Сохранить .
2024-й Юрий Александрович Никитин
        Странные романы Новый шокирующий и скандальный роман о завтрашнем дне, в который войдем уже в этом году и пойдем дальше… благодаря новым технологиям!

* * *
        Впереди маячил Таргитай, разорванные на заднице портки болтало по ветру.
        - Тарх! - рявкнул Мрак. - Бес бы тебя побрал! Ты еще вчера портки распорол! Почему не залатал? Надоело смотреть на твою голую задницу!
        - Мрак, - сказал Таргитай робко, - я вижу эти белокожие березы, что, как девушки, собрались стайкой, смеются и шепчутся, вот-вот пойдут в хороводе… зрю могучие дубы, так похожие на тебя, солнечные лучи проникают сквозь листву, а она светится странно и таинственно… Пушистые облака над деревьями похожи на невинных барашков, их подсвечивает солнце, они осыпаны золотым песком, чистым и невесомым… Мир велик и прекрасен… Но куда смотришь ты?
        Юрий Никитин

2024-й
        Предисловие
        Знаю, знаю, чтo именно поставят мне в вину хорошие, добрые и правильные люди, прочитав эту книгу или же только начав читать. Те самые, на которых держится этот мир. Мне 70, и я испытал на себе, как эти самые добрые и правильные в составе особых патрулей «народных дружин» останавливали нас, подростков, на улицах и с самыми лучшими намерениями распарывали нам брюки («нельзя носить зауженные, неприлично»), клещами отрывали подметки («неприлично ходить на толстой») и ножницами там же, прямо на улице, срезали чубы и длинные волосы:
«мужчины должны стричься только под „бокс“ или „полубокс“».
        Конечно же, за попытку станцевать буги-вуги, а потом и рок-энд-ролл эти хорошие и правильные люди сразу исключали из института. Потом пришла пора коротких юбок (не мини, а просто коротких, по колено), и тоже были исключения из институтов и университетов, увольнения с работы. Девушкам нельзя было пользоваться косметикой, нельзя делать прически… нет-нет, дело даже не во власти, а в том, что сами эти хорошие и правильные люди, на которых держится мир, искренне считали себя правыми и вполне искренне (с покровительства и по науськиванию властей) принимали к молодежи меры, «чтоб им же было лучше»! Самое жуткое было в том, что это делали не какие-то ужасные взрослые, они всегда чуточку марсиане, а наши одногодки, только в отличие от нас «хорошие и правильные»!
        Потом, правда, когда новое все равно пробивало дорогу и оказывалось, что силой ничего не остановить, хорошие и правильные злословили: прическа - «Я у мамы дурочка», платье - «Мужчинам некогда», намекая на доступность женщин с таким макияжем, с такими прическами и в таких платьях. По мнению хороших и правильных, на которых мир держится, - «ни поцелуя до свадьбы», обесчещенная должна непременно утопиться, или броситься под поезд, или еще как-то уйти из мира, чтобы не поганить своим присутствием хороших и правильных, на которых держится мир.
        В технике молодежь принимает с восторгом новинки, но в области морали и
«приличий» даже тинейджеры все еще похожи на старых бабок на лавочке, что злословят по поводу проходящих мимо модников. Мол, технический прогресс давай, описывай, но изменений в обществе не касайся! Про интимную сферу вообще чтоб ни-ни. Которая, кстати, давно уже не интимная. Во всяком случае, покопулироваться - никакой не интим. Как и полежать голыми рядом на пляже. Сейчас интим - то ли посидеть рядом в туалете, то ли что-то еще, не знаю, не интересовался шибко. В этом романе затрагиваю все сферы будущих изменений в обществе, именно все, а не выполняю подцензурный концерт по заявкам хороших, добропорядочных и правильных, на которых держится мир.
        Потому что хоть мир держится на них, но двигают его не они, а те, кому они распарывали узкие брюки и которых исключали из вузов.
        26 октября 2008 г.
        П.С.
        Предыдущие книги когистского направления вызвали озлобленный вой из-за того, что я посмел коснуться изменений также и в сексуальной сфере человека. Не все, конечно, взвыли, но большинство. Не секрет, дураков на свете именно это самое большинство. Даже абсолютное, к сожалению. Оно почему-то пропускало все-все нужное и умное, для чего и написаны романы, зато, сладострастно похрюкивая, выбирало места, где «сиськи», а потом на форумах, меняя ники, гневно клеймило автора за эти сцены, обвиняя в разных комплексах.
        Для аннотации к этому роману я взял эпизод из «Троих в Песках», изданных в 1993 году. Что ж, если кто-то опять же заметит в «2024-м» только сексуальные сцены, это скажет о комплексах читающего, а не автора. Автор же показывает изменения во всех сферах жизни, не избегая неизбежных изменений и в интимной области. Не секрет, изменения там происходят почти с той же скоростью, что и в хай-теке. Во всяком случае, при моей жизни произошли три компьютерные революции и три сексуальные. Если кто-то все еще не врубился, отсылаю к «Мне - 65», где на примере бабушки-дочери-внучки показаны все три, а вовсе не для иллюстрации крутости автора, как решили все те же сексуально закомплексованные.
        Мир меняется стремительно. Нам в нем жить, но это самое большинство представляет его по-прежнему в осточертевшем стиле «машин больше, морды ширше», а прочее таким же, даже галактические войны, где солдаты будут драться лазерными мечами и десантными ножами. Хуже того, требует именно такого будущего от авторов.
        Но так не будет.
        Как бы ни пытались его тормозить, но мы все равно меняем. Хотя обгавкивают нас очень старательно, а то и кусают. Порой - больно.
        26 октября 2008 г. Вечер.
        ППС. Нет, надо все-таки мягше, мягше, ну что это я такой злой, они ж не понимают, а я сразу палкой по голове! Это у меня от комплекса: я ж вот, такой тупой, понимаю, а почему они, такие умные, не врубаются даже после палкой по голове?
        Итак, медленно и на пальцах: сто лет назад, когда рисовали картинки будущего, уже достаточно точно предвидели и развитие воздухоплавания, и разрастание городов, и сверхмощные машины, и сверхкорабли, и огромные телевизоры, где прямо в квартиру идут передачи из Императорского театра.
        Но, блин, везде мужчины во фраках, в цилиндрах и с закрученными усами «а-ля кайзер Вильгельм». Женщины, естественно, в широких платьях до полу, в шляпках, в руках обязательные зонтики от солнца. Словом, все заглядывают далеко вперед - и довольно точно! - в плане науки и техники, но никто-никто и мысли не допускает, что нечто может меняться и в социальной жизни!
        Но еще телевизоры только-только появились, экраны были размером с почтовую открытку, но уже грянула сексуальная революция, разом отменившая цилиндры и длинные платья. Те, кто рисовал немыслимо огромные и сверхмощные самолеты на десять, а то и двадцать персон, были бы шокированы предположением, что в числе пассажиров будут и женщины в юбках… открывающих лодыжки! Даже - колени… какой ужас, какое бесстыдство! Те, кто удивительно точно предсказал появление прямых трансляций концертов из театров по телевидению, ужаснулись бы и ни за что не поверили, скажи им, ЧТО будут транслировать!!! И, конечно, сказали бы, что брякнувший такое - сексуальный извращенец, помешанный, с комплексами и пр., пр.
        И сейчас те простые и даже очень простые люди совсем не против прогресса науки и техники. Но… пусть мужчины останутся во фраках и цилиндрах, а женщины - в длинных платьях!
        Я вам сочувствую. Правда-правда. Сам иногда такой. Чуйствами. Но у нас есть еще и головы. Так пользуйтесь же!
        27 октября 2008 г. Утро.
        Часть I

2009-й год
        Глава 1
        В кабинет заглянул Тимур Косарь, с утра уже помятый и недовольный.
        - Володя, - сказал он хриплым голосом, - тут пришли какие-то…
        Сердце мое тревожно екнуло, я вскинул голову, Тимур смотрит очень серьезно и требовательно.
        - Из налоговой? - спросил я натужно бодро.
        Он отмахнулся:
        - Да кому такая мелочь нужна? С нас еще стричь нечего. Из юридической фирмы.
        - Какого хрена? - спросил я настороженно. - Услуги предлагают? Гони. Только вежливо. Юристы - народ пакостный и злопамятный.
        Он покачал головой.
        - Нет, как раз грозят будущими штрафами и преследованием по закону.
        - Грозят?
        - Намекают, - поправил он себя, педантичный, всегда придерживается точных формулировок. - Пока нас привлечь еще нельзя, говорят, но направление наших работ, дескать, неминуемо приведет к тому, что…
        - Хорошо, - прервал я, - давай, пригласи. Только диктофон поставь на столе так, чтобы сразу видели. Мол, фиксируем, чуть что - сами возбудим дело об угрозах и вымогательстве.
        Он вышел, косолапя, несмотря на свой малый рост, как всегда хмурый и не обращающий внимания на свой имидж. Я быстро оглядел кабинет, мысленно представил себя, смотрюсь неплохо, только обеспокоенное выражение нужно убрать. Страна богатеет, нефтедоллары прут, покупательная способность растет, бизнес развивается…
        В кабинет зашли двое, обоих можно использовать как наглядное пособие по имиджу: мужчина средних лет, средней внешности и одет настолько тщательно, что даже незаметно, во что и как, полноватый и какой-то округлый, как все юристы, которых я встречал, плюс молодая женщина в очень строгом деловом костюме. Настолько подчеркнуто деловая и бизнес-ледистая, что я сразу отметил длину ее стройных ног, обе выпуклости на груди и тугой пук волос, завязанных узлом на макушке. В кино такие вот на свидании распускают роскошные волосы, что очень эротично, сами оказываются страстными и сексуальными…
        Стараясь выглядеть крутым и бывалым, я сказал ей взглядом, что пусть не прикидывается, никакая не сексуальная, а именно вот такая, как выглядит. Она посмотрела бесстрастно и холодно.
        Я жестом пригласил их сесть, у меня как раз два стула помимо моего, на большее не хватило денег.
        - Чем могу быть полезен? - спросил я и улыбнулся. Карнеги сказал, что такая херня ничего не стоит, а пользу приносит. - Я в самом деле могу быть полезен? Чем?
        Они сели рядом, слегка касаясь друг друга локтями, одинаковые и слаженные, как проработавшие не один год напарники. Я сразу ощутил к мужчине понятную неприязнь самца.
        - Можете, - ответил мужчина. - Даже должны.
        - Чем? - повторил я.
        - Своей работой, - ответил он. - Мы из общественной организации «Социальное равновесие». Заведующий юридическим отделом Вадим Верес, а это ведущий сотрудник отдела - Тамара Вовк.
        Женщина кивнула при упоминании ее имени, губы красиво вылепленные и припухшие, без впрыскивания геля не обошлось, в природе настолько эротичных не бывает… Я наконец оторвал взгляд от ее зовущего рта и сказал все так же вежливо:
        - Ну, а я, как вы догадались, директор этой фирмы, Владимир Черновол. Чем могу?
        Верес сказал вежливо:
        - Наша организация выступает за сглаживание всех существующих конфликтов в мире. Несмотря на то что мы являемся обществом добровольным, вес имеем очень даже приличный. Спонсируют нашу деятельность очень могущественные фонды, а в число учредителей входят такие известные фирмы, как…
        Женщина высокомерно следила, какое впечатление произведут на меня громкие имена, но я пропустил мимо ушей фамилии в самом деле известных политиков, все - бывшие, пара экс-звезд и несколько имен, которые ничего не говорят, но, видимо, это и есть финансовые тузы, что оплачивают их синекуру.
        Он сделал паузу, но не для того, чтобы проверить впечатление, видно же, что я из поколения молодых революционеров, на которых имена сильных мира сего действуют как раз наоборот: вызывают протест и желание дать сдачи.
        - Вас, конечно, интересует, - поинтересовался он с той же вежливой бизнес-улыбкой, - почему пришли к вам…
        - Да, - ответил я и не удержался: - Просто спать не могу, все интересуюсь и интересуюсь.
        Он кивнул, улыбка шире не стала, все такой же вежливый и ровный, с внимательными глазами и в доверительной позе, ну там нужное положение рук, локтей, сцепленные пальцы…
        - Вас заинтересовала бы наша деятельность, - продолжил он, - если бы вы узнали, что мы предъявили иск к Близзарду. Это наш первый иск, он создаст прецедент. Сразу хочу сказать, что шансы на победу в суде у нас не просто высоки, а практически абсолютны.
        Я пробормотал, стараясь показать, что начал заинтересовываться, но ничуть не трушу, ну вот ничуть, ни капельки:
        - Постойте-постойте… что-то слышал краем уха.
        - Что именно слышали?
        Я сдвинул плечами.
        - Да только, что среди множества исков, которые получает эта компания, как, впрочем, и все крупные фирмы, она получила и несколько весьма идиотских… Что и понятно, все хотят урвать кусок от лакомого пирога. За каждым миллиардером охотятся весьма беспринципные людишки. Это я так, вообще.
        Он не шевельнул и бровью.
        - Вам трудно поверить, - проговорил так же вежливо, - что некоторые могут действовать в этом мире и бескорыстно? Не виню, сам долгое время не верил. Но в этой организации, где работаю сейчас, в самом деле столкнулся с энтузиастами.
        - Что за иск? - перебил я.
        Он вздохнул, готовясь к неприятному разговору и, как я понял, к непониманию позиции такими вот, как я, тупыми и очень неинтеллигентными.
        - Мы против, - заговорил он, - жестокости и насилия к животным. Сперва нашей организации удалось добиться запрета издевательства над домашними животными, потом сумели заставить конгрессменов большинства стран принять законы, ограничивающие истребление диких зверей и даже создать так называемую Красную Книгу…
        - Ого, - сказал я, - так у вас древняя фирма! Красная Книга, как я думал, придумана вообще при фараонах. И формулу «Волки - санитары леса», это вы придумали? Ясно. Так, а в чем ваши претензии к фирме Близзард, а также к нам? Хочу попутно поблагодарить вас за лестный ряд. Оказаться на одной скамье подсудимых с Близзардом - великая честь для всех девелоперов.
        Юрист взглянул на женщину, она кивнула и заговорила строгим протокольным голосом:
        - Так как вашей фирмой, из-за вашей малозначительности, как вы только что упомянули, никто всерьез заниматься не хочет, это поручили мне, как вчерашней выпускнице юридического института.
        - Слушаю вас, - сказал я заинтересованно. - У вас в очках простые стекла?
        - Нет, - отрезала она, - у меня диоптрии.
        На мой взгляд, там если и есть диоптрии, то не больше чем полпроцента, а такое нарушение зрения нормальные люди вообще не замечают. Эта либо чересчур заботится о здоровье, либо выпендривается, умной хочет выглядеть. Хорошо хоть не покрасилась под брюнетку.
        - Мы зверей не бьем, - сказал я. - У меня даже аквариума нет. И на охоту не езжу.
        - Бьете в баймах, - отрезала она.
        Я ахнул:
        - Что? Уже и в баймах нельзя?
        Она кивнула, улыбка показалась мне отвратительно злорадной.
        - Будет нельзя. Сейчас защита окружающей среды выходит на новую ступень гуманизма. Кроме того, пропагандируя избиение беззащитных животных в баймах, вы развращаете людей, делаете их еще более жестокими, чем они уже есть…
        Гора свалилась с моих плеч, рухнула и разбилась с треском, а мелкие камешки разлетелись далеко-далеко, превращаясь не то в конфеты, не то в цветочки. Я едва не расхохотался, как же здорово, что не рэкет, не налоговая, не кредиторы, не пожарная инспекция, не еще какие-нибудь пиявки под видом проверяющих.
        Они переглянулись, когда я откинулся на спинку кресла и сказал уже с веселым дружелюбием:
        - А вы не двое сумасшедших? Что вы несете?.. Каких беззащитных животных? Это же всего лишь набор пикселей! Комбинация нулей и единичек двоичного кода, что выдает на экран перекодируемые нашим мозгом картинки! Подведите к монитору собаку или кошку - ничего не увидят! Там нет ни-че-го.
        Она сказала холодно:
        - Собаки и кино не понимают. Для них там только мелькание световых пятен, но все-таки люди почему-то одним фильмам ставят индекс «18+», а другие запрещают вовсе!
        Ее коллега добавил педантично:
        - И книги.
        - И книги, - повторила она. - Хотя книги вообще… черные значки на бумаге! Так что эта отмазка, как говорят в ваших кругах, не катит. Любая ваша байма, я сейчас говорю не лично о вас, а о деятельности девелоперов вообще, начиная со входа в виртуальный мир, пропитана жестокостью и насилием! Весь этот, простите за грубое слово, кач - непрерывное и безжалостное избиение всего живого, что встречает на своем пути баймер!
        Она говорила все правильно, но я смотрел с изумлением. Неужели эти чудики всерьез? Это же надо быть такими сумасшедшими! И какие идиоты выделяют им гранты на деятельность? Вот уж придурки, лучше бы нам дали! Нет, это кто-то разворовывает бабки, а для отмазки раскидывает крохи на вот таких чокнутых…
        Юрист следил за моим лицом, а я сам знаю, что оно у меня выразительное, он заговорил первым:
        - Я вас прекрасно понимаю. Я постарше вас, видел, как многое, что сперва осмеивали, укрепилось, а новое поколение восприняло как должное. Над «санитарами леса» как только не хохотали! А сейчас ни волка нельзя убить без особой лицензии, ни льва, ни тигра. А раньше целые стада слонов стреляли просто так, для забавы. И бегемотов, носорогов, буйволов! Мир меняется, юноша. Некоторые из ваших коллег постарше успели это заметить на себе. И меняется не сам…
        Она смотрела на меня победно, слегка кивая в такт его словам, словно забивая своим узким лобиком гвозди то ли в мой стол, то ли в мой гроб.
        Я поинтересовался:
        - А вы не заходили в «World Industry Entertainment Games», это всего за два квартала отсюда? Они начали позже нас, но по размаху обогнали…
        Юрист поморщился, женщина быстро взглянула на него, он кивнул, она поджала губы и ответила сухо:
        - Их директора вообще можно привлекать к суду.
        - Ах вот как? - приятно удивился я. - Люблю, когда такое говорят о конкуренте! Скажите, а фотоохотой заниматься можно?
        Она подумала и ответила уверенно:
        - Да, можно.
        - Спасибо, - ответил я с великим облегчением. - Хоть это… но, простите, как все-таки насчет звериных прав? Можно ли фотографировать без их разрешения? Вдруг им это не нравится? Я понимаю, если в свадебном оперении, а в период линьки? Когда выглядят гадостно?.. Или когда какают?
        Она подумала и ответила несколько нерешительно:
        - В юридическом плане этот вопрос еще не проработан… Как вы знаете, мир стремительно усложняется. Мы, юристы, не всегда успеваем, к сожалению, реагировать вовремя или с опережением.
        - В данном случае вы среагировали с еще каким опережением, - заметил я.
        Она кивнула, строго рассматривая меня поверх массивной роговой оправы.
        - Не думаю, что с большим. Этот щекотливый вопрос можно было поднять и раньше.
        Я вздохнул:
        - Не уверен, что вы настолько… в возрасте, чтобы помнить те фараоновы времена, когда с нормальной охоты всех переводили на фотоохоту. Могу сказать только, что я типичный представитель хай-тека, а это значит, что прекрасно разбираюсь в наших проблемах. Представьте себе.
        Они переглянулись, женщина вздохнула, а мужчина грустно улыбнулся:
        - Переводя на обычный язык, это значит, что мы лезем не в свое дело… и вообще нам пора убираться.
        - Это вы сказали, - сообщил я и лучезарно улыбнулся. - Не хочу быть грубым, но вы поняли все правильно. Видимо, вы хороший юрист.
        Он кивнул.
        - Иначе бы мне не предложили возглавить такой отдел. Ладно, мы вас предупредили, а дальше решайте сами.
        Глава 2
        Двери за ними закрылись, я посопел злобно, что за идиоты, ну очень уж благополучное у нас общество, что позволяет и таким вот находить нишу. Раньше подобные вымирали бы с голоду, кому нужны с их заморочками, а сейчас могут жить, отщипывая от пирога более успешных, предъявляя миллионные иски то к Макдоналдсу за слишком горячий кофе, то к изготовителям гамбургеров, обвиняя их в своем ожирении…
        Работа не шла, раздражение нарастает, я взглянул на часы, ах вот оно что, жратаньки пора, мы ж не сингуляры, у нас и желудки, и желудочные амбиции… Отворил дверь кабинета и сразу поморщился. В большом помещении за столами работают сорок человек, но слышно только Василия Петровича: стучит по клавишам с такой силой и мощью, что доска часто выходит из строя. К счастью, дешевые, извиняется, покупает за счет фирмы и снова колотит… Печатает двумя пальцами, но быстро, на экран поглядывает лишь изредка. По одному этому признаку можно определить, что пришел из допотопного века, когда не было персональных компьютеров, а журналисты и писатели работали на пишущих машинках.
        Тогда успешное печатание зависело от силы удара по клавише: приходилось бить со зверской силой, чтобы задействовать целую систему механических рычагов, а те в конце поднимут последний рычажок с приваренным металлическим оттиском буквы. Сила удара должна быть достаточной, чтобы с треском влупить по ползущей тряпочной ленте, пропитанной чернилами, а через нее оставить оттиск на бумаге. А так как никто не печатает без подложенной копирки и второго, а то и третьего листа, то стукнуть надо было так, чтобы пробить их все.
        Современное поколение с пеленок знает, что от силы удара по клавишам ничего не зависит, кроме преждевременного износа клавиатуры, потому печатает, едва касаясь кончиками пальцев. Многие сразу работают всеми десятью, чему очень непросто научиться на простой механической: попробуйте мизинцем бить с такой же силой, как и указательным!
        За четыре стола от Василия Петровича юркий и подвижный Андрюша Скопа первым оторвал взгляд от экрана, отъехал вместе с креслом и поспешно потер глаза кулаками.
        - Ого!.. Почти два!.. А я думаю, чего это шеф держимордит там на пороге… А он, оказывается, о нас заботится!
        Его сосед справа, Тимур Косарь, поспешно вскочил.
        - Побегу проверю, - сообщил он услужливо, - как там насчет столиков в кафе…
        Он унесся, Скопа все еще тер кулаками глаза.
        - Уф, мальчики кровавые в глазах…
        - Много зарезал? - спросил я деловито.
        - Сотни две, - сообщил он.
        - Это не много.
        - Зато всякими способами, - сообщил он. - Теперь кровь хлещет по всем законам физики. Движок Havok - это что-то…
        - Сразу вставь три градации, - посоветовал я. - А то потом присобачивать труднее. Вплоть до отключения вовсе. Кто-то не выносит вида крови, кто-то оберегает детишек от насилия…
        Кресла не гремят, отодвигаясь, у нас на колесиках, более того, сами послушно возвращаются к столам и разворачиваются к мониторам.
        Я вышел вместе со всеми, отметив, что из нашей дружной обеденной группы потеряли еще и Василия Петровича: он перешел на мафусаилизм, ест «только полезное», а воду пьет исключительно дистиллированную, которую носит с собой в термосе.
        В кафе Тимур выкобенивался перед молоденькой заведующей, она улыбалась профессионально и записывала по старинке в отрывной блокнотик. Ребята рассаживались за столами в нашем привычном уголочке. Я оглядел их как-то заново, в голове то и дело всплывают слова юриста насчет быстрых изменений… Кем эти ребята из моей команды были бы раньше? Андрюша Скопа работал бы трубочистом, ему нравится альпинизм, звездное небо над головой, нестандартность профессии… хотя, понятно, тогда трубочистов было больше, чем ныне слесарей-водопроводчиков: печные трубы были везде, а чистить нужно даже исправные.
        Тимур Косарь, живой и коммуникабельный, был бы дилером или кто там был до дилера… диск-жокеем? Нет, массовиком-затейником или баянистом, он же гармонист, но не от слова «гармония», а от «гармоника», был такой музыкальный инструмент еще в эпоху наших дедов… Да что там дедов, даже отец в молодости играл…
        Роман явно ремонтировал бы что-то допотопное: холодильники или стиральные машины, а то и ламповые телевизоры с кинескопами. Он и сейчас с ходу определяет любую неисправность, а раньше так и вообще с закрытыми глазами находил бы, где какая деталь «перегорела», раньше они в буквальном смысле загорались и сгорали.
        Я, наверное, каким-нибудь сисадмином, а то и еще круче - бригадиром строительно-монтажных работ и покрикивал бы землекопам: «Бери больше - кидай дальше!» Мол, а отдыхай вволю, пока летит…
        Со мной за столом, как обычно, Тимур Косарь, живой, как ртуть, и весь блестящий, начиная от черных, как спелые маслины, глаз до начищенных туфель, немногословный, громадный и медлительный Тарас Гулько, а также улыбающийся и вечно расположенный ко всем Роман Рябинин, помесь всепрощающего святого и программиста.
        - Что-то картошку недожарили, - живо сказал Тимур. - Лодыри! Вечно спешат.
        - Все спешат, - заметил Роман мудро. - Весь мир спешит.
        - Но мы же пришли вовремя? Вот и они должны вовремя!
        - Сейчас сериал про Ниро Вулфа начнется, - сообщил Скопа.
        - Ага, - сказал Тимур злорадно, - я ж говорил!
        - А что за сериал? - спросил Роман.
        - Рейтинг выше крыши, - пояснил Скопа.
        - Интересно хоть?
        - Не смотрел.
        Роман, при всей его буддистскости и умиротворении, ухитряется все схватывать и замечать, ничего не забывает, а еще у него удивительная способность моментально находить нужный материал в разросшейся Паутине.
        Он спокойно и размеренно потреблял три вида салатиков, диетических и сбалансированных, запивал козьим молоком, Скопа от него почти не отстает, разве что молоку предпочел обезжиренный кефир, а вот беспечный Тимур жрал то, что увидел на соседнем столе: раз другие едят, значит - вкусно. Сегодня у него на тарелке толстый и хорошо прожаренный бифштекс, на гарнир целая горка блестящих, словно промасленная утиная дробь, зерен гречки и таких же темных.
        У меня обычная котлета с картофельным пюре, я посредине между мафусаилистами и мясоедами, не особенно и берегу жизнь, но и не спешу ее укорачивать.
        Тимур жрал, будто угледобывающий комбайн, безостановочно переходя от одного блюда к другому, и, лишь когда взялся за большую чашку с черным кофе, перевел дух, задумчиво повел по сторонами сытыми очами.
        - А здесь неплохо, - изрек он.
        - Ты здесь обедаешь каждый день, - напомнил я. - Уже второй год.
        - Правда? - удивился он. - Наблюдательный ты, Володя. А я вот такие мелочи не замечаю… Так что, говоришь, будем делать с этими зелеными?
        Я посмотрел на него через стол в удивлении:
        - С какими?
        - А что приходили, - напомнил он. - Мужик в пенсне, как Чехов какой, и красотка в деловом костюме. Ты же нам сбросил файл записи! Я просмотрел наискось. А Роман так и вовсе просмотрел все. Дважды.
        - Да ничего, - ответил я. - Пусть идут лесом. Хоть зеленым, хоть глубоко увядшим кленом. И далеко-далеко.
        Он прищурился:
        - Считаешь их полностью неправыми?
        Я покосился на Романа и Скопу. Жрякают молча, но уши вытягиваются и шевелятся, как у лесных эльфов.
        - При чем тут правы или не правы? - ответил я раздраженно. - Ты в рилайфе или как?.. Давай допустим, они правы. Даже глубоко, по самые помидоры правы. И что? Мы вот так сразу бросимся переделывать движок? Фигня… А самое главное, до того времени, как это движение «виртуальных зеленых» войдет в силу, мы успеем выпустить не одну байму, о которой так мечтаем, а десяток!..
        Тимур уточнил:
        - Значит, не споришь, что они правы? И что их движение будет набирать силу?
        Я вздохнул, отодвинул тарелку и взялся за чашку кофе.
        - Одно с другим не связано. У нас много таких движений и организаций, которых я утопил бы вместе с их членами и спонсорами. Но они почему-то развиваются, привлекают новых членов!
        Роман отхлебывал кофе по капельке, такому педанту надо вообще пить из наперстка.
        - Шеф прав, - проговорил он очень спокойно, - эту уж точно успеем. Может быть, и еще одну…
        Мы все трое уставились вопрошающими глазами. Тимур спросил живо:
        - Почему только одну?
        - Все ускоряется, - напомнил Роман отрешенно. - В век инета информация мгновенно становится общим достоянием. Идеи, мой мальчик, обретают силу. Конечно, правительства работают по старинке, медленно, законы нужно принимать осторожно, а до этого их долго составляют, изучают, дорабатывают, направляют в комиссии для изучения, потом начинаются чтения и рассмотрения в парламентах… А потом, когда наконец примут, то начало действия откладывается обычно до Нового года. Так что успеем…
        Он снова задумался. Я сказал сердито:
        - Так что тебя волнует, буддист? Вам же все по фигу! Вы ж на все положили, чтобы иметь положительное настроение.
        Роман по-прежнему не менялся в лице, спокойный и довольный, ответил тем же ровным благожелательным голосом:
        - Меня волнует… точнее, начинается дискомфорт с нашей позицией. Мир в самом деле меняется. А мы?
        Я сказал резко:
        - Так кто его меняет, как не мы? Такие, как мы?
        Скопа прогудел гордо:
        - Мы - хайтековцы!
        - Я на службе - коммунист, - напомнил Роман известное изречение Алиева, - а дома мусульманин, так? Я предпочел бы, чтобы наша байма вошла в историю не как последняя, где мобов крошат почем зря, а как первая, где… ну, не знаю, начинают действовать какие-то ограничения. Как они есть в реале. Скажем, законы Нового Человека, который уже и сейчас почти трансчеловек, а потом войдет в сингулярность.
        Я смотрел на них, не веря глазам. Тимур ладно, этому только дай во что-нибудь вцепиться зубами, здоровяк Гулько просто не подумал, брякнул и все, но если такую чушь порет и всегда спокойный и даже равнодушный к проблемам суетного мира Роман…
        Я чувствовал, как мои щеки вспыхнули праведным негодованием, а может быть, даже гневом.
        - Вы что, всерьез? - спросил я. - Да никогда не поверю, что из их затеи что-то выйдет. Не смешите мои тапочки! Запрет на убивание мобов, надо же… Ах-ах, одни пиксели убивают другие пиксели!.. Как могут пиксели убивать пикселей?
        Роман смолчал, но я видел по его лицу, что смущен, ищет доводы и не находит. Ни за ту сторону, ни за эту. Правда, я сам еще не понял, по какую сторону я, одно дело спорить, мы всегда спорим, другое дело - верить в то, что защищаешь. Гад юрист вовремя сумел ввернуть насчет стремительности прогресса. При всем том, что в первую очередь мы стараемся как следует заработать, все же не хочется зашибать на отстое, мы не такие уж и старики, которым все равно. Конечно, у нас не отстой, но если можно без добавочных затрат подняться на левел выше…
        Я постучал ложкой по столу. В нашу сторону начали осторожно поглядывать другие посетители кафе. Никто не хочет оказаться вблизи скандала, все берегут здоровье, трусы чертовы.
        - Как генералиссимус, - сказал я властно, - дебаты временно прекращаю. В смысле, милостиво разрешаю перенести в кулуарню.
        - Кулуарня… это что? - спросил любознательный Тимур.
        - Культуртрегня, - предположил Гулько.
        - Кулугурня, - поправил эрудированный Роман.
        - Дураки все, - сказал Тимур авторитетно. - Кулуары - это курилка. В старину некоторые несознательные еще курили, представляете? Дикари…
        Скопа вздохнул и вернул в нагрудный карман пачку сигарет.
        На выходе из кафе Тимур сказал быстро:
        - Шеф, это не дебаты, у меня тут вопрос копошится и копошится: ты не послал тех юристов в «World Industry Entertainment Games»?
        Я бледно усмехнулся:
        - Послал, конечно.
        - И?
        - Они там побывали раньше, - объяснил я тяжеловесно, - чем у нас.
        - Правда? - сказал он обрадованно. - Здорово. Представляю, сколько им овощей натолкали в сумку.
        - Да уж, - буркнул я. - Мясоедова икрой не корми, дай кому-нибудь пакость сказать. Да еще на законном основании.
        С Мясоедовым я познакомился гораздо раньше, чем он встал во главе фирмы, делающей игры. Однажды я гнал по МКАД, скорость превысил ровно настолько, сколько разрешает ГАИ: на десять км, то есть сто десять, и вот меня обгоняет некий сраный «жигуль», весь в грязи, хотя уже две недели нет дождей и луж, и когда въехал в ряд впереди меня, водитель выбросил в окно бумажку от бутерброда.
        Она порхнула в воздухе, коснулась лобового стекла моей машины и улетела. Затем наш ряд начал затормаживать, я вовремя это усек, перестроился, мы обошли соседей, я успел увидеть мужчину за рулем, выбросившего обертку. Он заранее злобно зыркнул в мою сторону, ожидая брани.
        Я ничего не сказал, придурков и хамов на дороге много, да и следить за движением надо. И через пару минут уже забыл о неприятной мелочи. Но через неделю случилось продолжение: я выгуливал маминого боксерчика, у нас дружная компания собачников, уже сложилась и притерлась характерами, как мы, так и наши собаки. И вот я со своим любимцем пришел вечером на обычное место, а там с нашими бродит новенький с питбулем на длинном поводке.
        Валентина, веселая и доброжелательная, заводила и сердце компании, воскликнула жизнерадостно:
        - А вот и Володя! Теперь наша компания в сборе… Володя, это Игорь Мясоедов с его веселым Гошей…
        Новенький повернулся в мою сторону и с самым дружелюбным видом протянул руку для пожатия. Я дернулся было ответить таким же привычным жестом, но узнал хамовитого выбрасывателя бумажек. Рука моя осталась на месте, а его повисла в воздухе. Наступило неловкое молчание. Все смотрели и не понимали, меня знают как человека дружелюбного, а любого незнакомого принято рассматривать, как человека хорошего, пока не докажет свою нехорошесть.
        Наконец Мясоедов сказал с вынужденным смешком:
        - Ну извини, Володя! Я же не знал, что это ты в том «опеле»!
        Я промолчал, а Валентине и другим, что смотрели и ждали объяснений, сказал кротко:
        - Извините, но я погуляю… в другом месте.
        Мой пет не хотел уходить от друзей, пришлось взять на поводок. Меня провожали недоумевающими и огорченными взглядами.
        На другой день узнал, как развивалось дальше. Мясоедова начали расспрашивать, что случилось, а он, понимая, что такое не утаишь, - я могу рассказать, как было, - не стал врать и рассказал, что выбросил бумажку в окно, подумаешь, МКАД огромная, так все делают, у него в пепельнице уже места нет, забывает вытряхнуть… Конечно, если бы знал, что бумажка так обидит этого чванистого собачника… или что встретит его именно здесь, в районе, где купил квартиру…
        Константин, серьезный и вдумчивый доцент из универа, огромный и солидный хозяин крохотной таксы, тогда слушал-слушал да и сказал задумчиво:
        - Словом, если свой - то нельзя, если чужой - то можно?
        Мясоедов пожал плечами:
        - Ну конечно! Их в Москве двенадцать миллионов.
        - Чужих?
        - Ну да!
        - Это не чужие, - поправил педантичный Константин. - Это просто незнакомые. Значит, с незнакомыми можно?
        - А что тут такого? - спросил Мясоедов, защищаясь. - Все так делают!
        Константин покачал головой:
        - Я не выбрасываю бумажки на улице.
        - И я не выбрасываю, - сказал Аркадий Георгиевич, владелец черного терьера.
        - И я, - добавил Сергей, у которого на поводке шарпей.
        - Я тоже не выбрасываю, - сказала со вздохом Валентина. - Когда некуда сунуть, в карманы кладу или в сумочку. А потом - в мусорную урну.
        Мясоедов чуть поморщился, сильные люди такими мелочами себя не утруждают. Комплексы сраные: прятать бумажку в карман, когда можно просто в окно! На него смотрели понимающими взглядами: мол, да, ты именно из тех, кто и мусорное ведро не опорожняет с балкона только потому, что среди бумажек может оказаться пивная бутылка, что не только обидит кого-то внизу, но и разобьет голову, а это уже милицейский протокол…
        - Да, - произнес Константин, ни к кому не обращаясь, - а вы задумывались, ребята, что хамы не хотят общаться с хамами, а стремятся именно в круг людей добрых и покладистых, достаточно интеллигентных, здесь у них все преимущества… Остальные, дескать, все закомплексованные, а вот они - круть…
        Валентина сказала твердо:
        - Костя, у меня такое мнение, что лучше нам и остаться такими вот закомплексованными. Как думаешь?
        Константин кивнул. Лицо у него было угрюмое.
        - Остальных можно не спрашивать.
        Мясоедов сделал вид, что не врубился в разговор интеллигентов, погулял с ними еще пять минут, чтобы не терять лица, но с того дня выгуливал собаку уже в другом месте. Однако все собачники района знают друг друга, так что вскоре ему вообще пришлось отказаться от прогулок, а питбуля выгуливала его жена.
        И хотя такие вот дураки всегда заводят собак бойцовских пород, злых и агрессивных, но питбуль оказался псом добрым и покладистым: его воспитывали жена и дети, а Мясоедов появлялся только вечером и не успевал привить собаке свое хамство и бесцеремонность.
        И вот теперь это хамло - глава конкурирующей с нами фирмы. Как организатор он оказался очень неплох, бывают профессии или должности, где хамовитость и напористость больше помогают, чем вредят. Он же сумел добиться финансирования без всяких процентов, а затем вообще получил гранты от администрации города за какие-то туманные обещания прославить Москву.
        Собственно, он поступил совершенно правильно, послав этих чертовых юристов подальше. Даже могу предположить, в каких выражениях послал…
        Тимур шумно вздохнул:
        - И чего он взялся делать игры? Гад…
        - Недооцененная отрасль, - сказал я. - Нигде в мире не делают так мало игр, как в России. А возможности огромные… Сюда еще хлынут дельцы, когда в нефтянке и газовом хозяйстве мест не останется.
        - Пора от браузерных отходить, - прогудел озабоченно Гулько. - Иначе среди новичков утонем. Будут такие, что сразу придут с хорошими бюджетами! Сейчас олигархи не знают, куда деньги вкладывать…
        Глава 3
        Дед Мороз, Санта-Клаус - абсолютно никчемные существа, ничего собой не представляющие, но в отличие от абсолютного большинства таких же никчемных, но самодовольных существ, гордых только тем, что дожили до преклонного возраста, прекрасно сознают свою никчемность. Потому разносят детишкам подарки, хоть так искупая свои бесполезные жизни, заодно покупая их любовь и приобретая популярность.
        Не разноси подарки - кому на хрен они нужны?
        Василий Петрович по возрасту не только дед, но и прадед, даже с виду типичный Санта-Клаус: длинные седые волосы, седые усы и серебряная бородка. Так и вижу его в красной шубе и красной шапке с мехом. Но Петрович, в отличие от Санта-Клауса, что-то значит и сам по себе. Он держит на своих плечах целый отдел по художественному оформлению, мониторит все новинки в своей области, а также иногда подсказывает дельные вещи.
        Думаю, его внуки завидуют своим одноклассникам, у которых деды не так имениты. Те уже на пенсии, сами не живут, а доживают. Сперва «жили для детей», потом -
«для внуков». А человек, который сам чего-то стоит, как-то на внуков внимания обращает мало. У него бизнес, проекты, дела, совещания, срочная работа, поиски коллег, что работают в смежных областях, и жадное внимание к их работам.
        Те, что внуками занимаются, можно сказать, пользуясь современной терминологией, неудачники. Вроде Деда Мороза или Санта-Клауса. Обычно поднимаются не выше начальника отдела, но чаще выходят на пенсию рядовыми инженерами, слесарями и токарями. Еще работая, уже чувствуют свою беспомощность и вкладывают силы и деньги в детей, в надежде, что хотя бы те поднимутся по социальной лестнице. Внуков вообще балуют, а если тех нет или им их не доверяют, - заводят собак, покупают учебники по дрессировке, усердно посещают занятия, не пропускают ни одной выставки в надежде, что их пет станет главным победителем и получит хрустальный приз.
        Я прошел мимо, заглянув в экран: очень аппетитные скелетные модели с превосходными скинами. Хотя все мы по молодости считаем, что старость начинается лет в сорок, но Василий Петрович и сам иногда на работу идет не с той стороны, где у него дом, и рисует скромно одетых женщин охотнее, чем мобов.
        Кроме пережевывающих свою супердиетическую пищу Василия Петровича и дизайнера уровней Левушки, в офисе суетится Алёна, быстро сбрасывая курточку, снимая тяжелые ботинки, очень похожие на солдатские, и всовывая ноги в удобные тапочки. С ее приходом на столе по обе стороны монитора волшебным образом возникали коробочки с тушью, помадой и еще какой-то непонятной, но такой необходимой женщинам хренью.
        Алёна живет в великолепной двухкомнатной квартире в центре города. Когда Тимур спросил изумленно, сколько же она платит за такую роскошь, Алёна, нимало не смущаясь, объяснила деловито, что расплачивается сексуальными услугами. По контракту она должна оказывать их два раза в неделю, но не считает себя ущемленной, если хозяин квартиры заглянет к ней и три раза, или даже четыре.
        Он кем-то работает в НИИ, то ли доцент, то ли уже профессор, словом, весь из себя занятый, по бабам ходить некогда. Его квартира в соседнем доме, а в этой жила бабушка. Как многие коренные москвичи, он получил квартиру в наследство, но сам зарабатывает достаточно хорошо, арендная плата мало что изменит в его укладе жизни, а вот после отвратительного развода ему не хотелось бы вступать с женщинами в длительные отношения…
        - Привет, Алёна, - сказал Гулько. - Класс - десять минут, и ты уже на работе! Это не мои полтора часа из Бутова. Наверное, ты хороша в этом деле… Вот Анжела тоже снимает за секс, но у нее однушка на окраине. А Валентина так и вовсе, кроме секса, еще и убирает ему квартиру, поливает цветы…
        - Хорошо, - вступил в разговор Роман, - хоть не доплачивает. Привет, Алёна! Я был во Франции, там обычно половину арендной платы берут сексом, а половину - деньгами. У нас народ великодушнее!
        Тимур спросил заинтересованно:
        - Алёна, а что от тебя требуется? Только сосешь или по полной программе?
        Алёна поморщилась, а Гулько гулко хохотнул:
        - Да-да, Алёнушка, расскажи! Он тоже хочет снимать на таких же условиях!
        Алёна расположилась в кресле, подумала и чуть приподняла сиденье.
        - В сексе, - заговорила она деловито и включила компьютер, - нет ничего нового или особого, так что, думаю, подойдешь. Толстенький, розовый, с широкой попкой. Анус у тебя без геморроя?.. Правда, вы пока в меньшинстве, так что тебе искать квартиру придется дольше.
        Тимур покраснел, завопил:
        - Я не педик!
        Гулько сказал громко и строго:
        - Ты что, оскорбляешь сексуальные меньшинства? А как насчет статьи двести семьдесят, подпункт восемнадцать, параграф семь?
        И хотя я чувствовал, что статью он сочинил на ходу, но все притихли и начали расходиться. Алёна права: в нашем стремительном мире даже за новинками хай-тека не всегда успеваешь уследить, статьи Уголовного кодекса вообще идут мимо…
        Я перешагнул порог кабинета и позволил себе сгорбиться и опустить уголки рта. Трудно улыбаться все время и смотреть орлом, когда положение хреновое. Да, вэвэпэ растет, нефтедоллары наполняют страну, бизнес развивается… но это в целом развивается, а сколько маленьких фирм разоряется? Мы затянули все сроки с выпуском готового продукта, второй кредит не дадут, пока не рассчитаемся…
        Мы все в одном большом помещении, что вроде бы чисто по-русски: все одна семья. Только у меня, начальника, собственный кабинет, но и то без двойной двери и секретарши для снятия стрессов. Когда мне нужно кого-то позвать, проще отворить дверь и крикнуть, чем вызывать по телефону или сообщать по скайпу.
        Зато в любой момент могу посмотреть, кто занят делом, а кто валяет дурака. В последнее время мы здорово расширились, приняв еще восемь сотрудников. За новичками нужен глаз да глаз, чтобы не шарили по порнушным сайтам и не играли во флеш-игрульки. Сам, конечно, за всеми не услежу, но они знают, что могу наблюдать за работой, потому бурчат, но работают, надеясь оторваться, когда заболею или уеду в командировку.
        Гулько тоже ревниво поглядывает за новичками, у него другой принцип: если этим козлам платят, как и нам, то чтоб работали не меньше, а лучше - больше. Сейчас без стука вошел ко мне, огромный и плечистый, больше похожий на крепкого баскетболиста, чем на очень умелого программиста.
        Я поднял голову, он спросил с порога:
        - Ну и как тебе?
        - Новички? - переспросил я.
        Он отмахнулся:
        - Да это пока ни рыба ни мясо. Треть уволим через неделю. Всего второй день, а уже халтурят!.. Как будто на Америку работаем. Пойдем, покажу, как столы переставить, чтобы всобачить пять-шесть человек новеньких.
        Едва мы появились в зале, я увидел по спинам, кто в самом деле работал, а кто в отсутствие погоняйла, то есть меня, серфил по инету в поисках развлечений.
        - Пожалуй, - сказал я, - надо заблокировать и прием.
        - Зачем? - спросил он. - Отправлять нельзя - программный код сопрут, но прием?
        - Все, что им нужно, - сказал я, - достану я. Или ты.
        Он кивнул и вдруг спросил:
        - А что с юристами? Что-нибудь надумал?
        Я спросил в удивлении:
        - Ты на что намекиваешь?
        - На какое-то изменение, - ответил он неуклюже. - Они, конечно, дураки. Даже дураки набитые. Но наш мир настолько богат и расточителен, что и дуракам находится место. Бывает, такие же дураки распределяют фонды и гранты.
        От соседнего стола прислушивался Тимур, наконец пихнулся короткими ножками и лихо подкатил в кресле.
        - Это в случае, - уточнил он живо, - если хорошие дураки. Импозантные.
        - Это как? - спросил я.
        - Особые дураки, - пояснил он ехидно. - Дурнее которых уже нет на свете.
        - Нет, - возразил Гулько, - я имею в виду - честные дураки. Словом, люди, с которыми нам всегда приятно и уютно общаться.
        Тимур задумался, поморщился, но кивнул:
        - Вообще-то да. Вон Роман умный, сволочь, но я его больше трех минут на дух не выношу. А вот с тобой общаться приятно, хоть весь день бы беседовал. Только хвали меня больше.
        Гулько, не давая себя сбить с мысли, обернулся ко мне:
        - Пусть забавляются в остроумии, придурки, но мы ж люди серьезные. Я имею в виду, что в мире, где дураки имеют такое влияние, бывает лучше сделать им шаг навстречу, чем переть против рожна.
        Я насторожился:
        - Что? И ты готов отказаться от жестокостей в байме? И что будем делать? Нюхать цветочки на полянках? Или кто больше соберет?
        Он помотал головой:
        - Нет, в реале же не только цветочки собирают! И войны гремят, и зверей убивают… Но уже есть какие-то законы. Времена буссенарства прошли, тут они правы. Мы можем тоже ввести какие-то ограничения. Скажем, не бить каких-то зверей… Одних бить, других - низзя…
        Он что-то еще мямлил, потом вообще ушел в сторону и начал жаловаться на соседей: не дают громко музыку включать, а он же не виноват, что стены такие тонкие, но я уже не слушал, голова трещит под напором новых и, надо признать, непривычных мыслей. Сам уже думал над этой проблемкой, а если уж медлительный Гулько что-то чует в воздухе, то самое время остановиться и подумать, с чем столкнулись или на что напоролись.
        В любой байме зверей истребляют всех поголовно, смотрят только на лут и количество экспы. Это всегда и везде так было. Хотя в принципе нетрудно разделить зверей на группы. Скажем, этих бить можно и нужно всегда, а вот тех только в особый сезон, охотничий. А самых редких, что в Красной Книге, нельзя вообще. Даже пугать их запрещено, а то нервные, яйценоскость нарушится…
        Кроме того, нельзя бить детенышей… ну и что, если в баймах их нет, заведем, это ерунда, зато за убийство будем начислять штрафы. Это, кстати, усложнит байму. У всех традиционно тупая и однообразная зачистка, а у нас будет выборочная. Внесем разнообразие, что уже само по себе хорошо! А от Фонда Защиты Животных можно грант получить или какой-нибудь бонус. Они там против убийства животных и шуб из натурального меха. Нет, за шубы…
        Я поймал себя на том, что почти всерьез рассматриваю возможности введения в байму такой хрени. Разозлился, у себя в кабинете отыскал на столе сдвинутый за ненадобностью в кучу потенциального мусора блестящий кусочек картона. На нем надпись: «Социальное равновесие», а под ним буковками помельче: «Тамара Вовк, юрист».
        Я набрал номер, на том конце голос прозвучал сразу же, едва закончились щелчки набираемого номера:
        - «Социальное равновесие», Тамара Вовк…
        - Тамара? - сказал я. - Это Владимир Черновол. Помните, вы заходили к нам с одной весьма необычной идеей?
        - Да, - ответила она бесстрастно, - да-да, что-то припоминаю.
        Я ухмыльнулся, приятно замечать, когда переигрывают, уж слишком голос холодный и обезличенный, слишком.
        - А вот я вас запомнил лучше, - сказал я, - что неудивительно, красивые женщины в памяти остаются лучше, чем умные… Нет-нет, не спешите класть трубку. У меня появились вопросы. И некоторые, так сказать, неясности. Не могли бы мы встретиться?
        - Хорошо, - ответила она, - приезжайте, все объясню. Только не сейчас, у меня встреча, потом совещание, а затем разбор и подготовка нужных бумаг… Давайте запишу вас на завтра… после четырнадцати часов в любое время… до восемнадцати.
        - В восемнадцать заканчиваете? - поинтересовался я. - Счастливый вы человек. А мы вот до поздней ночи… Хорошо, а если встречу сегодня после работы? Где ваш офис территориально? Могу подъехать к выходу. Если, конечно, вас кто-то уже не встречает…
        Она ответила недовольно:
        - Я не смешиваю работу и личную жизнь.
        Я запротестовал:
        - Но я еще не затаскиваю вас в постель! Просто по дороге домой вы сумели бы развеять туман в моих мозгах.
        - Вы не так поняли, - ответила она резковато, - я имею в виду, после шести вечера у меня заканчивается рабочая жизнь и начинается личная.
        Я сказал с досадой:
        - Боитесь переработать? Ладно, проехали… До свидания. Спасибо за разъяснение.
        Я уже убирал трубку от уха, когда услышал ее голос:
        - Хорошо-хорошо, если это вам так нужно для работы… подъезжайте.
        Глава 4
        До их юридической конторы минут двадцать, но я выехал за час, не секрет, что творится на дорогах, и хотя знаю все объездные пути через дворы, но я не один такой умный, нашлись и другие, гады, сколько же их за рулем, половина купила права, а половине подарили по пьяни…
        Впереди что-то вроде вялотекущей пробки, чувствую, как пошли чаще толчки сердечной мышцы, а тут еще какая-то сволочь ухитрилась умело вклиниться с правого ряда прямо передо мной, и уже поздно давить на газ, разве что садану бампером в задницу. Убивал бы этих сволочей…
        Разрешенная скорость - сорок километров в час, иду на пятидесяти, а тут какай-то гад проносится мимо так, будто стою на месте! Ну пусть бы обогнал, ладно, авось там гайцы поймают, а я победно проеду мимо, ухмыляясь, но там впереди раскорячился «КрАЗ» с полным кузовом бетонных блоков, и этот лихач поспешно вклинился в мой ряд аккурат передо мной, сволочь, и ползет, ползет, ползет на двадцати километрах в час, догнать бы да набить морду…
        Я пилил за ним, прожигая взглядом ему шины, пробивая заднее стекло и вообще, будь моя воля, незримо крутанул бы ему руль в сторону, чтобы автомобиль этого пятнистого гада вылетел с трассы в канаву, а там вообще заглох.
        Фу, наконец-то придурок на стареньких «жигулях», что пилил в левом ряду, догадался уступить дорогу. Его обгоняли, кто смотрел неодобрительно, кто показывал средний палец, а один швырнул шкурками от банана и попал в лобовое стекло. Правильно, вообще такому уроду можно кирпич бросить…
        Причиной затора оказалась авария, столкнулись «мерс» и «вольво», выясняли, кто круче. Из-за уродов две полосы заняты, а по оставшейся мы протискивались сорок минут. Если бы наши проклятия срабатывали хоть в сотую часть силы, от гадов остались бы одни тлеющие ошметки. Еще одна пробка, но уже поменьше: посреди дороги застыл дряхлый «жигуль», «закипел», водитель выставил аварийные знаки и, запершись в кабине, ждет, похоже, наступления холодов.
        Обливаясь потом, я все же включил кондишен. Хоть и вредный, говорят, но все же к даме, ради нее могу даже кофе на ночь, хоть это тоже ужасно вредно, как сказано в медицинских новостях.
        Она вышла элегантная, строгая, очень деловая, разве что роговые очки сменила на широкие темные. Все то же безукоризненное лицо, косметики минимум, хорошая свежая кожа и ясный взгляд.
        Я выскочил из машины, открыл дверцу и ждал, чувствуя себя несколько глупо и не в своей тарелке. Среди наших не принято обременять себя мерехлюндиями, Алёна еще та красотка, но никому из нас не придет в голову распахивать перед нею дверь или придвигать ей стул. У нас равноправие полов не на словах, а здесь я как бы и не я…
        Она приветливо, хоть и очень сдержанно улыбнулась:
        - Как вы только ухитрились припарковаться в такой тесноте… Спасибо.
        Она опустилась на правое сиденье, я любовался, как, не глядя, ловко защелкнула ремень, профиль четкий, утонченно законченный, вообще лицо из таких, когда ни убавить, ни прибавить.
        Я начал осторожно выдвигаться в слитно ползущий поток машин. Она сказала предупреждающе:
        - Я живу на Профсоюзной. Это и далеко, и там постоянные пробки. Так что давайте быстро объясню, что вы хотели узнать, и сможете высадить меня раньше.
        - Что вы, - сказал я, - как-то надеялся, что поужинаем по дороге… Да не смотрите таким зверем! Я вовсе не имею в виду, что кто ужинает девушку, тот ее и танцует. Я тоже только что закончил работу! И проголодался.
        Она покосилась в мою сторону:
        - Да, вид у вас голодный.
        - В какое кафе или ресторан заскочим?
        - На ваш выбор.
        - Хорошо, посмотрим, где меньше машин на стоянке…
        Улицу перегородил выползающий из переулка приземистый погрузчик с выдвинутой над кабиной стрелой с широкой площадкой, что делала его похожим на кавказца в национальной кепке.
        Я молча ругнулся, Тамара чуть улыбнулась уголками губ. Я покосился на ее чеканный профиль: ни одной лишней детали, лицо угловато-нежное, сразу возникает образ рожденного в дизайнерских муках дорогого автомобиля с его вызывающе спортивными обводами и в то же время изысканным комфортом.
        - Смотрите на дорогу, - попросила она тихим голосом.
        - Я и смотрю, - буркнул я.
        - Я не дорога…
        - Это вы так думаете, - ответил я. - Может быть, как раз дорога на новую ступенечку. Понять бы, эта ступенька вверх, а не в сторону, где пропасть?.. Очень уж многие делали шаги именно в сторону, полагая, что вверх… Их косточки там далеко внизу быстро растаскивают мелкие хищники.
        Она сказала сочувствующе:
        - Вы живете в мире хищников?
        - Да, - ответил я с горечью. - Именно. В мире, в котором сильный пожирает слабого, но это дает возможность существовать ряду категорий граждан, что совсем не являются необходимыми для общества. Простите, я не имел в виду именно юристов и «зеленых».
        Она холодновато улыбнулась:
        - Понимаю, что вы имели в виду.
        - Простите, - сказал я покаянно, - я в самом деле просил о встрече не для споров и нападок, а чтобы глубже понять вашу позицию и… постараться оценить, насколько она востребована обществом. Или будет востребована.
        Она спросила с ноткой вызова:
        - А если недостаточно востребована?
        - Простите?
        - Если, говорю, - сказала она, - в полной мере будет востребована только через год-два, а то и десять лет?
        Я пробормотал:
        - Конечно, хорошо быть Коперником, но и на костер не хочется. С другой стороны, производство любой серьезной игры занимает несколько лет.
        Она ахнула:
        - Так долго? Больше, чем фильм?
        - Фильм ерунда, - сказал я с пренебрежением. - Актерам велел смеяться - смеются, велел плакать - плачут. А тут все нарисовать надо… Так что байма - это серьезно и, главное, долго.
        Она смолчала, наблюдая, как я, слегка нарушая, перестраиваюсь из левого ряда в правый сразу через две полосы. Там пополз, выбирая щелочку, куда можно втиснуться машине. К счастью, повезло, впереди один как раз отъезжал, я сбросил скорость до черепашьей, затем втиснулся на освободившееся пространство, опередив сразу двоих, что уже присматривались.
        Я нарочито выбрал кафе, а не ресторан, а то подумает еще что, хотя это кафе даст сто очков иному ресторану. Уютный зал, прекрасная, под старину, мебель, яркие люстры под потолком, не люблю дурацких свечей на столах, накрахмаленные салфетки и меню в толстых папках из дорогой кожи.
        Я придержал для Тамары стул, она опустилась царственно и спокойно, словно придвигаю вот так уже лет десять и не отдерну, чтобы с визгом грохнулась на пол, нелепо задрав ноги.
        В самом деле, был импульс тихонько убрать, не люблю важничающих, но эта королева чего-то трусит, чувствую, не такой уж я и захайтекенный.
        Официантка появилась после строго рассчитанной паузы, женщина должна за это время что-то выбрать и сообщить кавалеру, однако мы как-то забыли про меню, я спохватился и сказал быстро:
        - Да вряд ли у вас есть все, что в меню… больно здесь всего много. А что готово прямо сейчас? Мы зашли просто поужинать.
        - Прямо сейчас могу подать…
        Пока она перечисляла, я повернулся к Тамаре:
        - Что-нибудь особое?
        Она покачала головой, на лице проступила недовольная гримаска.
        - Нет. На ваш выбор, только совсем немного.
        - Хорошо, - сказал я. - Салат из свежих овощей и рыбы, пару бифштексов, ваши знаменитые блинчики. Кофе капучино, мороженое а-ля герць.
        Официантка ушла, Тамара продолжила:
        - В детстве все люди жестоки. Играя, обрываем бабочкам крылышки, жучкам - лапки, усики… Но сперва отдельные люди перестают это делать… когда взрослеют, потом и человечество принимает такие нормы. Уже для всех.
        - В отношении человеков? - спросил я.
        - Не только, - ответила она. - Несмотря на большие расходы, сейчас на бойнях устанавливают новейшие и дорогостоящие технологии, чтобы убивать скот без мучений. Раз уж мы пока не в состоянии отказаться от поедания мяса…
        Я сказал с неловкостью:
        - Знаете, ваш деловой облик, Тамара, как и вот даже это на «вы», очень даже не вяжется с вашей деятельностью.
        Она смотрела, как школьная учительница на не самого прилежного ученика, строго и снисходительно.
        - А в чем несоответствие?
        - Только, умоляю, не бейте!.. Вижу вас настоящей бизнес-леди, которая занимается только реальными делами…
        - Ну-ну, дальше. Не останавливайтесь, я же чувствую, что дальше идет какая-то гадость.
        - Не гадость, - запротестовал я, - а несколько несерьезная сфера деятельности. Даже над «зелеными», что уже реальная сила, и то смеются, а вы вообще куда залезли! Виртуальных животных спасать!..
        Официантка появилась тихая, как призрак, быстро и ловко расставила блюда. Я развернул салфетку, Тамара с прямой спиной и лицом фараонши взяла в одну руку нож, в другую вилку.
        - «Зеленые», - заговорила она ровным голосом, - когда только начали появляться, над ними хохотали куда больше, чем вы над нами… Тогда мир был жестче и грубее. Их высмеивали, нередко просто избивали. Мужчины гордились всегда и сейчас гордятся подчеркнутой грубостью. Хохочут громче, ходят шире, на охоту ездят, якобы им это доставляет несказанное удовольствие… Это в наше время - на охоту!
        Я смолчал, это ей да и мне, если честно, охота кажется дурацким занятием, а кому-то в самый кайф. Все можно подверстать под дурацкость: альпинизм, игру в покер, туризм, вообще весь спорт. Но раз это существует, то, видимо, зачем-то нужно, хотя я, конечно, будь моя власть, спорт запретил бы вовсе. Но я бы, наверное, закрыл и всю эту хрень, где пиликают на скрипочках.
        - Да, - согласился я нехотя, - «зеленые» в последние годы обрели силу. Правительства под их зверским нажимом даже принимают законы… Но они хоть о реальном мире!
        Она резала бифштекс ровными дольками, красиво накалывала и отправляла в умело накрашенный рот. Ее неспешные движения, полные неясного мне очарования, на миг сбили с мысли, я же приготовил убийственный довод, а теперь он выпорхнул, как испуганная ворона.
        - С точки зрения реальности, - проговорила она негромко, - так ли уж важно, чтобы женщины ходили в синтетических шубах, а не в содранных с убитых для этой цели животных?.. Это нисколько не влияет на мировую экономику.
        - Так в чем же дело? - спросил я озадаченно.
        - В росте нравственности, - ответила она тихо, будто сама стеснялась высоких слов. - Когда-то мы… а это действительно мы добились того, что людей перестали приносить в жертву. Здесь тоже экономика ни при чем! Людей рождалось много, почти все гибли, не доживая до полной старости, так что принести на костер или положить на жертвенный камень и, распластав, вытащить еще живое сердце было не потерей. Ни для человечества, ни даже для племени. Согласны? Это «зеленые» тех веков добились, чтобы людей заменили животными.
        - Ух ты!
        - А потом, - продолжала она чуточку устало, - они же добились, спустя века и тысячелетия, чтобы животных заменили чем-то еще более простым и менее кровавым: ленточками, цветами, ладаном… Вот видела, как на Пискаревском кладбище ребенок положил конфету на плиту братской могилы… Так что, Владимир… простите, как вас по отчеству?
        - Просто Владимир, - сказал я поспешно и зачем-то добавил: - А то у меня отчество слишком длинное.
        Она кивнула:
        - Так что, Владимир, вы это зря! Над теми, кто требовал заменить человеческие жертвоприношения на животные, смеялись куда жестче, чем вы над нами. Это не упрек, просто экскурс в историю. Вы ж такие крутые, отважные, презирающие слюни… а тут вдруг нехорошо людей бросать на жертвенный камень!
        Я кивнул, сказал торопливо, стараясь перехватить мысль, пока она меня совсем не втоптала в землю:
        - Да-да, я понимаю, мягкие и пушистые победили крутых и жестоких. Но…
        - Что вас смущает?
        Я в неловкости развел руками:
        - Просто мне кажется, что ваша позиция уж чересчур… Все-таки мы имеем дело даже не с жертвенными баранами! У нас только изображение. Компьютерные программы. Одни компьютерные программы бьют другие. Точнее, взаимодействуют. В результате меняется расположение пикселей… Еще точнее, пиксели на экране высвечиваются несколько в иной комбинации. В нашем случае, мне кажется, вы зашли далековато в своем странном стремлении…
        - В смысле?
        - Где-то ваша забота о смягчении нравов, - объяснил я, - должна остановиться. Уже сейчас она выглядит… смешной. Мне почему-то не нравится, что над вами смеются. Но что делать, у самого рот то и дело растягивается уже не до ушей, а куда-то еще дальше.
        - Странно, - произнесла она задумчиво, - что это я вам такое, а не вы мне… Обычно технари обгоняют, а гуманитарии тащатся сзади и бурчат о старом добром времени. И еще, как тогда было хорошо. Но нравы все смягчались и смягчались. Именно запретами!
        - Того нельзя, - сказал я иронически, - этого нельзя…
        - Вот именно, - согласилась она терпеливо. - Вчера еще было можно, а сегодня уже нельзя. Потому что сегодня мы лучше, чем были вчера.
        - Но куда больше? Эта политкорректность достала всех. Кто над нею только не ржет во все горло!
        Она кивнула:
        - Понимаю. Однако же признайте, сторонники политкорректности побеждают… Вы что, хотите еще кофе? Не стоит на ночь такой крепкий.
        - Ночь еще не скоро, - сказал я.
        - Вы сова?
        - По обстоятельствам, - ответил я. - Иногда вообще байбак.
        Официантка поставила перед нами тарелочки с горками из ягод малины, клубники, земляники и чего-то экзотического, вроде папайи. Все это утопает в густом снежно-белом креме, а в высоких стаканах с широкими раструбами нечто еще роскошнее, тоже в креме и густо посыпанное раздробленными лесными орешками, грецкими и даже кедровыми. В довершение всего наверху розочки опять же из крема и некие гребни, похожие на плавники рассерженной рыбы.
        - Ого, - сказала она, - не слишком ли на ночь?
        - Бережете фигуру?
        - Не слишком, - ответила она бесстрастно, - просто не переедаю.
        - Даже если очень лакомо?
        - А вы? - ответила она вопросом на вопрос.
        Я развел руками:
        - Честно говоря, я тоже. Но сегодня особый случай… К тому же у меня все сгорает быстро.
        Ее полные губы чуть дрогнули в улыбке.
        - Да, похоже.
        Она аккуратно и красиво снимала ложечкой мороженое, у нее получается горка еще красивее, чем соорудили на кухне мастера, это я сразу расковырял, как свинья, и не потому, что искал желуди, просто я программер, а этим все сказано.
        Официантка подошла с папкой, я вытащил листочек со счетом, взглянул и положил вместе с ним купюру. Тамара поднялась, когда я захлопнул папку и опустил на середину стола.
        Глава 5
        Вечернее небо на головой такое густо-синее, словно там наложили три слоя, дальше в сторону горизонта становится фиолетовым, оранжевым, а у самой черной, как уголь, земли горит ярко-желтый свет, словно кипит и плавится море золота.
        На фоне этого прекрасного и страшного неба высятся металлические скелеты высоковольтных вышек с тремя парами раскинутых в стороны худых рук, откуда в обе стороны уходят целые пучки проводов. Поставили их годы и годы назад, если не десятилетия, и будут стоять и в тот день, когда уйдем в сингулярность…
        Впереди вялотекущая пробка, машины ползут обреченно медленно и покорно. Некоторые попытались проехать по тротуару, но там и застряли: дорогу сузил, оказывается, огромный кран, а он, чтобы не слишком мешать движению, влез правыми колесами на пешеходную часть, перекрыв путь хитрецам.
        На длинной трубе покачивается кабина, очень похожая на мусорный бак. Электрик в желтой одежде возился с проводами, над ним летает и рассерженно кричит птица, вроде даже гадит на голову, но у электрика для этой цели предусмотрительно напялена каска до самых бровей.
        Наконец миновали скопление, машины понеслись, набирая скорость, как освобожденные из клетки птицы. Тамара откинулась в кресле и даже чуть опустила сиденье, так что полулежит; у меня в мозгу сразу нарисовалась соблазнительная картинка. Раньше я таких женщин боялся, потом как-то ощутил, что многие из них нуждаются в нашем внимании даже больше, чем те, которые вешаются на шею при каждом удобном случае…
        Тамара, словно уловив мои мысли, бросила в мою сторону предостерегающий взгляд. Многие, сказали ее глаза, но не все.
        Хорошо, подумал, что телепатии не существует. Хорошо!
        Она сказала: «Спасибо за ужин», а я не заметил, что после изобретения минета женщинам нет нужды помнить слово «спасибо», потому что женщины женщинам все-таки рознь, это уже усек.
        Но пока рулил через весь город в свой район, все-таки бурчал и злился, обыгрывая некие упущенные возможности, когда можно было бы… ну, как-то запустить механизм процесса, что мы самец и самка, а не только девелопер и юрист.

