Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ЛМНОПР / Мягкова Нинель : " Под Покровом Тайны " - читать онлайн

Сохранить .
Под покровом тайны Нинель Мягкова
        Аннотация к книге "Под покровом тайны"
        Когда жизнь внезапно кардинально меняется, и люди, которым доверяешь больше всего, предают, что сделать - замкнуться в себе и озлобиться на весь мир или научиться жить в новой реальности?
        Принцесса, ставшая никем. Сможет ли она найти себя заново?
        Возможно, судьба дала тебе шанс.
        Не упусти его.
        Под покровом тайны
        Нинель Мягкова (Нинель)
        Глава 1
        Сквозь сон она почувствовала, как тяжелая потная ладонь зажала ей рот. Наследная принцесса Саксонии, Элизабет Адриана Тюдор-Эльзасская, была в мгновение ока спелёнута простыней и засунута в колючий мешок. Сон упорно не хотел отступать, лип к сознанию как промозглый туман и мешал сопротивляться.
        Наверное, что-то было в ее вечернем молоке, сообразила принцесса. Вялые попытки брыкаться похититель даже не заметил. Девушка болталась на его плече как тряпка, едва осознавая происходящее.
        Сквозь прорехи в мешке потянуло сквозняком - они вышли из дворца. Элизабет пыталась кричать, но одурманенные сознание не повиновалось и из горла вырвался только неразборчивый писк. Мужчина дернул плечом, от резкого движения девушку замутило и стало не до криков. Тошнота подкатывала волнами, сознание продолжало упорно цепляться за действительность. Промелькнула мысль - где же стража. Скрипнула калитка бокового входа в сад, знакомая по звуку после многочисленных вылазок в город.
        Похититель запрыгнул на возвышение, Элизабет с размаху приземлилась на что-то жёсткое, заурчал мотор новомодного изобретения - автомобиля, и девушка все-таки потеряла сознание.
        Пришла в себя она от неожиданной остановки. Хлопнула дверца, но ее никто никуда не потащил. Похоже, похититель вышел, а она наконец-то осталась одна.
        Элизабет принялась извиваться, пытаясь вылезти из оплетающей ее простыни. Похититель постарался на славу, заворачивая ее, и мог бы посостязаться с пауком в науке запутывания жертвы.
        Шёлк очень прочный материал, но зато и очень скользкий. Принцесса не зря трепыхалась - одна рука выскользнула из кокона простыни. Расширив прореху в мешке, Элизабет прильнула глазом к щели. Предрассветные сумерки позволяли разглядеть обивку сиденья, дерматиновую, в мелкую синюю и белую полосочку. Металлическая ручка на дверце блеснула лунным светом. Чуть выше - небольшой вращающийся рычажок, опускающий стекло. Во дворце автомобиль появился раньше всех, поднесённый в дар самим изобретателем. Отец на нем кататься не рисковал, блестящая игрушка стояла в одном из стойл конюшни, и Элизабет успела хорошо ее облазить и понажимать на все, что можно.
        Это был другое авто, но принцип действия, скорее всего, был таким же. Как и функции ручек.
        За окном виднелась тонкая серповидная луна над плоскими крышами, и отблеск фонаря с мелкими тенями листвы.
        Девушка выпуталась из постельного белья окончательно, стянула через ноги мешок и подергала ручку дверцы авто. Естественно, та оказалась заблокирована. Элизабет перелезла через коробку передач на водительское место. Ноги и руки путались, не желая слушаться, девушку пошатывало. Снотворное никак не желало ее покидать.
        Ключа в зажигании не оказалось. Сбежать с ветерком не удастся. Жаль.
        Дверцы впереди тоже оказались заперты. Принцесса наощупь нашла рычажок, опускающий стекло.
        Сначала тот не поддавался, но Элизабет упорно давила на него ребром ладони, нажимая всем весом, и внезапно стекло поехало вниз. В авто ворвался ночной воздух, полный смога от фабрик и острого привкуса помойки. К этому букету примешивалась нотка тухлой рыбы. Похоже, они в порту.
        Элизабет неуклюже развернулась на сиденье и полезла в окно ногами вперёд. На полдороге пришлось извернуться, чтобы ноги могли коснуться земли. В самый ответственный момент они, конечно же, подломились, и принцесса уселась пятой точкой прямо в какую-то зловонную лужу.
        Неподалёку послышались голоса. Выяснять, похититель ли это, и кто у него сообщник, девушка не стала. Подтянулась, держась за открытое окно авто, пошатнулась, но устояла.
        На ватных подгибающихся ногах она побрела подальше - от авто и голосов. Улицы становились все темнее, фонари остались позади. В складских районах редко ставили освещение - все легальные погрузки проводились при свете дня или приносимых ламп. Нелегальным тем более лишнее освещение было ни к чему.
        Отсутствие света было на руку Элизабет, учитывая степень ее раздетости. Обычно июль в Саксонии не назовёшь жарким, но этот выдался особенно сухим, душным и бил все рекорды прошлых лет по температуре, так что в собственной спальне принцесса одевалась по минимуму - батистовые полупрозрачные панталончики до середины бедра, с кокетливым кружевом по низу, и маечка на бретельках в комплект. Не просто неприлично, а вопиюще скандально даже для домашнего наряда для сна, что уж говорить о прогулках по ночному городу. Хорошо, она догадалась захватить простыню из авто, и теперь замоталась в неё, как древние римляне в тоги. Длинные полы путались в ногах, но хоть видимость приличий была соблюдена. Зато светлое пятно шелка очень хорошо выделялось на фоне темных строений, но это ей в голову сразу не пришло.
        Сзади послышались негромкие возгласы, потом тревожные крики. Элизабет обернулась - в нескольких перекрёстках от неё кто-то размахивал лампой. Девушка быстро свернула в первую попавшуюся подворотню. Шаги сзади становились все громче, пар ног явно было несколько. С одним похитителем и в ясном сознании она бы может быть и справилась, но накачанная снотворным, против нескольких - вряд ли.
        Элизабет свернула ещё раз - и наткнулась на группу неизвестных. Человек шесть стояли с одной стороны от груды ящиков, наваленных посередине улицы, ещё три человека с другой. Беседа явно была оживленной, но все замерло и затихло, когда принцесса вывалилась из-за угла прямо на сборище.
        - Помогите пожалуйста, меня хотят похитить! - пробормотала принцесса и похолодела. Кто мешал этим неизвестным тоже ее похитить? Убить, продать в рабство... Многочисленные сценарии, один другого зловещее, промелькнула перед ее глазами за тягучее мгновение молчания.
        Один из шестерых, в длинном плаще, несмотря на жару, и высоких сапогах до колена, шагнул вперёд.
        Когда неудачливые похитители принцессы наткнулись на ту же компанию, торги уже завершились. Пять матросов и их капитан загружали ящики на тележки для погрузки на корабль, трое торговцев пересчитывали уплаченный взнос за товар.
        
        Завидев двоих мужчин угрюмого вида, торговцы поспешили раствориться в рассветном тумане. На вопрос, не видели ли они девушки в неглиже, капитан переглянулся с матросами и растерянно пожал плечами.
        - Ночью, в таком районе? Помилуйте.
        Вроде и не соврал.
        Элизабет проснулась ближе к полудню. Солнце ярко светило прямо ей в глаза, но из окна веяло прохладой, а плеск волн убаюкивал, намекая поспать ещё.
        Минуточку, какие волны? Около дворца нет водоемов. Мы разве переехали к дяде в Эльзас? Принцесса распахнула глаза, садясь в постели. Комната была незнакомая, обшитые деревом стены увешаны картами и списками координат, роскошных люстр на потолке не было вовсе, зато с него свисали на цепях три застекленных светильника, в самой середине. Кровать, на которой лежала девушка, была в несколько раз уже постелей в любой резиденции, где она побывала, и застелена простым, посеревшим от многочисленных стирок, хлопковым бельём, а не свежим шелком.
        Два круглых окна рядом с кроватью окончательно убедили принцессу, что она на корабле. Откинув одеяло, она поняла, что кто-то позаботился о ее достоинстве - поверх ночного скандального комплектика была накинута вытертая мужская рубаха. Несмотря на свой немалый рост, Элизабет в ней утонула - край порядочно закрывал колени. Рядом на небольшой табуретке лежала запасная одежда - штаны, ещё одна рубаха, поменьше, и носки. В рубаху оказались стыдливо завернуты неожиданно кокетливые трусики. Сувенир с какой-нибудь разгульной дамы, хмыкнула принцесса. Выбирать не приходилось, оставалось надеяться, что они хотя бы постираны.
        Под табуретом нашлись ботинки. Великоватые, они тем не менее не спадали. Натолкать в носки ткани, и будут как раз, решила принцесса. Она не раз так делала ребёнком, играя с материнской обувью. Королева потом долго ругалась, выковыривая скомканные чулки из изящных туфель.
        Облачившись в предложенное, она неуверенно выглянула за дверь. В коридоре никого не оказалось, зато растрепавшаяся за ночь коса напомнила о себе, зацепившись за щепу на косяке. Ругнувшись совсем не по-благородному, девушка закрыла дверь обратно и быстро переплела косу. Со своими волосами она всегда разбиралась сама, кроме сложных причёсок на бал. Коса была ее фирменным знаком - толстая, до пояса, практически белая с золотистым оттенком, предмет зависти придворных дам и одна из причин, почему Элизабет уважали простые люди. До неё плести косы у благородных считалось зазорным, нечего уподобляться крестьянству, когда есть парикмахеры. Выход в свет с такой прической стал сначала скандалом и подростковым желанием сделать назло отцу, потом привычкой, а последнее время осознанным политическим ходом. Близость к народу значительно добавляла ей популярности.
        Собрав волосы, она отыскала в шкафу тряпицу и перевязала голову на манер крестьян, с крупным узлом на затылке, в котором замаскировала косу. Не надо по всему кораблю светить, что она женщина. Меньше напоминай об этом факте одиноким мужчинам - меньше проблем получишь.
        Элизабет снова выглянула в коридор. Он был по-прежнему пуст. Выйдя из комнаты, она направилась к видневшейся в конце коридора лестнице. Ботинки глухо бухали по деревянному настилу, в остальном царила удивительная для огромного корабля тишина. Девушка поднялась по винтовой лестнице. Металлический столб в середине был покрашен давно и успел облезть, ступеньки поскрипывали и подрагивали под ногами. Кораблю не помешал бы ремонт, но его обитатели явно относились к этому вопросу «ещё работает, и ладно».
        Открыв тяжелую дверь на скрипучих петлях, Элизабет как будто попала в другой мир. Здесь царил звук и оживление, все куда-то бежали, спешили, но в то же время не хаотично, у каждого было своё задание и четкий объём работ. Все нити сходились в руках капитана. Он стоял на носу корабля, не глядя на мельтешение позади, и изредка хорошо поставленным голосом отдавал команды. Паруса подтягивались, канаты подвязывались, курс выправлялся и корабль продолжал своё плавное путешествие как будто сам по себе.
        - Проснулась? - констатировал капитан, когда Элизабет подошла поближе. Он даже не повернул головы, легким кивком обозначив приветствие.
        Делать книксен в штанах было бы странновато. Принцесса тоже ограничилась наклоном головы.
        - Благодарю вас за спасение.
        - Не стоит благодарности. Я не знаком с господами, пытавшимися вас похитить, но сам факт подобной наглости говорит о том, что лучше мне сделать вид, что я вас знать не знаю, и просто нанял нового юнгу. Меня зовут Фредерик Рэйвен, можете, как и все, звать меня просто Рэйвен. Добро пожаловать на борт, Энди.
        Элизабет недоуменно покосилась на капитана, но по его примеру не стала задавать лишних вопросов. Не худшее имя, созвучно ее собственному, проще будет привыкнуть и не выдать себя. Рэйвен явно знал точно, кто она такая, и то, что он принял ее на борт и готов был рискнуть гневом короля, дорогого стоило.
        - Большинство на корабле не в курсе, кто вы. Те, кто был со мной вчера, будут молчать как рыбы. Поэтому начиная с сегодняшнего дня, вы мальчик на побегушках, найденный мною лично в подворотне. Придётся выполнять тяжелую работу, чтобы вас не заподозрили.
        Бездельничать Элизабет не собиралась. Она убедила капитана, что вполне справится с повседневными обязанностями не особо опытного матроса. Завязывать канаты и лазить по мачтам ей не доверили, но бытовые мелочи вроде отдраить палубу, лестницы и переходы, начистить картошки на всю команду или отнести поручение капитана старпому- вполне. Команда попыталась было спихнуть на неё и стирку, но тут уже принцесса взбунтовалась. Ничто так не уродует женские руки, как постоянный контакт с моющими средствами, а она все-таки оставалась женщиной, хоть и скорее всего уже не принцессой.
        Судя по тому, как уверенно и нагло произошло похищение, оно было организовано изнутри. Элизабет даже догадывалась, кем. Только на прошлой неделе послы Остерейха обсуждали с ее отцом возможность династического брака. Всем известно, что природа обделила кёнинга Остерейха сыновьями, поэтому для сговора подходил только младший брат Элизабет, Альфред. Наследная принцесса Остерейха уже была замужем, а для заключения союза с ненаследующим принцем Саксонии не прислали бы такого обширного посольства. Так что либо ее собственная семья решила избавиться от прямой наследницы, и освободить дорогу брату, либо шпионы Остерейха постарались.
        Этот брак был очень нужен Саксонии. Изолированная на островах, она остро нуждалась в транспорте, морском и воздушном, в изобилии производимом в Остерейхе. По качеству создаваемых моторов, оборудования, и любых работ с металлом им не было равных.
        Учитывая все перечисленное, шансов вернуться к прежней жизни у Элизабет практически не было. Если она вдруг сейчас объявится и расскажет о похищении, как минимум ее объявят самозванкой и упекут в тюрьму, а то и устранить могут. Для надежности.
        Жить по-простому ей не в новинку. Ещё будучи подростком, она частенько переодевалась в рванину и по несколько недель пропадала по подворотням, чувствуя себя в полной безопасности под присмотром бдительной стражи на расстоянии полквартала и с коротким ножом в сапоге. Владеть тонким и легким холодным оружием, рукопашному бою и обороне всеми подручными предметами ее учил дядя Минг. Отношения Хинга и Саксонии тогда только начинали налаживаться, к ним везли деликатный шёлк и потрясающую полупрозрачную невесомую бумагу, от них - огнестрельное оружие. Несмотря на любование красотой и оторванность от мира сего, к безопасности границ и высокопоставленных особ хингийцы относились очень ответственно. Так что все послы прекрасно владели контактными видами самообороны и холодным оружием. Огнестрельное они не признавали, считая, что в этом мало чести - застрелить противника издалека. Была в этом своя логика.
        Брат не очень любил подобные авантюры, как он это называл, а сестра Кэти была в восторге и хвостиком следовала за старшей, во что бы та не ввязалась.
        Как-то раз они с сестрой месяц провели в глухомани на ферме. Конечно же, чисто случайно отец именно в это время проводил учения в нескольких часах езды. С тяжелой артиллерией и несколькими тысячами войска.
        Семья, приютившая их, после получила щедрое вознаграждение от короны в виде двух коров, существенно поправившее их бедственное положение. Они правда так и не поняли за что - не за то же, что они помогли двум сироткам, право?
        Элизабет вскоре втянулась в четкий, почти военный режим корабельного быта. Сначала она пыталась следовать общему расписанию, вставать с рассветом и помогать по возможности всем. После того, как ее нос облез третий раз, а все открытые части тела покрылись веснушками, она перешла на ночной образ жизни. На закате вставала, умывалась в своей крохотной каморке - капитан выделил ей подсобку рядом со своей каютой - и шла на камбуз, помогать готовить ужин для команды.
        Кок Бен все время норовил ее подкормить чем-то вкусным - насколько это возможно после месяца в открытом море. Как иллюзионист, он иногда доставал из рукава розовое яблоко, или сушеный инжир, неизвестно как оставшийся от прошлогодней вылазки на острова.
        Несмотря на дополнительный паёк, Элизабет сильно похудела за недели физической работы и скудной пищи. Теперь в ней вряд ли кто-нибудь признал избалованную, ухоженную до кончиков ногтей принцессу. Ногтей-то как таковых почти не осталось, обломала, тренируясь вязать канаты.
        Ночью, при свете луны и фонарей, она отмывала палубу и общие помещения. Так было ещё удобнее, никто не пробегал по свежепомытым доскам и не разносил грязь. Иногда она присоединялась к нёсшим вахту дозорным. Сначала лазать по переплетениям канатов было страшно, особенно на самый верх, в дежурную будку на верхушке мачты. Через пару недель она уже не глядя, наощупь, взлетала наверх за секунды.
        Иногда приходилось заходить в порт. Заканчивалась пресная вода, припасы, изнашивались канаты, оговоренные сделки и поставки требовали выполнения. Поначалу Элизабет отсиживалась на корабле, однако по мере того, как они отплывали все дальше от Саксонии, она осмелела. В порту Южной Замбии она впервые за два месяца ступила на твердую землю. Никто не показывал на неё пальцем, не узнал, мало того - на неё вообще не обратили ни малейшего внимания. Ну юнга, такие сотнями шныряют по порту каждый день. Принцесса жадно разглядывала экзотический город, с редкой жиденькой растительностью и сухим, наполненным песком воздухом. Песок забивался всюду - в нос, еду, под одежду в самые неудобоваримые места. Песчаные улицы вились между низкими соломенными хижинами. Строить что-то более основательное в этих местах смысла не имело - все равно сдует или засыпет первой же пылевой бурей. Все ценное закапывали, обкладывая хранилище камнем. Там же прятались сами во время ураганов.
        Рэйвен не выпускал ее из поля зрения. Рассказывал о местных нравах и обычаях, одновременно приглядывая, чтобы никто на неё не покусился. Не потому, что принцесса, а потому что бесхозные дети долго в порту не задерживались. Их либо отлавливали моряки, либо сами бедуины. В обоих случаях участь их ждала незавидная.
        Элизабет вдыхала терпкий, обезвоженный воздух, наслаждаясь свободой. Никаких условностей дворца, обязанностей принцессы и строго контроля. В ее новом мире было возможно все, и она была практически благодарна похитившим ее неизвестным. Беспокоили родные - отец будет переживать, если конечно не сам заказал ее пропажу.
        А Кэти вообще с ума сойдёт от переживаний. Они были близки, насколько могут быть близки подросток и почти оформившаяся женщина. И уж точно были лучшими подругами. Сестре она бы не отказалась отправить весточку, но не рисковала. Лучше ей пока числиться в пропавших, пока она не выяснит точно, кто во дворце помог похитителям.
        Нагулявшись на берегу, ночевать вернулись на корабль. Оставаться в поселении не стали - там и разместиться было особо негде.
        Вечером следующего дня, передав несколько ящиков знакомым торговцам, Рэйвен скомандовал отплытие. В портах он старался не задерживаться. Только минимум, необходимый, чтобы разобраться с товарами и неотложными проблемами корабля. Если у Элизабет и возникали вопросы по этому поводу, она предпочитала их не озвучивать. Судя по виду торговцев, с которыми имел дело капитан, товар иногда был не совсем легален. Как они проходили многочисленные досмотры на таможне, оставалось загадкой, но и в это девушка предпочитала не вникать.
        К середине ноября они наконец добрались до промежуточной цели путешествия - главного порта Индустана, Мумбая. Следующим должен был стать Куонг - центр морской торговли Хинга. Принцесса вся извелась, так ей хотелось попасть туда поскорее, но приходилось терпеть - плыть надо было ещё минимум три недели, если по хорошей погоде.
        Наибольшее восхищение у неё всегда вызывали послы из Хинга. Самые красивые вещи, самые необычные истории и самые экзотические развлечения были связаны с дядей Минг.
        Придётся избегать его, вдруг пришла грустная мысль. Дядя хорошо ее помнил, распознал бы в любом костюме и по незнанию ситуации мог доложить отцу. Пострадала бы не только она, но и приютившая ее команда.
        Хотя вряд ли бывший посол Хинга в Саксонии, ныне министр иностранных дел, будет прогуливаться в порту и разглядывать юнг.
        Вздохнув, Элизабет вернулась к горе картошки, которую предстояло перечистить. Она уже профессионально обращалась с коротким кривым ножиком, но в темноте легко было не разглядеть подпорченные места и испортить будущий ужин тухлятиной. Поднеся картофелину поближе к лампе, принцесса выкинула из головы все мысли и сосредоточилась на настоящем.
        Глава 2
        Мумбай оказался громок и ярок. Не успела Элизабет сойти с корабля, как ее уже окружили навязчивые торговцы с перекинутыми через шею ремнями переносных лотков, предлагающие наперебой практически все - от свежайших булочек позавчерашнего заветренного вида до средств для повышения активности. Не успела девушка подробнее расспросить о последнем - наверное, витамины? Ей бы пригодились! - как краснеющий капитан оттеснил ее в сторонку и, почти скрыв в подмышке под плащом, повёл по кратчайшей дороге в таверну.
        Принцесса не успевала вертеть головой. Плащ порядочно мешал, закрывая часть обзора, но и того, что было видно, оказалось предостаточно для избытка впечатлений. Разномастные люди, в одеждах от шелка до рванья, вперемешку сновали по забитой улице, умудряясь при этом разминуться и ни разу не соприкоснуться. С теми, кто был в рванье, старались вообще не встречаться взглядами, делая вид, что их нет.
        Знатные и простолюдины, все были разрисованы коричневатыми узорами - хной, вспомнила она рассказы посла Индустана, Арджи Капура. Сложность рисунка менялась в зависимости от статуса заказчика.
        Это вроде должно было отпугивать злых духов, наряду со звоном драгоценностей. Кольца, серьги, причём в самых неожиданных местах, от носа до пальцев ног, носили как мужчины, так и женщины. И не по одному. Кольцо на каждой фаланге, дюжина браслетов на ногах и руках - Элизабет даже стало любопытно, не сложно ли им передвигаться? Золото ведь тяжелое.
        Потные инши тащили тележки с пассажирами - иногда до четырёх человек сразу! Здесь же раскинулись многочисленные палатки с тканями, украшениями и едой. У Элизабет от вкусных запахов отчаянно заурчало в животе.
        Капитан хмыкнул и свернул в подворотню, следуя изученному годами маршруту. Таверна нашлась, где и всегда. Спрятанная в переходах улиц, с неприметной вывеской, она обслуживала исключительно саксонцев. Своего рода посольство, но без официоза. Владелец, рыжий веснушчатый гигант с ирланакским акцентом, вышел из-за стойки встретить редкого, но постоянного клиента.
        Поприветствовав друг друга, мужчины обговорили условия проживания для команды - все, кроме нескольких дежурных, собирались провести ночь вне корабля. Не одна Элизабет жаждала твёрдой земли под ногами.
        - Говоришь на хинду? - спросил принцессу капитан, после того, как вещи были отнесены в комнаты. - Мне нужно договориться о поставке дерева, переводчик бы не помешал. Я всегда брал Притха, но как видишь он занят. - Рейвен кивнул в дальний угол, где положив голову на руки беспробудно спал исключительно заросший индустанец. Похоже, он был занят не меньше недели.
        - Говорю немного. Объясниться о датах и цене смогу. - уточнила Элизабет.
        - Тогда пошли. Только плащ накинь. Темно уже, а из тебя даже мальчик слишком симпатичный.
        Пожав плечами в ответ на этот сомнительный комплимент, принцесса накинула плащ, проверила, легко ли вынимается из сапога нож, и пониже натянула капюшон.
        Шли недолго. Капитан быстро отыскал стоянку инш, назвал адрес, Элизабет немного поторговалась, выгадав целых шесть пенсов в пересчете на саксонскую валюту - немало, учитывая ее нынешнее жалование - они залезли в просторную повозку, инша подобрал шесты, и они поехали.
        Рэйвен устало откинулся на ярких, расшитых дешевыми блестящими нитками подушках, и прикрыл глаза. Последние два дня, прохождение таможни и оформление всех документов, включая не совсем законные, по знакомству из-под полы, для Элизабет, отныне Энди Тауэр (она долго думала, пошутил капитан, когда выбирал ей фамилию, или поиздевался), вымотали его хуже, чем три месяца в море.
        Принцесса тоже клевала носом.
        Она все утро участвовала в разгрузке трюма. Хоть и стояла в середине цепи, и ни поднимать, ни спускать ящики ей не приходилось, Элизабет все же натрудила спину от постоянных поворотов с весом, а руки ныли от напряжения. Мерное покачивание коляски убаюкивало, и девушка незаметно для себя задремала.
        Даже если бы она не заснула, вряд ли поняла бы, что они едут не в ту сторону.
        Оба проснулись от резкой остановки. Инша подождал, пока они выйдут, забрал деньги и моментально исчез за поворотом.
        Оглядевшись, Элизабет поняла почему. Район был не самый обеспеченный. Мягко говоря. Если выражаться соответственно ее нынешнему статусу, это была какая-то дыра. Кривые соломенные дома, продуваемые всеми ветрами, служили ненадежным пристанищем самой бедной части населения Мумбая. Хорошо скроенный плащ и новые кожаные сапоги были достаточной приманкой для больших неприятностей.
        - Хорошо, что я деньги с собой не взял. - негромко прокомментировал капитан. - надо отсюда выбираться как можно быстрее. Это не тот район, который я просил.
        - Наверное, у вас что-то не то с произношением. Неудивительно, что инша на нас так странно смотрел, когда узнал адрес. - предположила Элизабет.
        - С моим произношением разберёмся позже. Мы вроде из того переулка приехали? Вот и пойдём обратно быстренько, пока нас никто не заметил.
        Увы, далеко они не ушли.
        Ночью во всем Мумбае объявлялся комендантский час. Власти были в курсе проблем с преступностью и пытались как могли с ней бороться.
        После захода солнца патрули дежурили на улицах, и проехать можно было только по специальному разрешению. Разрешение у Рэйвена было. Вот только патрули в такие районы не заглядывали. Не хотели рисковать.
        Зато народные дружины, состоявшие из желающих поживиться, бдили. Не успели Элизабет с капитаном пройти полквартала, как чуть не натолкнулись на такой «патруль».
        Свет факелов озарил стену переулка перед ними. Капитан только попытался сообразить, где бы им укрыться, как сильные руки ухватили их обоих за капюшоны плащей и втянули в нишу, почти невидимую с улицы.
        Элизабет сжалась, чувствуя крепкую хватку на шее. Потянулась было к сапогу, но одернула себя. Если бы незнакомец хотел им зла, не стал бы помогать скрываться от грабителей.
        Ниша оказалась небольшим крыльцом с высокой решеткой-перилами, увитыми каким-то цветущим растением. Несмотря на ночное время и конец осени, оно цвело и благоухало вовсю. В носу засвербело, девушка постаралась дышать через рот, чтобы не чихнуть. Зажатая между двумя мужскими телами, она даже не могла выпутать руку из плаща, чтобы зажать нос в случае чего.
        Запах цветов ощущался даже на языке - терпкий и пряный, он смешивался с привкусом табака от капитана, и чем-то странно сладким от незнакомца. Похоже на ваниль, которую кухарка добавляла в сдобные булочки на завтрак, но вместо приторности аромат отдавал чистотой и нежностью. Другой сорт ванили?
        Шествие с факелами прошло мимо, настолько близко, что сквозь решетку Элизабет разглядела кривые ножи у пояса разбойников и полосы сюрикенов на поручах. Девушку трясло, рука на ее шее разжалась и легла на плечо, успокаивая. Как ни странно, помогло.
        Шаги разбойников стихли в конце переулка. Незнакомец осторожно выглянул из-за перил. Не глядя, подцепил Элизабет за рукав плаща и потянул за собой. Она, неожиданно для себя, повиновалась. Раньше так слепо она доверяла только Рэйвену.
        Капитан подтянулся следом.
        Она слышала знакомые шаги позади, то отстававшие, то приближавшиеся, и не могла даже сконцентрироваться на мелькавших мимо зданиях и переулках. Перед глазами стоял точно такой же побег вслепую, такие же темные тесные переулки, только за тысячи миль отсюда.
        Страх и травмирующие недавние воспоминания парализовали сознание, так что принцесса еле переставляла ноги, положившись в выборе дороги на их загадочного спасителя.
        Свернув ещё несколько раз, так что даже Рэйвен уже не понимал, в какую сторону спасительные патрулируемые законом районы, их новый спутник наконец остановился в темном тупике и развернулся к ним лицом.
        Это оказался молодой хингиец, что было весьма неожиданно для Индустана. Страны часто воевали за приграничные территории, и любой визит расценивался как вылазка шпиона и карался соответствующе. Парень был одного возраста с Элизабет, если не моложе, одет в хорошо сидящую, явно дорогую одежду, а под ней скрывал, судя по периодическому побрякиванию, целый арсенал.
        Он был непривычно высок для хингийца - Элизабет привыкла смотреть на их послов сверху вниз, даже для соотечественников будучи выше среднего роста. Этот же был даже чуть выше неё, что позволило ему недопустимо уставиться прямо ей в глаза. Такое поведение было неприлично как в Саксонии, так и в Хинге.
        Что-то в его лице было ей смутно знакомо. Как будто она уже видела его раньше. Кроме посольства, знакомых хингийцев у неё не было. И тут она вспомнила - племянник дяди Минг, приезжал несколько лет назад. Тогда он был ниже нее на голову и дважды проиграл ей в крикет, после чего обиделся, надулся и полдня ни с кем не разговаривал. Как же его звали?
        - Лин? - переспросила она прежде, чем сообразила, что юнга с торгового судна знать племянника посла Хинга точно никак не может. Тем более звать по имени.
        На ее счастье, он, кажется, ничего не расслышал, а его внимание переключилось на что-то за спиной Элизабет. Рывок за руку - она даже не успела понять, что происходит, как оказалась в углу за ящиками, а сюрикен, впустую щёлкнув, безвредно отскочил от стены.
        В руке Лина моментально оказался дзянь - короткий обоюдоострый меч, тускло сверкнувший в свете факелов. Принцесса даже не поняла, откуда он его достал. Только что не было - и вдруг есть.
        Следующий сюрикен он отбил именно мечом.
        В другом конце переулка стояли люди с оружием наготове. Их было около двадцати, прикинула Элизабет в неверном свете нескольких факелов. Многовато на двоих.
        Рэйвен и Лин переглянулись и разошлись подальше, чтобы не мешать друг другу. Элизабет съежилась за ящиками. В своём нынешнем состоянии, парализованная ужасом, она больше будет мешать, чем помогать.
        Разбойники двинулись в наступление.
        Капитан был хорош. Элизабет видела его тренировки, иногда они даже устраивали спарринги, но в деле его видеть ей ещё не доводилось. Сначала он отбивался широким ножом, который, как она знала, всегда носил на поясе сзади под плащом. Потом, обезоружив одного бандита, ловким движением ноги подбросил его саблю, поймал в воздухе за эфес и продолжил бой обеими руками.
        Лин был великолепен. Он двигался плавно и тягуче, будто бы лениво, и в то же время молниеносно, словно ртуть. Ни принцесса, ни соперники не успевали даже понять, откуда ждать удара.
        Один из разбойников прорвался сквозь смертельный вихрь клинков в угол, где сидела Элизабет. Явно забыв о ней, он сосредоточился на хингийце, занятом троими сразу, выжидая момент, когда тот отвлечется. Сюрикены бросать остерегся, боясь зацепить своих.
        Когда бандит был уже готов нанести подлый удар в спину, Элизабет выскочила с тяжеленным ящиком в руках из своего укрытия - откуда только силы взялись - и огрела его от души по голове. Головорез пошатнулся и осел на землю.
        Лин увернулся от очередного удара, мельком глянул на девушку, оценил ситуацию, поблагодарил кивком и воткнул дзянь в живот очередному врагу по самую рукоять. Провернул, отбивая окованным сапогом удар кинжала другого противника, и влился обратно в схватку.
        Элизабет осталась стоять столбом в оцепенении. Она ударила, возможно даже убила человека. Ящик был тяжелый, из головы лежащего на земле разбойника за мгновения успела набежать порядочная лужа крови, маслянисто поблескивающая под лунным светом.
        Она теперь убийца.
        В себя ее привёл рывок за руку, чуть не вывихнувший ей плечо. Оказалось, последний оставшийся бандит решил с собой прихватить хоть кого-нибудь, и посчитал девушку самой простой добычей. Он бросился на неё, занося меч для смертельного удара, и преуспел бы, если бы не хингиец.
        Лин просчитал его действия и успел раньше на доли секунды. Вытащил Элизабет из-под удара, парировал и ударил в ответ. Головорез грузно споткнулся о собрата по оружию, пострадавшего от ящика, и растянулся сверху. В спине торчал дзян.
        - Энди, ты в порядке? - услышала девушка сквозь окружавший сознание туман встревоженный голос Рэйвена.
        Хингиец быстро выпустил ее предплечье, которое до сих пор сжимал, как будто обжегшись. Подошёл к трупу, хладнокровно вытащил оружие, вытер об одежду мертвеца и растворил оружие в воздухе снова. То есть спрятал в одежде, конечно же, но выглядело это практически как фокус с кроликом. Вот он есть, а вот его и нет.
        - Приношу свои извинения. - учтиво склонился в поклоне Лин, обращаясь к капитану на чистейшем саксонском. - Засада предназначалась мне, а вы, к сожалению, оказались поблизости в неподходящее время. Надеюсь, вам по недоразумению не был нанесён ущерб.
        - Все в порядке. - ответил Рэйвен, переглянувшись с Элизабет и получив от неё утвердительный кивок. - Мы рады, что смогли вам немного помочь. Надеюсь, в будущем вы успешно минуете столь опасные обстоятельства.
        - Благодарю. - снова склонил голову хингиец. - Я постараюсь. Вам туда.
        Указав примерное направление рукой, Лин неслышно растворился в темноте переулков.
        Тут только Рэйвен позволил себе тихо, сквозь зубы зашипеть. Показывать слабость перед неизвестным, не пойми откуда взявшимся попутчиком он не собирался. Элизабет метнулась к нему и только теперь разглядела глубокую рваную дыру в одежде на уровне предплечья и промокший, почерневший от крови рукав.
        Инш по дороге им так ни одного и не попалось. Зато три патруля на благородной территории, завидев издалека шатающуюся пару, еле бредущую в обнимку, сочли своим долгом тщательно проверить их документы. Первые два раза их просто отпустили, не удостоив более вниманием, раз уж бумаги в порядке, в третьем начальник попался совестливый, и отправил двоих подчиненных проводить заплутавших и раненых иностранцев до таверны.
        На пороге стражники откланялись, ссылаясь на необходимость продолжать патрулирование. Их никто не задерживал.
        Едва Рэйвен переступил порог неофициального посольства, силы его окончательно покинули, и наверх по лестнице его тащил бессменный бармен. Хорошо, что тот не лёг спать, а дожидался припозднившихся постояльцев. Как бы она тащила капитана наверх одна, Элизабет представляла смутно.
        Стянув с капитана пальто, ирланак ушёл за чистыми полотенцами и тазиком с водой. Элизабет попросила прихватить ещё и напиток покрепче - для дезинфекции раны, и приема внутрь, как обезболивающее.
        Все знатные дамы в Саксонии обязаны были пройти краткий курс медсестры, как и любой джентельмен обязан был владеть холодным и огнестрельным оружием. Так что лет в четырнадцать принцесса целый месяц ежедневно посещала госпитали, расположенные неподалёку, чтобы набраться опыта от врачей медсестёр и быть в курсе самых распространённых заболеваний, травм и способов первой помощи. При порезах многие врачи сразу накладывали повязки, в случаях особого загрязнения промывая водой. Но один из них, прошедший недавнюю войну с Бретонью в качестве полевого врача, утверждал, что если не промыть рану раствором спирта или похожего средства, ограничиться просто водой, рана загнивает и начинается гангрена. От него отмахивались коллеги, считая, раз раньше ничем таким не пользовались, то и впредь не надо всякие новшества вводить, тем более переводить трудно хранящийся, испаряющийся спирт на простонародье.
        Элизабет тем не менее совет запомнила, и теперь щедро плеснула принесенным ромом в рану, перед тем как передать бутылку вскрикнувшему от неожиданной резкой боли капитану. Промыв остатки спирта водой и туго забинтовав руку, повернулась к бармену.
        - Разбудите, пожалуйста, остальных членов команды, приехавших с нами. Нам необходимо срочно перебраться на корабль и отплыть как можно скорее.
        - Что за спешка? - Подал голос Рэйвен.
        - Сюда скоро придут офицеры правопорядка, и потребуют рассказать, при каких обстоятельствах нанесена рана. Что мы им расскажем?
        Капитан призадумался. Сделка планировалась, как ни странно, абсолютно легальная, но вся история с заблудившимися иностранцами и нечаянной встречей с хингийцем выглядела неправдоподобно даже для него, участника и очевидца, что же говорить о стражах Мумбая.
        - Ты прав. - при посторонних капитан соблюдал конспирацию и обращался в Элизабет как к мужчине. - Надо срочно отплывать. За полгода-год история подзабудется. Если что, у нас появились срочные дела.
        Рыжеволосый бармен понятливо кивнул и вышел будить остальных.
        Капитан повернулся спиной к Элизабет, снимая остатки рубашки. Рукав она оторвала, стараясь обработать рану, оставшаяся часть была залита кровью и прилипла к телу. Девушка отжала тряпку в тазик и провела чистой тканью по спине Рэйвена, смывая потек крови.
        Он дернулся, как от удара.
        - Что вы делаете? - Наедине он всегда переходил на уважительное обращение, но тон сейчас был скорее удивленный.
        - Кровь засохнет, будет тянуть кожу. Лучше сейчас отмыть.
        - Я сам. - Он неловко потянулся за полотенцем и зашипел, задействовав раненую руку.
        - Вам же неудобно. Порез небольшой, но в неудачном месте, любое движение будет вызывать боль ещё неделю.
        - Все нормально. - Рэйвен забрал ткань здоровой рукой и выжидательно уставился на Элизабет.
        До неё только теперь дошло, что капитан просто стеснялся девушки. Она настолько привыкла лицезреть команду в жаркие дни без рубашек, а то и без штанов - хорошо, что в нижнем белье - что теперь воспринимала обнаженное мужское тело безо всякого смущения. Очевидно, в обе стороны привыкание не распространялось.
        Кивнув капитану, принцесса пошла собирать вещи в свою комнату. Много времени это не заняло, но когда она спустилась, вся команда была в сборе. Все столпились в центре обеденного зала таверны вокруг капитана и расспрашивали его о ночном происшествии.
        В глаза Элизабет почему-то бросился неподвижно сидящий на стуле индустанец. С того момента, как капитан указал на него днём, он даже не пошевелился. Что-то было не так.
        - Извините, а этот господин, Притх кажется, он так всегда спит? Прямо в зале, на столе? - Спросила она у хозяина. Тот пожал плечами и пробасил:
        - Иногда бывает, когда сильно выпьет. Я его не трогаю, а то он бузит, если его разбудить. Утром проспится - сам уйдёт.
        Принцесса не совсем удовлетворилась таким ответом. Спать при таком гаме? Она подошла поближе, и уловила характерный запах. Просто чтобы удостовериться, она осторожно толкнула индустанца в плечо. Он был как каменный. Твёрдый и очень, очень холодный.
        Одна рука выскользнула из-под головы, и все тело во внезапно наступившей тишине с неожиданно громким гулким стуком рухнуло на пол.
        Господин Притх был мертв.
        Глава 3
        Нечего и говорить, всю команду из таверны как ветром сдуло. Элизабет от души посочувствовала хозяину заведения. Разбираться с правоохранительными органами везде долго и тягостно, но что-то подсказывало принцессе, что в Индустане оно вдвойне долго и тягостно.
        Ящики и бочонки с припасами и товарами погрузили в рекордные сроки прямо на палубу, и потом, уже в море, ещё два дня разбирали и сортировали их по трюмам. Хорошо, погода помогла и обошлось без дождя.
        Как и предсказывала Элизабет, уже через неделю Рэйвен и думать забыл про рану. Зато их отношения изменились. Раньше он обращался с ней, как с юнгой. Иногда - высокородным, знатным, но все равно мальчиком. Теперь, встречаясь с ней взглядом, он отводил глаза, уши краснели, и он уходил. Прямо посреди разговора со старпомом. Из-за стола в ужин. С капитанской рубки в шторм.
        Принцесса перешла обратно на привычный ночной образ жизни, надеясь, что время поможет стереть неприятный инцидент. Она решила, что капитан стесняется проявленной перед ней слабости. Как же, вскрикнул от боли. Мужчины к таким вещам странно чувствительны.
        Проверить свою догадку она не успела.
        В пограничных прибрежных водах Индустана и Хинга, помимо военных судов, акул и рыбаков, в изобилии водились пираты. Как последние умудрялись прятаться от первых - или первые избегали последних - неизвестно. Если чёрные паруса появлялись на горизонте, корабль считался приговорённым.
        Пленённых мужчин продавали в рабство, а сопротивляющихся умерщвляли с особой жестокостью. Женщины после встречи с пиратами обычно не выживали, а если бедняжки и оставались в живых, то либо сходили с ума, либо при первой возможности кончали с собой.
        Через неделю после отплытия из Мумбая, темной безлунной ночью, Элизабет, по обыкновению, чистила картошку. Процесс шёл плохо, мешали крупные волны, на которые корабль то забирался, то со скрипом и уханьем скатывался вниз. Поэтому девушка уже раза три попала ножом вместо кожуры себе по пальцам и теперь ругалась нехорошими словами, выученными за месяцы тесного общения с командой.
        За окном бушевал шторм. Новолуние было вчера, но даже если бы луна в небе была, тучи все равно бы ее закрывали. Редкие всполохи молний освещали кусок палубы, видимый из иллюминатора камбуза.
        Печку выключили давно, и помещение успело порядочно остыть. Днём было прохладно, учитывая конец ноября, ночью температура падала ещё градусов на десять, так что тёплая куртка и сапоги на меху были совсем нелишние.
        Зарницы метались всполохами над волнами, так что временами было светло как днём. Молнии чудом миновали корабль, пока что, но Элизабет периодически поглядывала в иллюминатор, проверяя, не загорелось ли что. Дежурные бдели за штурвалом и на верхушках самой передней, носовой, и кормовой мачтах, но лишняя пара глаз не помешает.
        Во внезапной тишине, когда корабль отдыхал в ложбине между двумя огромными валами волн, скрежет железной «кошки» о борт застал ее врасплох. Сначала она даже не поняла, что это - слишком громкий звук привлёк ее внимание. Элизабет выглянула на палубу, и металлический отблеск в обломках деревянного борта было трудно не заметить.
        Она высунула голову в двери, чтобы разглядеть получше растопыренные лапы абордажного крюка, проследила привязанный к нему канат до борта неумолимо приближающегося судна, и наконец поняла, что происходит.
        Их берут на абордаж.
        Сначала ее просто парализовало ужасом. Потом пришла мысль - может, ей все это снится? Прикорнула во время готовки, умаялась. Бывает.
        Если все на самом деле, то где тревожный сигнал? Она же не одна не спит на корабле, неужели впередсмотрящие не видят целый бриг? Элизабет пребольно ущипнула себя за руку. Ойкнула.
        И наконец, сорвалась с места.
        Ей надо было выйти из камбуза, пробраться через почти всю палубу до рубки, открыть дверь, подняться по винтовой лестнице до капитанского мостика, и поднять тревогу.
        Соображать и продумывать маршрут было некогда. Пришлось просто встать на четвереньки.
        Из-за борта ее не видно, а фора в несколько секунд есть.
        Насколько могла тихо, она приотворила дверь пошире, будто от сквозняка, выбралась из камбуза и на коленях, обдирая ладони о шершавые доски палубы, поползла к рубке.
        Корабль качало на гигантских штормовых волнах, ветер завывал в мачтах, поскрипывая собранными парусами.
        Элизабет наткнулась на дежурного. Рикки всегда рад был ей помочь, объяснял устройство корабельного оружия, учил стрелять из пушки. В теории конечно, стрелять на самом деле ей бы никто не позволил, да и дежурному тоже, нечего тратить впустую драгоценные боеприпасы.
        Тем кораблям, что плавали в Индустанском океане, разрешалось держать на борту несколько легких пушек. Даже торговому судно нужно было чем-то защищаться от пиратов, и все это прекрасно понимали, даже проверяющие.
        И вот нападение пиратов - а все пушки в чехлах, а люди спят.
        Рикки лежал ничком, и не шевелился.
        При вспышке молнии девушка во всех шокирующих деталях разглядела топорик, который торчал из головы дежурного. Маленький, явно предназначенный для метания. Кровь не переставая сочилась из раны.
        Налетела волна, смыв кровь и передвинув тело на несколько метров. Элизабет чуть не унесло в океан. Вцепившись в палубу, ломая ногти, она удержалась на месте, и дождавшись секундного затишья, как раз перед тем как корабль с разгоном ухает вниз, проскочила оставшееся расстояние до заветной кабины.
        В косяк рядом с ее головой воткнулся метательный топорик, точно такой же, как поразил дежурного, но она уже захлопнула за собой тяжелую деревянную дверь, накинула засов и побежала по бесконечным винтовым ступеням наверх.
        
