Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ЛМНОПР / Мостерт Наташа : " Хранитель Света И Праха " - читать онлайн

Сохранить .
Хранитель света и праха Наташа Мостерт
        Ник Даффи, молодой и успешный бизнесмен, возвращается в Лондон, город, где он родился и в котором не был уже многие годы. Мечта Ника - завоевать чемпионский титул в боевых искусствах Востока. Помощницей в осуществлении своей мечты он выбирает Миа Локхарт, подругу детства, мастера боди-арта и владелицу модного в столице тату-салона. Ник не знает, что Миа не просто знаток боевых искусств, она
        - хранительница и способна выходить за пределы телесной оболочки, чтобы оказывать воздействие на других людей. Все складывается удачно, Ник обретает форму, и вдруг в один несчастливый день по совершенно непонятной причине умирает один из учеников Миа после выигранного у соперника поединка. Скоро Ник выясняет, что за несколько предыдущих лет подобным образом ушли из жизни еще пятеро человек. В чем причина этих странных смертей? И почему они происходят на пике славы? И, если это закономерность, кто будет следующей жертвой невидимого убийцы?
        Наташа Мостерт

«Хранитель света и праха»
        Я посвящаю эту книгу Изабелле и Татьяне, двум подрастающим хранительницам
        ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА
        В этом произведении я использовала термины как китайских, так и японских боевых искусств. Для большего удобства я применяла термин «идеограмма» как для обозначения графических символов, которые являются истинными идеограммами, то есть выражают целые понятия, так и для обозначения логограмм - тех знаков, которые представляют слова или части слов.
        СВЕТ
        Нет молитвы сильнее желания.
        Том Уэйтс. Малышка с черного рынка
        ПРОЛОГ
        Розалия появилась в его жизни в тот год, когда после окончания школы он не стал сразу поступать в колледж, а взял тайм-аут и отправился путешествовать по Европе, воспринимая все происходящее как невероятное приключение. Его окружала красота: уносящиеся ввысь шпили соборов, музеи, похожие на шкатулки с драгоценностями, невесомые, словно парящие в воздухе фрески, скульптуры античных героев. Он был счастлив. В тот год ему казалось, что время замедлило свой бег, а действительность отошла на второй план.
        Но спустя десять месяцев деньги были на исходе. Вскоре ему предстояло вернуться в Англию и принять решение, чему посвятить дальнейшую жизнь. Он не имел ни малейшего понятия, что это может быть за решение. А мысль о том, что рано или поздно, но выбор придется сделать, заставляла его чувствовать себя эмоционально опустошенным.
        Палермо должен был стать последней остановкой в его путешествии. Он приехал туда под вечер, но у него еще оставалось время, чтобы посетить самые знаменитые достопримечательности города.
        Мучимый жаждой, он облизал пересохшие губы. Заблудившись по пути в катакомбы, он был вынужден спрашивать дорогу у владельцев местного магазинчика и теперь испытывал серьезные затруднения, следуя указаниям, которые те дали ему на ломаном английском, так как он по-итальянски не говорил. Блуждая по закоулкам Палермо, он еле волочил ноги от усталости. Все это напоминало ему страшный сон. Он посмотрел вверх, в далекое небо - оно было похоже на голубое стекло. Жара не спадала, от нее не спасали даже высокие стены домов по обеим сторонам улицы, которые едва не соприкасались друг с другом и отбрасывали длинные тени.
        В катакомбах было прохладно и очень тихо. Все туристические автобусы уже уехали. Даже капуцинский монах в капюшоне, апатично собиравший пожертвования, исчез. Он был полностью предоставлен себе - совсем один среди восьми тысяч мумий.
        Более всего его удивило то, что тела не воняли - там вообще, кроме пыли, ничем не пахло. Ему стало интересно, а издавали ли они запах когда-либо вообще. Возможно, когда мертвецов только помещали на просушку, их разлагающаяся плоть источала смрад. Даже пористый известковый налет вряд ли мог пересилить густой душок гниющей человеческой плоти. Но через восемь месяцев, на протяжении которых трупы находились в полной темноте, их доставали из камер, мыли уксусом и выставляли на свежий воздух. Так хозяйки вывешивают постиранное белье, чтобы освежить его.
        Он заглянул в путеводитель, который держал в руках.
        В 1599 году капуцинские монахи нашли способ останавливать процесс разложения, и с тех пор жители Сицилии разного происхождения и рода занятий стремились быть похороненными в катакомбах капуцинов. Упокоившиеся здесь часто заранее выбирали одежды, в которых они желали бы вступить в загробную жизнь, а многие даже договаривались о смене одеяний с течением времени.
        Его взгляд скользил вверх по двадцатифутовой стене, пока не достиг сводчатого потолка. Мумии тянулись вдоль стен рядами: монахи, служители закона, торговцы, матроны, прислуга. Девственницы с железными ободками вокруг голов, свидетельствующими об их непорочности. Все они были одеты, большинство стояли. Некоторые - со сложенными на поясе руками, склонив головы. Иные - с разверстыми в беззвучном крике устами. У многих не было ушей, отсутствовали челюсти или кисти рук, другие же справились с быстротечным временем несколько успешнее - их тела цвета жженого сахара полностью мумифицировались, а глаза покоились внутри запыленных впадин. Попадались даже мумии с обрывками веревок на шее. Однако, заглянув в путеводитель еще раз, он узнал, что это были вовсе не тела преступников, а останки набожных жителей Сицилии. Веревки же являли собой совсем не петли, а символы покаяния, которые монахи носили в течение всей жизни и забирали с собой, отправляясь в Царство Божие.
        Смерть. Медленно спускаясь по длинным, напичканным покойниками коридорам, он размышлял о неоднозначности этого слова. Когда наступает смерть? Приходит ли она в тот момент, когда прекращает работу мозг?
        Его отец, врач по специальности, рассказывал, что иногда мозг продолжает посылать электрические импульсы еще в течение десяти минут после того, как сердце прекратило снабжать его кровью. Основной выключатель - вот как отец называл человеческий мозг. Дирижер. Главнокомандующий.
        Но он помнил смерть своей бабушки. Отец дал разрешение на последующее использование ее органов, и она стала, что называется, «живым трупом». Ему вспомнилось, как в день, когда ее объявили мертвой, он низко наклонился к ней, чтобы поцеловать. Его поразил цвет ее кожи. Ее мозг уже бездействовал, но она была подключена к прибору искусственного дыхания, который заставлял сердце биться. Где-то внутри печени ощущался пульс. Руки были теплыми, и если бы ее тело вскрыли, из него полилась бы кровь. Это была его бабушка. Они сказали ему, что она умерла, но выглядела она живой.
        Практика мумификации была официально запрещена в 1881 году. Однако в 1920-м исключение сделали для трехлетней Розалии Ломбарде, которую прозвали «Спящей красавицей». Ее отец, потрясенный горем, умолял некоего доктора Салафия сохранить дочь живой навеки. Примечательно, что доктору Салафия удалось победить процесс разложения. Розалия и теперь восхитительна, она выглядит как прелестная спящая куколка, которую при желании можно разбудить в любой момент. Свой секрет доктор Салафия унес в могилу - никто не знает, каким способом он сохранил тело маленькой девочки.
        Она покоилась в стеклянном гробу в небольшой часовне. Ее лицо было олицетворением невинности - курносый носик, сладкие губки, пухленькие щечки. Ее ушки походили на крохотные раковины, а длинные ресницы бахромой окаймляли опущенные веки. Нежно-розовый бант на макушке и непослушные кудряшки волос, спускавшиеся на лоб, придавали ей очень ранимый вид.
        Он неотрывно смотрел на нее, не веря до конца в то, что она настолько прекрасна. Как ее отцу могло прийти в голову поместить дочь здесь? Зачем сохранять тело трехлетнего ребенка и оставлять девочку спать вечным сном под взглядами доброй тысячи злобных чучел?
        Луч позднего послеобеденного солнца проник сквозь крохотное, зарешеченное окошко и коснулся Розалии, и ему показалось, что капельки пота выступили на ее прелестном лбу. В этот момент он ясно осознал, каким должно быть его будущее. Иногда события, которые определяют всю нашу дальнейшую жизнь, случаются неожиданно и длятся мгновения. Одно такое мгновение - казалось бы, в самом неподходящем месте, - и все, дорога всей жизни проложена, с нее не свернешь.
        Розалия вовсе не вдохновляла на то, чтобы вечно хранить тела мертвых. Она вызывала желание - страстное желание остановить время, желание вечной жизни.

«Сохраните ее живой навеки» - такова была отчаянная мольба ее отца.
        И умный, обстоятельный доктор Салафия, используя химические составы и вещества и опираясь на собственный гений, превосходивший, казалось, пределы возможного, принялся за работу. Но он не исцелял, он всего лишь сохранял. Ему удалось сберечь в целости великолепную оболочку, но, в конце концов, оболочка - это все, что от нее осталось. Ее мозг был мертв. Как и ее сердце.
        Может быть, основной выключатель - это вовсе не мозг и не сердце. Возможно, ответ на вопрос, что есть жизнь, находится где-то еще…
        Вернувшись в Англию, он поступил в университет на медицинский факультет. Его отец был убежден, что именно он оказал решающее влияние на сына в выборе профессии. Но это было не так. Вовсе не отец сыграл ключевую роль, а маленькая девочка с розовым бантом в волосах.
        И теперь каждую ночь перед сном он будет думать о темной часовне в катакомбах капуцинов и маленькой Розалии, которая спит в стеклянном гробу, окруженная тысячей мумифицированных тел, словно армией мертвецов. И это будет напоминать ему о том, что самое сильное, страстное желание всех существ на Земле - жить. Жить вечно.
        ХРАНИТЕЛЬНИЦА
        Я думаю, что когда делаешь кому-то татуировку, кое-что может произойти. Не всегда. Но нечто невероятное может случиться. Ты как бы физически открываешь тело человека… А открыв, ты впускаешь кое-что внутрь. Ты можешь вложить в него информацию.
        Алекс Бинни
        (цит. по кн. Криса Вроблевски «Парад обнаженной натуры. Библия тату»)
        ГЛАВА ПЕРВАЯ
        Шторки на окне поднялись, и ночной воздух устремился в комнату. Он принес с собой запах выхлопных газов, чипсов, обжаренных в старом, прогорклом масле, остывающего асфальта и, как ни странно, аромат роз. Когда занавеска всколыхнулась опять, человек, сидевший в глубоком кресле, глянул в окно. В темноте, что царила снаружи, ему удалось разглядеть лишь розовый куст, наклонившийся к подоконнику. При виде молочно-белых лепестков он улыбнулся. Эмми неустанно трудилась в своем маленьком саду, и ее усилия начинали приносить плоды. Единственное, что оставалось сделать, - это закрепить осыпающуюся кирпичную кладку внешней стены. Он давно обещал этим заняться, но в последние восемь недель каждую свободную минуту проводил в спортзале. Но разве это того не стоило? Зато теперь, когда поединок уже позади, у него будет полно времени для того, чтобы переделать все дела по дому.