«А я не буду, а я не стану, а ты нагнешься, а я достану!» Это пелось нашими родителями, дескать, парень высокий, девчонке и хотелось бы его поцеловать, но…
        Сейчас, если спеть эту строку, у всех ассоциация будет иная: мол, она нагнется, а я засажу ей. То есть все сместилось, вернее - упростилось. Весь ритуал предварительных ухаживаний и ритуальных плясок, который есть даже у зверей, убран за ненадобностью.
        Собственно, а зачем он? У зверей - понятно, звери не умеют даже говорить, самцу просто необходим этот ритуал, чтобы и объяснить, что, во-первых, хочет трахаться, во-вторых, силен и здоров, в-третьих, от него пойдет здоровое потомство. Все это он и объясняет при помощи сложного танца, а еще и в виде свадебного подношения, как, к примеру, паук самую жирную муху несет понравившейся паучихе, демонстрируя, какой он крутой охотник.
        Люди - не пауки, не рыбы и даже не обезьяны. Этот ритуал наконец-то заменили демонстрацией суммы на кредитной карте плюс дорогой машины и элитной квартиры, а если не идет речь о продлении рода, то не требуется даже таких жестов. Потрахались для улучшения цвета лица - и все. Так, на ходу. В квартире, в подъезде, на улице или на эскалаторе - да где отыщется свободная минута и подвернется подходящий партнер. Подходящий для подъема гормонального тонуса, что улучшает цвет лица и способствует продлению активной молодости и активного долголетия, сейчас все на этом помешались. Но, наверное, траханье если не способствует, то и не вредит. Зато отвлекает от агрессии, мол, кто трахается вдоволь, тот не воюет…
        Но ей такая простая мысль, похоже, в голову не пришла. Или по старинке полагает, что не всякий партнер подходит. Дура очкастая.
…Ночью снилось что-то поллюционное, не запомнил ничего, кроме ощущений, но утром очищенный мозг начал со старой притчи, где испуганная мамаша спрашивает:
«Доктор, что с моим мальчиком?» Врач, осмотрев парня, говорит, у него компьютерная зависимость. «Ох, доктор, как его вылечить?» - «Да как обычно, - отвечает врач, - вино, сигареты, девочки…» Мораль проста, родители всегда оберегали своих детей от всего нового и непонятного: телевизоров, магнитофонов, теперь вот от компов и непонятно-заразного инета, где столько порнухи, столько порнухи… И невдомек, что те, кого уберегли, стали хорошими слесарями-водопроводчиками, а кого уберечь не удалось… эти несчастные стали учеными, банкирами, президентами, исследователями, промышленниками, просто предпринимателями…
        Я еще помню картинку из детства, как бабушка меня привела к маме на работу, а там в бухгалтерии сотни тетенек щелкали на счетах, перебрасывая по толстой проволоке костяшки справа налево и обратно, как делали еще древние египтяне. И не хотели пересаживаться за компьютеры. Выиграла та, которая пересела первой. Только она и осталась в фирме, заменив остальных ленивых и тупых дур. Остальные вынуждены были искать не просто другую работу, но и переучиваться: кому нужны работники со счетами? Разве что для показа туристам, как индейцев с бубнами…
        Но для нас гораздо важнее другое. Уже с детства у подростка выбор: либо вино-сигареты-девочки, либо компьютер с широкополосным доступом в инет. И родители, если не идиоты, понимают, что даже если ребенок ничему из инета и не научится, а это просто невероятно, немыслимо и так пока еще нигде не случалось, то все равно сидит дома и упражняет мозги, а не трахается в подъезде с такой же поддатой, как и он, девчонкой, а потом не знают, кто кого из них заразил сифилисом, СПИДом и гонореей. Да еще и денег просит на аборт.
        Вывод? Поколение просиживающих перед компом уже сейчас умнее на пару ступенек тех, кто за ними не просиживает. Даже если это поколение учится с ними в той же школе. Разделение проходит не по годам, а по этой странной линии, которой раньше не было и которую потому социологи и психологи пока еще не видят.
        Конечно, поколение тех, кто не просиживает перед компом, в немалой степени крупнее, сильнее, у них лучше развиты бегательные и прыгательные функции, что таким важным кажутся в этом возрасте, и вообще они активнее во дворе, на улице и на вечеринках. Правда, потом будут мыть машины тем, кто просиживал перед компами, но это будет потом, а сейчас у них явное преимущество… которое видят только они да их недалекие родители.
        Тимур утверждает, что процент разводов в семьях, где хоть один из супругов просиживает в инете, равен двум и трем десятым, а в традиционных семьях, где любят развлекаться привычным способом: кино, вечеринки, выезды на природу с шашлычками, - семьдесят три и пять десятых.
        Всем нам эти цифры показались верными, так и должно быть, чему удивляться, только дотошный Роман насел, требуя показать источник, откуда взял. Тимур не стал юлить, а признался, что сам выдумал. Просто из головы взял. Роман поворчал, но сказал неожиданно, что вообще-то, когда проведут первое исследование на эту тему, цифры будет примерно такими. Видно по соседям, по знакомым.
        Гулько начал напоминать про обед еще за час, он на какой-то хитрой диете, когда чем больше ешь, тем сильнее сгорает жир, но сухие мышцы остаются. Вышли на улицу, ахнули от слепящего солнца и прогретого до зноя воздуха.
        Роман сказал пораженно:
        - Ну и апрель!.. Или это всемирное потепление?
        - Андронный коллайдер, - поправил Тимур авторитетно. - Началась черная дыра… Скоро всех нас засосет.
        Под жарким солнцем одни женщины одеты еще почти по-зимнему, другие уже в совсем легких топиках и мини-юбочках. Тимур засмотрелся на двух девчонок, одинаковые такие, только одна рыженькая, вторая беленькая, с развитыми фигурками, заорал весело:
        - Эй, блондинка!.. У тебя вагина есть?
        Беленькая оглянулась, лицо на удивление милое и женственное, почти не накрашена, взгляд ярко-синих глаз скользнул по нашим фигурам.
        - Есть, - ответила она веселым щебечущим голосом. - А что?
        - Покажи! - предложил Тимур.
        Она снова скользнула по нас взглядом и отвернулась со словами:
        - Покажу. Но не вам.
        Тимур, нимало не смущаясь, звучно чмокнул, вытягивая губы трубочкой, я даже понял по его мечтательному лицу, что именно он вообразил.
        Гулько пихнул его в бок и сказал сварливо:
        - Беги места занимай!.. А то в прошлый раз пришлось стулья воровать из другого зала!
        Я зашел в кафе последним, я же шеф, мне все равно и место займут, и стул придвинут. Могу, не отвлекаясь на бытовые мелочи, продолжать мотать клубок мысли, что, вообще-то, нет лучшего инструмента глобализации, чем баймы. Это сейчас они еще во младенчестве, их не принимают всерьез, но даже сегодня любой игрок постоянно сталкивается с другими, которые, пробегая мимо, то полечат, то пробафят, то помогут справиться с опасным монстром. Баймеры из других стран сперва общаются друг с другом улыбками и поклонами, потом учатся писать на ломаном английском короткие слова, затем дорастают и до общения по тимспикеру.
        Любые баймы строим так, чтобы одиночных игроков принудить сбиваться в партии, в группы, в кланы, гильдии, а затем и в альянсы гильдий. Рейд-босса не завалить в одиночку, баймер начинает просить помощи, собирает группу из тех, кто готов помочь. Вот такая группа из немцев, русских, итальянцев, датчан, японцев и вообще экзотичных айсоров идет бить Большого Гада, на ходу распределяя роли: кому танковать, кому лечить, кому кого подстраховывать… И люди из разных стран начинают жить не просто общей жизнью, но эта их общность им становится ближе, чем соплеменники, говорящие с ними на одном языке!
        К нам за стол плюхнулся Андрюша Скопа, бодренький и довольный, потирает руки. Посмотрел на мрачного Гулько, у того лицо одутловатое, под глазами темные мешки, кривится при каждом движении головы, словно она наполнена горячей ртутью.
        - А не пора ли, - сказал Скопа с апломбом, - начинать борьбу с пьянством? Заодно и человечеству пользу принесем, хотя, конечно, меня интересует самочувствие нашего дражайшего Тарасика…
        Гулько проворчал:
        - Начинай, начинай… Я обеими руками «за».
        - А что? - спросил Скопа задиристо. - Получилось же с курильщиками?.. Медленно, но додавили гадов…
        - Это не мы, - возразил в интересах справедливости Роман. - Мода на здоровье их додавила. Отец говорит, курение считалось признаком мужественности, а некурящие
        - хиляками. Когда сумели все перевернуть, тогда народ и ломанулся в некурящие…
        - И с алкоголизмом сделаем то же самое, - сказал Скопа бодро. - Даже с пьянством. Пьющих объявим хиляками, недостаточно мужественными… словом, перевесим на них всех собак, каких сейчас вешают на непьющих.
        - Этого мало, - сказал Роман трезвым голосом, - нужен комплекс мер. Объявить их социально опасными, нестабильными, намекнуть и на то, что пьющий за бутылку родину продаст…
        - Э, э, - сказал предостерегающе Гулько, - давай без политики! Осточертела.
        - Можно, - согласился охотно Скопа. - Пьющий все продаст! Нестойкий элемент… Слушай, Тарас, смотрел я твои концепты, красиво, но где ты видел деревья с синими листьями? Давай, дружище, поближе к реальности! Сейчас она востребована, как никогда! Видеокарты теперь одна другой круче, так и прут, так и прут! Все потянут.
        Они поглядывали на меня, но я мирно хлебал большой ложкой ароматный борщ и показывал, что я в облаках и не снизойду.
        Гулько поморщился:
        - Что ты меня каждый день достаешь с этой гребаной реальностью? Я сегодня срезал угол на дороге на работу через парк, так сразу в собачье говно вступил!.. Громадное, какого-нибудь перекормленного кане корсо. Нужна нам такая реальность? Мы делаем мир, в котором должно быть хорошо!
        Скопа повел носом.
        - А ты подошвы хорошо вытер? - спросил он озабоченно. - А то запах какой-то…
        А Роман вытаращил глаза и сказал протяжно:
        - Кстати, это идея…
        - Какая?
        Скопа сказал обрадованно, не давая Роману вставить слово:
        - А говно мобов разбросать по миру!.. Если вляпаешься, получаешь дебаф или какой-нибудь минус. Пусть даже маленький, но неприятный.
        Я молчал, а Тимур наконец оторвался от сочной котлеты по-киевски, промычал с набитым ртом:
        - Тогда развивай тему глыбже. Это если вляпаешься в говно, скажем, антилопы. А если в говно дракона, то прилипаешь… скажем, на полчаса.
        - Пока не подсохнет и не отвалится, - подсказал злорадно Скопа.
        - Да-да, что-то в этом роде, - согласился деловитый Роман. - Сделать и говно мобов разноуровневым! Говно жуков и прочих низколевельных просто не замечаем, ну разве что нубы страдают, средним доставляет неприятности, а от разбросанных фекалий рейд-боссов могут пострадать даже хаи.
        Тимур одобрил глубокомысленно:
        - Да-да, это мысль. А то расслабляются некоторые, прут из одной локации в другую как в парке, под ноги не смотрят.
        Скопа сказал беззаботно:
        - Я вообще-то на коне. Если на конские копыта прилипнет, ну и что? Ему дебаф? Так я для кача все равно с коня слезаю.
        - Скорость уменьшить, - сказал Роман. - Карьер на галоп, галоп на рысь, а если на рыси, то вообще конь перейдет на шаг.
        Гулько покосился на меня, я все еще не реагировал, пусть народ брэйнстормит, наконец он раздул грудь, как самец ящерицы в брачный период, и рыкнул так, что затряслась посуда:
        - Придурки, вы о чем?.. Я ж для примера! Как не надо! Что не стоит тащить в виртуальный мир из рилайфа! Как это самое, во что вляпываемся в реале!.. А вы?.. Как не стыдно?
        - Деньги не пахнут, - ответил Тимур бодро. - Если на говне заработаем, как император Диоклетиан, то почему не вставить? Даже прикольно будет.
        - Кому прикольно? - вскрикнул Гулько и чуть не опрокинул тарелку, взмахивая дланями. - В такую байму приличные люди заходить побрезгают!
        - Откуда знаешь? - спросил Скопа деловито. - А вдруг как раз попрут? Телешоу вон сколько смотрят!.. А это еще то говно, любое говно перед их говном вообще запахнет пирожным!
        Тимур с таким смаком облизал пальчики, что чувствительный Роман позеленел и зажал ладонью рот, а глаза полезли на лоб. Немного подумав, он взял свою тарелку и перебрался за другой стол.
        Тимур потер ладони, глаза вспыхнули злорадным блеском.
        - А у кого петы, тому совочек вручить и пакетик! Пусть за своими зверюками убирают. А что? Будем приучать к культуре!
        Скопа сказал с сомнением:
        - Так совсем замордуем баймера. Нет уж, пусть хоть в виртуальном мире оттянется… В смысле, отосрется. В реале нельзя, а тут пусть дефекалит вволю. Даже на тротуаре.
        - Какие у нас тротуары? - спросил Тимур с недоумением. - У нас дикие и неисследованные локации.
        - Тогда на памятники старины, - поправил Скопа. - У нас же везде из песка руины древних цивилизаций. Вот только собрался подойти и осмотреть, а там на плитах атлантов и лемурцев: «Здесь был Вася», «Коля + Маша = любов», а также куча говна. И все довольны.
        - А любители старины?
        Скопа беспечно отмахнулся:
        - Они не баймят. Они вообще компов боятся, а инет для них - сатанинская придумка. У нас же целевая аудитория продвинутых в хай-теке! Так что все путем. Срать можно вволю!
        Тимур засопел, посмотрел умоляюще на меня, но я взялся за десерт и ни на что не реагирую, он ухватил тарелку и сделал вид, что возмущен, прямо щас уйдет вслед за Романом.
        Скопа схватил его за руку:
        - Все-все, сменили тему! Это же мы так. Прикалываемся просто. Ешь и не думай вовсе, что твоя котлета похожа не только на котлету…
        Тимур молча взял тарелку и все-таки ушел к Роману. Скопа посмотрел ему вслед и сказал задумчиво:
        - Может быть, лучше всего забабахать на тему постъядерного мира? Ну там развалины городов, мутанты всякие, зомби, а мы ходим с автоматами, у которых патронов немерено, с рельганами и бэфээфами…
        - Бефээфами, - передразнил Гулько. - Ты еще «Золотой Топор» вспомни. Нет, постъядерными, уверен, народ объелся. Что-то эти баймы, как стадо коров, поперли…
        - Почему именно коров? - поинтересовался Скопа.
        - Коровы тупее, - объяснил Гулько. - Даже ты соображаешь лучше. Нет, я другое заметил… Тенденцию!
        - Ну-ну?
        - Чем больше у народа компов, инета и мобильники чем навороченнее, - сказал Гулько, - тем сильнее нас тянет в мир меча и магии. Объелись техникой! Жить без нее не можем, видеокарты покупаем самые крутые, а мечтаем о волшебстве, драконах и принцессах… Потому байму надо делать именно на фэнтезийной основе!
        Скопа подумал, сказал осторожно:
        - Может быть, соединить мир магии и мир технологии?
        Гулько отмахнулся:
        - Уже делали. Я б не сказал, что успешно. Вроде бы и вашим, и нашим угождали, а что-то не идет. Фальшь какая-то чувствуется. Вроде двухголовых монстров. Рейтинг таких байм невысок.
        - Может, плохо сделали? - спросил Скопа с надеждой.
        - Да вроде бы, - ответил с сомнением Гулько, - графика на уровне… И мир детально проработан. И система боя… Нет, там именно это вот соединение. Многие, не разобравшись, скорее бегут в такую байму, чтобы хлебнуть того и этого щастя, а потом через месяц уходят обратно… А в Ультиму вон одиннадцатый год играют! Одни и те же.
        Они все чаще поглядывали на меня, я молча допивал кофе и все еще не сказал веское слово.
        - Шеф, а как это видится с высокой колокольни?
        Я сказал с тяжелым вздохом:
        - Знаете, ребята, первый признак бездельника? Он берется рассуждать, как преодолеть ипотечный кризис в стране, нехватку нефти по всему миру, глобальные проблемы интеграции, а дома вода хлещет из прорвавшейся трубы, дети кричат голодные…
        - Понятно, - сказал Тимур быстро. - Все понятно, шеф! Я вот тут просчитал… Сейчас у всех двуядерники, у многих уже и на четырех, а когда выйдет наша байма, будут восьмиядерные. Так что можем уже сейчас анимировать даже морды! Проги уже есть, но можно устроить аппаратную поддержку, при драке будут кривиться в ярости, при шутках - улыбаться, хохотать…
        Я молча отодвинул пустую чашку, все поднялись синхронно, Тимур искательно заглядывал мне в лицо. По дороге к двери я сказал с горьким вздохом:
        - Хорошо бы, согласен. Заодно обскачем конкурентов. Но ты, Тимур, как будто ни в одну байму не играл!..
        Он спросил обидчиво:
        - А что я сказал не так? Что не так?
        Я вздохнул еще горше:
        - А ты не видишь, сколько нашего труда и так улетает в дупу?.. Вкалываем, как негры на плантации, над графикой, каждый листок вытютюливаем. Стараемся, чтобы при увеличении даже букашки ползающие были крупным планом со всеми их пятнышками, лапками, усиками… и что? Да любой баймер всегда поднимает камеру повыше, чтобы обзор, обзор!.. А то будет любоваться капельками росы, а сзади напрыгнет моб и сожрет искусствоведа на месте!
        Хотя яркое солнце ударило в лица так, что все поморщились, Гулько ухитрился потемнеть, словно его одного накрыло грозовой тучей.
        - Эх, - сказал он тяжело, - не хочется соглашаться с начальством, в подхалимы запишут, но из-за такого подхода баймеров… в самом деле многие наши находки коту под хвост.
        - Ничего, - сказал я, - соглашайся, соглашайся. Люблю, когда мне вот правду-матку прямо в глаза.
        Он сказал уныло:
        - Как сказал Базаров, природа не храм, а мастерская, и человек в ней - работник.
        - Это Некрасов сказал, - уточнил Тимур. - А что за Базаров? Нет такого писателя. Писарев, может быть?
        - Вот-вот, - сказал Гулько. - Вся природа в байме - только мастерская. А еще место боя. На арене никто не рассматривает цветочки!
        Мы брели к своему офису - до здания всего полквартала - настолько озабоченные, что прохожие начали посматривать с опаской. Одна из девчонок крикнула из их стайки, что покажет сиськи, только чтоб мы заулыбались.
        Тимур тоже хмурился, оглядывался на девчонок и двигал кожей на лбу, наконец сказал горячо:
        - Да? А попробуй выпустить байму с хреновой графикой! Сколько ни расхваливай геймплей и обширную карту, а без суперской графики не обойтись.
        Скопа смотрел на Тимура, тот поглядывал на меня.
        - Шеф, будем делать анимацию морд или нет?
        - Будем, - сказал я. - Только в самых общих чертах. И только трех-четырех выражений. И так нагрузка на железо обрушится, как слонопотамская лавина!
        Тимур удивился:
        - Почему? Сразу заложу параметры, что анимация проявляется только тогда, когда ее рассматривают. Ну, скажем, при трехкратном увеличении. А когда смотрят сверху, как дерутся тридцать человек, то какая там анимация? Что есть, что нет - без разницы. Так что ее и не будет.
        Скопа сказал заинтересованно:
        - То есть делаешь привязку к колесику мышки? Как только начал зумить, тогда только, да?
        - Не когда начал, а когда прозумил достаточно, - объяснил Тимур. - Нагрузка, кстати, ничуть не возрастет! Что трое игроков одного моба метелят, что морда одного чара на весь экран играет бровями, морщится, кривится… Это нагрузка не на железо, а на разработчиков! Это я намекаю, что инфляция растет, а наша зарплата все та же…
        Я сказал, защищаясь:
        - От вас зависит, чтобы байма вышла побыстрее и без особых глюков. Тогда будет не только зарплата. Большой сладкий пирог, понятно? Разделим на аккуратные такие неравные дольки! А пока затяните пояса потуже.
        В нашем здании размещается два десятка контор, с обеда возвращаются с разных сторон так дружно, что у дверей уступают друг другу дорогу, как у входа в супермаркет.
        Все помалкивали, только уже на нашем этаже Тимур заговорил:
        - Если будет добро, я мог бы заложить не меньше сорока выражений лица… Да хоть сотню, если железо потянет! И совсем это не скажется на сроках! Дома поработаю и в выходные. Самому интересно. Пусть хмурятся, морщатся, смеются, стискивают зубы, выдвигают челюсти, надувают щеки… Некоторые привяжу к определенным типам… К примеру, хорошенькие девушки не смогут выпячивать нижнюю челюсть или играть желваками, а суровый варвар будет лишен кокетливого подмигивания…
        Они заговорили уже о деталях, я отвлекся, мысль повиляла хвостом между рабочих тем и ушла к воспоминаниям о моей странной юристке. Как смотрела, что говорила, как слушала и что в этот момент могла подумать, когда я на секунду отвлекся от деловой беседы и как-то непроизвольно раздел ее взглядом… Она это ощутила либо что-то заподозрила. Наверное, я сбился с речи или как-то изменился в лице…
        Как бы не подумала, что озабоченный. У нас, правда, женщин совсем нет в коллективе, если не считать Алёны, так что не бабники, видно. С другой стороны, это только для старшего поколения видно, а шибко продвинутые сразу решат, что мы просто сборище гомосеков.
        Глава 6
        В офисе еще почти пусто, только Василий Петрович неспешно, но мощно молотит по клавишам, рядом недопитая бутылка кефира и куча зеленых листьев. Да еще через два стола уже пялится в экран Алёна, пальцы быстро-быстро порхают над клавой, печатает вслепую, на экране быстро крутится пугающая призрачная сеть, похожая на сеть для ловли привидений.
        - Привет, Алёна, - сказал я. - Не надумала переходить к нам на полную ставку?
        Она оглянулась, засмеялась, показывая ровные и блестящие зубы.
        - Пока нет, но за предложение спасибо.
        - Хорошо работаешь, - сказал я. - Я вижу, когда кто отлынивает. А ты, если можешь сделать недельную работу за пять дней, - делаешь. Я это ценю.
        - Спасибо, - сказала она легко. - Я тоже ценю, что меня замечают. Спасибо, шеф!
        Робко вошел и, заискивающе улыбаясь, направился к своему столу Арнольд Изяславович, довольно известный писатель, при взгляде на которого я всегда чувствую неловкость и даже смутную вину. Его привел и рекомендовал Василий Петрович как собрата по творческому цеху и вообще хорошего человека. С тех пор их столы рядом, основная задача Арнольда Изяславовича писать диалоги и реплики энпээсам. Он жутко стесняется своей работы, часто и конфузливо уверяет, что у него семь книг, за одну получил сразу три престижные премии, но литературой не проживешь, вот и того, подрабатывает.
        Мне кажется, про эту подработку помалкивает среди своего круга знакомых, но и за нас держится отчаянно: все-таки хоть какие-то деньги, причем - стабильные.
        Хороший милый человек, интеллигент до мозга костей, но он так и не чувствует, что нынешняя литература в прежнем виде умирает, это видно всем, у кого на плечах голова, а не приспособление для демонстрации шляпок и бейсболок. Поэзия уже склеила ласты. Последний всплеск у нас был всего полвека назад, когда поэты собирали народ на стадионах, а теперь сборники стихов даже лучшие из лучших выпускают за свой счет, и уже ни один поэт на свете не в состоянии прокормиться стихами, как кормились раньше тысячи.
        То же самое и с прозой. Бумажное книгоиздание умирает, сейчас самые читающие страны - Индия, Бангладеш, Пакистан и подобные им, где все еще не стали массовыми проигрыватели фильмов, инет, баймы. Но это не было бы трагедией, если бы дело ограничивалось только изданием на бумаге. Подумаешь, сперва вообще писали на глиняных табличках! И литература не умерла, когда перешла на пергамент, а потом и на бумагу. Не умрет литература и оттого, что уже почти перешла на электронные носители. Я за последние несколько лет не купил ни одной бумажной книги: из инета качаю все необходимое. Но читать от этого не перестал.
        Но беда в том, что и на иных носителях литература умирает. В основном все качают
«нужное», то есть справочники, энциклопедии, рефераты, статьи… Если художественную и скачивают, то лишь с пиратских сайтов, когда можно качнуть сразу десяток-другой, а то и сотню романов, места занимают на диске мало, как-нить на досуге посмотрю… Чаще всего руки не доходят, а если и заглянешь иной раз, то по диагонали и только каждую десятую или сотую из скачанных.
        Дело в том, что литература не изменилась со времен неолита. Она выполняет те же функции, что и «О все видавшем…», «Илиада», «Слово о полку Игореве», «Гамлет»,
«Война и мир», то есть ей по фигу, что мир изменился, она «о душе и внутреннем мире». Но это чистоплюйство грозит тем, что литература останется в том веке, уходящем. В новом веке высоких технологий ее уже не будет. Во всяком случае, той прежней, со старыми задачами.
        Может ли литература измениться кардинально? Чтобы выжить в новом мире? А желательно не просто выжить, а остаться тем пылающим факелом, что рассеивал тьму на протяжении веков и даже тысячелетий, вел народы к свету и цивилизации!
        Думаю, шанс есть. Но только если ее творцы поймут, что в мире высоких технологий прежние романы с «вечными проблемами» будут выглядеть, как сейчас мечи, кинжалы, балалайка и лапти на стене в прихожей современного интеллигента.
        Мир меняется стремительно, все специалисты уверяют, что через тридцать-сорок лет наступит сингулярность, то есть человечество исчезнет как вид. Увы, люди живут, словно вот так все будет длиться до тех пор, пока не погаснет Солнце…
        У литературы, как некогда самого массового и самого мощного воздействователя на сознание, есть шанс вернуть себе лидирующее положение, если начнет готовить общество к приходу нового мира, к резким и необычным изменениям в самом человеке и в мире вокруг него.
        Литература может и обязана подготовить человека для Перехода. Это гораздо более великая и грандиозная задача, чем стояла перед нею во все века. Если литература возьмется за эту необходимую работу, у нее будет шанс войти в том или ином виде в сингулярность вместе с человеком, а не остаться там, где остались хомуты, кареты, салопы, ямщики, пейджеры и видеомагнитофоны.
        Не скажу, что Тимур постоянно в оппозиции, но если уж упрется, его сдвинуть с места трудно, хотя с виду очень подвижный, быстро меняющий настроение. Может быть, его оппозиционность оттого, что его первого привлек в свою команду, которая с него и началась, потому ощущает свое привилегированное положение.
        До нашего знакомства он занимался тем, что «пас» баймеров. Сперва это была забава, потом сделал солидным заработком. Он как никто наловчился подбирать пароли к аккам, заглядывал, проверял, в каком состоянии акк, и если там перс еще нуб, то оставлял расти.
        Хайлевлам менял пароли, продавал на черном рынке. Как-то рассказал, что пасет сразу три многообещающих перса, растут очень быстро. Их хозяева покупают им самое дорогое оружие, доспехи с эпиков, а также маунтов, на которых навешивают разные дорогие безделушки, а также корабли и дома. У одного уже дворец за пять-семь тысяч долларов, хотя сам еще нуб. Это те, кто не хочет заниматься утомительным качем и прохождением квестов «на деньги», а вбрасывает в байму реальные деньги, скупая все, что можно купить для перса по высшему разряду.
        Мы с ним познакомились, когда я по объявлению купил у него удивительно дешево мощную видеокарту и два харда. Пока он упаковывал мне их в коробку, я рассматривал его хитрые схемы на дисплее, успел понять назначение и посоветовал предостерегающе:
        - Не прогадай.
        - В чем? - спросил он невинно.
        - Если играет взрослый, - сказал я, - да еще бизнесмен в отпуске, то его могут позвать дела в любой момент. Тогда подарит акк другу, чтобы не пропадало добро, а тот обязательно поменяет пароль.
        - Успею, - ответил он самодовольно, но я видел по лицу, что предостережение принял всерьез.
        Этим Тимур хорош, при своей чудовищной интуиции и умении просчитывать ход мыслей других людей он чутко прислушивается к советам тех, кого считает себе ровней. Ну, это я хватил, ровней никто в мире не считает себе никого, любой слесарь уверен, что он умнее президента, только вот обстоятельства не дали развернуться и стать властелином мира, но все-таки Тимур не только слушает других, но и вылавливает в их словах полезное для себя, а это свойство очень немногих людей.
        Когда я взял кредит и создал фирму по разработке игр, первым пригласил как раз его. Сперва мы выполняли мелкие заказы, вспомогательную работу, затем однажды нам доверили сделать аддон для довольно простенькой игры. Мы уложились в срок, с тех пор у нас заказы стали регулярными. Выплатив кредит, я взял другой, побольше, и потихоньку расширял коллектив, принимая все более сложные заказы.
        Тимур привел меня к своему другу, с которым познакомился через инет. Комната - рай для компьютерщика: на столе три больших монитора, по стенам проложены толстые провода, на полках харды, ящики, к ним тоже протянуты провода, я понял наконец, что мы находимся внутри компьютеров.
        Навстречу поднялся, отпихнув кресло на колесиках, высокий широкоплечий парень, взъерошенный и небритый. С беззаботной улыбкой протянул руку, рукопожатие оказалось, как у всех компьютерщиков, слабым и вялым, но я сам такой, вообще не понимаю эту дурацкую привычку с силой сжимать пальцы, словно в каждом видишь соперника и стараешься заранее припугнуть своей силой.
        - Тарас, - сказал он, - Тарас Гулько. Интересуетесь нашими забавами?
        - Не совсем, - ответил я. - Я вырос из коротких штанишек и подыскиваю таких, кто готов из них вылезти.
        Скопа обиделся, засопел, но Тимур похлопал его по плечу успокаивающе:
        - Ты сперва послушай.
        - Тимур вам уже все рассказал, - напомнил я. - Хочу предложить работу в команде.
        Тарас поморщился:
        - Зачем это мне? Я свободен, как птица. Сам располагаю своим временем. И зарабатываю неплохо.
        - Как? - спросил я. - Если не секрет.
        Тимур сказал благожелательно:
        - Тарас, ему можно. Умрет, но никому не расскажет. Я таких знаю.
        Гулько заговорил медленно и вроде бы с неохотой, но постепенно загораясь, ибо у него не просто заработок, а постоянное соревнование с некими могучими силами, в котором он то и дело побеждает:
        - Знаете ли вы, что восемьдесят пять процентов населения паролем ставят «1234»?.
        А если требуется не меньше шести или восьми знаков, то продолжают ряд: «123456» или «12345678»…
        Я удивленно покрутил головой:
        - Надо же… Я думал, только один я такой! Ладно, это понятно, но логины? А там как?
        Он отмахнулся:
        - Во-первых, у большинства опять же логины обычно совпадают с именами персов. Не знаю, то ли их хозяева что-то путают, когда заполняют форму регистрации, то ли леность ума, но это так…
        - Наверное, - предположил я, - просто не врубаются, что логин только для регистрации. Хотя вы правы, в некоторых баймах он действительно совпадает с таким же для входа в саму игру!
        - С этими совсем просто, - объяснил он с улыбочкой превосходства. - Для особо ленивых там сбоку стоит галочка «Запомнить пароль». Это чтобы не вводить его всякий раз, когда заходишь в байму. Это же какая пруха!.. Такие логины я собираю сотнями с первого же прочесывания инета.
        Он победно улыбался, мне захотелось как-то сбить слишком уж победный настрой.
        - А если хозяин акка, - сказал я, - подаст в фирму жалобу, что у него украли акк? И начнет долгий процесс восстановления?..
        Тарас отмахнулся:
        - Во-первых, немалая часть этого вообще не делает. Украли так украли, сам виноват. Другие, таких большинство, просто не помнят, что писали в «секретных ответах». Никто не думает, что придется попасть в такую ситуацию. Это как езда в автомобиле: каждый слышит по авторадио о катастрофах на дороге, иной раз даже сам видит, но все равно не верит, что такое случится с ним, и потому все равно превышает скорость, выскакивает на встречку, не пристегивается, разговаривает по мобиле, оглядывается на баб…
        Я возразил:
        - Но те, кто прокачал хайлевелов, думаю, их берегут!
        Он расхохотался:
        - Кода начинали играть, они еще не хаи. А ответы уже забыли. Смешное то, что полпроцента игроков вообще сразу забывают пароль! То есть купил игру, инсталлировал, придумал пароль и ввел в нужное окошко, поиграл вволю, лег спать довольный, а на другой день уже не вспомнит, что же он умное такое пробил в указанном месте…
        Я проворчал:
        - Что, есть такие, что пароли не записывают?
        - Таких абсолютное большинство, - заверил Гулько. - Потому что большинство в качестве логинов или паролей берет свои имена или фамилии, имена своих девушек или что-нить такое… заметное. Но наутро уже не может вспомнить. У нас же как: скорей-скорей попасть в игру! Торопливо заполняешь окошко, энтеречишь, и вот уже в новом волшебном мире…
        - А что делаешь с теми, кто просто забыл пароль?
        Тарас отмахнулся:
        - Этих сразу видно, они застряли на первом-втором левле. Ну, кто сколько сумел пройти за один день. Я жду некоторое время, а если левлы не растут, то продаю эти акки. Все-таки игра стоит полсотни баксов. Я продаю за двадцать пять, с руками отрывают!
        Я поморщился:
        - Не густо.
        Он сказал обидчиво:
        - В целом неплохо, дураков много. Согласен, это не те деньги, на которые покупают «мерсы». Но, во-первых, мне это нравится, во-вторых, я не паленой водкой торгую, а торчу в любимом деле, да еще и денежки капают… А что? У тебя есть идеи получше?
        - Есть, - ответил я.
        Глава 7
        За время, пока обедали, на форуме игроделов появилось две новых темы, а в десятке старых запостили по несколько сообщений. Я просмотрел наискось, чувство гаденькое, словно помахали перед мордой конфеткой и не дали.
        С развитием инета и появлением форумов получила распространение очевидная вроде бы мысль: когда под никами, когда полная анонимность, каждый вроде бы сможет высказывать свое личное мнение, ничуть не обращая внимания на окружающих. Его не видят, не знают и даже в будущем не покажут пальцем: смотрите, это тот самый дурак, который думает иначе!
        Однако оказалось, что стадность в человеке гораздо сильнее, чем предполагали. Даже при гарантии полной анонимности человек старается выглядеть лучше, чем он есть, и точно так же свое личное мнение подстраивает под мнение большинства. Особенно это заметно на литфорумах, когда кто-то уверенно и аргументированно громит в пух и прах какое-нибудь достаточно сильное произведение и там же взахлеб хвалит, тоже очень умело, что-нибудь слабенькое и серенькое.
        И вот большинство, которое без таких ориентиров черное назвали бы черным, белое
        - белым, а серое серым, тоже начинают растерянно мямлить, что да, вот то слабое, там полно ошибок, ляпов и промахов, а вот это, напротив, произведение сильное, в нем нет ляпов и промахов, ровное и гладкое, как асфальт!
        Дельцы от пиара вздохнули свободнее и ликующе потерли лапы: оказывается, инет их власть не пошатнул! Смешнее всего наблюдать эту стадность на примере молодых ребят, именно они жаждут быть не как все, и в то же время именно их проще всего сплотить в однородную одинаковую массу, всего лишь указав на какую-нибудь заметную фигуру в политике, бизнесе, искусстве… да все равно где, объявить мишень ретроградом и вообще тупым гадом и… все, этого достаточно! Одинаковыми словами и с одинаковым жаром набрасываются, шельмуют по всем форумам, выискивают недостатки, подлаживаясь… да-да, именно подлаживаясь под общий настрой аудитории форума, где добавляют и свой лай. Сказали ведь, что у такого-то гада одни недостатки, вот постараюсь и я найти их, что я, дурнее других? И ищут, порой сами попадая в смешные ситуации.
        Тарас Гулько зашел при всей своей громадности тихий и, как всегда, старающийся не занимать много места. Положил на стол распечатку карты со стартовыми локациями, я изумился, почему все сдвинуто, он объяснил кротко, что так велел Тимур, раз уж собираемся в аддоне ввести новую расу.
        - Подать сюда наглеца, - потребовал я.
        Тимур долго объяснял и приводил убедительные доводы, я грозно велел все вернуть взад, до аддонов еще дожить надо. Потом у меня еще выпили по чашке кофе, как бы за примирение, а то говорили на повышенных тонах, я указал на экран.
        - Видели, как поливают?
        Гулько дисциплинированно кивнул, он поглядывал на дверь и подбирал повод, чтобы смыться из кабинета грозного шефа. Как многие крупные и сильные люди, он всячески избегал ссор, зато Тимур сказал с самым независимым видом:
        - А ты только теперь заметил? Прости, в тебе говорит недостаточная, прости еще раз, некомпетентность.
        - Недостаточная некомпетентность? - переспросил я.
        - Компетентность недостаточная, - поправился он неохотно. - Уже были проверки, и выяснили очень интересные особенности.
        - Какие?
        Тимур широко и довольно заулыбался, не часто бывает возможность потыкать шефа мордой об стол, да еще при сотрудниках.
        - Когда, - сказал он нравоучительно, - на форуме обсуждают какого-нибудь нашего певца, занявшего первое место на всемирном конкурсе, или писателя, чьи тиражи зашкаливают, в их адрес летит столько говна, что все самосвалы страны не вывезут. Железную дорогу надо подключать! А рядом обсуждают творчество какого-то серенького автора, там одни похвалы, его величают гением!
        Я буркнул:
        - Подумаешь, все знают, что их постят одни и те же личности, меняя ники. С динамическими адресами это просто.
        - Но сперва это были догадки, - уточнил Тимур, - потом уверенность, а вот когда собрались с силами и, подключив властные структуры, проверили, тут и выяснили, что в политике на такой ниве трудятся в поте лица активисты соперничающей партии, а вот в искусстве…
        Он засмеялся, оборвав себя. Гулько прогудел недовольно:
        - Тимур, чего ржешь?
        Тимур ответил со смешком:
        - В искусстве, как обнаружили с некоторым удивлением, стараются как раз обойденные на прямой к финишу! Сами литераторы. А еще те немногие собутыльники, что за друга Васю кого угодно обосрут. Но это было бы еще ничего, обычная борьба, не это обеспокоило власти. Для правительства что один певец, что другой
        - без разницы. Пусть даже никто не победит ни на каком конкурсе, цена на нефть не упадет и ВВП не дрогнет. Но то, что молодые ребята, еще не умеющие отличать правую ногу от левой, так бездумно вливаются в стадо и ломятся под рукой манипуляторов в указанном направлении… гм…
        Я сказал хмуро:
        - Для этого надо им только говорить: вот теперь вы - личности! Вот теперь вы не стадо!..
        - Да, - согласился Тимур, - молодыми управлять легко. Неужели я такой старик? Молодежи надо почаще про их отличие от других, и вот они уже все, как доски в заборе. Странно, я всегда надеялся, что в инете человек свободен. Сидит себе в своем Мухосранске в одних трусах или даже без них перед компом, никто не видит, берет любой ник и пишет, как сам считает правильным и что считает нужным… Но, увы, даже такими оказалось так же легко манипулировать, как если бы они стояли на площади и слушали Цицерона.
        - Еще легче, - сказал я невесело. - На митинг еще нужно народ собрать! А тут забрасываешь сеть сразу по всему миру и вылавливаешь не совсем умных, но которые страстно хотят казаться умными, оригинальными, лихими. Потому инет и зовут сетью или паутиной. Черт, как они достали… Или это все-таки соперники стараются?
        - Они задают тон, - сказал Тимур. - Остальное - подгавкатели.
        Алёна убежала первой за пять минут до конца рабочего дня, остальные разбрелись кто когда. Дольше всех проторчали Тимур и Роман, обоим хотелось успеть закончить сегодня что-то совсем уж надоевшее, а завтра взяться за новое.
        Я ушел последним, прежние дома, которые видел днем, исчезли, вместо них нечто незнакомое, подсвеченное снизу и потому чуточку марсианское. Проезжая часть улица залита двумя потоками огней: в мою сторону приближается оранжевый поток раскаленного золота, а рядом, отделенная только белым пунктиром, течет в другую сторону красная с багровым тяжелая река застывающего металла.
        На пешеходной части улицы прежние люди то ли вымерли, то ли их перебили, а вместо них город заполнили существа иной расы: никуда не бегут, одеты иначе, смеются громче, с любопытством смотрят по сторонам…
        - Эй, парень! У тебя пенис есть?
        Звонкий девичий голосок, вроде бы уже слышал такой, я поспешно обернулся. Молоденькая девчонка, почти подросток, а смотрит на меня нахально и весело.
        - Есть, - ответил я несколько уязвленно, как могли подумать, что я беспенисный.
        - Покажи!
        - Еще чего, - ответил я с достоинством. - Ни за что!
        - Почему? - спросила она с интересом.
        - Я скромный, - объяснил я. - И застенчивый. Вот такой я.
        - Странно, - удивилась она. - Всегда думала, что показать пенис проще, чем вагину.
        - Это кому как, - ответил я.
        Она сказала язвительно:
        - Так чего же ты кричал тогда, чтобы я показала вам?
        - То не я кричал, - объяснил я. - Это Тимур, мой приятель.
        - Это тот маленький и юркий?
        - Ага.
        Она нахмурила лоб, припоминая, покачала головой:
        - Он противный. И мне сразу не понравился. А тебе бы показала.
        - Ну, спасибо…
        - Хочешь, покажу?
        - Нет-нет, - сказал я поспешно, - не надо.
        - Почему? - удивилась она. - У меня там классно! Даже татуху отпадную забабахала!.. И губы бантиком, конечно.
        - Не интересуюсь, - заявил я твердо.
        Она спросила озадаченно:
        - Ты… асексуал?
        - Трансчеловек, - ответил я гордо.
        - Транс… чего?
        - Да ладно тебе, - сказал я. - Знаю, что подумала. Если транс, то трансвестит или трансбистер. А я трансчеловек, а трансчеловек - звучит…
        - Гордо?
        - Просто звучит, - сказал я. - А человек - это говно такое промежуточное. Вообще-то не говно, но если может перейти в трансчеловеки, но не переходит, то говно.
        - Ух ты, - восхитилась она. - Значит, вы даже лучше, чем люди? Что-то вроде панков? Или готы? Может, эмо?
        - Нет, - сказал я терпеливо, - это совсем другое. Панки - это обезьяны, только крашеные. А трансчеловеки… да ты не поймешь, ты же блондинка!
        Она сказала обидчиво, но с достоинством:
        - Да, причем натуральная, не крашеная!.. И что? Дура?.. Ладно, колись, что это за направление? Или это у вас секта?
        - Да, - ответил я. - Секта. Как были сектой христиане. Только в отличие от христианства трансгуманизм охватывает весь мир. У нас уже во всех странах есть секции! В развитых. В неразвитых только панки и всякие там байкеры, свингеры, эмо, сексуалы и тусовочники. И еще всякие-разные, я их не знаю и не интересуюсь.
        - Ух ты какой! - сказала она с уважением. - Значит, чем-то крутым занят?
        - Не очень, - ответил я скромно, - однако… гм… дело есть. А времени по дискотекам таскаться нет. Да и желания.
        Она вскрикнула огорченно:
        - Ну ты чего? А я нацелилась затащить тебя…
        - На себя?
        Она отмахнулась:
        - Да что ты о такой ерунде! Хотя бы вон в тот клуб. Девчонки разбежались, а одной как-то непривычно… В самом деле, хочешь покажу? У меня там родинка. Прикольная!
        Я пробормотал:
        - Да ну… что прикольного в родинке?
        - На таком месте не бывает, - сказала она со знанием дела. - А у меня есть. На осмотре врачи всегда спрашивают, что это… Давай покажу!
        Я пугливо огляделся по сторонам.
        - Вот так, на улице?
        - Ну и что? - сказала она задорно. - Экстрим! Да и вообще… Вот увидишь, никто ничего не скажет. Даже неинтересно.
        - Не надо, - ответил я уже не так твердо. - А вот не надо.
        - Почему?
        - А я трансчеловек, вот почему.
        - Жаль…
        Она выглядела в самом деле беззащитной и потерянной, как котенок, что вышел из темной страшной подворотни на дорогу и жалобно смотрит на огромных людей в надежде, что кто-то наклонится и возьмет в большие теплые ладони, где сразу станет надежно и защищенно.
        Странная нотка сочувствия отозвалась в моей заскорузлой душе.
        - А что там? - спросил я. - В твоем клубе?
        Она сразу оживилась, выпрямила спинку, сиськи красиво натянули тонкую майку, четко обозначив соски. Судя по форме, груди у нее торчат ареолами кверху, так что достаточно лишь наклонить голову, чтобы твердеющие горячие ниппели уперлись в губы.
        - Там все, - ответила она поспешно. - Там весело!
        Я подумал, покачал головой:
        - Нет, не хочу рисковать. Хотя рядом с моим домом есть тоже какой-то клуб. Слышал, там кормят неплохо, а я после работы жрать хочу.
        - Идет! - ответила она с готовностью. - Согласна!
        - Хорошо, - сказал я, - когда девушка на все согласна.
        - Я согласна на все, - подтвердила она серьезно.
        - Пойдем, - сказал я. - Вон моя торчит.
        Спина моего внедорожника в самом деле выступает над ровным блестящим рядом машин, предназначенных для ровных городских дорог.
        - Тебя как зовут? - спросил я.
        - Лиза, - ответила она торопливо. - Но меня обычно зовут Лисенком.
        - Лисенок, - спросил я, - а ты уже совершеннолетняя?
        Она спросила удивленно:
        - А ты что, против подросткового секса?
        - Вообще-то стараюсь избегать, - ответил я.
        - У меня сиськи еще отрастут, - заверила она. - Говорят, лучше растут, когда часто щупают… Ой, это твоя? Такая огромная?.. Да ты крутой!
        Я открыл перед нею дверцу, Лисенок даже опешила от такого непривычного в ее мире жеста, но быстро сориентировалась и села красиво, как в кино, уже улыбаясь всему миру царственно, как положено даме в крутой машине.
        Коммуникатор то и дело говорил приятным женским голосом что-то типа: на следующем повороте поверните направо, потом пятьсот метров прямо, Лисенок сперва слушала с раскрытым ртом, как будто оказалась в волшебной сказке, потом начала ловить на ошибках и дальше всю дорогу спорила с ним и ругалась, объясняя, что надо совсем не так и вообще заедем в другую сторону.
        - Изменение маршрута, - передразнила она и, дождавшись, когда коммуникатор сказал послушно: «Изменение маршрута. Возьмите налево, а затем сразу же направо», вскрикнула ликующе: - Я ж говорила, дур туда набрали! Наверное, у нее ноги красивые!..
        - Через семьдесят метров возьмите направо, - сказал коммуникатор.
        - Дура, - сказала Лисенок. Мы обошли потрепанный «жигуль», я видел, с каким усилием она удержалась, чтобы не показать парню за рулем язык. - Точно ее за красивые ноги взяли! У меня, кстати, тоже не кривые.
        Движение медленное, автомобили не только припаркованы в два ряда, что не способствует скорости, но и на тротуаре стоят так, что прохожие протискиваются под стенами зданий, отполировывая их задницами.
        - «Твой дом „De Luxe“, - прочла она слоган на красной растяжке, - с видом на Кремль»… А, я знаю, знаю, это вон тот дом, видишь?
        Показался Кремль, две золотые луковицы колоколен над желтым зданием Верховного Совета, затем мост, и справа на здании выстроились гигантские буквы
«МОСПРОСТРОЙМАТЕРИАЛЫ», а рядом главная церковь страны, причем с этого ракурса, когда переезжаешь мост, надпись как бы указывает, что это ее склад и что в том огромном каменном сарае с золотым куполом и крестами можно найти всякие материалы.
        На мосту застряли в пробке, но впервые я не злился: Лисенок бурно восторгается фонтанами среди реки, огромным телеэкраном, где вспыхивают яркие кадры из рекламируемых блокбастеров, вдали, слева от шоссе, крупные буквы на крыше
«Samsung», а справа - краснокирпичные башни.
        Серое квадратное здание с надписью на крыше «Ударник», под ним чуть мельче: «Рис и рыба ресторан», за ним выплыл несправедливо, на мой взгляд, оплевываемый большинством москвичей памятник Петру, отсюда напомнил высоковольтную вышку: те же размеры, высота, и по три пары растопыренных в стороны рук, с теми же пропорциями: нижние длани самые длинные и мощные, средние помельче, а верхние самые короткие. Только проводов почему-то нет.
        Она таращила глаза по сторонам и ахала, и хотя не думаю, что видит впервые, но из салона автомобиля можно смотреть на обе стороны, а еще и вперед, кроме того, на скорости сменяется больше чудес, нужный эффект дает изобилие, количество на квант времени, а я отметил только крупную белую растяжку через всю широченную улицу с двумя загадочными словами «Будущее близко» и буквой «Р» рядом не то с шестеренкой, не то стилизованным девятилучевым цветочком.
        Впереди и без того широкая улица готовится распахнуться во всю ширь, новую часть символизирует фигура Гагарина на высоком шпиле, промелькнула последняя растяжка
«Ветераны ВДВ поздравляют ТРАНСГИДРОСТРОЙ с 80-летним юбилеем!», дальше по улице растяжки не выдержат собственного веса.
        Потом она вспомнила, что езду в крутой тачке полагается отрабатывать, начала деловито отыскивать на моих джинсах язычок «молнии», мне стало жалко малышку: будет тупо смотреть на мои помидоры вместо красот за окном, и сказал великодушно:
        - Успеешь. Смотри, какой дом-башню отгрохали! Леса снимут, вообще будет игрушка…
        - Да, - откликнулась она счастливо. - Эх, как бы там здорово жить! У нас в микрорайоне одна сумела все-таки устроиться. Давала в инете объявления, что поедет на юг за интимные услуги, а потом - что и в ресторан или в клуб какой, но чтоб тачка была не ниже «бээмвэ». Один так часто ее с собой брал, что недавно они решили пожениться!.. Везет же… Правда, у нее фотка в инете отпадная.
        Глава 8
        Возле ночного клуба толпится народ, в основном подростки и очень вызывающе одетые девушки. На тротуаре поблизости две патрульные машины с мигающими маячками, на входе двое загораживают дорогу.
        - Что случилось? - спросил я.
        Мне ответили из толпы зевак:
        - Авторитета арестовали… Сейчас там его подельников вяжут, протокол составляют… Эх, вечер испортили.
        Лисенок горестно охнул:
        - Жаль, клуб такой большой… Я в нем еще не была…
        Я развел руками:
        - Извини, я не знал, что будет такая катавасия… Уж и не знаю… Куда-нибудь в ресторан?.. Или пойдем ко мне, вот мой дом рядом. А поесть найдем. И музыка тоже есть.
        Она тяжело вздохнула:
        - Пойдем.
        Я поставил машину на охраняемую стоянку, это прямо перед домом, консьержка проводила Лисенка любопытствующим взглядом.
        Я открыл дверь в квартиру и пропустил вперед Лисенка. Она охнула и остановилась испуганно.
        - Ой, - прошептала она тихонько, - там кто-то есть… Ты ошибся?
        - Все в порядке, - сказал я. - Это я, когда подъезжали к дому, дал команду наполнить ванну и приготовить ужин. А сейчас вон слышишь?
        Со стороны кухни раздался короткий взрыв размалываемых зерен, затрещало, защелкало, словно кто-то палит из пулемета с сотней стволов. Лисенок зашла с опаской, заглянула в ванную, там все еще из крана бежит вода, робко вступила на кухню, повела курносым носиком.
        - Ух ты, пахнет вкусно… Как ты такое сделал?
        - Да это нетрудно, - ответил я, - тому, кто умеет. Через пару лет упростят и напишут проги для домохозяек, тогда будет во всех магазинах… Туалет вон там.
        - Спасибо.
        Уже успокоившись, она пошла к указанной двери, на пороге оглянулась с задорной улыбкой.
        - Так показать мою родинку?
        - В другой раз, - ответил я.
        Пока она отсутствовала, я проверил кухню, она постаралась по полной программе, ничего не подгорело, как у меня бывало вначале, и не выключилось раньше времени. Я разложил по тарелкам ломти сочного зажаренного мяса, гарнир, посыпал зеленью и налил в фужеры красного вина.
        Лисенок вышла с капельками воды на длинных ресницах, принюхалась:
        - Как вкусно пахнет! Это она сама?
        - Умница, правда? - спросил я.
        - Еще какая!
        - Садись.
        Я щелкнул пультом на брелке, под потолком вспыхнула люстра. Лисенок ахнула в который уже раз.
        - Как ты это делаешь?
        Я бросил ей крохотный пультик, она ловко поймала.
        - Вот смотри. Тут можно по-разному… А вообще-то сейчас ставят системы, чтобы по хлопку ладонями или кодовому слову. Так еще удобнее.
        Пока она игралась со светом, включая то по одной лампе, то целыми гроздьями, я проверил таймер на кофеварке, пока тоже без сбоев, и взял в руки нож и вилку.
        Лопала она с аппетитом, глаз не отрывала от роскошного экрана. Блюрейки в России только начали появляться, стоят дорого, фильмов на них почти нет, а что есть, то на английском, но зато какое изображение, она с зачарованным видом даже промахивалась ложкой мимо рта.
        - Здорово, - прошептала она наконец, - просто чудо… ты прям олигарх!
        Я засмеялся.
        - У меня нет ни яхт, ни самолетов, ни даже дачи. А квартира такая потому, что сам налаживаю эти системы. Тебе какой кофе?
        - А что, можно разный?
        Я сказал гордо:
        - Мой автомат держит в памяти двести рецептов!
        - Ого! Все перепробовал?
        Я удивился:
        - Женщина я, что ли? Мне и одного хватает.
        Она расхохоталась, показывая молоденький ротик с розовым язычком и белыми нестертыми зубками.
        После кофе я потащил ее в постель, все-таки там удобнее, чем на кухне или на канцелярском столе, я не любитель даже скромного экстрима. Она трудилась вовсю, прилежная, как школьница, стараясь уловить все мои желания, потому оргазма достигла на полминуты раньше меня. Может быть, даже не притворилась.
        - Хорошо у тебя, - сказала она, приводя в порядок дыхание. - Твои сегодня не приедут?
        Я не стал говорить, что неженат, а то размечтается, ответил коротко:
        - Нет. Хочешь остаться?
        - Если можно…
        - Позвони родителям, - сказал я.
        Она отмахнулась:
        - Да это не обязательно. Они у меня продвинутые.
        - Все равно позвони, - сказал я строго. - Вот такой я старорежимный.
        Она вздохнула, затем с недовольной гримаской послушно вытащила мобильник:
        - Мама, привет!.. Это я, Лисенок… Да, все в порядке. Мама, я заночую сегодня здесь… Ну, не дома, мама!.. Да нет, я в тот гадюшник больше не пойду!.. Ладно, хорошо. Пока, целую.
        Она вздохнула, но тут же лучезарная улыбка согнала морщинку со лба. Улыбнулась мне с видом: что, съел? Не удалось от меня сразу избавиться, мама разрешила!
        - Что она сказала? - спросил я.
        - Только не пей, - ответила она послушно, как ученица, - и не кури.
        - В постели?
        - Нет, вообще, - объяснила она. - Мама считает, что курить вредно.
        - Действительно, продвинутая у тебя мама, - проговорил я. - Ну ладно, а теперь что-то ты забыла про свою отпадную родинку. Давай показывай.
        Она расхохоталась.
        - Еще не рассмотрел?
        - Мужчины к мелочам не присматриваются.
        - Ну тогда смотри. Правда, классная?
        - Ну, - протянул я, - вообще-то… на таком месте, конечно… А губки бантиком у тебя как из лучшего косметического салона.
        - Хирурги ни при чем, - заверила она гордо. - Это я сама такая замечательная!
…Она заснула в моих объятиях, совсем еще ребенок, даже сиськи не отросли как следует, а уже это самое «раскованная и незакомплексованная». Я еще застал старое доброе время, когда девчонкам кричали: «Покажи сиськи!», но показывали только самые раскованные, а были и такие, что стеснялись. Теперь вот: «Покажи вагину». И показывают. По-моему, уже все, кранты. Дальше идти некуда.
        В смысле, человекам идти дальше некуда. А если искать удовольствия и даже наслаждение в науке, искусстве, исследованиях - то это уже область зачеловека…
        С этой оптимистической мыслью, уж я точно им стану, а остальные пусть идут лесом, заснул мирно и спокойно.
        Я высадил Лисенка утром по дороге на работу и забыл о ней раньше, чем закрыл за ней дверцу. Мысль пошла разворачиваться с момента, на котором я злобно оборвал ее вчера, когда выключил комп и поднял зад из мягкого кресла.
        Хотя, конечно, она пыталась прорываться весь вечер, даже в такие моменты, когда рассматривал ту в самом деле прикольную родинку, но я душил и загонял вглубь, так надо, чтобы не перегореть. А сейчас поглядывал на красный свет и перебегающих дорогу пешеходов и напоминал себе, что в баймы приходит все больше… не игроков, это надо учитывать. Если первые баймы были даже не баймы, а сетевухи, где на выбранных картах сражаются игроки, потом пошли настоящие баймы, но все еще ориентированные на игроков, то есть неважно, что там за карта, важно успеть замочить противника раньше, чем замочит тебя. Для этого до предела убирали все красивости в пользу скорости, этим игрокам все равно, какой там перс, важно успеть первым увидеть и первым застрелить оппонента.
        Потом баймы делались все лучше, навороченнее, однако у массового баймера машины слабенькие, потому так до сих пор и популярен неприхотливый Мир Варкрафта. Баймер все так же отключает антиалястинг и любую детализацию, лучше уж пусть картинка невзрачная, чем погибать из-за лагов… и похоже, девелоперы никак не соберутся ориентироваться на игрока с хорошими машинами.
        Нет, ориентируются, но как-то странно: миры создаются все обширнее, детализированнее, но над персами работают какие-то криворукие и пьяные дворники из Жабокрякина. Во-первых, раз уж, дескать, все нацелено на убийство, то не фиг стараться делать перса красивым. Мужчина по-любому красив. Ну, а женщины… хотя если женщины играют в эти баймы, то они должны в первую очередь стрелять, рубить и колоть гадов, а не думать о фигурах!
        Таком образом, дикая ситуация: даже заброшенные уголки, куда никто и не заглядывает, вытютюливаются с великой тщательностью, каждый кустик и камешек хороши, а сам перс, с которого байма начинается и которым заканчивается, который все время перед глазами… его вытютюливать не надо!
        Мало того, что эти персы практически всегда безобразны (исключение - Линейка), но еще и всегда тупо нацелены только вперед, то есть игрок постоянно видит его только со спины! Никогда - даже сбоку, а посмотреть в лицо - вообще не предусмотрено. Опять же, приятное исключение Линейка, но и там то ли было некое озарение, то ли случайно так угадали, потому что игры выходили после нее с прежними тупо повернутыми персонажами и даже ухитрялись получать высшие призы! К примеру, в этом году байма «LotR» получила титул лучшей игры года, а в номинации на титул лучшей фэнтезийной игры заняла второе место, однако и в ней всегда смотришь только в спину героя.
        То же самое с Вангардом, которую называли «первой баймой третьего поколения». Тоже смотришь в спину, героя не видишь, да там и смотреть не на что, все скины невзрачны и неряшливы. Вот монстров вырисовали с любовью, это да, этого у художников не отнимешь…
        Сзади раздраженно бибикнули, что, значит, уже сотую секунды назад загорелся зеленый свет, а я еще не рванулся вперед. Мысли вспорхнули, испуганные, как воробьи на дороге, и рассеялись.
…На прошлой неделе мы сдали крупный заказ, получили деньги и, расплатившись с банком, собрались, чтобы определиться, насколько приблизились к созданию собственной баймы, наконец-то клиентской. Конечно же, убийцы всех остальных, как существующих, так и находящихся в стадии разработки.
        Если выполнять отдельные заказы других разработчиков, хоть и по мелочи, можно жить безбедно. Взяться за браузерную - наверняка потянем, уже делали для других компаний, но клиентская - другое дело…
        Они расположились у меня в кабинете, весь костяк фирмы, с которыми начинали: Тимур Косарь, Тарас Гулько, Андрей Скопа, Роман Рябинин, Василий Петрович, вкусно пахнет кофе и свежеподжаренными хлебцами, которые Алёна то и дело вытаскивает из тостера.
        Она единственная заметила женский портрет на моем столе, всмотрелась по-женски цепко и внимательно.
        - Красивая… - сказала она оценивающе. - Кто это? Актриса?
        Я запнулся, во взгляде Алёны нечто похожее на ревность, но не за себя, это я понимаю, женщины тоже охраняют свои владения, даже общие, от чужих. На меня могут претендовать женщины из нашего коллектива, но не чужачки.
        - Юрист, - ответил я, помедлив. - Грозилась нам иск впаять.
        Она оживилась, сказала почти весело:
        - Вот сучка!.. Да, слышала, из-за каких-то гадов пришлось менять систему начисления экспы. Ты прав, шеф, такие должны быть перед глазами. Как напоминание, что у нас везде подводные камни. И всякие хищники!
        Тимур с чашкой кофе в ладони и подрумяненной пластинкой хлеба говорил в сторонке с жаром африканского самума:
        - Хочу напомнить, что существует две категории игроков. Люди работающие и бездельничающие! Разделяю не по формальному признаку: работающие, то есть служащие какой-либо организации, могут быть еще какими бездельниками! Я разделяю на тех, кто думает о своей работе и кто выполняет ее спустя рукава, думая о чем-то другом.
        Роман кротко вздохнул:
        - Ну вот, еще одна классификация…
        Тимур огрызнулся:
        - Не перебивай, а то забуду. Я поработал с данными об игроках на мировых серверах. В тех баймах, где есть отдельные сервера ПвП и ПвЕ, раньше преимущество было за ПвП, потом количество игроков там и там сравнялось, теперь соотношение уже один к двум в пользу ПвЕ. На ПвП кипят страсти, там клановые войны, захваты замков, убийства из-за угла, отряды мародеров, наемные убийцы… там игрок получает такой адреналин!.. Словом, там могут играть только полнейшие бездельники, ничем другим не занятые.
        Гулько проворчал недовольно:
        - Я играл на ПвП. И что?
        - Бездельник, - безапелляционно заявил Тимур. - Надо накатать на тебя докладную. Не используешь потенциал на работе полностью. И нагрузить тебя надо больше, чтоб думал о работе, а не о том, как отомстить гаду, убившему тебя вчера трижды…
        - Раньше, - уточнил педантичный Роман, - это когда?
        - На заре, - ответил Тимур недовольно, - все онлайновые были вообще только ПвП. Ну, возьми контрстрайк или полужизнь! Потом появились ПвЕ, начали набирать популярность…
        - С какой скоростью?
        Тимур не успел ответить, его перебил Скопа:
        - Со скоростью старения. Не понял?
        - Не понял, - ответил Тимур честно. - Старения оборудования? Программ?
        - Старения игроков, дубина, - пояснил Скопа брезгливо. - Мальчишки все лезут в ПвП. А первыми игроками были только мальчишки…
        - Почти все, - уточнил Тимур снова.
        - Ну почти все, - согласился Скопа. - Самые одухотворенные, так сказать, предпочитают по травке гулять… Не любят, значит, когда их бьют. С возрастом таких становится все больше. Кроме того, и драчуны взрослеют, теряют интерес к дракам и разборкам. Понял? Вот с этой же скоростью растет и кривая роста ПвЕ.
        Я постучал по столу.
        - Да, это верно, все бизнесмены и предприниматели, заходя в байму, предпочитают ПвЕ. Чтобы не слишком отвлекаться и чтобы можно было оставить на пару дней, не думая постоянно о том, верно заметил Тимур, как отомстить гаду, как захватить замок, как подчинить виверну… Но много ли бизнесменов?
        Роман вставил быстро:
        - Их немного, но хватает к ним приравненных! Людей, которые не хотят влезать в игру слишком уж с головой. Которые хотят вспоминать об игровом мире только тогда, когда входят в игру. А не так, чтобы даже снилось!
        Тимур задумался, пробормотал озабоченно:
        - Тогда надо ориентироваться больше на ПвЕ…
        Скопа сказал злорадно:
        - Так и я о чем?
        Роман уточнил с привычной педантичностью:
        - У нас и есть ПвЕ, хоть и с элементами ПвП. И отдельными областями, заточенными под ПвП. Хотя, конечно, можем их чуть сократить…
        Гулько сказал презрительно:
        - Трудность в том, что никому еще не удается просчитать, будет ли расти число бездельников или число очень даже занятых. С одной стороны - механизация и автоматизация высвобождает много рук и даже голов, с другой - растет лавина информации, нужно учиться вдесятеро больше, чем совсем недавно.
        Я заметил с тяжелым вздохом:
        - В принципе любую игру можно сделать из ПвП нормальной ПвЕ.
        Он спросил недоверчиво:
        - Так что мешает?
        Я вздохнул, развел руками:
        - Спрос.
        - В каком смысле?
        - Игра должна быть интересной, - ответил за меня Скопа вежливо и посмотрел на Тимура с сомнением, понимает ли тот такую сложную мысль. - Игра должна быть такой, чтобы в нее играли. Это доступно? Можно, к примеру, и Линейку, и Гильдевые Войны перевести в ПвЕ. То есть отключить схватки игроков или же ограничить их дуэлями «по согласию». Нет согласия - нет и дуэли.
        Тимур сказал победно:
        - Так я это и говорил! Любая игра и есть хоть ПвП, хоть ПвЕ!
        Скопа вздохнул и смолчал, а потом отвернулся к компу. Роман, как самый вежливый, проговорил деликатно:
        - Тимур, вот ты все про Дьябло рассказывал…
        - О да, - сказал Тимур, сразу оживляясь, - Дьябло - весчь!
        - А ты смог бы играть в Дьябло год? - спросил Роман тем же мягким интеллигентным голосом. - Все мы когда-то играли в Дьябло. Не помню, за пару недель я ее прошел или за месяц, но понимаю, что это был предел… Только бить мобов и собирать лут, бить мобов и собирать лут, бить мобов и переодеваться в выпавший лут… Год никто так делать не станет, а онлайновые рассчитываются не на один год жизни в том мире!
        Тимур спросил с подозрением:
        - Это к чему такое?
        - К тому, что, если перевести хоть Линейку, хоть Гильдевые Войны, хоть Конана - в ПвЕ, будет бесконечный Дьябло. Интерес пропадет после одного-двух месяцев. А то и раньше, теперь игрок избалован. Чтобы в ПвЕ играли, помимо однообразного избиения мобов и нудного повышения левла, нужно что-то еще, очень интересное и захватывающее…
        Тимур молчал, враждебно поблескивая глазами.
        - И что, - буркнул он нехотя, - есть?
        - Увы, - ответил Роман все так же с ангельским терпением и вежливостью. - ПвЕ делать намного труднее, чем ПвП.
        - Почему?
        Роман вздохнул, мне показалось, что и он начинает терять терпение.
        - В ПвП игроки сами создают и динамизм, и напряжение, и накал страстей. Это и понятно: у живого человека намного шире спектр реакций, чем даже у самого проработанного НПСа. Грубо говоря, для игры в поджанре ПвП достаточно сделать красивый и огромный мир, а страстями и сюжетами заполнят сами игроки. Сразу пойдут бесконечные драки, убийства, потом начнут сбиваться в стайки, нападать сообща, создадут кланы, гильдии, у всех будет строгий Устав, Правила Приема в клан и поведения в клане, игре… А там рукой подать до клановых стычек, объявления войны, захвата замков, нападения на караваны…
        Скопа прислушался, вставил:
        - Любой, кто приходит с ПвП на ПвЕ, жалуется, что на ПвЕ скучно. Нет накала!
        - Но и возвращаться не хочет, - возразил Тимур.
        - Некоторые возвращаются, - сказал Скопа.
        - Некоторые, - согласился Роман. - Но большинство остается. На ПвП, говорят, устали сливать проценты, терять в дропе доспехи и оружие… да и вообще там нервы горят так, что забываешь о реале. А это значит, что студенты проваливают экзамены, служащие опаздывают на работу, невыспавшиеся рабочие не успевают отдернуть пальцы из-под пилы или молотка…
        - Можно сделать, чтобы не теряли проценты, - предложил Тимур. - К примеру, только небольшой ремонт поврежденных доспехов.
        - То есть у победителя доспехи совсем-совсем не повреждаются?
        Тимур замялся, потом махнул рукой.
        - Ну и что? Какие только условности не принимаем в игре! Ты вон орком играешь…
        - Уже не играю, - серьезно сказал Роман. Подумав, добавил солидно: - Вырос.
        Я слушал-слушал, отмахнулся:
        - Вам бы только коммунизм строить!.. Прекрасно понимаете, что на переправе коней не меняют. Если будем вносить и вносить изменения, наверняка затянем настолько…
        - Все опаздывают, - вставил Тимур живо.
        - У нас нет подушки безопасности, - огрызнулся я. - Вам хорошо, творческие личности. А я голову ломаю, как наскрести денег на зарплату в следующем месяце…
        Василий Петрович погладил бороду жестом пророка, что готовится объявить миру новые заповеди, и спросил с недоумевающим видом:
        - Ну так как… Делаем два сервера: ПвП и ПвЕ?
        Тимур отмахнулся:
        - Это само собой. Но дело в том, что все же сервера ПвЕ обычно смотрятся жалко на фоне ПвП.
        - Но ведь деловые и занятые приходят только для того, чтобы посмотреть на игру?
        - Да, - ответил Тимур, - конечно. Но нам хочется, чтобы они в ней остались. Но… без того, чтобы думали о ней и ночью. Иначе обозлятся и уйдут совсем. Никто не хочет, чтобы виртуальная жизнь вредила реалу. Понимаете, нужно дать очень насыщенный мир, чтобы и без ПвП было очень интересно, увлекательно и чтобы хотелось приходить туда еще и еще.
        Алёна поставила передо мной чашку с горячим кофе, улыбнулась, перехватив мой взгляд на ее округлости, что сверкнули молочно-белой кожей на загорелом теле.
        Я принял из ее рук горячий хлебец, наши руки встретились, мне показалось, что кончики ее пальцев горячее, чем только что вытащенные из тостера хрустящие ломтики хлеба.
        - Можно сделать ПвП, - сказал я, - как уже есть в некоторых, когда ПвП идет по правилам. Ну там нельзя нападать на низколевельного, а то и вовсе разрешить только по обоюдному согласию…
        Роман сказал непонимающе:
        - Но как это… ПвП только по обоюдному согласию? Это неинтересно!
        Тарас Гулько подал голос:
        - А интересно, когда на тебя со спины нападет ублюдок втрое сильнее и убьет ни за что ни про что? Только чтобы потешиться?
        Роман буркнул:
        - Он станет пэкашником, такие вне закона. На него смогут охотиться все, кто захочет, без риска стать убийцей!
        Я покачал головой:
        - Это мы уже проходили. Во-первых, ничего не стоит отмыться, минут десять поохотившись на мобов. Ну, пусть полчасика. Во-вторых, это только на очень многолюдных серверах пэкашника легко заловят. А если онлайн несколько десятков? В огромном же мире месяцами будет бегать по локациям, никого не встречая. Так что легко пэкашить и отмываться, пэкашить и отмываться.
        Тимур покачал головой и сказал с осуждением:
        - Все равно плохо. Без пэкашников.
        - Почему? - спросил я.
        - Нереалистично.
        - В чем?
        - А как в реале? - напомнил он. - Убийца бегает еще долго, пока поймают. И то если поймают. И еще не одного человека маньяк замочит, прежде чем сам сдохнет или его наконец-то арестуют.
        - Это в реале, - согласился я. - А кто сказал, что мы должны копировать реал? Те писатели, что стараются писать «правильно», то есть поближе к действительности, самые незаметные и самые неинтересные существа. Настоящие писатели… и не только они, должны создавать миры, в которых людям захочется побывать, а если миры очень удачные, то и пожить!
        Он задумался, хмыкнул:
        - Ну не знаю, не знаю. Мир без ПК обеднеет.
        - И реальный мир без убийц обеднеет, - согласился я. - Но почему-то все на это готовы. И еще людям почему-то не хочется попадать в автомобильные катастрофы, хотя на чужие смотрят по видео с агромадным удовольствием. И кино с авариями смотреть любим. Но для себя хотим только безоблачной радости…
        - Ну ладно, ладно! Не надо это ля-ля. Если без пэкашников, что вообще-то вроде перчика в пресном блюде, то чем ты можешь заманить в игру новых людей?
        - Еще не знаю, - признался я. - Думаю.
        Гулько прогрохотал могучим голосом, что как нельзя соответствует его фигуре:
        - Мне очень не нравится, что никак не сойдем с наезженной колеи! Не только мы, а вся индустрия. Сперва игры делались простейшие догонялки-хваталки, верно? И даже сейчас, когда изумительная графика и невероятные для прошлых времен мощности компов, они остаются в основном этими самыми догонялками-хваталками-рубилками.
        Тимур спросил ревниво, не любит, когда перехватывают инициативу:
        - Почему так решил?
        - Это не я решил, - ответил Гулько кротко. - Со времен первых простейших игр прошло ничтожно малое время. Старшее поколение, например, их не понимает, не принимает и, понятно, не играет. Оно вообще компьютеров боится!.. Тут надо, чтобы нынешние геймеры постарели или хотя бы повзрослели, чтобы их перестали удовлетворять простейшие рубилки, пусть и реализованные с применением всех наворотов графики.
        Василий Петрович сказал веско:
        - Ну что вы говорите, юноша? Существует же в новейших играх харвест, крафтинг… можно покупать и обустраивать дома…
        Гулько сказал вежливо:
        - Простите, Василий Петрович, но это делается, чтобы привлечь в игру девочек вроде нашей Алёны. А вот для взрослых рубилово-догонялово - уже прошлый день.
        - Взрослые не играют, - напомнил Василий Петрович, - вы сами это сказали.
        - Но повзрослеют нынешние, - ответил Гулько серьезно. - Они захотят чего-то большего.
        Тимур сказал раздраженно:
        - Чего можно желать от игр большего? Чего вообще может желать человечество, если у него на уме только война и секс?
        Алёна тихонько вытащила у меня из-под руки пустую чашку и тут же придвинула полную. Я взял из ее пальцев горячий хрустящий хлебец с румяной корочкой, а она проследила, улыбаясь, загляну ли снова в декольте. Я заглянул, мне не трудно, а ей приятно.
        - Тимур прав, - сказал я. - Только переставьте местами: секс и война. С войнами боремся, они уже вне правил и законов, а вот роль секса все растет просто не знаю какими темпами. Скоро в президенты будут по принципу, чем больше трахается
        - тем президентней. Уже и перверсии всякие разрешены. Даже запрещено считать их перверсиями…
        Гулько прорычал недовольно:
        - Я - пас!
        Тимур спросил в недоумении:
        - В чем?
        - Если собираетесь, - сказал он голосом, подобным грому, - в духе времени заниматься какими-то извращениями, я лучше выхожу из баймы! Я вполне нормальный здоровый мужик с нормальными инстинктами! И меня не тянет ни на гомосеков, ни на скотоложество, ни на всякое другое, чем заполнен Интернет…
        - Но от баб не отказываешься? - спросил Тимур ехидно.
        - От бабс, - сказал он гордо, - никогда!
        - Слава богу, - сказал Тимур с облегчением, - а то я уж подумал, в асексуалы подался.
        - А что это? - спросил Гулько с подозрением.
        - Не бери в голову, - успокоил Василий Петрович. - Это тоже нормальные мужики, но когда вокруг столько пива, футбола, экстрима концертов и даже байм, то на фиг еще какие-то капризные бабы и вообще секс?
        - Нет, - сказал Гулько твердо. - От бабс - ни за что.
        - Тогда ты с нами, - сказал Тимур.
        Гулько спросил с подозрением:
        - А вы точно… никаких отклонений?
        Я поморщился, серьезный разговор быстро переходит в треп, что-то слишком рано устают, кофе уже не срабатывает, нужно таблетки алертека всем раздать.
        - Какие еще отклонения, - сказал я с досадой. - Такие примерные, что самим противно. В вопросах секса мы на позициях наших отцов, даже дедов. С другой стороны - настоящие мужчины должны делом заниматься, а не бабами.
        Алёна сложила на большую тарелку горку сдобного печенья, хлебцев на всех не хватает, сказала просительно:
        - Можно мне вякнуть? Спасибо. Мне кажется, нужно систему бонусов ввести обязательно. Скажем, кто побаймил год - выдавать большие пряники!.. Например, единорога, который будет летать по воздуху. И очень быстро. Чтоб как бесплатный телепортер.
        Тимур фыркнул:
        - Год? Да кто в игре столько удержится, если контент исчерпают за полгода? А то и раньше?
        - Тогда через полгода, - сказала она быстро. - Чтоб, значит, как только решил, что все пройдено, больше делать нечего, а тут - пряник… А через каждый месяц выдавать еще по прянику, хоть и поменьше. Ну там титулы, что ничего не дают, кроме как возможность бесплатно менять прически, цвет одежды… Человеку всегда хочется выделиться из толпы, так пусть старожилы отличаются фасоном одежды.
        - Как лорды от простолюдинов?
        - И даже от простых рыцарей, - уточнила она. - Почему не раздавать им титулы виконтов, баронов, графов, герцогов?.. Баланс не нарушит, а это главное. Вообще не повлияет, а тщеславие потешит! И заодно удержит тех, кто уже хотел бы покинуть байму.
        - Титулы - это неплохо, - проворчал Гулько, - а то сотни, а потом и тысячи летающих единорогов… это ж такая нагрузка на движок! Сервер рухнет. Да и не все машины потребителей потянут.
        - А можно проще, - сказал Тимур. - Сел на единорога, указал место и - телепортнулся. А так на единороге ездишь, как на простом коне. Только форса больше.
        Повернулись ко мне, я уже успел перебрать все варианты, махнул рукой.
        - Налегайте, - сказал я, - больше на форс, баланс такое не нарушит. Старожилы должны выгодно отличаться. И чем старожилее, тем отличий больше. И привилегий. Ну, скажем, никто ниже баронов не может въезжать в город на конях. Все в городских воротах ссаживаются принудительно, а старожилы гордо въезжают на маунтах.
        Гулько подхватил:
        - А начиная с графа… а то и герцога, можно на коня подхватывать красотку и возить с собой.
        - Это дополнительная анимация, - возразил Роман. - Лучше уж просто въезд на конях через городские ворота. Тут ничего менять не надо.
        Глава 9
        Василий Петрович с другом-писателем смущенно умолкли при моем появлении. Арнольд Изяславич даже сгорбился, словно застеснялся, что обедает на рабочем месте, зато Василий Петрович сидит на краю стола, болтая ногой, лопает свою полезную пищу и запивает козьим молоком, в котором чего-то больше, чем в коровьем.
        Я бросил жалостливый взгляд на Арнольда Изяславича. Литературу добьют окончательно не кино, не порнуха, не шоу «Я тоже дебил!», против которых все умники так выступают, а баймы, на которые он работает, сам копая себе могилу. Сейчас их почти не видно, во всяком случае, для массового человека. Массовый пока даже к компам относится с недоверием, в инет заходит с опаской, а про компьютерные игры услыхал совсем недавно.
        Под компьютерными играми народ понимает только синглы. Они занимают почти весь рынок подобных развлечений, и только они, по сути, известны простому человеку. Сами по себе баймы, что в старину назывались massive (massively) multiplayer online role-playing game, а у нас - массовыми многопользовательскими онлайновыми ролевыми играми, хотя большинство сперва предпочитало языколомную аббревиатуру MMORPG, пока не пришло более точное, хоть и сленговое словцо «баймы», только-только появились в этом мире… если судить даже по темпам хай-тека вообще, но растут стремительно и аддикция к ним у человека намного выше, чем у синглов.
        Это сейчас еще не бьют тревоги… впрочем, бьют, но лишь по отдельным случаям, а вообще-то в близком будущем, когда народ всерьез подсядет на баймы массово, это станет общенациональной, а потом и мировой проблемой.
        Статистика уже отметила, что чем выше интеллект человека, тем меньше он смотрит телевизор, а больше торчит за компом. Те, у кого интеллект выше некой величины, жвачник почти не включают, ну разве что когда приходят гости, а в остальное время самозабвенно прыгают по волнам инета. Да и то если гости - родня или настырные бывшие одноклассники, которых приходится терпеть. Своим же можно показать либо насколько прокачал своего перса, либо какую локацию отыскал, либо с какими клевыми эльфийками из Мельбурна познакомился, пока искали проход в Долину Смерти к рейдовому боссу.
        Мозг быстро приспосабливается к повышенным нагрузкам и объемам информации. Когда не было ни кино, ни компов, люди вполне довольствовались буковками на бумаге, складывая из них слова, из слов - предложения, а из предложений - образы, картинки, локации, персов и мобов. Сейчас же взгляд сразу хватает яркую, цветную и очень детализированную картинку, на описание которой понадобилось бы не только много букв, слов, но даже страниц убористого текста.
        Не любитель подчиняться и ходить строем, я в первой же онлайновой игре сперва бегал один и дрался с мобами, а потом, когда достали предложениями войти в их клан, взял и создал свой. Сперва все так же бегал один, потом ко мне начали прибиваться всякие нубы: все-таки я иногда защищал или от щедрот делился какой-нибудь для меня ерундой, а для них это казалось важным.
        И когда клан разросся, я ощутил, что сотворил дурость. Кому-то ндравится быть этим самым лидером, но сколько же вожаку приходится выслушивать упреков, подозрений, настоятельных требований! Я оказался должен всех одевать и вооружать, хотя тех налогов, что платили в клан, хватило бы только на семечки, но все почему-то уверены, что я ворую народное имущество.
        В конце концов я плюнул и вышел из клана, хотя для этого пришлось распустить сам клан, так как передача власти не предусмотрена. Но вот теперь в реале попал в тот же заколдованный круг, создал фирму, тащу на себе, а слышу только упреки в мании величия, в жажде покомандовать, в прикарманивании денег, которые заработали сообща… да что там сообща: они заработали, а я и рядом не проходил.
        Но что делать, я бы тоже так бунтовал, будь шефом кто-то другой. Такова наша сволочная натура. Все виноваты, кроме нас самих.
        К Василию Петровичу с распечаткой рисунков подошел бочком, как краб, Тимур. Лицо брезгливое, как у верблюда, что набрал полный рот слюны, но еще не выбрал, на кого плюнуть.
        - Ну, Василий Петрович, - заговорил он, - ну когда мы кончим с этой одной глупостью? Раньше на нее старались не обращать внимания, а теперь раздражает. Я о том, что реки и болота переплываем, а выходим сухими.
        Василий Петрович развел руками:
        - Да, я тоже начал подумывать. Визуально можно сделать мокрую одежду. И чтоб вода стекала некоторое время. Насчет обвисания не обещаю, железо не потянет…
        - И то хлеб, - сказал Тимур, но голос оставался брезгливым.
        - И движения замедлить, - добавил Василий Петрович. - На некоторое время.
        Арнольд Изяславич сказал робко:
        - Тогда пересмотрите и доспехи… Я хоть не играю, но когда вижу, как реку переплывают с одинаковой скоростью… хотя один в тряпках, а другой в тяжеленном панцире…
        Тимур зло хохотнул:
        - А если панцирь забыл снять, то чтоб как Ермак.
        - А если раненый, - сказал Арнольд Изяславич, счастливый, что с ним общаются, как с членом команды, - то как Василий Иванович!.. Кстати, Василий Петрович, вы что-то решили насчет своих бронебойных стрел?
        - Бронебойных?
        - Или с внеатомной связью, - сказал Арнольд Изяславич торопливо. - Я видел, как чудовище спряталось за деревом, а наш уважаемый Тимур Чингизович расстрелял его прямо через толстенный ствол в три обхвата. Я даже не знаю, правильно ли это?
        - Это не ко мне, - ответил Василий Петрович ехидно. - Тимур Чингизханович… как бы сказать мягко… не просто помнит о своем читерском прошлом. Иногда он… даже слишком хорошо помнит.
        Самая приятная часть нашей работы, когда заходим в баймы конкурентов, а конкуренты у нас все как флешники и браузерники, так и клиентники. Играем, проверяем все локации, ревниво сравниваем их находки и прикидываем, в чем можно переплюнуть или сделать лучше.
        Тимур и Тарас Гулько с утра с жаром обсуждают, как завтра в воскресенье организуют большую партию для рейд-босса легендарика. Танк и дамагер уже есть, даже два дамагера, но хилер только один, да и тот средний. Нужно не меньше двух, а то и трех, если среднелевельные. Или два хая.
        Алёна услышала и начала проситься в группу. Ей вежливо отказали, лучников не очень любят в партиях, из-за чего те обычно сольничают. Да и мало кому нравится, когда все в рубке, жизнями рискуют, а лучник постреливает издалека, да и то изредка. Удары его не настолько сильны, чтобы моб переагрился, это слабые хилеры всегда в опасности, да визарды часто гибнут из-за тряпочных доспехов.
        Алёна подумала и выдала секрет: уже давно прокачивает твинка-хилера, сорок девятый левл, скоро вторую профу получит, палка хорошая, доспехи апгрейдены… Мягкий Тарас сдался первым и согласился проверить в пати. Правда, поспешил уточнить, что если не понравится, то без обид: группа должна быть сплоченной, не рыбку удить идут, супербосса валить - ошибки должны быть исключены…
        Она клялась и божилась, что будет подчиняться и выполнять в точности. Я слушал краем уха, в самом деле все больше народа начинает понимать, что намного интереснее путешествовать по местам сказочной красоты, сидя в кресле, чем в реале тащиться в какой-нибудь зачуханный Тунис, Кипр или в Египет, как дикари какие-то из времен, когда не было даже фотоаппаратов.
        Я слышал, что есть люди, которые идут в онлайновые, чтобы получать удовольствия от выполнения квестов, от общения, от отдыха в этом замечательном виртуальном мире…
        Я даже видел таких людей, они всегда красиво говорят о своем видении существования и времяпровождения в этом мире. Говорят хорошо, я, конечно, делал вид, что верю. Будь новичком, я бы в самом деле поверил. Все логично, все правильно. Баймы и делают так, чтобы получать удовольствие от квестов, от харвеста, от богатого и разветвленного крафта. А также от путешествий по огромному миру, от общения, от красивых костюмов, доспехов, оружия, от покупки коней, единорогов, бегающих и даже летающих драконов, проще говоря - маунтов.
        Однако я баймлю не первый год и вижу, как все поголовно качают своих персов, не глядя на красоты окружающего мира. Квесты выполняют только потому, что те дают, кроме вещей и денег, еще и экспу, а если бы только деньги, то некоторые особо продвинутые предпочитали бы покупать виртуальные за реальные, одеваться в пределах левла в самое крутое и - кач, кач, кач!
        Кач до тех пор, пока из ушей не полезет. Большинство останавливается только в момент, когда упирает в потолок. А так кач, кач и кач. Ну не может человек с нубским уровнем смотреть на хая и чувствовать себя достаточно счастливым! Нет, он, конечно, счастлив, но еще больше будет счастлив, кода сам станет хаем и на мелочь будет поглядывать со снисходительной усмешкой.
        Это в самой природе человека: соревнование, соревновательность, конкуренция. Уже потому, что в жизни у хая всегда всего больше и лучше: денег, власти, влияния, женщин. Только в реале не все так уж доступно, а в виртуале нужно всего лишь взять себя в кулак и не путешествовать по необъятному фэнтезийному миру, а качать и качать созданного тобой перса, что всего лишь аватара тебя же самого.
        Из маминой Барбоски получился бы прекрасный журналист. Всякий раз, когда она сваливает для стирки белье в кучу, Барбоска несется туда очень заинтересованная. Ее отпихивают, но она норовит успеть порыться, нос возбужденно дергается, а глаза горят настоящим азартом работника СМИ. Даже когда стиральная машина работает, Барбоска стоит перед иллюминатором и внимательно наблюдает за процессом.
        Чистое белье ее не интересует, как и всякого журналиста, а вот с запашком…
        Я вошел в главную комнату, охнул: в центре огромного стола, покрытого белоснежной скатертью, роскошный букет цветов, ряд бутылок с шампанским и коллекционными коньяками, а по краям красивое ожерелье из множества дорогих тарелок.
        - Мама!.. Это же сколько народу вальнет?
        Она сказала с укором, но сияя:
        - Володя, что за слова?.. Это твои друзья! Придут тебя поздравить!
        - Ну да, - сказал я обвиняюще, - что-то их в прошлом году не было. А в позапрошлом так и вообще…
        Все еще с сияющим от счастья лицом, она сказала довольно:
        - Но ты доказал, что мужчина, а не просто чудак, помешанный на игрушках. У тебя свое дело!
        - Ах да, - пробормотал я. - Теперь эта черта должна доминировать в человеке. Все забываю, что мир меняется все быстрее. Какой же я старый…
        - Не совсем, - ответила она, засияв еще больше, - но жениться пора, пора!
        - Кто придет?
        Она начала перечислять, загибая пальцы, мужчин просто упомянула, женщинам уделила внимания больше, пропустив замужнюю Евгению, а Клару и Нинель расписала очень подробно.
        - А где Валентина? - спросил я. - Вы всегда с нею шушукались.
        Мама ответила, как мне показалось, с некоторым злорадством:
        - Спохватился? Поздно. Уже увезли.
        - Куда? - спросил я.
        - Лучше бы спросил, кто увез, - упрекнула она. - Младший менеджер какой-то газовой компании! Предложили место повыше в Алжире, он позвал с собой Валентину, быстро поженились, у нас дешевле, и поехали. Уже полгода там.
        - Как быстро время летит, - сказал я равнодушно. - Значит, у меня выбор между Кларой и Нинель?
        - Очень хорошие девушки, - строго сказала она. - Я же знаю, что тебе нужно!
        - А как вэвэпэ поднять, - спросил я, - не знаешь? Странно… Все знают! И как с нефтяной иглы слезть. Еще сегодня меня будут учить, что херней занимаюсь.
        Она поджала губы:
        - Какие слова нехорошие употребляешь!.. Никто тебя теперь учить не будет. Раз на этой… этом деле зарабатываешь хорошие деньги, то всякий труд почетен.
        Она с достоинством уплыла на кухню, а я отправился в кабинет убирать со стола все то, что не должно попадать на глаза посторонним. Не потому, что криминал, а чтоб не пояснять дилетантам, что это такое и что я с ним делаю.
        Я не отмечаю дни рождения, но мама пользуется этими датами, чтобы держать меня на связи с «миром». Если для моего поколения мир - это все, до кого могу дотянуться в инете, то для нее только те, с кем пообщалась и перевела в разряд благополучных или благонамеренных, уж и не знаю.
        Сегодня она приготовила роскошный стол, из гостей придут больше ее знакомые, чем мои, хотя всех их знаю по школе, институту или по встречам в микрорайоне. В позапрошлом году их было совсем мало, хотя мама старалась изо всех сил, но, оказывается, в сознании этих людей крепко отпечаталось, что на дни рождения стоит приходить только к успешным людям. Или к тем, кто идет вверх к успеху.
        Потом начались звонки в прихожей, я выказал свой вялый интеллигентский протест тем, что отказался встречать гостей. Это охотно делала мама, но, когда входили в комнату, я уже улыбался, пожимал руки, женщинам подставлял щеки, только Клара сразу поцеловала в губы, то ли пометив для других свой участок, то ли из простого озорства.
        С Кларой и Нинель мы учились в институте, Петра знаю еще со школы, а Денис что-то вроде приятеля по дому, хотя общаемся только во дворе, где ставим или забираем машины и просим друг друга чуть сдать вперед или взад. С девушками еще проще: они устанавливают связи по инету, а с самыми перспективными поддерживают в реале, наблюдая за их карьерой, иногда закрепляют гаснущую дружбу виртуозным сексом.
        При взгляде на Клару я всегда почему-то вспоминаю дорогой спортивный автомобиль, блистающий хромовыми дисками, фарами и панорамными стеклами. На автовыставках возле таких выгибаются в красивых позах и с зазывающими улыбками соблазнительные девушки с идеальными фигурами.
        И хотя Клара не опустится до участия в таких шоу, позиционирует себя не возле дорогих автомобилей, а внутри, но пока еще находится где-то посредине. Не желает, чтобы ее подбирали на улице проезжающие в этих самых кабриолетах, но пока не встретила парня с действительно дорогой машиной.
        Мама, веселая и сияющая, раскинула руки и провозгласила:
        - Прошу к столу! Все стынет!
        Я в таких мероприятиях статист: бутылки открывают другие, на тарелки мне накладывают соседи по столу, я же только улыбаюсь и думаю, когда же это кончится, чтобы пойти к любимому компу…
        Петр сразу же взял на себя руководство застольем, нравится руководить, хоть здесь оттянется, красиво и шумно откупорил шампанское: с хлопком, но без брызг, наполнил женщинам. Мне собрался налить коньяка, я покачал головой.
        - Язва? - спросил он сочувствующе.
        - Ага, - согласился я. - Почти прободение.
        Женщины посмотрели на меня обеспокоенно, в их глазах я увидел, как меняется мой рейтинг, но, похоже, сравнили с моим цветущим видом, у язвенников морды другие, вернули все взад и даже малость повысили. Мужчина, у которого хватает решимости отказаться от рюмки коньяка, на две головы выше тех, кто не может, и на четыре - которые сами тянутся к рюмке.
        Нинель проворковала, томно глядя мне в глаза:
        - А шампанского плеснуть, Володя?
        - Можно, - ответил я. - Если сладкое.
        - Мужчины любят сухое, - сказала она медленно и сексуально.
        - Они говорят, - поправил я, - что любят сухое вино и худых женщин. Говорить и я могу…
        - Но не хочешь?
        - Уже могу, - согласился я.
        - Крепчаешь, - сказала она одобрительно. - Не хочешь после банкета поваляться в постели? Думаю, тебе надо разнообразить сексуальную жизнь.
        Клара нахмурилась, Нинель нарушает женский кодекс: за мужчину можно соревноваться, но надо оставить за ним право выбора.
        Петр поднялся и провозгласил:
        - У всех налито? Первый тост: за именинника!.. Я рад, что Володя сделал рывок и организовал свое дело. Причем не по мелочи, а сразу с размахом! Я видел, какой у него офис и сколько сотрудников!
        Клара спросила заинтересованно:
        - А какая у него секретарша?
        Петр хохотнул и потянулся ко мне с бокалом. Тонкое стекло нежно звенело, сталкиваясь над серединой стола. На короткое время образовалась красивая многолучевая звезда, даже некое колесо, где руки выполняют роль спиц, а наши соприкасающиеся плечами тела - массивный обод.
        Нинель сделала вид, что наклоняет свой бокал, чтобы чуть-чуть плеснуть в мой, это считается интимом, улыбнулась, глядя на мое напряженное лицо.
        - Не бойся, - сказала она тихонько, - я ничего не проливаю…
        - Да, - пробормотал я, - мама постелила такую накрахмаленную простыню, порезаться можно.
        Она хихикнула:
        - Я не пачкаю простыни.
        Я поперхнулся, поймав себя на том, что вместо «скатерть» сказал «простыня», вот что значит смотреть в это время на такую женщину. Нинель загадочно улыбалась, она умеет так сексуально кривить рот, глядя прямым и откровенным взглядом, что губы складываются в нечто невообразимо извращенно-изысканное. Даже не знаю, что ими может вытворять, могу только пытаться представить…
        Я поймал ее понимающий взгляд, чуть было не покраснел, как мальчишка, словно она видит мои потаенные мысли.
        - Я видела твой автомобиль, - сказала она, ослепительно улыбаясь. - Но почему внедорожник?
        Я пожал плечами:
        - Меня и старенькая «жигуляшка» устраивала. По городу что «опель-антара», что моя старушка ползут одинаково по-черепашьи. Но мама просит иногда свозить на дачу, а туда только на бронетранспортере.
        - «Антара» классно, - сказала она с одобрением. - На тебя сразу стали засматриваться.
        - А мне это так важно, - поддакнул я.
        - Конечно, - поддержала она. - Для мужчины лучший способ самоутвердиться - купить машину помощнее!
        - Да-да, конечно, - согласился я. - И трахаться чаще. И дольше.
        Она улыбнулась, поиграла бровями, а губы дразняще облизнула кончиком языка, чтобы он стал похож на возбужденный клитор. Вообще, когда показывают язык - это намек на клитор, но только у Нинель это выглядит так откровенно и в самом деле возбуждающе.
        - Трахаться дольше и чаще, - сказала она со снисходительной усмешкой, - важно только для бедных. Они, кроме траха, ничего не умеют! Мы, женщины, умеем кое-что делать и сами, если очень захочется. А нам, если честно, хочется намного реже и не так страстно, как это в кино… Нам важнее, чтобы машина покруче и бумажник потолще…
        Она засмеялась, мол, шутка, но оба мы понимаем, что в этой шутке нет даже доли шутки.

«Антара», мелькнула мысль, трехкомнатная квартира, но никто не знает, что богаче я не стал. Просто из одних кредитов влез в другие, из мелкой долговой ямы в ту, что поглубже…
        Петр сказал громко, обращаясь к нашей половине стола:
        - Володя! Я думал, что все хакеры - бандиты!.. Когда познакомился с тобой, понял, что не ошибался, ха-ха!.. Но время шло, тупые бандиты оказались за решеткой, а умные обзавелись своим бизнесом. Поздравляю тебя с благополучным началом!
        Я улыбался и поднимал бокал навстречу. Петр опоздал, я уже из того поколения, когда слово «хакер» потеряло романтический ореол, которым дураки окружили его в первые годы Интернета. Сейчас хакер то же самое, что любой преступник, будь это мелкий карманник или специалист по взлому банковских сейфов. И мы, понятно, дистанцируемся от таких, хотя да, конечно, в свое время все мы в какой-то мере, гм, да…
        Евгения о чем-то переговаривалась с моей мамой, я лишь на короткий миг перехватил ее взгляд. У нее лицо красивой, умной и спокойной женщины, а из-за ее умности во взгляде всегда присутствует чуточка печали. Она всегда такая, помню, на одной вечеринке ее страстно обхватил Денис и жадно целовал в шею, а Евгения смотрела через его плечо на меня, лицо у нее оставалось таким же спокойным, словно тело ее здесь, а сама она далеко-далеко.
        Только она относится ко мне с дружеской теплотой, потому что давно и благополучно замужем, встреченных мужчин не рассматривает в качестве потенциальных мужей, хотя теперь и замужние стреляют глазками по сторонам в поисках более выгодного варианта.
        Глава 10
        Клара и Нинель выбрались из-за стола и красиво танцевали, умело изгибаясь, картинно хватаясь за низ живота и поглаживая, но все в ритме, в одно касание, так что все-таки зажигательный танец, зря мама смотрит с укором, просто новому времени новые танцы.
        Денис подсел ко мне, мы выпили вдвоем, так почему-то принято, после чего он сказал покровительственно:
        - Свое дело - это классно. Но все-таки разве на играх заработаешь? Сейчас на небо посмотреть некогда, а играть когда?
        Я двинул плечами:
        - Кто-то же находит.
        Петр захватил с собой бутылку коньяка и тоже перешел на эту сторону стола.
        - Выпьем?.. Ну ладно, а я пропущу еще чарочку… Эх, хорошо пошла… Вы все про игры? Денис прав, они отнимают слишком много времени. Я бросил их.
        - Да ты их и не начинал, - уточнил Денис.
        Петр кивнул, ничуть не смутившись.
        - Да, не начинал даже. Купил как-то одну хваленую, даже инсталлировал, но потом как подумал, что на прохождение понадобится две недели… да и то если буду по пять часов в сутки, и подумал, неужели мне свободное время совсем уж девать некуда?
        Я развел руками:
        - Все вы правы, правы, правы. Я разве спорю?
        Петр сказал уличающе:
        - Но ты же играешь! И всегда играл.
        - Играю, - согласился я.
        - Значит, ты слабый, - сказал он с железобетонной категоричностью.
        - Слабый, - согласился я с улыбкой. - Да, слабый.
        Но смотрели на меня недоверчиво, я никогда не казался слабым. Всякой хренью занимался, по их мнению, но потому что дурак, а не потому что слабый.
        - А как бы много ты сумел сделать, - сказал Петр обвиняюще, - если бы не играл!
        - Ага, - поддержал и Денис. - Ты же сколько времени гробишь в этих онлайновых играх!
        - По пять часов в сутки, - сказал Петр в тихом ужасе, - одуреть… не встать.
        Я снова развел руками:
        - Каждый выбирает для себя. Вы всегда были правильными ребятами! И родители вас ставили в пример. Если бы не играл, учился бы намного лучше, вообще бы был человеком, а так черт-те что…
        Денис спросил с непониманием:
        - Это к чему? Что игры труднее бросить, чем курево? Или завязать с выпивкой?
        Я покачал головой:
        - Не знаю насчет выпивки, никогда не страдал зависимостью. Как видите, могу пить, могу не пить. В одиночку еще никогда не пил. А насчет игр, а потом и байм, у меня уже есть опыт и, самое главное, собственная статистика.
        - А это еще что?
        - Я играл, - повторил я, - и не играл. Подолгу. Но работал - всегда. И потому могу сравнивать, сильно ли вредят игры работе.
        Петр фыркнул:
        - Это и так видно!
        - Откуда? - спросил я кротко. - Ты же не играешь.
        - Да зачем играть? Я не пью, но когда вижу вдрызг пьяных, то понимаю, что пить… не совсем хорошо.
        Я кивнул:
        - Разумно. Только с играми не все так просто.
        - А в чем сложность?
        - Когда бросаю играть, - объяснил я, - в самом деле работы делаю больше. За счет увеличения времени. Потом все снижается, снижается, и за восемь часов начинаю снова делать то, что делал за четыре. А потом и того меньше…
        Денис сказал недоверчиво:
        - Ну, это ты загнул! Я еще понимаю, как постепенно возвращаешься к прежнему темпу. Нельзя все восемь часов работать на взрыве, но чтоб еще меньше…
        Я чувствовал безнадегу, их не переубедишь, сказал больше по инерции:
        - Не хочешь верить - не верь. Но человек пока не машина. Если оставить одну работу - бросит ее вовсе. Даже если гениальный подвижник! Всем нужны какие-то стимулы. Ну там выпивка, наркотики, бабы, драка в ресторане, сходить на сторону, трахнуть подругу жены или жену друга…
        Денис поморщился:
        - Это понятно. Человек есть человек. Но игры при чем?
        - Ты вон на той неделе ходил с компашкой в ресторан, - напомнил я. - До сих пор разбираетесь, кто затеял ссору, почему Тюрин отказался платить, почему жена Воронцова дуется на тебя, почему Лиза отлучалась в туалет, а вернулась через полчаса вся измятая и потная, и с какой стати Сергей всякий раз ухмыляется, когда смотрит на Веру и Василия. Уж молчу, что три дня от вас не было никакого толку, у всех головы болели, у Терехова поднялось давление, а у Петра какие-то странные пятна по всей морде…
        Петр буркнул:
        - Это жизнь. Зато есть что вспомнить.
        - Баймы, - ответил я, - тоже жизнь. Но походы в ресторан - день вчерашний, а мир байм - сегодняшний. У меня новых эмоций не меньше, чем у вас после той гулянки! Адреналин из ушей плещет, но утром ни голова не болит, ни морда не побитая. А еще никто не смотрит с обидой, что по пьяни его жену щупал, думая, что никто не видит.
        - Ну да, - сказал Петр саркастически, - там никто не даст по морде за то, что чужих жен щупаешь!
        - Иногда дают, - сообщил я, - но виртуально, виртуально… И деньги мои остаются у меня, а не в ресторане. И печень не кричит в ужасе… Так что давайте останемся каждый при своих. Вы не пытаетесь оторвать меня от байм, тем более - не тащите в ресторан к бабам и цыганам, а я не буду убеждать посетить мир хай-тека. Каждому свое, ладно?
        Петр посмотрел на Дениса:
        - Слушай, а он быстро просек фишку, что потащим в ресторан! В самом деле, Володька, давай завтра-послезавтра завалим на вечер… да так, чтобы до утра! И новых телок, и вообще зажжем… Что пропито и про… пробаблено - то не потеряно! А в чем еще радости жизни?
        Я умолк, вроде бы все сказал четко и ясно, даже повторился, но им как о стенку горохом. Вроде и не слышали.
        Клара отыскала пульт от жвачника и деловито проверяет количество телеканалов, тоже своеобразная проверка крутости: много ли способен оплачивать. К несчастью, у меня, как и у всех, нет выбора, к любому нужному каналу всегда прицеплено с десяток других. Это называется пакетом, потому я с «Новостями технологий» получил пять каналов только о спорте и штук семь про клоунов, а с «Новостями хай-тека» мне всобачили такой же дряни еще больше. Так что да, у меня каналов несколько сотен, я по всем меркам крутой…
        Денис сходил к женщинам, пошептался, затем вернулся и подсел вплотную.
        - А в самом деле, - спросил он доверительно, - как тебе удалось вырваться из этой наркомании? Да еще и свою фирму открыть? Я вот этих игр боюсь, как огня. Я азартный. А мне так много нужно сделать…
        Я смолчал, не зная, что ответить и как убедить, пробовал же вдолбить обоим, что я тоже когда-то полагал, вот завяжу с этими проклятыми играми, сразу так много всего сделаю! И то успею, и это, а еще и вот то, до чего руки все никак не доходят…
        И что? Бросив баймы, на которые в самом деле убивал каждый день по несколько часов, подумать только, я на рывке сделал кучу работы. И уже прикидывал, святая наивность, сколько переделаю за год! Делал это просто: сделанное за этот день умножал на триста шестьдесят пять дней или сколько там осталось до моего конца. Цифра получалась настолько впечатляющая, что уже готов был шить добавочные карманы: один для Нобелевской премии, другой - для миллиона долларов.
        Но пришел следующий день, потом следующий, с каждым днем производительность падала. Наконец я начинал выдавать продукции меньше, чем когда играл… непонятно почему. А то время, которое высвободил, вместо того чтобы все работать, работать и работать, то в инете ползал, то рассматривал голых баб, то читал светские сплетни, кто с кем трахается, кто с кем развелся, чего раньше никогда не делал, то вообще тупо бродил по квартире, не соображая, чем бы заняться.
        Денис ждал ответа, я наконец проговорил, морщась:
        - Дорогой Денис, да рассматривай эти баймы, как тот же отпуск!.. Когда едешь в Турцию на пляжи, не ждешь же, что там наработаешь много?.. Так и с баймами. Человек уходит в красивый виртуальный мир, наслаждается тамошним отдыхом, и стоит это ему намного дешевле, чем поездка на турецкие или греческие пляжи.
        Денис возразил:
        - В отпуск я еду раз в год!
        - А перед жвачником сколько часов в день сидишь? - спросил я уже зло. - И что, прости за вульгарное выражение, смотришь? Какие такие каналы, если не стыдно признаться?
        Денис надулся, сказал с достоинством:
        - Почему это стыдно? Я познавательное смотрю. Про животных. «Звездная пыль» называется. И вообще, на что намекаешь? Телевизор - это культура, а после ваших байм люди выходят на улицы и прохожих убивают!
        Петр зыркал из-под кустистых бровей, с юмором у Дениса хило, и сам это знает, просто фактурный мужик, что пользуется спросом у женщин, у него есть внешность, это достаточно, счастливое время наступило, когда и от мужчин требуется всего лишь то, что от женщин…
        Клара положила на стол пульт, выбрав какое-то шоу с криками, диким смехом и гримасами, подошла и села в низкое кресло так, чтобы я хорошо рассмотрел ее хорошо выбритую промежность без намека даже на стринги.
        - Володя, - проворковала она нежно, - а куда ты нацелился в отпуск? Уже придумал, кого взять с собой, или будешь пользовать туземцев?
        - В отпуск? - пробормотал я. - Гм… Думаю, в Троецарствие. Там, на плато возле погасших вулканов, я построил добротную виллу. Хорошо обставил, стены украсил головами добытых зверей, на полу везде шкуры… Тоже сам! И убил, и снял сам.
        Она охнула и смотрела на меня с раскрытым в восторге ртом, даже ноги раздвинула шире, показывая налитые гелем внешние губы, а Денис переспросил завистливо:
        - Возле погасших вулканов? Это где?.. На Цейлоне где-нить? Или на Шри-Ланке?
        Я пробормотал:
        - Вообще-то еще дальше…
        - Куда же дальше, - спросил он, - в Австралии разве что?
        - Еще дальше, - ответил я. - На-а-а-много…
        Клара смотрела непонимающе, а Петр хлопнул себя по лбу:
        - А-а-а, прикалываешься?.. Круто!.. А я было поверил…
        - А в чем прикол? - спросила Клара и закинула ногу на ногу.
        - Это все придуманное, - сказал Петр с чувством полнейшего превосходства. - Это у него все в игрульке. Ненастоящее!
        Клара напряглась и спросила у меня с недоверием:
        - Он правду говорит?
        Я виновато кивнул:
        - Прости, он угадал. Только там все настоящее. Я сам участок покупал, дерево валил и доски тесал, кирпичи даже сам лепил… Хотя работников нанимал, одному не построить. Но обставлял все сам!.. Я, конечно, понимаю, что и в наше время все еще находятся совсем дикие люди, что, как во времена Марко Поло, должны сами поехать в дальнюю страну, чтобы своими глазами увидеть… ну, пирамиды или пальмы. Наверное, потому, что они, как и вот наши младшие братья, когда смотрят на фотографии или на экран телевизора, видят только смену яркости света.
        Денис фыркнул:
        - Ты нам умными словами мозги не пудри. Реальное - это реальное!
        Я развел руками:
        - Кто спорит? Вся суть в том, что ждете от реального. Того, что увидите больше, чем на экране? Или, давайте скажем честно, здесь все свои, вам нужна именно возможность потом во весь голос говорить гордо, что вы были в Египте и своими глазами видели все эти гребаные пирамиды? То есть не щупанье самих пирамид важно, а то, что об этом скажете?
        Денис насупился, я видел, как зыркает по сторонам, наконец надулся и сказал гордо:
        - Никогда эти картинки не заменят реальное!
        - Никогда, - согласился я, хотя понимаю, что когда-то не просто заменят, а станут ярче и вещественнее любого рилайфа. - Просто я предпочитаю такие вот виртуальные путешествия. Мне они дают адреналина выше крыши! И вас я совсем не уговариваю в мир Троецарствия.
        Клара смотрела на меня очень серьезно, я видел, как решает важную женскую проблему: снова сесть в прежнюю провоцирующую позу и раздвинуть ноги шире или же еще выше закинуть, демонстрируя лакомый пирожок, что пока под замком.
        Петр сказал примирительно:
        - Ладно, играй. По крайней мере, ты на своем хобби теперь и деньги заколачиваешь. Тебе можно… Но, может, в самом деле куда-нить на Цейлон в отпуск? Все-таки в Троецарствии бываешь каждый день…
        Я помотал головой:
        - Нет, там я только после работы, когда закончу все дела… Да и то все реже. Раз в неделю разве что. Час-два в самом лучшем случае. А то и вовсе некогда, я же человек теперь бизнесменистый, на мне фирма висит со всеми ее радостями и неприятностями. А вот в отпуске оторвусь! У меня там столько дел намечено! Корабль все собираюсь достроить, в море выйду морских чудовищ лупить… На островах побываю, а то с грифона их видел, но посадки там не делают.
        Я говорил мечтательно, они переглянулись, как люди своего круга, что в обществе дикарей с одного взгляда понимают друг друга.
        Глава 11
        Как только Клара и Нинель поняли, что, хоть лето близко, я про отпуск вообще не думаю, тут же переключили внимание на Петра и Дениса. Оба еще с зимы планируют оторваться на каком-нибудь дальнем курорте, где русских вообще еще не было, уже изучили туристические справочники, карты, ценники и рассуждают с жаром и знанием предмета.
        Так вчетвером и распрощались, улыбаясь и обмениваясь поцелуями, настолько привычными, что уже и не выглядят насквозь фальшивыми. Весь мир фальшивый, этим только и держится. Кто-то из великих сказал однажды, что, если бы мы все увидели друг друга такими, какие мы есть, все в диком ужасе и отвращении бежали бы друг от друга.
        Мама, прощаясь, поцеловала и сказала с укором:
        - Когда ты только женишься?
        - Мама, - ответил я укоризненно, - мне только двадцать! Это для Средневековья я уже весьма зрелый муж, чуть ли не пожилой человек!.. Да и вообще, следующая модель стиральной будет не только стирать, но и развешивать на балконе. Или гладить и вешать в шкаф. Зачем жениться?
        Она вздохнула:
        - Не покупай эту, последнюю… А то вовсе перестанем видеться.
        Я обнял ее и чмокнул в щеку.
        - Ну, мама!.. Я всегда тебя рад видеть просто так.
        Подумал, что вот теперь, когда у меня своя квартира, в самом деле бываю рад, когда мама заглядывает ко мне пару раз в месяц. Когда жили вместе, терпеть не мог ее постоянное влезание в мою комнату, а вот так, да, неплохо даже. Все уберет, найдет пропавшие вещи, все расставит по местам.
        Когда дверь захлопнулась и я вернулся в комнату, Евгения вышла с балкона, все такая же спокойная, с вопрошающим взглядом.
        - Как ты? - спросил я.
        Она ответила ровным голосом:
        - Как и у всех. Живу, старею понемногу. Муж начал на работе задерживаться подолгу. Иногда и ночует там…
        - Останешься? - спросил я.
        - Да, - ответила она.
        С ней хорошо и просто, никакой показной страсти или поиска добавочных стимулов. Я чувствовал, что лежу в постели с любимой женщиной, и понимал, что она ощущает себя так же. Обронила как-то, что любит засыпать в постели с мужчиной, только так спится комфортно. В этом случае секс где-то на третьем, а то и десятом плане, важно то, что мужчина рядом.
        Мы так и заснули, не выпуская друг друга из объятий, а утром, когда я продрал глаза, она уже приготовила кофе и намазывала на поджаренные гренки тонким слоем мягкий белый сыр.
        - У тебя уютно, - заметила она.
        - Разве?
        - Все под рукой, - пояснила она, - все на месте! У мужчин, кстати, всегда так, если живут одни. Это с нами разбрасываете все, а потом не помните, где что лежит…
        - Спасибо.
        - Тебе в самом деле, - сказала она, - нет нужды жениться ради уборки в доме, как большинству мужчин.
        - Значит, останусь холостым?
        Она слабо улыбнулась:
        - Или женишься по любви.
        Я поцеловал ее, чувствуя под рукой тяжелую горячую грудь. Мы быстро опорожнили чашки, она уже накрашена и готова к выходу, а мне готовиться не надо, хорошо быть самцом, мы пока еще в мире, где доминируем и устанавливаем правила…
        С утра здесь дороги еще без пробок, я быстро довез ее до места службы, она поцеловала еще раз, ухитрившись вложить в него тепло и материнскую нежность. Дальше я пробирался дворами и все равно приехал, когда все трудились или делали вид, что трудятся, часа полтора без меня.
        Впрочем, я шеф и хозяин, мне можно. Возле стола Василия Петровича собралась целая группа, нависают над ним, тычут пальцами в экран.
        Я подошел неслышно, сейчас бы заорать и затопать ногами, кто-то бы точно лужу пустил, я страшен в гневе… надеюсь, но я успел ухватить краем уха, о чем разговор, и сказал с ходу:
        - Стоп-стоп!.. Еще там запишите крупными буквами: никаких смен дня и ночи!.. Здравствуйте, кстати.
        Тимур все же отскочил в сторону, будто я уже сказал над его ухом страшное «гав! .
        - Шеф, как это?
        - А вот так! - отрезал я. - Убрать на хрен. Раздражает эта темнота.
        Он развел руками, обернулся к остальным за поддержкой:
        - Люди, плюйте на него! Либо шеф переработался, что маловероятно, ибо он даже в кабинете играет в нечто, когда одна рука свободна!..
        - Либо мы его задолбали, - предположил Гулько.
        - Ага, - сказал Тимур. - Он забыл, что смену дня и ночи поддерживают даже баймы среднего класса! Сейчас погодные эффекты начали осваивать почти все. Ну там дождь, снег…
        Я помотал головой, чувствуя, как кожа лица стягивается, выпячивая скулы, а сам я становлюсь злым и непримиримым.
        - А на фига это нам?
        Тимур растерялся, остальные смотрели тоже в непонимании, но помалкивали.
        - Да ты что, шеф? Выгляни в окно! Не видишь, день, ясный день! А потом будет ночь на дворе, когда темень и ни хрена не видно!
        - Вот именно! - сказал я резко. - Но здесь деться некуда, но в байме почему я должен делать себе же хуже? Я хочу приходить в прекрасный мир, где буду отдыхать, как на солнечном пляже! И бить мобов хочу в красивых местах, при ярком освещении, а не щурясь перед монитором, в попытках рассмотреть, что же там в кустах шевелится!.. Василий Петрович, вы человек мудрый. Как лично вы смотрите на смену дня и ночи?
        Он в нерешительности почесал в роскошной седой гриве.
        - Не знаю еще… Не думал как-то. Вообще-то все девелоперы гордятся, что их баймы поддерживают погодные эффекты, смену дня и ночи, но и вы, хоть и начальство, на этот раз правы… Мне самому, если честно, неприятно баймить, когда там ночь. А моя жена так вообще выходит из игры, когда в том мире наступает вечер. Вообще, если честно, я бы еще и деревья убрал. Достали!
        Тимур ахнул, заорал:
        - Деревья? Все? Что же это за мир будет?
        Василий Петрович глубокомысленно пошевелил бровями, подумал и махнул рукой:
        - Ну ладно, где-нить можно. Но только высокие, и чтоб ветки, как у сосен, на самой верхушке. А то я забодался пригибаться перед монитором и пытаться заглянуть под эти ветки, когда бежишь и не видишь, где моб затаился.
        Тимур побагровел, я видел, что вот-вот взорвется от возмущения, но неожиданно заговорил Роман:
        - А что, в этом великий сермяжный смысл… Меня тоже всегда напрягало. Дерешься и крутишь все время камеру, чтобы никакой второй моб не подкрался незаметно. Эти ветки раздражают здорово.
        Тимур вскрикнул:
        - Но ведь так и в реале!
        - Знаешь, - сказал Роман, - тут Василий Петрович не зря ахнул, что у наш шеф хоть и шеф, но на этот раз не сел в лужу. В самом деле, на фиг нам так уж нужна реалистичность? Мы делаем мир, в котором приятно бывать, а не на потребу сотне-другой идиотов, что все равно найдут несоответствие с реальностью. Ну, всякие дебилы, что везде доказывают, будто двуручные мечи за спиной не носят!
        Тимур поинтересовался ехидно:
        - А их носят?
        Роман отмахнулся:
        - Кроме тех идиотов, никого это не интересует. Что двуручные мечи? Ты мне тогда объясни, как ты таскал в своем инвентаре семь разных мечей, три топора, четыре щита, двенадцать панцирей, шесть шлемов, восемь поножей, рукавицы булатные и наручники в количестве сорока штук, четыре булавы, семь палиц… не говоря уже про сто сорок снятых медвежьих шкур, триста волчьих, связку с клыками василиска, рыбью чешую, семьдесят пузырьков абилок… и еще много всякой мелочи?
        Скопа звонко расхохотался:
        - Ну Тимур у нас богатырь, хоть и мелковат в кости, зато совсем круто, если такое таскает амазонка какая-нибудь в бикини. И ничего! А то, подумаешь, двуручные мечи! Не понимают, дебилы, искусства. Им бы все справочники читать, а не совать поганые рылы к благородным людям. Ишь, мечи не так! Придурки…
        Роман посмеивался благожелательно, вид у него был такой, что это мы, придурки, реагируем на такое, наконец обронил свысока:
        - Пиплы, вы чё? Не врубаетесь?.. Да им нужно выпендриться, грамотностью пощеголять! У них ничего своего нет, ни ума, ни интелехту. Вот и корпят над справочниками. Уедая кого-то умно, они как бы доказывают, что они еще умнее. А так, понятно, говно полное. Сборище нулей. Не обращайте внимания, мы идем мимо и
        - дальше. Наша цель - создать мир, в котором захочется побывать. А тем, кто побывал, чтоб не захотелось его покидать. Это и есть главная цель, а не какая-то гребаная реалистичность!
        Тимур рассвирепел, но молчал, перебирая доводы, а Василий Петрович в задумчивости поглядывал на всех из-под нависающих кустистых бровей, белых настолько, словно покрытые инеем.
        - Роман прав, как и Владимир. Мы и в реале не очень-то обращаем внимание на реалистичность.
        Тимур насторожился, уловив какой-то неясный намек:
        - В смысле?
        Василий Петрович ответил, помедлив:
        - Да что имеет общего с реальностью такая странная, но почитаемая штука, как… любовь? Любить надо за деньги, за силу, за власть, за что-то реальное, а мы почему-то влюбляемся в такое… что потом самим бывает стыдно. Но в то время мы видим не то, что в реальности, а что хотим видеть.
        Роман вклинился в размеренную речь художника с юркостью самого Тимура:
        - Точно, Василий Петрович! Вон Тимур свою воробышком зовет, а она когда у нас на весы встала, там пружина лопнула!
        Тимур замахнулся на него, Роман ловко ускользнул и отбежал за стол.
        Хлопнула дверь, вошла Алёна, рослая и крепко сложенная, похожая на героиню современных сериалов, где женщина бьет врагов задней ногой в челюсть, ломает им хребты, а раненых мужчин выносит, как котят, на одном плече, успевая еще и отстреливаться.
        Шагает она широко, уверенно, упругая грудь слегка подпрыгивает, но не сексуально, а всего лишь чуть эротично, напоминая, что приближается все-таки женщина, но скорее тебе руку сломает или нижнюю челюсть вырвет, чем позволит себя полапать без ее милостивого соизволения.
        - Ты чего расстроенная? - спросил Василий Петрович участливо. - Что с тобой, Алёнушка милая?
        Она издали зашвырнула сумку в свое кресло, и та легла точно на середину сиденья, а ремнем зацепилась, как и предусматривалось, за спинку.
        - Вы даже не представляете, - ответила она удрученно. - Здравствуйте, Василий Петрович! Низкий поклон, шеф! Привет всем!.. А у меня вчера случилась беда…
        - Беда? - переспросил Василий Петрович. - Ох, дочка…
        И хотя Алёна годится больше во внучки, она пожаловалась ему, как маленький ребенок:
        - Захожу вчера в Троецарствие, а мне выдает «пароль неверен»! Я еще и еще, а мне это снова и снова… Перенабрала уже по бумажке. Вдруг сдуру какую букву перепутала… нет, все верно, а в ответ «пароль неверен»!
        Тимур спросил с сочувствием:
        - Хакеры акк взломали?
        - И я так решила, - ответила она. - Сперва разозлилась, приготовилась письмо накатать девелоперам, как да почему, еще хотела зайти в личный кабинет и проверить, как там у меня, но если бы я вспомнила, какую фигню там писала при регистрации!.. Словом, перекипела, а потом…
        Она умолкла и оглядела нас блестящими глазами.
        - И что? - спросил нетерпеливый Тимур, пока все разглядывали ее с понятным сочувствием, а Василий Петрович так и вовсе со скорбью.
        - Потом вдруг сообразила, - сказала она с воодушевлением, - это ж сколько теперь времени свободного! Я ж не успевала даже новости просмотреть, в почтовый ящик по трое суток не заглядывала!.. Зарядку начну делать, а то спина совсем закостенела, уже придумала упражнение на растягивание, да все никак руки не доходили. Шейпингом займусь, на фитнес похожу… И вообще, сколько дел смогу!
        Роман довольно потер руки:
        - Хорошо. Вот мы тебя и нагрузим…
        Она уныло вздохнула:
        - Не выйдет.
        - Почему? От общественных обязанностей отказываешься?
        - Не отказываюсь, - ответила она еще печальнее, - ты же знаешь, никогда не увиливала. Но сегодня вот перед выходом на работу еще раз ввела логин и пароль. Просто так, уже не для проверки… а так просто.
        - И что?
        - Зашла, - сообщила она горестно. - Оказывается, на сервере был пустяковый сбой. Никто не мог зайти. Извинились в письме при загрузке. Так что у меня сейчас кач, кач и снова кач. А потом перейду в некрополь или каты, там тоже кач, кач… Пропало растягивание, пропали походы в театр, фитнес, шейпинг… Все накрылось медным тазом.
        Она пошла на свое место, печальная и даже сгорбившаяся. Тимур посмотрел ей вслед и спросил в пространство:
        - Может быть, баймы - все-таки наркотик?
        Глава 12
        Ближе к концу дня позвонил Леня Королев, теперь уже Леонид Николаевич Королев, исполнительный управляющий и все такое. Работает в крупном банке, мы знаем друг друга еще со школы, хотя он был на два класса старше, но мы играли в сборной школы по волейболу, и там он узнал, что я не просто лучший в математике, но с легкостью решаю задачи, что не каждому студенту по зубам. Сам он точно так же блистал в экономике, потому после школы закончил что-то финансово-экономическое, сумел себя показать, его взяли в банк, где быстро прошел ступени от помощника младшего экономиста до руководителя отделения крупного банка.
        Он купил машину, когда я еще ездил на велосипеде, приобрел особняк, когда я взял в рассрочку дешевенький автомобиль, и что-то там еще купил и не забыл похвастаться, искренне уверенный, что я свои успехи оцениваю точно так же: кто сколько сумел купить и достаточно ли дорогое, чтобы тыкать другим в глаза.
        На ежегодных встречах однокурсников он обожал появляться, жизнь удалась, все остальные неудачники, но там впервые услышал, что я получил какие-то международные премии за новые пути решения трудных задач, а также что я отверг ряд предложений о работе в коммерческих структурах.
        Он такое понять не мог, я объяснил, чтобы отвязался, что нацелен на нечто более крупное, чем пахать на кого-то. Он умолк, но с того дня начал смотреть на меня с опаской и величайшим уважением.
        Сейчас с экранчика айфона на меня смотрит профессионально улыбающееся румяное и безукоризненно гладкое, как круто сваренное и очищенное от скорлупы яичко, лицо. Нам еще рано прибегать к пилингам и ботоксам, но я уверен, что при первом намеке на морщинку Леонид побежит в косметический кабинет - банкир должен излучать молодость, уверенность и оптимизм.
        - Привет, - сказал он. - На встрече будешь? Наша школа в этот раз соберется на неделю позже.
        - Привет, - ответил я. - Откуда знаешь?
        Он гордо улыбнулся:
        - Так я в комитете по подготовке! Такие встречи надо готовить заранее. Тем более что только мы и можем чем-то похвастаться. Ты все еще занимаешься игрушками?
        - Играми, - поправил я. - Вернее, баймами.
        Он внимательно всматривался в мое лицо.
        - Что ты помятый какой-то… И давно в парикмахерской не был, заметно. Не слишком ли большое значение придаешь играм? Хотя я слышал, в прошлом году большие бабки зашиб… Но в чем-то кинули…
        Я вздохнул, не хочется ни говорить про кидалово, это один из столпов общества, ни объяснять про баймы очевидные мне вещи, но абсолютно дикие для нормального большинства, на котором держится мир. И так уже смотрят снисходительно, как на взрослого, что занимается какой-то хренью. Добро бы еще как хобби, а то всерьез…
        - Пока они были играми, - сказал я, - кто их принимал всерьез? Хотя уже тогда мог понять, почему так самозабвенно торчу перед экраном…
        - А теперь? - спросил он с интересом.
        - Теперь стали баймами, - сказал я, - это тот уровень, когда начинают конкурировать не с какой-нибудь ерундой, вроде фильмов или вообще телевидением, а царем всех и вся - книгами!
        Он хмыкнул:
        - Ну, книги всегда были и останутся незыблемыми.
        - И всегда будут ездить на лошадях, - сказал я ему в тон. Сколько раз говорил это таким же и сколько раз еще придется? Увы, «простых» переубедить непросто, но с таким контингентом происходят всегда странные вещи: в какой-то момент все
«переубеждаются» как-то внезапно и становятся из враждебной массы вполне лояльными. Так было всегда, я, к примеру, помню кампанию против электрических кофемолок: во всех газетах доказывали, что только ручной помол обеспечивает правильный кофе. - Как ты быстро пересел на «мерседес»!
        Он поморщился:
        - Это другое. Но книги не тронь, твои игры с ними никогда не смогут тягаться.
        Мне показалось, что возражает как-то не слишком увлеченно, словно думает о другом, а эти вопросы просто некое прощупывание, но я не то чтобы завелся, но трудно соступить с накатанной дорожки, и я ответил весомо:
        - Уже тягаются. Хотя баймы еще во младенчестве. Понимаешь, ресурс книг выработан целиком и полностью!.. Современный писатель расставляет буковки точно так же, как это делал Пушкин, Овидий или Навуходоносор.
        - Теперь печатают, - сказал он важно, - на ноутах. А книги с бумаги переходят на харды.
        - Верно, - согласился я, - но - буковки!
        - И что?
        - А то, что буковки уже развивать невозможно, а баймы - еще как!
        - Фильмы же не вытеснили! - сказал он, защищаясь. - А как орали, что с кинематографом перестанут читать книги!
        И опять слишком стандартное возражение, навязший в зубах пример. Понятно же, что у меня на такое найдется возражение. Что-то хитрит Леонид, не о баймах разговор…
        - В фильмах смотрят то, - пояснил я, - что увидел режиссер. А в баймы недавно встроили функцию подстройки моделей по желанию баймера. Ты играешь не тем, что дают, как в кино, а сам делаешь все, начиная с внешности и одежды. Даже характер формируешь десятками, а то и сотнями ползунков. Сам делаешь вкусы, склонности, интересы, страхи… Да весь характер! Это даже больше, чем в книге. Там только внешность можешь придумать сам, да и то если автор сразу не укажет… Это основное, что роднит баймы именно с книгами и что является для книг наибольшей угрозой.
        Он долго думал, наконец поднял на меня малость осоловевший взгляд, но лицо диссонантно остается все таким же профессионально круглым, сытым и довольным.
        - Знаешь, - сказал он невпопад, - я дал твои координаты одному из наших слонов.
        - Зачем?
        Он сказал значительно:
        - Когда видишь дядю с большими деньгами, его надо заинтересовать. Для него бросить тебе на лапу миллиончик долларов или евро, что для нас купить бутерброд.
        Я покачал головой:
        - Извини, мне этого не надо.
        Он сделал большие глаза:
        - Как это? Деньги всем нужны!
        - Бесплатный сыр, - сказал я, - ага, спасибо. Никто даже рубля вот так просто не кинет. А если кто-то и кинет, сразу начну думать, что же ему надо? Может, и ошибусь с угадываниями, но одно будет точно: что-то получить хочет…
        Он нахмурился, еще большее несоответствие тщательно выдерживаемому облику молодого банкира, постоянно ликующего от непрерывных побед и роста вкладов.
        - Ты слишком уж, - сказал он, понизив голос. - У меня тоже крылья горели, ты не думай! Но я не стал таким… злобным. Просто он созревает для некоего заказа. Если уж совсем начистоту, то я готов вложить и своих денег толику. Только лохи держат свободные деньги на книжке!..
        - Рассчитываешь получить с меня прибыль? - поинтересовался я скептически.
        Он посмотрел на меня в упор.
        - Рассчитываю. Но не потому, что ты - это ты. Тот слон, о котором говорю, удачливый слоняра. Пять лет назад сделал первую сотню миллионов долларов, два года назад у него уже миллиард, а сейчас, после ай-пи-о и победы на аукционе нефтяного месторождения… даже боюсь и подумать! Я по сравнению с ним не слоненок, а так, бурундук. Зато, где он урвет миллиард, я хапну миллион. Для меня и это пока деньги.
        Я спросил напрямик:
        - Так чего он хочет?
        Он улыбнулся:
        - Пока еще сам не знает. Но будь готов его встретить…
        В кабинете я включил камеру слежения и всматривался в работающих. Может быть, это и неприлично в другом цехе, к примеру в слесарном, но над девелоперами всегда висит дамоклов меч, что могут украсть программный код, над которым весь коллектив работал годами. Потому и визуальное наблюдение, о котором все знают, и связанные в локалку компы сперва без права передачи файлов, а теперь и вовсе без выхода в инет.
        Я все чаще занимаюсь работой совсем не творческой, то в банке, то в налоговой инспекции, то в мэрии, самое время кого-то официально утвердить в заместителях. Но если перебрать всех до единого, то все отпадают, за исключением, да и то с натяжкой, Тимура и Андрея Скопы.
        До того как войти в мою команду, Андрей Скопа, которого все зовут Дюшей, хотя он старше многих из нас, работал хайдигером, так он называл свою профессию. Или специальность. Собственно, я тоже не знаю разницы между профессией и специальностью, так что пусть будет просто хайдигерство.
        Проще говоря, он облегчал игрокам онлайновых байм жизнь. Очень многие, особенно недавно пришедшие из синглов, ужасаются, что здесь приходится баймить годами, чтобы пробраться на вершину. В играх за пару дней, в крайнем случае за недельку, все гады побиты, тайны разгаданы, вот она, победа.
        А в байме приходится выполнять многочасовые квесты, а сам кач занимает не дни и недели, а месяцы и даже годы. И вот в этом случае он тут как тут. В общеигровом чате дает объявления, что меняет лишние игровые деньги на рубли или доллары, а потом вообще создал сайт, на который во всех играх всобачивал ссылки.
        Я помню, как он, только услышав о презентации какой-то многообещающей баймы, тут же начинал собирать о ней информацию, изучал скриншоты, читал интервью с девелоперами и, конечно же, старался попасть в число первых тестеров.
        К его счастью, разработчики ряда игр, в благодарность тестерам за помощь в выявлении багов, делают им своеобразный подарок: при общем вайпе оставляют их чаров с наработанными левлами и заработанными скиллами.
        Это для Скопы самое главное и самое важное. Он с утроенной энергией прорывается к высшим левлам, начинает мочить мобов, из которых выпадает самый ценный лут, и полученные игровые деньги тут же продает за реальные.
        Потом он подобрал еще пару ребят, что просиживают дни и ночи за компами, помог прокачаться, а они сдают ему за полцены игровое золото.
        Понятно, что, помимо продажи игровых денег, он продавал все, начиная от доспехов и кончая абилками, также прокачивал за заказ персов и продавал готовых, создал службу сопровождения, чтобы любой новичок мог пройти в опасную зону под охраной высоколевельных телохранителей, а также выполнял заказы по квестам, по добыче редких ресурсов и прочее, прочее.
        Мамаши из окрестных домов чуть ли не молятся на него, а сперва проклинали, что приучил их детей к компам. Теперь, оказывается, дружки их чад пьют, курят, наркотиками балуются, в подъездах все вечера просиживают, а эти не только все время дома, но еще и деньги зарабатывают в фирме, которую открыл Дюша, а с того дня уже Андрей Скопа!
        Когда в специализированных сетях мелькнула инфа про рождение еще одной фирмы по производству игр, Скопа только хмыкнул, но наткнулся на мое интервью, где я объяснил, что мне в современных играх не нравится, что очень не нравится, а что вовсе не выношу. Он заинтересовался и начал читать дальше, пока не дошел до последнего абзаца, где я вкратце объяснил, чего попытаемся достичь.
        На следующий день он пришел к нам. Мы поругались, он ушел, но через три дня явился и сказал, что принимает наши условия. И с того дня никогда не вставал в оппозицию, как постоянно делает Тимур. Если что-то будет совсем уж не по нему, просто уйдет. И я не знаю, что лучше: постоянно возражающий Тимур или всегда соглашающийся Скопа.
        Перед обедом, когда за столами начало пустеть, кто в кафе, кто в буфет, Тимур врубил жвачник. На широкий экран под взрывы утробного хохота из магазина вышла голая женщина, прохожие в шоке… у другой, спокойно подходящей к троллейбусной остановке, вдруг спадает верхняя часть платья, шокируя народ…
        Популярнейшая передача «Новые голые», таких развлекаловок все больше ввиду востребованности. Народ обожает смотреть как на голых в общественных местах, так и на смущенные лица людей, перед которыми женщина вдруг оказалась в чем мать родила. Многие, не подозревая, что это все подстроено и что за ними наблюдает телекамера, спешно пытаются помочь, закрыть чем-то жертву, поднять платье и как-то закрепить лямки, все это в спешке и ужасно смущенные, их жены смотрят люто и оттаскивают чересчур услужливых мужей…
        Роман взял пульт, картинка сменилась на внутренности Габалинской ГЭС.
        Тимур сказал недовольно:
        - Ты чего? Интересно же…
        Роман изумился:
        - Ты такое смотришь?
        - Изучаю спрос, - ответил Тимур гордо. - Идет раскачивание устоев, надо фьючерсно забежать вперед и подготовить то, что будет востребовано в следующем году. И успеть срубить бабки.
        - В следующем году у нас будет 3D-связь, - сказал Скопа. - Ваймакс и полуторатерабайтные диски.
        - На этом не срубишь, - ответил Тимур авторитетно. - Во всяком случае, много.
        - Ну да, - сказал Скопа, - на порнухе всегда зарабатывали больше.
        - Надо успеть, - согласился Роман очень серьезным голосом. - Пока ее не отменили.
        - Кого?
        - Порнуху, - объяснил Роман внятно и ласково, словно недоразвитому.
        Тимур изумился:
        - Как можно отменить порнуху?
        - Очень просто, - ответил Роман. - Но если не понимаешь, это хорошо. У меня будет меньше конкурентов, если вдруг и я решу… фьючерсно.
        Мы потащились из офиса, Тимур снова исчез, он взял на себя добровольную обязанность прибегать в кафе первым и обеспечивать всем места.
        Тарас Гулько, поигрывая могучими мускулами, сказал с брезгливостью:
        - Если в нашей будущей байме… конечно же, супербайме!.. не сделаем нормальным людям привилегии, то я играть не буду! А таких, как я, учтите, треть инета.
        Роман поинтересовался очень вежливо:
        - А что такое нормальные в твоем исполнении?
        Гулько посмотрел на него свысока, смерил взглядом с головы до ног и обратно, будто решал, удостоить ответом или пусть остается в дремучем невежестве.
        - Нормальные, - изрек он снисходительно, - это нормальные. Европейцы со своим либертэ и всякими эгалитэ вообще свихнулись, это по сексменьшинствам особенно заметно.
        - Не сворачивай, - напомнил Роман, - меня вот лесбиянки интересуют. И вуайеристкам я кое-что показывал… У нас одна живет через улицу, каждый вечер усаживается возле окна с биноклем… Да, так чем не ндравятся европейцы именно в баймах?
        - Подписками, - сказал Гулько снисходительно. - Равная подписка для всех, вне зависимости от пола, возраста, цвета кожи и половой ориентации.
        Роман изумился:
        - Ты против?
        Гулько отмахнулся:
        - Я сказал, мне ближе азиатская модель. Никакой подписки, зато в байме, как и в реальном мире, одни добывают все тяжким трудом, а другие могут пройти фуксом. Как и в реале: одни на «шестерках» и «девятках», другие на «мерсах», а кто-то вообще пешком и на метро.
        - Транзакции, - напомнил Скопа задумчиво. - Да, это неплохой путь. Но еще надо подсчитать, что лучше. Вот байма с самой большой аудиторией, ВоВ, вся по подписке!..
        Гулько фыркнул:
        - Что не мешает и там ловким ребятам зарабатывать, продавая за реал крутые доспехи и эпические мечи!.. Так лучше уж это взять в руки администрации, чем будут наживаться сами баймеры. Словом, никакой подписки, а эпика, героика и легендарика - только из рук особо уполномоченных НПСов.
        Роман сказал задумчиво:
        - А что, если кто-то из игроков продаст свой доспех другому игроку, будешь банить?
        - Если за реал, - уточнил Гулько. - За реал могут покупать только у администрации.
        - Завопят, что нечестно наживаемся… - сказал Роман задумчиво.
        - Ответ один: зато нет подписки! Игра бесплатная. Можно ничего не покупать, а только выбивать куски, повышать свой левел харвестера и крафтера, а потом самому все собрать! Только и того, что будет несколько труднее. Но для настоящего баймера это не трудности! Зато для людей, занятых реалом, будет возможность зайти на час-другой, поиграть, не отставая от тех, кто играет по пять-семь часов.
        Едва мы показались на входе, Тимур замахал руками, объясняя знаками, что занял для нас три стола и не пускает туда чужих. А чужие все, кто не мы, это и есть модель современного общества.
        Мы расселись, Тимур заказал на всех, потому что Роман и Гулько продолжали спор, а Скопа жаловался мне:
        - Надо убрать эту дурь, когда на конях заезжают в помещения. Добро бы в конюшни, а то в гостиницы, банки, ювелирные магазины! Да и в церковь верхом, нехорошо.
        Гулько хмыкнул:
        - Это пошло из Эверквеста. Там тоже верховые въезжают прямо в банки и вообще везде.
        Скопа возразил:
        - В Вангарде уже не въезжали. А его делала команда эверквестовцев.
        - А как там? - поинтересовался Роман. - Запрет?
        - Нет, - сказал Гулько, - просто в момент, когда пересекаешь черту дверей, оказываешься на своих двоих. Вот и все.
        Они обратили взоры на меня, я подумал, покачал головой:
        - Не знаю, не знаю… А где же воспитательный момент? Если бы коня отбирали насовсем… чтобы потом снова покупать или, хуже того, добывать по долгому и утомительному квесту. Давайте сделаем так: кто въезжает на коне в помещение, тому штраф и потеря экспы. Не так, чтобы делевел, но ощутимо. Так быстрее запомнят правила приличия.
        Гулько оживился.
        - А что, - сказал он заинтересованно, - если тогда и вообще правила этикета ввести? Ну, где можно?.. Например, заходишь в помещение, но шляпу не снял - р-р-раз и потеря очков! Не много, как говорит шеф, но чтоб заметно. А так как приходится заходить то в магазины, то в варехауз, то к крафтерам, то потеря особо тупым будет особо заметна.
        Скопа буркнул:
        - Ну да, особенно у хаев. Там каждая сотая процента дается кровью. Если введем такое, я свяжусь с Институтом благородных девиц и попрошу спонсорской помощи. Или гранты.
        - А что, - спросил Роман недоверчиво, - такой институт существует?
        Скопа пожал плечами:
        - Когда Смольный брали - существовал еще. Но теперь же эпоха Реставрации? Наверное, существует. Куда еще разбогатевшим бандитам посылать дочек? Все аристократы - бывшие бандиты, пираты, разбойники. И деньги у них есть, есть…
        Ножи и вилки застучали по тарелкам бодро, едва подали горячее, несколько минут все жевали молча, утоляя первый голод, потом Гулько сообщил несколько смущенно:
        - Я вообще-то играю соло… Времени мало, прихожу на час-другой, некогда искать группу…
        Я слушал, кивал. И другие слушали, кивали, но кто отводит глаза, кто смотрит прямо перед собой, стараясь, однако, не встречаться взглядом с Гулько.
        Мы все, если честно, играем соло. В группы легко и просто сбиваются мальчишки. Они и на улице легко знакомятся, находят с ходу общие интересы и уже к вечеру неразлейвода. В онлайне так же легко сходятся, расходятся, находят не просто новые группы, но и друзей «навеки». Но возрастной состав играющих стремительно взрослеет. Нет, старшее поколение не приходит и вряд ли придет в онлайн, но взрослеют сами играющие. Кто начал играть в десять лет, сейчас тому уже двадцать.
        Глава 13
        В первые онлайновые вообще играли одни подростки. Сейчас этим подросткам по двадцать пять - тридцать лет. Многим играющим уже за сорок. И возрастная планка будет все подниматься, так как играющие, увы, стареют. Но играть не бросают. Однако меняются не только вкусы, но и способность к адаптации.
        Новые тенденции в мирах все еще усваивают, хотя некоторые и начинают ворчать на усложненность, однако, как и в реале, все труднее находят себе группы. И когда кто-то, подобно Гулько, начинает многословно объяснять, что играет соло потому, что приходит в игру на час-другой и не хочет полчаса тратить на поиск подходящей группы, он говорит правду только частично.
        Увы, возрастные особенности диктуют миру соло. Это надо учитывать. Потому что взрослых будет все больше. Хотя, конечно, куда проще готовить рейдовых боссов, а также квестовых мобов для разных групп: смол, миддл, биг и лэдж.
        К десерту первым перешел Тимур, он везде самый быстрый, и, доедая пирожное, сказал недовольно:
        - Проработка мира, самые большие карты… А знаете, из-за чего я не стал баймить в Вангарде?
        - Били много, - предположил Гулько.
        - Меня? - удивился Тимур и поиграл тощими, как у воробья, мускулами. - Я ушел потому, что там от моба к мобу приходилось ездить на коне! Нет, правда! Я специально коня купил.
        Роман поморщился:
        - Да что там за кони… Чуть-чуть быстрее, чем пешком. На таких огромных картах нужно на гоночном авто. Правда, на скорости не заметишь, как в кучу агров вскочишь.
        - Там бродячесть внедрили, - заметил Гулько. - То стая волков ходит из региона в регион, то василиск какой… Дерешься и все оглядываешься, не идет ли кто из тех, кому ты на один зуб.
        Скопа сказал сдержанно:
        - В Вангарде самый пустой мир. Хотя красивый, кто спорит. Да что мне от его красот? Я не любоваться туда пришел…
        Я откалывал ложечкой твердые ломтики торта, помалкивал, но зарубку в памяти сделал. Вот еще одно свидетельство того, что красоты мира для игроков на втором, а то и третьем плане. И таких большинство.
        После плотного обеда вышли на улицу вроде бы сытые, но Тимур, что-то вспомнив, ощетинился, как голодный дикобраз, и сказал злобно:
        - И еще надо что-то делать с паровозниками! Ненавижу, когда сбрасывают целые стаи. Тверскую перебегаешь поверху в час пик, и то больше шансов. Так хоть знаешь, на что идешь. А тут дерешься себе, уже полжизни съели, бафы кончаются, а сзади вдруг несется с топотом толпа мобов…
        Гулько поморщился:
        - Ты уж совсем хочешь вычистить байму от всех опасностей! И что останется? Только ходить и цветочки собирать?.. А мобы при твоем приближении должны сами стреляться, резаться или вешаться?.. А ты чтоб только лут подбирал?
        Тимур сказал рассерженно:
        - А тебе нравится, когда какой-то говнюк сбрасывает на тебя паровоз мобов?
        - Нет, - ответил Гулько рассудительно, - не нравится. Мне многое и в реале не нравится, но мир в один миг не переделать. Люди улучшаются, но медленно… В байме паровозит тот, кто в реале срет в лифте и расписывает стены подъезда, а также ломает почтовые ящики соседей. Но в реале пока убрать эту проблему не удается, хоть и боремся!
        Тимур надувался, пыхтел, обернулся к нам, молча наблюдавшим за их перепалкой:
        - А вы что молчите? Вам такое нравится?
        Роман сказал вяло:
        - Дык и в реале то же самое, Тарас сказал верно. Тут сруны, там паровозники…
        Тимур вскричал, патетически вздымая руки к небу, словно Моисей, призывающий воды Красного моря расступиться:
        - При чем тут рилайф? Да на хрен он нам, мы же собрались творить прекрасный виртуальный мир, самый прекрасный из миров! В котором каждому захочется побывать, а потом и остаться! На хрен нам этот сраный реал?
        Мы молчали, все поглядывали друг на друга, опускали взгляды. Только тяжеловесный Гулько проворчал:
        - Ты того, Тимур… Я понимаю, тебя там разок убили…
        - Разок? - возопил Тимур. - Пять раз!
        - Всего-то, - сказал Скопа, - меня в катах замочили двенадцать раз, и ничего. Мы же админы, забыл?
        - Дык обидно же! - вскричал Тимур. - Не понимаешь? Где твое чувство достоинства? Тебя убивают внаглую, а ты на админство киваешь? А баймеры что, тоже все админами будут? Тебе надо, чтобы из баймы ушли?
        Мы подошли к офису, я слушал краем уха, из памяти не идет разговор с Королевым насчет некоего олигарха, заинтересовавшегося нами. Не люблю, когда нами интересуется кто-то, к кому мы не обратились сами. Когда мы, это понятно, сперва определяем, что надо нам, и прикидываем заранее, как низко будем кланяться. А вот когда некая неизвестная величина…
        Все-таки я очень не рисковый человек, что бы обо мне ни думали.
        В офисе расходились по местам, ввиду сытости спор достаточно вялый, итог вроде бы уже подводил Роман, самый мирный вообще-то из наших работников:
        - Тимур, успокойся. Мы все еще не нашли ту грань, за которой виртуальный мир уже нельзя обезопасивать. Иначе сделаем таким пресным, что и самые тихие не захотят играть. Одним давай ПвП без ограничений, даже без закрытых зон, и чтоб дропа с пэкашников никакого, а другим только гулять и смотреть на красоты, как в музее искусств. Тех и других не больше четырех с половиной процентов, а основная масса распределяется где-то посредине. Мы должны ориентироваться на те вкусы, которых придерживается большинство…
        Тимур вскрикнул с возмущением:
        - Как это? А где воспитательный момент?
        Все сразу поскучнели, а грубый Гулько посоветовал:
        - Обращайся в благотворительный фонд культуры. Если выделят нам грант на создание такой баймы - сделаем.
        - Так не будет пользоваться успехом, - сказал Роман в недоумении.
        Гулько отмахнулся:
        - Неважно. Зато на всех просмотрах получим высшие призы за культуру, гуманизм, отсутствие насилия, политкорректность… На обложках журналов покрасуемся, в квартире золотые кубки и грамоты развесим. А потом снова ударим по низменным инстинктам этих жлобов-потребителей!
        Скопа сказал мечтательно:
        - Хорошо бы. На такой байме отточили бы умение делать красивые вещи… Но, увы, нас держит за горло заказчик, так что надо делать то, что делаем. И пищать между молотом бесконфликтности и наковальней суперконфликтности!
        Через два дня Королев позвонил снова, сообщил, что Корневицкий, так зовут его знакомого олигарха, прямо сейчас выкраивает время, чтобы приехать к нам. Голос Королева прямо дрожал от холуйского умиления, из-за чего он сам стал еще противнее, а магната я заранее возненавидел.
        - И что, - спросил я, - даже речи не может быть, чтобы договориться о встрече? А вот прямо щас, когда тот восхотел?
        - Ты дурак? - завопил он. - С такими людьми так не разговаривают! Я же тебе сказал, кто он такой!
        - Да знаю, знаю, - ответил я, морщась. - И кто ты, знаю…
        Едва я положил трубку, раздался новый звонок. Милый женский голосок, ухитряясь оставаться строгим и деловым, сообщил вежливо и коротко, что согласно предыдущей договоренности господин Корневицкий сейчас выезжает к господу Черноволу и будет у него через тридцать пять минут.
        - О’кей, - сказал я обреченно. - Жду.
        Положив трубку, я тут же погуглил, инфа только официальная, везде ничего не говорящие мне перечни долей в процентах каких-то активов, акций, пифов, а еще длинный список компаний, которые ему принадлежат.
        Вздохнув, я вышел в офис, ровный гул десятков компов действует успокаивающе, невольно подошел к окну и стал смотреть вниз на стоянку. Рядом Тимур темпераментно доказывает Скопе, что нужно создавать силами самих игроков отдельные зоны «для взрослых». Засилье малолетней шпаны в онлайновых играх - одна из причин, по которой в баймы не любят приходить взрослые люди. С другой стороны, эта малышня составляет основной контингент любых игр, индустрия держится на них…
        - Пока что на них, - уточнил Скопа.
        - Пока что, - согласился Тимур непривычно мирно. - Но еще долго они будут основным составом. Пока сами не перейдут в стаз взрослых. Но и тогда не станут большинством, так как семья, работа, командировки, заботы по обустройству детей, племянников… А у детишек всегда больше времени. Как у нынешних, так и тех, кто придет потом. Но уже сейчас надо создавать благоприятные условия для взрослых.
        Скопа спросил безнадежно:
        - Как? Пространство баймы едино для всех.
        Тимур развел руками:
        - Еще не придумал. Давайте поломаем головы вместе. Вон шеф стоит, ни хрена не делает, его запряжем. У него тоже голова есть, значит, ее можно как-то включить. Мы с тобой и шеф - уже два с половиной человека, все-таки больше, чем двое… Может быть, начинать плясать от доктрины закрытых домов? Сейчас вы позволяете заходить в свою квартиру избранным друзьям, одному-двум даже дозволяете двигать мебель. У всех разные степени допуска… А если такое же применить к целым городским районам? Затем - к городам?.. А если нас наберется много? Целые регионы можем объявить «зоной для взрослых»!
        - Так не годится, обидятся.
        Роман прислушался, вставил и свои пять копеек:
        - Да и не определить возраст! Можно только по косвенному признаку: ведет себя прилично - взрослый, а если нет - мальчишка. Вообще мальчишек отличить довольно просто.
        - Хорошо воспитанных, - возразил Тимур живо, - трудно.
        - Ну, - протянул Скопа, - хорошо воспитанным путь не заказан. Мы же не будем ходить голыми и предаваться скотоложеству…
        Гулько фыркнул:
        - А почему нет? Отстаешь от жизни. Голыми уже начинают ходить и у нас, а скотоложество узаконено в Голландии, Франции, Швеции… скоро и до нас докатится. Мальчишки это уже знают… в отличие от тебя. И относятся довольно равнодушно к такому времяпрепровождению. К счастью, у них здоровый вкус - предпочитают трахать одноклассниц. Шеф, о чем думаешь? Что-нибудь стратегическое?
        Я сказал вяло:
        - Да, конечно.
        - А можно полюбопытствовать?
        - Ладно, любопытствуй, - разрешил я.
        Он спросил сердито:
        - Мелочами занимаемся мы, серая масса. А начальство изволит подумывать, как увеличить приток инвестиций? Или завлечь больше игроков?
        - Верно, - ответил я безучастно и снова посмотрел в окно.
        - И какие идеи, если не секрет?
        Я буркнул:
        - Ну, к примеру, самые большие деньги, просто агромадные, загребет та фирма, которая первой догадается привлечь в игру категорию граждан, которые просто должны играть… так как им вообще делать не хрена!
        Гулько спросил с недоумением:
        - О ком ты?
        - Подумай, - ответил я злорадно. - Что это я всегда самый умный? Мне на Олимпе совсем одиноко…
        Гулько подумал, спросил нерешительно:
        - Инвалиды?
        - Тепло-тепло, - сказал я поощрительно, но, так как Гулько и Тимур со Скопой ничего больше не смогли выжать, сжалился: - Эх вы… программисты! Я говорю о пенсионерах. Во всех развитых странах их четверть населения! Представляешь, каждый четвертый ни хрена не делает. Это же самое то для нас! Беда в том, что пенсионеры в молодости компов не видели, а теперь боятся непонятного инета, которого все еще называют интернетом, даже с прописной - Интернетом! Вот если пенсионеров охватить… эх! Их только в России двадцать пять миллионов. Но ни один не играет, хотя это наши потенциальные игроки…
        Гулько насупился, буркнул:
        - На пенсию наших пенсионеров не поиграешь.
        - Но могут западные, - сказал Тимур, моментально подхватив мою идею, - у них пенсии высокие, а время девать некуда. Им нужно только всобачить как-то нашу игру, старики все недоверчивые, а потом их за уши не оттянешь.
        Гулько возразил:
        - Нет, для стариков нужно создать сперва условия в байме. Их вряд ли заинтересует спинномозговушка. Им что-то вроде клуба знакомств, чтобы собраться и попи… поговорить о вконец опустившейся молодежи, о бесстыднице Ане Межелайтис, что вышла на сцену без платья, к тому же забыла надеть трусы, о восьмой жене Авделая Иванова…
        Глава 14
        Внизу, с улицы, свернули и въехали во двор два черных «мерседеса» с темными стеклами. Из них быстро вышли крепкие поджарые парни и, разойдясь в стороны, встали спинами к середине. Все в добротных темных костюмах, в одинаковых солнцезащитных очках, осовремененный вариант тонтон-макутов. Третья машина подъехала к самому подъезду. Один из парней моментально очутился около правой дверцы и распахнул, прикрывая выходящего широкой спиной.
        За моей спиной появились Тимур и Роман, прилипли к окну. Из машины вылез солидный мужчина лет пятидесяти, вид хозяйский, в светлой рубашке с легкомысленным рисунком, в светлых брюках и в мокасинах. Нимало не опасаясь, что подстрелят с крыши или из окон, он с интересом осмотрел двор и наше здание. Телохранители взбежали по ступенькам и распахнули дверь.
        Затем он поднялся на крыльцо и пропал из виду. Тимур спросил благоговейным шепотом:
        - Это кто?
        - По слухам, денежный мешок, - ответил я.
        Он скривился:
        - Ой…
        - Что случилось? - спросил я.
        - Володя, - сказал он тихо, - только не продавайся.
        - Дешево?
        - Ну да. Мы ж не голодаем?
        - Почти.
        - А худеть полезно…
        Дверь распахнулась, первым заглянул телохранитель, тут же исчез, в коридоре послышались ровные шаги. Через порог шагнул тот, кого Леонид называл слонярой. Мы встретились взглядами, я ощутил, как по телу пробежал озноб. На меня смотрел сильный и беспощадный человек, умеющий ломать любые преграды с силой слона и целеустремленностью ящера. Мне он показался больше похожим на капитана команды футболистов, чем на бизнесмена.
        - Владимир Черновол? - спросил он. - Я - Герман Корневицкий. Герман Юрьевич. Мне о вас говорил ваш старый школьный приятель. Думаю, обо мне тоже сказал.
        Я указал на дверь моего кабинета:
        - Проходите, а то здесь слишком шумно.
        Он кивнул, оглянулся, только сейчас я заметил, как через порог переступил и скромно остановился низенький толстенький человечек в больших очках и с толстой папкой в руках.
        - Мой помощник, - сказал Корневицкий небрежно, - он в курсе всех моих дел. Его жена и дети у меня в заложниках… га-га-га!.. так что не заложит.
        Я кивнул, признавая право олигарха ходить с оруженосцем или пажом, а может, и с личным виночерпием, как любил прогуливаться всемогущий Зевс.
        Они молча прошли в мой кабинет, я придержал дверь и крикнул:
        - Тимур, Тарас!..
        Когда они вошли, немножко стесняясь, я сказал твердо:
        - Мои помощники и доверенные люди. И тоже в курсе всех дел.
        Корневицкий кивнул им снисходительно-дружелюбно, обошел стол и солидно опустился в мое жалобно скрипнувшее кресло. От олигарха волнами пошла мощная аура силы и власти. Я вдруг ощутил желание щелкнуть каблуками и потому, озлившись на себя, сел в кресло напротив и, тоже развалившись, посмотрел на него в упор.
        - Нет, - ответил я с опозданием на его сообщение. - Можно сказать, Леонид ничего о вас не сказал.
        На лице его помощника, которого он так и не назвал по имени, отразился суеверный ужас. Корневицкий снисходительно улыбнулся:
        - На него похоже. Крутится вокруг да около, все боится прогадать. Такие очень быстро взбираются до середины горы, но на вершине таких нет… Я ознакомился с вашими работами, интересно… да. Вообще, вы любопытные ребята. Мне принесли веселое… ха-ха… досье на вас…
        Тимур и Гулько так и остались у двери, там даже сесть негде. Тимур промолчал, а Гулько тяжело прогрохотал:
        - Компромат? Мы чисты, как ягнята под проливным дождем!
        Корневицкий поднял бровь, ну прямо интеллигент, посмотрел на него с иронией, потом на меня.
        - У вас и бодигарды в курсе ваших дел?
        - Это наш ведущий программист, - пояснил я.
        Он удивленно покачал головой:
        - Правда? С такой мускулатурой…
        - Здоровяки тоже бывают умными, - заметил я. - Редко, правда.
        Гулько криво улыбался, еще не решив, комплимент схлопотал по морде или оскорбление без занесения.
        - Рад, - сказал Корневицкий, - видеть приятное исключение. Люблю сильных ребят. Сам в юности боксом занимался… И когда начинал свой бизнес, приходилось, да, самому… Потом уже организовал собственную службу охраны. Не только для себя, понятно, но и других крышевал… Конечно, ребята, вы чисты, а шалости не в счет. Уже знаю, работали на Босенко, но он вас кинул. Потом сотрудничали с фирмой Кривоноса, там вас выжали досуха, а на ваших разработках забашляли десятка три лимонов, но главное - захватили долю нового рынка. Вы вообще-то молодцы…
        Тимур буркнул:
        - Лопухи, вы хотели сказать?
        Корневицкий покачал головой:
        - Нет, молодцы. Другие на вашем месте в запой бы ударились, кто-то из нервных вообще с моста…. или с балкона на асфальт… А вы ржете, морды веселые, как будто ничего не стряслось.
        Тимур возразил:
        - Так это ж дураки?
        Он снова покачал головой:
        - Нет. Выживаемые. В бизнесе выживаемость важнее всего. Если бы я после первой неудачи шел плакаться бабам, в какой жопе был бы сейчас? Либо в гробу, либо с бомжами под мостом. Но я поднимался и поднимался до счета «девять», сколько бы раз меня ни сбивали с ног! В нокдауне бывал десятки раз, в нокауте - никогда. И вот теперь у меня нефтяная компания, три дворца на южных морях и два в Западной Европе, две яхты и свой самолет… и даже планирую как-нибудь сходить в первый отпуск за всю жизнь..
        Гулько хмыкнул и посмотрел на бизнесмена с новым интересом.
        - Первый отпуск?
        Он кивнул, на лице свирепое и победное торжество, как у тираннозавра, растерзавшего ихтиозавра втрое крупнее его самого.
        - Да. Все никак не мог решиться. Сейчас вот наконец-то подобрал толковых управляющих. Проверил и тех, кто за ними будет присматривать… словом, обезопасил свой бизнес. Сейчас вот отпуск… ага, побываю в своем дворце… позагораю под солнцем, а не в солярии… вы для меня тоже… что-то вроде отпуска. Я имею в виду, что вот сейчас, когда посмотрел на вас, решил выделить… нет, не грант, я не филантроп! Могу сделать заказ, что и вам позволит заниматься любимым делом, и я, значит, тоже получу нечто для себя приятное.
        Тут уже Тимур и Гулько смолчали, оба повернули головы в мою сторону.
        Я спросил осторожно:
        - Что именно?
        - Вы сделаете байму, - сказал Корневицкий важно. - Крутую!.. Мне показали одну из ваших. Понравилось, но не то. Как я вам уже сказал, ребята, только сейчас начинаю жить для удовольствия. Обычно мальчишки с самого рождения стараются только балдеть и отрываться, но я вкалывал так, что из жопы пар валил, как из паровоза дым. Смешно сказать, уже два года как купил роскошную виллу во Флориде, старинный дворец в Испании и целый курорт на Мальдивах, но… нигде еще не был! Так и с этой баймой. Делайте то, что изволю, и у вас не будет перебоев ни с деньгами, ни с оборудованием, ни с новыми сотрудниками. Кстати, немедленной прибыли не жду. Вы для меня…
        - Отпуск, - подсказал я.
        - Да, отпуск, - согласился он. - Я рассчитываю от вас получить больше, чем прибыль!..
        Тарас и Тимур переглянулись, но особой радости на их лицах я не видел. К счастью, Корневицкий тоже заметил, что мы не прыгаем от радости. Брови его слегка приподнялись, после паузы обратил слегка удивленный взгляд в мою сторону.
        Я развел руками, интеллигенты вообще часто разводят руками и пожимают плечами, а также улыбаются смущенно, что выглядит достаточно заискивающе.
        - Все-таки, - сказал я осторожно, - поясните, пожалуйста, что вы хотите, как говорится в деловых кругах, чиста конкретна?.. А то, простите, мы не настолько… скажем, голодаем, чтобы принимать заказ, не обговорив до последнего винтика.
        Гулько и Тимур застыли, в их глазах я читал, что дебил, о таких вещах не говорят, надо соглашаться и поскорее оговаривать условия. У нефтяников денег много, и вообще не хорохорься, а то обидится и уйдет.
        Корневицкий вздохнул, взглянул с укором или постарался, чтобы так выглядело, но проще скале укоряюще смотреть на муравья, чем этому облагороженному громиле на таких ботаников.
        - Я счастливый человек, - сказал он в который раз, - у меня личные вкусы обычно совпадают с делом. Самые посещаемые сайты - порнушные, верно? Вот-вот. Я, кстати, тоже заглядываю… Да, мне стоит мигнуть - любую телеведущую приведут прямо в спальню! Это не так и дорого, как думают. Они сами распускают слухи о своих баснословных гонорарах за такие услуги. Понимаете зачем. На самом деле между ними такая конкуренция, что цены сбили ниже некуда… Словом, все эти мисс Россия и даже мисс Мира не так уж интересно, как опять же думают не совсем компетентные… Вы меня понимаете?
        Тимур завистливо вздохнул, Гулько сглотнул слюну, но оба смолчали. Я кивнул, чувствуя, как изменился тон олигарха, словно он сейчас экзаменатор, а я что-то лопоухое.
        - Вообще-то, - заметил я осторожно, - любая порнуха с живыми актерами сразу проиграет. Если сравнивать с рисованными.
        Он кивнул, взгляд неожиданно потеплел.
        - А вы понимаете, - сказал он почти по-свойски.
        - Немного, - ответил я скромно и добавил без необходимости: - Все-таки это мой огород.
        - Понимаете, - уверенно повторил он. - Это хорошо. Леня сразу сказал, что вы не дурак. А что в нищете… это он сказал, не я!.. то потому, что мелочью не интересуетесь, а крупная рыба еще не приплыла. Верно?
        Я ерзал, не зная, как его подтолкнуть, чтобы сказал наконец, что у него за идеи, однако он развалился в кресле и посматривал на моих советников снисходительно, в то же время оценивающе.
        - В целом да, - ответил я вынужденно. - Если набрать мелких дел… да еще стараться все переделать, крупное можно упустить.
        - Крупную можно ловить только в тридэ, - заметил он, мне показалось, что даже напыжился от гордости, что знает такой крутой термин. - Там возможности, да. Рад, что понимаете проблему.
        Мои переглядывались, мы-то понимаем, а вот он прям говорящий тюлень, если такие слова выучил.
        - И что вы хотите, - поинтересовался я, - чиста конкретна?
        Он смотрел на меня прямо, выделив взглядом и не обращая внимания на остальных, что выказали не совсем адекватную реакцию.
        - Я хочу, - проговорил он внушительно, - заказать вам байму, чтобы в нее играли. Долго. С охотой. Сперва будут стесняться, прятать ее директорию, но у меня есть нюх, ребята!.. Я знаю, что пройдет совсем немного времени, и все будет о’кей! Выйдет в открытую. Все это… здесь бабс нет?.. все это непотребство, скажем без мата, становится все более открытым, вы это не замечаете? А самое главное, если хотите, мне самому хочется такую игруху. Может быть, это даже не байма? Скажем, целый виртуальный мир, в котором захочется побывать?
        Тимур кашлянул и сказал осторожно:
        - Если я вас правильно понял… гм… есть целый ряд… гм… Виртуальная Дженна, Секс-вилла, Гёрлы, Догони и отымей… японцы вообще навыпускали сотни….
        Корневицкий посмотрел с интересом.
        - Здесь вы смотрите в корень! Молодцы.
        Гулько пробормотал:
        - Да это же очевидно, что вы хотите…
        Корневицкий кивнул, очень довольный, на моего мышцастого ведущего программиста поглядывал, как на парня, с которым не раз пили и ходили по бабам, а то и кого-то крышевали.
        - Верно, - согласился он, - у меня вкусы нормальные, неиспорченные. Мне чтоб баб с вот такими! И с вот такой… Когда их вижу в тридэ, то куда там живым!.. Но в тех игрульках, что мне записали на комп, все слабо. И графика, и драйв, и вообще… Вы же сами понимаете, можно лучше. Вы же, мать вашу, все стесняетесь, сопли жуете и без конца клепаете одинаковые рубилки-стрелялки, а порнушными заняты дилетанты. Я хочу, чтобы хоть одну сделали такие профи, как вы!
        Гулько произнес осторожно:
        - Мы никогда не делали порнухи.
        Тимур воскликнул жалобно:
        - Не могу слышать этого слова! Давайте хотя бы здесь заменим на «Эротичные игры»?
        Я посмотрел на Корневицкого, тот снисходительно усмехнулся:
        - Хорошо, мне все равно. Да, вы не делали… эротики, но я видел ваши модели, которые вы представили фирмам «Даймон Ворд» и «Wizard sword». И ваши концепт-арты! Это что-то. У вас и без эротики еще та эротика, а у других такая эротика, что я бы их всех послал в окопы Рэд Алерта, не жалко. Вот если возьметесь делать на своем уровне, о финансировании можете не беспокоиться. Аванс выплачу сразу. Кроме того, можете закупать любое оборудование в разумных пределах. Счет пришлете моему бухгалтеру.
        Я чувствовал прожигающие взгляды, но молчал, колебался, если что пойдет не так, не могу потом сказать, что подсказали какую-то дурь. Принимаю решения я, от меня и зависит, куда повернем.
        - Хорошо, - заговорил я наконец, - только дело для нас это новое… Могут быть накладки. Какие-то недоразумения.
        Он похлопал ладонью по столу, глаза из-под прищуренных век смотрят с ленивой снисходительностью льва.
        - Я же сказал, - произнес он снисходительно, - навел о вас справки. Вы потому и не падаете духом, что потенциал у вас ого-го, сами знаете. И все потери, которые других бы свели в могилу, для вас вроде насморка. Деньги без таланта - ничто, ребята! Но и талант без денег…
        Он не договорил, все понятно, только Тимур пробормотал:
        - Мы же эти самые… ну, которые сраные интелили… мы и слов таких, как порнуха, избегаем, даже эротика для нас нечто низменное…
        Корневицкий прервал:
        - Вы баб с такими жопами сделали в тридэ, что у нас ваш черновичок на службе крутят!.. Не только в охране, но и директора. Только двумя руками приходится, а в этих случаях нужно, чтоб одна оставалась свободной… Такая одухотворенность мне по душе, ха-ха!..
        Гулько пробормотал скромно:
        - Да, иногда получается реалистично…
        - Да хрен с нею, - сказал Корневицкий и поморщился, - с реалистичностью! Я видел персов, что сделали в Близзарде. Еще и гордятся трехминутным роликом, где их компьютерного персонажа не отличишь от реального… дурачье! Реальные мне и в реале осточертели. А вы сделали просто чудо каких парней, а главное, бабс!.. У вас есть чутье, ребята!.. Или вы, несмотря на свою высокость и одухотворенность, все-таки нормальные, с живыми мужскими запросами. То есть делайте то, во что захочу играть я… а если захочу я, то захотят и другие, это точно.
        После его ухода кабинет показался втрое шире. Гулько смотрел на меня с вопросом в глубоко посаженных, как у прирожденного боксера, глазах, а Тимур выскользнул за дверь и торопливо созывал народ.
        Наконец Гулько сказал убито:
        - И что? Докатились?.. Вот уж не думал, что будем решать: работать или нет на бывшего бандита!
        Я хмуро промолчал. Тимур вернулся, за ним в кабинет ввалилось с десяток ведущих сотрудников. Похоже, он уже успел ввести их в курс дела, и хотя я не ожидал, что обрадуются, у нас в самом деле народ насквозь одухотворенный, но слишком уж все выглядят пришибленными, молчат, смотрят с осуждением, будто я ввалился вдрабадан пьяный к ним в троллейбус и облевал их всех.
        Гулько кряхтел, морщился, ерзал, словно под ним одни занозы, а когда заговорил, обычно громоподобный голос звучал подобно журчащему ручейку:
        - Может быть, продолжать клепать аддоны не так уж и хреново? Другие же клепают и
        - счастливы! Бабки идут… Ну да, кто спорит, у нас амбиция, мы же все хотим мир перевернуть… но таких переворачивателей полно. Большинство всю жизнь только слюни расходуют, когда страницы в старых блокнотах переворачивают.
        Тимур сказал глухо:
        - Тарас прав. Вы как хотите, а я порнуху делать не стану. Я Кафку читаю, я Сэлинджера в оригинале… Нет, это не по мне.
        Роман усмехнулся невесело:
        - Да ладно тебе… Никто не узнает…
        Тимур окрысился:
        - При чем тут узнает - не узнает? Я-то знаю? Как в зеркало смотреть? Оно у меня и так заплеванное.
        Тимур спросил раздраженно:
        - Во что превратимся, если примем предложение этого дяди?
        Василий Петрович покряхтел, поерзал, наконец сказал негромко:
        - Ребята, не забывайте о его деньгах. Сейчас мир только на деньгах и держится.
        - Эх, - сказал Гулько с досадой. - А раньше держался на чести, достоинстве, верности…
        - То было раньше, - напомнил Василий Петрович. - А сейчас вот он в деньгах купается и может заказывать любую музыку. Что виллы, дворцы, яхты… вполне может купить себе небольшую страну! Его финансовая мощь и наши мозги - это же сила, что перевернет все!
        Тимур покачал головой:
        - Нет. Если общим количеством голосов примем его предложение, я пас. Увольняюсь.
        Я чувствовал себя как на иголках, все то и дело смотрят на меня, и каждый хочет, чтобы я сказал именно то, что считает правильным он, сказал точно слово в слово.
        - Мы и так в долгах, - напомнил я, - так что деньги нам нужны. С другой стороны, мы позиционируем себя, как высоколобые эстеты, что тоже верно, как это ни смешно. Да, мы пока чистенькие… Вообще-то я, сами знаете, собирался отказаться…
        Тимур спросил настороженно:
        - А что помешало?
        - Его условия, - ответил я честно. - Он дал нам фактически карт-бланш. То есть мы можем делать и то, что собирались делать… хотя бы в мечтах…
        - …плюс порнуха, - добавил Тимур язвительно.
        - Идеальных решений не бывает, - возразил я. - Кто бы ни дал нам денег, обязательно что-то потребует. Только мамочка дает деньги на мороженое, не требуя ничего взамен. Разве что примерного поведения. И пятерок из школы. И чтоб уши мыл. И шею. Но у кого из нас папа миллиардер?.. Нет таких? Ну тогда не скулите. И вообще… какое общее количество голосов? Пока у меня пятьдесят один процент - решающий голос мой. Вы можете фрондировать и придумывать нереальные, но ах-ах какие красивые и благородные способы и рыбку съесть, и сковородку не мыть, но я должен смотреть реально. Потому засучим рукава и будем работать! Будем делать то, что сами хотим, но так, чтобы и массовый человек попался на крючок! А что нужно массовому? Олигарх прав - война и секс! Вот чего от нас ждут. Но войну мы и так везде даем, хотя и здесь нам начинают резать крылья, теперь же надо… Скажите честно, кто из вас шарит по порносайтам? Нет, спросим жестче: кто скачивает оттуда ролики, фильмы, картинки?
        Они молчали, переглядывались, наконец Гулько пробормотал:
        - Ну, мне как-то понадобились типажи… Для скинов. И движений… некоторых.
        На него смотрели с подозрением, Тимур и Роман даже отступили от здоровяка, словно боялись запачкаться.
        - Прекрасно, - сказал я саркастически. - Ну просто чудненько!.. Никто, значит, кроме Тараса?.. Да, великолепно! Только вы забыли, что у меня отмечается каждая ваша попытка выйти с работы на порносайт. И что, сказать вам, кто там дневал и ночевал, пока было доступно?.. Сказать?
        Все, кто смотрел на меня с благородным негодованием, поспешно опустили глазки. Тимур тоже, однако он пришел в себя первым и сказал горячо:
        - Это другое дело! Это как отношение к гомосекам: нам неважно, что делают у себя дома. Нас раздражает их пропаганда, а еще их шествия. А сейчас мы сами выходим на демонстрацию, размахивая флагами!
        Гулько пробурчал:
        - Да, спасибо, Тимур. Примерно так.
        Я сказал, озлившись:
        - Что так? Вы все ратуете за реалистичность!.. Создаете виртуальный, но реалистичный мир!.. А в нем только воюете да лут подбираете!.. Воюете и лут, воюете и лут! Да еще крафт… Как будто в реале никогда не трахаетесь! Тимур, ты же всякую жопу провожаешь взглядом! Я же вижу, как в мыслях уже дрючишь, но это в мыслях, а в реале, оказывается, Сэлинджера читаешь! Ах-ах, весь одухотворенный и возвышенный, даже поссать не ходишь, ты же выше таких приземленных вещей!
        Он потемнел лицом, голос стал хриплым и злым:
        - Владимир, ты знаешь, что не прав. Человек - грязная обезьяна, кто спорит? Но мы эту обезьяну не выпускаем. Иначе хана всей цивилизации людей. Вся культура - на обмане. Мы делаем вид, что ничего животного в нас нет. И детей воспитываем так с самых пеленок. Сказать правду - все рухнет!
        Я запнулся, Тимур прав, бесчеловечно прав. Все уже не переглядываются, смотрят на меня требовательно. Я стиснул челюсти, да, трудно и рыбку съесть, и девственность сохранить, но все на мне, как на правительстве, что охраняет как сторонников, так и оппозицию.
        - Правда потихоньку высвобождается, - произнес я. - Не знаю еще, намеренно или это такой исторический процесс… Если будем упорствовать и оставаться на старых позициях, нас вышвырнет на обочину прогресса.
        Тимур сказал резко:
        - Это не прогресс!
        - А что?
        - Прогрессе не самое новое, - возразил он, - а самое лучшее!
        Я задержал дыхание, удар слишком силен, возражать трудно, особенно против крылатых и потому очень эффектных фраз. Простому человеку неважно, что они в основном неверны, мы часто предпочитаем нечто эффектное неверное правильному, но скучному, но я как-то не думал, что у нас даже верхушка коллектива… настолько проста.
        - Ты снова прав, - сказал я с болью. - Я, как и ты, с детства восторгался доблестью римлян, рыцарством крестоносцев, самоотверженностью бомбистов… И как жалел, что все ушло, сменилось холодным расчетом, а вместо благородных королей нами правят олигархи… Но возможно ли было сохранить Римскую империю и создать хай-тек?.. Можно ли в рыцарскую эпоху построить завод по производству компьютеров и провести инет?.. Как думаете вы все, не связано ли одно с другим? В смысле, вот это засилье бесчестного капитала и расцвет мира высоких технологий, который нам так нравится?
        Они молчали, даже Тимур не ответил, только проскрипел, как жук жвалами:
        - Ты это к чему?
        - А если, - спросил я, - это было связано? Если брать можно только в наборе? С нагрузкой?..
        Тимур сказал наконец:
        - Догадки можем строить всякие. Но я лучше останусь непродвинутым, чем буду делать порнуху. Хотя да, признаюсь, на порносайты заглядывал. Но одно дело потреблять наркотик, другое - распространять.
        - Мы не будем делать порнуху, - сказал я резко. - Все, надоело! Дискуссию прекращаю. Порнуха - это где только трахаются. Мы будет делать хорошую байму, лучшую из возможных, где люди живут полной жизнью. Это значит - воюют, строят, бабочек ловят и еще много чего делают, в том числе - да, и трахаются! Вот перестанут трахаться в реале, тогда и в байме не будем. Все, идите!
        Часть II