        Ощущение было как в кошмарном сне, когда ты бежишь, а лестница не заканчивается.
        Дверь внизу содрогнулась под ударом. Стихия или монстр в облике человека?
        Если все дежурные мертвы, то кто ведёт корабль, осенило Элизабет.
        Как будто в ответ на ее мысли, корабль заскрипел всем корпусом, и сорвался в пучину неудачно, боком. Черпанул воды бортом, стал заваливаться.
        Принцесса наконец добралась до капитанской кабины и принялась что есть сил тянуть за веревку тревоги.
        Колокол так просто назывался по аналогии со неудобными изделиями из меди, которые вешали на кораблях ещё полвека назад. Сейчас веревка натянула пружину, приводящую в действие сложную систему труб и подсосов, исторгших из себя переливистый вой, способный поднять даже мертвого. Что уж говорить о бывалых моряках капитана Рэйвена.
        Через пять секунд они все, полуодетые, но вооруженные, высыпали на палубу и закипел бой.
        В водах Индустана никто никогда не расслаблялся полностью. Особенно с ценным грузом на борту. Неизвестно, откуда пираты узнавали такие детали, но грабили они всегда только самых дорогостоящих поставщиков.
        Погода не помогала хозяевам корабля. Волны периодически перехлестывали через борт, угрожая увлечь за собой в пучину бравых защитников. Несколько ударов было пропущено с обеих сторон, именно из-за нестабильности палубы. Нападающие подготовились, обувь с утяжелением, подбитая острыми гвоздиками, не давала им скользить по мокрой палубе, но при этом лишала подвижности и маневренности.
        Капитан схлестнулся с предводителем морских разбойников. Они кружили по палубе, не замечая других бойцов, и все убирались с их дороги. Казалось, даже стихия их не трогала.
        Удар-блок, удар-промах, удар, ещё удар. Звон оружия, рассыпавшего искры при жестоком столкновении, перекрывал грохотание грома.
        На палубе посветлело. Нападавшие перекинули несколько факелов с собственного корабля, чтобы пожаром усилить панику среди обороняющихся.
        Элизабет, незамеченная в общем хаосе, вылезла из рубки и спряталась за ближайшей мачтой. Ее взгляд метался по кипящему бою, пытаясь отличить своих от чужих и понять, кому она может помочь. Навыки самообороны помогли бы ей при неожиданном нападении одного, максимум двоих противников. Что делать в случае массового сражения, она понятия не имела.
        Рэйвен понял, что проиграл. Единственное, о чем он теперь молился - чтобы принцессе хватило ума тихо сдаться и впоследствии ничем себя не выдать. Лишившись оружия, он отскочил в последний момент, чудом избежав смертельного выпада в горло.
        Сделав еще шаг, он упёрся спиной в борт. Дальше отступать было некуда. Бросив беглый взгляд на свою команду, он понял, что они тоже сдаются - подняв руки, отступая к нему поближе, чтобы прикрыть собой капитана. Его захлестнулось острое чувство благодарности к этим людям, ставящим собственную жизнь куда ниже по шкале ценности, чем его. Следом пришла вина - из-за него они теперь либо пойдут на корм рыбам, что еще хорошо, либо будут проданы в рабство на один из ближайших островов.
        Элизабет по-прежнему стояла за мачтой, пиратам ее было не видно. Зато ей прекрасно была видна сабля, которую приставили к горлу капитана. Острая потребность сделать хоть что-то заставила принцессу внимательно оглядеться. Очередная волна нахлынула на палубу, чуть не смыв стоящих посередине мужчин, скрипнула и покачнулась бортовая пушка.
        Это же та самая, вспомнила девушка. Рикки ее пытался привинтить заново, но крепление оказалось разболтано и моряки теперь ждали ближайшего порта, чтобы заменить всю ячейку. Снаряды оттуда убрали - поскольку она не была закреплена, стрелять из неё было рискованно из-за отдачи. Но сейчас все риски были вторичны по сравнению с необходимостью спасти корабль и его команду.
        Один заряд всегда оставался внутри жерла - это она запомнила из лекций Рикки.
        - Вы сдаётесь, и я пощажу ваших людей. - донёсся до Элизабет холодный голос пирата. Капитан ответил тихо и неразборчиво, но она уже не обращала внимания на происходящее. Дождавшись очередного восхождения на гребень волны, когда все детали корабля дружно скрипели, срываясь в бездну, она со скрежетом развернула пушку дулом в центр корабля, молясь про себя, чтобы не зацепить своих, и подожгла фитиль.
        Взрыв грохнул, когда капитан уже попрощался с жизнью.
        Сдаваться он не собирался, как и все его подчиненные. Участь раба, грозившая всем пленённым пиратами матросам, его не прельщала. Умереть он собирался с гордо поднятой головой, а не в цепях.
        Полыхнуло, зарево пламени промелькнуло мимо, слегка опалив его волосы и снеся на своём пути всех пиратов. Те, что устояли, были обожжены или контужены взрывом. Его люди быстро оправились от шока и добили оставшихся мародеров их же оружием.
        Шторм тоже утих, не мешая людям приходить в себя, тушить пожар и пересчитывать ущерб.
        Только когда команда была собрана и построена, командир понял, что они потеряли больше людей, чем он думал. Кроме стоявших на ночной вахте дозорных и двоих матросов, раненых взрывом, не хватало талисмана корабля. Их драгоценный высококровный юнга пропал.
        Вода вокруг корабля была пуста, насколько хватало глаз. Времени прошло уже слишком много, и если принцесса и уцелела при взрыве - капитан не сомневался, что это ее рук дело - либо беднягу съели акулы, либо она утонула сама. В холодной ноябрьской воде никто бы долго не продержался.
        Смысла возвращаться нет. Явно.
        - Развернуть судно! - скомандовал Рэйвен. Команда единодушно занялась парусами. Матросы успели привязаться к тихому юнге, хоть паренёк был и со странностями. Теперь они ещё и были обязаны ему жизнью, а такие долги, тем более в море, было принято отдавать. Иначе плохая примета.
        Участок океана, где по идее должен был дрейфовать парень, прочесывали до захода солнца. Ещё неделю драгоценного рейсового времени Рэйвен потратил, обплывая соседние острова и расспрашивая, не прибивало ли к ним юное существо в мужской одежде. Живое или мертвое.
        Ответ был везде отрицательный.
        Глава 4
        Элизабет действительно чуть не утонула. В первые мгновения после падения, оглушенная взрывом, она наглоталась воды и чуть не захлебнулась совсем, потеряв ориентацию в пространстве. Чудом выплыв на поверхность и отдышавшись, она поняла что до корабля доплыть не успеет - ее отнесло слишком далеко.
        Как будто удовлетворённый произведённым эффектом, шторм отступал, волны успокаивались, но ледяная вода делала своё дело. Даже слабые всплески накрывали девушку с головой, замерзающие конечности скорее мешали держаться на воде, чем помогали. Отяжелевшая одежда путала движения и тянула ко дну.
        Принцесса избавилась от тёплого камзола, сапог и перчаток. Штаны не поддавались заледеневшим пальцам, их она оставила. Стало чуть полегче плыть, но в каком направлении двигаться? Солнце ещё не взошло, определить направление по звёздам не получалось из-за туч. Земля была на севере, но насколько их снесло штормом?
        Небо с одного края чуть посветлело, обозначая восток. Не чувствуя рук, Элизабет поплыла на север, поглядывая на розовеющий восход по правую руку и прекрасно понимая, что он вполне может стать ее последним.
        Океан успокоился совсем, тучи расползлись, открывая разливающееся белизной небо. Девушка уже еле держалась на воде, скорее позволяя течению тащить себя чем двигаясь в выбранном направлении. Угасающим сознанием она уловила ритмичный плеск весел. Сильные мозолистые руки подхватили ее под мышки, низкий борт лодки ободрал ее бок, но она этого уже не почувствовала, проваливаясь в небытие.
        Рыбаки острова Кондзю с интересом разглядывали попавшуюся добычу. В районе часто промышляли пираты, выловить тело из воды было делом довольно обыденным. Это же тело все ещё дышало, мало того, принадлежало девице, зачем-то переодетой в мужской костюм. Простых людей особо не интересовали причины подобного поведения. Им было достаточно того, что это девица. С добычей им сегодня крупно повезло.
        Элизабет очнулась не сразу. Сначала пришло осознание, что она лежит. Потом, что ей уже не холодно. Покалывание в кончиках пальцев рук и ног было неприятно, но хорошим знаком - не отморозила. Жесткое ворсистое одеяло поверх ее обнажённого тела приятно согревало, хоть и не могло сравниться с дворцовыми пуховыми, но в данной ситуации было ценнее их всех вместе взятых. Голоса неподалёку что-то обсуждали на повышенных тонах. Наречие было похоже на китайский, но понять Элизабет ничего не могла. Она говорила на классическом китайском, немного, но это позволяло обсуждать с дядей Минг шедевры литературы и новые способы обработки фарфора. Говорящие употребляли некоторые знакомые слова - девушка, нужно, подойдёт. Но остальное ускользало. Наверное, я ещё не пришла в себя, решила Элизабет и постаралась снова заснуть. Учитывая пережитые потрясения, ей это удалось довольно быстро.
        Следующий раз она пришла в себя от прикосновения чего-то мокрого к лицу. Принцесса открыла глаза. Над ней склонилась хингийка, протирая влажной тряпочкой ее покрытое засохшей солью лицо. Кожу тянуло, бог жгло как огнём.
        - Я жива. - прошептала девушка, разлепив потрескавшиеся губы.
        - Жива. - повторила за ней хингийка. - Ты говоришь на нашем языке? А выглядишь как иностранка.
        - У меня есть друзья из Хинга. Где я?
        - Остров Кондзю.
        Тэй-Шинский архипелаг. Элизабет помнила обсуждения дяди Минг и ее отца по поводу периодически бунтующих островов.
        Тем временем хингийка продолжала.
        - Меня зовут Чи Хонь, ты у меня дома. Никто тебя здесь не обидит. Лежи, отдыхай.
        Элизабет благодарно закрыла глаза и провалилась обратно в сон.
        Солнце пробивалось сквозь приоткрытые ставни. На коврике у кровати пролегла яркая дорожка света. В чистом воздухе танцевали пылинки, хорошо видимые в луче. Принцесса поразглядывала их какое-то время и решила встать. Сесть удалось с первой попытки, но заболел бок и край повязки больно впился в кожу. Девушка задрала длинную тунику, в которую ее кто-то заботливо одел, и изучила бандаж. Сделано было на совесть, замотали как Гитскую мумию. Пахло травой и водорослями, наверное лекарственные примочки. Хингийцам в плане медицины Элизабет доверяла куда больше саксонских врачей. Те кроме морфия и хлороформа если и знали какие-то лекарства, то применяли крайне неохотно.
        Встать оказалось сложнее. Кровати не было, девушка лежала на плотной подстилке, накрытой простыней. Судя по мягкости и похрустыванию, под тканью была солома вперемешку с шерстью. Люди побогаче спали на пуховых перинах, но кроватей в Хинге не было ни у кого. Раньше, когда Элизабет слышала истории о нравах и обычаях Хинга, ей в это не особо верилось. Как человек может обойтись без кровати?
        Теперь пришлось поверить.
        Придерживаясь рукой за стену, она встала на непослушные ноги. Коленки подрагивали, но выдержали. Сделав пару шагов сначала по тюфяку, потом по чисто вымытому полу из плотно подогнанных друг к другу досок, она подошла к окну и выглянула наружу.
        В деревне кипела жизнь. Гуси и утки, сбившись в кучу, удирали от мальчишки - птицепаса с хворостинкой в руке. Совсем рядом, во дворе, Чи вешала постиранное белье на веревку, натянутую между двумя тонкими деревцами. Несколько рыбачек с корзинами, полными улова, на головах, шли по улице, громко переговариваясь. В рыбацкой деревушке вроде этой пытаться продать свой улов смысла не было - ловили все. Потом часть добычи отправляли в больших чанах с водой живьём на континент - к столу богачей и аристократии, остаток заготавливали. Коптили, солили и продавали странствующим торговцам, а те в свою очередь развозили товар по всей стране и сбывали на рынках и в таверны.
        Чи обернулась, улыбнулась и помахала рукой. Элизабет помахала в ответ, чуть не упав - забыла, что пока ещё плохо держится на ногах.
        Ужинали вчетвером. В гости пришли сестра Чи - Су Хонь, и ее старшая дочь - Миа Чжоу. Ещё одна странность Хинга - женщина, выходя замуж, не меняла фамилию, хотя ее дети получали фамилию мужа. Элизабет хотелось думать, что это признак их самостоятельности, независимости от мужа, но дядя Минг в своё время упомянул, что женщины не считаются настолько ценным имуществом, чтобы усложнять из-за них себе жизнь и переводить бумагу, необходимую для новых записей в Книгу Семьи. Их просто не вписывают в родословную - тогда зачем менять фамилию? В Книгах записывались только мальчики. Деды, отцы, сыновья. Внуки.
        
        Все три женщины говорили на классическом китайском, произносили слова медленно и четко, и поясняли, если видели, что Элизабет что-то не понимает. О прошлом ее не расспрашивали - вообще не заговаривали о тех обстоятельствах, при которых она попала к ним в гости. Можно было подумать, что она дальняя родственница, заглянувшая с визитом. Миа с восторгом рассказывала о своём женихе, Чи кивала и грустно вздыхала.
        Рыбный суп и многочисленные закуски были немного островаты на вкус принцессы, но изголодавшаяся по домашней еде девушка уписывала все за обе щеки, не забывая закусывать рисом из личной мисочки. Вся остальная еда лежала на тарелках в центре стола, даже суп предлагалось черпать из общего котла индивидуальными ложками.
        Когда все наелись, хозяйка принесла чай. Элизабет была немного знакома с чайной церемонией, но это оказалась привилегия аристократии. Чай простонародья был горьковат, заварен в обычном глиняном котелке и разлит по крохотным чашечкам - хоть что-то знакомое - специальным миниатюрным черпачком. Народ в меру возможности старался следовать веяниям моды.
        Чай был выпит, воздушные печенья съедены, и гости засобирались домой.
        - Почему ты все время вздыхала? - спросила Элизабет, когда Чи закрыла дверь за сестрой и племянницей и уселась обратно за стол. - С ее женихом что-то не так и она об этом не знает?
        - С ней не так. - Снова вздохнула Чи. - И она об этом знает. Раз в пять лет со всех регионов собирают дань - в том числе девушек от пятнадцати до двадцати. Одну от каждого региона. Их участь - служить Императору в огромном Запретном Городе.
        - Всю жизнь? - ужаснулась Элизабет.
        - Нет, только пока им не исполнится двадцать пять. Тогда они получают щедрую пенсию и могут себе позволить купить дом в любом районе Хинга. А в Хангыле даже прислугу нанять, там все дешевле. - Чи мечтательно зажмурилась. Потом встряхнулась и продолжила. - Но глупая девчонка влюбилась. Хочет замуж за своего ненаглядного и все тут. А какой мужчина будет невесту девять лет ждать?
        - Неужели ее некому заменить? - с сочувствием уточнила принцесса.
        - Некому. Все женщины на острове либо младше пятнадцати, либо старше двадцати, либо уже замужем. Только Миа не успела - в год перед сбором дани проводить обряд бракосочетания запрещено, а пятнадцать ей только в этом феврале исполнилось. Раньше никак было.
        Женщина глянула искоса на гостью и невинно поинтересовалась:
        - А тебе сколько лет?
        - Девятнадцать. - не задумываясь ответила Элизабет и только потом поняла, к чему клонит хозяйка. - Но я же не с острова!
        - Подумаешь, не родилась тут. Я тебя удочерю, будешь местная. Как сыр в масле во дворце будешь кататься, в шелка и парчу нарядишься, с золота есть будешь.
        Чи разливалась соловьем, расписывая прелести жизни во дворце - женщина явно сама бы была не против поучаствовать, но возраст не позволял.
        Элизабет прекрасно понимала, что в Запретном Городе все не настолько радужно, как кажется рыбачке с далекого острова. Как и в любом дворце, там кипели интриги, а виновными чаще всего оказывались не вовремя или не то принёсшие слуги, а вовсе не приказавшие им господа. Впрочем, с ее внешностью место рядом с императорской семьей ей не светило. Как часто подчеркивал дядя Минг, стандарты красоты на востоке и западе различались как день и ночь.
        Хинг ценил низкорослых женщин, с миниатюрной стопой - они даже бинтовали ноги благородным девочкам, чтобы нога казалась меньше. Ходить бедняжки после этого могли с большим трудом, а об активной жизни вообще можно было забыть - поэтому стандарт красоты ещё предполагал некоторую полноту, бледность затворницы и длинные ногти, разукрашенные причудливыми узорами. Делать им дома все равно было нечего - для всего была прислуга.
        В Запретном Дворце находились лучшие из лучших. Девушки, прибывшие с данью, могли рассчитывать на места посудомоек, уборщиц и швей. Все занятия, при которых они никаким образом не могли попасться на глаза Императору или его семье и испортить им настроение своим несовершенством.
        Личные прислужницы Императора, имевшие шанс привлечь его или его сыновей и стать наложницами, набирались исключительно из благородных семейств. Еле ковылявшие на изуродованных ногах девушки приносили подносы с едой во время трапез, готовили одежду для императорской семьи и помогали им переодеваться.
        Элизабет не имела ни малейшего желания становиться наложницей. Со своим уровнем рисования и вышивания, по словам дяди Минг, она могла служить во дворце, и даже прославиться. Может, старый лис и льстил, но прожить в тишине дворца пять лет, а потом уехать на какой-нибудь тёплый малообитаемый остров и жить там в своё удовольствие звучало как неплохой план. Страсти с ее исчезновением к тому времени улягутся, отец наверняка заготовил какую-нибудь правдоподобную легенду. Например, она ушла в отдаленный монастырь, или сбежала с любовником, смотря какую славу ей захотят оставить в истории. Зная братца, он постарается, чтобы версия склонялась в сторону любовника. Очень уж Альфред любил выставляться в выгодном свете за ее счёт.
        - Я согласна. - Тихо сказала Элизабет. Чи пришла в восторг. Она вскочила, обняла принцессу - высшее проявление благожелательности в хингской культуре. Прикосновения между не-родственниками всячески порицались, так что теперь похоже Элизабет таки приняли в семью.
        Следующий месяц пролетел незаметно. По утрам принцесса помогала рыбакам разбирать улов, днём все расходились по домам, обедали и занимались хозяйством. Элизабет, при помощи Чи, освоила некоторые хитрые приемы кондзийского кружева. Мастерицы с архипелага поставляли в столицу и союзные страны роскошные пелерины, отделку и занавеси, ценившиеся на вес золота. Часть секрета была в нитях, производимых вручную из шелка от уникальной породы шелкопрядов, водившихся только на островах. Инструмент для плетения тоже был непривычным - вместо булавок и основы использовался крючок, похожий на вязальный, только в несколько раз тоньше. Для работы требовался немалый запас терпения и острое зрение. На глаза Элизабет не жаловалась, а кропотливая тонкая работа как раз отвлекала ее от невеселых мыслей о собственной судьбе.
        Хорошие мастера кружевоплетения были редки, а Чи считалась лучшей на острове. Так что с преподавателем принцессе повезло. Она ещё и была терпелива, объясняла доступно и показывала по несколько раз особо сложные переплетения, не выходя из себя. Иногда к ним присоединялась Миа, оказавшаяся способной и достойной преемницей Чи.
        На острове их хорошо знали и уважали, поэтому, найдя в океане бесхозную девушку, рыбаки так обрадовались. Им сразу пришёл в голову план, озвученный позже Чи - подменить жертвенную дань.
        Терять хорошего мастера жителям острова не хотелось. Несмотря на огромные ежедневные поставки рыбы, основной доход приносило именно кружево, хотя когда Элизабет узнала, сколько получают искусницы за свой адский труд, и поделила на стоимость метра кондзийского кружева в Саксонии, она поняла, почему архипелаг периодически бунтует и пытается выйти из-под власти Хинга.
        Иногда девушка вспоминала торговый корабль и его бравого капитана. Хотелось бы подать ему весточку, о том, что она жива, но как это сделать с острова в океане она не представляла. Да и какой указывать адрес? В любом случае, так даже лучше, успокаивала себя она. Если бы принцессу обнаружили на его корабле, Рэйвена могли бы обвинить в ее похищении. Поскольку по законам Саксонии до двадцати одного года она несовершеннолетняя, ее показания не принял бы ни один суд. Хотя их бы все равно не приняли, потому что она женщина.
        В общем, Рэйвен теперь в безопасности. Может забыть капризного юнгу как страшный сон.
        Декабрь миновал незаметно. За ежедневными рутинными хлопотами принцесса чуть не пропустила Рождество. Естественно, его здесь никто не отмечал - в Хинге и подчиненных регионах поклонялись природе, красоте и предкам. То есть кто кому хотел. Были храмы Солнца, Грозы, Судьбы, Любви, любое кладбище являлось одновременно молельней. Если кто-то не находил храма по вкусу, можно было сложить горку камней - только обязательно с чувством, и камни должны были быть красивые - назвать ее Храм Удачи, например, и молиться перед ним о счастливом случае.
        В какой-то степени Элизабет поступила именно так. Отойдя от деревни на приличное расстояние, она сложила на краю обрыва несколько камней друг на друга. Как учил ее дядя Минг, если верхние камни больше нижних, в храм придёт больше силы.
        - Я, похоже, совсем прижилась. Даже церковь уже как у местных. - Вздохнула девушка и опустилась на колени, подложив специально принесенную циновку. Поставила свечку в углубление между камнями, долго возилась со спичками - на ветру фитилёк никак не хотел разжигаться. Наконец занялся крохотный огонёк. Элизабет опустила голову, покрытую собственноручно связанным покрывалом.
        Сейчас она должна была бы стоять рядом с отцом на всенощной в самом большом храме Саксонии - Истминстерском Соборе. Рядом стояла бы Кэти, они бы перешептывались, а отец строго косился на них и хмурил брови. При мысли о сестре у Элизабет защипало глаза. Она свыклась с мыслью о предательстве отца и брата, но сестра в истории с ее похищением замешана не была. Не могла быть. Они были как близнецы, несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте. Везде вместе, с тех пор как Кэти начала ходить, она как приклеенная следовала за старшей, во все авантюры и хулиганства они влезали сообща, и получали потом заслуженное наказание тоже. С братом взаимопонимания не было никогда, хоть он и был ей ближе по возрасту - всего полтора года разницы. Сначала Элизабет пыталась таскать его везде с собой, но быстро поняла, что он либо сразу бежал ябедничать отцу на ее любую шалость - неважно, свершенную или запланированную - либо сваливал на неё вину за все совершенное им самим. Отец ему не всегда верил, но нескольких раз было достаточно. Даже будучи ребёнком, принцесса быстро разбиралась, кому стоит доверять, а кому нет.
Прискорбно, что в категорию последних попадал и член ее собственной семьи.
        Элизабет стояла на коленях у обдуваемого всеми ветрами собственноручно возведённого храма, пока не пошёл снег.
        Это был первый снег в этом году.
        По хингийским поверьям, снег означал начало чего-то нового. Снежинки с неба сыпались далеко не каждый год, хотя зимы были холодными и промозглыми. Из-за близости океана воздух был пронизан влажностью, пробирался под самые тёплые густые меха и вымораживал через несколько слоёв одежды.
        Поймав крупную снежинку на замёрзшую ладонь, принцесса проследила, как та растаяла, превратившись в капельку воды. Вытерев руку о шерстяную юбку, Элизабет поднялась на затёкшие от долгого сидения ноги, собрала циновку, и, оставив свечку догорать, осторожно пошла по неровному каменистому берегу в сторону деревни.
        За данью должны были приехать со дня на день.
        Глава 5
        Сбор дани всегда растягивался на несколько недель. Сначала всех девушек и ценные вещи - по местным понятиям девушки тоже входили в число вещей - собирали по регионам и длинными, многочисленными и хорошо охраняемыми караванами везли в столицу. Паланкины, повозки и тележки, в зависимости от обеспеченности и знатности пассажирок, а также богатства региона, стекались в Бенджинг со всех уголков страны. Северные районы были поставщиками мяса и меха. За повозками всегда следовали привязанные коровы, лошади и овцы. Дань с юга в основном состояла из рыбы, морепродуктов и жемчуга. Западные районы, обескровленные постоянными стычками с Индустаном, обильной данью похвастаться не могли. С них Император строго не спрашивал - вполне удовлетворялся мёдом и съедобными дарами леса. Густые сосновые и лиственные чащи на границе с Индустаном не только обеспечивали жителям укрытие в случае войны, но и обильно снабжали их продовольствием. Соленые грибы и варенье западных провинций давно славились по всему Хингу. Восточные жители поставляли рыбу, несколько отличную от южной породами, поскольку море на востоке было
другое, повышенной солености. Оттуда еще везли шёлк и металл. Оружие производства восточных островов, острое, с характерными размывами на лезвии, славилось по всему миру, но крайне редко покидало Хинг. Только в качестве подарка монарху, и то при личном визите.
        С юга, в одной из небольших, крытых плотным материалом, повозок ехала Элизабет.
        На прошлой неделе на острове объявились сборщики дани. Пересчитали мешки кружева, заглянули в бочонки с рыбой. Те, что перевозили на берег сами рыбаки, приносили доход. Эти же предназначались в дар Императору. Бочонки были украшены богаче, а рыба крупнее и жирнее, чтобы наверняка снискать расположение владыки Поднебесной.
        Элизабет тоже была проинспектирована, хоть и не так досконально, как рыба. Под кружевное покрывало, скрывавшее лицо, заглядывать не полагалось до самого дворца. Регион, приславший старую или уродливую даму, ожидало суровое наказание, так что подвоха не предвидели. Зато фигуру, видимую под покрывалом, проверили с разных сторон. Оценили тонкую работу над кружевом - мастерица, это хорошо. Нормального размера ступни под широкой юбкой - плохо, не пойдёт во внутренний Дворец.
        Это как раз хорошо, прокомментировала про себя принцесса. Внутренний Дворец равно Дворец Удовольствий. Пристанище наложниц до конца их дней. Чаще всего их выбирали именно из служанок Внутреннего Дворца. Что Император, что его сыновья отличались немалыми аппетитами, когда дело касалось женского пола. Во Дворец Удовольствий отправлялись девушки, которые имели счастье - или несчастье - привлечь взор самого Императора. Выхода оттуда уже не было до самой смерти - принадлежавшая владыке женщина не имела права смотреть в сторону других мужчин. Зато жизнь их ожидала долгая и шикарная, с драгоценностями, обильной едой, роскошными нарядами и прислугой, так что большинство не избалованных жизнью девушек даже мечтали попасть туда. По сравнению с тяжелым трудом в поле или непрерывными родами и хлопотами по хозяйству замужней жизни, подобное праздное времяпрепровождение воспринималось как рай.
        Проверяющие походили вокруг Элизабет, поцокали неодобрительно языками. Высоковата, тощевата. Не идеал женской красоты, но в Покои Мастериц сойдёт. Там не за красоту, а за умения держат.
        За евнухами Запретного Города будет последнее слово в распределении девиц, но сборщики податей повидали достаточно, чтобы примерно представлять, какая из них куда будет отправлена.
        Принцесса тепло попрощалась с Чи. Ее сестра с племянницей побывали в гостях вчера, долго благодарили Элизабет за приносимую жертву и извинялись, что не смогут проводить лично. Девушка все понимала - зачем показывать вторую девицу, гораздо по местным меркам красивее. Податные имели полное право потребовать замены товара.
        Элизабет помогли спуститься в лодку, уже загруженную под завязку прочими дарами Императору. Ещё три лодки уже отчалили и перегрузили товары на корабль, теперь однопарусный кеч ждал только их.
        На хингское судно Элизабет поднималась в некотором смятении. Не будет ли оно атаковано пиратами, не начнётся ли шторм, а вдруг ее решат посередине дороги отправить обратно? Или того хуже, узнают и попытаются вернуть в Саксонию.
        Но никому до неё не было дела. Ей показали каюту, где ей предстояло провести несколько дней, и полагаясь на ее благоразумие, предоставили самой себе. У податных и без неё было полно забот. Рассортировать тюки, присмотреть, куда поставят бочонки с рыбой и морскими гадами - чтобы не на солнце, протухнут ведь.
        Элизабет выждала, пока суматоха уляжется и они отплывут подальше от берега, и вышла на палубу, наслаждаясь ощущением соленого ветра на лице. Тонкая вуаль защищала ее от разоблачающих взглядов податных и матросов, но совершенно не мешала ей видеть все вокруг и ощущать влажный, пропитанный водорослями и рыбой воздух и мелкие горько-вяжущие брызги от рассекаемых волн.
        В морских путешествиях было что-то чарующее, и несмотря на травмирующие воспоминания, принцесса искренне наслаждалась плаванием.
        Корабль после саксонского казался крохотным. Всего одна мачта, три пассажирские каюты и десять человек экипажа. В каюту два раза в день приносили кувшин воды, умыться. Соль пропитывала все очень быстро, и волосы и кожа сохли и тускнели даже без прямого контакта с морем. Все нужды предлагалось справлять в специальную вазу, которую потом самой приходилось выплескивать в маленькое круглое окошко каюты. Питаться можно было в общей столовой корабля, или уносить с собой с кухни - что Элизабет и делала. Проворачивать три раза в день трюки с кормлением под вуалью она не собиралась.
        Маленький кеч оказался очень быстроходным. Всего за два дня они достигли ближайшего порта.
        Иностранцев всегда принимали в Куонге. Там располагалась таможенная служба, специальная глубоководная пристань для крупных судов, погрузочные платформы и заведения для развлечения скучающих матросов.
        
