Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ЛМНОПР / Нестеренко Юрий : " Комитет По Встрече " - читать онлайн

Сохранить .
Сборник "Комитет по встрече" Юрий Нестеренко
        ...На марсианский комплекс, законсервированный шестьдесят лет назад, наконец прибывает новая экспедиция с Земли. Однако люди начинают гибнуть один за другим - и пусть не сразу, но выжившим становится понятно, что давно заброшенный комплекс, похоже, вовсе не обитаем...
        Поклонники приключенческой фантастики!
        Не пропустите увлекательные повести Юрия Нестеренко!
        Содержание:
        Комитет по встрече
        Рильме гфурку
        Согласно условиям договора
        Комитет по встрече
        Двое стояли под темно-сиреневым небом посреди рыжих песков. За их спинами, накрывая их своей тенью, возвышалась четырехлапая громада корабля, и датчики скафандров еще улавливали тепло не успевшей остыть обшивки.
        - Идиотское чувство, - сказал Дженнингс. - Мы считаемся первой марсианской экспедицией… и в то же время до нас здесь побывали тысячи человек. Некоторые из них все еще живы и рассказывают о Марсе бойскаутам.
        - Правительство любит громкие названия, - ответил второй, по фамилии Харрис, отгребая носком ботинка песок. Под песком показалась бетонная плита старинного космодрома. - Конечно, никакая мы не первая экспедиция. Мы - команда мусорщиков, присланная разгрести шестидесятилетний хлам к прибытию постояльцев.
        - Кончайте философствовать, парни, - раздался у них в шлемах голос командира. - Вас дожидается диспетчерский пункт.
        Астронавты вышли из тени и зашагали к возвышавшейся на краю поля грибообразной башне. Час назад компьютер этой башни показал себя молодцом, сопровождая корабль на посадку; хотя экипаж готов был к любым неожиданностям, компьютер, несмотря на свой почтенный возраст, ни разу не подвел. Это позволяло надеяться, что и остальная техника, по крайней мере здесь, не доставит особенных хлопот.
        Дженнингс стер перчаткой скафандра многолетнюю пыль с панели у входа и повернул рычаг. Слабо скрипнув в разреженном воздухе, панель отошла в сторону, обнажив щель электронного замка. Дженнингс вставил карточку.
        Контрольная лампочка не зажглась, однако дверь, после секундной паузы, рывками пошла в сторону, открывая проход в шлюз. Астронавты включили фонарики на шлемах и вошли внутрь.
        Шлюзовая система также работала. Вспыхнул зеленый транспарант, показывая нормальное давление и состав воздуха. Датчики скафандров это подтверждали, и Дженнингс решительно снял шлем.
        - Подождал бы результатов комплексного теста, - с неодобрением заметил Харрис.
        - А что здесь может быть? Сибирская язва? - усмехнулся Дженнингс.
        - Мало ли… Может, кто-нибудь в спешке забыл в ящике стола бутерброд, и вывелась какая-нибудь плесень, от которой мы получим аллергию.
        - 60 лет на одном бутерброде ни одна плесень не протянет, - заявил Дженнингс, выходя из шлюза и поворачивая рубильник. Во всех помещениях башни зажглись осветительные плафоны. Некоторые из них, впрочем, мерцали вполнакала или вовсе оставались темными.
        Земляне спустились по лестнице в помещение диспетчерского поста. В башне размещалась только аппаратура, сам же центральный пост находился под землей. Вполне рациональная мера, если учесть, что авария какого-либо из кораблей чревата ядерным взрывом; по этой же причине космодром располагался в 10 милях от поселения. Впрочем, вероятность подобного даже на кораблях 70-летней давности была крайне низка; на Марсе такая катастрофа не происходила ни разу.
        - А и не скажешь, что здесь никого не было с 56 года, - сказал Дженнингс, пробуждая к жизни центральный пульт. Изо рта его вырывался пар - воздух в помещении был все еще холодный, но обогревательные системы уже работали вовсю. - Даже пыли почти нет.
        - Откуда ей взяться в герметично закупоренном помещении, где кругом сплошной пластик? - ответил Харрис, настраивая свою аппаратуру для комплексного анализа. Дженнингс покосился на индикатор термометра, затем решительно снял перчатки и уселся в кресло перед терминалом главного компьютера. - Привет, старина. Классно выглядишь. Спасибо за отличную посадку.
        - Пожалуйста, введите ваш пароль, - осадила его машина.
        Дженнингс хмыкнул и, сверившись с экраном своего электронного блокнота, отстучал на клавиатуре код.
        - Добро пожаловать, мистер Норрис, - сказал компьютер.
        «Естественно, в его памяти хранятся данные о последнем операторе», - подумал Дженнингс и ввел новое имя и пароль.
        - Изменения приняты, мистер Дженнингс. Желаете также ввести данные о семейных праздниках, чтобы я мог поздравлять вас?
        - Может быть, позже. А сейчас меня интересует полный тест…
        Анализатор Харриса издал музыкальный звук, извещая о конце работы.
        - Ну, что там? - спросил Дженнингс, не отрываясь от монитора.
        - Все чисто. Марс стерилен, как ему и положено.
        - Вот видишь.
        - Зато я дождался, пока температура здесь перестанет напоминать Антарктиду, - ответил Харрис, нажимая на защелку шлема. - Ты на своей Аляске можешь хоть умываться жидким азотом. А мои предки, как-никак, жили в экваториальных лесах, - он снял шлем и перчатки. В своем белом скафандре чернокожий астронавт походил на фотографический негатив - впрочем, такая ассоциация могла прийти в голову разве что первым строителям этой башни.
        Цифровое видео давным-давно вытеснило старинные фото - и кинотехнологии, да и многие на Земле теперь сочли бы негативом скорее белого человека. В составе первой - по-настоящему первой - марсианской экспедиции были четверо белых и негр, причем последний был включен не без политических соображений. Из 12 человек, прибывших на Марс теперь, белых было только трое. Столько же было чистокровных негров, а остальные - мулаты и метисы. В жилах Харвиса Де Торо, командира экспедиции, текла кровь всех трех рас. За прошедшие сто лет расовый состав Земли, в том числе и Соединенных Штатов, претерпел заметные изменения.
        - Марс-1 вызывает «Вандерер».
        - «Вандерер» на связи, - ответил голос Де Торо. - Ну как там у вас, Дженнингс?
        - Первичная расконсервация поста закончена. Есть мелкие неисправности, но в целом все о'кей. Если так пойдет и дальше, мы тут измучаемся от скуки. Можно подавать поезд к перрону.
        - Успеется. Первым делом замените компьютер.
        - Мне кажется, это может подождать. Старик превосходно справляется со своими обязанностями.
        - Дженнингс, не говоря уже о том, что это самый старый из действующих компьютеров в Солнечной системе, он - одна из немногих систем колонии, работавших непрерывно все эти 60 лет. Чем скорее мы его заменим, тем лучше. Ребята могут еще полчаса посидеть в корабле.
        - Как скажете, командир.
        Дженнингс окинул печальным взглядом терминал.
        - Не придется тебе поздравлять меня с семейными праздниками…
        - Чувствуешь себя убийцей, а, Тим? - усмехнулся Харрис.
        - Не каждый день приходится отключать компьютер, который старше тебя более чем вдвое.
        - Ты еще скажи, что он тебе в дедушки годится, - хохотнул Харрис.
        Пристрастие Дженнингса к технике не раз служило поводом для шуток; его спрашивали, на каком заводе он изготовлен и каков его гарантийный срок.
        Дженнингс говорил, что рассматривает это как комплимент.
        - М-да, 60 лет… Знаешь, каких-нибудь полтораста лет назад фантасты считали, что в XXII веке люди уже облетят пол-Галактики. А мы едва добрались во второй раз до Марса.
        - Фантасты! - презрительно хмыкнул Харрис. - В том же XX веке было доказано, что межзвездные полеты невозможны. Скорость света слишком мала для межзвездных расстояний, да и для достижения субсветовых скоростей нужно нереально большое количество топлива, даже при его полном превращении в фотоны по формуле E=mc^2^.
        - Они надеялись натянуть нос Эйнштейну, как он когда-то Ньютону.
        - Хорошо, что в правительстве сидят не фантасты. Иначе мы с тобой торчали бы сейчас где-нибудь на Сатурне, где солнце величиной с горошину и в разговоре с Землей надо ждать ответа почти три часа.
        - А если б все были такие меркантильные прагматики, как ты, мы бы даже до Марса не добрались и сидели бы теперь без работы.
        - Можно подумать, что мы здесь из-за какого-то романтизма. У Земли кончились минеральные ресурсы, а Луна слишком бедна ископаемыми. Отсюда и возник проект разработок в поясе астероидов, а Марс нужен как перевалочная база.
        - Но 80 лет назад такой проект был еще нерентабельным.
        - Поэтому его и закрыли, - подвел итог дискуссии Харрис.
        Он был прав. У марсианской программы всегда было множество противников, утверждавших, что выбрасывать деньги налогоплательщиков в космическое пространство - преступление. Но когда в начале XXI века на Марсе наконец была обнаружена жизнь, это вызвало настоящий бум. Разумеется, речь шла не о цивилизации и даже не о животных, а всего лишь о нескольких видах крайне примитивных бактерий и вирусов. И все же сам факт, что в пределах одной звездной системы жизнь зародилась на разных планетах, более не позволял считать ее уникальным во Вселенной феноменом - и даже напротив, наводил на мысль, что возникновение жизни в мало-мальски подходящих условиях - общий закон мироздания. Исследования Марса пошли вперед ударными темпами.
        Состоялась первая пилотируемая экспедиция, затем вторая, третья…
        Крупнейшие институты заваливали НАСА заявками. На Марсе побывали европейцы, потом китайцы. В конечном итоге Конгресс США отпустил ассигнования на программу строительства постоянно действующего марсианского поселения.
        Негласную поддержку проекту оказали военные, хотя формально соглашение о неразмещении оружия в космосе и связывало им руки. Существовал и совсем фантастический раздел программы, основанный на предположении, что микроорганизмы (кстати, совершенно безвредные для земных форм жизни) не всегда были единственными обитателями планеты и что тщательные раскопки помогут обнаружить останки иных существ… возможно, и артефакты древней цивилизации. Короче говоря, самые разные силы и организации возлагали надежды на марсианскую программу, и в 2042 году состоялось торжественное открытие Марсополиса; ради этого впервые в истории вице-президент США совершил дальний космический перелет. Изначально специалисты прилетали в Марсополис работать на несколько месяцев, но затем появились и постоянные жители, а в 2047 родился первый марсианин.
        Время, однако, сильно охладило пыл энтузиастов. С каждым годом становилось все более ясно, что практической отдачи от марсианской колонии нет и не предвидится. Ни новых форм жизни, ни следов древних цивилизаций найдено не было; разработка полезных ископаемых обошлась бы во много раз дороже, чем на Луне, не говоря уже о еще неисчерпанных тогда месторождениях Земли; военные исследования… о них, конечно, ничего не говорилось, но, по всей видимости, их тоже можно было с большей эффективностью проводить поближе к основным промышленным и научным мощностям. В общем, за исключением планетологов, «удовлетворявших свое любопытство за государственный счет», и инженеров, опробовавших новые технические решения в создании закрытых экосистем, в выигрыше не был никто. С каждым годом голоса противников программы звучали все громче, ассигнования стали урезаться, и от полного закрытия Марсополис спасало разве что желание политиков в условиях нарастающей международной напряженности «сохранить лицо» перед остальным миром. Но, в конечном итоге, недовольство «выбрасыванием денег в космос» стало массовым, и в 2055 году
Конгресс объявил о прекращении дальнейшего финансирования марсианской программы. Люди подлежали эвакуации, а колония - консервации до лучших времен. Последние «марсиане» покинули планету в 2056.
        «Лучшие времена» наступили 61 год спустя. В задачу экипажа «Вандерера» входило расконсервировать колонию, заменить устаревшее и неисправное оборудование и подготовить Марсополис к прибытию первой партии колонистов.
        На лестнице послышался тяжелый топот, и в помещение вошел приземистый ремонтный робот, груженый блоками нового компьютера. Оказавшись на ровном полу, он сложил ноги и выдвинул более практичные колеса. Роботов на «Вандерере» было впятеро больше, чем людей; не будь их, возвращение к жизни целого города могло бы занять у двенадцати человек несколько лет, а то и вовсе оказаться невозможным.
        - Прощай, - сказал Дженнингс компьютеру.
        - До свидания, мистер Дженнингс.
        «Ну, свидимся мы вряд ли», - подумал астронавт и нажал кнопку. На пульте зажегся транспарант «Компьютер отключен. Пост в ручном режиме». Робот приступил к работе.
        Когда все было закончено, Дженнингс, как он и собирался, занялся поездом. Космопорт соединялся с колонией электрической железной дорогой; сначала рельсы были просто проложены по грунту, а потом над ними выстроили туннель для защиты от песка. Управление поездами находилось в ведении компьютера и операторов диспетчерского поста. Дженнингс подал один из поездов к перрону грузового терминала - ибо команде «Вандерера» он был важнее, чем пассажирский - и отправил его порожняком до города и обратно.
        Автоматика работала безупречно. Дженнингс с восхищением отозвался об инженерах прошлого и передал на корабль, что поезд готов.
        Наконец все астронавты покинули «Вандерер». Кто-то из них, желая размяться после двухнедельного пребывания в корабле, устремился к терминалу бегом; после короткой паузы остальные тоже побежали наперегонки, вздымая клубы рыжей пыли. Командир пару секунд смотрел на это неодобрительно, а затем хмыкнул и рванул следом. За ними деловито катились несколько роботов.
        Дженнингс и Харрис, оставив диспетчерский пост на попечение нового компьютера, тоже направились к терминалу.
        Поезд, составленный ради такого случая всего из двух вагонов - для людей и роботов - быстро набрал скорость, стуча и покачиваясь на стыках рельс. Скорость, впрочем, не составляла и половины максимальной: хотя поезд мог развить 100 миль в час, сейчас он шел на сорока - хоть компьютер и контролировал состояние пути, двигателей и ходовой части, не следовало подвергать старинную технику слишком серьезным испытаниям.
        - Такое впечатление, что мы переместились не в пространстве, а во времени, - сказал Джозеф Джонсон, более известный коллегам как Джо Джо. - Где на Земле сейчас найдешь колесную железную дорогу?
        - В Диснейлэнде, - усмехнулся Карпентер.
        - Да нет, на заводах еще хватает одноколеек, - заметил Дженнингс. - Но, кстати, еще в те времена, когда все здесь строилось, колесные дороги уже были редкостью. Основные магистрали были переведены на монорельс в тридцатых годах прошлого века.
        - А лично меня эта экскурсия в музей техники совершенно не радует, - хмуро заявил Аткинсон. - Нам всем пришлось изучать устройство этого древнего хлама, а понадобится это единственный раз в жизни. Зря потраченное время.
        - Вам за это платят, не так ли? - заметил командир. - Время - деньги.
        - Потратив время, можно заработать деньги, но никакие деньги не вернут времени, - философски констатировал Аткинсон.
        - Вся наша жизнь - сплошная потеря времени, - не менее философски ответил Збельски.
        - Лучше подумайте, какую потерю времени ощущали те, что улетали отсюда в 56-ом, - сказал Дженнингс. - Держу пари, что никто из них не голосовал на следующих выборах за тех, кто свернул программу.
        - Это еще мягко сказано, - поддержал тему Паулини. - Недовольство здесь было жутким. Говорят, была даже пара самоубийств.
        - И души их до сих пор бродят по опустевшим зданиям Марсополиса, - замогильным голосом протянул О'Нил.
        - По-моему, это не лучший повод для шуток, - заметил Хок. О'Нил пожал плечами.
        Замедляя ход, поезд въехал в шлюзовой отсек. Позади закрылся люк, перегораживая туннель, затем послышалось шипение поступающего воздуха.
        Открылись двери вагонов и двери в стене за ними, выпуская астронавтов на перрон.
        - Станция «Марсополис», конечная, - объявил Джо Джо.
        Марсополис состоял из нескольких десятков крупных герметичных строений, соединенных между собой герметичными же туннелями и коридорами. От идеи строительства общего купола над городом отказались с самого начала: крайне разреженная марсианская атмосфера гораздо хуже земной справляется с функцией противометеоритного щита, и город постоянно находился бы под угрозой разгерметизации, а сооружение гигантского купола достаточной прочности было бы делом крайне трудным и дорогим. Таким образом, в колонии не было открытого пространства, на котором человек мог бы находиться без скафандра; искусственный сад в рекреационном корпусе и смотровые площадки - вот и все, что колонисты могли противопоставить вечному пребыванию в четырех стенах.
        Город состоял из четырех кварталов, или зон: жилой, административной, научной и промышленной, заметно различавшихся по площади и архитектуре; кроме того, далеко за пределами города существовало несколько временных станций, где ученые занимались полевыми исследованиями - туда добирались на вездеходах или реактивных катерах. Здания внутри каждой зоны соединялись паутиной коридоров, сами же зоны были связаны друг с другом четырьмя главными туннелями. Пятый, недостроенный туннель уходил от промышленной зоны к шахтам на юго-востоке, где колония в последние годы своего существования пыталась наладить добычу полезных ископаемых для собственных нужд. Проект не успели довести до конца, ибо отпущенных средств едва хватило на строительство водопровода. Вода всегда была самым слабым местом марсианской колонии. Она использовалась не только для питья и в промышленности, но и для получения кислорода - частично от водорослей в оранжереях, частично путем электролиза. Кроме того, вода была необходима для работы реактора.
        Изначально воду доставляли с Земли: огромные блоки гренландского льда выводили на орбиту, состыковывали вместе и буксировали на Марс. Однако это было слишком дорогое удовольствие, поэтому еще до начала строительства Марсополиса велись поиски подземных запасов воды на самом Марсе. Но, хотя небольшие ледники и были найдены, по-настоящему крупных резервуаров, способных обеспечить колонию водой на многие годы, обнаружить не удалось.
        Тогда было начато строительство трубопровода к самому крупному запасу воды на Марсе - северной полярной шапке. Задача осложнялась необходимостью транспортировать жидкую воду в условиях низких температур. Для этого в нее добавляли специальный реагент, препятствующий замерзанию; он удалялся из воды станцией очистки колонии и вновь перекачивался на север для дальнейшего использования. Однако эта система работала лишь в летнюю половину года.
        Зимой, когда температура в полярных районах падает до 145°К и полярная шапка начинает активно расти за счет замерзающего углекислого газа, добыча воды становится крайне затруднительной. Таким образом, колонии потребовались мощные автоматические растапливающие установки, трубопровод с высокой пропускной способностью и большое водохранилище, удовлетворяющее потребности Марсополиса в воде в долгие марсианские зимы.
        Астронавты подошли к входу в главный административный корпус. Это была одна из зон ограниченного доступа, и Де Торо вставил карточку в щель электронного замка. Зажглась красная лампочка, и дверь осталась неподвижной.
        - Код неверен, - с удивлением сказал командир. - Неужели я перепутал карточки? Нет, все правильно.
        - Должно быть, ошибка в земных архивах, - предположил Хелсинг.
        - Скорее сбой в самом замке, - возразил Дженнингс. - Не всему же здесь работать идеально.
        Он извлек свои инструменты, и через минуту замок был вскрыт. Земляне вошли в круглый холл с радиально расходящимися коридорами и лестницей на второй этаж. Посредине торчала в кадке засохшая пальма. На первом этаже находились технические службы, на втором, меньшем по площади - кабинеты чиновников.
        Земляне поднялись по лестнице и, на сей раз без каких-либо заминок с электронным замком, вошли в зал заседаний администрации колонии. Собственно, «зал» было всего лишь громким названием: это была круглая комната, в которой вокруг большого круглого стола с вмонтированными мониторами и эмблемой Марсополиса в центре стояло 12 кресел с высокими спинками. Стены были оклеены пленкой, весьма реалистично изображавшей панораму Марса. Всюду лежал слой пыли.
        - Как будто специально для нас приготовлено, - сказал О'Нил и уселся в одно из кресел. Стерев пыль с монитора перед собой, он попытался его включить. Экран остался темным. О'Нил протянул руку к соседнему месту, но и там его ждал тот же результат. Лишь четвертый из мониторов оказался работоспособным. На экране возник план колонии. Почти все объекты были черными, что означало полное отключение; лишь кое-где зеленые искорки обозначали системы, функционирующие в обычном режиме, да желтые - режим «сна», в котором действует лишь минимальный набор функций, призванный контролировать общее состояние и обеспечить «пробуждение» в нужный момент.
        Виднелись и зловещие красные огоньки - системы, вышедшие из строя. На плане их было немного, но реальное число, несомненно, было больше: узнать его можно было лишь после включения всех систем колонии.
        Астронавты сперва столпились за спиной О'Нила, потом принялись включать другие мониторы. Из 12 работоспособными оказались 6.
        О'Нил повернул тумблер общего вещания.
        - Внимание, Марсополис, говорит совет колонии. В связи с большим национальным праздником - прибытием корабля с Земли - объявляется парад, танцы в скафандрах и бесплатная раздача кока-колы. Комитету по встрече срочно прибыть в главный административный корпус.
        Шутку, впрочем, никто не поддержал. Многие, должно быть, представили, как странно звучит голос О'Нила в безжизненных жилых комнатах, как отдается эхом под сводами пустых цехов, как внезапно нарушает шестидесятилетнюю тишину заброшенных лабораторий…
        - Ну что ж, - сказал Де Торо, когда все расселись, - задача всем известна. Первым делом мы должны активизировать системы жизнеобеспечения.
        Как мы убедились, с подачей воздуха проблем нет, остается наладить его регенерацию. В соответствии с архивной документацией, при полностью отключенных системах воздуха и воды нам здесь хватит на неделю. За это время мы должны наладить воспроизводство того и другого, если не хотим ходить в скафандрах и бегать пить на корабль. Этим займутся Джонсон, Вудро, Хок и Харрис; Харрис отвечает за оранжереи, Вудро - за электролизные установки.
        Столь же важная задача, которую надо решить в тот же срок - подача энергии. Збельски занимается солнечными батареями, О'Нил и Карпентер - реактором, Хелсинг - энергокоммуникациями. Дженнингс и Аткинсон занимаются информационными системами и прочей электроникой (несмотря на то, что фотонные системы давно доминировали над электронными, традиционный термин сохранялся). Задача Паулини - инспекция заводов. Я осуществляю общее руководство, общую инспекцию и связь с Землей. Работаем, разумеется, во взаимодействии. Дальнейшие задачи будут определены после выполнения первого этапа. Вопросы?
        - Где будем жить? - спросил Джо Джо.
        - Разумеется, нет никакого смысла ездить спать на корабль. Предлагаю всем выбрать помещения в соответствии с местом работы. Разумеется, предварительно убедившись, что эти помещения безопасны.
        - В каком смысле безопасны, командир? - спросил Дженнингс.
        - В смысле надежной подачи воздуха и воды, разумеется. Какие еще опасности могут нам здесь угрожать?
        Джо Джо стоял, прислонившись к стене перед дверью жилого корпуса № 3, пока Хелсинг ковырялся в механизме замка. Наконец что-то щелкнуло, загудело, и дверь отъехала в сторону, открывая проход в кромешную тьму. Оттуда дохнуло холодом.
        - Склеп, да и только, - скривил пухлые губы Джонсон.
        - Нарушение питания есть нарушение питания. Не работает ни освещение, ни обогрев. Судя по всему, отказ в распределительном щите в конце этого коридора. Идем, Джо Джо.
        Хелсинг включил фонарик и шагнул внутрь. Негр без особого энтузиазма последовал за ним.
        Лучи фонарей скользили по голым стенам и одинаковым закрытым дверям комнат слева и справа. Шаги астронавтов гулко отдавались в пустом коридоре.
        Внезапно фонарь Джо Джо выхватил справа темный прямоугольник открытого дверного проема.
        - Взгляни-ка, - сказал он, останавливаясь.
        - Ну и что? - пожал плечами Хелсинг. - Очевидно, при эвакуации забыли запереть одну из дверей. Не бог весть какое преступление.
        Джонсон двинулся вперед, в сторону незапертой двери, и Хелсинг отметил, что негр шагает осторожно, словно крадется. Древний инстинкт охотника в джунглях? Или… просто страх?
        Луч скользнул внутрь открытой комнаты и обежал стены, пол и потолок.
        - Ну что там? - спросил Хелсинг.
        - Ничего. Просто пустая комната.
        - А что ты ожидал там увидеть, прикованный скелет?
        Джо Джо что-то буркнул. Хелсинг шарил лучом по стене в поисках распределительного щита.
        - Ага, вот… Джо Джо, посвети.
        - Мы тут работаем, а наши роботы прохлаждаются.
        - Дойдет и до них очередь. Если бы нас можно было во всем заменить роботами, мы сидели бы на пособии. А его, между прочим, опять урезали.
        - Да, дела на Земле идут неважно.
        - Еще бы. Попробуй прокорми 12 миллиардов человек, даже при всех нынешних достижениях биохимии, - сказал Хелсинг и мысленно добавил: «А все из-за того, что всякие черномазые плодятся, как кролики!» Он не считал себя расистом и ничего не имел против таких, как Джо Джо, Харрис или О'Нил: это были неплохие парни и хорошие специалисты, двое последних - с докторскими степенями, и какая разница, какой у них цвет кожи. Но факт оставался фактом: на протяжении последних полутора столетий численность белой расы неизменно сокращалась, а черной и желтой - росла, несмотря на все программы по контролю над рождаемостью. Впрочем, не будь этих программ, земная цивилизация погибла бы уже в первой половине XXI века.
        Раздался щелчок, легкое потрескивание, затем в коридоре один за другим зажглись осветительные плафоны.
        - Ну, Джо Джо, теперь твоя задача - разобраться с водопроводом.
        - Угу, шестая секция, чтоб ее. Ты сейчас к Збельски?
        - Да. Прислать тебе робота, чтоб нескучно было?
        - Все шутишь?
        - Почему бы нет.
        - А знаешь, что сказала бы моя бабушка?
        - Она была большим специалистом по расконсервации космических станций?
        - Она сказала бы, что помещения, где 60 лет не было ни одной живой души, следовало бы освятить.
        - Уморил. Сейчас XXII век, а не XII. Ты что, веришь в привидения?
        - Я просто говорю, что сказала бы моя бабушка.
        - Она, должно быть, была из тех, что сочетают самое набожное христианство с самой искренней верой в Вуду.
        - Смейся, сколько хочешь, Хелсинг. И все равно я скажу тебе, что на этой станции что-то неладно. Это не суеверие. Если хочешь, называй это инстинктивным чутьем. Мы здесь всего третий день, и я чувствую это все яснее.
        - Тебе не кажется, что ты слишком впечатлителен для астронавта?
        - Думай, что хочешь. И все же я повторю: что-то здесь не так.
        Неровный потолок огромной пещеры почти весь был укрыт шубой белых водяных сосулек. Отдельные экземпляры достигали нескольких метров в длину - результат, возможный лишь при слабой марсианской гравитации. Роджер Хок стоял на берегу водохранилища, облокотившись на металлический поручень, и смотрел вниз. Там, на десятиметровой глубине, обледенелые трубы исчезали в голубой толще замерзшей воды. Эти десять метров до поверхности льда очень сильно не нравились Хоку. Дело в том, что, судя по документации, колонисты оставили водохранилище практически полным. И куда девались многие тысячи кубометров воды, оставалось непонятным.
        Хок связался с командиром и объяснил ему ситуацию.
        - Вы уверены, что эти потери нельзя списать на испарение? - спросил Де Торо.
        - Абсолютно. Цифры не сопоставимы.
        - Тогда что же? Случайная ошибка в документации исключена.
        - Может быть, сразу же после эвакуации образовалась трещина, через которую вытекла часть воды, прежде чем все остальное успело замерзнуть. Но это весьма маловероятно. Скорее уж следует говорить… о неслучайной ошибке.
        - Что вы имеете в виду?
        - Вся документация составлена колонистами, а они были здорово злы на правительство, свернувшее марсианскую программу.
        - Нет, Хок, такого не может быть. Конечно, среди обычных колонистов могли быть бунтари и саботажники, но только не в числе руководства. Тем паче, что если бы кто-то из них действительно хотел осложнить жизнь тем, кто прилетит на Марс после, мы бы уже столкнулись с куда более серьезными неприятностями. Кроме трещины у вас есть какие-нибудь гипотезы?
        - Если только за эти 60 лет сюда тайно не наведывались какие-нибудь китайцы, то никаких.
        - Мы слишком старательно шпионим друг за другом, чтобы хоть один межпланетный корабль мог покинуть околоземное пространство незамеченным, не говоря уже о возвращении в него. Значит, будем считать, что это трещина. Мы можем получить ее характеристики?
        - Для этого надо разморозить всю воду, а это невозможно без пуска реактора на полную мощность, и то уйдет слишком много времени и энергии. Но мы можем попробовать эхолокацию. Звуковые волны по-разному распространяются во льду и в твердых породах, образующих стены пещеры, и изучая отраженный сигнал…
        - Понятно. Насколько я знаю, у нас на борту нет таких специалистов.
        - Да, но мы можем запросить консультацию с Земли.
        - После того, как мы начнем растапливать лед, трещина нам помешает?
        - Пока мы растапливаем его в необходимых нам количествах, ничем. Да и при полном растапливании тоже. Трещина, какой бы она ни была, закупорена льдом на много метров вглубь.
        - Насколько я понимаю, произошедшая потеря воды для нас не критична?
        - Нет, совершенно. Мы можем не спешить с трубопроводом.
        - Очень хорошо. Продолжайте работать.
        - Так где, ты говоришь, этот компьютер?
        - Где-то в недрах того пульта. Даже не пытается делать вид, что работает.
        - Хм… - Аткинсон скорчил недовольную гримасу, - если верить схеме, реактор должен прекрасно обходиться и без него.
        - Верно, - ответил Карпентер, - но с ним удобнее.
        - И, значит, ради твоего удобства я должен лезть в этот пыльный гроб… Что за идиот это проектировал, ни один робот сюда не втиснется…
        - А…а… пчхи! Шестьдесят лет без единой уборки… Где эта чертова схема…
        - Ага, вот, - Аткинсон, вооруженный древней отверткой, принялся откручивать винты. Винты! Средневековье! Сейчас даже в Африке пользуются заклепками, изменяющими форму под действием электроимпульса! - Подержи это чудо инженерной мысли, пока я их не потерял, - Аткинсон ссыпал винты в протянутую через пульт ладонь Карпентера. - Та-ак, что тут у нас? Ого!
        - Что там? - заинтересовался Карпентер.
        - Ничего. Не удивительно, что эта штука не работала. Ну да весь этот модуль все равно надо переделывать.
        Четверо астронавтов сидели в одной из комнат отдыха. Збельски и Дженнингс играли в шахматы, Паулини развалился на диване, Хелсинг потягивал через соломинку коктейль.
        - Везет тебе, - сказал Дженнингс, обращаясь к своему партнеру. - Солнечные батареи работают, как часы, и менять почти ничего не надо. А я только и бегаю из здания в здание. Шутка ли, модернизировать компьютерную систему целого города. Всех роботов уже загонял.
        - Везет - это сказать… - задумчиво протянул Збельски, вертя в руках пешку и изучая позицию. - Честно говоря, я уже начинаю мучиться от скуки.
        - Ничего, когда вплотную займемся заводами, тебе скучать не придется, - заверил его Паулини. - Там у них полный бардак. В документации одно, а в цехах другое, к тому же недоделанное. Похоже, в архивы попала старая версия.
        - Когда программу сворачивали, многое бросили недоделанным, - заметил Хелсинг. - И твою документацию, очевидно, тоже.
        Дверь отворилась, и вошел Джонсон, жуя калорийный батончик.
        - Привет, Джо Джо. Как поживают призраки?
        - Какие еще призраки? - спросил Збельски.
        - Да вот, Джо Джо полагает, что в Марсополисе что-то нечисто.
        - Я сказал неладно, а не нечисто, - возмущенно произнес Джонсон, покончив с батончиком. - Неужели все такие толстокожие, как Хелсинг, и не замечают никаких странностей?
        - Например? - осведомился Хелсинг.
        - Например, пыль. В одних помещениях ее полно, а в других - почти нет.
        - Это зависит от материалов, из которых сделано то, что находится в помещениях, - ответил Паулини. - Мельчайшие частички тех из них, что более подвержены разрушению, и образуют пыль.
        - Я не идиот, сам прекрасно это понимаю. Но в том-то и дело, что в совершенно одинаковых, типовых помещениях оказывается разное количество пыли.
        - Ну, тут надо учесть, что при консервации здесь вряд ли проводили генеральную уборку. Так что эта пыль еще с тех времен.
        - А ведь и впрямь, неравномерное получается распределение, - заметил Дженнингс. - Бог с ней, с пылью. Я про оборудование. В первом жилом корпусе все работает безукоризненно, а во втором и в третьем - куча отказов. Компьютер космопорта проработал без сбоев 60 лет, а в административных корпусах полно неисправных компьютеров, хотя они все это время стояли выключенными.
        - Солнечные батареи опять же… - поддержал его Збельски.
        - В те времена, как и сейчас, никто не заботился о долговечности техники, - возразил Хелсинг. - Все равно моральное устаревание опережает физический износ. Естественно, те устройства, отказ которых был чреват катастрофой, делали особо надежными, а каких-нибудь информационных табло это не касалось.
        - Да, но есть ведь и отказы в системе жизнеобеспечения!
        - В модулях, выработавших свой ресурс, не так ли?
        - Однако аналогичные модули в других корпусах работают.
        - Каприз вероятности, - пожал плечами Хелсинг. - Парни, вы что, старинных триллеров насмотрелись? В таком случае, пока с вами я, вампиров можете не бояться.
        - Причем тут вампиры? - спросил Паулини.
        - Книжка такая была лет 200 назад, про вампира Дракулу. По ней еще кучу фильмов сняли. Так вот, главного победителя Дракулы звали ван Хелсинг.
        - А куда делась твоя приставка «ван»? - поинтересовался Дженнингс.
        - Атрофировалась за ненадобностью. Вампиры боятся меня и без нее.
        Дженнингс вдруг бросил взгляд на часы, поднялся и быстро вышел из комнаты, оставив Збельски в недоумении над шахматной доской.
        На следующий день после разговора в комнате отдыха все астронавты «Вандерера» вновь встретились в зале заседаний, впервые со дня прилета снова собравшись вместе. Первоочередные задачи были выполнены: основные объекты Марсополиса исправно снабжались воздухом, водой и электричеством, в наиболее критичных узлах было установлено современное оборудование. На очереди были заводы (впрочем, для этих не слишком уж грандиозных сооружений более подошел бы термин «мастерские»), полярный трубопровод (этим должен был заняться Хок), дальнейшая модернизация электроники и ремонт менее важных объектов.
        Обсуждение прошло быстро и по-деловому. Джо Джо, которому надоели насмешки Хелсинга, ничего не сказал о своих подозрениях ни командиру, ни остальным. Тем паче, что остальные, по всей видимости, не сталкивались в колонии ни с какими странностями, и Джо Джо начал уже сам сомневаться в том, что у его беспокойства есть какие-либо реальные основания. Выслушав последние указания Де Торо, астронавты разошлись по своим временным жилищам и комнатам отдыха.
        Никто из них за всю прошедшую неделю ни разу не заглянул на корабль.
        Аткинсон, согнувшись и освещая путь фонарем, пробирался по тесному коридору под промышленной зоной, проклиная дурацкого робота. Люди не для того создавали роботов, чтобы самим ползать по лабиринтам подземных коммуникаций, где даже нельзя распрямиться в полный рост. Задача человека состояла лишь в том, чтобы, подключившись к одному из контрольных узлов, определить для робота фронт работ. Но этот железный хлам имел наглость застрять где-то под промышленной зоной. Такое впечатление, что он заблудился. Конечно, немудрено заблудиться в этой путанице коридоров, труб и кабелей, но только не в том случае, когда в голове у тебя - или, если уж пытаться проводить некорректные аналогии со строением человека, в животе - находится оцифрованная трехмерная карта всех этих подземелий. Разумеется, можно было послать на выручку первому роботу второго, но где гарантия, что его не постигнет та же участь? Роботы тем и отличаются от людей, что в одинаковых ситуациях ведут себя одинаково. И если программисты, готовя роботов к их миссии на Марсе, где-то допустили ошибку, то можете быть уверены, что эта ошибка аккуратно
продублирована в каждом из фотонных мозгов.
        Аткинсон пробирался вперед, глядя на экран своего портативного компьютера, где отображалась карта и предполагаемый маршрут робота. Впрочем, с тех пор как он углубился в лабиринт, этого можно было и не делать, ибо на пыльном полу пролегли, словно рельсы, следы колесиков этого механического идиота. Поворот, развилка, еще поворот…
        Внезапно Аткинсон остановился. В книгах люди в таких ситуациях обычно замечают нечто краем глаза и спокойно проходят мимо, и лишь несколько секунд спустя замирают, как вкопанные, осознав, что именно они увидели. Но в жизни парней с такой заторможенной реакцией не берут в астронавты. Аткинсон сразу понял, что высветил его фонарь, хотя и не ожидал увидеть это здесь. Это были следы - не робота, а человека. Или, если уж быть максимально точным, человеческих ботинок. Следы, совсем свежие, выходили из коридора слева и ныряли в коридор справа.
        Аткинсон опустился на одно колено, освещая и разглядывая следы. Кто-то прошел здесь недавно. Должно быть, Хелсинг, кого еще могло понести в эти лабиринты коммуникаций. Каждый из астронавтов был занят своим делом и никто не знал, где в этот момент находятся остальные. Если кому-то нужна была чья-то помощь, он вызывал нужного человека по радио или через интерком. Но сейчас Аткинсон забрался слишком глубоко в эти каменно-металлические дебри, чтобы сигнал его передатчика мог пробиться к остальным, а ближайшая панель интеркома, если верить карте, находилась довольно далеко.
        Аткинсон посветил налево, потом направо. Судя по карте, оба коридора тянулись достаточно далеко и пересекались с другими подземными ходами, так что игра в следопыта могла затянуться. Робот, разумеется, ни налево, ни направо не сворачивал, его не могли заинтересовать отпечатки ботинок. А с какой стати они должны интересовать Аткинсона? Разумеется, это Хелсинг. Или, может быть, Джо Джо. Что-то здесь ремонтировали. Кто еще может разгуливать по станции на мертвой планете, покинутой землянами 61 год назад?
        Аткинсон раздраженно пожал плечами, ругая себя за то, что подобная чепуха вообще могла привлечь его внимание, и зашагал дальше по следу робота.
        Длинный коридор, развилка, поворот…
        Стоп. Следы колес исчезли. В десятке метров впереди луч фонаря освещал ровную, ничем не потревоженную пыль. «Не мог же он испариться», - подумал
        Аткинсон, скользя лучом по направлению к себе. В шести метрах впереди след сворачивал вправо. В стену. В стену? Аткинсон подошел ближе и увидел проход.
        Робот был прав. В этом коридоре ему следовало воспользоваться первым поворотом направо, и он это сделал. Вот только это был не тот поворот, что обозначен на карте.
        «Что за черт», пробормотал Аткинсон. Наверху, в промышленной зоне, уже оказалось довольно много отступлений от архивных сведений. Но все они были пустяковые, а тут целый коридор, пробитый в скальной породе. И куда он ведет? Фонарь не давал ответа на этот вопрос, ибо коридор заворачивал.
        Очевидно, робот заехал именно сюда и потерялся в непредусмотренной обстановке. Он ехал туда, куда ему велели, но по прибытии на место не нашел неисправности, которую надлежало устранить, и вообще блока, с которым он должен был работать. Ну так что с того? Это повод, чтобы вернуться и доложить людям об их ошибках, а не застревать там навеки. «Загадочные исчезновения, таинственные следы и тайные ходы, - подумал Аткинсон. - Готический роман, да и только. Смех один.» Он нагнулся и, посвечивая фонариком, вошел в дыру.
        Двое астронавтов стояли перед вогнутой стеной смотровой площадки, отделявшей их от безжизненной пустыни, и смотрели на Марс. За последние несколько часов пейзаж снаружи заметно изменился. Фиолетовое прежде небо приобрело гнойно-желтый оттенок, очертания барханов размылись, и каменные уступы словно курились рыжеватым дымом. Но это был не дым, а мельчайшая марсианская пыль, продукт миллионолетней эрозии и метеоритных бомбардировок.
        - Не вовремя Хок отправился на север, - сказал Дональд Вудро. - Похоже, буря разыгрывается не на шутку.
        - С его оборудованием никакая буря не страшна, - возразил Харрис. - Да и разве на Марсе бури? Видимость одна. Удивительно, что в такой разреженной атмосфере вообще бывает ветер.
        - Тем не менее, пыль, поднятая этим ветром, нередко окутывает всю планету. И мы, похоже, станем свидетелями этого зрелища.
        - Никогда не понимал людей, добровольно поселившихся на планете, где единственное зрелище - пыльные бури, - проворчал Харрис.
        - А ведь и не скажешь, что там, снаружи, всего 260?[1] - раздался у них за спиной еще один голос. - У нас такая температура ассоциируется со снегом, но никак не с пылью.
        Астронавты обернулись и увидели Хелсинга.
        - Я не слышал, как ты подошел, - сказал Вудро.
        - Берегись, Дон, если ты не будешь бдителен, вампиры подкрадутся и откусят тебе голову.
        - Вампиры? - удивился Вудро. - Причем тут вампиры?
        - Так, вспомнил недавний разговор, - Хелсинг подумал, что и впрямь в последнее время его что-то часто тянет шутить на эту тему. - Вообще говоря, миф о вампирах достаточно интересен, вы не находите? Вампиры отличаются от прочей нечисти тем, что когда-то были людьми.
        - Зомби тоже, - заметил Харрис.
        - Что ж, у каждой расы своя мифология, - усмехнулся Хелсинг. - Но зомби, если я правильно помню, управляются колдунами. А вампиры вполне самостоятельные личности.
        - Довольно странный разговор для людей с высшим техническим образованием, расконсервирующих земное поселение на Марсе, - заметил Вудро.
        - Положим, у меня оно высшее биологическое, - ответил Харрис. - А интересно, что происходило с людьми, которые умерли на Марсе? Я имею в виду, хоронили их здесь или отправляли на Землю?
        - На схемах колонии нет ничего, похожего на кладбище, - сказал Хелсинг. - С другой стороны, возить с Марса на Землю трупы - явное расточительство, особенно по технологиям прошлого века. Скорее всего, их кремировали здесь и доставляли на Землю капсулы с прахом.
        - А были вообще умершие? - усомнился Вудро. - Колония не просуществовала и 15 лет, и вряд ли к работе здесь допускали старых и больных людей.
        - В те годы медицинские нормы для работающих вне Земли уже не были такими строгими, как в эпоху первых марсианских экспедиций, - возразил Харрис. - К тому же наверняка здесь были несчастные случаи, особенно при строительстве.
        Вудро собирался что-то сказать, но в этот момент от панели интеркома донесся мелодичный сигнал. Персональный браслет каждого астронавта позволял определить его местонахождение, если только тот не забирался в какое-нибудь хорошо экранированное место, так что неудивительно, что звонивший на смотровую площадку знал о наличии там людей. Хелсинг, как стоявший ближе всех, сделал пару шагов и нажал кнопку. На маленьком экране возникло лицо Паулини.
        - Привет, парни. Любуетесь бурей?
        - Как-никак, за 60 лет мы первые, кто наблюдает это зрелище. Хочешь присоединиться?
        - Нет, у меня еще работа. Я, собственно, вот почему звоню - никто не знает, где Аткинсон? Он обещал к полудню кое-что отремонтировать и до сих пор…
        - Хм, он мне самому нужен, - ответил Хелсинг. - Правда, я решил, что это может потерпеть до завтра. А вы, ребята, его видели?
        - Лично я не видел со вчерашнего вечера, - отозвался Вудро. - С совещания у командира.
        - Я тоже, - кивнул Харрис.
        - Его сигнала нет на схеме, - продолжал Паулини. - Конечно, если он решил залезть под землю сам, вместо того чтобы послать роботов, то это неудивительно. Но что ему там делать полдня?
        - Мне это не нравится, - сказал Харрис.
        - Может, у него просто отказал браслет? - предположил Вудро.
        - Все может быть, - ответил Хелсинг, - но чем скорее мы это выясним, тем лучше, - он вдруг почувствовал, что подозрения Джо Джо уже не кажутся ему такими смешными.
        В течение следующих нескольких минут четверо связались с остальными астронавтами и убедились, что никто не видел Аткинсона с утра. Обедать он также не заходил - в памяти единственного в колонии включенного продуктового автомата в главном административном корпусе заказ от Аткинсона отсутствовал.
        В течение нескольких минут с помощью системы общего вещания передавали призывы к Аткинсону выйти на связь, но результатов это не принесло. Де Торо объявил общий сбор в административном корпусе.
        - Не во всех помещениях есть репродукторы, - неуверенно сказал Збельски, - и не везде они работают. Может, он нас просто не слышал?
        - И так увлечен работой, что много часов не вылезает из какой-то дыры, куда не проходят радиосигналы, - усмехнулся Дженнингс. - Бросьте. Вы же знаете старину Аткинсона. Разве он похож на забывающего обо всем энтузиаста? Что-то случилось, это факт.
        Хелсинг посмотрел на Джонсона, ожидая реплик в жанре «ну я же предупреждал!» Но Джо Джо молчал, и Хелсинг вдруг понял, почему. Кожа Джо Джо приобрела серый оттенок; негр был напуган, напуган по-настоящему.
        Повинуясь древнему суеверию, он не говорил о зле, чтобы не призвать его.
        Впрочем, было уже, по всей видимости, поздно.
        - Аткинсон должен был заняться заменой электроники под промышленной зоной, - сообщил Паулини. - Там в первую очередь и надо искать.
        - Коммуникации под промышленной зоной - это многие километры коридоров, - покачал головой Хелсинг. - Я был там.
        - В нашем распоряжении роботы, - заметил Дженнингс. - Кроме того, если браслет Аткинсона еще работает, сигнал удастся засечь с достаточно большого расстояния.
        - Не думаю, что нам следует посылать туда одних роботов, - медленно произнес Карпентер. - Мы должны контролировать их сами.
        - И мы должны идти в скафандрах, - добавил Харрис. - Мы не знаем, что случилось с Аткинсоном. Может, произошел какой-то выброс ядовитого газа.
        - Верно, - согласился Де Торо. - Каждый возьмет одинаковое количество роботов, и мы двинемся через промышленную зону таким образом, чтобы связь с роботами все время сохранялась. Дженнингс, рассчитайте оптимальный маршрут.
        - Командир, - подал голос Джо Джо, - вы предлагаете идти туда поодиночке?
        - Конечно, так мы охватим большее пространство поиска.
        - Но один человек уже пропал там. Мы должны идти как минимум по двое.
        - У нас будут скафандры, и я не вижу, какая опасность может угрожать…
        - Вот именно, командир. Вот именно.
        - Насколько я понимаю, Джонсон, вы не можете сказать ничего конкретного? Ну и не нагнетайте обстановку. Мы будем поддерживать связь друг с другом, и этого достаточно.
        На то, чтобы собрать со всех объектов тех роботов, что подходили для поставленной задачи, ушло около сорока минут. Де Торо машинально прикинул, насколько остановка работ подорвет выработанный накануне график, и подумал, что если Аткинсон просто задремал в каком-то закутке, то простым замечанием он не отделается.
        Вслед за роботами десять человек в скафандрах спустились в подземелье и двинулись разными коридорами. У каждого на внутренней поверхности шлема отображался масштабируемый план коммуникаций. Мощности передатчиков хватало для связи со своими роботами и соседями слева и справа. Таким образом, по цепочке можно было передать сообщение любому участнику поиска.
        Джо Джо шагал вперед, глядя не столько на прозрачные линии плана, сколько по сторонам. Если раньше в голове у него лишь изредка попискивал сигнал тревоги, то сейчас там завывала сирена. Раса, к которой он принадлежал, еще не настолько оторвалась от природы, как белые, и отдельные ее представители сохранили то самое инстинктивное чутье, над которым смеялся Хелсинг. Даже не отдавая себе в этом отчета, Джонсон старался ступать неслышно, а рука его была готова при первом признаке угрозы метнуть копье.
        Но никакого копья, конечно, не было, как не было и вообще оружия. Весь арсенал «Вандерера» состоял из двух лучевых пистолетов, один из которых находился у командира, а второй в данную минуту покоился в сейфе на борту корабля.
        Внезапно Джо Джо замер - с одной ногой, оторванной от пола. Внешние датчики скафандра транслировали в шлем все звуки снаружи, и Джонсон отчетливо услышал шорох. Он медленно повернул голову сперва в одну, потом в другую сторону, и понял, что звук доносится из неосвещенного коридора справа. Джонсон беззвучно опустил ногу и снова замер, прислушиваясь. Тихий звук, почти на грани слышимости. То исчезает, то вновь появляется. Словно кто-то, притаившийся в засаде, переминается в нетерпении, и его одежда издает этот шорох. Или не одежда. А, скажем, чешуя.
        Если в коридоре кто-то есть… Практический разум охотника из джунглей не стал задаваться преждевременным вопросом, кто это может быть и откуда он взялся. Если в коридоре кто-то есть, он или оно уже понимает, что Джонсон почуял неладное. И если оно не нападает, значит, неуверенно в своем превосходстве в открытом бою. В то же время бежать оно тоже не пытается.
        Следует ли предупредить остальных, прежде чем заглядывать в коридор?
        В этот момент астронавт XXII столетия решительно оттеснил охотника из джунглей на периферию сознания. Разумеется, в коридоре никого нет. Это не может быть Аткинсон, иначе датчики давным-давно засекли бы сигнал его браслета. Это не могут быть другие люди и роботы - судя по плану, все они сейчас достаточно далеко. И это не может быть кто - нибудь еще, что бы там ни нашептывали первобытные инстинкты. Связываться с остальными просто глупо, они поднимут его на смех и будут совершенно правы.
        Джо Джо решительно шагнул вперед, направляя в темный коридор луч света.
        Коридор был пуст, насколько хватало мощности фонаря. Шуршаще-шелестящий звук, однако, не исчез, но стал ближе. Джонсон обвел лучом стены и увидел квадрат вентиляционного отверстия. Звук шел оттуда.
        Астронавт вошел в коридор и поднес фонарь к закрывавшей отверстие решетке. На какой-то миг ему показалось, что нечто большое, пятнистое и безглазое отпрянуло вглубь вентиляционной трубы… но он тут же понял, что это просто игра света и воображения. Какой-то белый клочок дрожал в луче фонаря. Это был оторвавшийся кусок пластика; поток воздуха теребил его, и он, цепляясь за решетку, издавал тот самый звук.
        - Есть! Мой робот засек его!
        Джо Джо вздрогнул, словно приходя в себя, потом сфокусировал взгляд на схеме в шлеме. Довольно близко от того места, где он сейчас находился, пульсировал красный огонек. Дженнингс обнаружил сигнал Аткинсона. Зеленые огоньки остальных астронавтов остановились, пока их компьютеры рассчитывали кратчайший путь, потом быстро задвигались в сторону красной точки.
        Джо Джо и Карпентер столкнулись у входа в коридор, где должен был находиться Аткинсон - или, по крайней мере, его браслет. В это время на другом конце коридора показался Дженнингс. В самом коридоре никого не было, но в нем имелась боковая ниша, где находился один из аварийных распределительных щитов. По всей видимости, источник сигнала находился там.
        Астронавты устремились навстречу друг другу.
        Дженнингс достиг ниши первый и застыл, глядя на то, что находилось внутри. Джо Джо перешел с бега на шаг. Он понял, что не хочет увидеть то, что увидит.
        Аткинсон наполовину лежал, наполовину сидел на полу в нише. Впрочем, эти глаголы нисколько не передают позы его неестественно вывернутого тела.