2014-й год
        Глава 1
        Асфальт кончился, машина свернула на разбитую колесами проселочную дорогу. По таким ездили на колесницах хетты, гиксосы, скифы, гунны, на повозках - короли средневековой Европы, в каретах - помещики России. Теперь вот мой супернавороченный и набитый электроникой «хаммер» кренится то на один бок, то на другой, я постоянно кручу руль, объезжая ямы, заполненные водой, хотя последний дождь был три недели тому. Не помогает спутниковая навигация, потому колесница хоть и превратилась в автомобиль, но дороги остались те же.
        У меня руки заняты, автомобиль сам подал сигнал дому, и я почти ощутил, что там начали просыпаться все службы: в ванну пошла горячая вода, в кофемолку посыпались с сухим шорохом только что поджаренные до нужной кондиции зерна, на плите под кастрюлей с водой вспыхнул огонь, а холодильник поспешно проверил ассортимент продуктов и быстро заказал по инету недостающие.
        Весь дом и все на участке, включая автомобиль и газонокосилку, соединены сетью, постоянно переговариваются между собой, стараясь выполнить работу так, чтобы я их вообще не замечал, и я не замечаю, человеческий мозг и так работает с нагрузкой в сотню, а то и в тысячу мозгов, если взять за единицу отсчета лет сто назад.
        Подъезжая к дому, я с облегчением бросил руль и, повернувшись к заднему сиденью, начал доставать пакеты с едой и гаджетами. Автомобиль еще издали подал сигнал воротам, те поднялись как раз к моменту, когда он, сбрасывая скорость, подкатил ближе. В глубине двора точно так же пошли вверх двери гаража. Сверкающий болид вполз в просторное помещение, где у меня еще и склад всего-всего, начиная от годового запаса меда и кончая старыми компьютерами.
        Для автомобиля свет не нужен, но гараж издали определил, что в этой железной коробке находится властелин всего-всего, и помещение залил приятный оранжевый свет, достаточно яркий, дом знает, что люблю яркий и праздничный даже в туалете.
        Я вылез, обвешанный пакетами, и, когда поднимался на крыльцо, из-под опускающейся двери гаража выплеснулась струйка грязной воды, это чистильщик быстро смыл грязь с колес.
        Во внутренностях металлической двери трижды щелкнуло, она распахнулась как раз в момент, как я поднялся на крыльцо. Вспыхнул свет, а едва я перешагнул порог, дверь захлопнулась, помедлив пару секунд, чтобы не отхватить подметку.
        Тут же в предбаннике, где я складывал дрова, когда только купил этот домик, гордо именуемый коттеджем, вспыхнул большой экран, пробежали колонки цифр: сколько истрачено воды, газа, электричества, когда срок оплаты спутникового инета и прочей ерунды. Вообще-то, это все делается в автоматическом режиме, но я по старинке предпочитаю все видеть в реале и быть наготове скорректировать в нужную сторону.
        Из комнаты видно, как за окном на роскошном подсолнухе, уцепившись за край массивной шляпки, висит под ней ярко-желтая птичка и деловито клюет семечки. Хорошая здесь земля: прошлой осенью уронил кто-то из рабочих, теперь вот пророс такой красавец…
        Я щелкнул фотоаппаратом в мобильнике, сбросил снимок в гугол, и моментально оттуда пришла справка: большая синица, отряд певчих воробьиных, Oscines… Прекрасно работает эта новая служба опознавания визуальных образов…
        Потирая руки, опустился за обеденный стол и взял в руки нож и вилку. На стене слева вспыхнул квадрат метр на метр, в нем появилось лицо Тимура во всей красе, то есть с мельчайшими складками, прыщами и волосиками из носа. На одном что-то блестит подобно мелкой жемчужине, но вряд ли это жемчужина.
        - Шеф, - сказал он быстро, - неприятности.
        Я щелкнул пальцами, включая связь. Тимур отыскал меня взглядом.
        - А-а, - сказал он огорченно, - ты уже на даче… Извини, что порчу уик-энд.
        - Что случилось?
        - Утечка, - сказал он.
        - Опять?
        - Снова, - поправил он.
        Сердце мое сжалось, вот так, когда все вверх и вверх по крутой дуге, а потом крылья горят, и ты мордой вниз, в инфаркт влетают, докатываются молодые да ранние вроде меня.
        Я вздохнул поглубже.
        - Что на этот раз?
        - Пока только с десяток концепт-артов, - сказал он торопливо. - Но мы все равно ничего не понимаем! Уже в инете. Как? У нас же полная изоляция! Столько раз проверял, что и во сне, как лунатик, все вспомню.
        - Да, - буркнул я, - выходные ты мне испортил. Так что завтра с утра буду в офисе. Проверим вместе. Что-нибудь поменяем. Если снова сопрут, значит - не то меняли.
        Он спросил тихо:
        - А если сопрут…. ядро?
        - Тогда можно в петлю, - ответил я глухо. - И вообще нас могут утопить. В буквальном смысле. Я не шучу. Просрать такие деньги и пятилетний труд?
        Он ответил потрясенным голосом:
        - Хорошо, Володя. Буду ждать. Признаюсь, сам уже ничего не могу, голова трещит. Тебе до инфаркта рукой подать, а у меня уже инсульт начинается. И болезнь Паркинсона.
        - Хоть не Дауна, - буркнул я.
        Постель ликующе приняла мое тело, как волны теплого моря, дом тут же переключил часть функций на заботу о хозяине: полная темнота в спальне, свежий воздух с распыленными фитонцидами, это подсказал домашний медцентр, нужная температура и полная изоляция даже от чириканья птиц или треска кузнечиков.
        Но все равно сон не шел, сердце колотится тревожно, а в черепе носятся горячечные мысли. За эти пять лет сотрудничества с Корневицким, вернее, работы по его заказу, мы подошли вплотную к запуску «Виртуальной Москвы», а за это время, подтверждая свои возможности, несколько раз делали для него тридэшное видео по пять-десять минут, где красотки либо красиво танцуют, либо совокупляются друг с другом. Он почему-то не любит сцены прямого траха, когда женщина с мужчиной, проявляется понятное самцовое доминирование, а когда женщина с женщиной - это так, игра, ничего серьезного, мужское самолюбие не задето, это как бы даже искусство, эстет хренов.
        Свои заказы, над которыми работали еще до него, мы благополучно сдали, долги выплатили и с того дня трудились только над «Виртуальной Москвой».
        Странно, даже те, кто кривил морду и брезгливо морщил нос, очень быстро увлеклись проектом и работали с жаром, которого я не ожидал. Вообще-то аксиома, что любой мужчина, даже абсолютно не умеющий держать в руке карандаш, тем более
        - кисть художника, все равно с удовольствием нарисует женщину… или хотя бы какую-то ее часть.
        Собственно, в «Виртуальной Москве» предполагается, что всякий игрок будет работать, ходить в магазины, посещать рестораны и кафе, дискотеки, словом, жить обычной полной жизнью. Против этого никто не возражал, сопротивлялись только элементу, который в rl присутствует еще как, а вот в vl вроде бы как-то неприлично, нам же самим будет стыдно, мы же интеллигенты, одухотворенные личности, мы даже срать не ходим и вообще не совокупляемся, это присуще только грязным животным…
        Бурчанье стихло, когда начали работать. Тимур не уволился, как грозил, но пару раз ехидно заметил, что проститутки тоже оправдывают свою профессию и не видят в ней ничего особенного, тем более постыдного. Педантичный Роман, к моему удивлению и удовольствию, ответил, что проституцию уже легализовали в большинстве стран мира, за исключением Северной Кореи и Ирана, а это не те страны, на которые стоит равняться. В Госдуме закон о легализации принят в двух чтениях, а после поправок примут и в третьем.
        Корневицкий исправно переводил деньги на счет моей фирмы. Полгода мы еще тряслись, что передумает, ублажали тридэшными мультиками, но деньги поступали регулярно, и мы успокоились. Еще позволил закупить любое нужное оборудование, счета должны отправлять в его бухгалтерию, как и прочие расходы, по аренде помещений, на взятки или что-то еще непредвиденное.
        Теперь у меня под фирму половина довольно большого отдельно стоящего здания, сотрудников вчетверо больше, а Тимур и Роман - исполнительные директора. Вообще вся моя старая проверенная группа - директора: креативные, по дизайну, по отладке ядра, по безопасности, везде по всем главным участкам огромного поля, из которого теперь состоит современная байма.
        Когда на другой день я с утра прибыл в офис, Тимур уже перепроверял камеры слежения, хотя от них, понятно, толку не больше, чем от копий и стрел в эпоху высоких технологий.
        - Рисунки могут воровать прямо с экранов, - сказал я. - Значит, надо исключить возможность проносить фотокамеры. Но они теперь могут быть размером с маковое зернышко! Никакие металлодетекторы не уловят.
        - Тогда что, раздевать всех?
        Я сказал зло:
        - А почему нет? Купим всем красивую удобную одежду. Приходя на работу, переодеваются в нашу. Так, кстати, делается на большинстве производств, связанных с высокими технологиями.
        - Там потому, - уточнил Тимур, - чтобы грязь не заносили… Впрочем, это не слишком большое неудобство. Только надо, чтобы раздевались и складывали одежду в шкафчик в одном помещении, а надевали спецуху в другом. А то кто помешает переложить фотоаппарат?
        - Верно, - одобрил я. - А проходили по узкому коридору голенькими. Под просмотром. Настрой фильтры так, чтобы замечали все-все инородное! Фотоаппарат можно и под ногтем пронести.
        - Сделаю, - сказал он с облегчением. - Конечно, буду искать и другие утечки.
        - Даже их возможность ищи, - сказал я строго. - Человек - такое говно, обязательно придумает, как напакостить. К сожалению, мы не можем мысли читать.
        - К сожалению, - согласился Тимур, потом сказал: - А может, к счастью. Я не хочу знать, что ты сказал мысленно о моей работе, когда я доложил об утечке!
        - Пережил бы, - буркнул я. - зато никаких утечек.
        Он вздохнул:
        - Нет, лучше замки покрепче, сигнализацию, стальные двери и злую собаку, чем чтение мыслей!
        За спиной хлопнула дверь, появилась Алёна. За эти годы из рослой голенастой девицы превратилась в фактурную девушку, яркую и заметную, хоть и не в моем вкусе: рослая и спортивная, ходит все в тех же солдатских ботинках, из-за чего шагает широко, по-мужски, уверенно и напористо. И вообще слишком самостоятельная, а нам всем нужно, чтобы женщина была глупее и слабее, иначе какой к черту комфорт?
        Она охнула:
        - Что в лесу такое громадное сдохло? Шеф раньше меня пришел!
        Я буркнул:
        - Забыла, как работала на полставки и приходила вообще после обеда?
        Она лучезарно улыбнулась:
        - Я была студенткой, которую вы никак не решались обольстить, а теперь я молодой специалист!
        - Специалиста тем более не решаюсь, - ответил я с долей язвительности и выразительно посмотрел на ее солдатские ботинки.
        Дверь хлопала все чаще, большой зал, разделенный тонкими пластиковыми перегородками, постепенно наполнялся народом. Я невольно вспомнил, какой крохотный был зал вначале, но, получив первый транш от Корневицкого, я набрал добавочных сотрудников из ребят молодых, амбициозных и не слишком обремененных взглядами времен карет и кассетных магнитофонов.
        Москву для баймы скопировали довольно быстро, включая линии метрополитена и даже пещеры, по которым таскали из Кремля сундуки Ивана Грозного, энпээсы выполняют все службы, которые нельзя доверить игрокам: организацию дорожного движения, пожарные части, эмчээсовцы, полиция, ОМОН, городское хозяйство, а все остальное в руках играющих. И если баймер не будет зарабатывать деньги, то умрет с голоду. Правда, можно зарабатывать множеством способов, в том числе полулегальных или совсем криминальных.
        Пропищала мелодия рингтона, я вскинул бровь и выразительно посмотрел на Тимура. Тот сделал большие глаза, затем торопливо кивнул. Утечки могут быть и по мобильникам, надо будет отбирать при входе в здание.
        Алёна порылась в сумочке, торопливо выхватила, мобильник прыгал в ее ладонях, как живая скользкая рыба. Наконец поднесла к уху.
        - Да?.. Это я, да!.. Что?.. Ну… ладно… Что делать… Ничего.
        Она положила мобильник на стол, я издали увидел, что Алёна на глазах осунулась, крепкие плечи поникли, а спина сгорбилась. Даже крупная грудь сразу стала меньше, а тонкая талия раздалась, когда Алёна осела, словно снежная баба на солнце. Тимур подобрался и цапнул ее телефон, что-то сказал быстро, кося глазами в мою сторону.
        Алёна безучастно кивнула, глядя перед собой отсутствующим взглядом.
        Я спросил сочувствующе:
        - Алёна, кто-то умер?
        Она оглянулась, в глазах мелькнул затухающий гнев.
        - Шеф, не лезь под горячую руку. Зашибу.
        - Ого, - сказал я, - ну ладно, лучше меня, чем кого еще, я ж отвечаю за работников. Тебя изнасиловали?
        Она отмахнулась:
        - Если бы! А то все обещают… Я вчера обошла еще три фирмы, искала работу, но везде облом. То ли рылом не вышла совсем уж, то ли работников моей специальности перебор…
        Я сочувствующе поцокал головой. Алёна два месяца как окончила вуз, окрыленно разослала везде резюме, она ж закончила с отличием, везде приглашали на собеседование, но тем почему-то все и заканчивалось.
        - Может, - предположил я, - не то говоришь? Громко ржешь над собеседователем?.. Ноги слишком широко раздвигаешь, а он пугливый?
        Она покачала головой, даже не отгавкнулась, настолько хреново, ответила серьезно:
        - Не знаю. Ничего не знаю.
        Тимур сказал с сочувствием:
        - Может быть, надо было отсосать у собеседователя?
        Она отмахнулась в раздражении:
        - Отсосала бы, если бы помогло. Но сейчас такая мелочь ничего не решает. Это не старые добрые времена, когда ты был молодым.
        - Да, - согласился я, - сейчас в самом деле такая ерунда не играет роли. Это наши отцы были такие идиоты, что в угоду делу… Алёна, а по резюме тебе не отказывали?
        - Нет.
        - Тогда дело в личном контакте, - рассудил я, - что-то их не устраивало… гм… ты зубы чистишь?
        Она огрызнулась:
        - Я все чищу!.. И сидим далеко друг от друга через во-о-от такой стол, чтобы ему не могли предъявить иск о домогательствах с его стороны. И все снимается на видеокамеру. Нет, что-то в этом неправильное… От того, что я замечательная, мне почему-то не легче! Никто не видит, что я добросовестная, работать люблю, без вредных привычек, на мужчин не лезу, инициативная только в работе, и вообще работа мне интереснее развлечений!
        Я пробормотал:
        - Побеждает тот, кто умеет себя лучше подать.
        - Вот-вот, - сказала она горько, - что делать, если я подать себя не умею?
        - Свинство, конечно, - сказал я сочувствующе.
        - Пока других вариантов нет, - ответила она горько. - Конечно, придумывают всякие тесты…
        Я поинтересовался:
        - Ты в них веришь?
        Она скривилась:
        - Не больше, чем ты. Но ничего лучше не придумано. Разве что собеседование, но и оно…
        - Понятно… - сказал я. - Алёна, я тоже на этом обжигался. Честно! Там нужны стандартные ответы, а нам, с нестандартным да творческим мышлением, это гроб с музыкой. Так что надо больше рассчитывать на эти книжечки, где учат улыбаться да показывать коленки.
        - А сиськи? - спросила она.
        Я ответил в затруднении:
        - Мир меняется очень быстро. В книжках только про колени.
        - Ну вот, - сказала она обвиняюще, - не хочешь помочь!
        - Не хочу, - признался я. - За эти пять лет к тебе привыкли и полюбили все, Алёнка. Давай переведем тебя в старшие, жалованье увеличим…
        Она отмахнулась:
        - Жалованье мне очень даже не помешает, но рост еще нужнее.
        - Обеспечим, - сказал я клятвенно. - Мы фактически закончили наш долгострой!.. А это значит, будем стричь купоны, делить прибыль… если Корневицкий не кинет нас, как бросали другие, если смилостивится… будем раздавать слонов, награды и повышения по службе.
        Она посмотрела на меня с подозрением:
        - Правда?
        - Клянусь!
        - Гм, - сказала она, - вижу, что врешь, только не пойму, в каком месте.
        - Жалованье увеличим прямо щас, - сказал я. - Работу тоже подберем сразу, чтобы даром хлеб не ела. Такую, чтоб по твоим плечам. Ты девочка крепкая…
        - Поборемся? - предложила она мстительно.
        - Только не сейчас, - испуганно сказал я, - когда ты в таком зверском настроении! Как-нибудь в постели, хорошо? Кто победит, тот и насилует.
        - Вернемся к жалованью, - предложила она деловито. - И квартальную премию в размере месячного…
        - Годовую, - поправил я. - А квартальную - в половинном размере. Соглашайся, пока я добрый.
        Она пытливо посмотрела на меня, вздохнула:
        - Хорошо. Но только потому, что надоело таскаться по собеседованиям.
        - Договорились, - сказал я.
        Тимур со своего места прислушивался с одобрительным видом, Алёна прижилась и понравилась почти всем, сказал жизнерадостно:
        - Мудро, шеф. За одну битую двух небитых дают. К Алёне притерпелись, хоть она какая-то несовременная…
        Алёна оглядела его с головы до ног, нахмурилась:
        - Я?
        - Ага, ты, - подтвердил он.
        - В чем это я несовременная?
        - Худая, - заявил он безапелляционно. - Сейчас поджарая блондинка с вот такой грудью уже вышла из моды. Даже вылетела, словно моряк из пивной, которого выставил молодой Брюс Уиллис. Людей с лишним весом много, а будет еще больше, так что моду создают они.
        Роман сказал от своего стола:
        - Не они, а производители одежды, продуктов и лекарств. Это им выгоднее толстые. Так что следующая мисс Вселенная прибавит еще пару килограммов…
        - Пять, - сказал Тимур уверенно. - Ставлю на пять! Все ускоряется. Уже запустили рекламу, что лишний вес - это четыре складки, а не три. Но готовится переход и на пять. Лишним весом отныне будет считаться не пятнадцать килограммов сверх, а сразу тридцать. Зря еще лет пять тому подняли на щит Бриджит Джонс?.. Теперь главное не красота и пропорции, а…
        - …синдром Клеопатры?
        Они фехтовали эрудицией, я поспешно порылся в памяти, Клеопатра была низкорослой, безобразно толстой и кривоногой, но в нее влюблялись многие мужчины, в том числе Цезарь и красавчик Марк Антоний.
        - За работу, - сказал я раздраженно, - черт, везде этот секс пролезает! Буду штрафовать всякого, кто на работе вспомнит о своей половой принадлежности!
        - А чужой? - уточнил Тимур с любопытством.
        - Тех в двойном размере!
        Глава 2
        Так хорошо и быстро решив проблему с трудоустройством Алёны, я бодро двинулся к своему кабинету, но по дороге затормозил у стола Василия Петровича. Вся столешница завалена рисунками, они же на стене по обе стороны монитора, а также сверху и вообще везде, где можно прикрепить отпринтерные листочки.
        - Понятно, - сказал я медленно, - почему у вашего стола торчит народ… Еще бы…
        - Нравятся? - спросил он довольно.
        - Не то слово, - пробормотал я. - Это в самом деле нечто… В реале ничего подобного… А это вот из порно?
        Он отмахнулся:
        - Уже и не помню. Сейчас вся жизнь - порно. В инете даже искать не надо, такое вот выпрыгивает само! Нужно только использовать как заготовки. Ведь любая статуя
        - это кусок мрамора, от которого отсекли все лишнее?.. Надо же понять, чем привлекала народ худосочная и сутулая Нефертити или кривоногая толстушка Клеопатра?
        Я покачал головой:
        - Не слишком ли углубляетесь? Нужны всего лишь скины пары десятков, ну ладно, сотен женщин, которые юзеры смогут подстраивать под свой вкус.
        Он горделиво выпрямился и неспешно погладил бороду и подкрутил усы. Седеть, как я понимаю, начал рано, а вот волосы сохранил густыми, хотя в зале среди наших молодых сотрудников всегда ярко блестят две-три лысины, а еще у десятка проплешины стыдливо прикрываются зачесываемыми сбоку волосами.
        Такие обычно, чтобы хоть как-то реабилитироваться, отпускают бороды. Василий Петрович отпустил длинные волосы, уж и не знаю зачем, может быть, он из эпохи битлзов, тогда все были длинноволосыми, а борода - времен молодого Фиделя Кастро, тогда модно было отпускать бороды.
        - Я хочу, - проговорил он значительно, - чтобы мои модели оставили в таком же виде…
        - Но каждый станет менять под себя, - сказал я.
        - Станет, - согласился он, но глаза блеснули дьявольской гордостью: - Однако подвигает ползунками, наиграется с пропорциями, вздохнет и вернется к моему дефолту! По крайней мере, я уж постараюсь… да и, кроме того, я получил одно заманчивое предложение…
        Я насторожился:
        - От кого?
        - От ведущей клиники, - сообщил он, - по пластической хирургии. У них проблемы с новыми типами морд! Кстати, они с нами под одной крышей, только к ним из холла направо… Все женщины выходят одинаковыми. Не по вине хирургов, те смогли бы разнообразить, но бабы дуры, как все мы знаем, сами выбирают. А выбирают всегда одних и тех же, наивно полагая, что только они вот такие умные, а остальные предпочтут уродин.
        - Вы им сбрасываете наши скины?
        Он удивился:
        - Каким образом? Наши компы не выходят в инет, вы что-то заработались, Володя! Но я посещаю их раз в неделю и консультирую, какая форма скул эффектнее, а какие челюсти выразительнее. Эх, Владимир, теперь я понимаю, что вы тогда приняли мудрое решение!.. С того времени у нас хоть какая-то устойчивость появилась. А то жили на птичьих правах… Я с этой работой только жить начал!
        Только жить начал, мелькнула мысль. В таком возрасте?.. Это я только начал жить, у меня впервые и жалованье, и хорошая машина, и новая квартира в центре, и загородный дом, и возможности… Но мне двадцать пять, а Василию Петровичу уже за шестьдесят, наверное…
        Некстати вспомнилось, как мой отец сказал, что он только-только начал жить, когда вытолкал меня во взрослую жизнь. Теперь он, свободный от ежедневной ответственности за меня, наконец-то может заняться собой и вот впервые открыл, что в жизни масса интересного и что, оказывается, он еще совсем молод, мальчик прямо, и жить только начинает…
        Что за жизнь такая ступенчатая, мелькнула смятенная мысль, если на каждой ступеньке вдруг соображаешь, что раньше была не жизнь, а только прелюдия к ней, а жить начинаешь вот только с этой минуты! И так всякий раз, и так всякий раз…
        Василий Петрович продолжал любовно подгонять на экране женское лицо под только ему одному видимые каноны красоты, а я смотрел через его голову, а потом перевел взор на его седые волосы, сердце кольнуло жалостью.
        Он точно не доживет до сингулярности. И даже до бессмертия не дотянет. И потом вряд ли воскресят… Когда человек уходит из жизни, многие ли о нем помнят? Даже если великий, если хоронили с помпой, показывали по телевидению и сообщали во всех новостях?..
        Даже те, которые в самом деле гиганты, ну там Пушкин или Александр Невский, вспоминаем ли о них сейчас? Конечно, если для их возрождения достаточно шевельнуть пальцем, то я бы их возродил, но если для этого лично мне придется вложить хотя бы малые деньги, куда-то поехать, что-то сделать, заполнить бумаги… а оно мне надо?
        Так же и с общим делом по Федорову. Ну нет у меня интереса воскрешать богомольных крестьян Пушкинской эпохи или Пугачевщины, да и сам народный герой Пугачев вроде бы ни к чему в этом мире. Федоров, задумав благое дело, не учитывал стремительного роста хай-тека, для него и век двадцать второй ничем не отличается от века девятнадцатого: те же кареты и кучера на облучке, а лакеи на запятках…
        Но эти ладно, а вот милейший Василий Петрович умрет, и вскоре память о нем сотрется даже у меня. Не то что память, память у меня будет абсолютная, но сотрутся краски, а это значит, я просто поленюсь заниматься его воскрешением.
        А это, если честно, несправедливо. Он не виноват, что родился раньше меня на сорок лет.
        - Ради таких женщин, - заметил я, - что вы нарисовали, многие пойдут на дракона.
        - Для того и стараюсь, - ответил он молодым голосом. - Войдя в байму - входишь в мечту! И начинаешь осуществлять… овеществлять то, что видел только в смутных и сладостных грезах…
        Я посмотрел на него с сомнением, трудно представить, что вот такое ископаемое хоть когда-то о чем-то мечтало.
        - Вы тоже мечтаете?
        Он взглянул на меня хитро, словно прочел мои мысли.
        - Представьте себе.
        В его тоне почудился некий намек, я не понял, из-за этого рассердился и спросил почти агрессивно:
        - О чем, если не слишком большой секрет?
        - О чем велят инстинкты, - ответил он с добродушной улыбкой, с какой мудрые деды говорят с неумными внуками.
        - Инстинкты?
        - Ну да, - ответил он. - Это они командуют нашими мечтами. И грезами. Инстинкты, всюду инстинкты… Рулят всем и всюду. Даже когда мы уверены, что руководствуемся чистейшим разумом, но если копнуть, оказывается - инстинкт… Я это заметил на смешном, можно сказать. Вдруг заметил, что мечты мои резко изменились. Я всегда любил помечтать, особенно в постели перед сном. Так вот, если раньше, кем бы себя ни воображал: героем, изобретателем, космонавтом на далекой планете, банкиром или суперменом - всегда действовал я, все было для меня, весь мир для меня…
        Он сделал паузу, я спросил осторожно:
        - А что изменилось? Или уже не мечтаете?
        Он отмахнулся:
        - Столько же, как и раньше.
        - Так в чем же…
        Он пояснил:
        - Хоть я и теперь все так же в главной роли, но уже не я рвусь к трону, а помогаю занять его достойному молодому человеку… или принцессе! Не я иду убивать дракона, а помогаю его одолеть молодому благородному парню. Хотя, конечно, я по-прежнему круче, ха-ха. Но не я рвусь завоевать принцессу, а великодушно уступаю ее молодому и достойному…
        Я сказал с неловкостью:
        - Гм, никогда не думал, что и здесь инстинкт тоже берет свое. Хотя да, понятно, зачем он так… А вот я еще в том стазе, когда сами рвутся к трону.
        - Тоже любите помечтать?
        - Да, - признался я. - Никому не говорил, а вот теперь, когда даже вы, оказывается, мечтаете…
        - Все мечтают, - сообщил он просто. - Только у одних мечты куценькие, а у других с вот такенными крыльями!
        Я еще раз пробежал взглядом по женским фигурам, кое-где скелетным моделям, в других местах с уже натянутой кожей.
        - Очень хорошо, - сказал я подбадривающе, - что и в вашем возрасте можете рисовать таких обалденных женщин!
        Он поинтересовался обманчиво кротко:
        - В каком?
        - Ну, - сказал я уверенно, - когда перестают работать гормоны… эти самые гормоны. Врачи говорят, что когда угасает половая функция, то прекращается и творчество. Это, дескать, неразрывно связано! Еще и Фрейд говорил, что творчество - это половая функция…
        Он повернулся ко мне, глаза смеялись. Я ощутил непонятную неловкость, я же прав, а Василий Петрович сказал весело:
        - А с возрастом половая функция исчезает? Вот лет в шестьдесят уже ее нет совсем, да?
        Я пробормотал:
        - Ну, врачи так говорят…
        Он покачал головой:
        - Врачи, кстати, так не говорят вовсе. Так говорят мальчишки, для которых и вы годам к тридцати будете уже стариком. А насчет старческой импотенции это правильный и полезный миф! Мы сами, старшее поколение, его придумали и старательно поддерживаем.
        Я посмотрел с сомнением, но промолчал из деликатности. Он посмеивался, снова повернулся к экрану, женское лицо сменилось роскошным бюстом, что увеличивался, менял форму по мере того, как Василий Петрович двигал мышкой, а другой рукой ухитрялся набирать на виртуальной клаве. Я наблюдал, как зачарованный, за этими манипуляциями, правильно говорят, что грудь - лицо женщины. Как-то даже естественнее смотреть вот сюда, на эти роскошные вещи, где по желанию юзера… по-русски это звучит лучше: пользователя - расширяются ареалы красного цвета, меняют тон от едва различимой бледной розовости до самых темных оттенков коричневого, а сами соски вытягиваются за курсором мышки до тех размеров, которые сам считаешь предельными, чтобы не стать уродливыми.
        Я наконец пробормотал смущенно:
        - Да что там стесняться… Импотенция более чем распространена… Каждый десятый мужчина, если верить медицинской статистике, увы…
        Он все так же, не поворачиваясь, двинул плечами.
        - Это другое дело. Но кто в двадцать лет ходил по бабам, тот и в семьдесят лет сохранит эту веселую способность. Только, ожегшись не раз, начнет понимать к тому времени, что удовольствие мимолетное, а усилия и расходы на такую ерунду - нешуточные. Да и начнет осторожничать, чтобы не потерять то, чем к тому времени обзавелся и начал дорожить…
        - Это как? - спросил я обалдело.
        Он пробормотал, продолжая манипулировать с грудью:
        - Вот видите, еще даже не понимаете! И только мне понятно, почему.
        - А мне узнать можно?
        - Можно, - ответил он.
        - Так почему?
        - Потому что дорожить нечем, - ответил он со смешком в голосе.
        - Ну, вообще-то есть чем…
        Он отмахнулся:
        - Свою работу из-за этого не потеряете. Если, конечно, не отобьете внаглую любовницу у начальника… но у вас и его нет. Однако вон наш Терентьев ходит по бабам, гордится этим, а у него уже прекрасная жена и дочь. Я так делал в его возрасте, а потом однажды, когда чуть не попался, вдруг как обухом по голове: если попадусь, брак просто рухнет!.. Потеряю прекрасную жену, ребенка отдадут матери… я смогу разве что раз в неделю, или как суд скажет, видеться с ним… и стоило ради такой ерунды, как трахнуть подвернувшуюся телку, которая, если честно, и на фиг не нужна, ставить на карту такое для меня ценное, как сложившаяся семья?.. Кроме того, попадаешь в зависимость к любовнице. Она же, разозлившись, может тебя же и выдать жене. А это надо?.. Словом, у таких, как я, не сексуальная потенция падает, а возрастает осторожность и нежелание попадать в рискованные ситуации. У молодых этой осторожности еще нет. Это только в кино старых и опытных политиков шантажируют снимками с голыми девицами! Старые политики такой оплошности не допустят. Им могут разве что в фотошопе подрисовать. А вот молодых и на месте
поймать можно…
        - Да уж, - пробормотал я, вспомнив кое-что из своих похождений, когда и понимаешь, что рискуешь страшно из-за ерунды, но идешь, зная, что дурак, что поступаешь глупо и безрассудно, на этот риск. Вот в покер не играю, не люблю риска, а с бабами почему-то рискуешь, да еще как рискуешь… но, к счастью, молодые постепенно тоже взрослеют.
        - Если доживают, - уточнил он мирно. - Учтите такой момент: старые - это выжившие! Это прошедшие огонь и воду, а также медные трубы. Всех, кто не сумел добраться до этого стаза, природа безжалостно записывает в неудачники.
        - Вне зависимости от того, кто и почему не дошел до финиша?
        - Вне, - подчеркнул он. - Природе все равно. Только с возрастом набираешь ту мощь, что позволяет влиять на мир, на общество или хотя бы на небольшую группу окружающих тебя людей. Кто сошел с дистанции раньше - неудачник. Даже если успел нарожать детей. Он вроде бы продлил себя в будущее, но куда этим детям идти и чем заниматься - определяю уже я, выживший, доживший и добившийся влияния. Я указываю и своим детям, и его детям!.. Так что это все легенды, Володя.
        Я пробормотал:
        - Ну, вообще-то это великое облегчение, что такое сохранится до старости.
        - Если не навредите, - ответил он. - Я понимаю, зачем природа предусмотрела такой механизм. Вроде бы, когда завел детей, необходимость в работе половой функции отпадает! Тем более когда детей еще и воспитал. И в самом деле, мы почти перестаем трахаться… то из осторожности, то более интересные дела вытесняют, которые молодым недоступны… У молодых еще нет ни веса, ни влияния, ни положения в обществе, они только и умеют, что трахаться!.. Но представьте себе, что чума или войны унесут весь ваш род. В том числе и всех детей, а также внуков. А инстинкт требует продления рода, это самый мощный из инстинктов…
        Я кивнул, начиная понимать.
        - Запасной вариант?
        - Да. На случай гибели рода сексуальная активность чуть затихает и дремлет, но если надо… слово-то какое, а?.. если надо, то восьмидесятилетний в состоянии оплодотворить всех уцелевших женщин. Их выживает, как вы знаете, больше, чем мужчин, при любой чуме или любом катаклизме!.. Так что, дорогой Володя, не надо меня жалеть. Я не трахаюсь потому, что нахожу игру в «Троецарствие» намного интереснее, чем секс. Но, если понадобится…
        Он рассмеялся, видя мое ошарашенное лицо.
        Глава 3
        Весь коллектив пашет, подготавливая сервера к бета-тесту, в рамках которого еще и стресс-тестом шарахнем по всему, что надо проверить, но несколько человек уже пашут над перспективными направлениями, по которым двинем аддоны.
        Сейчас создали виртуальный мир, где воссоздана Москва, но затем расширим границы на все Подмосковье, а еще позже… - гулять так гулять! - на страну, континент и вообще всю планету. В vw не только все дома, улицы с дорожными знаками, взятыми с натуры, но и все магазины, кинотеатры, банки, словом, город скопировали достаточно точно, здесь будут свои рабочие места, выборные органы, особые законы… к примеру, штрафы за ДТП мы предусмотрели с учетом заработка, чтобы миллионеры платили не сто рублей, как дедок-пенсионер, а затем появится и свое правительство…
        Я собрал у себя директоров фирмы, выслушивал, кто что нарыл полезное, они начали поворачивать головы к окну. Я сам отвлекся, слыша приближающийся гул, словно во всю ширь улицы двигается стадо бизонов, что трется боками о стены домов, сталкивается рогами и глухо взревывает, медленно разогреваясь для неизбежной драки.
        - Что там? - заинтересовался я.
        Тимур ответил странным голосом:
        - Праздник…
        - Какой? - спросил Роман. - Неужели ввели День нанотехнолога?
        Тимур покачал головой:
        - Размечтался о какой-то ерунде… Повод куда выше и значительнее!
        - Построили базу на Луне и добывают гелий-два?
        Тимур пренебрежительно отмахнулся:
        - Чепуха! Наша команда выиграла соревнования по биатлону, а еще у нас второе место в лыжной гонке…
        - Я тоже слышал, - подтвердил Гулько. - Наша команда сумела подняться с восьмого места на пятое в общем зачете! В отдельных видах хорошо выступили боксеры, ядро дальше всех толкнула Тамара Вавилова, а вот по плевкам в длину чемпионка России Ксения Боброва уступила американке и англичанке, те заняли соответственно первое и второе места.
        Я перехватил грустный и понимающий взгляд Василия Петровича. Это раньше всем было без разницы, кто сколько выжмет или толкнет, кто дальше плюнет или бросит диск, а сейчас уже смешно и противно заниматься такой хренью, когда ясно же, что развивать нужно человека, который живет в теле, а не само тело. Но, тупые, не понимают. А я не такой иисусик, не стану рвать жилы, просвещая и вытаскивая их из скотства. Если бы еще вытаскивались, как вот застрявшие в грязи телеги, так нет же: лягаются, сопротивляются, еще и в рожу получишь. А уж из идиотов и придурков вообще не выползти…
        Я постучал по столу.
        - Вернемся к делу. Все внимание сюда. Тимур, ты еще не сказал, что увидел важное в перспективных планах конкурентов…
        Вроде бы и умище, и хайтековец, и весь из себя одухотворенность, но сижу намертво засаженный в тело грязной похотливой обезьяны, и, когда она властно начинает отбирать власть, либо начинаю долгую изнурительную борьбу, подобно средневековому аскету, либо быстро уступаю ее требованиям, после чего она на какое-то время затыкается.
        У каждого из нас есть заветная записная книжица с женскими именами и коротенькими пояснениями для себя же насчет степени податливости, умелости, капризности и прочих качеств, из-за которых некоторые, например «не глотает», остаются только на самый крайний случай, когда уже точно пойти не к кому.
        Я проскроллировал пару страниц, все либо не то, либо далеко, пока не опустился на последнюю страницу, где несколько знакомых женщин, по каким-то причинам так и не побывавших в моей постели. Или я в их.
        В самом-самом конце списка имя «Тамара», но ни телефона, ни названия ее фирмы. Помню, была визитка, но куда-то вскоре запропастилась… Пальцы уже набирали в поиске имя Тамары, а так как это все, что о ней помню, то в окошке
«Дополнительные сведения» сообщил примерный возраст, рост, цвет волос и название ее юридической фирмы.
        В инете наперебой предоставляют места для размещения файлов, и хотя я профи, у самого места завались, но пару раз стирал нужное в полной уверенности, что есть бэкап, так что закинул на один из таких серверов личные записи, которые жаль потерять из сентиментальности.
        Когда-то эти сервера служили и ненавязчивыми службами знакомств, предлагая участие в совместных проектах, играх, развлечениях, а теперь даже без таких серверов поисковики подбирают пару намного более точно: уже ничего не запрашивая, а сами собирают о тебе всю необходимую информацию и выдавая лист, с кем и мне будет комфортно и кому со мной.
        И даже тот или та, кому это совершенно не нужно, все равно иногда заглядывает из понятного любопытства, чтобы посмотреть, насколько ты востребован, есть ли желающие с тобой пообщаться или хотя бы перепихнуться по дороге с работы.
        Я открыл ее страничку: хорошая строгая фотография, краткое и полное достоинства резюме для контактов. Емэйл, аська и скайп только для друзей.
        Мои пальцы быстро отстучали ее длинный номер, надо бы занести в память, уже второй раз за пять лет звоню, после паузы в крохотном окошке появилось ее лицо.
        - Да, Владимир, - произнесла она с некоторым удивлением, - сколько лет, сколько зим… У вас еще какие-то вопросы?
        - Да, - ответил я, - но сейчас мне просто захотелось услышать ваш голос…
        Она произнесла холодновато:
        - Понятно. Советую воспользоваться резиновой куклой.
        - Вот так сразу? - спросил я кисло.
        Она ответила прямым взглядом.
        - Ради того, чтобы разгрузить свои потяжелевшие помидоры, как вы говорите, вам не очень рационально ехать на другой конец города и бездарно тратить время. Вы ведь деловой человек, не так ли?
        - Так, - ответил я тоскливо, - но эти временные меры чреваты… А почему-то уверен, что у вас анус мягкий, теплый и шелковый… Как вы справляетесь с собственными сексуальными проблемами?
        - Это мои проблемы, - ответила она сухо. - Как я их решаю - мое дело. До свидания, Владимир.
        - Минутку! - заорал я. - Мы все еще сотрудничаем в области сохранения животных?
        Она мгновение поколебалась, прежде чем ответить:
        - Да, конечно. Но идею заставить меня участвовать в улучшении вашего гормонального тонуса - оставьте.
        - Хорошо, - пообещал я, хотя про себя сказал злорадно, что на этот раз уж точно отымею во все дырки эту бизнес-леди. - Конечно, а как же! У меня для вас хорошая новость. Очень!
        - Какая?
        Я помотал головой.
        - Встретимся, поужинаем, все и расскажу.
        Она смотрела с подозрением.
        - А это не уловка?
        Я сделал вид, что смертельно обиделся.
        - Тамара! Я не настолько пал!.. Мне как-то не приходится прибегать к уловкам, чтобы затаскивать женщин в постель. Я не аполлон, но человек достаточно интересный. На меня пока неплохо клюют, представьте себе!
        Она все еще колебалась, я сказал таинственным шепотом:
        - Клянусь, вы будете рады. Если нет, можете убить меня на месте.
        Она подумала, кивнула, не сводя с меня взгляда.
        - Хорошо. Но молитесь, чтобы я в самом деле обрадовалась. Потому что убью вас с удовольствием.
        Пробки, несмотря на все уверения властей и титанические меры по их устранению, трижды останавливали меня минут на десять, а в остальное время не мог дать больше, чем восемьдесят километров в час.
        На этот раз я зашел со стороны МКАД, здесь в последний год стало легче, я гнал в среднем ряду и посматривал по сторонам, дивясь быстрым переменам.
        Вдоль шоссе гордо высятся эйфелевы башни высоковольтных передач: ажурные, технически совершенные, на разных этажах подвешены провода, что тянутся до следующей башни, а от нее до следующей, и так от Москвы и до Владивостока, это же ужас, сколько их…
        Технологии развиваются настолько стремительно, что не успевают устаревать, как их теснят новинки. Но если еще работающие мобильники научились хоть и с жалостью, но выбрасывать в угоду более навороченным, еще труднее расставаться с автомобилями, что не просто на ходу, а вообще-то еще новенькие, то совсем непросто менять вот такие гиганты, как эти башни по передаче электроэнергии. Такие были еще в середине прошлого века, но прошло сто лет, и от них пока еще отказываться нерентабельно.
        Вообще, все гигантское строить сейчас рискованно: закладываем в проекты строительство гигантских ледоколов, которые начнем через пять лет, а закончим через пятнадцать… а понадобятся ли тогда вообще? Согласовываем с правительствами ряда стран прокладку трубы нефтепровода по дну Балтийского моря, строить начнем через три года, закончим через шесть… Но не придет ли за это время на смену нефти что-то иное?
        На телеэкране пляшут полуголые красотки, а игривый голосок по авторадио сообщил:
        - Ожидается жаркое лето! Синоптики обещают на конец мая приход циклона с его жарой и безоблачным небом. Установится под тридцать по Цельсию, потом неделя дождей и снова весь июнь двадцать девять - тридцать один, а это значит, что на этот раз одиночками нудистов на улицах города не обойтись, поняли?
        Еще бы, мелькнула мысль. За осень, зиму и весну было столько сделано операций по улучшению внешности, лифтингу груди и увеличению пенисов, что вся эта армия обязательно воспользуется случаем продемонстрировать свои успехи.
        Когда жара становится раздражающей, то все больше горожан появляется в таком виде, что их бабушки померли бы со стыда: в сверхкоротких шортах и в лифчиках, мужчины вообще только в шортах и сандалиях. Но сейчас, похоже, и эти остатки будут сброшены…
        Не всеми, конечно, всегда найдется консервативная прослойка населения, которая никогда и ни за что, что в большинстве случаев не имеет отношения к нравственности и религии. Не всякий захочет снимать трусы на улице, если пенис меньше мизинца на ноге, да и женщины бывают такие, что никакой пластический хирург не поможет, но эти люди погоды уже делать не будут, как раньше…
        Я посматривал на часы, теперь навигатор учитывает вероятность пробок и определяет расстояние до цели с их учетом. Я подъехал к зданию, где помещается юридическая фирма, на семь минут раньше, с облегчением перевел дыхание.
        По тротуару то и дело проходят молодые женщины, я рассматривал их с удовольствием. Конечно, кроме них и всякие прочие, как самцы, так и престарелые, но инстинкт велит рассматривать только вот таких, и я рассматривал, привычно прикидывая на уровне подсознания, что и как с ними проделываю.
        Платья и юбочки выпускают, как мне кажется, исключительно в стиле «Нагнись, детка!», то есть прикрывают спереди и сзади срамные места, как сказала бы моя бабушка, когда женщина стоит или идет. Но стоит ей нагнуться в магазине к нижней полке, опустить сумку на землю или даже поправить одеяльце в коляске ребенка, сразу во всей красе видны обе щели: обрамленный красивым кольцевым валиком анус и подкачанные красным гелем половые губы.
        Против этих юбок не могут ничего сказать серьезного даже строгие борцы против нудизма. Женщины одеты пристойно, а что в какие-то моменты обнажаются какие-то места, то, извините, нужно именно присматриваться к ним, чтобы разглядеть. Это у вас, сударь, извращенные вкусы, ишь, куда глазеете! Посмотрите, сколько прекрасного вокруг: чистые скверы, цветы в вазах, мраморные плиты под ногами, прекрасные новые здания дивной архитектуры, фонтаны… а вы куда смотрите?
        Дверь распахнулась ровно в восемнадцать, служащие хлынули через крыльцо деловыми муравьями. Большинство бросились к остановке общественного транспорта, теперь за пользование им еще и доплачивают, а Тамара вышла с опозданием на пять минут.
        Я выскочил и распахнул перед нею дверцу. Она улыбнулась еще издали.
        - Вы не изменились в манерах, Владимир.
        - Спасибо, - сказал я.
        - Хотя с виду возмужали.
        - Спасибо, - повторил я. - А вот вам не могу ответить тем же. Вы ничуть не изменились. И не возмужали.
        Она сдержанно улыбнулась:
        - Спасибо. Вы стараетесь возмужать, мы - остаться… какими были.
        Я усадил ее, закрыл дверцу и, обойдя машину спереди, сел за руль. В кабине уже повис запах легких духов, Тамара посматривала на меня искоса, в уголке глаза таится сдержанный смех.
        - Это же сколько лет прошло? - спросила она. - Три?
        - Больше, - сказал я.
        Она ахнула:
        - Неужели четыре?
        - Пять, - ответил я. - Но как промелькнули… Одно могу сказать твердо, мы в самом деле внедрили новые правила. Теперь ничего нельзя убить вот просто потому, что захотелось. Ну, разве что муху или комара, но тех у нас пока нет.
        - Но введете?
        Я кивнул:
        - Обязательно. Но когда-нибудь, когда объедимся сладким и люди восхотят негатива.
        Она спросила с интересом:
        - А они восхотят?.. Кстати, а почему вы поторопились выложить новость, едва я села? Теперь могу и уйти…
        Я помотал головой:
        - Не уйдете. Вон там, на заднем сиденье, ноут, у него загружена альфа-версия
«Виртуальной Москвы». Я покажу вам и красивые виды, и ролики, и саму байму.
        Она переспросила настороженно:
        - «Виртуальная Москва»? Что, и там бедные зверюшки?..
        - Зверюшки везде, - ответил я. - В самом городе действуют правила, защищающие животных, будь это свои петы или бродячие собаки, а за городом охотничьи зоны, где бродит дикое и злобное зверье… Все увидите!
        Она сказала живо:
        - Вы не могли бы перестроиться в левый ряд?
        Дорога с разбегу проныривала под мостами, по которым, как деловитые муравьи, бегут большегрузные автомобили. Перед аркой моста сужение дороги, но, хотя идут в одну полосу, мы промчались достаточно быстро.
        Слева проплыла странная башня, похожая на мечеть марсиан, вроде стилизованного космического корабля с острым носом боеголовки, потом уродливое здание справа, а напротив него - массивный дом с яркой надписью рекламы «Ереван Плаза» разделяет автомобильный поток надвое.
        Я пошел на рискованный обгон, не выношу, когда передо мной маячит что-то высокое, загораживая обзор, затем проскочили через небольшой туннель, ненадолго ощутив себя спелеологами, из желтого света фонарей вынеслись в яркий солнечный день, после Крымского моста я повернул, ушли направо, здесь старые дома в боярском стиле, много лепнины, улочка узкая, потащились медленно, и только попав на бульвар, машины ликующе начали набирать скорость, разбегаясь в разные стороны.
        - Нравится водить? - спросила она.
        - Честно? - ответил я.
        - Ну да, - сказала она с удивлением, - странный у вас вопрос…
        - Почему же, - ответил я, - все правила этикета построены на том, что нужно говорить не то, что есть, а что нужно в данной ситуации. Потому официально я люблю водить, как и всякий мужчина, а также обожаю футбол, пиво и гладиаторские бои на ринге.
        - А неофициально?
        - Пиво не люблю, - ответил я, - разве что под настроение и в жару. К футболу равнодушен, гладиаторство и любой экстрим презираю. Насчет машины… дожидаюсь времени, когда по всем дорогам установят путевые датчики, как на стоянках. Я предпочел бы серфить в инете, чем держаться за руль и выискивать щели, куда бы проскользнуть.
        Она повернула голову в мою сторону и посмотрела уже внимательнее.
        - А вы изменились, Владимир. Не только внешне.
        - Спасибо.
        - Куда везете на этот раз?
        Я сказал с уязвленной ноткой:
        - Вы так говорите, словно я вас всю жизнь таскаю по злачным местам!.. Могли бы сделать вид, что рады знакомству с новым интересным человеком. Я сейчас для вас в чем-то новый и, возможно, полезный.
        Она с прежней улыбкой покачала головой:
        - У нас слишком разные области.
        Быстро проехали памятник Гоголю, дальше движение замедлилось. Она с интересом рассматривала не столько свою сторону, сколько мою, где за массивной чугунной изгородью, невысокой, чтобы можно перешагнуть, прогуливаются по бульвару беспечные пары, кто-то выгуливает пуделя, кто-то сидит на лавочке и лопает мороженое, но главное, что все обнажены до пояса.
        Бульварное кольцо вообще стало неофициальным местом, которое уже полностью под неофициальной юрисдикцией Go Topless Russia. Началось с инициативы студенток Литературного института, ее охотно подхватили, и вот теперь, хоть институт на каникулах, москвичи поддерживают прекрасное начинание.
        Тамара сказала с интересом:
        - Нравится?
        - Еще бы, - ответил я искренне.
        - Уверены, - поинтересовалась она со странной ноткой в голосе, - что это хорошо?
        - Абсолютно, - сказал я, - на все сто! Начиная с пещерных времен, мы только одевались и одевались, пока не началась эпоха хай-тека. И вот тогда-то и пошел процесс обратный…
        Она переспросила:
        - Вы уверены, что есть связь?
        - Прямая, - ответил я убежденно. - Линейная. Уже не только козе, но и блондинкам понятно, что ради безопасности общества гражданам придется все больше поступаться личными свободами, не так ли? В том числе и неприкосновенностью личной жизни.
        - Ну… допустим.
        - Бурные протесты, - сказал я, - против установленных камер на перекрестках стихли? Стихли. Нарушителей сразу стало меньше. И аварийность на дорогах резко снизилась. Стихают и крики тех, кто не желает, чтобы видеокамеры наблюдали за каждым их шагом в их квартирах и даже в туалете. Зато общество получает гарантии, что в туалете или в ванной тайком не мастерят разрушительную бомбу. А если вздумают мастерить, то спецназ вломится и всех повяжет еще в начале работы.
        Она сказала медленно:
        - А какая связь с этим плавным переходом к нудизму?
        - Тотальное подсматривание, - объяснил я, - будет меньшим шоком, если человека приучить к мысли, что в его обнаженности ничего ужасного нет. В том числе и его собственной.
        Она поморщилась:
        - Не знаю, не знаю. Я все-таки не решаюсь… вот так, на улице.
        Солнце блестит в задних стеклах машин, заставляя нас щуриться. Тамара опустила фильтр, мимо медленно проплыла вытянутая кверху каменная часовенка с позолоченной блестящей полусферой, из-за чего напомнила гордо поднятый фаллос.
        Мы свернули в переулок, я деликатно втиснул машину между «инфинити» и
«мерседесом».
        - Здесь хороший ресторан, - объяснил я.
        - Не вижу вывески, - сказала она.
        - Он там, во дворе.
        Она хитро прищурилась:
        - Что-то для своих?
        - Нет, - ответил я честно, - вход свободен. Но за количеством посетителей здесь не гонятся.
        - Значит, дорогой, - сказала она.
        - Юристы получают больше, - ответил я.
        - Адвокаты, - поправила она. - А зверушки, которых мы защищаем, нам не оплачивают шикарные обеды.
        Глава 4
        Зал в старинном стиле, люстры с хрустальными висюльками, стилизованные светильники на стенах, массивные столы с резными ножками, все знакомо, только на смену тонкостенным бокалам пришли граненые из перестроенного стекла, и, когда в них льется струя красного вина, грани вспыхивают, как драгоценные рубины.
        - Давно я здесь не был, - сказал я уныло, - уже и не узнаю…
        - Все меняется быстро, - успокоила она, - не такой уж вы и старый… Хотя уже под тридцать?
        - Двадцать пять, - сказал я со вздохом. - Все равно много. Больше, чем у плачущего Юлия Цезаря.
        Нас бережно и почтительно усадили за уютный стол на две персоны. Таких в небольшом зале несколько, на каждом по светильнику, что дают мягкий, стелющийся по столу свет, подчеркивая красоту и роскошь сервизов, столовых приборов, бокалов, а также изысканной и одновременно роскошной еды.
        В центре стола - букет цветов, ничего подобного не видел, да и все, что мне попадалось раньше, это уличные торговцы с жалкими букетиками в руках, а здесь будто обворовали главную сокровищницу Ботанического сада.
        Мы в полутени, только столешница освещена, как витрина Эрмитажа. С потолка свисает хрустальная люстра, но множество бокалов, рюмок и фужеров создают впечатление, что еще одна люстра прямо здесь, на столе.
        - Здесь хорошо, - произнесла наконец Тамара. - Ну, начинайте хвастаться!
        Я вытащил карманный ноут, раздвинул на максимальный размер, включил, на стол спроецировалась виртуальная клава. Тамара с любопытством следила, как комп проверил меня сперва по отпечатку пальца, потом по сетчатке глаза.
        - Серьезно у вас!
        - Еще бы, - ответил я. - Эта работа стоит около ста миллионов долларов. Потерять было бы жалко.
        Официант, что подходил с раскрытым блокнотиком в руках, вздрогнул и почтительно вытянулся:
        - Что… изволите?
        - Тамара, - спросил я, - вы что-то выбрали?
        Она засмеялась:
        - Нет, как и в прошлый раз. Не успела.
        - Будете выбирать?
        Она повернулась к официанту:
        - А что готово прямо сейчас? Мы зашли просто поужинать.
        - У нас есть, - ответил он и приготовился перечислять, но я прервал небрежным жестом:
        - Просто поужинать!
        Он удалился, своим отношением к долгому процессу заказывания мы еще раз подтвердили, что оба из стаза олигархов, долго ковыряются в меню и перебирают только новички и бедные, а те, для кого роскошные рестораны - пройденный этап, заскакивают сюда просто перекусить или наскоро пообедать.
        Тамара с жадностью приникла к экрану, я показал, как пользоваться, интерфейс интуитивно понятный, схватила на лету, пошла по локации, попробовала стрельнуть уток, и тут же ей впаяли громадный штраф, что посмела охотиться на пернатых в период укладки яиц, а еще и пригрозили забрать охотничьи права…
        - Как здорово, - прошептала она. - Вы все-таки это сделали…
        - Это еще не все, - сказал я гордо. - Тем, кто проштрафится чересчур, устраивают переэкзаменовку на знание предмета. То есть он должен доказать, что не простой убиватель животных…
        Она смотрела жадно, глаза сияют, на щеках проступил румянец. Энтузиастка, мелькнула иронически-ласковая мысль. Богатое общество позволяет и таким жить, даже преуспевать, но в тяжелые времена такие гибнут первыми, как слишком нежные цветы…
        - Господи, - прошептала она наконец зачарованно, - вы создали целый мир…
        - Господь сотворил мир и сбежал, - ответил я. - Так что нам приходится дальше самим.
        - Ого! - произнесла она рассеянно, не отрывая взгляда от монитора.
        - Мафусаил жил девятьсот шестьдесят девять лет, - напомнил я. - Но раз уж мы сами взялись за этот мир, то в следующие десять лет увидим больше, чем видел Мафусаил за всю свою жизнь!
        Она кротко улыбнулась:
        - Будет ли конец света хеппи-эндом? С такими темпами конец придет скоро.
        Стол достаточно просторен, тарелки с изысканными закусками вырастали бесшумно, не привлекая внимания, так же тихо нам наполнили бокалы шампанским.
        Тамара бросила на них косой взгляд.
        - Вам же нельзя!
        Я изумился:
        - Почему?
        - А кто за рулем?
        - Я думал, - сказал я, - вы отвезете… Шучу-шучу. Я только один-два бокала, а таблетки у меня в бардачке.
        - А машина заведется?
        Я ухмыльнулся:
        - Вы говорите с программистом!
        - Опасные вы люди, - буркнула она. - С другой стороны, такую красоту сотворили… Только женщины у вас…
        - Не нравятся? - спросил я. - А наши все балдеют.
        Она покачала головой:
        - Глядя на них, остро чувствуешь свою ущербность. В реале ни одна из нас не может ни двигаться вот так, ни… ну, проделывать все это. У нас так мышцы не работают.
        - Пластические хирурги, - обнадежил я, - обещают решить эту проблему. В человеке много спящих мышц, что достались от обезьян. Их надо только разбудить.
        - Все равно, - протянула она, - с виртуальными не сравниться. А тут еще резиновых кукол нашпиговали чипами, что только не вытворяют…
        Я спросил заинтересованно:
        - Что?
        Она фыркнула:
        - Наверняка знаете больше меня!
        - Честное слово, - сказал я, - не знаю! Столько работы было, некогда и на небо глянуть. Это сейчас вот окошко, потому что байму уже загрузили на сервера, гоняем пока что в закрытом бета-тесте. Так что резиновая мне в моей холостяцкой жизни еще как нужна! За пивом уже ходит?.. Кстати, пузырьки из шампанского почти убежали.
        Она подняла свой бокал, мы сомкнули их над столом, глядя друг другу в глаза. Ее лицо было серьезным и чуточку печальным.
        - За ваш успех, - произнесла она.
        - Это ваш успех, - возразил я. - Думаете, мы здесь только потому, что мне захотелось вас трахнуть? Я привез вам результат вашей победы, о которой вы уже и забыли!
        Она слабо улыбнулась:
        - Спасибо. Мне приятно думать, что присутствует и эта причина.
        Я выпил до дна, она отпила половину, затем молча копалась в салате, а я пожирал свой с аппетитом и чисто мужской бесцеремонностью.
        Потом подали горячее, Тамара только принюхалась и уже восхитилась кухней, а на тарелках выкладывал художник рангом не ниже, чем лейб из Императорской академии искусств.
        Тамара раскраснелась, пугливо оглянулась:
        - Не знаете, здесь туалеты общие?
        - Нет-нет, - сказал я успокаивающе. - Здесь по старинке. Мужские отдельно, женские отдельно. Даже в разные двери входите…
        Она сказала торопливо:
        - Тогда я отлучусь.
        - Попудрить носик, - сказал я.
        Она переспросила в недоумении:
        - Что-что?
        - Так говорили раньше, - объяснил я. - Эвфемизм. Раньше не говорили прямо, что идут срать, а что-нибудь эдакое иносказательное. А пудра была в старину, когда еще кремы ее не вытеснили…
        Она слабо улыбнулась и ушла. Я смотрел, как она идет между столами, красивая и строгая, настоящая барышня из княжеской семьи, немногие мужчины в зале незаметно провожали ее глазами.
        Бокал шампанского не опьянит, но дает блаженную легкость мышления, и хотя я понимаю, что эти вот, провожающие ее взглядами, дрючат ее в воображении, это веселило, а не раздражало, мы же люди, а люди - это маски, маски, маски…
        Все мы знаем, что она пошла если не срать, то пописать, вполне естественный процесс. Все мы писаем, ничего в этом нет постыдного, но официально она пудрит носик или зачем-то моет руки. Этой версии придерживается и она, и все в зале.
        Я тоже делаю вид, что она ходила мыть руки или просто посмотреть на себя в большое зеркало. В смысле, брешем даже без особой надобности.
        Другое дело, что в каждом из нас моря и даже океаны настоящей гнусности, преступности, ужасающих мыслей и разрушительных стремлений, о которых говорить в самом деле нельзя. Сознание, как говорят знающие, - это тончайшая пленочка на горле кувшина с кипящим молоком низменных инстинктов, страстей, желаний, похоти…
        Про инстинкты молчим и стараемся не то что не заглядывать в них, но даже делаем вид, что они остались у обезьян, лемуров и пресмыкающихся, а у нас только эта вот пленочка от горячего молока, а самого молока и нет. Увы, даже под эту тоненькую не решаемся заглядывать. Даже самый благопристойный человек - сплетение низменных позывов, подлых страстей и омерзительнейших желаний. Но, к счастью, язык дан для того, чтобы скрывать мысли, а строгие законы религии, морали, этикета, правил держали и держат в узде желания и поступки. Если бы мы смогли прочесть мысли друг друга, мы бы перебили один другого.
        Человечество только потому и существует, что мы все врем друг другу. Сперва родителям, потом в детском садике, в школе, институте, врем студентам и преподавателям, потом коллегам, шефу, улыбаемся на посту ГАИ, вообще всю жизнь говорим лживые заученные слова. Это норма, так принято, в помощь врунам даже выходят пособия, с каких слов нужно начинать беседу и как ее строить и о чем ни в коем случае нельзя говорить.
        Она пришла посвежевшая, легкой походкой, спросила с подозрением, усаживаясь на свое место:
        - Что у вас за хитрая такая ухмылочка?
        - Философствую, - ответил я искренне. - Подумал, что есть две мирные формы насилия: закон и приличия. И, мне кажется, у приличий гораздо больше власти.
        - Так и должно быть, - ответила она. - Поторопите, пусть подают кофе и десерт.
        - Спешите?
        Она показала в очаровательной улыбке ровные зубки.
        - Свою чудесную байму вы уже показали, а с этим ужином я поправлюсь на килограмм точно.
        - Вам можно, - сказал я.
        - Ладно-ладно, не раздевайте меня взглядом, - сказала она. - Я сказала, что толстею, значит - толстею. Вы не заметили, что за это время я прибавила два килограмма?
        - За пять лет? - удивился я.
        Она отмахнулась:
        - Ах да, я забыла, с кем говорю. Вы бы и десять не заметили. Разве что сто… Да и то не уверена. Вы же толстых любите!
        Машина выпрыгнула на шоссе, я круто развернул и погнал, быстро переходя в левый ряд. Тамара с довольной полуулыбкой откинулась на спинку, по лицу пробегают блики и цветные полосы реклам, глаза кажутся темными и загадочными.
        - Ко мне, - спросил я, - или к вам?
        Она ответила тихо:
        - Вы к себе, я к себе.
        - Эх, - сказал я, - железная вы женщина, Тамара. А почему бы нам в самом деле не покопулироваться? Вы молодая самка, я - молодой самец…
        Она поморщилась:
        - Вы не в моем вкусе.
        - А что не так? - спросил я обидчиво.
        Она усмехнулась:
        - Ничего личного, Володя. Просто вы - сильный человек, я тоже… не слабая. Я предпочитаю, как бы вам сказать… мальчиков. Которые намного моложе меня. Они меня заводят. Я сама предпочитаю доминировать и опекать их.
        - Понятно, - сказал я разочарованно. - Ну, а в качестве доброй услуги?
        Она покачала головой:
        - Мы не настолько близкие друзья, чтобы я нечто делала для вас, что не нравится мне. Или к чему я равнодушна. Спасибо за хороший ужин! И особенно, что байму сделали с учетом новых стандартов.
        - Байма еще не вышла, - напомнил я.
        - Но вы их ввели? - спросила она. - Я уверена, после вашей баймы все такое подхватят! Спасибо, что вы это сделали.
        Я возразил:
        - Это вам спасибо!.. Простой ужин в обществе красивой девушки превращается в пир.
        Она сказала после паузы:
        - Знаете ли… я в самом деле не могу ни к вам поехать, ни к себе пригласить… но, чтобы вы не чувствовали себя обиженным, я же понимаю, что вам сейчас говорит оскорбленная мужская гордость, давайте я все-таки совершу необходимый ритуал… как компромиссный вариант.
        Я не стал спорить, хоть и обиженно молчал, пока расстегивала мне молнию на брюках и выполняла, как она сказала, необходимый компромиссный ритуал. И хотя предпочел бы ее во все щели, не довольствуясь этой малостью, меня прям распирает от последствий пожирания мясной еды со жгучими специями, но она, стараясь поднять мне настроение, проделала все с максимумом артистизма и виртуозности.
        Губы подкрашивать не стала, современная помада в таких случаях не стирается, улыбнулась и, едва я подкатил к ее подъезду, выскользнула из машины.
        Я выждал, пока зайдет в подъезд, хотя желание было сразу отъехать, но терпел и даже зачем-то вежливо улыбался, пока она поднималась по ступенькам, дурак обритуальненный.
        Глава 5
        Ввиду того что пять лет назад мы приняли предложение или, точнее, условие Корневицкого, тогда сразу же отпал первый этап создания баймы, когда определяется возрастная аудитория, вид баймы, то есть развлекающая будет развивающая, обучающая или что там можно придумать еще. И даже второй этап отвалился, где уже адресные требования к байме: к сценарию, игровой среде, графике…
        Игровая среда, понятно, вся Москва или хотя бы ее центральная часть, если не потянем больше, это условие заказчика, а графика, ну, понятно, самая крутая. На меньшее Корневицкий не соглашался, чему мы были только рады, так как это позволило закупить самое мощное оборудование. Правда, на мощном можно создать в самом деле крутое, но какие компы потянут, чудовищно трудная задача оптимизировать так, чтобы не лагали хотя бы мидлкомпы.
        В отличие от других девелоперов мы начали сразу с прописывания реплик и диалогов НПСов, за это отвечал Василий Петрович, как единственный среди нас «человек культуры», теперь он тоже директор, у него две большие группы художников и литераторов во главе с Арнольдом Изяславовичем.
        Самый трудный и неприятный период в разработке любой баймы - это не прорисовка мобов, героев и ландшафтов, а взаимодействие с заказчиком или издателем. Больше всего крови портят друг другу на этом этапе, когда одни отстаивают «искусство», а другие доказывают, что «это не купят».
        У нас, к счастью, заказчик мало интересовался такими деталями. Если его приятели могут покупать дворцы за сто миллионов долларов, личные «боинги» и яхты по триста миллионов, кстати, он тоже это может и делает, то тем более он мог заказать лично для себя сделать байму по своему вкусу.
        И так же как группа высококлассных дизайнеров, получая вдесятеро больше, чем мы, планирует, где и как выстроить ему новый дворец, так и мы распланировали и создали ему за эти пять лет настоящий виртуальный город.
        За это время компания Warner Brothers, супергигант Голливуда, открыла особое подразделение для производства игровых консолей и компьютерных игр. Называется Warner Brothers Interactive Entertainment Inc., вожжи передали в руки Джейсону Холлу, блеснувшему в Monolith Productions, где он создал довольно интересную байму «Матрица».
        Warner Brothers и раньше активно сотрудничала с разными компаниями при производстве компьютерных игр, но когда доходы от игр сравнялись с доходами от кассовых сборов, компания решила сама делать баймы, а это тревожный звонок для всей киноиндустрии. В самой Warner Brothers Interactive Entertainment выделили самостоятельное отделение Warner Brothers Games, что начало разрабатывать и продавать игры по мотивам выпущенных киноблокбастеров, но, как все понимаем, это традиционное начало, потом начнет создавать и оригинальные баймы.
        А это подрубит Голливуд.
        Мы все-таки молодцы, успели вскочить в отходящий от перрона поезд!
        Тимур пришел веселый и нахальный, над головой потрясал книжкой в яркой обложке.
        - Вы знаете, сколько я за нее заплатил? Ваш Сэлинджер и близко не лежал!
        Гулько прогудел укоряюще:
        - Ты же сам Сэлинджера читаешь!
        - Я? - удивился Тимур. - Кто теперь его читает, с тех пор как мы начали делать затрахавшую нас байму?.. Читать Сэлинджера и делать порнушную байму - извините… Что-то одно!
        Роман напомнил:
        - Что там у тебя за книжка?
        Тимур сказал злорадно:
        - Что, тоже захотелось лавры? Арнольд Изяславович, не утоните в слюньках от зависти! Тиражи ваших лауреатских книг какие?.. Всего-то?.. Мне жаль вас. Вот у Ани Межелайтис, смотрите, триста тысяч! И уже распродано. Вот как надо писать!.. А название какое? Вы когда-нибудь сможете придумать такое яркое и сразу запоминающееся? Смотрите: «Как лучше трахаться в анал и получать за это повышение по службе»! Все новости пишут, что книга пользуется таким бешеным успехом у женщин, что издательство поспешно выпустило три дополнительных тиража, и ожидаются еще допечатки. Ну как, завидно?
        Арнольд Изяславович конфузливо улыбался, понимая, что ребята прикалываются, но не знал, что ответить, только Роман сказал авторитетно:
        - Дуры.
        - Почему? - спросил Тимур.
        - Надеются всего лишь за анал получать повышения? - спросил Роман. - Не понимают, дурочки, эти сладкие времена прошли и не вернутся! Сейчас все охотно подставляют анал и вообще все щели. Даже не за повышение, а так, на всякий случай. Чтобы не отставать от других и не дать им вырваться вперед за счет твоего безанального или безорального поведения.
        Василий Петрович взял книгу в руки, повертел, погладил красочный переплет.
        - Молодец Аня, - сказал он одобрительно, - старые отработанные приемы сбрасывает в общее пользование!
        - Думаете, - сказал Роман уважительно, - у нее что-то в арсенале новое?
        - Девочка энергичная, - сказал Василий Петрович. - Что-то да придумала.
        - Она уже давно не девочка, - сказал Тимур желчно.
        - Женщине столько лет, - напомнил Василий Петрович, - на сколько выглядит, а наша Анечка после очередной подтяжки снова как школьница. Молодец!
        Корневицкий, к нашему удивлению, смешанному отныне с уважением, оказался одним из создателей «телевидения для умных». Конечно, так называют только экстремисты, на самом деле оно шифруется как «академическое». Когда его пробивали в верхах, было сильнейшее сопротивление, дескать, достаточно канала «Культура», а кроме того, все новости хай-тека и прочее для высоколобых обязательно включается в некоторые выпуски обычных телепередач. Высоколобые возражали, что хотят не вылавливать эти крупицы, а постоянно получать их по выделенному каналу, и в этом нет никакой дискриминации, существуют же отдельные каналы о спорте, об экстриме и даже для любителей покушать.
        Одно время из-за трудностей при оформлении документов, разрешений и согласований Корневицкий начал терять интерес к своей же идее, на чем его пытались потеснить ловкие ребята в надежде, что в их руках окажется не только контрольный пакет, но и большая часть прочих акций.
        Однако он выказал бойцовский характер, выстоял, полтора года канал работал в убыток, но затем даже для не совсем умных стало престижно подписываться на него, и с того времени он начал возвращать потерянное.
        А мы получили не просто один из каналов, а отдельный пакет каналов, на который подписываемся, как на свой, а потому можем отныне отказываться или просто блокировать телеканалы для «простых и даже очень простых».
        Мера эта оказалась в самом деле необходима, потому что и самый умный человек иногда в минуту усталости может переключить на какое-то дурацкое шоу и понаблюдать за этими дураками, тешась своим превосходством. А это тоже чревато для человека умного и развивающегося. Никто так не останавливает развитие, как осознание, что уже намного обогнал по интеллекту соседей.
        Пять лет назад, когда Корневицкий создал холдинг «Роснано» и начал вкладывать деньги в коммерциализацию нанотехнологий, мировой рынок нано составлял сто миллиардов долларов, а сейчас, через пять лет, они превратились в триллион.
        Эксперты говорят, что еще через пять лет триллион превратится в десять триллионов, так как теперь в мире все научно-производственные процессы ускоряются.
        Мы это чувствовали на своей шкуре, ежегодно обновляя компы, что становятся все мощнее, в то же время уменьшаясь в объемах с такой скоростью, что уже превращаются в нечто иное, пусть еще не нано, но уже близко-близко…
        Стены офиса давно оклеены электронной бумагой, так что это может стать единым экраном, хотя все предпочитают выделять небольшие участки для изображения…

…Гулько отшатнулся от монитора, словно получил оттуда кулаком в переносицу. Потер огромными кулаками глаза, застонал, надавил сильнее, взглянул в нашу сторону, хлопая не по-мужски длинными ресницами.
        - Фу… вы видели, все видели, какие искры посыпались?
        - Будет пожар, - предупредил Тимур, - с тебя вычтем.
        - Когда глаза чешутся, - спросил Гулько, - это к деньгам?
        - К деньгам, - подтвердил Тимур. - У нас теперь все к деньгам. Благодаря жестокой, но мудрой руке нашего авторитарного шефа-тирана.
        - У меня не только рука мудрая, - сказал я, - но и голова даже весьма. Мне кажется, Корневицкий не зря считается удачливым предпринимателем. Он верно угадал тенденции и даже их скорость…
        Тимур спросил:
        - Ты о том, что народ стремится вернуться в то место, откуда появился? Несмотря на диплом о высшем образовании?
        Гулько проворчал, как далекий гром, вместо меня:
        - Несмотря даже на два диплома… и оба об окончании института культуры и духовных исканий.
        - И такие есть? - спросил Тимур.
        - Сам видел, - ответил Гулько. - И вообще шеф намекает, что Корневицкий вовсе не занимался благотворительностью, как нам показалось. «Виртуальная Москва» принесет ему очень хорошие деньги! Куда больше, чем вложил. Может, даже больше, чем приносит нефть.
        Тимур сказал быстро:
        - Вот и я о том! Все его разговоры про отпуск - брехня. Ишь, восхотел особую байму лично для себя, якобы там будет отдыхать вволю и тешить сексуальные фантазии… Чтобы мы умилились и больше вопросов не задавали. Что молчишь, шеф? Ты совсем молчуном стал!
        Я развел руками:
        - Не думаю, что он хитрил. Есть тип людей, им все удается. Даже когда не планируют извлечь прибыль. Он прав, в «Виртуальной Москве» ему будет очень клево отдыхать и развлекаться. Но так же точно захотят и другие. А вот они получат вход уже за деньги. И наша байма начнет возвращать вложенные в нас инвестиции.
        Тимур приподнял жалюзи и, рассматривая внизу улицу, сказал тоскливо:
        - Ну куда катимся, куда катимся?..
        - Читай Сэлинджера, - сказал Гулько злорадно, - и не пялься в окно.
        - Почему?
        - Там бабы, - объяснил Гулько.
        - Бабы всегда были, - возразил Тимур. - Только сейчас уже не бабы, а я даже не знаю, кто. За таких не пойду обижать дракона. Пусть жрет их всех, не жалко.
        У меня кабинет намного добротнее, чем тот, первый, даже секретарша как-то сама собой завелась, как мышь в подполье. Я даже и не помню, когда я ее взял, она тоже, как раньше Алёна, на полставки, но не учится, а за старой бабушкой смотрит, однако девочка шустрая, успевает привести все бумаги в порядок, упорядочить встречи, распланировать мой график, чтобы все успевал, ну а сама, естественно, вовремя и очень умело приводит мой гормональный тонус в норму.
        Я просматривал фрагменты баймы, можно было и демо-версию, но Корневицкий полагает, что обойдемся. Похоже, отпуск отпуском, но он знал, что делает, настаивая, чтобы в байме было все, в том числе и полноценный секс без всяких цензурных квадратиков.
        Помню, первым звонком к новой волне раскрепощения был вал фильмов на тему, которая раньше не затрагивалась: любовь и секс между разными возрастами. Пошли стадами сентиментальные мелодрамы о зрелой женщине, что влюбилась в подростка. Или не влюбилась, но просто жить не может без него, а уж потрахаться, так ваще!.
        Эти фильмы шли косяком, как жирная рыба на нерест. Между ними проскакивали фильмы о любви между старым пердуном и малолеткой. Причем старики подавались не как старики, а как просто очень даже взрослые мужчины, почти пожилые, но еще не пожилые, а девчонки… ну, тут все понятно.
        Но все же гораздо больше было фильмов о сексе между зрелой женщиной и подростком. Например, учительницей и ее учеником. Это и понятно, старики и в реале спокойно трахают малолеток, это нормально, а вот подросткам… увы, время упущено, можно только помечтать да отпадный фильмец забацать. И одновременно славу новатора и ниспровергателя устоев заработать, бабки зашибить на повышенной скандальности и душу себе и подобным себе потешить.
        Так что наша байма должна, по сути, восприниматься как запоздавшая в общем контексте, но - чудо! - даже и запоздавшие, мы все равно первые в нашей области…
        Тимур обедать ушел в другое кафе, как он сказал, там встреча, а вернулся с кучей ярких рекламных буклетов и довольно толстой книгой в ярком оформлении. На обложке блондинка с башней волос широко улыбается сильно накрашенным ртом, внизу броским шрифтом название: «Тридцать основных ошибок при собеседовании».
        - Что, - спросил я с подозрением, - и ты подыскиваешь работу?
        Он скривился:
        - Да пора бы с таким шефом. Но пока это для жены.
        - А что с нею?
        - Уже два месяца, - сказал он хмуро, - проходит всякие тесты! Очень успешно, говорю без ложной скромности.
        - Поздравляю.
        Он махнул рукой и поморщился сильнее:
        - Если бы только тесты! Зато почему-то всегда проваливается при личной встрече. Где-то врет не то, что нужно.
        Гулько прислушался, сказал с самодовольством:
        - Дилетанты… По мне, так нет лучше труда, чем Дэйл Карнеги. «Как заводить друзей и влиять на окружающих». Там подробно расписано, когда и что кому говорить. И сколько… Правда, книга в пять раз толще, но прочесть стоит. Классная книжица!
        - Это тот, который заставлял все время улыбаться? - спросил Тимур.
        - Тот, - подтвердил Гулько. - Человек с улыбкой нравится всем!
        Тимур поморщился:
        - Брехло.
        - А кто из нас не брехло? - изумился Гулько. - Разница только в том, что одни брешут постоянно, а другие только по необходимости.
        - Постоянно брешут все, - мягко сказал Роман.
        Гулько поморщился:
        - Ну, если в широком смысле, то да, конечно. Сегодня такая жара, с утра ходил голым, пока завтракал, а потом все равно пришлось напяливать гребаные штаны, рубашку, туфли… Смотрю, все на улице тоже такие же…
        - В смысле?
        - От жары асфальт плавится, - сказал Гулько зло, - а все в рубашках… Кто-то даже при костюме. Гребаный дресс-код соблюдают! У всех на мордах крупными буквами, что содрать бы с себя все на фиг, чтобы как бабуины…
        - Мы не бабуины, - строго сказал Тимур. - Потому и…
        - А может быть, - сказал вдруг Роман задумчиво, - уже можно и слегка побабуинить?
        Тимур сказал строго:
        - Еще чего! И так уже обабуинились дальше некуда!
        - Да, - согласился мудрый Василий Петрович, - обабуинивание чревато. Может разом рухнуть все здание, что строили десять тысяч лет.
        Я ничего не сказал, мне положено изрекать только умные мысли, а также руководящие директивы, но в своем кабинете подумал невольно, что, вообще-то, если вдуматься, вся наша цивилизация людей построена на лжи. Все, кто не врал, остались неандертальцами и не смогли создать общества. Чтобы уживаться, пришлось смирять свои чувства и врать, врать, врать… Кто не врал, того изгоняли, ибо такие неудобны в обществе. В обществе надо уживаться, это неприятно, зато общество - сила, оно дает защиту, оно позволяет развиваться.
        Только животные не врут, а человек начал врать с момента, как сорвал запретный плод в раю. Соврали Адам и Ева, перелагая вину за сорванный плод друг на друга, потом на змея, соврал Каин, когда его спросили, где брат, соврал Авраам, посылая жену к фараону, трижды за одну ночь соврал святой Петр… Все врали, на этом строилась культура и создавались все новые и новые запреты, чтобы удержать ужасающую правду под тяжелым прессом. К первому запрету Творца не жрать с запретного древа добавились четыре заповеди Ноя, потом десять заповедей Моисея, потом еще и еще, и на могиле истинной сути человека тяжелых камней становилось все больше. И все одни запреты, запреты, запреты…
        Эти запреты придумывались и вводились в обращение с интервалами в тысячи лет, а сейчас пришло время, когда рушатся десятками в год.
        По спине побежал нехороший холодок. Люди просто живут, занятые рутинной службой, походами в магазины, вечеринками, прелюбодеянием, сидением перед жвачником, а привычный мир стремительно приближается к ужасающему концу, которого никто не видит.
        Все чаще говорят о прозрачности, переводя этот банковский термин и на отношения между странами, обществами и даже отдельными людьми. И вряд ли понимают, что подрывают, как свиньи под дубом, корни человеческого общества, человеческих отношений.
        Раздался требовательный звонок, я взглянул на код и поспешно нажал на зеленую кнопку. На экране появилось лицо Корневицкого, он выглядит еще моложе, чем пять лет назад, исчезли нависающие веки, разгладилась сетка морщин у глаз.
        - Ну как? - спросил он коротко.
        - Закрытый бета-тест пройден, - сообщил я, - готовы объявить дату открытого. Ждем вашей команды.
        - Отлично, - сказал он. - Загляну к вам вечером. Посмотрим, а так вообще начинайте собирать заявки. Думаю, народ хлынет.
        Я сказал с неловкостью:
        - Честно говоря, когда вы предложили сделать «Виртуальную Москву» со всеми ее прелестями… у нас большинство было против. Трое даже уволились, «чтобы не пачкаться». Но теперь все убедились, что вы сумели увидеть то, что будет востребовано через пять лет.
        Он усмехнулся, довольный, но сказал очень серьезно:
        - Владимир, это будет еще больше востребовано… потом. Но об этом вечером, хорошо? До встречи!
        Экран погас, деловые люди много не болтают, я некоторое время сидел неподвижно, а холодок из сердца нехорошо расползался по всему телу.
        Глава 6
        Корневицкий прибыл ровно в шесть, когда разработчики ринулись к двери, страшась переработать. В то время, когда они толпились и толкались у выхода, словно за спиной здание уже горит и рушится, на стоянку въехал тяжелый «мерседес».
        Бодигард выскочил и открыл дверцу, Корневицкий вышел солидно, степенно, но я видел в его движениях прежнюю силу и живость. Второго автомобиля с телохранителями нет, опасное время миновало, теперь разборки со стрельбой и ломанием ног перекочевали в суды.
        В здание он вошел один, я встретил у входа. Рукопожатие его осталось таким же твердым, крутые парни вкладывают в этот жест какой-то сакральный смысл, это мы, хайтековцы, рудиментарными понятиями себя не обременяем.
        - Я слежу за вами, - сказал он, но не угрожающе, а как бы оправдываясь, что не появляется у нас. - Контингент у вас не самый лучший, но вы умеете с ними работать!
        - Творческие люди, - сказал я извиняющимся тоном. - С ними дисциплиной невозможно.
        - А как?
        - Да разные методы, - ответил я. - Включая и самые новейшие по управлению свободными людьми. Не секрет, что больше всего можно выдавить именно из свободных.
        Он ухмыльнулся:
        - Да уж. Хотя этих сволочей трудно заставить вкалывать, чтобы пар из задницы… Как проблемы с безопасностью?
        Он с любопытством осматривался, я видел по его ищущему взгляду, как старается определить, с каких мест нас рассматривают и записывают видеокамеры.
        - Как в секретных лабораториях, - ответил я невесело. - То ли тайные террористы, то ли негласно правительственные… Словом, полный набор. Народ ропщет, если сказать мягко.
        Он покачал головой:
        - Ропщет? Назад в пещеры? У меня, к примеру, под видеонаблюдением все!.. Как в офисе, так и везде, куда запускаю щупальца. Даже в туалетах. Были крики о зажиме свободы личной жизни, неприкосновенности внутреннего пространства и прочей хрени. Этих интеллигентов-правозащитников попросту уволил. Дикари!
        Я пробормотал:
        - Но их большинство.
        Дверь перед ним в свой кабинет пришлось распахивать самому, а когда он вошел и по-хозяйски плюхнулся в мое кресло, я сам включил кофемолку и сунул в тостер ломтики диетического хлеба. Он наблюдал за мной с легкой насмешкой из-под прищуренных век.
        - Люблю интеллигентов, - сказал он неожиданно. - Не вижу неудовольствия, что я занял ваше кресло, кофе готовите сами, совсем разбаловали секретарш…
        - У меня одна, - сказал я с неловкостью, - а рабочий день уже кончился.
        Он хмыкнул:
        - У меня хрен кто выйдет раньше меня из офиса!.. Если вздумаю остаться на ночь, то и секретари будут до утра сидеть под дверью. Собственно, я сам интеллигент, но я злой интеллигент. Точнее, я интель новой эпохи. И потому говорю без всякой жалости, что все, кому нужны гарантии неприкосновенности личной жизни, пусть берут топоры и топают в тайгу. Или в пещеры. Я на днях создал холдинг и сразу выиграл тендер на производство микрочипов для «Роснано». У меня будут разрабатываться технологии будущего! На хрен мне в сотрудниках богомольные мужички с психологией крестьян прошлого века?..
        Он смотрел остро и требовательно, я поежился, чувствуя себя крайне неловко под его пронизывающим взглядом, и повторился тупенько:
        - Таких большинство.
        - К сожалению, - согласился он, - но миром всегда двигали короли! Как бы их ни называли. Хотя общее благосостояние добывал народ, согласен. И только благодаря народу, даже всем народам, мы пришли к тому, что почти у всех автомобили, все могут летать на самолетах из страны в страну и с континента на континент, а компа нет разве что у совсем уж дурака.
        - Да, - проговорил я, видя, что он остановился и посмотрел на меня требовательно, - да, ага…
        Тостер щелкнул, выбросив два горячих поджаренных с обеих сторон хлебца. Я вытащил из холодильника коробочку с плавленым сыром. Корневицкий перехватил мой взгляд и кивнул.
        Я торопливо намазывал на хлебцы мягкий сыр, а Корневицкий продолжил в том же агрессивном тоне:
        - Однако благодарить за это народ, чьим трудом все создано, смешно и глупо! Во-первых, все это сделано почти всегда вопреки народу, его желаниям и чаяниям. Народ в массе своей туп, глуп и невежественен, хуже того - воинственно невежественен.
        Я разлил по чашкам кофе, после чего развел руками, с таким напористым человеком не только спорить, но даже разговаривать трудно.
        - Увы, как ни печально…
        Он взял чашку обеими руками, подержал плотно в ладонях, словно греясь у костра.
        - Народ, - сказал он с непонятным раздражением, - не желает выходить из того хлева, в каком родился. Любое проявление прогресса - в штыки! Как эти идиоты яростно выступали против паровых двигателей, железных дорог! Луддиты так вовсе ломали и уничтожали любые машины и станки, ибо «человек все должен делать только своими руками».
        Он сердито умолк, шумно отхлебнул горячий кофе, поморщился, я придвинул к нему сахарницу.
        - Вы хотите сказать, - проговорил я медленно, - что как когда-то предостерегали от автомобилей, которые медленно вытесняли благородных лошадей, так теперь предостерегают и высмеивают апологетов нанотехнологий, медицины, генной инженерии? Да, вы полностью правы. Но такие тоже идут за прогрессом. Только в хвосте.
        Он положил три ложечки сахара с верхом, не страшится диабета, поморщился.
        - Сейчас прогресс резко ускорился, но в то же время в ряде стран под давлением этого простого до идиотизма народа приняли рад законов, запрещающих исследования в науке! Нельзя клонировать, нельзя заниматься нанотехнологиями, нельзя модифицировать растения, нельзя улучшать человека…
        - Люди страшатся чересчур быстрой ломки, - сказал я, - это понятно. Им страшно.
        Он размешал, отхлебнул и впервые усмехнулся, коротко и резко, словно предостерегающе показал зубы хищника и тут же спрятал.
        - Владимир, вы хорошо сказали.
        - Что?
        - «Им», - ответил он. - А могли бы «нам».
        Я развел руками:
        - Ну, если честно, то я одной ногой и там.
        - Но основной вес у вас на этой ноге, - отрубил он. - А что раздвоение, так интеллигент, понятно. Исследования продолжаются только в тех странах, где хоть и делают вид, что все творится по воле народа, но ведут страну туда, куда надо, а не куда это быдло хочет. У нас немного проще с законами. Мы увидели, что нам нужно догонять развитые страны, потому слегка ослабили запреты. И один из них нам особенно важен…
        Я понял по его лицу, что он хотел сказать, но замолчал, чтобы это сказал я. Еще одна проверка, ему надо знать, на какой ступени я сейчас.
        - Вообще-то, - сказал я осторожно, - в области секса свободнее всего азиатские страны. В Японии и Корее уже половина игр посвящена полностью сексуальным отношениям…
        Он быстро, почти обжигаясь, выпил кофе и посмотрел на кофейник. Я торопливо налил еще, а он потянулся к сахарнице.
        - В Таиланде, - сказал он, наблюдая за пахучей коричневой струей, что красиво изогнулась, падая в его чашку, - и Малайзии вообще процветает даже подростковый секс! Но у них традиции, к сексу другое отношение, а я говорю про европейские страны. Все-таки ведем человечество мы, а в Азии и на Востоке только тиражируют то, что создаем. Потому так важно вести правильно. Европа все еще пуританский континент, несмотря на все эти фестивали топлес или раздуваемую моду на промискуитет. А правильно в моем понимании - это все больше и больше честности.
        Я умолк, несколько ошарашенный, все-таки от жесткого бизнесмена слышать о честности как-то непривычно. Хотя, конечно, прекрасно бы жить в мире честных людей, а возможность обманывать оставить только за собой.
        - Наша байма, - продолжал он, - это честный взгляд. Без ханжества. В ней сексу уделено места даже меньше, чем занимает в рилайфе.
        Я сказал со вздохом:
        - Вы уже знаете реакцию нашего общества. Мало того, что увольнялись, как я уже сказал. Так еще и по сети поползли слухи. На бета-тест подало заявок народу больше, чем играет в Варкрафт!.. Я как почитал на форумах, чего ждут, волосы дыбом встали. Уже слюни у всех текут, слухи ползут всякие гадкие… Скорее бы запустить, чтобы народ успокоился.
        - Но ведь все готово? - спросил он. - Сервера куплены и настроены? Что вам еще? Что-то не отлажено?
        - Да, - ответил я, - но это что-то выяснится в тесте. Думаю, после него понадобится не больше одного-двух месяцев, чтобы исправить замеченные баги.
        - Покажите, - велел он.
        Странное ощущение, когда идешь по виртуальной Москве: экран на всю стену, здания, улица с проносящимися автомобилями, небо над головой - все не просто реально, а даже реальнее, чем в rl, в том смысле, что здесь мир красочнее, ярче, интереснее.
        Корневицкий быстро создал себе аватару, хотя у него их уже несколько десятков, но всякий раз придирчиво тестит новые фичи, ввел в стартовую локацию, у нас это вокзалы, а оттуда с рюкзаком гастарбайтера вышел на городскую площадь.
        Мужчины у нас мужественнее, а женщины настолько женственны, что я не раз видел, как наши ребята играют женскими персонажами. Впрочем, это и в старых играх бывало, но у нас вообще…
        - Класс, - сказал он, не отрывая взгляда от экрана. - Вы молодцы. Пока другие стараются добиться еще большей реалистичности, у вас хватило отваги сделать следующий шаг…
        - Сделали, - ответил я честно, - и сами боимся этого Франкенштейна.
        - Это понятно, - отмахнулся он. - Когда человек старых взглядов делает настолько радикально новое… все мировоззрение летит к черту!.. До этого мига мы старались только восполнить с помощью техники то, в чем нас обделила природа. Стать сильнее слонов, видеть зорче орлов, жить дольше галапагосских черепах… А сейчас пришло время сделать весь мир лучше. Вы понимаете, что вы сделали?
        Я понимал, конечно, но, когда он так спросил, я ощутил, что чего-то недопонимаю, и посмотрел на него с вопросом в глазах.
        - Что?
        Он оглянулся, в прищуренных глазах искрился злой смех.
        - Пока другие девелоперы строят миры, - сказал он раздельно, - подстраивая под реальный, вы создали такой vw, что теперь уже реальный нужно будет подстраивать под наш!
        Я пробормотал ошарашенно:
        - Не слишком ли круто?
        - Не всегда, - сказал он, - всегда действовал на людей!.. Хорошая песня может выдавить слезу из твердокаменного, а труса заставить броситься на врага. Несуществующий, а говоря современным языком, виртуальный Павка Корчагин менял вполне реальных людей… а у вас оружие помощнее, ребята!
        - У нас, - поправил я.
        - У нас, - повторил он с удовольствием. - Все-таки я молодец!.. Умница. Другие не видели, а я рассмотрел в вас такие возможности!.. Нет, меня не зря иногда просто раздувает, как большую старую жабу. Нет, как аэростат!
        Он быстро и умело работал манипулятором и горячими клавишами разом, взгляд не отрывался от фигурок на экране. Мне казалось, что он на глазах распухает от гордости, сытый и довольный, как кот, укравший из погреба кувшин со сметаной. Даже два кувшина.
        В день открытия бета-теста желающих нахлынуло столько, что рухнул, не выдержав нагрузки, первый сервер, за ним и второй. На третий выстроилась очередь на вход. Мы поспешно подключили четвертый и пятый, а Корневицкому слезно взмолились, чтобы закупил еще не меньше трех.
        Мы с Тимуром и Романом остались ночевать в офисе, остальные мониторили с удаленных компов. Теперь программный код надежно закрыт, в инет можно входить свободно, хотя от нас пересылать информацию пока что нельзя, и сорок человек поддерживали байму снаружи, а еще пятьдесят рассыпались по локациям гээмами.
        - Сколько народу, - простонал Тимур. - Что они ждут, что они хотят увидеть?..
        - Понятно, чего, - ответил Роман злорадно.
        - Но мы же сто раз сообщали в анонсах, - сказал Тимур тоскливо, - трахаться можно только взрослым! Это значит, не ниже сорокового левла!.. А за время бета-теста вряд ли выйдут за пределы десятого…
        - Но надеяться-то можно? - ответил Роман. - Кроме того, с двадцатого уже доступны поцелуи, а с тридцатого - петтинг. Шанс есть.
        - Как?
        - Если группой начнут прокачивать одного, - объяснил Роман. - Чтобы посмотреть, как реализован интим. Это для нас важнее стресс-тест и крэш-тест, а им подай совокупление…