        Порт Чжоу ничем из перечисленного не обладал. Небольшая деревушка с несколькими мостками, к которым как раз максимум мог причалить небольшой кеч, а чаще пришвартовывались мелкие рыболовецкие суда, одной таверной, она же гостиница, и несколькими дворами - складами для местных торговцев и их постоянная перевалочная база. При постоянных мелких поставках непортящихся продуктов, вяленой рыбы например, было гораздо выгоднее складировать ее по мере поступления, и раз в неделю одной большой партией вывозить.
        Земледельцы со всей округи, зная о предстоящем сборе дани, организовали небольшой рынок. Господам сборщикам надо ведь будет запастись свежими продуктами в дорогу.
        Надежды их не оправдались. Быстро перегрузив все, включая Элизабет, на приготовленные заранее телеги, податные, не медля ни секунды, двинулись в путь.
        Повозка, в которой везли девушку, была забросана мягкими подушками, и отгорожена от окружающего мира подобием шатра. Сквозь неплотно набитые подушки ощущался жесткий деревянный пол, в щели между полотнами поддувало. Порывшись в дорожной сумке, принцесса извлекла тёплую шерстяную шаль, связанную кондзийским кружевом - уникальная работа, ее идея. Кружево испокон веков плелось из шелка, но когда принцесса начала мерзнуть, ей пришла в голову мысль связать что-нибудь из шерстяных нитей. Овец здесь не стригли, употребляя их шкуру в целом виде на шубы.
        Вспомнив месяц на ферме, Элизабет ловко остригла несколько овечек - не налысо, чтобы не замёрзли на морозе - ссучила пару мотков тонких ниток и опробовала новый материал. Прясть без станка было тяжеловато, но ей же всего на одну шаль. Справилась. Где-то на середине процесса Чи заинтересовалась происходящим, и спросила, что делает чужеземка. Когда Элизабет объяснила, смотреть на нитки прибежало полдеревни.
        В данный момент кондзийцы вовсю осваивали новую технику. Элизабет объяснила на пальцах, как выглядит прялка, местный плотник за пару дней изобразил нечто похожее, и совместными усилиями они довели ее до работающего состояния.
        Теперь кружевницами прибавится клиентуры. Если шелковые изделия могли позволить себе исключительно богачи, то шерстяные шали и пледы будут в разы дешевле, поскольку на них идёт дешевое сырьё и работы куда как меньше.
        Довольно улыбаясь воспоминанию, Элизабет завернулась в уютную шаль и стала смотреть сквозь щели в полотнах на пробегающий мимо пейзаж.
        Стражи было немного, всего четверо верховых, сонно покачивающихся в седлах и поскрипывающих кожаными доспехами. Да и кто осмелится ограбить императорский податный кортеж! Трое податных ехали верхом, три плотно груженые повозки с данью и одну с Элизабет везли по паре тяжеловозов, так что двигались достаточно быстро. Девушка слышала, что добраться от порта до Бенджинга можно за три дня, но ей как-то не верилось, учитывая, какой огромной страной был Хинг по сравнению с Саксонией. Но такими темпами, пожалуй, за три-четыре дня они доедут.
        На постоялом дворе было шумно и многолюдно, и вскоре Элизабет поняла, почему. В небольшой угол для повозок одновременно пытались въехать сразу шесть крытых возков. Из двух доносились недовольные тряской женские голоса.
        В одном месте встретились целых три податных процессии.
        С этого небольшого поселения начиналась территория столицы. До неё самой было ещё полдня пути, но собравшие товары податные и сопровождавшие дань охранники обязаны были передать все полученное с провинций дворцовой страже и вернуться обратно в своим районы. В свободное от сбора дани время они были региональными чиновниками, писцами, счетоводами и помощниками управляющих областями аристократов.
        Похоже, за суетой выгрузки и пересчета товара, про девушку просто забыли. Никто из стражей не подошёл проверить как она, или помочь выйти. Пришлось вылезать самой.
        Где-то на полдороге, повиснув в неудобной позе на приступочке над колесом и ища ногой опору, она ощутила крепкую руку на предплечье. Увенренно спрыгнув и, благодаря поддержке, даже не пошатнувшись, она обернулась, чтобы поблагодарить нечаянного помощника, и чуть не вскрикнула.
        Это был Лин. В запылённой дорожной одежде, заросший редкой темной щетиной, все равно он был мгновенно ею узнан.
        Элизабет испугалась. Если кто и способен ее узнать и сорвать весь план, так это он.
        Деликатно высвободив локоть из его руки - он почему-то не торопился ее отпускать, пренебрегая всеми мыслимыми правилами приличия, опять - она присела в поклоне, прошелестев еле слышно:
        - Спасибо.
        Так тихо, что голос было не узнать. Да и кто бы мог заподозрить искать саксонку под кондзийской вуалью.
        Лин собрался было ответить, но внезапно схватил девушку за талию и буквально прыгнул с нею в сторону. Там, где она только что стояла, приземлился сброшенный кем-то с соседней повозки тюк с чем-то тяжелым. Может, и не покалечил бы, но синяки были бы обеспечены.
        У Элизабет перехватило дыхание. Лин был так близко, что от его дыхания трепетала тонкая вязь ее кружевной вуали. Запахи корицы, дорожной пыли и мужского тела смешались в один пьянящий коктейль. Его руки обжигали ее тело даже сквозь тёплую шаль и несколько слоёв платья.
        Прижав девушку крепче на мгновение - она даже подумала, не померещилось ли ей - он отпустил талию Элизабет и с поклоном отступил в сторону.
        - Вы там, смотрите куда груз бросаете! Придавите и не заметите! - гаркнул он на работников таверны и размашистыми шагами ушёл проверять процесс разгрузки. Раскрасневшаяся девушка осталась стоять на месте, приходя в себя.
        Там ее и нашла жена трактирщика и, приветствовав гостью, предложила следовать за собой в комнату для отдыха.
        Трём девам, приехавшим одновременно, пришлось отдать все свободные номера на верхнем этаже гостиницы. Остальных поселили в общем зале, сдвинув лавки к стенам и выдав по комплекту постельного белья и тюфяков. В Хинге с подготовкой ко сну все было просто - бросил на пол тюфяк, сверху простынку, и постель готова. Спали чаще всего прямо в одежде - приходилось быть готовым ко всему, от нападения до пожара, и все вещи предпочитали держать ближе к телу. Мелкие воришки, промышлявшие в тавернах по ночам, были не редкостью, в комнаты они не лезли, предпочитая легкодоступных спящих в общем зале.
        Обстановка комнаты не сильно отличалась от первого этажа. Уже постеленная перина с подушками прямо на полу, чуть мягче тюфяка, и можно надеяться, что без насекомых. Девушка осторожно попинала подушки, наученная Чи. Когда никто не выбежал из-под потревоженного пуха, она вздохнула с облегчением. Положила под подушку сумку с нехитрыми пожитками, осмотрелась в поисках тазика для умывания. Длинные плотные занавеси в пол закрывали все еще тускло светящее солнце в окне, за простенькой ширмой с аляповатой яркой росписью, стыдливо притаились настоящий чан для умывания с кувшином, полным воды, и ночная ваза. Тазиком назвать это - значило преуменьшить. При желании можно было даже помыться целиком, что девушка с облегчением и сделала.
        Как было принято для постояльцев такого ранга, ужин Элизабет принесли в комнату. Девушки-дань находились в том подвешенном неясном состоянии, когда они вроде бы еще были знатными барышнями с запросами, но при этом уже стали вещью, принадлежащей Императору. В каком-то извращенном смысле им это еще добавляло ценности в глазах простых людей.
        Есть предлагалось прямо с того подноса, на котором еду принесли. Осмотрев палочки и ложку - вроде чистые - девушка набросилась на еду. Кормили ее сытно, но всего два раза в день. Утром, когда собирались на корабле, и вот теперь вечером, перед сном, на постоялом дворе. В середине она перехватила сушеные фрукты и яблоко, выданные щедрой рукой Чи, а снабжать дань дополнительным провиантом податные и не подумали.
        Хорошо хоть воды было вдоволь. Элизабет налила полную кожаную фляжку утром, и ей как раз хватило до вечера. Впрочем, много она днём не пила - пользоваться туалетной вазой в продуваемой всеми ветрами повозке она старалась как можно реже.
        Мясная похлебка была островата на саксонский вкус, но принцесса уже почти привыкла к местным приправам и не обращала на это внимания. Остроту смягчал и неизменный рис в отдельной мисочке, поданный вместо хлеба.
        Увлечённая едой, принцесса не сразу поняла, что в комнате уже не одна.
        Потянувшись за аппетитным кусочком маринованной капусты, принцесса почувствовала, как что-то дернуло ее за откинутую на время еды накидку. Шорох за спиной, чьи-то руки перед ее лицом.
        Годы тренировок не прошли даром. Элизабет метнулась в сторону, почти ложась на спину, и выбросила обе ноги вверх, целясь в лицо нападающего.
        Наклоняющийся человек всегда неустойчив. Фигура позади неё неловко отшатнулась, сделала шаг назад, ловя равновесие.
        Через мгновение принцесса была уже на ногах, пытаясь сквозь тонкую занавесь вуали рассмотреть нападающего. Ткань во время кульбитов снова оказалась на лице, помогая сохранить ее тайну, но при этом порядком мешая бою. Кружево крепилось намертво к ее прическе длинными острыми шпильками, и одна из них как раз пригодилась. Элизабет не собиралась сдаваться без боя, и спица с узорным малахитовым навершием, в ладонь длиной, оказалась весьма кстати.
        Противница оказалась хингийкой, тонкокостной стройной девушкой, примерно одного роста с принцессой. Ее лицо тоже скрывала вуаль.
        На секунду Элизабет показалось, что она смотрит в зеркало. Даже платья были похожи, хоть и разного оттенка. Ее синеватое, на противнице-отражении зеленоватое. Кружевные накидки хоть и отличались немного узорами, но определить это смог бы только специалист. Она нахмурилась - цель неизвестной, подменить ее и попасть таким образом во дворец, была очевидна. Была ли убийца одна, или ее за дверью поджидали сообщники?
        Пришелица молча бросилась на принцессу. Завязалась ожесточенная борьба. В руках нападающая держала тонкую веревку, упругую, как струна, натянутую между двумя катушками. Хитрый механизм подтягивал петлю внутрь катушки при нажатии кнопки, затягивая смертельный узел на противнике.
        Элизабет опознала излюбленное оружие наемных убийц - гарроту.
        Шпилька оказалась почти бесполезна - скорее как устрашение и для собственного успокоения. Острие несколько раз чуть не осталось в вуали противницы, а пробить несколько слоёв одежды с ходу было тяжеловато. Нападающей тоже не удавалось толком накинуть гарроту. Это оружие для быстрого и чистого убийства со спины, а при контактном бое скорее мешает, занимая руки.
        Девушки кружили по комнате, обмениваясь редкими выпадами и ударами. Обе уже оценили противника по достоинству и теперь осторожничали. Силы были практически равны. Несколько раз противнице почти удалось накинуть петлю гарроты на Элизабет. Та защитилась рукой, струна скользнула по незащищенному запястью, оставляя яростно пылающие болью следы. Принцесса ударила свободной рукой в незащищенное горло, убийца увернулась, запутывая острие и вынуждая выпустить рукоять.
        Не медля ни секунды, нападавшая прыгнула на принцессу снова. Загрохотал, перевернувшись, поднос, со звоном разбилась миска с недоеденным рисом.
        Элизабет перехватила руки противницы, вывернула их хитрым приемом дяди Минг, и вырвала гарроту из ее ослабевших пальцев. Отбросив оружие в сторону, принцесса зажала шею нападавшей локтем в удушающий захват, и тут дверь, последние пару секунд содрогавшаяся от ударов, наконец слетела с петель.
        Обезумевший Лин ворвался в комнату, не рассчитывая уже застать обитавшую в ней девушку в живых. Судя по звукам в комнате, ее явно убивали. Каково же было его удивление, когда он обнаружил в комнате сразу двух, практически идентичных девушек. Одна, при виде которой его сердце снова пропустило удар, недвусмысленно зажала шею другой, угрожая удушить ее. Даже увидев вбежавших людей, противницу она не выпустила.
        - Ты собираешься ее убить? При свидетелях? - спокойно, увещевающие заговорил Лин.
        - Нет конечно! - Возмутилась кондзийка. - Она меня первая убить пыталась, я ее просто держу! Чистая самооборона.
        Голос из-под вуали звучал приглушенно, чуть задыхаясь после напряженной борьбы, и смутно знакомо.
        - Отпусти ее и давай поговорим.
        - Ладно, но если меня убьют, ты будешь виноват. - Предупредила она и отпустила почти задохнувшуюся жертву. Та упала на колени, где стояла, хрипло пытаясь отдышаться.
        Стража и набежавшая челядь трактира за спиной Лина недоуменно загудела.
        - И которая из них настоящая? - пробасил, выразив общее мнение, трактирщик.
        И правда. Принц задумался. Следы от гарроты были на руках обеих девушек. Кто из них оборонялся, кто нападал, по ярким алым отметинам сказать было невозможно.
        Он-то знает, какая из них подмена, но как доказать это остальным? Сказать правду, что к настоящей его неимоверно влечёт, а другая абсолютно безразлична? Посмеются, скажут, что третий принц вконец свихнулся от целибата.
        - По голосу, может, определим? Позовите податных!
        Долго ждать не пришлось. Податные, разбуженные общим гамом, толклись за спинами прибежавших раньше тут же, в коридоре.
        - Вы узнаете деву-дань с Кондзю? - строго спросил их Лин.
        - Они же одинаковые! - заглянув в комнату, хором возмутились податные.
        - Может, по голосу? - не терял надежды принц.
        - Голоса мы не слышали. Девушкам не положено разговаривать с посторонними мужчинами, так что мы все только видели высокую фигуру в платье и вуали из кондзийского кружева. - Податный склонился в поклоне, указывая на две высокие фигуры в идентичных платьях и вуалях.
        Коридор гудел все громче, выражая общую озадаченность.
        Рассудить единолично прямо сейчас Лин не мог - не хватало полномочий. В данный момент он всего лишь страж, сопровождающий дань. Выход один.
        - Отвезём обеих в Запретный Дворец. Пусть Император мудростью своей решает, какая из них настоящая.
        Податные склонились перед ним, довольные его решением. Всегда хорошо переложить решающее слово на вышестоящих - если что, никто из них не виноват.
        Глава 6
        Лин припал на одно колено в Узорном зале, официально приветствуя Императора.
        - Да здравствует Повелитель Поднебесной, править тебе тысячу лет! - произнёс он заученное с детства приветствие.
        - Встань, сын. Иди сюда, пока никого нет, и обними старика. - Император преувеличивал. Стариком бы его никто не назвал. Бодрый, полный сил, едва перешагнувший порог сорокалетия мужчина с военной выправкой встал с трона и спустился по ступенькам сам, навстречу блудному отроку.
        Третий принц редко появлялся во дворце. В какой-то мере отец его понимал. Душная атмосфера, интриги, одни и те же лица годами. Если бы мог, Император бы и сам отправился в какой-нибудь приграничный поход, но положение вынуждало безвылазно сидеть в Запретном Дворце и лишь понаслышке узнавать о событиях в мире.
        В основном из докладов министров.
        Но Лин не просто так путешествовал, как положено молодому остолопу, прожигая молодость и растрачивая деньги и здоровье.
        Он был ещё и шпионом, имел огромное количество знакомых по всему миру, которых завёл ещё в пору сопровождения посла Минг в Саксонии, посла Шон-Люй в Славии, и других бесчисленных поездках. Чаще всего он представлялся сыном посла, а когда оба пожилых мэтра устали от путешествий, отошёл от дел и стал министрами-советниками, начал выдавать себя за торговца или наемника. Странствующие хингийцы обычно оказывались представителями одной из перечисленных профессий, так что вопросов легенда не вызывала.
        - Стыжусь признать, в этот раз я не справился. - Склонив голову, посетовал Лин, когда воссоединённые родитель и сын наобнимались и перешли в другой, смежный зал для чаепития. Он отделялся от парадного Узорного зала тяжелой портьерой, достаточно прозрачной, чтобы вовремя заметить подслушивающих слуг.
        Усевшись на плотно набитой пухом шелковой подушке, расшитой затейливым узором, Лин налил чаю сначала отцу, в знак уважения, потом себе.
        Чай был превосходный, с тонким ароматом ванили и легкой кислинкой имбиря, отлично согревавшего в непогожий февральский день.
        - Если бы ты не вернулся, тогда я бы сказал, что ты не справился. - строго возразил Император. - Что произошло?
        - Меня заманили в ловушку через информатора, а потом его самого убили, чтобы невозможно было проследить заказчика. У меня есть свои мысли на этот счёт, не хочу обременять ими Ваше Величество, пока нет ясности. Так что вербовка в Индустане пока что приостановлена. Всю нашу сеть я предупредил, пусть пока залягут на дно. Не хотелось бы рисковать людьми.
        - Ты принял правильное решение. Расследование оставлю на тебя, только из Дворца ближайшее время ни ногой. Ты мне здесь понадобишься.
        Лин поморщился. Во дворце всегда царила смертная скука пополам со смертельными интригами. Шпионство и то честнее и безопаснее.
        Но возражать отцу принц не стал. Ближайшее время - понятие относительное. Глядишь, через пару месяцев его отпустят. До лета он потерпит, дальше видно будет.
        Отпив ещё немного остывшего чая, Лин продолжил.
        - Перевозка дани тоже не обошлась без происшествий, отец. Девушек пытались подменить. Точнее, мы обнаружили одну подмену в процессе, кто знает, скольких они ещё успели.
        Император задумался.
        - Откуда та, кого вы поймали на подмене?
        - Остров Кондзю.
        - Они и без того периодически бунтуют. Если мы отправим обеих девушек на дознание, последствия будут неприятные.
        - Да, отец. - кивнул Лин. - Именно поэтому я не осмелился решить вопрос на месте.
        - А решил свалить все на меня? Спасибо, сынок. - ехидно отозвался Император. - Вот посмотрю на них вечером, и решу. Надеюсь, шпионка себя выдаст.

* * *
        Элизабет устала неимоверно, и хотела только одного - спать. Их везли всю ночь в одной тряской повозке, и ее саму, и подмену, за неимением другого места, и принцесса боялась сомкнуть глаза, чтобы не оказаться в итоге задушенной голыми руками. Ненависть, волнами исходящую от ее двойника, она ощущала даже сквозь двойной слой вуалей - ее и соперницы.
        Периодически в повозку заглядывал Лин, что не добавляло принцессе спокойствия. Проверял беглым взглядом, все ли в порядке, все ли живы, задерживал почему-то взгляд на Элизабет и закрывал полог обратно. Девушка вся извелась сомнениями - подозревает ли он ее? Может, вообще узнал? Мало ли, по голосу. Так что ни заснуть, ни отдохнуть не получилось.
        К Запретному Дворцу она подъехала, не особо вменяемая от нервозности. У ворот их обеих выгрузили из повозки, каждой выделили по паре охранников, и под конвоем провели в Колонный Зал.
        Резные перила мостиков через извилистую сеть прудов, тщательно ухоженные и постриженные кусты и деревья всевозможных сортов, часть опавших на зиму лиственных, часть с пушистыми вечнозелеными иголками, а так же искусно вырезанные барельефы на стенах дворца и разделяющих территорию перегородках прошли мимо сознания Элизабет. Она с трудом осознавала, куда идёт и где вообще находится.
        Все ее мысли были о том, как избежать разоблачения, и при этом доказать, что невиновна. Покрывало поднимать нельзя категорически, блондинку с белой кожей моментально признают шпионкой и казнят без разбирательств. Элизабет не сомневалась, что к вопросу подмены неизвестные заговорщики подошли со всей тщательностью, возможно, соперница даже родом с Кондзю. И от мысли, что она проиграет, даже будучи абсолютно невиновной, становилось дурно.
        Из-за расписанных деревьями и цветами и изукрашенных резьбой дверей послышался раскатистый бас:
        - Приведите дев!
        Створки распахнулись, пропуская небольшую процессию с пленницами.
        Колонный Зал был одним из многочисленных помещений для приема небольшого количества посетителей. В отличие от парадных залов, он был небольшой, даже камерный, а многочисленные колонны съедали и без того невеликое пространство, превращая его в зачарованный лес.
        
        В центре стены, напротив входа, расположился постамент с подушками, заменявший европейский трон. Его было прекрасно видно прямо из коридора, взгляд сам следовал за яркой ковровой дорожкой вперед и вверх, заставляя посетителя подсознательно воспринимать Повелителя выше себя.
        Вдоль стен постелили несколько пушистых ковров для министров и советников Императора. Стены и центр зала были изукрашены бесконечным рядом колонн, реальных, барельефных и просто нарисованных, так что посетитель терялся в этом хаотичном лабиринте.
        Император уже восседал на троне. Рядом расположились несколько Высших советников. Лин стоял за правым плечом Императора, как самый доверенный его подданный.
        На коврах расселся почти весь совет министров. Слухи о подмене успели разлететься, и всем было любопытно, какое решение примет мудрейший из мудрейших.
        Взгляд Элизабет пробежался по залу - и не такое дома видела - и остановился на Императоре, который через пару минут решит ее дальнейшую судьбу.
        Немолодой уже мужчина, по-прежнему в неплохой форме, в отличие от ее отца, отрастившего внушительное брюшко от постоянного восседания и возъедания. Узкая бородка с проблесками седины, длинные волосы собраны в пучок на макушке, вокруг них небольшой символический золотой венец. Богато расшитые одеяния алого, исключительно императорского, цвета, два кольца на указательных пальцах - больше украшений не было, да и ни к чему они при такой яркой вышивке.
        Глаза Императора смотрели цепко, оценивающе. Элизабет показалось, что он способен разглядеть ее даже под покрывалом. Она инстинктивно съежилась, стараясь казаться меньше и не так выделяться среди стражей, выше которых она была почти на голову.
        Девушек подвели поближе к тронному возвышению, и стражи с поклоном отступили.
        Обе претендентки тоже склонились в ритуальном приветствии.
        Пауза затянулась. Наконец Император произнес:
        - Поднимите покрывала.
        Подмена откинула вуаль без замедления, явив миру практически образец хингийской красоты. Точеный маленький носик, чуть раскосые глаза навыкате, высокий лоб и вишневые губки бантиком. Сверкнув глазами в сторону Императора, она благовоспитанно потупилась.
        Советники одобрительно закивали, перешептываясь.
        Открываться было категорически нельзя. Произношение ей Чи поставила неплохое, но как только они увидят саксонку, ее арестуют не раздумывая. Принцесса до последнего надеялась, что под покрывалом окажется кто-нибудь вроде неё, и они будут на равных, но заговорщики все-таки подготовились основательно. Отказать Императору? Не вариант. Что может быть выше Повелителя Поднебесной...
        Разве что Боги.
        - Простите меня, Ваше Величество. Моя религия запрещает мне открывать лицо перед кем-либо, кроме мужа. - ещё ниже склонилась в поклоне Элизабет. Зал зашептался. Император нахмурился, переводя внимательный взгляд с одной претендентки на другую.
        - Кто из вас истинная посланница от острова Кондзю, архипелаг Тай-Шин?
        - Я. - одновременно ответили девушки и одинаково злобно переглянулись. Гримаса исказила прекрасные черты хингийки, и Элизабет порадовалась, что ее саму не видно. Гнев точно не красит девушек.
        - Кем бы ты хотела стать в Запретном Дворце? - обратился Император к хингийке.
        - Повиноваться Его Величеству - лучшая награда для меня. Я буду счастлива служить Вам в любом качестве. И если Вы вдруг изберёте меня своей наложницей - ваша раба будет на седьмом небе от восторга, не смея и мечтать о подобной чести.
        Элизабет передернуло.
        - А ты? - повернулся повелитель Поднебесной к второй девушке, все ещё скрытой полупрозрачной вуалью.
        Согласно голосу разума и логики, помноженных на местные традиции, Элизабет должна была бы ответить примерно то же самое. Но, глядя в справедливые и понимающие глаза мужчины на троне, она внезапно для себя призналась:
        - Я, если честно, сильно рассчитываю на выходное пособие, и надеюсь больше никогда Ваше Величество не побеспокоить своим присутствием.
        Выпалила Элизабет чистую правду и мысленно сжалась. Ну вот, теперь точно на пытки - за неуважение к Императору и шпионаж. Не поверят ведь.
        Хмыкнув, Император повернулся к советнику около трона и что-то ему прошептал. Кивок - и стража понятливо подхватила под локотки обеих девушек.
        - Деву в зеленом - в тюрьму и под пытки. Надо узнать, много ли у неё сообщников. В синем в... Куда там ее евнухи определять собирались?
        - В Покои Мастериц, Ваше Величество. - тихо подсказал всезнающий советник.
        - Ну да. В Покои Мастериц. Совет распущен.
        Император поднялся и быстро исчез за скрытой позади трона дверью. Зал сначала зашелестел, не веря в подобное решение, потом открыто загудел. Хингийка забилась в истерике в руках стражей.
        - Ваше Величество! Я невиновна! Я же урожденная кондзийка, неужели вы не видите! - и в панике заозиралась по сторонам. На помощь ей никто не спешил. Все отводили глаза, делая вид, что смотрят куда угодно, только не на уносимую пленницу. Элизабет с почетом, но на всякий случай тоже под локотки, вывели следом. Поддержка стражей была очень кстати. Ноги после пережитого стресса не держали.
        За резными дверями их дороги разделились.
        Направо и вниз по лестнице, в подвалы - шпионке, на улицу и в небольшой павильон, отделённый от императорских покоев необъятным садом и несколькими заборами - саксонке.
        Ночью подморозило. Дорожки покрылись инеем, изо рта Элизабет вырывался пар.
        Ещё никогда она не чувствовала себя такой живой. Чудом избежав пыток, она вдыхала сухой хвойный воздух нагорья, не до конца ещё веря, что все позади. Теперь она всего лишь одна из множества швей и вышивальщиц необъятного Запретного Дворца. Через пару дней Император про неё и думать забудет, пять лет за работой пролетят незаметно, и наступят спокойные дни вдали ото всех, в уединении и тишине.
        Замечтавшись, она не чувствовала пристального взгляда Лина, проследившего за ней и сопровождавшими ее стражами до самых Покоев Мастериц.
        - Не уследили, Ваше Величество! - бился головой в пол и причитал Старший Дознаватель. - Покончила с собой, змея подколодная. Прямо по дороге в камеру, сжевала что-то, пену изо рта пустила и как есть померла.
        - Жаль. - невозмутимо ответил Император. - но теперь у меня вообще сомнений не осталось. Это действительно была шпионка. Хотя за второй тоже присмотри. - Обратился он к сыну. Тот почтительно кивнул и отступил на шаг, пропуская отца в его покои.
        - Если мне будет позволено задать вопрос... - неуверенно спросил Лин вслед Императору. Тот остановился и обернулся, кивком разрешая продолжать.
        - Как вы определили, кто из них лжёт? Они же кроме роста абсолютно одинаковые! Я не знал тогда, что и делать.
        - Очень просто, сын. Шпионы всегда норовят подобраться поближе к Императору и его семье, а ближе наложницы ничего ещё не придумано. Девушка же из глухой провинции захочет сидеть тихо и не высовываться, ей совершенно ни к чему привлекать к себе излишнее внимание.
        - Вдруг она оказалась бы амбициозна и тоже захотела в наложницы, что тогда?
        - Пытки, сын мой, никого ещё не подводили. А та, что покончила с собой до них, а значит, имела в запасе яд, точно шпионка.
        - Но если бы вы отправили на пытки невиновную?
        Император неопределенно пожал плечами.
        - А ты бы как поступил? - задал он встречный вопрос. Лин на мгновение задумался.
        - Отправил бы гонцов на Кондзю, возможно с портретами обеих. Они бы расспросили местных, привезли бы свидетельства...
        - Неплохо, но долго. Отвык ты от местных реалий, сын. Иностранцев изучил отменно, а родные традиции забыл. На ногах у одной были кнаппы на огромной платформе, а вторая в сапогах на плоской подошве.
        - Кнаппы же традиционная кондзийская обувь! Так это она была настоящая? Я совсем запутался, отец!
        - Тебе уже пора начинать разбираться в женской моде, сын. Кнаппы - традиционная обувь для представлений и ритуальных танцев. В повседневной жизни их не одевают, тем более в дорогу. Исключительно неудобные и неустойчивые. Учитывая рост одной и высоту платформы другой, кто под кого подстраивался, как ты думаешь?
        Глава 7
        Покои Мастериц Элизабет вполне устроили. Далеко от покоев Императора, да и общество исключительно женское. За исключением редких евнухов.
        Низкое округлое одноэтажное строение с причудливо изогнутой симметричной крышей расположилось далеко от основных зданий, у самой наружной стены Запретного Дворца. Несколько десятков комнат вмещали всех кудесниц иглы и крючка, даже оставались свободные. В одну из них и поселили Элизабет.
        Удобства были общие на каждые пять комнат, вполне современный унитаз и рукомойник. В каждой комнате на всякий случай стояли неизменные ночные вазы и кувшины с водой для умывания. Пол был застелен красивыми разноцветными коврами, на всех окнах висели разномастные кружевные и тканые занавеси. Рукодельницы явно старались разнообразить и украсить собственное жильё как могли.
        Элизабет оглядела помещение, в котором ей предстояло прожить минимум пять лет. Небольшое узкое окно, как в европейских монастырях. В одном углу одноместный тюфяк, в другом шкаф, в котором обнаружились несколько комплектов постельного белья и запасное одеяло. Двустворчатый деревянный монстр был единственной мебелью на всю комнату, если не считать полупрозрачной ширмы, за которой полагалось умываться и переодеваться. Кого нужно было стесняться в собственной комнате, неизвестно, но с правилами хорошего тона не поспоришь.
        План здания напоминал нарисованное детской рукой солнце. Общий зал, главный кружок. Вокруг, как обводка, коридор - без окон, одни двери, ведущие в жилые помещения. И лучи - комнаты мастериц.
        Кормили жительниц Покоев три раза в день, в центральном зале жилого комплекса. Потолок над ним был выше, чем в остальных частях здания, и под самой крышей шёл ряд узких многочисленных окошек, пропускавших вполне достаточно света. По вечерам на длинных столах зажигали свечи, и столовая превращалась в гостиную для посиделок за рукоделием и обмена сплетнями и слухами. Элизабет обычно садилась в самом дальнем углу, в обсуждениях не участвовала, но слушала внимательно, запоминая незнакомые слова и выражения, и узнавая новости дворца.
        Всем жиличкам Покоев дозволялись неконтролируемые прогулки по территории небольшого сада, ограниченной низким, символическим скорее, каменным забором. Иногда, пару раз в неделю, их строили парами, как в пансионе благородных девиц в Саксонии, и выводили размяться в общий дворцовый сад. Там можно было встретить разминающих ноги наложниц, пробегающую по делам прислугу, следящих за всеми евнухов и даже - крайне редко - Императора со свитой.
        Двигались все во дворце неспешно и грациозно. Особенно дамы. Учитывая их крохотные ножки, размером со ступню трехлетнего ребёнка, это было особенно удивительно. При мысли, что кроется под этими шелковыми, расшитыми драгоценными нитями бинтами, Элизабет становилось не по себе.
        Во время одной из таких прогулок Элизабет встретились девы из свиты дочери Императора.
        Повелитель Поднебесной был необычайно плодовит, что впрочем неудивительно, учитывая его гарем. Да и законных жён у него было целых две. От первой жены, официально признанной Императрицей, были первый и третий принцы. Второй, четвёртый и пятый были от наложниц, так что хоть и признавались принцами, права на трон не имели. После смерти первой жены в родах, Император вскоре снова женился. От этого брака родилась девочка, которой сейчас было около десяти.
        Элизабет склонилась в официальном приветствии, сложив руки на правом бедре и чуть присев. Ей было жаль замотанную в десять слоёв ткани, с бинтованными ногами и пудовой прической, хрупкую большеглазую девочку.
        В этом возрасте она сама бегала, завернувшись в простыню, с сестрой по дворцу, пугая слуг и истошно завывая. Представить себе хулиганящую подобным образом принцессу семейства Шу было проблематично. С достоинством неся на голове сложное и явно тяжелое сооружение из волос и гребней, сложив руки под грудью, в муфту, от холода, она величавой поступью прогуливалась по дорожкам сада. За ней, склонив голову, семенили дочери именитых семейств. Попасть в свиту принцессы было высочайшей честью и огромным шансом - чаще всего именно оттуда выбирали официальных жен для принцев.
        Элизабет скосила глаза на девушек, следовавших за принцессой.
        Знакомое лицо. Это же дочь дяди Минг!
        С их последней встречи Суи выросла и похорошела ещё больше. Элизабет хихикнула про себя, вспомнив, как они прятались от Лина в саду, залазили на деревья и часами сидели в тишине самой дальней заброшенной части королевского сада, болтая о девичьих секретах, каждая на своём языке, тем не менее прекрасно друг друга понимая.
        Тогда она и узнала, что скрывалось под красочными бинтами. Услышав восхищение в голосе подруги, которая смотрела на крохотные туфельки хингийки, та молча разулась и размотала слои ткани. Элизабет совершенно не ожидала вместо аккуратной миниатюрной ножки увидеть изуродованную культю. Заматываясь обратно, Суи хладнокровно объяснила, что миниатюрность достигается безжалостным бинтование чуть ли не с колыбели, а вовсе не благосклонностью природы, как думала наивная саксонка. И что ходить на таких ногах не просто, а бегать так вообще невозможно, но девушку с большими ногами никто из благородных не возьмёт замуж.
        А она собиралась выйти не просто за благородного.
        Суи нравился Лин, и она мечтала, когда вырастет, выйти именно за него. Элизабет ее искренне не понимала. Во-первых, он близкий родственник, хоть двоюродный - ещё куда ни шло. Но создавать семью с мелким капризным эгоистом, каким был тогда Лин - увольте. Тем более мечтать об этом.
        Элизабет мечтала повидать дальние страны, поплавать на большом корабле, о большой любви и увлекательных приключениях.
        Теперь, после всего пережитого, ей казалось, что мечтать о том, чтобы тихо и мирно выйти замуж - не такая уж плохая идея.
        
