Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ЛМНОПР / Нестерова Наталья : " Некромант Присяга " - читать онлайн

Сохранить .

        Некромант. Присяга Наталия Петровна Нестерова
        Ксения, или Ники, штатный редактор и экстрасенс газеты «Пифия», решила, что молодой автор, явившийся в редакцию с весьма ординарной рукописью и представившийся Мерлином, - обыкновенный болтун. Его сообщение о том, что древнее зло вырвалось из склепа, не произвело на нее впечатления. Однако все оказалось не так просто, Ники это поняла, когда прибежала на зов шефа в его кабинет и увидела несостоявшегося автора в бесчувственном состоянии приклеенным эктоплазмой к потолку. С помощью своего Дара Ники проникла в сознание «Мерлина» и узнала, что он сказал правду. Расследование привело Ники и ее друзей в дрянной дом, где их ждала страшная находка…
        Наталия Петровна Нестерова
        Некромант. Присяга
        Роман
        - Ники, зайди!
        Кому же понравится окрик шефа, то есть господина издателя, прямо с утра в понедельник?…
        Игорь Владленович, человек стопроцентно без малейших признаков парапсихологического чутья, нервно обтирал лысину салфетками. Я знала, откуда эти салфетки, - из настенных приспособлений в туалетах. Вытащить вместо одной салфетки полпачки - проще простого.
        - Да, Игорь Владленович. - Я послушно потрусила к его кабинету, вход в который располагался в коротком тупичке недалеко от поста охраны. Тучный шеф неожиданно прытко меня обогнал и, распахнув дверь, впихнул внутрь так, что я пролетела прямо до крайнего стула и едва успела схватиться за его спинку, чтобы не упасть.
        - Э-э-э… Игорь Владленович?
        Но прежде чем шеф начал что-то объяснять, я и сама почувствовала неладное. Туго свернутая поисковая сеть развернулась, каждая струнка напряглась и начала звенеть. Кабинет заполняли информация, субстанция и сущность. Ох, не зря я накануне обеспечила себя подпиткой…
        Сущность ощущалась сверху.
        Субстанция ляпнулась мне на шею.
        Я отпрыгнула к стене и воззрилась на потолок.
        К потолку липкими шнурами, несколько раз пересекающимися крест-накрест, была приклеена сущность колоритного автора, посетившего стены дорогой редакции в пятницу. Все метр девяносто, волосы до пояса, заплетенные в весьма жиденькие косички, давно и безнадежно вышедшая из моды косуха поверх майки, потертые джинсы с выраженной мотней, кроссовки. Это создание лет двадцати семи пришло к нам с классическим набором бредней. Явления во сне Иисуса с точными инструкциями по написанию статей для «Пифии»; контакты с инопланетянами (да и сам он - метис инопланетянина с мамой); майя накосячили, и конец света еще только ожидается, а не прошел, как обещалось, в конце 2012-го.
        Точнее, ладно бы на потолке маячила только изъятая сущность. Автор был приклеен весь целиком, в физическом теле, причем шнурами эктоплазмы.
        Информация истошно причитала, что в совсем недавнем прошлом в уютном кабинете шефа происходила какая-то нездоровая стычка интересов. Структура информационного пространства была взбаламучена и почти не читалась. Сущность на ментальные запросы не отвечала, притворяясь мертвой. Я усилила один из поисковых шнуров, попробовала расшевелить мозги. То, что их почти нет, было ясно еще при собеседовании, но вдруг?…
        - Ники! - просипел шеф. - Это что, новый способ добиваться публикации? Вы же его труды смотрели в пятницу, его, этого… как его…
        - Ну, представился он, знамо дело, Мерлин. А так - Олег Евсеев, кажется. Сейчас, Игорь Владленович…
        - Ники, он, вообще, мертвый, живой?… ментов звать?… скорую? МЧС?… - Игорь Владленович явно паниковал.
        Я коснулась пальцами тягучей капли на шее. Добросовестная экто, почти стопроцентно материализованная на подсоленном киселе. Только соль могла удержать столько информации, чтобы обрести плотность резиновых жгутов и силу присосок спрута. Кто-то постарался на славу.
        Взяла салфетку, вытерла.
        - Живой, точно. И что мы скажем официальным лицам? Что кто-то пошел стопами «Людей в черном» и решил повторить подвиг таракана в морге?…
        Шеф вдруг с интересом задрал голову - его посетитель явно предстал в новом, более привлекательном и живописном ракурсе.
        - А что, похоже! Нет, ну, скажем, например…
        - Игорь Вла… - Договорить, что экто уже почти разрядилась, особенно после того, как соприкоснулась с энергетикой моих поисковых структур, я не успела: кисель утратил клейкость и упругость, и Мерлин обвалился с потолка на любимый диванчик шефа. Молодой человек сверзился удачно и застыл лицом вниз в неестественной позе, но все же целый и невредимый, только обляпанный изрядным количеством густого крахмального клейстера.
        И я, и шеф замерли… потом я не удержалась:
        - Ну все, Игорь Владленович, накрылся наш эксклюзив… - и хлопнула в ладоши.
        Двое прирученных домовых, рыжий Сева и чернявый Даня, которых мы никак не могли привыкнуть называть офисными, выскочили из-под дивана с ложками и бросились уписывать клейстер. Еще бы, остатки эктоэнергии - это для мелких духов деликатес. И я всегда старалась не обращать внимания на то, что у ложек наших домовых были как-то особенно остро заточены черенки по краю.
        Игорь Владленович подергал глазом:
        - Ники… ты разберешься?… ты, экстрасенс?!
        Я, экстрасенс!
        - Да, конечно, разберусь. Хотя и… необычно это. Лично я не слышала о таком и не сталкивалась. Сейчас домовые его того… объедят, вытрут, потом посмотрим, что с основными жизненными показателями. Пока есть ощущение, что он к кому-то подключен. Ну типа что он жучок или устройство для прослушки.
        - Устройство… для прослушки? - Шеф провалился в кресло и снова начал нервно тереть лысину салфетками. Один из домовых беззвучно подбирал белые плотные кляксы с пола, второй сноровисто шарил по телу Мерлина, явно попутно облегчая карманы на предмет мелочи, курева и жвачки. - Что у нас тут прослушивать? План следующего номера? Создание приложений к «Пифии»? Ценообразование рекламных полос? Обсуждение тайны краха газетного бизнеса перед лицом интернетизации?
        - Не знаю пока, - мирно отозвалась я, подошла к кулеру в углу кабинета и вдавила голубую кнопочку. Над стаканчиком потихоньку щелкнула пальцами - получилась структурированная успокой-вода. - Но разберусь. Не сама, так найду, к кому обратиться. Он с рюкзачком был. В котором валялись фотки Иисуса, сделанные во сне методом биосканирования, дохлый Асер и его документы. Вы его рюкзак не видели?
        Шеф всосал предложенную воду. Почти не помогло.
        - Домовых спросить?…
        Я посмотрела на Севу с Даней. Заставить домового делиться информацией - непростая задача.
        - Ну, может, потом… сейчас они заняты.
        - Нет… перенеси его отсюда… совещание же через полчаса…
        - Куда?
        - Возьми ключи от левой переговорной… я ее сейчас зарезервирую. Домовые… тело… унесут? Сева?…
        Сева встал навытяжку с ложкой на карауле. Типа готов к труду и обороне. Даню я сейчас не видела.
        - А чего домовые, - сказала я, - домовые слишком мелкие. Сейчас возьмем такелажную тележку для развоза тиража и сами перетащим. Я народ распугаю, пятнадцать метров, недалеко.
        Видно было, как сильно не хочется Игорю Владленовичу прикасаться к Мерлину, но делать было нечего. В тот момент, когда мы пытались спихнуть гостя с дивана на тележку, он открыл закаченные глаза - видны были одни белки - и сообщил:
        - Тайну мироздания я унесу с собой за пределы Вселенной…
        Шеф чуть не выронил свою половину гостя, но я вцепилась в тощее плечо намертво - не хватало еще устроить сотрясение мозга человеку на земле, после того как он успешно спланировал с потолка (что, кстати, свидетельствовало о невероятной везучести данного организма).
        - Да бросьте, Игорь Владленович, это же просто подкорка искрит… так, остаточное…
        - Истинно говорю устами Иисуса: все пропадем, сгинем, и настанет конец света, - не унимался Мерлин.
        Я присмотрелась, сдернула с его шеи связку амулетов на цепочках и шнурках, сунула себе в карман. Пусть полежат у меня.
        Шеф, скрипнув зубами, преодолел брезгливость, и через пару минут мы уже устроили парня на светлом кожаном диване в переговорной.
        Я на всякий случай оставила свет - а ну как очнется; и записку на столе: «Не волнуйтесь, сейчас приду». Записку прихватила тонким поисковым шнуром.
        В кармане у Мерлина отыскались паспорт, связка ключей, телефон - его я забрала, вдруг папа-инопланетянин позвонит. И наконец, тщательно заперев небольшой кабинет на ключ, упрятала ключ подальше.
        В кабинете шефа было уже чисто и пусто, только под диваном еще тихонько шуршали сытые домовые - новое гнездо себе вили из салфеток.
        - Итак, Игорь Владленович, он жив, в трансе, жизненные показатели в норме. А вот что тут случилось и как его из этого транса выводить - другой вопрос!
        Глава 1
        Накануне. Рабочая пятница
        День как день…
        - Ники, привет!
        Это мне. Я улыбнулась и, ответив:
        - Всем привет-привет! - прошла к своему рабочему месту.
        Как и во всех уважающих себя московских редакциях, тут теснота. Даже теснотища.
        Работнички пера и клавиатуры отделены перегородками, обтянутыми серой тканью, и это как бикини на пляже - создается иллюзия интимности при полной обнаженности ситуации. Видно, кто что ест и пьет, сколько и когда. Кто красит ногти, кто - брызгается духами. Кто говорит по телефону… даже с кем и о чем… правда, мы чаще говорим, выбегая в коридор с мобильником в руках, но бывает - и по городскому в рабочем зале. В этой прозрачной до звона обстановке нелегко хранить небольшие личные тайны.
        Юрик, наш арт-директор, как-то раз сказал - на работе мы намного ближе друг другу, чем даже своим родным. Восемь-десять часов непрерывного общения пять дней в неделю - не шутка. А потому мне было искренне жаль те коллективы, которые, что называется, «не сложились».
        Я худощавая - по мнению некоторых, даже слишком маленькая и худощавая. Мой рост - сто шестьдесят восемь сантиметров, между прочим, - не мешает коллегам воспринимать мою персону как крайне мелкое создание. Тем более что я не ношу каблуков, только кеды или мокасины на тонкой подошве. Я вовсе не держусь за свой модный тощий имидж и постоянно жую шоколад, печенье, яблоки, бананы, торты - словом, все, что я вижу и что мне по карману. Мне необходима жировая прослойка, а она нарастает как-то не очень активно. Диетолог, выслушав мою проблему, посоветовала употреблять на ночь пломбир и жирный йогурт. Я поверила - диетолог, кстати, была килограммов сто весом. Мне бы ее добро!.. И с полгода безуспешно давилась по ночам мороженым, кофе с жирными сливками, просто сливками с клубникой и сахаром, сырными тортами, и ничего…
        А сегодня утром весы показали сорок девять… печальное число - когда мой вес начинается с пятерки, я в себе как-то более уверена…
        Тем временем я положила на стол пакет из «Макдоналдса» (самые дешевые и самые вредные калории, но мне они подходят), повесила черную кожаную курточку на рогатую вешалку, включила свой неспешный компьютер. Вокруг мирно скрипела мозгами заслуженная, изношенная, но все еще боевая офисная техника.
        Муза, посетившая любого из коллег, тут же выдавала свое присутствие пулеметным треском клавиатуры. Так на глазах (точнее, на слуху) завидующих рождались гениальные тексты.
        - Сейчас приедет Василий Сергеевич, прямо со слета уфологов. А затем пятиминутка у Игоряши, - подала голос Ольга.
        - Сергеич с утра-а? - изумилась я. - День будет прожит не впустую! - По редакции пронесся вздох всеобщего восхищения. Только Леша горестно скрипнул стулом - он выдерживал годичную паузу без спиртного. В стиле «мужик сказал - мужик сделал».
        - Почта. - Анечка, наша секретарь, шлепнула мне на стол стопку пухлых грязноватых конвертов.
        - Спасибо, Анечка! - отозвалась я и в очередной раз мысленно себя обругала невоспитанной дрянью - как же я так, со всеми здороваюсь, а Анечку нашу, которая сидит на отшибе, забываю?…
        Письма. Это моя работа. Я занимаюсь парочкой рубрик в полумиллионной газете «Пифия», которую читают практически по всей России, а также в странах ближайшего зарубежья и в русскоязычных диаспорах всех континентов мира.
        В моем ведении переписка с читателями, или «Спроси у мага».
        У мага спросить о своем житье-бытье желали многие. «Пифия» получала до сотни писем в день - в бумажном и электронном виде. И хотя каждое первое письмо непременно бралось в руки и оценивалось, в каждом втором была строчка «Я знаю, эти письма никто не читает». Что заставляло людей, уверенных в том, что их письма не читают, писать нам с упорством обреченных?…
        - Слушаю… - раздался голос за ширмой. - Да, «Пифия». Да. Да. Нет, мы не продаем газеты, здесь редакция, а вам надо в отдел распространения. Нет, у меня не карие глаза. Нет, я не потеряла недавно мужа. Нет, я не испытываю сейчас ни раздражения, ни злости. А вы? Да-да, я вам напоминаю, куда вы звоните, в редакцию «Пифии». Нет, не можете. Нет. Не стоит. У нас стопроцентная защита от любого рода телепатических проникновений и ясновидения. Да. И на телефонных линиях тоже. Абсолютно. Нет, недостающий номер газеты в подшивку не вышлем. Такие услуги мы не оказываем. Попробуйте все же позвонить в отдел распространения. Да, всего доброго.
        Дав отбой, Ира вытащила зеркальце из верхнего ящика стола и пытливо уставилась на свое отражение. Глаза у нее были карие. Расстроена она была уже неделю - муж не умер, но ушел. Но признаваться в этих фактах звонившему читателю не стоило. С нашей аудиторией требовалось, увы, держать дистанцию - притом, что мы от всей души работали ради их успокоения, образования, блага и процветания.
        И да, на редакции и на телефонных линиях стояла неплохая защита, я собой искренне гордилась, но вот бывают же у людей догадки. В данном случае и у звонившей, и у отвечавшей.
        Я быстро пробежалась по закрывающемуся каналу - одинокая дама, после климакса резко активизировался врожденный вампиризм, дети сбежали аж в другие города, неплохой интуитивный психолог, играет в великого чародея, ну и психиатрии немножко. Экстрасенсорики нет.
        - Ник, может, поговорить с ней надо было?
        - Не надо. - Я перекинула нитку на Иру, наложила несколько стежков на изодранные нервы. Не более пятнадцати процентов вмешательства, если тебя не просят, и вмешательство только твоя инициатива, - но и этих пятнадцати часто хватает.
        Тем временем в атмосфере возникло своеобразное шевеление, вроде телепатического сквозняка… а вот и сквозняк настоящий - хлопнула легкая стеклянная дверь.
        - Здра-авствуйте, здравствуйте! - Сочный глас исключительно жизнелюбивого Василия Сергеевича заставил пространство редакции вибрировать.
        Ах, как я любила, когда это сноп чистейшей энергии приходил к нам в гости! Гонорары у нас копеечные, зато обстановка душевная, и авторы - тот фактор, который делает ее уникальной. Не надо думать, что всю газету создает горстка журналистов, копающихся в Интернете. Нет, без авторов не было бы «Пифии».
        Василий Сергеевич, художник, астролог и знаток славянской обрядности, вкатился с четырьмя пятилитровыми пластиковыми канистрами вина, которые придавали его исключительному силуэту особую выразительность. Казалось, он вообще не ощущает ни их, ни собственного веса. Черные кожаные штаны, пронзительно-желтый вязаный шарф, ультрамариновое драповое пальто, бордовые лайковые перчатки…
        И сразу пошли поцелуи.
        - Я сейчас с Крыма (сочный поцелуй Анечке), а через час в аэропорт (поцелуй мне), а потом на Камчатку (поцелуй Ольге), а там то ли метеорит, то ли истребитель упал (поцелуй Ире), если упал - так я найду (роскошным жестом сбросил свое синее пальто). А еще, может, и выставку там устрою, но самое главное - крабы, крабы же с икрой, самый правильный лов (вся редакция восхищенно застонала - только Сергеевич мог лететь на Камчатку ради браконьерского лова правильных крабов), как без крабов? В крабах в этот сезон вся сила, а мне сила нужна, я силу люблю…
        - Привезете мне камушек с камчатского вулкана? - завистливо спросила я.
        - А ты садись на метлу, да за мной! - бодро ответил Василий Сергеевич.
        - Ой, если бы можно было! - засмеялась я. За самолетом не поспею - максимум двадцать-тридцать километров в час.
        Тем временем редакция радостно галдела; все собрались послушать театрализованную постановку в исполнении Сергеевича, историю об одичавшем туристе, поселившемся в экскурсионных пещерах Крыма. Данному туристу, по его собственной версии, изложенной внимательным уфологам, было явление инопланетян. Представители высшего разума сообщили, что в горах Крыма таится космический корабль, наполненный несметными сокровищами вселенской мудрости, а до кучи золотом, бриллиантами и сосудами с живой водой.
        Я верила, кто-то нет, да и не важно. В горах Крыма, если честно, чего только не таилось, включая армию солдат-атлантов, созданную на случай внеземной агрессии на человечество. Армия эта была неактивна, и я крайне желала ей оставаться неактивной всю мою жизнь. Пусть лучше человечество не знает, как хорошо оно защищено.
        Ну а турист и корабль…
        Если правда - мимо нас не пройдет; если даже на грани правды… или просто слегка похоже - скорее всего, напишем. Василий Сергеевич любую историю преподносил так вкусно, что грех было замалчивать и прятать в стол. Человек счастливый, полный жизненных сил, умудрялся передавать их даже через печатный текст, заряжая нашу аудиторию позитивом и оптимизмом.
        Закуска (наспех собранная с миру по нитке, главным образом вынутая из моего пакета, принесенного к ланчу) быстро закончилась; поздороваться и послушать про туриста успели всего на полканистры неоригинального «Черного лекаря» и на одну канистру «Муската белого Красного камня»… Жизнь стала лучше, жить стало веселее.
        Наш крымский виноносец отправился на сражение с крабами, которые нынче самые правильные, то есть, как это ни печально, с икрой - пришедшие на мелководье на нерест.
        А я со слегка гудящей головой вернулась к работе, пытаясь отрешиться от образа ободранного энтузиаста-уфолога, ползающего по сталактитовым лесам с самопальным факелом, скрученным из ветхих сатиновых трусов и пропитанным последними каплями водки из заветной фляги.
        Хотя чего не сделаешь ради хорошего космического корабля.
        Письма разнообразием не отличались. Иногда, читая их, я впадала в банальные размышления - к примеру, как трудно быть богом. Ему, думалось мне, возносят благодарения намного реже, чем пытаются выбить из него ответы на те же вопросы, с которыми обращаются и к нам, изливая заодно истории жизни, потерь и провалов. Ну или даже не ответы на вопросы, а самую что ни на есть действенную (правильнее сказать - чудодейственную) помощь…
        Я искренне надеялась, что люди, формулируя на бумаге все свои трудности, накопившиеся за энное количество лет, на самом деле получали облегчение. Выговаривались. Наверное, это своего рода психотерапия.
        Но прочесть от корки до корки все письма было на самом деле невозможно, для этого требовались еще по крайней мере два человека на полной ставке. Ставок у нас не хватало. Да и у меня конкретно на письма времени было выделено немного. А потому вникать в суть рваных биографий и судеб я приспособила Кешу. Только старалась сделать так, чтобы его никто не видел.
        Естественно, люди с Даром свой Дар маскировали. Шеф, издатель, а по совместительству и совладелец-соучредитель нашего издательства, в свое время как-то очень грамотно воспринял тот факт, что в редакции народ собрался разный. С разными запросами… и с разными возможностями. И весьма положительно оценил, что двое домовых (приучить их обитать исключительно в кабинете шефа было непросто, помог только специальный диван с глубоким пространством под ним) мгновенно собирают с пола бумажки от карамелек, до которых наш Игорь Владленович большой охотник, и при этом прячутся ото всех, кроме меня и его самого. Ну, еще Ольга - домовые трепетно подбирали пепел ее тонких сигарет, почтительно огибая оборки юбок. В принципе курить у нас разрешалось на крылечке и в кабинете шефа, а вкусы у домовых странные, им очень нравится пепел, они существа неорганические, чего только не едят.
        Я приготовилась поработать… и тут в благостную и разморенную вином редакцию примчался собственно Игорь Владленович - как обычно, требовать подлинную фактуру и уникальные материалы.
        - Забыли? Ах вы! Ах, Васильсергеич? Тяпница?… А совещание? А фокус-группа? Вы хоть представляете, сколько это стоит? Видеосопровождение! Фигня все! Нужен эксклюзив! Срочно! Настоящий, живой материал! Откуда угодно! Люди нам не верят! Жуем портянки! Пишем одно и то же! Дайте мне расследование! Покажите жизнь современных волшебников! Где они, нынешние московские Гендальфы и Дамблдоры?[1 - Гэндальф и Дамблдор - персонажи произведений Дж. Толкина и Дж. К. Роулинг. (Примеч. ред.)] Срочно! Чтобы я поверил! Понятно? Оль, пошли побеседуем… - Ольга вышла за шефом - руки за спиной, в одной ополовиненная, а потому предательски булькающая канистра «Черного лекаря», в другой ноль пять коньяка «Баланешт».
        Шеф делал вид, что не слышит бульканья.
        Редакция тоже.
        Фактура нам требовалась постоянно.
        И она была… да только не всякую фактуру дашь в газету.
        Я уныло оглядела стопку писем. Разместила свою тощую задницу на потрепанный стул, двумя пальцами взяла верхнее, заказное (давно надо купить для этого дела пачку медицинских перчаток!). И шепотом сказала:
        - Кеша, фас!
        Медленно вскрыла письмо… так же медленно его развернула и, прикрыв Кешу, выскочившего на вершину стога из писем, начала читать три странички А4, исписанные мелким дамским почерком. Так… «Здравствуйте, дорогая редакция!» День добрый. Родилась - жила, вышла замуж - развелась, живет со вторым мужем - как именно, сколько лет; двое детей, квартирный вопрос… заканчивалась история жизни закономерным вопросом, люблю такие - «моя ли муж половинка, все время в этом сомневаюсь»… и ни одной даты. Я тяжело вздохнула. Посмотрела на конверт. Марина Потапова из Краснодара, ты бы хоть на одном деле в своей жизни сосредоточилась как следует!
        Я уже извлекла из письма всю информацию. Раз уж я его подержала в руках и частично обдумала, стоило и ответить. Но проверка не повредит; я вытянула шею. Света на месте, и колода Таро лежит на краю стола, придавлена друзой хрусталя - чистится.
        Осторожно приподняла край письма, которым экранировала работу домовенка.
        Кеша тем временем уже закончил сортировать все остальные письма и гордо отступил к карандашнице. Всего три письма лежали отдельно с красными галочками на конвертах: «К прочтению и ответу обязательны!» Еще пять - с зелеными крестиками: «Нормальные люди, внятные вопросы, все данные присутствуют, ответы будут восприняты адекватно». Два - с нарисованными смайлами. Да. Такие тоже бывали. Это на конец рабочего дня. «А если вы, дорогая редакция, приедете ко мне в Тольятти, я буду встречать вас в белых туфлях на перламутровой платформе и угощу шанежками. Рецепт шанежек…» Ну или наша любимая классика: «Покупаю вас каждый месяц, читаю от корки до корки, верю всему. Люся, Урюпинск».
        Остальные письма были неряшливой кучкой отодвинуты на край стола и никаких меток не имели. Эти люди спрашивали о том, что уже было неактуально; хотели не совета, а подтверждения собственной точки зрения и иную бы попросту не услышали; выговаривались; или не написали о себе нужных сведений; или это были местные сумасшедшие, мессии и ясновидящие, коих с нами пыталось связаться неимоверное количество.
        Я достала конфетку и потихоньку сунула Кеше. Мой офисный был очень застенчивым и совсем маленьким. Не знаю, почему он избрал себе место проживания в карандашнице, где на дне было полным-полно острых скрепок и булавочек, но малыш торчал именно там.
        Вообще, почти каждый стол в нашей дорогой редакции - это удивительное скопление артефактов, фигурок, талисманов, статуэток, вазочек, камешков, подсвечников, хрустальных шаров, игрушек и прочей дребедени. Кое-что - для дела, кое-что - для красоты, остальное - пылесборники и сувениры на память, подарки авторов, читателей и коллег друг другу. Так что выбор мест проживания у Кеши был богатый, но о вкусах не спорят.
        - Представляете, - подал голос Леша, редактор и писатель-фантаст по совместительству, - в Америке до сих пор разыскивают пришельца, чей корабль разбился в 1947 году. Вот недавно его вроде бы еще раз нашли в поселке мормонов, замаскированного под одну из жен главы…
        - Представляем, - с удовольствием отозвалась я. - И еще неоднократно выйдет зайчик погулять!.. - И отправилась к Свете.
        - Глянешь?…
        Светик покосилась на письмо неодобрительно. Как и многие экстрасенсы с чистым Даром, она была худощавой, но очень следила за собой и никогда до моей костлявой унылости не доходила. Правда, и Дар у нее был совсем слабеньким.
        - Опять без данных?
        - Ну, я в принципе посмотрела, но лучше же перепроверить… - ответила я.
        Света еще раз строго на меня глянула, но решила не препираться, хотя она крайне не любила растрачивать свой Дар на Видение для посторонних, к коим относила и читателей. Взяла колоду, особым образом стасовала, сосредоточилась. Вынула три карты, рассмотрела их, почистила ногтем несуществующие пылинки, потом убрала карты в колоду и снова придавила стопку здоровым кусищем хрусталя.
        - Ну что я тебе могу сказать? Дамочка разболтанная, детьми не занимается, себя запустила, работает без огонька, причем работу поменять не хочет. Временами сидит в депрессии. Точный ответ на единственный внятно поставленный вопрос - «нет». Не ее он половинка. Но ведь все равно не разведется, потому что не хочет быть разведенкой и подозревает, что заново замуж не выйдет, хотя вышла бы. За чаем пойдешь?
        - Пойду, надо вино запить…
        - Давай я с тобой…
        - Представляете, - услышали мы за спиной, - в Питере видели НЛО, улетело в сторону Выборга… есть записи, а еще две дамы забеременели, пока оно над их домами пролетало…
        - Представляем! - с удовольствием откликнулась я.
        - Понятно, - фыркнула Света, - казак хочет в Питер…
        - Питер - это хорошо, - воодушевилась я, - в Питер - это правильно! - Я сама уже давно хотела куда угодно, но мой Дар, возникнув в Москве, отпускал меня нечасто.
        Поговорив о Балтийском море, талисманах из природного янтаря, о погоде и о намерениях Светика после ланча зайти в «Палыча» насчет десерта, мы вернулись от кулера в кабинет. Я села за стол, кинула в чашку с кипятком пакетик имбирного чая и сосредоточилась за слегка подвисающим компьютером.
        «На ваш вопрос ответил наш специалист, используя ясновидение и гадание с помощью колоды карт Таро.
        Отношения с супругом могут прийти к состоянию нестабильности, однако, скорее всего, до развода не дойдет.
        Вам, Марина, „Пифия“ может посоветовать получить дополнительное образование в области, связанной с дизайном - возможно, дизайном ногтей, стрижками, так как вы одарены в прикладной области. Новая профессия позволила бы вам трудиться посменно, высвободить больше времени для детей и одновременно ярче выразить себя. Пожалуйста, обратите внимание на серьезную литературу - повышайте ваш уровень эрудиции, развивайтесь духовно. Удачи вам и всех благ вашей семье».
        Я вздохнула и сохранила письмо и ответ в папку готовых писем. Пойдет в ближайший номер. Филькина грамота - люди спрашивают, но это не значит, что они готовы услышать ответ. Тех, кто был готов, на моем столе было в данный момент представлено три - по количеству писем, отмеченных Кешей красными галочками.
        Юрик тем временем покосился на мой пакет с ярким логотипом «М», в котором осталось только три ломтика картошки по-деревенски, зарывшиеся в копну салфеток, и хмыкнул:
        - Ники, ты там, в пузе, солитера не выращиваешь? Коллекционного? Хотя нет, он уже выпирал бы…
        - Завидно? - переспросила я и сглотнула голодную слюнку. В плоском животе заурчало. Людям по большей части бывало завидно, мода такая. Я же в свою очередь завидовала плотным, крупным.
        - Ники! - окликнула меня тем временем снова возникшая в редакции Ольга. - Сейчас с проходной автор позвонит, встреть, пожалуйста, и поговори…
        - Что-то толковое? - спросила я. - Авторов новых нам не помешало бы…
        - Ну как тебе сказать… - Ольга прищелкнула пальцами, и я сразу увидела ауру посетителя - начальница считала ее еще по телефону. - Может, что-то и есть, а может, в комплект к Воланду с прошлой недели… послушай, посмотри, что принес, проверь, может ли писать.
        В принципе я такие ауры люблю. Обычно это интересные люди, даже не люди, а конкретно мужчины - со своеобразными заморочками, и любопытными взглядами на мир, и одновременно с ярко выраженной склонностью до седых бакенбард сидеть на дамских шеях. Бабушка-мама-тетя-жена, ну, может, сестра-любовница - кто подвернется. Так как я не имела в виду становиться женой и мамой, то против зависимых мужчин и вдохновенных тунеядцев совсем ничего не имела. У них своя реальность, у меня своя, иногда любопытно и пересечься.
        Однако Ольга протянула мне клочок бумаги, где значилось «Олег Евсеев», имя было отчеркнуто и ниже написано жирным красным фломастером - Мерлин, и интерес мой в значительной степени увял. Вот они, современные московские Гэндальфы. Но собеседовать так собеседовать! И я потрусила к вахтенному охраннику, взять ключи от переговорной и встретить посетителя.
        Мерлин поразил контрастом между современным парфюмом «Кензо» этого года выпуска, который я по случайному совпадению знала, и эклектичной внешностью. В одежде были намешаны все стили и отдельные предметы гардероба, которые были модны последние тридцать лет.
        Парень, может, чуть моложе меня, смотрелся очень странно, а волосы не стриг, наверное, со школы. Благо хоть выбрит был.
        - Здравствуйте, я редактор «Пифии» Ни… Ксения. Проходите, пожалуйста, Олег.
        - Мерлин… пожалуйста, Мерлин.
        Ой, да пожалуйста. Хоть царица Савская.
        Мерлин всучил мне чуть помятую распечатку, правда сделанную добротно - размер шрифта четырнадцатый, межстрочный интервал полтора и на хорошей бумаге. Я села за круглый столик и быстро пробежала взглядом пару страниц.
        - В Интернете материал брали?
        - Ну, в основном…
        - Вы понимаете, Олег… то есть Мерлин…
        - Я бы хотел публиковаться именно под этим псевдонимом. - Мерлин достал старенький «Асер» и пристроил его на столик. Показывает, какой он умный, современный и богатый.
        - Ну, до публикации тут еще надо поработать…
        - Не возьмете? - Парень так явно огорчился, что я начала мямлить. Не люблю печалить людей.
        - Ну, понимаете, я вижу, что вы заинтересовали Ольгу, раз она вас лично пригласила… но вообще-то нам нет резона брать в печать компилятивные материалы, даже хорошо изложенные… мы интересуемся эксклюзивом.
        - Эксклюзивом. Так. - Мерлин снова порылся в рюкзаке и хлопнул на стол мутную размытую фотку, напечатанную не на фотопринтере, а на обычном черно-белом струйнике, судя по дефектам печати, том же, что и рукопись. - А как вам это?
        Я присмотрелась. На фотке, как мне показалось, был сам Мерлин, только в бороде и с распущенными волосами.
        - Ну… без бороды вам лучше.
        - Вы решили… что это - я? Я? - Парень ошеломленно вскинулся.
        Я на всякий случай освободила один конец поисковой паутины.
        - Ну, э-э-э, похож. А кто?
        - Это же Иисус.
        Прижизненное фото, смекнула я и запустила паутину в пару конкретных извилин Мерлина. Удивилась - парень не был психом, шизофреником, правда, и аура его читалась неотчетливо. Смазанные сканы были похожи на картину ауры человека, который выпил полтора литра пива, или граммов двести водки, или недавно пережил стресс, или подкрепил силы перед собеседованием двумя плитками шоколада. Все эти воздействия… а, ну еще занятия сексом… давали определенные нечитаемые зоны, но экстрасенсы через них и не старались пробиться. Все имеют право на личное, хотя бы временно.
        - И как вам удалось получить его изображение?
        - Он мне снился, - застенчиво сказал парень. - Снился, и я подключил телефон к моему мозгу, как он велел. Ночью… позавчера… камера сработала, и… вот. Доказательство. Это Иисус посоветовал мне прийти в редакцию. Он хочет предупредить… остеречь!
        Я поймала себя на остром желании поинтересоваться, через какой конкретно внешний разъем можно подключиться к мозгу Мерлина… но решила закруглить эту скользкую тему:
        - Вы знаете, Олег, нас такого рода изображения совсем не интересуют.
        - Но ведь Он сам сказал мне прийти сюда, - проникновенно выговорил парень. - Написать вот этот текст, о версиях конца света, и предупредить, что все началось снова.
        - Когда?
        - Да вот… неделю назад, может, чуть меньше.
        - Мы бы знали, - убежденно сказала я. - Мы бы точно знали! - Наш фантаст Алексей такого события, как очередной конец света, точно не упустит, хихикнула я мысленно. «Представляете, в Силиконовой долине соединили в мегамозг три сотни ворованных айпадов и вычислили новую дату конца света…»
        Представляем!
        - Ну, вот вы оказались не в курсе… потому что все только началось… древнее зло вырвалось из склепа и не тронуло меня, так как я… только это секрет… сын инопланетянина. Мама посылала мою ДНК на проверку после того, как я родился. - Мерлин сгибал и распрямлял первую страницу своего бессмертного творения, не поднимая на меня глаз. - У меня оказался иммунитет. Зло прошло совсем рядом и не тронуло меня…
        Ну что, достаточно. Интересоваться, что у парня за тайна личности, мне совсем не хотелось. Некоторые истории затягивали, как трясина, так, что потом сама в порядок приходишь пару дней.
        - Хорошо, - сказала я, вставая. - Раз Иисус сам велел вам прийти, оставляйте рукопись. Там все по образцу, адрес вашей электронной почты, телефон? Я еще раз все внимательно посмотрю и свяжусь с вами.
        - Да, все как надо, меня предупредили. Я уверен, я вам еще пригожусь. У меня уникальная ДНК, не подвластная злу, - грустно, но как-то безнадежно сказал Олег и поднял на меня взгляд.
        Нормальный взгляд, глаза даже красивые. Всегда удивлялась, зачем парням такие длиннющее ресницы. Но вопрос вроде «Олег, вы сами-то себя слышите? Вы понимаете, как это все звучит?» - увы, мгновенно отбросил бы молодого человека обратно в его иллюзии и миры, заставив ощетиниться и закрыться. А поэтому я покивала, согласилась, провела его до охранников, показала, как надо отметить разовый пропуск, попрощалась, помахала ручкой, а затем доложилась Ольге: пустышка. Это не перспективный автор, это искатель нового Мессии и претендент на избранность.
        Однако, вернувшись за свой рабочий стол, я поняла, как сильно устала. Меня буквально шатало, и, засунув за щеки два куска сахара, я подумала, что потратила на Мерлина больше сил, чем он того заслуживал. Судя по номеру городского телефона, Мерлин мой сосед, живет где-то неподалеку… но это, конечно, не повод терять контроль над собой в поисках истины.
        Посидела, усваивая глюкозу. Нет, так нельзя.
        А, была не была!..
        Я встала, порылась в верхнем ящике стола, вытащила моток ниток красного цвета. Пошла в корректорскую, к столу Инны.
        Инне нашей недавно исполнилось тридцать пять, жаждала она принца на белом «мерседесе» и весила при небольшом росте килограммов сто. Макияж в стиле шестидесятых, белокурое завитое каре, маникюр длиной три сантиметра. Тело, обтянутое тонким трикотажным платьем, демонстрировало столько нехарактерных для нормального человека изгибов и подробностей, что дух захватывало.
        Пока я шла и прицеливалась, успела единственной поисковой нитью просканировать будущее. Да, это поворотный момент, как я и Увидела. Инночка и сама не знает, насколько поворотный. Покупая тоннами таблетки и всевозможное корректирующее белье, тренажеры и массажеры, Инна только наращивала свой жировой скафандр. На самом деле ей было в нем уютно и удобно.
        …Течения ее судьбы переплетались, образуя радужную косу. Основное течение, мирное, золотистое, - верная сестра, любимая тетя, преданная двоюродная бабушка. Долгие годы работы на одном месте, почетная пенсия в весе около ста тридцати, дача, жалобы на опухшие-отекшие ноги… и кончина в больнице в возрасте семидесяти трех лет от воспаления легких.
        И вот рядом - сверкающая струя холодного серебра; вот она, нереализованная стройность Инны. Вариация, при которой она не просто станет стройной и прекрасной внешне, но и внутренне преобразится, что, бесспорно, взаимосвязано. Когда это должно было случиться, когда она не сумела перебраться на соседнюю стремнину?… А, вот: разделительный камень. Два года назад. Больница, желчный пузырь, красавец врач. Не рискнула открыться («У него же пациенток полным-полно, кто я такая») и потом полгода заедала свою робость всем чем попало, несмотря на диетические запреты после холицестомии. Вес перешел из категории «до ста» в «после ста». А замужем за тем доктором… да ладно, что теперь. Доктор спивается, Инна толстеет.
        Наша макси-Монро могла бы быть совсем другим человеком. Поджарым, целеустремленным, стремительным. И не вычитывать написанные другими тексты, а писать свои, энергичные и талантливые. И судьба у нее была бы другая, активная, серебряная, с оттенком стали. По моим представлениям - на октаву выше нынешней, а то и на полторы. И погибла бы она на своем новом спортивном автомобиле в аварии в семьдесят один год, будучи за рулем. И оплакали бы ее двое детей и пятеро внуков.
        Если человеку предложить дилемму, что он выберет?…
        Какое мы, экстрасенсы, имеем право решать за него?…
        Просматривая исходные варианты судьбы Инны, я видела - других достойных Течений нет. В одном случае диабет и ранняя смерть, Инна подбиралась сейчас к этой развилке, к возможной точке отказа.
        В другом - короткий брак с каким-то малолеткой и лютая ненависть к мужчинам на всю оставшуюся. В третьем… интересно… богомолкой наша Инна не выглядела, но вот отчетливо просматривается - монахиня. И пошла бы она туда от проклятого жира. Чуть не пошла уже после пережитой страсти к врачу, и еще минимум один раз имеет шанс на эту стремнину выбраться. Вот и все.
        Достойных вариантов два. Хотя монашеский по-своему неплох, но по укладу души Инна не монахиня. Трудно ей будет… и не похудеет - даже в монастыре.
        Я складываю пальцы особой вилочкой. Восемьдесят девять процентов вмешательства.
        - Инночка, привет! Печенье есть? Мне бы к кофе…
        Инна добрая - и всегда держит на работе плюшки.
        Это ее успокоительное средство и ее защита.
        - Бери, Ники!
        Я наклоняюсь к Инне:
        - Инна… послушай. Давно хотела тебе сказать. Я никому не говорила… на самом деле я весила как ты примерно. Похудела прямо перед тем, как пришла в дорогую редакцию.
        Внимание приковано. Инна даже дышать перестала.
        - Мне одна бабка показала. Ты же знаешь, я в Москву из области приехала. Ты на сколько килограммов похудеть хочешь?
        Инна давно все подсчитала - я-то знаю.
        - На сорок пять! - выкрикивает она, молниеносно перескакивая с моей истории на свою.
        - И останется в тебе?…
        - Шестьдесят при росте сто шестьдесят два!
        - А что, - я киваю, - нормально. Давай палец.
        - Кровь колоть? - с подозрением спрашивает Инна.
        - Не. Только не голоси, это раз. И попроси меня помочь тебе сбросить лишний вес и сохранить здоровье. Это два.
        - Прошу тебя сбросить мой вес, - зачарованно говорит Инна, к счастью вполголоса.
        - Помочь тебе сбросить лишний вес и сохранить здоровье!
        - Ты издеваешься, что ли?
        - Нет, но если ты не хочешь…
        - Нет, нет, давай пробуй! Прошу тебя, Ксюшка, помоги мне сбросить мой лишний вес и сохранить здоровье! - Теперь Инна смотрит круглыми глазами, как ребенок. Как легко и приятно работать людей низших и средних октав, наивно верящих в чудеса!..
        - А теперь скажи: ты разрешаешь мне забрать то, что для тебя лишнее? - сурово спрашиваю я.
        - Если бы это возможно было… - ноет Инка.
        - Инна! - строго говорю я.
        - Я разрешаю тебе взять то, что для меня лишнее!.. Только зачем тебе оно?… столько?…
        - Хорошо, - говорю я. Беру палец Инны (сарделька с острым когтем красного цвета) и наматываю тугими витками нитку. Отчетливо, но совсем негромко приговариваю, по ходу дела структурируя наговор: - Беру себе что во вред тебе. Тебе отстать - мне прирастать. Лишнее-лишнее, уходи, пышное. Сорок пять, сорок пять, отправляйтесь погулять! - и резко обрываю веревочку.
        Инна хлопает глазами. Обрывок давит ей палец. На душе у меня не вполне спокойно: по нормам этики, я должна была сказать корректору «Пифии», что, дав ей новую судьбу, выведя ее на серебряное течение более высокой октавы, я лишаю ее двух-трех лет жизни. Правда, в основном течении она умирала бы долго и ужасно пусто; а в серебряном - даже не успеет осознать мига перехода. Раз… и голова не болит. Я считаю, это плюс. У меня есть основания так считать.
        - И все? - тянет Инна.
        - Можно все-таки кровь пустить, - доверительно сообщаю я.
        - Не, ну и все?…
        - За год похудеешь. Вот тебе карточка отличного диетолога Иры Трушкиной. Сначала к ней, она назначит диету, добавки, расскажет о режиме. Потом вот, приглашение на пробный урок фитнеса, он на нашей территории, только вход другой. И да, обещаю, за год - минус сорок пять.
        Инна сидит нахохлившись. То ли обиделась, то ли вникает. Так всегда и надо - забить впечатление, что воздействовал, какими-то бытовыми советами. Оставить только то, что сегодня Инна запишется к Ире… и пойдет на прием.
        Я тем временем почувствовала себя намного комфортнее. Установленный канал начал работать. Теперь я могу тратить на манипуляции Иннин жир, точнее, овеществленную в нем биологическую энергию. Сорок девять - ну чересчур! С метлы же будет сдувать.
        Какое счастье, что в дорогой редакции есть еще нормальные люди! Уборщицы, корректоры, рекламщики, администрация, распространители, кое-кто из редакторов…
        Это же замечательно!
        Глава 2
        Понедельник - день тяжелый
        Понедельнику покровительствует Луна, которая может обусловить разгул фантазии или сбычу мечт. Это как фишка ляжет
        Вот так и получилось, что в момент обнаружения нашего спящего красавца на потолке я была в тонусе и в отличной энергетической форме. Иннины жиры постепенно таяли, начав этот процесс прямо в выходные. Ей предстояло тридцать шесть лет великолепных впечатлений, позитива, любви. И принц с каждым днем подкрадывался к ней все ближе и ближе.
        А я - я могла применять свой чистый Дар без оглядки на порывы ветра, которые меня временами грозили унести, и без круглосуточной заботы о высококалорийном съестном.
        Я примчалась на рабочее место из кабинета Игоря Владленовича и уловила заинтересованный взгляд Ольги. Но она никогда не станет вмешиваться без особой нужды; если у меня с шефом какие-то свои счеты, то и пусть. Захочу - расскажу сама.
        Для начала я тяпнула мерзкого растворимого кофе, привела мысли в порядок, а затем рванула в правую переговорную. Но память меня не подвела - в пятницу, когда я завершила беседу, Мерлин забрал все свои причиндалы вроде «Асера», сложил в рюкзак и унес. У меня осталась только распечатка бессмертной статьи с его координатами на уголке каждой странички, намекавшими на наше с ним географическое соседство, и мутная фотография Иисуса.
        Что же, доводилось начинать и с меньшего.
        Я внимательнейшим образом прочитала статью от начала до конца. Но как во вчерашней беседе с моим ныне спящим красавцем не было ничего, что насторожило бы меня как экстрасенса, так и в тексте статьи не было ничего цепляющего. Простой розыск в Интернете дал бы мне эту кучку информации за тридцать минут. Да, оформлено нормально, да, русским автор владеет, но поставить это в «Пифию» мы решили бы лишь в разгар летних отпусков в случае внезапно снятой платной рекламной полосы и при острой нехватке любых других материалов. Игра ума и игра слов. В той или иной форме все это уже было - о годах 1991, 1999, 2000, 2001, 2002, 2010-м, роковом 2013-м, новой мульке - 2020-м, до которого человечеству (по мнению Мерлина, сладких ему снов) не дотянуть, и всех возможных календарных вариациях внутри этих дат - от 20.01.2001… ну и, естественно, до 12.12.2012 и 22.12.2012, 13.01.2013, 13.02.2013, 31.01.2013 и 13.02.2013, 14.02.2014 и далее по списку…
        Ольга подала голос из-за перегородки:
        - Что, Мерлин у нас совсем не Мерлином оказался?
        - Ага, я тебе еще в пятницу сказала…
        - Ну… все же… стоит еще раз с ним поговорить…
        Я уважительно покивала. Поговорим, еще как, надо только понять, сам проснется или придется будить. Шокотерапия - наше все. Нашатырь, утюг, электричество, скрепки под ногти.
        Мутный портрет Иисуса по-прежнему не нес никакой информации. Картинка - и картинка. Приглядевшись, я рассмотрела на лбу якобы Мессии еле видный шрам или дефект съемки в виде буквы Z и совсем скисла.
        - Я пошла на совещание к Игоряшику, - сообщила Ольга. - Что у нас по спецвыпуску?
        - Работаем как лошади… - Я должна была сдать текст в четверг на прошлой неделе.
        - Ну, смотри, - нейтрально бросила Ольга и, шурша юбкой, покинула рабочий зал редакции.
        Я перевела дух. И я терпеть не могла задерживать, и Ольга задержек не любила.
        Убедившись, что все занимаются своими делами, я вытащила связку кулонов, которую сняла с шеи Мерлина, и разложила их перед собой. Христианский крест, не крестильный, просто украшение (это я ощущала всегда), - понятно, руна Райдо из медного сплава, единорог в треугольнике, миниатюрная ювелирная копия Фестского диска, настоящая на вид пуля, правда, в калибрах и видах оружия я не разбираюсь, а еще кельтский крест, подкова и янская половина символа Инь-Ян. У Мерлина, видимо, имелась девушка. Ничего особенно сильного или профессионально заряженного, но и никакого самопала - качественная бижутерия. Все фонило в силу уверенности Мерлина в своих амулетах и древности символов.
        Снова сгребла и спрятала в карман безделушки, сунула туда же оторванный от рукописи Мерлина край странички с его полными данными.
        Вытащила его телефон - тут осечка: телефон на пароле. Без пароля я могла только ответить на звонок.
        Сходила на обе проходные - и на внутренний пункт охраны, и на общую проходную всей производственной территории, на которой располагалось издательство; поболтала (насколько это было возможно) с суровым вахтенным, спросила относительно Олега Евсеева. Вышел в пятницу, когда я его провожала, и не вошел. Воспарил обратно к нам в редакцию через систему кондиционирования?… просочился через канализацию?…
        Моя тревожная поисковая нить, намотанная на записку в левой переговорной и на Мерлина, помалкивала. Поэтому я пообедала со Светиком, поклялась сама себе закончить прямо сейчас материалы для спецвыпуска и только потом снова заняться господином Евсеевым, да не вышло.
        Меня сразу после совещания снова потребовал Игорь Владленович.
        - Ну что?…
        - Пока ничего, - ответила я, - спит и спит…
        - Я вот что подумал. Давай я вызову шофера, и перевезем его к тебе. С ним и останешься, будут тебе полдня отгула.
        - Ко мне? Почему ко мне?…
        - Ну, ты же одна живешь!
        - Вы тоже!
        - Ники! Ну, подумай сама - приводить его в чувство будешь ты, ты же уверена, что он жив?
        - Уверена.
        - И что с головой у него все в порядке будет?
        - С этим сложнее… - Я прислушивалась к пространству кабинета шефа. После совещания, естественно, информации осталось намного меньше, и при этом все равно какой-то нечеткой. Все, что мне удалось пока структурировать, - образ то ли собаки, то ли кота, словом, какой-то зверюшки.
        Домовые помогать не хотели. На мой достаточно активный запрос они прислали мне из-под дивана недавно освоенное ими ментальное изображение - символ охотников за привидениями. В данном контексте это означало - нас не трогай, дело людское, разбирайтесь сами.
        - Ну, голова предмет темный, изучению не подлежит… а если его отвезти ко мне и потребуется помощь скорой, что я скажу? - резонно возразила я.
        - Во-первых, у тебя подруга на скорой работает, во-вторых, ты прикроешь родную контору от неприятностей, скажешь, что работала с автором и ему подурнело, в-третьих, уборщицы все равно имеют ключи от переговорной…
        - Ну, запретить им соваться… как это - работала с автором на дому… а моя репутация незамужней девицы?…
        - В-четвертых, вот пока он спит, а кто с ним тут ночью останется?
        - Проснется ночью, и что? У него там свет и записка, посидит до утра…
        - А если ему надо будет в туалет или станет плохо? А он тут заперт?
        Мы помолчали.
        - Мне он дома не нужен, - решительно сказала я. - Ко мне друг сегодня в гости придет, и вообще…
        - Отпускные как во время командировки, - монотонно проговорил шеф.
        - Недостаточно!
        - Ну хорошо, чего ты хочешь?
        - С Ольгой будете объясняться вы - это раз, - злорадно сказала я, - новый монитор - два, починить окно около моего стола, а то зимой дует, - три, и разрешение прогулять три дня подряд, когда мне это будет нужно, - четыре. Плюс прямо на этой неделе время на решение данного затруднения. Решать его буду вне редакции. Все. Ну и отпускные за текущую неделю к зарплате.
        Игорь Владленович шевельнул морщинками на лбу - прикинул, потом просиял.
        - Зову Шурика, давай перевозить его. Сейчас позвоню Ольге, скажу, что отправляю тебя в командировку до пятницы, а ты убери народ из коридора.
        Я кивнула. То, что с налету с Мерлином не разберусь, было понятно. Может, дома мне и вправду будет сподручнее господином волшебником заняться. Пока - так сплошная растерянность.
        Весьма хитроумным образом, через грузовые лифты, мы спустили Мерлина в машину.
        Водитель Игоря Владленовича (а заодно штатный водитель нашей редакции и временами курьер) Шурик копировал манеру поведения водителя грузовика из знаменитого российского фильма «Ночной Дозор». Мерлина свалили на заднее сиденье без особых хлопот, если не считать вспотевшую лысину шефа и много километров его же впустую растраченных нервов. Я пожалела, что не умею левитировать крупные предметы - только себя и всякую мелочь вроде ручек, спичек и бумажек. А Олег Евсеев, несмотря на худощавость, был достаточно крупным предметом.
        Я жила в получасе спокойной езды от редакции, в однокомнатной квартире, которая была предметом моей особой гордости, моим орлиным гнездом. Кухня площадью примерно двенадцать квадратных метров позволила поставить туда кушетку и обитать там, а собственно комнату я превратила в плацдарм для посиделок, тусовок и всякого рода экспериментов. Без особой предварительной уборки посторонних я туда не пускала; впрочем, я вообще старалась посторонних в свою квартиру, жизнь и душу не пускать.
        Но сегодня в комнату, на отличный ортопедический матрас, заваленный-засыпанный подушками и пледами, мы с Шуриком и повалили Мерлина. В машине я попробовала заговорить мышцы его ног и спины, это заняло много времени и потребовало приличных сил, но худо-бедно я управляла телом Олега. Хотя со стороны мы втроем и смотрелись как бездарные алкоголики, все же великий маг и волшебник не висел на нас полным весом, а греб задними конечностями и держался почти вертикально. Он двигался, время от времени изрыгал угрозы насчет конца света и жаловался папе на скверное обращение. Я совсем не чувствовала изнеможения и мерзкой голодной дрожи после этой непростой работы. Спасибо Инне!
        Пока я возилась с ключами, а Мерлин стоял прислоненный к стенке холла перед квартирой, он вдруг внезапно поднял голову и достаточно ясно произнес:
        - Кот!
        Я перестала бренчать металлом и насторожилась. Мне тут же вспомнился засеченный в кабинете Игоря Владленовича смазанный и какой-то неправильный образ зверюшки.
        - Что - кот? - спросил Шурик, придерживая Олега за плечо. Он-то довольно откровенно развлекался.
        - Чуть не загрыз, - сказал Мерлин и начал падать.
        Я спохватилась, отперла дверь, и мы вместе отволокли спящего красавца к месту его очередного временного приюта.
        Закрыв дверь за Шуриком, я нажала кнопку кофемашины, распахнула все окна в мир и села на высокий стул около парапета балкона. Я жила на двадцать втором этаже, и с моего северо-запада была видна вся Москва, по великому счастью не загораживаемая никакой другой высоткой.
        Олег Евсеев, сын инопланетянина, человек с особой генетикой, не подвластной злу, способный подсоединять свой мозг к камере телефона, которого чуть не загрыз кот, валялся в подушках в данный момент совершенно беззвучно. Глубины его транса оставались пока неизведанными для меня. Я прочитала эсэмэску от Ольги: «Спецвыпуск!», содрогнулась; затем лениво дотянулась до трубки городского телефона и, поставив перед собой чашечку кофе, вытащила клочок бумаги с данными Евсеева. Набрала один полезный и хорошо мне знакомый номер.
        - Ник, ты, как всегда, не вовремя, - буркнул Вася.
        - Да ладно, - проворковала я, - жрешь пиццу, которую выиграл у капитана Егорова еще вчера путем мелкого мошенничества, и пьешь растворимую дрянь по имени кофе. Проверь мне одного пацана.
        - А чё с ним? - Васька теперь чавкал прямо в трубку.
        - Пропал. Дам городской телефон и имя-фамилию-отчество, даже данные паспортные могу дать, пробьешь?
        - Угу. А на самом деле он где?
        - А ты вечером ко мне собираешься?
        - Ну да… Чед же приехал…
        - Вот и покажу где.
        Васька помолчал. Пицца у него с сыром, оливками, колбасками пепперони.
        - Так сама и спроси у него, пропал он или не пропал, - выдал финальный логический продукт Вася.
        - Не могу пока. Мне бы узнать, один он живет или с родными, будет ли его кто-нибудь искать или нет, а заодно - соответствует ли адрес прописки адресу фактического проживания. Ага?
        - Да без проблем… к вечеру доложу… мясо в горшках с фигней сделаешь?
        - Сейчас вытащу размораживаться.
        - Угу…
        Под кодовым названием «фигня» у мента, простите, полицейского Василия Ларионова шли курага и чернослив.
        Я неспешно прогулялась до холодильника, соорудила длинный сэндвич из черствого батона, с салатными листьями, майонезом и подсохшей сосиской. Подумала, накрыла сыром, сунула в микроволновку.
        Вытащила порционно нарезанное мясо, замороженное еще на прошлой неделе для особого случая. Случай, как я предполагала, вернулся из командировки и уже выбирает в каком-нибудь бутичке на вечер напитки и укладывает их в рюкзак, обматывая множеством пакетов, чтобы не побились.
        - Тань? Тань, привет.
        - Никусь, я припоздаю, наверное, зато пойду мимо точки. Тортик принести?…
        - Да, с фисташками или малиновый… а еще сметаны литр, наверное… Танюх, тебя на карете могут подкинуть?
        - Ну, если подумать, то могут, а что?
        - Ты тогда приезжай со своим сундуком.
        - О-ой, ну Ник, ну договорились же посидеть, у Чеда первый вечер свободный за бог знает сколько времени, а ты…
        - Ну, то есть то, что я приболела, ты вообще не допускаешь? - фыркнула я.
        - Если честно - нет! - решительно ответила Таня. - У меня такого плана ясновидение тоже имеется!
        - Ну и ладно… главное - приезжай. Мы давно все вместе не бу… не сидели!
        - Буду-буду…
        Я дала еще пару указаний и приступила к кулинарному ритуалу.
        Мясо в микроволновке оттаяло, но по старинке я все равно резала, клала в слегка теплую, подсоленную воду, потом чуть отбивала, окунала в молоко и только потом мариновала. Охлажденное мясо первой свежести таких процессов не требовало, а размороженное - ну извините. Было бы и охлажденное, не велик труд купить, но виновник банкета объявил о своем возвращении только с утра в понедельник, когда я выбегала на работу.
        «Фигню» я закинула в коньяк, пусть набухает и набирается аромата, а потом вместе с остатками спиртного пойдет в горшки. Туда же я насыпала предпочитаемых специй.
        Нечеткость ситуации, которая поначалу развеселила, сейчас стала раздражать и немного пугать. Я ощущала неспокойное сознание Мерлина, прочно заблокированное в некоей абстрактной глубине его натуры. В какой-то момент я, разглядывая острейший нож из керамики, не удержалась. Вымыла руки, поставила в автоматическую медицинскую «ручку» из аптечки новый стерильный ланцет и выудила из пальца вялой руки Мерлина каплю крови, пытаясь из нее же выудить и информацию.
        Лизнула.
        Странно, парень в самом деле был «не такой». Конечно, экстрасенс со смешанным или темным Даром или попросту специализирующийся на магии крови сумел бы сказать больше. Однако и я поняла, что у него какое-то экзотическое происхождение, Мерлин не так сильно отходил от истины, как я подумала в редакции.
        Тут же захотелось поискать у него за ушами порты для оргтехники и гаджетов. Вдруг все-таки киборг или сын инопланетянина?…
        Вернулась к мясу, разложила его по горшочкам, поставила тушиться. Полдня командировки сработали мне в плюс, но Мерлин покоился на совести тяжким грузом.
        Снова вымыв руки (заодно сняв за двадцать четыре биения своего сердца струей воды ненужную информацию и почистив энергетику), я села возле парня. Закрыв глаза, я пробовала пройти по переплетенным каналам сознания Мерлина. Однако этот сон отличался от всего, с чем я сталкивалась ранее. Проще всего мне было сравнить состояние Мерлина с состоянием рыцаря, который из каких-то соображений взял и запаялся внутри доспехов наглухо. Припоем, если так можно выразиться, была сильнейшая эмоция, в данном случае - страх. Ткнув случайно в этот страх, я обнаружила, что субстанция активная и заразная. На веках моих закрытых глаз заплясали красные сполохи, словно язычки огня, а руки (я сложила пальцы в один из Ключей) стали холодными и липкими. Попытка просочиться сквозь припой внутрь, чтобы выяснить причины столь плачевного состояния господина Олега Евсеева, закончилась ощущением панического трепета, внутреннего биения его сущности и уплотнения всех защитных структур. И в то же самое время я краем уха слышала, что Мерлин продолжает лепетать что-то на тему конца света и вселенского зла, и еще - органы его чувств
отлично работают. Он воспринимал звуки, ощущал телом мой прекрасный матрас, временами видел окружающую его обстановку, но не осознавал это все, а лишь воспринимал рецепторами. Воспринятое куда-то уходило размытой ненаправленной волной. Впрочем, отсюда особо далеко не уйдет. Это же моя квартира.
        Скрипнув зубами, я начала искать в защите хоть какую-то щелочку. Парня требовалось убедить, что все в порядке, расслабить, пообещать защиту и спросить, что же произошло. Я настроилась, сосредоточилась и даже успела увидеть нечто вроде дверного проема, в углы которого воткнуто два огненных, пылающих кинжала… картинка показалась смутно знакомой, но рассмотреть я ее не успела.
        Мои руки утонули в огромных теплых лапищах. И я сразу выключилась из сущности господина Мерлина.
        Разлепила глаза, заранее улыбаясь.
        - Ксенька, ну у тебя и видок, когда ты колдуешь. - Густой, наполненный силой голос Чеда вибрировал. - Сама белая, у глаз синева, пульс такой, что все тело трясется.
        - А то ты не знаешь, светлый пан, что, когда я, как ты выразился, колдую, меня трогать нельзя, - отозвалась я, невольно улыбаясь.
        - Да помню, но жалко тебя. Что за тело на нашем матрасе?
        - Отдельная история. - Я встала, опираясь на руки Чеда, и в очередной раз восхитилась, какой он у нас замечательный.
        Нас было четверо, как мушкетеров. Дачная компания. Вася, Таня, я и ясновельможный пан Евгений Доброславович Чедерецкий, с детства сокративший свою фамилию до клички Чед, проводили вместе, не расставаясь ни на минуту, все дни летних каникул с третьего до девятого класса. Нас растаскивали за уши, грозили страшными карами; Чеда прогоняли «от маленьких» - он был на три года старше нас с Васькой и на четыре года старше Танюхи. Прогоняли… и все равно спустя ровно тридцать минут после очередной выволочки мы ловили верхоплавок в реке - все вместе, катались со стога - все вместе, играли в «Мафию», в «Монополию» или карты, собирали ягоды в лютом густом малиннике, читали заданное на лето - или слушали необходимые литературные произведения в лаконичном пересказе Чеда. «Тетка замужняя втрюхалась, наделала мужу рогов, сиганула под поезд».
        У нас было минимум три штаба в разных кустах. В одном из штабов, в зарослях черной рябины, даже имелся сломанный холодильник, внутри которого хранился помятый самовар, кирзовый сапог, сомнительного вида заварка в грязной стеклянной банке и запас хорошо высушенных шишек.
        Иногда мне казалось, что истинная моя жизнь тогда-в третьем классе - началась и тогда - в девятом - закончилась. И прошла она преимущественно в летнее время года, оставив невероятные по красоте и четкости воспоминания.
        После десятого класса я в Васильевское больше не возвращалась.