        Он подвигался в кресле, стараясь принять позу, в которой боль чувствовалась бы меньше всего. У него ломило все тело. Мышцы на плечах ныли так, словно он носил мешки с цементом. Даже спустя три дня в бедре левой ноги, там, куда Берк его ударил, все еще пульсировала боль. Берк был крепким мерзавцем. И подлым - судье дважды пришлось вмешиваться в поединок. Но какой получился бой! Он точно знал, что ничего подобного у него уже никогда не будет.
        Из кухни доносились голоса Эмми и Тома. Последнему давно уже было пора спать, но они с Эмми дали мальчишке послабление - на этой неделе в доме царила праздничная атмосфера. Он слышал, как сын возбужденно рассказывает о чем-то, что видел днем в парке. Эмми смеялась, а потом послышался шум льющейся воды и звон тарелок.
        Он снова улыбнулся. Мыть посуду было его обязанностью, но Эмми дала ему отпуск на неделю в качестве награды.
        - Но только на неделю, имей в виду, - предупредила она, - не расслабляйся особенно в своем удобном кресле, мой победитель.
        - Мне кажется, что за такую победу я заслужил минимум две недели простоя.
        - Ты защищался, как какой-то второсортный Маппет, - скорчила она рожу. - Никакой награды за это.
        - Ладно. А как насчет того, чтобы вознаградить меня за то, что я был красив и сексуален?
        - Одна неделя, и разговор окончен, - твердо заявила она.
        Итак, у него оставалось еще четыре дня легкой жизни, и использовать их нужно было на всю катушку. Он потянулся за пультом. Эмми записала поединок, и он хотел снова посмотреть его. Что с того, что это будет уже в сотый раз, черт возьми, нет ничего лучше для профессионального роста.
        Кассета уже была в видеомагнитофоне. Когда он нажал кнопку на пульте, у него потемнело в глазах - их словно затянуло пеленой. Он едва успел осознать, что случилось, как все прошло. Но несколько мгновений спустя это повторилось - перед ним возникла темнота. Он моргнул, и зрение снова прояснилось. Это было странно.
        За дверью послышался шум, он повернул голову. Переваливаясь с ноги на ногу и прижимая к груди пушистую зеленую игрушку, сын вошел в комнату.
        - Привет, здоровяк. Хочешь посмотреть бой с папочкой?
        Но у Тома ничего такого и в мыслях не было.
        - Нет, - ответил он и без дальнейших церемоний нажал маленьким толстым пальцем на кнопку «Eject», чтобы вытащить кассету. - Телепузики.
        - Ну хорошо.
        Спорить было бесполезно. Он смотрел, как Том менял кассету с боем на своих телепузиков. Его пухлые, крошечные ручки делали это столь деловито и осмысленно, что он не мог не восхититься. Парень явно знал, чего хочет.
        Экран быстро заполнился поющими фигурками. По правде говоря, эти маленькие создания казались ему ужасно противными. Одинаковые сплюснутые лица, узкие, точно приклеенные к губам улыбки, круглые глаза - фу!
        Когда он потянулся, чтобы взять Томаса на руки, чернота снова проплыла у него перед глазами. Это была та же расплывчатая тень, что и прежде, но на этот раз она задержалась дольше, словно глазные яблоки закрыло дисками. Это застало его врасплох.
        Он потрогал бровь. Медленно закрыл глаза. Когда он открыл их снова, диски уже вернулись туда, откуда появились, и зрение опять было нормальным. Что-то роковое, пугающее почудилось ему в происходящем. Все это насторожило его.
        Томас прижался к нему, и вскоре он успокоился. Сын быстро рос, но его затылок все еще пах младенцем. Конечно, Господь знал, что делает, когда создавал такой запах. Только вдохни - и ты в полной власти этого крохи.
        На экране красный телепузик вручал цветок телепузику с антенной на голове. Желтый телепузик прыгал с ноги на ногу. Лиловый телепузик… Он уже не видел, что делает лиловый телепузик, потому что диски снова опускались ему на глаза, закрывая собой свет, подобно затмению.
        В то же мгновение он вдруг ощутил невероятный упадок сил. Казалось, что слабость исходит откуда-то из брюшной полости, словно все силы его организма сосредоточились в одном месте, внизу живота. С губ невольно сорвалось удивленное
«ох!». Все части тела онемели. Он попробовал пошевелить пальцами, но сил не было. Он попытался повернуть голову, но она была слишком тяжелой.
        В этот момент он ясно осознал, что сейчас умрет. Он не видел никакого туннеля. Не было ярких огней вдалеке. Небесные голоса не призывали его к себе. Только ужасное ощущение, что жизненные силы с неимоверной скоростью оставляют его, как будто где-то в животе образовалась дыра и через нее жизнь хлынула из него ослепительно ярким фонтаном. Он посмотрел вниз, как будто надеялся воочию увидеть энергию, вытекающую из его тела сверкающим, раскаленным добела потоком.
        - А-а-ах, - шевельнулись его губы, но звук получился очень слабым.
        Его веки задрожали, а на глазные яблоки снова скатилось по черному солнцу.
        - Папа, баиньки? - откуда-то издалека слышался голосок Томаса.
        В этот самый миг, за две сотни миль от его дома, спала женщина, ей снился сон. Ее спальня утопала во тьме, но ночное небо за распахнутым окном было окутано оранжевой дымкой городских огней.
        Оконные петли скрипнули, подул легкий ветерок. Он принес с собой дикий, первобытный запах широкой реки, сильное, холодное течение которой неслось где-то в непроглядной тьме. Но женщина ничего не почувствовала. Она была глубоко погружена в свои грезы.
        Неожиданно кто-то стал звать ее по имени. Это был голос ее матери, и доносился он откуда-то издалека. С колотящимся сердцем она пошла на голос.
        Вдалеке мерцало пятно света. Свет был слабый - такой обычно встречается в монастырях и старых библиотеках. И в самом деле, когда она дошла до него, то обнаружила, что находится в комнате, все стены которой уставлены книгами. Внезапно наступила мертвая тишина. Она больше не слышала мамин голос.
        Так много книг. Но только одна имела значение. Она была засунута на верхнюю полку, так что пришлось встать на цыпочки, чтобы зацепить ее кончиком пальца. Книга была толстая. Ее восхитили элегантный переплет и то, насколько мягкой оказалась тисненая кожа на ощупь. Название книги было отпечатано золотом, и хотя буквы поблекли, она все же с легкостью его прочитала. «Книга света и праха». Никогда прежде ей не доводилось видеть эту книгу, но та пробудила в ней смятение и ужас. Она медленно ее открыла, но как только палец коснулся первой, молочно-белой страницы, зрение пропало.
        Она выронила книгу и прижала пальцы к невидящим глазам. Затем вскинула голову и каким-то необъяснимым образом, как это бывает только во снах, очутилась перед зеркалом, из которого на нее смотрело ее собственное отражение. Оно нисколько не изменилось. Вот только вместо глаз зияли иссохшие, пустые впадины.
        Ее рот искривился от ужаса, и она пронзительно закричала.
        ГЛАВА ВТОРАЯ
        Ник почувствовал ее присутствие у себя за спиной за мгновение до того, как она шлепнула его по заднице.
        - Давай, Ники, шевелись. Давай-давай, не отставай.
        Еще один шлепок, явно выражавший превосходство, и Миа обогнала его.
        Ник удрученно пялился ей вслед. Она выглядела свежей, как маргаритка. На футболке и под волосами виднелись влажные следы пота, но дыхание было ровным, а походка - летящей. Он же, напротив, как старик, еле волочил ноги, при этом из горла у него то и дело прорывалась странная, очень неприятная одышка.
        Она же уже бежала назад, дразня его, как шаловливая сирена.
        - Догоняй! Давай, ты можешь!
        Он как-то отчаянно икнул и сделал попытку увеличить скорость, но скрытых резервов не обнаружилось. Он тренировался всего неделю, и до хорошей формы ему было далеко, к тому же требовалось сбросить еще шесть килограммов.
        Миа же без видимых усилий с ускорением бежала по аллее. Эта женщина поистине неутомима. При обычных обстоятельствах он бы с наслаждением понаблюдал за тем, как ее грациозная фигура удаляется от него: стройные ноги, красивая V-образная линия спины, изящные округлые бедра. Но в тот момент он чувствовал себя старым, дряхлым псом.
        Он остановился и прижал руку ко лбу. В груди все горело. Ноги дрожали. У него было такое ощущение, словно он тащил на себе мешок с камнями.
        Да какого черта нужно все это с собой делать? Он спокойно мог бы сейчас пить латте у Карузо. Читать газету. Есть пирожное. Какое-нибудь маленькое канноли с начинкой из густых сливок, посыпанное сверху сладкой крошкой. А обслуживала бы его хорошенькая официантка, которая бы мило шепелявила, сообщая ему, что ей нравятся его кудрявые волосы.
        Он ненадолго закрыл глаза.

«Приведи себя в форму, Даффи. Будь мужиком. Никаких пирожных - только овсяные хлопья с отрубями и обезжиренное молоко. И никаких хорошеньких официанток. Одиннадцать недель до поединка. Всего одиннадцать недель. Черт!»
        Он упрямо снова перешел на бег. Миа уже была на выходе из парка.
        - Я пойду вперед! Сделаю кофе! - сложив руки рупором, крикнула она ему.
        Он воспрянул духом. Кофе. Да, кофе ему можно.
        Она кивнула на турник слева от себя.
        - Тридцать подтягиваний. Хорошо, Ники? Три подхода по десять раз. И не вздумай жульничать!
        Он вздохнул и поднял руку в знак согласия.
        Но ему удалось сделать лишь два подхода, прежде чем его силы иссякли и он решил, что с него хватит. Ему еще предстоит выматывающая тренировка в спортзале вечером
        - есть смысл поберечь энергию. Когда он вышел из парка, его так и подмывало поймать такси, но не хватило решимости. Миа бы съела его с потрохами, узнай она, что он не бежал или, по крайней мере, не брел пешком весь путь до ее дома.
        Было только семь утра, но жара уже окутала Лондон, точно влажное кухонное полотенце. Лето было его любимым временем года, но город не видел дождей вот уже несколько недель, и пыль висела в воздухе дымкой отвратительного желтого цвета. Пока он медленно шел мимо раздражительных прохожих, его легкие поглощали выхлопные газы, и он кашлял так, словно много лет проработал на сигаретной фабрике. Чертов вертеп! Как здесь можно быть здоровым?