        Принцесса ещё ниже опустила голову в поклоне, когда Суи проходила мимо. Она вполне может узнать Элизабет, и придётся долго объяснять, как недавно-наследная принцесса Саксонии оказалась в Покоях Мастериц. Покрывало по-прежнему скрывало ее лицо, а при взгляде сверху она всего лишь очередная, только очень долговязая, служанка.
        Кроме прогулок, во дворце было решительно нечем заняться.
        Работы было немного. Новые одеяния готовили для Императора и его семьи проверенные швеи и вышивальщицы. Для новенькой оставляли подшив занавесей да вязание декоративных салфеточек под многочисленные вазы с цветами. Так что при первой возможности Элизабет выходила в сад и гуляла там часами, изучая свой новый дом.
        Больше всего он напоминал ей монастырь, в котором она была на экскурсии лет в пятнадцать. Отец тогда заметил полушутя, что принцесс, которые плохо себя вели, раньше отправляли в такие места для исправления. Похоже, судьба решила, что она вела себя очень плохо.
        Забор, отделявший Покои от основной территории был скорее символическим, до пояса. Зато стена, отгораживающая Запретный Дворец от окружающего мира, возвышалась на добрых два, а то и три человеческих роста, в толщину будучи шире комнаты принцессы. Наверху, за железной оградой с решетками, по стене посменно выхаживали стражники, ночью с факелами для лучшей видимости. Перелезть незаметно было нереально.
        Прогуливаясь мимо высокой стены, Элизабет машинально отслеживала взглядом симметричность кладки. Ритм камней завораживал, отключал мысли и позволял забыть, что она теперь пленница, пусть и с отменным уровнем содержания.
        Поэтому когда в дальнем углу сада ритм вдруг дал сбой, она невольно остановилась и присмотрелась повнимательнее. Камни не отличались от других по цвету, но вместо геометрической симметричности они образовывали арку.
        Выросшая в старинном замке, Элизабет прекрасно знала, что означают такие «неправильности».
        Это была потайная дверь.
        Теперь оставалось только найти, как она открывается.
        Празднование Нового года в Хингском календаре приходилось на первое новолуние весны, поэтому постоянно передвигалось.
        Весной считался тот момент, когда зацветала Императорская белая вишня, самой первой приходившей в себя после зимних заморозков. В этом году зима затянулась, и тысячелетняя вишня-патриарх выпустила розоватые лепестки только в середине марта. В последующую неделю резко потеплело, и дамы во Дворце вовсю разгуливали без шуб и теплых накидок, демонстрируя фигуры в полупрозрачных, но многослойных туниках, а иногда - о ужас! - даже лодыжки. Разговоров только и было, что о праздновании Первого Дня Года, о фейерверках, которые в этом году обещали превзойти все виденное до сих пор, о летающих фонариках, представлениях, менестрелях, фокусниках, и конечно же, пиршестве, обеспечивал которое народу сам Император из государственной казны.
        В каждом городе праздник организовывался с размахом, даже по деревням все старались как могли - ведь как встретишь Первый День, так весь год и проведёшь! - но зрелищам, как в Бенджинге, не было равных во всем Хинге.
        Элизабет уже давно распланировала вылазку. Пропускать такое праздненство и сидеть в комнате, как остальные мастерицы, она не собиралась. Некоторых девушек отпустили к семьям, живущим по соседству, но таким как она, издалека, поблажки не светили. Пришлось брать дело в свои руки.
        Из обрезков ткани, оставшихся от скатерти для обеденного стола, она сшила штаны и рубаху. Мужские костюмы в Хинге особенно не отличались от женских, разве что цветом и тематикой вышивки. Простые полотняные штаны вполне сошли за заготовку под женский походный костюм, а если одеть их с белой рубахой навыпуск и жилетом с геометрическим узором, получится нейтральный костюм подростка. Такие по улицам больших городов сотнями бегают.
        Оставалась проблема внешности. Волосы Элизабет по привычке замаскировала темным длинным отрезом ткани с узлом на затылке, а вопрос лица решила традиционная соломенная шляпа южных регионов Хинга - конус с широким основанием, удерживаемый на голове веревочкой. Ночью, если голову сильно не задирать, лица вообще не разглядеть.
        Потайная дверь открывалась очень просто - надо было нажать на самый верхний камень в арке. Быстро и бесшумно полукруг кладки повернулся вокруг невидимой, вмонтированной в стену оси, а через пару секунд так же бесшумно вернулся на место за спиной Элизабет. Она оказалась за густым хвойным забором, невидимая прохожим и скрытая отросшими ветками кроны какого-то хвойного от бдящего над головой патруля.
        Незаметно выбравшись из-под кустов, она смешалась в толпой и вместе с людским потоком двинулась вперёд, успев про себя заметить яркую вывеску трактира и фонтан со статуей неподалёку - чтобы вернуться, нужны ориентиры! Не ходить же потом утром вокруг всего Запретного Дворца в поисках потайной двери.
        Город был ярко украшен к празднику. Тонкие шелковые разноцветные фонари уже горели, хоть ещё и не стемнело, но сумерки в Хинге спускались быстро и незаметно. Фонарщики прошлись с фитилями заранее, чтобы позже не отвлекаться от празднования. На балконах и между домами висели разноцветные бумажные гирлянды, из окон бросали конфетти и мелкую бумажную стружку - считалось, что быть обсыпанным бумагой приносило удачу и смывало сглаз. На улицах бродячие торговцы выставили переносные лотки, магазины тоже разложили торговые ряды - в праздники народ охотнее покупал питье, еду, украшения и игрушки. Вроде как не баловство, а привлечение удачи и благоденствия на весь год.
        Элизабет бродила между людьми, не особо скрываясь. Никому дела не было до ее внешнего вида. В Бенджинге было несколько посольств, иностранные торговцы заглядывали регулярно, рабов и просто жителей самых разных национальностей было предостаточно. Это внутри Запретного Дворца она была белой вороной, учитывая тщательность отбора по знатности и чистоте крови, а на улице саксонка почти не выделялась в толпе.
        Лин в эту ночь не праздновал.
        Он был на задании.
        Его заданием было мирное и спокойное празднование для всех в Бенджинге. Несколько сотен стражников, переодетых в обычную одежду, слились с толпой по всему городу, незаметно вычленяя из неё воров, мошенников и выпивших бузотёров, грозивших нарушить веселый беззаботный настрой населения, и препровождая их - кого в вытрезвитель, кого в тюрьму.
        Прямо на глазах принца наглый, видавший виды профессионал невесомо подрезал шнурок, на котором висел увесистый кошель торговца сладостями. Есть леденцы и карамель в Новый Год было принято пригоршнями, чтобы жизнь была весь год сладкая, так что владельцы кондитерских в этот день буквально озолачивались. Кроме них, впрочем, эта примета больше никого не спасала. После вечера неуемного транжирства бедняки возвращались в свои лачуги, чтобы в следующем году снова потратить последние медяки на «верную примету».
        Лин подался было вперёд, чтобы предупредить растяпу, но деревенский паренёк, вроде бы только что глазевший по сторонам, ухватил карманника за запястье и что-то прошипел ему в ухо. Преступник дернулся было, но парнишка держал крепко.
        Тут незадачливый торговец обернулся. Увидев позади сцепившуюся парочку и собственный кошель у них в руках, он истошно заголосил.
        - Грабят, люди добрые! Совести нету совсем, последнее отбирают! - и попытался вцепиться в вышитый мешочек. Промахнулся, зато прихватил неповинного деревенского за рубаху и заорал ещё громче:
        - Поймал вора! Зовите стражу!
        Карманника, вывернувшегося под шумок, как ветром сдуло. Лин дернул подбородком, указывая двум появившимся ребятам в штатском направление, куда исчез воришка, и подошёл к разгорающемуся скандалу. Деликатно вынув рукав парня из рук купца, объяснил:
        - Это не он воровал, господин, он как раз поймал вора на горячем. Парню премия полагается, а вы его вором славите.
        - Почем я знаю, что ты с ними не в сговоре. Вон, один уже улепетнул, второго упущу - и не накажешь никого, не найдёшь. Не выйдет! Вас обоих сейчас страже сдадим, наверняка за вас премия как раз положена!
        Толпа, собравшаяся вокруг, одобрительно зароптала.
        Лин оглядел недружелюбные лица, и понял, что ещё секунда, его спеленают и сдадут рядовым охранникам. Пока он докажет, кто он, пройдёт полночи. Вот отец посмеётся! Сходил в секретный дозор, называется.
        Вся невеселая перспектива промелькнула перед его внутренним взором за мгновение. Он покрепче стиснул предплечье деревенского парнишки, не желая отдавать его толпе и надеясь, что тот поймёт намёк.
        Упав на землю, он потянул за собой паренька. Перекатившись под прилавком, Лин вскочил на ноги, с облегчением заметив, что деревенский последовал за ним, и рванул вдоль торгового ряда, отпихивая с дороги редких зазевавшихся торгашей.
        Поднырнув под свободным прилавком обратно на улицу, Лин помог выбраться парню, и не отпуская больше его руки, рванул в ближайшую подворотню.
        Три поворота и два перекрёстка спустя Лин внезапно затормозил, накинул на голову паренька сорванный по дороге с сушильной веревки просторный бежевый ханбок, превратив того в степенную даму - шляпу свою крестьянскую тот успел где-то потерять во время погони - сам снял чёрный кожаный жилет, вывернул быстро наизнанку и надел обратно ярко-желтый, с многочисленными синими заплатками.
        Приобняв мальчугана за плечи, Лин не торопясь, вразвалочку пошёл вперёд, в то время как погоня с воплями «Держи вора!» пробежала мимо.
        Лин сделал вид, что интересуется украшениями для прекрасной дамы, и отвернувшись от преследователей некоторое время поизучал заколки на прилавке, после чего развернулся и прогулочным шагом двинулся подальше от места происшествия.
        Ноги сами привели его на берег Ляохэ. Наверное, подсознательно искал место, где будет побольше народу. Людей было и правда много, с наступлением темноты все подались на набережную, ожидая обещанных фейерверков. Паренька притёрли вплотную к Лину, который почему-то так и не снял до сих пор руку с его плеча. Руке было привычно и комфортно, убирать ее не хотелось. Принц усилием воли заставил себя разжать бунтующую конечность - парень, наверное, в шоке от всего произошедшего.
        Каково же было изумление самого Лина, когда из-под складок ханбока на него глянули очень знакомые серые глаза, в свою очередь расширившиеся от удивления.
        - Ты что здесь делаешь? - Выпалили оба одновременно.
        Глава 8
        Элизабет не ожидала увидеть на празднике знакомых, но с другой стороны - почему бы Лину тут не оказаться, поместье дяди Минг же где-то под Бенджингом. Конечно, молодой человек захочет повеселиться в городе.
        Лин пониже надвинул ханбок обратно на лоб парню, развернул лицом к набережной и как-то незаметно для себя снова положил руки ему на плечи. Себе он объяснил это, как поддержание легенды, но приятное тепло, гревшее ладонь сквозь тонкий слой накидки, было подозрительно тяжело отпустить.
        - Откуда ты знаешь, как меня зовут? Ты назвал меня по имени в Мумбае. - нарушил неловкое молчание Лин. Тишиной это назвать было нельзя - толпа вокруг гудела, торговцы вовсю рекламировали свои товары, лопались с треском хлопушки и петарды, заставляя Элизабет нервно подпрыгивать.
        - Я тебя видел. Раньше, в Саксонии. - почти не покривила душой девушка. Умолчать, о чем нужно, и обойти вопрос - азы дипломатии. Видела, и правда. Только вот сама при этом выглядела совершенно по-другому.
        - А, ты, наверное, из тех ребят во дворце. Помню, за нами всегда слонялась целая толпа детей.
        Элизабет неопределенно пожала плечами. За племянниками дяди Минга и правда бегала целая орава детворы - мальчики на побегушках, дети прислуги и просто любопытствующие друзья вышеперечисленных. В королевском замке, и тем более в саду, никогда не было такой изоляции, как в Запретном Дворце. Охрана была, конечно, куда без неё, но соседские дети лазили по саду беспрепятственно. Король любил детей, и позволял им иногда даже слишком многое.
        Особенно ее брату.
        Элизабет отмахнулась от неприятных воспоминаний, тем более на том берегу Ляохэ бухнуло, громыхнуло, и над головами собравшихся расцвёл первый искрящийся цветок обещанного фейерверка. Она никогда не видела подобной красоты, поэтому буквально застыла на месте.
        Девушка не могла оторваться от восхитительного зрелища. Приоткрыв рот, она наблюдала, как на темном полотне неба вспухают и лопаются десятки разноцветных шаров. Иногда они превращались в пушистые одуванчики, иногда рассыпались серебристым звездопадом, были и такие, что подцвечивали все остальные и долго зависали туманным пятном, на фоне которого другие вспышки меняли оттенок и переливались ещё больше.
        Для Лина это был далеко не первый фейерверк. Поэтому он смотрел больше на толпу, чем на световое шоу. И взгляд его помимо воли все чаще задерживался на пареньке из Мумбая. Только сейчас до Лина дошло, что он даже не спросил, как парнишку зовут.
        - Тебя как зовут? - спросил Лин. Не получил ответа сразу, пришлось сжать плечо парня, отвлекая от фейерверка, и повторить вопрос.
        - Э... Энди! - с трудом вспомнив, где она, и с кем, Элизабет выдала заготовленную ещё Рэйвеном легенду. - Энди Тауэр.
        Теперь они смотрели друг другу в глаза. Их лица озаряли периодические вспышки, отражаясь в зрачках, и в этом неверном свете Лин вдруг начал склоняться ближе. Элизабет замерла, не понимая, что происходит. Сердце пропустило удар при мысли, что он собирается ее поцеловать.
        - Попался! - Рявкнул Лин неожиданно, вытаскивая из толпы за руку того самого карманника, подставившего Элизабет ранее на площади. В руке был зажат очередной увесистый кошель, явно чужой. Хозяин кошеля тоже моментально нашёлся, и бросив:
        - Жди здесь! - Лин увёл их обоих в сторону дежуривших на углу стражей. Элизабет выдохнула и надавала себе мысленных оплеух. Навоображала неизвестно что.
        - Ты-парень, ты-парень! - как мантру, пробормотала она про себя.
        Фейерверки закончились, люди начали расходиться. Словно угадав ее нежелание покидать праздник, сзади неслышно подошёл Лин.
        - Пойдём.
        Даже не спрашивая, куда и зачем, Элизабет молча последовала за ним.
        Они шли вдоль набережной, и внезапно девушка осознала, что несмотря на наступившую окончательно ночь, вокруг совершенно не темно. Яркое зарево разливалось откуда-то снизу, подсвечивая цветущие ветви и бросая отблеск нереальности на все окружающее.
        Лин сам не заметил, в какой момент снова взял Энди за руку. Чтобы не потеряться в толпе, быстро придумал он оправдание. Признаваться, что ему нравиться держать за руку мужчину, он был не готов даже сам себе.
        Тем более раньше за ним такого не водилось. Ловеласом он не был, спасибо, насмотрелся на вечные разборки в отцовском гареме и плачущую по ночам тайком мать, но дамским вниманием он был не обделен благодаря широким плечам, уверенности в себе и экзотической красоте, на которые женщины были падки всегда. Так что опыт имелся, и тяги к мужчинам там и близко не значилось.
        Но хрупкий, костлявый паренёк, почему-то вызывал у него смутные необъяснимые желания, вроде обнять или защитить.
        Или порадовать. Что вообще ни в какие рамки не лезло.
        По дороге он притормозил у одной торговки, выбрал два непонятных круглых сооружения из веток из целой кучи похожих на прилавке, ссыпал ей в ладонь несколько медяков, снова взял Элизабет за руку и уверенно двинулся дальше.
        Девушка шла за ним, как во сне, не задавая вопросов, и не сомневаясь. Все вокруг было как будто ненастоящим. И волшебные летающие фонари, сами поднимающиеся в воздух то тут, то там, и иногда вспыхивающие в небе запоздалые разряды фейерверков, и пламя, исходившее от реки.
        Наконец они вышли к озеру. Ляохэ в устье широко разливалась, образуя гавань, само озеро было настолько большим, что противоположного берега не было видно. Если бы Элизабет не изучила в своё время карту Хинга, то подумала бы, что перед ней море.
        Зарево, пылавшее на реке, оказалось сотнями огоньков, неизвестно как державшихся на воде и постепенно расплывавшихся в разные стороны по всему простору озерной глади.
        Лин уверенно вёл Элизабет по каменной косе, выступавшей далеко в озеро. На самом краю, где камни практически скрывались под водой, он присел и разложил купленные колючие круги, оказавшиеся подобием венков, только без цветов. Старая трава и сухие ветки образовывали миниатюрное подобие лодки, в центре которой расположилась крупная свеча. Теперь Элизабет поняла, что это были за огоньки на реке.
        
        Повозившись со спичками, Лин запалил оба фитиля и обернулся. Заметив, что Энди с недоумением за ним наблюдает, пояснил:
        - Это гнездо желаний. Их плетут летом, и сушат всю зиму, а по весне вставляют свечу и пускают по реке. Чем дальше проплывет гнездо и не потонет, а свеча не погаснет, тем быстрее сбудется желание.
        И протянул один колючий венок Элизабет. Та неловко его приняла, ободравшись сразу в трёх местах, не уверенная, что с ним делать дальше. От свечи исходило едва уловимое тепло. От ветра огонёк защищала полупрозрачная восковая бумага, свернутая кулёчком. Дешевая поделка, но в этот момент Элизабет она казалась чем-то волшебным, неземным, и ей верилось, что похрустывающее от сухости переплетение веток действительно способно исполнить ее желание.
        Только сейчас она осознала, что не знает, что загадать.
        Вернуться домой? После предательства родных дома у неё нет.
        Отомстить? Кому, отцу или брату? Она не собирается становиться такой же, как они.
        Денег? Власти?
        Новое платье?
        Лин отпустил свой венок в воду, подтолкнул, и стал смотреть как тот отплывает, не торопясь, покачиваясь на еле заметной ряби.
        Элизабет смотрела на его прямую спину и широкие плечи, заметные даже под накинутым плащом.
        Решительно опустив венок в воду, она аккуратно придала ему ускорения, так что он догнал венок Лина и оба плавно закачались рядом. Свеча несколько поблекла от ветра, Элизабет даже дыхание задержала.
        Огонёк выровнялся. Два венка бок о бок отплывали все дальше, пока не смешались со своими собратьями ниже по течению.
        - Что ты загадал? - Спросила девушка, выводя Лина из глубоких раздумий.
        - Вот ты мне скажи, каким по-твоему должен быть Император? - невпопад выдал Лин.
        - Обсуждать правителя - сродни измене. - Осторожно заметила девушка.
        - Ты сообразительный парень, и я не собираюсь выдавать тебя страже только потому, что у тебя есть собственное мнение. Просто недавно я столкнулся с нестандартной ситуацией, и теперь все время думаю - а если бы вопрос пришлось решать мне, как бы я поступил? Речь даже не об Императоре, это я и правда маханул. Любой начальник - каким он должен быть? Вообще, что такое в твоём представлении хороший начальник?
        Это было неожиданно и несколько не к месту, но Элизабет сосредоточилась и после недолгих раздумий выдала:
        - Хороший начальник должен знать своих подчиненных. Их слабые и сильные стороны, кто что лучше умеет, у кого какие желания. Если он поможет людям раскрыться на службе по максимуму, и при этом обеспечить им достойную жизнь, за ним пойдут куда угодно.
        Отвечая, она вспоминала Рэйвена - на его корабле у каждого матроса было своё место, и доход от сделки он всегда делил по справедливости между всей командой.
        Вообще в море жизнь оказалась намного справедливее, чем на суше - ее собственный отец при раздаче земель и наград зачастую руководствовался не личными качествами и заслугами награждаемых, а пользой, которую он мог выручить от них лично для себя или для государственной казны.
        Лин кивнул - то ли одобряя ее ответ, то ли соглашаясь с какими-то собственными мыслями.
        - Пойдём, я тебя провожу до дому. Ночь поздняя, на улицах небезопасно.
        - Не надо! Я сам дойду. - поспешно отказалась Элизабет.
        Лин понимающе хмыкнул про себя. Не хочет показывать помойку, в которой скорее всего живет. Стесняется.
        - Завтра ты занят? Когда отплывает твой корабль? - Энди замялся.
        - Я уже не служу на том корабле. Я, можно сказать, здесь обосновался.
        - Ещё лучше! - обрадовался Лин. - Хочешь, я тебя во дворец пристрою? На конюшню там или на кухню.
        - Нет-нет, спасибо! - Элизабет схватила его за руку, останавливая поток предложений. - Я тут уже нашёл работу, все нормально.
        Гордый, значит. Молодец, не пропадёт.
        - Тогда завтра вечером здесь же?
        - Хорошо. - Машинально кивнула Элизабет.
        И мысленно надавала себе пинков. Это что, ей теперь каждый вечер из дворца сбегать? А если ее хватятся?
        На обратном пути по скользким камням, Элизабет продолжала держаться за его руку. Лин не возражал.
        На торжественный обед в Императорском Цветочном зале по случаю наступления Нового года собрались все министры и советники с семьями. Естественно, все родственники Императора тоже была в сборе.
        Лин сидел по правую руку от отца.
        Это было неожиданно. Обычно он занимал место в конце центрального стола, если вообще на этом обеде бывал. В этот раз Император не только недвусмысленно потребовал его присутствия, но и отвёл ему самое почетное место. По левую руку сидел наследный, первый принц Хон.
        Дальше вдоль стола расположились второй, четвёртый и пятый принцы и принцесса. Императрица сидела напротив Императора, через весь стол.
        Зал был огромен. Кроме центрального стола для главной семьи Хинга, вокруг расположились ещё несколько десятков столов поменьше. Высшие чиновники обязательно приводили с собой детей - супруг приводить было необязательно, только если они были сами высокого рода - мало ли, приглянется дочка министра одному из принцев. На мальчиков надежды такой не было - принцессу ожидало продуманное политически замужество в какой-нибудь дружественной Хинг стране. Но показать потомство Императору в любом случае было нелишним.
        Лин скользил задумчивым взглядом по цветнику перед ним. Бледнокожие, полноватые, с вычурными тяжелыми прическами и увешанные драгоценными подвесками, ожерельями и браслетами не хуже индустанок. Только те отгоняли злых духов, а эти просто кичились богатством и роскошью.
        Отец негромко заговорил - и в зале моментально наступила мертвая тишина.
        - У нас недавно была такая забавная ситуация с новой данью. - обратился он к жене. - Представляете, попытались подменить девочку.
        Лин быстро оглядел доступные ему лица. Не вертеться же на стуле. Никто не выдал себя сразу, а жаль. Может, за его спиной кто, об этом он узнает позже, от вездесущей охраны.
        - Как же так, супруг мой. - удивилась Императрица. - Неужели кто-то осмелился попытаться вас обмануть?
        - Именно! - показательно сокрушаясь, Повелитель Поднебесной покачал головой. - Если бы они не прокололись на сущей мелочи, если бы успели незаметно произвести подмену, у нас во дворце сейчас был бы шпион.
        Император не стал рассказывать всем о том, что остальные девушки-дань этого года остались за стенами дворца. Учитывая возможность подмены, до тех пор пока их личность не подтвердится, они проживали в роскошном, но хорошо охраняемом доме на окраине Бенджинга. Проверяли по совету Лина - без пыток, послав людей с портретами во все уголки страны. Это, конечно, займёт довольно длительное время, но зато его третий сын не будет смотреть на отца, как на монстра.
        - Я даже начал задумываться, достоин ли я как Император, раз к нам так внаглую присылают разведчиков. Наверное, старею я уже, теряю хватку.
        Министры несогласно зароптали, заверяя наперебой, что Повелитель все ещё мудрейший, достойнейший и замечательнейший из ныне живущих.
        Император перевёл взгляд на Хона, старшего сына. Наследный принц был хорош собой, расчётлив и амбициозен. Вот только ума ему немного не хватало, но любящий отец предпочитал этого до поры до времени не замечать, надеясь, что все придёт с опытом.
        - Как ты думаешь, сын мой, какие самые важные качества для Императора?
        - Ум и жесткость. - не задумываясь, ответил Хон. - Благодаря уму он предугадает любые действия противника, а жесткость позволит держать народ в узде, чтобы не бунтовал.
        Чиновники согласно закивали.
        Неожиданно Император повернулся к третьему принцу.
        - А ты, Лин, что скажешь?
        Лин, не жуя, проглотил кусок запеченного в баклажане мяса, чуть не подавившись. Чтобы отец напрямую к нему обратился при полном зале гостей? Но отвечать надо, и быстро.
        Вспомнился похожий разговор с Энди прошлым вечером. Слегка улыбнувшись собственным мыслям, принц ответил:
        - Император должен знать свой народ. Их таланты, желания, устремления. Если он поможет подданным раскрыть свой потенциал, обеспечит им достойную жизнь, за ним пойдут и поддержат. Безо всякой жесткости. - добавил он, глядя на брата.
        Министры снова закивали, хотя не очень уверенно. Мысль о том, что народ не надо принуждать и контролировать, была им явно в новинку.
        Император неопределенно покивал и вернулся к еде. Лин тоже, не замечая, каким яростным и ненавидящим взглядом прожег его старший брат.
        Глава 9
        Помотав головой, Лин снова перевернулся на другой бок. Сон не шёл. Воспоминания о загадочной девушке с Кондзю перемежались с освещенным фейерверком тонким профилем Энди.
        От внезапной мысли Лин даже сел на постели. Скоро же день рождения отца! Чем не повод наведаться в Покои Мастериц. Наверняка умелица-кружевница сможет придумать что-нибудь оригинальное, чтобы порадовать Императора.
        Осознав, что не в силах заснуть, Лин накинул рубашку и штаны и вышел в сад, побродить. Только это его и спасало во дворце - возможность бродить по огромной, пустынной ночью территории.
        Парень из Мумбая почему-то не шёл из головы, и это начинало Лина беспокоить.
        Он слышал, конечно, об отношениях, иногда возникающих между двумя мужчинами, в конце концов он вырос во дворце, и евнухи этим частенько грешили. Но себя он всегда считал поклонником прекрасного пола, и то, что его мысли и, как ни гнал он это ощущение, сердце, может занять безродный юнга с торгового корабля, повергало принца в некоторое уныние.
        Их встречи в городе все больше напоминали свидания. Сначала фейерверки, потом прогулки по вечерним цветущим садам на склоне горы, ужины в известных искусной кулинарией тавернах - там Лин всегда заказывал кабинет, отдельное помещение со столиком, отгороженное от основной части занавесом или ширмой. Он так поступал и раньше, но ел всегда в одиночестве. А теперь постоянно таскает с собой бывшего юнгу, обосновывая для себя тем, что парень отощал и явно недоедает.
        Ноги сами привели Лина в уголок с термальными источниками. В этой части дворца и днём-то почти не было народу, кроме тех раз, когда служанки устраивали банный день. У всех остальных обитателей дворца, рангом повыше, имелись проведённые удобства рядом со спальнями, хвала прогрессу.
        Крыша на тонких резных колоннах прикрывала три озерца с разной температурой от дождя и опадающих с соседних деревьев листьев. Деревянные мостки и каменные ступени в каждом бассейне облегчали спуск в купальню. От самого мелкого озера исходил характерный неприятный запах, и вода пузырилась газами. Купание в нем избавляло от многих хворей, особенно кожных. Дамы в основном плескались именно в нем, смывая сомнительные ароматы в соседних резервуарах.
        Принц раздумывал, не искупаться ли ему, когда услышал шорох у ограды купальни.
        Лин инстинктивно отступил в тень. Кто это может быть посреди ночи?
        Редкая стража, охраняющая Запретный Дворец по ночам, концентрировалась на покоях Императора и окружавшей весь дворец широкой каменной стене. Патрули ходили прямо по стене, обнесённой колючей проволокой и шипами с внешней стороны, и иногда бросали взгляды внутрь территории, чтобы убедиться, что никто, вроде вероломной наложницы, не пытается выбраться наружу. Даже мимо этих патрулей были лазейки, кому как не принцу, выбиравшемуся из дворца почти каждую ночь, о них знать.
        Сюрпризом оказалось, что о них знал кто-то ещё.
        Через низкую, всего до пояса, каменную изгородь перемахнула темная фигура. Принц с изумлением узнал Энди. А этот как попал в Запретный Дворец? Ещё и в район женских покоев?
        Парень нёс тючок. Своровал что-то?
        Тем временем Энди подошел к берегу источника, положил свёрток на скамью для одежды, потянулся с чувством, и начал раздеваться.
        Вот наглец. Он ещё и купаться после преступления вздумал. Вот сейчас стражу позову. Хотя нет, сам его арестую.
        Энди потянул через голову рубаху и принц непонимающе заморгал. Со спиной что-то было не так. Даже для подростка она была узковата и слишком плавно изгибалась в талии.
        Когда подросток повернулся, чтобы достать полотенце из тюка - всего лишь полотенце и запасное белье, ничего краденого - Лин невольно зажмурился, потому что увидел нечто, совсем ему не полагавшееся.
        Они были маленькие, но хорошей формы, с острыми розовыми навершиями, съёжившимися от прохладного ночного воздуха.
        Лин потряс головой, пытаясь отогнать изображение, засевшее перед глазами. Когда он их снова открыл, Энди, или как ее теперь называть, уже зашла по пояс в теплую воду и теперь водила ладонями по пробегающей от легкого ветерка ряби, будто наслаждаясь ощущениями. Длинные, почти белые волосы каскадом закрывали всю спину, намокшие пряди уходили даже под воду.
        Она постояла на месте, привыкая к приятной ласке пенящейся воды, и нырнула. Тень скользнула под водой, быстро добравшись до середины озерца и вспорола лунную дорожку брызгами. Руки, тонкие и деликатные, уверенно рассекали водную гладь.
        Элизабет всегда любила плавать. Даже имея под рукой полноценный душ, ей все равно больше нравилась термальная купальня. А поскольку официально мастериц выводили купаться всего раз в две недели, остальное время приходилось пробираться в купальню по ночам, неофициально. Стража внутри дворца почти не появлялась, избежать редких патрулей ей удавалось без проблем, единожды выучив расписание пересменки.
        Девушка снова нырнула, проплыла до противоположного берега, отдышалась, держась за каменный бортик. Мокрые волосы неприятно холодили спину. Вернулась к деревянным мосткам, встала в полный рост - воды с этой стороны всего по пояс - и порывшись в принесённых вещах, нашла мыло.
        Мастерица из соседней с ней комнаты отлично делала косметику, кремы и шампуни, и Элизабет недавно попросила у неё несколько бутылочек средства для волос с мадаракской ванилью. Аромат предательски щекотал ноздри, напоминая о терпком, смешанном с мужским потом и сандалом запахе Лина. Мужчина упорно не шёл из ее головы, мешая спать по ночам и заставляя сердце биться чаще, когда он рядом. А то и пропускать удары, когда он на неё смотрел так, будто видел насквозь ее маскировку и точно знал, что перед ним безнадежно влюблённая в него женщина.
        Элизабет намылилась, несколько раз пересекла водоём, прополаскивая голову. Вылезла, обтерлась огромным полотенцем, оделась в чистый мужской костюм, подхватила тючок с грязным бельём.
        
        Лин ещё долго стоял неподвижно, оглушенный увиденным. Девушка уже давно ушла, ночь близилась к рассвету. Принц развернулся и пошёл к соседнему, холодному источнику. Перед тем, как встречаться с Энди сегодня днём, следовало хорошенько остудиться.
        Лин сегодня не в себе, решила Элизабет. Поругался с кем? Или просто настроения нет? Странные взгляды, которые он бросал на неё периодически, порядком настораживали девушку. Неужели он догадался? Но как?
        Привычно взяв ее за запястье, Лин потащил Элизабет куда-то в сторону набережной. Добравшись до моста через Ляохэ, он не стал пересекать реку, а принялся спускаться по обрыву под мост. Весна была в разгаре, вьюнок, обвивавший опоры моста, цвел вовсю. Лин затащил девушку под мост и развернул к себе лицом.
        Ветка захрустела, проминаясь под рукой принца. Элизабет попятилась и тут же уперлась спиной в стену. Ниша была небольшой, чисто декоративной, вьюнок здесь разросся особенно густо. Острое ощущение дежа-вю пронизало принцессу. Она взглянула в глаза Лина. Неужели он тоже помнит ту встречу в Мумбае так же ясно, как она? Он же считает ее парнем, что он сейчас делает? Неужто...
        Тёплая ладонь нежно погладила ее щеку, спустилась на шею, большим пальцем чуть налавливая около уха. Будто под гипнозом, Элизабет послушно склонила голову, завороженно наблюдая, как приближается лицо Лина. Его губы были нежными и властными одновременно. Пробовали ее на вкус, убеждали, заманывали. Она и не думала сопротивляться, послушно следуя за игрой его языка. Когда она прикусила его нижнюю губу, он застонал, вжимая Элизабет в податливую листву. Ее пальцы сжали тонкую ткань его рукавов, скользнули выше, на плечи. Одной рукой она неуверенно погладила его по шее, запустила пальцы в отрастающие волосы.
        Лин держал ее крепко, будто она вот-вот убежит, и бережно, как самое хрупкое сокровище. Оторвавшись от ее губ, тяжело задышал, пытаясь справиться с собой.
        Элизабет на секунду представила, как это должно выглядеть со стороны, и попыталась вырваться. Лин не отпустил.
        - Что о вас подумают! - прошипела девушка. - Целуетесь с парнями по подворотням.
        - Целую кого хочу, мне можно. - Легкомысленно ответил Лин. Пронизывающий взгляд заставил Элизабет поежиться. - Ничего не хочешь мне рассказать?
        - Вы и сами все поняли. - пожала та плечами. Снова попыталась высвободиться, снова безуспешно. - Да отпустите меня наконец!
        - Ни за что. Ты мне нравилась даже когда была парнем, а теперь я точно знаю, что ты мне нужна, Эн... Тебя как зовут вообще, на самом деле?
        - Элли. - представилась Элизабет прозвищем, которым ее называла только Кэти. Мысль о сестре заставила ее тяжело вздохнуть.
        - Рад что тебя мучает совесть. - принц принял тяжелый вздох за раскаяние. - Врать сыну Императора, вот наглость.
        - Как сыну Императора? Ты разве не племянник дя... министра Минг?
        Лин расхохотался.
        - Ты все это время считала меня племянником министра? А я-то думал, почему нету должного почтения. Я принц. Но можешь вести себя как раньше, мне это даже нравится.
        - Спасибо, разрешил. - еле слышно пробурчала Элизабет. Все расслышавший принц довольно хмыкнул. Не боящийся его Энди был отдушиной в затхлом мире Дворца. До этой минуты Лин сам не понимал, как ему дороги были эти отношения. Если бы Элли поменяла своё поведение, ему было бы очень тоскливо без их легких перепалок и ее непринужденности.
        Полноценно взяв ее за руку и в открытую переплетя пальцы - плевать, что о нем подумают! - он помог Элизабет выбраться из ложбины реки на дорогу.
        До рыбного ресторанчика в заливе, славящегося своим печёным на углях карпом, они так и шли - бок о бок, не разнимая рук.
        - Так как ты умудрилась оказаться на корабле? - начал допрос Лин, как только они устроились за столиком. - Неужели никто не догадался, что ты девушка?
        - Меня пытались похитить. Я сбежала, капитан Рэйвен был так добр, что принял меня в команду. Кроме него, никто и не знал, что я девушка.
        История удивления не вызвала. К сожалению, в этом мире мальчиков похищали ничуть не реже чем девочек. Лин сочувственно погладил Элли по щеке и встретился с ее внимательным серым взглядом. Время замерло, как и его пальцы на нежной коже девушки.
        Опомнившись, Лин отнял руку, и прокашлялся. Откинув полог, подошла подавальщица и принялась расставлять многочисленные тарелочки. Соленья, овощи, три сорта уже почищенной от костей печёной рыбы, соусы. Закончив сервировку, с поклоном удалилась.
        Девушка ела быстро, не чувствуя вкуса блюд. Все было восхитительно, просто потому что напротив сидел он, смотрел на неё настоящую и не мог оторвать глаз.
        Лин бросил на стол пару льянгов, расплатившись, и кивнул Элизабет:
        - Пошли, прогуляемся.
        Гуляли долго, пока не стемнело окончательно, и фонарщики не прошлись мимо них, зажигая длинными горелками газовые светильники из разноцветной вощеной бумаги.
        Особенно девушке понравилось гулять вдоль залива. Слушая шум волн, она представляла, что все еще на корабле Рейвена, свободна от условностей и обязательств, при этом еще и держит за руку того, кто ей по-настоящему нравится.
        Лин первым заметил магазинчик с украшениями. Выставленные в витрине металлические зеркальца и гребни тонкой работы были украшены цветной эмалью, имитировавшей для людей попроще драгоценные камни.
        Элизабет, изголодавшись по женским штучкам, долго придирчиво перебирала сокровища. Увидев крохотное зеркальце в резной оправе из слоновой кости, не смогла устоять. Лин, улыбаясь, расплатился, мало заботясь, как это выглядит со стороны.
        Хотя торговец, дядюшка Мо, давно догадался, что перед ним влюблённая парочка, и одна из них переодетая девушка. Ни один мужчина, даже самой нетрадиционной ориентации, не стал бы тратить час на то, чтобы выбрать - не украшение и не заколку - зеркало.
        Принцесса не обращала внимания на странные взгляды прохожих. Шла рядом с принцем, крепко держа его за руку, и наслаждалась каждой минутой, понимая, что скорее всего встречи придётся прекратить. Слишком многим рисковали они оба, ввязываясь в эти отношения. Принцу вряд ли простят связь с простой данью-кондзийкой, а если правда тем более откроется - опальная принцесса не лучше.
        Элизабет сама не заметила, как оказалась в общем зале покоев Мастериц. Погрузившись в тонкий узор вышивки на новых занавесках для комнаты принцессы, она очнулась, только когда неясный гул перешёл в отчетливые возгласы:
        - Принц! Сам принц сюда идёт!
        Элизабет не обращала на переполох никакого внимания. Пока в распахнувшиеся двери не вошел тот, кого она оставила не так давно на городской площади. Сначала она решила, что Лин обо всем остальном тоже догадался, и пришел устроить скандал. Судя по тому, что принц направился прямо к ней, так оно и было.
        Остановившись прямо перед ней, он бросил в пространство:
        - Где мы можем поговорить наедине?
        Хорошо, хоть скандал будет не публичным, выдохнула с облегчением Элизабет. Присев в официальном приветствии, она движением руки предложила следовать за ней.
        Проводя принца в свою мастерскую, она повернулась к нему и снова присела в полупоклоне, ожидая дальнейших распоряжений, как и положено по протоколу. На таких мелочах ее не взять.
        Лин молча прикрыл тонкие, почти целиком бумажные, полупрозрачные двери. Иллюзия уединения, зато и подслушать никто не сможет незаметно. Походил из угла в угол, собираясь с мыслями.
        - У Императора скоро день рождения. Я хочу подарить ему нечто уникальное. И мне нужна твоя помощь.
        Лин остановился перед Элизабет, глядя на неё и досадуя, что лица не видно. Вообще ничего особо не видно, тело спрятано в мешковатом платье, лицо и волосы скрыты кружевом, не поймёшь, уродина перед ним или красавица. Как бы заставить ее приподнять покрывало?
        - Я хочу, чтобы ты сделала настенную карту мира. Сплела, вышила, технические вопросы на тебе. - Продолжил он после затянувшейся паузы.
        Это уже интересно. Значит, не в ней дело. Когда он раскрыл Энди, вокруг да около так долго не ходил. Элизабет с облегчением выдохнула.
        - Есть ли какие-нибудь еще указания, мой господин? Размер, цвет?
        Она шелестела едва слышно, сеть кружева глушила голос, превращая его в едва разборчивое бормотание. Зато не узнает.
        Жаль, что приходится продолжать ему врать. Если она раскроется ему, шансы на то, что он доложит Императору, велики. Все-таки, он отвечает за разведку. Зачем ставить его перед таким мучительным выбором - она или долг. Проще сделать вид, что не знает его. Всего одна вышивка, несколько недель - потом он про неё забудет, а Элле похоже придётся перестать выбираться в город. Опасно.
        Не надо было вообще соглашаться на ту встречу, после Нового Года. В праздник - случайность, временное умопомрачение. Зачем было увязать так глубоко, встречаться с ним снова и снова, рисковать разоблачением - и в итоге попасться. Она даже не спросила на чем прокололась! Элизабет досадливо прикусила губу и тут поняла, что Лин ее о чем-то спросил, а она, поглощенная мысленными терзаниями, все прослушала.
        - Размер примерно с эту стену. - терпеливо повторил Лин, указывая на стеллажи с нитями. - Сколько примерно времени тебе нужно?
        - Когда у Его Величества день рождения? - Спросила Элизабет. Лин удивленно вскинул брови - такие даты зубрились всеми детьми в школах. Хотя конечно, чему удивляться - девочка из глухой провинции. Может, и в школу не ходила.
        - Первое июня. У тебя еще два месяца. Успеешь?
        - Приложу все силы, мой господин. - прошептала Элизабет, приседая в очередном реверансе.
        - Я на тебя рассчитываю. Если тебе понадобятся образцы, возьми в Дворцовой Библиотеке. Скажи, ты от меня, тебе предоставят любые карты.
        Глава 10
        Попав впервые в Дворцовую Библиотеку, Элизабет замерла на пороге. Здание скрывалось позади Императорских покоев, так что попасть туда можно было только пройдя несколько кордонов охраны. Волшебная фраза «по заданию третьего принца», впрочем, открывала любые двери.
        Огромный круглый зал был ярко освещён не только благодаря солнцу, проникавшему сквозь частые вертикальные окна, но и многочисленным светильникам. Запретный Дворец, единственный во всем Хинге, был обеспечен электричеством. Маленькая станция, поставленная послами Саксонии в качестве сувенира, выше по течению Ляохэ, едва справлялась с обеспечением Императорских покоев. Даже на комнаты принцев уже не хватало. Но с Библиотекой Император поделился - понимал, что светильники с настоящим огнём рядом с книгами пожароопасны.
        Книг как таковых Элизабет на первом этаже не обнаружила. Многочисленные полки были заполнены свитками, уложенными в несколько рядов, некоторые ниши были покрыты густым слоем пыли. Полы в Библиотеке сверкали, но свитки явно редко трогали.
        Посередине зала в отверстие в потолке уходила металлическая, украшенная витиеватым кованым узором лестница.
        Любопытствующая девушка поднялась на второй этаж и обомлела. Во-первых, ступеньки сворачивались улиткой и терялись в обе стороны - похоже, в Библиотеке было больше десяти этажей. Не меньше трёх наземных, и неизвестно сколько подземных. Во-вторых, второй этаж оказался именно картографическим, если можно так выразиться.
        На стенах, свободных от полок, висели классически выполненные зарисовки пейзажей разных районов страны, одна достаточно подробная карта расположилась прямо напротив лестничного пролета - цветная, искусно нарисованная на белом шелке. И насколько Элизабет могла судить, неправильная. Если прикидывать по времени путешествия, острова находились куда дальше от берега, чем было нарисовано. И если это считалось лучшей картой, достойной выставления на всеобщее обозрение, страшно представить, какие все остальные.
        Элизабет начала работу. Она проверила сначала каталог - был и такой. Мировые карты, теоретически, располагались в секции Цень. Но на практике оказалось, что если так когда-то и было, с тех пор утекло много воды, а побывало в Библиотеке и переворошило свитки еще больше посетителей.
        Сначала бедной девушке пришлось привести в порядок весь второй этаж. А заодно несколько раз сгонять на другие, относя свитки в положенные районы. Библиотеке срочно требовалась модернизация и хранитель.
        Следующим этапом она отсортировала для себя общие карты. Из них впоследствии Элизабет скомпонует одну, полноценную.
        Времени не оставалось даже на сон. Про свидания пришлось забыть вообще.
        С момента разоблачения «Элла» встретилась с принцем всего один раз. Сказала, что возвращается в прежнюю команду и отплывает уже завтра. На бурные возражения принца, о том, что девушке в море небезопасно, логично указала на то, что в центре Бенджинга тоже не особо безопасно, тем не менее она как-то справлялась до сих пор. Целовались на прощание долго, с привкусом отчаяния. Элизабет, в отличие от Лина, прекрасно понимала, что видятся они скорее всего в последний раз в таком, вольном, качестве. Поэтому вложила в поцелуи все свои чувства, которые даже сама до конца не понимала.
        Зато теперь она видела принца каждый день. Нечетко, сквозь кружевную завесу, но это не мешало ей ощущать запах экзотической ванили, смешанный с пылью и хрустящей свежестью бумаги.
        Лин часами пропадал в библиотеке, составляя вместе с молчаливой кондзийкой приемлемую и пропорциональную карту мира.
        Работа шла небыстро. Все осложнялось тем, что карт, подходящих для копирования, просто не было. Приходилось составлять общую буквально на интуиции, прилаживая очертания материков и подгоняя их по памяти - в кабинете отца Элизабет висела довольно подробная морская навигационная карта, составленная признанным специалистом несколько лет назад. Пропорции материков получились почти сразу, но вот с расположением стран пришлось повозиться. Почему-то почти на всех картах в Библиотеке Хинг либо был представлен центром мира, либо просто был изображён сам по себе. Иногда рисунок делили пополам и на второй половине изображали другую страну - подарки послов, догадалась Элизабет. Весьма подхалимские, кстати.
        Редкие общие карты были довольно примитивны и явно стары как мир. Скорее всего, они остались от той эпохи, когда Хинг активно занимался мореплаванием и осваивал новые территории. С тех пор прошло несколько сотен лет, и территории давно заняли другие народы. Даже формы континентов изменились.
        Лин ползал по разложенным на полу картам вместе с ней. Помогал снимать пыльные свитки с верхних полок, искал атласы по алфавиту, держал прозрачную восковую бумагу, пока Элизабет копировала очертания стран, подходящие по масштабу для их творения. Как-то незаметно карта стала их общим произведением, практически детищем. Ни один подарок отцу он до сих пор не делал собственноручно. Привозил экзотические сувениры из далеких стран - было дело, но чтобы самому... Ощущение было новым, но приятным.
        Особенно из-за напарницы. Тихая, скромная кондзийка была полной противоположностью яркой, живой и подвижной Элли, но вопреки здравому смыслу нравилась Лину ничуть не меньше. Принца смущало собственное поведение донельзя - влюбиться в двух таких разных женщин, да еще и одновременно! У одной он даже лица не видел ни разу.
        Утешало то, что хотя бы не в парня.
        Глядя на Элизабет, ползающей со странной конструкцией из карандаша и палочки в руках по наброску будущей карты, Лин задумался. Странное у них, в Кондзю, образование у девочек. День рождения императора не знает, а сложнейшие формулы тригонометрии щёлкает как орешки. И в картографии разбирается.
        Он еще не встречал хингийской женщины, откуда бы то ни было, умеющей считать, не то что формулы выводить. Даже читать и подписать собственное имя могли только девушки из знатных семей, да и то не все. Как повезёт. Если отец разрешит.
        