        В любом случае, несмотря на спонтанные вспышки яснознания и прочих экстрасенсорных проявлений, тогда я еще не являлась собой… и была при этом абсолютно счастлива, вплоть до момента, когда мне пришлось приехать в Москву к деду.
        Ну а теперь вся четверка имела ключи от моего чердака мира, и друзья являлись ко мне всегда, когда хотели, без предупреждения. Сюда из-под дачных кустов переместился наш штаб, а мы негласно считали свою компанию истинной, самостоятельно избранной семьей.
        Чед сунулся в духовку:
        - Не горит? А чего в горшках сметаны нету? Мясо с фигней? А салат где? И хлеб?
        - Пока мясо в бульоне и маринаде, а скоро Танюха сметанки принесет - добавлю, - отозвалась я. - Салат и хлеб надо нарезать…
        - Так что за тело на матрасе? - Чед скинул мотоциклетную черную куртку, стащил с головы бандану, которую наматывал под шлем. Полез общаться к моей кофемашине, которую, к слову сказать, сам же сюда и поставил.
        - Автор!
        Чед искоса стрельнул серыми глазами и уважительно присвистнул:
        - Круто пишет пацан!
        Я рассмеялась. Чед был такой большой, сильный (когда-то участвовал в юношеских конкурсах по бодибилдингу и даже брал призы, потом ему стало неинтересно, но поджаро-прокачанную форму тела соблюдал) и такой свой, что просто от одного его приезда становилось замечательно.
        - Так, Ник, может, его разбудить? Давай отнесу его в ванну, польем холодной водой, и пусть идет себе дальше писать…
        - Чед, так нельзя. Это, считай, работа на дом. Если его будить методами шокотерапии, мало ли что может у него лопнуть.
        - В смысле?
        - Ну, сосуд какой-нибудь…
        - Сосуд… светоч журналистики, сосуд знаний… ладно, Танька приедет, глянет его, - ворчливо согласился со мной Чед и завозился на кухне, разматывая бутылки с напитками, доставая бокалы, двигая стол.
        - И Вася мне про него узнать должен.
        - Ларри узнает, Ларри придет, Ларри кого угодно найдет…
        - Да брось прикалываться…
        - А если честно - чего он тут у тебя валяется? - притормозил Чед.
        Я рассказала. История Мерлина пока что уместилась в пять или шесть фраз, самой яркой из которых была та, что описывала его местоположение на потолке сегодня утром.
        Чед выслушал без большого энтузиазма на лице и подытожил:
        - Зашибись. Ты с таким сталкивалась?
        - Нет…
        - А с похожим?
        - Нет… Пулю посмотришь?
        - Давай… эта?… подделка под пистолетную, мелкий калибр. Собственно, бронзулетка, бижутерия.
        - Не настоящая?
        - Нет.
        Когда собралась вся теплая компания, утихли возгласы, угасли объятия и прекратились гулкие хлопки по плечам и по животику Васи, мне пришлось повторить спич про спящего Мерлина. Татьяна наотрез отказывалась идти к нему, не прослушав «историю болезни». Ларионов дополнил рассказ сведениями, что живет наш Мерлин один, поочередно схоронив маму и старенькую бабушку (именно в таком порядке), в настоящий момент не работает, а прочие изложенные им на собеседовании моменты относительно образования и круга интересов совпадают с действительностью. Ну, насколько она известна полиции. Местонахождение и факт наличия отца-инопланетянина были полиции неизвестны.
        Адрес прописки совпадал с адресом проживания, причем жил Олег на самом деле буквально в десяти минутах ходьбы от меня, по ту сторону Волоколамского шоссе, недалеко от храма Покрова Пресвятой Богородицы. Также доблестный полицейский попросил глянуть на телефон Мерлина, на его амулеты, на ключи, на рукопись и на портрет Иисуса, но бумаги-то остались валяться в редакции. Шеф торопился выставить нас с Мерлином вон, я едва успела ухватить куртку, поэтому сумела предоставить российской полиции лишь паспорт, телефон и связку ключей.
        Кроме того, Васька отыскал страничку Мерлина на Фейсбуке. Там наше чудо записью от утра пятницы весьма туманно намекало на то, что стало причастно к величайшей тайне и идет в редакцию «Пифии» излагать ее благодарному человечеству. Статейки по оккультной и эзотерической тематикам он пописывал давно, но попытаться предать оные гласности через печатное издание решился впервые. Это у них у всех когда-нибудь да случается - впервые.
        Наконец доктор, вооружившись своим сундучком со снадобьями, взялась за Олега.
        - Ну что за дела… сколько не сидели вчетвером… и пожалуйте, пятый угол к колеснице… Ники, я бы на твоем месте напялила на него подгузник, на мой взгляд, он давно не того, может рефлекторно… и я бы, если честно, отвезла бы его к нам в неврологию. С каким-нибудь бесспорным первоначальным диагнозом.
        - Но жизни его ничто не угрожает? - Мысль о подгузнике заставила меня содрогнуться. К такому повороту наших отношений я еще не была готова.
        - Нашей жизни, - назидательно ответила реаниматолог Танька, вкатив Мерлину какой-то укол и складывая свои причиндалы, - ежесекундно, с того скверного момента, как мы появились на свет, что-то угрожает. Этому типу тоже. И тебе. И мне. И нам. Именно поэтому, став врачом, я стала убежденной чайлдфри. А угрожает еще и потому, что ты, как говоришь, не можешь видеть свое собственное и наше будущее. А может, наш кирпич уже положили на край крыши. Может, на наши рельсы Аннушка уже накапала масла, а тромб, готовый оборваться, уже созрел на стенке вены.
        Я кивнула. Может быть.
        У подавляющего большинства экстрасенсов имеется это ограничение - ну не видим мы будущего близких, дорогих и просто хорошо знакомых людей. Чужих читаем, своих - нет. Пользуемся интуицией и редкими приступами ситуативного яснознания, обычно о вещах второстепенных, как я увидела про пиццу и капитана Егорова. Именно из-за таких моментов Таня и подозревала, что я нагло вру и скрываю ужасную правду обо всех нас, особенно о Чеде, ночами постоянно мотающемся между городами на мотоцикле. А он любил позавтракать у меня в Москве, поужинать на Невском, а на следующий день обедать где-нибудь в Риге.
        А те малочисленные экстрасенсы, которые могут видеть судьбы своих близких, мечтают, кстати, как-нибудь от этого видения избавиться.
        Разложились, расселись. Чед нарубил салата, неровно дышащий к булкам Вася - хлеба. Мясо с фигней и с белорусской сметаной дошло до идеальной кондиции, Чед придирчиво покопался в бутылках и выбрал одну, наиболее, по его мнению, соответствующую ситуации и поданному блюду, но себе не наливал, цедил тоник.
        А мне не сиделось. На меня нахлынула тревога, загасившая даже привычное чувство голода.
        Я вскакивала, бродила из угла в угол, ловила себя на том, что как-то бездумно раскидываю и сворачиваю поисковую сеть. В итоге я натолкнулась на твердый, как кусок гранита, взгляд Чеда и пискнула:
        - Ребят, вы посидите тут? Я в редакцию, на полчасика…
        - Девять вечера, - напомнила Танька и насупилась.
        - Ты нас одних бросишь с этим? - брезгливо выпятил губы Вася.
        - Вас тут мент, врач и… э-э-э… Чед, - жалобно сказала я. - Что вам спящий Мерлин сделает? Что может случиться? Все, кого надо вызвать, если что, уже на месте.
        - Их тут мент и врач, - сказал Чед. - Я тебя отвезу.
        - Женька, какой ты хороший…
        - Я не хороший, я практичный. Если тебе не сидится, проще тебя быстро закинуть туда и притащить обратно, то есть присмотреть, чтобы ты вернулась, - улыбнулся Чед, пристраивая обратно свою бандану.
        Вася и Таня посмотрели друг на друга; лязгнули клинки. Когда-то эти двое, единственный раз за всю историю компании нарушив наш мушкетерский договор, переспали, и этот факт до сих пор отравлял им жизнь.
        - Вы езжайте, - угрожающе сказала Танька. - А я тут проверю, сколько раз современный российский полицейский сможет отжаться после двух горшков с тушеным мясом и какое у него затем будет давление…
        - Я еще ни одного не съел, - возмутился Вася. - Я про два только думал!
        - Не будь садисткой, у него пузо лопнет. - Поддержав диалог, я выскочила из квартиры за Чедом, сунув в карман кожанки пропуск и пресс-удостоверение, телефон и смятую тысячную купюру. Правило такое - без этого набора никуда. А нож и зажигалка в кармашках лежали постоянно.
        Глава 3
        Ночь с приколами
        Считается, что нечистая сила стремится пролезть в наш мир в щелочку между 24:00 и 00:00. Вот так, все спят, она - работает…
        Я всегда любила ездить с Чедом. Мне нравилась скорость, нравилось быть так близко от него, нравился его парфюм, его тело, его шикарный «харлей». Нравились запахи самого мотоцикла, дороги и кожи. Эротическими эти мои позитивные эмоции мне бы в голову не пришло называть; с эротикой и взаимоотношениями с противоположным полом в моей биографии имелись определенные трудности.
        Но при любой удобной ситуации я старалась быть к Чеду поближе.
        Сейчас поездка была подпорчена сильнейшей тревогой, которая гнала меня как ударами бича. Я жалела, что Чед нарушил медитацию, разорвал мою связь, установленную с сознанием спящего красавца. Оставлять человека в таком состоянии дальше и впрямь было безответственно, о чем мне недвусмысленно сообщал сейчас Дар. Ситуация менялась в худшую сторону, и мне надо было находиться в эпицентре этих перемен. Хотя где, как и почему происходили эти перемены - я пока не знала.
        Я спрыгнула около внешней проходной. Так как в дневное время, пока работала секретарь Анечка, пропуска на Чеда я не заказала, ему пришлось остаться снаружи. Мы коротко переглянулись; я знала, что Чед, если это будет надо, форсирует оба поста охраны и придет на помощь. Хотя страховал Евгений меня крайне редко, в основном мотаясь по своим сложносочиненным делам, эта процедура как-то сама отработалась до полного автоматизма - еще со времен налетов на чужие яблони и картофельные грядки.
        Махнув пропуском, я взлетела на третий этаж. Второй пункт охраны - верхний, непосредственно при входе в офисные помещения. Вахтенный подивился, но пропустил.
        Вот и кабинет шефа! Заперто; вернулась к охраннику, который уже готовился лечь спать на боевом посту, и попросила ключ. Расписалась…
        Снова подбежала к двери… вот. Да-да.
        Вот он, этот дверной проем с пылающими кинжалами. Это не кинжалы вовсе - это мои охранные булавочки, которые я воткнула в косяк из чистого озорства. Ну кто может совершить магическую атаку на кабинет шефа издательства, выпускающего «Пифию» с приложениями?… А вона же - артефакты, выполненные мной, признаюсь, без особого тщания, работали!
        У меня не было ресурсов для магической схватки, а сияние булавок могло означать только близость недруга. Потому я встала боком в дверном проеме, чтобы видеть и кабинет, и коридор, вынула из кармана ножик, подняла левую руку, на запястье которой на браслете болтался защитный Талисман, сделанный моей Наставницей, и замерла.
        Тишина и темнота… домовые беззвучны, и даже энергетически их присутствие едва читается. Зато, несмотря на множество людей, прошедших за день по кабинету, очистилось информационное пространство. Я Видела особым зрением подсвеченные следы эктоплазмы на потолке, брызги ее же на стенах и полу, которые не рассмотрела ранее; слегка флюоресцировал диван, на который свалился Мерлин…
        Иголки в косяке светились, отдавая последние крохи магической силы. И в тот момент, когда они погасли, я отчетливо увидела…
        Кота…
        Мерлина, из рук которого вырывают его жалкий рюкзак…
        Нашего охранника, который дежурил в выходные, - глаза белые, руки отключают камеру слежения…
        Затем Олег как-то вывернулся из ментального захвата и побежал… побежал сюда… Почему сюда?… Дверь полуоткрыта, обычная халатность уборщиц… искал убежище…
        Попробовал закрыть дверь…
        Вот его подхватывает какая-то сила, бросает и… приклеивает к потолку длинными липкими щупальцами спрута! Мои булавочки взрываются силой и отсекают тело спрута: тот, кто бежал за Мерлином, тот, кто вынудил его сюда прийти и кто забрал его рюкзак с компьютером, не смог войти и отодрать несчастного с потолка… Значит, он был сильно активирован и являлся экстрасенсом высокой октавы: сняв активацию, сюда можно войти запросто, но это не всегда можно быстро сделать…
        И я почти увидела, кто это, хотя и не разобралась зачем - но тут запищали домовые, как будто их всех разом отпустила какая-то сила. Я услышала мысленные голоски и Кеши, и Севы с Даней, и даже парочки духов с других этажей: опасность! Вот мерзавцы, как делиться информацией - так наше дело сторона, а как что-то горячее - разорались…
        Одновременно меня окатила лютая досада - надо же, простой магический Зов, а я и прибежала, как полная дура, приняла его за интуицию…
        Еще через долю секунды меня ухватил за горло и прижал к стене парень, подняв над полом сантиметров на десять. Я махнула ножиком - парень досадливо стряхнул его из моей руки; потянулась к Талисману - но сейчас мой противник был неактивен и попросту использовал свое преимущество в силе и росте.
        - Ух ты, какая грозная, - вполголоса сказал он. Слегка картавил, приятно грассировал, но мне было не до наслаждений мужским голосом.
        Я извернулась и попробовала дать парню между ног - но тоже не удалось. Ах, завидую я мелким пигалицам из голливудского кино, которые спокойно укладывают в штабеля плохих парней на две головы выше их самих…
        - Ты не брыкайся, - почти мирно продолжал парень. - Мне тут не нравится, а поэтому отдай мне рукопись этого придурка, все распечатки. Потом я спокойно уйду. Он же к тебе пришел? Как к редактору?
        - А потолок… - просвистела я.
        - Потолок - побочка, - проворчал парень. - Рассекло поток твоими шпильками. Но видишь, выдохлись.
        - Экто…
        - Не любопытничай. Я тебя не знаю, ты меня, и никогда не узнаем лучше, и необходимости нет. Отдай распечатки, и я спокойно отвалю.
        - Нету их-х!
        - Выкинула? Придется поискать…
        - Сам ищ-щи…
        Я точно помнила, что распечатки валяются у меня на столе. Но раз такая ситуация - их не следовало отдавать… парень сильно недоговаривал, но был полностью непроницаем для моей поисковой сети… надо же - мечтала встретить такого мужчину, и вот он. Понедельник, день Луны, мечты сбываются…
        - Поищу… для начала твой рабочий стол поищу, ты тут хорошо натоптала, нетрудно будет…
        Спустив меня на пол, парень безошибочно двинул в нужную сторону. Сева и Даня выкатились из-под дивана и замахали своими заточенными ложками - но придумать, как мне помочь, домовые не могли, да и обязаны не были, скорее просто выказывали солидарность мне и негодование пришельцем. Я изворачивалась, чтобы двигаться удобнее и выиграть время, но хватка у моего неприятеля была железная. Периодически он меня поддушивал, буквально одним пальцем.
        - Ну вот, - сказал парень, останавливаясь около запертой двери нашей общей рабочей комнаты. - Открывай!
        - Ключа нет…
        - Да и не надо… - Не отпуская меня, он вдруг как-то ловко поднажал плечом на дверь, а свободной рукой на дверную ручку - хлипкая дверь открылась. Столы, серые перегородки, полудохлые компьютеры, половина из которых оставлены включенными на ночь, чтобы назавтра не ждать десять минут загрузки.
        Я резко трепыхнулась, но вырваться не удалось. Как же там, в самбо?… Бить в голень?…
        - Пусти! Душ-ши-шь!
        - Сначала найдем бумажки…
        - Пс-с-сих!
        Игнорируя наезд, парень потащил меня к моему столу. Я тем временем засекла край его ауры и обомлела. О таком моя Наставница только рассказывала мне, высказывая при этом весьма энергичное пожелание никогда, ни при каких обстоятельствах, с этими людьми не сталкиваться. Их было мало, они были легендой, но они… были.
        Парень что-то ощутил, закрылся, уплотнив внутренний защитный слой. Но я уже почти догадалась.
        - Кто на фотке?
        - Иисус, естественно…
        Парень бросил меня в угол возле моего стола и начал небрежно, но очень уверенно рыться в моих вещах.
        Распечаток в современной редакции крайне мало. Мы экономим бумагу - бережем финский лес, и практически все газетные процессы сведены теперь к обмену файлами. Однако для особо одаренных авторов правило есть - и файл, и распечатка. Это правило и выполнил Мерлин. Таким образом, его распечатка была в обстановке хаоса моего рабочего стола единственной, причем хорошо заметной. Я до такой степени не придала значения тому, что было отображено в тексте и на фото, что бросила их тут, а надо было забрать, надо было…
        Я не так часто занималась расследованиями. В основном это были простые добротные повседневные дела экстрасенса - куда и зачем ушел муж, как построить карьеру, куда пойти учиться, чтобы заработать потом свой первый миллион, как разрешить жилищный вопрос. Расследования тоже были, но навыки еще не закрепились… а вот не зря полицейский Ларри спросил про эти бумаги…
        Нехорошо светился хрусталь на столе Светика; фонило штук пять артефактов со стола Ольги, в том числе древний бронзовый колокольчик, привезенный одним из авторов из тибетского монастыря; вооружился острой булавочкой Кеша, но выйти на бой не решился. Подвешенная над моим столом авторская голландская кукла, ведьма на метле, тихо покачивалась и поворачивалась во все стороны.
        Парень схватил распечатку, оперативно и очень уверенно пересчитал листы, изучил оторванный край с контактами Мерлина, убедился в наличии листка с портретом бородатого Иисуса и скосился на меня.
        Ростом пониже Чеда, повыше Ларри. Около тридцати, блондин, побритый почти налысо - на голове осталось миллиметра по два волос. Лысеет? Узкое лицо, резко очерченные ноздри и скулы. И необычные глаза - светлые, не то голубые, не то серые, не то зеленоватые, мне не было видно; сейчас, при слабой подсветке, они сверкали как опалы.
        У него не было на лице печати порока, или злобной мины, или каких-либо характерных признаков того, что я увидела в ауре. Интересный парень, возраста нашей компании, приятный - несмотря на то, что минуту назад он держал меня за горло. Впрочем, его Дар мог быть как чистым, так и темным, так и смешанным… если это тот, о ком я подумала, то он чуть в стороне от прочей экстрасенсорной братии, в стороне от правил и обязательств. Кроме одного-единственного обязательства.
        Я собирала себя в кучку, соображая, что делать; дверь в офис открылась.
        Черная фигура Чеда.
        - Ники?
        - Так, - сказал парень. - На этом все, я пошел.
        - Ники?…
        - Чед, пропусти его, пусть идет…
        - Что он тебе сделал? - угрожающе спросил Чед.
        Блондин медленно продвигался между столами, постепенно активируясь; Чед, пригнувшись, шел ему навстречу.
        - Чед, не связывайся… - пискнула я и прикусила язык.
        «Не связывайся» - все, конец. Когда же я научусь следить за речью?
        - Не связывайся, - подтвердил блондин.
        Мне стало страшно.
        Боевой маг.
        Я набросила на блондина свою поисковую сеть, стараясь хоть немного ослабить эту жесткую, мужскую, режущую Силу.
        Чед загородил выход.
        Дальше события разворачивались стремительно. Незнакомец сунул руку в карман… и достал мягкую силиконовую детскую игрушку, панду. Чед напружинился в боевой стойке; блондин, попутно засовывая листки бумаги в карман куртки, встряхнул панду, из которой потянулась густая капля киселя… Я бросилась к нему и схватила сзади за плечи - но поздно: в руках блондина сверкала стальная катана.
        Меня он отшвырнул одним движением.
        Чед знал толк в оружии и в противниках. Он вовсе не собирался сдаваться - поднырнул под катану, попробовав применить к блондину обходной маневр; бесполезно. Я размотала руки, ноги и поисковую паутину - Чед, мой двухметровый непобедимый Чед стоял у стены с кончиком катаны, прижатым к шее. В том, что она острее любого настоящего оружия, сомневаться не приходилось.
        - Все, собственно, - сказал парень. - Мне ничего не стоит тебя прикончить. - Чед бросил взгляд на меня, я кивнула. - Мне больше ничего от вас не надо, живите себе долго и счастливо. Что было надо - я взял и спокойно уйду. А ты, - он посмотрел мне прямо в глаза, - забудь ахинею, которую нес тот волосатый парень, он и сам ее не вспомнит.
        А то, поняла я, и мне помогут забыть. Пара месяцев в неврологии у Тани под присмотром нянечек, в подгузнике, глюкоза внутривенно.
        Чед страдал. Но, поймав мой взгляд, он поджал губы… и поднял руки, показывая ладони и соглашаясь сдаться. В этой конкретной ситуации.
        Долю секунды блондин еще был тут с катаной - и вот его нету, только на полу лужа соленого - я это знала - густого киселя. Разряженная экто.
        Чед выдохнул.
        Я выдохнула.
        - Давай домой, - сказала я. - Быстро к ребятам и к этому, как его…
        - Ты же понимаешь, - грустно сказал Чед. - Это теперь личное. Он мне железкой шею царапал.
        Я понимала. Чед такой. И это было ужасно. Потому что даже мой замечательный Чед против настоящего боевого мага - это неравный бой.
        Мы поплелись к выходу. Предварительно я добрела до кабинета шефа и заперла его, подобрала в коридоре свой жалкий ножик.
        Я чувствовала себя мерзко. Повелась как самая настоящая дурочка, прибежала, не сумела защитить рукопись - сейчас мне казалось, что каждый мой шаг был провальным. Перебирала в голове все подробности - от обнаружения Мерлина на потолке и до сего момента. Чед молча шел за мной. Мы прошли мимо охранника на нашем этаже - я оставила на стойке ключ от кабинета шефа; потом пересекли небольшой дворик, миновали плотного дядьку с поста охраны территории на выходе. Блеклый светлоглазый тип принадлежал какой-то особой разновидности Дара - заторможенные охранники, они словно не видели нас, безмолвно пялились в маленькие телевизоры. У боевых магов, вспомнила я, часто бывает многогранный Дар, который и делает их по-настоящему опасными и непредсказуемыми.
        Мне никогда в жизни не противостоял другой экстрасенс.
        Тем более такой.
        Телефон завибрировал в кармане; я вытащила его, мельком заметив - двадцать два с небольшим; времени прошло всего ничего. А мне казалось, несколько часов. Значимые судьбоносные события всегда умещаются в короткие мгновения.
        - Слушаю, Игорь Владленович.
        - Ну как он?
        - Спит. Я сейчас из офиса.
        - Ну что?
        - Пока примерно все то же самое…
        - Голос у тебя уставший… я вот думаю… прокручиваю в голове все подробности… как ты думаешь, нам ничего не может угрожать? Мне? Газете? Тебе? Этому… как его… такое все же впервые случилось. Мы пока обходились… без эксцессов. Несмотря на тематику. А?
        - Игорь Владленович, вы постарайтесь не волноваться. Я думаю, эта история к вам и к «Пифии» не имеет никакого отношения.
        - А ты и этот… как его… Мерлин?
        - За нас с ним не поручусь сейчас. Еще не поняла, угрожает нам что-то или нет. Но вы сами знаете, издержки. Люди эмоциональные и к журналистам, которые пишут на эзотерические темы, относятся по-разному. В том числе и агрессивно.
        - А это… человек сделал?
        - Игорь Владленович, ну не инопланетянин же! Это, как я вам уже и сказала, тот самый эксклюзив, который вы постоянно просите. Публикабельно?
        - Нет…
        - Вот в том-то и дело. Эти вот события… из жизни экстрасенсов и привидений… в газете не покажешь. Вы уж меня извините. Даже если бы у нас хватило самообладания и времени сделать его фотки, пока он еще висел на потолке…
        - Я понял… ладно… если что-то потребуется, звони…
        - Спасибо, Игорь Владленович… пока справляюсь.
        Я сунула мобильник обратно в карман, взяла шлем, который держал наготове Чед.
        - Его надо найти, этого… пижона… самурая…
        - Чед, Ларри может поискать. И я поищу. По своим каналам. В любом случае нам лучше знать, кто он и откуда. Кое-какие догадки у меня уже есть.
        - Еще у меня сложилось впечатление, что этому твоему соне нужна охрана.
        - Честно? У меня никакого пока что нет впечатления, - ответила я.
        Полная мешанина в башке. Надо вернуться и все разложить по полочкам. С ребятами поговорить. Может, безопаснее будет Мерлина в самом деле в больницу к Таньке засунуть. В психосоматику, там окна с решетками и замки. С другой стороны, тут такое дело… в мою квартиру даже этот лысый просто так не войдет, у каждого экстрасенса его дом - его крепость. Обычный вор или взломщик, может, и войдет, а экстрасенс нет.
        Мы помолчали.
        - Я думаю, - медленно сказал Чед, - что ты не должна нести за того сонного типа никакой ответственности.
        - Я думаю, - отозвалась я, - что придется, плюс ты сказал, что это теперь и твое дело. А все, что касается тебя, касается и меня.
        Чед неопределенно дернул плечом, и мы помчались обратно, к друзьям и спящему Мерлину, валяющемуся в моей рабочей комнате.
        Обожравшийся и слегка осоловелый Ларри был противным до одури, особенно когда мы заставили его задействовать свои профессиональные качества. Как нападавший был одет, как себя вел, как именно картавил, какого именно светлого оттенка у него были глаза. Надо сказать, с его помощью мы с Чедом и вправду вспомнили все. Особенно настойчиво Васька напирал на тот момент, как именно блондин уделал Чеда.
        Реаниматолог, врач высшей категории Татьяна Белкина десять раз промыла перекисью едва видную царапку, тонкую, как от бритвы, на шее Чеда и потом нежно залепила ее прозрачным пластырем. Она тоже при любом удобном случае старалась быть поближе к Женьке.
        Чед терпел. Он с детства терпел. Можно сказать, он был первым подопытным пациентом человеколюбивой Татьяны, а потому знал - спасибо, шить не бросилась.
        Потом меня заставили все записать, причем от руки, чего я не делала тысячу лет. Я думала, что мент Васька, словно психотерапевт со стажем, заставит меня, как трудного пациента, потом переписать показания левой рукой, но обошлось.
        Получилось примерно следующее.
        Нападавший. Мужчина, славянской внешности (блондин), глаза светлые, лицо узкое, телосложение нормальное, рост примерно 185 - 187 сантиметров, стрижка короткая (ежик).
        Одет в вещи спортивного типа, темные: черная майка, серые джинсы, серая легкая куртка, черные кроссовки.
        Говорит негромко, очень уверенно, правильно, привык к тому, что его слушают; неспешно, немного картавит.
        Руки: грубые, с шершавыми мозолями, кисти и бицепсы очень крепкие (когда потом Ларионов с придыханием зачитывал документ вслух, Чед на этом месте хмыкнул). Такое ощущение, что руки он набил, занимаясь с оружием, они покрыты грубыми мозолями от какой-то постоянной работы или обожжены.
        Запах: легкий мужской одеколон, какой, я не разнюхала. Еще я уловила очень слабый запах лошади, запах, который на конюшне пропитывает практически все помещения и все вещи, даже если они оставлены в комнате для переодевания. Тут Вася сразу приписал на полях моей нетленки: «Проверить клубы и ковалей», благо этот цех в Москве был пока малочисленным, хотя и обильным самоучками.
        Умеет драться катаной. Скорее всего, вообще умеет драться. (Мое добавление было - «крайне опасен» и «!!!»; Чед морщился, но терпел.) Ларри дописал: проверить исторические и японские клубы.
        В кармане носит детскую игрушку, наполненную соленым крахмальным клейстером. Возможно, следы клейстера имеются на большинстве предметов его гардероба… (Танька рвалась дописать - придумать, как с лету определять, что это именно соленый кисель, а не сперма, на что Ларри разразился краткой лекцией относительно обычных мест обнаружения спермы и путей ее возможного попадания в карманы мужской одежды.)
        В случае необходимости может превращать чашку клейстера в оружие…
        На этом месте Вася велел дальше не писать.
        - Ник, ну как такое может быть? Что за Гарри Поттер? Одно дело - просто мысли почитать или что-нибудь по мелочам, как ты показываешь, другое - сделать из киселя боевую кагану… Я понимаю, Чед там был и подтверждает, но если ко мне придет тетка с такой историей… нет, ну если ко мне, то понятно… а в принципе - придет в полицию, что ей скажут? Точнее, куда… отправят?
        - Сколько та панда вместе с киселем весила? - уточнила Таня.
        - Ради бога! - раздраженно ответила я. - Я не взвешивала. Но если ты хочешь сопоставить массу клейстера и катаны, не стоит. Кисель, то есть заряженная заранее эктоплазма, используется только как основа материализации. Клейстера, может быть, сто граммов, а катана будет весить как настоящая, сколько она там должна… килограмм, два… просто не в руке мага она сразу… э… обтечет… и в его руке тоже обтечет в свое время. Это зависит от качества предварительной работы с основой.
        - А ты так умеешь?
        - Не прямо так, но могу немного.
        - Ну ты партизан! - восхитился Васька. - Умеешь такое и молчишь в тряпку.
        Я воззрилась на господина полицейского недружелюбно и с расстановкой заговорила:
        - Ларри, если взять клизму или шприц и напустить экто в замочную скважину, а потом выполнить формулу материализации металла, будет ключ. К примеру. Благо сегодня на единственный механический замок немногие важные двери заперты, но ты учти. Клейстер потом высохнет и отвалится… кто будет искать остатки крахмального киселя в замочной скважине обчищенной квартиры?
        Чед тем временем очухался; взял горшочек, начал уписывать мясо.
        - Ну ваще, - сказал Ларионов.
        - Да полная фигня, - отозвалась Танька. - Мерлина у себя оставишь? Магия магией, а потребности организма - потребностями. У нас есть квалифицированный младший медицинский персонал, капельницы и томограф для башки.
        - Я вот думаю, - задумчиво сказал Чед. - Телефон у парня есть, а ему никто не звонит. Каким бы он ни был чудиком, все равно хоть кто-то да интересовался бы. - И поднял взгляд на настенные часы - 23:59.
        И тут телефон, брошенный возле Мерлина на диване, разразился позывными: «Арам-зам-зам…»
        Глава 4
        Вторник. 26-й лунный день

26-лунный день тяжел эмоциональными всплесками и непредсказуемыми событиями
        Сказать, что компания подпрыгнула, - значит ничего не сказать.
        Чужеродный звук был опознан сразу - позывные телефонов друг друга были нам хорошо известны. Ларионовский мерзко хохотал. Танькин выдавал какую-то стандартную мелодию, незатейливую и спокойную. Огромное устройство Чеда ревело как мотор мотоцикла. Мой распевал «Взвейтесь кострами, синие ночи». Почему - не знаю, я в пионеры уже не успела, но казалось прикольно в противовес расплодившейся эстраде.
        Чед двинулся в комнату, но я юркнула вперед него и схватила трубку. Мерлин слегка возился и невнятно бубнил про конец концов.
        - Але, - сказала я, искренне надеясь услышать тревожный девичий голосок. У меня в воображении даже нарисовалась нежная барышня, любящая оккультизм, поддерживавшая Мерлина в период его потерь и готовая усыновить волосатого мага на всю оставшуюся; а на шейке у девочки - цепочка с черной половинкой символа Инь-Ян…
        - Я все о тебе знаю, - негромко сказал в трубку мужской голос. - Считай, я все время наблюдал за вами, как вы этого волосатого парня катали-перекладывали. Я знаю твой адрес. Квартира у тебя защищена, спорить не буду, но до порога я его проследил. Вас там четверо, это я чувствую. Вы напрягитесь и примите правильное решение. Не пугаю, но история должна закончиться, не начавшись. Олег Евсеев придет в себя через день-два и вряд ли вспомнит хоть что-нибудь из последних событий. И вы забудьте.
        Мои поисковые нити бились в телефонных проводах, огибая помехи, сражаясь с багровой, сверкающей ослепительными разрядами аурой собеседника; это было красиво и жутко до одури, меня даже затошнило… высшая октава, надо же, насколько выше моей собственной…
        Надо было продлить время разговора; я не знала технических возможностей полиции, но сама что-то нащупала, а Ларри корчил ужасные рожи, махал руками и куда-то звонил… и мне на помощь пришел мой идиотский профессионализм…
        - Хорошо, конечно! Послушайте, я понимаю, какая у вас экстрасенсорная специализация… если вы все обо мне знаете, может быть, вы согласитесь дать мне интервью?… О вас может написать только такое издание, как «Пифия»… вы делаете исключительные вещи… мой Дар невелик, семейная магия, оздоровление, информация… но вы…
        - Ты предлагаешь встретиться?
        - Нет… да… ну то есть да, но не в том смысле, не в личном, а в профессиональном! Я - да, я приглашаю вас в кафе, ну или просто куда-нибудь, расскажите, пожалуйста, о себе, если можно… я обещаю максимальную конфиденциальность…
        - Я не поощряю интереса к себе. - В трубке что-то треснуло; я ее выронила и, ругаясь и шипя, заскакала, тряся головой. В уши как будто засунули по злющей пчеле, а поисковую паутину отрубили грубо, порвали… может, боевые маги не могут по-другому?… Например, просто нажать отбой?…
        Ларри с интересом поднял трубку. Поковырялся, показал оплавленные внутренности и обугленную симку.
        - Ну, тут не все уничтожено, - сказал Чед. Он вовсе не сдался - наоборот, бравада Даром окончательно настроила моего друга макнуть мерзкого типа в сортир. - Что-то можно извлечь.
        - Я немножко извлекла, - сообщила я, растирая виски. - Он сейчас в районе Отрадного, откройте карту на каком-нибудь компе, быстро, ткну дом… по крайней мере, сейчас он был там… неподалеку…
        - Зачем портить устройство? - спросила Танька.
        - Чтобы обратный номер не считался, - отозвалась я. - Он… он офигенный, ой, пардон, в смысле офигенно сильный экстрасенс, я даже не понимаю, как мне удалось его проследить… просто удача…
        - Во. - Ларри сунул мне ноутбук с открытой Яндекс-картой района метро «Отрадное». Я ткнула дрожащим пальцем, и Ларри рьяно рванул копаться в компьютере.
        - Журчат ручьи, - объявил Мерлин, не открывая глаз. Таня сунулась к нему, пощупала пульс на шее, приподняла веко, принюхалась и ушла в комнате к окну, встав перед ошеломительной панорамой Москвы, которая досталась мне вместе с квартирой.
        - Иринсильевна?… А, Любгеоргивна… ага… ага… не-а… а мне бы перевозочку… ага… не, можно без санитаров, тут полиция, вынесем… ага… да приятелю стало плохо… ага… на месте глянем, или в психосоматику, или в неврологию… ага… ну падал немного… да… да хрен знает, сколько ему лет, на месте разберемся… да, перезвоните… ага, через час нормально… адрес щас… записываете?… Паспорт щас… тоже есть… да.
        - Офигенный, говоришь? - буркнул Чед о наболевшем.
        - Ты такое видел когда-нибудь? С катаной? - спросила я.
        - Нет, но надеюсь изучить явление поближе…
        В моей голове кратко мелькнула картинка вероятного будущего - взмыленный Чед с голым торсом упражняется в бусидо… Ну да, ну да.
        - Догрызаем килокалории, - едко объявила Таня, - и ждем перевозку. Вы как хотите, а я намереваюсь сделать что-то полезное для Никуськи, ибо вот оно, на матрасе, все равно нуждается в удовлетворении физиологических, так сказать, потребностей. Офигенный мальчик с пандой, не офигенный, может он плавить телефоны на расстоянии, не может, а тело из штаба надо убрать.
        Мы безмолвно восхитились нашим самым замечательным в мире доктором Татьяной Белкиной. Собственно, я уже неоднократно думала, как буду ночевать в неоднозначном обществе Мерлина. С другой стороны…
        - Белка, ты его в двухместную палату запихнешь?
        - Если тебе надо будет с ним медитировать, его проще будет откатить в процедурный кабинет, - буркнула Белка. - Ну или в ординаторскую, вытурить оттуда чуваков… и вы окажетесь абсолютно наедине.
        Я была изнурена. Промелькнула мысль о граммах Инны, которые покидали ее с завидной скоростью. И все же… именно сейчас, когда я изнурена и меня можно свалить крылом бабочки…
        - Ребята, дайте мне пару минут, пока карета едет, - попросила я.
        Ларри, Чед и Татьяна послушно скучковались на кухне, а я снова присела на край самого ортопедического матраса в Москве, в комнате. Сосредоточилась на Талисмане, подаренном мне Наставницей. Сложила пальцы в особый Ключ.
        Моя поисковая сеть истощилась и была почти разрушена; мне нужно было время и душевный покой, чтобы снова сплести ее и напитать Силой. Экстрасенсорика и разные формы Дара - это вам не колдунство из детских книжек. Само по себе, легко и просто, ничего не бывает.
        И все же я самыми краешками истончившихся ниточек, слегка, словно бы даже и не вмешиваясь, коснулась сознания Мерлина, провела, как пушинками, у него под веками, присоединилась к зрительным нервам…
        Мне открывалась история Воздействий. Не Событий, а именно Воздействий, которым подвергался бедный парень. Мерлин заскулил, жалуясь сквозь свое бредовое забытье. Я нежно проходила по белому волокну нервов, по красным трубочкам сосудов, вместе с течением крови, с биением пульса, стараясь воспринять, понять, что же с ним такое было. Что с ним сейчас - и Танька разберется, на крайний случай электрошок - наше все, а вот что было… Информация - это, в конце концов, моя прямая область деятельности…
        Я ощущала, что по лбу потек пот. Меня затрясло. Я закусила до крови край губы и жевала ее. Если бы поисковая сеть работала на полную силу, я бы не прошла. Я и теперь прошла не полностью, но увиденное заставляло меня словно бежать, бежать, напрягая мышцы, бежать изо всех сил…
        Бежать из Москвы.
        Зло пробудилось и в самом деле было готово пожрать город.
        Такое зло, о котором журналисты «Пифии» иногда писали для повышения рейтинга издания. И в конце обязательно успокаивали - такого больше не будет, в любом случае не здесь, не сейчас, не с нами.
        Зло прошло сквозь Мерлина и не тронуло его, не смогло, из-за редкой разновидности Дара этого волосатого парня. Не знаю, кто там был папа, но постарался он на славу.
        И какие-то размытые фигуры.
        И вроде бы… вроде бы… это лицо… или морда?…
        И на страже Зла, слегка сбоку, будто бы в стороне, но все же на страже, стояла пылающая фигура воина с катаной…
        - Ла-аррриии… - взвыла я сквозь прокушенную губу, - вы-ы-ызови наря-ад…
        Судя по топоту, который долетел до меня, друзьям передалось мое дикое напряжение…
        … Потом я сидела на кухне, рыдая на плече у Чеда, и пыталась объяснить, как мне страшно. Чед разжал свои стальные руки только для того, чтобы забросить на плечо Мерлина («Истинно глаголю, горим в геенне, и никто не в безопасности», - сообщил он при этом и, Даром клянусь, был прав) и унести в карету. Ларри колготил рядом. Многочисленные цацки Олега я сунула тому в карман - он к ним энергетически привык, может, они ему и вправду поспособствуют…
        Наконец я напилась нагретого вина, наелась мяса с фигней и обнаружила, что Белка умотала с пациентом, так как без нее никто не справился бы с формальной стороной вопроса даже при наличии паспорта; Ларри вопросительно вьется около двери, а внизу в машине сидят двое полицейских.
        - Ты готова? - спросил Вася.
        - Поехали. - Утерев нос, я встала и накинула черную курточку. - Поехали… или даже пошли. На самом деле недалеко. Нам нужен подвал дома, в котором живет Мерлин. Ну и его квартира. Мы же можем?…
        - Можем, можем, - проворчал Ларри. - Захотим - так сможем, чай, в России живем. - Так это в паре кварталов всего… хорошо, что не какое-нибудь Бутово…
        - Не надо Бутова… все здесь, рядом… слишком близко, ребята.
        Ларри и Чед притихли и шли за мной как два оруженосца. Я знала, что у Чеда есть нечто вроде кастета и сам Чед, а у Васьки в принципе - не сейчас - имеется табельное оружие. Пистолет.
        Но ни у того ни у другого не было в кармане детской игрушки, наполненной соленым киселем. Чтобы если что…
        Силуэт с катаной стоял по ту сторон баррикад.
        А мы шли не играть. Весело оказалось только вначале.
        Дом тянулся длинной мрачной стеной.
        Шестиподъездная девятиэтажка стояла в уникальном по красоте месте Москвы, но… но мне сейчас, майской ночью, она показалась оплотом орков. Ситуацию не спасали ни храм неподалеку, ни очаровательная девушка, сильно припозднившаяся, бежавшая к дому, ни уютные огни окон полуночников. Еще больше меня напрягла машина скорой, стоящая около шестого подъезда. Но нам надо было в первый. Точнее, в подвал. Я точно знала… подвал должен быть. Низкое затхлое помещение, воняющее нечистотами, в которое ведет короткая узкая ржавая лестница. Потолком служит пол подъезда.
        Мы бродили вокруг торца здания. В конечном счете вход показал худой туркмен в оранжевой жилетке. Сами уборщики жили в такой же каморе под четвертым подъездом.
        - Замок вешаем, сбивают, - сказал туркмен. - Снова вешать - денег нет. Жить нельзя, низко, сыро, пол разбили. Хотя очень тепло, труба идет.
        - Ларри, - сказал один из полицейских, - а ведь это дрянной домик.
        - Точно, - задумчиво произнес Васька. - Ники, ты прикинь, у нас в этом доме два суицида и три убийства за неделю… в том числе мать ребенка из окна выкинула… прозвали дрянным домиком…
        Я остановилась и уставилась на скорую.
        Туркмен, махнув рукой, исчез в ночи.
        - Ладно…
        Было очень страшно. Чед почувствовал, что меня колотит, и прихватил за плечи.
        Полицейские, включив мощные фонари, спустились первыми, мы следом. Женьке пришлось стоять нагнувшись. Но помещение, хотя и оказалось низким, было большим, как зал, кое-где пересеченным коммуникациями.
        Подвал этот был сделан в свое время с нарушением строительных норм - по крайней мере, так мне подсказывали здравый смысл и мои скудные представления об этих самых нормах. Потолок и вправду был низким, что, наверное, не позволяло использовать это помещение как полноценную хозяйственную подсобку. Вход в помещение, откуда коммунальные работники выкатывают тележки с мусором из мусоропровода, был с другой стороны здания и выглядел гораздо ухоженнее.
        Кроме того, когда-то в незапамятные времена пол подвала был залит бетоном, или цементом, или как там еще называют эту смесь; от этого покрытия остались отдельные островки, а куски отколотых серых плит были кое-где сложены в виде скамеек. На одной такой скамейке даже сохранилась расплющенная газета - на ней точно сидели, и, возможно, не раз.
        А большая часть пола представляла собой засыпанную городским мусором и притоптанную землю.
        На полу нарисованы магические символы, круги, звезды - начерчены, присыпаны солью и рисом. Огрызки обычных и церковных свечей, какие-то черные и красные затхлые лохмотья, мелкие монетки…
        - Ну что? - спросил Ларри.
        - Погоди.
        Я ушла в один из углов и стала там крутиться.
        Здесь лежала вверх дном старая чугунная ванна. Под нее были продеты резиновые транспортные жгуты с крючками… почерневшими, ржавыми… заросшими страшной черной грязью…
        - Заточка, - сказал Чед, указывая на названный предмет кончиком чоппера, - тряпки, остатки бензина в канистре, крючки какие-то…
        - Что искать, Ник? - спросил Вася. - Наугад мы это дело будем мильен лет рыть.
        - Я нашла уже, Вась… вот тут… что-то такое… тут лилась кровь…
        - Человеческая? Ребята, ванну приподымите…
        - Не уверена, Вась… но лилась… и тут кричали… и… умирали…
        - Ладно, - сказал Ларри. - Ребята, лопаты из багажника, и контрольные ямы… тут, тут и вон там. Полметра-метр. Дрянной домик.
        Чед обнял меня за плечи:
        - Ники, может, уйти?…
        - Женька… я не могу. Я Талисман активировала, Наставница поможет. Она далеко сейчас, на другом континенте, но Силу протянула. И информацию. Чтобы мне тут понять было проще.
        Менты, спустившись снова, начали копать. Свет от фонарей выхватывал отдельные углы помещения.
        По три-четыре квартиры на этаж. По одному-шесть человек на квартиру. И скорее всего, эти люди понятия не имели, что под полом подъезда есть такое.
        Но я знала - то, что тут происходило, сказалось на жизни каждой семьи, каждого человека этого дома. Пусть ты слеп, но если ты не видишь атомного взрыва, это не значит, что избежишь облучения.
        На первом этаже в малогабаритной двушке проживал Мерлин.
        Первые тридцать-сорок сантиметров.
        - Давайте, что ли, пока в квартиру гражданина Евсеева поднимемся? - посмотрев на меня, сказал Васька. - А вы копайте, копайте. Мы недолго.
        Я бросилась к выходу. Вдохнула ночного свежего воздуха, вошла в подъезд.
        - А так - законно? - поинтересовался Чед.
        - Да не совсем, - ответил Ларри, забирая у меня связку ключей. - Может, это все между собой и никак не связано. Ники, знать бы еще, что мы ищем. Я ребят-то пригнал, но мне потом отчитываться… Ну этот… Мерлин… растяпа, тут и старые ключи болтаются… Э!
        Да, мы с Женькой тоже видели. Дверь в квартиру Мерлина не была заперта. Она была выбита и затем плотно и аккуратно прикрыта. Ларри отошел в сторону и сбоку, как обыкновенно делают в боевиках, открыл дверь.
        Пусто, чисто и тихо. Я сглатывала ком, постоянно встающий в горле.
        - Мальчики, тут уже никого и ничего нет.
        - Какой-то уже знакомый стиль, - проворчал Чед.
        Небогатая двушка, еще хранившая чопорные запахи дам в возрасте. Около зеркала в прихожей - мисочка с украшениями, запылившиеся помады, флаконы духов. Ларри сказал: бабушка и мама. Совсем недавно.
        Пыль, запустение. Тут домашнему мальчику Олегу, привыкшему к защите со стороны сильных женщин, теперь так должно было быть пустовато и страшновато.
        На столе лежал тот самый рюкзак, с которым Мерлин приходил в редакцию.
        - Ноутбука нет, - сказал Ларионов. - И домашнего компьютера нет, хотя монитор, клава и мышь вон валяются. И принтера. А вот банковская карточка, вот деньги, немного, но есть. В рюкзаке кошелек. Паспорт у нас, а вон на буфете документы, ага… медицинское страхование… надо взять… и тут еще три связки ключей.
        - Забирали носители, - буркнул Женька. - Зачем? Ну не ради же фотки Иисуса?… Ерунда какая-то…
        - Ключи - бабуля, мама… девушка?…
        - Видимо. Одна связка вправду поновее. В общем, тут особенно делать нечего.
        Ларри забрал зелененькую карточку, мы вышли. Совместными усилиями ребята наладили и как-то заперли один из замков.
        - Карточку и ключи закину Таньке, - сказал Ларри.
        В подвале скопились приличные отвалы. Грязь, бутылки, мусор, ржавчина, куски бетона. Две ямы примерно по метру, в третьей неохотно ковыряются полицейские. Еще бы - ночь, спать хочется.
        - Ладно, - сказал Ларри. - Мимо. Собираемся и…
        Один из полицейских скребанул лопатой по толстой пластиковой пленке…
        Я тихо-тихо завыла и забилась под мышку Чеду.
        Все трое полицейских стали вдруг немногословны и исключительно деловиты. Васька вынул нож, напялил перчатки, нагнулся. Разрезал пластик. Тут же ударило одуряющее зловоние… Ларри приоткрыл край пластика - блеснули обнаженные зубы черепа.
        - Ну все, - сказал Ларионов, меняя тон. - Теперь следаков. Экспертизу… Женьк, убери ее отсюда. Ну убери уже.
        Глава 5
        Убежище от неприятностей
        Вторник находится под покровительством Марса, любителя неожиданных событий
        - Ну вот и твой офигенно сильный самурай с киселем, - зло сказал Чед. - Попался.
        - Это н-не он уб-бивал, - проныла я. Мы стояли около входа в подвал, в теплой ночи; я как в бреду наблюдала подъезжающие машины, особые машины. - Там н-ни одного… его… нету.
        Чед помолчал. О некоторых вещах нельзя не спросить, но и знать не хочется. Я ощущала сильное физическое недомогание - наверное, впервые в жизни. Но витальная энергия, хоть и опосредованная, у меня была, и тонкие нити Силы Наставницы как-то держали, помогали все точно осознавать и фиксировать рассудком.
        - Сколько их там?
        - Женька… тринадцать.
        - Ну конечно… - И мы обнялись плотнее.
        Из подвала вылез слегка перепачканный Ларри, подошел, показал пакетик с черной половинкой символа Инь-Ян на дешевенькой цепочке, забитой землей. Я пискнула. Потом унес пакетик в сторону одной из машин.
        - Никусь, - сказал Чед. - Давай домой?
        - Давай…
        Так же обнявшись, пользуясь попустительством Васи, глухой ночью мы вернулись ко мне. Квартира уже не казалась убежищем от любых неприятностей.
        Матрас, на котором валялся Мерлин, будил нехорошие ассоциации.
        Я налила и хлопнула полстакана красного.
        - Ники, - виновато сказал Чед, - мне ехать надо.
        - Ты ш-ш-што, оставишь меня одну?
        - Да и тебе… часа через четыре вставать на работу.
        Работа.
        Дорогая редакция! Спецвыпуск! Да и просто очередной номер…
        - Ты надолго уезжаешь? Куда?
        - Да у меня только сегодня вечер и был. Я улажу свои дела и вернусь. Собирался уехать на неделю, но раз так, уложусь в день-два. И уже от тебя никуда, ни-ни.
        - Давай тогда по последнему горшку с мясом… и… я тебя хоть проводить выйду…
        - Ники, береги себя. Очень береги, - жестко сказал Чед. - Вы, мои девчонки, тут без мужиков, считай, остаетесь. Танька вышибла последнего хахаля, а ты… может, Васька что-то завтра придумает. Охрана свидетелей. Должен придумать.
        - Придумает. - Я была заторможена, а в голове из-за активированного Наставницей яснознания проскакивали ужасные картинки. Лечь бы и выспаться!
        Но как спать, если я знаю - в паре кварталов Васька не дремлет; под руководством мрачной тетки габаритов сто тридцать на сто тридцать, гения судмедэкспертизы, в особую машину грузят черные мешки?…
        Чед смотрел виновато.
        Я махнула рукой:
        - Спущусь. Наломаешь мне сирени?
        - Не вопрос. - Женька улыбнулся. Как я наизусть знала все его любимые блюда и напитки, все, чем мой друг детства обожал набивать свое плоское поджарое брюхо, так и он был в курсе: ландыши, сирень, белый шиповник, жасмин, розовый шиповник, жимолость…
        Мы снова спустились с моей крыши мира. Я совсем не была готова к тому, чего обычно постоянно жаждала, - к одиночеству. То, что Женька уезжал, а я оставалась лицом к лицу со всем, что произошло, повергло меня в страшное уныние. Однако по примеру Скарлетт О'Хары я решила подумать об этом завтра.
        Тем временем Чед залез в пышные кусты сирени, наломал охапку веток. Вылез, протянул добычу мне. На душе немного полегчало… я зарылась лицом в ароматные кисти, и мы двинули к мотоциклу Чеда - он на ходу надевал шлем и вдруг завис.
        На его коне сидела девушка.
        На мой мгновенно избавившийся от сонливости взгляд, это была сильфида, фея, сама любовь. У меня нет бедер, нет талии, почти нет груди, а плечи выступают острой буквой «Т». Везде торчат или кости, или тонкие жилки. А эта была словно вылита из капли молока с медом - все плавное, идеальное, талия наверняка меньше моей, а бедра шире; короткое простецкое светлое платьице, на ногах обычные балетки, и распущенная волна волос - темные завитки по пояс…
        Черты лица соответствовали фигурке - Барби отдыхала у психоаналитиков, спасаясь от комплекса неполноценности.
        Но, видимо, в девице было что-то еще. Что-то, помимо идеальных черт внешности, потому что…
        Чед встал как вкопанный. А он только на внешность никогда не велся. Потом мой друг, не сводя с незнакомки глаз, потянулся к букету… и отщипнул от моей - моей! - сирени маленькую веточку.
        Подошел к мотоциклу:
        - Барышня, рад приветствовать на своей территории.
        - Твой транспорт? - лениво, чуть растягивая словечки, спросила красавица. - Есть второй шлем?
        Я стояла разве что рот не разинув.
        Девушка тем временем, бросив на меня короткий нейтральный взгляд, пристроила сирень куда-то у выреза. Чед приосанился. Он бросал меня в неоднозначной ситуации. Он торопился. Но мужчины устроены как-то по-особому, я эти дефектные винтики в мозгу у особей противоположного пола уже неплохо изучила.
        - Куда поедем? - Второй шлем лежал у него под сиденьем.
        - Ты подбрось меня, - мурлыкнула незнакомка. - Я что-то поздно сегодня, машин нет совсем, голосуй не голосуй. А домой хочется… дома постелька, вина бутылочка…
        Я кое-как собрала упавшую челюсть.
        - Чед, ты по делам ехал… - Как там Танька говорит? Все мужики - козлы!
        - А может, ей по дороге, - возразил мне Чед. Мое яснознание некстати высверкнуло краткий кадр, идею Чеда относительно того, где и как можно провести время с незнакомкой. По дороге.
        У меня не было ни малейшего сомнения в том, что красотка - нимфоманка. Это я и Увидела, и поняла. Ей повезло с такими данными. Секс, секс, много секса - это, и только это плавало на верхушке ее сознания, откровенно и неприкрыто, а остальная часть личности была упрятана в глубокие недра, нырять куда я не рискнула. Вдруг там то же самое?
        Много секса у девицы ассоциировалось с парнем, который ездит на мотоцикле или на джипе. Ну понятно.
        Тем временем я опомнилась.
        Чед регулярно заводил девушек, а уж сексом занимался, наверное, больше нас всех троих, включая женатого ныне Ваську. Могу ли я мешать развлечению друга? Не могу! Да и не стану, не мое дело. Хотя постелька и бутылочка вина были и у меня.
        - Ну, я пошла, - сказала я. - Женька, я тебя, считай, проводила.
        - Ники, - Чед чуток опомнился, - если что, сразу звони.
        - Ага…
        Я поднялась наверх. Поставила сирень, включила компьютер, потребовала двойной эспрессо у кофемашины и приступила к тексту спецвыпуска. Как ни странно, сосредоточенность на работе пришла быстро, помогла отвлечься от Чеда и прочих неприятностей…
        И как только фразы гладко полились на экран монитора, требовательно задергалась ниточка Силы с другого континента.
        Я глянула на часы - 4:26. По московскому времени начинались 27-е лунные сутки - сутки мудрости и медитации.
        Я приняла позу медитации, сев на освобожденный Мерлином матрас. Наставница могла и просто позвонить по телефону, но она желала передать мне информацию вместе с Силой, причем немедленно, так как не могла больше поддерживать контакт на таком расстоянии и готовилась его прервать.
        Сосредоточилась, открылась…
        «Суккуб».
        Суккуб? Суккуб, суккуб… Средневековье какое-то.
        Не сразу поняв, о чем речь, я затем подпрыгнула и звезданула себя ладонью по глупой башке. Суккуб! Легенды оживали на глазах; корявые надписи в старых книгах делались кошмарной явью, а мой самый лучший на свете ясновельможный пан Чедерецкий уехал на своем мотоцикле в обществе суккуба.
        В броске я снесла со стола телефон, одновременно нажимая на кнопки…
        - Че-ед! Чед, Женька, Че-ед!
        Молчание.
        Абонент заблокирован или временно недоступен.
        - Ла-арри-и!!!
        - Ник, потом…
        - Ларри, останови Женьку, он уехал с девицей…
        - Ник, ты спятила? Тут у меня такое… сама же…
        - Ларри, она демонесса! Он в опасности! Дай свисток гаишникам, пусть тормозят и сажают, а ее вытуривают или тоже сажают, но подальше и в клетку…
        - Кто демонесса? Ники? Что за чушь несешь?
        - Ларри! Послушай меня! Останови Чеда! Немедленно! Он отсюда уехал минут сорок назад…
        - В какую сторону?
        - Я не видела… не знаю…
        - Ник, я постараюсь. Но ты имей в виду, может, Чеду демонесса сейчас самое то. Стресс снять.
        - Ларри! Это серьезно!
        - Ник, я понял. Я сам не в себе слегка. Давай, пока…
        Я посмотрела на телефон…
        И безнадежно разрыдалась, горько, во весь голос; бросилась на матрас и рыдала, не в силах остановиться. Все было очень, очень страшно. Всхлипывая, я постепенно теряла активацию, теряла силы и засыпала, засыпала…
        Когда я проснулась, солнце уже било в мои окна с юго-востока. Заходило оно к вечеру, освещая другой угол квартиры, но присутствовало в моем жилище целый день.
        Я лежала, вцепившись в обсморканную и обреванную майку Васьки, забытую тут после какого-то водопроводно-сантехнического подвига. В чем он тогда ушел, я не помнила, но майка прижилась. Я ее то стирала и даже гладила, чтобы торжественно отдать, то надевала как домашний халат, решив купить Ларионову новую; иногда одежка пригождалась Чеду - внатяг на плечах и свободно в брюхе. На Ваське, который в принципе был того же размера, только ниже сантиметров на десять, майка сидела наоборот: в плечах свободно, на брюхе туго.
        Я лежала на ортопедическом матрасе. С ним была связана особая история. Когда-то, когда я только училась обращаться с Даром, у меня от психологических перегрузок заклинило спину. Танька тут же напустила на меня мануальщика и невропатолога, собственноручно осуществив новокаиновую блокаду… но мальчики перепугались, так как за годы Васильевского не слышали от меня ни единого чиха и даже травмы-ушибы-растяжения заживали очень быстро и как бы сами собой, а тут меня пришлось, как больную кошку на лоток, дня три в ванную и туалет носить на руках.
        И вот вскоре начались первые поездки Чеда за границу. Он путешествовал тогда на разваливающемся ведре с гайками по имени Тролль, который был пятидверной «Нивой». Имя получилось так. Когда страшно гордый собой, в нищие и небогатые иномарками годы, Чед показал нам обновку, Танька буркнула: «Ты бы еще троллейбус купил».
        Тролль изначально был серебристым, а потом Чед самолично перекрасил его в черный, а потом мне - как самой художественно продвинутой - дали комплект баллончиков для аэрографии, и я от всей души нарисовала косорылых и кривобоких адских скачущих коней на капоте и по бокам… хотя сам Женька просил дамские груди или задницу, да и Танька вопила: «Нарисуй ему на капоте жопу с третьим глазом, в фуражке и с воткнутым шприцем - будет портрет нашей компании».
        Но с лошадьми Тролль и помер, пережив тюнинг и поучаствовав с Чедом в паре заездов в джип-триале. Однако до того, будучи еще машиной во всех смыслах благонадежной, привез разок Тролль Чеда к моему дому, а на его багажнике наверху красовалась стопка из четырех тщательно упакованных ортопедических матрасов.
        О таких чудесах, как кокосовая койра и латекс, в то время в Москве писали только очень модные и крутые журналы. Мальчики с охами затащили тяжеленные матрасы в дом…
        - А чего четыре? - спросил Васька.
        - Один Никуське на кухню на кушетку, - сказал Чед, - остальные в комнату на пол. Вдруг мы все решим тут переночевать? Когда не надо, будут лежать стопкой, как топчан.
        - А вдруг мы все тут уже будем не одни? - уточнила Таня, тогда еще не такая убежденная чайлдфри.
        - А давайте договоримся, - влезла я, - посторонним в штабе не место! Если только… очень надо и спросив меня. Мы четверо - да, а остальные - по согласованию.
        - Кроме того, - добавил дальновидный Чед, - хотя мне и сказали, что на таких матрасах спит английская королевская семья, у них наверняка есть срок продавливаемости. Вот по мере продавливаемости будем менять Ксеньке на свежий.
        Но прошли годы; матрасы сохраняли всю свою первозданную форму. Мой, ежедневного использования, - тоже, своим организмом я его не продавливала, без шансов. Качество матрасов не подкачало - что неудивительно, если учесть, сколько за них тогда отвалил Чед. Он как-то, выпив, сказал мне. Я лишилась дара речи и ощутила настоятельную потребность поискать внутри каждого пару-тройку бриллиантов типа «Кохинор». Но Чед легко тратил на то, на что считал нужным, те суммы, которые просили за качественные вещи. Я сильно подозревала, что матрасы отсрочили замену Тролля на более достойного коня эдак на годик-два.
        Я встала с матраса. Притом что я заснула в неудобной позе, скукожившись, тело даже не затекло.
        Побрела, ткнула пальцем в кофемашину. Та виновато заморгала жидкокристаллическим мониторчиком - воды налей, хозяйка, однако! Налила. Сама встала под душ. И некоторое время просто тупо стояла, подставив лицо прохладным струям.
        Позже, неспешно попивая кофе около окна, набрала телефон Ларри.
        - Патрульные не отследили Чеда, - виновато сказал он. - Мобильник не отвечает, обе симки недоступны.
        Красота.
        Посмотрела на часы. Да.
        Сигнал эсэмэски.
        «Спецвыпуск!»
        «Олик, после обеда сдам».
        «Ты о'кей?»
        «О'кей. В офис не приеду».
        «О'кей».
        Поговорили.
        CMC Инне.
        «Как дела?»
        «Минус два килограмма!!!!!!!!!!»
        «Это вода, не переживай. Все нормально».
        «Спасибо!!!!!!!!!!!!»
        Ладно-ладно. У меня тут рыльце отчасти в пуху, детализировать, кто кому должен спасибо, не будем…
        Теперь Таня.
        «Васька забросил ключи и карточку медицинского страхования, чем упростил. Сам был бледен и краток.