        Он свернул с перегруженной автотранспортом главной улицы на относительно тихую боковую улочку. Прямо перед ним, в конце дома, возникла зеленая с золотом вывеска: «Боди-арт-студия мистических красок».
        Это место превратилось из салона татуировок в студию несколько лет назад, когда Миа задумала безжалостно переделать все, разрушив готический интерьер и заменив его ослепительно белыми стенами и светлыми деревянными полами. Ник считал это большим шагом вперед, однако иногда его одолевала тоска по прежней обстановке.
        До ремонта это был типичный старомодный тату-салон. В углу ожидали своего часа внушающие ужас инструменты. На стенах - изображения большегрудых женщин и свернувшихся кольцами питонов. Войдя, нужно было миновать шторку из бусинок, которые потом еще долго что-то шептали тебе вслед. В те дни все знали это место как «заведение Молли».
        Молли Локхарт. Голубые глаза, светлые волосы. Кожа - как и положено уроженке фьордов. Мать Миа была потрясающей женщиной, бесспорно. Но присутствовало в ней что-то непостижимое. Бывало, глянешь ей в глаза, и создается впечатление, что она смотрит на что-то, видимое только ей. Дикая птица. Немудрено, что и смерть ее постигла такая же дикая.
        Ник часто задавался вопросом, каково было Миа расти с такой матерью, как Молли. Художница тату, практиковавшая магию, астролог - многие люди в округе попросту называли Молли чокнутой. Другие же были ее истинными поклонниками - как, например, его собственная мать. Она регулярно советовалась с Молли, а над ее кроватью много лет висела астрологическая карта Ника. Звезды, созвездия, тайные знаки были нанесены на нее тушью рукой Молли Локхарт спустя всего несколько дней после его рождения. Теперь эта карта висит в его собственном жилище - не потому, что он сверяет каждый свой шаг с небесными предсказаниями, а потому, что она олицетворяет для него прочную связь с детством.
        И конечно же, с Миа. Молли составила ее астрологическую карту тогда же, когда и его. По странному капризу судьбы оба они родились в один и тот же день: он - тщедушный недоносок, она - крепкая, орущая амазонка весом почти пять килограммов. И мало того что в один день - они родились с разницей в один час.
        Его мать была заворожена этим совпадением.
        - Это же важно? - вопрошала она по-английски с явным греческим акцентом, - Николас и Миа. Их будущее, их судьбы, они же связаны?
        Если бы только, матушка. Но чтобы танцевать танго, нужны двое.
        Спускаясь по крутым ступенькам, что вели с улицы во внутренний дворик Миа, он чувствовал запах кофе. Дверь на противоположной стороне была открыта, и он сразу увидел, что происходит на кухне. Совсем как прежде ее мать, Миа и жила, и работала в этом узком, поднимающемся террасами доме. На верхнем этаже находились спальня, ванная и еще одна небольшая комната, которую она использовала как офис. На первом этаже располагалась боди-арт-студия с отдельным входом. В цокольном этаже были кухня и удивительно просторная жилая комната площадью почти в двадцать футов.
        Похоже, Миа пришла всего за несколько минут до него. Кофе еще стекал в чашку кофеварки. Когда он вошел, она вполоборота взглянула на него.
        - Брал такси?
        - Конечно нет.
        - Смотри мне. Ты такой ленивый, Ники.
        - Да, дорогая.
        - Я имею в виду, - она сердито посмотрела на него, - что если бы ты выкладывался хотя бы чуточку больше…
        - Хватит уже изводить меня, женщина. Ты не можешь постоянно издеваться надо мной на том лишь основании, что ты старше.
        Она нехотя улыбнулась и указала на стул.
        - Плюхайся сюда. Только смотри не раздави Свитпи.
        Хамелеонша Свитпи была домашним животным Миа. Она восседала на спинке стула, точно на насесте, и вперила в Ника свой блестящий глаз, когда он осторожно подсунул палец ей под живот. На мгновение ему показалось, что она собирается разыгрывать скромницу, но та грациозно зацепилась за его палец зубчатыми лапками и позволила пересадить себя в дальний угол стола. Миа испытывала настоящую страсть к хамелеонам. Эта Свитпи была у нее уже третьей, а Ник хорошо помнил тот день пятнадцать лет назад, когда она представила школьным приятелям свою первую питомицу, которую тоже звали Свитпи. Учителя это не впечатлило, зато Миа моментально завоевала репутацию самого хладнокровного ребенка в классе.
        Такой она и осталась, Миа Локхарт Кортес, - странная и необычная, как ее имя. Он сидел на стуле и наблюдал, как она достает из шкафа две кружки.
        У нее было очаровательное лицо. Господь хорошо потрудился, смешав красоту белокожей Молли с привлекательностью смуглого испанца Хуана, отца Миа. Ее глаза, брови и ресницы были черными как смоль, а вот волосы - светлыми, цвета густого меда. Неожиданно квадратная нижняя челюсть явно досталась ей от Хуана. А похожий на розовый бутон ротик - от Молли. Но больше всего Нику нравился ее нос, слегка приплюснутый и с горбинкой - результат несчастного случая в детстве. Он придавал ей этакий щегольской вид, что-то вроде элегантной дерзости.
        В отличие от многих других мастеров татуировки Миа не делала из своего тела ходячий щит с рекламой искусства нательного рисунка. На правом плече у нее был наколот символ ци,[Ци - основная концепция в традиционной китайской культуре, чаще всего определяемая как «воздух», или «дыхание», или, в более широком смысле, «психическая энергия», пронизывающая все мироздание.] а вокруг лодыжки вилась тонкая гирлянда цветов. Символы Усуи Рейки[Усуи Рейки - эзотерическая практика по исцелению.] - символы исцеления - красовались на запястьях. Он считал, что она с успехом могла бы участвовать в показах боди-арта, но, случись такое, к сожалению, он бы навсегда утратил исключительное право любоваться ею.
        Ему показалось, что этим утром она выглядела слегка бледной. Он не заметил этого в парке, потому что был поглощен собственными переживаниями. Под глазами у нее залегли глубокие тени.
        - Ты в порядке? - Он взял из ее рук кружку с кофе.
        - Да, просто плохо спала.
        - Уверена?
        - Это был всего лишь плохой сон.
        Она поставила свою кружку на стол с негромким, но выразительным звуком, явно давая понять, что тема закрыта.
        - Кстати, Ники, хотела спросить тебя, можно мне разместить рекламу на «Кайме»?
        - Конечно. Пришли мне копию. Я позабочусь, чтобы тебе выделили хорошее место.
        Ник гордился «Каймом». Не «Майспейс», конечного все-таки «Кайм» был по-настоящему успешным предприятием. Запустить собственную социальную сеть в Интернете - дело рискованное, да и дорогое к тому же, но восемнадцать месяцев назад Ник решил попытать счастья. Проработав пять лет в бизнесе, где приходилось крутиться как ужу на сковородке, он почувствовал, что вполне заслужил право все бросить и немного поиграть. Деньги у него были, так почему бы и нет? Но то, что задумывалось как хобби, неожиданно превратилось в прибыльное дело. Ник собирался создать скромный сайт, небольшой, удобный форум для бойцов и их болельщиков. Но спустя два года число зарегистрированных пользователей «Кайма» выросло в разы и продолжало увеличиваться, а это означало, что Ник может продавать на сайте рекламные места, еще и повышая цену при этом.
        Губы Миа вздрогнули.
        - Как там Рик?
        Ник пожал плечами, слегка смущенный. Она имела в виду вымышленного героя, которого он обновлял на «Кайме» каждые две недели. Помимо страниц пользователей и общего форума на сайте было отведено место приключениям некоего Рика Кобры - беспощадного ниндзя-убийцы с сердцем из золота. Быстрый как молния и твердый как сталь, он сочинял стихи и занимался любовью с женщинами не менее искусно, чем играл на своей виолончели. Форум по-прежнему притягивал немало пользователей. Но он с удовлетворением отмечал, что все большее число фанатов заходят на сайт, чтобы почитать о подвигах его героя.
        - С Риком все прекрасно. Он наконец-то напал на след вооруженного беглеца с рубиновым зубом.
        Она наморщила нос.
        - Я надеюсь, он выбросил из головы эту вечно ноющую рыжую девицу. Как там ее зовут - Брунгильда?
        - Брозелинда.
        - Точно. Эта женщина не принесет ему ничего хорошего.
        - Ее неправильно понимают.
        Миа фыркнула.
        - Так сколько я должна тебе за помощь?
        - Миа, мы же не чужие люди.
        - Нет-нет, - она встала, - подожди, я возьму чековую книжку. Она у меня в кабинете.
        Ожидая ее возвращения, Ник от нечего делать открыл альбом для эскизов, который лежал на столе. В нем была единственная зарисовка, выполненная углем на первой странице.
        Он изумленно уставился на рисунок. На нем было изображено лицо женщины с тонкими чертами и страдальчески искривленным ртом. А еще ее глаза… было что-то не так с ее глазами - они казались пустыми. И тут до него дошло - это же Миа. Он смотрел на ее автопортрет.
        Шорох за дверью заставил его поднять голову. Миа вошла в комнату. Он указал ей на набросок.
        - Это… интересно.
        Странное выражение скользнуло по ее лицу. Она закрыла альбом и засунула его подальше от Ника, чуть не пристукнув при этом Свитпи.
        - Так сколько я тебе должна?
        Она не собиралась отвечать на немой вопрос, застывший на его лице, а он знал, что на нее лучше не давить.
        Он сделал ей приличную скидку, постаравшись никак не задеть ее этим, и она размашисто подписала чек.
        - Отлично, спасибо.
        - Ты будешь вечером в «Скорпио»?
        Она мотнула головой.
        - У меня в восемь занятия с Чилли.
        Чилли был наставником Миа, ее сэнсэем. Миа не участвовала в поединках, но она брала уроки боевых искусств. Ее целью был не бой, а оттачивание техники и укрепление духа. Это вовсе не означало, что ее занятия были легкими. Миа могла сломать доску ребром голой ступни, совершив при этом кувырок назад. Вполне возможно, что она с легкостью справилась бы и с ним, если бы захотела.
        Ник наклонился, чтобы поцеловать ее на прощание в щеку. От нее пахло цветами, теплой травой и совсем чуть-чуть потом, который уже успел высохнуть на солнце.
        - Помни, - она строго посмотрела на него, - тяжело в учении…
        - Легко в бою. Да, да. Я знаю. - Он поколебался. - Милая, с тобой точно все в порядке?
        - Не волнуйся, Ники, все хорошо. - Она улыбнулась. - А теперь проваливай.
        Он пересек маленький дворик, где в больших горшках цвела розовая и оранжевая герань, и был уже у лестницы, ведущей на улицу, как вдруг обернулся.