…Два месяца мы не вылезали из баймы, работая там гээмами, объясняли, спасали, исправляли, гасили конфликты и недовольство, некоторые баги ухитрялись исправлять на ходу, все остальное накапливалось, чтобы после окончания теста мы могли засесть без перерывов на перекуры и выходных.
        В августе ожидается конференция российских разработчиков, мы работали не только без выходных, но большая часть оставалась на ночь, чтобы прикорнуть на два-три часа там же, у рабочего стола, утром снова и снова вылавливать крупных блох, мелких - потом, потом, зато прямо на конфе успеем сообщить о точной дате релиза.
        Тимур, сам усталый и в помятой одежде, с неудовольствием поглядывал на Гулько: тот уже неделю спал в офисе, от него пахло крепким мужским потом..
        - Тебе, кстати, - сказал он сварливо, - не мешало бы заглянуть к дизайнерам одежды. Хотя бы по дороге домой. Одеваешься хрен знает как…
        - А что не так? - удивился Гулько.
        - Да штаны у тебя какие-то… - сообщил Тимур злобно. - В музее украл, что ли? Позапрошлым веком попахивает. Конкистадоры в таких… И эта рубашка… Что за рубашка?
        - А что не так? - повторил Гулько с недоумением.
        - Чудак, ты хоть обращаешь внимание, что мода изменилась?
        Гулько с достоинством пожал плечами.
        - Я не настолько ничтожество, чтобы обращать внимание на моду. К тому же конкистадоры, по-моему, были неплохие парни.
        Мы переглядывались, прятали улыбки. Тимур и Гулько полные противоположности: Тимур не отстает от моды ни на шажок, Гулько полностью ее игнорирует.
        Тимур спросил раздраженно:
        - Что за дикость думать, будто только полные ничтожества идут за модой? Да ты посмотри, сколько народу одевается по моде, а сколько нет!
        - А сколько среди населения умных? - отпарировал Гулько. - Соотношение совпадает до сотых долей процента.
        Роман прислушивался к их спору, но помалкивал. Спорить с теми, кто от понимания далек, - бисер метать впустую, хотя, конечно, сказать мог многое. Он дизайнер широкого профиля, я всегда относился к этой профессии пренебрежительно, для меня это были бездельники, что угождают запросам богатых шлюх, украшая им шляпы перьями или загородные виллы особо изысканными изразцами.
        Правда, Роман дизайнерит в хай-теке, но мне и там его профессия раньше казалась лишней. Я от компов жду мощи, от выделенки - скорости передачи данных, от видеокарты - всего, что дает видяха, но Роман как-то очень спокойно и серьезно объяснил, что без дизайнеров мы либо будем жить в мощном безобразном мире будущего, всеми фибрами души стремясь в такое красивое прошлое, либо сумеем этот быстро наступающий мрачный бездушно-технический мир очеловечить и сделать прекрасным. Причем прекрасным не в буколическо-пастушеском стиле прошлых времен, а в новом и невиданном, никому и ничему не подражающем!
        Потом я понял, что мне объяснял очень подробно потому, что я по его классификации был в группе почти дозревших до понимания. С того разговора я со свойственным мне юношеским максимализмом, признаю, разом разделил всех дизайнеров на две группы: говнюков, кто тянет в прошлое, разукрашивая дачи под старину и ограждая их коваными решетками в стиле декабристов и помпадур, и тех немногих светлых подвижников, кто приучает человечество к будущему.
        Мы тогда с Романом крупно поспорили. Он говорил, что мне с такими взглядами нельзя руководить фирмой, а Тимур вежливо спросил у меня, почему такое злобное разделение. Я пояснил, что люди в массе своей - тупые, потому их нельзя винить за то, что просиживают перед жвачниками и смотрят либо футбол, либо дурацкие шоу, но вот те, кто потакает их деградации, устраивая шоу и всякие «ринги», - те откровенные сволочи. Могли бы тащить эту массу наверх, но не хотят. Проще бабки сшибать, потакая дурости.
        Гулько и Скопа меня поддержали, Василий Петрович и Арнольд Изяславич, как всегда, остались в стороне, они-де мудрые и всепонимающие, на наши детские штучки смотрят со снисходительными усмешками. Я понимал, что позиция у них куда выигрышнее, но седалишным мозгом чувствовал и то, что даже при проигрышах нарабатываю очки, а они хоть и не проигрывают, но… и не зарабатывают.
        Обедали прямо в офисе на столах, чтобы не терять драгоценных минут. Скопа, быстро-быстро исправляя параметры в геодате, пробормотал:
        - Может быть, Роман не так уж и не прав?
        Гулько насторожился:
        - Ты о чем?
        - О твоем нигилизме к моде.
        Гулько поморщился:
        - Неужели я похож на ничтожество? Только они стараются не отстать. Когда одеваются по тем правилам, которым им указывают эти женоподобники… не так чувствуют свою никчемность. Может быть, вообще не понимают, что они - никчемности! А мне зачем?
        Скопа помотал головой:
        - Я не о моде для дураков.
        - А что, есть и для нас?
        Скопа кивнул, глаза блестели хитро.
        - Уже вставляют импланты в кончики пальцев, в ладони, даже в локти. И биометрические паспорта, и ключи к секретным замкам, и всякие полезные девайсы для замера уровня сахара в крови. А сейчас уже поступает в продажу… на той неделе будет точно чип для связи с инетом. Это тоже мода. Наша мода!
        Гулько буркнул:
        - А что у меня на ухе?
        - Теперь вживляют под кожу, - сообщил Скопа. - Никто ничего не видит! Она тебе щебечет про наряды, а ты киваешь и серфишь тем временем по инету…
        - Интересно, - ответил Гулько заинтересованно. - Правда, я подумываю на кукол переходить, так рентабельнее, но все равно чип под кожей - круто. Лишь бы не в кость.
        - Нет-нет, - заверил Скопа поспешно, - если в кость, потом модернизировать трудно. А так - крохотный надрез, и тебе меняют на более совершенную модель! Сейчас зернышко размером с гороховое, следующая модель будет мельче пшеничного, а потом и вовсе с маковое. А возможностей будет больше!
        Глава 7
        Через неделю, уже одетые «как положено», даже массивного Гулько принарядили совместными усилиями у стилиста, мы сидели в зале, где проходит конференция девелоперов. Тимур ерзал и кривил рожу, как голодный орангутанг, которого дразнят связкой бананов.
        На трибуне Мясоедов, глава «World Industry Entertainment Games», громогласно вещал:
        - Мы обеспокоены растущей разобщенностью граждан на планете! И потому усиленно разрабатываем в игре игровые способы, как побудить играющих игроков, даже как принудить их играть в составе играющих групп. Если учесть, что игра сразу выйдет на европейский рынок игроков, в нее будет играть множество играющих людей из разных стран. Это послужит дальнейшей консолидации людей в одну играющую общность! Мы перестаем быть русскими, немцами, французами и шведами, а превращаемся в единую нацию, что и является целью прогресса…
        - Ужасный язык, - пробурчал Тимур. - Сколько раз повторил это тупое слово
«игра»…
        А Скопа шепнул ревниво:
        - Гад, как он красиво оформляет нежелание корячиться над соло-контентом!.. Вроде бы не криворукость рулит, а так и задумано у них!
        Роман обронил хмуро:
        - Зато под такие декларации выбьет добавочную сумму на разработку. Даже от благотворительных фондов что-то урвет. Ну, которые за глобализацию, за единение человечества. Они в тонкостях не разбираются.
        Тимур возразил:
        - В благотворительных советах деньги не бросают куда попало. Они спрашивают экспертов!
        - А что скажут эксперты? - спросил Скопа. - То же самое. Этот гад говорит очень убедительно. Видишь, никто не спорит. Это только мы понимаем, что у них ориентация на групповой проход опасных локаций от собственной неумелости, но кому скажешь? Да и надо ли?.. Подумают, что завидуем.
        Гулько буркнул:
        - Честно говоря, мы в самом деле завидуем. Подлец хорошо подает материал. Удачи освещает выпукло, а неудачи объявляет еще большими удачами, мол, так и было задумано. И хрен оспоришь!
        Я молчал, чувствуя досаду и горечь. В команде Мясоедова немало и умных, и талантливых, и честных, и работоспособных, но как случилось, что всех оттер и пролез на первые места этот грубый прохвост?
        - Чтение мыслей, - пробормотал я, - не такая уж и беда в данном случае…
        Гулько спросил в недоумении:
        - Шеф, ты о чем?
        - Да так, - ответил я, - проехали… Наш доклад завтра? Ну и хорошо, я эту муть слушать не хочу. Раз уж мы в таком роскошном пансионате да на берегу озера, сходим лучше на пляж, а к вечеру вернемся на заключительную часть.
        Тимур посмотрел в окно, где нещадное солнце заливает мир слепящим жаром, кивнул, Роман заколебался, но мы подхватили его под руки, и он с жалобными протестами шепотом дал себя утащить из зала.
        На выходе я перехватил несколько завидующих взглядов в нашу сторону со стороны таких же, но менее бесцеремонных.
        Роман долго отнекивался: плавки не взял, а нагишом не будет, он старомоден. Тимур сказал, что даст ему шорты, у них размеры совпадают. Роман осмотрел его с головы до ног и нехотя поддался уговорам.
        На пляже он, укладываясь на шезлонг, старательно подворачивал шорты, чтобы открыть больше места для солнца, то и дело проверял пальцами, не выпадает ли чего лишнего. Шорты - это шорты, когда ложишься, в широкие раструбы шортов можно кое-что рассмотреть, если начать присматриваться, и Роман то и дело суетливо пробегал там пальцами, снова и снова проверяя.
        Тимур не выдержал:
        - Да что с тобой?.. Ну вывалятся твои помидоры, ну и что?
        - Как что? - вскрикнул Роман. - Непристойно.
        - Да не вывалятся, - заверил Тимур. - Не такие уж они у тебя… Вернее, шорты не такие короткие. Разве что…
        - Разве что? - сразу же спросил Роман обеспокоенно.
        - Разве что кто-то начнет туда заглядывать, - рассудил Тимур. - Но это извращенец будет какой-то. А сейчас их не осталось, все извращения легализованы.
        Я помалкивал, нежась под солнцем. Сейчас в самом деле, когда в теле вот такая блаженная истома, все кажется далеким, мелочным и пустяшным. Ну и что, как сказал Тимур, что вывалятся на солнце помидоры Романа?.. Подумаешь… Остатки ханжества, которое все еще до конца не изжито. Изживаем, изживаем, изжили уже горы, но пустячки все еще остаются…
        Когда-то женщине нельзя было, даже переходя лужу, приподнять платье до щиколотки, а сейчас и по улице ходят в топиках, а то и вовсе топлес. И что, мир рухнул?.. По технике мы уже в двадцать первом веке, а по морали - в Средневековье. Все еще боремся с нелепыми запретами. Бедный Роман никак не успокоится, не может получить кайф от ласкового солнышка: все проверяет, не расправились ли подоткнутые под задницу штанины, не открылись ли вдруг солнцу его семенники… А что, если в самом деле их будет видно? Ими не заинтересуются даже папарацци, что дежурят в надежде застать модного актера или политика в подходящей позе. Но если раньше старались заснять голого, то теперь кого этим удивишь? Теперь стараются поймать в нелепой позе или с пальцем в носу…
        Интересный рудимент мышления, проползла разнежившаяся на солнце мысль. Одежда давно не выполняет той роли, для которой предназначалась, но все еще не отказываемся…
        - Мороженое, соки! - донесся звонкий девичий голос.
        По горячему песку шла девушка в легком костюме официантки, в белом кружевном переднике, через плечо широкий ремень, на котором небольшой открытый ящик.
        Гулько задвигался, поднимал голову, шея напряглась, вздулись жилы, словно у него мозги чугунные. По лицу катились крупные капли пота.
        - Мне, - сказал он, - воды!.. Как я понимаю верблюдов!
        - Да ты и похож, - обронил Тимур, не упускающий случая куснуть просто по привычке кусать все, что оказывается близко от зубов.
        - А мне мороженого, - попросил Роман.
        Девушка мило улыбнулась им, протянула картник. Гулько и Роман на миг коснулись его кончиками пальцев, идентификатор личности сработал бесшумно, она протянула одному бутылку пепси, другому - фруктовое и обезжиренное мороженое.
        - Спасибо. Держите.
        - Вам спасибо, - сказал Гулько, - вы нас спасли.
        На соседних шезлонгах негромко переговариваются две женщины, закрыв лица широкополыми шляпами. Одна сдвинула ее, лицо не очень молодое, но стильное, чувствуется работа хирурга высшей квалификации, попросила голосом бизнес-леди, перед которой подчиненные метут дорожку:
        - И нам два мороженых.
        Обе загорают топлес, целомудренно оставив какие-то ниточки, символизирующие стринги. Когда поднимутся поплавать, эти «трусики» не закроют даже половые губы, но в то же время считается, что одеты. Нам это привычно, а марсиане бы не поняли такой логики.
        Я тоже марсианин, мелькнула мысль. Или потому, что хайтековец? Или во мне настолько силен трансчеловек, что уже и на людей смотрю иначе?
        Глава 8
        На стене лично для меня вместо аквариумных рыбок размером с тюленей возникли часы, а услужливый голос подсказал, что до выхода осталось семь минут. Часы исчезли, снова сменившись картинками подводного мира, я потянулся, захлопнул ноут, сам закроет все приложения, сохранит и откроет завтра на том же месте.
        В приемной пусто, секретарша исчезла, на полставки почему-то работают меньше, чем полдня. Я вышел в общий зал, там Тимур сразу же поднял голову.
        - Уже идешь?
        - Да, - ответил я. - Надо сегодня заскочить в «Электронный рай». Пришла партия новейших бебихаусов.
        Он хихикнул:
        - Это тех, которых и трахать можно?
        - Трахать все можно, - сообщил я ему новость. - Вон Гулько перетрахал все в доме, даже газонокосилку… Нет, мне в самом деле нужна штука, чтобы все в доме делала.
        Он пожал плечами:
        - Закажи по инету. Привезут и установят любую модель.
        - Я стреляный воробей, - сказал я. - На продаже сидят такие же умельцы, как ты здесь. Всегда стараются всучить какую-то дрянь. Заказываешь одно, привозят другое! А возразишь, ссылаются, что это новейшая модификация!.. Как будто успели модифицировать, пока везли от магазина к дому!
        От своего стола поддержал Роман:
        - Ты прав, шеф. Если есть время, лучше пока по старинке. Самому посмотреть, пощупать и выбрать. Это роботам можно верить, людям… гм… если посмотреть на Гулько, то я бы всех людей, кроме нас с тобой, только в тюрьме бы и держал.
        Алёна поднялась, стул под нею сразу сложился и юркнул под стол, а она сделала пару упражнений, разминая затекшее тело.
        - Я с тобой, - сказала она. - Мне надо новую насадку.
        Въедливый Тимур тут же спросил:
        - Тебе?
        Она посмотрела на него холодно.
        - Моему кухоннику. У него интеллекта чуть побольше, чем у тебя.
        - На пенис? - спросил Тимур с лучезарной улыбкой.
        - У него с пенисом все в порядке, - отрезала Алёна. - Это тебе не помешали бы там насадки.
        Тимур фыркнул:
        - Просто ты была пьяной и не распробовала…
        Когда мы уже выходили из здания, она сказала мне сердито:
        - Ну что он за свинья? Никогда я не напиваюсь, а с ним так вообще ни разу не трахалась!
        - Да он просто прикалывается, - сказал я равнодушно.
        - Все равно обидно, - пожаловалась она.
        - Да брось, - ответил я с еще большим равнодушием. - Как будто кого волнует, с кем ты спала и в какой позе. А вот напиваться в самом деле не стоит. Это прошлый век…
        Она посмотрела на меня искоса, лицо напряглось, потом она внезапно расхохоталась:
        - Надо же! Шеф заботится о моем облико морале!..
        - Я такой, - ответил я с гордостью. - Заботистый.
        Магазин прикладного хай-тека за два квартала от нас, Алёна шагала широко, размашисто, на нее оглядывались. Я с удивлением заметил в глазах мужчин восторг, а в женских - злость и раздражение.
        Алёна в самом деле хороша, если кому по вкусу валькирии: высокая и сильная, с развевающимися за спиной золотыми волосами, уверенная, с выступающей вперед
«по-мужски» нижней челюстью.
        И хотя все больше мужчин передоверяют женщинам работать и быть единственными кормильцами семьи, а сами готовят на кухне и возятся с детьми, но таких пока меньше, так что Алёна не случайно еще одинока. Ей, как понимаю, нужен тихий робкий подкаблучник.
        - А ты знаешь, - сказала Алёна, - наша Госдума и тут отличилась.
        - С бебихаусами? - спросил я.
        - Да.
        Я буркнул:
        - Я должен удивиться? Там реальные пацаны.
        - Ты о чем?
        - Ну, сауны с фотомоделями уже поднадоели, пресно, захотелось чего-то поинтереснее.
        Она расхохоталась:
        - Нет, я о самом законотворчестве. По требованию пуритански настроенных депутатов в новые модели так называемых надувных кукол, это так в их принятом постановлении, хотя они давно уже не куклы, тем более - не надувные, девелоперы обязаны вставить программы для «правильного» секса!
        Я слегка прибалдел, поинтересовался:
        - Это что еще такое?
        Она сказала со злорадством:
        - Поправку предложила комиссия по морали и нравственности! Так что это серьезно. Если верно задействуешь эрогенные зоны и проведешь правильно всю операцию… да-да, так там написано! - кукла громко охает и стонет в наслаждении, понял? А если просто трахнул ее грубо и по-мужицки, ругается. Сейчас идут самые жаркие споры по словарному составу. Если включишь жвачник на каналах «для простых», то…
        - Не включаю, - прервал я.
        - А зря, - заметила она, - такое получил бы удовольствие! Там была прямая трансляция из Госдумы в рубрике «Лучшие шоу мира». Обсуждали, то ли ограничиться словарем Ожегова, как предлагают ботаники, то ли включить и весь тюремный жаргон, как настаивают самые влиятельные…. как ты говоришь, реальные пацаны. Опять же, для повышения морали! Не хочешь слушать мат - трахайся правильно.
        - Господи, - пробормотал я, - так все испоганить… На фиг тогда куклы, если станут такими же истеричными и требовательными?.. Надеюсь, хакеры быстро скинут в инет нужные патчики.
        Она спросила с интересом:
        - А какие ты хочешь?
        - Я не капризный, - сообщил я. - Либо отключить все на фиг, либо поменять местами. Мне достаточно.
        Она вздохнула:
        - Ладно, не расстраивайся. Во-первых, женщины уже начинают подражать куклам: лежат и молчат. Вам так нравится, не отказывайся! В Госдуме большинство мужчин, так что сейчас приняли сдуру, как у мужчин часто, а завтра отменят. Сами же спровоцируют в обществе волны протеста насчет попыток вторжения в частную жизнь, дескать, какое обществу дело, что я делаю дома за опущенными шторами…
        Магазин занимает три этажа, наш отдел самый посещаемый, но там цены кусаются, большинство пришло поахать и поизумляться новинкам, но покупают редко.
        К нам навстречу заспешил менеджер.
        - Чем могу помочь?
        - Поступили универсальные, - спросил я, - типа К-120 и К-125?
        Он расцвел широчайшей улыбкой:
        - Да! Только вчера привезли! Это просто чудо, переворот в бытовой технике! Они могут одновременно…
        - Знаю, - прервал я. - Грамотные, новости читаем. Покажите техпаспорт, проверьте, как работает. Выпишите гарантию, и я заберу.
        Он заулыбался еще шире, перевел взгляд на Алёну:
        - Может быть, и вашу жену что-то заинтересует по мелочи?
        Она кивнула:
        - Да. Мне нужны насадки на чистильщика. Чтобы он мог мыть не только под столом, но и подоконники. Не пропуская ни миллиметра!
        - Есть такие, - сказал он обрадованно. - Сейчас принесу!
        Он исчез, я спросил тихонько:
        - А что эти насадки еще делают?
        - Что тебя волнует? - ответила она вопросом на вопрос.
        Я сказал еще тише:
        - Да что-то он посмотрел на меня как-то странно. Ты уверена, что те насадки не используются вами для сексуальных забав в отсутствие мужей?
        Она фыркнула:
        - Абсолютно.
        - Так чего он так косился?
        Она поморщилась и ответила ледяным голосом:
        - Удивился, что я, такое золотце, с таким занудой. Как он мог подумать, что ты мой муж?.. Дурак, как все мужчины, ничего не понимает!
        - Это ничего, - ответил я бодро, - лишь бы в бебихаусах понимал.
        Из подсобки выкатили на тележке огромный ящик. Двое расторопных продавцов торопливо сняли упаковку, под ней в пластиковом мешке чернеет нечто вроде увеличенного колеса для моего «хаммера». Старший менеджер сам содрал пленку, на дне ящика лежит, свернувшись в кольцо, женщина в черном комбинезоне.
        - Это для удобства транспортировки, - объяснил менеджер торопливо. - А так она держится достаточно устойчиво на задних конечностях. Поддерживается интерфейс WI-FI. А если у вас система «Умный дом», то сможет выполнять всю предусмотренную работу не только в кухне, но и во дворе.
        - Это лучше, - сказал я одобрительно, - на кухне автоматы сами справляются, а вот траву стричь на газоне некому.
        Менеджер с готовностью распахнул толстый, как Библия, мануал.
        - Все предусмотрено! Вот смотрите, она может выполнять до ста сорока заданий, но, помимо того, можете сами программировать ее на добавочные действия…
        Алёна бесцеремонно вмешалась:
        - Вот-вот, нас как раз интересуют эти добавочные действия. Как он ее будет трахать?
        Он чуть смутился от ее громкого уверенного голоса, но ответил профессионально быстро:
        - Да ничего особенно не предусмотрено, однако есть набор заменяемых вагин… Я могу за счет скидки включить их в общую стоимость…
        - Сделайте это, - распорядилась она. - А как с анусом? Он любит в анус…
        Я поморщился и посмотрел на нее с укором. Алёна ехидно улыбалась, менеджер всплеснул руками:
        - О, эта наша гордость! В этот раз конструкторам удалось создать настолько нежный и в то же время тугой анус, что все испытатели были в восторге!.. Кроме того, предусмотрены съемники разных конфигураций, мы их можем включить в обязательный набор…
        - За счет скидки? - спросила она.
        - Да-да, скидка полагается всем, кто берет на большую сумму. Эта модель, как видите, дорогое удовольствие, но вы солидные покупатели, так что вам сейчас принесут целый ящик самых разных…
        Алёна обошла манекен, деловито пощупала ягодицы.
        - Рыхловаты, - заметила она. - Как насчет подкачки?
        - Автоматизировано, - заверил менеджер. - Здесь сто семьдесят камер, все можно надувать автономно. Можете сделать больше ягодицы, грудь, щеки, уши…
        - Ушами он не пользуется, - сказала Алёна, - а вот все остальное… Сколько складок на животе?
        - Четыре!
        - Хорошо, - одобрила она. - Он полненьких любит больше. Всегда за них хватается, как за руль. Хотя я лично предпочитаю три. У меня еще старые стандарты. Володя, как она тебе?
        - Годится, - буркнул я. - Только я беру ее для работы в саду.
        - Конечно-конечно, - согласилась она. - Не стоит держать в постели весь день. Трахнул и - на работу. Отработала свое - снова трахнул. Проследи, чтобы все гарантийные печати поставили. И все добавочные шнуры не забыли, как у них бывает частенько. Нет, ты иди рассматривай ее анус, а я сама сверю с перечнем, чтобы положили все, а то ты такой рассеянный… когда толстую жопу видишь.
        Я огрызнулся:
        - Сама рассматривай. Я же говорю, для работы беру!
        Она удивилась:
        - Ты чего завелся? Я и не спорю. Хотя для стрижки газонов есть автоматическая газонокосилка. Да-да, понимаю, тебе нужно и эстетическое наполнение. А тут наполнено, наполнено…
        Появился запыхавшийся младший продавец, обеими руками прижимает к животу громадную коробку и несет, сильно откинувшись назад.
        - Вот, - сказал он с облегчением и поставил перед менеджером.
        - Что здесь? - спросил тот.
        - Набор анусов, - отрапортовал продавец. - От простой модели Зет-40 до усложненной А-прим.
        Алёна спросила деловито:
        - Володя, милый, будешь опробовать перед покупкой?
        Я скривил рожу:
        - Фотоаппарат уже приготовила?
        - Нет, но мне самой интересно…
        - Перетопчешься, - решил я. - А где остальные насадки?..
        Младший спросил с удивлением:
        - А какие нужны еще? Набор вагин я принес раньше… Для оральных дел все там же, в главном боксе. Там есть специальное отделение. Смотрите, вот в перечне прилагаемых штук…
        Алёна перебила раньше, чем я успел рыкнуть:
        - Нет-нет, этим муж доволен, все в порядке! Но он желает использовать бебихауса еще и для работы на кухне, а также в саду.
        Продавец посмотрел на менеджера.
        - Вы сказали, что с полным набором почти на четверть дороже? Обычно покупатели довольствуются наборов вагин и анусов…
        Алёна перебила снова:
        - Нет-нет, нам нужно, чтобы еще и траву в саду подстригала. Мой муж такой затейник, он любит во время работы… ха-ха!.. это его возбуждает.
        Менеджер вскрикнул:
        - Да-да, конечно, я вас понимаю! Когда эта модель нагибается сорняки выдергивать, ягодицы слегка раздвигаются, ну вот как и у вас примерно, а вагина приоткрывается так эротично… У вашего мужа здоровые вкусы!
        Младший поддакнул тонким голоском:
        - Да-да, старинные, добротные! Как у Анатоля Франса.
        - Упаковывайте, - распорядился я нервно. - Гарантия на два года?.. Хорошо, если что не так, сразу верну.
        - Только не забудь вымыть вкладыши, - сказала Алёна заботливо. - Впрочем, я сама, милый… Я все отверстия проверю, не волнуйся. Я же знаю, что тебя беспокоит.
        Я приложил палец к считывателю, мой банковский счет уменьшился почти наполовину. Я вздохнул, одна надежда на дивиденды от продаж баймы, иначе погорим.
        Ящики сложили на тележку, двое младших продавцов бодро повезли к дверям магазина. Мы шли сзади, Алёна поинтересовалась:
        - Что, прямо сегодня будешь проверять?
        - А что тебя интересует? - спросил я.
        Она пробормотала ехидно:
        - Да, собственно, все…
        - Хочешь посмотреть?
        Она подумала, вскинула глаза к небу и даже пошевелила губами, словно разговаривала с ангелами, наконец покачала головой:
        - Вообще-то нет. Что там может быть нового? Одно и то же, одно и то же… Просто прикидываю, опоздаешь завтра на работу, придешь к обеду или не явишься вовсе?
        - Размечталась, - сказал я едко. - Ты сама со своими насадками не опоздай.
        - Мне для пылесоса, - отрезала она.
        - А мне для стрижки газонов, - сказал я так же твердо.
        Она посмотрела прямым взглядом и усмехнулась. Дескать, знаю я вас, мужчин. Сейчас даже к стиральной машине присобачиваете вагину, чтобы и ее. Как кобель метит свою территорию, так и мужчина стремится доминировать над всеми вещами в квартире, а для этого надо их все поиметь. Известно же, что оргазм одинаковый что при контакте с женщиной, что при онанизме, но все стремятся трахать женщин, подтверждая, что главное - доминирование.
        Двое младших продавцов погрузили ящики в багажник моего «хаммера», Алёна со своим грузом управилась раньше. Я рывком сердито захлопнул дверцу, Алёна показала через стекло язык, я ей - кулак.
        Глава 9
        На другой день я пришел, словно и не шеф, чуть ли не раньше всех, но Алёна уже трудилась за дисплеем, просчитывала нагрузку на стартовые локации.
        Проходя мимо, я сказал ехидно:
        - Ну, как насадка?
        - А как твоя бебихауся? - ответила она вопросом на вопрос.
        - Работает, - ответил я.
        - И моя работает, - откликнулась она, как эхо.
        - Прекрасно, - сказал я бодро. - Очень важно, чтобы все сотрудники были в хорошей гормональной форме. С правильным тонусом! Если увижу кого с мрачной рожей, пошлю в тот магазин, пусть и он купит насадку.
        Она покачала головой:
        - Для поддержания гормонального тонуса пусть покупают бебихаусов.
        - А насадки?
        - Насадки, - отрезала она, - для другой цели!
        - А-а-а, - сказал я озадаченно, - тогда надо было сразу купить и тебе бебихауса!
        Она сказала злорадно:
        - Вот и проговорился!
        - В чем?
        - Для чего тебе нужны эти штуки! А то - траву стричь, сорняки выдергивать…
        - Так то мне, - объяснил я, чувствуя, что получается неуклюже, - а то для тебя! В смысле, для поддержания здорового цвета лица у наших сотрудников. Я должен заботиться и о здоровье коллектива. От этого зависит и прибыль…
        Она отмахнулась:
        - Ладно-ладно, смотри, давай здесь цветовую гамму сделаю чуточку потемнее? И сразу высвободится часть ресурсов…
        Я наклонился к экрану, от Алёны вкусно пахнет молодым здоровым телом жизнеспособной самки, волосы блестящие и красиво рассыпаются по плечам, ни разу не видел их в каком-то подобии прически. «Рожденная свободной» - так назывался один из фильмов моего детства, и сейчас при взгляде на Алёну снова вспомнил тех диких пантер и львиц.
        - Не переборщи, - сказал я нервно, - ох, не люблю это… Все девелоперы сперва надают обещаний, а перед релизом то одно уберут, то другое… Неужели и мы такие?
        - Так мы ж по необходимости!
        - А они чтоб себе напортить?
        Хлопнула дверь, вошел и тихонько покрался к своему месту Тимур. Я сделал вид, что не заметил его опоздания, а он, включив комп, посмотрелся в зеркало, тут же начал прикладывать к глазам примочки, посыпал какой-то хренью и осторожно массировал кончиками пальцев.
        Оставив Алёну, я подошел к его столу, вид у Тимура в самом деле не очень, глаза покраснели, под ними темные мешки.
        - Перепил? - спросил я сочувствующе, чтобы он не слишком горбился из-за пустякового опоздания.
        Он сказал нервно:
        - Ты что, шеф? Давно веду здоровый образ жизни. В рот не беру.
        - А за воротник?
        - И за воротник не закладываю.
        - А что с глазами?
        Он скорбно вздохнул:
        - Да вчера сдуру купился на рекламу новой косметики для глаз. Купил тушь для ресниц, в самом деле здорово оттеняет и придает блеск глазам…
        - И что случилось?
        - Да кто ж знал, что у меня аллергия на какие-то компоненты? Видишь, глаза в самом деле блестят сильнее?
        Я присмотрелся, вообще-то разницы не вижу, но я не очень-то внимательный к таким немужественным мелочам, потому ответил утвердительно:
        - Да, конечно. И ресницы вроде бы длиннее.
        - То-то, - сказал он со вздохом. - Все хорошо, все работает. Вот только аллергия… Как бы подавить ее! Но любой врач пошлет на анализы, а это тебе не на глисты проба. Будут месяц брать кровь литрами, проверять и перепроверять на все сочетания. Может быть, эти компоненты туши сработали аллергично как раз в момент, кода я пил травяной чай?
        - Откажись от чая, - посоветовал я.
        - А если не от чая, а от супа с грибами? Или гречневой каши?.. Беда. Но придется пройти через эти чертовы анализы. Другого пути пока нет.
        Вообще-то я видел другой путь, но смолчал. Сейчас мужчины пользуются косметикой больше, чем женщины. Из-за того, что женщины стали зарабатывать не меньше мужчин, а то и больше по своей въедливости и цепкости, они уже не стремятся любой ценой выйти замуж за того, кто будет «обеспечивать», сами могут обеспечить, потому в норму вошло, что теперь и женщина, как раньше мужчина, покупает себе партнера помоложе, посмазливее, которым можно хвастаться перед подругами.
        Когда-то только мужчина мог взять в жены девушку, что ему годится в дочери, теперь же чаще женщины щеголяют мужьями, что моложе их сыновей от первого брака. Потому часть мужчин и лезет из кожи вон, чтобы выглядеть как можно моложе и привлекательнее: не тугим кошельком взять, так молодостью и свежестью кожи…
        Я посмотрел на Тимура и подумал с сочувствием, что у него тугого кошелька нет и никогда не будет, так что единственный шанс привлечь внимание женщины из высшей лиги - выглядеть молодым свежим красавчиком.
        Но вот это как раз и непросто в мире, где из-за отчаянного стремления всех быть молодыми наступило самое идеальное время для массовых махинаций и самого отчаянного жульничества в сфере медицинских технологий.
        Сенсации о новых открытиях идут одна за другой, газеты захлебываются в эпитетах и обещаниях, и как-то незаметно проходит тот факт, что между открытием и внедрением в практику проходит лет пять-десять. Это не новая модель процессора, ту можно в производство сразу, но с лекарствами так опасно: вон последствия иных проявляются только через десяток лет, но сразу десятками тысяч новорожденных уродов.
        Этим ловко пользуются проходимцы, что якобы «достают» ценнейшие препараты прямо из лаборатории, и вот вы, счастливец, можете на пять лет раньше испробовать чудо-омоложение. Да все в порядке, говорят, все работает, вон мышки и кролики помолодели и прожили в три раза больше, чем они обычно живут, а еще на себе испробовал господин Неизвестный… и в самом деле господин Неизвестный выглядит удивительно молодо. И невдомек, что есть тип людей, что без всяких лекарств выглядят намного моложе своего возраста, их стремятся использовать для рекламы лекарств.
        Так что зря Тимур бурно возмущается засильем бюрократов в медицине. Если, по его мнению, лекарство вот прям щас пустить в аптеки или хотя бы дать врачам, то сколько сотен тысяч жизней будет спасено! Но эти медлят, тормозят…
        На обед пошли в свое любимое кафе, где теперь у нас, как у постоянных клиентов, свой небольшой зал. Для прочих открывают уже после того, как уходят последние отобедавшие сотрудники нашей фирмы.
        Я жевал свою неизменную гречневую кашу, в мозгу копошилась мысль, что если продажи пойдут так, как мечтаем, то есть смысл снять или купить место для офиса втрое больше, и тогда такое кафе можно разместить там же, на первом этаже, сэкономив еще по пятнадцать минут на каждом работнике…
        Тимур вскинул голову, глаза сощурились, а губы раздвинулись в саркастической усмешке.
        - Вот что значит исполнительный директор… Уже к обеду начал приходить…
        Гулько шел к нашему столу улыбающийся, бодрый, чуть ли не пританцовывающий.
        - Что, - спросил Тимур с иронией, - сумел сервер установить?
        Гулько плюхнулся на свое место, где уже ждет глубокая миска наваристого борща с мясом, довольно потер ладони.
        - Сервер? - удивился он. - Уже настроены все четыре!.. Я отлаживал мелочи.
        - И как?
        - Комар носа не подточит, - сказал он бодро. - Вчера понял, как здорово, что наконец-то пришел конец обязательным «пакетам». Я имею в виду жвачник.
        - Медленно до тебя доходит, - заметил Тимур едко. - Жираф бы уже все понял. И как это ты сообразил такую сложную вещь?
        Гулько, не замечая или не обращая внимания на яд в каждом слове, пояснил кротко:
        - Вчера совсем пал куда уж ниже: начал смотреть ток-шоу, как правильно ссориться и разводиться.
        Тимур слушал, как всегда слушает Гулько, с неприязненным выражением лица. Мы поддакивали, мол, хорошая новость, будем брать только то, что хотим, а Тимур сказал с неудовольствием:
        - На эти ток-шоу нападаете совершенно зря. Они тоже несут «доброе, вечное» на своем уровне. Для своей аудитории. Когда не было еще телевидения и даже кино, существовали книги для богатых и бедных. И не по обложкам отличались, а по содержанию…
        Роман поддакнул:
        - Даже Лев Толстой писал для крестьян! Я сам видел, примитивненькие такие байки. Нравоучительные до тошноты. Глу-у-у-упые…
        - Как телешоу, - вставил Тимур ехидно.
        - Ага, как они самые.
        - Вот-вот, - сказал и Роман. - Для бедных умом были одни книги, попроще, для интеллектуально развитых - другие. Точно так же сейчас на телевидении. Есть программы для развитых, есть - для народа. Для народа, понятно, побольше и пожиже. Но если книги ты выбирал еще в магазине, упрощенные вообще не покупал, то тупые телеканалы сами выпрыгивают при каждом клике… ну и что? Просто заблокируй.
        - Как? - взвился Тимур.
        - Отверткой поработай, - предложил Роман. - А вообще-то новость хороша. Ну что за дурь, если к каналу «Новости нанотехнологий» надо брать каналы о спорте, который и на хрен не нужен? И который никогда не включаю, но оплачивать обязан?
        - А потом умники, - вставил Тимур, - составляли рейтинги о популярности спортивных программ! Нет, это здорово, что можно выбирать и оплачивать поканально. Чтоб даже названий не видеть всяких дурацких… Надо, чтоб как после похода в магазин: в доме только те книги, которые сам купил.
        Роман отодвинул пустую тарелку, произнес задумчиво:
        - И вот так начинается расслоение людей на элоев и морлоков…
        - Оно давно началось, - возразил Тимур.
        - А мы кто? - спросил Гулько мрачно.
        - Элои, - сказал Тимур.
        - Морлоки, - тут же сказал Роман. - Я вон как корячусь… пока ты рассуждаешь!
        - Роман - морлок, - рассудил Гулько, - а Тимур - элой.
        - А разве они уживались? - удивился Скопа.
        - До поры до времени, - ответил Гулько, внимательно посмотрел на Тимура, потом на Романа и добавил многозначительно: - До поры до времени.
        Тимур поплевал через плечо, Роман отодвинулся брезгливо с тарелкой блинчиков и со вздохом взялся стирать грань между элоями и морлоками.
        Гулько взглянул на часы, охнул:
        - Ого, так и опоздать недолго!.. Андрюша, ты со мной?
        Скопа вздохнул:
        - Если шеф разрешит. Он мне как раз подбросил срочную работенку.
        Гулько сказал с мольбой:
        - Шеф, разреши!.. Это же первый раз в России такое проводят!..
        Остальные насторожились, я спросил с подозрением:
        - Куда это вы нацелились? Новый секс-шоп открыли, что ли?
        Гулько всплеснул руками:
        - Ваше благородие, вы не знали? И все здесь такие невежественные, что мировые события проходят мимо?.. Вчера Госдума приняла закон о легализации международного движения Go Topless Russia! В Америке как только узнали, что у нас разрешили то, за что там бьются вот уже тридцать лет, сразу прошли акции протеста в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, Майами, Гонолулу, Беркли, Санта-Фе, Омахе, Индиане и в других местах, а в Чикаго и Детройте начали строить баррикады, бить витрины и поджигать автомобили!
        Тимур присвистнул:
        - Круто. Хотел бы я посмотреть, как голые бабы строят баррикады.
        - А кто тебе мешал раньше? - удивился Гулько. - Некоторые каждый год ездят на их демонстрации, как на аттракционы.
        Скопа сказал довольно:
        - Молодцы наши. Впервые пошли впереди планеты всей. Правда, у нас с голыми сиськами не расходишься, теплых дней в году мало, так что, думаю, наши депутаты сразу двух зайцев убили: и демократичность проявили, и мужскому населению удовольствие доставили…
        - А женскому? - возразил Тимур. - Это женщины борются за право ходить с голой грудью, а не мужчины!
        Я, про которого за спором забыли, рявкнул, повышая голос:
        - Никаких отлучек!.. Поели - и взад в стойло! Работать, работать, негры! Я приду проверю, чтобы все мониторы были включены. Вам не за красивые глаза платят.
        Тимур взмолился:
        - Шеф, компот допить можно?
        - Только быстро, - велел я. - А то ишь…
        На выходе из кафе мне показалось, что все ускоряют шаг, все-таки выползаем все нажратые, малость осоловевшие, солидные, как чемберлены, и медленные в движениях, как черчилли.
        Переступая порог офиса, Тимур негромко, но отчетливо назвал код, стена вспыхнула, вся из небольших картинок, он выбрал нужную камеру, весь экран заполнили обнаженные до пояса женщины. Вид с птичьего полета, площадь и прилегающие улицы заполнены голыми телами. С этого ракурса кажется, что все обнажены до туфлей, но Гулько восхотел планы покрупнее, и стало видно, что женщины в самом деле обнажены только до пояса, оправдывая название Go Topless.
        Роман пугливо оглянулся на меня, но я промолчал, самому интересно, хоть я и держиморда, и он сказал со вздохом:
        - Давно пора узаконить было. Геев и лесбиянок узаконили, инцест и скотоложество тоже, а такое простое дело, как раздевание до пояса… нам можно, а женщинам - нет?
        - Где же равноправие? - поддакнул Тимур.
        - Вот-вот, - сказал и Роман, - парень в парке скинет в жаркий день майку - нормально, а женщина - криминал! А в чем разница? Вообще я скидывал майку даже на улице. Никто меня не штрафовал. Я обеими руками за равноправие!
        Я сказал разозленно:
        - Так. Вырубай. Все ясно. Если еще раз включишь общедоступные каналы - отрублю все на фиг!
        Тимур поспешно хлопнул в ладоши, экран погас. В тишине, когда все то ли пристыженно, то ли испуганно повернулись к компам, Роман вздохнул:
        - Надо же иногда знать, чем простой народ дышит! Для него ж байму делаем…
        Глава 10
        Только со временем заметно, какое нужное дело удалось провернуть Корневицкому, когда пробил разрешение на создание телеканала «для умных». Не только меня бесило, когда по всем телеканалам и всюду-всюду начинается вакханалия по поводу
«победы» сборной России по футболу или еще какой-то хрени, в смысле игре, а не по делу, над такой же сборной Швеции, Люксембурга, даже самой Германии.
        Самое отвратительное, что даже президент страны бросает все важные дела и обращается к футболистам с поздравлениями, а в интервью рассказывает, как он болел за них, как он горд, как он счастлив…
        Когда в офисе об этом заговорили, Тимур возразил:
        - Он президент! Должен говорить то, что хочет слышать общество. А так ему, может быть, вообще насрать на футбол и на все игры. Игры и есть игры, это для детей и дураков…
        Василий Петрович покачал головой:
        - Сомневаюсь.
        - В чем?
        - Что ему так важно мнение народа. Народа давно нет, есть электорат. У нас вообще-то на электорат всегда и традиционно насрать. Роли он не играет. По крайней мере, как в Европе.
        - Так что, президент у нас - дебил?
        - Судя по тому, что всерьез болеет за футболистов, да.
        Тимур сказал нервно:
        - Прикидывается! Президенты все прикидываются. Один после выхода на пенсию признался, что детей ненавидит, всех бы утопил, как котят, но в предвыборной кампании пятьдесят тысяч младенцев поцеловал и двести семьдесят тысяч погладил по головке.
        Гулько восхитился:
        - Двести семьдесят тысяч! Крепкие нервы. Я бы начал убивать их в конце первой тысячи.
        Роман сказал рассудительно:
        - Прикидывается или нет - суть не в этом. На фиг нам президент, который прикидывается в угоду самым тупым?
        - Их большинство, - пояснил Тимур.
        - А нам что? Умных всегда было меньшинство. Если президент не может прикидываться в угоду нам, умным, то пусть на него смотрят те, кому угождает! Потому и нужно было сделать свой телеканал. Представляете, у гомосеков есть, у трансвеститов есть, даже у дураков… в смысле, «с ограниченным умственным потенциалом» или как их там, есть целых три телеканала, а для нас - не было!
        Скопа спросил с недопониманием:
        - Почему, интересно, власть имущие для гомосеков создали канал…. в смысле, телеканал, а для умных - нет?
        Тимур объяснил злобно:
        - Чего непонятно? Каждый из них знает, что гомосеком может стать запросто, а вот умным…
        Арнольд Изяславич смотрел блестящими глазами, помалкивал. Когда Тимур спросил подозрительно, чего тот молчит, только пожал плечами:
        - Просто рад, что такой канал будет. А прикидывается президент или нет… не знаю и знать не хочу. Кто из нас не прикидывается? Все врем, если на то пошло. А если перестанем врать - общество рухнет.
        Тимур зябко повел плечами:
        - Рухнет?.. Хуже… Такая резня начнется, уж молчите про этот Судный День! Лучше уж пугать какими-нибудь мелочами типа Всемирного потопа, столкновением с астероидом или эпидемией птичьего гриппа по всей планете… Но только не тем, что перестанем врать.
        Василий Петрович скучно и академично начал рассказывать про начало тотального расшатывания устоев насчет секса еще в шестидесятых прошлого века. Когда прошла первая сексуальная революция, потом пошло-поехало, хоть и со скрипом, но по нарастающей и с большей скоростью. Сейчас вот общество берет очередной рубеж. На экраны в массовом порядке выходят фильмы о любви немолодой женщины и паренька, что годится в сыновья, а то и во внуки. Эта же тема заполонила страницы комиксов, а следом уже виден гребень новой волны…
        В этом месте я увидел, как на серых лицах появляется некий интерес, а Толя Гулько вежливо поинтересовался:
        - Еще одна волна?
        - Да, Толя. И ты будешь участвовать.
        Гулько поплевал через левое плечо, там Тимур сперва закрылся обеими руками, а потом начал горстями снимать с себя невидимые слюни и перебрасывать на соседей.
        Роман поинтересовался:
        - А что в этой волне?
        - Уже не просто учительница с учеником, - сказал Василий Петрович, - как в каждом третьем фильме, а мать с сыном. Вернее, сын с матерью, так выглядит корректнее, и мать не ставит в неловкое положение. Сын угощает чем-то огорченную на работе мать крепким вином, а когда она опьянела и заснула, он стянул с нее трусики и осуществил наконец-то все, о чем мечтал.
        Конечно, утром мать вспоминает обо всем со стыдом, но сын шантажирует, и мать уступает его домогательствам, а потом и сама очень даже полюбила это дело с сыном. Но на летние каникулы его послали навестить бабушку в селе, там ему пришлось заночевать в тесной комнатушке с этой самой бабулькой, где жарко, душно, и, конечно, он поимел и бабушку. Для боковых линий задействован дальнейший инцест отца с дочерью, а потом, после взаимных недоразумений и обид, они приходят к мысли, что, вообще-то, чего скрываться друг от друга, нужно жить всем вместе. Словом, обещан хеппи-энд, причем сказано, что фильм выдержан в строгих моральных традициях: никаких геев, никакого лесбийства, ничего противоестественного, только мужчины с женщинами и женщины с мужчинами! Впрочем, я вижу и другое объяснение, кроме так называемой половой распущенности, хотя тут распущенностью и не пахнет. В общем, женщины теперь дольше выглядят моложе и сохраняют привлекательность. Раньше между матерью и дочерью всегда пролегала пропасть во внешности, а сейчас не сразу и сообразишь, кто из них мать, кто дочь! Потому вполне понятно и
простительно, когда зять, помимо жены, трахает еще и тещу. Теперь это норма.
        Тимур буркнул с неприязнью:
        - Понятно - одно, простительно - другое.
        Василий Петрович пожал плечами:
        - Пусть объяснимо, если тебя такая формулировка устроит больше. Словом, раньше парень имел ровесниц плюс-минус пять лет, а сейчас диапазон расширился до двадцати-тридцати. А если учесть еще пластические операции, подтяжки, лифтинги, процедуры омоложения, то у него возникает желание и на бабушек, которые только по паспорту бабушки, а выглядят как молодые женщины в полном соку! Словом, нужно было только легализовать не только «сильно возрастные» различия, но и внутрисемейные…
        Тимур сказал язвительно:
        - Василий Петрович, как я понял, вы так старательно юлите вокруг да около, чтобы не произнести слово «инцест»?
        Василий Петрович заколебался, затем кивнул:
        - Вообще-то, да. Мы так зависим… да и боимся старых ярлыков, хотя большинство из них создавалось в мрачную эпоху Средневековья, когда девочкам во младенчестве выжигали каленым железом клиторы, чтобы не вздумали увлекаться сексом, а молились и рожали… А что плохого в инцесте?
        - Близкородственное скрещивание плохо отражается на потомстве, - сказал Тимур зло.
        - А если просто безопасный секс? - спросил Василий Петрович с интересом. - Для удовольствия? В этом случае инцест уже и никакой не инцест!
        Я спросил наконец:
        - Насколько я понял, это длинное вступление, чтобы легализовать в «Виртуальной Москве» инцест?
        - Да, - ответил Василий Петрович прямо. - Да! Переделывать ничего не надо, только снять галочку с запрета родственных связей.
        Я кивнул:
        - Никаких запретов! Мы и так уже отстали от жизни. В rl вовсю эти шведские семьи по всей России, как и в мире, а в vr у нас все еще Средневековье, как вы сказали. Делаем!.. Корневицкий уже снова звонил, интересуется, когда запускаем в байму первую волну игроков. Мы и так затянули дальше некуда…
        - Кто ж мог подумать, - сказал Тимур тяжело, - что будет такой объем!.. Эх, какими были чистенькими и на кого теперь работаем!
        Гулько огрызнулся:
        - На кого работает все человечество!.. Ишь, чистеньким захотелось походить… Я вон давно заметил, что больше всего книг пишется, фильмов снимается и байм делается… о ком? Правильно, о наемных убийцах, о проститутках, ворах, грабителях, мафиози, карточных шулерах… Хоть в фэнтези, хоть в реале, хоть где ни возьми! А почему? Да потому что читатель - сам редкостная скотина! Ему неинтересно читать о порядочных людях. Там чужое, сопереживать некому, а вот когда о какой-то сволочи, что не признает человеческих законов, хапает все, что удается хапнуть, - это да, это свое, тут и сопереживание, и живейший интерес!..
        Скопа сказал хмуро:
        - А что, если я люблю читать о наемных убийцах в мирах фэнтези, то я сам убийца?
        - Для убийцы у тебя кишка тонка, - сказал Гулько безжалостно, - однако посопереживать со «своими» тебе самое то. В глубине души ты говно, как и большинство. Заслуга цивилизации в том, что не дает этим фекалиям выползать наружу. Говнюкам только и остается, что смаковать приключение вора и убийцы Конана, наемного убийцы Хитмана, всяких мафиози и вообще отбросов общества… Вон Тимура возьми, у него вообще все люди на свете, особенно великие, если не полные говнюки, то хотя бы гомосеки…
        Тимур завопил:
        - Но это правда!.. И Чайковский был гомосексуалист, и Оскар Уайльд, и Александр Македонский…
        Скопа сказал почти с ненавистью:
        - Чайковский был композитор, понял, дурак? Композитор. Великий композитор! Уайльд - поэт, великий поэт!.. Македонский - только полководец и никакой не гомосек, пока не доказано с абсолютной точностью и достоверностью, изложенной на гербовой бумаге и заверенной заслуживающими доверия печатями.
        Тимур запнулся, не понимая всплеска такой ненависти, пробормотал:
        - Но ты же не отрицаешь, что Чайковский был гомосексуалист?
        - Отрицаю, - отрезал Скопа. - Где его собственное признание? Или показания свидетелей в суде под присягой? Господи, как я ненавижу ублюдков, что все стараются опоганить, обосрать, испачкать!
        Тимур умолк, только глазами хлопал озадаченно. Скопа всегда держался сдержаннее всех нас, никогда не влезал в споры и не отстаивал каких-то истин, старых или революционных. И тут чем-то довели…
        Наступила неловкая пауза, ее нарушил довольный вопль Гулько от окна:
        - А что на улице!.. Опять демонстрация… Что значит лето… Эх, жить бы в Рио-де-Жанейро. Там каждый день фестивали и шествия, никто не работает, все поют…
        - Что там на улице? - поинтересовался Василий Петрович, не отрываясь от дисплея.
        - Колонны, - сказал Гулько с восторгом, - идут под лозунгом: «Да сгинет наука! Нам ум - не товарищ! Да здравствует хлюпанье мокрых влагалищ!»
        Василий Петрович промолчал, еще не врубившись, шутка или всерьез, а Тимур восхитился:
        - Здорово!.. Клево. Особенно вот это «Да здравствует хлюпанье…».
        Скопа посмотрел с недоумением:
        - Тебе что, понравилось?
        - Ну да, - ответил Тимур. - Классно. И вообще… Я ведь тоже человек, разве не так?
        - Человек, человек, - подтвердил Скопа с отвращением. - Потому мне и не хочется им быть.
        - Ну ты чё? - спросил Тимур обидчиво. - Я же не сказал, что нравится «Да сгинет наука!». Я и за науку, и за хлюпанье.
        - Дурак, - сказал Скопа с досадой, - будто не понимаешь, что будет полунаука и полухлюпанье. Все эти великие хлюпальщики всегда полнейшие ничтожества во всем остальном. Великие научники, правда, тоже затрахиваются со своей наукой так, что не до бабс… но если выбирать, то лучше с наукой! А на бабс, так, что останется…
        От стола Василия Петровича донеслось довольное рычание. Он поднялся в немалый рост, могучий и широкий, похожий на постаревшего циркового борца, потянулся так, что смачно хрустнули суставы, и пошел к нам, улыбаясь во весь рот.
        - Круто вы забабахали!.. - сказал он с восторгом. - Я кое-как с великими трудностями вскарабкался высоко в горы, у меня квест на шкуру василиска, там тропинок никаких, а по прямой нигде не пройти… Словом, намучился, пока отыскал это место. Смотрю, лежит гад, греется на солнце. Я основательно подготовился, хотя он вообще-то слабый, можно бы и сразу… Но когда наконец собрался, скриншоты сделал, чтоб похвастаться, а то не поверят, и только начал подбираться, как он проснулся и начал потихоньку уползать…
        Тимур спросил настороженно:
        - А что вы?
        - Что я, - ответил Василий Петрович недовольно, - конечно же, приготовил меч и следом, да побыстрее. Почти догнал, уже начал замахиваться, а он как шел, так и влез в каменную стену!.. Дурак я, слишком долго готовился. Они ж могут ходить сквозь стены, это я потом вспомнил! Нужно было с той стороны зайти, тогда бы он не ушел!.. Но вы молодцы, такую фичу забабахали. Хорошо, я хоть скриншоты сделал.
        Скопа поинтересовался осторожно:
        - И что, с другой стороны зайти было влом?
        Василий Петрович отмахнулся:
        - Ту гору три дня обходить надо. Оставил тот квест недоделанным. Не надо было тогда хлебалом щелкать. У меня был шанс, сам прогадал…
        Когда он, довольно похохатывая, вернулся к своему столу, еще разом потянулся и сел, я повернулся к опустившему уши Тимуру, кивнул, чтобы тот зашел ко мне в кабинет.
        - Позови Романа, - велел я по дороге секретарше. - Сейчас же.
        Когда тот прибежал, очень встревоженный, я спросил сварливо:
        - Это что у тебя там мобы сквозь стены ходят? Непорядок.
        - Где? - всполошился Роман. - Я структуры сам проверял!
        - А василиска проверил? - спросил Тимур ехидно. - Только что здесь был товарищ, грозился в суд подать. Или наверх накатать, не помню. В общем, неприятности обещал. Так что все проверь, убери баг, закрой дыру.
        Роман умчался, а Тимур повернулся ко мне:
        - Здорово, да? Мы бьемся, ищем, исправляем, а он зашел просто поиграть и сразу же наткнулся на такое! Страшно подумать, что баймеры обнаружат…
        - Ты мне зубы не заговаривай, - буркнул я. - Половина вины лежит на тебе. Так что иди-иди, понял?.. Работай. Старший Брат все видит.
        Глава 11
        Я еще для прошлых наших онлайновых, не очень-то и доходных, придумал хитрый план оплаты в баймах не по месяцам, не по азиатскому способу, а по евро-азиатскому, то есть «чиста русскому»: по часовому. Тайм-карту покупаешь не на месяц, а, скажем, на сто часов. Все-таки несправедливо, когда один играет по десять часов в сутки, а второй по часу. А оба платят одинаковую ежемесячную абонентную плату.
        Это нововведение сразу привлекло массу новых баймеров, которых вполне устраивала именно справедливость оплаты. Все-таки большинство не прочь бы поиграть, но для игры могут выкроить не больше часа-двух в сутки, все-таки у взрослых и семейных людей больше забот, чем у школьников или студентов.
        Таким образом, в байму пришли уже зрелые и самостоятельные люди, которые не выпрашивают у родителей деньги, а которые сами могут тратить их, ни перед кем не давая отчет. Эти люди могут потратить больше, чем школьники, намного больше, но они не хотят выбрасывать их на ветер и справедливо спрашивают: почему счет за электричество приходит за израсходованные киловатты, а не по числу дней месяца, а за байму - за дни, и неважно, играю или нет?
        Проиграв в количестве проданных часов, я выиграл в контингенте. Взрослые, втягиваясь в мир баймы, охотно покупали виртуальные деньги за реал, одевались и вооружались на аукционах, а не вышибали тяжким трудом из мобов, маунтов покупали, а не получали в результате многочасовых изнурительных квестов.
        Для «Виртуальной Москвы» я вообще установил бесплатность, однако в самой байме предусмотрел магазин, где можно покупать разные вещи, включая доспехи и оружие. Формулу «время - деньги» я повернул, как «деньги - время», то есть за деньги можно купить абилки, бафы и прочее, что преимущества в силе не даст, чтобы не нарушался баланс, однако намного сократит время прохождения квестов и вообще кача.
        Только оппозиционирующий по делу и без дела Тимур морщил нос, хмыкал, наконец заявил недовольно:
        - Нет, мне этот азиатский способ не нравится.
        - Оплаты? - спросил я.
        - Нет, - ответил он, - азиатская оплата как раз нравится. Я сам играю урывками и не люблю платить за месяцы, когда не в игре. А вот этот чисто азиатский кач… Он выводит из себя любого европейца. Азиаты привыкли терпеливо и кропотливо делать однообразную работу, не ропща и не хуля Господа. Это у них в крови, в философии. По песчинке строили свои великие азиатские державы, китайские стены… А нам дай все сразу! И побыстрее.
        Гулько хмыкнул:
        - Зато понятно, почему переводим все производство, начиная от компьютеров и кончая созданием игр, в азиатский мир. Они могут работать и работать, а нашим дай свободы… и политкорректности всякие, включая женский харрасмент.
        Роман поинтересовался:
        - Женский - это когда мужчина пристает к женщине? Или женщина к мужчине?
        Гулько подумал, пожал плечами:
        - Не знаю. Почему-то для нас это так важно… В азиатии ну пристал, трахнут, подумаешь, ерунда какая! На это вообще не стоит обращать внимание, а уж поднимать шум и срывать сроки сдачи материала - нонсенс! Это только у нас можно.
        - У нас - в смысле, в России?
        Гулько огрызнулся:
        - У нас, в Европе! Но если хочешь, то и в России уже эта гниль цветет пышным цветом. Дядюшки Джо на них нет.
        Тимур посмотрел на часы, заорал победно:
        - Все-все, рабочее время кончилось, а значит - и диктатура нашего железного шефа!.. Мы поработали месяц по двенадцать часов и без выходных, так не пора ли оторваться по всей программе?.. Я договорился с Леночкой, это моя хорошая знакомая, уже позвала двух подружек, устроим маленькую вечеринку, побалдеем, покайфуем, почревоугодничаем. Нас трое, их трое - старая добрая классика, никаких новомодных вывертов!
        - Я пас, - сказал печально Роман. - Принимаю соболезнования, но обещал с женой и ребенком сразу после работы на дачу. А там, увы, теща…
        Тимур вздохнул оптимистически:
        - Как жаль, как жаль, вообще трагедь… Правда, я тебя вообще не имел в виду. Три подружки, а мы трое: наш красавец шеф, еще один красавец Гулько, ну и я, так себе, зато умница…
        Тарас развел руками:
        - Извини, но не могу. Если бы ты раньше, я бы… а так, прости, уже все забито.
        - Ну ты даешь, - сказал Тимур огорченно. - А я сказал Леночке, чтобы обязательно позвала Аллу и Раю… такие сладкие девочки! Пальчики оближешь. Просто конфетки…
        - Не могу, - сказал Гулько с душераздирающим вздохом.
        - Совсем?
        - Совсем.
        - А что-нибудь сбрехать?
        - Я уже месяц обещаю, - ответил Гулько уныло. - Не соблазняй, а то у меня сердце разорвется от жалости к себе, несчастному.
        - Эх, - сказал Тимур с огорчением. - ну что ты так… Ладно, мы с шефом и вдвоем управимся, это не проблема. Просто хотелось бы в своей компашке общаться, а с одним шефом… гм… все время буду чувствовать себя подчиненным.
        Я отмахнулся:
        - Да ладно тебе, я тоже не поеду.
        Тимур вскричал:
        - Как это? Я же обещал! Девочки уже выехали! Им полтора часа добираться до Ленки!.. А мы не приедем!
        - Ты и сам управишься, - сказал я.
        - Я? - переспросил он. - Вообще-то могу, я герой, но я же сказал, мне не трах важен, мне с вами, мордами, побыть хочется в спокойной обстановочке. Где нет этих осточертевших компов. А когда вокруг три теплые самочки и ничего больше, это… скучно.
        - Да ладно тебе, - сказал я. - Позови еще кого…
        - Кого? - спросил он безнадежно. - Все разошлись… Эй, Алёна!
        Алёна уже шла с сумкой через плечо к выходу. Тимур крикнул:
        - Алёна, выручай! Мы тут втроем решили было по бабам, но Роман и Тарас увильнули, подлецы. Остались только мы с шефом, нужен третий. Будь третьим, умоляю!
        Она посмотрела на него с удивлением.
        - С какой стати?
        Он упал перед нею на колени.
        - Неделя была жуткая, стрессовая! Сегодня пятница, так хочется отдохнуть, оттянуться… Пойдем, Алёнушка, умоляю!.. Иначе нам с шефом придется туго.
        Она посмотрела на меня, я криво улыбнулся.
        - А что там будет? - поинтересовалась она.
        - Три сладкие кошечки для утех, - сказал Тимур торопливо, - а главное, можем отдохнуть и пообщаться друг с другом не в этом пыточном подвале с двумя сотнями компьютеров, от которых схожу с ума!
        Она подумала, поморщилась, но кивнула:
        - Ладно. Но если покажется скучно, слиняю.
        - Сработало! - заорал Тимур ликующе. - Спасибо, Алёнка! Ты всегда нас выручала!.
        Всегда и во всем!
        На стоянке Алёна посмотрела на «лексус» Тимура и на мой «хаммер», сказала рассудительно, что девушке с ее ростом и особенно бюстом больше подходит
«хаммер». Тимур уличил, что она хочет подлизаться к шефу, Алёна сказала, что открыл Америку, а как же иначе, всю дорогу только и будет делать, что лизать. Тимур сделал вид, что обиделся, и вырулил со стоянки на большой скорости с такими заносами, что едва не расцарапал о ворота крылья.
        На ближайшем светофоре нам зеленый, но парочка пешеходов метнулась чуть ли не под колеса, я едва успел вывернуть руль, выругался:
        - Сволочи обкуренные!
        Алёна хихикнула:
        - Шеф, ты так далек от народа…
        - В чем? - огрызнулся я.
        - Народ спешит к вокзалу, - сказала она. - Ты не заметил, как они одеты? Отпускники…
        - Идиоты, - прорычал я.
        Она сказала безмятежно:
        - Шеф, take it easy. Тебе дать волю, перебьешь половину населения.
        Я удивился:
        - Что, я такой милосердный? Я бы перебил куда больше.
        - Сейчас разгар лета, - напомнила она, - масса народа еще прикидывает, куда двинуться летом «от-ды-хать», а масса уже там, в Турции, на Кипре, в Африке, Среднеземноморье, Арабских странах, Израиле…
        - На хрена? - спросил я.
        Тонкая улыбка тронула ее красиво очерченные губы.
        - Для самоутверждения, для чего же еще? Дескать, и я, как все люди, нормальный, вот и справка, в смысле - фотки, где я на фоне пирамид, верблюдов и Стены плача.
        Мы пронеслись мимо длинного ряда припаркованных у мрачного здания сверкающих, как драгоценности, автомобилей, среди которых шестисотые «мерсы» выглядели серыми утками рядом с красавцами «бентли», «роллс-ройсами» и «мазератти», а через пешеходную дорожку раскорячился громадный ящик из толстого металла, похожий на опрокинутый вверх дном танк без гусениц и башни: с облупившейся краской и поржавевший по краям. Мусорная горка уже начинает пересыпаться через край…
        По авторадио жизнерадостно толкали какую-то рекламную хрень, но я вспомнил, что дебильную рекламу делают не дебилы, а для дебилов, и переключил на спокойную музыку, но там тут же начались рассуждения ведущих, что ныне за высокими моральными устоями жизни не видно, потому надо жить проще…
        Алёна произнесла с милой улыбкой:
        - Рецепт всеобщего счастья: расстрелять всех несчастных.
        Я буркнул:
        - Это ты к чему?
        - Да просто вам хочется, - сказала она, - решать все быстро и просто. Вот сейчас обсуждают две мировые проблемы: голодающих и бездомных, а я бы по «методу Владимира Черновола» скормила бездомных голодающим. И все решение проблемы!
        Я фыркнул:
        - Уже и название придумала?
        - Я же систематик, - напомнила она.
        - Не надо их решать, - сказал я уверенно. - И бездомные, и голодающие… гм… В общем, это из тех проблем, которые решатся сами.
        - Как?
        - Наступит сингулярность, - сказал я. - И все переменится.
        - Когда?
        - Скоро, - ответил я. - Все говорят о тридцатом годе.
        Я добавил газу, мотор взревел, машина успела проскочить на желтый за долю секунды до того, как загорелся красный. Надеюсь, камеры не покажут чрезмерную выше чрезмерного, в смысле, штраф налагают на тех, кто превысил на десять выше разрешенной, а я обычно ухитряюсь держать на восемь-девять.
        Алёна искоса взглянула на мое довольное лицо.
        - А что, - спросила она нейтрально, - ты в это веришь?
        - В сингулярность?
        - В сроки.
        Я помрачнел, Алёна не просто коснулась больного места, а стукнула по нему молотком. Всем нам приятно слышать приятные вещи, а неприятные… ну, понятно. И чем приятнее новость, тем приятнее и человек, ее рассказавший. Ну вот сказал кто-то из ученых, что бессмертие и сингулярность будут достигнуты в две тысячи пятидесятом, - мы все обрадовались. Затем пришел другой, тоже профессор и специалист, сказал, что бессмертия достигнем в две тысячи сороковом, то есть еще на десять лет раньше - мы возликовали.
        Ну, а потом кто-то из ученой братии сказал, что бессмертия, сингулярности и всего-всего достигнем в две тысячи тридцатом. Это всех нас привело в восторг. Всего-то рукой подать! И с тех пор мы повторяем только эту цифру. Две тысячи тридцатый год - век сингулярности. Век полной победы над природой, век победы над всем-всем.
        Две тысячи тридцатый - это потому, что двадцатый год называть просто неприлично. Ребенку видно, что в двадцатом будет все то же, что и в этом году. С мелкими улучшениями.
        - Знаешь, - сказал я с досадой, - умеешь ты говорить гадости. Как-то даже неловко после этого просить тебя отсосать, дорога-то длинная…
        Она улыбнулась:
        - А мне это зачем?
        - Да надо же тебя чем-то занять, - объяснил я. - Не фокусы же тебе показывать!
        Она победно усмехнулась:
        - Как видишь, шеф, я опередила. Своевременно приняла превентивные меры.
        - С твоими превентивными, - пробурчал я, - у меня потенция не восстановится и там, в особняке Тимуровой подружки.
        - Девочки постараются, - заверила она. - А так, конечно, мужчины вечно залетают в облака. Я провела коротенькую выборку по инету и увидела, что в скорую сингулярность верят восемьдесят три процента мужчин и семнадцать - женщин. Мужчины не хотят знать, что, если им хочется сингулярности как можно быстрее, вот прямо сейчас, она не случится раньше, чем может случиться.
        Она рассуждала верно и строго, я слушал угрюмо и с неохотой. Да, конечно, все мы знаем по жизненному опыту, что все запланированное случается с ба-а-альшим опозданием. Стройки затягиваются, в смету никто не укладывается, и постоянно просят деньги еще и еще. Вот сейчас перескочили через мост, ничего вроде бы нового, три таких же моста есть выше по течению и столько же ниже. Но все-таки вместо года этот строили два, все деньги истратили в первый год, потом добавляли еще трижды, из-за чего в мэрии даже затеяли расследование…
        Увы, сингулярности не будет в тридцатом году даже в случае, если бы все расчеты показали на тридцатый. Но к черту расчеты, когда имеем дело с желанием. Потому умом и я не жду бессмертия и сингулярности в тридцатом году, но если не умом, то…
        - А когда человечество жило умом? - спросил я. - Даже то, что называем умом, всего лишь развитый инстинкт, который обслуживает наши глубинные рефлексы, темные и звериные…
        Она помотала головой:
        - Не подводи базу. Все равно сосать не буду. К сингулярности наверху отношение трезвое. Я имею не наш верх, где выше коры ничего нет, а верхушку общества. Это мы, ждущие ее в две тысячи тридцатом, посмеиваемся над прогнозами крупных ученых. Те говорят, что через три тысячи лет у человека срастутся на ноге большой и указательный пальцы или что через сто тысяч лет люди достигнут трехметрового роста. Да, хрень, понятно. А еще ученые!.. С другой стороны, наше правительство, да и не только наше, принимает планы по развитию инфраструктуры по пятидесятый год, планирует к сороковому году достичь такого-то объема нефти и газа, меди, угля… Это что, просчет? Непонимание реалий?
        Она требовательно посмотрела на меня, и, хотя я занят был тем, что играл в шахматку, перестраиваясь из ряда в ряд и обгоняя менее расторопных, вынужденно подтвердил:
        - На Западе тоже принимают похожие планы. И что, у них нет кучи советников, которые могли бы сказать: ребята, что за хрень, в тридцатом году мы уже станем энергетическими существами? Нам не нужны будут ни нефть, ни газ!.. Каждый из нас будет носить в себе термоядерный реактор… да что там этот примитивный термоядерный, сингуляр будет чем-то особым, намного-намного более продвинутым! Даже не можем и приблизительно вообразить, какими мы станем! Но, опять же, неужели в правительстве нет таких людей, которые понимают? Но если принимают планы по добыче нефти в пятидесятом году, то есть только два толкования. Либо все ученые, в том числе и занимающиеся сингулярностью, говорят, что она не случится в указанные оптимистами сроки, либо… нас надувают. Населению лучше не знать про грядущие страшные перемены.
        - А они, - сказала она медленно, - не просто страшные. Они - ужасающие.
        Я вздохнул и пробормотал:
        - Ну все-все! Ты меня добила. Теперь даже если сама предложишь отсосать, откажусь.
        Она довольно улыбнулась:
        - Все-таки я умница.
        - Вот потому и предпочитаем дур, - сказал я.
        Впереди автомобили начали резко притормаживать и ползли медленно и осторожно, а потом так же резко набирали скорость. Я заметил мигающий маячок на обочине дороге, тоже сбросил скорость, мимо гайцев промчаться на скорости в сто сорок, когда знак восемьдесят, это слишком уж, но, когда подъехал ближе, с разочарованием и злостью увидел дорожный трактор, сволочь, прикалывается, гад, ржет, когда колонна дорогих машин пугливо тормозит при виде пролетариата…
        Далеко впереди автомобиль Тимура сбросил скорость, перешел в правый ряд, а затем его машина съехала на боковое шоссе, узкое, всего в две полосы, а еще минут через пять свернула на проселочную.
        Мы двинулись следом, и, хотя сбросил скорость до минимума, нас бросало из стороны в сторону, трясло, машина едва не переворачивалась. Под нашими ногами стонало, скрипело, жаловалось, ныло, дребезжало, на панели то и дело выпрыгивало тревожное сообщение о неисправностях, но я уже привык, что хрупкий организм зарубежника так реагирует даже на местный бензин, игнорировал, а Алёна уперлась руками и ногами, словно мы участвуем в соревнованиях по багги.
        Ряд коттеджей, выстроенных в едином стиле, уже близко, и дорога перед ними не просто хороша, а вымощена дорогой плиткой, но, пока мы добрались, я сто раз вспомнил о двух российских бедах и множестве модификаций этих бед.

«Лексус» Тимура подкатил к воротам, бесшумно начала подниматься между двух каменных колонн сплошная металлическая стена, довольно толстая, танком не прошибить, но исчезала наверху под небольшим козырьком, то ли сдуваясь, то ли накручиваясь на палку, как мокрое белье.
        - Нанотехнология на марше, - пробормотал я. - И всегда первыми пользуются кто?
        Алёна улыбнулась:
        - А пластической хирургией первыми воспользовались сами хирурги?
        Мы въехали вслед за Тимуром, в это время на пороге показалась красивая обнаженная женщина с огненно-красными волосами.
        Из «лексуса» донесся хохоток Тимура и его голос:
        - Фразу, будто полуодетая женщина возбуждает мужчину больше, чем голая, придумали сами женщины, чтобы оправдать перед нами страсть к различным шмоткам! Потому Лена гостей всегда встречает… по-честному.
        - Да, - пробормотала Алёна, она очень внимательно рассматривала женщину, - по крайней мере сразу видишь, с чем имеешь дело.
        Тимур вылез, сердечно расцеловался с хозяйкой, похлопывая ее по голому заду и хватая за грудь. Лена лучезарно улыбалась нам с Алёной и сразу пригласила в дом, где в первую очередь по всем правилам хорошего тона показала туалетную комнату. Тимур остался обсуждать с хозяйкой некие проблемы, мы с Алёной вошли в отделанное белым с синими цветочками кафелем помещение с огромным зеркалом и роскошной раковиной для мытья рук, где на полочках множество баночек с кремами, тюбиков, щеточек и масса непонятных мне вещей, если не считать станка «Жиллет» для бритья и коробочки с новыми кассетами для него.
        Во втором отделении комнаты два унитаза, биде и два писсуара. Я подошел к писсуару, Алёна присела на унитаз, под нею звонко зажурчало.
        Я хмыкнул:
        - А чего не в писсуар?
        - А надо?
        - Показалось, что сможешь…
        - Смогу, - ответила она независимо, - но так удобнее. Как тебе особнячок?
        - Просто чудо, - ответил я искренне.
        - Даже мне понравилось, - ответила она. - Еще не поняла, чем, но здесь хорошо. Как я поняла, хозяйка где-то работает ландшафтным дизайнером?
        - Я думал, - сказал я, - она фотомодель.
        - В прошлом, - сказала Алёна, мне почудилась в ее голосе то ли злорадная, то ли мстительная нотка. - Теперь она в самом деле занимается озеленением коттеджных участков.
        - Тогда понятно, - сказал я, - почему так уютно даже во дворе…
        Потом мы помыли руки, касаясь друг друга плечами. В зеркале мы одинакового роста, только мое лицо мягче, а у Алёны жестокое и решительное выражение, будто спрыгнула с десантного вертолета и всматривается сквозь отражение так, словно по ту сторону затаился враг.
        Когда мы вышли, Лена в прихожей как раз отщелкнула крышку мобильника, я увидел через ее плечо на крохотном экране подвижное лицо молодой женщины. Она что-то говорила, Лена ответила с гримаской:
        - Ну какой переезд?.. Да промчались бы…
        Тимур крикнул с лестницы второго этажа:
        - Поезда ждут?
        - Да, - ответила Лена с неудовольствием. - Дисциплинированные! Там рядом можно проехать, минуя шлагбаум… Я всегда так.
        - Дисциплинированные - это хорошо, - сказал Тимур глубокомысленно. - Я дисциплинированных вообще-то люблю…
        Глава 12
        Мы на кухне заправлялись кофием и лопали крохотные пирожные, когда ворота поднялись, на выложенную плитками площадку вкатился внедорожник. Правая дверца распахнулась, показалась длинная изящная нога в дивной туфельке с блестками. Следом появилась молодая женщина с развитой фигурой, короткая стрижка, милое хорошенькое личико, белая маечка с открытым животом, короткие шорты, все тело покрыто плотным загаром.
        - Рая, - сказал Тимур. - Классная подружка, всегда веселая, никогда не унывает! С нею здорово.
        Ее спутница возилась в машине дольше, мы видели сквозь лобовое стекло, как надевает туфли, наконец выбралась, ростом чуть повыше, сдобная такая пышечка, на вид моложе Раи, хотя я бы не решился определять их возраст даже приблизительно. Пластическая хирургия из семидесятилетней может сделать шестнадцатилетнюю, в то же время тинейджеры в сексуальных забавах искушены больше иных взрослых.
        Лена вышла с широкой улыбкой на лице и широко распахнутыми руками. Они обнимались, целовались, а когда поднялись на широкую веранду, обнимались и целовались с нами. То, что в последний момент мы заменили Романа женщиной, их то ли не смутило, то ли не подали вида.
        Потом со смехом и шуточками неспешно готовили барбекю. Лена разложила на столе салфетки и плоские тарелочки, Тимур взялся помогать, и уже через пару минут они лизались на краю бассейна, потом разогрелись настолько, что перешли к реальному сексу. Алла прижималась ко мне сперва только грудью, потом всем телом, наконец завела настолько реально, что я взялся за края ее маечки. Алла охотно вскинула руки, ткань поползла вверх медленно, дразняще, выпрыгнули упругие груди, имплантаты теперь ставят настолько ювелирно, что при всем желании не отыскать шрамики.
        Она засмеялась, отодвинулась, давая осмотреть себя, женщины с такими фигурами это любят, не зря же вкалывали в фитнес-залах и лежали под ножом хирурга.
        Как у Лены, у нее тоже красивые и безукоризненные груди, мне показалось, что мы запоздали с реакцией, от нас ждали, что уговорим раздеться сразу при выходе из автомобиля.
        Алёна смекнула раньше меня и довольно бесцеремонно содрала с Раи шортики и трусики, оставив только туфли. Рая хихикала и прижималась к ней, как лоза к дереву.
        - Да сгинет наука! - провозгласил Тимур ликующе. - Нам ум - не товарищ! Да здравствует хлюпанье мокрых влагалищ!
        Лена хохотала, девочки повизгивали в восторге. Я оглянулся на Алёну и Раю, почему-то показалось, что будут лизаться и петтинговать, но Алёна поставила Раю на четвереньки и, крепко ухватив ее за пышные ягодицы, жестко драла пристегнутым старпоном. Рая постанывала и закатывала глазки, полные груди тряслись, прическа развалилась, волосы закрыли ее лицо.