        Мерлин еще в коме, назовем этот статус так. Все ходят посмотреть и послушать. Бренчит. Ужас, летящий на крыльях ночи. Гиена огненная, или как ее там, эту зверюгу. Пописал, внутривенно покушал и попил, после обеда отвезем на повторную томографию, а если покакает - я, как врач, буду рада. Пока, кроме словесного поноса, все в себе держит. Слушай, времени нет особо, хочешь, приезжай, я тебе пропуск оставила. А мне после бессонной ночи еще людей спасать. Ага, давай после смены. Я чувствую, у вас там полный бардак, так что в штабе в девять».
        Послала эсэмэску на ту же тему Ларионову. Дескать, при прочих равных и отсутствии форс-мажоров - у меня в девять.
        Три раза попробовала дозвониться Чеду. От злости столько же раз швыряла телефон в стенку.
        Как я не смекнула? Глухая ночь, полуголая девица. Ну какая же я дура… с другой стороны, много ли я на самом деле видела женщин с Даром суккуба?
        Суккубы могли снимать энергетику, информацию и годы жизни. Они без труда завоевывали внимание любого мужчины - юного, старичка, женатого, свободного; заводили отношения. Но в отличие от женщин с Даром нимф мужчина очень быстро разочаровывался и рвал отношения. Поэтому у суккуба было мало шансов выпить кого-нибудь до конца. Так, ограбить на тонком уровне, прихватить витальности, способности сопротивляться болезням, лет жизни. Если очень-очень повезло - зачать, но это особая статья. У экстрасенсов, даже со светлым Даром, это вообще особая статья!
        А если женщин с таким Даром начинал от всей души любить какой-то мужчина… Платонические отношения на расстоянии, ага. Но учитывая сверхъестественную притягательность суккуба - и эти отношения все равно были обречены.
        Суккубы жили долго и нуждались в сексе до последнего удара молотком по крышке гроба.
        Суккубы, как правило, имели изъяны внешности, иногда скрытые, чаще связанные со строением половых органов, и слабо выраженный, трудно определяемый Дар. Иногда и сами не знали, почему мужики на них сначала бросаются, потом бегут прочь (иногда через пару свиданий, иногда - через пару лет), списывали все на венец безбрачия, сглаз, родовую карму или просто невезучесть. Копались в прошлом, искали виноватых. Жили простыми несчастными бабами. Нам вот писали в «Пифию»:
        «Мне уже тридцать девять, мужчинам я нравлюсь, отношения возникают часто, но семью создать никак не могу…»
        Но и среди суккубов были, естественно, самородки, обладающие Даром высших октав, прекрасно осознающие свои возможности. Если я все поняла правильно, такой самородок - вроде ночной Барби - легко мог привязать к себе мужчину, заняв все его помыслы; и устраивать сексуальные оргии - умопомрачительные, но нечасто, чтобы сохранять влияние на объект и возможность пользоваться его витальностью как можно дольше. Суккубы высших октав могли жить очень долго, не старея. Сто лет, сто пятьдесят, может, больше…
        Все это пока что являлось для меня теорией, но обретало жутковатую реалистичность. Среди людей с Даром, экстрасенсов, не было единой классификации, сети общения, среды. Все виды и формы Дара могли проявляться по-разному. Девяносто пять из ста человек, с которыми я общалась, - это самые обычные люди, для которых я была нереально крутым парапсихологом. Собственно, я и была сильным экстрасенсом с чистым Даром. И с его помощью крайне скрытно подрабатывала по выходным. Прочистить судьбу, подправить родовую карму, снять сглаз или проклятие. То, что я сделала с судьбой Инны, было практически максимумом моего вмешательства.
        И только напившись кофе, убрав в доме, позавтракав (нашла в углу духовки забытое мясо и неразрезанный черносливовый торт в холодильнике - драматические для нашей компании признаки), я села раскладывать по полочкам все, что так или иначе прошло через меня.
        Записи вышли невнятные, изложенные скачущим столбиком.
        «Кот?
        Катана - кто?
        Обряды в подвале?
        Папа Мерлина (дар неприкасаемости) -?
        В подъезде - экстрасенс. Кто? Проверить (как)? Защита Мерлина (прикрывали).
        В подвале. Некромант? Спросить пат. - ан. и нач. сл. отд., как убиты.
        Ванна. Кто?
        Кулон.
        Чед. Где?!»
        Я выдохнула и потерла лоб рукой. Как славно, когда тебе разжевывают детективные подробности того или иного дела. Опять-таки хорошо быть Ша Холмсом. Вот, например, в подвале, которым сейчас занимается следственная группа полиции, наверняка случайного мусора в сто раз больше, чем мусора, имеющего отношение к делу. Одних окурков тысячи. А что Ша Холмс? Сорта сигарного пепла… эх…
        Однако, несмотря на все ужасы ночи, постоянную тревогу за Ларри, который нашел трупы и инициировал расследование, и Чеда, который где-то резвился с суккубом, со мной оставалась реальность. Я могла не поехать в редакцию, но не прислать материалы - подвести команду, раз, поставить под угрозу гонорары, два (а деньги мне были нужны), это было противно моей натуре, три…
        Не работать я не могла.
        Прикинула, что если закончу материалы для спецвыпуска и отошлю их Ольге сегодня, то смогу быть свободной до пятницы - дня редакционного совещания по следующему номеру.
        И я, скрипнув зубами, села за компьютер. Экстрасенс ты или нет, а физическому телу надо одеваться, где-то жить, что-то есть. Пока телефон молчит - работай!
        Часто приходилось выслушивать мнение, что если у тебя Дар - ты должен применять его бесплатно. Так можно было делать, но не всегда. У каждого экстрасенса со светлым Даром стоит нечто вроде предохранителя. Иногда он молчит - ты свободен в выборе, вмешиваться или нет. Но чаще - в большинстве случаев - ты попросту не можешь вмешаться, если тебе не заплатили. Более того, мысленно называя разные суммы, я нащупывала ту, которую следовало взять за воздействие. Оплата устанавливала энергетический обмен между экстрасенсом и человеком, который пришел просить о помощи; уравнивала затраты. Экстрасенс - Сила, человек - деньги. Оплата определялась индивидуально; если есть прайс - перед вами шарлатан. Вселенная держится на балансе, и в данном случае Вселенная зорко следила за тем, чтобы все было по справедливости. Неоплаченная работа для заказчика оборачивалась бедствиями и потерями, а экстрасенс на некоторое время ощущал ослабление Дара и был вынужден прекратить практиковать, пока не восстановится. Возможно, именно поэтому мало кто из экстрасенсов мог видеть судьбу близких. «Ты мне заплати сто тыщ, а я уберегу
тебя от аварии, которая случится с тобой в тридцать три года…» Это, скорее всего, было бы абсолютной правдой, но, похоже, ситуация являлась недопустимой с позиции морали и нравственности Высших Сил, и они почти полностью исключили саму ее возможность.
        С другой стороны, возможны были разные варианты. Работая Даром, мы имели дело не с жестким списком правил, а с уникальным искусством. Скажем, многие экстрасенсы с чистым Даром каждую манипуляцию или сеанс ясновидения дополнительно оплачивали самой обычной биологической энергией, накапливаемой в виде подкожного жира, а потому и накопить-то его толком не могли. Я слегка подпитывалась от природы - от букета сирени, от деревьев, ветра, солнца, дождя, просто от отдыха. Смешанный или темный Дар такой деликатности не подразумевал… и источниками энергии могли быть другие люди и живые существа, а собственный организм оставался в неприкосновенности.
        Вот с Инны я взяла плату особым путем, решив и ее, и свою проблему. Отчего-то я ощутила, что в данной ситуации такое воздействие мне разрешено.
        Я заткнула уши наушниками с Моцартом; отключила телефон, городской телефон и дверной звонок. Кому я буду рада - так войдут, без звонка. И погрузилась в работу.
        Три часа спустя материал для спецвыпуска был завершен. Я его перечитала, внесла последнюю правку, вложила в письмо и, мысленно перекрестясь, кликнула на «отправить». Тут же сопроводила эсэмэской «Олик, лови» и рванула в ванную.
        Требовалось восстановить поисковую сеть, силы; подготовиться к долгосрочной максимальной активизации, в конце концов, найти Чеда. Сон и пища подкрепили мое физическое тело, но Дар оставался в плачевном состоянии после пережитой ночи.
        Я потушила в ванной свет; зажгла свечи, семь штук. Простые белые ровные свечки.
        Пустила струю достаточно горячей воды, подвесив к крану пучок сушеных трав. Подумала, взяла масла мандарина, пихты, розмарина, мелиссы и драгоценное - розы. Смешала в шейкере по одиннадцать капель каждого; капнула также по две капли масла черного перца и ладана. К маслам налила три столовые ложки обычного льняного масла и две ложки горячей воды. Взбила. Затем, бросив на пол под ноги полотенце, начала тщательно растирать тело - начала с затылка, с зон за ушами, и вниз, включая все уголки тела, до самых пяток и промежутков между пальцами ног. Этого количества как раз хватило. Потом промасленными руками промассировала голову, волосы.
        Села на край ванны, успокоилась. Закрыла глаза. Я очищалась, а потому слушала свое сердце, соблюдая внутреннее молчание.
        Через двадцать четыре биения встала. Взяла пачку с морской солью. Это было менее приятно, но также необходимо. Правда, в качестве послабления, смешала соль со спитым кофе из кофемашины.
        Смесь брала на специальные махровые рукавички для растираний - и также растерлась от шеи и вниз, а затем снова поднялась наверх. Кожа заметно разгорелась.
        Процедура, похожая на антицеллюлитный уход, на самом деле была призвана убрать максимум внешних воздействий, очистить мою энергетику и подготовить к ритуалам восстановления поисковой сети и активизации Дара.
        Полезла в горячую воду. Закрыла глаза.
        Можно было бы так лежать долго-долго; я даже начала дремать. Но ощущение, что времени на самом деле практически нет, заставило снова считать удары сердца. Шестьдесят ударов. Так будет достаточно. Концентрация на подсчете ударов сердца и дыхании также расслабляла и снимала как стресс, так и негативные воздействия.
        Встала под душ и долго лила на себя воду разных температур, и уже не для дела, а для удовольствия смыливала разные гели, вымыла голову, затем вытерлась полотенцем и, распевая песенки из старых мультиков, на которые у меня хватало вокальных данных, намазалась с ног до головы детским маслом для кожи. Пусть впитывается. Ну а теперь - практики и восстановление. Вышла из душа…
        Белесый тип схватил меня за плечи в прежней манере и, развернувшись, кинул из небольшого коридора около ванной прямо в комнату на матрас. Я в полете успела плотнее вцепиться в края полотенца, которым, к счастью, обмоталась, и неэротично грохнулась. Подобрала ноги, собралась в кучку. Браслет с Талисманом лежал в ванной комнате на раковине. Чед ночью уехал с суккубом. Танька спасала людей. Ларри… да какая разница - отключенный телефон в данный момент был на кухне, возле компьютера.
        - Я специально ради особо одар-ренных жур-рналистов пришел, - зло сказал блондин. - Ты не понимаешь намеков? Я теперь за жизнь твою и всей твоей компании и копейки не дам. Я же четко сказал - не вмешивайся, забудь и отойди.
        Я цеплялась за полотенчико. Неактивен, совсем неактивен, но от этого не проще ни на секунду. Однако… ребята говорили, что дверь мою вскрыть практически невозможно…
        Парень досадливо мотнул головой:
        - Не щекочись ты своими нитками, они дохлые. Я думаю, что теперь делать.
        - А теперь все само делается, - объявила я. Первый шок прошел.
        - Вот именно.
        - А что тебя больше всего волнует? Следствие по подвалу? Волнуйся, - сказала я. - Ларри тебя в розыск поставил как подозреваемого. - Блондин поморщился. - Как мне тебя называть? Если не скажешь, как тебя зовут, буду звать Пандой. - Блондин поморщился сильнее.
        - Вадим.
        - Ну что, Вадим, а теперь интервью?
        Я встала и сбросила полотенце. Прошла к комоду, вытащила трусики, надела; так как грудь у меня была от силы «полпервого» размера, то бюстгальтеры я не носила. Пошарила, отыскала майку с Китти, домашние мятые шорты. Вадим невыразительно за мной наблюдал. Стриптиз явно не удался.
        - Расскажи мне, Вадим, как ты дошел до жизни такой. - Я демонстративно достала диктофон, повертела его, чтобы боец видел - кроме диктофона, в руках ничего нет.
        - Я вот думаю, - сказал блондин. - То ли мои намеки чр-резмерно абстрактны, то ли дело в тебе. Я вроде говорю - а ты меня не слушаешь. Пробую в последний раз. Потом буду убивать. Оставь - это - дело. Твой друг мент… он, наверное, создание подневольное. Ты его втравила. Еще один неверный шаг - и вы начнете исчезать по одному. Теперь внятно? - Он глянул на включенный диктофон в моей руке; потом резко шагнул, цапнул - и прибор высыпался из кулака жалкими кусочками пластика. Я даже не успела его отдернуть.
        - А теперь ты меня послушай… - Я приготовилась сказать какую-нибудь нелепицу, в поддержку недавнему голозадому шоу, чтобы гость растерялся или был сбит с толку, выиграть время, чтобы активировать мой Дар… но тут щелкнула ручка входной двери…
        И я, мгновенно вычислив, кто был бы мне сейчас полезнее всего, с воплем надежды на пистолет «Ларриииииии!!!» рванула в прихожую. Маг меня не задержал… Я сбила Таньку с ног - мы вместе вывалились из квартиры в коридор. А когда распутались и вскочили - квартира была пуста. Только открытое окно. Двадцать второй этаж.
        - Фигасе, - восхитилась я, унимая сердцебиение. - Он и летать умеет?
        - Срочно успокой-воды, - резюмировала Танька. - Или хочешь пустырничка?
        Глава 6
        Преступная группировка
        Пока Луна находится в знаке Овна, мы испытываем подсознательную готовность к экстраординарным ситуациям
        - Нет, ну а зачем ты перед ним ходила голой? - в пятый раз спрашивала Танька.
        - Да чтобы деморализовать! - в такой же раз отвечала я.
        - Чем? Костями своими?
        - Ну не знаю! Показать, что я… что он мне безразличен! Что я тут хозяйка! Что я не боюсь! Сделать что-то необычное, заставить его открыться… ну что-то такое. Я все-таки российская журналистка, а мы должны быть ух!
        Таня скептически скривилась:
        - Ух. Ну и что, получилось?
        - Ну, имя он сказал правильное, на самом деле Вадим, - неуверенно отозвалась я. Он мог быть, например, Вадимовичем или Вадимским или иметь какое-нибудь прозвище, которое содержало данное буквосочетание. Я поняла, что буквосочетание «Вад» верно, но не успела еще сосредоточиться в этот момент.
        - А трусы какие взяла?
        - Что ты меня мучаешь? Крайние! Не в том дело-то было! И вообще, мне в мокром полотенчике для рук было еще неудобнее, чем голышом…
        - Сними шорты.
        - Чего-о?
        - Шорты сними!
        Я сбавила тон:
        - Таньк, ну стринги. Ты почему за Чеда не беспокоишься?
        - Я, - менторским тоном с расстановкой начала Таня, - беспокоюсь за вас всех равномерно с того самого дня, как посетила анатомичку городской клинической больницы. Жить - это страшно, а еще часто больно и недолго. Те, кто хочет жить, помирают, кто не хочет или кому не надо - тянут лямку лет до восьмидесяти-девяноста. Ты нашего Чеда хорошо помнишь? Какая-то телка его быстро не свалит, подавится этой… витальностью, у него ее небось миллилитров двадцать в одной порции. Появится тут эта сука в юбке - моргалы выколю, я могу, это хирургия. Однако тревожно мне то, что чем-то она наверняка связана с твоим Пандой. Если ты говоришь, что такой мощный Дар, и как у него, и как у нее, - редкость, то они наверняка вместе. И она тут появилась не случайно - показывают силу, пугают. А так подробно расспрашиваю тебя про Панду…
        - Про Вадима, - покорно поправила я.
        - Потому что он тебе понравился.
        - Чё-о?
        - Не чёкай на меня, - буркнула доктор Таня. - Мне это твои стринги рассказали, которые ты надеваешь раз в год по праздникам. Ты ж слипы носишь.
        - Ну не знаю, почему стринги в комоде наверху оказались! - со слезой в голосе пискнула я. - Думаешь, у меня было время и желание выбирать трусы?…
        - Ларри бы нам позавидовал, - сказала Таня. - Такие события, а мы трусы обсуждаем.
        - Ну да.
        И мы снова замолчали, ненадолго уткнувшись носами в бокалы.
        - Ты, кстати, раньше пришла, - с благодарностью сказала я. - Как Мерлин?
        - Покакал. Перешел на псалмы. Улучшается, даже с сестричкой попробовал поздороваться. Поменялась сменами, психую из-за вас.
        - Как думаешь, как отсюда Па… Вадим выбрался?
        - Надеюсь, лежит с множественными переломами под окном, реанимобиль просит, - флегматично отозвалась доктор Белкина.
        Мы еще немного помолчали, а потом начали смеяться. Сперва потихоньку, давясь хихиками, потом громче, в открытую, и скоро ржали, как две кобылы. Ах, как хорошо, когда есть с кем, когда и почему так поржать! Несколько секунд такого вот смеха, когда в голове нет никаких мыслей, продлевают жизнь на столько же месяцев. Утверждаю как экстрасенс.
        Вот за таким ржанием нас и застал Васька.
        Он был встрепан, на лице резкие тени, на одежде - пятна пота и грязи. Видно было, что зайти домой Ларри так и не успел.
        Мы заткнулись.
        - Ну, я рад, что вам весело, - сказал Васька.
        - Ты Катюхе позвонил? - деловито спросила Танька. - Хочешь, я позвоню?
        - Да не надо. Там теща. Вот заодно пусть с моей маман и обсудят, сколь трудна жизнь российского бюджетного полицейского, - сердито сказал Ларри. - А позвонил еще днем. Ники, пожрать бы.
        - Ну вот, жена Катя, а пожрать Ники. - Я старалась удержать искры смеха, потому что ощущала неладное.
        - Пожрем, - сказал Вася, - потом я тебя отвезу, следаки опросят. Расскажешь все, что почувствовала или поняла там. Этого гада искать нужно. Благо он аккуратный был. Все тела в отдельных мешках. Но это точно один человек.
        - Э-э-э… - Я автоматически делала сливочную яичницу. На сковородку пару пакетов замороженных овощей, на сильный огонь под крышку. Сразу же - порубить сосиску или колбасу, сыр, взболтать яйца с небольшим количеством майонеза и специй, можно положить чеснок, зелень. Когда овощи притомятся, забросить прямо в них все компоненты и залить яичной смесью. Сливочной еда называлась потому, что в нее сливали все, что находили в холодильнике. - То есть у трупов больше ничего общего нет? Кроме упаковки?
        И я, и Танюха, и Васька свободно могли за едой говорить о трупах. Да. Когда-то мы детьми нарочно поддразнивали друг друга стишками на тему «Кожу с мертвого сдирать, теплым гноем запивать и жевать, жевать, жевать», поджаривая украденные с чьей-нибудь кухни сосиски.
        Но кто бы мог тогда подумать…
        - Ничего, - сказал Ларионов. - Ничего общего ни в возрасте, ни в профессии, ни в комплекции, ни в особенностях внешности. Ну, полов, естественно, два, женщин больше. Восемь. Мужчин пять. Одежды нет.
        - И?… - спросила я, переворачивая яичницу.
        Танька уже вытащила из деревянной хлебницы оставшийся вчерашний хлеб, сварила две порции кофе-американо с сахаром и сливками Ларри и черный с корицей и шоколадом себе.
        - Как бы тебе… - Ларри ковырнул край расплавившегося кусочка сыра. - Убивал много лет, по одному человеку в год-два-три. Выбирал таких, которых не будет никто искать либо не начнут искать быстро. Видимо, бомжи, одиночки, люди из неблагополучных семей, их всех пока разыщешь… Первый был убит двадцать шесть лет назад, последний - два года. Ксенька, их всех запытали до смерти. Каждый умирал долго, и все умирали по-разному. Вряд ли они делали это молча, так что я не думаю, что эта сволочь пытала их там. Было бы слышно в доме. Хотя могли быть и кляпы.
        - Там, там, - задумчиво сказала я. - Надо было убивать именно там… А почему?…
        - Ты мне щас скажи, что знаешь. - Ларионов начал есть. - Ну, чтоб я как-то был готов. Может, я тоже экстрасенс. Может, мне у патрульных пора волшебную палочку одалживать.
        Я подумала.
        - Ну хорошо. Вась, только слушай внимательно и не перебивай, пока не дослушаешь. А когда мы вернемся из полиции, ты сразу начнешь искать Чеда.
        - Я, считай, начал. Весь ДПС на ушах, они ребят на последних «харлеях» ищут с большой готовностью. Я на него повесил, что он свидетель.
        - Годится. - Я шлепнула остаток сливочной яичницы пополам на тарелки себе и Таньке. - Значит, так. Зачем было нужно именно там? Чтобы активизировать это место. Что там могло быть - понятия не имею. Если есть аппаратура, чтобы просветить землю под домом, скажем, георадар, как у твоей Катюхи в экспедиции, это стоит сделать. Там что-то есть. Вернее, было. Я пока не понимаю что, но место выглядит… как пустое, резонирующее. Сильно резонирующее. Тот, кто убивал, следовал и второй цели - пополнению личного могущества, своих сил. Чем больше страданий - тем больше сил. Может, он и кровь пил, которую выпускал. Может, это маг крови, но я склоняюсь к некроманту.
        - Это из-за символов на полу? Ты имей в виду, их сфоткали, и тебе придется их комментировать, - сказал Ларри. - Следователь тебя наверняка вызовет.
        - Символы… я не знаю, кто сделал символы. Но они ничего не значат. То есть значение есть, но они выполнены неряшливо и беспорядочно. Это, скорее всего, что-то другое, не работа нашего убийцы. Детская магия по сайтам и газетам, «колдани себе сам». Ну… навскидку кажется именно так. Детский сад, типа кулонов Мерлина. Который, получается, в силу возраста тоже не наш убийца.
        - Ага, присоединилась к расследованию, - хрюкнул Ларри. - И кто же тогда «наш» убийца?
        - Так вот. Я рассуждаю. Это маг-некромант. Экстрасенс с сильным и редким Даром. Он пополняет свою силу от страданий и в момент смерти других существ.
        - Между мешками с телами людей полно поковерканных скелетиков птиц, - сказал Ларри. - Гули, вороны. И еще какие-то кости. Вроде собаки… Мы их не собирали. Собрать?
        - Они тоже относятся к делу, - кивнула я. - По крайней мере, мою версию они только проясняют. Итак. Если некромант не убивает, его Дар пожирает его самого. Чтобы жить, он должен убивать. Все они - некроманты - стремятся к раскрытию тайны управления смертью, а также тайны управления людьми. Сверхзадача на индивидуальном уровне - ощутить счастье в любом его проявлении. Это экстрасенсам с темным Даром редко удается. Они живут с ощущением того, что лишены чего-то крайне важного, основы полноценности. Они часто становятся, например, психиатрами, психологами и психотерапевтами. Причем такими, которые тебе сначала не нравятся, а потом ты не можешь отказаться от их услуг, попадаешь в зависимость, подсаживаешься. Даже если остаешься жив.
        - А они часто убивают? - задумчиво спросил Ларри.
        - Нет. Тринадцать - это очень много. Это очень… осознанно. Иногда некромантам достаточно тихо мучить дома хомячков или, скажем, убить один-два раза за всю жизнь, в момент активации Дара. Этот Дар, как правило, активируется в возрасте около двадцати - двадцати пяти лет. Потом обходятся зверями. И еще… есть профессии, связанные с повседневным, пусть и опосредованным убийством, они идут туда, даже не осознавая самого факта наличия Дара. Ну и… все-таки сейчас для убийц людей включены социальные риски, - не слишком уверенно сказала я. - Ну там отпечатки пальцев, волосы, ДНК, они же не всевидящие, чтобы заметать следы идеально.
        - А некроманты оживляют мертвых? - спросила Таня.
        - По заказу и за очень большие деньги, - с сомнением произнесла я и, подумав, добавила: - Это должен быть некромант высшей октавы. И труп свежий. Очень. Я лично об оживлении не слышала и результатов не видела. Зомби, если по-простому, уж больно много магического топлива потребует. А настоящее, достоверное оживление и чтобы личность оживленного осталась прежней… Тань, не знаю. Чего уж, убивать, возможно, даже на расстоянии опосредованными магическими практиками, им гораздо проще.
        - А не много ли экстрасенсов высшей октавы с редкими Дарами? - спросила едкая Танька. - Что-то я за все предыдущие годы жизни встретила пока только одного… и то ты говоришь, что ты не высшей октавы…
        Мне пришлось отвлечься и подробно рассказать Ларионову о ночном суккубе и дневном пришествии Вадима. Ларри выслушал, высунулся из окна, посмотрел вниз, потом вверх, сказал:
        - Ушел в окно, потом на подоконник балкона и по застекленному балкону на крышу, вон грязь с кроссовок на краю жести и на подоконнике снаружи. Потом с крыши балкона на вентиляционные окошки чердака и наверх, на крышу дома. Альпинист, буквально левитатор. Пижон. Но сама тенденция мне не нравится. Суккуб около твоего дома соблазняет Женьку, этот, как его, кисельный маг прямо в квартире. Ты говорила, что квартира защищена.
        - Так и вы с Женькой говорили, что дверь надежная, - сердито фыркнула я. - Он был неактивен, как-то вошел.
        - Ты знаешь, тебя придушить можно и без активного Дара, - заметил Ларионов, продолжая пялиться на меня.
        - О чем думаешь?
        - О том, как выдавить из начальства охрану. И о нас обо всех. Мы должны быть готовы. Я, собственно, уже при табельном… а как он вошел, идейка-то у меня есть…
        - Подумай о Кате, - сказала Таня. - Я еще не могу оценить всю серьезность ситуации, но давайте думать о слабом звене.
        - Там возле нее две башки от цербера, - отмахнулся Ларри. - Мать, теща; а Катя, когда не в духе, за третью сойдет. Ты сама мне говорила, что у теток моих старшего, так сказать, поколения энергетическая закалка в сочетании с жизненным опытом - просто вау. Обе будут жить лет до ста и так далее. Но все же внимание обращу.
        - Итак, - продолжила я. - Ты лучше меня слушай, поскольку все зыбко очень, пока мне помогла Наставница и я еще помню свои озарения, лучше высказать. Страдания в этом месте забивают все. Причем не страдания этих людей наиболее важные.
        - Да-а? - протянул Ларионов. - Это кому как…
        - Поверь… что-то другое всколыхнуло Зло. Ну то есть оно пробуждалось не разом, на что, видимо, рассчитывал некромант, а постепенно. И последней каплей стали связанные с ванной события, которые произошли там неделю назад.
        - Неделю… а последний труп закопан полтора года назад, - задумчиво сказал Васька.
        - Ага. Это, кстати, не девушка была?
        - Нет, дедушка… ветеран войны, - с какими-то особенно мрачными интонациями сказал Ларри.
        Над столом повисло молчание, словно наполненное вакуумом. И только то, что нас было трое, позволило нам удержаться на краю этого вакуума, не задохнуться в нем.
        - Знаете что, - заявила Танька, прерывая паузу, - нефиг время терять, давайте искать Чеда. Васька, опросишь Ники потом.
        - Согласен, - сказал Ларри. - Я что-то тоже вдруг страшно захотел Чеда. Вот чтобы прямо здесь с нами сидел.
        - Значит… значит, девушка Мерлина жива, - сказала я, - просто потеряла в этом месте кулон. Гуляла там. Это раз. И значит, если всех тринадцать убил некромант, Вадим тут ни при чем, как я и почувствовала. Ему лет тридцать. Двадцать шесть лет назад он еще не убивал. Мы ищем старого пердуна, которому… примерно двадцать - двадцать два - двадцать шесть… плюс двадцать шесть.
        - Среднего пердуна, - педантично уточнила Таня.
        - Ник, - спросил Васька, - так что там пробудилось? Чего нам ждать от этого… дрянного домика?
        - Конкретно от домика, думаю, ничего уже, - сказала я. - А что пробудилось… знаешь, какая самая заветная мечта у всех современных злодеев?
        - Править миром? Открыть секрет бессмертия? - навскидку предложила версии Таня. - Это… ощутить счастье?
        - Служить. Понимаешь, Бог и Светлые силы нам близки. Мы по духу и плоти - от них, хотя и другая сторона всеми силами старается создать иное впечатление. Боги и Светлые силы изложили свои цели и задачи человека во множестве вариантов, для множества культур. Позитивную философию и смысл праведного бытия можно найти без труда, и все зиждется на идее «Как хочешь, чтобы поступали с тобой люди, так и ты поступай с ними». А те, у кого на самом деле сильный темный Дар, растерянны. Пакостить человечеству просто так, бесцельно?… Ну, у каждого, положим, есть своя индивидуальная цель. К примеру, у каждого экстрасенса с темным Даром цель-минимум - поддерживать себя в живом и здравствующем и психологически комфортном состоянии, что с некоторыми разновидностями Дара совсем непросто. Так вот, все сильные Темные, осознающие свой Дар, жаждут своего Саурона. Или Воланде-Морта. Я понятно объясняю?
        - Там Саурон вылупился? - изумился совсем охреневший Васька.
        Я подумала, что информации многовато и не смягчить ли ее для полиции… но потом решилась:
        - Практически Саурон. Городского масштаба - точно. Судя по тому, что я чувствую, Москва может превратиться в Барад-Дур. А потому нам до зарезу надо узнать, что находится на глубине под домом и в его окрестностях. Найдя скорлупу, можно будет представить себе, кто выполз из яйца.
        И снова повисло молчание.
        - Кстати, - осторожно нарушила его Таня, - а что имеется в виду, когда говорится «дрянной домик»? Мы вот в регистратуре обсуждали, когда я Олега Евсеева закладывала, - у нас по району необычно густо повезли народ из дома, где он проживает. Самопроизвольные выкидыши, инфаркты, инсульты, почки, кровотечения, есть и летальные исходы.
        Я сжала руками виски:
        - Танька… составь мне список адресов всех, кто попал из этого дома в больницу, особенно тех, кто умер. Имена, пол, возраст, адреса - все, что сможешь узнать. Васька, а ты то же самое по полицейской базе. Лады?
        - Систематика - наше все, - сказал Вася. - Я могу еще у коммунальщиков запросить чертежи и планы дома.
        - Сделай, пожалуйста… заодно посмотрим, для чего проектировался подвал. Он же проектировался?… Кем-то и когда-то?
        - А ты сама?
        - Я постараюсь выяснить, что тут было. Многоэтажка построена недалеко от храма, в парке - усадьба Покровское-Стрешнево. Само по себе место таинственное, связанное аж с какими-то царскими женами. И церковь тут давно стоит, хотя она и не прямо вот рядом с нашим домиком…
        - Ага, понял, - сказал Васька. - Теперь дальше. Твой лысый принц с киселем в кармане звонил с так называемого народного телефона на Декабристов, 17. Именно в этот дом ты и ткнула.
        - Ну, в полночь он, наверное, недалеко от ПМЖ шлялся, - предположила я. - Стало быть, он отрадец. А как ты узнал, что это он звонил?…
        - А последний звонок на номер Мерлина, - беспечно ответил Васька.
        - Погоди, но сам аппарат… а-а-а, ты выяснил это у его оператора!
        - Естественно, у ОПСоса. Как и весь негустой список его контактов. Самые частые - Дуня, как она значится в продублированной записной книжке Мерлина (есть такая услуга у операторов сотовой связи), а полностью - Евдокия Афанасьевна Иванова, в последний раз созванивался с ней примерно пять дней назад. Точнее, звонил без ответа семнадцать раз.
        - Дуню тоже надо найти и спросить про кулон, - сказала я твердо.
        - Ну не все сразу, - возмутился Ларри. - Панду найти, Чеда найти, Дуню найти… все данные на Дуню вот, пожалуйста. - И он ткнул мне слегка помятую распечатку. - Но ее пока никто не опрашивал, и ей никто не звонил, нас не мильен, как урук-хайев у Сарумана…
        - Экие у тебя ассоциации с полицией, - буркнула Таня. - Давайте я Дусе позвоню, как лечащий врач нашего чуда…
        - Дуне.
        - Ага. Дуне.
        - Так, а зачем было плавить телефон? - вмешалась я.
        Таня и Ларри замолчали. Оба смотрели на меня с неким непонятным мне сожалением. Черные стринги врезались в попу и требовали срочно переодеться. Жить в них было невозможно.
        - Вы… бывался, - сказал Ларри.
        - Ага, - подтвердила Таня.
        - А еще, - сказал Васька, - в телефоне-то не только контакты хранятся. Еще аудио, видео, фото.
        - Фото! - оживилась я. - Фотка Иисуса! Ее Пан… Вадим как-то особо бережно умыкнул. А остатки телефона нежизнеспособны?
        - Не-а. Это только в голливудских фильмах все восстановимо. А в реале на это нет бюджета. Тем более я пока не смог придумать, как спящего в больнице Мерлина увязать с расследованием. Ставить его под подозрение?… В общем, если я сдам следственной группе парня сейчас, я ему здорово осложню и без того прикольную житуху, - тоскливо сказал Васька. - Пока я обстряпал все так, что на него было совершено нападение и по этой причине я осмотрел его квартиру. Ну, тут чуть-чуть задним числом… но так уж вышло.
        - Ларри, ты умничка! - улыбнулась я.
        - Я… - начал Ларионов, но тут зазвонил его телефон. - Да… да… здорово… нет, в обезьянник не надо, я сейчас адрес продиктую… да… «Харлей» на штраф-стоянку, не развалится… В смысле? А трубка? Ну вот, нет, он за рулем ни капли… как правило… ну возьмите… если даст. А дальше под мою ответственность. Да. Жду. Спасибо. Девчонки, ну, Чед жив, хотя, по отзывам патрульных, не вполне здоров на голову. Сейчас привезут. А раз привезут - мы его откачаем!
        Я бросилась изучать недра холодильника. Еды мало, но в изобилии нетронутое накануне спиртное. Меня снова заколотило - какой он будет? Что с ним случилось, с Женькой?… И едва успела нагреть глинтвейн, как двое полицейских, которым открыл Васька, втащили Чеда и зашвырнули его в комнату на матрас. Ларри что-то подписал, перебросился парой фраз на специфическом жаргоне, и служители закона удалились.
        Женька был в сознании и смотрел на нас взором, исполненным любви. Я поймала себя на том, что невольно принюхиваюсь, нет ли запаха перегара. Судя по виду Чеда, ему было не до глинтвейна.
        - Танюшка… Никуська… дайте я вас поцелую…
        - В попку? - уточнила деловитая Таня, подсаживаясь к Женьке. - Ник, на вид целый, щас буду на ощупь проверять…
        - Можно в попку… девочки… я вас так люблю… Ларри… и тебя…
        - Буэ, - сказал Ларионов и вышел.
        - Танечка… зачем сразу в штаны? Мы же про другое…
        - Пульс и зрачки я уже проверила, - сердито сказала Таня. - В полиции у тебя кровь и мочу на наркоту взяли, господин Чедерецкий.
        - Так в штаны зачем? А-а-а-а?… А-а-а… А-а-а…
        - А вот Ники сказала, что та телка пенисы откусывает, - звонко выговорила реаниматолог Татьяна. - Хочу поглядеть, имел ли место феномен.
        - Кусается… немножко… но все в комплекте осталось…
        - Так, я поняла. Щас. - Таня метнулась к своей сумке и вернулась с обычным врачебным вооружением - шприц, капелька в воздух, маленькая неудобная бумажка из одноразового пакетика, пропитанная спиртом. - Давай верхнее полупопие…
        - Погоди, - сказала я.
        Танька тем не менее вогнала шприц и, выдернув его, уточнила:
        - Чё?
        - Снимем с него рубашку.
        - Можно, я вернусь? - спросил Ларри с кухни. - Вы закончили изучение яиц?
        - Иди помоги приподнять его…
        Чед на все манипуляции реагировал благолепно, раздевался охотно, постепенно закатывая глаза.
        - Одного разбуди, другого усыпи, Саурон захватил Кремль, конец света, - бурчала Танька.
        На спине Чеда, под майкой, мы обнаружили текст, написанный тонким маркером. Васька глянул и полез за фотоаппаратом.
        Изящные бисерные буковки вились как арабская вязь.
        «Возвращаю слегка попользованного. Он теперь мой. Остановитесь, иначе вы все по одному будете уничтожены. Условие - полное прекращение расследования. Майя».
        - Преступная группировка! - прошипел Ларри.
        - Ничего себе слегка, нахалка, - возмутилась Таня.
        - Ой, ребята… Васька, вышли все три головы цербера из Москвы, особенно беременную, - сказала я, снова хватаясь за виски.
        Глава 7
        Ша Холмс и д-р Ватсон

«По некоторым данным, экстрасенсорными способностями обладает один человек на двадцать пять тысяч… а по другим - все, только они не знают об этом» («Пифия», № 3, Ники Арсо «История о Даре и дарах»)
        Чед спал крепким сном. Иногда улыбался и двусмысленно причмокивал.
        Таня, сказав, что тоже должна выспаться, а потом выполнить возложенные на нее поручения, отправилась к себе. Я видела, что моя боевая Танька не совсем поверила в чудеса, магию, а равно и в опасность, которая, возможно, грозила всем нам. Не поверила - но включилась в игру и в самом деле устала.
        Васька, какой-то слегка потерянный и расхристанный, еще более помятый и грязный, хотя у меня он вроде ничем таким изнурительным и неопрятным не занимался, питался на кухне. Я мельком подумала про доставку продуктов на дом, надо бы заказать.
        - Ларри, - спросила я, - а, собственно, что тебя еще беспокоит, кроме дела? Не смирный ты какой-то.
        - Беспокоит… понимаешь, я знаю все эти твои экстрасенсорные штуки. И верю тебе. Но это, пойми простого полицейского, к делу не пришьешь. А некроманта, или как его, в общем, серийника надо ловить. Он аккуратный, то есть по стилю… работы, по мешкам, по узлам, манере упаковки - это все один человек. И даже с одним ножом, глубокие ножевые раны, до отметок на кости, есть на всех жертвах. Представляешь, даже нож, видать, один и тот же столько лет. То есть это вот с позиции полицейского именно признак… ну… шизофрении. Или чего-то вроде. Такие педантичные и аккуратные люди… с отклонениями. По-твоему - Дар, по-моему - шизик. Шизиков ловить труднее - они осторожные. А этот еще с какой-то концепцией. Но мне приходится все время за языком следить. Чё сболтну на работе - погонят на освидетельствование, - сердито закончил Васька, и у меня отлегло.
        - Ларри, ты этот… коп. Давай рассуждать здраво. - Я капнула на подушечки пальцев масло иланг-иланга и, подумав, пихты и начала массировать Ваське виски и шею, прокравшись сзади. - Ты считаешь, убийца шизик. Так? Так. Ты меня первое время после активизации Дара слал к психиатрам, и я даже ходила. Так? Так. Ты считаешь, есть преступный сговор, а я говорю, что минимум двое из сговорившихся - сильные экстрасенсы с необычным, я бы даже сказала, уникальным Даром, уникальным еще и в активности выраженности и проявления. Так? Записка, которую нам написала сука в юб… суккуб Майя, равно как и текст слов, сказанных Пан… Вадимом, прямо указывают на связь с тем, что происходило в подвале. Так?
        - Та-ак… - простонал размякший Васек.
        Я сгребла уши Васьки и сжала особым образом, почти до боли. А при более выраженных стрессовых ситуациях, когда срочно надо вернуть человеку остроту мышления, можно и вообще весьма резко покрутить.
        - Сосредоточься! Чье фото у меня забрал Панда?
        - Иисуса, - промямлил Васька.
        - Думай! - И все-таки крутнула, чтобы включить мозг.
        Васька отклонился, защищая уши ладонями. Потом выразительно произнес:
        - Ё! Пахана.
        - Это все, - ласково сказала я, присаживаясь перед Васькой, - абсолютно недоказательно в полиции. Чистая дедукция, дорогой Ватсон. И я не представляю себе, как такие сильные экстрасенсы оказались в одной банке. Ну, то есть представлять представляю, но… понимаешь, редко когда люди с Даром притягиваются. У нас скорее у всех отталкивающаяся полярность. Дар начинает глючить, искрить и даже… аннигилируется, что ли. Дар может нейтрализоваться, сменить окраску, сменить характер. Экстрасенсы командами не работают. Но давай пофантазируем. Здесь что мы видим? Педантичный, аккуратный монстр. Который чем-то, я даже подозреваю чем, привязал к себе двух экстрасенсов помоложе, заставил их себе служить. То есть создал…
        - Ага, преступную группировку.
        - Которая имеет цель, - так же ласково продолжила я, - и эта цель на данный момент достигнута и разгуливает по Москве.
        - Вылупленный Саурон?
        - Он. Именно поэтому Панда так стремился забрать у меня фото Иисуса. У них праздник, они торжествуют и должны полностью посвятить себя новому господину. И расследование тут вообще некстати. То есть в итоге задача была, чтобы тела в подвале не были обнаружены, потому что только это и может привлечь внимание властей… ну и вообще… всех… к тому, что там случилось.
        - Так. А Мерлин?
        - Мерлин оказался жильцом того дома, в подвале которого вылупился монстр, и как-то, видимо, связан с происходящим через свою девушку. А может, и не через девушку. Если бы я прислушалась к тому, что в подвале его дома пробудилось зло, захотела бы начать журналистское расследование, пришла бы, написала статью, подивилась бы странному виду подвала… ну, в общем, никакого внимания к этому подъезду, этому подвалу и этому дому привлекаться не должно было. Наивный Мерлин выложил в Интернете пакт о намерении пойти в «Пифию» и описание фотки, но не саму фотку. Что его и сгубило - окажись фото в Сети, плавить его телефон и собирать распечатки по Москве было бы поздно и бесполезно. Так?… Но он не выложил. И тем самым создал иллюзию того, что информацию о внешности некроманта можно… задержать. Предотвратить распространение. А еще, возможно, Олег видел некроманта около дома, ведь, судя по твоим словам, Мерлин живет в дрянном домике всю свою жизнь. Или это некромант видел Мерлина… и думал, что и Мерлин видел его… понимаешь? В конечном счете как-то же Мерлин его сфотографировал, а в вариант присоединения телефона
к мозгу лично я не верю. И вот чтобы нейтрализовать этого в общем-то безобидного парня из-за того, что он - только возможно, не наверняка! - знает или видел, против него послали боевого мага. Не суккуба, которая бы его очаровала и обобрала, включая все его гаджеты, а серьезную силу. Для них все происходящее - очень важно. И еще. Если бы я в рамках журналистского расследования показала фотку Иисуса жильцам… ну мало ли, может, видели. Словом, требовалось исключить любой фактор неожиданности и помех некроманту и Саурону. Верно?
        - Верно… вроде верно…
        - Ты записывать не будешь? - деловито спросила я. - Так запомнишь?
        - Ксенька, такое грех не запомнить, - честно сказал Ларри. - Но работу мне, российскому копу, ты ни фига не упрощаешь.
        - Чем могу, - сухо бросила я. - Мне еще никогда не приходилось откровенно выступать за Высшие Силы, за Силы добра. Война идет постоянно, но большинству из людей, и даже экстрасенсам, удается прожить целую жизнь, не увидев боевых действий. Разве что в кино. А сейчас, Васька, я готовлюсь к битве. Смекаешь? Хотя я-то ни разу не боевой маг. Потому что не могу не готовиться и не могу оставить все так, как оно есть.
        - Охренеть, - мрачно произнес Ларри.
        - Угу. Итак, сколько людей… запытал некромант?
        - Тринадцать известных, - с горечью ответил Ларри. - И, видимо, стаю ворон с голубями, видел еще черепа собак. Думали, дворники туда трупики сбрасывали. Но если ты говоришь… опять-таки из моего опыта и его педантичности следует, что в идеальном случае он убивал только тут. Так что можно предположить, что тринадцать - это весь его… стаж.
        - Ага. Тринадцать за довольно много лет. Теперь дальше. А сколько народа погибло в дрянном домике за неделю?
        Ларри уставился на меня круглыми глазами.
        - Зло пробудилось, и всем нам гореть в геенне огненной. Грош мне цена как экстрасенсу, журналисту и Шерлоку Холмсу. Мерлин же пришел предупредить. Парень чудной, у него врожденная сопротивляемость к любым экстрасенсорным и паранормальным воздействиям. Он неподвластен… злу. Тоже Дар такой. Иммунитет. Он должен был погибнуть. Пережил нечеловеческий ужас. Когда тот, кого некромант поднял в подвале, прошел через его сущность и через его квартиру. Видимо, через первую в дрянном домике. Может, Олег даже умом слегка тронулся, потом посмотрим. Но у него хватило силы сделать портрет не самого зла, естественно, а, видимо, действительно некроманта. Хватило сообразительности написать статью о конце света и притащиться к тем, через кого он подсознательно надеялся оповестить как можно больше людей, - к журналистам популярной газеты! Но… у кое-кого… не хватило сообразительности его понять. Это я сейчас такая… умная. Тут некромант и обнаружил… утечку информации.
        - А Мерлин каким-то образом стреканул в редакцию, - задумчиво заметил Ларри. - Спасаться.
        - Может, - продолжала я, - и вправду почувствовал защищенную зону, может, бессознательно околачивался поблизости, ждал понедельника, поскольку дома ему было находиться опасно, а Дуня не отвечала. Может, отводил зло от своего дома, как умел. Как куропатка уводит лису от выводка. Такая подсознательная защита места гнезда. Или думал, тут не найдут. Или ничего не думал. Скорее всего, ему и некуда было идти. Мерлин чудак, друзей у него мало и практической сметки ноль. Мама, бабушка, единственный мальчик, ути-пути…
        - Похоже, - согласился Ларри.
        - Но я думаю, что Мерлину немного помогли. И оформить свои подозрения, и набраться решимости идти в редакцию, и спастись, когда его настиг Панда.
        - Дуня?
        - Нет. Про Дуню ничего не могу сказать, кроме того, что она, видимо, увлекается магическими практиками, иначе бы в подвал с нарисованными символами ее кулон не попал бы. В подъезде Мерлина точно живет еще человечек со светлым Даром. Слабеньким, но очень светлым, как… солнышко. Этот человечек отчасти оградил кого смог и чуть-чуть оберег Мерлина. Надо искать. Надо расспросить этого… человечка.
        - Почему человечек? Почему ты так говоришь?
        - Судя по тому, что я ощущала там, это или старенькая бабушка, или девочка, - ответила я. - Она - это точно женщина - знакома с Мерлином, хорошо к нему относится, но своим Даром пользуется неосознанно или неумело, она не была или пока не была инициирована и обучена.
        - Так. А что у нас на фотке-то было?
        - Да ничего, - с досадой сказала я. - Космы немытые длинные, как у Мерлина, жидкая бороденка, тоже длинная, узкое лицо, глубоко посаженные глаза с темными мешками под ними, и то ли дефект, так сказать, съемки, то ли нарисовано, то ли шрам в виде Z на лбу. Может, даже татуировка. В целом неприятная и вполне типичная физиономия. Фотка была на редкость поганой, они зря так забегали. Никого по ней достоверно идентифицировать невозможно. Хотя… если человека хорошо знать и если опубликовать его фото в газете…
        - Ну… может, они-то в открытую с силами Добра и Света в виде российской полиции тоже пока не сражались, - пробурчал Васька. - Лажают. Перебарщивают. Так и прокалываются. Человек на потолке на шурупах из клейстера привлекает гораздо больше внимания, чем тыща первая статья про конец света.
        Я вроде как незаметно поправила стринги сзади. Это просто пытка какая-то, а не трусы. Правда, как они оказались в комоде сверху?…
        - Ну как тебе мои построения?
        - Если бы поменьше экстрасенсорики - было бы просто прекрасно, - честно ответил Васька. - А так… так что там пробудилось? Саурон, Горыныч, Кощей?
        - А ты позвони жене, попроси, пусть возьмет на пару дней георадар у коллег, - предложила я. - Надо посмотреть, что под домом. Только чтобы сама Катерина туда ни шагу. Как только я восстановлюсь, схожу сама.
        Ларри замолчал, бултыхая ложкой в чашке.
        - Так, и что у нас на сегодня в плане культурной программы?…
        - Иди к Кате. Внимательно так иди, - сказала я. - Вот тебе. - И я прицепила на руку Ларри браслет моей Наставницы. - Не снимай, можешь спрятать под рукав, чтобы не было видно, или положить в карман штанов, если стесняешься. Я через него буду знать, если на тебя или на Катю что-то сделают. И отдыхай. Нам дорога каждая минута. Если некромант убивал по одному человеку в пару лет, то… Саурон будет убивать десятками. Завтра с утра спроси сводки из соседних домов, сам увидишь. Есть в этом пробудившемся зле что-то такое… материальное. Определенное. Оно идет по Москве во плоти. И скорее всего, его путь мы сможем отслеживать по… трупам.
        - Никуська… мне теперь страшно, - честно признался Вася.
        - Так и должно быть, - сказала я. - Я пока соображу, кого можно позвать на помощь. Дело такое. Если это… не остановить…
        - Саурона…
        - Ага… он выкосит множество людей. А когда он усилится, он заблокирует экстрасенсов со светлым Даром и… и образует темную зону. Ну, Барад-Дур.
        - Воронку проклятия, - вдумчиво констатировал начитанный Васька.
        - В таких ситуациях никто не может проанализировать, что происходит, - продолжала я. - Экстрасенсы попросту бегут, а если и говорят что-то - их не слушают. Вступить в единоборство с какой-то древней негативной сущностью, набравшей злобной мощи за столетия, никому не охота. Большинство надеется на то, что само рассосется. Ну, скажем, в Германии рассосалось… со временем.
        - Гитлер был демоном? - спросил окончательно офигевший Васька.
        - Нет. Он был, как и все, под влиянием темной зоны, - горько сказала я. - Мессинг пытался предупреждать и противостоять по мере сил. Гитлер сам по себе ничего бы не значил - за ним пошла нация. За ним выросли гестапо и пыточные застенки, геноцид, лагеря смерти. Оно как, нормально выглядит? Это вот тебе яркий такой пример пробудившегося зла. Родственного тому, которое мы имеем в столице нашей родины на сегодня.
        - И куда оно потом делось? Зло?
        - Васька, кто же знает? Я только в курсе, что та война велась на разных уровнях. Каждая молитва жены советского солдата работала в плюс… все эти «жди меня, и я вернусь»… это помимо собственно схватки Света и Тьмы, о которой мы можем догадаться, но наверняка не узнаем. Даже американские масоны помогали, кривлялись, но помогали. Союзники. Ну, в целом - ты понял меня? Ты расследуй, ищи некроманта, но сверхзадача - понять, кто был под подвалом, найти и уничтожить его, пока он не вырос с Кинг-Конга. В энергетическом смысле. Ты понял? Всех ищем. Майю, Панду, некроманта и… и зло.
        - М-майа-ааа… - простонал сквозь сон Чед.
        - Ники, - совсем жалобно протянул Вася, - как зло может выглядеть? Когда пора стрелять?
        - Без понятия. Но оно воплощено в живом существе.
        - В человеке?
        - Возможно, в коте, - задумчиво произнесла я. - Или… в бывшем… коте.
        - Час от часу не легче. Сколько котов в Москве…
        И мы надолго замолчали.
        - Ладно. В самом деле, пошел. Есть ощущение, что все надо ускорять… но все-таки утро вечера мудренее. - Ларри встал. - Ты здесь как… как?
        - Я здесь закроюсь на обычный засов, ибо против лома нет приема, - ответила я. - А магические контуры остались целыми, я защищена. Я скорее за вас всех боюсь. Если вдруг… Панда нападет, не сопротивляйся.
        - Чего? - возмутился Васька.
        - Ничего. Делай, как говорю. Наклони голову. Убери взгляд в землю. Помнишь, мы читали истории про горных горилл? Не смотри ему в глаза. Не переборешь. Как с доминантным самцом гориллы. И сразу говори - сдаюсь. Сра-зу!
        - Чего это?
        - Потому что, - терпеливо продолжала я, - ты умнее Чеда. Боевой маг имеет одно существенное ограничение. Если я ощутила верно и у него не темный, а смешанный Дар, он не имеет права убить сдавшегося противника. Не имеет права убить без боя. У воинов свои заморочки. Но если ты вдруг вытащишь пистолет… ваши шансы равны. Ты - воин на страже права и порядка. Он, скорее всего, принес присягу некроманту. Вы можете биться.
        - Биться, - сказал Васька. Глянул на себя в зеркало прихожей на стене. Брюшко, рост средний, весьма отчетливая лысинка, пока еще не облагороженная ежиком, а стыдливо прикрытая жидковатыми русыми прядками, второй подбородок. Глаза и кисти рук хороши, такие, какие должны быть… у воина. И все же.
        Я знала, что Ларри страшно. Даже будучи полицейским, он-таки оставался робким домашним парнем. Умным, своим, родным, но - не воином в полном смысле этого слова. Ему было хорошо в отделении полиции, не связанном напрямую с тяжелыми расследованиями и острыми ситуациями. Бытовуха, оставленные сумки с подозрением на взрывчатку, воровство… да.
        Мне тоже было страшно, а потому надо было остаться одной, чтобы Ларри ушел, восстановить порванную поисковую паутину, силы, мужество. Потому что только я могла защитить своих друзей, и в первую очередь Ларри.
        Мне казалось, катана вопьется в его горло, как только он перешагнет порог моей квартиры. А поэтому я проводила его до лифта, стараясь себя убедить, что если Панды нет тут - его нет и внизу, у подъезда. Оставлять спящего Чеда тоже не стоило.
        - И еще, Васька… суккуб. Юная стройная красотка. Помни о Кате. Помни о спине Чеда. Все будет стоять колом, не обращай внимания. Думай о долге, о безопасности, о тринадцати трупах. Ладно?
        - Я попробую, - неуверенно сказал Васька, дотошно оглядел внутреннее пространство прибывшего лифта и по стеночке забрался в кабину. - Ники… и ты… того. Подумай, как и себя обезопасить. Ладно?…
        Я вернулась домой и, закрыв дверь, некоторое время сидела на половичке, прислонившись к косяку спиной. Думала. Пыталась понять, не переборщила ли я, не ошиблась ли с выводами и что делать, если нет.
        Затем нагнулась к древней калошнице, прикоснулась к ее уголку лбом.
        - Деда Гоша… деда, помоги, пожалуйста…
        Я не знала, сколько пар обуви у меня в доме. Может, сто, я обувь любила. Вся она была там, внутри калошницы.
        Все ботинки, туфли и сапоги были вычищены и приведены в идеальный порядок. Я не знала, что такое набойки, наклейки, неудобная колодка. Я всегда брала любую, какая понравилась, бросала ее, где придется, - но с утра находила в калошнице или рядом, в идеальном состоянии, идеального размера. То же самое было с обувью моих гостей. Домашние тапочки по размеру и числу посетителей самостоятельно выставлялись из калошницы на коврик точно к их приходу. Поэтому ни Чед, ни Татьяна, ни Ларри также не испытывали проблем с ботинками, туфлями и всем прочим. Я знала, что, если принести ко мне в дом обувь человека, страдающего стопами, и подержать с недельку, а потом вернуть, ноги за месяц-два исцелялись. Стопы, вены, колени, тазобедренные суставы… выше мой домовой не забирался.
        Естественно, приручив Севу и Даню, а также крошку Кешу, я мечтала, чтобы домовой был и у меня в квартире. Только домовые нынче в дефиците. Долго искала, ездила по заброшенным деревням, потом поняла: отпусти свое желание, и оно сбудется. И верно: месяца через два я увидела на помойке старую калошницу, самодельную, сделанную из бревнышек и досочек, покрашенных морилкой, с пестрой подушечкой на верхнем сиденье. Подушечка была протертая, калошница обшарпанная; но я ощутила, что она обитаема.
        И верно - там был домовой. Такой вот узкоспециализированный обитатель калошницы. Я спросила, не возражает ли он поселиться у меня… и сердитый деда Гоша, очень-очень древний, хорошо помнящий лапти, даже обмотки из шкур, очень трудолюбивый, очень внимательный, оказался в моей квартире. Вместе с его обиталищем, которое я притащила с помойки и которое Васька по мере сил привел в порядок, проморил и покрыл лаком заново. Однако деда Гоша стругать калошницу запретил, и потому она все равно смотрелась древним самопалом.
        Я сама снизошла до лоскутного труда и сшила новую подушку наверх. Сделать ее непременно надо было вручную. Я обстегала остатками своей яркой майки с этническими узорами сложенное в несколько раз махровое полотенце - получилось нормально.
        Все домовые сущности обладают особой магической силой. Я знала, что возможности у деда Гоши намного более серьезные, чем он желает демонстрировать.
        - Деда, - жалобно сказала я, - тут гость был, непрошеный-незваный. В черных кроссовках. Обижал меня. Помнишь такого?
        Домовой неохотно, но внятно ответил утвердительно.
        - Деда Гоша, - продолжала я, - помрем же все.
        Домовой снова вроде согласился.
        - Найди ты мне этого человека, - попросила я. - В каждом доме же есть полки для обуви, или коврики для обуви, или сама обувь. Ты же узнаешь эти кроссовки. Я знаю, грех просить тебя путешествовать, годы не те, да и не любишь ты. Но деда… пожалуйста.
        Я встала, дошла до холодильника, достала бутылку водки, налила стопочку, положила сверху черный сухарик и вернулась к калошнице. Поставила стопку в дальний уголок верхней полки.
        Домовой тем временем размышлял. Я его не торопила - терпеливо сидела на полу возле калошницы, прислушиваясь к глубокому дыханию Чеда в комнате. Вот легкие, как кузнечные мехи. Впрочем, и сам Чед был такой - глубокий, сильный, неукротимый. Вдумчиво использованный кусачим суккубом.
        И словно легкое облачко… как будто задремала…
        Внимание рассеялось, водка и сухарь исчезли, хотя стопка стояла там же, дом мой был покинут. Деда Гоша ушел выполнять мою просьбу, признав ее стоящей. И мне стало совсем страшно и одиноко. Несмотря на Чеда.
        Я села за стол, распечатала карту Отрадного, сунула ее в калошницу вместе с коротким карандашным огрызком.
        Позвонить Игорю Владленовичу? Сам не звонит - и ладно.
        Ольге? Не отписалась - значит, статья принята. А я свободна до пятницы. У меня есть среда, которая скоро должна начаться, и четверг.
        Инна? Вроде бы оттуда пока все звучало благополучно. Худеет, радуется, бегает в туалет. Позже начнут двигаться застарелые токсины, связанные жиром… надо будет помочь, не прошляпить.
        Опасность? Не слышу, да и… нечем. Иногда я выстраивала паутину до тысячи нитей, но сейчас оставалось семь-восемь истонченных обрывков.
        Значит… значит, самое время мне привести в порядок мои силы и мою поисковую паутину.
        И я сосредоточилась на процедуре восстановления, которая заново включала очищение, ужин, пару бокалов вина, свечи, ароматы, позитивные мысли, обряды и воспоминания. Благо все еще шли Нептуновы лунные сутки, опасные, но способствующие всяческой водяной магии, мечтам и воспоминаниям.
        Мне имя Ксения вроде как и нравилось, и не очень. Ксюха, Ксюшка, Ксю, Кыса и так далее - как только не звали… не очень прилипало.
        И был в нашей компании период тотального увлечения гонками «Формула-1». Тогда и Чед бросил качаться и начал ездить на всем, что имело колеса, - на роликах, на скейтборде, велике, самокате, мопеде, мотоцикле, автомобиле. Появился свой кумир из мира «Формулы» и у меня. Как легко можно догадаться, им стал Ники Лауда, который уже много лет в «Формуле» не выступал, но… Я упивалась историей гонок, знала все его победы, цитировала его резкие интервью и начала ловить себя на том, что на массу житейских вопросов давала комментарий в духе «А вот Ники Лауда то, Ники Лауда се». Так длилось всего одно дачное лето, но следующим летом я обнаружила, что друзья начали звать меня Ники. Что же, я не возражала! И с тех пор начала и в новых компаниях представляться так: «Здравствуйте, я Ксения Арсеньева, но можно звать меня Ники», особенно не разъясняя почему. И ведь начинали звать. Позже Наставница сказала, что прозвище, которое я и как псевдоним стала использовать, когда пришла в журналистику (Ники Арсо), отлично соответствует моим энергетическим вибрациям и буквально само меня нашло.
        И до сих пор у меня на кухне висит на стенке небольшой коллаж из старых и современных фоток Ники Лауды, а если мне попадаются на глаза какие-то новости о нем или его интервью - я радуюсь, как если бы он был моим другом или родственником. Осталось сесть за руль чего-нибудь с колесами, и желательно не тележки в супермаркете, как шутит временами вредная Танька.
        Я вызывала в памяти запах сена, огромных стогов, по которым мы катались, как с горок. Пейзажи Васильевского, аллея и поля, малинники и речка, дачные террасы и веранды, наши укромные убежища в кустах; шум закипающего самовара и бульканье ухи из верхоплавок и бычков, наловленных в реке. Это была всамделишная уха, которую мы готовили, позаимствовав пару-тройку картошек, морковку, зелень, лук; наверное, эта уха и печеная картошка в костре и стали моими первыми освоенными рецептами, а блюда - самыми вкусными в жизни. Ребята в телогрейках, насквозь пропахших костром, дождем и чем-то типично дачным, приятно-прелым. Чед обрит под ноль, Васька с хвостиком и локонами. Они едят чеснок, макая стебли в соль, а Танька вредничает. Дескать, как целоваться потом. Ну, целоваться-то мы целовались, конечно, но дальше не заходило…
        Мы пробуем покурить - и почему-то всем четверым не нравится; пробуем водку - она вызывает странные последствия, варим глинтвейн - и он навсегда становится «нашим» напитком…
        Я впитывала энергетику самых лучших моих воспоминаний. Воспоминания о маме и брате не были такими. Собственно, брат и мама так и жили в подмосковном Тучкове - я была поздней, мама родила меня в тридцать пять, а брата - в сорок три… и он оказался очень слабеньким, в отличие от меня, прочной, как прут арматуры. Собственно, мое детство закончилось с его рождением. «Ты уже большая» - и все. Так что о семье мне было нечего вспомнить, кроме того, что маме и брату я каждый месяц отсылала кругленькую сумму.