        Миа все еще стояла возле стола, наклонив голову. Альбом с рисунками, снова раскрытый, лежал перед ней. Ее тело казалось расслабленным, но вот выражение лица заставило его застыть на месте.
        Она выглядела встревоженной. Нет, она выглядела испуганной.
        ГЛАВА ТРЕТЬЯ
        КНИГА СВЕТА И ПРАХА ДЛЯ РОЗАЛИИ
        I
        Я снова обнаружил, что провалился в пустоту. Ветер дул над лесной прогалиной, над прудом с темной водой. Таинственные слова и древние воспоминания нашептывались мне на ухо. Я очутился в месте, наполненном множеством вопросов, на которые был только один ответ.
        Наши тела изнашиваются, и мы стареем. Краски уже не такие яркие, запахи - не такие острые. Нам уже не так легко заплакать. Мы меньше спим, и нам реже снятся сны. Свет превращается в прах.
        Но что, если стать вором? Что, если украсть свет и изменить то, что изменить невозможно?
        Представь, что ты сжимаешь в руке саму сущность жизни - великую энергию. Такую же яростную, как перерезанная глотка. Такую же ужасную, как бескрайняя пустыня. Вызывающий привыкание белый порошок.
        Представь, что ты способен жить вечно.
        ПУТЬ: ПОТОК КРОВИ
        Темный свет: Dir. К5 SP3, SUs LU3, Frc: 3 Time: 2
        Белый свет: mas. TW5
        ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
        Ничто не может так испортить весь день, как дурной сон.
        Миа закрутила кран в душе. Несколько секунд она стояла неподвижно, прислушиваясь к бульканью спускавшейся воды.
        Она чувствовала себя лучше. Не отлично. И не хорошо в смысле «эй, жизнь, а вот и я», но лучше. Возможно, ей стоило поблагодарить за это Ника. Ему всегда удавалось заставить ее улыбнуться.
        Потянувшись за купальным халатом, она взглянула на свое отражение в зеркале. С вытянутой рукой она могла полностью видеть большую татуировку, украшавшую левую сторону ее тела, - она начиналась на груди и спускалась сбоку на бедро.
        Это было дивное произведение искусства. Мать сделала ее Миа в тот день, когда той исполнилось восемнадцать, то есть она достигла возраста, начиная с которого наносить татуировки на свое тело разрешается законом. С тех пор эта прекрасная фигура с изящными конечностями и сказочными волосами стекала в бликах синей краски вдоль одной стороны ее тела.
        Хранительница - ее второе «я».
        Черты лица хранительницы были тонкими, а вытатуированные контуры тела - изящными, как на иллюстрациях Рэкхэма.[Артур Рэкхэм (1867-1939) - крупнейший английский художник-иллюстратор, иллюстрировал множество классических произведений мировой литературы.] Но особенно выделялись ее глаза, которые прямо-таки приковывали к себе взор. Они были выписаны под устремленными вверх, точно крылья застывшей в полете птицы, бровями, столь мастерски, что казались живыми. В глубине одного глаза был нарисован круг с тремя линиями, входящими в него под углом. Это была защитная татуировка, и Молли носила точно такое же изображение на своем собственном теле - весьма ощутимая связь между матерью и дочерью.
        Миа отвернулась от зеркала и закуталась в махровый халат. Когда она открыла дверь ванной и вышла в спальню, сгустки пара вырвались вслед за ней.
        В комнате было светло. На туалетном столике стояли цветы, на оконном стекле жужжал шмель. Листья плюща, нависающие над подоконником, отбрасывали на стену узорчатую тень. Все было тихо, все дышало покоем.
        Совсем не так, как прошлой ночью. Прошлой ночью эта комната погрузилась во мрак и ужас - отголоски дурного сна, казалось, не исчезли с пробуждением.
        Ей вспомнилась книга со странным названием - «Книга света и праха»… Книга, которая обладала такой силой, что ослепила ее. Это был ужасный сон, и она проснулась в слезах. Ей никак не удавалось забыть, насколько враждебной была комната и какая тяжесть сдавила ее сердце, какая отчаянная печаль поселилась в нем.
        В детстве ее часто мучили ночные кошмары. В темноте она покидала свою кровать и бежала в спальню родителей, там она останавливалась на пороге и смотрела на очертания их спящих тел. Она никогда их не будила - одного лишь звука их дыхания, доносящегося до нее, бывало достаточно, чтобы успокоиться. Через некоторое время она просто на цыпочках возвращалась в свою комнату и ложилась спать. Но с тех времен ночные кошмары не возвращались, да и спальня родителей больше не ждала ее как спасительная гавань в конце коридора.
        Миа перевела взгляд на фотографию возле кровати. Это было единственное оставшееся у нее изображение ее родителей вместе и один из очень немногих снимков ее отца - он терпеть не мог фотографироваться.
        Мать полностью расслабилась в объятиях сильных рук отца, его глаза опущены, он смотрит на женщину, голова которой покоится на его груди. Взгляд Молли устремлен в пространство за спиной фотографа, а губы тронуты едва заметной улыбкой. Эта улыбка говорит: «Я прекрасна, и я желанна».
        Голос из ночного кошмара принадлежал Молли, и Миа последовала за ним только поэтому. Зачем матери понадобилось заставить ее пройти через весь этот ужас?
        Пока Миа рассматривала улыбающееся лицо Молли на фото, ей в голову пришла неожиданная мысль, заставившая ее похолодеть.
        Почему она не подумала об этом раньше? Потому что это было невозможно - вот почему. Никому из ее ребят не должна была угрожать опасность. Валентайн отошел от спорта после того, как у них с женой родился ребенок. Джефф не должен был вступать в поединок в ближайшие три недели. У Оки была травма, и ему пока не разрешали даже тренироваться.
        Но теперь, когда мысль прочно засела у нее в голове, она знала, что уже не сможет избавиться от нее, пока не поговорит со всеми тремя мужчинами, не услышит их голоса и не удостоверится, что с ними все в порядке.
        Она посмотрела на часы. Рановато, даже, возможно, слишком рано. Бойцы и в лучшие времена - сгусток предрассудков. Они настойчиво надевают на поединок свои счастливые трусы, носят счастливые монетки, всегда следуют одним и тем же ритуалам перед боем. Если она скажет, что звонит потому, что ей приснился плохой сон, их бросит в дрожь. Ей придется хладнокровно вести свою игру. Сняв трубку, она стала набирать номер.
        Джефф ответил после первого же гудка. У него все было отлично. Он уже подогнал вес, а тренировался о-го-го как.
        - Все хорошо, Миа. Никаких проблем, никаких травм.
        - Поединок по-прежнему назначен через две недели, если считать с субботы?
        - Да. Так что не забудь сделать все, что нужно, в ночь пятницы накануне.
        - Заметано. И еще, Джефф, позвони мне, если дата изменится. Хорошо?
        - Конечно.
        - Передавай привет Бонни, - сказала она и прямо ощутила его ухмылку на другом конце провода.
        - Ты это серьезно?
        Бонни была женой Джеффа. Она всегда недолюбливала Миа. Она знала, что между Миа и Джеффом не было романтических отношений, но ей не нравилась их «тесная» дружба.
        То же касалось и Эмми, жены Валентайна. Она Миа просто терпеть не могла. Вообще-то Миа была уверена, что именно Эмми заставила Валентайна переехать из Лондона в Ливерпуль, лишь бы увезти его подальше от нее.
        У Оки никого не было, так что и соперничать там было не с кем - и на том спасибо. Она застала его как раз в тот момент, когда он уже собирался выходить на работу.
        Оки был настроен мрачно. Да, дела плохи. Ребра болят. Джей Си не разрешает ему вернуться к тренировкам, пока он окончательно не поправится. Жизнь тяжелая. Жизнь - если говорить честно - вообще не стоит того, чтобы жить.
        - Оки, это надо пережить. Но в общем и целом ты в порядке?
        - Вроде бы, - вздохнул Оки.
        - Ничего по-настоящему серьезного?
        - Нет, - еще раз глубоко вздохнул он.
        Оставался Валентайн. Из них троих она меньше всего беспокоилась о нем. Он был полностью за пределами опасной зоны. Когда три года назад Эмми забеременела Томом, он ушел с ринга, и с тех пор они общались постольку поскольку. На самом деле она даже не могла вспомнить, когда они разговаривали последний раз. Год назад? Больше?
        Вообще-то, набирая мобильный номер Валентайна, она думала о том, что пора бы ей подыскать кого-то на его место. Очевидным претендентом был Ник. С тех пор как восемнадцать месяцев назад он снова поселился рядом, она не раз обдумывала эту идею. Однако такой сценарий мог повлечь за собой определенные проблемы - проблемы, с которыми бы ей не хотелось сейчас сталкиваться.
        Валентайн не брал трубку. Ей оставалось только оставить для него сообщение на голосовой почте с просьбой перезвонить.
        Вот так вот. Но она тоже не может сидеть весь день на телефоне и переживать - у нее сегодня много дел.
        Словно подтверждая эту мысль, дверь студии громко хлопнула. Пришла Лайза. Нужно поспешить.
        Миа быстро вытерлась полотенцем насухо и натянула на себя хлопчатобумажное платье. Когда она уже была готова выйти из комнаты, ее взгляд снова упал на альбом с рисунками, который она взяла с собой в спальню после того, как попрощалась с Ником.
        Она открыла блокнот и уставилась на лицо с пустыми глазами.
        - Миа! Ты здесь? - донесся с лестницы голос Лайзы.
        Миа вырвала страницу из альбома, скомкала ее и швырнула в мусорную корзину.

«Слишком много внимания плохим снам», - решила она.
        Когда Миа вошла в студию, Лайза пристально вглядывалась в зеркало. Она все время находилась в состоянии неустанной заботы о своей внешности и постоянно проверяла, не появилось ли какого пятнышка, требующего внимания.
        - Наконец-то. - Лайза приподняла бровь. - А то я уже начала думать, что тебя нет.
        - Извини. Я была утром на пробежке с Ником.
        - О! И как там наш красавчик?
        - Вес больше нормы. Спортивная форма - ноль.
        - Ну, пока глаза у него голубые, а волосы кудрявые, это не имеет значения. Парню не помешает немного мясца на костях, - Лайза многозначительно кивнула. - Это лишь свидетельствует о том, что у него в жизни все путем. Хорошее питание, хороший секс…
        - Но на ринге Нику предстоит не любовью заниматься. Его поставят против заезжего гастролера, который постарается уложить его на лопатки.
        - Боже, - вздохнула Лайза, - как я обожаю всю эту суету вокруг поединков. Есть в ней какая-то первозданная дикость.
        Она снова повернулась к зеркалу и начала мазать губы помадой такого красного цвета, что от него у любого глаза полезли бы на лоб.