…Потом мы все плескались в бассейне, вода хрустально прозрачная, теплая и с ароматизированными добавками. Рая льнула к Алёне, томно закатывала глаза и все норовила прижаться к ней, сесть на колени или хотя бы обнять за шею.
        Алёна же, чисто по-мужски, потеряла к трахнутому объекту интерес, ей бы сейчас мощный ноут прямо в бассейн, к Рае относилась со снисходительным пренебрежением, что Раю ничуть не задевало, она щебетала и продолжала ласкаться.
        Лена после короткого, но бурного секса чмокнула Тимура в щечку и вернулась к обязанностям хозяйки. Она оставалась, как и вначале, обнаженной, именно обнаженной, а не голой, так как профессия фотомодели приучила изображать перед камерой нужные эмоции и в то же время отучила от даже слабой мысли, что появляться голой перед людьми не совсем удобно. Она держалась совершенно так же, как если бы была одета в платье до полу и с воротником под самое горло, и мы с Тимуром тоже старались не обращать внимания на ее сказочно безукоризненную фигуру и весьма аппетитные сиськи.
        Я вспомнил старое доброе время, когда это только начиналось. Когда вообще были сперва единичные случаи, потом пошло чаще и чаще, началось с кинозвезд, которые считали своим долгом якобы нечаянно показаться с голой грудью или пилоткой где-то перед как бы случайно оказавшимися теле- и фотокамерами. Вслед пошли певицы и прочие деятели шоу-бизнеса, а потом прорвало плотину: наконец-то решились те, кто хотел, но все ждал, «когда будет можно». Теперь в глазах рябит от обилия одинаково выбритых и подкачанных гелем пилоток, которые демонстрируют с унылым однообразием на улице, в транспорте, в магазинах, даже из витрин супермаркетов.
        Точно так же все одинаково начали делать неимоверно раздутые внешние половые губы, и опять же стадо ломанулось все в одну сторону, никакой фантазии, все мыслят одинаково. Хуже того, куда ни глянь, везде эти назойливо распахнутые пилотки, но все сливки собрали те, первые, а сейчас, когда это стало массовым, только легкая и чуточку брезгливая жалость к опоздавшим. Лучше бы уж спрятали, не позорились. Все равно интерес не к этим, что выставляют напоказ всего лишь бритые или с нагеленными губами, а опять же к тем, кто решается на некие новые навороты, кто рискует, шокирует, ужасает…
        Алла, поблескивая блестящими и неестественно тугими ягодицами, выбралась из воды и сбегала к ящику барбекю. Тимур заорал вслед, чтобы брала на всех, да побольше, побольше.
        Лена тоже выбралась из воды, строгая и прекрасная, оглянулась:
        - Там мартини, баккарди, шампанское…
        - Мартини, - сказал Тимур.
        - Баккарди, - сказала Алёна.
        - Шампанское, - заказал я.
        Рая прижалась к Алёне и проворковала:
        - Мне тоже баккарди… или что Алёна велит…
        Лена улыбнулась и пошла в дом, ровная и целомудренная, вообще не двигая бедрами, в то время как Алла раскачивала ими так, что едва не падала в траву с выложенной плитками дорожки.
        Лена оставила несколько бутылок и кучу фужеров на краю бассейна, сама соскользнула в воду тихо, без всплесков. Тимур принял ее в руки так, словно она уже была его частью.
        Алёна подплыла ко мне по-лягушачьи, загребая обеими руками и отталкиваясь задними лапами. В ее глазах было странное выражение, намокшие волосы прилипли ко лбу, на широких бровях блестят капельки воды, а из-под них на меня в упор смотрят темно-синие глаза.
        - Ну как тебе?
        - Хорошо, - ответил я. - На какое-то время можно поверить, что есть жизнь и без инета, компов, хай-тека…
        - На какое? - спросила она.
        - Не знаю, - ответил я честно. - Сказать по правде, я, как и Корневицкий, еще не бывал в отпусках и вообще не отдыхал…
        - А что теперь?
        - Не знаю, - повторил я. - Как будто что-то сломалось. Байма закончена, баги будет вылавливать и вылизывать движок уже команда попроще, а нам пора задумывать что-то грандиознее… но сейчас вот некая пустота.
        - У тебя это будет недолго, - сказала она серьезно и вдруг засмеялась: - Сегодня же и закончится. Бросишься к ноуту. Ты же не забыл его дома?
        - Ты что? - ужаснулся я. - Я без него даже спать не ложусь. На заднем сиденье!
        Она засмеялась, продолжая двигать руками, чтобы удержаться на воде. Кроме головы, на поверхности только ягодицы, красивая спина прячет изящный изгиб, хотя даже волны не скрывают красиво очерченные крупные груди с широкими светло-розовыми ареолами и постоянно напряженными сосками.
        - Вот видишь, - сказала она победно, - несчастные мы люди…
        - Не знаю, - ответил я с неуверенностью, - но как-то не чувствую себя несчастным. Хотя мандраж есть. Но это из-за скорого ввода серверов…
        Тимур прокричал с того конца бассейна:
        - Эй-эй! Только не о работе!
        Алёна засмеялась:
        - Вот видишь!.. Ладно, пойдем отыгрывать свои роли.
        Мне показалось, что в верхнем окне соседского особняка блеснуло, словно некто рассматривает нас в подзорную трубу или в мощный бинокль. Может быть, даже фотографирует…
        Хрен с тобой, мелькнула раздраженная мысль, фоткай. Мы не голливудские звезды, чтобы такие снимки выкладывать в инет, а просто голых там давно пруд пруди. Таких, как вот мы, уже не помещают.
        Открытость пришла, хотим этого или нет. И будет ее все больше. Уже давно чуть ли не в каждом из многоквартирных домов в городе находится любитель подглядывать, что устраивается с мощным биноклем и рассматривает, что делается в квартирах напротив.
        Запретить смотреть нельзя, это их право, можно только либо всякий раз завешивать окна плотными шторами, либо махнуть рукой и сказать: хрен с вами, смотрите, мне не жалко. Но уже сейчас при том обилии усовершенствованных шпионящих гаджетов, что с каждым годом выбрасывается на рынок, никакие шторы не помогают, так что остается единственный выход: а, ладно, смотрите, хрен с вами.
        Для того чтобы снизить ценность подсмотренного, большинство того, что удается добыть таким путем, объявляется вполне обыденной и неинтересной информацией. Ну, подумаешь, удалось заснять президента или кинозвезду на унитазе. Ну, выпучил глаза, тужится… И что? Что тут такого, что стоило подсматривать?.. Ах, на следующей фотке щупает не жену, а ее подругу? Да ерунда все, сейчас не те времена, когда за такое стрелялись, а слово «рогоносец» считалось тягчайшим на свете оскорблением.
        Тимур положил Лену на краю бассейна вверх лицом и кормил ее ягодами. Когда она попробовала отказаться, он начал пихать ей в вагину, она от смеха едва не упала в воду и уже соглашалась есть из его рук все, что предлагал.
        Правда, он не злоупотреблял, больше старался ее раскачать, вызвать желание, но она только смотрела большими насмешливыми глазами и говорила вкрадчиво, что вот сегодня она ну совсем фригидная, в том смысле, что ее хватает только на один оргазм…
        Алла, напротив, уложила меня и умело разминала мышцы спины. Я блаженно похрюкивал, нежился, и только когда она полезла в задницу, запротестовал и перевернулся на спину.
        - Вот и хорошо, - сказала она злорадно, - вот теперь ты и попался!
        - Попался, - согласился я. - Только не откуси.
        Как ни воспевались чистота и целомудренность хороших девушек, но во все века нас тянуло к «плохим». И хотя сами мужчины говорили, что плохие хороши как любовницы, а жениться будут на хороших, на самом деле на плохих и женились, убеждаясь, что с ними на самом деле не так уж и плохо.
        Алла удовлетворенно посмеивалась, я наконец дождался, когда она оседлает, красивая и уверенная, как амазонка, скосил глаза в сторону Алёны. Наша валькирия снисходительно принимала чувственные ласки Раи.
        Все было хорошо, пристойно и вполне консервативно. Можно сказать, в духе наших дедушек. Никакой групповухи, обмена партнерами, обошлись даже без ролевых сексуальных игр, без которых сейчас многие ни шагу. Просто хорошо провели время, отдохнули, послушали музыку, поплескались в бассейне, заодно и потрахались, но, опять же, это не главное, не за этим ехали, а после тяжелой рабочей недели расслабились в приятной компании достаточно взрослых и со здоровой психикой людей.
        Мы провели там субботу и первую половину воскресенья. Дни выдались солнечные, с утра загорали, балдея под жгучими лучами, время от времени ныряли в бассейн, а когда перед обедом я зашел в коттедж, Алёна уже сидела перед раскрытым ноутом.
        - А ты знаешь, - сказала она, не оборачиваясь, - здесь довольно приличный инет! Не думала, что у спутникового такая скорость…
        - Ну и кто раньше устал от отдыха? - спросил я саркастически.
        Она сказала, защищаясь:
        - Это нечестно! Я только зашла!
        - А где твоя Рая? - спросил я.
        - Помогает Лене с обедом, - объяснила она. - Она такая домашняя, нежная, ласковая…
        - Придушить еще не хочется? - спросил я.
        Она улыбнулась:
        - Нет, я люблю ласковых и нежных. Как и все, впрочем.
        - А мужчин?
        Улыбка на ее красиво очерченных губах стала шире, показав полоску зубов.
        - Работа - самец или самка?
        - Господи, - сказал я, - бедная наша работа. И ты тоже ее во все дыры… К счастью, она все еще отвечает нам взаимностью. Так что мы, в общем, счастливые люди.
        Она покровительственно похлопала меня по плечу, как старшая сестра несмышленого мальчишку, которого еще учить и учить.
        - А главное, она сквозь пальцы смотрит на эти невинные шалости. Только требует, чтоб не слишком часто. А то это начнет вредить работе. А она ревнива.
        - Мы этого не допустим, - согласился я.
        Она продолжала смотреть с интересом, в глазах плясали веселые чертики.
        - А когда захотелось назад? Только честно.
        Я огляделся и сказал, понизив голос:
        - Вчера утром. Но потом сказал себе: раз уж приехал, надо брать всех радостей столько, чтобы из горла лезло!.. А то опять захочется.
        - Тогда почему не берешь?
        - Как не беру, беру!
        Она покачала головой:
        - Я видела, к тебе и Лена сексуалила…
        - Я старомоден… - объяснил я. - Конечно, участвовал в групповухах, когда был студентом. Потом в какой-то слишком удачный день решил, что такое для меня слишком. И на Раю нет желания, хотя она такая сдобная булочка… Правда…
        Она перехватила мой неуверенный взгляд, насторожилась.
        - Что?
        - Ты очень хороша, Алёна…
        Она подобрала губы, взгляд стал строже.
        - И Тимур хорош, не так ли?
        Я заставил себя легонько улыбнуться.
        - Прости, это была неудачная шутка.
        Она кивнула:
        - Извинения приняты, бить не буду. Сразу после обеда и выедем?
        - Да, - сказал я с облегчением. - Тимур, наверное, останется, но не думаю, что в понедельник не явится. Он тоже старомоден, как и эти девочки.
        Она чуть-чуть поморщилась:
        - А ты знаешь их возраст?
        - А ты?
        - Я-то знаю. Но не скажу.
        - Женская солидарность?
        - Ну, все уже знают, - сказала она ровным голосом, - какова наша солидарность на самом деле. Только для анекдотов! Но с моей стороны это будет нечестно.
        - Не хочешь пользоваться явным преимуществом?
        Она сказала сердито:
        - Ты хоть понимаешь, что говоришь? Брысь отсюда!
        - Прости, - сказал я голосом, полным раскаяния, - ты мой боевой друг, а не женщина для траханья, это глупость, просто с языка сорвалась.
        - На этот раз прощу, - сказала она мстительно, - но, если еще раз такое брякнешь, заставлю самого у меня отсасывать!
        Глава 13
        Российские нанотехнологии в мировом рейтинге со сто девяностого места переползли на шестое, но все это осталось в тени, средний человечек это вообще пропустил бы, если бы такую важную для нас новость и сообщили по общим каналам телевидения.
        Зато по всей стране прошли грандиозные праздники с карнавалами и факельными шествиями ввиду великой и невероятной победы российской сборной по футболу, что впервые в истории, включая Российскую империю, СССР и нынешнюю Россию, вошла в финал, где, правда, уступила немцам, но и серебряная медаль - величайшее достижение Российской Федерации.
        - Ага, - прокомментировал Тимур едко, - как же, а что вчера стартовала экспедиция на Марс - это так, фигней яйцеголовые маются. Деньги девать некуда.
        Гулько подошел к окну и закрыл его поплотнее, затем включил защиту от шума с улицы.
        - Вчера, - прорычал он раздраженно, - по жвачнику целый день крутили эти парады и народное ликование!
        Роман поднял голову от расчетов и уставился на обоих, как на марсиан.
        - Умные люди его вообще не включают. Я о себе, если кто еще не врубился.
        - Почему? Хотя бы новости послушать…
        - А меня как раз в новостях каждый раз оскорбляют, - пожаловался Роман.
        - Как это? - удивился Тимур.
        - А прощаясь, - объяснил Роман, - телеведущие всякий раз желают удачи!.. А желают удачи только придуркам, которые сами ничего добиться не могут, им может помочь только удача. Умным желают успеха. А я не хочу, чтобы меня обзывали идиотом прямо с экрана!
        Скопа заметил мудро:
        - Таким образом они всю аудиторию, смотрящую их телеканал, зачисляют в идиоты? Дескать, мы работаем на идиотов! Может быть, они так бахвалятся, у нас, мол, самая широкая аудитория! Наши зрители - от Москвы до бескрайних морей!
        Тимур огрызнулся:
        - Да мне неважно, сами они идиоты или на идиотов работают!.. Просто я не хочу быть идиотом.
        Роман поинтересовался:
        - А что смотришь?
        - Голос Америки.
        Роман ахнул:
        - Врагов?
        Тимур пожал плечами:
        - А я представил себе, что мы уже в две тысячи сотом году. Тогда все будут шпрехать на английском. А то и вовсе шпикать.
        - Если не на китайском, - сказал Роман предостерегающе.
        - Ну, что-то мне подсказывает, - ответил Тимур, - что Китаю выйти из его границ не дадут. Штаты ненавидят нас и готовы изничтожить, но отдать наши восточные земли Китаю для них еще хуже. Так что нашим детям общаться между собой на англицком! А уж внукам - точно.
        Гулько шумно почесал в затылке.
        - А я и сейчас общаюсь, - признался он. - Для практики. Готовлюсь в коллаборационисты.
        Тимур сказал укоряюще:
        - Ну вот, среди нас уже есть предатель. Причем народа! Мы же народ? Народ. Предлагаю на очередную планерку уточненное расписание: пункт первый - доклад Тараса Гулько, пункт второй - расстрел предателей, пункт третий - концерт.
        - Пункт четвертый, - сказал я, - запуск баймы. Что-то мы пять лет горели, будто на кислородном поддуве, а сейчас разом стихли. Выдохлись?
        Тимур развел руками, вид донельзя озадаченный, потом почесал в затылке.
        - Наверное, перегорели… Нет, байма сделана, сейчас все дело в вылавливании багов, а у нас же все творцы, мать вашу… Баги ловить неинтересно, хоть и надо. Потому раньше о работе, сейчас - о бабах.
        - Вы всегда о бабах, - сказал я раздраженно. - Забыли, сколько великих байм погорело только из-за того, что девелоперам влом было шлифовать их до потери пульса? Варкрафт перед запуском вылизали до блеска, потому в него и сейчас играют!..
        Роман пробормотал:
        - Да делаем, шеф, делаем. А что нет азарта, так это и понятно. Все уже думают, что бы такое в аддоне забабахать, чтобы все попадали…
        - Баги, - сказал я строго, - всем ловить баги! Кто не выловит на своем участке, тому всю жизнь корпеть над браузерными!
        Тимур прав, с каждым днем все ближе запуск всех серверов, баймеры предвкушают, как ринутся в бой и начнут быстрый кач, чтобы добраться до откровенно сексуальных сцен, а у нас в офисе будто снег выпал.
        Работаем все так же слаженно, все путем, но словно весь жар переложили в байму, а в каждом из нас осталась только черная зола на пепелище.
        Я все чаще вытаскивал мобильник, двойное прикосновение к memory, и на экране появляются короткие ролики с Тамарой. Вот она вышла из офиса и направляется к машине, вот обедаем в ресторане, а самые последние, когда улыбнулась мне тепло и дружески, выходя из автомобиля возле своего подъезда.
        У меня всегда новейшая модель мобильника, что уже и не мобильник в старом смысле, изображение четкое и яркое, я ловлю себя на том, что всматриваюсь и всматриваюсь, наконец сбросил все на хард компа и хотя бы раз в день прокручиваю снова и снова.
        Набор пикселей, как сказал бы я совсем недавно, но странное очарование струится от экрана, в груди теплеет, становится ласково и грустно, словно нечто прекрасное проходит мимо.
        Сегодня утром догнал на ступеньках Алёну, она шагает через две ступеньки, прямая и спортивная, с широкими плечами пловчихи. Когда взялась за ручку тяжелой двери и с натугой потянула на себя, я догнал, сказал «Привет», на что она ответила с дружеской улыбкой: «Привет, шеф».
        На входе красавец Кривошеин, бывший спецназовец, а теперь начальник охраны нашей фирмы, хотя, если честно, он единственный сотрудник охраны, а все остальные его подчиненные - видеокамеры, анализаторы запаха, детекторы температуры, автоматические системы тушения огня, лазерные датчики слежения и оповещения, а также вся сложная система контроля.
        Он приветствовал меня броском ладони к виску, словно пионер, на Алёну посмотрел оценивающе: высокая и спортивная, как нельзя больше ему в пару.
        - Ты набрала, - поинтересовался он, - за последние полгода пару килограммов, или мне чудится? Нет желания сбросить?.. А то поедем с нами в турпоход? Теперь это модно.
        Она поморщилась:
        - Что? Жить в палатках, комаров кормить? Жрать подгорелое мясо на палочках?
        - Зато романтика, - сказал он гордо.
        - Ну нет, - сказала она победно и расхохоталась: - Я уж лучше по «Троецарствию» поброжу. Там в новом урочище такие дивные птицы… Или в локациях, что на той неделе ввели! Там и рыбу с золотыми перьями поймать можно.
        Он спросил ошалело:
        - Рыбы с золотыми перьями? Это хде?
        - В Шарукане, - объяснила она. - Совсем близко от Золочева. Можно на грифоне долететь. Или на виверне, хотя на грифоне и дешевле. Зато на виверне быстрее…
        Он сперва выпучил глаза, потом потускнел, отмахнулся:
        - Я серьезно…
        - И я серьезно, - ответила она. - Что мне тот загаженный берег речушки, куда ты нас приведешь, когда я могу расположиться лагерем в дивной сказочной стране эльфов, где дриады, гномы, пиксики и даже единороги! Нет, ты не поймешь…
        - Не пойму, - ответил он сердито.
        Мы перешли в раздевалку, стенной шкафчик Алёны ближе к входу, из-за чего ее обычно шлепают по голому заду те, кто заходит минутой позже, мой наискось в другом ряду. Алёна приложила ладонь к сенсорной пластине, дверки распахнулись. Она быстро и ловко, не делая лишних движений, скидывала ботинки, брюки, молниеносно стянула через голову майку, тяжелые налитые груди заколыхались, переводя вечно напряженные соски с одной цели на другую.
        Я раздевался чуть медленнее, у мужчин в этом сезоне шнурков больше, шкафчик Алёны захлопнулся автоматически и сдал себя на пульт охраны.
        Алёна пошла было мимо меня, я ей голый менее интересен, чем в одежде, голым уже видела не раз, и всегда я занимался какой-то хренью, но я придержал за руку.
        - А что это ты такая чистенькая?
        Она вскинула брови:
        - Что ты имеешь в виду? Говори яснее, я читать мысли не умею!
        - Жаль, - ответил я, - такие красоты пропадают на пути, пока донесешь их от глаза до языка!.. Я про татухи, которыми сейчас разрисовывают себя любители, как папуасы какие.
        Она опустила голову и, оттопырив губу, посмотрела на живот, ноги, затем повернула шею, как скрипачка, и попыталась посмотреть на свою спину через плечо.
        - Не нравится?
        - Наоборот, - сказал я искренне. - Чистая, как рыбка!
        Она спросила с подозрением в голосе:
        - Какая рыбка?
        - Ну, - сказал я в затруднении, - налим, наверное… На окуня ты мало похожа… или на карася. Ты больше мурена… или барракуда!
        - Ну спасибо, - произнесла она высокомерно и неспешно удалилась по узкому коридору, где замаскированные в стенах датчики проверяют каждый миллиметр ее тела.
        Я вздохнул, глядя на ее широкие плечи и красиво изогнутую, словно крылья
«ламборджини», спину. Талия узкая, ниже начинаются загорелые ягодицы, что без всяких нависающих складок переходят в спортивные ноги с идеально подогнанными связками и хорошо работающими суставами.
        Во второй раздевалке мы переоделись в рабочее, я сказал Алёне торопливо, стараясь замазать свой промах насчет рыбы:
        - Ты как одна из моделей, что рисует Василий Петрович!
        Она угрожающе насупилась:
        - Ты меня мобом обозвал?
        - Нет-нет, - сказал я поспешно. - Я имею в виду женщин! Он их тоже рисует, для тебя это новость?
        Она фыркнула:
        - Значит, я вполне во вкусе шестидесятилетнего? Ну ты умеешь говорить женщинам приятное, умеешь…
        Сморщив нос, удалилась подчеркнуто красиво и гордо, и только когда хлопнула дверь, ведущая в рабочую часть, я понял, что дразнила нарочито, прикидываясь оскорбленной.
        Уже в зале я показал ей кулак. Она спросила ядовито:
        - Что, не ндравится, когда ваше драгоценное и лелеемое мужское общество падает в цене?
        - Лишь бы мое не падало, - ответил я мирно. - Как ты насчет?
        Она удивленно вскинула брови:
        - Это что, предложение?
        - Да пора бы, - ответил я нагло, - а то мы с тобой шесть лет в команде, с ума сойти, а я еще не видел тебя без трусов. В смысле, близко не видел. А когда и была возможность, как-то не присматривался. Дикость какая-то. Как будто и не шеф.
        Она подумала, кивнула:
        - Ладно, щас сниму трусы. Посмотришь, как у меня спереди и сзади. Увеличительное стекло дать?
        Я протестующе выставил вперед ладони.
        - Нет-нет, меня такая малость не устроит. Оставим визуальный ряд на время, когда мне будет лет сто.
        - А-а-а, - протянула она, - вот вы о чем… А ты уверен, что сможешь посоревноваться хотя бы с фаллоимитатором, я уж молчу о вибраторе с насадками?
        Я скорбно вздохнул:
        - Увы, сдаюсь.
        - То-то, - сказала она победно. - Впрочем, как-нибудь могу позволить посмотреть, как я мастурбирую. Из соседней комнаты, в замочную скважину. Просьба только не сопеть, меня такое отвлекает.
        - Вот уж не думал, - сказал я удивленно, - что ты такая чувствительная натура!
        - Я чувствительная, - подтвердила она. - И очень нежная. Вообще-то я могу получить оргазм даже от почесывания спины. Ну там, у самого основания, где спина уже теряет свою благородное название. Так что со мной легко.
        Я фыркнул скептически:
        - Тогда зачем тебе фаллоимитаторы и вибраторы?
        - А на полку поставить? - удивилась она. - Кто ни зайдет помыть руки, сразу видит - нормальная женщина! А иначе черт-те что подумают. Спросить постесняются, а надумают та-а-а-акое! Я даже и не представляю, что можно подумать! А вы представляете? Сейчас такие возможности, такие возможности… Я не знаю, как насчет достижений в генетике или космонавтике, но совсем в другой области этих возможностей с каждым днем все больше.
        Я передернул плечами:
        - Ужас.
        Она сказала уже другим, почти мечтательным тоном:
        - Да и красивые эти штуки… Сверкают, переливаются огоньками внутри, словно целиком из алмазов выточены. А есть, что косят под рубин. Сейчас входят в моду изумрудные, но это для любителей, все-таки холодный цвет… Нанотехнологии на марше! Сразу вижу, ученые работают не покладая рук. Стараются. Все новые и новые модели, усовершенствованные! Сами отыскивают чувствительные точки, автоматическое регулирование…
        - Чего? - спросил я тупенько.
        - Всего! - ответила она с нажимом.
        - А-а-а, - сказал я, - да, это хорошие модели. У нас с куклами похуже. Пока что самим надо… Даже сосать еще не умеют. Но ученые над этим работают, работают! Гранты получают. Это не полеты на Марс, в этой области всякий старается!
        Дверь распахнулась, вошли, громко разговаривая и размахивая руками, Тимур, Роман и Тарас. Я постоял, послушал, до того как нырнуть в свой кабинет, где в крохотной приемной уже наверняка чинно сидит моя тихая секретарша.
        Сейчас самое модное словечко, которым все щеголяют, что скоро догонит по популярности «оргазм» и «хэдэншолдерс», - это «нанотехнология». И хотя что это, мало кто в народе представляет, но уже все общество знает, что без этой самой нанотехнологии щастя не будет. В том смысле, что чемпионат мира так и придется смотреть на стодюймовом мониторе, а не на всю стену.
        СМИ с восторгом говорят, что в мире на развитие нанотехнологий брошено уже пять миллиардов долларов, это вроде бы чудовищная цифра, но, во-первых, это во всем мире, во-вторых, я-то помню, что состояние каждого из наших олигархов в пять-десять раз больше. И нередко на конструирование и выпуск фаллоимитаторов нового типа денег вбрасывается вдесятеро.
        Обидно, что Россия - единственная страна из продвинутых, в которой буквально только-только приняли программу развития нанотехнологий. Хотя прогресс, судя по кривым графиков, стремительно идет вверх, но только футбольные болельщики считают, что мы скоро всех догоним и перегоним. А мы знаем, что стартовали с нуля. Те немногие исследования, что ведутся, это на уровне отдельных академических институтов, не так уж давно заработавших под крылом «Роснано».
        В зале Василий Петрович, вернувшись после ежегодного обследования, принимал поздравления с идеальным здоровьем - все своими руками, своими руками! - и рассказывал, что в суперсовременный и напичканный аппаратурой с верхних этажей и до подвалов Центр считают за счастье попасть даже президенты, так как это уникальный, единственный в своем роде Центр по здоровью для здоровых людей.
        Роман слушал, кивал, наконец сказал мечтательно:
        - Я видел это здание… Шесть этажей! Но как только удастся сделать прорыв в нанотехнологии, этот Центр каждый человек будет носить на себе.
        - Спина не сломится? - спросил Гулько иронически и поиграл мускулатурой.
        - И не заметите, - заверил Василий Петрович.
        - Я такой Шварценеггер?
        - Нет, не Шварценеггер, - объяснил Василий Петрович серьезно и педантично, не замечая, что Гулько чересчур драматичен. - Вы просто не заметите, что носите. Датчики могут быть вмонтированы в одежду, а если учесть, что, даже собрав их все вместе, все это будет мельче макового зерна…
        Гулько поинтересовался со скептицизмом:
        - Но это только диагностика, а лечиться все-таки тащиться в тот Центр?
        - Зачем? - удивился Василий Петрович. - Пока я ждал очередной процедуры, от скуки посмотрел их проекты… Эти крохотные датчики дадут сигнал тем штукам, что уже будут в вас! В вашем теле. Те все и поправят. А если нужно будет ввести какой-нибудь микроэлемент, которого нет, что ж… сообщат. Только не вам, конечно. Будете вот так идти по улице, хлебалом щелкать по сторонам, а вам в задницу ка-а-а-ак засадят вот таким шприцом! И не увидите, хто. Потому что засадят изнутри.
        Глава 14
        Небо в сизых облаках, в город пришел вечер, и хотя еще день, но автомобили включили ближний свет, ярче смотрятся рекламы, а сзади у машин сверкают огромные рубиновые огни.
        Тимур догнал, когда я спускался по ступенькам, он на ходу задирал голову, там через дорогу на глухой стене десятиэтажного дома всеми красками вспыхивает огромный экран, быстро и суматошно мелькают кадры с лицами узнаваемых актеров.
        - Классный фильм, - сказал он и добавил поспешно: - Судя по названию. Может, сходим? Поддержим отечественного производителя?
        Я поморщился:
        - Отечественный? Ни за что!
        - Какой ты непатриот, - укорил он.
        - Не смотрю отечественные, - сказал я раздраженно. - Какой ни попадется в жвачнике, обязательно сидят два пьяных придурка за столом, между ними бутылка водки, а придурки базарят. Либо о культуре и духовности, если придурки с высшим образованием, либо о бабах, если без оного. Но обязательно пьют. Я не видел ни одного отечественного фильма, чтоб эти свиньи не нажирались. Не-е-ет, ни за какие пряники!.. Я надеялся, что отечественный кинематограф уже издох.
        Он ухмыльнулся:
        - Любители выпить и попи… поговорить за культуру как раз и смотрят.
        Я покачал головой:
        - Не пью и даже не курю!.. Кстати, из нашей компашки тоже, насколько помню, никто не пьет? Даже не курим, только сейчас заметил. Так на хрен нам пьяные ублюдки? А они все ублюдки, если пьяные!
        Тимур покачал головой, в глазах было осуждение пополам с восхищением.
        - Максималист… Не повзрослел.
        - У нас впереди долгая жизнь, - напомнил я. - Если дотянем до сингулярности, то повзрослеть время будет.
        Машина издали мигнула приветливо фарами, узнала, умница, а когда я подошел, распахнула дверь. Я быстро вырулил на шоссе, дорога не так и свободна, но час пик давно миновал, мы на работе засиделись допоздна, и теперь я гнал с ветерком, привычно превышая скорость на девять километров. Вообще-то штрафы не присылают и тем, у кого больше и на десять, но большой разницы нет. А остановить все-таки могут, и тогда потеряешь времени на объяснения больше, чем выиграл бы на пустяковом превышении.
        Другое дело - вон герой пронесся, превышение на тридцать километров, его не просто засекли видеокамеры, но и остановят на следующем посту… Понятно, пермский регион, они с видеонаблюдением еще не столкнулись…
        Раздался звонок, я сказал громко:
        - Алло?
        Из правого динамика донесся усталый голос:
        - Ну так как с телевизором?
        - Через полчаса буду дома, - сказал я бодро. - Вы где?
        - Уже возле вашего дома…
        - Лечу…
        Рискнув в одном месте проскочить проходными дворами, я выгадал почти десять минут, а когда подъехал к своему подъезду, там на тротуаре уже громоздились картонные ящики. Трое угрюмых техников с недоброжелательством рассматривали каждую припарковывавшуюся машину.
        Я выбрался и пошел к ним, издали разводя руки.
        - Мы ж договаривались, что буду поздно! А сверхурочные за мной не заржавеют. Как и указано в прейскуранте, а еще и чуть выше. Идите за мной.
        Главный ящик показался маловат, тем более половину занимают поролоновые прокладки, но модель оказалась раскладная, место заняла почти от стены до стены. Когда повесили и настроили, я пробежался по настройкам, проверяя, вышел в инет и быстро скачал себе фильмец в фулэйчди, засекая время, все работает, кивнул:
        - Хорошо, принято! Сколько с меня?
        Один из техников, принимая деньги, покосился на аппаратуру под противоположной стеной.
        - Похоже, вы и сами в этом разбираетесь…
        - Разбираюсь, - скромно сказал я.
        - Так зачем же… Сами бы повесили, настроили! Наши услуги не самые дешевые.
        Он на всякий случай сунул деньги поглубже в карман, чтобы я не потребовал обратно, и примирительно улыбнулся. Я оттопырил нижнюю губу, так я сам себе кажусь значительнее и старше.
        - Специализация, дорогой товарищ…
        Он сказал поспешно:
        - Гарантия на десять лет!.. Но, конечно, если где поломка потом, вы и сами разберетесь, чтобы не ждать, пока приедем ради какой-то мелочи…
        Я кивнул, все говорят о невероятных гарантийных сроках, все еще живем в старом мире с его прошлыми представлениями. Вещь должна служить веками, хотя в реале уже и самые консервативные выбрасывают вполне работающие телевизоры, меняя на более крутые. Все с сожалением перекачивают нужное из вполне работающих и еще новых, если смотреть по-старому, компов в более совершенные модели, а старые отвозят сперва на дачи, потом вообще ставят в сарай, жалея выбросить вполне работающую вещь, которая два года тому была суперписком…
        Я сперва, приобретая новые модели, старые дарил менее расторопным друзьям, но теперь у всех совершенные компы, мобильники, телевизоры, проигрыватели с рекордерами, и уже не знаю, куда дену вскоре этого красавца, но понимаю с холодком и обреченностью, что как только выпустят в массовую продажу
«электронную бумагу» в широком формате, то придется снимать со стены и… то ли в сарай, то ли на свалку, но душа моя скрипит, как дверь на заржавленных петлях, не понимает, как можно поступать так!
        Но что делать, душа мне досталась старая, а вот я уже иду в ногу со временем. Даже опережаю кое-где, профессия у меня такая. Но если даже я смотрю на ускоряющийся прогресс с ужасом, то что видят и, главное, что чувствуют остальные? Комфортно ли среднему человеку?
        Пока готовил кофе, включил это чудо, не могу привыкнуть, что у меня такой громадный экран, да еще и VDTV - в самом деле сказочное качество… Изо всех девяти колонок раздался победный женский визг, на экране промелькнули две женщины-супергероини, ринулись в небо спасать терпящий аварию самолет. А их парни, естественно, пошли пока по пивку…
        Я с досады вырубил, это в моем детстве непобедимый супермен спасал мир, а сейчас с этой политкорректной хренью и эмансидурью он превратился в футбольного и пивного фаната, а мир спасают женщины. Ну, как могут. Фильмы пока что делают мужчины, даже о женщинах-супергероях, и хотя фильмы хиленькие, но пока что смотреть иногда можно. Но вот если еще и фильмы начнут делать женщины…
        Голосовыми командами включил и нашел нужные файлы в компе, теперь телевизор снова включу разве что через месяц, когда забуду, что хотя на смену примитивным ламповым пришла супертехника, но люди остаются все те же. И тенденция
«раскрепощения», которую пора было удавить еще в середине прошлого века, продолжается и продолжается, унося цивилизацию под откос со все ускоряющейся скоростью.
        Единственное ее спасение - наша работа. И только одна мысль портит настроение: на фиг я покупал эту довольно дорогую штуковину, хотя заранее знал, что включать буду крайне редко?
        После кофе чуть взбодрился, сердце стучит чаще, посидел за компом, но вот же сволочная натура у человека: хоть и понимаю, что купил такой экран, чтобы заранее кому-то утереть нос, но такие мы, что, когда вещей мало, ими руководим, когда много - они нами…
        Я щелкнул пальцами, экран вспыхнул безумно яркими красками, чистой палитрой, пиксели не усмотреть и с лупой, до чего же рванулась технология…
        По выжженной пустыне идут железные фаланги македонских героев. Александр Великий, гениальный полководец, конечно же, гомосек, как же иначе, сейчас гомосеков находят везде, как чуть раньше везде в любом прошлом начали находить крутых и беспощадных бойцов-женщин.
        - Другой канал, - произнес я зло.
        Телевизор уловил мой голос, проанализировал, поколебался, но переключил. Замелькали кадры из какого-то фильма о рыцарях Круглого стола. Как и положено в политкорректное время, уже двое из рыцарей - негры. Чернющщие, чтоб зритель не подумал на арабов или турков, с расплюснутыми носами и даже с характерными негритянскими прическами.
        Я поморщился:
        - Выключить.
        На экране появилось синее-синее море, полуголые девушки играют в пляжный волейбол, лифчики то и дело соскальзывают в момент прыжков, вокруг собралась толпа заинтересованных мужчин.
        - Совсем выключить! - велел я грозно. - Эх, дурила, еще отлаживать тебя…
        Жвачник угодливо начал перебирать каналы, стараясь угодить, я нащупал пульт и отключил вручную. Вручную - это не плоскогубцами на ящике, как было раньше, а коснулся сенсорного значка на ДУ. Теперь уже и это считается физической работой.
        Перед глазами все еще стоит увиденное на экране. Это нужная и важная формула исчезает сразу, а вот жопы и прыгающие сиськи почему-то запечатлеваются. Женщины в старых фильмах, как и в жизни, ходили в длинных платьях, головы покрывали платками, держались скромно и занимались женскими делами. Но вот пошла эмансипация, женщины сперва в жизни встали наравне с мужчинами, а затем угодливая политкорректность пошла на полнейшую хрень, зато так льстящую женщинам: вот они круто дерутся двумя мечами в эпоху Каролингов, вот командуют пиратским кораблем…. Это же надо придумать: в те времена женщин вообще не пускали на корабли даже пассажирами, была устойчивая примета насчет беды, если женщина на корабле! - вот женщина - мушкетер, вот она, полуголая, на улицах средневекового Багдада - жарко ведь! - бежит по улице и метает ножи, прыгает, дерется, швыряет здоровенных мужиков через колено, через плечо, через голову… Это в стране ислама, где женщина не смеет выйти за порог, не закутавшись плотно в паранджу, не скрыв лицо за чадрой! Но это еще что, недавно видел вообще шедевр, соединение сразу двух
политкорректностей: женщина-рыцарь-негр!
        То же самое и с педерастами. Не было их… в смысле, были единицы, что помалкивали о своем педерастизме, и не было их в искусстве. Но вот с этими гребаными свободами педерастизм стал эмблемой демократии, и тут же педерастами стали все великие люди прошлого. Так что жду, когда женщина-рыцарь-негр станет еще и педерастом. В смысле, что половину рыцарей Круглого стола сделают женщинами-рыцарями-педерастами. И зоофилами вдобавок, это чтобы кто-то первым успел заявить о своей прогрессивности и предельной свободе в демократичности.
        Я не заметил, как пальцы сами выудили из кармашка мобильник. Щелчок, на экране возникло меню, и раньше, чем я сообразил, что делаю, пальцы нажали на картинку с надписью memory, а когда появилось смеющееся лицо Тамары, - еще раз на кнопку вызова.
        Картинка почти не изменилась, только прическа чуть иная да на лице нет улыбки, а только благожелательный и холодноватый интерес.
        - Да, Володя?
        - Привет, Тамара, - сказал я. - Просто соскучился.
        - Спасибо, - ответила она с легкой улыбкой. - Как твоя байма? Запустили?
        - Четыре дня до запуска, - ответил я.
        - Трясет? - спросила она. - Пять лет шли к этому дню!
        - Почему-то не трясет, - признался я. - Даже не знаю… А как ты?
        - Спасибо, хорошо.
        - Я имею в виду, - сказал я неуклюже, - как бы нам повидаться? Но уже не по делу. Я тут копался в себе, копался…
        Она спросила настороженно:
        - Зачем?
        - Имеешь в виду, - спросил я, - зачем копаться в такой грязи? Нет, я так глубоко не копал. Остановился, когда сообразил, как сильно меня тянет к тебе. Когда понял, что не случайно твои портреты у меня дома по всей комнате…
        Она удивилась:
        - Откуда? Где ты их взял?
        - Я компьютерщик, - объяснил я, - как вы нас называете. Для меня наделать снимков, пока общаемся, - не проблема. Вот смотри…
        Я поднял руку над головой и медленно поворачивал кисть, чтобы Тамара могла, увеличив изображение, рассмотреть себя на улице, в машине, за столиком ресторана, и везде то смеющуюся, то серьезную, то задумчивую.
        - Здорово, - протянула она озадаченно. - Да, так можно охмурить любую женщину…
        Я криво улыбнулся:
        - Что я и пытаюсь сделать. Но сейчас вот чувствую, уже мало мне… только смотреть на портреты.
        Она что-то уловила в моем голосе, спросила встревоженно:
        - Что случилось еще?
        - Что-то мне хреново, - сказал я откровенно. - То ли переработался, то ли перегорел… но ты мне так нужна! И сейчас, и… всегда. В смысле, навсегда.
        Она молчала так долго, что я забеспокоился, не прервалась ли связь, наконец она прямо посмотрела мне в глаза.
        - Владимир, - голос ее прозвучал тихо, но в нем чувствовалась сила. - Владимир… мне очень не хочется это говорить, но лучше скажу сразу. Неделю назад я вышла замуж. Я люблю этого человека, он самый лучший… для меня, во всяком случае. Так что отпадает, уж прости. Как навсегда, так и на одну ночь.
        Я ощутил себя, как на поверхности Юпитера, где давление в сотни раз больше земного. В глазах потемнело, я прохрипел:
        - Значит, когда мы встречались в прошлый раз…
        Она кивнула:
        - Да, он уже сделал мне предложение, но я тогда еще не решила. Не потому, что сомневалась в нем, а было предложение переехать в Питер и возглавить там юридическую фирму. А потом, после долгих раздумий, сочла, что семейное счастье выше… Уж прости.
        Я выдавил из перехваченного судорогой горла:
        - Это ты прости… Я поздравляю вас. И желаю… счастья.
        Экранчик потемнел: то ли мои пальцы прервали связь, то ли Тамара решила, что лучше закончить трудный разговор на такой ноте.
        Глава 15
        В офис я приехал вовремя, улыбался и кивал, пожимал руки. Коллектив у нас почти весь мужской, никто ничего не заметил, а женский участок я обошел стороной. Правда, Алёну миновать не удалось, ее стол рядом с логовом Тимура: женщины ее не очень жалуют, да и она не стремится в их общество.
        Я слышал, как Тимур сказал загадочным шепотом:
        - Алёна, слушай… Есть идея.
        Она посмотрела настороженно.
        - У тебя? - спросила она. - Идея?
        - Ну да, - ответил Тимур уверенно. - просто гениальная. Переезжай ко мне!
        Она смерила его с ног до головы взглядом.
        - А за какую плату? Тоже сексом?..
        - Ну да, - подтвердил он.
        - А с какой стати? У тебя что, слаще?
        Тимур великодушно отмахнулся:
        - Да что ты о плате! Фигня какая. Сейчас такие надувные куклы выпускают!.. Ты и рядом не лежала. Нет, просто бывает хреново одному, но и бабс подпускать к себе неохота. А ты не баба, ты - боевой товарищ! В то же время вроде бы баба, так что и тоска уйдет, и не будем всякие страдания друг другу громоздить.
        Она покачала головой:
        - Нет уж, ручками, ручками.
        - Я в программировании просто зверь, - сообщил он скромно. - Всех рву в клочья! Помочь тебе - раз плюнуть. Вообще можешь гранты схлопотать. А мне в самом деле одиноко! Пока Жучка была жива - было не так хреново. А теперь захожу в квартиру
        - даже собака не встречает.
        - Хорошая была?
        - Еще какая! Тапочки мне приносила…
        Алёна посмотрела на него оценивающе.
        - Ну, тапочки я не обещаю, разве что тапочком… А с программированием в самом деле поможешь?
        - Клянусь, - пообещал Тимур. - Это же мой конек! Хлебом не корми, дай попомогать. Я сам учебники составлял, по которым тебе преподают!.. Так что я тебе все сделаю! А от тебя не так уж и много. Понимаешь, куклы всем хороши, особенно тем, что молчат, это же такое счастье!..
        Алёна подумала-подумала и сказала твердо:
        - Вообще-то надо и самой овладевать программированием шестого уровня. А то сейчас поможешь, а в аспирантуре как?
        Люсинда, моя секретарь, встретила меня сияющей улыбкой. Я кивнул, спросил, как здоровье бабушки, Люсинда прощебетала:
        - Ой, с нынешними технологиями такие лекарства выпускают!.. Бабушка уже вспомнила всех своих одноклассников!.. Теперь старается вспомнить, где она и что вчера кушала…
        - Да, - согласился я, - это самое трудное.
        Она проводила меня несколько недоумевающим взглядом, обычно выгляжу веселее, а возле ее стола останавливался на пару минут, но дверь за мной захлопнулась, отрезая от внешнего мира, я дотащился до стола и рухнул в кресло.
        Так, с закрытыми глазами и без движения, я сидел, все глубже и глубже погружаясь в странное оцепенение. И тоски вроде бы черной нет, как пишут в романах, и отчаяния никакого, чтоб вот так хотелось застрелиться или выброситься в окно, а только пустота и нежелание кого-то видеть, слышать, о чем-то думать, с кем-то общаться.
        Когда подошло время обеда, я велел Люсинде приготовить гренки и сварить большую чашку кофе. Очень удивленная, она повиновалась: раньше я всегда обедал в кафе. Даже предложила по-быстрому разгрузить меня в сексуальном плане, а то ей пора уходить…
        - Иди, - сказал я вяло, - бабушка… это хорошо. Надеюсь, она тебя любит.
        - Конечно, - ответила она удивленно, - я же хорошая!
        Дверь за нею захлопнулась, я снова закрыл глаза, а когда поднял веки, не только гренки остыли, но и кофе едва не замерз. Так же замедленно, словно черепаха на снегу, я осушил кофе, не дотронувшись до гренок.
        Ребята, не дождавшись меня в кафе, обязательно нагрянут, начнутся расспросы, ненавижу такие участливые разговоры, слишком в них много лицемерия, мы когда сочувствуем кому-то, то втайне думаем: хорошо, что это несчастье с ним, а не со мной, я же замечательный, а все остальные - говно…
        Застонав, я поднялся, доковылял до двери, а вышел уже прямой и доброжелательный, все мы, сволочи, ходим в масках, приросших к лицу.
        Василий Петрович, который обедает только на рабочем месте приготовленной дома по-особому диетической пищей, с половинкой бутерброда развернулся на кресле в сторону появившихся Тимура, Романа и Алёны, довольный и веселый, румяный, как Дед Мороз.
        - Что, - сказал с веселым злорадством, - нажрались своей вредятины? Ну тогда поздравляю теперь всех с международным днем оргазма!.. Поцелуи и подарки нашей несравненной Алёне!
        Алёна посмотрела на него зверем, а практичный Роман поинтересовался:
        - Почему это одной Алёне? Мы все вроде бы причастны…
        Василий Петрович хлопнул себя по лбу:
        - А как я сказал? Ах да, сегодня международный день женского оргазма! Женского.
        Тимур буркнул:
        - Что, в самом деле есть такой день? Или это шуточки?
        Василий Петрович возмутился:
        - С какими темными людьми работаю! Вся планета живет подготовкой к этому дню, везде подготовительные и отборочные фестивали… да что там объяснять! Этот великий праздник скоро вытеснит всякие Дни Независимости, Дни Победы над врагами, праздники Суверенитета… и вообще все!.. Оргазм - и никаких гвоздей!
        Он повернулся к дисплейной стене, эффектно щелкнул пальцами и отчетливо назвал канал и время телепередачи. Вспыхнуло море цветов, обнаженных тел.
        Приподнятый женский голос говорил быстро и горячо:
        - Национальные дни женского оргазма существовали в разных странах давно, однако лишь в начале этого века было решено объявить десятое октября национальным Днем Оргазма Евросоюза, а в этом году он становится Днем Оргазма человечества!.. Ура! .
        Видно было, как по всей площади подбрасывают над головами цветы. Женский голос затараторил:
        - Еще в тысяча девятьсот шестьдесят втором году немка Беате Узи открыла секс-шоп исключительно для женщин! Это случилось десятого октября, мы этот день будем хранить в наших сердцах…
        Василий Петрович отправился за свой стол, не выключив экран, и мы за две-три минуты узнали, что три столетия назад медицина открыла, что за оргазм отвечает клитор, а в прошлом веке Фрейд сообщил, что существует еще и вагинальный оргазм, медики сперва не поверили, в середине века обнаружили точку G, уже в этом веке нашли еще три точки: U, C и A, что есть нервные окончания клитора, спрятанные внутри тела, и вот теперь вся мощь медицины брошена на то, чтобы задействовать все шесть точек в полной мере, для этого выпускаются особые гели, таблетки, мази, спреи… Хирург из Северной Каролины Стюарт Мелой расширяет сеть клиник, в которых вставляет генератор электрических импульсов под кожу в районе копчика, так что женщина способна получать оргазм в любое время по желанию…
        Гулько взревел люто, перекрывая деловитый щебет дикторши:
        - Да выключит ли кто эту хрень? Он что, издевается?
        - Это сейчас на всех семи тысячах телеканалов, - сообщил Роман с сочувствием.
        - Что, - не поверил Гулько, - и на наших?
        Роман развел руками:
        - На наших до четырнадцати часов профилактика.
        Гулько сказал зло:
        - Все равно выруби! Я лучше буду в полном вакууме, чем в глубокой вагине!
        Я постоял ровно столько, чтобы меня заметили, потом грозно нахмурился, надо заранее отогнать желающих побазарить за жисть, вернулся в кабинет и снова рухнул в кресло.
        Не знаю, сколько просидел в тупом оцепенении, только тело мое вздрогнуло, когда перед столом выросла Алёна. В руках завернутые в салфетку два огромных бутерброда, я ощутил аромат жареной ветчины, сыра и яичницы с луком. Желудок громко квакнул, напоминая о своих правах, но Алёна медлила, рассматривала меня в упор.
        - Что случилось?
        Я буркнул:
        - Палец прищемил.
        - Догадываюсь, - пробормотала она, - какой именно.
        - Алёна, - сказал я тоскливо, - ты… хорошая. Но сейчас пошла нах, ладно?
        - Ладно-ладно, - ответила она участливо и положила бутерброды на стол. - Хотя, мне кажется, это тебе поможет мало.
        - И все-таки давай, - сказал я.
        Она со вздохом придвинула их мне. Я медленно взял еще горячую многоэтажную булочку, где хлеб только на донышке и на крышке, желудок начал пританцовывать в ожидании. Алёна не уходила, я чувствовал, как ее твердый взгляд скользит по мне, как будто трет щеткой.
        - Не издохнешь? - поинтересовалась она.
        - А что, похоже? - огрызнулся я.
        - Очень, - ответила она. - А жаль будет… Все-таки мы все на тебе завязаны.
        - Вот оно, - пробормотал я, - истинное сочувствие.
        Она дерзко ухмыльнулась:
        - Зато можешь не сомневаться в его непритворности. Ты собираешься идти домой? Рабочий день закончен. Или намерен и ночевать здесь?
        Я указал взглядом на диван на той стороне комнаты.
        - Он меня еще помнит.
        - То было другое, - возразила она. - Ты засыпал на пару часов под утро и снова хватался за работу, а сейчас ты и диван пропитаешь своим ядом… Да и заснешь вряд ли. Володя, ты так себя загонишь.
        Я вяло отмахнулся:
        - Ты о чем? Не такой уж я и трудоголик…
        Она покачала головой:
        - Тебе плохо. Тебе настолько плохо, что ты уже и не понимаешь, как ты смотришься. А я не понимаю, как в наше время можно так… Что случилось? Женщина?
        Я скривился:
        - Почему женщина? Много о себе возомнили.
        - Все еще есть женщины, - проговорила она, - из-за которых теряют головы.
        - Правда?
        - Правда, - ответила она. - Шеф, ты всю фирму погубишь.
        Я через силу потянул губы в улыбке, не забывая дожевывать ветчину.
        - Вот уж нет.
        Она взяла решительно меня под руку. Я противился, но она подняла с неожиданной силой.
        - Пойдем.
        Я спросил вяло:
        - Куда?
        - Не в постель, - огрызнулась она, - не мечтай. Тебе нужно сменить обстановку.
        На улице протащила меня мимо моей машины, я запротестовал, она неумолимо покачала головой.
        - На моей такие же колеса.
        Я дал себя впихнуть и даже пристегнуть ремнем. Алёна рывком сорвала машину с места, словно побаивалась, что сбегу, круто развернулась и погнала по улице, пугая прохожих.
        Глава 16
        Ночной клуб я воспринял как нечто оглушительно шумное, от чего в другое время разболелась бы голова, а так я лишь глупо улыбался, когда проходили фейсконтроль и между экранами, высматривающими оружие, наркотики или даже бутылку водки.
        В левой части - десяток столиков, все остальное отдано под танцевальный зал. Цветные фонари бросают движущиеся цветные пятна, танцующие двигаются в полутьме, но я никогда не любил тьму даже в ее полуварианте.
        Многие девушки танцуют топлес, а некоторые, хорошенько разогревшись, а то и приняв что-то покрепче, чем я, сняли и трусики, но двигаются настолько здорово, что забываешь про возможность ухватить и засадить, просто любуешься.
        На возвышении обнаженная девушка быстро и эффектно кружится у шеста, еще усерднее работают двое с гитарами и один на ударнике. Гитаристы что-то выкрикивают в зал сорванными голосами, а там толпа настолько плотная, что какие там танцы, кое-где двигаются, вообще прижимаясь друг к другу.
        Под потолком крутятся и медленно плавают огромные разноцветные шары. Нас провожали взглядами, а когда мы проходили мимо группки крепких парней в майках, что не скрывают мощную рельефную мускулатуру, они таращились на Алёну, один уважительно присвистнул.
        Алёна подвела меня к свободному столику и пихнула так ловко, что я брякнулся задницей на стул, а руки уронил на столешницу.
        - Сидеть! - сказала она властно.
        - А «гав» говорить? - осведомился я.
        - Это по команде «Голос!», - напомнила она с жалостью. - У тебя и с памятью хуже, чем у Василия Петровича…
        - Василий Петрович, - пробормотал я, - глыба… Нам бы такими быть в его возрасте…
        - Сиди, - повторила она, - и никуда, понял?
        - Понял, - ответил я покорно. - Пусть меня прямо здесь и танцуют…
        Мигающий свет, громкая музыка с однообразным ритмом, я ощутил, что начинаю впадать в гипнотический транс. Танцующие вскидывают руки, девушки и парни одинаково изгибаются и дергаются, я узнал последнюю разновидность шейкинга, что вошел в моду буквально неделю тому и, как важное событие в культурной жизни страны, занял первые полосы новостей.
        У меня возникло стойкое ощущение, что здесь все наркоманы, наркодилеры, проститутки, мафиози, киллеры и прочий сброд, который стоило бы разом всех утопить, не проверяя документов. Парни ухитряются проносить через толпу тонкостенные стаканы с коктейлями, Алёна принесла сразу два, полные до краев. Она так высоко поднимала их над головой, словно старалась всем парням показать, какие у нее красиво вылепленные подмышечные впадины.
        Я перевел дыхание, когда на середину стола опустились эти бокалы с чем-то розовым. Один Алёна тут же сунула мне в ладони.
        - Выпей, - сказала она с глубоким сочувствием, но строгими нотками наставницы.
        - Что это?
        - Не бойся, безалкогольное.
        Я спросил вяло:
        - Тогда зачем?
        Она ухватила меня за руку и заставила поднести бокал ко рту.
        - Просто пей.
        Я послушно осушил, по вкусу - сладковатая газировка с привкусом лимонада, довольно приятно, но через пару минут ощутил, как невидимые руки сняли с груди гранитную глыбу, из-за которой так трудно дышать.
        Алёна наблюдала за мной с материнской улыбкой.
        - Чем ты меня опоила? - спросил я вяло.
        - Не боись, - ответила она, - не любовными чарами. Ты хоть и хайтековец, а жуткий консерватор… когда дело доходит до фармакологии.
        Я пробормотал:
        - Просто я откладывал…
        - Боялся?
        - Да, - ответил я честно.
        - Чего?
        - Мужчинам унизительно, - пробормотал я, - просить помощи… А стимуляторы - помощь.
        - И когда ты собирался?
        - Когда своих сил не хватит, - ответил я нехотя. - Ты такая напористая… Любишь доминировать? С хлыстом или плетью? Связывать будешь?
        Она посмотрела с обезоруживающей улыбкой.
        - Мечтай, мечтай… Ишь, фантазия разыгралась, по блудливым глазенкам вижу.
        И хотя у меня даже сейчас в душе пусто, а в голове никаких сексуальных фантазий, но я кивнул, да, мол, я тебя сейчас в мечтах по-всякому, женщинам приятно думать, что они востребованы, о них думают и над их фотографиями мастурбируют. Хотя Алёну вряд ли обманешь, понимает, не до того мне, но взглядом показала, что хорошо, говорю то, что надо, а это значит, еще не вывалился по ту сторону красной черты.
        К нашему столику подошел красавец мачо, весь из себя, спросил с широчайшей улыбкой:
        - Можно девушку на танец?
        Я было кивнул, но Алёна отрезала:
        - Нет-нет! Сегодня вообще не танцую.
        - Это же шейкинг, - сказал парень пораженно, - самый писк!
        - Без меня, - сказала она твердо. - Извини, дружище, у меня месячные.
        Потом ее приглашали еще раза три. Я наконец посмотрел на Алёну глазами здешних мужчин: единственная, кто держится по-королевски, у кого не горит лицо в предвкушении всех радостей балдежа, кто не стреляет глазками в парней, но и без того самая-самая…
        Она спросила настороженно:
        - Что так смотришь?
        - У тебя изумительнейшая фигура, - сказал я. - Фотомодели отдыхают. И лицо…
        - Что с лицом?
        - Ты сумела сделать, - сказал я, - что-то особое.
        - Что?
        - Не знаю. Но ты отличаешься от всех этих милых мордашек. Самая тюнинговая девушка.
        Она хмыкнула довольно:
        - Ну вот, начинаешь отмерзать. Хорошо… Посиди, я сейчас принесу еще пару коктейлей.
        - И что будет?
        - Отогреешься, - ответила она. - Может быть, отогреешься.
        Я пьяно ухмыльнулся:
        - Меня только ты можешь отогреть.
        - Да, - согласилась она, - я тебя так отогрею, что и в аду будешь дергаться в ужасе. Жди!
        Голос ее был строгим и властным, словно подала команду собаке. Я с любопытством смотрел, как по дороге к бару ее пытались перехватить парни, некоторые вообще аполлоны, другие настоящие гераклы. Алёна с благожелательной улыбочкой прошла мимо. Кто-то ухватил ее за ягодицу, она просто не обратила внимания, а когда принимала у бара заказ, еще один запустил длинную лапу между ее ног и что-то там нащупывал.
        Я ожидал какую-то реакцию со стороны Алёна, но она взяла из рук бармена два высоких стакана, где колыхается нечто зеленое с синим, и вернулась к нашему столику. Парень остался возле барной стойки куда более сконфуженный, чем если бы получил по морде.
        - Пользуешься успехом, - заметил я. - Ты красивая, Алёна.
        Она кивнула:
        - Хорошо на тебя действует мелагинк. Только тень недавней депрессии! Еще дозу, и танцевать с девочками пойдешь.
        Я ухмыльнулся:
        - Но ты этой дозы не дашь?
        Она засмеялась:
        - Не дам. Хотя… подумаю.
        - О чем?
        - Придушить тебя здесь или сперва как-то использовать.
        - А потом придушить?
        - Это непременно! - пообещала она.
        - А что пока собираешься со мной делать? - полюбопытствовал я.
        Она подумала, оглядела меня внимательно.
        - Вообще-то можно было бы изнасиловать, но… это будет нарушением врачебной этики.
        - Но ты же не врач!
        - И не мечтай, - сказала она. - Раз я дала тебе мелагинк, то сейчас я врач. И отвечаю за тебя, пока действие не кончится. Ладно, я привезла, я и увезу. Но не раньше, чем натешишься. Уверен, что не хочешь девочек подцепить? Вот та, в розовом, и ее подруга - экстремалки. У меня глаз наметанный. Можешь с ними поиметься прямо на лестнице. Или тут за столиком, а подруга прикроет…
        Я добросовестно подумал, в самом ли деле хочу или не хочу, наконец сказал с пьяной решимостью:
        - Не!.. Лучше выпью еще!
        Она озабоченно огляделась.
        - Девицы здесь раскованные, но что-то тебя не приглашают… А парень ты видный.
        - Тогда уедем, - сказал я и хихикнул: - Раз меня так обижают.
        - Посидим еще чуток, - сказала она. - Или вот та, разрисованная под ящерицу!
        Я пошарил взглядом.
        - Которая сейчас залезла на парня обеими ногами? Так они уже копулируются!
        - Вот и хорошо, - сказала она деловито. - Похоже, девочка хочет набрать за вечер максимум коитусов с разными партнерами. Сейчас это модно, кетэкстрим называется. Как только закончат, можешь подменить парня, девочка примет тебя с радостью.
        Я поморщился:
        - Извини, не люблю в чужой сперме пачкаться. И вообще… во мне слишком сильно животное начало. Инстинкт кричит, что если кто-то на моих глазах успел раньше, то мне там делать нечего, поле засеяно другим.
        - Молодец, - сказала она поощрительно, - все еще рассуждаешь. Тебя не сломить. Эй, девушка, принеси еще дозу андера!
        Официантка посмотрела на нее, потом с любопытством на меня.
        - А ему?
        - А он обойдется, - ответила Алёна.
        Когда заказ прибыл, она сунула мне бокал в руку:
        - Пей.
        - Ты же себе заказывала, - напомнил я.
        Она улыбнулась:
        - Потому что тебе бы не дали.
        - Спасибо за такую жертву, - пробормотал я. - Не жалко?
        - Как раз нет. Пей.
        - Это что-то другое, - пробормотал я.
        - Пей, - повторила она. - Я не дам шефу погибнуть. И обидеть его не дам.
        Я ухмыльнулся, выпил в три больших глотка. Алёна наблюдала за мной со странным выражением. Я по-гусарски ухмыльнулся:
        - Довольна?
        - Надеюсь, - ответила она медленно, - подействует. А то прямо айсберг.
        Она вывела меня на улицу, действуя круто и решительно, нас снова провожали сожалеющими взглядами. Среди одинаково милых и податливых девушек Алёна выделяется, как сокол среди уток, даже я в сумеречном сознании заметил.
        Перед нами выросла ее машина, Алёна открыла правую дверцу и впихнула меня на сиденье. Оно раскрылось подо мною, реагируя на внезапный вес, я завалился плашмя.
        - О, - сказал я довольно, - ты это сделаешь прямо здесь?
        Она обошла машину, села за руль.
        - Отвезти домой, - спросила она задумчиво, - или потащить к себе?
        - Где обещаешь изнасиловать, - сказал я, глупо хихикая, - туда и тащи.
        Она сказала язвительно:
        - Размечтался!.. Но если к тебе, то андер выветрится среди ночи. Кто знает, что выкинешь…
        Я спросил с обидой:
        - А что я могу?
        - Ничего, - согласилась она. - Но лучше ко мне. Надежнее.
        - Ура, - сказал я.
        - Не ликуй, - ответила она строго. - Я, скорее всего, свяжу тебя. Но насиловать не буду, у меня нет таких причуд. Будешь спать до утра.
        - Связанный?
        - А почему нет?
        - А если в туалет? - спросил я. - Как представлю, что ты мне ширинку расстегиваешь и держишь потом, мягко и чувственно массируя и поглаживая…
        - Я тебе памперсы подложу, - прервала она.
        Я поморщился:
        - Фи, как неромантично.
        - Зато практично, - сказала она деловито. - Ты же практик у нас? Вот и попрактикуешься.
        Она пристегнула меня ремнем, несмотря на мои вялые протесты, я чувствовал, как выезжаем со стоянки, выруливаем на дорогу, мягкое покачивание, затем рывок, это вклиниваемся в дорожный поток, наконец ровное гудение мотора и легкое потряхивание на мелких выбоинах и утопленных в дорожное полотно железнодорожных рельсах.
        - Хорошо, - пробормотал я, - вот так бы ехать и ехать…
        - Не добравшись до цели? - спросила она, глядя перед собой.
        - Ну… говорят же, что счастье в самом карабканье к счастью.
        Она покачала головой:
        - Что-то ты чересчур.
        - А как надо? - поинтересовался я.
        Она подумала, хмуря брови.
        - Достань из моей сумочки синюю такую коробочку… там таблетки. Возьми одну под язык.
        Я повертел головой.
        - А где она?
        - На заднем сиденье, где же еще!
        Я со стоном попробовал приподняться, ремни не позволили, отстегнул, и тут же тревожно запищала сигнализация.
        Алёна сказал быстро:
        - Пятнадцать секунд!.. Потом заглохнет мотор.
        - Успею… - пропыхтел я. - На фиг тебе такая пугливая машина…
        Ухватив сумочку, я снова защелкнул ремень, сигнализация с облегчением смолкла. Алёна смотрела вперед, не отрываясь, машину ведет по-женски осторожно, но не упускает возможности обойти ползущих медленнее, чем позволяют дорожные знаки.
        Я с трудом разобрался с хитроумными замками на сумочке, слишком сложно и навороченно, целая электронная система, вот где ученые умы оттягиваются, хоть и херня, но платят за такое больше, чем за разработку ракеты на Марс: ракеты - штучное дело, а такие изделия для дамочек - массовое. Если с каждой по центу…
        - Нашел? - спросила Алёна. - Синюю ищи!..
        - Ищу, - пробормотал я.
        Сперва просто перебирал в недрах этого бездонного мешка, потом начал выкладывать самое крупное на колени, смутно удивившись, что не наткнулся на штучки для секса.
        В любой женской сумочке теперь обязательно наряду с губной помадой, тушью для ресниц и прочей ерундой всегда имеется вибратор или гелиевый фаллоимитатор, что сам выдает нужное количество смазки, регулирует температуру и прочие заранее заданные характеристики.
        Причин сразу две: во-первых, перестало считаться стыдным ими пользоваться, во-вторых, современные пилюли позволяют получать оргазмы с первого же мгновения полового контакта и так множество раз, благодаря чему женщина может получать половое удовлетворение, не дожидаясь, когда вернется в привычную и комфортабельную квартиру: в офисе, лифте, на лестнице, в туалете… Считается, что после такой разрядки она держится спокойнее, не раздражается по пустякам, лучше работает. Потому во многих фирмах поощряют такие моменты в рабочее время, даже выделяют отдельные кабинки. Самые радикальные и продвинутые работодатели объявили такие кабинки пережитком прошлого и заявили, что, раз уж мужчины за рабочим столом чешутся, как бабуины, точно так же и они, женщины, могут пользоваться фаллоимитаторами, не покидая рабочего места.
        - Нету, - сказал я раздраженно, - нету!
        - Есть, - сказала она. - Ищи лучше.
        - Да нету же, - возразил я. - Все обыскал!
        - Там есть боковые кармашки, - напомнила она язвительно. - В левом ищи.
        - Господи, - буркнул я, - и кармашки вдобавок, такая хрень? У нас никаких сумочек… Фиг вам тогда, а не равноправие.
        Кармашков оказалось по два с каждой стороны, я пошарил по всем четырем, кто знает, какой женщина имеет в виду, когда называет левым, в одном наконец нащупал коробочку.
        Открыть пытался так долго, что Алёна наконец протянула руку, я вложил в раскрытую ладонь, Алёна чуть коснулась пальцами, и крышечка отщелкнулась.
        - Женские хитрости, - пробормотал я пристыженно. - Гадость какая… Это нечестно!
        - Глотай, - скомандовала она.
        Я посмотрел на нее с подозрением.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Одну таблетку, - пояснила она терпеливо, - положи в пасть. В свою. Можешь проглотить, но лучше подержи под языком, быстрее сработает.
        Я послушно взял крохотный шарик, похожий на драже, в каких раньше продавали витамины. Под языком он быстро рассыпался в приятный сладенький порошок, и я буквально чувствовал, как послушно всасывается через слизистую.
        - Ничего не чувствую, - пробормотал я.
        - А должен? - спросила она язвительно.
        - А зачем тогда?
        - Профилактика, - объяснила она.
        - А…
        - Не болтай, - прервала она. - Приехали.
        Глава 17
        Ее дом оказался ближе, чем я думал, или же у меня сдвинуто к краю Вселенной время и пространство, слишком уж чувствителен к той дряни, что в обязательном порядке глотают посетители ночных баров.
        Автомат на стоянке принял автомобиль, на меня повел подозрительно красным глазом, но тревогу поднимать не стал, мол, такая хозяйка и сама справится с любым нарушителем.
        Входная дверь дома помедлила, прежде чем впустить нас, даже лифт задумался, решая непростую задачу: я вроде бы обкуренный, да еще и чужак, но Алёна держит меня за руку, словно сама сдаст органам правопорядка.
        Еще больше ворчала и рассматривала нас дверь в ее квартиру. Не захватил ли я хозяйку в заложницы, не стоит ли сразу вызвать наряд с большими пушками…
        Наконец нас впустили, вспыхнул яркий свет, щетки быстро вытерли нам ноги, убрали пыль. Не сходя с входного половичка, я спросил опасливо:
        - А этот… которому ты в бумажник сексом, не придет?
        Она рассмеялась:
        - А хотя бы и пришел? Тебя смутит, если расплачусь при тебе? Ладно, не волнуйся, он всегда звонит заранее. Его дни - среда и суббота.
        - Так среда ж сегодня!
        Она отмахнулась:
        - Он уже приходил сразу после работы. А когда ушел, я звякнула в офис и увидела, что ты так и не уходил.
        - А-а-а-а…
        Я медленно пошел по квартире, везде чисто, опрятно и, на мой взгляд, чересчур по-пуритански. Ни резиновой куклы в одном из кресел или на диване, ни набора фаллоимитаторов на полке над столом, ни баночек с разогревающей мазью, вообще ничего из привычного набора одинокой женщины.
        - Интересно, - сказал я, - неужели твои запросы столь незамысловаты, что достаточно мужчин?
        Она фыркнула:
        - Что, уже ищешь, как отступить?
        Я сказал с достоинством:
        - Нет, я готов! Снимай трусы! Или ты их не носишь?
        Она покивала головой.
        - Как тебе не стыдно? Неужели ты будешь совать пенис в меня, своего сотрудника, даже своего друга, извини за выражение?
        - Ну… - протянул я, - вообще-то так вроде бы положено… а что ты предлагаешь?
        Она кивнула в сторону двери ванной:
        - Там набирается вода. Проверь температуру и влезай.
        Я повернулся в сторону двери, за которой слышен плеск льющейся воды. За время езды в автомобиле все тело отяжелело, покой и расслабленность заползли и угнездились в каждой клетке тела.
        - А ты?
        - Чуть позже, - ответила она деловито. - Посмотрю, что сделать на ужин.
        - Мы только что ели, - напомнил я.
        - Мы только пили, - уточнила она. - А тебе не мешает поесть, у тебя сейчас метаболизм ой-ой.
        Ванная комната размером даже больше кухни, сама посудина треугольная, хорошо вписывается в правую часть комнаты, вода бурлит, выстреливает крупными пузырями, явно что-то хитрое с поддувом и массажами.
        Я разделся, одежда полетела на пластиковое кресло, теплая вода приняла меня ласково и с удовольствием, не зря же пускает пузыри. Я некоторое время наслаждался сладостным ощущением упругого массажа, забалдел, начал клевать носом.
        На стене большой телеэкран, идет передача известного дизайнера Птицына «Разговор о моде». В прямом эфире разбирают последние тенденции в формировании вагин, просвещают туповатое население насчет соотношения пропорций отдельных частей, цвета и тактильных ощущений. Обалдевшие от счастья эксгибиционистки, что могли демонстрировать свои достижения разве что на улице или пляже, прямо налезают этим местом на объективы камер, чтобы потом балдеть неделями, вспоминая сверхширокую аудиторию.
        Алёна вошла деловитая, собранная, быстро осмотрелась.
        - Не холодно?.. Не жарко?.. Подкрути вот здесь.
        - Зачем? - спросил я вяло.
        - Так пузырьки выстреливаются сильнее.
        - Нормально, - сказал я лениво. - Хватит тебе там хозяйничать, залезай.
        - Пихаться не будешь? - спросила она.
        - Не достану, - ответил я. - У тебя ванна для динозавров.
        Она усмехнулась, я смотрел, как она стягивает через голову майку. Поднялись и слегка опустились крупные упругие груди, красные ореолы вокруг ниппелей таких размеров, что не закрыть даже широкими мужскими ладонями.
        Она сняла юбку и бросила к моей одежде, авось не подерутся. Низ живота чисто выбрит, но я все смотрел на эти красные соски с десертные блюдца, не меньше, да и выступают над общей поверхностью, как перевернутые толстые посудины из розовой пластмассы…
        - Класс, - сказал я, - это самый писк, да?
        Она проследила за моим взглядом.
        - Что?.. Ну, ты как будто не видел!
        - Да как-то, - признался я виновато, - слишком заработанный был всегда…
        Она отмахнулась:
        - У меня у самой такое коровистое строение. Конечно, кое-что оттюнинговала, странно было бы не поправить!
        Я смотрел, как она осторожно опускается в воду, придерживаясь руками за блестящие края. Сильно выпяченные половые губы, словно поставленные ребром ладони, бросились в глаза, но я такие уже видел, мода распространяется быстро.
        Алёна раздвинула ноги, чуть сползая в ванну, вода дошла до груди и чуть приподняла ее.
        Она провела ладонями по телу, улыбнулась дружески.
        - Расслабься, - посоветовала она мирно. - Так и быть, не буду связывать.
        - Да? А я уж намечтал всякое…
        Она усмехнулась, но не ответила, запрокинула голову на край бортика, еще больше погрузившись в воду, закрыла глаза. Лучший наш бета-тестер, мелькнула мысль, с изумительнейшим вкусом и чутьем, но даже она не замечает, что вообще-то все игры и все баймы делались и делаются мужчинами и для мужчин. Я что-то не могу припомнить хоть одну из тысяч и тысяч игр, не считая совсем сделанных на коленке, где женщина играет иную роль, чем быть объектом сексуальных домогательств. Правда, есть Лара Крофт, но это тот же мужик с сиськами, что бегает, прыгает, стреляет из двух пистолетов и бьет в челюсть ногой. Женского в Ларе Крофт только сиськи, да и то это лишь видимость, ни в одной игре их никто не щупал.
        В инете сотни тысяч порнушных игр с прекрасной графикой, чувствуется, с каким тщанием все это сделано, и везде мужчина либо соблазняет женщин, а потом трахает во все щели, полости и впадины, либо догоняет на улице, в лесу или где-то еще и насилует, насилует, насилует. Еще пристает к ним в метро, трамвае, поезде и, понятно, совокупляет, совокупляет, совокупляет так, как никогда бы не смог в реале.
        Нередко женщин жестоко трахают группой, как люди, так и тролли, огры, гоблины, каменные великаны, осьминоги, зомби и прочие-прочие чудища. Женщин имеют в виде эльфиек, гномочек и даже зеленых троллих. Женщин совокупляют у нас и на других планетах, под водой и под землей… Словом, мужская фантазия безгранична. Но пока еще не видел ни одной игры или мувика, чтобы женщина или женщины вот так же заловили мужчину и жестоко его изнасиловали так, как хотели бы они… Или они этого не хотят?
        Ее крупные, как у Лары Крофт, груди разогрелись, соски еще больше укрупнились и порозовели, а ниппели, огромные и красные, как увеличенные в размерах тюбики помады, накалились до такой степени, что вот-вот начнут светиться.
        Она распахнула глаза, неожиданно синие, словно у новорожденного, спросила заботливо:
        - Добавить напора?
        - Добавь, - согласился я. - Только не водяного.
        Она чуть улыбнулась:
        - Ну-ну, это тебя не спасет. Андер снимает всякую сексуальную активность.
        Я охнул:
        - Правда?
        - А ты проверь, - сказала она.
        - Ну-у-у, если поможешь…
        Она усмехнулась и провоцирующе раздвинула ноги. Сквозь прозрачную воду видно, что между разогретых ног словно откормленный слон высунул кончик хобота. Толстые половые губы выдвинулись и даже вроде бы шевелят налитыми соком краями, напоминая лениво колышущуюся на волнах разогретую зноем медузу. Я присмотрелся, в самом деле приглашающе шевелятся, демонстрируя, что не останутся пассивными, а гарантируют энергичный массаж по всем правилам высоких технологий.
        - Класс, - сказал я восхищенно. - С этим трэнсальястингом и жизнь вот так мимо. У тебя там добавочные мускулы?
        Она покачала головой:
        - У человека четыреста групп мышц от предков, которыми не пользуется. Так что шесть-семь уколов, два сеанса и… новые возможности!
        - Молодец, - сказал я. - Я тоже считаю, что сперва нужно все свое активировать, потом подсаживать имплантаты.
        - Нравится?
        Я чуть сполз ниже, чтобы дотянуться, и осторожно потрогал большим пальцем ноги ее внешние половые губы. Они в горячей воде раздулись настолько, что стали похожи на две половинки аккуратно разрезанного посредине гусиного яйца. Под пальцем ощущается нежная горячая мягкость, я почувствовал, как вроде бы по ноге побежала легкая сексуальная дрожь, но, увы, до нужного места не добежала.
        - Да, - сказал я, - но, думаю, твой андер не настолько уж меня обессилил.
        - Проверь, - ответила она весело. - Но предупреждаю, я дала тебе двойную дозу. Пробудешь сутки импотентом. А то и двое.
        - Ну уж нет! Это убийство.
        - Раньше тебя это так не волновало.
        - То раньше, - сказал я, - когда все в порядке.
        Она приподнялась все телом, упершись ногами, вода сбежала в ванну, ее блестящее тело безукоризненно, а дразняще раскрытая вагина в самом деле похожа на кончик хобота слона, всегда раздутый и розовый, словно срезанный мячик из толстой мягкой резины.
        - Ну как?
        - Это нечестно, - сказал я обвиняюще. - Это хуже, чем связать! А еще и танцевать перед связанным. Голой, конечно. А я думал, ты мой друг.
        Она сказала серьезно:
        - Я друг, потому и сижу с тобой. И после ванны я тебя не выпущу. Будешь спать здесь. А утром отвезу в офис.
        - А твой хозяин… не будет против, что чужой мужик спит в его квартире?
        - Не будет, не будет, - сказала она успокаивающе. - Расслабься. В мою личную жизнь никто не лезет. К тому же это моя личная квартира, мог бы запомнить.
        Потом, бесцеремонно вытерев полотенцем, как большого пса, она подвела меня к постели и толкнула в спину. Я растянулся, как лягушка, однако ложе настолько шикарное, что так бы и остался лежать поперек, но Алёна очень невежливо пнула в ягодицу, и я перекатился на ту сторону, освобождая половину кровати. Она легла рядом поверх одеяла, некоторое время разминала себе пальцы ног, напрягала мышцы живота и ягодиц, водила кончиками пальцев вокруг глаз, даже надувала щеки и страшно выпячивала губы.
        - Хочешь быть красивой, - изрек я старую истину, - надо страдать. Хорошо быть самцом!
        - Молчи уж, - буркнула она. - Сегодня ты никакой не самец.
        - Что, - спросил я, - даже в кровати не заведусь?
        - Гарантирую, - сказала она уверенно.
        - Рискуешь, - сказал я. - По мне уже мурашки бегают.
        - Пусть бегают, - ответила она. - Им только и остается, что бегать. Но чувствуешь себя полегче?
        - Беззаботно, - согласился я.
        - Что и требовалось, - сказала она.
        Я произнес тихо:
        - Спасибо, Алёна.
        Она отмахнулась:
        - Не за что. Считай, что я волнуюсь за фирму. Нам послезавтра открывать все сервера!.. Ребят трясет, запасаются пачками алертека-два, все готовятся к нелегким дням… Без твоего присутствия все может рухнуть!
        - Спасибо, - повторил я, - что ничего не спрашиваешь.
        Она покачала головой, синие глаза потемнели, а между бровей прорезалась глубокая складка.
        - Ты не один, - сказала она тихо, - у кого горели крылья. Но мужчины не любят о таком рассказывать. Это мы поплачем, пожалуемся подругам, вроде бы и легче… А вы все в себе перемалываете. Потому у вас инфаркты чаще… А сейчас давай спи!
        Она запихнула меня под одеяло, я не противился, чувствуя, как сильные, но заботливые руки укрывают и подпихивают под спину, чтоб не дуло. Потом она легла рядом, прижавшись всем телом сзади, обхватила меня, как ребенка, и я заснул неожиданно быстро и спокойно.
        И вовсе не Тамара виной, мелькнула мысль уже утром, когда старательно копался в себе, пытаясь разобраться и восстановить привычно бодрый настрой и ясный взгляд. Это на первый взгляд ее отказ так подрубил колени, дурак так и решит, но я уже давно не дурак, по крайней мере - не круглый. Тамара только триггер, а триггером может быть что угодно.
        Только никак не пойму, что.
        Часть III

2019-й год
        Глава 1
        По обе стороны шоссе навстречу мчатся огромные рекламные щиты и бесследно исчезают за спиной. Я с кривой улыбкой подумал, что давным-давно, в седую старину, еще лет пять назад, а то и вовсе целых шесть, с этих экранов… нет, тогда еще с простых досок смотрели неподвижные аляповатые рисунки в три краски, а то и вовсе надписи типа «Покупайте бетон! Телефон…». Буквы тоже, кстати, тогда применялись неподвижные, то есть никаких спецэффектов, никаких голых баб, которые бы демонстрировали, как им засыпают бетон в анус, а тот красиво раздувается, как бутон алой нежной розы, приподнимается, нежно пульсирует…
        Сейчас на всех рекламных щитах яркие динамичные клипы, выполненные с моделями в
3D, а где-то даже по старинке с живыми актерами, но я поймал себя на том, что все так же не обращаю внимания, как и раньше, когда проскакивал по этому же шоссе на новеньком «хаммере».
        Сейчас меня мчит «опель-700», супервнедорожник, я почти не прикасаюсь к рулю, на перекрестках бортовой компьютер послушно отдает управление ЦДУ, Центральному Дорожному Узлу, который следит за движением с орбиты, а на самом шоссе могу двигать машину вправо-влево не больше чем на метр, да и то если движение слабое. Если же начну приближаться слишком близко к бортику, комп авто перехватит управление и не позволит врезаться или даже чиркнуть крылом, ориентируясь на сигналы чипов в столбиках по краю дороги.
        Пересек МКАД и погнал по Варшавскому шоссе, где на первом же перекрестке увидел кучку демонстрантов. Прилично одетые люди, интеллигентного вида, никаких панков, эмо или прочих сдвинутых, потрясают плакатами, выкрикивают лозунги. Часть, правда, из-за тесноты сошла на проезжую часть, из-за чего движение здесь замедлилось, но все же не пробка…
        Я приглушил песню Ани Межелайтис, вот стерва, она, оказывается, еще и поет, приспустил стекло.
        Снаружи донеслись разгневанные выкрики:
        - Не позволим закрыть!..
        - Толстосумы!..
        - Как вам не стыдно?
        - Куда смотрит мэр!
        - Помогите!
        Плакаты подпрыгивают над головами, как куклы в детском театре. Я едва успел поймать скачущие буквы и сложить в цельные слова, теперь и для митингов используют дешевую электронную бумагу, а эти все по старинке: «Спасите последний книжный!», вот еще рядом: «Убийцы слова!»
        На миг показалось, что откуда-то вынырнули древние правозащитники, требующие свободы слова и демократии, затем прочел целую растяжку, ее держат два бородача в старинных очках, карикатурные интеллигенты, еще бы шляпы одели… «Закрывают последний книжный магазин в Европе!», «Помогите спасти культуру!»
        Все стало понятно, я быстро подал голосовую команду поиска в инете, и тут же деловой голос сообщил, что сейчас в Москве проходят на таких-то и таких-то улицах демонстрации протеста против закрытия единственного книжного магазина в Москве, так как он последний вообще в стране. В Европе уж ни одного, в США и Китае по два, в Индии - двадцать четыре, еще есть по одному-два в Бразилии и некоторых арабских странах.
        На боковом экране появилось лицо Тимура, он уловил мой косой взгляд, сказал торопливо:
        - Не отвлекайся, не отвлекайся! А то задавишь кого.
        - Тут не задавишь, - буркнул я. - Весь Центр под контролем Доркомпа.
        - Так это ж хорошо, - сказал он бодро. - Можешь спокойно трахаться. Даже на заднее сиденье перебраться!
        - У тебя что, - спросил я с подозрением, - весеннее обострение?
        - Пока нет, - ответил он мирно. - Просто все сейчас говорят о траханье. Раньше о погоде начинали разговор, а теперь о коитусах. А я человек гибкий, против рожна не пру.
        - И я не пру, - буркнул я, - но и в первых рядах не бегу. Черт, впереди дорогу почти перегородили! Куда милиция смотрит!
        - Уже оттесняет, - успокоил он. - Я смотрю еще и сверху. Интели… Ужасаются, что с закрытием московского магазина книгопечатание исчезнет не только в России, но и в Европе!
        - Не жаль?
        - Жаль, - согласился он. - Но… ты еще помнишь дискетки?.. А сидюки?.. А дивидишки?.. А блюрейки? Не жалко было с ними каждый раз расставаться, переходя на новые носители? Как ни печально, но книги пользуются гораздо меньшим спросом даже среди любителей старины и экзотики, чем матрешки, лапти и раскрашенные деревянные ложки.
        - А мне жалко, - сказал я. - Старею, видать. Когда-то считал, что тридцать лет - уже дряхлость. Вот сейчас мне тридцать…
        - Убивать пора, - согласился он. - Во времена Средневековья был бы уже дедом. И пожилым человеком.
        - Лучше бы матрешки долой, - пробурчал я, - хотя книги… гм… Вообще-то матрешки сразу воспринимаются как старина и сувениры, их не с чем сравнивать, а книги - в первую очередь источник информации! Бумажные по всем статьям уступают электронным: ни гиперссылок, ни работающего поиска по тексту, ни группировки необходимых слов или символов, ни возможности изменить шрифт или хотя бы поменять его размер…
        Он сказал сочувствующе:
        - Я люблю книги, но уже давно пользуюсь только электронной бумагой… Сверни лучше направо, там строители снимают забор!
        Я резко крутанул руль, одновременно отрубая систему автоматического управления, ввинтился в промежуток между домами, два извилистых поворота, впереди люди в желтых куртках с касками на головах в самом деле убирают последнюю оградку.
        - Успел, - сказал Тимур с удовлетворением. - Ты никогда не опаздываешь, да?
        Я ткнул пальцем в сенсорную кнопку, снова подключая автоматику. Навигатор целых две секунды разбирался, где мы и что стряслось, затем руль начал поворачиваться сам по себе, скорость возросла, мы проскочили наискось через микрорайон и снова вынеслись на трассу, оставив позади пробку с митингующими.
        Рядом с Тимуром вспыхнул экран поменьше, Роман уже бодренький, чисто выбрит, ясные глаза, спросил с ходу:
        - Шеф, бета-тест аддона будем делать?.. Привет, Тимурленг.
        Я подумал, отмахнулся:
        - Это уже шестой… Четвертый и пятый прошли без багов, зря столько усилий затратили.
        - Вот и хорошо, - сказал Роман обрадованно. - А то у меня от этого аддона уже мозги в мозолях!
        - У тебя там водянка, - сказал ядовито Тимур.
        - Все равно мозоль, - уточнил Роман с достоинством. - От усиленной работы над проектом… А вот ты покажи шефу руки. Покажи, покажи!
        Тимур с достоинством продемонстрировал ладони, деформированные за лето на даче.
        Роман вскрикнул патетически:
        - Шеф, посмотри на эти натруженные мозолистые руки! Этот человек совершенно не хочет работать головой! Ему нужно убавить жалованье!
        На третьем экране появились ехидно улыбающиеся лица Скопы, Гулько, Алёны, а Тимур проворчал сердито:
        - Тебе хорошо, а я женат. Попробуй не перекопать все на даче, теща со света сживет! Да и жена подгавкивает.
        - Кормишься с дачи? - спросил Роман понимающе. - Тем более нужно срезать зарплату. А то уже скоро все зубы на полку…
        - Кончайте базар, - велел я. - Ишь, видеоконференцию устроили!.. Я уже подъезжаю, кстати. Разбегайтесь по местам и делайте вид, что работаете со вчерашнего вечера.
        За два квартала машина резко сбросила скорость, впереди машины едва двигаются. За последние годы с пробками в целом покончили, но иногда что-то да случается, как вот сейчас…
        Вялотекущая пробка едва-едва продвигается, я в бессилии смотрел по сторонам. Народ идет по улице разный, но вот общественная остановка, и там, наоборот, почти все одинаковые: серые, неопрятно одетые, многие с одутловатыми лицами пропойц.
        В любом обществе будут отбросы, мелькнула сочувствующая мысль. Вроде бы и нехорошо так называть этих людей, но здесь именно неудачники, неудачники во всем. Из этой толпы повыдергивали даже дурочек, если те красивые и с хорошими фигурами - их обучат работе секретарш, а то и вовсе разберут замуж. На общественной остались и некрасивые, и недостаточно умные, чтобы целенаправленной работой сделать карьеру и встать во главе своего дела. А еще на всех мужчинах, ждущих общественного транспорта, лежит печать поражения.
        За пределами остановки это не так видно, там можно увидеть и преуспевающего клерка, что торопливо выскочил в свободную минуту купить сандвич за квартал от места службы, и хорошо одетую студентку с кукольным личиком и дивной фигуркой, такая явно не будет в будущем торговать в киоске, а вот там, да, беспросветье, нечто гнетущее, и я всякий раз виновато отвожу взгляд, когда эти, терпеливо ожидающие транспорт, смотрят на меня, восседающего за рулем шикарной машины.
        Наконец автомобиль медленно подкатил к солидному зданию, на фасаде ярким золотом горят крупные буквы «Виртуальная Москва». Еще во время разработки нашей баймы мы сперва взяли в аренду, а потом и купили этот добротный домик в пределах Садового кольца. Я хотел заказать табличку с названием нашей фирмы, но Корневицкий убедительно доказал, что ее пока никто не знает, а вот созданная нами байма уже завоевывает мир, так что…
        Я заспорил, доказывал, что это неправильно, так никто не делает, это же нонсенс, на что Корневицкий жизнерадостно ответил:
        - Ну и хрен с ними!..
        - Скажут, что мы неграмотные!
        - И хрен с ними, - повторил он с лошадиным оптимизмом. - При чем тут правила? Мы сами создаем правила!
        Прошло всего пара месяцев, и хотя я сперва считал, что этот гад мне просто выкрутил руки, но убедился, что крупные буквы золотом «Виртуальная Москва» срабатывают куда лучше, чем если бы там написать даже Blizzard или Electronic Arts, куда более известные бренды, чем наш.
        Вообще сумасшедший мир, никто даже не повякал, главное - буквы покрупнее да еще золотом. Этого хватило, чтобы заткнулся любой дипломированный филолог.
        С того дня, вот уже пять лет, мы выпускаем аддоны, не успевая поднять головы.
«Виртуальная Москва» за пять лет со дня ввода получила их восемь. Мы охватили все Подмосковье, а теперь пытаемся амбициозно замапить всю территорию России.
        Для этой цели я организовал отделения в ряде городов, где удалось собрать в коллективы дельных работников. Они и занимаются тем, что готовят карты виртуальных регионов, а это теперь головной офис, в котором директора, ведущие дизайнеры, программисты, художники и прочие специалисты.
        Ворота подземного паркинга поднялись, я бросил руль и начал собирать гаджеты, разбросанные на заднем сиденье. Автомобиль на большой скорости покатил по наклонному желобу, словно на водном аттракционе, где после третьего-четвертого витка под тобой внезапно оказывается пустота, и ты плюхаешься в воду.
        Труба оборвалась так же внезапно, автомобиль вылетел в подземный зал. В три ряда блестящие машины моей команды, моя с точностью до микрона встала между «опелем» и «фольксвагеном», передним бампером почти уперлась в стену, но автоматика еще ни разу не дала сбой, да и не даст, продублирована…
        Лифт опустился и ждет, распахнув дверцы. Когда я вошел в кабину, он уже определил, кто я и в каком состоянии, сразу же понесся на третий этаж, где мой кабинет.
        В просторной приемной, где экраны на всех стенах, из-за стола вскочила Агнесса, похожая на стюардессу и медсестру одновременно. Сияющая улыбка, глаза вспыхнули безумной радостью, вся подалась навстречу, выпятив грудь и взглянув так, словно уже положила ее в мои ладони.
        - Здравствуйте, Владимир Кириллович! - сказала она щебечущим голосом, как утренняя птичка у окна моего коттеджа. - Какие-нибудь особые указания?
        - Пока нет, - ответил я. - Тимур Чингизович уже пришел?
        - Пока нет, - ответила она и, взглянув на экран, уточнила: - Сейчас едет по Ленинскому мимо кинотеатра «Наногвоздь».
        - Там завязнет, - сказал я обеспокоенно. - Если демонстрацию еще не разогнали… Ладно, как приедет, сразу ко мне!
        - Будет исполнено, шеф!
        Глава 2
        Я вошел в зал упругой походкой уверенного в себе руководителя. Сотрудников здесь втрое больше, чем пять лет назад, а это только головной офис. Почти вдесятеро больше в подразделениях, разбросанных по другим крупным городам.
        Вся моя старая команда, с которой начинали, уже директора. Фирма за это время разрослась настолько, что я вникаю в мелочи только в самых экстренных случаях.
        Со своего места гордо выпрямила спинку и развела плечи Гертруда, способная художница, ее отыскал и привел Василий Петрович. Когда я проходил мимо, она развернулась в мою сторону и одарила ослепительной многообещающей улыбкой.
        Я тоже улыбнулся тепло и приветливо, у меня этих улыбок восемь штук на все случаи жизни, отрепетировал. Гертруда намекающе опустила веки с длинными пушистыми и загнутыми ресницами и замедленно облизала губы ярко-красным языком. Может быть, минет в самом деле придумали русалки, но теперь он в арсенале каждой женщины, многие обучались на специальный курсах, где им показывали всякие трюки, начиная с простейшего глубокого и заканчивая тайским стомачом.
        Хорошенькая, свеженькая, с торчащими сиськами, клеит меня вот уже полгода, с первого дня, как пришла на работу, но не думаю, что может показать что-то новое в сексе, а рисунки ее вижу и здесь на столе…
        - Привет, - говорил я в ответ на многочисленные «драсьте», - привет!.. Здорово… И вам того же… Драсьте, драсьте…
        У всех на столах самое совершенное из того, что создано в компьютерном мире на сегодняшний день: наша фирма с каждым годом удваивает прибыль, и проблемой становится уже, куда вкладывать полученные деньги.
        Всегда была часть населения, которая предпочитает вымышленный мир реальному. Но когда их один на миллион или даже на тысячу, это незаметно. Еще бы, раньше можно было только уйти в мир, созданный воображением писателя или самому намечтать что-то такое эдакое, но для этого самому нужно обладать очень даже развитым и чувствительным интеллектом.
        Почти ничего не изменил приход кино, телевидения и продажа фильмов на DVD или по инету, но баймы взорвали привычный мир развлечений. Впервые придуманный мир стал намного ярче и интереснее реального… для большинства населения. То есть не требуется особого чувствительного интеллекта, чтобы ощутить себя в придуманном мире. И если авторы талантливы, как вот мы, то человек не захочет оттуда выходить вовсе. Так что виртуальный мир, или vw, как говорят все чаще, вполне может приносить немалый доход, если… заставить в нем жить других.
        Это он сперва позиционировался как развлекательный, но мы сумели сделать его частью реального…
        Со своего места поднялся погрузневший Гулько и пошел в мою сторону, бодро напевая:
        - Живу без ласки, грусть свою зата-а-ая, всегда быть в маске - судьба ма-а-а-ая… Кто это пел?
        Пока все думали, Роман сказал с презрением:
        - Кого ты спрашиваешь! Это ж малограмотные в вопросах культуры хайтечники… Никто из них и не слышал про Зорро.
        Скопа спросил с сомнением:
        - А не человек в железной маске?
        Роман сказал с чувством полнейшего превосходства:
        - Дубина, это же и есть Зорро!.. Так его звали.
        - Это фамилия, - поправил Скопа.
        - Еще скажи отчество, - сказал Роман язвительно. - Как будто у них они бывают. У мусульман нет отчеств.
        - Ты мусульманин? - спросил Гулько радостно. - Я так и знал! Не пьешь, не куришь… Свинину не ешь?.. Ничего, некоторым можно, я видел… Только в талибан не ходи, а то убьют вдруг!.. И в ваххабиты вряд ли стоит, хотя… гм…
        Роман покачал головой:
        - Я не кошатник.
        Гулько непонимающе поднял брови:
        - В смысле?
        - Я со-бач-ник, - повторил Роман раздельно и по складам. - Понял?
        - Не, - ответил Гулько удрученно. - Не понял.
        Роман вздохнул, вид у него брезгливый, как у всякого, кому приходится разговаривать с тупыми и предельно тупыми. Он даже демонстративно украдкой посмотрел по сторонам, не видят ли, что он упал так низко, что общается вот с этим, ага, этим самым.
        - В исламе, - сказал он терпеливо, - собаки считаются нечистыми животными. И мусульмане их не держат дома. Зато кошки - ого-го, священные и ух как почитаемые! У Мухаммада весь дом был в кошках, а сам он их так обожал, что, когда одна из них уснула на нем, а ему нужно было идти читать проповедь, он отрезал полу халата, чтобы не тревожить сон этой мерзкой твари, и вышел к людям в изуродованном халате. Правая рука пророка, забыл его имя… всегда появлялся с кошкой на руках. Не-е-ет, ислам у нас не пройдет! Настоящие мужчины - собачники.
        Гулько раскрыл рот в изумлении.
        - Круто, - сказал он протяжно. - Раньше я думал, только ведьмы с кошками… а еще, оказывается, и мусульмане?
        Я посмеивался, такие пикировки всегда в ходу, позволяют поддерживать тонус, а жизненные соки в коллективе быстрее перемещаются по всему многоголовому телу.
        Скопа скривился, словно вместо вина хлебнул уксуса.
        - У вас прям комплекс, - сказал он обвиняюще. - Чем вам кошки не угодили? Еще к попугайчикам бы придрались… Я ж говорю, комплексы!.. Щас подберем то ли комплекс Эдипа, то ли Наполеона…
        Гулько, который всегда и настолько остро пикировался с ним, что это уже перешло в неприязнь, сказал насмешливо:
        - С тех пор как свиньи узнали про Фрейда, они всякое свинство объясняют комплексом. У Скопы комплексы на все случаи жизни. А вот сам он абсолютно без всяких комплексов, если вы понимаете, что я имею в виду… ха-ха. Зато у всех остальных комплекс на комплексе и комплексом погоняет.
        Скопа набычился:
        - А у тебя их нет?
        - Есть, - сказал Гулько, - как не быть! Ты же сказал, а я тебе верю. И у Тимура комплекс превосходства, как ты определил, у Романа - папы Бенедикта, судя по твоей диагностике, а у Алёны, оказывается, даже латентная клаустрофобия, что хоть и удивительно, но объясняется скрытыми подавленными сексуальными воспоминаниями младенчества, когда была не то обезьяной, не то лемуром.
        Алёна подошла, широко шагая, стилизованные под грубые солдатские ботинки позволяют ставить ноги уверенно, мощно, из-за чего всегда смотрит прямо, не страшась, что высокие каблуки подвернутся на камешке.
        - Кто тут мое светлое имя упоминает всуе? - спросила она. - Привет, шеф.
        - Никто не всуе, - сказал Роман торопливо. - Кто бы посмел всуе, никто не решится тебе всуе…
        Я взял Алёну под локоть, мы пошли в сторону моего кабинета. Она на ходу повернула руку, из нарукавника на стену ударил луч, во всех подробностях обрисовались три комнаты. Я ничего рассмотреть не успел, Алёна тут же погасила, я спросил сочувствующе:
        - Все в порядке?
        Она отмахнулась:
        - Норм. Я беспокоилась, не сбежал ли Митя из садика.
        - А может?
        Она вздохнула:
        - Этот поросенок выучил дорогу и теперь все время норовит сбежать домой, к компьютеру.
        - А маркеры?
        Она отмахнулась:
        - Делает вид, что сами отцепляются и теряются. Сейчас, знаешь, на каждый жучок выпускают по три антижучка…
        Я сочувствующе вздохнул, все мы хотим знать, где находятся наши близкие, но никто из нас не любят, когда шпионят за нами. Помню, как невзлюбили простейшие айфоны, как тут же начали придумывать, как передавать заранее записанное изображение, как переадресовывать на запасные камеры слежения или накладывать двойные картинки…
        - Люди бьются за личные свободы, - сказал я сочувствующе, - так что твой Митя уже человек! Хоть и маленький.
        Она улыбнулась. Я смотрел сочувствующе, это третий брак Алёны, тоже не очень удачный, но у нее все впереди, сейчас в среднем в брак вступают пять-семь раз, а рожальный возраст отодвинулся до пятидесяти лет.
        Я, правда, в официальный не вступал ни разу, но гражданских было несколько, и все распались просто и безболезненно. С некоторыми из этих женщин иногда даже встречался и позже, когда их мужья уезжали в командировку. Я не настолько уверен в своей неотразимости, просто после финансового кризиса три года тому многие фирмы оказались в глубоком минусе, ряд просто обанкротились, а моя оказалась в числе немногих, которая даже ускорила победный рост, так как многие с горя и разочарования начали искать утешения в виртуальном мире.
        Мужья молча принимали, что после встреч со мной их жены возвращаются в дорогих шубах, а то и на новеньких авто, сейчас рациональный мир, чувство собственности
        - атавизм, так что все путем…
        Недавно на экраны вышел мегаблокбастер «Авраам», в нем подробно, всесторонне и даже сладострастно рассматривался ранее тщательно замалчиваемый эпизод из Библии, когда гонимые голодом прародители евреев Авраам и Сара пришли в Египет. В Ветхом Завете сказано предельно просто:
«9. И поднялся Аврам и продолжал идти к югу.

10. И был голод в той земле. И сошел Аврам в Египет, пожить там, потому что усилился голод в земле той.

11. Когда же он приближался к Египту, то сказал Саре, жене своей: вот, я знаю, что ты женщина, прекрасная видом;

12. и когда Египтяне увидят тебя, то скажут: это жена его; и убьют меня, а тебя оставят в живых;

13. скажи же, что ты мне сестра, дабы мне хорошо было ради тебя, и дабы жива была душа моя чрез тебя.

14. И было, когда пришел Аврам в Египет, Египтяне увидели, что она женщина весьма красивая;

15. увидели ее и вельможи фараоновы и похвалили ее фараону; и взята была она в дом фараонов.

