстрации кинофильмов без экрана. Обеспокоенный ходом конструкторских работ, он в очередной раз вызвал Макгрегори к себе в кабинет.
        - Ну что, Джейк, как идут дела?
        Джейк, тяжело вздохнув, ответил:
        - Установка по-прежнему не дает устойчивое изображение… В нижней части экрана изображение хорошее, но чем выше - тем хуже, а в верхней части пропадают не только цвета, но и мелкие элементы изображения. Возможно, необходимо увеличить мощность установки, но фокусировать магнитное поле в верхней части экрана очень сложно. Разница между токами, необходимыми для фокусировки магнитного поля в нижней и верхней частях экрана, просто колоссальная. К тому же, установка оказалась очень чувствительной к изменению влажности, электромагнитным излучениям и порывам ветра… Да, и насекомые.
        - Что насекомые? - недоуменно спросил Галлахер.
        - Насекомые летают там, где им вздумается - продолжил Макгрегори. - А попадание инородных тел в рабочую зону генератора вызывают временное нарушение фокусировки, и изображение существенно искажается.
        - Да, - безрадостно проговорил Галлахер - мы и так вложили немало средств в этот проект. Еще меньше надежд на проект Герберта Уингли. Жаль! Видимо, учитывая финансовое положение нашей компании, придется прекращать работы над проектами. Вот, если мы сможем победить в конкурсе, тогда снова сможем вернуться к их разработке.
        - Гарри, я не сказал вам всего. Понимая всю сложность получения устойчивого изображения, я решил поделиться своими трудностями с Уингли. Мы решили объединить два наших проекта и поэкспериментировать. В частности, Поэтому в результате, на ионизированный поток, создаваемый нашим генератором, мы стали направлять лазерный луч. А луч, естественно, управлялся сигналом с видеомагнитофона.
        - И что же получилось? - с некоторым интересом спросил Галлахер.
        - Получилось стабильное изображение весьма высокого качества. Правда, на изображении отсутствует цвет. В какой-то степени это напоминает экран черно-белого телевизора. При тех мощностях, которые мы использовали, у нас получилось изображение три метра в высоту и четыре метра в ширину. Для получения большего изображения необходимо значительно увеличить мощность установки. Однако думаю, что у подобных установок весьма приличная перспектива. Любят сейчас всякого рода лазерные шоу и тому подобное, а после окончательной доработки проекта можно вернуться и к первоначальной идее - демонстрации кинофильмов без экрана для большой аудитории.
        После некоторой паузы Гарри Галлахер сказал:
        - Это интересно. Жаль, мы не додумались об этом сразу… И, все же, есть качественное изображение без экрана. Ведь получилось?
        - Да, и мы первые - радостно ответил Джейк.
        Лицо Галлахера на некоторое время засветилось от радости. Видимо, он мысленно торжествовал. Еще бы! Начала осуществляться самая грандиозная, самая фантастическая идея в его жизни. Идея, которую он носил внутри себя столько лет. Постепенно выражение его лица вернулась к первоначальному, и он продолжил:
        - Отлично! Однако, учитывая, что компания испытывает серьезные финансовые затруднения, я принимаю решение о прекращении финансирования экспериментальных работ по созданию установки для демонстрации кинофильмов без экрана и ускорению оставшихся у нас работ. А к реализации подобных проектов мы обязательно вернемся в будущем. В частности, если удастся выиграть конкурс… Наше финансовое положение последнее время очень сложное. Да и, вообще, если бы знать, что ждет нас впереди?
        Это сообщение не очень огорчило Джейка. Он в глубине души уже осознал бесперспективность ионно-плазменного генератора, во всяком случае, разрабатываемого им варианта. В данный момент его больше занимала идея свадьбы с Джулией Уолтерс. Джейк сегодня собирался сделать ей официальное предложение.
        Через некоторое время Гарри Галлахер вспомнил о последней нерешенной проблеме:
        - Джейк, а кстати, удалось полностью решить проблему насекомых в наших проекторах, предназначенных для участия в конкурсе?
        - Думаю, что да, полностью. Мы закупили исключительно мелкую и легкую сетку из очень устойчивого материала. Незначительные технологические изменения при окончательной сборке корпуса кинопроектора позволяют легко справиться с ее установкой. При этом наш аппарат становится недоступным не только для насекомых, но и для незадачливых механиков-взломщиков. Такое положение позволяет нам контролировать сервисное обслуживание наших изделий, а это дополнительные прибыли.
        - Хорошо, а сейчас, Джейк, временно отложи работу над проектом и сконцентрируйся над заключительной подготовкой к участию в конкурсе. Осталось совсем мало времени. Иди, работай.
        На этом разговор закончился, и Джейк, послав по пути воздушный поцелуй Джулии, направился в свой отдел. Находясь в приподнятом настроении, Джейк решил довести дело до конца. Он аккуратно сложил все чертежи и схемы, относящиеся к проекту. Затем внимательно просмотрел всю информацию в компьютере. После этого расчистил свой стол и обнаружил три книги, которые он должен был вернуть в библиотеку местного университета еще два месяца назад. Джейк поморщился и представил себе не совсем приятные объяснения с библиотекарем по поводу задержки книг. Кроме того, придется платить еще и штраф. Однако делать нечего, и Джейк взяв книги, поехал в библиотеку. Он надеялся побыстрее их сдать и подготовиться к встрече с Джулией.
        Глава 9
        Зайдя в здание университетской библиотеки, Джейк уверенным шагом направился в нужный ему отдел. Поздоровавшись с дежурным библиотекарем, он начал сдавать книги. И пока библиотекарь оформлял все необходимые документы, Джейк принялся разглядывать посетителей. Переводя взгляд с одного посетителя на другого, Джейк вдруг почувствовал, как у него сжалось сердце. Наконец он осознал, что один из сидящих в отделе посетителей удивительно похож на Эдуарда Эрденштейна…
        - Мистер Макгрегори, с вас штраф пятнадцать долларов пятьдесят четыре цента за несвоевременную сдачу книг - обратился к Джейку библиотекарь.
        После того как Джейк рассчитался, библиотекарь спросил его:
        - Мистер Макгрегори, вы больше не собираетесь брать книги в нашей библиотеке сейчас.
        - Нет, спасибо, мне больше ничего не надо.
        - Хорошо, при необходимости заходите к нам снова.
        После разговора с библиотекарем Джейк вновь повернулся лицом к залу, с тем, чтобы еще раз повнимательнее рассмотреть человека, похожего на Эрденштейна. Однако того человека уже не было. Неведомая сила двинула Джейка в направлении стола, за которым сидел человек, удивительным образом похожий на Эрденштейна. Макгрегори стал внимательно рассматривать пустой стол. Джейк не мог освободиться от странного чувства, будто здесь только что сидел человек, похожий на Эрденштейна. Казалось, само пространство хранило следы только что бывшего здесь человека. Джейку показалось, что он непонятным образом чувствует его запахи и дыхание. Шорохи листков книг, скрип стула. Он прикоснулся ладонью к сиденью стула. Стул был еще теплым, он хранил тепло сидевшего здесь человека. Здесь только что кто-то был. Но почему ему показалось, что это был Эрденштейн? Джейк закрыл глаза, постарался внимательнее вспомнить образ человека, удивительным образом похожего на Эрденштейна. Поразительное сходство.
        - Да, мистика какая-то, - прошептал Джейк, - ведь Эрденштейн мертв!
        Джейк почувствовал, как тяжело и гулко стучит его сердце. Неожиданно за его спиной раздался знакомый голос библиотекаря:
        - Мистер Макгрегори, вы ищите что-нибудь?
        От неожиданности Джейк вздрогнул, но, быстро взяв себя в руки, повернулся и ответил:
        - Нет, что вы! Я просто задумался.
        С этими словами Макгрегори направился к выходу из зала. Его не покидало сильное волнение, сердце продолжало неистово стучать, руки дрожали. Выйдя из здания библиотеки, Джейк перевел дыхание, немного успокоился. После этого он решил взять себя в руки и постарался настроиться на встречу с Джулией Уолтерс сегодня вечером. Джейк придавал этой встрече особое значение.
        Они должны были встретиться в ресторане «Альбатрос», оформленном под старинный корабль. Джулия просила не заезжать за ней, и собиралась приехать на встречу сама. Сев за столик, Джейк заказал ужин и немного легкого вина, затем осмотрелся вокруг. Массивные столы были сделаны из темно-красного дерева, стулья из такого же дерева внешне были массивны и неуклюжи, но сидеть на них было удобно. Стены обшиты деревянными досками и драпированы рыболовецкими сетями, украшены штурвалами старинных кораблей, кортиками, старинными ружьями и саблями. Освещение создавалось светильниками, имитировавшими свет факела. Поэтому все предметы освещались волнообразно, странными переливами желтого, оранжевого и красного цветов. На каждом столе стоял подсвечник с тремя свечами.
        Неожиданно зазвучала музыка, причем, звуки раздавались сверху. Джейк невольно поднял голову. На С верху располагался высокий купол, оформленный в виде звездного неба. Этот эффект создавали маленькие лампочки, рассеянные на черном фоне. Джейк присмотрелся и неожиданно осознал, что лампочки расположены в виде созвездий ночного неба. Но откуда музыка? Джейк начал оглядываться и заметил в стороне на небольшом возвышении двух музыкантов. В руках одного бас-гитара, другой играл на клавишном синтезаторе. Их громкоговорители были направлены вверх, поэтому звуки отражались от потолка. Синтезатор имитировал звучание органа. Звучание одновременно мощное и воздушное. Ритм поддерживали плотные звуки баса, проникавшие, казалось бы, прямо в сердце. И все эти звуки лавиной ниспадали сверху на посетителей. Джейк физически чувствовал звуки своими плечами. Приятный тембр и необычное направление звука в сочетании со звездным куполом над головой создавали ощущение чего-то нереального, фантастического.

«Господи, какая приятная и знакомая музыка. Что это? - подумал Джейк, - да это же Чайковский, тема из «Лебединого озера». Какая прелесть!»
        Наконец появилась Джулия. Она старательно подготовилась к важному и серьезному, по ее мнению, разговору. Длинное платье плотно облегало талию и бедра, приподнимая грудь. Оно не сковывало ее движений, наоборот, следовало ее движениям, выделяя каждую деталь ее тела. При этом на материи образовывались маленькие складочки, которые плавно перетекали друг в друга, образуя своеобразный и восхитительный танец. Посреди грудей упругие соски, покачиваясь в своем собственном ритме, стремились вырваться из-под легкой ткани.
        Джулия шла широкими шагами, на ногах у нее были легкие туфли из абсолютно прозрачного материала. Настолько прозрачного, что возникало впечатление полного отсутствия обуви. Пол в ресторане был покрыт ковром цвета морской волны, поэтому казалось, что только что рожденная из пены морской босая Афродита шла прямо по поверхности моря.
        Потрясенный Джейк смотрел, не мигая, на Джулию. Внимание всех мужчин, посетителей и официантов, также было приковано к ней. Казалось, что в ресторане наступила поразительная тишина, даже у музыкантов произошел небольшой сбой. Джулия подошла к Джейку, и немного разведя в стороны руки, сказала:
        - Ну, вот и я. Здравствуй, Джейк!
        Макгрегори некоторое время продолжал неподвижно сидеть, потом подскочил, стремительно подошел к Джулии и поцеловал правую руку.
        - Джулия, извини меня. Ты сегодня так восхитительна, что я немного растерялся, - приглушенным от волнения голосом сказал Джейк.
        - Ну, что ты, Джейк. Ничего особенного, - кокетливо сказала Джулия. При этом на ее губах сияла улыбка, которая может быть только у абсолютно счастливой женщины.
        Джейк усадил Джулию за стол и подал знак официанту. Подошел официант, одетый в костюм пирата. Кроме тельняшки и широких шаровар, правый глаз официанта был перевязан повязкой из темной ткани. И пока официант расставлял на столе блюда, его левый глаз с хищным блеском рассматривал Джулию. Да, что официант. Взоры всех мужчин, не смотря на недовольство их спутниц, были устремлены в ее сторону. Как они завидовали Джейку! Джейк же глядел, не отрываясь, на Джулию, не замечая всеобщего внимания к ней и, похоже, завидовал сам себе. Он любовался Джулией, ее лицом и грациозной шеей. Небольшое янтарное ожерелье и такие же серьги удивительно гармонировали с белокурыми локонами волос. Но, главное, шея. У Джулии волосы всегда были распущены, надет деловой костюм, и Джейк даже не подозревал, что у нее такая удивительно красивая шея. Высокая, легкая, гибкая, с изящным изгибом. В какое-то мгновение у него даже промелькнула мысль: «Почему женщины стремятся носить распущенные волосы? Ведь они скрадывают такую красоту, а на показ выставляют только нос».
        После того как на столе было все расставлено и в бокалы налито вино, Джулия спросила:
        - Ну, Джейк, за что выпьем?
        - За нас с тобой, милая, - сказал Джейк, широко улыбаясь.
        - Хорошо, принимается.
        Через некоторое время Джулия заметила, что Джейк не такой, как обычно. Разговор между ними сейчас проходил не так легко. Джейк был какой-то замкнутый, напряженный. Джулия спросила:
        - Джейк, у тебя все в порядке?
        - Да, да, все в порядке.
        - Но почему ты сегодня такой задумчивый? - не успокаивалась Джулия.
        Джейк решил, что лучше солгать, так как не хотел упоминать Эрденштейна. Поэтому он сказал первое, что пришло в голову:
        - Ты, видимо, знаешь, босс сегодня вызывал меня. Он сказал, что… проект мой, в общем-то, закрывается…
        - И что? Тебя это очень расстроило? - спросила Джулия.
        - Нет не очень, но это не радостная новость для меня. Так что, ничего особенного, дорогая, не волнуйся. Давай поговорим о другом, - Джейку хотелось как можно быстрее закончить эту тему.
        - Давай, лучше, потанцуем. Здесь такая приятная музыка, - предложила Джулия.
        Джейк пригласил ее танцевать. Джулия, положив обе руки на его плечи, в плотную придвинулась к нему, слегка откинув плечи. Джейк обостренно чувствовал ее прелестное тело даже через пиджак. Упругие груди и живот словно прильнули к нему, но не плотно, наоборот, они плавно двигались вдоль тела Джейка в ритме танца. Все это сильно возбуждало, его руки с непреодолимой силой потянуло вниз, ниже талии, и Джейку пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы руки не опустились слишком низко. Ощущение прелестного тела Джулии под тонкой тканью ее платья, утонченный аромат ее косметики, звуки музыки, ниспадающие сверху, неяркое и рассеянное освещение ресторана, от всего этого Джейк начал терять ощущение реальности. В таком состоянии можно было забыть обо всем на свете. И, действительно, Джейк блаженствовал, забыв, казалось, все неприятности прошедшего дня. Ведь рядом с ним, в его объятиях, была любимая Джулия, такая близкая и желанная.
        Неожиданно из самых глубинных уголков подсознания Джейка всплыл образ Эрденштейна. В сознании Макгрегори возникло его лицо, коварный взгляд, и слова, брошенные в тот день перед выходом из зала совещаний: «Джейк, берегись! С тобой я разделаюсь!» Джейк даже поморщился и слегка вздрогнул. Однако этого малейшего движения оказало достаточным для Джулии. Во время танца она своим телом словно слилась с телом Джейка, стала чувствовать его тело как свое собственное, как чувствуют тело и движения партнера танцоры, занимавшиеся бальными танцами вместе много лет. Она с упоением наслаждалась танцем и близостью Джейка, но от его вздрагивания вся встрепенулась, словно лесная лань, внезапно обнаружившая близость хищника. Джулия прогнулась, откинув плечи назад, и посмотрела прямо в глаза Джейка.
        - Да что же случилось, Джейк? - с тревогой и одновременно с некоторым раздражением спросила Джулия, - ты сегодня какой-то странный.
        Джейк снова пытался убедить ее, что все нормально и беспокоиться не следует. Но Джулия вдруг со всей очевидностью осознала, что он солгал. Словно острой бритвой резануло по сердцу. Ведь люди способны прощать своим любимым что угодно, только не ложь. Все очарование вечера моментально исчезло, танец закончился сам собой, хотя музыка продолжала играть.
        Они вернулись за стол, пытались продолжить ужин. Но все уже было не так - ни окружающая обстановка, ни разговор, ни еда уже не радовали. Они оба испытывали разочарование. Джулия с укором смотрела на Джейка, а он даже боялся взглянуть ей в глаза. Ведь именно он испортил этот вечер. Это тягостное состояние продолжалось и после ресторана, когда Джейк подвозил Джулию домой. Перед тем как расстаться, Джулия опять спросила:
        - Джейк, что случилось? Почему ты сегодня не такой как обычно?
        И Джейк снова принялся ее успокаивать. Он говорил, что ничего особенного не случилось, что не следует волноваться. Но, увы, Джулию эти объяснения не могли удовлетворить. Она поняла, что Джейк что-то скрывает. В иной обстановке она, может быть, не огорчилась бы до такой степени. Но только не сегодня, только не сейчас. Ведь сейчас он с ней, рядом, а думает о чем-то другом. А, может быть, о другой? Эта мысль, внезапно появившись, стремительно сковала, словно стальными тисками, все ее существо. Наконец Джулия приглушенным голосом, почти со стоном, спросила:
        - Скажи всю правду. Неужели у тебя появилась другая женщина?
        Именно в этом вопросе, как в концентрированном виде, проявилась вся сущность женщин. Все их величие и вся слабость. Любая из них, даже красавица, на которую устремлены восхищенные взоры всех мужчин, больше всего, боится быть отвергнутой, невостребованной. Ужас невостребованности, ощущение ненужности являются наиболее глубинными чувствами любой женщины, даже маленькой девочки. Это чувство довлеет над любой из них, а иногда, толкает на необъяснимые поступки. Для любой женщины просто необходимо ощущение, что ее красота, вся ее жизнь кому-то необходима, более того, ощущение, что она для како-то является единственной. Именно это чувство внезапно всплыло из глубины души Джулии еще в ресторане, когда она осознала, что Джейк что-то скрывает от нее. Все остальное время это чувство накапливалось, словно электрический заряд в банках электрофорной машины и, наконец, разрядилось, как электрическая искра. Она и сама испугалась этого вопроса, но сдержаться не смогла.
        - Что ты, Джулия? - пролепетал потрясенный Джейк. - Как ты могла такое подумать? Мне и в голову не могло прийти такое. Ты самая лучшая на свете! Я люблю тебя всем сердцем, а ты «другая женщина». Господи, как ты могла только подумать такое.
        - Джейк, ты правду говоришь? - с некоторым сомнением спросила Джулия.
        - Джулия, пожалуйста, не придавай значения отдельным словам, - с досадой сказал Джейк, - я сегодня сам не свой, не могу понять, что со мной происходит. Пойми главное, я тебя очень люблю и прошу стать моей женой.
        Джулия с сияющей улыбкой бросилась в объятия Джейка. Этого было для нее достаточно, она услышала все, что хотела услышать.
        Глава 10
        В это же время на ночное дежурство в местное отделение «Банк оф Америка» заступал охранник Билл Браверс. Это был плотный, хорошо тренированный молодой мужчина, несколько полноватый, но отлично владевший искусством охраны помещений. Он пришел в точно установленный срок - в девятнадцать часов, принял смену, проводил всех сотрудников отделения и, убедившись, что в помещении никого нет, закрыл отделение банка на внутренние замки, включил сигнализацию. После этого Билл поставил перед собой транзисторный приемник, настроился на волну местной музыкальной радиостанции и стал слушать веселую развлекательную передачу.
        И потянулось время… На улице уже наступила темнота. Браверс встал, обошел помещение отделения, опытным взглядом охватил все узловые звенья охранных систем и решил немного размяться. Так как было сравнительно душно, Билл приоткрыл маленькую фрамугу в окне, выходящем на улицу. Открывать фрамугу правилами охраны отделения банка не разрешалось, но все охранники делали это, особенно когда было душно. Мощности кондиционеров явно не хватало. Более того, когда стал вопрос о замене оконных рам на новые, охранники упросили управляющего внести в проект изменения и оставить фрамугу в окне, выходящим на западную часть здания. Даже малейший ветерок заметно освежал воздух внутри отделения.
        Затем он стал выполнять свой привычный комплекс упражнений, включавший в себя некоторые упражнения из систем восточных единоборств, отжиманий и легкой пробежки по помещению отделения. Размявшись, Браверс достал из пакета термос с кофе и пару бутербродов, заботливо приготовленных его женой. Перекусив, Билл продолжил слушать музыкальные передачи. Настроение у него было просто великолепным.
        Через некоторое время, случайно переведя взгляд на мраморный пол отделения банка, Билл заметил красное пятнышко. «Хм, странно! - подумал Билл - Неужели, уборщики перестали выполнять свою работу?»
        Но, вдруг, к удивлению своему, он стал замечать, что пятно стало увеличиваться! Причем, возник какой-то непонятный шипящий звук. С этим шипящим звуком пятно начало разрастаться, сначала до размеров яблока, потом до размеров футбольного мяча, и дальше, стало занимать еще большую площадь. Билл от неожиданности протер глаза. Но пятно не исчезло, а наоборот, стало больше! «Что это такое? - подумал он, - я же трезвый!»
        Далее, Билл заметил, что центральная часть круга стала подниматься над полом, вытягиваться, образовывая возвышение, похожее на конус вулкана. Неожиданно с сильным хлопком центр этого конуса разорвался и из образовавшегося отверстия повалил густой дым сиреневого цвета. В воздухе появился отвратительный запах, настолько отвратительный, что Браверс не мог даже представить себе, на что похож этот запах. Охранник совсем растерялся.
        Билл не мог оторвать взгляда от клубов сиреневого дыма. Клубы причудливо переплетались между собой, складываясь в непонятную фигуру. Через какое-то мгновение сверкнули ослепительные молнии, раздался оглушительный грохот, и на месте клубов сиреневого дыма возникла появилась появилась, невероятно больших размеров, голова чудовища.
        Внешне это чудовище напоминало ужасного ящера или дракона. Ничего подобного Браверс никогда раньше, ни в одном фильме ужасов, не видел - низкий покатый лоб, огромные надбровные дуги, раскосые, светящиеся изнутри медным отблеском, глаза без зрачков, большое овальное отверстие вместо носа, огромная пасть, с неимоверно большими зубами саблевидной формы. Увиденное Браверсом зрелище заставило его содрогнуться. Он был потрясен.
        Затем чудовище открыло рот, и, оскалившись, скрипучим голосом, произнесло:
        - Ха-ха, ну что, Билл, попался?
        От неожиданности всего происходящего, а также потому, что это чудовище знает его имя, Билл совсем растерялся. Смелый и хорошо подготовленный охранник потерял на некоторое время дар речи. Он только смотрел на все происходящее широко раскрытыми глазами и что-то нечленораздельно мычал.
        - Да ты, Билл, трус!
        Эти слова отрезвляюще подействовали на Браверса. Его еще никто не называл трусом! Он быстрым, хорошо заученным движением выхватил свой пистолет и выстрелил прямо в рот этому отвратительному чудовищу.
        Но, к еще большему своему удивлению, Билл заметил, что пуля пролетела сквозь рот этого монстра и со звоном ударилась в стену холла банка, не причинив чудовищу ни малейшего вреда.
        - Ха-ха, Билл, ты совсем глупый! Я, бессмертный! Я могу сделать с тобой все, что захочу! А ты со мной, нет!
        Все это было сказано низким голосом с ужасным скрипом, похожим на скрип давно не смазанной металлической двери. При этом чудовище все извивалось и подергивалось. Его глаза, то увеличивались, то уменьшались, то выдвигались вперед, словно пытаясь вырваться наружу, то вновь западали глубоко в глазницы. Кроме этого, от него шел едкий, зловонный запах, от которого у Браверса начало перехватывать дыхание.
        - Билл, опусти пистолет.
        Браверс безвольно опустил руку с пистолетом. Он был подавлен. Весь жизненный опыт сейчас не мог ему ничего подсказать. Браверс попытался вспомнить что-либо похожее из просмотренных ранее фильмов ужаса, но ничего подобного не приходило в голову. Билл испытывал легкое головокружение и, возможно от этого, соображал с трудом.
        Вдруг неожиданно пришла мысль о том, что все это кошмарный сон. Билл зажмурил глаза и левой рукой изо всех сил ущипнул себя за бедро. Однако это отвратительное чудовище продолжало стоять перед его глазами даже тогда, когда они были закрыты. Это потрясло Браверса еще больше. Он окончательно понял, что сопротивление бесполезно. С трудом, задыхаясь, Билл процедил сквозь зубы:
        - Что ты от меня хочешь?
        - Сущие пустяки… Всего миллион долларов!
        - Миллион долларов? Да где я их возьму?
        - Билл, не валяй дурака, ты сидишь на деньгах. Посмотри на сейфы. Там много миллионов, а мне сегодня нужен всего один!
        - Ни за что! Это преступление, на которое я не могу пойти… Я же охранник, а не бандит!
        Холодный пот выступил у Браверса по всему телу. Руки его лихорадочно тряслись. Биллу было мучительно стыдно за то, что он ничего не мог предпринять и хоть каким-то образом противостоять этому монстру.
        - Нет, этого я не сделаю…
        - Не сделаешь? Тогда смотри!
        Снова раздался оглушительный грохот, и внезапно у находящегося перед ним монстра появилась красная рука, которая постепенно увеличилась до огромных размеров. Внимательно присмотревшись, Браверс заметил, что рука переливалась вишнево-бордовыми оттенками, по руке проходили непонятные пульсации, отдаленно напоминающие электрические разряды.
        Далее рука быстрым движением опустилась вниз и подняла неожиданно появившийся мешок серого цвета, на котором были видны следы крови. В мешке кто-то находился. В этот момент Билл услышал голос своей дочери: «Помогите, помогите мне!»
        Браверс понял, что в мешке находится его пятилетняя дочурка Анжела. Его любимая дочка, которая, в общем-то, и составляла смысл жизни семейства Браверсов. Билла охватил леденящий ужас, который сковал его мышцы и окончательно парализовал волю.
        Тем временем, у чудовища появилась вторая рука, похожая на первую, которая за волосы вытащила из мешка его дочь. Другой рукой чудовище принялось выламывать девочке правую ногу. Раздался душераздирающий детский крик.
        Браверс задыхаясь, обливаясь холодным потом, со слезами на глазах неподвижно наблюдал за происходящим. Прямо перед ним истязали его любимую дочку, а он ничего не мог поделать. Хотя выход у Браверса был и он решился. Преодолевая сковавшие горло спазмы, Билл прохрипел:
        - Хорошо, я сделаю это, только отпусти Анжелу.
        - Молодец, Браверс, - с этими словами чудовище опустило девочку в мешок, который внезапно исчез куда-то, - я рад, что ты все понял.
        Билл Браверс немного начал приходить в себя и стал думать, как выполнить это ужасное требование. Дело было непростым - он не знал кода для открытия сейфа, кроме того, куда положить такое количество денег? Находясь в раздумье, Билл сказал:
        - Для такого количества денег нужен целый мешок. Где я тебе его возьму?
        - Билл, не увиливай, возьми свою спортивную сумку.
        В этот момент Браверс вспомнил, что оставил в своем шкафчике спортивную сумку сравнительно больших размеров. «Странно очень. И откуда только это чудовище все знает?» - подумал Билл. В глубине души он еще надеялся на то, что сможет выпутаться из создавшегося положения. Билл просто не мог себе представить, как он будет объяснять завтра утром своим коллегам и руководству отделения пропажу огромной суммы денег.
        Браверс встал и попытался направиться к шкафчику, но в замешательстве остановился
        - из-за чудовища, находившегося перед ним, он плохо видел дорогу. Только Билл успел подумать об этом, как монстр произнес:
        - Иди, Билл, я не буду тебе мешать.
        Произнеся это, монстр моментально уменьшился раза в четыре в размере, сдвинулся вправо, и, таким образом, перестал заслонять Браверсу путь. Все это еще больше ошеломило Билла, и он понял, что сопротивление бесполезно.
        После этого Браверс взял из своего шкафчика спортивную сумку, выключил охранную сигнализацию, открыл массивную металлическую дверь, ведущую в небольшое помещение хранилища, подошел к одному из трех сейфов. При этом монстр постоянно находился перед ним и скрипучим голосом произносил: «Так, Билл, молодец».
        Подойдя к сейфу, Билл остановился, и с некоторым облегчением произнес:
        - Я ведь не знаю кода, а подбирать его можно целую вечность.
        - Не волнуйся, Билл, я знаю код.
        Эта фраза окончательно потрясла Браверса - чудовище знает все! Находясь в полубессознательном состоянии, Билл протянул правую руку к клавишам на двери сейфа.
        - V-274.
        Браверс набрал код. На двери сейфа зажглись зеленые лампочки, это означало, что код набран правильно.
        - Теперь набери кодовое слово: «GOLF».
        Браверс набрал кодовое слово. Лампочки на двери сейфа погасли, это означало, что сейф можно было открывать. Билл повернул ручку и открыл сейф. Затем стал накладывать в сумку пачки купюр. Он брал пачки, не разбирая номинала купюр, толком не считая их количества. Да и считать в таком состоянии он просто не мог, мысли в голове лихорадочно крутились, сердце гулко стучало, с силой отдаваясь каждым ударом в голове, и Браверс никак не мог сконцентрироваться на происходящем. Какой-то бред. Охранник просто не мог поверить в реальность происходящего.
        Чудовище находилось рядом и наблюдало за действиями охранника. Иногда, прямо над ухом, Браверс слышал его отвратительный, с нотками издевательства и некоторого снисхождения голос: «Не жадничай, Билл, положи еще».
        Неожиданно Браверс сам для себя отметил, что голос звучит прямо над ухом, а голова монстра находится на некотором расстоянии. Это открытие в какой-то степени отрезвило охранника, помогло начать анализировать обстановку. Продолжая машинально накладывать пачки купюр в сумку, Браверс стал думать, как вызвать полицию.

«Я отключил сигнализацию сейчас, ночью. Это недопустимо. Неужели отключение сигнализации ночью автоматически не выдаст сигнал тревоги в полицейский участок? Может быть, сигнал принят, и полиция уже мчится сюда? Что будет, если это чудовище так же внезапно исчезнет? А я здесь, в хранилище, с сумкой денег. Что я скажу полицейским?»

«Нет, судя по всему, автоматического вызова полиции не произошло, - продолжал думать охранник. - Здесь бы тоже что-нибудь включилось. Как же сообщить полиции? Рядом с пультом включения охранной сигнализации хранилища нет кнопки вызова полиции. Какой чудовищный недосмотр. А как добраться до ближайшей кнопки вызова? Да, ситуация непростая. Только спокойно, Билл, еще не все потеряно».
        Тем временем, сумка оказалась полностью наполненной пачками денег.
        - Молодец, Билл! А теперь закрой сейф.
        Браверс, повинуясь монстру, закрыл сейф, вышел из помещения хранилища и включил сигнализацию. Чудовище по-прежнему неотступно преследовало его.
        - Билл, не вздумай вызывать полицию, не забывай, что твоя дочь пока у меня. Ее судьба зависит от твоих действий. А теперь отключи внешнюю сигнализацию, открой дверь и оставь сумку на улице.
        Билл выключил наружную сигнализацию, открыл дверь и бросил сумку на крыльцо. После этого тяжело вдохнув, сказал:
        - А теперь отдай мне дочку. Верни Анжелу!
        - Рано!
        - Что значит «рано»?
        - Закрой дверь.
        Браверс закрыл дверь.
        - Включи сигнализацию и возвращайся на свое место.
        Браверс послушно выполнял все указания монстра. Только он сел на свой стул, как чудовище снова стремительно увеличилось в размерах, заняв все пространство. Билл понял, что не все еще кончилось. С нескрываемым раздражением он спросил:
        - Ну, что тебе еще надо?
        - Маленькое одолжение, - проскрипело чудовище.
        - Какое? - спросил Билл.
        - Ты ведь меткий стрелок, Билл?
        - Ну и что?
        - Ты вспомни, как метко попал мне в рот, - с усмешкой произнес монстр.
        - Да, а что? Чего ты еще хочешь от меня?
        - А теперь, выстрели себе в рот!
        - Ты что? - изумился охранник.
        - Ты не слышал?
        - Да, пошел ты… - невольно вырвалось у Браверса.
        - Тогда посмотри, что внутри у твоей девчонки!
        С этими словами чудовище опять вытащило девочку из мешка, и принялось терзать ее. Анжела снова неистово закричала. Билла от злобы затрясло, он застонал:
        - Отпусти ее! Отпусти ее!
        - Делай то, что я тебе приказал, и я отпущу девчонку!
        Осознавая все свое бессилие, Билл поднял трясущейся рукой пистолет, открыл рот, но выстрелить не мог.
        - Ну! Стреляй!
        И тут чудовище принялось разрывать девочку на части. Пронзительный крик Анжелы, хруст ее костей превратились для Браверса в нестерпимую боль. Он увидел, как брызги крови его дочурки веером полетели на пол.
        И не вынеся этого, Билл выстрелил…
        Сильный толчок откинул его голову назад. Пуля, пролетев сквозь череп Билла, с визгом врезалась в стенку. Вслед за пулей на стену брызнула кровь вперемешку с остатками мозга.
        Все кончилось. А транзисторный приемник по-прежнему стоял на столе и продолжал играть веселенькие мелодии.
        Глава 11
        На следующее утро, как обычно, работники отделения начали приходить в банк. Уже собралось четыре человека, на часах без пятнадцати минут девять, но им никто не открыл дверь. Не выдержав, самый нетерпеливый из них, высокий худощавый начальник экономического отдела позвонил в специальный звонок. Дверь по-прежнему не открывалась.
        - Хм, что там Билл делает? Заснул он, что ли?
        Один из его сослуживцев с ухмылкой сказал:
        - А может быть, у него такие шуточки.
        - Не говори глупости, Браверс серьезный человек!
        Опять начали стучать и звонить: никто им не открыл. В этот момент к отделению подъехал управляющий. Увидев, что отделение еще не открыто, он с раздражением крикнул:
        - Как, вы еще не на рабочих местах?! Скоро клиенты придут!
        - Билл нам не открывает, - ответил начальник экономического отдела.
        - Как это не открывает? В чем дело?
        Он тоже начал стучать в дверь и звонить. Но, по-прежнему, никто не подходил к входной двери.
        - Странно, я вынужден вызвать полицию.
        Достал мобильный телефон…
        - Алло! Полиция? Говорит управляющий отделением банка «Америка», Джорж Уилкинс. Мы не можем попасть в отделение! Охранник закрылся и не открывает нам.
        Минут через пять к отделению банка подъехали две полицейские машины. Выяснив обстановку, полицейские решили вызвать специальное подразделение. С помощью специальных приспособлений полицейские взломали дверь, вошли внутрь и увидели страшную картину - на столе в углу холла играет транзисторный приемник, рядом лежит опрокинутый стул, около него в луже крови тело Билла Браверса с простреленной головой, в руке у него пистолет.
        Информация о случившемся была срочно передана в полицейский участок, вызваны медицинские работники. В кратчайшие сроки в отделение прибыла следственная бригада, возглавляемая лейтенантом Питером Саммерсом. Полицейские начали свою работу - осмотрели тело, сняли отпечатки пальцев, сделали фотоснимки…
        Питер Саммерс после внимательного осмотра холла подошел к управляющему отделением:
        - Вы не заметили чего-нибудь необычного?
        - Нет, - сказал Джорж Уилкинс, еще раз внимательно оглядывая отделение, - мне кажется, что все в порядке.
        - Кто первым зашел сегодня утром в отделение банка? - спросил Саммерс.
        - Полицейские, следом за ними я.
        - Можете подробнее рассказать об охраннике, - продолжил Саммерс.
        - Да, конечно, - сказал управляющий. Он подошел к одному из работающих компьютеров, и через некоторое время вывел на экран данные об охраннике. Он начал вслух зачитывать информацию:
        - Браверс работает в нашем отделении уже четыре года. Характеристика со стороны начальника охрана просто отличная. Отмечено, что очень серьезно относится к своей работе. Взысканий и нареканий не имеет. Женат, имеет маленькую дочь. В подозрительных связях не замечен. Отличная физическая и специальная подготовка. Имеет рекомендацию на должность начальника отдела охраны нашего отделения. Вот, пожалуй, и все. Остальное - специальная информация о результатах тестов, оклад, премиальные и тому подобное.
        - Да, это пока мало о чем говорит, - тихо произнес Саммерс, - ладно, к этому вернемся позже.
        Казалось, что он говорит сам с собой. Саммерс ждал результатов первичной экспертизы, и главное, результатов дактилоскопии. Походив некоторое время по холлу отделения банка, он с некоторым раздражением спросил:
        - Сержант Хаппел, скоро ты там?
        - Не волнуйтесь, шеф, скоро все будет в порядке, - откликнулся Трент Хаппел.
        Анализ отпечатков пальцев на оружии, на транзисторном приемнике, термосе и личных вещах охранника показал, что найденные отпечатки принадлежат только одному человеку - Биллу Браверсу.
        Ознакомившись с результатами анализа, Саммерс констатировал:
        - Это самоубийство! Ни одного отпечатка пальцев, кроме Браверса не было найдено. Выстрел произведен под соответствующим углом, прямо в рот. Это типичное самоубийство.
        - Непонятно, почему он так поступил? - с недоумением воскликнул управляющий отделением. - У него прекрасная семья, хорошая работа, все его характеризуют, как добродушного веселого человека, и вдруг… самоубийство. Ну что ж, надо начинать работу, мы можем понести убытки!
        Однако Саммерс возразил ему:
        - Минуточку, а вы проверили состояние сейфов?
        - Нет, а что?
        - Дело серьезное, давайте посмотрим.
        Через несколько минут эксперт обнаружил на одном из сейфов отпечатки пальцев Браверса. Сейф был открыт, и отпечатки охранника были обнаружены и внутри сейфа.
        - Необходимо пересчитать в этом сейфе деньги - сказал Питер Саммерс.
        Через несколько минут по отделению пронеслась ужасная весть - пропало много денег, почти миллион долларов!
        - Выходит, Билл Браверс причастен к пропаже этого миллиона - заключил Питер Саммерс.
        - Странно, Браверс работал у нас четыре года и всегда был на хорошем счету - растерянно сказал управляющий отделением - Но где же деньги?
        - Скорее всего, он их кому-то передал, - начал рассуждать Саммерс. - Может быть, вынужден был совершить это преступление, и, не выдержав угрызений совести, застрелился. Сейчас главное, чтобы информация не дошла б до газетчиков. Самоубийство охранника, и не более того.
        Находясь в тягостном раздумье, Питер Саммерс вдруг вспомнил, что любое отделение банка должно иметь системы постоянного видеомониторинга. Такие системы позволяют постоянно регистрировать на видеопленку все происходящее внутри банка. Он обратился к Джорджу Уилкинсу:
        - Мистер Уилкинс, ваше отделение должно быть оснащено системами видеонаблюдения.
        - Да, это действительно так.
        - Вы сами понимаете, что мы должны просмотреть пленки. Возможно, это позволит нам выяснить обстоятельства дела.
        Был вызван техник, ответственный за эксплуатацию видеосистемы. Уединившись втроем в комнате технических служб, они принялись просматривать последние пленки. Всего было установлено три видеокамеры. Две из них фиксировали происходящее в холле отделения, а третья в помещении хранилища. Система видеомониторинга была устроена таким образом, что фиксировала один кадр в секунду, и поэтому на экране при воспроизведении все происходящее значительно ускорялось. Было решено начать просмотр с камеры, расположенной над входом в отделение. Пленку отмотали на то место, которое соответствовало времени 20 часов 30 минут. К этому времени все сотрудники отделения уже покинули банк.
        На экране был хорошо виден Билл Браверс. Он сидел за столом, на котором располагался маленький транзисторный приемник. По веселой улыбке на лице Браверса, по небольшим движениям руками и туловищем было видно, что охранник слушал веселую музыку.
        Учитывая, что на экране практически ничего не менялось, Саммерс попросил ускорить перемотку ленты. Наконец на экране стало видно, что охранник встал. Сразу же перешли в режим нормального воспроизведения. Таймер в углу экрана показывал время без восьми минут полночь. Далее стало видно, как Браверс обошел помещение отделения, оглядывая все кругом. Затем он стал выполнять разминочные упражнения.
        - Да он у вас спортсмен - сказал Саммерс, понимая, что в этот момент охранник был в отличном состоянии. Но, стоп. Дело в том, что Браверс на некоторое время вышел из поля зрения, направившись влево за рамки кадра.
        - Куда он направился? - поинтересовался следователь - необходимо посмотреть пленку с другой камеры.
        Быстро установили пленку со второй видеокамеры. Ее просмотр позволил установить, что Браверс в этот момент открыл фрамугу окна, выходящего на улицу. После этого охранник продолжил выполнение упражнений, немного побегал, сел за стол, перекусил и вновь стал слушать приемник;, через какое-то время встал, снова выполнил разминочные упражнения, вновь сел на свой стул.

«Какое может быть самоубийство? - подумал Саммерс. - Парень в отличной форме».
        Вдруг тело охранника немного откинулась назад, и замерло в напряженном ожидании. Стало ясно, что-то произошло.
        - Остановите кадр - попросил следователь.
        Таймер на экране показывал один час сорок девять минут. Самый внимательный осмотр неподвижно замершего кадра не позволил выявить чего-нибудь необычного. В холле отделения все было как обычно. И все же, что-то произошло.
        - Давайте вернемся к первой пленке - обратился к присутствующим Питер Саммерс - на ней должно быть хорошо видно лицо Браверса.
        Действительно, на лице охранника появилось в этот момент выражение крайнего удивления, но ничего более. Далее Браверс протер руками глаза и уставился вперед с еще большим удивлением.
        Саммерс находился в недоумении, что-то явно происходило в этот момент в холле отделения, но на пленке ничего не было видно. Находясь в некоторой растерянности, он спросил:
        - Есть ли возможность просматривать одновременно две пленки?
        - Да, у нас есть второй видеомонитор.
        Техник быстро наладил просмотр второй пленки. На них было видно, что Браверс находился в состоянии крайнего удивления. Однако ничего другого видно не было.
        Вдруг охранник вздрогнул, на его лице появилось выражение сильного испуга.
        - Что произошло? - одновременно вырвалось у присутствующих в комнате.
        Кадр был снова остановлен. Внимательное изучение его не позволило выявить что-либо необычное. Не было видно ни одной посторонней фигуры, ни одного постороннего предмета, ни каких бы то ни было теней, ни единого движения штор на окнах.
        - Все это очень странно - сказал Саммерс - парень только что находился в отличном настроении и вдруг. Что же произошло?
        - Видимо, что-то необычное - отозвался управляющий отделением, - но почему ничего не видно на пленке? Может быть, дефект на пленке или существует возможность часть изображения изменять?
        - Нет, пленка в отличном состоянии, а каким-либо образом влиять на запись охранной видеосистемы практически невозможно, во всяком случае, так утверждает фирма-производитель - констатировал техник отделения банка. - Хотя, следует внимательно проверить состояние кабелей от телекамер до записывающего устройства.
        - Хорошо! - согласился Саммерс. - Внимательно изучим.
        На экране по-прежнему был виден только лишь охранник, застывший в состоянии крайнего удивления. Неожиданно, резким движением Браверс выхватил свой пистолет и выстрелил вперед.
        - Вот вам и пуля, найденная нами у входа в отделение, - находясь в состоянии полного недоумения, сказал Саммерс. - Он в кого-то, или во что-то стрелял. Но, что он видел в этот момент? Пока просмотр видеопленки не только не отвечает на вопросы следствия, а наоборот, ставит новые. Нам придется тщательно изучить эти пленки с помощью всех имеющихся технических средств.
        Далее было видно, как Браверс с кем-то разговаривает, видно, как его лицо исказилось от какой-то неведомой боли. Затем охранник встал со стула и направился вправо, за пределы экрана.
        - Куда он пошел? - спросил Саммерс.
        - В той стороне у нас находятся подсобные помещения и шкафчики для одежды персонала, - сказал управляющий отделением банка.
        Через некоторое время Браверс снова появился на экране монитора, причем в его руках была большая спортивная сумка. Затем он выключил охранную сигнализацию, открыл массивную металлическую дверь, ведущую в помещение хранилища.
        - Нужно немедленно поставить пленку с видеокамеры в хранилище - сказал следователь.
        Далее было видно, как Браверс подошел к одному из трех сейфов, постоял с минуту неподвижно, открыл его и принялся накладывать деньги в свою сумку.
        - Непостижимо! Откуда он знает код? - взволнованно воскликнул управляющий отделения.
        Тем временем, Браверс закрыл сейф, вышел из помещения хранилища и подошел к пульту управления сигнализацией. Далее направился к выходной двери, открыл ее и выбросил сумку на улицу. Таймер на экране системы видеонаблюдения показывал два часа три минуты.
        - Кому он передал сумку? - почти закричал Саммерс, - Есть ли у вас камера у входа в отделение, но снаружи?
        - Да, есть - сказал техник, ответственный за эксплуатацию видеосистемы.
        Была установлена новая кассета. На экране появилось изображение крыльца перед входом в отделение. Иногда в поле зрения появлялись какие-то люди. Саммерс не выдержал и раздраженно сказал:
        - Прокручивайте, ставьте сразу на два часа ночи.
        После прокрутки пленки на необходимое время взоры присутствующих устремились на экран. Наступило тягостное молчание. Наконец, в нижнем углу экрана появилась спортивная сумка. Ее выбросил из-за двери Браверс. Какое-то время она лежала неподвижно. Внезапно мелькнул кто-то и, схватив сумку, исчез из поля зрения камеры.
        - Назад, и медленно по отдельным кадрам, - приказал Саммерс.
        Наконец появился кадр, на котором был виден человек в темном плаще, плотно надетой темной шляпе и черных перчатках. Он явно старался не показывать свое лицо. После минутного раздумья, Саммерс произнес:
        - Да, у охранника был сообщник… Ну, и что же тут можно сказать?
        - Это мужчина - бойко выпалил техник видеосистемы.
        Саммерс посмотрел на техника, как на круглого идиота, и саркастически произнес:
        - Вы правы, мой юный друг. Это не женщина… - через некоторое время он продолжил, - однако давайте смотреть дальше, ставьте первую кассету.
        Далее было видно, как Браверс закрыл входную дверь, включил сигнализацию и, вернувшись назад, вновь сел на стул. Через некоторое время лицо охранника снова исказилось от ужаса, он что-то кричал. Было видно, что его тело затряслось, словно от лихорадки. Браверс достал пистолет и направил его себе в рот. Некоторое время находился в неподвижном состоянии. Наконец его тело откинулось назад и упало со стула…
        Таймер показывал два часа семь минут. Все были потрясены увиденным. Саммерс от волнения встал и принялся расхаживать по кабинету, разговаривая сам с собою.
        - Что же произошло на самом деле? Ума не могу приложить, но все не так просто, как может показаться на первый взгляд. Это вам не фунт лапшички.
        Походив некоторое время по кабинету управляющего, Саммерс обратился к нему:
        - Просмотр видеопленок не позволил ответить на многие вопросы. Возможно, их дальнейшее изучение позволит ответить на них. Мы изымаем эти пленки для досконального изучения. Нам придется тщательно изучить их с помощью всех имеющихся технических средств. Все не так просто. Да, и еще, газетчикам не следует говорить о пропаже денег. Охранник покончил жизнь самоубийством, и пока все.
        Управляющий не стал возражать. Саммерс положил видеопленки в пакет и передал сержанту Хаппелу. Затем приказал взять анализ воздуха в нескольких местах отделения банка, а также забрать для детального изучения термос, кружку с остатками кофе и приемник охранника, дал распоряжение техникам внимательно изучить состояние кабелей, - от телекамер до записывающих устройств. Сержант старательно записывал поручения шефа в свой блокнот.
        Пройдясь по помещениям отделения банка, Саммерс решил, что больше здесь ему делать нечего и приказал закончить осмотр. Перед самой дверью, на выходе из отделения, его догнал управляющий отделением Джорж Уилкинс:
        - Лейтенант, хочу рассказать вам про свой недавний сон. Поверьте, мне и самому неловко… Но тем не менее. Несколько дней назад, ночью мне приснился маленький гном. Он просил назвать шифр того самого сейфа, который сегодня ночью открыл Браверс. Я хотел его прогнать, но он стал щекотать мне пятки и я ему все рассказал…
        Уже на выходе из отделения банка Саммерс попал в окружение журналистов. Он даже сморщился и пробормотал что-то невнятное.
        - Лейтенант! Что произошло в банке? - спросили его из толпы.
        - Самоубийство, типичное самоубийство, - быстро ответил Саммерс. - Охранник покончил жизнь самоубийством прямо на рабочем месте. Все характеризуют его, как отличного парня. Поэтому пока ничего не понятно.
        - Какие версии?
        - Версий пока две, - ответил лейтенант. - Первая, бытовая. Возможно, что-то случилось в семье. Вторая, возможная связь с криминальными группами. Будем разбираться.
        - А с банком, все в порядке?
        - Да, все в порядке, - заверил журналистов Саммерс.
        - Лейтенант! Вы будете сегодня на брифинге для прессы?
        - Нет, будет сержант Хаппел. Он познакомит вас с результатами следствия. Все! Нам пора ехать.
        Глава 12
        Всю дорогу до полицейского участка Питер Саммерс сидел молча. Он был просто потрясен всем, что пришлось увидеть сегодня в банке. За долгие годы работы в полиции Саммерс не мог припомнить такого состояния, в котором оказался сегодня. Он был в полной растерянности, не зная с чего начинать расследование. Конечно, какая-то надежда была на результаты экспертиз. Однако что-то непонятное и необъяснимое подсказывало ему, что экспертизы не помогут. Саммерс все более отчетливо начинал осознавать, что сегодня он столкнулся с чем-то абсолютно неизвестным для него. Возможно, не только для него. Последнее время он постоянно ловил себя на мысли, что в преступный мир приходят все более совершенные технологии, что для совершения преступлений люди используют самые совершенные достижения науки и техники. Его разум, знания и опыт не позволяли все эти достижения быстро усваивать. Саммерс понимал, что начинает проигрывать современным преступникам, причем, проигрывать в главном, в скорости и оригинальности мышления. Если раньше для успешной работы полицейским ему хватало отличной физической подготовки, умения
великолепно стрелять и отменного знания города и его окрестностей, то сегодня этого явно не хватало. Уже неоднократно он замечал, что не понимает ход мышления современных преступников. А раз не понимал, значит, проигрывал в скорости принятия оперативных решений, значит, приходилось тратить больше времени и сил на поимку преступника.
        Сегодня Саммерс отчетливо осознал, что время лихих парней, каким он был в молодости, в противоборстве с преступным миром безвозвратно ушло. Теперь общество должно связывать свои надежды на защиту от преступности с молодыми, с представителями нового поколения. Однако молодые полицейские разочаровывали его. Да, они умны и быстро мыслят, да, они мгновенно улавливают все технические новшества, но с другой стороны, излишне рассудительны и избегают черновой работы. Молодые полицейские излишне часто, по мнению Саммерса, вспоминали о своих правах и с легкостью, особенно когда это было выгодно, забывали о своих обязанностях. Были они какие-то другие, чем Саммерс и его товарищи в столь же молодые годы. Более расчетливые, с какой-то коммерческой хваткой. Хотя, полицейский и коммерция - такого Саммерс не мог представить даже в кошмарном сне. А они, молодые полицейские, могли, и не просто могли, но и активно пользовались своим служебным положением с целью наживы. Последнее время всю систему частенько сотрясали скандалы с молодыми полицейскими. Связи с криминальными кругами, неоправданное насилие, сексуальные
домогательства во время несения службы…
        Саммерс не понимал, как можно постоянно нарушать присягу полицейского. Значит, присягали не искренне, значит шли служить в полицию для достижения каких-то своих личных, корыстных целей. От этого становилось страшно. Все чаще он приходил к мысли, что в современном мире преступность возьмет верх и опутает все сферы жизни. Особенно страшно, если преступность опутает сферу политики. А может быть, уже опутала? От таких мыслей настроение у него портилось еще больше.
        Вернувшись в участок, Саммерс молча прошел по коридору и направился в свой кабинет. Он уже открыл дверь, когда кто-то выкрикнул:
        - Саммерс, зайдите к капитану!

«Да, жизнь идет своим чередом, - подумал Саммерс, - надо идти докладывать начальству. А что докладывать? Сам ничего не могу понять. Даже голова идет кругом».
        Саммерс зашел в кабинет капитана без стука, как к себе домой. С Марком Харрисоном, капитаном полиции, они были знакомы с молодости. Харрисон был отличным полицейским и ловким руководителем. Иногда Саммерс завидовал его ловкости и изворотливости в отношениях с выше стоящим руководством и с городскими властями. Харрисон всегда в разговорах с ними излучал непоколебимую преданность и уверенность в своих действиях. Ловко выходил из всех затруднительных ситуаций, в общем, как теперь принято говорить, умел жить в современном мире. В последнее время стал жить на широкую ногу, - купил роскошный дом, автомобиль, который мог бы сделать честь многим бизнесменам. Трудно было предположить, что все это можно было купить на жалование полицейского. Иногда Саммерс с раздражением начинал подозревать Харрисона в каких-то финансовых злоупотреблениях. Однако это раздражение в душе Саммерса быстро улетучивалось: ведь они были знакомы с молодых лет, одно время даже были напарниками и друзьями. Кроме того, Саммерс стал замечать, что не только Харрисон, но и все большее число людей начинали жить, мягко говоря, не по
средствам. Подобный образ жизни стал своеобразной модой, своеобразным стилем жизни. И Саммерса перестало это удивлять.
        Харрисон стоял у большого окна, и как только Саммерс вошел в кабинет, стремительно повернулся и с тревогой в голосе спросил:
        - Что, там в банке? Вы там долго возились.
        - Кино смотрели, - усмехнулся Питер.
        Саммерс, не дожидаясь приглашения, устало опустился в кресло около стола капитана. Они были давно знакомы и привыкли не церемониться в отношениях между собой, особенно в отсутствие подчиненных. Саммерс посидел некоторое время молча и с трудом, словно выдавливая из себя слова, произнес:
        - Ситуация очень сложная. Может быть, самая сложная в моей жизни.
        - Неужели, все так сложно? - усомнился Харрисон. - Вспомни, какие только ситуации ты не распутывал. Всему штату известна твоя способность раскрывать сложнейшие дела. Ничего, справишься и на этот раз.
        - Внешне все выглядит очень просто, - продолжал Саммерс, находясь в глубоком раздумье, будто не замечая окружающей обстановки. При этом создавалось впечатление, что его взгляд направлен куда-то внутрь себя, а не на стол своего шефа. - Охранник ночью отключил сигнализацию, вскрыл сейф, похитил почти миллион баксов и передал их своему сообщнику. Затем, не выдержав угрызений совести, застрелился.
        - Да, миллион - это серьезно, - согласился Харрисон, - неизбежно будет подключаться ФБР.
        - С другой стороны, - продолжал лейтенант, - просмотр пленок системы видеонаблюдения заставляет усомниться в таком выводе.
        - О чем это ты? - удивился Харрисон.
        - На пленках видно, что кто-то неизвестным образом заставил сделать охранника хищение денег похитить деньги, а потом застрелиться. Причем, сделал это сравнительно быстро и предельно жестоко. Каким-то образом воля человека была сломлена в считанные минуты. Видно, что охранник пытался противостоять, но, в конечном итоге, сломался.
        - Этого только не хватало, - тяжело вздохнул Харрисон. - И что, на пленках ничего не видно?
        - Ни-че-го! Абсолютно, - процедил сквозь зубы Саммерс.
        - Скорее всего, опять какие-нибудь технические штучки, - предположил Харрисон. - Обязательно будет подключаться ФБР.
        - Скорее всего, - согласился лейтенант.
        - Да, срочно нужно укреплять технический отдел, - начал рассуждать Харрисон, - иначе мы скоро будем бледно выглядеть. Но как завлечь молодых и способных на работу в полицию на эти деньги? Вот и крутись здесь… С чего думаешь начинать?
        - Необходимы результаты экспертиз, причем, самых разнообразных, - ответил Саммерс.
        - Без них нечего делать… Да, и прошу на некоторое время освободить меня от других дел.
        - Хорошо, пока занимайся только этим делом, - согласился капитан.
        Глава 13
        Саммерс решил действовать как можно быстрее. И связано его стремление было не только с необходимостью быстрее раскрыть преступление, но и сознанием того факта, что данное дело неизбежно будет находиться под контролем ФБР. Это означало, что большая часть следственных материалов будет передано их агентам. Саммерс, как и большинство полицейских его возраста, неуважительно относился к агентам ФБР: к их чрезмерному высокомерию и надменности в отношениях с полицейскими, к их методам работы, и даже, к их внешнему виду. Поэтому он спешил, стараясь получить результаты экспертиз раньше, чем они станут их собственностью.
        Однако не только неприязнь к агентам ФБР подгоняла Саммерса. Сегодня он столкнулся с преступлением, которое потрясло его своей необычностью, и даже, в определенной степени, фантастичностью. Саммерс всегда много читал много криминальных романов. И не только потому, что такая литература нравилась ему. Многие из них он воспринимал как своеобразные учебные пособия, ведь такие романы читали, и преступники, а необузданная фантазия писателей часто подсказывала им оригинальные способы совершения новых преступлений. Саммерс же считал главным фактором успеха следователя умение мыслить так же как и преступник, и даже быстрее его. Сегодня же, он был в полной растерянности, ничего подобного читать не приходилось. Жизнь ничуть не уступала фантазиям писателей.
        Саммерс спешил побыстрее прояснить ситуацию с сегодняшним ограблением банка, еще и потому, что хотел справиться с охватившей его растерянностью. Таким растерянным он себя еще не чувствовал. Однако без данных экспертиз двигаться было некуда и ему оставалось только ждать.
        Сержант Хаппел продолжал вводить протоколы в компьютер. Он взглянул на лейтенанта и поразился его виду. Посмотрев на него некоторое время, Хаппел осторожно спросил:
        - Шеф, вы очень напряженный. Что случилось? Капитан давит?
        - Понимаешь, Хаппел, случай в банке меня настолько поразил, что никак не могу прийти с себя.
        - Ну, что вы, ничего сложного. Похитил деньги и, не выдержал угрызений совести, застрелился. Все просто, только нужно найти сообщника, который и увез ту сумку с деньгами. Хотя, попробуй его найти.
        - Нет, Хаппел, все не так просто. Моя интуиция подсказывает, что все гораздо сложнее.
        - Да, - усмехнулся сержант, - с вашей интуицией никто потягаться не может.
        - Напрасно смеешься, - раздраженно ответил Саммерс. - Случай очень сложный, я бы сказал, необычайно сложный… Черт, как медленно тянется время, когда приходится ждать! Хуже не придумать. Что же они так медленно?
        - Шеф, может быть кофе? - предложил Хаппел.
        - Отстань, ты, со своим кофе! - Саммерс с раздражением ударил кулаком по столу. - Занимайся лучше своим делом.
        Хаппел притих и стал продолжать вводить в компьютер результаты расследования. Он знал, что если лейтенант не в духе, то следует остерегаться его гнева. Временами Хаппел поглядывал на Саммерса, тот продолжал сидеть, скрестив руки на груди и угрюмо смотреть в одну точку перед собой.
        Наконец из банка вернулась группа технического контроля. Техники проверяли техническое состояние системы постоянного видеонаблюдения в отделении банка. Руководитель группы позвонил Саммерсу.
        Саммерс взял видеокассеты, которые он захватил в отделении банка, и направился к ним в отдел. Ознакомившись с заключением, он убедился, что нарушений в состоянии системы не отмечено. Подобный вывод экспертов его не удивил, так как внутренне Саммерс уже подготовился к подобному варианту. И все же в глубине души он надеялся получить хотя бы малейшую зацепку, малейшую улику, которая позволила бы расследовать это преступление. Помолчав, он спросил руководителя группы:
        - Вы полностью убеждены, что не было никаких подключений?
        - Да, полностью, - ответил руководитель группы технического контроля, - можно сказать, на сто процентов. Все кабели и соединительные коробки в полной сохранности.
        - Простите меня за наивные вопросы, - продолжал настаивать Саммерс, - все-таки, я очень далек от понимания сложных технических устройств, а хотелось бы полностью разобраться в сложившейся ситуации. Но можно ли еще каким-либо образом повлиять на видеозапись, не подключаясь к кабелям? Например, каким-нибудь излучением, на расстоянии.
        - Можно, - согласился техник, поправляя свои очки, - но только для того, чтобы вызвать помехи на изображении. Полностью подавить основной сигнал и заставить записывать постороннее изображение невозможно. На изображении будет полный хаос… Да и излучать необходимо в таком случае огромное количество энергии. Потребуется громоздкое оборудование.
        - Я где-то слышал, - не унимался Саммерс, - что можно вставлять часть одного изображения в другое, как, например, показывают по телевидению диктора на фоне карты с прогнозом погоды. А можно ли, подобным образом вырезать часть изображения?
        - Теоретически можно, - согласился руководитель технической группы, - только практически сделать это очень сложно. Объект, подлежащий исключению, должен быть исключительно равномерно освещен. Малейшее нарушение освещения, малейшая тень сразу же сделает невозможным исключение этого элемента изображения… Вот, например, изображение человека…
        - Да-да, именно человека, - обрадовано сказал Саммерс.
        - Для того чтобы вырезать изображение человека, - продолжил техник, - нужно одеть его в сплошной однотонный костюм. Даже прорези для глаз нельзя оставлять, иначе они сразу же будут видны. Далее, вокруг этого человека нужно установить большое число осветительных приборов, чтобы цвет костюма был исключительно однородным. Иначе видеокамеры сразу уловят различия в цвете.
        - А если предположить, что это черный цвет, - не сдавался Саммерс.
        - С черным цветом, конечно же, легче всего работать, - согласился техник, - но все равно должно быть дополнительное подключение к видеосистеме. А я вам с полной ответственностью заявляю, что подключения не было. Мы досконально проверили каждый дюйм кабеля, каждую соединительную коробку. Все в абсолютной сохранности… Возможно, мне трудно понять, что вас именно интересует. Вот если бы была возможность мне самому увидеть интересующую вас видеозапись, я бы попробовал все объяснить.
        - Такая возможность есть, - сказал Саммерс, - кассеты у меня с собой.
        Саммерс отдал имеющиеся у него видеокассеты. Они вдвоем уселись напротив экрана и с замиранием сердца просмотрели немое свидетельство трагедии, разыгравшейся в отделении банка. После окончания просмотра последней кассеты руководитель технической группы какое-то время явно находился в некотором замешательстве. Он, молча, вновь и вновь просматривал отдельные фрагменты видеозаписей. Наконец, он неуверенно проговорил:
        - Нет никакого сомнения, что на охранника оказывалось какое-то воздействие. Однако на изображении ничего не видно. Что же это могло быть? Я просто в замешательстве… Во всяком случае, рискну утверждать, что такое влияние не может быть зафиксировано видеокамерой.
        - Как, это так? - не выдержал Саммерс. - Как это: «не может быть зафиксировано видеокамерой»? Что же это могло быть?
        - Не знаю, - неуверенно произнес техник, - возможно, звук, а, может быть, какое-либо химическое вещество.
        - Да, звук! - схватился за голову Саммерс. - Как же я не подумал об этом сразу?
        - Не спешите делать выводы, - посоветовал эксперт, - я только лишь предположил. Сам теряюсь в догадках… Хорошо, лейтенант, я попробую вам помочь. Давайте введем изображение с пленок в компьютер для детального анализа и посмотрим на отдельных кадрах наличие каких-либо искажений. Более того, наиболее интересные моменты я вам распечатаю на принтере.
        - Буду вам очень благодарен, - согласился Саммерс, - если такая возможность имеется… А можно смонтировать для меня отдельную кассету с наиболее важными моментами с отдельных кассет?
        - Да, конечно, - согласился руководитель технической группы. - Признаться, мне и самому стало очень интересно, после всего увиденного. Оставьте мне кассеты, я быстро все сделаю.
        Глава 14
        После отдела технической экспертизы Саммерс направился в криминалистическую лабораторию. Главным экспертом в лаборатории была Кристина Вестерхолм, давняя знакомая Саммерса. Они были знакомы с молодости, и все эти годы Кристина была безответно влюблена в Саммерса. Они никогда не были близки, но в молодые годы Саммерс считал, что Кристина, красивая и миловидная женщина, и она ему нравилась. Однако Кристина нравилась ему не больше, чем другие женщины. Поэтому Саммерс уделял ей внимания не больше, чем другим. В начале он не придавал особого значения всем этим улыбочкам и подмигиваниям. В последствии, однако, Саммерс стал осознавать, что у Кристины все это очень серьезно. И неожиданно он понял, что всеми своими «знаками внимания» он просто заставляет Кристину страдать. Он настолько испугался своего невольного открытия, что позже старался избегать встреч с Кристиной. У него сформировался комплекс вины перед Кристиной. Особенно он усилился после того, как Саммерс женился на Барбаре, а Кристина так и не вышла замуж.
        Порой Саммерс боялся даже глядеть ей в глаза, но Кристина все это время жила и работала рядом с ним. Более того, Саммерсу постоянно казалось, что Кристина все чего-то ждала от него, на что-то надеялась. Поэтому в ее присутствии Саммерс терялся, становился неловким и смешным. Он и сам не мог объяснить причины временной утраты всех жизненных навыков в присутствии Кристины. Порой Саммерс просто столбенел и не знал, что делать. Вот и сейчас, подойдя к двери лаборатории, где работала Кристина, Саммерс остановился в нерешительности. Постояв немножко, лейтенант тяжело вздохнул и решительно толкнул дверь криминалистической лаборатории.
        Саммерс открыл дверь, и ему сразу же показалось, что на него смотрит Кристина. Он постарался сделать озабоченный вид и направился к ней. Лейтенант обошел несколько лабораторных столов и подошел к столу Кристины. Она внимательно рассматривала его. Саммерс улыбнулся и сказал:
        - Здравствуй, Кристина! Сегодня в банке произошло необычное самоубийство охранника. Подозреваю, что на него было оказано определенное действие, заставившее его застрелиться. Не исключено, что подобное влияние оказано какими-то веществами наркотического ряда. Вот зашел узнать, успели вы произвести необходимые экспертизы и готов ли протокол?
        - Конечно, Пит, все давно готово. Только ты, похоже, не спешишь за результатами, - ответила Кристина. Она всегда называла его «Питом», как в молодости. Называла всегда и в любой обстановке, наедине и в присутствии других полицейских. Иногда подобное обращение заставляло Саммерса краснеть, так как подавляющее большинство полицейских участка даже не подозревало об их отношениях с Кристиной в молодости.
        - Ну, и что ты обнаружила? - спросил Саммерс.
        - Возьми, посмотри сам, - Кристина протянула ему листы протоколов экспертиз.
        Саммерс взял протоколы и углубился в их чтение. Пропуская глазами технические подробности, он сразу пытался перейти к заключениям. Он все еще надеялся увидеть какое-нибудь свидетельство влияния на охранника наркотического или психотропного вещества. Саммерс знакомился с протоколом и чувствовал на себе пристальный взгляд Кристины. Она разглядывала его с все с тем же интересом, что и в молодые годы. Очень неуютно он чувствовал себя под этим взглядом. Ему хотелось схватить протоколы экспертиз и как можно быстрее сбежать из лаборатории. Однако нужно было выглядеть стойким и уверенным мужчиной, и Саммерс старался держаться достойно. Он продолжал читать протоколы и в конце итогового резюме обнаружил фразу, которая его поразила. В конце было написано: «В представленных для анализа образцах воздуха, кофе, органических тканей погибшего и его одежды не обнаружено известных веществ, способных оказать влияние на психику человека».
        - Что значит, не обнаружено известных веществ? - спросил Саммерс, прочитав протокол.
        - Это значит, - ответила Кристина, - что наука сейчас развивается сумасшедшими темпами, и постоянно разрабатываются все новые вещества, способные влиять на психику человека. Угнаться за подобным прогрессом очень сложно. Тем более, в нашей лаборатории, с нашим оборудованием… Но для тебя, Пит, я постараюсь сделать даже невозможное.
        - Что ты имеешь в виду? - спросил удивленный Саммерс.
        - У меня есть одна хорошая подруга, - продолжала Кристина, - она работает в лаборатории федерального центра, под Вашингтоном. В ее распоряжении самое совершенное оборудование, самая большая база данных. Я взяла дополнительные анализы, крови, частиц тканей тела охранника, и даже кусочек его одежды, и уже выслала их на ее адрес. Но придется подождать: пока анализы дойдут, пока будут проведены всесторонние исследования, пока станут известными результаты, пройдет время.
        - Хорошо, большое спасибо, Кристина.
        - Не за что, - тихо ответила она.
        - Я возьму с собой акт экспертизы… Всегда рад тебя видеть, Кристина.
        - Тогда заходи почаще.
        Саммерс вышел из криминалистической лаборатории в приподнятом настроении. Более того, он был просто окрылен. Окрылен, не результатами экспертиз, а результатами своего поведения в присутствии Кристины. Он держался молодцом, просто героически. Не всегда Саммерсу, сильному и уверенному в себе мужчине, удавалось так уверенно выглядеть в ее присутствии. И пока Саммерс шел по коридорам в свой кабинет, его настроение все улучшалось. В результате, в момент открывания двери своего кабинета, его лицо просто светилось от удовольствия. Хаппел сразу же обратил внимание на внешний вид своего начальника. Его обрадовал бодрый вид шефа, и он спросил с надеждой в голосе:
        - Ну что, удалось что-то найти?
        - Что ты имеешь в виду? - спросил удивленный Саммерс.
        - Результаты экспертиз, конечно.
        - Нет, ничего пока не обнаружено, - ответил лейтенант, постепенно понимая неловкость возникшей ситуации. Нужно было срочно что-то придумать и достойно выйти из нее. В этот момент он неожиданно вспомнил слова руководителя технической группы о возможности оказания постороннего воздействия на охранника банка посредством звука, и очень обрадовался этому.
        - Нет, ничего не обнаружено, - повторил он, - не обнаружено никаких веществ, способных оказать влияние на психику человека, не отмечено также подключений к системе видеонаблюдения. Но что-то все же действовало на охранника, причем, действовало снаружи. В помещении банка никого из посторонних не было. Данное обстоятельство существенно сужает поле поиска и облегчает нашу задачу. Поэтому у нас остается только одно направление для серьезной работы. И что же это за направление? Что по этому поводу думает молодой и талантливый сыщик, сержант полиции, Трент Хаппел?
        - Я даже не знаю, - совсем растерялся сержант.
        - Как же так, Хаппел? - начал рассуждать Саммерс, чувствуя душевный подъем. - Все достаточно просто. На охранника было оказано очень сильное действие, это первый пункт. Второй пункт, в помещении банка никого из посторонних не было: в подтверждение тому отсутствие посторонних отпечатков пальцев на оружии, и вещах охранника, а также анализ видеозаписей. Третий пункт, не обнаружено никаких химических веществ, способных повлиять на психику охранника, и вынудивших его совершить убийство. Исходя из всего сказанного, пора делать вывод.
        Хаппел недоуменно пожал плечами. Причем, трудно было даже предположить, чем больше вызвано его замешательство. То ли неспособностью быстро провести анализ обстоятельств самоубийства охранника банка, то ли крайним удивлением, связанным с необычным поведением своего начальника.
        - Ну, как же, мой юный друг, - продолжал в прежнем тоне Саммерс, - все очень просто… Все это значит, что на охранника было оказано влияние снаружи, на определенном расстоянии от банка. И способ такого влияния только один. Итак, я вас спрашиваю, сержант Хаппел. Каким образом преступники оказали влияние на психику охранника?
        Хаппел сидел молча, внимательно глядя на своего начальника. Саммерс продолжал ходить по кабинету. Сделав многозначительную паузу, он стал рассуждать дальше:
        - Ну, конечно же, вы правы, сержант Хаппел… Такое влияние можно оказать только посредством звука, например, через радиоприемник, который стоял на столе перед охранником. Ведь в помещении банка фиксировалось только видеоизображение, а звук не записывался. На это преступники надеялись, и расчет их оказался правильным. А теперь я снова вас спрашиваю, сержант Хаппел. Где тот самый радиоприемник, и на какую радиостанцию он был настроен?
        Сержант беспомощно развел руками. Саммерс многозначительно закачал головой, и нарочито грозным голосом сказал:
        - Естественно, приемник вначале был обследован на наличие отпечатков пальцев, а затем сдан в склад вещественных доказательств. И теперь про его существование все благополучно забыли. Разве можно так раскрыть серьезное преступление? Я вас спрашиваю, сержант Хаппел!
        - Конечно, нет, сэр, - бойко ответил сержант.
        - Ладно, - засмеялся Саммерс, - бегом на склад и неси сюда этот приемник.
        Хаппел бросился выполнять задание, находясь в полном недоумении о причинах подобного поведения Саммерса. Больше всего его поразила перемена в поведении своего шефа. Почти мгновенный переход от состояния полного душевного уныния до состояния подъема. И не просто подъема, а, можно сказать, до состояния душевного взлета. Ведь лицо Саммерса просто светилось. Редко в жизни можно встретить такое изменение. Во всяком случае, Хаппел не встречал. Тем более, он не замечал таких переходов за своим шефом, который последнее время чаще всего находился в состоянии депрессии, и вывести его из такого состояния было исключительно трудно. Интересно, с чем связано подобное изменение душевного состояния лейтенанта? Неужели, только с ходом расследования самоубийства охранника банка? Вариант применения наркотиков Хаппел решительно отвергал - он достаточно хорошо знал своего шефа.
        Саммерс, оставшись один, решил успокоить свои нервы и привести мысли в порядок. Он начал прохаживаться по кабинету и выполнять несложные упражнения, стараясь понять причины излишнего возбуждения. В какой-то степени он начал даже стыдится своего поведения.