        Лайза любила смелые цвета. Впрочем, ей нечего было стесняться. Ростом шесть футов, с темными миндалевидными глазами и волосами как у царицы Савской, она выглядела так, будто была близкой родственницей одновременно Кэт фон Ди[Кэт фон Ди - знаменитая татуировщица из Лос-Анджелеса.] и Зены - королевы воинов.[Зена - королева воинов - героиня одноименного сериала.] В ноздре у нее красовался маленький бриллиант. Пирсинг в носу был не единственным украшением на теле Лайзы
        - у нее были проколоты все места, которые только можно вообразить, и даже те, которые большинство людей воображать бы не стали.
        Они встретились год назад, когда Миа дала объявление о вакансии на место Иззи. Старик перешел к ней по наследству от матери и был ее партнером в течение шести лет, пока досадное падение не заставило его окончательно уйти от дел. Лайза выглядела куда привлекательнее Иззи и вызывала куда меньше тревоги у клиентов - Иззи с машинкой для татуировки в руке был зрелищем не для слабонервных. У Лайзы также отсутствовал надрывный кашель. Но Миа не хватало ее старого друга.
        Лайза уже начала готовить поднос, педантично раскладывая на нем вазелин, колпачки для краски, хирургическую марлю, бинт и одноразовую бритву. Длинные тонкие иглы находились в закрытом контейнере для стерилизации. «Анжелика», любимая машинка Миа, уже прошла дезинфекцию и была готова к работе.
        Миа подошла к раковине и стала тщательно мыть руки. Натягивая резиновые перчатки, она услышала за дверью шум и обернулась через плечо. Пришла ее клиентка. Настало время поработать.
        Следующие три часа все ее мысли были полностью поглощены работой над финальными штрихами искусно выполненной татуировки гигантского карпа на спине ее клиентки - женщины по имени Уна. Обычно клиенты объясняли ей, почему они выбрали то или иное тату, но это был не тот случай. Эта женщина пришла уже в третий раз, но Миа по-прежнему ничего о ней не знала, за исключением ее имени и того, что, скорее всего, она любит больших рыб. В отличие от большинства посетителей Уна не ждала, что Миа будет поддерживать разговор во время работы. Порой Миа даже казалось, что Уна засыпает, и это было поразительно, если учесть, что иглы непрерывно впивались ей в кожу со скоростью три тысячи уколов в минуту. При нанесении татуировки на спину редко кто кричит от боли. Вот когда тату делают на чувствительных местах, в интимных зонах или там, где кость подходит близко, тогда клиентам приходится стискивать зубы. Но все-таки трехчасовая сессия - это не для неженок.
        Уже миновал полдень, когда Миа наконец закончила работу и жестом показала Лайзе, что та может промыть клиентке кожу водой, обработать спиртовым раствором и перевязать.
        Она медленно поводила головой из стороны в сторону, стараясь избавиться от напряжения, сдавливавшего шею. Сегодня вечером в спортзале нужно будет хорошенько потянуться.
        В голове мелькнула мысль, напомнившая ей о чем-то, и она нахмурилась. Валентайн. Он так и не перезвонил.
        Она сняла трубку и снова набрала его мобильный номер. Но и на этот раз включилась переадресация на голосовую почту.
        Она подумала, что нужно позвонить ему домой. Набрала номер, надеясь, что к телефону подойдет не Эмми.
        Но в доме Скоттов никто не ответил. Она медленно положила трубку на рычаг.
        Валентайн. Где ты?
        ГЛАВА ПЯТАЯ
        КНИГА СВЕТА И ПРАХА ДЛЯ РОЗАЛИИ
        V
        Как встретить смерть.
        «Тибетская книга мертвых» предупреждает: свет будет ужасным. Свет заставит твой дух сжаться, ты отведешь глаза, твой ужас будет огромен, а сознание покинет тебя.
        Это один путь. Это путь, который выбирают трусы. Страх перед смертью настолько силен, что ты не в состоянии посмотреть ей в лицо. Выбери этот путь, и тебя бросят в реку реинкарнации - путешествие повторится еще раз.
        Но Бардо[6] говорит и о некоем втором пути. Повернись к свету сознательно. Смотри на солнце, не отводя взора, пусть оно жжет сквозь сетчатку твоих глаз. Преодолей страх, взгляни на свет без дрожи.
        Это путь для храбрых сердцем. Он ведет к просвещению, тебе предоставляется выбор: родиться еще раз или больше не появляться на свет никогда.
        Существует и третий путь. Путь стрекозы. Не встречай смерть. Укради свет. Живи вечно.
        ПУТЬ: ОПУЩЕННАЯ БРОВЬ
        Темный свет: Dir. GB2 К4, Frc: 9 Time: 9, SUs LU2 РС1
        Белый свет: КЗ GV14
        ГЛАВА ШЕСТАЯ
        Ему нравился этот район. Пройдя пешком четыре квартала от квартиры до офиса, Ник еще раз осознал, как рад он был вернуться. Теперь он мог позволить себе жить в куда более престижной части города, но даже не рассматривал такой вариант. Здесь был его дом.
        Здания вокруг выглядели так, как будто были не прочь, чтобы по ним прошлись слоем свежей краски. Магазины были маленькие и с пыльными окнами. Но имелись и признаки грядущих преобразований - один или два ультрасовременных кофе-бара, а также новенький, еще сверкающий спортзал, который недавно распахнул свои двери неподалеку от «Скорпио». Но этот район Южного Лондона все еще сохранял провинциальный дух в самом лучшем смысле этого слова, когда люди хорошо знают друг друга и по-соседски дружны. Когда он вернулся сюда восемнадцать месяцев назад, его поразило, как много семей, живших здесь во времена их с Молли детства, по-прежнему обитают тут.
        Незадолго до того, как ему исполнилось шестнадцать, мать Ника повторно вышла замуж, и его новый отчим забрал свою «молодую» жену и ее сына к себе в Шотландию. Тогда Ник тяжело переживал расставание с Лондоном, но если бы он остался, его жизнь пошла бы совсем другим путем.
        В Шотландии Ник столкнулся с миром, куда более разнообразным и богатым, чем тот, в котором он вырос. Его отчим был банкиром, и неожиданно для себя Ник очутился в одной из лучших школ Эдинбурга, где дисциплина была строгой, а перспективы - широкими. Ник никогда не проявлял рвения к учебе, но тут вдруг, к своему большому удивлению, обнаружил у себя способности к числам и влечение к риску. Несмотря на юный возраст Ника, отчим обучал его играть на рынке и открыл ему весьма внушительный счет, с которым мальчик экспериментировал. Он наслаждался биржевыми гонками. Он нашел что-то, в чем преуспевал, кроме поединков.
        Окончив школу, он поступил в Сент-Эндрюс, но обучение в академии не захватило его. Спустя восемь месяцев он ее бросил и отправился в Нью-Йорк, где провел пять изнурительных, сумасшедших лет, работая на бирже. Но его сердце оставалось здесь, в Лондоне, поэтому он и вернулся.
        За двенадцать лет своего отсутствия он побывал в Лондоне всего дважды, и оба раза - чтобы увидеться с Миа. В первый раз - через год после замужества матери и их переезда в Эдинбург.
        Это был неудачный визит. Все как-то сразу пошло не так. Его матушка, тщательно напомаженная, в костюме от Шанель, и он - в брюках из шерстяной фланели и в голубом блейзере, оба они выглядели неуместно в атмосфере творческого хаоса кухоньки Молли. Сама Молли, по-прежнему красивая, но такая худенькая, была какой-то рассеянной. Миа же едва произнесла за все время пару слов.
        Второй раз он приехал шесть лет спустя - на похороны Хуана и Молли. Миа изменилась. Она уже больше не была маленькой долговязой девочкой с непослушными волосами, которая, бывало, бегала без толку по улицам недалеко от их дома. Она повзрослела. На ее лице застыла печаль, глаза потемнели, но она всеми силами старалась держать себя в руках. Она была рада увидеться с ним и благодарна за то, что он приехал, но если ее сердце в этот миг бешено колотилось, ей удалось ничем не выказать этого.
        На протяжении тех лет, что последовали потом, он поддерживал их отношения, не позволяя ей полностью исчезнуть из его жизни. Даже пребывая за границей, он напоминал ей о себе. Рождественские открытки, поздравления на день рождения, нечастые послания по электронной почте - он делал все, чтобы связь не оборвалась. А потом созрело решение вернуться в Лондон. Он зарабатывал неплохие деньги в Нью-Йорке, но он устал. Жизнь коротка - пришло время полностью посвятить себя тому, чего ему действительно хотелось. Но приходилось признать, что в этом он преуспел лишь частично. Теперь он снова стал частью жизни Миа, но вот что поражало - и даже вызывало раздражение, - как легко они снова вернулись к своим ролям друзей детства.
        Перед ним возникло здание, в котором он арендовал офис. Он делил его с Флешем, своим партнером по бизнесу, который был ответствен за технические ухищрения, обеспечивающие на «Кайме» постоянное сообщение онлайн. На первый взгляд «Каймом» управляли два человека, но это было ошибочное мнение - на деле Флеш имел в подчинении целую армию техников, которые держали связь из таких весьма отдаленных регионов, как Израиль, Индия и Хорватия. Глобальное село в одной комнате.
        Ник ожидал, что его партнер уже сидит за рабочим столом, но когда он вошел в офис, то Флеша не увидел. Однако очевидные признаки свидетельствовали о том, что тот где-то поблизости. Еще не початая банка колы - своеобразное топливо для мозга - и наполовину опустошенная пачка «Яффа кейкс» красовались на кипе бумаг. И айпод Флеша был на месте. А он редко куда-то уходил без него.
        Рабочий стол Ника располагался у окна, а Флеш сидел возле двери. Он не любил солнечный свет. Словно в подтверждение этой своеобразной антипатии, на стене позади его кресла висел гигантский плакат, на котором была изображена женщина вампирского вида, сжимающая в одной руке букетик маргариток, а в другой - кровоточащее сердце. Ник никогда не был силен в символизме, и мир Флеша значительно превосходил его скромные познания. Флеш занимался и некоторыми другими социальными сайтами в Сети, скорее эзотерическими по своей направленности. Постер на стене был рекламой «Ночных хищников».[«Ночные хищники»
        - фильм американского режиссера Келли Сэндфера, вышедший на экраны в 2001 году.] Нику достаточно было один раз зайти на их сайт, чтобы понять, что он еще не дорос до таких вещей.
        Он бросил сумку на пол и уселся за компьютер. Вводя логин и пароль, чтобы зайти на «Кайм», он ощущал знакомый трепет внутри. Проект все еще невероятно занимал его. А как могло быть иначе? Конечно, он не Марк Цукерберг,[Марк Цукерберг - американский миллиардер, создатель сети «Фейсбук».] но «Кайм» требовал серьезных финансовых вложений и обещал стать весьма внушительным предприятием.