        Правая рука крепко сжимала высоковольтный провод, свешивавшийся из открытого щита, и между пальцами слабо сочился дымок. Джо Джо подумал, что если бы не шлемы, они чувствовали бы запах горелого мяса. Рот Аткинсона был оскален в безобразной усмешке, пустые вытаращенные глаза смотрели на коллег.
        Шлемы троих астронавтов взорвались вопросами остальных, которые видели на своих схемах, как три зеленые точки слились около красной.
        - Похоже, он мертв, - деревянным голосом сказал Дженнингс.
        - Не похоже, а точно, - перебил его Карпентер. - Схватился за провод с нарушенной изоляцией. Высоковольтный кабель.
        Подходили остальные, останавливались перед нишей. Кто-то снял шлем; прочие сделали то же самое. Хелсинг обесточил кабель, и двое астронавтов уложили тело на тележку подъехавшего робота.
        Десять человек сидели вокруг круглого стола с эмблемой Марсополиса. Два пустых кресла резали глаз, словно выбитые зубы.
        - Вы сообщите Хоку? - спросил Хелсинг у командира.
        - Полагаю, пока нет смысла портить ему настроение, - ответил Де Торо.
        - Пусть работает спокойно.
        Вудро, кажется, хотел что-то возразить, но промолчал.
        - Ситуация, конечно, не из приятных, - продолжал командир, - и я понимаю, что вы чувствуете. Тем не менее, несмотря на потерю, мы можем и должны продолжать работу. Обязанности Аткинсона примет на себя Дженнингс.
        Конечно, темп работ несколько снизится, но…
        - Вы полагаете, все, о чем мы сейчас должны беспокоиться - это темп работ? - резко перебил его Джо Джо.
        - Мы должны обсудить то, что творится на станции, - поддержал его Збельски.
        - Ничего тут не творится. Произошел несчастный случай, и вы прекрасно это знаете, - жестко произнес Де Торо. - Не так ли, Харрис?
        - Я знаю только то, что Аткинсон умер от поражения током. Я не знаю, почему он схватился за этот провод и хватался ли он за него вообще, - ответил биолог.
        - Черт возьми, парни! - воскликнул командир. - Мы на законсервированной марсианской станции, а не в романе этого… как его… Кистри.
        - Кристи, - уточнил начитанный Хелсинг. - Кстати, это женщина. Я предлагаю, прежде чем делать какие-либо выводы, пусть каждый расскажет о тех странностях, которые он здесь видел. Я первый высмеивал подобные разговоры, но теперь готов отнестись к ним серьезнее. И давайте воздержимся от комментариев, пока не прозвучат все рассказы.
        - Похоже, Хелсинг, вы забыли, кто здесь командует, - проворчал Де Торо. - Ладно, я согласен.
        - Начинай, Джо Джо, - кивнул Хелсинг, - ты первый заподозрил неладное.
        Джо Джо повторил свои слова о пыли и «инстинктивном чутье». Затем Паулини упомянул о многочисленных расхождениях между документацией и реальной ситуацией в цехах.
        - Уровень воды в хранилище тоже оказался ниже, чем положено, - добавил Збельски. - Хок говорил мне об этом.
        Де Торо метнул на него недовольный взгляд.
        - Я тоже кое на что натыкался, - признался Хелсинг. - Некоторые блоки второстепенных модулей оказались разобраны, полностью или частично. Но я не придал этому значения. В последние свои месяцы колония снабжалась настолько плохо, что могли возникнуть проблемы с запчастями. И вполне возможно, что в ожидании прибытия очередного грузовика с Земли в качестве времянки брали нужные детали из менее важных модулей.
        - Так вот о чем говорил Аткинсон! - воскликнул Карпентер. - Он ремонтировал по моей просьбе один такой пульт, и что-то его там удивило. Я спросил, что он увидел, и он ответил «ничего». Я так понял, что ничего интересного для не электронщика, но, должно быть, там просто ничего не было, пустой корпус вместо компьютера.
        - Прямо Улисс и Полифем, - продемонстрировал знание классики Хелсинг. - «Кто тебя обидел? - Никто!»
        - Вот еще что, - сказал Дженнингс. - Я вчера говорил об этом командиру, но он не придал этому значения. (Де Торо поморщился.) Помнишь, Йен, мы играли в шахматы…
        - И ты куда-то убежал, бросив партию, - кивнул Збельски. - Я было подумал, что тебе приспичило…
        - В этот момент Хелсинг как раз говорил о фамилиях, и я кое-что вспомнил. Когда еще на Земле, во время подготовки к полету, я просматривал архивы, мне попадались документы за подписью старшего администратора здешнего космопорта. Его фамилия была Норвуд. Когда я это вспомнил, то побежал к командиру, чтобы успеть до конца сеанса связи передать запрос на Землю. Вчера пришел ответ, последнего администратора действительно звали Норвуд. Он давно умер.
        - Ну и что из этого? - нетерпеливо перебил О'Нил.
        - А то, что когда я впервые сел за компьютер космопорта - ну, тот, что стоял здесь со времени консервации - он приветствовал меня: «Добро пожаловать, мистер Норрис». Норрис, а не Норвуд.
        - Ты мог ослышаться или спутать, - заметил Збельски. - Ведь тебя тогда волновало не это.
        - Харрис тоже слышал.
        - Я не обратил внимание, - ответил Харрис. - Я занимался тестами воздуха.
        - Так или иначе, Дженнингс, вы сами сказали, что проверить это уже нельзя, - вмешался Де Торо.
        - Да, старый компьютер отключен и демонтирован, а в логах[2] отражались только события, связанные с системами космопорта, но не имена операторов, - признал Дженнингс.
        - Но даже если Дженнингс и не ошибся, что с того? - настаивал Де Торо. - В сумятице эвакуации Норвуд вполне мог передать часть своих полномочий какому-нибудь Норрису, не закрепив этот факт документально. Ничего особенного.
        - Да, - кивнул Хелсинг. - Каждый из фактов, которые мы здесь услышали, сам по себе имеет вполне тривиальное объяснение. Но все вместе они, особенно в сочетании с тем, что случилось сегодня, заставляют задуматься.
        - О чем? - воскликнул Вудро. - О вампирах?
        - О привидениях тех, кто покончил самоубийством в знак протеста против закрытия проекта, - иронически произнес Паулини, но голос его звучал не очень уверенно.
        - В самом деле, парни, Марсополис - не город-призрак на Среднем Западе, - сказал Де Торо. - Здесь не могут прятаться бродяги или беглые уголовники. Мы в 70 миллионах миль от Земли, на непригодной для жизни планете, на станции, покинутой людьми 61 год назад.
        - Классическая ситуация из романов Кристи, - усмехнулся Хелсинг. - Правда, у нее дело обычно происходило в каком-нибудь отрезанном непогодой особняке. Но, в отличие от этих романов, я все же не думаю, что убийцу надо искать среди нас.
        - Существует легенда, - медленно сказал Дженнингс, - что не все обитатели Марсополиса ограничились протестами против эвакуации. Некоторое из них остались здесь.
        - Абсурд, - заявил Вудро. - Человек может любить свою работу, но навсегда остаться ради нее посреди марсианской пустыни, полностью отрезанным от Земли…
        - Не полностью. У них оставалась радиосвязь. Они даже могли рассчитывать, что за ними пришлют корабль. Вообще, никто же не знал, на какой срок замораживается проект.
        - Однако связью никто так и не воспользовался, - констатировал Вудро. - Иначе мы бы знали об этом.
        - Остаться здесь действительно не было такой уж глупостью, - заметил Харрис. - Мы нашли системы жизнеобеспечения в хорошем состоянии, если бы здесь остались люди, они бы выжили. А на Земле… не все, очевидно, знают, что за обстановка была в 56. Разгар кризиса. Война с Китаем казалась вполне вероятной. А в этом случае Марс был бы раем по сравнению с Землей. И вполне возможно, что отсутствие попыток связи объясняется неведением о судьбе Земли и страхом агрессии против Марсополиса…
        - Самым молодым из них сейчас должно быть около 90, - задумчиво сказал Карпентер. - Для Земли не самый большой возраст. Но на Марсе, в отрыве от передовых медтехнологий…
        - Когда программу начали сворачивать, в Марсополисе жило уже почти 5 тысяч человек, - сообщил Дженнингс. - Естественно, среди них было предостаточно женщин. Здесь могут жить уже поколения марсиан.
        - И ты веришь в это? - хмыкнул Вудро.
        - Не верил до сегодняшнего дня.
        - Я не перебивал, чтобы выслушать, как далеко зайдет ваша фантазия, - сказал Де Торо, - но теперь я объясню, почему это все чепуха. Как я уже сказал, Марсополис - не земной брошенный город, откуда всякий уезжает, как и когда ему вздумается. Естественно, на каждого, кто здесь жил и работал, был заведен персональный файл, вся информация хранилась и обрабатывалась в компьютерах. И если бы кто-то не прибыл на предписанный ему корабль, это стало бы известно сразу. И последние корабли не покинули бы планету, бросая здесь людей, даже если бы они сами выразили желание остаться. Ведь это, по сути, было бы убийством, несмотря на все слова Харриса об исправности систем жизнеобеспечения. Бунтовщиков бы просто доставили на борт силой, у офицеров флота были такие полномочия. Так что в этих легендах истины не больше, чем в тех же рассказах о вампирах и привидениях.
        - Тем не менее, такая гипотеза многое объясняет… - задумчиво протянул Хелсинг. - И если предположить, что кто-то из желавших остаться имел доступ к документации колонии… что кому-то из офицеров, скажем, дали взятку…
        - Никто бы не такое не пошел, потому что это все равно бы всплыло на Земле, - возразил Де Торо.
        - В самом деле, - поддержал его Вудро, - ведь у этих оставшихся были родственники, друзья…
        - Скорее нет, чем да, если они остались здесь, - ответил Хелсинг.
        - Я не это имел в виду, - сказал Де Торо. - Я говорю об архивах земных служб. Налогоплательщики не исчезают бесследно.
        - Полицейские отделы по поиску пропавших без вести были бы рады это слышать, - усмехнулся О'Нил. - Однако определить местоположение человека, не вернувшегося с Марса, проще, чем не вернувшегося с работы в нью-йорксом офисе.
        - Факт прибытия каждого из колонистов зафиксирован службами космопортов, - кивнул Де Торо.
        - У них был легальный способ не вернуться, - сказал Харрис, вспомнив состоявшийся за несколько часов до этого разговор. - Ведь на Землю не доставляли тела умерших?
        - Насколько мне известно, нет, - признал Де Торо.
        - Я же говорю - неприкаянные души, - хмыкнул О'Нил.
        - Они могли сымитировать смерть и подделать отчетность. Избежав, таким образом, разногласий с земными архивами, - докончил мысль Харрис.
        - Все это романтические фантазии, - Де Торо сделал нетерпеливый жест. - Никаких доказательств у вас нет и быть не может.
        - М-да, доказательства… - проворчал Харрис. - Когда я вошел в оранжереи, там все было мертво. Высохшие чаны с водорослями, засохшие растения. Но мне не могло прийти в голову проверять, засохло все это 60 лет или 2 недели назад. Я просто натравил робота с мусоросжигателем.
        - А вам не кажется, что это паранойя? - воскликнул О'Нил. - Какие-то загадочные марсиане, живущие на законсервированной станции, прячущиеся от нас всеми возможными способами и при этом враждебно настроенные…
        - Конечно, паранойя, - кивнул Харрис. - Я вполне уверен, что у замкнутого сообщества из нескольких человек, десятилетиями живущего в таких условиях, разовьются всевозможные психозы.
        - Ну, хватит фантастики, - сказал Де Торо. - Время связи с Землей.
        - Полагаю, нам надо сообщить на Землю о наших подозрениях, - заявил Дженнингс. Несколько голосов поддержало его.
        - Вы хотите выставить себя на посмешище?
        - Речь идет о безопасности всей экспедиции, - напомнил Хелсинг.
        - Хорошо, я отправлю запрос о человеке по фамилии Норрис и обо всех, кто числится погибшим на Марсе. Без дополнительных комментариев. Ответ мы получим завтра вечером. Это вас устроит?
        - А как же завтрашний день? - спросил Джо Джо.
        - Пусть никто не удаляется из зоны досягаемости сигналов, - сказал командир. - Не лезет ни в какие подземелья, не предупредив остальных. Поддерживает связь с соседями. Теперь все, или вы хотите праздновать Хеллоуин по полной программе?
        - Разумно, - кивнул Хелсинг. - В конце концов, один несчастный случай действительно не повод сворачивать работу и сбиваться в кучу в ожидании нападения неведомо кого. Но если кто-то заметит что-то странное, пусть немедленно информирует остальных.
        - Разумеется, разумеется, - нетерпеливо подтвердил Де Торо, поднимаясь, чтобы идти в радиорубку.
        - Кстати, кто-нибудь проверял наших роботов? - спросил вдруг Джо Джо.
        - С ними все в порядке?
        - Я проверял, - отозвался Дженнингс. - Не считая тех, что забрал Хок, все роботы на месте.
        Реакция Центра на гибель Аткинсона не отличалась от реакции Де Торо: «Это очень печально, парни, но, надеемся, вы сможете продолжать работу.»
        Запросы о прошлом колонии, как и предыдущий запрос Дженнингса, были приняты без удивления: если команде «Вандерера» нужны дополнительные сведения, она их получит.
        Хок не был извещен о произошедшем, и непроницаемая физиономия командира во время сеанса связи вряд ли сказала ему больше, чем его губы. Хок, в свою очередь, сообщил, что благополучно добрался до конца трубопровода, что диагностика показывает отсутствие фатальных повреждений трубы, и что роботы откапывают из-под снега льдоперерабатывающую станцию. Из-за бури, которая ощущается и здесь, видимость близка к нулю, но роботы справляются.
        В эту ночь впервые за все время все оставшиеся в городе астронавты перебрались спать в один корпус, разместившись в соседних комнатах. О'Нил и Вудро говорили, правда, что это глупое суеверие, но Де Торо, хотя и разделявший их убеждение, предложил им, ради психологического комфорта команды, присоединиться к остальным. Однако, ничто не потревожило сон астронавтов, и поутру они обнаружили, что их по-прежнему 10, к немалой радости Джо Джо. Нервное напряжение, однако, сохранялось, и даже шутки, которыми перебрасывались члены команды за завтраком, не могли этого скрыть.
        Нельзя сказать, чтобы этот день был самым эффективным по части работы; большинство астронавтов то и дело отрывались от своих занятий, чтобы связаться с кем-нибудь из соседей. В подземелья коммуникаций не спускался никто, кроме роботов; впрочем, те вполне справлялись со своими обязанностями. Все - даже, пожалуй, Вудро и О'Нил - с нетерпением ждали вечернего сеанса связи. Когда время настало, вся команда, вопреки инструкции, столпилась в тесной радиорубке.
        Из принтера выползал листок с запрошенными данными.
        «Норрис, Ховард Д. (2012-2109) Прибыл на Марс 6 июня 2047. С 9 фев. 2050 старший диспетчер, с 17 янв. 2055 и до консервации колонии - заместитель старшего администратора космопорта.»
        Дальше шел список людей, умерших на Марсе за время функционирования колонии. Всего их было 18, основной причиной были несчастные случаи.
        Замыкали список Чен, Виктор К. и Браун, Маргарет Н., погибшие 26 апреля 2054 в результате аварии реактивного катера.
        Де Торо закончил сеанс связи и с торжествующим видом оглядел своих подчиненных.
        - Как видите, джентльмены, все ваши романтические гипотезы не состоятельны. Норрис вполне мог иметь доступ к центральному компьютеру космопорта, и перед закрытием колонии здесь не было ни действительных, ни мнимых смертей.
        - Что ж, тем лучше, - отозвался Хелсинг. На лице Джо Джо было написано, что он так не считает.
        Дженнингс тестировал новый компьютер оранжереи, а Харрис, засунув руки в карманы, наблюдал за его действиями.
        - Сядь, - сказал Дженнингс, - не люблю, когда стоят за спиной.
        - Устойчивой психике астронавта не подобают подобные комплексы, - назидательно изрек Харрис, но просьбу выполнил. - Вообще, конечно, человеческая психика - тот еще подарок, - продолжил он. - Разумеется, требования к работающим в космосе сейчас уже далеко не такие жесткие, как сто или полтораста лет назад. И все же психопатов среди нас нет. И вот десять вполне разумных и образованных людей, оказавшись в покинутом городе на мертвой планете, во временной изоляции от остального общества, вдруг на основании ничего не значащих совпадений начинают наперебой выстраивать какие-то параноидальные гипотезы.
        - Ну, не 10, - криво усмехнулся Дженнингс. - Вычти Де Торо, О'Нила и Вудро.
        - Не уверен, что и у них на душе не скребли кошки, - покачал головой Харрис. - Знаешь, что вчера сделал я? Я провел полный анализ еды, которой нас пичкает автомат. Тот же самый автомат, который мы же и настроили несколько дней назад. Естественно, все оказалось в полном порядке.
        - А по-моему, сегодня все слишком уж стараются подчеркнуть, что все в порядке, - заметил Дженнингс. - Как-никак, Аткинсон мертв, и это объективный факт. И я бы не сказал, что человек с высшим техническим образованием, хватающийся за оголенный провод - это так уж естественно.
        - Чаще всего тонут те, кто хорошо плавает, - ответил Харрис. - Им свойственна самонадеянность.
        Дженнингс хотел еще что-то сказать, но тут компьютер сообщил о конце тестирования, и кибернетик поднялся с кресла.
        По звенящим под ногами металлическим ступеням Паулини поднялся на решетчатую площадку, опоясывавшую цех изнутри на пятнадцатиметровой высоте.
        Два робота трудились неподалеку над заменой оборудования. Астронавт скользнул по ним мимолетным взглядом - роботы, как обычно, справлялись со своим заданием, и причин интересоваться ими не было - и, облокотившись на металлические перила, достал свой электронный блокнот. Пара манипуляций с верньерами раздвинула экран до нужных размеров, и Паулини принялся изучать появившуюся перед ним схему, иногда бросая взгляды вниз, чтобы соотнести изображенное с реальным.
        Земля уже знала о расхождениях с документацией и списывала их на тот бардак, что, должно быть, царил в Марсополисе накануне эвакуации. Паулини мог себе это представить: атмосфера злости и отчаяния, закрытые проекты, перечеркнутые карьеры, поломанные судьбы… Тотальный дефицит вследствие прекращения снабжения и поспешная эвакуация на Землю, уже тогда задыхавшуюся под бременем перенаселения и экономического кризиса, навстречу весьма вероятной мировой войне… Большинство людей, отвечавших за консервацию, уже умерли, а те, что еще живы, вряд ли могут вспомнить конкретные технические подробности. Все это было вполне понятно и логично. Нелогично было другое: изношенное оборудование, на которое Паулини натыкался в цехах. Возраст механики проявляется куда более явно, чем возраст электроники. Причем не тот возраст, что определяется датой изготовления, а тот, что зависит от срока эксплуатации. До сегодняшнего дня таких странных станков было не настолько много, чтобы делать какие-то сенсационные выводы; Паулини готов был объяснить их существование все тем же сворачиванием финансирования в период агонии
марсианской программы, когда Земля вполне могла поставлять оборудование не первой свежести. Но то, что он увидел сегодня, уже с трудом укладывалось в эту схему. Он просто знал год выпуска этих моделей. Они были доставлены на Марс новенькими и едва успели поработать.
        Паулини задумчиво побарабанил пальцами по перилам, вспоминая позавчерашние гипотезы и вчерашнее их развенчание. Ему не хотелось вновь поднимать эту тему, ибо он чувствовал, что она будет отвергнута остальными с той энергией, с которой рационалист всегда обрушивается на суеверие, коему только что поддался. Но тем не менее…
        Сзади послышался приближающийся шум электромотора. Астронавт сначала не обратил на него внимания, но затем обернулся и увидел одного из ремонтных роботов.
        - В чем дело? - удивленно спросил его Паулини. Робот, хотя и понимал человеческую речь, не счел нужным ответить. Он подкатил вплотную и на мгновение замер. Паулини смотрел на механического слугу с растущим удивлением, но без страха. Ни один гражданский робот, даже неисправный, не может причинить вред человеку. Это знает каждый школьник.
        Робот резко выдвинул вперед манипуляторы. В следующий миг сила, с которой не могло состязаться ни одно сухопутное живое существо на Земле, прижала человека к твердым прутьям перил. Паулини успел вскрикнуть, все еще не веря, однако, что опасность реальна. Затем крик был заглушен хрустом ломающегося позвоночника.
        Робот подхватил обмякшее тело за ноги и свесил его за перила головой вниз. Подождал 5 секунд и разжал манипуляторы. Затем развернулся и, как ни в чем не бывало, вернулся к работе.
        Девять человек смотрели на тело, распростертое на бетонном полу.
        - Двое за три дня, - сказал Хелсинг. - По-моему, многовато.
        - Но все же это несчастный случай? - произнес Де Торо. Впервые его интонация была вопросительной.
        - Не знаю, - ответил Харрис. - Для марсианской гравитации высота не такая уж большая. Конечно, достаточно, чтобы убиться, падая головой вниз, но у него не только проломлен череп. Впрочем, для каких-то выводов мне нужно обследовать тело в лаборатории.
        - По-вашему, человек может вот так упасть? - воскликнул Джо Джо. - Допустим, он перегнулся через перила, рассматривая что-то внизу. И что? Если только его голова не весила сотню килограмм, она не могла перевесить. Что еще? Поскользнулся? В нашей обуви это практически невозможно.
        - Он мог оступиться, упасть в сторону перил и перелететь через них, - заметил Вудро.
        - Он бы просто ухватился за них, и на этом все бы кончилось, - возразил Джо Джо. - Они не такие уж низкие.
        - Главное, у нас ведь есть свидетели, - с досадой произнес Збельски, обводя взглядом продолжавших работу роботов. - Но они ничего не скажут.
        - Да, они не запрограммированы замечать что-либо, не относящееся к их заданию, - подтвердил Дженнингс.
        - Нам следует навестить корабль, - сказал вдруг командир.
        - Да! - энергично поддержал его Джо Джо. - Мы должны немедленно вернуться на «Вандерер»!
        - Я этого не говорил, - возразил Де Торо. - Просто, в интересах общего спокойствия, кому-нибудь следует сходить туда и принести второй пистолет. Хотя я и не думаю, что в этом есть большой практический смысл…
        «Еще как думаешь», - подумал Хелсинг. Очевидно, Де Торо уже понял, что произошедшее - не несчастные случаи… точнее, допустил это. И принятое им решение было верным. Если команде «Вандерера» действительно противостояли разумные враги, то им ничего не стоило проникнуть на неготовый к вторжению чужаков корабль. В этом случае, покинув Марсополис, астронавты оказались бы в безнадежном положении. Врагам достаточно было просто не пустить их ни на корабль, ни обратно в город, оставив умирать под открытым небом непригодной для жизни планеты. Если же у врага есть оружие, на открытом поле космодрома астронавты и вовсе будут представлять собой прекрасную мишень.
        Джо Джо что-то горячо говорил, два или три голоса его поддержали, но Де Торо, похоже, не слушал. Он обводил астронавтов взглядом, думая, кого послать.
        - Я полагаю, послать надо двоих, - сказал Хелсинг, перекрывая прочие голоса. - В интересах психологического спокойствия, - добавил он.
        Де Торо некоторое время обдумывал это предложение. Если на корабле ждет засада, то разведчики (называя, наконец, вещи своими именами) почти наверняка обречены. И рисковать сразу двумя членами команды вместо одного не слишком-то разумно. Но, с другой стороны, тогда появляется шанс, что хотя бы один из них успеет передать важную информацию. А может быть, и вовсе вдвоем они не позволят противнику застать себя врасплох.
        - Да, - кивнул командир, - в последнее время у многих из нас нервы на взводе, и вдвоем им будет спокойнее.
        - Мои нервы в порядке, - заявил О'Нил. - Я готов прогуляться на «Вандерер» и обратно и принести вам парочку скальпов местных привидений.
        - Хорошо, - согласился Де Торо. - Еще желающие?
        Джо Джо открыл было рот и снова его закрыл.
        - Что ж, если только мы двое остаемся на позициях здравого смысла, то нам и надо идти, - сказал Вудро.
        Хелсинг подумал, что это неправильно. Два скептика были неудачной парой, они принципиально не станут замечать опасность, пока не станет слишком поздно. Идеальным вариантом была бы пара типа О'Нил - Джо Джо, т. е. противоположности. Но Де Торо уже согласился с выбором добровольцев.
        - Командир, - негромко окликнул его Хелсинг, делая шаг в сторону.
        - Что еще у вас?
        - Полагаю, было бы полезно дать им оружие, - тихо сказал Хелсинг.
        - Не вижу смысла.
        - Если опасности нет, без разницы, у кого будет ваш пистолет. Но если она есть, нельзя посылать их в разведку с пустыми руками.
        - Нельзя оставлять с пустыми руками нас, - возразил Де Торо безапелляционным тоном. - Безопасность семерых важнее безопасности двоих.
        - Эти двое будут действовать на переднем крае.
        - Если на «Вандерере» действительно… не все благополучно, то я сомневаюсь, что пистолет им сильно поможет.
        Что ж, в этом тоже был свой резон. Если на корабле ждет засада, разведчики, возможно, даже не успеют воспользоваться пистолетом. Хелсинг пожал плечами и отошел. В этом уравнении было слишком много неизвестных, чтобы говорить об оптимальном решении.
        Решено было, что посланцев проводят до «вокзала» и затем там же встретят. Когда астронавты покидали помещение злополучного цеха, Харрис ненадолго задержался, чтобы отдать роботу распоряжения о доставке тела Паулини в лабораторию. Заметив это, задержался и Дженнингс.
        - Знаешь, что я хотел тебе сказать? - произнес он почти что заговорщицким тоном. - У меня появилась типично параноидальная идея о том, что нас водят за нос. Может быть, Де Торо тоже в этом участвует, а может, и нет.
        - Что ты имеешь в виду?
        - Информацию, переданную с Земли. У меня такое чувство, что они не сказали нам правды. Помнишь, он, - кивок в сторону трупа, - рассказывал о самоубийствах в знак протеста против закрытия колонии?
        - Оказалось, что это байки. Как и следовало ожидать.
        - Может быть. Но тебе не кажется странным, что за все время функционирования Марсополиса в нем работал лишь один человек по фамилии Норрис? Здесь побывали тысячи людей, а это не самая редкая фамилия.
        - Но и не самая распространенная. Вот если бы это был Смит…
        - И ни одного несчастного случая в последние месяцы проекта. Когда снабжение регулярно ухудшалось, нервы у людей были на взводе, а энтузиасты старались доделать свою работу любой ценой.
        - Это ничего не доказывает.
        - Но заставляет задуматься.
        Робот увез тело, и астронавты направились к выходу, намереваясь догнать остальных. Неожиданно браслет Харриса требовательно запищал. Его обладатель коснулся кнопки и увидел на маленьком экранчике лицо Де Торо.
        - Харрис, я хочу, чтобы вы немедленно приступили к обследованию тела.
        - Но, командир, разве мы не решили все вместе проводить и встретить Вудро и О'Нила?
        - Нас там и так достаточно. От вас будет больше пользы в лаборатории. Вы же понимаете, как важно получить результат как можно скорее. И не забудьте запереть дверь, пока будете работать.
        - Хорошо, командир.
        Харрис свернул в сторону лаборатории, а Дженнингс прибавил шагу и вскоре присоединился к прочим членам команды.
        - А где Харрис? - недоуменно спросил Хелсинг.
        - Определяет причину смерти бедняги Паулини.
        - Что ж, нам действительно надо узнать это поскорее, - кивнул Де Торо. «Пожалуй, не следовало отправлять этих двоих, пока мы не получим результаты экспертизы Харриса», - подумал Хелсинг. Хотя, с другой стороны, даже если экспертиза покажет нападение, судьбы корабля это не прояснит. Необходимость в разведке остается.
        - Парни, будьте осторожны, - напутствовал посланцев Де Торо. - Вы не верите во всякую чертовщину, и я тоже в нее не верю, но не лезьте на рожон. Заметите что-то подозрительное - сразу назад. И все время оставайтесь на связи. Даже если вам нечего сказать. Пойте песни, только не молчите.
        Герметичные двери закрылись. По ту сторону насосы принялись откачивать из туннеля воздух.
        Видеокамера, взятая с собой посланцами, показывала внутренность вагона; О'Нил, сообщив, что ничего более необычного, чем езда на рельсовом транспорте, с ними не происходит, и впрямь запел какую-то жуткую псевдосредневековую балладу, почерпнутую, вероятно, из фильма ужасов. На сей раз это не понравилось даже Де Торо.
        - О'Нил, кончайте паясничать. Ваш коллега погиб всего несколько часов назад при невыясненных обстоятельствах, и это достаточный повод, чтобы быть серьезным.
        О'Нил обиженно хмыкнул и предложил Вудро «исполнить для нашей привередливой аудитории Гимн Соединенных Штатов».
        Астронавты, непрерывно поддерживая связь с посланцами, поднялись в зал заседаний администрации, переключив изображение на мониторы круглого стола.
        - Прибыли, - сообщил Вудро. - Выходим наружу.
        Они надели скафандры и прошли через внешний шлюз. Камера продемонстрировала сплошное пыльное марево; буря продолжала свирепствовать.
        Повинуясь посланному радиосигналу, невидимый отсюда корабль включил радиомаяк. В эпоху функционирования колонии пассажирам, разумеется, не приходилось идти в скафандрах через поле космодрома; к шлюзу корабля или терминала их подвозил герметичный электробус. Но у экипажа «Вандерера» пока что не дошли руки, чтобы вновь наладить эту систему.
        - Как видите, мы ничего не видим, - докладывал О'Нил. - Идем к кораблю.
        На экранах сквозь пылевую завесу постепенно проступал корпус «Вандерера».
        - Мы у шлюза. Ничего необычного.
        - Осмотритесь внимательней! - сказал Хелсинг. Де Торо покосился на него, но подтвердил эту рекомендацию. Посланцы обошли корабль вокруг, то поднося камеру к самому корпусу, то демонстрируя более панорамные виды. Все было в полном порядке.
        - Входите, - распорядился командир. - Сначала Вудро с камерой.
        Входной люк открылся. Вудро вошел в шлюз и, дождавшись нормализации атмосферы, прошел в коридор, ведущий к лифту. По-прежнему ничего не указывало на проникновение на корабль кого-то постороннего.
        - О'Нил, теперь вы.
        О'Нил присоединился к Вудро, и оба астронавта принялись подниматься по крутой лестнице. Де Торо решил, что лучше им пока не пользоваться лифтом.
        - Мы в командном отсеке, - сообщил Вудро, и камера подтвердила его слова, продемонстрировав пульт, кресла, большой видеоэкран и, наконец, запертый сейф. Де Торо назвал код. О'Нил, появившись в кадре, потыкал кнопки замка, и сейф открылся. О'Нил взял с третьей полки пистолет и поднес его к объективу камеры. Индикатор показывал, что оружие исправно и заряжено.
        Только сейчас по залу заседаний пронесся вздох облегчения.
        - Все же следует осмотреть весь корабль, - сказал Де Торо, хотя по тону его чувствовалось, что он считает это просто формальностью.
        О'Нил велел главному компьютеру «Вандерера» запустить полный тест, а Вудро пощелкал клавишами, поочередно выводя на мониторы пульта изображения всех отсеков корабля. Все было по-прежнему в полном порядке. Для окончательной уверенности астронавты сами обошли все отсеки, от рубки до грузового, и направились к выходу. Когда они покинули корабль, Де Торо с явным удовольствием посмотрел на остальных.
        - Ну что, джентльмены, кто-то еще хочет поиграть в бойскаутов?
        - Пусть они сначала вернутся, - сказал Джо Джо.
        - Вы полагаете, что у наших загадочных врагов такая заторможенная реакция? - усмехнулся командир.
        Вудро и О'Нил вошли в вагон, и поезд тронулся. 2 почти слившихся красных огонька на схеме колонии отмечали их передвижение. Астронавты покинули административный корпус и отправились на вокзал.
        - Ну вот, мы подъезжаем, - говорил Вудро. - Впрочем, вам по схеме это виднее, чем нам. Поезд сбрасывает скорость. Остановился. Туннель заполняется воздухом - полагаю, вы тоже это слышите. Ну вот и все. Привет, парни!
        Двери открылись. Встречающие замерли, как вкопанные.
        Вагон был совершенно пуст. Только на полу лежали два браслета.
        Де Торо выхватил свой пистолет и развернулся на 360 градусов, выискивая врага. Со стороны подобная реакция выглядела достаточно комичной, но астронавтам было не до смеха. Никакой враг, естественно, не объявился; коридоры Марсополиса оставались пусты и безжизненны.
        - Отходим в административный корпус, - скомандовал Де Торо. - Быстро!
        Астронавты вбежали в здание и заблокировали за собой дверь.
        - Что, если они уже здесь? - воскликнул Збельски.
        - В главную диспетчерскую, - велел Де Торо. Действительно, помещение, откуда можно управлять многими системами Марсополиса, было сейчас полезнее зала заседаний. Впрочем, противник тоже должен был это понимать. Тем не менее, никто не попытался помешать им. Когда дверь диспетчерской уже закрывалась за ними, Дженнингс вдруг нажал кнопку, останавливая ее.
        - Мне нужно кое-что принести. Командир, вы не одолжите мне пистолет?
        - Это наше единственное оружие, Дженнингс.
        - Знаю, но придется рискнуть. Я буду чертовски осторожен, и это недалеко. А если мы не будем ничего предпринимать, нас перебьют.
        - Но что именно… - начал Де Торо и осекся. Он понял. Поколебавшись, он протянул пистолет Дженнингсу. Тот выбежал в коридор. Дверь закрылась, и Хелсинг заблокировал ее.
        - Куда он? - недоуменно спросил Карпентер.
        - Мы обсудим это, когда он вернется, - сказал командир.
        - А если он не вернется?
        - Придумаем что-нибудь еще! - раздражненно воскликнул Де Торо.
        Но Дженнингс вернулся.
        - Откуда мы знаем, что это он? - спросил Хелсинг, не спеша открывать дверь.
        - Йен, ты помнишь наш общий счет с начала полета? - раздался голос Дженнингса из динамика на двери.
        - Счет? Ты про шахматы? - отозвался Збельски.
        - Ну да. 8:6 в мою пользу и 5 ничьих, не так ли?
        - Это Дженнингс, - кивнул Збельски. Хелсинг разблокировал дверь, и кибернетик присоединился к остальным. В левой руке он держал чемоданчик с оборудованием, откуда и извлек чувствительный сканер. Подойдя к силовому щиту, он несколькими щелчками рубильников обесточил диспетчерскую. Под потолком вспыхнула лампа аварийного освещения. Дженнингс двинулся в обход помещения, водя сканером вдоль стен и отключенных пультов. Наконец сканер издал пиликающий звук.
        - Вот оно! - воскликнул кибернетик, вонзая отвертку в отверстие вентиляции. Через несколько секунд на ладони его лежал крохотный блестящий цилиндрик - глаз и ухо неведомого врага. Дальнейший осмотр выявил еще одного «жучка».
        - Можно включать пульты? - осведомился Збельски.
        - Нет. Там могут быть еще жучки, которые мы не обнаружим сканером, поскольку они работают вместе с приборами и перекрываются их излучением. Потом нам все равно придется рискнуть, но сейчас мы хотим поговорить без свидетелей, не так ли?
        - Так. Кстати говоря, где Харрис?
        - В лаборатории медицинского сектора… - последнее слово Дженнингс произнес со странной интонацией. Де Торо нажал кнопку своего браслета, вызывая Харриса. На маленьком экранчике возникло знакомое черное лицо.
        - Стойте, - сказал вдруг Дженнингс, дотрагиваясь до руки командира.
        - Харрис, ты помнишь анекдот про сумасшедшего проповедника?
        - Анекдот? Ах, да, - Харрис хихикнул. - Смешно. Только причем тут он?
        Дженнингс надавил кнопку, обрывая связь.
        - Это не Харрис. Харриса больше нет.
        - Кой черт вообще его понес в лабораторию? - сердито воскликнул Де Торо.
        - Но, командир, разве не вы… Ясно, - оборвал себя Дженнингс. - Это тоже была компьютерная имитация. Они контролируют все каналы связи.
        - Значит, и связь с Землей тоже, - спокойно сказал Хелсинг. - Интересно, с какого момента?
        - Парни, мы должны обсудить все по порядку, - сказал Де Торо. Он заметно нервничал, хотя и старался изображать из себя воплощенное хладнокровие.
        - По порядку? Извольте, - откликнулся Хелсинг. - В Марсополисе, кроме нас, находится кто-то еще. Они настроены однозначно враждебно и уже уничтожили шестерых из нас.
        - Пятерых, - возразил Карпентер.
        - Думаю, не стоит обольщаться относительно судьбы Хока, - ответил Хелсинг. - Шестерых. В руках наших врагов системы связи и бог знает что еще. До последнего момента они следили за каждым нашим шагом. В свою очередь, мы не знаем о них ничего. Я все правильно изложил?
        - Вы говорите таким тоном, Хелсинг, как будто все, что нам остается - это застрелиться, - недовольно произнес Де Торо.
        - Так и есть, - подал голос до сих пор молчавший Джо Джо. - Мы все умрем.
        - Когда-нибудь - скорее всего, - сказал Дженнингс. - Но сейчас - совсем не обязательно. Они не призраки. Кто бы они ни были, они люди из плоти и крови, и мы можем с ними справиться.
        - Все равно. Никто из нас не выберется с Марса, - упрямо повторил Джо Джо. - Если хотите, называйте это предчувствием.
        - Прекратите сеять панику, Джонсон, - процедил Де Торо почти что с ненавистью. Его костяшки побелели на рукоятке пистолета.
        - А что, командир, у вас есть какие-то конструктивные предложения? - развернулся к нему Збельски, демонстрируя кривой оскал.
        - Во-первых, мы должны четко определить, с кем имеем дело, - сказал Де Торо. - Прежде всего, надеюсь, всем ясно, что Дженнингс прав - здесь нет никакой мистики. Не говоря уже о том факте, что призраков не существует, они не ставят жучки. Далее, не будем рассматривать всякую чепуху про коренных марсиан, которые миллион лет спали где-нибудь в анабиозе, а теперь вдруг проснулись. На станции все ориентировано на человека, и нет никаких следов переделок Марсополиса для нужд негуманоидов. Остаются 2 возможности - иностранные агенты, китайцы или арабы, или потомки здешних колонистов.
        - Агенты исключаются, - вмешался Дженнингс. - Если бы на станции, кроме нас, хозяйничал еще кто-то, недавно прибывший с Земли, мы наткнулись бы на современную аппаратуру. А здесь все старое, включая эти жучки.
        - Значит, верна первоначальная гипотеза, - Де Торо постепенно успокаивался. - Тогда мы имеем дело с противником, во-первых, немногочисленным, во-вторых, не имеющим специальной подготовки, а в третьих, отстающим от нас по технологиям на 60 лет. Все их успехи объясняются только тем, что мы не ожидали нападения. Теперь все будет по-другому.
        - Они по-прежнему контролируют станцию, - напомнил Хелсинг. - Просто удивительно, что они позволили нам занять административный корпус. И то еще неизвестно, не поджидают ли они нас в соседней комнате.
        - Это мы скоро сможем проверить, - сказал Дженнингс.
        - Уж это точно, - саркастически произнес Збельски.
        - Без особого риска, - добавил кибернетик. - К вопросу о пользе паранойи. Вчера я внес изменения в программу нескольких роботов. На всякий случай, так сказать. Так, чтобы они подчинялись обычным командам, лишь получая кодовый сигнал. Сигнал меняется по сложному алгоритму, и тот, кто его не знает, не сможет его смоделировать. Когда мы нашли Паулини, я прекратил посылку сигнала, и сейчас все эти роботы должны прибыть сюда, чтобы поступить в наше распоряжение. Враги не могут ими управлять.
        - Сколько роботов вы перепрограммировали? - спросил Де Торо.
        - У меня было мало времени, и я не был уверен…
        - Короче!
        - 13.
        - Хорошее число, - хмыкнул Карпентер.
        - Я не суеверен. Это роботы серий PAW-16 и PAW-19M.
        - Уже лучше, - констатировал Де Торо. - Наиболее сильные и вооруженные модели.
        - Да. Лазерные резаки, сварочные аппараты, высоковольтные разрядники…
        - И каким образом вы заставите их применить все это против людей? - поинтересовался Джо Джо.
        - Элементарно, - улыбнулся Дженнингс. - Я раскрываю закрытую информацию, но разговоры о том, что гражданских роботов в принципе нельзя натравить на человека - это просто байки, которыми кормят обывателей. Блокировка, конечно, существует, но ее можно снять. Однако, наши роботы должны быть уже у входа в корпус.
        - В таком случае, идите и приведите их, - распорядился Де Торо.
        Кибернетик требовательно протянул руку за пистолетом. Командир так же без слов передал ему оружие. Рукоятка пистолета была мокрой от пота.
        На сей раз возвращение Дженнингса сопровождалось тяжелым топотом металлических ног и гудением моторов. Открыв дверь, астронавты созерцали свое кибернетическое воинство.
        - Одиннадцать, - сообщил Дженнингс. - Очевидно, ОНИ заметили, что часть роботов им не подчиняется, и сумели перехватить двоих.
        - Теперь необходимо прочесать административный корпус, - сказал Де Торо.
        - У меня уйдет около полутора часов на перепрограммирование, - отозвался Дженнингс. - После чего роботы будут атаковать любого, кроме нас шестерых. Включая своих собратьев.
        - Не так круто, - вмешался Збельски. - Мы видели трупы не всех, кого нет сейчас с нами. Не исключено, что кто-то из них еще жив.
        - Если и так, можем ли мы им доверять? - возразил Хелсинг. - Если ОНИ позволят кому-то уйти, это будет неспроста. Наверняка этим людям основательно промоют мозги. И вживят какую-нибудь бомбу.
        - Но не можем же мы вот так просто стрелять в них по мере обнаружения! - возмутился Збельски.
        - Если роботы обнаружат кого-то еще из экипажа «Вандерера», пусть поднимут тревогу и держат этих людей на прицеле. При проявлении враждебности с их стороны - действовать на поражение, - принял решение командир.
        - На прицеле, - усмехнулся Дженнингс. - Не забывайте, что у нас все-таки не боевые машины. Максимальная дальность поражения, которую из них можно выжать - несколько метров. О точности при стрельбе по движущейся цели вообще речь не идет. Но я, конечно, сделаю, что могу.
        «Если ОНИ собираются нас прикончить, сейчас самое время, - подумал Хелсинг. - Мы все в одном месте, реально контролируем лишь одно помещение, и роботы не готовы нам помочь.»
        Однако в следующие два часа, которые ушли у Дженнингса на перепрограммирование роботов, ничего не произошло. По крайней мере, ничего такого, о чем астронавтам стало бы известно.
        Де Торо включил один из пультов и вывел на экран план административного корпуса. Стараясь изъясняться больше жестами, чем словами, он объяснил остальным тактику обследования корпуса. Коридоры были слишком узкими, чтобы крупногабаритные роботы могли идти по ним развернутым строем, поэтому силы были поделены на 3 группы - в каждой по 2 человека, которых должны были прикрывать 2 робота спереди и 2 сзади. В третью группу, которой не хватало одного робота, вошел сам Де Торо со своим пистолетом, который оставался единственным дальнобойным оружием. Остальным надлежало вооружиться запасными инструментами из арсенала роботов. Хелсинг предлагал уменьшить дробление сил и разделиться на 2 группы, но Де Торо возразил, что если бы в административном корпусе были враги в достаточном количестве, они, скорее всего, уже бы напали; в то же время большее число групп повышало шансы, что им действительно удастся прочесать все помещения, уменьшая возможности врага бегать от них кругами.
        - Мне кажется, время, когда они от нас бегали, кончилось, - хмуро заметил Збельски.
        - Так или иначе, мы будем блокировать за собой двери, - сказал Де Торо. - На то, чтобы открыть их снова, у них должно уйти достаточно времени. Если мы будем двигаться тремя группами, то обойдем корпус прежде, чем они сумеют это сделать.
        - Если у них нет специальной аппаратуры, как у меня, - уточнил Дженнингс. Командир раздраженно пожал плечами.
        Наконец, астронавты и их роботы вышли из диспетчерской (Дженнингс заблокировал дверь); одна группа осталась обследовать коридор с выходящими туда помещениями, а две другие направились в сторону центрального холла.
        Административный корпус выглядел столь же пустым, как и раньше, но теперь все знали, как обманчива пустота и безжизненность Марсополиса. Группы отправились обследовать коридоры таким образом, чтобы кто-то всегда мог видеть центральный холл. В некоторых помещениях уже были проведены работы по замене оборудования, в другие астронавты входили впервые. Первыми на пороге появлялись роботы, обводя комнату пристальным взглядом своих объективов и поводя из стороны в сторону превращенными в оружие инструментами; однако ничто не выдавало присутствия врага. Возможно, более тщательный анализ и выявил бы любопытные подробности, вроде тех же жучков, однако землянам важно было поскорее убедиться, что в корпусе нет никого, кроме них. Первый этаж оказался пуст; три группы поднялись на второй…
        - Итак, этот корпус целиком в нашем распоряжении, - подвел итог Де Торо, когда астронавты вновь сошлись в холле первого этажа.
        - Мне бы больше понравилось, если бы нам пришлось принять бой, - покачал головой Хелсинг. - Если они оставили нам этот корпус, значит, это входит в их планы. Игра все еще идет по их правилам.
        - Вернемся в главную диспетчерскую, - сумрачно произнес командир.
        Шестеро снова заняли места в креслах у выключенных пультов.
        - Может, нам все-таки удалось их провести? - предположил Карпентер без особой уверенности. - Они не ждали, что мы побежим в этот корпус. Думали, что мы будем штурмовать корабль, или что еще…
        - Вряд ли, - ответил Хелсинг. - Здесь наши припасы. Здесь сосредоточены многие системы управления. И раз нам их оставили без боя, значит, мы уже не можем им доверять.
        - Зачем нужна эта игра в кошки-мышки? - воскликнул Збельски. - Если нас хотят уничтожить, почему не сделают это сразу?!
        - Напрашивается ответ, что у них недостаточно сил для открытого столкновения, - сказал Дженнингс. - Вероятно, их меньше, чем нас. Может быть… может быть, это только один человек. Остался здесь последним и окончательно спятил.
        - Вряд ли, - возразил Де Торо. - Даже если остальных он застал врасплох, О'Нил и Вудро были вдвоем, и они были настороже.
        - У них не было оружия, и каналы связи были перехвачены, - напомнил Хелсинг. - Даже если они успели оказать сопротивление, мы об этом не узнали.
        - Все равно, то, что проделали наши враги, слишком для одного человека, - упрямо стоял на своем Де Торо.
        - Допустим, их двое. Или пятеро. Или десять, и они трусы, - раздраженно пожал плечами Збельски. - Если им больше не удастся вылавливать нас поодиночке, и нападать на всех они боятся - что они могут нам сделать? И что можем сделать мы?
        - Главный административный корпус имеет автономный генератор, - сказал Хелсинг. - Продуктовый автомат налажен и заправлен концентратами; их хватит на несколько месяцев. Система регенерации воды действует. Выкурить нас отсюда весьма проблематично.
        - Выкурить, говоришь? - сказал Карпентер. - Что, если они пустят ядовитый газ в вентиляцию?
        - Не получится, - хмуро заметил Джо Джо, похоже, не считавший, что это так уж важно. - Я сам ставил здесь новые датчики. Если они обнаружат, что воздух непригоден для дыхания, его подача будет прекращена, и включатся системы очистки. Я не представляю себе газа, с которым они бы не справились. Полностью блокировать подачу воздуха в корпус тоже нельзя. То есть, в принципе, конечно, можно, но им пришлось бы здорово повозиться. И все равно мы еще долго держались бы за счет внутренних систем регенерации.
        - Им спешить некуда, - проворчал Збельски.
        - Земля нас хватится, - уверенно возразил Де Торо.
        - Наверняка они выходят на связь от нашего имени, - напомнил Дженнингс.
        - Рано или поздно они проколются. Они не знают деталей нашей программы.
        - Не факт, что наши товарищи были убиты сразу, - заметил Хелсинг. - С помощью психотропных средств из них могли достать любую информацию.
        - Информация находится здесь, - командир ткнул себя пальцем в лоб. - От наших коллег они могли узнать технические частности… но не более. Через неделю, самое большее через две, на Земле поймут, что здесь что-то творится. И пошлют корабль.
        - Предположим, они проваландаются еще неделю с посылкой корабля - и то это будет верх оперативности, - сказал Хелсинг. - Плюс две недели полета. Итого нам нужно продержаться пять недель.
        - Просто сидеть и ждать, какую пакость они придумают - это не выход, - решительно заявил Дженнингс. - Если они уступают нам по силе, мы должны действовать сами.
        - Что вы предлагаете? - скептическим тоном осведомился Де Торо.
        - Ну… допустим, с помощью роботов мы могли бы попытаться отбить корабль…
        - Им достаточно одного дальнобойного излучателя, чтобы перестрелять нас всех на подходе вместе с роботами. А в колонии было из чего собрать такую штуку. Возможно, впрочем, что они не держат охраны на корабле, а просто вывели из строя системы жизнеобеспечения. Тогда мы окажемся в ловушке.
        - Это было просто предположение, - отступил Дженнингс. - Другой целью могла бы стать передающая антенна. Если бы нам удалось подключиться к ней напрямую и передать сигнал на Землю…
        - Для этого, очевидно, пришлось бы подобраться к ней вплотную, - возразил Де Торо. - Наверняка они учли такую возможность. Даже если у них недостаточно сил, чтобы ее защитить - а я в этом сильно сомневаюсь - в случае опасности они могут ее взорвать. И пользоваться дальше передатчиком корабля, к которому мы не можем подойти по открытой местности.
        - Что же, нам так и сидеть тут, отдав всю инициативу противнику? - воскликнул Дженнингс.
        - Когда у вас появится лучший план, мы непременно его выслушаем, - ядовито ответил Де Торо.
        - Если бы мы могли вычислить, где они находятся… - протянул Карпентер.
        - Мы не можем, - отрезал командир. - Весь Марсополис - не административный корпус. Будь нас даже вдесятеро больше, нам его не прочесать.
        - Сейчас у них в руках находится большинство наших роботов, - произнес Хелсинг. - Предположим, что они вытянули у Аткинсона необходимые сведения, прежде чем прикончить его. Тогда они в состоянии проделать то же, что и Дженнингс, и в конечном итоге двинуть на нас целую армию. Выдержим ли мы штурм?
        - Большинство роботов вполне безобидны просто в силу своей конструкции, - ответил Дженнингс. - Но у них есть и те, которых можно использовать в бою. Или просто для уничтожения укреплений. Исход противостояния сомнителен. Если они действительно сделали себе настоящее оружие… тогда, боюсь, у нас нет шансов.
        - Черт побери! - рявкнул Карпентер. - Ну что, мы так и будем здесь сидеть и ждать, пока нас передавят?! Может, мы могли бы выяснить, что им от нас надо…
        - Уничтожить нас, - отрезал Хелсинг. - Если бы у них были другие цели, они бы уже дали знать.
        - Мы не должны рассчитывать на успех переговоров… но не должны и отвергать, - сказал Де Торо. - Конечно, со всей осторожностью…
        - По-моему, не подлежит сомнению, что мы имеем дело с безумцами, - продолжил Хелсинг. - У них не может быть рационального плана. Они не в состоянии противостоять всей мощи американских космических сил - не говоря уже об абсурдности такого противостояния как такового… Они не могут не понимать, что даже в случае их победы сейчас за нами придут другие. Если их это не останавливает…
        - Надо обратиться к ним по радио, - уверенно заявил Карпентер. - Объяснить ситуацию. Если они родились и выросли здесь, они могут плохо представлять себе ее…
        - Даже несмотря на то, что регулярно выходят на связь от нашего имени, - ядовито изрек Хелсинг.
        - Все равно! Мы должны пообещать им учет их требований… и… видимо, амнистию за то, что они уже сделали.