«Вот дела, - думал Саммерс, - чего это я так распетушился? Хожу тут, распустив хвост, как петух голландский! Хаппела задергал, а сам и понятия не имею, что делать, как распутывать самоубийство охранника. В чем дело, Саммерс? Я тебя спрашиваю. В чем дело? Неужели все из-за Кристины? Ну и ну, дожил… А вообще, держался я молодцом! Это хорошо, но зачем же летать над землей? Надо как-то успокаиваться, а то Хаппел и так, наверно, недоумевает: «Что это шеф так разошелся?» И все-таки здорово, что пришла ко мне мысль о возможности влияния на охранника через звук. В этом что-то есть. Возможно, эта ниточка приведет нас к удаче… Только надо успокоиться и настроиться, думать о деле, а не о Кристине».
        В результате, к приходу сержанта Саммерс полностью успокоился, уселся за свой стол и принялся раскладывать на нем протоколы и другие материалы.
        - Готово! Вот этот приемник, - сказал запыхавшийся от быстрой ходьбы Хаппел, показывая на завернутый в пакет портативный радиоприемник.
        - Хаппел, меня совершенно не интересует сам приемник, - сказал Саммерс, стараясь выглядеть как можно спокойнее. - Меня интересует, на какую радиостанцию он настроен?
        Сержант извлек приемник, и немного изучив его, радостно воскликнул:
        - Да это же «Звезда Калифорнии!» Радиостанция «Звезда Калифорнии». Хорошая радиостанция, да я и сам ее частенько слушаю.
        - Молодец, Хаппел, - не спеша, сказал лейтенант. - Но меня сейчас больше интересует адрес радиостанции, а также ее хозяева.
        - Разберемся, без проблем, - ответил Хаппел, усаживаясь за компьютер.
        Через несколько минут сержант протянул Саммерсу несколько отпечатанных листков бумаги. На листках были не только все атрибуты радиостанции, но и примерное расписание передач, а также выдержки из отчета экспертного совета мэрии города о качестве передач.
        - Ничего себе, - удивился Саммерс. - Как это у тебя так быстро получилось?
        - Ничего особенного, - развел руками Хаппел, - компьютер!
        - Да, интересная штука, этот компьютер, - усмехнулся Саммерс. - Так, а теперь уже серьезно. Ты поезжай к вдове охранника и постарайся, как можно больше узнать о его связях, проблемах, отношениях в семье, ну и тому подобное. Еще один важный момент
        - нужно приложить максимум усилий для поиска свидетелей. Подключаем к этому детективов Льюиса и Коннера. Район, прилегающий к банку, практически не имеет жилых домов. И все же, нужно искать. Возможно, кто-нибудь проезжал рядом и, несмотря на позднее время, что-то видел, или слышал. Я же поеду на радиостанцию, в этом направлении нужно серьезно поработать.
        Глава 15
        К удивлению Саммерса популярная среди большого числа жителей города радиостанция располагалась на верхнем этаже обычного жилого дома. Он походил некоторое время около дома, стараясь заметить какие-нибудь признаки радиостанции. Однако ничего, кроме надписи около дверей подъезда не нашел.
        Саммерс поднялся на лифте на верхний этаж. Дальше заблудиться было невозможно. На всем этаже имелась только одна железная дверь, на которой красовалась табличка с надписью красивым шрифтом: «Радиостанция «Звезда Калифорнии». Лейтенант нажал кнопку звонка.
        Из переговорного устройства раздался грубый мужской голос:
        - Что вам нужно, сэр?
        Саммерс заметил над дверью видеокамеру наружного наблюдения, поднес к ней развернутый жетон и громко сказал:
        - Криминальная полиция, открывайте дверь.
        Дверь сразу же открылась, на пороге появился очень высокий и мощный охранник. Одет он был в камуфляжную форму серого цвета, похожую на форму отрядов спецназа, его челюсти безостановочно двигались, охранник что-то жевал.
        Саммерс вновь показал жетон и представился:
        - Лейтенант Саммерс, криминальная полиция. Мне необходимо поговорить с руководством радиостанции.
        Охранник, отступая в сторону и жестом указывая дорогу, сказал:
        - Проходите, сэр. Вам прямо по коридору, я покажу куда идти.
        Полицейский пошел вперед по длинному коридору, охранник, словно громадная серая глыба, следовал за ним. Саммерс с интересом разглядывал интерьер коридора. На стенах практически сплошной чередой были наклеены пестрые плакаты с изображением артистов, в основном рок-музыкантов. Иногда по коридору пробегали читающие на ходу работники радиостанции. В конце коридора располагалась радиостудия, над дверью которой светилась надпись: «Не входить! Идет передача».
        - Сэр, вам направо, - раздался откуда-то сзади и сверху голос охранника.
        Охранник открыл дверь в кабинет руководителя радиостанции и громко произнес:
        - Мистер, Малкинс, к вам из полиции.
        Саммерс зашел в кабинет и остановился, пораженный чудовищной неразберихой. Кабинет был завален ворохами бумаг, магнитофонных кассет и разнообразных коробок. Саммерс искал глазами хозяина кабинета и не находил его. Наконец, он заметил письменный стол, так же заваленный бумагами, и сидевшего за ним человека. Человек закончил писать и, осторожно ступая, чтобы не наступить на разбросанные на полу бумаги, вышел навстречу полицейскому и представился:
        - Давид Малкинс, владелец и директор радиостанции «Звезда Калифорнии». Что вас интересует?
        Перед Саммерсом стоял невысокий человек, весьма экзотического вида. Стильная одежда немыслимых цветовых сочетаний от лучших производителей, непомерно большие для узкого лица очки, из-под которых выглядывали большие серые глаза. Но, главное, волосы. Длинные, они торчали во все стороны, словно были сильно наэлектризованы. В целом, человек был похож на рассерженного дикобраза, потревоженного кем-то в своей норке.
        Саммерсу пришлось приложить немало усилий, чтобы не рассмеяться. По его мнению, человеку с такой внешностью следовало работать клоуном в цирке, и успех ему был бы гарантирован. Вообще, Саммерс давно не мог найти для себя ответа на, казалось бы, простой вопрос: «Почему большинство людей, связанных тем или иным образом с миром искусства, с миром прекрасного, не смогли сделать прекрасным свой быт и, чаще всего, имели весьма оригинальную внешность?» Саммерс знал это не понаслышке. Ему по роду своей деятельности часто приходилось бывать в домах «людей искусства».
        Странная ситуация, ведь эти люди с малого возраста воспитывались на возвышенных идеалах. Они всю свою жизнь сталкивались с прекрасными образами, созданными лучшими представителями человечества. Казалось бы, такие люди должны были впитать в себя с детства чувство прекрасного. Но на деле все выглядело иначе. Особенно странно, по мнению Саммерса, выглядела ситуация, когда некоторые из них пытались учить людей ценить прекрасное. Саммерс живо представил себе подобную ситуацию. На экране телевизора выступает очередной деятель искусства. Чаще всего вызывающе одетые, а иногда просто небритые, они рассуждали о достоинствах и недостатках каких-либо произведений искусства, делились со зрителями своими взглядами на жизнь. Возможно, таким образом, эти люди пытались выделиться из толпы. Этого Саммерс никак не мог понять.
        Однако сейчас он занимался расследованием ужасного преступления, и у него не было времени на подобные рассуждения. Саммерс показал жетон и представился:
        - Лейтенант Саммерс, криминальная полиция. Мне необходимо поговорить с руководством радиостанции.
        - Что именно вас интересует?
        - Мы сейчас расследуем серьезное преступление. В момент преступления перед пострадавшим находился радиоприемник, настроенный на волну вашей радиостанции. Так как преступление очень запутанное, следствие пытается всесторонне изучить его обстоятельства. Мы не исключаем, что ваша передача каким-то образом могла повлиять на пострадавшего человека. Поэтому, я хотел выяснить у вас два момента. Во-первых, велась ли магнитофонная запись радиопередач сегодня ночью с половины второго до двух часов десяти минут. Во-вторых, имеются ли возможности как-то исказить радиосигнал и внести в него дополнительную, или скрытую информацию.
        - Лейтенант, мы понимает важность и сложность работы полиции, поэтому всегда охотно сотрудничаем с вами, - ответил Давид Малкинс. Лицо его приняло серьезное выражение, от раздраженности не осталось и следа. - Правда, чаще приходится общаться с полицией нравов. Мы ведь работаем в прямом эфире. А это, как вы понимаете, накладывает определенные обязательства. Особенностью нашей работы является постоянный диалог со слушателями, возможность простому человеку высказать в нашем эфире свое мнение по любому вопросу. На наш взгляд, это неотъемлемый атрибут демократии.
        - Согласен с вами, - кивнул Саммерс.
        - Поэтому на первый ваш вопрос мне ответить легко, - продолжил Давид Малкинс. - Запись велась и ведется постоянно, каждую секунду работы в эфире. Ведь любой человек в нашем эфире может допустить неосторожное высказывание в чей-то адрес, или одобрительно отозваться о приеме наркотиков, или что-то в этом роде. Некоторые даже специально делают провокационные заявления. Поэтому возникают конфликты, и чтобы защитить себя, мы постоянно записываем передачи… А вот на второй ваш вопрос ответить затрудняюсь, - я не очень хорошо разбираюсь в технических вопросах. Предлагаю пройти в технический отдел. Там знающие люди все объяснят.
        Саммерс вместе с владельцем радиостанции прошли в технический отдел. Небольшая комната отдела была заставлена всевозможной электронной аппаратурой. На агрегатах в такт звучащей музыке мигали разноцветные огоньки и двигались стрелки индикаторов. Посреди, на большом столе, стоял большой магнитофон с вращающимися катушками. Перед ним сидел молодой человек в наушниках, его ботинки на толстой подошве отстукивали чечетку в такт со звучащей музыкой. Саммерс, усмехнувшись про себя, обратил внимание на неопрятную одежду звукооператора. «Все они тут одним миром мазаны, - успел подумать он, - все, кроме, пожалуй, охранника. Тот просто молодец».
        Малкинс дотронулся до плеча оператора. Он снял наушники и удивленно посмотрел на своего шефа и на Саммерса. По его глазам было видно, что он продолжает жить музыкой, и находится в «образе». Владелец радиостанции представил полицейского. На лице звукооператора появилось выражение крайнего удивления.
        - Мистеру Саммерсу нужны записи передач сегодняшней ночи, - распорядился Давид Малкинс.
        Звукооператор поднялся и достал из металлического шкафа нужную кассету.
        - Мистер Саммерс, вам приготовить копию кассеты? - спросил владелец радиостанции.
        - Нет, мне нужна именно эта кассета, - ответил полицейский, подумав, что при перезаписи может быть утрачена часть сигнала.
        - Мистер Саммерс, надеюсь, вы понимаете, что нам самим эта кассета очень…
        - Да, обещаю вернуть сразу после анализа ее содержания, - ответил лейтенант. - А как насчет второго вопроса?
        - Рой, - обратился владелец радиостанции к звукооператору, - можно ли к сигналу, поступающему из студии, добавить другой, посторонний сигнал.
        - Без проблем, - бодро ответил звукооператор.
        - Каким образом? - насторожился Саммерс.
        - Элементарно, с помощью вот этого микшера, - ответил звукооператор, показав на устройство, напоминавшее стол с многочисленными кнопочками, ручками, лампочками…
        - Что такое микшер, и что он делает? - спросил Саммерс.
        - Микшер - обозначает смеситель, - начал объяснять звукооператор. - Он предназначен для смешивания любых электрических сигналов. С микрофона, магнитофона, или с любого другого устройства. Вот этими ручками можно устанавливать уровень любого сигнала, иначе говоря, устанавливать громкость звучания. Вот, собственно говоря, и все.
        - Значит, так легко можно вносить изменения в наши передачи? - Растерянно спросил владелец радиостанции. - Что же мы тогда записываем на магнитофон?
        - Нет, мистер Малкинс, - усмехнулся Рой, - после микшера сигнал со всеми подключениями поступает на магнитофон, а затем на усилитель и в эфир.
        - Понятно, - удовлетворенно констатировал Саммерс. - Значит, если было дополнительное подключение, то оно должно быть зафиксировано на магнитофонной ленте? Я правильно вас понял?
        - Да, именно так.
        - А возможно ли подключение после магнитофона? - поинтересовался Саммерс. - Например, сразу к усилителю, или сразу к антенне.
        - А зачем? - растерянно спросил звукооператор.
        - Просто так, в порядке предположения.
        - Можно, только это очень сложно. К чему такие сложности? Ведь, можно значительно проще…
        - Мне необходимо убедиться, что не было дополнительных подключений, - сказал лейтенант. - Где этот ваш усилитель?
        - В отдельном помещении.
        - Необходимо туда попасть и все проверить, - заключил Саммерс.
        Помещение, где располагались усилители - основной и резервный, было закрыто массивной дверью, ключ от которой находился в сейфе у владельца радиостанции. Осмотр усилителей и подходящих к ним проводам не выявил ничего необычного, да и задерживаться около них было опасным для здоровья. Затем Саммерс вместе со звукооператором поднялись на крышу, к антенне радиостанции. На крыше тоже не удалось обнаружить ничего подозрительного.
        В завершение своего визита Саммерс выяснил имена ведущего радиопередачу, звукооператора и охранника, работавших прошлой ночью. Предупредил Давида Малкинса и Роя о необходимости сохранения в тайне целей его визита и, захватив с собой кассету с пленкой, поехал назад в отделение полиции.
        Как только полицейский вышел, Рой спросил своего шефа:
        - Мистер Малкинс, не знаете, что случилось? Почему он спрашивал о такой ерунде?
        - Ничего не знаю, но раз приезжал сам лейтенант криминальной полиции, дело не такое простое. Ладно, иди работай и держи язык за зубами.
        По дороге в отделение Саммерс попытался проанализировать обстановку. Настроение у него было приподнятым. Еще бы! Его предположение о возможности оказать влияние на психику охранника банка через радиоприемник получало некоторое подтверждение. Сейчас следовало отдать пленку с записями в отдел технической экспертизы, и если на ней будут обнаружены посторонние сигналы, способные оказать какое-либо влияние на психику человека, то дальнейшее расследование представлялось Саммерсу не слишком сложным. Он сумеет разобраться с оператором и ведущим той злополучной передачи и получит в свои руки ниточку, которая приведет к настоящему преступнику.
        Более того, Саммерс стал подумывать о целесообразности подготовки инструкции, запрещающей охранникам важных объектов пользоваться во время дежурства радиоприемниками и телевизором. Если преступники овладели подобными способами влиять на охрану, значит в опасности огромное количество банков, хранилищ, магазинов…
        Вернувшись в отделение, Саммерс сразу направился в отдел технической экспертизы. Там его ожидало приятное известие. Для него была подготовлена видеокассета с наиболее важными моментами ограбления банка и самоубийства охранника. Кроме того, для него были распечатаны фотографии, на которых было отчетливо видно лицо охранника. Саммерс отдал пленки для анализа и с интересом принялся рассматривать снимки. На фотографиях было отчетливо видно, что охранник с кем-то разговаривал. Данное обстоятельство Саммерса сильно удивило и озадачило.
        Лейтенант провел в своем кабинете весь остаток дня, он все еще надеялся, что на магнитофонной пленке будут найдены посторонние сигналы. Однако ничего не было обнаружено. Саммерс попросил работников технического отдела продолжить изучение пленки на следующий день.
        Однако на следующее утро к ним в отделение нагрянули сотрудники ФБР. Состоялась передача дела об ограблении банка и самоубийстве охранника в их ведение. Были изъяты и все вещественные доказательства. Все, кроме кассеты с записью радиопередачи. Данное обстоятельство очень обрадовало Саммерса, и он решил досконально разобраться с ней. Однако капитан Харрисон вызвал его и заявил, что раз дело передано ФБР, то Саммерсу следует подключаться к другим делам. Саммерс заявил, что сильно устал в последнее время и попросил два дня отдыха. Получив согласие своего начальника, он направился в отдел технической экспертизы, и пробыл там до конца рабочего дня. Он уже не мыслил своей жизни без расследования этого дела.
        Глава 16
        Руководство компании «Синима текнолоджи», тем временем временем, заканчивало подготовку для участия в конкурсе на поставку кинопроекционной аппаратуры для стран центральной Африки. Подготовкой необходимых для участия в конкурсе документов и демонстрационных кинопроекторов были охвачены практически все сотрудники компании. Гарри Галлахер проводил частые совещания, на которых решались оперативные вопросы.
        Постепенно нервное напряжение все больше охватывало руководство компании. Их состояние можно было сравнить с состоянием спортсмена перед ответственным соревнованием. С одной стороны, спортсмен испытывает необходимость реализовать в соревнованиях накопленный за многие месяцы напряженных тренировок потенциал, а с другой стороны, спортсмена охватывает волнение, и даже страх, перед необходимостью соревноваться с сильными соперниками.
        Неожиданно Гарри Галлахер созвал новое совещание. Выглядел он озабоченным и раздраженным. Не присаживаясь, он обратился к присутствующим:
        - Господа! По совершенно непонятным мне причинам, сроки представления документов для участия в конкурсе изменены. Уже завтра Абрахамсон должен вылететь в Браззавиль со всеми необходимыми документами и демонстрационными аппаратами. Но весь ужас состоит в другом. Изменен формат представляемых к конкурсу документов. Думаю, что это происки конкурентов. Коррупция в африканских странах достигла фантастических масштабов. Так что, придется учитывать и этого «конкурента».
        Слова Галлахера поразили всех присутствующих. Было видно, как он сильно волнуется, и это волнение передалось остальным. И было от чего волноваться! Финансовое положение компании было неустойчивым. Рынки сбыта сужались каждый год. Поэтому единственной возможностью выжить для компании являлась победа в конкурсе на поставку аппаратуры в африканские страны. Однако конкуренция в конкурсе ожидалась жестокая. Все известные производители кинопроекторов решили в нем участвовать. В случае неудачи реальным становилось банкротство компании, потеря работы и масса других неприятностей, о которых даже думать было страшно. Возникло ощущение, что воздух в зале вдруг стал наэлектризованным.
        - Чарльз, как у вас дела? - спросил Галлахер у руководителя отдела маркетинга.
        - У меня все нормально, - спокойно ответил Абрахамсон. - Как говорится: «Пакуем чемоданы». Хотя Я могу вылететь и сегодня.
        - Нет, сегодня не надо, - раздраженно сказал Галлахер. - Надо завтра, но уже с готовыми документами… Значит, так! Назначаю ответственными за подготовку новых документов Уинстона Джексона и Джейка Макгрегори. Документы должны быть готовыми завтра утром. Любой ценой! Повторяю - любой. Остальным находиться на своих местах, при необходимости подключаться к работе с документами. На этом все! Приступаем к работе.
        Уинстон Джексон и Джейк Макгрегори остались в кабинете Галлахера для того, чтобы познакомиться с новыми правилами оформления документов. Затем они отправились к Джексону, в финансовый отдел, и взялись кропотливо переделывать уже готовые документы.
        Взволнованная Джулия сидела на своем месте, боясь отлучиться даже на минуту. Ситуация действительно очень серьезная. Женская интуиция подсказывала ей, пожалуй, единственно правильное в сложившейся обстановке поведение. Помочь по большому счету она не могла, поэтому главное для нее было никому не мешать и быть готовой в любую минуту оказать посильную помощь.
        Время шло, ей никто не звонил. В такой ситуации большинство секретарш, скорее всего, просто блаженствовали бы. Можно было спокойно заняться своими делами - посмотреть журналы мод, позвонить подругам, или, в крайнем случае, заняться своим маникюром. Джулия была совершенно другим человеком. Она очень переживала за положение дел в компании, и ей было даже немного обидно за свою неспособность помочь делу. Напряжение не спадало, Джулия просто не знала, что делать. И Джейк не звонил. Джулия понимала, что он напряженно работает, и все же, мог бы хотя бы разок позвонить.
        Так она в полной растерянности просидела на своем месте до конца работы. Позвонил Галлахер и сказал, что она может идти домой. Джулия ушла, но тревога в ее душе осталась.
        Самым спокойным в сложившейся ситуации был Чарльз Абрахамсон. Он прекрасно понимал, что сегодня от него мало что зависело, и основные проблемы у него начнутся с завтрашнего дня. Поэтому он занялся привычным для себя делом. Вернулся в кабинет, достал из небольшого сейфа, встроенного в письменный стол, эротические журналы, и стал наслаждаться созерцанием прекрасных женских тел. Сколько он просмотрел таких изданий за свою жизнь? Сосчитать не смог бы никто. Один только вид подобного журнала мог ввести в транс многих мужчин. Чаще всего они и смотрят их для возбуждения или, если можно так выразиться, для храбрости перед встречами с женщинами. Многих, но только не Абрахамсона. Он приходил в возбуждение только при контакте с живой плотью. А вот просмотры подобных изданий не возбуждали, а, наоборот, успокаивали, помогали отвлечься от жизненных проблем, и даже, более того, отгородиться от них своеобразной стеной. Рассматривание красивых женских тел помогало ему настроиться на благодушный, оптимистический лад. Помогало сохранить душевное равновесие практически после любых потрясений, являлось своеобразным
способом психорегуляции. Возможно, подобная разрядка являлась одной из главных причин отличного здоровья Абрахамсона.
        Для того, чтобы не быть уличенным, Абрахамсон в подобные моменты, держал в руках газету с биржевыми сводками курса акций различных компаний, а в газете был спрятан очередной эротический журнал. Он давно усвоил простую истину - если не хочешь быть уличенным в каких-либо неблаговидных поступках, не следует проявлять поспешность и суетливость при внезапном появлении других людей. Подобная поспешность будет обязательно замечена другими людьми и вызовет у них подозрительность и недоумение. Эта подозрительность в дальнейшем обязательно приведет к повышенному вниманию к твоей персоне и неизбежному разоблачению. Поэтому при неожиданном появлении посетителей Абрахамсон неторопливо сворачивал газету, а вместе с ней и журнал. Затем он весьма достоверно, даже с некоторым артистизмом, обозначал переход внимания делового человека, поглощенного биржевой игрой, с экономических высот на повседневную жизнь.
        Однако сегодня его никто не беспокоил, и он с удовольствием рассматривал журналы. Жизнь для него опять вернулась в привычное русло. Пусть где-то бушуют страсти, но на душе у него все тихо и спокойно. Если завтра возникнут проблемы, тогда он и будет их решать. Через некоторое время позвонил Галлахер:
        - Чарльз, как думаешь, может и мне стоит поехать вместе с тобой?
        - Думаю, что не стоит, - ответил Абрахамсон, - со всеми членами отборочной комиссии я уже давно познакомился. Есть контакты и с членами правительств. Я внимательно изучил особенности их характеров, их интересы. То есть, провел маленькую разведку. В общем, нормальные люди и с ними можно будет договориться.
        - Ты намекаешь на… неофициальные дела? - спросил Галлахер.
        - В определенной степени, да.
        - Будь осторожен, - тяжело вздохнул Галлахер, - не дай бог, узнают конкуренты - поднимется такая шумиха.
        - Гарри, будь спокоен, до банальных взяток дело не дойдет. Все члены комиссии, и те, кто стоит за ними, в общем-то, состоятельные люди. Их дети учатся в престижных университетах Англии и Америки. Конечно, лишних денег не бывает, но, я надеюсь, найти иные подходы. Некоторые предварительные мероприятия я уже провел. Думаю, что все получится.
        - Тогда удачи, тебе Чарльз!
        - Спасибо! Удача нам нужна всем.
        - Хорошо, до завтра, - окончил разговор Галлахер.
        Герберт Уингли сразу после совещания вернулся в свой отдел. Трудно описать его душевное состояние в этот момент, с одной стороны тревога за результаты конкурса и судьбу компании, а с другой стороны, радость, что его обошла необходимость участвовать в срочной переделке документов. Уингли всегда тяжело переносил ситуацию, когда к его персоне было приковано повышенное внимание других людей, когда от его действий многое зависело, особенно в условиях дефицита времени. Он боялся брать на себя ответственность. В таких ситуациях Герберта охватывало сильное волнение, иногда он вообще терял способность качественно работать, и впадал в состояние, напоминающее столбняк, а на следующий день он чувствовал себя полностью разбитым, и ситуация еще больше усложнялась.
        Значительно лучше Уингли чувствовал себя, когда ему удавалось работать тихо и незаметно для других. В такой обстановке мысли в его голове текли легко и непринужденно, и даже если что-то нужное долго не появлялось, Герберт особенно не огорчался. Он знал, что когда-нибудь решение обязательно появится. Как знать, если бы Галлахер не установил такого жесткого срока, может быть, и у него появился бы оригинальный проект демонстрации кинофильмов без экрана. Во всяком случае, именно он предложил Джейку объединить их идеи, и совместно использовать ионно-плазменный
«экран» и лазер. Интересно, как Джейк доложил Галлахеру эту идею? Приписал ее только себе, или вспомнил о нем, об Уингли?
        Вообще в последнее время Уингли относился к Джейку с некоторой неприязнью. Эта неприязнь была связана с тем, что Уингли просто завидовал Макгрегори. Завидовал его внешности, уверенной манере поведения, свойственной сильным мужчинам, и особенно тому, что именно его полюбила Джулия. Рядом с Джейком Уингли всегда чувствовал себя очень неуютно.
        Сейчас Уингли в определенной степени даже торжествовал, что Джейку приходится трудиться в поте лица, что именно от него зависело благополучие компании. Сам же Уингли мог спокойно наблюдать за сложной обстановкой со стороны. Ему это нравилось.
        Постепенно мысли Уингли устремились к Эвелин. Он с трудом досидел до конца работы и сразу же поехал в супермаркет. Встретившись с ней, Герберт, как обычно, начал разговаривать обо всем сразу, и в тоже время ни о чем конкретном. Похоже, Эвелин догадалась, что дело надо брать в свои руки, и сама предложила поужинать вместе. Нужно было только подождать до закрытия магазина. Герберт согласился ждать, но никак не мог найти, чем заняться до закрытия супермаркета. Он все пытался представить себе, как и что ему необходимо делать сегодня вечером. Возможно, ему следовало попытаться сегодня поцеловать Эвелин. Вот только, как ее подвести к этому?
        Наконец, появилась Эвелин. Она показалась Герберту особенно привлекательной: ладная фигурка, высокая грудь, аппетитные ножки. Эвелин же в первую очередь отметила для себя, что Уингли ездит на роскошном автомобиле, и решила действовать более решительно.
        Они ужинали в небольшом ресторанчике. Романтичная обстановка, загадочные взгляды и призывные вздохи Эвелин вызвали у Герберта подъем оптимизма. Затем Уингли отвез Эвелин домой, и она предложила подняться к ней. Они вместе вошли в ее маленькую квартирку. А дальше произошло то, что в миллионах вариантах происходило, и будет происходить между мужчиной и женщиной. Легкое вино, танец, постель…
        Когда все закончилось, Эвелин быстро заснула. Герберт прижался к ней, и вспоминал произошедшее, поглаживая изящные изгибы ее тела. У него было странное чувство, будто все это произошло не с ним, а с кем-то другим. Сам же он только наблюдал за происходящим со стороны. А воспоминания были приятными. Черное белье Эвелин: полупрозрачное, дерзкое, возбуждающее. А то, что было под ним, оказалось еще более интересным.
        Уингли любовался телом Эвелин, и с удовольствием сознавал, что оно теперь принадлежит ему. Он понимал: в его жизни произошло важное событие, неизбежны перемены, и он им не будет сопротивляться, - жизнь вела его в нужном направлении…
        Глава 17
        Все это время Уинстон Джексон и Джейк Макгрегори продолжали напряженно работать над оформлением документов. В таких случаях время летит незаметно, однако утомление постепенно накапливается. Наконец, наступает момент, когда человек начинает отчетливо чувствовать усталость. Джейк почувствовал сильную усталость только после того, как закончил свой раздел работы и заметил, что Джексон принимает очередную таблетку от сердечной боли.
        Джейк посмотрел на часы и от удивления чуть ли не вскрикнул:
        - Черт, побери! Уже двенадцатый час. Вот это поработали мы сегодня, даже голова загудела. Может быть, заказать кофе.
        - Джейк, о чем ты говоришь? - усмехнулся Джексон, растирая грудь в области сердца.
        - Кому ты в такое время собираешься заказывать кофе? Все давно уже дома. Кстати, надо позвонить домой, Саре, а то она волнуется. Я ее, правда, предупредил, что вернусь очень поздно.
        Джексон поднял трубку телефона и принялся набирать номер. И только в этот момент Джейк вспомнил про Джулию.

«Молодец, Джексон, - подумал Джейк, - не забыл про жену. А как же я мог забыть про Джулию? Вот до чего может довести работа. Надо мне тоже ей позвонить, а то, не дай бог, обидится».
        После того, как Джексон закончил разговор Джейк набрал номер приемной Галлахера, ему никто не ответил. Тогда Джейк позвонил Джулии домой.
        - Джулия, дорогая, - начал разговор Джейк, - не обижайся, пожалуйста, что долго не звонил. Просто работали, не поднимая головы, даже позвонить, было некогда.
        - Не волнуйся, Джейк, - прозвучал в трубке печальный голос Джулии, - я не обижаюсь на тебя. Как у вас идут дела?
        - Вот только закончил, - ответил Джейк, - и, представляешь, сразу же почувствовал, что чертовски голоден. Жалко, что уже поздно, не успеем сходить поужинать вместе. Но, ничего, поем что-нибудь дома.
        - А ты приезжай ко мне, - раздалось в трубке. - Я приготовлю для тебя ужин.
        - Правда? - удивился Джейк. - Вот это да! Приеду, обязательно приеду. Все, целую. До встречи!
        - Слушай, а ты молодец, - сказал Уинстон Джексон, как только Джейк положил трубку.
        - Почаще звони женщинам, и они будут считать, что ты только и думаешь о них.
        - Хорошо, постараюсь, - ответил довольный Джейк, предвкушая приятный во всех отношениях вечер.
        Некоторое время Джексон сидел молча, а затем сказал:
        - Джейк, я думаю, что мне лучше заканчивать работу дома. В моем домашнем компьютере есть все необходимые для этого программы. Я очень устал сегодня, а в домашней обстановке легче будет закончить работу. Не сидеть же здесь до самого утра.
        - Вы хотите забрать документы домой? - удивился Джейк.
        - Да, - подтвердил руководитель финансового отдела. - А что еще делать? Вспомни, босс сказал, что документы должны быть готовы к утру. Причем, любой ценой. Просто, дома мне будет легче работать.
        - Хорошо, только обязательно нужно поставить его в известность.
        Позвонили Галлахеру и договорились о продолжении работы Джексоном у него дома. Затем сложили в большую папку синего цвета все необходимые документы и диски. Джейк предложил Уинстону Джексону подвезти его до дома, чтобы не везти важные документы в такси.
        Они ехали в автомобиле и с наслаждением вдыхали свежий вечерний воздух. Дневная жара уже спала, и в воздухе появились прохлада и свежесть. Быстрая езда в открытом автомобиле, стремительные потоки свежего воздуха, бьющие в лицо, восстанавливали силы и поднимали настроение. Кроме того, и Макгрегори, и Джексон были довольны итогами сегодняшнего вечера, и каждый думал о своем. Макгрегори думал о предстоящей встрече с Джулией, а Джексон радовался своей работоспособности и относительно хорошему самочувствию. Еще его радовало близкое окончание ответственной работы и возможность отдохнуть в ближайшее время. Во всяком случае, когда автомобиль Джейка подъехал к дому Джексона, они оба улыбались. Простившись, Джейк стремительно развернул машину и помчался к Джулии.
        Войдя в дом, Джексон поздоровался с женой, поинтересовался домашними делами.
        - Как твое сердце? - ласковым голосом спросила его жена.
        - Да… шалит, побаливает… в общем как обычно. Извини, дорогая, мне к завтрашнему дню необходимо подготовить исключительно важные материалы, и я буду работать, пока все не закончу. Я сыт, а ты ложись спать, не дожидаясь меня… А вот завтра сдам всю документацию и устрою себе отдых.
        Джексон улыбнулся и, потрясая кулаком, громко сказал:
        - О, как я его заслужил!
        Уинстон Джексон напряженно работал и полностью подготовил все необходимые документы в начале третьего ночи.
        - Что? Это уже третий час! - удивился он, собирая документы в папку - Давно пора спать. Спать! Немедленно спать!
        Не желая разбудить жену, Джексон решил лечь спать в кабинете, на диване. Он открыл окно, ведущее на улицу - так будет больше свежего воздуха. Сделал несколько глубоких вдохов, и улыбнулся сам себе: «Какой я все-таки сегодня молодец!»
        Не раздеваясь, Уинстон лег на диван и быстро заснул.
        Вдруг, через час Джексон проснулся от странного шума. Ему послышалось какое-то шипение. Он включил лампу на письменном столе, огляделся по сторонам и обомлел от страха. Все предметы в его кабинете двигались. Причем, не просто перемещались, а изменяли свою форму и размеры. Но, главное, стены кабинета. Они волнообразно искривлялись, надвигались и нависали над диваном, на котором лежал Уинстон Джексон. Казалось, что все пространство вокруг него периодически сжималось и расширялось.
        Джексон машинально нащупал в кармане коробочку с таблетками, достал одну и положил себе в рот. Неожиданно он заметил красное пятно на фоне темного пола. Пятно постепенно разрасталось, шипение стремительно нарастало…
        Уинстону стало не по себе, по всему телу выступил холодный пот. Не найдя платка, Уинстон Джексон стер ладонью пот с лица и трясущейся рукой направил свет лампы на красное пятно, но это не помогло - пятно не исчезло. Наоборот, оно стремительно увеличивалось. Центральная часть пятна стала подниматься, образовывая возвышение, Неожиданно, с сильным хлопком центр этого возвышения разорвался, и из образовавшегося отверстия вылетела огромная красная рука, переливающаяся вишневыми и оранжевыми всполохами. Уинстон отчетливо увидел на руке саблеобразные когти стального цвета. По руке огненными змейками проходили пульсации, напоминающие электрические разряды.
        Рука стала медленно, двигаясь по спирали, приближаться к нему. Уинстон почувствовал чудовищный запах, исходящий от нее. От запаха перехватило дыхание, а от страха появилась резкая боль в области сердца. Красная рука приближалась к его горлу, сердце Уинстона бешено колотилось. Он почти потерял дар речи и смог лишь прохрипеть:
        - По-мо-гите!
        Красная рука принялась медленно сжимать ему горло…
        Уинстон что-то пытался прокричать, но раздался только невразумительный хрип. Удушье нарастало, в глазах у него появились разноцветные круги, затылок сковала ужасная тяжесть, словно его сжимали неведомые тиски. Джексон утратил способность оценивать обстановку и ход времени, он лишь беспомощно хрипел что-то, высунув язык. Сердце с резкой болью сжалось в комок, и казалось, совсем перестало биться…
        Неожиданно Уинстон почувствовал некоторое облегчение. Странное успокоение вдруг начало охватывать его - красная рука, продолжавшая по-прежнему сжимать горло, словно ослабла и побледнела. Через некоторое время рука вообще исчезла, и Джексон очень удивился необычной легкости, которая постепенно охватывала его тело. Его ноги и руки стали постепенно растворяться в пространстве, затем туловище, лицо, губы. Остались только глаза.
        Небольшой свет от уличного фонаря стал усиливаться и заполнять всю комнату. Еще через несколько мгновений все пространство вокруг Джексона стало сиять ослепительным светом. Уинстон Джексон с удивительным чувством облегчения погружался в небытие…
        Глава 18
        Ночью Гарри Галлахер спал очень мало. Заснул только под утро. Никак не мог успокоиться, понимая важность момента, который сейчас переживает компания. Победа в конкурсе на поставку кинопроекционной аппаратуры в страны центральной Африки была, пожалуй, единственной возможностью спасти компанию от финансового краха. По мнению Галлахера, у них были неплохие шансы для победы в этом конкурсе.
        Победа должна была существенно улучшить финансовое положение компании, и тогда можно было бы заняться другими делами, например, проекцией фильмов без громоздких экранов. А почему нет? Макгрегори в их последнем разговоре говорил об удачном сочетании двух проектов: ионно-плазменного «экрана», облучаемого лучом лазера. Перспективы у подобных установок в настоящее время просто великолепные. Однако, как пройдет сам конкурс, он не знал, и эта неизвестность его очень тревожила и долго не давала заснуть.
        Галлахер появился на работе намного раньше обычного - Джулии еще не было. Заложив руки за спиной, немного прихрамывая, он стал ходить по приемной. В голове у Галлахера мысли стремительно перелетали от предстоящего конкурса к перспективам проекции кинофильмов без экрана. Очень тревожила его мысль о кознях конкурентов: не случайно в самый последний момент пришло известие о необходимости переделки документов для участия в конкурсе. Все это свидетельствовало о сложности обстановки на предстоящем конкурсе. Нужно было активнее работать с возможными членами отборочной комиссии. Будет очень обидно, если из-за подобного недосмотра не удастся победить в конкурсе. Правда, Абрахамсон вчера говорил, что предпринял некоторые меры. Галлахер знал, что он не бросает слов на ветер, однако сейчас нужен был Джексон с документами.
        Появилась Джулия. Галлахер поздоровался с ней и сказал:
        - Как только появится Джексон, сразу же направляй ко мне. Я буду ждать его в кабинете.
        Через некоторое время в кабинет зашла Джулия и сообщила:
        - Джексон еще не приходил сегодня на работу, а вчера ушел домой после одиннадцати вечера.
        - Я знаю, что они с Джейком вчера очень поздно работали. Знаю, что потом Джексон поехал с документами работать домой. Но, что это значит: «не приходил сегодня на работу?» Сейчас же позвони ему домой, выясни, в чем дело. Джексон должен подготовить все необходимые к конкурсу документы. Скорее всего, закончил работать очень поздно и проспал.
        Через несколько минут взволнованная Джулия сообщила страшную новость:
        - Беда! Сегодня ночью Джексон умер.
        Галлахер на некоторое время потерял дар речи. Затем, откашлявшись, хриплым голосом он сказал:
        - Не может быть!
        - К сожалению, это так. Я только что звонила ему домой. Бедная Сара не может толком ничего объяснить.
        - Джулия, я немедленно выезжаю к Джексону домой. Необходимо выяснить судьбу документов для участия в конкурсе. Позови ко мне Макгрегори - мы поедем вместе. До нашего возвращения постарайся никому ничего не говорить.
        Всю дорогу ехали молча. Джейка мучили угрызения совести. Еще бы! В то время как они развлекались с Джулией, Джексон продолжал напряженно работать всю ночь. Возможно, из-за такой напряженной работы сердце Джексона не выдержало, и он умер. Ведь вечером он глотал таблетки и растирал грудь в области сердца. Джейк это хорошо помнил. Хотя Джексон постоянно глотал таблетки и жаловался на боли в области сердца, но вчера - другое дело. Если бы Джейк был рядом, возможно, он смог бы чем-нибудь помочь…
        Через полчаса Галлахер и Макгрегори подъехали к дому Джексона. Выразив Саре Джексон соболезнования, Галлахер попросил проводить их в рабочий кабинет Уинстона. Вдова, словно не услышав его просьбу, продолжала тихим голосом говорить:
        - Я обнаружила Уинстона на диване в его кабинете. Вчера, поздно вечером он сказал, что необходимо подготовить какие-то важные документы. Он работал допоздна и вот… Утром захожу в кабинет, говорю: «Уинстон, в чем дело? Ты же можешь опоздать на работу!» Он не отвечает. Я думала Уинстон просто спит, а он уже совсем холодный… Полиция не обнаружила ничего подозрительного, а самого Уинстона увезли в госпиталь для проведения медицинской экспертизы.
        - Миссис, Джексон, а где же сами документы? - с нетерпением спросил Галлахер.
        - Я не знаю - с некоторым раздражением ответила Сара, - посмотрите в кабинете сами. Возможно, найдете.
        Перед дверью, ведущей в кабинет Уинстона, Галлахер и Макгрегори встретились со следователем. Джейк сразу же узнал полицейского - он приезжал в компанию в день гибели Эрденштейна. Это был сержант Хаппел и Джейк отчетливо вспомнил все неприятности того дня.
        - Можно нам зайти в кабинет и взять документы, необходимые для работы компании? - спросил Галлахер.
        - Кто вы такие, и какие документы собираетесь забирать? - Хаппел с недоверием смотрел на Галлахера и Макгрегори.
        - Я - Гарри Галлахер, руководитель компании «Синима текнолоджи». В нашей компании работал Уинстон Джексон. Это Джейк Макгрегори - мой помощник.
        - Да, я вас узнал, - улыбнулся полицейский, - мы как-то были у вас в компании. Помню, у вас очень красивая секретарша.

«Черт, побери! И этот туда же, - раздраженно подумал Джейк. - Слетаются, словно мухи на мед».
        Однако промолчал, и разговор продолжил Галлахер:
        - Очень приятно, что вы помните нас, но нам просто необходимы документы, которые должен был подготовить Джексон. Поверьте, без них наша компания может разориться.
        Хаппел, вспомнив слова Саммерса о значении компании «Синима текнолоджи» для города и для штата, согласился. Однако заявил:
        - Хорошо, я разрешаю, но должен посмотреть, что вы собираетесь взять с собой. Кроме того, должен зафиксировать это в протоколе.
        Галлахер согласился, и они втроем зашли в кабинет. Джейк сразу заметил на столе знакомую папку Джексона. Он стремительно подошел к столу и взял папку с документами. Быстро посмотрев ее содержимое, он передал ее Галлахеру.
        Галлахер дрожащими руками начал вынимать из папки документы, подготовленные Уинстоном Джексоном. Внимательно просмотрев большинство из них, он воскликнул:
        - Джейк, ты только посмотри! Какой Джексон молодец! Похоже, что он все успел подготовить.
        Галлахер не мог сдержать своих чувств, и радовался, словно маленький ребенок, получивший долгожданную игрушку. Наконец он осознал неуместность своей радости, и решил как можно быстрее покинуть дом Джексона. Он обратился к полицейскому:
        - Сержант, мы очень спешим, поэтому позвольте забрать документы. Их срочно следует передать нашему представителю в аэропорту, он скоро должен вылетать в Африку.
        - Хорошо забирайте, только распишитесь в протоколе, - сказал сержант, протягивая Галлахеру бумагу.
        Галлахер расписался, затем спросил полицейского:
        - Возможно, мой вопрос покажется неуместным, но что вы думаете о причинах смерти Джексона.
        - Мы не обнаружили ничего подозрительного, - ответил Хаппел, - ни следов, ни отпечатков пальцев посторонних людей. Скорее всего, мистер Джексон умер естественной смертью, но это станет известным только после медицинской экспертизы.
        - Отпечатки пальцев? Неужели вы предполагаете, что могло произойти убийство? - удивился Галлахер.
        - Мы обязаны все проверить. Такова у нас работа, - ответил полицейский.
        - Хорошо, однако, нам надо спешить, - закончил разговор Галлахер.
        Они с Джейком спустились на первый этаж. Бедная Сара продолжала сидеть на том же месте и в той же позе. После некоторой паузы Галлахер обратился к вдове:
        - Миссис, Джексон, извините за беспокойство, которое мы Вам причинили. Эти документы нам крайне необходимы… Не волнуйтесь, пожалуйста, компания возьмет на себя все расходы по организации похорон Уинстона. До свидания. Еще раз примите наши искренние соболезнования. Крепитесь.
        - Спасибо, - с горечью проговорила Сара.
        Как только машина отъехала от дома, Галлахер по телефону связался с Джулией и выяснил, что Абрахамсон с помощниками и оборудованием уже выехал в аэропорт.
        - Джейк, давай прямо в аэропорт, - приказал Галлахер. - Мы должны успеть. Только постарайся не превышать скорость. Если остановит дорожная полиция, тогда точно не успеем.
        Всю дорогу Галлахер внимательно просматривал документы, подготовленные для участия в конкурсе. Только перед самым аэропортом он закончил их изучение и восторженно сказал:
        - Джейк, ты только подумай. Он все успел сделать! Возможно, заканчивая работу над документами, Джексон уже плохо себя чувствовал. Возможно, сердце в этот момент сильно болело. Но он нашел в себе силы закончить работу… Джейк, ты понимаешь, Уинстон до последнего момента своей жизни был предан нашей компании. Мы просто обязаны увековечить его память. Думаю, что в музее нашей компании следует оформить стенд, посвященный Джексону. Он ведь более двадцать лет своей жизни отдал нашей компании. Как думаешь?
        - Да, обязательно надо сделать такой стенд, - согласился Джейк.
        Они подъехали к зданию аэропорта. Джейк маневрируя, выбирал место для стоянки автомобиля. Галлахер связался по мобильному телефону с Абрахамсоном. После разговора с ним он сказал:
        - Так, все в порядке. Мы успели! Они уже заканчивают оформление багажа и скоро появятся в зале регистрации пассажиров. Мы тоже туда идем.
        Ждать пришлось недолго. Вскоре появился Абрахамсон с двумя своими помощниками. И только в этот момент Галлахер рассказал о смерти их товарища. Абрахамсон был настолько потрясен известием, что на какое-то время потерял дар речи. Растерянность и подавленность отчетливо проявились на его лице. Джейк даже не мог припомнить, чтобы он когда-либо видел Абрахамсона в таком состоянии. Уверенный и подтянутый Абрахамсон всегда излучал оптимизм, который часто помогал в тяжелые моменты окружающим. На этот раз все было иначе. Весть о смерти Джексона лишила его привычного душевного состояния. Трудно сказать, о чем он сейчас думал. Скорее всего, ни о чем; это было состояние прострации, когда человек временно теряет способность думать о чем-либо определенном. Наконец, Абрахамсон начал приходить в себя. Джейку его голос показался необычно глухим и охрипшим.
        - Как же документы? Мы участвуем в конкурсе, или нет? - в голосе Абрахамсона звучало настоящее отчаянье.
        - Чарльз, документы готовы полностью, - сказал Галлахер, протягивая ему папку с документами. - Думаю, не будет большим преувеличением, если скажу, что Уинстон совершил настоящий подвиг. Для того чтобы документы были готовы к утру, он вынужден был дорабатывать их дома. Напряженно работал до утра, и когда уже все было готово, его сердце не выдержало… Уверен, нам необходимо увековечить память о нем и организовать в музее компании в его честь специальный стенд. Что ты думаешь по этому поводу?
        - Да, конечно, - отозвался Абрахамсон. После паузы он продолжил, - Только после смерти знакомых людей начинаешь понимать, насколько смерть ужасная и неожиданная вещь. Смерть неожиданна даже тогда, когда все говорит о скором ее приходе. Помню, как умер мой отец. Я как раз вернулся домой после очередной заварушки в джунглях Индокитая. Видел, как отец угасает, как меняется день ото дня цвет его лица, понимал, что дни его сочтены и внутренне готовился к его смерти и похоронам. Но отец умер, когда меня не было дома - я поехал за продуктами по магазинам. Захожу в дом, а мне мама говорит: «Отец умер». До сих пор не могу объяснить, что со мной произошло в тот момент, когда я это услышал. Сколько раз мысленно возвращался к своих ощущениям в тот момент, но ничего толком не могу понять… Было такое ощущение, словно у меня из груди что-то вырвалось и упало прямо под ноги, на пол. Помню, как в полной растерянности я поглядел вниз, на пол, рядом со своими ногами. Однако ничего у себя под ногами я не увидел, но память навсегда сохранила то состояние, то потрясение и ощущение оторвавшейся частицы меня самого,
может быть частицы моей души. Думаю, что в первую очередь мое состояние в тот момент было связано с неожиданностью, с внезапностью для меня самого смерти отца, хотя к ней я внутренне готовился.
        - Еще более неожиданно воспринимается смерть на войне, - продолжил через некоторое время Абрахамсон. - Особенно когда люди, сидящие рядом с тобой, гибнут от шальной пули или внезапного обстрела. Это всегда потрясает - ведь мы сидели с тем бойцом плечом к плечу. Всего несколько дюймов в сторону и пуля досталось бы мне. А ведь только что сидели вместе и болтали о жизни - о выпивке, девчонках, службе, погоде. Полная безмятежность и беззаботность… И вот его нет. Нет ни рядом с тобой, нет ни в другой машине, нет дома или на другом континенте. Вообще нет нигде. Потрясение и пустота, и не знаешь, что делать.
        Наступило тягостное молчание, которое продолжалось до самой посадки в самолет. Каждый думал о своем. Наконец была объявлена посадка, Абрахамсон коротко простился и направился проходить процедуру личного досмотра.
        - Ну и денек, - устало сказал Галлахер, когда самолет начал выруливать на взлетную полосу. - Но ничего не поделаешь. Жизнь не стоит на месте, надо возвращаться в компанию.
        Во второй половине дня стали известны результаты медицинской экспертизы. Причина смерти Уинстона Джексона - остановка сердца вследствие острой сердечной недостаточности. Смерть наступила примерно в три часа ночи. Вечером было созвано собрание акционеров компании.
        Собрание проходило в пресс-центре компании. За столом, на возвышении, сидел один Галлахер. Он долго не мог начать собрание, и в зале стояла напряженная тишина. Наконец, Гарри Галлахера взял слово и предложил всем присутствующим почтить память Уинстона Джексона минутой молчания. Далее он продолжил:
        - Теперь нам его будет не хватать. Уинстон Джексон был отличным специалистом… И просто мужественным человеком. Был предан компании до последнего вздоха. Благодаря его самоотверженной работе компания сможет принять участие в конкурсе. Трудно сказать, чтобы сейчас было со всеми нами, если бы Уинстон не выполнил до конца свой долг… Мы просто обязаны увековечить память Уинстона Джексона. От имени руководства компании предлагаю создать мемориальный уголок в музее компании, в котором будут помещаться материалы о работниках, внесших особый вклад в историю компании. И первым будет Уинстон Джексон…
        - Наша компания находится сейчас в исключительно трудном положении. Не скрою, перед нами маячит угроза банкротства. Единственная возможность для нас выжить в современных условиях - это победить в конкурсе на поставку аппаратуры в африканские страны. Все последнее время компания напряженно готовилась к нему, и у нас есть возможность победить. Сейчас руководитель отдела маркетинга компании Чарльз Абрахамсон со своими помощниками летят в Браззавиль. Пожелаем им удачи. А нам надо хорошо подумать, кого назначить на должность руководителя финансового отдела. Вместо Уинстона… Трудно будет без него, особенно в данный период, но ничего уже не изменить и нам нужно браться за работу…
        Глава 19
        Все последние дни Саммерс был поглощен изучением обстоятельств самоубийства охранника в банке. Всесторонний анализ пленок системы видеонаблюдения в банке и пленки с записью передач радиостанции «Звезда Калифорнии» не выявил ничего особенного. На них отсутствовали посторонние сигналы и, по мнению экспертов, не могли свидетельствовать о каком-либо влиянии на психику охранника. Ничего нового не было и в отчете, который пришел сегодня из лаборатории федерального центра. В нем также отмечалось, что в пробах, направленных в лабораторию Кристиной, не обнаружено веществ, способных оказать влияние на психику человека. Не удалось ничего особенного выяснить и из разговоров с вдовой погибшего охранника. Вдова охранника сказала, что последнее время у ее мужа было отличное настроение, и его ничего не беспокоило. Не были обнаружены свидетели, способные прояснить обстоятельства ограбления банка.
        Саммерс понимал, что это тупик. Не было ни одного свидетельства, ни одного факта, позволявшего выйти на след преступника. А, может быть, преступников. Скорее всего, так оно и было, - трудно одному человеку провернуть такое дельце. В довершение всего, капитан Харрисон сказал, что пора переключаться на другие дела.
        Лейтенант вернулся домой поздно, усталый и раздраженный. Жена, перед тем, как подать ужин, отправила его мыть руки. Саммерс терпеть не мог этого, но безропотно подчинялся. На кухне командовала Барбара.
        Вымыв руки, Саммерс принялся разглядывать в зеркало свое лицо. Из зеркала на него смотрел изрядно уставший и постаревший за последнее время человек. Морщины и складки кожи на щеках, мешки под глазами. Но главное, сами глаза. «Мутные» и
«потухшие», с выступившими за последнее время красными нитками кровеносных сосудов. Постоянная и напряженная работа мозга сказывалась не только на душевном состоянии, но и на внешнем виде. К тому же, расследование не имело хороших перспектив и, несмотря на затраченные силы, про него следовало забыть. Пускай ФБР всем этим занимается. А жаль! Ему очень хотелось напоследок раскрыть такое сложное и запутанное дело, а потом можно и в отставку, на отдых.