        Загадочная кондзийка разбивала все стереотипы. Лучше него разбиралась в математике, знала очертания всех стран, столицы, крупные города, правила на ходу размеры и форму. Лин начал задумываться, не шпионка ли и эта тоже. Но почему так бесхитростно демонстрирует своё отличие от остальных?
        После того, как контуры были нанесены, страны распределены пропорционально по материкам и возвышенности и низменности обозначены - одной Элизабет понятными значками, - наступил самый ответственный этап. Она закрылась в своей комнате и принялась творить. По мере необходимости посылала одну из прислужниц за нужными материалами.
        Лин слонялся из угла в угол в своих покоях. Элли уехала, кондзийка прочно занята им же придуманным делом, и он остро ощутил, как ему без них обеих скучно и одиноко. Для него три недели тянулись бесконечно.
        Элизабет же казалось, что время летит. Где-то в середине работы она поняла, что картине нужна более основательная подложка. Сходила в императорские мастерские и заказала по размерам полотна раму с подрамником, на которую по окончании сможет натянуть и прибить мелкими гвоздиками готовое произведение.
        Когда-то давно придворный живописец отца учил ее натягивать холст на подрамник. Любой художник должен уметь сам подготовить себе холст и сделать краски, любил он повторять. И к вопросу обучения рисованию он подошёл основательно.
        После трехгодичного курса Элизабет умела писать маслом, акварелью и пастелью, могла составить больше десяти цветов из подручных материалов вроде камней или водорослей, сносно зарисовывала с натуры и естественно, сама готовила свои холсты и кисти.
        Умение пригодилось спустя годы совершенно неожиданно.
        Накануне дня рождения Императора придворным мастерицам мешал уснуть всю ночь неизвестно откуда доносившийся звонкий стук миниатюрного молоточка.
        Элизабет никому не доверила обработку картины, и тем более не пускала никого смотреть на процесс. Только третий принц изредка допускался в ее комнату. Пробираясь между разбросанными по полу нитками и обрезками, стоял несколько минут, оценивая прогресс, одобрительно кивал, иногда подсказывал что-нибудь - все-таки попутешествовал он знатно, и местность некоторых стран изучил достаточно хорошо.
        Сдав законченную и надежно укрытую плотным покрывалом работу на руки сопровождающим третьего принца людям, Элизабет обессилено упала на кровать лицом вниз, не раздеваясь, и заснула. Из-за спешки она не спала уже неделю.
        Парадная зала, в которой Император принимал подарки и подношения ближайших подданных, таких как родственники и министры, была умеренно украшена к празднику. С потолка свисали гирлянды живых цветов, в окна были добавлены витражи, на полу свежие ковры и новые подушки для гостей. Сама по себе покрытая золотом и росписями зала выглядела слишком торжественно, чтобы навешивать много лишнего.
        Очередность установили обратную - то есть сначала Императору поднёс дары самый нижний в иерархии министр, а последним должен был стать наследный, первый принц.
        Третий принц терпеливо стоял у стены, ожидая своей очереди. Его слугам приходилось куда хуже - надо было держать вертикально тяжелённый прямоугольник рамы. Хоть и упёртый в пол для устойчивости, держать такой вес на себе несколько часов было не весело.
        Наконец подошёл их черед.
        Картину вынесли вперёд, поставили лицом к Императору, чуть поотдаль, чтобы сидящим рядом чиновникам тоже было видно.
        Император благосклонно принял подношение, приказал снять покрывало. Пару минут изучал, склонив голову. Зал, затаив дыхание, любовался тонкой работой. Не все поняли, что это за карта, но объём приложенных сил впечатлял.
        По алому шёлку - уже новаторство, карты всегда делали на белом - тянулись разноцветные нити кружева. Изведанные земли обозначались в зависимости от климата желтыми, зелёными и синими нитями. Последние - в районах вечной зимы. Неисследованные или плохо изученные участки отмечались белым, притягивая взгляд и как бы предлагая отправиться в экспедицию немедленно.
        Поверх кружева страны были расшиты пайетками, бисером, лентами и другими материалами, имитирующими рельеф. Так, океаны были украшены шелковыми синими лентами, свернутыми в форме волн и отделанных кружевным белым кантом - вроде пена. Горы представлялись как нагромождение бархатных лоскутков со снежными вершинами из стекляруса.
        Стало понятно, почему карта заключена в солидную раму с подрамником. Общий вес и рельефность не позволяли свернуть ее привычным рулоном.
        Император задумался. Кивком приказал унести, и обратился к следующему дарящему.
        Наследный принц принёс в дар искусно выделанные одеяния, отделанные драгоценным мехом соболя. Шкурки закупались в Славии, и стоили баснословно дорого из-за лимита на количество вывоза, наложенного их царем.
        Вечером Элизабет вызвали в Императорские Покои. Лин уже топтался под дверями. Его тоже вызвали.
        Оба пребывали в недоумении. То ли Императору так понравился дар, что их будут отдельно благодарить, то ли их сейчас ждёт выволочка. Так что молодые люди порядком нервничали.
        Император нетерпеливо выхаживал в роскошных покоях, протаптывая дорожку в пушистом ковре. При появлении Лина и Элизабет он насупился и взмахом руки отослал стражу, оставшись с ними наедине.
        - Пойдёмте со мной. - скомандовал он. У Элизабет засосало под ложечкой от предчувствия нагоняя.
        Император прошел в смежные покои, оказавшиеся кабинетом. У стены около рабочего стола расположилась яркая карта в раме, смотрящаяся довольно вызывающе посреди общего бежево-белого окружения. В быту правитель придерживался сдержанной гаммы, и Элизабет пожалела, что не смогла как следует выяснить его пристрастия до того, как села вышивать.
        - Это что? - прокурорским тоном вопросил Властитель Поднебесной.
        - Карта мира. - неуверенно пояснил Лин.
        - Тогда почему она не совпадает вот с этой?
        Император махнул рукой в сторону рабочего стола, над которым висела классическая белого шелка карта, изображавшая Хинг в серединке, а остальные скукоженные и деформированные страны вокруг.
        - Потому что она неправильная. - подала голос Элизабет и прикусила язык, но было поздно.
        - Девочка, эта карта висела над столом еще моего деда, и была подарена лично исследователем Цинь Ньянгом.
        Очевидно, имя должно было внушать уважение и трепет, но Элизабет про такого не слышала.
        - Если ей действительно так много лет, то эта карта как минимум устарела. При всем уважении, Ваше Величество. - и Элизабет присела в поклоне, запоздало выражая почтение.
        Император задумчиво смерил взглядом закутанную в вуаль фигуру.
        - А эти карты тоже устарели? - он широким жестом обвёл разложенные в художественном беспорядке на столе рулоны.
        Лин дернулся вперед, но Император покачал головой. Девочка его заинтересовала. Он и сам подозревал, что карты, описывавшие его страну, не совсем правдивы, но сил и времени установить правду никак не находилось.
        Элизабет подошла поближе и стала перебирать свитки, разворачивая и мельком оглядывая.
        - Все державы, приславшие карты в подарок, явно пытались вам польстить. Хинг велик, но не настолько больше Индустана. Про Славию я вообще молчу - она раза в три больше, а здесь похоже, что вы одинаковые. Вот Нижеземье в своём амплуа. Польстили сами себе. Их в таком масштабе на карте вообще видно не должно было быть. О, вот подарок Саксонии. Чем он вас не устроил? - Элизабет сдула пыль с запорошенного свитка.
        - Мы там меньше почти всех соседей! - праведно возмутился Император.
        - Ну вообще-то так оно и есть. - Принцесса поежилась под гневным взглядом, но продолжила. - Я видела морские навигационные карты, эта ближе всего к ним. Как вы думаете, моряки станут рисковать собой и кораблем, плавая по непроверенным или искажённым картам?
        - Ты права. - задумчиво протянул Император, передумав гневаться. Элизабет незаметно с облегчением выдохнула. - У Хинга многочисленное, хорошо вооруженное войско, но флота у нас нет. Рыбаки далеко от берега не отплывают, так что в картах мира мы полагаемся на иностранцев и своё воображение. Хорошо, когда можно реально оценить противника. Мы раньше Индустан недооценивали, и поплатились. Чуть не потеряли часть территории в прошлом веке.
        Элизабет помнила эту историю из рассказов дяди Минг. Хинг пошёл на Индустан войной, рассчитывая быстро и бескровно урвать кусок побольше. Противник оказался непрост, коварен и хитер. В ловушках и джунглях погибло тогда больше солдат, чем в прямых столкновениях. С трудом заключенный хрупкий мир не примирил две державы, а всего лишь замял конфликт, превратив пламя в тлеющие угли.
        Хингцев с тех пор не принимали в Индустанских поселениях, а уже проживающих на территории держали под пристальным наблюдением. От послов и торговцев ведь никуда не денешься.
        Тогда, сто лет назад, карты тоже не отличались точностью. Не только у хингийцев. Но прогресс с тех пор шагнул далеко вперёд. Появились формулы, позволявшие рассчитать точное расстояние, масштабы, измерить высоту и протяженность гор. Придумали новые инструменты для отрисовки карт. Только в Хинге про них, похоже, не слышали. И продолжали представлять мир по отжившим своё древним зарисовкам, да по подхалимским подаркам союзных и не очень держав.
        Глава 11
        Император одобрил рвение кондзийки. Лин ожидал бурю негодования, но отец на удивление благосклонно отнёсся к выскочке, и даже перевёл на другую должность. Зачем такому уму пропадать за вышивками, пояснил тот.
        Теперь Элизабет стала Смотрительницей Императорской Библиотеки и по совместительству Старшим Картографом Империи. Неважно, что младших, да и вообще картографов во всей Империи не было.
        С новой должностью в комплекте шла смена быта.
        Пришлось переселиться в каморку на четвертом этаже, на самой вершине библиотечной башни.
        Зато она была раза в два больше, чем ее предыдущее обиталище, и обладала всеми современными удобствами, включая электрическую лампу в стене. И туалет. В личном пользовании Элизабет. Мечта!
        Еще ей теперь, как ответственному лицу, полагалась персональная прислуга. Энергичная, подвижная девочка Муна прибежала в первый же день назначения, через час после официального объявления. Долго тараторила, сверкая яркими глазками цвета молочного шоколада, как ей приятно прислуживать такой умелой и умной даме. Элизабет слушала вполуха, внутренне наслаждаясь. Привычный подхалимаж слуг после долгого перерыва был просто музыкой для ушей.
        Кофейная кожа девочки указывала на ее неместное происхождение. Тянуть из неё информацию не пришлось. Она сама рассказала, что попала во дворец случайно, и считает, что ей крупно в этом повезло. Муна была из тех самых детей бедуинских поселений на дальнем юге, которые часто попадались под руку работорговцам и просто нечестным купцам. На ее счастье, она была тогда слишком мала, чтобы прельстить кого-то из матросов как женщина, так что после выматывающего путешествия в трюме корабля всего лишь попала на невольничий рынок. Оттуда ее перевезли сначала в дом одного вельможи на севере Хинга, а потом, через несколько лет, когда вельможа попал в немилость к Императору и его имущество конфисковали, вместе с мехами и золотом переехала во дворец. Прислужницы на тяжелую и непрестижную работу в Запретном Дворце требовались всегда, а Муне это было только в радость. После кочевого детства и рабской юности трехразовая кормежка в общей столовой для слуг и тёплая постель были для бедняжки как райская жизнь.
        Девочка оказалась не только болтливой, но и сообразительной и расторопной. Быстро подготовила новые покои к переезду, организовала стражников для перетаскивания тяжелых вещей - благо, их было немного, всего два сундука с тканями и швейными принадлежностями и еще один с собственными вещами Элизабет. Для Муны это тоже было своего рода повышение по уровню - от низшего ранга поломойки до личной служанки какой-никакой, а госпожи.
        Как много, оказывается, можно накопить барахла за каких-то пару месяцев, подумалось принцессе. Она потеряла все свои пожитки дважды - первый раз будучи похищенной, второй - упав в море. Дважды обросла вещами заново. В этот раз в каком-то диком количестве.
        Стиль одежды обязывал. Приличная дама во дворце обязывалась надевать каждый день как минимум двухслойную одежду - нижняя рубашка и платье. К этому добавлялись накидки и шубы на холодное время года, разнообразная обувь, ну и лично для Элизабет - богатый выбор вуалей на все случаи жизни. Ее походный костюм для побегов из дворца притаился в двойном дне одного из сундуков, которые она привезла с Кондзю. Знакомый плотник сделал по просьбе Чи. Мало ли что понадобится спрятать, а в том, что в Запретном Дворце регулярно проверяли вещи обитателей на предмет неположенного и подозрительного, Элизабет не сомневалась.
        В первую же неделю ее пребывания на посту, к ней пожаловал неожиданный гость. Первый принц редко навещал библиотеку, но в этот раз решил сделать исключение.
        На третьем этаже расположился читальный зал, в который Элизабет приказала поставить столик с чашками и всеми приборами для чайной церемонии, и ежедневно обновлять запас сдобы под плотным бумажным колпаком. Нехитрый маркетинговый ход плюс ее собственная таинственная персона обеспечили небывалый приток посетителей в книжные залы. Министры и школяры из Императорской Академии наперебой резко возжелали расширить кругозор.
        Но наследный принц Хон выделялся из общей массы.
        Он пришёл поздно вечером, когда залы были снова привычно пустынны, и потребовал чаю.
        Элизабет не собиралась наживать лишних врагов, поэтому молча повиновалась, про себя гадая, что понадобилось от неё старшему из братьев.
        Что он пришёл не книжку почитать, она была уверена.
        Выставив на стол чашечку тончайшего фарфора с ручной росписью, девушка налила в неё свежезаваренный чай с апельсиновой стружкой. Тоненькой струйкой, чтобы лучше раскрылся аромат. Придвинула гостю тарелочку с выпечкой и терпеливо стала ждать развязки.
        Хон посмаковал чай, и предложил ей присоединиться.
        Элизабет за полгода, проведённых под вуалью, научилась виртуозно вписывать ее в повседневность - даже есть и пить, не снимая. Потому что кормили всех мастериц в общем зале, а инкогнито раскрывать она не собиралась.
        Теперь это умение пригодилось как никогда. Цепкий взгляд старшего принца буравил ее переносицу, грозя прожечь тонкое кружево. Очевидно, приглашение было ненавязчивой попыткой заглянуть под покрывало. Не вышло.
        - Как вы находите столицу? - Решил начать светскую беседу Хон.
        - Не знаю, я пределов дворца еще не покидала. - Уклончиво ответила Элизабет, одной рукой слегка отодвинув покрывало, другой аккуратно поднося чашку ко рту.
        - А как вам во дворце? - зашёл с другой стороны принц.
        Девушка пожала плечами.
        - Меня не обижают, вот в должности повысили. Кормят хорошо, одета, не мёрзну. Можно сказать, все прекрасно.
        - Я слышал, вы хорошо общаетесь с третьим принцем.
        - Его Высочество высоко оценил мой скромный труд и доверил мне ответственное дело. Надеюсь, я его не подвела. - Еще и голову склонила в знак уважения. Будем надеяться, проявлено достаточно подобострастия.
        
        - А я слышал, что Лин не только оценил ваш труд, но и всячески вам помогал в процессе работы.
        К чему ты клонишь, говори уже прямо. Элизабет сцепила зубы и снова выкрутилась:
        - Столь сложная задача нуждалась в постоянном контроле от более сведующего человека.
        - Да, Лин многое повидал, побывал в самых разных уголках мира. Наверное, поэтому он так отличается от нас, остальных братьев. - Задумчиво, будто про себя кивнул Хон. - Наша семья - как могучее дерево со множеством крепких ветвей. Но если одна из веток неуклюже растёт в сторону, садовники ее срезают, чтобы не портить внешний вид.
        Элизабет не поняла, в какой момент разговор свернул в сторону многозначительных двусмысленностей, но в такую игру вполне можно играть вдвоём.
        - А в Саксонии на такие ветви вешают качели. Или даже ставят дом, если конечно кто-нибудь возьмёт на себя труд дополнительно эту ветвь подпереть. А на некоторых дальних островах Индунесии особо искривлённым деревьям даже поклоняются. Считают чем-то вроде божества.
        Мысль о поклонении старшему принцу не понравилась. Он решил прикинуться непонимающим.
        - Это вы сейчас о чем?
        - О деревьях, а вы? - И Элизабет невинно похлопала ресницами. Жаль, под покрывалом не было видно.
        Не допив чая, Хон ретировался. Девушка долго сидела, размышляя, и допивая остывший и чуть горчащий напиток.
        Угрозы в адрес третьего принца ей совершенно не понравились. То ли ей так намекали не связываться и не поддерживать неугодного наследному принцу родственника, то ли предлагали перейти на сторону сильного - яснее Хон не выразился. Но сказанного было достаточно, чтобы Элизабет решила для себя остерегаться наследника и ни в коем случае не попадаться ему на глаза в будущем.
        Похоже, сама судьба помогала принцессе в ее решении. Не успела она освоиться на новом месте, заново привыкнуть к вездесущей прислуге и обжить библиотеку, как ее снова вызвали в срочном порядке к Императору.
        Повидать Императора даже мельком мечтают многие дамы дворца. Элизабет удостоилась этой чести уже дважды за очень короткий промежуток времени, но особой радости по этому поводу не испытывала. Правитель Поднебесной производил впечатление мужчины умного и проницательного. Дурить такого не хотелось, а еще больше не хотелось проколоться при нем на какой-нибудь мелочи.
        Император принял ее в Цветочном зале. Как можно было догадаться из названия, стены и потолок в помещении были расписаны самыми разнообразными цветами - как реальными, так и созданными буйной фантазией художников. Даже плитка на полу была мозаично выложена в виде цветочного орнамента.
        Император пил чай, сидя на пышной подушке у окна. Ставни были открыты, позволяя тёплому воздуху беспрепятственно гулять по залу. Лето вступило в свои права, и сквозь невесомые тюлевые занавеси проникал густой аромат цветов и прелой земли. Садовники работали, не покладая рук, даже в жару и солнцепёк.
        Рядом с Императором, скрестив ноги, сидел Лин. Когда открылись двери и служанки впустили Элизабет, он поперхнулся и повернулся к отцу:
        - Я думал, что один поеду!
        - Сын мой, ты уже не инкогнито в чужой стране. Ты принц, тебе положены соответствующие почести, которые ты, насколько я знаю, считаешь ограничениями. Но все равно от них никуда не деться. С тобой поедет кортеж из прислуги и стражи, а еще тебе понадобится специалист. Я верю, что ты способен и сам справиться, но сколько времени у тебя одного это займёт? И как ты собираешься разбираться с вещами? Записями? Отрисовкой? Сам? А так, надеюсь, за пару месяцев вы управитесь.
        Элизабет застыла в неудобной позе поклона, гадая, куда ее пытается пристроить Император. Не то чтобы она была против выбраться из Дворца, но не грозит ли ей это чем-нибудь? Дни и ночи напролёт рядом с третьим принцем. И кучей слуг и стражников. И никакого уединения. Нет, она не согласна!
        - Присаживайся. - наконец осознал ее присутствие Император. Элизабет молча присела рядом. Привычно наполнила опустевшую чашку Императора, долила немного свежего чая Лину. Такие жесты стали первыми навыками, вдолбленными в неё Чи. Услужить старшему по рангу, налить воды или чего покрепче - знак уважения. У всех хингийцев он в крови.
        - Ты когда-нибудь составляла карты с нуля? - спросил Лин, явно надеясь на отрицательный ответ. Тогда он скажет отцу, что его затея не удалась, и спокойно поедет один и инкогнито, без этого надоедливого шумного каравана за спиной.
        - Сама - нет, но видела, как это делается. Я знакома с принципом триангуляции и способна довольно точно передать размеры на бумаге. - Элизабет дорожила своим новым постом и не собиралась прослыть неучем.
        - Ну вот и отлично. - Хлопнул в ладоши Император. - На том и порешим. Чтобы взял не меньше десятка стражников! - Строго погрозил он Лину пальцем.
        Отъезд назначили на середину июня.
        На сборы было дано всего несколько дней, но Элизабет умудрилась-таки за это время обьяснить императорскому ювелиру, что такое циркуль, и даже опробовать экспериментальный образец. Получилось неплохо. Графит крошился довольно быстро, до саксонского или остерейхского качества было далеко, но лучше так, чем вообще без циркуля.
        Линейку плотнику и транспортир стекольщику заказать оказалось уже гораздо проще и быстрее. Хотя они долго не могли понять, зачем привередливой кондзийке идеально вымеренное расстояние между делениями.
        Чертежей в Хинге не делали, все рисовали творчески, на глазок. Получалось красиво, но крайне непрактично.
        Даже дома строили без чертежей. Поэтому Элизабет иногда поражалась бестолковости планировки сада и вообще внутренностей Запретного Дворца - его строили несколько поколений, кто во что горазд, добавляя новые здания, по стилю схожие со старыми, и следя только за тем, чтобы результат смотрелся эстетично.
        Для возведения стен была своя схема - специально обработанные стволы деревьев складывали зазубринами друг к другу под определенным углом. В ход шла сложная геометрия, но в то же время постройка реализовывалась и правилась по ходу дела. Учитывая, что редкий дом в Хинге был выше трёх этажей, особо ничем это не грозило. Проверенные веками технологии позволяли зданиям выстоять даже небольшое землетрясение.
        В этом и заключалась часть проблем Хинга. Достигнув определенного уровня развития, как в архитектуре, например, они остановились и отказывались совершенствоваться и искать новые пути развития. Зачем, если здания добротные и долго служат? Вот и продолжали использовать тысячелетние наработки, втискивая иногда такие новшества, как электричество или водопровод.
        Глава 12
        Для того, чтобы составить точную карту, двинулись сначала из столицы к морю. Элизабет помнила наизусть координаты порта Куонг и столицы, их и решила взять за исходные точки треугольника. Дальше она планировала идти по расширяющейся спирали, добавляя новые грани многоугольнику, и занося в список все возвышенности, реки и поселения, встречающиеся на пути.
        При измерении расстояний, учитывая ограниченность имеющихся у неё средств, ничего не придумали еще лучше триангуляции.
        Точнее определить русла рек и очертания гор придётся в следующей экспедиции. В эту их задачей было вымерять точные общие размеры страны, расположение населенных пунктов и наметить дороги. Императору было интересно, нельзя ли оптимизировать путь в порты и северные торговые города, чтобы сократить время доставки товаров.
        Ночевали чаще всего под открытым небом. Лин заслуженно не доверял придорожным трактирам, опасаясь подцепить неприятных насекомых или болезнь. Гораздо надёжнее в этом плане была собственная палатка на колёсах. Разводили костёр, собирали шесть повозок кругом, чтобы если что, было проще организовать оборону. На дорогах было неспокойно, разбойники промышляли вовсю, несмотря на то, что наказанием за грабеж было четвертование.
        Сначала их поймать надо было. А большинство банд были в сговоре с ближайшими голодающими деревнями, или вообще сами шайки состояли из местных озверевших жителей.
        Несколько раз пришлось отбиваться от грабителей, позарившихся на добро приличного вида путешественников. Снаружи походные палатки не выглядели роскошно, чтобы не привлекать лишнего внимания, но все равно нищающим с каждым годом крестьянам они казались верхом роскоши.
        Лин много информации вынес из двухмесячной поездки. Завышенные налоги, доводящие земледельцев до разорения. Роскошные дома знати, надзирающей за регионами, окружённые неприступными заборами и вооруженной до зубов охраной почище, чем в Императорском Запретном Дворце. Голодающие брошенные дети в городах, побирающиеся на улице. Только два года назад Император выделил приличную сумму на организацию детских домов в региональных центрах. Ни одного построенного заведения Лин так и не обнаружил.
        Для Элизабет путешествие запомнилось в основном возней с бумагой и шестами. Вехи втыкали в землю на каждом крупном повороте дороги, чтобы картограф мог вычислить градус. То же самое со встречающимися реками. Города несколько раз объезжали из конца в конец, занося все диаметры в таблицу. По вечерам, при свечах, Элизабет засиживалась допоздна, перенося замеры в пропорциях на бумагу.
        Сравнивая своё творение со старыми свитками, парочку которых она захватила с собой как раз на такой случай, Элизабет видела проступающую разницу. Новая зарисовка страны оказалась не такой уж круглой. Скорее она напоминала перевёрнутую трапецию, с Куонгом в нижнем левом углу.
        С Лином она днём практически не общалась. Он разъезжал по своим, принцевым, делам, предоставляя ей служанок в безраздельное пользование и оставляя на страже двоих-троих охранников. Элизабет этим пользовалась и пристраивала всех к делу - кому шесты втыкать, кому - повыше ростом - расстояние шагами вымерять. Вечером валились от усталости все. Сил хватало только поужинать, и расползтись по палаткам.
        В конце сентября экспедиция наконец закончила с замерами на самой северной границе Хинга и двинулась в обратную дорогу. Ближе к столице Лин наконец-то решился приобщиться для разнообразия к цивилизации, и они заночевали в таверне в пригороде.
        Место было Лину знакомо, он часто приходил сюда, когда бывал в столице, а один раз был с Элли, когда они выбрались из города на прогулку, и чуток увлеклись. Воспоминание неприятно кольнуло - где она, все ли с ней в порядке? Отсутствие вестей начинало беспокоить принца.
        Элизабет тоже узнала трехэтажное многоярусное здание с характерной балюстрадой на втором этаже. Обеденный зал был здесь устроен довольно необычно, знатные гости обедали на втором этаже, а простые люди на первом. Второй этаж был поделён на комнатки, и в то же время середина здания оставалась свободной, образуя подобие внутреннего балкона. Сверху можно было наблюдать за жующими слугами, а можно было закрыть занавеси и отгородиться от мира.
        Охрана и прислужницы расположились в нижнем зале. Все накинулись на еду, в восторге от возможности наконец-то сидеть на деревянном полу и подушках, а не холодной земле и циновках.
        Элизабет перед самым обедом вспомнила, что забыла в повозке сумочку с дорожными принадлежностями для леди. Муна побурчала, что ей, бедной, достанутся только объедки, но послушно пошла за требуемым во двор.
        - Похоже, это наша последняя ночь на свободе. - невесело пошутил Лин, когда они с Элизабет остались наедине.
        Ну как наедине - на высоте одного этажа и отделенные от общего зала тонкой сиреневой занавеской. Лин вспомнил их посиделки с Элли и загрустил.
        Принесли ужин. Несколько тарелок с мясом, овощами, солениями в середине стола, по мисочке риса для каждого, как неизменный гарнир.
        Элизабет вдруг обратила внимание на руки подавальщицы. Они тряслись.
        С тех пор, как принцесса стала носить вуаль, все чувства обострились, как будто она ослепла. Людей Элизабет теперь узнавала не столько в лицо, сколько по очертаниям и характерным движениям. Малейшие изменения в поведении сразу отмечались ее подсознанием. И теперь она сразу поняла - служанка нервничает. И не потому, что обслуживает важных господ - какие из них сейчас господа, в пропыленной одежде и пропахшие конским потом. А почему же тогда?
        Прежде, чем задумавшийся Лин успел зачерпнуть риса из своей миски, Элизабет быстро сгребла ложкой несколько рисинок и проглотила, почти не жуя. Потом попробовала по кусочку с каждой сервировочной тарелки, макнула кончик ложки в соус, и замерла, прислушиваясь к ощущениям.
        