        - У нас нет полномочий давать такие обещания, - перебил Де Торо.
        - Но они-то этого не знают!
        Де Торо пожал плечами: - На их месте я бы не поверил. Но попробовать можно… Еще предложения?
        Астронавты выжидательно глядели друг на друга, но, похоже, теперь идеи были исчерпаны.
        - Подведем итог, - сказал командир. - Пока что этот корпус - самое безопасное место. Никто не должен покидать его. Сегодня мы с помощью роботов дополнительно укрепим все выходы. Дженнингс, ваша задача - вычистить как можно больше жучков. Начните с первого этажа. Я позже выступлю по внутренней связи.
        Де Торо действительно выступил. Обращаясь к неведомым врагам, он назвал происходящее трагическим недоразумением, пообещал «справедливые и честные переговоры» и в то же время прозрачно намекнул на мощь Соединенных Штатов, которые не склонны бросать на произвол судьбы свои станции, корабли и граждан. Похоже, впрочем, один лишь Карпентер считал, что у этой речи есть шансы на успех.
        Вернувшись из рубки общего вещания, командир присоединился к остальным в их работе. Превращение главного административного корпуса в крепость продолжалось до глубокой ночи. Астронавты при помощи роботов заварили ведущие наружу люки и забаррикадировали их вынесенной из помещений мебелью (хотя, конечно, легкие кресла вряд ли остановили бы пробившихся через люк, выдерживающий прямой удар метеорита). Из металла внутренних переборок нарезали толстых полос, которыми перекрыли вентиляционные трубы - впрочем, и без того слишком узкие, чтобы по ним пролез человек; однако в распоряжении противника теперь находились роботы, способные перемещаться по таким трубам.
        Все эти места были снабжены сигнализацией.
        Наконец астронавты, еле державшиеся на ногах от усталости и нервного напряжения, отправились спать. Выставлять часовых не имело смысла. После непродолжительного совещания решено было спать по двое в соседних комнатах первого этажа; эти служебные помещения, конечно, не были предназначены для жилья, и астронавтам пришлось устраиваться на ночлег на полу или сидя в креслах.
        Джо Джо проснулся под утро, чувствуя себя прескверно. Тело ныло после сна в неудобной позе, голова, казалось, была еще тяжелее, чем вечером, и к тому же мочевой пузырь явственно напоминал о своем существовании. Астронавт широко зевнул, бросил взгляд на все еще спавшего в кресле Карпентера и, тяжело поднявшись, поплелся к двери.
        Уже выходя из туалета, он вдруг услышал писк своего браслета.
        Недоумевая, кому еще не спится в такую рань, Джо Джо нажал кнопку.
        На маленьком экране возникло незнакомое лицо. Лицо молодой чернокожей девушки.
        - Мистер Джонсон, как я рада, что мне удалось с вами связаться, - сказала она приглушенным голосом, почти шепотом. - Пожалуйста, не поднимайте шума. Это, может быть, единственный шанс спасти вас…
        - Кто вы? - произнес Джо Джо, оправившись от изумления.
        - Одна из них, но не в том смысле… Вы угадали правильно, они - потомки ученых, которые не улетели на Землю. И они психи. Чертовы маньяки. Они убьют всех вас.
        - А вы не такая? - спросил астронавт, не слишком заботясь о деликатности.
        - Я не такая, как они, потому что я - черная, - ответила девушка. - Они все белые. Они ненавидят людей нашей с вами расы. Они ненавидят Землю, говорят, что там власть захватили нигеры и их приспешники, и что на Марсе они этого не допустят. Они бы убили меня, как убили моего брата, если бы я… не была женщиной. У них меньше женщин, чем мужчин, и со своими, белыми женщинами, они не позволяют себе такого… такого… - девушка отвернулась.
        Джо Джо увидел, что ее шея и плечи обнажены, и подумал, уж не заставляют ли хозяева Марсополиса свою рабыню ходить голой. Впрочем, астронавт тут же выругал себя за неподобающие мысли.
        - Но они не могут использовать меня… только для этого, - продолжала девушка. - В Марсополисе слишком мало людей. Им пришлось и меня обучить кое-чему по части техники и всего остального. И я знаю, как вы можете передать сигнал на Землю. Сейчас… только сейчас есть шанс. Вы должны поспешить.
        - Что нужно сделать?
        - Я объясню, как добраться до их радиорубки. Сейчас там никого нет. Тот, кто должен дежурить, сейчас со мной, - изображение скользнуло вбок, и Джо Джо увидел на некотором отдалении кровать и белого мужчину на скомканных простынях, который спал на спине, закинуты руки за голову. Затем передающая камера поехала обратно, на какой-то момент кадр заслонило тело негритянки, и Джо Джо убедился, что на ней действительно нет никакой одежды. В следующий миг на экране вновь появилось ее лицо.
        - Туда можно добраться через систему коммуникаций, - продолжала она. - Есть сигнализация, но я подсмотрела, как ее отключить.
        - Мы не можем так просто выбраться из корпуса, - покачал головой Джо Джо. - Здесь все забаррикадировано. Нужно время…
        - Есть туннель, о котором вы не знаете. По нему может пролезть человек. Когда земляне улетали, они забрали компактных роботов, которые могли работать в стандартных узких трубах… зато оставили громоздкие землеройные машины. Нам пришлось прокладывать новые коммуникации, которые мы могли бы ремонтировать своими силами. Но мы не можем терять время на разговоры. Спускайтесь в нижний ярус.
        - Я должен предупредить остальных.
        - Если вы это сделаете, то все пропало! Они не позволят. Они решат, что это ловушка и провокация. В любом случае, они будут обсуждать это часами, а в нашем распоряжении - минуты.
        Джо Джо досадливо покусал губу. Она права. Де Торо ни за что не согласится на такой план. Но лезть туда в одиночку, не имея никаких доказательств правдивости ее слов…
        - Я понимаю ваши сомнения, - сказала девушка. - Подумайте сами, если бы я была с ними заодно, разве я рассказала бы вам про туннель, о котором вы не знаете, и который делает бесполезными все ваши баррикады? Ведь вы оставите своим сообщение. Просто не надо устраивать с ними обсуждение сейчас. Прошу вас, поверьте мне! Другого шанса может уже не быть!
        Джо Джо еще раз взглянул в ее умоляющие глаза и решился. Возможно, исход противостояния в Марсополисе действительно могли решить эти минуты.
        Пока девушка быстро объясняла ему путь по подземным туннелям, а браслет записывал информацию, Джо Джо шагал в сторону комнаты, превращенной в склад инструментов. Здесь он выбрал себе мощный лазерный резак и фонарь. Подойдя к столу, он включил компьютер и переписал информацию с браслета в память машины, а затем включил счетчик времени. Если через двадцать минут он не вернется, компьютер поднимет тревогу.
        Спустившись на нижний, подземный ярус, Джо Джо прошел вдоль холодных, покрытых испариной труб и остановился перед указанной незнакомкой (астронавт вспомнил, что так и не спросил ее имени) стенной панелью. На первый взгляд, она ничем не отличалась от соседних. Четырьмя движениями астронавт отсоединил крепеж. За панелью открылась круглая дыра, забитая чем-то вроде пенопласта. Ударами резака Джо Джо разломал эту затычку и выкинул обломки наружу. Теперь перед ним был ход, пролезть в который можно было только ползком. Держа фонарь в левой руке и резак в правой, Джонсон полез в дыру.
        Он прополз метра четыре, когда лаз расширился. Правда, и теперь по нему можно было перемещаться лишь на четвереньках, но это все же было удобнее, чем ползти, хотя мешала необходимость освещать дорогу фонарем (резак Джо Джо повесил на пояс). Очевидно, оставшиеся в Марсополисе не решились копать не запланированные проектом слишком широкие ходы под зданиями, боясь, что это может отразиться на их устойчивости. По стенам змеились кабели, периодически попадались плафоны аварийного освещения, но сейчас они были выключены. Через некоторое время ход соединился с еще более широким туннелем, где астронавт, наконец-то, смог встать на ноги. Он понял, что теперь над ним, по всей видимости, только марсианский грунт. Хотя туннель был, разумеется, абсолютно герметичным, эта мысль показалась неуютной; Джо Джо пожалел, что не надел скафандр. Трижды он миновал боковые ответвления; два из них были перекрыты решетками. Его интересовало четвертое. Здесь тоже была металлическая решетка; девушка не предупреждала об этом, но ведь она могла и не знать.
        «Если бы это была ловушка, меня бы точно предупредили обо всех деталях», - подумал астронавт. Разделавшись с решеткой посредством резака, он вновь принужден был опуститься на четвереньки.
        Ход несколько раз изогнулся, очевидно, обходя какие-то сооружения, созданные при строительстве станции, и, наконец, уперся в дырчатую плиту, из которой, словно фарш из мясорубки, выходили кабели. Джо Джо поднял голову и увидел уходящий вверх квадратный колодец с металлическими скобами в одной из стен. Астронавт выпрямился, засунул фонарь в карман, отряхнул колени и ладони, и, ухватившись за скобы, полез вверх. Вскоре он уперся в крышку люка, который был просто плитой пола. Некоторое время он прислушивался; сверху не доносилось ни звука. Медленно-медленно Джо Джо начал поднимать крышку, готовый в любой момент спрыгнуть вниз с трехметровой высоты. В щель хлынул свет; Джо Джо различил впереди очертания пульта. Отсюда, с уровня пола, не было видно, включен ли пульт, зато хорошо было видно, что стоявшее перед ним кресло пусто. Отстегнув от пояса резак, Джо Джо уперся его стволом в крышку и поднял ее еще выше, быстро оглянувшись по сторонам. Вроде никого.
        Астронавт ловким кошачьим движением выбрался из люка и, еще раз окинув взглядом взглядом пустую комнату, устремился к пульту. Ни один огонек не оживлял консоли - пульт был обесточен. Джо Джо протянул руку к тумблеру.
        Раздался треск электрического разряда, и импульс боли пронзил все тело астронавта. Неестественно выгнувшись, Джо Джо рухнул на пол. Он не смог даже выставить руку, смягчая падение: он был парализован. Лежа на боку, Джо Джо бессильно смотрел, как открылась дверь и пятеро человек в комбинезонах старинного образца направились к нему. Трое из них держали в руках необычного вида оружие. Среди них была и та, что говорила с ним. На сей раз она была одета. И она улыбалась. Они все улыбались.
        - Как видите, их поведение вполне предсказуемо, - сказала она, обращаясь к своим спутникам. - Сексуальная стимуляция, расовые комплексы - и тот из них, кто самым первым почуял неладное, лезет в ловушку очертя голову.
        Один из них наклонился и дернул за ствол резака, который Джо Джо все еще сжимал. Но сведенные судорогой пальцы не выпускали инструмент. Тогда марсианин наступил на запястье астронавта и давил, пока не послышался хруст, а затем выдернул резак.
        - Полагаю, что это был последний, кого удалось выманить, - сказал он.
        - Теперь они собьются в кучу, будут спать по очереди и справлять нужду на глазах друг у друга.
        - Нельзя, впрочем, исключать и отчаянную попытку прорваться на корабль, - заметила чернокожая марсианка, безразлично глядя на распростертое у ног тело.
        - Пусть прорываются, - усмехнулся третий, темнокожий мулат.
        - Ладно, тащите его к Мартину, - распорядился четвертый. - Не думаю, что в его мозгах много полезного, но тем не менее.
        «Их как минимум шестеро», - машинально отметил Джо Джо, все еще не до конца осознавая, что передать эту информацию он уже никому не сможет.
        Робот опустил сварочный аппарат. Теперь выход в туннель, через который ушел Джо Джо, был заделан так же надежно, как и все прочие проходы в здание.
        - Надо обследовать все стены, - сказал Де Торо. - Здесь могут быть еще ходы.
        - Нет смысла, - ответил Хелсинг. - У них уже был туннель, о котором мы не знали, но они им не воспользовались.
        - Воспользовались, - мрачно усмехнулся Дженнингс.
        - А может, она говорила правду? - неуверенно предположил Карпентер.
        - Может, это роковая случайность, что у Джо Джо ничего не вышло?
        - Вот на такие вот бредни они и рассчитывали! - взорвался вдруг Збельски. - Что мы полезем его спасать и попадем в ловушку все!
        - И нечего на меня орать! - рявкнул в ответ Карпентер. - Если ты такой умный, объясни, зачем они выдали нам туннель, по которому Джо Джо, между прочим, мог и не полезть!
        - Есть еще причина, по которой они могли это сделать, - спокойно произнес Дженнингс. - Вы же видели, этот проход слишком узкий. Роботы, которых можно использовать для боя, здесь не пройдут. Так что я согласен с командиром - это мог быть просто отвлекающий маневр, надо искать другие туннели. Возможно, даже не в стенах, а снизу, под полом.
        - С инженерной точки зрения рытье таких туннелей бессмысленно, - стоял на своем Хелсинг. - Они могли это сделать, только если заранее собирались атаковать главный административный корпус. Еще до нашего прилета. Но они же не боги, черт возьми! Они не могли все предвидеть!
        - Они психи, - ответил Де Торо. - Они могли все здесь перекопать.
        - Ну что ж, мы, конечно, можем заняться отковыриванием каждой плиты нижнего яруса, - раздраженно пожал плечами Хелсинг. - Все равно больше нам заняться нечем. Но помяните мое слово - мы ничего не найдем.
        - Для начала можно просто простучать плиты, - предложил Збельски.
        - Они это предусмотрели, - возразил Дженнингс. - Судя по тем кускам пенопласта, что мы нашли, этот ход был забит заглушкой. Надо действительно снимать каждую плиту. И чем скорее мы приступим, тем лучше. Они могут напасть в любую минуту.
        - За работу, - распорядился Де Торо.
        Обследование нижнего яруса продолжалось до полудня, пока Хелсинг, посмотрев на часы, не заявил, что пора бы и пообедать. Командир ответил, что у них есть более важная задача, но остальные астронавты, так и не выспавшиеся из-за утреннего сигнала тревоги, решительно поддержали Хелсинга, требуя отдыха.
        - Ладно, перерыв, - сдался Де Торо, вытирая пот со лба. - Пусть кто-нибудь один сходит к продуктовому автомату и принесет порции на всех. Мы не должны уходить отсюда, пока есть опасность атаки.
        Идти вызвался Збельски. Едва он сделал несколько шагов к ведущей наверх лестнице, как в помещении зазвучал сигнал вызова.
        Астронавты словно окаменели.
        - Мы все здесь, - выразил очевидную мысль Карпентер, - значит…
        Земляне бегом устремились к панели интеркома. Збельски нажал кнопку.
        На экране появился Хок, сидевший в пилотском кресле катера.
        - Привет, - сказал он.
        - Хок, старина, ты жив! - завопил Карпентер.
        - Это опять компьютерный обман, - жестко произнес Дженнингс.
        - Да, уже подлетаю, - сказал Хок. - Осталось меньше 20 миль.
        - Хок! - рявкнул Де Торо. - Хок, если это в самом деле вы, немедленно сворачивайте! Марсополис в руках смертельно опасных маньяков!
        - Нормально, - заявил Хок. - Думаю, что и вы тут неплохо поработали.
        - Хок, черт побери, не валяйте дурака! Я приказываю вам не приближаться к колонии! Повторяю, это приказ!
        - Командир, - Хелсинг тронул Де Торо за рукав, - он вас не слышит.
        - Что? - Де Торо обернулся с полуоткрытым ртом.
        - Он говорит не с нами.
        На экране улыбающийся Хок рассказывал кому-то о затихающей буре и о том, как город выглядит сверху.
        - Он летит прямо к ним в лапы, - пробормотал Карпентер.
        - И везет роботов с оборудованием для горных работ, - добавил Хелсинг. - Они вскроют наш корпус, как консервную банку.
        - Черт! Почему мы раньше о них не вспомнили?! - воскликнул Дженнигс.
        - Наверх, - распорядился Хелсинг, словно он был здесь командиром. - Хватайте резаки, у нас еще есть пара минут.
        Четверо астронавтов уже скрылись в люке, когда Де Торо рявкнул: - Стойте! Это может быть провокация! Они могут атаковать сейчас!
        Збельски, бежавший последним, остановился и повернул обратно. Дженнингс замедлил темп, на несколько секунд встал в разудумье, но затем все же припустил за Хелсингом и Карпентером.
        Трое астронавтов вбежали в превращенную в склад комнату, хватая скафандры. Надевать их по всем правилам было некогда, но, натянутые кое-как, они должны были все же защитить при разгерметизации отсека хоть какое-то время. В главном административном корпусе было всего 4 окна - настоящих, а не экрана - ориентированных по сторонам света. Хок летел с севера, поэтому астронавты, не сговариваясь, устремились в соответствующий коридор.
        Естественно, окна были изготовлены не из стекла, но их материал все же уступал в прочности металлу внешней стены - поэтому окна и были редкостью, предназначенной на тот случай, если электроника обзорных экранов непостижимым образом вся вдруг выйдет из строя.
        Когда они достигли окна, Хок был уже над Марсополисом. Тяжелый катер вынырнул из красноватой дымки, все еще висевшей над городом, и приветственно качнул усеченными крыльями. Дженнингс скрипнул зубами. Резак Хелсинга уже вгрызался в твердый прозрачный полимер. Двое других присоединились к нему.
        Катер описал полукруг, на какой-то момент пропав из поля зрения, и, очевидно, следуя указаниям с земли, стал заходить на посадку.
        - Быстрее! - отчаянно воскликнул Карпентер, хотя ускорить работу было невозможно: мощность резаков и так была на пределе.
        Катер опустился на посадочную площадку промышленной зоны. До нее было более полумили, но планировка Марсополиса позволяла обозревать из главного административного корпуса почти весь город. Однако на таком расстоянии было мало шансов, что пилот заметит их, даже если они успеют.
        Струйки расплавленного полимера текли по окну и застывали на стене мутными подтеками. Однако окно все еще сдерживало натиск земной атмосферы, готовой вырваться в разреженный марсианский воздух.
        Далеко-далеко в катере открылся люк, и фигурка пилота выпрыгнула на песок, занесший площадку. Хок зашагал к ближайшему шлюзу. Карпентер разразился потоком ругательств, которых никто никогда не слышал от благопристойного физика. Окно по-прежнему выдерживало атаку трех резаков.
        Уже возле самого шлюза Хок словно почувствовал вонзающиеся в него взгляды и обернулся в сторону административного корпуса. Хелсинг отчаянно замахал руками, надеясь, что его силуэт хорошо виден в освещенном окне.
        Фигурка в скафандре помахала в ответ и шагнула в шлюз.
        Пятеро человек сидели в креслах главной диспетчерской. Сидели молча: говорить бы не о чем. За три дня, прошедшие с возвращения Хока, идеи и планы были исчерпаны, и стресс достиг того уровня, при котором попытки завязать отвлеченный разговор повисают в воздухе.
        - Какого хрена они канителятся?! - рявкнул вдруг Збельски. Дремавший в своем кресле Карпентер испуганно распахнул глаза.
        - Держите себя в руках, - отозвался Де Торо непривычно-брюзгливым тоном.
        - В самом деле, Йен, нечего орать, - поморщился Дженнингс. - И так голова болит.
        - Если они хотят прикончить нас, пусть приходят! - развивал свою мысль Збельски. - Сами мы отсюда не выйдем, они должны это понять.
        - Они это понимают, - заверил его Хелсинг. - Попыток выманить нас больше не было. Они не так глупы, как ты думаешь.
        - Да ты, похоже, восхищаешься этими умниками! - накинулся на него Збельски. - Они тебе нравятся, да? Еще бы - так ловко разделаться с экипажем корабля, опережающего их по технологиям на 60 лет!
        - Прекрати нести чушь. Никем я не восхищаюсь. Я всего лишь говорю, что нельзя недооценивать противника. А если у тебя нервы ни к черту…
        - Тоже мне доктор, мать твою!
        - Да заткнись ты, наконец! - не выдержал Дженнингс. - Без тебя тошно!
        - Джентльмены, - возвысил голос Де Торо, - помолчите минутку. Еще немного, и мы все здесь передеремся. Мы уже три дня практически все время находимся вместе в одной комнате, это действует на нервы и при более благоприятных внешних обстоятельствах. Возможно, в этом и заключается их план. Поэтому я предлагаю разойтись на время по разным комнатам. Не думаю, что это ухудшит наше положение в стратегическом плане - только оставайтесь в пределах одной секции, чтобы не оказаться отрезанными переборками, если они вдруг разгерметизируют корпус. Когда соскучитесь по обществу, возвращайтесь сюда.
        Предложение было принято без особого энтузиазма. Люди лениво поднимались и брели в коридор. Карпентер так и остался в своем кресле, лишь поерзал, пытаясь устроиться поудобнее. Де Торо, немного постояв в нерешительности, направился в сторону радиорубки.
        Когда он вошел, на пульте мигал индикатор вызова.
        Де Торо нажал кнопку. Несколько секунд экран оставался темным, затем на нем появилось незнакомое лицо. Мужчина европеоидной расы. Ему можно было дать и 25, и 40 лет - даже во времена закрытия Марсополиса наука позволяла людям стариться позже, чем их менее цивилизованным предкам. Он смотрел на Де Торо и улыбался тонкими бледными губами.
        - Наконец-то, полковник. Мы ждали, что вы придете сюда.
        Командир «Вандерера» опустился в кресло.
        - Что вы хотите? - спокойно спросил он.
        - Разве вам не интересно просто поговорить? Надо соблюдать законы жанра, не так ли? Как это всегда бывает в ваших дешевых боевиках, которыми завалена наша фильмотека: прежде чем прикончить героя, злодей обязан рассказать ему о своих зловещих планах. Правда, в отличие от тех героев, у вас не будет шанса этим воспользоваться, чтобы изменить status quo.
        - Прежде, чем мы продолжим, я хочу позвать своих людей.
        - Нет, полковник, я желаю говорить исключительно с вами. Ах да, я забыл представиться: Джеральд Александр Норрис, в настоящее время - Координатор Марсополиса.
        - Потомок Ховарда Норриса?
        - Да, хотя он и не был тем, кем вы его считали. К тому времени, как вы послали свой запрос, мы уже кормили вас фальшивками. Заместитель администратора космопорта всего лишь сочувствовал первому поколению и был одним из тех, кто обеспечил прикрытие остающимся на Марсе. Но сам он улетел на Землю, и даже фамилия его до нас не дошла. Поэтому нам пришлось пойти на определенный риск и оставить в компьютере фамилию Норрис, в надежде, что вы не обратите на нее внимания. Если бы мы вообще стерли фамилию, это выглядело бы более подозрительно.
        - Из первого поколения никого не осталось в живых?
        - Нет. И из второго тоже.
        - Стало быть, вы - третье поколение марсиан.
        - Вы еще способны мыслить логично. Хотите узнать нашу историю? Собственно, ваши люди все угадали правильно. Когда колонию закрывали, нашлось несколько фанатиков, решивших продолжить свои работы любой ценой.
        Точнее говоря, их было пятеро - трое мужчин и две женщины. У них были друзья среди колонистов, имевшие достаточно большие полномочия, чтобы внести в файлы данных фиктивные сведения об их гибели и передать им коды доступа к информационным системам Марсополиса. Вас, вероятно, интересует, как в дальнейшем складывались личные отношения внутри этой пятерки? Так вот, только двое из них изначально были семейной парой. Еще один, мужчина, был убежденным противником секса и остался таковым до конца, хотя некоторые из нас несут и его гены - как результат искусственного оплодотворения. Таким образом, оставшиеся двое - кстати, это были белый и негритянка - как бы автоматически образовали вторую пару. Однако эти отношения оказались неустойчивыми. Члены второй пары начали проявлять все больший интерес к соответствующим персонам из первой, и в конце концов это привело - нет, не к побоищу, как в ваших дешевых фильмах, а к перекрестной смене партнеров.
        Все же эти люди были учеными, и подобные вещи были для них отнюдь не главным. Но на этом дело не закончилось. Были испробованы разные полигамные комбинации, а также лесбиянство. В конце концов они стали жить вчетвером, а детей воспитывали все пятеро. Так что уже у второго поколения не было никаких семей. Тем не менее, мы знаем происхождение каждого из нас, установленное на основе генетического анализа - чтобы избегать зачатий между родным братом и сестрой; на секс без зачатия ограничений не накладывается. Также допускаются зачатия сводными братьями и сестрами - пока нас еще слишком мало, чтобы от них отказываться.
        - Ну, не так уж и мало…
        - Э, полковник, - Норрис погрозил Де Торо пальцем, - со мной такие штучки не пройдут. Вы напрасно делаете вид, что вам известна наша точная численность, и напрасно надеетесь, что я вам ее сообщу.
        - Тогда, может, вы прекратите эти клоунские ужимки и скажете, что вам на самом деле нужно?
        - Это же очень просто. Нам нужна Земля.
        - Но для того, чтобы вернуться на Землю, вам не надо было никого убивать! Вам даже не надо было дожидаться «Вандерера». Достаточно было послать радиосигнал…
        - Вернуться на Землю? На вашу Землю, полковник? Стать частью двенадцатимиллиардной толпы, сожравшей все, что можно, и задыхающейся в собственных отбросах? Влачить жалкое существование, дожидаясь, пока это жрущее и совокупляющееся быдло применит единственный доступный ему метод контроля собственной численности - тотальную войну? Нет, Де Торо. У нас есть альтернатива получше. Первое поколение было фанатиками; ради своих исследований они готовы были провести оставшиеся годы запертыми на этой крохотной станции посреди непригодной для жизни планеты, в вечной борьбе со старым, постепенно выходящим из строя оборудованием. Но мы - другое дело. Мы прагматики. Нам надоело ютиться в Марсополисе. Нам нужна просторная планета с подходящими природными условиями и, желательно, развитой автоматической инфраструктурой, и мы намерены заполучить ее. В единоличное пользование.
        - Вы с ума сошли, Норрис, - произнес потрясенный Де Торо, когда до него дошел смысл этих слов. - Вы называете себя прагматиком, но вы сумасшедший. Вы хотите уничтожить жизнь на Земле?
        - Не жизнь. Всего-навсего человечество. С другими видами животных мы вполне уживемся.
        - Это бред. Полный бред. Вы представляете себе военный потенциал Земли?
        - Слишком узко мыслите, полковник. У нас есть кое-что получше аннигиляционных бомб. У нас есть марсианские вирусы.
        - Марсианские вирусы безвредны для земной жизни.
        - Вам известно, полковник, какие работы велись на полевой станции Дельта?
        - Эти данные засекречены.
        - Ну еще бы. И вам предписано не допускать своих людей на полевые станции, в особенности на Дельту. Так вот, сам по себе вирус Хассена, марсианский бактериофаг, действительно безвреден для земных организмов. Он слишком чужероден для них, чтобы вступать с ними во взаимодействие. Но это относится лишь к его естественной разновидности - штамму А. Однако если некоторые фрагменты его РНК заменить на фрагменты РНК человека, получается интереснейший результат, который мы именуем штаммом С. С одной стороны, он начинает весьма активно внедряться в человеческие клетки. С другой - имунная система человека продолжает его не замечать. Смерть наступает через несколько суток после перехода вируса в активную фазу. Противодействие, разумеется, существует. Мы все имунны к штамму С. Но у землян просто не будет времени, чтобы найти противодействие и применить его. Даже если они поймут, что за напасть их поразила, и поднимут из секретных архивов данные 60-летней давности - которые, кстати, есть только у американцев - это их не спасет. Потому что мы продвинулись куда дальше, чем ребята со станции Дельта. Их работы
зашли в тупик, а мы нашли выход.
        Де Торо молчал, не зная, что сказать.
        - Таким образом, дело за малым, - продолжал Норрис. - Нам нужно было лишь средство доставки вируса на Землю. Ныне это средство стоит на нашем космодроме и называется «Вандерер».
        - У вас все равно ничего не выйдет. Неужели вы думаете, что вам позволят вот так выйти из корабля вместо нас и отправиться по своим делам?
        - Нет, разумеется. «Вандерер» потерпит крушение в атмосфере, на пологом участке траектории. Воздушные потоки разнесут вирус сразу на большую территорию. А мы прибудем позже, когда все уже будет кончено.
        - На чем?
        - На другом корабле, конечно. Не зря же мы столь внимательно наблюдали за вами и совершенствовали компьютерные модели, имитирующие вас при видеосвязи. Знайте, что помощь с Земли, на которую вы рассчитывали, уже вылетает. Корабль называется «Инвестигэйтор», командует им майор Карпински. Естественно, просьба о помощи, отправленная от вашего имени, не открывает истинного положения дел. Они думают, что речь идет лишь о серьезной технической аварии.
        - И что, неужели вы все одобряете этот план? - в отчаянии воскликнул Де Торо.
        - Конечно. Второе поколение не одобряло и пыталось нам помешать.
        - И вы их убили. Убили собственных родителей. Впрочем, меня это уже не удивляет.
        - А тут и нет ничего удивительного. Надо же нам было на ком-то испытывать штамм С.
        Де Торо покусал губу.
        - Послушайте, - сказал он. - Я только прошу, чтоб вы меня выслушали…
        - Надеетесь нас отговорить? - усмехнулся Норрис. - Ну что ж, валяйте. Только не сотрясайте воздух словами о морали. Мораль есть не более, чем социальная установка. Мы не принадлежим к вашему социуму, ergo, ваша мораль для нас пустой звук. Есть ли у вас логические аргументы?
        - Да, конечно. Неразумно уничтожать целую цивилизацию. Она может столько дать каждому человеку…
        - Нам она может дать в лучшем случае пожизненное заключение за то, что мы уже сделали, не так ли?
        - Можно было бы оформить все… как несчастные случаи…
        - Даже если б я вам поверил, это было замечание по ходу, а не основная причина. Ничего полезного нам ваша цивилизация не даст. Все материальные ценности и так достанутся нам. Автоматическая промышленность сможет работать без присмотра человека вполне достаточно, чтобы хватило на наш век. Большую ее часть мы, конечно, остановим - пусть экология восстанавливается. Обходиться без помощи специалистов извне мы как-никак умеем с детства, и в куда более суровых условиях. Что еще? В общении с другими людьми мы не нуждаемся. Нам и собственного общества более чем достаточно. Что еще может предложить ваша цивилизация - настолько ценное, что оно перевесило бы возможность получить в безраздельное владение целую планету?
        Де Торо мучительно подбирал аргументы и с ужасом чувствовал, что возразить нечего. Обычного человека привела бы в ужас мысль остаться на огромной планете почти в одиночестве, в обществе лишь нескольких знакомых и родственников - но эти люди жили так всегда. Для обычного человека человечество было неоспоримой, аксиоматической ценностью - для них пустым звуком, досадной помехой, мешающей обосноваться на приглянувшемся месте, чем-то вроде крыс или тараканов.
        - Вы… могли бы просто попробовать, как это здорово - общаться с большим количеством разных людей, - неуверенно произнес Де Торо.
        - Вы потерпели фиаско с логикой, и пытаетесь апеллировать к эмоциям, - констатировал Норрис. - Бесполезно. Нам прекрасно известен наш психотип, и мы лучше вас знаем, что для нас хорошо, а что плохо. Любая полезная информация, какую можно почерпнуть из такого общения, есть в ваших книгах, которые нам достанутся. А пустопорожний треп нас не привлекает.
        - Вам не будет хорошо на Земле. Там тяготение почти втрое больше, чем здесь.
        - Спасибо, мы в курсе, - усмехнулся Норрис. - Это не составит проблемы. Генетически наши организмы рассчитаны именно на земную гравитацию. А о своей физической форме мы заботимся с тех пор, как возник наш план возвращения на Землю.
        - На Земле вас ждут опасности, к которым вы не готовы!
        - Компьютеры Марсополиса забиты информацией о вашей планете.
        - На Земле тоже есть смертельные вирусы. За последние 60 лет появились новые, о которых вы не знаете, - попытался сблефовать Де Торо.
        - Кого вы хотите обмануть, полковник? Или вы забываете, что мы основательно копались в мозгах ваших подчиненных, прежде чем их ликвидировать?
        - Все равно у вас ничего не выйдет. Люди найдут способ вас остановить!
        - Это все, что вы имеете мне сообщить?
        - А вы? Чего ради вы затеяли этот разговор? Из чисто садистских побуждений?
        - Можете ломать над этим голову в течение того времени, что вам осталось. Это что-то около двух дней, максимум три. Усталость, головная боль - знакомые симптомы? Вы думаете, это нервы, полковник? Это штамм С. Вы все заражены. А теперь прощайте, полковник Де Торо.
        Экран погас.
        После того, как Де Торо закончил свой рассказ, Хелсинг окинул взглядом своих коллег. Карпентер с белым как полотно лицом, кусающий нижнюю губу, сплетающий и расплетающий пальцы; Збельски, стискивающий кулаки, с огнем еле сдерживаемой ярости в глазах; Дженнингс с растерянной и совершенно идиотской полуулыбкой; наконец, сам Де Торо, прилагающий, вероятно, немалые усилия, чтобы лицо его ничего не выражало. «Интересно, как выгляжу сейчас я, - подумал Хелсинг. - Вероятно, я рассуждаю так спокойно просто потому, что не верю услышанному. Я знаю, что это правда, но подсознательно убежден, что этого не может быть. Что это происходит не здесь и не со мной, и все обязательно кончится хорошо.»
        - Думаю, что знаю ответ вопрос на ваш вопрос, командир, - сказал он. - Зачем им все это понадобилось. Все это время мы были для них подопытными кроликами. Они могли бы разделаться с нами раньше, но им важно было изучить наши реакции в различных ситуациях. И сейчас мы все еще остаемся для них моделью земного общества. Они рассказали это вам, чтобы узнать, как поведут себя земные власти, когда узнают правду. Конечно, аналогии тут достаточно сомнительные, но лучшей методики у них нет.
        - У них больше нет жучков здесь, чтобы нас подслушивать, - возразил Де Торо.
        - Их интересуют не слова, а действия. Если мы тихо перемрем в этом корпусе, символизирующем Землю, их это вполне устроит. Они недаром отдали нам тот корпус, где были сосредоточены наши основные ресурсы.
        - Бред! - рявкнул Збельски. - Все это просто бред! Они чертовы психи, и только!
        - А как бы поступил ты на месте правительства, если бы узнал правду, когда все население уже заражено? - повернулся к нему Хелсинг.
        - Шарахнул бы по Марсу всем арсеналом аннигиляционных ракет!
        - Это вариант. Только учти, что таким способом ты окончательно уничтожил бы человечество.
        Збельски застыл с открытым ртом.
        - Они - тоже люди, и они собираются жить на Земле. Значит, даже в случае удачи их плана человечество возродится, и они станут его началом.
        - Ну уж нет, только не это! - пришел в себя Збельски.
        - Допускаю, что первая обезьяна, слезшая с дерева, тоже была весьма гнусным типом, - продолжил свою мысль Хелсинг. - Может, она и слезла-то потому, что другие не захотели больше ее терпеть и прогнали. И остались обезьянами.
        - Надеюсь, вы не хотите нас убедить, что нам следует смириться? - неприязненно спросил Де Торо.
        - Нет, я за то, чтобы бороться до конца. Только как? Совершенно очевидно, что возможность прорыва на корабль они предвидели, и тут у нас шансов нет. Гоняться за ними по всему Марсополису с нашими роботами мы тоже не можем - мы даже не знаем, где они, а им будет известен каждый наш шаг за пределы корпуса…
        - Оставить сообщение для «Инвестигэйтора», которое они не найдут… - неуверенно предложил Дженнингс.
        - Они не найдут, а экипаж «Инвестигэйтора» найдет, и прежде, чем будет поздно? - издевательски поинтересовался Збельски. - Никаких шансов. Они не будут церемониться с «Инвестигэйтором» столько, сколько с нами.
        - Я знаю, что надо делать, - сказал Карпентер. За несколько минут в нем произошла перемена: теперь он говорил уверенным голосом человека, лишившегося последней надежды на спасение. - Мы должны прорваться к реактору и пустить его вразнос. Термоядерный взрыв полностью уничтожит Марсополис. Даже если они поймут, что мы задумали, они не успеют спастись.
        Взрыв достанет даже «Вандерер».
        Возникла пауза.
        - Может быть, это не единственный выход… - произнес Дженнингс.
        - Тим, речь не идет о том, пожертвовать нам жизнью или нет, - жестко сказал Хелсинг. - Мы уже покойники. Речь лишь о том, умереть ли нам без всякой пользы или предотвратить при этом гибель человечества. И я согласен, что предложенный выход - единственный.
        - Верно, черт возьми! - воскликнул Збельски. - И я жалею лишь о том, что они не успеют помучиться.
        - Я, как командир, утверждаю план Карпентера, - медленно произнес Де Торо.
        - Тогда за дело, парни, - неестественно бодро сказал Дженнингс и вновь глупо улыбнулся. - Чем скорее мы с этим покончим, тем лучше.
        - Не так быстро, - возразил Хелсинг. - Это наш последний шанс, и мы должны все обдумать. Реактор - один из важнейших объектов Марсополиса, и весьма возможно, что они его охраняют. Скорее всего, ведущие к нему коридоры перекрыты герметизационными переборками. Более того, на их месте я бы перекрыл такими переборками все пути, ведущие из нашего корпуса. В туннелях, насколько я помню из документации, они расположены через каждые 30 метров. Если мы пойдем напролом, прорезая переборки с помощью роботов, нам не хватит ни энергии, ни времени.
        - Предлагаешь выйти наружу? - предположил Карпентер. - Но отсюда нельзя добежать до реактора по поверхности. Нам преградит путь туннель между корпусами. Конечно, можно перелезть с помощью роботов…
        - Этот вариант мы оставим на крайний случай. Пришлось бы еще прорезать внешнюю дверь реакторного корпуса - я не уверен, что это вообще возможно нашими силами. Но катер, на котором прилетел Хок, все еще стоит там. И на нем должно быть достаточно топлива, чтобы долететь до реакторного корпуса…
        - Это может быть ловушкой, - перебил Де Торо. - Что, если катер заминирован?
        - Может, - согласился Хелсинг. - Поэтому добежать до катера и привести его сюда должен кто-то один. Если ему это удастся, мы полетим все.
        - А если замедленная мина?
        - Исключено. Если катер взорвется, он взорвется сразу. За минуту в форсажном режиме можно долететь до космодрома. Они же не хотят, чтобы пострадал «Вандерер».
        - Но как мы проникнем в корпус? Горных роботов там больше нет. Мы видели, как они выезжали из катера.
        - Я вижу только один выход. Если катер на полной скорости врежется в стену, взрыв будет достаточным, чтобы ее пробить. Нам повезло, что это не просто легкий флаер, а тяжелый грузовой катер.
        - Это нельзя сделать на автопилоте, - вмешался Дженнингс. - Компьютеру не объяснишь, что нам это нужно для спасения Земли. Кто-то должен сидеть за штурвалом.
        - Нас останется всего четверо, - констатировал Хелсинг. - Зато мы сохраним фактор внезапности. И, возможно, при взрыве пострадает кто-то из них.
        - Так тому и быть, - решил Де Торо. - Я не считаю возможным отдать кому-то такой приказ. Будем тянуть жребий.
        - Не надо, - сказал Дженнингс. - Зачем эти игры, ведь мы все равно все умрем. Всего несколько минут разницы… Катер поведу я. Конечно, я лишаю себя удовольствия посмотреть, чем все кончится… - он опять улыбнулся, - но… я всю жизнь имел дело только с компьютерами. В бою от меня будет мало пользы.
        - Хорошо, - будничным тоном согласился Де Торо. - Карпентер, вы должны объяснить нам, что именно надо сделать с реактором. Мы не начнем операцию до тех пор, пока каждый не будет в состоянии взорвать реактор, даже оставшись в одиночку и получив тяжелые раны.
        - Это не так просто, - покачал головой Карпентер. - Как вы понимаете, там куча защит, главные из которых физически невозможно отключить с пульта. Но если разобрать пульт…
        Схемы были выведены на монитор, и объяснение началось. Дженнингс слушал вместе со всеми - очевидно, это помогало ему отвлечься. Он был единственным, кого Карпентер не подверг строгому экзамену. Наконец, физик был удовлетворен результатами.
        - Нам еще повезло, что мы имеем дело с такой старой моделью, - улыбнулся он. - С современными это в принципе невозможно проделать. Там блокировочные датчики стоят чуть ли не в активной зоне.
        - Ну, джентльмены, - поднялся из кресла Де Торо, - пора приниматься за работу. Прежде, чем мы облачимся в скафандры, я хотел бы… обменяться с вами рукопожатиями.
        «Театральные жесты, - подумал Хелсинг, вместе со всеми протягивая, однако, руку командиру, - люди не могут даже умереть без театральных жестов.» Затем он принялся надевать скафандр.
        «А ведь я делаю это в последний раз, - думал Хелсинг. - Как странно надевать скафандр, зная, что никогда уже его не снимешь. Через полчаса меня уже не будет. Бред. Бессмыслица. Тем не менее, это так. Даже тела не останется - впрочем, это как раз не имеет значения…» Он прислушался к своим ощущением - за последнюю пару часов состояние как будто даже улучшилось. Впрочем, он понимал, что штамм С по-прежнему делает свое дело, просто из-за психического возбуждения организм более активно вырабатывает гормоны. «Интересно, когда они выпустили вирус на свободу? Наверное, уже после ликвидации Харриса. Он единственный из нас мог обнаружить опасность.»
        Клацнула защелка шлема, отсекая Хелсинга от внешнего мира. «Вот вам и слетал в выгодный рейс. Впрочем, я мог бы остаться на Земле и погибнуть от эпидемии в полной беспомощности. Лучше уж быть здесь, где от меня что-то зависит. Не надо думать о том, что будет через полчаса. Главное - выполнить свою задачу. Выполнить свою задачу.»
        Ведущий наружу аварийный люк, старательно заваренный несколько дней назад, пришлось вырезать заново. К люку подтянули кабели, чтобы роботы не тратили энергию своих батарей. Наконец, тяжелый металлический щит отъехал в сторону, выпустив теплый земной воздух в холодную разреженную атмосферу Марса. Пыльная буря закончилась; снаружи ярко светило солнце. Возможно, имело смысл подождать до ночи - тогда у Дженнингса было бы больше шансов добраться до катера незамеченным; но штамм С, разрушавший тела астронавтов, не позволял откладывать операцию.
        Де Торо молча сунул в руку Дженнингсу пистолет. Кибернетик несколько раз качнулся на слегка согнутых ногах и сорвался с места.
        Низкая гравитация облегчала бег, но все же Дженнингсу нужно было не менее двух минут, чтобы достичь катера, в то время как марсиан, если только они находились в ближайшем к площадке здании, отделяло от катера не более 50 метров. Однако выйти наружу они могли только через шлюз, что требовало времени на надевание скафандра и откачку воздуха. Правда, открыть внешнюю дверь можно было и аварийным тумблером, не дожидаясь откачки. Времени получалось в обрез. Если, конечно, катер вообще не заминирован. Посылать для подстраховки роботов было бесполезно - они не умели передвигаться с такой скоростью.
        Четверо смотрели в спину удалявшейся фигурке. Дженнингс бежал, как не бегал никогда в жизни - и все же, казалось, он движется слишком медленно.
        Вот, наконец, он преодолел половину пути… две трети… Взгляды были прикованы к далекому отсюда шлюзу. Успеет ли Дженнингс что-то сделать, если шлюз начнет открываться?
        Астронавт был уже возле самого катера. Шлюз оставался закрыт.
        Неожиданно Дженнингс, будто споткнувшись, рухнул на землю, подняв клубы пыли. Четверо вздрогнули и инстинктивно подались вперед. Из-за пыли плохо было видно, что происходит у катера; кажется, отъехала в сторону дверца кабины, блеснув стеклом на солнце, и почти сразу же сверкнули выстрелы.
        Через несколько секунд катер резко рванулся вверх. На высоте около полусотни метров он накренился, и какое-то темное тело полетело из кабины вниз. Но это не было человеческой фигурой. Скорее нечто кубической формы. Ударившись о землю, оно развалилось на куски.
        Катер спикировал возле ожидавших его людей и роботов. Дверца кабины и грузовой люк были заранее распахнуты.
        - Они оставили в кабине робота с этой штукой, - переводя дыхание, объяснял Дженнингс, когда машина уже оторвалась от земли. На коленях у него лежало нечто вроде ружья, переделанное из лабораторного лазера. - Но я заметил у кабины его следы в пыли. Я стрелял с земли и сквозь пыль, а эти модели не рассчитаны на действия в мутных средах.
        Очевидно, марсиане успешно применили знания, добытые у Аткинсона, для перепрограммирования захваченных роботов в боевые; причем на их стороне было численное преимущество, в то время как у землян были наиболее совершенные модели. Однако по крайней мере часть роботов марсиан была вооружена не инструментами, а дальнобойным оружием.
        Катер уже стремительно снижался возле реактора. Де Торо снова взял свой пистолет; Хелсинг завладел трофейным оружием.
        - Может, все-таки на корабль? - произнес Збельски. - Раз уж они проворонили катер…
        - Нет, - отрезал Де Торо. - Хелсинг прав - на корабле нас ждут в первую очередь. Там у нас слишком мало шансов.
        Катер тяжело плюхнулся на землю. Люди и роботы поспешно покидали машину. На сцены прощания не было времени; лишь Де Торо хлопнул Дженнингса по плечу. Пока земляне на всякий случай занимали оборону возле наружной двери реактора (люди - в центре, роботы - по периметру), катер уже снова набрал высоту. Он должен был протаранить корпус в другом месте, за углом, чтобы штурмующих реактор не задело обломками. Прорыв через стену, а не через дверь, давал землянам дополнительный фактор неожиданности.
        Рванувшийся с небес катер исчез за углом, и в тот же миг земля вздрогнула от взрыва, неожиданно тихого в разреженном воздухе.
        Штурмующая группа устремилась вперед. Исковерканные куски металла были разбросаны на много метров вокруг. Хелсингу бросился в глаза залитый кровью скафандровый ботинок с торчащим из него обломком кости. Но главное - посреди мощной бронированной стены реакторного корпуса, выдерживающей прямое попадание достаточно крупного метеорита, зияла неправильной формы дыра с оплавленными вмятыми краями. Люди и роботы устремились туда.
        Герметичные переборки уже опустились, отсекая разгерметизированный отсек. Возле одной из них еще корчилась, разевая рот, словно рыба на песке, молодая женщина в комбинезоне старинного образца. Из носа и ушей у нее текла кровь.
        - Мы размочили счет, парни! - весело крикнул Збельски. Роботы, подняв свои инструменты, устремились к переборке, преграждавшей дорогу вглубь корпуса.
        За ту пару минут, что резаки роботов трудились над переборкой, противник, очевидно, успел оценить ситуацию и перегруппировать силы. Когда вырезанная плита упала, за ней землян поджидали шестеро роботов, все - с дальнобойным оружием. Так как доставить их из других помещений не было времени, по всей видимости, это была охрана реактора. Астронавты были к этому готовы: за миг до того, как разрезанная переборка рухнула, они распростерлись на полу. Поэтому первый залп достался целиком роботам.
        Небольшие размеры помещения, однако, не позволяли марсианской охране полностью использовать преимущества своего оружия: она успела сделать лишь несколько залпов, прежде чем роботы астронавтов подошли на достаточное для своих резаков и разрядников расстояние. Де Торо и Хелсинг поддержали их огнем с пола. Поскольку марсианам достались в основном менее мощные модели, они были выведены из строя почти сразу, однако успели уничтожить трех роботов землян и повредить еще четырех. Ни один из четырех астронавтов пока что не пострадал. Земляне подобрали вражеское оружие; как и их первый трофей, оно имело рукоятки и гашетки, то есть предназначалось для человека, хотя могло быть использовано и роботом. Роботы астронавтов взялись за следующую переборку, за которой должна была начинаться лестница на второй этаж, где находилась центральная диспетчерская.
        Здесь, однако, дело пошло труднее. Новая партия роботов заняла позицию на площадке второго этажа и методично простреливала территорию внизу, оставаясь практически недосягаемой для ответного огня. Де Торо послал наверх четырех роботов, в то время как еще три, с дальнобойным оружием, должны были прикрывать их от основания лестницы. Однако первые два робота, поднимавшихся по лестнице, были изрешечены лучами прежде, чем преодолели две трети пути; один из них так и остался стоять на ступеньках с изрешеченным корпусом и отстреленными манипуляторами, а второй повалился вниз, опрокинув наступавших следом. При этом, однако, машины противника, сосредоточив огонь на ближайшей к ним опасности, не уделили должного внимания стрелявшим снизу и тоже понесли потери. Де Торо едва успел скомандовать отступление двум сброшенным с лестницы, но все еще функционирующим роботам, когда раздался истошный крик Карпентера: «Сзади!»
        Астронавты развернулись, падая на пол и открывая огонь еще прежде, чем рассмотрели, в чем дело. Новые враги были уже в только что пройденном отсеке; очевидно, вошли снаружи через дыру в корпусе, следуя за астронавтами. И на сей раз среди приземистых паукообразных фигур роботов была и человеческая.
        Три луча скрестились на ней одновременно. Марсианин успел выстрелить лишь один раз. Очевидно, он рассчитывал на то, что удастся незамеченными подобраться ближе - и ему это и в самом деле чуть не удалось.
        Почему-то лишь двое из его роботов открыли огонь. Хелсинг уже выкрикнул команду роботам землян атаковать нового противника, и наступавшие были изрешечены. Большинство из них так и не успело оказать сопротивление.
        - У них кончилось дальнобойное оружие! - понял Де Торо.
        - У их роботов, - мрачно поправил Хелсинг. - У них самих наверняка еще есть.
        Перестрелка со вторым этажом меж тем продолжалась, хотя и с меньшей интенсивностью. Лишь один из трех роботов все еще стрелял снизу; двое других были выведены из строя перекрестным огнем. Внезапно Збельски вскочил и, пригнувшись, бросился к лестнице. На бегу он подхватил второе лучевое ружье, выроненное разбитым роботом, и куда быстрее, чем эти тяжелые машины, рассчитанные на мирный труд, а не на бой, взлетел по лестнице. Прикрываясь застрявшим наверху изрешеченным корпусом, он открыл огонь с двух рук. В шлемофонах астронавтов грохотали его непристойные ругательства, перешедшие затем в нечленораздельный рев. Какое-то время Збельски казался суперменом из фильмов, способным в одиночку уничтожить целую армию, безразличным к лучам, пронзавшим его тело слева и справа. Но вот рев перешел в стон, правая рука выронила оружие, а затем и сам он пошатнулся, перевалился через перила и, перевернувшись в воздухе, упал на пол первого этажа.
        Но и сверху больше не стреляли.
        - Еще пара таких геройств… - пробормотал Де Торо.
        - Не думаю, что у нас был другой выход, - ответил Хелсинг. - Кстати, а что с Карпентером?!
        - Ничего страшного, - прошипел сквозь зубы физик. - Просто дырка в плече, по счастью, левом, - он неуклюже поднялся, опираясь о пол правой рукой. В прошлом столетии и менее серьезная рана в таких обстоятельствах стала бы причиной смерти - из-за разгерметизации. Но скафандры «Вандерера» умели бороться с небольшими повреждениями. Капилляры выпустили мгновенно застывающий гель, который закупорил прожженные лучом отверстия.
        Земляне поднялись на второй этаж. Здесь они обнаружили семь выведенных из строя роботов - у некоторых еще подергивались манипуляторы и что-то искрило внутри - и два тела в скафандрах. Должно быть, марсиане прибыли уже ближе к концу боя. Один из них даже не был ранен: луч пронзил его шлем, не задев головы, однако древний скафандр не обладал чудодейственными свойствами новых моделей.
        Теперь лишь одна дверь отделяла их от пульта управления реактором - место тарана было выбрано не случайно, астронавты пробивались к цели кратчайшим путем. Но прежде они направились к силовому щиту: оружие нуждалось в перезарядке. Нехватки оружия больше не было - была нехватка рук и манипуляторов, способных его держать. У астронавтов осталось лишь 4 робота, причем 2 из них были повреждены.