«Ну, и рожа, - думал Саммерс, - с такой не добиться хорошей роли в Голливуде. Да что Голливуд, - жена скоро уйдет к другому… С такой рожей можно стать посмешищем у всего отделения. Какой уж из меня начальник? А глаза, - просто ужас. Не то, что у этого «гипнотизера» из компании «Синима текнолоджи»… Забыл его фамилию. Он недавно погиб в автомобильной катастрофе… Так, стоп! Причем тут гипноз?.. Черт побери! Так это гипноз! Как же я раньше не догадался? Только под гипнозом можно заставить делать человека все, что угодно».
        Саммерс так и остался стоять перед зеркалом, почесывая затылок левой рукой. Мысль о гипнотическом влиянии на охранника, внезапно всплывшая из глубин подсознания, сразу захватила все внимание Саммерса. Он начал жалеть, что сейчас уже поздно и придется ждать утра для работы в этом новом, внезапно возникшем, направлении.
        - Пит, иди ужинать. Все готово, - раздался голос Барбары из кухни.
        Саммерс продолжал стоять в той же позе и лихорадочно обдумывать план действий по сбору доказательств о гипнотическом влиянии на охранника, которое привело к страшным последствиям в ту роковую ночь. Саммерс в этом уже не сомневался. Главное, суметь собрать необходимые доказательства. И начать нужно было с того, что следовало хорошенько разобраться с особенностями проведения сеанса гипноза. Необходимо встретится с ведущими специалистами в этой области.
        Барбара, не дождавшись ответа, зашла в ванную, и застала своего мужа в странной позе. Он стоял неподвижно, держась левой рукой за затылок, и широко раскрытыми глазами смотрел на свое отражение в зеркале. Барбара испуганно спросила:
        - Пит, что с тобой?
        Саммерс продолжал неподвижно стоять. Барбара подошла к нему и осторожно дотронулась до плеча. Саммерс вздрогнул и обернулся.
        - А, Барбара. Ты что-то сказала?
        - Я спросила, не болен ли ты?
        - Нет, что ты. Я просто задумался.
        Барбара за долгие годы совместной жизни с Саммерсом никак не могла привыкнуть к особенностям его мышления. Она постоянно чувствовала, что в мыслях ее муж где-то далеко от дома и от нее самой. Даже если он был рядом и разговаривал с ней. Но иногда, Саммерс настолько глубоко погружался в свои размышления, что переставал полностью замечать окружающий мир. В такие минуты Барбара начинала беспокоиться за психическое здоровье своего мужа. Вот и сейчас, она испугалась, застав мужа в ванной комнате в подобном состоянии.
        - Пойдем лучше ужинать.
        - Пойдем, - машинально ответил Саммерс.
        Саммерс поглощал, приготовленную его женой пищу, даже не осознавая, что он ест. В этот момент он, как бы, существовал в двух мирах. Один мир, где всецело находились его мысли, другой, где находилось его тело. Несмотря на все свои «женские ухищрения» Барбара так и не смогла вывести его из этого состояния.
        Глава 20
        Утром Саммерсу не терпелось побыстрее начать расследовать возможности применения гипноза при ограблении банка. Он приехал в участок намного раньше обычного. Хаппела еще не было, и Саммерс с нетерпением ожидал его появления. Время тянулось, и лейтенант принялся ходить по кабинету, рассуждая сам с собой:
        - Конечно, это гипноз. В состоянии гипноза можно внушить человеку все, что угодно, можно заставить делать все. Ограбить банк, а затем застрелиться. Думаю, что можно даже заставить застрелиться. Вот только как добыть доказательства для суда? Да, это вам не фунт лапшички… Скорее всего, убедительных фактов раздобыть не удастся. Но и оставлять на свободе такого человека нельзя. Тогда нужно будет кончать этого
«гипнотизера»… Где же Хаппел? Черт его побери!
        Наконец появился сержант. Саммерс сразу же начал давать ему указания:
        - Хаппел, я продолжаю расследовать дело об ограблении банка. Сейчас мне нужно поехать к специалистам в области гипноза. Кстати, можешь ли ты с помощью компьютера найти таких специалистов?
        - Найти могу, но… - остановился в нерешительности сержант. - Шеф, вы что забыли?
        - В чем дело?
        - Сегодня у нас по графику стрельба в тире.
        - Почему сегодня? - удивился Саммерс.
        - Среда, - растерянно развел руками Хаппел.
        - А сегодня разве среда?
        - Да.
        - Вот черт! Только этого не хватало! - с раздражением сказал Саммерс.
        - Шеф, но это еще не все, - осторожно продолжил сержант.
        - Что значит «не все»?!
        - Сегодня в нашем отделении начинает работать комиссия «группы внутреннего расследования». Поэтому всем нужно быть на своих местах.
        Саммерс даже сморщился, словно от сильной зубной боли. Самым тяжелым в жизни Саммерс считал состояние, когда приходилось делать не то, что «хотелось», а то, что «надо». Сейчас наступил именно такой момент. Он не смог больше сдерживать свое раздражение, и выплеснул его на первого попавшего. Им, как обычно, оказался сержант Хаппел.
        - Послушай, Хаппел! Ты обладаешь удивительной способностью портить людям настроение. Я расследую очень сложное дело, никак не могу докопаться до сути. Можно сказать, тупиковая ситуация. Наконец, появился свет в конце тоннеля. И тут ты, со своей стрельбой и «группой внутреннего расследования». Разве можно так работать? Я тебя спрашиваю!
        - Шеф, но я здесь причем? - спросил удивленный сержант.
        Саммерс раздраженно махнул рукой и, заложив, словно арестант, руки за спиной, поплелся к выходу. Около входа в участок уже стоял служебный автобус для отправки полицейских в стрелковый тир. Хаппел последовал за ним, но сидеть рядом не осмелился. Саммерс просидел всю дорогу молча, уставившись в одну точку.
        В тире полицейские выстроились в линию, и приготовили оружие. Саммерс достал свой полновесный кольт 45-го калибра. Сложно передать все чувства, которые Саммерс испытывал к своему оружию. Кольт для него был и жизненно необходимым предметом, не раз спасавший ему жизнь, и игрушкой, с которой он играл и любовался, словно маленький мальчик, и «другом», с которым можно было поделиться своими переживаниями. Саммерс всегда наслаждался, чувствуя его тяжесть и прохладу в своих ладонях. Однако сегодня его раздражение достигло такой степени, что даже любимое оружие не радовало.
        Через громкоговоритель раздалась команда начальника тира:
        - Стрелки, выйти на линию «двадцать ярдов»!
        Полицейские выдвинулись на огневой рубеж. Саммерс поправил наушники, и взял кольт двумя руками. Иначе с таким мощным пистолетом не справиться, - столь велика у него сила отдачи. Через несколько мгновений раздалась душераздирающая сирена, и перед каждым стрелком развернулась мишень с изображением силуэта человека. Полицейские открыли беспорядочную стрельбу по мишеням. В тире стоял невообразимый грохот. Каждому стрелку необходимо было за десять секунд расстрелять полную обойму, и уложить возможно большее число пуль в цель. Снова раздалась сирена, и Саммерс хорошо отработанным движением сменил в пистолете обойму. Новая сирена, и началась вторая серия стрельбы.
        Когда все было закончено, Хаппел обратил внимание на мишень Саммерса. Всегда, после подобной стрельбы, на мишени его шефа пулевые отверстия были точно в
«десятке». На этот раз результаты стрельбы были гораздо хуже. Их взгляды встретились. Хаппел сумел заметить в глазах своего шефа и растерянность, и раздражение. Саммерс вновь раздраженно махнул рукой и молча пошел к выходу.
        После возвращения Саммерса вызвал капитан Харрисон.
        - Питер, ты уже знаешь, что в нашем отделении с сегодняшнего дня работает комиссия
«группы внутреннего расследования»… Мне придется подбросить тебе еще несколько дел. Сам понимаешь, мне будет трудно объяснить им, что лейтенант криминальной полиции ведет всего три дела. Тогда как другие по восемь - десять. Тем более что дело об ограблении банка уже передано ФБР.
        - Лучше скажи им, чтобы сами попробовали ловить преступников на улицах, а не проверять бумажки, сидя в уютных кабинетах, - с раздражением ответил Саммерс.
        - Вижу сегодня ты очень сердитый. Что случилось?
        - Знаешь, Харрисон, - с еще большим раздражением сказал Саммерс, - мне кажется, лучше всех умеют контролировать те, кто сами ничего не умеют делать.
        - Ты что? - испуганно воскликнул капитан. - Не вздумай кому-нибудь из них так сказать. А то, даже я тебя не сумею спасти… Ладно, ступай. Я передам тебе часть дел от Бахмана, Янга и Скординга.
        Весь остальной день Саммерс был мрачнее грозовой тучи. Правда, попросил Хаппела связаться с каким-нибудь специалистом в области гипноза. Им оказался профессор Марк Шустер. Саммерс договорился с ним по телефону о встрече на завтра.
        Глава 21
        В середине следующего дня, воспользовавшись всеобщей суматохой в отделении и работой группы из «отдела внутреннего расследования», Саммерс помчался на встречу с профессором Шустером. Дорога была не близкой. Необходимо было проехать пятьдесят шесть миль до федеральной психиатрической клиники. Саммерс установил на крыше своего «понтиака» проблесковый маячок и помчался во весь дух. По мере приближения к клинике раздражение последних дней постепенно исчезало, и при въезде в ворота Саммерс был уже полностью спокоен и мысленно выстроил линию будущего разговора с профессором.
        Профессор Марк Шустер оказался человеком среднего возраста. Невысокого роста, в изящных позолоченных очках и в неизменном белом халате. Такими Саммерс и представлял себе медиков. Профессор начинал седеть, но седина распространялась неравномерно. Кроме висков, большой клок седых волос поднимался от середины лба вверх по зачесанным волосам. Большой лоб профессора казался непомерно огромным по отношению к остальному лицу. Но больше всего Саммерса поразили глаза профессора. Не по возрасту веселые и, как показалось Саммерсу, с игривой усмешкой, они рассматривали его из-под густых бровей.
        Лейтенант показал жетон и представился. Поздоровавшись, профессор спросил:
        - Чем могу быть полезен полиции?
        - Профессор, я хотел проконсультироваться с вами по поводу использования гипноза для совершения преступлений. Вас мне рекомендовали, как одного из лучших в этой области.
        - Неужели зафиксирован еще один случай? - голос профессора сразу изменился, и сам он как-то внутренне собрался.
        - И часто бывают подобные случаи? - спросил полицейский. Вопрос, заданный профессором, ободрил его, еще больше утвердил в сознании мысль, что он находится на правильном пути.
        - К счастью нет, - ответил профессор. - Людей, владеющих гипнозом в такой степени, мало. К сожалению, не все они отличаются порядочностью. Поэтому случаи бывают… Я позволю рассказать вам об одном случае, который в свое время наделал много шума в одной из европейских стран. Случай ограбления хорошо охраняемого банка с использованием, так называемого, мгновенного гипноза.
        - Хорошо профессор, меня как раз интересуют случаи ограбления банка.
        - Преступник сумел внушить охранникам, - продолжил профессор, - что мимо них проходит уборщик помещений. Этот уборщик в строго определенное время проводил уборку помещения с индивидуальными ячейками. Два дня преступник проходил мимо охранников «незамеченным», и на самом деле занимался уборкой помещения, при этом внимательно изучал ситуацию. На третий день он снова спокойно прошел мимо охранников. А их было пять человек! Затем вскрыл несколько ячеек и унес деньги.
        - Вот, вот! - воскликнул Саммерс. - Все-таки, возможно ограбление банка с использованием гипноза.
        - Возможно, да еще как возможно! Я ведь рассказал только один случай, но он не единственный.
        - Как же его поймали? - спросил заинтересованный Саммерс.
        - Преступник совершил грубую ошибку. Он за хорошее вознаграждение предложил настоящему уборщику сразу же после преступления покинуть страну. И это была серьезная ошибка! На следующий после ограбления день уборщик не вышел на работу. Его сразу начали искать и быстро нашли в соседней стране. Он назвал имя настоящего грабителя, и его поймали.
        - Молодцы ребята! - восхищенно сказал Саммерс. - Я имею в виду полицейских. Знают свое дело! Но если бы преступник не совершил такой грубый просчет, его можно было поймать?
        - Практически невозможно, - продолжил профессор. - Если бы уборщик на следующий день вышел на работу, его бы никто не заподозрил. Уборщику следовало поработать некоторое время, а затем уволиться под каким-нибудь благовидным предлогом. Думаю, что это преступление вообще не было бы раскрыто.
        - Неужели совсем безнадежно? - спросил, пораженный словами профессора, полицейский.
        - Безнадежно, - ответил профессор. - Единственная возможность в таких случаях заключается в том, что следствие предположило бы использование гипноза в данном ограблении. Тогда другой гипнотизер ввел бы охранников вновь в состояние гипноза, и они, находясь в состоянии гипнотического сна, смогли бы вспомнить и описать внешность настоящего преступника. После этого его осталось бы только найти и арестовать. А иначе охранники не вспомнили бы внешность настоящего грабителя до самой смерти.
        - Неужели люди после гипноза сами ничего не могут вспомнить?
        - Ничего, - подтвердил Шустер. - В этом, пожалуй, и заключается искусство гипноза. Сознание человека отключено, и он ничего не может вспомнить.
        - Страшная штука, этот гипноз, - сказал потрясенный Саммерс.
        - Согласен с вами, - продолжил профессор. - В нашей стране право заниматься гипнозом ограничено специальными законами. Все люди, способные к гипнотическому влиянию, взяты на особый учет. Меня иногда привлекает к сотрудничеству в этих вопросах ФБР. Э-э, а теперь, видите ли, криминальная полиция обратилась… Ну, а впрочем, расскажите, что вас привело ко мне.
        Саммерс кратко рассказал профессору случай ограбления банка и самоубийства охранника.
        - Похитил, передал, застрелился, - задумчиво сказал профессор. - Но почему вы думаете, что в данном случае использовался гипноз? По-моему, довольно банальная схема преступления.
        - В нашем распоряжении имеются записи системы видеонаблюдения. На этих пленках видно, что охранник все время находился в отличном состоянии. Затем на охранника было оказано какое-то влияние, в результате чего он «сломался» в считанные минуты, совершил хищение, а потом застрелился. Экспертиза не обнаружила никаких веществ, способных повлиять на психику охранника. На пленках никого и ничего не видно. Поэтому я считаю, на него было оказано гипнотическое влияние… Знаете, профессор, я не мастер рассказывать. Давайте посмотрим эти записи. Они у меня с собой. Кроме того, наши техники увеличили и распечатали наиболее интересные кадры…
        - Поверьте, я просто потрясен увиденным, - сказал после просмотра пленки профессор Шустер, - но гипноз к этому случаю не имеет никакого отношения.
        - Как же так! - воскликнул Саммерс. Ведь он уже успел свыкнуться с мыслью, что на охранника было оказано гипнотическое влияние. Эта мысль, появившись в его голове сравнительно недавно, успела прочно овладеть сознанием. Стала за это время удобной и даже родной. Все сразу встало на свои места. Саммерс почувствовал точку опоры и снова был готов к противоборству с преступником. Он мысленно выстроил линию расследования, даже представляя в общих чертах внешность преступника. Саммерс был готов к трудному интеллектуальному противоборству.
        И вот теперь слова профессора подействовали на него словно ведро холодной воды, неожиданно вылитое на голову. В его голосе прозвучало одновременно и удивление и раздражение:
        - Нет, не может быть… Как же еще можно заставить человека совершить такое?
        - Не знаю, - задумчиво ответил профессор, продолжая рассматривать листки бумаги с изображением лица охранника. - Но с полной ответственностью заявляю вам, что это не гипноз.
        - Почему?
        - Почему я так думаю? - переспросил профессор.
        - Да! Почему вы так думаете?
        - Как минимум, по трем причинам, - начал излагать свои взгляды профессор. - Первая причина - никакой гипнотизер не сможет заставить человека совершить поступок, противный его моральным убеждением, его совести. Вот, например, случай с ограблением банка, что я уже приводил. Никто бы не смог внушить охранникам идею совершить кражу денег. Преступнику только удалось внушить им, что в помещении находится уборщик. Человек, которого они давно знали и, к которому они привыкли. Хотя потом выяснилось, что преступник совершенно не похож на старика уборщика.
        - Могу рассказать и другой случай, - продолжил профессор после небольшой паузы. - Случай, свидетелем которого я сам был. Один из известнейших гипнотизеров пытался внушить одному человеку желание выстрелить в другого. Пистолет, конечно, был заряжен холостым патроном. И загипнотизированный не выстрелил, несмотря на все старания гипнотизера. Через неделю опыт повторили. Тот же человек был снова загипнотизирован. Только на этот раз ему внушили, что он в тире и перед ним находится не человек, а мишень. Загипнотизированный без колебаний выстрелил. Патрон, повторяю, был холостым.
        - Что все это значит? - спросил пораженный полицейский.
        - Это значит, что никто не смог бы заставить охранника совершить ограбление, и тем более, застрелиться…
        - Вторая причина, - продолжил профессор, - в механизмах гипноза. Для работы мозга характерны три состояния - бодрствование, естественный сон и гипнотический сон. Если попытаться объяснить проще, то можно сказать, что во время бодрствования весь мозг активен. Во время естественного сна весь мозг заторможен, а при гипнотическом сне заторможены всего лишь некоторые участки мозга. Причем, именно гипнотизер определяет, какие участки мозга заторможены, а какие нет.
        - Зачем вы все это объясняете мне? - удивился Саммерс. - Меня все эти «механизмы» просто угнетают.
        - Вы должны понять, гипноз - это особое состояние, и даже по внешнему виду человека видно, что он находится в состоянии гипноза. Чаще всего у него абсолютно безразличное ко всему лицо, никаких эмоций. Более того, в состоянии гипноза человек выполняет привычные, доведенные до автоматизма движения. Ведь его сознание должно «спать»!
        - Не думаю, что для охранника открытие сейфов является привычным делом, - продолжил профессор Шустер. - Но главное, не его движения. Главное - лицо! Только посмотрите, сколько эмоций, сколько переживаний и страсти! Страх, отчаяние, гнев, бессилие и обреченность… Охранник пережил сильнейшее в своей жизни потрясение. Вот только, что именно он видел? Ответить на этот вопрос я не смогу… Может быть, никто не сможет.
        - Но, профессор, - не выдержал Саммерс, - почему вы считаете, что охранник что-то видел? Почему видел, а не слышал? Ведь перед ним на столе стоял радиоприемник. Он мог что-то услышать.
        - А вот это как раз третья причина…
        Профессор на минуту задумался, а затем, хитро улыбнувшись, обратился к Саммерсу:
        - Мистер Саммерс. Вы… э-э, вы не очень спешите?
        - Вообще-то спешу. А почему вас это интересует?
        - Хочу предложить вам поучаствовать в одном эксперименте. Думаю, что он будет полезен для вас. Да и я обожаю эксперименты.
        - И в качестве кого вы хотите предложить мне участвовать в вашем эксперименте? - с недоумением спросил полицейский.
        - В качестве испытуемого.
        - Вы хотели сказать, в качестве «подопытного кролика»?
        - Пожалуйста, не расстраивайтесь, мистер Саммерс. Небольшой экспериментик, ничего сложного. Уверяю вас, он будет очень полезен для вашего дела.
        - Ладно, согласен, - ответил Саммерс, - если вы считаете, что он будет полезен для меня. Только не забывайте, что я, в отличие от вас, не обожаю эксперименты.
        Профессор поднял трубку служебного телефона. Дождавшись когда его будут слушать, начал давать указания:
        - Карен, приготовь лабораторию номер три… Э-э, опыт с изображением лица.
        Закончив разговор по телефону, профессор обратился к полицейскому:
        - Мистер, Саммерс. Пожалуйста, следуйте за мной, и прошу вас, не волнуйтесь, все будет хорошо. Думаю, что результаты эксперимента будут интересными для вас.
        Они прошли вдоль длинного коридора и поднялись на четвертый этаж. Прошли еще один коридор, и зашли в дверь с надписью «Лаборатория № 3». Здесь их встретила миловидная ассистентка, и сообщила, что все готово. Лаборатория показалась Саммерсу очень маленькой. Весь правый угол занимали два больших стола, с различным научным оборудованием, левый угол вообще был свободным, спереди имелась еще одна дверь без надписей, и ни одного окна. «Ну, и местечко…» - мелькнуло в голове Саммерса, и он еще раз окинул взглядом пустые стены лаборатории, с приклеенными к ним скотчем листами бумаги с инструкциями и диаграммами.
        Профессор Шустер открыл дверь, и предложил лейтенанту зайти внутрь.
        - Пожалуйста, заходите. Садитесь на стул, и отвечайте на вопросы, которые я буду вам задавать. Уверяю вас, эксперимент продлиться всего лишь несколько минут.
        Саммерс зашел внутрь. Стены лаборатории были покрыты мягким пористым материалом серого цвета. В центре помещения стоял железный стул. Он оказался прочно закрепленным на своем месте. Саммерс сел на стул и огляделся вокруг. И только сейчас он с удивлением обнаружил, что не только стены, но и пол, и потолок лаборатории были покрыты тем же материалом. В результате все пространство вокруг его было абсолютно одинакового цвета. Равномерное освещение лаборатории еще больше усиливало этот эффект. Покрытие было выполнено настолько качественно, что невозможно было заметить какой-нибудь шов или трещинку.
        Саммерс, впервые оказавшись в подобной обстановке, просто растерялся. Он не мог зафиксировать свой взгляд на чем-либо, а одинаковый цвет пола и потолка порождал иллюзию нарушения пространственной ориентации. Другими словами, Саммерсу не легко было определить, где верх, а где низ. Раздражение последних дней вновь охватило его. В этот момент он сильно пожалел, что согласился на участие в эксперименте. На всякий случай Саммерс прощупал под пиджаком пистолет.
        Прозвучал щелчок и откуда-то сверху раздался голос профессора:
        - Назовите ваше имя!
        - Вы же знаете мое имя, - раздраженно ответил Саммерс.
        - Отвечайте только на мои вопросы. Назовите ваше имя.
        - Питер Саммерс.
        - Вы служите в полиции?
        - Какого черта! Вы же знаете, что я полицейский.
        - Так, вы служите в полиции, или нет?
        - Да, я коп.
        - Вы знаете, где находитесь?
        - Да, это лаборатория номер три.
        - Вы знаете, что в это помещение попадают только одни дураки?
        - Послушайте, Шустер! Кто вам позволил издеваться над людьми, да еще и над представителями власти при исполнении служебных обязанностей. Прекращайте свои идиотские эксперименты, а то я сейчас разнесу в щепки всю вашу лабораторию.
        В этот момент раздался неприятный звук, и на стене напротив Саммерса появилось карикатурное изображение лица смеющегося человека. Полицейский не смог больше сдерживать свое раздражение. Не стесняясь в выражениях, он высказал все, что думал об эксперименте, да и о профессоре тоже.
        Наступила пауза. Наконец, раздался голос профессора: «Все, закончили. Поздравляю вас, лейтенант. Эксперимент прошел блестяще».
        Еще через несколько мгновений лязгнул затвор двери, она распахнулась, и на пороге появился профессор Шустер. Он шел навстречу Саммерсу, приложив левую руку к груди.
        - Ради бога, простите за доставленные неудобства.
        - Да уж, неудобства, - раздраженно буркнул Саммерс.
        - Еще раз извините. Пойдемте в мой кабинет, я постараюсь все объяснить.
        При выходе из лаборатории Саммерс заметил, как профессор взял у ассистентки видеокассету.
        - Неужели вы все это записали на видео? - возмущенно спросил полицейский. - Вы меня не предупредили, иначе я бы не согласился.
        - Лейтенант, еще раз приношу свои извинения, но все это нужно было для чистоты эксперимента.
        Всю обратную дорогу они шли молча. Саммерс с раздражением думал о злополучной видеокассете: «Черт побери, как этот профессор подставил меня. Интересно, что он собирается делать с кассетой? Надо любым образом забрать ее у него».
        Вернувшись в кабинет, профессор предложил Саммерсу сесть, и опять принялся извиняться. Затем перешел к результатам эксперимента.
        - Лейтенант, я постараюсь объяснить, зачем все это было нужно.
        - Да, конечно, постарайтесь объяснить, - проворчал полицейский.
        Профессор включил видеомагнитофон, и они начали просматривать запись. Во время просмотра профессор комментировал ход эксперимента:
        - Давайте выключим звук, тем более что в словах ничего интересного нет, только изображение. Кроме того, на вашей кассете тоже отсутствует звук… Лейтенант, своими неуместными вопросами мне удалось вывести вас из состояния душевного равновесия. Вы раздраженно стали отвечать на мои вопросы. А теперь обратите внимание на свои глаза, на свой взгляд. Взгляд не фиксируется в определенной точке, потому что в лаборатории и смотреть то не на что. Вы слышите мой голос, даже можете определить направление звука, но не видите собеседника. Поэтому рассматриваете стены лаборатории, и взгляд не фиксируется в одном направлении. Таковы особенности психики человека. Вы согласны со мной?
        Саммерс кивнул головой в знак согласия.
        - А теперь обратите внимание на маленький значок, - продолжал профессор, - который появился в нижнем левом углу экрана. В этот момент перед вашими глазами появилось изображение лица человека. С этого момента ваш взгляд постоянно фиксируется на этом изображении, и весь остальной разговор вы проводите, глядя на это «лицо»… Вот видите? Как все здорово получилось!
        - И что же это значит? - недоуменно спросил Саммерс.
        - Еще раз внимательно просмотрите пленку, которую вы привезли с собой. Взгляд охранника постоянно фиксируется в определенном направлении. Это значит, что он видел что-то перед собой. Но, что именно?… Просто теряюсь в догадках… Если сказать честно, то мне стало страшно от всего увиденного сегодня. Думаю, что мы столкнулись с чем-то неизведанным… Но еще раз заявляю - это не гипноз.
        - Но позвольте, профессор, - сказал Саммерс, решив использовать последний аргумент. - Я слышал, что существует возможность вводить человека в состояние подобное гипнозу на расстоянии, по одной фразе, даже по одному слову. Например, по телефону, или используя радиоприемник. Говорят, что так человека можно заставить даже покончить с собой.
        - Это верно, - согласился профессор, - такая возможность существует. Но я хочу возразить вам. Во-первых, невозможно запрограммировать такое сложное поведение человека, как ограбление, а затем самоубийство. Вот если бы охранник неожиданно достал пистолет и застрелился бы. Тогда можно было бы подобный вариант предположить. Во-вторых, еще раз повторяю, гипноз - это особое состояние. Лицо человека в таком состоянии напоминает восковую маску, никаких эмоций, полная отрешенность. В нашем же случае, просто буря эмоций и потрясений. Видна попытка противостоять, он даже стреляет в кого-то, или во что-то. Во всяком случае, в то, что он видел… И еще один момент, чтобы осуществить подобное программирование поведения человека необходимо с ним очень долго работать. Применять специальные методы подведения психики человека, чтобы в нужный момент человек не смог противиться приказам гипнотизера.
        - Можно ли установить такие команды, анализируя магнитофонную запись?
        - Нет, это исключено. О подобных словесных командах, и их значении знают только два человека - гипнотизер и его подопечный. Для остальных людей эти слова будут иметь совершенно другое значение. Никто не догадается.
        Саммерс был подавлен аргументами и логикой мышления профессора. Он не мог что-либо возразить, снова ощущая полную опустошенность. Видимо, его вид был настолько растерянным, что профессор принялся успокаивать полицейского:
        - Не расстраивайтесь, пожалуйста, мистер Саммерс. Отрицательный результат - это тоже результат. Во всяком случае, теперь вам будет понятно, что надо искать в другом направлении… Но искать надо обязательно. Обязательно! Если преступный мир овладеет подобными способами, это может означать крах современной цивилизации. Они просто раздавят всех.
        Наступила тягостная пауза. Саммерс сидел подавленный, бесцельно рассматривая странный рисунок на стене кабинета профессора. На рисунке просматривался, то профиль ужасной старухи, отдаленно напоминавшей ведьму, то головка очаровательной красотки, кокетливо повернувшейся в сторону. Причем, как ни старался Саммерс, в его сознании происходило постоянное переключение с одного образа на другой.
        - Вот нашел! - воскликнул профессор Шустер, закончив перебирать бумаги в ящике своего стола. - Э-э… поверьте, лейтенант, я очень хочу вам помочь. Вот визитка профессора Франкоера. Думаю, он сможет помочь лучше меня.
        Саммерс взял визитную карточку и стал ее рассматривать.
        - Профессор Сильваин Франкоер, - продолжал Шустер, - один из ведущих лингвистов.
        - Лингвист? - удивленно спросил Саммерс.
        - Да, именно лингвист. Его часто привлекают к работе различные специальные службы. Надеюсь, вы понимаете?
        - Не очень, - признался полицейский.
        - Профессор Франкоер может только лишь по движениям губ, по выражению лица и тому подобное, прекрасно понять, что говорит человек, не слыша при этом звука. Таких специалистов называют сурдопереводчиками. Причем, профессор владеет несколькими языками.
        - Да теперь я начинаю понимать, - признался Саммерс. - Если бы удалось выяснить, что говорил охранник перед самоубийством, возможно, удалось бы продвинуться дальше.
        - Думаю, именно такой человек, как профессор Франкоер, вам как раз и нужен, - заключил Шустер. - Только есть у него одна особенность.
        - Какая?
        - Э-э… дело в том, что в отличие от меня, он обожает не эксперименты, а деньги.
        - Поверьте, это не самое страшное в жизни копа, - заключил Саммерс. - Спасибо вам, профессор, за помощь. Вы сегодня вернули меня «на землю». Только хочу попросить вас отдать мне видеокассету… Ну, с нашим экспериментом.
        - Не расстраивайтесь, лейтенант. Раскрытие преступления похоже на поиск научной истины. К ней ведет очень извилистая дорожка, и на этом пути возможны отклонения. Да, и вообще, не ошибается только тот, кто ничего не делает. А кассету я вам подарю на память о нашей встрече.
        - Еще раз спасибо, мне пора, - Саммерс поднялся с кресла. Затем, указывая на стену, сказал, - а интересный тут у вас рисунок.
        Профессор оживился, и с интересом принялся рассказывать об особенностях зрительных восприятий человеком сложных образов. Но Саммерс уже не слушал его. Он решительно направился к двери кабинета.
        Глава 22
        Через два дня Уинстона Джексона похоронили. Гарри Галлахер, Джейк Макгрегори и еще пятеро сотрудников компании «Синима текнолоджи» внесли гроб с телом Джексона в церковь Святого Антонио. Множество людей теснились на церковных скамьях. Джексона хорошо знали в городе, он пользовался заслуженным уважением и люди пришли проводить его в последний путь.
        Семья умершего сидела на первой скамье. Неожиданно маленький внук Джексона соскочил со скамьи и подбежал к гробу. Он застучал кулачком по гробу, словно надеялся разбудить дедушку. Плачущая Сара с трудом отвела его обратно.
        Немного погодя началась заупокойная служба. Отец Марконелли начал мессу за упокой души Джексона. «Даруй им вечный покой, Господи…»
        Когда служба была закончена, люди начали выходить из церкви под звон погребального колокола. Он долго не умолкал, даже после того как катафалк отправился на кладбище. Вереница автомобилей отправилась вслед за катафалком.
        Галлахер произнес короткую, но достойную надгробную речь. Последние почести были отданы и гроб с телом Джексона опустили в могилу. После того, как большинство людей, пришедших на похороны, покинули кладбище, Галлахер подошел к семье умершего. Он долго разговаривал о чем-то с вдовой. Затем подошел к Джейку и, с трудом преодолевая спазмы, словно невидимыми тисками охватившие его горло, сказал:
        - Что-то я очень устал. Ужасно себя чувствую, такое ощущение, будто потерял частицу самого себя. Работать сегодня я уже точно не смогу. Надо побыть одному. Поэтому прошу тебя, почаще заходи в приемную, к Джулии. Если будут возникать вопросы, связанные с производством, попробуй решить их сам, если, не дай бог, случится что-нибудь серьезное, то звони мне. Я буду у себя дома.
        Макгрегори молча кивнул головой. Галлахер повернулся и пошел к своей машине. Джейк смотрел ему в след и не узнавал его. Сутулая спина, резко усилившаяся хромота. Было видно, что босс сильно переживал смерть своего друга. С Джексоном они были знакомы очень давно, практически с самого начала работы Галлахера в компании, но сдружились по-настоящему они где-то в восьмидесятых годах. С тех пор вместе переживали удачи и трудности, связанные с работой компании. Затем и семьями подружились. Джейку даже частенько казалось, что боссу для пущей уверенности в своих силах на рабочих совещаниях и собраниях акционеров было необходимо присутствие рядом двух людей: своего старого друга Уинстона Джексона, для ощущения прочности своей позиции, и Джулии, для восторженного ощущения женской прелести, так необходимой любому мужчине. И вот теперь Уинстона Джексона не стало.
        Джейк заметил, что и Джулия смотрит в след удалявшемуся Галлахеру. Смотрела она с жалостью и состраданием. В ее взгляде были и переживания любящей дочери, возникающие в те моменты, когда с ее отцом случается что-либо неприятное, и сострадание женщины, появляющееся в случае неудач у мужчины, к которому она не совсем равнодушна. Ведь она чувствовала внимание босса к себе, его взгляды. Она просто не могла не замечать этого, и внимание солидного мужчины ее не раздражало, а, наоборот, в определенной степени нравилось. Да, и ее стремительная карьера в компании была связана исключительно с вниманием к ней Гарри Галлахера.
        Джейк, глядя на Джулию, взял ее за локоть и сказал:
        - Босс просил меня побыть в приемной до конца рабочего дня, вместе с тобой. Сам же он собирается домой, неважно себя чувствует.
        - Хорошо, - тихо ответила Джулия. Затем, словно очнувшись, быстро заговорила. - Вместе с тобой? Вот будет здорово, а то день сегодня слишком тяжелый.
        - Побудем здесь еще немножко, - продолжил Джейк, - и поедем в офис.
        Джулия посмотрела ему в глаза и впервые за день улыбнулась.
        Гарри Галлахер тяжело переживал смерть Джексона, словно утрату родного человека. Однако среди скорбящих людей был человек, который переживал смерть Джексона еще сильнее. По-другому чем все остальные, но, все же, сильнее. Тем более что смерть Джексона уже существенно повлияла на его жизнь. Таким человеком был Герберт Уингли. Он подсознательно, непостижимым образом, чувствовал, что со дня смерти Джексона начался период его мучений.
        Уингли всегда боялся смерти, вида покойников, траурных процессий, и всего, что с ними связано. Особенно этот страх усилился в нем после смерти в автомобильной катастрофе его отца, тогда Герберту было пятнадцать лет. Воспоминания об отце, лежащем в гробу, желтушно синим цвете его кожи, омерзительном трупном запахе, навсегда осели в глубине его памяти. И всегда, когда волей случая он сталкивался со смертью близких ему людей, эти воспоминания всплывали, и с особой силой сковывали все его существо, парализовали его волю, сознание, поведение.
        Все время, предшествовавшее похоронам Джексона, Герберт провел как в тумане. Он плохо осознавал происходящее, все время ожидал чрезвычайных происшествий, и почему-то вспомнил прочитанные давным-давно, еще в детстве, сказки о вампирах, ведьмах и зловещих колдунах. Внезапное вспоминание чудовищ из детских сказок, привело к постоянному ожиданию появления чего-то ужасного и кровососущего.
        В церкви, во время отпевания, Уингли стало нехорошо. Он с трудом дождался окончания службы. Выйдя на свежий воздух, он почувствовал заметное облегчение, прошло головокружение, перестало так угрожающе колотиться сердце. Уингли даже подумал, что скоро в очередной раз кончатся его мучения, как это уже не раз бывало с ним после чьих-либо похорон. Но когда гроб с телом Джексона уже опускали в могилу, он неожиданно почувствовал пристальный взгляд на своей спине. Почувствовал всем своим существом. Уингли повернулся и взглядом стал искать человека, который так пристально рассматривал его. Однако, к своему великому удивлению, такого человека не обнаружил. Взгляды всех присутствующих были обращены к могиле. Не обнаружив ничего подозрительного, Уингли повернулся к могиле, и вновь почувствовал пристальный взгляд на своей спине. С этой минуты он потерял покой.
        Джейк с Джулией сразу после похорон вернулись в офис. Джейк даже не заходил в свой отдел. Он не сомневался, что работа в отделе остановилась, но не собирался каким-либо образом заставлять людей работать.
        Вместе с Джулией они до конца рабочего времени провели в приемной Галлахера. Звонков практически не было, видимо, в большинстве отделов компании работа также остановилась. Разговаривали о всяких пустяках, частенько вспоминали Джексона. Джейк не раз вспоминал, как они напряженно работали вместе с ним накануне той роковой ночи.
        Джулия была довольна тем, что Джейк рядом с ней, что не было, как обычно, звонков и многочисленных посетителей, и можно было спокойно поговорить. Хотя, один звонок, от Чарльза Абрахамсона, она все же ожидала, но его все не было.
        Вдруг зазвонил телефон, трубку подняла Джулия. Оказывается, звонил Галлахер. Джулия сказала, что все в порядке и, закончив разговор с боссом, стала рассказывать Джейку:
        - Ты представляешь, босс, по-моему, совсем пьян. Даже языком еле ворочает.
        - Не стоит его осуждать за это, - возразил Джейк. - У него сегодня слишком трудный день. Уинстон Джексон - это целая страница в его жизни, да и в жизни компании тоже. И вот теперь это страница перевернута. Босс получил очень сильный удар, и если алкоголь хоть в малой степени поможет ему справиться с этим ударом, то его можно простить. А он справиться, ведь босс у нас сильный человек. Ты согласна?
        Джулия улыбнулась и кивнула головой. Так, за разговорами пролетел остаток рабочего дня. После работы они направились к Джейку домой. Джулия уже некоторое время жила вместе с Джейком в его доме. Постепенно она начала осваиваться и хозяйничать в доме. У нее постоянно возникало желание что-нибудь передвинуть или переставить. Джейк не возражал: с одной стороны, ему было абсолютно все равно, где находятся какие-либо вещи, с другой стороны, его радовало стремление Джулии обустроить их общий дом. И действительно, дом постепенно наполнялся уютом и гармонией.
        Они поужинали и решили сразу лечь спать, не было настроения чем-либо заниматься. Так они пролежали молча полчаса, каждый думал о своем. И вот Джейк, поворачиваясь с одного бока на другой, случайно коснулся спины Джулии. И сразу же почувствовал страстный и призывный отклик женского тела. Новое прикосновение, и новый отклик. Теперь уже у него не было сомнения, Джулия ждет продолжения. Он начал гладить ей спину, в ответ - страстное дыхание. Джейк переместил руку в другое место, Джулия не выдержала, повернулась и заключила его в горячие объятия. Последовавшая бурная страсть длилась недолго, но она начисто, словно стремительный водный поток, который сметает разбросанный мусор с мостовой, очистила их души от переживаний, связанных со смертью Уинстона Джексона.
        Затем Джейк быстро заснул, а Джулии все не спалось. Несмотря на успокоение, наступившее после взаимной страсти, она постоянно поворачивалась с одного бока на другой и думала, то о них с Джейком, то о скоропостижно скончавшемся Уинстоне Джексоне. Наконец, и она заснула.
        Ей снились их будущие дети - мальчик и девочка. Она сидела с дочкой под высоким деревом, и вплетала в ее шелковистые волосы ленточки. В это время непоседливый сынишка карабкался вверх по дереву. Он уже поднялся высоко, и Джулия начала волноваться за него. Ей приходилось одновременно следить за сыном и завязывать красивые узелки в волосах дочки. Непослушный сорванец поднялся настолько высоко, что Джулия перестала его видеть, из-за густых веток. Она подняла голову вверх и, придерживая рукой шляпку, закричала: «Джейк, вернись!» Закричала, и проснулась…
        Джулия сидела на кровати и удивленно оглядывалась по сторонам. Какая жалость, что это был лишь сон! Джулия опять легла и постаралась снова заснуть, чтобы досмотреть этот сон. Однако сон не приходил. Она прижалась к спине Джейка, в надежде быстро заснуть, и от неожиданности отпрянула прочь. Джейк показался ей очень холодным! Джулия не на шутку испугалась, - только этого еще не хватало. Все же, она нашла в себе силы и не стала будить Джейка, внимательно присмотрелась к нему и, убедившись, что он дышит, успокоилась. Однако сон окончательно развеялся. Джулия так и не смогла заснуть до утра. Пройдет месяц и она узнает, что беременна.
        Глава 23
        В нелегких буднях полицейского все же бывают безмятежные минуты - в это время просто нет срочных вызовов. Каждый полицейский в такое время пытался каким-то образом отдохнуть, расслабиться, заняться интересным делом. Некоторые полицейские любили просто поболтать друг с другом и спокойно покурить, другие устроили в подвальном помещении тир для метания дротиков в мишень, третьи смотрели развлекательные передачи по телевизору. Был в отделении полицейский, который вел себя в такое время весьма оригинально. Он укладывался на единственную в общем зале кушетку, закрывал глаза и занимался психорегуляцией. Вначале он был предметом всеобщих насмешек, однако, потом все привыкли к такой форме отдыха своего коллеги. Сам же полицейский говорил, что психорегуляция помогает ему прекрасно отдохнуть, и предлагал другим последовать его примеру. Немногие отважились, но толком у них ничего не получилось.
        Сейчас свободный период выдался и у Питера Саммерса. Раньше он отдыхал, как и большинство полицейских. Больше всего ему нравилось метать дротики в цель. Не раз он становился победителем турниров, главным призом, в которых была банка пива. Потом больше ему стали нравиться беспечные разговоры с коллегами, видимо, начал сказываться возраст. Однажды Саммерс попробовал заняться психорегуляцией, но попытка оказалась неудачной. Он заснул почти мгновенно, как только лег на кушетку и попытался произнести первые слова аутогенной тренировки. Разбудил его срочный вызов - был ограблен очередной магазин. После этого кратковременного сна у Саммерса до самого вечера болела голова, и больше заниматься психорегуляцией он не стал.
        Однако все это было в прошлом. В последнее время Саммерс думал только о необычном ограблении банка. Мысли об ограблении и невозможности схватить преступника полностью измучили его. У него постоянно, с периодичностью в несколько дней, происходила смена настроения: то в его голове внезапно появлялась очередная идея, которая должна помочь поймать настоящего грабителя, и Саммерс испытывал прилив сил, то приходило понимание бесперспективности этой идей, и наступала депрессия.
        Сейчас Саммерс тяжело переживал крах своей идеи о применении гипноза при ограблении банка. Какая жалость: красивая была идея! Как надеялся он, что это приведет его к долгожданному успеху. И как тяжело он переживал неудачу. И все же визит к профессору Марку Шустеру не прошел даром. Саммерс каким-то необъяснимым образом, начал чувствовать, что приближается к пониманию преступления, его механизмов. Вот только, сколько еще мучиться, в какой стороне искать ниточку, ведущую к преступнику? Возможно, поможет встреча с профессором Франкоером, а, может быть, эта встреча не приблизит его к раскрытию преступления? Мысли в голове Саммерса двигались все медленнее, настроение ухудшалось, сказывались утомление, накопившееся за долгие годы работы в полиции, и неудача в расследовании дела об ограблении банка.
        Внезапно прозвучавшие звуки сирены срочного вызова вывели Саммерса из состояния апатии. Захват заложников, стрельба и паника. Нужно было срочно принимать меры. Свободными оказались Саммерс с Хаппелом и детектив Коннер со своим напарником. Они и выехали по указанному адресу.
        Через несколько минут машины с полицейскими уже подъезжали к дому, где разыгрывалась трагедия. Типичный четырехэтажный дом для людей с низким достатком. Длинные коридоры с маленькими квартирками, причудливые винтовые лестницы с обоих концов дома.
        Около дома уже находились несколько полицейских, вокруг были развешены пестрые ленты ограждения. Один из полицейских рассказал Саммерсу, что на третьем этаже в квартире номер сто сорок пять забаррикадировался некто Альфредо Сикейрос, выходец из Мексики. Он вооружен и удерживает в качестве заложников членов своей семьи - жену и двух сыновей. Выяснилось, что накануне Сикейрос в очередной раз обанкротился, это, видимо, и послужило причиной захвата в заложники своих родных.
        Уже прозвучало два выстрела, однако требований, выдвигаемых захватчиком, никто не знал. Не известна была и обстановка в квартире с заложниками. Как только началась стрельба, хозяева дома вызвали полицию, и они совместными усилиями провели эвакуацию остальных жильцов дома. В переговоры никто не вступал.
        Саммерс поблагодарил полицейских за грамотные действия и попросил мегафон. Поднес к губам мегафон и громко, чтобы было хорошо слышно на третьем этаже, прокричал:
        - Здесь Питер Саммерс, лейтенант криминальной полиции. Мистер Сикейрос, какие у вас требования?
        В ответ прозвучал выстрел из пистолета, вниз со звоном полетели осколки оконного стекла. Полицейские инстинктивно присели за свои автомашины.
        - Так, это уже третья пуля, - со знанием дела произнес Саммерс. - Интересно, есть ли у него запасная обойма?
        Саммерс вновь поднес к губам мегафон:
        - Мистер Сикейрос, успокойтесь! Мы не собираемся вас арестовывать. Мы только хотели выяснить ваши требования.
        В ответ из окна раздался голос захватчика:
        - Я требую сюда губернатора штата. Немедленно! Иначе я их всех убью!
        - Да, не слабо, - усмехнулся лейтенант. Затем вновь прокричал в мегафон, - Мистер Сикейрос, согласен с вами. Наш губернатор - очень плохой, я, например, за него не голосовал на последних выборах. Но чем он перед вами провинился?
        - Его чиновники специально меня обанкротили, - раздался голос из окна. - Я требую губернатора штата, я требую, чтобы он их наказал. Я требую от него компенсации в миллион долларов за мой бизнес.
        - Час от часа не легче, - со стоном произнес Саммерс. - Что скажешь по этому поводу, Хаппел?
        - Похоже, у парня просто «поехала крыша», - пожал плечами сержант.
        - Похоже, ты прав, - согласился Саммерс. И вновь прокричал в мегафон, - Мистер Сикейрос, ваши требования абсолютны справедливые. Я срочно связываюсь с губернатором штата.
        Саммерс сел в машину и начал связываться с полицейским отделением:
        - Алло, отделение? Это Саммерс. Ситуация очень сложная - захват заложниками членов своей семьи. Захватчик вооружен, стреляет, выдвигает абсурдные требования. Похоже, что у него расстройство психики. Направляйте группу захвата и медицинские бригады… Хорошо, будем ждать.
        - А как же губернатор? - спросил Хаппел.
        - Что ты выдумываешь? - усмехнулся Саммерс. - Если губернатор будет вести переговоры с каждым «психом», то у него времени не хватит не только на работу, но даже на сон.
        Саммерс вышел из машины, походил некоторое время вдоль ограждений, затем взял мегафон и вновь начал вести переговоры:
        - Мистер Сикейрос, я только что связался с губернатором штата. Он согласился встретиться с вами. Губернатор сейчас находится в своем офисе в Сакраменто. За ним уже вылетел вертолет. Пожалуйста, ждите спокойно его прилета.
        Минут через десять подъехал автобус с группой захвата. Саммерс знаками указал, где остановиться, чтобы захватчик не смог увидеть спецназовцев. Из автобуса выскочили восемь дюжих полицейских. Каждый из них имел устрашающий вид - массивный бронежилет, здоровенные ботинки с толстой подошвой, шлем-каска, защитные очки с респиратором, в руках автоматическое оружие. И все это зловеще черного цвета. Бойцы расположились полукругом около автобуса, они были готовы идти на штурм с первой же секунды. После них из автобуса вышли еще двое полицейских, менее внушительных габаритов. В руках у них были объемистые чемоданы со специальным оборудованием.
        Последним из автобуса вышел командир группы захвата. Он был также экипирован, но без головного убора. Командир заметил Саммерса и бегом направился к нему.
        - Добрый день, лейтенант. Сержант Коллинс. Сэр, для меня большая честь работать вместе с вами… Разрешите ознакомиться с обстановкой?
        - Да, обстановка непростая, - тяжело вздохнул Саммерс. - Вот в этом доме, на третьем этаже в квартире номер сто сорок пять забаррикадировался человек, похоже, выходец из Мексики. Он вооружен и удерживает в качестве заложников членов своей семьи - жену и двух сыновей. Было уже три выстрела из пистолета. Больше нам ничего не известно, ни наличие оружия, ни обстановка в квартире… Требует губернатора штата, а вдобавок еще и миллион баксов. Похоже, с головой у парня не все в порядке.
        - Все понятно! Сейчас мы ему покажем, - с улыбкой произнес сержант. - Разрешите действовать?
        - Э, сержант, - попытался остановить его Саммерс, - не забывайте, что там заложники. И, вообще, будет очень хорошо, если все останутся живыми.
        - Не беспокойтесь, сэр. Все будет в лучшем виде!
        Сержант вернулся к своим подчиненным и стал отдавать распоряжения. Через несколько секунд бойцы группы захвата приступили к выполнению поставленной задачи.
        Саммерс внимательно наблюдал за их перемещениями. Уже через десять минут все было готово к штурму. Двое спецназовцев зависли на веревках около окна квартиры с заложниками, остальные расположились в коридоре. Прямо на капоте машины Саммерса один из техников развернул мобильный пункт связи с бойцами группы захвата, связь была налажена. Все было готово, однако неожиданно возникла непонятная заминка. Время шло, но команды на штурм не поступало.
        Пожалуй, первым, кто очнулся от охватившей всех растерянности, был Саммерс. Он понял, что командир группы захвата просто растерялся. Одно дело отрабатывать действия по освобождению заложников на тренировках, другое в реальной жизни. Жертв никто не хотел. В том числе и сержант Коллинс. Саммерс понял, что сержант не уверен в полном успехе штурма. Сомневается, что все обойдется без жертв, как среди его бойцов, так и среди заложников. Эти сомнения отягощали душу сержанта, и он не решался отдать приказ.
        Внезапно в голове у Саммерса родилась оригинальная идея, и он решил взять руководство операцией на себя. Он спросил:
        - Сержант, у вас имеются миниатюрные телекамеры?
        - Конечно, сэр, - радостно ответил Коллинс. Ему явно требовалась хоть какая-нибудь поддержка, и интерес к операции по освобождению заложников старшего по званию офицера он воспринял, как желание ему помочь.
        - Нам необходима информация об обстановке в квартире, - продолжал Саммерс. - Нужно каким-либо образом проделать в двери квартиры отверстие и наладить наблюдение. А потом принимать решение с учетом этих наблюдений. У вас есть необходимое оборудование?
        - Конечно, сэр, - ответил сержант. - У нас имеется портативная дрель. Я сейчас дам команду ребятам.
        - Обождите, - остановил его Саммерс. - Шум дрели может встревожить преступника. Нужно отвлекать его внимание во время сверления. Поступим так, как только вы будете готовы, я вновь начну вести с ним переговоры. Во время разговоров необходимо успеть проделать в двери отверстие и вставить в него телекамеру. Все понятно?
        - Так точно, сэр! - четко, по-военному ответил сержант. Он был рад, что командование операцией принял на себя Саммерс, и возложил ответственность за возможные осложнения на свои плечи. Сержант Коллинс был еще молод, и на много легче чувствовал себя в обстановке, когда необходимо было выполнять чужие приказы, а не решать самому судьбы людей.
        Коллинс быстро отдал соответствующие распоряжения и, убедившись в готовности своих бойцов, вновь обратился к Саммерсу:
        - Сэр, мы готовы.
        Саммерс поднес к губам мегафон:
        - Мистер Сикейрос, вы слышите меня? У меня очень важная информация для вас. Пожалуйста, не молчите, поговорите со мной.
        Из окна раздался голос захватчика:
        - Какого еще черта? Где губернатор? Шевелите быстрее своими задницами, а то я всех убью!
        - Мистер Сикейрос, - продолжал Саммерс, - не волнуйтесь, пожалуйста. Мне сообщили, что губернатор уже вылетел. Приблизительно через двадцать минут должен прилететь сюда. Ему сообщили о ваших требованиях. Губернатор считает их обоснованными и готов обсудить проблему с вами лично.
        - Давай, давай, шевелись, - раздалось из окна.
        - Мистер Сикейрос, как чувствуют себя ваша жена и сыновья? Возможно, им нужна медицинская помощь?
        - Ты мне зубы не заговаривай, фараон вонючий, - вновь раздалось из окна. - Знаю я ваши штучки. Если сунетесь, всех прибью!
        - Мистер Сикейрос, как вы могли так подумать? Мы намерены дожидаться прибытия губернатора. Только он может решить все ваши проблемы. Сами понимаете, миллион долларов - не мой уровень.
        - Заткнись, скотина! - раздался истерический крик захватчика. Вслед за этим раздался новый выстрел.
        - Четвертая, - деловито констатировал лейтенант. Затем он обратился к командиру группы захвата, - сержант, как дела у ребят? Успели, или нет?
        Все это время боец группы захвата, ответственный за техническое обеспечение операции, осторожно, прислушиваясь к крикам преступника, сверлил маленькой дрелью отверстие в нижнем углу двери. Он своевременно успел все сделать. Затем бесшумным движением вставил в отверстие кабель с миниатюрной телекамерой. Несколько подключений и на экране портативного компьютера, расположенного на капоте машины Саммерса, появилось изображение.
        - Сэр, - радостно воскликнул сержант Коллинс, - есть изображение. Картинка, правда, не очень. Дверь как раз напротив окна - засвечивает.
        - Можно ли уменьшить яркость изображения? - поинтересовался Саммерс.
        - Конечно, сэр, - подал голос боец, обслуживающий компьютер. Несколько быстрых ударов пальцами по клавишам, и яркость изображения на экране компьютера уменьшилась.
        - Так, как раз то, что надо, - радостно констатировал Саммерс. - Сейчас посмотрим. Смотрите, что это? Это же заложники! Вот женщина сидит на полу, прислонившись спиной к стене. Слева от нее ребенок. Ух, ты, совсем еще маленький. А где же второй?… А, вот показалась его голова. Он за женщиной, справа от нее. А где же этот козел?
        Затем Саммерс повернулся и стал искать глазами своего помощника.
        - Хаппел, - крикнул он, увидев сержанта, - достал план квартиры?
        - Да, шеф. Все готово.
        Саммерс взял блокнот, на листе которого, Хаппел от руки начертил план квартиры.
        - Да, никудышный ты чертежник, - засмеялся лейтенант, стараясь хоть немножко уменьшить нервное напряжение.
        - Извините, шеф, торопился.
        Однако Саммерс и не думал ругать своего подчиненного за некачественный чертеж. Наоборот, он был рад и такому. Этот листок был важной информацией для подготовки заключительной части операции по освобождению заложников.
        - Так, заложники вот здесь, - говорил сам себе Саммерс, рисуя на листе с планом квартиры небольшой кружок. Затем он еще раз посмотрел на экран компьютера и одобрительно кивнул головой, - да, именно здесь. Далее, это кухня, вот тут ванная, туалет и комната… А комната-то большая. Вот если бы знать еще расположение мебели в комнате.
        - Сэр, смотрите! - воскликнул сержант Коллинс, указывая на компьютер. - Он на кухне, вот только что показался. Смотрите, у него в руках… Это, скорее всего, кольт тридцать восьмого калибра.
        - Похоже, вы правы, - согласился Саммерс. - Хорошо, что не сорок пятого, а то тяжко пришлось бы вашим ребятам.
        - Эх, если бы знать, что у него еще есть, - сказал, почесывая затылок Коллинс.
        - Нет, стрельбу допускать нельзя, - сказал Саммерс, погружаясь в раздумье.
        - Как же так?
        - Надо его обмануть, - ответил лейтенант, продолжая находиться в раздумье, и многозначительно покачивая указательным пальцем.
        - Как? - в один голос спросили Хаппел и Коллинс.
        - Не мешайте думать, - раздраженно сказал Саммерс. После этого он принялся в привычной для него манере ходить вокруг машины, разговаривая сам с собой.
        Командир группы захвата с недоумением наблюдал за ходьбой лейтенанта. Однако Хаппел, уже привыкший к стилю работы своего начальника, терпеливо ждал.
        - Попробуем сделать так, - наконец, Саммерс закончил свои размышления.
        - Ваши ребята смогут выбить дверь? - спросил он у Коллинса.
        - Без проблем.
        - Нужно подманить его к двери, - Саммерс начал излагать свой план, - как можно ближе…
        Тем временем вокруг столпилось много народа. Здесь были и жильцы дома, эвакуированные на время операции по освобождению заложников, и просто любопытные, да и полицейских накопилось уже достаточно. Некоторые из зевак с видом знатоков обсуждали действия полицейских. Саммерс попросил отодвинуть любопытных подальше. Из чего знатоки решили, что сейчас будут брать, и приготовились насладиться бесплатным зрелищем со стрельбой.
        Саммерс с командиром группы захвата прильнули к экрану компьютера. Хаппел стоял чуть дальше и через их спины старался тоже посмотреть на компьютер. Последние распоряжения были отданы. Напряжение стремительно нарастало, наступило время решительных действий.
        Бойцы из группы захвата отодвинулись от двери и укрылись под прикрытие ближайших стен. Один из них в провокационных целях начал кричать:
        - Сикейрос, сдавайся! Дом окружен, у тебя нет шансов!
        Расчет Саммерс оказался верным. Сикейрос был крайне возбужден и не смог правильно оценить ситуацию. Поэтому он подбежал к входной двери и завопил:
        - Убирайтесь вон, ублюдки! Иначе я вам вышибу мозги!
        Полицейские не унимались и продолжали провоцировать захватчика. Сикейрос не выдержал и выстрелил в дверь. Пуля, пробив дверь, с визгом врезалась в стенку напротив. Один из полицейских притворно закричал:
        - О, боже! Прямо в живот, ребята помогите!
        Сикейрос даже подпрыгнул от радости:
        - Ну, что, урод, получил!
        Он полностью утратил способность трезво оценивать обстановку и радовался как ребенок.
        Саммерс все это время молча и с огромным нервным напряжением смотрел на экран компьютера. Сейчас на экране был виден только каблук правого ботинка захватчика. Из расположения ноги преступника он понял, что наступает ключевой момент операции. Саммерс скомандовал:
        - Окно!
        По его команде боец группы захвата, который висел на веревке рядом с окном, ударом автоматической винтовки выбил стекло. И Сикейрос повернулся на звук разбившегося стекла спиной к двери. Этого было достаточно.
        Саммерс, увидев разворот ботинка преступника, махнул рукой, словно стартер командует спортсменам, запуская их на дистанцию, и закричал:
        - Пошли!
        Двое здоровенных бойцов с разбегу бросились выбивать дверь. Удар получился настолько сильным, что была выбита не только дверь, но и дверная коробка. Сикейрос был сбит с ног и придавлен к полу дверью и навалившимися полицейскими. От неожиданности и боли он потерял всякую способность сопротивляться. Остальные бойцы группы захвата стремительно вбежали в квартиру. Один из них занял позицию около заложников, двое других быстро вытащили захватчика из-под двери, и надели ему наручники. Обескураженный Сикейрос не понимал, что происходит.
        Примерно через минуту Саммерс получил доклад об успешном окончании операции по освобождению заложников. Напряжение спало и он почувствовал невероятную усталость. Усталость, которая накапливалась в нем годами, и которая начинала его мучить все больше и больше.
        Он поискал глазами своего помощника и сказал:
        - Хаппел, займись делом, составь протокол и опроси свидетелей. Я отдохну.
        Глава 24
        Саммерс сел в машину и поднял стекла во всех дверцах. Так он хотел отгородиться от окружающей его суеты, даже более, от всего мира. Тем более что вездесущие газетчики уже прорвались через ограждения и начали беспрестанно снимать все и вся. Лейтенант смотрел на все это с полным безразличием. Неожиданно он почувствовал себя здесь лишним, и вся окружающая суета стала его раздражать. Еще через несколько мгновений пришло понимание, что ему чертовски надоело быть полицейским. Саммерс даже испугался таких мыслей. У него появилось непреодолимое желание быстрее исчезнуть, куда-нибудь спрятаться и побыть одному.
        Саммерс включил мотор и начал выводить автомобиль на свободное от людей место. Ловко маневрируя, он выехал на свободный участок и поехал дальше. При этом Саммерс чувствовал странное раздвоение внутри себя. Происходило так, будто один Саммерс ловко управлял автомобилем, а другой Саммерс находился где-то очень далеко. Такое состояние он испытывал впервые в своей жизни.
        Раньше все было просто - он полицейский и призван защищать порядочных граждан от посягательств преступников. У него хорошо получалось, и на душе было легко и радостно. Да, бывали неудачи, и Саммерс переживал их. Да, были усталость и раздражение, бывали и ранения. Без этого никак не обойтись на такой работе. Но было понимание главного - это его призвание, и он соответствует занимаемому месту. Теперь же что-то изменилось внутри его, произошел необъяснимый внутренний надлом. Саммерс вдруг отчетливо осознал, что работа полицейского его тяготит. От таких мыслей стало страшно и тягостно. Что же с ним произошло? Как могло такое случиться? Саммерс никак не мог объяснить произошедшего душевного перелома. Возможно, подобное состояние объясняется неудачным ходом расследования странного ограбления банка? Возможно. Вот если бы было возможным вернуться к прежнему состоянию, спрятаться куда-нибудь от таких мыслей. Но куда спрятаться от себя самого?
        В таком состоянии Саммерс подъехал к полицейскому отделению. Он зашел в ставшее уже почти родным здание, огляделся вокруг, и, к своему удивлению, заметил, что окружающая обстановка его просто раздражает. Что же делать дальше? И Саммерс пришел к твердому убеждению, что единственным выходом для него из сложившейся обстановки является продолжение расследования ограбления банка.
        Неожиданно кто-то хлопнул его по плечу:
        - Саммерс, поздравляю с успешной операцией. Крутой ты мужик!
        Саммерс понял, что весть об успешном освобождении заложников уже долетела до его коллег. И действительно, все присутствующие в зале принялись поздравлять его. Не успел он дойти до своего кабинета, как раздался возглас:
        - Саммерс, тебя к капитану!

«Сейчас начнется, - подумал лейтенант. - Любит наш командир фанфары. Хлебом не корми, только дай покрасоваться перед прессой…»
        Капитан Марк Харрисон уже дожидался Саммерса. Капитан был в курсе и хода операции по освобождению заложников, и появления Саммерса на рабочем месте. «Кто владеет информацией, тот владеет ситуацией». Этот свой любимый лозунг капитан умело претворял в жизнь. Он ловко использовал слабости людей и привлекал их к доносительству. К настоящему времени ему удалось выстроить в отделении уникальную систему перекрестного доносительства. В этой системе каждый информатор доносил о поступках каждого полицейского и сотрудника отделения, включая и других информаторов. А те, в свою очередь, доносили на него самого. Таким образом, капитан был в курсе абсолютно всего, что происходило с его подчиненными, и не только с ними…
        В частности, Харрисон узнал об успешном завершении операции по освобождению заложников немного раньше самого Саммерса. Как ему это удалось? Скорее всего, это останется тайной. А сейчас он предвкушал славу, которая обрушится на его отделение, да и на него самого. Уж пресса постарается. Еще бы! Блестящая операция, заложников освободили без единого выстрела. При минимальных разрушениях. Пусть теперь кто-нибудь скажет, что полицейские его отделения работают плохо.
        Действительно, Саммерс застал капитана сияющим от удовольствия. У лейтенанта даже мелькнула мысль о том, что Харрисон сейчас очень похож на кота, объевшегося сметаной. Самодовольство так и распирало его. Отличие было, пожалуй, лишь одно - капитан не облизывал лапы. Все остальное в полном соответствии.
        Харрисон с распростертыми объятиями подошел к Саммерсу:
        - Питер, я горжусь, что работаю рядом с тобой. Ты не просто лучший сыщик, а еще и умелый руководитель специальных операций. Как это ты ловко все обставил.
        - Ничего особенного, - возразил лейтенант, - захватчик не был профессионалом. Просто свихнувшийся человек, не выдержала его психика всей жизненной круговерти, вот и задурил. Справиться с ним не представляло особой сложности.
        - Уж, не скажи, - произнес капитан, назидательно покачивая указательным пальцем. - Впрочем, о ходе операции можешь не рассказывать, я и так в курсе.
        - Естественно, - с иронией ответил Саммерс.
        - Напрасно ты смеешься, - продолжал Харрисон по-прежнему в вальяжном тоне. - Начальник должен все знать. Тем более, когда происходят такие события. И не где-нибудь на ближнем Востоке, а здесь, рядом с нашими мирными жителями. С нашими избирателями, наконец.
        - О, куда тебя понесло, - усмехнулся лейтенант.
        - Но-но, не заговаривайся. Садись лучше.
        Харрисон жестом указал Саммерсу на кресло. Затем уселся сам и принял прежний довольный вид.
        - На твоем примере следует учить молодежь, - продолжал рассуждать капитан. - Мне кажется, следует серьезно подумать над тем, чтобы включить рассмотрение этой операции в учебные планы полицейских академий. Как образец для подражания. Представляешь, если наших молодых копов научить действовать так умело и смело, как ты. Мы бы полностью задавили преступность. Тебе следует подумать о передаче своего богатейшего опыта, например, после выхода на пенсию. Ну, как думаешь?
        - Нет, - засмеялся Саммерс, - научить можно только тех, кто хочет учиться. Мне кажется, современная молодежь надевает форму полицейского для других целей.
        - Мне кажется, ты слегка устал. Во всяком случае, вид у тебя усталый, - тон капитана заметно изменился. Последнее высказывание лейтенанта ему явно не понравилось.
        - Да, есть немножко, - согласился Саммерс. - Кстати, моя смена скоро кончается. Не мог бы ты отпустить меня пораньше?
        - Назначил свидание какой-нибудь дамочке? - с напущенной иронией спросил Харрисон.
        - Нет, никаких женщин. Есть другие дела.
        - В таком случае, нет, - продолжил в прежнем тоне капитан. - Вот если бы было свидание с женщиной, то отпустил бы без вопросов. А раз другие дела, не отпускаю… Кто будет представлять наше отделение на брифинге для прессы? Какое мы имеем право прятать героя от общественности? Да нас просто не поймут.
        - Послушай, Марк, - не сдавался Саммерс, - для того, чтобы поднять имидж нашего отделения на небывалую высоту необходимо не только умело проводить операции по поимке преступников, но и умело представлять эти операции на встречах с пишущей и снимающей братией. Я не силен в подобных делах. Ты же знаешь. Опять ляпну чего-нибудь, а вот вы с Хаппелом совершенно другое дело. Хаппел умеет общаться с журналистами, да и во время операции по освобождению заложников он проявил себя молодцом. Все это видели, и никакой натяжки не будет.
        - Хитер, ты, я вижу, - усмехнулся капитан.
        - Приходится, - согласился Саммерс, подобострастно разводя руки в стороны и втягивая голову в плечи. - А на брифинге скажете, что лейтенант Саммерс занят расследованием очень важного дела. Если кто-нибудь вспомнит обо мне, конечно.
        - Что, никак не успокоился? Все ковыряешься со своим банком.
        - Ты и это знаешь? - с наигранным удивлением спросил Саммерс.
        - Приходится, - спародировал движение лейтенанта Харрисон. Он некоторое время посидел молча, рассматривая собеседника недобрым взглядом. Затем сменил гнев на милость. - Ладно, ступай, как-нибудь выкрутимся без тебя.
        Саммерс молча вышел из кабинета своего начальника и огляделся. Убедившись, что его никто не видит, смачно плюнул на пол. Затем процедил сквозь зубы: «Кот зажравшийся», и пошел к выходу.
        Глава 25
        Разговор с Харрисоном в некоторой степени развеял лейтенанта. Во всяком случае, уже не было чувства внутреннего раздвоения. Раздвоения, связанного, с одной стороны с необходимостью исполнять свой долг, долг полицейского, а с другой стороны, с осознанием того, что исполнять этот долг становится все труднее, и даже противнее. Во всяком случае, долго продолжаться подобное состояние не могло. Это он отчетливо понимал. А вот чем потом заниматься, Саммерс не представлял. Может быть, и в правду следовало попробовать писать романы на криминальную тематику? Если бы ему удалось описать хотя бы половину из того, что произошло с ним на протяжении многих лет работы полицейским, тогда успех был бы гарантирован. Однако все литературные эксперименты потом, а сейчас нужно было разобраться с необычным ограблением банка. Он уже решил, что это будет его последним серьезным делом. И чем бы оно ни кончилось, Саммерс уйдет в отставку.
        Так, продолжая разбираться со своим внутренним «Я», Саммерс ехал по улицам города. Наконец, он начал осознать, что происходит. Оказывается все это время, он ехал по направлению к дому профессора Сильваина Франкоера. Однако, подъехав к его дому, Саммерс остановился в нерешительности. Он утратил внутреннюю уверенность, столь необходимую для успешной работы полицейским. Как вести разговор с профессором Франкоером, он не представлял. Саммерс не мог вспомнить, что когда-либо был в подобном состоянии. Видимо, действительно настало время для ухода в отставку. Но уйти хотелось красиво.