        А дачные воспоминания, все, что объединило нас четверых, все самое-самое лучшее, что у меня было… каждое такое воспоминание реставрировало, напитывало светом. И я, медитируя на кушетке на кухне, ощущала, как восстанавливаюсь, прочищаю каналы, ремонтирую пробои ауры, вызванные событиями и открытиями последних дней.
        Полночь. Странно, даже не заметила, как прошло время.
        Голова после обрядов и медитации была тяжелой… я подумала, что самое время отправиться спать…
        Так я и сделала.
        Сны снились неприятные. Я умудрилась пройти все фазы сна - крепчайшего живительного, полудремного сладкого и, наконец, беспокойного, насыщенного странными картинками, которые мое подсознание выуживало в основном из моментов ясновидения. Например, я не любила смотреть фильмы про зомби - но мне снились именно зомби, гадкие, с облезающей кусками плотью и белесыми яблоками глаз. Снились мертвые адские лошади, скачущие в никуда; радуга, рассыпающаяся пеплом, стекающая с небес каплями мазута.
        И тем не менее я отдыхала, как и мои друзья; а моя поисковая сеть набралась силы.
        Проснулась я даже не от ритмичного храпа Чеда, а от того, что резко хлопнуло окно.
        Я села.
        Странно. Окна я оставляла открытыми, потому что не выносила духоты и одновременно совсем не жаловала кондиционеры. Хотя Чед порывался установить кондиционер, но, помня историю с матрасами, а также будучи в курсе, во сколько ему обошлись холодильник «Розен лев» и кофемашина, я категорически возражала.
        Сами собой окна доселе никогда не захлопывались.
        Все мое великолепно вымытое и натертое накануне солью тело покалывало.
        Я потянулась к Васькиной майке, напялила ее. Подошла к балконной двери в кухне - никого и ничего. Хотя усмотри я там Вадима, притаившегося в уголке, не удивилась бы.
        Окно было не просто захлопнуто - все ручки оказались повернутыми. Гм. На такие вещи способен только домовой.
        Я бочком дошла до входной двери - у меня вдруг возникло опасение, что если мне перекрыть все входы, выходы и средства коммуникации, то я окажусь в западне. Однако дверь вопросов особых не вызывала, все защитные контуры были в порядке.
        И тогда я точно так же бочком пошла в комнату.
        Миновала сладко спящего Чеда.
        И, уже понимая, что вот он, ужас, делала к окошку все более и более маленькие шажочки. Но подойти надо было. Надо…
        Там, снаружи, на узком покатом подоконнике-водосливе, цепляясь когтями, сидел зверь, похожий на кота. Совсем небольшого кота.
        Бывший дворовый донжуан лишился обоих глаз, вместо глаз полыхали огненные глазницы. Рваные уши насторожены, морда повернута ко мне. Выдвинутые когти в несколько раз больше обычного размера. На вид - стальные.
        Я остановилась, не в силах приблизиться к стеклу вплотную.
        Контур держал, но я видела особым зрением, что мои собственные рубежи уже почти пали и чудовище удерживает за стеклом в основном благая сила Наставницы, которая когда-то и обучала меня защитной магии на примере моей собственной квартиры.
        Я ощущала себя на редкость беспомощной и была готова сдаться. Кот гипнотизировал меня, а я параллельно запоминала: беспородный, шерсть черная, шейка белая, весь в запекшейся крови, лапы неестественно вывернуты, глаза выколоты, в шкуру на боках, в кожу воткнуты незастегнутые английские булавки…
        … Яснознание включилось.
        Подвал, люди. Какие-то люди, которых я не видела, руки, со всех сторон руки.
        Кот на спине, на перевернутой ванне. Лапы растянуты в разные стороны. В лапы, под шкуру вогнаны крючки транспортных резиновых жгутов.
        Кот кричит, широко открывая пасть, совсем как человек. Аааа… В квартире двумя этажами выше мечется маленький домовой…
        Руки… смазанные лица… да это же дети. Дети! Дрожащие руки, украшенные черными браслетами с черепами, втыкают в кожу кота булавки, пробуют застегнуть.
        Кот кричит.
        Девичий голосок: «Не надо!!! Не надо, это же котик, не надо, ему больно! Аааа!!!»
        Отвечают: «Ты слабачка, уходи, уходи…»
        Толкают; на секунду мне снова попадают в поле зрения руки, девичьи, с длинными черными ногтями, которые грубо пихают, царапают другую девчонку, срывают с шеи цепочку с черной половинкой символа Инь-Ян, и украшение падает…
        И снова кот. Неумелые пытки, бессмысленные, нестерпимые…
        Дети, объединенные одной задачей; дети, неосознанно образовавшие чернокнижный круг, круг крови, которые бездумно начертили на полу древние знаки, а они возьми да и сработай…
        Они не сумели добить кота.
        Помучили и бросили умирать на ванне.
        Но у котов несколько жизней.
        Вот одна лапа неестественно вывернулась.
        Вот другая, вытаскивая крючок…
        Вот на дне глазниц слабыми искрами зажегся пробужденный Дух.
        Вот кот сидит на перевернутой ванне, ставшей алтарем, в пустом подвале, в котором призрачными отзвуками еще звенят его крики, и недоуменно вылизывается.
        А его кровь стекает по шерсти и капает на притоптанную грязную землю.
        И вот он осознает, что не кот больше.
        Для пробы щелкает жалом в хвосте.
        Взгляд разгорается во всю силу. Кот потягивается и собирается… собирается пойти… Куда?…
        …люди… разные лица…
        …приходит кто-то… кто ощутил пробуждение Зла, кто чаял его долгие годы…
        Чед тараном проскочил мимо меня и ударил по стеклопакету ладонью:
        - Пшел! Брысь!
        Бывший кот, а ныне химера смерил Женьку брезгливым взглядом огненных глаз. Медленно провел когтями по той стороне стеклопакета напротив широкой ладони Чеда. Медленно раскрыл крылья, как будто нелепо склеенные из рваного черного тюля, натянутого на спицы зонта. И стартовал в прекрасное раннее утро, на короткий миг охватив крыльями всю Москву.
        - Ж-ж-женька…
        - Вижу-вижу. - Чед схватил меня на руки, и через секунду я была в душе - холодная вода, горячая вода, снова холодная…
        Очнувшись, я, как была мокрая, отпихнула Женьку, скакнула в комнату к шкафу-купе, внизу которого стоял сейф.
        Трясясь, нажала цифры.
        Выдернула Чашу, оставленную Наставницей на то время, пока ее принимали жрецы Гаити. Чашу воспрещалось вывозить из Москвы.
        Бросив раскрытый сейф, отпихнув Чеда, влетела на кухню. Достала острейший керамический нож, полоснула по руке. В Чашу закапала кровь. Пошел дым.
        Наспех замотав кухонным полотенцем руку, так же отпихивая Чеда, выхватила бутылку вина, долила Чашу, зажгла свечу и, взяв Чашу обеими руками, начала выговаривать заклинание. Особое, последнее, дарованное мне Наставницей вместе с данной на сохранение Чашей.
        Слова шли трудно, по одному, как будто я их вытачивала из камня. Я ощущала, что волосы на голове встали дыбом, и предполагала, что у Чеда на спине дыбом стоит растущая там редкая шерсть.
        Выговорив все слова, звучать которым можно было единственный раз в жизни любого мага, я залпом выпила вино и кровь. Выдрала плющ из горшка, зачерпнула двумя руками землю и уткнулась в нее лицом. Замерла.
        Землица русская.
        - Ник! Ники?
        - Ники!
        - Ники, ну зверюга небольшая, я бы его болтом снял, не говоря уже о пистолете… может, даже рогаткой. Мелкота. Справимся.
        Я подняла перепачканное лицо. Настало время ржать.
        - С-с-саурона р-р-рогаткой?
        - В смысле - Саурона? - опешил Чед.
        - Т-т-ты думаешь, его можно с-с-снять болтом?
        - Э-э-э…
        И я все-таки заржала. Подумав миг, Чед с удовольствием присоединился.
        Глава 8
        Команда противника

28-е лунные сутки несут возможность прозрения. Также в этот день сбывается правило - что посеял, то и пожнешь.
        Я рассматривала себя в зеркале.
        Вот почему люди в большинстве своем так и не верят во взаимосвязь духа и тела? Внутренней сущности - и внешнего облика? А она крепче и очевиднее, чем даже пишут знатоки психосоматических теорий. Тело рассказывает о проблемах и душевной боли, об образе жизни и привычках, даже немного - о мечтах. Смотритесь в зеркало чаще. Там - вы.
        Заклинание изменило меня. Не сильно, но достаточно, чтобы взор Чеда как-то особенно загорелся. Ненадолго изменило, но на какое точно время - я не знала.
        Мне было все равно. Умея ощущать душу, я редко придавала значение виду тела или лица. Но взаимосвязи всегда наблюдала. И свои внешние данные, естественно, знала, девочка все-таки.
        Руки оплели голубоватые венки, чуть более заметные, чем раньше, - как будто я качалась в тренажерке последние три года. Не безобразно, но явственно. Плечи расширились, и мускулатура очертилась. Я не сомневалась, что выросла скорость моих мышечных реакций. Чуть обострились слух, зрение и чутье. А ягодицы подобрались и стали словно каменными. И пресс - теперь на пупок было бы и бриллиантик не стыдно повесить. Жаль, эдакая красота продержится недолго, зато понятно, к чему при желании можно стремиться, если вдруг меня это заинтересует.
        На уровне энергетики я ощущала могучие подключения. Даже будучи не в состоянии определить источник этого высочайшего, чистейшего тока, я могла им манипулировать. Привычная мне поисковая сеть на глазах приобретала новые свойства. Ощущение… неограниченности опьяняло.
        Чед на кухне лакал из артефакта вино, зараза. Никакого страха и никаких мозгов. Пусть. Отмоется от суккуба. Изнутри.
        Я натянула джинсы (стали чуть просторнее обычного) и майку (села внатяг). Испугалась, задрала майку. Зачем мне нужна грудь, непонятно, но зачем-то нужна - Высшим Силам виднее, раз отрастили. Не намного, настолько, чтобы печальные холмики, еле видные поверх ребер, превратились в более аппетитные выпуклости. Вот ведь.
        Я вышла из ванной, нагнулась к калошнице. Деда Гоша был на месте. Это наверняка он захлопнул окна, во второй раз за время пребывания у меня проявив интерес к чему-то, кроме обуви. Я сунула руку внутрь, вынула чуть помятый листик с картой Отрадного.
        Но адрес не был написан карандашиком. Он выглядел так, словно его распечатали вместе с картой. Имя, фамилия, улица, дом, квартира, телефон городской, телефон мобильный. Что же…
        - Женька, принеси деду Гоше киндер-сюрприз, в холодильнике есть…
        - Ники… ты как? Живая? Что это было? Я все проспал?
        - Тебя Танька вырубила… Ты вообще как?
        - Норм.
        - Ну гля тогда. - Я включила свой компьютер и загрузила фотку его спины.
        Чед всмотрелся, вчитался и сорвался с места - приговаривая «вот сука», дернул в ванную, где сначала завертелся вокруг своей оси, пытаясь удостовериться, что надпись еще на месте. Ну да, для любых энергетических воздействий душ - первое лекарство. Особенно с солью и эфирными маслами. Чед знал. Да и просто помыться не повредит.
        Потом, посмотрев на армейских часах дату и время, Женька начал в голос ругаться. Включил мобильник - и тот разразился сигналами пропущенных эсэмэсок и звонков.
        Я пялилась на настенные часы.
        Около шести. Рановато, конечно, но…
        - Чед, ты в уме? В себя полностью пришел?
        - А чё?
        - Наших проконтролируешь? Я по делам съезжу.
        - Не отмывается!
        - Конечно, это же маркер. Можно потереть уайт-спиритом, жидкостью для снятия лака…
        - Есть?
        - Есть, но потом. Или сам. Ацетон в ванной, уайт-спирит в инструментах, в туалете за дверью.
        - Так ты куда? Я с тобой.
        - Ни в коем случае. Отзванивайся своим… деловым партнерам. И дверь никому не открывай. Я поговорю с Пандой.
        - Ты к этому психу? Ники! Да блин! - Чед выскочил, частично намыленный, в полотенце.
        - Чед. - Я посмотрела в глаза Женьке. - Чед. Так надо. Теперь я принимаю командование на себя. Ты понимаешь? Дело серьезное. Все по-взрослому. Я скоро приеду. В команде врагов есть слабое место… и это слабое место - одновременно самое сильное. Поверь.
        - Ты приедешь?
        - Чед… да.
        Я прошлась по квартире, заново наливая силой защитные контуры. Деда Гоша мне как-то весьма одобрительно поддакнул из галошницы, даже вроде по своей инициативе пообещал присмотр за Чедом и Чашей. Я только чуть кивнула, хотя чуть раньше долго бы виляла около калошницы виртуальным хвостом. Это означало не исчезновение вежливости и благодарности, а осознание важности момента.
        - Ник! На чем поедешь? Где мой байк?…
        - Мотоцикл в ментуре. Ваське звони. На чем-нибудь поеду, - ответила я. И, набросив куртку, рванула вон из квартиры.
        Моя поисковая сеть раскинулась, как хризантема. Или как медуза с тысячью щупалец. Некоторые из них вибрировали незнакомой мне стальной силой, опасной и неоднозначной. Я еще не знала, чем это чревато.
        Пришла в голову мысль - стоя около Волоколамского шоссе, я набрала Чеду.
        - Ник?!
        - Женька, ты пока подумай, каким хочешь овладеть Даром.
        - Чё?
        - Представь себе, что я могу вызвать сейчас в тебе позитивную мутацию. Как в «Людях X».
        - Ник…
        - Подумай. Что умеешь лучше всего, что тебе нравится? Если дойдет до драки, ты же не хочешь стоять в стороне? И Ваську озадачь.
        Около меня затормозила машина. Не спрашивая шофера ни о чем, я села. И он также молча рванул с места, разом нарушив кучу правил.
        - Ник, Васька звонил сейчас. По городскому. Хочет отправить маму, Катьку и тещу в Тамбов, в деревню к теще, собственно. Говорит должен справиться до работы и что полиция кого-то там взяла. По делу о подвале.
        - Взяла… это хорошо, что взяла. Детей небось?
        - Васька сказал - готов. Вот хрен вас поймешь. Суккубы, готы, дохлый кот с парусами на жо…
        - Такая вот это реальность, Женька… только мало кто ее такой видит. Все смотрят на то, что им удобно, - задумчиво сказала я. - Ну пока.
        Машина затормозила около длинного дома на Римского-Корсакова. Я встала и отправилась к подъезду.
        Замок подъезда открылся сам.
        Консьерж не дрогнул.
        Лифт уже ждал на этаже.
        Вот и дверь. Два замка. Но… я слегка нажала на дверную ручку - не заперто. Странно. Или меня ждут? Раскинула поисковую паутину - и ответ нашелся сразу. Там, в квартире, с Вадимом была девушка. Молодая женщина. Сестра? Любовница? Жена? Нет, соседка. Вадим жил с соседкой, а квартира была коммунальной. Детали мне пока не важны; соседка крепко спала в своей комнате, придя домой часа три назад и не заперев дверь.
        А теперь заснула еще крепче.
        Я прошла мимо стильной обувницы, высокого и широкого шкафа-купе до потолка в небольшую кухню. По дороге приотодвинула дверь шкафа… да. Так я и думала.
        Спальня Вадима была за небольшой гардеробной - что за странная планировка… но кухня, мимо которой пришлось пройти, мне понравилась, несмотря на сильный запах горелой каши. Холостяк. Раззява.
        Завернула в гардеробную. Открыла раздвижную дверь в спальню. И остановилась, уцепив большие пальцы за карманы джинсов.
        Комната была маленькой, метров десять, оклеенной бамбуковыми обоями. Огромный телевизор, широкая кровать, две тумбочки, а над кроватью - небольшая коллекция катан. Три штуки. На окне жалюзи. Из комнаты - выход на длинный балкон.
        - Доброе утро, - совсем немного прокатывая «р», сказал Вадим. Он валялся на кровати, заложив руки за голову, слегка прикрытый простыней. В комнате было свежо и прохладно.
        - Ждал? - недружелюбно спросила я.
        - Ну как же без ответного визита, - отозвался боевой маг. - Я представление просмотрел, теперь твоя очередь, так? - И откинул простыню.
        Надо сказать, Вадим-то был в белье.
        - Мне уже на работу скоро, - мирно сообщил блондин. - Я минут двадцать уже не сплю, слушал тебя. Тебе кофе, чаю?
        - Вадим, Васька взял готов. Скоро полиция выйдет и на некроманта, - сказала я.
        - Я же предупреждал, не влезайте в это дело, - так же мирно проговорил Вадим, надевая какие-то домашние треники. - А теперь все, совсем по-другому все будет. Ты если пришла агитировать за силы света - не трать время.
        - Вадим… вы же знаете, кого пробудили.
        - Я к этому пробуждению отношения не имею.
        - Вадим… у тебя смешанный Дар. Тебе все равно придется выбирать сторону. Путь темного мага… твоей специализации… страшный. Да и любой специализации. Хотя бы Майя ваша. Думаешь, она счастлива?
        - По виду не скажешь, что страдает. - Вадим тем временем протягивал мне небольшую чашечку дымящегося кофе из кофемашины. Пожалуй, боевой маг имел агрегат покруче моего. - Вот тебе кофе… я умоюсь, ты не возражаешь?
        - Э-э-э… - Почему-то я представляла, что встреча пойдет сразу на недружеских тонах, и готовилась предъявить недавно обретенную силу. - Ты какой-то совсем не удивленный. Ты что, моего домового засек?
        - Ага, слышал, как тот шуршал в ботинках. Кстати, спасибо, все вычистил и расставил по парам, - отозвался Вадим и закрыл дверь в ванную. Я фыркнула… деда Гоша в своем репертуаре.
        В ванной шумел душ.
        Я подошла к двери.
        - Панда! - Шум воды прекратился. - Людей не жалко?
        Вадим еще немного замешкался внутри, вышел одетый.
        - Ксения, - выговорил он мое имя по буквам, - люди убивают друг друга каждый день, иногда сотнями и тысячами. Москва давно не город для жизни, это город столкновения сил. Если Касиз пробудился сейчас, значит, пришло время. Ты уже знаешь, как все случилось? Смотрели бы родители за детьми получше - не случилось бы.
        - Мы зовем его Саурон… - пробормотала я.
        - Ксения… я попробую прикрыть тебя. Лично. Но я совсем не гарантирую сохранности твоих друзей. И полицейских. Только тебя. Договорились?
        Я стояла с блюдечком и чашечкой в руках.
        - Вадим… почему ты думаешь, что меня это устроит?
        - Потому что лучше быть живым журналистом, даже, может, лишенным Дара, чем гарантированно мертвым экстрасенсом, - объяснил Панда.
        - Знаешь… я каждый день слышала мысли этих людей, - сказала я. - Обычные, повседневные… набитые неврозами, бедами, болью мозги. Счастливых светлых голов попадалась одна на десять тысяч. И я много раз думала, что Москва с ее древними тайнами и новостройками на кладбищах - в самом деле не место для жизни людей. Угадал. Люди меня раздражали, пугали, нервировали. Но теперь я тебе точно скажу. Я приложу все силы, чтобы уничтожить… Касиза. Саурона. На его счету, думаю, уже десятка три жизней, не считая… закопанных в подвале и кота.
        - Ты думаешь, я и дальше буду тебя отговаривать и прикрывать?
        - Не знаю, за что такая милость, - твердо ответила я. - Но не надо. Прикрывайся сам, если сможешь. Надеюсь, я и друзей сумею защитить, и себя.
        Вадим прищурился, осмотрел меня:
        - Накачалась какой-то дрянью и думаешь, надолго хватит?
        - Посмотрим. - Я подумала, не плеснуть ли кофе в Вадима… но вместо этого, аккуратно поставив чашечку и блюдечко, пошла в прихожую. Совершенно не опасаясь повернуться к бойцу спиной.
        - Кашу соседка сожгла, - сказал Вадим мне вслед. - Воздух свежий в комнате, потому что кондиционер нормально сделан плюс вентиляция. Планировка чудная, потому что специально так придумал, когда ремонт делал. Мне удобно. Посиди, позавтракаем. В последний раз.
        - Потому что больше мы по-мирному не увидимся, - прошептала я и вышла из квартиры боевого мага.
        Жаль.
        Людей на улице прибавилось и машин на дороге. Я решила не искушать судьбу и поплелась к метро. По дороге выяснила, где Таня - поехала на работу проверять Мерлина, да и вообще у нее пациенты; Васька жаждал увидеть меня в отделении полиции, продиктовал адрес. Чед держал оборону дома и слегка паниковал по поводу деловой поездки, успешно сорванной суккубом в юбке. Решила ехать сразу в полицию, тем более и Ларри мчался на работу с вокзала, отправив семью в Тамбов.
        Вадим был для моих поисковых нитей полностью закрыт. Он же, судя по всему, отчасти прочитал мои впечатления от его жилья. Это был так называемый «акынский видеоряд» - чувства сего момента, «что перед глазами, что ощущаю, о том и мыслю». На акынском видеоряде тренировали начинающих экстрасенсов. Я эти верхние впечатления отловила и в Васькиной голове, когда он чавкал выигранной пиццей. А вот мысли на полмиллиметра глубже и серьезнее, которые также могли наличествовать на момент яснознания, оставались мне - в случае с друзьями - недоступными. Надеюсь, остались недоступными и Вадиму - в случае со мной.
        Собственно, вот у меня факт, который, как говорит Васька, к делу не пришьешь - боевой маг, его адрес, телефон и все такое, но поди докажи, что это он, скажем, напал на Мерлина. Даже если Мерлин его и опознает - охранные системы в офисе были отключены, записей нет, доказательств нет, собственно и травм на Мерлине нет. Волшебное явно находилось с законодательным в состоянии бесконтактного боя. Да-с.
        А взаимосвязь Вадима с происходившим в подвале еще более труднодоказуема. Хотя я догадывалась - он мог видеть пару убийств. Так и стоял в углу подвала, крепко сжав челюсти, сощурив светлые глаза. Возможно, перенимал опыт. Возможно, свечку держал…
        Хотя пытки - вообще не его стихия. Они для него нерациональны. Смысл? Оправданны, наверное, но не сами по себе, а как методика добывания нужной информации. Очень нужной. А там добывалась не информация, а сила. Сила для некроманта.
        Я тряхнула головой, провела по волосам пару раз руками. Попробовала вспомнить, чистила ли с утра зубы. Нет, с утра точно не чистила. Поймала взгляд круглых от восхищения глаз какого-то мачо - мужчина явно пробовал привлечь мое внимание. Вот диковинка-то, раньше такого не случалось. Я развернула одну нитку, коснулась сознания… явно не стоило - тут же отвернулась и на следующей станции вышла, чтобы продолжить путь на следующем поезде. Нет, личная жизнь не для меня. Оно не то чтобы полная похабень, но если с таких импульсов начинается знакомство, то ни о каком нормальном, душевном и энергетическом контакте, по моему разумению, речи быть не может. Половина популяции живет, подчиняя свои действия не той искре божественного и разумного, которая есть в каждом, а обслуживанию инстинктов. Восемь из десяти моих клиентов, точнее, в основном клиенток приходили с вопросом - как стать интересными лицам противоположного пола, желательно богатым, щедрым, красивым и не обремененным семьями? И крайне редко они осознавали при этом такие важные моменты, как опыт души, осознание цели жизни, преемственность, карма рода
и так далее. Учить было бесполезно - я пока что не учитель и не наставница, я манипулирующий экстрасенс. Бытовой экстрасенс. Смысл был в том, что если человек, даже абсолютно слепой в духовном отношении, явился на прием к парапсихологу со светлым Даром - значит, ему было дозволено менять карму, судьбу не методами личной работы, молитвы, поста, самодисциплины, самообразования и самоограничений, а воспользоваться поддержкой извне. Так считалось по умолчанию.
        …Если убрать слегка увеличенный бюст, моя внешность явно стала более грубой. Однако мужчины в метро вокруг меня просто вспыхивали - я видела, как меняются переливы ауры. По большей части до обряда с Чашей я была для них пустым местом. И по моему глубокому убеждению, так и должно было оставаться далее. Я сделалась жестче. Я приняла в себя энергетику бойца, защитника, нужную для предстоящей схватки, а мое женское ушло на глубину. Огромное количество мужчин вокруг меня были абсолютно незрелыми, эмоционально не готовыми к ответственности за женщину и ребенка и искали для себя мальчика. Хоть бы и в теле девочки.
        Может, ну его, этот город? Скажем, есть у меня несколько месяцев на то, чтобы продать квартиру. Подсказать друзьям сделать то же самое. Смотаться из Москвы, а еще лучше - вообще из России. Двоюродные бабушка и дедушка Чеда, польские предприниматели, которые держат агроферму, давно зовут его стать продолжателем дела, поскольку своих детей у них нет. Я бы села Чеду на хвост. Может, это ценнее Дара - жить в деревне, доить коров, ездить на лошадях и не видеть вот этого…
        Над головками пассажиров в вагоне метро висело марево разноцветных радуг. И преобладающими тонами были тона зависти, обиды, злости и комплексов, неудовлетворенной сексуальности, подавленных низменных инстинктов, проблем и боли. Редко когда светились лучики покоя, веры, удовольствия от того простого факта, что мы находимся здесь и сейчас.
        На работу я ездила на электричке - несколько остановок от Покровского-Стрешнево до Дмитровской, и вот вам редакция «Пифии». Также передвигалась иногда на велосипеде или в такси. Езда в метро, особенно в час пик, как сейчас, была мучительной. Вначале, когда только пробудился Дар, - мучительной до обмороков. Но в эту поездку мои мучения подошли к концу - я вышла из вагона, поднялась наверх, а дальше у меня было время минут двадцать пройтись пешочком.
        Мысли текли четко, ярко, блоками. Отказаться от миссии - а то, что в данный момент Саурон есть моя миссия, несомненно, - значило, что какой-то другой экстрасенс со светлым Даром должен встать в оппозицию восставшей сущности. Этот кто-то с легкостью мог бы и не найтись год, полтора, два. За это время жизнь в Москве сильно изменилась бы, а мой Дар, скорее всего, сошел бы на нет. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы смекнуть: Саурон - моя задача. От имени, так сказать, и по поручению. Хотя в какой-то момент я сладостно вообразила, как еду на смирном мохноногом коньке где-нибудь в польском Шире… думать не думая ни о какой роковой горе.
        У нас нет служб быстрого и, главное, адекватного реагирования на статистические сводки. Положим, химера обосновалась на крыше роддома. Раз - и рывок смертности новорожденных. Начались проверки, суета, но кто будет искать злобное существо, повышающее свою силу, на крыше или на чердаке? Будут искать халатных врачей, вирус, бактерию. А тем временем химера перекочевала на дом престарелых. Старики хороши для таких сущностей, как и новорожденные. Потерявшие надежду или разум, брошенные семьями; их настоянная за годы одиночества боль, отчаяние и пережитые обиды за каждый день немощи и слабости, безмерный опыт потерь - и, как правило, никакого опыта радости и реставрации… и пожалуйста, сытая химера, размером уже с рысь, отрастившая глаза, залатавшая раны, летит дальше на крепких кожистых крыльях. И делается все человекообразнее. Чтобы рано или поздно и вовсе восстать в исходной плоти.
        И, пролетая над любым домом, химера погружает его обитателей в отчаяние, депрессию, неврозы, влекущие за собой болезни. И перемещается в любом направлении, хотя пока наверняка особенно далеко улететь не могла, осеняя своими рваными крыльями Щукино.
        …А ведь в Москве еще и правительство…
        По сути, весь дом, в котором происходили подвальные пытки, в котором вылупилась зверюга, уже по большей части лишился веры, надежды, а потому будущего. Вот донесут Таня и Вася статистику - посмотрим. В цифрах.
        Я то пугала себя, то успокаивала, то начинала искать какой-нибудь ход, чтобы смотаться отсюда и чтобы все было хорошо; то уговаривала себя, что наверняка не я одна ощутила неладное и какая-то подмога своевременно прибудет. Но никакой единой диспетчерской Светлых сил, увы, не существует.
        И тут с неба упал дождь. Ясный, как будто грибной. Продолжало сиять весеннее солнышко, самим свои существованием утверждая идею победы добра над злом; я пискнула от радости и забежала под старую липу с широкими, экранирующими листьями. Нити водяных струн звенели стеклянными бусами; просвеченные ярким утренним солнцем, оттененные зеленой листвой, выглядели они просто чудесно.
        В кармане телефон сообщил о пришедшем CMC. Я собралась взглянуть, кто дал о себе знать, и тут ко мне под дерево вбежал некий мажор.
        Парень был среднего роста, но на диво хорошо сложен и одет, насколько я могла судить, по наипоследнейшей моде ребят возрастной прослойки лет на десять моложе его. В ушах по множеству сережек, рваная майка выше талии, трусы с модными надписями по резинке торчат из джинсов. Терпеть не могу такое, хотя если перечесать и переодеть - нормальный будет парень.
        Прежде чем он успел пустить в ход свои обаяние и интеллект, я скрутила его парой поисковых нитей, накрепко примотав к толстому стволу липы. Со стороны это выглядело так, что молодой человек пожелал обнять дерево, прижавшись к нему спиной и вывернув руки назад.
        - Да сколько вас? - с досадой спросила я. - Некромант, боец, суккуб и еще… шут?
        - Это когда ты такие штуки делать научилась? - едко спросил Джокер. Имя свое он вывесил, словно написанное неоновыми буквами. - Ты же больше по одиноким теткам да проблемным деткам…
        - У нас свои возможности, у вас свои, - сухо отбрила я. - Ты зачем?
        - Начинаем мочить полицию, - улыбнулся Джокер, а в миру Николай Георгиевич Андреенко, как я без труда выудила из-под яркого прозвища. - Ты еще можешь сделать что-нибудь, чтобы поменьше народу пострадало.
        - Ты знаешь… мы ведь тоже можем начать мочить, - решительно ответила я. - Предлагаю договор. Вы устраиваете мне поединок с Касизом, я останавливаю расследование в полиции чистыми методами, и оно ложится под сукно. Но я не обещаю, что после следующего убийства, совершенного вашим некромантом, дело не будет возобновлено и что я лично не буду его выслеживать.
        - Ничего себе, - удивился шут. - Сама нарываешься на встречу с Касизом? Что же ты медлила, он же приходил к тебе. Попросила бы перетопить Дар, пришла бы к нам… у нас хорошо, для друга твоего - Майя, для тебя, например, я… У тебя же проблемки по этой части, а я легко девушек раскручиваю, Дар такой… а не готова была, наверное…
        Я закрыла глаза.
        Мои поисковые нити впились в самую суть шута. Джокер был достаточно силен, по-человечески говнист; хорошо обучен пользоваться Даром и, главное, невероятно живуч. Он говорил еще что-то про мою внешность, про мою женскую историю, выдергивая достаточно очевидные факты и пытаясь сплести из них удавку для меня. Но для умного человека факты его биографии никогда не сделаются удушающими, а останутся лишь ступенями Пути и Постижения.
        Где же…
        Вот! Шут все же был менее закрыт, чем боец. Вот его Сила, вот его Дар, вот аккумулятор Дара - влюбленные и брошенные девчонки, сделанные из-за него, паршивца, аборты, каждый из которых повышал его силу; ребята, подсаженные на азартные игры, на наркотики, на алкоголь. И каждый такой человек, потерявший себя, совершивший преступление, бросивший родителей или детей, опустившийся, также подпитывал Джокера, становился очередной монетой, брошенной в его копилку…
        Я запустила в средоточие Дара сразу пучок нитей, может, сто, обмотала и рванула. Чуть не потеряла сознание, удержалась, повиснув на шее собственно Джокера; он рук оторвать от липы не мог, но голосил как резаный…
        - Ты спятила, дура, не смей трогать Дар, не смей, я столько времени устанавливал структуру, тоже мне, бытовой экстрасенс, да оставь меня в покое…
        Притянув Джокера к дереву поплотнее рывком нити, я наложила еще виток ему на шею и потуже стянула. Вопли мешали сосредоточиться.
        Развернулась: прекрасная, как майская роза, ко мне уже подошла Майя, шевеля маникюром.
        - Нельзя девочке быть такой гру…
        Нет-нет, говорильня - удел лузеров. На эту суку в юбке я была достаточно зла за письмена на спине Чеда. Я выбросила две нити, и они, как стальные тросы, захлестнули прекрасные ножки суккуба. Нет, она прыгнула, шустрая, и метнула в меня с ладошки какую-то липучую дрянь, материализованную на киселе. Ну, понятно, школа-то одна. Я использовала заклинание «Щит», которое при других обстоятельствах могло разве что отвести спонтанный сглаз завистливой соседки… а теперь реально сработало Серебряным Щитом. Эктоплазма рассеялась и, так как я пригнулась, крахмальными соплями облепила Джокера, который засипел уже изо всех сил. Ничего, поживет без Дара какое-то время, да и кисель пережить можно. Вот с Даром суккуба я так не могла поступить, это у нее кармическое. Хотя…
        Поразмыслив долю секунды, я напустила на Майю целую тысячу нитей. Они обматывали область ее Дара, ее Силу, глушили, смягчали… девочка завизжала, она в общем-то не была готова в открытой драке, всегда действовала другими методами и с другим полом. А я создавала своего рода куколку, наматывая новые и новые слои. Пусть снимает нитки по одной… сейчас еще сделаю их повышенной ворсистости, чтобы сцеплялись… а может, и сваляю, хотя рукоделие - это совсем не мое призвание…
        Стали останавливаться прохожие. Я последним рывком стальной нити бросила Майю на Джокера. Шут схватил суккуба, чтобы не свалиться от того, что я освободила его руки в момент рывка. Майя визжала как подстреленная, пытаясь размотать невидимые нити, и малость походила на местную сумасшедшую. Если бы я знала, что красотка так боится насекомых, еще и фантом использовала бы. Паучка какого-нибудь, жучка…
        Однако… я вынула мобильник - Васька. Дождь прошел, и я рысью припустила к отделению полиции, беседовать с готами. Абсолютно довольная собой и своими временно трансформированными возможностями.
        Пятеро их. Некромант, Майя, Джокер и Вадим - в паре с кем-то, кого он предпочитал из этой компании всем остальным. Интересно, как их собрали? А вот это мы как раз сейчас и проверим, это вот российская полиция очень даже может…
        Васька был деловит, выбрит и хотя с кругами под глазами, но отглажен-надушен. Воин на стороне Добра, на стороне правосудия. На моей стороне. Я поняла, что друг полностью взял себя в руки, а может, его взяли за ночь в руки три его женщины, каждая с крутейшим характером. Так сказать, получил людей - передай по дистанции. Он сперва выпучил на меня глаза, потом безнадежно махнул рукой - а-а-а, не главное… и повел в отдельный кабинет, на скорую руку рассказывая что и как.
        - Танька вчера позвонила, поздно уже совсем, подруге Мерлина. По мобильному ответила ее бабушка, старушка - находка для шпиона. Сказала, что Дуня гуляет с собакой, но сейчас придет, а телефон забыла. И за одну приватную беседу Татьяна выяснила вот что. Дуня была связана с плохой компанией, только бросила ее, эту компанию, вот с неделю назад. Снова покрасилась в русый цвет и черную одежку повыкинула, только со своим мальчиком еще не помирилась. Дуне девятнадцать, а мальчику двадцать девять, это Мерлин наш. Мальчик положительный, кушает хорошо, все, что дадут; старших слушает, однако мама против, потому что он сильно старше и не работает. А бабушка за, хотя Олег уже давно не заходит. А вот из плохой компании иногда звонят девочка Маргарита и мальчик Теодор, и тогда Дуня пугается и плачет. Заметь, это все сказано было до того, как Татьяна заявила, что она лечащий врач Мерлина… залпом, так сказать. Я, блин, собирая сельсовет в Тамбов, пробивал этих Маргариту и Теодора по мобильной истории. И тут выясняется, что ими занят соответствующий отдел, давно их пасет. И про подвал знает, детки там ошиваются
около года, но, поскольку ничего серьезнее пыток кота там пока не произошло, брать и пресекать их не за что. Участковый в курсе… козел слепой.
        - Почему слепой? Дети и вправду ничего не сделали… серьезнее убийства кота, - сказала я. - Может, два-три изнасилования, о которых все будут молчать… пробы наркотиков… спаивание… психологическая травля… так что участковый прав: вменять им такого уж страшного нечего. А Мерлин что?
        - Татьяна говорит, совсем перестал бредить. Просто крепко спит. Невропатологи в сомнениях, говорят, если бы так спал не третьи сутки подряд и реагировал бы на попытки разбудить - просто сон и сон. Диагноз «летаргия», дескать, выставляется в редчайших случаях. Еще подождать решили, думают, какое-то токсическое поражение нервной системы, а Танька считает, что не сегодня завтра проснется. У нее на Мерлина эта… интуиция. Все, вот смотри.
        Мы находились в самой настоящей комнате с волшебным стеклом: мы видели, что происходит, нас - не видели. Я почему-то думала, что такие комнаты просто не водятся в России, однако - пожалуйста. И хотя она была более обшарпанной и затрапезной, чем показывали в голливудских криминальных сериалах, стеклянная стенка работала.
        На лавочке рядком сидели грустные молодые люди и девушки. Лет, вероятно, от четырнадцати до двадцати с хвостиком. Черные майки, кожанки, браслеты с шипами и набойками; контрастный макияж. У кого-то в облике было представлено всего по одному обязательному атрибуту, а одна девочка выглядела просто на ура. Черные тени и губы, черные ногти, подозрительно мне знакомые, выкрашенный в алый цвет хвост, короткое кожаное платье, едва закрывающее слишком толстую для такого фасона попку, рваные чулки в сеточку, высокие ботфорты в шипах. В таком виде она ходила по городу Москве. Да-с.
        Я почувствовала себя старой.
        - Это Маргарита, - сказал Васька. - Для разнообразия - и по паспорту Маргарита.
        - Судя по ауре, вон тот парень должен быть Теодором. - Я показала на высокого тощего пацана в углу.
        Он держался тихо, стоял скромненько, но по энергетике был тут наверняка лидером. Во внешности было что-то смахивающее на Мерлина - возможно, это Дунин тип. Яркая Маргарита также явно претендовала на особое внимание Теодора.
        Я чуть прищурилась. Стекло совсем немного мешало, и все же…
        Нет, тут не было убийств. Трое из присутствующих остро сожалели, что вообще вляпались во все это, и думали только о коте как о самом ярком эпизоде их совместного времяпрепровождения.
        Теодор думал о том, что Дуня настучала на него, на то, что он пробовал ее изнасиловать под видом магического ритуала. Марго думала, что менты козлы и скоро это все закончится. Вообще, дети и в самом деле были относительно невиновны… скорее, испытывали стеснение, неловкость, тревогу, но так как преступниками не были - особенно не вибрировали. Основная мысль была, позвонят ли родителям или уже будут обходиться с ними как со взрослыми. С позиции закона они и были взрослыми. Забавно, что уже ни свет ни заря они были при марафете… хотя, позвольте… сейчас же еще занятия в школе идут?… Летние каникулы не начались…
        - А можешь мне сюда Маргариту позвать? Или в другой кабинет…
        - Без проблем.
        Плотненькая яркая Марго жевала жвачку. Демонстративно положила ножки на стол, скрестила руки на груди. Она и вправду была почти спокойна и очень уверена в себе.
        - Ну что, Маргарита, - заговорила я, одновременно используя две поисковые нити. - Я, будем считать, из комитета по защите животных. И написал мне на тебя заявление черно-белый дворовый кот, никому не принадлежащий.
        - И чё? - спросила девочка. Я искоса глянула на досье, которое также мне положил на стол Васька. Девятнадцать лет.
        Я видела, что на счету Марго вполне приличная учеба в институте, два аборта, необузданный интерес к групповым видам секса и весьма прозаическое будущее. Доучиться она не сможет, залетит по большой любви, родит, считая, что так заполучит парня, но не заполучит; родители предадут ее анафеме, и пойдет она продавщицей… и умрет продавщицей, киоскером, не увидев, как мечтает, готические соборы мира, не выйдя замуж. Рассорится с дочкой, которую обвинит в том, что та ей покалечила жизнь. Это сейчас она крутая звезда компании готов… а в будущем - обычная баба, с депрессиями, с поисками мужика, пивная алкоголичка, без конца срывающаяся на ребенке.
        - Полиции нечего тебе вменять, - вкрадчиво сказала я. - Хотя издевательства над животным имели место по твоей наводке. Кстати, о месте. Кто вам показал этот подвал?
        - Да все про него знают… весь район, - так же лениво выдавила девица. - Все туда ходят, если охота потусоваться.
        - Отлично потусовались… убили животное, - продолжала я. - Подралась с бывшей подругой, порвала ее украшение.
        - Дунька коза драная, - процедила Марго. - Слабачка. Свалила, туда ей и дорога.
        - Да? А зачем звонишь ей?
        - Книгу пусть вернет. Так ей и передайте.
        Высверкнуло яснознание: ксерокопия книги с ятями, с описанием магических обрядов, в самопальном переплете. Достаточно затертый, много раз читанный экземпляр.
        - Книгу тебе тот же человек дал, который подвал показал? - жестко спросила я. - Ты подумай, Марго, как станешь отвечать. Потому что ни кот, ни Дуня на тебя, естественно, пожаловаться особенно не могут. А вот запись того, как ты шарила по кошелькам на кафедре, у меня есть. Даже видно, как ты думаешь, сколько взять из восьми тысяч - одну или две. Пятерку страшно, потому что сразу заметят, а вот из трех тысяч одну-две бумажки можно и позаимствовать…
        Марго подобралась.
        - А еще украшение в душе у сокурсницы Ирины Осиповой, - продолжала я. - Золотое колечко с бриллиантом, которое она положила на край раковины, чтобы умыться… а ты подстроила, что оно как бы в слив провалилось, а на самом деле там звенело не колечко вовсе, а скрепка. А колечко ты сдала всего за три тысячи в ломбард, а стоит оно тридцать…
        - И чего вы хотите? - спросила девчонка.
        - Кто - показал - тебе - подвал?
        - Да чувак один. Бывший гот, из наших, хотя и старичок. Правильный. Длинный, тощий, волосы, борода, одет в черное, - нетерпеливо докладывала Марго. - Чего я, паспорт спрашивать буду? Дал вот книгу. Сказал - можно не возвращать. Сказал, у него оригинал остался, а мне отдает копию. Что его компания тоже в свое время в этом подвале ритуалы проводила. Типа остатки свечек и все такое - их.
        Их, их…
        - А особые приметы были? Как представился?
        - Да никак не представился. Примет не было. Не рассматривала. Угостил пивом, сказал, что заметил нашу компанию в парке, когда гулял, потом сказал, что, когда холодно, его туса в подвал раньше ходила. Подвал показал, там трубы толстые, теплые. Голос грубый, сипит, как будто у него на шее удавка. Вот и все приметы. А, зубы - просто полная дрянь. Когда открывает рот, несет вонью, улыбка черная.
        - А не странно тебе было, душа моя, что у него с собой так кстати оказалась распечатка редкой магической книги? - задумчиво спросила я. - Ладно. Вас проверят, дальше дело полиции, что говорить, что нет. Заруби на своем курносом носике. Тебя позовут на опознание того типа. Ты его будешь видеть, он тебя нет. И помня о колечке, о распотрошенных кошельках и тех записях видеонаблюдения, о которых я тебе сказала, - готовься опознавать как следует. Книгу я заберу у Дуни. А если будешь ей докучать и названивать - привлеку за преследование. Я понятно… объясняю?
        - Да понятно, понятно… достали…
        Васька взял девчонку за локоток… она была мне неприятна, крайне неприятна. Я не видела в ней ни одной искры света, за которой мне хотелось бы пойти, которой мне хотелось обрадоваться.
        И все же наши пути пересеклись.
        Я запустила еще пару нитей. Без запроса - не более пятнадцати процентов вмешательства. Так вот тебе, дорогая моя. Острый интерес к древним и современным европейским языкам… и талант к их изучению. Лентяйка во всем, равнодушная к мучениям людей и животных, полностью эмоционально забронированная, инертная и опасная одновременно, прямолинейная, как носорог, если она сумеет уцепиться за неожиданный талант и активированную месяца на три трудоспособность - ее жизнь пойдет по другому руслу.
        Нам и без всяких встречных-поперечных экстрасенсов жизнью постоянно подкидываются такие зацепки. Кому-то - болезнь, подумать, отдохнуть, остановиться, изменить путь. Кому-то - интересную встречу, случайное яркое впечатление, которое долго не дает покоя в духе «и мне бы так». Эх, не умеем пользоваться.
        Глава 9
        Полеты во сне и наяву
        Среде покровительствует Меркурий; он придает всем событиям особую динамичность… и неосмотрительность
        Стало быть, ты у нас все-таки существуешь, господин некромант. Вот учебные пособия раздаешь подрастающему поколению… а ведь как не хотелось верить…
        Я шла по отделению полиции.
        Васька показал мне кабинеты, в которых работали люди, связанные с делом о трупах в подвале, следственная группа. Я раскинула все свои поисковые нити, но пока было тихо - только обычный фон зависти, депрессий, неврозов, истерик, бытовой неустроенности российских правозащитников.
        Я ждала агрессии, внешней, безжалостной, непредсказуемой, а потому накладывала на все отделение незримую сеть - не защитную, не смогла бы, но информационную, тревожную. Если что - я буду знать, что следователь Иванов не просто так свалился с сердечным приступом. К примеру.
        Или все-таки купить килограмма три соли и насыпать вокруг отделения хотя бы базовый контур?… На сколько октав повысила меня магия Чаши?…
        Васька шел впереди меня. Мы преодолели пару этажей вниз и спустились в оцинкованные, обшитые стальными листами помещения, о существовании которых я раньше могла только догадываться.
        Мариванна (она была впрямь Мария Ивановна) встретила меня всеми своими ста тридцатью килограммами позитива. При огромном весе двигалась она легко, тонкие пальцы рук работали виртуозно, нервы походили на стальные канаты, зоркие серые очи не упускали ни единой подробности окружающего мира.
        Мариванна была для меня человеком-загадкой. Я привыкла у каждого полного субъекта сразу искать «точки слабины» - повреждения ауры, дурную наследственную карму, дефекты физиологии, страхи, неврозы, но мадам судмедэксперт была счастливым исключением. У нее не было дефектов психики, дефектов нервной системы, несчастного прошлого или комплексов. Она просто любила поесть, отменно готовила, и ей в голову не приходило, что вес может как-то скверно влиять на ее здоровье, личную или профессиональную жизнь, а потому - он и не влиял. А если ее, подвернувшую ногу, несет не один, а трое коллег - так и что, «в мужском коллективе работаю, пусть тренируются».
        Напрямую почти не пересекаясь, она дружила с Васькой, насколько это было возможно. Их отношения завязались давно, на какой-то корпоративной полицейской вечеринке, когда Мариванна с ее прокуренным баском была Снегурочкой, а голубоглазому стажеру Ваське выпала роль Деда Мороза. Но затем их взаимную симпатию укрепила еще и я.
        Лет шесть назад у Мариванны на даче ушли в лес по грибы ее старенькая мама и восьмилетняя дочка. Ушли - и пропали. Муж и старший сын прочесали лес, полиция встала на уши, пригнали курсантов из ближайшей военной части, попросили помочь конников из местного конного клуба… не нашли, зато на шатурском болоте потеряли цепочку солдатиков, обычное дело.
        Наутро Васька на работе узнал, что случилось, и позвонил мне. Я на тот момент поисковой экстрасенсорикой не занималась, но приехала, познакомилась, получила карту местности… и четко увидела, что обе живы, но у бабули прихватило сердце, а один на двоих мобильник разрядился - девочка играла в игры, пока бабуля обирала богатые опятами пеньки. Я сама тогда тряслась как осиновый лист - чувствовала огромную ответственность. Ну как это - Видеть, что люди живы, чувствовать пульс, знать их состояние, и что?… Даже карта не помогла, я еще не умела привязывать Видение к обозначениям на схемах.
        Я старательно описывала поисковикам, что неподалеку какое-то замшелое болотце, большое дерево с двумя вершинами, одна вершина сухая; шума цивилизации ниоткуда не слышно, бабушка не может идти, скверное самочувствие ударило по ногам; девочка ее успокаивает и мужественно остается рядом, отчего бабушке делается еще страшнее…
        Девчонка, кстати, была в маму - сумела сохранить относительное спокойствие, сообразила, что если еще она уйдет от бабушки, то потеряются обе точно. Собрала веток, хвойных лапок, сделала бабуле нечто вроде ложа. Спичек у них не было, зажигалки тоже.
        Ночью грелись друг от друга, а бабушка, как могла, для бодрости духа пересказывала истории а-ля Джек Лондон, страдая от боли за грудиной и ощущая, как все выше немеют лишившиеся силы ноги.
        Дерево с двумя вершинами по моему описанию вспомнил сын Мариванны… и, естественно, оно было совсем в другой стороне, чем шел основной поиск.
        Солдаты срочной службы вышли из диких лесов сами-к соседней железнодорожной ветке, прямо к винному магазину.
        Маму Мариванны успели доставить в больницу и спасли, она с нами до сих пор, хотя и ходит с палочкой - до храма и обратно.
        С того происшествия Мариванна любила и обожала меня. И Ваську. Мы приглашались на все дни рождения ее дочки и ее мамы. Вот это были пиры! Миллионы вкуснейших калорий под всеми видами соусов…
        Мариванна привычно втянула меня в бездонную впадину между грудями, обдала плотным духом «Мадам Роша», выпустила.
        - Я вот знала, Ники, что рано или поздно ты придешь в полицию… хотя предпочла бы повод не такой… многочисленный. Ну, заходите в мои владения.
        Я кивнула.
        В зале с невысоким потолком я ожидала увидеть, как в кино, тринадцать каталок, с аккуратно разложенными комплектами тел и костей… но там ничего такого не было - было пусто, чисто и не слишком хорошо освещено. Круглые бестеневые лампы, вроде тех, которые были у Белки в операционных, оказались выключенными.
        И то верно - к чему мне излишние анатомические подробности? Хотя, вероятно, если я прикоснусь к телу, то смогу выудить дополнительную информацию… но пока Мариванна не торопилась переходить к таким прикладным методикам. Не торопилась и я - у меня нервы имелись, несмотря на Обряд силы с Чашей. Попробуем обойтись логикой.
        Мариванна провела нас с Васькой в аккуратный закуток, отделенный стеклянными и алюминиевыми перегородками.
        - Фотки тебе показывать?
        - Мариванна, сначала в общих чертах. Потом… фотки.
        - Ладно. Берем первый случай. По хронологии. - Мариванна выудила распечатки из верхнего ящика стола, побарабанила пальцами по столешнице, сосредоточилась. - Девушка, около двадцати лет. Тело в плачевном состоянии. То есть в соответствующем выдержке в толстой полиэтиленовой пленке для теплиц того времени выпуска. О причине смерти судить трудно, равно как и о порядке травм. Самая заметная примета этой смерти - зарубки ножом на костях черепа внутри глазниц. Убийца бил так, что отскакивали осколки. Я очень надеюсь, что от первого такого удара при достаточной длине клинка малышка сразу скончалась. Я бы сказала, только на этом первом теле есть признаки аффекта - вот на этих ударах в глаза. Хотя, судя по более поздним телам, к глазам у него осталось особое отношение. Их он… особенно не любил.
        Я сидела, чуть прищурившись. Сомнения постепенно уходили. Когда ты уже надел доспехи и сел на боевого коня - поздно размышлять, не свалить ли отсюда.
        - Второй. Молодой мужчина, около тридцати. Я бы сказала, что этот сперва был обездвижен и обескровлен - зарубки наиболее четкие и впечатляющие на костях таза и на берцовых костях. Я думаю, что при таких прижизненных ранениях парень не мог сопротивляться, даже не мог ползти, у него были перерублены связки, и к тому же есть высокая вероятность, что он был прибит к чему-то за кисти рук. Точнее сказать сложно - кисти ему потом почти перемололи в осколки. Первоначальные прижизненные ранения в область таза неизбежно привели к колоссальной потере крови. Я думаю, что тут наш субъект интересовался чужими гениталиями.
        Мариванна посмотрела на меня.
        - Нормально? Могу продолжать?
        - Да, спасибо…
        - Ксень, держись. Третий. Женщина моего возраста, практически моего веса. Изувечена, при жизни буквально расчленена. Умирала долго и крайне мучительно…
        Я слушала. Год совершения преступления, особая примета, установлена ли личность убитого, есть ли личные вещи - вещей не было… шли годы. Менялся материал упаковки тела, но оставались тщательность и даже некоторое занудство, с которым убийца совершал действо именно так и никак иначе. Во время пыток и убийства жертва теряла много крови. Я старалась удержать свои эмоции свернутыми, не давая им затмить рассудок. Некромант действовал рассудочно. Он шел к цели. Я тоже должна идти к цели.
        Полезное - отчего бы и не позаимствовать?
        - У последних пяти жертв выбиты зубы. Большая часть при жизни. Если не выдраны начисто, то, по крайней мере, выбиты из гнезд, некоторые - совершенно варварски. Некоторые обломаны, раскрошены, наверное, каким-то инструментом, эксперты работают. Такое ощущение, что, сохранив неприязнь к глазам, парень по каким-то причинам пропитался нелюбовью и к зубам.
        Он действовал рассудочно…
        Рассудочно должны были действовать и мы.
        Анализы почвы. Анализ состояния скелетов голубей и собак. Интересно, подумала я, котов он не пытал. Но последней каплей, пробудившей недобрый дух, стала именно кровь кота.
        - Васьк, он может быть кошатником. Из породы странных людей, которые подбирают всех бездомных котов, каких видят… поэтому он сам не трогал котов, пока эти уроды там кота не замучили…
        - Записал…
        Описав тринадцатое тело, Мариванна встала, заварила чай.
        - Ники, ты потом Ваську выведи на воздух. В последних телах отсутствуют крупные куски… плоти. Мышц.
        Плюс изъяты некоторые органы, такие как печень, сердце и, Ларри, заткни уши, мужские яички. Я думаю, он людоед. Хотя я бы не стала есть современных людей - уровень химии и токсинов просто зашкаливает, не говоря уже о всевозможных болячках. Ники, тебе имбирный, Ларри, черный крепкий и четыре куска сахара. Васенька, а может, водки?
        Слабые запахи дезинфицирующих растворов и каких-то реактивов не способствовали приятному чаепитию, и все же…
        Васька мотал лысеющей башкой. Да, следствие ведет другая группа, так сказать, уполномоченная. Он, обычный полицейский, должен был только объяснить, как вышел на этот подвал… и удалиться в сторону, дав путь более крутому подразделению.
        Но Ларри точно знал, что следствие ведет и он, можно сказать, лично и даже нарушая некоторые инструкции, и это его ни разу не радовало.
        - Итак, - продолжила Мариванна. - У меня нет ничего для идентификации этой падлы. Если мне дать нож - я скажу, что это тот самый нож. Но доказать, что его держала конкретная рука, может, и не сумею. Это не шизофреник, хотя и смахивает. Он совершенствовал мастерство, действовал все более и более спокойно и аккуратно. Уникальный выбор жертв - никого не искали настойчиво. Похоже, чуть ли не единственным критерием выбора было то, что человека не должны искать, чтобы город его просто проглотил. Люди без родных, без друзей, безработные, инвалиды, одинокие, может, иногородние. Целью этого… специалиста было продление мук на максимально возможный срок. Плюс - большие кровопотери всех жертв. Во время… работы… он должен был буквально купаться в крови. Он силен физически, хотя я вижу признаки некоторого нарушения моторики. Он в итоге был точен, но не всегда, не с первых ударов и движений, как будто обретал контроль за собственными мышцами, разрубая и разрезая чужие живые мышцы.
        Мариванна сделала несколько глотков чая.
        Мы с Васькой молчали.
        - Жертвы номер два, семь, одиннадцать были однозначно молоды и отлично тренированы, могли сопротивляться. Посторонних веществ нет, или они не сохранились - он ничем не одурманивал свои жертвы, просто вцеплялся, как паук, фиксировал и жрал. У него, скорее всего, отсутствовал сексуальный интерес к тому, что он делал, да и слава богу хоть за это. Он крайне внимателен и осторожен. Если перечислять органы-мишени с первой до последней жертв, мы получаем такой список. Глаза. Область бедер и гениталий. Челюсть. Руки. Позвоночник. Ноги, в частности стопы. Конкретно поясничный отдел позвоночника. Этот седьмой случай интересен. Это единственное тело, у которого отсутствует кость - копчик. Могу представить себе, что он сделал себе сувенир, уверившись во всемогуществе и непогрешимости. Этот копчик… единственное, что выдаст его с потрохами. Его тогда занесло. Мягкие ткани он давным-давно съел, так что кусочек замороженного сердца как улика нам не светит. Дальше… ребра. Все. Потом ключицы. Кости черепа, в частности затылочная область. Рука и особенно предплечье. Шея: расчленены все позвонки шейного отдела.
Суставы - колени и локти. Ну вот.
        - Мариванна, а можно сказать, что он… э-э-э… так сказать, собирал человека? Если собрал все, то, может, больше убивать не будет, - без особой надежды проблеяла я, прихлебывая чай.
        Васька налил самопальной медицинской водки на лимонных корочках в чай, но коктейль не пил. Строил из своего сахара пирамидки. Надо же, кубиков всего четыре, а сколько вариантов…
        - В моем распоряжении мягкие ткани в разном состоянии, - сказала Мариванна, спокойно потягивая чаек, - в основном в плохом или очень плохом. Нет, Ксюша, я не уверена, что он собрал все. Но многое. И я не думаю, что он перестанет убивать. Извини, Вась, но человека надо брать.
        - Человека? - задумчиво уточнил Васька.
        - Ага, проще сказать, монстра или нелюдя, - так же невозмутимо сообщила Мариванна. - Но жопа в том, что именно человека. Ну, максимум… пардон, Ники… экстрасенса. Колдуна. Но это уже совсем не моя компетенция. Я, знаете ли, по-простому, по-материальному.
        Да.
        Мы сердечно попрощались и покинули морг. Васька к своему напитку так и не притронулся.
        - Танька прислала с утра адреса умерших из дрянного домика, - сказал Васька, пропуская меня в довольно просторный кабинет. Стол, три или четыре кресла, на столе приличный компьютер с большим монитором, кулер и отчего-то в углу пустое четырехугольное ведро с модной длиннющей шваброй. - Я попросил сделать трехмерный макет.
        Перед нами на экране монитора медленно вращалась схема дома - все шесть подъездов, двенадцать этажей. Красным пунктиром были отмечены смерти, несчастные случаи и необъяснимые убийства - по одному эпизоду на квартиру, связывающие подвал этого замечательного жилого дома с его крышей по диагонали. Все шесть подъездов, все двенадцать этажей были прочерчены наискосок жуткой дорожкой; так шел восставший Касиз. Странно, подумала я, некромант позволил ему напиться крови прямо тут, где Касиз восстал… или их трогательное воссоединение произошло уже на крыше?… или Касиз и вовсе не подчинен некроманту, а делает то, что желает?… как разобраться в их субординации?
        Разрыв во времени между первым и последним происшествием в паршивом домике составлял около четырех суток… но это как раз ничего не значило. И спрашивать про странного кота, возможно бешеного, не стоило - я не была уверена, что Касиз, кто бы он ни был, шел сразу во плоти. Есть разные методы.
        - Подвал, - говорил между тем Васька, - проектировался как технический. В нем проходят трубы, и в свое время был большой распределительный щит и какие-то водяные приспособления для проверки давления и все такое, но из-за постоянной сырости - из-за плохо залитого без гидроизоляции пола - его перенесли в подвал под другим подъездом. Вообще, странное, конечно, помещение - дом поднимали на цоколь повыше, так как место сырое, а при Брежневе старались строить более-менее адекватно, по нормативам… Ходить вроде как сложно - потолки около метра семидесяти плюс там трубы, коммуникации, под ними надо нагибаться…
        - Так, - опомнилась вдруг я, - Васька, а ведь у меня есть все данные на Панду.
        - Сверим? - ухмыльнулся Васька. - Адрес, твое описание, предположение, что он может быть связан с лошадьми… и опа, есть один популярный в Москве коваль и кузнец, очень дорогой, делает ролевое и сувенирное оружие и кует животин. Живет как раз в районе Отрадного. - И Ларри выложил на стол бумажку с записанными данными.
        Я прочитала и воззрилась на Ларионова с восхищением. Российская полиция совсем ненамного отстала от моего деда Гоши. А инструменты коваля я видела у Панды дома в шкафу.
        - Васьк, я хочу поесть и отпустить Чеда. Нет ему никакого смысла сидеть дома. Кожу на спине он, наверное, уже содрал. А ты, пожалуйста, посмотри, что за Панда такой, какая у него семья. Нам нужны все возможные сведения.
        Ларионов прищурился еще хитрее. Достал другую страничку распечатки.
        - Итак, что мы таки имеем на твоего Панду. Самое первое - он детдомовский. Мама ушла в другую семью, оставила его с отцом и уехала жить за границу… это было сама понимаешь когда. Отец пропал без вести, когда Вадиму было около десяти лет. Других родственников, готовых взять мальчика, не оказалось. Это было обусловлено еще и его… характером. Родня его боялась. Его определили в детский дом, где он смертным боем дрался около двух лет. Детская комната милиции, изувеченные более старшие ребята - просто комок агрессии. Его даже не предлагали в семьи - было ясно, что не приживется. И вот в двенадцать лет, когда заведующая детдомом уже считала, что по Панде плачет колония для несовершеннолетних, над ним взяли опеку. И еще буквально через год, когда опекун доказал благонадежность, забрали в семью, перевели в обычную школу. Парень начал вести себя просто образцово. И с тех пор остается совершенно законопослушным гражданином.
        Я насторожилась. В голосе Васьки просто звенело торжество.