        После соуса во рту прочно поселился привкус миндаля. Неожиданная приправа к мясным блюдам, если только это не...
        Ее дыхание участилось. Затем горло сдавило, перекрывая доступ кислорода. Девушка захрипела, налегая грудью на стол. Угасающим созданием успела сообразить и сунула пальцы в рот, вызывая рвоту. Легкое ощущение удовлетворения - мерзавке теперь еще и убирать! - и Элизабет сползла под стол и не ощущала больше ничего.
        - Врача! Перекрыть все выходы, никого не выпускать! Еда отравлена, никому не есть! - громко крикнул Лин в общий зал.
        Там уже царила кутерьма. Стража и несколько прислужниц, задыхаясь, бились в конвульсиях. Подавальщицы верещали, закрыв лицо передниками, полноватый усатый хозяин гостиницы стоял в растерянности посреди разворачивающейся трагедии, не понимая, что предпринять первым делом.
        Окрик Лина привёл его в чувство. Двигаясь неожиданно проворно для своей комплекции, толстяк подскочил к ближайшей подавальщице и влепил той оплеуху, приводя в чувство.
        - За врачом, бегом! - скомандовал он девушке.
        Сам развил наконец-то бурную деятельность. Тарелки со всего зала собрали в середине одного стола, для исследования на предмет яда. Всех не пострадавших посетителей согнали в прилегающую гостевую комнату, невзирая на ранг. Стражи порядка разберутся. Пострадавших разложили тут же, на подушках. Выживание зависело от них самих, противоядия от цианида в Хинге не было.
        Принц бережно подхватил бесчувственную девушку на руки, не обращая внимания на испачканную вуаль, и понёс в ее комнату.
        Элизабет приходила в себя урывками. Фрагмент - заботливая рука приподнимает ее голову и в рот вливается тёплый бульон.
        Вспышка - яркое солнце бьет в глаза. Чей-то обеспокоенный голос - закройте занавески, ей мешает свет. Темнота...
        Еще фрагмент - на лоб ложится прохладная влажная ткань.
        Когда она пришла в себя окончательно, в комнате царил прохладный полумрак. На полу рядом с постелью горела одинокая свеча, рядом кто-то тихо посапывал.
        Она попыталась повернуть голову, с первого раза не получилось. Мышцы задеревенели. Попробовала пошевелить руками, ногами. Вроде слушаются, но слабость неимоверная.
        Ее возня разбудила того, кто спал рядом.
        - Пить хочешь? - спросил Лин тихим голосом.
        Откуда только силы взялись.
        Элизабет вцепилась в одеяло, распахнув глаза в ужасе.
        Мужчина в ее постели?
        Ночью?!
        - Не пугайся так. В ногах спит твоя служанка, не разбуди кстати. Бедная умаялась тебя выхаживать. И еду готовила, и за тобой присматривала.
        - А ты... - Прокаркала Элизабет и замолчала, в ужасе вслушиваясь в собственный голос. Это же кошмар, а не голосок леди. Как пропойца с внушительным стажем курения.
        - Что я здесь делаю? Тебя охраняю, и сам прячусь заодно. Там целая толпа служащих из дворца, и все жаждут подробностей. А мне сказать им нечего, я все проворонил. Как ты догадалась, что в еде яд? И что это вообще было за вещество? Я про такое быстродействующее и не слышал.
        - Это цианид. Крыс травить. - еле слышно прошелестела Элизабет. Лин кивнул, и продолжил рассуждения вслух.
        - Все это время мы еду готовили сами. Покупали продукты у крестьян, и либо съедали сразу, либо готовили и ели из одного котла все вместе. Люди с нами были все проверенные, надежные. А массовое отравление в придорожной таверне - мало ли что, несвежее попалось. Или травка ядовитая. Случайно. С цианидом тут незнакомы, для уничтожения крыс у нас пользуются кошками, а не ядами. Никому бы и в голову не пришло, что нас отравили специально.
        Элизабет обессилено лежала, слушая измышления Лина, и холодея от мысли, что могла не успеть. Или не сообразить. И тут поняла, что лежит в одной ночной рубашке. И без вуали.
        - Теперь вернёмся к более насущным проблемам. - Лин неожиданно привлёк Элизабет к себе и устроил ее голову себе на плечо. - Глупая, как ты могла? Ты же чуть не умерла!
        - Еще чего! - еле слышно, пересохшими губами возмутилась Элизабет. - Почему, ты думаешь, я такая бледная? Мышьяк на завтрак в течение десяти лет! Я устойчива к большинству ядов, а меньшинство в дозах смертельных для обычного человека вызовут у меня максимум недомогание. Ещё и наследственность - нашу семью на протяжение веков пытались изжить, выжили сильнейшие.
        Долгая тирада отобрала последние силы. Уже проваливаясь в сон, Элизабет почувствовала, как ее плотнее закутывают в одеяло, и сбоку прижимается приятно согревающее тело. Она инстинктивно зарылась в тепло поглубже, услышав в полусне довольный смешок Лина, и отключилась снова.
        Принц долго лежал без сна, вспоминая собственное изумление, граничащее с шоком, когда в полутемной комнате снял с кондзийки испачканную вуаль, и обнаружил под ней полуприкрытые, густо обведённые кайалом для маскировки, но тем не менее узнанные мгновенно серые глаза.
        Первой мыслью было - как здесь оказалась Элли. А потом все вдруг встало на свои места. И нежелание устраиваться на работу, и внезапный, но очень своевременный отъезд, и пребывание в купальне дворца. Оставался только вопрос, как же она выбиралась наружу из-за дворцовых стен, но он это обязательно выяснит.
        Позже.
        Глава 13
        Когда Элизабет окончательно очнулась, в окно ярко светило солнце, пробиваясь в щель между ставнями. Светлая полоса на одеяле грела ноги даже сквозь ткань.
        Девушка потянулась, припомнила, что вчера Лин засыпал рядом с ней. И даже держал ее в объятиях. Верх неприличия! Покраснев, она села на кровати, озираясь, и тут же об этом пожалела. Все-таки отравление цианидом это вам не сыра бретонского пожевать. Голова пульсировала болью, горло саднило, напоминая о пережитом удушье.
        Рядом с ней никого не было. В ногах постели, на полу, лежало аккуратно сложенное одеяло, поверх него подушка. Муна, похоже, тоже отлучилась.
        Элизабет посидела немного, приходя в себя. Тошнить перестало, организм понял, что особо нечем. Желудок неприятно тянуло, но ничего критического в себе девушка не ощутила. Несколько раз, когда ее приучали к ядам, ей доставалось куда сильнее. Отцовские лекари едва вытащили ее тогда, Кэти дежурила две ночи у ее постели, вытирая пот и придерживая тазик, куда Элизабет рвало желчью.
        Голова кружилась от слабости, но в удобства захотелось со страшной силой.
        Уступив зову природы, девушка на подгибающихся ногах доковыляла до ширмы. Решив насущные вопросы и поплескав прохладной водой из тазика в лицо, поняла, что хочет пить. Еле добралась обратно к кровати и присосалась к кувшину с живительной влагой.
        Так ее и застал Лин. В ночной рубашке, задравшейся до колен, а то и выше, со скрещенными ногами, с кувшином в руках, на краю неприбранной постели. В общем, совершенно недостойный леди вид.
        Элизабет взвизгнула, облилась водой и поспешно прикрылась одеялом.
        - Не стоит так переживать, я уже все видел и даже местами щупал. - плотоядно ухмыльнулся Лин.
        Таким игривым и расслабленным Элизабет его видела впервые, и не была уверена - радоваться его хорошему настроению или переживать за его душевное здоровье. Все-таки убить человека пытались, не может же это его так радовать?
        Лин подошел поближе и уселся на краешек покрывала. Элизабет отползла подальше, в угол, и закуталась в одеяло поплотнее. Принц молчал, нагнетая.
        - Ну ругайся уже. - взмолилась наконец девушка. - Я тебя обманула, ложью проникла во дворец, врала тебе в лицо в городе и прочее.
        - Кто ты? На самом деле. Только честно.
        - Элизабет Адриана Тюдор-Эльзасская. Еще полгода назад я бы сказала - наследная принцесса Саксонии. Сейчас - просто Элли, хранитель Императорской Библиотеки. Хотя в последнем я уже не уверена.
        - Я тоже не уверен. - сочувственно покивал Лин. Хитро улыбнулся и добавил:
        - Думаю, тебя повысят в должности. Кем бы ты ни была, ты спасла мне жизнь. Императорская семья таких долгов не забывает. И еще, я думаю, никому больше не стоит знать твоё полное имя. Я догадывался, что Элли не простая девочка на побегушках. Таких красивых, кроме принцессы, девушек я больше в Саксонии не видел.
        Элизабет зарделась. Значит, он еще в детстве считал ее красивой. А почему не сказал? Она озвучила вопрос, мучимая извечным женским любопытством.
        - Я подростком был вообще-то. - Лин тоже слегка покраснел и отвёл глаза. - Мне и сейчас тяжело произнести вслух, что ты мне нравишься, а уж тогда, учитывая что официально я еще и был всего лишь племянник посла...
        Их прервала Муна, вернувшаяся с завтраком и свежей одеждой. Если она и была шокирована открывшимся зрелищем, виду не показала. Зато Лин вскочил, как ошпаренный, пробормотал что-то про отчёт и вылетел из комнаты.
        - Он поедет в столицу, госпожа. - пояснила Муна в ответ на недоумевающий взгляд Элизабет. - Император потребовал его присутствия при разборе дела. И заодно все ваши наработки отвезёт, а вы пока кушайте, поправляйтесь.
        И поднесла ко рту Элизабет ложку риса. В кои-то веки та была не против. Рис после отравления - самое то.
        Лин приукрашивал, говоря, что его спасительницу обязательно повысят. За то, чтобы саксонку не выбросили из дворца вообще за проведённый подлог, придётся еще побороться.
        Он шёл по коридорам дворца, мысленно прогоняя еще раз доводы, которыми собирался поразить и убедить отца. Переступив порог кабинета, он понял, что с разговором о наградах придётся повременить.
        Отец был не в себе. Ходил из угла в угол, что-то бормотал. Поначалу Лина даже не заметил. Тот прокрался в кабинет, устроился в кресле визитеров и стал ждать. Начать разговор должен был старший.
        Император походил вдоль стола еще немного, упорядочивая мысли. Остро глянул на Лина. Тот подавил малодушное желание закопаться поглубже в кресло.
        - Я так и знал. Думаешь, почему я тебя заставил взять сколько стражи и прислуги? В походе все за всеми следят, и подсыпать яд не так просто. А если бы ты поехал один, тебя бы пристукнули в каком-нибудь кабаке по-тихому, и тела не нашли потом.
        - И кто это заказал, ты тоже знаешь? - осторожно уточнил Лин. Настроение у отца было непонятное. Вроде злился, но не на него. На себя, что недосмотрел, или на того, кто все это устроил?
        Кто угодно мог быть, в общем-то, из картографического похода тайны не делали. Или отцу известны какие-то детали?
        - Знаю. - Буркнул Император, внезапно садясь в своё кресло за столом и пряча лицо в руках. - Поэтому-то и нервничаю. Знаю, а сделать ничего не могу.
        - Кто это?
        Император смерил Лина взглядом, красноречиво говорившим - не лезь, целее будешь. Куда там целее, если его убить пытались? Но Императору виднее. И принц промолчал.
        Они молчали вдвоём какое-то время. Каждый о своем. Наконец Император нарушил тишину:
        - Ты что-то просить хотел, или мне показалось?
        - Да, отец. - Лин знал, когда стоит надавить на родственную связь. - Я хотел бы, чтобы ты вознаградил мою спасительницу по заслугам.
        
        - По заслугам твою самозванку сослать надо обратно на Кондзю, в лучшем случае. - отрезал Император. Трюк не помог.
        - Она не самозванка. - неожиданно для отца заупрямился принц. - В документах прямо сказано, что она приемная дочь. Никакого подлога. Все по закону.
        - Ты же сам понимаешь, что имеет место подмена. Она согласилась на аферу, значит тоже виновна. За то, что помогла тебе, я ей жизнь сохраню. Пусть радуется. Подальше от дворца.
        И от тебя, добавил Император мысленно. Он видел, как загораются глаза сына, когда речь заходит об этой девушке. И ему это категорически не нравилось.
        - Она же спасла мне жизнь! Она заслуживает награды, и самое меньшее, что мы можем для неё сделать - повысить в статусе, даровать титул и прибавить жалование. - не уступал в упёртости принц.
        Лин прекрасно знал, чего просить. Из свиты принцессы чаще всего выбирали невест принцам, и он собирался внаглую этой традицией воспользоваться. Император тоже был в курсе, и восторга по поводу идеи не испытывал.
        В ход пошёл грубый шантаж, лесть, уговоры и посулы. Отец и сын ругались до поздней ночи, но в конце концов консенсус был достигнут.
        В качестве компенсации за милостивое разрешение отца перевести Элизабет в свиту принцессы, Лину пришлось принять на себя некоторые неприятные обязательства. Например, участвовать в занудных еженедельных собраниях министров, стоять за плечом Императора, и вникать. Иногда его даже спрашивали. Совет дать, или вопрос решить. Лин соображал, давал советы и послушно вникал. Все что угодно, главное, чтобы у его любви появился шанс.
        Элизабет, в свою очередь, тихо лезла на стену со скуки. В Библиотеке ей было чем заняться - и уборка, и приведение в порядок стеллажей, и посетителям помочь книгу или свиток найти. Теперь все ее задачи заключались в сопровождении принцессы. Везде. С утра до вечера.
        Скука смертная.
        Девушка вставала рано утром, приводила себя в порядок с помощью Муны - хорошо, хоть служанку позволили оставить. Пытались заменить, вроде молоденькая и неопытная, придворной даме положены умудрённые службой девы. Ничего, отстояла.
        Потом Элизабет положено было присутствовать при умывании принцессы. Самая доверенная придворная дама поливала из кувшина принцессе на руки, другая подавала мыло и зубной порошок, третья держала наготове полотенце. Элизабет стояла с кучкой не настолько доверенных в дальнем углу и просто наблюдала.
        Даже в родном Тюдорском дворце не разводили столько пиетета. Король умывался сам, задачей слуг было только принести тёплую воду и унести мыльную. То же касалось принцесс. Свиту Элизабет вообще свою видела только по праздникам и на торжествах, в остальное время лишь периодически натыкаясь на стражников. Да за едой прислуживали несколько расторопных девушек и парней.
        Здесь один только завтрак принцессы превратили в целый ритуал. На каждое блюдо своя подавальщица, больше десяти разных сортов закусок, неизменный рис.
        И одни палочки с ложкой, чтобы все это есть.
        Элизабет еле впихивала в себя чашку чая и булочку по утрам, и совершенно не представляла, как бы давилась таким плотным завтраком на месте несчастной девочки. А та ничего, справлялась. Клевала по кусочку с каждого блюда, доедала рис - и вставала из-за стола. Остатки трапезы шли в помойку и сжигались, потому что через остатки пищи можно было, по древним поверьям, навести на евшего порчу. А принцессу тщательно берегли от сглаза и дурных мыслей.
        В то время, как в деревнях на окраине страны дети умирали от голода.
        Элизабет молча кипела у стеночки, не имея права даже голоса подать.
        Утром до обеда принцесса чаще всего прогуливалась по территории, если погода позволяла. Если нет, вышивала. После обеда - не менее помпезного, чем завтрак, - иногда читала. Или вышивала.
        За ужином принцесса и принцы составляли компанию Императору в его покоях. После шла процедура омовения, для чего была отведена целая комната. Занимало это не меньше двух часов. Пока намылят-смоют, пока умастят помытое.
        Элизабет, опять же, стояла у стеночки.
        На второй неделе она озверела.
        Да еще и дочь министра Минг, Суи, стала все чаще посещать принцессу. Будучи официально в свите, ее статус дочери министра позволял ей ночевать дома, вне дворца, и появляться у принцессы лишь изредка. Теперь же она зачастила. И постоянно подкалывала Элизабет. Весть о том, что девушка приемная кондзийка, и была найдена без сознания в открытом море, облетела дворец быстро. Раньше никто не интересовался девушкой - ну еще одна швея, подумаешь. Когда ее назначили Хранителем Библиотеки, поползли слухи.
        Теперь же, став придворной дамой, Элизабет вызывала просто нездоровый интерес. И Суи его искусно подогревала, задавая всякие провоцирующие вопросы. Например, каково это - спать в компании целой матросской команды. Или как давно Элизабет сбежала из дому и почему, и не выгнали ли ее на самом деле с позором. Тонкие такие намеки, на которые девушка отвечала, сдерживаясь из последних сил, чтобы не нахамить.
        А в один прекрасный день у неё просто кончилось терпение.
        Суи спросила, как так получилось, что Элли нашли в открытом море. И не сбросили ли ее сами матросы, устав от сами понимаете кого.
        Элизабет тонко улыбнулась, и принялась рассказывать в подробностях. И в лицах.
        Вернувшись с очередного заседания, Лин заскочил в покои принцессы - проверить, как там обживается Элизабет, и не обижают ли саксонку. Покои оказались абсолютно пусты. Озадаченный принц продолжил поиски и вскоре обнаружил приличную толпу у беседки. Увитая плющом веранда была ограждена только до середины, крыша держалась на восьми резных столбах.
        Вокруг столпились фрейлины и почти все свободные от работы прислужницы. Некоторые даже держали в руках стопки белья или посуды - шли по делам и заслушались.
        - ...и тут главный пират как закричит громогласно - На абордаж!
        Элизабет воинственно взмахнула линейкой, будто саблей, демонстрируя внушительность пиратов. Оббежав взглядом толпу, наткнулась на Лина, сникла сразу, спрятала импровизированное оружие за спину и торопливо слезла с перил беседки.
        Принцесса захлопала, оглушительно громко в наступившей тишине. После чопорных дам и целого свода правил поведения, Элли из Саксонии казалась ей глотком свежего воздуха.
        Свита нерешительно последовала примеру, раздались жиденькие аплодисменты.
        - Я у вас украду фрейлину, ненадолго. - поставил сестру перед фактом Лин, уводя Элизабет за руку с места преступления.
        Глава 14
        - Извини, увлеклась. - Негромко повинилась Элизабет в спину Лина, пока он вёл ее по густо заросшему саду куда-то в глубину. Тропинки кончились, они ступали по мягко приминающийся траве. Надрывно стрекотали цикады, воздух раскалился до расплавленного состояния. Необычайно жаркий сентябрь не желал уступать осени. Деревья уже начали желтеть, но при такой погоде скорее от сухости.
        Лин наконец заметил, что девушка за ним почти бежит, и притормозив, извинился.
        - Я не хотел причинить неудобства. Просто не мог смотреть, как над тобой издеваются.
        - Кто издевается? - не поняла Элизабет.
        - Зачем ты позволила над собой смеяться? - спросил он с болью в голосе.
        - Ты чего? - девушка остолбенела. - Я развлекала принцессу интересным рассказом о моих моряцких буднях. По собственной воле. Всем было весело. В чем проблема?
        - Ты не понимаешь. - Лин устало потер лицо ладонью. - У нас посмеяться над кем-нибудь - значит унизить его. Кто захочет стать посмешищем, тем более перед особой императорской крови?
        - Наверное, не понимаю. - Элизабет ласково погладила Лина по щеке. Он уткнулся носом в ее ладонь, втянул легкий огуречный запах ее лосьона для умывания. Улыбнулся.
        - Прости, что заставляю тебя соответствовать нашим стандартам. Наверное, тебе тяжело и странно, но я очень бы хотел, чтобы ты прижилась тут. Со мной.
        Он моляще заглянул ей в глаза. Элизабет вздохнула. Ответила честно.
        - Мне скучно, Лин. Может, я могу вернуться в библиотеку? Уверена, Император не будет против. Ходить кругами по двору и смотреть, как твоя сестра одевается - не так я хотела бы провести остаток жизни.
        - Ты еще не поняла? Я хочу, чтобы остаток жизни ты провела со мной. Не в пыльной библиотеке и уж точно не с моей сестрой. С ней и правда скучновато. - шепотом, как большой секрет, поведал Лин ей на ухо, привлекая девушку в свои объятия.
        Элизабет, раскрасневшись, уткнулась носом ему в шею. Вдохнула ставший родным запах ванили и раскалённого луга.
        И правда, что ей стоит потерпеть. Девушка вздохнула. Ждать и терпеть было настолько же чуждо ей, как предоставлять другим решать ее судьбу. Она всегда привыкла думать и принимать решения самостоятельно, и нынешнее подвешенное состояние, когда ее жизнь зависела от слова всемогущего Повелителя, претила ей. Но поделать она ничего не могла. Она ведь теперь даже не принцесса. Так, шут для развлечения десятилетней девчонки.
        Император был не в духе. Он не орал, не топал ногами, но от его пронзительного взгляда мурашки бегали толпами по спинам самых закаленных интригами и придворной жизнью министров.
        Выслушав ежедневный отчёт, Повелитель долго придирался к каждой мелочи, прежде чем распустить собрание.
        Чиновники, выходя, выдыхали от облегчения.
        Оставшись в одиночестве, Император в отчаянии запустил пальцы в гладко зачёсанные назад волосы, выдирая пряди, и застонал сквозь зубы. Что же он наделал, своими руками. Зачем отправил проклятую саксонку в путешествие вместе с сыном, зачем вообще принял ее во дворце. Нет, она конечно спасла его сыну жизнь, это как-то примиряло Императора с ее существованием, но в остальном девушка была просто занозой в неудобоваримом месте. Теперь еще и в Императрицы метит!
        Лин пока еще не объявил о своём намерении на ней жениться, но все к тому шло. Теперь она в свите принцессы, и Император ждал заветного пожелания третьего сына с содроганием. Придётся брать дело в свои руки и играть на опережение.
        Император пригладил обратно волосы. Нечего пугать слуг взъерошенным видом, еще решат, что в империи проблемы, борись потом со слухами. Впрочем, проблемы внутри дворца беспокоили и волновали слуг ничуть не меньше, а то и больше, чем общая политическая ситуация. От того, кто в данный момент в фаворе у государя, зависела подчас их жизнь, так что прислуга всегда тщательно отслеживала малейшие взгляды и намеки Императора, чтобы успеть вовремя сориентироваться и склониться перед нужным человеком.
        Шон Шу привык себя контролировать. Еще будучи наследным принцем, он четко усвоил - эмоции показывать нельзя. Мысли и желания демонстрировать нельзя. Только приказы, чтобы все планы и замыслы четко и быстро выполнялись чиновниками и слугами, без лишних раздумий и обсуждений.
        И теперь он размышлял - а был ли он прав в своём стремлении контролировать все и всех. Его старший сын пошёл в него - молчаливый, контролирующий себя и окружающих Хон был точной копией отца. И именно это, как ни странно, Шона беспокоило больше всего. Он не привык доверять тем, кого не мог прочитать как раскрытую книгу.
        Зато Лин был весь, как на ладони. Просчитать его не составляло труда, при этом его любили все, от министров до последнего городского трактирщика. И стража, и люди скорее пошли бы за ним, чем за манипулирующим, холодным старшим принцем.
        Шон Шу размашисто шагал по дворцу, погруженный в невеселые думы.
        Его шаги гулко отдавались эхом в пустом зале. Двери перед ним распахивались будто сами собой, повинуясь услужливым стражам, узнававшим издалека его поступь. Он направлялся в свои покои, приказав одному из стражей послать за министром Минг. Он всегда казался Императору самым надёжным из его совета, возможно из-за разнообразного и богатого жизненного опыта, а может из-за спокойного и уравновешенного характера, не позволявшего тому бросаться в интригах из крайности в крайность и подхалимствовать, как другие.
        Беседа предстояла долгая.
        В первый день октября наконец-то зарядил дождь. Напитал пересохшую землю, омыл окончательно порыжевшую листву, освежил вяло, из последних сил, тёкшую реку.
        Лин долго готовился к серьезному разговору с отцом. Элизабет весь последний месяц старалась изо всех сил - на посмешище себя не выставляла, на провокации Суи не поддавалась, в общем, вела себя идеально, соответствуя высокому званию невесты принца, хоть и не объявленной пока что официально.
        
        Дочь министра лютовала. Она тоже видела, как и весь императорский двор, к чему шло дело, и всячески пыталась подставить саксонку. Элизабет тщательно запирала комнату и частенько оставляла там Муну на дежурстве, опасаясь, что могут подкинуть что-нибудь провокационное.
        Император вызвал третьего сына сам. Решил больше не откладывать и прояснить все махом.
        Лин был весьма удивлён, обнаружив в кабинете отца еще и министра Минг. Тот сидел напротив Императора на плоской подушке, между мужчинами стоял низкий столик с сянци. Красные камешки, которыми играл Император, находились в более выгодной позиции, оценил принц ситуацию на расчерченном квадратами поле, но и у министра было несколько удачных вариантов следующего хода.
        Не отрывая взгляда от доски, Император взмахом руки указал принцу на подушку рядом с собой. Лин сел. Подсказал ход, потом другой.
        Дела в Хинге делались неторопливо и степенно. Тем более тяжёлый разговор никто не горел желанием начинать первым.
        Когда партия завершилась и слуга разлил по тонким миниатюрным чашкам свежий чай с бергамотом, Император соизволил заговорить. И перешёл сразу к сути.
        - Ты женишься на старшей дочери министра иностранных дел.
        Лин неверяще вскинул вопросительный взгляд на упомянутого министра. Тот устало кивнул, подтверждая.
        - Отец, я собирался просить руки девы Элли, родом из Саксонии, ныне придворной дамы принцессы. Надеюсь, ты не откажешь мне в этой скромной просьбе. Я искренне уважаю министра Минг, как и его дочь. - легкий кивок в сторону пожилого мужчины - Но связать себя узами брака мне бы хотелось с той, к кому лежит моя душа.
        - Твоя душа будет лежать к той, кого я выберу. Как и тело. - отрезал Император. - Дату свадьбы уже назначили, придворные звездочеты выбрали наиболее подходящее для консуммации время, от тебя требуется только появиться через три недели в Колонном Зале и пройти обряд.
        - Три недели? - изумился Лин. Обычно подготовка к свадьбе занимала месяцы, если не годы.
        Но Император очень торопился. Необходимо было как можно быстрее снять саксонку с игровой доски. Он подумывал ее устранить совсем, но тогда был риск потерять сына, горячий и быстрый на решения Лин бы его не простил. Так что оставалось женить непутевого как можно скорее, на приличной девушке из хорошей и не рвущейся к власти семьи.
        Спорить с Императором - гневить богов. Лин склонился в уважительном поклоне и покинул комнату, даже не попробовав чай. Он был в ярости и растерянности, не представляя, что теперь предпринять.
        Выйдя из кабинета Императора, министр Минг быстро догнал Лина. Принц шёл, пошатываясь и не глядя под ноги.
        - Я и сам не в восторге от этой ситуации. - произнёс мужчина, избегая смотреть в глаза Лину. - Если бы не прямой приказ Императора, я никогда бы не выдал дочь за будущего наследника. Другим это может и кажется пределом мечтаний, но я не желаю единственному ребёнку такой жизни.
        Лин кивнул в знак понимания. Минг такой же заложник ситуации, как и он. Если они с Элизабет найдут выход из ситуации, тот мешать не станет. Стало немного легче.
        Перекинув волосы через плечо и слегка склонив голову, Элизабет расчесывала густую, чуть вьющуюся гриву.
        Лин ворвался в комнату без стука. Муна не успела даже прикрыть за ним дверь, как он без предупреждения подхватил Элизабет из кресла в охапку, покружил и принялся целовать, не выпуская из рук. Девушка потерялась в поцелуе, как и всегда, следуя за его уверенными губами и уплывая в неведомое сладкое забытьё. Но стоило Лину оторваться от неё, она, моментально придя в себя, забарабанила кулачками по его плечам, не сильно, но чувствительно, требуя поставить ее на пол.
        - С ума сошёл, служанки увидят и донесут твоему отцу.
        - Плевать, я уже ему объявил что на тебе женюсь.
        - А он?
        - Против конечно же, ты же приёмыш с Кондзю, силы за тобой никакой, влияния тоже. Мало того, он собирается женить меня силой на Суи. - слушая такое, Элизабет увядала все больше. Брыкнув ногой, она раздраженно потребовала:
        - Отпусти меня немедленно!
        - Ни за что! - Решительно возразил Лин, и уселся в кресло, прижимая к себе ещё крепче. Девушка уютно у строилась на его коленях, смиряясь с вопиющим нарушением этикета. Но иногда ведь можно, а то так и свихнуться недолго. - Ни сейчас не отпущу, ни вообще когда-либо. В конце концов, для чего у нас по всей стране буддистские храмы. Обвенчают как миленькие, отца потом перед фактом поставим.
        Элизабет тяжело вздохнула. Ее принц в некоторых вопросах все ещё оставался наивным ребёнком.
        - Даже если мы поженимся тайком, твой отец все равно найдёт способ либо аннулировать брак, либо перевести меня в статус наложницы и дело с концом. Церемония должна быть официальной, запротоколированной и с большим количеством свидетелей.
        Только вот как это устроить.
        Лин прижимал ее к себе, пытаясь совладать с охватившим его отчаянием. В ушах все еще звучали суровые слова отца, как приговор его мечтам.
        Глава 15
        Недалеко от базарного ряда на окраине Бенджинга, в тихом переулке, увешанном сохнущими свежеокрашенными тканями, расположилась в полуподвальном помещении уютная таверна. Тусклый свет из узких щелей окон, завешенных к тому же разноцветными лоскутными занавесками, компенсировался мягкими огоньками многочисленных свечей, расставленных на низких столиках и свисающих в саше с массивных потолочных балок.
        Публика была разношерстная, в основном торговцы разного уровня, от ювелиров до булочников.
        Попадались и моряки, и рыбаки, но в основном местные. Приезжие в такие уголки не заглядывали, опасаясь отравиться.
        Зря, подобные семейные заведения блюли качество приготовляемой пищи еще строже, чем дорогие рестораны у моста - они зависели от слухов, распускаемых постоянными клиентами, и единственный случай отравления мог стать фатальным для бизнеса.
        Элизабет сидела в углу за самым дальним столиком и заливала горе. Получалось не очень. Градус в хингских алкогольных напитках был невелик, пунш на жеманных балах дебютанток и то пробирал крепче. Легкий туман застилал голову, мешая трезво размышлять, но тоска не уходила. Скорее, пробиралась все глубже в душу.
        Перед глазами то вставал Лин, повторявший слова отца о ее бесполезности, то Суи, устроившая этим утром совершенно безобразную сцену. После официального объявления о свадьбе девушка так возгордилась, что будто взбесилась, не упуская случая поддеть и зацепить саксонку, запугивая ее то перспективой немедленного понижения до уборщицы сразу после церемонии, то назначением собственной личной прислугой, чтобы она убирала за Суи ночные вазы и обтирала ее тело после возлежания с мужем.
        Бесила она Элизабет неимоверно, но поделать девушка ничего не могла.
        Объяснить им всем, что она вообще-то принцесса и вполне достойна, означало навлечь на себя и Лина еще большие проблемы. Как только она объявится официально, и слух донесется до семьи, ее саму и ближайшее окружение ждут, мягко говоря, интересные времена.
        Либо на неё объявят охоту, либо назовут самозванкой и тогда ее слово против королевского - угадайте, кому поверят?
        Погружённая в невеселые думы, Элизабет не заметила целую толпу гогочущих моряков, ввалившихся в таверну и потребовавших ночлег на всех. Хозяин заведения поспешно выдал ключи от нескольких комнат, пока новые постояльцы не распугали основную клиентуру, и послал служанок принести дополнительные одеяла.
        В Хинге вопрос размещения решался просто - в комнате укладывались рядочками одеяла, с небольшими промежутками, чтобы можно было пройти между ними. Так что в одной комнате могло разместиться от четырёх до десяти человек. Моряки - к тесноте люди привычные, потребовали еду в номера и затопотали по лестнице.
        Но двое задержались, обратив внимание на худенькую фигуру в углу.
        Не веря глазам, подошли поближе. Рассмотрели.
        Кок Бен с размаху шмякнул лапищу на плечо Элизабет.
        - Энди? Друг! Живой!
        Сначала девушка не поняла, кто отвлекает ее от раздумий, и судорожно подумала - драться или бежать. Потом до подвыпившего организма дошло, что это свои. Мало того, друзья.
        Рейвен загорел еще больше, видимо долго их мотало по тропическим маршрутам. Кок где-то успел потерять ногу, и теперь щеголял искусственным деревянным протезом, но передвигался при этом так бодро и непринуждённо, будто с ним и родился. Похоже, привык.
        Повизгивая от полноты чувств, Элизабет повисла на объемном пузе кока, потом по инерции обняла Рэйвена. Тот закаменел, но не отстранился. Девушка сама поняла, что стало как-то неловко, и отцепилась, приглашая их за свой столик. Бен отказался, ссылаясь на дела команды, многозначительно глянул на командира и ушёл наверх. Капитан остался.
        Его увлечение принцессой не было тайной для тех из команды, кто был в курсе ее истинной личности. Остальные моряки подозревали капитана в нетрадиционной ориентации, но пока на них самих не посягали, относились с пониманием.
        Подавальщица подскочила за заказом. Попросив повторить то же, что у Элизабет - то есть много сакэ и ассорти сушеной рыбы - Рэйвен уставился на девушку, не спеша начинать разговор. Сам факт того, что она жива и с ней все в порядке, успокаивал, но вот что она делает в обнимку с кувшином горячительного, в таверне и одна, большой вопрос. И он был намерен получить на него ответ.
        - Вы тут как оказались? Бенджинг не порт, что-то случилось с кораблем? - заволновалась девушка, по-своему расценив его многозначительное молчание.
        - У нас контракт, островные торговцы потребовали доставку сюда. Оплатили щедро, так что корабль сейчас в Куонге, заодно ребята его подлатают, а то потрепало нас на пути сюда знатно. А половина команды со мной, для охраны. А ты тут как? - задал встречный вопрос Рэйвен. - Мы тебя искали несколько недель, уже потеряли всякую надежду, что ты выжила. Как ты спаслась?
        Элизабет собралась с мыслями и выложила все. И про подмену на острове, и про роман с третьим принцем, и его грядущую свадьбу. Не с ней.
        Капитан думал недолго. Тут же предложил:
        - Я могу тебя увезти отсюда. Куда хочешь. Можешь плавать с нами, помнишь, как весело было? - Рэйвен вспомнил, при каких обстоятельствах они расстались, и поспешно прикусил язык. Элизабет невесело хохотнула.
        - Спасибо за предложение, ты настоящий друг.
        - Я серьезно. Сейчас стало гораздо спокойнее, твоими усилиями нашего корабля теперь боятся даже пираты. Пара человек тогда выжило, мы их отпустили. Специально, чтобы побольше и пострашнее слухи распустить. Теперь о нас такие легенды ходят - закачаешься.
        Элизабет помолчала.
        Сердце бывалого моряка трепетнуло надеждой. Он упустил свой шанс на объяснение тогда, из-за нападения пиратов. Возможно, судьба снова даёт ему возможность попросить ее остаться навсегда.
        Элизабет слегка протрезвела. Встретила немигающий взгляд Рэйвена, потупилась. Мужчина не был ей неприятен, но Лин прочно занял сердце девушки, и перспектива жизни без третьего принца ее не радовала. Пусть даже на свободе, в море, и в приятной компании.
        - Простите, капитан. Я все-таки сухопутная крыса. - невесело усмехнулась Элизабет. - Мне комфортнее на твёрдой земле, но за предложение спасибо.
        - Не отвергай меня... то есть мое предложение так сразу. - оба сделали вид, что не заметили красноречивой оговорки. - Подумай.
        - Пойдёмте, погуляем! - неожиданно предложила девушка, не выдержав напряженной атмосферы. Прокуренный и закопчённый дух таверны давил, не позволяя собраться с мыслями. Рэйвен смотрел с надеждой, и она чувствовала себя немного предательницей. Вроде бы ничего не обещала, но он надеялся, искал ее. Готов помочь.
        Жаль, что ее сердце принадлежит другому.
        Прохладный осенний воздух протрезвил Элизабет окончательно. Темнело, окна постепенно становились ярче, разгораясь свечами и керосинками. Ветерок доносил с набережной запах водорослей и рыбной чешуи, торговцы сворачивали прилавки, а бродячие артисты и музыканты наоборот, разворачивали инструменты и готовили помосты к представлению. По вечерам в Бенджинге уже третий день давали в центре города спектакль о предстоящей свадьбе принца. Естественно, действие разворачивалось в далеком прошлом и было совершенно вымышленным, как сообщали громогласно ведущие перед началом представления.
        Ноги сами принесли гуляющих к помосту бродячих артистов.
        - Это что, кукольное шоу? - Наконец очнулась от горьких дум Элизабет. - Пойдём, посмотрим!
        Ухватив Рэйвена за рукав, она потащила его к волнующейся и сопереживающей действию толпе. Представление, похоже, шло довольно долго, и уже приближалось к кульминации. Император древности нашёл-таки наконец свою возлюбленную, сделал ей предложение, и на сцене появились новые декорации. Парадный зал, министры с торжественными лицами - они, впрочем, всегда такие. На невесте сменили платье, переодев согласно традициям. Неизвестно, где бродячие артисты раздобыли алую ткань - скорее всего, покрасили сами. Они сильно рисковали - яркий красный был привилегией Императора и ближайших его родственников, и то для последних - в исключительных случаях, вроде свадьбы.
        Элизабет смотрела, не отрываясь. Ее нездоровый интерес Рэйвен объяснил себе душевными терзаниями. Как же, сюжет ведь о том, чего ей никогда не получить.
        Так что, когда Элизабет потянула его за рукав, и заинтересованно спросила, всегда ли невесты так одеваются, он не сразу нашёл, что ответить. Осмотрел куклу, венчающуюся в данный момент с Императором в тронном зале. Подтвердил, что да, примерно так.
        К концу представления у принцессы созрел авантюрный, совершенно незаконный, но перспективный план.
        Глава 16
        Невеста была прекрасна.
        Точнее, прекрасно было ее платье. И головной убор. И шлейфом окружающая ее невесомая, многослойная вуаль.
        Многочисленные служанки долго трудились над макияжем, нанося слой за слоем пудру, румяна и кайал. Лицо невесты будет открыто женихом только в самом конце церемонии, на брачном ложе, и Суи хотела в этот момент быть эффектнее всех.
        Уж точно она будет красивее этой бледной моли, саксонки, фыркнула девушка мысленно.
        Боги не обделили девушку красотой. Темные густые брови вразлет, яркие, чуть раскосые широко открытые глаза, припухлый маленький ротик бантиком. Подчеркнутые алой помадой, они сейчас поневоле притягивали взгляд, отвлекая внимание от хищного выражения лица.
        Наконец-то Лин станет ее. Она мечтала об этом еще с детства, когда она из кожи вон лезла, чтобы обратить на себя его внимание, даже сдружилась с этой саксонской выскочкой, имеющую наглость именовать себя принцессой. Глупый третий принц тогда только на блондинку и смотрел, не замечая привычную, мельтешащую рядом каждый день Суи. Даже то, что орясина была выше его на голову и лучше него играла в шахматы и ту варварскую игру с палками - крикет, кажется - не повлияло на его мальчишескую влюбленность.
        По возвращении в Хинг он только о ней и говорил еще год, пока не уехал в очередную командировку. А когда вернулся, они были уже не в том возрасте, когда дружбу между мальчиком и девочкой мог разрешить даже ее лояльный и прогрессивный отец. Так что Суи теперь не могла даже просто рядом быть, как раньше.
        Она вошла в свиту принцессы с радостью, надеясь, что Лин наконец-то заметит ее и сделает своей невестой. Напрасно - он проводил больше времени за границей, чем во дворце, а когда приезжал - наскоро отчитывался Императору и уезжал снова.
        Когда сам Император объявил, что Суи выйдет замуж за третьего принца, девушка была на седьмом небе от счастья. Даже то, что очередная саксонка покорила его сердце, не могло поколебать радость дочери министра. Подумаешь, прислужница. Метит повыше, пытается заловить принца, даже в свиту принцессы пробралась. Но слово Императора закон, ничего ей не перепадёт.
        Торжествующе улыбнувшись отражению в небольшое овальное зеркало на косметическом столике, Суи сама опустила себе вуаль и расправила несуществующие заломы.
        Сегодня ее день. Он пройдёт идеально.
        Лин будет принадлежать ей, как и должен был с самого начала.
        Элизабет прекрасно помнила, как в детстве Альфред издевался над ними с сестрой, привязывая поперёк коридора веревку и прячась за портьерой с противоположным хвостом. Отца и камердинера лежащая на полу преграда пропускала беспрепятственно, а идущих за ними девушек внезапно натянутая струна подсекала под лодыжки, вынуждая неграциозно пропахать носом пол.
        Этот трюк она и решила взять на вооружение, тем более что полупрозрачная нить из кондзийского шелка была достаточно прочна для подсечки небольшого слона, и практически не видна.
        Дождавшись появления торжественной процессии, Муна замерла в коридоре. Евнухи прошли без проблем, а вот закутанная в многочисленные расшитые покрывала фигура внезапно запнулась и полетела на пол. Сложный головной убор слетел, откатившись в угол. Муна первой подскочила к невесте, и с другой дежурной служанкой отвела ее в ближайшую комнату, привести себя в порядок, напоказ причитая и сочувствуя.
        Суи даже ничего не успела заподозрить, так все быстро произошло.
        Она никогда не интересовалась прислугой, они все были на одно лицо, в фирменном платье с подносом. Поэтому когда очередная служанка завела девушку в пустую комнату и помогла выпутать голову из сбившихся полотен, Суи была даже ей благодарна. Пока не увидела стоящую в углу Элизабет.
        Не дав невесте пискнуть, та подскочила и зажала лицо вонючей тряпкой. От резкого запаха у Суи закружилась голова и перед глазами все поплыло.
        - Кто бы мог подумать, что у Рэйвена завалялся хлороформ. Пожалуй, не буду спрашивать, зачем он ему. - пробормотала саксонка, беззвучно опуская потерявшую сознание девушку на пол и нацепляя парадные покрывала на себя. Муна споро помогала, втыкая декоративные поддерживающие шпильки.
        Вся операция не заняла и минуты.
        Зато целую неделю до того Муна с Элизабет почти не спали. Одна шила идентичное венчальному платье, чтобы не тратить время на переодевание, другая отрабатывала хождение на ходулях.
        Главной разницей в фигурах невест был гренадерский рост саксонки. И если грудь, например, можно было замаскировать в складках и утянуть, более широкие, чем у хингийки, плечи удачно прикрывало покрывало, то с ростом ничего поделать было нельзя. Элизабет и так, и эдак прикидывала, как бы присесть или скрючиться, но ничего не помогало. Пока она не вспомнила деревянный протез Бена.
        Отрезать ноги она, естественно, не собиралась, а вот устойчивые колодки, прикреплённые к коленям, позволили уменьшить рост и заодно привести видимую часть стопы в вид, привычный местной аристократии. То есть миниатюрный. Самым сложным оказалось передвигаться на импровизированных ходулях, но за несколько дней покрытая синяками принцесса освоила и эту хитрую науку.
        Оправленная и благочинная невеста выплыла из комнаты, смиренно склонила голову, чтобы на неё водрузили утерянный головной убор, напоминавший тонкую корону, и прошествовала дальше по коридору, к залу, в котором проводилось бракосочетание.
        Перед самыми резными воротами в зал невесту ждал отец.
        - Ты готова? - шепнул Минг.
        - Да. - едва слышно выдохнула Элизабет, стараясь подражать голосу Суи.
        Министр странно на неё покосился, но промолчал.
        Зал был полон. Даже переполнен. Министры, знать и высокопоставленные гости, созванные по такому случаю, плотно набились в огромное помещение, толкаясь и мешая друг другу, как на самом банальном базаре. Воздух гудел от переговаривающихся полушепотом нескольких сотен людей, разнообразные духи и притирания, смешавшись, кружили голову.
        