«Да, Питер, - продолжал он мысленно разговаривать сам с собой, - что-то не узнаю я тебя теперь. Что случилось? Ты совсем раскис. Как можно работать в таком состоянии? А работать надо. Необходимо любой ценой разобраться с этим «гипнозом», или как его там… Все, пойдем! Даст бог, разберусь, как с ним разговаривать».
        Саммерс вышел из машины, прошел к дому по выложенной красивой плиткой дорожке, поднялся по ступенькам и позвонил. Дверь ему открыла пожилая негритянка в ухоженной униформе старинного покроя. Он представился и показал жетон.
        - Здравствуйте, мистер Саммерс, - приветствовала его женщина. - Вам направо, к секретарю.
        Саммерс повернул направо и увидел за секретарским столом миловидную женщину лет тридцати пяти. Он подошел к столу и представился. Секретарша изящным движением левой руки сдвинула очки на кончик носа, и внимательно, по верх очков, рассмотрела его. Саммерсу взгляд карих глаз показался весьма игривым.
        - Вы записаны на прием, мистер полицейский? - воркующим волосом спросила она.
        - Я лейтенант криминальной полиции, и пришел сюда по очень важному делу. Думаю, что этого достаточно.
        - В таком случае, мистер лейтенант криминальной полиции, вам придется немножко подождать. У профессора клиент. А это значит, что его нельзя тревожить. Никому, даже криминальной полиции… Потом я доложу профессору. Не исключено, что он согласится вас принять.
        Несмотря на приятный тембр, Саммерс уловил в ее голосе весьма властные нотки, и решил не перечить. Он развернулся и направился к дивану, обитому черной кожей.
        Сидя на диване, Саммерс осмотрелся, и пришел к выводу, что рассматривать в этом помещении, кроме самой секретарши, нечего. Поэтому он с интересом стал ее разглядывать. Светлые волосы были зачесаны высокой копной на затылке, на висках тонкие локоны, закрученные в изящные спиральки, выбивались из-под дужки очков. Края очков слегка приподняты, и от этого ее глаза казались немного раскосыми. Эта деталь, однако, не портила общего впечатления. Нельзя было сказать, что она писаная красавица, но ее лицо привлекало внимание необъяснимым очарованием.
        Постепенно Саммерс стал рассматривать светлую блузку секретарши. В начале ему блузка показалось полупрозрачной. Однако дальнейшее разглядывание не позволило различить ничего: ни белья, ни чего-либо другого. Данный факт не очень огорчил его, так как внимание постепенно сконцентрировалось на движениях секретарши. Двигалась она грациозно. Величавая осанка, плавные движения, а повороты головы вызвали бы зависть у любой царствующей особы. Вот она изящно, и со знанием дела, переложила бумажки из одной папки в другую.

«Интересно, зачем она так сильно поворачивают голову? - подумал в этот момент лейтенант. - Это нужно для работы, или она хочет, чтобы ее лучше рассмотрели? Скорее всего, последнее. Да, в жизни женщины реклама играет не последнюю роль».
        Переложив все бумажки в нужную папку, женщина стремительно встала, строго посмотрела на Саммерса, и направилась к стеллажу в углу холла. Весь стеллаж был заполнен разноцветными папками.
        Расстояние до стеллажа с папками было небольшим, и Саммерс не успел насладиться всеми прелестями ее походки. Подойдя к стеллажу, секретарша повернулась к нему спиной, предоставляя возможность полицейскому оценить все достоинство ее фигуры.
        А полюбоваться было чем. Узкая талия, широкие бедра, длинные и крепкие ноги. Оторвать взгляда от ее фигуры Саммерс уже не мог. Вдруг он заметил какие-то ниточки на нижнем краю ее короткой юбки. Внимательно присмотревшись, он понял, что это не ниточки, а своеобразный узор на ее колготках.

«Это оплошность, или так надо? Держится она уверенно, значит так надо», - размышлял он, рассматривая все изгибы ее крепких ног.
        Секретарша стала переставлять папки с одной полки на другие, и Саммерса совершенно не удивило желание женщины достать папку с бумагами с самой верхней полки стеллажа. Она поднялась на носочки и потянулась рукой к папке, расположенной на самом верху. Юбка стремительно поднялась, и у него появилась возможность внимательно изучить все особенности узора на колготках секретарши.
        От неожиданности у Саммерса даже дыхание перехватило. Дышать он начал только после того, как она опустила руку.

«Здорово это у нее получается, - подумал полицейский, - никакой стриптиз-клуб не сравнится».
        Вдруг отворилась дверь кабинета, и из нее вынырнул невысокий мужчина с блуждающими глазками. По количеству изделий из золота на нем, Саммерс догадался, что это один из богатых клиентов профессора. Он хотел что-то сказать секретарше, но, увидев постороннего человека, смутился, и его глазки забегали еще быстрее. Все же он ухитрился подмигнуть ей и поспешно удалился. Женщина одарила его совершенно прелестной улыбкой.
        После его ухода, секретарша снова строго посмотрела на Саммерса и направилась в кабинет к профессору. На этот раз Саммерс успел насладиться ее походкой в полной мере. Невольно его взгляд устремился ниже талии секретарши. Грациозные перекатывания ягодиц под узкой юбкой черного цвета произвели на него неизгладимое впечатление. Он вновь утратил способность двигаться и мыслить.
        Очнулся он лишь после того, как она скрылась за дверью. И только в этот момент Саммерс почувствовал, что уверенность в своих силах к нему вновь вернулась. «Вот оказывается, что надо для вхождения в форму», - усмехнулся он. Теперь он уже не опасался начинать разговор с профессором Франкоером.
        Минуты через две секретарша показалась в дверях и ласковым голосом произнесла:
        - Мистер полицейский, вы можете зайти.
        Саммерс поблагодарил ее и направился в открытую дверь. Она провожала полицейского цепким взглядом. Поравнявшись, он улыбнулся ей, женщина охотно ответила тем же.

«Да, она просто, львица, - мелькнула у него в голове. - У профессора полно богатых посетителей, и чувствует она себя в их компании весьма вольготно».
        Полицейский очутился в кабинете профессора. Кабинет производил должное впечатление на посетителей своим величием. Изысканного дизайна мебель, компьютер, телевизор с большим экраном, большой глобус рядом со столом. Но, главное, стеллажи с огромным количеством книг в роскошных переплетах. Они полукругом располагались позади стола, за которым сидел профессор.
        Сильваин Франкоер внешне оказался полной противоположностью профессору Марку Шустеру. Высокий и полный, он больше походил на финансового магната. Недостаток волос на голове с лихвой компенсировался их избытком на груди и руках. Франкоер был в рубашке с расстегнутыми пуговицами и короткими рукавами.
        Саммерс постоял перед ним с минуту и, убедившись, что на него не обращают внимания, откашлялся. Профессор оторвал взгляд от бумаг и, глядя поверх очков, внимательно рассмотрел полицейского с ног до головы. Затем раздраженно спросил:
        - Так, а это еще что такое?
        Саммерс показал полицейский жетон и представился.
        - Понятно. И что же вам нужно, сэр?
        - Ваша помощь, профессор, - осторожно начал Саммерс. - Речь идет об ограблении банка, дело государственной важности… Не стану скрывать, следствие в тупике, так как мы никак не можем понять, каким образом преступник заставил охранника банка совершить кражу крупной суммы денег, а потом застрелиться.
        - Ха! У вас всегда дела государственной важности. А у меня дела только личные и, не смотря на это, заметьте, сэр, они не менее важны, чем ваши, государственные. Какого черта я буду отрываться от своих дел?
        Саммерс был внутренне готов к такой встрече и даже мысленно поблагодарил профессора Марка Шустера за предупреждение. Еще за долго до встречи с профессором Франкоером, он решил придерживаться линии осторожного поведения и «давить на жалость». Такого самоуверенного человека, каким был профессор Франкоер, трудно было привлечь к сотрудничеству призывами о необходимости помощи следствию, соблюдения законности и тому подобное.
        - Профессор, - продолжил полицейский, - речь идет о необычном ограблении банка, произошедшем недавно. После многочисленных неудач, следствие пришло к выводу, что только вы можете помочь нам. Профессор, мне крайне жаль отрывать вас от важных дел, но, поверьте, только чрезвычайные обстоятельства заставляют меня обратиться к вам.
        Саммерс заметил, что Франкоер с нескрываемым удовольствием слушает его. Лейтенант продолжил:
        - Я не умею красиво говорить.
        - Это верно, - подтвердил профессор.
        - Поэтому, разрешите показать вам видеокассету с ключевыми моментами преступления.
        Франкоер небрежно махнул рукой в сторону телевизора.
        Саммерс вставил кассету в видеомагнитофон и вернулся к столу. Затем он достал из кармана пиджака фотографии и положил их на стол профессора.
        - Кроме того, на фотографиях отдельные кадры с видеопленки.
        Профессор Франкоер жестом руки предложил Саммерсу сесть, затем взял пульт и включил видеомагнитофон. Как только экран засветился, он стал внимательно смотреть на него.
        - Черт побери! - воскликнул профессор после просмотра первых же секунд пленки. - У вас же пленка с фиксацией одного кадра в секунду. Что по ней поймешь? Расшифровка таких пленок - сущая пытка!
        Саммерс молчал, так как боялся вызвать еще большее раздражение профессора своими некомпетентными соображениями.
        Однако по мере того, как видеомагнитофон продолжал показывать развитие трагических событий с охранником в банке, внимание профессора Франкоера все больше приковывалось к экрану. После того, как пленка закончилась, он еще некоторое время молча смотрел на погасший экран.
        - Да, здорово, - наконец произнес профессор, - а с кем охранник все время разговаривал?
        - Неизвестно, - развел руками полицейский. - В этом как раз и заключается главная сложность. Если бы удалось выяснить, что говорил охранник, то, возможно, мы смогли бы ответить и на этот вопрос.
        Франкоер минуты три продолжал молча рассматривать фотографии, затем спросил:
        - Хорошо, на пленке, как вы говорите, ключевые моменты. А что делал охранник в другие моменты?
        - Вел себя самым обычным образом, - начал рассказывать полицейский, - был в отличной форме… Что делал? Осматривал помещение, слушал радиоприемник, выполнял разминочные упражнения, пил кофе и тому подобное. Ничего необычного. Затем внезапно что-то изменилось. На охранника было оказано каким-то образом чрезвычайно сильное воздействие. Но видеопленка ничего не зафиксировала… Вот, если бы удалось удалось разобрать хоть несколько слов, произнесенных охранником в ту страшную ночь. Возможно, удалось бы за что-нибудь зацепиться. А пока - полный тупик. Поверьте, все доступные технические экспертизы были проведены. Пробы кофе, образцы формы охранника, фрагменты нервной и мышечной тканей его тела проверялись на уровне федерального банка данных. И ничего не удалось обнаружить, все в норме.
        - Потом появилась идея, что был применен гипноз, - продолжил Саммерс. - Есть, знаете ли, такие умельцы. Ездил к профессору Марку Шустеру консультироваться. Он меня убедил, что гипноз тут не причем, и посоветовал обратиться к вам… Вот почему я у вас. Можно сказать, что вы наша последняя надежда.
        - Спасибо, как говорится, за доверие, - проворчал профессор. - А заодно и коллеге Шустеру за совет. Однако разобрать слова по такой пленке исключительно сложно. И говорю это я вам не для того, чтобы содрать большой гонорар. С вашего ведомства я возьму по обычному тарифу. А деньги, знаете ли, я деру со всех этих хлюпиков.
        Франкоер попытался изобразить воображаемого им человека. Он прищурил глаза, прижал скрюченные руки к животу и пропищал: «А скажите уважаемый профессор, о чем говорила моя крошка с тем здоровенным негром».
        Затем он принял обычный вид и продолжил:
        - Можно подумать, интересовалась прогнозом погоды на завтрашний день. Вот с таких деньги деру беспощадно. И что самое интересное - дают! У вас же совершенно другой случай. Мне даже самому интересно стало. Давненько не испытывал интерес к работе. Сложный случай, но очень интересный. Очень. Даже представить трудно, что такого с ним сотворили?
        - Скорее всего, - продолжил профессор, постепенно оживляясь, - это преступление, а не простое самоубийство. Здесь я с вами согласен. И каждое расшифрованное слово может оказать существенную помощь в расследовании. Сейчас попробую вас немножко приободрить, и даже раскрою небольшой секрет. При расшифровке слов внимание следует обращать не только на движения губ, но и на выражение глаз, на жесты и так далее. На эмоции, другими словами. Ведь когда человек произносит слова, он не только передает некоторую информацию, но и за счет эмоций выражает свое отношение к этой информации. Понимаете?
        Саммерс понимающе кивнул головой. Хотя, по правде сказать, его мало интересовали слова, произносимые профессором. Он, воспользовавшись услышанным секретом, обращал больше внимания на эмоции профессора. А они свидетельствовали, что профессор Франкоер заинтересовался его материалами. Заинтересовался, значит, постарается помочь.
        - А эмоций на вашей пленке и фотографиях хватает, - продолжал профессор. - Я бы сказал, колоссальные эмоции… Кстати говоря, и пленка, и фотографии отменного качества. На них как раз то, что нужно. Прекрасно видно каждая черточка лица. Неужели это съемки системы видеонаблюдения банка?
        - Нет, наши спецы постарались.
        - Молодцы, - восторженно сказал Франкоер, - с такими приятно работать.
        Некоторое время профессор продолжал внимательно рассматривать, принесенные полицейским фотографии. Потом сделал заключение:
        - Предлагаю поступить следующим образом. Я попробую разобраться с вашими материалами. Расшифровать каждое слово не удастся, это просто невозможно на пленке с такой частотой фиксации кадров. Но общую направленность, если хотите, тональность, его слов можно определить. Думаю, это реально. О сроках договариваться не будем, спешить не стану. Придется попотеть, уж слишком сложное дельце вы мне подкинули.
        - Да, это вам не фунт лапшички, - согласился Саммерс, находясь в раздумье.
        - Как вы сказали? - смеясь, спросил профессор. - Не фунт лапшички? Замечательно, нужно будет запомнить.
        - Профессор, я очень благодарен вам, за стремление помочь следствию. Но убедительно прошу вас сохранить детали нашего разговора в тайне, это секретные сведения.
        - Не сомневайтесь, - усмехнулся Франкоер, - язык за зубами я умею держать. Возможно, по этому и жив до сих пор.
        Они попрощались, и Саммерс направился к выходу.
        - Да, и еще, лейтенант, - остановил полицейского профессор. - Сообщите Луизе почтовый адрес и номер счета вашего отделения. Она оформит заказ.
        Саммерс сообщил все необходимые сведения секретарше, и направился к двери. Уже перед самым выходом он обернулся и послал ей воздушный поцелуй, чего ни разу в своей жизни не делал. Лицо Луизы засветилось от удовольствия.
        Саммерс снова сел за руль своего автомобиля. Мимолетное общение с секретаршей профессора и успешный разговор с ним самим окончательно изменили его настроение. Надо же, всего полчаса, и он снова готов к работе. От прошлой неуверенности не осталось и следа. Более того, у него появилась уверенность в своем будущем. Да, несомненно, он попробует писать криминальные романы.
        Лейтенант посмотрел на часы. Было еще слишком рано возвращаться домой, и Саммерс решил отправиться к вдове охранника. Он круто развернул автомобиль и поехал в южный район города. Полицейский вел машину по улицам города, безостановочно улыбался и повторял: «А, хороша, штучка».
        Сравнительно быстро он добрался до нужного района. Однообразные многоэтажки, похожие друг на друга, как капли воды. Саммерс хорошо знал эти места, по службе ему частенько приходилось здесь бывать. Вдовы охранника Браверса не оказалось дома, она была с дочкой на игровой площадке. Саммерс быстро нашел их, но подойти так и не решился. Она была беременна, и тревожить ее расспросами в таком состоянии лейтенант криминальной полиции не решился.
        Саммерс стоял за высокой оградой, окружающей игровую площадку, и любовался дочуркой охранника, которую мать раскачивала на качелях. Из протоколов по делу об ограблении банка он знал, что девочку звали Анжела, и ей пять лет. Она была так красива, что Саммерс стал называть ее про себя ангелочком. Анжела звонко смеялась и беззаботно размахивала ножками. Когда качели поднимались в самую верхнюю точку, девочка переставала смеяться и озорно взвизгивала.
        Саммерс минут пять стоял и любовался маленькой девочкой, затем молча удалился. Возвращаясь, он уже реже вспоминал секретаршу профессора Франкоера, и все же, вернулся домой в приподнятом настроении. Без напоминаний Саммерс сразу же пошел мыть руки, чем несказанно удивил свою жену. Затем пришел на кухню и, радостно потирая руки, спросил:
        - С чего начнем, дорогая?
        - Как обычно, с салата.
        - С салата? Замечательно… О, как вкусно!
        - Что с тобой сегодня случилось? - удивилась Барбара.
        - Почему ты спрашиваешь?
        - Потому, что последнее время ты совершенно не замечаешь вкус пищи, которую поглощаешь. Да что вкус? Вообще ничего не замечаешь!
        - Правда? - удивился Саммерс.
        - Правда, правда, - подтвердила Барбара.
        - Вот с этих пор и стану замечать, - рассеялся он.
        - И что же случилось? - спросила жена, став посредине кухни и приставив сжатые кулаки к талии. - Может быть, влюбился?
        - Господи, у вас, у женщин, одно на уме! Просто мне кажется, что появился свет в конце тоннеля. Вот и настроение хорошее.
        - Что ты имеешь в виду под словом «тоннель»?
        - Свою работу, конечно же.
        - И что там на твоей работе?
        - Ты знаешь, что сейчас я занимаюсь расследованием очень необычного дела. Оно настольно сложное, настолько запутанное, что совсем меня измучило. Превратилось просто в пытку, а отступиться никак не могу.
        - Это точно, никогда не успокоишься, пока не распутаешь, - согласилась жена.
        - Так вот, - продолжил Питер, допивая чай, - сегодня мне показалось, понимаешь, только показалось, что наметился небольшой прогресс в расследовании этого дела. Пока ничего конкретного, но надежда появилась… А впрочем, хватит обо всем этом. Пойдем-ка, займемся более важными делами.
        - Ой, ой! Что-то ты сегодня распетушился? - насторожилась Барбара. - Может, встретил кого-нибудь?
        - Кого я могу встретить, кроме преступников? - раздраженно отреагировал Саммерс.
        - Преступницы тоже иногда бывают красивыми, - парировала Барбара.
        - Ладно, хватит рассуждать, пойдем, - заключил Саммерс. Сам, однако, вспомнил секретаршу профессора, и даже успел подумать: «А она, наверное, шалунья».
        Глава 26
        В компании «Синима текнолоджи» все жили ожиданием. Время тянулось, а известия о решении конкурсной комиссии все не было. Единственным отделом в компании, который продолжал работать в прежнем режиме, была служба безопасности. Несмотря на присутствие всех работников на своих местах, жизнь в остальных отделах замерла в напряженном ожидании. Любые разговоры, которые вели в те дни работники компании, неизбежно возвращались к теме конкурса.
        Джейк не был исключением. Он просто маялся на работе, не мог ничем серьезно заниматься. Совершенствовать старые кинопроекторы не было смысла. Да и зачем было их совершенствовать, если впереди неизвестность? Технический прогресс неукоснительно шел вперед стремительными шагами, и реализовать прошлые наработки можно было только в странах третьего мира, например, в Африке. Если не удастся победить в конкурсе, неизвестно чем придется заниматься. И что вообще будет с компанией, и со всеми ее работниками? О подобном варианте даже подумать было страшно. Все же, в глубине его души теплилась надежда на успех.
        Нового в голову ничего не приходило, а вот возвращаться к идее показа кинофильмов в воздухе без экрана почему-то не хотелось. Трудно сказать, с чем было связано подобное нежелание? Скорее всего, причиной тому было не стремление избежать трудностей, а желание побыстрее вытеснить из потайных уголков его подсознания все воспоминания об Эрденштейне. Так уже случилось, что грандиозная идея Галлахера в его сознании прочно была связана с человеком по имени Эдуард Эрденштейн.
        Хотя, если бы пришлось вернуться к идее показа кинофильмов без кинотеатров и громоздких экранов, то, конечно, следовало смелее объединять его разработки с проектом Уингли. На этой основе можно было получить что-нибудь приличное. Можно было бы поэкспериментировать с лазерами разного типа. Возможно, удалось бы получить свечение ионно-плазменного экрана разного цвета. Может быть, удалось бы разработать лазер, способный работать в широком спектре свечения. Тогда можно было бы получить и разноцветное изображение, а от этого до показа кинофильмов рукой подать.
        Однако работать серьезно не получалось, и Джейк редко сидел за столом, а чаще всего, бесцельно ходил по своему отделу, изображая интерес к работе своих сотрудников. Мысли Джейка не задерживались долго на кинопроекторах и судьбе компании, но постоянно возвращались к Джулии. Все это время Джейк мечтал о свадьбе, и в его сознании постоянно рисовались сцены из их будущей жизни. Они давно бы сыграли свадьбу, Джейк в этом не сомневался, если бы не неизвестность, связанная с конкурсом. И он с нетерпением ждал известий из Африки, не только для того, чтобы выяснилась судьба их компании, но и для того, чтобы, наконец, заняться подготовкой к свадьбе. Вообще-то, они с Джулией решили пожениться, независимо от итогов конкурса.
        Вот и сейчас, не зная чем заняться, Джейк решил зайти в приемную к Джулии, в надежде, что разговор с ней поможет ему развеяться. Он быстро спустился на второй этаж, открыл дверь в приемную и замер на пороге от неожиданности. Прямо перед его глазами восторженный Галлахер целовал Джулию прямо в губы. Увиденное словно лезвием острого ножа резануло по сердцу. Джейк настолько растерялся, что не знал, как себя вести.
        В этот момент Джулия заметила приход Джейка, и ее глаза округлились от ужаса. Увидев выражение ее лица, Галлахер обернулся, и заметил Джейка. Выражение лица Джейка его не удивило. Поэтому Галлахер решил сразу же представить все в виде невинной игры и шутливым голосом сказал:
        - Нет, Джейк, только не сердись, сегодня можно и в губки. Есть повод!
        Галлахер увидел недоумевающее выражение на лице Джейка, и продолжил:
        - Боже мой, Джулия, да он еще ничего не знает.
        - Что случилось? - невольно вырвалось у Джейка.
        - Джейк, давай-ка я и тебя обниму, чтобы и тебе не было обидно.
        Обескураженный Джейк нерешительно шагнул ему навстречу. Галлахер бросил трость в сторону, обнял Джейка и начал с силой хлопать его по плечам.
        - Джейк, победа!
        Джейк продолжал стоять в недоумении.
        - Джулия, ты только посмотри на него, - продолжал Галлахер. - Он еще ничего не понял. Джейк, мы победили! Понимаешь, мы победили в конкурсе на поставку проекторов в страны Африки. Только что звонил Абрахамсон, и сказал, что наша компания победила! Подписан контракт на поставку в течение трех лет двухсот сорока восьми проекторов. Это даже больше, чем я ожидал.
        - Это блестящий успех, - слова из него лились, словно бурный поток воды в горной речке. - Это наш общий успех. И мы устроим по этому поводу грандиозный банкет. Но это все потом, а сейчас… Так, Джулия, а давай-ка нам шампанского. Прямо здесь и сейчас.
        - Извините, Гарри, у меня нет здесь шампанского. Я сейчас схожу за ним в бар.
        - Как, у тебя до сих пор нет шампанского? - притворно удивился Галлахер. - Что-то слишком нерасторопная секретарша у меня.
        Джулия еще раз извинилась и вышла.
        - Джейк, вот теперь-то мы заживем, - продолжал Галлахер, возбужденно потирая руки.
        - Вот теперь у нас появится возможность по-настоящему заняться проекцией кинофильмов без экрана. Надеюсь, ты еще не забыл? Какие мечты мы возлагали на этот проект? И если бы ты знал, как мне хочется быстрее заняться этим проектом, просто руки чешутся. Как мне не хватало такой работы все это время, как хочется добиться успеха. Надеюсь, ты понимаешь грандиозность этого замысла? Ведь для того, чтобы нести гуманные идеи, особенно в среду людей, проживающих в развивающихся странах, для того, чтобы проповедовать ценности демократии, необходимо чтобы эти люди имели представление об образе жизни в цивилизованных странах. Развитию подобных представлений способствует просмотр наших замечательных фильмов, но для этого нужны кинотеатры, большое число кинотеатров, а это очень большие деньги, которых просто нет. Рассчитывать, что эти люди смогут купить себе видеомагнитофоны не приходится. Таким образом, эти люди становятся, как бы отрезанными от мировой культуры. Они не видят лучших фильмов, лучших актерских работ, они живут в информационном вакууме. В такой среде легко процветать различного рода религиозным
фанатикам, а то и просто шарлатанам.
        - А теперь представь, Джейк, если бы нам удалось создать установку, которая прямо в воздухе для аудитории, примерно человек в двести, или даже триста, сидящих на земле смогла бы демонстрировать кинофильмы! Мы смогли бы способствовать культурному просвещению миллионов людей из развивающихся стран. Мы были бы первооткрывателями этого метода, и смогли бы хорошо заработать на этом. Кроме того, затем можно было бы наладить проекцию на таких экранах телевизионных репортажей с различных концертов и спортивных состязаний. Это был бы фантастический успех нашей компании…
        В это время вернулась Джулия с бутылкой шампанского и достала бокалы. Галлахер передал бутылку Джейку:
        - Ну, давай открывай быстрее. А то мне не терпится отпраздновать нашу победу.
        У Джейка от волнения и переживаний, выпавших на его долю, дрожали руки. Неловкими движениями он постарался справиться с проволокой, удерживающей пробку. Наконец, удалось кое-как справился с бутылкой, и пробка с шумом ударилась в потолок.
        - Молодец, Джейк, - воскликнул Галлахер. - Это салют в честь нашей победы. Давай, наливай.
        После того, как бокалы были наполнены, сияющий Галлахер начал произносить речь:
        - Друзья мои, наконец-то и на нашей улице наступил праздник. Большой праздник. Это победу мы все заслужили. Какая жалость, что с нами нет Джексона. В нашей победе есть частица и его труда, причем немалая. Поэтому предлагаю тост за нашу победу и за светлую память Джексона.
        Все глотнули шампанского. Наступила пауза, Джейк с Джулией не знали, как вести себя. У обоих в душе была полная неопределенность: с одной стороны, их переполняла радость, вызванная известием о победе в конкурсе, а с другой стороны, еще не улетучился конфуз от ситуации, связанной с бурным проявлением радости боссом. Они молчали, пытаясь осознать произошедшее, а Галлахер продолжал мысленно торжествовать. Наконец, он прервал свои размышления и продолжил:
        - Есть еще один человек, которого необходимо вспомнить сейчас. Я имею в виду Абрахамсона. Его заслуга в победе велика. Эх, ребята, какой он молодец! Второй тост предлагаю за него…
        Весть о победе в конкурсе мгновенно разнеслась по компании. Работа остановилась окончательно, даже в сборочном цехе. Такое состояние продолжалось несколько дней. Руководители отделов даже не пытались сдерживать порывов радости своих работников. У Галлахера в эти дни, как из рога изобилия, появлялись новые идеи. И, естественно, все они были грандиозными.
        Глава 27
        Через неделю вернулся Абрахамсон. Его встречали как настоящего героя. И потянулась череда банкетов и презентаций. Наконец, после торжественного приема в мэрии города начала чувствоваться усталость. Галлахер пришел к выводу, что пора кончать с празднованием победы и следует браться за работу. Тем более что приближались сроки поставки в африканские страны первой партии проекторов и организации курсов обучения африканских киномехаников особенностям технического обслуживания нового оборудования.
        Гарри Галлахер собрал рабочее совещание, посвященное решению первостепенных задач при реализации контракта. В начале Галлахер представил собравшимся нового руководителя финансового отдела компании. Им стал Рассел Уильямс, заместитель Уинстона Джексона. Совещание было коротким и деловым. После его окончания он попросил задержаться для разговора Абрахамсона.
        Оставшись наедине, Галлахер поинтересовался:
        - Ну что, очень устал?
        - Есть немножко.
        - Только лишь немножко? - засомневался Галлахер. - Уж больно вид у тебя усталый и, я бы сказал, какой-то взъерошенный.
        - Устал, конечно, - засмеялся Абрахамсон. - Устал от суеты и поздравлений, от всеобщего внимания. События последних дней совершенно выбили меня из привычной колеи. Не привык я к такому вниманию. Эта суета очень утомляет меня. Даже появилось желание спрятаться куда-нибудь.
        - Да, бремя славы - тяжелая штука, - развел руками Галлахер. - Но ничего не поделаешь, людей можно понять. Жизнь компании сейчас существенно изменится. И не в последнюю очередь благодаря твоим стараниям, Чарльз. Поэтому люди хотят выразить тебе свою признательность. В их жизни теперь появились перспективы. Это многого стоит.
        - Понимаю и терплю, как могу.
        - Послушай, Чарльз, - после некоторой паузы продолжил Галлахер. - Учитывая усталость, с одной стороны, и твой вклад в успех компании, с другой, считаю возможным предоставить тебе дополнительный отпуск. Прямо сейчас, зимой, махни куда-нибудь на две недельки. Не лучшее время, но неужели на нашей планете не найдется местечка, где можно было бы отдохнуть сейчас.
        - Можно найти, - согласился Абрахамсон. - Только предложение очень неожиданное и я пока не представляю куда отправиться.
        - Вот, что я предлагаю, - продолжил, улыбаясь, Галлахер. - Дай все необходимые распоряжения по началу поставок оборудования и организации курсов обучения людям из своего отдела, а сам отправляйся куда-нибудь. Попробуем справиться без тебя, к тому же Рассел Уильямс, новый руководитель финансового отдела, человек толковый. Уверен, он не подведет. Заходи ко мне завтра, или, в крайнем случае, послезавтра, и мы обсудим сроки твоего отпуска.
        - Хорошо, согласен.
        Они попрощались, и Абрахамсон отправился в свой отдел. Неожиданное предложение босса застало его в врасплох и породило массу идей, как провести незапланированный отдых. Вообще, события, произошедшие в последнее время, серьезно утомили его. Более того, даже появилась некоторая растерянность, состояние, которое Абрахамсон не испытывал уже множество лет. Надо было срочно приводить себя в порядок, и он знал, как это сделать.
        Он вернулся в свой кабинет, выложил на стол многостраничную газету с биржевыми сводками, достал из маленького сейфа, расположенного в правой тумбе стола, эротические журналы и завернул их в газету. Погрузившись в просмотр журналов, Абрахамсон быстро пришел в привычное для него состояние. Спало нервное напряжение, поднялось настроение, вернулся привычный ход мыслей. И он вновь, как в старые добрые времена, принялся мысленно разговаривать с красотками, расположенными на страницах журналов, будто были они живыми, и знали они друг друга много лет.
        Постепенно он вспомнил о предложении Галлахера. Да, это просто замечательная идея отправиться сейчас в отпуск и отдохнуть. И почему его беспокоит зима? Сейчас на побережье Флориды двадцать пять градусов тепла. А больше и не надо. Жара ему и так надоела, особенно в молодые годы. Достаточно было вспомнить, как парился в джунглях Индокитая. А может быть, чуть подальше, на Багамы, и затеряться на одном из островков с какой-нибудь «обезьянкой». Этим словом Абрахамсон называл хорошеньких и глупеньких девушек, единственным предназначением которых являлось обеспечение приятного времяпрепровождения.

«Да, так и сделаю, - решил он. - Надо постараться сегодня уладить все вопросы, и завтра же в отпуск. Это будет лучшим вариантом».
        Абрахамсон быстро составил план действий и приступил к подготовке своего отдела к работе во время его отсутствия. Вызвал заместителей, составил график выезда сотрудников в Африку, для контроля за поставкой первой партии кинопроекторов, отдал последние распоряжения. К концу рабочего дня все было готово. Теперь можно было с полным основанием сказать, что все проблемы позади, а впереди две недели блаженства.
        После работы он поужинал в своем любимом ресторанчике. Уютная обстановка, вкусная еда, приятная и негромкая музыка позволили ему полностью забыть напряжение последних недель. Наконец-то все позади, и снова можно жить спокойно. После ресторана он немного поездил по городу и вернулся домой. Его дожидалась уже немолодая домработница, следившая за порядком в доме. Абрахамсон поблагодарил ее за работу и отпустил. Хотелось побыть одному, и предаться мечтам о предстоящем отпуске.
        Он включил телевизор и начал переключать каналы. Смотреть было нечего. В новостях зрителей пугали очередными катастрофами и террористическими актами. Можно было подумать, что в мире ничего другого не происходило. На других каналах показывали комедии, в которых герои постоянно падали и проваливались куда-то. И нужно было смеяться, а смеяться, глядя на все это, почему-то не хотелось. Еще несколько переключений, и на экране очередная викторина - только угадай слово, цифру, или мелодию, и тебя озолотят. Новый канал, и очередной «учитель» проповедует людям, как надо жить. Даже на спортивных каналах ничего интересного не было.
        Абрахамсон выключил телевизор и решил лечь спать. Хорошенько выспаться перед отпуском не мешало. Трудно сказать, как сложится отпуск. Может быть, с этими
«обезьянками» выспаться, толком не удастся.
        Как обычно, перед сном, Чарльз Абрахамсон полистал эротические журналы. Из множества журналов, календарей, наборов фотографий и прочей аналогичной продукции, у него были те, которые нравились больше всего. Своего рода избранные места. Абрахамсон часто перед сном просматривал эти фотографии. Это помогало ему сбросить нервное напряжение после рабочего дня, успокоиться и, часто, способствовало возникновению эротических снов. Чарльзу они очень нравились.
        Сегодня у него был праздник на душе. Абрахамсон чувствовал себя последнее время настоящим героем. Еще бы! Ведь он был уверен, что именно благодаря ему компания победила в конкурсе. Нет, качество кинопроекторов компании не вызывало никаких сомнений. Более того, они были просто отличные. Однако при конкуренции нескольких одинаковых по качеству товаров нелегко отдать предпочтение одному из них. И Абрахамсону удалось склонить на свою сторону многих членов комиссии своими методами. От этого у него на душе было чувство полнейшего благополучия и удовлетворения. Кроме того, он сумел уложиться в те суммы, которые ему выделили на эти цели в компании. От его подарков, а также от того шоу, что он устроил для членов комиссии, во многом определились результаты конкурса.
        Абрахамсон лежал на спине и с удовольствием вспоминал детали того представления. Устроить такое ему не представляло особого труда. Эти роскошные негритянки всего за несколько долларов были готовы на все. А фантазий для постановки подобных представлений у него всегда хватало. Вообще, Абрахамсон считал, что в его лице умер великий постановщик эротических представлений. Как знать, если бы жизнь сложилась по-другому? Где-нибудь в Париже, он смог бы стать известным и богатым.
        Помечтав так некоторое время, Абрахамсон поднялся, с удовольствием потянулся, и решил открыть окно на ночь. На улице было тихо и достаточно тепло. Он приоткрыл окно и отодвинул в сторону жалюзи. Свежий воздух с улицы стал наполнять легкие. Все, а теперь спать.
        Ему повезло. Во сне, перед глазами спящего Чарльза, разворачивались эротические видения. Легкое и непринужденное мелькание прекрасных женских тел. Неожиданно Абрахамсон проснулся и открыл глаза. Весь потолок его спальни был освещен странным свечением. Такого он еще никогда не видел. Необычные переливы нежно голубого и цвета лазурного моря. Цвета, которое имеет море, где-нибудь в районе коралловых островов. Абрахамсон лежал на спине и улыбался, глядя на это необычное свечение. Затем он поднял голову и посмотрел на пол. На полу, посредине спальни, возвышался большой бутон необычного по форме цветка. Свечение исходило именно от него.
        - Что это? - восхищенно спросил Абрахамсон.
        Как только он произнес эти слова, цветок стал оживать. Волнообразные переливы цветов усилились, и лепестки цветка стали раскрываться. Над лепестками появилась женская голова, повернутая к Чарльзу затылком. Лепестки опускались дальше, и его взору открывалась прекрасная обнаженная женщина. Тяжелый узел пепельных волос, высоко подобранных на затылке, не отягощал сильной стройной шеи. Гладкие плечи нежными изгибами лопаток переходили в стройную спину. Вытянутый позвоночник плавно перетекал в крестец, обозначенный двумя восхитительными ямочками над ягодицами. Она сидела, положив руки на широко разведенные в стороны колени, и не двигалась. Еще большее восхищение вызывала кожа светлого золотистого оттенка, освещаемая переливами голубого и зеленоватого цветов. Создавалась впечатление, что по всему телу проходили легкие морские волны.
        Как только цветок полностью раскрылся, женщина необычайно легко, почти не наклоняясь вперед, встала. Она вытянула вверх руки, и немножко скрестив ноги, поднялась на носочки. Взору Абрахамсона открылась восхитительная женская фигура, словно, выточенная из мрамора резцом великого мастера, статуя. Чарльз даже поежился в постели от удовольствия.
        Женщина стала плавно поворачиваться, словно она стояла на вращающемся диске. Абрахамсон с восхищением любовался стремительным переходом талии в бедра. Эта деталь женской фигуры у него всегда вызывала особое восхищение. Наконец, поворот полностью закончился, и женщина предстала перед Абрахамсоном во всей своей красе. Крепкие груди, похожие на широкие опрокинутые чаши, узкая талия, широкие бедра. Так она и стояла с высоко поднятыми руками, у Абрахамсона от восхищения даже захватило дух. Смешанные чувства захватили его. С одной стороны, Чарльз видел перед собой, пожалуй, самую совершенную женскую фигуру, когда-либо виданную им, с другой стороны, ему казалось, что что-то подобное он уже видел. Но где?
        Женщина плавными шагами вышла на середину спальни. Она встала, широко разведя руки в стороны, и на какое-то время застыла неподвижно. Вдруг зазвучала тихая музыка. Звуки напоминали звучание индийского струнного инструмента ситара. Звучание ситара, благодаря наличию дополнительных резонирующих струн на инструменте, порождало в комнате эффект обратной вибрации. Поэтому, не смотря на низкую громкость звуков, Абрахамсону казалось, что звучало все окружающее его пространство. Удивительный тембр звуков ситара великолепным образом гармонировал с плавными движениями женщины и освещением комнаты.
        Под эти звуки женщина начала свой восхитительный танец. Танец представлял собой плавные изгибы всего тела, одна волна движений сменялась другой. Она начиналась с подъема брови, вслед за этим в ту же сторону двигалась вся голова. Это движение плавно переходило на руку. Волна последовательно охватывала плечо, предплечье и пальцы рук. Затем волнообразно изгибались туловище и ноги. Еще не успевала волна движений правой части тела закончиться, как подъемом противоположной брови начиналось движение в другую сторону.
        Абрахамсон как зачарованный смотрел на этот таинственный танец. Он был просто потрясен видом самой женщины и пластикой ее движений. В этих движениях чувствовалась удивительная двойственность: они были одновременно нежные и хищные. Нежность - от плавности движений и невероятной гибкости тела, хищное впечатление складывалось от поразительной легкости и уверенности движений, свойственных, пожалуй, только пантерам. Призывные движения таза еще больше усиливали это впечатление. Любуясь пластикой тела, Абрахамсон перевел взгляд на лицо женщины, и сразу же, словно молния, мелькнула догадка. От этой догадки у него вдоль спины волной пробежался холодок. Женщина удивительным образом была похожа на Ирен О’Киф!
        Ирен О’Киф - единственная настоящая любовь Абрахамсона. Он влюбился в нее, когда им обоим было по шестнадцать. Никогда больше в своей жизни Абрахамсон по-настоящему не любил. Высокая, стройная девушка покорила его с первого взгляда. Когда они случайно встречались на улице или в школе Чарльз просто терял дар речи, краснел и задыхался. Он готов был превратиться в ее раба, лишь бы Ирен уделяла ему немного внимания. Абрахамсон так и не набрался смелости сказать ей о своих чувствах. Хотя этого не требовалось, Ирен все прекрасно понимала. Она испытывала к Чарльзу и любовь, и жалость одновременно. Тогда все так ничем и кончилось.
        Удивительная красота Ирен была предметом всеобщего восхищения. Ее родители, выходцы из Ирландии, опасались за судьбу Ирен, но удержать ее у домашнего очага не смогли. Ирен рано начала встречаться с мужчинами, а затем, сразу после окончания школы, уехала в поисках счастья в Лос-Анджелес, где ее быстро поглотила индустрия развлечений.
        Абрахамсон тяжело переживал расставание с Ирен. Его опустошенная душа так больше никого и не полюбила. В дальнейшие годы, бывая с другими женщинами, Чарльз часто представлял, что он с ней, с Ирен О’Киф. И вот теперь она, его любимая Ирен, здесь, перед ним, в его спальне. Нет, такое может быть только во сне. Словно преодолевая тяжесть сна, Абрахамсон приподнялся на локтях, и прошептал:
        - Ирен, неужели это ты?
        Ирен перестала танцевать, и широко улыбнувшись, сказала:
        - Чарльз, как я рада, что ты узнал меня.
        Да, это был ее голос, никаких сомнений! Ирен подошла, присела на постель и склонилась над Абрахамсоном. Он сразу же почувствовал вес и тепло ее тела, хотя заметил, что постель не прогнулась под ней. Возможно, это удивило бы его в другой обстановке, но, чего только не увидишь во сне. Ирен прильнула к его лицу, и ласковым голосом стала быстро говорить:
        - Если бы ты знал, как долго я тебя искала! Но теперь ты мой, и я только твоя!
        - Как ты здесь появилась?
        - Неважно.
        Она стала покрывать горячими поцелуями лицо Абрахамсона, целуя губы, щеки, лоб. Он отчетливо чувствовал нежные и влажные губы Ирен, ее ладони у себя на груди, ноготки, впивающиеся в кожу. Ирен целовала его шею, грудь, опускаясь, все ниже и ниже. Затем она начала вытворять вообще нечто невероятное. Чарльз дышал настолько тяжело, что его дыхание было больше, похоже, больше на стон, а Ирен расходилась все больше. Неожиданно она остановилась, и, глядя с улыбкой прямо в глаза Абрахамсона, перекинула через Чарльза левую ногу, а затем единым порывом уселась на него. Абрахамсон в порыве страсти обхватил своими руками ее стан. Однако, к своему удивлению, ничего не почувствовал. И лишь спустя какое-то мгновение появилось ощущение упругости неистово двигавшегося таза Ирен.
        Абрахамсон был на вершине счастья, он никогда не испытывал ничего подобного. Горячая и страстная волна чувств поглотила его полностью. Наконец все кончилось. Изможденная Ирен опустилась, и припала к его губам в долгом и страстном поцелуе. Таких прелестных губ Абрахамсон еще не знал. Некоторое время Ирен лежала неподвижно, тяжело дыша.