        - У меня идея, - сказал вдруг Хелсинг, когда батареи были вновь заряжены. Он сунул резак во внутренности щита, обнажил проводку и принялся ковыряться в ней пальцами в перчатках.
        - У нас мало времени… - раздраженно начал Де Торо, но тут к мигающему над дверью красному транспаранту «ПОМЕЩЕНИЕ РАЗГЕРМЕТИЗИРОВАНО» добавился другой - «ПОЖАР В ЦЕНТРАЛЬНОЙ ДИСПЕТЧЕРСКОЙ».
        - Внутрь! - крикнул Хелсинг, и роботы устремились вперед.
        - Вы устроили пожар? - не понял Де Торо.
        - Ложное срабатывание сигнализации, но оно автоматически деблокирует дверь! - ответил Хелсинг, уже плюхнувшись на пол с оружием наготове. Двое других последовали его примеру.
        Похоже, что для защитников диспетчерской подобный маневр и впрямь оказался неожиданностью. Они ожидали, что эта дверь тоже будет постепенно вскрыта резаками, а не распахнется внезапно; не меньшей неожиданностью стала для них и жидкость, разбрызгиваемая с потолка противопожарной системой.
        Термин «неожиданность» вполне уместен, ибо внутри не было роботов - только люди. Четыре человека не в обычных космических скафандрах, а в защитных костюмах, хранившихся здесь же на случай радиационной утечки. Видимо, эти марсиане находились здесь или поблизости в момент начала атаки. Они замешкались лишь на пару секунд, но атакующим этого хватило. Вскоре на полу диспетчерской лежали четыре трупа. Все же в этом кратком бою земляне потеряли еще одного робота.
        Три робота и три человека вошли в отвоеванную диспетчерскую. Карпентер отключил пожарную тревогу. Де Торо недобрым взглядом окинул большое круглое помещение, в котором было еще 2 двери, не считая той, через которую они вошли.
        - Я не думаю, что их было всего 8, - сказал он. - Было бы слишком хорошо, если бы в момент атаки все они оказались в этом районе. Наверняка сейчас сюда спешит подкрепление из других мест города.
        - Скорее всего, - согласился Хелсинг, беря на прицел один из выходов.
        - И мы не можем доверять блокировке дверей - нельзя доверять автоматике, побывавшей в их руках.
        - Карпентер, рассказывайте, что вы делаете, - велел Де Торо. - Чтобы мы знали, с какого места продолжать, в случае чего.
        - О'кей. Но позже, когда я полезу внутрь пульта, мне потребуется помощь - я не справлюсь одной рукой.
        - Хелсинг поможет вам.
        Поскольку, закрыв за собой дверь, астронавты восстановили герметичность диспетчерской, система жизнеобеспечения вскоре вновь наполнила помещение нормальным воздухом. Но, разумеется, никто не собирался снимать скафандры и уменьшать степень своей защищенности.
        Хелсинг, стараясь не упускать из виду двери, бросил взгляд на застывшие на полу тела. Три из них были женскими; негритянка, мулатка и белая.
        Негритянка, возможно, та самая, что заманила Джо Джо - браслет записывал только голос, а не изображение. А может, и не она. Все это не имело никакого значения. Мозг машинально фиксировал комментарии физика.
        - Ну вот, пора разворошить пульт, - сказал Карпентер. Хелсинг положил свое оружие на кресло и присоединился к нему.
        Именно этот момент марсиане избрали для атаки.
        Они ворвались одновременно через обе оставшихся двери. Если бы они сделали это раньше, до того, как земляне захватили диспетчерскую - у последних вряд ли были бы шансы на победу. Оборонять помещение легче, чем штурмовать - противник может проникнуть внутрь лишь через узкие двери, которые достаточно держать под прицелом, стоя при этом чуть в стороне.
        Астронавтов, помимо фактора неожиданности, при штурме выручили мощные роботы, отличавшиеся от людей тем, что не гибли с одного выстрела. Но марсианам удалось заполучить лишь двух таких роботов, и оба они, по всей видимости, теперь охраняли «Вандерер», и времени для доставки их к реактору не было. Поэтому диспетчерскую сейчас штурмовали одни люди.
        Роботы начали стрелять, едва двери стали открываться. Эти машины не предназначались для войны, не имели понятия о стратегии и тактике, не отличались маневренностью и способностью быстро целиться - но они были нацелены на двери заранее, и тут их реакция опережала человеческую. Первые двое из штурмующих погибли, не успев сделать и выстрела; остальные врывались, бросаясь врассыпную, уходя с линии огня…
        Хелсинг катался по полу и палил не переставая. Его сознание словно отключилось: он действовал на автоматизме. Один раз ему ожгло висок, в другой - луч сверкнул в дюйме от лица, но он фиксировал это лишь на инстинктивном уровне, продолжая уворачиваться и стрелять. Потом он вдруг понял, что кроме него никто уже не стреляет. Все было кончено.
        Хелсинг поднялся на ноги, шатаясь. Но это не было следствием раны или штамма С - всего лишь результат максимального нервного напряжения. Хелсинг ощупал пробитый в двух местах шлем, снял его и выронил на пол.
        Де Торо был мертв. Карпентер был мертв. Роботы были уничтожены. И, кроме того, на полу диспетчерской валялись еще девять новых трупов; три из них - в проемах дверей, мешая последним закрыться.
        «Значит, всего их было 17, - подумал Хелсинг. - Совсем не так мало, как мы думали. Не иначе как им удалось разделаться со вторым поколением без потерь. Но, главное, все ли это? Наверняка кто-то сторожит корабль… или они понадеялись на автоматику?»
        В этот момент одна из фигур зашевелилась. Хелсинг быстро подошел к ней и выстрелил в голову. «Надо было расспросить, - запоздало подумал он. - Впрочем, их словам в любом случае нельзя верить.» На всякий случай он обошел остальных и проделал с ними то же самое.
        «Если это все, то нет никакой необходимости взрывать город. Достаточно просто предупредить „Инвестигэйтор“ и Землю о вирусе. И… может быть, и для меня еще не все потеряно? Перерыть тут все, найти их записи, их вакцину…»
        Сердце Хелсинга бешено забилось от охватившей его надежды. Он обернулся и посмотрел на вскрытый пульт. В нескольких местах оборудование было повреждено выстрелами. «Может, теперь при всем желании не сделать того, что собирались…»
        Внезапно Хелсинг почувствовал, что ему трудно дышать. Он метнул взгляд на индикатор системы жизнеобеспечения, но тот по-прежнему показывал нормальные условия. Однако астронавт задыхался. На глазах выступили слезы, он тщетно ловил ртом воздух. Хватаясь за грудь, Хелсинг повалился в кресло, чувствуя, что еще немного, и он начнет терять сознание. Потом вдруг стало легче и вскоре совсем отпустило. Зато резко, толчками, вернулась головная боль.
        «Штамм С. Они не блефовали, говоря, что у нас всего пара дней. Им не было смысла блефовать. И неизвестно, сколько часов из этого срока я еще буду дееспособен. У меня очень мало шансов успеть найти вакцину. Я могу свалиться в любой момент и уже не встать. И есть ли у них запас вакцины? И способна ли она помочь на этой стадии болезни? Надо смотреть правде в лицо - шансов почти нет…
        Но главное - неизвестно, остался ли кто-нибудь еще. Может, сам Норрис еще жив… опознать его мог бы Де Торо, но Де Торо мертв. Если уцелел хоть кто-то, станция должна быть взорвана. Возможно, в эту самую минуту сюда уже доставили роботов с „Вандерера“, и каждая секунда промедления приближает гибель человечества. Нельзя так рисковать. Я должен сделать то, что мы решили. Другого выхода нет.»
        Память послушно воспроизвела последние фразы Карпентера. Да, он знал, что делать дальше. Вытащить вот этот разъем… перерезать провода здесь и здесь… а здесь, наоборот, соединить - лучше бы, конечно, спаять, но сойдут и скрученные концы…
        Делая все это, Хелсинг все же надеялся, что пульт поврежден и из его затеи ничего не выйдет. Тогда он скажет «я сделал все, что мог» и отправится на поиски вакцины. Ну вот, теперь можно повернуть этот тумблер и убедиться, что ничего не заработает… ведь не заработает?
        - Внимание, реактор в критическом режиме. Вернитесь к нормативным параметрам, - произнес строгий женский голос автоматики.
        «Ну что ж, значит, не судьба», - подумал Хелсинг с обреченным спокойствием. Тогда осталось нажать лишь несколько кнопок.
        - Внимание, тревога. Реактор в нестабильном режиме. Опасность термоядерного взрыва. Внимание, тревога. Реактор в нестабильном…
        - Дяденька, что вы делаете?!
        Хелсинг обернулся, как ужаленный. Возле одной из открытых дверей над скорчившимся трупом стояла девочка лет десяти. Взрослый комбинезон сидел на ней, как мешок; даже обрезанные рукава и штанины были слишком длинны. Ее золотистые волосы рассыпались в беспорядке, в огромных синих глазах застыл ужас.
        Четвертое поколение марсиан.
        «Поразительно, нам даже не пришло в голову, что у них есть дети. А ведь это было совершенно очевидно. Но нам было не до этого…»
        Хелсинг поспешно убрал руку от кнопки, которая сделала бы разбалансировку реактора необратимой, и вернул тумблеры в исходное положение. Девочка застыла неподвижно, должно быть, она была в шоке - и не удивительно, учитывая, какое зрелище ей открылось…
        Хелсинг встал с кресла и двинулся к ней.
        - Не бойся, - сказал он как можно более успокаивающим тоном, - все уже позади. Теперь все будет хорошо…
        И в этот момент выражение лица девочки изменилось с испуганного на торжествующее. Она вскинула руку; из длинного рукава вынырнул пистолет.
        Хелсинг метнулся назад к пульту, но было поздно. Острая боль пронзила грудь.
        Астронавт повалился на пол.
        Девочка, легко перешагивая через трупы, подошла к нему. Ее ангельское личико не было искажено ненавистью; на нем не было ничего, кроме удовлетворения. Она остановилась, глядя в лицо поверженному врагу и направив пистолет ему в переносицу. Хелсинг беспомощно смотрел на нее, чувствуя, что не может шевельнуться.
        - Умри, мерзкий землянин, - сказала она и нажала на спуск.
        Вскоре подтянулись и остальные. Всего их набралось 15, в возрасте от 6 до 14 лет.
        - Кто-нибудь из третьего поколения выжил? - спросил 14-летний мальчик с узким и бледным лицом.
        - Нет, Коннор, - ответила ему девочка чуть помоложе. - Они убили всех.
        Одна из шестилетних девочек заплакала и тут же получила затрещину от старшего брата.
        - В таком случае, как обладатель наиболее высокого коэффициента интеллекта среди четвертого поколения, я принимаю на себя функции Координатора, - объявил Коннор. - Надеюсь, возражений нет?
        Возражений не было.
        - Тогда, господа, проведем короткое собрание и за работу. У нас еще уйма дел до прилета «Инвестигэйтора».
        (C) YuN, 1998
        Рильме гфурку
        Эксанвилль…
        Небо, по-вечернему темное даже в полдень; ветер, беспрепятственно расчесывающий буйные травы бескрайних степей; пологие холмы - воспоминание о некогда грандиозных горных хребтах; города, обратившиеся в руины и погребенные под слоем осадочных пород еще в те далекие времена, когда единственные звезды, интересовавшие волосатого и низколобого предка homo sapiens, были глазами хищников…
        Эксанвилль. Это слово звучит, как название провинциального городка, но это планета. Единственная планета красного карлика, отстоящего почти на 600 парсеков от Солнца. Самая старая из обитаемых планет, известных землянам.
        Фрэнк Хэндерган усмехнулся охватившим его поэтическим мыслям и, подхватив свой серебристый чемоданчик, зашагал от здания космопорта к стоянке робокаров. Ближайшая машина гостеприимно распахнула дверь, и, приняв пассажира, бесшумно покатила по прямому, как лазерный луч, шоссе к видневшимся на горизонте строениям Земной Миссии.
        Фрэнк испытывал странное возбуждение от того, что впервые находится в по-настоящему чужом мире. До сих пор он лишь однажды покидал Солнечную систему, но две недели, проведенные на Нью Флориде, не произвели на него впечатления. Это был мир, переделанный в подобие Земли с той тщательностью, с какой человек всегда переделывает под себя окружающую среду. Разумных обитателей на Нью Флориде не было, и некому было заступиться за самобытность планеты. Здесь же, на Эксанвилле, все обстояло иначе. Различия начинались уже с названия, которое было туземным, хотя, в силу странного каприза вероятностей, и звучало несколько на американский лад. Впрочем, элианты менее всего походили на американцев.
        Но пока это осознание чужого мира было для Хэндергана чисто рассудочным - за исключением красноватого солнца, непривычно высоко стоявшего в темном небе, ничто не указывало на 600 парсеков, оставшихся за кормой. Космопорт, робокары, дорога, Миссия - все это было создано землянами, с помощью земных машин, по земным проектам и технологиям. У элиантов не было звездного флота. Никогда, за все бесчисленные тысячелетия их истории.
        Машина остановилась возле серого здания Административного Отдела. Фрэнк поднялся на второй этаж и вручил свою идентификационную карточку явно скучавшему чиновнику. Тот не спеша вставил ее в щель кардридера, взглянул на монитор, а затем - вопросительно - на Фрэнка.
        - Фрэнк Т. Хэндерган, инженер по информационным системам. Личный код А8942Е. Контракт #82.
        - Все правильно, мистер Хэндерган. Вы зачислены в Технический Отдел Земной Миссии на Эксанвилле. К работе приступаете с завтрашнего дня, - он вернул Фрэнку карточку, на верхней стороне которой уже красовалась желтая полоса Технического Отдела, а затем ткнул кнопку принтера. Тот выплюнул свежеотпечатанную брошюру. - Здесь план Миссии и прочая полезная информация. Ваша комната 44 в 9 корпусе. Желаю успешной работы.
        - Благодарю. А могу я… прогуляться за пределами Миссии?
        - У элиантов статус B, вы знаете, - усмешка чуть тронула губы чиновника. - И все же я не рекомендовал бы вам преждевременные контакты. Сначала вам следует здесь освоиться.
        Три часа спустя уже отдохнувший с дороги Фрэнк вошел в закусочную. Конечно, еду можно было заказать прямо в комнату, но Хэндерган хотел пообщаться со своими новыми коллегами. Однако здесь его ждало разочарование: в этот послеобеденный час павильон был пуст. Подъехал робот-официант и принял у Фрэнка заказ. На Земле снова были в моде официанты-люди, но Миссия с ее ограниченным бюджетом не позволяла себе лишней роскоши.
        Бесшумно открылась автоматическая дверь, и вошел еще один посетитель. Заметив Фрэнка, он направился к нему. Хэндерган заметил на его карточке белую полосу Отдела Науки.
        - Кажется, я не встречал вас раньше? Эдвард Моррисон, экзоэтнолог.
        - Я прибыл на сегодняшнем корабле. Фрэнк Хэндерган, инженер по инфосистемам, - Фрэнк опустил руку с бокалом, загораживавшую его карточку.
        - Аа… - разочаровано протянул Моррисон. - Рад познакомиться, - он сделал движение, чтобы уйти.
        Фрэнк удивился. Он, конечно, знал, что на Земле и главных колониях люди разных профессий почти не общаются друг с другом - неизбежная плата за узкую специализацию - но он не предполагал, что те же обычаи действуют здесь, где всех землян не больше сотни.
        - Подождите! - воскликнул Фрэнк. - Я здесь новичок, и мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь ввел меня в курс дела.
        - Разве вы не получили ваши инструкции?
        - Получил. Но речь не о моей работе и не об общих правилах. Меня интересуют элианты.
        - Вот как? - Моррисон опустился на стул, и робот тотчас покатил к нему на своих мягких колесах. - Что же, я рад это слышать. Честно говоря, меня чертовски раздражает снобизм ваших коллег-техников по отношению к этой расе. Дескать, раз они за сто тысяч лет не создали атомной бомбы, то с ними и говорить не о чем. Меж тем это удивительный народ, старейшая из известных цивилизаций…
        - Сто тысяч лет, говорите вы? Неужели так много?
        - Гораздо больше. Сто тысяч - это просто возраст самых древних предметов материальной культуры, которые нам доводилось держать в руках. И эти предметы говорят, что уже тогда цивилизация была весьма развитой. Точные же цифры назвать затруднительно… Может быть, двести, а может, и все триста тысяч лет.
        - А что говорят по этому поводу сами элианты?
        - Ничего не говорят. Дело в том, что у них фактически нет истории… в нашем понимании истории как науки.
        - Как это?
        - Вы, вероятно, знаете, что Эксанвилль - достаточно уникальная планета. Ее ось перпендикулярна к плоскости орбиты, и смена времен года отсутствует. Поэтому для эксанвилльцев не существует понятия «год». Лун также нет, нет даже других планет системы - словом, ничего такого, что можно было бы положить в основу измерения больших отрезков времени. День слишком короток для этого. Разумеется, у элиантов во все времена существовали летописи, но события в них датируются по принципу «в царствование короля Илькруаза, между первой и второй Пубенсиахскими войнами». А если учесть, что за все эти тысячелетия в разных концах Континента сменилось несчетное число правителей, а одни и те же события в разных странах и в разные времена именовали по-разному… Словом, даже получи мы доступ ко всем историческим документам, задача была бы не из легких. Конечно, на определенном этапе элиантские астрономы открыли-таки факт орбитального движения планеты, но это открытие осталось просто любопытным наблюдением, не имеющим практической ценности.
        - Они могли бы пользоваться кратными единицами. Гектодень, килодень…
        - Последние 60 тысяч лет они так и делают, но это остается чистой формальностью. Вы поймите, у них другая психология. Они не испытывают нужды в летоисчислении. На планетах, где существуют времена года, такая необходимость вытекает из сезонности сельского хозяйства, навигации, брачных или охотничьих периодов. У элиантов же нет ничего сезонного. Для них история - не бухгалтерская книга с ежегодным подведением балансов, а материал для произведений искусства. Так ли вам важно, в каком конкретно году произошла Троянская война?
        - Ну, в какой-то мере важно. Чтобы не задаваться вопросом, почему в ней не применяли танки и авиацию.
        - В «Илиаде» описано вмешательство богов, а это гораздо более фантастично, чем танки под стенами Трои. И тем не менее «Илиада» остается выдающимся произведением.
        Фрэнк, разумеется, не читал «Илиады» и сомневался, чтобы Моррисон читал ее иначе чем в кратком изложении. Груз знаний, накопленных землянами, слишком велик, и краткой человеческой жизни едва хватает только на то, чтобы поддерживать профессиональную квалификацию.
        - Любопытно, как элианты справляются с этим чудовищным объемом информации, скопившейся за десятки тысяч лет, - сказал он. - Другие старые цивилизации обычно доверяют все компьютерам, оставляя на долю живых существ либо самые общие, либо, напротив, предельно специализированные знания. Но ведь у элиантов нет компьютеров.
        - У них много чего нет, - ответил Моррисон, - особенно теперь. Ныне они вообще практически обходятся без машин. Но некогда у них были высокие технологии, которых до сих пор нет у нас.
        - Разве у них не биологическая цивилизация?
        - Нет цивилизаций чисто биологических и чисто машинных. Есть лишь разные соотношения того и другого. Даже самая биоориентированная культура не сможет перестроить клетку на уровне ДНК без высокоточных приборов.
        - У элиантов есть генная инженерия?
        - Сейчас нет. Была ли она прежде - вопрос спорный, лично я убежден, что была. Не может быть, чтобы все их достижения по части совершенствования и изменения живых организмов были просто результатом многолетней селекции, как утверждают некоторые снобы и скептики, неспособные поверить, что кто-то оказался умнее их. Когда зурбицане или гглеа ставят их перед фактом своего превосходства, эти субъекты скрипя зубами признают очевидное. Но раз элианты утратили большую часть достижений прошлого - ату их! Обзовем их варварами и тугодумами, и дело с концом! А то, что элианты вообще никогда не болеют, что у них даже теперь, в эпоху упадка, не бывает врожденных аномалий, что флора и фауна служат им лучше всяких машин - это все мелочи, результат примитивной селекции - у них, видите ли, было для этого время! И подобное утверждают люди, называющие себя учеными! Но, так или иначе, пока их точка зрения не разгромлена окончательно, вместо термина «генная инженерия» пользуются нейтральным «Е-технологии».
        - Почему Е?
        - От слова «евгенические». Так вот, возвращаясь к вашему вопросу о компьютерах… У элиантов другой подход к информации. Они не накапливают ее такими темпами, как земляне и нам подобные. Эксанвилль вообще очень спокойное место. Ни сезонных изменений, ни приливов, поэтому жизнь здесь развивалась очень медленно. Эксанвилль ведь почти вдвое старше Земли, а разум, по геологическим масштабам, зародился здесь почти одновременно с нами - что такое для планеты лишний миллион лет? Тектонические процессы к тому времени давно угасли, рельеф сгладился, в экологии установилось полное равновесие. Поэтому у элиантов изначально было меньше оснований для агрессии, для жесткого противостояния окружающему миру, для гонки по принципу «выживает только первый». Нет, конечно, и их цивилизация знавала бурные периоды с войнами и мятежами, грозными империями и тоталитарными культами. Но для них это далекое прошлое, что-то вроде раннего детства с его озорством и капризами. Правда, мы о своем детстве стихов не слагаем, а они слагают.
        - Значит, все эти кровавые побоища еще кажутся им привлекательными? Хотя бы с ностальгической точки зрения?
        - Ну, надо сказать, за все эти тысячелетия у них образовалась достаточно своеобразная мораль. В их современном языке нет даже понятий «хорошо» и «плохо». «Элле» и «гфурку» следует переводить скорее как «изящно» и «неизящно». Собственно, с этой точки зрения они и оценивают все окружающее. Знаете, почему у них нет прямых контактов с зурбицанами?
        - Разве нет?
        - Нет. Когда зурбицане хотели основать здесь свое представительство, элианты заявили им буквально следующее: «Мы с уважением относимся к вашей высоко цивилизованной расе, но, к сожалению, не можем общаться с существами, чей внешний облик столь разительно контрастирует с нашими представлениями об изящном».
        - М-да. Хорошо еще, что они хоть с нами согласны общаться.
        - Ну, мы, как-никак, ближе всего к ним по внешнему виду… как и они к нам. Впрочем, они считают, что нашей внешности и манерам не достает утонченности.
        - Значит, цивилизация эстетов. Ну а все-таки, чего они добились реально, кроме того, что приспособили под свои нужды несколько биологических видов? Даже если сейчас они в упадке, за такую чертову кучу тысячелетий они могли стать властелинами Вселенной. Нашей цивилизации всего около 6 тысяч лет, если считать от появления письменности, и то мы уже стали весьма реальной силой в изрядном секторе Галактики.
        - Ну, во-первых, как я уже говорил, и жизнь, и разум развивались на Эксанвилле гораздо медленнее, чем на Земле. Но все равно у элиантов было достаточно времени, чтобы продвинуться дальше нас - и в ряде областей они этого добились. Но вы правы в том смысле, что какого-то ошеломляющего превосходства, как в случае с теми загадочными древними цивилизациями, которые исчезли неведомо куда, оставив лишь немногочисленные артефакты, природа и предназначение коих до сих пор не разгаданы - такого превосходства у элиантов не было. Но здесь следует опять-таки учесть разницу культур. Люди еще так недавно находятся в контакте с другими цивилизациями, что до сих пор не избавились от антропоморфизма. Взять, к примеру, межзвездные полеты. Когда мы еще только выходили в Космос, считалось чуть ли не аксиомой, что всякая цивилизация, способная к подобным полетам, непременно будет их проводить. И что же оказалось? В настоящее время нам известны 6 внеземных цивилизаций, уровень развития которых вполне позволяет строительство гиперпространственных звездолетов. Но две из них даже не стали вести исследования в этом
направлении. Одна ограничилась доказательством теоретической возможности и на этом успокоилась. Еще одна построила корабль, испытала его в нескольких полетах к ближайшим звездам и также свернула программу - было это 6 тысяч лет назад. В результате лишь две цивилизации, кроме нашей, реально практикуют межзвездные полеты - а фактически и вовсе одна, ибо культура куэкуэйцев находится под сильным влиянием зурбицан.
        - И это обстоятельство позволяет землянам делать неплохие деньги на межзвездных перевозках, - заметил Фрэнк.
        - Да, и другие расы нам платят, рассчитав, что содержание собственного звездного флота обошлось бы дороже. И они правы. Мы летаем не потому, что нам это выгодно - до установления контакта с другими цивилизациями звездные экспедиции были абсолютно убыточными - а потому, что стремление к звездам, к новым мирам заложено в нашей психике. И, между прочим, многие расы считают эту нашу особенность комплексом, извращением. Так вот, возвращаясь к элиантам. С тех пор, как они в последний раз применяли Е-технологии, прошли многие тысячелетия, и если анализировать этот период с нашей точки зрения, то это классическая деградация. Утрата научных знаний, распад общества. Но за это же время элианты создали восхитительно совершенное искусство. Их музыка - это что-то невероятное. Их стихи поражают сложностью и в то же время изяществом, но не просите меня что-нибудь процитировать - это нельзя перевести на английский и вообще на земные языки. Это язык, созданный специально для поэзии и очень сильно отличающийся от современного бытового языка элиантов. Конечно, происхождение этих языков общее, но размежевание
произошло так давно, что родство может быть выявлено только специальными лингвистическими исследованиями.
        - И все же объективно упадок имеет место, вы сами недавно упоминали о нем.
        - Да, - вынужден был согласится Моррисон. - Объективно раса элиантов угасает. Но этот процесс может продолжаться очень долго, возможно, они еще нас переживут, учитывая, как неторопливо все у них происходит. И создадут еще множество шедевров. Знаете, это вообще общая тенденция: умирающая раса или нация способна дать культуре больше, чем развивающаяся. Впрочем, это верно ведь и для личности, не так ли? В молодости человек озабочен достижением материальных благ, а под старость начинает задумываться, как говорится, о душе.
        - А сколько, кстати, живут элианты? - спросил Фрэнк.
        - Трудно сказать определенно - мы еще не настолько долго контактируем с ними, чтобы проследить путь отдельного индивидуума от рождения до смерти, - усмехнулся Моррисон. - Предположительно этот путь составляет 400-500 лет. По внешности взрослого элианта никогда нельзя сказать, сколько ему лет. Но, во всяком случае, они не бессмертны. Это совершенно точно.
        - Странно, что даже они, с их Е-технологиями, за столь длительный срок так и не победили смерть.
        - Не знаю, насколько это вообще возможно. Существует такая теория, что цивилизации, заметно опережающие нас по уровню развития, решили эту проблему, однако тщательно скрывают это от остальных. Причины понятны: просочись такая информация наружу, мы все потребуем, чтобы с нами поделились технологией бессмертия. Ясное дело, что отказ - а у них может быть множество оснований для отказа - повлечет за собой в лучшем случае разрыв отношений, а в худшем - войну, порожденную элементарной завистью. Но я не слишком верю в эту гипотезу. Вы ведь знаете, с какими проблемами столкнулись мы, земляне. Продлить жизнь до 120 лет оказалось сравнительно легко. После этого, до 140, каждый год давался с боем. А на 140 наступил стопор. Ресурсы организма оказались выработаны полностью, без остатка. И сколько бы мы не пересаживали органы, сколько бы не вводили искусственно ферменты и гормоны - мозг все равно превращается в кашу. (Кстати, элиант сейчас бы упрекнул меня за неизящный натурализм.) Так что, на этом фоне, достижения элиантов выглядят довольно впечатляюще. 400-500 лет для гуманоида - это срок.
        - А откуда эта предположительность? Почему не спросить у них самих?
        - Потому что элианты не говорят о смерти. Говорить о смерти - это гфурку, неизящно. Они даже не пользуются словом «умер» - они говорят «ушел от нас».
        - Но ведь они должны различать праздное любопытство и научный интерес!
        - Фрэнк, если человек, не знающий обычаев элиантов, говорит или делает гфурку, ему вежливо объяснят, что это гфурку. Если он настаивает, это означает, что он сам гфурку. И тогда его просто перестают замечать. А профессия его при этом не имеет никакого значения.
        - Гм… похоже на табу у дикарей.
        - У дикарей табу имеет религиозную природу, и нарушителей табу убивают. А элианты просто игнорируют тех, кто некрасиво ведет себя в обществе.
        - И тем не менее, вы говорите, они описывают всякие древние кровопролития в своих балладах.
        - Это другое дело. Недаром у них для поэзии существует отдельный язык. Впрочем, в их балладах тоже нет смакования насилия - скорее оно выступает как эмоциональный фон драмы.
        - Кстати говоря, а проза у них есть?
        - Новой нет. Они считают, что все, что можно сказать средствами прозы, уже сказано за все эти тысячелетия. Так что есть только древняя классика, по своему объему в несколько раз превосходящая всю литературу Земли. Парни из Торгового Отдела все уговаривают их купить у нас компьютеры и перенести эту информацию на них, а заодно и нам предоставить к ней доступ. Если уговорят, вам придется этим заниматься.
        - Да, это был бы грандиозный проект, - подумал вслух Фрэнк. Перекодировать многие миллионы древних книг… потребуется куча техники, работающей одновременно.
        - Но я не уверен, что до этого дойдет… во всяком случае, скоро, сказал Моррисон. - С элиантами чертовски трудно вести дела, которые касаются не отдельных личностей, а расы в целом.
        - Ну да, у них ведь нет центрального правительства.
        - У них нет никакого правительства. Никаких общественных структур, даже полиции. Собственно, современное общество элиантов - это даже не общество в нашем понимании, а аморфный конгломерат отдельных индивидуумов, семей и лантинов - это что-то вроде сообщества друзей… хотя и семьи, и лантины весьма неустойчивые образования, и отношения, связывающие их членов, куда более холодны и рассудочны, чем земные любовь и дружба. Сильные эмоции это гфурку, это ришмаэр - варварство. Биотехнологии давно избавили элиантов от необходимости массового производства - представьте себе ферму, где не надо заботиться ни об урожае, ни о скотине, ибо они заботятся о себе сами. Элианты живут в гармонии с собой и окружающим миром, поэтому общественные институты им просто не нужны.
        - Однако у них есть средства коммуникации, хотя они и далеки от наших компьютеров.
        - Да, весь континент опутан оптическими кабелями, проложенными в незапамятные времена. С их помощью элианты передают как аналоговую, так и цифровую информацию - соответствующие приборы тоже идут от древних веков. Но это только средства передачи, а не обработки информации. Элианты не создали компьютеры - или, во всяком случае, не сохранили памяти о них потому что их собственный мозг во многом справляется с теми функциями, которые у нас выполняют машины. Их интеллектуальный уровень примерно такой же, как у землян, но возможности мозга они используют гораздо полнее. Разумеется, это тоже результат Е-технологий.
        - Однако по пути инов они так и пошли.
        - А, ины… В самом деле, уникальный народ. Единственная известная нам раса, для которой телепатия - не исключение, а норма. Мир, где ложь невозможна в принципе. Столкнувшись с нами, они долго не могли понять, что это такое, а поняв, пришли в ужас. Утаивать и сознательно искажать информацию - это для них… мне просто трудно подобрать сравнение. Убийства себе подобных, каннибализм - все не то, все это мы можем себе представить. А для них ложь - это настолько дико, противоестественно… Ины единственная цивилизация, не знавшая войн и преступлений, ибо то и другое базируется на тайнах. И темпы развития инов воистину фантастические, ибо в решение всякой проблемы, в обсуждение всякой идеи включаются сразу тысячи умов, непосредственно взаимодействующих друг с другом. Мы в их возрасте еще жили в пещерах, а у них уже есть ядерная физика. Но существует и оборотная сторона. Слишком сильная интеграция размывает понятие личности. И хотя ины все же не клетки единого мозга, а самостоятельные индивидуумы, в отрыве от своей цивилизации ин оказывается неполноценным, почти калекой. Поэтому, в частности, у них никогда не
будет космических полетов. И искусства у них тоже фактически нет - ведь в основе подлинного искусства лежат глубоко личные переживания. Хотя, с другой стороны, ины гораздо легче относятся к смерти, ибо реально, а не абстрактно, сознают себе частью неумирающего целого и знают, что их мысли и чувства переживут их, сохраняясь и развиваясь в сознании соплеменников. Однако ины таковы изначально, от природы. Они не создавали телепатию искусственно. И, насколько нам известно, ни одна из контактирующих с ними рас не захотела обращаться в телепатов, хотя это возможно. Ины прямо утверждают, что им известна природа телепатии и они могли бы поделиться с нами необходимыми сведениями - но лишь при условии, что мы тоже сделаем телепатию достоянием всех, а не избранных. Однако мир без тайн пугает нас так же, как тайны - их.
        - И правильно, - заметил Фрэнк, - ни одна культура не выдержит подобной информационной революции.
        - Так или иначе, элианты тоже не захотели развивать телепатию, хотя я почти уверен, что в свое время они могли это сделать.
        - Копаться в чужих мозгах неизящно, - усмехнулся Фрэнк.
        - Да, пожалуй… элиант предпочтет изящную ложь неизящной правде. Но обычно они не лгут. Предпочитают просто молчать о том, что им не нравится.
        Моррисон допил свой коктейль и посмотрел на часы.
        - Извините, мне пора. Рад был пообщаться. Если захотите еще поговорить об элиантах, вот мой личный код, - экзоэтнолог протянул руку, и часы двух землян, являвшиеся одновременно микрокомпьютерами и переговорными устройствами, соприкоснулись, транслируя друг другу коды вызова.
        - Минуту, - окликнул Фрэнк уходящего ученого. - Мне хотелось бы поговорить не только об элиантах, но и… с ними самими. Это возможно?
        - Чего же тут невозможного? - усмехнулся Моррисон. - У них статус B. Допускаются контакты без ограничений.
        - Но я боюсь, что они просто… могут не захотеть со мной общаться. Без соответствующих рекомендаций.
        - О, я вижу, вы кое-что поняли, - улыбнулся экзоэтнолог. - В отличие от ваших коллег-технарей. Хорошо, я познакомлю вас с одним из них пожалуй, его может заинтересовать общение с новым землянином. Но может и не заинтересовать, тут уж я ничего не могу поделать.
        Три дня ушли у Фрэнка на ознакомление со своей новой работой и проведения давно запланированного усовершенствования системы инфокоммуникаций Миссии. Отныне любой абонент, будь то человек или компьютер, мог связаться с любым другим напрямую, не дожидаясь, пока его запрос пройдет через центральный сервер. Была как раз пятница, когда Фрэнк просмотрел последние результаты тестов и вызвал на связь Моррисона, рассчитывая договориться о планах на уик-энд.
        - А, Хэндерган, - раздался знакомый голос в динамике, - я ждал вашего вызова.
        - Зовите меня просто Фрэнк.
        - В таком случае, можете называть меня Эдвард. (Фрэнк подумал, что снобизм элиантов распространился и на этнолога - другой на его месте предложил бы звать его просто Эд.) Если ваш энтузиазм все еще сохраняется, то завтра вечером мы можем наведаться к Эннальту Хаулиону.
        - Во сколько?
        - Это все равно. Это земляне привыкли рассчитывать свое время на неделю вперед, а для элиантов время не имеет значения.
        - Разумеется, - сказал Хэндерган с легкой ноткой раздражения, - но мы-то с вами не элианты.
        - А… ну конечно. Я, знаете ли, частично перенял их образ жизни. Просто позвоните мне, когда будете готовы.
        На другой день инженер и этнолог встретились на транспортной площадке Миссии и взяли глайдер, заплатив, по земному обычаю, каждый за себя. С тихим гудением силовой установки машина поднялась в воздух и заскользила над степью, почти касаясь днищем высокой травы.
        - Как, вы сказали, зовут вашего приятеля? Энальт Холливан?
        - Хаулион, и постарайтесь не переиначивать имена элиантов на американский манер, а также не называть их «приятель», «дружище», «старина» и прочими словечками в этом роде. Его полное имя - Эннальт Аусенквир Иллироа Коэлиррэ Хаулион, гирт Йоллесиэнский.
        - Похоже на дворянский титул.
        - Да, гирт - это что-то среднее между графом и герцогом.
        - Вот как? У столь древней расы сохранилась аристократия ранних веков? - Фрэнк был изрядно удивлен.
        - Не в том смысле, как вы думаете. Это не дает каких-либо социальных льгот, да и по наследству не передается. Просто элианты считают, что дворянские титулы - это изящно и красиво, и присваивают сами себе те, которые им больше нравятся, беря их из легенд, исторических документов и собственного воображения.
        - В таком случае удивительно, что у вашего знакомого только один титул, а не десяток.
        - О, элианты во всем знают меру. Они не имеют ничего общего с варварами, увешивающими себя яркими побрякушками.
        - Кстати, о варварах… Мы с вами все время говорим об элиантах, но ведь это не единственная разумная раса на планете.
        - Да. Грумдруки, - Моррисон невольно нахмурился. - Надеюсь, вы не собираетесь говорить о них с элиантами?
        - Да, я знаю, что это гфурку и все такое…
        - Это рильме гфурку - крайне неизящно.
        - Разумеется, разумеется. Но я хочу спросить о них не Хаулиона, а вас. Они ведь тоже входят в сферу интересов экзоэтнологии?
        - Что я могу о них сказать? - пожал плечами Моррисон. - У них статус D - контакты крайне нежелательны. Это агрессивные варвары, без какой-либо развитой культуры, и, кажется, с весьма невысоким интеллектуальным уровнем. Ксенофобичны до крайности, враждебно настроены как к элиантам, так и к нам. Мы мало что знаем о них. Вообще-то, - добавил Моррисон, чуть помолчав, Эксанвилль и в этом отношении уникальное место. Нам известно несколько планет, на которых существует или существовало более одного разумного вида. Но всегда эти виды зарождались и развивались, будучи четко отделены друг от друга природными барьерами. Скажем, на разных континентах, или один на суше, другой в океане. Если бы не это обстоятельство, один из видов еще на этапе зарождения разума неминуемо подавил бы другой в ходе эволюционной конкуренции. И лишь технический прогресс позволял представителям одной расы проникнуть на территорию другой. И первой реакцией на такую встречу всегда была дикая, остервенелая взаимная враждебность. Проистекающая из ксенофобии, страха перед неизвестным и нежелания делить планету с кем-либо еще.
        - Ну так и здесь то же самое, - нетерпеливо заметил Фрэнк. - И взаимная враждебность, и территориальное разделение. Элианты живут на Континенте, грумдруки - на Острове.
        - Разделенных проливом шириной в милю, - усмехнулся Моррисон. - Есть, кстати, предположение, что этот пролив вырыт искусственно в давние времена именно с целью отделения элиантов от грумдруков. После того, как первые загнали последних на Остров. Сейчас считается доказанным фактом, что некогда обе расы жили на одной территории, это подтверждают и археологические находки. Потом, очевидно, взаимная враждебность привела к тотальной войне, в результате которой элианты, как более высокоразвитые, с легкостью одержали победу, однако, в силу все той же цивилизованности, не уничтожили грумдруков, а выселили их на Остров - тогда, возможно, бывший полуостровом. То есть разделение двух этих видов не было изначальным.
        - Тогда напрашивается предположение, что оба вида происходят от общего предка, - сказал Фрэнк, поражаясь смелости своего дилетантского суждения.
        - Это верно в отношении любых двух видов на планете, - усмехнулся Моррисон. - Все они имеют предками простейших. Конечно, у элиантов и грумдруков был общий предок, ибо те и другие - теплокровные гуманоиды. Но размежевание между ними произошло очень давно, очевидно, задолго до зарождения разума. Слишком уж они несхожи, чисто биологически. Это даже не две ветви приматов, как, скажем, гориллы и шимпанзе или субцивилизации мрру'гуа. Это разные отряды, как кошки и собаки, а может быть, и разные классы. Мы ведь до сих пор даже не знаем, являются ли грумдруки млекопитающими в классическом смысле, или они все же ближе к рептилиям.
        - Неужели они настолько не изучены? - изумился Фрэнк. Ему, как специалисту по информационным системам, казалось дикостью провести на планете несколько лет и при этом не собрать даже базовой информации об одной из населяющих ее цивилизаций.
        - Это не так просто, - поморщился Моррисон. - С одной стороны, грумдруки не животные, мы не можем ловить их в силки и волочь в лаборатории. С другой стороны, у них статус D.
        - Который мы же им и присвоили, - напомнил Хэндерган. - Или не совсем мы?
        - Да, элианты довольны, что мы не общаемся с отвратительными для них грумдруками, - признал Моррисон слегка раздраженным тоном. - Но не думаете же вы, что элианты, при всем моем к ним уважении, могут диктовать Земле ее научную и дипломатическую политику? В конце концов, грумдруки сами отвергают любые попытки контакта. И они действительно варвары с примитивной культурой, не способной ничего дать Земле ни в информационном, ни в материальном плане. Неужели, по-вашему, здесь возможны были колебания в выборе партнера?
        «Ах, значит, выбор все-таки был, - подумал Фрэнк. - Значит, эти высоко цивилизованные элианты все же заявили: или мы, или они.» - Меж тем у самих элиантов всего-навсего статус B, - сказал он вслух. - Даже не A.
        - Да, «дружественной и союзной цивилизацией» они не являются, согласился Моррисон. - Они вообще не могут быть друзьями и союзниками кому бы то ни было. Слишком холодны для первого, слишком благополучно-равнодушны для второго.
        - Господа, мы прибываем к месту назначения, - сообщил компьютер глайдера. Прямо по курсу росли очертания поместья Хаулиона, расположенного посреди бескрайней степи - подобно большинству домов элиантов, давно отказавшихся от городов. Фрэнк с интересом разглядывал асимметричную архитектуру; казалось, в доме не было ни одного прямого угла, а округлые формы явно превалировали над плоскими. Все помещения располагались на разных уровнях, так что говорить об этажах в привычном смысле не приходилось. Окна сильно различались формой и размером, превращая одни помещения в открытые террасы, другие - в глухие бастионы. Колонн не было совсем, зато имелись лесенки и галереи, соединявшие далеко выступавшие комнаты. Несмотря на то, что вся постройка состояла из самостоятельных и разнородных элементов, она отнюдь не выглядела эклектичной: во всем чувствовался единый стиль и удивительная гармония. В целом дом казался легким и устремленным ввысь под некоторым углом, словно его уносил ветер.
        Глайдер плавно опустился перед главным входом. Фрэнк достал из кармана горошину транслятора и вставил ее в ухо; то же самое на всякий случай сделал и Моррисон, хотя и считал, что знает язык элиантов. Трансляторы микрокомпьютеры для перевода устной речи - были незаменимым приспособлением для общения не только с инопланетянами, но и с землянами, говорящими на разных языках; в кармане каждого путешественника обычно лежала пригоршня таких горошин, как для личного пользования, так и для раздачи случайным собеседникам. Их раздавали на пассажирских линиях и за символическую цену продавали автоматы в космопортах.
        - Есть ли еще какие-нибудь запретные темы в разговоре с элиантами? - спросил Фрэнк.
        - Да нет, вы можете общаться с Эннальтом вполне свободно, просто помните об эстетике. В крайнем случае он отнесется снисходительно к вашему промаху, ибо знает, что вы не привыкли общаться с его народом. Ну и вы, в свою очередь, должны быть снисходительны к древней гордости элиантов, даже если она покажется вам слишком высокомерной. В конце концов, они действительно самая старая раса в известной нам части Галактики.
        Они вышли из машины и направились к округлым дверям, украшенным сине-золотым орнаментом. Фрэнк задержался у входа и потрогал стену жемчужного оттенка.
        - Из чего это сделано? - спросил он. - Явно не камень, не дерево и не металл.
        - Это соэллис, дальний родственник земных кораллов, - пояснил Моррисон. - Так что термин «сделано» здесь не совсем подходит. Точнее будет сказать «выращено».
        - Погодите, вы хотите сказать, что этот дом - ничто иное, как сухопутный коралловый риф? - изумился Хэндерган. - Сколько же лет ушло на его создание?
        - Такого - около трех недель. Соэллис - один из продуктов Е-технологий. Он очень быстро растет по заданным для него направляющим, по окончании же «строительства» впадает в спячку. Однако, если часть структуры разрушается, прилегающие клетки соэллиса активизируются и активно растут, пока не восстановят первоначальную форму. Поэтому такой дом практически вечен. Этому, насколько мне известно, более десяти тысяч лет.
        Земляне вошли внутрь.
        Хозяин дома ждал их в полукруглом зале, выходившем на широкий балкон. Энальт Хаулион сидел в высоком кресле с плавными формами и без ножек; он не счел нужным встать при входе гостей, а лишь сделал приветственный жест рукой. Моррисон ответил тем же жестом, Фрэнк неловко кивнул, и вновь прибывшие уселись в предназначенных для них креслах (которые тут же изменили форму, подстраиваясь под фигуры и позы гостей).
        Несмотря на то, что Хэндерган, конечно же, видел голограммы элмантов перед отправкой на Эксанвилль, он не мог отделаться от подсознательной ассоциации с героями псевдосредневековых легенд, популярных в XX и XXI столетии, а потому ожидал - хотя и понимал, что это глупо - увидеть этакого высокого и стройного эльфа со светлыми волосами до плеч, перехваченными серебряным обручем с самоцветом на лбу, в зеленом или красном плаще и даже с длинным и узким мечом на бедре. Элиант действительно был высоким и тонким, явно тоньше землян, а его длинное лицо украшали большие фиолетовые глаза, которые придавали бы ему странное сходство с красотками из земных мультфильмов, если бы не твердо очерченный подбородок и очень тонкие, почти бескровные губы. Поскольку в спектре солнца Эксанвилля, красного карлика, очень мало ультрафиолета, у элиантов начисто отсутствует защитная пигментация; при этом кожа их даже не розовая, как у незагорелого землянина, а совершенно белая, белая, как снег. В красноватом свете солнца это выглядит почти обычно для человеческого глаза, но здесь, в помещении, залитом исходящим от стен
голубоватым свечением (Фрэнк догадался, что его производят какие-то микроорганизмы), смотрелось достаточно жутковато. Волосы, однако, были значительно темнее и средней длины; еще в незапамятные времена элианты с помощью Е-технологий истребили волосы на теле, а на голове ограничили их рост определенной длиной, чтобы никогда не испытывать необходимости в стрижке. Кажется, даже нынешние поколения эстетов находили эту меру весьма разумной, ограничивая заботу о волосах безупречной прической. Никаких обручей и вообще украшений, а также оружия, естественно, не было. Одет Хаулион был не в плащ и уж тем более не в тогу, а в двухцветный фиолетово-желтый комбинезон, облегающий, но не обтягивающий, то есть подчеркивающий общий абрис фигуры, но не конкретные детали, и обут в высокие глянцевито-блестящие сапоги, чьи голенища спереди заканчивались треугольниками, прикрывавшими колени, а сзади едва доходили до середины голени. В целом облик элианта одновременно походил и не походил на человеческий, будучи при этом в полном смысле элле - изящным и утонченным; Фрэнк поискал точное определение и понял, что перед ним
образчик абсолютно асексуальной красоты.
        - Полагаю, представляться нет нужды, ибо мне известно ваше имя, а вам - мое, - сказал Хаулион. Даже по этой короткой фразе Хэндерган понял, как красив и мелодичен язык элиантов; точас прозвучавший в ухе английский эквивалент показался грубым и неблагозвучным.
        - Как мне следует называть вас? - продолжал хозяин. - Фрэнк, Хэндерган, мистер Хэндерган или сэр?
        Фрэнк чувствовал, насколько неуместна какая-либо фамильярность с этим… с этим существом, чей личный возраст насчитывал, возможно, несколько столетий, не говоря уже о возрасте его цивилизации. Еще более неуместна, разумеется, была бы кичливость.
        - А как вы называете Моррисона? - спросил он.
        - Эдвард, а он меня, соответственно, Эннальт. Но с ним мы давние знакомые. Я вижу, вы в затруднении? Должно быть, Эдвард запугал вас нашей обидчивостью, - элиант иронически улыбнулся, Моррисон смущенно хмыкнул. - На самом деле все не так страшно, мы вовсе не выжившие из ума снобы, помешанные на этикете. Мы просто чтим красоту и изящество. Итак, если вы не возражаете, я буду звать вас «Хэндерган», ибо это красивое имя, хотя и немного варварское, - Хаулион опять улыбнулся. - Вы можете выбрать любое из моих имен, поскольку все они достаточно благозвучны, либо же звать меня «гирт», ибо среди всех присутствующих я один ношу этот титул.
        - Да. Гирт. Пожалуй, это подойдет, - кивнул Фрэнк.
        - Итак, с формальностями покончено. О чем вы хотели расспросить меня, Хэндерган?
        Фрэнк был несколько озадачен таким прямым переходом к делу. Он ожидал, что сперва ему самому придется отвечать на обычные в таких случаях вопросы: как добрался, как ему нравится планета, долго ли он намерен здесь пробыть и тому подобное. Но, очевидно, элианта не прельщала светская болтовня. От неожиданности с языка Фрэнка едва не сорвался вопрос о грумдруках, он уже открыл было рот, и, смутившись, снова его закрыл. Он и не предполагал, что общение с представителем древней расы вызовет у него столько волнения. Хаулион, похоже, не замечал всего этого или же делал вид, что не замечает.
        - Вы живете в этом доме один? - спросил наконец Фрэнк.
        - Да, уже много килодней. Один, если не считать моих животных , транслятор произнес последнее слово более низким голосом, подчеркивая, что в английском языке нет адекватного понятия и перевод приблизителен. - Насколько мне известно, большинство элиантов большую часть времени живут именно так.
        - И вы совсем не испытываете потребности в обществе?
        - Общество, Хэндерган, есть не более чем неизбежное зло эпохи низких технологий, - наставительно изрек Хаулион. - Прогресс культуры есть прогресс индивидуализма. Гуманоидная цивилизация в своем развитии проходит три стадии. Первая из них - первобытная, период непосредственной зависимости. Уровень технологий настолько низок, что выживание человека напрямую зависит от личных отношений с окружающими его конкретными людьми. Отсюда высокий уровень эмоциональности и раздробленность расы на мелкие сплоченные группы, часто враждебные друг другу. Вторая стадия средневековая, ее в последний мегадень проходите вы. Период опосредованной зависимости, через социальные институты и массовую индустрию. Это время экспансии и глобальных задач; человек зависит не от конкретных людей, а от общества в целом, соответственно, роль личных отношений снижается, эмоции становятся контролируемыми, цивилизация интегрируется в единое целое, и роль отдельной личности уменьшается. На начальном этапе средневековья это сопровождается и уменьшением прав личности, но, по мере разрешения глобальных задач, эти права начинают
увеличиваться, поскольку исчезает необходимость в жестком принуждении. Наконец наступает третья стадия, период реальной независимости. Технологии настолько высоки, что позволяют обеспечить каждого всем необходимым в индивидуальном порядке, без потребности в массовом производстве и каких-либо формах интеграции. Общество распадается, сперва на группы, связанные общностью интересов, потом - до отдельных индивидуумов. Права и свободы личности максимальны, стадные инстинкты полностью изжиты.
        - Но прогресс невозможен без решения глобальных задач, требующих интеграции, - заметил Фрэнк.
        - Все необходимые задачи решены на второй стадии.
        - Но нельзя же останавливаться на достигнутом! Надо двигаться дальше!
        - Зачем?
        Фрэнк обалдело уставился на Хаулиона.
        - Знаете, какова главная отличительная черта варварства? - продолжал элиант, и в тоне его инженеру послышалось легкое презрение. - Вовсе не низкий уровень знаний и даже не агрессивность. Отличительная черта варварства - ненасытность. Будь то ненасытность к самкам, материальным богатствам или знаниям.
        Фрэнк с удивлением поглядел на Моррисона, чтобы понять, не шутит ли Хаулион. Но экзоэтнолог оставался серьезен.