        Но сильнее всего кружил голову человек, который ждал ее у трона.
        На троне восседал лично Император. На второй ступеньке, возвышаясь над толпой, стоял Верховный Жрец богини любви и семейной жизни, Нюйвы, всегда проводивший подобные церемонии.
        На ступеньке ниже, повернувшись к ней вполоборота, застыл Лин. Обежал ее ищущим взглядом, удостоверился и просветлел лицом. Элизабет неспешно подошла, опираясь на руку министра Минг, поднялась на ступеньку и встала рядом с женихом. Колени подрагивали от напряжения. Пришлось идти медленно, чтобы не запутаться в ходулях, с непривычки перетянутые ремнями бёдра и затёкшие суставы протестовали. Но потерпеть осталось недолго.
        Жрец откашлялся, повернулся боком к Императору - спиной не положено - и начал церемонию. Объяснил собравшимся, что сейчас произойдет сочетание браком
        - Согласен ли ты, Лин Шу, третий принц Империи Хинг, сын Императора Шон Шу, взять в жены эту женщину?
        - Согласен. - Твердо ответил Лин, бросив взгляд на закутанную в вуаль фигуру. Император приподнял одну бровь в удивлении, начиная что-то подозревать. После всех ссор и угроз, которыми отец и сын обменялись за эти недели, послушание и даже энтузиазм жениха вызывал вопросы.
        - Объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать молодую. - Верховный жрец наконец с видимым облегчением опустил руки. Затекли наверное, полчаса уже держит воздетыми.
        У Элизабет тоже практически отнялись колени, но она терпела, стиснув зубы. Еще чуть-чуть.
        - Остановите церемонию! - прокатился над залом истеричный вопль. Ближайшие ко входу министры поморщились от звуковой волны.
        На пороге стояла взъерошенная, помятая Суи. В накинутом наспех платье с чужого плеча, криво завязанном под грудью и перекошенным лицом, она была классическим образом брошенной невесты.
        Лин вздохнул. Он собирался это сделать утром, после закрепляющей его права брачной ночи, но придётся сейчас.
        - Позвольте представить всем мою жену. Элизабет Адриана Тюдор-Эльзасская, третья принцесса Хинга.
        Принц поднял покрывало, открывая миру лицо невесты, нарушая тем самым все существующие протоколы. По традиции он должен был это сделать в спальне.
        Император втянул воздух сквозь зубы, со свистом, как от удара под дых. Все его хитроумные планы и схемы только что вылетели в трубу.
        Двое безмозглых юнцов, что же они наделали?!
        Элизабет с облегчённым вздохом выпрямилась, встав на ноги. Колодки неэстетично оттопырили платье на уровне колен, юбка непристойно задралась, обнажая лодыжки.
        По ногам толпами бегали мурашки, выражение лица от боли было далеко от счастливой улыбки новобрачной, скорее напоминая оскал. Но все было кончено - при большом стечении народа, куче доверенных свидетелей, они с Лином сочетались законным браком.
        На Императора она боялась посмотреть. Вот уж кто наверняка рвёт и мечет.
        - Церемония окончена, прошу гостей проследовать в Красный Павильон для продолжения празднования. - раздался голос главного евнуха. Гости, недоуменно переговариваясь, постепенно покинули помещение.
        Вроде обещали одну деву в роли невесты, оказалась на ее месте другая, да еще иностранка. Не все в порядке в Хингской Империи, ой не все.
        Элизабет с Лином тоже попытались исчезнуть под шумок, но были задержаны тихим, полным едва слышной сдерживаемой ярости приказом Императора.
        - Я бы хотел обсудить кое-что с молодой, наедине.
        Молодые люди переглянулись. Элизабет кивнула, уверяя мужа, что все будет в порядке. Не убьёт же ее Император. Поздно уже, покушения на принцесс тихо не проходят.
        Принц последовал за гостями, чтобы сесть во главе стола и принимать поздравления. Новоиспеченная третья принцесса Хинга, понурившись, последовала за свекром в его кабинет. Стражники и евнухи сопроводили их до покоев Императора и с поклоном закрыли за ними двери, оставляя наедине.
        Император немного помолчал, нагнетая атмосферу. Сел в кресло, переплел пальцы, неотрывно глядя на Элизабет.
        - Я похож на идиота? Вы считаете, что меня можно дурить до бесконечности? Думаете, я не знал, что Вы наследная принцесса Саксонии? Точнее, были ею до недавнего времени, а сейчас вы просто бомба замедленного действия? Из-за вас я теперь не смогу объявить Лина наследником, как собирался.
        Заметив недоумение на лице Элизабет, он на секунду замер.
        - Не говорите мне, что понятия не имели. Вы же умная женщина, вас к этому готовили, неужели не распознали признаков? Я понимаю, мой оболтус не понял, он больше по засадам и компроматам специализируется, но вы?
        Кусочки пазла потихоньку вставали на место. Все недомолвки и неясности приобретали конкретную форму. Элизабет похолодела. Она испортила жизнь третьему принцу. Он ее теперь не простит.
        Глава 17
        Отправляясь в спальню, Элизабет трусила неимоверно.
        Первая брачная ночь, как-никак.
        В которую придётся рассказать третьему принцу, что наследным ему не стать. И все из-за неё. Сопровождавшим ее стражам пришлось сбавить шаг, а пару раз вообще остановиться, дожидаясь погружённую в невеселые думы новобрачную.
        Довершая картину, из-за угла на неё вывернулась и набросилась очнувшаяся Суи. Помятая, с отёкшим лицом - такая доза снотворного даром для организма не проходит - с расплывшейся косметикой, она казалась безумной. И вела себя соответствующе.
        Если бы не перехватившие ее в полете охранники, она бы вцепилась скрюченными пальцами с идеальным маникюром прямо в лицо Элизабет.
        - Ты, я так и знала, что это ты. Чувствовала, что неспроста он с тобой так возится. Ты же теперь никто, зачем ты ему? Зачем? - в полубреду причитала и шипела проклятья Суи, пытаясь вырваться из крепких рук стражников.
        Элизабет осторожно, по стеночке обошла беснующуюся деву. Надо будет поговорить потом с дядей Минг, объясниться. Но что-то, наверное его совершенно невозмутимый вид после церемонии, подсказывал ей, что случившееся он полностью одобряет и даже посильно поучаствовал. Жаль, его дочь с ним не согласна.
        Стражи проводили новоиспечённую принцессу в покои третьего принца. На сегодняшнюю ночь - их общие. Отныне Элизабет предстояло жить в роскошном и помпезном Павильоне Принцесс - по соседству с сестрой Лина. Изредка, когда принц пожелает, он будет ее навещать или вызывать к себе в покои.
        Устои Запретного Дворца были необычны и чужды. Снова. Элизабет прекрасно помнила, как отец и мать делили одну спальню и одно ложе, до самой смерти королевы. Что ж, оставалось надеяться, что Лин не заставит ее долго скучать. Опять же, принцессе было и без того чем заняться - вышивка, шитьё и посещение библиотеки оставались ее любимыми занятиями. Во всяком случае, не позволяли взвыть от тоски на луну.
        Лин уже ждал ее, сидя на краешке кровати. Матрас, по обыкновению, несильно возвышался над полом, но снизу была подложка из дерева, и небольшие узорные изголовья с трёх сторон. У постели стоял низкий столик с фруктами и кувшином вина.
        Услышав открывающиеся двери, принц вскочил, принял девушку от стражей, закрыл дверь и проводил жену к столу. Элизабет предпочитала называть это именно так - к столу. В постель звучало для ее уха пошловато. Девушка откровенно нервничала. В Саксонии все беседы о первой брачной ночи обычно проводили матери или родственницы женского пола перед самой свадьбой. Здесь все произошло так быстро и неожиданно, что почерпнуть необходимые сведения было не от кого. Не расспрашивать же придворных дам. Пришлось выкручиваться самой. В складках подвенечного платья скрывался немилосердно скрученный свиток, найденный Элизабет в дальних закромах библиотеки.
        С иллюстрациями.
        Свиток изрядно поистрепался от интенсивного чтения поколениями, но рисунки и местами текст вполне можно было разобрать. Принцесса пару дней штудировала фолиант, но некоторые позы и термины все еще оставались непонятными. Например, нефритовый стержень. Зачем в таком личном и интимном процессе использовать камень?
        Но сначала придётся поговорить с Лином о более важных вещах.
        Что может быть важнее престолонаследия?
        Элизабет села, нервно расправляя подол на коленях. Лин налил обоим вина. Они выпили, глядя друг другу в глаза. Принц потянулся было к девушке, но она отстранилась.
        - Мне надо тебе кое-что сказать. - острожно начала принцесса.
        - Мне тоже. - посерьёзнел Лин. - Но ты начинай.
        - Ты не станешь Императором из-за меня. - выпалила Элизабет и сжалась, ожидая вспышки ярости. Любой известный ей принц сейчас бы рвал и метал.
        Оказалось, не третий принц.
        Он улыбнулся.
        - Думаешь, я не знал, на что шёл, когда признавался тебе в чувствах тогда, под мостом? Я был готов жениться на безродной Элли, тогда бы отец вообще меня из семьи вычеркнул. А так - ну не наследую, и хвала богам. Не хватало мне этой скукой заниматься. Заседания всякие, собрания, подписи эти бесконечные. Бррр.
        Лин красноречиво и демонстративно содрогнулся. Элизабет смотрела на него во все глаза, не в силах поверить, что этот сильный, уверенный в себе мужчина готов отказаться от предела мечтаний миллионов, безграничной власти, в обмен на сомнительное счастье быть с ней. Хотя... скорее ему действительно просто не хотелось заниматься этим. Принудить Лина делать то, что он не хочет, оказалось не под силу даже Повелителю Поднебесной.
        - Из этого вытекает собственно то, что хотел сказать тебе я. - Лин взял ее за руку. - Я люблю тебя, Элизабет Адриана. Я полюбил тебя еще тогда, когда увидел первый раз в королевском саду под яблоней. Ты была в таком красивом белом платье, с золотистыми волосами, просто воплощение мечты. Я не мог представиться настоящим именем, не мог даже намекнуть на свои чувства, ведь по легенде мы были из разного сословия. У вас с этим куда строже, чем у нас. Тем более ты оказалась наследницей. Я ни на секунду не переставал о тебе думать. Представляешь мое изумление, когда я ощутил похожие чувства... к мальчику?
        Элизабет невольно хихикнула, получив в ответ укоризненный взгляд. Принц продолжил:
        - Если быть совсем честным, я тебя использовал. Когда узнал, что Энди на самом деле Элли, я решил на тебе жениться, чтобы уйти от претензий на трон. Старший брат уже давно на меня косо поглядывает, подозревает в конкуренции. Отец меня все время ставил ему в пример, и Хон ревновал, даже когда мы были детьми. По сведениям моих шпионов, именно он пытался подставить меня в Индустане. Когда я понял, что ты та самая Элизабет, моя первая любовь, я поверить не мог в такое невероятное стечение обстоятельств. Кроме любимой женщины я получаю скандальный брак со сбежавшей наследницей - лучше не придумаешь. Надеюсь, ты на меня не злишься?
        
        - Немного злюсь. - честно призналась принцесса. - Но при этом понимаю. Я была готова к браку по расчету с детства. То, что судьба распорядилась так, что я вышла замуж по любви, стало приятным сюрпризом. Я смирилась с мыслью, что не буду править, мне вполне достаточно тебя рядом со мной. Ты меня, конечно, использовал в своих интересах, но в нашем положении без интриг, увы, никак. Мог бы мне и раньше рассказать о своих планах, я-то мучилась, думала жизнь тебе сломала. Мечты порушила.
        Принц довольно улыбнулся, притягивая жену за руку в свои объятия. Элизабет замерла.
        Все внимание девушки внезапно заняла смуглая рука, уверенно сжимающая ее ладонь. Тонкое аристократическое запястье, рисунок вен на тыльной стороне, такой знакомый шрамик над большим пальцем, которым Лин выводил замысловатые узоры на ее кисти. На удивление нежная кожа мужского горла, в которое она невольно уткнулась носом, источала знакомый аромат ванили, смешанный с мускусом и сандалом. Элизабет неосознанно потерлась об него лицом, ластясь, как кошка. Лин глухо застонал, передав ей вибрацию всем телом, и повалил на подушки, нависнув сверху.
        Позабытый рулон с инструкциями с глухим стуком выпал из накренившегося кармана.
        - Это что? - Удивился Лин, свешиваясь с матраса, чтобы разглядеть плотно свернутую бумагу. Элизабет, покраснев, попыталась его увлечь за шею в прежнюю позицию - черт с ними, инструкциями, по ходу разберутся. Но любопытство Лина было сильнее.
        Он подобрал рулон, развернул. Пролистнул. Задумчиво отлистал обратно на пару интересных моментов.
        Элизабет поняла, что скоро станет напрочь бордовой от прилива краски к лицу.
        Лин хмыкнул, засунул фолиант под подушку.
        - Потом изучим поподробнее. - пообещал он, хмыкнув при виде ее покрасневшего лица. - Не надо так стесняться, я люблю тебя именно за твою тягу к знаниям. Книги - это прекрасно. - последнее он прошептал прямо ей в губы, перед тем, как поцеловать. Элизабет поняла, что в корне с ним не согласна. Прекраснее того, что с ней делал муж, не было ничего. Пока не стало немного больно, но это постороннее и ненужное ощущение быстро прошло, уступив место всепоглощающему наслаждению.
        Они действительно изучили фолиант. Недели через две, просто из любопытства. Элизабет посмеялась над своей наивностью. Промелькнула даже мысль переиздать экземпляр - в расширенном и дополненном варианте.
        Фантазия Лина была неистощима, составители фолианта меркли в сравнении с ее мужем.
        Оказалось, даже в высоком росте есть свои преимущества.
        Особенно, когда муж прижимает спиной к стене в беседке и показывает новый способ отдачи супружеского долга.
        Фрейлины и евнухи сторонились молодоженов, как чумных. Никто не мог угадать, где эти ненормальные в следующий раз устроят свои любовные игрища. На всякий случай, даже стража патрулировала территорию, преувеличенно громко топая сапогами и побрякивая оружием. И все равно несколько раз натыкалась на раскрасневшуюся парочку, поспешно приводящую себя в порядок.
        Ни о каких отдельных покоях и речи не шло. Пользуясь тем, что он не Император и даже не наследник - очередной плюс положения - Лин проигнорировал многовековую традицию и приказал перетащить весь нехитрый скарб Элизабет в его собственное жильё.
        Хон с третьим принцем практически не пересекался, а если уж приходилось - на собраниях или семейных обедах - держался холодно, но вежливо. Угроз больше не поступало, покушений тоже не было. Элизабет вздохнула было с облегчением.
        Идиллия была нарушена неожиданно и очень грубо.
        Из Саксонии прибыла посольская делегация.
        Ничего неожиданного в самом факте прибытия не было, все по плану. Ежегодный визит в дружественную страну. Расположились в отведённых покоях, поднесли дары Императору, обменялись уверениями взаимной дружбы. Все как всегда.
        Вот только на второй день возник неожиданный вопрос.
        У Элизабет были свои соображения на тему, кто именно столь услужливо нашептал посольству о ней.
        Но теперь послы настойчиво требовали предьявить им наследную принцессу Элизабет Адриану Тюдор-Эльзасскую.
        Глава 18
        Вечно прятаться от послов все равно не получилось бы, рассуждала Элизабет, готовясь к торжественному приему. Как оказалось, в покоях третьего принца сыскался зал, в котором было вполне пристойно принимать представителей дружественных стран.
        Принцесса долго думала, что рассказать послам, о чем умолчать, и вообще для чего она вдруг им понадобилась. Слухи до неё доходили даже в этой глуши, Альфред все-таки использовал этот гадкий трюк с любовником. В глазах общественности она стала развратной глупышкой, удравшей с мужчиной посреди ночи. Первое время после ее исчезновения Саксония стояла на ушах - никто не верил, что разумная и рассудительная наследница вдруг окажется способна на такую блажь. Шло время, принцесса не объявлялась, поползли старательно глушимые властью и оттого еще более живучие слухи о покушении. Главным виновником, естественно, считался брат - как ныне наследующий. Помолвка с принцессой Остеррейха почему-то сорвалась, народные симпатии были далеко не на стороне кутилы и ловеласа Альфреда. Неужели отец задумал вернуть ее на трон?
        Сама до конца не веря в подобный поворот, Элизабет медленно, нога за ногу, плелась на встречу с послами. Ей сейчас очень хотелось держаться за успокаивающую руку Лина, но увы, по протоколу он шёл впереди, и их разделяло человек десять его свиты, три шага и двое ее телохранителей.
        Створки дверей распахнулись будто сами собой, пропуская Их Высочеств со свитой. Делегация Саксонии склонилась в придворном поклоне, расступаясь перед ними. Элизабет прошествовала мимо послов, даже не глянув в их сторону. Только мелькавшая впереди макушка Лина позволила ей удержаться от нервного заламывания рук. Он поднялся на три ступени, присел на расшитые бархатные подушки, дождался пока она присоединится к нему на возвышении и под прикрытием обильных складок ее одеяния крепко стиснул ее ладонь. Она благодарно сжала в ответ его пальцы.
        Послы недоуменно поглядывали на принцессу, их изумление не мог скрыть даже многолетний опыт. Да и сама Элизабет себя, наверное, с трудом бы узнала. Волосы были забраны в сложную высокую прическу. На объём, задуманный местными мастерицами, своих прядей не хватило, пришлось в спешном порядке обстригать удачно затесавшегося на конюшню белого арабского скакуна. Хвост промыли плохо, и теперь принцесса периодически морщилась от легкого навозного амбре.
        От украшений, воткнутых в волосы, уложенных многослойными нитями на голове и висках, ломило шею. Богато расшитые одеяния шуршали при каждом движении. Алые губы, белоснежная кожа и чуть изогнутые стрелки на веках завершали образ.
        Если бы послам не донесли, что она здесь, они бы ее и не узнали, сделала для себя вывод Элизабет.
        Глава делегации, лысеющий лорд в летах, периодически промокал проплешины батистовым платком с монограммой. Имени лорда, как и его сопровождающих, Элизабет не запомнила. Вся церемония представления прошла как в тумане, из которого она иногда выныривала, чтобы услышать очередной обрывок фразы:
        - ...тщательные и безуспешные поиски... Потеряв всякую надежду... убитый горем...
        Стало ясно, что всем дипломатическим миссиям был проведён недвусмысленный инструктаж - при обнаружении принцессы передать ей горячий привет от отца, долго и мучительно извиниться за причинённые его халатностью неудобства и немедленно со всеми почестями препроводить в Саксонию для церемонии коронации.
        Очередной раз Элизабет осознала происходящее, когда аудиенция уже подходила к концу.
        - К сожалению, я не в силах передать глубину переживаний нашего короля, но, я надеюсь, все прояснит это письмо.
        Старший посол склонился в глубоком поклоне, протягивая тщательно запечатанное письмо. Батюшка перестарался с предосторожностями - на послании сургуча было больше, чем собственно бумаги.
        Элизабет поднялась с места и приняла письмо, и послы с чувством выполненного долга откланялись. Вслед за ними зал покинули немногочисленные слуги. Лин, бросив взгляд на замершую как истукан девушку, кивнул многочисленной свите, и во главе с принцем зал покинули все, оставив принцессу наедине с посланием.
        Девушка после долгих колебаний, наконец распечатала письмо. Конверт и сургуч красно-белым дождем осыпались на пол, она присела обратно на смягченное подушками возвышение. Ее не держали ноги от волнения.
        «Дорогая дочь!» - так начиналось письмо. Она сморгнула непрошеные слезы, на мгновение помешавшие читать дальше. Огромная тяжесть свалилась с ее души - отец все-таки был непричастен к похищению. Какая-то трусливая частичка ее разума все это время сомневалась, нашептывая уставшему бороться разуму - нас все бросили, самые родные, даже отец.
        Не все. Только скорый на расправу и недалекий младший брат.
        Однако, читая далее, слезы умиления сменились на глухую ярость. Отец сетовал на глупость второй принцессы Остерейха, поспешившей против воли кенинга обвенчаться с богатым, но неродовитым машиностроителем. Парню принадлежала целая механическая империя - на его заводах изготавливалось практически все ездящие и плавающие двигатели. Но поскольку он не был принцем, брак стал мезальянсом. И заодно перечеркнул все далеко идущие планы по женитьбе Альфреда. Самая младшая дочь кенинга все еще была свободна, но связываться со столь нестабильной семьей король Саксонии не собирался. Поэтому она, Элизабет, как порядочная дочь, должна немедленно вернуться и принять положенную ей корону, ибо отец немолод, а управлять государством должна надежная рука.
        Похоже, если бы не поспешные действия ее брата и не романтический побег под венец дочери кенинга, король бы и сам сбагрил куда-нибудь мешающую старшую принцессу. И не факт, что ей бы удалось так просто сбежать.
        Брату она должна быть благодарна по гроб жизни. Как и легкомысленной кенингессе.
        