«Вот это да! Ирен просто дьявольски хороша, - размышлял разгоряченный Абрахамсон, лежа на спине, - я и не думал, что такое возможно. Но как она меня нашла? Эх, если бы это был не сон».
        Отдышавшись, Ирен поднялась. Она встала и ласковым голосом сказала:
        - Чарльз, пойдем со мной. Я хочу подарить тебе еще большее наслаждение!
        - Да куда уже больше? - спросил изумленный Абрахамсон.
        - Пойдем, доверься мне, - настаивала Ирен. Она стояла рядом с постелью, протянув руки. Абрахамсон поднялся и взял ее руку.
        - Пойдем, пойдем, - повторяла Ирен, ведя Абрахамсона к открытому окну.
        Они подошли к окну, и Ирен с необыкновенной легкостью поднялась на подоконник. Абрахамсон поднялся вслед за ней. Ирен сделала шаг вперед, и, зависнув в воздухе, повернулась к нему:
        - Ну, чего же ты ждешь? Пойдем со мной!
        Абрахамсон некоторое время колебался, а затем с улыбкой смело шагнул вперед. Ведь он был уверен, что все происходящее - это сон. Внезапно Ирен исчезла куда-то, а Абрахамсон почувствовал, что стремительно падает вниз. Страшной, темной стеной надвигалась на него снизу земля. Он успел заметить орнамент каменной плитки, которой была выложена дорожка возле его дома. Абрахамсон попытался выставить вперед руки, чтобы смягчить удар, но было уже поздно…
        Глава 28
        Известие о смерти Абрахамсона произвело в компании эффект разорвавшейся бомбы. В цехах и отделах установилась гнетущая тишина, люди просто отказывались верить в случайность его смерти. Постепенно поползли слухи о существовании заговора против компании. По мнению многих людей, подобные предположения имели определенные основания. Еще бы! В течение месяца компания потеряла двух ведущих специалистов. И, если смерть Уинстона Джексона, давно страдавшего сердечными заболеваниями, в компании восприняли как трагический случай, то смерть Чарльза Абрахамсона никто не считал случайностью. Многие были уверены, что его смерть является местью конкурентов за победу компании «Синима текнолоджи» в конкурсе на поставку проекторов в страны Африки.
        Джейк ехал в то утро на работу вместе с Джулией. Он был в прекрасном настроении и начинал настраиваться на продолжение работы по совершенствованию ионно-плазменного проектора для демонстрации кинофильмов без экранов. Пришло, наконец-то, время для серьезной работы в данном направлении. Джулия была более молчалива, чем обычно, и ее лицо, как показалось ему, приобрело черты некоторой таинственности. Однако Джейка эти изменения в поведении его любимой не тревожили. Наоборот, молчание Джулии позволяло ему сосредоточиться на более серьезных вопросах.
        Он решил проводить Джулию до приемной. Они уже поднялись на второй этаж, как его кто-то окликнул:
        - Мистер Макгрегори, вы уже слышали ужасную новость?
        - Нет. А что случилось?
        - Погиб Чарльз Абрахамсон.
        - Как погиб?
        - Говорят, выпал из окна.
        Сообщение о смерти Чарльза Абрахамсона шокировало Джейка и Джулию. Они так и остались стоять посреди холла, растерянно глядя друг на друга. Первой пришла в себя Джулия.
        - Джейк, надо что-то делать.
        - Что в такой ситуации можно сделать? - с раздражением спросил он.
        - Не знаю… Ты, пожалуйста, не сердись, но надо что-то делать, а не стоять здесь.
        - Хорошо, надо для начала босса дождаться… Господи, хотя бы с ним все было в порядке.
        - Хорошо, пойдем в приемную, - предложила Джулия, - возможно будут телефонные звонки.
        Они прошли в приемную. Джулия зашла в кабинет и убедилась, что Галлахер еще не приходил на работу. Она вернулась, и села за свой стол, а Джейк не мог сидеть, настолько велико было волнение, охватившее его. Он принялся расхаживать по приемной и рассуждать вслух:
        - Выпал из окна. Он, что лунатиком был? Да никогда в эту чушь не поверю. Здоровью Абрахамсона можно было позавидовать… Нет, не верю, что он мог просто так выпасть из окна. Все это неспроста. Нужно потребовать от полиции тщательного расследования.
        Явился Галлахер, по его лицу было видно, что он уже в курсе событий. Он, не говоря ни слова, сразу же прошел в свой кабинет. Джейк переглянулся с Джулией, она пожала плечами.
        - Зайди к нему, - сказала через минуту Джулия, - узнай, может быть, ему что-нибудь надо.
        - А почему я? - удивился Джейк. - Ты его секретарь, ты и заходи.
        - Я боюсь, - призналась она. - Попробуй зайти. Ты, как ни как, мужчина.
        - Да, мужчина… Хорошо, попробую зайти.
        Джейк осторожно открыл дверь кабинета и посмотрел на босса. Он сидел в своем кресле, и растирал грудь в области сердца.
        - Сердце болит? - спросил встревоженный Джейк.
        - Еще не болит, но что-то тяжело здесь стало, - ответил Галлахер, показывая себе на грудь.
        - Мне кажется, что смерть Абрахамсона не случайна, - начал осторожно Джейк. - Думаю, следует добиваться от полиции тщательного расследования.
        - Ты прав, - согласился Галлахер. - Выпал из окна. Как такое могло случиться? Он что - маленький ребенок? Ходил по подоконнику и оступился? Чушь собачья! Поезжай обязательно к Абрахамсону домой, потом в полицию, постарайся узнать, что же произошло на самом деле. Я останусь здесь.
        - Гарри, у меня появились кое-какие подозрения, - неуверенно сказал Джейк. Он и сам удивился неожиданно возникшей мысли. - Правда, вам это может показаться полным бредом.
        - Да, говори уж.
        - Мне кажется, что это дело рук Эрденштейна.
        - Джейк, ну что ты? Он же давно мертв. Я понимаю, что у вас был конфликт… Джулия стоит того. Да, я и сам бы подрался с кем угодно ради такой женщины. Но подозревать мертвого, это уже слишком.
        Галлахер с досадой махнул рукой и развернулся в кресле лицом к стене. Джек вышел, его с нетерпением поджидала Джулия.
        - Ну, что там?
        - С сердцем неважно. Я сейчас поеду к Абрахамсону домой, потом, если понадобится, в полицию. А ты присматривай за ним, если будет плохо, вызывай врачей.
        Подъезжая к дому Абрахамсона, Джейк заметил несколько полицейских машин. Среди полицейских в форме он увидел двоих в штатском, и сразу узнал их. Они приезжали к ним в компанию в день смерти Эрденштейна. Джейк сразу же направился к ним.
        - Здравствуйте, я Джейк Макгрегори. Мы вместе с Абрахамсоном работали в компании
«Синима текнолоджи». Не могли бы вы рассказать, что с ним случилось… Извините, забыл вашу фамилию.
        - Лейтенант криминальной полиции Саммерс… Пока рассказывать нечего. Его сосед вышел рано утром прогуляться с собакой. Он и заметил тело Абрахамсона, сразу вызвал полицию. Наши эксперты установили, что смерть наступила примерно в три часа ночи от многочисленных повреждений, связанных с падением из окна на втором этаже. Вот, пожалуй, и все, больше добавить ничего не могу.
        - Мы в компании очень встревожены смертью Абрахамсона, и не считаем, что он погиб случайно. Поверьте, его здоровью можно было позавидовать, и лунатизмом он никогда не страдал.
        - Понимаю вас, - ответил Саммерс. - Мне тоже его смерть кажется странной. Но, уверяю вас, мы все проверили досконально. Не обнаружили ни посторонних предметов, ни следов борьбы. Отпечатки пальцев только его самого и его домработницы. Окно раскрыто настежь, и тело под окном. Что прикажете думать?
        - Да, вы правы, - растерянно сказал Джейк. - И, все же, я считаю, что Абрахамсон погиб не случайно, его убили.
        - Что у вас? Вы кого-либо подозреваете?
        - Понимаете, я каким-то необъяснимым образом чувствую, что произошедшее с нашими коллегами не случайно. Я имею в виду Уинстона Джексона и Чарльза Абрахамсона. Мне кажется, что мы все являемся жертвами чьего-то умысла.
        - Что с вами случилось?
        - Со мной ничего пока не случилось, но у меня есть предчувствие, что скоро может случиться.
        - Извините, - устало сказал Саммерс, - мы полицейские, и работаем с фактами, а не с предчувствиями. Если у вас появятся какие-либо факты, обратитесь ко мне, или к моему помощнику, сержанту Хаппелу.
        Саммерс дал поручения полицейским, оставшимся проводить расследование, и уехал.
        Последующие дни были связаны с организацией похорон Абрахамсона. Вся эта неприятная суета легла на плечи Макгрегори. На следующий после похорон день он зашел к Галлахеру. Его внешний вид насторожил Джейка: бледное лицо, растрепанные волосы, потухшие глаза.
        - Гарри, вы в порядке?
        - Знаешь, Джейк, последние события доконали меня. Смерть наших товарищей невосполнимая потеря для меня, да и для компании тоже. Особенно сильно на меня повлияла нелепая смерть Абрахамсона. Представляешь, он сидел накануне в этом же кресле, где сейчас сидишь ты. Все было замечательно, я ему предложил пойти в кратковременный отпуск. Договорились встретиться на следующий день, обсудить сроки его отпуска. И вдруг Чарльз выпал из окна, и полиция ничего не нашла. У меня даже сердце начало болеть. Вспомнил Джексона и не на шутку испугался. Помнишь, у него тоже сердце постоянно болело, а потом…
        - Вам надо обратиться к врачам, - посоветовал Джейк.
        - Уже обратился. Вот надавали пилюль всяких, - Галлахер выдвинул ящик в своем столе, и достал две баночки с лекарствами. - Пью, а что делать? Совсем как Джексон. До чего дожил, с ума можно сойти от всего этого… Расскажи лучше, как у тебя дела? Порадуй старика. Как поживает наш суперпроект?
        - До него руки не доходят.
        - Понимаю.
        - Если признаться, меня сейчас больше волнует состояние Уингли.
        - Господи, а с ним-то что? - встревожился Галлахер.
        - Затрудняюсь объяснить, - пожал плечами Джейк, - но выглядит он совсем неважно.
        Глава 29
        Смерть Абрахамсона резко ухудшила психическое состояние Герберта Уингли. Проблемы у него начались еще с похорон Джексона. Ему стало казаться, что за ним кто-то следит. Следит неустанно и со злым умыслом. И с этой поры он стал постоянно оглядываться. Уингли старался сам себя убедить, что все в порядке, что за ним никто не следит. Более того, он пытался себя убеждать, что вообще никому не нужен, но справиться с собой уже никак не мог. Несколько раз Уингли пытался обратиться к врачам, но каждый раз откладывал посещение клиники, так как просто не представлял, что он будет объяснять врачам.
        Сложнее всего Герберту было в те моменты, когда он был вместе с Эвелин. Он никак не мог справиться с собой и продолжал оглядываться. Она же считала, что Герберт оглядывается на красивых женщин, и начинала ревновать. Ее это просто возмущало - как можно оглядываться на других женщин, когда она рядом?! Неужели она хуже их? У нее, что ноги не такие, или еще что-нибудь не так? Иного женский ум не мог предположить. А Уингли не сознавался в своих страхах, он очень боялся выглядеть трусом в глазах Эвелин и пытался что-нибудь по ходу придумать по ходу. Обычно он говорил: «Мне показалось, что со мной кто-то поздоровался, а я не заметил. Поэтому я обернулся, чтобы выяснить, кто это был». Эвелин не верила ему и сердилась. Герберту было ужасно стыдно, но справиться с непреодолимым желанием оглянуться и убедиться, что его никто не преследует, он уже не мог.
        Если днем бедный Уингли мог хоть каким-то образом отвлечься от ощущения постоянного преследования, то ночью наступал настоящий кошмар. Он долго не мог заснуть, прислушивался к каждому шороху. Затем, стремясь оградить себя от лишних звуков, накрывал голову одеялом, оставляя только маленькое отверстие для дыхания. Так было нестерпимо жарко, но все же не так страшно. Иногда он не выдерживал и вставал с постели и, крадучись, на цыпочках, подходил к окну. Легким движением, чтобы невозможно было заметить движение штор с улицы, отодвигал край штор и тревожно вглядывался в темноту.
        Ближе к утру, не выдержав тревожного напряжения, Уингли засыпал. Тяжелый сон обволакивал свинцовой тяжестью все его тело и придавливал к постели. Сон был недолгим и очень крепким, без сновидений. Когда утром раздавался звук будильника, Уингли буквально подпрыгивал на постели и озирался вокруг, не понимая, где находится.
        На работу все эти дни Герберт приходил с тяжелой головой. Здесь было спокойнее, и страхи отступали. Однако стоило ему хотя бы немного успокоиться и отвлечься, как его начинал одолевать сон. Он вставал, ходил по отделу, иногда, сделав вид, что направляется по важным делам, выходил в холл. Походив некоторое время по административному корпусу, возвращался в отдел и снова начинал бороться со сном. Иногда засыпал, сидя за своим столом. Проспав в таком положении какое-то время, просыпался и старался сделать вид, что вовсе не спал, а только глубоко задумался. Подобным образом он маялся весь день, а к ночи страх вновь охватывал все его существо.
        Сразу после похорон Джексона с ним стали случаться нервные припадки. Начинались они с внезапных вздрагиваний, настолько сильных, что были заметны всем окружающим. Затем все его тело сковывали судороги, причем, наиболее сильно ощущаемые в кистях и пальцах рук. Пальцы рук плохо слушались, особенно трудно было их сжимать в кулак. Правда, судороги эти продолжались недолго, однако сопровождались сильным ознобом, в независимости от окружающей температуры, и ощущением нехватки воздуха. Во время подобных приступов Уингли всегда вспоминал о врачах, и давал себе обещание, что обязательно обратится к ним после наступления облегчения его мучений. Но, как только подобные приступы прекращались, так он забывал о, данных самому себе обещаниях, и старался любым образом изгнать все воспоминания о покойниках из своей памяти.
        Если до смерти Абрахамсона, Уингли постоянно оглядывался, то после его похорон он начал вздрагивать при каждом резком звуке, при внезапном появлении людей, машин. Он постоянно стал ожидать нападения…
        Ночи превратились для Уингли в настоящую пытку. Он с тревогой всматривался в темноту, боясь подниматься из постели. Сердце в такие моменты совсем замирало, а потом начинало так сильно колотиться, словно стремилось выпрыгнуть через горло в рот.
        Утром Герберт боялся выходить на улицу. Он долго прислушивался, приложив ухо к двери, чутко улавливая каждый звук. Затем немножко приоткрывал дверь, и придирчиво рассматривал каждое окружающее деревце, каждый кустик. Открывал дверь еще больше, и напряженно всматривался в автомобили, расположенные около его дома. Больше все он боялся больших внедорожников: в силу необъяснимых причин, Уингли уверовал, что все водители таких автомобилей непременно злодеи. Убедившись, что ему ничего не угрожает, Герберт выходил и, постоянно оглядываясь (как бы не нанесли удар сзади), закрывал дверь, а затем быстрым шагом направлялся к своему автомобилю. На большом расстоянии от него Уингли нажимал на кнопки пульта дистанционного управления и отключал охранную систему автомобиля. Он делал это специально, так как опасался, что автомобиль заминирован и взорвется по сигналу при отключении охранной системы. Однако взрыва не происходило, и он быстро забирался в машину, захлопывал дверцу и долго сидел оглядываясь. Теперь ему предстояло самое страшное - заводить мотор. Герберт вставлял ключ в замок зажигания, закрывал глаза
и, простившись с жизнью, запускал мотор. Но автомобиль послушно заводился, и ничего ужасного не происходило. Уингли долго приходил в себя и затем осторожно трогался в путь.
        На работе было немного легче, приходилось решать кое-какие производственные вопросы. Однако постоянное недосыпание настолько измучило его, что он мог провалиться в кратковременный сон даже стоя. Его измученному мозгу требовался хотя бы кратковременный отдых, которого все не было, и не было.
        Однажды Уингли вышел из своего отдела в холл, чтобы попытаться справиться с внезапно охватившими его судорогами. Все его тело периодически охватывал сильный озноб, мышцы сковывало внезапными сокращениями, зубы начинали стучать с неистовой силой. В такие моменты он бессознательно встряхивал головой, будто старался стряхнуть, охватившую его, лихорадку. Неожиданно сзади раздался голос Джейка Макгрегори:
        - Как дела, Уингли? Выглядишь, ты, неважно… Может быть, заболел?
        Как раз за мгновение до его появления Герберта снова начали охватывать судороги. Услышав голос Джейка, Уингли обернулся, и обомлел: перед ним стояли два абсолютно одинаковых человека. Потребовалось какое-то время, чтобы два человека слились в одного. Уингли осознал, что перед ним Макгрегори, а оптический обман был связан с раздвоением зрения.
        - Да что с тобой?
        - Не знаю, может быть, действительно заболел, - неуверенно ответил Герберт.
        - Послушай, что у тебя с глазами? Они словно провалились и стали какими-то бесцветными.
        - Просто не выспался.
        - Так выспись, наконец. Что тебе мешает?
        - Не знаю, Джейк, как тебе объяснить? Понимаешь… Я постоянно испытываю страх. Не могу сказать, почему, но мне все время кажется, что за мной кто-то наблюдает, хочет подстеречь в укромном месте и убить.
        - Что ты выдумываешь? - удивился Джейк. - Тебе просто надо выспаться. Не спится, так выпей снотворного… А, еще лучше, заведи себе смачную бабенку, и все проблемы снимет как рукой. Если хочешь, помогу найти.
        Джейк произнес последнюю фразу настолько развязано, что и сам испугался. Правда, испугался не манеры своей, а сути своего предложения: а что если Уингли действительно попросит найти ему женщину? Что он тогда будет делать, где и кого искать? Дорого обошлась бы тогда ему обычная мужская бравада.
        Однако Уингли, услышав о женщинах, еще больше сник, что-то невнятное забормотал себе под нос, повернулся и пошел в свой отдел. Джейк с облегчением вздохнул, но неприятный осадок от разговора у него на душе все же остался.
        Уингли после разговора вспомнил об Эвелин. С ней ему было хорошо. Но теперь, когда ему казалось, что кто-то покушается на его жизнь, Герберт считал невозможным продолжение встреч с ней. А вдруг, и ее жизнь окажется в опасности, из-за него. Таким образом, он хотел уберечь любимую женщину от опасности. Хотя любил ли он Эвелин? Скорее всего, да, любил. А если не ее, то кого тогда? А бедная женщина недоумевала: что с ним происходит? Она и сердилась, и ревновала, и тревожилась одновременно.
        Герберт вернулся в свой отдел, сел за стол и, не выдержав своих мучений, заснул. Голова его склонилась на стол, и он мгновенно провалился в глубокий сон. Так он проспал до конца рабочего дня. Сотрудники отдела все видели и посмеивались над ним: предположения были самыми различными, от бурных ночных похождений, до серьезного заболевания. Однако будить его никто не осмелился.
        Очнулся Уингли лишь в тот момент, когда в отдел пришли уборщицы. Он спохватился и стал срочно собирать бумаги на столе, делая вид, что все это время напряженно работал. Собрал бумаги и поспешно удалился. И лишь выйдя на улицу, он осознал, что уже очень поздно и стало темно. Темнота, длинные тени от уличных фонарей вызвали у него настоящий трепет. Он вел машину, не отрывая взгляда от зеркальца заднего обзора. Он опасался преследования, и все время ругал себя за сон на рабочем месте, из-за которого он вынужден теперь возвращаться домой так поздно.
        Внимание Герберта привлек большой джип темного цвета. Он уже давно следовал за его машиной. - «Не иначе, как за мной следят. Зачем, и кто их послал?» - думал он, лихорадочно перебирая возможные варианты бегства от преследователей. - «Нет, домой нельзя. Там меня уже наверняка ждут, надо оторваться».
        Он прибавил скорость, джип не отставал. Неожиданно даже для себя самого Уингли свернул вправо, на небольшую улочку. Машина преследователей за ним, более того, она приближалась. Герберт резко остановился и, не выключая двигатель, выскочил из машины и бросился бежать. Он перебежал тротуар и прыгнул через аккуратно постриженный кустарник. То ли кустарник оказался слишком высоким, то ли страх окончательно сковал его мышцы, но Уингли не смог его перепрыгнуть и, зацепившись за куст правой ногой, грохнулся на постриженный травяной газон. Опомнившись, Герберт пополз вдоль кустарника в сторону от дороги. Ползти он пытался по-пластунски, но навык ползания у него не был отработан в достаточной мере. Поэтому непосредственно около земли было только его лицо.
        Вдруг Уингли почувствовал запах воды, а под своими ладонями и коленями влагу: он оказался в луже. Лужа образовалась в результате неравномерной работы системы полива, которую хозяева включили еще днем. В этот момент джип преследователей, скрипнув тормозами, остановился рядом с его машиной. Герберт замер и от страха перестал дышать. Только сердце колотилось в бешеном темпе и, как ему показалось, очень громко. Настолько громко, что его удары могли услышать другие люди. Последние силы покинули Уингли, он рухнул на траву и стал покорно ожидать своей участи.
        Из остановившегося джипа вышли трое подвыпивших молодых людей. Они, громко смеясь и перекрикивая друг друга, прошли рядом с лежащим за кустарником Уингли. От испуга он не смог разобрать ни одного слова. Один из мужчин бросил через кусты пустую банку из-под пива. Она упала совсем недалеко от Герберта. Он, решив, что это бомба, уткнулся носом в землю и накрыл голову руками. Время шло, а взрыва все не было! Голоса мужчин уже стихли: они зашли в соседний бар за очередной порцией пива. Наступила тишина, а бедный Уингли лежал, боясь пошевелиться. Наконец, он нашел в себе силы и поднял голову. Банка лежала рядом. Герберт, собрав последние силы, подполз к ней. Дрожащими руками взял банку. Она оказалась очень легкой: значит, пустая! Это открытие потрясло его. Неужели, все его опасения беспочвенны?
        Уингли поднес банку к носу. От нее исходил запах крепкого пива. Запах показался Герберту настолько омерзительным, что он брезгливо швырнул банку в сторону. Потом полежал немного, собираясь с силами, и, осмелев, поднялся, чтобы посмотреть по сторонам над кустарником. Вокруг никого не было! Невдалеке стояла его машина, с открытой дверцей и работающим двигателем. Герберту стало ужасно стыдно за унижение, которому он сам себя подверг.
        Нужно было срочно уезжать отсюда. Уингли стал перелезать через высокую и широкую изгородь из подстриженного кустарника. Поранив руки о колючки кустарника, и разорвав брюки в двух местах, он перебрался через изгородь и бросился бегом к машине. - «Быстрее домой, быстрее домой» - беспрестанно крутилось в его голове. -
«Только бы никто не увидел».
        Когда Герберт вернулся, домработницы, следившей за его домом, уже не было. В доме было темно, но эта темнота его не так пугала. Страх, который он испытал на газоне возле пивного бара, полностью лишил его последних сил. Уингли нащупал выключатель, зажегся свет. Он подошел к зеркалу и осмотрел себя. Весь костюм был в грязи, руки и лицо перепачканы в земле.
        - Боже мой, что со мной случилось? - прошептал он, и слезы потекли из его глаз.
        Глава 30
        Саммерс, как обычно в последние дни при отсутствии срочных дел, сидел в кабинете, погруженный в свои мысли. Прошло время, и он все реже вспоминал игривую секретаршу профессора Франкоера, а все больше думал об отчете профессора, которого по-прежнему не было. Лейтенант с нетерпением ждал его. Возможно, профессору удастся расшифровать несколько слов, произнесенных в ту страшную ночь охранником банка, и эта информация позволит продвинуться следствию. А пока он был в тупике, никаких мыслей, направленных на успешное расследование дела, у него не было. Однако признаться в поражении Саммерсу никак не хотелось.
        Вошел Хаппел с улыбкой на лице - его явно что-то его сильно развеселило. Саммерс заметил его радостное состояние, и с раздражением спросил:
        - Что смеешься? У меня проблемы, а ты усмехаешься! Может быть, злорадствуешь?
        - Шеф, как вы могли так подумать? - возразил Хаппел. - Мне просто рассказали недавний случай. Случай необычный с одной стороны, а с другой весьма забавный. Все отделение смеется и спорит: или действительно мужика так хитро ограбили, или он имитирует ограбление, с целью получения страховки.
        - Как же разделились голоса? - вяло спросил Саммерс.
        - Почти никто не верит, - усмехаясь, ответил Хаппел.
        - А сам, как считаешь?
        - Если честно, - признался сержант, - не знаю. Я, например, больше смеюсь.
        - Что же смешного?
        - Представляете, шеф, на шоссе стоит автозаправка, с небольшим магазинчиком. Обычное дело. Так вот, примерно неделю тому назад, ночью, хозяину этого заведения почудилось, что началось сильнейшее землетрясение. Он в этот момент, как раз находился в магазине. Хозяин испугался и бросился спасать семью. Прибежал в домик, а там все тихо и спокойно. Пока разбирался, прошло несколько минут. Недоумевающий хозяин возвращается в магазинчик, а в там все в порядке - землетрясения как ни бывало. Только касса пустая. Представляете, - все на месте, а касса взломана, и денег в ней нет. Во всяком случае, он так говорит. Самое интересное, что ему никто не верит.
        - Интересно, - согласился Саммерс. - Только не понятно, что значит «почудилось сильнейшее землетрясение?» Как такое возможно?
        - Трудно сказать, - ответил Хаппел, - думаю, что врет.
        Саммерс замолк, вновь погружаясь в свои нелегкие размышления. Скорее всего, это были не размышления, а тягостное прозябание, когда мысли в голову просто не приходят и человек находится в своеобразной прострации, механически отвечая на вопросы других людей. Неожиданно для себя самого он произнес:
        - Нет, это не гипноз.
        - Что вы сказали, шеф? - спросил удивленный Хаппел.
        - Что ты говоришь? - переспросил Саммерс, не понимая, в чем дело.
        - Шеф, вы что-то сказали насчет гипноза.
        - А, гипноз, - опомнился Саммерс, - это так, мысли в слух… А ну-ка, Хаппел, узнай адрес этого магазинчика.
        - Какого магазинчика?
        - Хозяину которого почудилось землетрясение.
        - Что, стало интересно? - спросил сержант.
        - Трудно сказать, - тяжело вздохнул Саммерс, - поеду, поговорю с хозяином. Случай действительно необычный… Во всяком случае, хотя бы развеюсь.
        Через несколько минут Хаппел выяснил адрес и имя хозяина. Саммерс попросил сказать, что отправился проводить расследование по делу ограбления банка и поехал по указанному адресу. Дорога была не близкая, да Саммерс никуда и не спешил. По обе стороны дороги располагались бесчисленные поля, засеянные пшеницей, кукурузой, другими культурами, о назначении которых Саммерс не имел ни малейшего понятия. Иногда вдоль дороги встречались ухоженные домики, окруженные пышной растительностью, и бензозаправочные станции.
        Саммерс по-прежнему находился в состоянии прострации, и даже не замечал, что едет с непривычно низкой для себя скоростью. Обычно Саммерс любил ездить очень быстро, благо помогало служебное положение - ставил на крышу автомобиля проблесковый маячок и мчался во весь дух, будто преследовал преступников. В последнее время он все реже пользовался такой возможностью.
        Постепенно Саммерс вспомнил о цели своей поездки. Он постарался хорошенько припомнить все, что только что рассказал ему Хаппел. Странный все-таки случай. Хотя смешного Саммерс ничего здесь не видел. Необъяснимым образом мысли Саммерса начали концентрироваться на словах своего помощника о том, что хозяину магазина почудилось землетрясение. Интересно, что бы это могло значить? Как может человеку почудиться землетрясение? Скоре всего, принял что-нибудь. В таком состоянии можно и чертей с рогами увидеть, а не только землетрясение. Еще некоторое время Саммерс продолжал вяло мыслить в этом направлении. Неожиданно, из каких-то тайных уголков подсознания, всплыла мысль: «А вдруг и охраннику в банке что-нибудь почудилось».
        Саммерс от неожиданности даже вздрогнул. И эта мысль, внезапно появившись, сразу же овладела всем его существом. Саммерс машинально, даже не отдавая себе отчета в происходящем, поставил на крышу маячок и со всей силы надавил на педаль акселератора. Мотор взревел, и машина полетела, со свистом рассекая воздух. Саммерс вновь приходил в свое обычное состояние. В состояние азарта расследования. Пожалуй, это было главным смыслом его жизни, и сразу же поднялось настроение и появились силы.
        Саммерс так увлекся быстрой и азартной ездой, что не заметил нужную ему бензозаправочную станцию и пролетел мимо. Минут через десять он сумел разобраться в сложившейся обстановке, и повернул назад. Наконец, Саммерс подъехал к нужному месту. Месту, где неделю назад произошли необъяснимые события.
        Справа от шоссе располагалась бензозаправочная станция. Рядом, в одном здании, находились магазин, небольшая автомастерская и кафе. В некотором отдалении располагались одноэтажные домики. Саммерс остановил машину на стоянке, и сразу же перед ним появился долговязый подросток. Он предложил помыть автомобиль. Саммерс согласился, а сам направился в магазин. Пройдя мимо стеллажей с разнообразными товарами, Саммерс направился к прилавку. На прилавке стояла массивная касса. Здесь же был и сам хозяин магазина. Саммерс подошел к нему и сказал:
        - Я хочу поговорить с Энцо Гуеррерой.
        - Это я, сэр, - ответил хозяин магазина. - Что вам угодно?
        Саммерс представился и показал удостоверение. При этом он внимательно рассматривал стоящего перед ним мужчину средних лет. Он был типичным выходцем из Латинской Америки. Невысокий, плотный, с густыми черными волосами. Но особенно выделялись большие усы, такие же густые и черные. В целом, выглядел он весьма убедительно.
        - Наверное, вас интересует, как у меня деньги пропали из кассы? - спросил хозяин магазина.
        Саммерс кивнул головой.
        - Если честно сказать, то уже надоело рассказывать обо всем этом, - сказал Гуеррера. - Никто не верит, только смеются. Я уже и сам начинаю сомневаться в произошедшем. Вы, видимо, тоже приехали посмеяться.
        - Пока смеяться нет желания, - ответил Саммерс. - Хотя, обещать не буду, возможно, и засмеюсь. Это зависит от того, что вы расскажете.
        - Даже не знаю, с чего начать? - нерешительно сказал Энцо. - Понимаете, я неоднократно в своей жизни сталкивался с землетрясениями. Можно сказать, прочувствовал на своей шкуре. Район у нас такой. Поэтому хорошо запомнил тот ужас, который испытываешь во время землетрясения, и даже перед самими толчками. Даже душа сжимается в комок.
        - Для чего, собственно говоря, вы мне это рассказываете? - перебил его Саммерс. Он и сам в течение своей жизни не раз сталкивался с природными катаклизмами.
        - Говорю об этом только для того, - ответил Гуеррера, - чтобы вы поняли: я не понаслышке знаю, что такое землетрясение. Скажу вам больше, когда работаю в магазине, особенно в ночное время, я не употребляю спиртное. Наркотики вообще ни разу в жизни не пробовал.
        - Иными словами, - констатировал Саммерс, - вы хотите сказать, в тот момент адекватно оценивали окружающую обстановку.
        - Именно так, - согласился Энцо.
        - Оружие у вас имеется? - спросил полицейский.
        - Имеется, - подтвердил хозяин магазина. - Как же без него в нашем деле? Но, вы не сомневайтесь, пистолет зарегистрирован по всем правилам.
        - Хорошо, тогда постарайтесь рассказать о произошедшем, по возможности, не упуская даже малейших подробностей.
        - В начале та ночь ни чем не отличалась от остальных, - начал рассказывать Гуеррера. - Время тянулось медленно и нудно. Иногда останавливались автомобили, и водители заходили что-нибудь купить.
        - Извините, что перебиваю, - поинтересовался Саммерс, - а как вы скрашиваете подобное однообразие? Чтобы не заснуть. Слушаете передачи по радио, или смотрите телевизор?
        - Нет - ответил хозяин магазина, - этим мы не пользуемся. У нас магнитофон, усилитель и две звуковые колонки. Вы сами можете их видеть. Мы с женой считаем, что будет лучше, если в магазине будет звучать красивая музыка. По радио тоже иногда дают хорошую музыку, но приходится слушать назойливую рекламу или мнения каких-нибудь шизофреников. Странное дело, но в эфир лезут одни придурки. А, впрочем, у нас разговор о другом.
        Саммерс прислушался к зажигательным латиноамериканским мотивам, раздававшимся из звуковых колонок, улыбнулся, и, кивнув головой, сказал:
        - Хорошо, продолжайте.
        - Обычная, во всех отношениях, ночь, - продолжил Энцо. - Примерно в половине второго возникло какое-то странное чувство. Чувство необъяснимой тревоги и беспокойства, будто пространство начало давить на тебя с гнетущей силой. Я такое не раз замечал перед землетрясением. Даже подумал, что вот, сейчас начнется. И, действительно, через несколько мгновений произошел первый толчок. Я его ощутил физически. Чувствовал, как все внутренности подпрыгнули к горлу, как пол заходил под ногами. Я сильно испугался. Еще через какое-то время грохнуло с еще большей силой. Я отчетливо видел, как посыпались банки и коробки с полок на пол, как со страшным треском стали лопаться стекла в витринах, осколки стекла посыпались на пол. Страшная картина, но, главное, гул, мощный и низкий. Низкий настолько, что ощущаешь его не ушами, а всеми внутренностями. Наконец, трахнуло так, что начался разрушаться потолок. Тот самый потолок, который у вас над головой. Лампы, посмотрите, они над вами, стали с треском и с фонтанами электрических искр лопаться. Все это посыпалось на пол и на меня. Часть искр попали мне на кожу, я
почувствовал ожог на правой руке. Затем с треском начали разваливаться бетонные плиты на потолке.
        Саммерс с интересом слушал. И чем больше он слушал, тем больше убеждался, что это не бред сумасшедшего человека. Гуеррера был совершенно адекватен и описывал состояние человека, пережившего катастрофическое землетрясение. С другой стороны, каждый взрослый житель Калифорнии в течение жизни сталкивался с землетрясениями. Поэтому трудно было предположить, насколько правдив рассказ хозяина магазина. Однако Саммерс продолжал слушать.
        - Когда начал обваливаться потолок, - продолжал рассказывать Энцо Гуеррера, - я опомнился и бросился спасать семью. У меня два сына. Вот посмотрите, сэр. На этой фотографии моя семья. Моя жена, Клара, и мальчишки - Альберто и Хуан. Посмотрите, какие они молодцы… Так вот, бежал я в полную силу. Прибегаю, а в домике все тихо и спокойно. Все спят. Разбудил жену и кричу ей: «Спасай детей!» Она смотрит на меня, как на сумасшедшего и машет руками: «Тише! Детей разбудишь». Я пытаюсь объяснить, что надо спасаться, что ужасное землетрясение. Жена меня успокаивает, а сама толком ничего не понимает. Я просто опешил: как же так, в магазине ужасное землетрясение, а здесь, в домике, все тихо. Ведь расстояние между магазином и домом не более ста пятидесяти ярдов. Постепенно начинаю приходить в себя. Осматриваюсь, действительно все спокойно - земля не трясется, никакого гула нет, все на своих местах. Смотрю на правую руку - даже малейшего намека на ожог нет. Не могу сказать, сколько времени потребовалось мне, чтобы полностью прийти в себя. Минута, две, а, может быть, и больше. Как только пришел в себя, сразу же
выбежал на улицу. Смотрю на магазин и глазам своим не верю. Все в порядке! Все на своих местах. Стекла в витринах целы, лампы светятся. Я в полном недоумении направляюсь к магазину. С опаской вхожу через заднюю дверь - все в порядке, все на своих местах. Захожу в торговый зал, то есть вот сюда, и глазам своим не верю. Идеальный порядок, все товары на своих местах, стекла целы, лампы все светят, потолок цел. Трудно передать словами мое состояние. Не могу так же сказать, сколько я находился в таком состоянии. Вдруг вспомнил о кассе. Сразу к ней, а касса взломана и пуста. Я чуть сознание не потерял… Главное, что никто не верит, все смеются. Понятно, что меня кинули. Но вот вопрос: кто и как это сделал? И главное, почему я все это видел и ощущал? Сколько дней уже прошло, но потрясение не проходит, даже по ночам стал бояться работать. Каждую ночь в напряжении, я просто ожидаю повторения. Сам ничего не понимаю, и пока не могу встретить человека, который хоть как-нибудь мне объяснил произошедшее.
        - Да, - многозначительно произнес Саммерс, - все, что вы рассказали крайне необычно. Я не новичок в криминальной полиции, но, признаюсь, ничего подобного встречать не приходилось. А, впрочем, как сказать? Возможно, это уже второй случай.
        - То есть, вы не смеетесь надо мной? - удивился Гуеррера.
        - Нет, ни в коем случае.
        - Святая Мария, - взмолился хозяин магазина, - нашелся один человек, который поверил мне. А я уже начал сомневаться в себе. Не сумасшедший ли я, в действительности.
        - Нет, сомневаться в себе вам не следует, - уверенно сказал Саммерс, - но объяснить, что же на самом деле произошло, я не могу. Хотя, очень хотелось бы разобраться. Так, а теперь давайте попробуем разобраться в случившемся.
        - Давайте, - охотно согласился Энцо.
        - Попробуйте хорошенько все вспомнить, - начал Саммерс. - В магазине вы чувствовали землетрясение. Дома все уже было тихо и спокойно. А вот по дороге от магазина до дома вы что-нибудь заметили, какие у вас в этот момент были ощущения?
        - Не помню, - беспомощно развел руки в стороны Энцо. - Нет… Ничего толком вспомнить не могу. Да поймите: мне очень страшно было. Экстремальное состояние. Хотя, сейчас мне кажется, что ничего особого не было… Да, по-моему, никаких признаков землетрясения в тот момент уже не было. Но бежал то я во весь дух, да и в таком состоянии. Так что, утверждать не берусь.
        - Хорошо, - согласился Саммерс, - в таком состоянии действительно трудно что-либо запомнить. Тогда давайте поговорим о другом. Вы вышли из дома и обратили внимание со стороны на магазин. Постарайтесь вспомнить, даже малейшие детали. Ничего вам не показалось удивительным или подозрительным? Возможно, отъезжала машина или кто-нибудь бежал, отходил от магазина?
        - Нет, ничего подозрительного я не заметил, - ответил хозяин магазина. - Ни убегающих людей, ни машин, отъезжающих от магазина, я не заметил. Хотя, машины тут идут постоянно: и днем и ночью. На автомобили в такой ситуации обратить внимание трудно. А вот людей не было, это точно.
        - Понятно, - сказал полицейский, - в таком случае, постарайтесь вспомнить обстановку перед тем, как у вас возникло ощущение землетрясения. Вспомните, были ли перед магазином какие-либо автомобили? Как долго они стояли? После того, как вы вернулись в магазин, вспомните, все ли автомобили были на месте, или какие-нибудь отъехали?
        - Хорошо, я постараюсь вспомнить, - согласился Гуеррера и глубоко задумался.
        После долгих раздумий он начал вспоминать:
        - Автомобили были какие-то, конечно же, были. Трудно сейчас вспомнить, но я попробую. У меня сравнительно хорошая зрительная память, возможно, что-нибудь удастся вспомнить… Да, были автомобили, два или три, и был микроавтобус светлого цвета. После, когда я вернулся в магазин, его уже не было. Точно, его уже не было!
        - Уже интересно, - оживленно сказал Саммерс. - А почему вы запомнили этот микроавтобус?
        - Понимаете, на крыше у него была какая-то установка, - начал объяснять Гуеррера, размахивая руками, не находя подходящих слов. - Над крышей, на подставке, типа багажника, такая круглая…
        - Как шар? - поинтересовался лейтенант.
        - Нет, как часть шара. Примерно, как половина шара.
        - А, может быть, это такой оригинальный багажник, - усомнился Саммерс.
        - Нет, не багажник, - настаивал хозяин магазина, - от этой установки в микроавтобус шло несколько толстых проводов. Так что, точно, не багажник. Я уже всяких штучек тут насмотрелся. Однажды видел машину охотников за торнадо. Знаете, большой радар на грузовичке. Они даже у меня кое-что купили.
        - Провода? Вот это уже кое-что, - согласился Саммерс. - А на номер не обратили внимание?
        - Номер не помню, - уверенно сказал Гуеррера. - Хотя, номер, как номер. Если был бы необычный номер, то наверняка обратил бы внимание.
        - Ладно, достаточно, - решил заканчивать Саммерс. - А теперь последний и, скорее всего, немаловажный вопрос. Сколько денег пропало из кассы в ту ночь?
        - Затрудняюсь сказать, - ответил Гуеррера. - В кассе была практически вся дневная выручка. Примерно, двадцать тысяч долларов, или несколько больше… Лейтенант, прошу вас откровенно ответить, мне это важно. Вы верите, что меня ограбили?
        - Да, я в этом убежден, - ответил Саммерс.
        - Хорошо, - обрадовался хозяин магазина, - а сможете ли вы его поймать и вернуть мои деньги?
        - Не знаю, - усмехнулся полицейский, - но, возможно, мы с вами еще увидимся.
        Рассказ хозяина магазина очень заинтересовал Саммерса. Как только он вернулся на работу, сразу же попросил своего помощника попытаться выяснить, не было ли подобных случаев в ближайших округах. Возможно, в соседних штатах.
        Саммерса очень удивило, что Хаппел остался сидеть за своим столом.
        - Ты, что не слышал? - удивленно спросил он.
        - Шеф, как можно не слышать вашего голоса? - усмехнулся сержант. - Все слышал и уже выполняю.
        - Что ты выполняешь?
        - Запросил систему обо всех случаях ограбления магазинов, при которых потерпевшим мерещились необычные видения, - ответил Хаппел. - Сейчас система ведет поиск в базе данных штатов Калифорния, Невада и Аризона. Если хотите, то можно и Юту подключить.
        - Юту не надо, - растерянно произнес Саммерс. - И сколько все это займет времени?
        - Скорее всего, придется подождать несколько минут, - убежденно ответил сержант.
        - Всего несколько минут? - удивился Саммерс. - Хорошо я подожду.
        Он принялся ходить по кабинету, затем не выдержал и спросил:
        - А как ты запросил систему?
        - Через компьютер, - ответил сержант, указывая рукой на портативный компьютер перед ним.
        - Интересно, - спросил Саммерс, - сколько потребовалось бы времени для выполнения аналогичного поиска, если работать, как раньше, без компьютера?
        - За неделю, думаю, можно управиться.
        - Сильная штука, этот компьютер, - задумчиво сказал Саммерс. - Да, пора уходить.
        - Домой?
        - Нет, совсем.
        - Как совсем, что вы имеете в виду? - удивился Хаппел.
        - Неважно.
        Наконец раздался звуковой сигнал, это значило, что федеральная система поиска закончила свою работу. Хаппел посмотрел на экран компьютера и сказал:
        - Да, шеф, вы правы. Зафиксировано уже три случая.
        - Вот как. И что это за случаи?
        - Один вам уже знаком, - начал перечислять сержант. - И еще два случая, один в Неваде, а другой в Аризоне. В Неваде тоже землетрясение, а вот в Аризоне нечто интересное.
        - Что именно?
        - Потерпевшая - женщина. Ей показалось, что на ее магазин напали полчища крыс. Огромное количество крыс. Женщина в ужасе убежала в подсобное помещение, забралась на какие-то ящики и сидела там несколько минут. Затем крысы исчезли, так же внезапно, как и появились. Она вернулась в магазин, а касса, как вы понимаете, пустая.
        - Точный расчет, ведь подавляющее большинство женщин очень боятся мышей и крыс, - согласился Саммерс. - Да, эти ребята не глупые, во всяком случае, психологию человека понимают хорошо.
        - Тебе не кажутся, все эти ограбления очень странными? - спросил он после минутного размышления.
        - Кажется, - неуверенно произнес Хаппел.
        - Да, весьма странные, - подтвердил Саммерс, - но это не наши участки, так что ничего не получится.

«И, слава богу, - подумал сержант, - а то задал бы мне шеф работку».
        Глава 31
        Опять потянулись однообразные будни. Саммерса все больше тяготила служба, и он все чаще приходил к выводу, что пора подавать в отставку. И все же, рапорт не подавал, он ждал отчета от профессора Франкоера. Так хотелось разобраться в этом запутанном деле. Даже если не удастся поймать преступника, то хотя бы понять, каким образом ему удалось заставить охранника совершить кражу денег, а затем застрелиться. Это очень важно для предотвращения подобных преступлений в будущем.
        Вот и сейчас Саммерс сидел за своим столом и размышлял о возможной связи ограблений банка и магазинчиков. Как знать, возможно, эти ограбления дело рук одних и тех же преступников. Тогда необходимо было торопиться, а что делать, он не знал. Кроме того, сегодня он очень устал, ловили вооруженного грабителя супермаркета. Пришлось побегать, и даже пострелять.
        Хаппел занимался своим делом, он оформлял протокол задержания грабителя, а Саммерс слишком глубоко погрузился в свои размышления, и на какое-то время потерял способность реально оценивать окружающую обстановку. Неожиданно открылась дверь, и один из полицейских крикнул:
        - Саммерс, тебе пакет пришел. Иди быстрее получай.
        Саммерс с недоумением посмотрел на своего помощника и спросил:
        - Какой пакет?
        Хаппел пожал плечами.
        Лейтенант нехотя поднялся и пошел получать пакет. Он подошел к отделу почтовых поступлений, там его уже ждали. Работник отдела, его давний знакомый, замахал ему рукой и закричал:
        - Питер, быстрее получай свой пакет, а то мне пора закрываться.
        Саммерс взял пакет и стал с недоумением рассматривать большой конверт из плотной бумаги желтого цвета. Наконец, он заметил адрес отправителя и сразу все понял. Это был пакет с долгожданным отчетом профессора Франкоера. Он повернулся и стремительно направился в свой кабинет. Его остановил громкий окрик работника отдела почтовых поступлений:
        - Эй, Саммерс, а кто расписываться за пакет будет?
        Лейтенант вернулся и, извинившись, расписался. Ему так не терпелось быстрее ознакомиться с отчетом, что он начал разрывать пакет еще на ходу. Наконец, удалось разорвать плотную бумагу. Получилось это не совсем удачно, и часть листов отчета оказались надорванными. Саммерса данное обстоятельство не огорчило, тем более что его интересовало только содержание. Ни к какому делу подшивать этот отчет он не собирался.
        Отчет начинался с сожаления о том, что представленная для анализа пленка фиксирует лишь один кадр изображения в секунду. Дальше следовали какие-то технические подробности, и Саммерс решил их пропустить, его интересовало только лишь одно, сумел ли профессор догадаться о смысле хотя бы нескольких слов, сказанных охранником в ту ужасную ночь. Наконец, найдено нужное место отчета, и он углубился в чтение.
        Отмечалось, что перед выстрелом охранник не произнес ни одного слова. На его лице постепенно появляется выражение тревоги и удивления. Непосредственно перед выстрелом на лице выражение крайнего удивления, нос сморщен, очень похоже на выражение лица человека, ощущающего крайне неприятный запах. Далее отмечалось, что в момент выстрела лицо охранника отражало гнев, предельную решительность и концентрацию на цель. Другими словами, охранник выполнял выстрел прицельно. После выстрела на лице досада и растерянность. Вероятно, все изменения на лице связаны с неудачным выстрелом. Больше охранник не пытался стрелять.

«Значит, профессор Шустер был прав, - начал размышлять Саммерс. - Гипноз тут не причем. Значит, охранник явно что-то видел перед собой. А, может быть, кого-то? Причем, это «нечто» появилось стремительно и застало его врасплох. Но почему же это «нечто» видел только он, почему видеокамера ничего не зафиксировала? И почему пистолет оказался бесполезной игрушкой в тот момент?»
        Саммерс опять принялся читать отчет. Далее из него следовало, что первая фраза, которую произнес охранник, связана с вопросом. Причем, произнес он фразу с трудом, поэтому профессор не смог ничего понять. Через несколько секунд охранник произнес следующую фразу. В этот момент на лице удивление и крайнее возмущение. Весьма вероятно, что в этой фразе были слова «доллар» и «где».
        Следующая фраза связана с решительным отрицанием, однако, ни одного слова не удалось расшифровать. Потом охранник что-то удивленно наблюдает и постепенно на его лице отражается ужас. Видимо, он увидел что-то невероятное. Увиденное полностью его потрясло. В порыве чувств охранник подается вперед, видимо, в надежде что-то изменить, но не может ничего сделать. Далее на лице полная безысходность.
        Новая фраза начинается с согласия, охранник с чем-то соглашается. Слова произносятся с большим трудом. Последнее слово фразы достаточно длинное, оно начинается слогом «ан», заканчивается слогом «лу». Возможные варианты: «ангелу» и
«Анжелу».

«Странно, у Браверса была маленькая дочка, - вновь начал рассуждать Саммерс, оторвавшись от чтения отчета, - и имя у нее как раз подходящее - Анжела. Очень странно, может быть, профессор ошибся? А иначе, зачем охраннику вспоминать в такой момент про свою дочку? Скорее всего, обращается к ангелу».
        Он вернулся к чтению отчета, из которого следовало, что потом охранник с раздражением произнес длинную фразу. Фраза завершается вопросом. В середине фразы произнесено слово, которое напоминает слово «количество».

«Количество? - Саммерс снова начал размышлять. - Вероятно, речь идет о количестве денег. Да жалко, что пленка фиксировала изображение с частотой кадр в секунду. Вот если бы можно было расшифровать все слова».
        Лейтенант вновь принялся читать отчет. Из него следовало, что охранник длительное время не произносит ни слова. Молча направился в подсобное помещение за спортивной сумкой, отключил сигнализацию и вошел в хранилище. Перед сейфом остановился. Видеокамера расположена над входом в хранилище, охранник виден со спины и невозможно понять говорит ли он что-нибудь в этот момент.
        Вновь говорить охранник начал только у двери на улицу. Расположение видеокамеры не позволяет судить, о чем он говорил. Затем возвращается на свое место. Его лицо снова хорошо видно. С раздражением о чем-то спрашивает. Далее следуют отдельные слова, словно ведет с кем-то диалог.

«Вот как, - вновь начал размышлять Саммерс, оторвавшись от чтения, - ведет диалог. Но с кем? И что вообще происходило в ту ночь в банке? Чертовщина какая-то, тут невольно поверишь в нечистую силу. А впрочем, хватит морочить себе голову. Нечистая сила появляется там, где человек не находит объяснения происходящему. Значит, надо найти объяснение. Да, легко сказать, но как его найти?»
        Саммерс нашел место в отчете, на котором он прервался, и снова погрузился в чтение. Он приближался к самому трагическому месту.
        В отчете отмечалось, что охранник испытывал сильнейшее потрясение. Злоба, ненависть и невероятный эмоциональный накал. Он что-то кричит, похоже, умоляет кого-то. Затем направляет пистолет себе в рот, и долго не решается сделать выстрел. Наконец, стреляет.
        Отчет заканчивался извинениями профессора за то, что смог расшифровать очень мало слов. Саммерс понял, что профессор Сильваин Франкоер проделал большую работу по изучению оставленных ему видео и фотоматериалов. Еще он понял, что охранник не преступник, а жертва. Теперь уже не было никаких сомнений. На его психику было оказано невероятно мощное, просто чудовищное по силе, влияние со стороны преступников. Он сломался буквально в считанные минуты. Значит, искать преступников следует именно в этом направлении, в среде людей, способных оказывать влияние на психику человека. Но что именно искать, лейтенант не понимал. Существует огромное число способов влияния на психику человека. Саммерс встал из-за стола и, заложив руки за спину, принялся расхаживать по кабинету.

«Неужели, опять гипноз? - напряженно думал он. - Только какой-то необычный. А может быть, есть способ гипнотизировать людей за счет передачи мысли на расстоянии. Но кто может помочь разобраться в этом, и как собрать улики для суда? Возможно, придется снова обращаться к профессору Шустеру… Хотя, нет, гипноз тут не причем. Что говорил Шустер о гипнозе? Это состояние промежуточное между обычным сном и бодрствованием. Лицо загипнотизированного человека напоминает маску, практически никаких эмоций, только безропотное выполнение указаний гипнотизера. Охранник же пытался противостоять, он не просто сопротивлялся, но даже стрелял. Кроме того, охранник с кем-то разговаривал, это же очевидно. Возможно, не просто разговаривал, но и спорил. А с кем можно спорить? Только с человеком! Но, если он видел человека, разговаривал и спорил с ним, то почему видеокамера ничего не зафиксировала? Значит, этого человека в действительности не было, он был только в голове охранника, в его представлениях. Но как можно заставить человека видеть того, чего нет на самом деле? Да, это вам не фунт лапшички».
        Сержант Хаппел настороженно смотрел на своего начальника. По увеличению скорости ходьбы он понял, что раздражение его шефа нарастает. Следовательно, увеличивалась вероятность получения выговора за любую оплошность. А раз так, то ему следовало как можно быстрее удалиться. Хаппел вышел из-за своего стола, и осторожно ступая, чтобы не привлекать к себе внимания своего начальника, вышел из кабинета.

«Итак, опять влияние на психику, - продолжал размышлять Саммерс. - Черт побери, где-то я уже слышал об этом. Причем, не так давно. А может быть, читал где-нибудь? Хотя, за последнее время ничего не читал, просто не было на чтение времени. Что-то похожее крутится в голове, с чем-то аналогичным уже сталкивался. Но вот где и как? Вот если бы удалось вспомнить».
        Глава 32
        В последующие дни Саммерс продолжал ловить преступников и напряженно раздумывать об обстоятельствах ограбления банка. Однако никаких новых идей за последние дни у него так и не появилось. Наоборот, нарастала усталость и опасение того, что раскрыть ограбление банка ему, скорее всего, не удастся.
        Смена подходила к концу, они только что вернулись с очередного вызова. Саммерс нехотя перешагнул порог своего кабинета и сел за стол. Как ему надоел этот кабинет, да и стол тоже! Если бы кто знал. Значит, пора писать рапорт об отставке и уходить из полиции. Саммерс стал вяло размышлять о темах своих первых криминальных романов. Поразмышляв так некоторое время, Саммерс почувствовал, что успел за время последней погони за преступниками изрядно проголодаться, и поэтому решил пойти выпить кофе. В кабинете остался Хаппел, он продолжал обрабатывать накопившиеся за день протоколы. Внезапно дверь в кабинет с шумом раскрылась, на пороге показался капитан Харрисон. Вид у него был очень грозный. Он кивнул головой в сторону стола Саммерса и раздраженно спросил:
        - Где «лапша»? Опять ерундой всякой занимается?
        - Никак нет, - бодро отрапортовал Хаппел. - Лейтенант Саммерс вышел по делам. Скоро вернется.
        - Как только вернется, скажи, чтобы немедленно зашел ко мне.
        Капитан с силой хлопнул дверью. Когда Саммерс вернулся, сержант со смехом стал рассказывать ему о приходе капитана.
        - Что, опять волну гонит? - усмехнувшись, спросил Саммерс.
        - Нет, похоже, дело уже до пены дошло.
        - Послать бы его к черту, - с некоторым раздражением сказал Саммерс, - но ничего не поделаешь. Коль продолжаю еще служить, значит надо подчиняться.
        Он нехотя направился в кабинет к начальнику. Как только он вошел, капитан раздраженно кивнул ему и указал на кресло. Саммерс сел и с улыбкой стал рассматривать своего начальника.
        - Нет, вы только посмотрите на него, - возмутился Харрисон. - Он еще и смеется. Что смешного ты увидел?
        - Нет, Марк, я не смеюсь. Мне просто жалко тебя.
        - Жалко?
        - Да, жалко, - продолжил Саммерс. - Я и сам совсем недавно начал это понимать. Сейчас попробую объяснить… Понимаешь, Марк, в жизни, оказывается, так много интересного, что жизни человека не хватает, чтобы увидеть, осознать, даже маленькую частицу всего окружающего нас. Так вот всю жизнь прокрутишься и умрешь, ничего не поняв и не увидев.
        - Ладно, хватит вешать мне на уши свою лапшу, - раздраженно ответил капитан. - Некогда мне тут философствовать. Дел выше крыши. Город просто захлебывается от преступности. Мэр города, да и губернатор штата, постоянно дергают. А он, видите ли, решил созерцать цветочки с птичками. Кто работать будет, я тебя спрашиваю? Полно нераскрытых дел, каждый час новые вызовы. А некоторая часть полицейских занимаются какими-то делишками в рабочее время… И, потом, что это за счет на оплату лингвистической экспертизы. Какая еще, к черту, экспертиза? Что ты вечно выдумываешь?
        - Неужели слишком большую сумму запросил? - поинтересовался Саммерс.
        - Нет, не очень. И все же, что за подпольные дела?
        Саммерс понял, что капитана больше всего раздражает неизвестность. Не сам факт несанкционированного расследования его подчиненным ограбления банка, а не знание обстановки. Капитан не владел информацией, значит, не владел ситуацией. Это уже серьезный повод для раздражения.
        - Что, уже донесли? - усмехнулся Саммерс.
        - Доложили по службе, - поправил его капитан. - Владение информацией - это важная часть охраны правопорядка. Не мне тебе об этом рассказывать… Тебе я вижу, не дает покоя слава Дон Кихота. Навыдумывал себе «ветряных мельниц» и решил воевать с ними? А кто будет ловить преступников на улицах города? Города, между прочим, в котором ты живешь. Ты же полицейский! Как можешь заниматься подобной чепухой, когда кругом твориться такое?
        - Во-первых, мои «мельницы» не ветряные, а вполне реальные, - возразил Саммерс. - Миллион баксов - это вам не фунт лапшички. И, кстати, преступники, совершившие это чудовищное преступление, продолжают ходить по улицам моего города. Во-вторых, в глубине души я сыщик и, видимо, останусь им до конца жизни. А вот полицейским мне уже надоело быть. Сыт по горло! И скоро положу конец всем этим кодексам, правилам и положениям. И, в-третьих, не следует считать Дон Кихота сумасбродным и выжившим из ума старикашкой. Имя Дон Кихота - это символ высшего служения благородной идее, символ чести и порядочности. Если именно это ты имел в виду, сравнивая меня с Дон Кихотом, то весьма признателен. Если другое…
        - Я не считаю тебя сумасшедшим, и не считаю, что ты полностью перестал исполнять долг. Мне просто жалко смотреть, как ты тратишь впустую свои силы и время.
        - Преступников я ловлю, - возразил лейтенант, - и ловлю неплохо. А вот чем заняться в свободное время я решу сам, без посторонних советов.
        - Ты, я вижу, в последнее время очень умным стал! - раздраженно заявил Харрисон. - Даже позволяешь себе философствовать. Просто можно позавидовать.
        - Да пошел, ты…
        Саммерс встал и, несмотря на раздраженные окрики капитана, направился к выходу. Вернувшись к себе в кабинет, он сел за стол и погрузился в раздумья. Сложившаяся обстановка его крайне раздражала. Ему казалось, что он начал приближаться к чему-то важному в понимании запутанного преступления, а тут «этот», со своим стремлением все знать и контролировать. Вообще, Саммерс считал хорошими начальниками только тех, кто не мешал работать своим подчиненным, а в случае успеха умел ловко «примазаться» на последнем этапе. Плохой же начальник, по мнению лейтенанта, постоянно дергает своих подчиненных, не давая им проявлять инициативу при решении даже элементарных задач. Харрисона он явно не считал лучшим начальником.
        Глава 33
        Прошло уже много времени, а Саммерс так и продолжал неподвижно сидеть в своем кресле. Вид у него был подавленный и мрачный. Сержант Хаппел закончил обработку очередных протоколов и выключил компьютер. Смена давно закончилась, и пора было собираться домой. Видя, что лейтенант просидел неподвижно уже целый час, Хаппел решил, что необходимо каким-то образом вывести его из подобного состояния. С некоторой опаской, так как за вмешательство в мыслительный процесс своего начальника ему частенько попадало, Хаппел сказал:
        - Шеф, пора домой.
        Саммерс продолжал сидеть неподвижно, словно находился в прострации и ничего не замечал вокруг.
        - Наша смена давно уже закончилась, пора домой, - вновь повторил сержант.
        - Что ты говоришь? - наконец Саммерс очнулся. Затем он поглядел на часы, - действительно уже поздно, а я даже не заметил, как пролетело время.
        - Как же тут заметишь? Сегодня вы слишком уж задумчивый, - отозвался сержант.
        - Эх, Хаппел, если бы ты знал, как я устал! - сказал Саммерс, и с размаха ударил кулаком по столу.
        - Шеф, а может быть, не надо? - испугано спросил Хаппел.
        - Что не надо? - удивился лейтенант.
        - Ну, кулаком по столу.
        - Действительно, не надо, - после некоторого раздумья согласился Саммерс. - Не хочется что-то мне домой.
        - Как же это так, шеф? Вы всегда с удовольствием возвращаетесь домой, - настаивал сержант. - Ну, поехали домой, к Барбаре.
        - Не хочу домой, не хочу к Барбаре, - возразил Саммерс. - Слушай Хаппел, а давай мы с тобой выпьем. Уж больно противно на душе.
        - Что выпьем? - удивился сержант.
        - Ну, виски, например, - развел руками Саммерс, - а может быть, водочки… Слушай, русская водка, как раз то, что сейчас надо.
        - Шеф, вы что? Это же пьянство! Мы ведь полицейские, и на службе к тому же.
        - Какое пьянство? - Саммерс даже сморщился, словно от зубной боли. - Выпьем немножко и все. Кроме того, наша смена кончилась, значит, мы не при исполнении обязанностей, значит, мы обычные люди и имеет право немножко пропустить.
        - Шеф, а может быть, обойдемся без этого?
        - Нет, Хаппел, не обойдемся. Поехали, хотя бы за компанию посидишь.
        - Хорошо, - согласился Хаппел, - поехали в ресторан.
        - Не хочу в ресторан, - возразил лейтенант, - не хочу никого видеть. Давай лучше на природе.
        - Какая природа, шеф? - взмолился Хаппел. - Вы посмотрите на часы.
        Саммерс внимательно посмотрел на часы и крайне удивился:
        - Да поздно, уже темно… А может быть, прямо в машине.
        - О чем вы говорите? - возразил сержант. - Не хватало, чтобы нас задержала дорожная полиция.
        - Да, представляю протокол, - засмеялся лейтенант. - За распитие спиртных напитков за рулем автомобиля задержаны два копа! Ха-ха-ха… Ладно, поехали куда-нибудь. Только туда, где не слишком шумно, да и где поменьше всей этой дряни… Ну, всех этих проституток, сутенеров и тому подобное. А то не выдержу и опять влипну в какую-нибудь историю.
        В начале Хаппел не представлял, куда везти своего шефа. Вечерами он либо сидел дома, с семьей, либо на службе. Днем перекусывал чаще всего на ходу, вечером ужинал дома, и поэтому плохо представлял обстановку в ресторанах города. Затем он неожиданно вспомнил, что кто-то отлично отзывался о ресторане «Альбатрос», и решил ехать туда.
        Обстановка в ресторане произвела на Хаппела ошеломляющее впечатление. Он восхищенно разглядывал стены ресторана, обшитые рыболовецкими сетями, с развешанными штурвалами кораблей и старинным оружием, любовался необычайно красивыми переливами освещения. А вид звездного неба над головой, искусно созданного маленькими лампочками, и звуки приятной музыки окончательно покорили его. Он просто не представлял, что в ресторане может быть такая красивая обстановка.

«Ну и дела, - думал Хаппел, - все время гоняешься за разной дрянью и даже не догадываешься, что рядом существует такая красота. Так и вся жизнь пролетит. Если бы не шеф, я сюда вообще не попал бы».
        Однако на Саммерса прекрасная обстановка ресторана не произвела должного впечатления. Он был занят поиском свободного стола. Заметив стол в конце зала, у самой стены, он подтолкнул Хаппела в спину, и указал:
        - Вот это то, что надо. Я сяду спиной к залу, чтобы не видеть эти рожи.
        Подошел официант, одетый в костюм пирата.
        - Шеф, что будем заказывать? - спросил Хаппел.
        - Виски с содовой, и поменьше льда!
        - Хорошо, - согласился Хаппел, - два стакана виски…
        - Не два, а три, - перебил его Саммерс.
        - Согласен, три стакана виски, мне легкого вина и что-нибудь закусить.
        Официант удалился, а Саммерс никак не мог успокоиться. Он все время переставлял на столе предметы, ерзал на стуле, подергивал плечами и постоянно тяжело вздыхал.
        - Шеф, вы прямо, как настоящий алкоголик, - усмехнувшись, сказал Хаппел.
        - Какой алкоголик? Что ты несешь чушь? - возмутился Саммерс. - Просто не люблю ждать.
        Наконец, официант принес заказ. Саммерс сразу же, не отрываясь, выпил стакан виски, потянулся за вторым. Хаппел даже сморщился, глядя на своего начальника. Он никогда не предполагал, что Саммерс мог так пить. Сержант не выдержал и осторожно предложил:
        - Шеф, может, следует закусить?
        - Потом, - махнул рукой лейтенант. Он допил второй стакан, потянулся за третьим. Взял его, но пить не стал. Саммерс, рассматривая стакан с виски, начал говорить:
        - Эх, Хаппел, ты даже не представляешь, как достало меня это ограбление банка!
        - Ну, что вы себя так мучаете? - тяжело вздохнул Хаппел. - Дело ведь передано ФБР, пусть они и мучаются.
        - Ничего не могу поделать с собой. Никак не могу остановиться!
        Хаппел понял, что лейтенанту нужно просто выговориться - наболело у него на душе. Сержант решил не мешать своему начальнику. Он выпил немного вина, стал закусывать и восторженно рассматривать ресторан и его посетителей. Какие красивые женщины, какие великолепные у них вечерние платья! А рядом с ними такие важные джентльмены. Посмотреть и то приятно. Во всяком случае, Хаппел теперь стал лучше осознавать, чью жизнь, и чье спокойствие они, полицейские, охраняли.
        Саммерс тем временем продолжал говорить:
        - Где-то на свободе ходит опасный преступник, а я ничего не могу поделать. Эта мысль не дает мне спокойно жить. И дело не в том, что я не смог его поймать. С этим я еще мог бы смириться. Весь ужас заключается в одной детали - я даже не могу понять, что преступник сотворил с бедным охранником. Теперь уже окончательно понятно: охранника кто-то заставил совершить хищение денег из сейфа банка, а затем застрелиться. Но как это ему удалось? Если ему удалось таким образом ограбить один банк, то что помешает ограбить второй, третий? А после банков, за что он возьмется? Эти вопросы не дают мне покоя ни днем, ни ночью. Прямо превратились в какую-то навязчивую идею. Измучился я, совсем выдохся, так недолго и с ума сойти. Да, это вам не фунт лапшички.
        Хаппел не слушал своего начальника, он продолжал любоваться танцующими парами. Особенно ему понравилась одна красивая мулаточка. В этой женщине, похоже, воплотились все лучшие черты обеих рас. Изящные черты лица европейского типа изумительно гармонично сочетались со стройной фигурой африканки. Вьющиеся волосы черного цвета были изящно скреплены на затылке заколкой серебристого цвета. Поднятые вверх волосы открывали длинную и гибкую шею. Смуглая кожа мулаточки восхитительно смотрелась на фоне светло-голубого платья, на редкость легкого и открытого. Да и можно ли его назвать платьем. Хаппел долго рассматривал мулаточку и пришел к твердому убеждению, что ее платье правильнее считать легкой туникой для посещения пляжа.
        Чем больше сержант смотрел на женщину, тем больше влюблялся в нее. Постепенно все остальные посетители, да и сам Саммерс перестали для него существовать. Все его внимание устремилось на танцующую красавицу. Наблюдая за перемещениями нижнего края ее платья, который едва прикрывал ягодицы, Хаппел пришел к твердому убеждению, что под платьем красотки ничего не было. Это открытие настолько захватило воображение полицейского, что он не отрываясь, следил за каждым движением бедер мулаточки.
        - Ты помнишь, Хаппел, - продолжал рассуждать сам с собой Саммерс, - как я обрадовался мысли о возможности повлиять на охранника банка посредством словесных команд? Через радиоприемник. Ты помнишь тот самый радиоприемник? Ну, думаю, все! Хотя бы маленькая зацепочка появилась. Не тут-то было! Как только наши техники не крутили эту пленку. Ничего на ней так и не нашли.
        Сержант не слушал своего начальника, все его внимание было устремлено на красивую женщину. Танцующая пара медленно повернулась, и партнер мулаточки заслонил ее собой от взгляда полицейского. Хаппел сразу же принялся придирчиво рассматривать спутника женщины. Здоровый белый мужчина средних лет вел себя самым нахальным образом, - беззастенчиво лапал красавицу-мулаточку, будто в зале кроме них никого не было. Однако сама женщина и не думала возражать. Хаппел с неприязнью рассматривал широченную спину и плоский затылок мужчины, и сразу же придумал для него прозвище - «бычара». Мужчина, и вправду, был похож на быка. А массивный перстень с драгоценными камнями на правой руке, и часы тысяч за пять долларов на левой, придавали ему еще более внушительный вид. Да, с таким трудно потягаться простому полицейскому.
        Наконец, танец закончился. Мулаточка грациозной походкой двинулась к столу. Хаппел несказанно обрадовался, что женщина будет сидеть напротив, лицом к нему. Он, не отрываясь, следил за ее ножками. Тем более что скатерть за столом была короткая, и не мешала обзору. Однако, женщина, изящно сведя их, села таким образом, что Хаппелу ничего не удалось рассмотреть.

«Черт, побери, - с досадой думал сержант, - села так, что ничего не разглядеть. Но ничего, не все еще потеряно, тем более что «бычара» не заслоняет ее».
        Словно прочитав его мысли, мулаточка элегантно переложила одну ножку на другую. Хаппел с восторгом наблюдал плавное перетекание бедер женщины, но рассмотреть опять ничего не удалось.
        - Потом мне неожиданно пришла мысль, - продолжал Саммерс, - что в этом ограблении был использован гипноз… Не стану скрывать, красивая мысль. Она мне самому так понравилась, что я стал в нее верить, как верит во второе пришествие Христа набожный человек. Но как мне, простому смертному разобраться с такой штукой, как гипноз? И вот тут я встретился с профессором Марком Шустером. Рассказал ему все, показал видеопленки, а он мне говорит: «Нет, это не гипноз». - «Как же так? - изумился я, - воля охранника была сломлена за считанные минуты. Каким же еще образом, кроме гипноза, можно заставить человека делать то, что он не желает?» -
«Не знаю, - говорит он, - только гипноз в вашем случае не применялся».
        - Не скрою, Хаппел, - продолжал лейтенант, - слова профессора подействовали на меня словно ведро холодной воды, неожиданно вылитой на голову. Я даже разозлился. А профессор начал мне объяснять, что и почему. Признаюсь, половину из того, что сказал мне профессор, я не сумел понять. Но объяснял профессор очень убедительно, и у него не было даже малейшего сомнения, что при ограблении банка не использовался гипноз. А потом, ты представляешь, он предложил мне участвовать в одном эксперименте. Вот дела! Представляешь, Хаппел, я принимал участие в эксперименте. Лучше не спрашивай, что я там делал. Сам до сих пор смеюсь. Так вот, этот эксперимент меня полностью убедил - да, действительно, гипноз при ограблении не использовался. Точно, это я тебе говорю. Но если не гипноз, то, что тогда?
        Саммерс прервался и посмотрел на своего помощника, словно искал ответа на свой вопрос в его глазах.
        - Хаппел, ты, я вижу, совсем меня не слушаешь. Куда ты смотришь?
        Сержант вздрогнул от неожиданности, но быстро сообразил, что надо ответить:
        - Шеф, как вы могли так подумать? Я вас очень внимательно слушаю. Просто мне показалось, что увидел знакомого человека.
        - Ну, и кого ты здесь встретил?
        - Никого, я просто обознался… Так, что там с гипнозом?
        Два стакана виски, выпитые на пустой желудок, делали свое дело, - Саммерс пьянел все больше. Он начинал говорить все громче, и все больше размахивать руками:
        - Слушай меня дальше, - продолжал Саммерс, размахивая указательным пальцем правой руки. - Посоветовал он мне обратиться еще к другому профессору - сурдопереводчику. Он по движениям губ и по выражению лица может догадаться, о чем говорит человек. Опасный человек, между прочем. Отдал я ему видеокассету и фотографии. На них очень хорошо видны каждая черточка лица охранника банка. Классные фотографии, ничего не скажешь. Это наши ребята из технического отдела так постарались.
        - И вот, - раскачиваясь, говорил лейтенант. - Прислал тот профессор мне недавно отчет. Ясно одно - охранник банка жертва чудовищного преступления. А я не могу его раскрыть, но чувствую, что где-то близко нахожусь, совсем близко! Не могу только понять, чем на охранника действовали. Вот если понять, как его так, беднягу, то можно было бы выйти и на преступников.
        Саммерс продолжал свои рассуждения, а Хаппел любовался ножками мулатки, сидящей напротив. Просто великолепное зрелище. Он так увлекся разглядываем женщины, что полностью перестал слушать своего шефа.
        - Я, понимаешь ли, Хаппел, - рассуждал далее лейтенант, - думал, что профессор сможет расшифровать слова, которые сказал тогда охранник. Оказывается, охранник с кем-то разговаривал в ту ночь, причем, на повышенных тонах. Может быть, даже ругался, да профессор из деликатности не написал эти слова. А зря! Любое слово находка для следствия. Как он этого не понимает? И что он написал в отчете.
«Доллары», да «количество». Господи, и так понятно, что речь шла о деньгах. Или вот еще. Не то «Анжелу», не то «ангелу». Не понимаю, причем тут пятилетняя девочка, которая действительно похожа на ангелочка? Я сам ее недавно видел. Да, а может быть… Нет, не может…
        - Вообще, послушаешь этих профессоров, - продолжил он, после продолжительной паузы, - и складывается весьма странное впечатление: будто охранник сидел на стульчике, как в кинотеатре, и перед ним на невидимом для остальных экране показывали… Боже мой, показывали кино… Вот это да!
        Саммерс застыл в неподвижной позе с широко раскрытыми глазами, и держась левой рукой за затылок. Сержант с недоумением и раздражением смотрел на своего начальника. Он мешал ему рассматривать прелестные ножки обаятельной мулаточки, сидевшей напротив них.
        - Хаппел, ты понимаешь? - почти в полный голос закричал Саммерс. - Кино! Охраннику показывали кино!
        - Шеф, какое еще кино? - спросил растерянный сержант. - Вам что, нехорошо? Может быть, вызвать врача?
        - Пошел ты к черту со своими врачами!
        - Но причем тут кино? Мы же в ресторане.
        - Кино - это же «Синима текнолоджи»! Как ты не понимаешь?
        - А причем тут эта компания? - еще больше удивился Хаппел.
        - Все, хватит болтать, собираемся, - властно заявил Саммерс.
        - Куда? - взмолился сержант.
        - Куда-куда? В участок.
        - Но, шеф, послушайте, уже очень поздно. А в ресторане, посмотрите, какая приятная обстановка, какая замечательная музыка. А женщины? Вы только посмотрите! Может, посидим еще немного? Да и выпили вы, не следует вам в таком состоянии на работе показываться.
        Саммерс встал из-за стола и с недоумением посмотрел в зал. Он смотрел вокруг и ничего интересного для себя не замечал. Его мозг с лихорадочной скоростью обдумывал внезапно появившуюся мысль. Саммерс неожиданно почувствовал, что выходит на что-то очень важное в понимании истинных причин, побудивших охранника банка совершить кражу и застрелиться. Внезапно он опомнился, достал пятидесятидолларовую купюру и бросил ее на стол. Затем обратился к сержанту:
        - Расплатись, и бегом за мной в машину!
        - Шеф, вы много оставляете.
        Саммерс раздраженно махнул рукой и направился к выходу. Хаппел подозвал официанта и рассчитался с ним. Затем он неохотно, и постоянно оглядываясь на красивых женщин, пошел из ресторана. Какая жалость, что мулаточка даже ни разу не посмотрела не него.
        По дороге в отделение Саммерс сидел молча, но Хаппелу показалось, что его шеф постоянно о чем-то говорил сам с собой. Вернувшись на работу Саммерс, не отрывая глаз от пола, быстрым шагом направился в свой кабинет. Хаппел за ним. Как только он зашел в кабинет и закрыл за собой дверь, Саммерс спросил:
        - Как думаешь, кто-нибудь заметил, что я слегка выпил?
        - Нет, на вас, по-моему, вообще никто внимания не обратил, - ответил Хаппел. - Только зачем мы сюда приехали в такое время?
        - Нужно срочно найти информацию об одном деле. Помню, ты сам говорил, что все ввел в компьютер.
        - Что за дело? Чтобы найти информацию в базе данных нужно правильно сформулировать запрос.
        - Возьми и сформулируй. Что тебе мешает? - с недоумением спросил Саммерс.
        - Шеф, как же я могу сформулировать запрос, если даже не догадываюсь о чем идет речь?
        - Да, справедливо, - согласился Саммерс. - А разве я еще не объяснил тебе, в чем дело?
        - Нет.
        - Сейчас попробую объяснить… Это было еще летом. Срочных дел не было, и мы с тобой выехали на расследование одной автомобильной аварии. Машина на огромной скорости врезалась в дорожный каток для укатывания асфальта. Машина взорвалась и сгорела, водитель погиб. Помнишь?
        - Нет, не помню, - удивился Хаппел. - С какой стати мне такое помнить?
        - Постарайся вспомнить. Погибший водитель работал в компании «Синима текнолоджи». Мы с тобой поехали потом в эту компанию. А у них такая роскошная секретарша.
        - А, «икебана», - сказал Хаппел и двумя руками очертил в воздухе женскую фигуру.
        - Так вот, что, ты, пройдоха, запомнил! - засмеялся лейтенант, назидательно помахивая указательным пальцем.
        - Как же такую забудешь?
        - Да, да, икебана. Срочно мне все об этом деле, - уже серьезно и напористо сказал Саммерс. - Включай свой чемодан.
        - Шеф, не чемодан, а портативный компьютер, - возразил сержант, доставая из его из сейфа.
        - Какая разница? - раздраженно буркнул себе под нос Саммерс. - Давай быстрее. Помню, ты сам говорил, что всего несколько секунд и все будет готово.
        Несколько минут потребовалось для подготовки к работе компьютера. Хаппел спросил:
        - Шеф, что включать в строку запроса?
        - «Строка запроса?» Господи, это еще что такое?
        - Это ключевые слова, по которым компьютер будет искать нужную нам информацию, - ответил сержант. - Вот, посмотрите сюда.
        Саммерс подошел к компьютеру и посмотрел на экран. На экране была красивая картинка с гербами Соединенных Штатов Америки и Калифорнии, несколько надписей, а посредине прямоугольная рамочка с мигающей черточкой. Это и была строка запроса.
        - Ну, что же, - задумчиво сказал Саммерс, почесывая затылок. - Включай название компании «Синима текнолоджи» и «дорожно-транспортное происшествие».
        Несколько секунд потребовалось системе для поиска необходимой информации. Увидев результаты поиска, Хаппел даже присвистнул.
        - Что случилось? - насторожился Саммерс. - Компьютер не работает?
        - Нет, компьютер работает, и работает даже слишком хорошо, - ответил сержант. - Тут списочек нарисовался на сто восемь фамилий. Похоже, что сотрудники этой компании только и делают, что попадают в дорожно-транспортные происшествия. Долго нам придется с ним возиться. Может, стоит включить в запрос еще что-нибудь?
        - Тогда включай в строку запроса фразу: «гибель водителя», - согласился Саммерс.
        - Отлично! - Хаппел от радости даже хлопнул в ладоши. - Всего три фамилии.
        - Кто именно? - напряженно спросил Саммерс.
        - Кевин Джонсон… Эдуард Эрденштейн… Грег Гиллей.
        - Все, вспомнил! - воскликнул Саммерс. - Его имя Эдуард Эрденштейн. Давай все, что есть об этом деле.
        Через несколько секунд компьютер начал выводить информацию об этом происшествии - отчет дорожной полиции, техническая и медицинская экспертиза, фотография Эрденштейна, протоколы допросов. Саммерс сразу узнал лицо Эрденштейна, еще раз внимательно всмотрелся в его глаза. Было в них что-то чудовищное и властное. «Вот, тебе и «гипнотизер», - подумал Саммерс, - а ведь есть в нем что-то такое».
        Однако Саммерса больше интересовали слова, сказанные в тот день одним из допрашиваемых. Наконец, он увидел то, что искал. Саммерс скомандовал:
        - Все, Хаппел, стоп! Наконец-таки, я нашел то, что так долго искал. Интересно получается, вроде бы случайно поехали на расследование рядового дорожного происшествия. А получается, что получили в руки ниточку к расследованию куда более серьезных дел. Нет, ничего в жизни не происходит случайно. Чем больше живу, тем больше убеждаюсь в этом. Ты только посмотри, что написано в протоколе.
        На экране компьютера был выведен фрагмент протокола:

«Мистер Герберт Уингли заявил, что руководитель компании, Гарри Галлахер, предложил разработать проектор, позволяющий осуществлять демонстрацию кинофильмов без экрана, прямо в воздухе. Основным был признан проект Макгрегори, проект самого Уингли принят, как запасной. Эрденштейн предложил устройство, действующее непосредственно на психику людей, но его проект не получил одобрения. Предложение было отвергнуто в корректной форме. Раздраженный Эрденштейн покинул совещание. В компании его больше никто не видел».
        Возбужденный Саммерс стал ходить по кабинету и рассуждать, размахивая руками:
        - Хаппел, ты только обрати внимание на эти строки: «проектор, позволяющий осуществлять демонстрацию кинофильмов без экрана, прямо в воздухе» и «устройство, действующее непосредственно на психику людей». Нет, ты только обрати на это внимание! Если подобная «штуковина» создана, значит, можно оказывать на психику людей какое-то влияние, и они могут видеть не только кинофильм, но и землетрясение, и нашествие крыс, либо… Либо нечто, что заставило охранника ограбить банк, а потом застрелиться!
        Саммерс никак не мог успокоиться, он продолжал ходить по кабинету, и разгорячено говорить:
        - Вот тебе и гипноз. Ну, и дела! Интересно, как все-таки оказывалось на людей влияние? Каков непосредственный механизм такого влияния? Через радиоприемник? Но наши техники заявляют, что такое невозможно. Придется попотеть. Да, это вам не фунт лапшички… А ты, Хаппел, молодец! Как здорово, что ты ввел эти слова Уингли в протокол!
        - А как же иначе? Ведь это моя работа, - ответил довольный Хаппел.
        - Чувствую, потянем мы эту ниточку, - продолжал лейтенант, - и докопаемся до истины. Неплохой будет конец.
        - Но, шеф, ведь Эрденштейн погиб, - осторожно вставил сержант.
        - Вот именно… Проект Эрденштейна был отклонен, а сам он вскоре погиб. Не исключаю, что его убили только для того, чтобы завладеть его проектом, а, возможно, и уже готовым «устройством». Чувствую, придется нам с тобой серьезно заняться этой компанией. Как видишь, интуиция до сих пор меня не подводит.
        - Да шеф, вы старая птица, - согласился Хаппел.
        - Согласен, только боюсь, что эта «старая птица» не сможет сегодня заснуть до утра. Просто не терпится быстрее распутать это дело, не могу терпеть… Может быть, еще немножко выпить? Как думаешь?
        Хаппел сморщился и покачал головой.
        - Хорошо, сдаюсь, - Саммерс устало сел на свое кресло. Он посидел некоторое время молча, а затем неожиданно сменил тему разговора. - Послушай, Хаппел, ты научишь меня пользоваться компьютером?
        - Конечно, научу! - радостно ответил сержант. - Что именно вы хотите научиться делать с помощью компьютера?
        - Набирать разные тексты, - неуверенно произнес Саммерс.
        - Составлять протоколы?
        - Не только, - уклончиво ответил Саммерс.
        - Обязательно научу. Только давайте начнем занятия завтра.
        - Хорошо, давай начнем завтра. А сейчас, по домам!
        Глава 34
        Следующее утро выдалось относительно спокойным. Как только Саммерс убедился, что оперативная обстановка в городе позволяет немного отвлечься, он сразу же позвонил в компанию «Синима текнолоджи». Услышав в телефонной трубке приятный женский голос, он представился:
        - Доброе утро, мисс. Лейтенант Саммерс, криминальная полиция штата.
        - Доброе утро, сэр, - раздалось в трубке. - Я вас помню. Вы приезжали к нам в компанию несколько месяцев назад.
        - Совершенно верно, мисс Джулия, если не ошибаюсь, - лицо Саммерса при этом особым образом засветилось, светом, свойственным, пожалуй, только для юности. Глядя на него, заулыбался и сержант Хаппел.
        - Да, вы не ошибаетесь, - в голосе Джулии зазвучало некоторое кокетство.
        Саммерс был доволен, ведь разговор начался так приятно. Он постарался вспомнить внешний облик Джулии, и ему это удалось. Полицейский с удовольствием представил красивую женщину, говорившую с ним на другом конце телефонного провода. Даже одно то, что такая красивая женщина помнила его, вызывало прилив сил. Однако нужно было переходить к делу.
        - Мисс Джулия, с вами так приятно разговаривать, что совершенно забываешь о делах. Ох, уже эти дела! Никуда от них не денешься.
        - Понимаю, мистер Саммерс. Я вас внимательно слушаю.
        - Мисс Джулия, в интересах следствия нам необходимо встретиться с мистером Гербертом Уингли. Насколько я помню, он является руководителем отдела вашей компании.
        - Увы, сэр, это невозможно, - голос Джулии сразу стал печальным. - У него серьезные проблемы со здоровьем, сейчас он помешен в клинику.
        - В какую?
        - В центральную психиатрическую клинику штата.
        - В психиатрическую? - лицо Саммерса даже вытянулось от ужаса. - Но что же случилось?
        - Точно не знаю, сэр. С мистером Уингли произошло что-то ужасное сегодня ночью, и его забрали в клинику.
        - Боже мой, - невольно вырвалось у Саммерса, - какой ужас!
        - Извините, сэр, я не хотела вас огорчать.
        - Что вы, Джулия. Это не вы меня огорчаете, а ваш Уингли. Извините за беспокойство.
        Саммерс положил телефонную трубку, лицо его выражало полное отчаянье.
        - Черт побери, Хаппел! Как можно так работать? Я тебя спрашиваю, разве можно так работать?
        Сержант с недоумением пожал плечами.
        - В психиатрическую! - разражено продолжал Саммерс. - Да лучше в любую тюрьму! В любую больницу, куда угодно, но только не в «психушку». Это же закрытая территория. Сам черт не знает, что там творится. Нас же к нему теперь на пушечный выстрел не подпустят.
        Саммерс встал из-за стола и начал раздраженно вышагивать по кабинету. Хаппел, как опытный в этом отношении человек, понимал, раз скорость ходьбы его шефа по кабинету достигла такого уровня, значит, его раздражение превышает все мыслимые пределы. Он сидел тихо, боясь пошевелиться.
        - Черт, - вырвалось у Саммерса, - какая же все-таки сложная штука - жизнь! Долгие бесплодные поиски, сомнения, нервы. Наконец, появилась маленькая надежда на успех, можно сказать, тоненькая ниточка. И надо же так сложиться - лопнула и эта ниточка. Все усилия коту под хвост!
        - Мало того, что Уингли оказался в «психушке», - продолжал Саммерс, - и его теперь не допросишь, так его еще и в качестве свидетеля в суд нельзя будет вызывать. Любой адвокат докажет, что он психически ненормальный человек, следовательно, не может свидетельствовать против другого человека в суде. Попробуй добиться справедливого приговора. Хотя до суда еще, ох, как далеко - сначала надо поймать!
        - Почитаешь всех этих классиков, - продолжил после некоторой паузы лейтенант, - какие-то чрезвычайно везучие у них сыщики. Походят, посмотрят, понюхают, подумают, раз и готово. Преступник пойман, справедливость восторжествовала… А в жизни?
        Саммерс схватил первую попавшуюся папку с бумагами со своего стола и со всего размаха швырнул ее в угол кабинета. Хаппел сидел молча и испуганно смотрел на своего шефа. Таким он его еще не видел. Вдруг раздался телефонный звонок.
        - Возьми! - рявкнул раздраженный Саммерс, указывая пальцем на телефон.
        Сержант взял трубку и принялся с кем-то разговаривать. Затем он виновато спросил:
        - Шеф, вас. Что сказать?
        - Кто там еще?
        - Джейк Макгрегори. Помните? Он из этой же компании, из «Синима текнолоджи».
        - Какого черта ему нужно?
        - Хочет поговорить с вами об Уингли.
        - Об Уингли? - спросил, задумавшись, Саммерс. - Ладно, выпиши ему пропуск, пусть приезжает.
        Саммерс походил еще некоторое время по кабинету. Хаппел заметил, что скорость ходьбы его шефа явно снизилась, значит, раздражение начинает спадать. Сержант даже успел подумать: «Ну все, скоро сядет за стол, и начнется депрессия». Однако Саммерс неожиданно спросил:
        - А что там говорил этот самый Макгрегори? Давай, выведи на свой компьютер.
        Хаппел вывел на экран компьютера соответствующий фрагмент протокола. Оба полицейских принялись его читать:

«Мистер Джейк Макгрегори заявил, что проект Эрденштейна не связан с конструированием кинопроекторов. Поэтому проект Эрденштейна был отклонен. Поведение Эрденштейна на совещании было неадекватным. Он устроил скандал, а затем покинул совещание. Джейк Макгрегори характеризует Эрденштейна как наглого, надменного и слишком самоуверенного человека».
        - Да, вот тебе и «не связан с конструированием кинопроекторов», - констатировал Саммерс. - От этого Макгрегори много не добьешься. Ладно, если ему так хочется, пускай приходит… А компанией «Синима текнолоджи» нам все равно придется заниматься
        - другого пути я просто не вижу. Только вот с какой стороны к ним подступиться?
        Глава 35
        Джейк Макгрегори после звонка в полицию решил поговорить о давно волновавших его вопросах с Гарри Галлахером. В последнее время в компании произошло много событий
        - смерть Уинстона Джексона, долгожданная победа в конкурсе на поставку кинопроекторов, внезапная гибель Чарльза Абрахамсона, Герберт Уингли оказался в психиатрической клинике.
        Если раньше у Джейка были неясные предчувствия, то теперь, после происшествия с Уингли, у него сложилось твердое убеждение, что разворачивающиеся вокруг их компании события далеко не случайны. Более того, у него все четче складывались представления о происходящем и разговор с боссом смог бы прояснить многое. Конечно, Джейка останавливало ухудшение здоровья Галлахера, но откладывать давно назревший разговор дальше он не мог.
        Макгрегори спустился в приемную и спросил у Джулии, показывая на дверь босса:
        - У себя?
        - Да, - растерянно сказала Джулия. Ее очень поразил вид Джейка, его неожиданная резкость и раздражительность. Такого она не ожидала, поэтому растерялась и не знала, как сказать Джейку, что отпросилась у босса на прием к врачу.
        Джейк, не говоря ни слова, прошел в кабинет. Внешний вид Галлахера за последнее время сильно изменился. Он заметно постарел, многое ему пришлось пережить в этот период. И все же, жалость, которая возникла в этот момент у Джейка, не смогла пересилить его стремление разобраться в ситуации. С другой стороны, он не хотел слишком раздражать босса, поэтому начал разговор осторожно:
        - Как здоровье, Гарри?
        - А, Джейк, это ты. Заходи, садись… Здоровье? Здоровье, как ни странно, налаживается. С одной стороны, все эти пилюли и уколы делают свое дело, а с другой стороны… Ты знаешь, Джейк, с другой стороны, человек привыкает ко всему, даже к плохим новостям. Как ни кощунственно это прозвучит по отношению к Уингли, но произошедшее с ним оказало на меня значительно меньшее влияние, чем смерть Абрахамсона. И не потому, что Чарльз был мне дороже, чем Герберт. Нет, не потому. Просто, и к плохому привыкаешь. Знаешь, как на войне, первые смерти производят ошеломляющее впечатление, а потом и к смертям люди привыкают.
        - Да, бедняга Герберт, - согласился Джейк. - Я, кстати, хотел бы посетить его сегодня. Вы не будете возражать, если я съезжу к нему в клинику?
        - Нет, конечно. Понимаю, что работать продуктивно в такой обстановке трудно.
        - Гарри, я хотел поговорить с вами еще и о другом.
        - Пожалуйста.
        - Я хотел бы поговорить с вами об обстановке, которая складывается вокруг нашей компании.
        - Да, Джейк, ты абсолютно прав. Обстановка складывается чрезвычайная. Думаю, что необходимо созывать внеочередное собрание акционеров.
        - Нет, я хотел поговорить не о собрании акционеров, - тихо сказал Макгрегори, - я хотел поговорить об Эрденштейне.
        - Джейк, да что с тобой? - Галлахер от досады закрыл правой рукой глаза и покачал головой. - Почему ты никак не успокоишься? Ведь он мертв давно. Выброси его из своей головы. Нет его, и все. Нет, понимаешь?
        - Сейчас меня больше интересует не Эрденштейн и обстоятельства его исчезновения, а то, чем занимался он сам и его отдел, - твердым голосом заявил Джейк. Он решил идти до конца, чтобы разобраться с давно волновавшим его вопросом. Неоднократно он уже пытался завести с Галлахером разговор на эту тему. И так же неоднократно босс в резкой форме отказывался разговаривать о работе отдела, которым руководил Эрденштейн.
        Галлахер изменился в лице. Складывалось впечатление, что у него внезапно начался приступ сильной зубной боли. Глядя на его лицо, Джейк подумал, что босс вновь перейдет на крепкие выражения и откажется обсуждать этот вопрос. Однако разговор повернул в другую сторону.
        - Джейк, зачем тебе все это надо? - умоляющим голосом сказал Галлахер. - Нет Эрденштейна давно, нет давно его отдела, нет никаких проблем. Зачем тебе ворошить прошлое? Мы победили в конкурсе, у тебя невеста красавица, живи и радуйся. И вообще, если бы не внезапная смерть Абрахамсона и болезнь Уингли, можно было бы сказать, что наступили золотые времена.
        - Вот именно, «если бы», - сказал Джейк, делая особое ударение на последнем слове.
        - Что ты имеешь в виду? - лицо Галлахера стало неожиданно серьезным.
        - Я думаю, что Эрденштейн жив и мстит нам всем.
        - За что же нам мстить? - удивился Галлахер.
        - За те унижения, которые ему якобы пришлось пережить в нашей компании, - ответил Джейк. - Вы же знаете, какой он псих.
        - Какие унижения? - еще больше удивился Галлахер. - Кто и когда его унижал? Неужели ты считаешь унижением последнее совещание, на котором он присутствовал? И потом, почему ты считаешь Эрденштейна живым? Тебе что-нибудь известно?
        - Нет, ничего мне неизвестно, - ответил Макгрегори. - Нет у меня и фактов, но я чувствую, что он жив и мстит нам.
        - Господи, Джейк, - голос Галлахера вновь стал спокойным, - это все нервы и переживания, которые выпали на нашу долю в последнее время. Забудь ты обо всем, что связано с этим человеком. Через некоторое время все уляжется, и заживем мы спокойно. Тогда и займемся нашим суперпроектом.
        - И все же, несмотря на отсутствие фактов, я решил обратиться в полицию. Может быть, они помогут разобраться.
        Последние слова Джейка произвели на Галлахера сильнейшее впечатление. Его спина выпрямилась, глаза округлились. Он подался вперед, словно пытался задержать Джейка руками, и торопливо заговорил:
        - Обожди, Джейк. Причем тут полиция. Эрденштейна давно нет, давно нет и его отдела. Все уже забыли, чем он занимался. Зачем полицию тревожить? У них и своих проблем хватает.
        - Возможно, вы и забыть успели, но я, например, до сих пор ничего не знаю, - не сдавался Джейк. Он понял, что босс скрывает что-то более серьезное, и решил, во что бы то ни стало, добиться от него истины. - Я не последний человек в компании, и ничего не знал о происходящих в ней событиях. А события, как я теперь понимаю, весьма серьезные. Думаю, полиция поможет разобраться.
        - Нет, Джейк, не спеши. При чем тут полиция, можно и без нее… Хорошо, раз тебя это так интересует, я все расскажу.
        - Да, меня все это очень интересует, - подтвердил Джейк, сделав ударение на слове
«это».
        - Еще несколько лет назад, - начал рассказывать Гарри Галлахер, - наша компания испытывала серьезнейшие финансовые затруднения. Да что там затруднения, мы были просто на краю пропасти. Ты, ведь помнишь, как нам было тяжело? А потом проблема, как бы, сама собой рассосалась.
        - Помню, - подтвердил Джейк, - вы тогда сказали, что удалось получить кредит на очень выгодных условиях.
        - Да, но никакого кредита не было.
        - Что же было на самом деле? - настаивал Джейк.
        - Совсем другое… Года полтора тому назад на меня неожиданно вышел специальный агент ФБР Джонсон. Он был уже в курсе наших финансовых проблем и предложил нашей компании помощь. Финансовую, конечно. Однако взамен предложил расположить на нашей территории секретную лабораторию, во главе с Эрденштейном.
        - Эрденштейн - агент ФБР? - удивился Джейк.
        - Этого я не знаю… Поверь мне, Джейк, единственным условием той финансовой помощи была строгая секретность. Поэтому я сам толком ничего не знаю. Не знаю, был ли Эрденштейн агентом ФБР, не знаю также, чем он занимался. В целях секретности лаборатория, во главе с Эрденштейном, была оформлена, как наш новый отдел. Вся дополнительная охрана, ну ты сам понимаешь, этот лифт, телекамеры и тому подобное, призваны были защищать лабораторию Эрденштейна, а не наши производственные секреты. Но, можешь быть спокойным, все за их деньги. Сам Эрденштейн, опять же в целях секретности, посещал наши совещания, хотя, как мне показалось, даже не пытался вникнуть в суть наших проблем.
        - Это было очевидно, - с раздражением сказал Джейк.
        - После его смерти ребята из ФБР быстро все убрали, даже личные дела всех работавших в отделе. Вот тебе и вся правда, - развел руками Галлахер. - Надеюсь, теперь ты успокоишься.
        - Не могу поверить, что это вся правда, - не унимался Джейк. - Я больше чем уверен, что вы знаете, чем занимался Эрденштейн. Просто невозможно поверить в это!
        - Трудно поверить, - согласился Галлахер, - но это действительно так. Признаюсь тебе, мне самому было просто необходимо знать, что там творится. Может быть, что-нибудь противозаконное, а я несу полную ответственность за все, что происходит на нашей территории.
        - Вот именно, - согласился Макгрегори.
        - Я спросил однажды специального агента Джонсона, - продолжил Галлахер, - о направлении работы лаборатории Эрденштейна. Естественно, он мне толком ничего не рассказал. Единственное, что я сумел понять из его ответа, цель лаборатории заключалась в разработке устройства, позволяющего влиять на психику террористов. Включаешь такое устройство, террористы полностью утрачивают способность сопротивляться, и их берут без единого выстрела.
        - Понятно, значит, все-таки, влиять на психику людей, - сказал задумчиво Джейк. - И теперь последний вопрос.
        - Джейк, слишком много вопросов, - взмолился Галлахер.
        - Ничего, потерпите, пожалуйста. Я хочу спросить о судьбе служебной записки, которую передал вам перед тем злосчастным совещанием Эрденштейн. В этой записке, на сколько я понимаю, он излагал суть своих предложений.
        - А, та бумажка, - небрежно сказал Галлахер, - успокойся, ее давно уже нет. Я ее просто выбросил.
        - Вы помните, что было в ней написано?
        - О чем ты говоришь? Как можно такое запомнить, одни технические термины. Я толком и понять ничего не смог.
        - Вот, пожалуй, и все, - сказал удовлетворенно Джейк.
        - Теперь ты успокоишься?
        - Возможно, - ответил Джейк. - Во всяком случае, хотя бы что-то прояснилось. А теперь я поеду, если вы не будете возражать.
        - Куда? - напряженно спросил Галлахер.
        - В клинику, попробую навестить Уингли.
        - Хорошо поезжай. Если удастся, передай ему привет от меня. И пожелай побыстрее поправляться.
        Макгрегори вышел из кабинета. Джулия все это время с тревогой ожидала его. Джейк заметил тревогу в глазах Джулии, заулыбался, подошел к ней и обнял.
        - Все хорошо, дорогая. Не волнуйся. Я ненадолго съезжу в клинику, проведать беднягу Уингли. Вернусь и все тебе расскажу.
        - Как босс? - спросила она.
        - Он очень устал за последнее время, его не следует слишком беспокоить. Все, пойду. Я тебя люблю.
        Он нежно поцеловал ее и вышел из приемной.
        Глава 36
        Федеральная психиатрическая клиника произвела на Джейка удручающее впечатление. Высокий забор с колючей проволокой, пропускной пункт с вооруженной охраной. Охранник долго выяснял у Джейка, кто он такой и зачем приехал. Наконец, ему разрешили заехать. Джейк оставил машину на стоянке и пошел к зданию клиники. За массивными дверями новый пункт вооруженной охраны, и вновь расспросы: кто и зачем? Затем охранник позвонил и долго с кем-то разговаривал. Минут через десять к нему спустился врач в сопровождении с дюжим охранником.
        Врач оказался молодым человеком, весьма щеголеватого вида. Длинные волосы были стянуты на затылке таким образом, что образовывался короткий хвостик, торчащий практически параллельно полу. Короткий белый халат, неизменный для врачей фонендоскоп, переброшенный через шею, черные брюки и начищенные до зеркального блеска туфли. В руках папка с бумагами. Изящно подстриженная бородка дополняла облик врача. Рядом с ним стоял охранник, весьма внушительных размеров. Он постоянно что-то жевал и тупым взглядом рассматривал Джейка, постукивая по ноге длинной резиновой дубинкой.
        Врач направился к Джейку и поздоровался:
        - Я, врач клиники, меня зовут Джон Пенн. Вас, если не ошибаюсь, зовут Джейк Макгрегори?
        - Да, вы не ошибаетесь.
        - Добрый день, рад вас приветствовать в стенах нашей клиники. Вы хотели проведать своего знакомого, который поступил к нам сегодня утром?
        - Да.
        - Увы, пока это невозможно. Он в тяжелом состоянии.
        - Доктор, не могли бы вы объяснить, что с ним случилось?
        - Должен вас огорчить, - начал рассказывать врач, - у вашего знакомого тяжелые расстройства психической деятельности. Выражается это в постоянных галлюцинациях комплексного характера, неадекватном восприятии окружающей его обстановки, иначе говоря, иллюзиях. Мания преследования, истерическое состояние, ну, и тому подобное. Не стану вас утомлять перечислениями, но если постараться в двух словах, то можно сказать, что у вашего знакомого проявляются симптомы примерно половины известных ныне психических заболеваний. Поверьте мне, особо тяжелый случай.
        - Какая жалось, - сказал потрясенный Джейк.
        - Да, - продолжил врач, - причем галлюцинации у него носят комплексный характер, что встречается исключительно редко. Обычно у больных бывают галлюцинации, которые разделяются по органам чувств. Например, только зрительные, только слуховые, или обонятельные. У него же все вместе. Представляете, все время мечется и кричит, что его душит огромная рука красного цвета, от нее якобы исходит чудовищный запах, раздаются грохот, раскаты грома. Он постоянно пытается спрятаться от этой красной руки, все время просит о помощи. В общем, полный бред.
        Джейк был настолько поражен рассказом врача, что не мог вымолвить ни слова.
        - Мы предпринимаем все меры, - продолжал объяснять врач. - Однако для ускорения процесса выздоровления необходимо знать о причинах заболевания. Вы можете что-нибудь рассказать?
        - Я, - растерялся Джейк, - я не знаю. А что надо рассказывать?
        - Понимаете, Макгрегори, такие психические расстройства возможны, как при тяжелых формах шизофрении, так и при алкогольном галлюцинозе. Расскажите, какой образ жизни он вел?
        - Нет, Уингли вообще алкоголь не употреблял, - уверенно сказал Джейк. - Если собрать весь алкоголь, который он выпил за всю свою жизнь, не наберется и стакана. Так что, алкоголь можно полностью исключить, наркотики тоже.
        - Понятно, нам недавно удалось кое-как взять у него пробу крови. Сейчас ее анализируют, состав крови позволит нам сделать определенные выводы. Но вы, может быть, вспомните, были ли у Уингли тяжелые инфекционные заболевания, черепно-мозговые травмы? Нам ведь так и не удалось обследовать его голову, все время бьется в истерике.
        - Про его детство ничего не могу сказать, - начал рассказывать Джейк, - а про последние четыре года, что мы вместе работаем, могу сказать, что ничего серьезного с ним не случалось… Понимаете, доктор, Уингли всегда был мнительным и крайне неуверенным в себе человеком. Постоянно всего опасался, боялся проявлять инициативу, но рассуждал всегда здраво, очень часто предлагал оригинальные технические разработки. Правда, всегда сильно переживал, как примут его идеи окружающие.
        - Похоже на интеллектуально-шизоидный тип, - предположил врач.
        - Что вы сказали? - переспросил Джейк.
        - Не обращайте внимания, продолжайте.
        - Должен вам сказать, доктор, что последние недели Уингли по неизвестным мне причинам стал особенно тревожным. Постоянно озирался, даже на работе, а ведь наши здания хорошо охраняются. Ему казалось, что за ним кто-то все время следил.
        - Да, да, мания преследования, - констатировал врач. - Значит, болезнь обострилась несколько недель назад. Что же, Макгрегори, сведения, которые вы рассказали, могут нам помочь. Спасибо.
        - Доктор, вы могли бы сказать, сколько времени необходимо для выздоровления Уингли?
        - Увы, это самый сложный вопрос. Ответить на него я не могу, особенно сейчас, когда болезнь в самом разгаре. Будем надеяться на лучшее. Обычно такие состояния быстро не проходят.
        - А какие худшие варианты, - осторожно спросил Джейк.
        - Он может остаться таким до конца жизни.
        - До конца жизни?! - Джейк был потрясен услышанным. - Неужели такое возможно?
        - Увы, возможно.
        - Доктор, а можно мне увидеть его.
        - Нет, в таком состоянии нельзя. Вот если ему станет легче, то посещения станут возможными.
        - Доктор, а если он останется таким до конца жизни? Разрешите сейчас взглянуть на своего друга хотя бы одним глазом. Понимаете, мы настоящие друзья. Мне трудно без него. Ну, прошу вас, разрешите.
        - Хорошо, я попробую, - согласился врач.
        Он позвонил и долго разговаривал с кем-то, видимо, согласовывал возможность посещения клиники посторонним человеком.
        - Пойдемте, вам разрешили всего одну минуту, и то, не заходя в его палату, - сказал он после разговора по телефону.
        Они пошли в глубь клиники. Их постоянно сопровождал охранник с резиновой дубинкой в руках. Доктор вел Джейка широкими коридорами. По обе стороны располагались многочисленные двери с маленькими окошками для наблюдения. Иногда из-за дверей раздавались душераздирающие крики. Джейк содрогался при каждом таком крике, но старался выглядеть мужественным. Неожиданно из-за поворота вышла им навстречу больная в сопровождении охранника. Джейка поразило выражение ее лица: совершенно безумный взгляд, невообразимая гримаса и широко раскрытый рот, в котором не было половины зубов. Женщина покорно шла куда-то, сопровождающий охранник держал ее за локоть.
        Джейк с трудом сдерживал свои чувства, глядя на нее. Только сейчас он осознал, насколько сложно работать в таком месте. Во всяком случае, людям с нормальной психикой.
        Они продолжали идти, переходя из одного длинного коридора в другой. Затем поднялись на второй этаж, и снова длинные коридоры. Коридоры были удивительно однообразными, и Джейк давно уже потерял ориентацию. Он обратил внимание на массивные решетки и удрученно пошутил:
        - У вас тут как в тюрьме. Можно подумать, что содержат здесь преступников.
        - Нет, не преступников, а больных людей, - возразил врач Пенн. - Подобные меры предосторожности просто необходимы, так как некоторые из этих больных исключительно опасны для общества. Опаснее многих отъявленных преступников.
        Наконец, они подошли к палате, в которой находился Уингли. Пенн посмотрел в окошко, а затем разрешил Джейку посмотреть на своего товарища.
        - Только одну минуту, - предупредил он.
        Джейк с некоторой опаской подошел к двери и заглянул в окошко. В палате стояла одна кровать, на которой лежал Уингли. Он был привязан к кровати и неустанно пытался освободиться. Его взгляд был обращен к потолку, и он со стоном кричал:
«Красная рука… Помогите! Красная рука! Она меня душит».
        - Что же он мечется? - удивился Джейк. - Может быть, ему надо дать какого-либо лекарства, чтобы успокоился?
        - Мы уже ввели ему предельную дозу. Больше нельзя, сердце может не выдержать. Как только удастся сбить эту истерию, начнем давать снотворное. Сон лучшее лекарство для мозга.
        - Бедняга Уингли, - тяжело вздохнул Джейк. Он взглянул в окошко еще раз и отошел от двери. - Просто ужасно.
        - Вот видите, - сказал врач, - я вас предупреждал.
        - Да, просто ужасно, - согласился Макгрегори.
        Они пошли обратной дорогой. Неожиданно доктор завел разговор:
        - Вы знаете, Макгрегори, у вашего друга иногда бывают некоторые просветления, поэтому шансы выкарабкаться, мне кажется, у него все же есть. Представляете через час после помещения его в палату, он, словно очнулся, и, увидев меня, спросил:
«Кто вы?» Я говорю, что врач и собираюсь его лечить. Он спрашивает: «А где красная рука?» Я в шутку отвечаю, что ее поймали, распилили на части и сожгли. Больным в таких случаях надо немножко подыгрывать. Он говорит: «Ну, и слава богу», лег и закрыл глаза. Это хороший признак. Я еще подумал, что истерия проходит, и дело скоро пойдет на поправку. А примерно час тому назад начался новый приступ. Подхожу к нему, чтобы сделать укол. Он увидел меня и закричал: «Эдуард, не убивай меня! Я единственный, кто поддерживал тебя». Иными словами, снова искаженное восприятие реально существующих предметов, то есть иллюзии и бред. Причем в очень бурной форме. Думаю, что диагноз «галлюцинаторно-параноидный синдром» вполне подходит к данному случаю. Кстати, вы не знаете никого из его окружения по имени Эдуард.
        У Джейка, как только он услышал имя «Эдуард», екнуло и сжалось в комок сердце. Он неожиданно закашлялся и с трудом произнес:
        - Нет… Простите, закашлялся. Насмотрелся тут у вас… Нет, никого с таким именем у нас на работе нет. Может быть, сосед какой-нибудь.
        - Возможно, - пожал плечами доктор.
        Всю остальную дорогу Джейк прошел молча, боясь выдать внезапно охватившее его волнение. Почему Уингли произнес это имя? Неужели, он о чем-то догадывался, или этот образ возник в его больном сознании чисто случайно? Во всяком случае, рассказ доктора сильно поразил и взволновал Джейка. Неужели его самые худшие опасения имеют реальное подтверждение? Неужели Эрденштейн действительно жив?
        Теперь у него уже не было никаких сомнений, нужно срочно ехать в полицию. Тем более что уже одиннадцать часов, а на двенадцать ему назначал встречу лейтенант криминальной полиции Саммерс.
        Через полчаса Джейк уже подъезжал к полицейскому отделению. Зайдя в здание, он оказался перед столом дежурного. Дежурный полицейский, увидев входящего в здание Джейка, обратился к нему:
        - Добрый день! Чем могу помочь?
        - Лейтенант Саммерс может меня принять? - спросил Джейк.
        - Ваше имя?
        - Джейк Макгрегори, я сегодня утром договорился о встрече с ним.
        Дежурный позвонил по телефону и сказал:
        - Все правильно, сэр. На ваше имя выписан пропуск. Однако сейчас лейтенант Саммерс на выезде, но он скоро должен вернуться. Вы можете подождать его в общем зале, если хотите.
        - Хорошо, - согласился Джейк. - Куда мне пройти?
        - Проходите по коридору, затем налево и по лестнице на второй этаж.
        Джейк взял пропуск и поднялся в общий зал. Увиденное в зале потрясло его. В зале было большое количество столов. За каждым из них сидел полицейский и допрашивал задержанных. Однако Джейка потрясло не количество задержанных, а их поведение. Все они вели себя настолько вызывающе, что невозможно было понять, как только полицейские могли сдерживаться и продолжать работать. За одним столом, пожилой уже человек, не стесняясь в выражениях, бранился с полицейским. За другим, девица легкого поведения, подняв коротенькую юбку, раздвинула до предела ноги и заискивающе смотрела на полицейского. За третьим столом, афроамериканец с неимоверно развитыми мышцами размахивал здоровенными кулаками перед лицом, сидящего напротив полицейского.

«Да, насмотрелся я сегодня, - думал пораженный Джейк. - Как люди могут работать в таких местах. Возможно, прав босс - человек ко всему привыкает, но я не смог бы работать, ни в психушке, ни в полиции».
        Глава 37
        - А, наш друг Макгрегори.
        Джейк обернулся и увидел перед собой Саммерса.
        - Добрый день, лейтенант.
        - Добрый день. Как вам нравится наш «зверинец»? - при этом Саммерс широким жестом обвел зал.
        - Впечатляет, - признался Джейк.
        - Согласен, - продолжил полицейский. - Наших законодателей хотя бы на денек сюда поработать - сразу бы прибавили полицейским жалование… Впрочем, вы приехали сюда не созерцать наши проблемы, а, если мне не изменяет память, поговорить о Герберте Уингли. Пройдемте в мой кабинет, там обстановка более спокойная.
        - Ну, так как дела у него? - спросил Саммерс, жестом приглашая Джейка сесть напротив его. Хаппел сел за соседний стол.
        - Врач говорит, что дела у него неважные, - начал рассказывать Макгрегори. - Наговорил много непонятных для меня слов, но это не главное. Самое важное, что я понял, - сегодня ночью бедный Герберт испытал сильнейшее потрясение. Его нервная система не выдержала этого потрясения и он, можно сказать, сошел с ума… Сейчас его состояние очень тяжелое. Ему ввели практически предельную дозу лекарств, но вывести его из подобного состояния пока не удается. Еще большую дозу вводить просто боятся. Боятся, что не выдержит сердце и Уингли скончается. Вообще, врач сказал, что столкнулся с такой ситуацией впервые… Видел я Уингли в его палате. Лежит связанный, извивается, словно червяк, взгляд устремлен в потолок и кричит:
«Красная рука… Помогите! Красная рука!» Бред какой-то. Жаль беднягу.
        - Вообще, - продолжил рассказ Джейк, - Уингли всегда был трусливым и неуверенным в себе человеком. Однако последнее время с ним начало твориться совсем неладное. Он всего стал бояться, предчувствовал что-то ужасное. Хотел поговорить со мной об этом, но я посмеялся над его страхами и, вообще, вел себя некрасиво. Я так об этом жалею! Господи, если бы можно было повернуть время назад. Может быть, удалось бы избежать трагедии.
        - Да, Джейк, не порадовали вы нас, - признался Саммерс. - А жаль, появились тут у нас некоторые идеи.
        - Мистер Саммерс, - в голосе Джейка зазвучала неуверенность, - если признаться честно, то я хотел поговорить с вами не об Уингли. Я хотел поговорить о другом…
        - Пожалуйста, пока у нас есть время.
        - Я, собственно говоря, - от неуверенности Джейк даже пожал плечами, - не знаю с чего начать…
        - Говорите, нас полицейских трудно чем-либо удивить.
        Джейк вдохнул побольше воздуха и, собравшись с духом, громко сказал:
        - Я хотел поговорить с вами об Эрденштейне.
        От неожиданности Саммерс подался вперед, лицо его вытянулось от удивления. Сложилось впечатление, что слова Джейка произвели на него шокирующее впечатление.
        - Я что-нибудь не так сказал? - спросил, пораженный эффектом своих слов, Джейк.
        - Вы, что телепат? - процедил сквозь зубы пораженный Саммерс.
        - Нет, никогда за собой такого не замечал.
        - Хорошо, рассказывайте, - произнес в полной растерянности Саммерс. Он еще не успел прийти в себя от произнесенных Джейком слов. Лейтенант ожидал услышать что угодно, только не это. Непостижимо, что привело Макгрегори к ним в участок, возможно, это случайное стечение обстоятельств и этот разговор ни к чему не приведет, а, возможно, за его приходом стоит что-то действительно серьезное. Во всяком случае, в данный момент Саммерс просто растерялся, он не знал, радоваться ли неожиданной удаче, или предстоит выслушивать бред напуганного человека.
        - Если конкретно, то рассказывать не о чем, - продолжил неуверенно Джейк. - Вы ведь полицейские, вам нужны факты. А фактов как раз и нет.
        - А что есть? - спросил лейтенант.
        - Сомнения, подозрения… Да, просто чертовщина какая-то.
        - Хорошо, расскажите, кого и в чем вы подозреваете.
        - Я считаю, что Эрденштейн жив и мстит руководству нашей компании, - в голосе Джейка уже не было неуверенности. Голос его становился все тверже и увереннее. - Эрденштейн чудовищный по своей натуре человек. За год работы в нашей компании он не сблизился ни с одним человеком. Наглый и надменный, словно невидимой стеной был он отгорожен от остального мира. Открыто он ни с кем не конфликтовал, но все его тихо ненавидели. Как только его Галлахер терпел? Впрочем, о Галлахере я скажу позже. Просто потому, что считаю ситуацию вокруг нашей компании критической…
        - Так вот, я продолжу об Эрденштейне. Еще летом Галлахер предложил нам разработать необычное устройство. Я и Уингли доложили на совещании свои проекты. Эрденштейн же на совещании ничего не сказал. Он заранее написал Галлахеру записку со своими предложениями. Записку читал еще и Абрахамсон. Больше эту записку никто не видел. Помню, Эрденштейн был просто взбешен тем, что Галлахер дал познакомиться с содержанием записки Абрахамсону. Несомненно, Эрденштейн хотел сохранить свои идеи в тайне. Тогда почему он написал записку? Думаю, причина в деньгах. Эрденштейн хотел создать свою дьявольскую машину на средства компании, а потом использовать в своих целях.
        - Что же это за «дьявольская машина»? - насторожившись, спросил Саммерс.
        - Увы, я толком ничего не знаю, - развел руками Джейк, - нет у меня никаких фактов. На совещании говорилось о каких-то способах влияния на психику человека. Правда, у меня однажды состоялся разговор об этом с Абрахамсоном. Он человек военный, и немного осведомлен о новейших разработках в области вооружений. Абрахамсон очень серьезно оценил возможности проекта Эрденштейна, хотя о содержании записки он мне ничего не сказал. Он не поддержал проект только лишь потому, что слишком не доверял Эрденштейну, считая его опасным человеком. Абрахамсон считал, что Эрденштейн мог легко пойти на любое преступление ради достижения своих корыстных целей… Вообще, говоря, о проекте Эрденштейна, Абрахамсон произнес фразу, которую я никогда не забуду. Он сказал: «Такого джина нельзя выпускать из бутылки». И думаю, что Абрахамсон сказал мне далеко не все.
        - Значит, подобное устройство может быть создано? - спросил Саммерс. - Значит это не фантазии, а реальность?
        - Да, я так считаю, - согласился Джейк. - Более того, окажись такой аппарат в руках Эрденштейна, от него можно ожидать чего угодно. Повторяю, Эрденштейн способен пойти на любое преступление. В этом я полностью согласен с покойным ныне Абрахамсоном.
        - Все что вы рассказали, представляет определенный интерес. Итак, вы считаете, что аппарат, способный влиять на психику людей, уже создан. Но не предполагаете ли вы другой вариант - Эрденштейн успел создать подобный аппарат, или как эту штуковину назвать, и его убивает другой человек, или группа людей, чтобы завладеть этим аппаратом?
        - Нет, я думаю, что это Эрденштейн, - уверенно заявил Джейк. - Он жив, смог создать свой дьявольский аппарат и мстит нам всем. Трем уже отомстил - осталось двое. Ее, я уверен, он не тронет… Смерть Джексона вначале я воспринял, как естественную. Накануне его смерти мы с ним до позднего вечера много и напряженно работали, а с сердцем у него всегда было неважно. Вот поэтому я и посчитал, что его сердце не выдержало подобного напряжения. Однако смерть Абрахамсона и то, что случилось в прошлую ночь с Уингли, заставляют меня по-другому взглянуть на причины смерти Джексона. Поэтому я здесь.
        - Но ведь Эрденштейн погиб в автомобильной катастрофе, - с некоторой неуверенностью в голосе сказал Саммерс.
        - Вы полностью уверены, что Эрденштейн мертв? - с раздражением спросил Джейк. - Вы этот факт достоверно установили? Экспертиза, дознание, или как это у вас называется?
        Саммерс некоторое время сидел неподвижно, пытаясь осмыслить слова Джейка. Затем стремительно повернулся к своему помощнику и, указывая на него пальцем спросил:
        - Хаппел, я спрашиваю тебя, как это называется?
        Сержант недоуменно пожал плечами.
        - Хаппел, - продолжил Саммерс, - это называется: «Счет, один - ноль в пользу непрофессионалов». Похоже, что мистер Макгрегори прав. Ведь никто толком смерть Эрденштейна не констатировал. Опознание тела осуществлялось всего лишь по каким-то
«железкам», принадлежавшим Эрденштейну. Это серьезный недостаток в нашей работе… Таким образом можно инсценировать свою смерть, и делать свои грязные делишки.
        - Вот и я об этом, - растерянно сказал Джейк.
        - Вы, Джейк - молодец! А тебе, Хаппел, все понятно?
        - Да, шеф, - неуверенно произнес сержант.
        - Оно и видно, - с усмешкой сказал лейтенант. - Шевели мозгами, детектив! Теперь уже становится интересно! Вот это настоящая жизнь! Сейчас подумаю: что делать, куда бежать… Значит так. Хаппел, мне срочно нужна фотография Эрденштейна, по возможности отличного качества. С ней я схожу в банк. Возможно, его кто-нибудь опознает. Далее эксгумация трупа. Однако… Однако, для проведения генно-молекулярной экспертизы необходимы образцы тканей. Где же мы их можем взять? Джейк, как вы думаете, смогут наши эксперты найти образцы тканей Эрденштейна в его отделе? Хотя бы один волос - этого будет достаточно.
        - Сомневаюсь, - ответил Макгрегори. - В отделе был произведен серьезный ремонт, и найти образцы тканей Эрденштейна в такой обстановке практически невозможно.
        - Да, - согласился Саммерс, - вы правы… Постарайтесь вспомнить, были у Эрденштейна родственники? Это наш единственный шанс.
        - Эрденштейн - очень скрытный человек. О нем никто ничего толком не знал, даже Галлахер. Но это отдельный разговор… Боюсь ошибиться, но я слышал, что у Эрденштейна была сестра. Где точно - не знаю.
        - Но ведь в компании должно остаться его личное дело, - без малейшей тени сомнения сказал Саммерс.
        - После ликвидации отдела личные дела всех его сотрудников были изъяты.
        - Кем? Это же нарушение закона!
        - ФБР, - ответил Джейк. - Во всяком случае, так сегодня сказал Гарри Галлахер.
        - ФБР? - лицо Саммерса выражало предельное удивление. - Дело оказывается еще сложнее, чем я думал. С такой конторой, как ФБР, мы потягаться не сможем.
        Саммерс замолчал. Он напряженно обдумывал сложившуюся обстановку. Начала сказываться ужасная усталость, накопившаяся за последнее время. Мучительные поиски, сомнения, неудачи, и вот теперь, наконец-то долгожданная удача. Он уже не сомневался в этом. Однако радости от заслуженной удачи не было, вместо нее Саммерс почувствовал неимоверную усталость, желание побыстрее вернуться домой, упасть в постель и заснуть крепким сном. Однако нужно было продолжать разбираться в сложившейся ситуации и доводить дело до конца. Он посидел некоторое время молча, и обратился к своему помощнику:
        - Послушай, Хаппел, что теперь следует делать. Сейчас же позвони прокурору округа, договорись о моем визите к нему. Мне необходима его санкция на эксгумацию трупа Эрденштейна, или того человека, которого вместо него закопали. Далее, подготовь запрос по нашим каналам о розыске сестры Эрденштейна. Ее крайне необходимо найти, если она мертва, нужен ее труп. Это очень важно. Наша система работает медленно, но пока еще надежно. В ФБР за помощью не обращаться. Все, ступай!
        После того, как сержант вышел из кабинета, Саммерс задумчиво произнес в полголоса:
        - Да, и ФБР ли это, большой вопрос.
        Затем он обратился к Макгрегори:
        - Джейк, вы даже не представляете, как я благодарен вам. Не буду раскрывать всех обстоятельств следствия. Но после долгих и мучительных поисков мы вышли на понимание, что в городе и его окрестностях действует опасный преступник, который непонятным еще для меня способом воздействует на психику людей. Люди, при этом, видят что-то чудовищно ужасное. Они в панике бегут, оставляя без присмотра свое имущество, свои магазинчики, а в это время их просто грабят. Дальнейшее расследование привело нас к вашей компании. Герберта Уингли мы хотели вызвать только лишь потому, что при допросе он единственный из вас сказал о стремлении Эрденштейна разработать подобное устройство. Это была та тоненькая ниточка, за которую мы хотели ухватиться… Теперь представляете наше состояние, когда мы узнали, где сейчас находится бедный Уингли. У нас просто руки опустились. Нас ведь к психушке не подпустят даже на пушечный выстрел. И вот, вы пришли. Большое вам спасибо!
        - Не стоит благодарностей, - сказал Джейк. - Это мой долг, как гражданина. Кроме того, скажу вам с полной откровенностью: я опасаюсь за свою жизнь.
        - У вас были конфликты с Эрденштейном?
        - Да, были, - признался Джейк. - Мы просто ненавидели друг друга. Хотя мне кажется, Эрденштейн ненавидел всех людей на свете, столько в нем злобы. Вернее, всех, кроме одного… До прямых стычек у нас дело не дошло, но при последней нашей встрече он угрожал мне расправой.
        - Понятно, - устало сказал Саммерс. - Расскажите теперь о Галлахере. Что он за человек? Какова, по-вашему, его роль в этом деле?
        - С Гарри Галлахером у меня всегда были деловые отношения, - начал рассказывать Джейк. - Его действия никогда не вызывали у меня непонимания или противоречий - все было ясно и понятно. Но в отношении отдела, возглавляемого Эрденштейном, мне его позиция долгое время была непонятна. Неоднократно пытался поговорить с ним об этом. Однако каждый раз, под разными предлогами, Галлахер уходил от разговора. Сегодня утром, после известия о помещении Герберта Уингли в психиатрическую клинику, я вновь стал настаивать на откровенном разговоре об Эрденштейне и его отделе. Галлахер снова стал уклоняться от разговора, объясняя, что Эрденштейн погиб, и не стоит ворошить прошлое. Тогда я заявил, что решил сообщить обо всем в полицию. И, к моему великому удивлению, такая постановка вопроса произвела на Галлахера очень сильное впечатление, и он кое-что рассказал.
        - По его словам, - продолжил Джейк, - полтора года назад наша компания была на грани финансового краха. Это действительно так - трудные были времена. И вот тогда на него вышли люди, которые представились агентами ФБР. Они обещали помочь нашей компании решить финансовые проблемы, а взамен мы должны были предоставить свои помещения для развертывания секретной лаборатории. В этой лаборатории, по словам Галлахера, под руководством Эрденштейна должно было быть разработано и изготовлено устройство, способное влиять на психику террористов, подавлять их волю и способность противостоять частям спецназа.
        - Такое соглашение было заключено, и весь четвертый этаж нашего административного корпуса был отдан под эту лабораторию. И вся секретность, которая сразу же появилась вокруг нашей компании, была связана именно с лабораторией Эрденштейна, а не с необходимостью противостоять промышленному шпионажу.
        - Я был у вас, - с сомнением в голосе сказал Саммерс, - и мне не показалось, что меры секретности чрезмерные.
        - Это обманчивое впечатление, продолжил Джейк, - Чего только стоит этот «умный лифт»? Ведь у него не было обычной кнопки вызова. Вместо нее было сканирующее пальцевые узоры устройство, и дверь лифта открывалась только для тех людей, отпечатки пальцев которых были введены в память компьютера. Для других дверь лифта просто не открывалась. Далее, лифт поднимал каждого сотрудника только на определенный этаж. Меня - только на третий. На четвертый, где располагался отдел Эрденштейна, я не мог проникнуть никаким образом. И это еще не все.
        - Следующая «хитрая штучка» - сканирующее автомобильный номер устройство у ворот административного корпуса. Ворота автоматически открывались только для тех автомобилей, чьи номера были в памяти компьютера. Если я сменил бы номера на своем автомобиле, ворота бы не отрылись, и я бы не смог въехать внутрь корпуса. В таком случае мне пришлось бы разговаривать с охранником через переговорное устройство. Да и сам охранник. «Накачанный» парень с автоматической винтовкой. Попробуйте с ним поговорить, и у вас сложится впечатление, что кроме фраз «Так точно, сэр» и
«Никак нет», он ничего не может сказать. Неужели вы считаете, что наши производственные секреты стоят того.
        - Согласен, - сказал Саммерс, - но когда мы были у вас в компании, ничего подобного в глаза не бросилось.
        - Не бросилось в глаза потому, что вас просто ждали.
        - Да, действительно, - констатировал Саммерс, - ваш шеф встречал нас у ворот и проводил внутрь здания, а выходили мы вместе с вашей секретаршей. Возможно, поэтому мы ничего особенного и не заметили… Хотя если признаться честно, рядом с такой красоткой вообще ничего невозможно заметить.
        Джейк откашлялся. Ему явно не понравилась последняя фраза полицейского. Джейк не считал себя ревнивцем, но его всегда раздражали слова восхищения мужчин в адрес Джулии. Он продолжил, с трудом сдерживая раздражение:
        - Я все-таки предлагаю вернуться к нашему разговору.
        - Хорошо, - согласился Саммерс.
        - С появлением Эрденштейна, в компании начался разыгрываться спектакль. Опять же, в интересах секретности. Да, именно спектакль. Другого слова я подобрать не могу. Эрденштейн был введен в состав Совета директоров. Он стал присутствовать на наших совещаниях, хотя за все время его пребывания у нас он не выступал ни с одним предложениям, ни по конструкциям кинопроекторов, ни по совершенствованию работы компании. На совещаниях он сидел и, с ехидной усмешкой, посматривал на всех нас. Да и откуда у него могли быть предложения? Вообще, мне кажется, что он даже не представлял с какой стороны к кинопроектору подходить. Еще раз повторяю, все это разыгрывалось только для того, чтобы скрыть истинное направление работы отдела Эрденштейна. Далее, как только отдел Эрденштейна, после его мнимой смерти, был ликвидирован, вся секретность сразу же была ликвидирована. И лифт теперь у нас обычный, и пост вооруженной охраны сняли, и ворота в административном корпусе стали, как и раньше…
        - Да, Джейк, - сказал Саммерс, тяжело вздохнув, - вы столько наговорили, что у меня голова пошла кругом. Нужно какое-то время, что все это переварить. Одно мне ясно, нам нужно сотрудничать с вами. Ситуация - очень сложная, многое нам пока не ясно. Поэтому прошу вас, если что-нибудь вспомните, или вам станет известным, - сразу сообщите мне лично. Никому другому эти сведения не сообщайте. До свидания.
        Джейк простился с Саммерсом и поехал обратно в компанию. Теперь он твердо решил любой ценой добиться от Галлахера всей правды о деятельности их компании. Тем более теперь, когда он был просто уверен, что Эрденштейн жив. Джейку для этого не нужно было никаких экспертиз.
        Глава 38
        Джейк после посещения полицейского участка вернулся на работу. Всю дорогу он напряженно думал о событиях сегодняшнего дня. Сначала его шокировало известие о помещении Уингли в психиатрическую больницу. Еще больше потрясло увиденное в самой больнице. Теперь Джейк очень жалел, что не расспросил внимательно Герберта о причинах его страха и бессонницы. Возможно, он что-то подозревал, возможно, даже видел. Затем странный разговор с Галлахером. Причем тут ФБР? А, может быть, кто-то делает свои делишки под маркой ФБР? Явился к боссу человек и представился агентом ФБР, показав удостоверение. Разве босс разбирается в этих удостоверениях? Скорее всего, нет. И потом, чем же на самом деле занимался Эрденштейн в их компании?
        Но главное потрясение ждало его в полицейском участке. Теперь уже совершенно ясно, что худшие опасения Джейка оправдались. Эрденштейн жив и находился все это время где-то рядом. Значит, тогда в университетской библиотеке Джейку не показалось, значит, он действительно видел Эрденштейна. И потом, что значил тот странный разговор полицейских о банке, где недавно застрелился охранник? Неужели к его смерти причастен Эрденштейн?
        От всего голова шла кругом. Джейк даже ехал непривычно тихо для себя, он просто не мог четко контролировать ситуацию на дороге в таком состоянии. После долгих размышлений он решил, что об Эрденштейне никому ничего не будет рассказывать, особенно Джулии. А вот о бедном Уингли расскажет все, без утайки.
        По возвращении Джейк сразу направился в приемную. Джулии не было на месте, и он решил подождать. Прошло минут десять, она не появилась. Заходить к Галлахеру не хотелось, и Джейк пошел в свой отдел. Минут через двадцать он снова зашел в приемную, и вновь Джулии не было. Джейк начал волноваться, сразу в голову полезли дурные мысли. Эта черта его характера ему самому очень не нравилась, а иногда, порой, просто раздражала. Джейк никогда не умел ждать, но больше всего его раздражала неизвестность. В подобных случаях у него сразу же начинало преобладать паническое настроение. Вот и сейчас, он не знал где Джулия, и это обстоятельство его сильно тревожило, тем более, выяснилось, что Эрденштейн жив и находится где-то рядом. И хотя Джейк был уверен, что Эрденштейн ей не опасен, волнение полностью овладело его душой.
        Для того чтобы справиться, с охватившим его волнением, Джейк вышел в холл. Здесь, среди густой листвы множества растений, обитала семейка маленьких птичек. Уже никто толком и не помнил, каким образом они здесь появились, но сразу же стали всеобщими любимцами. Но даже наблюдение за поведением пташек не могло успокоить Джейка. Волнение и тревога настолько сильно охватили его, что он не заметил, когда в холле появилась Джулия. Не заметил он, что Джулия подошла и стоит рядом. Поэтому ее присутствие рядом оказалось настолько неожиданным для него, что, услышав ее голос, он вздрогнул.
        - Джейк… Да что с тобой? Ты сегодня слишком задумчивый и напряженный. Что-нибудь произошло?
        - Нет, ничего особенного, - спохватившись, ответил Джейк. - Просто не выходит из головы случай с нашим бедным Уингли. Как ему сейчас там, в больнице? Я такого там насмотрелся… Кстати, тебя долго не было на работе. Что случилось?
        - Я отпрашивалась у босса.
        - Но где ты была?
        - Тоже у врачей.
        - Ты больна?!
        - Нет, Джейк, - ответила, опустив глаза, Джулия, - беременность - не болезнь… Беременность - это нормальное состояние для женщины.
        - Какая беременность?
        - Обычная, - пожала плечами Джулия.
        - Так ты беременна?! - после некоторой паузы спросил потрясенный Джейк.
        - Да.
        - Погоди… а кто отец?
        - Господи, Джейк! Разве можно так? Спустись же, ты, наконец, на землю. Ты отец! Кто же еще?
        - Я?
        - Ты, что, не рад?
        Что ответить на этот вопрос Джейк не знал. Все смешалось в его голове: трагедия с Уингли, известие об Эрденштейне, беременность Джулии. Он обнял Джулию, и с трудом справившись со спазмами, охватившими горло, прошептал:
        - Прости, пожалуйста…
        Глава 39
        Питер Саммерс в это время направлялся в отделение банка «Америка», после разговора с Джейком он придавал этому посещению особое значение. Показав полицейский жетон охраннику, он прошел в кабинет управляющего отделением Джорджа Уилкинса. Открыв дверь, полицейский поздоровался.
        - Мистер Уилкинс, добрый день. Мне необходимо поговорить с вами.
        Управляющий отделением узнал его:
        - А, лейтенант, рад вас видеть, заходите. Что привело вас к нам?
        - Все тот же случай, - ответил Саммерс. - Не дает мне покоя это дело.
        - Хорошо, мистер Саммерс, - сказал с некоторым удивлением управляющий. - Как понимать ваш визит? Значит ли это, что полиция продолжает расследование параллельно с ФБР?
        - Нет, - ответил полицейский, - скорее, это моя личная инициатива… Интересно, а как успехи у ребят из ФБР?
        - Мне не докладывают, - пожал плечами управляющий отделением. - Но, похоже, что не очень то они продвинулись. Собрали сведения, изъяли некоторые документы и удалились. Пока тихо.
        - Не думаю, что они выйдут на настоящего преступника, - уверенно заявил Саммерс. - Впрочем, я здесь не для того, чтобы обсуждать работу коллег из ФБР.
        - Мистер Саммерс, - удивился управляющий отделением, - если я правильно понимаю, вы не считаете Браверса преступником?
        - Да, теперь я уже с полной уверенностью могу сказать: ваш охранник не преступник, он - жертва.
        - Уже за это спасибо, - облегченно вздохнул управляющий, - вы просто не представляете наше положение. Руководство банка устроило нам настоящий разнос за неумение подбирать людей в охрану. Попробуйте представить: одно дело хитроумное ограбление, совершенное бандой преступников, другое - банк ограбил свой охранник, а потом еще и застрелился на рабочем месте. Это же скандал. Идут постоянные проверки всех работников. А охранников просвечивают вдоль и поперек, словно на рентгене.
        - Нет, не сомневайтесь, - ответил полицейский, - ваш охранник был честным человеком. Он жертва преступника, обладающего чудовищными возможностями. Простите, но о деталях дела я говорить не стану. Да, если честно сказать, то полностью всех обстоятельств я и сам пока не представляю.
        - Мистер Саммерс, а могу я доложить начальству, что Браверс не виновен?
        - Думаю, что не следует этого делать, - ответил лейтенант. - Убедительных доказательств этому в настоящий момент еще нет. Да, и расследование я веду неофициально. ФБР такое не понравится… Но я приехал к вам по другому поводу. Вот фотография одного человека. Необходимо опросить всех без исключения работников вашего отделения. Может быть, кто-нибудь из них опознает этого человека. Нам важна любая информация о нем. Кстати, начнем с вас. Посмотрите на фотографию, возможно, что-нибудь вспомните.
        Джорж Уилкинс взял фотографию и стал внимательно рассматривать ее. Он смотрел долго, пожимая плечами. У Саммерса сложилось впечатление, что управляющий отделением все это время что-то напряженно обдумывал. Какие-то обстоятельства мешали ему сразу однозначно ответить. Саммерс всегда придавал эмоциональной стороне допроса или опознания особое значение. Люди в подобных ситуациях не всегда говорили правду, или то, что они думали на самом деле. Такова уж природа человека. Саммерс это понял в самом начале своей работы. Вот тогда-то он и стал внимательно всматриваться в лица допрашиваемых им людей. За долгие годы работы полицейским, Саммерс убедился, что большинство людей не могут полностью контролировать свои эмоции во время допроса. Малейшее движение глаз, бровей, губ, изменение интонации голоса выдавали допрашиваемого человека. Саммерс часто и с успехом использовал подобные наблюдения, как своеобразный «детектор лжи». Эти наблюдения давали ему необходимую уверенность в ведении следствия, и он «дожимал» подозреваемого, пока тот не успевал опомниться. «Дожимал», иногда выходя за строгие рамки закона,
водился за ним такой грешок.
        Правда, эмоции «не пришьешь» к протоколу. Для дела необходимы были только неопровержимые доказательства. Ведь Саммерс был следователем, и поэтому для него важно было не только поймать преступника, но и добиться справедливого приговора в суде. А это две большие разницы. Говоря о судебном производстве, Саммерс чаще обычного вспоминал свой знаменитый «фунт лапшички». И было от чего! Ужасно не любил он участвовать в судебных заседаниях. Долгие и нудные мероприятия, но, самое главное, в суде необходимо было строго следовать установленным правилам, так как даже малейшее отступление от них могло привести к оправданию преступника. Саммерса это быстро утомляло, и он старался избегать участия в судебных заседаниях. Другое дело - поиск преступника, противоборство с ним. Преследуя преступника, Саммерс чувствовал себя хозяином положения, и это чувство окрыляло его. Во всяком случае, до последнего времени.
        Сейчас же Саммерс внимательно следил за управляющим отделением банка. Наблюдая за тем, как управляющий рассматривает фотографию, он пришел к выводу, что сомнения Уилкинса не случайны. Более того, Саммерс пришел к выводу, что Уилкинс видел Эрденштейна. Иначе и не могло быть. Ведь прежде чем оказать какое-либо влияние на психику потенциальной жертвы Эрденштейн должен был внимательно изучить этого человека. Особенности его поведения, привычки, возможно, даже такие пристрастья, наличие которых человек пытался скрыть от других. Только тогда он мог добиться максимального эффекта влияния на психику человека, выбранного им в качестве жертвы. Но для такого изучения особенностей нужно время, и, возможно, личные встречи.
        У Саммерса в этот момент даже появилась озорная мысль: «Что, если напомнить Уилкинсу о маленьком гноме, которого он якобы видел во сне? О том самом гноме, которому Уилкинс назвал шифр сейфа. Возможно, это поможет ему вспомнить Эрденштейна?»
        В том, что это был не сон, Саммерс уже не сомневался. Однако, поразмыслив, он решил ничего не говорить. Возможно, для того, чтобы не расстраивать Уилкинса, а, может быть, с целью не допустить утечки информации о наличии у преступника устройства, позволяющего оказывать неограниченное влияние на психику людей. От одной только мысли о возможности использования преступным миром подобных устройств у Саммерса вдоль спины неприятной волной проходил холодок.
        - Не могу объяснить, - сказал, наконец, управляющий отделением, - мне почему-то трудно вспомнить что-либо конкретное. Но лицо у этого человека весьма оригинальное, такие лица обычно не забываются. Возможно, где-то видел, но где и при каких обстоятельствах вспомнить не могу… Знаете, лейтенант, вся наша жизнь связана с постоянным мельканием лиц. Часто на эти лица не обращаешь внимания, но они оставляют следы в нашей памяти. Странное дело, чем больше смотрю на фотографию, тем больше мне кажется, что я видел этого человека, но ничего конкретного вспомнить не могу.
        - Значит, ничего конкретного? - спросил Саммерс.
        - Ничего.
        - Хорошо, тогда прошу разрешить мне опросить всех работников отделения, независимо от занимаемой ими должности.
        Джордж Уилкинс согласился. Саммерсу выделили маленькую комнатку, куда по очереди направлялись работники отделения. После долгих опросов фотографию Эрденштейна опознала молодая женщина. В ее служебные обязанности входит помощь клиентам банка. Она рассказала, что запомнила этого странного мужчину. Странным он ей показался потому, что расхаживал по отделению, ни о чем никого не расспрашивая. Она подошла к нему, представилась и предложила помощь. Он расспрашивал об условиях открытия счетов в банке. Однако слушал невнимательно, постоянно оглядывался.
        Затем Эрденштейна опознал работник операционного отдела. Оказывается, Эрденштейн открывал на непродолжительное время в отделении небольшой счет. Примерно через месяц закрыл его. Фамилию оператор не запомнил, ничего запоминающегося в фамилии этого мужчины не было. В базу данных при открытии клиентом счета фотография не вводится, вводятся только паспортные данные и образец росписи. Саммерс не сомневался, что Эрденштейн живет под чужой фамилией, и искать его в базе данных среди закрытых недавно счетов не имело никакого смысла.
        Никто из охранников отделения не мог вспомнить Эрденштейна. Оставался только один охранник, который в этот день был свободным от дежурства и в банке не показывался. Саммерс, понимая всю важность расследования, решил поехать к нему домой. И здесь его ждала удача. Охранник хорошо запомнил Эрденштейна. Его удивило странное поведение этого человека. Присматривался, разглядывал. У охранника даже появилась мысль о готовящемся ограблении, настолько подозрительным ему показался этот человек. Оказалось, что охранник очень внимательно смотрит фильмы об ограблении банков. К подобным фильмам он подходит с чисто профессиональной стороны. Из их просмотра он хорошо усвоил, что перед ограблением преступники под разными предлогами часто посещают банки, и стараются внимательно рассмотреть расположение помещений, элементы системы охраны, изучить особенности поведения отдельных работников банка. Теперь охранник сожалел, что ни с кем не поделился своими наблюдениями. А после того, как застрелился Браверс, вообще решил молчать, боясь за свое место. Поэтому просил Саммерса никому в отделении банка не рассказывать о его
признании.
        Глава 40
        После разговора с охранником Саммерс отправился к прокурору округа. Необходимо было получить его санкцию на вскрытие могилы человека, захороненного вместо Эрденштейна. Экспертам будет достаточно маленького образца тканей этого человека для проведения генно-молекулярной экспертизы, только бы нашлась сестра Эрденштейна. И у прокурора Саммерса ждала удача. Несмотря на то, что официально дело о смерти Эдуарда Эрденштейна давно закрыто, ему удалось, благодаря своему давнему знакомству с прокурором, получить подобное разрешение.
        Затем Саммерс поехал в городской госпиталь, в лабораторию патологической анатомии для того, чтобы проверить предположение Макгрегори о насильственной смерти его коллег. Именно здесь проводилось исследование трупов Уинстона Джексона и Чарльза Абрахамсона.
        Саммерс прошел хорошо знакомым ему путем в лабораторию и поздоровался с патологоанатомом:
        - Привет, Гвин.
        - А, Питер, заходи. Давненько что-то тебя не было видно.
        Саммерс был знаком с ним множество лет, причем, сколько именно он уже вспомнить не мог. Самое примечательное, что внешне за все эти годы патологоанатом городского госпиталя Гвин Вейсберг практически не изменился. Во всяком случае, Саммерс не находил этих изменений. Все тот же острый, похожий на орлиный клюв, нос;, сравнительно большие уши и неизменная прическа: немногочисленные седые волосы, словно коротенькие иголочки, торчали во все стороны. Но, главное, морщины на лице: их количество не менялось все эти годы. Как всегда, на его худощавом теле неуклюже висел халат. Вейсберг никогда не отличался опрятностью, но специалист был отменный. Была ли у него когда-либо семья, Саммерс не знал. В любое время суток, когда бы Саммерс ни заходил в лабораторию, Вейсберг был на месте и работал. Похоже, он жил здесь: вот и сейчас на столе рядом с микроскопом и хирургическим инструментом лежали упаковки с едой.
        - И то верно, - засмеялся Питер. - Не заходил, потому что не было необходимости в услугах выдающегося специалиста. Какие у меня дела? Украдет кто-нибудь в магазине буханку хлеба, а я за ним гоняюсь. Тут эксперты не нужны.
        - Хватит, не прибедняйся. А как же, недавнее освобождение заложников?
        - Это верно, - согласился Саммерс, - почудил немножко.
        - Ладно, знаю, что пришел по делу. Какие проблемы?
        - Гвин, скорее всего, именно ты проводил вскрытие трупов ответственных работников из компании «Синима текнолоджи».
        - Да, это я проводил экспертизу, - подтвердил патологоанатом.
        - В первую очередь меня интересует причины смерти Уинстона Джексона. Что ты думаешь о его смерти?
        - Сейчас посмотрим, - ответил Вейсберг, и, оттолкнувшись, покатился на передвижном кресле к соседнему столу, где стоял компьютер. Саммерс последовал за ним.
        Через минуту патологоанатом начал комментировать протокол экспертизы:
        - Главный вывод - внезапная коронарная смерть. Отмечается также обширный атеросклероз коронарных сосудов, в сердце обнаружены следы двух микроинфарктов, перенесенных «на ногах». В целом, при таком состоянии сердца внезапная смерть вполне возможный вариант. Опасных для жизни изменений в других органах не обнаружено. Вот, по большому счету, и все.
        - А если, не по большому счету? - хитро прищурившись, спросил Саммерс.
        - А если, не по большому счету, - сразу же оживился Вейсберг, - то есть одна непонятная для меня деталь. Я ведь тоже, отчасти, детектив.
        - Вот как, оказывается, может встретиться нечто такое, что становится непонятным даже великому Гвину Вейсбергу? - в шутливом тоне спросил Саммерс.
        - Нет, мой опыт тут ни при чем. Надеюсь, ты представляешь себе, как исследуется сердце внезапно умершего человека. Сердце разрезается на меленькие кусочки, и каждый кусочек тщательно изучается.
        При этом патологоанатом с явным удовольствием начал изображать данную операцию. Правой рукой он стал разрезать воображаемым скальпелем сердце, вынутое из трупа. Глядя на его светящиеся от удовольствия глаза, Саммерс даже содрогнулся.
        - Так вот, - продолжил Вейсберг, - тщательно изучив каждый кусочек, я заметил одну особенность. Волокна сердечной мышцы остановились не в фазе расслабления, а в фазе напряжения. Это говорит о внезапно наступившей тахоаритмии желудочков сердца… Говоря проще, наиболее вероятной причиной смерти стал очень сильный испуг… Понимаешь? Сердце бешено колотилось, скорее всего, от испуга, затем сжалось в комок, и все, - он с силой сжал пальцы в кулак и потряс им в воздухе.
        - Вот как, - сделал удивленный вид Саммерс. - Значит испуг?
        - Более чем на девяносто процентов уверен, - подтвердил патологоанатом, и вновь потряс кулаком.
        - А в чем же заключается непонятная для тебя деталь?
        - Непонятно лишь одно: что именно его так сильно напугало? У себя дома, в своем кабинете.
        - Действительно, с чего бы это вдруг? - усмехнувшись, сказал Саммерс.
        - Вот и я думаю, - хитро прищурив глаза, продолжил Вейсберг. - Может быть, увидел нечто такое?
        - Может быть, - Саммерс попытался сымитировать выражение его лица. - А, возможно, во сне что-нибудь увидел?
        - Нет, нет, - замахал руками патологоанатом, - во сне так не умирают. Во сне сердце останавливается расслабленным, - в подтверждение он затряс расслабленными руками. - А здесь, вот как! - он вновь сжал кулаки.
        - Возможно, ты прав, - сказал задумчиво полицейский.
        - Что, интересно стало? Признайся, ты ведь за этим приехал?
        - И за этим тоже… А что ты думаешь насчет смерти Абрахамсона?
        - Сейчас посмотрим, - со смехом сказал Вейсберг. Он вновь повернулся к компьютеру.
        - А вот с ним у меня никаких вопросов нет. Причина смерти - многочисленные повреждения, вызванные падением. Многие повреждения несовместимы с жизнью, и умер он быстро. И, вообще, как-то слишком неуклюже он упал… Хотя, нет, одно обстоятельство мне тоже никак не понятно: что, собственно говоря, он делал ночью на подоконнике?
        - Вот видишь, и здесь не все так просто, - многозначительно ответил Саммерс.
        - Да, - усмехнулся Вейсберг, - хоть я и не сыщик, но мне тоже стало интересно. А что ты сам думаешь об этих случаях?
        - Пока ничего определенного, - констатировал Саммерс. - Фактов и улик нет никаких, одни лишь догадки.
        - Понимаю, - с иронией сказал патологоанатом, - тайна следствия.
        - Тайна, говоришь? - усмехнулся Саммерс. - Как знать, возможно и тайна тоже… Одно лишь ясно, здорово ты мне сегодня помог. Большое спасибо.
        - А когда я тебе не помогал?
        - Это верно… Ладно, пойду я. Еще раз спасибо.
        - А, может быть, останешься, поговорим, - предложил Вейсберг. - А то, знаешь, работа у меня, конечно, очень интересная, но иногда не хватает общения, хочется поговорить с кем-нибудь. Рассказал бы что-нибудь интересненького, из своей практики. У тебя, ведь, много было случаев интересных, никаких детективов читать не надо.
        - Нет, сейчас некогда. Вот скоро уйду в отставку, и появится время на разговоры.
        - В отставку? - удивился Гвин Вейсберг. - А что делать будешь?
        - Как раз будет время рассказать тебе тысячу и один случай из практики великого сыщика Питера Саммерса, - засмеялся полицейский, и, попрощавшись, вышел.
        Глава 41
        Саммерс спустился по главной лестнице госпиталя и направился на автомобильную стоянку. Рабочий день уже закончился, и на стоянке перед больницей было множество людей. Кто-то подъезжал проведать больных родственников, кто-то, наоборот, уже выходил из больницы и собирался отправляться домой. Мелькание людей перед глазами стало раздражать Саммерса. Ему захотелось побыть одному, и постараться разобраться в произошедших за день событиях. Недолго думая, он сел в свой автомобиль, развернул, случайно оказавшуюся у него газету и, сделав вид, что читает, начал анализировать события дня.