        То, что начинало свое существование как обычный личный блог с редкими постами о бойцах и их мире, превратилось в амбициозную социальную сеть и первый форум для бойцов и их поклонников всех мастей - бокса, боевых искусств, кикбоксинга, тайского бокса и ММА[ММА (Mixed Martial Art) - смешанные бои, вид восточных единоборств.] с их бойцами рок-звездами и весьма навязчивыми фанатами - наиболее стремительно развивающегося в Америке зрелищного вида спорта.

«Кайм» предоставлял своим пользователям возможность создавать страницы с личной информацией и побуждал их принимать участие в любой дискуссии, какая только ни разворачивалась на общем форуме. Оттого что на сайте проводилась весьма гибкая политика, позволяющая пользователям добавлять на свои страницы приложения, некоторые даже создавали себе небольшой бизнес на базе «Кайма».
        Необычным названием своего сайта Ник был обязан Миа. «Кайм» - это японское слово, один из терминов, принятых в боевых искусствах. По правде говоря, Ник был против всякого рода приукрашиваний, которыми изобиловал этот спорт, вроде боевых криков, ци и поиска духовного пути. Он был кикбоксером. Ему нравилось бить кулаками и пинать ногами, и он не ждал никакого духовного просветления при этом. Но Миа объяснила ему, что термин «кайм» означает уникальную физическую и умственную сосредоточенность, которая нужна любому бойцу. Это пришлось ему по душе.
        - Здорово, бродяга!
        Ник поднял глаза. Флеш стоял, облокотившись на дверь. Высокий, очень худой, с неизменными темными кругами под глазами, он выглядел как комический персонаж из фильма Тима Бёртона.[Тим Бёртон (р. 1958) - американский кинорежиссер, мультипликатор, писатель.] Ему было девятнадцать. И рядом с ним Ник чувствовал себя стариком.
        Флеш сполз в свое кресло и потянулся за колой.
        - Ты уже проверял форум? - спросил он.
        - Только что вошел.
        - Какой-то парень умер. Какой-то боец.
        - На ринге? Я ничего не слышал.
        Ник был удивлен. Большинство поединков, обсуждаемых на «Кайме», представляли собой скромные местные схватки, которые вовсе не обязательно привлекали внимание телевидения. Но смерть на ринге - пусть даже в незначительном бою - обязательно оказалась бы в центре новостей.
        - Я не знаю, - Флеш настраивал наушники айпода, - но на форуме полный разрыв.
        Шок, который он испытал, прочитав имя Валентайна, был похож на удар в солнечное сплетение. Ник на самом деле инстинктивно наклонился вперед. Не веря собственным глазам, он продолжал читать сообщение о смерти, которое кто-то разместил на форуме «Кайма»:
        Валентайн Скотт никогда не выигрывал пояс чемпиона, и людям, которые не следят за боевыми видами спорта, его имя ни о чем не скажет. Он был всего лишь одним из тысяч бойцов, выступающих в уик-энд в рядовых схватках местного масштаба на неизвестных площадках за весьма небольшие деньги. Но у него было нечто, чего не заменят ни напряженные тренировки, ни врожденный талант. У Валентайна было мужество. Сбейте его с ног - он поднимется. Нанесите ему травму - он не отступит. Покалечьте его - он все равно не сдастся, даже если победа будет недостижима.
        Валентайн умер в гостиной своего дома в Ливерпуле через несколько дней после того, как в поединке по тайскому боксу одержал победу над Джеральдом Берком. Этот бой был для «человека-волка», как его называли, возвращением - его первый поединок после трехлетнего перерыва. Его смерть остается загадкой. Валентайн не получил серьезных повреждений во время боя, и в процессе последующего медицинского осмотра не было обнаружено ничего, что могло угрожать его здоровью. Три дня спустя он умер от остановки сердца.
        Ник откинулся на спинку кресла и потер глаза. Он все еще не мог в это поверить. Валентайн Скотт. Они жили в двух домах друг от друга, ходили в одну школу, ухаживали за одними и теми же девчонками. Детьми они вместе тренировались в спортивном зале «Скорпио», где с удовольствием выбивали друг из друга дух. Несмотря на свое лирическое имя, Валентайн был весьма яростным бойцом и частенько загонял Ника в угол, хотя тот был крупнее. После замужества матери и их переезда в Шотландию они с Валентайном потеряли связь, но Ник вспомнил, что Миа говорила ему, будто бы он переехал в Ливерпуль.
        Миа. Черт возьми. Ведь они с Валентайном были хорошими друзьями. Интересно, она уже знает? Он взял телефон, чтобы позвонить ей, но потом передумал. Такие новости не сообщают по телефону. Он скажет ей сегодня вечером в «Скорпио».
        Он снова уставился в экран. За сообщением о смерти следовал длинный список комментариев, оставленных пользователями «Кайма». Они были разные, от глубоко сочувственных до весьма причудливых и даже фантастических.
        Печальный день. Мы скорбим о тебе, друг. Твоя душа всегда будет с нами.
        Следующий комментарий:
        Йоу, человек-волк! Задай им там жару на небесах.
        Был и такой:
        Земля тебе пухом, великий воин!
        Еще одно сообщение привлекло внимание Ника. Парень, который его написал, по сравнению с другими «авторами» был Хемингуэем, но, прочитав текст, Ник скривился.
        Среди некоторых боевых племен Африки существовал обычай съедать сердце поверженного противника в надежде, что его мужество станет достоянием победителя. Съешьте его сердце, и тогда вы обретете эликсир жизни. Съешьте его сердце, и его жизненная сила станет вашей. Весьма спорное воздаяние, возможно, но - воздаяние! Только бойцы с непоколебимым духом могут быть удостоены такой чести. Валентайн Скотт был таким бойцом.
        Это просто гадко. Ник не помнил пользователя с таким ником - некто Стрекоза. У него не было ни иконки, ни аватары, ни персонального фото, а когда Ник кликнул на линк, чтобы перейти на персональную страницу этого парня, то обнаружил, что она совершенно пуста. Дата регистрации на сайте объясняла недостаток информации
        - 12 июля. Стрекоза открыл для себя «Кайм» только сегодня.
        Ник вернулся на главную страницу форума и еще раз прочитал сообщение о смерти. Он нахмурился - что-то здесь явно не сходилось. Валентайн скончался не от полученных повреждений на ринге, он умер несколькими днями позже. В своей гостиной.
        Ник потянулся к телефону и набрал номер Ли Джеймса, спортивного журналиста, с которым они иногда пили пиво. Но Ли особенно нечего было ему сообщить.
        - Парень просто отдал концы, вот что я могу тебе сказать, сидел в кресле, и вдруг - все, свет померк, как говорится.
        - А причина смерти?
        - Остановка сердца.
        - Это понятно, Ли. - Ник с трудом сдерживал раздражение. - Но почему?
        - А вот это большая загадка, старик. Вскрытие не показало никаких серьезных проблем с сердцем.
        - Уже сделали вскрытие?
        - Ну, наверное, организаторы хотели прояснить все как можно скорее.
        - И он не получил никаких повреждений на ринге?
        - Нет. Несколько синяков, не больше.
        - Ты будешь писать об этом?
        - Нет, дорогой мой. Парень не раскрученный. Если бы еще трагическая смерть на ринге, а так…
        Ник повесил трубку и неподвижно сидел в полной растерянности, не зная, как поступить дальше. В другом конце комнаты Флеш скрючился над клавиатурой, покачивая головой в такт музыке, которая лилась из наушников.
        Ник посмотрел в окно. На улице сновали пешеходы, ездили автомобили. Продавщица из цветочного магазина на углу расставляла вдоль тротуара перед витриной горшки с яркими, красочными растениями. Это был обычный день, люди занимались своими обычными делами. Небо было голубым, воздух - теплым.
        Но высоко в небе Ник заметил облачко, всего одно, крохотное, и внезапно ему очень захотелось узнать, будет ли дождь.
        ГЛАВА СЕДЬМАЯ
        Когда Миа ставила велосипед на стоянку рядом со спортивным залом «Скорпио», небо полыхало багровым, а ее внимание привлек столб грозовых облаков, выстроившихся на западе.
        Она вешала замок на свой «кавасаки» - случаи воровства не были здесь редкостью,
        - как вдруг почувствовала чье-то присутствие у себя за спиной и, сидя на корточках возле переднего колеса, вскинула голову.
        О нет. Вздохнув, Миа поднялась и кивнула высокой, хорошо одетой женщине, которая неодобрительно на нее смотрела.
        - Привет, Клодин.
        - Миа.
        Клодин Норманди окинула Миа с ног до головы оценивающим взглядом, и та снова вздохнула. Одного взгляда этой женщины было достаточно, чтобы она почувствовала, что выглядит неважно. Большую часть времени Клодин проводила в салоне красоты в
«Харродсе», и это было заметно. Миа вдруг со всей очевидностью осознала, что обувь ей надо бы почистить, что на пальцах у нее остались следы от туши, а волосы растрепаны.
        - А я привезла Эндрю на тренировку.
        Миа кивнула. Эндрю был братом Клодин. Финансист с кротким нравом, он проводил все дни за рабочим столом, но при этом был на удивление хорошим бойцом. Симпатичный парень, никогда не поверишь, что у него в сестрах такая пиранья.
        Однако Миа не купилась. Клодин притащилась в «Скорпио» вовсе не из-за Эндрю, а из-за Ника. Эта женщина была готова к охоте. Ник, конечно, мужчина, а потому глуп. Его тщеславие тешил сам факт, что такая красотка, как Клодин, ухлестывает за ним.
        - Ник там, в зале. - Клодин изящно пожала плечами.
        - Угу, - Миа постаралась проскользнуть мимо нее.
        - Он недурно выглядит. Я сказала ему, что собираюсь прийти на поединок, чтобы поболеть за него.
        - Уверена, он будет рад.
        - Знаешь, я дала себе слово. Обязательно зайду как-нибудь в твою студию, чтобы ты сделала мне что-нибудь такое…
        Всякий раз, когда Миа встречала Клодин, та говорила ей одно и то же. И ничего не происходило, конечно же. Клодин с татуировкой - с ума можно сойти. Но Клодин было известно о ее дружбе с Ником, и это был еще один способ, которым она пыталась проникнуть в его жизнь.
        Поэтому Миа, как обычно, кивнула в ответ.
        - Конечно, заходи в любое время, - сказала она и с подчеркнутой озабоченностью взглянула на часы. - Извини, мне надо бежать, а то опоздаю на занятие.
        Не дав Клодин возможности даже рта раскрыть, чтобы ответить, она быстро повернулась и поспешила ретироваться через крутящуюся дверь, которая могла служить своеобразным банком отпечатков пальцев многих членов клуба «Скорпио».