        Листки послания выпали из ослабевших рук и разлетелись по помосту. Перегнувшись в сторону, чтобы подобрать бумаги, Элизабет ощутила легкое дуновение, и какой-то предмет просвистел мимо неё, вонзившись в стену за ее спиной. Она ошарашено подняла голову, проследила траекторию ножа от стены обратно к метателю и еле успела с визгом свалиться за возвышение, прикрываясь ближайшей подушкой. Подушка дернулась, от удара ливнем хлынули пушистые опилки.
        Неудобно скрючившись на корточках, девушка осторожно выглянула сбоку из-за постамента.
        Секретарь саксонского посольства, похоже, исчерпал метательные заряды и теперь выпутывал из сапога обычный, боевой нож.
        Плохо работает служба безопасности, посетовала про себя Элизабет, поднимая визг еще пуще прежнего. Кто-то же из стражи должен ее услышать, оглохли они все, что ли?
        Она выдернула нож из подушки и бросила ее во врага. Тот уклонился, но сбился с шага, даря ей драгоценные секунды. Элизабет дёрнула завязки верхней одежды, но затянутые в сложные узлы ленты не поддавались. Нож пришёлся кстати. Выпутавшись из платья, она не задумываясь скинула его, намотав на левую руку в несколько слоёв, как защиту. Такие импровизированные щиты они часто отрабатывали с дядей Минг. Прикинула нож в руке. Не сбалансирован для ближнего боя, но уж точно лучше чем ничего.
        Секретарь замедлил шаг, отмечая уверенные, без паники движения принцессы. Вскочил на ступеньку и замахнулся кинжалом.
        Отпрыгивая в сторону, как испуганная лань, Элизабет, как ни странно, была совершенно спокойна. Лимит потрясений на сегодня уже исчерпался, и девушку ничем нельзя было удивить.
        Ей крупно повезло, что брат был не в курсе ее занятий по самообороне. Он знал, что она часто пропадает на посольской территории, но чем она там занималась, прошло мимо него. Альфред знал о ее иммунитету к ядам, да они вместе запивали по утрам овсянку гомеопатическим раствором цианида или мышьяка. Но о ее умениях в области боевых искусств он понятия не имел.
        И сейчас это упущение спасло ей жизнь. Нападающий был не в курсе ее умений, что давало ей шанс.
        Тяжелая, богато вышитая ткань платья неприятно оттягивала руку. Долго она не продержится. Совсем обленилась от сытой жизни во дворце. Надо будет с Лином тренировки возобновить вне постели. Если выживет.
        Нападающий неумолимо наступал, периодически пытаясь дотянуться до неё лезвием. Элизабет уворачивалась, таская за собой парчовый хвост. Секретарь недоуменно глянул на комок ткани, снова замахнулся.
        Элизабет увела импровизированным щитом удар в сторону, превратив в скользящий. Ударила под дых ногой, не рискуя подобраться ближе, и отскочила.
        Это уже школа Рэйвена. Используй скорость, а не силу. Выматывай, уворачиваясь. Долгими закатами на корабле, когда она только просыпалась на ночную вахту, а он собирался на вечерний отдых, они проводили спарринги. Естественно, противостоять на равных взрослому мужчине Элизабет не могла, но вскоре поняла, что может прошмыгнуть там, где он застрянет, и увернуться, когда ему неудобно наклониться.
        В резные двери ломилась охрана. Наконец-то ее услышали, но без толку - ручки двери были заблокированы подсвечником, а чтобы их выломать, нужен был таран, а не двое дежурных стражей.
        Оценив ситуацию, Элизабет сменила траекторию и стала кругами пробираться к двери, стараясь не подпускать нападающего на расстояние удара. Тот тоже понял, что она задумала. Когда она рванула к дверям, понадеявшись на скорость, секретарь оказался проворнее и вцепился в ее прическу, собираясь одним махом покончить с ней, перерезав горло. Нож блеснул отражением заката, неумолимо приближаясь.
        Девушка дернулась посильнее, шелковистые пряди с частью украшений остались в руке ошеломлённого таким поворотом нападавшего. Присев, она с силой вонзила короткий метательный нож под ребро с левой стороны. Ударь она в грудь, лезвие не дотянулось бы до сердца, или если секретарь озаботился защитой, вообще не пробило бы щиток.
        С легким скрипом отворилась дальняя панель за троном. Первым в зал ворвался Лин. Метнулся к заляпанной кровью девушке, ощупал, казалось, со всех сторон сразу и не найдя повреждений молча стиснул в отчаянных объятиях.
        Вбежавшая с лязгом оружия стража была шокирована донельзя. Неизвестно, чем больше - видом принцессы в неглиже, трупом в луже крови на полу или тем, что этот труп был раньше секретарем саксонского посольства.
        Глава 19
        Около часа Элизабет была в полной прострации. Побочный эффект перенапряжения. Лин своими руками отмыл ее от крови и пота, обработал пару царапин, полученных при сопротивлении, завернул в стеганый зимний халат и какое-то время просто сидел на кровати, привалившись к спинке и не только обнимая девушку, но и пытаясь привести ее в чувство собственным присутствием.
        Наконец ее начала бить крупная дрожь. Лин только крепче сжал Элизабет в объятьях, позволяя ей прийти в себя и успокоиться. Когда принцесса наконец обмякла в его руках и провалилась в неглубокий целительный сон, он решился оставить ее ненадолго. Вопрос с посольством надо было решать незамедлительно. И до Императора наверняка новости доберутся чрезвычайно быстро.
        Когда принцесса проснулась, ее ждала Муна с умывальным набором в руках, свежее платье, попроще, чем несколько часов назад, но не менее шикарное. Мало того, оно было ярко-алое, цвет, который по протоколу всем прекрасно известному дозволялся лишь Императору, его супруге и чете наследного принца.
        Полная недоумения, Элизабет привела себя в порядок, но на стадии одевания заколебалась. Ношение алого цвета неположенными по регламенту лицами каралось смертной казнью, причём на месте. Ворвавшийся без стука Лин разрешил ее сомнения.
        - Одевайся, нас ждут в Золотом зале Императорских покоев. Я поговорил с отцом, мы с тобой через неделю станем наследной венценосной четой, Император уже подписал указ. Так что давай быстрее.
        Лин вышел, давая Муне возможность закончить облачение принцессы и соорудить на голове очередную башню - в этот раз поскромнее, обошлись без хвоста.
        Охрана, сопровождавшая наследную чету, увеличилась вдвое. Теперь стражники шли не только впереди и позади Элизабет, но и прикрывали ее с боков. Так, в защитном коконе, они и дошли до Императорских покоев.
        В зале самого Императора не было. Стояли в центре зала, подавленные виной и окружающей роскошью, дипломаты Саксонской миссии, и вдоль стен выстроились шеренгой охранники. В зале собралась небольшая армия.
        Лин невозмутимо, будто не бряцало кругом нескрываемое оружие, прошествовал к Императорскому возвышению и опустился на него, кивком предлагая Элизабет присоединиться. Она степенно, с достоинством опустилась на подушки рядом с мужем и расправила на алом одеянии несуществующую складку.
        - Ваше Высочество, от лица Саксонии и присутствующих здесь дипломатов я хотел бы принести свои глубочайшие извинения за случившееся досадное недоразумение. Наш коллега проявил недопустимую...
        - В старые добрые времена, - еле слышно перебила посла Элизабет. Пожилой мужчина замер на полуслове от неожиданности. - подобные недоразумения карались смертной казнью. Причём не только преступника, но и сопровождавших его лиц.
        Посол побелел. Элизабет бросила на него быстрый взгляд из-под ресниц, и удовлетворённая производимым эффектом, продолжила так же зловеще.
        - В качестве альтернативы, возможных сообщников подвергали пыткам, с целью установить наверняка их причастность. Мы же не хотим казнить невиновных, не правда ли? - промурлыкала девушка. Послы отчаянно замотали головами в судорожном отрицании. О талантах хингийцев в области мучений и истязаний плоти ходили легенды. Страшные.
        - Так и быть, я готова забыть об этом досадном недоразумении. - Элизабет выделила голосом последнее слово и сделала выразительную паузу, следя за выражением лиц послов. Похоже, начинало доходить.
        Сбежавшая с любовником принцесса - легкомысленная дура, а принцесса, отказавшаяся от престола ради брака с любимым принцем дружественной страны - уже совсем другая история. И их брак из скандального вдруг стал династическим. Это уже прекрасно понял Император, поспешивший привести свой план по назначению третьего сына наследным в исполнение. Теперь это предстояло уяснить ее отцу.
        - Если я и приеду когда-либо в Саксонию, то как жена правителя дружественного государства. - Яснее ясного обозначила свою позицию принцесса, демонстративно переплетая пальцы с сильной, вовремя подставленной рукой Лина. - Надеюсь, подобные недоразумения больше не повторятся, иначе придётся отряхивать прах забвения со старых отживших своё традиций. Не хотелось бы прослыть ретроградами, но что не сделаешь ради мира и спокойствия.
        Послы закивали, потом начали кланяться и благодарить за оказанную милость, клянясь передать слова принцессы в точности. Не дожидаясь окончания их благодарственных речей, Элизабет сжала руку Лина. Он понял ее без слов, поднялся, потянув ее за собой - встать первой она не могла по протоколу - и торжественно провёл мимо делегации прочь из зала. Только когда за ними с грохотом закрылись створки врат Золотого зала, она выдохнула с облегчением. Третий принц уважительно хмыкнул.
        - Как ты их. Моя королева. Не жалеешь?
        Элизабет знала, о чем он спрашивает. Хотела бы она вернуться в Саксонию? Конечно, это ее родина, и несмотря на отвратительный климат, ее страшно тянуло в туманные холмы и каменные дворцы маленького, но сильного острова. Но принять трон и корону от предателей? Ни за что.
        Она решительно покачала головой. Лин улыбнулся, не заметив сам, что на мгновение задержал дыхание в ожидание ее ответа.
        Далеко они не ушли.
        Старший евнух остановил их в коридоре и уважительно поклонился Лину.
        - Его Императорское Величество желает видеть вас у себя в кабинете. Немедленно.
        Первое, что бросилось в глаза Элизабет в кабинете Императора, была алого шелка карта, горделиво висящая прямо над рабочим столом. От удовольствия девушка чуть покраснела. Она давно не была в гостях у тестя, тем более в кабинете. Семья чаще всего встречалась за едой в Центральном зале посреди сада, а последнее время и это происходило не каждый день. Император был занят государственными делами, которых с приближением Нового Года становилось все больше, Хон постоянно где-то пропадал и вообще редко появлялся во дворце, а жён и подавно не спрашивали, как и в каком составе они хотят ужинать. Свободен Император - все ужинают в Центральном зале, занят - каждый в своих покоях.
        - Лин, я полагаю, уже рассказал зачем я вас позвал. - Шон Шу устало откинулся в кресле, сплетя пальцы под грудью. Он не боялся показать слабость перед третьим сыном, в отличие от первого, Лину он доверял. Выдержав небольшую паузу, в течение которой посетители расселись по подушкам и приготовились внимать, Император одобрительно кивнул и продолжил.
        - Как вы уже знаете, я собираюсь назначить Лина наследным принцем.
        Элизабет внутренне поморщилась, старательно удерживая на лице доброжелательную заинтересованность. Муж так старательно увиливал от ответственности, и вот она его догнала. Ей было по большому счету все равно - к власти она не рвалась, вкусив интриг и сплетен сполна сначала в родной Саксонии, а затем и здесь. Но и против не была - ее с детства готовили к роли королевы, старые привычки так просто не отмирают.
        - В связи с этим, - продолжал Император, строго глядя на откровенно кислого Лина, - вам отныне придётся больше времени проводить в Императорских покоях. Все приемы, все переговоры будут требовать вашего непременного присутствия. Кроме того...
        Что еще их ожидало, молодым людям узнать не довелось. Дежурный стражник вопреки протоколу ввалился в кабинет Императора без стука и доклада от евнуха. Элизабет замерла, в ужасе перебирая варианты и подозревая худший.
        - Ваше Императорское Величество. Там... - не обладавший красноречием страж лишь махнул рукой в сторону сада.
        Ожесточенный звон оружия за окнами наконец привлёк их внимание. Император сел ровнее, внимательно вглядываясь в промежутки между ветвями. Лин не раздумывая подошёл поближе к окну, отодвинул занавеску и приоткрыл ставню. Грохот выстрела чуть не оглушил присутствующих. Принц прильнул к раме, пытаясь разглядеть сражающихся.
        - Это Хон. С ним его личная стража, и какие-то воины, по уши в доспехах, не наших. - Лин с трудом оторвался от окна. Повернулся у отцу. - Что вообще происходит?
        - Хреновый из тебя шпион, сынок. Государственный переворот тут происходит.
        Император держался удивительно спокойно, учитывая происходящее. Только внезапно осунувшееся и как будто моментально постаревшее лет на двадцать лицо выдавало его внутреннюю бурю.
        Недосмотрел. Не учёл. Не понял вовремя, а теперь уже поздно.
        Он знал, что Хон в сговоре с Верховным Раджем Индустана, но полагал, что в запасе достаточно времени, и тот не будет действовать до официального объявления наследника и церемонии передачи власти. Старший сын оказался слишком нетерпелив. Случай с посольством Саксонии только ускорил неизбежную развязку. Слухи о назначении третьего принца наследным витали по дворцу, как ни пытались их пресечь, и жадный до власти Хон не утерпел.
        В происходящем была изрядная доля его собственной вины, как отца и как повелителя, и Император был готов принять своё наказание.
        - Быстро, идите. Здесь есть тайный ход, будем надеяться, о нем не знают. - Император провёл их за ширму, отодвинул в сторону низкий столик с тазиком для умываний, открывая замаскированный люк в полу.
        - Минуту. - Император вернулся быстрым шагом в кабинет, достал из ящика свиток, бережно завёрнутый в алый шелк и перевязанный золотым шнуром специфического плетения. По этим признакам даже простой неграмотный человек мог отличить Императорский указ. Мгновение помедлив, Император вручил свёрток Элизабет, справедливо полагая, что Лину понадобятся обе руки в случае, если на них нападут.
        Лин спрыгнул первым, принял на руки Элизабет, и собирался помочь спуститься отцу, когда тот закрыл люк прямо ему в лицо. Принц заколотил кулаками в прочное дерево.
        - Уводи жену. Спасайтесь. - донёсся глухо, издалека, голос Императора. Заскрежетал стол с тазом, становясь на место. Свет, поступавший через немногочисленные щели в люке, померк, и наступила кромешная чернота.
        Элизабет пошарила вокруг, наткнулась на ткань. Уцепилась за рукав Лина, свободной рукой ища стену. Сделала пару шагов наобум и наконец уперлась в неё пальцами.
        По мере продвижения глаза постепенно привыкли к темноте. В потолке подземного хода, там где он пролегал под зданиями, периодически виднелись щели от неплотно прилегающих досок, в которые просачивался скудный свет.
        Под Запретным Дворцом оказался построен целый лабиринт. Ходы пересекались, разветвлялись, и если бы не чувство направления Лина, работавшее лучше любого компаса, они бы давно заблудились. Он безошибочно выбирал тоннели, руководствуясь воображаемой стрелкой в голове, указывавшей в сторону города.
        Элизабет начала расслабляться, уверовав, что им удастся выбраться из Дворца без происшествий. Зря.
        Их все-таки ждали.
        Шесть массивных фигур, с головы до ног облачённые в чёрные доспехи, практически сливались с полутенями подземелья. Они не произнесли ни слова, но угроза, исходящая от них, ощущалась физически.
        Девушка благоразумно отступила на полшага, открывая Лину простор для манёвра и судорожно сжимая нервно побелевшими руками свиток.
        Принц вытянул из витиевато украшенных ножен катану - хорошо, ему хватило здравого смысла прихватить из кабинета Императора декоративное оружие. В покои Повелителя Поднебесной вооруженным вход, естественно, воспрещался, а под искусно гравированными завитушками и драгоценными камнями скрывалась хорошо заточенная, смертоносная сталь. Бесполезных декораций во дворце не держали.
        Уже порядком привыкшие к темноте глаза Элизабет различили за врагами развилку. Судя по направлению, в котором они шли, правое ответвление сворачивало в казармы, левое за пределы дворца. Если им удастся миновать живой заслон, они практически спасены - за стенами они легко затеряются в узких переулках Бенджинга.
        С тихим надсадным скрежетом мечи нападающих тоже покинули ножны. Шестеро слаженно рассредоточились - явно не первый год работали в спайке и успели хорошо сработаться. Лин отшагнул к стене, прикрывая собой безоружную Элизабет. Обратно бежать смысла не было - наверняка отряд, прочёсывающий тайные ходы, не один. Надо пробиваться за пределы Запретного Дворца.
        Атаку первой двойки Лин отбил не особо напрягаясь, однако уже после второй волны понял, что то был только разогрев. Нападать всем сразу мешали стены узкого коридора, но и от двоих умелых воинов обороняться одновременно было сложно. Это не свору разбойников в подворотне гонять. Принц понял, что долго не протянет, и уже собирался предложить Элизабет рискнуть и сбежать в один из прилегающих туннелей. Если им повезёт, удастся обойти другие патрули и скрыться от этого, они выйдут из дворца через другой коридор. План был сомнительным, но другого не оставалось.
        Пока из развилки, ведущей к казармам, не послышался слаженный топот. Человек десять в форме императорской стражи присоединились к схватке. Лин сначала решил, что это подкрепление противника, и мысленно даже успел подготовиться к смерти.
        Оказалось, свои.
        Совместными усилиями с двух сторон они быстро перебили нападающих в чёрных доспехах. Лин отдышался, кончиком катаны стянул маску с одного из убитых. Как принц и думал, это оказался индустанец. Вот только международного конфликта им не хватало, помимо прочего.
        Вытерев меч об одежду ближайшего трупа и убрав его в ножны, один из спасителей повернулся к ним лицом и поклонился.
        - Я Вучжоу Фэй, начальник охраны его Императорского Величества. Мне было поручено встретить вас и сопроводить в надежное убежище.
        - Но как же мой отец? Мы должны вернуться и помочь ему. - Лин еще не остыл после боя и рвался продолжить.
        - Его Величество Император отдал мне недвусмысленный приказ. Я подчиняюсь только ему. И теперь вам. - Начальник Гвардии был непреклонен.
        - Вот я и говорю - вернёмся и поможем Императору. - Настаивал принц.
        - Лин, остановись. - Элизабет потянула его за рукав. - Твой отец понимал, что делает, когда отправлял нас сюда. Дворец занят, повсюду верные Хону люди. Я не согласна с решением Его Величества принести себя в жертву, но мы не можем его подвести. Нам лучше последовать за господином Фэем.
        Выход из поддворцового лабиринта оказался за ближайшим поворотом. Лин и Элизабет не дошли каких-то десять метров. Раздвинув лозы покрасневшего по осени плюща, Вучжоу оглядел переулок, и не заметив посторонних, подал знак выбираться остальным. Слепые, лишенные окон стены домов прилегали почти вплотную к дворцовой стене на этом участке, так что целая группа умудрилась пройти незамеченной.
        Воины рассредоточились. Накинув плащи с капюшонами, скрывающими доспехи, они по одному влились в спешащий мимо поток простых людей, которым не было дела до происходящих во дворце кровавых событий. Фэй и еще двое воинов остались. Двое подхватили под локти Элизабет, и три крытых одинаковыми плащами фигуры растворились в вечерней суете города. Лин дернулся было за ними, но был непреклонно удержан Фэем.
        - Нам лучше пробираться поодиночке. Ребята надежные, присмотрят за принцессой как за собственной сестрой, не переживайте, Ваше Высочество. На ждут на окраине Бенджинга верные Императору люди. Ваш отец предвидел нечто подобное и подготовил запасные планы отхода.
        - Но что будет с ним самим? - Лин с тоской оглянулся в сторону надежно скрытого бордовыми зарослями хода обратно в Запретный Дворец.
        - Его Императорское Величество пожелал остаться, не нам ему перечить. Остаётся уповать на милость богов.
        Принцу ненадежная поддержка разномастных богов и божков не показалась убедительной, но спорить с волей отца, даже противоречащей его собственным ощущениям, он не стал. Одно дело - защищать свою любовь и будущую жену, и совсем другое - пытаться соревноваться с Императором в понимании политических течений. Тут Шон всегда был на два корпуса впереди, и сопротивление было чревато последствиями. Скрепя сердце, Лин развернулся и послушно последовал за Фэем в переулки Бенджинга.
        Защитники Императорских покоев оборонялись отчаянно, но численный перевес и эффект неожиданности были на стороне мятежного принца. Хон, помимо своих отрицательных качеств, был отличным мечником, сопровождавшие его воины тоже хорошо подготовились.
        Подмоги стражам Императора ждать было неоткуда - всех дежурных воинов, преданных Повелителю или третьему принцу, вырезали несколько часов назад, а не очень преданных подкупили заранее. Оставшиеся к казармах были заперты снаружи, ожидая своей участи после свершения переворота.
        Шон Шу, Император Хинга, Повелитель Поднебесной, никак не ожидал от старшего сына подобного злодеяния. К угрозам и шантажу он был готов, передать власть под давлением и подчиниться, для вида, новому Императору - вполне.
        Но не к подлому кинжалу в грудь.
        Бывший Император смотрел остекленевшим взором в потолок, полусползая с кресла. Алая жидкость тихо бурела, расползаясь по документам на столе.
        Хон брезгливо вытер руку, забрызганную кровью, о подол Императорской мантии. Вытряхнул отца из кресла, уселся в него сам. Обвёл торжествующим взглядом кабинет, в котором столько раз спорил и ругался с Повелителем Поднебесной. Теперь никто не посмеет указывать ему на мнимые ошибки.
        Довольный собой, принц наклонился и потянул нижний ящик стола.
        Тот был пуст.
        Осиротевшие Императорские покои огласил разъярённый вой.
        Стоявший на страже кабинета Амрит, младший сын раджа Индустана, посланный наблюдать и направлять полубезумного первого принца Хинга, недовольно поморщился. С самого начала вся миссия пошла наперекосяк из-за гонора и недальновидности Хона. Похоже, переворот гладко не пройдёт.
        Глава 20
        Амрит раздраженно вышагивал по мощеной светлым камнем тропинке. Все в этом дворце шло не так. Свиток с назначением наследника пропал, министры бунтовали, не желая молча принять перемены.
        Сад тихо шелестел увядающими ветвями, будто поддерживая принца Индустана в его мрачных мыслях. Листья осыпались под деревья и изредка похрустывали под ногами. Со смертью Императора слуги не проявляли должного усердия, затаившись в выжидании, и ухоженность сада оставляла желать лучшего.
        Легкие, невесомые шаги почти не были слышны на гладких, отполированных временем и тысячами ног камнях дорожки. Принцесса Хинга, ее высочество Суонг, была почти без свиты - четыре ближайшие фрейлины не в счёт - и без охраны. Хотя кого может спасти охрана, когда весь дворец захвачен мятежниками?
        Амрит склонил голову в приветствии. Не то чтобы он обязан был, учитывая его особое положение при Хоне, но вбитые с детства правила этикета согнули его быстрее, чем он успел это осознать. Девочка присела в ритуальном поклоне, обращаясь к нему даже слишком уважительно. Понимает ситуацию, отметил Амрит. Почему-то стало не по себе, смотреть, как унижается малышка не намного старше его собственной сестры, было неприятно.
        Кивком аккуратной головки, несмотря на осадное положение украшенной безупречной прической и гирляндами драгоценностей, Суонг отослала фрейлин на три шага назад. Большей свободы по регламенту они предоставить не могли. Амрит предложил локоть, девочка деликатно на него оперлась, и они двинулись дальше по тропинке уже вместе. Принцесса начинать разговор не спешила, индустанец тем более помалкивал.
        - Что вы собираетесь делать дальше? - нарушила наконец тяжелое молчание Суонг.
        Амрит понимал, что она спрашивает вовсе не о его планах на обед. И решил ответить честно.
        - Скорее всего, поделим Хинг на провинции. В каждой будет свой наместник, автономия и контролирующие отряды Индустана в столицах. Будет проще контролировать страну, если она перестанет быть цельной.
        - И вы думаете, министры на это пойдут? Хон ничтожество, но Лин так просто не отступит. - девочка смотрела на него пронзительно-фиалковыми глазами, забираясь прямо в душу.
        Она высказывала его собственные потаенные мысли, поэтому Амрит возразил горячее, чем собирался:
        - Лина на трон никто не пустит. Министров, не согласных с новыми порядками, казнят. Мы уничтожим Хинг, он никогда больше не потревожит наших границ.
        - Неужели вы сами не понимаете? Это же подло. - девочка от полноты чувств даже притопнула миниатюрной ножкой, и поморщилась. Получилось больно.
        Свита за ее спиной ахнула в ужасе. Перечить предводителю захватчиков, да еще в такой оскорбительной форме! Дамы, конечно, держались в отдалении, но слышали все прекрасно, и теперь переживали, как бы с дерзкой принцессой вместе не казнили их.
        Но Амрит сам был в глубине души согласен с Суонг, поэтому всего лишь уточнил:
        - А как бы вы поступили на моем месте?
        - Не знаю, я же не мужчина. - пожала плечиками нежная фиалка. - Но меня с детства готовили к династическому браку, и одним из его вариантов является невеста, отданная в стан бывшего врага. Если вдруг мы начнём войну, ее убьют в назидание, а какой отец или брат захочет своей родной крови вреда.
        - А если войну начнёт Индустан? - Амрит уже не скрывал своей заинтересованности. Малявка подала ему неплохую идею, которой грех было не воспользоваться. Положение у Хона было более чем шатким, и заручиться поддержкой принцессы и, через неё, третьего принца, было неплохим запасным вариантом.
        - Тогда я отравлю всю правящую семью. Благодаря сестрице Элизабет я теперь неплохо разбираюсь в ядах. И противоядиях. - подумав, добавила Суонг.
        Малявка оказалась зубастой. Амрит усмехнулся.
        То, что дворец не получится удержать, он уже понял. Эту вездесущую Элизабет с третьим принцем так и не нашли, зато отряд, посланный отлавливать их в подземных ходах, был вырезан подчистую. Рано или поздно они вернутся, забрать принадлежащее по праву.
        И Амрит вовсе не собирался попадаться им под горячую руку.
        Убежище оказалось одноэтажным домишком на окраине Бенджинга, состоящим из прихожей, общей залы и двух комнат. Вполне прилично по меркам простых людей, да и у Чи в гостях Элизабет привыкла к меньшему. Принц тоже был не избалован условиями проживания во время дипломатических и шпионских странствий.
        Больше всех за скромность обстановки переживал Фэй.
        Как же, венценосные особы - золотой свиток не ускользнул от взгляда военного - вынуждены ютиться в подобной халупе. Но принц его успокоил, переключив на более важный вопрос.
        Как они собираются возвращать законную власть?
        Вместе с Хоном и верными ему воинами оборону в Запретном Дворце заняли индустанцы. Народу об этом никто не сообщал, естественно, вся стража принца носила чёрные маски-доспехи, полностью скрывающие лица. Очень удобно, если хочешь спрятать кучу шпионов и предателей на самом видном месте.
        Хон показался народу один раз, во время официальных похорон Шона Шу, прежнего Императора. Коронация нового была назначена на первый день следующего месяца, то есть оставалась всего неделя.
        Слухи из дворца поступали исправно, но становились все неутешительнее. Стражники из казармы, отказавшиеся служить Хону, были казнены мятежниками на месте. Тем, кто проживал за пределами дворца и не был на дежурстве в день переворота, повезло больше - они в большинстве своём успели сбежать от репрессий и теперь прятались по близлежащим деревням, ожидая сигнала от Фэя.
        Долго так продолжаться, естественно, не могло. Людям нужна была стабильность, семьям крыша над головой, а стране твёрдая рука. Хон метался из крайности в крайность, не зная, что предпринять, то умерщвляя неугодных, то назначая даты торжеств с гуляниями, чтобы задобрить возмущающуюся все громче толпу.
        Он даже отважился на смелый шаг - выйти к народу еще раз. Помахал рукой с дворцовой стены, и даже проехался по городу в открытом паланкине. Помидорами его не закидали - все-таки почтение к императорской крови пересилило - но и бурных оваций Хон не дождался. Его встречали той же траурной тишиной, которой неделей ранее провожали в последний путь отца-Императора.
        Хон вернулся во дворец еще более хмурый, чем покинул его, если это возможно. И издал новый указ.
        Министра Минг, как и еще пятерых высокопоставленных чиновников, не согласных с резкой сменой власти, новый преемник Императора повелевал казнить на центральной площади следующим утром. В назидание вольнодумцам.
        Остальное шакалье быстро признало первого принца наследным и спешно назначило дату для церемонии коронации. Дата практически совпадала с днём Нового Года, так что праздновать населению предстояло целую неделю.
        Новый Повелитель пытался заглушить таким образом народное недовольство.
        Безуспешно.
        Возмущение крепло.
        Из дворца начали распускать слух, что Императора убил третий принц, подговоренный саксонской шпионкой. Лин в ответ по своей сети информаторов запустил встречную мысль - принц Хон отцеубийца и обманом и преступлением пытается занять трон.
        Люди не знали, чему верить, и оттого волновались еще больше.
        Утро казни выдалось пасмурным и холодным. С утра зарядил мелкий дождь, хотя узники ему даже обрадовались. Поили их в казематах раз в день, и весьма скудно.
        Бывших министров привезли на центральную площадь, где должна была состояться казнь. Толпа, собравшаяся несмотря на промозглую погоду, роптала. Кое-где раздавались выкрики:
        - Смерть предателям!
        Однако, призывы согнать с трона узурпатора, хоть и высказывались куда тише, находили больше отзыва в душе собравшихся.
        Связанных министров, во главе с Мингом, сгрузили с телеги на эшафот. Толпа подтянулась поближе, хоть и не одобряя происходящего, люди не хотели пропустить редкое зрелище. Палач доводил до совершенства двуручный меч, которым будут отсечены мятежные головы. Шестеро пленников с нарастающим ужасом смотрели, как он натачивал и без того почти невидимое острие.
        На помост поднялся один из сопровождавших телегу дворцовых служащих, держа перед собой свиток с алой печатью, будто щит.
        Глашатай выступил вперёд, откашлялся, привлекая внимание. Люди стихли, готовясь внимать императорскому указу. Хоть и пришедший к власти нелегально, Хон сидел на императорском троне, а значит, для простых жителей был законом.
        Слуга развернул свиток и открыл рот, готовясь зачитать перлы мудрости принца, но замер на полувдохе. Вслед за ним на помост поднимался хрупкий юноша, в котором острый глаз мог угадать переодетую девушку.
        Элизабет не собиралась сидеть сложа руки, когда ее друзей ведут на казнь. Она насмотрелась в своей короткой жизни на предательства, измены и ложь, и не собиралась подводить тех, кто ей ничего перечисленного не делал, мало того, раз за разом доказывал свою преданность.
        Лин зря времени не терял. Все сбежавшие от репрессий принца стражники были мобилизованы и смешались с толпой, одетые в штатское. Подстрекателей, орущих в поддержку Хона, убрали тихо и незаметно.
        На крышах домов и в окнах верхних этажей то тут, то там бряцало оружие и слышались звуки потасовок. Мумбайские лучники сдаваться так просто не собирались, но и ребята Фэя были не промах.
        Глашатай перевёл взгляд на Элизабет, побелел и сглотнул. Она мило улыбнулась и жестом предложила ему удалиться. Беднягу как ветром сдуло.
        Девушка поднялась на помост и обратилась к связанным пленникам.
        - Скажите сами, за что вас сегодня собираются казнить.
        В наступившей тишине ее негромкий вопрос разнесся, как оглушительный гром. Толпа замерла, не зная, чего ожидать.
        - Нас казнят за верность старому Императору. - проскрипел Минг пересохшим горлом. Откашлялся и продолжил:
        - Верьте мне, люди! Перед лицом смерти не лгут! - Бывший министр повернул усталое лицо к толпе. - Император собирался назначить преемником третьего принца Лина, а не первого принца Хона. И даже создал соответствующий указ. Я видел его подпись на документе, как и двое из моих присутствующих коллег.
        Связанные коллеги, ожидавшие очереди на казнь, согласно закивали. Элизабет достала из-за пазухи алый свёрток, перевязанный золотистым шнуром.
        Собравшиеся загудели, узнав характерное оформление императорского указа.
        Девушка шагнула к министрам, по дороге отобрав у палача его орудие труда. Он даже не сопротивлялся.
        У самого помоста собрались несколько десятков стражников в полной боевой экипировке, во главе с самим Фэем. При такой поддержке оказывать сопротивление Элизабет было сущим самоубийством.
        Меч с легкостью рассек веревки, стягивавшие руки Минга. Тот поднялся с колен, растирая затёкшие запястья, и с благоговением принял из рук принцессы заветный свиток.
        Откашлявшись и уняв дрожь, бывший министр приступил к зачитыванию.
        - Я, Император Поднебесной, Блистательный и Мудрейший... - дальше шло строчек на десять перечисление эпитетов, так или иначе характеризующих исключительность правителя. - Шон Шу, сим нарекаю наследником Сердца Империи, Императорского Дворца, Севера и Юга... - теперь список принадлежащих Хингу территорий, вплоть до крохотных островков на границе со Славией.
        Народ заскучал, но в то же время проникся. Таким велеречивым и запутанными мог быть только подлинный документ.
        - ...и всех территорий, могущих быть присоединенными после подписания сего, своего третьего сына, принца Лина Шу. - наконец перешёл к делу Минг. Произнеся имя особенно громко и четко, он взял театральную паузу. Толпа зароптала, обсуждая свалившиеся новости.
        Принцесса решила ковать общественное мнение, пока оно горячо.
        - Кто знает этого парня? - Элизабет показала пальцем на Лина. Тот скинул капюшон и поднялся на помост, чтобы его было лучше видно.
        - Я знаю! - подал голос дядюшка Мо, до сих пор не забывший, как они битый час выбирали браслет, а потом еще полчаса за него отчаянно торговались.
        - И я! - поддержала его подавальщица трактира, в котором Лин и Элизабет часто обедали, пока она притворялась Энди.
        - Это - настоящий наследник престола, принц Лин. - твёрдо, громко и четко заявила девушка. Толпа взволнованно подалась вперёд.
        - Император Шон Шу был мудр и справедлив, но во многом неправ. - Элизабет бросила извиняющийся взгляд на Лина. Тот кивнул, поощряя ее продолжать. - Властитель не должен отдаляться от народа. Если ты далеко от кого-то, ты перестаёшь его понимать. У власти одни проблемы, у простых людей другие. Принц Хон такой же. Он видел растущую популярность принца Лина, но вместо того, чтобы вместе с нами изучить страну и населяющих ее людей, он предпочёл запереться во дворце и готовить переворот.
        Собравшиеся на площади зароптали, тихо поначалу, потом все громче. Вдохновлённая производимым эффектом, Элизабет продолжила.
        - Это принц Хон убил собственного отца! И теперь пытается свалить вину на принца Лина! Он единственный, кто может его остановить. Хотя нет. Он не может. Нас всего двое против целой армии во дворце. Зато вы можете! Вы сможете остановить отцеубийцу от присвоения трона!
        - Мы простые люди, что мы можем? - выкрикнул торговец тканями, у которого Элизабет часто покупала ленты для работы.
        - Вас много, и на вашей стороне правда. Власть не должна отгораживаться от народа стеной и напускать армию, чтобы добиться повиновения. Народ должен сам выбирать, кого он хочет на троне! Так кого вы хотите?
        - Принц Лин! Принц Лин! - тихо начал скандировать незаметный за спинами горожан Фэй, уловив момент. Господин Минг тоже сообразил, что к чему, и присоединился к общему хору.
        Подогреваемая чувством собственной значимости, обезумевшая толпа ринулась штурмовать дворец.
        Тонкую линию стражников, пусть и вооруженных до зубов, просто смело. Ворота в Запретный Дворец ломали дольше.
        Элизабет успела прошмыгнуть тайным ходом, воспользовавшись тем, что все стражники сконцентрировались на Покоях Императора, защищая узурпатора. Провела с собой небольшую группу повстанцев, во главе с Лином. Охрана ворот была нейтрализована за секунды. Створки со скрипом растворились, и на территорию Запретного Дворца хлынул простой люд.
        Занять территорию было достаточно просто. Проблемы начались на подходе к Императорским покоям. Хон и его сторонники забаррикадировались там и запросто сдаваться не собирались.
        В коридор, ведущий к покоям Императора, им удалось попасть сравнительно быстро. Входные двери выполняли чисто декоративную функцию, и с ролью линии обороны не справились. Зато массивные створки, отделявшие приемный зал от остального помещения, сдаваться так просто не собирались.
        Лин ударил в них было плечом с разгону, как во входные, отскочил, потирая ушибленную руку.
        - Надо выносить тараном. - постановил он. Воины разбежались в поисках подходящего инструмента. В комнате неподалёку, в которой обычно послы и прочие просители дожидались аудиенции, он нашёлся - солидный, массивный мраморный стол. Четверо здоровых, тренированных мужчин подняли его с трудом.
        В коридоре хватало места для разгона. Раздался треск. Створки дрогнули и покрылись трещинами в точке удара, но устояли.
        Услышав женский вскрик, Элизабет отвлеклась от зрелища ломаемых дверей. За окном, в зарослях шиповника, мелькнули тени. Кого-то, упирающегося, волокли явно против воли.
        Принцесса, не утруждаясь хождениями по коридорам, выпрыгнула в ближайшее, разбитое во время штурма окно. Под сапогами хрустнули осколки, фигуры в кустах замерли.
        - Кто здесь? Оставьте ее в покое! - громко и как она надеялась, грозно потребовала Элизабет.
        Из кустов вышел неизвестный ей хингиец в форме дворцовой стражи. В его лапище было зажато предплечье сестры Лина, принцессы Суонг.
        На второй, более пристальный взгляд, стражник был ей знаком. Дежурил во дворце?
        - Отпусти ее, пока хуже не стало. Сдавайся лучше по-тихому, дворец уже окружён, Хону конец.
        - Если ему конец, то и мне тоже. - невесело хохотнул мужчина, притягивая Суонг к себе поближе, практически прикрываясь ею. Соображает, зараза, чертыхнулась про себя Элизабет. Нож метнуть уже не получится.
        - Даже забавно, как судьба сводит людей. - стражника потянуло на философию. Или он таким образом пытался отвлечь ее внимание? Все втроём медленно, будто танцуя, они продвигались вглубь сада - туда, где располагались выходы в подземелье. Все ходы Фэю перекрыть вряд ли удалось, так что у стражника были все шансы скрыться.
        - В каком смысле? - Элизабет продвинулась вслед за отступающим мужчиной, лихорадочно соображая, как позвать на помощь, чтобы при этом он не убил принцессу.
        - Тогда, в Мумбае, если бы наш план удался, всей этой ситуации не было бы. Принц Хон бы мирно занял трон, и Император Шон бы не пострадал. Так что во всем виновата именно ты. Кто ж знал, что под рубищем юнги баба. И у нее хватит безмозглости влезть в нашу разборку с Лином.
        - Вы разве не подкупили возницу специально, чтобы он завёз нас в трущобы? - Элизабет мгновенно поняла, о чем он говорит. Так вот, кто организовал то покушение на Лина в подворотне. Она, собственно, догадывалась, что кроме Хона, сделать это некому, но одно дело домыслы, а другое - услышать признание лично от организатора.
        Мужчина в форме фыркнул.
        - Много чести, устранять какого-то капитанишку с юнгой. В Мумбае инши так часто подрабатывают. Наверняка неподалёку ждали его друзья, чтобы вас обобрать. Совпадение.
        Счастливое совпадение, могла добавить от себя Элизабет. Если бы не тот случай, Лина бы уже не было на свете, как и ее самой.
        - Достаточно болтовни. - рыкнул стражник. Они как раз поравнялись с дворцовой стеной. Очевидно, где-то неподалёку был выход, потому что он подобрался и приставил лезвие меча к горлу Суонг.
        - Отойди подальше, чужачка. Ты мне ни к чему, а из принцессы выйдет неплохой живой щит.
        Краем глаза Элизабет заметила шевеление в кустах неподалёку. Друг или враг? Понадеявшись на удачу, она шагнула вперёд.
        - Лучше возьми с собой меня.
        - Ну уж нет. - хмыкнул стражник, отступая и вытягивая меч перед собой, заставляя Элизабет остановиться. - Ты тут нужна только придурку Лину, а это все-таки наследница.
        Он почти ласково погладил Суонг по щеке большим пальцем, продолжая удерживать ее за шею. Девушка брезгливо поморщилась.
        Острие длинного изогнутого меча на мгновение показалось между рёбер стражника и пропало. Он захрипел, закатил глаза и тяжело рухнул на землю, чуть не придавив собой Суонг. Из-за их спин показался индустанец в чёрной одежде. Элизабет схватилась за кинжал, но радостный возглас Суонг остановил ее.
        - Спасибо за помощь. - неуверенно поблагодарила принцесса, видя, что сестра Лина знакома с новым действующим лицом. - Хотя я и не уверена, на чьей вы стороне, вы только что спасли жизнь принцессе. Я этого не забуду.
        - Я никогда не втягиваю в политические разборки женщин. - с полупоклоном заявил Амрит. - Кроме того, я здесь и так подзадержался. Прощайте.
        Он перемахнул через дворцовую стену одним движением, будто она была по колено. Судя по восхищенному взгляду, которым его проводила Суонг, им еще придётся встретиться, мрачно подумала Элизабет. Она взяла золовку за руку.
        - Пошли, проверим, как там твой брат. И ради всех богов, держись поблизости и больше никуда не влипай!
        И она потащила Суонг обратно к Императорским покоям.
        Глава 21
        Пока их не было, двери успели взломать. Обломки все еще висели справа и слева, на петлях, чуть покачиваясь. Похоже, случился прорыв недавно.
        Элизабет осторожно заглянула в открывшийся проем. Два небольших отряда стояли друг против друга, и о чем-то ожесточенно переговаривались.
        Проследив, чтобы Суонг надежно спряталась под одеждой в ближайшей комнате - там располагалась гардеробная Императора, где хранились запасные накидки и парадные одежды, на всякий случай, - Элизабет прокралась в зал. Ее даже не заметили, так все были увлечены новым зрелищем.
        Лин и Хон, разойдясь на приличное расстояние, кружили с оружием в руках, иногда делая выпады и проверяя защиту друг друга. Оба учились у одного мастера, так что силы были примерно равны. Стражи, поддерживавшие принцев, разбежались по противоположным углам и подбадривали своих начальников возгласами.
        Элизабет огляделась. На глаза попалась крупная пузатая ваза с засохшими цветами.
        Улучив момент, когда Хон повернулся к ней спиной, она выкинула хрустнувшие стебли и подбежала поближе.
        Не обращая внимания на протестующие вопли болельщиков, принцесса как следует размахнулась, уже привычным движением разбивая вазу династии Лу-Инь об голову Хона.
        - Ты что творишь, это же поединок! - возмутился Лин. За его спиной согласно зароптали стражники. Причём с обеих сторон.
        Принцесса закатила глаза.
        Мужчины. Им лишь бы в войнушку поиграть.
        - Не заслужила эта скотина честного поединка. - решительно отрезала Элизабет. - Не хватало еще мне мужа лишиться. И потом, по вашим законам я твой придаток, вроде ноги. Считай, что ты его удачно пнул.
        Лин нахмурился, но вынужден был признать, что некая логика в этом есть.
        Его соратники уже связывали приспешников Хона, которых ждали тюрьма и казнь.
        Битва закончилась.
        Восстановившие справедливость люди разошлись по домам. Дворцовые залы лишились множества безделушек, ковров и драгоценных ваз, сады и коридоры еще долго приводили в порядок от учинённых разрушений.
        Хона показательно обезглавили на следующий же день.
        Элизабет пыталась воспротивиться варварскому решению, по ее словам, но Лин был непреклонен. Заговор против Императора, покушение на его жизнь, подлог государственных документов - все это каралось смертью даже по отдельности. Вместе же тянуло на особо изощренные пытки, Лин же ограничился всего лишь быстрой и практически безболезненной казнью.
        Самое парадоксальное в глазах Элизабет было, что Хон его искренне поблагодарил за такое гуманное решение.
        Умом-то принцесса понимала, что отпускать и оставлять в живых старшего принца нельзя, всегда найдутся верные ему люди, жаждущие смены власти, и не видать им с Лином спокойной жизни. Но все ее естество бунтовало при мысли об убийстве.
        Чуть позже, правда, оказалось, что естество бунтовало не только поэтому. В Императорской семье намечался наследник.
        Коронация нового Императора прошла скромно. Лин слишком хорошо помнил как помпезную церемонию брата, так и царившую в некоторых провинциях нищету, так что решил ограничиться самым минимумом. Придворные, министры, семья.
        Элизабет была коронована вместе с ним, вопреки традициям. Императрицам полагалась миниатюрная диадема для особых случаев, но отдельно возлагать венец на них не полагалось. До сегодняшнего дня.
        - Если бы не она, не быть мне Императором. - обосновал своё решение Лин. И даже у закоренелых традиционалистов среди советников не нашлось возражений.
        После церемонии коронации и положенного в таких случаях почетного круга по городу в паланкине Лин, в качестве очередного нарушения традиций, приказал повернуть в сторону монархической усыпальницы. Министры и придворные, впрочем, не роптали. Они понимали, что хочет новый Император.
        Торжественный кортеж проследовал мимо здания для официальных церемоний дальше, в центральную часть Запретного Дворца, которая более-менее уцелела после погрома и была пригодна для проведения церемоний и приемов.
        Лин и Элизабет, с небольшим отрядом стражников, остановились у входа в усыпальницу. Украшенная витыми колоннами воздушная беседка служила входом в подземелье, где были похоронены десятки поколений правящей династии. Когда династия сменялась, в толще земли вырезали новый зал, над входом вешали табличку с именем основателя, и все начиналось заново.
        Стража осталась при входе. Лин зажег факел - сюда цивилизация еще не добралась - и они с Элизабет спустились по неровным, щербатым от времени каменным ступеням. Идти было недалеко - за всю историю Хинга династии менялись всего пять раз. В последнем зале Лин зажег еще несколько висевших на стенах ламп, осветив богато украшенное помещение. Каждому почившему Императору полагалась своя ниша, в которую клали драгоценности, личные, дорогие его сердцу вещи, а в древние времена - и любимых жён.
        Хорошо, что хоть этот обычай уже отошёл в прошлое, подумала Элизабет.
        Лин достал завёрнутую в тряпицу поминальную еду - хлеб, фрукты, фляжку с двумя стаканами. Жидкость забулькала, до принцессы донёсся крепкий дух алкоголя.
        Один стакан Лин поставил под портретом Шона Шу, который закрывал его нишу. Второй, не дыша, махнул сам. Стоя на коленях, сложил руки ковшиком в ритуальном приветствии, с которым обращались к усопшим все в Хинге, от крестьянина до Императора. Ровно держа спину, согнулся в уважительном поклоне. Раз, другой.
        Элизабет отыскала при входе свёрнутые коврики, как раз на такой случай. Лина отвлекать не стала, сама устроилась поудобнее на коленях, на пару шагов позади него.
        - Прости, отец. - донеслось до нее приглушенно.
        Спина нового Императора сотрясалась от сухих, безнадежных рыданий. И его жена не сдерживала слез сочувствия.
        
        Жизнь постепенно входила в накатанную колею, приятно радуя Элизабет монотонностью и предсказуемостью, для разнообразия.
        Оставаться в разоренном дворце Лин не захотел, перебравшись в летнюю резиденцию в пригороде. Но с роскошными палатами на огромной территории в центре города что-то надо было делать.
        Тут-то Элизабет и пригодился семейный опыт. Самая страшная тюрьма Саксонии уже пятьдесят лет служила туристическим аттракционом. Тюрем и без Тауэра хватало, а вот такой богатой на личности и события истории у других не было. Так что за умеренную плату туда мог попасть любой желающий. И даже выйти обратно. Некоторые любители адреналина даже оплачивали ночевку в карцере - для пущего эффекта вместе с палачами.
        Экзотические извращенцы принцессу, хотя теперь ее правильнее было бы называть Императрицей, не интересовали, а идея была одобрена Лином и воплощена в кратчайшие сроки. Из Запретного Дворца сделали общественный парк, помещения охранялись дворцовой стражей, чтобы вазы больше не пропадали, и картины с росписями отгородили от посетителей толстыми лентами. Народ повалил - сначала всем было интересно посмотреть на роскошь, скрытую много веков от простых людей, потом к местным присоединились дипломаты, и весть о необычном развлечении дошла до других стран. Через несколько лет туризм в Хинг, и в частности Бенджинг, стал модным развлечением европейской аристократии.
        Судоходство расцвело. В Хинг ехали теперь не только торговцы, но и мастера, ремесленники и специалисты со всего мира. Император вкладывал все силы и средства в развитие страны, которая считала себя центром мира, а оказалась всего лишь периферией с манией величия. Прогресс был семимильным, и всего за несколько лет Хинг перегнал Остеррейх по количеству производимых авто - увы, над качеством еще надо было работать; Бретань по экспорту ювелирных изделий и тканей, и Саксонию по объёму флотилии.
        В Бенджинге был подписан договор между более чем десятью странами о постройке железной дороги маршрутом Саксония-Бретань-Славия-Хинг. Не считая еще несколько держав помельче. Глобальный проект включал в себя рытьё невиданного доселе подводного туннеля между Саксонией и Бретанью, но хингийские мастера обещали справиться.
        Амрит вернулся в Хинг через десять лет, но не с войной, а с предложением мира и породниться. Обратно в Индустан он увез принцессу Суонг. Девушка сама вызвалась, утверждая, что они об этом договорились. Амрит был немало удивлён ее покладистостью, но пуще его был удивлён Лин, не ожидавший от сестры подобной мудрости. Элизабет только хмыкнула, и посоветовала привыкать. Женщины еще удивят всех мудростью и сообразительностью, особенно если их допустить к образованию.
        Одним из первых указов, изданных новым Императором, было обязательное обучение грамоте и счету для детей обоих полов, всех рангов и сословий. Тем, кто не имел родителей, и средств к существованию, предоставлялись стипендии.
        Правление Императора Лина Шу было долгим и справедливым. Были отменены многие отжившие традиции, такие как многоженство для высокопоставленных господ и пятилетняя дань.
        Налоги понизили, но за счёт конфискации имущества предателей казна этого не ощутила. У них с Императрицей Элизабет родилось пятеро детей. Две девочки и трое мальчиков. Старшей оказалась девочка, и шансы велики, что она станет первой правящей Императрицей Хинга.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к