        - В той же семье, - Василий светился и вибрировал, - были еще два опекаемых ребенка и удочеренная девочка. Девочка… Майя Дмитриевна Загорская. Сука в юбке! И мальчики - Николай Георгиевич Андреенко и Лев Серафимович Кац. Кац, кстати, инвалид детства. Авария, в два года его родители погибли, а про мальчика было понятно, что он останется колясочником. Его двоюродные и троюродные родственники тогда уезжали в Израиль, обещали вернуться за ним и не вернулись. Все… э-э-э… побратимы были собраны в течение примерно трех лет из разных детских домов и даже из разных городов. А общий их, так сказать, папа-благодетель - ныне разведенный Константин Константинович Федотов. - Васька шлепнул на стол ксерокопию водительских прав и ксерокопию первой страницы паспорта.
        И как только я увидела эти обведенные костистыми глазницами очи, зачесанные волосы, свисающие тонкими сосульками, небольшую бороду, которая с возрастом могла стать длинной, малозаметную отметку на лбу, похожую на зигзаг… я узнала Иисуса. Хотя и пребывала ранее в полной уверенности, что по фото, реквизированному Пандой и умершему в камере телефона Мерлина, никого узнать невозможно.
        Васька собирался добавить еще что-то ликующе-самоуверенное, но вдруг посерел и, схватившись за горло, начал оседать. Моя тревожная паутина зазвенела; но я уже была рядом с Васькой, сперва заполошно схватила его за плечи, пытаясь удержать, потом опомнилась и бросила, разминая пальцы.
        Я Видела: словно из ниоткуда вытянулись дымчатые, призрачные руки и сейчас сжимали Ваське горло. Когти сомкнулись на сосудах, крупных сосудах, которые сзади в шее шли к мозгу. Я бросила в ответ тонкие серебряные нити моей паутины: они вплелись внутрь сосудов, придали им крепость стали… Васька, лежа на полу, перестал закатывать глаза и сипеть и только смотрел на меня, на всякий случай не двигаясь. Не мешал, не орал. Смотрел. Мой Васька!
        Я не могла убрать эти руки, эти когти… не могла. Так выглядело некротическое заклинание, связанное с именем преступника, и когда Васька произнес это имя, оно сработало. Видимо, он первым из следственной группы прочитал его вслух. Инсульт, повышенный уровень холестерина в крови, как жаль, совсем молодой…
        Я остановила чехарду в мозгах именем Наставницы и вступила в бой за Васькину жизнь: усиливала его, укрепляла эти важные сосуды и параллельно тянулась по дымным рукам, тянулась… искала некроманта. Вот он: Дар такой темный, что в нем можно попросту утонуть. Некромант ощущал мое присутствие, он приготовился, но и я была теперь не так проста… Удары усилившимися нитями как плетками: раз, два. В ответ - рой черных ос. Их рассеяла Серебряным Щитом… и снова атака; сражение шло уже не за жизнь Васьки, а в его энергополе между мной и некромантом. Противник охлаждал, пускал туман, морозил; пугал и убивал. Я согревала, используя силу солнца и огня; рассеивала туман светом, ободряла, оберегала Васькину жизнь. И вот словно лопнула струна: некроманта отбросило в одну сторону, меня в другую. Я сняла заклятие.
        Ларри почему-то оказался не на полу, а на потолке. Я не сразу сообразила, что теперь я лежу на спине, а он стоит надо мной, точнее, встает на колени, прикладывает ко лбу свой платок, смоченный водой из кулера…
        Я приподнялась на локте; все плыло.
        - Здорово, - восхитился Вася. - Спецэффектов маловато, а так - здорово.
        - Ты полный придурок, - просвистела я. - Воды дай…
        - Не могу, стаканчики в кулере закончились. Из пепельницы будешь? Чистая…
        - Да все равно уже… - Я отхлебнула воды… и вскочила.
        Спецэффекты? Да пожалуйста. Эх, этаж всего третий…
        - Васька!!! Я слышу его! Рядом он, рядом! Открой окно!!
        Васька завис на долю секунды, потом бросился и распахнул окно на третьем этаже отделения полиции…
        Я вскочила на швабру - мне нужна была материальная основа для левитации - и сиганула. Васька вслед только издал какой-то звук, который я осмыслила уже в полете: «Пистолет возьми».
        Летать умеют все. Каждого из нас во сне так реалистично подхватывали потоки воздуха, что кажется, и днем - подпрыгни повыше, и полетишь. И это особенное напряжение мышц также помнят все. А вот как информацию сна заставить заработать на физическом уровне - это уже вопрос наличия или отсутствия экстрасенсорного Дара.
        Я умела. Хотя непосредственно в моей работе с людьми этот навык не был нужен, да и вообще я пользовалась им редко, так как летала хорошо, а вот глаза отводила крайне фигово. И все же я рискнула - в джинсах и обтягивающей майке, в черной тонкой кожанке, стриженая девица вылетела из окна российского отделения полиции верхом на модной швабре около одиннадцати утра… и понеслась в сторону жилого массива «Алые паруса», надеясь, что мирные горожане внизу слишком заняты, чтобы пялиться в небеса.
        Я кидала нить за нитью, чтобы не утратить контакт, и, хотя некромант был крайне силен, вдруг ощутила на том конце нотку паники… связанную не с Силой. С чем-то другим. Какая-то слабина, которая была мной уловлена, но не расшифрована. Вот здесь? Нет… Здесь? Я чуть не ввалилась в окно квартиры на одном из верхних этажей, где голая парочка, видимо, только что неспешно выбралась из душа… нет, не то. Где? Где? Контакт слабел, некромант на скорую руку заметал эти самые дымные следы, а зря - ведь Ваське уже был известен адрес. Да и я хороша: понеслась… но делать, так сказать, аварийную посадку на улицах города было явно поздно - и я приземлилась на застекленном балконе. Одна из панелей остекления была полностью отодвинута… и прежде, чем я сумела войти в квартиру, я увидела на балконе ошейник на серебряной цепи, миску с кошачьим кормом, блюдечко с водой, розовую бархатистую лежанку, испачканную засохшими гноем и кровью. Отчего-то эта лежанка на миг лишила меня сил… я не ошиблась, я прилетела точно.
        Дом некроманта был защищен контуром посерьезнее моего, посущественнее моих булавок… я оскалилась, невольно скроив гримасу, и выдернула из пространства одну из поисковых нитей, которая вдруг обрела силу стали и проникающую мощь плазмы.
        …Я не умела стрелять. Я могла взять пистолет Ларри или кастеты, сюрикены, нунчаки Чеда, биту, дробовик, дрын или что-нибудь еще… с равным неуспехом. На самом деле я была горожанка, просто журналист - не стреляла ни из арбалета, ни из огнестрельного оружия; ничего не метала, ничем не фехтовала и драться не умела, как ребята ни старались меня научить. Однако Чеду такая тотальная незащищенность казалась просто отвратительной, и однажды он притащил летом на дачу пару длинных казачьих плетеных кнутов, метра по полтора-два каждый. В самые кончики, заканчивавшиеся не кисточками, а плотно утянутыми проволокой тонкими хвостиками, были вплетены свинцовые грузила, а короткие ручки позволяли использовать всю длину и упругую гибкость данного орудия. И я увлеклась - мы рубили кнутами кабачки и тыквы, сбивали «на точность» бутылки, а к концу лета научились «класть» их на лавочку, не разбив. Потом время от времени баловались… но уже не увлекались так серьезно. Но я с изумлением обнаружила, что моя поисковая нить, усиленная после Обряда с Чашей, имеет баланс и упругость того самого, дачного бича - единственного
оружия, которым я хотя бы пробовала овладеть…
        Я видела внутри длинную тощую фигуру, окно почти полностью закрывали плотные шторы, к тому же отсвечивало солнце; я отступила, насколько позволял балкон, и ударила по стеклопакету крест-накрест - раз, два; и еще раз - раз, два… посыпались мелкие неострые осколки, и я заскочила на подоконник разрушенного окна, как кошка.
        Некромант стоял внутри комнаты, одетый во что-то темное и, как мне показалось, неопрятное. Я видела его и обычным, и экстрасенсорным зрением: и в обоих версиях мне не понравился этот человек. В углах комнаты что-то шевелилось, что-то небольшое; в двух… нет, трех… в четырех местах; периферическим зрением я не Видела, что это… крепко пахло какими-то пряностями - запах похож на кулинарный, наверняка чтобы перебить какие-нибудь совсем другие ароматы.
        - Вторжение в чужую квартиру, - глухим, хриплым голосом, как-то неотчетливо, сказал некромант, - порча имущества… Полицию, что ли, вызвать?
        - Руки прочь от моих друзей! - четко высказала я основную эмоцию, которая сейчас придавала мне сил. Силы - это то, что конкретно, что прямо сейчас, что наполняет тебя адреналином, заставляет выпрямлять спину; абстрактные материи - например, защита москвичей от пробужденной напасти была бы абстрактной материей сейчас - не работали.
        Некстати пришел сигнал CMC.
        Я наконец рассмотрела, что же там двигалось, - ко мне из разных углов комнаты шли странные животные, голые, розовые, с огромными странно скрученными ушами… и в этих животных я никак не могла окончательно признать котов… хотя твари мяукали, блестя ослепительными маленькими клыками, но тоже как-то не по-настоящему.
        - Твоя сила иссякнет, - равнодушно произнес человек, - а я все равно сделаю все, что желаю. Кроме того, главная цель достигнута. Кстати, полиция мне безразлична.
        - Я заметила, как ты стремился избежать любых контактов с полицией, - сказала я. Бич в моей руке пульсировал и извивался, но я знала, что он будет послушен моей воле. - Твое слабое место - информация. Ты боишься… информации о себе. Боишься… зеркала?… правды о самом себе? И боишься, что она выйдет наружу… и что?… что же тебя так страшит?
        И хотя я стояла, изготовленная к бою, и хотя я ждала нападения… я просчиталась…
        Некромант улыбнулся, и я не успела понять, что с улыбкой не так.
        Что ощущает камень, выпущенный из рогатки? Защитные контуры квартиры некроманта, которые я считала полностью разрубленными, вдруг натянулись; сам некромант сделал резкое движение руками - как страшная кукла на веревках, которую дернули разом за все шарниры; а его лысая свита, похожая на крыс, хором взвыла…
        Меня неумолимо потянуло и вышвырнуло, попутно пропоров локоть и бедро об острые концы поврежденной моим бичом алюминиевой рамы; миг - я ударилась боком о край балкона; еще доля секунды - и я в свободном полете практически в районе верхних этажей одной из башен «Алых парусов».
        И у меня нет швабры. Нет ничего, что я могла бы материализовать как опору в полете. Верная смерть. Левитировать без опоры я не умела.
        …попробуйте снять узкую кожаную куртку на скорость…
        …есть такая физическая величина - сила земного притяжения…
        …как я успела? Содрала куртку и, бросив как бы под себя… я же кувыркалась…
        …ковер-самолет тоже работал. В данном случае - куртка-самолет, планирующая платформа…
        И я взмыла вверх.
        Полсекунды, чтобы приноровиться к новому средству передвижения, - и я уже снова на уровне балкона некроманта. Следовало бы себя спросить, зачем я туда снова лезу; но меня охватила такая ярость, что я практически ни о чем не думала. Единственным выходом казалось покончить с этим прямо сейчас, безотлагательно.
        Я рылась в своих безобидных заклинаниях и бытовых экстрасенсорных приемах, пытаясь отыскать там такое, чем смогла бы дистанционно убить некроманта; убить - этим я ослабила бы и Касиза, а гнал меня ужас, дикий страх за Чеда, за Таньку, за Ваську… и за себя. Абсолютно конкретный страх - никаких абстракций.
        Я ощущала потребность в каком-то более увесистом оружии, чем незримый бич. Почти не думая, выхватила самое тяжелое, что у меня было, - связку ключей от квартиры. И она начала трансформироваться. Как и любая вещь, с которой экстрасенс контактировал постоянно, ключи обладали определенным напряжением поля… которое сейчас помогло использовать металл как основу для материализации… на самом деле - высший магический класс. Металл - это вам не клейстер, насыщенный солью.
        Штука, которая получилась из ключей, представляла собой удобную короткую ручку, цепочку и шипастый шар на конце. Нечто такое я видела в учебниках по истории и, естественно, понятия не имела, как этим сражаться - но было и не до того на высоте примерно двадцатых этажей, на ледяном ветру, на зыбкой платформе куртки-самолета.
        На знакомом мне балконе промелькнула фигура - я мельком ощутила, что некромант таки, в отличие от меня, хорошо владел заклятием неощутимости и целенаправленно прикрыл все, что сейчас происходило у его окон. Затем меня бросил в сторону поток ветра - эх, на метле было бы куда лучше!
        Я оправилась от турбулентности, выровняла полет к балкону… и тут на спину мне упал Касиз.
        Чувства нахлынули разом…
        Обоняние - вонь, жуткая вонь…
        Осязание - когти воткнулись в спину, плечи…
        Слух - шипение и странное хитиновое щелканье; ну да, у химер же, по идее, жало скорпиона в хвосте. Какая прелесть!
        И ощущения на уровне Дара.
        …зачем я это делаю? Как я оказалась в воздухе средь бела дня, вопреки любому здравому смыслу? Я монстр, я сама урод, но просто не осознаю этого… на самом деле и друзья тебя боятся, боятся даже бросить тебя, так как опасаются, что тогда откроются тебе и ты начнешь мстить или узнаешь о них слишком много…
        …ты знаешь, к примеру, что Женька часто гоняет под кайфом? А что Ваську пристрелят года через два хулиганы в подворотне? А что Белка выйдет замуж за алкоголика и он будет ее бить, бить так, что произойдет выкидыш, и не один, а ты будешь смотреть, как гаснет в ее глазах свет и остается только страх и медицинский спирт в маленьком стаканчике?…
        …странный видеоряд сопровождался ощущением беспросветности и бессмысленности бытия как такового… ну, в сущности, какая разница, живы мы или мертвы, сторона это чистая или темная, всех ждет одно… подобные атаки депрессии и безвыходности, ощущение тупика, бывают у каждого, кто живет нормальную человеческую жизнь - но тут они усилились в десятки раз… а ведь Наставница всегда говорила - не зри во тьму, вглядывайся в Свет… Бог есть любовь, Свет есть любовь, и лишь они смысл и суть…
        …свистнул сигнал CMC…
        …и я поняла, что падаю! Я перестала планировать!
        Взвизгнув, я махнула кистенем - за спиной раздался вой, плач, я поняла, что попала; секунду спустя выровняла полет, а на меня сбоку заходил на атаку мертвый кот с крыльями, на суставчатых фалангах которых блестели стальные когти… правая рука была пуста - Касиз выпил силу из моего кнута, но почему-то не добрался до кистеня.
        Я схватила рукава куртки, чтобы стоять в ложбинке вдоль спинки, а рукавами хотя бы немного рулить, и понеслась навстречу химере. Ударила; промазала. Ощутила биение пульса в восстанавливающемся кнуте. Почувствуй себя Барлогом!..
        Снова сосредоточилась на Касизе; все время ощущала, что он снова пробует продраться в мое сознание, завязать диалог, диалог жутких образов; составить для меня капкан из моих же собственных моментов слабости и отчаяния, моих страхов и моих провалов… Поистине самая великая битва всегда ведется внутри нас - и Касиз это знал. Все экстрасенсы с темным Даром это знают и используют.
        И тут…
        Чик-чик.
        Я даже не поняла, что случилось. Опора подо мной распалась… и вот теперь я точно начала падать!
        Я взвизгнула и краем глаза увидела Панду, который стоял на подоконнике балкона. Удерживаясь одной рукой, он, напряженный как струна, вытянул другую, удлиненную сверкающей катаной, а дохлый кот подманил меня к нему поближе. И Вадим чикнул… по куртке… очень острой штукой!
        Высота была огромной, но кусок куртки у меня оставался, и я заорала, пробуя сконцентрировать Дар и остановить падение, трансформировать сценарий из «в лепешку» до «травмы и повреждения средней тяжести, совместимые с жизнью»…
        …врезалась в какое-то крупное дерево, визжа, хватаясь за все ветки, просвистела через крону, повисла на последнем сучке - до земли было еще метра два… и, наконец, сорвалась и свалилась.
        Ничего себе - я успела спланировать изрядно в сторону. Никому бы и в голову не пришло связывать упавший с неба труп с башней «Алых парусов»… Хорошо еще, что бой увел нас не в пространство над Строгинским водохранилищем - я совсем не была уверена, что пережила бы падение в воду.
        Рядом со мной стояли две молодые мамочки с колясками и таращились. Похоже, мое сошествие с небес в жилом квартале под «Алыми парусами» не осталось незамеченным. Ни мамы, ни младенцы не выказывали испуга или желания помочь; что же, в такое время живем. Всякое бывает.
        Я огляделась - в принципе, если бы я сигала, хорошо оттолкнувшись, с крыши или с какого-нибудь достаточно высокого этажа ближайшей девятиэтажки, место падения было бы сходным. Повезло, что не приложилась головой. Головой я ем и думаю, а потому ценю эту часть тела.
        Девушки решили не ввязываться ни в какие истории и синхронно развернулись, увозя своих двухлеток от облепленной листьями, странной окровавленной тети.
        Сверху запоздало свалились обрывки куртки.
        Приподнявшись, я посмотрела на длинный порез на бедре, на плече до локтя - тихо взвыла «ы-ы-ы»… мелкие травмы и увечья в мой план спасения мира как-то не входили… гордо погибнуть - да, спасти Москву ценой своей жизни - да, а вот ходить швы накладывать в травмпункт?… Не тот формат!
        - Панда, сволочь…
        Выглядело страшно… щипалось, но не сказать, чтобы уж очень сильно болело… и рубанул он не по моим ногам, хотя, видимо, мог.
        Трансформированную связку ключей я все еще сжимала в кулаке. Страшный шипастый кистень исчез еще где-то в воздухе.
        Приложила волевое усилие, разжала кулак, ужаснувшись побелевшим и посиневшим костяшкам пальцев и выступившим на тыльной стороне ладони венам. Ключи звякнули в пыль.
        Очнулась окончательно. Ухмыльнулась своей глупости.
        Лежа пошарила по уцелевшим карманам куртки. Паспорт, деньги, телефон… все. Все, что надо, все, что позволяет человеку жить в Москве.
        Остатки моей любимой одежки можно бросить тут.
        Мобильник деликатно сообщил - снова CMC. Дрожащими пальцами неизвестно чем обляпанной руки я ткнула в кнопку. Надо все-таки прикупить модельку посовременнее…
        «Совещание, не забудь».
        «Ксюша, как дела? Я волнуюсь. Позвони мне. Шеф».
        «Ник, ну чё? Ч.».
        Я задрала голову и посмотрела вверх. Естественно, никаких следов воздушного сражения в воздухе не обнаружила. Ну что же…
        Будем жить!
        Глава 10
        К цели, не замечая препятствий
        Главное назначение белемнитовых знахарских препаратов из чертова пальца - резко усилить защитные силы организма. Маги используют их для охранных ритуалов… если найдут
        Я набрала номер телефона Васьки.
        - Ларионов, - жестко отозвался «самсунг». Я ухмыльнулась, хотя и хромала, кривясь от боли, - ответ свидетельствовал о крайней степени напряженности, испытываемой Ларри.
        - Васьк, я цела.
        - Ага. Принято. А…
        - Кота видела, этого, второго, человекообразного, тоже. Это он. Ты подумай теперь, как навести на него следаков, - грустно сказала я. Внутренний голос настойчиво подсказывал - на господина Федотова ничего найдено не будет. Я предложила поганцу заткнуться.
        - А…
        - Я цела, чуть поцарапана. Иду домой к Женьке, - сказала я. - Что Таня?
        - Ну, возится с этим… как его… и кроме него, естественно… у нее же еще пациенты… Помощь не нужна?
        - Нет.
        - Швабру не забудь вернуть, меня тут уборщицы чуть не съели…
        - Швабру надо будет покупать новую, или зайди к некроманту и поищи на балконе, - огрызнулась я. - Вменишь обвинение о похищении швабры из полицейского участка.
        - Угу. И еще. Висюлька на браслете рассыпалась. И - тут георадар пришел.
        - Что?…
        - Висюлька рассыпалась…
        - Вась, это я поняла. Закрути все осколки в белую бумагу поплотнее, потом остатки браслета и Талисмана надо будет закопать. Ты думаешь, почему в реанимацию к Таньке не едешь?… Талисман сработал, не только я. Так кто там пришел?…
        - Георадар. Кама звать. Катька прислала. Нашел людей в обезьяннике, читает им лекцию о пользе вегетарианства, - грустно сказал Васька. - У него времени мало, он свое экспедиционное оборудование притащил. Я сказал, у нас тоже немного. Через час около подвала, ага? И там же закопаем остатки браслета…
        - Какой георадар? Какая Кама? - Я чуть тупила после падения, хромая к остановке трамваев.
        - У парня прозвище - Кама, он принес георадар, - терпеливо объяснял Васька. - Ты говорила, надо поискать скорлупу, из которой вылупился Саурон. Так вот, я изложил задачу Катьке, она прислала лучшего спеца по этому делу, по подземному поиску в условиях города, он сейчас в участке… причем, говорит, наше Щукино знает.
        - Я поняла, георадар просвещает алкашню… давай, правда, около подвала через час, ладно?
        - Ник, ты точно в норме?
        - Ну да.
        - А если швабра осталась на балконе… Погоди, он тебя скинул? С балкона?…
        - Сейчас, - ответила я твердо, - я живая и целая, хотя и покоцанная, иду вдоль ограды шестой больницы, к трамваям. На трамвае я приеду к Женьке, приму душ, поем, переоденусь и приду к дому Мерлина. Пусть великая река течет туда же.
        - Какая река? - осторожно поинтересовался Васька. - А-а-а, Ка-ама… ага, я с ним. Копать… надо будет?
        - Я не знаю. Правда, Вась, давай уже там… ты давай пока один, без орлов с лопатами…
        В трамвае благополучные граждане от меня отстранялись и думали очень громко. Самые лояльные мысли были о том, что меня сбила машина или переехал трамвай. Я только морщилась, пытаясь не сосредотачиваться на подсчете триллионов микробов, заползающих в мои глубокие царапины. Кровь не останавливалась; видок был так себе. И тем не менее самочувствие было много лучше ожидаемого, и Сила оставалась при мне, хоть снова в бой. Однако я постаралась предельно расслабиться. Закрыла глаза, прислонила к прохладной вертикальной стойке трамвая лоб. И…
        В комнате плакал маленький ребенок.
        Он плакал так, как умеют обиженные малыши - навзрыд, широко разевая розовый ротик, в котором белели всего два крошечных зубика.
        У малыша болел животик, а еще ему было страшно, очень страшно. Но дети в возрасте полугода не могут это сказать словами, а потому просто плачут, изводя мам. Мама раза два вставала ночью, не выспалась, выглядела плохо, а ведь на сегодня у нее были определенные планы.
        Мама тщательно красилась на кухне.
        С одним накрашенным глазом она бросилась к мальчику:
        - Ну, Мишка, ну что же ты… давай еще эспумизана… водички? Дай посмотрю… памперс сухой… кушать рано, миленький, успокойся… скоро няня придет, пойдете гулять… да, давай откроем окошко, вот так, воздух, тепло же на улице. Ну, вот так, мой хороший.
        Малыш и вправду затих, умильно гуля маме.
        Мама положила его, включила симпатичный мобиль над кроваткой и снова бросилась к столику, заваленному косметикой.
        Папа бросил маму, когда Мишке исполнилось два месяца. И сегодня мама шла на собеседование с потенциальным работодателем, с которым она переспала два дня назад. Мама понимала, что от этого собеседования зависит ее с Мишкой кусок хлеба на ближайшие годы. Иначе - ипотека не выплачена, муж разводится, но алиментов с него будет тысяч семь. Поэтому, проревев весь третий месяц Мишкиной жизни, мама затем стиснула зубы и, сидя на половинке грейпфрута, имбирном чае и двух вареных яйцах в день, срочным образом вернула себе сексапильность ценой грудного молока.
        Зато Мишка начал плакать ночами.
        Второй глаз удался еще лучше первого. Мама начала подкрашивать первый глаз, чтобы уравнять убойную силу. Мишка зашелся в крике. Ему было ужасно страшно - он, как и все дети до трех лет, видел намного больше, чем взрослые, но понимал меньше. И еще ему было больно - кот воткнул ему в грудку стальные когти, а от этого эспумизан не помогает.
        Мама встала было из-за стола, мазнув карандашом мимо стрелки… но вдруг ход ее мыслей поменялся. Она села снова.
        В конце концов, ей надо взять себя в руки. Няня, тупая клуша, заболела. Пришлось три часа назад звонить в агентство, приглашать срочно разовую тетку с Украины. Все утро мама прятала ценные вещи и документы, еще раз упрекнув себя в том, что не поставила камер слежения. Такое событие, а Мишка орет, как назло, и няня непривычная. Начнет еще звонить с хохляцким говорком: «Чой-та ваш мальчик неспокойный, вы бы возвернулись».
        Сказав самой себе такую ужасную вещь от имени еще не появившейся няни-украинки, мама словно взбесилась.
        Мишка захлебнулся криком. Ладно, он еще малыш совсем. Даже не садится толком. Вреда себе причинить не может. Ничего с ним не будет.
        Мама схватила ватные диски, средство для снятия макияжа. Потом снова положила. Встала, зашла к ребенку. Она была хорошей мамой. Взяла мальчика на руки.
        - Миша-Мишечка-малыш, отчего же ты не спишь… баю-бай, баю-бай, маму к дяде отпускай…
        Миша завизжал прямо у мамы в руках - мама, тут чудовище!!! Но затем поверил родному теплу, родному биению сердца, пригрелся и снова вроде затих. Они бы без труда справились с чудовищем вместе.
        Мама положила его. Вышла и села у стола к зеркалу.
        Через три минуты мальчик снова закричал.
        Мама деловито и очень тщательно сняла испорченный макияж, нанесла новый. По всем правилам сделала контуры и растушевки. Проверила, подготовлено ли питание для Миши, его детская водичка в нарядных бутылочках; распечатка для няни - врач, телефоны, все указания на вечер до 23:00 и дополнительные - до 24:00. Миша кричал. Мама нанесла последний слой лака на прическу, отправилась в ванную комнату надевать платье… и с облегчением убедилась, что малыш успокоился и затих.
        В узком «футляре» мама была сногсшибательной. Макияж, прическа, сумочка, резюме, да и мозги на месте. Да, сегодня - победить, во имя отличного будущего - своего и Мишки.
        В дверь позвонили.
        Интеллигентная женщина за пятьдесят, с безупречным русским, изучила расписание, просмотрела бутылочки с питанием. Выслушала, что малыш долго плакал, теперь спит, и пусть спит - можно даже не гулять. Согласилась, что это будет разумно.
        Мама направилась к входной двери, оживив свою сексуальную безупречность каплей духов, а няня пошла к мальчику. И уже в дверях мама услышала:
        - Мамаша! Мамаша, вернитесь, пожалуйста! Ой, скорее, скорее!
        Миша лежал в кроватке личиком в рыхлую подушку. Его крошечная ручка сжимала прут кроватки…
        … А ГДЕ-ТО СОВСЕМ НЕДАЛЕКО В ПОЛНОЙ ТЕМНОТЕ СИДЕЛА ДЕВОЧКА…
        У НЕЕ ПОД МЫШКОЙ СТОЯЛ ГРАДУСНИК, И ТЕМПЕРАТУРА ВСЕ ПОДНИМАЛАСЬ И ПОДНИМАЛАСЬ - ДЕВОЧКУ КОЛОТИЛО ОТ ЖАРА… И ОТ УЖАСА. ДЕВОЧКА ВСЕМИ СИЛАМИ ДЫШАЛА ЗА МАЛЫША, ПЫТАЛАСЬ ДЫШАТЬ, СБИВАЛАСЬ НА ПЛАЧ И СНОВА ДЕЛАЛА ВЗДОХ КРОШЕЧНЫМИ ЛЕГКИМИ, И ПРИКАСАЛАСЬ К МАЛЕНЬКОМУ СЕРДЕЧКУ ЕДИНСТВЕННОЙ СВЕТЛОЙ НИТОЧКОЙ СИЛЫ…
        На подстанции свистнула машина реанимации - счет на секунды.
        Я очнулась. Моя остановка.
        Так вот ты как, крылатая тварь…
        Торопиться. Надо торопиться. У меня нет времени. Я должна это прекратить. Ах, что же делать, что делать - яснознание не подразумевает вмешательства!.. Я просто не представляю, кто, где, куда бежать, куда Касиз полетел восстанавливать силы, кто помогает ребенку выжить…
        Но дома меня поджидал сюрприз.
        …этаж был затянут белесым дымом. В дыму сверкали искры, и стоял такой грохот, как будто в моей квартире разместили как минимум филиал ада. Собственно, этот всепроникающий вой я расслышала еще на первом этаже, но даже представить не могла, что он исходит отсюда!
        Перешагнув через кабели и инструменты, я увидела, что моя дверь, выпиленная с корнем и со всеми защитными контурами, нанесенными на косяк и бетон вокруг оного, вынесена из проема и стоит чуть в стороне. А на ее место двое очень благопристойных рабочих в аккуратнейших, хотя и запыленных комбинезонах ставят бежево-никелированное чудовище с круглой ручкой посередине изнутри - как на подводных лодках.
        Рабочие посторонились; я, совсем ошалев, вошла в квартиру. Обиталище деда Гоши было прикрыто двумя или тремя черными мусорными пакетами, но, думаю, он все равно доволен происходящим не был. Удаленную ныне дверь ставили задолго до того, как он у меня согласился поселиться, а домовые перемен вообще не любят.
        Чед сидел на кухне в незаменимой Васькиной майке и пил кофе. Он мог бы шляться и топлес, но, видимо, чесались буквы на спине, которые он не захотел демонстрировать рабочим.
        Чаша Силы, чисто вымытая, стояла вверх ногами около раковины на кухонном полотенчике. Между прочим, почти полтора килограмма золота, не считая камней разума и света - сапфиров.
        Женька внимательно на меня уставился, но - умничка - даже не подумал соскакивать и задавать глупые вопросы. Зато явно обрадовался факту, что я жива.
        Я взяла Чашу, наполнила до краев красным вином. Произнесла слова благодарности, слова просьбы и слова Силы. Выпила. Ополоснула чашу под краном. Чед так же молча смотрел на мои действия. Затем я, завернув в полотенце, отнесла Чашу в сейф и под неумолчный вой то ли болгарок, то ли даже сварочного аппарата спрятала. Чаше в данный момент лучше было быть изолированной от мира толстым слоем стали и охранными символами.
        Нужно ли добавлять, что и сейф в свое время привез Чед? В самый первый раз, когда Наставница попросила меня принять Чашу на хранение. Наставница могла покидать Москву, но Чаша… Чаша - нет.
        - Ник…
        - Потом, в ванную сперва. - Я отыскала редко используемый халат и закрылась в ванной комнате.
        Время…
        У меня было от силы десять минут.
        Принять мою любимую лежачую ванну (с солью и маслами) с такими ранами было никак нельзя - я встала под душ и закрыла глаза. Щипало. Потом обтерлась, накинула халатик - и вышла к Чеду, прихватив коробку с аптечкой. К цвету воды, спускающейся из ванны, старалась не присматриваться…
        - Сейчас закончат, - обнадежил Женька.
        Я положила на стол ногу с самым длинным порезом, сунула Чеду аптечку, запищала и зажмурилась. Танька не Танька, а все мы умели друг другу врачевать раны, ушибы и порезы.
        - Женька, сначала перекисью… и потом плечо тоже… и царапины на спине… Но такие двери под заказ делают?…
        - А я обзвонил выставочные залы, и в одном дверь подошла по промерам, так удачно, - сказал Чед. - Совсем немного проем распилили. У тебя он был нестандартным, восемьдесят сантиметров, а по пожарным правилам должен быть девяносто.
        - Женька, зачем?…
        - Ну раз я просрал ключи, то должен позаботиться о твоей безопасности, - несколько сердито объяснил пан Чедерецкий. Твердые пальцы уверенно, хотя, может, и не вполне профессионально, заливали мои длинные глубокие порезы перекисью, осушали стерильными салфетками и залепляли пластырем. Таня, наверное, зашила бы. Ну ладно, на войне как на войне. У нее явно еще будет шанс.
        - Ты просрал… ключи?
        - Я думаю, Майя взяла мою связку, и этот… лысый блондин просто вошел. Тупо открыв дверь ключами, - виновато ответил Чед. - И… оставил ключи себе. Это мы просто сразу не сообразили. Они наверняка заодно. Арестовали только мой байк, а все остальное - тут, но твоих ключей нет. Мои собственные на месте.
        - Классно, - отозвалась я. У Женьки было время подумать, сделать выводы, и так как от момента выводов до момента порождаемых выводами действий у него промежутка времени никогда не было - нашел новую дверь. Бронированную. - А просто личинки поменять слабо было?
        - Я считаю, дверь надежнее. Я ее еще и листовым серебром покрою, - мрачно пообещал Чед.
        Я не удержалась, хихикнула.
        - Женька, дверь - клево, но серебра не надо. Кому надо, и сквозь серебро войдет, а для медвежатников всяких уж тогда взломать будет делом чести. У Васьки спроси, если мне не веришь.
        - Плечо давай.
        Убедившись, что ранки залеплены на совесть и сквозь пластырь почти не кровоточат, я на минуту уединилась в комнате - благо Женька закрыл туда дверь, и пыль не просочилась. Новые джинсы, рубашка с рукавами - закрыть порез. Мокрые волосы я зачесала назад.
        - Ты куда?
        - Мы с Васькой идем смотреть, что под домом, - сказала я. - Женька… была схватка. Ну… звучит ужасно, но на самом деле ничего такого. Некромант живет в верхних этажах «Алых парусов», адрес есть у Ларри, а я этаж посчитать как-то не смогла в движении. И ты знаешь, с этим котом просто так не сладить. Тут серьезная магия. Как я и думала. Ни у кого из нас нет пока опыта магических сражений. Экстрасенсорика… магия в современном мире - большой дефицит, применяется с условиями, оговорками; ты на что-то рассчитываешь, а получается иначе. Как с Мерлином: Панда точно был уверен, что сейчас спеленает его своим спрутом из киселя, отберет телефон и вышибет все воспоминания, но все пошло не так из-за моих защитных булавочек, оставленных там… ну считай, из озорства. И я могу догадаться, чем Касиз занят… в свободное… от общения со мной время. Я не хочу себя пугать, потому что в напуганном виде от меня будет мало толку, но он уже действует. У него уже уплотнились крылья, наросли дополнительные когти, а морда чуть-чуть похожа на человеческую.
        Он кормится. Чтобы его победить, нужна поддержка - Круг Силы или артефакт. Или противодействующий, то есть оружие, или тот, который его снова может запечатать. Чаша Силы не является противоборствующим артефактом. Усилить магическую мощь - да, но она не оружие. Для того чтобы собрать Круг Силы… словом, это тоже отпадает. Наставница за океаном. Остаюсь я. Я… понятно объясняю?
        - Да.
        - Странно, я сама себя понимаю с трудом… в общем, Катерина Васькина прислала человечка с георадаром. Так что мы под дом. Искать то, чем он уже был запечатан.
        - Я с вами.
        - Женька… ты меня извини… но тут Чаша Силы и деда Гоша. Я уже не говорю о моем скромном барахле и сбережениях… ты затеял эту инсталляцию - тебе за нее и отвечать. Мы не будем ждать. Сиди, следи за домом, принимай работу, плати. Ага? А мозги за погром я тебе потом выем.
        Чед чуть ссутулился.
        Я сжалилась над нами обоими. Подошла к другу, обняла его, прижалась. Я не сделала этого раньше, потому что очень боялась расклеиться… и немножко стеснялась рабочих.
        - Чед… спасибо, что научил драться бичом.
        Чед помолчал, поглаживая меня по целому плечу.
        - Ник, когда все закончится, мы сядем с тобой на балконе с кофейком, и ты мне все подробно-подробно расскажешь, ладно?
        - Ага.
        Пискнула CMC - это наверняка был Ларионов.
        - Страшно?
        - Страшно, Женьк.
        - А мне очень страшно. Потому что я еще не понял, что надо сделать, чтобы тебе помочь, - угрюмо признался Чед. - Хотя… вот что. Раз уж на то. Я знаю, ты и так неплохо летаешь. Но ты все равно вспомни, как мы торчали около военного аэродрома в Кубинке. Маневры. Возможности. Мы тогда с Васькой много болтали, но вы же, девчонки, что-то да слушали. Ты свою аэродинамику с метлой знаешь лучше моего, но кот - он совсем недавно крылья получил. Я думаю, у тебя есть все шансы перелетать его. Если вы вдруг… устроите воздушное сражение. Ладно. Иди. Я подожду, пока тут все закончат… но откосы и отделка потом… хотя, наверное, не только откосы, ремонт… Ага?
        - Ага, Чед. - Я отлепилась от его огромного мускулистого торса. - А… эпистолу Майи полностью смыл?
        - Не-а, - огорченно ответил Женька. - Стоит как татуировка. Каким-то очень химическим маркером написала.
        - Ну оно хотя бы того стоило? - не удержалась я.
        - А то.
        Я снова миновала огневой рубеж - рабочие посторонились - и пошла к лифту.
        Кубинский аэродром, да. Часы в стогах и малинниках под маневрами «Русских витязей». А еще позже там же отслужил свой положенный срок Женька. Я не слышала его мыслей, но могла их представить. Понятное дело, масштаб не тот - не два истребителя, а просто кот и метла; но он наверняка думал - ах, если бы я мог летать! А его заветную мечту иметь собственное воздушное «плавсредство» мы знали; только вот законы нашей страны не слишком пока что потворствовали частным воздухоплавателям.
        Я только вздохнула. Чаша давала мне еще одну невероятную возможность, но я пока изо всех сил держала ее в тайне, мельком намекнув лишь однажды. Мне надо было умолчать о важном, не делиться даже с друзьями. В современном мире магия, особенно если ты экстрасенс со светлым Даром, такая нестойкая штука - слова и даже чрезмерно «плотные» мысли могут ее разрушить.
        Некстати зазвонил телефон.
        - Да, Игорь Владленович.
        - Ксения!!!
        - Угу. Ну что, молодой человек более-менее приходит в себя. К дор… к редакции эта история отношения не имеет и продолжения у нас, скорее всего, не будет.
        - Ты уверена?…
        - Абсолютно. Но чтобы разобраться… я, может, и в пятницу в редакцию прийти не смогу, - виновато сказала я.
        - Так совещание же!
        - Я понимаю. Я постараюсь. Я, Игорь Владленович, на всякий случай…
        - Я лоялен, Ксения! Но тут, понимаешь, случай очень веским должен быть!..
        - Я понимаю…
        - Вы номер планируете! Я, кстати, надеюсь, ты хоть какую-то фактуру нормальную набрала? Эти пересказы баек из Интернета - ни в какие ворота уже!..
        - Я стараюсь, Игорь Владленович…
        «В следующий раз брошу найденное утречком в понедельник тело прямо у него в кабинете. И еще - сманю домовых», - мстительно подумала я. Хотя это как раз было проще подумать, чем сделать, - мелкие сущности за свое место проживания, в данном случае скорее за диван, чем, собственно, за кабинет, держались очень крепко.
        Около невзрачной дверки в подвал стояли Ларри и длинный, оптимистически настроенный субъект. Густое каре, но возле лица волосы, чтобы не лезли в глаза, заплетены в тонкие косички с яркими маленькими резиночками и бусинками. На шее - кулон «пацифик», майка черная, по полю - интересные морские беспозвоночные, потертые джинсы, высокие дорогущие ботинки плюс выражение крайнего энтузиазма на физиономии на высоте как минимум двух метров. Однако парень выглядел не огромным - скорее длинным, как складной нож. Облик Камы был таков, что я нечаянно заулыбалась. Малек, года двадцать два - двадцать три.
        - Здрасте! - Меня одарили солнечной улыбкой.
        - Привет. Я Ники. Ты Кама?
        - Ага. Чего ищем? Ларри так толком и не сказал. Я тут ходил как-то, приятель просил. Представление о районе имею.
        - Древнее захоронение. Склеп, могильник… полость под домом и в окрестностях, но близко. Сможешь?
        - А то. Но не думаю, что найдем! Пару раз я уже не нашел.
        - Сразу туда полезем или вокруг посмотрим? - уныло спросил Ларионов. - Ты представляешь, Ник, именно сейчас в подвале какие-то гайки слетели, и сантехники поснимали наши пломбы и ленту, воду в доме чинили… так что лазь не хочу. Никаких ордеров.
        - Не хочу, - без энтузиазма подтвердила я. - Кама, для простоты мы считаем, что под землей был узник, злой дух. Он был в склепе или в могиле. И он выбрался наружу, а чтобы его заточить снова, в его склеп надо обязательно попасть и забрать оттуда волшебный предмет.
        - Ролевка! - с пониманием сказал Кама. Ему было абсолютно все равно - Саурон, злой дух или реальный динозавр; зато ему было интересно в любом случае, и он был профи высокого класса. Сунувшись поисковой ниткой, я получила пакет данных: Кама оканчивал последний курс вуза, при этом зарабатывал в месяц не меньше трех тысяч евро, виртуозно обращался со сканирующей аппаратурой, обслуживал коммунальщиков и строителей, ездил в экспедиции геологические и археологические. «Для души».
        Душа сия была чиста и не замутнена; я безмерно радовалась, встречая таких людей. Промелькнула мыслишка, что по возрасту Кама был поразительно близок к компании шатающихся без дела готов, мучающих котов. Там было несколько ребят и старше его, бездарных, не способных найти себя и свое дело на нашем огромном полигоне, именуемом миром. Да.
        Кама тем временем громко и очень одобрительно подумал о моей внешности и полез копаться в своем увесистом аппарате, тут же забив на тему женской привлекательности. Я чуть не хихикнула. Типичное «первым делом самолеты» - это же здорово! Определенно Катьке повезло с персоналом.
        Ларри тем временем надвинулся и шепотком спросил:
        - Ты как?
        - Я поранилась немножко, Васьк, но Чед все залепил. А Белка потом зашьет.
        - А где сам? - ревниво спросил Ларионов.
        - Добыл дверь от подводной лодки и устанавливает ее в мою квартиру вместо входной.
        - А…
        Ларри прошел вперед и открыл дверь в подвал…
        Да, коммунальщикам без вскрытия подвала было не обойтись. Изнутри повалил густой белый пар; пахнуло жаркой сыростью. Мы отпрянули, а когда немного проветрилось, стало понятно следующее.
        Горячая вода, хлынув из прорвавшейся трубы, затопила все полицейские раскопки. Место преступления было полностью уничтожено, а так как бетонный пол в данном подвале был разбит на куски давным-давно, то полицейские ямы под первым подъездом превратились в толстый слой горячей жидкой грязи. Все, что можно было еще найти на стенах или на полу подвала, оказалось размыто.
        - Если туда - надо гидрокостюм, - с прежним энтузиазмом сообщил Кама. - А вообще давайте сначала вокруг. А?
        - Грязь, наверное, скоро остынет, - пробормотал Ларри и тяжело вздохнул.
        - Кама, давай вокруг торца дома.
        - А если найдем полость, в нее надо будет обязательно попасть? - уточнил геолог-разведчик. - Или если найдем могильник - его надо будет обязательно раскопать?
        - Да.
        - Понял. Надо так надо.
        Следующие полтора часа мы с Ларри медленно прогуливались за усердно вкалывающим Камой; дошли до ограды храма, затем вернулись, побродили вокруг дрянного домика в другой стороне, вылезли почти на середину шоссе, потом Кама снова пошел к храму и усадьбе Покровское-Глебово. Он радостно комментировал, в очередной раз установив георадар:
        - Какая чудесная картинка!
        Или:
        - Ну кто так коммуникации прокладывает?
        Или:
        - А тут у нас кабельки, кабельки тут у нас, мелковато, копнут - и нету кабельков…
        Или:
        - Лауда, иди глянь, какая прелесть! - однозначно посчитав меня за старшую.
        Я раза три подходила и нечленораздельно одобрительно мычала, наблюдая серые разводы на экране георадара. Ага, мол, прелесть. Было ценно не понимание, а участие, а еще тощий парень пробовал разнюхать мои духи. Успеха! Я духами не пользовалась. Разве что эфирные масла в меня уже навсегда въелись?…
        Вдруг Кама прекратил свои телодвижения, зачехлил радар и сказал:
        - Пошли. Сложилась картинка.
        Мы с Ларри двинули за ним, а Кама тем временем звонил кому-то:
        - Колян? Ага… ага… свободен? Ага, я в Стрешневе… да надо одну точку пробить… которую я тебе в прошлом году смотрел примерно… ну да… ну кирка, и пару лопат, и еще каски… ну в идеале три… мне точно, я все сталактиты и корни собираю… ага… около Покровского-Стрешнева… ага, ждем.
        - Мы куда? - уточнила я.
        - Пожрать, пока Колян едет. - Кама остановился около симпатичного нового «лендровера», забросил аппаратуру внутрь.
        - Что ты нашел?
        - Нашел, - довольно сообщил Кама. - За жратвой сообщу.
        Усевшись за столик в ближайшем ресторане (мне это оказалось очень кстати!), мы с Ларри прослушали следующую информацию.
        Под Щукино, в частности, под Покровским-Стрешневом и под средневековой усадьбой, оказывается, имелись карстовые пещеры, в том числе и со следами поселений древних людей.
        Эти пещеры кое-где соприкасались с системой городской канализации и коммуникаций и были уже неплохо разведаны диггерами. Однако они считались опасной зоной по разным причинам: и по их структуре и риску обрушений и завалов, и потому, что, как правило, были очень невысоки, и, в частности, потому, что один из наиболее удобных по диггерским меркам входов в карстовые полости находился на территории усадьбы Покровское-Глебово, за церковью. Дальше этот вход позволял проникнуть в тоннель, соединяющий саму усадьбу и монплезир - круглую каменную беседку, ныне практически разрушенную. Этот тоннель очень интересовал друга Камы - Коляна. А потому они тут уже бывали.
        На территории самой усадьбы с длинной и запутанной историей сейчас располагался некий «ящик», учреждение хорошо охраняемое, и проникнуть туда уже была задача номер раз, даже для полицейского Васи. Однако если нам туда надо, и надо быстро, - проведет диггер Колян. Только в касках. Каски - наше все!
        - А что ты нашел-то? - спросила я.
        - Карстовую пещеру. Высокую, выше обычного по Москве, и лежит довольно глубоко. Но я увидел рукава, которые соединяются с тоннелем в усадьбе. По идее, пролезть можно, чуть подкопаем. И там что-то есть, в этой полости, как минимум - инородный плотный монолит, типа гранитового или базальтового, - ответил Кама. - Вот пролезем и увидим. Если это ваш магический предмет - не повезло, его даже трактор не сдвинет.
        Я только вздохнула. Среда была бесконечной, а ведь еще даже не смеркалось.
        - Большой монолит, да?
        - Тонн шесть…
        Пришла пара CMC.
        «Проснулся!!! Ничего не помнит. Ест. Белка».
        «Дверь установили, убирать не буду, иду к вам. Ч.».
        Я набрала несколько слов в ответ и снова уставилась на Каму. Тот спокойно уписывал пельмени.
        - А завтра никак?
        - А завтра в пять я улетаю в Перу, а Колян с незнакомыми не пойдет, - легко ответил Кама и заулыбался.
        - Понятно…
        - А чего тянуть, - сердито вскинулся Ларионов. Только Высшие Силы знали, чем он отмазывался перед начальством. - В конце концов, та сторона тоже может активизироваться… типа народные мстители. Мы же идем за ними вплотную.
        - Интересно живете, - радостно отреагировал Кама. - Клево, мне нравится!
        Я поежилась. Да уж. Поначалу вон всем нравится. Ой, как же там малыш Мишка?…
        - Я думаю, акция по затоплению подвала уже начало… народной мести. - Ларри снова скис. - Чтобы само в таких масштабах рвануло - вряд ли, только им следовало бы затапливать раньше… пока мы не всех выкопали.
        Наша компания вышла на обозначенную для встречи точку, на железнодорожную платформу. Первым примчался Чед, затем появилось странное создание с некрупной собачонкой на поводке. Диггер Колян был ниже меня ростом, очень худенький и какой-то занюханно-алкоголический внешне, но со здоровым многолитровым рюкзаком на спине, который нес легко и непринужденно. Он жевал жвачку, а в голове Коляна нескончаемым потоком вились восточные мантры, практически не давая его прослушать. И тем не менее… Колян жил пещерами и являлся убежденным трезвенником; а когда он был не в пещерах и вообще не под землей, в тоннелях (где угодно, куда не светило солнце и желательно не ступала нога человека), тогда он вел блоги, писал хорошо оплачиваемые статьи и научные работы о пещерах (кстати, на трех языках), изучал фото пещер мира и, по-моему, как-то не особенно отвлекался от своей деятельности на тот факт, что вокруг него копошились жена и двое детей. На редкость, кстати, крепких и удачных. Так бывает, когда хотя бы один из родителей увлечен жизнью и полностью себя нашел в любимом деле.
        Я снова невольно улыбнулась. Может, ради этого стоило пережить падение с «Алых парусов». Может, стоило даже пережить возрождение Касиза. Люди, такие как Кама и Колян, помогали мне верить в мой светлый Дар и в человечество в целом.
        Тем временем, поздоровавшись, Кама и Колян завели диалог на непонятном мне жаргоне. Из их реплик следовало, что пещера, во-первых, достаточно высокая, во-вторых, необычно расположена, в-третьих, в нее можно пройти.
        - Попробуем Стрешнево, - сказал диггер. - Там… процесс налажен. Частично - по тоннелю, почти шоссе. Темноты никто не боится? Клаустрофобия, нет? И еще - слон может не пролезть. - И Колян ткнул пальцем в сторону Чеда.
        - Ты не переживай, - буркнул Чед, - слоны - они такие… гибкие.
        - Не скажи, - довольно весело парировал Колян. - Полицейский брюхо в случае острой необходимости втянет, а что ты с плечами сделаешь? И вообще - вы странная пацанва, но не мое дело, да? Касок три, Каме, слону и полицейскому. Девушка так пройдет, девушки умеют голову беречь. Ну, я надеюсь.
        Возле ограды усадьбы остановились.
        - Туда не пройти, - сказал много раз гулявший тут со мной Чед. - Ограда сплошная.
        - Есть тут… пара мест, - ответил Колян. И верно: в густых кустах под оградой внизу оказался лаз - хорошо отшлифованный то ли собаками, то ли хулиганами. В дырку вполне можно было пролезть.
        - А теперь Муся, - сказал Колян и, сунув в дыру собачонку, отцепил поводок. Собачка тут же со всех лап кинулась к зданию усадьбы.
        - Муся?…
        - Муся прелесть. У нее течка. Она много раз меня выручала, потом обязательно ее найду, - умильно сообщил Колян.
        На разные голоса залаяли псы - усадьба охранялась на славу. Колян прислушался, потом сделал какие-то выводы и махнул рукой.
        В пещерку, расположенную в самом низу глинистого склона за кустом, можно было только вползти на животе. Это мы и сделали; Колян раздал мощные фонари, закрепил у входа в пещеру конец длинной тонкой бечевки. Я могла бы поклясться, что никогда не страдала клаустрофобией; однако у меня мгновенно перехватило дыхание, стало не хватать кислорода; кроме того, я была уверена, что потолок сейчас просядет и обвалится и что двигаться отсюда особенно некуда. Если поверху и по прямой, дрянной домик был не так-то и близко - наверное, с километр… это ногами по ровной дорожке ерунда, а ползком по грязной яме в темноте?…
        Было сыро и не очень чисто.
        Кама, решив, что с нами можно не нянчиться, полз сразу за Коляном.
        - Ты помнишь тоннель налево? Вот, судя по всему, мы в нем еще одно слабое место упустили, - глухо вещал геолог-разведчик. - Смотри внимательнее, высота будет совсем маленькая, можно здорово окорябаться. А потом небольшой тупичок, странно даже, я же смотрел тогда, и за тупичком не было ничего, но вот в тупичке немножко покопаем, лады?
        Диггер отвечал радостными нотками понимания. Мы же втроем могли только ползти следом. Оставаться снаружи было неразумно из-за охраны усадьбы. Даже Васька не рвался предъявлять тут свои полномочия и обеспечивать группе вырвавшихся на волю шизиков официальное прикрытие.
        И вот чудо. Тоннель, где вправду можно было выпрямиться, - сводчатые потолки, ниши в стенах и даже кирпичи какие-то уникально древние, особенно монолитные, небольшие. Бог ты мой, а ведь мы живем совсем рядом - и попросту не знаем…
        Колян и Кама сверились с какими-то схемами, начертанными Камой, и начали простукивать стену. Удар за ударом. Наконец - требуемый звук.
        - А теперь слон…
        За проломленной стеной тоннеля снова потянулась пещера. Ее сперва смотрел Колян и лишь спустя семь-восемь минут позвал нас - проходимо, не обваливается.
        Мне становилось все труднее.
        Через некоторое время я поняла - меня давили не только стены.
        Мы приближались.
        Мне отчаянно захотелось с кем-то поделиться или к кому-нибудь прижаться; но пространство, по которому мы то лезли, то ползли, скудный прыгающий свет, грязь и достаточно затхлый воздух не располагали к сантиментам. Поэтому я раз за разом читала заклинания незримости, неощутимости, пытаясь растащить защитный контур на всю группу. Мне только сейчас пришло в голову, что может случиться, если Касиз почувствует наше приближение к его склепу. Вся надежда - на Чашу и ее благую Силу; ну и на меня, нерадивого экстрасенса со светлым Даром.
        По большей части мы перемещались вниз. От постоянного положения «голова ниже задницы» меня уже слегка мутило. Я могла себе только представить, как плохо было полному Ваське, у которого Таня раза три засекала повышенное давление… кроме того, тут было заметно холоднее, чем сверху. И очень, очень тесно.
        - Вы бы предупредили, чтоб я одежду взял, спеццы… - прошипел обиженный за слона Чед.
        - Так было сказано - срочно… ничего, не развалитесь, - парировал Колян. И через некоторое время добавил: - Хорошо, что про эти пещеры мало кто знает. Засыплют на хрен. Денег на них не сделаешь, это только для профи. Опасно. Если просядет - даже не найдет никто. А для таких, как я, то что надо - интересно. Составляю потихоньку план. Вот сегодня и вы науке поспособствовали.
        - Ту пещеру, где древнейший след человека обнаружен, археологи уже знают, - поддакнул Кама, - но она в другой стороне.
        Дальше приятели некоторое время стучали инструментом по стенам и делали подкопы… Благо тут стало чуть шире: мы втроем только наблюдали и держали свет, улегшись, как шпроты в банке, рядком.
        - Сейчас… скоро, - шептала я. Раны заболели и начали чесаться, как болит и чешется порез этак на третьи-четвертые сутки после травмы.
        И вот момент настал. Диггер Колян прополз по узкому, только что прокопанному рукаву… и шепотом закричал, если так можно выразиться:
        - Народ, сюда, быстро! Ничего себе! Кама, это же… сенсация!
        Мы по одному протащились через узкую каменно-земляную дыру…
        Фонари, направленные наверх, дали достаточно яркий белый свет, отразившись от свода. Электрические лучи заиграли на тысячах полупрозрачных сосульках сверху… и снизу. Чтобы поставить ногу, не наколовшись на некрупные частые сталагмиты, надо было исхитриться. В самом высоком месте в пещерке действительно можно было стоять. И пока Кама и Колян восхищенно свистели друг на друга научными терминами… я сфокусировалась на длинном темном камне.
        Алтарь, определенно алтарь. Метра три в длину, полтора в ширину, пятьдесят сантиметров в высоту - настолько его видно. Камень темный, плотный. Понизу - широкая полоска неизвестных мне символов.
        - Чед, сфоткай символы…
        - Вижу…
        Камень был если и обтесан, то только слегка. И смотрелся он тут абсолютно инородным, как будто… как будто с орбиты сбросили.
        А наверху лежал продолговатый сверток, очень маленький для такой громадной плиты.
        - Ребята, мы тут не задохнемся?…
        - Пещера была изолированная, так что мы в нее довольно грубо вперлись, но воздух-то по рукаву, по которому мы проползли, пройдет…
        Я бочком подобралась к алтарю.
        Капли воды, пару тысячелетий капавшие со свода пещеры, запечатали тело Касиза, когда-то, видимо, укутанное шкурами, шипастым кристаллическим саваном. Читалось - тут череп, тут ноги… Руки колдуна были скрещены на грудной клетке. И я догадалась - они были связаны.
        - Вообще-то это на диссертацию тянет, - заметил Кама, встав за моей спиной. - Не знаю, откуда вы взяли, что тут надо искать… я же эту пещерку смотрел - Колян по Щукину часто лазает… а не видел.
        - Не будет диссертации, Кама, - тихо сказала я. - Мы уйдем, а потом как-нибудь добудем… что-нибудь взрывающееся… и запечатаем склеп. Так надо.
        - Надо так надо, - согласился Кама. - Колян?
        - Очень надо? - горько уточнил диггер.
        - Очень, ребята… я понимаю, выглядит кощунством… дайте инструмент какой-нибудь.
        Чем-то вроде небольшого увесистого молоточка, прицелившись, я тюкнула в районе едва угадывающихся рук тела колдуна. Слой сверкающих кристаллов, наросших на мумии, оказался совсем непрочным и легко рассыпался.
        Руки Касиза когда-то были скручены на груди, но не только кожаными ремнями - поверх них колдуна запечатывала еще и цепочка грубого плетения, серебряная.
        - Холодная ковка, - благоговейно произнес Кама. - Мягкое серебро… тыща-две до нашей эры… и белемнит.
        Действительно, к цепи был приделан кулон. Чертов коготь, или громовая стрела, - белемнит на редкость правильной формы. Вот он!
        Меня затошнило. Голова закружилась.
        - Грабить будем? - спросил Колян.
        - Придется… мальчики… кто-нибудь… кому не… трудно… возьмите цепочку и артефакт. Колян, как мне можно… быстрее… выйти?…
        - Я провожу. - Кама направился к дыре в стене пещеры.
        Чед бестрепетно рванул цепь и сунул чертов коготь мне. Вещь была увесистой - я схватила кулон с цепочкой через спущенный рукав рубашки и затолкала в карман; и мне почему-то показалось, что он жжется.
        И в тот момент, когда белемнит оказался у меня в кармане… мой защитный зонтик, делавший нас незримыми, лопнул. Я взвизгнула:
        - Ребята! Наружу, живо, живо, живо, все скорее!
        Почему-то меня послушали. И если путь сюда показался мне очень долгим и неудобным из-за наклона соединяющихся между собой невысоких пещерок вниз, то назад - было ощущение, что я лезу на вертикальную скалу, судорожно цепляясь запачканными пальцами за тонкий шнур, соединяющий нас с поверхностью… а участок пути по тоннелю мы просто промчались.
        Другая сторона услышала нас.
        Последний участок, пещера, соединяющая тоннель с выходом в усадьбу.
        Позади что-то трещало; Колян вдруг начал ругаться на чем свет стоит. Кама полз угрем, а Женька, судя по ряду междометий, сейчас был менее осторожен и действительно обдирал плечи. Ваську я слышала на уровне акынского видеоряда: жить, жить, жить, поэтому у него словно растворились кости в теле и втянулось брюхо, и доблестный мент скользил как уж. Моргнул и погас один фонарь, потом другой; даже Кама вдруг потерял свой обычный оптимизм и высказался в духе «ну вы, блин, даете» - последний фонарь сдох уже недалеко от выхода… и что-то огромное взяло и слегка потрясло землю - холм позади нас осел. Я кубарем отлетела в кусты, мельком отметив, что уже сумерки; парни вцепились в торчащие из невысокой дыры руки Камы, который лез последним, и выдернули его, облепленного глиной.
        И тут мы все повалились на землю. Землетрясение, не особенно сильное, такие случались в Москве. Но толчка из-под земли сейчас было достаточно, чтобы наша компания не устояла на ногах.
        Лопаты, три сильных фонаря диггера - все это было похоронено в обрушившейся пещерке. Рюкзак Колян спрятал в кустах около входа в пещеру.
        - В дыру, - коротко сказал Ларионов, поднимаясь, - ему по-прежнему не хотелось устанавливать контакт с охраной нынешних владельцев усадьбы Покровское-Глебово.
        Уже за забором Колян свистнул и негромко позвал чуть дрожащим голосом:
        - Муся! Му-уся, ко мне…
        Собачонка выбежала с территории усадьбы, радостно виляя хвостиком, потрепанная, но довольная.
        Еще раз плавно толкнуло в ноги: мы разом уселись вдоль дорожки… грязные, как из преисподней; а в данном случае оно почти так и было.
        - Что скажешь про цепочку? - спросил Женька. - Ты же можешь… считать информацию?
        - Даже не берите клятву никому не говорить, - сказал Колян. - Все равно не поверят. Я идиотом выглядеть не хочу.
        - Не найдут, - сказал Кама. - Пещера была, считайте, под проезжей частью, под шоссе. Если там карстовая воронка - никто не будет смотреть, есть там мумия в сталагмитах или нету такой, завезут эн самосвалов грунта и быстро заасфальтируют.
        - А все-таки… что это? Кто это? - ожил Ларионов.
        - Есть предложение, - объявила я. Было такое чувство, что у меня в кармане охлажденный в азоте металлический еж. - Давайте все ко мне. Надо вымыться.
        Вы только посмотрите, на кого мы все похожи! Колян… ты же там все потерял? Оно ценное?
        - Все мое в машине осталось, - радостно сообщил Кама. - И одежда у меня для меня есть. Для меня больше ни у кого никогда одежды нет, фактура такая.
        - А для остальных что-нибудь придумаем. И согреться надо. Последний адреналиновый марш-бросок, конечно, температуру тела поднял, но…
        - Мне греться нельзя, - огорченно сообщил Кама. - Я переоденусь - и в Перу. У меня рейс около пяти утра, а я еще не вполне в сборе. Туда надо осмысленно.
        - Чаем согреешься, - сурово сказала я. - Встали?
        Легче сказать, чем сделать. В итоге меня, как запойную алкоголичку, Чед и Женька почти что тащили с двух сторон под руки. Я боялась сунуть руку в карман, уверена была - артефакт отдаст информацию только при первом прикосновении… а потому позволила друзьям себя тащить, мимоходом подумав о нелегкой судьбе Фродо Бэггинса[2 - Фродо Бэггинс - главный герой романа Дж. Р. Толкина «Властелин колец».].