«Скорпио» располагался в большом, отремонтированном здании оптового магазина. В одном зале тренировались и бойцы, и ученики школы боевых искусств, среди которых были люди самого разного рода занятий и общественного положения, от желающих покрасоваться местных лавочников до «белых воротничков» из Сити, таких, как брат Клодин, которых привлекала возможность дать выход эмоциям.
        В спортзале не было никаких излишеств. Тут не нашлось бы ни начищенных до блеска весов, ни силовых тренажеров или велосипедов. Пол устилали темно-зеленые маты, которые, сколько их ни вытирали, все равно все были в следах от обуви учеников. К стене был прикреплен спидбол, а множество потертых тяжелых боксерских груш болтались на цепочках, прикрепленных к потолку. Воздух всегда был сперт, в нем чувствовался слегка прогорклый запах разгоряченных тел, кожаных перчаток, влажных салфеток и давно высохшего пота.
        Войдя в доджо,[Доджо, т. е. «место для обучения боевому искусству», зал для тренировок.] Миа низко поклонилась. Она сразу ощутила умиротворение, все ее существо сосредоточилось. Это было ее счастливое место. Люди, проходящие мимо, смотрели на квадратное здание «Скорпио» и думали, что это весьма сомнительное местечко. Они даже не подозревали, какая энергия сконцентрировалась за этими стенами.
        Доджо довольно четко делился на две части. Первую занимали боксеры, кикбоксеры, а также практикующие такие полноконтактные боевые искусства, как дзюдо и джиу-джитсу. Их называли «драчунами». Другая часть принадлежала «танцорам» - мастерам боевых искусств, которые практиковали хореографические формы - ката[Ката - формализованная последовательность движений, связанных друг с другом принципами ведения поединка с воображаемым противником или группой противников.]
        - и стремились лишь к усовершенствованию техники. Два разных мастера властвовали на подчиненных им территориях. Первых возглавлял Джей Си - плотный человек с бесцветными волосами и всегда недоброжелательным выражением лица. У вторых был свой наставник, Чилли, высокий, худощавый полукровка. Наполовину европеец, наполовину азиат.
        Стороны, конечно же, контактировали друг с другом, но Миа прекрасно знала, что в
«Скорпио» находились и крайне консервативные старики, которые бубнили строчку из песни Мадонны: «Позируйте! В этом нет ничего такого!»[«Позируйте! В этом нет ничего такого!» - строчка из песни Мадонны «Vogue», т. е. «Танцуй вызывающе-соблазнительно!»] - всякий раз, когда наблюдали занятия «танцоров». Они не только высмеивали дисциплину, которую требовал мастер при точном и полном повторении ката, но также не желали видеть глубокий смысл, заложенный в танце. Впрочем, сказать по справедливости, недопонимание было обоюдным. Многие из товарищей Миа весьма презрительно относились к духу соперничества, присущему боям на ринге. Они кривили лица, когда слышали звуки ударов и столкновений, доносящихся с противоположной стороны зала.
        Миа принадлежала к «танцорам», но ее всегда неодолимо влекло к «драчунам». Ее привлекал не столько сам бой на ринге, сколько процесс тренировки мужчин, наблюдая за которым она получала глубокое, искреннее удовольствие.
        Вообще, мужчины привлекали ее. Ей нравилось наблюдать за ними в действии - их грубоватая дружба, нередко полудетская дурашливость, неожиданная нежность, с которой они обнимались после того, как отчаянно колотили друг друга в спарринге. Она была очарована языком их тел, выражающим превосходство и жажду власти, с чем женщине трудно соперничать. Конечно, в стенах «Скорпио» царствовала совершенно иная система ценностей. Здесь социальный статус и величина дохода растворялись в дымке влажных испарений и напряженных усилий. Если тебе приходится уткнуться носом в подмышку другого парня, пока тот пытается побороть тебя, не имеет значения, кто он такой, банкир или сантехник. Здесь все решают смелость и отвага. У одних они есть, у других нет.
        В дальнем конце зала она заметила Ника. Он был обильно покрыт потом, и хотя его лицо скрывала защитная каска, она заметила, что он расстроен. О причине догадаться было нетрудно. Джей Си стоял перед ним и отчаянно жестикулировал, размахивая своими толстыми руками. Она не могла разобрать слов, но грозный тон голоса уловила безошибочно.
        Никто не знал, что значит «Джей Си». Сам Джей Си всегда говорил новичкам, что его имя имеет особый смысл и расшифровывается как «абсолютный ужас». Его ни с кем нельзя было спутать. От ударов, которых он пережил за эти годы немало, вокруг глаз у него образовались утолщения.
        - Привет, Миа.
        Кто-то коснулся ее локтя. Оки стоял у нее за спиной с виноватой улыбкой на лице. На нем была футболка с надписью «Опасный, черный, красивый». Оки никогда не отличался скромностью.
        - Оки! Что ты здесь делаешь? Если Джей Си тебя увидит…
        - Да, я знаю.
        Оки тряхнул головой и помахал ключом от шкафчика.
        - Он сказал, что сотрет меня в порошок, если я появлюсь здесь до того, как ребро срастется. Но я забыл книгу у себя в шкафчике, а хотелось бы узнать, чем там кончится.
        Оки был помешан на любовных романах. На обложке книги, которую он держал в руке, мускулистый мужчина, одетый в клетчатую шотландскую юбку, склонился над женщиной с необъятным бюстом. Сначала Миа показалось, что женщина выглядит изумленной, но потом она решила, что, видимо, ей просто не удается уловить разницу между удивлением и горячей страстью.
        Она заставила себя улыбнуться. Оки не раз попадал под огонь критики за свои литературные пристрастия, но над ним насмехались бы еще больше, если бы не весьма опасный левый хук, которым он владел.
        Оки многозначительно взглянул на нее.
        - Я слышал, Ник бегал с тобой сегодня утром. Как все прошло?
        - Мучительно.
        - Ага. Наш юноша потребляет слишком много сладостей. Какого черта он не держит себя в форме? Всякий раз, когда он выходит драться, такое впечатление, что он вынужден танцевать от печки. Ему необходимо соблюдать режим. Я же соблюдаю, - добавил Оки со скромным достоинством.
        - Корона не давит? - Миа стукнула его кулаком в плечо.
        Ник и Оки были добрыми друзьями, но между ними существовало здоровое соперничество, поскольку они выступали в одной весовой категории. По технике Оки превосходил Ника, но Ник… Ник был упорным. Спокойная манера, едва заметная улыбка - за ними скрывалась неумолимая целеустремленность, которая могла свернуть горы. Ник был способен держать удар - его подбородку позавидовал бы сам Джейк Ламотта.[Джейк Ламотта - чемпион ММА в среднем весе, участвовал в поединках в Нью-Йорке в 50-х годах XX века.] Для бойца это имело огромную ценность.
        Оки нахмурился.
        - Я серьезно, Миа. Нику нужен партнер для тренировок на следующие три месяца. Кто-то, кто сможет каждое утро заниматься с ним черновой работой. Если мое ребро придет в норму, я бы как следует его погонял, но если…
        - Может быть, Джей Си подыщет для него кого-нибудь.
        - Может быть. Но в любом случае я исчезаю, пока Джей Си меня не засек.
        Оки наклонился и чмокнул ее в щеку.
        - Ты что-то бледная, радость моя, - заметил он.
        - Да нет, я в порядке. Просто немного устала, с кем не бывает.
        - Чилли приведет тебя в тонус.
        - Да. Пойду-ка я переодеваться. Тренировка начинается в пять.
        Когда он уже начал двигаться прочь, той особой походкой, которая свойственна большинству бойцов, она вдруг спросила:
        - Оки, с тобой правда все в порядке? Кроме ребра, я имею в виду?
        Он удивленно остановился и обернулся.
        - Ты начинаешь меня беспокоить, Миа. Сначала утренний звонок, теперь это. Что случилось?
        - Ничего, извини. Это глупо.
        Он все еще смотрел на нее с тревогой, и она поспешила сменить тему.
        - Заедешь ко мне на обед на следующей неделе?
        - Если только ты запрешь где-нибудь эту отвратительную штучку, которая ползает по твоему дому.
        Оки был со Свитпи в контрах. Их нелюбовь была взаимной - как только Оки оказывался рядом с ней, Свитпи раздувала щеки и становилась розовато-бесцветной. Миа кивнула.
        - Не бойся. Я оставлю ее наверху.
        - В таком случае можешь на меня рассчитывать.
        - Ну, тогда до понедельника.
        - Отлично, а пока - удачи, держись.
        - Постараюсь, - вздохнула Миа.
        Ник сдернул перчатки и переминался с ноги на ногу в углу, где висело его полотенце и стояла бутылка с водой. Джей Си был беспощаден. Слава богу, на сегодня все закончилось.
        Он глотнул воды и посмотрел в зал, где Чилли занимался с группой «танцоров». Много лет назад, в нежном возрасте тринадцати лет, он посетил одно из занятий Чилли. Для него это была попытка стать хоть немного ближе к Миа. Она занималась у Чилли с шести лет. От того занятия у него остались смутные воспоминания о том, как Чилли предлагает ученикам «вытянуть энергию из золотой печи» и «вдохнуть ее мощь». Но что он хорошо запомнил, так это то, что дыхательные упражнения не вызвали у него особого восторга, ему не хватало воздуха, и он совершенно выпал из процесса. После такого конфуза он куда с большим энтузиазмом перешел на другую половину доджо.
        Однако этим «танцорам» не удалось одурачить его. Их хваленая отрешенность была по большей части дутой. Никто не станет тратить сотни часов на то, чтобы довести до совершенства одно ката, если, конечно, его не подпирает эго, причем весьма сильно.
        Но, наблюдая за учениками Чилли, одетыми во все белое, когда они оттачивали свои строгие, изящные движения, он вполне соглашался с тем, что «танцоры» - поистине короли невозмутимости. И ни у кого из них точно не было деформировавшихся от ударов ушей, как у тех парней, которые прямо перед ним колотили друг дружку на мате, стараясь освободиться от удушающих захватов и «ключей». «Танцоры» словно парили. Все, что от них требовалось, - это пробормотать правило Брюса Ли:
«Никогда не отводи взгляд от противника, даже когда кланяешься».
        И все девчонки падали перед ними на колени. Иногда ему даже было немного обидно.
        В группе были только две женщины: Миа и еще одна девушка, сложенная как Лара Крофт.[Лара Крофт - героиня серии видеоигр. В кино ее сыграла американская актриса Анджелина Джоли.] Но именно Миа привлекала взор. От нее захватывало дух. В ней чувствовался стальной стержень, все ее движения свидетельствовали о той степени концентрации, которой можно добиться только в результате многолетних регулярных тренировок. Он знал, что Миа действительно верит и в путь, и в предназначение - в этот своеобразный коктейль физического и духовного, который должен привести мастера боевых искусств к просветлению.