        - Насчет самок и материальных богатств я, конечно, соглашусь, - сказал Фрэнк, - но как можно валить в ту же кучу знания? Разве есть во Вселенной что-нибудь ценнее информации? Разве развитие науки не является высшим смыслом каждой цивилизации?
        - Наука - всего лишь рабское изучение объективной реальности, - пожал плечами хозяин дома. - Игра, смысл которой состоит в выяснении ее правил. Скучное ремесло, необходимое лишь для того, чтобы сделать наше физическое существование достаточно сносным, чтобы мы могли о нем не задумываться. Как только эта цель достигнута, необходимость в науке отпадает. Знание ради знания, говорите вы. А вы уверены, что подобное любопытство пойдет вам на пользу? Я говорю не о вульгарном использовании научных открытий для создания средств разрушения, как вы, вероятно, подумали. Нет, дело гораздо серьезнее. Что, если, доверчиво блуждая в темных подземельях мироздания, вы обнаружите истины столь ужасные и отвратительные, что знание их обратит все ваше существование в бесконечный кошмар? Кошмар, от которого нельзя избавиться, ибо это будет последнее, окончательное знание, не оставляющее надежд на ошибочность гипотез и отыскание обходных путей!
        - И ваша цивилизация… обнаружила такие знания? - спросил Хэндерган, чувствуя, как холодеет в животе.
        - Нет, - ответил элиант, и огоньки в его глазах погасли. - Нам хватило ума вовремя остановиться.
        - Но если не наука, то что же тогда остается цивилизации в качестве высшего смысла?
        - Искусство, разумеется, - ответил Хаулион будничным тоном.
        - Значит, по-вашему, искусство выше науки?
        - И по-вашему тоже. Даже с позиций вашей профессии, наука - сбор информации, искусство - создание оной. Чем изучать единственный несовершенный мир, данный нам природой, не лучше ли создавать свои, совершенные?
        - Вы считаете, что человек способен создать совершенный мир?
        - Человек разумен, в отличие от природы. С другой стороны, у него меньше времени на эксперименты. Но ведь ему нет необходимости создавать целую вселенную. Один совершенный сонет , сложенный вами лично, стоит миллиона галактик, до которых вам нет никакого дела.
        Фрэнк мысленно поежился при мысли, что цивилизация, уже многие тысячелетия исповедующая этот принцип, может без колебаний уничтожить тот самый миллион далеких галактик ради одного совершенного сонета. И, значит, очень хорошо, что элианты вовремя остановили прогресс технологий. Но что, если где-нибудь в недрах вселенной обитает раса еще более древняя и при этом не прекратившая наращивание технического могущества?
        - Ну хорошо, - сказал он вслух. - Допустим, искусство - высшая ценность. Но все равно, как это совмещается с распадом общества? Положим, для художников не существует такой потребности в объединении усилий, как для ученых. Но все равно им необходимы потребители их продукции. Читатели, зрители и так далее.
        - Вы так думаете? - иронически усмехнулся Хаулион. - Разумеется, вы еще далеки от подлинной цивилизованности, но даже самые варварские ваши мифы о величайшем художнике говорят иное. Я имею в виду бога любой из ваших монотеистических религий. Разве он нуждался в обществе равных себе, чтобы получать удовольствие от процесса творчества? Нет, он был совершенно одинок, как и подобает великому художнику. На роль независимого ценителя мог бы претендовать разве что дьявол, однако и сам он - творение бога, причем созданное отнюдь не в качестве ценителя, а в качестве критика, который должен указывать слабые места произведения, и одновременно как элемент того же самого произведения. В этом суть подлинного шедевра; поэма, состоящая из одних положительных героев и благородных поступков, представляет собой бездарную пошлость. У создателей ваших религиозных мифов был вкус и понимание натуры настоящего художника; однако их невежественные соплеменники не понимали, что религия преподносит мир как произведение искусства, и постоянно спрашивали, отчего же в нем так много черной краски - как будто картину можно
написать одной белой.
        Но тем не менее у нас есть общение друг с другом, в том числе и по части искусства. Просто для нас это не главное. В противном случае цивилизация просто не могла бы существовать. Даже в вашем мире, где художественная одаренность - достаточно редкое явление, человек уже не в состоянии за всю свою жизнь ознакомиться даже со всеми выдающимися произведениями, не говоря уже о средних. А в нашем мире, где творчеством занимается каждый, не говоря уже об огромных объемах древней классики, это тем более невозможно. Если человек посвятит все свое время изучению чужих произведений, он будет лишен удовольствия собственного творчества, а изучит все равно ничтожно малую часть. Но впадать в другую крайность и игнорировать искусство других тоже неразумно. Во всем должна быть гармония, умение достичь ее - это и есть признак цивилизованности.
        - Но как вы определяете, с какими именно произведениями следует ознакомиться? - спросил Фрэнк. - Раз никто не в состоянии охватить картину в целом, то никто не может и рекомендовать такую-то вещь как шедевр.
        - Разумеется. Но нам и не нужны подобные рекомендации. Видите ли, когда цивилизация достигает третьей стадии и перестает перестраивать внешнюю среду, у нее наконец-то появляется возможность заняться внутренним миром. У нас нет такого явления, как ваша графомания - в широком смысле, а не только в литературном. Конечно, разные элианты талантливы по-разному, но ни один из них не страдает недостатком вкуса и не предложит на всеобщее обозрение вещь откровенно неудачную. Поэтому, выбирая произведения произвольным образом, мы почти никогда не испытываем разочарования.
        - И вас не огорчает, что вы не можете познакомиться с каждым шедевром?
        - Каков ваш любимый напиток, Хэндерган?
        - Лайо, - ответил удивленно Фрэнк.
        - Разве вас огорчает, что вы не можете выпить весь лайо на свете? Да простится мне эта физиологическая аналогия… - «но как иначе говорить с варварами», угадал Фрэнк окончание мысли.
        - Кстати, господа, не хотите ли отужинать? - предложил Хаулион.
        - Хотим, - без лишних церемоний ответил Моррисон.
        Хозяин дома слегка оттолкнулся от пола, и его кресло подкатилось к столу. Хаулион взял со стола хрустальный колокольчик и позвонил. Фрэнк с интересом уставился на дверь, ожидая, кто же явится на зов.
        Минуту спустя в залу, бесшумно ступая, вошло необычное существо. Ростом, телосложением и осанкой оно походило на человека, голова же скорее напоминала кошачью. Оно уверенно и даже грациозно передвигалось на двух ногах, неся передними конечностями - это были пятипалые руки с длинными и тонкими пальцами - большой поднос с разнообразной снедью, по форме напоминавший палитру. Единственным облачением существа был гладкий серебристый мех, покрывавший все тело и голову; на шее блестел тонкий серебряный ошейник. Определить пол создания было затруднительно; Фрэнку пришла в голову мысль, что оно может быть и вовсе бесполым.
        Существо быстро расставило кушанья и приборы; тут были какие-то овальные и лодкообразные тарелочки, горшочки и кувшинчики разных форм, нечто вроде подсвечников с торчащими из них оранжевыми трубочками, вилки с зубчиками, лежащими в разных плоскостях, щипчики и пинцеты и даже некое подобие шприцов. Со всем этим хозяйством создание управлялось привычно и уверенно, как вышколенный человекслуга, а вовсе не как дрессированное животное. Фрэнк, к тому времени уже тоже подкатившийся в своем кресле к столу, обратил внимание, что от существа ничем не пахнет. Он, разумеется, не думал, что от того, кому элиантом доверено накрывать на стол, будет вонять псиной, но все же не ожидал, что от животного может не быть вообще никакого запаха даже на расстоянии в несколько дюймов.
        Зато ароматы еды приятно щекотали ноздри и возбуждали зверский аппетит. Последнее обстоятельство причинило Фрэнку определенные неудобства, ибо вместо того, чтобы наброситься на еду и разом покончить с ней, как это обычно делают вечно спешащие земляне, он должен был есть медленно и аккуратно, крохотными кусочками, как подобает заботящемуся об изяществе элианту. Блюд и напитков было около двух десятков, но каждое - в очень небольшом количестве; как истинные гурманы, элианты предпочитают не наесться чем-то одним, а отведать всего понемногу. В сложной науке элиантской трапезы Фрэнк сразу же доверился руководству Моррисона и благополучно избежал конфузов. Шприцами, к примеру, наносились капли соуса на белые треугольники явно мясного происхождения, а «подсвечники» с трубочками-пирожными были наполнены вареньем. Некоторые блюда были до того странными, что Фрэнк терялся в догадках относительно их природы; однако ни одно из них не показалось ему невкусным. Очевидно, что хотя кулинария, как предмет низменно-физиологический, и не считалась у элиантов формой искусства, но и в этой области они достигли немалых
высот.
        После ужина, прошедшего, по элиантским правилам, в полном молчании, разговор возобновился. Фрэнк упомянул о проекте перенесения культурного наследия элиантов на земные компьютеры.
        - Меня это не развлекает , - отозвался Хаулион, и по тону транслятора Хэндерган понял, что перевод опять не точен. - Впрочем, возражений у меня тоже нет. Однако я ничего не могу сказать о позиции других; строго говоря, я вообще не знаю, у кого вам надо получать разрешение на доступ к хранилищам и архивам.
        - Разумеется, у вас нет правительства… но ведь есть какие-то службы, занимающиеся этими архивами?
        - Нет, никаких служб у нас нет.
        - Но кто-то должен заботиться о сохранности фондов.
        Какое-то мгновение хозяин дома смотрел непонимающе, пытаясь уразуметь, что такое «фонд», потом понял и покачал головой: - Все записи сделаны на кристаллах, которые могут храниться без повреждений в течение гигадней.
        - Но как же… преднамеренные повреждения?
        - Животные не могут проникнуть в хранилища.
        - А… - Фрэнк подавил уже готовый сорваться вопрос, внезапно испугавшись, что одно лишь подозрение в способности элиантов к вандализму Хаулион воспримет как оскорбление. - А как вы сами проникаете туда?
        - Никак, мы пользуемся устройствами дистанционной связи.
        - В таком случае, мы тоже можем получить доступ к этим устройствам?
        - Если найдете элиантов, которых это развлечет .
        - А если мы сами подключимся к вашим оптическим каналам?
        - Полагаю, такое поведение будет расценено как неизящное.
        Фрэнк смущенно хмыкнул. - Разумеется, мы не намерены действовать без вашего разрешения. И все же мне странно… неужели моральное осуждение это единственная защита ваших прав? Как вы можете обходиться без полиции?
        - В ней нет нужды, ибо у нас не бывает преступлений.
        - Совсем?
        - Совсем.
        - Но… как такое возможно? В самом цивилизованном обществе всегда находятся…
        - У вашей расы, Хэндерган, существует 3 источника преступлений: во-первых, неудовлетворенность своим социальным и материальным положением, во-вторых, секс и в-третьих, патологии мозга. Ничего этого у нас нет.
        - А как же быть, скажем, с завистью, ненавистью и тому подобными личными мотивами?
        - Все это раскладывается по трем вышеназванным составляющим.
        - Но если, к примеру, какой-то элиант ведет себя неизящно…
        - Никто не пытается его убить. С ним просто не общаются, вот и все.
        - Но это может пробудить в нем злость, желание отомстить…
        - То есть гнев? Но это же сильная эмоция. Можно быть неизящным по отношению к другим, но быть неизящным по отношению к себе - это полный абсурд. Да и потом, для гнева нет оснований. Вы по-прежнему мыслите социальными категориями и расцениваете бойкот как утрату общественного положения. Но у нас нет общества и нет общественного положения. Если вам не понравилась книга, разве вы отправитесь убивать ее автора? Нет, вы просто возьмете другую книгу. Такая возможность всегда есть. Всякий может найти тот круг общения и те произведения искусства, которые ему нравятся; если с кем-то не хочет общаться никто, значит, он и не нуждается в общении.
        Фрэнк пожал плечами. Элиантская система представлялась ему слишком неустойчивой, способной рухнуть от руки первого же маньяка. Но, с другой стороны, эта система просуществовала множество тысячелетий, а маньяки так и не появились… Внезапная мысль ожгла сознание Фрэнка: но как же, в таком случае, элианты должны относиться к землянам, к варварам, представляющим потенциальную угрозу им и их культуре? Ведь у жителей Эксанвилля нет защиты от этой угрозы!
        - Если нам для чего-то и могла бы потребоваться полиция, так это для защиты от ваших преступников, - словно прочитал его мысли элиант. - Однако вы заверили нас, что ваши службы безопасности гарантируют нас от подобных проблем. Поскольку землян на Континенте немного, а ваша цивилизация в целом заинтересована в контакте с нами, то у этих гарантий есть основания. Иначе мы бы не позволили вам открыть здесь Миссию.
        Фрэнк обратил внимание, что Хаулион сказал «на Континенте», а не «на планете». Элиантам нет дела до деятельности землян за пределами их обитания. Преступления против грумдруков их не волнуют. Возможно, они даже одобрили бы их.
        - Но теперь вам известно, что в космосе много различных цивилизаций, подал голос Моррисон, до сей поры в основном молча наблюдавший за беседой. - Что вы будете делать, если одна из них высадится здесь без вашего согласия?
        - Разве галактическое сообщество не защитит нас? - иронически улыбнулся Хаулион. Чувствовалось, что он цитирует земных дипломатов.
        - Галактическое сообщество слишком аморфно и не склонно встревать в конфликты, - Моррисон сделал неопределенный жест рукой. - Особенно когда речь не о геноциде, а всего лишь о незначительном нарушении интересов.
        - Уж не хотите ли вы выяснить, любезный Эдвард, что будет, если у нас возникнет конфликт с в а м и? - Хаулион по-прежнему улыбался, но фиолетовые глаза слегка прищурились.
        - Ну что вы, Эннальт, разве земляне давали повод…
        - У нас есть что противопоставить неизящному поведению в масштабах планеты, - холодно заметил элиант. Конкретизировать он, по всей видимости, не собирался.
        Повисла неловкая пауза.
        - Я собираюсь поиграть на айоле, - сказал наконец Хаулион. - Желаете послушать?
        Земляне энергично согласились. Хозяин дома предложил пройти в соседний зал, где лучше акустика. Там все трое вновь опустились в кресла; на этот раз кресло Хаулиона стояло на овальной площадке в стороне от центра зала, и места слушателей также, по-видимому, были выбраны не случайно. Айола оказалась духовым инструментом, похожим на три флейты разных размеров, соединенных изогнутой трубкой с мундштуком. Хаулион некоторое время держал инструмент на отлете, полуприкрыв глаза, затем медленно поднес его к губам.
        Еще до того, как Фрэнк различил первый звук, он почувствовал странное нарастающее томление, так что, когда айола наконец зазвучала, у него вырвался вздох облегчения. Мелодия поначалу была удивительно чистой и нежной; три флейты то пели в унисон, то переговаривались друг с другом. С первых же тактов музыка захватила Фрэнка, обыкновенно почти не соприкасавшегося с этим видом искусства. Он словно плыл по прозрачной спокойной реке под бескрайним небом, чувствуя умиротворение и какую-то светлую грусть. Вдруг на воду набежала рябь, потянуло холодным ветром: одна из флейт подала диссонансную ноту тревоги. И вновь мелодия журчала и переливалась, как прежде, но чувство тревоги не оставляло. Все чаще и чаще то одна, то другая флейта делала пугающий намек, и Фрэнк ощущал, как растет в нем безотчетный страх надвигающейся неминуемой беды. Хотелось озираться по сторонам, чтобы, наконец, увидеть источник опасности и встретиться с ней лицом к лицу; но горизонт был чист, река все так же струилась по равнине, и это было невыносимее всего. И вот, когда страх достиг высшей точки, словно раскат грома пронесся над
равниной. Заклубились черные тучи, засверкали молнии, речной поток вспенился. Перед мысленным взором Фрэнка, рассыпаясь лавой, с ревом и гиканьем неслись на кривоногих лошадях черные всадники, закутанные в шкуры, с окровавленными саблями и пылающими факелами. Черный дым затянул небо, на улицах объятого пожаром города кипела жестокая битва. Флейты перекрикивали друг друга. Теперь в их голосах звучали лязг оружия, стоны агонии и вопли отчаяния, остервенелые крики бойцов, проклятья и мольбы о пощаде. Затем на фоне всего этого где-то вдалеке возник тихий плач ребенка.
        Звуки битвы стихали. Тучи расступились, и солнечный свет озарил двух последних израненных бойцов, все еще продолжавших смертельную схватку; каждого из них изображала одна флейта. И вот один из воинов со стоном бессильной ненависти повалился к ногам врага. Победитель запел торжествующую песнь, но внезапно она оборвалась на полуслове: умирающий из последних сил нанес ему удар мечом.
        Плач приблизился. Одинокая фигурка брела по выжженной и залитой кровью земле - единственное живое существо среди этого торжества смерти и хаоса. Даже вороны не кружили над полем битвы; лишь ветер гнал над пепелищем серые клубы дыма. Третья флейта рыдала, а две другие тихо пели о тоске и безнадежности, о тщете всех надежд, об утраченном навсегда и о милосердной смерти, которая лишь одна кладет конец страданиям. Постепенно плач переходил во всхлипывания, затихал; ребенок остановился и опустился на колени, закрыв лицо руками и все ниже опуская голову, пока не застыл в этой позе. Ветер трепал его жалкие лохмотья. Плач стих, и следом за ним медленно растаяли в воздухе последние звуки мелодии.
        Некоторое время Фрэнк сидел, не в силах пошевелиться; вдруг что-то теплое капнуло ему на руку, и это ощущение привело его в чувство. Подняв руку к лицу, Хэндерган с удивлением обнаружил, что оно мокро от слез. Он взглянул на Моррисона и обнаружил, что тот тоже вытирает левый глаз. Хаулион невозмутимо убирал инструмент в футляр, похожий на двустворчатую раковину.
        - Вы, как всегда, великолепно играли, Эннальт, - сказал Моррисон.
        - Да, - кивнул Фрэнк, - это было потрясающе.
        - Рад, что доставил вам удовольствие, - ответил элиант. - Надеюсь на приятное общение и впредь.
        Фрэнк понял, что сегодняшняя встреча окончена. В самом деле, Моррисон уже поднимался из своего кресла.
        Через несколько минут глайдер уже нес землян по направлению к Миссии.
        - Никогда бы не подумал, что музыка может производить такое впечатление, - произнес Хэндерган.
        - В диапазоне айолы есть как ультра-, так и инфразвуковые частоты, воздействующие на психику, - спокойно пояснил Моррисон. - Заметили, он начал с ультразвукового вступления?
        - Вот как? Ну что ж, все чудеса в нашем мире имеют простое и логичное объяснение.
        - Это не отменяет того факта, что Хаулион - прекрасный музыкант. Вы или я не добились бы от айолы ничего, и даже профессиональному земному музыканту пришлось бы долго учиться, чтобы использовать все возможности инструмента. Впрочем, с элиантской точки зрения Хаулион играет хорошо, но не идеально. По крайней мере, так считает он сам. Я слышал исполнителей, которых он ставит выше себя, но боюсь, что землянин слишком туг на ухо, чтобы оценить разницу.
        - На чем строится наш торговый обмен с Эксанвиллем?
        - Мы импортируем продукты биотехнологий и продаем машины и услуги, связанные с применением машин. Подробнее узнайте в Торговом Отделе.
        - А предметы искусства?
        - Их свободная продажа на планетах Земной Лиги запрещена.
        - Но почему?
        Моррисон усмехнулся наивности инженера.
        - Фрэнк, земные деятели искусств тоже хотят есть. Неужели вы думаете, что они выдержали бы конкуренцию с э т и м?
        - Чертов протекционизм! Но тогда я не понимаю, какой смысл в этой затее с древней классикой.
        - Смысл в том, чтобы заставить элиантов купить компьютеры, без которых они прекрасно обходятся. Ведь, собственно, наш бизнес здесь пока идет не слишком успешно. Элианты редко нуждаются в машинах. Разве что иногда им нужно починить что-нибудь сложное или громоздкое. Кроме того, некоторые из них приобретают наши транспортные средства. Но большинство, несмотря на нашу рекламу, по-прежнему предпочитает путешествовать с помощью леари. Это такие животные, развивают скорость до 140 миль в час. По всей видимости, продукт Е-технологий.
        - Значит, вашим друзьям элиантам пытаются впарить компьютеры, а вы в этом участвуете?
        - У меня свой шкурный интерес - охота добраться до их древних архивов, из которых пока мы получали доступ лишь к разрозненным кускам. Видите ли, компьютеры не столь уж бесполезны. Эти их записи на кристаллах действительно надежны, но, как я уже говорил, их коммуникационные устройства умеют только передавать информацию, а не обрабатывать. Когда информации многие терабайты, невозможно что-либо найти и систематизировать вручную. Элиантов это не смущает: с их точки зрения, вся древняя информация одинаково ценная, можно брать любой кусок и получать эстетическое удовольствие. Но у нас-то иной подход. А что касается друзей… вряд ли даже Хаулиона я могу назвать этим словом. Сомневаюсь, что землянин может добиться от элианта большего, чем благожелательный нейтралитет. У них и друг с другом-то прохладные отношения… а мы для них варвары. Нас просто терпят.
        - М-да, сегодня Хаулион прямо намекнул на это… Он когда-нибудь прежде заговаривал о тайном оружии элиантов?
        - Со мной - никогда. У меня такое чувство, что он специально заговорил об этом в вашем присутствии.
        - Но почему?
        - Тут можно только гадать… Полагаю, дело в вашей профессии. Вы специалист по информационным системам.
        - Ну и что? - все еще не понимал Фрэнк.
        - При известной доле фантазии так можно назвать и сотрудника разведки.
        - Но это же чушь! Моя должность чисто техническая и не имеет отношения к спецслужбам!
        - Если бы это было и не так, вы бы все равно об этом не сказали, верно? - усмехнулся Моррисон.
        Фрэнк раздраженно пожал плечами:
        - К тому же, у элиантов ведь нет разведки.
        - Вы забываете, что Хаулион интересуется землянами, равно как и прошлым собственной расы, так что он знает, что такое спецслужбы. И решил через вас неофициально предупредить Землю, что элианты не бессильны и могут защитить свои интересы.
        - И как по-вашему, это не блеф?
        - Вы спрашиваете от имени разведки или технической службы?
        - Да ну вас! - рассердился Хэндерган.
        - Фрэнк, вы слишком бурно реагируете на шутки. На самом деле, я знаю об этом не больше вашего. Когда-то у них были и войны, и оружие. Не исключено, что где-то на Эксанвилле остались не только хранилища древней классики, но и древние арсеналы. Но мне представляется крайне сомнительным, чтобы в условиях отсутствия каких-либо социальных структур старинное оружие можно было эффективно применить. Тем паче что нынешние элианты никогда не имели дела с оружием и, главное, вообще считают физическое насилие неизящным.
        - Будь это наоборот, они, вероятно, давно бы перебили друг друга.
        - Наверняка, - неожиданно просто согласился Моррисон. - Но ведь и люди сделали бы это, если бы их мораль предписывала убийства.
        - Мораль - не божественная данность, а кодифицированный здравый смысл данного общества. Разрушительная мораль противоречит здравому смыслу и не может существовать долго и устойчиво.
        - В истории человечества общества с моралью разрушительного типа доминировали вплоть до XXI столетия. Кстати говоря, даже наличие морали, осуждавшей насилие, очень долго не мешало людям убивать и терроризировать друг друга в массовом масштабе. Но вы верно отметили, что мораль категория общественная. У элиантов нет общества и не может быть морали. У них есть только их представления об изящном.
        - Между прочим, что за существо нам сегодня прислуживало?
        - Это айри. Предки айри были приматами, вроде наших человекообразных обезьян. Элианты усовершенствовали их с помощью Е-технологий. По сути, айри - полный аналог наших роботов. Точно так же они делятся на несколько разных видов, специально предназначенных для разных работ. Их интеллектуальный уровень выше, чем у земных обезьян и дельфинов, но, разумеется, ниже, чем у человека.
        - Вы уверены?
        - Не хотите ли вы сказать, что ради перспектив торговли с элиантами мы закрываем глаза на практикуемое ими рабство? - возмутился Моррисон.
        - Именно это я и хочу сказать. Эти существа не похожи на животных. Даже на умных животных.
        - Потому что они не животные. Они биороботы. И не думайте, что Миссия не занималась этой проблемой, прежде чем дать элиантам статус B. Они позволили нам обследовать нескольких айри, и земные специалисты согласились, что тех нельзя признать разумными существами.
        - Землянам могли специально подсунуть дефективных особей.
        - Мои коллеги сами выбирали айри.
        Фрэнк неопределенно хмыкнул.
        - И что, эти айри всегда преданы хозяевам?
        - Без сомнения. У них, как и самих элиантов, не бывает фатальных дефектов. Так что появление взбесившихся айри столь же невероятно, как и появление маньяков среди их хозяев.
        - Наверное, раз элианты их не боятся. Ведь, насколько я понимаю, в каждом доме имеется несколько айри, а случись что, элианты других домов не смогут прийти на помощь хозяину.
        - Так и есть. Впрочем, хозяев может быть и несколько - не всегда же элианты живут в одиночестве. Но принципиальной картины это не меняет.
        - Кстати говоря, как они размножаются? Хаулион говорил, что у них нет секса, но я побоялся расспрашивать - вдруг это гфурку.
        - Действительно гфурку, в особенности если речь идет о земном сексе. Хаулион один из немногих, кто может произносить этот термин, не показывая своего омерзения. Но у самих элиантов это происходит несколько иначе. У них существует спаривание, но оно служит только для продолжения рода; какая-либо физиологическая или психологическая потребность в нем отсутствует. Решение о зачатии принимается чисто рассудочно, и вероятность оплодотворения - 100 %. Совокупление длится несколько секунд, никакого удовольствия - как, впрочем, и дискомфорта - участники не испытывают. Выбор партнера не связан с личными отношениями. В любом случае, даже если партнерами становятся мужчина и женщина, временно живущие вместе - как я говорил, семьи здесь только временные - на период беременности женщина прекращает общение с другими элиантами, включая и отца ребенка. Беременность крайне неизящна, женщину в таком состоянии могут видеть только айри.
        - Погодите, что, и роды принимают тоже айри?
        - Я же говорю - элианты добились удивительных успехов по части собственной биологии. Как беременность, так и роды протекают легко и безболезненно. Квалифицированная медицинская помощь не требуется. Но все равно это гфурку, точнее, гфурку-саутэн - необходимое зло. Поэтому женщины, как вынужденные соприкасаться с неизящным, считаются… ну, не то чтобы существами второго сорта, но, в общем, не ровней мужчинам. Причем сами они с этим вполне согласны.
        - М-да, воображаю, какого мнения эти утонченные элианты должны быть о людях. Я слышал, что многие расы космоса относятся с отвращением к чрезмерной сексуальной активности землян. Но они могли бы быть к нам более снисходительны. В конце концов, люди таковы от природы, и потом, мы осознали необходимость обуздать секс…
        - Ну да, прошедший процедуру ликвидации либидо имеет дополнительный плюс при приеме на ответственную работу, - усмехнулся Моррисон. - И все равно ее проделывают лишь 60 %, да и из тех больше половины проходят обратную процедуру при уходе в отпуск. А что касается природы, Фрэнк, то элианты изначально ничем не отличались в этом плане от нас. Но, едва Е-технологии им позволили, они переделали свой организм, дабы избавиться от похоти раз и навсегда. Ученый, разработавший соответствующую методику, на протяжении тысячелетий почитался как один из величайших благодетелей, его имя Арвилан - поминается во многих старинных балладах.
        Глайдер выруливал на посадочную площадку. После причудливой архитектуры элиантов прямоугольные параллелепипеды Земной Миссии показались Фрэнку редким уродством.
        На следующий день, спустившись пообедать в столовую, Фрэнк обнаружил там своего начальника, толстяка по фамилии Мюллер, который, похоже, ждал его.
        - А, Хэндерган! - рявкнул Мюллер на всю столовую, энергично хлопая пухлой ладонью по сиденью стула рядом с собой. - Идите сюда.
        Фрэнку не хотелось говорить за обедом о работе, но делать было нечего. Было слишком маловероятно, чтобы вечно занятый Мюллер звал его для какой-то иной цели.
        - Итак, вчера вы общались с местными? - спросил он, едва робот принял у Фрэнка заказ. Термин «местные» показался Хэндергану пренебрежительным, но он постарался не показывать своего раздражения.
        - Я вижу, слухи распространяются быстро, - буркнул он.
        - Мы живем в эпоху информационных технологий, Хэндерган, кому как ни вам это знать, - хохотнул Мюллер. - Ну и что вы о них думаете?
        - Об элиантах?
        - Ну не о грумдруках же!
        - Что к ним можно относиться как угодно, только не пренебрежительно.
        - Так, так, ну а еще?
        - Послушайте, босс, чего вы от меня хотите? Если вам нужна информация об элиантах, обратитесь к отчетам Отдела Науки. Я вряд ли могу добавить что-то новое. К тому же я общался только с одним из них.
        - С одним! Вам разве не известно, что немногие в нашей Миссии могут этим похвастаться? Даже в Дипломатическом и Научном Отделе не каждый может рассчитывать, что они станут с ним разговаривать, а из техников вы вообще первый за долгий срок. Когда земляне только прибыли сюда, у элиантов был большой интерес к людям. Но очень скоро они стали воротить нос.
        - Вам знакомо понятие «гфурку»?
        - Ну разумеется. Элиантские правила вежливости. Не говорить о том, о сем, о пятом, о десятом. Не икать, не сморкаться и все такое. Но, Хэндерган, не думаете же вы, что в Миссии работают одни идиоты. Понятно, когда мы обнаружили, насколько строгий у них этикет, то стали стараться соблюдать их правила. Но они все равно крайне неохотно идут на контакт.
        Фрэнк усмехнулся. Ему была знакома самоуверенность землян, считавших себя покорителями Вселенной. Дух американских пионеров, вырвавшийся из прерий на галактические просторы и по пути претерпевший прагматические изменения в каменных джунглях мегаполисов. Сравнительно молодая цивилизация, подорвавшая монополию древней расы зурбицан на межзвездные перевозки. Римляне и варвары в одном лице. Фрэнк мог себе представить это «соблюдение правил», когда сквозь формальную корректность землянина за милю разит надменностью по отношению к угасающей расе, никогда не знавшей ни компьютеров, ни космических кораблей.
        - Полагаю, за это время элианты успели достаточно изучить землян, чтобы больше не испытывать к ним особого интереса, - сказал он.
        - К ним? Вы хотели сказать «к нам»?
        Фрэнк пожал плечами. Не хватало ему еще речей о патриотизме.
        - Вам известно о компьютерном проекте? - продолжал допытываться Мюллер.
        - Да. Парни из Торгового Отдела хотят убить двух зайцев. Продать элиантам компьютеры и получить доступ к их древним архивам.
        - Между нами говоря, в этом заинтересован не только Торговый Отдел… Как по-вашему, вы могли бы убедить того элианта, с которым общаетесь?
        - Мы коснулись этой темы, но я не думаю, что его можно заинтересовать компьютерами. Собственно, у меня даже нет уверенности, что он захочет увидеться со мной еще раз, - сказал Фрэнк и понял, что это правда.
        - И тем не менее, хорошо бы вам удалось его заинтересовать. Вы же понимаете, в условиях отсутствия центрального правительства приходится работать чуть ли не с каждым элиантом по отдельности.
        - Кстати говоря, а с кем заключалось соглашение об организации Миссии? - заинтересовался Фрэнк. - Ведь у элиантов и тогда не было правительства?
        - О, это было чертовски хлопотное время. Сначала, как я говорю, элианты прибывали к нашим кораблям толпами на этих своих леарах… вы видели этих зверей? Нет? Поразительные твари, могут состязаться в скорости с глайдером… на низкой подвеске, разумеется. Наши раздавали им ви-плейеры с фильмами о Земле… в смысле элиантам, а не леарам, - хохотнул Мюллер. - И все пытались выяснить, кто же из прибывающих представляет местные власти. Особенная путаница была из-за того, что у них у всех были титулы… как потом выяснилось, ничего не значащие. Потом, когда наши компьютеры разобрались наконец в их языке и мы поняли, что у них нет социальных структур… н-да, это было непросто. В конце концов переговоры стали вестись с представителями нескольких крупных лантинов, изъявивших такое желание. Причем остальные не то чтобы делегировали им какие-то полномочия, а сказали, что не возражают против ведения с нами переговоров, но при этом могут возражать против их результатов. Точнее, вообще не считают эти результаты чем-либо для себя значащим. И опять же, сказали так не все, а некоторые, пожелавшие хоть что-то высказать.
Ну, короче, подробностей не знаю, я же не дипломат, - словно спохватился вдруг Мюллер. - Суть в том, что некоторые элианты выразили готовность сотрудничать с нами, а остальные не стали возражать, при условии, что мы не станем навязывать им свое общество и свои порядки. И вот мы сидим тут и боимся чихнуть, дабы не обидеть Их Элиантские Превосходительства. Свободного перемещения по планете нет, с кем из нас общаться, выбирают они. Мое мнение, Хэндерган - никакой это не статус B. Дипломаты, как всегда, выдают желаемое за действительное. Это типичнейший C, ограниченные контакты.
        - И насколько игра стоит свеч при таком раскладе? - Фрэнк невольно улыбнулся, употребляя этот старинный оборот.
        - Стоит, Хэндерган, очень даже стоит. Их биотехнологии - это нечто. Вы знаете, как они строят дома?
        - Да, я слышал про соэллис.
        - А айри? Самовоспроизводящиеся роботы, это же мечта! Правда, пока мы их еще не закупаем… Тут будет масса проблем, как со стороны кибернетических концернов, так и от всяких идиотов типа защитников животных… Ну да ладно. Короче, при взгляде на все это очень у многих текут слюнки («Одного такого оборота достаточно, чтобы вызвать отвращение элианта», - машинально подумал Фрэнк). Особенно теперь, когда элианты турнули зурбицан. Казалось бы, мы оказались в положении монопольных разработчиков золотой жилы… вот только до нее еще надо добраться. Жаль, конечно, что сами технологии элианты давно утратили. Они пользуются лишь их плодами…
        Тут в мозгу Фрэнка словно что-то щелкнуло, и все встало на свои места. Главной целью компьютерного проекта являлась, разумеется, не старинная классика элиантского искусства, не утоление интереса историков и этнологов вроде Моррисона и даже не те продукты биотехнологий, которые Торговый Отдел расчитывал получить в обмен на компьютеры. Землянами двигала надежда раскопать с а м и биотехнологии, забытые много поколений назад, но, возможно, еще хранящиеся в древних архивах. Удача могла бы стать одним из самых грандиозных приобретений землян за все время межзвездных контактов. Конечно, в космосе хватало рас, превзошедших Землю по уровню развития в той или иной области, а то и во всех сразу. Но они ревниво оберегали свои технологические секреты. Элианты же, равнодушные ко всему кроме искусства, столь беспечны…
        Фрэнк в упор посмотрел на Мюллера. Тот заговорщицки улыбнулся.
        - Так что вы понимаете, Хэндерган, насколько мы заинтересованы в этом проекте.
        Фрэнк медленно кивнул.
        - Ну вот и отлично. Доедайте ваш обед, перерыв кончается, работа не ждет.
        Вернувшись к своему терминалу, Фрэнк продолжал размышлять об открывшихся ему обстоятельствах. Очевидно, что ему, как инженеру по инфосистемам, предназначена не последняя роль в компьютерном проекте. И, зная прагматический подход Межпланетного Департамента, можно легко сделать вывод, что Фрэнк был отобран для этой роли еще на Земле. Сложная система тестов, которую проходит современный человек при всяком изменении должности и социального статуса, настолько закручена, что редкий кандидат может догадаться, что от него потребуется. Однако компьютеры уже знают это и знают процент вероятности успешного решения этим человеком каждой из предполагаемых задач. Понятное дело, что даже компьютеры не могут предвидеть заранее всех возможных ситуаций, но общее соответствие кандидата основным задачам они определяют очень неплохо. Интересно, подумал Фрэнк, какова роль в этом деле Моррисона? Действительно ли их знакомство было случайным, или Моррисон был связующим звеном между ним и элиантами? Моррисон не походил на человека, играющего роль. Если он и в самом деле не догадывается о подлинной цели Земной Миссии, то
какова была бы его реакция на правду? Возмущение попыткой украсть у элиантов их секреты? Или радость по поводу возможности воскресить утерянные знания и применить их на пользу людям… да и самим элиантам, в конце концов? Вообще готовящуюся операцию вряд ли можно назвать кражей, раз обитатели Эксанвилля сами не подозревают о возможном содержимом своих архивов. Сама по себе идея заполучить утраченные технологии Фрэнка весьма вдохновляла. Хотя его профессия включала в том числе и защиту от несанкционированного доступа, сам он принадлежал к сторонникам свободы информации и возмущался барьерами, которые человеческая - да и не только человеческая - косность воздвигает на пути обмена знаниями. Но вот захотят ли земляне делиться с исконными хозяевами, когда - если - найдут то, что хотят? Фрэнк подумал, что все его нынешние сомнения наверняка тоже были предсказаны компьютером. А раз так и раз он выбран для этой работы, следовательно, принятое им решение будет в пользу проекта. Значит, и нечего ломать голову.
        Фрэнк хмыкнул: в этом рассуждении было что-то от парадоксов из старинных рассказов о путешествиях во времени. Однако что же Моррисон? Должно быть, он не в курсе, иначе он или Мюллер дали бы Фрэнку это понять. Хэндерган неожиданно вспомнил предупреждение Хаулиона относительно средства борьбы с неизящным поведением землян. Уж не догадывается ли он? Нет, он сказал, что не возражает против проекта, но и не намерен в нем участвовать. У Фрэнка вдруг мелькнула мысль, что прямой путь мог оказаться самым коротким. Разве элианты не заинтересованы вновь обрести утраченные технологии? И разве в благодарность за помощь в этом они не поделились бы знаниями с землянами? Фрэнк мысленно усмехнулся. Политика не строится на понятиях типа благодарности. Поведение элиантов не так-то легко спрогнозировать на компьютерах, особенно учитывая, что они представляют собой не общество с централизованными институтами, а аморфный конгломерат индивидуалистов, у которых моральные и даже рациональные принципы заменены их собственными представлениями об изящности.
        В этот же день Хэндерган вновь переговорил с Мюллером. Его интересовал один вопрос: намерены ли земляне постфактум предоставить элиантам найденную в их архивах информацию?
        - О чем речь? - удивился Мюллер. - Ведь это мы собираемся поставить им компьютеры и перенести на них архивы. Следовательно, они в первую очередь получат облегченный доступ к своей информации.
        Это звучало логично и, в общем, разрешало сомнения Фрэнка, если бы не гнездившаяся на периферии сознания мысль, что и этот вопрос был предвиден в его компьютерном досье и Мюллер понимал, что Фрэнк отказался бы участвовать в проекте на иных условиях. С другой стороны, кому как не Хэндергану было знать о широких возможностях подмены и искажения информации с помощью компьютеров. Техническая возможность обмануть элиантов существовала; более того, учитывая, что они никогда не покидают родную планету, они бы и впоследствии не обнаружили, что земляне пользуются их технологиями. «Впрочем, что толку сейчас гадать, - подумал Фрэнк. - В проект вовлечено много людей, в том числе и я; нечестная игра чревата для Земли оглаской и межпланетным скандалом. Правда, официально о цели проекта не объявляется, и, вероятно, не только мне; если технологии удастся найти, это будет подано как счастливая случайность. Но если та же „случайность“ окажется недоступной элиантам, это будет прямым признанием в преднамеренной подтасовке их варианта данных.» Он вспомнил слова Моррисона о разведке. Пожалуй, тот не так уж далек от
истины… Интересно, кто такой Мюллер на самом деле.
        На другой день у Фрэнка появилась интересная идея, и он сообщил Моррисону, что хотел бы снова повидать Хаулиона. Экзоэтнолог ответил, что элианты не любят, когда земляне слишком часто навязывают им свое общество.
        - Но у меня есть мысль относительно компьютерного проекта. Мне кажется, Хаулиона она должна заинтересовать.
        - Вот как? - Моррисон смотрел с монитора недоверчиво. - Вы же знаете, их вполне устраивает нынешняя система вытягивания информации наугад из общей кучи.
        - Да, они считают все свое искусство приблизительно равнозначным. Но ведь это очень даже приблизительно, и такие тонкие эстеты и ценители, как элианты, не могут этого не чувствовать. Меж тем критерии отбора самого лучшего отсутствуют. Ни один критик не в состоянии охватить и проанализировать сколь-нибудь существенную часть их необъятного культурного наследия, а если бы таковой и нашелся, они все равно не согласились бы слепо довериться чужому вкусу, верно?
        - Пожалуй. Ну и?
        - Идеальным критиком мог бы стать компьютер.
        - Хм! Я знаю, что на Земле предпринимались попытки приспособить компьютеры для анализа произведений искусства, но из этого же ничего не вышло. Машины хорошо справляются с отсевом произведений банальных и бездарных, в лучшем случае посредственных - равно как и с созданием таковых. Но у элиантов нет подобного барахла. Когда же речь заходит о шедеврах, компьютер бессилен.
        - Верно, а знаете почему? Потому что для шедевров не существует объективных критериев, которые можно алгоритмизировать. Все слишком индивидуально. То, что один человек, со своим опытом, образованием, темпераментом и т. п. воспринимает как шедевр, у другого вызовет лишь фразу «в этом что-то есть», а третьему может и вовсе активно не понравиться. Так вот, элиантам и не нужны объективные критерии, они же доверяют в первую очередь собственному вкусу. Нужно просто чтобы компьютер изучил вкус своего владельца и давал оценки в соответствии с ним! А это уже вполне реально.
        Идея показалась Моррисону интересной, и через два дня - ибо элианты, в отличие от землян, никогда никуда не спешили - он получил согласие Хаулиона на эксперимент. Правда, гирт Йоллесиэнский не верил в успех опыта и согласился лишь потому, что нашел его забавным, любопытным, поучительным, оригинальным - словом, тем, о чем элианты говорили «меня это развлечет». Четыре дня коллеги Фрэнка настраивали соответствующие программы, при деятельном участии Моррисона как консультанта по элианстскому искусству. Наконец Мюллер поздравил Фрэнка с успехом (что было явно преждевременно), выделил ему двух техников с аппаратурой и прозрачно намекнул, что неплохо бы уже при первом подключении к информационным каналам элиантов попытаться извлечь как можно больше сведений.
        Хэндерган, техники и, разумеется, Моррисон забрались в глайдер.
        - Подключиться в любом случае будет непросто, - заметил Фрэнк. Ведь, насколько я понимаю, Хаулион не специалист в их коммуникационных приборах.
        - Полагаю, никто из них не специалист, - отозвался экзоэтнолог. Этим устройствам много тысяч лет.
        - Но как же они могут работать все это время? Даже самые надежные машины…
        - Все тот же принцип, который столь успешно используют элианты. Любые мертвые конструкции разрушаются, и лишь живая материя воспроизводит себя бесконечно.
        - Что? - хотя эта мысль и напрашивалась, Фрэнк был поражен. - Вы хотите сказать, что их ком-устройства - живые существа? Да еще бессмертные?
        - Нет, не существа. Не звери с глазами, зубами и вставленными кабелями и не мозги в стеклянной колбе, - усмехнулся Моррисон. - Скорее это можно уподобить сложноорганизованной колонии простейших, взаимодействующей с неорганической материей. Отдельные клетки погибают, но колония в целом живет и выполняет свои функции. Когда же в результате накопления генетических сбоев выходит из строя целый блок, из холодильника достают законсервированные клетки и выращивают новый, не забыв отделить часть вновь образованных клеток для консервации и хранения.
        - Биокомпьютеры… - задумчиво произнес Фрэнк. - На Земле делались такие попытки. Но ничего не вышло. Получались экзотические конструкции, на много порядков уступающие электронике и фотонике по быстродействию, оперативной мощности и надежности. Студень, способный выполнить лишь элементарные арифметические действия, и то с ошибками. Этого хватило на материал для нескольких диссертаций… а потом все заглохло.
        - Да нет же, это не компьютеры, - нетерпеливо возразил Моррисон. - Это что-то вроде видеофонов с цифро-аналоговым преобразованием. Есть, правда, еще приставки, позволяющие воспроизводить запахи.
        - Значит, и у элиантов не получилось создать искусственный мозг.
        - Скорее они просто не захотели, предпочитая совершенствовать естественный. Их собственные мозги и в особенности айри показывают, что они вполне владели, так сказать, мозговой инженерией, чтобы там не говорили эти идиоты - сторонники теории селекции… Думаю, они могли бы в свое время создать и ваш биокомпьютер, но вместо этого сделали достаточно примитивные ком-устройства. Почему? По всей видимости, им нужны были надежные вечные машины. Они могли создать сложный искусственный мозг, но не могли сделать его бессмертным.
        При виде техников на лице Хаулиона мелькнула мгновенная тень недовольства, но он тут же стер ее и проводил гостей в один из залов своего дома, куда они поднялись почему-то через люк в полу. Зал имел форму идеальной полусферы, и точно в центре его на возвышении была установлена столь же правильная полусфера из зеленоватого пористого материала, диаметром около двух футов. Это и было коммуникационное устройство. Фрэнк и техники с интересом разглядывали биомашину. В корпусе было лишь одно тонкое отверстие, из которого выходило некое подобие провода. Провод был очень короткий и другим концом уходил в подковообразную панель, охватывавшую примерно четверть окружности полусферы. По панели в несколько рядов шли углубления с выгравированными внутри символами; Фрэнк понял, что это клавиатура. Иных проводов и периферийных устройств не было видно.
        - Где же экран? - спросил Фрэнк.
        - Вся внутренняя поверхность стен - это экран, - объяснил Хаулион. - За исключением звуковых мембран. Слуховые мембраны и генератор запахов находятся внутри устройства; воздух свободно проходит сквозь эти поры.
        - А где световой кабель?
        - Проходит через постамент, - элиант указал на возвышение, - и далее через специальный канал в стенах. Так же, как и корень.
        Фрэнк не сразу понял, о каком корне речь. Оказывается, комустройства не нуждаются во внешнем подводе электричества, но получают все необходимое им из почвы и воздуха, как растения!
        - А каким образом заменяют вышедшие из строя блоки? - продолжал он любопытствовать, не видя на корпусе никаких признаков, что его можно открыть.
        - Не знаю, - пожал плечами Хаулион. - Это забота прислуги.
        - Айри?! - вытаращил глаза Фрэнк. - Вы хотите сказать, что они занимаются ремонтом подобных устройств?
        - Разумеется. Кому же еще этим заниматься? - элиант бросил косой взгляд на земных техников.
        - Но разве айри не животные?
        - А разве ваши ремонтные роботы - разумные существа?
        - В таком случае… - пробормотал Фрэнк, - нам, очевидно, следует обсудить технические детали не с вами, а с…
        - Айри не могут ничего обсуждать. Они лишь выполняют команды в пределах своего предназначения. Но вам и не нужны технические детали. Ведь ваши машины способны воспринимать аудиовизуальную информацию. Вы не будете разочарованы качеством изображения и звука.
        - Но я полагал, что мы опробуем прямое подключение к вашей информационной сети через световой кабель…
        - В этом нет необходимости, - отрезал элиант.
        Фрэнк переглянулся с Моррисоном. Тот слегка усмехнулся.
        После того, как техники установили аппаратуру и подключили автономный источник питания, Фрэнк еще раз объяснил Хаулиону условия эксперимента.
        - Вы заказываете 10 произведений искусства одного жанра и потом сообщаете нашему компьютеру, насколько вам понравилось каждое из них. Для точности повторяете аналогичные действия 3-4 раза. Потом даете компьютеру команду формировать предварительные результаты и снова заказываете 10 произведений. На этот раз ничего не сообщаете компьютеру, а лишь записываете собственные оценки, а компьютер - свои, не сообщая их вам. Потом вызываете меня, и мы сравниваем результаты.
        - Для начала следует выбрать какой-нибудь простой жанр, а не синтетический, - добавил Моррисон. Хэндерган понял, что эволюция искусства у элиантов породила множество смешанных и промежуточных форм, и удивился, что не подумал об этом раньше.
        - О, я не настолько восторженного мнения о ваших компьютерах, чтобы сразу давать им задания максимальной сложности, - усмехнулся Хаулион. - И, честно говоря, я буду разочарован, если из вашей затеи вообще ничего не выйдет.
        - Должно выйти, - оптимистично заверил Фрэнк. - На Земле мы уже давно используем компьютеры для реставрации старых произведений искусства. И они очень хорошо определяют, как должны выглядеть утраченные фрагменты. Хотя у нас всегда находились консерваторы, считавшие вмешательство машин в дела искусства недопустимым…
        - Вот как? Значит, эти машины не так хорошо справляются со своими задачами, как вы говорите?
        - Да нет же, просто эти люди считают применение машин в этой области… неизящным. Честно говоря, у меня было опасение, что и элианты…
        - Но это же абсурд! Впрочем, я догадываюсь, откуда он берется. Ваша цивилизация основана на неорганических машинах. Отсюда идет противопоставление: машина - жизнь, машина - мозг, машина - искусство. У нас то, что можно назвать машинами - это формы жизни, и вопрос лишь в том, насколько они способны справиться с теми или иными задачами, а не в том, допустимо ли ставить перед ними такие задачи. Если некое действие является изящным для элианта, то нет разницы, совершает ли он его с помощью собственных рук или дополнительных приспособлений.
        - И наоборот? - невинно поинтересовался Фрэнк.
        - И наоборот, - ответил Хаулион с некоторым, как показалось Хэндергану, неудовольствием в голосе. - Разумеется, следует различать действия, совершаемые элиантом, и действия, совершаемые для элианта. - Он опустился в кресло перед ком-устройством и вложил пальцы в углубления клавиатуры. - Ваша машина готова?
        Один из техников кивнул. Тонкие пальцы элианта пробежали по углублениям. В помещении стемнело, и лишь на клавиатуру падал с потолка рассеянный свет. «У этой клавиатуры нет кнопок и вообще подвижных механических частей, - подумал Фрэнк. - Интересно, на чем строится сенсорный механизм? Изменение емкости? Или… просто-напросто в каждое из этих углублений выходят нервные окончания?»
        Земляне готовы были увидеть что-то необычное, но вместо этого на противоположной стене возникло нечто, что Фрэнк сперва принял за затейливый орнамент. Но потом, вглядевшись в образующие рисунок символы, он понял, что они слишком сложны и многообразны для ничего не значащего узора: перед ним было стихотворение на элиантском поэтическом языке. Удивительное дело, один лишь внешний облик стихотворения, очертания букв и слов, делали его совершенным произведением искусства. Фрэнк подумал, насколько полезным было участие в работе Моррисона: если бы программисты ориентировались на земные формы искусства, компьютер не догадался бы анализировать стихи с этой точки зрения.
        Элиант коснулся еще каких-то кнопок, текст стал крупнее и изменил цвет. Фон приобрел багровый оттенок; от стихотворения веяло тревогой и отчаяньем. Хэндерган машинально отметил, что, несмотря на вогнутую поверхность стены-экрана, текст выглядит плоским, что требует достаточно сложного пересчета при выводе изображения.
        Элиант бросил небрежный взгляд на экран земного компьютера; хотя он видел эту машину впервые, но, как и другие представители его расы, сразу усвоил данные ему пояснения.
        - Все работает, не так ли? - спросил он. Техник подтвердил это. - В таком случае, господа, благодарю вас и не смею более задерживать.
        Фрэнк не ожидал, что их выпроводят так быстро, но вынужден был подчиниться. Желание элианта уединиться, дабы насладиться искусством свято.