        Одновременно я вертела головой, ожидая появления Панды, Майи, самого некроманта, Касиза, Джокера… словом, врага; но враг запаздывал. Как я могла представить себе, прорыв водоснабжения почти ничего не стоил в плане магических сил; а вот землетрясение, даже небольшое по баллам, локальное, могло потребовать от группы неприятеля полной отдачи.
        Я почему-то представила себе, что Панда сейчас, как и я сама нередко делаю, стоит под струями воды в душе и натирает плечи и затылок солью и эфирными маслами, чтобы восстановить силы. Или работает со сваренным вкрутую соленым киселем, чтобы превратить его в эктоплазму… Тонкие губы сжаты, светлые глаза затенены гребенкой почти прозрачных ресниц… Фу ты!
        Глава 11
        Сплошные глюки

29-е лунные сутки - период, когда нельзя ничего ломать или выкапывать. За ними закрепилась очень дурная слава. В тибетской эзотерической практике эти сутки посвящали борьбе со злом - очистительным ритуалам
        Мы поднялись в мою квартиру. По дороге было решено, что первым моется Кама, потом Колян. Чед буркнул Коляну что-то насчет компенсации за потерянное снаряжение; тот сперва ответил нечто вроде «не надо»; потом согласился принять озвученную Женькой сумму. Я знала, что Чед терпеть не может быть даже в мелочах обязанным и ему наверняка будет спокойнее, если он «компенсирует» Коляну затраты времени и снаряжения.
        - Диггеры на такие темы обычно не говорят, - романтично объявил Колян, - но вообще-то - реально пронесло! С чайниками… без страховки… землетрясение… в Москве… вау.
        И вся компания остановилась словно вкопанная перед моей дверью.
        Да, большие куски бетона и старую дверь увезли.
        Но идеально-бронебойная новая… и вообще видок этажа… я тяжело вздохнула.
        Чед достал связку ключей и сказал:
        - Ники, а старые можешь выкинуть…
        - Ни за что! - воспрянула я. Женька на меня опасливо покосился.
        - Серьезно живет девушка, - отметил Колян.
        В квартире Кама, особенно не приглядываясь, рванул в душ. Колян же с некоторым трепетом осматривал комнату. На полу, покрытом ламинатом под мореный дуб, - магические символы, начертанные акриловыми красками. Наполовину для дела, наполовину для декора.
        Вдоль стены - сложенные столы и стулья. Три ортопедических матраса стопкой накрыты веселеньким покрывалом пэчворк и засыпаны подушками. Несколько напольных канделябров с оплывшими свечами. Тяжелые белые шторы. Несколько белых овечьих шкур, сшитых в ковер, на свободной части пола. Стены покрашены черным, прямо по бетону. Вдоль одной из стен - черный же шкаф-купе. Пара черных полок на черных стенах - с разной мелочью, хрустальными шарами и пирамидами, колокольчиками, свечками и аромалампами.
        - Ты тут живешь?
        - Нет, я - на кухне… тут иногда работаю или друзья ночуют…
        Ну, кухня у меня выглядела традиционно. Кушетка, много облегчающей приготовление пищи высококачественной техники, светлая, вполне приличная мебель, нежно-желтые стены и не помню каким недобрым ветром, кажется Белкой, занесенная шторка с розочками - стиль прованс. Я бы предпочла клетку или однотонный вариант.
        Васька снимал пакеты с калошницы. Я знала, что со времен ремонта сего обиталища домашнего духа Ларри относился к деду Гоше весьма трепетно.
        - Дай посмотреть цепочку? - чуть завистливо спросил Колян, усадив Мусю в прихожей и налив ей миску воды.
        - Коля… честное слово, дам. Потом. Сейчас нельзя, - проникновенно выговорила я. - Понимаешь…
        - Ну, примерно понимаю. - Колян немного обиделся, но не настолько, чтобы отравлять себе жизнь негативными эманациями. Видимо, обретенное и погребенное землетрясением чудо его все же весьма окрылило. - Надо же, не думал, что в такой маленькой, полностью изолированной пещерке может быть такая роскошь в плане сталактитов-сталагмитов. И строительством ее не задели…
        - Она глубже городского строительства залегала, - вышел из душа Кама. - Давай, твоя очередь, я тебя потом подброшу…
        Обычная возня - чаи, кофеи; мелкая починка и приведение внешнего вида в норму. Васька звонил по межгороду, я без конца благодарила Каму и Коляна… и даже несколько притомилась от реверансов. Наконец оба парня собрались уходить. Тут возникла заминка: вместо уделанных глиной опорков в прихожей красовался рядок идеально вычищенных и абсолютно сухих ботинок. Форменные штиблеты Ларри вообще сияли. В результате новые приятели все же покинули меня с тяжелыми вздохами и подозрительными взглядами. Отмыть такие оковалки грязи и глины можно было только в ванной, но она-то все время была занята; да и никого, кто, очевидно, припадал бы к обувке с заботой и лаской, приятели не заметили. Да. Интересно, какое они по дороге придумают объяснение?…
        - Ник, нам тут ночевать? - спросил Васька.
        - Ребята… вы сейчас посидите на кухне, - сказала я, - я поработаю с кулоном, а потом - на работу к Белке. Пусть сидит при Мерлине, ждет нас.
        - Будешь говорить с ним?
        - Нет, Ларри, он мне сейчас неинтересен. Попрошу Таньку порезы зашить, - сердито ответила я. - Чаша Силы немного обезболивает… но не до конца. И вообще, после наших подземных подвигов все пластыри, по-моему, поотклеивались.
        - Мы тогда тоже… помоемся, - сказал Чед. - И потом надо быстро до торгового центра прошвырнуться, одежда - в хлам.
        Васька остался на кухне; Чед, как более платежеспособный, ушел.
        Я закрылась в комнате.
        Мне было очень страшно. Смеркалось; я подумала, что, если я сейчас прикоснусь к белемниту, возле окна мгновенно появится страшная рожа химеры. По большому счету хотелось только спать, с головой зарывшись в толстое теплое одеяло. И не убеждайте меня, что почти лето… не прокатит.
        Помучившись, я все же сунула руку в карман и села, плотно обхватив колючее, словно ледяное, серебро и чертов палец ладонями. Показалось, что вместе с этим предметом в комнату ворвался запах смерти, запах тлена, хотя доселе я вряд ли могла себе представить, что это такое - тлен. И тем более его запах…
        Я сосредоточилась, опутав артефакт поисковыми нитями…
        Нет, было совсем не страшно. Это поначалу оказалось захватывающе, здорово, просто замечательно.
        Я понимала, что проносящиеся подо мной леса с нитями сверкающих речек, и кое-где редкие округлые крыши золотистого и коричневого цвета, и тонкие белые дымки над ними - это будущая Москва. Светлые глаза озер… луга… а деревья вроде и привычные, и нет, не разглядеть…
        Шло понимание того, что случилось. Могучий экстрасенс с темным Даром, а попросту - колдун, в далеком прошлом бежал в самые нелюдные места из всех ему известных. Но на краю света он надеялся получить то, что на данный момент ему было нужнее всего, - время.
        Однако поселения и люди, чтоб кормиться, нашлись и тут.
        Касиз питался и шел, оставляя позади себя пустые колыбели, заламывающих руки женщин, возвратившихся к сгоревшему опустевшему жилью охотников.
        Я не могла точно определить год, потому что тот, чьими глазами я сейчас смотрела, исчислял время по-своему. До рождения Христа еще было немало столетий.
        Это был астролог и ученый, родившийся где-то на Востоке или на Юге - этого я тоже не могла определить; и, конечно, экстрасенс со светлым Даром. Он также смотрел сейчас моими глазами и также не мог определить, что он видит и когда это будет…
        И он летел. Очень прилично летел - как мне казалось, на ковре-самолете.
        Его звали Анур.
        Словно в мультике, все ускорилось - вот пунктир, путь движения Касиза; я откуда-то знала, что примерно от Каспия и до будущего Киева Касиз добрался верхом на настоящем исчадии ада, черном жеребце, но там жеребец сломал ногу, и колдун двинулся пешком, завернутый в шкуру гигантского тигра. Он бежал, бежал от Анура, потому что встретил равного себе и уже был ослаблен чередой схваток; бежал, чтобы набрать сил на самой окраине обитания человека, и искал эту окраину.
        Но Анур нагнал.
        Первозданные Силы тогда были колоссальны; оба экстрасенса владели тайнами контакта со стихиями. Схватка прошла перед моими глазами в мгновение ока, но я успела увидеть, что вздрагивала земля, уходили под землю реки, восставали холмы, с неба били молнии…
        И Касиз пал.
        Анур распечатал землю и, призвав на помощь заклинания алхимика, переместил сюда давно приготовленный для Касиза алтарь. Анур подозревал, что он не полностью убил колдуна; а потому рассчитывал на магию алтаря, мощь земли и на свойства особого артефакта, созданного запереть злой дух. Не самим Ануром, кстати, созданного - кем-то еще более могучим, добрым и светлым. Кем-то, кому, как и моей Наставнице, Высшими Силами было воспрещено вмешиваться, воспрещено участвовать в битвах, а разрешено лишь надзирать и учить.
        Трое суток Анур охотился и наконец повалил огромного оленя с раскидистыми рогами - благородное животное, несущее силу добра. Содрал шкуру и ею запеленал Касиза. Скрутил еще влажными сухожилиями оленя его холодные белые руки и сверху, произнеся все положенные заклинания на неизвестном мне языке, накинул серебряную цепочку с громовым камнем. И с этого момента Касиз вправду затих - внешне и внутренне. А Анур запечатал небольшую пещерку под землей и заклял место в уверенности, что люди никогда не найдут могильника колдуна.
        Но Анур не проследил за одним моментом. Пока он гонялся за оленем, недвижный Касиз, хладный, бездыханный, без биения сердца, лежал на алтаре, но не был мертв и не бездействовал. Он плел заклинания, которые позволили частице его духа выжить… в том числе использовав и огромную силу алтаря! И - проклинал людей, всех скопом и каждого в отдельности; проклинал по каким-то своим причинам, но с такой лютой ненавистью, что от его проклятий на свет рождались чудовища. Чума, холера, сибирская язва; злые помыслы и пожелания, а также материализованные на капельках пара бактерии и вирусы веером расходились от лежащего на камне тела, не шевелящего ни пальцами, ни губами.
        Анур понял свою ошибку, лишь когда завершил обряд укрощения Касиза.
        Тогда Анур, раздевшись донага, измазался в крови оленя, съел его сердце и начал обряд.
        Если экстрасенс удаляет из чьей-то судьбы негатив, то этот негатив, чтобы он (по закону сохранения энергии и вещества) не пошел дальше, пережигается во внутренней реторте экстрасенса, переходит в иное качество, обеззараживается. Так работают настоящие экстрасенсы со светлым Даром и сегодня. Потому что негатив ведь можно попросту отвести во времени или в пространстве или перенаправить… и тогда возникает ситуация «а потом будет еще хуже».
        Анур попробовал «поймать» все духовные и материальные проклятия, выпущенные Касизом в мир, и пережечь их в себе. И он точно знал, что погибнет от этой работы.
        Кое-что он успел. Я лишь содрогнулась, увидев, от каких бедствий Анур освободил нас, исправляя свой промах. Но - не от всех.
        И вот, умирая, голый, в груде кишок и в разверстой туше оленя, он Посмотрел.
        Последнюю частицу своего духа вместе с последним Взглядом он обратил в артефакт, чтобы быть стражем Касиза вечно.
        А предпоследнюю… ко мне.
        Я и не предполагала, что бывает такое родство душ, такая гармония и открытость. Анур… в последний миг его жизни… и в первый раз в жизни моей взволновал меня как мужчина женщину, показал, что такое Любовь в истинном преломлении светлого Дара. Все смешалось в моей несчастной голове; то, что говорила Наставница, стало ясным и предельно простым (а я не верила!), то, от чего успешно отпихивалась, вошло в мою жизнь; я на секунду слилась с умирающим магом… отдавшись потоку Силы, несущемуся сквозь время… Анур также ощущал мое присутствие в этот миг, мою миссию - завершить его дело, и чувствовал то же самое…
        Я брякнулась на стопку матрасов и потеряла сознание.
        - …и давно?…
        - …нет…
        - …на полчаса ее с Васькой нельзя оставить…
        - …сам хорош, ушел за тряпками…
        - Оба хороши! Девочки, какая палата свободна?… из двухместных?… Нет, сначала в операционную, зашить надо… потом к Евсееву ее… ну и что, что разнополые? Я вам честное слово даю - им вместе будет пре-кра-сно!
        - Белк, - подала я слабый голосок, - я у тебя, что ли?…
        - А то же! Очнулась? Кто-где-когда, помнишь?
        - Все помню, Белк… убери ребят, надо поплакать…
        - А ну, вышли вон! Орлы! Ники, разожми руку, я заберу эту фигню…
        - Не надо забирать…
        - Она… септическая какая-то…
        - НЕ НАДО ЗАБИРАТЬ!!!
        - Поняла-поняла… с какого этажа ты там падала?
        - Белка, будь другом, дай пореветь…
        - Ты реви, а я пока рукоделием позанимаюсь… художественная штопка… заодно уж, чтобы потом второй раз не реветь… вот дуреха. Ты с чего взяла, что, если в порезы втереть грязь, легче заживет?…
        - Ладно тебе… времени не было… Женька заклеил как смог.
        - На курсы фельдшерские его… или спасателей МЧС, может, ему больше понравится…
        Я, как смогла, поведала Белке мощь посетившего меня озарения. Танька слушала внимательно, промывая длинные порезы, чем-то пшикая, подкалывая и, разумеется, зашивая… я практически не чувствовала боли, только видела - края порезов как-то нехорошо зажглись красным. Антибиотики ввалит, промелькнула мысль. Я бы ввалила в такой ситуации, хотя в принципе - я против них. С другой стороны… после посещения могильника и с учетом характера проклятий Касиза человечеству… да-с. Интересно, вирус гриппа тоже на его совести?… Вот это я понимаю - породил чудовищ. А Касиз не один такой… а микробиологи все удивляются, откуда новые штаммы и виды…
        Закончив, Танька сдернула перчатки.
        - Он хоть хорошенький?
        - Кто? - оторопела я.
        - Айнур.
        - Анур…
        - Ну да. Хорошенький хоть?
        - Э-э-э… - Я как-то не мерила мужчин этой категорией. Попробовала воссоздать его внешность. - Ну, смуглый… брови низко, очень черные, широкие… лицо… не знаю… борода до ушей. Руки - пальцы узловатые, сильные. Был в какой-то сложной одежде, как будто обмотан в ткань. Глаза светло-карие, но выглядят яркими, как светлый янтарь… я не рассмотрела, Таньк. По поступкам и по внутреннему облику - суровый воин, воин Света, экстрасенс высшей октавы со светлейшим Даром… и… очень уж он мне подошел бы…
        - Вот мы и выяснили, слава богу, где обретается мужик, который тебя раскрутит, - едко сказала Танька. - Помер несколько тыщ лет назад. А Касиз?
        - Касиз? Что Касиз?…
        - Ну, внешне - как?…
        - Э-э-э… выше намного, чем Анур… высокий очень, ровный, волосы длинные светлые… глаза черные… как в японских мультиках рисуют.
        - Ну да, - вздохнула Танька. - Как обычно, все наоборот.
        - Таньк, их давно нет. Частица духа Анура вот тут, в белемните. А частица духа Касиза… в дохлом или полудохлом коте. С крыльями.
        - Красота, - строго сказала Белка. - А теперь я тебе укольчик…
        - Тань, не злоупотребляй, - попросила я. - Будет намного лучше, если я буду полностью начеку. Если они определили, что произошло, то… м-м-м…
        - Ничего не будет, - сказала Танька. - Если ты не расслабишься и не выспишься, все равно не победишь. А у нас тут такие вахтерши сидят намоленные - не то что твой Панда, муха без особого благословения не пролетит…
        Я еще пробовала что-то возражать; за окном сгустилась ночь… и я выпала из реальности, насколько могла себе это позволить.
        Крылатое создание беззвучно опустилось на крышу жилого дома. Это был один из безликих домов в глубине густо заселенного квартала; обшарпанная девятиэтажка. В нем жили самые разные люди, и химера уже успела это понять. Нищие алкоголики, страдающие тяжелым кармическим поражением рода; одинокие бабушки, которые сами давно забыли, сколько им лет и кто их наследники; семьи с сопливыми детьми, в которых вкладывалась вся душа зашуганных тяжелой сорокачасовой рабочей неделей родителей. Некоторые квартиры были идеально убраны и отремонтированы; других чурались даже тараканы, так сказать, у любой неприхотливости есть свои границы.
        И почти каждая человеческая судьба имела трещину, которую можно было расширить, через которую можно было пить силы и жизни. Монолитных было очень мало, и они не интересовали кота.
        За столом на кухне в одной из квартир, на предпоследнем этаже, сидела женщина. Химера беззвучно спланировала на балкон. Пес встал лапами на стекло балконной двери, посмотрел, что за гость пожаловал, и, поджав хвост, молча умчался на свою лежанку.
        Женщина была стройна, ухоженна, довольна собой. В конверте - премия от удачной сделки. На кухне - вкусный ужин. В холодильнике - бутылочка вина. Сын три месяца как отселился на унаследованную и отремонтированную квартиру. Муж скоро придет.
        Постепенно ее настроение менялось.
        Вот она встала и нервно прошла туда-сюда пару раз.
        Вот взяла в шкафу виски, налила. Сходила за льдом.
        Вот налила виски уже безо льда.
        Странно, ведь к ужину предполагались спагетти, рыба в белом соусе, белое вино?…
        Зазвенели ключи - вошел мужчина. Женщина была уже изрядно пьяна.
        - Праздновать начала? Без меня? Погоди, сейчас вымою руки, принесу тарелки… - Это был хороший муж.
        - И, - начала женщина, когда на столе появилась еда, а мужчина сел на свободный стул, - расскажи мне все-таки… год после рождения Алешки ты крутил с Ирой?
        - Ну, ты спросила, - удивился мужчина. Это же была другая вселенная - события почти двадцатилетней давности. - Ты чего это вдруг?… Мы же с тобой все обсудили.
        - Ну… считай, я хочу обновить тему…
        - А я не хочу, - насупился мужчина. - Давай замнем, пока вечер не испортился. В Тай полетим, как собирались?…
        - На мои денежки-то? Любой каприз, - сказала женщина. Вообще-то муж получал больше, но ее разовые премии действительно позволяли им, не накапливая, отправиться в роскошное путешествие или сделать ремонт.
        - Мы можем не ехать, - сухо бросил мужчина и налил себе джина. Макароны стыли на тарелках. - Купи себе… ну… шубу ты давно хотела.
        - Я не нуждаюсь в том, чтобы ты мне разрешал тратить мои деньги! - выкрикнула женщина. - Я хочу понять, почему ты меня… предал… тогда!
        - Хочешь знать? Ладно. - Мужчина положил на стол широкие ладони. - Ты была невменяема. Гормоны, наверное. Кормление то, кормление се, роды, прокладки, подгузники. Тут постоянно вертелась твоя мать. То не сделай, в ванную не заходи, тебя не трогай, сына не трогай. Я ее всегда еле выносил, а ты визжала, что без нее с ребенком не справишься, что я все время на работе, и поселила ее тут.
        - Она оставила нашему ребенку квартиру! - веско возразила женщина. Глаза ее заблестели. - И она умерла! Как можно так говорить о моей маме? Она так тогда меня выручила!
        - Ты же правды хотела? - скептически уточнил мужчина. - Так вон она. Чтобы уж больше никогда не возвращаться. Ирка - мой близкий друг. И была, и всегда будет. Мы и до тебя иногда спали, до того, как я с тобой познакомился. И до того, как женился. Она… не любовница в полном смысле. А тогда я только у нее мог выговориться. И каждый раз, чтобы не мешать вам купать и укладывать ребенка, после работы ехал к ней. Мы… в основном говорили. И немного занимались сексом. Я набирался там сил, чтобы терпеть тещу и не послать вас всех троих к черту. Ирка каждый раз говорила, что главное - семья и ребенок. Что я не должен тебя предавать. Но она видела, каково мне. Это был дружеский секс. Потом ты вышла на работу, теща смоталась, мы взяли няню. С этого момента я больше не спал с Иркой. Потому что снова стал спать с тобой. Довольна?
        - Почему… ты… раньше не говорил? Я же спрашивала… много раз…
        - Наверное, момент не пришел. Слушай… я думаю, это все стресс из-за смерти мамы. Хотя уже полгода как… давай замнем… и поедим, а?
        - А сейчас ты с Иркой видишься?
        - Она мой друг. Вижусь, конечно.
        - И мне не говоришь?
        - Да потому, что она всегда была для тебя как красная тряпка для быка. Я, я, я… ты же никогда не спрашивала меня, чего я хочу, чем живу, - сердито сказал мужчина.
        - Ты просто… свинья…
        - Я?…
        - Значит, права я, что гуляла… мне теперь хоть будет что вспомнить…
        - Гуляла?…
        - А ты думал? Загреб меня, красивую, состоятельную, и все? Свое защищать не надо, а? Да ты бы знал, сколько за мной мужиков увивалось!
        - И скольким ты дала?
        - Грубиян!
        - Слушай… этот разговор начал не я.
        - Я с тобой никогда не кончала! Я притворялась! Мне надо было понять: это я корявая или это ты такой?
        Мужчина пару раз глубоко вздохнул. Он не мог осознать цели этого разговора, не мог увидеть логику в том, как он внезапно возник и как развивается.
        - Слушай… тема скользкая. Ты зачем все это говоришь? Хочешь развестись и поэкспериментировать, лет десять-то еще есть? Освободилась от сына… и от меня хочешь? Неожиданно, но давай обсудим… я готов уехать на съемную квартиру, а ты живи в моей… иначе зачем ты это все?
        - Потому что ты козел, - с выражением сказала женщина. - Никогда не давал мне того, чего я хотела. А я… может… хотела быть балериной!
        Мужчина совсем потерял нить рассуждений супруги. Он вынул сигареты, привычно вышел на балкон, нарочно не застекленный для этой цели, но выстланный дорогой глянцевой плиткой. Словно не увидел темное животное, которое сидело на старом стуле в углу и вылизывалось.
        Изменяла.
        Гуляла…
        Не кончала.
        - И еще я сделала два аборта. И не от тебя, - едко сообщила женщина. - А тебе сказала, что это ты бесплодный, коз-зел. Что у тебя живчиков только на Алешку и хватило.
        Пьяная женщина бросилась на балкон. Она занесла руку, чтобы дать пощечину; но мужчина не был джентльменом до такой степени, особенно после последних откровений. Он удержал ее руку… отшатнулся… пепел с сигареты упал на ее голую руку… она взвизгнула, резко повернулась… под их ногами покатилась неплотно закрытая бутылка с олифой… олифа разлилась; мужчина и женщина заскользили, хватаясь друг за друга…
        Это был хороший балкон, с нормальным парапетом. Но - восьмой этаж, а под балконом - асфальт.
        Кот облизнулся последний раз. Потянулся, очень по-кошачьи размяв лапы. Одна за другой всплыли в аквариуме рыбки. Когда человек погибает после таких бесед - это очень, очень вкусно. Да еще с приправой. Еще немного, и кот сумеет говорить, используя речь, слова, и тогда дела с бестолковым некромантом пойдут удачнее.
        В ЧЕТЫРЕХ КВАРТАЛАХ ДЕСЯТИЛЕТНЯЯ ДЕВОЧКА С ВЫСОЧЕННОЙ ТЕМПЕРАТУРОЙ ЛЕЖАЛА ПОД ОДЕЯЛОМ, НАКРЫВШИСЬ С ГОЛОВОЙ. ОНА ВСЕ ВИДЕЛА, И ЕЙ БЫЛО ОЧЕНЬ СТРАШНО. УДЕРЖИВАТЬ ДВОИХ ВЗРОСЛЫХ ЛЮДЕЙ ЕЙ ОКАЗАЛОСЬ НЕ ПОД СИЛУ… ОСОБЕННО ПОСЛЕ ТОГО, КАК ОНА ПЫТАЛАСЬ СПАСТИ МИШКУ…
        Я валялась, уставившись в белый больничный потолок. Так. Тут ему удалось. Теперь он еще сильнее. А скольких я прошляпила?… Касизу не нужно было спать, он интересовался только пищей и питался беспрерывно, перебираясь летучей мышью с крыши на крышу. Питался. Питался…
        Посмотрела на часы - новолуние уже прошло, начались первые лунные сутки. Луна все еще в Тельце… наверное, поэтому так нестерпимо хочется есть…
        Пустой живот со мной громко согласился, отметив заодно, что есть и другие причины быть голодной, не только связанные с горними высями.
        За дверью нянечки бренчали судками, медсестры - звенели тележками с ампулами и флаконами с лекарствами; шла утренняя раздача процедур. Левое полупопие, правое полупопие…
        Я понимала, что спала очень крепко, но не долго. Не так долго, как требовалось бы.
        И тут не было моей ванны, моих эфирных масел, соли и свечей.
        Зато был Мерлин, который с интересом пялился на меня с соседней койки.
        - Как это нас положили вместе? - задал он резонный вопрос.
        - Ну… мест не было, - попробовала сымпровизировать я. - Даже в коридоре. А вы… меня не помните?
        - Нет. Вы после травмы, наверное? А мы знакомы?
        - Да, я после травмы… а вы?
        - Доктор Таня говорит, на меня упала люстра, - застенчиво сказал Мерлин. - Моя, очень тяжелая, и что мой случай протекает не так, как при традиционных черепно-мозговых травмах. Что, может, еще какая-то инфекция, и мою нервную систему надо исследовать. Но это не заразная инфекция, - трогательно вдруг спохватился Мерлин. - Олег.
        - Ники.
        - Какое оригинальное имя! Самофракийская?…
        - Не Ника, а Ники. Вы знаете, Олег, - прищурилась я, - я увлекаюсь оккультными дисциплинами. Хотите, скажу вашу дату рождения и прозвище?
        - Ну?
        Я сказала.
        - Это не фокус, - парировал Олег. - Наверняка у доктора Тани спросили. Подумаешь! Я ей говорил. Она выясняла, что с моей памятью стало.
        Я улыбнулась:
        - Олег, а что вы делали перед тем, как вам на голову люстра упала? - и сунулась поисковой ниточкой. Поверхностная считка информации - не воздействие, которым Мерлин и вправду был неподвластен.
        - Ну… я замочил макароны… пообедать… собирался позвонить… одному человеку. (Дуне, поняла я.) Видимо, в этот момент в люстре перегорела лампочка, у меня дома это часто бывает, и я полез ее менять. Стремянка старая, а люстра очень тяжелая, из такого разноцветного стекла… с пузыриками внутри… видимо, она мне на голову и упала, а может, и током ударило.
        Мерлин помнил события примерно трехнедельной давности, как я поняла. Панда основательно шибанул «неподвластного». От такого заряда можно было к потолку прилипнуть. Хотя что-то мне подсказывало, что постепенно память восстановится - но вряд ли Мерлин будет помнить последовательность событий точно.
        - А вы знаете, кто вам скорую вызвал? - спросила я как можно более легким тоном. - Родные?
        - Нет, я один живу. Ко мне из всего подъезда только Ларочка заходит, - ответил Олег, и я Увидела - это та самая девочка, которая наблюдала за Касизом; которая вправду сумела отвести атаку Касиза на Мерлина; которая обладала светлым-светлым Даром; которая жила в одном с Мерлином подъезде. И с которой мне срочно потребовалось поговорить. Вот просто неотложно.
        - Так, - сказала я и начала сползать с кровати. Вчера порезы были почти неощутимы, но после художественной штопки болели нестерпимо. Почему бы?…
        - Там, за дверью, есть удобства, - застенчиво сообщил Мерлин. - Странно все-таки, что нас положили в одну палату.
        - Таня - моя хорошая подруга, - ответила я, - других мест и правда нет. В этой палате палатный доктор - ее друг. И потом, я только на одну ночь. Я сейчас попробую одеться, и на выход. В какой квартире Ларочка живет?
        - В восемнадцатой… погодите, а Ларочка вам зачем?
        - По просьбе доктора Тани проверяю вашу память, - ответила я твердо, и Мерлин расслабился. - А вы в какой?
        - В третьей…
        - На каком этаже?
        - На первом…
        - Надеюсь, вы правы, потому что отвечаете уверенно, - сказала я. - Выздоравливайте, Мерлин.
        - Спасибо…
        Я нашла свою одежду (кто-то из друзей догадался принести мне сюда свежую, не изгвазданную и не рваную), выползла в коридор и, пошатываясь, пошла к выходу. Как и во всех больницах, тут имелись обычный вход-выход для пациентов и посетителей и парочка тайных лазеек для персонала. Я кралась по известным мне коридорам, по которым не один раз бродила вместе с Танькой, как ниндзя. Мне не хотелось, чтобы сестрички или няни тревожили Таньку, которая наверняка спала в ординаторской или уже смотрела других пациентов в отделении интенсивной терапии. И мне надо было линять быстро.
        Простая логика подсказывала - Касиз, некромант и его приспешники уже оправились от напряжения, вызванного организацией землетрясения… и ищут меня, меня и белемнит, ключ, запечатавший Касиза.
        Цепочка холодила шею под одеждой. Грубая, тяжелая.
        Чертов коготь болтался где-то ниже груди, выше пупка.
        Глава 12
        Лунная магия
        В 1-е лунные сутки обретает шанс сбыться все… о чем вы по-честному мечтаете
        Тихо крадучись по коридору, я добралась до комнаты, в которой складывали чистое белье. Притаилась за углом, пока тетя Маша не ушла куда-то со стопкой полотенец; юркнула внутрь и сперла халат самого больничного-пребольничного вида и накрахмаленную синюю шапочку. Эти предметы должны были облегчить мне доступ в квартиру Людочки. От Таниной больницы до меня можно было проехать верхним транспортом, не спускаясь под землю. С пересадкой, правда, ну и ладно. А от моего дома до дома Мерлина и вовсе пешком пройду… прикинуться доктором, направленным от поликлиники к Ларочке, я смогу. Что можно сказать, знаю. Врачи ходят с бахилами, с масками, с сумками, битком набитыми разными причиндалами, рецептами, блокнотами, со стетоскопом, с разными штучками, которыми смотрят горло и ушки детям. Подходящей сумки у меня вроде не было, но я что-нибудь придумаю…
        Я прихватила по ходу движения брошенный в коридоре полупустой пакет со скомканными бахилами и половиной рулона туалетной бумаги и сунула в него халат.
        Затем выползла из больницы, никем, кроме парочки ранних электриков, не замеченная. Люди часто даже не задумываются, что жизнь современной больницы очень тесно завязана на армию рабочих - специалистов, далеких от медицины, но обеспечивающих исправное функционирование таковой. Вот они: а значит, все аппараты будут работать, свет бестеневых ламп в смотровых и операционных - оставаться ярким, компьютеры с историями болезней - своевременно загружаться.
        Пошла вдоль забора, наслаждаясь свежим воздухом, ярким майским утром и привыкая к ощущениям в теле. Порез мне не казался слишком уж глубоким, хотя и обильно кровоточил поначалу, а вредная доктор Белкина своим косметическим швом превратила его в настоящий ужас. Но что делать… приходилось привыкать.
        Тащилась в школы и садики малышня, прицепившись к рукам серых от недосыпа родителей; спешили в офисы собранные служащие. От меня такое раннее пробуждение требовалось только для обрядов, в определенные дни года; я - типичная сова, вынужденная приспосабливаться к социальным ритмам города. Однако нельзя не признать, что в рассветных часах есть особая яркость, умытость и чистота; я ее уважала и очень ценила… но так редко ощущала!
        Так. Надо было собраться и подумать. Как-то мне попало исследование, которое гласило, что девяносто процентов всех самых серьезных решений человек принимает не в «специально отведенное для этого время», а по дороге откуда-то куда-то, в душе, в туалете, словом, между делом и параллельно с какой-то механической работой тела. Для меня это было абсолютно справедливо - идти на свежем воздухе, выспавшись, помахивая шуршащим пакетом, по знакомой дороге и выстраивать логические структуры - самое милое занятие.
        Итак, представим себе ощущения «группы противника». Неизвестный пока Кац, Вадим, девица-суккуб, Джокер. Может, кто-то еще.
        Видимо, даже такие откровенно ужасные некроманты и человеконенавистники нуждаются если не в любви, то в понимании, что они не одни на этом свете. Кто, как не дети, дают такое ощущение? Вот господин Федотов и прошелся по детским домам - о, средства для убеждения власть имущих и судьбы решающих лиц у него имелись. Правдами и неправдами, а скорее, шантажом, деньгами и незримыми воздействиями он собрал свою команду. Обрел влияние на подростков, авторитет в их глазах; дал каждому то, что требовалось, чтобы раскрыть Дар. Снял чувство вины за их собственные необъяснимые поступки и потребности, обусловленные экстрасенсорной одаренностью. Сделал их своими подопечными, научил управляться с Даром.
        Ради чего?
        Ради Касиза.
        Вполне возможно, что поначалу это было просто ужасное совпадение, хотя мой опыт гласил - совпадений не бывает. Сам Касиз притянул в подвал дрянного домика некроманта, где тот и начал свою ужасную деятельность. Убил в первый раз… а потом некромант, как и любой отщепенец с таким складом психики (чтобы не сказать - видом психического отклонения), ощутил привязку к месту - и убивать второй раз пришел туда уже сознательно. А позже - я уверена - ему пошла информация. Убивай больше, убивай по определенным правилам - обретешь могущество. А как только обретешь могущество - обретешь господина, который даст тебе все остальное, что только можно представить.
        В наше время создавать мощные артефакты и воспитывать в себе могучего экстрасенса сложнее, чем в прежние времена. Осознание особой природы человека до приручения электричества было острее, силы богов и мистика природы - выше. Магическое сознание трех-четырех тысяч лет выдержки, не погибшее в теле, замурованном в карстовой пещере, - это ли не Саурон, в самом деле?…
        Я не исключала, что некромант и взялся за сбор своей команды особо одаренных, когда ощутил, что именно его призвало, с чем именно он вступил в контакт. Это один шанс даже не на миллион, а, наверное, на миллиард.
        А Касиз наверняка все эти тысячи лет ждал как раз такого человека с подходящим Даром, постоянно обретающегося поблизости…
        Касиз стал идефиксом некроманта, его маниакальной, навязчивой идеей и управлял действиями Константина. Также я откуда-то знала, что силы Касиза на исходе, и не объявись некромант, дух Касиза мирно сошел бы на нет, а громовой камень, болтающийся сейчас у меня на шее, рассыпался бы в прах. Анур горько сожалел, что некромант все-таки случился поблизости. Но что теперь толку сожалеть…
        Касиз торопил. Некромант делал все возможное, но не попадал в цель, только подпитывал заточенное зло. И поискать останки физического тела потенциального повелителя ему в голову не приходило; а может, он просто не сталкивался с самой идеей подземной разведки.
        В отчаянии, после ряда провалов, он навел на подвал проблемных подростков и подсунул им магическую книгу. Рассчитывал на кровь девственниц, круг силы, жестокое убийство; на то, что Касиз сумеет захватить тело ослабленного наркотиками и алкоголем тинейджера, не знаю… но не прогадал.
        И вот оно, сбылось - Касиз восстал.
        Наверняка одновременно с ошеломительным восторгом Константин и его приемные дети ощущали и страх. Детские шалости и бытовые игры во всемогущество и «колдунство» закончились. Началось нечто настоящее, не подвластное их воле, напротив, подчиняющее их самих. Анур листал перед моим мысленным взором картинки: владычество Касиза - это страшно. Положим, Майя выкручивалась как могла, она обладала пластикой сознания, присущей любой девушке; Константин и Джокер приняли Касиза как родного и нивелировали собственную волю; Кац - не знаю, а Вадим…
        Панда шел против ветра, решив сохранять мне жизнь - хотя Касиз через Константина велел убрать шустрого экстрасенса со светлым Даром с дороги. Боец протиснулся в узкую щель формального характера, между тем, что хотел он сам - а он хотел рассмотреть меня поближе, и своей присягой Константину. Приказ меня уничтожить шел через некроманта, но от Касиза, которому Панда пока не присягнул. И приказ этот был не вербальным и не ментальным, а лишь образным - кот не мог еще выражать пожелания четко и однозначно. Так что можно было кое-что списать и на непонимание.
        Да. Шел против сильного магического ветра. По моей спине пробежалась толпа ледяных муравьев. Я вот не оценила того, что сделал Вадим, а зря… Он пугал меня, предостерегал и одновременно дал восхитительное ощущение безопасности от себя самого.
        Правда, тут имелась еще одна щель. Формального характера. Безопасности для меня - но не для моих друзей и не для массы людей, занятых сейчас расследованием.
        Я еще раз поежилась. Да.
        Надо было торопиться. Сильно торопиться, как и намекал Анур, лаская мне шею нагретым серебром и упираясь в область солнечного сплетения белемнитом.
        Почему торопиться?
        Мы пока успевали двигаться на сантиметр впереди лишь благодаря скорости. Ах, Ники Лауда, как мне пригождалось прозвище, взятое еще в славном отрочестве! Зло в нашем мире сегодня малонаказуемо. Оно может неспешно выбирать жертву и красиво наносить удар, тщательно подготовившись, вальяжно. Будем справедливы - оно редко встречает отпор. Вот бригада Константина и расслабилась. Они не думали, что кто-то вступит с ними в схватку. И не сразу собрались для дальнейших действий.
        Секунды три я раздувалась от гордости, вцепившись в белемнит через одежду. Знай наших!
        Помогал и мой опыт журналиста. Журналист - это тот, кто хватает всего понемножку; он должен иметь широкий кругозор, небанальную эрудицию и готовность постоянно запоминать новое, одновременно анализируя старое. Он должен ощущать всю трехмерность современного ему мира, чтобы адекватно ее отражать.
        Я соответствовала своей «гражданской» профессии и поэтому могла немного опережать экстрасенсов с темным Даром, которые - в силу склада личности и в силу опять же Дара - большую часть времени просто жгли, свой Дар поддерживая и питая.
        Так.
        Возможно, когда в подвале начала работать следственная группа, Константин уже понимал, кто из его группы и как может уничтожить подвал. Но пока там были люди, прорыва не произошло. Почему? Например, среди судмедэкспертов были намоленные, искренне верующие, многие должны были быть с нательными крестиками. Православный эгрегор обладает огромной силой.
        А люди там были, пока не достали тринадцатое тело и не увезли его в следственный морг.
        И как только они ушли - метровая секция трубы с горячей водой выпала, как будто срезанная лазерным мечом. Может, кстати, и срезанная. Я надулась - Дункан Маклауд какой-то. С мечом в…
        Впрочем, лучше пусть крошит трубу, чем меня.
        И кипяток затопил подвал. И уничтожил… что? Стало быть, там было еще что уничтожать… а я так толком все и не осмотрела. Хорошо, что у милиции остались хотя бы фото места преступления.
        Поставив себе жирный минус, я вышла из троллейбуса. Дом был уже очень близко.
        С другой стороны, может, Касиз сумел образами сообщить Константину о том, что под домом есть нечто физическое. И затопление было на самом деле попыткой уничтожить склеп и сделать недоступным белемнит. Иначе не было смысла наносить системе водоснабжения такие масштабные и трудноустранимые повреждения.
        После затопления - очевидно - все наши неприятели поняли, что цель не достигнута. Более того, не сомневаюсь ни на секунду: едва Колян вскрыл карстовую пещеру… Касиз взвыл так, что мало не покажется.
        И примерно через пятнадцать-двадцать минут после этого случилось землетрясение.
        Если представить экстрасенсорную силу, которая требуется для такого воздействия… думаю, это был настоящий Круг, даже, наверное, не Силы, а Крови. Для такого воздействия Константин наверняка собрал всех своих клевретов и Касиза тоже. А если это так… то сейчас, после контакта с таким магическим сознанием, все они валяются с аккумуляторами на нуле, головной болью, рвотой, поносом, спазмами и так далее. Восстановиться за короткий срок никак нельзя. Если только…
        Да. Это также означает, что некроманта надо как можно сильнее отвлекать, не давая ему ни часа на то, чтобы найти и убить человека. Только этим методом он мог быстро восстановить свои силы.
        Я вытащила мобильник:
        - Вась?
        - Ники! А Белка… - Голос сонный. Гад, спит он!
        - Вась! Федотова допрашивают?
        - Ни повода, ни причины… только досье его прошерстил… Ники, слушай…
        - Васька, слушай меня. Сосредоточься. Не давай ему покоя. Наври что-нибудь следственной группе. Я тебя умоляю. Найди возможность поставить слежку. Учти, он будет искать способ убить, выведет всех своих от слежки избавляться. Если уже не убил. Пока я дрыхла.
        - Ники!
        - После землетрясения они все обычные люди, но ненадолго. Я так думаю, Майя уже где-то силы набирает. Не дай ему восстановиться, а мне пока надо еще сделать пару дел, чтобы быть готовой к тому, чтобы… чтобы… - Как сложно сознательно говорить такие вещи! Рациональное намертво сцепилось с экстрасенсорным; Анур внутренне мягко, но требовательно подтолкнул. - Чтобы убить Касиза.
        - Кого убить?
        - Кого угодно. Ребенка сопрет из коляски или на детской площадке, собаку, голубя, бомжа, одинокую бабульку… кого угодно!
        - Так… погоди… ага, Федотов… Ники, следаки пока посадили двоих. Теодора и еще одного дедушку маловменяемого из дрянного домика. Дедушка идеальный пациент, на все согласен, деменция не дремлет…
        - Дедушка? Васьк, с дедушкой потом, ладно?
        - Ники, ты пойми. Висяка по такому делу не будет. А я же знаю, кто это и что это не дедушка. Но я не следователь… они и так на меня косятся и очень хотят с тобой поговорить по поводу того, как ты узнала о месте преступления!
        - Ва-а-аськ!
        - А ты думала? Решила помогать закону - он к тебе знаешь как присмотрится…
        - Ну елки-палки! Хорошо, что у нас Мариванна есть… и ты…
        - Ники, я мало что значу. А Мариванна… Мариванна с подозрением на инфаркт в Бурденко.
        - Что? - У меня внутри словно что-то оборвалось. Я прошляпила.
        - Ты не волнуйся, делай что должна. Но Мариванна…
        Ну да, она теснее всего контактировала со всеми тринадцатью телами… с которыми у некроманта наверняка существовала особая связь. Какая же я дура! Какие там гордость и скорость - пора было посыпать голову пеплом…
        Я стиснула зубы. Быстро взять себя в руки; задачу положение Мариванны не меняло, а лишь конкретизировало.
        Васька тем временем доложил жизненные показатели Мариванны, которые пока читались как средней тяжести, и перешел на тему швабры. Какой швабры?…
        - Ники, едят меня уборщицы! Бога ради, где эту швабру особо модную взять-то можно?…
        - Васька… - Я наконец сообразила, о чем он - о каких уборщицах, о какой швабре и вообще о чем. - Отправь каким-нибудь образом милицию к некроманту. Если по каким-то причинам он забыл ее выкинуть - возьмешь с балкона. Ты меня понял? Инвентарный номер есть на ней? А?
        - Понял… должен быть… Ты как сама?…
        - Я более-менее, - мужественно ответила я, нажала отбой, чтобы не развивать тему, и потрусила к своему дому.
        На своем пути в этом мире восставшему Касизу не повезло. Он нарвался на «пациента», который оказался неподвластен силам зла. (Правда, силам добра Мерлин тоже был неподвластен, поэтому его, например, было бесполезно показывать экстрасенсам-целителям.) Помимо этого, Касиз встретил отпор в виде стихийного экстрасенса - девочки Ларочки. Она что-то использовала против древнего мага, что-то неординарное, а что - я не могла ощутить. Мне до зарезу требовалось узнать, что за вещь, или Сила, или магический прием остановили Касиза в первые часы его плотского существования в нашем мире, в первые часы его возвращения с самой границы миров. Перенять опыт, возможно - попросить и саму вещь. Поэтому я уже почти бежала, всем телом ощущая, как уходит драгоценное время - время моего преимущества.
        Я поднялась в лифте на свой этаж, попутно мысленно ругая неспешность этого самого лифта. И остолбенела перед новой дверью, о которой думать забыла. Но как только я неуверенно звякнула новым ключом в странной на вид замочной скважине, дверь распахнулась.
        - Ксенька! - Чед схватил меня и прижал. Я в ответ тоже благодарно прижалась к Женьке, обняла его, потом выбралась из огромных ручищ. - Ты как? Ты целая? Танька звонила уже, что ты сбежала…
        - Целая, ну почти целая, доктор Белка у нас художественную штопку любит, поэтому ты не дави меня… Жень, надо переодеться и быстро-быстро бежать…
        - На работу?
        - Не… С работой погожу, - тоскливо вздохнула я. - Надо проверить дом Мерлина.
        - Ваське звоним?
        - Я уже поговорила с ним. - Порывшись в шкафу, я откопала самую фешенебельную сумку. Напихала в нее несколько разнокалиберных книжиц, пачку старых пухлых бланков оплаты за телефон и за квартиру - сохранившуюся еще с доинтернетных времен; сверху сунула свернутый халат и врачебную шапочку, а еще прихватила в домашней аптечке две или три маски, оставшиеся от очередной эпидемии очередного гриппа, чтоб Касиз от него же и сдох… Все это заняло минуты три.
        - И куда ты? - уточнил внимательно наблюдавший за этими приготовлениями Чед, надевая куртку и обуваясь.
        - В тот дом, где Мерлин живет… надо поискать там кое-кого, - не слишком определенно отозвалась я.
        - Я почему-то думал, ты Дуней будешь заниматься. Пошли.
        - Дуней? А, Дульсинеей нашего Мерлина… нет, ей Белка звонила… по-моему, Дуня тут совсем ни при чем… нет, надо найти другого человека, я вроде о нем говорила…
        Пара остановок на трамвае (Чед молчал - наверняка переживал, что мотоцикл пока не удается вызволить), резвый марш-бросок - и вот мы около дрянного домика.
        Он и вправду сдал за последние часы. Казалось, стены его посерели, а вокруг торца, подмоченного изнутри аварийным прорывом кипятка, цоколь отсырел, позеленел, тронулся то ли плесенью, то ли мхом. Так быстро. И весь дом словно оплавился в очертаниях - его как будто невозможно теперь начертить линейкой, потребуются изогнутые лекала. Воображаю, как тяжело сейчас в этом доме людям… тут требовался глобальный очистительный проект, несколько экстрасенсов одной школы, владеющих одной и той же методикой, лучше всего - Учитель с адептами. Даже те, кто не погиб под ударами голодного восставшего Касиза сразу, сейчас очень страдали. Дом, пропустивший такое зло, очень трудно будет снова сделать жилым.
        Я подумала об одном из карпатских мольфаров, который регулярно наезжал в Москву и уже обзавелся эффективными учениками; но сейчас он был во Львове, точнее, в горах возле древнего города - напитывался силой от особых мест. Потом, все - потом.
        Я не слишком решительно вошла в подъезд. Женька тихо следовал за мной.
        Кодовый замок был сломан, и тяжеленная полуоткрытая дверь странно пищала, чуть покачиваясь, как будто ее колебал ветер. Кафельную стенку подъезда раскалывала неровная трещина - ветвистая черная молния, упирающаяся прямо в дверь квартиры Мерлина.
        Я поднялась на этаж, где жила Ларочка.
        Лестничная клетка и дверь мне уже не понравились. На этаже можно было снимать старый фильм про хрущобы - какие-то примотанные к перилам лыжные палки, поломанные велосипеды, старые детские санки… Весь этот скарб навскидку не использовался много лет и являлся антенной для привлечения разного рода неприятностей. Сама дверь оказалась обитой материалом, доступным для разрывания, - и он был разорван, как будто дверь скреб какой-то крупный зверь; скреб совсем недавно; в длинных порезах торчал белый синтепон.
        Я накинула халат и позвонила.
        Внутри тут же заскулил пес. Интересно. Пес внутри, следы когтей снаружи.
        Долгое время никто не открывал… странно - рано, на мой взгляд, в семье должны быть все дома. И вот дверь приоткрылась, замкнутая на цепочку. Внутри стояла девочка в длинной ночной фланелевой рубашке, выцветшей и на редкость застиранной… и нос Лабрадора.
        - Здравствуйте, - начала девочка, но ее перебила собака, звонко залаяв. Я в собаках понимала немного - но этот пес определенно улыбался мне и в промежутках между захлебывающимися тирадами скулил и рыл щель лапой.
        Девочка прислушалась, нагнув голову с темными нечесаными волосами… и вдруг торопливо защелкала цепочкой, отпирая дверь, и… и я даже не успела сказать, что я доктор…
        …уже полчаса я сидела с Ларочкой в обнимку. Бедную малышку трясло от температуры, от болезни, от ужаса, от счастья - от всего сразу. Я иногда слышала обрывки ее мыслей, светлых, как искорки костра: пришла, нашла, спасла; я была для нее крестной феей, богиней, Наставницей - кем угодно. И я безмолвно соглашалась - да, маленькая, да, я тебе помогу, я оберегу тебя, все самое страшное - позади. И Лариса уже успела мне сказать - малыш Миша выжил. Зато она не смогла помочь тем двоим… и еще многим-многим.
        Наконец я ее отпустила. Тонкое тельце и волосы пахли какими-то лекарствами.
        - Детка, где мама?
        - На работу ушла… она регистратор в поликлинике…
        - А папа?
        - Папа еще не приехал, он дальнобойщик…
        - А кто дома?
        - Дик и бабуля… и еще мамин песик, но мама сказала, что он умирает… а бабуле пришлось ночью дать дополнительные лекарства, она будет спать…
        Бабуля - довольно грузная пожилая дама - лежала в метре от меня, на второй кровати в семиметровой жилой комнатушке. В малометражной двушке воняло псиной; ремонта эта квартира не видела, по-моему, лет сорок. Обветшавшая нищета, неопрятные запахи пожилого человека и больного животного. Замечательно.
        Дик радовался моему приходу не меньше Ларисы.
        - Давай, я тебя чуть полечу? - предложила я.
        - Давайте, конечно! - обрадовалась девочка. - А то температура уже третий день совсем не опускается…
        - А ты пока расскажешь все, что хочешь.
        - Конечно… я давно слышала разные странные вещи. И когда пробовала рассказать папе и маме, они говорили, что я не только слепая, но и сумасшедшая, - заторопилась малышка. - И тогда я решила молчать. Мне иногда очень страшные вещи снились или слышались. Например, что снизу, под домом, кричат. Два раза было так страшно, что я болела почти по месяцу…
        Понятно, она слышала последние убийства некроманта.
        - И вот… мне приснился сон. Что в подвале убивают котика, а что он оживает… я уже пробовала делать… разные… вещи… например, когда слышала, что у человека болит голова - убирала боль… или если не слушался маленький - делала чтобы слушался… а тут я услышала, что кот пошел есть Мерлина… мертвый кот, в дырах, липкий.
        Девочку снова затрясло, и я усилила работу поисковых нитей, которые сейчас врачевали ее надорванную непомерной задачей Сущность.
        - Я с Мерлином дружу, он взрослый и очень хороший, - говорила девочка. - Я… думала, как его защитить… я много слушала о магии по телевизору, и у меня был один магический предмет. Он был когда-то бабушкин… потом бабушка его выкинула, сказала, он ей больше не нужен, а я забрала себе. И он у меня хранился долго.
        - Это - зеркало, - сказала я как можно спокойнее. - Ты, моя девочка, каждый вечер брала его в руки, гладила и представляла, что когда-нибудь тебя отведут к доктору, он вылечит тебе глазки, и ты сможешь посмотреть в зеркало и увидеть, какая ты замечательная…
        - Но у меня не глазки болят… мама говорит, все из головы идет, - торопливо продолжала Ларочка, сильно покраснев. - Глазки уже оперировали… не помогло.
        - А оправа у зеркала бронзовая… ты экстрасенс, Ларик, и сама постепенно превратила подходящий предмет в магический. Рассказывай. Все так и есть - ты правильно работала. И когда экстрасенс со светлым Даром… как ты… часто берет вещь в руки и мечтает - она становится очень сильной, напитывается настоящей магией, - пояснила я.
        - И… в ту ночь… в ту ночь, с которой я болею, я так напугалась, так напугалась. - Лариса снова доверчиво ко мне прижалась. Старуха на кровати грозно забормотала и заворочалась. - Я… поставила зеркало между Мерлином и котом. Мысленно. И кот бросился в квартиру на втором этаже, там я ничего сделать не успела… потом еще… в одну… но я плохо знала этих людей и не успевала поставить зеркало.
        - Ты не волнуйся… Мерлин жив, он в больнице, ты спасла его, - нежно сказала я. - Ты и так сделала очень много.
        - А когда мертвый кот пришел сюда, я его даже видела. Я иногда могу рассмотреть силуэты, если человек стоит на фоне светлого окна или двери. А тут, наоборот, все было черное, а кот с крыльями как будто горел. И он… шел… к бабушке. Я не пустила… кот зашипел и побежал кругом… он старался достать меня или бабушку. Но рядом встал Дик, и он тоже горел. А еще в нашу с бабушкой комнату распахнулась дверь, и прибежали два маминых пса, которых она сейчас лечит. Лечила. Маленькая собачка такая и большой, кажется, какой-то сторожевой пес… злой, мама его в строгом наморднике держала… и они… тоже пылали. И они встали рядом со мной, как стража, а я держала в руке зеркало… и говорила ему уйти и никогда не приходить сюда…
        Мама Ларисы была из той породы людей, которые не могут пройти мимо даже безнадежно больного животного. Я Видела, что огромный старый кавказец, потеряв своего любимого хозяина, уже давно ненавидел людей и был опасен как на службе у человека, так и атаманом в уличной стае. Его выгнали, чтобы не усыплять. Но он получил какую-то травму, и мама Лары притащила его сюда вместе с мерзкой истеричной болонкой с гноящимися глазенками.
        И в последний миг своей жизни старый пес вспомнил о преданности, о служении Человеку и до капли отдал свои силы.
        - Кот ушел… большой пес умер, и у мамы были проблемы, как его отвезти похоронить… я сразу заболела… сильно… не могла ей помогать. А маленькая собачка все еще болеет… кажется. Дика тоже рвало два дня, но он поправился.
        Пес-поводырь. Два изгоя, бездомных калеки понимали, что жить должен остаться он.
        Так вот какая сила остановила Касиза. Ларочка. Ее зеркало. И псы.
        Мерлином Касиз мог и не заинтересоваться - парень жил один, вывести его на грань отчаяния или паники, заставить наложить на себя руки в силу Дара Олега Касиз не мог. Там он отступил легко; а тут - видимо, бабушка была очень желанной добычей. А уж тем более девочка-экстрасенс.
        Я мельком подумала, что бабушка с прогрессирующим Альцгеймером, которую спокойно оставляют на больного ребенка, может, и должна бы уже уйти. Однако сие не нам решать. Болезнь бабушки учила Ларочку любви, долготерпению, состраданию… и Видению. Не умея рассмотреть, что происходит, глазами, малышка, сама того не ведая, тренировала духовное зрение, чтобы силами своей любви помогать старухе. А жила она с бабушкой с самого детства, и времена, когда бабуля была в порядке, любила и жалела ее, рассказывала сказки и пела колыбельные, жили в ее памяти и в добром сердце.
        Девочка не отдала родного человека, как не отдала раньше Мерлина, и кот бросился с ее этажа в следующий подъезд, чтобы продолжить свой путь.
        Но силы Ларисы были на исходе… и без экстрасенса малышка не поправилась бы.
        Все ушли на работу - а ребенок с гриппом взял да умер.
        Бывает так и в наши прогрессивные дни.
        - Я стала болеть с того дня… но я еще какие-то вещи видела, страшные, странные. А потом, когда кот ушел через крышу, я увидела, кто его забрал. Этого же человека я видела, когда мне снились те ужасные сны. Это лицо… никак нельзя было забыть. И я рассказала Мерлину, что слышала по телевизору, как можно сделать фото во сне… придумала, зачем ему это… после той ночи, когда кот приходил в его квартиру, это было нетрудно… в общем… немного… его… обманула… он такой странный сделался после того, как прибегал мертвый кот.
        Изображение в память телефона Олега Евсеева послала незрячая Ларочка. Олег был оглушен воздействием Касиза, не понимал, что творится, - и вообще, скорее всего, ощущал себя как сомнамбула.
        Пока Мерлин наш после внушения Лары спал крепким сном, примотав смартфон с включенным режимом камеры к башке, там и появился портрет Федотова. Вот только разъяснить, что это за личность, Ларочка не сумела - уже валялась с рекордными температурами… и Олег генерировал историю под свой формат личности.
        Ларочка только сумела последним усилием подтолкнуть его мозговую деятельность к тому, что с получившейся историей надо куда-то пойти, донести ее до людей. Вот он и понес.
        Квартира Мерлина была совсем рядом. Я бросила поисковые нити - и вправду Олег сталкивался с некромантом. Буквально один раз. Олег этого не запомнил, а вот некромант - запомнил, да еще как. И он вполне могу подумать, что Мерлин опасен для него - и для восставшего Касиза.
        Я нежно работала с девочкой, продолжая держать ее на коленях.
        - Ларочка, если ты хочешь быстрее поправиться, ты должна попросить меня тебе помочь, - серьезно сказала я. - Я без просьбы не могу тебя лечить как следует, только чуть-чуть. А еще ты должна попроситься ко мне в ученицы.
        - Я должна?…
        - Ну, если хочешь, - пояснила я. - Но лечить или учить тебя без просьбы с твоей стороны я не имею права.
        - Совсем?…
        - Не совсем. Немного могу, - призналась я.
        - А если я не попрошу?
        - Я восстановлю твое тонкое тело, которое повредил монстр, и чуть-чуть расскажу тебе о твоем Даре, но учить им пользоваться не смогу. Не смогу научить, как помогать другим.
        - А… какие-то обещания? Клятвы?
        - Никаких, - ответила я, попутно покрепче усыпляя начавшую просыпаться бабушку. - Дело в том, что и у тебя, и у меня светлый Дар. Экстрасенс с темным Даром приносит присягу, или дает какую-то клятву, или обещает выполнить в течение жизни одно любое приказание Наставника. Часто экстрасенсы обходятся и вовсе без наставников, изучают свои способности сами и никому ничего не должны. А вот экстрасенсы со светлым Даром учатся свободно, без каких-либо обязательств. Надо только попросить.
        - А… у вас была учительница?
        - Наставница. И была, и есть. У нее очень сильный светлый Дар. А учеников у меня пока не было. Я сама еще знаю не так уж много…
        - Тогда… я… а я могу попросить вылечить вместо меня бабушку? - спохватилась Ларочка.
        - Нет, малышка, - серьезно ответила я. - Вместо - нет. Вместе - я попробую ей помочь. Потом. А главное, я научу, как ты сможешь помогать ей сама. А сейчас важнее привести в порядок тебя.
        - А… бабушка будет прежней?
        У меня тем временем начало нарастать внутреннее беспокойство. Ради безопасности этого дома его следовало покинуть. Защитить - и покинуть, забрав то, что мне надо.
        Я увидела, как бесплотная болонка вошла в комнату и села у двери. Дик улыбнулся ей, но не бросился навстречу, не встал с лежанки около кровати Ларочки.
        - Нет, Лар. Совсем прежней бабушка не будет, сейчас у нее такой отрезок пути - в темноте. Для того чтобы ты лучше поняла, что такое свет, - твердо сказала я.
        - Это… так…
        - Это взрослый мир, мир экстрасенсов. Добро пожаловать… - сказала я и поцеловала девочку в лоб.
        - Я прошу, полечите меня, - твердо и очень тихо сказала Лариса. - А еще станьте моей учительницей.
        - Хорошо, детка. Я согласна.
        - И деткой меня не называйте больше, пожалуйста, - попросила слепая малышка, упрямо вздернув подбородок.
        - Ладно. Ты… дашь мне зеркало?
        - Зачем?
        Я подумала и решила ответить честно:
        - Убить кота.
        - А фонарик… у вас на шее… не может его убить? Я вижу, что у вас на шее висит яркий фонарик… и из-за этого даже ваш силуэт немного вижу, - застенчиво сказала Лариса.
        - Поможет. - Надо же, видит белемнит.
        - А еще я вижу… дядю. Мужчину. Он как будто в свете этого фонарика, - добавила Ларочка.
        - Дядю?
        - У него темные… брови. Он весь закутан в какое-то белое полотно.
        - И что он делает?
        Лариса помолчала, подбирая слова.
        - Улыбается и машет.
        Ну конечно. Что еще может делать дух древнего мага?…
        Ларочка помолчала, ощупывая чуткими пальцами дорогую ей вещицу. Потом решительно протянула зеркало мне.
        Я поработала на совесть, уложила пропотевшую Лару в кровать, наподдала «электросна» бабушке, чтобы не мешала. Попутно прощупала - старушка была без головы, но тем не менее достаточно крепка физически и готова жить. Накопленный негатив рода кому-то да надо отработать, вот она и занялась вплотную. Снимать болезнь и негативную карму с самой бабушки было уже поздно; следовало работать с последующими поколениями, то есть с мамой Ларисы и с ней самой. К девочке отягощение пришло с поражением ее глаз; разуму ничто не грозило. А вот мама…
        Закончив работать с Ларисой, я прошла по квартире. Да, многие вещи тут сделались руками незрячей девочки обережными - любимые игрушки, украшения с гранеными стекляшками… С моей помощью все эти предметы включились в охранную сеть и замкнули контур. Попрощавшись с девочкой, я пошла к выходу (представляю, как там, за дверью, изнывал Женька), но, сделав шага два-три, вернулась.
        Подумала.
        Ларочка, пошатываясь, стояла в дверях комнаты, держась за ошейник пса. Дик понимающе смотрел на меня.
        Нельзя было уйти, оставив только слабенькую охрану, основанную на обычном контуре, двух псах - мертвом и живом - и вещицах девочки.
        Пятнадцать процентов?…
        Я зажмурилась. Приходилось принимать и такие решения. Да.
        Протянула нити.
        Бабуля через некоторое время отозвалась из застенков подсознания - горячо, со всей силой любящей души. Внучка была ей вправду дорога.