16. И Авраму хорошо было ради ее; и был у него мелкий и крупный скот и ослы, и рабы и рабыни, и лошаки и верблюды».
        То есть уже тогда был преподан урок, суть которого понимается только нынешним поколением, да и то не всеми. Важно родство душ, а не тот пустяк, с кем спит твоя жена, кто засовывает ей пенис в разные места и рычит от удовольствия, заодно и ее заставляя стонать от наслаждения.
        Фильм, надо сказать, тряхнул, так как хоть все мы и занимаемся блудом, что постепенно теряет высокое имя порока, превращаясь во что-то совсем мелкое и негероическое, но в отношении предков как-то подразумевалось, что они все святы и непорочны.
        При просмотре этого фильма сперва был шок, как такое можно, многие прямо во время киносеанса принялись отыскивать и перечитывать это место в Библии, уверенные, что создатели фильма пошли на подлог, а когда все-таки нашли, ощутили глубокий стыд за таких безнравственных и бесчестных предков.
        И лишь к концу фильма ко многим пришло понимание, что вовсе не трусостью руководствовался Авраам. Он предложил этому дикарю, кем являлся фараон в той дикарской стране, совершеннейший пустяк: всего лишь влагалище да анус Сары, а сам имел за это «…мелкий и крупный скот и ослы, и рабы и рабыни, и лошаки и верблюды», которые были в его положении намного важнее. И когда он покидал Египет, с ним была и любящая Сара и огромное богатство, накопленное в Египте, благодаря тому, что он «брат Сары». По сути, Авраам уже тогда был цельным и последовательным человеком двадцать первого века нашей эры, намного опередившим время, а мы все века и даже тысячелетия оставались на уровне мышления древних египтян.
        Нет, все было гораздо хуже: мы даже сейчас уже ведем себя нередко, как Авраам, но в отличие от него страдаем от резкого расхождения морали официальной и жестокой реальности. Любой муж, отпуская жену работать секретаршей, прекрасно понимает, что босс ее дерет во все щели, она сосет у него, как только он того изволит, но муж и жена оба делают вид, что ничего такого не происходит.
        Вообще любой мужчина, позволяя жене работать, поступает, как Авраам с Сарой. Разница только в том, что иногда и он, в отличие от Авраама, работает тоже. Офисные романы всегда были реальностью, и замужняя женщина обязательно найдет возможность посовокупляться с коллегами. Просто так, для закрепления контактов. Но, конечно, предпочтительнее с шефом и его заместителями, прямой путь, как для Сары, к недоступным для рядовой офисницы благам.
        Муж это прекрасно понимает. И если его жена обгоняет в карьере подруг, то заслуга во многом благодаря аналу и умелому минету, это понятно всем. Доказывать с пеной у рта, что это не так, его жена честная, это нарываться на скрытые усмешки и неубедительно вежливое поддакивание.
        Единственное спасение - это принять новые реалии. А в них нужно всего лишь признать, что секс - это самая важная вещь разве что для подростков. По мере того как человек взрослеет, у него появляются другие приоритеты. Некоторые, правда, не взрослеют до старости, но большинство все-таки доживают до понимания, что рядом с действительно важными делами это такая незначительная мелочь, что никак не должна влиять на умного человека.
        Все взрослые это понимают, остается только крохотный шажок до признания. А с этим туговато даже сейчас.
        - Общество держится на лжи, - сказал я успокаивающе. - Твой Митя всего лишь начинает жить… как все мы. Без постоянной лжи и обмана общество существовать не может.
        Она слабо улыбнулась.
        - Это хорошо?
        - Это реалии, - пояснил я. - Ложь пропитывает общество сверху донизу. Когда президенты врут друг другу, это вежливо называется дипломатией, когда простые люди - сохранением отношений…
        Она кивнула.
        - Да-да, если даже церковь признает ложь во спасение… Шеф, ты хотел спросить о заказе на трасформинг Ямала?
        - Точно, - ответил я.
        - Но ты уверен, - сказала она, - что мы не успели? Потому так это деликатно отвел меня в сторонку? Чтоб не позорить при Романе и Василии Петровиче?
        - Я в самом деле задал вам слишком жесткие сроки, - сказал я. - Почти нереальные…
        Она победно улыбнулась.
        - Иди в свой кабинет и включи дисплей. Вчера поздно вечером мы закончили и все сбросили тебе.
        Я обнял ее и чмокнул в щеку.
        - Спасибо! Нам в самом деле нужно было успеть.
        - Да не извиняйся, шеф, - ответила она дружески. - Я же знаю, полумиллиардный контракт висел на волоске. Потому я не выпускала свой отдел из офиса, пока не закончили. Сегодня я разрешила им не являться на службу… если ты не против.
        - Неделю отдыха, - сказал я твердо. - Всем! Даже тебе.
        Она покачала головой:
        - Я тебя не брошу.
        Глава 3
        Дверь моего кабинета уже близко, но я по привычке иду к ней кружным путем. С утра нужно всех обойти, похлопать по плечу, спросить, как дела. Тоже ложь, но настолько въевшаяся в нас до печенок, что стала образом жизни.
        Правда, теперь останавливаюсь не возле каждого, многовато их, только возле уцелевших из той, старой, команды. Над столом Тимура во всю часть его стены, превращенной в экран, как и все остальные стены, Аня Межелайтис со счастливой улыбкой берется наманикюренными пальчиками за внешние края половых губ и растягивает их, делая похожими уже не на красную женскую шляпку с широкими полями, а на мексиканское сомбреро.
        И тут же профессионально-деловитый комментарий пластического хирурга, мол, получены и внедряются новейшие материалы коллагеновой подпитки, что делает кожу изумительно эластичной… вот покажите Аню еще… видите? А теперь крупным планом. Еще крупнее… Видите, если края ткани отпустить, она моментально сокращается до прежних размеров. Можно сделать, что будет уменьшаться медленно, чувственно, эротично… Можно даже так, что будет втягиваться совершенно вовнутрь, оставляя настолько гладкое место, что надо будет потрудиться, чтобы отыскать вагину!
        Роман присмотрелся поверх моего плеча и спросил в недоумении:
        - А это зачем?
        - Для разнообразия, - пояснил Гулько. - Все те выверты надоедят, захочется противоположностей…
        Я молча удалился. Скопа тут же принялся записывать на диск в инете, одновременно увеличивая на экране до таких размеров, что Гулько поморщился.
        - Ну что ты в самом деле…
        - Что? - переспросил Скопа.
        - Какой-то озабоченный…
        - Я? - удивился Скопа. - Ты дурак?.. Мне все это тащить в «Виртуальную Москву»! Иначе скажут, у нас отстой!..
        Василий Петрович поддержал:
        - Андрюша прав, мы вообще-то должны идти впереди! Но куда там за модой…
        - Надо, - сказал Скопа уныло. - Никуда не деться. Меня от этих вагин воротит, как от всеобщего избирательного права! Импотентом скоро стану, но народ требует их побольше да поразнообразнее, а у нас демократия… Чего хочет народ, то и даем.
        Он оглянулся, ощутив мое присутствие, охнул:
        - Шеф, ты так заикой сделаешь! Спасибо, что не гавкнул над ухом!
        - Размечтался? - спросил я. - Странно… Я думал, мечтать можно было только в те времена, когда даже не знали, как эта штука выглядит…
        - Какие мечты, - вздохнул он. - Рутина. Ты еще держишься?
        Я оглядел себя с опаской. Посмотрел на него в недоумении:
        - За что?
        - За что угодно, - сказал Скопа со вздохом, - что не секс. Мир совсем с ума сошел! Съехал, тронулся, крыша поехала. Уже и не знают, как еще совокупиться, целые научно-исследовательские институты открывают… Только на нас мир и держится.
        - На нашей фирме? - уточнил я.
        - Нас горстка, - сказал Скопа с горечью, - да и та истаивает, как льдинка в жаркий день. А вдруг не успеем? Таких, как мы, уже мало. А эти трахальщики подталкивают мир к пропасти.
        - Не к пропасти, - уточнил Василий Петрович педантично. - А к сладкому милому такому застою… Безмятежному, бездумному, счастливому. Когда застой, мир стабилен!.. Кому сейчас нужны три миллиарда работников с лопатами?.. Сейчас достаточно горстки специалистов, что управляют машинами. И еще меньше тех, кто создает эти машины.
        Появился опоздавший Тимур, на ходу вытер пот со лба, потом ладонь о штаны, но пожимать руки не стал, просто помахал в воздухе, приветствуя всех разом. Я хотел пройти к себе, но он ухватил за рукав и сказал настойчиво:
        - Шеф, очень важный разговор.
        - Говори, - пригласил я.
        Он помотал головой:
        - Конфиденциально.
        Очень удивленный, я кивнул в сторону своего кабинета.
        - Пойдем, если так. Только если ненадолго.
        - Я быстро, - пообещал он.
        В приемной Агнесса вскочила и, выпрямив спинку, старательно показывала острые груди и модную улыбку, когда рот вот такой, как у лягушки.
        - Доброе утро, шеф!
        - Привет, малышка.
        Я захлопнул за нами дверь, автоматически врубились все глушилки во всех диапазонах. Тимур посмотрел на окна, запрограммированное дрожание стекол идет, только незаметно, я указал на стул, сам сел в свое кресло.
        - Говори.
        Он сказал торопливо:
        - Володя, не упускай шанса!.. Глупо хранить деньги на банковских счетах, их нужно вкладывать и вкладывать в земли, предприятия, покупать нечто такое, что принесет прибыль!
        Я сказал с тоской:
        - Это азбучные истины. Но что ты предлагаешь?
        Он сказал горячо:
        - Купи у Миллера его «Адониса»! Отдает всего за пятнадцать лимонов. Это клиника пластической хирургии, что в нашем здании!.. Момент удачнейший, у него кто-то умер в Америке, нужно ехать и нянчиться с престарелой родней. Сюда уже не вернется, а его клиника без него издохнет!
        Я поморщился:
        - И пусть дохнет. Я при чем?
        Он сказал с жаром:
        - Да потому что, во-первых, у тебя есть лишние деньги, которые надо куда-то вложить. Второе, это в какой-то мере родственное нам предприятие!
        Я поморщился:
        - Родственное? Нам? Ты вроде не переработался, но такое морозишь…
        - Шеф, - сказал он с энтузиазмом, - они и раньше подкармливались нашими идеями, которые мы не патентовали, так как это не идеи для нас, а так, наброски к новым скинам, зарисовки, концепт-арты… а для них это самое то!.. И вот теперь, если возьмешь эту клинику, то будет та самая смычка, что им не даст утонуть и тебе принесет прибыль!
        Я все еще сомневался, наконец сказал нехотя:
        - Насчет прибыли… ты просто так брякаешь или у тебя есть расчеты?
        - Расчетов нет, - признался он, - но, во-первых, под рукой такого энергичного шефа все цветет и пахнет, а во-вторых, можно купить по дешевке прибыльное предприятие!
        - Пятнадцать лимонов - это дешевка?
        - Стоит двадцать, - ответил он твердо. - Я перепроверил. Просто немцу нужны деньги срочно. У него в США что-то наклевывается очень удачное.
        Я кивнул:
        - Договорись, как-нибудь зайдем посмотреть, насколько оно прибыльное. Я не хочу покупать кота в мешке. Почему не продал своим немцам? У него должны быть коллеги…
        - Коллеги есть, - пояснил Тимур, - бизнесменов мало. Да и вообще немцы - народ осторожный, в Россию лезть - надо быть немножко с русской сумасшедшинкой.
        - Значит, - повторил я, - за саму клинику хотят примерно пятнадцать миллионов долларов. А сколько нужно вложить в покупку нового оборудования?
        Он покачал головой:
        - Клиника новехонькая. Но, конечно, сейчас новинки выстреливаются, как пули из
«калашникова». Может быть, приобретешь на пару лимонов что-то суперпуперное. Двадцать лимонов стоит, повторяю, но тебе предлагают за пятнадцать!..
        - Мне?
        - Вообще на продажу за пятнадцать, - повторил он. - Но самое главное, учти, там хороший сложившийся коллектив. Я сюда знакомых баб водил, так что и концы завел, и убедился, что работать умеют. А это самое главное. Не надо искать специалистов, как в самом начале, когда открываешь такое дело… Если бы немцу не нужны были деньги срочно, он бы и за двадцать со временем продал!
        - Хорошо, - сказал я. - Ничего не обещаю, но подумаю.
        - Думай, - сказал он и вздохнул: - Были бы у меня у самого пятнадцать лимонов свободных денег, сразу бы взял!
        После его ухода я сказал негромко: «Поиск, клиника „Адонис“», на экран высыпало три миллиона с лишним этих адонисов, я добавил точный адрес и через две секунды получил все данные о владельце, самой клинике, ее сотрудниках, пациентах, снимках до и после операций, приеме на работу и увольнениях, а также графики дохода, чистой прибыли и уплаченных налогах.
        Я еще помню старое доброе время, когда пластические хирурги занимались тем, что исправляли уродства, недостатки, а также восстанавливали искореженные в автокатастрофах лица. Не скоро и не сразу перешли к роскоши подтяжки морд, убирания морщин, как будто те кому-то вредят, выгребания излишних запасов жира.
        Я тогда и подумать не мог, что вскоре перейдут к сиськам и писькам, но этот вид операций очень быстро начал догонять мордовые. В детстве я считал, что по-настоящему работают только те, кто что-то создает или добывает. Ну как вон металлурги из руды выплавляют железо, а на заводе из него делают какие-то детали. Так вот и металлурги и рабочие на заводе - полезные люди, а шоферы, что перевозят стальные слитки от металлургов на завод, - бездельники, так как ничего не производят.
        Но постепенно работа всего мира из производителей переместилась в область услуг. Руду добывают автоматы, выплавляют из нее металл тоже автоматы, и вообще люди теперь только заносят друг другу хвосты на поворотах, это и называется сфера услуг.
        Клиника пластической хирургии - такая же глупость, потому что без нее человечество может обходиться прекрасно. Хотя, вообще-то, человечество без многих вещей может обходиться. Вот начали обходиться без курева, сейчас пытаемся избавиться от спиртного.
        Тимур зашел после обеда, оглянулся настороженно.
        - Готов?
        - Там знают?
        - Да, - заверил он. - А для наших мы просто вышли на свежий воздух.
        Для того чтобы попасть в клинику пластической хирургии, достаточно просто выйти в холл и перейти в правое крыло здания. Если вдруг в самом деле куплю, то весь первый этаж будет нашим…
        Утром, когда я приезжаю на работу, иду прямиком, глядя на массивную дверь с громадной медной ручкой с львиными головами. И не обращаю внимания на медные доски, расположенные одна над другой по обе стороны входа, с названиями фирм.
        Помню, в первые дни мелькала трусливая мыслишка: только бы не подумали те, кто сейчас на меня смотрит, что иду в клинику поправлять морду лица, менять губы на более сексуальные или что-то еще недостойное мужчины.
        Пусть думают, что иду в фирму «Стройэкспорт» или вон в «Зерносоюз», вполне солидные и респектабельные… Но могут же подумать, гады, что иду в эту самую клинику, позор какой, как будто я гламурный парикмахер, что только и любуется собой в зеркало.
        Тимур почтительно распахнул передо мной дверь, на людях мы общаемся «как принято», еще одна ложь, перед нами открылся длинный коридор, мягкий приятный свет падает с потолка, а навстречу уже идет с приятной улыбкой на румяном лице без единой морщинки поджарый мужчина с седыми волосами ежиком.
        - Я Сергей Газманович, - представился он. - Главный хирург. А вы - Владимир Черновол, наш сосед?
        - Да, - подтвердил я. - Мы уже встречались… на ступеньках.
        Он вежливо засмеялся, но я видел в его глазах тщательно упрятанную тревогу и опасение.
        - Ваш сотрудник, - сказал он, кивком указывая на Тимура, - сказал, что вас может заинтересовать наша клиника. К сожалению, владелец сейчас срочно отбыл в Штаты по семейным делам, но он дал мне все полномочия в работе, вплоть до заключения сделок купли-продажи.
        - Прекрасно, - ответил я.
        Он отступил к стене и сделал широкий жест, приглашая топать дальше по коридору.
        - У нас лучшие врачи, - заговорил он чуточку приподнято, - самое современное оборудование! Врачи проходят ежегодные курсы повышения квалификации… это все в Европе или в США!.. Вот на стенах в рамочках дипломы высших врачебных заведений… как видите, это престижные учреждения в старой Европе, заслужившие себе репутацию… Две трети сотрудников - врачи высшей квалификации…
        Я слушал вполуха, я-то знаю, как легко добываются все эти дипломы и награды. В Европе жуликов еще больше, чем у нас. Тем более что Тимур предупредил насчет изношенности части оборудования. Немец как раз собирался кое-что заменить, но навалились проблемы в США, в конце концов он решил просто ликвидировать здесь бизнес и открыть в Штатах.
        - Постойте, - прервал я. - Я вообще-то не бизнесмен. Так уж получилось, что наша разработка оказалась очень удачной и принесла… неплохие деньги. Но я, повторяю, не бизнесмен. Скажите простыми словами, как человек человеку… на хрена вообще-то вся эта пластическая хирургия?.. Если нужна, я дам команду оформлять покупку. Если это просто блажь придурков, которым обязательно надо выпендриться…
        Я умолк, по ошеломленному лицу главврача видел, что сказал больше чем достаточно. Тимур беззвучно охнул за его спиной и бессильно опустил руки.
        Когда главврач заговорил снова, лицо его постепенно менялось, а сам он медленно преображался из затурканного ученого, вынужденного заниматься бизнесом, в человека с достоинством, готового в любой момент послать меня на фиг, как я десять лет тому собирался послать Корневицкого.
        - Я не буду напоминать, - проговорил он медленно, - что пластическая хирургия восстанавливала лица после тяжких ранений… сейчас войны нет, автокатастроф тоже все меньше… Сейчас, да, это операции над здоровыми лицами и телами… Нужно ли? Вы правы, первыми к ней прибегают богатые стареющие дамы, намного реже - мужчины…
        Я поморщился:
        - Мужчины - вообще позор!
        Он поклонился:
        - Позвольте не согласиться. Вот премьер Италии Берлускони сделал себе подтяжку лица, липоксацию жира на животе и боках, убрал лишние отложения на бедрах… и в прочих проблемных местах. Зачем, если он и так премьер, а ценят его не за фигуру?.. Вы еще молоды и не понимаете, как сильно довлеют над человечеством законы «Так положено!» и «Так принято!».
        - Ну-ну, - сказал я с интересом. - Как они переламываются в пластической хирургии? Впервые слышу.
        Он пожал плечами:
        - Очень просто. От человека моложавого мы ждем одного поведения, от сгорбленного старика - другого. Точнее, от старика мы уже ничего не ждем. Одних… зрелых, назовем их так, такое положение радует, наконец-то дождались безответственности, другие все еще чувствуют в себе силы и хотели бы поработать еще, но на них смотрят, как на чудаков и придурков. Ведь человек с лицом восьмидесятилетнего старика и мощными складками жира на животе и боках должен вести себя… соответственно. То есть ходить с палочкой, кряхтеть, жаловаться на молодежь и говорить, что раньше все было лучше. Так принято. Но если такому сделать лицо сорокалетнего мужчины, убрать лишний жир, он посмотрит в зеркало и скажет себе, что еще может жить и работать. И будет работать!.. Поверите ли, но это так. Внешность поджарого и моложавого нужна не только актерам. Мы продлеваем не только молодость… вы правы, это не так важно, мы продлеваем работоспособность! Люди дольше живут активно, если пройдут через нашу… вообще через руки пластического хирурга.
        Я спросил с недоверием:
        - Это вам так хочется? Или есть данные?
        Он пожал плечами:
        - Я в это верю. Хотя мне трудно будет доказать, что старый сгорбленный человек, который ходит с палочкой, будет работать столько же, сколько и крепкий поджарый.
        - С палочкой? - переспросил я. - А при чем тут палочка? Операция по подтяжке лица не отменит палочку!
        Он коротко усмехнулся:
        - Да? Как раз по этому моменту у нас есть пара случаев. После подтяжки лица… да и не только его, двое наших пациентов отказались от уже привычных палочек. Решили, что с их резко помолодевшей внешностью с палочками уже неудобно… Перестали копаться в огороде, снова вышли на службу.
        Я посмотрел на Тимура, тот за спиной хирурга делал мне отчаянные знаки. Я перевел взгляд на главного врача.
        - Ну, я готов в это поверить. Да, благородная роль! Но как быть с тем, что половина всех операций у вас идет на вагине? И в анусе?
        Он спокойно посмотрел мне в глаза. Мне кажется, смирился с тем, что клинику покупать не станем, и говорил то, что думает, не роняя достоинства:
        - Хорошие девочки не должны проигрывать проституткам лишь потому, что по нравственным соображениям не решились на такую операцию.
        Я сказал саркастически:
        - Хорошие девочки должны уметь делать все то, что умеют плохие?
        Он спросил:
        - Вы думаете не так?
        - Это вы покупаете мою фирму? - ответил я вопросом на вопрос.
        Он криво усмехнулся:
        - Простите, вы правы. Я все же полагаю, что раз они хорошие, то все должны уметь делать лучше плохих.
        - Все? - переспросил я.
        Он кивнул:
        - Вы поняли верно.
        Тимур бросал быстрые взгляды то на меня, то на него, не понимая возникшего напряжения, что-то помимо делового разговора, мы некоторое время смотрели с хирургом друг другу в глаза. Он не отводил взора, у него лицо человека, свято уверенного в своей правоте.
        Я проговорил:
        - Философия у вас… отважная. Да, отважная. Похоже, на этот раз лажанулся именно я. Не то чтоб уж такой дурак, просто не успеваю за временем. Отсталый! Действительно, если шансы плохих и хороших сравнять, то выигрывать будут хорошие… если только поймешь, кто плохой, а кто хороший.
        Глава 4
        Я велел финансовому директору подготовить необходимые документы и начать процесс покупки клиники, а сам ткнул пальцем в сенсорную пластину с пиктограммами. По мне, проще вот так, по старинке, чем делать сложные движения руками в воздухе или подавать команду голосом.
        На экране возникла хорошенькая мордочка Агнессы.
        - Да, Владимир Кириллович? - спросила она и тут же добавила просительно: - Мне зайти к вам?
        - Нет, - ответил я. - Позови Алёну.
        - Хорошо, - ответила она послушно, но, прежде чем экран отключился, я успел увидеть в ее глазах горькую обиду: ну почему Алёну, она же моложе этой Алёны, красивее и выполнит все-все даже самые дикие фантазии шефа!
        Дверь распахнулась, Алёна вошла все той же размашистой походкой, ботинки как будто те самые, в которых впервые увидел, вот уж кто консервативный, я по сравнению так вообще панк недобитый.
        - Садись, - сказал я и указал на кресло. - Разговор будет короткий, но серьезный и долгий.
        Она с настороженностью опустилась на указанное место. С меня не сводила встревоженного взгляда, стараясь понять, как это короткий и долгий в одном флаконе.
        - Что случилось, шеф?.. Ты такой серьезный…
        - Дел все больше, - пожаловался я. - Помнишь мечты закончить игру, после чего закатиться на месяц куда-нить в тропики… И что? До сих пор едем.
        Она бледно усмехнулась:
        - У нас хоть работа интересная. А сколько народу гнет спину только ради заработка?
        - Ты права, - вздохнул я. - Хочу предложить тебе другую работу… Нет-нет, не вскидывайся! Ты же знаешь, мы постоянно разрастаемся. И фирма наша уже ого-го, и прибыль начинаем вкладывать в разные то депозиты, то в пифы…
        - А я при чем? - спросила она саркастически.
        Я виновато развел руками:
        - Я покупаю клинику. Ту самую, которую мне так старательно всобачивал Тимур.
        Она кивнула:
        - Да, я слышала.
        - «Адонис», - сказал я зачем-то. - Наши соседи. Вроде бы по всем бумагам не самое худшее вложение денег. К тому же родственные души.
        - В чем?
        - Тоже на острие прогресса, - сказал я, - как и мы. И тоже занимаются хрен знает чем. На одну лечебную операцию делают пятьдесят косметических, но с тем же уровнем сложности…
        Она кивнула, слабая улыбка скользнула по ее губам.
        - Ну да, как мы добиваемся высшего разрешения, чтобы траханье персов можно рассмотреть во всех подробностях.
        - Точно, - согласился я.
        - И что? - спросила она снова.
        - Хочу тебе предложить должность управляющего, - сказал я. - Или директора, как хочешь, так и назовись. Клиника большая, за нею глаз нужен. Просмотри всех, кого сочтешь ненужным - уволь. Может быть, бухгалтерию стоит сменить, хотя и старые вроде бы справлялись. Лишь бы не начали тебе, как новичку, лапшу на уши…
        Около часа я выкручивал Алёне руки, объясняя, что клиника пластической хирургии сейчас неизмеримо больше, чем просто клиника пластической хирургии.
        Сейчас по всему обществу впервые проходит страшная линия водораздела, нет… разлома, причем такого широкого, что не всякий и перепрыгнет. Впервые человечество резко и беспощадно делится на простых, кто останется в прошлом, и тех, кто пойдет дальше в будущее.
        Как ни странно, ответ, кому идти дальше, а кому остаться, лежит в ответе на простой вопрос: силиконовая или не силиконовая грудь у Ани Межелайтис? Инет заполнен фотографиями красоток и знаменитостей, вокруг которых постоянно кипят страсти: настоящие сиськи или искусственные?
        Разлом проходит не по возрастному принципу, а именно из-за неспособности взять барьер XXI века, а затем и войти в сингулярность. Когда старики и совсем юные тинейджеры с жаром и презрением кричат - силикон, силикон, силикон, тем самым вывешивают себе на грудь табличку, что они сами - из девятнадцатого века. Каким Бог, дескать, сотворил человека, таким тот должен и оставаться.
        Однако, если честно, велика ли заслуга родиться, скажем, красивым? Или сильным? Или быстрым? Нет, за это нужно благодарить родителей. А вот если человек поднимал тяжести и развивал мускулатуру, если плавил мозги, решая головоломные задачи, если учился прыгать дальше всех и выше всех - это его личная заслуга. А за это нужно хвалить, а не фыркать: ну, это нечестно, это позорно! А вот, говорят, в Удмуртии в одном селе дедок слона одной рукой поднимает без всяких анаболиков…
        Правда, сами кинозвезды все и портят. Ну, люди этой профессии умом не блещут, иначе не скрывали бы, что делают подтяжки и липоксации, впрыскивают ботоксы, а хвалились бы, потому что это расширение работы над собой. То есть, помимо того, что изнуряют себя в тренажерных залах, учат иностранные языки, бегают кроссы, они еще и ложатся на мучительные операции, чтобы лучше соответствовать профессии.
        Но вместо признания и даже хвастовства операциями эти идиоты жалко оправдываются: дескать, таким меня мама родила… Тьфу, ничтожества. И тем самым сбивают с правильного понимания таких же… умных.
        Алёна слушала молча, хмуро, на лице полное неприятие держалось долго, но злой блеск в глазах постепенно угас, она произнесла устало:
        - А ты еще и умный, гад.
        - Я тебя убедил? - спросил я радостно.
        - Утомил, - сказала она хмуро. - Не нравится мне это… Но, наверное, ты прав.
        - Я прав, Алёнушка!
        - Но все равно мне это не нравится, - повторила она.
        Как хозяин, я привел Алёну в клинику и представил ее коллективу врачей в роли исполнительного директора, чье слово закон. Алёна напряженно улыбалась, спина как никогда прямая, взгляд твердый, старается показать себя человеком, с которым спорить рискованно.
        На нее тоже поглядывали больше с опаской, чем с надеждой, по глазам вижу, как спешно пытаются поскорее угадать ее характер и привычки. Пара молодых хирургов расправляли плечи и старались выглядеть выше ростом и круче. Правда, некоторые женщины тоже поглядывали оценивающе, такая сильная начальница вполне может выбрать себе для утех кого-то из медсестер.
        Когда мы проходили мимо двери с табличкой «Ведущий дизайнер», я указал глазами в ее сторону.
        - Зайдем посмотрим?
        Она поежилась.
        - Да, стоит посмотреть, что здесь надизайнерили.
        Я толкнул дверь, Алёна царственно прошла вперед, я хоть и босс, но она женщина, что значит - выше рангом. В глубине кабинета обернулся и живо вскочил мужчина в белом халате, узнавая хозяев, взлохмаченный, в больших очках, с толстыми дугами, с айсерьгой в ухе.
        - У вас, - сказал я, - весьма… да, весьма.
        Все четыре стены, даже дверь с этой стороны, увешаны увеличенными набросками вагины, по крайней мере ее внешней части. По крайней мере, мне так показалось, потом увидел, что эти розовые, красные и даже багровые щели медленно шевелят краями, соприкасаются краями и раздвигаются так, что становятся круглыми в диаметре, чмокают и хлюпают, влага блестит, как мелкие капельки пота после тяжелой работы.
        От пола и до потолка на всех стенах сплошные экраны, установленные так, что я не заметил стыков. Вагины огромные, яркие, красочные, выполненные со всеми полиграфическими наворотами, и когда я понял, что все снято с натуры, это ввергло в некое подобие шока. На миг показалось, что переступил порог вертепа порока и разврата, который так страстно обличал святой Антоний в своих
«Искушениях».
        Дизайнер развел руками, на лице улыбка неуловимо быстро перетекает из победной в виноватую и обратно.
        - Поиски, - объяснил он быстро, - вечные поиски! Как сказал великий поэт: «И вечный бой, покой нам только снится…»
        Алёна молчала, немножко прибалдев, но держала лицо держимордьим, теперь она здесь царь и бог, чувства должны быть под контролем.
        - Поиски чего? - спросил я.
        Он снова развел руками:
        - Новых форм вагины! Стандартная арочная с как бы поддерживающим конструкцию клитором приелась быстро, увы. Здесь искать неожиданностей трудно, даже гении застрянут надолго, перебирая варианты… которые никуда не ведут.
        - Да, - согласился я, рассматривая снимки почти в мой рост, в такую вот щель я войду, не слишком и пригибаясь, интересное, наверное, ощущение. - Здесь застрянут и гении… Мы все еще те гении. Нам только дай застрять да еще в таком месте…
        Он просиял, сказал торопливо:
        - Вы прекрасно понимаете, я вижу! Здесь необозримое поле для поисков. Но нужно чуть-чуть выйти за рамки привычных исканий. Даже игры с изменением размеров, цвета и наполненности уже не приносят нового.
        Алёна наконец разлепила спекшиеся губы и спросила нейтрально-требовательным голосом:
        - А клитор?
        Дизайнер просиял, вскрикнул:
        - Вы попали в самую точку! Да-да, именно в его области и нужно сосредоточить все усилия нашего дружного коллектива, несмотря на все трудности.
        Я осведомился:
        - А что там трудного?
        - В клиторе, - ответил он так же быстро, радуясь возможности просветить двух дураков, Алёну он тоже счел за дурака, а не за дуру, - сосредоточено множество нервных узлов!
        Она проворчала едко:
        - Думаете, для нас это новость?
        Он воскликнул:
        - Это я как вводное, слушайте сюда!.. Потому передвинуть его далеко трудно, как требуют художники по эстетическому моделированию. Против резко возражают хирурги. По их справедливому мнению, это чревато. К тому же очень дорого, а эффекта дает мало.
        - Но есть дамы, - спросил я, - которые готовы платить любые деньги даже за малость?
        Он кивнул:
        - Да, есть очень богатые клиентки.
        - И что же?
        - Рассчитывать только на них, - объяснил он, - рискованно. Да и к тому же не хотим быть чем-то элитарным. Мы хотим нести культуру в массы. Новые возможности
        - в народ! Растущий разрыв между самыми богатыми и самыми бедными должен сокращаться…
        Алёна сделала за его спиной большие глаза, мол, ни фига себе рассуждения со стороны вагинокопателя.
        - И где вы застряли? - спросил я напрямик таким тоном, словно сейчас решу все их проблемы.
        Он сказал озабоченно:
        - Одно дело сдвинуть клитор ближе к анусу для любителей этого варианта секса, другое - попытаться переместить клитор чуть ли не на лоб, как готовы сделать экстремалы. Пока мы разрабатываем компромиссное решение…
        - Интересно, - сказала Алёна, чувствуя, что и ей, как директору, нужно время от времени подавать голос. - В чем оно?
        - С помощью инъекций, - объяснил дизайнер, - довольно долгих и малоприятных пока что, клитор удается делать размерами с небольшой половой член. Вот у вас он размером с лесной орех без скорлупы… Должен сказать, что выглядит он весьма эстетично.
        У Алёны глаза стали шире, чем чайные блюдца.
        - Почему вы так решили?
        Он скромно улыбнулся:
        - Опыт. Мне достаточно одного взгляда на женщину, чтобы сказать не только размер ее клитора, но и где у нее точка G. Даже какой тип оргазма предпочитает. А уж какого цвета соски у вас, определят даже медсестры после недели практики!.. Так вот ваш клитор можно увеличить до размеров большого пениса…
        Она быстро взглянула на меня и сказала поспешно:
        - Нет-нет! Я даже не представляю, как может женщина пойти на такую глупость.
        - Ох, - воскликнул он, - вы даже вообразить не можете, на что идут женщины! Мы, конечно, отговариваем, это наш профессиональный долг - удерживать от глупостей, но если настаивают, мы выполняем все их запросы, даже самые причудливые и экстравагантные.
        - Все-таки отговариваете? - спросил я.
        - Конечно! - воскликнул он. - А как же иначе?
        - Почему?
        Он пожал плечами:
        - Увеличение клитора - больше эстетическое дело, так как нервных клеток остается столько же. Мощности или остроты оргазму такая нелегкая операция не прибавляет. Мы это всякий раз подчеркиваем и специально оговариваем в документе, который подписывает всякий, настаивающий на такой процедуре.
        - Гм, - пробормотал я, - вообще-то высовывающийся из-под мини-юбки клитор будет привлекать внимание, еще как будет…
        Он просиял:
        - Женщины говорят то же самое!
        - Правда?
        - И теми же словами, - подтвердил он. - Вы хорошо чувствуете ситуацию, хоть и компьютерщик. Не хотите попробовать себя в нашей области?
        - Пока нет, - ответил я поспешно, - но спасибо за приглашение. Тема весьма интересная, да… Завлекательная даже. Я понимаю, мужчины будут пытаться при каждой возможности ухватить такой клитор или хотя бы потрогать…
        - Шеф, - проронила Алёна ледяным голосом, - опомнитесь! Я вас как-то представляла иным. Раньше.
        - Алёна, - сказал я укоризненно, - это я так вообще! В целом. С высоты птичьего полета. Лично я властвую над мужскими позывами почти всегда, кроме тех случаев, когда не властвую. Иначе какой из меня бизнесмен?..
        Она взглядом сказала мне, какой из меня бизнесмен, повернулась к дизайнеру:
        - И что же с этим… высовывающимся на обозрение?
        Он сказал счастливо:
        - Все верно, мужчины не только захотят притронуться к такому сокровищу, но и постараются это проделать… благо наши пальцы болтаются как раз на его уровне. Можно вроде бы нечаянно, понимаете? Это дает новые просторы для увлекательных игр! Другие станут намеренно эдак шаловливо трогать эту высовывающуюся штучку…
        - Экстремалкам, - пробормотал я, - такое будет в самый кайф.
        Дизайнер довольно потер ладони:
        - Абсолютно точно! Вы в самом деле не хотите поработать в нашей области?
        - Уже начинаю колебаться, - сообщил я. - В общем, кто-то из этих экстремалок разрешит да еще и довольно похихикает, кто-то станет бить по рукам, мол, смотри, но не щупай?
        - В яблочко, - сказал дизайнер. - Я уверен, вы сможете назвать даже процентное соотношение тех и других! Я счастлив, что вы приобрели эту клинику. Я уверен, что с таким понимающим человеком мы достигнем новых высот…
        - Да, - ответил я, - да, конечно. Все выше и выше полет наших доблестных птиц… Спасибо за интересную консультацию. Не будем вам мешать двигать клиторы все выше и выше, а также в стороны…
        - И к анусу, - напомнила Алёна ядовито. - Ты забыл про таких любителей.
        - Да-да, - сказал я заинтересованно, - но я не забыл, а оставил на потом, чтобы пофантазировать на эту благодатную тему, что там еще можно… Хорошо, еще раз спасибо! Мы пока пройдемся по клинике.
        Он проводил нас до дверей, а когда за нами захлопнулось, Алёна сказала яростным шепотом:
        - Меня уже тошнит!.. Что за свинью ты мне подсунул!
        Я виновато почесал в затылке.
        - Вообще-то, я и сам не ожидал… Гад Тимур расписал все иначе. Да и выглядело сперва так пристойно. Спасение людей после автокатастроф, пожаров, падений с балконов… Лицевые кости сращивают, даже высыпавшиеся зубы вставляют на место, утраченную красоту возвращают!
        Она сказала твердо:
        - Никуда я дальше не пойду.
        - А как же осмотр?
        - Я уже насмотрелась, - сказала она твердо.
        - Дальше будет проще, - заверил я. - Просто мы сразу начали… ну, с этого… хотя бы одна и маленькая, а то все стены в этих розовых и чмокающих щелях.
        Она посмотрела на меня с подозрением:
        - Что, уже возбудился?
        Я отшатнулся:
        - Ты что? Такое только в кошмаре может привидеться. Но, Алёна, мне больше не на кого положиться. У Тимура свои планы, у Романа тоже что-то наклевывается, даже Гулько намекал насчет какой-то мастерской в его распоряжении… Только ты моя последняя надежда!
        Она посмотрела злобно, но в моих глазах только собачья мольба, и она прорычала, словно грызла кость:
        - Ладно, что смогу. Но многое не обещаю.
        Глава 5
        Три ночи торчали в офисе, слишком поздно обнаружили прореху в аддоне. Стыдно будет, если рухнет сервер, а нам придется спешно латать и стыдливо увиливать на вопрос о причинах.
        Работали за десятерых, падали с ног, подбадривали себя кто старым добрым кофе, кто новейшими ноотропиками, сегодня под утро ошалевший и уже ничего не соображающий Тимур щелкнул пальцами, сказал громко:
        - Жвачник. Первый канал. Новости.
        - Ты чё? - спросил Гулько удивленно.
        - Вчера запустили андронный коллайдер «Время», - напомнил он. - Вдруг да сегодня скажут, что удалось расколоть бозон Хиггса, ту частицу Бога…
        - Ну да, - сказал Гулько саркастически, - вот так тебе прямо в первый день!
        - А вдруг?
        Стена послушно превратилась в экран, под бравурную музыку появилась заставка
«Главные новости», завертелся земной шар, за столом улыбающиеся и подтянутые, отвратительно бодрые телеведущие представили друг друга, лишний раз повод вбить в наши тупые головы свои имена, так их будут знать не только лучше ученых, кто этих придурков знает, но и политиков, после чего самец сказал ликующе:
        - Начинаем выпуск новостей с самого главного и волнующего, что вот уже четвертый месяц заставляет учащенно биться сердца всех жителей планеты!.. Вплотную приблизился день начала соревнований по парикмахерскому искусству!.. Сегодня нашу столицу покидает наша команда, в ее составе как восемь участников, что будут бороться за медали в восьми категориях, так и тренеры, массажисты, психологи и психотерапевты, усиленная охрана и специалисты по электронной охране…
        Гулько звучно охнул:
        - Неужели я все еще в двадцатом веке?
        - Судя по таким программам, - буркнул Роман, - мы еще в Средневековье…
        Тимур поморщился и несколько раз процедил сквозь зубы словцо, которое нельзя написать даже на бетонных заборах - сгорят. Скопа поспешно сделал в воздухе жест, словно показал фигу. Жвачник умолк на полуслове, на экране толпу изысканно одетого народу выгрузили из больших автобусов на летном поле прямо перед трапом самолета, частые вспышки молний трепетали, как мигающий свет, хотя современные технологии позволяют отказаться от этого анахронизма, но в моду начало входить некое ретро.
        - Щас скажут про коллайдер, - проговорил Тимур с надеждой.
        Роман произнес с сомнением:
        - Вряд ли… Переключай сразу на наш канал.
        - Здесь тоже должны! - воскликнул Тимур с негодованием. - Это же самое великое, что создала цивилизация! Впервые все страны мира делали это чудо, не считаясь, кто сколько вложил и что сделал!
        Василий Петрович сказал горько:
        - Я еще застал времена, когда все выпуски новостей начинались с сообщений, какой указ подписал президент, с кем встретился и какое решение принял!..
        Роман оглянулся с удивлением:
        - Вообще-то я тоже застал.
        Гулько сказал ехидно:
        - Ностальгируешь по временам твердой руки?
        - Пошел ты, - ответил Роман, - мастурбист.
        Гулько фыркнул:
        - В отличие от тебя, я просто не скрываю. Признаюсь, если тебе так приятнее. А вот ты все еще в прошлом. Когда в первых новостях такая хрень, я о парикмахерах, это значит, что у нас все хорошо!
        - Это хорошо?
        - Да, хорошо! Просто замечательно.
        - Почему?
        - Потому что самое лучшее правительство то, которого почти нет! Которое никуда не лезет и никому не указывает.
        - Тогда мне нужны другие новости, - сказал Тимур.
        Роман напомнил:
        - У нас свой канал. К тому же о новостях высоких технологий проще узнавать напрямик из лабораторий.
        - Просто приятно, - сказал Тимур сердито. - Хочу слышать о новостях высоких технологий на первом канале, а не о таком… Хорошо хоть про интимные прически умолкли.
        - Дикарь, - сказал Роман с чувством полнейшего и абсолютного превосходства. - Умолкли потому, что волос там быть не должно! Абсолютно. Так решило мировое мнение. Окончательно и бесповоротно. Сейчас в ста двадцати лабораториях спешно пытаются отыскать и модифицировать ген, который отвечает за волосы на лобке. Будут отключать его еще в утробе матери. Мешает эстетическому восприятию.
        - Чего? - спросил Тимур.
        - Всего, - отрезал Роман.
        - А именно?
        - А вот всего, - отпарировал Роман, но смилостивился и пояснил: - Всего широчайшего набора возможностей, которые демонстрирует хирургия в союзе с вагопластикой, клиторелией, айджикомой, джикрапкой и прочими очень важными достижениями человеческого гения! Это тебе не какая-то непонятная хрень вроде андронного коллайдера или экспедиции на какой-то там Марс, который на самом деле батончик с вафлями и шоколадом!
        Скопа крикнул со своего места:
        - Эй-эй! Каждое наше слово пишется, забыли? А за слово «завоевание» и штраф обрести можно. Иначе надо, иначе.
        - Джикрапка, - с уважением повторил Гулько незнакомое, судя по его виду, слово.
        - Да, это не какая-нибудь кибернетика…
        Тимур вздохнул и посмотрел на Романа с надеждой.
        - Слушай, а как насчет того, чтобы не только другое телевидение… но и другое человечество?
        Роман покосился на часы и сказал деловито:
        - Уже скоро. Обещано.
        - Когда?
        - Примерно, - ответил Роман задумчиво, - еще лет двадцать-тридцать придется помучиться с этим.
        Скопа сказал разочарованно:
        - Ну вот, опять эти двадцать-тридцать лет! Сколько живу, столько и слышу про эти тридцать лет до бессмертия. Гиппократ обещал через тридцать лет, Гален, Парацельс, даже Гете со своей алхимией…
        - Это будет не просто бессмертие, - утешил Роман. - Бессмертие - это для парикмахеров. А мы уйдем в сингулярность.
        - И бессмертие придет, - сказал Гулько задумчиво, - и сингулярность, раз уж разработкой занимаются на Западе. Все это придет и сбудется. Никуда не денется.
        Тимур сказал раздраженно:
        - Космополит безродный! Предатель!.. У тебя нет ничего святого. Как Запад, так ура, а как у нас, так караул? Ты адидасы носишь, гад?
        Гулько покачал головой:
        - Нет, почему же. В космос, к примеру, первыми вышли мы, разве спорю? Или наш автомат Калашникова… Да и вообще, мы побеждали в вопросах, которые нужно было решить в интересах страны, и пренебрегали запросами жителей. На Западе же, наоборот, запросы человечиков как раз впереди, потому самые лучшие танки у нас, а лучшие автомобили - у них. А также чайники, кофейники, телевизоры, мобильники, туфли, гвозди… Бессмертия тоже людишки жаждут, а не страна, потому людишки над ним и работают там, не покладая рук. А здесь, увы, нет. Спасайся кто как может. Зато мы северные реки повернем, может быть. Зачем-то.
        Скопа сказал сварливо:
        - Бессмертие? Это потому, что на каждом добавленном годе жизни наваривают та-а-а-акие бабки!
        Гулько двинул плечами:
        - А на чем не наваривают? На улучшенной модели мобильника? На более автоматизированном автомобиле? На компе, что работает в два раза быстрее? Зато наваренные деньги идут в дело, а оно ускоряется…
        Я предпочел бы, чтобы Россия выиграла у США по высоким технологиям, по медицине или хотя бы по какой-то отдельной дисциплине: нанотехнологиям, генной инженерии, сеттлеретике, однако она с блеском победила штатовцев в хоккее, что вызвало по всей стране массовые гуляния, праздники, Госдума объявила день выходным, все ходят счастливые и гордые, размахивают флагами и кричат, что мы - самые крутые.
        Мне казалось, что я один такой урод, не понимаю великих побед, даже Корневицкий и то отозвался одобрительно о победе сборной России, но Тимур шепнул мне, что наш олигарх слишком высоко находится, чтобы не быть политиком: на публике говорит то, что надо массам. Если нужно, то и о футболе скажет, не моргнув глазом, что это - великое и правильное дело и что как важно для национального престижа принять у себя Олимпиаду, чемпионат мира или какие-нибудь Игры доброй воли.
        Тимур посмеивался над моей девственностью, как он это называет, гад. Мол, все мы такие прожженные да всепонимающие, а я вот такой желторотый, на все смотрю, будто вчера родился, и всему верю, будто язык дан человеку не для того, чтобы скрывать, что думает на самом деле.
        Но, с моей точки зрения, Америка, вернее, США - это как Москва в России. И богаче, и развитее, и вся наука здесь… Москва быстро расширяется, даже не только в виде пригородов, вынесенных далеко за пределы МКАД, а давая ростки
«московскости» как в Подмосковье, так и далеко за ее пределами, иногда даже за пределами формальных земель России, как вон Лужков строит в Крыму очажки московскости, что по всем параметрам круче, чем местное.
        Мы по старинке смотрим на США, как на отдельную страну, которая «все хапает, чтоб она подавилась», но это та же Москва в планетном масштабе. Ее, как и Москву в России, ненавидят, но стараются туда попасть. Вовсе не ради того, что там тусовки крутые, свинья говно найдет и дома, но только в США ведутся исследования по фундаментальным наукам, а в большинстве стран наука всего лишь внедряет американские открытия в жизнь. Это с точки зрения грузчика всю электронику делают в Японии и Китае, а США только жрут и срут, чтоб они сдохли, но мы-то знаем, что девяносто пять процентов научных открытий ничего не дают ни человеку, ни промышленности, ни сельскому хозяйству, это просто теоретические открытия, но средства жрут колоссальные. Так вот все страны стараются вести разработку только в тех направлениях, которые обещают дать экономический эффект уже в ближайшие годы, что вообще-то нормально, и только Штаты взяли на себя бремя тащить на себе вообще науку с ее «мертвыми зонами».
        Гулько заметил:
        - Как пример, в США готовят к запуску новый сверхмощный телескоп. Детали к нему делали семь лет на сорока заводах, капиталовложения составили восемнадцать миллиардов долларов. Но что простому человеку от того, что будет открыта еще одна галактика на краю Вселенной? Или даже увидят край мироздания?.. А вот мобильник нового поколения, да, чтоб подешевел…
        Глава 6
        Циклоны и ураганы, судя по новостям, терзают страны Карибского бассейна, но, похоже, добрались и до Москвы. Налетела гроза, с неба обрушились целые водопады, а шквальный ветер начал срывать рекламные щиты. Далеко впереди светящееся в потоках воды пятно троллейбусной остановки, я сбросил скорость, объезжая агромадную лужу, я хоть и на внедорожнике, но в большой яме могу и застрять, троллейбус впереди закрыл двери и пошел, разбрызгивая потоки воды, словно взлетающий глиссер.
        От темных домов, явно там вырубило свет, выбежали две женские фигурки, накрываясь плащами, махали руками, но троллейбус быстро удалялся. Я вздохнул и прижал машину к бордюру, кляня себя за все еще не изжитое человеколюбие. Обе человеческие фигурки дружно вбежали под хлипкий навес, но и туда забрасывало ветром потоки дождя.
        - Садитесь! - крикнул я.
        В ответ донесся женский голос:
        - У нас нет денег на такую шикарную тачку!
        - Какие деньги, - крикнул я, - когда буря!.. Садитесь, пока не передумал!
        Они выбежали так же дружно, одновременно распахнули дверцы и ввалились вовнутрь салона. Одна женщина плюхнулась рядом со мной, а вторая… нет, вторая оказалась подростком лет десяти, он сразу сказал с восторгом:
        - Последняя модель внедорожного «опеля»?.. Круто!
        Женщина посмотрела на меня блестящими глазами, миловидная, сразу же принялась оправлять прилипшую к телу кофточку, отжимать волосы.
        - Большое спасибо!.. Сможете подбросить до ближайшего метро?
        - Нет проблем, - ответил я. - Буду проезжать мимо трех или четырех станций. Скажите, у которого вам удобнее.
        Она зябко передернула плечами:
        - Бр-р-р!.. Синоптики о таком не предупреждали!
        Я включил отопление, а музыку слегка приглушил.
        - Сейчас нагреетесь.
        Она обхватила себя руками за плечи.
        - Ой, даже не знаю…
        - Тогда снимите, - посоветовал я. - Если положить вот сюда, минут через пять будет сухой. Разве что непоглаженной.
        Она расхохоталась, едва не лязгая зубами.
        - Это стерплю!
        Я смотрел за дорогой, только периферийным зрением видел, что она стянула через голову кофточку, обнажив худое загорелое тело, груди крохотные, первый размер, видимо, совсем плохо с финансами, сейчас все ставят как минимум третий, а вообще стандартом, насколько помню, стал пятый.
        Когда такой дождь, у меня возникает чувство, что переместились в иной мир, улицы уже не узнаю, видимость хреновейшая.
        - Меня зовут Васса, - сказала женщина. - Мама уверяет, что была в сказках Василиса не то Прекрасная, не то Могучая, а сокращенно, значит, Васса… дурацкое, по-моему, имя! А это мой сынишка, Андрей. Были у бабушки.
        - Надо было у нее остаться, - сказал мальчишка обвиняюще. - Она уговаривала!
        - Да уж, - сказала женщина саркастически. - Она и так тебя за лето разбаловала. А расхлебывать мне… А правда, что нас довезете на халяву?
        - Правда-правда, - заверил я. - Когда такая непогода, все должны спасать один другого.
        Она заулыбалась:
        - Как приятно встретить такого щедрого мужчину.
        - Да какая щедрость, - буркнул я. - Все равно по пути.
        - Мы по колени в грязи, - продолжала она, - с нас течет.
        - Да пустяки, - отмахнулся я, хотя, конечно, никто не любит, когда в его новенькую машину прут с лохмотьями грязи на подошвах.
        - Спасибо, - она улыбнулась, - спасибо! Вы настоящий герой. Рыцарь спасает принцессу, джентльмен даму, бизнесмен просто прохожую.
        - Рыцарь от дракона, - ответил я, - а бизнесмен от дождя. Мельчаем. Ух, держитесь…
        Машина резко накренилась, мы ворвались в лужу, превратившуюся в озеро. Мотор ревел, как раненый бык, вода взлетала по обе стороны, будто несется тяжелый танк, наконец машина задрала нос и выкарабкалась на место повыше. Мальчишка заорал довольно за моей спиной, а женщина счастливо вздохнула и положила ладонь на мое причинное место.
        От ее тонких пальцев пошло тепло, но я все-таки слишком занят дорогой, чтобы среагировать, и Васса, выждав положенное время, когда нужно либо убрать руку ввиду нулевой реакции, либо… Она выбрала второй вариант. Я до рези в глазах всматривался в бегущие по ветровому стеклу струи, только слышал скрип «молнии», затем теплые пальчики скользнули в щель.
        Я крутил руль то направо, то налево, избегая как слишком опасных луж, так и подобных мне опоздунов, что спешат домой и стараются не влететь в ямы. Подросток за моей спиной приподнялся и заинтересованно следил за рукой матери, я чувствовал, как она играет умело кончиками пальцев, медленно и осторожно пробуждая к жизни, потом наклонилась и положила голову мне на колени.
        Она не спешила, потому что даже на хороших участках дороги не могу из-за плохой видимости выжать достойную скорость, да и не стоит, когда поездка не в кайф, а требует сил и напряжения. Я же со своей стороны лишний раз убедился, что эта система абсолютно автономна, однажды у меня дико болел зуб, я выл и на стенку лез, но эрекции это не помешало, как и оргазму, сейчас же она удовлетворенно вздохнула, хихикнула и принялась за финальную часть.
        Подросток только наблюдал заинтересованно, мешать и подавать реплики не стал, умный парень, понимает, что помех и так хватает, а если у нас не получится, то недовольство на нем сорвем оба. Когда она вошла в ритм, он потерял к ней интерес и с большим интересом следил, как я на скорости обхожу лужи, обгоняя по возможности менее крутых или смелых.
        Потом, правда, заинтересовался ею снова: наверное, не так уж и часто мама расплачивается этой монетой в его присутствии. Я на всякий случай чуть сбросил скорость и пошел по ровному и наиболее освещенному участку, а когда меня тряхнуло, я почувствовал на себе хитрый взгляд мальчишки.
        Она некоторое время держала голову на моих коленях, я чувствовал ее горячий язычок, наконец она со словами «Все чисто!» задернула «молнию» и подняла голову. Я смотрел, как смотрится в зеркальце, вытягивает губы трубочкой и осматривает их внимательно, в черепе мелькнула странная мысль, что хотя в противовес доллару возникают региональные валюты: евро, африкан, азизнэйк, но вообще-то еще с допещерных времен существует универсальнейшая монета, которой расплачиваются школьницы с одноклассниками за помощь в приготовлении уроков, да и не только с одноклассниками, так же расплачивается студентка, офисная работница, работница киоска с проверяющим участковым… да мало ли кто и за что расплачивается сексом, всего не перечислить! Но никакого в этом ни порока, ни насилия: женщина в таких случаях чувствует, что этот самец сильнее остальных - вон какая тачка! - и потому вполне естественно признать его превосходство… вот таким образом.
        Она облизнула губы, еще раз потрогала их пальцами, проверяя, не стерлась ли помада, а сынок язвительно напомнил:
        - У тебя же с гарантией на месяц! У дяди Павла сосала, и то не стерлось…
        Она фыркнула, а я спросил с интересом:
        - А у него что, весь в пирсингах?
        - Точно, - ответил сын и посмотрел на меня с уважением, как на знающего такие штуки. - У него как крупный наждак!.. Зачем, не понимаю. Я никогда не стану такое делать.
        - Верно, - сказал я, - нестоящее это занятие. Мужчина должен ломать или строить, а не гениталии лелеять.
        - Но все лелеют, - возразил мальчишка.
        - Не все, - опроверг я. - Только те, у кого не хватает ума заниматься наукой, бизнесом, культурой или еще чем-то достойным. В пенисах и вагинах лучше всего разбираются те, кто ни в чем другом не разбирается.
        Женщина сказала с энтузиазмом:
        - Вот-вот! И я это все время говорю. Учиться надо.
        - Учиться… - протянул он с недовольной гримасой.
        Женщина посмотрела на меня с надеждой:
        - Хоть вы ему скажите!
        Я дружески улыбнулся мальчишке и сказал доверительно:
        - Открою тебе одну тайну. Дело в том, что сейчас идет такая скоростная автоматизация… Ты заметил? Уже не встретишь человека с лопатой, а совсем недавно это была самая массовая профессия! Но при автоматизации не только все рабочие пошли на фиг, даже инженеров нужно совсем немного! Простых тоже вслед за рабочими - на фиг, за борт, на свалку, на пенсию. Останутся только самые креативные, что могут придумывать автоматизацию еще покруче!.. Чтоб и себя заменить. Потому правительство придумало, чтобы всю массу обычных людей как-то отсеять без скандалов, сказать им, что заниматься сексом очень здорово и весело, чтоб они этим занимались и никуда не лезли, а группа в самом деле умных… правили миром.
        Мальчишка задумался, Васса смотрела на меня с открытым ртом. Я улыбнулся, подогнал машину как можно ближе к вестибюлю метро. Женщина опомнилась, чмокнула меня в щеку и рывком открыла дверь. Мальчишка сказал басом «Спасибо!» и тоже выскочил под дождь, снова накрываясь плащом.
        Они нырнули в двери раньше, чем я отъехал.
        Страшно подумать, мелькнула мысль, что будет, когда в сексе падут последние запреты, а к этому все идет. По-моему, человечество ощутит жуткую пустоту и разочарование. И мужчины и женщины сочтут себя обманутыми, хотя вроде бы никакого обмана, наоборот: пошли навстречу желаниям масс. И голыми по улицам можно ходить, и трахаться без всяких запретов.
        И от детей перестали прятать тайну размножения. Ребенок же видит, как на асфальте голубь трахает голубку, как собачка имеет другую собачку, так чего прятать, как папа трахает какую-то тетю? Мама тоже, кстати, трахается как в офисе с начальником и коллегами, так и в транспорте по дороге домой, возле магазина или в парикмахерской, пока ждет своей очереди красить ногти.
        Для ребенка с детства не будет никаких жгучих тайн, исчезнет почва для неврозов, никто не станет зацикливаться на проблемах пола. Совокупление станет таким простым и доступным, что можно о нем вообще не думать, а сосредоточиться на учебе, творчестве, спорте.
        Наверное.
        Старая и абсолютно справедливая истина, что ниже пояса все женщины одинаковы, сперва дала трещину, потом рассыпалась в пыль. С вагинами удавалось творить даже больше, чем с грудью, у которой все трюки сводятся только к размерам и форме.
        Когда научились к вагине протягивать дополнительные мышцы, женщины смогли вытворять такое, что никаким клеопатрам или помпадуршам и не снилось. Пластические хирурги зарабатывали огромные деньги, кому-то в самом деле спасая семейную жизнь, но большинству, конечно, обеспечивая дополнительные оргазмы, что для простого человека куда важнее, чем балет «Лебединое озеро» в новой постановке.
        Тимур, как обычно, ворчал, что вот бы эти деньги да на освоение космоса, уже бы на Марсе яблони цвели, Роман привычно парировал, что простой человек даже не знает, что такое Марс, скорее подумает про новый сорт шоколада или модель велосипеда, а вот дополнительный оргазм ему куда важнее, чем экспедиция даже к Сириусу.
        Алёна с изумлением докладывала, что доходы клиники резко выросли, вот уж не ожидала, я напомнил, что и «Виртуальная Москва» дает еще больше прибыли, а успех обеспечили именно сиськи-письки. И хотя две трети уходит Корневицкому, но и мы получаем столько, сколько и не мечтали.
        - Хотя, конечно, - добавил я с улыбкой, - благороднее было бы, как хотели наши эстеты, сделать вид, что никакого секса вообще на свете нет.
        - Значит, - сказала она, - идти за спросом правильно? Чего бы народ ни восхотел?
        Я ответил уклончиво:
        - До некоего предела да.
        - Но этот предел все отодвигается?
        Я развел руками:
        - Не хочешь же ты, чтобы мы пошли против чаяний всего человечества? Если человечество требует траханья везде и по-всякому, то… не дадим мы, дадут другие. А мы будем с шапкой в руке просить милостыню!
        Она тяжело вздохнула:
        - Я предпочла бы, чтобы ты оказался не прав. Все-таки, выбирая работу в прикладной математике, я не думала, что придется рассчитывать эллипсы вагин и сопротивление внутренних мышц ануса.
        - Ну, - протянул я, - это, думаю, можно и не рассчитывать.
        - Почему?
        - Тренируете, - сказал я с усмешечкой, что самому показалась нехорошей, но убрать не успел, - без всякой математики.
        Она вспыхнула, на щеках проступили красные пятна, глаза блеснули гневом.
        - Дикие вы люди, - процедила она с презрением, - вам нравится, когда ценой невероятных усилий в шейпинге, фитнесе и просто гимнастике добиваемся тонкой талии, подтянутой попки и не даем опускаться сиськам, но морщитесь, что натренировали и письку с анусом!
        - То другое, - сказал я недовольно, - письку вам всякие-разные тренировали.
        - Нет, - возразила она, - мы сами их тренировали! С посторонней помощью, конечно. Мне кажется, лет пятьдесят назад ты бы еще искал девственницу, да?
        Я отмахнулся:
        - Не настолько старомоден. Хотя да, старомоден. Но только потому, что эта сторона жизни идет мимо, я от чтения новостной ленты кончаю. А когда получаю новенький гаджет, вот тут-то и оргазм… А ты?
        Вопрос был неожиданным, я сам удивился, что спросил, только Алёна восприняла, словно так и надо, ответила серьезно и задумчиво:
        - Я оргазм получаю достаточно легко… Даже во сне что-то приснится - оргазм, нате! Но когда что-то удается в работе, это выше всяких оргазмов. И длится это чувство, к счастью, дольше.
        Я уточнил с вялым интересом:
        - Сейчас, когда ты в курсе всех дел и у тебя рука на пульсе… сама пользуешься? Обычно хозяйки косметических салонов все пробуют на себе! В этом случае работники точно не схалтурят.
        Она кивнула:
        - Да, главный хирург предлагал мне разные варианты. Очень настойчиво.
        - И что ты сделала?
        Она прямо посмотрела мне в глаза и ответила со злым вызовом:
        - Клитор увеличила.
        - Ого, - сказал я с уважением. - Дожал он все-таки тебя? И как?
        - На два размера, - отрезала она.
        - Круто, - сказал я. - Мне казалось, что ты совершенно не поддаешься моде.
        Она зловеще посмотрела мне в глаза.
        - Мода ни при чем.
        Я охнул:
        - А что? Скажи, я никому не брякну.
        - А чтобы, - сказала она раздельно и четко, - тебе удобнее было отсасывать! А то все чаще брякаешь глупости. Какое тебе дело до моего клитора?
        Я виновато развел руками:
        - Прости, только не заставляй меня делать это здесь и сейчас. С этими внезапно нахлынувшими свободами мы несколько заигрались. Вроде бы взрослые люди, но, когда запретные темы перестали быть запретными, только и слышишь о вагинах и клиторах!.. Самый смак пообсуждать громко и вслух в присутствии женщин, глядя им в глаза! А они, пугаясь своей отваги, громко рассказывают, где у них точки G, и даже показывают мужчинам в офисе.
        Она покачала головой:
        - Шеф, но ты не такой?
        Я горько вздохнул:
        - Да такой я, такой… Стыжусь, понимаю, что мальчишество, свобода подростка, впервые вырвавшегося из-под опеки взрослых, но это умом…
        - Шеф… - протянула она пораженно.
        Я выставил перед собой ладони.
        - Такой период в обществе, Алёна. Не думаю, что будет длинный. Его надо пережить. Как только привыкнут, что показывать пилотку в обществе - ничего революционного, о такой ерунде забудут. Как уже давно не вздрагивают мужчины и женщины, нечаянно соприкоснувшись рукавами.
        Она сказала угрюмо:
        - Ладно, переживем. Тоже думаю, что такой ерунде слишком большое внимание.
        Я сказал еще раз:
        - Прости. Если что брякну, можешь, когда слишком уж зарвусь, заставить сосать! Что делать, если виноват…
        Она широко улыбнулась, голос прозвучал вполне дружелюбно, хотя говорила с угрозой:
        - Я найду способ, где подловить!
        Глава 7
        Тимур лучше всех освоил новинку OpenGL-3, теперь он исполнительный директор по
3D-engine, 3D-viewer’s, программам AutoLisp3 для создания 3D-ландшафтов и
3D-деревьев. Когда мы начинали, он сидел рядом с музыкантами и художниками и жаловался, что мешают работать, собирался увольняться, а теперь те и другие с комфортом в отдельных помещениях, а у него целый зал, где, не разгибая спин, трудятся семьдесят программистов.
        Затем я заглянул к Василию Петровичу, у этого целая компания, лохматые по той моде, что никогда не исчезает у художников. В кресле хозяина развалился и щелкает пультиком Гулько, а на экране во всю стену перелистывается красочный журнал по пластической хирургии, что специализируется на модификации вагин. Начиная с обложки, на каждой странице красуются некие дивные бутоны цветов: пурпурные, яркие, похожие то на распускающиеся розы, то на орхидеи.
        Вместе с Гулько на экран заинтересованно смотрят Роман, Скопа и Гертруда, хотя Гертруда тут своя, а Роман и Скопа какого хрена торчат у художников…
        Я с порога прорычал:
        - Когда нет кота, мыши пляшут на столе? Где Василий Петрович?
        - Сейчас придет, - сообщил Гулько. - Вышел к Тимуру, тот ему видеокарту нового поколения обещал.
        Я кивнул в сторону экрана:
        - Это что еще такое? Сие чудовище на вагину и не похоже вовсе. Только людей пугать.
        Гулько захохотал:
        - Наконец-то поймал шефа!
        - На чем? - спросил я.
        - На отсталости! - заявил он громко. - Продвинутые сейчас вообще делают такое…
        Я поинтересовался:
        - Что, еще страшнее, чем эта штука?
        - Страшнее или прекраснее, - сказал он победно, - зависит от точки зрения! Шеф, мне просто стыдно за твое невежество. Мы так быстро прогорим, если не будем идти в ногу со временем! Все ускоряется. Надо идти, не задумываясь!
        Роман смотрел то на него, то на меня, спросил нерешительно:
        - А что делают продвинутые?
        Гулько захохотал:
        - Интересно? Видишь, шеф, интерес двигает прогресс! Извини, что в рифму. Гертруда, не покажешь нам? Ты же следишь за новинками…
        Гертруда слегка надула губки, щечки порозовели от повышенного мужского внимания, на меня бросила кокетливый взгляд.
        - Я человек очень занятой, - сообщила она, - слежу не больше, чем другие, но времени нет…
        Гулько сказал решительно:
        - Не бреши! Я знаю, три месяца тому ты что-то там делала, меняла…
        Она вскинула брови:
        - Так то три месяца! За это время мода снова ушла вперед.
        - Все равно покажи, - сказал Гулько настойчиво. - Шеф отстал не на три месяца, а на три года. Надо его вырвать из пучины невежества!
        - Нет, - сказала она игриво и снова посмотрела на меня: - Я стесняюсь!
        Гулько ахнул:
        - И ты из диких времен? Что это за слово такое? Забудь! Наш шеф говорит, что нельзя, чтобы застенчивые девушки давали себя опередить незастенчивым и забрать себе лучших парней.
        Она все поглядывала на меня, вообще-то, как мне кажется, Гертруда ни за что не даст опередить себя, но так как мы, по ее мнению, все дряхлые старики, то, значит, погрязли в древних традициях, когда женщины еще не смели раздеваться в мужском коллективе.
        Роман толкнул меня в бок:
        - Шеф, твое слово.
        Я нехотя кивнул Гуртруде:
        - Ладно, покажи, что за чудо они так жаждут увидеть.
        Она, все так же жутко-жутко стесняясь, задрала юбку. Низ живота не просто выбрит безукоризненно, волосы сведены начисто, словно их там никогда и не было. Все блещет свежестью кожи младенца. Гулько громко сказал «Вау», остальные захлопали.
        Гертруда, медленно двигая бедрами, отступила на шаг и, присев на край стола, расставила ноги. Все дружно сказали: «Ух ты, как здорово!»
        Гулько покрутил головой:
        - Целых три месяца?.. Ну, тогда я тоже отстал, если сейчас что-то еще круче…
        К моему удивлению, щеки Гертруды в самом деле залил жаркий румянец. Украдкой поглядывая на меня в поисках признаков одобрения, она раздвинула ноги шире. Румянец опустился на нежную шею.
        - Сейчас делают иначе, - сказала она застенчиво.
        - Как? - спросил Гулько жадно.
        - У Василия Петровича, - пояснила она, - есть в файлах.
        А Роман сказал сокрушенно:
        - И я отстал. Или тоже с отсталыми дело имею? У некоторых и такого нет…
        - Да все мы отстали, - сказал Скопа печально. - Так в работу влезаешь, что жизни не видишь. Хотя, если честно, я так и не понял, зачем все…
        Гулько, что с восторгом не только рассматривал раздутые, как напившиеся крови гигантские комары, половые губы Гертруды, но и щупал их деловито, заставляя ее закатывать глаза и слегка постанывать, обернулся, в глазах недоумение.
        - Ты чего? Как это не понял?
        - Для нас старается, - сказал Скопа гордо.
        Гулько посмотрел на смеющееся лицо Гертруды.
        - Да нет уж… Для тебя не станет стараться.
        - А для тебя? - спросил Скопа обидчиво.
        - Да ни для кого из нас, - ответил Гулько. - Думаю, даже для мульмимиллионера не станет. Я видел, каких недавно кукол завезли в магазин. Уже и реклама прошла…
        - Члены? - спросил Роман.
        Гулько отмахнулся:
        - Члены в диком прошлом. Сейчас к этим членам приделывают и туловища. Самцы получаются что надо! Делают все, что им скажешь…. в постели, ессно. После акта не отворачиваются и не засыпают, а что-то там бормочут запрограммированное… Сейчас женщины нас допускают до своего тела не столько для секса, как для чего-то еще. Как и мы их, кстати.
        Лицо Гертруды стало серьезным, улыбка погасла, даже румянец начал бледнеть. Она отвела руку Гулько, что уже завелся, покраснел и начал пыхтеть, отпустила юбочку и сказала с несвойственной ей задумчивостью:
        - Даже и не знаю. Пока, думаю, это для себя. Как косметикой, духами… Сперва в самом деле, чтобы привлечь мужчин… но, если честно, кому теперь мужчины нужны?
        Гулько сказал обиженно:
        - Ну, как кому…
        - В самом деле, - повторила Гертруда, - кому?
        - Женщинам, - сказал Гулько. - А что, не так?
        Она покачала головой:
        - Абсолютно верно. Не так.
        - Почему? Если не для мужчин?
        - На самом деле, - объяснила она, - женщинам нравится себя чувствовать на некоем… уровне. То есть не опускаться. Потому и делала я сперва губки бантиком, потом бабочкой, затем вот втрое увеличила клитор… Даже не для утех, на самом деле нервных точек не прибавляется, а просто… чтобы было заметно, скажем, на пляже. А когда я увидела, что у многих он больше моего, я тоже увеличила еще и еще.
        - Больше не надо, - попросил Гулько, - а то я сперва подумал, что у тебя там пенис. А с ним как-то неуютно, что ли.
        Гертруда отмахнулась:
        - Чепуха. Сейчас все увлеклись анусом. Туда удалось вывести целую кучу нервных окончаний, оргазмы просто обалденные! И по двадцать-тридцать кряду.
        Она заулыбалась победно. Роман спросил жадно:
        - И что, теперь всем женщинам анальный нравится?
        - Кто сделал операцию, - ответила Гертруда, - те в восторге. Но, кстати, удобнее оргазм получать без вас, мужчин.
        Она улыбалась победно и мстительно. Взгляд, который бросила на меня, пояснил, что мужчины ей, как настоящей женщине, в самом деле уже не нужны. Но шеф, понятно, выше, чем просто мужчина.
        Дверь распахнулась, на пороге появился Василий Петрович. Острые глаза из-под нависших бровей с подозрением оглядели наши разгоряченные лица.
        - О чем спорим? Опять о бабах?
        - Что вы, Василий Петрович, - сказал Гулько оскорбленно. - Мы вот столкнулись с проблемой овергейдства движка. Половина считает, что лучше транскернинг, а другие думают, что андерястинг перспективнее… Зашли к вам, спросить мнение главного художника.
        Василий Петрович покосился в мою сторону:
        - Распустил вас шеф, распустил… Что тут решать? Андерястинг, конечно, перспективнее. Но пока не потянем. Остается транскернинг.
        - А обещания Интеля? - не сдавался Гулько. - Вроде бы уже в следующем полугодии поставят бета-кластерные сервера! А они потянут даже двойной андерястинг.
        Василий Петрович сказал холодно:
        - Как поставят… если успеют в сроки, тогда и развернемся быстренько к андерястингу. А пока только транскернинг! И вообще я не понимаю, что это вас наш босс все никак к ногтю не придавит?
        Тимур всегда блистал фейерверками идей, с напором требовал, чтобы я все их немедленно внедрял, потому я жутко удивился, когда он года два назад пришел и смущенно сказал, что хотел бы начать свое дело, но боится, нет у него этой жилки, никак не решится, и вообще не его дело - руководить, но не взялся бы я…
        Конечно, нет, ответил я, мне и наша байма полжизни отъела, так что иди, дружище, иди, куда тебя много раз посылали. Тимур не отставал, а кончилось тем, что добился своего: все-таки открыл дело, но всобачил ее мне под крыло, так что это лишь одно из подразделений фирмы «Виртуальная Москва», так теперь ее называют после перерегистрации.
        Возглавил Тимур, он ныне исполнительный директор, фирма специализируется на угадывании будущих профессий, говоря грубо, хотя он сам предпочитает кучу сложных и новоизобретенных им самим терминов. На угадывании и спешной подготовке специалистов, которые сейчас никому и на хрен не нужны, но через год потребуются в неимоверном количестве.
        Началось с того, что предугадал резкий спрос на татуировщиков. В связи с модой ходить обнаженными некоторые женщины все еще стеснялись, и на помощь пришел боди-арт: в этом случае не чувствуешь себя голым. Боди-арт можно делать перманентным, но это признак чересчур занятой делами женщины. А светские львицы на каждую тусовку появлялись в новой росписи по телу, с заново подкачанными губами вверху и внизу, чтобы новыми фигурами привлечь внимание и заставить о себе заговорить, а желательно еще и попасть в выпуски новостей светских хроник.
        Предугадал первым он или кто-то другой, это неважно, у нас в фирме как раз с жаром обсуждали будущие перемены с резко нарастающей модой выходить в свет обнаженными, но Тимур не только увидел будущий расцвет, но и, получив от меня
«добро» и деньги, срочно снял большое помещение для целой бригады, обучил несколько десятков человек. Не прогадал, деньги потекли рекой. Одно время он даже потеснил в доходах пластических хирургов, а уж в популярности точно обогнал. Боди-арт проще и дешевле, менять можно и нужно чаще, так что Тимур быстро открыл филиалы и начал получать доходы, уже не слишком вникая в повседневную работу, а только заглядывая в будущее насчет новых тенденций. Думаю, все-таки жалеет, что не рискнул открыть дело самостоятельно, а предпочел спрятаться под моим крылом, и теперь не хозяин, а всего лишь исполнительный директор с широкими полномочиями.

…Ага, вот подтвердилось, что компьютеризация не уменьшает нагрузку на мозг, так как на комп удается переложить часть задач, зато возрастает количество новых нагрузок. Компы не упростили, а резко усложнили наши интеллектуальные задания. Программисты вообще ревут кровавыми слезами, им приходится решать неисчерпаемо сложные задачи, потому и получаются проги с дырами, потому что немыслимо все заметить и залатать…
        Компы приняли на себя простейшую задачу считать, раньше это рутинно делал человек, не особенно изнуряя мозг, а теперь осталась именно изнурительная и иссушающая мозги творческая работа. Вообще-то мне стоит подумать над тем, чтобы как-то выдернуть из бесчисленных попоек и дискотек наиболее одаренных, раздразнить высотами, объяснить, что решать научно-технические задачи - это и есть экстрим из экстримов, никакой оргазм не сравним!

…Вчера наконец-то отменили это дурацкое ограничение, тормозившее развитие спорта. Замшелые старцы, живущие идеалами той Олимпиады, на которой соревновались силачи Эсхил, Милон и Пифагор, задавали тон при возрождении олимпийского движения Пьер Кубертен и его команда, и эта косность оставалась в правилах вплоть до вчерашнего дня. Спортсмены, дескать, не должны принимать чего-то стимулирующего или увеличивающего их силу, скорость и ловкость, а должны соревноваться… как было в старое доброе время Гомера.
        Правда, тогда соревновались голыми. И все эти годы длилось дурацкое соревнование между спортсменами и сотрудниками оснащенных по последнему слову техники лабораторий насчет выявления допингов. Запрещали одни, спортсмены применяли другие, запрещали эти другие, спортсмены применяли третьи… И так до бесконечности. Спортивный мир раздирали эти допинговые и антидопинговые скандалы, разоблачения, дисквалификации.
        И вот наконец-то все могут показывать результаты, на ценность которых не повлияет, принимал ли спортсмен какие-то стимуляторы или нет. В конце концов спорт - это как раз та площадка, где проверяются возможности человека, предельные возможности!
        Глава 8
        У Гертруды в квартире уютно и чисто, я разлегся на роскошном ложе и лениво наблюдал, как она поливает в горшке декоративно раскоряченное растение.
        Я смотрел на него тупо, что-то знакомое, но я не отличу фикуса от мимозы, спросил наконец:
        - Никогда не думал, что увлекаешься цветами.
        - Я не увлекаюсь, - ответила она. - Просто люблю, когда в доме цветы. Тем более возиться не надо. Сами себя поливают…
        - А что это за чудо? К нему, вижу, отношение особое.
        Она кивнула:
        - Не узнал? Это баобаб.
        - Ничего себе, - сказал я пораженно. - То-то не мог понять, где я его видел! Их тоже научились делать карликовыми? Небось однолетнее?
        Она покачала головой:
        - Гарантируют десять тысяч лет жизни. Могли бы и миллион, все равно не проверю…
        - Уродец, - сказал я с видом знатока. - Лучше уж мимозу.
        Слабая улыбка тронула ее губы.
        - Мимоза вот цветет… Но мимоза просто мимоза, а это мой дедушка.
        - А-а-а, - протянул я, - прости, не знал.
        - Ничего, - ответила она. - Он три года как умер.
        Я смотрел молча, как она растворяет в воде химикалии синего цвета, земля в горшке уже сухая и твердая, как камень, заждалась, наверное, влаги. Хотя там, на родине баобабов, дожди редкость, так что для них это нормально.
        Такие вот ритуальные услуги появились у нас еще в две тысячи седьмом, когда отменили запреты на клонирование, но только теперь вошло в моду умерших не хоронить и не сжигать в печи, а помещать их ДНК в растение. Человеческая ДНК в растущем растении находится в спящем состоянии, ничем себя не проявляя, и так будет столько, сколько живет растение, потом можно заблаговременно пересадить. Но процедура эта дорогая, потому те, кто хочет сохранить память об умершем надолго, стараются подсаживать их ДНК в деревца.
        В печати одно время, в связи с бумом на этот метод, ученые разъясняли простому народу, что у всех организмов ДНК почти идентичны, только у растений работают одни участки, у животных - другие, у человека - третьи. Так что теперь у многих на подоконнике растут многолетние кактусы или карликовые вишни. Люди старательно поливают, ухаживают, потому что вот это дедушка, а вот в этом спит бабушка. Когда-то их ДНК смогут выделить обратно и вырастить из них людей.
        Первыми такими кладбищами увлеклись англичане, но у них запрет на подобную гибридизацию, потому привозят образцы ДНК в Россию, а обратно увозят уже растения. Гертруда, похоже, не такая легковерная, чтобы посадить в сакуру, что засохнет от старости уже через сотню лет, а баобаб - это что-то…
        - Оптимистка ты, - сказал я жизнерадостно.
        - Правда?
        - Еще какая, - заверил я. - Веришь, что доживем до сингулярности? И воскресим своих родных?
        Она фыркнула:
        - Верят верующие, а я знаю. Ты так и будешь валяться?
        Я пробормотал:
        - Ну, после тяжелого трудового дня…
        Она сделала большие глаза:
        - А кто тебя заставляет трудиться? Ты большой босс, у тебя немерено денег… Ладно, тогда обед готовлю по своему выбору.
        - Согласен, - сказал я поспешно. - Ужас, если готовить по моему! Я больше трех рецептов запомнить не в состоянии.
        Она крикнула уже из кухни:
        - А кто их запоминает? Нужно просто выбрать из меню.
        Что за жизнь, мелькнула мысль, уже ни хрена не помним, все растыкано по гаджетам. Любой из нас обвешан компами, равными по мощности тем, что совсем недавно занимали целые залы, но у нас они вмонтированы в очки, серьги, часы, пуговицы. И все старательно собирают всю информацию, раскладывают по папкам и угодливо выдают по первому же запросу, снабженную примечаниями, оговорками, пояснениями и гиперссылками.
        Вот и Гертруде ничего не нужно помнить на кухне, достаточно сказать «Обед», тут же высветится меню, что можно сделать из содержимого холодильника, а тот, в свою очередь, заказывает по инету только те продукты, которые рекомендует диагностический центр, а он встроен в любую одежду, какую ни надень.
        Гертруда в свое время закончила мехмат и успела поработать в НИИ высоких технологий, затем уволилась и посвятила себя рисованию, о чем мечтала с детства. Теперь работает в отделе Василия Петровича, всегда в курсе всех новостей как хай-тека, так и культурки, так что с нею нескучно даже в перерывах между сексом.
        После обеда мы блаженно валялись в постели и дурачились, потом перешли на легкую болтовню о будущем, в который раз обмусоливали ужасную и непредсказуемую сингулярность, однако же снова и снова пытались представить себе, что нас ждет в ней и какими будем, когда уже в энергетических телах начнем рассекать просторы Галактики.
        - А помнишь, - спросил я густым страшным голосом, - какие мы смешные были в человеческих телах?
        Она засмеялась:
        - Да… а самое смешное, полагали, будто так будет всегда. Меня в дрожь бросает, как вспомню, что малейший перепад температуры или давления мог мгновенно убить меня, живущую в том непрочном сосуде!.. Всего лишь на сто градусов выше или на сто ниже - уже мертва!
        Я поправил с пафосом:
        - Какие сто?.. Ты все забыла! Температуру твоего прошлого тела поднять всего на шесть-семь градусов, и - все! Или понизить на столько же. И жизнь органики прекращается. Ужас в том, что и ты погибаешь тоже! Всего лишь потому, что заключена в такой непрочный скафандр, как так называемое человеческое тело.
        Она прошептала с ужасом:
        - Не могу себе представить, как мы тогда жили…
        Я ответил угрюмо:
        - Все просто. Другой жизни не знали. А когда начали догадываться, что можно иначе, кода начали мечтать о Великом Переходе вот в такие тела, как нас высмеивали! Называли сумасшедшими, уверяли, что умереть - это прекрасно, хорошо, так и надо… почему-то.
        Она произнесла дрожащим голосом:
        - Жуть, в каком мире мы жили. Нет, теперь меня ужасает сама мысль, что да, все верно, жили!.. И страстно надеялись, что когда-то вот так выйдем из непрочных органических оболочек, станем всемогущими и бессмертными, взлетим…
        Ее тонкие руки обхватили меня с неожиданной силой. Ее трясло, я ощутил, как мне на плечо капнула горячая слеза. Сердце стиснуло тоской, мы слишком прониклись игрой и почти ощутили себя в новом мире, а потом это страшное напоминание, что пока только игра, мы все еще в этих телах, которые так легко разрушить даже простыми болезнями, что непонятно откуда берутся. И никогда не увидим тот дивный мир, для которого рождены.
        Никогда. Вообще.
        Нас не будет.
        Для нас все исчезнет.
        Я сам прижимал ее крепко-крепко, целовал заплаканное лицо и говорил быстро и горячо разные слова, натужно шутил и тормошил, спеша сорвать с ужасной колеи мыслей о неизбежном конце, когда вот такая молодая и здоровая все равно обречена сперва превратиться в дряхлую старуху, что забывает дорогу из булочной домой, а потом и дорогу в туалет, а затем сознание погаснет вовсе, и она перестает быть… исчезнет…
        Вспыхнул экран телевизора, во всю стену смеющиеся рожи, обычно называю их дебильными, но сейчас самое то, пусть ржут, пусть даже вот снова о сексе, эти животные ни о чем другом не могут, даже нас, яйцеголовых, заразили, тоже о нем говорим больше, чем это простое действо заслуживает…
        Она еще раз всхлипнула, подняла голову. На меня взглянули испуганные заплаканные глаза, на щеках блестят влажные дорожки. Страх медленно покидает ее личико, она судорожно вздохнула, как ребенок после долгого плача, и спросила чересчур деловитым тоном:
        - А кофе мы пили?
        - Ты не пьешь на ночь, - напомнил я.
        - Сейчас выпью, - заявила она. - Ты же пьешь?
        - А потом сплю без задних ног, - сообщил я.
        - Ну… а я не дам тебе спать, - ответила она злорадно.
        Кофе делал я, это серьезное мужское дело, то есть ткнул пальцем в «Меню», потом в «Напитки», затем в «Кофе» и, наконец, выбрал «…по-артански».
        - Какая долгая процедура, - сказал я недовольно. - Как мы жили, когда не было голосовых команд?
        - Хочешь, настроим и на твой голос?
        Я отмахнулся:
        - Полчаса возиться с опознавалками… Иди, вот твоя чашка. С этой голой девицей?
        - Это звездный знак, - объяснила она важно. - Дева называется. А твоя с Козерогом.
        - Это ты меня так козлом обозвала?
        - Дурак неграмотный, это гороскоп такой.
        После кофе снова прыгнули в постель, у Гертруды она просто неимоверно шикарная, все достижения хай-тека задействованы, временами вибрирует, иногда колышется, в нужное время подогревает, причем - избирательно, когда ноги, а когда жопу. В только ей известные моменты выдвигает ящичек с пилюлями, настойчиво предлагает воспользоваться, мол, медцентр подсказал, а ему виднее…
        Потом, разогретые и приводя дыхание в норму, мы долго лежали, не размыкая объятий, наслаждались покоем и счастливым ничегонеделанием.
        - А помнишь, - вдруг сказала она с воодушевлением, на которое я едва не купился,
        - как ты в том животном теле, когда мы еще были теми смешными человеками, тайком от меня затащил Людмилку в автомобиль и там вы торопливо посовокуплялись, пока я покупала в гастрономе молоко и сахар?
        Я едва не кивнул, соглашаясь, но вовремя насторожился, переспросил:
        - Это когда такое было?
        Она напомнила тем же отстраненным голосом, мол, мы ж в сингулярности, что нам до тех примитивных существ, которыми были когда-то с их примитивными инстинктами:
        - Да уже давно, если считать по наносекундам…
        - Нет, - спросил я уже трезвее, - в нынешнем времени. Когда мы еще там… тут, в смысле?
        Она сказала фальшивым голосом, улыбаясь беспечно:
        - Месяца два назад, когда мы возле супермаркета встретили Людмилку, а ты поленился со мной пойти за покупками! Я пошла одна, а вы остались с нею щебетать. Я сказала тебе на ухо: можешь трахаться с кем хочешь, даже у меня на глазах, но только не с Людмилкой! У нас старые счеты.
        Я сказал возмущенно:
        - Ты что? Поговорили малость, потом она ушла. Я сел в машину и ждал тебя.
        - Да? - спросила она уже ехидно. - Меня почти двадцать минут не было! А ты знал, что пока там все отделы обойдешь, у меня ж глаза всегда разбегаются, счет проверят, у меня он нестандартный… У вас времени было ого-го! А Людмилка обожает экстремальный секс!
        - Экстремальный, - переспросил я, - это когда морду бьют?
        - Так и было бы, - пригрозила она, - если бы я вас поймала!
        - Опомнись, - сказал я, - кролик я, что ли?..
        - А что у тебя глазки так бегали? - уличила она. - Я только открыла дверцу, как на меня такими запахами поперло!.. То-то ты постарался поставить стекла тонированные! И помада у тебя была на щеке, и пудра… Скажешь, с клоуном подрался?.. Не хитри по таким мелочам, мы же сингуляры. Какие пустяки, чем тогда занимались эти примитивные существа, какими были мы тогда… Это простительно, тогда нас из стороны в сторону швыряли могучие инстинкты…
        Голос ее стал сладенький, я снова чуть было не поддакнул, но тревожный сигнал в черепе мигал и зудел, я вздохнул и сказал ей в тон:
        - Ты права, я не стал бы стесняться рассказывать о таких мелочах… Мы тогда были не мы, а те примитивные существа, что сами, как говорится, не понимали, что творят. Но если правду, то ничего этого не было. Увы, даже поговорить об этом и посмеяться нельзя, не о чем.
        - А помада на щеке? - потребовала она.
        - Расцеловала меня на прощанье, - объяснил я. - Вы же любите целоваться, уж и не понимаю, что в этом находите?.. И ушла раньше, чем ты открыла дверь универсама. Если бы ты оглянулась, увидела бы сама.
        Она сопела, еще не разуверенная, но я смотрю невинными глазами, вид чуточку обиженный и оскорбленный. Я-то знаю, что отрицать нужно все и всегда. Гертруда хоть и обвиняет, но сама хочет верить, что у меня с Людмилкой ничего не было. Хоть мы и трансчеловеки, но все же нечто древнее атавистическое протестует, возмущается, ревнует.
        Я обнял ее крепче, она судорожно вздохнула и прижалась всем телом. Я поцеловал в лоб и шепнул на ухо:
        - Перестань, все замечательно…
        Она сказала с нервным смешком:
        - Ты знаешь, это нелепость, конечно… но еще после того первого разговора…
        - Какого?
        - Ну, когда мы примерялись, как будем вспоминать это вот наше существование в человеческих телах, шуточки, конечно, хи-хи и ха-ха, но я с того дня то и дело ловлю себя на том, что не так уж и хи-хи… В самом деле сможем такое при нашем безграничном могуществе…
        Я кивнул:
        - Ну да, это будет. И что?
        Она сказала с еще большей неловкостью:
        - Да теперь начала ловить себя на том, что все скрытое станет явным. И то, как с перекошенной мордой, когда меня никто не видит в ванной, я рассматриваю, где у меня появляются морщинки, и как иной раз баловалась мастурбацией…
        - Мастурбация не грех, - ответил я заученно. - А морщинки… ну и что?
        Она отвела взгляд.
        - Да просто неловко. Сегодня купила роскошный виноград, три грозди. До твоего прихода оставалось еще четыре часа, я не утерпела и одну сожрала. А тебе сказала, что вот купила две, тебе и мне, поровну.
        Она выглядела такой маленькой и несчастной, виноватой и жалобной, что я снова поспешно прижал ее к груди, баюкая, как испуганного ребенка.
        - Перестань. Слопала, вот и хорошо. Я рад, что тебе понравилось.
        - Да, но это нечестно…
        Она всхлипнула, я прижал сильнее, встряхнул.
        - Перестань. Ну перестань! Неужели думаешь, мне было бы жалко винограда?
        - Не-е-ет, - проворила она в слезах, - не жалко… Но я тайком, теперь мне стыдно.
        - Престань реветь.
        - А еще больше стыдно…
        - Что?
        - Если бы не это наше смотрение из будущего на нас нынешних, я бы и не призналась…
        Она разревелась громче, плечи тряслись, я чувствовал, как волосы на моей груди начинают слипаться, откуда столько слез у этих существ противоположного пола, вряд ли в сингулярности будет такое разделение…
        А ведь в самом деле будет иное отношение… ко всему, подумал я и опасливо покосился вверх. Почему-то кажется, что смотреть на нас будут именно оттуда. Это как при мысли о Боге смотрят на потолок, хотя Бог вообще-то всюду, как постоянно твердится в их священных книгах. Сейчас еще вовсю орут защитники прав личных свобод, в смысле, чтобы никто не видел, как они занимаются мастурбацией хоть дома, хоть на улице за кустами, наблюдая за прохожими. Но их время проходит, камеры устанавливаются уже и в туалетах, скоро «личного пространства» не останется вовсе, и пусть от этого некоторый неуют, зато никто не сделает тайком в своем личном сортире бомбу.
        А потом придет и время хроноскопа, когда потомки будут наблюдать за нами, как мы рассматриваем найденные скелеты питекантропов и гадаем, как они жили и что делали. И, возможно, мы сами доживем до того времени и будем смотреть на себя нынешних.
        А раз так, мелькнула грустная мысль, надо держать себя и вести себя постоянно в рамках. В смысле, достойно.
        Но вслух я сказал мудро и взвешенно, брехло проклятое:
        - Ну и что? Да пусть смотрят! Пусть даже смотрят те, которые мы сами в будущем. Они уже другие. Их не будет смущать то, что мы срем, плохо подтираем задницы и стараемся тайком от жены пощупать жену соседа. Это болезни роста, как говорят, а вернее - нормальные вехи развития организма.
        Она судорожно вздохнула, пикнула что-то, но я не расслышал.
        - Не дергайся, - сказал я отечески. - Нас же не смущают какие-то моменты из нашего стыдного прошлого времен детского садика? Даже младших классов школы!.. А те существа, которыми будем через двести или пятьсот лет, вообще посмотрят, как бабочки на гусениц! Что касается сингуляров… боюсь, вообще вряд ли будут смотреть на таких, как мы.
        Она вздрогнула в моих объятиях.
        - Страшно-то как…
        - Это будет не сразу, - сказал я успокаивающе.
        - Ну да, - протянула она. - Не успеешь оглянуться…
        - Сейчас же успеваем?
        - Это сейчас, - произнесла она с тяжелым вздохом. - А потом будем смотреть на тех друзей, кто не успел с нами одновременно, как на тупых и грязных обезьян… которыми и мы были совсем недавно. То есть вот сейчас.
        Я обнял ее снова и баюкал в объятиях. Насчет обезьяны не оскорбление, человек - один из видов обезьяны, просто наиболее продвинутый, наиболее разумный и живущий в наиболее сложном обществе. А вся человеческая деятельность, как и культура, политика, религия, - это все есть и у обезьян, только в более примитивной форме.
        Так что зачеловек не будет отличаться от человека, как человек от обезьяны, а будет отличаться, как человек… от муравья. Нет, от амебы. Потому что уже никаких первобытных инстинктов человек себе не оставит… Или оставит? Скорее всего, сперва оставит, но когда наделает себе массу эмоций высшего порядка, что ничего общего не имеют с человеческими, то наверняка отбросит «человеческое» уже не как устаревшее, а как слишком мелкое и ничтожное, недостойное зачеловека.
        Глава 9
        Гулько долго присматривался, как Тимур ведет дело, наконец пришел ко мне и начал мямлить, что и у него есть идея, но для реализации нужны большие бабки.
        - Я дам, - прервал я. - Без всяких процентов.
        Он пробормотал:
        - Не знаю, когда сможем выйти на прибыль…
        - Когда сможешь, - сказал я, - тогда и отдашь! Никаких сроков. Тарас, мы же друзья, столько лет вместе! Я тебе доверяю.
        Он смотрел исподлобья, словно надеялся на другую реакцию. Я ждал с нетерпением, мне бы еще пару помощников разгребать завалы, что-то компьютеризация не успевает за нашими темпами роста.
        - Знаешь, Володя, - проговорил он непривычно тонким голосом, чуть ли не дискантом, - давай без вокруг да около…
        - Давай, - согласился я. - Только это ты вокруг да около.
        - Я, - ответил он печально. - Знаешь…
        - Знаю, - прервал я.
        Он помялся, сказал иначе:
        - Понимаешь…
        - Понимаю, - снова прервал я.
        Он виновато развел руками:
        - Да знаю-знаю, что это хамство начинать фразу со слов «знаете ли…» или
«понимаете ли», но все время слышу это по каналам для дебилов, вот и прилипло. Короче говоря, я, как и Тимур, жидковат в коленках. Идей много, но нет во мне твоей крутости.
        Я изумился:
        - Это я крут?
        - Ты, - сказал он уверенно. - Ты вроде бы мягкий, никогда не повышаешь голос, но у тебя там стальная болванка внутри, обтянутая мягкой выделанной кожей! Потому и ведешь наш корабль недрогнувшей дланью. И команда тебя слушается.
        Я смерил его удивленным взглядом.
        - Что за сомнения? Ты сам вон какой! Тебя попробуй не послушаться!
        Он криво усмехнулся одной половинкой рта:
        - Я просто громадный и потому на первый взгляд грозный. Но меня женщины с лету раскусывают, а потом и мужчины… Внутри я, увы, трусливый зайчик. Подраться могу, с парашютом прыгаю, в боях без правил побеждал, но командовать не могу… Потому, чтобы не занимать твое время, уже вижу, каким зверем смотришь да на часы косишься, давай я подготовлю материал насчет полусамостоятельного отделения, как у тебя с Тимуром?
        Я поинтересовался, глядя ему в глаза:
        - То есть, когда все хорошо, то ты - король, а если что не так, то отвечать мне?
        - Ага, - подтвердил он простодушно. - Ты же наш вождь?
        Я откинулся на спинку кресла, Тарас смотрит в самом деле верно и преданно, как могучий воин на мудрого вождя, который научит, прикроет и спасет в трудную минуту.
        - Правильно было бы, - сказал я медленно, - послать тебя… ты знаешь адрес, но мы в самом деле команда. Готовь, что ты задумал, а я приму решение. Но сразу говорю, ничего не обещаю!
        Он просиял, словно сквозь темные тучи прорвалось яркое солнце и осветило его лицо, таким мощным рывком вскочил со стула, что почти подпрыгнул.
        - Шеф, мы все на тебя рассчитываем!
        Из-за того, что мы блеснули с «Виртуальной Москвой», как-то само собой сложилось мнение, что мы в группе лидеров по производству откровенных развлечений. Потому и клинику пластической хирургии взяли уже без внутреннего протеста, хотя раньше с негодованием отвергли бы такое предложение, дескать, Сэлинджера читаем, а вы нам предлагаете письки модифицировать, как вам не стыдно!
        Гулько задумал тюнинг кукол для секса поставить на поток. Большинство покупателей, конечно, вполне довольны и теми, что приобретают в магазине, это как с автомобилями, но энтузиасты переделывают под свой вкус, добавляют проги, а то и заменяют некоторые части. Подстройка кукол под индивидуальные вкусы обходится подороже, чем тюнинг «жигулей» под «мерс», но желающих хватает, чтобы Гулько додумался объединить таких специалистов под одной крышей.
        - Цены снизим, - уверял он, - зато поставим на поток, вырастут заработки!
        Я смотрел довольно скептически, но клиника пластической хирургии обещает всего за пару лет окупить отданные за нее деньги плюс модернизацию, дальше пойдет чистая прибыль, отделение Тимура уже ее приносит, а Тарасу денег на помещение и оборудование нужно даже меньше, чем на клинику.
        - Хорошо, - сказал я. - Готовь смету. Посмотрим, что за чудовищ натворишь.
        - Владимир, - обиделся Гулько, - ты ж мои вкусы знаешь!
        - Так то твои, - сказал я.
        Я как в воду смотрел: первыми серьезными заказчиками стали как раз садомазохисты. Для них пришлось готовить специализированные наборы для истязания бедных кукол, потом Гулько приобрел сложную и дорогую аппаратуру, с помощью которой приглашенные серьезные актеры записывали жуткие крики боли и страха.
        В кукол впрыскивали под кожу эмульсию красного цвета, имитирующую кровь, она выбрызгивается особенно эффектно, когда тело рассекает кнут или удар ножа. При этом кукла издает такие крики, что и сам маркиз де Сад поседел бы, слушая отчаянные вопли, а Дракула улетел бы на край света и больше не показывался в родные края.
        Конечно, сами куклы тоже подвергались изменениям, хотя не слишком серьезным: просто-напросто у Гулько в мастерской убирались все эмоции радости, а освободившиеся места как на харде, так и в моторике заменяли гримасами боли и ужаса.
        Гулько краснел и бледнел, но оправдывался, что жаждет поскорее выплатить долг и начать приносить прибыль.
        Я осмотрел этих прикованных к стене красоток, сердце дрогнуло, хоть это и куклы, я бы этих садистов выстроил в колонну, а затем развернул бы перед ними отряд автоматчиков.
        - Нравится?
        Гулько сказал торопливо:
        - Посмотри вон там! Видишь?.. Мы им всобачили весь тантрический и ведический секс, а также расширили амплитуду движений. Не хочешь попробовать?
        - Нет, - ответил я.
        - Ох, извини, - сказал он поспешно, - я уже привык общаться с заказчиками…
        - Понял, - сказал я саркастически. - А ты сам уверен, что предлагаешь качественный товар?
        - Ну да…
        - Лично проверил?
        Он понял, насупился:
        - Сейчас не то время, чтобы ломалось на каждом шагу. На все дается гарантия на двадцать лет, хотя понятно, что заменят через год-два на новую модель. Меня другое удивляет…
        - Что?
        - Поступили какие-то странные заказы…
        - Что именно?
        Он помялся, развел руками:
        - Просят горбатых, кривоногих, толстых…
        Я сказал обнадеживающе:
        - Таких будет все больше. Готовься фабриковать уродов.
        - Неужто в самом деле?
        - Сладкое надоедает, - объяснил я. - Если кормить одними тортами, захочется селедки или соленого огурчика. Придется тебе красоток разбирать, как ни жалко, и переделывать в уродин. Дорогое удовольствие, конечно, но прибыльное! Так что нас ждет взлет!
        Он нахмурился:
        - Никогда не пойму, когда шутишь, а когда брякаешь всерьез. Если так пойдет, то… может быть, бросить все на фиг?
        Я сказал строго:
        - Не вздумай! Парни в белых шляпах должны уметь делать все то, что делают парни в черных! И делать это еще лучше. Мы должны показать этим крутым, что и такие ботаники, как мы, в состоянии конкурировать и даже побеждать на их поле и по их правилам!
        Он задумался, вздохнул, лицо стало несчастным. Я смотрел без всякой жалости, я же стальная болванка, как он сказал, так что я весь из себя непреклонность.
        - Да все верно, - пробормотал он, - да только…
        - Что?
        - Не станут ли наши шляпы тоже черными?
        Я развел руками:
        - Тарас, я тоже полагал, что нормальных будет больше. Но если не мы, то все равно кто-то беспринципный будет это делать? И хватать большие деньги? А потом глумиться над нами, чересчур чистенькими? Беда в том, что все мы называем слова Диоклетиана «деньги не пахнут» циничными, но в реале уверены, что в самом деле не пахнут! Потому, чем отдавать такой лакомый кусок беспринципному, лучше перехватить тебе, принципному… И хрен с ними, тупыми, что не различают нас, дураки набитые! Как сказал главврач той клиники: хорошие девочки должны делать все то же, что и плохие, чтобы не давать плохим преимущества.
        Он сказал сердито и одновременно беспомощно:
        - И что делать?
        Я развел руками:
        - Будем играть по тем же правилам. Иначе проиграем. Историю пишут только победители. Кстати, скоро любители уродцев сделают второй шаг.
        - Какой?
        - А ты не знаешь? - спросил я. - Что от нас требовали в аддонах? Красотки приелись, баймеры начали трахать эльфиек - светлых, темных и даже древесных, троллих, гномочек, великанш, кентавров… А потом уже и вовсе лягушек, осьминогов, рыб… доказывая свою демократичность и толерантность! Мы за это даже премию и золотой диплом получили от Всемирного комитета по борьбе с ксенофибией, помнишь?
        - Помню, - пробормотал он несчастным голосом. - Значит, мне этих милых куколок превращать в чудовищ?
        Я сказал утешающе:
        - Думаю, скоро наладят и их массовый выпуск. Тебе придется только модифицировать да тюнинговать.
        Он прорычал зло:
        - Какую-нить гадость придумают еще круче!
        Через пару месяцев вспыхнул и разгорелся неприятный скандал по делу «мадам Коноплевой». Она заказала нам тюнинг куклы, Гулько вздохнул с облегчением, требовалось стандартной модели всего лишь придать несколько другой облик, поменять грудь, расширить бедра и еще по мелочи, что спецы нашей фирмы сделали быстро и качественно.
        На другой день хозяйка вышла на прогулку с сопровождающей ее куклой, причем кукла ползла за нею на коленях, что вообще-то дурной вкус, но скандал возник из-за того, что кукле мадам Коноплева придала внешность своей соседки, с которой постоянно ссорилась, да еще и одела в характерные для той одежды.
        Оскорбленная соседка засняла эту прогулку на видео и подала в суд. Адвокаты с обеих сторон потирали руки, прецедента еще нет, есть возможность показать себя во всем блеске. На первом же заседании адвокат Коноплевой заявил, что сходство не есть тождественность. Где грань, отделяющая сходство от несходства, можно ли неоспоримо утверждать, что эта кукла - злая карикатура на соседку, если та не ползает по тротуару на коленях и прочее-прочее, и на каком основании истица утверждает, что ей нанесен вообще ущерб, да еще и требует за него возмещения в сотни тысяч долларов!
        И, несмотря на то что на Марс отправилась первая экспедиция с людьми, все средства массовой информации все первые страницы уделяли именно скандальному судебному процессу.
        К счастью, лично мы сумели отмазаться в самом начале: Гулько предъявил полную видеозапись заказа, где мадам Коноплева заказывала просто куклу с такой внешностью, нигде не проронив ни слова, что придает ей внешность соперницы.
        Суд начал заслушивать прения сторон, что обещали растянуться на много лет, но в Госдуме с невероятной спешностью было принято постановление, запрещающее придавать куклам внешность живых людей и даже мертвых, если на это не получено от них соответствующего документа, заверенного нотариусом. В случае умерших - есть ли разрешение в завещании.
        Гулько сбледнул и похудел за время процесса, первую неделю вообще ходил ополоумевший от ужаса.
        - Так они, гады, - признался он испуганным шепотом, - могли и президента скопировать!.. Или еще хуже, кого из силовиков, не всех же знаем… а то и вовсе олигарха! А для того киллеров послать - раз плюнуть…
        - Бизнес - рискованное дело, - утешил я. - Если убьют, такие похороны забабахаем, закачаешься! И памятник отгрохаем.
        - Представляю, - проворчал он, - что будет на постаменте…
        - Как что? - сказал я подбадривающе. - Ты в производственной обстановке. Как можно реалистичнее.
        На другой день Тимур сказал тревожно, что Гулько совсем упал духом, я заглянул в свой календарь встреч и решил, что после работы нагряну к нему домой.
        Плохая грунтовая дорога вывела к десятку особняков вокруг небольшого озера. Гулько, как и все наши директора, живет за городом. Первая волна бегства из Москвы началась в начале века, вторая - через десять лет, Тарас попал в третью, когда вокруг Москвы все земли были разобраны, а опоздавшие могли приобрести где-то на сотом километре от МКАД.
        К счастью, доля дохода от фирмы по модификации кукол дала возможность перекупить у реселлера готовый коттедж, построенный еще в первую волну.
        Мне даже показалось, что его коттедж больше моего, а когда подъехал ближе и рассмотрел фасад, убедился, что вместительнее моего раза в полтора, если не в два.
        Вообще-то голод на жилые просторы держался несколько лет только после краха Советской власти. За десять-двадцать лет все наелись и брали не больше, чем нужно. Чрезмерно большую площадь надо отапливать, убирать, мыть полы, на нее требуется больше электричества…
        Гулько вышел на крыльцо, огромный и красивый, словно молодой культурист на взлете славы, еще не ставший губернатором Калифорнии.
        - Шеф, - сказал он радостно, - я даже не знаю, где и что тебе постелить…
        - Падать не собираюсь, - сварливо предупредил я. - Давай веди в хоромы. Корми, ублажай, развлекай, смеши…
        В прихожей нас встретила шикарнейшая из женщин, безукоризненное лицо, роскошный бюст, гладкая кожа… Конечно, из одежды только туфли на высоком каблуке.
        Она наклонилась снять с меня туфли, ее роскошные груди с сосками, как у коровы, задевали меня ласково и нежно, а когда я вошел в приемную, с дивана встали еще две красотки: жгучая брюнетка и блондинка, обе с такой нежностью ко мне и преданностью в глазах, что стало неловко.
        На кухне еще две быстро передвигаются от плиты к столу, я оглянулся на Тараса.
        - А я думал, на фига такой дом?.. Они и в бильярд играют?
        Он довольно кивнул:
        - Конечно.
        - Хорошо?
        - Как настрою, - пояснил он. - Думаешь, я в восторге, если приходится всякий раз проигрывать?
        - Читер, - сказал я с презрением.
        - А зачем они, - сказал он, оправдываясь, - если не для наших удовольствий? Иногда смотрю, как играют друг с другом.
        - И кто побеждает?
        Он пожал плечами:
        - У кого первый ход. Как и в шахматах. Садись, сперва выпьем, у меня есть и безалкогольные коктейли.
        - Серьезно?
        - Зато дерут так, словно неразбавленного спирта глотнешь!
        Глава 10
        После аперитива пошли опробовать его бассейн, Гулько похвалился, что установил новую версию, еще не всех женщин приучил плавать, но работает, работает…
        Вода прозрачная, ароматизированная, я пару раз проплыл взад-вперед, выбрался и лег на краю бассейна. Гулько неутомимо резал от борта и до борта кролем, три девушки плавали бессистемно, плескались, визжали, хохотали и норовили ухватить его за гениталии.
        Одна подплыла ко мне, на кукольном личике беззаботная улыбка, в глазах интерес.
        - Устал? - спросила она таким нежным музыкальным голосом, что у меня дрогнуло сердце. - Размять тебе спину?
        - Давай, - разрешил я.
        Она оседлала мои ноги, а руки умело и мощно начали перебирать мышцы. Я опустил голову на скрещенные руки, приятно чувствовать, как оживают участки, почти омертвевшие у ботаников, кровь струится быстрее, похрустывают суставы под умелыми пальцами.
        - Повернись на бок, - скомандовала она.
        Я послушно повернулся и терпел, пока она буквально выворачивала мне суставы, заставляя двигаться, как положено в моем возрасте, а не как у того, каким буду через двадцать лет.
        - Теперь на спину…
        Снова начала с рук, перешла к ногам, разминая каждую мышцу, даже самую мелкую, я терпел, но болевые ощущения были только вначале, потом все приятнее и приятнее…
        Я приподнял голову.
        - Эй-эй, оставь в покое мой пенис!
        Она спросила озадаченно:
        - Почему? Не нравится массаж?
        - Это уже не массаж, - сказал я.
        - Массаж, - повторила она. - Это массаж.
        Я махнул рукой:
        - Ладно, продолжай… Откуда тебе знать, что, кроме массажа, было всякое, что не массаж, но под его видом: тантрический, ведический, индийский и прочий-прочий, даже не знаю, на фиг столько названий, когда просто дрочат…
        Я не ожидал ответа, у кукол не настолько сложные программы, но эта неожиданно ответила:
        - Это мышца. Она должна работать.
        - Ладно, - буркнул я, - давай, работай.
        Из бассейна вылезла еще одна и тоже молча присоединилась к первой. Мужчины, мелькнула ироническая мысль, всегда мечтали о бабах, о множестве баб. В древности мечта воплощалась в царствах амазонок, в девичьих царствах и прочих местах, где одни женщины и только женщины. Думаю, это все-таки мечты тех мужчин, кто опасается конкурировать за женщин с другими мужчинами и захотел бы оказаться в таком месте, где женщины вообще не знаются с мужчинами, и там они будут, понятно, нарасхват. С любой длиной пениса.
        В старое время грезы превращались в фантастические романы и кинофильмы о планетах, населенных женщинами и только женщинами. У меня на диске пара сот фильмов на эту тему, но так как я их не собираю специально, то, думаю, их намного больше.
        И вот теперь наступило время, когда женщинами на любой вкус можно населить целый дом… Наверное, Тарас - счастливый человек. Зря Тимур за него беспокоится.
        Гулько с таким шумом выбрался из бассейна, словно на берег выбросился кашалот, поднялся во весь рост, оставляя потоки воды.
        - Созрел для обеда?
        - Смотря что у тебя есть, - промычал я. - У тебя… наверное… и есть нечего…
        Он расхохотался:
        - Мои красотки готовят на уровне лучших поваров мира!
        - Сам программировал?
        Он сказал таинственно и чуть понизив голос:
        - У меня хорошие контакты с хакерами. Такие вещи, конечно, в продажу не пускаю, но дома у меня немало эксклюзива.
        Я поинтересовался:
        - А как с доверенными клиентами?
        Он сказал еще тише:
        - Ну… в порядке исключения… особо близким друзьям… или очень важным персонам… с программой самоуничтожения в случае попытки взлома кода…
        Я поднялся, чувствуя себя одновременно и уставшим после сильных рук массажистки, и отдохнувшим. Странная смесь, но у Гулько все здесь странное…
        Я привычно направился на кухню, но он придержал за плечо:
        - Ты куда? Столовая направо.
        - У тебя столовая отдельно?
        Он сказал гордо:
        - Если могу себе позволить, почему нет?
        Стол в старинном стиле длинный и стилизованный под какой-то век, резные ножки и белоснежная скатерть, свернутые в кульки накрахмаленные салфетки торчат на тарелках.
        Я опустился на стул с прямой спинкой. Тарас сел напротив, в столовую начали бесшумно входить девушки с блюдами в руках, их было так много, что я спросил заинтересованно:
        - Зачем тебе столько?
        - Обкатываю, - пояснил он и ухмыльнулся: - Перед тем как отослать клиенту. Я должен быть уверен, что все в порядке. Довольно приятный процесс, я тебе скажу.
        Я кивнул понимающе:
        - Да, конечно. Приятно знать, что у твоих клиентов куколки, которых ты уже трахал.
        Он хохотнул:
        - Понимаешь!
        Девушки, выстроившись вдоль стены, наблюдали за нашей трапезой с милыми улыбками. Я ожидал, что замрут в неподвижности, но они слегка покачивались, поворачивали головы друг к другу, улыбались, поднимали брови, даже что-то щебетали на своем женском языке.
        - В инет выходят? - спросил я.
        Он нахмурился, покачал головой:
        - Нет, слишком сложные системы. Не хочу, чтобы нашли прорехи в защите и напакостили. Достаточно, что холодильник из инета не вылезает.
        Я кивнул, в инет ходят не только холодильники. С прошлого года люди уступили там первенство, теперь в нем обмениваются сообщениями холодильники, стиральные машины, посудомойки, чайники, кофемолки, соковыжималки и прочие-прочие, что скачивают патчи, узнают новые рецепты и способы обработки, сообщают о поломках и заранее требуют замены изношенных частей. Дом или даже квартира способны разорить любого хозяина, если сразу не поставить ограничители: бытовая техника тут же начнет себя улучшать, модернизировать, исправлять, ремонтировать, закупать более совершенное оборудование…
        Одна из кукол подошла и произнесла воркующим голосом:
        - Не желает ли господин чего-нибудь особого?
        - Пока нет, - ответил я, а когда она отошла, спросил у Гулько: - Это что, сексуальные услуги предлагают?
        Тот негодующе фыркнул:
        - Ну ты прям помешан на сексе! Я нормальный мужик, ты все еще не понял? А нормальный трахает тогда, когда ему захотелось, а не тогда, когда у бабы вдруг зачесалось. Это она спрашивала, не хочешь ли такого, чего нет в программе. Скажем, сока из майских жуков.
        - Ага, - сказал я невесело, - вот до чего дошла самостоятельность и независимость. Когда с человеком, надо притираться, приспосабливаться, подстраиваться… а с роботом - никаких проблем! Мы с роботами, женщины с роботами…
        Он поморщился:
        - Ну, ты же за то, чтобы все больше открытости и прозрачности?
        Я отмахнулся:
        - Да, но я, как и все, чтобы другие были открытыми, а я единственный… ха-ха!.. закрытый. Слушай, а чего у тебя все бабы стюардессы, медсестры, официантки?
        - Не знаю, - ответил он беспечно, хотя мне почудилась некоторая нервозность, - просто захотелось… Возьми кусочек вот этого торта! Мои девочки сами нашли рецепт в инете и сварганили!
        - Спасибо, - ответил я и потянулся к торту. Одна из девушек мгновенно оказалась рядом, отрезала увесистый ломоть и бережно опустила мне на тарелку.
        Гулько хохотнул:
        - Ручаюсь, ты хотел взять кусочек поменьше. Ничего, она не зря в форме медсестры! Наверняка сейчас в инете продолжает просматривать твою медицинскую карточку. Если кладет большой кусок, то для твоего здоровья надо жрать большой. Она уже пересчитала все твои кровяные тельца!
        - Жуть какая, - сказал я.
        Мелькнула мысль, что к этому обслуживающему персоналу в виде официанток, медсестер и стюардесс хорошо бы хоть одну красотку в стиле бизнес-леди, но, кажется, понимаю проблему Гулько.
        Однако это как раз тот случай, когда вообще нельзя показывать, что догадываешься об истинных мотивах. Это хуже, чем калеку назвать калекой, а кому-то в людном месте посочувствовать насчет его импотенции.
        Похоже, у Гулько обломов с «приличными» случалось чересчур много, теперь таких сторонится на подсознательном уровне. Казалось бы, наделай себе кукол самого аристократического облика, одень в Версачи и трахай во все щели, отрывайся за все обиды и неудачи, но увы… Наверное, теперь у него даже на куклу эрекция будет слабоватая, если вообще будет.
        А стюардессы, медсестры и прочий обслуживающий персонал всегда и у всех пользовались огромным успехом. Над ними не приходится доказывать свое превосходство: куда ни зайди, они подчиненные, обслуживающие, постоянно улыбаются и всем видом показывают, что готовы сделать все, чтобы было хорошо в их гостинице, баре, поликлинике, самолете или где там еще.
        Еще до эры кукол пользовались успехом ролевые игры, когда баб одевали этим самым персоналом, отчего у мужчин появлялось больше прыти. Все-таки для мужчины очень важно чувствовать себя орлом, а со стюардессой почти каждый уверен в своих силах, что не пройдет с властной, уверенной и богатой бизнес-леди.
        - А почему у тебя всегда толстые бабы?
        Он вздохнул:
        - Знаешь ли… это что-то древнее во мне просыпается. Еще дочеловеческое.
        - Ого!
        - Правда-правда. Такое странное ощущение, как вот когда оса откладывает яичко в толстую жирную гусеницу, чтобы вылупившейся личинке было что жрать! Я запускаю своих сперматозоидов, и инстинкт кричит, чтобы не в тощую, а то помрут там, а в толстую и жирную!.. Понимаешь, на работе живу по уму, а когда с бабами или вот сейчас с тобой…
        - Ну, спасибо.
        - Да не обижайся, - сказал он торопливо, - я имею в виду, что мне с тобой тоже хорошо и спокойно… Хочешь, позову повариху?
        - Давай, - сказал я. - В старину после удачного ужина вызывали поваров и награждали аплодисментами!
        - Правда? Тем более…
        В столовую вошла роскошная блондинка, из одежды только туфли на высоком каблуке и кокетливый передничек на поясе, что не закрывает даже низ живота. Она ступала медленно и плавно, однако ее огромные груди колыхались при каждом шаге не только вверх-вниз, но и в стороны.
        - Далила, - сообщил Тарас гордо.
        - Это которая поет, - уточнил я, - или что Самсону срезала патлы?
        - Которая печет торты, - ответил он. - Петь она тоже умеет, куда там той старой Далиле! И постричь сможет. Хочешь?
        - Нет, - сказал я, не в силах оторвать от нее взгляд, она смотрит на меня с двусмысленной улыбкой, от ее ровного глубокого дыхания огромные груди с широкими ареолами колышутся, как буйки на волнах спокойного моря. - Расточительство…
        - Весь мир расточителен, - ответил он беспечно. - Теперь всего создается намного больше, чем можем потребить! Ну и что? Ты как, хочешь ее?
        Я помедлил, рассматривая роскошную женщину с такой безукоризненной кожей, и уже представил себе, насколько она будет теплая и податливая в моих руках и как послушно будет выполнять все мои фантазии.
        - Нет, - ответил я наконец, - как-нибудь в другой раз.
        - Уверен?
        - Да, - ответил я. - Как-нибудь. Может быть.
        Он нахмурился, чуточку уязвленный, это же я отказался не куклу трахать, а низко оценил его усилия по тюнингу, а я, пытаясь понять, почему отказываюсь трахнуть такую сочную и покорную, подумал, что сам по себе секс интересен разве что грузчикам и прочим, кого мы определяем, как не обремененных чрезмерным интеллектом и даже амбициями. У всех остальных с сексом обязательно связано и преодоление, если можно так сказать. Да и тому же грузчику интереснее засадить директрисе, чем вахтерше или уборщице.
        Особенно это заметно на самых верхах: то и дело светская хроника сообщает о свадьбе миллиардера на миллиардерше такой-то или о помолвке чемпиона мира по велогонкам с чемпионкой мира по теннису. То есть сливки общества пережениваются в своем кругу, хотя и школьнику понятнее, что в постели одинаковы и бедная студентка, и киноактриса, получившая «Оскара». Но студенткой, даже безумно красивой, не побахвалишься, а вот сумел завалить королеву тусовок или дочь нефтяного магната - ого, молодец!
        Куклы, двигаясь вокруг нас в танце, ставили на стол высокие стаканы с напитками. Я проводил взглядом пару самых аппетитных, повернулся к Гулько:
        - Сам не увязнешь?
        Он двинул плечами:
        - А как? Я еще не сдвинулся, чтобы считать их живыми. Тем более что сам ковыряюсь в их внутренностях. Это механизмы, всего лишь сложные механизмы.
        - Для половых нужд, - уточнил я.
        Он покачал головой:
        - Для удовольствия.
        - Не одно и то же?
        - Телевизор тоже для удовольствия, - напомнил он. - Можно сказать, что и для половых нужд, если кто порнуху смотрит и под такое видео мастурбирует. Хотя в чем-то ты прав. С этими куклами одни преимущества, куда ни кинь!.. Мне даже не надо пенис увеличивать, чтобы с ними трахаться…
        Я вытаращил глаза, стараясь, чтобы мое удивление было как можно более естественным. Гулько посмеивался, вроде бы ничуть не удрученный.
        - А что, - спросил я опасливо, - у тебя с пенисом? Вроде нормально…
        - Да нормально, - ответил он равнодушно, - но сейчас повальная мода удлинять эти штуки, какие бы у кого ни были! Даже те, у кого и так в штанах не помещаются, и то стараются увеличить… Я говорю, что с сексдоллами таких проблем вообще не возникает! И я не думаю, трахая вот такую, что вчера она… или сегодня утром имелась с мужиком, у которого член втрое длиннее и толще, и он ее продрал так, что ей на меня смотреть противно, но вежливость требует улыбаться, и вот улыбается и говорит, что да, ей хорошо со мной…
        Я сказал громко и уверенно:
        - Ты вообще какой-то запуганный этим делом. Я вот никогда не обращаю, нравится ей или нет. Не нравится - пошла на хрен! А хочет со мной - пусть сама как-то устраивается. Не буду же я рассказывать ей, как пользоваться клитором?
        Он грустно улыбнулся:
        - Ты всегда был железным. Это я… зайчик. Трусливый такой, чувствительный, будто интеллигент какой сраный и вообще недобитый. Налить еще?
        - Наливай, - разрешил я. - И покажи разработки, что планируешь внедрить. А то и за тобой нужен глаз да глаз.
        Он грустно усмехнулся:
        - Да, шеф, твоя империя тоже разрастается.
        Глава 11
        Андрей Скопа на добровольной основе еще и следит за всеми техническими новинками и самолично тестирует все виды джойстиков, очков виртуальной реальности и шлемов, а также ревностно испытывает возможности приставок, справедливо полагая, что в конкурентной борьбе выживут только они.
        Вообще он следит за любым аппаратным обеспечением, которое используется только для игр. Его кабинет завален графическими ускорителями, специальными платами ввода-вывода и всем тем, что берет на себя большую часть вычислений, связанной с выводом на экран графики. Не доверяя тестам, мол, все жулики и одной веревочкой повязаны, он самолично прогоняет через тесты, некоторые сам модернизировал под свои нужды и одни платы складывает на полочку заслуживающих внимания, другие брезгливо отодвигает в сторону.
        Я рассматривал гаджеты, что он отобрал для использования, в это время в офис вошел с зычным воплем Гулько:
        - Свободу сексменьшинствам!.. Дать им права!
        Скопа спросил с недоумением:
        - Что с ним?
        Роман покрутил пальцем у виска, а грубый Тимур вообще пробормотал нечто откровенное и хлесткое. Гулько, нимало не смутившись, сказал злорадно:
        - Чурки вы отсталые!.. Теперь в меньшинстве мы - нормальные мужчины, что трахаем бабс!.. Не знали? Посмотрите последние новости! Там данные опроса…
        Все замолчали, переваривая сказанное, слишком быстро мир меняется, только Тимур сказал:
        - А ты при чем? Ты же кукол трахаешь!
        - А куклы у меня все бабы, - отпарировал Гулько. - Ни одного самца, ни одного жывотнаго и ни одного монстра. А ты посмотри у других! Редко у кого найдешь бабу. Даже кукольную. Вот Андрюша вообще какого-то осьминога имеет…
        Скопа огрызнулся:
        - Тебе не понять, ограниченный ты человек. Осьминога трахать - уже искусство, а не просто грубый половой акт. К тому же осьминогу можно везде наделать щелей, у меня же не простой осьминог, а галактическая принцесса! Я ее спасать должен…
        - Ага, - сказал Гулько саркастически, - вижу, как спасаешь!
        - Вот так и спасаю, - объявил Скопа гордо. - Она без этого, может быть, вообще жить не может! Помрет, грубо говоря. А я добрый, спасаю. И ее, и ее служанок…
        - Тоже таким же способом?
        - Так они же одна раса! - ответил Скопа с достоинством. - Но тебе моего гуманизма и самопожертвования не понять, дикарь немытый.
        Василий Петрович повернулся от своего места, лицо серьезное.
        - Только что умер академик Николаев.
        Роман охнул:
        - Как так?.. Он же вчера выступал с докладом на семинаре!
        - После семинара ему и стало плохо, - сказал Василий Петрович. - Но принял свои лекарства, отошло. А ночью схватило сердце. До утра не дожил. Медицина оказалась бессильна…
        Роман сказал со злостью:
        - Ну почему не заморозить? Чтобы потом, если получится, воскресить? Ну, не получится - не получится. А вдруг?..
        - Вообще-то да, - сказал и Гулько с великим презрением в раскатистом голосе. - Недоумки. Такая простая вещь не приходит в голову. Нет, там одни дураки. И пауки в банке. Дерутся за власть, больше ни о чем не думают.
        - Да еще счета в швейцарских банках открывают, - поддержал Тимур.
        Только Василий Петрович покачал головой:
        - Пусть не знают, верю. Но, с другой стороны… Предположим, что знают. И что? Да о крионике и заикаться не стоит. Такое начнется…
        - В смысле?
        - Ну, кого замораживать, а кого в топку. Интриги, скандалы, обиды… И как всегда, это дурацкое: а кто отбирать будет? Так что проще закапывать всех. С великой помпой, с церемониями и громкими торжественными словами, что никогда не забудут…
        Гулько сказал саркастически:
        - А потом тайком выкапывать и на всякий случай замораживать.
        Роман покачал головой:
        - Поздно будет. Мозг уже разрушится. Нет уж, это плата за высокое положение при жизни. В смысле, при власти. Миллионеры смогут замораживаться втихую. А вот членам правительства это нельзя.
        Роман предположил:
        - Или за свои собственные деньги.
        Тимур вскрикнул в ужасе:
        - Ты что? Они ж тогда всю страну разворуют!
        - Да ладно тебе… Крионирование не такое уж и дорогое.
        - Ну да, а родню, любовниц, любимых собачек и кошечек?.. Обязательно начнут! Вот тут оппозиция и выведет народ на улицы уже не с плакатами, а с кувалдами и кирками. Ломать и рушить криогенные камеры. А рушить будут, уже не разбирая, кто где: нобелевский лауреат, всю жизнь отдавший науке, или продажный чиновник.
        - Ну да, - усомнился Роман. - Оппозиция сама такая, уже присмотрела себе криокамеры заранее.
        - Оппозиция такая же дурная, - заявил Тимур авторитетно. - Они так далеко не заглядывают. Сперва выведут на улицы народ, чтобы сбросить предыдущую власть и самим побыстрее сесть на их места, а потом уже будут готовить места себе.
        Василий Петрович сказал грустно:
        - Прав был Экклезиаст. Насчет того, что ничего под луной не ново. Так всякий раз делали египетские фараоны. Всякий раз разграбляли гробницу своего предшественника, а его набальзамированный труп выбрасывали собакам, а потом готовили место себе. И все эти знаменитые ловушки, которыми напичканы гробницы, на самом деле не от простых грабителей, а от будущего фараона…
        Тимур вздохнул, сказал совсем другим тоном, ясно стараясь повернуть ход разговора:
        - Шеф, тут еще один деликатный вопрос…
        - Ну-ну? - буркнул я.
        - А нельзя ли Гертруде уменьшить зарплату?
        - Если народ потребует, - ответил я. - А что случилось?
        - Второй день не выходит на работу, - пожаловался он.
        - Что на этот раз?
        - Увеличение клитора, - прорычал он зло. - Зачем ей клитор размером с лягушку, если у нее оргазмы все вагинальные?
        - Невежда, - сказал издали Роман громко. - Сейчас их увеличивают в эстетических целях. Как вон ты мускулатуру.
        Тимур запротестовал горячо:
        - Ничего подобного! Я мышцы сам накачал!
        - Ага, за неделю! И анаболиками восьмого поколения не пользовался, скажи? Сейчас клиторы так же идут напоказ, как раньше пирсинг в пупках.
        Скопа картинно схватился за голову:
        - Совсем опупели! Все опупели. Весь мир опупел. Ну почему я ничего себе не увеличиваю?
        - А надо бы, - обронил Тимур многозначительно.
        Скопа посмотрел на него зверем:
        - Что? Что мне надо увеличить?
        - Размер мозга, - ответил Тимур кротко.
        - А-а-а, - протянул Скопа с облегчением. - Ну ладно, а то я уж такое подумал, извини… Интересно, почему мы все о другом думаем сразу? Что мы за люди?.. Не-е-ет, нас нельзя на свободу выпускать! Всех обратно в клетку, всех, всех!
        Я пошел к себе в кабинет, крикнул издали:
        - Если Гертруда появится, срочно ко мне!
        Гертруду в самом деле надо вздрючить, стучало в висках, но не перегнуть палку, а то уволится. Василий Петрович говорит, что художник она очень талантливый и зверски работоспособный. Такую надо держать. Тем более что она из деревни недавно, еще не разобралась, что где-то можно работать меньше, а жрать и спать слаще.
        Хотя, может быть, она думает, что если переспала пару раз с шефом… ну, пусть не пару раз, то можно филонить? Хотя так даже в деревне уже не думают…
        В приемной Агнесса вскочила и посмотрела на меня сияющими глазами. Не знаю, что такое закапывают под веки, но смотрят так, будто влюблены безумно и пойдут за тобой на край света.
        - Сиди, - сказал я досадливо. - Что ты вскакиваешь, как солдатик из мультика.
        - Ох, шеф, мне так приятно перед вами вскакивать! - прощебетала она влюбленно. - Хотите, в любую позу встану?
        - Как-нибудь в другой раз, - сказал я. - Поглядывай на вход. Как только Гертруда появится на экране, сразу ее ко мне на ковер.
        - Будет сделано, - сказала она. - Что-то случилось?
        Она обеспокоенно проследила за моим взглядом, коснулась обеими ладонями груди и слегка приподняла обе ладонями.
        Я потряс головой:
        - Нет-нет, просто задумался.
        - О чем? - спросила она опасливо почти шепотом. - У меня что-то не так? Сиськи отвисают?
        - Нет-нет, - заверил я поспешно. - Сиськи классные. Был бы я дизайнером - лучше бы не придумал. Правда, дизайнер из меня хреновый.
        - Ну вот, только обрадовалась…
        - Зато ценитель, - сказал я поспешно, - высшего ранга.
        - Да? А какая оценка?
        - На пятерку, - ответил я твердо.
        - А по какой шкале?
        - Пятизначной, - ответил я.
        Она надула губки:
        - Значит, в конце пятизначного номера?
        - Ну что ты, Агнесса! Не напрашивайся на комплименты так уж мощно. Я имею в виду пятибалльную. Или даже двенадцать по двенадцатибалльной. Правда-правда!
        Она милостиво опустила длинные ресницы.
        - Верю. Думаю, вы насмотрелись на самые разные. И нащупались. И вообще…
        - А что «вообще»? - спросил я все еще отстраненно, думая о кремнийорганике, а спросить что-то надо, мы все живем на алгоритмах. А алгоритмы обычно сами не только подсказывают, что и как говорить и делать, но сами говорят и делают за нас. - Ага…
        Она хитро прищурилась:
        - Ну да, уж я знаю, что вы с нашими сиськами делаете… Смотрите, как я могу вытягивать соски! Вообще-то, если возьметесь за них вы, то вытянутся еще больше.
        - Нет-нет, - сказал я торопливо. - Они у тебя слишком соблазнительные, а мне нужно спешить, меня ждут.
        Я захлопнул за собой дверь, автоматически включилась защита от любых попыток проникновения. Экран услужливо показал, что за время моего отсутствия в почтовый ящик свалилось семьсот тысяч сообщений! Черт, хакеры снова ухитрились сломать защиту от спама. Правда, как тут же прочел в экстренном выпуске специализированных новостей, им пришлось объединить усилия двенадцати групп из шести стран. Каждый взлом дается им все труднее и труднее.
        Я быстро просмотрел заголовки, было бы из-за чего ломать, а то треть писем просто тупые призывы посетить Египет, Кипр, Индию, Таиланд и прочие дальние и вроде бы экзотические страны. Неужели еще остались на свете примитивы, что, как во времена древних египтян или еще более древних укров, должны обязательно своими глазами увидеть что-то, а то не поверят, а то, подобно украм, еще и помацать для полной уверенности? Мне, как и любому психически нормальному, вполне достаточно по инету посмотреть хоть руины Персеполя, хоть египетские чудеса света, кстати, ничего интересного, кучи камней, в одном месте отесанные и поставленные друг на друга столбиками, в другом - пирамидками.
        Они были восемью чудесами света в ту эпоху, кода не было ни инета, ни компов, ни телевизоров, ни даже самолетов. И фотоаппаратов не было, так что надо было ехать, чтобы своими глазами увидеть, другой возможности не наблюдалось. Но сейчас, не говоря уже о том, что по Египту можно путешествовать, сидя в трусах дома в кресле, мне куда интереснее такие чудеса света, как электронный переводчик, которому говоришь фразу на русском, а он тут же произносит моим голосом на том языке, какой мне нужен, да и прочие чудеса хай-тека.
        Даже простой мобильник - разве не чудо света?
        Я резко остановился посреди кабинета, стараясь ухватить ту очень важную и яркую мысль, что сверкнула, как молния в ночи, и разом осветила все нерешенные вопросы. Я думал о… нет, не вспомню. О чем же думал, о чем думал… Ага, когда мысль сверкнула, то я сразу же, возликовав, торопливо повел ее дальше, развивая сразу по трем или четырем направлениям, и там тоже все становилось на свои места, а непонятное становилось понятным…
        Но я увлекся, а затем то ли перевел взгляд на мерцающую стену, то ли просто мысленно прыгнул в соседнюю борозду, всего на секундочку, но… мысль потерялась, а ее след, еще теплый, вот где-то рядом, надо нащупать…
        Я замычал, с такой силой зажмурился, что сдавленные глазные яблоки отозвались целым фейерверком искр и странным узором, наподобие кристаллической решетки, чересчур правильным и строгим, что вспыхнул белесым светом, затрепетал и начал очень медленно угасать.
        Мысль дразнила, двигаясь где-то совсем рядом, я слышал ее эхо, чувствовал близкий жар, улавливал жаркое дыхание, но никак не мог даже вспомнить идею, о чем эта мысль. Конечно, если вспомнить о чем, то моментально вспыхнет яркий свет, что озарит все уголки в помещении. Это как вытаскиваешь, царапая ногтями, фотокарточку из-под двери: если вытащишь - сразу увидишь не один уголок, а все-все на снимке.
        Зарычав от злости, я начал ходить по комнате, сжимал и разжимал кулаки, старался восстановить даже положение тела, в котором пришло озарение, а когда ничего не помогло, бросился к столу, там у меня ящичек с медикаментами, поспешно заглотил тройную дозу ноотропила, подумал и добавил по таблетке винпоцетина и ацетил-л-карнитина.
        После недолгого ожидания, когда мысль вообще ушла в какие-то дебри, я торопливо вытащил тирозин, раскрыл пять капсул - не люблю глотать лишнее, высыпал белый порошок в столовую ложку, добавил таблетку алертека и тут же проглотил, запив водой. Не знаю, много это или мало, мы все живем в начале короткой эры стимулирующих медикаментов, но что-то делать надо, у нас нет в запасе десятка лет, когда пройдут все клинические испытания и светила медицины скажут благосклонно, какие лекарства полезны, какие употреблять не стоит, а те, полезные, как употреблять и по сколько. И когда.
        Когда прошло минут десять, я с тоской понял, что уже не нападу на след всеозарившей мысли. Мозг несовершенен, какие процессы происходят в нем - непонятно. Не только мне, но и всем на свете ученым, которые занимаются мозгом. Все они пасутся где-то с краешку, а в сам мозг смотрят, как в темную бездну, из которой время от времени вырываются огненные протуберанцы, природа которых непостижима.
        Ладно, пусть мозг познают не скоро, но сейчас хотя бы создали такие пилюли, чтоб заставили мозг все помнить… или хотя бы не забывать такие важные мысли. Но наша память, как горько сказал кто-то из великих, подобна безумной бабе: собирает цветные тряпки, а хлеб выбрасывает… Тоже, наверное, страдал, забывая ценное и важное и ярко помня, как кого в юности взял за жопу и какие были сиськи у жены соседа.
        Вспыхнул экран, Агнесса доложила торопливо:
        - Шеф, пришла Гертруда!
        - Давай ее ко мне, - сказал я грозно.
        Гертруда зашла в кабинет виновато, явно Агнесса ей намекнула, что начальство рассвирепело, потупила глазки, но на щеках румянец, а глазки блестят.
        Я сказал раздраженно:
        - Мне кажется, Василий Петрович о тебе завышенного мнения. Может быть, художник ты и классный, но нам нужна еще и работа. А ты ее завалила…
        Она сказала торопливо:
        - Не завалила! У нас еще неделя.
        - Ты вышла из графика, - напомнил я. - Опаздываешь почти на месяц. А такое уже не нагнать. И все потому, что восхотелось у Алёны поразвлечься?
        Она сказала жалобно:
        - Ну какое же развлечение? Это больно, даже очень больно! Я бы не решилась, если бы не Алёна. Все-таки директор и свой человек. Но я так хотела, так хотела хотя бы не отставать от других!.. А то как будто все еще из деревни какой глухой допотопной!.. Шеф, я буду и спать здесь за столом, но я все догоню!.. Кое-какую работу сделала уже на следующий месяц, идеи были, так что смогу… Но я не могла не сделать…
        Я поморщился:
        - Не думаю, что стоило.
        - Стоило, шеф, - сказала она горячо. - Вот посмотри!
        Она села на стол и широко раздвинула ноги. Ее клитор увеличился до размеров перепелиного яйца нежно-розового цвета, то ли результат операции, то ли задействовано более сложное управление потоками крови. В этом случае и нормальный можно раздуть, как комара, насосавшегося до такой степени, что вот-вот лопнет… Правда, на днях в инете видел вообще рекордсменов, похожих на лишенные скорлупы куриные яйца, но не белые, а ярко-красные, пурпурные и багровые. То ли реклама новых медицинских технологий, то ли курьезы, вникнуть не успел, раздраженно прыгая по каналам в поисках новостей хай-тека в области железа: у меня почему-то раз в неделю сбоит и все перемешивается.
        Гертруда внимательно следила за моим лицом, улыбка ее несколько потускнела.
        - Разве не стоило?
        Я пожал плечами:
        - Не знаю. Во всяком случае, меня почему-то не впечатляет. Вот смотрю на это произведение искусства, теперь и в таких местах творят умельцы, как вижу, а думаю о векторном наложении на альформинг…
        Она снова улыбнулась, уже совсем жалобно.
        - Взрослым считается человек, - проговорила она торопливо, - у которого при взгляде на женщину приходят еще и умные мысли. Так что все правильно для вас, шеф. Но правильно и для меня, это вы все московские штучки, вам все понятно! А я из деревни, я счастлива, что удалось здесь зацепиться, я стараюсь изо всех сил быть, как местные, не уступать…
        - Нашла в чем, - буркнул я. - Ладно, я этот самый, который умный. Так что закрой пока щель, а то ворона влетит. Лучше напомни мне, как провели маппинг от Чехова до деревни Красные Орлы.
        Она охнула:
        - Наша группа сделала только половину работы!
        - До сих пор? - удивился я. - Я же вечность тому дал задание и поставил точку на карте!
        - Да, - подтвердила она смиренно. - Вечность. Два дня тому перед концом работы. Когда мы уже выключили всю аппаратуру. Именно вечность!
        Теперь она в самом деле сдвинула ноги так плотно, что между ляжек жалобно пискнуло, убираясь в щель и закрывая за собой кожаные ставни.
        Я посмотрел на часы.
        - Давай, Гертруда, пошевеливайся. Вся цивилизация смотрит на тебя. Именно на тебя, а не в это Дарьяльское ущелье. Запомни, ну никак оно не поможет на твоем пути к успеху! А вот сбить с дороги запросто.
        Глава 12
        Проект «Виртуальной Москвы» даже сейчас идет со скрипом, только теперь понимаем, что по молодости да дерзости тогда замахнулись слишком уж. Да еще Корневицкий воодушевил, снабдив самой лучшей и мощной аппаратурой. Начали круто и яростно, неделями не покидали офис, там и спали поначалу, а когда вспомнили, что у потребителей компы намного проще, уже поздно возвращаться, пришлось мучительно оптимизировать программный код и все-все, что жрало ресурсы, как голодная свинья теплые помои.
        Нам и сейчас недостает мощностей, хотя благодаря чипам М-17 работаем примерно в сто тысяч раз быстрее и точнее, чем всего два-три года назад.
        Мои сотрудники могут позволить себе заниматься только работой, а в свободное время… ну понятно, а мне, как шефу, приходится следить за курсом рубля и доллара, политикой, мировыми кризисами, ориентироваться на уровень инфляции, мучительно размышлять, как скажется на покупательной способности баймеров резкий обвал доллара и внезапно вспыхнувшая война за Персидский залив.
        Василий Петрович принес концепт-арты будущего аддона, у меня весь кабинет в электронной бумаге, включая потолок, так что телеканалы не стал убирать, только приглушил звук, а рисунки мобов и локаций рассматривали на стене напротив.
        - Что-то знакомое, - проворчал я.
        Он посмотрел на меня с тоской:
        - И что делать?
        Я буркнул:
        - Как что? Менять… ну хоть что-то. Нельзя же заселять локации тварями, которые содраны, так скажут, с «Троецарствия»!
        Он сказал невесело:
        - Что делать, если эти гады многих обошли, напридумывав столько нового? Дурацкая ситуация, шеф! Мобы вообще уже всем осточертели, ничего принципиально нового ни одному из девелоперов придумать не удается, но маховик создания байм раскручен не нами…
        - И нами тоже, - сказал я.
        Он вздохнул:
        - Да, и нами. И вот заполняются локации разнообразными тварями, а баймеры злорадно тычут пальцами: вот этого содрали оттуда, а того оттуда… Да не содрали, просто все на таком тесном пятаке топчемся! Невольно повторяем друг друга, даже не заглядывая в чужие сумки.
        - Больше делай всяких людей, - посоветовал я. - Люди - вот самые разнообразные твари!.. И самые травоядные, и самые хищные, и самые кроткие, и самые кровожадные. Среди людей найдешь все, от амеб до трансчеловеков. Если такое сделаешь, то хилый ассортимент мобов и не заметят!.. Что с языковой поддержкой аддона?
        - Это готовит Арнольд Изяславич, - сказал он. - Чертовы дураки! Кто ж знал, что такой геморрой будет?
        Я сочувствующе промолчал. Мы, когда начинали, ориентировались на привычную аудиторию, но наша байма неожиданно стала популярной и на Западе. В нее хлынула масса европейцев, все общались между собой на английском, весь мир усиленно глобализнулся, но когда позиции США пошатнулись и однополярный перерос не во многополярный, а вообще потерял полюса, самостийники нанесли ответный удар. В мире начали поднимать головы полудобитые сепаратистские группы, началась борьба за независимость, словно мы вернулись в девятнадцатый век. Для девелоперов байм это вылилось в дикое постановление о том, что все баймы должны поддерживать языки играющих. Если же их заставляют общаться только на английском, это ущемление прав, подавление свобод личности и еще много красивых, пышных и пустых слов.
        Василий Петрович прорычал со злобной усталостью:
        - Эта дурость сидит, как ничто другое, глубоко. А человечек глуп, туп и нер-р-р-развит! Хуже того, развиваться упорно не желает. Ведь понятно же всем-всем, что все мы - человечество, все мы - одно племя. И пора уже соединяться в одну нацию, что придет неизбежно… Но хотя бы одна даже самая карликовая народность, ну там прибалты или чукчи взяли да и проявили мудрость…
        - В чем? - спросил я с интересом.
        - Да хотя бы в том, что глупо изгонять русский язык для того, чтобы все население своей карликовой страны переводить на свой крайне неудобный прибалтийский! Если уж отказываться от русского, то переводить сразу на английский, на котором будет говорить все человечество!.. Так нет же… Свою самобытную прибалтость… приблат…э-э… прибалтийскость, так верно?.. сохраняют! Зачем? Не понимаю.
        Алёна вошла и села тихонько в сторонке, чтобы не мешать Василию Петровичу объяснять, почему он решил разместить орлов на земле, а не в небе, но, когда он набросился на сепаратистов, сказала почти ласково:
        - Василий Петрович, мы вас все любим и обожаем, но вы не очень… разбираетесь в политике. Без отстаивания своей самобытности прибалты жили бы, как какая-нибудь область в Германии или Франции. Кто бы о них знал? А так у них свой президент, парламент, армия, конституция, гимн и прочее-прочее. Кстати, нет такого государства, как Прибалтийское! Там их целая куча, и у каждого президент, закон, парламент, армия, гимн, кортежи, внешняя политика… Ну кто в своем уме откажется от такой лафы? Народ? Да кто это быдло спрашивает?.. Ладно, Василий Петрович, я к шефу…
        - Тогда я пошел, - сказал Василий Петрович и выдернул флешку.
        - …но и для вас я кое-что нашла, - закончила Алёна.
        - Что? - спросил он в удивлении.
        - Зубы, - ответила она серьезно.
        Он остановился перед нею, покачал головой:
        - Ты что, уже в стоматолога перекрестилась?
        - Спасибо, пока нет.
        - Лапочка, мне нужен хороший стоматолог!
        Она посмотрела с укором:
        - Вам не надоело то пломбы, то мосты, то имплантацию? Я знаю, вы дважды наращивали костную ткань… Василий Петрович, сейчас можно подсаживать не отдельные зубы, а целые фрагменты челюсти! А то и всю челюсть.
        Он смотрел на нее с недоверием, словно могучий бык на теленка, заговорившего, как взрослый.
        - Но это же работа стоматологов?
        - Это могут делать стоматологи, - согласилась она. - Но можем и мы. Мне кажется, сделаем даже лучше. Нам только нужно, чтобы черную работу сделали сами стоматологи. Ну, сформировали зубы и вставили в кость. А дальше наше дело. Приживлять мы умеем лучше.
        Он смотрел с сомнением:
        - Алёна, я, конечно, не совсем ретроград…
        - …но прогресс обгоняет, - прервала она. - Шеф, обяжите его приказом! Или угрозой, что не получит премию. Вот смотрите…
        Она загрузила с флешки файлы. По третьей стене пошли снимки и ролики о счастливцах, которым подсаживали большие куски кости с уже всобаченными туда намертво зубами: крепкими, острыми, с которыми уже ничего не случится и которые, самое главное, можно не чистить.
        Василий Петрович завистливо вздыхал, но я видел по его глазам, что не решается отдаться в руки Алёны, которая совсем недавно, по его меркам, была одним из программистов и сидела поблизости.
        Алёна, словно прочла его мысли, сказала с нажимом:
        - Василий Петрович, это не я буду делать! У нас знаете какие врачи? Депутаты из Госдумы к нам гуськом ходят, как гуси на водопой. Пришло время совместить имплантацию с пластической хирургией. Отныне необязательно мириться с той челюстью, что дала природа! Можно заказать себе любые формы.
        Я сказал поощряюще:
        - Решайся, Василий Петрович. Ты же знаешь Алёну. Она всегда отвечала за свои слова.
        Он тяжело вздохнул:
        - Страшновато вообще-то… А какие челюсти, говоришь?
        Она победно улыбнулась.
        - Обещаю, что у вас будет нижняя челюсть, какие так любят мужчины: грубая, массивная, олицетворяющая мужскую мощь и агрессивность! Вот, смотрите из этого набора…
        По стене поплыли трехмерные снимки. Василий Петрович подавленно молчал: челюсти такие, что киногерои позавидуют, а теперь их может поставить себе любой. Что за мир наступает…
        - Хорошо, - сказал он с отчаянной решимостью, словно прыгал с высокого моста в воду. - Отдаюсь в твои безжалостные руки!
        В следующем аддоне территория «Виртуального мира» расширилась до Ярославской области, там же разместили три таинственные пещеры, через которые можно выйти в зачарованные земли либо эльфов, либо троллей, а то и еще что-нить пострашнее по рэндому.
        Тимур взялся протестить вход, но вскоре наткнулся на толпу мобов, а там, то прикрываясь незримостью, то переходя на спринт, ринулся вперед, они отстали, а он, с остатками жизни, счастливо вырвался на дорогу, впереди начали вырастать мрачные громады зловещего Нидертауна. Между остроконечными башнями взвились в воздух не то мелкие драконы, не то крупные гарпии.
        - Ты же хотел только посмотреть, - напомнил Роман, - срабатывает ли триггер на входе!
        - Да, - ответил Тимур отстраненно, - да… Погоди, посмотрю, что там дальше…
        - Ты же знаешь, - уличил его Роман.
        - А вдруг обрыв или серьезный баг?
        Роман сказал брезгливо:
        - Ну не понимаю, как люди на это подседают! Там же просто экран, и больше ничего.
        Тимур спросил, не отрывая взгляда от дороги, а то вдруг выскочит какой-нибудь песчаный жук размером с корову:
        - А на экране?
        - А что на экране? Фигня какая-то.
        - Темные и светлые пятнышки, - сказал Тимур коварно, - да?
        - Да, - подтвердил Роман громко. - Вот я нормальный здоровый человек. С нормальными запросами. И как я смогу сидеть и пялиться в экран? По работе - понятно, деньги зарабатываю. Но добровольно?.. Ты не эпилептик, случаем? Так эпилептиков ловят.
        - Как?
        - А ставят перед ними экран, те начинают мерцать… экраны, а не эпилептики, а то вы все понимаете как-то криво… мерцают все быстрее и быстрее, на какой-то скорости начинают дергаться.
        - Экраны?
        - Эпилептики, дурень!
        - А-а-а, ну я ж пока не дергаюсь вроде.
        - И они не сразу начинают, - сказал Роман злорадно. - Сперва долго пялятся в экран, их завораживает, завораживает… А потом р-р-раз! И в падучую. Как Юлий Цезарь.
        Скопа и Гулько переглядывались, но участие в разговоре не принимали. Роман все чаще нападает на баймы, разносит их в пух и прах, верный признак того, что из разработчика скоро превратится в пользователя, а там и вовсе подсядет. При всем консерватизме и упертости все же не дурак, хай-тек признает, инетом и мобильником пользуется, даже кредитку завел, а еще кошельком вэб-мани научился пользоваться одним из первых, когда вэб-мани еще существовали.
        Тимур уперто сражался, забыв, зачем сел за комп и что собирался делать. Мужчины всегда соревнуются, подумал я. Если раньше соревновались, кто быстрее мамонта завалит, то теперь возможностей для соперничества намного больше. А с приходом байм добавилось еще несколько: кто быстрее всех наберет высший левел, кто из хаев добудет самый крутой меч, заточит до невозможности, выбьет эпические доспехи, поднимет свой уровень крафта до предела…
        Когда в баймах появилась возможность строить дома, корабли, заводить маунтов, многие начали щеголять друг перед другом роскошными особняками и шикарно обставленными апартаментами. В эти баймы в самом деле можно играть годами и десятилетиями, так как девелоперы все же поставили фишку насчет уникальных трофеев: на стене своего холла над камином или вообще в замке можно повесить голову только того монстра, которого сам добыл в трудном рейде.
        Правда, некоторые баймы пошли на то, что такие трофеи можно и продавать, но они либо выделены цветом, либо там бирочка от продавца. А вот когда сам добыл - да, это предмет гордости!
        Глава 13
        Сегодня, рыская по инету в поисках нужных материалов, наткнулся на старую кинохронику, а это, по меркам цивилизации, даже не вчерашний день, еще живы некоторые люди, заставшие те времена! - и поразился тому, что сейчас живем совершенно в другом мире, чем жили те древние люди, чей быт почти не отличался от быта древних египтян или греков.
        Кроме выхода царственных особ и прочих мероприятий, были и более поздние съемки, когда уже посвергали царей и королей, шли великие стройки, вот они меня и тряхнули больше всего. Роют, к примеру, канал Волго-Дон или знаменитый Беломорканал, сотни тысяч рабочих с лопатами в руках прокапывают в голой степи глубокое и широкое русло новой реки: прямое, как стрела, без камней и скал на дне, чтобы могли проходить огромные корабли…
        Современники смотрели на эти кадры совсем не так, как смотрю я. Я в ужасе: тысячи людей прорывают канал от одного моря к другому… лопатами! Землю бросают в несколько рядов: снизу на полтора метра выше по склону, там, на уступе, стоят другие тысячи строителей и бросают еще выше. А те - выше. И так несколько раз, пока не выбросят на поверхность.
        В других местах доступна механизация: землю накладывают в плетеные корзины, после чего носильщики берут их на спину и несут наверх… Так строилось везде и всюду. Во всех странах. И каналы Месопотамии, и канал Волго-Дон.
        Самая востребованная профессия была - землекоп. Где она сейчас? Пожалуй, сейчас исчезли десятки, если не сотни наиболее востребованных проф, в которых была задействована основная масса населения. Ну, к примеру, что такое трубочист - персонаж сказок? Нет, одна из самых массовых профессий, гораздо более распространенная, чем слесарь-водопроводчик. Водопроводчик нужен только для устранения поломок или установки нового оборудования, да и то редко: обычно устанавливают сами производители, а вот трубы были везде и топились в каждом доме. Даже исправные регулярно забивались сажей, их надо тщательно чистить, иначе все жильцы задохнутся и помрут от угарного газа.
        Это стремительное отмирание профессий набирает темп. Совсем недавно на всех заборах висели щиты с приглашением на заводы токарей всех разрядов, это была самая распространенная профа, если не считать сельского механизатора.
        Сейчас их заменили станки с программируемым управлением. Вернее, линии станков, на которые требуется один наладчик-программист.
        Уже сейчас, выбирая профессию, надо быть готовым к тому, что придется ее менять не раз, как устаревшую, потому, какую бы перспективную ни выбрал, появятся более современные, а старые умрут, как отмерла, казалось бы, вечная профессия землекопов: шутка ли - со времен фараонов методы работы не изменились до строительства Беломорканала!
        Закончил рабочий день почти вовремя, задержался всего на час. После мясной еды со специями некое бурление гормонов, мысли свернули с тропы укладки атомов цезия поверх атомов цинка на то, кому бы засадить, в то, что обезьяной пахнет. Можно бы, конечно, кукол пользовать, как успешно практикует Гулько, но что-то во мне слишком уж пуританское, аскетичное, словно из деревни староверов, все время кажется, будто в этом нечто неправильное…
        Правильное, когда вызываешь секретаршу и велишь отсосать или быстро дрючишь ее раком, но Агнесса уже упорхнула по окончании рабочего дня, так что надо пользовать кого-то из подружек, хорошо показавших себя за прошлые разы…
        Я вызвал меню и бегло проглядел данные на всех по последнему коитусу, это чтоб отсеять в конец списка тех, к кому ходил последний раз год назад, но еще остается шанс, что зайду снова.
        Поверх списка крупным шрифтом высветилось имя Гертруды, еще и замигало приглашающе.
        Я хохотнул, протянул руку. Палец не успел коснуться сенсорной пластинки, как там вспыхнула жизнерадостная рожица, улыбается на весь экран. Не давая сказать слова, Гертруда затараторила счастливо:
        - Ой, Володя, как хорошо, что тебя застала! Я просто визжу от счастья! Хочу и с тобой поделиться великой радостью, а подружкам уже сообщила…
        - Поздравляю заранее, - сказал я подбадривающе. - А с чем поздравить?
        - Познакомилась с потрясающим парнем! - прощебетала она. - Таким улетным, что секс с ним просто крышу сносит!.. Я никогда не думала, что в сексе столько всего!..
        - Ого, - пробормотал я ошарашенно. - Правда?
        - Точно! - вскрикнула она, сверкая глазами, щечками и белыми зубками. - Я теперь буду заниматься сексом только с ним, уж извини… ты не обиделся? Но если очень уж захочешь, разве я могу отказать шефу?
        - Ну что ты, - пробормотал я. - Секс - это такие мелочи жизни… Я рад за тебя.
        - Спасибо! Я так счастлива, так счастлива!
        Она приблизила губы к экрану, они заняли его целиком, чмокнула с такой силой, что зазвенело в ушах, и связь оборвалась.
        Я уронил руку, активировать связь с другой подружкой что-то враз перехотелось. Даже непонятно, что вогнало в такую депрессию: то ли что предпочла другого, то ли замечание, что кто-то трахается лучше. И хотя понимаю, что лучше всех трахаются как раз те, кто больше ничего не умеет, но все равно задело, еще как задело.
        На выходе из здания охранник встал и отдал честь, я уже не просто босс, а большой босс, я вяло отмахнулся и вышел на улицу.
        Машина приветливо мигнула фарами, был бы хвост - завиляла бы. У нее дружественный интерфейс, хозяина обожает и сделает все, чтобы не только выполнять его прихоти, но даже ценой собственной жизни сохранить его целым.
        - Да ладно тебе, - проворчал я, домой ехать расхотелось, из офиса тоже вышел. - Посиди здесь, я скоро…
        В соседнем здании ресторан, кафе и бильярд, но я отправился к бару, еще помню, когда здесь виртуозно смешивал напитки живой человек, теперь они остались только в предельно элитных, а здесь, за стойкой, быстро передвигается механический бармен, наливает всегда быстро и точно, не жульничает, чаевые не берет, а если вдруг наплыв посетителей - у него из корпуса вылезают еще две пары добавочных рук и делает коктейли втрое быстрее.
        - Старый «Манхэттен», - заказал я. - Без льда.
        Мысль снова и снова упорно возвращалась к вопросу, что же такое в сексе может быть, чего я не знаю. Одно дело новые методы тройного гестинга в моделировании трансформинга, другое - в таком древнем деле, как секс. Наверное, просто уела. Хотя не знаю, за что. Просто так. По извечной женской злобности?
        Нет, она не злобная. Просто влюблена в очередной раз и старается возвысить своего избранника любыми способами…
        Но все равно хреново и обидно.
        Я осушил стакан и пустил его по стойке в сторону бармена. Он ловко поймал, я сказал:
        - Еще порцию. Нет, двойную!
        Хорошо, мелькнула мысль, хоть не возился с настройкой аппаратуры на мой голос. Все равно вряд ли там появлюсь еще. А то будет пользоваться ее новый трахальщик, который весь из себя открыватель неизведанных планет и галактик…
        Через два пустых стула, в точности соблюдая неписаное правило этикета, села женщина и сразу, ни на кого не глядя, заказала шотландский виски.
        Я оглядел ее с головы до ног, но, когда она, ощутив мой взгляд, повернулась, я смотрел на других женщин в баре, что и помоложе, и одеты соответственно, готовые вступать в контакты особого рода без особых и даже без всяких прелюдий.
        Она снова повернулась к своему стакану, а я вперил взгляд в свой. Нет, в самом деле не понимаю, что меня задело. Я же не дорожил этой восторженной дурочкой, да и для нее это была случайная связь, я вообще-то не в ее вкусе, хотя мы удачно сошлись на почве трансгуманизма да плюс еще иногда сталкиваемся на работе.
        Наверное, просто жизнь настолько ровная, предсказуемая и без рытвин, что даже такой пустяк выбивает из колеи. Говорят же, что, когда супругам не из-за чего ссориться серьезного, они скандалят, кому выносить мусорное ведро.
        Я выпил еще два коктейля один за другим, женщина повернула голову и бросила на меня беглый взгляд. Я дал знак бармену, чтобы наполнил еще, женщина проследила взглядом, как он наполняет стакан, повернулась уже всем корпусом и взглянула внимательнее. Я видел, как ее взгляд скользнул на запястье, где у нее экранчик на всю ширину кисти. Возможно, не желает пропустить начало показа мод, но, может, и смотрит инфу обо мне, задав поисковику те данные, что высвечиваются в моей голограмме.
        - Не пей больше, - сказала она вдруг. - Ты за рулем, а у тебя нет автопилота.
        Я пьяно ухмыльнулся:
        - Этим данным уже неделя.
        - Что-то изменилось? - поинтересовалась она.
        - Джипиэс-восемь, - сообщил я гордо. - Сам отвезет, откроет ворота, загонит в гараж… Только что меня в спальню не отнесет… Может быть, ты поможешь?
        Она окинула меня оценивающим взглядом.
        - Может быть. У меня тоже хреновый настрой. Как думаешь, минус на минус в самом деле дает плюс?
        - Можем проверить, - ответил я. - Не хочется другим настроение портить, но если нам обоим хреново, то хуже не будет, правда?
        Она невесело усмехнулась:
        - Ты прав. Попробуем. Меня зовут Жанна.
        - Меня Владимир.
        Мы вышли под руку, как старые знакомые или муж и жена, прожившие тридцать лет и притершиеся так, что уже не разделяют себя и партнера.
        Машина мигнула фарами с полутемной стоянки, я махнул рукой, не желая добираться к ней по лужам, мой ушан задом выбрался из ряда автомобилей и послушно подкатил к бровке у входа в бар.
        Жанна не стала ждать, пока открою для нее дверь, дернула за ручку и плюхнулась на сиденье раньше, чем я обогнул машину. Я сказал негромко: «Ушан, домой», и мотор тихонько зарычал, салон качнулся, когда заднее колесо попало в выемку, затем автомобиль развернулся и, не делая ни единого лишнего движения, выбрался на автостраду.
        Жанна откинулась на сиденье, на губах легкая улыбка, лицо спокойное, умиротворенное. Мимо помчались ярко освещенные дома, затем скорость резко упала, машина опасливо двигалась мимо ночного клуба, там толпа взволнованного народа выпирает на проезжую часть, двое дюжих полицейских тащат в фургон, заломив руки за спину, парня с кровью на лице. Он картинно потрясает головой, чтобы видеокамеры хорошо засняли и кровь, и его одухотворенное лицо борца за свободу и демократию.
        Она сказала с легкой насмешкой:
        - Это третий раз за неделю.
        - Вообще, - спросил я, - или здесь?
        - Только здесь, - пояснила она. - Думаю, скоро и эта борьба за нравственность закончится поражением.
        - И я в этом уверен, - сказал я.
        Ее смех прозвучал тихо и грустно:
        - Консенсус.
        Еще года три тому были созданы отряды народной полиции нравов, которые следили, чтобы на вечеринках и тем более на улицах не ходили с обнаженной грудью. Первые дни были стычки и столкновения, пока самые сметливые не придумали одевать лифчик, но грудь выпускать поверх, а то и вниз, это уже смотря на любителей. Придраться невозможно, ибо, бесстыдно глядя в глаза, можно заявлять смело, что грудь просто выпрыгнула, да, выпрыгнула, а я вот такая рассеянная, не заметила! Да, целый день хожу так, но не заметила.
        То же самое и с трусиками, их можно скатывать в узкую полоску не шире ниточки, но опять оправдание: сами скатались, материал такой, а я по рассеянности не заметила, я же деловая девушка, а не какая-нибудь, что только смотрит на себя…
        Правда, эта борьба с переменным успехом длилась только на первых порах, потом, как и водится, консервативное большинство затрещало по швам.
        - Есть закон, - сказал я, - или просто наблюдение, как вот с наблюдением Мура, которое все упорно называют «законом Мура», что все, однажды изобретенное или открытое, закрыть уже невозможно.
        Она сказала тихо:
        - Рано или поздно будет применено. И всегда раньше, чем поздно.
        - Так что консерваторы отступят, - сказал я. - И даже самые нерешительные из модников начнут обходиться без фиговых листочков трусиков и лифчиков!
        Я сказал победно и с вызовом, мы все постоянно бросаем вызов обществу, мы ж бунтари, а оно нас гнетет, таких свободолюбивых и непримиримых, однако что-то в моих словах сам не ощутил прежнего задора и готовности пострадать за убеждения. И вовсе не потому, что струсил.
        Она чуть повернула голову в мою сторону, глаза в полутьме загадочно поблескивали.
        - И что? Будешь любоваться зрелищем голых женщин?
        Я подумал, раньше бы ответил без колебаний, но сейчас пробормотал:
        - Не знаю.
        - Что случилось?
        Я повторил:
        - Не знаю. Раньше казалось, что голые бабы на улице - круто. А сейчас вот они только начали появляться… и то уже нет того азарта, какой ожидался. А что потом?
        Она все еще смотрела на меня, а я глядел вперед, как автомат умело ведет машину, высчитывая расстояние до бордюра, спрашивает дополнительную информацию от Доркомпа и советуется с другими автомобилями, даже спрашивает у встречных автомашин, как там впереди дорога и не ожидаются ли пробки.
        - Но ведь жить стало легче? - спросила она.
        - Кто спорит, - ответил я. - Никаких обязательств, секс безопасный и без ограничений, все запреты сняты…
        - Не существует ревности, - откликнулась она тихо, - это же атавизм, так?
        Мне показалось, что она подсознательно ждет опровержения, даже слова поставила так, чтобы я возразил, однако я лишь кивнул:
        - Да, атавизм. И хотя многие из нас все еще иногда ревнуют, но уже втайне.
        Она вздохнула:
        - Да, никто не рискует признаться в такой отсталости. Продвинутые, чтобы доказать свою раскрепощенность и готовность жить в этом новом мире, хотя бы раз в месяц меняются женами…
        - И как? - спросил я.
        Она пожала плечами:
        - А никак.
        - В смысле?
        - Ничего не меняется, - пояснила она. - Все и друзей подбирают себе из того социального слоя, в каком живут сами. Потому не так важно, что я пожила женой одного друга моего мужа, потом другого, третьего, четвертого… десятого. Они такие же, как и мой, у всех одна и та же техника секса. У всех примерно одинаковые коттеджи и квартиры, даже мебель стоит одинаково!
        Я усмехнулся:
        - Скучно?
        Она вздохнула:
        - Представь себе. В первый раз я так волновалась, это был такой вызов, такой адреналин! Но разочаровалась, едва переступила порог дома Максима, с кем мы поменялись. А дальше была такая рутина, что я уже не видела смысла продолжать.
        - Но продолжала?
        Она вздохнула снова, уже тоскливо.
        - А что делать? Люди всю жизнь ищут какое-то разнообразие.
        - Разнообразие, - возразил я, - рвется в мир со всех сторон!.. Каждый день в продажу поступают новые гаджеты… Ты очки с подправленной реальностью видела?
        - Нет, - ответила она, - но знаю, что это. Подруга купила прямо на выставке. Хвастает!.. Может быть, надо было ограничиться разнообразием только гаджетов и девайсов?
        Я возразил:
        - А где же тогда свобода? Человек добивается ее во всем!
        Она сидела некоторое время молча, по лицу быстро пробегают отблески рекламы, глаза кажутся загадочными, темными. На тротуаре ночного города то и дело попадаются группки женщин, что щеголяют обнаженной грудью, но я лишь отмечал их частью сознания, понимая, что нет желания даже повернуть в их сторону голову.
        Вообще-то одежда только в пещерное время выполняла защитные функции, а потом еще во время сельскохозяйственных или прочих работ на великих стройках. Дальше стараниями церкви приобрела уже ритуальное значение: предохраняла от грешных мыслей.
        Да и вообще, когда секс не был отделен от деторождения, «лишнего» секса нужно было избегать. От него всегда или почти всегда дети, только после сексуальной революции и массового внедрения противозачаточных средств впервые сексом можно стало заниматься «просто так», для собственного удовольствия.
        Одежда стремительно становилась все откровеннее, но даже сейчас все еще выполняет ритуальную роль, устаревшую, неуместную, но такую привычную. А те ростки будущего общества, что рискуют появляться в мини-юбочках без трусиков, а то и вовсе голыми выходить на улицу, воспринимаются пока что как дерзкие бунтари, даже хулиганы.
        Массовому человеку нужна какая-то грань, чтобы он, придя домой, сказал: «Теперь вот так ходють» и сам разделся. Но пока этого нет, женщины еще могут наслаждаться жадным вниманием мужчин и завистливыми взглядами их жен. Однако вот-вот на улицы обнаженными выйдут все. И снова станет скучно.
        Глава 14
        Когда выскочили на МКАД, освещенный ярко, как праздничная елка, автомобиль юркнул на левую полосу и минут пять несся там, едва не задевая оставшийся с допотопных времен отделяющий от встречных отбойник, потом с жуткой точностью механизма, лавируя между таких же огромных скоростных черепах, перестроился в правый ряд.
        Жанна поинтересовалась:
        - Живешь за городом?
        - Моя дачка близко, - заверил я. - Еще десять минут, и упремся в гараж.
        - Хорошая зона, - одобрила она. - Здесь так много зелени…
        - И дикие утки в озере, - похвалился я. - У меня от коттеджа дорожка к ним протоптана.
        - Подкармливаешь?
        - Да! Из рук берут. Тоже мне, дикие.
        Автомобиль, почти не снижая скорости, понесся по кольцевому спуску. Навстречу выпрыгнула асфальтовая полоса, машин здесь намного меньше, по обе стороны замелькали почти не освещаемые фарами темные массивы деревьев, в темноте выглядят огромными и монолитными, словно каменные горы.
        Жанна тронула сенсорную панель, ее часть окна превратилась в экран, побежали, подгоняемые ее пальцем, главные директории, распадаясь на файлы, а те еще и еще, пока она не остановилась на Entertainment, там просмотрела названия разделов, начиная от клипов и заканчивая фильмами.
        - Ого, диапазон у тебя… И все смотришь?
        Я мотнул головой:
        - Когда?
        Она засмеялась:
        - Я в детстве жила в деревне, хорошо помню, как получали телевизионную программку и всякий раз отмечали в ней, какие фильмы будем смотреть. И смотрели!
        - Были времена, - вздохнул я. - Передач было мало, но смотрели все. Теперь десять тысяч каналов, телевещание круглосуточное, но смотрим ли?.. Последний раз вообще включал… даже не помню когда. Хотя телеприемники в каждой комнате, в каждом девайсе.
        Она прогнала список в конец, быстро касаясь кончиком пальца, названия жанров фильмов пронеслись стремительно, но Жанна, похоже, что-то улавливала.
        - Совсем нет порнухи, - заметила она озадаченно. - Впервые встречаю такого мужчину…
        Я отмахнулся:
        - Зачем еще и на экране? Порнуха и так на каждом шагу.
        - Это уже не порнуха, - заметила она.
        - А что?
        Она ответила со смешком:
        - Даже и не знаю, что теперь можно назвать порнухой.
        Она посмотрела на меня, мы улыбнулись друг другу, вроде бы поняли, что мыслим одинаково. На совсем недавно процветавшем рынке порнофильмов и вообще порно произошел обвал. Как только исчезла запретность, то смотреть по часу, а то и больше, как трахаются, даже мальчишкам стало казаться совсем уж какой-то дурью. Лучше на муравьев посмотреть, интересные такие комашки, бегают, усиками шевелят, смешные… Рухнули порнушные интернет-порталы, остались только те чудаки, что снимают тайком, как именно трахается такой-то олигарх, такая-то телеведущая или президент Газпрома. И хотя тоже ничего интересного, но хоть любопытно, как и в какие дыры дерут продюсеры и спонсоры телезвезду, чтобы она стала еще телезвездее.
        Остальные закрылись, кто-то успел отбить вложенные бабки, а самые упорные потеряли все, так и не сообразив, что их время уже не вернется.
        В полной темноте вспыхнули огни. Мой домик уловил мое приближение и спешно готовится к встрече. Я сообщил ему, что нас двое, тут же на кухне вспыхнул свет, сейчас там начинает готовиться ужин на двоих…
        Когда мы вышли из гаража, а ворота закрылись за нами, я уже чувствовал аромат свежесмолотого кофе. Ощутив наше приближение, вспыхивали дополнительные лампы, мы вступили в ярко освещенный мир, что ликовал и радовался нашему прибытию и старался сделать все, чтобы нам было приятно.
        Жанна сразу набрала на панели кухонного комбайна свой код, после чего села в кресло и огляделась с любопытством. Прошлый мир унификации уступил нынешнему миру разнообразия, сейчас уже не увидишь двух одинаковых кухонь или мебели. Даже простейшие чайники и кофемолки выпускаются настолько крохотными партиями, что чуть ли не штучный товар.
        - Мило, - заметила она, - чувствуется твой стиль.
        - Какой?
        - Твой, - повторила она. - Сразу вижу твой характер. Теперь достаточно посмотреть на обстановку, чтобы понять человека, его характер, привычки, вкусы…
        Автомат поставил передо мной тарелку с вкусно пахнущим бифштексом, а Жанне - разрезанную на мелкие ломтики рыбу с гарниром в виде разваренной картошки.
        - Вегетарианка? - полюбопытствовал я.
        - Борюсь с весом, - объяснила она с усмешкой.
        - Не проще ли операцию на желудке? - спросил я. - Теперь это делают уже в косметических салонах.
        Она отмахнулась:
        - Пока такой проблемы вообще не было. В самое последнее время начала замечать, что набираю лишнее, вот и пробую сперва так… А ты уже сделал?
        Я помотал головой:
        - Жру все подряд, но еще и не хватает…
        - Много работы?
        - Да.
        - Счастливый, - сказала она. - Я тоже совсем недавно поесть не успевала… Потом всем нам выплатили зарплату за год вперед и посоветовали переквалифицироваться. Наша профессия исчезла, как и специальность.
        Я пробормотал с набитым ртом:
        - Что делать, технический прогресс резко ускорился. Человеку приходится менять работу восемь-десять раз, а повышать квалификацию - не меньше двенадцати.
        - А ты? - спросила она.
        - Каждый день повышаю, - ответил я. - И успеваю всего лишь стоять на месте!
        Автомат выхватил из-под ее рук опустевшую тарелку и заботливо придвинул ближе кофейную чашку.
        - SOW? - спросил он.
        - Strong, - ответила она.
        В чашку полилась темно-коричневая струйка, распространяя бодрящий аромат.
        - BOS?
        - С сахаром, - ответила она.
        Огромные массы людей, мелькнула мысль, прежде всего с низкой квалификацией, каждый день теряют работу, так как ее проще передоверить машинам. И этот процесс будет все ускоряться, пока машинам не передоверим все, кроме изобретательства и творчества. Потому, чтобы не было бунтов и всеобщего недовольства, таких людей всячески стараются чем-то занять, начиная от «трахайтесь чаще!» и до социальных программ и социальных работ, когда ходишь на какую-то работу и что-то делаешь при занятости два часа в день, за что получаешь вполне приличную зарплату.
        И все-таки у людей копится недовольство, хотя их закармливают развлечениями, доступным и разнообразным сексом.
…Потом мы лежали рядом, уже не касаясь друг друга. Совокупление прошло спокойно и без сюрпризов. Странное ощущение, что и ей этой коитус на хрен не нужен, хотя вообще-то и оргазм был, и стоны, но гораздо важнее, что лежим вот сейчас, два близких человека, беседуем на любые темы, чувствуя отклик и понимание.
        Вязка хороша прежде всего тем, что разом убирает оставшиеся барьеры, после нее наступает полная откровенность… ну, насколько возможна в мире, где еще не читают мысли.
        - Я даже сама не знаю, - сказала она, - чего хочу. У меня муж, любовник, время от времени случается всякое с коллегами… Но я не скажу, что мне нравится совокупляться. У меня есть подруги, что вечерами идут в клуб анонимного секса, но я лишь раз с ними сходила…
        - И что?
        Она пожала плечами.
        - Не могу сказать, - произнесла она с усмешкой, - что там что-то особенное. Тот же секс, только с незнакомыми. С тех пор как это вышло из подполья, так сразу и перестало быть интересным… По крайней мере, для меня. Все чаще посещает странное ощущение, что ищу в сексе вовсе не секса.
        Я засмеялся:
        - Да, странное ощущение. В сексе не секса?
        Она улыбнулась:
        - Да мне тоже непонятно. Была бы девочкой из деревни, что хочет навязаться в любовницы или жены богатому мужичку из города, еще бы понятно… Но у меня прекрасная квартира, дорогая машина, загородный дом, неплохое пособие, которое может длиться до конца дней… Что еще надо?
        - Если не секса, - уточнил я.
        - Если не секса, - как эхо повторила она. - Но не могу сидеть в четырех стенах, если муж задерживается… да ладно, если у любовницы.
        - Месть?
        Она покачала головой:
        - Сперва я тоже так думала. У нас с мужем прекрасные ровные отношения, из-за таких пустяков не только не расстанемся, но даже не поругаемся. Пусть сейчас лежит с кем-то, если ему там хорошо. А у меня какое-то смутное желание чего-то еще…
        - Но не секса?
        - Верно, - сказала она. - У тебя такое тоже бывает?
        Я хотел отрицательно покачать головой, но вместо этого пожал плечами:
        - Может быть. Правда, у меня все силы высасывает работа, а так… наверное, я бы тоже искал чего-то помимо секса. Секс на каждом углу, это в прошлые века был дорогим товаром, а сейчас дешевле нет ничего на свете. Может быть, нам грустно, что именно секс и потеряли? Секс ведь ценен не как секс, а что-то в нем было еще? А теперь нет?
        Она повернулась в мою сторону и легла щекой мне на ладонь, милое лицо оставалось спокойным и грустным.
        - Может быть. Я не знаю, что потеряли. Я только чувствую потерю.
        Длинные ресницы легонько поскребли мне кожу.
        Часть IV