        Меж тем Хэндерган, разумеется, не был единственной надеждой компьютерного проекта. Вернувшись в Миссию, он узнал о крупном успехе агентов Торгового Отдела - тем наконец-то удалось сбыть партию компьютеров одному из лантинов, однако вовсе не для того, чтобы получить доступ к элиантским архивам. Эти компьютеры были лишь наживкой: земляне разрекламировали их как средство для создания принципиально новых форм искусства. В самом деле, у элиантов не было ничего похожего на фильмы: дело не только в том, что им претил столь коллективистский вид искусства, но и в том, что экранизация литературных сюжетов была бы сочтена вульгарностью, насилием над воображением и свободным восприятием, принудительным навязыванием фиксированных образов. Но компьютерная анимация, позволявшая динамически манипулировать абстрациями, открывала новые горизонты, что давно уже было известно художникам Земли. Элианты, однако, со своим тысячелетним консерватизмом долгое время относились скептически к затеям земных варваров - и вот, наконец, лед треснул. Несколько десятков представителей древней расы заинтересовались идеей создания
компьютерных клипов.
        Мюллер был чертовски доволен этой новостью и, похоже, даже не придал значения неудаче Фрэнка с прямым подключением к эксанвилльской коммуникационной сети.
        - У меня сложилось твердое впечатление, что Хаулион не хочет давать нам доступ к их архивам, - настойчиво повторил Фрэнк.
        - Но он же говорил вам, что в принципе не возражает, разве нет?
        - Элианты предпочтут изящную ложь неизящной правде, - вспомнил Хэндерган фразу Моррисона.
        - Но ведь это только домыслы. Возможно, ваш эксперимент изменит его мнение. А если и нет, то на нем свет клином не сошелся, хотя этот ваш Хаулион и пользуется среди своих определенной известностью, - поведал Мюллер информацию, никак не входившую в компетенцию начальника Технического Отдела. - Так или иначе, если мода на клипы распространится, никуда элианты не денутся. Им понадобятся компьютеры, и им понадобятся средства связи между ними, дабы обмениваться своими шедеврами. А значит, они так или иначе дадут нам доступ в сеть…
        - Это еще отнюдь не означает доступа к архивам, - усмехнулся Фрэнк. - Они могут создать новую сеть, пусть даже на тех же физических каналах.
        - Ну, те же каналы - это уже кое-что, - Мюллер, похоже, совсем утратил бдительность и говорил о нелегальном доступе к элиантской информации открытым текстом.
        - Однако до сих пор вам не удалось расшифровать элиантскую систему кодов.
        Мюллер поднял на Фрэнка изумленный взгляд.
        - Не будете же вы утверждать, что за несколько лет существования Миссии вы так и не докопались ни до одного оптического кабеля, - продолжал инженер.
        - Вы способный молодой человек, - усмехнулся Мюллер.
        - Поэтому я здесь, не так ли?
        - Да, Хэндерган… Действительно, однажды мы раскопали кабель. Нашли его, проведя прямую между двумя древними элиансткими домами. Что любопытно - кабель шел перпендикулярно предполагавшемуся направлению, т. е. никак не мог соединять эти дома… Информация по кабелю передавалась редко, и мы действительно не смогли ее расшифровать. Несмотря на все наши компьютеры.
        - Значит, ком-устройства занимаются не только цифроаналоговым преобразованием, но и сложной шифровкой? Хм…
        - Вас это удивляет?
        - Получается, что ком-устройства все же ближе к компьютерам, чем к ви-фонам.
        - Скрэмблер еще не компьютер. Это чисто аппаратное кодирование… Сами элианты, насколько нам известно, и не задумываются о том, как передается их информация.
        - Но зачем это вообще нужно? На планете десятки тысяч лет не было войн. Нет коммерции, конкуренции. От кого шифровать информацию?
        - Друг от друга.
        - Не похоже, чтобы элианты страдали нездоровым любопытством и стремились перехватить чужие переговоры. Да и, кроме того, они давно уже не помнят, как это делается технически. Если, конечно, Хаулион говорит правду.
        - Но, должно быть, в те времена, когда они это еще помнили, подобные предосторожности имели смысл? По-моему, Хэндерган, вы забиваете себе голову ерундой. Просто системы шифровки очень древние и достались нынешним элиантам от менее спокойных времен.
        - Возможно. А возможно, они введены совсем недавно. У меня нет никакой уверенности, что это, как вы говорите, чисто аппаратное кодирование. На клавиатуре ком-устройства полсотни символов. Более чем достаточно для программирования любой сложности, а не только для того, чтобы набрать номер или изменить параметры изображения.
        - Вы полагаете, что они сознательно прячут свою информацию от нас? У вас есть какие-нибудь доказательства?
        - Никаких. Просто предположение. Мы должны быть готовы к неожиданностям.
        - Почему бы заодно не предположить, что элианты - просто биороботы, созданные, чтобы обмануть нас, а подлинные хозяева планеты - айри, собирающие информацию о нас и ждущие своего часа, чтобы напасть? скептически пожал плечами Мюллер. - Надо исходить из реальности, а не строить романтические гипотезы. Собственно, мы не можем даже утверждать, что вся местная связь идет по шифрованным каналам. Мы ведь подключались только к одному кабелю, и то на ограниченный срок, дабы элианты не заметили нашей возни.
        - Романтическая это гипотеза или нет, а я ее высказал, и пусть на более высоких уровнях решают, что делать с ней дальше, - сухо резюмировал Фрэнк. Он начинал разделять раздражение Моррисона по поводу наглой самоуверенности землян вообще и техников в частности.
        Следующий вечер ознаменовался необычным телеразговором. Когда прозвучал сигнал вызова, Фрэнк, нажимая клавишу «Прием», ожидал увидеть Мюллера, Моррисона или кого-нибудь из коллег по Техническому Отделу. Вместо этого на экране возникло белое лицо Хаулиона. Фрэнк знал, что элианты связываются с Миссией посредством видеофонов, которые в изобилии раздавались землянами на первой стадии контакта; однако он не ожидал, что гирт Йоллесиэнский напрямую позвонит ему.
        - Приветствую, Хэндерган. Я полагаю, вам будет любопытно узнать результаты эксперимента.
        - О, разумеется! Все уже готово?
        - Да. Ваша машина ждет вашей команды.
        - Подождите. Надо еще подключить Моррисона и…
        - Я уже на линии, Фрэнк, - раздался голос экзоэтнолога. - Эннальт предупредил меня.
        - В таком случае, я фиксирую наш сеанс как официальный… Готово! Теперь все происходящее протоколируется. У вас нет возражений, гирт?
        - Никаких.
        - Отлично. Итак, я передаю код, - Фрэнк нажал несколько клавиш, и установленный в доме Хаултона компьютер выплюнул распечатку на английском и элиантском. Одновременно этот текст возник на мониторе у Фрэнка.
        - Теперь ваш рейтинг.
        Элиант поднес к экрану свой перечень из десяти названий. Компьютер зафиксировал их.
        - Сравниваем.
        Оценки Хаулиона и компьютера полностью совпали по 6 позициям. Разногласия возникли только по поводу второго-третьего и седьмоговосьмого мест.
        - Ну что ж, - подвел итог элиант, - результаты весьма впечатляющие. Правда, ошибка в самом начале списка, в определении второго места… но тут я и сам колебался, какое из стихотворений поставить на второе, а какое - на третье. Да, Хэндерган, ваша идея работает. Пожалуй, я приобрету ваш компьютер.
        Глаза Фрэнка сияли торжеством.
        - И предоставите нам доступ к архивам? - поторопился он закрепить успех.
        - Быть может, Хэндерган, быть может, - охладил его пыл Хаулион. Вероятно, он собирался этим ограничиться, но потом все же снизошел до объяснений: - В последнее время благодаря вашим усилиям (Фрэнк понял, что речь идет об усилиях землян) у нас много разговоров об этой вашей идее с компьютерами и архивами. Мы даже больше стали общаться друг с другом, элиант усмехнулся. - Как вам уже известно, никто не может запретить элианту принять ваше предложение и дать вам доступ к хранилищам, равно как никто не может и заставить его это сделать. Но каждый может счесть такое действие изящным или неизящным, в той или иной степени. Очень многие вообще безразличны к этой идее, но ее сторонники и противники, если не договорятся, могут объявить друг друга гфурку, а это, как вы понимаете, нежелательно, хотя и не приведет ни к чему более страшному, чем взаимный бойкот ряда элиантов, которые, возможно, и так не перемолвились бы ни словом за всю жизнь. Так что я не могу вам пока сказать ничего определенного. Но я склонен поддержать вашу идею.
        Новости распространяются быстро. В скором времени об успехах компьютерного проекта, хотя пока что и относительных, говорили по всей Миссии. Кажется, это не очень нравилось Мюллеру и тем, кто за ним стоял они предпочли бы, чтобы к проекту относились как к самой заурядной сделке, интересующей исключительно Торговый Отдел; но, тем не менее, тема эта каким-то образом привлекла всеобщее внимание, даже потеснив на время спортивные события, основной предмет разговора между людьми разных профессий. Конфиденциальный рапорт Дипломатического Отдела извещал о нарастании общественной активности среди элиантов; образовывались новые лантины и расширялись прежние, по косвенным признакам можно было судить, что Хаулион сказал правду - элианты действительно стали больше общаться между собой. Последний раз такое оживление наблюдалось, когда шли переговоры об открытии на планете Земной Миссии. Последовавшая затем попытка контакта со стороны зурбицан не вызвала подобных процессов - отвращение элиантов было слишком единодушным и не требовало обсуждений.
        Хаулион все еще медлил с приобретением компьютера, но несколько элиантов уже сделали свои заказы. Ожидалось, что не сегодня-завтра земляне получат легальный доступ к первому из хранилищ. Работы у Фрэнка в эти дни было более чем достаточно, а вскоре должно было стать еще больше. И вот как-то раз под вечер, оторвавшись от монитора и помассировав усталые глаза, он решил немного прогуляться по степи. Выйдя из корпуса, Фрэнк почти в упор столкнулся с Моррисоном, который шел куда-то с озабоченным видом. Экзоэтнолог никак не реагировал на инженера, пока не налетел на него.
        - Что с вами, Эдвард? Вы приобрели привычку ходить во сне? В последнее время, правда, столько дел, что скоро и у меня появится такая привычка.
        - А, Фрэнк… Черт знает что такое творится… То есть я, конечно, не вас имею в виду. Видите ли… да нет, это полная чушь. У вас какой уровень допуска? - внезапно спросил Моррисон.
        - Разумеется, A. Я занимаюсь всеми инфокоммуникациями Миссии, вы что, забыли?
        - А, ну да, да… Конечно. Понимаете ли, поступила конфиденциальная информация… якобы информация чрезвычайной важности. Она действительно была бы чертовски важной, если бы была правдой. Но она не может быть правдой! Элианты на это не способны!
        - Да о чем, в конце концов, речь? - воскликнул Фрэнк, теряя терпение.
        - О том, что элианты будто бы собираются уничтожить грумдруков.
        - Вот как? - Фрэнк, разумеется, был удивлен, но отнюдь не считал подобное невозможным, помня об отношениях между расами.
        - Говорю вам, это совершенная чепуха! Разумеется, элианты терпеть не могут грумдруков. Одно упоминание о них - это рильме гфурку. И они были бы рады, если бы грумдруки исчезли. Но перебить их своими руками?
        - А почему нет? Ведь у элиантов нет морали в нашем понимании. У них есть понятия «изящно» и «неизящно». Грумдруки неизящны, причем не только внешне, а со всех точек зрения. Так почему же…
        - Фрэнк, вы когда-нибудь видели таракана?
        - Нет. Ведь эти твари уничтожены сто лет назад.
        - Не все, кое-где они сохранились. Но в целом да, человечество покончило с ними, мобилизовав для этого самые передовые достижения науки. Так окончилась война, длившаяся тысячелетиями. Причиной этой войны была не столько даже роль тараканов как разносчиков инфекции, сколько патологическое отвращение людей к этим насекомым. Кто-то даже сказал, что ненависть к таракану - один из фундаментальных человеческих инстинктов. Но именно поэтому нашлось бы весьма немного людей, готовых давить тараканов собственными пальцами. У элиантов же, с их культом изящного, все гораздо глубже. Они запрещают себе даже думать о грумдруках. Как они могут спланировать их уничтожение, если даже разговоры об этом под запретом? Кроме того, элианты вообще считают неизящным физическое насилие. Если бы это было не так, они покончили бы с грумдруками давным-давно, в менее спокойные времена. Но они даже и тогда ограничились тем, что вытеснили их на Остров. А теперь… когда у элиантов не осталось никаких общественных структур… когда забыты технологии… я не представляю себе, как подобное можно осуществить даже чисто технически.
        - Ну хорошо. Но ведь информация о готовящемся побоище откудато исходит?
        - Вот именно источник информации окончательно убеждает меня, что все это чепуха. Дело в том, что сведения получены от… грумдруков.
        - От грумдруков? - изумился Фрэнк. - Я думал, у нас с ними нет никаких контактов.
        - Ну, у них все-таки статус D, а не E. Попытки контакта предпринимались много раз. На Острове было оставлено много ви-фонов, в надежде, что кто-нибудь из его обитателей захочет с нами связаться. Считалось, что все эти ви-фоны грумдруки методично уничтожали. Но оказалось, что некоторые из них сохранились. И вот не далее как сегодня один из грумдруков передал сообщение о готовящемся акте геноцида.
        - И что, он привел какие-то доказательства?
        - Никаких. Сослался на сведения, будто бы полученные непосредственно от элиантов.
        - Разве элианты общаются с грумдруками?
        - Разумеется, не общаются. Если, конечно, не считать все наши сведения об элиантах грандиозной мистификацией.
        - Тогда с какой стати этой чепухе вообще придается какое-то значение? Грумдруки ненавидят элиантов. Грумдруки ненавидят нас. Почему бы им не попытаться посеять между нами раздор? Причем именно таким примитивным способом. Наивный донос, которому ни один здравомыслящий человек не поверит. Так почему ж ему верят?
        - Я - не верю. Но вообще… По-моему, весь шум из-за того, что это первая инициатива контакта, исходящая от грумдруков. Но есть еще одна странность. Это язык, на котором он к нам обратился. Собственно, мы не знаем толком грумдрукского языка. Известно лишь о его родстве с элиантским, что находится в полном соответствии с теорией о некогда совместном проживании двух рас. Но это весьма дальнее родство, сходство скорее грамматическое, чем фонетическое, притом язык грумдруков куда проще и беднее. Так вот, сегодняшний грумдрук обратился к нам на элиантском…
        - Выходит, они еще помнят язык своих врагов.
        - …на элиантском поэтическом языке!
        - Этот язык появился позже изгнания грумдруков на Остров?
        - Трудно сказать. И то, и другое произошло очень давно, а об особенностях элиантских летописей я вам уже рассказывал. Вот разве что обещанный доступ к архивам… Но дело не в этом. В отличие от бытового, закостеневшего много тысячелетий назад, поэтический элиантский язык эволюционировал. Не сильно, но все-таки. И можно с уверенностью сказать, что грумдрук говорил на его современной версии. Не вполне гладко, конечно, но тем не менее. А это означает, что контакты между элиантами и грумдруками все же существуют. И существуют элианты, настолько сочувствующие грумдрукам, чтобы учить их поэтическому языку. Нашего друга Хаулиона хватил бы удар при одной мысли о подобном кощунстве… А раз есть такие элианты, то они действительно могли передать грумдрукам информацию об угрозе для их расы.
        - Выходит, дело серьезнее, чем кажется!
        - Я все равно в это не верю. Элианты не способны на геноцид. Ни идейно, ни технически.
        - Хм… А вы помните неприкрытую угрозу Хаулиона во время нашей с ним первой встречи? У меня все не выходят из головы его слова о средстве борьбы с неизящным в масштабах планеты. Идеально подходит в качестве оружия против грумдруков, вы не находите? И у меня мелькнула мысль, что это может быть за оружие. Точнее, мелькнула она давно, когда Хаулион сказал, что следует отличать сделанное элиантом от сделанного для элианта. Второе как бы и не подлежит строгой оценки с точки зрения изящества. И тогда это самое оружие не надо искать в древних хранилищах - оно у нас перед глазами.
        - Айри!
        - Именно. Единственное оружие, которое способно сделать что-то само, избавляя хозяина от прямой ответственности. Существа, чье предназначение в том и состоит, чтобы делать за элиантов грязную работу.
        Моррисон хотел что-то ответить, но в этот момент в кармане у него запищал ви-фон. Экзоэтнолог вытащил прибор, буркнул в экран «Уже иду!» и поспешно распрощался с Фрэнком.
        Хэндерган не оставил своего первоначального намерения и, миновав отмеченную сигнальными огнями границу Миссии, вышел в степь. Солнце уже спустилось к горизонту, и небо было почти совсем черным; казалось, что ночная степь залита светом мощного оранжевого прожектора. Фрэнк знал, что необычно темный цвет эксанвилльского неба обусловлен именно этим солнцем, в спектре которого превалирует красная, а не голубая составляющая; ведь именно коротковолновый голубой свет, наиболее рассеиваемый атмосферой, придает небу привычный землянам оттенок. Однако знание физики не спасало от подсознательной аналогии с мертвыми, лишенными атмосферы мирами, чьи трехмерные фото - напоминание о первом этапе освоения космоса, исследовании Солнечной системы - каждый землянин видел не раз. Фрэнк подумал, что особо впечатлительный человек, впервые попав под эксанвилльское небо, может почувствовать удушье.
        Затем мысли инженера вернулись к тому, что он только что услышал. Фрэнк прикрыл глаза и представил себе грумдрука, вспомнив некогда виденную им голограмму. Действительно, две расы Эксанвилля представляли собой полную противоположность. Если элианты вызывали у Фрэнка ассоциацию с эльфами из старых легенд, то грумдруки идеально подходили на роль гоблинов. Низкорослые, сутулые, с узловатыми конечностями, покрытые серой морщинистой кожей. Голые черепа, грубые черты лица, безобразные как с элиантской, так и с земной точки зрения. Хэндерган задумался о природе изящного. Понятия красоты различны у разных народов, не говоря уже о разных биовидах, и все же некие общие закономерности есть. Так, почему землянину, ничего не знающему о языке эллиантов, слово «элле» кажется изящным, а «гфурку» - наоборот? Должно быть, подумал Фрэнк, все дело в легкости произнесения. Из всех гласных звук «э» требует наименьших усилий при произнесении, а звук «у» наибольших. Неблагозвучные слова - всего лишь слова с низким КПД. Очевидно, у рас, чья артикуляция принципиально отличается от гуманоидной, и представления о благозвучии
иные. Но элианты и земляне похожи… и грумдруки тоже, если уж на то пошло, хотя они и дальше от тех и других. Психологи давно доказали, что наибольшую ксенофобию вызывают не абсолютно чуждые, а близкие виды. Человеку не придет в голову считать уродливым тигра или слона лишь потому, что они не похожи на него. Некоторым видам «повезло» меньше, но все же есть люди, признающие своеобразную красоту амфибий или насекомых, в особенности тех, которые не досаждали человеку, формируя негативное к себе отношение. А вот обезьяну красивой не назовет никто. Совершенно чуждое невозможно оценивать по собственным стандартам красоты, но незначительное отклонение от этих стандартов воспринимается как уродство. Элианты, правда, более зациклены на своих стандартах. Они отказались общаться с зурбицанами. Но все же упоминание зурбицан не считается у них верхом дурного тона. А вот грумдруки…
        Впрочем, грумдруки - далеко не ангелы. Их злобность и ксенофобия хорошо известны. И как знать, кто был первым в этой вражде между двумя расами…
        Элианты и грумдруки. Фрэнк повторил вслух это сочетание. Чтото оно ему напоминало. Какая-то отдаленная асоциация, причем не только по звучанию, но и по смыслу. Названия каких-нибудь животных? Вряд ли. Фрэнк ничего не смыслил в зоологии. Или что-то из земной истории? Какие-то враждебные политические партии, упомянутые в кратком школьном курсе? Сомнительно, в этом курсе упоминаются лишь наиболее фундаментальные события. Слово «элианты» похоже на «эллины», так назывался один из древних народов. И у них тоже были враги - варвары. Или это у римлян? Но разве эти варвары назывались грумдруками или как-то похоже? Хэндерган решил, что надо будет зайти в кабинет мненонистики. Ассоциация была важной, ее непременно следовало вспомнить. Фрэнк чувствовал, что это даст дополнительную информацию.
        Оранжевый прожектор на западе окончательно догорел; в степи стало совсем темно и неуютно. Фрэнк повернулся и поспешно зашагал в сторону аккуратно чередующихся огней Земной Миссии.
        В этот вечер его ожидал еще один сюрприз. Едва инженер вернулся к себе, с ним связался Хаулион.
        - Я принял окончательное решение, Хэндерган. Я не буду устанавливать у себя ваш компьютер. Можете его забрать в любое время.
        - Но почему? Мне казалось, он полностью справляется со своей задачей.
        - Именно. Он прекрасно изучил мой вкус и становится все безупречнее. Я уверен, что если его подключить к архивам, он будет снабжать меня только самым лучшим, с моей точки зрения. Но в этомто и проблема. Нельзя питаться одними пирожными. Когда имеешь дело только с совершенством, оно перестает восприниматься как совершенство и становится обыденностью. Даже грамматически понятие «лучший» лишается смысла в отсутствии не-лучшего.
        - Такова позиция всех элиантов? - огорченно спросил Фрэнк.
        - Вы же знаете, Хэндерган, элианты не представляют собой единую общность с обязательной для всех позицией. Я говорю вам только о своем личном мнении; мне известны элианты, которые его не разделяют. Так что ваш компьютерный проект, по всей видимости, будет реализован. Хотя я не уверен, что земляне будут удовлетворены результатами.
        Хаулион сделал прощальный жест и отключился, оставив Фрэнка размышлять над последней фразой. Она выглядела прямым намеком на истинную цель проекта и, соответственно, предупреждением. Однако могла означать и что угодно - к примеру, брюзжание по поводу отличительной черты варварства - ненасытности, столь распространенной среди землян. И все же однажды Хаулион уже высказывался в угрожающем тоне…
        Утром следующего дня Фрэнк был извещен о долгожданном событии. Сразу два лантина и столько же элиантов-одиночек дали согласие на установку компьютеров и подключение их к архивам планеты. Отныне понятие свободного времени для Фрэнка переставало существовать. Хотя, казалось бы, эксанвилльские архивы спокойно существовали уже десятки тысяч лет и могли немного подождать еще, у руководства Миссии были свои резоны для спешки.
        Даже чисто технически задача была не из легких. Элианты не знали системы кодировки сигналов - или делали вид, что не знают, как подозревали некоторые. Поэтому необходимо было обработать как минимум сотни запросов и приходящих на них ответов и поставить их в соответствие с сигналами, передаваемыми по оптическому кабелю, дабы определить алгоритм кодирования. Элианты добросовестно помогали землянам, направляя по их просьбе тот или иной запрос в хранилище, однако работа продвигалась медленно. А ведь после надо было еще переписать информацию из Хранилищ на земные компьютеры.
        Фрэнк был слишком занят своей работой, чтобы обращать внимание на атмосферу в Миссии; поэтому он ничего не мог сказать с уверенностью, однако не похоже было, чтобы информация о возможном истреблении грумдруков как-то повлияла на обычный уклад жизни землян. Эта информация по-прежнему держалась в тайне, в том числе и от тех, кто имел к ней право доступа; Фрэнк ожидал, что его поставят в известность официально, но этого так и не произошло. Не было заметно и какого-либо усиления мер безопасности. Неужели согласие нескольких элиантов дать людям доступ к своим инфокоммуникациям настолько успокоило земную бдительность? К концу второй недели работ по дешифровке Хэндерган уже четко знал, что не все так просто. В ком-системах элиантов использовались разные коды, и алгоритмы были на редкость совершенными. А значит, доступ в эксанвилльские сети еще отнюдь не означал доступа ко всей имеющейся там информации…
        Мюллер встретил Фрэнка в самом мрачном расположении духа. Должно быть, он уже получил отчеты криптоаналитиков и заранее готовил себя к худшему. Фрэнк не обманул его ожиданий.
        - …Таким образом, - резюмировал он, - элиантские системы связи оказались устроены куда более сложно, чем считалось. Я не знаю, имеют ли нынешние элианты представление об этом; внешне все говорит о том, что они лишь пользуются наследием далеких предков, не разбираясь в его сути. Но, так или иначе, их согласие на подключение наших компьютеров мало изменило ситуацию. Мы по-прежнему можем получать лишь ту информацию, которую они сами сочтут нужным нам предоставить. Пока что это некоторые разделы древнего и современного искусства.
        Мюллер с мрачным видом прохаживался по кабинету.
        - Ваши коллеги оценили криптостойкость их систем как очень высокую… - произнес он. В разговорах с Хэндерганом Мюллер уже не пользовался эвфемизмами. - Как по-вашему, они этим ограничились, или же существуют дополнительные охранные меры? Может ли что-нибудь или кто-нибудь поднять шум, если с наших компьютеров слишком часто пойдут неправильные вызовы?
        - Вы говорите о подборе кодов, - констатировал Фрэнк. - Разве криптоаналитики не объяснили вам, что это нереально за приемлемое время?
        - Нереально подобрать конкретный код, но поскольку информации очень много, можно наткнуться на случайный. Так, как это делают элианты, усмехнулся Мюллер.
        - Совсем не так, они выбирают случайный элемент из допустимого множества, а мы - из всех возможных множеств.
        - Да знаю, знаю… Но вы не ответили на мой вопрос.
        - А что я могу на него ответить? Нет никаких оснований полагать, что у них есть некие сигнализации на случай взлома. Но еще совсем недавно мы считали их ком-устройства простыми ви-фонами, потом считали, что все их коды одинаковы…
        - Значит, по-вашему, не стоит и пытаться подобрать коды?
        - По-моему, - убежденно заявил Фрэнк, - с элиантами надо играть честно. Мы должны предложить им помощь в поисках утраченных знаний.
        - Хэндерган, неужели вы думаете, что мы не рассматривали такой вариант? Но вердикт Отдела Науки однозначен. Они не сомневаются, что элианты ответят отказом, а тогда уже ни о каком доступе к их архивам не может быть и речи. Мы не можем так рисковать.
        - Но почему непременно отказ?
        - Спросите у вашего друга Моррисона. Насколько я понимаю, суть в том, что для элиантов мы - варвары. И они не станут по своей воле передавать варварам высокие технологии, даже если при этом обретут их сами.
        - Так Моррисон в курсе?!
        - Вас это удивляет? Он наш ведущий специалист по элиантам, было бы странно, если бы мы не привлекли его к проекту.
        - Я не знал.
        - Теперь знаете.
        - Так что же делать дальше?
        - То же, что и раньше. Загружайте компьютеры теми данными, к которым у нас есть доступ, и обеспечивайте элиантам весь технический сервис. Если появится что-то новое, вас информируют.
        Фрэнк вышел от Мюллера со сложным чувством. Сообщение о Моррисоне оставило неприятный осадок. Хэндерган почувствовал себя пешкой в чужой игре.
        Вечером того же дня Фрэнк решил наконец выкроить полчаса и добраться до кабинета мнемонистики. В медицинском корпусе, как обычно, было пусто немногочисленный персонал Миссии нечасто нуждался в находящейся здесь аппаратуре. Фрэнк дошел до конца коридора и отворил дверь в кабинет. Там, разумеется, также никого не было - как и в большинстве областей медицины, обычно компьютер со всем справлялся самостоятельно, в особых же случаях со специалистом связывались по ви-фону.
        - Чем я могу вам помочь? - поинтересовался компьютер.
        - Мне нужно кое-что вспомнить по ассоциации.
        - Сядьте, пожалуйста, в кресло и наденьте шлем.
        Фрэнк проделал это, ощутив прохладное прикосновение электродов.
        - Пожалуйста, максимально точно опишите вашу ассоциацию.
        - Семантическая и фонетическая ассоциация со словосочетанием «элианты и грумдруки».
        - У вас есть предположения о характере семантического сходства?
        - Противопоставление. Враждебность. И что-то еще, но я не могу вспомнить, что именно.
        - Вы можете определить область, в которой лежит ассоциация?
        - Одно могу сказать - это что-то совершенно не связанное с моей профессиональной деятельностью инженера по инфосистемам. Что-то весьма отдаленное, иначе я бы вспомнил.
        - Пожалуйста, закройте глаза и расслабьтесь.
        Фрэнк чуть скривился, его раздражала эта гипертрофированная вежливость компьютеров общего пользования. Она говорила о закомплексованности землян, боящихся собственных машин и заставляющих их пресмыкаться перед своими хозяевами. «Все-таки не зря элианты считают нас дикарями и варварами», подумал Фрэнк. Тут же, однако, он вспомнил о чрезвычайной щепетильности элиантов в вопросах эстетики, которая тоже слишком походила на комплекс.
        В следующий момент в сознании Фрэнка начал образовываться тот сумбур, который обычно предшествует засыпанию. Однако активность мозга не снижалась, а, напротив, возрастала. Перед закрытыми глазами Хэндергана все быстрее мелькали разрозненные образы, мысли превратились в поток обрывочных, часто бессмысленных фраз. Но в этом хаосе была определенная система, прибор не просто стимулировал различные участки памяти, но и учитывал обратную реакцию. Несколько раз промелькнули школьные воспоминания… краткий курс мировой литературы… вот оно! Искомые слова прозвучали отчетливо, словно кто-то рядом произнес их вслух: «Элои и морлоки».
        - Вы удовлетворены результатами поиска? - спросил компьютер.
        - Дда… вполне.
        - Медицинский Отдел Миссии благодарит вас за пользование нашими услугами и желает вам крепкого здоровья.
        «Да неужели? - усмехнулся Фрэнк. - Если есть на свете люди, категорически не заинтересованные в чужом здоровье, так это врачи.»
        Хэндерган вышел на улицу. Элои и морлоки. Ему даже не понадобилось связываться с библиотекой, чтобы вспомнить сюжет первого романа о путешествии во времени. Разумеется, Фрэнк его не читал, краткий курс состоял из одних кратких изложений. Но этого было вполне достаточно, чтобы понять, почему ему так хотелось вспомнить эту ассоциацию.
        - У меня к вам серьезный разговор, Эдвард.
        - Слушаю, Фрэнк, - отозвался Моррисон с экрана монитора.
        - Нет, я хочу встретиться с вами лично.
        - Хорошо. Приходите в мой номер.
        Фрэнк узнал у компьютера номер комнаты экзоэтнолога и только тут подумал, что это можно было просто спросить. Моррисон жил в соседнем корпусе.
        - Итак, Фрэнк?
        - Вы все знали об истинной цели компьютерного проекта! - заявил Хэндерган с порога.
        - Вы тоже, не так ли? - спокойно отозвался Моррисон.
        - Логично, - вынужден был согласиться Фрэнк. - Но мне казалось, что вы на стороне элиантов.
        - А разве вы им враг?
        - Нет, разумеется. Но я за здравый смысл и против того, чтобы бессмысленно хоронить сокровища науки.
        - А кто вам сказал, что я против науки? Я, как-никак, ученый. Правда, совершенно в иной области. Я уже объяснил вам, что лично меня во всем этом интересует доступ к элиантской истории, и не более чем. Что же касается того, за чем охотится Мариньи и иже с ним…
        - Как, и Мариньи тоже? Начальник Отдела Науки?
        - О, так вы знаете обо всем от своего начальства? Гм… не удивлюсь, если окажется, что все руководители Отделов Миссии работают на одну и ту же контору… Так вот, я не верю, что эти загадочные технологии до сих пор существуют в каком-то архиве - существуют в таком виде, что наши биологи смогут в них разобраться. Но если чудо случится, я не вижу в этом ничего плохого. Элиантам Е-технологии принесли массу пользы, и мне ничего не известно о негативных побочных эффектах. Это не значит, что все так прекрасно и безоблачно… конечно, любые новые знания можно применить во зло… но это не значит, что не надо приобретать эти знания.
        - Элианты рассудили иначе, - усмехнулся Фрэнк.
        - Поэтому и не имеет смысла предлагать им помощь или просить ее у них. Я уважаю элиантов, и мне не нравится, что до их информации пытаются добраться без их ведома, но другого выхода просто нет.
        - Сегодня утром я тоже так думал, но теперь картина не кажется мне такой простой. Я кое-что вспомнил, и это расставляет все на свои места. Я убежден, что некогда элианты и грумдруки были одной расой и одним народом.
        Моррисон в изумлении уставился на Хэндергана.
        - Нет, Фрэнк, это совершенно исключено. Они слишком сильно различаются, чисто физически.
        - Вы же сами говорите, что мы почти не знаем биологии грумдруков.
        - Даже то, что мы знаем…
        - Вы забываете о Е-технологиях, Эдвард.
        - Конечно, это не моя специальность… но, черт побери, наши биологи тоже ничего не знают о Е-технологиях. Теоретически, если речь идет о генной инженерии, как я предполагаю… Так вы считаете, что единая раса была разделена искусственно? И на чем основано это предположение?
        Фрэнк смутился. Приводить в качестве аргумента старинный фантастический роман было слишком несерьезно.
        - Так… просто идея. Но она хорошо все объясняет.
        - Нет, вы сказали, что вспомнили что-то. Договаривайте.
        - Ну хорошо. Вы слышали о романе Уэллса «Машина времени»?
        - Какая-то фантастика, кажется?
        - Да, одно из первых произведений жанра. Конец прошлого тысячелетия. Так вот, там речь идет о далеком будущем, где человечество разделилось на элоев и морлоков. Аристократию и рабочий класс. Деление, бывшее в начале социальным, стало со временем генетическим. И отношение изнеженных элоев к злобным морлокам во многом походило на отношение элиантов к грумдрукам. Отвращение… и страх. Чувства небеспочвенные, ибо морлоки за свою работу получали с элоев плату натурой. Они их ели.
        - Но на Эксанвилле нет ничего подобного. Грумдруки никак не участвуют в жизни элиантов, ни в положительном, ни в отрицательном смысле. Они сидят безвылазно на своем Острове и ненавидят элиантов, которые их туда загнали.
        - Я и не говорю, что здесь все происходит в точности по Уэллсу. Было бы странно, если бы старинный фантастический роман оказался чистой правдой. Я говорю о самой идее разделения расы на 2 части, между которыми возникает враждебность.
        - Но с какой целью элиантам было создавать грумдруков?
        - Цели, вероятно, были вполне благие. Но вы только что говорили об отсутствии негативных эффектов Е-технологий. Так вот, грумдруки, вероятно, и есть такой эффект. Результат неудачного эксперимента. А может… мне только что пришла в голову поразительная мысль.
        - Ну и?
        - Однажды мой шеф Мюллер саркастически заметил, что истинными хозяевами планеты могут оказаться айри. А что, если истинные хозяева - грумдруки? Что, если Е-технологии некогда позволили им превратиться в утонченных и совершенных элиантов, но, как всегда, нашлись консерваторы, не желающие идти «против естества и природы»? Произошел раскол. Консерваторы остались в меньшинстве. Элианты, обретя большее биологическое и интеллектуальное совершенство, стали опережать их по всем направлениям. Это привело к росту взаимной ненависти и к войне, в которой консерваторы были побеждены и вытеснены на дикий остров, где в отрыве от передовой науки и под моральным бременем поражения быстро деградировали, превратившись в нынешних злобных варваров…
        - Фрэнк, я не перебивал вас, чтобы проследить, как далеко зайдет ваша фантазия, - улыбнулся Моррисон. - Но все это годится лишь для фантастической повести. Действительность куда прозаичнее. Грумдруки - более молодая раса, нежели элианты. Археологи подтверждают это. Собственно, доселе именно этим и объясняли их более низкий уровень цивилизации… хотя грумдруки и древнее землян. И уровень их культуры всегда был низким… насколько мы знаем. В целом, конечно, ваша гипотеза интересна. Насчет одной расы - это, разумеется, чересчур, слишком велики различия, но грумдруки действительно могли бы быть созданием элиантов, чем-то вроде айри, обретших разум. Если бы не одно «но». Элианты не могли создать столь неизящных существ.
        - Так речь-то об ошибке!
        - Именно. Элианты всегда были достаточно разумны, чтобы учитывать возможность ошибок. Они сперва создали бы опытные образцы и лишь после тщательной проверки допустили бы их массовое тиражирование.
        - А если это была мутация, проявившаяся через много поколений? Когда грумдруки уже распространились по всему Континенту?
        - Хм… Теоретически и такое возможно. И ненависть элиантов к грумдрукам объясняется нежеланием вспоминать о своей ошибке… поэтому о них запрещено даже упоминать… А грумдруки, в свою очередь, ненавидят своих создателей, допустивших эту ошибку… Да, все получается вполне логично. Фрэнк, вы заставили меня по-новому взглянуть на проблему.
        - Моя гипотеза уже зарегистрирована в архиве Миссии.
        - Не волнуйтесь, никто не покушается на ваше право первооткрывателя. Проблема в том, как это проверить. Мы не можем поднимать эту тему в разговорах с элиантами, и у нас по-прежнему нет доступа к их историческим архивам.
        - Значит, надо спросить другую сторону.
        - Грумдруков? Они же не общаются с нами.
        - Уже общаются.
        - А, вы про это предупреждение. Но это единичный случай.
        - Повторных предупреждений не было?
        - Нет.
        - А как Миссия отреагировала на это? Я ничего не заметил.
        - Насколько мне известно, некоторым элиантам в частных беседах дали понять, что галактическое сообщество считает геноцид самым тяжким преступлением.
        - И какова была их реакция?
        - Различная. От удивления поднятой темой до констатации факта, что элианты также находят смерть неизящной, а следовательно, неизящным является и причинение смерти.
        - Они не делают разницы между геноцидом и простым убийством?
        - Вы забываете, что у них нет общества. Когда существуют только независимые индивидуумы, понятие геноцида теряет смысл.
        - А у грумдруков есть общество?
        - Если вы имеете в виду единое общество, то нет. Они находятся на этапе первобытной раздробленности - помните слова Хаулиона о трех этапах в жизни цивилизации? Каждый город грумдруков независим от остальных… точнее, враждебен им. Кстати, пусть вас не вводит в заблуждение слово «город». Полуподземные города грумдруков скорее напоминают ульи или муравейники, чем знакомые вам мегаполисы. Огороженное стеной нагромождение уродливых построек из грубых глыб, а под ними - разветвленные подземные лабиринты. Земляне никогда не проникали туда, но это удавалось микророботам-разведчикам.
        - И что там, в этих подземельях?
        - Ничего сенсационного, - усмехнулся Моррисон. - Рудники, склады, мастерские по производству оружия. Просто жилые помещения. Тюрьмы. Камеры пыток. Нормальный варварский набор.
        - Узниками грумдруков всегда являются грумдруки?
        - Вы спрашиваете так, как будто у нас установлены постоянные мониторы в их подземельях. Мы располагаем лишь немногими кадрами разведчиков… Но насколько мы можем судить - да. Если бы грумлруки причиняли реальный вред элиантам, те уже давно бы их уничтожили.
        - Хм… - Фрэнку пришла в голову новая идея. - А не кажется ли вам, Эдвард, что вы вместе с Отделом Науки и дипломатами впадаете в обычное заблуждение, считая, что кто цивилизованнее, тот и сильнее? Грумдруки варвары, но их цивилизация находится в начале пути. У них сильный агрессивный потенциал. У них имеется социальная организация, пусть лишь на уровне городов. Они, как вы говорите, производят пусть примитивное, но оружие. Что всему этому могут противопоставить элианты, живущие разрозненно, не интересующиеся ничем, кроме искусства, утратившие технологические знания?
        - Вы же помните слова Хаулиона о средстве против неизящного в планетарных масштабах. И вы сами говорили об армии из айри.
        - Да. Если предположить, что элианты готовят войну, то у них могли бы найтись какие-то средства. Но если они не имеют об этом ни малейшего понятия?
        - Вы хотите сказать, что грумдруки сами хотят…
        - Да. Это же примитивный ход. Обвинив элиантов, сосредоточить наше внимание на них, отвлекая тем самым от собственных воинственных приготовлений. Согласитесь, что мотивов для геноцида у грумдруков не меньше, чем у элиантов, а вот сдерживающих факторов типа морали или тезиса о неизящности убийства нет совсем. И тогда элианты не лгут и не притворяются, не понимая наших намеков. Они действительно не знают, о чем речь. Более того, грумдруки могут рассчитывать, что мы поддержим их после начала войны, считая агрессорами элиантов. А потом будет уже поздно.
        - Вы сегодня положительно в ударе, Фрэнк. Не забудьте зарегистрировать эту идею в архиве Миссии, - сказал экзоэтнолог, но за его легкомысленным тоном чувствовалось беспокойство.
        - У вас есть контраргументы?
        - Грумдруки уже десятки тысяч лет скученно живут на Острове, позволяя элиантам наслаждаться просторами Континента. И технологический упадок элиантов начался не вчера. Почему же именно сейчас?
        - У меня только одно объяснение. Видимо, катализатором процесса послужили мы.
        - Но грумдруки отказались от контакта с нами.
        - Раз у них, как и у элиантов, нет единого общества, то бессмысленно говорить о воле всех грумдруков. Речь может идти лишь о каких-то группах или правителях. К тому же варвары вряд ли отличаются постоянством. Живя в условиях информационного дефицита, они не могут принимать решения на века.
        - Что касается групп или правителей, готовых сотрудничать с нами, то до сих пор их не находилось совсем. Но допустим, теперь у грумдруков возникла безумная надежда заполучить нас в союзники… Заметьте, я говорю допустим. В таком случае одного сеанса связи явно маловато, вы не находите?
        Фрэнк сделал неопределенный жест, намереваясь что-то ответить. В этот момент загудел сигнал вызова. Ви-фон Моррисона мигал красным индикатором.
        - Конфиденциальный служебный вызов, - экзоэтнолог посмотрел на Фрэнка.
        - У меня допуск A, - напомнил инженер.
        - Тем не менее… а, ладно! Мне самому надоела эта идиотская секретность!
        Фрэнк отошел в сторону, чтобы вызывающий не видел, что в комнате есть посторонний. Моррисон включил монитор.
        - Мы получили второе послание, - услышал Фрэнк голос Мариньи.
        - Послание от грумдруков? - изумился Моррисон.
        - Вот именно.
        - Невероятно!
        - Вы же еще не знаете его содержания.
        - Да нет, это я о своем… продолжайте.
        - Вы все увидите сами. Сейчас я покажу вам видеозапись.
        - Обращение опять на поэтическом?
        - Нет, на этот раз на обычном.
        Прозвучал короткий сигнал. Моррисон поманил Фрэнка, чтобы тот мог видеть монитор.
        Существо на экране показалось Фрэнку еще безобразнее, чем знакомый по голограммам образ. Шишковатый голый череп, обтянутый серой кожей с проступавшими под ней жилами; тусклые, словно бы гноящиеся глазки, выглядывавшие из складок кожи; отвислые мокрые губы, извивавшиеся и причмокивавшие как-то особенно мерзко, когда грумдрук говорил. Музыкальные слова элиантского языка звучали в его устах кургузо и косноязычно, так что компьютер едва понимал их.
        - Земляне, вы должны знать, что элианты не оставили своей идеи покончить с грумдруками. Они обсуждают эту затею с самого вашего прибытия. А теперь они добились того, что вы помогаете им.
        Грумдрук сделал драматическую паузу.
        - Вы снабжаете их компьютерами. С помощью ваших компьютеров они уничтожат грумдруков. Передайте вашему Моррисону, что если он и дальше будет в этом участвовать, скоро ему будет некого изучать, - рот инопланетянина сложился в оскалоподобную усмешку.
        Прозвучал сигнал, обозначающий конец записи, и Фрэнк снова отступил в сторону.
        - Это был тот же самый? - спросил Моррисон.
        - Другой.
        - С ним пытались говорить?
        - Он не слышал или делал вид, что не слышит. В точности как в тот раз.
        Экзоэтнолог молчал.
        - Что вы об этом думаете, Моррисон? - поторопил его Мариньи.
        - Мне нужно время, чтобы ответить на этот вопрос.
        - Они в курсе событий, происходящих в Миссии.
        - Скорее в курсе событий, происходящих у элиантов. Но мы ведь знали об этом с прошлого раза, не так ли?
        - Вы можете поручиться, что не занимались работой с грумдруками частным образом? - напрямик спросил Мариньи.
        - Что? Разумеется, нет. В смысле, не занимался. Мое имя достаточно известно среди элиантов, имеющих контакты с Миссией, так что неудивительно…
        - Он говорил, что вам будет некого изучать. Разве вы изучаете грумдруков?
        - Изучение инопланетных рас - моя профессия, и это опять-таки ни для кого не секрет. Послушайте, вы что, пытаетесь обвинить меня в шпионаже в пользу грумдруков?
        - Нет, разумеется нет. Просто интересуюсь вашим мнением о возможных путях утечки информации.
        - Ищите их за пределами Миссии. И вообще, с каких это пор Отдел Науки выполняет функции Отдела Безопасности?
        - Ну вы же не хотите, чтобы Отдел Безопасности совал нос в наши дела?
        - Все равно сунет. Как только получит запись обращения.
        - Уже получил. В ближайшее время все руководство Миссии будет стоять на ушах. Вы же понимаете, на этот раз это не просто общие слова. Речь идет о компьютерном проекте.
        - Что могут грумдруки знать о компьютерах? Только то, что это некие сложные штуки, которых нет у элиантов. Они реагировали бы точно так же, если бы мы поставили элиантам зерноуборочные машины.
        - Это ясно вам, это ясно мне. Но вы же понимаете, что кое-кому очень не понравится любой шум вокруг компьютерного проекта, а особенно в таком скандальном контексте. Если на Землю произойдет утечка, там наверняка найдутся идиоты, которые поднимут шум, требуя широкомасштабного расследования угрозы геноцида. И, как вам известно, одно лишь подозрение, что компьютеры будут использованы в военных целях, может заблокировать весь проект, в соответствии с Галактическим пактом о запрете на торговлю оружием. Хотя мы-то прекрасно понимаем, что все это чушь.
        - Хм…
        - Вам что-то известно?
        - Никаких фактов. Только гипотезы.
        - Чрезвычайное заседание назначено на завтра, 11 утра. Вы успеете к этому сроку подготовить свои гипотезы в виде файла?
        - Постараюсь.
        - Хорошо. До завтра, Моррисон.
        Мариньи отключился. Экзоэтнолог повернулся к Фрэнку.
        - Как вам понравилось это совпадение? - хмыкнул инженер.
        - Ни один элиант не вставил бы подобное в свое произведение. Слишком безвкусно, примитивно и в лоб.
        - Жизнь, однако, не придерживается литературных вкусов.
        - Честно говоря, Фрэнк, на какой-то момент у меня мелькнула мысль, что вы меня разыгрываете. Или кто-то из техников. Что никаких посланий от грумдруков на самом деле не было, а была имитация, состряпанная на каком-то из компьютеров Миссии. Особенно когда он назвал мою фамилию.
        - Но вы ведь не считаете всерьез, что это шутка?
        - Нет. Для шутки это слишком.
        - И что вы теперь думаете об угрозе со стороны грумдруков?
        - Не знаю, что и думать. С уверенностью можно сказать только одно - на Эксанвилле происходит нечто, чего мы не понимаем.
        - Для такого вывода не надо быть доктором наук, - усмехнулся Фрэнк.
        - Во всяком случае, ваша гипотеза имеет право… да, Фрэнк! Я же не смогу сослаться на нее, как на вашу! Из-за этой дурацкой секретности. Ведь официально вы не знаете о посланиях грумдруков. Так что, если вы настаиваете, я не буду упоминать ее в завтрашнем докладе…
        - Будем считать, что с вас ящик лайо, и упоминайте ее как свою.
        - Спасибо, - Моррисон, как и Фрэнк, понимал истинную цену интеллектуальной собственности.
        - Я не хочу, чтобы потом оказалось, что предупредить кровопролитие не удалось из-за моего честолюбия, - пояснил Хэндерган. - Хотя, конечно, эти любители секретов и заслужили хороший урок… но не ценой жизни элиантов.
        - Или грумдруков.
        - Или грумдруков, - согласился Фрэнк, - хотя мне, честно говоря, чертовски трудно заставить себя относиться к ним с сочувствием.
        - Когда-то и люди были не лучше.
        - Не знаю, - пожал плечами Фрэнк. - Наверное, вы правы. Я, как и все технари, плохо знаю историю.
        - Да, в этом проблема короткоживущих гуманоидов, - вздохнул Моррисон. - За накопленный груз знаний мы вынуждены платить узкой специализацией. Каждый разбирается только в своей области, а это лишает нас свежих взглядов на проблему и решений на стыке дисциплин. Меж тем уже ваши нынешние гипотезы говорят о том, сколь полезен бывает взгляд человека со стороны.
        - Всегда к услугам мировой науки, - усмехнулся Хэндерган. - Ну ладно, не буду вам мешать готовиться к докладу. Надеюсь, завтра меня наконец введут в курс дела официально.
        Однако этого не произошло. В середине дня Мюллер связался с Фрэнком по защищенному каналу и как бы между прочим поинтересовался у него, возможно ли в принципе использовать поставляемые элиантам компьютеры в военных целях.
        - Да, разумеется, - ответил инженер. - В качестве снарядов для катапульты. А также если сбрасывать их на голову осаждающим. Правда, толку будет немного, ибо они слишком легкие.
        - Хэндерган, не паясничайте, - Мюллер явно пребывал не в лучшем расположении духа.
        - Каков вопрос - таков ответ, - Фрэнк почти не скрывал раздражения. - Вам должны быть прекрасно известны характеристики этих машин. Наши компьютеры предназначены для организации удобного доступа, в том числе удаленного, к банкам данных произвольной структуры, а также анализа статической информации с точки зрения эвристически определяемых критериев. Они не предназначены для стратегического планирования, оперативно-тактического управления или автоматизированного проектирования боевой техники. Аппаратная база этих компьютеров недостаточна для эффективного решения упомянутых задач, кроме того, на них отсутствует соответствующее программное обеспечение. Таким ответом вы удовлетворены?
        - Вполне.
        - Зато я не удовлетворен! Почему возник подобный вопрос? Элианты не воюют уже десятки тысячелетий! Или Торговый Отдел намерен расширить клиентуру за счет грумдруков?
        - Что вам известно о грумдруках? - поспешно спросил Мюллер.
        - Полагаю, то же, что и вам, - язвительно ответил Фрэнк. - Что это агрессивные варвары, отвергающие все попытки контакта. Послушайте, шеф, может, вы перестанете водить меня за нос и расскажете о сегодняшнем чрезвычайном заседании? У меня все-таки допуск A.
        Мюллер так и подпрыгнул.
        - Откуда вы знаете о заседании?!
        На этот вопрос у Фрэнка был готовый ответ. Он вовсе не собирался подводить Моррисона.
        - Я умею складывать два и два, поэтому я и получил эту работу. Инфокоммуникации Миссии находятся в моем ведении, и я чисто случайно обратил внимание на то обстоятельство, что сегодня с утра личные каналы всех руководителей Миссии были заблокированы. Открытыми для связи оставались только специальные каналы. Во время обычных заседаний такие меры не принимаются, особенно учитывая, что плановые заседания проходят по понедельникам, а сегодня среда. И вот теперь вы звоните мне по защищенному каналу, чтобы между делом поинтересоваться, как использовать информационные компьютеры в качестве оружия.
        - Ну хорошо, - решился Мюллер. - От вас, видимо, действительно будет больше пользы, если вы все будете знать.
        Как выяснилось, руководство Миссии так и не пришло к однозначным решениям, ограничившись формулировками типа «проводить еще более тщательное изучение ситуации» и «усилить меры безопасности». Землю решено было не информировать, по крайней мере до тех пор, пока не появятся более отчетливые результаты. Также было принято решение снова доставить на Остров несколько сотен ви-фонов, дабы облегчить возможный контакт с грумдруками, и по возможности прямо намекнуть обеим расам, что землянам все известно о планах войны. Никаких ограничений на компьютерный проект по-прежнему не накладывалось, и даже, напротив, было признано целесообразным дальнейшее его форсирование. «Они надеются найти то, что ищут, прежде, чем разразится катаклизм», - понял Фрэнк.