        Я обязана буду рассказать это девочке - потом. Что бабушка согласилась отдать какое-то количество своих дней ради ее безопасности и встать на защиту, если потребуется. Люди, лишившиеся рассудка в нашем понимании, часто взамен получают иное.
        Дик и призрак издохшей болонки вопросительно смотрели на меня.
        Лариса разволновалась - по щекам пошли красные пятна, из незрячих глаз потекли слезы по щекам. Она понимала, что я делаю что-то очень сложное. И не решалась спросить, что именно.
        И я замкнула охранный контур на сущность бабули. Когда все закончится, сразу же сюда, сразу же сюда…
        Сказала мягко:
        - Запри дверь, прими душ с солью и ложись! Просто потри тело солью вместе с мылом или гелем для душа, смой… и под одеяло! Ладно?
        - Ладно… ты только возвращайся…
        Я вышла, плотно закрыв дверь. Ну, почти хлопнув ею, если честно. Лариса молодец - сказала правильно, потому что «не умирай» было бы ошибкой.
        Женька куковал на лестничной клетке.
        Я постояла, опустив лицо в ладони, потом хлопнула себя по целому бедру:
        - Атаман! Рядом.
        Чед вопросительно воззрился на меня.
        Ну не рассказывать же ему, что рядом со мной сейчас идет призрак старого одноглазого кавказца! Пес был готов биться, Касиз потряс его до самого нутра. Вцепиться в такую шею Атаман счел высшим достоинством урожденного охранника.
        А мальтийская болонка, также решившая отдать доброму делу малые собачьи силы, осталась охранять свой последний дом. Не силой - так чутьем и звонким голосом.
        С призраками, особенно такими эффективными, я сталкивалась первый раз в жизни. Много слышала о них - особенно в рамках редакционной деятельности; часто разыскивала, пробовала вступить в контакт, да вот не доводилось.
        На секунду я допустила, что все это мне просто кажется, что я слегла с белой горячкой и мирно упокоилась в славном отделении психосоматики. Ах, вот бы так и было!..
        Но нет. Во дворе на расстоянии метров пятнадцати от нас с Женькой сперва плотной стаей резко вспорхнули голуби, а затем с мявом врассыпную бросились дворовые коты. Один заскочил на дерево и шипел вниз: там никого не было, если не считать лающего Атамана, сбросившего вместе с телесной оболочкой годы, болезни и комплексы.
        Глава 13
        Звезда королей
        В четверг вы внезапно можете ощутить невиданный прилив сил и преодолеть самые серьезные препятствия, какими бы они ни были
        Я уселась на лавочке около небогатой детской площадки. Женька подпер липу и закурил.
        Давно не видела его с сигариллой в зубах. Он единственный из нас иногда баловался табаком.
        Глядя на резвящегося пса, я ощущала почти детский восторг Анура. Он был очень рад появлению такого участника в нашей компании. Он вообще любил собак, людей и солнце.
        Атаман с лаем пролетел сквозь заморенного бледненького малыша, ковыряющего слежавшийся песочек яркой лопаткой, и городской ребенок зашелся радостным смехом. Я, хотя и выросла за городом, ни к какой живности особенно не тянулась, и мне казалось неестественным содержать зверье в городе. Но одноглазый кавказец определенно мне бы подошел. Все, кто мне подошел бы, оказались на удивление мертвы.
        Я помотала головой - чур меня, Женька, Васька, Танька, все тут. Они-то мне тоже подходят. Однозначно.
        Вытащила мобильник, подумала… набрала номер Инны.
        - Инн? Ну как там спец?… А, сдали… хорошо. А сама?… Ага… Это нормально! Нормально, да! Кружится? Съешь шоколада. Немножко. Ну как не буду. А голова у тебя на чем работает? На глюкозе, точно! Поэтому будь умничкой и не перебарщивай с диетой. Понимаю, что пошло. Ага. Ага… Отлично! Да, по идее, завтра я должна быть в офисе - к совещанию. Ну, вот так вышло в плане командировки. Да, и свой спец посмотрю. Верстку ж читаете?… Да пожалуйста! Ну, ты же понимаешь, это в основном самовнушение?… Нет, зачем бросать-то? Худей на здоровье. Раз начало получаться, чего останавливаться?… Да, пока. Привет нашим.
        Снова посидела молча.
        Инну раздирали радость и страх, тянущие в разные стороны, но мои рекордные растраты энергии ей не повредили. Вот и славно. Мне важнее было не услышать ее слова, а ощутить ее баланс и эмоции - тут все было в пределах нормы. Кто же знал, что вместо медленной подпитки тут начнется такое. Канал установлен, рвать его - вредно для обеих сторон, но присматривать необходимо.
        Что дальше?
        Набрала телефон Васьки:
        - Вась…
        - Угу.
        - Мариванна?
        - Ну, я ж не буду звонить каждые десять минут.
        - Вась, что у нас есть на Федотова или от него?
        - От него?…
        - Его вещи… изображения.
        - А. Ксерокопии документов ты видела. А вещи… какие у меня могут быть его вещи? Это у него, видимо, есть одна вещь… из полиции…
        Я прислушалась.
        - Васьк!
        - Я.
        - У тебя там… Таня?…
        - Э-э-э… ну да.
        - Вась, что не так?
        - Ну…
        - Ва-ся! Все отклонения от стандарта, все, докладывать как по уставу!
        - Ну… Ники, тут такое дело… в общем… пациент у Таньки умер, прямо во время ее манипуляций. Молодой мужик, на десять лет старше нас. Ну, вот она… и пришла сюда ко мне. В определенных чувствах. Посидеть, понимаешь? Таньк, ну Ники должна знать…
        Судя по шуршанию и змеиному шипению, Танька насильно выхватила у Васи трубку:
        - Ксень! Даже не думай! Никакой мистики. Осложнение нечасто, но бывает. Просто… я уже теряла, но не так… неожиданно. И не таких молодых. Я пересижу и буду в порядке. Только я тебя умоляю, не приплетай ты сюда это дело, ладно? Просто совпало.
        … Совпало, говоришь?…
        Увы, я Видела темную сеть такого плана совпадений, все плотнее сплетающуюся вокруг дела, вокруг моей компании, вокруг меня самой. Совпадения душат, и они всегда… случайны.
        Война объявлена, и она началась.
        - Танюха… ты держись. Хочешь, я к тебе Чеда еще пришлю? На моральную и физическую поддержку?… Заодно пусть ему Вася расскажет, как байк вызволять, вон он извелся уже.
        - Ага… Васька тут комнатку для допросов выделил, я три стула сдвинула и реву на них… а Чеда… да как хочешь, ты же тогда совсем одна останешься? Или… Ник, тебе надо его от себя отослать? Да? Горячо становится?…
        - Ага. Ну, вот так мы и мыкаемся, - сказала я. - Если не в штабе, то или у тебя в клистирной, или у Васьки в комнате для допросов, или у Чеда в гаражах и мастерских. Карма.
        - Скорее не карма, а Москва…
        - Проревешься - как врач врачу, позвони лечащему Мариванны, - сказала я. - И… дай снова Ваську.
        - Я.
        - Слушай… - Я соображала. - Я к тебе сейчас идти не хочу. Будет лучше, если временно я от вас отделюсь. Ну или вас отделю от себя. Поверь, так надо, и давай без лишних вопросов. - Чед подошел ближе и слушал внимательно, затушив остаток сигариллы о кору дерева. - Вась, под любым предлогом давайте вспоминайте, что мамы вас крестили, и валите в церковь. Просто побудьте там, если попадется батюшка - пусть Таня расскажет про пациента и внимательно послушает, что скажет священник. Женька пусть добывает мотоцикл, и потом вы все втроем - вместе, друг без друга никуда ни шагу. Как дела в Тамбове?
        - Нормально… окучивают четверть гектара всем составом… обещали позвонить, как с огорода приедут.
        - Следи! - Я не верила радужному репортажу. - И внизу у вахтенного вашего оставь для меня распечатку документов Федотова с фотографией. Любой. Ночевать все вместе валите к Чеду.
        - Ники!
        - Я понимаю… неуютно. - Чед, когда не хотел, деньги не тратил, и в своей новостройке ремонт делал сам, со всеми вытекающими последствиями, начиная от сроков этого процесса и заканчивая попутными бытовыми особенностями жилища. Рукастый Васька боялся Жениного бетонного ангара как черт ладана, потому что точно знал - припашут. - Но мне будет намного проще, если вы - сегодня! - будете все вместе на юго-востоке Москвы, а не в Щукино. Если еще для Женьки по дороге найдете католический соборчик, будет вообще здорово.
        - Ники…
        - Васьк! Я позвоню. Я никуда не денусь. Зачитай-ка мне избранные места из досье на Федотова.
        - Досье… так. Так. Сейчас. Ты меня с толку сбила. Но я все запомнил. Слушай. Федотов. Имеет два высших образования. Зарегистрирован как частный предприниматель, оказывает консультационные услуги. Средний гонорар по любому вопросу - тысяча долларов или евро. Платит налоги. Оборот в месяц не менее полуляма. В «Парусах» квартира площадью двести квадратов. Еще две квартиры под сдачу - одна в Щукине, в доме напротив дрянного домика, и вторая около метро «Красные Ворота». Сдает официально, налоги тоже платит. Также ему принадлежат три небольших участка с дачными домиками, по шесть соток… староформатные, так сказать. Их пока никто не смотрел. Нет причины слать в подмосковные мухосранки людей и смотреть участки и домики. Федотов очень хорошо известен как заводчик кошек. Котята - часть его оборота. Некоторое время назад разводил бенгальских кошек, а сейчас единственный в Москве сертифицированный заводчик эльфов.
        - Спасибо, не гномиков…
        - Эльфы - это лысые коты, мутанты. У них мало того что шерсти нет, так еще и уши растопырились, как лепестки цветов, - сердито сказал Васька. - Стишок про них знаю. У нас в Сибири эльфов нету, чем шире кот - тем ближе лето. Абсолютно неестественная зверюга. В общем, в кошачьих сообществах Федотова хорошо знают. Он еще иногда совершенно беспородных берет и выхаживает, с какого-то ресурса, «Котопес», что ли. Помогает деньгами там многим. Он не имеет офиса, только даму-секретаря с пятидесятилетним стажем, которая работает для Федотова на своем домашнем телефоне. На консультации выезжает или сам, или принимает у себя. Несколько лет, как разведен.
        - Господи, он и женат был? - поразилась я.
        - Иначе ему не дали бы удочерить Майю. На эту компанию братиков-сестричек тоже… нарыл. Оставлю в пакете вместе с данными на самого Федотова.
        - Я поняла, Вась. Успокаивай Таню, и ждите Чеда.
        Дала отбой. Посидела, сжимая телефон в руке.
        - Я не пойду к ним, - спокойно сказал Женька. - И не уговаривай даже. И не объясняй ничего. Максимум закину ключи Ваське, если им надо у меня пересидеть. И вернусь сразу же. Мне твои глаза не нравятся.
        - Я так и думала, - покладисто согласилась я. - Женька… ты мне нужен на коне. До зарезу требуется выручить твой «харлей». Я все время на связи, а ты отвези ребятам свои ключи и сразу назад. Ладно?
        Женька смотрел на меня крайне подозрительно. Крайне. Я не ощущала его мыслей и чувств, но я Видела, как его информационного тела касается черная мохнатая нить сети, накинутой на всех нас. И держал другой конец этой страшноватой нити господин Федотов, любитель котов, убийца, поднявший Касиза из небытия.
        Вечерело.
        Я шла вдоль реки, прислушиваясь к сырости, поднимающейся от воды. Набережная под «Алыми парусами» стала просто роскошной, а я ведь помнила времена, когда тут были узкие грязные тропки, до которых добирались только любители бега трусцой и собачники, ну и алкоголики, разумеется.
        Раз за разом звонил телефон.
        Мариванне хуже. Танька искала способы пробраться в Бурденко, хотя Васька считал, что нашему доктору в нынешнем состоянии не стоит даже пытаться. Сам Васька тихо стоял на ушах - Катю прямо с огорода в Тамбове отвезли в местный роддом и закатали под капельницы. Васькина мама прикорнула рядом в кардиологическом отделении с сердечным приступом. Женька, отъехав от стоянки на своем «харлее», задел какого-то алкоголика, которого выдуло на проезжую часть. У алкоголика была пара ссадин, и он поначалу согласился на отступные, но набежали свидетели. Алкоголик вдруг вообразил, что Чед - сильно нерусский, и в нем проснулся здоровый национализм. Васька не мог вмешаться и помочь, так как это не было липовым объявлением Женьки как свидетеля по некоему делу… Чед не удержался и вместо ста тысяч дал алкоголику в репу… и в итоге «харлей» снова отправился на казенную стоянку, а Женька, врожденное везение которого в данном случае не сработало, - в обезьянник за решетку, не добравшись до друзей. Там его совсем заклинило - в том числе, я точно знала, и от мыслей, что я осталась одна наедине с ситуацией. Заклинивший
Женька начал буянить, требовать католического священника… такого быстро не нашли. Хотя по закону он вроде и имел право. Зато очень быстро нашли психиатра…
        Совпадения, Танюшка, совпадения. Черная мохнатая паутина сыто гудела. Позитивная энергетика всех, кто мне дорог, переплавлялась в смолистые капли негатива и отчаяния.
        Короткие сумасшедшие отчеты закончились жестким вопросом Васьки, так и не получившего Женькины ключи, которые теперь покоились с остальными вещами Чеда в описанном пакете в полиции:
        - Ники, что делать? Что нам всем делать?…
        Я сорвала веточку сирени.
        Это, собственно, было очевидно…
        - Вась… берите с Татьяной пару дней отгулов и валите в Тамбов. Женька пусть сидит где сидит. На сколько его посадили? На пятнадцать?… Отлично. Сделайте так, будто меня нет в вашем мире. Как можно реже вспоминайте. Не переживайте, что, дескать, Ники одна. И вообще забудьте про все это наше… дело. Никакой магии и волшебства. Чем честнее вы все так будете думать, тем лучше для меня и тем меньше опасности для вас. Сосредоточьтесь на реале.
        - Нас разлучают?…
        - Именно. И так как нажимают не на нас, а на дорогих нам людей…
        - А почему не нас?…
        - Ну, все-таки на вас напрямую нажать сложно - здесь у меня гораздо больше механизмов вмешательства. Я не хочу больше об этом говорить. Не думайте ни о каких подоплеках и возможных вариантах, тонкий мир - мое дело.
        - Ники… но ты в самом деле остаешься одна!
        - Нет, Васька. Это сложно, но я сейчас не одна. Возле меня минимум два бойца. Честно.
        - Давай я хоть останусь!..
        - Васька… пойми меня правильно. Бери отгулы - и в Тамбов. Ты не сможешь мне помочь, а если что-то случится в Тамбове - никогда не сможешь мне простить. Мы должны стать паиньками и выполнить то, чего хочет от нас злой дядя. Это стратегия. Она мне нужна. Васька, ты понял?…
        И я шла дальше.
        Зазвонил телефон. Номер незнакомый, но с этого номера мне уже звонили… и я снова дала отбой. В данный момент мне ни с кем не хотелось разговаривать.
        Завтра у нас пятница, так? Надо было что-то сделать с совещанием. Я не вписалась в командировку, предоставленную мне шефом, да и на совещании должна была бы быть в любом случае.
        До места встречи оставалось еще шагов сто… я прикинула кое-какие факты, вспомнила, как у нас там в редакции обстоят дела, и, нагло пользуясь силой Чаши, дарованной мне на совсем другое дело, запустила в судьбы моих дорогих коллег поисковые нити. Нет… нет… не то… Ольга закрыта, как в доспехах, чтобы не сказать, как в танке, - ну, это понятно… Ага!
        Пошевелив нитями в пределах отпущенных мне пятнадцати процентов и убедившись, что с позиции светлого Дара я действую абсолютно лояльно, я выдохнула, снимая рабочее напряжение. Скоро посмотрим, получилось или нет.
        Снова зазвонил телефон. Вот ведь настырный, а…
        - Ксения Арсеньева?
        - Да, это я.
        - Сколов, следователь. - Странно, я предполагала совсем другого абонента. Голос холодный, как будто обладатель выдержал интонации в холодильнике. Анур заволновался. - Подойдите, пожалуйста, для дачи показаний, а то мы все с вами никак не увидимся… Адресок вам известен? Ларионов особое приглашение передавал?…
        Помимо холода из трубы веяло Силой. Странной, но тратить свои ресурсы я сейчас не могла, поскольку впервые сплетала все свои нити из паутины в жгут.
        Потом я со следователем Соколовым поговорю. Разумеется, поговорю…
        - Ожидаю вас прямо сейчас, - с напором произнес голос в трубке. Красивый мужской баритон. И он обещал большие проблемы в не слишком отдаленном будущем.
        - Я к вам сегодня подойти не могу, - сказала я. - Я прогуливалась около этого дома. Ларионов и Мариванна… Мария Ивановна Огурцова могли вам сообщить, что я обладаю особым экстрасенсорным восприятием. Я что-то почувствовала, очень испугалась и сказала Ларионову, что в этом подвале надо сделать тщательный осмотр. Все.
        - Верхушка айсберга. Даже если ваша версия правдива… а знаки на полу? Их сфотографировали. А запуганные вами дети?…
        - Дети?…
        А, Марго! Совсем о ней забыла.
        - Она принесла книгу, утверждала, что вы представились работником правоохранительных органов, вымогали у нее эту ксерокопию и угрожали какими-то разоблачениями… словом, разговор у нас не такой будет двухмерный, Ксения Игоревна, как вам кажется.
        - Соколов, да?…
        - Соколов, Андрей Владимирович.
        - Завтра, Андрей Владимирович. Но вы уж тоже не особенно усложняйте.
        - Сегодня, Ксения Игоревна. Вы у нас сейчас фигура номер один. Или послать людей вас поискать?…
        - Я приду к вам, честно. Завтра. Ну, можете и посылать, но сегодня я занята. Если придут без ордера, а с простым приглашением проследовать, я попробую отказаться, - ответила я. После всего пережитого и ощущаемого прямо сейчас угрозы Соколова меня не пугали.
        - Я очень надеюсь, что мы договорились, Ксения Игоревна. И я бы на вашем месте подумал об оправданиях, не затрагивающих Ларионова. Так сказать, каждый за себя.
        - Это вы точно подметили, Андрей Владимирович.
        - Так я надеюсь на взаимное понимание?
        - Да, я все поняла, завтра прямо с утра у вас.
        - Вот и отлично…
        Я посмотрела на телефон - он почти разрядился. Возникло странное желание размахнуться и забросить трубку в реку… но я удержала руку. Я почти уверена, что погибну сегодня вечером. А что на самом деле готовит Провидение, неизвестно. А если оно готовит еще чуток пожить, телефон мне будет нужен.
        Я коротко вздохнула.
        Атаман подсунул под ладонь широкий лоб с плотной густой шерстью. Иллюзия была удивительно осязаемой… я погладила собаку, провела рукой по коротко купированным ушам. По шраму, перекрывающему половину морды. Пес облизал мне руку. Две старушки обошли меня по широкой дуге - наверное, мои пассы ладонью в пустоте производили странное впечатление.
        Самое козырное время для прогулок - погода прекрасная, солнце еще не зашло, широкая красивая набережная. Людей не было. Ни мам с колясками, ни спортсменов, ни бегунов трусцой. Вот эти две старушки… были последними. Я ощущала выставленный коридор. Это силища, конечно. Это вам не проход в офисе на пятнадцать минут очистить.
        Я осталась в самом широком и красивом месте, около небольшого сквера, в котором полыхали кусты фантастической сирени. И расслабилась. Сила Дара, обретенная с помощью Чащи мощь - все это сплелось в жгут и пульсировало вокруг меня. Корни нитей оплели меня саму, создав пористый кокон. Часть корней вплелись в Атамана, в белемнит на шее, в зеркало в бронзовой оправе и в связку ключей от несуществующей более двери, уничтоженной Чедом, в кармане.
        Сознание я также расслабила.
        Единорог… пегас… лебедь… олень… не то.
        Образ для аффирмации складывался неспешно.
        Воин?… Путь… корабль… меч… нет.
        Феникс. Феникс. Сжечь себя и возродиться. Феникс был хорошим образом, гармонирующим с моим нынешним внутренним состоянием. Но это не образ боя.
        Кентавр?
        Змееносец?… Нет, не то.
        Четверг же! Юпитер? Юпитер, звезда королей. Обретение силы, расширение возможностей…
        Пусть будет.
        Я сконцентрировалась. Я сильна, спокойна, величественна.
        Почти получилось… хотя все мы не без изъяна, - промелькнули нежелательные мысли на тему «соберу все силы и убью поганого кота»… и Атаман согласно рявкнул.
        Нет, далеко мне до сосредоточенности мастера Йоды. Ну уж что есть…
        Зазвонил телефон. Ольга.
        - Да, Олик.
        - Ну что… поздравляю. Света уходит на интервью и пресс-показ… казак отпросился в Питер на два дня. Такое… удачное стечение обстоятельств, что совещание по номеру переносим на понедельник.
        - Спасибо, - прочувствованно произнесла я.
        - Не за что, - кратко сказала Ольга, и в этой краткости был целый роман. Значит, мое воздействие на позитивные факторы жизни коллег имело успех, было засечено Ольгой, не вызвало больших возражений.
        - Игоряш как?…
        - Он сам рад отдохнуть. Какой-то такой… неспокойный.
        - Ладно, Олик, - виновато сказала я. - К понедельнику буду как огурец.
        - Будем надеяться.
        Время шло.
        А теперь притормаживало, превращаясь в вязкую, неподатливую субстанцию.
        Атаман рыкнул. Я негромко сказала:
        - Лежать!
        По набережной ко мне шел человек. Высокий, очень тощий, странно вихляющий, как марионетка, собранная из одних костей, кое-как соединенных под темными джинсами и широким серым свитером с «водолазным» отвернутым горлом. Одежда сидела на Константине чрезмерно широко. Видно было, что ему неприятны острые закатные лучи майского солнца. Лицо бледно-землистое. В руках ничего нет; длинные волосы завязаны в хвостик, а длинная тощая бороденка - в довольно ровную ухоженную косичку. Поэтому вид у некроманта был нездоровый, но стильный. Вещи простые, но очень дорогие, про такие Чед любил рассуждать, что иногда пятьсот евро за джинсы - это вполне разумная и оправданная цена…
        Стоп. Ни одной мысли о друзьях.
        - Так-так-так, - чуть шепелявя, неловко и как-то болезненно выговаривая слова, но очень спокойно сказал Константин. - Вот вы какая, Ники, когда не вламываетесь через окно и не деретесь. Кстати, окна у меня делались по особому заказу, до сих пор не подвезли новое. Мерзну-с.
        А, так у него действительно нет почти половины зубов… понятно! Не может лечить. Не выносит наркоз, или вибрацию, или запахи клиники, или испытывает нестерпимую боль в любом случае… у некромантов свои ограничения. Я опустила взгляд к рукам Константина - так и есть, ногти по шесть сантиметров, как у китайских мандаринов, разве что золотым лаком не покрыты, хотя ухоженно блестят. Как правило, люди, черпающие силы в энергетике смерти, не выносят отчуждения никаких частей собственного тела - волос, ногтей - и всеми силами стремятся сохранить наиболее полный комплект. Стало быть, сказать потом судмедэкспертам искать обломки ногтей… насколько это будет возможно…
        Оставшиеся зубы были черными, гнилыми и, я не сомневалась, болели. И я также не сомневалась, что у Федотова имеется целый арсенал по самостоятельному уходу - пасты, полоскания, щеточки, лекарства и так далее; но такова плата за Дар. В его случае. По законам нашей Вселенной этот экстрасенс не мог жить комфортно и, если так можно выразиться, безболезненно.
        - Вот вы какой, Константин Константинович. Успели уже человечинкой закусить? Чувствую, вы почти восстановились после землетрясения. Прошлись по периферии, так сказать. Что же не сразу по мне?
        Некромант поморщился:
        - Я вообще-то надеялся на нормальный вежливый разговор взрослых людей. Меня невозможно ни взять на слабо, ни оскорбить. Я же, напротив, к вам со всей душой. Вы впечатлили меня, Ксения. Такая реакция… а способности к левитации просто поражают, чего уж тут. Среди мелкоты вашей специализации вы - уникум. Присоединяйтесь. Ваш Дар светлый, это несомненно, но у нас неплохая компания. Кац и Вадим обладают смешанным Даром, отчего бы не случиться и светлому?… Вы даже работать будете по своим светлым правилам, просто с теми людьми и тогда, когда я укажу. Решите затруднения с деньгами. С мамой и братом. Брата я вылечу. Обратная сторона моего Дара - я могу… очень качественно исцелять. Практически возрождать, если хотя бы формально тело живо, на каких бы оно аппаратах ни находилось. Восстанавливать личность и разум.
        - Беда в том, Константин Константинович, что я хорошо представляю себе истинную стоимость этого исцеления, - горько возразила я.
        - Ксения, послушайте. Звездный путь, который нам предстоит далее, после окончания земной юдоли, все-таки туманен. Здесь и сейчас. А здесь и сейчас в поле, так сказать, наших интересов попадает не так много людей. Они имеют право жить счастливо и комфортно. Быть здоровыми. Так не все ли равно, кто и в каком количестве оплатит это - счастье, комфорт, здоровье… если те, кто платит, будут находиться вне, так сказать, поля зрения?…
        - Вот не все равно, Константин Константинович. - Я удерживала Атамана за клок шкуры на загривке. Он не рычал, но тянулся вперед, к Константину, периодически безмолвно обнажая ослепительные клыки. Единственный глаз зажегся голубым. Я мельком подивилась силе любви к псам, которая, оказывается, бурлила в маме Ларочки, - не доверься ей Атаман перед самым концом, не стоял бы он сейчас у моей ноги. - А вы, кстати, все-таки человечинкой закусили - или, скажем, котенком новорожденным?…
        Константин ужаснулся, и я ощутила, что его эмоция подлинная.
        - Котенком?… Коты - животные священные! Око бога, суть силы… вы, я смотрю, совсем ни в чем не разбираетесь, Ксения, кто вас учил только… котят всех выхаживаю, даже самых слабеньких, и потом годами слежу, как им в семьях…
        - Понятно. Давайте я сокращу нам наше драгоценное время, Константин Константинович. Эффективность ваших воздействий на друзей я оценила. Вам удалось. Мы разделились. Вы, даже не прибегая к убийствам, создали тревожную обстановку, когда мне больше всего хочется все бросить и кинуться выручать моих близких. Эффективно. Я вижу те ниточки, которые вы сумели привязать к каждой из судеб, которые сейчас под ударом. И которые вы можете дернуть.
        - Стоимость ниточек - вы, Ксения, - с готовностью сказал Константин. - Ваша полная и безоговорочная присяга мне здесь и сейчас. И белемнит. Животное можете оставить себе. Оно само развоплотится, когда исчезнет цель.
        Я хлестнула жгутом, и он оплел некроманта в несколько витков. Кто-то должен был ударить первым. И где Касиз?…
        - А я отказываюсь, Константин Константинович.
        Некромант криво ухмыльнулся. Сделал несколько странных шагов в сторону - все-таки и с суставами у него большие проблемы… а может, и с позвоночником. Витки моего бича разорвались, а руку до плеча проколола боль, судорога.
        - Ну, тогда нет у меня другого выхода, деточка. Вы умрете. Вот беда только, мой боец связан определенными правилами, я бы предпочел не так парадно, а потише и попроще…
        Яснознание подсказало - Константин вполне в состоянии меня убить… но в данный момент не может подойди вплотную из-за собаки и белемнита! Для его Силы я была недоступна. И он на самом деле боялся собак, сильно боялся, а страх парализует Дар.
        А остальные… Майя убивать не умела, Джокер, наверное, ткнул бы пером, но, возможно, он еще не оправился от моей атаки - у него-то Дар был весьма хилый.
        Кац - инвалид.
        Оставался…
        Как же не хотелось об этом думать.
        Но - да. Вадим материализовался из ниоткуда и подходил ближе упругим неслышным шагом. Черные кроссовки, темно-серые джинсы. Боевой маг снимал легкую куртку, слегка разминая попутно плечи. Подошел, встал напротив меня. Шерсть на загривке Атамана встала дыбом; пес оскалился и отчего-то лег на брюхо. Его единственный глаз сиял.
        - Ксения, - боец говорил совсем негромко, - прекррати. Я не смогу это сейчас остановить, и очень скоро ты погибнешь. Поверь… мне. Откажись. Принеси Константину Константиновичу присягу. Он очень много знает… у него огромные знания, Ксения. Ты сумеешь использовать свой Дар в полную силу и никогда не будешь делать то, что повредит твоему Дару. Просто под руководством Константина Константиновича.
        В тоне Панды мне явно не хватало какого-то огонька. Убежденности. Хотя он не лгал.
        - И Касиза! - взвизгнула я и снова ударила первой, нервы не выдерживали…
        Огненный бич разделился на два языка; один захлестнул некроманта, второй ударил по Панде. Боец легко отмахнулся сверкающей катаной; некромант отстранился и неожиданно отбежал подальше - я и не думала, что он может быть проворным… Глаза Вадима были тусклыми, но атаковал он стремительно и без малейшей жалости. Катана выбила искры из кистеня, и на долю секунды мне показалось, что я даже смогу вырвать шипами своего оружия японский меч… но только показалось… еще секунда - и мне пришлось отступить.
        Атаман бросился из положения лежа, как мохнатая стрела; мощные челюсти сомкнулись на руке Вадима; боевой маг чертыхнулся и ударил собаку рукояткой катаны по черепу. Кавказец с визгом отлетел… через секунду Панда был рядом, сбил меня с ног и, наступив ногой на запястье руки, державшей бич из сплетенных нитей, занес надо мной катану. Я понимала, что гибну, - краем глаза увидела, что вскочивший Атаман бросился не ко мне на выручку, а почему-то к Константину, как будто ему дали приказ. Но я же ничего не могла приказать - да и не успела бы…
        Я замахнулась второй рукой с кистенем, но Вадим опустил на меня такое ледяное облако своей Силы, что оружие истаяло в связку ключей… и наступил на второе запястье. Нагнулся, схватил меня за шею, удерживая катану в далеко отведенной назад руке.
        - Клянись! Клянись, Ксения! - Свободными у меня оставались только ноги…
        - У-убей ее!!! - Некромант уворачивался и отбивался от Атамана с большим трудом; натасканный кавказец - это тебе не карликовый пудель…
        - Ну, - чуть выдохнул Панда… присяга есть присяга… глаза его стали похожи на два кусочка асфальта…
        И тут что-то случилось. Только я извернулась для того, чтобы попробовать достать зад Вадима ногами или как-то спихнуть его с себя… но перестала владеть ситуацией полностью.
        И я улыбалась. Широко и дружелюбно.
        Время снова тормознуло, превратившись в полузастывшее желе.
        Катана опускалась очень медленно.
        Я выдернула руки из-под кроссовок Панды.
        Ключи трансформировались в грубый тяжелый меч.
        Мой бич - в толстый и довольно длинный деревянный посох.
        Я встала и сделала шаг назад…
        Реальность чуть вздрогнула, и время вернулось на круги своя.
        - А теперь поговорим, - сказала я на таком древнем языке, для которого, наверное, даже не имелось названия. Может, так звучал язык Аркаима или этрусков, шумеров или древнейших обитателей Индии… я не знала.
        - О! - Взгляд Вадима наконец вспыхнул двумя яркими белыми звездами. - А ты кто?
        - Да не важно. - И битва для меня закончилась… и для меня началась!
        Марионетка? Нет. Помогать Ануру?… Нет! Долю секунды я внутренне металась, пытаясь понять, как именно мне действовать, - и поняла. Инь и Ян, женское и мужское начала, целостность итога; активность и пассивность, движение и расслабление. Я полностью сбросила все границы, отказалась от малейших попыток взять тело под контроль и отдалась - если так можно сказать о процессе, который шел внутри меня, внутри моего сознания и энергетики. Отдалась полностью. Мне надо было поверить, и я поверила. Анур возликовал.
        Он был счастлив снова жить, снова сражаться; тогда, много веков назад, в нем погибло слишком много Силы, слишком много радости - радости жизни - восходов и закатов; радости ощущения стопами земли, лицом ветра и дождя, всей сущностью - упругого бытия нашей планеты.
        И пока я предавалась размышлениям и философии, на мощеной площадке около сквера шла настоящая битва, посмотреть на красоту которой мне предстояло изнутри боя. Мечи летали и звенели; искры сыпали дождем - не металлические, силовые, разноцветные.
        Я поняла, что мало полного доверия Ануру, важно еще и не испугаться - так и остаться наблюдателем в чердачке собственной головы. Потому что… потому что у Вадима, при всей его грозной современной мощи, не было никаких шансов против мага стихий, который бился на мечах лет с пяти, и не красивой забавы ради, а чтобы выжить.
        Впрочем, время шло быстро, мгновенно; много быстрее, чем я могла себе представить. Катана надвигалась на меня: тончайшее огненно-бритвенное лезвие вошло в плечо, прошло наискосок… Мне удалось не испугаться: Анур намеренно пропустил удар, используя особые Ключи защиты, чтобы катана соприкоснулась с древним магическим серебром цепи, на которой висел белемнит. Он откуда-то знал, что я не желаю смерти Вадиму. И намеревался его обезоружить.
        Как только катана прикоснулась к цепочке - клинок Вадима стек неопрятными кляксами.
        Раны на мне не осталось, хотя я уже подумала, что лишусь примерно одной пятой себя, и даже успела прикинуть чистоту среза - удастся ли пришить?…
        Вадим отскочил и пригнулся, приняв какую-то неизвестную мне боевую стойку. Глаза его светились опалами. Он чему-то невероятно радовался. Адекватному сопернику?…
        Анур швырнул прочь свой меч, который остался мечом, даже покинув его руку; и пошел на Вадима, пригнувшись, враскорячку, угрожающе отставив в сторону руку с палкой. Я знала, что Вадим отлично видит широкие черные брови на смуглой физиономии, затеняющие глаза; бородищу лопатой, в которой сверкала ослепительная улыбка, туманные белые одежды, сложно намотанные на крепкое тело мага… а вовсе не смешную мелкую девицу…
        Сцепились; периферийным зрением я отметила, что Константин уже сидит на спинке лавочки и уже не так активно отбивается от атак Атамана. Он не мог помогать - сам нуждался в поддержке своего бойца. Атаман вызвал на себя все его магическое и физическое внимание.
        Мое тело на редкость славно перекинуло Вадима через бедро и приложило его о мостовую. Вадим охнул; Анур сел ему на спину, заломив руку. Мне почему-то казалось, что при особом желании Панда сможет уйти из захвата, но блондин не двигался. Анур наклонился ниже и прямо в ухо Вадиму сказал пару колких фраз на непонятном мне языке… и затем от души треснул его посохом по бритому черепу.
        Вадим ткнулся лицом в плитки и затих.
        Анур встал:
        - Вот и славно. - Это я уже поняла, и приставил конец посоха к затылку Вадима. Осторожно, даже бережно.
        Я видела, как по ставшему полупрозрачным посоху Анур забирает энергию Вадима - его Силу воина, но не Дар. Дар в полном объеме он оставлял, скачивая, если так можно выразиться, только витальность. Вадим в ближайшие дня два-три не просто не будет экстрасенсом - ему предстоит испытать полное бессилие, сходное с тем, какое бывает после недельного гриппа с температурой сорок. Зачем это делает Анур, тоже было понятно: убирает одного из моих активных противников, сводит его до уровня обычного человека. Интересовало другое - маг не делился. То есть он все, изъятое у Вадима, забирал себе, но не использовал для ремонта моего бренного физического тела и моей энергетики. А мог бы.
        И куда он это все денет?… Неужели есть хоть малейший шанс на физическую материализацию? На воплощение? Но тогда очевидным решением было бы забрать саму сущность Вадима… и искать будущего носителя… если как носитель не рассматривалась, конечно, я… или попросту перелиться в Вадима - вот, пожалуйста, отличное тело, бери и пользуйся!
        И тут я растерялась. Я не могла сообразить, хочу я этого - не хочу, возможно такое - невозможно…
        Зато мужчина, которым я была сейчас, прекрасно понимал, что, зачем и как он делает.
        Вадим остался валяться посередине красивого сквера. Я ощущала, что купол пустоты, который некромант натянул на обыкновенно очень оживленное местечко, вот-вот распадется.
        Анур же тем временем очень деловито подобрал меч, трансформировал его в ключи, сунул в карман; распустил на поисковые нитки посох и выстроил мою обычную паутину… ну, может, чуть получше. Я даже возмутилась - какого черта?… и вообще, битва закончилась, пора бы передать мне командование телом. Я бы сразу перестала держать ноги бубликом и делать шаги по полтора метра враскачку.
        Дальше началось совсем уж невразумительное. Анур вернулся к Панде, обшарил карманы и вынул… ключи от машины. Бодро двинул к боковой улочке, попутно свистнув Атаману.
        Некромант черной ломаной куклой сидел на спинке лавочки - не бросился вслед, не пошел к Вадиму… Смотрел.
        Я робко воспользовалась своими поисковыми нитями… и они показали: зловещие тени, которые некромант набросил на моих друзей и дорогих мне людей, истаяли, развеиваясь остаточными фантомами.
        Едва успела обрадоваться и попробовать дотянуться до телефона, как обнаружила, что Анур открыл здоровенный, слегка обшарпанный джип, мощный «мицубиси» каких-то прошлых лет выпуска, и сел за руль. Откуда он умеет водить? Взял навыки Вадима?… Надо же, а я себе Панду за рулем как-то и не представляла…
        Пес, бросив изводить Федотова, вскочил в салон сквозь заднее стекло.
        Мотор взревел.
        Что ты делаешь, маг?…
        Анур только улыбался - я видела его лицо в зеркале.
        А потом и не вполне в зеркале…
        Что это было? Как это случилось?
        Сперва в салоне появился запах - запах мужского тела, вспотевшего, но пропитанного теми же утонченными ароматами масел, что и мое собственное. Букет более можжевеловый, более жесткий; Восток и хвоя. Потом я ощутила странное раздвоение - выскочив за Строгино, джип несся по кольцевой, но им никто не управлял. Я ощущала свои руки свободными от руля, а ноги - от педалей… а глаза - от необходимости хотя бы для вида смотреть на дорогу, поскольку водить я не умела. Машины перед нами расступались. Кресло отодвинулось назад и откинулось.
        Энергия внутри металлической банки на колесах напряглась до предела и зазвенела.
        И я ощутила Анура.
        Его колкую бороду на своем лице.
        Увидела его яркие, оттененные черными густыми ресницами глаза.
        Губы - на губах.
        Почувствовала его дыхание и услышала, как он говорит успокоительные глупости, расслабляя и утешая меня. Что я умница, что я будущий великий маг, что я все делаю правильно и со всем справлюсь.
        Его руки на моих плечах, на моей талии - там, под одеждой, хотя я оставалась полностью одетой…
        Он был весь здесь - во плоти и в то же время нереальный, как лихорадочный сон; я отдавалась, полностью, как во время боя, - и в то же время мельком замечала перекошенные лица сотоварищей по дорожному движению и даже не хотела догадываться, что же видят они…
        Атаман валялся где-то под задним сиденьем…
        Москва началась и кончилась.
        Мы были вместе целый магический круг.
        Джип снова вернулся в Строгино… и в тот момент, когда Анур исчез из меня, от меня… снова сжавшись в единственную искру, заточенную в белемните, полностью израсходовав всю витальность Вадима, «мицубиси», уже свернувший с Кольцевой, тяжело съехал с дороги на газон и ткнулся в металлическую ограду.
        Я вышла из внедорожника на ватных, непослушных ногах.
        Разумеется, я была полностью одета, но все же в пыли, в грязи после сражения с Вадимом, в подсохших кляксах киселя от развоплощенной катаны, полностью обессилевшая, с несколькими свежими кровоточащими порезами, с встрепанными волосами. Вяло зашвырнула на переднее сиденье ключи от машины… и побрела прочь, оставив ее открытой. На ключах и на руле что-то пыхнуло, и потянулись дымки, как от гаснущей спички, - отчего-то я знала, что никаких причин приписать мне угон у полиции не будет. Может, Анур даже оставил там свои собственные отпечатки. Как я поняла… он был с юмором.
        Тело издавало странные сигналы, которых я никогда не слышала, - чуть побаливала грудь, тянуло внизу живота. И это было приятно. Это была та часть моей сущности, которую я погребла под массивом своего экстрасенсорного Дара, чтобы никогда о ней не вспоминать. Несмотря на слова Наставницы о том, что подлинную целостность можно обрести лишь в любви. Во всех формах любви.
        Я доковыляла до верного трамвая… Что бы я делала без трамваев? И, несмотря на неодобрительные взгляды сограждан, уже через пять минут была далеко от оставленного джипа. А через пятнадцать проехала мимо башен «Алых парусов» - только площадка, на которой происходило сражение, была с другой стороны. Вот и хорошо.
        Добралась до дома, почти незримая, никем не остановленная и ничем не потревоженная.
        Расковыряла бронированную дверь и вползла в свое жилье.
        Атаман тут же улегся возле калошницы. Я на негнущихся ногах дошла до кухни, налила миску воды. Атаману не нужна была вода, но я знала, что ему будет приятно снова какое-то время обладать миской. Поставила посуду на пол, бросила рядом старый плед. Деда Гоша отозвался вроде как одобрительно, что, дескать, давно пора сюда охранника, а то ходят разные и не переобуваются.
        Пустила воду в ванну.
        Автоматически накидала трав, соли, накапала ароматических масел. Швы?… нет, не смогу без ванны… пусть щиплются…
        И, раздевшись, залезла в теплое ароматное пространство. Подложила под шею специальную подушечку для ванны… и так и задремала, оставив тонкую струйку горячей воды стекать в мое мокрое ложе.
        Конец. Не совсем, конечно… но на сегодня - конец…
        Глава 14
        Поиски крайнего
        В пятницу есть шанс встретить кого-то весьма надежного… если сумеете распознать его за волнами накатывающих эмоций
        Через пятнадцать или двадцать минут я все же вылезла из ванны и добралась до моей любимой кушетки на кухне. Сдернула покрывало, упала в постель.
        Здравый смысл подсказывал смазать зашитые Белкой порезы каким-нибудь антисептиком. И принять обезболивающее. Но здравый смысл не смог бороться с изнеможением, и я провалилась в иное измерение. Последней мыслью была мысль о Вадиме. Каково ему там, после боя? Оказал ли ему помощь Константин… или кто-нибудь еще из их славной компании?…
        Сон был темным, густым, лишенным каких-либо проблесков; сладостным, тянущимся, как мед, и не оставившим ни единого воспоминания. Я закрыла глаза - и открыла их снова. Но на часах было уже девять, а из окна били косые лучи майского солнышка. Пятница. День сорванного совещания в дорогой редакции.
        Почему-то обычная повседневная жизнь, в которой требовалось зарабатывать себе на хлеб насущный, казалась страшно далекой, как будто нереальной. Все эти приходы и уходы, мелкие стычки из-за неплотной посещаемости, и бизнес-ланчи в ближайшем ресторанчике, и даже наши любимые авторы… как будто другой мир, другая планета. Неужели я с понедельника к этому вернусь?…
        И тем не менее требовалось себя поднимать.
        Я лежала, разглядывая разводы на стеклах.
        Говорят, если вы проснулись и у вас ничего не болит - вы умерли. Судя по ряду признаков, я была на сей раз живее всех живых. А все-таки как чувствовал себя Вадим? Нашел ли свою машину?…
        Если бы не Анур, я была бы мертва. А теперь даже не могла сказать Ануру спасибо. Оставалось только надеяться, что он… сам понимал… и, может, чувствовал. Остатком своей сущности, там, глубоко в белемните. Но здравый смысл подсказывал - Анур как личность больше не вернется.
        Чему же обрадовался Вадим? Шансу сразить древнего мага?…
        Или…
        Я неловко повернулась и заскрипела зубами - во сне некоторые ранки и шовчики кровоточили, затем подсохли и прилипли к простыне.
        Или он обрадовался шансу проиграть древнему магу?
        И такой ценой, не нарушая присяги Федотову, спасти мою шкуру?…
        Шкура настоятельно нуждалась в ремонте.
        Я провела рукой в изголовье - там стояла тумба, а на ней лежал мой мобильник, из бока которого торчал шнур подзарядки. Надо же, вчера на рефлексе поставила.
        Эсэмэски были в основном от Васьки.
        «В Тамбов не едем, Белка не в состоянии бросить Мерлина. Маму выписали, была в больнице всего 3 ч. Катя позвонила, говорит, обычное дело. Если что, завтра буду готов туда стартовать. Поедем ночевать к Белкиным старикам в Быково».
        «Чеда попробую сегодня вызволить».
        «Ники, ответь что-нибудь. Тебе следак звонил?»
        Примерно в час ночи - «Марьванне лучше, Белка у нее».
        И затем в три:
        «В Быково, пьем с дедами. Через три часа обратно в Москву. Ники! ТЫ ЖИВА?»
        Я нажала на кнопку.
        - Ларионов!!!
        - Я жива, Васьк. Просто спала. Трудно было вчера.
        - Слава богу, Ник… и как… все?
        - Ну… продвигаемся, Васьк. Мне бы Женьку на свободе и с мотоциклом.
        - Трудно будет! Ты бы знала, какую он ночку закатил там народу! За каким-то лядом снял то ли порвал майку, а у него на спине не совсем стертые письмена, а там сокамерники… в общем, в одиночке он, в изоляторе…
        - Но ты же сможешь?
        - Косвенно это зависит от того, поговоришь ли ты с Андрюхой из убойного…
        Андрюха. Из убойного. И в тоне Васьки - пренебрежение, типичное для ситуаций, когда речь шла об альфа-самцах, к которым он сам не относился.
        Я должна знать Андрюху из убойного?…
        - А-а! Соколов? Андрей Владимирович?
        - Это он тебе Владимировичем представился?
        - Ну да…
        - Ну, может, по возрасту и Владимирович. А по сути Дрон… Он тебя ждет, Ники, - сказал, ты ему вчера обещала. И ты не забрала пакет с ксерокопиями документов на сама знаешь кого. А еще у Андрея… блин, Владимировича та магическая книга, которую Федотов подсунул детям.
        - Книга у Андрея Соколова? - Мое твердое намерение нарушить обещание и забить на визит в полицию до полной и окончательной разборки с Касизом ослабло. Да и фото магических рисунков на полу… если понять, какими именно ритуалами Касиз был поднят, возможно, я пойму, какими из них его можно приманить. Пока, если Федотов даст зверю команду планировать над городом и набираться сил, перескакивая с крыши на крышу, я не сумею его подманить или привлечь. Если только не начну по-честному убивать самого некроманта… а до такой степени моя моральная подготовка еще не окрепла.
        Я поежилась.
        - Следствие же идет себе своим ходом, - тянул тем временем Васька. - У них же свое видение ситуации… деда вон посадили из третьего подъезда… тут висяк оставлять - всему отделу без премии…
        - Васьк, я приду. Скинь мне адрес, кабинет, куда ломиться-то…
        - Ага…
        - Васьк, а вы там как? Как съездили-то, как Танька, как у нее настроение?
        Деды и Быково.
        У Татьяны не было мамы, история ее смерти в свое время окончательно побудила Белку, которая тогда училась в девятом классе, стать врачом, а нашу компанию - еще плотнее сплотиться. Белкин отец был гораздо старше мамы, но он вышел из рода долгожителей - и здравствовал на бывшей даче в подмосковном Быкове вместе с Белкиным дедушкой, который видел плохо, но соображал отлично и был на данный момент вполне самостоятельным. Со временем к ним прибился бомж, профессор математики, занявший возрастную нишу между первым и вторым. Три деда прекрасно себя чувствовали в просторном, хорошо утепленном доме; Белка заботилась обо всех троих одинаково. Они обихаживали пятнадцать соток, выращивали премиальный картофель, владели яблочным садом, гнали самогон, но бражничали на редкость умеренно, если иметь в виду, что они могли себе позволить.
        - Деды пьют, как насосы, - раздраженно докладывал Васька, - и сплетничают, как старые бабки. Они решили, что мы с Танькой наконец вместе. Разве что «Горько!» не орали.
        - Ну, это было скорее весело? Или скорее некстати? - спросила я.
        Васька подумал: «Да скорее весело, чё…»
        Почему-то сверкнуло - для расслабления друзья забрались в мансарду и целовались перед краткосрочным сном. Вот как это понимать - под тридцатник обоим, у одного беременная жена, а подростковый способ снять стресс все еще актуален. Плакать или смеяться?…
        - Ладно. Займись Чедом. Я… приведу себя в порядок и приеду к Соколову. А тебе потом вломлю, утешитель.
        - Ники…
        - Ладно-ладно, Васенька!
        Я дала отбой и отправилась реанимировать свой потрепанный организм. Обнаружила полную ванну холодной и на редкость грязной воды. Вытащила затычку. Начала осматривать свои раны, синяки и ссадины.
        Несколько синяков наводили на мысли о рентгене, один (в комплекте с шишкой) - об МРТ головы. Швы, наложенные Татьяной, покраснели, болели и чесались. Кое-где сочилась сукровица. Я повернулась к зеркалу спиной, рассмотрела на попе синяки то ли от падения на плитки, то ли от чьих-то сильных пальцев. Я методично выгребла из аптечки все, что мне, по моему разумению, могло пригодиться для обработки ран, унесла на кухню, расставила и разложила в боевом порядке. Затем встала под душ.
        … О моем отце мама категорически отказывалась говорить. У меня и у брата отцы были разные. Как я понимала, ни одного, ни второго мужчину маме женить на себе не удалось, что сегодня - разновидность нормы, но в то время, когда родилась я, было еще весьма осуждаемой ситуацией. Ни о чем, связанном с отцом, я не слышала - могу предположить, что он даже Игорем не был, поскольку Игорем звали маминого папу, моего дедушку.
        И вот когда я окончила одиннадцатый класс, неожиданно нарисовался дедушка по отцовской линии.
        Звали дедушку Виктор Федорович. Ему было не так много - около семидесяти, но выглядел он, по моему разумению, на гарантированные сто. Он приехал к моей маме и долго с ней говорил, а потом увез в Москву… меня.
        Сперва - как он сказал - поступать в вуз, чтобы я у него пожила во время вступительной сессии.
        Мы мало разговаривали; я поселилась на раскладушке на кухне и действительно готовилась к экзаменам. А дед Витя ко мне приглядывался. Об отце я не спрашивала, и он не говорил. Разок обмолвился, что мне никогда не доведется произнести слово «папа»… «И закончим на этом».
        Я поступила, поехала к маме отмечать. Мама была суха и лаконична - дескать, она сделала для меня все, что возможно. И что отныне я буду жить с дедом Витей постоянно. Я не понимала напряженной обстановки, какой-то странной напыщенности во всем, что происходило; с дедом так с дедом. Да хоть в общаге. Тем более оказалось, что в Москве, ежели я живу с дедом, моими достаточно близкими соседями становились Танька и Васька, что не могло не радовать.
        Но уже осенью я разобралась.
        Дед Витя был болен. Летом у него были ремиссии, и в период просветления он переписал квартиру на меня, собрал в железную коробку от печенья все свои документы, накатал и положил сверху объяснительное письмо. Мама, с одной стороны, тешила себя мыслью, что устроила мою судьбу, с другой стороны, отдалась заботам о брате, с третьей… с третьей - она знала, что мне предстоит, и заранее умыла руки.
        Дед или валялся по психиатрическим больницам, поместить его в которые стоило изрядных трудов, или нуждался в круглосуточном присмотре. Квартира обзавелась такой прелестью, как решетки на окнах, и другими полезными приспособлениями, в нормальной ситуации совершенно излишними. Через два года ада дед Витя умер. Танька выщипала у меня седые волоски и попыталась посоветовать забыть обо всем.
        Ни в его словах, ни в его документах не было никакого упоминания о моем отце. У деда Вити не оказалось фоток, старых писем, подписанных книг. Он вообще жил в на редкость «зачищенной» норе, которая позже стала моим орлиным гнездом, очень мало рассказывавшем о нем самом. Документы были только необходимые - для того, чтобы решать его социальные, медицинские и имущественные вопросы. Правда, еще при жизни деда Танька под каким-то предлогом взяла у него кровь и сделала анализ генетической экспертизы - диковинка в России, тогда занимались этим только экспериментальные лаборатории. Дед Витя точно был моим родным дедом.
        Если бы не Таня, Васька и Чед, я бы сошла с ума.
        Я и так почти спятила.
        Через пять или шесть дней после смерти деда я сидела на Тверском бульваре, на лавочке. С неба валил густой дождь, такой плотный, что я могла в нем захлебнуться. Я и хотела в нем захлебнуться. Испытание, которое мне в довольно нежной юности подкинула жизнь, казалось, сломало меня. Меня не радовала полученная в наследство квартира. Я слышала мысли других людей. Я видела их ауры. Я считала, что сойду с ума (или уже сошла) точно так же, как дед Витя, и не представляла, кто тогда досмотрит меня саму. Кто будет со мной сидеть круглосуточно?… Хотя… квартира с решетками уже есть…
        Я не осознавала, что мне всего двадцать.
        И друзья не могли мне помочь, потому что не понимали, что происходит.
        Так активизировался Дар.
        Ко мне подсела миниатюрная женщина. Накрыла зонтом, сказала несколько слов. И я уехала с ней. Это была Наставница.
        Надо ли говорить, что до активизации Дара у меня просто не было времени на личную жизнь? Я не просто ухаживала за безумным дедом, я еще и училась в вузе, в котором было очень непросто удержаться. И друзья учились - кроме Женьки, Женька после армии сразу занялся бизнесом, тогда - на стадии клетчатых сумок-спекулянток. В школе, конечно, в классах десятом-одиннадцатом с мальчиками и гуляла, и целовалась, но…
        А после активизации Дара я Услышала и Увидела. Мысли людей, в частности мужчин. Их желания и страсти, намерения и приоритеты. Если кто-то начинал мной интересоваться, это таким неприкрытым образом отражалось в его ауре и мыслях, что меня тошнило.
        Наставница настояла, чтобы я параллельно пошла учиться на психолога. Она сама обучала меня экстрасенсорике, управлению Даром. Я училась, училась и училась; и только еще через два-три года все наконец начало укладываться в моей голове. Отвращение к людям сменилось пониманием, ощущение мерзости чужих мечтаний и желаний - нейтральным и спокойным восприятием человеческой натуры, а обретенная Сила дала возможность управлять судьбами. Поначалу понемногу, по чуть-чуть. Я даже разрешенные проценты не добирала…
        Но твердое убеждение, что я никогда не смогу спать с мужчиной, которого буду Слышать, сформировалось и осталось со мной.
        Иногда возникали какие-то варианты отношений, которые разлетались на мелкие кусочки, стоило мне только прислушаться к внутреннему миру ухажера. Меня коробило от похоти, нацеленной на меня; от фантазий, что и как со мной можно сделать. От мысленного обмусоливания, что у меня хорошо, а что и почему - плохо. Да, я понимала, что это фантазии. Нет, мне не попадались ни изуверы, ни садисты, ни извращенцы. Обычные, нормальные мужчины, только их внутреннюю норму мышления я никак не могла применить к себе.
        И потихоньку рассталась с мыслью иметь физическую близость в том понимании, в котором это есть в жизни любого нормального человека. Ну их, эти ваши фантазии, дорогие джентльмены!
        Конечно, я не слышала Женьку. И Ларри.
        Но Чед очень рано повел себя, скажем так, непринужденно, проведя жирнющую черту: вот мы с Танькой неприкасаемые и обожаемые, а вот там, за чертой, девочки, которыми можно пользоваться. Мне пересекать установленный рубеж не хотелось.
        Ларри же всегда нравилась Танька, и даже его супруга Катерина была на нее слегка похожа: командирские замашки, плотное телосложение, бюст третьего размера, аппетитная попа, источник адских мук для обеих, и Таньки, и Кати.
        И я расслабилась насчет мужчин. Сперва это требовало усилий, но чем больше я расслаблялась - тем проще мне становилось работать с людьми. Так я и решила, что мой удел - девственность, волшебство, любимая работа, любимая компания. Много всего любимого! Без остального можно и прожить, верно ведь? А если на жизненном пути мне попадется единорог - я буду готова к такой встрече.
        Кроме того, Танька осчастливила меня сообщением, что дедова болезнь передается по мужской линии. Я - еще ничего, а вот если у меня будет мальчик… и я зареклась иметь детей. Ничего страшнее дедовой болезни я себе не представляла.
        Таня горячо поддержала мое начинание и вообще постепенно перешла на позиции чайлдфри. Хотя мужчин время от времени заводила, своих, медицинских. Ординаторы, студенты, профессора. Раз козел, два козел… и ты чайлдфри и эмансипе, как говаривала сама Белка.
        А кто я была теперь?
        После того, что сделал Анур, я бы воздержалась называть себя девственницей.
        С другой стороны, физически он же не присутствовал в джипе? Это было наваждение? Хотя новые ощущения в теле блуждали. Лицо горело, расцарапанное жесткими волосками бороды, а на попе были синяки. И все же?… Уточнить у специалиста соответствующего профиля? Положиться на собственное мнение?…
        Я зажала в ладони белемнит. Анур все еще был тут, тлел внутри артефакта живой искрой. Но сил ответить мне у него больше не было. Точнее, я ощутила, что последний свой подарок он приготовил конкретно Касизу, и как бы ему… и мне… ни хотелось снова обрести контакт - скорее всего, этого не случится.
        Я коротко вздохнула. Что же.
        Вылезла из-под душа, вытерлась и принялась на кухне за обработку ссадин, ранок, синяков и прочей живописи. В процессе боя вчера Вадим достал меня (Анура?) по лицу - один зуб шатался, щеки были заметно асимметричны, губа разбита, вспухла. Словом, красота неописуемая. Самое то, что требовалось для встречи с суровым баритоном Андреем Владимировичем.
        У меня был профессиональный грим - до того, как я прочно угнездилась в газетной журналистике, я пробовалась в журналистике телевизионной, но настолько не смотрелась в кадре, что бросила это унылое занятие. Навыки визажа, применяемые крайне редко, остались при мне как единственный бонус. Вот он и пригодился.
        Требовалась одежда с длинными рукавами и совершенно непрозрачная. Я попробовала вспомнить, сколько раз за эту неделю переодевалась и сколько загубила джинсов, курток и маек. А у меня никогда не было переполненного гардероба.
        Затем я села за компьютер и написала Наставнице подробное письмо с указанием кода от сейфа и адреса Ларочки. Я делала это совершенно холодно, с поправкой на реальный шанс погибнуть. Инне в этом случае ничего плохого не грозило, разве что пара дней головной боли. Ну и последующую свою жизнь она строила бы уже с учетом этой недели. А вот Ларочкина бабушка, боюсь, могла преподнести сюрпризы.
        И, наглотавшись обезболивающего, я покинула дом в строгих брючках со стрелками, ботильонах из мягкой кожи на среднем каблучке и просторном свитере из тонкого вискозного трикотажа - безразмерная, легкая вещь. На лице макияж, хотя никакие слои грима общее безобразие не скрывали. Волосы вымыты и уложены… ну ладно, высушены. Наряд и имидж были мне непривычны, но я надеялась адаптироваться, пока доберусь до места…
        В кармане просторного кардигана - связка старых ключей от несуществующей двери.
        Справа трусил Атаман.
        За поясом брюк заткнуто старенькое зеркальце на длинной ручке.
        Что еще нужно современному экстрасенсу для счастья?…
        В отделении полиции, не там, где работал Васька, а в совсем другом, незнакомом мне корпусе, меня встретили как родную и проводили в небольшой, безликий кабинет. Я догадалась, что кабинет не принадлежал кому-то одному, а использовался для бесед и разговоров… или для допросов, что вернее?…
        Время шло.
        Я сидела одна и сперва размышляла, потом попробовала сидя доспать, потом начала раздражаться, потом поняла, что это стратегия Дрона - вывести из себя, рассердить мерзкую журналистку. И поэтому расслабилась, только налила себе кипятка из кулера и хлебала воду, так как ни сахара, ни чая не обнаружила.
        Наконец дверь открылась, вошел мужчина за сорок - высокий, с Чеда, наверное, и почти такой же подтянутый. Он был в светлой рубашке, джинсах, жилете… и…
        И я как-то поплыла - он нес в руках большую коробку пиццы, благоухающей пиццы, которую поставил на невысокий офисный шкафчик. Сам начал что-то говорить, здороваться, играть тоном и интонациями, оказывать давление - но… я его не видела и не слышала. Наконец, осознав, что мне задано уже два или три вопроса, а я сижу в тупом ступоре, я очнулась и выпалила:
        - Андрей Владимирович, можно кусочек?
        Суровый следователь убойного отдела несколько осекся и с полминуты соображал, что я имею в виду. Потом снял коробку с пиццей со шкафа и поставил передо мной. Открыл.
        - Прошу.
        И сел напротив.
        Примерно через полпиццы я жестами показала, что мне как-то неловко есть одной. Дрон встал, открыл дверь, сказал в коридор несколько слов; материализовалась вторая пицца, чашки, сахар, растворимый кофе, пакетики чая.
        Налил себе кофе, внимательно наблюдая за мной. Взял кусочек пиццы.
        - Ксения Игоревна, вам не вредно так с налету?
        Я отрицательно помотала головой, но все-таки на всякий случай притормозила.
        - Если честно, Андрей Владимирович, я не помню, когда я ела, а расходы энергии… по моей специальности… были высокими. У меня не совсем традиционный… метаболизм. Поэтому… простите, мне кажется, первую пиццу я всю съела сама, - виновато закончила я. - Я скомпенсирую, честное слово. Вы какую предпочитаете?…
        - Хорошо. Скомпенсируете, - согласился Дрон. - Принято. Я предпочитаю с морепродуктами. Теперь… по ходу второй пиццы, мы можем начать беседу?
        - Да, конечно. Спасибо, - прочувствованно сказала я. Теперь главное - не уснуть.
        - Итак… как вы можете охарактеризовать вот эти снимки? - И следователь разложил передо мной фотографии уничтоженного пола в залитом ныне кипятком подвале дрянного домика.