2024-й год
        Глава 1
        Несмотря на крепкий кофе и две таблетки алертека-2, все-таки задремал за рулем на скорости в сто восемьдесят. В автомобиле вообще это легко: удобное сиденье, приятная музыка, постоянное покачивание…
        Как провалился в глубокий сон, и сам не заметил. Совсем недавно, засыпая вот так, водитель в лучшем случае вылетал на обочину, а там либо со смачным хряском врезался в столб, либо кувыркался в канаве. В худшем - таранил встречных, увеличивая, сволочь, число убитых и раненых. Так погибали сотни тысяч сильных и здоровых людей, а в последние годы перед введением Домкомпов счет по планете шел на миллионы.
        Я проснулся, когда автомобиль, преодолев расстояние от загородного дома до центра Москвы, несся на большой скорости по узким улочкам, построенным еще при боярах. Рядом в сантиметре проскакивают другие скоростные болиды, наконец безукоризненно точно влетел в узкую щель на парковке.
        Все автомобили общаются по сети, эти трусы так себя берегут, что нигде не позволяют разогнаться больше разрешенной скорости, постоянно переговариваются с идущими рядом, наверное, сплетничают о хозяевах, что уже превратились в простых пассажиров.
        Правда, теперь даже по узким улицам можно промчаться со скоростью в сто пятьдесят километров в час, эти трусы никогда не столкнутся, даже не поцарапают себе крылья, а на трассах можно выжимать все, на что способен мотор. Хотя эти сволочные системы сами определяют, насколько оправданна большая скорость, и если не опаздываешь, то выбирают оптимальную, то есть чтобы и бензин не расходовать слишком уж, и покрышки не тереть зазря.
        Конечно, хорошо, что, когда эти функции перепоручили компьютерным сетям, люди перестали опаздывать из-за пробок, те попросту исчезли. С другой стороны - прогресс идет слишком уж быстро. Это машины у нас сегодняшние, а сами мы еще вчерашние, из того времени, когда железкам подчиняться считалось позорно. Больше ценилась мужская лихость, что вообще-то от слова «лихо», то есть зло…
        Здание нашего офиса выдержано в старом стиле: никаких экранов из электронной бумаги, обычно покрывающей не только стены домов, но и заборы, столбы и чуть ли не провода троллейбусов. Сами троллейбусы тоже, понятно, двигающиеся экраны, на которых реклама, клипы, мультики, шароварные и фриварные фильмы, анонсы сериалов, а также обучающие программы.
        Двери открылись сами, с той стороны охранник поднялся и отдал честь. Красивый здоровый мужчина спортивной наружности, только начал седеть, полон сил, но, увы, на социалке…
        Мы давно собирались убрать охрану и прочие устаревшие службы, давно техника справляется сама и намного лучше, но мэрия умолила оставить и еще доплачивает за каждого такого работника, сохраняя у него иллюзию, что и он нужен обществу.
        Техника меняется стремительно, но люди неохотно: когда я переступил порог офиса, большинство сидят на тех же местах, что и пять лет тому. Только нет мониторов, а на столах пляшут голографические модели, люди разговаривают в полной тишине, а по обклеенным электронной бумагой стенам проскакивают блиповые новости и обучающие новым технологиям ролики.
        - Привет, - сказал я, - привет!
        Тимур вскочил и вытянулся по швам с таким рвением, что захрустели суставы.
        - Не так, шеф, - сказал он с подчеркнутой преданностью, - не так глаголите!
        - А как надо? - спросил я опасливо.
        - Вальяжнее надо, - поправил он. - У вас уже давно не фирмочка, а конгломерат предприятий, концернов и прочего-прочего, вам уже неинтересного! Потому побольше снисходительной вельможистости, величавости… И живот бы отпустить чуть, великие люди самостоятельны, независимы от общего мнения и моды для дураков.
        Остальные кто встал, кто остался сидеть, но глазели с интересом, Тимур всегда готов дать представление, привнося в рабочие будни офисную разновидность юмора.
        Когда-то вся фирма помещалась в одной комнатке, сейчас же в этом зале только директора и генеральные управляющие филиалами, отделениями, а также предприятиями, которые вовсе не занимаются баймами никаким боком, как вот конгломерат клиник по пластической хирургии, которыми руководит Алёна.
        Зал похож на тот, из которого запускают космические корабли: стены и потолок обклеены электронной бумагой, кроме того, на столах то и дело вспыхивают голографические фигурки, но кресла и вообще мебель не столько рабочие, как директорские: для людей, которые принимают решения, но сами уже не чертят и не нажимают кнопки сами.
        За спиной Тимура на треть стены бушует тропический циклон в Непале. Я чувствовал свежесть воды, под ногами вздрагивает пол под массой наступающего океана. Брызги почти долетают до лица, я ощутил импульс отступить на шаг, чтобы следующая волна не накрыла с головой.
        Тимур заметил, что смотрю через его плечо, хмыкнул и сказал язвительно:
        - Головотяпство! Под вашим гениальным руководством, шеф, такого бы не было. При современных методах оповещения и даже предупреждения можно избежать такого циклона!
        - Как? - спросил я кротко.
        Он чуть смутился, а коллеги злорадно заржали.
        - Не циклона, - сказал он поспешно, - я имел в виду последствий. Людей без спешки вывести в безопасное место…
        - …и расстрелять, - вставил злорадствующий Скопа.
        - А особо опасные дома укрепить, - закончил Тимур, высокомерно не обращая внимания на попытки сбить с глубокой мысли.
        Я смотрел с интересом, потому что уже поднялся во весь внушительный рост Василий Петрович и заявил великодушно, что Тимур милый такой дурачок и совершенно не разбирается в ситуации. Тимур ехидно поинтересовался:
        - А что, по вашему мнению, разбираться в ситуации?
        Василий Петрович объяснил покровительственно:
        - Мы, как цивилизация хай-тека, вышли на финишную прямую. Уже видим примерно, когда и как будет достигнута сингулярность.
        - И что?
        - Если раньше наука шла с огромной сетью, - пояснил Василий Петрович, - прочесывая огромный океан почти наугад, то потом поиски все сужались и сужались. А теперь вот сузились до двух-трех дисциплин. Да и то там уже выбрано, по каким направлениям идти, чтобы не распылять усилия.
        Арнольд Изяславич, который всегда шел в кильватере Василия Петровича и заглядывал ему в рот, тут же вклинился:
        - Я понял! Когда даже ученые далеко не все нужны, то грузчики и проститутки южных стран-курортов… тем более?
        Василий Петрович взглянул на меня, не хочу ли вставить генеральскую реплику. Я покачал головой, и он величественно пророкотал внушительным басом:
        - Верно, дорогой друг. Если брать оптимистический сценарий, то достаточно в сингулярность забросить только одного человека, чтобы он в следующие секунды перестроил всю нашу экономику так, что избавит от работы все население планеты. И вообще решит все проблемы…
        - А если не оптимистический? - спросил Тимур ехидно.
        - Негативный мы не рассматриваем, - ответил Василий Петрович и пояснил: - Нечего будет рассматривать. А менее оптимистические - это от полной потери к нам интереса со стороны сингуляров до их нежелания сделать для нас то, что хотим мы. Скажем так: они могут захотеть сделать нам то, что нам покажется отвратительным…
        Тимур пробормотал:
        - А может, так и правильно? Ребенок тоже не понимает, что родители не из злобного садизма заставляют учить уроки и ходить в школу…
        Василий Петрович возразил:
        - Но мы не дети! Мы уверены, что все знаем и умеем, а что не так понимаем, то нас надо переубеждать, а не заставлять! Однако что в случае, когда разрыв в понимании будет слишком велик и мы просто не в состоянии будем понять… очень уж высокие истины? Они нам покажутся просто неприемлемыми, отвратительными! То же самое и дети, - повторил Василий Петрович. - Для них наши требования кажутся нелепыми, ненужными, жестокими… Нет, я предпочитаю компромиссный вариант…
        - Какой?
        - Человек уходит в сингулярность, и… перед ним раскрываются такие грандиозные и захватывающие дух перспективы, а все оставленное кажется таким скучным и неинтересным, что… он просто уже никогда не оглядывается и не вспоминает о мирке, который оставил.
        Роман пробурчал:
        - Так, скорее всего, и будет. Люди эгоистичны. А под свой эгоизм подведут обоснование. Шеф, когда мы соберемся и поговорим о новой байме?.. Мне кажется, пора смотреть и на другие возможности развития, чем бесконечно давить соки из
«Виртуального мира».
        - Сегодня же, - сказал я. - Сегодня после обеда. Только не настраивайтесь очень уж оптимистично.
        Я улыбнулся и пошел в сторону своего кабинета. Меня провожали недоумевающими взглядами. Я за последние годы из миллионера стал мультимиллионером, у них у каждого не меньше десятка миллионов, так почему не оптимистично?
        Глава 2
        В приемной у меня Лора, еще одна социальная должность. При современных технологиях абсолютно ненужная штатная единица, но мэрия за нее платит вдвое больше, чем выдаем зарплату, а всей работы у этой куколки - заниматься моим пенисом.
        Она вскочила, засияла, все вот такие почему-то уверены, что миллиардеры только и думают, на ком бы жениться, потому самое важное - всегда улыбаться, показывать себя веселой и щебечущей и, конечно, восхищаться и восхищаться, как советуют все учебники по ловле богатых женихов.
        - Привет-привет, Лорочка, - сказал я милостиво.
        - Вы прекрасно выглядите, - сказала она заученное, но с таким пылом, что я почти поверил. - Вам нужно только чаще гонять кровь, а то застойные явления всякие…
        - Я сублимирую, - ответил я с улыбкой.
        - Шеф, я прочла в инете, - сообщила она преданно, - что секс помогает мыслить!
        - Да ну, - сказал я. - Интересная новость…
        Я и спиной чувствовал, как она улыбается и согревает спину мне взглядом, вся из себя теплая и пушистая.
        Кабинет мой впятеро шире прошлого, я убрал стены соседних помещений, а после ремонта мой прежний рабочий стол теряется среди обилия дорогой мебели. Потолок по моде весь усыпан стразами размером с кулак, пол в коврах из якобы звериной шерсти, одна стена с дорогими изданиями книг, другие теперь не выпускают, половину второй занимает бар с подсветкой, где, подобно драгоценностям, ждут моих рук коньяки и вина времен Наполеона и разных луев.
        Будь я женщиной, уже пять раз бы поменял и кабинет, и сам офис, даже район, но мужчин раздражает даже передвинутый стол, мы не понимаем этой нерациональной женской страсти раз в месяц таскать туда-сюда всю мебель.
        Я со вздохом облегчения провалился в кресло директора, где сотни дизайнерских придумок, наворотов, гаджетов и прочей не всегда нужной хрени. На столе заплясали голографические - зачем? - отчеты, графики, сообщения, расписания встреч, приглашений на вечера, банкеты, мероприятия, конференции…
        Досмотрев до конца, я щелкнул пальцами, дескать, стереть, минуя мусорную корзину, вызвал единственно интересные мне отчеты о распространении «Виртуальной Москвы», что с прошлого года стала уже «Виртуальным миром», так как мы замапили всю планету, и теперь в vl из московской квартиры можно легко переместиться в Австралию и зайти в гости к местной подружке, вместе пойти погонять кенгурей или поплавать в районе Большого Барьерного рифа.
        Одно знаю точно: Корневицкий - гений в деловом мире. Все, к чему прикасается, приносит деньги. Да, у него пятьдесят один процент «Виртуального мира», но и сорок девять сделали меня человеком, скажем скромно, очень независимым в этом обществе.
        При этой команде директоров, менеджеров и планировщиков я постепенно превращаюсь просто в хозяина, стригущего купоны. За мной осталось только общее планирование, стратегия развития, а она, честно говоря, не слишком сложная. Корневицкий указал нам золотую жилу, в которой до нас вяло копалось несколько дилетантов, а мы с его легкой руки явились с экскаватором.
        Из стены вышла и остановилась перед моим столом Одри Керолайн, яркая, в коротких шортах и топике, с башней белокурых волос. Критически оглядела мой стол.
        - Ты же крупный босс, - сказала она обвиняюще, - а помещение у тебя, как у простого клерка!.. Эх, далеко я от тебя, а то бы все поменяла…
        Голос ее и в переводе с французского на русский оставался таким же мягким и мелодичным, у меня элитная модель транслэйта, улавливает и точно передает все оттенки. Такую при желании можно настроить на акцентирование некоторых моментов, но это делают только для прикола.
        Она улыбалась и слушала, как звучит ее голос на русском языке. Я ответил на английском:
        - Одри, ты смеешься? Видела бы, что здесь было раньше!..
        - А что было? - спросила она живо.
        Я подвигал руками в воздухе.
        - Рабочий кабинет!
        - А сейчас?
        - Апартаменты, - сказал я. - Безобразные просто. Чересчур огромные. Будто я арабский шейх какой-то!
        - Ничего не безобразные, - сказала она безапелляционно. - Ты не только генеральный директор, но и хозяин? Вот и хозяйствуй. У тебя должно быть пространство, чтобы достойно принимать гостей.
        В дверь постучали, я шевельнул кистью, створки раздвинулись, как в метро. Вошел Василий Петрович, в руках флешка, он по-старинному предпочитает приносить ее лично, хотя у нас автономная сеть и беспроводникам ее никогда не взломать.
        Он покосился на Одри, отвесил ей вежливый поклон.
        - Мое почтение, леди. Владимир, новые скины посмотрите?
        - Обязательно, - ответил я. - Одри, хочешь взглянуть?
        - Еще бы, - сказала она с удовольствием. - Завтра увидят все, а я - сегодня! Круто.
        Василий Петрович положил флешку на стол, этого достаточно, я провел над нею пальцем, растамаживая защитный код. На свободной стене появились красочные чудовища и разрисованные люди Диких Степей.
        Я кивнул обоим на кресла, Василий Петрович сел, Одри выразительно посмотрела на бар. Василий Петрович виновато извинился и, пока я перелистывал скрипы, достал бутылку вина и хрустальные фужеры.
        - Мы работаем над тактильностью, - сказал он Одри. - И, надеюсь, тогда вы удержите бокал такого прекрасного вина.
        Она воскликнула:
        - Тогда я смогу вас поцеловать!
        Он довольно улыбнулся, дверь снова отворилась, вошли Тимур, Роман, Скопа и Гулько. Я указал им на экран, они вежливо здоровались с Одри, только Роман вытаращил на нее глаза, не понимая, как такая красотка попала к шефу в кабинет, минуя охрану.
        - Оценивайте, - велел я. - Василий Петрович сегодня к вечеру передаст дизайнерам… если не будет существенных замечаний.
        Одри рассматривала концепт-арты с живейшим интересом. Вот уже три года мы с ней ходим вместе на охоту. «Виртуальный мир» не ограничивается скучными городскими пейзажами да сексом: стоит спуститься в метро, там телепорты в сказочные страны эльфов, троллей, горных великанов, и везде можно охотиться на опасных хищников, выполнять квесты, спасать принцесс из лап драконов…
        Она умелый хилер, самая востребованная профа в любой байме. Нарасхват, и когда меня в игре нет, обычно в составе большой группы ходит на рейд-босса, потому быстрее идет по левлам. Когда из-за большой разницы нам стало трудно вместе, я подкрутил себе сразу десяток, обойдя ее на три, она ахнула и наконец-то догадалась, что я из разработчиков. А потом, будучи хитрюгой, как все женщины, сложила два и два, это дало точный адрес и все мои данные не только о росте и возрасте, но и толщине кредитной карточки.
        С того дня не реже раза в месяц появляется вот так и грозится приехать в реале, чтобы я и в рилайфе показал свою круть, то есть свозил в шикарные рестораны Москвы, этого страшного города, где всегда зима и по улицам бродят белые медведи.
        Вообще современный мир почти ничего не потерял из прошлых развлечений, зато добавил массу новых. Всевозможные игры как были, так и остались еще с египетских времен, книги полностью так и не исчезли под натиском кино, магнитофонов, проигрывателей дисков, компьютеров, Интернета, мобильников, а теперь еще прибавились причуды моды, что вошли во все сферы жизни, а не только одежды, как было раньше.
        Так что сейчас, в начинающуюся эпоху полного раскрепощения, хватает людей, что ходят в наглухо застегнутых костюмах, как есть и те, кто ухлопал немалые деньги на пластического хирурга, чтобы тот сделал его как можно более похожим на орка, не говоря уже про возжелавших стать утонченными эльфами: светлыми, темными, высокими, лесными, озерными…
        Одно время самым писком считалось отбеливать кожу лица и выращивать клыки, мол, дети Дракулы. Так делали бывшие панки и готы, потом пришла мода на гоблинов, троллей, кобольдов…
        Из всех знакомых женщин, к моему удивлению, избежала крайностей разве что Алёна. То ли потому, что сама давно директор преуспевающей клиники пластической хирургии, то ли потому, что ориентируется на умеренное «секси», а уж там даже при всей умеренности разнообразие нарастает с такой скоростью, что куда там оркам, инопланетянам или готам. Орки - на любителя, а секси… секси в цене всегда среди людей нормальных и не шибко замороченных поисками чего-то непонятного в привычном.
        Я вздрогнул, задумавшись, когда гул голосов стал громче. Василию Петровичу со всех сторон сыпались советы, он внимательно слушал, хотя каждое слово пишется аппаратурой, потом автоматика сама отделит предложения от пустого трепа и выдаст их в распечатанном виде директору арт-хауса на стол. Тому остается только отсеять дельные от сделанных в веселом настроении.
        Одри села со мной рядом, настолько реальная, что в самом деле стирается грань между онлайном и офлайном, шепнула на ухо:
        - Видишь, зачем нужен шикарный кабинет?
        - И зачем?
        - Принимать друзей, - сказала она наставительно.
        - Это сотрудники.
        - А что, сотрудники не могут быть друзьями?
        - Ты права, - сказал я, сдаваясь. - Это в самом деле больше друзья, чем сотрудники.
        Тимур и Роман с фужерами в руках, развалившись в креслах, смотрятся так, словно на званом вечере, да и Скопа с Гулько, даже Василий Петрович при всей деловитости все же больше смахивают на сенаторов на отдыхе, чем на служащих в разгар рабочего дня, пусть и директоров.
        Тимур поднялся, красивый, импозантный и приятно улыбающийся, раскланялся с кем-то на другом конце стадионного кабинета, поднял фужер над головой, как статуя Свободы факел.
        - Новость!.. Очень хорошая новость!.. Из нашей лаборатории сегодня сообщили, что удалось добиться уплотнения записи. Теперь на квадратный микрон будут всобачивать столько, сколько раньше… ха-ха… на квадратную сотку!
        Ему захлопали, он поклонился и выпил до дна. Ему похлопали снова, Василий Петрович спросил:
        - Это значит, мы в шаге от создания чипа, что напрямую будет связывать нас с инетом?
        Тимур ответил с вежливым поклоном, очень довольный и улыбающийся, как Владимир Красное Солнышко:
        - Не только с инетом.
        Роман спросил быстро:
        - А что еще?
        - И друг с другом, - сообщил Тимур.
        Роман вскинул брови:
        - Но друг с другом связывает и вай-фай-ту?
        Тимур улыбнулся шире:
        - Все дело в пропускной способности. Как вы знаете, а вы знаете, да?.. мозг человека состоит из десяти миллиардов нейронов, что на языке компьютеров выполняют функции памяти. Он, увы, работает на химической природе, как вы тоже знаете или хотя бы догадываетесь. Я уверен, многие догадываются! Его быстродействие на уровне сотой доли секунды, а скорость передачи информации аж тридцать метров в секунду. Это много… если не сравнивать с компом. Там миллиарды операций в секунду, а передает сигналы со скоростью триста тысяч километров в секунду. Это значит, что вы сможете передавать не только слова, но и образы, чувства, звуки, запахи… словом, ощущения.
        Роман сказал довольно:
        - Здорово!.. Да, все зависит от пропускной способности. А когда не ручеек, а целая Ниагара… круто.
        Скопа пробормотал:
        - Круто-то круто… гм…
        Тимур удивился:
        - А что тебе не так?
        - Все так, - ответил Скопа, - только… гм… когда я с тобой или с кем-то общаюсь по вэбкаме, я могу сидеть без штанов. Главное, чтобы в костюме и при галстуке. Я-то знаю, где проходит рамка экрана! Но когда вот так… гм… это ж меня будут видеть всего.
        Гулько сказал злорадно:
        - Придется надевать штаны.
        - Придется, - согласился Роман кротко. - Все время придется.
        Наступило странное молчание, по лицам заметно, что начали задумываться, только Тимур спросил бодро:
        - Ну и что? Не будешь распускаться!
        - Да, - снова согласился Скопа, он редко когда с кем спорил, - да, конечно… Но теперь часто… гм… общаемся. И что теперь, когда придет чип М-двестисороковой?
        - Придется все время снимать и надевать, - хохотнул Тимур. - Или все время быть при штанах и галстуке. Попался!
        Скопа ничего не ответил, только печально улыбнулся, а Гулько пробурчал:
        - Да тут многие попадутся. Если не все. Ты сразу поставишь, как только будет возможность?
        - Конечно, - ответил Тимур в великом удивлении. - Что за вопрос? Я всегда хватаю все новинки! А с этим чипом такие возможности!.. Можно вообще расшаривать и сшаривать сознание, подумать только…
        Гулько сказал подбадривающе:
        - Через два месяца обещают выпустить первые образцы и передать дилерам. Им еще предстоит налаживать сотрудничество с ведущими хирургами. Одно дело вмонтировать в ухо микрофон, а в зуб передатчик, другое - подсоединить чип к нервным окончаниям. Но трусить не надо. Все опробовано. Гарантия качества, никаких сбоев!..
        Все же мне показалось, что улыбается несколько слишком бодро, я спросил внезапно:
        - А сам поставишь?
        Он ответил с подчеркнутым энтузиазмом:
        - Конечно! А как же! Ну да, все об этом мечтают…
        - А что смущает? - спросил я.
        Он покосился с подозрением.
        - Меня?
        - Да. Но только честно!
        Он помолчал, чему-то колеблясь, бросил искоса взгляды на затихших сотрудников и сказал уже другим тоном:
        - Знаешь, лично я человек не совсем сдержанный. Могу и на хрен послать ни за что…
        Я удивился:
        - Ты?
        - Да, - ответил он нехотя и снова посмотрел на внимательно слушающих коллег. - Я самый. Только сдерживаюсь. Это вы все спокойные и респектабельные, а я вообще-то еще та свинья… там, глубоко внутри. Не раз, бывало, думаю, убил бы этого придурка, а вслух говорю что-нить нейтральное. А то и комплимент состряпаю для пользы дела. Или подумаю в разговоре, что я бы тебя, говнюк, в нужнике утопил бы в самом глубоком за такие слова, а то вообще в такой бы бросил, чтобы стоял в говне по шею, а на тебя все срали… но улыбаюсь и говорю любезности! Понимаешь, мне нужно сперва над собой поработать, а то я таких мыслей напередаваю…
        Дверь приоткрылась, опасливо заглянула Алёна. Я кивнул ей на свободные места, она на цыпочках прошла за спинами сидящих, пригибаясь, как в кинотеатре горбятся, чтобы не заслонять экран, все такая же спортивная, с широко расставленными и слегка вздернутыми плечами и, главное, в чудовищных солдатских ботинках.
        Ей кое-кто кивнул, но остальные не отрывали от нас взглядов. Я видел на лицах не просто повышенный интерес, это не сказать ничего, а нечто такое, что назвал бы тревогой и смущением. Но чему тревожиться преуспевающим людям, чей бизнес даже в годы спада мировой экономики набирал обороты?
        Я по очереди переводил взгляд с одного лица на другое, и все отводили глаза в сторону.
        - Ребята, - сказал я с недоумением, - вы что? Мы же так радовались каждой новинке! Гордились, что прогресс все ускоряется и ускоряется, буквально не успеваем ориентироваться в новых девайсах, выскакивающих на рынок!
        Василий Петрович сказал с тяжелым вздохом:
        - Это прогресс ускоряется! А мы?
        - И мы, - ответил я.
        - Но не успеваем, - ответил он раздраженно. - Трахаться на улице и показывать вагину в транспорте - еще не прогресс. Это и в Древнем Риме умели. В том-то и дело, что мы все еще в чем-то… древние римляне! Увеличивать клиторы и выращивать добавочные пенисы - это все то же: «машин будет больше, а морды будут ширше».
        - Погоди-погоди, - сказал я, - Василий Петрович, ты что же, против таких чипов?
        - Я не сказал, - раздраженно бросил он, - что против! Я просто еще не готов вот так сразу. Я хоть и думаю всегда хорошо, но иногда… совсем иногда!.. правда-правда, я весь в белом, только вот в какие-то моменты такую картинку воображение нарисует, что… ну, я не хотел бы, чтобы кто-то ее видел. Тем более тот, с кем общаюсь и хочу сохранить хорошие отношения.
        Роман поглядывал то на меня, то на остальных, наконец вставил свои пять копеек:
        - Честно говоря, я сперва тоже должен малость подисциплинировать свои мысли. Речь контролирую, даже если очень хочется кого-то послать, а вот в мыслях… я бы не хотел тоже, чтобы видели, что… какие фигуры наворачиваю. И какие этажи строю.
        Я сказал ошеломленно:
        - Ну и ни фига себе! То все орали насчет скорее бы, а теперь все отказываются! Вы что, в самом деле?
        Скопа ответил рассудительно:
        - Мы тогда не видели никаких проблем. Смотрели только на мгновенные передачи огромных массивов информации, на суперскорость… Ну, как всегда, видишь только ориентиры, а досадные мелочи замечаешь по мере того, как подходишь ближе… Ладно, я пошел. Буду думать.
        Остальные поднимались молча, большинство так и не сказали ни слова, что весьма необычно, у нас чаще дым коромыслом от баталий. Одри вообще исчезла незаметно, но ей достаточно прервать связь или переключить каналы.
        - Давай, - сказал я Тимуру. - Ты у нас главный специалист по грядущему. Только на этот раз постарайся угадать не будущие профессии, а что придет… или может прийти на смену баймам.
        Он ушел, Алёна тоже поднялась, но я остановил ее жестом:
        - У тебя все в порядке? А то не видел тебя несколько недель. Уже тревожусь.
        Она улыбнулась насмешливо и с недоверием:
        - Правда?
        - Клянусь, - ответил я серьезно.
        - Что-то в лесу издохло!
        - Все шутишь, - сказал я. - Алёна, из первого коллектива почти никого не осталось. Не больше десятка, даже меньше. А вот ты всегда рядом. Я это ценю.
        Она тряхнула головой, волосы блестящей волной красиво метнулись из сторону в сторону.
        - Я не знаю, - сказала она, - сколько будет стоит этот чип, но я его куплю и поставлю. Даже если придется отдать все.
        - Ради чипа?
        - Да, - ответила она.
        Я покачал головой:
        - Наша команда, как ты успела увидеть, трусит.
        Она спросила с насмешкой, повышая голос:
        - Я что, уже не команда?
        - Ты ее лучшая часть, - сказал я поспешно и вдруг ощутил, что сказал правду. - Ты в самом деле лучшая. Хоть шеф я, но наш мир крутится вокруг тебя. Однако даже наши умники, у которых практически нет подкорки, и то трусят. Ну, не столько трусят, как осторожничают.
        - Я не хочу осторожничать, - ответила она.
        Я развел руками:
        - Теперь вот уже и мне кажется, что эти чипы можно ставить разве что детям. Даже не школьникам, а младенцам. Хотя, судя по Библии, и они рождаются уже грешными.
        Она улыбнулась:
        - Возможности чипов можно заблокировать.
        - Тогда зачем?
        Она смотрела на меня:
        - Ты о чем?
        - Зачем мучительная подсадка чипа в мозг, если почти все, что он даст, позволяют остальные гаджеты?
        Ее голос прозвучал едва слышно:
        - Ты не поверишь, шеф, но я в самом деле не собираюсь хоть что-то блокировать. А ты?
        Мне послышался в ее голосе вызов.
        - Не сравнивай, - сказал я. - Это мне практически нечего скрывать. А если и есть что-то стыдное, то в самом деле стыдно за такую мелочь. Вот такой я серый и кругом неинтересный. И я без страха открою тебе всего себя.
        Она не сводила с меня очень серьезного взгляда.
        - И я тебе.
        Глава 3
        Она ушла, я долго сидел в одиночестве, отрубив все каналы связи и чувствуя себя достаточно хреново. Персональные компы уже достигли мощности в десять терафлопс, что намного превосходит вычислительную мощность мозга. Вся сложность была в том, чтобы уменьшить все это до размеров хотя бы горошины. Тарас и Тимур уверяют, что скоро получим образцы. Это еще не нанотехнология, но устройство размером с горошину можно пробовать подключать непосредственно к мозгу.
        И вот тут впервые оказалось…
        Что?
        Человек жил, работал, радовался техническим новинкам, облегчающим работу, и… вдруг почувствовал, что стал глупее своей же работы. Странное чувство, но оно, как чувствую, посещает все большее число людей. То ли сами постепенно глупеем, то ли… нет, не сами, это работа очень быстро умнеет. Мы умнеем тоже, но недостаточно, чтобы поспевать за работой, что умнеет не быстро, а стремительно.
        Правы те, кто говорит, что для каждой новой работы должны быть новые люди. В смысле, новое поколение. Вот наши дети с детского сада умеют пользоваться мобильниками, моментально осваивают компьютер и Интернет, но… и они не успеют постареть, как придут новые программы, новые девайсы и гаджеты! Да что там постареть, детей родить не успеют, а сами-то уже того, станут смотреть на все новинки с недоверием и опаской.
        Я, собственно, кто? Тоже такой?
        Вышел из кабинета, что тоже признак то ли старости, то ли косности: проще провести в воздухе вот так пальцем - и прямо из стены выйдет тот, кого изволю поставить перед свои ясны очи. Стены уже давно не стены, а с той далекой поры, как вместо обоев оклеили электронной бумагой, - экраны, что сперва просто давали дивное по четкости и яркости изображение, неотличимое от реального, а потом уже и получше реального.
        Лора вскочила, заискрившись радостью, как щенок, что видит обожаемого хозяина.
        - Шеф, что мне для вас сделать?
        - Сиди, - буркнул я. - Говорил же, не вскакивай…
        Она возразила живо:
        - Но так вы меня не замечаете!
        - А лучше, - спросил я, - если замечу и рассержусь?
        - Лучше, - заверила она. - Мне от вас все лучше, чем незамечание!
        Я покрутил головой и вышел в общий зал для отдыха, который в старину именовался бы, наверное, курилкой. На диване сидят в свободных позах Тимур и Роман, один тянет бессмертную кока-колу из фигуристой бутылки, другой вылавливает по одному лесные орешки из широкой тарелки.
        На экране мельтешат пестро одетые скоморохи, толстые попы в золоченых ризах, тягуче и гулко звучат колокола, а церковный хор гнусит что-то на странном языке, выдаваемом за истинно русский.
        Тимур быстро взглянул на меня.
        - Не переключай, - предупредил он. - Это сейчас по всем каналам!..
        - А что за праздник?
        - Не знаешь? - удивился он. - По всей стране идут молебны и разбивают медные лбы о полы.
        А Роман, видя мое непонимающее лицо, вежливо пояснил:
        - Подняли и подвесили Царь-колокол! Какая-то годовщина, вот и подгадали… По всем каналам народное ликование, шествия, карнавалы, концерты…
        Тимур буркнул:
        - Хотят вообще сделать выходным днем. А то и отметить в календаре красным.
        - Да, - согласился я. - Это не победа в гонке нанотехнологий. А никакую икону нам из-за границы не передали?
        Тимур посмотрел с подозрением:
        - А ты откуда знаешь? Как раз только что приняли решение…
        Я отмахнулся:
        - Да это и понятно. Враги, кругом враги. Очередную икону возвратят, у нас снова праздники и ликование по случаю такого великого щастя… Эх, когда же это все кончится?
        Роман пожевал, как верблюд, из-за чего его подвижное лицо двигалось во все стороны, как у анимационного персонажа, наконец почти плюнул под ноги.
        - Идиоты! Время для Царь-колокола!.. И это в нашем двадцать четвертом году! Двадцать первого века!
        - Нашли же время и деньги для ледового шоу, - возразил Тимур с издевкой.
        - Так то шоу, там ледовый дворец выстроили в середине июля!.. Хотя да, одного поля ягодки.
        - Панэм эт цирцензэс, - сказал Тимур мудро. - Чем народ тупее и проще, тем с ним… тоже проще. Но Уэллс ошибся в самом главном.
        - Ты о чем?
        - Кроме элоев и морлоков, - назидательно сказал Тимур, - существуют еще и когисты. Мы то есть.
        - А элои кто? - спросил Роман. - Дети олигархов? Тусовочники? Шоумены?..
        Тимур отмахнулся:
        - Главное то, что мы - когисты. Элои и морлоки останутся, мы - уйдем.
        Роман вздохнул:
        - Скорее бы этот Переход… Я с каждым годом вижу, что уже не принадлежу к человеческому виду.
        Тимур смолчал. Жена Романа вчера вышла из клиники, где за треть их сбережений прошла трансформацию на генном уровне в человека-кошку. Тело теперь покрыто мягкой шерстью, глаза желтые, с вертикальным зрачком, отрастила хвост…
        Роман и раньше кошек не любил, а теперь, думаю, вообще возненавидит. Цена на дорогостоящую трансформацию постепенно падает, на улицах теперь полно этих чудовищ. Старинные панки, готы и эмо, которых так не любило старшее поколение, кажутся теперь милыми такими существами, мягкими и пушистыми.
        Что ж, каждый понимает прогресс в меру своей гениальности. А у нас все гении один другого круче.
        Тимур посмотрел на мое расстроенное лицо, в глазах проступило участие.
        - И все же, - сказал он успокаивающе, - за последние пятнадцать лет люди стали жить на тридцать лет дольше… Не все, конечно, а кто прилагает усилия. За эти пятнадцать лет человек резко поумнел… Опять же, не все, а кто обвешан чипами, что взяли на себя всю рутинную работу по хранению, поиску и обработке… И приблизилось время, когда человек станет бессмертным…
        Роман огрызнулся:
        - Оптимист!.. Траты на сексуальные прибамбасы выросли в восемнадцать раз, а на всю науку - всего на шесть процентов!.. В прошлом году был рост на семнадцать процентов, а в позапрошлом - на тридцать два!.. Тебе это что-либо говорит?.. Нет? Тогда я скажу!.. Через три года от всей науки останутся только отрасли, что занимаются разработкой новых путей получения оргазма! Желательно непрерывного, чтобы начали издыхать, как крысы, нажимающие на кнопку!
        Тимур сказал миролюбиво:
        - Ну вот и хорошо. Пусть мрут счастливо. Все равно таких нельзя брать в бессмертие. Я имею в виду, в высокое.
        Они смотрели на меня, я все молчу, наконец я махнул рукой.
        - Пусть остаются в простом, - сказал я. - А пока пусть сексуалят хоть до смерти.
        Роман вскрикнул:
        - Вы что, не понимаете? Расходы на космос упали почти до нуля! Это значит, что нам никогда не построить города даже на Марсе! А по теории вероятности где-то уже движется в нашу сторону такой же астероид, который уничтожил динозавров… а то и побольше. И расплещет Землю, как удар молота куриное яйцо. Тогда и бессмертие не спасет…
        Тимур нахмурился, долго морщил лоб, наконец проговорил с неуверенностью:
        - Не думаю, что ребята, которые рулят этим процессом, недостаточно просчитали.
        - Ставки высоки, - согласился и Роман. - Думаю, что сингулярности достигнем чуточку раньше. А в случае с сингулярностью достаточно, чтобы «чуточку»…
        Я послушал, махнул рукой, почему-то расхотелось после таких прогнозов делать обход владений, вернулся в кабинет. Лора проводила взглядом, полным страстной надежды, но я даже не повел глазом в ее сторону.
        В кресле подо мной зашуршало, начали выдвигаться всякие прибамбасы, не люблю, но терплю, именно отсюда аппаратура получает основную массу данных о моем самочувствии, здоровье и предполагаемых в будущем заболеваниях.
        Почему с каждым годом все хреновее, не понимаю. Все есть, мои семьсот миллионов долларов либо в доходных активах, либо в высокодоходных предприятиях. Но хреново так, словно теряю и активы, и предприятия, и что-то еще…
        В то же время живу настолько ровной жизнью, как все наше общество, что просто и не знаю… На работе без срывов, никто не предает ни дома, ни на службе, ни в семье, ни в среде коллег… С Корневицким прекрасные отношения, хотя почти не показывается, весь в реализации грандиозных проектов…
        В нашем коллективе никаких интриг, никаких конфликтов, а человек без них неинтересен, где-то я такое читал, только не помню, где… Но я именно тот человек, у которого все хорошо, безоблачно и безмятежно.
        Так почему же мне так хреново?
        После обеда ко мне начал стекаться народ, уже сытые и довольные, расположились в креслах и на диванах. У меня в самом деле уже не кабинет, а сераль какой-то, баядерок только недостает, но и тех завести - разок щелкнуть пальцами. Хоть голографические будут плясать, хоть живые, из мэрии еще и доплатят, что дал работу высвобождаемым автоматизацией единицам.
        - В нашем дружном коллективе, - заговорил я, остановился, звучит так, будто пародирую что-то давно забытое, подумал и сказал тверже: - Нечего хи-хи там в углу, коллектив в самом деле дружный! Здесь еще и те монстры, с которыми начинал, можно ли такое в нашем мире со сверхтекучестью… даже прыгучестью кадров? Так вот в нашем коллективе… дружном, повторяю, начались разговоры, что бессовестно эксплуатируем «Виртуальный мир», нашу единственную байму, выжимая из нее все соки, штампуя аддоны…
        Тимур поинтересовался живо:
        - А мы уже работаем над чем-то еще? Караул, почему не знаю?
        Я заметил сдерживаемые усмешки, Тимур под моим тяжелым взглядом погрузился в кресло, будто вбитый кувалдой мелкий гвоздь.
        - Ну да, - сказал я с издевкой, - это я хапаю и хапаю, а вы все в белом! Творческие натуры, денег вам не нужно, творчество подавай!.. А какое?
        Тимур снова вскочил, словно чертик из коробки.
        - Хотя бы новую байму, шеф. А то аддоны, честно говоря, осточертели.
        Я перевел взгляд на остальных. Помалкивают, догадываясь, что мне есть что сказать, но по мордам видно, что на стороне Тимура. Фронда присутствует в любом коллективе. Даже в дружном.
        - Прекрасно, - сказал я. - Рад, что вы не заплыли жиром и сохранили страсть к творчеству. Только вот не одному кузнецу приходится осваивать профессию токаря, потом - наладчика ЧПУ, затем - интегратора, а дальше, если не сумеет освоить программирование заводской линии станков на языке сиэн-сто, его попросят пройти за ту сторону ворот!.. Вы считали, что баймы - вечны? И сейчас все еще уверены?
        Лица их вытягивались, в глазах проступило нечто похожее на раздумье. Да, отмерли ламповые телевизоры, затем исчезли с электронно-лучевыми трубками, даже жидкокристаллических уже не осталось, вихрем сменялись сидюки, дивидюки, блюрейки, промелькнули и канули в небытие пэйджеры, стримеры… однако недавно возникшее царство байм кажется вечным.
        - Не вечны, - сказал я и ощутил, что самого в который раз охватывает мучительная тревога, а в животе появляется пугающая пустота, словно стою на краю пропасти. - Царство книг ушло, кинотеатры тоже закрыты, а виртуальные миры разрослись и уже перестали быть виртуальными, смыкаясь с реалом. Сколько будем клепать новую байму?
        Тимур смолчал, осторожно ответил Роман:
        - Учитывая новые мощности, можно бы и за пару месяцев… если такую, как
«Виртуальная Москва».
        - А учитывая, - сказал я саркастически, - реалии?
        Он вздохнул и развел руками:
        - Старое уже не котируется, нужно на порядок выше. А это снова займет несколько лет.
        - Они у нас есть? - спросил я в упор.
        Тимур и Роман переглянулись, Гулько ответил сумрачно:
        - Думаю, что мы сумели бы. У нас и техника, и программы.
        - И головы, - добавил Скопа.
        - Да-да, - сказал торопливо Тимур. - Шеф, головы мы еще не потеряли!
        - И мозги не заплыли жиром, - добавил Роман. - Мы еще можем и работать.
        - Что? - спросил я саркастически. - Сработать новую байму? А кто скажет, будут ли тогда вообще баймы?
        - Будут, - ответил Тимур и добавил: - Я скажу!
        - Ну да, - ответил я, - конечно, будут. Как и сейчас издают книги. В прошлом году самый массовый тираж одного издания был в сто пятнадцать экземпляров. К юбилею какой-то корпорации. Это рекорд. Обычно издают в одном-двух экземплярах! И ценятся уже не буковки, а переплет, рисунки, каптал, тиснение… Действительно, книга стала лучшим подарком. Но что-то не хочется, чтобы байму сделали вот так же… Для коллекционеров старины!
        Тимур возразил горячо:
        - А почему не сделать массовую? Мы что, выдохлись? У нас что, таланта не хватит? . Разве не перевернули игровую промышленность своей «Виртуальной Москвой»?
        Все задвигались, зашевелились, кто-то осторожно поаплодировал. На Тимура смотрят с одобрением, многие расправили плечи, а на меня поглядывают осуждающе.
        - Таланты, - сказал я, - гении… Самые большие гении концентрировались в литературе, она позволяла лучше всего проявить себя и влиять на других. Увы, даже гении не спасли литературу от краха и забвения. Не только книги, но саму литературу. Это вам не урок?
        - Мы новее, - возразил Тимур. - Литература - это устаревшие буковки. А у нас - техника! Хай-тек.
        - Хай-тек первого уровня, - напомнил я. - А мы уже вступили на второй, в то время как на горизонте грозная волна третьего. Я не вижу там возможностей для байм!
        - А… для чего? - спросил Скопа в нехорошей тишине.
        - Пока не увидел, - отрубил я. - Но что бы ни задумали, надо ориентироваться уже на третье поколение хай-тека. А баймы в том, третьем, что книги сегодня. Ты ли это, Тимур? Угадывать будущие профессии - хорошо, но лучше скажи, чем люди будут развлекаться? Нет, лучше так: скажи, где можем применить свои мозги, свои навыки?.. Или тоже через пять лет будем как трубочисты в нашем мире? И нам тоже переучиваться?
        Глава 4
        Лора трижды заглядывала и настойчиво предлагала кофе и поджаренные хлебцы. Я что-то в последнее время пристрастился к ним, скоро дырки в поясе негде будет прокалывать, как делали в старину, а Лора это сразу приняла на вооружение.
        И хотя автоматы делают кофе быстрее и лучше, чем люди, но Лора отстояла право делать кофе шефу самолично. Мол, автоматы пусть обслуживают простых, а великому и могущественному боссу должны служить люди, это статусно.
        Пришлось даже позволить ей отсосать, очень уж надувала губки, мол, отстраняю, а теперь, сглотнув, заметалась счастливая и довольная, все успевая и освещая кабинет своими светящимися, как фары у большегрузного грузовика, глазами.
        Перед концом рабочего дня включил телекамеры наблюдения и беззастенчиво понаблюдал, чем занимаются работники среднего звена на остальных этажах.

«Беззастенчиво», потому что все еще никак не могу полностью принять эту новую норму поведения. Мне тридцать пять лет, но чувствую себя старым, косным. У меня уже сформировались какие-то определенные ценности, а это плохо в стремительно меняющемся обществе.
        Вспыхнул небольшой экранчик, Лора спросила деловито:
        - Шеф, брэйнсторминг сегодня?
        - Да, малышка.
        - Я принесу кофе?
        - Нет, - сказал я. - Мы задержимся и после рабочего дня.
        - Я тоже задержусь, - сказала она радостно. - Ну пожалуйста!..
        - Нет-нет, - безжалостно отрезал я. - Это только для мужчин.
        - Но у вас всегда бывает Алёна!
        - Она тоже свой парень, - сообщил я.
        Брэйнсторминги, которые когда-то были популярны, мы проводили сперва раз в неделю, потом в месяц. Не скажу, что толку было мало, иногда идеи проскальзывали здравые, но точно так же могли прийти в голову и без всяких «мозговых штурмов».
        Постепенно брэйнсторминги, как и все задуманное строго для дела, превратились в обычный треп. Сперва мы еще делали вид, что работаем, а расслабляемся потом, но когда это превратилось в обязательный ритуал, когда верхушка сходится ко мне в кабинет, разваливается в креслах и… только без сигар и виски, а все остальное, как у плантаторов южных штатов: расслабленный треп, разговор обо всем на свете, попытки прогнозов насчет нефти, запасов газа и ценных металлов, интеллектуальное фехтование.
        Сегодня первым пришел Василий Петрович, громадный и вальяжный, одетый с достоинством, полусовременно-полуконсервативно, умеет находить грань, чтобы те и другие считали его своим.
        Как и большинство людей в возрасте, обладает излишним весом, но, в отличие от большинства, борется с ним яростно и неутомимо домашними средствами, как он говорит, то есть гантелями и штангой. Я не часто видел его обнаженным, зрелище потрясающее: широкий, с толстыми руками, жира вроде бы вообще нет, но все же талия тоже отсутствует, хотя Василий Петрович зачем-то добивается ее усердно и упорно.
        Я вздохнул и напомнил себе, что тридцатипятилетнему все так же трудно понять семидесятилетнего, как когда-то в свои двадцать не мог понять его шестидесятилетнего. Я бы точно пошел на резекцию желудка. А то и вовсе поставил себе модель желудка А-восемь или даже А-двенадцать, когда жри, сколько влезет, хоть в три горла, усвоится все та же норма, что необходима для стройной сухощавой фигуры.
        Он обратил внимание, что я, застеснявшись, вырубил камеры наблюдения, но промолчал, налил себе шампанского в бокал, серебристые пузырьки с громким шипением рванулись к поверхности бойкими блестящими, как ртуть, шариками.
        - Частной жизни, - сказал он медленно, - в прежнем понимании давно нет. Совсем недавно мы были действительно свободными… хотя находились алармисты, которые жаловались на несвободу, звали то в лес, то в пещеры… Потом пришли первые джипээсы, глонассы, эгешки… мы находили на карте сперва себя, потом тех, кто разрешал это нам, затем такая жизнь стала обязательной для каждого.
        Вошли Тимур, Роман, Тарас, сразу к столу с шампанским, Тимур налил себе и тут же выпил, мол, горло пересохло, затем уже с заученными движениями денди наполнил фужеры себе, Роману и Гулько.
        - Неплохо бы, - заметил он, - допускать сюда Лору.
        - Зачем? - удивился Роман.
        - Наливала бы…
        - Ах-ах, перетрудился!
        - Ну… и вообще…
        Роман посмотрел на него зверем.
        - Ты чего? Надо хоть одну норку иметь, где можно укрыться от этих сисек-писек. Осточертели! Никогда не думал, что такого можно объесться.
        Василий Петрович обронил мирно:
        - Да и вообще подразумевалось, что у нас тут крепкое мужское братство. Тайный мужской союз.
        - Включая Алёну, - напомнил Гулько.
        - Ну, это само собой разумеется! Кстати, о каждом человеке уже давно можно было получить абсолютно все сведения. Человек всегда оставляет следы. Раньше только следы на песке, по которым опытные охотники узнавали рост, вес, характер, здоров или болен, устал или полон сил, самец или самка… и множество других данных, а что говорить о вчерашнем мире, когда человек оплачивал счет на израсходованное электричество и воду, и уже по этим данным можно немало о нем узнать, а еще каждый покупает продукты в магазине, ездит на службу, бывает в кино, кого-то приглашает в гости, в ресторане заказывает то, а не это, и все это оставляет электронные следы в сетях… Не надо читать мысли, чтобы предсказать каждое слово и движение на годы вперед!..
        Тимур кивнул:
        - Да, но с этим тогда смирились. Все-таки такую информацию могли получить только правительственные структуры. Или любые другие, которые могут держать штат служащих. Но с этим анонсированным чипом станет доступна очередная ступень, а это многих пугает.
        Роман фыркнул:
        - А когда их не пугало? Против колеса возражали, от движения паровоза с ума сходили, телевизор им портил зрение, от мобильников у них обязательно рак… Да фиг с ними. Дураки.
        - Согласен, но когда дураков слишком много…
        Роман пожал плечами:
        - К счастью, даже в наш век демократии не дураки определяют, куда двигаться городу и миру.
        Василий Петрович протянул к нему бокал, хрусталь мелодично звякнул от легкого соприкосновения.
        - За каждым, - сказал он, - да, за каждым слежка, как сказали бы раньше. Сейчас мы это уже считаем нормой. И понимаем, что, несмотря на резкое сужение неприкосновенности частной жизни, выиграли неизмеримо больше. Хотя бы в том, что в разы сократилось количество всяких правонарушений.
        - Хотите сказать, - перепросил Тимур, - что привыкнем и к новому чипу?
        - А ты так не думаешь?
        Тимур усмехнулся:
        - Просто хочу, чтобы это сказали вы, Василий Петрович.
        - Чтобы оспорить?
        - Ну да, я обожаю спорить.
        Василий Петрович двинул плечами:
        - Но если станет доступно… э-э… чтение мыслей, то отпадут возможности спора ради спора, из-за амбиций, нежелания уступить или признать чужую правоту. Жизнь потеряет некоторые краски!
        - Некоторые?
        Василий Петрович ответить не успел, Роман сказал язвительно:
        - Смотря для кого. Для любителей засорять форумы флудом бесконечных споров… грядет кошмар! Увидеть собственную ничтожность… нет, увидеть, что другие видят их насквозь…
        - А их масса, - подытожил Гулько.
        - Что будет с ними?
        Роман двинул плечами:
        - А нам не плевать на эту биомассу? Мы уйдем дальше. С нами уйдут те, кто… скажем так, чист. И может раскрыть мысли другим. А взамен воспользоваться знаниями и умениями тех, кто открывается навстречу. Так выпьем же за следующий шаг!
        Они потянулись ко мне с бокалами в руках. Я улыбался и чокался краем фужера, но под мелодичный звон сжимается в страхе мелкая душонка: как, все раскроется?
        Василий Петрович заговорил лениво и с чуточку брезгливой миной на породистом лице бородатого патриарха:
        - Да что за бред насчет чтения мыслей?.. Каждый, понимаете, каждый волен приоткрывать только то, что захочет сам. Никто-никто, даже всемогущие правительственные структуры не в состоянии вломиться вам под череп и посмотреть, что вы на самом деле думаете о власти или кому служите на самом деле!.. У всех полная неприкосновенность частной жизни!
        Роман слушал заинтересованно, я ощутил толчок в бок с другой стороны, Гулько шепнул:
        - А что он не говорит о самом главном?
        - Коров ведут на бойню под успокаивающую музыку, - ответил за меня Тимур тихо.
        Роман буркнул тихонько:
        - Он все сказал верно. Каждый волен открываться сам. Но вот я, как и любой, буду испытывать недоверие к человеку, который скрывает слишком многое.
        Тимур добавил:
        - Такие вообще не смогут подниматься по служебной лесенке.
        В кабинет входили по одному - по двое директора, главные менеджеры, руководители верхнего звена. В основном те, кого я набрал в процессе работы еще над
«Виртуальной Москвой», когда еще не стала «Виртуальным миром». И не потому даже, что лучшие, я по атавистической привычке, как и все мы, больше доверяю тем, кого знаю. Врут все, но старички то ли врут меньше, то ли уже знаю, когда и где соврут, так что…. Словом, они директора, и сейчас я словно заново рассматривал их, не так уж и постаревших, за пятнадцать лет не так уж много морщин, но уже располневших, солидных, со сдержанными движениями людей с весом.
        Пришла Алёна и сразу села там же, возле двери. Василий Петрович поднялся и наполнил ей бокал. Алёна с улыбкой поблагодарила его кивком, Василий Петрович по своей консервативности никак не может привыкнуть к равноправию полов и все еще распахивает перед дамами двери, уступает место, подает шубу и даже в особых случаях целует им руки.
        - По служебной лестнице? - повторил Роман задумчиво. - Гм… самая высокая служебная лестница в политике.
        Тимур подвигал складками на лбу, кивнул:
        - Вообще-то в яблочко. В принципе первым надо было бы вставить такой чип политикам. Но именно они воспротивятся больше всех.
        Скопа, он пришел в числе последних, но сразу же уловил о чем спор, сказал уверенно:
        - А не впускать в политику тех, кто без чипа!.. Если до мыслей слесаря нам нет дела, то президент должен быть для всех как стеклышко.
        Тимур, как вечный сверхрадикал, сказал горячо:
        - Вы чего? О политиках говорите, как о людях! Да это самые лживые, подлые и грязные твари на свете!.. Они никогда-никогда не согласятся ни на какие чипы. Вся политика - это ложь, и если их мысли откроются, то… какая может быть политика?
        Роман сходил к столу и вернулся с огромным куском торта на блюдце. Василий Петрович налил ему кофе, Роман кивнул, наблюдая за коричневой струйкой, и, не отрывая от нее взгляда, заговорил медленно:
        - Мы об этом стараемся не говорить, но я чувствую, что все настроены за то, чтобы политиков в сингулярность не брать. Я угадал? Как и алкашей, наркоманов, футбольных фанатов и прочий человеческий мусор.
        Василий Петрович поправил с иронической улыбкой:
        - Вообще-то мы стараемся не говорить и даже не думать, кого брать, а кого нет. Интеллигенты сраные, что с нас взять. У нас уже в подкорке это равенство и братство, хотя ну никак не соглашусь на равенство и тем более братство с пропившимся алкашом, что валяется в канаве! Однако молчим. О некоторых вещах говорить не принято. Даже думать нехорошо, но думы нет-нет да и вылезут как бы сами по себе. Их контролировать труднее, а вот помалкивать о некоторых вещах удается легче. А мы все тактичныя и деликатныя, вот и помалкиваем о спорных вопросах. Никому не хочется, чтобы дураки тыкали грязными пальцами и орали обрадованно: хвашысты! Щас наши черепа мерить будут!
        - Вот-вот, - сказал Гулько со вздохом. - Хвашисты. Сколько времени прошло с тех пор, а ярлыки живы. Но для нынешнего поколения что хвашисты, что гунны - из одной эпохи.
        Роман зябко передернул плечами:
        - Не знаю, как вы насчет грядущего чипа, но мне страшно. И я… не решусь ставить себе. Как только подумаю, сколько таких, что с дружелюбной и открытой улыбкой, глядя на коллегу, говорят ему, какой он хороший человек, а сами думают: чурка сраная, понаехало вас, черножопых, всех бы за шиворот да пинками в зад обратно в ваш Чуркистан…
        Тимур хмыкнул:
        - У нас еще что! Это в США начнется!.. Политкорректность - маска из бумаги, а под нею ненависть к черномазым негритосам, к косоглазым китаезам, ко всей швали, что прет из Латинской Америки… А все чернокожие, латиносы и узкоглазые, в свою очередь, ненавидят белых… К тому же кипит и бурлит тайная ненависть мусульман, их в Штатах уже двадцать миллионов… Эх, я бы сперва ввел чипы в Америке!
        Роман сказал мрачно:
        - Боюсь, так и случится.
        - Боишься?
        - Рухнут США, - пробурчал он, - рухнут и надежды на сингулярность. По крайней мере, в обозримом будущем.
        Скопа аккуратно доскреб серебряной ложечкой остатки крема с блюдца, вздохнул и с надеждой посмотрел на стол, где на торте срезали только верхушку.
        - Сингулярность будет, - возразил он, - уже опубликованы семь основных примет:

1. Вы рефинансируете ипотечный кредит в тридцать второй раз.

2. ГМ репки формирует биотехкомпанию и секвенирует собственный геном.

3. Nasdaq становится научным обозначением.

4. Ваш тостер имеет сайт его вебкамеры.

5. Фемтотрейдинг не одобряется дейтрейдерами.

6. Луддиты построили отшельническую, замедленную сферу Дайсона.

7. Люди спорят, когда же будет сингулярность: на 2015-й или 2030-й наносекунде…
        Тимур сказал брюзгливо:
        - С такими кадрами до сингулярности еще топать и топать… Роман, плесни мне еще кофейку!
        Роман задумался, возвел очи горе.
        - А ты старше меня или в том же ранге?
        - Ну вот, - сказал Тимур обвиняюще, - видите? Потому с такими кадрами даже до коммунизма не дошли, а вы про сингулярность!
        - Ладно, - сказал Роман великодушно, - налью. Я же добрый! В сингулярности все будут добрыми… раз там ничего не будет стоит денег.
        Василий Петрович сказал с мягкой укоризной:
        - Ребята, что-то вы не о том говорите… Не можем же мы в самом деле рассуждать о том, кому жить, кому умереть? Скажем точнее и страшнее: кому на Земле жить, кому умереть? Даже так: кому на Земле жить, кому уйти под дерновое одеялко?
        Тимур раздраженно буркнул:
        - Нам нельзя, мы ж нравственныя, а вот дядя Толя-водопроводчик не обременен этой херней, он не только будет рассуждать, как уже рассуждает о политике, медицине и футболе, но и примет меры, кого пускать в сингулярность, а кого нет. Ему только дай право решать!
        Скопа хихикнул:
        - Да уж, всех выполет, как сорную траву, кто не за «Спартак»!
        - И тех, - добавил Гулько, - кто в футболе не разбирается.
        Тимур сказал спокойнее:
        - Я исхожу из чувства справедливости. Умерли академик Павлов, Паскаль, Ньютон, Ломоносов, Коперник, Моисей, Будда, Конфуций… а пьяненький дядя Вася будет жить вечно?
        Василий Петрович погрозил пальцем:
        - Не передергивай. Во времена Коперника не было шанса на вечную жизнь. И такой дилеммы не стояло. Но я полагаю, что и сейчас ее нет. Даже поднимать такой вопрос безнравственно и кощунственно!
        Тимур промолчал, я видел, как он опускает веки, чтобы никто не увидел в его глазах злое несогласие. Василий Петрович все-таки поглядывает на него с опаской, чувствует, что хотя Тимур - крайний экстремист, но его явная симпатия к крайним мерам находит понимание у коллектива. К счастью, культура и нравственные аксиомы, вбитые в нас с детства, не позволяют высказать свое отношение вслух. Одно дело - подумать гадость, другое дело - высказать вслух нечто, чему ужаснешься сам.
        Но тут сразу же вспоминается анонсированный чип, черт бы его побрал…
        Глава 5
        Я перехватил взгляд Алёны, она поглядывает искоса, я вскинул руку и сделал приглашающий жест. Она поднялась и осторожно прошла за спинами разговаривающих.
        Я похлопал ладонью по сиденью рядом. Алёна улыбнулась:
        - Пыль выбиваешь?
        - Для тебя, Алёна.
        - Становишься, - заметила она, - как Василий Петрович.
        - Борода растет?
        - Галантность, - объяснила она. - Вообще не поняла, из-за чего такая странная дискуссия. Каша у ребят в голове. Винегрет! Первое - пускать или не пускать политиков в сингулярность - зависит не от нас. Второе - ставить или не ставить себе чип - решает каждый сам. Никто принуждать, как понимаю, не будет.
        - Верно, - сказал я, - хотя с чипами не так просто. Принуждать не будут… напрямую. Но мне, как и любому, проще доверять «прозрачному» человеку, чем закрытому всеми экранами. На бытовом уровне это не так важно, но вот проголосую я, как и всякий нормальный, только за прозрачного, если будет выбор. Потому, пускать или не пускать политиков… в политику скоро будет в самом деле зависеть от голосующих. Впервые будут в самом деле честные выборы!
        Я повел рукой, стол с тортом, шампанским и набором фужеров подкатил к нам.
        Алёна засмеялась:
        - Верен себе!
        - Я же глава, - сказал я скромно. - Должен чем-то отличаться. Особенно в глазах женщины.
        - Что с тобой? - спросила она удивленно. - С чего я в твоих глазах стала женщиной? Давай держись, не разочаровывай.
        Я наполнил два бокала, один подал Алёне. Она улыбалась, показывая ровные изумительные зубы, красиво оформленный рот. Вообще ощущение такое, что даже не пользуется услугами своей клиники, хотя, конечно, таких женщин уже не осталось, Алёна тоже что-то да делает, вот, к примеру, изменила грудь…
        - Ты куда смотришь? - спросила она с интересом. - И что там такого заметил, чего не видел?
        - Да так, - ответил я и поспешил перевести разговор на другую тему: - Мне кажется, этот чип становится неким экзаменом на готовность к сингулярности. А сама сингулярность как приближение Страшного суда…
        Наши бокалы едва слышно сомкнулись, она внимательно взглянула поверх края фужера.
        - Страшный суд, - напомнила она, - произойдет по зову труб в один день.
        - Издали так и будет выглядеть, - согласился я. - Вообще-то в этом случае Страшный суд будет только для тех, кто предстанет перед ним добровольно.
        - Зато… - медленно проговорила она и, не закончив фразу, сделала глоток.
        Я неотрывно смотрел на ее горло, будто мог увидеть, как шампанское проходит гортань, спохватившись, сказал:
        - Зато эти пойдут дальше.
        - В смысле, мы пойдем?
        - Верно, - подтвердил я. - А с остальными… хрен с ними. Вообще-то Судный день в разные века представляли по-разному. Когда-то: это после трубного гласа ангелов из могил поднимаются мертвецы, а их спрашивают о прошлых грехах, и одних пропускают в некий рай, других бросают в топку. Сейчас, к нашему удивлению, Судный день видим почти таким же, разве что можем смутно увидеть некоторые критерии, по которым будут пропускать в сингулярность.
        Она спросила с интересом:
        - Какие же?
        Я подумал, развел руками:
        - К примеру, просматривают твои воспоминания, рассматривают грешки. Такие, как прелюбодеяние, пропускают, это все от животного в человеке, а вот скачивала чужие книги, не заплатив, - это уже преступление самого человека, а не животного в нем. За это тебя в сингулярность нельзя. Пока что - в чистилище. Надолго.
        Она допила и с достоинством поставила пустой бокал на столешницу.
        - А почему это меня? - спросила она несколько сердито. - Все скачивали.
        Все давно разбились на группки, ведут неторопливые разговоры. Мне показалось, что с каждым годом мы становимся все ленивее и ленивее, за жизнь уже бороться не надо, байма успешно расширяется почти без нашего участия, ряд молодых компаний дерутся за право делать нам аддоны или хотя бы выполнять мелкие заказы…
        Я перевел взгляд на Алёну, она все еще смотрит недовольно, сказал напоминающе:
        - В самом начале скачивали все, ты права. Когда была неразбериха. Потом началась разъяснительная кампания по защите авторских прав, и вот тут одни перестали скачивать бесплатно, другие же сказали, что им плевать: воровали и воровать будут. Вот эти и пойдут в топку. Понимаешь, нельзя судить человека за каннибализм в двадцатом тысячелетии до новой эры или даже у папуасов, которых открыл Миклухо-Маклай, но в двадцатом веке - уже преступление. Так и с сетевым пиратством, только с ним сроки от «можно» до «нельзя» очень короткие, как и вообще в нашем все ускоряющемся мире. Словом, можно представить себе, что проверка годности для Перехода будет идти именно по морально-этическим правилам.
        Подъехал другой столик, поменьше, десятки чаш с затейливыми фигурками мороженого покатились по кругу. Алёна придержала одну и равнодушно потыкала ложечкой.
        - А где твой кофе, - поинтересовалась она, оглядываясь по сторонам, - без которого жить не можешь?
        - Это я без тебя жить не могу, - ответил я. - А кофе… вот он!
        Третий столик, меняясь на ходу, примчался на зов, из недр появился уже кипящий кофейник, послышался хруст засыпаемых в молотилку зерен, вжикнуло, а еще через пару секунд на столешницу поднялись две чашки с черно-коричневым напитком, с изумительной пенкой сверху.
        - Спасибо, - сказала она.
        - Не за что, - ответил я и добавил: - Я тоже хотел кофе.
        Она нахмурилась:
        - Трудно было сказать, что хоть что-то сделал для меня? Эх, шеф, каким ты был, таким ты и остался.
        - Каким? - спросил я заинтересованно. Все мы любим, когда говорят о нас, любимых.
        - Орел степной, - ответила она с двусмысленной улыбкой, - казак лихой. Ты никогда не перестанешь быть железным, шеф. Не знаю, тебе одному, наверное, даже чип нипочем. Но для других это проблема…
        - Еще какая, - согласился я. - Могу себе представить государственного деятеля, который скорее признается в геноциде, чем в мастурбации над фотографией жены коллеги! В больших грехах признаться не так стыдно.
        - В самом деле?
        Я кивнул:
        - В них есть нечто величественное. А вот в мелких, пакостных, гаденьких…
        - Имеешь в виду, что такие не согласятся на чип?
        - Да.
        - Тогда их не допустят в политику!..
        - Не допустят?
        - Мы, - поправилась она, - избиратели, не допустим.
        Я развел руками:
        - Это будет новое поколение политиков. А со старым сложнее. Допускаю, что некоторые пойдут на то, чтобы вставить себе чип и открыть себя избирателям. Но я не знаю, хорошо это или плохо…
        Она удивилась:
        - Почему плохо? Хорошо!
        - Трудно сказать, - ответил я. - Честные, искренние и желающие добра гораздо чаще заливали планету кровью, чем люди циничные. Разве все революции начинались не во благо?.. Но после них любая страна нищала и скатывалась на последние места, уступая тем, где обходились без революций. Одно могу сказать: чипам быть!
        Она засмеялась:
        - Я знаю, город будет, я знаю - саду цвесть, когда такие люди в стране советской есть!
        Тимур и Роман поднялись первыми, подошли пожать руки. Затем Скопа издали указал взглядом на часы, виновато улыбнулся и пропал, словно онлайновый персонаж.
        Василий Петрович подошел попрощаться с обоими, сказал с непонятной усмешкой:
        - Ты заметил? Даже не знаю, хорошо это или плохо. Раньше, когда вот так собирались, говорили всегда о работе. О нашей работе. Спорили, как улучшить, обойти соперников, отыскать новые пути реализации задумок… А теперь вот больше о глобальных проблемах.
        Я двинул плечами:
        - У нас настолько все благополучно, что…
        - …пахнет застоем? - подсказал он.
        Я снова пожал плечами, посмотрел на внимательно слушающую Алёну.
        - Я бы так не сказал. Все еще развиваемся, но это развитие динозавра. А как стать млекопитающим, пусть хреновеньким, еще не сообразили.
        Он поклонился Алёне:
        - Воздействуйте на шефа, Алёна, как вы действуете на всех нас!.. Пусть ищет дороги. Возможно, найдет первым.
        Аня Межелайтис с разгромным счетом победила на выборах главы города видного ученого-политолога, академика Верещагина и теперь возглавляет правительство Санкт-Петербурга. Ее узнаваемое лицо в некотором роде стало брендом этого быстро меняющегося города.
        Тимур сказал задумчиво:
        - Как при слове «грудь» вспоминаем Памелу Андерсон, так при слове
«Санкт-Петербург» теперь будем видеть лицо Ани Межелайтис…
        - Лицо? - переспросил Роман с иронией.
        - Так теперь это и есть лицо, - отпарировал Тимур, ничуть не смутившись.
        - А в седую старину говорили, - сказал Роман печально, - грудь - это лицо женщины…
        - Мало ли что пять лет назад говорили, - сказал Тимур. - Сейчас все ускоряется. Пять лет назад… да тогда еще мамонтяры здесь бродили!
        Василий Петрович отсутствовал целую неделю, наконец пришел на работу, но несколько неуверенной походкой. Выяснилось, что достало регулярно ложиться в больницу с жутким варикозным расширением вен и постоянными отеками ступней. Решился удалить от колен, а теперь вот…
        Он задирал штанины и показывал ноги, блестящие, хромированные, как диски его же автомобиля.
        Тимур спросил, почему не поставил телесного цвета. Сейчас делают так, что не отличишь от настоящих.
        Василий Петрович поморщился:
        - А кто сказал, что настоящие лучше?.. Есть такие? Нет таких. Уже нет. Кроме идиотов, для которых настоящие лучше потому, что… настоящие. А для меня лучше те, которые не требуют ухода. Которые не болят, не ноют, не требуют уколов и примочек. И которые вообще невозможно занозить, когда хожу босиком по саду!
        - Но ты и не чувствуешь подошвой земли, - напомнил Тимур.
        - И что? - спросил Василий Петрович. - Не чувствую, да. Ну и хрен с ним! Зато я лучше тебя разбираюсь в моделировании тензорных копий. Разве не это важнее?
        Роман подошел ближе, осмотрел, сказал осторожно:
        - Я бы все-таки выбрал телесного цвета. Зачем гусей дразнить?
        - Дураков дразнить можно, - сказал Василий Петрович задиристо. - Если выберу телесный цвет, тем самым признаюсь, что калека и стараюсь быть как все. И как дураки в том числе. Но эти протезы лучше, чем мои больные ноги! И красивее! Сплав молибдена с титаном - легкие, прочные, элегантные!.. Не хочу, чтобы дурак автоматически чувствовал передо мной преимущество! Тем более если преимущества действительно у меня.
        - Киборг, - сказал Тимур с удовольствием. - Признавайся, замышляешь покорить людей и обратить их в гнусное рабство?
        - Ты сам киборг, - огрызнулся Василий Петрович, - и киборжистее, чем я.
        - Я? Чем?
        - У тебя вот и зубы, - обвинил Василий Петрович, - и хрусталик искусственный… И два сустава из пластика, скейтбордист хренов!
        Я слушал их перепалку со стороны. Киборговость вошла незаметно, киборгами с полным правом можно называть всех, кому вставлены искусственные суставы, клапаны сердец или электронные стимуляторы сердца. В двухтысячном только в США жили двадцать пять миллионов киборгов, а в нашем двадцать четвертом уже восемьдесят миллионов, а во всем мире - около миллиарда.
        Это только кажется, что техника идет отдельно, а человек отдельно. Какие-то идиоты все еще пишут про искусственный интеллект, а то и вовсе про восстание роботов. На самом деле человек с такой жадностью сращивается с вычислительной техникой, что любой искусственный всегда будет только подпоркой естественному. И неважно, что когда-то ручные или ножные протезы, да хоть зубные, уступали естественным, но с каждым годом совершенствовались, чего не происходит с нашим телом, а вот уже с прошлого года появились руки и ноги, настолько совершеннее естественных, что нашлось немало таких, кто заменил искусственными совершенно здоровые руки, ноги, сердце, печень, глаза…
        Василий Петрович по-хозяйски обошел свой отдел, у него, на зависть мужской половине, которая на самом деле девять десятых, но мы ж говорим готовыми блоками, так вот, им на зависть, у него в отделе только пятеро парней и девять женщин одна другой краше. Конечно, подбирал их по способности к творчеству, но внешностью женщины обеспечивают себя сами. Особенно если не собираются сидеть дома у плиты.
        - Старый черт, - пробормотал Тимур завистливо. - Ну почему женщины лучше умеют рисовать, чем программировать?
        - Теперь и художники программируют, - поправил Роман. - Хотя, конечно, вон как Ивонна…
        Ивонна поглядывала на Василия Петровича влюбленно, как робкая синичка на большого могучего орла. У нее красивые кошачьи глаза, да и вся она чуть ли не мурлыкает, как теплая и пушистая кошечка. Когда впервые появилась в офисе, мужчины понимающе переглянулись, ага, еще одна дурочка. Такие не понимают, что имеют дело с настоящими мужчинами, а мужчины больше предпочитают верность собак, чем равнодушие кошек, которым нужна от хозяина только кормушка и теплое жилье.
        Ивонна ревниво поглядывает то на Василия Петровича, то на Гертруду. Есть еще женщины, но те на звено ниже, а ни для кого не секрет, что мужчины предпочитают заводить интрижки на своем этаже и своем уровне, здесь понятнее, чего от кого ждать.
        Тимур проводил ее взглядом.
        - Хороша… Роман, понятно - пас, а ты, геркулес, глазки не отводи, не отводи! Не поверю, что ты к ней не клеился.
        Гулько отмахнулся:
        - Конечно, попробовал… Но больше так…
        - Как?
        - Ну, по инерции. Принято клеиться.
        - Да? А я вот не делаю, что принято.
        - От нас ждут, - объяснил Гулько, - что будем клеиться. Вот я и того… Сам не хочу, но лезу. Положено!
        - И что? - удивился Тимур. - Неужели отказала? Поверить не могу. Ты мужик напористый, всегда своего добивался. Да и фактурный ты, видный. Бабы сразу понимают, что с тобой в постели классно.
        Гулько сказал с облегчением:
        - Она, зараза, предпочитает секс со связанными.
        - К кровати хотела привязать? - догадался Тимур.
        - Ага.
        - Ну и что? - удивился Тимур. - Это никакое не извращение. Обычная ролевуха. Тебе же не мужика надо трахать или козу!.. Ей так веселее.
        Гулько помотал головой:
        - Не, я человек простой. У меня и запросы простые. А если привяжет, у меня от страху не встанет. Это ж она с привязанным вообще может что угодно сделать! Я в кино видел, так одного вообще убили. Разошлась и… того. Сорок ран ножом.
        Я заметил, что к Ивонне все-таки присматриваются с понятным интересом. Всем приятнее видеть человека глупее себя, а если это женщина, то вдвойне. Ивонна не просто глупее, а во всем, что не касается ее удивительного умения работать не только программами по рисованию и макетированию, но и с тензорными уравнениями, вообще просто восхитительная дурочка.
        Недавно она в офисе демонстрировала всем, что сделала по совету Алёны, и по тому, как обалдели мужчины, поняла, ради такого момента стоило пережить неприятную операцию, а они все неприятные, даже по замене зубов, хотя, конечно, с каждым годом степень неприятности падает.
        Сейчас писком считается пересадка клитора, которую наконец-то научились делать, хотя это не пересадка в прямом смысле слова, пересадить пока слишком сложно и хлопотно, а всего лишь вздергивание повыше или, наоборот, передвижение для любителей поближе к анусу, пользуясь эластичностью мышц и нервных волокон. Ивонна заинтересовалась было, но, как Тимур ни подзуживал, решила эту моду пропустить, не у всех женщин оргазм клиторальный, а она делает операции для себя, любимой, а не для удобства мужчин, пошли они все в задницу.
        Тимур тут же выразил готовность пойти в ее задницу, а Скопа ехидно поинтересовался, зачем тогда хвастается именно перед нами.
        - А чтоб видели и завидовали!
        - Завидовали?
        - Ну, жалели, - поправила она себя, - чего лишаетесь! Скоро вы нам совсем не будете нужны.
        Гулько проворчал тихонько, чтобы слышали только мы:
        - А вы нам, настоящим мужчинам, уже давно и на фиг, понятно? Начиная со времен Маньки Кулаковой. Видела бы она, какие куклы у меня расхаживают!
        Роман спросил тоже тихонько:
        - Уже расхаживают? Я думал, только лежат.
        - Темнота, - фыркнул Гулько. - Стонать и говорить нужные слова и нужным тембром научил их в первый же день, а теперь все умеют: кофе варить, посуду мыть… Это не то что стиральную машину трахать!
        Роман посмотрел по сторонам и признался тихонько:
        - У моей такой сексуальный голос, когда сообщает о начале стирки и переходе к другим режимам, что и я….
        - Тоже трахнул?
        - Подумывал, - сообщил Роман, - мысля была такая. Только не знал, где вагину укрепить. У меня старая модель, тогда еще не додумались. А теперь поезд ушел, куклу купил. Третий день лежит в ящике нераспакованная. Шеф столько работы подвалил, даже не знаю, когда займусь личной жизнью. Там мануал на две тысячи страниц!
        Гулько сказал сочувствующе:
        - Когда не будет получаться, заглянешь. Кто в России читает мануалы? Мы что, немцы какие-то?.. Нам что от баб нужно, живых или механических?.. Вот-вот. А то, что на сорока языках разговаривают и все энциклопедии у них внутри, кого это интересует? Главное, чтоб жопа пышнее, а сиськи побольше.
        Тимур сказал с отвращением:
        - Какой все-таки хренью занимаемся! Такие высокие технологии… да что там высокие, высочайшие!.. самый всплеск научной мысли… и на что все это…
        Гулько хмуро посоветовал:
        - Ты того… иди Сэлинджера читай, понял?
        Роман же укоризненно посмотрел на Тимура, что-то слишком прямолинеен наш провидец будущего, таких вещей не хочет замечать, сказал вежливо:
        - Эти развращенные до мозга костей дураки хорошо платят. А на эти деньги можем строить космические корабли, развивать технологии дальше.
        - Но я уже забодался, - сказал Тимур. - Просто не могу видеть эти куклы. Вы оба того, человеки? Слава богу! А то уж подумал… Нет, не в плане использования, тьфу-тьфу!.. Мысли у вас какие-то чересчур прагматичные. Человек всегда немножко дурак, в этом и есть секрет теста Тьюринга, который не могут пройти роботы. А вчера еще видел настоящего конкурента нам…
        - AMD? - спросил Гулько.
        Тимур отмахнулся:
        - Да это фигня. Конкурента нам как самцам. Генетики вывели что-то такое, наподобие большого слизня, живет во влагалище и задействует там нервные клетки… Словом, женщина может испытывать оргазм за оргазмом. Ни мужчины уже не нужны, ни даже фаллоимитаторы с вибраторами!
        Гулько усомнился потрясенно:
        - Так и живет там?
        - Не всегда, - уточнил Тимур. - Его запускают туда, когда хотят получить кайф. Сперва это делали только дома, а вчера я видел одну, прямо в кафе открыла сумочку, там в баночке что-то зеленое размером с кулак, и вот так, глядя мне в глаза, преспокойно достала и, задрав ногу, аккуратненько так это вложила себе, словно тампон. А в глазах насмешка, мол, пошли вы теперь все на хрен…
        - Обиженная, видать, - предположил Роман сочувствующе.
        - Может быть, - тоскливо сказал Тимур. - Но вообще-то кто из них не обижен?.. И вообще, кто из нас не обижен? В самом деле, конец света уже на горизонте.
        Гулько двинул плечами:
        - Вообще-то про конец света я слышу с самого начала света.
        - Ты слышишь? - спросил Гулько ехидно.
        - Я, - подтвердил Гулько. - Я ведь часть человечества? Как и ты. К сожалению.
        - Почему к сожалению?
        - Потому что тормоз.
        А Роман грустно заявил:
        - Похоже, мы последнее поколение людей, которое занимается сексом по старинке.
        - Это как - по старинке?
        Роман начал загибать пальцы:
        - Во-первых, с живыми людьми. Во-вторых, у большинства все еще присутствует стыд, а это дает дополнительные плюсики к оргазму нарушением запретов. Ну там секс на улице, в общественном транспорте, в кинотеатре на первом ряду…
        - На последнем? - переспросил Гулько.
        - На первом, - сказал Роман и передразнил: - «На последнем!..» Темнота. В летаргическом сне сто лет проспал?.. Словом, пока еще существуют некоторые запреты, но как только и они падут, а это вот-вот, то секс превратится в нечто физиологическое, что само по себе достаточно сильно, однако…
        Он щелкнул пальцами и посмотрел с победным сожалением. Мол, я прав, все так и будет, но как жаль, что нарушать будет нечего и романтика греха пропадет.
        - Что скажешь, шеф?
        Я двинул плечами:
        - Вообще-то можно докторскую по психиатрии защитить, изучая витрину с сексуальными аксессуарами. И выстроить изумительно точные графики, совершенно не прибегая к услугам Института Гэллапа, чтобы провели массовый опрос населения.
        Тимур кивнул, но, судя по его лицу, мыслями далеко, спросил живо:
        - Вышла «Троецарствие-2», слыхали?.. Зайдем, потестим? Может быть, что-то сдерем для себя…
        Роман и Гулько оживились, Роман сказал быстро:
        - Да, после работы сразу…
        Тимур посмотрел на меня просительно:
        - Шеф, это же часть работы! Смотрим, что у конкурентов, за ними надо шпионить…
        - Да, - поддержал его Гулько, - а то получается, что эксплуатируешь нас и во внерабочее время.
        Я смотрел на них, как Иван Грозный на бояр, Гулько первый сконфузился и начал ковырять пол носком сапога, только Тимур смотрел наглыми, бесстыжими глазами.
        Для него рай наступил, когда байм на любые темы стало больше, чем требовалось. Не столько, конечно, как книг, но теперь считается дурным тоном, если человек подписан на одну-две баймы. Норма - семь-десять, а у энтузиастов подписка обычно считается десятками.
        Всемирность инета и резко снизившаяся стоимость подписок позволили без усилия для бюджета поддерживать подписки на несколько игр и время от времени заходить в них, любовно перебирать там своих персов, интересуясь заодно, какие локации ввели новые, каких мобов добавили, какие материки и города выстроили…
        Да и старых друзей интересно встретить, поинтересоваться, какие замки выстроил здесь и выдал ли дочь замуж там.
        Я сам время от времени заходил в баймы и поймал себя на том, что ситуация та же, что застал в детстве с телевидением. Когда его было мало, покупали программки на неделю, отмечали фильмы: когда и в какое время ждать, и обязательно смотрели. Но когда телеканалов стало несколько тысяч и по трем сотням беспрерывно идут фильмы
        - яркие, динамичные, со всеми современными наворотами компьютерной графики, я перестал смотреть фильмы и даже почти не включаю телевизор.
        И вот теперь тысячи клиентских байм, у каждой свой богатый мир, свои возможности, но…
        Я был прав, когда говорил, что нужно стараться понять, что придет после байм, и успеть поработать на том поле. Но как узнать, когда ручеек открытий, изобретений, усовершенствований превратился в реку, а та уже впадает в ревущий циклонами ураган?
        С другой стороны - техника высвободила людей сперва от тяжелой работы, а потом от работы вообще. Всем остается только играть, развлекаться. Что человечество в массе своей и делает. А мы - развлекатели, как и большая часть все еще работающих, так как львиная часть заказов идет на развлекаловку.
        Глава 6
        Люди стали теми крысами, что нажимают на рычажок стимулятора удовольствий. И нам, если честно, по фигу, что они так живут. Нужно только, чтобы они еще и работали, выполняя те действия, которые пока не удается автоматизировать. А потом, когда автоматизируем, опять же, фиг с ними, пусть нажимают и нажимают все двадцать четыре часа в сутки.
        Успехи в науке, как говорил один мудрец, гарантируются не хорошей «средней температурой по больнице», а именно работой узкого круга талантливых ученых. Все, что нас окружает: телевизоры, компьютеры, стиральные машины, автомобили - имеет родителем одного человека плюс коллектив группы или института, который помогал разрабатывать и готовить к внедрению.
        Вчера прошли новости из Франции, которые так любят смотреть простые люди из благополучных мест. В десятке городов громят видеокамеры, призванные следить за нарушителями дорожного движения. Все это подается как защита частной жизни, потому что один из зачинщиков погрома оказался преуспевающий «муж на содержании», которого фотокамера засняла в момент превышения скорости, а на снимке он почему-то с подругой жены на соседнем сиденье, а жена была уверена, что он в офисе…
        Уже во всех странах созданы комитеты по защите частной жизни. Они требуют убрать телекамеры наблюдения из лифтов, подъездов, даже с улиц, оставив только в супермаркетах и банках, совершенно не понимая, что прогресс не остановить, его можно только тормозить, что эти идиоты успешно и проделывают. Правда, кто-то все-таки содержит этих луддитов, одна аренда их офисов помещений стоит бешеные деньги…
        Я усмехнулся своей наивности. Понятно, кто этот «кто-то». Больше всего не хотят гласности и прозрачности мафиози, бандиты, нечистые на руку политики, казнокрады, взяточники, комбинаторы на всяких пропускных пунктах, начиная от таможни и заканчивая постом ГАИ, а также чиновники всех рангов, где есть возможность брать взятки. Уж они-то могут отстегнуть от нечистых доходов сотую долю процента, что позволяет луддитам не только покупать дворцы под свои конторы, но и проплачивать подготовку к масштабным акциям протеста.
        В то же самое время фирма «Гавлекс», подразделение знаменитой Intel, объявила о скором выпуске чипа, что позволит сшаривать испытываемые чувства во время секса, тем самым партнеры с первой же секунды будут чувствовать, что именно делают верно, что идет не так, и могут всегда добиваться одновременного камминга, а также понимать, готов ли партнер на повторный акт или с этим лучше деликатно погодить.
        В волне энтузиазма и шквале предварительных заказов прозвучали и предостерегающие заявления двух ученых, что чипам первого поколения сложно будет разделить именно ощущения от соития с остальными чувствами партнеров и что ваш партнер получит представление и об остальных ваших… очучениях, как говорит молодежь. Нет, заговор с целью подложить бомбу в супермаркете так не раскрыть, зато можно легко понять, что в действительности партнер вас ненавидит, что не мешает ему совокупляться с вами и получать камминг даже чаще, чем вы, это всего лишь секс, но вообще-то он с удовольствием увидел бы, как вы издохнете, чтобы перейти к молодому и красивому…
        И хотя было ясно сказано, что ваши мысли останутся недоступны, а только самые простые примитивные чувства, все же заявление подействовало, как ушат холодной воды. Бомба в супермаркете - хрен с нею, это пусть правительство ищет, а вот не хотелось бы знать, чтобы партнер уловил лишнюю мысль. Это опасно не только для охотниц за олигархами, но и вообще.