        Странное дело, но элианты, словно в подтверждение обвинений грумдруков, тоже как будто бы решили форсировать компьютерный проект. После того как первые из них оповестили остальных, что затея землян работает, в Миссию стало поступать все больше и больше заявок от лантинов и отдельных представителей древней расы. Технический отдел сбился с ног, говорили о необходимости вызвать на планету дополнительных специалистов. Как ни странно, но именно в этот период у Фрэнка вновь появилось свободное время, ибо он уже не участвовал в установке и подключении компьютеров - процедура была отлажена; к нему лишь стекалась информация от техников, программистов и криптоаналитиков. Картина, однако, по-прежнему оставалась безрадостной для землян: сведения, почерпнутые из эксанвилльских хранилищ, оставались хаотичным набором лоскутов, оторванных от гигантского пласта элиантской культуры и истории. Меж тем разведывательные спутники демонстрировали необычную картину: количество кровопролитных стычек между городами на Острове грумдруков стало уменьшаться. Поначалу незначительно, в пределах статистической погрешности, а
затем все заметнее. Еще пару месяцев назад земляне не обратили бы на это внимание, ибо все их внимание было сосредоточено на элиантах, но теперь за Островом наблюдали с особой тщательностью.
        - Вы понимаете, что это значит, Фрэнк? - возбужденно говорил Моррисон, расхаживая по комнате инженера. Он был слишком взволнован, чтобы довольствоваться видеосвязью. - Они прекращают малые войны. Грумдруки, которые только и делают, что дерутся. Этому может быть только одно объяснение. Они готовятся к большой войне.
        - Они? Но у них же нет единого общества.
        - Вот именно, Фрэнк! Если столь разрозненные и враждебные группы начинают действовать скоординированно, то цель, объединившая их, должна быть воистину великой.
        - Как по-вашему, если это действительно война… - Хэндерган почувствовал, как у него пересохло в горле, - мы смогли бы ее остановить?
        - Мы? Сотня землян, из которых едва ли двадцать умеет держать оружие в руках, да несколько боевых роботов? Максимум, что мы могли бы сделать - это защищать Миссию от грумдруков, но никак не остановить их. Они нас просто обойдут. Что же касается элиантов… я все еще не верю, что они могут развязать войну. Смерть - это рильме гфурку, война неизящна. Но если предположить, что… и если известные вам слова Хаулиона не блеф… то я не думаю, что земные технологии могут их остановить.
        - Мы должны вызвать помощь с Земли.
        - Межзвездная связь полностью переведена под контроль Отдела Безопасности. Эти идиоты все еще считают, что самая большая опасность срыв компьютерного проекта.
        - А может, они не так уж и не правы? - сказал вдруг Фрэнк. - Вы как-то заразили меня своим беспокойством… Но ведь, по сути, ничего страшного еще не произошло. Ну, грумдруки стали меньше воевать… а что мы о них знаем? Мы ведь и десятка лет не провели на Эксанвилле. Что, если раз в 10 лет - или во сколько-то там килодней - у них наступает ритуальное перемирие?
        Моррисон сделал раздраженный и нетерпеливый жест.
        - Сказать вам, что я намерен делать прямо сейчас? - спросил он, надвигаясь на Хэндергана. - Я намерен отправиться к Хаулиону и говорить с ним.
        Фрэнк не сразу понял это подчеркнутое «говорить».
        - Подождите, вы что, имеете в виду… говорить о грумдруках?
        Ученый кивнул.
        - Но ведь это гфурку.
        - Это рильме гфурку, но что делать? Если здесь действительно готовится война, предотвратить ее могут только элианты. А может, и они не могут. Но в любом случае их надо предупредить. Открытым, текстом, а не намеками, которые они не желают понимать, как до сих пор. Из всех элиантов с Хаулионом у меня наиболее близкие, почти дружеские отношения… к тому же он не столь строг в вопросах этикета. Я надеюсь, что он поймет меня. Но даже если нет, если он откажется от дальнейшего общения со мной - он получит необходимую информацию.
        - Как он сможет распространить ее дальше? Вы уверены, что он тоже готов пойти на риск бойкота со стороны тех, к кому он обратится? Ведь это его соплеменники, в отличие от нас с вами.
        - Не знаю. Я лишь повторю то, что уже говорил вам: мы не понимаем, что здесь происходит. А он - понимает или может понять.
        - Зачем вы мне это рассказываете?
        - Я предлагаю вам лететь со мной.
        - Хотите, чтобы меня тоже объявили гфурку?
        - Дело в особенностях элианстких представлений. У людей считается, что с глазу на глаз можно себе позволить больше, нежели в обществе. У элиантов, в силу их асоциальности, все наоборот. Если я буду говорить о гфурку тет-а-тет, это может быть воспринято как личное оскорбление. Если в присутствии посторонних - это всего лишь дурные манеры.
        - Вы понимаете, что предлагаете мне нарушить должностную инструкцию?
        - Разумеется. И нарушаю ее сам.
        - Хорошо, - решился Фрэнк. - Подождите меня десять минут.
        Хаулион приветствовал их, как обычно. Моррисон не сразу перешел к цели визита; поначалу разговор шел на нейтральные темы. Поговорили об искусстве; элиант исполнил очередное свое сочинение на айоле. Тоска и страх, звучавшие в нем, разительно контрастировали со спокойствием гирта во время беседы. Кажется, это послужило сигналом для Моррисона; однако для начала он упомянул о компьютерном проекте.
        - Меня это больше не интересует, - ответил Хаулион. - Но ведь вы нашли немало других потребителей вашей продукции, не так ли, Хэндерган?
        - Да, верно.
        - Так что землян можно поздравить с успехом?
        Фрэнк даже вздрогнул от неприкрытой издевки, прозвучавшей в этом вопросе.
        - У нас впереди еще очень много работы, - осторожно ответил он.
        - Вероятно.
        - Я надеюсь, компьютеры не внесли слишком большого раздора в мир элиантов? - спросил Моррисон.
        - Внешние обстоятельства никогда не бывают причиной раздора, - ответил Хаулион. - Разве что поводом.
        - Дело в том, что мы тоже столкнулись с определенным… противодействием проекту.
        - Среди землян?
        - Нет. Эннальт, я собираюсь говорить о вещах неизящных… весьма неизящных. Но это необходимо.
        - Вы в этом уверены? - нахмурился элиант.
        - Речь идет о грумдруках и об угрозе войны.
        Фрэнк напрягся, когда запретное слово было произнесено. Но ничего не произошло. Лишь гримаса досады на миг исказила красивое лицо Хаулиона.
        - Они всегда воюют, ну и что? - процедил он.
        - Я говорю о войне с элиантами. (Фрэнк отметил, что Моррисон намеренно избегает называть, от какой из рас исходит угроза).
        - Они не могут угрожать нам, - ответил Хаулион усталым тоном. - Они тупые, злобные, агрессивные варвары. Они ненавидят нас. Но они все же не самоубийцы.
        - В таком случае, как вы объясните сокращение боевых действий на Острове? Там явно протекают координационные процессы! Ради какой цели могут объединяться эти тупые агрессивные варвары?
        - Спросите об этом у них. Впрочем, если вы и получите ответ, не доверяйте ему - они все равно вам солгут.
        - А в ы, Эннальт? Вы правдивы со мной?
        - Эдвард, вы решили быть неизящным до конца?
        - Я требую ответа, гирт. Требую его не как ученый Моррисон и ваш… друг, а как представитель Земли и Галактического сообщества.
        - Земля и Галактическое сообщество не вправе вмешиваться в наши внутренние дела.
        - Вправе, когда речь заходит об уничтожении одной расы другой. Вне зависимости от того, какая из рас выступает в роли агрессора.
        - Я гарантирую вам, что элианты не планируют уничтожения какой бы то ни было расы. Такой ответ вас устроит, или прикажете мне пройти проверку на вашем детекторе лжи?
        - Простите меня, Эннальт. Я ведь думаю о ваших же интересах. И я хочу верить… я верю, что вы сказали мне правду. Мне лишь важно знать, что вы располагаете всей необходимой информацией.
        - Во всяком случае, вы не сообщите мне ничего нового.
        - Даже то, что… обитатели Острова связывались с нами и просили прекратить поставку компьютеров?
        - Вы упомянули об этом в начале разговора. И для меня это не было неожиданностью. Но это никак не меняет сказанного мной ранее. А сейчас давайте прекратим этот бессмысленный и, как вы совершенно верно выразились, крайне неизящный разговор.
        Не желая завершать встречу на подобной ноте, Хаулион тут же перевел беседу на другую тему. Но земляне не смогли это сделать с такой же легкостью, их ответы звучали искусственно, и в конце концов, чувствуя все больший дискомфорт, они распрощались с хозяином и покинули Йоллесиэн, явно не удовлетворенные визитом.
        - Как по-вашему, он был с нами искренен? - спросил Фрэнк по пути к Миссии, хотя и чувствовал ответ.
        - Нет.
        - Значит, вы лукавили, говоря, что верите ему?
        - Я верю, что он сказал нам правду, а это не одно и то же.
        - Вы имеете в виду недоговоренности? Да, его слова можно толковать по-разному. Он сказал, что они не планируют уничтожение расы как таковой… но ведь это не мешает уничтожить часть расы. Или, скажем, речь идет не об уничтожении, а о порабощении, физическом или психическом…
        - Элиантам и в страшном сне не приснятся такие рабы. И вообще, война неизящна…
        - И грумдруки тоже.
        - Верно. Но в последние десятки тысяч лет баланс неизменно складывался в их пользу. Меня беспокоит другое. Я боюсь, что элианты недооценивают опасность, исходящую с Острова. Они осознают ее, но гордость не позволяет им действовать. Их психология слишком эгоцентрична. Знаете, кстати, что в их географических представлениях не Континент окружен океаном, а океан внутреннее море Континента? Конечно, с топологической точки зрения это одно и то же… но все же, учитывая, что площадь Континента почти вдвое меньше океанской, этот факт показателен.
        - Меня смущает не это. Хаулион не раз подчеркивал, что он, как и любой другой элиант - частное лицо и не может говорить за всех. А тут он вдруг дает нам гарантии от имени всей расы.
        - Верно. Если хотя бы один элиант планирует геноцид, остальные могут максимум объявить его поступок неизящным, но не мешать ему. И если Хаулион сказал нам правду, то его гарантии означают только одно - элианты в принципе не могут уничтожить грумдруков, у них физически нет для этого средств. А у грумдруков такие средства есть. Пусть их оружие примитивно, пусть они вдесятеро уступают элиантам по численности, но их организованная высадка на Континенте…
        - А как же слова Хаулиона о средстве борьбы с неизящным?
        - Не знаю. Может, он имел в виду массовое самоубийство в знак протеста. Или такое, при котором погибнут все, и свои, и враги. Вспомните, он говорил о планетарном масштабе.
        - Во всяком случае, вы сделали все, что могли.
        - Не знаю, Фрэнк, не знаю…
        Несмотря на столь мрачные предположения Моррисона, следующие три недели не ознаменовались никакими новыми событиями - зато все прежние тенденции сохранились. На Острове прекращали войны, на Континенте приобретали компьютеры. Отдел Безопасности по-прежнему контролировал связь с Землей, а Технический Отдел тщетно пытался разобраться в элиантской системе доступа к данным. Но вот к концу упомянутого периода Фрэнк - не без помощи компьютеров Миссии - начал замечать, что в хаосе элиантских кодов проступает некоторая закономерность. Когда его догадка превратилась в уверенность, он потребовал слова на очередном заседании руководства Миссии. Мюллер сначала возмущался этим обращением через голову непосредственного начальника, но вынужден был уступить.
        - Всем вам, господа, - начал Хэндерган, - известны цели компьютерного проекта. (Кое-кто из руководителей Отделов нахмурился, недовольный такими прямыми словами.) Точнее, вам известны цели, которые преследуют земляне. Но что мы знаем о целях элиантов? Почему их безразличие к проекту сменилось вдруг нарастающим интересом, вызвавшим даже некоторые интеграционые процессы в их аморфном сообществе - в частности, образование новых лантинов? Вы скажете, что этот вопрос не в компетенции Технического Отдела. Однако ни Отдел Науки, ни Отдел Дипломатии не могут дать на него ответ. (Мариньи раздраженно пожал плечами, шеф дипломатов оставался профессионально непроницаемым.) Так вот, хотя мы по-прежнему не знаем алгоритмов формирования корректных кодов доступа к произвольным данным в элиантских хранилищах, мы можем уже кое-что сказать об этих кодах. Точнее, о тех из них, которыми пользуются в последнее время элианты, приобретшие наши компьютеры.
        Поначалу эти коды были полностью хаотическими. Элианты запрашивали информацию произвольно, видимо, желая убедиться в работоспособности наших систем. Впоследствии нам удалось выделить группы кодов, отвечающие за деление информации по времени создания и по жанрам. Далее выяснилось, что произведения, созданные в последние тысячелетия, закодированы абсолютно хаотично, т. е. более тонкое подразделение, чем ранее упомянутое, отсутствует. Это тот период, в который элианты утвердились во мнении, что любой кусок от пирога искусства одинаково вкусен; найти конкретное произведение, не зная его точного кода, можно только полным перебором. Исторические хроники в этот период, похоже, не велись вообще.
        - Да, нам ничего о таковых не известно, - подтвердил Мариньи. - В последние десятки тысяч лет в жизни элиантов, по всей видимости, вообще ничего не менялось, исторических событий просто не было.
        - Но в более древние эпохи картина была иной, - продолжил Фрэнк. Там мы наблюдаем все большую осмысленность кодов, т. е. все большую структурированность данных. Появляется возможность целенаправленного поиска отдельных тем, течений, авторов и, может быть, даже конкретных произведений. Так вот, я могу с уверенностью утверждать, что с недавнего времени элианты занимаются с помощью наших компьютеров именно таким поиском. Причем делают это не каждый сам по себе, как можно было бы ожидать, а все более организованно. Вчера я окончательно понял, что их интересует информация, относящаяся к определенной эпохе и определенной теме, - Фрэнк обвел взглядом присутствующих.
        - Пожалуйста, без драматических пауз, - поморщился Руководитель Миссии.
        - Эпоха - от 80 до 60 тысяч лет назад. Тема - смерть.
        На этот раз драматическая пауза образовалась сама собой.
        - Что происходило на Эксанвилле в этот период? - обратился Руководитель к Мариньи.
        - Трудно сказать, - развел руками ученый. - Наши сведения о древней истории элиантов чрезвычайно неточны и отрывочны.
        - А современной истории у них просто нет, - хохотнул шэф Безопасности. Мариньи метнул на него раздраженный взгляд и добавил:
        - Некоторые ученые полагают, что именно в этот период возникла раса грумдруков… и в этот же период она была вытеснена с Континента.
        Собравшиеся зашумели.
        - Вы понимаете, что это значит?! - выкрикнул Фрэнк, получивший окончательное подтверждение своих подозрений. - Они т о ж е ищут с помощью компьютеров свои утраченные технологии. И не какие-нибудь, а военные! Они намерены решить проблему грумдруков теми же способами, что и в прошлый раз… но на сей раз, возможно, решить ее окончательно.
        - Тихо! - скомандовал Руководитель Миссии. - Хэндерган, как по-вашему, как скоро элианты найдут то, что ищут?
        - Это может случиться в любую минуту. Может быть, уже нашли, пока мы тут разговариваем. Правда, найти мало, надо еще использовать. Если речь только о технологиях, то производство всего необходимого может потребовать месяцы и годы. Но если где-то на планете законсервировано готовое оружие…
        - Необходимо объявить чрезвычайное положение, - сказал Руководитель.
        - И запросить помощь с Земли, сэр? - осведомился шэф Отдела Безопасности.
        - Да, - мрачная складка перерезала лоб Руководителя. - Земля должна быть немедленно поставлена в известность.
        Затем он вспомнил, что в помещении находится человек, не входящий в руководство Миссии: - Благодарю вас, Хэндерган, вы свободны.
        Вернувшись к своему рабочему терминалу, Фрэнк первым делом передал техникам распоряжение прекратить работы по установке новых компьютеров. Затем он встал с кресла и принялся в лихорадочном возбуждении расхаживать по кабинету, не зная, что делать дальше. Из этого состояния его вывел звонок Моррисона.
        - Почему вы мне ничего не сказали, Фрэнк?
        - Честно говоря, Эдвард, я опасался опрометчивых действий с вашей стороны.
        - Черт возьми, я не ребенок!
        - По сравнению с элиантами все мы дети, - усмехнулся инженер. Здорово они нас провели, не так ли? Мы-то полагали, что это мы злоупотребляем их доверием…
        - Мне все еще трудно поверить, что они готовят военную акцию. Может быть, речь идет лишь об обороне.
        - Возможно. Но в любом случае это означает войну.
        Загудел сигнал; кто-то вызывал инженера по служебному каналу. Фрэнк щелкнул клавишами, и лицо Моррисона отъехало в угол экрана. Это было очередным нарушением правил информационной безопасности - Фрэнк обязан был во время служебного разговора разорвать всякую другую связь. Но теперь ему было уже все равно.
        На мониторе появился Мюллер.
        - Хэндерган, почему не обслуживаются новые заказы на установку компьютеров?
        - То есть как? Я отдал распоряжение сразу после заседания…
        - Ну так отдайте обратное распоряжение, черт подери! Работы над проектом должны продолжаться.
        - У вас там что, все с ума посходили? - воскликнул Фрэнк. - Вы хотите приблизить войну? Как только Земля узнает…
        - Земля знает. И это ее приказ.
        - Этого не может быть. Подобный приказ противозаконен. Кроме того, он угрожает безопасности Миссии.
        - Хэндерган, вы должны понимать, что ваша гипотеза, при всей ее складности, не является юридическим доказательством подготовки элиантов к войне и тем паче геноциду. Они имеют полное право копаться в собственных архивах, а мы имеем право им помогать. А что касается нашей безопасности, то 3 корабля Девятого флота уже идут к нам из системы Ральфа.
        «Во-первых, я никакого кувшина не брала, во-вторых, давно его вернула, а в-третьих, он и так был с трещиной», - вспомнилась Фрэнку старинная притча.
        - Вы поняли меня, Хэндерган, или вам напомнить условия вашего контракта?
        Фрэнк понимал, что отказом ничего не добьется. Он будет просто отстранен от работы и потеряет возможность влиять на ситуацию.
        - Я все понял.
        - Тогда действуйте.
        Лицо Моррисона снова заняло весь экран.
        - Этого следовало ожидать, - печально сказал ученый. - Вся информация, проходящая через компьютеры элиантов, достается землянам. Кое-кто на Земле очень не прочь разжиться не просто технологиями элиантов, а их военными секретами.
        - Но зачем устанавливать новые машины? Элианты все равно докопаются до искомого уже теми средствами, что у них есть… а нам это дало бы отсрочку, хотя бы до прибытия кораблей Девятого флота.
        - Боюсь, в этом есть моя вина, - вздохнул Моррисон. - Я слишком хорошо объяснил им психологию элиантов. Ненасытность - отличительная черта варварства, помните? Как только элианты найдут хотя бы одно эффективное оружие, они прекратят поиск. Но если компьютеров будет много, есть шанс, что несколько военных технологий будут обнаружены параллельно, в одно и то же время.
        - Что ж, определенная логика в этом есть.
        - Вы намерены что-то предпринять?
        - Много уже не предпримешь… но кое-что - да.
        Пальцы Фрэнка забегали по клавишам. Он прервал сеанс связи и вошел в сеть Технического Отдела. Благодаря своей должности он имел доступ к хранящимся там данным, включая разработки криптоаналитиков. В отличие от элиантов, земляне высоко ценили строгий порядок в хранении информации; искать необходимые материалы было сплошным удовольствием. Чтобы никто не застукал Фрэнка за его занятием, он имитировал локальный сбой системы, закрывая доступ других пользователей к интересовавшей его базе данных. У Хэндергана было около минуты - более долгий сбой выглядел бы подозрительным - но он успел внести изменения в созданные с таким трудом таблицы дешифровки кодов. Теперь пользователь, обратившийся через компьютер к Хранилищу, получил бы совсем не то, что заказывал. Однако это касалось лишь новых компьютеров, которые только предстояло поставить элиантам; установленные ранее уже делали свое дело. К тому же не было сомнений, что затея Фрэнка раскроется скоро; но это был единственный способ получить хоть какую-то отсрочку. Хэндерган кое-как замел за собой следы и восстановил нормальный режим работы сети.
        Через три часа грумдруки снова вышли на связь с Миссией. Фрэнк опять не был поставлен в известность, но Моррисон по уже сложившейся традиции продемонстрировал ему видеозапись.
        На этот раз все было по-другому. На экранах мониторов Дипломатического Отдела появился не один грумдрук, а сразу 11. Они собрались в каком-то зале с высокими каменными сводами и свисавшими с них знаменами. Варварская роскошь одежд собравшихся, по всей видимости, также подчеркивала официальный характер происходящего.
        - Мы говорим от имени Объединенных Кланов, - сказал грумдрук в центре, облаченный в тяжелый меховой плащ, под которым блестели доспехи. - От лица всего народа грумдруков мы требуем от правителей Земли и их представителей на Эксанвилле, чтобы они прекратили снабжать элиантов компьютерами, которые те используют для уничтожения нашего народа.
        - Прежде, чем выдвигать требования к нашему правительству, вам следовало бы подтвердить ваши собственные полномочия, - холодно ответил руководитель дипломатов. - Нам ничего не известно о наличии у грумдруков надклановых структур.
        - Мы объединились перед лицом общей угрозы.
        - Чем вы можете доказать, что действительно представляете кланы?
        - Вам лучше поверить нашему слову, прежде чем вам пришлось пожалеть, что вы вынудили нас доказывать делом.
        - Ну хорошо. Но свои обвинения в адрес элиантов вы должны как-то обосновать?
        - Элианты знают, что эти обвинения справедливы. Спросите их, зачем им нужны ваши машины и что они обсуждают в последнее время. Спросите и убедитесь, что они лгут.
        - Но согласитесь, что это всего лишь слова.
        - Слова убивают.
        - Можете ли вы указать конкретный вред, уже причиненный грумдрукам после поставки компьютеров?
        - Он будет причинен, как только они найдут то, что ищут. (Фрэнк вздрогнул он этих слов, почти повторявших его собственные.)
        - Вам известно, что именно они ищут?
        - То, что позволит им уничтожить грумдруков.
        - Если вы так в этом уверены, то почему вы не пытались обратиться к нам раньше по официальным каналам?
        - Угроза стала реальностью лишь недавно. И нам потребовалось время, чтобы объединиться.
        - То, что вы говорите, весьма серьезно, и нам тоже потребуется время…
        - Времени больше нет.
        - Хорошо. Допустим, мы заморозим дальнейшие поставки компьютеров…
        - Этого недостаточно. Вы должны отобрать те компьютеры, что уже дали им.
        - Но это совершенно невозможно. Существуют законы, регулирующие торговые сделки между цивилизациями, и наши соглашения с элиантами не предусматривают…
        - В таком случае, вина за грядущую катастрофу ложится на вас. Мы будем действовать своими методами.
        - Подождите! Всякий конфликт можно уладить. Мы готовы выступить посредниками в переговорах между вами и элиантами…
        - Переговоры невозможны.
        - Но Земля может гарантировать безопасность грумдруков!
        - Нет, - ответил грумдрук, презрительно глядя на земного дипломата, не может.
        На этом связь оборвалась.
        - Что они теперь собираются делать? - спросил Фрэнк, имея в виду руководство Миссии.
        - Не знаю, - ответил Моррисон. - Парадокс ситуации в том, что им даже некому заявить протест или предупреждение. Несмотря на все интеграционные тенденции, у элиантов по-прежнему нет ничего, напоминающего правительство или штаб - или, во всяком случае, нам о нем ничего не известно. Будут обращаться к частным лицам… получая в ответ возмущение неизящностью затронутой темы и отказ от дальнейшего общения.
        - А что собираетесь делать вы?
        - Хочу еще раз связаться с Хаулионом. Надеюсь в этот раз добиться от него исчерпывающего объяснения… если, конечно, он вообще в курсе дела.
        - Я могу наблюдать за разговором?
        - Да. Оставайтесь на связи.
        В поместье Хаулиона долгое время никто не отвечал на вызов, и Моррисон уже собирался дать отбой, как вдруг экран осветился. Но лицо, появившееся на нем, не было лицом гирта Йоллесиэнского. Как и вообще лицом элианта. Серебристый мех, покатый лоб, острые уши… Айри!
        - Хозяин не может ответить вам, - сказало существо. Фрэнк впервые услышал, как говорят айри. Голос был красивым и произношение - четким, но интонация - какой-то безжизненной.
        - Почему? - спросил Моррисон.
        - Хозяин болен, - ответило существо, и экран вновь потемнел.
        - Что за чушь! - воскликнул экзоэтнолог, вынужденный адресоваться уже к Фрэнку. - Элианты же не болеют!
        - Может, таким образом он дает вам понять, что считает вас гфурку и больше не намерен общаться?
        - Нет, это делается не так… И потом, после того разговора мы с ним общались еще пару раз, не касаясь темы грумдруков… и вполне нормально…
        По всей видимости, другие попытки переговоров с элиантами в тот день оказались не многим более результативными. Под вечер наконец было объявлено чрезвычайное положение. Всем сотрудникам было запрещено покидать пределы Миссии. На улицах и в помещениях непривычно часто мелькали серые униформы и красные полосы Отдела Безопасности.
        Около полуночи Фрэнк проглядел последний обзор новых данных, извлеченных компьютерами элиантов из хранилищ. По-прежнему не было ничего похожего на техническую документацию. Стихи, проза, философские диспуты… «Видимо, время еще есть», - подумал Фрэнк. С этой успокаивающей мыслью он заснул.
        Разбудил его сигнал вызова. Несколько секунд Фрэнк лежал с закрытыми глазами, надеясь, что это все-таки дурной сон, потом ругнулся и протянул руку к кнопке.
        Это был Мюллер.
        - Хэндерган! Вам известно, что происходит?
        - Откуда? Я сплю. Мой рабочий день начинается через 2 часа.
        - Они высадились, Хэндерган! Ночью форсировали пролив.
        - Кто?
        - Грумдруки! Высадились на Континенте и идут на восток. Собственно, форсировали - это не совсем точно. Все еще форсируют. Арьергард еще на Острове, а авангард - в десяти милях от побережья. Их сотни и сотни тысяч, вы понимаете? Такое впечатление, что весь Остров двинулся походом на материк!
        - Понятно, - Фрэнк чувствовал, как бешено заколотилось сердце. - Что элианты?
        - Грумдруки еще не достигли населенных ими земель. Но мы только что приняли решение информировать их. Как раз в эту минуту… О! Получен ответ!
        На сей раз Мюллер не скрытничал и вывел на экран Фрэнка изображение элианта. Одного из многих, с кем в этот момент связывалась Мисиия. Фрэнку он внешне напомнил Хаулиона, только волосы были светлые, а глаза темно-зеленые. Инопланетянин спокойно выслушал сообщение.
        - Может ли ваша Миссия их остановить? - спросил он.
        - В данный момент это невозможно. Но к Эксанвиллю направляются земные военные корабли, способные к проведению миротворческих операций…
        - Скажите им, чтобы поторопились. Они понадобятся вам при эвакуации.
        - К сожалению, они прибудут лишь через несколько дней. Но у нас нет необходимости в эвакуации. Хотя Миссия находится в угрожаемом районе, мы располагаем достаточно мощным оружием, чтобы защищаться от грумдруков с их примитивным вооружением.
        - Дело не в них. Мы вынуждены принять ответные меры, и в скором времени районы, прилегающие к западному побережью, будут мало пригодны для жизни.
        - Вы хотите сказать, что Миссия…
        - Мы не располагаем оружием избирательного действия.
        - Вы хотите нанести ядерный удар?! - ужаснулся Мюллер.
        - Нет. Экологический. Скорее всего, в ближайшие часы ваша Миссия будет разрушена.
        - Но подождите! Грумдруки передвигаются недостаточно быстро, чтобы создать угрозу значительной части Континента в ближайшие дни. Тем более если они надумают штурмовать Миссию, это остановит существенную часть их войск…
        - Их целью является не Миссия. Они представляют угрозу для Хранилищ.
        - Но, может быть, переговоры…
        - Переговоры невозможны.
        - В любом случае, мы не успеем эвакуировать Миссию вглубь Континента за пару часов!
        - Сожалею об этом, но мы должны защитить Хранилища. Если вы не можете остановить грумдруков, это сделаем мы.
        - Как далеко начинается безопасная зона?
        - Не менее 193 миль, - разумеется, транслятор перевел круглое элиантское число в некруглое земное.
        - Нет, это слишком далеко! Вы понимаете, что обрекаете на гибель не менее половины землян?!
        - Я уже сказал, что сожалею.
        Мюллер был так потрясен, что даже не спросил, на что похоже применение элиантского оружия. Однако такой вопрос задали другие, и получили ответ, что это будет совокупность стихийных бедствий: землетрясения, ураганы, смерчи, ливни. Элианты вежливо и спокойно объясняли это, выражали соболезнования и отключались. В зале заседаний Административного корпуса, где собралось уже все руководство, не довольствуясь связью через терминалы, нарастал хаос. Все пытались перекричать друг друга.
        - 8 трехместных глайдеров, 2 боевых катера и 3 вездехода! 50 человек это максимум! На всем прочем далеко не уедешь!
        - Про вездеходы лучше тоже забыть, у них предельная скорость 70 миль в час!
        - Сейсмостойкость? Какая, к дьяволу, сейсмостойкость?! На этой чертовой планете уже 500 миллионов лет не было землетрясений! Наши здания рухнут от первого толчка!
        - Если бы не ограниченное финансирование…
        Фрэнку все это было уже неинтересно. Он прекрасно представлял себе положение Миссии. Ловушка была безупречной. От ураганов надо укрываться в здании, а от землетрясений - на открытом пространстве. Но то и другое сразу… Фрэнк попытался связаться с Моррисоном, но тот не отвечал. Должно быть, со всей этой суматохой он ушел из своей комнаты без переговорного браслета. Потом Фрэнк вспомнил о Хаулионе. Ведь его дом тоже находится в угрожаемой зоне! Неужели даже сейчас он не ответит?
        На экране снова возник айри. На сей раз он был еще более немногословен.
        - Хозяин ушел от нас, - произнесло существо своим безразличным голосом.
        - Ушел? - тупо переспросил Фрэнк, думая в первый момент, что речь идет об эвакуации. Но затем он вспомнил, что означает у элиантов это выражение. Гирт Йоллесиэнский умер.
        Новая мысль сверкнула в сознании Фрэнка. Раз элианты готовы применить оружие, значит, они все же нашли то, что искали. Почему-то компьютеры землян все еще не зафиксировали это. Но в опустевшем доме Хаулиона осталось элиантское ком-устройство. Может, оно выдаст необходимую информацию? Может, даже позволит отсрочить катастрофу? Шансы, конечно, призрачны, но… Моррисон! Где его черти носят?! Его знания сейчас просто необходимы! Фрэнк набрал личный номер Мариньи. Начальник Отдела Науки, разумеется, тоже принимал участие в бурной дискуссии в зале заседаний.
        - Техническому Отделу срочно нужна консультация доктора Моррисона.
        - Если вы его найдете, сообщите об этом мне, - язвительно ответил Мариньи.
        Фрэнк отключился. В этом хаосе сейчас никто не разберется. Шутка ли, угроза уничтожения на самой спокойной из всех планет, от цивилизации со статусом B! Придется разбираться самому. Фрэнк почему-то не подумал о том, чтобы привлечь к делу коллег Моррисона; вероятно, не хотел терять драгоценное время на объяснения и переговоры.
        А время действительно было дорого. Отдел Безопасности вот-вот возьмет под охрану все транспортные средства, и тогда до Йоллесиэна не добраться. Что ж, оставалась еще одна возможность воспользоваться служебным положением. Фрэнк вошел в сеть. Его полномочия все еще сохранялись. Доступ к компьютерам глайдеров для простых пользователей уже перекрыли… но не для него. Хэндерган вызвал машину к подъезду и запретил компьютеру реагировать на другие вызовы.
        Через две минуты он был уже в глайдере. Едва машина оторвалась от земли, требовательно запищал сигнал связи. «Надо ответить, а то они, чего доброго, начнут стрелять», - подумал он.
        - Хэнднерган!!! Что, черт подери, вы себе позволяете? Немедленно верните глайдер, пока вас не обвинили в дезертирстве!
        - Я позволяю себе пытаться оттянуть катастрофу! Глайдер будет на месте через 20 минут, это я вам гарантирую, - Фрэнк уже решил, что отправит машину назад на автопилоте.
        - Хэндерган, что вы задумали? Если у вас есть какие-то идеи, вы должны изложить их в обычном порядке…
        - Чтобы вы обсуждали их три часа, вместо того чтобы действовать. Лучше занимайтесь подготовкой к эвакуации. Я ровным счетом ничего не могу обещать. Но если окажется, что в моей идее есть какой-то смысл, я вас немедленно информирую, - Фрэнк отключился и больше не реагировал на вызовы.
        Не успел он пролететь и десяти миль, как сканер глайдера обнаружил впереди какой-то объект, двигавшийся через степь встречным курсом. Фрэнк сбросил скорость. Крупное четвероногое животное с небольшими кожистыми крылышками по бокам мчалось, рассекая высокую траву, по направлению к Миссии. На спине у него была укреплена прозрачная кабина, защищавшая всадника от встречного ветра и непогоды; за кабиной был привязан какой-то груз.
        Фрэнк посадил глайдер. Леари тоже замедлил бег и вскоре остановился недалеко от машины землян. Бока животного ходили ходуном, оставаясь при этом абсолютно сухими - элианты не могли позволить, чтобы их скакуны потели, органом терморегуляции у леари служила внутренняя поверхность крылышек.
        Хэндерган с удивлением глядел на кабину. Сидевший в ней мало походил на элианта. Вот всадник открыл кабину и неуклюже слез на землю. У Фрэнка перехватило дыхание. Грумдрук! Здесь, в сотне миль от передовых позиций своих, на элиантском скакуне! Взгляд Хэндергана снова метнулся к животному, и Фрэнку пришло в голову, что тюк позади кабины напоминает своими очертаниями тело человека… или элианта! «Неужели Хаулион?» - подумал Фрэнк. Грумдруки - могильщики элиантов? Инженер снова вспомнил роман Уэллса. Неужели…?
        Грумдрук подошел уже вплотную. Уродливый серый гоблин ростом всего в полтора метра. Никакого оружия при нем не было, но Фрэнк чувствовал бы себя куда уверенней в компании с пистолетом. Собственно, ничто не мешало ему прямо сейчас поднять глайдер в воздух и умчаться прочь; но Хэндерган чувствовал, что сейчас ему откроются разгадки многих странных вещей. Инженер поспешно сунул в ухо транслятор, надеясь, что этот грумдрук говорит по-элиантски.
        - А, Хэндерган, - произнес скрипучий голос. - Вы не узнаете меня?
        Фрэнк обалдело таращился на грумдрука. Тот обошел глайдер с явным намерением сесть на соседнее сиденье.
        - Разумеется, меня теперь трудно узнать. Хотя мы не раз беседовали… у меня дома.
        - Х…Хаулион?! - выдавил из себя Фрэнк.
        - Был им, - ответил грумдрук, влезая на сиденье.
        - А т…там? - Хэндерган указал на поклажу леари.
        - А там то, что было Моррисоном. Я как раз собирался по дороге завезти его в Миссию.
        - Вы… убили его?
        - Нет, не я. Один из айри. Они ведь выполняют еще и охранную функцию. Айри никогда не нападает, он лишь защищает покой своего хозяина. Он пытался не пустить Эдварда, когда тот ворвался в мой дом посреди ночи. И он не причинил бы ему вреда, если бы Эдвард был элиантом. Но у землян несколько иная анатомия и физиология. То, что для элианта окончилось бы легким шоком, для человека оказалось смертельным.
        - Почему он рвался к вам?
        - Кто знает теперь? Может быть, он догадался. Но скорее просто требовать объяснений.
        - Но мне вы объясните?
        - Пожалуй. Я уже не элиант, но еще не чувствую себя в полной мере грумдруком. Только такое существо и может вам что-то рассказать. Тем паче теперь, когда все вот-вот полетит в тартарары.
        Так вот, Хэндерган, слушайте самую отвратительную тайну элиантов. Как вам должно быть известно, изначально наш вид во многом походил на ваш. В том числе и по продолжительности жизни. И мы, как и вы, столкнулись с серьезными проблемами в деле ее продления. Пока, наконец, много мегадней назад не была найдена методика, позволившая продлить жизнь в несколько раз за счет определенных структурных изменений организма. Причем это не только увеличивало срок жизни, но и ликвидировало старость со всеми ее болезнями и немощью. Организм работал в нормальном режиме до конца; дефекты хотя и накапливались, но до поры компенсировались другими системами. Но гдето через 150-180 килодней жизни достигался критический порог, и происходило скачкообразное разрушение организма. На протяжении нескольких дней все системы выходили из строя, и элиант умирал. Эта смерть была достаточно мучительной и… крайне неизящной. Конечно, эта была не такая уж большая плата за шестикратное продление жизни и победу над старостью… но такой вариант все равно не слишком нам нравился. Работы продолжались, и было обнаружено, что в процессе
разрушения организм элианта проходит через некое состояние, которое можно стабилизировать. Опять же, разумеется, не навечно. В таком состоянии можно было прожить еще что-то около 16 килодней, причем здоровье ухудшалось уже постепенно, что приводило в конечном итоге к смерти.
        - Вы вернули старость.
        - Не просто вернули. Скачкообразный переход в это состояние изменяет организм гораздо больше, чем обычное старение. Настолько, что элиант фактически перестает быть элиантом. Но это добавляло еще 10 % жизни. И элианты пошли на это. В принципе получалось, что мы, как вы только что сказали, продлили жизнь, продлив при этом и старость; ну а физические различия не столь критичны. Тогда наш культ изящества еще не был развит до такой степени.
        Но достаточно скоро выяснилось - а ряд ученых предполагал это с самого начала - что грумдрукизация изменяет не только анатомию и физиологию. Деструктивные изменения касаются и психики. Уровень интеллекта снижается, ухудшается контроль над эмоциями, всплывают атавистические инстинкты, развиваются психозы и комплексы. Утонченный элиант превращается в злобного, примитивного варвара. Поначалу эти процессы пытались сдерживать искусственно, тогда элианты и грумдруки жили вместе… но от этого всем было только хуже. Те и другие испытывали все большее взаимное раздражение. Грумдруки уже не могли жить в элиантской культуре, слишком сложной и утонченной для них; они создавали свою культуру, оскорблявшую эстетические чувства элиантов. В конце концов обе группы поняли, что между ними нет и не может быть ничего общего. Тогда от Континента откололи изрядный кусок в хорошо подходящей для примитивного образа жизни зоне, и переселили грумдруков туда. Хотя большинство из них понимало необходимость этого, многие оказали сопротивление, в том числе вооруженное. Будучи даже и деградировавшей версией элиантов, они
показали себя достаточно крепкими физически для подобного рода дел. Это была последняя война в истории нашей цивилизации. После нее одно упоминание о грумдруках стало считаться дурным тоном. Когда очередной из них, только что ставший таковым, отправлялся на Остров, элианты старательно не замечали его. Даже те, что вчера были его друзьями; да он и сам не хотел иного.
        Вы спросите, пыталась ли наука что-то изменить? Пыталась, но не могла. Это был конец эпохи технологий; продление жизни оставалось единственной научной темой, еще вызывавшей интерес, в остальных же областях элианты обеспечили себе полностью комфортное существование и предпочли сосредоточиться на искусстве. Со временем и это последнее направление угасло - вероятно, не без воздействия развивавшегося культа изящного: науке, особенно биологии, часто приходится дело с крайне неизящными вещами. В конечном итоге наука была заброшена, технологии забыты, и наступил status quo, сохранявшийся до нынешних времен.
        - И тут появились мы. С нашими компьютерами.
        - Да, и с вашей ненасытностью. Тогда у некоторых элиантов возникла мысль использовать вас, чтобы избавиться от занозой сидящей в нашей памяти проблемы грумдруков. Мы отдали нашим ком-устройствам команду шифровать всю передаваемую информацию, и вы, конечно, на это клюнули. Не потребовалось долгих усилий, чтобы зародить у вас идею компьютерного проекта…
        - Значит, это правда, что вы хотели использовать компьютеры для уничтожения грумдруков. И ваши слова, что элианты не планируют уничтожение других рас…
        - Были правдой, ибо грумдруки - не раса, как не являются расой ваши старики. К тому же к мысли о ликвидации грумдруков склонялась лишь часть элиантов.
        Фрэнк не стал тратить время на рассуждения о морали. Время было слишком дорого, да и мораль - социальная категория, отсутствующая у элиантов.
        - Значит, те грумдруки, что предупреждали нас, незадолго до того были элиантами, принадлежавшими к другому лагерю?
        - Именно так. Результат дискуссии был еще отнюдь не определен. Но параноидальная психика грумдруков заставила их предположить худшее и выступить в этот безумный поход. Они решили, что им нечего терять.
        - Неужели они надеются перебить элиантов? Ведь не будет элиантов - не будет и грумдруков.
        - Да, именно это я и имел в виду, когда говорил, что они не самоубийцы. Их цель - хранилища информации. Они надеются разрушить часть из них, прежде чем элианты найдут то, что ищут. Честно говоря, большинство элиантов не предполагало, что они на это решатся.
        - Подождите, здесь какая-то неувязка. Выходит, элианты все еще не нашли искомое? А как же тогда оружие, которое будет применено против грумдруков?
        - Оружие? - удивился Хаулион. - Нет, это не оружие. Это то, о чем я говорил как о средстве борьбы с неизящным в планетарных масштабах. И не было никакой нужды это искать, оно у нас под ногами. Видите ли, с незапамятных времен под каждым элиантским домом имеется установка регуляции климата. Принцип ее действия, естественно, давно забыт, а управляется она с пульта ком-устройства. Область действия - локальная, собственно, одна из причин, по которой элианты живут на больших расстояниях друг от друга - не мешать друг другу устанавливать желательный климат. Когда-то давно климатическая картина Континента была из-за этого весьма пестрой, но со временем элианты утратили к этому интерес, установив стабильный ровный климат везде. Но даже когда каждый регулирует климат на свое усмотрение, никаких катастроф не происходит. Иное дело, когда все действуют одновременно и целенаправленно. Тут возникает явление резонанса, и последствия могут быть весьма значительными. Когда-то именно таким способом откололи Остров от Материка. Но проблема должна быть очень серьезной, чтобы заставить всех или большинство элиантов
действовать сообща.
        - Но если элианты ищут не военные технологии, тогда что?
        - Так, по-вашему, мы искали оружие, чтобы физически уничтожить грумдруков? В то время как каждый элиант - потенциальный грумдрук? Воистину, загадочна земная логика! Да будет вам известно, никаких технологий в наших Хранилищах нет. Ни военных, ни мирных. Было очень забавно наблюдать, как вы их искали, тщательно скрывая это от нас; многих элиантов это развлекало. Но на самом деле все научные сведения уничтожены давным-давно, когда стало окончательно ясно, что пользы от них больше нет, а вот если кто-нибудь в будущем, не разобравшись, попытается их использовать, это может нарушить равновесие. А элианты ищут совсем не это, а материалы проходивших в прошлом философских диспутов и произведения о смерти, дабы почерпнуть из них доводы за и против самоубийства.
        - Самоубийства?!
        - Вас разве не удивляет, Хэндерган, что такие утонченные эстеты, как элианты, покорно принимают превращение в омерзительных им грумдруков? Когда-то это было обусловено просто желанием пожить подольше, но с тех пор значение изящества намного возросло. И естественно, что этот вопрос поднимался несколько раз. Было несколько дискуссий, в результате каждой из которых выносился все тот же вердикт: смерть - крайне неизящна. Убийство и самоубийство не могут рассматриваться как вид искусства. Моррисон как-то сообщил мне, что некоторые земные эстеты считают наоборот. Но это нелепо. Подобно тому, как меломан ценит свой слух, а гурман - свой вкус, так и утонченный эстет должен ценить свою жизнь, позволяющую ему наслаждаться изящным. Но отвечает ли этому жизнь грумдрука? Не следует ли элианту прекращать свое существование при первых признаках грумдрукизации? Ответом на это каждый раз было - смерть еще хуже, ибо она кладет конец всему изящному. В конце концов тема была закрыта окончательно, в связи с неизящностью самого предмета. Но материалы сохранились в архивах. Как вы знаете, у элиантов нет единого мнения,
обязательного для всех: кончающие с собой при грумдрукизации были всегда, но их всегда было меньшинство. Но возможно, что новое изучение тех материалов изменило бы ситуацию. Контакт с инопланетным разумом послужил катализатором: у нас как бы появилось перед кем стыдиться из-за грумдруков.
        - Значит, никто не планировал физическое истребление грумдруков.
        - Именно. Они просто бы перестали получать пополнение. Но они ценят свой… народ, свою своеобразную культуру… и не хотят исчезнуть.
        - Но разве их план с Хранилищами мог удастся?
        - Теоретически мог, если бы вы не предупредили элиантов. Ведь не нужно уничтожать все хранилища, достаточно уничтожить те, где содержатся искомые данные. Два хранилища расположены не так далеко от побережья; там эти данные или нет - никто не знает, но вероятность была. Грумдруки могли добраться туда раньше, чем элианты успели бы принять контрмеры.
        - И сам подобный акт не подтолкнул бы всех к решению в пользу самоубийств? Так сказать, из принципа?
        - Теперь подтолкнет, ибо будет предотвращен. Но если бы он удался… многие, как выражаетесь вы, земляне, усмотрели бы в этом перст судьбы. Готовое решение, избавляющее от необходимости решать.
        - Неужели элианты так не любят свободу выбора?
        - Видите ли, Хэндерган… У меня есть стойкое подозрение, что истинная причина существования грумдруков - вовсе не разглагольствования о не изящности смерти. Причина в том, что, несмотря на ненависть и отвращение - вполне искренние, замечу, ненависть и отвращение - жизнь грумдруков втайне кажется многим по-особому притягательной. У тех, кто всю жизнь соизмеряет свои поступки с критериями изящности, вполне может развиться желание совершить нечто омерзительное. Грумдрукизация дает элианту то, что он никогда не испытал бы в нормальной жизни. Свобода от интеллектуальных усилий, грубые нравы, бурные страсти, агрессия и насилие…
        - Секс, - предположил Фрэнк.
        - Нет. При грумдрукизации половые органы атрофируются. Но все остальные атрибуты варварства - да, безусловно. И хотя в биологическом и хронологическом смысле грумдрукизация - это старость, в каком-то плане это еще и молодость… молодость, неведомая нам, цивилизованным элиантам, ибо она относится не к отдельной личности, а к расе в целом.
        - Неужели дикость и варварство всегда остаются привлекательными? Даже для такой древней цивилизации, как ваша?
        - Не знаю, Хэндерган. Полагаю, наша ошибка в том, что мы остались людьми. Мы значительно улучшили свое тело по сравнению с тем, что было от природы, но это все же человеческое тело с человеческими мозгами и генетической памятью о своем животном происхождении. Моррисон рассказывал мне о найденных вами следах древнейших высокоразвитых цивилизаций, исчезнувших неведомо куда. Полагаю, они сделали этот шаг, полностью избавившись от животного наследия, утратив всякую связь со своими дикими предками… может быть, даже и с миром, некогда породившим их. Возможно, это единственный путь к бессмертию. Не знаю. Так или иначе, нам что-либо предпринимать уже поздно, а вам - еще рано.
        - Кстати, о предпринимаемых мерах. Вам известно, что весь этот район попадет под удар этих ваших климатических установок?
        - Разумеется. Основной удар придется на побережье и Остров, там вообще, возможно, все погрузится в пучину. Но и здесь будут большие разрушения.
        - Мы не успеем эвакуировать Миссию.
        - На вашем месте на других планетах я бы всегда держал под рукой космический корабль.
        - Это слишком дорогое удовольствие для безопасной планеты… ведь ваша планета считалась безопасной.
        - Типичная земная самоуверенность.
        - Но ведь и элианты не ожидали вторжения грумдруков!
        - Хэндерган, вы хотите препираться со мной или вы хотите получить совет?
        - О, разумеется, я вас внимательно слушаю.
        - Ну, в общем-то, я не могу предложить вам рецепт спасения… скорее некий мизерный шанс. В моем доме ведь тоже осталась климатическая установка. В одиночку она, конечно, не может противостоять удару всех остальных… но некоторое время она способна ослаблять их воздействие в районе дома. Несколько часов, не больше. Если за это время атака закончится, вы имеете шанс уцелеть. Но атака почти наверняка будет длиться не менее суток, а то и больше. Элианты слишком напуганы угрозой Хранилищам, они хотят получить уверенность, что ни один вандал-грумдрук не уцелел.
        - Вы направлялись в Миссию, чтобы сообщить это?
        - Нет. Чтобы отвезти вам останки Моррисона. Его машина вернулась на автопилоте, оставив мне эту проблему. Я знаю, что вы, земляне, придаете большое значение вашим мертвецам. Глупейший и омерзительнейший обычай. Если бы я все еще был элиантом, я бы близко не подошел к трупу, не говоря уже о том, чтобы везти его на своем леари.
        - А элиа… - начал было Фрэнк и осекся.
        - Вот именно. Элианты, как вам теперь известно, не умирают. Они уходят. На Остров. То, что вы считали эвфемизмом, на самом деле точный термин. В данный момент я тоже ухожу.
        - Подождите, вы разве не собираетесь вернуться в дом и переждать атаку?
        - Нет. Не волнуйтесь, климатическая установка уже настроена на стабилизацию, так что с этим у вас проблем не будет.
        - А как же вы?
        - А я отправляюсь дальше и присоединюсь… к своему народу.
        - Но это же верная смерть!
        - Разумеется. А какой смысл оставаться в живых, если на Эксанвилле больше не будет грумдруков? Даже если предположить, что мне дадут остаться в живых.
        - Мы могли бы взять вас с собой. На любую из планет освоенного космоса.
        - Я очень тронут, - издевательски произнес бывший элиант. - Сначала вам следует, как это у вас говорится, спасти собственные ягодицы. («Естественно, в элиантском языке нет слова „задница“», - подумал Фрэнк.) Видите ли, Хэндерган, я не проявлял интереса к компьютерному проекту вовсе не потому, что я против самоубийства. Просто мне не нужны никакие древние аргументы, чтобы принять решение самостоятельно. И я его давно принял. Я за самоубийство. Не смотрите на меня с таким удивлением. Я убежден, что жизнь в образе грумдрука отвратительна и недостойна элианта. Но я так же считаю, что глупо исчезать, не взглянув на нее изнутри. Радикальные психические изменения происходят позже физических, у меня была бы еще пара недель, чтобы все изучить и покончить с собой - именно с собой, а не с грумдруком, возникшим вместо меня. Но теперь все произойдет гораздо скорее. Я умру, став свидетелем великой катастрофы… достойной древних трагедий. Меня это устраивает.
        Хаулион некоторое время помолчал, потом поднялся.
        - А сейчас избавьте моего леари от трупа. Мало бедному животному, что оно вынуждено нести на себе грумдрука…
        Фрэнк не без внутреннего содрогания перетащил завернутое в ткань тело в глайдер. Хаулион вскарабкался в кабину своего скакуна.
        - Прощайте, Хэндерган! Очень хорошо, что мы встретились: это избавило меня от необходимости общаться с другими землянами. Особенно с вашей охраной. Ведь вы уже наверняка выставили охрану на подступах к Миссии?
        - Точно.
        - Очевидно, для того, чтобы спрашивать пропуска у ураганов и землетрясений. Типичная земная логика. Да, кстати об охране. Айри в моем доме больше не опасны для вас. С тех пор, как я ушел, у них больше нет хозяина, и им некого охранять. Они признают хозяином первого элианта, который войдет в дом. Насчет землянина не уверен… но в самом худшем случае они просто будут вас игнорировать.
        Хаулион взялся на «штурвал» - некое подобие рогов, растущих на спине у леари специально для управления этим животным.
        - Подождите, гирт!
        - Что еще?
        - Я хотел попросить вас… что-нибудь на память.