        Я послушно рассказывала о своей экстрасенсорной специализации, о символах, о ритуалах и обрядах. Я была совершенно расслабленна, так как по данной теме мне было нечего скрывать. Но…
        - А можно посмотреть на книгу, Андрей Владимирович?…
        - Да, пожалуйста.
        Полистала ксерокопию.
        Вот никогда не верила в подлинные гримуары. А еще больше не верила, что с них можно снимать ксерокопии… однако - вот. Книга темных таинств. Это не Москва, а просто какое-то древнее волшебное королевство.
        - Заинтересовались, Ксения Игоревна?…
        Я сделала над собой усилие… и решительно захлопнула растрепанную сшивку. Со следователем тоже требовалось прояснить пару вопросов, и желательно - так, как это требовалось мне.
        - Андрей Владимирович, отчего бы вам не воспользоваться моим Даром для расследования этого дела? Это будет эффективнее. А так - я вижу, что вам хочется, чтобы я была то ли причастна, то ли виновата…
        - Была такая версия, - рассеянно кивнул Дрон, - но она отработана.
        - В смысле?
        - Человек, который так… лопает, простите, в полицейском участке, во время следствия по делу о серийных убийствах, по моим представлениям, невиновен.
        Я улыбнулась.
        - Но, к сожалению, вы знаете намного больше, чем говорите, - подытожил мысль Дрон. - А потому задержать вас и пообщаться поплотнее… на наших условиях… все-таки очень хочется. Например, могу я узнать, где вы получили… боевые ранения?
        - Ранения?
        - Да, именно. И кстати, советую после опроса зайти в наш медпункт. Точнее, я сам туда с вами пройду и послушаю, что скажут эскулапы.
        Я сидела, приглядываясь к ауре Андрея Владимировича.
        Так. Так… так…
        - Щупаете потихоньку? - поинтересовался следователь.
        - Это же мой орган восприятия, - сказала я. - Вам вот достаточно было посмотреть на меня во время поедания пиццы, и вы сделали выводы. Я думаю, что вам можно сказать, чего - нет. Кто научил вас блокировать основной ментальный поток?
        - А что, получается? - поинтересовался в ответ Дрон.
        Я прищурилась. Все равно пока человек не столкнется с этим - не верит. А иногда и потом не верит.
        - Первый уровень блокировки - гимн Советского Союза. Второй уровень блокировки - таблицы какие-то, то ли логарифмы, то ли формулы. Очень эффективно. На самом деле вы почти полностью перекрыты.
        - Но не совсем? - спросил Андрей.
        - Нет, не совсем, - ответила я.
        - Только без анкетных данных, - сказал следователь. - Если это будет дата рождения, адрес проживания, номер машины, знак зодиака, я все равно подумаю, что у Ларионова слишком длинный и гибкий язык. Открытые сведения, даже если они находятся в закрытых досье, есть открытые сведения.
        - Без анкетных… - Я прищурилась. - Ладно. Тогда без обид.
        - Договорились.
        - Э-э-э… вам все-таки сорок шесть, а не сорок три, как вы часто сообщаете девушкам, - сказала я. - У вас дома в сейфе три единицы огнестрельного оружия, из которых одна - не зарегистрирована… или какая-то незаконная… в общем, насчет которой вы беспокоитесь. Сегодня вы провели ночь с однокурсницей вашей единственной дочки, с матерью которой не живете. И хотя в вузе не может учиться девочка младше восемнадцати… все равно сомневаетесь на этот счет и жалеете, что не спросили паспорт. Уж больно юна была на вид и на ощупь. С другой стороны, спрашивать паспорт перед сексом - странно. Вы собой… э-э-э… довольны и будете с этой девочкой встречаться еще.
        - Теперь уже не уверен, что буду, - мрачно ответил Дрон. - Что я сделал не так? Почему не прикрыт полностью?
        - Потому что есть так называемый акынский видеоряд… в него всплывает то, что на данный момент происходит с человеком или волнует его больше всего, - чуть виновато сказала я. - Ну и я профи… а вы - пока нет.
        - Продолжительность жизни? Травмы? Опасности? Что можете предсказать?
        - Я не предсказываю, я или вижу, или нет. Я же объясняла, что такое манипулирующий экстрасенс. Например, у вас сейчас чешется под правой лопаткой огнестрельное, которое вы получили полгода назад. Вы с утра думали о пластике… девочке шрам не понравился… а сейчас мечтаете о такой чесальной штучке, типа совка для обуви, но для спины, - грустно сказала я. - Хотите, уберу зуд и залечу? Я имею право на пятнадцать процентов вмешательства…
        - Кто дал вам такое право? - сварливо спросил Дрон.
        Я вздохнула:
        - Высшие Силы. И вы верите в их существование. Иначе бы мне не было никакого смысла все это вам рассказывать. Просто работа у вас такая. Пока вы не удостоверитесь самолично, не прощупаете… не поверите.
        - Что вам от меня нужно?
        - Вот эта ксерокопия. Или ее ксерокопия.
        - Что происходит?…
        - Схватка добра со злом, Андрей… Андрей.
        Следователь чуть сдвинул прямые темные брови.
        - Вам же захотелось, чтобы я сейчас именно так вас назвала? - еще тише спросила я и вжалась в стул. И зажмурилась. Теперь или пан, или пропал.
        Пауза тянулась пару минут. Дрон щелкал ручкой и размышлял.
        Я приоткрыла левый глаз, взяла кусок пиццы и стала жевать. Не тратить же время попусту…
        - Ксения, кто убийца?
        Я открыла оба глаза.
        - Константин Константинович Федотов. Досье на него запрашивал Ларионов. Если под каким-то предлогом учинить у него досмотр, наверняка можно найти оригинал этого гримуара - если я правильно понимаю, книга бесценная. Также есть смысл… поискать… копчик одной из жертв. Кость может быть вделана в бокал или набалдашник трости, в кулон. Возможно, нож. А еще можно поискать… простите… швабру с инвентарным номером полицейского участка, где работает Ларионов. Я ее на балконе забыла. Но, наверное, Федотов ее уже выкинул.
        - А этот? - Дрон положил передо мной пару фотографий деда лет шестидесяти, который радостно улыбался фотографу.
        Так… так.
        - Андрей, он не виноват, конечно, но пусть сидит. Сажайте.
        - В смысле?…
        - Он умрет этой зимой, если останется дома, - тихо сказала я. - Потому что один. Потому что спивается. Поверит подлецам, и они за квартиру сведут его в могилу. А в тюрьме у него есть шанс прожить еще лет десять.
        - Ксения, вы представляете себе, что это за жизнь для невиновного?…
        - Так он уже почти поверил, что серийный, идейный убийца. Как тот… в «Молчании ягнят». На голову-то дед слабоват. Так и будет сидеть. За идею. Почти как политический. Это что-то масштабное в его жизни. И да, в тюрьме он будет жить намного дольше, чем на свободе. А за десять лет может многое случиться.
        - Например?
        - Например, - снова совсем тихо ответила я, - его найдет его дочка, рожденная вне брака, о которой он не знает. А если он умрет этой зимой… то у них нет никакого шанса встретиться. Даже в тюремной комнате свиданий. И никаких шансов завещать ей опечатанную двушку. Вот так оно бывает, Андрей, знать судьбу других людей.
        - Без нравоучений, пожалуйста, - задумчиво произнес следователь Соколов.
        Я замолчала.
        - Ладно. Книгу берите. Под вашу ответственность.
        - Очень трудно меня отпустить, да?
        Дрон еще помучился и затем все же сбросил пару витков напряжения. Нервы и мышление у него тренированы - о-го-го.
        - В кино много раз ведь было показано, - сказал он, улыбнувшись, - когда надо поверить сомнительному типу, который якобы борется со злом. Мне и в голову не могло прийти, что это на самом деле случится. С кем вы боретесь, Ксения? Мне ждать в итоге появления трупа Федотова? Я же вас посажу. Я вам не этот… не Фарамир. Или Боромир?…
        - Я борюсь со злом, - твердо ответила я. - К большему вы пока не готовы, Андрей. Могу только посоветовать вам посмотреть статистику всех, даже не вызывающих никакого подозрения на криминал, смертей в дрянном… в том доме, где нашли трупы в подвале.
        Вот со злом, которое выкосило людей, я и борюсь. И это был не Федотов. И это вообще… не в вашей юрисдикции. Не видели, как появилось, - не заметите, как уйдет. Посмотрите статистику по району. Сравните. Вы все увидите.
        - Черт-те что! - с чувством сказал Соколов.
        - Вам еще что-то надо? Чтобы убедиться?
        - Желательно…
        - Атаман! Взять!
        Через пять или шесть секунд зажатый к окну Дрон держал собаку за горло, а собака мертвым капканом сжимала предплечье его другой руки. Это все-таки была призрачная собака, и укуса не останется… но на данный момент иллюзия была полной. Я прижмурилась. Пицца теплой силой разливалась по моему телу. Вива Италия!
        - Я его вижу!
        - Я его немножко усилила. Он должен выглядеть как силуэт… мерцать, да?
        - Точно… можете отозвать.
        - Атаман!
        - Ну что же… - Соколов вернулся к столу, задрал рукав рубашки и привередливо осмотрел широкое предплечье, поросшее русыми волосками. Следов клыков не было. - Непонятно, но здорово. Попробую принять к сведению все сказанное. Пока беседу прошу считать оконченной. Насчет шрама на спине - спасибо, сам управлюсь. Насчет пиццы… я позвоню вам, Ксения Игоревна.
        - Позвоните, Андрей Владимирович, - кивнула я. - Я так понимаю, что от осмотра в вашем медпункте свободна?
        - На сегодня - да. Спасибо за познавательный разговор.
        - То ли еще будет, Андрей Владимирович, - еле слышно сказала я себе под нос, выходя. В мужчине под слоями советского воспитания, в прошлом - пламенного комсорга и ныне исключительно убежденного работника правоохранительных органов, бился Дар. Иначе бы все эти психотренинги с гимнами и логарифмами не сработали. Глубоко бился, я его едва сумела отследить.
        И каким же образом, Андрей Владимирович, вы схлопотали пулю в спину, а? Что-то я входного отверстия на груди не ощутила…
        Выйдя из отделения на улицу, я сперва зажмурилась от яркого солнышка, затем посмотрела по сторонам - лавочек в непосредственной близи не оказалось, и я угнездилась на высокий бордюрный камень.
        Благо навык просматривать любые книги, документы и распечатки у меня был великолепный. Десять минут - и я составила представление о содержимом гримуара и поежилась. Еще пятнадцать - и я отфильтровала те разделы и страницы, которые мне точно не требовались. Подумала. Пролистала распечатку снова, вырвала две странички, вернулась на проходную. Попросила дежурного передать слегка испорченную сшивку Соколову. Андрею Владимировичу.
        Теперь отступать было совсем некуда.
        Я порылась в памяти - не забыла ли я, например, молоко на плите, чтобы неотложно поспешить к нему… и еще чуть-чуть потянуть время. Но нет, все, что надо, собрано.
        Потом подняла голову к небу.
        Люди не видели тонких серых пузырей, которые потихоньку формировались над Щукино. Но пока мы тут, внизу, копошились в своих мелких проблемках и разборках, Касиз не дремал: он кормился, рос, набирал силу и с каждым перелетом с дома на дом, с балкона на балкон, с судьбы на судьбу строил новый силовой пузырь - зародыш будущей структуры его власти. И не только его непосредственной жертве, которой он питался, но всем, кто попадал под пузырь, становилось чуть страшнее и безысходнее. Обычные повседневные вопросы превращались в гордиевы узлы, стянутые ниоткуда взявшимся страхом, парализующим волю. Простые ссоры, после которых так сладко примирение, переходили в разводы и расставания навсегда. Легкие простуды оборачивались злокачественным перерождением клеток. Люди менялись… и даже не замечали этого.
        Имела ли я право медлить?
        Нет, медлить я не имела никакого права.
        Глава 15
        Химера над стадионом

2-е лунные сутки дают энергию для реализации всего, запланированного в 1-е лунные сутки… Действуйте!
        Я дошла до здания, в котором обычно находился Васька, забрала с проходной одну-единственную страничку с ксерокопией паспорта Федотова - мутное фото, точно так же отражающее истинные черты лица некроманта, как и любой другой портрет в паспорте - любого другого человека. Остальные бумаги оставила в конверте - уже некогда изучать.
        Собранная, даже мрачная, зашла в магазин спорттоваров…
        Купила две доски для серфинга, самые маленькие и легкие из имевшихся в наличии, быстро отбившись от консультантов фразой «Мне для дизайна помещения».
        Также я без труда обзавелась пятью свечами, пачкой бенгальских огней, тетрадью с неразлинованными, идеально белыми страницами, керамическим ножичком, карандашом. И поймала такси, потому что пользоваться ногами и трамваями с двумя серфбордами под мышкой не представлялось возможным. Уже из салона позвонила Ларри:
        - Вась, что у нас с Женькой?
        - Оформляю, - буркнул Васька. - Правдами-неправдами, отпускают, хотя и неохотно. Вот дурак слепой, надо же было ему того мужика зацепить…
        - Вась… надо кончать с этим.
        Васька осторожно помолчал.
        - С кем?
        - Слушай. Я еду на стадион «Октябрь». Расчищу место от людей и попробую там… ну это… поколдовать. Скорее всего, чтобы я не довела дело до конца, группа… м-м-м… Саурона прибудет в полном составе и начнет мне мешать. Мне мешать нельзя. Что скажешь?
        - Буду.
        - Таньку… постарайся… не брать.
        - Ты можешь себе представить невзятие Таньки?
        - Вась… Женька само собой. Ты тоже. Но ты смотри. Все-таки Катя. Она как, кстати?
        - Нормально. Сказали, будут капать лекарства внутривенно три дня, и чтобы никаких картофельных подвигов. Ну?
        - А Танька там лишняя.
        - Угу.
        - И еще. Не бери с собой огнестрельное оружие. И вообще оружие.
        - Почему?…
        - Среди… наиболее вероятного противника есть техномаг. Скорее всего, это Кац. Помнишь, в самом начале, расплавленный телефон? Это не Вадим плавил, не его тип дара. Есть у меня такое ощущение, что сила духа и нечто вроде… бит… ну, палок… нам в помощь…
        - Женьке тоже скажу. Во сколько сбор?
        - Вась… по мере. Я сразу туда еду.
        - Ты с Дроном поговорила?
        - Да, все нормально.
        - Ну-ну…
        - Ладно, Васьк, - виновато сказала я. - Я уже почти на месте, и вы… постарайтесь быть поскорее. Как только я начну расчищать место для… ритуала… группа противников тут же узнает место и начнет собираться. Мне без вас… не обойтись.
        - Угу. Принято.
        Я отпустила водителя, который, не спросив про деньги, облегченно укатил.
        Ноги не шли. Два серфа под мышкой создавали лишнюю парусность, а в сочетании с офисным стилем одежды и каблучками смотрелись особенно странно. Ну и ладно.
        Я прошла мимо вахты на территорию открытого стадиона «Октябрь». Яркие красно-синие трибуны, беговая дорожка по кругу, зеленое футбольное поле в середине. Для работы мне надо было вначале убрать отсюда людей… всех людей, чтобы они ушли, даже не оборачиваясь. Отлично. Серфы я кинула на краю беговой дорожки, вызвав энное количество остроумных замечаний местных, сугубо сухопутных спортсменов.
        Побродила по футбольному полю, сложив пальцы правой руки в Ключ, одновременно распутывая свою поисковую сеть и натягивая ее от края до края стадиона. Сюда в ближайший час никому не надо. Просто чтобы даже в голову не приходило завернуть.
        Люди, которые были внутри стадиона, потихоньку засобирались - кто вспомнил про дела, кто про развлечения… уходили по одному и компаниями; шли в раздевалки за вещами и быстренько покидали стадион. Мои серфборды яркими пятнами сиротливо валялись на сером покрытии. Хватит с меня швабр, курток-самолетов и так далее. На случай воздушного боя хочу нечто более устойчивое.
        Найдя наиболее вытоптанное место на поле, я перетащила серфы туда, уже не обращая внимания на людей вокруг. Заклинание обрело силу и толкало каждого на выход, буквально подпихивало в спину. Следить за происходящим мне было некогда, и я немного прикрыла себя вуалью незримости. Это не шапка-невидимка; тебя все отлично видят, но не фиксируют на тебе сознание. Даже те, кому по долгу службы тебя положено выгнать, скажем, с территории охраняемого объекта.
        Я колебалась. Мучилась страхом.
        Сопоставив знаки, которые дети начертили в подвале, с содержимым книги, я получила формулу, которая могла сработать формулой вызова Касиза. Но, увы, это было поле игры противника. То, что требовалось сделать, никак не соотносилось со светлым Даром современного манипулирующего экстрасенса. И иначе как чернокнижие, черная магия, не называлось.
        Надо было резать палец, призывать приказом и претендовать на подчинение и удержание темной Силы. Я не сомневалась, что тварь явится мгновенно, хотя бы чтобы сожрать наглеца, осмелившегося на такое. И просто не могла себе представить, что будет, если я совершу Зов. Как вариант - все светлые экстрасенсорные Силы меня попросту покинут. Либо я изменю цвет, сделаюсь темной или смешанной. А чем это грозит в условиях боя… понятия не имею.
        Я поежилась, представив картину маслом: Касиз тут, друзья тут, а я либо резко меняю отношение к происходящему, либо полностью лишаюсь Дара за использование, так сказать, инструментария темной стороны Силы. Красота.
        И все же иначе заполучить Касиза для общения - никак.
        И я, вырвав керамический нож из упаковки, начала чертить Знаки и Ключи, от которых всегда (по совету Наставницы) старалась держаться как можно дальше. Лезвие резало упругий грунт на редкость легко, как темное масло. Линии ложились ровные, хорошо видные, как будто моей рукой водила некая Сила. Я старалась не вдумываться и просто делала.
        Старалась не допускать ропота и сомнений. Несмотря на то что Атаман страшно ворчал и время от времени облизывался. Из пасти у него, как у бешеного, пошла пена.
        Но всему свое время. Мое вот пришло. Что тут поделаешь…
        Вот перевернутая вверх ногами пентаграмма, вот треугольник, вписанный в круг; три извилистые линии, еще маленький треугольник, кружок и прямоугольник; зигзаг и снова круг. Гримуар изобиловал руническими знаками и слогами на латыни, но я их не использовала и была уверена, что для призыва Касиза они не потребуются. Простейший чертеж, главное - выверить пропорции.
        В углы звезды я воткнула бенгальские огни. Свечи, подумалось мне, могут погаснуть, ветер.
        Оставалось еще немного…
        …как вдруг взревел мотор, потом с лязгом разорвалась цепочка на дальних воротах, в которые сюда въезжали обслуживающие машины. Но сейчас вместо мирной поливалки через беговую дорожку на футбольное поле ворвался алый спортивный БМВ.
        Я заторопилась. Раз так - я на верном пути.
        Виски сдавило холодом, будто ледяными руками; заныли зубы… время снова тормознуло: я видела, как из открытой машины выходят Джокер, Майя; а Константин остается сидеть, протягивая ко мне тощую руку с растопыренными пальцами…
        И тут в проломленные ворота влетела Васькина «девятка» и, не снижая хода, с нехорошим ревом понеслась к родстеру. Константин неожиданно прытко покинул салон; Васька от души наподдал буржуйской иномарке, видимо уже решив, что лишаться звездочек - так весело. Родстер отлетел в сторону, его раскрутило, но машина не перевернулась.
        Зато крик раненой чайки, тоскующей над разоренным гнездом, разнесся над стадионом - как подстреленный, вопил Джокер.
        Я ухмыльнулась; Константин выскочил так быстро, что упал, и тоже сидя смотрел на основной театр действий, отвлекшись от меня. Это не экстрасенсорика, это просто психология. А я быстренько полоснула себя по руке, накапала крови на ксерокопию паспорта Федотова и еще на пару листиков с заранее написанными еще в машине знаками, скомкала бумагу и приколола ее ножом в центр рисунка. Теперь оставалось все поджечь. Атаман с готовностью переминался с лапы на лапу и коротко гавкал: Константина он помнил и был готов снова уничтожать гада физически и морально.
        Танька и Васька вывалились из машины… а Женька?… Чеда не смогли вызволить из застенков правосудия?..
        Тут в провал ворвалась знакомая мне «мицубиси»… Машина на хорошей скорости поддала «девятке», которая, подпрыгнув, пропахала глубокие борозды и, соря гайками, снова врезалась в родстер.
        Майя поднимала Федотова; Джокер голосил, нарезая круги вокруг подбитого бумера; я чиркала зажигалкой, Татьяна заняла пока что нейтральную позицию, отбежав на равное расстояние и от Константина с Майей, и от машин, и махала мне; Васька, в полевой форме, в бронежилете, поигрывая черной дубинкой, заступил дорогу медленно вылезшему из «мицубиси» Вадиму.
        Дурацкий огонек наконец зажегся; я подпалила один из оставшихся бенгальских огней и от него уже зажгла бумажку в середине пентаграммы.
        Мои виски снова сдавила боль, а душу - ужас…
        Константин уже не сидел на траве, а бежал ко мне - казалось, нелепо и неловко, но чудовищно быстро, с ним рядом неслась Майя.
        Я коротко выдохнула: «Ребята-а!..»
        Танька оценила диспозицию верно: она метнулась под ноги Константину и Майе. В свое время Татьяна играла в футбол, а потому мастерски владела всякими подлыми подсечками - оба противника упали и нервно заозирались, так как я опустила на Таньку заклинание незримости. Легкое, минута… что уж успела. Белка не знала об этом, но Татьяна вообще не была склонна щелкать клювом - поджигая бенгальские огни, я краем глаза заметила, что она всаживает в шею Константина шприц. Досталось и Майе… и тут заклятие ослабло - и суккуб с визгом вцепилась в проявившуюся Белку. Девочки покатились по траве, завывая не хуже двух президентских сирен.
        Что касается Константина… он остался сидеть и только с ненавистью смотрел на меня. Не знаю, что имела в виду Татьяна, может, немедленный сон или глубокий обморок; но получилось именно так.
        Я подожгла пятый бенгальский огонь.
        Вадим убрал с дороги Ваську (Ларри валялся не двигаясь) и шел ко мне. В руке он держал… держал катану. И шел как бы неспешно, но приближался на редкость шустро.
        Атаман снова встал в боевую стойку.
        И тут я чуть не прослезилась - послышался рев двигателя, который я узнала бы из сотни… Джокер еще не успел как следует оплакать разрушения бумера, как по его капоту, будто по трамплину, взлетел «харлей» и птицей понесся к Панде.
        Я даже рот раскрыла.
        Вадим выхватил из ножен самый настоящий самурайский меч. Ну да, на материализацию у него сейчас силенок бы не хватило… однако по лезвию сверкнула искра магической заточки; вжик - и два куска мотоцикла валятся на злосчастный спортивный газон, а Женька кубарем катится прочь.
        Несмотря на невозможность приблизиться, некромант продолжал меня атаковать - молча, страшно. Я защищалась, но пока я отвлеклась на блоки и Ключи… бумажка, пропитанная кровью, погасла. Я чертыхнулась и снова бросилась чиркать зажигалкой, ругаясь, что не догадалась наскрести стеарина со свечи…
        И тут двигатель мотоцикла взревел во второй раз. Одуревший Джокер бросился защищать свое дитятко, широко раскинув руки; но этот водитель взлетел уже по капоту Васькиной «девятки» и приземлился недалеко от странного боя, который вели Панда и Чед.
        Мне было не до изумлений - я скоблила ногтем свечку, чтобы вспыхнули стружки стеарина на бумаге… Второй мотоцикл вел Соколов, в бронежилете, с пистолетом.
        Пистолет!
        Вадим как-то совсем тесно сцепился с Женькой… и Женька упал. Соколов приказывал всем остановиться, героически держа пистолет на виду и пытаясь среди представшей его взору толпы народа выбрать наиболее виновную мишень, так сказать, зачинщика. Васька стал подниматься. Я что-то закричала… но меня не слышали, да я бы и не успела: в заднем окне «мицубиси» показалось тонкое лицо бледного еврейского юноши с длинными волосами. Кац. Соколов так же героически развернулся… я едва успела с минутным заклинанием неуязвимости, а дурацкая бумажка снова погасла… и догорал один из бенгальских огней!.. А следователь убойного отдела всадил всю обойму в бронежилет Ларри и затем, развернувшись, начал впустую щелкать оружием в мою сторону. Вдруг о чем-то догадался… бросил пистолет на землю и пошел на Панду с голыми руками. Подбитый боевым магом, Женька вставал на четвереньки и снова валился… Татьяна клещом держала Майю за темные кудри и что-то ей выговаривала, попутно возюкая макияжем по траве… Васька, упавший от выстрелов на спину, теперь сидел и заторможенно ощупывал пальцами вмятины на жилете.
        Меня непрерывно атаковал Федотов; сюда же бежал со всех ног разъяренный Джокер, видимо подсчитавший наконец размеры ущерба. Соколов каким-то образом лишил Панду катаны, которая теперь валялась в стороне; боевой маг и работник правоохранительных органов обменялись дружескими хуками…
        И тут пакостная бумажонка вспыхнула.
        Стадион окутала особенная тишина: как будто мы были не в Москве, а вне времени и пространства. Замерли облака; вороны зажали друг другу клювы, и даже машины на недалекой оживленной улице разом остановились.
        С неба, словно ниоткуда, пал Касиз.
        Душа моя честно рванула в пятки, а все нанесенные мне в последние дни физические повреждения вспыхнули болью с новой силой…
        Это создание больше не напоминало дворовую кошку. Угольно-серая шерсть в черных муаровых разводах скрыла английские булавки в боках. Крепкие мышцы лап вернули конечности в исходное положение. Длинные стальные когти при приземлении прочертили изрядные борозды. Крылья плотным куполом распластались по земле, сверкая крючьями на каждом сочленении. Морда слегка смахивала на лицо человека… с пастью рыси, и это было одуряюще жутко. Глаза теперь горели зеленым, а пасть полыхала адским пламенем, тем пламенем, которое я впервые видела в пустых глазницах замученного кота.
        Химера щелкала сверкающим жалом в хвосте. Касиз вымахал размером, как мне показалось, с ньюфаундленда. Москва - щедрый и несчастный город, она давала ему много корма.
        Очень много.
        Я опомнилась.
        Счет шел на секунды.
        Миг, еще один - и Касиз разорвет пентаграмму призыва и вырвется. Или ему помогут его приспешники… Я свистнула, и Атаман встал передо мной; его единственный глаз горел голубым. Я сдернула с шеи белемнит, села на корточки, обняла кавказца и произнесла заклинание, которое структурировала в машине, пока писала заклинания на бумажках… и повесила серебро ему на шею.
        Сработало. Атаман пришел в реальность во плоти.
        - Фас!
        Все двигались: каждая фигура, как в замедленном кино, выполняла свою мизансцену. Но главное теперь происходило тут, между нами: Касизом, в теле адской твари, Атаманом, который уже имел опыт битвы с ним, потому что при пробуждении твари принял на себя самый первый удар, Ануром и мной.
        Пес, оттолкнувшись мощными лапами, бросился в атаку.
        Химера, взвыв, рванула навстречу… и затормозила, отпрянув; когти, клыки, жало, магическая сила и власть - все было на ее стороне, вестимо, она мощнее призрака пса! Но химера не желала допустить, чтобы ее коснулся белемнит, и потому начала уворачиваться внутри круга, который еще отчасти держал ее, не давая взлететь. Я порадовалась, что ошиблась с размерами - химера была примерно такая же, как Атаман… но казалась много крупнее из-за крыльев и длинного хвоста.
        Атаман атаковал; я была наготове… круг призыва распался; Касиз взмыл в воздух, Атаман подпрыгнул следом, щелкнув челюстями впустую. Я бросилась к серфам… Смогу ли?… Смогла - пес на одном, я на другом.
        Мы сошлись в одной точке в воздухе: Касиз развернулся, чтобы уничтожить меня, и, разинув пасть, выпустил длинную струю плазмы. Я едва успела выхватить зеркало и отразить удар; чертыхнувшись, бросила оплавившийся черный артефакт… Секунды, пока химера готовилась атаковать снова, Атаману хватило, чтобы вцепиться в горло твари. Он упустил серф из-под лап, повиснув на жертве, и доска рухнула вниз. Химера завизжала, обхватила Атамана крыльями и лапами. Вот и все: пса больше не было в этом мире, он ушел, как и хотел, - выполняя последний долг, а вот серебряная цепочка с белемнитом осталась на шкуре Касиза, словно приваренная; шерсть вокруг нее дымилась. Крик химеры стал нестерпимым; в корчах она повалилась на газон, хлеща вокруг ядовитым хвостом, а я неслась за ней.
        В моей правой руке пульсировал бич, сплетенный из многих сотен нитей, а в левой был кистень… который трансформировался сейчас в клинок Анура. Касиз закричал совсем уж на грани слышимости; вдруг нечеловеческий визг его перешел во вполне узнаваемый человеческий крик, крик гнева и боли, крик мужчины; химера скорчилась грязной тряпкой и затихла, а передо мной встал маг.
        В своем Видении я не успела его хорошо рассмотреть. Но вот он: глаза Касиза, черные, бездонные, словно светились; тонкое бледное лицо, про которое, на мой взгляд, в дамских романах писали бы - «одухотворенное», было искажено гневом.
        Дух в самом деле был на редкость активным: в руках его засверкал длинный узкий меч, похожий на луч солнца, и он двинулся ко мне, чуть боком, как будто танцуя, как будто скользя по льду…
        Где же вы, ребята? Кто-нибудь?… Касиза мог видеть и свалить только Вадим… Помогите!
        А дальше я ничего не помнила… хотя это и был мой бой.
        Только мой.
        …красивое, искаженное лицо мужчины - предложения гор злата вперемешку с угрозами проклятия до двенадцатого колена…
        …клинки скрещиваются на футбольном поле, и от них в разные стороны бьют снопы жестких ярких искр…
        …мой бич вырывает клочья сущности Касиза, а маг достает меня проклятиями, ядовитыми, как жало химеры…
        …не выдерживает меч Анура и осыпается в траву разрозненными, потерявшими силу ключами…
        …меч, похожий на луч, разлетается солнечными осколками под ударом моего бича…
        …почему-то лоб заливает кровь, но я понимаю, что выигрываю…
        …раз за разом рассекаю бичом то, что осталось от химеры… полуразложившееся тело кота, останки которого были буквально порублены вместе с фрагментами уничтоженной серебряной цепочки и раскрошившимся белемнитом…
        И - конец.
        Я стояла на коленях возле измолотой кучки вонючих клочков. Руки мои были пусты… душа и сердце тоже. Я вся ушла на этот бой, ни капельки не осталось; сила Чаши покинула меня, Анур также; как будто из заводного игрушечного киборга выдернули батарейки, и он предстал тем, чем являлся - жалким набором пластиковых деталек.
        Я иссякла. И медленно осела вбок, а затем прилегла на теплую травку в середине поля.
        Вот и все.
        Я слышала, как кричит Танька.
        Видела Каца в окне джипа, уронившего лицо в ладони… видела медленно встающего с травы Вадима и грозного Ваську рядом с ним… а еще поодаль, ближе к краю поля, я видела Майю и Джокера, которые хлопотали вокруг точно так же, как и я сама, осевшего на землю некроманта. Видела. И понимала.
        Нам обоим было больше незачем жить; и мы оба отдали на этот бой все силы.
        Касиз ни за что не получил бы прежнего облика и тем более прежнего оружия, если бы некромант не передал ему часть своей сущности. Он не потерял сознания от Белкиного укола, а стало быть, мог манипулировать своим экстрасенсорным Даром. Наиболее серьезно все тут было для него. И для меня. А еще для Анура и Касиза.
        Я ни за что не победила бы, если бы не позволила иным силам проникнуть в себя и пропитать мой слабый Дар высочайшими энергиями.
        Некромант все поставил на Касиза - надежды, годы ожидания, саму жизнь.
        Ох и плохо сейчас было Константину Константиновичу…
        Практически как мне.
        Звуки долетали глухо, как будто не по-настоящему. Возле меня появились ноги - чопперы[3 - Чопперы - вид обуви мотоциклистов, обычно на грубой подошве, с ремнями и клепками.] Женьки и катерпиллары[4 - Катерпиллары - здесь удобная спортивная обувь, выпускаемая крупной американской корпорацией.] Соколова.
        Следователь убойного отдела посадил меня, тряс и что-то спрашивал, глядя в лицо. Я мямлила - собрать останки, сжечь вместе с цепочкой. Собрать останки, сжечь вместе с цепочкой, собрать…
        Соколов, вот нехороший человек, бросил меня на руки Женьки (который капал кровью из разбитого носа)… и куда-то делся. Не успела я основательно обидеться, как решила поспать на руках друга. Самое время!
        А перед сном успела осознать, что победила. Касиз покинул этот мир навсегда.
        Небо над районом Щукино очистилось - серые пузыри беззвучно лопались, и вскоре исчезнут все.
        Глава 16
        Прощание с Гекатой
        Самое страшное в 3-е лунные сутки - пассивность и бездействие
        Белка потом говорила, что я несколько раз приходила в себя, даже разговаривала. Она вызвала к стадиону целых четыре кареты скорой помощи, с нервов преувеличив количество остро пострадавших.
        Еще до того, как кареты прибыли, Джокер и Вадим сделали попытку отбить останки Касиза… но отступили перед Чедом, Дроном и Ларри и ретировались, благо их машины остались на ходу; и Федотова увезли с собой. Естественно, Панда прихватил и катану.
        А вот Васькина «девятка» самостоятельно покинуть поле брани не смогла, ее ребята выкатили со стадиона вручную и вынесли половины мотоцикла. Уже позже к руинам нашей «бронетехники» вызвали эвакуатор. Васька страшной клятвой поклялся решиться на рассрочку и взять иномарку, в пику бывшей в употреблении продукции отечественного автопрома.
        Соколов был крайне заинтересован скрыть свою стрельбу… и охотно признал, что он теперь «должен» Ларри. Он же, потрясенный видом химеры, напялив перчатки, выданные Белкой, весьма тщательно собрал все фрагменты кота и все кусочки серебра и сжег в печи судебно-медицинской лаборатории.
        Сама Таня собрала мусор - остатки бенгальских огней, ножик, пару пустых шприцев… собственно, вот и все - как потом рассказывали друзья, спустя тридцать минут, когда завершилась работа маскирующей паутины и люди начали возвращаться, поле выглядело не более помятым, чем после обычного матча.
        В отличие от меня.
        По мнению реаниматолога Белкиной, я пребывала между этим и иным миром ровно двенадцать часов. Анализ крови поразил даже старших Белкиных коллег… и практически все эти двенадцать часов они боролись за мою личную выживаемость. Татьяна на скорую руку состряпала версию из двух частей: о том, что я анорексичка, и о том, что меня два раза сбила машина. Почему два раза?…
        По свежести травм…
        Ей поверили.
        И врачи победили.
        Я пришла в себя днем в субботу.
        Помню, как очень долго совершенно бездумно следила за перемещениями солнечных пятен по потолку, собиралась с силами. Меня уже перевели из реанимации, где лежать крайне уныло, в обычную палату. Мне не хватало чего-то. Кого-то. Широкой головы с жесткой шерстью под пальцами. Тяжести белемнита на шее. Светлой улыбки Анура в глубине моей сущности. Когда пришла медсестра, я обнаружила, что Дар мой едва теплится… я даже не смогла узнать ее имя. Я привыкла к чужой Силе, Силе, данной мне на время миссии, и теперь, лишенная ее, ощущала себя калекой.
        Приходили ребята, что-то говорили, трясли, спрашивали. Я отвечала, говорила то, что они хотели услышать. Но я словно пребывала под толщей воды, как на дне океана.
        И не была до конца уверена, что я все же выжила.
        А во время тихого часа я снова сбежала из больницы. Потому что совсем недалеко жила Ларочка, а у нее была бабушка. Человека требовалось освободить от роли охранника как можно скорее. И после того, как я сделала это, не входя в квартиру Ларисиной семьи… я добралась к себе домой.
        Дома включила компьютер.
        Наставница прислала мне в ответ на мое письмо целительную янтру и короткий заговор. Я рассмотрела рисунок, произнесла слова и повалилась спать. Тут меня застукали Чед и Танька и снова отвезли в больницу.
        Во время боя Касиз дважды достал меня клинком. Если бы он оставался химерой, это было бы жало на хвосте… у меня начались заражение крови, сепсис, интоксикация. Конечно, врачи объясняли все это тем, что, порезавшись (разодрав руку и бедро ветками, когда падала с неба), я совсем не ухаживала за швами.
        Но я теперь понимала, что именно сделал Касиз человечеству и какой подарочек достался лично мне.
        Я не могла работать - почти не видела изображение на мониторе компьютера. Не могла и делать записи - слишком дрожали руки. Не могла думать - потому что думать получалось только о событиях прошедшей интересной недели в обществе Касиза и Анура. И, говоря по совести, я считала, что, невзирая на постоянные внутривенные вливания антибиотиков, на переливания крови и прочие героические меры, несмотря на вино, выпитое дома из Чаши Силы, и янтру Наставницы, я не выкарабкаюсь.
        Коллег из дорогой редакции Танька ко мне не пускала.
        Окружающий мир меня не интересовал. Практически до четверга.
        В четверг что-то переломилось… я доползла до ординаторской, воспользовавшись паузой между капельницами, и робко поскреблась.
        - Ксенька! Ты чего встала?…
        - Наверное, потому, что смогла… Белк, давай опиши мне мои диагнозы…
        - А то ты сама не знаешь!.. Ксень! Ну-ка, посмотри на меня…
        Доктор Белка некоторое время заглядывала мне в глаза и в рот, изучала пульс и цвет кожи на разных участках тела и наконец вынесла вердикт:
        - Ты что же, все-таки решила жить? Можно ребятам позвонить порадовать?…
        - Танька…
        Я повисла на теплой, округлой подруге и расплакалась. Белка тоже непрофессионально хрюкала и гладила меня по спине. Потом отослала очередные миллилитры моей крови в лабораторию, завернула меня в одеяло и отправила стажера за тортом и пиццей.
        - Татьяна Федоровна, пациентке рано, она же после сепсиса на щадящем столе…
        - Тебя не спросили!..
        Я пила крепчайший сладкий чай, Танька рассказывала.
        Чед огреб серьезные проблемы с полицией. Разруливал как мог; ему помогал Соколов. Зато Васька ничего не огреб, кроме нового бронежилета, который вместо испорченного ему нашел все тот же Соколов. Следователь пробовал в неофициальном режиме получить хоть какие-то объяснения от моих друзей… и обнаружил, что каждый из них видел только часть картинки, а все вместе увязывалось только исключительным доверием ко мне. Я была недоступна.
        Группа Федотова как будто исчезла с лица земли. Федотов не поступал в больницы Москвы, и когда Соколов нашел-таки повод провести у него обыск - тот обнаружился у себя дома, лежал с инсультом, с парализованной половиной тела, но в здравом уме. Соколов посмотрел на Константина Константиновича… и перестал ко мне рваться.
        - Если подумать, тот укол, который я сделала, мог спровоцировать инсульт на фоне сильного стресса… но что теперь поделаешь, - отметила Танька. - Соколов не знает, Васька, по-моему, тоже не видел, я рассказывать не стану и, если что, буду говорить, что Майя все врет. А в плане совести у меня тут почему-то клятва Гиппократа провисла слегка. Нет, я не то что хотела бы, чтобы Федотов помер. Я бы сама его реанимировала, если что. Медицина на поле боя не имеет стороны. Но вот все равно. Не могу не думать про тех тринадцать человек.
        - Угу. Мерлин?…
        - Мерлин, - застенчиво призналась Танька, - пока живет у меня. Толком тот день, когда он бегал от Панды, и не вспомнил. И как ходил в редакцию «Пифии», тоже.
        - Танюшка, - я тихо заржала, - тебе это бесхребетное создание понравилось, что ли? Он же нахлебник, ему только дай прицепиться к чьей-нибудь шее!..
        - Я все вижу, - задумчиво сказала Таня. - Это, прямо скажем, не Атос, не Портос и, чего уж, даже не Арамис. Он действительно зависимый, неловкий, ленивый и этой своей зависимостью как-то… манипулирует. Но в нем что-то есть. Романтика. Я его пока что не брошу.
        - Я тебя предупредила!
        - Ладно, спасибо…
        Чем занимались и где находились Майя, Джокер и Вадим, Таньке было неизвестно. Вася на поезде двинул в Тамбов, вывозить семью с картошки. Там дамы неожиданно заартачились, аргументируя чистой экологией, продуктами, покоем и отсутствием беспокойных полицейских дома. Ларри вернулся один, с подробными указаниями по ремонту квартиры «под маленького». И начал вместо оного ремонт «девятки», посылая скорбные сетования небесам.
        Понемногу торт и пицца исчезали.
        - Ники, а теперь твоя очередь. Мы же так и не поняли… ты качественно эту штуку уничтожила?
        - Очень качественно, Тань. Можешь гордиться. В борьбе добра со злом ты была на стороне добра.
        - Бобра с козлом, - едко сказала Белка. - Я надеюсь, нам больше такие приключения не светят?
        - Тоже надеюсь, Белк… Слушай… если хоть немного можно, я бы домой завтра пошла, - виновато проканючила я. Татьяна прищурилась.
        Я понимала, что думает доктор Белкина. Я ей как пациент не нравилась. Как подруга она понимала, что я приду в себя только дома, возле деда Гоши, и в дорогой редакции. Также она понимала, что может отлично долечить меня дома сама. И еще она понимала, что у меня внутри что-то не так, а это для врачей со времен Гиппократа и Авиценны тревожный сигнал, в том числе и сигнал к тому, чтобы не выпущать, а присматривать.
        И Таня была права. Аргументации, зачем жить, отчего-то не возникало. Я автоматически вспоминала Ларочку, Соколова с его утрамбованным под гимном Советского Союза даром (пришло время моего наставничества?), дорогую редакцию, моих клиентов, многие из которых постоянно нуждались в работе экстрасенса над их ошибками… и никак не могла почувствовать, за что же цепляться. За что. За кого.
        За что.
        За кого…
        Хотя каждая из этих зацепок была достойной, но… иногда долга и осознания того, что будет правильно и хорошо, недостаточно. Что-то должно задеть тебя изнутри, за самую чувствительную жилку твоей натуры, за глубинное эгоистическое «я», и вытащить на свет. Чтобы все эти прекрасные понятия заработали.
        Надо было захотеть жить. Активно захотеть.
        В конечном счете… Танька нашла Мерлина, у Ларри была Катя, и я думала, что он выпадет из тусовки после рождения малыша. Так случалось в девяноста пяти процентах случаев. Чед… Если убрать Таню и Ваську, что останется между мной и Чедом?… Или он в конце концов наестся своей абсолютно свободной жизнью и решит, что теперь мы можем быть вместе… а мы можем?… нет, я его люблю, очень, но, например, когда он уехал с Майей, это не было нестерпимо больно, хотя оказалось и не слишком приятно. Любовь диагностируется наличием ревности? Или чем-то другим?
        Короче, если подумать, мир не пострадает, если меня больше не будет.
        Мама и брат унаследуют однушку на северо-западе Москвы…
        А если меня не станет как экстрасенса, то тем более мир не пострадает. Кому какое дело?
        Я подозревала, что даже после полного восстановления мой Дар теперь будет намного слабее. Я ведь использовала чернокнижные знаки, чернокнижный ритуал, призывая Касиза. Такие вещи не остаются безнаказанными. Как в свое время мне было трудно с пробуждением Дара, так сейчас было невыносимо трудно с его угасанием.
        Я не верила в легкость бытия, которое снова может вернуться ко мне. И думала, что всю свою последующую жизнь буду мерить по шкале этой майской недели.
        Пропорции выходили неутешительными…
        И я никак не могла порадоваться. Хотя бы победе, хотя бы жизни. Маю, сирени.
        Эмоции стали сложными, если раньше они текли легко, как вода, то сейчас замерли водоворотами остывшей смолы.
        Поэтому когда в пятницу Татьяна отвезла меня домой… по моей просьбе ничего не сказав ребятам, я просто добралась до кушетки на моей любимой кухне и заснула. Мне ничего не хотелось делать, обдумывать, решать - я просто хотела спать у себя дома, на своей кровати и столько часов, сколько пожелаю, не подчиняясь больничному распорядку с его сверхранними кровавыми и фекальными процедурами.
        И уже утро субботы началось совсем по-другому.
        Я выспалась.
        У меня нормализовалась температура.
        Я находилась дома.
        И медленно-медленно просыпалась, изучая пальцами свои ребра под одеялом. Интересно…
        Встала, вытолкала на середину кухни весы. 41,2. Позорище какое!
        Дотащилась до зеркала в ванной.
        Ух ты!
        Синяки сошли не все; лицо еще был заметно асимметричным. Шикарные фингалы под глазами, царапины. Почти от макушки и до середины лба идет шов - вокруг него выбрито. Ох, красава… ладно, я давно собиралась поэкспериментировать с ежиком.
        Хотелось вымыться. Я заглянула в ванну. Слой какой-то жирной грязи. На кухне обнаружился филиал военно-полевого госпиталя - обертки от пластыря и повязок, баночки, дезинфицирующие растворы и присыпки. Класс. По углам изуродованная грязная одежда в ассортименте (Женька и Васька тоже добавили после землетрясения). Слои пыли от установки новой двери, какие-то детали от ее упаковки, пол затоптан, как будто это не квартира, а гараж.
        Ну-с… в такой обстановочке ванна (кстати, категорически Танькой воспрещенная) не поможет. Мне будет невкусно. А потому - потихоньку, полегоньку…
        Человека реставрирует и заряжает только труд. Если нет сил или возможностей к сложному труду - избирайте простой. Труд врачует душевные раны и позволяет очистить сознание; в общем, как говорила бабушка, если не знаешь, что делать, разбери пару ящиков комода. И решение придет.
        Я не останавливалась четыре часа и вылизала всю свою однушку, даже протерла окна, спасибо современным составам в удобных пульверизаторах. На водосливе окна в комнате, снаружи, жесть была глубоко процарапана. Так сказать, вещественное доказательство того, что я еще не совсем спятила.
        Потом села к компьютеру и сделала неотложное - заказала в интернет-магазине одежду с доставкой на завтра.
        Просмотрела почту. От Наставницы больше ничего не было, от Ольги лаконично - результаты совещания и темы статей, которые предстояло написать мне. И еще одно письмо - Ольга уточняла, до какого числа у меня больничный лист. Я позвонила по этому поводу Татьяне.
        Темы коллеги мне назначили интересные. Если бы я все-таки оказалась на том совещании, сама бы их выбрала.
        Из еды у меня нашлись стерилизованное молоко и мед, а также орехи нескольких сортов. Вполне достаточно, чтобы начать восстанавливаться.
        Ну что же. Ванна!
        Свечи, соль, ароматическая свеча.
        Травяные и масляные добавки в воду.
        Медленные очистительные ритуалы - за неделю на теле швы поджили, щипалось не так сильно.
        Если разбор комода не помог - приведи в порядок себя, от ногтей на ногах до волос и бровей.
        Привела. Полный цикл занял еще часа три.
        Спустила воду, вымыла ванну. При моем способе мыться с маслами и травами это требовалось делать каждый раз, а потому у меня были просто роскошные губки для ванны. В ассортименте.
        И легла спать.
        Мне снился Анур.
        А также то новое, что я на самом деле пережила.
        Мне приснилось все, что я забыла, и, кажется, даже намного больше, чем было в машине. Мне снилось будущее, в котором я была не одна - странно, я давно была не одна, у меня же есть друзья! «Это другое, - хохотал Анур в моем сне, - как-то вы, потомки, чудно жить стали, простых вещей не понимаете!»
        «Много сам-то ты понимаешь…»
        «Кто меня знает!»
        «Ты еще вернешься когда-нибудь?»
        «До некоторой степени я всегда буду немного в тебе. Но нет - так, как ты это понимаешь, я не вернусь. Я, как и Касиз, полностью покинул этот мир. Уходя - уходи… и вообще, восставать дважды - дурной вкус, не находишь?»
        «Я не могу судить…»
        «Не реви. И перестань бродить темными тропками, вот же свет! Будешь жить со своим собственным Даром… и со всем, с чем тебе теперь придется разбираться».
        «Ну… счастливого пути, маг!»
        «Счастливо оставаться… Ксения, экстрасенс».
        Наутро я проснулась совсем другая.
        Сделав круг по орбите странных событий, я снова вернулась в исходную точку. Вот мой дом, вот пресс-удостоверение, телефон, мой компьютер, заработанная километрами нервов квартира. Моя жизнь! В полном комплекте!
        Я ткнула в кнопку кофеварки… она обиженно заморгала электронным мониторчиком - воды налей, хозяйка, однако! Что же, резонно - возразить нечего.
        Открыв окно, я посидела на подоконнике над Москвой. Все равно я любила этот город. Пусть я была обречена на эту любовь, приговорена к ней - ну и ладно; кто не любил, тот не поймет.
        Дорогая редакция. Темы.
        Можно начать писать.
        Допив кофе, я уселась за ноутбук. Работа всегда не ждет, тем более надо было еще отписаться моим клиентам, которые не сумели со мной встретиться в прошлые выходные.
        И я сама не заметила, как погрузилась с головой в привычную работу - поиск, обработка; обдумать, понять структуру; образ, логическое заключение - новый абзац текста.
        А вынырнула из трудового процесса я лишь тогда, когда в дверь позвонили.
        Расслабленно (дед Гоша тоже не напрягался, я бы почувствовала) я подошла к бронированной двери, посмотрела в глазок. И защелкала замком. Женька!
        - Чед!
        - Ксенька!
        Мы немножко пообнимались прямо у порога и потом еще немножко - на стопке матрасов. Потом я спохватилась, бросилась варить Женьке кофе.
        - Расскажешь, что это было? - спросил Чед, стаскивая бандану.
        - Женька, ну конечно. - Я мельком подумала, что надо бы всех собрать, но… но все-таки версия для Женьки, для моего Женьки, явно будет отличаться от той, что я расскажу Тане и Ваське.
        Все-таки мы долго жили с ним под одной крышей. Если точнее - под моей крышей. Родители Женьки, молодая и очень активная пара, во-первых, развелись. Во-вторых, отец (математик) эмигрировал в США, а мама - в Восточную Европу и кочевала там, пока не осела в Болгарии. Встряски несказанно впечатлили Женьку; он должен был лететь с бабушкой к матери… и почему-то его не выпустили.
        У Женькиной бабушки с собой была вся сумма, вырученная за две квартиры. Семья полностью расставалась с Россией (все остальные Чедерецкие умотали намного раньше, а дедушка умер), и когда таможня сказала не вполне на тот момент совершеннолетнему Женьке «нет» прямо в аэропорту, это был шок. Оставаться и бабушке - означало подвергать риску все деньги семьи и терять билет. Повторно потребовалось бы оформлять все документы, а в девяностых это было нелегкой процедурой. В итоге Женька выгреб все «расходные» рубли, пропихнул бабушку сквозь таможню и пообещал, что не пропадет и даже окончит школу.
        Надо было знать эту шальную семью.
        Бабушка улетела. А Женька приехал туда, где ему всегда было хорошо, - в Васильевское, на картофельный участок, принадлежащий моей бабушке; там был сарайчик без печки, просто покосившийся щитовой домик. Там Женька и отметил свое шестнадцатилетие в гордом одиночестве; я, Ларри, Танька были уверены, что наш старший друг успешно покинул страну, и оплакали потерю. И каково же было мое изумление, когда я обнаружила Чеда, пекущего картошку, в драной телогрейке… Я тогда по просьбе бабушки приехала из Тучкова на участок за картошкой - на велике, с рюкзачком за спиной…
        Беседа не была долгой.
        В моем распоряжении имелась комната площадью шесть с половиной квадратных метров. В подобной каморке жила бабушка Шура, а в самой большой комнате - мама с братом.
        Я взяла Женьку за руку и привела домой. Потому как серьезные холода были не за горами.
        Последовавшие разговоры опущу. Женьке было едва шестнадцать, мне - тринадцать.
        Но бабушка Шура, которая всегда любила Чеда и очень ценила наше дачное братство, нажала на маму… и Женька остался.
        Это был самый отремонтированный и хозяйственно-исправный период в нашей семье. Женька мгновенно нашел подработку, перевелся из московской школы в тучковскую и действительно окончил ее. Он развозил прессу и молоко, мыл машины и разгружал составы, отрабатывая свое пропитание и проживание; привел в порядок весь наш дом, сколотил для себя спальное место над моей кроватью. Люди сплетничали то про ладного и рослого Женьку и меня, то про него и мою маму. На самом деле в это время мы общались меньше чем когда-либо: дачное детство для Женьки закончилось, началась реальность, и он понимал - теперь сам. Крепкий как железо, Чед ни разу не чихнул, только делался выше и плечистее; был примером и почти отцом моему вялому братишке, опорой и реальной помощью маме и бабушке Шуре.
        Получив диплом, он обнял меня и бабу Шуру, поблагодарил маму, потрепал брата по макушке… и отправился в армию, так как отмазаться или увильнуть от службы ему не представлялось возможным. Каким-то образом оказалось, что служить его послали в Кубинку, и я навещала его там, а он приезжал к нам во все увольнительные.
        И разумеется, после той истории мы и были друг другу все же ближе, чем Тане и Ларри.
        …Я говорила, Чед прихлебывал кофе. Смотрел на меня. Эти глаза видели меня во всех видах и явно ничего нового усмотреть не могли. Однако Женька протирал во мне дырки, пытаясь обрести какой-то новый сакральный смысл.
        Я договорила.
        Рассказала все, что хотела. И все… что смогла.
        - А с польским Широм - может, и неплохо было бы, - подытожил Чед. - Знаешь, Ники, я же тогда не просто так сюда ехал. Ну… когда мы посидеть собирались.
        - Господи! - ахнула я. Чего? Решил жениться? Эмигрировать и меня не взять?… Версий промелькнуло штук десять, одна страшнее другой.
        - Я купил недостроенный дом. Тут недалеко, по Риге. Километров пятьдесят, - романтично объявил Женька. - Триста квадратных метров. Сорок соток. Пустырь, ни кустиков, ни деревьев. Чтобы хватило на нас… на всех. Сколько можно летом дедов Танькиных по выходным пугать?…
        - Ты нам собирался об этом сказать? А я со своим Мерлином встряла? А как это - на нас всех, мы что, там в колонию соберемся?… А работа? А Танька теперь вроде не совсем одна и не совсем наша… а у Васьки жена! Вот!
        - И все равно твое орлиное гнездо нам уже маловато, - рассмеялся Чед. - Я думал, просто создать штаб побольше. Но… я тут еще подумал…
        Плохая примета - когда Женька сперва думает, хорошо не выходит. У него лучше наоборот: сделать, а потом разгребать результаты. Я насторожилась.
        - А может, мы поженимся?
        Я хлопала глазами.
        Нет, пожениться - идея, как выяснилось, не такая провальная, как я всегда думала. Чего уж. Я и сама на эту тему размышляла.
        Но с Чедом?
        Сказать «нет»? Дурацкий Женька встанет и уйдет. Он умел на редкость качественно обижаться.
        Сказать «да»? Ерунда получится.
        Мысли заскакали, как подстреленные зайцы. Чеду нельзя было противоречить и ранить его гордость. Он всегда все делал наперекор и вопреки. И не выносил, когда выходило не по его желанию.
        Стало быть, надо было, чтобы он сам отказался от такой масштабной идеи.
        Я слезла со стула, подошла к Женьке и забралась к нему на колени, обняв ногами за бедра. Прижалась, обхватила руками шею. Чед охотно прижал меня большими теплыми ладонями, и мы замерли, слушая, как стучат два сердца.
        Женька провел руками по моим бокам.
        Еще раз провел. Стиральная доска, знаю.
        Отлепил от себя и сердито сказал:
        - Ну и напугала ты меня!
        - Чед, я больше не буду! Чтобы за мной присматривать, тебе не нужно на мне жениться, - рассмеялась я.
        - И верно, - проворчал Женька. - Как на сестру покусился. Но ты мне не сестра, не забывай.
        Он встал, сделал пару шагов до холодильника.
        - Засохшее, увядшее, протухшее. Есть заплесневелое. Что будешь?
        Да, верно, в холодильнике я не убрала! Вот фиговая хозяйка…
        - Буду ждать курьера с одеждой, и потом пойдем в ресторан. Покормишь?
        - Ага, а как же.
        Глава 17
        Двенадцатые лунные сутки
        День веры, искренности и благодарности. В этот день все идет своим чередом. Так, как должно идти
        В понедельник я прибыла в дорогую редакцию. Версия с автомобильной аварией прокатила на ура. Я подстриглась - точнее, меня подстригла Татьяна, машинка-то у нас была, а я не рискнула отправиться в парикмахерскую со швом на черепе. Оставленные полтора сантиметра волос поднялись бодрым ежиком, и я себе даже нравилась. Не зря я давно планировала такую смену имиджа!
        Помимо того что мне привез интернет-магазин, мы с Женькой купили одежды еще и лично - а он всегда подбирал на меня вещи с большим вкусом, так что и в целом я выглядела нормально.
        - Ники, зайди!
        Версию для уважаемого Игоря Владленовича я состряпала. Он остался доволен; поужасался моему внешнему виду, посетовал из-за аварии, как-то мельком сообщил, что вводит новые правила посещения офиса, и настойчиво спросил, не выйдет ли все же из Мерлина, наклеенного на потолок в его кабинете, ну хоть какой подлинной фактуры. Я обещала подумать.
        Далее пришлось поприседать в реверансах перед Ольгой… Она осмотрела меня с ног до головы и сказала только:
        - Вообще-то… можно было и позвонить.
        Вот пойди пойми, что имела в виду главный редактор «Пифии»?
        Дальше мне на грудь пала Инна. Я проверила - канал оставался вполне рабочим, хотя и немного сузился. За две недели наш корректор сбросила почти десять килограммов и радостно щебетала на тему «так не бывает». Я заверила, что больше так и не будет - первые килограммы самые легкие, а дальше процесс замедлится.
        - Здрасте, здра-аа-асте! - И в редакцию ожидаемо ввалился Василий наш Сергеевич. На сей раз у него с собой были самогон, икра и великолепный балык из красной рыбы, а продвигался наш любимый автор с Камчатки в сторону Азовского моря, Меотиды, где скоро должны были поспеть самые правильные клубника и черешня.
        С головой, изрядно шумящей от самогона, я уселась за работу, напустив Кешу на стог писем. Ох и накопилось этой самой работы за две недели… невыгодно, совсем невыгодно спасать мир - у меня ведь не осталось даже пары кусочков серебра, одно моральное удовлетворение, назовем это так. Пока Кеша рылся в письмах, я позвонила Ларочке и договорилась увидеться. Как можно скорее.
        А Соколов? Соколов пусть сам звонит. Если ему надо, он это весьма бодро делает. В конце концов, его расследование продолжается - и рано или поздно он все же будет вынужден снова поговорить со мной. Хотя бы по поводу арестованных Теодора и дедули.
        Мы с коллегами вышли из офиса, когда уже темнело. Я, Ольга, Светик, Анечка, фантастический казак…
        - Это не к тебе? - спросила Ольга. И легко добавила: - Ну, мы тогда пойдем.
        Я кивнула и остановилась. Недалеко от проходной стоял Панда. Прямой, в идеально отглаженных джинсах и неброской аккуратной майке без надписей. Я помотала головой - мне все равно мерещилась рукоять катаны над его плечом. И с отвращением отметила, что в данный момент мы подстрижены одинаково.
        - Привет, - сказала я, на всякий случай держась поодаль.
        Панда оглядел меня:
        - Я смотрю, ты восстановилась.
        - Я смотрю, ты тоже… более-менее. Что, Федотов хочет отомстить за киску?
        - Федотов пока ничего не хочет, - холодно ответил Вадим. - И я попросил бы… не проезжаться. Этот человек сделал для меня больше, чем родной отец.
        - Расставляя точки над i… он имел достаточно меркантильные цели.
        - Имел, есть такая точка, - признал Панда. - Но до того момента, как я овладел Даром и обучился им управлять, у него были очень интересные пара лет. Даже с меркантильной целью их преодолеть было непросто. И давай про Федотова больше не будем. Константин - часть моей жизни. Присяга - тоже. Если не возражаешь… я хотел бы угостить тебя чашечкой кофе. Помнишь, ты хотела… как-то раз… побеседовать? Ну, там… интервью. Профессиональный интерес. Он сохранился?
        - Чего это кофе? - возмутилась я. - Знаешь, как я хочу жра… есть? Если собираешься сэкономить - веди туда, где шведский стол. У меня тоже есть что обсудить. Например, насчет пары трудных лет… преодолеваемых с меркантильной целью.
        На соседней улице мы зашли в милый ресторанчик, совсем не дешевый. Ну и ладно - ему платить. Я заказала «Цезарь», большую пиццу «четыре сыра», еще одну с беконом и курицей, бокал белого вина, стакан облепихового морса, тирамису. Панда - минеральную воду и греческий салат.
        Мы сидели друг напротив друга, ожидая, пока официант разложит салфетки, приборы и уйдет.
        - Странно, что я не слышу твоих мыслей, - сказала я.
        - Аналогично, - отозвался Панда. Он сидел все такой же застегнутый на все пуговицы - тонкие губы сжаты, серые глаза смотрят недружелюбно. Интересно, как он находит общий язык с лошадьми? Он же коваль?.. - Рад, что ты жива.
        - Спасибо. Так, видимо, начинают общение обычные люди, - неуверенно сказала я. - Я почти забыла, как это.
        - Согласен, - подтвердил Панда.
        «Ты будешь разговаривать, зараза? - с досадой подумала я. - Раз уж сам пришел…»
        - Я попробую, - чуть виновато отозвался Панда. - У нас на самом деле есть общие темы для беседы.
        Точно.
        Есть!
        31.01.2013-6.11.2013
        Москва
        notes
        Примечания
        1
        Гэндальф и Дамблдор - персонажи произведений Дж. Толкина и Дж. К. Роулинг. (Примеч. ред.)
        2
        Фродо Бэггинс - главный герой романа Дж. Р. Толкина «Властелин колец».
        3
        Чопперы - вид обуви мотоциклистов, обычно на грубой подошве, с ремнями и клепками.
        4
        Катерпиллары - здесь удобная спортивная обувь, выпускаемая крупной американской корпорацией.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к