«Ну и денек сегодня выдался, - размышлял он, - даже голова кругом пошла. С утра провал, почти полный крах. Герберт Уингли, единственная, можно сказать, наша надежда, оказывается в психиатрической больнице. Значит, следствию он помочь уже никак не может. И вдруг невероятная удача, приезжает Макгрегори и рассказывает такие вещи, что практически все становится на свои места. Сколько времени, сколько сил ушло у меня на поиски? Сколько раз чувствовал, что оказываюсь в тупике? И вот за один день многое сложилось и прояснилось».
        Саммерс оторвал взгляд от газеты, с удивлением и, даже, с некоторым непониманием посмотрел по сторонам, затем снова поднял газету повыше. - «Итак, что же мы имеем? Создано устройство, которое способно оказывать на психику людей чрезвычайно мощное влияние. Люди, попавшие в поле действия этого устройства, видят невероятные события. Причем, не только видят, но и слышат, чувствуют кожей, возможно, еще что-либо ощущают. Раз так, значит на кино это не совсем похоже. Это нечто новое, более мощное и, следовательно, чрезвычайно опасное явление… Хозяин магазинчика настолько красноречиво описывает картину внезапно возникшего катастрофического землетрясения, что дух захватывает. А каково было ему самому? К сожалению, не удалось поговорить с женщиной, видевшей нашествие крыс. Однако не сомневаюсь, что зрелище было тоже впечатляющим».
        Он покачал головой, словно соглашался с воображаемым собеседником. - «Что же видел охранник банка, что же может заставить человека сломаться за считанные минуты и застрелиться? Что-то совсем невероятное… Хотя, мне кажется, что такая возможность все же имеется. Давным-давно искусные палачи знали: самое слабое место у большинства людей - их родные, особенно дети. Да, похоже, я ошибся. Охранник говорил не об ангеле, а о своей дочери Анжеле. Так и есть! Он видел свою дочь, он видел, как кто-то издевался над ней. Браверс пытался ее защитить, он даже стрелял в человека, мучившего девочку. Но получилось, что выстрелил просто в стену, так как вокруг него никого не было, ведь изображение было только в его мозгу. Не сумев помочь дочери и осознав свое бессилие, охранник застрелился».
        - Да, это вам не фунт лапшички, - прошептал, потрясенный своим открытием, Саммерс.
        - Но как же такое возможно?
        Саммерс отложил газету в сторону, в ней уже не было надобности. Если раньше газета заслоняла его глаза от раздражающего мелькания окружающих людей, то теперь он просто перестал замечать все окружающее, настолько сильно захватили его размышления.

«А что же видели руководители «Синима текнолоджи»? - продолжал рассуждать он. - Джексон умер от страха. Преступник знал, что у него слабое сердце, и показал ему такое… Тут хоть что-то понятно, но вот Абрахамсон. Что ему то показал? Из материалов его дела известно, что он бывший военный, затем наемник, прошел специальную подготовку. Такой от страха не умрет. Значит, надо заставить его прыгнуть в окно. Но как? Предположим, что он видит, как группа вооруженных бандитов врывается в его спальню, и начинают в него стрелять. У него нет оружия, и остается только спасаться бегством, например, прыгнуть в окно… Предположим. Но спрыгнуть со второго этажа для подготовленного человека не составит особого труда. Он мог повредить себе ноги, набить шишки, но разбиться насмерть он никак не мог. Следовательно, ему показали нечто такое, что застало его врасплох, полностью парализовало его волю и профессиональные навыки».
        - Ну, и дела. Похоже, преступник дьявольски изобретателен, - вновь прошептал он.

«Ладно, пойдем дальше. Предположим, что Макгрегори прав. Действительно, все сходится и очень похоже на то, что Эрденштейн жив и целенаправленно мстит руководителям компании, которые, как ему показалось, чем-то его обидели. Возможно, не просто мстит, а старается убрать людей, которым было известно об его изобретении. Ведь только неизвестность позволяет ему быть безнаказанным. Никакому следователю не придет такое в голову. Да и ФБР, похоже, не слишком продвинулось. Не исключено, что для мести имеются и другие причины, более личного характера. Нужно попробовать выведать у Джейка Макгрегори все нюансы отношений Эрденштейна с руководителями компании».
        Саммерс почесал затылок. Похоже, ему и самому нравился ход его размышлений. Вообще, он считал себя молодцом. Еще бы! Ведь он сам дошел до понимания событий, произошедших в банке, а Макгрегори только добавил недостающих деталей и вывел на предполагаемого преступника. - «Далее, Эрденштейн не только мстит компании, но и ограбил банк и магазины. Хотя, складывается впечатление, что сейчас для него ограбления не самое главное, просто нужны деньги для жизни. Сейчас главное для него разобраться с людьми из компании… Правда, банк это уже серьезно, это уже своеобразная проба пера. А что будет дальше, когда он полностью разберется с компанией? Об этом даже думать страшно, его обязательно надо остановить. Но как? Даже если удастся его поймать. Суд принимает во внимание вещественные доказательства, показания свидетелей. Ведь этого ничего нет, и не будет. Нет ни отпечатков пальцев, ни следов обуви, нет и свидетелей. «Кто-то умер от сердечного приступа, кто-то свалился из окна, или сошел с ума, а охранник ограбил свой банк, а затем, не выдержав угрызений совести, застрелился. И причем тут мой подзащитный?
        Со стоном и пафосом произнесет адвокат, и дело будет полностью проиграно… Да, мистер Саммерс, вот тебе и фунт лапшички… Но это не самое страшное. Будет намного страшнее, если преступный мир узнает о чудовищном изобретении Эрденштейна. А они обязательно узнают, и заставят его работать на себя… Придется все держать в тайне, никакого дела не будет».
        Глава 42
        На севере Техаса зима выдалась засушливой. Трава на газонах перед домами почти полностью пожелтела, и рачительные хозяева стремились поливать их как можно чаще. Патрульная машина полиции двигалась среди одноэтажных домиков в окрестностях Амарилло. Сержант полиции Джерри Харрис, рассматривая траву на газонах перед домиками, безошибочно определял трудолюбие хозяев. Сейчас он ехал выполнять неприятное для себя задание. Женщину, которую ему предстояло доставить к себе в отделение, он хорошо знал, и ничего хорошего сказать о ней не мог.
        Наконец, он подъехал к неказистому домику. Газон перед ним был настолько запущен, что трудно было предположить наличие на нем травы в прошлом. Харрис даже поморщился, глядя на засохшие травинки. Он вышел из машины, огляделся и направился к домику. Везде были видны следы запустения: разбросанные коробки от пищевых продуктов, обрывки бумаги, кусок шланга для полива…
        Сержант подошел к входной двери и постучал. В доме было тихо, ни единого звука. Харрис подождал немного и постучал сильнее. Вновь тишина. Полицейский уже собирался уходить, как в доме раздался какой-то грохот. Через минуту за дверью послышали шаркающие шаги и раздраженный голос:
        - Кого там черти носят?
        - Мисс Эмма Эрденштейн, здесь сержант полиции Джерри Харрис. Прошу вас, откройте.
        Дверь открылась. Перед полицейским стояла заспанная женщина невысокого роста. Растрепанные волосы, не застегнутая рубашка мужского покроя, наспех одетые джинсы.
        - О, офицер, извините. Я не знала, что здесь полицейский.
        - Мисс Эрденштейн, мне необходимо доставить вас в отделение. Вас хочет увидеть лейтенант Коннор.
        - Что на этот раз вы мне хотите пришить? - возмутилась Эмма.
        - Не волнуйтесь, пожалуйста, на этот раз к вам претензий нет. Речь идет о вашем брате.
        - Об Эдуарде? - удивилась женщина. - А он что мог натворить? Он же всю жизнь мямлей был. Мальчишки его вечно били, а девчонки дразнили и обзывали.
        - Не могу знать, я должен доставить вас в отделение.
        Всю дорогу сержант Харрис ехал молча, только иногда с брезгливостью посматривал на свою спутницу. Затем он проводил женщину в кабинет лейтенанта.
        - Мисс Эмма Эрденштейн, - обратился к женщине лейтенант, - ваш брат, Эдуард Эрденштейн, погиб в автомобильной катастрофе. Его труп сильно обгорел, и опознание стало практически невозможным. Для установления истины необходимо провести экспертизу и взять небольшое количество крови у его ближайших родственников. Насколько я понимаю, вы единственная его сестра, и других родственников не имеется.
        - Это так, - подтвердила Эмма. - А где будут брать кровь? И вообще, не подцеплю ли я там чего-либо?
        - В лучшей клинике города. Уверяю, процедура полностью безопасная, и оплачивается из федерального бюджета. Вас будет сопровождать сержант Харрис.
        Услышав слова лейтенанта, Харрис закатил глаза и тяжело вздохнул. Как раз в этот момент Эмма обернулась на него, и заметила гримасу полицейского.
        - С этим, что ли? - возмущенно спросила она.
        - Да, - подтвердил лейтенант.
        - Да уж, дела тут у вас… Лейтенант, а зачем вообще нужно это опознание? Неужели мой брат оставил наследство?
        - Нет, о наследстве мне ничего не известно.
        - Ну вот, я так и думала… Ага, физику он, видите ли, хорошо знал. Тоже мне, умник нашелся. Вот накопил бы деньжат, а потом мог бы и разбиваться.
        Сержант дождался, когда Эмма Эрденштейн вышла из кабинета, и спросил:
        - А алкоголь не повлияет на результаты экспертизы? Может, лучше подождать, когда она проспится?
        - Нет, медики говорят, что не повлияет. Ладно, иди.
        Глава 43
        Теперь предстояло выяснить, кто же был похоронен в могиле под именем Эдуарда Эрденштейна. Питер Саммерс, получив санкцию прокурора на эксгумацию трупа, решил проводить вскрытие могилы ночью. Он хотел сохранить эту операцию в тайне. Причем, не только от своего начальства, но, главным образом, от преступников. Саммерс не исключал, что Эрденштейн жив и находится где-то рядом, следовательно, мог наблюдать за действиями работников компании и полицейских.
        У Саммерса были на примете несколько бродяг, которые согласились выполнить вскрытие могилы, если он забудет про некоторые делишки, совершенные ими. Саммерс заранее договорился со смотрителем кладбища и явился вместе с экспертом криминалистической лаборатории в назначенный час. Все были на месте. Работали ударно и управились менее чем за два часа. Саммерс придавал особое значение приданию могиле первоначального вида, чтобы никто не смог догадаться о вскрытии. Теперь, когда были получены образцы тканей трупа человека, похороненного в этой могиле, оставалось только ждать. Ждать результатов поиска его сестры.
        Проходили дни, а известия о ее нахождении все не было. Саммерс гонялся за преступниками и напряженно ждал. Ему так не терпелось выяснить истину о смерти Эрденштейна, что когда появилось сообщение о прибытии образца крови его сестры в криминалистическую лабораторию, он радовался как ребенок. Чтобы выяснить сроки проведения экспертизы он направился в лабораторию к Кристине Вестерхолм. Она его уже ждала и с улыбкой спросила:
        - Что, Пит, не терпится узнать результаты генно-молекулярной экспертизы?
        - Я понимаю, что процедура долгая, - согласился Саммерс, - но, все же, сколько придется ждать?
        - Согласно федеральному законодательству, на генно-молекулярную экспертизу отводится три месяца.
        - Три месяца? - спросил, потрясенный Саммерс.
        - Что, трудно будет ждать?
        - Да, я могу и подождать, а вот преступник, скорее всего, не согласится так долго ждать.
        Саммерс пододвинул стул, сел рядом и взял Кристину за руку. Она даже вздрогнула от неожиданности. Глядя ей в глаза, он сказал:
        - Кристина, прошу тебя, помоги мне. Поверь, дело очень важное, иначе и не просил бы. Мне не нужен официальный протокол, мне необходимо узнать поскорее самую важную для меня информацию: являются ли родственниками эти люди или нет?
        - Хорошо, если это так важно для тебя…
        - Нет, не только для меня. Для всех людей, в том числе и для тебя, Кристина.
        - Хорошо, Пит, я постараюсь. О сути дела спрашивать не стану, все равно соврешь.
        - Да, придется врать, - согласился Саммерс. - И все же, какие сроки ты можешь назвать?
        - Минимум две недели.
        - Две недели это много, - тяжело вздохнул Саммерс. Он отпустил ее руку и отвернулся.
        - Пит, поверь мне, я не хотела тебя обижать, но раньше никак не получится.
        - Ну, что ты, Кристина. Я и не думаю на тебя обижаться. Просто события разворачиваются слишком быстро.
        Глава 44
        Все дни после известия о беременности Джулии, Джейк не находил себе места. События последних дней настолько сильно на него подействовали, что работать он не мог. Большую часть времени он думал о Джулии и их будущем ребенке. Думая о них, Джейк пришел к выводу, что готов на все, на любые жертвы, лишь бы оградить их от нависшей угрозы. В реальности угрозы он не сомневался, хотя был уверен, что Эрденштейн не собирается убивать Джулию. Она нужна ему живая, а вот за их ребенка следовало волноваться. О своей личной безопасности Джейк почему-то не думал. Правда, вспоминая о погибших Джексоне и Абрахамсоне, и об Уингли, находящемся в психиатрической клинике, Джейк иногда задумывался о причинах их несчастий. Пытался представить, что им пришлось пережить. От подобных представлений становилось жутко, а накануне Джейк заметил, что и у него появилось непреодолимое желание обернуться, и посмотреть, не следит ли кто за ним.
        Чтобы отвлечься от подобных мыслей Джейк, придя в свой отдел, попытался сосредоточиться на конструкции ионно-плазменного проектора. Однако получалось это у него совсем плохо. Позвонила Джулия и попросила его зайти к ней в приемную. Как только он зашел в приемную, его сразу же поразило состояние Джулии. Она была крайне взволнована, лицо бледное, руки дрожали.
        - Боже мой, Джулия, что с тобой случилось? Что-нибудь с ребенком?
        - Нет, со мной все в порядке… Босс попал в госпиталь. Ночью у него случился сильный сердечный приступ. Сейчас он в реанимации и, несмотря на тяжелое состояние, просит тебя приехать к нему. Врач сказал, что он хочет видеть тебя и собирается отдать последние распоряжения.
        Джейк обомлел. Он пришел к твердому убеждению, что произошедшее сегодня ночью с Галлахером не случайность. Да, несомненно, Эрденштейн мстит, и следующая очередь его.
        - Джейк, что вокруг нас творится?
        - Не знаю, - растерянно произнес он, но сразу же спохватился. - Джулия, милая, ты только не волнуйся. Я сейчас поеду в госпиталь, и все выясню.
        - Только, пожалуйста, возвращайся поскорее. Мне очень тревожно оставаться одной.
        - Не сомневайся, я мигом - туда и обратно.
        - Джейк, только прошу тебя, не гони слишком быстро. А то, не дай бог, разобьешься.
        Джейк обнял ее и принялся целовать, приговаривая:
        - Джулия, милая, не волнуйся, я очень аккуратно. Не сомневайся, я вас обоих очень люблю.
        Уже через полчаса Джейк разговаривал с заведующим кардиологическим отделением городского госпиталя.
        - Скажите, пожалуйста, доктор, как чувствует себя Гарри Галлахер?
        - Должен вам признаться, мистер Макгрегори, ситуация очень противоречивая. Больной постоянно жалуется на сильные боли в груди, на то, что задыхается, что чувствует близкую смерть. Однако, объективные методы обследования, результаты анализов не показывают ничего страшного. Если признаться честно, мы в тупиковой ситуации. Возможно, через некоторое время ему станет легче, мы ввели очень хорошие лекарства… Мистер Галлахер все время просит о помощи, и зовет именно вас, никого другого. Поэтому мы решили позвонить вам. Зайдите, попробуйте поговорить. Только убедительно прошу вас, постарайтесь не волновать его.
        Джейк зашел в палату. Посреди палаты на кровати лежал Галлахер, глаза его были закрыты, иногда он стонал. На его груди были наклеены разноцветные датчики, рядом с кроватью стояли приборы и капельница, на мониторе отображались параметры работы сердца и дыхания. В воздухе пахло лекарствами.
        Джейк осторожно подошел к кровати, наклонился и негромко спросил:
        - Гарри, как вы себя чувствуете?
        - Кто здесь? - простонал он.
        - Это я, Джейк Макгрегори.
        Галлахер пошевелил рукой, призывая его к себе. Джейк придвинул стул и сел рядом с кроватью. Галлахер вновь пошевелил рукой, Джейк наклонился. Новое движение рукой, Джейк приблизился вплотную.
        - Здесь никого нет? - прошептал Галлахер.
        Джейк оглянулся, посмотрел по сторонам.
        - Нет, никого.
        Галлахер вновь подозвал к себе, Джейк наклонился, чтобы расслышать шепот.
        - Проверь, нет ли в палате прослушивающих устройств, или видеокамер.

«Боже мой, и этот сошел с ума, - подумал растерянный Джейк. - Что же с ними происходит? Почему их психика не выдерживает?»
        - Проверь повнимательнее, - вновь зашептал Галлахер.
        Джейк, качнув головой от досады, принялся выполнять поручение. Точнее сказать, он делал вид, что ищет подслушивающие устройства. Для успокоения босса, он даже наклонился и посмотрел под кровать. Затем, вновь наклонился к нему и прошептал:
        - Нет, ничего не нашел.
        То, что произошло дальше, потрясло Джейка, и он полностью растерялся. Лицо Галлахера приняло обычный вид, он стремительно уселся на кровати и подмигнул Джейку.
        - Очень хорошо, что приехал, - быстро и громко заговорил Галлахер, - У нас мало времени, поэтому слушай внимательно и не перебивай. Я вполне здоров, а здесь только потому, что притворяюсь умирающим.
        - Но зачем? - прошептал потрясенный Джейк.
        - Ситуация очень серьезная. Причем, не для компании, а для нас с тобой… Да не сомневайся, я не сошел с ума. Хотя, можно было. Просто считал необходимым предупредить тебя.
        - О чем?
        - Похоже, ты был прав, - продолжил Галлахер, - Эрденштейн жив, и сегодня ночью я испытал на себе действие его дьявольского изобретения. Ощущения, должен доложить тебе, просто фантастические. Я и впрямь чуть не умер от страха. Слушай, что было.
        - Спать лег я в кабинете, просто допоздна размышлял о ситуации вокруг нашей компании и не захотел беспокоить супругу. Проснулся посреди ночи от странного шума и какого-то шипения. Осмотрелся по сторонам и обомлел от страха. Все предметы в кабинете двигались, изменяли свою форму и размеры. Я не на шутку испугался, сердце сдавило, словно тисками, стало не хватать воздуха. Потом на полу заметил красное пятно. Пятно увеличивалось, а шипение постепенно превратилось в рев реактивного двигателя. Я чуть не оглох. Даже подумал, что мучает кошмарный сон, ущипнул себя за ногу - не помогло.
        - Слушай, что было дальше. Вместо пятна образовывалось возвышение. Вдруг из него с грохотом вылетела огромная красная рука. По руке тоненькими молниями струились электрические разряды, на концах пальцев стальные когти. Но, главное, запах, настолько омерзительный, что перехватило дыхание. И вообще, я потерял контроль над собой, и не мог оторвать взгляда от руки. Наверное, так смотрит кролик на удава. Никогда не думал, что со мной такое случится.
        - Далее, - продолжал свой рассказ Галлахер, - рука начала кружиться надо мной и постепенно снижаться. Я как завороженный смотрел на нее. Затем она придавила меня и стала душить. Джейк, ты не можешь себе представить, насколько сильные ощущения я при этом испытал. Дикую боль от когтей, впившихся в мое горло и грудь, чудовищный запах, а от грохота в ушах казалось, что лопаются барабанные перепонки. В общем, словами не передать, а испытать такое никому не пожелаешь.
        Потрясенный Джейк слушал босса и не мог поверить в его рассказ. Настолько фантастическим и ужасным он ему казался. Только сейчас Джейк понял, что нечто подобное испытал на себе и Герберт Уингли. Значит, он не сошел с ума. Просто его слабая нервная система не выдержала такого испытания, значит, он действительно чувствовал за собой слежку, да побоялся об этом говорить. Эх, если бы можно было повернуть время назад!
        - И в этот момент произошло самое интересное, - лицо Галлахера даже засияло от удовольствия. - Джейк, ты только послушай, что было потом. Воля моя была полностью парализована, но каким-то образом, просто не понимаю, как это произошло, я схватил свою трость, и со всей силы попытался ударить по душившей меня красной руке. И вот представь себе: моя трость пролетела сквозь нее, будто красной руки и не было вовсе, и со всего размаху врезалась в мое левое предплечье. Посмотри, у меня до сих пор вся левая рука синяя. Получается, что я со всего размаха врезал тростью себя по руке. Значит, этой ужасной красной руки не существовало, то есть все это был обман чувств. Думаю, что эта мысль в конечном итоге и спасла меня. Каким-то образом у меня в голове сразу все сложилось. Я пришел в себя и стал анализировать обстановку. Понял, что это Эрденштейн, и он, помимо всего прочего, имеет возможность наблюдать за мной. Раз ему требуется моя смерть, следовательно, я должен был изобразить ее, и только так я смог бы спастись.
        - Не скрою, сделать это было не легко, - продолжал, переведя дух, Галлахер. - Ощущения от душащей меня руки не уменьшились, а наоборот, усилились. Да, и артист из меня никудышный, но вот пришлось. Я помахал руками, что-то пытался кричать, а потом затих. Сделал вид, что умер. Ох, как было трудно лежать неподвижно и делать вид, что уже не дышу. Где-то еще минуту красная рука продолжала меня душить. Как я выдержал, не представляю. Затем ощущения начали стихать, и рука куда-то исчезла. Я еще долго лежал, боясь пошевелиться, да и отдышаться нужно было. Потом я решил, что лучше будет имитировать сердечный приступ. Так я оказался здесь… А ведь, у этого мерзавца получилось. Представляешь, Джейк? Красная рука: все настолько натурально, что мороз по коже.
        - О нашем разговоре никому, - продолжил Галлахер. - Я поваляюсь тут некоторое время, постараюсь разыгрывать из себя умирающего, если получится. Да и сердце действительно надо подлечить. Кстати, моя жена тоже не знает правды. Тебя я назначаю временно исполняющим обязанностей руководителя компании. А ведь кроме тебя и некого. Из выбранных членов совета директоров остались только ты, да я. А я при смерти.
        - Что я буду делать? - растерянно спросил Джейк.
        - Ничего, справишься. Первую партию проекторов мы послали в Африку позавчера. Следующая партия по графику только через три месяца. Следи за бесперебойной работой сборочного цеха, да за платежами по счетам. И еще, раструби всем, особенно прессе о том, что я умираю от сердечной недостаточности, дни мои сочтены, или что-нибудь вроде этого…
        - А теперь, Джейк, самое главное. На этом он не остановится, следующим будешь ты. Обращайся в полицию, пускай организуют охрану для тебя. И еще, у меня в сейфе до сих пор лежит записка Эрденштейна. Да, да, записка у меня. Ты уж прости старика. Думал удастся заработать потом на этой бумажке… Запоминай код…
        Джейка настолько потряс рассказ босса, что он плохо соображал. Цифры, повороты ручки: все смешалось в голове.
        - Ну, запомнил? - спросил Галлахер.
        - Кажется да, - неуверенно произнес Джейк.
        - Смелее, Джейк. Все победы начинаются с победы над самим собой. Я выдержал, и ты справишься, потому что знаешь… Я снова буду притворяться. Главное, чтобы все были уверены в том, что у меня очень серьезные проблемы с сердцем. Нужно сделать так, чтобы Эрденштейн тоже узнал о том, что я умираю. Иначе можно его спугнуть.
        Галлахер вновь лег, закрыл глаза и застонал. Джейк откинулся на спинку стула и еще раз стал повторять про себя последовательность операций для открытия сейфа. В этот момент зашел доктор и сказал:
        - Мистер Макгрегори, извините, но ваше время закончилось. Будем надеяться, что мистеру Галлахеру скоро станет лучше, и вы сможете поговорить снова.
        Всю обратную дорогу Джейк повторял про себя, как заклинание, последовательность открытия сейфа. Лишь бы не упустить что-нибудь. Он настолько увлекся мыслью о сейфе, что чуть было, не прошел в кабинет Галлахера мимо Джулии. Однако вовремя спохватился:
        - Джулия, слушай меня внимательно. У босса очень плохо с сердцем. Меня он назначил временно исполняющим, вместо себя. Если будут звонки, говори всем, что Галлахер при смерти. Да, позвони в основные средства массовой информации города и сообщи им эту новость. Мне нужно побыть одному в его кабинете. Никого не впускай, и сама не заходи.
        Он развернулся и направился в кабинет. Джулия взмолилась, глядя ему в след:
        - Господи, Джейк, разве можно так?
        - Джулия, умоляю тебя, потерпи до вечера.
        Джулия осталась одна. От досады у нее навернулись слезы на глазах. Какой ужасный день, она чувствовала, что происходит что-то очень серьезное, но что именно, догадаться не могла. Обиднее всего было поведение Джейка. Почему он ничего не рассказал ей? А ведь обещал.
        В кабинете Джейк сразу направился к книжным стеллажам. Так, третий слева, он наклонился и стал искать металлический фиксатор, удерживающий стеллаж. Отодвинув фиксатор, он развернул стеллаж и сразу увидел сейф, вмонтированный в стену. Нажимая кнопки, набрал цифровой код. Загорелись зеленые лампочки, значит, все правильно. Джейк перевел дыхание и, поворачивая рукоятку, начал открывать механический замок. Два поворота против часовой стрелки, пауза, поворот по часовой, пауза…
        Наконец, все операции были завершены. Джейк потянул ручку на дверце сейфа на себя, и сейф открылся. Он сразу заметил красную папку, в верхнем правом углу которой красовался гриф «Строго секретно». Джейк закрыл сейф, задвинул на место книжный стеллаж. Затем он сел в кресло Галлахера и раскрыл папку. В ней был всего один листок бумаги. Джейк вполголоса прочел:

«Мистер, Галлахер!
        Для реализации вашей идеи, осуществлять проекцию кинофильмов без экрана, прямо в воздухе, предлагаю воздействовать на органы чувств людей модулированным ультразвуком.
        Согласно медицинским исследованиям, в мозгу человека имеется участок, раздражение которого влияет одновременно на зрение, слух и обоняние. Модулированный особым образом ультразвук позволяет действовать на данный участок мозга. В результате будет возникать иллюзия просмотра кинофильма у группы людей, находящихся на определенном расстоянии от генератора. При этом если мы сможем научиться воздействовать не только на зрение и слух людей, но и на другие органы чувств, то тогда просмотр кинофильма будет сопровождаться ощущениями запаха, температуры и т. д.
        Радиус действия генератора на открытом пространстве может составить несколько десятков ярдов, возможно, до сотни ярдов. Мощность установки приблизительно шестьсот ватт. Финансовые затраты небольшие.
        Учитывая особую секретность проекта, считаю, что к его реализации может быть допущено ограниченное число людей, в основном, сотрудники моего отдела.
        С уважением, Эдуард Эрденштейн».
        Джейк заметил, как дрожит листок бумаги в его руках. Он попытался справиться с волнением, но ему это не удалось. Джейк понял, что Эрденштейн давно уже хорошо представлял механизм действия на психику людей, и рассчитывал создать установку за счет финансовых средств компании. Что делать с запиской он не представлял, одно лишь ему было совершенно понятно: необходимо быстрее познакомить с содержанием записки лейтенанта криминальной полиции Саммерса.
        Глава 45
        Через час Джейк Макгрегори был уже в полицейском отделении. Саммерс оказался в кабинете один, Джейк передал ему найденный документ и с напряжением наблюдал, как он изучал записку Эрденштейна. Полицейский бегло пробежал глазами всю записку, затем начал досконально, по несколько раз перечитывая, изучать отдельные фрагменты. Внимательно перечитав записку еще раз, Саммерс усмехнулся, и сказал:
        - Представляете, Джейк, сколько месяцев я пытался понять, каким же образом можно так сильно влиять на психику людей? Ломать их волю за считанные минуты, заставлять совершать поступки, которые человек не сделает даже в состоянии гипноза. Ведь раньше я считал: гипнотизер может сделать с человеком все что захочет. Оказывается, не все. И вот получается, что можно оказывать значительно более сильное влияние. Причем, не так уж и сложно, если судить по этой бумажке. Хотя, конечно же, в основе метода лежит точный научный расчет. Воистину говорят: наука творит чудеса.
        - Лейтенант, прошу вас, ответить на волнующий меня вопрос, - сказал Макгрегори, пытаясь сдержать, охватившее его волнение. - Эрденштейн имеет какое-либо отношение к самоубийству охранника в банке? То самое, о котором трубила пресса?
        - Думаю, вы имеете право знать все: я уверен, что его довел до самоубийства именно Эрденштейн. Более того, он заставил охранника похитить из сейфов банка кругленькую сумму, и лишь потом застрелиться. Были и другие ограбления. Да и ваши товарищи пострадали от него, я в этом уже не сомневаюсь. Хотя результаты экспертизы еще не готовы, но, я уверен, что Эрденштейн жив. Мы, кстати, нашли его сестру, Эмму Эрденштейн… Одно пока мне неизвестно, что именно видели и слышали пострадавшие в момент нападения?
        - Могу рассказать, - ответил Джейк.
        - Откуда вы знаете? - удивился Саммерс.
        - Наш босс, Гарри Галлахер, рассказал сегодня утром. Ночью с ним случился сердечный приступ. Сейчас он в крайне тяжелом состоянии, но все же нашел силы и рассказал мне, что с ним случилось ночью.
        Макгрегори подробно рассказал полицейскому все, что случилось с их боссом ночью. Единственное не рассказал, что Галлахер притворяется и имитирует сердечный приступ. Саммерс слушал и пытался представить весь ужас, охватывавший людей при действии на них аппарата Эрденштейна.
        - Да, вот тебе и красная рука, - сказал он задумчиво, выслушав рассказ Джейка. Затем выдвинул ящик своего стола, достал зажигалку и поджег записку Эрденштейна.
        - Мистер, Саммерс, что вы делаете? - воскликнул Джейк. - Это же вещественное доказательство.
        - Нет, Джейк, никакого дела не будет, не будет и вещественных доказательств… Знаете, сколько стоит эта бумажка?
        - Не знаю точно, - растерялся Джейк, - но, думаю, миллионы долларов.
        - Нет, - возразил полицейский, - эта бумажка стоит десятки, а может быть и сотни человеческих жизней. Пусть живут… Если попробовать оценить ее в долларах, не сомневаюсь, что счет пойдет на миллиарды… А сжег я ее потому, что у этой бумажки чудовищный потенциал. Если она попадет в руки настоящих преступников, то они смогут поставить на колени всю страну. Если же она попадет в руки военных и политиков, они всю планету перевернут.
        Наступила тягостная пауза. Саммерс пытался представить возможные последствия использования изобретения Эрденштейна преступным миром, а Макгрегори думал о Джулии и их будущем ребенке, об ответственности изобретателей за свои открытия.
        Первым нарушил молчание Джейк:
        - Но ведь, должна же быть ответственность ученого за свои изобретения? Ведь способность изобретать, вообще творить, это же божий дар. Надо же нести ответственность за этот дар.
        - А, гений и злодейство! Один из извечных вопросов человеческого существа, - усмехнулся Саммерс. - Действительно, иногда человечество вытворяет такое на Земле, что хочется поднять руки к небу и вскричать: «Господи! Зачем ты дал нам разум?» Нам дано высшее, а он, разум, оказывается, так разрушителен. Но, увы, таков уж человек… Кстати, расскажу вам сюжет поучительного рисунка. Его автор французский художник Жан Эффель. Представьте себе, Джейк, на рисунке изображен Бог перед операционным столом. На столе лежит человек, его черепная коробка раскрыта. В руках у Бога мозг и он собирается вложить его в голову человека. А из-за угла выглядывает дьявол и говорит: «Смотри, ты еще об этом пожалеешь!»
        - Да, лейтенант, рисунок очень интересный и поучительный, но вы не поняли меня. Я говорю не просто о человеке, а об очень талантливых людях.
        - Конечно, Джейк, отчасти вы правы, но не следует забывать, что любой изобретатель, любой гений - прежде всего человек. Вот, что самое главное. Эрденштейн прежде всего человек, а потом уже талантливый изобретатель… Гениальность? А что, собственно говоря, это такое? Человек - очень сложное существо. У человека интеллект и душа живут в разных местах и разной жизнью: ум - в голове, а душа в сердце. Душа у некоторых людей настолько подленькая, способна на такие гадости, что дьявол может позавидовать. А может быть, дьявол и есть душа подлых людей? Как думаете?
        - Не могу с вами согласиться, - возразил Джейк. - Вы так говорите будто слово
«человек» подразумевает все самое плохое, самое ужасное, что может быть на Земле.
        - Человек, конечно, не самое плохое создание, но далеко не самое лучшее, - засмеялся Саммерс. Затем уже серьезно продолжил, - беда в том, что преступность культурно, социально, и даже биологически заключена в человеке.
        - Даже биологически? - переспросил Джейк. - Нет, это уже слишком, не могу поверить в такое.
        - Да, даже биологически, - начал излагать свои взгляды Саммерс, - человек исключительно хитрое и коварное существо. Думаю, только благодаря этому предки человека и выжили в дикой природе. Представьте, Джейк, далекие предки человека в силу каких-то причин вынуждены были спуститься с деревьев. Думаю, из-за внезапно появившейся потребности в животной пищи. Ведь на деревьях кроме листьев и плодов особо ничего и не найдешь. Так вот, сразу же обнаружилось, что на земле они никому не нужны. Более того, обнаружилось, что предки человека проигрывали другим животным в силе, ловкости, выносливости, зоркости глаз, крепости клыков и когтей. Попробуй, выживи в таких условиях. А ведь выжили! За счет чего, я вас спрашиваю, наши далекие предки смогли выживать в такой обстановке? Не сомневайтесь и не мучайтесь с ответом. Только за счет хитрости и коварства! Или, как мы теперь это называем, за счет ума… А ведь эти гены до сих пор находятся в нас, все это наше наследие. Вот вам и ответ на один из главных вопросов человечества: «Может ли гений быть злодеем?». Отвечаю, со всей очевидностью для себя. Может, еще, как
может! Более того, так чаще всего и бывает! И еще добавлю одну деталь: высокие умственные способности, зачастую, сочетаются с дефектами нравственного развития. Возможно, не просто сочетаются, а компенсируются. Знаете, как в физике: выиграешь в скорости - проиграешь в силе, и наоборот… Что вы притихли? Не хочется так плохо думать о человеке?
        - Не хочется, - согласился Джейк. - Мне кажется, сказывается специфика вашей профессии, насмотрелись тут всякого…
        - Это верно, - засмеялся полицейский, - насмотрелся. Но не только я видел таких людей. Да, собственно, что мы спорим, давайте лучше обратимся к мнению других людей, например, к литературе. Предлагаю обратиться к детективному жанру, как более близкому мне… Артур Конан Дойл блестяще описал подобного негодяя. Если вы помните, Джейк, в рассказе «Последнее дело Холмса» одним из главных героев является профессор Мориарти. Блестящий математический ум, интеллектуал высшей пробы и… глава чудовищного преступного сообщества. Как выразился сам Конан Дойл:
«Наполеон преступного мира». Вспомните, как Конан Дойл характеризует этого негодяя: «Мориарти от природы наделен феноменальными математическими способностями, но в его жилах течет кровь преступника. И его необыкновенный ум не только не умеряет, но даже усиливает эту склонность и делает ее еще более опасной».
        - Вот вам собственно и ответ. Кровь преступная, понимаете, а ум, интеллект только обслуживают эту преступную натуру. Ум у Мориарти только лишь изящная ширма, скрывающая его истинную натуру. Эта натура главенствует и постоянно порождает преступные потребности, а блестящий математический ум помогает ловко заметать следы преступлений.
        - А теперь, Джейк, попробуйте ответить на такой вопрос, - продолжил Саммерс, выдержав паузу. - Как вы думаете, Артур Конан Дойл все выдумал, или он видел подобных негодяев в жизни?… Скорее всего, вы ответите, что видел. И будете правы! Таких людей много, они окружают нас, и если бы не страх перед наказанием, они бы так развернулись. Только держись! К счастью, далеко не все из них решаются переступить этот страх. Думаю, что Эрденштейн очень похож на профессора Мориарти. Блестящий ум, преступная натура и отсутствие страха перед наказанием… Вот только непонятно, он один действует, или уже нашел себе сообщников? Будет лучше, если один - проще будет взять его.
        - Да он просто псих, - не выдержал Джейк. - Свихнулся на мести и грабеже.
        - Нет, - возразил Саммерс, - он, прежде всего, человек.
        - А разве человек не может быть психом? - возразил Макгрегори.
        - Отчасти вы правы, - согласился полицейский, - во всяком случае, нормальный человек не способен придумать такую установку… А впрочем, преступниками не только рождаются, важно как люди живут.
        - Вы имеете в виду бедность, нищету?
        - Не только, - многозначительно ответил Саммерс. - Я имеют в виду взаимоотношения с другими людьми. Особенно в ранней юности.
        - А, подростковые проблемы?
        - Вот именно! Я рад, Джейк, что вы понимаете меня… У детей круг общения узкий, восприятие мира еще наивное, сами они еще мало что могут сделать самостоятельно. У взрослых уже выработались какие-то моральные устои. А вот у подростков все сложнее, перед ними открывается целый мир - мир взрослых людей, взрослых отношений. На юношу обрушивается целая лавина информации, которую раньше он просто не замечал. И вот вся эта разнообразная, противоречивая, часто поверхностно усвоенная информация складывается в голове юноши в своеобразный винегрет. Серьезные суждения странным образом переплетаются с наивными, детскими. Ведь юноши принадлежат, отчасти, уже к взрослому миру, а, отчасти, еще к детскому. Поэтому любое действие, любой факт может вызвать в их сознании настоящий переворот.
        - Более того, - продолжил Саммерс, - мир подростков своеобразен, с одной стороны он очень жестокий, с другой стороны очень эмоциональный. Эмоции бурлят, нередко подросток готов взяться за оружие для решения пустяковых вопросов. Однако этот вопрос покажется пустяком только с точки зрения взрослого. Для юноши данный вопрос может быть самым главным, и он всецело посвящает себя его решению. Поэтому в этом возрасте легко закладываются основы для будущих преступлений. И способности, а может быть гениальность в какой-либо сфере, здесь не при чем. Если в юности человека часто обижали, то он может затем мстить всю остальную жизнь, причем, совершенно посторонним людям.
        - Мне кажется, что на нравственное развитие большое влияние оказывают страдания юноши. Именно страдания позволяют человеку временно побывать в роли жертвы. Даже незначительное по времени пребывание в этой роли заставляет человека задуматься о том, что своими действиями он может причинить боль и страдания другим. Однако здесь необходима некая золотая середина. Если юноша почти не страдал, то легко уверует в свою безнаказанность и непогрешимость. Если страдал чрезмерно, то эти переживания могут озлобить человека на всю оставшуюся жизнь. Очень часто садистами становятся те, кто в детстве постоянно подвергался постоянным унижениям и насилию, не имея возможности при этом ответить обидчикам. А страдания из-за физических недостатков? Неважно, реальные они или вымышленные…
        - И отсутствие страданий в юности, и их избыток могут вывести человека на преступный путь, - продолжил лейтенант, - а конкретный механизм преступления рождается в зависимости от сложившихся обстоятельств и, как это ни странно прозвучит, от способностей человека. Некоторые так лихо закручивают сюжет своего преступления, так ловко маскируют следы, что мы часто называем подобные преступления высокоинтеллектуальными… Вот вам «гений и злодейство».
        - Мне кажется, что я снова перенесся в студенческие годы и сижу на лекции по психологии, - усмехнулся Джейк.
        - А как же! - согласился лейтенант. - Изучению вопросов становления личности мы, полицейские, должны уделять много внимания. Важно понимать не только как действует преступник, но и почему человек становится преступником. Поэтому я часто думаю над этими вопросами… И, знаете, чем больше думаю об этом, тем больше прихожу к выводу, что истоки преступности имеются у каждого человека. И только в силу случайных обстоятельств, либо страха перед наказанием, человек не становится на преступный путь.
        - Вот как? - оживился Макгрегори. - Тогда, напрашивается сам собой один интересный вопрос.
        - О’кэй, попробую угадать ваш вопрос… А как насчет лейтенанта криминальной полиции Питера Саммерса?
        - Вот именно, - рассмеялся Джейк.
        - Думаю, что я не являюсь исключением. Сейчас, Джейк, я вам расскажу то, что никогда никому не рассказывал… Родился я в небольшом городке Аркадельфия, штат Арканзас. Он расположен, посередине так называемой аллеи торнадо. Возможно, вы слышали: некоторое время тому назад он был почти полностью разрушен ураганом… Однажды, когда мне было лет шесть, меня очень сильно отругала соседка. Причем, мне показалось, что совершенно необоснованно. И я отомстил ей: взял камень и разбил окно в ее доме. Вы спросите, что же тут особенного, причем здесь истоки преступности? А вот самое интересное произошло, как раз после того. Я вернулся домой, разделся, лег в постель и сделал вид, что сплю. Соседка догадалась, что окно разбил именно я, и прибежала к нам в дом скандалить. И вот я, шестилетний мальчик, настолько здорово разыграл пробуждение крепко спящего человека, что все поверили в мою невиновность, даже соседка. А теперь я вас спрашиваю: кто меня мог научить такому поведению? Никто! Мой жизненный опыт в таком возрасте ничтожный, телевизоры в те годы были редкостью, в кинотеатрах видел только детские мультфильмы.
До сих пор не могу понять, откуда у меня взялось столько хитрости, столько изощренности. Значит, всплыло откуда-то изнутри, от далеких предков какие-то гены заиграли… А вот почему дальше я не стал совершать преступления, а, наоборот, стал полицейским? Это самый сложный для меня вопрос. Я его очень часто себе задаю, и не нахожу ответа. Хотя, сейчас, с моим-то опытом, я легко мог бы стать неуловимым преступником…
        - Да, - усмехнулся полицейский после некоторой паузы, - интересный у нас получился разговор. Начали с Эрденштейна, а закончили проделками маленького Саммерса.
        - Это верно, - согласился Джейк, - хорошо мы с вами поговорили. Даже на душе стало легче. Знаете, мистер Саммерс, последние события настолько сильно повлияли на меня, что даже душа сжалась в комок. Я стал крайне раздражительным и подозрительным, но, самое ужасное, что поговорить то обо всем этом не с кем было. А это так тяжело, когда приходиться держать все в себе…
        - Да, Джейк, вам надо крепиться. Не сомневаюсь, что вас он не оставит в покое. Думаю, вы и сами понимаете это.
        Макгрегори кивнул головой.
        - Но ведь самое главное мы уже знаем. А именно: все, что вы увидите в момент покушения, будет обманом чувств. Неважно, что вы увидите, услышите, или еще как-нибудь почувствуете. Ну, например… э-э, налет вооруженных бандитов, каких-нибудь чудовищ, вампиров, или, хотя бы ту же самую красную руку. Все будет обманом чувств, а в действительности, с вами ничего страшного не будет происходить. Важно не поддаться панике, не потерять самообладание. Вы же будете знать, что это иллюзии, возникающие в результате действия аппарата Эрденштейна. И, как говорит наш мудрый капитан: «Кто владеет информацией, тот владеет ситуацией»,
        - при этом Саммерс многозначительно покачал указательным пальцем. - А вы владеете информацией, значит, справитесь. В этом момент мы его и возьмем за «жабры».
        - А можно ли его арестовать раньше? - спросил Джейк.
        - Не хочется выполнять роль приманки?
        - Не хочется.
        - Ну, что ж, теперь давайте поговорим серьезно, - продолжил полицейский. - Арестовать Эрденштейна иным способом не получится. Не сомневаюсь, что живет он по фальшивым документам. Скорее всего, изменил внешность, ведет крайне осторожный образ жизни. Поэтому вычислить его и арестовать в этом людском муравейнике практически невозможно. Надеяться, что он совершит какую-либо ошибку? А если не совершит?
        - Поэтому без вашего участия арестовать Эрденштейна мы не сможем, - продолжил после паузы Саммерс. - Но бояться вам особо нечего, мы организуем наблюдение. Правда, обеспечить вам круглосуточную охрану мы не сможем. Да, в этом и нет необходимости. Все произойдет, скорее всего, ночью, днем Эрденштейн побоится совершить нападение. Ночью вы дома, организовать наблюдения за одним домом не составит труда, и мы накроем его, как только он начнет свое дело… Далее, держите со мной постоянную связь, вот моя визитка. Однако хочу обратить ваше внимание на одну важную деталь. Во время связи со мной не пользуйтесь своим мобильным телефоном.
        - Почему?
        - Дело в том, - начал объяснять полицейский, - что мобильный телефон излучает радиоволны. Их перехват не составляет сложной технической проблемы. Думаю, не следует считать Эрденштейна глупее нас. Наоборот, будем считать его весьма умным и предусмотрительным. Я бы, во всяком случае, именно так и поступил. Значит, и он может додуматься. Поэтому пользуйтесь либо чужим мобильником, либо обычным телефоном, особенно с работы. Сообщайте мне о любых происшествиях, даже если вам что-нибудь покажется. Все может оказаться важным… Начнем наблюдения за вашим домом с сегодняшней ночи. Вы будете один?
        - Да, конечно, я буду один, - не задумываясь, ответил Джейк. - Но, может быть, лучше начать со следующей ночи?
        - Как хотите, начнем наблюдения завтра.
        Глава 46
        Возвращаясь на работу, Джейк напряженно думал о сложившейся ситуации. Что сказать Джулии, как уговорить ее уехать из города? В том, что ей необходимо уехать, он не сомневался. Он продумывал различные варианты объяснений, но правду говорить не хотел. Почему-то он был убежден в том, что известие об Эрденштейне сильно взволнует Джулию, а волноваться ей сейчас ни к чему. В том, что он, кроме опасения за жизнь их будущего ребенка, еще и вновь ревнует ее, признаваться Джейк не хотел. Никому, даже себе самому.
        Вернувшись на работу, он предложил своей любимой поехать домой, не дожидаясь конца рабочего дня. Джулия согласилась: она чувствовала, что происходит что-то очень важное, возможно, им всем угрожает серьезная опасность, но толком ничего не знала, и измучилась за день, находясь в неведении и тревоге.
        Джейк, ведя автомобиль, все время молчал. Джулия поглядывала на него искоса, и тоже молчала. Почему он ей ничего не рассказывает? Неужели он не понимает, что неизвестность изматывает ее?
        Уже дома Джейк попросил Джулию сесть на диван рядом с ним. Он взял ее за руку и, стараясь казаться спокойным, начал уговаривать:
        - Я должен объяснить тебе ситуацию, которая сложилась вокруг нашей компании. Правы были те, кто говорил о происках конкурентов. Все несчастья, случившиеся в последнее время с нами, произошли в результате злодейских действий наших конкурентов. Они не могут простить нам победы в африканском конкурсе и пытаются уничтожить компанию… Полиция уже в курсе событий и начинает действовать. С завтрашнего дня работа нашей компании переводится на особый режим до тех пор, пока не будет ликвидирована угроза. За мной будет установлено круглосуточное наблюдение. Тебе необходимо уехать из города до тех пор, пока будет проводиться операция по поимке преступников.
        - Как уехать? Я же работаю, кто меня отпустит?
        - Я отпускаю. Теперь я твой босс, и отправляю тебя в дополнительный отпуск, дней на десять, или несколько больше. Кроме того, все это время ты мне не звони, особенно на мобильник. Я сам буду звонить тебе несколько раз в день. К сожалению, таково требование полицейских.
        Наступила пауза. Глядя на раздраженное лицо Джулии, Джейк понял, что она не поверила. Джулия первой нарушила тишину:
        - Ты всю правду рассказал мне?
        - Конечно.
        Джулия каким-то необъяснимым образом чувствовала, что Джейк не говорит всю правду. Она смотрела ему в глаза, и не видела в них искренности. Выражение глаз Джейка, направление его взгляда, его слова, и даже тембр голоса, подсказывали ей, что он не говорит всю правду.
        - Послушай, Джейк, - раздраженно сказала Джулия, - неужели ты собираешься уподобиться типичному герою дешевого телевизионного сериала?
        - Что ты имеешь в виду?
        - Я хочу спросить, неужели ты собираешься, как подобный телегерой, врать сто двадцать семь серий? А потом заявить: «Прости, дорогая, я не смог сразу сказать тебе всю правду».
        - Джулия - ты прелесть! - засмеялся Джейк. - Просто великолепный пример. Ты, оказывается, весьма остроумный человек.
        - Неужели вы, мужчины, считаете всех женщин полными идиотками?
        - Нет, конечно. Но вы какие-то другие, даже думаете по-другому, совсем не так, как мы, мужчины.
        - Наконец, заметил. Поздравляю! Ну, а теперь рассказывай. Только всю правду, какой бы она ни была.
        Удачная шутка Джулии заметно разрядила напряженность в разговоре. Джейк от души смеялся. Смеялась и Джулия, но смеялась через слезы. Из ее глаз потоком потекли слезы: так организм освобождался от нервного напряжения, накопившегося за весь день.
        - Не сердись, дорогая, и прошу тебя: не плачь.
        - Не увиливай от ответа, рассказывай, и всю правду - говорила Джулия, утирая руками слезы.
        - Я всегда говорил тебе правду.
        - Нет, не всегда.
        - Неужели такое было?
        - Было, было, - подтвердила Джулия. Она вспомнила тот испорченный вечер в ресторане «Альбатрос». Джейк тогда солгал, ушел от правдивого ответа, и так до сих пор не рассказал всю правду.
        - Господи, неужели ты думаешь, что здесь замешана другая женщина? - изумился Джейк.
        - Не думаю, - уклончиво ответила Джулия, - но исключать такое никогда не следует.
        - Джулия, - укоризненно сказал Джейк.
        - Не тяни кота за хвост, рассказывай.
        - Хорошо, дорогая, я расскажу все, как есть. Только прошу тебя, не волнуйся… Дело в том, что Эрденштейн жив, и мстит нашей компании за, якобы, нанесенные ему оскорбления. Ему удалось разработать и изготовить свой дьявольский аппарат. Этот аппарат оказывает чудовищное по силе влияние на психику людей. Люди либо умирают, либо сходят с ума. Все произошедшее с нашими коллегами, начиная с Джексона, и кончая Галлахером, дело рук этого маньяка. Остались мы с тобой. Обеспечить защиту нам обоим полиция не может. Поэтому тебе необходимо уехать.
        Наступила пауза, было видно, что Джулия поверила.
        - Но куда я поеду? - растерянно спросила она.
        - Допустим, к родителям. Ты, наверное, давно не была у них?
        - Давно, это верно… А что я им скажу?
        - Скажи, что выходишь замуж, и перед свадьбой решила заехать. А потом я приеду, и ты познакомишь меня со своими родителями.
        - Джейк, я боюсь за тебя. Как я смогу без тебя жить?
        - Нет, Джулия, теперь ты должна думать о нашем будущем ребенке больше, чем обо мне.
        - Не говори так.
        - Хорошо, не буду, - согласился Джейк. - Пойми, я буду под постоянной защитой полиции, и волноваться тебе нечего.
        - А без тебя они не смогут его поймать? - с надеждой в голосе спросила Джулия.
        - Нет, он неизвестно где скрывается, изменил внешность, и его обнаружить можно будет лишь в момент нападения на меня, - при этом Джек поцеловал руку Джулии. - Поверь, меня будут надежно защищать.
        - Хорошо, я уеду. Только обещай, что будешь часто мне звонить и рассказывать всю правду.
        - Обещаю.
        Глава 47
        После отъезда Джулии наступила напряженная пора. Все дни Джейк занимался решением вопросов производства кинопроекторов, встречался с акционерами компании и журналистами. Пришлось встречаться даже с мэром города. Днем подобная суета полностью поглощала его, и он даже забывал о событиях, произошедших недавно. Часто звонил Джулии, подолгу разговаривал с ней, в это время он полностью забывал о своих тревогах, о полиции и об Эрденштейне.
        Зато ночью начиналась иная жизнь. Жизнь полная страха, тревоги, прислушивания к каждому шороху, тяжелого засыпания и внезапного просыпания, вновь тревожного ожидания и прислушивания, и нового забытья чутким сном. Сколько раз за эти ночи Джейк подкрадывался к окну в спальне, сколько раз, отодвинув краешек штор, он всматривался в темноту, прислушивался к шороху листьев, шуму ветра, сколько раз вспоминал своих товарищей, особенно Герберта Уингли? Постоянное недосыпание мешало работать днем, начались головные боли. Возникло ощущение, что пространство, окружающее его, сжалось и уподобилось небольшому киноэкрану перед глазами, а вокруг темнота. Один раз, полностью измучившись от тревоги и недосыпания, Джейк пошел спать в ванную комнату. Набросал в ванну гору одежды (чтобы было мягко и тепло), надел на уши наушники для стрельбы в тире, и заснул крепким сном до утра. Утром еле поднялся, и только после обеда наступило облегчение.
        Сегодня Джейк снова никак не мог заснуть, все прислушивался, вспоминал о пострадавших товарищах. Он боялся тоже не выдержать, хотя, то, что рассказал Галлахер казалось не таким уж и страшным. Однако одно дело услышать, другое дело самому все пережить. Что же они видели такого, почему не вынесли подобного испытания? Может быть, сыграла определенную роль неожиданность? А ему легче, чем всем остальным, он знает, что все увиденное другими людьми не было реальностью, а являлось всего лишь обманом чувств, возникшим в результате работы хитроумного устройства. Он вновь попытался успокоить себя, но тревога не проходила. Ведь другие не выдержали. А каково было Галлахеру? Ведь он ничего не знал, и не растерялся. Какой молодец! Не только не растерялся, но и не утратил способность в такой ситуации анализировать обстановку, и даже влиять на нее.
        Было уже два часа ночи. По-прежнему ему чудились необычные звуки, шорохи… Вдруг что-то отчетливо брякнуло по оконному стеклу. Джейк вздрогнул и стал прислушиваться: тишина. Затем прислушивался еще и еще, но ничего необычного не услышал. Он даже подумал, что ничего и не было, как в прежние ночи, что это просто плод его утомленного недосыпанием воображения.
        Вдруг, снова звук. Нет, на этот раз он не ошибся. Ведь был же звук, он еще не сошел с ума… Напуганный Джейк подкрался к окну. Он был уверен в присутствии кого-то за стеной, хотя это был второй этаж. Джейк не решился отодвинуть край штор. Переведя дух и прижав руку к груди, чтобы удержать выпрыгивающее от страха сердце, он приложил ухо к стенке, в надежде что-либо услышать. Чувства его были настолько обострены, что ему показалось какое-то движение, шевеление и как бы поскрипывание за стеной. Вот если бы сердце так сильно не стучало, тогда он точно расслышал бы. За стенкой явно что-то было, он это чувствовал.
        Неожиданно он снова отчетливо услышал легкий скрежет предмета о стекло. Сердце у Джейка замерло, а затем вновь бешено заколотилось. Он присел и дрожащей рукой отодвинул краешек шторы, заглянул в окно снизу, чтобы никто не заметил его с улицы. В тусклом свете, который пробивался от уличных фонарей сквозь листву деревьев, он отчетливо разглядел два серебристых провода. На одном из них было небольшое расширение, вроде рупора. Джейк с ужасом, не шевелясь, смотрел на них. Через несколько секунд провода плавно двинулись назад и скрылись. Джейк осторожно, чтобы не обнаружить себя, начал приподниматься, чтобы увидеть, куда двигаются необычные провода. Однако ничего не успел заметить, только качающиеся ветки деревьев. Затем раздался звук заводившегося двигателя, еще через несколько секунд он услышал, что от дома отъезжает невидимый автомобиль. Как Джейк не старался разглядеть его сквозь ветки, но ничего у него не получилось.
        Джейк прислонился спиной к стене и, скользя лопатками по ней, сел на корточки. Он поднял взор к темному потолку и засмеялся:
        - Да, дружище Уингли, тяжко тебе пришлось… Черт побери, как бы самому не свихнуться.
        Глава 48
        Утром Джейк связался с Саммерсом и рассказал ему о ночном происшествии. Договорились встретиться у Джейка на работе. Они закрылись в кабинете Галлахера, и Джейк в подробностях все рассказал полицейскому.
        - А зачем ему два провода? - спросил после паузы Саммерс.
        - Для управления, - не сомневаясь, ответил Макгрегори. - Один провод с рупором - это излучатель ультразвука. На конце второго, не сомневаюсь, были миниатюрная видеокамера и микрофон. Это, выражаясь языком кибернетики, обратная связь для качественного управления процессом.
        - Понятно, - многозначительно сказал полицейский.
        - Непонятно только, что это было: нападение, или разведка, - сказал Джейк, пожимая плечами.
        - Возможно, просто примерялся, - начал рассуждать Саммерс, - возможно, ему необходимо изображение вашей комнаты для создания своего «кино»… А впрочем. У меня неожиданно возник вопрос. Вспомните, окно в вашей спальне было открытым, или, наоборот, закрытым?
        - Закрытым, - вспомнил Джейк.
        - Мне кажется, я понял, в чем дело, - полицейский не скрывал радости. - Теперь все встает на свои места. Насколько я понимаю, действие на человека оказывается за счет звуковых волн определенной частоты. Я правильно понимаю?
        - Правильно, - согласился Макгрегори.
        - Может ли ультразвук пройти через оконное стекло?
        - Точно не знаю, но, скорее всего, не может. А если и пройдет, то будет сильно ослаблен.
        - Вот именно. Значит, для действия на человека необходимо беспрепятственное прохождение звуковых волн. Значит, это была неудачная попытка, и виной тому закрытое окно.
        - Выходит так, - тяжело вздохнул Джейк.
        - Придется спать с открытыми окнами, - смеясь, сказал лейтенант. - Кстати, врачи говорят, что так полезнее для здоровья.
        - Я не уверен, что Эрденштейн повторит попытку, - робко сказал Джейк.
        - Возможно, - согласился Саммерс. - Однако хочу задать вам один деликатный вопрос. Это необходимо для прогнозирования дальнейшего поведения Эрденштейна… В чем суть вашего конфликта с ним?
        - Трудно в двух словах объяснить, - пожал плечами Джейк.
        - Я хочу спросить, не замешана ли здесь женщина?
        Джейк кивнул головой.
        - Мисс Джулия?
        Джейк снова кивнул головой.
        - Вот вам и дедушка Фрейд, - засмеялся полицейский. - Нет, человек еще долго не будет меняться. И это нам на руку. Теперь легко просчитать поведение Эрденштейна: он пойдет до конца, и долго ждать не придется.
        Наступила пауза. Джейк стал ненавидеть Эрденштейна еще больше. Ему показалось, что сейчас он без колебаний смог бы убить его. Джейк с трудом справился с охватившей его ненавистью и спросил:
        - А почему полицейские сегодня ночью не арестовали его? Проспали, что ли?
        - Нет, они не спали, - возразил полицейский. - Они видели светлый микроавтобус, еще несколько автомобилей, которые останавливались напротив вашего дома. Однако ничего подозрительного не заметили… Да и что нужно было замечать, они не знали. Вот, если бы кто-то крадучись пытался залезть к вам в окно, или пытался подложить под вашу машину взрывное устройство, тогда бы они приняли надлежащие меры.
        - Да, - согласился Джейк, - они же полицейские, и действовать должны как полицейские. Но проблема в том, что между нами не было никакой связи.
        - А вот тут вы абсолютно правы… Посмотрите, что я принес, - Саммерс выложил из своей сумки на стол две портативные радиостанции. - На первый взгляд обычные полицейские радиостанции. Но на самом деле они необычные, я бы сказал, очень хитрые. Я вам уже рассказывал, что преступники знают частоту, с которой работают полицейские радиостанции. Знают и успешно перехватывают наши переговоры во время выполнения операций. Однако мы не глупее их. И вот ребята из технического отдела слегка доработали стандартные радиостанции. Кое-что изменили в них и радиостанции стали работать в совершенно другом диапазоне. В каком именно, знают только эти ребята. Другие радиостанции не ловят их сигнал. Мы их берем для выполнения самых ответственных заданий. Думаю, что сейчас как раз такой случай. Одну из них возьмете вы, другая будет у меня, или у тех, кто будет наблюдать за вашим домом. Это позволит координировать наши действия.
        - Понятно, это просто здорово! - облегченно вздохнул Джейк. - А то признаюсь вам, не легко мне было сегодня ночью. Вот если бы я чувствовал поддержку, то было бы значительно легче… Только ждать всегда очень трудно.
        - Крепитесь, Джейк. Как говорили древние: «Сила в разуме, а мудрость в терпении». Постарайтесь, и вы справитесь. Его нельзя спугнуть.
        Глава 49
        После разговора с Джейком выяснилось, что лейтенанта вызывает капитан Харрисон для объяснений. Капитана крайне раздражала бурная деятельность его подчиненного в последние дни. Саммерс, без ведома начальника, без санкции прокурора, организовал ночные наблюдения за домом ни в чем не подозреваемого человека. Более того, привлек к дежурствам полицейских, которых и так не хватает на улицах города. Харрисон негодовал и устроил своему подчиненному настоящий разнос. Саммерс спокойно выждал, пока капитан утихнет, и снова попросил разрешения организовать ночные наблюдения за домом Макгрегори.
        - Какое наблюдение? - вновь закричал Харрисон. - И, вообще, чем ты занимаешься? Какие-то лингвистические и генетические экспертизы, какие-то наблюдения и засады. И все это без моего ведома. И к чему, спрашивается, приведет подобная самодеятельность? Того и гляди, наше отделение само станет объектом расследования ФБР. Ты же сам постоянно нарушаешь законы… Все, иди ловить преступников, реальных, а не выдуманных.
        Саммерс понял, что рассчитывать на чью либо помощь не приходится, следовательно, придется самому вести наблюдение и задержание Эрденштейна. Он вышел на улицу подышать свежим воздухом и успокоиться. Затем вернулся и принялся уговаривать своего помощника. Вначале Хаппел никак не хотел соглашаться помогать Саммерсу, но потом все же сдался. С этой поры, они добросовестно отрабатывали свою смену, вечером отдыхали дома, а затем на машине Саммерса отправлялись к дому Макгрегори на ночное дежурство.
        И вот наступило очередное дежурство. Сколько уже таких бессонных ночей было за последнее время? Вначале три часа спал Хаппел, затем столько же Саммерс. Время тянулось ужасно медленно, ничего примечательного на улице, около дома Джейка, не происходило. Включить радиоприемник, послушать музыку, Саммерс не мог, он боялся разбудить своего напарника. Поэтому он решил представить сюжеты своих будущих романов. Некоторые сюжеты получались настолько интересными, что Саммерс с удовольствием стал записывать свои мысли в маленький блокнотик, чтобы потом не забыть. Он так увлекся, что три часа пролетели незаметно. Затем настала очередь Саммерса спать три часа. Он разбудил сержанта, вышел из машины немножко размяться, потом откинул сиденье, поудобней улегся поудобнее и заснул.
        Проспал он совсем немного. Сквозь сон почувствовал, как его кто-то толкает в плечо. Саммерс открыл глаза, с трудом соображая, что происходит. Хаппел продолжал толкать его, наклонив голову к рулю и показывая рукой в направлении дома Джейка. Лейтенант осторожно приподнял голову и увидел светло серый микроавтобус марки
«мерседес», на его крыше располагался большой купол. Саммерс сразу же вспомнил рассказ хозяина магазинчика, которому во время ограбления почудилось землетрясение. Затем достал бинокль и стал рассматривать микроавтобус.
        - Хаппел, надо проверить номер, - почти шепотом произнес лейтенант.
        Сержант потянулся за микрофоном полицейской радиостанции, но Саммерс его остановил:
        - Стоп! Он может контролировать нашу частоту… Лучше позвони с телефона-автомата. Помнишь? Он здесь недалеко, за углом трехэтажного дома. Только очень осторожно.
        - Да помню, - подтвердил Хаппел. Он осторожно открыл дверцу, и на четвереньках пополз в направлении ближайшего кустарника.
        Саммерс продолжал наблюдение. Он взял радиостанцию, предназначенную для связи с Макгрегори, и стал его будить. «Крепко спит, - думал полицейский, - вот молодец, просто можно позавидовать». Наконец добудился и еще раз проинструктировал Джейка о поведении в подобной ситуации.
        Вдруг из микроавтобуса вышел человек в светлом плаще. Полицейский выключил радиостанцию и нагнулся таким образом, что над приборной панелью автомобиля был виден только лишь его правый глаз. Человек осмотрелся и стал прохаживаться вокруг микроавтобуса. Прошелся в одну сторону, затем развернулся, и направился в сторону автомобиля с Саммерсом. Что делать? Обнаружить себя полицейский не хотел. Он достал пистолет и, свернувшись калачиком, забился под рулевую колонку. Закрыл глаза (тем более что кроме проводов и рычагов педалей вокруг ничего не было) и начал вслушиваться в каждый шорох. Человек ступал неслышно, но полицейский каким-то неизведанным чувством ощущал его перемещение. Вот он прошел совсем рядом, даже заглянул в окна их автомобиля… Не заметил. Прошел немного дальше, затем развернулся, и направился к своему микроавтобусу. Саммерс вылез из своего убежища и провожал взглядом человека в светлом плаще. Он еще раз огляделся, открыл дверцу и залез внутрь микроавтобуса.
        В этот момент щелкнул дверной замок, Саммерс даже вздрогнул от неожиданности. Вернувшийся Хаппел вполз в автомобиль.
        - Тише, ты, - шикнул на него Саммерс.
        - Не боитесь, шеф, я его видел, а он меня не заметил.
        - Выяснил что-нибудь?
        - Да, микроавтобус зарегистрирован на некого Тома Смита, проживающего в Консепшене. Знаете, городок такой на побережье.
        - Знаю, конечно, - возмутился Саммерс, - вздумал учить.
        - Посмотрите, кажется, что-то начинается, - сказал Хаппел, указывая рукой в направлении микроавтобуса.
        Из купола на крыше микроавтобуса начала выдвигаться в сторону дома Джейка раздвижная труба. Саммерс взял бинокль и стал ее рассматривать. Затем он связался по рации с Джейком и стал докладывать ему о происходящих событиях. Джейк пока ничего особенного не наблюдал. Саммерс посоветовал ему уменьшить громкость радиостанции до минимума и лежать тихо, не шевелясь. Полицейский заверил Джейка, что как только начнется действие аппарата на него, так они сразу же будут брать преступника.
        Прошла еще минута. Труба дотянулась до окна спальни Джейка. Саммерс спросил:
        - Джейк, видите что-либо?
        - Змеи, - раздалось из динамика радиостанции, - очень много зеленых змей. Они повсюду.
        - Держитесь, - ответил полицейский, - сейчас мы его возьмем. Нам важно взять его с поличным.
        - Шеф, - сказал Хаппел, указывая рукой на трубу, - там что-то шевелится.
        Саммерс направил бинокль на трубу и заметил небольшую, чуть больше метра, зеленую змею, быстро ползущую по трубе в направлении окна. Он рассматривал, как завороженный, плавные движения зеленовато-желтой змеи.
        - Шеф, разрешите бинокль, я в змеях немножко понимаю, - Хаппел взял бинокль и стал пристально рассматривать змею, ползущую по раздвижной трубе. - Так… Боюсь ошибиться, но эта тварь очень похожа на древесную зеленую змею куфию, хотя, возможно, это мамба узкоголовая, которую еще часто называют зеленой мамбой. И та, и другая хорошо лазают по деревьям.
        - Хаппел, да откуда ты только знаешь все это?
        - За это надо сказать спасибо моему сыночку. Ему семь лет, и больше всего он интересуется змеями, ящерицами, и этими, как их… динозаврами. Знаете, твари такие, давно вымершие. Как только такое может нравиться? Так вот, каждый вечер он устраивает мне экзамен на знание всяких змей. Поэтому, хочешь не хочешь, а приходится запоминать… Да, но это не самое главное.
        - Что же главное?
        - Главное, что обе эти твари ужасно ядовитые.
        Саммерс скомандовал:
        - Все, берем! Больше ждать нельзя.
        Сержант резко открыл дверь машины и, доставая пистолет, рванулся к микроавтобусу. Саммерс взял портативную радиостанцию, он хотел предупредить об опасности Джейка, но в этот момент заметил, что раздвижная труба на крыше микроавтобуса стала стремительно задвигаться обратно, а из его выхлопной трубы показался дымок. Змея упала вниз, на лужайку перед домом.
        - Вот, черт, заметил, - выругался Саммерс.
        Затем он во весь голос закричал:
        - Хаппел! Назад, в машину!
        Однако сержант и сам заметил, что они были обнаружены преступником, и со всех сил уже бежал назад. Впрыгнув в машину, Хаппел даже не застегнув ремень безопасности, включил мотор и ринулся в погоню.
        Саммерс взял портативную радиостанцию и обратился к Макгрегори:
        - Джейк, как дела? Что?.. Все нормально? Вот и хорошо! Все! Можете расслабиться, для вас все кончилось. А мы его достанем, не уйдет… Да, вот что. У вас перед домом, на лужайке, змея. Причем, настоящая. Включите свет, и до появления полицейских никуда не выходите. Все, конец связи!
        Лейтенант выключил радиостанцию и бросил ее через плечо на заднее сидение. Сейчас начиналось самое захватывающее, самое интересное в его жизни - погоня за преступником. Погоня, которая захватывала его целиком, наполняла все тело невероятной силой, а душу азартом. Возможно, с таким же азартом борзая гонит свою дичь. Однако для лейтенанта Саммерса погоня не была врожденным инстинктом. Погоня была для него не только осознанной необходимостью поймать преступника, но и одним из главным способов проявить свое мужское превосходство. Превосходство над другим мужчиной. Над мужчиной, который совершил преступление, и который пусть на короткий период может оказаться в его власти.
        Машина с полицейскими стремительно мчалась за уходящим микроавтобусом. Саммерс поставил на крышу автомобиля проблесковый маячок и взял в руки микрофон полицейской рации:
        - Говорит, Саммерс. Ведем преследование подозреваемого в убийстве. Светло серый микроавтобус марки «мерседес» уходит в направлении южного округа. Номер - калифорнийский, «3WAQ547». Вызываю все патрульные машины этого района. Преступник едет по седьмой улице, мимо ресторана «Альбатрос». Перехватите его! Пошлите в наш район патрульный вертолет!
        Через несколько секунд он продолжил передавать по рации:
        - На лужайке перед домом Макгрегори змея. Скорее всего, ядовитая. Срочно высылайте сюда специалистов по работе с животными.
        Сержант Хаппел, уцепившись за руль машины, со всей силы давил на педаль газа. Он, не отрываясь, следил за уходящим преступником, и проговорил в полголоса:
        - Вот, прет. Видимо, движок форсированный.
        - Пожалуй, ты прав, - согласился лейтенант, - похоже, он готовился к погоне.
        Неожиданно впереди показались две патрульные машины. Они резким маневром развернулись поперек улицы. Однако расстояние между ними оказалось достаточно большим, и микроавтобус ринулся в это пространство. Он с жутким скрежетом протаранил полицейские машины и, выбив из них фонтаны огненных искр, помчался дальше. Создавалось впечатление, что микроавтобус практически не снизил скорости. Хаппел также, не снижая скорости, продолжал погоню.
        - Да, - многозначительно сказал Саммерс, - он точно готовился к преследованию.
        В этот момент слева внезапно появился серебристый «мустанг-кабриолет» с веселой и шумной компанией. Хаппел резко принял вправо, а затем попытался выровнять машину. Однако «мустанг» зацепил за задний бампер машину с полицейскими, и она стала стремительно вращаться по асфальту. Совершив один оборот вокруг своей оси, машина ударилась в контейнеры для отходов, и остановилась. Машину сильно встряхнуло, полицейских по инерции придавило к правой стороне. Хаппел быстро пришел в себя и с такой силой надавил на педаль газа, что из-под взвизгнувших покрышек повалил густой дым, и машина вновь ринулась в погоню за преступником. Саммерс восхищенно посмотрел на своего помощника и произнес.
        - Хаппел, ты молодец! Лихо водишь машину.
        Сержант, встряхнув головой, с трудом вымолвил:
        - Да, шеф. Рядом с вами даже я зверею.
        Саммерс посмотрел на него, хлопнул ладонями по коленям и рассмеялся:
        - Ха! Ловко ты придумал - «зверею». Ай да, Хаппел, ай да, молодец. «Зверею». Ха-ха! Смотришь, из тебя когда-нибудь получится толк.
        Впереди из переулка справа появилась новая патрульная машина, и стала преследовать микроавтобус. Теперь уже две машины участвовали в погоне. Саммерс радостно воскликнул:
        - Теперь стало легче! Сейчас мы его возьмем! Вот вам и фунт лапшички.
        При этом он потряс перед собой руками с растопыренными пальцами, а затем резким движением сжал их, словно пытался схватить за горло воображаемого соперника.
        Приближался поворот направо, к дороге, ведущей на южное шоссе. Микроавтобус повернул очень резко, практически не снижая скорости. Он накренился, и, казалось бы, неминуемо должен опрокинуться на левый бок. Однако неведомая сила удержала его на повороте. Саммерс словно во сне наблюдал за стремительным поворотом беглеца. И вдруг в его сознании отпечаталось нечто необычное. Он заметил, как из-под микроавтобуса прямо на асфальт темной, густой лавиной хлынула какая-то жидкость. Патрульная машина, которая была непосредственно за микроавтобусом, сорвалась с поворота и заскользила в сторону. Она с треском ударилась в столб уличного освещения. Саммерс мгновенно осознал опасность и закричал:
        - Тормози!
        Сержант резко поверну вправо, и нажал на тормоз. Заскрипели колеса. Машину стало заносить налево, а затем ее, словно легкую пушинку, понесло в сторону. Через несколько мгновений машина с полицейскими с грохотом врезалась в патрульную машину. От сильного удара сработала подушка безопасности и придавила к сидению Хаппла. Еще через несколько секунд на них со зловещим треском упал столб уличного освещения, обдавая обе машины искрами, возникшими в результате короткого замыкания электрических проводов.
        Саммерс быстро пришел в себя. Он выхватил из кармана небольшой нож, и проткнул подушку безопасности, придавившую к сидению сержанта. Воздух со свистом начал выходить из подушки и Хаппел смог самостоятельно освободиться. Саммерс крикнул ему:
        - Пора отсюда выбираться, а то скоро рванет!
        Однако передняя дверь не открывалась. Саммерс попытался выбить ее плечом. Тоже ничего не получилось. Сержант дотянулся до правой задней двери, она с трудом открылась. Оба полицейских перебрались через сидения, и через заднюю дверь покинули машину.
        Как только они ступили на асфальт, их ноги заскользили во все стороны. С большим трудом полицейские добрались до чистого асфальта. Саммерс принялся очищать ботинки от густой и липкой жидкости. Это плохо получалось. Саммерс наклонился и провел пальцем по краю ботинка, затем понюхал свой палец и закричал:
        - Черт! Это же машинное масло! Ловко придумал. Такого не увидишь ни в одном боевике. Вот ублюдок, из-за него я испортил свои ботинки.
        Скользя по луже разлитого машинного масла, Саммерс и Хаппел направились к патрульной машине. Они помогли выбраться из машины двум полицейским, у одного из них была окровавлена голова. Саммерс осмотрел раны и сказал, обратившись к его напарнику:
        - Ничего опасного, перевяжи его. Сейчас вызову вам помощь.
        Он стал доставать свой мобильный телефон, но из-за поворота появился легковой автомобиль. Саммерс выхватил свой пистолет, наставил его на водителя машины и неистовым голосом закричал:
        - Стой! Стой, сюда нельзя!
        Машина остановилась. Затем Саммерс, скользя по асфальту, приблизился к водителю и, наведя на него свой пистолет, прокричал:
        - Это полиция, выйдите из машины.
        - Какого черта? - пролепетал насмерть перепуганный водитель.
        - Это полиция, - продолжал кричать неистовым голосом Саммерс, - нам нужна ваша машина! Извините.
        - Что вы делаете? - проговорил испуганным голосом водитель и начал вылезать из машины.
        Саммерс оттолкнул его и, влезая в чужую машину, буркнул себе под нос:
        - Мы ловим опасного преступника. А вы уходите отсюда, может взорваться.
        Водитель остался один, он беспомощно развел руки и, глядя на удалявшийся автомобиль, неуверенно произнес:
        - Постойте! Господи, помогите кто-нибудь. Где же полиция?
        Глава 50
        Машина с полицейскими вылетела на дорогу, ведущую на южное шоссе. Дорога была заполнена машинами. Взбешенный Саммерс закричал:
        - Какого черта, они тут делают. Машин столько, как днем. Почему людям не спится?.. Я не смогу быстро ехать, ботинок соскальзывает с педали.
        Он резко затормозил и принялся снимать ботинки. Идущая сзади них машина начала тормозить, но скорость движения была велика, и она врезалась в автомобиль с полицейскими. Правда, удар был не сильным. Саммерс, не обращая внимания на удар, снял ботинки, включил передачу и стремительно повел машину в сторону южного шоссе. Затем он достал свой мобильный телефон и начал набирать номер полиции. Сержант Хаппел, сидевший все это время тихо, неуверенно проговорил:
        - Шеф, вы же за рулем.
        - Замолчи! - рявкнул Саммерс.
        Он поднес телефон к уху, и, держа руль левой рукой, поехал на высокой скорости, ловко лавируя между другими машинами. Дождавшись соединения, он громко начал говорить по телефону:
        - Это, Саммерс! Продолжаем преследовать светло серый микроавтобус марки
«мерседес». Он рвется на южное шоссе. Организуйте встречу… А, вы его видите. Его ведет патрульный вертолет… Что? На восемнадцатой. Отлично! Скоро накроем! Да, вот еще что. Вышлите медицинскую бригаду, полицейским требуется помощь. Патрульная машина врезалась в столб и загорелась… Что, уже? Отлично!
        Саммерс выключил телефон и обратился к сержанту:
        - Они уже готовят засаду на восемнадцатой отметке шоссе… Это же надо, я испортил из-за него свои ботинки. Ну, я ему покажу.
        Светло серый микроавтобус стремительно взлетел на горку и чуть ли не столкнулся с полицейской засадой - четыре полицейские машины, стоявшие поперек шоссе, сзади них стояли два мощных грузовика. Как только микроавтобус приблизился к машинам, они включили свет и мигающие маячки. Кроме того, два прожектора светили прямо в глаза водителя микроавтобуса. Из-за машин виднелись полицейские с пистолетами и ружьями наперевес. Сержант полиции прокричал в мегафон:
        - Стой! Будем стрелять!
        Микроавтобус остановился совсем близко от полицейских машин. Сержант продолжал:
        - Показать руки! Кому говорю! Будем стрелять!.. Так, отлично. Открой дверцу. Выходи! Только медленно.
        Водитель вышел. Полицейские направили свет прожекторов прямо ему в глаза. Водитель неумело щурился и старался смотреть вниз. Сержант продолжал:
        - Руки за голову! Лицом к машине. Замри!.. Два шага вправо. Стоять!.. Ноги врозь! Руки на машину!
        Потом сержант обратился к одному из своих подчиненных:
        - Обыщи его.
        Из-за машин выбежал полицейский в бронежилете и каске. И, подбежав к водителю, приставил к его спине пистолет.
        - Только дернись, - шепнул полицейский водителю и принялся его обыскивать. Он старательно прощупал рукава плаща, сам плащ спереди и сзади, брюки водителя.
        - За что вы меня? - не оборачиваясь, спросил водитель.
        - Заткнись, - так же тихо прошептал полицейский.
        Закончив обыск, полицейский повернулся и крикнул:
        - Он чист, сержант.
        - Отлично, одень ему наручники.
        Полицейский скомандовал:
        - Руки за спину.
        Защелкнув наручники, полицейский отошел и стал сзади водителя. Из-за машин начали выходить другие полицейские. В этот момент показалась машина с Саммерсом и Хаппелом. Саммерс воскликнул:
        - Ага, попался!
        Затем он открыл дверцу и крикнул:
        - Уже прочитали его права?.. Нет. Все должно быть по закону! Эту птичку упускать нельзя! Нельзя, чтобы какой-нибудь адвокатишка его вытащил.
        Саммерс повернулся к сержанту и сказал:
        - Хаппел, иди и прочитай ему его права, а я одену ботинки. Как-никак представитель власти.
        Хаппел подошел к арестованному и попросил полицейских найти у него удостоверение личности. Посмотрев на водительские права, и сличив несколько раз фотографию на правах с лицом арестованного, начал читать права:
        - Мистер, Смит! Вы арестованы. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в судебном процессе. Вы имеете право на адвоката сейчас, и в дальнейшем. Если у вас нет денег, государство представит вам адвоката. Вам ясны права, которые я огласил?
        Арестованный кивнул головой. Затем он спросил растерянно:
        - А что, собственно, такого я совершил? Зачем все это?
        В этот момент подошел Саммерс. Он сразу же начал перечислять нарушения:
        - Во-первых, превышение скорости. Во-вторых, создание аварийных ситуаций на дороге. В-третьих, нанесены повреждения трем полицейским машинам, а это федеральная собственность. Далее, получили увечья два полицейских, возможно, кто-то из них сильно пострадал. Поврежден столб уличного освещения, проезжая часть залита машинным маслом. Надо натравить экологов. Ну и, наконец. Из-за тебя я испортил свои ботинки и испачкал брюки.
        Саммерс внимательно всмотрелся в лицо арестованного. Да, он его сразу узнал, не было никаких сомнений. Вот только свежий шрам на правой части лба. А все остальное, как на фотографии. Затем Саммерс повернулся к Хаппелу, и спросил его:
        - А теперь мне хотелось бы узнать имя этого лихого автогонщика. Где его удостоверение?
        Внимательно изучив удостоверение, Саммерс нарочито громко сказал:
        - Значит, Томас Смит. Что же, типичное американское имя.
        Затем лейтенант приблизился к лицу арестованного и, тихо прошептал:
        - Не сомневайся, Эрденштейн, мы за тобой давно следим… Шрам то откуда? Нечаянно ударился, когда инсценировал самоубийство?.. Была бы моя воля, я тебя тут же порвал бы на части. Ублюдок!
        После этого Саммерс стремительно отшагнул от Эрденштейна и буквально впился в него глазами. Лейтенант старался не упустить ни малейшего движения, ни малейшего жеста, ни малейшей эмоции. Выведение подозреваемого из привычного для него состояния и, затем, внимательного наблюдения за реакциями этого человека, составляло основу дознавательной деятельности лейтенанта полиции Саммерса. Многие преступники не могли выдержать такой психологической пытки и даже если не начинали сразу же давать признательные показания, то мимикой лица, непроизвольными жестами выдавали себя. Саммерс же в такие моменты испытывал наслаждение, наслаждение властью над человеком, пусть и кратковременной. Властью над человеком, вызванной психологическим превосходством, в какой-то степени, превосходством интеллекта. Наряду с погонями за преступниками, наряду с физическим противоборством с ними, ощущение подобного превосходства составляли основу его интереса к профессии полицейского.
        Такое же наслаждение Саммерс испытывал и сейчас. Сколько хитроумных сплетений пришлось ему распутать в последнее время? Сколько новых знаний обогатили его за этот период? Наконец, сколько бессонных ночей, сомнений, нервов? И вот победа! Он нашел его. Поверженный враг, бледный и трясущийся, униженный и подавленный перед ним. Ради таких моментов стоило жить. И какая жалость, что именно он, несомненно, один из лучших сыщиков, вынужден сейчас скрывать всю правду. А как хотелось закричать во весь голос: «Господа! Я поймал одного из самых опасных преступников современности!» Но Саммерс молчал, ему приходилось представлять Эрденштейна как мелкого преступника, как некоего Томаса Смита. Столь велик был его страх перед возможностью использования таланта Эрденштейна преступным сообществом. Тогда бы мог наступить полный хаос.
        Сейчас Саммерс, подавив свои эмоции, внимательно наблюдал за Эрденштейном. Перед ним был, несомненно, сильный противник. Сильный духом и интеллектом.
        Эрденштейн заметно побледнел. Нервно задрожала верхняя губа. Глаза начали закатываться вверх. По телу пошли судороги, руки, скованные сзади, начали скользить по плащу в направлении правого кармана. Эрденштейн изгибался все больше, и больше. Он начал трясущимися руками что-то нащупывать в своем кармане и захрипел:
        - Лекарства!
        Впоследствии Саммерс неоднократно мысленно возвращался к этому моменту. Мог ли он сообразить, что Эрденштейн притворяется, и лишь симулирует нервный припадок? Уж очень точно он имитировал все движения такого больного. Пожалуй, нет. Ведь был произведен обыск арестованного. Однако полицейский обыск направлен на поиск оружия, холодного или огнестрельного. И Саммерс тоже был полицейским, и тоже так же мыслил. Тогда это было его ошибкой, и одновременно, его школой. Саммерс удачно извлекал уроки из своих ошибок. Он ошибся, но впоследствии никогда не упрекал себя за эту ошибку. Ибо все в конечном итоге произошло так, как он хотел.
        Сейчас же Саммерс, словно находясь в какой-то прострации, молча наблюдал за происходящим. Возможно, ему хотелось в этот момент просто насладиться мучениями Эрденштейна. Пусть, даже, вызванные болезнью. Он заслужил еще не таких мучений. Однако Эрденштейн, трясущимися пальцами, нащупал небольшую коробочку в своем кармане и нажал на нее. Затем он стремительно выпрямился и закричал:
        - Отходи от автобуса!
        В тот же момент в микроавтобусе зазвучала сирена, и замигали фары. Через две секунду раздался мощный взрыв, который в клочья разнес микроавтобус. Отбегающие от микроавтобуса полицейские были подброшены вверх сильной взрывной волной, и, пролетев несколько метров, рухнули на асфальт. Ударная волна, горячей и упругой стеной, сбила с ног Саммерса и придавила его к земле. Через мгновение резко заложило уши, это было последствия зоны разряжения, следующей за ударной волной.
        Немного полежав, Саммерс поднялся и начал отряхивать свою одежду. Полицейские подняли и вновь обыскали Эрденштейна. Они обнаружили в кармане плаща Эрденштейна пульт дистанционного управления. Саммерс, увидев его, засмеялся, и, радостно потирая руки, сказал:
        - Да, это уже посерьезнее. Незаконное хранение взрывчатых веществ. Нанесение увечий полицейским, сопротивление представителям власти при исполнении. Ущерб федеральному шоссе. Не сомневайся, нашим экспертам не составит труда доказать, что именно ты через пульт дистанционного управления взорвал автомобиль. Я тебя обязательно упеку в тюрягу, Томас Смит!
        При этом Саммерс широко улыбался и глядел в глаза Эрденштейна. Эрденштейн тоже начал улыбаться. Возможно, он начал о чем-то догадываться. Нарушения, перечисленные полицейским, не шли ни в какое сравнение с тем, что он совершил в действительности.
        - Все! Везите эту сволочь в отделение, - сказал Саммерс.
        Затем он подошел к Хаппелу и сержанту, руководившему действиями бригады полицейских. Радостно потер руки и сказал:
        - Отлично мы сегодня поработали! Пора домой, отдыхать… А здорово этот гад ушел от нас. Представьте, на повороте вылил на асфальт машинное масло, и преследующие его машины полетели кубарем, прямо в столб. Здорово придумал. Правда? Вот такие случаи необходимо включать в учебники полицейских академий… Ладно, поехали.
        Глава 51
        Барбара Саммерс долго не засыпала, все ждала мужа. Ее очень тревожили постоянные ночные дежурства ее благоверного. Каждый вечер он отсыпался дома, а потом на всю ночь уходил на какое-то дежурство. Утром снова на работу. Такого режима работы своего мужа Барбара не припоминала. Она старалась отогнать дурные мысли, но они настойчиво приходили вновь и вновь. Так, постоянно ворочаясь и раздумывая о ночных дежурствах мужа, она провела большую часть ночи. Под утро Барбара не выдержала и заснула.
        Проснулась, когда было уже светло. Осмотрелась, вещей Саммерса нигде не было видно, значит, еще не возвращался. Надо бы серьезно поговорить с ним об этих странных дежурствах. Барбара накинула на плечи халатик и пошла на кухню. Зайдя на кухню, она не на шутку испугалась, - прямо за кухонном столом спал какой-то мужчина. И только через какое-то время Барбара узнала своего мужа. Она перекрестилась и склонилась над ним: живой ли? Оказывается, Саммерс спал крепким сном, слегка посапывая. Перед ним лежал листок бумаги. Она взяла его и стала читать. Это был рапорт об отставке. Барбара от удивления даже вскрикнула.
        Саммерс от ее возгласа начал просыпаться. Он с трудом пытался открыть слипающиеся глаза. Затем стал зевать и потягиваться. Зевая, он настолько широко раскрывал рот, что раздался угрожающий хруст в челюстных суставах. Саммерс протер глаза и, смеясь и покачивая головой, сказал:
        - Повоевал я ночью.
        - Питер, что это такое? - спросила Барбара, указывая на рапорт.
        - Это - рапорт об отставке, вот получу выходное пособие, сдам жетон, оружие и все. И буду спать теперь с моей любимой женушкой. А то, что это такое: бродит по ночам неизвестно где.
        - Вот именно! - с возмущением сказала Барбара.
        Саммерс быстро поднялся из-за стола, резким движением запустил руки в подмышки жене, и принялся ее щекотать. Барбара начала отбиваться и закричала:
        - Убирайся прочь с моих глаз. Кстати, ты мыл руки перед завтраком?
        Саммерс немедленно принялся выполнять ее приказ. Он поднял вверх руки и направился в ванную комнату, затем повернулся и попросил:
        - Перед тем, как окончательно прогонишь меня, сделай что-нибудь на завтрак.
        - Что сделать?
        - Да какая разница, - махнул он рукой и пошел дальше.
        Барбара проводила взглядом своего мужа, покачала головой и тяжело вздохнула:
        - Господи, ну что за люди эти мужчины.
        Когда он вернулся на столе уже стоял готовый завтрак. Саммерс отставил в сторону стул, сел на него и, увлекая за талию свою жену, посадил ее себе на колени. Расправил ей не расчесанные волосы и начал объяснять:
        - Вот и все, моя красавица. Ухожу в отставку, на пенсию. Не буду больше гоняться по ночам за разным сбродом. Жить будем тихо и спокойно… Если признаться, мне уже давно надоела эта работа. И возраст, и усталость начали сказываться. В общем, давно пора было уходить. Но тут неожиданно возникло одно очень серьезное дело. Его обязательно нужно было довести до конца. Обязательно, иначе беда. Вот сегодня ночью я его и закончил. Правда, пришлось побегать, уж больно хитер, сволочь. А теперь все, на пенсию, на заслуженный отдых.
        - Боже мой! И что ты собираешься делать на пенсии? - с недоумением спросила Барбара.
        - Попробую писать криминальные романы, - задумчиво сказал Саммерс. Затем усмехнулся и принялся с жаром излагать свои взгляды. - Если бы ты знала, сколько я насмотрелся за годы работы в криминальной полиции. Какие хитроумные преступления удалось распутать. Даже если мне удастся описать хотя бы четвертую часть из того, что видел, то успех гарантирован. Главное, суметь красиво все это описать. Придется попыхтеть… Все, сегодня же покупаю компьютер и начинаю его осваивать. Хаппел обещал научить меня работать с ним. Да и ты мне поможешь.
        - Писать романы? - усмехнулась Барбара. - Да ты в одном предложении умудряешься сделать три ошибки!
        - Как раз поэтому, я и рассчитываю на твою помощь, - невозмутимо ответил Саммерс.
        - Будем работать вместе, как работал Дик Френсис со своей женой Мэри. Он писал романы, а она была его редактором и консультантом, собирала нужную для романов информацию. Однажды даже научилась летать на легких самолетах. Нужно было описать ощущения летчика, а Дик к тому времени уже не мог летать по состоянию здоровья. Представляешь, какая мужественная женщина?
        - Мне тоже нужно будет учиться летать на самолетах? - со смехом спросила Барбара.
        - Нет, на самолетах и вертолетах я уже налетался. Помощь будет заключаться только в корректировании моих записей. Если можно так выразиться, в причесывании моих мыслей.
        - Ты с тоски умрешь, сидя дома, - засомневалась Барбара.
        - Нет, вы посмотрите на нее, - с напускным возмущением заявил Саммерс. - Муж работает дома, ночью спит рядом. При этом работает, пишет, смотрит на экран компьютера, а не переставляет в доме по-своему посуду и не устраивает разгон жене за каждую пылинку. По-моему, просто идеальный вариант для любой женщины, а она недовольна. Просто поверить невозможно. Спрашивается: что вам, женщинам, еще надо?
        - Ладно, помогу, если будешь примерно себя вести.
        Она встала, Саммерс быстро поднялся за ней и обхватил жену сзади, запустив руки в самые укромные места.
        - Питер! - возмущенно закричала Барбара, - ведешь себя как мальчишка!
        - А ты хотела, что бы этот мальчишка вел себя так с другими женщинами? - ехидно спросил Саммерс.
        - Только попробуй, - угрожающе ответила жена.
        Она развернулась. Саммерс, не выпуская жену из объятий, подхватил ее и усадил прямо на кухонный стол, на приготовленную пищу. От возмущения Барбара не смогла произнести ни звука, и принялась со всей силы дубасить мужа кулаками по спине. Он и сам уже понял свою оплошность и, сделав виноватый вид, отшагнул назад. Барбара спустилась с кухонного стола и пыталась рассмотреть заднюю часть своего халата.
        - Что это такое? - возмущенно спросила она, показывая на испачканные места. - Все! Больше готовить не буду! Что на столе, то и ешь!
        Барбара решительно удалилась из кухни, а Саммерс руками принялся собирать еду с кухонного стола.
        Глава 52
        Через полчаса Саммерс уже входил в здание полицейского отделения. Настроение было великолепным, в руках папка с рапортом. Он решил сразу же идти в кабинет капитана.
        - А, мистер Саммерс, заходи, - капитан Харрисон старался выглядеть спокойным, хотя в душе его все клокотало. - Расскажи, не стесняясь, о своих ночных погонях, взрывах, змеях и тому подобное. Расскажи, какие подвиги еще совершил? И это после того, как мы серьезно поговорили с тобой на эту тему.
        - Зачем рассказывать? Я вот тут на бумажке все написал, - с улыбкой сказал Саммерс, протягивая рапорт.
        - И что же ты там еще написал?
        - Оказывается, не все ты знаешь, - засмеялся Саммерс. - Значит, еще не успели донести. Да и что доносить? Еще никто, ничего не знает. Ты будешь первым. Можно поздравить тебя с этим.
        - Ладно, хватит мозги пудрить. Давай посмотрим, что ты там написал.
        Харрисон читал рапорт, и его лицо стремительно краснело. Прочитав рапорт, капитан закричал:
        - Ты что, с ума сошел? А кто работать будет? Кто будет ловить шушеру всякую?
        - Молодые, - спокойно ответил Саммерс.
        - Да какие, к черту, молодые. Нет, не отпущу! Даже и не рассчитывай.
        - Я недавно был у юристов. Оказывается, я давно уже заслужил пенсию, и в любой момент имею право подать в отставку.
        - Отставку, отставку… Да я тебе морду набью. Не отпущу и все! Решил бросить меня одного, видите ли.
        - Попробуй, - рассмеялся Саммерс. - В любом месте, в любое время, хоть сейчас. Даже интересно, что из этого может получиться. За долгие годы протирания штанов в кресле, ты, наверное, и драться разучился.
        - Ну, ладно, пошумели и хватит. Давай поговорим серьезно.
        - А с чего ты взял, что я шучу? - усмехнулся Саммерс.
        - Питер, дружище, - сменил тон Харрисон, - подожди еще немного. Ты же видишь, как много грязи приходится разгребать.
        - Подождать, пока и ты на пенсию уйдешь? Нет уж, разгребай без меня… Ну, как говорится: рапорт сдал - рапорт принял. Пойду сдавать дела.
        Саммерс зашел в свой кабинет как раз в тот момент, когда его напарник, сержант Хаппел, смачно зевал. Саммерс увидел это и засмеялся:
        - Не выспался, бедняга. Я, признаться, тоже… А здорово мы сегодня ночью поохотились?
        - Да, шеф. Просто класс! Мне работа полицейского даже начинает нравиться.
        - Замечательно, - Саммерс сел за свой стол, погладил его и после некоторой паузы спросил. - Как тебе нравится мой стол?
        - Стол, как стол, - пожал плечами Хаппел.
        - А кресло?
        - Шеф, я вас не понимаю. На что вы намекаете?
        - Скоро займешь мое место, я только что подал рапорт об отставке.
        - Рапорт? - растерянно спросил Хаппел. - А чем же вы будете заниматься на пенсии? Со скуки ведь умрете, я ведь вас знаю.
        - Буду писать мемуары. Ты, кстати, обещал научить меня пользоваться компьютером. Не забыл?
        - Не забыл. Помогу, конечно.
        - Отлично, - констатировал Саммерс. - А как поживает наш лихой автогонщик?
        - На десять часов назначен первый допрос, - доложил сержант.
        - А змея?
        - Изловили, сейчас в городском террариуме. Кстати, мамба. Я не ошибся.
        - Хорошо, если что, то буду обращаться к тебе за консультациями по этим вопросам,
        - засмеялся Саммерс. - А сейчас нужно позвонить Макгрегори.
        Он позвонил Джейку и сообщил, что Эрденштейн арестован и операция закончена, все ограничения снимаются. Макгрегори попросил разрешения приехать к ним посмотреть на Эрденштейна, Саммерс согласился.
        Как только начался допрос, лейтенант завел Джейка Макгрегори в комнату видеонаблюдения. В соседней комнате проводился допрос Эрденштейна, здесь же на пленку фиксировалось все, что происходило во время допроса. На трех мониторах было видно изображение из следственного помещения: на одном из них лицо следователя, на другом - лицо допрашиваемого, на третьем общий вид комнаты. Войдя в комнату, Джейк сразу же увидел Эрденштейна, и уже не мог оторвать взгляда от монитора. Саммерс находился у него за спиной, но обо всем догадался, видя, как вздрогнул Джейк.
        - Узнаете? - спросил лейтенант.
        Джейк кивнул головой. Он смотрел на лицо Эрденштейна и с трудом сдерживал свой гнев. Джейк не сомневался, что если бы в его руках сейчас было оружие, он убил бы Эрденштейна без раздумий.
        - Пойдемте на свежий воздух, так будет лучше, - предложил Саммерс.
        Они вышли из здания полицейского отделения и сели в автомобиль Макгрегори. Некоторое время Джейк сидел молча, потом встрепенулся и спросил:
        - Мистер Саммерс, мне показалось, или действительно полицейский называл Эрденштейна каким-то Смитом? Это сон, или действительно так?
        - Это действительно так.
        - Но, почему?.. И, вообще, что происходит.
        - Джейк, я уже говорил вам свое предположение, что Эрденштейн все последнее время жил по чужим документам. Это действительно так, у него обнаружены документы на имя Томаса Смита. Сегодня ночью, этот Смит оказал сопротивление полицейским при задержании, нанес существенный урон федеральному имуществу. Кроме того, в результате его действий четверо полицейских получили повреждения. Еще ему инкриминировано незаконное хранение взрывчатых веществ.
        - И что ему грозит за все это? - спросил растерянный Джейк.
        - В общем, ничего серьезного, несколько лет федеральной тюрьмы.
        - И только? - Джейк был потрясен услышанным.
        - И только, - спокойно ответил Саммерс.
        - Но он достоин электрического стула или газовой камеры. Неужели трудно доказать, что это Эрденштейн? Кстати, сестру его нашли. Разве трудно провести экспертизу?
        - Да, сестру нашли, - подтвердил полицейский. - Более того, вычислили человека, которого Эрденштейн убил во время имитации своей смерти. Им оказался выходец из Дании Нильс Йенсен. Приехал покорять Голливуд, но ничего у него не получилось. Затем спился и окончательно опустился. Такого легко было напоить до потери рассудка и спящего усадить за руль автомобиля. Оставалось только разогнать автомобиль и выскочить из него незадолго до столкновения с препятствием.
        - А, вообще, обратите внимание на имена, - продолжил Саммерс после паузы. - Эдуард… Эмма. Интересно все же родители называют своих детей. В этом что-то кроется. Не находите, Джейк?
        - Нет, не нахожу, - раздраженно ответил Джейк Макгрегори. - И, вообще, я не понимаю: зачем этот маскарад?
        - Этот маскарад необходим для того, чтобы спасти не только вас, но и сотни других людей. По существующим законам вообще не удастся доказать виновность Эрденштейна в суде. Нет никаких вещественных доказательств, способных убедить судью… Кто-то умер от сердечного приступа, кто-то упал из окна, кто-то сошел с ума. Но где отпечатки пальцев, где следы от обуви, где свидетельские показания? В суде его вообще оправдают. Однако это не самое страшное… Если мы попытаемся осудить Эрденштейна за его настоящие преступления, то это сразу же получит широкую огласку. И тогда преступное сообщество узнает о мощи действия его аппарата и заставит Эрденштейна работать на себя. Такой шанс они не упустят. Это будет означать крах для всего нашего общества… Можно, конечно, осудить Эрденштейна за убийство датчанина, но мафия вытащит его из любой тюрьмы, как бы его не охраняли…
        - А так, - продолжил Саммерс, - будет осужден некий Томас Смит. Осужден за то, что носится по ночам с огромной скоростью, наносит увечья полицейским, наносит ущерб федеральному имуществу, хранит взрывчатку. Ну, подумайте сами: кому это интересно? С полной ответственностью отвечаю: ни-ко-му! Все пройдет тихо и обыденно.
        - А где же его аппарат? - спросил, окончательно растерянный Джейк. - Разве он не может попасть в руки преступников?
        - Эрденштейн взорвал микроавтобус с находящимся в нем аппаратом. Полицейские обыскали остатки микроавтобуса, но ничего подозрительного не обнаружили. Да и что они могли искать? Наркотики, оружие, краденые вещи, или что-нибудь подобное. Не более того. В настоящий момент никто толком ничего не знает, и вам следует все забыть.
        - Забыть? - изумился Джейк. - Но ведь через несколько лет Эрденштейн, неважно под каким именем, выйдет из тюрьмы. И что тогда?
        - Эрденштейн не выйдет из тюрьмы, он погибнет в случайной тюремной драке.
        - Как погибнет? Откуда вы знаете?
        - Я не знаю, я предполагаю… Так заканчивают свой земной путь многие опасные преступники. Особенно те, истинную вину которых очень трудно доказать в суде.
        - Как вы можете так говорить? - изумился Джейк. - Вы же полицейский!
        - Вот именно, потому, что я полицейский. Странно прозвучит это от меня, но наши законы создают райские условия для преступников. Именно для преступников. Поэтому должны быть какие-то другие способы достижения справедливости. Даже если они не совсем законные. Скажу вам откровенно: иногда, понимая бесперспективность судебного разбирательства, мы специально загоняем преступников в ловушку, провоцируем перестрелку и открываем огонь из всех видов оружия на поражение.
        - Вы меня удивляете.
        - Да, Джейк, в нашем суде процессуальные моменты порой важнее веских доказательств. Суд оправдывает воров, пойманных с поличным, из-за того, что багажник автомобиля, где находились краденные вещи, открыл полицейский, а не сам преступник, как того требует закон. Что же является большим злом для общества - нарушение полицейским процедуры ареста преступника, или кража имущества? Трижды я был свидетелем того, как в зале суда освобождали убийц только за то, что не были соблюдены некоторые процессуальные моменты при их задержании. При этом в их виновности никто не сомневался, в том числе и сами судьи. Более того, в зале находились свидетели убийств. В других случаях судьи оправдывали убийц только потому, что свидетели, либо алкоголики, либо подрабатывают девушками по вызову. А разве женщина, вынужденная таким образом зарабатывать на жизнь, понижена в правах? Я не знаю таких законов… А теперь попытайтесь представить, что переживали в эти моменты родные жертв. Где же справедливость?.. Законы говорите? Я же считаю, что люди, каждодневно нарушающие эти самые законы, сами ставят себя вне закона. Другими
словами, законы людского общества на них не распространяются.
        - То есть, нелюди? - возмутился Макгрегори.
        - Ну, вроде того.
        Наступила тягостная пауза. Первым ее нарушил Джейк:
        - Видал я таких крутых парней… Часто именно они являются главными героями наших боевиков. Убивают налево и направо каких-то плохих парней, а в конце фильма, видимо, чтобы показать, что не являются такими же отморозками, трогательно спасают каких-нибудь птичек или зверьков… А кто дал им право решать: какое сердце должно биться дальше, а какое нет? Неужели сердце зверька важнее сердца человека? Ведь все равно это сердце и не они его запускали, или они хотят сравняться с богом?
        Разговор принял для Саммерса неожиданный поворот. Удивительный эмоциональный напор, исходящий от Джейка, полностью обезоружил полицейского. Внезапно лейтенант осознал свою неправоту, но все же, скорее по инерции, решил возразить:
        - Но ведь, если не остановить это сердце, то может остановиться много других сердец. Что важнее? Ну, как вам это объяснить?.. Представьте себе реанимацию: умирает человек и его спасают, не взирая даже на мелкие травмы, которые умирающий может получить за это время. Например, чтобы язык не запал и не перекрыл дыхательное горло, его просто пришпиливают булавкой к щеке, не задумываясь, что могут повредить крупный кровеносный сосуд. Это мелочи по сравнению со спасением жизни человека… Мне кажется, что полицейские в чем-то похожи на реаниматоров, только спасают они целое общество.
        - Да, тяжелый крест - решать судьбы других людей, - задумчиво произнес Макгрегори.
        - Но ведь так легко и самому превратиться в монстра. Один раз в обход законов наказали негодяя, второй, третий… Даже предположим, что эти люди заслужили такого наказания. Но дальше это ведь начнет засасывать, и тогда неизбежно появится соблазн решать все остальные вопросы таким же способом, то есть в обход законов… Но, главное: вы не боитесь ошибиться? Ошибиться и наказать невиновного человека? Разве это не страшнее всего?
        - Согласен, вопрос, как говорится: «Не в бровь, а в глаз», - тяжело вздохнул Саммерс. - Трудный для меня вопрос… Что ответить? Боюсь, еще как боюсь… А, знаете, Джейк, пожалуй, вы правы. Как ни тяжело, нам полицейским ловить преступников, соблюдая все эти правила и процедуры, но их соблюдение является истинной защитой невиновного человека. Не случайно человечество додумалось за тысячелетия развития до судебного состязания обвинения и защиты… Да, это вам не фунт лапшички.
        - А насчет Эрденштейна не беспокойтесь, он окажется в хороших руках. В этом случае я не ошибся, - продолжил после паузы полицейский. - И все же не хочется расставаться на грустной ноте. Расскажите лучше, что вы видели во время действия аппарата Эрденштейна?
        - Огромное число змей. Несколько десятков, даже затрудняюсь назвать примерное число. Они ползли прямо на меня, злобно шипели, многие раскрывали свои пасти с острыми зубами. Знаете, вот так… - Джейк, согнув три пальца, попытался изобразить открытую пасть змеи.
        - Да, представляю, - засмеялся Саммерс. - Но весь фокус заключался в том, что среди этих виртуальных змей одна была настоящей. Причем, весьма ядовитая. Мне сказал тут один знаток, что это была зеленая мамба. Видимо, Эрденштейн хотел подстраховаться на тот случай, если бы вы смогли выдержать его «кино». В таком случае кроме укусов несуществующих змей вас должна была укусить и настоящая. После укуса такой змеи медицинская помощь должна оказываться немедленно. Уже после десятиминутной задержки спасти человека практически невозможно… А как поживают ваши коллеги, пострадавшие от Эрденштейна.
        - Спасибо, им уже значительно лучше.
        - Слава богу, при случае передайте им привет… Ну, что же, Джейк, будем прощаться. Постарайтесь быстрее забыть обо всем, что видели и слышали в последнее время. Надеюсь, по такому поводу мы больше никогда не увидимся.
        - Надеюсь, - подтвердил Джейк.
        Глава 53
        Джейк Макгрегори возвращался на работу в подавленном состоянии. Казалось, можно было радоваться тому, что Эрденштейн арестован, и, по словам лейтенанта Саммерса, не сможет больше угрожать ему и Джулии. С другой стороны, откровения полицейского его шокировали. В одном, пожалуй, можно было согласиться с лейтенантом: человек слишком сложное и непредсказуемое существо, и способности какого-либо человека в отдельных областях не влияют на его душевные качества.
        Перед последним поворотом в сторону производственных корпусов компании «Синима текнолоджи» Джейк вспомнил о Галлахере, ведь он до сих пор в госпитале. Джейк развернул автомобиль в сторону городского госпиталя, и через полчаса он был в палате у босса. Оказывается, врачи уже предложили ему выписываться и заканчивать курс лечения в домашних условиях. Галлахер очень обрадовался рассказу Джейка, и поздравил с окончанием кошмарного периода в их жизни.
        И только выходя из госпиталя, Джейк вспомнил о Джулии. Он сразу же позвонил ей, и все рассказал. Джулия обещала вернуться на следующий день. До самого вечера Джейк пребывал в радужном настроении и обдумывал детали предстоящей свадебной церемонии. Он был счастлив, и события последних дней стали постепенно уходить в самые потайные уголки памяти, словно было это очень давно.
        Джулия должна была прилететь в двенадцать часов, и Джейк решил, что успеет еще навестить Герберта Уингли. Врач психиатрической клиники Джон Пенн рассказал о существенном улучшении здоровья Уингли и разрешил свидание. Кроме того, сообщил, что к Уингли есть еще посетительница. Джейк направился в зал ожидания и увидел миловидную женщину. Подошел к ней и представился.
        - Привет, я Джейк Макгрегори, коллега и друг Уингли. Доктор сказал мне, что вы тоже к Герберту. Не знал, что он встречается с такой очаровательной женщиной.
        - Спасибо, Джейк. Меня зовут Эвелин Маршал. Мы действительно некоторое время встречались. Только потом с ним произошло что-то непонятное.
        - Не волнуйтесь, Эвелин, с ним все будет хорошо. Многие из моих коллег, да и я сам, попали под действие одного чудовищного изобретения. Автор этого изобретения, опаснейший преступник, убит сегодня ночью в перестрелке с полицией. Поэтому нам всем больше ничего не грозит. Поверьте, на нашу долю выпали тяжелые испытания: некоторые из наших коллег погибли, у других случились сердечные приступы, у Герберта тяжелый нервный срыв, а я выдержал только потому, что мне помогала полиция. Уингли очень талантливый инженер и у него хорошие перспективы.
        - Спасибо, Джейк, вы так меня обрадовали. А то я в последнее время как-то начала сомневаться…
        - Нет, Эвелин, сомневаться не надо. У Герберта впереди интересная жизнь. Мы вместе с ним разработали перспективную модель проектора. На этом можно очень хорошо заработать. Надо только быстрее его отсюда вытащить, и все будет замечательно. Надеюсь, вы сможете помочь нам в этом.
        - Хорошо, я постараюсь, - обрадовалась Эвелин.
        Появился доктор Пенн, он сказал, что можно пройти на свидание с Уингли. Джейк попросил разрешение у Эвелин, и вошел первым.
        За столом в комнате для посещений сидел бледный Уингли, рядом со столом стоял охранник, в углу комнаты видеокамера наблюдения. Уже по первому взгляду Уингли, Джейк понял, что он практически здоров. Ему сейчас просто необходим заряд положительных эмоций для возвращения к обычной жизни. Джейк громко его приветствовал:
        - Привет, дружище!
        - А, Джейк, это ты. Как дела? - вяло спросил Уингли.
        - У меня отлично! А ты как?
        - У меня тоже неплохо… Как дела в компании?
        - Ждем-, не дождемся тебя. Нас ждут такие дела, а ты тут прохлаждаешься! А без тебя никак.
        - Я?.. Меня? - растерялся Герберт.
        - Ты что, забыл про наш проект? - Джейк сделал круглые глаза, для того чтобы изобразить крайнее удивление.
        - Какой проект? - еще больше удивился Уингли.
        - Проект лазерной проекции кинофильмов на ионно-плазменном «экране». Разве ты забыл про наш опыт?
        - Нет, хорошо помню, - оживился Уингли.
        - Так вот, - продолжил Джейк, - я тут подумал, а что если попробовать освещать мой
«экран» лазерами различного типа. Возможно, удастся добиться свечения разного цвета. Дальше, если удастся найти лазер, способный излучать в широком спектре, то можно попробовать реализовать идею Галлахера, и показывать кинофильмы. Как ты думаешь?
        - Да, верно, - обрадовался Герберт, - это очень интересно.
        - Надеюсь, ты понимаешь, что один я без тебя не справлюсь? А ты тут отдыхаешь!
        - Конечно, понимаю, - еще больше обрадовался Уингли. - Но ведь врачи…
        - Они просто не знают всей правды. Послушай, что я тебе расскажу… Сегодня ночью в перестрелке с полицией был убит Эрденштейн. Да-да, он не погиб летом в автомобильной катастрофе.
        - Я так и знал, - облегченно вздохнул Уингли.
        - Да, ты оказался прав, - продолжил Джейк. - Эрденштейн создал свой чудовищный аппарат и пытался всех нас уничтожить. Мы, якобы, его чем-то обидели. Так вот, после тебя, и босс, и я испытали на себе действие его изобретения. Мы тоже, как и ты, видели красную руку.
        Глаза Герберта Уингли округлились от ужаса, в них появились слезы.
        - Да, дружище Герберт, и мне досталось. Я чуть не умер от страха, но помогла полиция. Они его пытались арестовать, однако сразу не получилось, завязалась перестрелка, и Эрденштейна убили. Правда, перед смертью он успел взорвать свой аппарат. Теперь нам ничего не угрожает.
        - Слава богу, - взмолился Уингли. - Значит, я здоров?
        - Конечно, - обрадовано сказал Джейк. - Ты просто мало спал, и на этой почве возник нервный срыв. Вот и все! Принимал бы снотворное, и ничего бы не случилось.
        Джейк видел, как оживает лицо Уингли. И, хотя в его глазах еще был виден ужас, но на губах появилась улыбка, а на щеках слабый румянец. Значит, разговор пошел на пользу. Поэтому Джейк решил еще больше расшевелить своего друга. Он сделал недовольный вид и заявил:
        - Да, и вот что еще. Не ожидал от тебя такого.
        - Что именно? - глаза Герберта вновь округлились от ужаса.
        - Встречаешься с такой красоткой, а мне ни слова. Тоже мне друг, называется.
        - Красоткой? - совсем растерялся Уингли. Однако быстро сообразил, о ком идет речь.
        - А, Эвелин. Так она тебе понравилась?
        - Неужели ты думаешь, что найдется мужчина, которому не понравится такая женщина? Она просто красавица! Она, кстати, здесь и ждет, когда ты ее примешь. Ну, позвать ее?
        - Конечно, позови!
        - И смотри, - Джейк погрозил пальцем, - если не пригласишь на свадьбу, перестану считать тебя своим другом.
        Джейк вышел из комнаты для посещений и сказал Эвелин, что Уингли ждет ее. Молодая женщина обрадовалась и побежала к двери, громко стуча тоненькими каблучками по каменному полу клиники.
        Самолет из Портленда, на котором должна была прилететь Джулия, приземлялся как раз в тот момент, когда Джейк появился в аэропорту. Из объявления диктора он узнал, что выход пассажиров будет осуществляться через третий терминал. Джейк, глядя на указатели, поспешил к третьему терминалу. И, не добежав несколько ярдов, остановился, как вкопанный. Среди встречающих стоял Галлахер с большим букетом роз.

«Черт побери, - подумал Джейк, - а он-то как узнал? И букет, какой роскошный… Что делать? Надо срочно купить цветы».
        Он бросился обратно в поисках цветов. Наконец, нашел киоск и стал покупать все цветы подряд, лишь бы букет был больше, чем у Галлахера. Затем, не спеша, стараясь выглядеть степенным и уверенным в себе человеком, подошел к третьему терминалу аэропорта. Галлахер заметил его и засмеялся:
        - Молодец Джейк! Сразу видно, что человек встречает невесту.
        - А вы кого встречаете? - невольно вырвалось у Джейка.
        - Джейк, - укоризненно покачал головой Галлахер. - Для меня Джулия как дочка.
        Начали выходить пассажиры с прибывшего самолета, но Джулии все не было видно. Джейк даже подумал, что она не прилетела этим рейсом. Наконец, ее белокурая головка показалась в самом конце коридора. Джулия заметила их, замахала рукой и подпрыгнула от удовольствия.
        Эпилог
        Прошло несколько лет. Компания «Синима текнолоджи» после победы в конкурсе на поставку кинопроекционной аппаратуры в африканские страны постепенно переключилась на производство установок для лазерной проекции видеофильмов на ионно-плазменном
«экране». Отличного качества изображения добиться пока не удалось и подобные установки не используются для демонстрации кинофильмов. Однако качество изображения позволяет с успехом использовать установки в рекламных целях и для проведения праздничных представлений. Сформировался обширный рынок сбыта, и компания уверенно смотрит в будущее.
        Гарри Галлахер решил, что пора уступить место молодежи и покинул пост руководителя компании. Ему предложили стать почетным президентом компании, и он согласился. Галлахер часто посещает компанию, любит ходить по производственным корпусам, видеть своими глазами, как из отдельных деталей рождаются ионно-плазменные установки. С особым замиранием сердца он любуется их работой в ночном небе городов. Еще он часто посещает могилы Уинстона Джексона и Чарльза Абрахамсона.
        Джейк Макгрегори занял пост руководителя компании. Заняв этот пост, Джейк понял, какую ответственность он взвалил на свои плечи. Он трудится, не покладая рук и, кроме производства ионно-плазменных установок, стремиться совершенствовать традиционные кинопроекторы. Тем более что во многих странах киноискусство переживает очередной подъем. Недавно у него появилась оригинальная идея - создать принципиально новые кинопроекторы, аналогичные мультимедийным жидкокристаллическим проекторам. В таком случае весь фильм будет помещаться на небольшой лазерный диск, и киномеханики всего мира смогут сказать: «Прощайте, бобины с километрами кинопленки!»
        Жизнь Джейка поделена на две части: интересная и нелегкая работа, а также дом, где его ждет любимая Джулия. Их сыну уже три года, и Джейк обожает с ним возиться. Джулия не работает, она всецело решила посвятить себя дому и семье. Сейчас она ждет второго ребенка.
        Герберт Уингли и Эвелин Маршал поженились, и недавно у них родилась девочка. Уингли по-прежнему часто испытывает страхи и постоянно оглядывается. Ему приходится иногда проходить профилактическое лечение. Он мечтает, что у них родится сын, и тогда Герберт приложит максимум сил, чтобы воспитать его настоящим мужчиной. Он очень хочет избежать при воспитании сына тех ошибок, которые допустили в свое время его родители.
        Питер Саммерс после ухода в отставку стал писать детективные романы. Некоторые из них стали настоящими бестселлерами. Сейчас идут переговоры об экранизации одного из них. Саммерс с трудом привыкает к новой для него жизни, и Барбара помогает ему, как только может. Она редактирует его романы, находит интересные факты из жизни страны и людей. В одном лишь Саммерс сомневается, стоит ли ему описывать в каком-либо романе свое последнее дело.
        Эдуард Эрденштейн под именем Томаса Смита был осужден на пять лет. Свой срок он отбывал в федеральной тюрьме штата Аризона. Эта тюрьма пользуется среди заключенных дурной славой. По распоряжению администрации тюрьмы его поместили в блок с отпетыми уголовниками. Эрденштейн постоянно подвергался унижениям и побоям, особенно по ночам. Ему просто не давали спать. Не выдержав такой жизни, он тяжело заболел, обнаружилась язвенная болезнь желудка. Эрденштейна поместили в тюремный госпиталь, это были последние спокойные дни в его жизни. Вскоре после возвращения из госпиталя Эдуард Эрденштейн был жестоко избит в тюремной драке. Очнулся он после тяжелейшей черепно-мозговой травмы в том же госпитале спустя две недели. Врачи констатировали у него тяжелые расстройства психики.
        Эдуарда Эрденштейна с диагнозом деменция, что означает приобретенное слабоумие, поместили в психиатрическую клинику. Доктор Джон Пенн считает, что изменения психики Эрденштейна необратимы и ему придется провести в клинике весь остаток жизни. Чаще всего Эрденштейн неподвижно сидит, скрестив руки на груди, напротив стены своей палаты. Глаза его широко раскрыты, рот перекошен в презрительной улыбке, безумный взгляд направлен в одну точку. Иногда он громко заявляет, что является самым выдающимся изобретателем в истории человечества и снова часами неподвижно смотрит на стену. Медицинский персонал клиники относится к нему хорошо
        - ведь он спокойный больной.
        Случаи «странных ограблений», когда людям виделись невероятные явления, в городе и его окрестностях больше не повторялись.