        - Еще один нелепый земной обычай? Ну что ж… только мне нечего вам предложить… ах, да. Возьмите вот это, - он протянул Фрэнку знакомый футляр в виде раковины. Это была айола.
        - Для элианта такой подарок был бы оскорблением, - сказал Хаулион. - Ни один из них не согласился бы принять то, что побывало во рту у другого, как бы тщательно не был стерилизован этот предмет. Но у землян иные обычаи. Поверьте, я бы отдал вам что-нибудь получше, но у меня ничего больше нет.
        - Нет-нет, не волнуйтесь! Я очень благодарен вам за этот подарок. Возможно, я когда-нибудь выучусь играть на ней.
        - Даже и не надейтесь, варвар! - осклабился грумдрук, обнажая редкие кривые зубы. - А теперь - прощайте!
        И, прежде чем Фрэнк успел что-нибудь ответить, леари сорвался с места и умчался в степь.
        - В Миссию, - приказал инженер компьютеру глайдера.
        Уже в воздухе он связался с залом заседаний.
        - Я возвращаюсь. У нас есть шанс. Необходимо эвакуировать Миссию в Йоллесиэн, это элиантское поместье неподалеку. Хозяин покинул его, - Фрэнк не стал вдаваться в подробности, пусть думают, что речь идет просто об эвакуации из опасной зоны. - Дом продержится несколько часов. Нет ни малейших гарантий, что этого хватит, но тем не менее. Да, и еще одно. У меня в глайдере тело Моррисона. Его убил айри. Но после ухода хозяина айри не опасны.
        Когда глайдер заходил на посадку, внезапно налетевший резкий порыв ветра швырнул его в сторону и слегка ударил об ограждение. «Уже начинается!», - подумал Фрэнк, спрыгивая на бетон. Элианты сумели скоординировать свои действия даже раньше, чем они сами ожидали.
        Вокруг площадки собралось уже достаточное количество народу. Многие из них галдели и размахивали руками; у некоторых было с собой по несколько чемоданов, другие, похоже, выскочили из домов, едва одевшись. Толпу от вожделенных глайдеров отделяла редкая цепочка сотрудников Отдела Безопасности, чьи суровые лица и, главное, стволы бластеров не предвещали ничего хорошего для всякого, кто попытается самовольно захватить транспортное средство. Миновав мрачно посмотревших на него охранников, Фрэнк принялся протискиваться сквозь толпу, игнорируя обращенные к нему лица и вопросы. Он мог бы сказать этим людям, что шанс на спасение есть, но тогда они бы точно вцепились в него и не дали пройти. А у Фрэнка оставалось еще одно неотложное дело.
        Когда инженер уже выбрался из толпы и отошел на приличное расстояние, земля под ногами ощутимо дрогнула. Толпа, словно единый организм, издала приглушенное «А-ах!» и волнообразно подалась вперед. Послышались резкие голоса охранников, потом над головами сверкнул ослепительный луч. Толпа попятилась. «Еще один толчок посильнее, и им придется стрелять на поражение», - подумал Фрэнк, подбегая к своему корпусу.
        Плюхнувшись в кресло перед терминалом, Фрэнк снова послушал разговоры в зале заседаний. Руководство Миссии бурно обсуждало вопрос, следует ли принять предложение Хэндергана и несколькими рейсами переправить людей и ценности в Йоллесиэн, несмотря на то, что это дает лишь отсрочку, а не гарантию спасения, или же надо, по первоначальному плану, эвакуироваться в безопасный район степи, несмотря на то, что транспорта и времени хватит на переброску лишь 40 % человек. Для того, чтобы одновременно отправить одних в степь, а других в поместье, опять же не хватало транспорта.
        «У них уже земля дрожит под ногами, а они все спорят», - подумал Фрэнк. «Они что, не понимают, что элианты начали атаку раньше, и глайдеры могут просто не долететь до безопасной зоны?» Однако он не стал ничего говорить, ибо не в его интересах сейчас было напоминать о себе. Пальцы пробежали по клавишам. Так, разумеется, межзвездная связь под контролем Отдела Безопасности. Но они все еще не перекрыли Фрэнку доступ, положенный ему по должности. В таком случае, он успел первым. В ближайшие десять минут они не смогут ему помешать.
        Земные корабли должны были прибыть лишь через 5 дней. Сколько времени продлится атака - неизвестно. Как понял Фрэнк из разговоров в зале заседаний, этого не знали и сами элианты, последний раз применявшие климатические установки как оружие не менее 60 тысяч лет назад. Шансы погибнуть, если помощь не прибудет в кратчайшие сроки, оставались весьма высокими. Но земных кораблей поблизости не было. А люди типа Руководителя Миссии скорее погибнут, чем призовут на помощь не-землян и сделают таким образом крупнейшее дипломатическое поражение Земной Лиги достоянием всей Галактики. Однако Фрэнк придерживался иных взглядов.
        На шестой минуте Отдел Безопасности наконец засек его пользование гиперсвязью. Сигнал вызова яростно запиликал. Фрэнк изобразил в его сторону непристойный жест. Пока они ничего не могут сделать, если только физически не выдернут кабели… а они ведь и перед этим не остановятся. Но до кабелей надо еще добраться.
        На восьмой минуте на его сигнал бедствия наконец пришел ответ. Значит, корабль близко!
        - Говорит 164378611284-Улк, грузовой корабль Зурбицанской Коалиции. Какого рода помощь вам требуется?
        - Эвакуация Земной Миссии на Эксанвилле.
        - Условия, осложняющие эвакуацию?
        - Продолжительные природные катаклизмы в атмосфере и литосфере.
        - Продолжительные природные? - транслятор не передавал интонации, но Фрэнк отчетливо чувствовал сарказм в голосе инопланетянина.
        - Техногенного характера, - признал он.
        - Можете ли вы гарантировать, что против нашего корабля не будет предпринята целенаправленная атака со стороны цивилизованных обитателей планеты?
        - Да, - с чистым сердцем ответил Фрэнк. Хотя элианты и не позволили зурбицанам основать здесь свое представительство, вряд ли они станут атаковать их корабль, спасающий землян. А если бы и стали, то в их распоряжении все равно ведь нет другого оружия, кроме все тех же климатических установок.
        - Какова численность персонала Земной Миссии?
        - 106 человек, - Фрэнк вспомнил о Моррисоне и поправился: - 105.
        - Хорошо, в нашем грузовом трюме достаточно места. Но мы возьмем только людей. Вопрос о вывозе с планеты какого-либо имущества не может быть решен без санкции местных властей.
        Фрэнк не стал объяснять, что у элиантов нет властей, а просто ответил: - Хорошо. Когда вы сможете прибыть? Дорога каждая секунда.
        - Через 8 часов. Напоминаю, что в соответствии с Договором о помощи в космосе все расходы должно будет оплатить ваше правительство.
        - Разумеется.
        - Принимаю планетарные координаты… Зафиксировано. Конец связи.
        Фрэнк отключил гиперсвязь, и в тот же момент на экране появилось разъяренное лицо шэфа Отдела Безопасности.
        - Хэндерган, вы понимаете, что вы наделали?!
        - Понимаю. Я только что спас наши шкуры. По крайней мере, сделал все, чтобы спасти.
        - Мою точно нет, - скрипнул зубами шеф Безопасности. - И вашу тоже, будьте уверены. Вы отстранены от должности. Вы уволены без выходного пособия. Вы никогда не получите работы за пределами Солнечной системы…
        - В эти пределы надо еще попасть, - невозмутимо ответил Фрэнк. - А если вам не нравится то, что я сделал, можете оставаться здесь и защищать престиж Земли в одиночку.
        В этот момент здание пошатнулось. Стол накренился; монитор упал на пол и погас. Фрэнк вскочил; не хватало еще как раз сейчас оказаться под руинами корпуса. Бросив взгляд на шкаф, он решил не тратить времени на сбор чемодана и выбежал в коридор.
        За несколько минут погода успела заметно ухудшиться. Порывами налетал резкий, удивительно холодный ветер, какого земляне не помнили за все время существования Миссии. С востока по темному небу надвигалась огромная, низкая, клубящаяся туча. Но до полного разгула стихии было еще далеко.
        Система экстренного оповещения передавала призывы сохранять спокойствие и заверения, что все будут благополучно эвакуированы в безопасное место. Толпа у стоянки транспорта, похоже, не слишком в это верила. Фрэнк собирался свернуть в сторону административного корпуса, но увидел нескольких начальников Отделов во главе с заместителем Руководителя Миссии, торопливо шагавших по направлению к стоянке. Кто-то в толпе обратил на них внимание, многие лица сразу повернулись в их сторону.
        - Эвакуация начнется прямо сейчас! - крикнул заместитель, перекрывая многоголосый шум. - Первая партия отправляется через пять минут - спокойно, все успеют!!! Вторая через полчаса, потом замыкающие из состава руководства и Отдела Безопасности.
        - Куда это мы доберемся за 15 минут? - выкрикнул кто-то из толпы.
        - Это покинутый элиантский дом, он способен выдержать катастрофу.
        Раздались возмущенные выкрики и грубая брань. Похоже, теперь земляне были не слишком-то склонны доверять элиантам и их домам.
        - Где Хэндерган? - обернулся заместитель к своим провожатым.
        - Я здесь, - ответил Фрэнк, подходя. Чиновник смерил его тяжелым взглядом.
        - Не знаю, в какую авантюру вы нас втягиваете, но, похоже, другого выхода все равно нет. Вы бывали в этом доме?
        - Да.
        - Тогда полетите в первой партии.
        Чиновник Административного отдела выкрикивал по списку фамилии. Судя по всему, деление на партии происходило по алфавиту. Осознавшие это устремились на площадку, не дожидаясь своей очереди; охрана с трудом сдерживала их. Фрэнк протиснулся в одну из машин.
        В этот момент сильный толчок потряс землю. Люди закричали, некоторые потеряли равновесие. Стену ближайшего к площадке корпуса расколола зигзагообразная трещина, и здание начало медленно обваливаться. В сочетании с темным небом, кровавым солнцем и перепуганной толпой картина была вполне апокалипсической. Люди из второй половины списка, сметая охрану, ринулись к глайдерам. Дважды сверкнули лучи бластеров, раздался чей-то вопль, а затем охрана была опрокинута.
        - Взлетайте! Немедленный взлет! - заорал заместитель.
        7 машин поднялись в воздух, буквально вырвавшись из цеплявшихся за них рук. Вокруг восьмой кипела свалка. Над площадкой низко прошел боевой катер, угрожающе поводя пушками; его динамики требовали освободить глайдер. Заместитель из своего глайдера призывал в микрофон к спокойствию и заверял, что машины вернутся через 20 минут. Наконец восьмой глайдер, с четырьмя человеками вместо трех в кабине, тяжело оторвался от земли и присоединился к остальным.
        Когда на горизонте показался Йоллесиэн, черная туча уже закрыла солнце. Ветер крепчал; компьютеры глайдеров еще справлялись с управлением, но уже не могли держать ровный полет, и машины ощутимо болтало. Однако буквально через минуту болтанка сошла на нет, и снова выглянуло солнце. Климатическая установка Йоллесиэна работала.
        Машины опустились перед главным входом. Фрэнк соскочил на землю и хотел войти первым, но офицер Безопасности остановил его, делая знак своим людям. С бластерами наперевес те шагнули к дверям.
        - Айри больше не причинят нам вреда, - устало сказал Фрэнк.
        - Это точно, - мрачно усмехнулся офицер.
        Пять минут спустя охранники снова показались в дверях.
        - Все чисто, - доложил один из них.
        - Сколько их было?
        - Четверо.
        - Вы убрали трупы?
        - Еще успееется.
        - Верно, - согласился офицер и кивнул заместителю Руководителя. Тот снова принял командование на себя.
        Первый айри лежал в первой же комнате. Его серебристый мех был заляпан кровью; пахло паленой шерстью. На нечеловеческом лице застыла улыбка, с которой айри вышел приветствовать новых хозяев. «Сегодня всепланетный день бессмысленных убийств», - подумал Фрэнк, перешагивая через труп.
        Люди стояли, скучившись, в двух нижних залах, рассматривая незнакомое убранство и не решаясь разойтись по другим помещениям.
        - Ну, что тут и где? - спросил заместитель у Фрэнка.
        - Не знаю. Я был лишь в нескольких комнатах. Полагаю, лучше ничего без надобности не трогать, - Фрэнк опасался не столько опасных последствий, сколько… он и сам затруднился бы назвать, чего именно, но ближе всего подходило слово «вандализм». -В особенности нельзя трогать ком-устройство, вся наша безопасность зависит от него.
        Связь с Миссией почти прервалась из-за бушевавшей магнитной бури. Кое-как удалось разобрать, что вторая партия вылетела. Многие подошли к окнам, всматриваясь в сплошную стену ливня, начинавшуюся в паре миль от дома. Фрэнк вдруг почувствовал, как от вида этих растерянных людей, бессмысленно столпившихся в зале, комом к горлу полступает удушающая скука. Он взял с собой айолу и поднялся в музыкальную комнату, радуясь, что никто не пытается следовать за ним.
        Разумеется, как и абсолютное большинство землян, Хэндерган никогда не держал в руках музыкального инструмента. Он осмотрел айолу со всех сторон, пытаясь вспомнить, как обращался с ней Хаулион, затем поднес ее в губам, осторожно дунул… и скривился от глухого немелодичного звука. После нескольких неудачных попыток он вдруг ощутил резкую давящую боль в ушах: сам того не желая, он извлек ультразвуковую ноту. Фрэнк поморщился и убрал инструмент в футляр. Только тут он понял, что ужасно хочет спать - и неудивительно, ведь этой ночью он проспал всего несколько часов. Откинувшись в кресле, которое тут же приняло оптимальную форму, Фрэнк отключился.
        Разбудили его громкие голоса внизу. Затем в дверях появился Мюллер.
        - А, Хэндерган, вы здесь. Только что мы вроде получили сигнал.
        - Какой сигнал?
        - От второй партии. Вы что, так тут и спите все это время? Мы ведь уже считали, что им так и не удалось добраться сюда. Прошло уже 50 минут. Но, выходит, они все-таки летят.
        Фрэнк встал и подошел к окну, выходившему в сторону Миссии. По-прежнему ничего не было видно, кроме буйства непогоды. Было темно почти как ночью; лишь непрестанные всполохи молний озаряли терзаемую стихией степь.
        - Летят! Летят! - донеслось снизу. Мюллер поспешил туда. Фрэнк пожал плечами и последовал за ним.
        - Да не там, - уже объяснял кто-то Мюллеру. - Вон там!
        Вовсе не со стороны Миссии, а градусах в 70 западнее, к дому летел боевой катер, а чуть дальше - второй. Глайдеров нигде не было видно. Едва ли не все находившиеся в доме устремились наружу.
        - Ураган, - объяснил пилот, вылезая из первого катера. - Нас сносило все это время, чудо, что мы вообще вырулили сюда. Что с глайдерами, не знаю, у них двигатели слабее.
        - Когда мы улетали, уже прилично трясло, - добавил следующий спасшийся. - Наверное, сейчас Миссия уже разрушена.
        В течение получаса прибыло еще 3 потрепанных бурей глайдера со смертельно перепуганными людьми. Кто-то сидел, вцепившись мертвой хваткой в подлокотники кресла, кто-то, едва ступив на твердую землю, забился в истерике, кто-то скороговоркой рассказывал о молниях, оставляющих воронки в земле, и смерчах, несущих каменные глыбы. Было ясно, что посылать глайдеры назад, за последней группой, бессмысленно - к тому же они истратили почти всю энергию в борьбе с бурей и почти сожгли двигатели форсажным режимом. Потом прилетел еще один глайдер - он даже не дотянул до дома, а тяжело плюхнулся на землю в полумиле от него. Трое его пассажиров были ранены, один мертв; но причиной смерти послужило не падение, а пережитый ужас.
        Все уже уверились, что больше выживших не будет, когда со стороны Миссии показался тяжелый вездеход. Его броня была измята - должно быть, теми самыми летящими по ветру валунами, по бокам торчали обломки манипуляторов, из радиатора валил черный дым, но он упрямо полз вперед. Это были остатки замыкающей группы. Когда Руководитель Миссии понял, что у них мало шансов дождаться глайдеров, он принял решение добираться на вездеходах. Однако ни самого Руководителя, ни шефа Отдела Безопасности среди спасшихся не было. Вновь прибывшие рассказали, что видели, как второй вездеход унес смерч.
        Таким образом, заместитель официально вступил в должность Руководителя Земной Миссии на Эксанвилле, точнее, того, что от нее осталось - шести десятков напуганных людей, запертых в брошенном элиантском поместье и совершенно беспомощных перед лицом дальнейшей судьбы.
        - Признаю, Хэндерган, что вы спасли нас, - тихо сказал он Фрэнку. - Мы бы вряд ли успели добраться до безопасной зоны. И я, конечно, отражу это в своем рапорте. Но то, что вы вызвали зурбицан - это прямой ущерб интересам Земли. И если буря утихнет до того, как они прибудут - я вам очень сильно не завидую.
        - Я себе тоже не завидую, - ответил инженер. - Равно как и вам, и всем в этом доме. Ибо буря и не собирается утихать. Посмотрите, раньше ее граница была более чем в двух милях отсюда, а теперь в лучшем случае полторы. Да и небо над нами уже далеко не ясное.
        Потянулись тяжелые часы ожидания. Ситуация усугублялась тем, что психическое состояние многих, в особенности из прибывших после первой партии, было далеко не лучшим. К счастью, дом был достаточно обширным, чтобы развести таких людей по разным комнатам и избавить остальных от зрелища чужих истерик. Как и следовало ожидать, наибольшую выдержку проявили те, кому было доверено оружие, т. е. сотрудники Отдела Безопасности; компьютерное тестирование не подвело.
        Меж тем климатическая установка Йоллесиэна постепенно сдавала свои позиции. К концу третьего часа пребывания в доме по окнам потекли первые капли дождя. В середине четвертого полы ощутимо задрожали. В начале пятого тряхнуло уже более основательно, и с тех пор толчки повторялись уже каждые несколько минут. Фрэнк сидел в одиночестве в одной из комнат; от очередного толчка лопнула прозрачная мембрана в стене, и на пол посыпались изящные статуэтки, изготовленные одним из прежних владельцев дома тысячелетия назад. Они падали и рассыпались в пыль. Фрэнку впервые пришла в голову мысль, что элианты могли и сами не рассчитать силу своего удара. Что, если этот же катаклизм разрушает сейчас и другие дома с не успевшими эвакуироваться жителями… а главное - Хранилища, те самые хранилища произведений искусства, ради спасения которых и затеяна вся эта смертоносная мистерия с убийством миллионов грумдруков в финале?
        «Неужели все это из-за нас?» - подумал Хэндерган. «Из-за наших компьютеров, из-за нашей, как говорил Хаулион, ненасытности? И мы теперь должны жить с этой мыслью? Впрочем, Хаулион говорил и другое. Внешние обстоятельства никогда не бывают причиной… только поводом. Так что жить с этой мыслью придется элиантам, если они, конечно, не устроят всему Континенту судьбу Атлантиды. Но поводом… поводом послужили мы.»
        «И нельзя сказать, чтобы это сошло нам с рук», - продолжал думать Фрэнк. «Трудно представить себе большее унижение для Земли, чем бегство остатков Земной Миссии с планеты со статусом B в грузовом трюме зурбицанского корабля. Впрочем, до корабля надо еще дожить…»
        Подходил к концу седьмой час. Ливень молотил в окна и стены; казалось, что дом обстреливают из старинного огнестрельного оружия, и взрывы грома только усиливали это впечатление. Все незакрепленные предметы давно валялись на полу; подземные толчки то и дело раскачивали дом, словно корабль в бурном море. Стены скрипели, но держались; конструкция из соэллиса, подобная раковине гигантского моллюска, отличалась куда большей прочностью, нежели бетонные карточные домики землян. Толчки, даже сильные, уже не сопровождались вскриками; какой бы абсурдной ни была ситуация, люди привыкают к ней быстро. Впрочем, самые нервные давно спали на полу, получив хорошую дозу успокоительного в вену, или сидели в ступорозном состоянии, уставившись перед собой невидящими глазами.
        Внезапно ослепительно сверкнувшая молния ударила прямо в окно; осколки оконной мембраны брызнули в разные стороны. От грохота у землян даже и в соседних помещениях позакладывало уши. В следующий момент ветер и ливень хлынули в дом. Холодные щупальца бури моментально ворвались во все уголки, сбивая людей с ног, затыкая нос и рот комком мокрого воздуха. Вода текла по полу и лилась в нижние помещения. Почти сразу вслед за этим серия толчков небывалой прежде силы сотрясла дом. С отвратительным звуком лопающейся перепонки одна из стен треснула. Фрэнк, пытаясь устоять на ногах после очередного толчка, ухватился за край трещины и почувствовал тепло воспаленной раны. Пробудившиеся к жизни клетки соэллиса силились восстановить первоначальную конструкцию.
        Дом снова наполнился криками и паникой. Через проломы хлестало как из бранспойтов, и нижние помещения наполнялись водой. Раненых и усыпленных пришлось перетаскивать наверх. Здание снова тряхнуло, и от первоначальных трещин побежали другие. После того, как оборона дома была прорвана, оставалось недолго ждать конца. При следующем ударе одна из комнат, неправильной сферой висевшая над округлой внешней стеной большого зала, откололась и рухнула вниз. К счастью, в ней никого не было. Бурлящие потоки воды неслись вниз по лестницам.
        - Так что насчет вашего рапорта? - поинтересовался Фрэнк у мокрого с ног до головы нового Руководителя Миссии.
        - Если мы здесь погибнем, тогда ваш призыв к зурбицанам был еще более бессмысленным! - ответил тот, перекрикивая рев бури. Фрэнк поневоле восхитился подобной заботой о государственном престиже перед лицом смерти.
        Земляне отступали в комнаты, еще не затронутые разрушением, но и сквозь целые пока стены слышно было, как дом поддается натиску стихии. На первом этаже открыли все двери, чтобы воде было куда выходить, но и снаружи равнина представляла собой сплошной водный поток. В водовороте у главного входа медленно поворачивалось тело айри.
        После нового толчка почва начала оседать. Дом накренился на сорок градусов и остался в таком положении. Полопавшиеся окна смотрели в исходящее злобой небо. Затем раздался низкий вибрирующий стон, за которым последовал зловещий треск сразу с разных сторон. Это была агония дома. Фрэнк взглянул на потолок и увидел, что он превращается в подобие битой скорлупы. Далекий монотонный гром звучал финальным аккордом.
        «Слишком уж он монотонный», - мелькнуло в сознании Фрэнка. «И нарастающий.» Еще несколько человек обернулись к изливающим воду окнам и увидели пробивающийся сквозь тучи свет, который не был светом молний. Затем вой бури начал стихать, когда защитное поле накрыло место бедствия. Прорвав тучи, на планету опускался огромный неправильный силуэт зурбицанского корабля.
        Двадцатью минутами позднее Фрэнк вместе с другими уцелевшими вступил на борт, в теплое и сумрачное чрево грузового трюма. В воздухе стоял отвратительный запах тухлой болотной воды, всюду сопровождающий зурбицан. Этим воздухом землянам предстояло дышать ближайшую неделю, не говоря уже о пище, вкусовые достоинства которой исчерпывались безвредностью для человеческого организма. Но Фрэнка это не слишком пугало. Он уже успел убедиться, что человек может привыкнуть ко всему.
        Едва последний из землян поднялся на борт, корабль плавно оторвался от земли. У зурбицан не было причин задерживаться на планете отвергших их элиантов; бушевавший же катаклизм был внутренним делом последних - по крайней мере до тех пор, пока они не обратятся за помощью и не гарантируют оплату издержек. «Вот и конец Земной Миссии на Эксанвилле», - подумал Фрэнк. В трюме не было иллюминаторов и экранов, поэтому он не мог увидеть с орбиты, какая часть Континента охвачена катастрофой и действительно ли Остров грумдруков погрузился в пучину океана. Впрочем, он и так это скоро узнает из земных видеопередач.
        Внезапно чувство острой досады пронзило сознание инженера. Он вспомнил, что оставил айолу в музыкальной комнате.
        Согласно условиям договора
        Благородный господин, подайте на пропитание бывшему Генеральному Секретарю Объединенных Наций! Я не ел уже два дня, да клонируют вас многократно, да пребудет ваш осмотический баланс… ах, скотина жадная, чтоб у тебя щупальца поотсыхали! Почтенная леди… то есть я хотел сказать господин… ах, нет, все-таки леди… сам черт их не разберет! О премудрый Техник, подайте бывшему Генеральному Секретарю… Собственно, почему бывшему? Формально меня никто не отстранял от этой должности. Как, к примеру, и Папу Римского. Интересно, что он сейчас поделывает? До меня доходили слухи, что ему удалось устроиться клоуном в какой-то третьесортный балаган, но это, скорее всего, глупые сплетни. Насколько я его помню, у старика начисто отсутствует чувство юмора.
        Отвратительно подают сегодня. Они не понимают, что такое голод. Эти чертовы энцупане едят раз в полтора месяца, а имбоклы и вовсе не нуждаются в пище, обходясь солнечной энергией в чистом виде. Надо придумать какой-то более впечатляющий текст, но что, черт возьми, мне им говорить? Что у меня нарушился осмотический баланс щупалец? Что мне нужны деньги на искривление спинного гребня? Что самое смешное - моя карьера заканчивается тем же, чем начиналась. Когда мне было 6 лет, я просил милостыню на улицах Акапулько. Но, кажется, тогда это у меня получалось гораздо лучше, хотя времена были тяжелые для Мексики, да и для всей Латинской Америки. Одни только янки и купались в роскоши. Я слышал, что теперь президента США - кстати, ему, кажется, тоже не успели объявить импичмент - приютил гурпуахский зоопарк. Теперь президент вместе со своим семейством целыми днями сидит голый в клетке на глазах у посетителей, зато получает шикарную кормежку и медицинское обслуживание - впрочем, это не так уж сильно отличается от прошлой его роли. Эти гринго всегда умели устраиваться.
        Подумать только, каких-то cемь месяцев назад я занимал один из главнейших постов в земной политической иерархии и имел шикарные шансы быть переизбранным на второй срок. Образ оборванного мальчишки из мексиканских трущоб если и всплывал в моей памяти, то только как доказательство несомненности моих жизненных достижений. Тогда я бы даже не употребил словечко «шикарный», как слишком вульгарное. Еще учась в университете на выигранный грант благотворительного фонда, я изо всех сил старался стереть само воспоминание о манерах уличного попрошайки. Но кто же знал, что они мне еще понадобятся?
        Впрочем, в должности генсека ООН мне тоже постоянно приходилось сталкиваться с финансовыми проблемами. Каждая уважающая себя страна считала своим долгом воздерживаться от внесения своей доли в общий бюджет, а особенно в этом преуспевали все те же янки. Но тогда никто еще не знал, что такое настоящие финансовые проблемы.
        Пока однажды в 3 часа ночи меня не разбудил телефонный звонок, и я не услышал, что на околоземной орбите обретается инопланетный космический корабль.
        Поначалу я, конечно, решил, что это дурацкая шутка, хотя шутники обычно не звонят по каналам спецсвязи. Но очень скоро оказалось, что событие, которого одни ждали с надеждой, а другие - с ужасом, действительно произошло. Эта штука и в самом деле была там, и явно не принадлежала ни янки, ни русским, ни китайцам. Если уж на то пошло, ни одна из стран Земли не могла бы вывести на орбиту подобную махину. В ясную погоду ее было видно невооруженным глазом, так что в каналах спецсвязи, собственно, не было особой нужды.
        Первые 24 часа корабль никак не реагировал на радио-обращения, и паника, ясное дело, поднялась приличная. Все войска были приведены в Самую Наиполнейшую Боеготовность, акции понеслись вниз со скоростью атомной бомбы, сброшенной на бизнес, а в оружейных магазинах США в течение какой-то пары часов был раскуплен весь товар. Несколько тысяч сект объявили о наконец-то наступившем конце света, а во многих городах были отмечены вспышки мародерства. И вот, когда истерия уже близилась к своему пику, корабль наконец подал голос. Голос этот, явно не человеческий, но вполне сносно говоривший по-английски, выразил желание провести официальную встречу с администрацией планеты. В качестве таковой решено было выставить, помимо меня, президентов странчленов Совета Безопасности. Впрочем, сами президенты не горели желанием подвергаться неизвестным опасностям при первом контакте, руководствуясь, разумеется, собственной незаменимостью для возглавляемых ими народов и армий, так что лишь малозначительная фигура Генсека ООН была представлена собственной персоной, а все прочие - полномочными представителями. Что касается
места посадки, то американцы настойчиво предлагали пустыню Невада, но пришельцы столь же недвусмысленно выражали желание встретиться непосредственно в офисе администрации, т. е. в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке. Американцы заметили, что НьюЙорк не располагает подходящей посадочной площадкой для такого рода корабля, на что им было отвечено, что корабль, разумеется, останется на орбите. Тогда американцы спросили, сколько инопланетян собирается высадиться. Услышав, что только один, они, скрепя сердце, согласились. Удивительно, конечно - учитывая, что у них в каждом третьем фильме одного инопланетного монстра хватает на то, чтобы поставить весь мир на грань гибели. Самое смешное, что в некотором смысле эти фильмы оказались правдой.
        Итак, в назначенный день - это было 6 мая, и вряд ли кто-нибудь из нас когда-либо забудет эту дату - земная делегация Первого Контакта, стоя на сооруженной прямо перед зданием штаб-квартиры бронированной трибуне, дожидалась гостя из космоса. Здесь же находилась рота почетного караула, духовой оркестр и некоторое количество допущенных журналистов, самый младший из которых имел чин капитана. Район (полностью, кстати, эвакуированный) был оцеплен войсками ООН, морскими пехотинцами и парнями из американской Секретной Службы. Множество биноклей, и мой в том числе, были устремлены в зенит; все ждали, когда покажется спускаемый аппарат. От этого занятия меня отвлек чей-то настойчивый голос: «Прошу прощения, сэр…»
        Я повернулся и увидел мужчину лет 35, с наметившейся лысиной, в строгом деловом костюме с галстуком и синей папкой в левой руке. Он не был членом делегации, и я подумал, что, раз охрана его пропустила, то он, должно быть, сам из Секретной Службы. Эти парни уже успели меня основательно достать, поэтому я довольно неприветливо спросил: - Что вы хотите?
        - У нас назначена встреча на это время, - сказал он.
        - Какая еще встреча? - я посмотрел на него, как на идиота. - Вы что, не понимаете, что с минуты на минуту прибудет инопланетная делегация…
        - Вы ждете еще кого-то? - удивился он. - Так или иначе, им придется подождать, ибо нашей договоренности никто не отменял.
        На него уже обратили внимание другие, в нашу сторону поворачивались недоуменные лица. До меня стало доходить.
        - Погодите, вы хотите сказать, что… вы и есть…
        - Чугваришбаш 316 ИИК, к вашим услугам, - жестом фокусника он извлек из воздуха какой-то пятиугольный жетон и протянул его мне. На жетоне плясали и переливались трехмерные значки, похожие на иероглифы; от взгляда на них у меня зарябило в глазах и закружилась голова.
        - Это, конечно, интересно, - пробормотал я, - но не могли бы вы представить… э-э-э… более несомненные подтверждения…
        - Пожалуйста, хотя это и нарушение делового этикета, - произнес он с ноткой раздражения в голосе и предстал передо мной в своем подлинном обличии. Это длилось одно мгновение, но этого времени хватило, чтобы мой завтрак рванулся вверх, и лишь большим усилием воли мне удалось загнать его обратно в желудок. Как я потом узнал Чугваришбаш происходил с Аклцкана 5, планеты, снабжающей адвокатами половину Галактики.
        - От имени цивилизации Земли… - запоздало начал я, совладав, наконец, с желудком. Но инопланетянин перебил меня:
        - Предлагаю сразу же проследовать в ваш офис. Мое время, знаете ли, дорого стоит.
        - Как будет угодно уважаемому гостю, - произнес я сквозь натянутую на лицо улыбку. В тот же миг, сам не зная как, я оказался за столом у себя в кабинете, а пришелец расположился напротив в зубоврачебном кресле. Это не значит, конечно, что в кабинете Генсека ООН обычно стоит зубоврачебное кресло; но раз Чугваришбашу не составило труда перенести в кабинет нас двоих, он столь же легко мог проделать это и с понравившейся мебелью. Лучше бы ему понравился электрический стул!
        Пока я с недоумением озирался после первого, но, увы, не посленднего в своей жизни опыта телепортации, пришелец раскрыл свою папку и скучным голосом осведомился:
        - Итак, вы - Верховный Лурк колонии Хлютц 3?
        - Не совсем так, - продолжил улыбаться я, думая, уж не занесло ли к нам инопланетян по ошибке. - Я - Генеральный Секретарь Организации Объединенных Наций Земли. Меня зовут Рамон Песадес.
        - Терминология могла и измениться, - не смутился Чугваришбаш. - Это не важно. Важно, что вы - верховный администратор колонии.
        Мне не понравилось слово «колония», но я отнес его на счет расхождений терминологии и недостаточного владения пришельца английским языком. Не вдаваясь в описание реальных масштабов власти Генсека ООН, я со скромным достоинством согласился с его словами.
        - Очень хорошо, - кивнул он. - Итак, я уполномочен сообщить вам, что срок вашего арендного договора истек, и, поскольку очередная плата вами не произведена, Совокупность Мза'аггруу не намерена его продлять. Впрочем, это решение может быть пересмотрено в случае оперативного погашения вами задолженности в 110-процентном размере. От себя лично рекомендую вам заплатить, - добавил он конфиденциальным тоном, - при нынешнем состоянии рынка недвижимости…
        - Постойте, здесь какое-то недоразумение, - наконец обрел дар речи я. - Мы не заключали никаких договоров. Сегодня мы впервые вступили в контакт с инопланетной расой, и… - я почувствовал, что уподобился провинциалу, который признается таксисту, что не имеет понятия о городских ценах. И куда девались все мои дипломатические навыки?
        - Это планета Хлютц 3, - непреклонным тоном изрек пришелец.
        - Это планета Земля, и мы…
        - Вы можете называть ее хоть Сливочное Мороженое, а я употребляю ее официальное название. Вы видите вот это, господин Пес Адес?
        Он поднес к моему носу извлеченную из папки тонкую стопку листов, скрепленных скоросшивателем. Наверняка подобная форма была такой же имитацией, как его галстук и лысина. В первый момент я увидел лишь мешанину неведомых символов, но затем вдруг их очертания изменились, образовав латинские буквы. Но Чугваришбаш не стал ждать, пока я прочту.
        - Это договор аренды между Совокупностью Мза'аггруу как владельцем и Союзом Лурков как арендатором, на срок 32 килостапа, - изрек он, ожидая, похоже, что от этих слов я покраснею, как пойманный за руку магазинный воришка (надо сказать, в детстве я так замечательно умел краснеть в таких ситуациях, что трогал сердца самых суровых полицейских). Не получив, однако, никакой реакции, он продолжил:
        - 32 килостапа прошли, господин Пес Адес. Собственно, прошло даже на 2 стапа больше. Ваша колония намерена платить?
        - Я по-прежнему не понимаю, о чем вы говорите, - с гордым достоинством (надеюсь) заявил я. - Ни я, ни жители Земли не знают никаких лурков, мзагров и стапов. И мы не являемся ничьей колонией и не позволим выдвигать необоснованные притязания кому бы то ни было.
        Он впервые посмотрел на меня с интересом - и, как мне показалось, с сочувствием.
        - Вы действительно не имеете контактов с другими цивилизациями? - осведомился он.
        - Я же сказал вам.
        - Лурков всегда отличал изоляционизм, - кивнул он. - Похоже, вы и впрямь оторвались от галактической культуры. Стап, господин Пес Адес, означает «стандартный период». Термин «килостап» неточен, но в вашем языке нет подходящей приставки, ибо вы пользуетесь десятичной системой счисления вместо общепринятой шестнадцатиричной. Килостап - это не 10^3, а 16^2 стапов. Срок в 32 килостапа равен примерно пятидесяти тысячам оборотов вашей планеты в десятичном исчислении.
        Я начал понимать.
        - Значит, вы хотите сказать, что 50 тысяч лет назад на этой планете существовала колония цивилизации лурков, которая заключила какой-то договор с некой Совокупностью Мзагру?
        - Ну, с точностью до отдельных терминов…
        - Ну так это все объясняет. Мзагру не следовало заключать столь длительных соглашений. Лурки исчезли много тысячелетий назад, не знаю, как и когда именно. Мы появились позже и не имеем к ним никакого отношения.
        - Разумеется, вы имеете к ним отношение, - возразил Чугваришбаш. - Я уже просканировал ваш генокод. Имеются определенные изменения деградационного характера, но в целом ваше происхождение от убваршей не вызывает сомнений.
        - Постойте, вы же сказали - лурки, а не убварши?
        - Лурки - это не раса, господин Пес Адес. Это сообщество, некогда существовавшее в цивилизации убваршей. Если говорить точнее, то это секта, - он посмотрел на меня выжидательно, проверяя, не буду ли я протестовать против такой формулировки. Но защита чести и достоинства лурков не входила в мои планы, даже если они и были нашими предками. - На редкость извращенная секта, надобно сказать, - продолжил он. - Выступая под лозунгом единства с природой, они культивировали все низменные, животные стороны своей натуры, боролись против любого искусственного вмешательства в гено- и фенотип… В конечном счете убварши были вынуждены изгнать их.
        - Так или иначе, современная цивилизация Земли не несет ответственности за действия лурков, - поспешил заметить я. - Даже если мы происходим от них генетически, не сохранилось никаких их структур, которые могли бы являться субъектом права. Наша цивилизация начинала с нуля, у нас письменность появилась не более 6 тысяч лет назад.
        - Предоставленные себе и своему образу жизни, лурки деградировали, - констатировал Чугваришбаш. - Но это ничего не меняет. По закону, вы являетесь их наследниками со всеми вытекающими правами и обязанностями.
        - Этот вопрос требует всестороннего обсуждения, - применил привычную формулу я. - Но, кстати, мы так и не выяснили, что, собственно, является предметом упомянутого договора? - у меня мелькнула надежда, что это может быть нечто мало ценное для землян.
        - То есть как - что? - удивился Чугваришбаш. - Эта планета, разумеется, что же еще?
        В этот момент двери распахнулись под широкими плечами ребят из Секретной Службы. В самом деле, мое исчезновение у всех на глазах не могло не произвести на них впечатления, но заглянуть в кабинет они догадались не сразу. Удивительно, что это вообще пришло им в голову. Я был так ошарашен всем случившимся, что чуть было не брякнул им: «Поздравляю, джентльмены, Земля нам больше не принадлежит!» Кстати, это было бы неверно не только политически, но и фактически. Земля нам никогда не принадлежала. Все это время она была собственностью Совокупности Мза'аггруу.
        Наши ближайшие перспективы Чугваришбаш обрисовал предельно просто: либо заплатить, либо покинуть планету. Я опасался, что американский представитель начнет немедленно бряцать оружием, однако он вдруг проявил здравомыслие и поинтересовался сначала размерами луркского долга и стоимостью аренды на очередной срок. Пришелец, переведя галактические числительные в земные, объявил, что мы должны уплатить 7 миллионов кредитов немедленно и по меньшей мере 32 миллиона в течение ближайших 25 тысяч лет, но это уже будет регламентировано новым договором с Мза'аггруу. Цифры звучали не слишком грозно для стоимости целой планеты, и американец поинтересовался состоянием луркских активов, которые мы, очевидно, унаследовали.
        - Последний счет Союза Лурков закрыт более 40 тысяч лет назад, ответил Чугваришбаш. - Никакого имущества за пределами Хлютца 3 у них не осталось. Так что единственный возможный для вас вариант оплаты - наличными, в твердой валюте.
        Американец тут же заявил, что его правительство не намерено признавать обоснованность предъявляемых к землянам претензий, но на всякий случай поинтересовался галактическим курсом золота.
        - Золото, как и любой природный ресурс, не является эквивалентом твердой валюты, - ответил пришелец. - Да и, в любом случае, вы не можете продавать какое-либо сырье Хлютца 3 - оно и так принадлежит Совокупности Мза'аггруу.
        - Что же в таком случае вы понимаете под валютой? - нервно спросил американец.
        - То же, что и вся Галактика. Шпоч.
        Из дальнейших расспросов выяснилось, что шпоч - это некая субстанция, получаемая искусственным путем и обладающая разными полезными качествами, в частности, служащая основным источником энергии для инопланетных рас. Забегая вперед, скажу, что земные физики сошлись во мнении, что существование подобного вещества в принципе невозможно, не говоря уже о том, чтобы наладить его производство. А в тот день разговор вновь вернулся к непризнанию нами предъявляемых требований. Срочно вызванный известнейший нью-йорский адвокат Майк Халфман с порога заявил, что земная цивилизация отказывается от наследства Союза Лурков.
        - Вы имеете на это полное право, - согласился его инопланетный коллега, - но планета в любом случае вам не принадлежит. Либо вы принимаете луркское наследство, платите их долг и продлеваете договор на новый срок, либо не принимаете, платите ту же сумму как штраф за незаконное пребывание на планете и заключаете новый договор от своего имени. В течение… - он опять перевел галактические единицы в земные, - 67 дней вы должны сделать либо то, либо другое. Иначе все ваше имущество будет изъято в пользу Совокупности Мза'аггруу, а сами вы будете выселены планеты.
        - Погодите, вы что, собираетесь вышвырнуть нас в открытый космос?! - воскликнул представитель России.
        - Я представляю Палату по имущественным спорам, а не банду гангстеров, - обиделся Чугваришбаш. - По закону, выселяемые должны быть доставлены на планеты, чьи природные условия подходят для проживания особей их вида. Естественно, высокоразвитым мирам не нужны бездомные бродяги. Но в Галактике имеются места, где у прибывающих не спрашивают документов…
        Представитель Великобритании поинтересовался, не может ли Земля получить ссуду.
        - Нет, - отрезал Чугваришбаш, - вы некредитоспособны.
        - Но под залог имущества земной цивилизации…
        - За время обращения по орбите я не только выучил ваш язык, но и произвел примерную оценку вашего имущества. Учитывая, что у вас даже не налажено производство шпоча, в лучшем случае за все вместе вы могли бы выручить 1024.
        - 1024 кредита?!
        - Ну, может быть, 1026. Впрочем, эта сумма все равно будет целиком погашена штрафом за испорченную биосферу.
        В кабинете повисло тяжелое молчание. Тут меня осенила идея.
        - Но ведь в эту сумму входит только промышленная инфраструктура, не так ли? - спросил я.
        - В основном. А что, у вас есть что-то еще?
        - Конечно! У нас есть искусство.
        - Вот как? Очень интересно, - оживился Чугваришбаш. - Полиполярный субсенсуализм? Четырехмерная материализация? Парахрональная трансграммистика?
        - Мм… Не совсем, - я позвонил и распорядился принести альбом «Сокровища Лувра». Чугваришбаш взял книгу, поочередно поднес ее к обоим ушам, затем посмотрел на нее, словно пытаясь что-то разглядеть насквозь и, наконец, выпустил из рук. Альбом упал на пол, раскрывшись.
        - А где же искусство? - недоуменно спросил инопланетянин.
        - Да вот же! - я поднял книгу и ткнул пальцем в репродукцию.
        - Ах, это… - инопланетянин выпустил из ноздрей клуб разноцветного дыма. Дым застыл в воздухе, образовав трехмерную Мону Лизу. Мона Лиза подмигнула присутствующим и раздвинула свою загадочную улыбку, обнажив превосходные вампирские клыки. Чугваришбаш помахал рукой в воздухе, развеивая изображение. - Это вы называете искусством?
        Вновь возникла тягостная пауза.
        - А скажите, - вкрадчиво поинтересовался англичанин, - что из себя представляет эта Совокупность Мзагруу?
        - Один из крупнейших владельцев недвижимости в Галактике. Шесть миллиардов мозгов, соединенных в единое целое. В бизнесе уже… э-э-э… три с лишним миллиона ваших лет. Скажу вам неофициально, джентльмены, если вы задумали надуть Совокупность, то это самая глупая мысль, которая возможна в вашем положении.
        - Но, может быть, мы могли бы добиться отсрочки? - поинтересовался представитель Франции.
        - Разжалобить Совокупность - это вторая по глупости мысль, отрезал Чугваришбаш. Он обвел нас равнодушным взглядом серо-голубых глаз, и я вдруг вспомнил его подлинное обличье. Меня передернуло.
        - Ну что ж, - изрек инопланетянин, - если у вас нет других предложений, то я, с вашего позволения, вернусь на корабль.
        - Минутку, - вмешался Халфман, - мне необходимо ознакомиться с действующим галактическим законодательством.
        - Никаких проблем, - ответил Чугваришбаш, и с потолка посыпались одинаковые толстые тома в коричневом переплете.
        - А позвольте полюбопытствовать, насколько большой экипаж нужен для пилотирования столь крупного корабля? - спросил вдруг представитель Китая.
        - Не такой уж он крупный, - поскромничал инопланетянин, - а экипаж ему, разумеется, ни к чему. Корабль сам слушается хозяина.
        - То есть вы хотите сказать, что прибыли на таком большом корабле в одиночестве? - восхищенно удивился китаец.
        - Разумеется, не стану же я таскать с собой кого-то еще по столь пустяковому делу. А что…
        Дальнейшее произошло в один миг. В руках у китайца оказалось какое-то крупнокалиберное оружие, подобное которому я доселе видел только в голливудских фильмах. Загрохотали выстрелы, веером полетели гильзы, одна из них обожгла мне по руку. Пули разорвали в щепки и ошметки спинку зубоврачебного кресла. Затем автомат смолк, истратив боезапас. Китаец ошарашено смотрел на изувеченное пустое кресло. Затем он исчез.
        В кресле вновь возник Чугваришбаш.
        - Я весьма сожалею об этом прискорбном инциденте, - поджал губы он.
        - Мы тоже, - поспешил заверить его я. - Организация Объединенных Наций не имеет никакого отношения…
        - Полиция разберется, - отрезал он. - Я доставил злоумышленника на корабль и передам его в руки правосудия. Очень желаю вам, джентльмены, оказаться к этому непричастными.
        - Позвольте узнать, как мне связаться с Попечительским советом Фонда помощи слаборазвитым цивилизациям? - как ни в чем ни бывало поинтересовался Халфман, глядя куда-то в середину коричневого тома.
        - Там указаны реквизиты. Но я бы не слишком на них рассчитывал. В Галактике сейчас нелегкие времена…
        - Но наша планета не подключена к галактической связи.
        - Как раз этот вопрос я и собирался решить, - сказал Чугваришбаш и взял один из телефонов на моем столе. - Вы позволите?
        Я кивнул, мало что соображая. Чугваришбаш, бормоча что-то насчет того, что ему, высококвалифицированному юристу, приходится выполнять работу техника, выдернул из аппарата провод и воткнул на его место какую-то прозрачную колбочку, светящуюся зеленым светом.
        - Это все? - спросил я.
        - Все.
        - И как звонить в Галактику?
        - Через 0. Номера организаций, принимающих звонки за свой счет, есть в приложении 642. На сем, джентльмены, разрешите откланяться.
        Он исчез, оставив посреди кабинета развороченное зубоврачебное кресло. Сиденье кресла оказалось прожженным.
        Не стану в подробностях пересказывать события двух следующих месяцев. Почти четыре недели нам удавалось пудрить общественности мозги разговорами о готовящихся взаимовыгодных переговорах, но потом правда все-таки всплыла наружу. Возможно, этому способствовал визит на околоземную орбиту еще одного корабля, после которого Компартия Китая не досчиталась нескольких своих вождей. Началась паника и хаос. На улицах строили баррикады и орудовали мародеры. Кто-то в спешном порядке рыл на заднем дворе противоядерное убежище, а кто-то рыскал по авиационным свалкам в поисках деталей для космического корабля. Халфман тем временем развил бурную деятельность. Отыскав где-то за Антаресом какой-то фонд, согласившийся оплатить его перелеты, он колесил по Галактике, обивая пороги официальных организаций и благотворительных обществ. Увы, Чугваришбаш сказал правду: дела в Галактике действительно шли не лучшим образом, и благотворительность была не в моде. Он обращался и к убваршам, от которых мы произошли, но они вышвырнули его за дверь, едва узнали, что речь идет о потомках лурков. После того, как ему отказал Фонд
защиты бродячих животных, он позвонил мне откуда-то из центра Галактики и сообщил, что у него имеются серьезные сомнения в успехе нашего дела. Это был его последний звонок на Землю - и уж, тем более, он больше не появлялся там во плоти.
        К окончанию отпущенного нам срока Земля ощетинилась ракетами, как морской еж. Те правительства, что еще держались, держались исключительно на тезисе о полезности центральной власти в организации обороны; те же, что говорили о бессмысленности и обреченности сопротивления, сметались разъяренной толпой. Там, где не хозяйничали анархистские банды, действовало военное положение. Папа Римский лично освящал ядерные боеголовки. Американские военные инструкторы и арабские террористы делились друг с другом опытом подрывных операций.
        Наконец обсерватории засекли приближение кораблей, размерами значительно превосходивших чугваришбашевский. По всей планете взвыли сирены. Миллионы людей бросились в убежища. Ракеты взвились в воздух.
        И вдруг все кончилось. Только что я спускался по ступенькам бункера где-то под Скалистыми горами, и вдруг оказался на поверхности, под жаркими лучами солнца. Ломило голову, во всем теле была какая-то скованность, и с солнцем тоже что-то было не так. Оно стояло непривычно высоко, имело излишне багровый оттенок и было впятеро больше, чем положено. Я обнаружил, что лежу на спине и смотрю на это солнце, лишь слегка щуря глаза. Вокруг меня слышались стоны, проклятия и недоуменные возгласы. Я с трудом поднялся и увидел, что нахожусь посреди пустынной равнины - или, точнее, когда-то бывшей пустынной, ибо сейчас ее буквально ковром устилали люди, сотни тысяч людей. На западе (если судить по положению солнца и моему представлению о времени суток) высились изрезанные эрозией черные скалы, а на востоке виднелись бесконечные постройки какого-то города безобразной архитектуры. Все это чертовски походило на прибытие в ад.
        Но это был не ад, а захолустная планета на окраине Галактики. В тот самый момент, когда мы геройски изготовились победить или умереть (скорее все-таки второе), нас попросту телепортировали на межзвездные корабли и погрузили в анабиоз. Разумеется, мы были доставлены не на одну планету - нас все-таки было почти 7 миллиардов. Но в Галактике оказалось достаточно трущоб. В первое время люди пытались объединяться и поддерживать друг друга, но поскольку вместе мы здесь еще более никому не нужны, чем по отдельности, в конце концов возобладал принцип «каждый сам за себя». Что, впрочем, не удивительно.
        Вот так я, Рамон Песадес, последний Генеральный Секретарь Организации Объединенных Наций планеты Земля (она же Хлютц 3), в конце жизни вернулся к первой своей профессии. Рассуждая здраво, я не так уж плохо устроился. Ответственность за судьбы мира - не такая уж приятная ноша, особенно учитывая, что реальной власти на Земле у меня было немногим больше, чем здесь. Подают, конечно, плохо, но по ночам на поверхность вылезают съедобные черви, а если повезет, в руинах Старого города можно наткнуться на кладку яиц учфшухля. Да и климат здесь вполне приемлемый. Температура даже днем не поднимается выше +40 по Цельсию - в моей родной Мексике бывало и жарче. Говорят, правда, что зимой будет -50, но меня это не беспокоит - ведь зима здесь наступит через 38 лет, а тогда меня уже вряд ли что-нибудь будет волновать.
        А теперь, если вас хоть немного развлек мой рассказ… Спасибо, благородные господа, спасибо. Вы очень щедры, да не коснется плесень ваших псевдоподий.
        notes
        1
        по Кельвину; - 13 по Цельсию.
        2
        Лог (англ. log) - протокол работы компьютерной программы.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к