«Гавлекс» тут же заявила о происках конкурентов, которые не успевают со своим чипом, потому и прибегают к таким грязным трюкам, однако волна энтузиастов схлынула, и первая партия разошлась только среди самых что ни есть отмороженных или сдвинутых, которым в самом деле плевать на все.
        Тимур выразил в офисе сомнение, что так уж все будет сразу и не потребует долгой и дополнительной настройки, а это такая хрень, что лучше уж по старинке, как большинство населения всегда сидело на старой версии окон, пока новую операционку пропатчат и выпустят к ней сервис-пак.
        - По старинке хорошо, - вздохнул Роман, - но все же чип нужен тем закомплексованным, которым зачем-то до зарезу, чтобы женщины всякий раз получали камминг.
        - Таких все еще немало, - согласился Тимур. - Но ты-то у нас орел?
        - Я - да, - согласился Роман. - Но как друг все о тебе думаю…
        - Сами женщины, - сказал Скопа авторитетно, - жалея таких придурков, симулируют эти взрывы страсти, чтобы те не терзались целый день чувством вины… Вот для них такие чипы - самое то.
        - Неужели их так много? - изумился грубый Гулько, которого никогда не интересовало, что там чувствует под ним женщина. - Чуден мир твой, Господи! Динозавры вымерли, а эти все еще нет…
        Фигня это во Франции, подумал я с мрачным торжеством. Могло быть гораздо хуже. Самое удивительное не эти протесты, а что все вылилось вот в такие погромы, с которыми справляется полиция, не нужно даже войска вызывать.
        Самое невероятное, как легко народы смирились с переходом от демократии к абсолютно тоталитарным режимам. Совсем недавно даже мы и представить себе не могли, что под контролем будет абсолютно все: начиная от наблюдения за каждым до запрета устанавливать или скачивать из инета проги. Или что мой комп должен быть постоянно подключен к Сети и в нем не должно быть ни единого сектора, закрытого для удаленного просмотра!
        Но - привыкли и даже стерпелись. Ради безопасности общества человек должен поступиться личными свободами, это уже ясно всем. Мы свободны! Мы гораздо больше свободны, чем во всех прошлых веках, свободны в своих возможностях, немыслимых и непонятных людям прошлых веков, но с одной крохотной оговоркой… за всеми нами наблюдают.
        Для того чтобы сгладить эти неприятные ощущения, что за нами наблюдают, в обществе были убраны последние моральные запреты в области секса. Да, человек не может купить компоненты самодельной бомбы и приступить к ее изготовлению без того, чтобы через три-четыре минуты к нему не ворвался отряд по борьбе с террористами, зато в утешение может заниматься мастурбацией в парке на лавочке, разглядывая прохожих, а трахаться так и вовсе на улице, лишь бы не мешал движению.
        А так как абсолютное большинство граждан не планируют собирать бомбы или точить ножи для убийства босса, то на ужесточение контроля почти не обращают внимания. Сейчас президент может драть очередную Монику Левински прямо перед телекамерами, никто не обвинит в предосудительном поведении, а жена лишь усмехнется: пусть тешится, если это помогает ему сохранять цвет лица и разглаживает морщины.
        Иное дело этот проклятый чип, который еще как тревожит, хотя делаю морду ящиком, я же тот самый шеф, которому все по фигу, он везде пройдет и проведет свою команду.
        Арнольд Изяславич добросовестно пишет длинные диалоги за всех НПСов, но, как я заметил, все чаще присматривается к работе своего друга Василия Петровича.
        Тот азартно уговаривает, ввиду исчезновения книг, изучить программы по созданию аватар. Если учесть, что набор сэмплов есть на все случаи жизни, то пора и писателям переходить на создание книг в формате движущихся картинок.
        Все-таки на описание, как доказывал он напористо, скажем, внешности главного героя нужно затратить чуть ли не полстраницы с описанием его роста, сложения, цвета волос, глаз, формы лица, не говоря уже об одежде и каких-либо характерных особенностях, которые нужно выписывать особенно тщательно и подробно, а вот в моушен-пикчерс читающему, точнее, смотрящему, достаточно одного взгляда, чтобы увидеть это все и гораздо больше, чем могут передать старинные значки алфавита. То же самое с главной героиней. Да что там главные, даже второстепенные персонажи и третьестепенные в моушен-пикчерс обрисованы так же сочно и ярко!
        И здесь уже не проскочит стандартная ошибка работников буквенного фронта, когда двое идут пешком, потом вдруг оказываются на конях, а за спинами у них сменяются мечи и топоры, а лук то исчезает, то появляется по мере надобности.
        Арнольд Изяславич нервно и заискивающе улыбался, кивал, со всем согласен, ну да, но когда более продвинутый друг пытался нагнуть его к освоению прог, отпрыгивал, как черт от святого креста.
        Тогда Василий Петрович вытащил его на улицу и показал, что импачи - это и есть то, что сейчас могут создавать писатели, если перейдут на упрощенный язык импизма.
        - Почему упрощенный? - спросил Арнольд Изяславич опасливо.
        - Потому что даже такой дает неизмеримо много!
        - А есть и сложнее?
        Василий Петрович сказал с достоинством:
        - Конечно!..
        - А ты…
        - Владею, - ответил Василий Петрович, гордый, как Люцифер. - А я, дорогой Арнольд, старше тебя на пять лет!
        Глава 7
        Сегодня Лора счастливо разносила напитки и крохотные пирожные, порозовевшая от удовольствия и кокетливо повизгивающая, когда мужчины приподнимали короткую юбочку и щипали за клитор или оттягивали пухлые губы.
        Тимур и Роман предпочли полуразвалиться на диванах, словно римские патриции, Лора даже поставила возле них столики с гроздьями винограда и большие чаши с вином.
        Сегодня, когда мы расположились в креслах с уже привычными фужерами хорошего вина, я мысленно прыгнул к началу нашей работы и поразился, как быстро перешли к легкому образу жизни. В первую пару лет говорили только о работе, спорили до хрипоты, ругались, доказывали, в последующие годы все бывало точно так же, но в конце все то ли уставали, то ли успокаивались и переходили на более легкие темы.
        Сейчас же с самого начала идет легкий треп ни о чем, перескакиваем с политики на бабс, зацепляем вскользь моду, вон даже впервые допустили на брэйнсторминг масонской ложи, как саркастически называет Тимур, Лору, девочка прямо на седьмом небе от счастья.
        Гулько поднял штанину Василия Петровича и постукивал по металлу костяшками, выпытывая, как ему сейчас, не стремно ли быть в первом эшелоне.
        Василий Петрович с усмешкой объяснил, что вообще-то никакого первого эшелона, манипуляции с телом начались давненько. Бодибилдинг, татуировка и пирсинг - тоже вмешательство, а уж пластические операции - вообще, пусть спросит Алёну… Потом пошли смена пола, донорство органов и трансплантация, а теперь вот обычное протезирование переходит в кибернетическое, когда протезы уже лучше собственных конечностей.
        Ко мне подсел Скопа, вздохнул так тяжело, словно толкал заглохшую машину через весь город к чужому гаражу.
        - Прости, шеф, что по делу. Проблема…
        - Давай проблему, - сказал я сварливо. - Раньше только ради проблем и собирались.
        - То было золотое время, - ответил он печально. - В общем, кадры в самом деле решают все, как говорили древние греки. Но не могу их набрать.
        - Греков?
        - Да хоть кого! Главное, чтоб кадры. Всего-то и нужно еще триста человек… Но из тысячи, что пришли на собеседование, две трети - блиповцы.
        - Господи, - сказал я шокированно. - Почему так много?
        Он покачал головой:
        - Ты меня не понял. Я сказал «из пришедших на собеседование». А восемнадцать тысяч были отсеяны еще по предварительному тесту.
        Я охнул, но кулаки сжались сами, будто я стиснул пальцы на горле нашей цивилизации. Блиповцы множатся, блиповцы становятся самой массовой прослойкой населения. Блиповцы - это люди, которые смотрят на длинные сообщения и откровенно признаются: неасилил. Их усыхающие мозги уже не в состоянии справиться с информацией, превышающей некий объем, что уменьшается с каждым годом.
        Вернее, с каждой расслабухой, балдежником, оттягом, с доступными девочками, доступной инфой, которую не надо переваривать: видные аналитики пережевали, а умелые смийцы адаптировали к восприятию блиповцев, что умеют читать только заголовки новостей.
        Блиповцы живут абсолютно без усилий, и если им, скажем, предоставить бесплатно хлеб и воду, а также выход в инет, они никогда даже не подумают, чтобы идти работать или учиться. Вот так, от колыбели и до глубокой старости, и просуществуют в блаженном ничегонеделании. К счастью, такой возможности у них пока нет…
        Скопа как угадал ход моих мыслей, или же они слишком четко проступают на моем мужественном и, конечно же, волевом лице руководителя.
        - А что потом, - сказал он грустно, - с этими людьми?
        Я процедил сквозь сжатые зубы:
        - Надеюсь, для них не будет никакого потома.
        Гулько внимательно прислушивался, пересел к нам ближе и сказал с осторожным оптимизмом:
        - Всегда есть стимулы. Можно даже… людей побудить работать. Даже потом.
        - Это когда? - уточнил Скопа.
        - Когда будет достигнута эра всеобщего благосостояния, - сказал я. - Когда процессы будут автоматизированы настолько, что практически все население лишится работы. К их радости, конечно.
        Скопа кивнул, сказал Гулько:
        - Вот видите, наш босс все время называет этих… людьми, а у тебя нет другого определения, как «быдло».
        Гулько поморщился, а на меня посмотрел с укором, словно я, называя людей людьми, плюнул ему в суп.
        - Неважно, - ответил он нехотя, - как их называть. Главное, чтобы они поработали еще лет тридцать.
        Скопа сказал оптимистически:
        - Закон Мура меняется в сторону ускорения. Так что тридцать лет вполне могут превратиться в двадцать.
        Гулько прорычал с пренебрежением:
        - Слишком хорошо живут! Уже рабочий день им сократили до четырех часов, а неделю до четырех дней!.. И отпуска дважды в год. По месяцу. Бездельники…
        Скопа сказал с удивлением:
        - Ты чего? Радоваться надо, автоматизация все больше высвобождает людей. Теперь есть время для творчества, для развития способностей…
        - Ты совсем дурак? - спросил Гулько, он оглянулся на Тимура, тот ответил бы злее, но Тимур не слышит. - Нет, ты не просто дурак, ты идиот!.. На какое творчество они тратят время? Да все правительства не знают, чем занять этих освободившихся идиотов вроде тебя! Для них и шоу придумывают все новые и новые, и все больше призывают трахаться и трахаться, ибо простой дурак больше ничего не знает и не умеет. Потому сейчас и уверяют везде, что, мол, трахайся до упаду, будешь таким умным, талантливым, энергичным, красивым и даже долгожителем!..
        - А-а-а-а, - сказал Скопа понимающе, - вот что тебя задело… Эти гады трахаются чаще, чем ты! Понимаю, обидно. Но ничего, ты же все равно с куклами, а они не считают. И не требуют чаще.
        Гулько мгновенно остыл, отмахнулся с великодушием короля, который бросил нищему настоящую серебряную монету.
        - Не завидуй.
        Скопа удивился:
        - А чему завидовать? Ты на этих резиновых баб тратишь все деньги! Мог бы коттедж получше купить, как у всех нас. И внедорожник, чтобы к нему добираться, а то дороги там…
        Гулько пожал плечами. Видно было, как не хочется отвечать, объяснять, спорить, доказывать, но Скопа насел, и он ответил с великой неохотой:
        - Ты на живых баб тратишь больше.
        Скопа воскликнул:
        - Так то на живых!
        - А чем они лучше? - ответил Гулько брезгливо. - Ты надеваешь лучший костюм, покупаешь цветы и шампанское, едешь к ней и пару часов окучиваешь, и все ради того, чтобы посовокупляться. А я вот встал из-за компа, нажал на кнопочку, дверца шкафчика отворяется, оттуда выходит такая… что у самого замороженного кровь вскипит! А через пять минут, а то и раньше, я снова сажусь за комп.
        Скопа сказал саркастически:
        - А резиновая баба в шкафчик?
        - Сперва помоется, - ответил Гулько невозмутимо. - У нее есть такая прога. Это если она больше не нужна. А так ходит по дому, пыль вытирает, чирикает, песенки поет, жопой виляет… Я экономлю не только на цветах и шампанском, как ты понимаешь, но сберегаю самое ценное - время!.. Просто не понимаю, зачем ради такого простого действа, как коитус, я должен потратить несколько часов на комплименты, убалтывание, подстраивание себя под ее желания и капризы?
        - Но как ты не понимаешь, - воскликнул Скопа, - то живая женщина! У нее свои причуды и прихоти! Это же круто: суметь все их обойти и все-таки затащить в постель, добиться своего?
        Гулько подумал, наморщил лоб.
        - Да-да, в детстве как-то читал Лопе де Вега… или Мольера, не помню. Там бездельники днем спят, вечером сползаются в салоны и охмуряют баб. Целое искусство обольщения существовало…
        Скопа сказал гордо:
        - Да! И я кое-что из него усвоил! Скажу тебе, сложное искусство, но того стоит.
        Гулько двинул плечами:
        - Тебе виднее. Но я человек работающий, мне и минуты жалко, а те салонные ловеласы только волочением за бабами и занимались. Они там зарубки у себя в спальне ставили, кто сколько сумел поиметь… называли это победами! Извини, но я лучше в инете пошарю насчет новых способов расположения нанотрубок, чем буду разрабатывать стратегию убалтывания очередной самки.
        Оба начали сердиться, слишком уж диаметрально противоположные позиции, я подумывал вмешаться, но заметил, что Скопа слишком уж наскакивает на Гулько, чересчур придирается к его «резиновым бабам», а это признак, если верить психологам, что не уверен в своей правоте и жаждет, чтобы его переубедили.
        Гулько, похоже, тоже сообразил, остыл, лицо стало совсем мирным, сказал доброжелательно:
        - Да ладно, может, ты и прав. Зайди ко мне на днях, посмотришь моих телок. А то придираешься как-то… в общем. А так будет материал.
        Скопа поморщился:
        - Да мне даже смотреть на них противно. Извращение какое-то.
        - Тогда просто выпьем.
        - Я трансгуманист!
        - Теперь и трансгуманистам можно, - сказал Гулько жизнерадостно. - Поставь желудок подороже, не скупись! Все будет переваривать, ничего лишнего не оставит.
        Скопа кивнул:
        - Ладно… зайду.
        Я обвел взглядом просторный кабинет, что уже и не кабинет, как считаю упрямо, а порно какое-то из-за лишней роскоши и ненужной мебели в стиле допотопных луев.
        Народ балдеет, хотя сейчас разгар рабочего дня. Да, конечно, мы - руководство, но и верхний эшелон не должен увиливать от работы так уж открыто…
        Через два кресла от меня Василий Петрович довольно рассказывает Лоре, как его друг Арнольд Изяславич с такой неохотой шел к нам, а теперь гордится, что писал речи НПСам, за них получил восемь престижных премий, подкрепленных памятными медалями, статуэтками и солидным банковским счетом.
        Секретарша слушает его с восторгом, я вижу в ее глазах и алчный расчет: Арнольд Изяславич очень интеллигентный и мягкий человек, идеальный кандидат на роль мужа, если правда, что у него еще и банковский счет…
        Столько красивых женщин, мелькнула мысль, а у меня никогда не было личной жизни. Ни с одной женщиной ничего не было. Ни-че-го. Секс не в счет, это раньше он был чем-то, а теперь не больше чем дружески похлопать по спине. А то и меньше.
        К нам приблизилась Алёна, рослая, с подчеркнуто прямыми плечами, уверенная. В руках уже откупоренная бутылка с яркой наклейкой.
        - Коньяк? - спросила она. - Жаль, не самый лучший…
        Скопа отмахнулся:
        - Главное не что, а с кем. Ты что такая встревоженная?
        - Работа, - объяснила она. - Пластическая хирургия развивается стремительно, я себя постоянно с ужасом спрашиваю, до каких пор можно вмешиваться в человеческое тело…
        - И что? - спросил Скопа с интересом.
        Она ответила серьезно:
        - Не нахожу ответа.
        Скопа зевнул, потянулся до хруста костей.
        - А зачем искать? Будущее покажет. Эволюция лишнее отметет.
        - Эволюция работает медленно, - заметила она. - У нас нет миллионов лет в запасе. Уже через десять-двадцать лет возможности по перестройке тела будут такими, что мама не горюй! Не то что мать родная, сам себя не узнаешь…
        К нам подсел ближе Тимур, подставил рюмку. Алёна налила ему «с горкой», так что Тимур едва-едва донес до рта, не пролив на пол.
        - Особенно, - заметил Скопа, - когда и сознание начнем перестраивать.
        - Уже перестраиваем, - уточнил педантичный Тимур. - Как будто ты еще можешь жить без модафинила!
        Я чувствовал нарастающее раздражение.
        - И что, - спросил я громко, - мы в самом деле хотим войти в сингулярность? Все еще хотим?
        На меня начали оглядываться сперва в недоумении, но увидели мое злое лицо, стихли, только Тимур развел руками.
        - Володя, - сказал он, - ты чего?
        - А ты не видишь? - спросил я раздраженно. - Раньше человеческий род безжалостно выпалывали от больных и слабых пещерные медведи, саблезубые тигры, гигантские волки…
        - Судя по фильмам, - добавил он с самым серьезным видом, - и динозавры.
        - Но ту фигнячую мелочь мы перебили, - сказал я. - Теперь нами занялись крутые рейд-боссы. Семь тысяч телеканалов круглосуточно крутят три миллиона фильмов и постоянно пополняемые сериалы! Выпалывают куда беспощаднее, не так ли?
        Он почесал голову, признался:
        - Так. Только самые-самые могут выстоять. Им новостного инета достаточно, остальные гибнут, хотя тела еще ходят, жрут и срут, кислород расходуют. Я с тобой согласен. Полностью! Но я уже не могу отказаться от такого комфорта. Я нормальный, а не подвижник какой сдвинутый.
        - А что, - спросил я, - в комфорте нельзя вкалывать?
        - Трудно, - признался он. - Человек должен малость голодать, чтобы творить великое. А сейчас, когда жрем и жрем от пуза, но не толстеем… это же сказка!
        Я сказал с тоскливой злостью:
        - Выходит, и мы влипли? И не видать нам сингулярности?
        Тимур огляделся, помахал рукой Гулько:
        - Иди сюда, брюшное!
        - Иду, - отозвался Гулько. Он опустил задницу в подкатившееся кресло, осведомился: - А почему брюшное?
        - Не животным же называть, - буркнул Тимур. - Хотя живот у тебя ой-ой!.. Не думал желудок урезать?.. Теперь даже надрезы на брюхе не делают.
        - А как тогда?
        Тимур пожал плечами:
        - Кому как. Одним через жопу, если хорошо разработанная, ну ты понимаешь, другим через глотку…
        - Тоже через разработанную?
        - Этим можно и так, хотя через разработанную лучше. Всего четыре минуты сама операция, полчаса выжидаешь в приемной и… топай домой.
        Гулько покачал головой:
        - Нет.
        - Почему?
        - Пусть хоть что-то будет мешать, - сказал он. - Когда толстею, перестаю жрать пару дней. А то и больше. Ну да, муки голода, зато просыпаюсь. И не забываю, как ты, про сингулярность.
        Глава 8
        Скопа перестал дергать Лору за клитор, она с красными, как алые маки, щеками убежала готовить кофе, а он цапнул со стола фужер с шампанским и тоже пересел к нам.
        Василий Петрович заговорил с ним о твердолобых в конгрессе, уже в шестой раз пытаются принять закон, ограничивающий модификацию человека. Против яростно выступают всяческие правозащитники, симпатии населения на их стороне, это естественно, как при всяком протесте против власти, тут уж неважно, права власть или нет.
        Изменения в обществе благодаря техническим новинкам возрастают, и законы не успевают, как совсем недавно возникновение Интернета практически обрушило всю систему авторского права. Но даже защитники всяческих прав понимают, что какой-то контроль за модификантами должен быть. Ни к черту, когда из темноты выскакивает яростно рычащий тигр, бросается на тебя… и пробегает мимо. За такие шалости подростка вообще-то надо сажать в тюрьму, и неважно, случился с человеком сердечный приступ от испуга или нет.
        Но когда появилась хлесткая статья, что, дескать, запретят даже пирсинг и любое изменение лица, то противников запрета на модификацию убавилось, хотя в законе шла речь всего лишь о контроле над модификацией, над установлением четких границ, через которые ни-ни.
        Еще новость, что Билл Гейтс, который, по нашему мнению, должен стать первым сингуляром, не то чтоб уж совсем внезапно, но слишком, на наш взгляд, круто ушел с головой в проблемы помощи всем этим человеческим отбросам, чья заслуга только в том, что дали себе родиться. Да и то, если на то пошло, это не их заслуга. Гейтс вбухивает миллиарды в лечение наркоманов, в избавление от СПИДа, на вытаскивание из грязи прирожденных свиней… то есть гений в компьютерном бизнесе оказался несмышленым младенцем в человеческом поведении и прекраснодушно верит, как французские вольтеры тех веков, что все люди равно хороши. Мол, стоит спившимся алкашам из канавы чуть-чуть помочь, и либо запоют, как Паваротти, либо создадут компьютерные проги хай-класса, либо начнут танцевать в балете.
        Тимур беспокоился, что если Билл Гейтс вдруг так охладел к сингулярности, то это затормозит начало Перехода, а эти проклятые алармисты получат больше времени на подготовку разрушительных акций.
        Роман, напротив, взбодрился, сказал, потирая руки:
        - Дык зато у нас шанс раньше Гейтса войти в сингулярность! И вписать свои имена в Золотую Книгу Первопроходцев!
        Гулько буркнул:
        - Да не будет у сингуляров никаких книг. А человечество, напротив, нас проклянет и заклеймит, как умеет и любит это делать.
        - Заклеймить кого-то, - подсказал Скопа, - это похвалить себя. Косвенно, но отчетливо.
        - Тут другое страшно, - сказал Роман озабоченно.
        - Укладываемся, - заверил Тимур бодро. - Это во втором квартале чуточку притормозили, но такие мощности ввели в строй! А щас ка-а-ак рванем…
        Шампанское уже легонько туманит мозг, мысли разбредаются, как коровы без пастуха, я их безуспешно сгонял обратно в стадо, но каждая взбрыкивает, даже коровы не любят дисциплину и порядок. А я вот люблю… Во всяком случае, стараюсь. Все-таки мы - инженеры, а для нас важно скрупулезно и точно подбирать слова. Прогресс - это точность формулировок. Потому, когда я постоянно натыкаюсь в инете на панические заголовки, что, дескать, русский народ вымирает, я вижу, этот человек себя к русскому народу не относит. Если бы относил, он сказал бы:
«Мы вымираем», «мы спиваемся». Ведь даже фраза «мой народ вымирает» несет в себе некую отстраненность от этого самого народа, но я даже в такой формулировке не слышал! А только - «русский народ спивается», «русский народ вымирает», «надо принять срочные меры, чтобы предотвратить вымирание русского народа»…
        Ну точно так же, как английские «зеленые» требуют принятия срочных мер по спасению от вымирания широколапого бобра в Африке или стерха в Сибири. Защитники природы искренне хотят сохранить популяции того бобра и стерха. В разумных пределах, конечно. Маргарет Тэтчер сказала однажды, что русских вообще-то требуется всего около пятидесяти миллионов, чтобы обслуживали нефтяные скважины, нефтяные трубопроводы и рудники по добыче железной руды, апатитов, бокситов и прочего добра, чего там много в недрах России. Как ни шокирующе это прозвучало, но это вообще-то верно. Правда, она умолчала, что англичан при нормальном прагматичном раскладе потребуется оставить в живых не больше сотни человек. Чтобы водили туристов из России по Вестминстерскому собору, показывали руины Камелота и место казни Томаса Мора, первого коммуниста. Больше в Англии вроде бы ничего стоящего нет. Не только на взгляд исконно русского, но и вообще…
        Я вздрогнул, потряс головой. Мы сингуляры или как? Какого хрена во мне проснулось это мохнатое, древнее, племенное или даже родовое? Я в первую очередь человек, а уже потом русский! И вообще я только пока еще человек, но мысленно я уже в зачеловечестве…
        Рядом гудит благожелательный голос Василия Петровича, я видел краем глаза Тимура, этот иногда кивает, но я не уверен, что слушает.
        - Мы входим в этот мир, - говорил Василий Петрович важно, словно именно это он его создает, а остальных пропускает туда по непонятной доброте душевной, - где другие ценности! Но старые виснут на ногах, не дают двигаться вперед. Потому с ними расправляемся молодецкими взмахами кувалды. Увы, создавать тонкие инструменты для таких целей времени нет, все ускоряется, а мораль и привычки у нас из прошлых веков. Не поменяешь, как одежду или старый мобильник на покруче…
        Все верно, подумал я горько. Все называют свою эпоху удивительной и необычной. Наверное, даже древние египтяне и месопотамцы так считали. Ну, от египтян остались пирамиды, от месопотамцев вроде бы ничего, но они не знали, что от них уцелеет только имя, однако гордо считали себя и свою эпоху уникальными.
        Но наша в самом деле… Уже тем, что впервые за всю историю человечества реально встал самый важный вопрос, который замалчивали, делали вид, что его не существует.
        Вопрос о личном бессмертии.
        Более того, пришло время вообще закончить летопись человечества и начать историю пока еще непонятных существ под условным именем сингуляров. Парадоксальное и тревожное в том, что даже сами создатели сингуляров не знают и не могут предсказать даже в каком-то приближении, что же будут за существа и как станут относиться к остаткам человечества.
        Известно только, что это будут даже не сверхчеловеки, ибо когда обыватель рисует сверхчеловека, даже сверхсверхсверхчеловека, то у него получается все равно человек, только способный поднимать целые железнодорожные составы, бегать быстрее автомобиля и летать быстрее самолета, память у него абсолютная и кулаком может пробивать хоть стены, хоть танковую броню.
        Сингуляр - это не сверхчеловек уже потому, что человеческого у него уже ничего не будет. Разница между сингуляром и человеком будет больше, чем между человеком и бактерией, но на этом основании человека не приходит в голову считать сверхбактерией.
        И все-таки я каждую ночь не мог заснуть подолгу, стараясь понять и представить, каким же будет это существо, что придет на смену человеку. И не само придет, мы его создадим, уже создаем.
        Я вообще рассматриваю Бога как сингуляра. Только не понимаю, почему он один? Может быть, именно потому и решил создать Вселенную, а в ней запустить процесс создания жизни?.. Ведь ему абсолютно все равно, в какой форме возникнет жизнь: будут это двуногие млекопитающие, зеленокожие рептилии, муравьи с коллективным разумом или мыслящая плесень. Более того, ему без разницы, разовьется жизнь на биологической основе, кремнийорганике или в межзвездном пространстве из космической пыли или даже на основе энергочастиц. Все равно любая основа отпадет, как шелуха кокона, из которого вылетит новое существо…
        Сингуляр.
        Я произнес вслух:
        - Если Бог - это человек, достигший сингулярности, то зачем создал Вселенную, Землю, жизнь и человека?
        Василий Петрович сказал сварливо:
        - Неча философией заниматься! А кто за подложками следит?
        Тимур сказал с виноватостью в голосе:
        - Василий Петрович, в кои-то веки собрались просто перевести дух!
        - После чего? - спросил Василий Петрович.
        - После страшного рабочего дня, - выпалил Тимур.
        - Он еще не кончился, - сообщил Василий Петрович и посмотрел на меня весело.
        - Спасибо, Василий Петрович, - сказал я. - Чувствую, я тоже сползаю. Вы уж покрикивайте, хорошо?
        Народ с неохотой поднимал задницы, рассчитанно медленно двигался к выходу, чтобы не создавать там затор. Гулько подмигнул, мол, а в самом деле, на фига Бог делал человека? Я ответил кривой ухмылкой. Самый важный вопрос человечества: вопрос бытия. На фига? Все решаем, все познаем, а вот на фига человек, в этом вопросе продвинулись не дальше, чем впервые задавший его питекантроп. Или неандерталец.
        В помещении сильнейший запах крепкого кофе, ну это традиционно, хотя сотрудники давно начали прибегать и к более сильным препаратам, подстегивающим работу коры головного мозга. Правда, тем самым разрушают мозг, но у нас гонка со временем, а если получится, что задумали, наши жидкие мозги уже не понадобятся.
        Сейчас общество странно смешанное, как зеркальное отражение инфраструктуры города, в котором уживаются старинные дороги, здания, высоковольтные вышки и достижения хай-тека. Как только по инету начали передавать не только текст, звуки и картинки, но и тактильные ощущения и даже запахи, исчезла необходимость вообще покидать квартиру и появляться хоть на работе, хоть на курорте.
        Но я консерватор, требую присутствия. Только когда работы горы и нужно ее сделать срочно, разрешаю оставаться дома. Там работоспособность выше: начинают с момента, как продирают зенки и вылезают из-под одеяла, а пашут до мгновения, когда поздно ночью падают в постель. Однако верхнее звено руководящих бездельников является почти ежедневно, нутром чую, так правильно.
        На дороге видел разбитый вдрызг автомобиль. Трупы уже убрали, но лужи крови высохнуть еще не успели. По авторадио сообщили о катастрофе «боинга» со ста двадцатью пассажирами на борту. Жертвами урагана на Таити стало семьдесят пять человек, а еще двенадцать погибли в сорвавшемся с моста автобусе. В Калифорнии столкнулись два поезда…
        Я переключил на другой канал. Люди погибают и еще долго будут погибать, даже при достижении бессмертия. Пока не превратим свои тела в нечто вроде жидкого металла, сплошь состоящего из миллиардов наноботов, люди будут гибнуть…
        Машины проносятся по проезжей части стремительные, как на скоростных гонках. С внедрением Доркомпа «сохраняй дистанцию» сократилось до двух сантиметров, а сами полосы сузились так, что автомобили едва-едва не задевают друг друга боками. Но
        - не задевают, Доркомп следит и за степенью изношенности двигателей, тормозов и прочего, если что не так, такую машину не выпустит из гаража, а эвакуатор увезет ее прямо в ремзону.
        Впереди ядовито-желтые щиты с бегущей надписью: «Дорожные работы! Объезд». Я молча сбросил скорость и, дав команду припарковаться прямо здесь, вылез из машины.
        В нашем районе очередной срочный ремонт-перепланировка: скоростными темпами роют новый паркинг на восемь подземных этажей, раз уж выше старых зданий строить нельзя.
        Бригадир строителей крикнул предостерегающе:
        - Эй-эй, здесь парковаться нельзя!
        - Мне можно, - буркнул я. - Иначе как мне пробраться во-о-он в то здание?
        Он махнул рукой, соглашаясь, а я, не оглядываясь, пошел по осенней улице, где на тротуар деревья уже роняют желтые листья.
        Из-за перекрытой дороги прохожих почти нет, только в одном месте навстречу попался худой мужчина с растрепанной шевелюрой, высокий и оттого слегка сутулящийся. Мне показалось, что раздраженно бормочет что-то, он перехватил мой внимательный взгляд и сказал сердито:
        - Ну чего? Ты тоже один из них?
        - Из кого? - уточнил я.
        - Из этих чертовых импачей, - ответил он со злостью. - Я чуть-чуть во встречку не врезался! Гад, вздумал перебежать дорогу прямо перед автомобилем!.. Надо их всех запретить!.. Как вы думаете?.. Организуем движение за полное запрещение?
        Я отмахнулся:
        - Таких движений уже куча. Лови орешек, успокойся.
        Он сделал движение поймать, но орех прошел сквозь его тело. Я сказал наставительно:
        - Сделать красивую картинку - еще не создать характер.
        Он спросил растерянно:
        - А на чем я попался?
        - Да на всем, - ответил я безжалостно. - Даже на том, что в этом районе уже неделю как дороги автоматизированы, и на встречную полосу выскочить невозможно. Да и вообще…
        Глава 9
        Я отвернулся и пошел в здание, подумав по дороге, что вообще-то надо расширить зоны, запрещенные для импачей. С каждым днем они становятся совершеннее, а если учесть, что хватает образов, созданных чисто из хулиганских побуждений… ну, пусть не хулиганских, а так, бунтарских, что не облегчает ситуацию. Наоборот, усугубляет, ибо хулиганы - мелочь, а вот бунтарями бывают и весьма высокие умы…
        Еще импач соврал насчет перехода улицы. Это простой обыватель, который смотрит только мыльные оперы, или блиповец могут в это поверить, но я-то знаю, что существует закон, запрещающий им переходить улицы, так как мешают водителям. Правда, в последнее время под давлением создателей импачей начали готовить законопроект, разрешающий им переходить в ночные часы, когда нет машин в зоне видимости, а также проселочные и прочие дороги, если, конечно, там нет в это время движения.
        Впереди горячо спорят трое импачей, одетые в средневековые одежды, двое схватились за шпаги, а третий бегает вокруг и, хватаясь за волосы, выкрикивает что-то рифмованное.
        Я прислушался - ого, да это Шекспир, сценка вроде бы из «Ромео и Джульетты», бессмертного, как говорили всегда, шедевра. Кто-то и сейчас так бездумно говорит, хотя уже не знает ни Шекспира, ни вообще литературной классики.
        Последний вздох загнанной твари: литература и театр вышли на улицу и пытаются удержать внимание избалованного зрелищами читателя. Человек привык сидеть перед жвачником во все стены и смотреть мыльные оперы. Вот для него, стараясь переключить внимание на себя, и создают бытовые сцены прямо на улице…
        Чуть дальше встретил еще пару театрализованных сцен. Все из прошлого, устроители шоу стараются пробудить интерес к классике, но сейчас это будет разве что интерес антрополога: как, слово «рогоносец» было оскорбительным? Из-за этого убивали?.. Из-за того, что жена с кем-то переспала, убивали и жену, и соперника?
        Навстречу шел человек, улыбнулся, видя мое лицо, сказал успокаивающе:
        - Сегодня акция по защите театров, не удивляйтесь!
        - А что, - спросил я, - и театры… того?
        - Давно, - ответил он довольно. - Чудаки, пытаются вернуть… Молодые, сил много, не хотят сдаваться…
        Я перескочил канаву, сокращая путь, на той стороне улицы через оградку перелез грузный Гулько. Увидел меня, расплылся в широкой улыбке и погрозил пальцем:
        - Несолидно, несолидно шефу так поступать…
        - Исполнительному директору тоже, - ответил я в тон.
        Обменявшись рукопожатием, пошли в сторону нашего здания плечом к плечу. Он пихнул меня в бок и молча указал на разукрашенный вход в ночной клуб. Рядом с закрытой до вечера на замок дверью красуется строгое предупреждение: «Сегодня вход только без нижней части одежды!»
        - Это значит, - сказал Гулько язвительно, - хоть в меховой куртке, только чтоб без штанов!..
        - И без трусов, - сказал я, - что гораздо интереснее. А что насчет туфель?
        - Наверное, можно, - рассудил он. - А то ноги оттопчут! Эх, а я еще помню старые добрые времена молодости, когда даже без верхней части появиться на дискотеке казалось ох как круто!
        - Правда? - спросил я.
        - Клянусь, - сказал он. - Тогда даже «девушка, покажи сиськи!» выглядело наглостью! Правда-правда. Теперь и на пилотки не смотрят, если там нет ничего навороченного или необычного.
        Я фыркнул:
        - Ладно тебе. «Старые добрые…» Будто я их не помню! И было это всего лет пять тому.
        - Правда? - спросил он неверяще. - Господи, как время летит… в смысле, ползет, а в него столько поместилось! Пять лет, а как будто десять эпох профыркнуло.
        Возле входа в офис увидели Тимура, этот бодро топает с другой стороны. Судя по запачканной глиной штанине, тоже что-то перелезал или перепрыгивал запрещающее.
        - Привет, привет, - сказал он жизнерадостно. - Что Тарас такой злой?
        - Ночной клуб увидел, - пояснил я. - А это для него что красная тряпка либералу.
        Тимур с интересом посмотрел на Гулько:
        - А там круто?
        Тарас рассерженно фыркнул:
        - Интересно? Да там каждую ночь оргии Калигулы какие-то…
        Тимур высокомерно нахмурился:
        - Дорогой Тарасик, - сказал он брюзжаще, - я тебя всегда уважал, а не любил всяких дураков, что бездумно и безмозгло повторяют какую-то хрень, даже не задумываясь о ее смысле!
        Гулько врубился, что камешек вообще-то в его адрес, сам обиделся моментально, но сказал вроде бы миролюбиво:
        - Ты чего так на дураков кидаешься, будто они тебе чужие? Были оргии, я сам видел! В кине показывали. И Калигула был. Это царь такой в Риме. Еще до папы римского.
        Тимур посмотрел снисходительно, как на дурачка:
        - Да разве у него оргии? Собрал на пиру сто человек и велел всем трахаться!.. Ну, знаете, ребята, я не думал, что вы в области секса дикие, как непуганые гуси! Количество еще не качество. Вон сторонники открытого секса сегодня собирают на митинги протеста по десять тысяч, где прямо на площадях трахаются все со всеми, как с женщинами и мужчинами, так и с собаками!.. Смешно просто, когда повторяют, как попугаи…
        Гулько сказал мирно:
        - Да успокойся, успокойся. Мир меняется так стремительно, что некоторые не успевают. Вот и калигулят по старинке. И думают, что все еще круто.
        Мы вошли в здание, охранник вскочил и бросил руку к виску. Думаю, ему самому нравится представлять, что охраняет особо важный объект. Мы кивнули ему, Тимур буркнул:
        - За эпохой не успевают? Да оргии Калигулы переплюнули еще в Средневековье, когда на черных мессах вытворяли такое, Калигула удавился бы от зависти!.. А сейчас так и вовсе, Калигула - невинный младенец. Даже с тобой рядом.
        Гулько покачал головой.
        - Не-е-ет, - произнес он рассудительно. - У Калигулы были в самом деле оргии! Потому что их такими считали. У нас оргий быть не может, потому что уже придумать нечего, что не узаконено Госдумой, конгрессом, сенатом и кнессетом. И даже синедрионом вроде бы. Во всяком случае, папа римский разрешил все! Так что у нас разврата вообще нет. Мы чисты, хотя Содом и Гоморра перед нами - праведники.
        В коридоре повстречали Гертруду. Я заметил, как Гулько и Тимур сразу бросили взгляды на ее нос. В последнее время в моде установились правила: размер и масса клитора должны соответствовать носу владелицы. И теперь мужчина, глядя на лицо даже самой недоступной… скажем точнее, пока малодоступной женщины, уже представляет, что там и какое у нее под платьем. Правда, сразу же нашлись экстремалы, которые начали играть с пропорциями, и не только с размерами, но и с формой, цветом, тактильностью, однако Гертруда вряд ли зашла в таких исканиях слишком далеко, работа нравится, у мужчин успехом пользуется, хотя, если честно, они и на фиг не нужны, так что все путем.
        Тимур сказал весело:
        - Гертрудушка, привет, лапушка! Ты что такая довольная?.. Ах да, ты вчера после работы ходила к Алёне?
        Она посмотрела сияющими, как фонари в полночь, глазами, широкий полный рот растянулся в улыбке.
        - Нехорошо подсматривать!.. Да, милая Алёна корпоративных клиентов пропускает без очереди.
        - И что ты делала? - спросил Гулько.
        Гертруда посмотрела на меня, я тоже улыбнулся и сказал поощрительно:
        - Ты же видишь, оба сгорают от нетерпения.
        - Я не сгораю, - возразил Тимур, - но вообще-то… очень бы хотелось… интересно… Что теперь делают?
        Гертруда огляделась по сторонам, но не от застенчивости, как понимаю, а что мало зрителей, сказала с рассчитанной нерешительностью:
        - Ну что вы, ребята, это же интимное…
        Гулько отмахнулся:
        - Да уже нет ничего на свете интимного! Везде вебкамеры. Вчера мне такой штраф припаяли, вот уж не думал, что и в нашем занюханном переулке следят, кто где поссал… Покажи!
        Она засмеялась:
        - Нет, ребята, нет. Вот буду кого из вас трахать, тот и увидит. Это неинтересно иначе. Для чего старалась? Должна быть неожиданность…
        Тимур отмахнулся, сказал с обидой:
        - Гертруда, ты как будто чужая! Мы же все коллеги! И друзья. От нас зачем скрывать? Вдруг это чем-то поможет в работе? Ты же не дура, глупость не придумаешь. Если ты полдня провела в кабинете хирурга, то сделала не какой-нить дурацкий пирсинг!
        Гертруда кивнула, сказала уже серьезнее:
        - Нет, конечно. Пирсинг девочки делают дома сами. Любой сложности. Я кое-что сделала пооригинальнее.
        - Да покажи же!
        Гертруда заколебалась, наконец сказала:
        - Ну, если и шеф изволит…
        - Изволю, изволю, - сказал я нетерпеливо. - Может быть, мне интереснее всех, сдерживаюсь просто. Я шеф, а не хвост собачий!
        - Ладно, - сказала и посмотрела на меня мстительно: - Только если кто хихикнет - убью на месте.
        Она вышла на середину коридора, неспешно, в стиле полустриптиза, задрала, плавно двигая бедрами, и без того короткую юбочку. На этом стриптиз кончился, трусиков не оказалось. Интимной стрижки - тоже, Гертруда - деловая женщина, заниматься этой фигней некогда, просто чисто выбритая промежность, а там…
        Гулько громко и восторженно ахнул. Половые губы не просто бантиком, а настоящие полные сочные губы, красные, растатуашенные, а еще и подведенные по контуру темно-коричневой линией. Мы сгрудились вокруг, пригибались, а Тимур опустился на колени и охал, хватаясь за сердце.
        - Это еще не все, - сказала Гертруда гордо. - Так было и в прошлом году… Ладно, можешь поцеловать. Хвастаться так хвастаться!
        Тимур под наши с Гулько смешки тут же ухватил ее за бедра, придвинул чуть, сам ткнувшись навстречу. Мы заглядывали справа и слева, первым врубился Гулько:
        - Ну шевелятся!
        Гертруда спросила обиженно:
        - Только шевелятся? Это и все, что увидели? Тимур, отодвинься, пожалуйста…
        Тимур с неохотой отодвинулся, мы увидели, как губы там чмокнули, высунулся коротенький розовый язычок и облизал губы, сделав их влажными и блестящими.
        - Класс, - сказал Гулько потрясенно. - Шеф, добавить ей нагрузки, а то делать не фига, раз такой фигней занимается.
        Я сказал мрачно:
        - Мы все, если на то пошло, в этой фигне по уши… и, похоже, не жалеем. Страшно подумать, если бы Корневицкий не пришел тогда и не предложил сделать эту байму! Помните, как плевались, а кое-кто уволился? Только потом стало понятно, что спас нас, высоколобых дебилов. Вскоре жизнь выбросила бы на обочину. А так вроде бы через силу начали делать порнуху, а сами дома читали Сэлинджера, в это время весь мир шел к порнухе! Так что мы вовсе не порнушники, как сами думали, а в самом майнстриме. И даже заработали…
        - На порнухе, - напомнил Тимур едко.
        - Это уже не порнуха, - напомнил я. - Я даже не знаю, что теперь порнуха.
        Гулько шевелил пальцами, на стене-экране, пока мы шли через весь длинный коридор к общему залу, фотомодель с лучезарной улыбкой на невиннейшем личике счастливо демонстрировала модифицированные половые губы: внешние брала за края и растягивала в стороны на полметра каждую, а внутренние усилием ее мышц выдвигались наружу, огромные и вздутые, словно прозрачные пиявки, едва не лопающиеся от крови.
        Гулько снова пошевелил пальцами, звук стал громче, донесся голос комментирующего специалиста:
        - …добиваемся также, чтобы в анальный вариант секса добавить возможности орального. Как вы понимаете, способность поиграть мышцами там различна, но мы стараемся…
        Тимур что-то сказал, я не расслышал ни его, ни профессора по этой очень важной отрасли человеческой жизни, затем от экрана донеслось:
        - …как это уже удалось нам сделать в вагинальном варианте…
        Тимур посмотрел на меня несколько удивленно, перевел взгляд на жвачник, потом снова на меня.
        - А-а-а-а, вот кого заслушался наш шеф!.. Интересные новости… Я и не знал, что уже такие штучки внедрены в нашу скучную жизнь. Хотя бы в простом вагинальном варианте. Надо Гертруду послать, пусть сделает, а мы опробуем.
        Она сказала победно:
        - Щас! Разбежались. Буду для вас стараться. Мечтайте. Мечтайте.
        - Ну, Гертруда, - сказал Тимур просительно, - интересно же…
        - Ручками-ручками, - посоветовала она нахально. - Раз уж на куклу денег жалко.
        - Да мне на тебя ничего не жалко, - объявил Тимур. - Правда. Но только чтоб денег не тратить, самому нужны. А вообще-то интересно, что же такое сделали…
        Лицо его приняло мечтательное выражение. Если смотреть со стороны, то одухотворенное и возвышенное, словно непорочный сердцем поэт задумался о высоком, чистом и вечном. В глазах поблескивают искры, словно отблеск небесного огня, губы сложились в трубочку, будто для молитвы.
        Открывая дверь в офис, я услышал затихающий голос жвачника, что теперь благодаря последнему достижению пластической хирургии сексом можно заниматься, тесно прижавшись друг к другу, а фрикции совершать не с помощью всего тела, а одним пенисом..
        Гулько пробурчал с видом знатока, что операция очень дорогая, а копулироваться так утомительно, Тимур возразил, что зато модники смогут со своей недосягаемой высоты обливать пометом тех, кто по старинке. Так десять лет тому смотрели на тех, кто ездит на машине пятилетней давности или пользуется мобильником, хотя можно переговариваться с помощью встроенного в горло чипа.
        Гертруда зашла вместе с нами, на меня поглядывала с предложением возобновить встречи. Если мужчины не очень-то и нужны, то я не мужчина, а шеф, это ставит меня выше всех мужчин мира. За исключением тех, конечно, что богаче или выше по статусу.
        Тимур игриво толкнул ее в бок.
        - И как теперь? Будешь воплощать свои фантазии в жизнь?
        Она изумилась:
        - Какие фантазии?
        - Ну, всякие-разные. Что-нибудь вообще запредельное!
        Она покачала головой:
        - Мы, женщины, насчет фантазий не очень-то. В старину все наши сексуальные фантазии ограничивались разве что совокуплениями с животными. Мужские, кстати, в куда большей степени! Достаточно посмотреть, как греческие боги трахали всех животных…
        - А богини?
        - Ну женщины раз-два и обчелся, - отрезала она. - Кроме легенды о рождении Минотавра, ничего и не слышали. Ну вот, а сейчас можем реализовать все свои фантазии и придумать новые, невероятные, так что вы со своими жалкими письками идите лесом! Темным и дремучим.
        - Ну почему уж темным.
        - Да каким хотите, - сказала она великодушно. - Нам теперь все равно, как сложится ваша судьба. Пока что от вас требуются только образцы спермы… да и то не от всех, как сами понимаете. А много из вас чемпионов? Так что идите, идите, идите…
        Я с холодком по коже ощутил, что, несмотря на игривый тон и легкую улыбочку, говорит совершенно серьезно. Или сама еще не чувствует, что все серьезно. Следующее поколение вполне может состоять из потомков десятка-другого отцов, самых совершенных образчиков человеческой природы: абсолютно здоровых красавцев, атлетов, самых умных, иммунных ко всем болезням… И ведь не докажешь, что в целом это опасно для вида людского: у нас свобода, каждая женщина вольна купить за три доллара сперматозоид чемпиона мира из банка спермы. Что ей интересы человечества, ей надо, чтобы ее ребенок был круче других во дворе!
        В детских садиках малышей зовут по фамилиям, потому что родители выбирают для ребенка самое модное имя, а потом оказывается, что все в группе с одним именем. Есть годы, когда одни Сережи, есть годы Димы, Наташи, Тани, Виталики… Теперь же с этими банками спермы выдающихся людей весь мир превратится в детский садик. Но имена не сужают человеческий генетический материал, а вот когда все станут рожать от десятка суперменов, то потери могут быть невосполнимыми.
        Глава 10
        В печати то и дело появляются и тут же бесследно исчезают странные догадки, что некие Семеро Тайных, вечные бессмертные мудрецы, которые правят миром уже тысячи лет, знают о сингулярности, даже наметили ее приход в некий день. И вот теперь медленно и скрупулезно подготавливают человечество к шокирующей, даже ужасающей и омерзительнейшей правде о человеке.
        Человечество возрастало на запретах, которые эти Семеро и внедряли в общество. Без запретов человечество превратится в стаю рвущих на части один другого бабуинов. Но сейчас, по замыслу Семерых, пошел обратный ход, как выглядит это со стороны. Запреты рушатся, люди все свободнее, мораль расшатывается, особенно заметно на сексуальных свободах, когда еще наши бабушки помнят время «ни поцелуя до свадьбы», а теперь не только поцелуи и секс для забавы, но перестали карать за содомию, за которые Господь уничтожил четыре города, а пятый пощадил ради Лота с женой.
        В последние годы стали легальными сексуальные забавы такие, что и нашим суперраскрепощенным родителям даже не снились или все еще считались извращениями: секс с животными, секс или мастурбация на улице, в офисе… Словом, идет постепенная подготовка к тому, что все тайное станет явным. Но чтобы это не было сверхшоком, тайна обнажается постепенно. И все время некий голос говорит успокаивающе, что нет ничего ужасного в коротких юбках, в нудизме, в сексе с незнакомыми, животными, с вещами…
        Более того, все это, что раньше считалось ужасно постыдным, вовсе не ужасно и не постыдно, а так, ерунда, не стоит обращать на нее внимания. Пусть это не то, что приветствуется, но и не заслуживает особого порицания, это вроде как плохо подстриженные ногти или торчащие из носа волосы.
        Но все равно, легализация сексуальных фантазий, пусть даже самых омерзительных, если смотреть из прошлого, еще не легализация всей гнуси, что составляет суть человека. Любой человек, втискиваясь после тяжелого рабочего дня в переполненный автобус, может подумать с ненавистью: «А чтоб вы тут все передохли!», а наступившему на ногу мысленно пожелает такого-эдакого, но вслух скажет:
«Простите, но вы стоите на моей ноге», на что тот рассыплется в извинениях, на этом держится общество, но во что оно превратилось бы здесь же, в автобусе, стань мысли и чувства всеобщим достоянием?
«Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным; и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу»
        (Марк, 4:22).
        В печати долго гремели дискуссии о грядущем чипе двенадцатого поколения, но это в нашей печати, в массовой же больше обсуждали, стоит ли Ане Межелайтис отращивать третий пенис или же лучше пока оставить два, об этом шли дискуссии по жвачникам, на открытых форумах и в «их» Интернете.
        Наконец пришло сообщение от Корневицкого, что первые образцы будут выпущены уже через две недели. У нас по этому поводу Гулько принес бутылку коллекционного шампанского, открыл и разлил в крохотные коньячные рюмочки, чтобы всем хватило.
        - И как, - спросил он задиристо, - мы ставить будем?
        - Я поставлю, - выпалил Тимур, не задумываясь. Он оглядел всех: - А что? Чего молчите?.. Василий Петрович, вы что опускаете глазки?
        Василий Петрович, как всегда собранный и хорошо одетый, сдержанно и таинственно улыбнулся:
        - Пока не решил.
        - Почему?
        - Не догадываетесь?
        - Представьте себе. Не совсем я такой догадостный.
        - А вы сейчас ко мне хорошо относитесь?
        - Да я в вас влюблен, - ответил Тимур, все так же не задумываясь. - Вы вообще образец для нас всех!
        Василий Петрович наклонил голову в знак признательности.
        - Спасибо. Но у меня все это от собственных усилий. С детства я заучивал правила этикета и старался поступать только так, как там сказано. Я следил за каждым своим словом и жестом. Я никому никогда не сказал грубого слова… ну, исключая совсем уж редкие случаи. Но это лишь моя оболочка… а внутри я… гм…
        Тимур сказал поспешно:
        - Мы это знаем! Нет-нет, про вас лично ничего, но мы все знаем, что человек - грязная и похотливая обезьяна. Даже тот, кто на форумах с возмущением пишет о засилье порнографии, сам не вылезает из порносайтов, где смакует самые дикие извращения. Потому в предвидении выхода этого чипа уже за десятки лет до него подготавливали человечество, что ничего стыдного или позорного в наших грязных чувствах и стремлениях нет. Главное, как себя ведем. Вы же ведете себя безукоризненно.
        Он покачал головой, глаза его оставались непроницаемыми.
        - И все же я пока не готов раскрыть для всеобщего обозрения то, что у меня внутри.
        - Мы все такие, - заверил Тимур.
        - Вы вставите себе этот чип? - уточнил Василий Петрович.
        Тимур запнулся, по лбу прошли морщины, а на висках вздулись вены.
        - Да… пусть не сразу, но вставлю. Правда, вставлю.
        Василий Петрович скупо улыбнулся:
        - Я тоже… не сразу.
        Гулько подошел, величественный и мощный, как броненосец «Потемкин», в руке фужер с красным вином, теперь он все жрет и все пьет: подправленный желудок усваивает ровно столько, сколько нужно для поддержании формы солидного упитанного мужчины в расцвете лет.
        - Для первого шага к сингулярности, - пророкотал он красивым баритоном номер восемнадцать, цена восемнадцать тысяч долларов плюс двенадцать за обертоны, но в клинике Алёна, как «своему», поставила за две трети цены, - этот чип необходим. Но… чтобы не было шока, нужно еще до него освобождаться от лжи, которая цементировала и скрепляла общество! Это не ложь, если смотреть с точки зрения человека, - это запреты, отделяющие нас от обезьян и вообще от животных, это основа общества… однако на смену нынешнему обществу придет иное общество, контуров которого пока не видим.
        - И как готовиться?
        Гулько вздохнул.
        - Почаще, - сказал он нехотя и морщась, словно вдруг заболели зубы, - называть вещи своими именами. К примеру, чернокожего называть негром, а то и черножопым, а негру белого, скажем, беложопым. Или как там негры между собой называют белых? И обоим не обижаться, относиться с юмором. Все равно чип все проявит! Так постараться смягчить будущий удар.
        - Альтернатива, - сказал Роман, - оставить все как есть. Не принимать чип. И так хорошо живем! А будем еще лучше.
        Василий Петрович кивнул:
        - Наверняка часть общества так и сделает.
        - Значительная часть, - уточнил Гулько.
        - Большая часть, - сказал Тимур.
        - Абсолютное большинство, - заявил Василий Петрович мудро. - У большинства столько злости, яда, ненависти, грязи и грязной похоти, что эти люди никогда не решатся раскрыть свое сознание. А без этого они будут вполне милыми, обаятельными людьми, что могут в любой момент превратиться в кровавых маньяков, но… не превращаются, скованные моралью, условностями, правилами и прочей, как вы говорите, ложью.
        Щелчок пальцами, ярко и красочно вспыхнул экран, мгновенно разбившись на множество мелких. Я лениво поглядел, как работают директора, за средним звеном пусть сами присматривают, провел взглядом по женским лицам. Гертруда, словно чувствуя, что за нею могут наблюдать, изящно выгибала спину, приподнимала волосы и поглаживала грудь, Ивонна часто высовывает кончик языка и сладострастно облизывает губы…
        Интима с ними, как и с другими женщинами, у меня, если честно, так и не было. Это раньше интимом считалась такая ерунда, как коитус, а теперь - посидеть вместе в сортире, подать прокладку при менструации, посмотреть фотографии до начала операций с рестилайном, ботоксом, подтяжками, хирочейнджем… С Гертрудой я просто трахался, Ивонну всего пару раз поимел прямо здесь, в офисе, Лора вообще не в счет…
        В черепе что-то хрустнуло, я вдруг подумал ни с того ни с сего, что все это, что ныне считается интимом, у меня было с Алёной. Помню, как шли по дорожке парка, беседуя, я остановился у дерева и беззаботно помочился, не прерывая разговор, а Алёна стояла рядом и что-то отвечала, наблюдая, как я поливаю ствол горячей пенистой струей, а потом отряхиваю конец, заботливо избавляясь от желтых капель. Мы не раз сидели рядом на унитазах, а когда были в спортивном лагере, то кряхтели в одном неглубоком овраге, спустив штаны и передавая друг другу широкие листья лопуха.
        Менструальные дни отмечены у нее на календаре, что висит над столом, и хотя она в такие дни ведет себя, как обычно, я знаю, что в такие дни ей хреново, и стараюсь не раздражать, а часть работы беру на себя… получается, что забочусь, если так уж прямо, а я хрен когда о ком заботился!
        Я поднялся из-за стола, сразу же вырубилась настольная лампа, померк свет люстры и погасли экраны. Я усмехнулся, аппаратура уже научилась предугадывать: ведь я мог возжелать просто пересесть на диван, но сенсоры доложили центральному узлу, что я именно покину кабинет.
        Лора вскочила, отвела плечи назад, чтобы грудь стала крупнее и рельефнее.
        - Не пора ли мне помочь вам с цветом лица?
        Я отмахнулся с полнейшим добродушием:
        - Дай отдохнуть сосательным мышцам.
        Она вскричала радостно:
        - Ой, это полезно! Щечки от таких упражнений становятся такие пухленькие! И такие нежные… Вот пощупайте!
        - Палец соси, - посоветовал я. - Если от детской соски уже отучили… Кто спросит, скоро вернусь.
        Клиника пластической хирургии блещет чистотой, я шел по странному коридору, похожему на увеличенную ячейку улья. Мягкий свет льется отовсюду, предельно чистый воздух, просто чувствую, как на мне безжалостно уничтожают миллиарды микробов…
        Кабинет Алёны, я толкнул по-хозяйски, дверь распахнулась, Алёна в глубине кабинета спиной ко мне за столом рассматривает что-то наподобие рентгеновских снимков.
        - Привет, - сказал я.
        Она резко обернулась, брови взлетели в безмерном удивлении.
        - Шеф?.. Последний раз заглядывал, как мне помнится, когда привел меня, трепещущую, на съедение коллективу!
        - Давно, - согласился я. - Но вроде бы не съели.
        - Что-то стряслось?
        Я покачал головой:
        - Просто захотел тебя увидеть.
        Она смотрела с недоверием, я придвинул стул и сел. Ее глаза честно и открыто смотрели в меня. Мне почему-то стало неловко, словно что-то спер и стыжусь признаться, хотя она уже все знает.
        - Насчет чипов, - сказал я наконец. - Ты что, в самом деле готова раскрыть себя полностью?
        Она чуточку усмехнулась:
        - Если для тебя, то да.
        Голос ее показался, несмотря на игривую нотку, очень серьезным. Я посмотрел на нее изумленно и настороженно. Она тряхнула головой, отчего волосы красиво метнулись за спину, резко встала и подошла к окну. Я смотрел на ее красиво изогнутую спину, молчание затягивалось, я спросил с неловкостью:
        - В самом деле?
        Она обернулась и прямо посмотрела мне в глаза:
        - Я готова. Это ты не готов.
        Я пробурчал:
        - Глупости. Я всегда готов. Что мне от тебя скрывать? Ты меня видела всего-всего. Я и зашел к тебе с неким деликатным делом…
        Она произнесла натужно весело:
        - Ага, попался!
        - В чем?
        - А сперва сказал, что просто соскучился!
        - Я в самом деле соскучился, Алёна, - признался я. - А тут еще Корневицкий позвонил… Говорит, через неделю получат первые чипы с невероятной пропускной способностью. Те самые, с которыми можно мгновенно перебрасывать целые массивы информации…
        Она посмотрела на меня в упор.
        - То есть читать мысли?
        Я ощутил неловкость, но заставил себя не отводить взгляд, сказал как можно более ровным голосом:
        - Да, если говорить обыденным языком.
        - Обыденным, - сказала она задумчиво, - да, обыденным. Мозг окажется раскрыт полностью, как мы тогда и говорили.
        - Вот потому я и пришел, - сказал я с еще большей неловкостью. - Поставить чип только себе - это значит, буду с большей скоростью качать из инета всякую хрень. Но меня и старая скорость устраивает. Тут весь смак и одновременно весь ужас… когда чипы у двоих.
        Она неотрывно смотрела мне в глаза. Я смутился и опустил взгляд. Она сказала отрешенно:
        - Если мои финансы позволят, я хотела бы такой чип.
        - Позволят, - сказал я. - Ты можешь купить на свои деньги крейсер британского флота!.. И пару подводных лодок. Атомных. С крылатыми ракетами. Значит, Алёна, мы ставим себе чипы?..
        Она кивнула:
        - И будем, как говорят в народе, читать мысли друг друга?..
        Я зябко повел плечами:
        - Хуже!.. Я увижу всех, кто тебе засаживал метровый пенис в анус, у кого ты сосала, а ты увидишь меня по горло в грязи… да что там в грязи! В говне, если сказать мягко и пушисто. Меня трясет от одной мысли, что не выдержу всего этого ужаса… ведь обезьяне во мне сотни миллионов лет, а человеку - не больше пяти тысяч… С другой стороны, если не решусь, то останусь среди простых, которым сингулярность не светит…
        Она опустила голову, долго думала. Я затаил дыхание, она тяжело вздохнула и спросила, не глядя мне в лицо:
        - Когда?
        Глава 11
        В печати выступили видные психологи с заявлениями, что дополнительные половые органы позволят разнообразить сексуальную жизнь, внести много нового, украсят яркими красками. Человек, дескать, создан для радости, а радостный человек и в обществе ведет себя адекватно, и работает с полной отдачей. И ближним помогает, и вообще счастливые люди поддерживают тонус всего общества. Чем их больше, тем счастливее все общество.
        Тимур орал и плевался, Роман посмеивался, всем приятно чувствовать себя выше и чище этот разнузданной толпы, что предается, да, предается, только Гулько деловито подсчитывал, что эти быстрые изменения принесут его бизнесу.
        Он предложил сделать нашему Тимуру еще пару пенисов, да и вагину бы поглубже, а мы потешимся, не выходя из офиса. Сейчас это уже пустяковая операция, а если в дорогой специализированной клинике, то утром пришел, а вечером уже можно выписаться с дополнительным набором. Еще три дня на окончательное приживление, на выработку первых гормонов и направления по новым путям и… давай, Федя, пользуйся радостями!
        Все ржали, но все понимаем, что никто из нас этой хренью заниматься не будет. Мы
        - сильные, мы - настоящие, а эти половые утехи для придурков, из которых и состоит человечество.
        Только Роман неожиданно признался:
        - Я бы, может быть, и… но побаиваюсь. Я вот когда пенис удлинил вдвое… да и в толщину добавил, и то пару месяцев жизни потерял!
        - Как? - спросил Тимур обалдело.
        - Как все мы теряем, - огрызнулся он. - По всем знакомым бабам прошелся заново, на нудистские пляжи начал ходить каждый день, было же чем похвастать, в какие-то оргии влез с тупыми и невероятно развращенными бабами из светских тусовок… Дошло до того, что однажды открыл файл с проектированием чипа АВК-563, а там…
        - Пенисы?
        - Вагины?
        Роман сказал с тоской:
        - Значки да буковки, в которые не сразу и врубился!.. Тут меня и проняло… Бросил на хрен все. Я не грузчик и не бюджетник, которому только бы иметься.
        Скопа поинтересовался от своего места:
        - А пенис оставил?
        Роман буркнул:
        - А чего стану менять?
        - Покажи, - сказал Гулько. - То-то смотрю, у тебя спереди так это оттопыривается всегда эротично… У тебя и раньше был приличный размер?..
        - Покажи, - поддержал игриво и Тимур.
        Роман ответил мрачно:
        - Пошли вы все со своими шуточками. Трусы поганые!.. Я хоть на себя примерил опасности и соблазны, подстерегающие человека, а вы что? Сидите в норках, пескари дрожащие! Я как та валаамова ослица! Которая дороже Господу, чем сто девственниц…
        Гулько сказал нерешительно:
        - Христос вроде бы говорил не об ослице…
        Все заржали, Роман покраснел и надулся:
        - А о ком?
        - Ну, ты уже понял, - сказал Тимур ласково. - Ты понял…
        На Романа было жалко смотреть, Гулько пришел на помощь - похлопал по плечу и сказал:
        - О буридановой ослице шла речь. Ишь, эрудицию показывают! Кому она нужна? Работающий пенис в штанах куда важнее. Да еще увеличенный, как у тебя… Покажешь?
        Все заржали, Роман окончательно обиделся и ушел. А Василий Петрович сказал рассудительно:
        - Вы не правы, ребята. Да пусть хоть со всех сторон пенисами обвешаются! Главное, чтобы платили, то есть тратили деньги. А чтоб тратить, нужно сперва заработать. А раз зарабатывают, то что-то делают… Согласен, фабрика кукол для траханья работает с такой нагрузкой, с какой никогда не сработают научно-исследовательские институты по стволовым клеткам. Тут Тимур жаловался, что на сто тысяч таких кукол выпускается только один лунный робот, который копает так нужный науке и промышленности гелий-два. С этим не бороться надо, это бесполезно. А нужно выпускать миллион кукол, чтобы можно было выпустить десять лунников! И пусть они хоть до смерти затрахаются, тебе что? Жалко их, что ли?
        Тимур пробормотал, несколько ошарашенный таким чудовищным обвинением:
        - Ничуть!.. Пусть хоть сегодня передохнут…
        Василий Петрович покачал головой:
        - А вот этого нельзя. Весь этот туповатый и простой народ создает экономическое могущество, на вершине которого наука и новые технологии. Потому его нужно ублажать и способствовать, чтобы пахал дальше и больше. Вот выпустим новую модель, что будет сосать с мелодичным причмокиванием и чтоб еще задом красиво покачивала, и все тут же бросятся покупать, создавая новые рабочие места, держа экономику в рабочем состоянии.
        - Черт-те что, - сказал Тимур с отвращением. - Вас бы в министерство планирования!
        Василий Петрович возразил мягко:
        - Ну так уж и это плохое слово… Просто люди расширяют свои возможности… вместе с мировоззрением. Терпимость и политкорректность рулит, а это значит, что лишь бы человек был хороший! А там пусть у него будет хоть три члена и четыре вагины. Или вообще по всему телу. Даже на лбу, чтоб можно было и мозги ему… иметь. Разве наша Алёна плоха?
        Тимур нервно дернулся:
        - Я это не говорил! Но полагаю, что еще и пенис женщине ни к чему!
        - Тебе-то что? - удивился Гулько. - Ты все равно кухонного робота пялишь, я все про тебя знаю. А добавочные органы… ну, кто знает, вдруг в самом деле инопланетяне явятся? У них вообще неизвестно как… Знаем только, что после приземления выбегут и всех спешно трахать начнут.
        Тимур изумился так, что даже отодвинулся и смотрел, как на сумасшедшего.
        - Ты откуда это взял?
        - Литературу читаю, - ответил Гулько гордо. - Там везде наши космонавты, куда бы ни прилетели, сразу начинают местных баб того-с… даже если туземцы насекомые или рептилии. Так что это, полагаю, общий процесс эволюции. Да и вообще… люди впервые расширяются! Тысячи и тысячи лет было одно и то же, как бы там Нефертити ни нанефертитила…
        - Это Клеопатра, - поправил знающий Скопа, - нефертитила. Или клеопатрила.
        - Ну вот, Клеопатра. И что, мы с нашими возможностями останемся на ее уровне? Смешно.
        Тимур тяжело вздохнул. Судя по его лицу, ему было совсем не смешно.
        Вспыхнул экран, Корневицкий появился во всем блеске и великолепии, как Зевс на Олимпе, грозный и всемогущий, а когда заговорил, могучий голос заполнил вселенную комнаты:
        - Володя, ты готов?
        - Готов, - ответил я с обреченным вздохом.
        Он сказал с неожиданным сочувствием:
        - Понимаю. Еще как понимаю. Сам вот положил первые образцы на стол и… не решаюсь. Понимаю, что надо, иначе прогресс меня вышвырнет на обочину, мир умчится вперед без меня, но… кого-то наметил еще?
        - Да, - сказал я.
        - Кого?
        - Алёна, - сказал я. - Давно работает в моей фирме. Доверяю. Сам с ней… хорошо. Так что, надеюсь, когда увидит во мне всю грязь и все мои подлости, то… мое отношение к ней перевесит.
        Он сказал быстро:
        - Мудрое решение! Ты молодец. Я тоже примерно так рассуждал, да только никого не отыскал. Даже жена, понимаешь… у нас трое детей, но и ей открыться не рискну… Поздравляю!
        - Спасибо…
        - Вот еще, - сказал он непривычно для себя торопливо, словно старался загрузить меня раньше, чем передумаю, - рекомендую сегодня с ней все обговорить. Ну, предупреди еще раз, договоритесь, что не надо бросаться друг на друга с ножами… на всякий случай убери все острое к тому моменту, как чипы заработают…
        - Хорошо, - пообещал я, сердце начало стучать чаще, а в животе появилась недобрая тяжесть. - Так и сделаю!
        - Успеха, - сказал он и отключился.
        Перед концом дня я зашел к Алёне. Она оглянулась, охнула, глаза расширились.
        - Ты весь белый! Что случилось?
        - Трясет, - признался я. - Звонил Корневицкий. Завтра с утра нас ждут два чипа. Не передумала?
        Она покачала головой.
        - А ты?
        - Нет.
        - Тогда и я нет.
        - Он рекомендует, - сказал я, - провести вечер вместе. А то и ночь. Чтобы свыклись, узнавание друг друга ждет… резкое. Это уменьшит шок… Возможно, уменьшит.
        Она смотрела на меня внимательно.
        - Хорошо. Поедем ко мне? Или к тебе?
        - Лучше ко мне, - ответил я. - У тебя уже были. И ты всю ночь лягалась и стягивала одеяло.
        Тимур увидел, как из офиса выходим вдвоем, очень серьезные, двигаемся слаженно, словно танцевальная пара, поинтересовался ехидно:
        - Если решили потрахаться, то почему такие серьезные?.. А, просто нужно для дела? Понимаю, понимаю… Алёна, когда будешь под шефом, представляй меня. Гарантирую такой оргазм, что на куски разнесет!
        - Свинья, - сказала она мрачно.
        Я криво усмехнулся, открыл перед Алёной дверцу. Она села молча, а когда я обошел спереди и ввалился на свое место, посмотрела на меня исподлобья.
        - Брешет.
        - Ты о чем? - переспросил я.
        - Что я лежала под ним, - произнесла она зло. - Все врет!
        Я отмахнулся:
        - Алёна, ты чего? Как будто мне не все равно, под кем ты лежала, на ком прыгала сверху, а с кем в лифте… Ты у меня лучший друг, это важно. Все такие мелочи перед тем, что нас тряхнет завтра утром…
        Взгляд ее оставался мрачным, наконец она с усилием раздвинула губы в улыбке:
        - Да, ты прав.
        Глава 12
        Она вошла вслед за мной в прихожую: огромный зал, что-то среднее между театром и церковью, стены из стекла и стали, окна от пола и до потолка, а по всем четырем стенам роскошно украшенные вензелями двери. Мебели минимум, а телеэкран занимает две стены и потолок.
        - Интересное решение, - проговорила она с иронией.
        Я отмахнулся:
        - Соседи выехали, теперь весь этаж мой. А дизайнеры подготовили его для меня… гм… в соответствии со своими вкусами.
        Она сказала с сочувствием:
        - Нет, сейчас этот стиль в моде.
        - А-а, ну тогда хрен с ним.
        Она прошла на кухню, потом в ванную, везде зажигался свет, аппаратура настраивалась на предпочтения гостьи и старалась их предвосхитить, а я швырнул куртку на стул и подумал угрюмо, что все еще живем в пещерах, оснащенных суперсовременной техникой. И хотя моя пещера не в основании горы, а на двадцать четвертом этаже дома, который построили в 2006-м году, все равно это уже почти пещера троглодита в стремительно меняющемся мире.
        Переезжая сюда от мамы, я оставил видеомагнитофон с коллекцией видеокассет, а в этой у меня сменилось множество компов, потом и они исчезли, семь раз менял проводку, пока не отказался от нее вовсе, даже комнаты внутри перестраивал по возможности, но, увы, несущие трогать нельзя, потому суперсовременная, по меркам
2006-го, квартира в блочно-монолитном доме выглядит пещерой кроманьонца.
        Василий Петрович, как специалист, говорил, что ломать и перестраивать такие дома слишком накладно. Целые города надо сносить, потому скоро станут темными, пустыми и заброшенными. Народец еще какое-то время поживет в отдельных домах, многие не нажрались простором, потом начнут сбиваться в кучки, как уже сбиваются, по интересам.
        Алёна вышла из ванной свеженькая и благоухающая, улыбка на лице.
        - С облегчением, - сказал я, - что есть будешь?
        - Я уже все заказала, - сообщила она. - Покажи, что у тебя за проблемы с наложением вектора тензорастики…
        - Сама заказала? - спросил я с недоверием.
        Она отмахнулась:
        - Все некогда перепоручить автоматам. Да и зачем?
        Я пожал плечами:
        - Ну-у… чтобы самому не возиться. А вообще не знаю, что мне подают на обед.
        - Ты мужчина, - сказала она снисходительно, - ты отметаешь все лишнее. А мы, женщины, от мелочей отказываемся не так легко…
        - Ты женщина? - удивился я. - На фиг тебе это надо?
        - Что? - переспросила она. - Быть женщиной?
        - Ну да…
        Она подумала, нахмурила брови.
        - А что в этом плохого? Ну, женщина… и что? Какая разница?
        - Ты же сама говоришь, что женщины слишком вникают во всякие мелочи.
        Он прошлась по комнате, кресло катилось за нею, стараясь подставиться мягким сиденьем, наконец просто боднуло под колени, и Алёна с размаху погрузилась в его роскошные объятия, красиво вскинув ноги. Поспешно подкатил столик, манипуляторы поставили два хрустальных бокала и наполнили на треть красным вином.
        - Знаешь, - сказала она с удовольствием, - некоторые мелочи весьма… приятные. Как вот это вино. Только почему красное?
        - Не знаю, - ответил я рассеянно. - Это не я выбирал. Наверное, потому, что красное как-то защищает от атеросклероза, инфарктов, инсультов, еще какой-то ерунды…
        - А кто выбирал? - спросила она с подозрением в голосе.
        - Не знаю, - ответил я честно. - Бар и холодильник вообще-то получают указания от кровати. Пока я сплю, она даже уровень сахара в крови проверяет, зараза. И всей квартире раздает указания…
        Она с великим изумлением уставилась на что-то за моей спиной.
        - Настоящая джезва? Ты что… все еще пьешь кофе?
        Я с кривой улыбкой развел руками:
        - Все еще… иногда. Так. Для вкуса. Ностальгия… Но, конечно, пользуюсь и алатропом и некстером.
        - А геппом?
        Я отмахнулся:
        - Не знаю, душа не лежит к расслабляющим. Я из тех, кто в старину ни за что не притронулся бы к марихуане, но с кокаина не слезал бы.
        Она пробормотала:
        - Я тоже предпочитаю стимуляторы.
        Чтобы выказать себя крутым мачо, я закрыл папку с диковинными рецептами и велел приготовить просто яичницу с ветчиной. Единственное, что аппаратура решила без нас, это удвоила количество яиц и утроила ветчины. Наверное, мы выглядели достаточно голодными.
        Алёна быстро и без жеманства опустошала свою тарелку, я сижу напротив, но она поглядывала поверх моей головы, на стене гибкий экран, что переходит и на соседние стены, слышно, как шумно плещется море, кричат чайки, доносятся азартные крики и глухие удары по мячу.
        Пляжей обычного типа почти не осталось, все стали нудистскими. И даже те, которые не нудистские официально, все-таки где наполовину, а где и намного больше заняты нудистами. Когда проблема увеличения пенисов исчезла, все больше мужчин вдруг открыли, что они вообще-то нудисты, а когда подкачка геля в половые губы стала настолько рутинным делом, что можно раздувать их до любых размеров в домашних условиях, то и женщины ощутили, что в нудизме что-то есть, есть.
        Наконец на обычных пляжах нудистов стало столько, что на мужчин в плавках смотрели с иронией: и что он там скрывает? Сморщенный крючок или что-то мелкое и винтообразное? А если женщина в купальнике, то у нее там нечто такое, что даже пластический хирург опускает руки?
        Но полной и окончательной победой нудисты наслаждались всего два-три года. А потом появились модификанты, на их фоне нудисты теперь выглядят старомодными и отсталыми.
        Алёна опустила взгляд на меня, повела в воздухе пальцем, и пляж мгновенно сменился чинной атмосферой государственных учреждений. Чиновники вскинули руки с бумажками, по старой традиции какой-то законопроект или межправительственное соглашение одобряя именно таким образом.
        - Молодец, - сказал я хмуро, - сразу отыскала.
        - Это было непросто, - призналась она. - У тебя семь тысяч развлекательных каналов, триста информационных и всего шесть по-настоящему дельных.
        Я буркнул:
        - Во все века клоуны всех мастей были популярнее и заметнее ученых, политиков, философов, мудрецов. Начиная с допещерных и пещерных эпох и до нынешнего времени. И сейчас новость ли, что телеканал Академии наук менее популярен в сети, чем любой из развлекушек?
        Она поморщилась:
        - Еще скажи, что Аня Межелайтис известнее любого нобелевского лауреата, что создатель компьютера умер в бедности, а создатель порносайтов покупает дворцы и оборудует в личных суперлайнерах бассейны, а на яхтах ставит теннисные корты для себя и друзей!
        - И скажу, - пообещал я, потом махнул рукой: - Дразнишься? И так все знаешь.
        Она сдвинулась вместе с креслом в сторону и похлопала по корпусу стиральную машину.
        - А хорошо, - сказала она деловито, - что всех роботов, хоть кухонных, хоть садовников, всегда снабжают половыми органами. Хотя по правилам они и тщательно замаскированы, но даже я могу понять, как быстро их высвободить наружу и как закрепить на постоянное место.
        - И где там половые органы? - осведомился я мрачно.
        - Может быть, - предположила она, - ты убрал перед моим приходом?
        Я пожал плечами:
        - А смысл? Через несколько часов узнаешь обо мне все. У меня не останется тайн.
        - Страшно? - спросила она с сочувствием.
        - Страшно, - сознался я. - Как-то относился бездумно, видел только плюсы, а теперь мороз по шкуре… И вдруг ощутил, как дорожу твоим мнением. Жутко все разом потерять.
        Она отмахнулась:
        - Не боись, мое мнение о тебе не шибко высокое. А если честно, то… нет, не скажу.
        - Спасибо, - сказал я. - Наверное, только потому с тобой у меня и комфорт. Любовь - это когда можно без стеснения перднуть в постели. Или посидеть рядом на унитазе… Хотя вообще-то, когда дрыхли в твоей постели, ты пукала довольно мощно, но все равно было комфортно и совсем не противно…
        Она вскрикнула в великом возмущении:
        - Что? Я? Да никогда в жизни!
        - Жаль, - сказал я печально, - вот видишь, и не пукала, и на унитазах не сидели.
        - У меня только один унитаз, - напомнила она ядовито. - Правда, у Лены-манекенщицы два… Когда ты утром на нем кряхтел, я чистила рядом над раковиной зубы.
        - И ничего не кряхтел, - ответил я с обидой. - У меня там все в порядке. Это у тебя…
        - Что? - спросила она. - У меня анус с кавернами?
        - Нет, - согласился я с объективностью спортсмена. - Анус у тебя чудо. Модифицировала или такой и был?
        Она посмотрела в удивлении.
        - А тебе не все равно? Или ты биокон?
        - Нет-нет, - сказал я поспешно, - что ты!.. Конечно, все равно. Главное результат.
        - И как? - спросила она. - Ладно, не мучайся с ответом. Я и так знаю, что анус у меня отпадный, все хвалят.
        - Ты вся отпадная, - сказал я тихо.
        Она повернулась ко мне и спросила негромко и с недоверием в голосе:
        - Правда?
        - Правда.
        - Это тебе так сказали… или ты сам решил?
        - Что мне другие? - ответил я с обидой. - Мы всегда все делаем по-своему. Даже если сосед прав, скорее шагнем в неправость, чем дадим подумать на себя, будто на нас подействовали… У тебя и здесь таблетки?
        Она кивнула, на блюдце выкатились мелкие цветные шарики драже.
        - Ты разве не принимаешь?
        - Только дикари не принимают, - ответил я.
        Человек, как ни крути, все-таки обезьяна, хоть и наиболее развитая и социализированная. Но все, чем наполнена жизнь человека: война, культура, искусство, религия, политика, этикет, - лишь продолжение обезьяньих инстинктов. Сейчас же мы, начиная принимать препараты нового поколения, вступаем на первую ступеньку изменения самой сути человека… точнее, сходим с той линии, что роднит нас не только с обезьяной, а через нее со всеми предками, вплоть до амебы.
        - А тетракс пьешь?
        - Рассасывал под языком, - сказал я.
        - А я колола, - призналась она. - Так действует быстрее. Неужели я прошла дальше тебя?
        Я покачал головой:
        - Я тоже сперва колол. Но так слишком взрывной эффект, а длится всего семь часов. А когда под языком - голова ясная, а память абсолютная двенадцать часов!
        - И все это время держишь под языком?
        Я рассмеялся:
        - Не все, но приходится долго, ты права. Что делать, технологии пока несовершенны…
        Я услышал писк и ощутил царапанье в кармане, словно там проснулась мышь и пытается выбраться. Алёна смотрела, как я запустил руку в карман и что-то там ловил, в ладони появилась крупная капля ртути размером с грецкий орех. Алёна смотрела с любопытством, у меня Claytronics-2, первый выпуск, стоит баснословно дорого, это потом цена упадет в разы, а сейчас у меня в ладони предмет зависти модниц. Сверкающая капля на миг вытянулась, превращаясь в видеокамеру, я подвигал пальцами, еще не наловчился моментально находить нужное мне, и Алёна успела увидеть с десяток разных вещиц, пока у меня в руке не оказался обычный мобильник. Он в две секунды расплылся в тонкую лепешку, застыл, превратившись в экран. Изображение в триколоре, Тимур на фоне городского пейзажа, в руках лист бумаги, и сразу возопил возмущенно:
        - Ты посмотри, разве это не свинство?
        Буковки мелкие, рассмотреть не удавалось, я сперва зуммил до предела, потом махнул рукой и направил на стену. Автоматически включился проектор, стена превратилась в огромный экран. Я пробежал глазами по ясно читаемым строкам, в окошке появилось лицо Тимура, он с ходу комментировал отдельные пункты.
        Я поморщился:
        - Ну и что?..
        - Они же сперли! - крикнул Тимур. - За воровство идей суды теперь головы снимают! А там не только идея, но и куски программного кода!
        - Доказывать придется долго, - сказал я с сожалением. - Но пусть Мясоедов ворует, пусть… Мы даже в суд подавать не будем.
        - Почему?
        - Пусть увязнет, - пояснил я. - Идея нашего «Виртуального мира» замечательная, но… хороша для вчерашнего и сегодняшнего дня. Для завтрашнего - надо иное. Мы это сделаем! А он прогорит… Ладно, Тимур, у меня сегодня очень серьезный день, а завтра вообще ждет чуть ли не плаха. Давай, увидимся!
        Я отключил связь, Алёна перехватила мой внимательный взгляд, вскинула брови:
        - Ты чего?
        Я сказал с откровенностью человека, который вот-вот станет прозрачным со всеми его мыслями и чувствами:
        - Похоже, я хочу тебя затащить в постель.
        Она наморщила нос:
        - Да зачем это тебе?
        - Не знаю, - ответил я с неловкостью. - Атавизм. Когда тащишь женщину в постель, то вроде бы утверждаешь над ней свое превосходство.
        Она мягко улыбнулась:
        - Володя, тебе не надо утверждать свое превосходство надо мной! Я его и так признаю целиком и полностью. Ты - лучший, ты - умнейший, ты самый креативный, ты вообще самый замечательный!
        Я пробормотал:
        - Даже самые лучшие женщины предпочитают, чтобы их подруг хвалили за ум, а не за крутые бедра и шелковый анус. Так и мы предпочитаем, чтобы нас хвалили вовсе не за ум…
        Она расхохоталась:
        - Но ты же не таков?
        - Я тоже так думал, - пробормотал я.
        - И что изменилось?
        Я прямо посмотрел на нее.
        - Сам не понимаю. Это что-то в тебе. Признавайся, что?
        Она пугливо осмотрела себя, даже попыталась заглянуть за спину, выворачивая шею, как скрипачка.
        - Давай спать, - предложила она. - Меня озноб бьет перед днем завтрашним.
        Глава 13
        Утром, накачавшись крепким кофе, мы молча и на трясущихся ногах вышли и спустились в подземный гараж. Алёна смотрит подбадривающе, но я видел, что и она трусит, однако - настоящая женщина! - изо всех сил подбадривает меня, самца, который должен идти впереди стада и рушить все преграды.
        Выруливая на дорогу, я кивнул на тротуар:
        - Женщины одна другой краше… Это и твоя клиника работает! Улучшаете мир…
        Она ответила отстраненно:
        - У меня в глазах рябит от одинаковых лиц. С этой чертовой хирургией пошло расслоение женщин на два типа.
        - Всего-то, - сказал я не столько потому, что ой как интересно, а чтобы не молчать и не придумывать ужасов больше, чем уже напридумывал. - А какие?
        - Одни, - сказала она, - ориентируются на сильных и решительных мужчин…. точнее, вообще на мужчин. Потому делают внешность беспомощных дурочек. Здесь, как понимаешь даже ты, особенно мощное соревнование. Хирурги могут выполнить любой заказ, а столько одинаковых дурех в одном месте… гм… многовато.
        - А второй тип?
        - Те, кто махнул на мужчин рукой. Или денег нет на пластические операции, или же, наоборот, слишком много. Могут либо покупать нужных себе мужчин, либо получать оргазмы другими способами. Как понимаешь, когда деньги есть, это тем более не проблема. Такие женщины резко отличаются от первого типа.
        Я покосился на нее, она прямо смотрит вперед, красивая и холодновато-спокойная.
        - Ты, - спросил я осторожно, - второй вариант?
        Скупая улыбка тронула ее губы.
        - Во всяком случае, не первый.
        Корневицкий, неслыханное дело, сам встретил нас у входа, поцеловал Алёне руку, чем несказанно удивил нас обоих. Втроем мы поднялись на верхний этаж, где в пентхаусе расположился лабораторный центр.
        Кабинет роскошен именно простотой и величием суперэлитной аппаратуры, что безупречна именно дыханием следующего века. Из-за стола поднялся человек в синем халате, от стены отделились две молодые женщины с одинаковыми лицами.
        - Здравствуйте, - сказал человек в синем. Он приятно улыбался и смотрел очень заботливо. - Операцию буду делать я, обещаю, что все пройдет хорошо. Не волнуйтесь, садитесь в это кресло… Сейчас вам сделают обезболивание, еще пять минут, чтобы подействовало, и… начнем.
        Алёну увели, как я понял, в соседний кабинет, где ее, наверное, ждет другая бригада. Я опустился в кресло, оно мгновенно приняло удобную для меня форму, спинка медленно и бережно опустилась.
        - Все будет хорошо, - снова повторил хирург. - Вы не рядовые пациенты, время тех придет позже… если решатся, а вы - особые. Потому вами сейчас занимается лучший нейрохирург планеты. Это не похвальба, хотя я не прочь похвастать, это для вашего спокойствия… Я в самом деле лучший. Так что не волнуйтесь…
        Обезболивающее подействовало, я понял по беспечности в голове и полному отсутствию ужаса. Вообще весь кабинет напоминает стоматологический, даже кресло такое, но я только в детстве страшился зубных врачей, тогда еще в самом деле было больно и страшно, но потом родители перевезли в Москву, плюс прошло двадцать лет, и когда снова попал к стоматологам, балдел в кресле, лениво наблюдая, как что-то там делают в моей пасти.
        Сейчас хирург спокойно и с самым деловитым видом занимался своим делом, две медсестры попеременно, а иногда и обе, трубками то ли забирали кровь, то ли вводили обеззараживающую жидкость, я смотрел снизу в их нависающие надо мной раздутые ноздри и старался понять, у женщин волосы в этих трубах не растут или их как-то уничтожают в зародыше, ну не бывает таких идеально чистых дыр. Можно скользить взглядом по внутренней стороне долго, до самого мозга… хотя зачем он такой куколке, что дразняще так это прикасается мягкой грудью к моей голове, молодец, отвлекает, у меня воображение уже разыгралось, пытаюсь представить, это у нее такой напряженный сосок или же…
        Потом пришел еще один, я видел четыре двигающиеся руки, слышал треск надрезаемой кожи, потом долбили сам череп, однако боли все еще нет. Я начал было засыпать, но красивая медсестра с предельно низким декольте, откуда вот-вот выпрыгнут вот такие, завела со мной хитрый разговор, прямо сейчас разденется, я вяло отвечал, но интерес не дал заснуть довольно долго, а когда я решил, что сдаюсь и посплю, из-за головы донесся бодрый голос:
        - Все! Взбодрите пациента.
        Снова укол, я ощутил, что мозги и все чувства начинают как бы просыпаться, освежаться. Медсестра улыбается игриво, я снова подумал, что можно бы ее как-то, сама напрашивается, а штучка еще та, меня в это время осторожно трогали, помогли вылезти из кресла.
        Второй хирург исчез, а первый сказал довольно:
        - Вот зеркало.
        Его притащили специально, огромное, почти в рост. Я придирчиво осмотрел левую сторону головы, в одном месте торчат мокрые волосы, еще не высохли от промытой крови. Шов настолько умело запрятали в волосах, что прямо косметическая хирургия.
        В дверях появился Корневицкий, на лице странное выражение, спросил шепотом:
        - Ну как? Что-нибудь чувствуешь?
        - Ничего, - ответил я разочарованно.
        Хирург сказал, защищаясь:
        - Погодите, организму надо принять инородный предмет! Мы сделали все, что могли, но можем не слишком много. Через два-три дня увидим, что получилось.
        Корневицкий напомнил:
        - Вы обещали уже к концу дня!
        - Да, - ответил хирург. - Как только отойдет анестезия, сигналы ломанутся, как стадо к водопою. Но пробьются ли… Там та-а-а-ака-а-а-ая стена! В общем, ждем.
        Алёна появилась очень не скоро, мне показалось, что прошло несколько часов. Я спросил шепотом:
        - Почему так долго?
        Она ответила так же тихо:
        - Мне делали после тебя. Думаешь, много таких хирургов?
        - Эх, - сказал я с досадой, - лучше бы тебе сперва.
        - Почему?
        Я отмахнулся:
        - А вдруг он устал на мне и что-нить не так сделал тебе? Руки дрожат или еще что!
        Она сказала тихо:
        - Спасибо. Ты не сторонник равноправия, верно?
        - Как и Корневицкий, - ответил я. - Мне он ручку не целовал!
        Она слабо усмехнулась:
        - Знаешь, мне сказали, что можно ехать. Все равно раньше, чем завтра, ничего не ощутим. Должно зажить, зарасти, ощутить, что нейроны и провода к чипу - одно и то же…
        - Хорошо, - сказал я. - Только рад, если можно. Едем ко мне?
        Она устало покачала головой:
        - Давай лучше я к себе, ты к себе.
        - Как скажешь, - ответил я.
        Корневицкий на всякий случай отрядил две машины сопровождения, но я без всяких приключений добрался к дому Алёны, высадил, развернулся и так же быстро, дав задание навигатору, прибыл к себе.
        Автомобиль остался в подземном гараже, я поднялся оттуда на лифте сразу на свой этаж, сварил себе кофе, после чего свалился в постель и заснул, не раздеваясь.
        Сон был мучительным и тягостным. И хотя отходил не наркоз, а нечто иное, совершенно безвредное и без последствий, но хотя бы во сне последствия меня настигли. В предельном отчаянии я стоял на балконе своей квартиры на двадцать четвертом этаже и всматривался в темноту внизу. Там асфальт, узкая полоска земли с предполагаемой зеленью, утоптанная подошвами до прочности гранита…
        Я знал четко, что я сплю и нахожусь в кошмаре, но знал и то, что если соступлю с перил в ту сторону, то умру не только здесь, но и наяву.
        Черное отчаяние все сильнее охватывало меня, как вдруг ощутил тонкую струйку сочувствия, тепла, дружбы и горячей поддержки.
        А следом накатил мощный поток, что разом превратился в океан понимания, захлестнул меня с головой. Я купался в теплом свете, здесь мой мир, здесь не нужно прятаться со своими мелкими грешками, которые кажутся постыдными только мне самому, а вообще-то ерунда, у всех какие-то грешки, что и не грешки, даже не комплексы, а так, мы же в телах обезьян, это все они, гады, так что прощаем друг другу всю ту хрень, что невольно думаем и к чему подсознательно стремимся, это всего лишь мелкие пятнышки на сверкающем, как огромное солнце, чувстве объединяющей нас любви и глубочайшем взаимопонимании.
        Я повернулся спиной к балкону и шагнул в комнату. Теперь у меня есть цель.
        Я проснулся резко, словно разом включили свет. Но волшебный сон длится и длится: я все в том же теплом океане понимания, нежности и сострадания.
        - Да что же со мной…
        Я задохнулся, мгновенно погрузившись в теплый нежный океан чистой и трепетной любви, преданной и самопожертвенной. Его волны ласкали меня, я счастливо купался в них, понимая, что никто и никогда не был так счастлив и так любим.
        - Алёна, - с трудом проговорил я вслух, цепенея от грубости и лживости слов вообще. - Алёна…
        - Я здесь, Володя, - ответила мне вселенная тепла и нежности. - Ты… я никогда не думала, что ты вот такой…
        - Каким же дураком я был… - проговорил я с трудом, но ощутил, что мысленно и всеми чувствами сказал в миллиард триллионов раз точнее и ярче. - Господи, Алёна… Простишь ли ты меня?
        Она ответила не голосом, тот слишком беден, а слова лживы:
        - Мне прощать не за что. Я всегда тебя любила. Теперь и ты это знаешь.
        Мы обнялись на расстоянии, медленно погружаясь в новый странный мир, где нам больше не потребуется корявая и ужасающе бедная человеческая речь из звуков.
        И не только нам.
        Я сказал уже мысленно:
        - Ты сейчас где?.. Ах да, вижу… Сейчас прилечу!
        Как я оказался в гараже, уже не помню, машина вырвалась наружу с ревом, я поставил высший приоритет и уже через десять минут оказался возле ее дома.
        Она показалась из подъезда раньше, чем я успел заглушить мотор. Я выскочил, торопливо и счастливо раскинул руки. Она завизжала, ринулась ко мне и, обхватив за шею, повисла, как на дереве. Я прижал ее к груди, чувствуя, как часто-часто бьется сердце, звонко поцеловал в щеки. Ее глаза сияли, как звезды, она коснулась ногами земли и подняла ко мне сияющее лицо.
        Я медленно наклонился и поцеловал ее в губы. Она не отстранилась, во взгляде мелькнуло нечто похожее на замешательство, даже на испуг, но я не отстранялся, чувствуя невыразимую сладость, нежность и чистоту ее рта.
        Наконец Алёна робко и неуверенно ответила на мой поцелуй. Когда наши губы разомкнулись, она прошептала виновато:
        - Прости… целоваться я как раз и не умею…
        Я сказал с мукой:
        - Если бы могли раньше видеть вот так друг друга… не потеряли бы пятнадцать лет! . Подумать только, пятнадцать лет…
        Она шепнула тихо:
        - Разве впереди не больше?
        Словарь
        Скажем честно (LBH) - Let’s be honest, чем короче, тем лучше: easy (EZ) is better. В баймах уже почти все, кроме нубов, перешли на язык XXI века. На него переходят и в чатах, эсэмэсках, блипах. Здесь помещаю кратенький словарик самых употребительных слов и словосочетаний, которыми вы (U) можете общаться с приятелями. Good luck (GL) and have a nice day (HAND).
        А
        AAK - Asleep at the keyboard.
        AAR8 - At any rate.
        ADAD - Another day, another dollar.
        AFAIC - As far as I’m concerned.
        AFK - Away from computer keyboard.
        AIM - AOL Instant Messenger.
        ASAP - As soon as possible.
        A/S/L - Age/Sex/Location.
        ATM - At the moment.
        ATW - Around the web.
        B
        B - Back.
        B4N - Bye for now.
        BBS - Be back soon.
        BC - Because.
        BCNU - Be seein’ you.
        BFN - Boyfriend.
        BFN/B4N - Bye for now.
        BG - Big grin.
        BIL - Boss is listening.
        BITD - Back in the day.
        BMG - Be my guest.
        BOTOH - But on the other hand.
        BRB - Be right back.
        BTDT - Been there, done that.
        BTDTGTTSAWIO - Been there, done that, got the t-shirt and wore it out.
        BTW - By the way.
        BYKT - But you knew that.
        C
        CD9 Code 9: - Parents nearby.
        CID - Consider it done.
        CSL-Can’t stop laughing.
        COZ - Because.
        CU - See you.
        CUL or CUL8R - See you later.
        D
        DQMOT - Don’t quote me on this.
        E
        EOM - End of message.
        EZ - Easy.
        EG - Evil Grin.
        F
        F2F - Face to face.
        F2T - Free to talk.
        FAQ - Frequently asked questions.
        FWIW - For what it’s worth.
        FYI - For your information.
        G
        G2G - Got to go.
        GAL - Get a life.
        GF - Girlfriend.
        GGN - Gotta go now.
        GJ - Good job.
        GL - Good luck.
        GOL - Giggle out loud.
        GR8 - Great.
        GRT - Great.
        GTG - Got to go.
        GW - Good work.
        H
        H8 - Hate.
        HAK - Hugs and kisses.
        HAND - Have a nice day.
        I
        IAC-In any case.
        IAE - In any event.
        IC-I see.
        IDC-I don’t care.
        IDK - I don’t know.
        ILY - I love you.
        IM - Instant Message.
        IMHO - In my humble opinion.
        IMNERHO - In my never even remotely humble opinion.
        IMNSHO - In my not so humble opinion.
        IMO - In my opinion.
        IMPOV-In my point of view.
        IOW - In other words.
        IRL-In real life.
        J
        JIC - Just in case.
        JK - Just kidding.
        JTLYK - Just to let you know.
        K
        K - Okay.
        KIS - Keep it simple.
        KIT - Keep in touch.
        L
        L8 - Late.
        L8R - Later.
        LBH - Let’s be honest.
        LOL-Laughing out loud.
        M
        MIRL - Meet in real life.
        MorF - Male or Female.
        MOS - Momover shoulder.
        MTFBWU - May the force be with you.
        N
        NE - Any.
        NBD - No big deal.
        NMU - Not much, you?
        NP - No problem.
        NRN - No response necessary.
        NOOB - «Newbie» - someone who is a novice.
        O
        OIC - Oh, I see.
        OMG - Oh my god.
        OTP - On the phone.
        OWTTE - Or words to that effect.
        P
        P911 - Parent emergency.
        PAW - Parents are watching.
        PCM - Please call me.
        PIR - Parent in room.
        PLS - Please.
        PLZ - Please.
        POC - Point of contact.
        POS - Parent over shoulder.
        POV - Point of view.
        PRW - Parents are watching.
        Q
        Q - Question.
        R
        ROTFL - Rolling on the floor laughing.
        RL - Real life.
        RSN - Real soon now.
        RUOK? - Are you okay?
        S
        SFETE - Smiling from ear to ear.
        SIT - Stay in touch.
        SOZ - Sorry.
        SOW - strong or weak.
        SYS - See you soon.
        S2R - Send to receive.
        T
        TAFN - That’s all for now.
        TBA - To be announced.
        TBH - To be honest.
        THX - Thanks.
        TIA - Thanks in advance.
        TMB - Text me back.
        TOY - Thinking of you.
        TTFN - Ta ta for now.
        TTYL - Talk to you later.
        TY - Thank you.
        U
        U - You.
        U2 - You too.
        V
        VL - virtual life.
        VW - virtual world.
        W
        WB - Welcome back.
        W/E - Whatever.
        WFM - Works for me.
        WTG - Way to go.
        WTH - What the hell?
        WU - What’s up?
        WYGOWM - Will you go out with me?
        X
        XOXO - Hugs and kisses.
        Y
        Y - Why.
        YT? - You there?
        YW - You are welcome.
        Z
        ZZZ - Tired or bored

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к