        - Ум и тело сходятся, - объясняла она ему однажды, - посредством сильного физического напряжения.
        - А что ты хочешь получить от этого?
        - По меньшей мере настроиться на собственную жизненную энергию, свою ци. В идеале - стать обладателем энергии Вселенной.
        Он покачал головой, не в силах следовать за ней в ее эзотерические миры. Но его восхищала ее целеустремленность. И ему никогда не наскучит наблюдать за тем, как она занимается делом, которое любит больше всего на свете.
        Ее лицо было абсолютно спокойным. У некоторых других учеников от усердия морщились лбы, вздувались на шее вены. В Миа же ничто не выдавало напряжения. Она совершала удар так быстро и четко, что он едва улавливал взглядом движение целиком. Концентрация. Искусство. Грация. Умопомрачительный набор.
        Занятия подошли к концу. Чилли поклонился ученикам - они ответили учителю тем же. Миа заметила, что он наблюдает за ней, и помахала ему рукой. Обменявшись несколькими словами с Чилли, она направилась к нему. Он улыбнулся ей и протянул полотенце.
        - Спасибо.
        Она изрядно вспотела на тренировке - щеки и лоб были покрыты блестящими капельками. Но выглядела умиротворенной и счастливой.
        Он вздохнул про себя. Что делать. Чем быстрее, тем лучше.
        - Миа…
        - Что? - Она промокнула лицо полотенцем.
        - Боюсь, у меня плохие новости.
        - Какие? - Она продолжала вытирать лицо, но в глазах появилась настороженность.
        - Ты помнишь Валентайна? Валентайна Скотта?
        Она стала белой как мел.
        - Он умер?
        Изумленный, он молча смотрел на нее. И прежде чем он смог ответить, она спросила:
        - Когда?
        - Вчера. Но как…
        Она не дала ему закончить предложение. Не говоря ни слова, она повернулась, полотенце выпало у нее из рук. Когда она уходила от него, он заметил, что она как-то странно, исподтишка трогает левый бок, точно у нее там болит.
        ГЛАВА ВОСЬМАЯ
        КНИГА СВЕТА И ПРАХА ДЛЯ РОЗАЛИИ
        VX
        Все самые знаменательные события в нашей жизни - физические. Рождение. Секс. Борьба. Смерть.
        Ни поэзия, ни музыка, ни мысли великих людей не врываются в угасающее пространство нашего сознания в м омент ухода из мира. Вспоминаются только те мгновения, когда мы каждой клеточкой ощущали пение нашего тела. Кровожадное. Спонтанное. Восторженное. Разве мозг не похож на пару боксерских перчаток? Много вопросов, но только один ответ. Жить. Жить вечно.
        ПУТЬ: РАЗВЕРЗШИЕСЯ НЕБЕСА
        Темный свет: Dir. LU ЗК2, Frc: 3 Time: 2, SUs BL3
        Белый свет: mas. BL2
        ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
        - Привет, Миа. Посоревнуемся?
        Теперь стоит ей закрыть глаза, она видит перед собой Валентайна - его щеки еще гладкие, но сильные руки уже свидетельствуют о том, что ему недолго оставаться в юнцах. Она же - загорелая до черноты, как цыганка, взлохмаченная, но счастливая, что будет состязаться с мальчишками.
        Обычно они слонялись компанией - группка шумных подростков, заполоняющих округу своими криками. Но в тот воскресный день их было только трое: она, Валентайн и сопляк Дейви, который жил в доме на углу, над магазином.
        Начал все Валентайн.
        - Девчонке ни за что не перегнать парня.
        Его самоуверенность и снисходительный тон вызвали у нее вполне предсказуемую реакцию. Только заметив его довольную улыбку, она поняла, что это была уловка.
        Он кивнул и, прищурившись, хитро на нее посмотрел.
        - Свитпи. Если я выиграю, ты отдашь мне Свитпи.
        У нее екнуло сердце.
        - Что, - усмехнулся он, - боишься? - И добавил многозначительно: - Девчонки.
        Чилли учил ее тому, что сильная психическая атака требует сильной психической реакции. Сражение либо выиграно, либо проиграно еще до того, как нанесен первый удар.

«Разбалансируй ци своего оппонента, выведи его из равновесия, Миа. Дотянись до него своим сознанием. Сэмэ, атакуй. Если твой дух силен, силен и твой меч».
        Ей было всего десять лет, когда он, сидя в позе лотоса в строгой обстановке доджо, впервые преподал ей этот урок. Его слова имели большое значение, но она еще не понимала всей их глубины - это были только слова.
        И вот теперь, стоя на раскаленном асфальте перед Валентайном, который пристально на нее смотрел, она вдруг до конца поняла, о чем говорил Чилли.
        - Ладно. - Она пожала плечами, всем своим видом выражая безразличие и равнодушно глядя в его горящие глаза.
        - Но если выиграю я, то ты отдашь мне свой велосипед.
        Брови Валентайна поползли вверх. Велосипед ему подарили на день рождения. Это был настоящий гоночный велосипед с шестью скоростями. Он выкрасил руль в красный, как почтовый ящик, цвет, а на раме написал: «Первая любовь».
        - Хорошо, - ответил он, и в первый раз за весь разговор она уловила неуверенные нотки в его голосе.
        Ни она, ни Валентайн даже не подумали поинтересоваться у Дейви, хочет ли он принять участие в состязании. Правда, он и не собирался. У него была нежная натура.
        - Два раза вокруг квартала. - Валентайн указал рукой вдаль. - Кто покажет лучшее время, тот и победит. Дейви будет засекать. Он - нейтральная сторона.
        - Я бы и так не стал обманывать, Валентайн.
        - А я бы мог. - Нахальная улыбка скользнула по лицу Валентайна. - Готова? - Он указал на велосипед.
        Седло на велосипеде было слишком высоко поднято для нее, она хорошо это помнила. Было трудно и больно. Велосипед дрожал под ее руками.
        Но потом она набрала скорость, и ее понесло. Первую часть пути надо было ехать вниз. Вниз, мимо парикмахерской, где обычно стояла мать Ника со шпильками во рту и феном в руке, но сегодня заведение было закрыто по причине воскресенья. Вниз, мимо магазина на углу, владельцем которого был отец Дейви, - открытого, но пустого. Вниз, мимо прачечной и почты. Ее ноги яростно, отчаянно жали на педали. Ветер бил в лицо. Она сможет это сделать. Она сможет одолеть его. Но еще сильнее, намного сильнее, чем жгучее желание победить, ее одолевало ощущение счастья от всего происходящего. Нельзя было почувствовать жизнь более ярко и остро, чем в этот момент. Никаких мыслей. Только ощущения.
        А дальше последовал крутой поворот, и в следующий момент она вдруг оказалась сверху на припаркованной у тротуара «вольво». У нее хватило времени на то, чтобы различить очертания куклы с тонкими ножками, приклеенной к заднему стеклу автомобиля, но не на то, чтобы повернуть руль и изменить курс. Велосипед врезался в заднюю часть автомобиля, и руль вырвался у нее из рук. Ее подбросило вверх, некоторое время она вверх тормашками парила в воздухе, адреналин мощным потоком разлился по ее телу, а мысли вдруг стали кристально чистыми.
        Кровь. Вот что запомнилось ей больше всего. Не боль - кровь. Какая она была ярко-красная и как много ее было. Она разбила нос, и кровь была повсюду.
        Бледное лицо Валентайна.
        - Миа, Миа. Ты в порядке, Миа?
        Затем на месте происшествия появилась матушка Валентайна, огромная миссис Скотт, и дала сыну подзатыльник.
        - Стыдно, Валентайн Скотт. О чем ты думал? Мальчики должны защищать девочек.

«А вот и нет. Это девочки должны защищать мальчиков».
        Почему Валентайн не сказал ей, что собирается вернуться на ринг? Он всегда педантично сообщал ей о каждом своем предстоящем бое. Что-то - или кто-то - его остановило. И теперь он мертв.
        - Миа, с тобой все в порядке?
        - Что? - Миа подняла глаза на Лайзу. Мгновение она не могла сообразить, где находится.
        - Что-то случилось? - Лайза смотрела на нее с любопытством.
        - Извини. - Миа прижала руку ко лбу. - Я просто задумалась.
        Солнце палило вовсю. Обещанной грозы ночью так и не было, но тучи по-прежнему громоздились на горизонте, и сильно парило. Они с Лайзой сидели на крыльце перед входом в студию, наслаждаясь первой передышкой за это сумасшедшее утро. Лето всегда было для них самым напряженным временем. Пока люди дрожат от холода и носят теплое нижнее белье, они не очень-то горят желанием разукрасить свое тело. Как только одежды становится меньше, а кожа снова привольно дышит, они чувствуют себя куда более сексуальными и количество нанесенных татуировок в студии вырастает в разы, особенно в июле и августе. В летние месяцы они с Лайзой начинали работать в девять утра вместо полудня, а по пятницам и субботам студия оставалась открытой до самой полночи.
        - Вон тот парень, - Лайза кивнула в сторону группки строителей, собравшихся на противоположной стороне улицы, - как думаешь, он знает, что я слежу за ним?
        Пока Лайза говорила, один из мужчин, одетый в джинсы и майку, глянул на них, а затем поднял мешок, напрягая при этом мышцы куда сильнее, чем требовалось.
        - Красавчик. Такой может забросить тебя через плечо и утащить в свою пещеру, без проблем.
        Фантазия Лайзы всегда работала только в одном направлении. Конечно, феминизм не входил в число ее приоритетов, но она свято верила в то, что надо брать инициативу в свои руки.
        - Может, мне пройти мимо и поздороваться? Как думаешь?
        Миа покачала головой.
        - Сама разбирайся с ним. Я иду в дом.
        Ей нужно было еще закончить два рисунка. Для женщины и для мужчины - двух ее постоянных клиентов. Для него - тигр, для нее - цветок лотоса. Она достала наброски и критически посмотрела на свою работу. Цветок был почти готов, но тигр ее не устраивал. Она взяла карандаш и принялась дорисовывать ему полоски.
        В студии было не намного прохладнее, чем на улице, несмотря на то что под потолком, над самой ее головой, работал вентилятор. Она уже много раз думала над тем, чтобы заменить старый аппарат из Касабланки на современный кондиционер, но все время решала его оставить. Этот вентилятор ее отец установил своими руками, и в памяти хранилось множество воспоминаний о том, как Молли работала здесь жаркими вечерами под его мягкое жужжание, в то время как тени лопастей скользили по стенам.
        Вентилятор крутился и в тот вечер, когда Молли впервые заговорила с ней о том, что ей, Миа, пора сделать себе первую татуировку. Она старалась сосредоточить внимание на вращавшемся над ее головой круге, когда иголки втыкались в ее тело и боль, намного сильнее, чем она себе представляла, напрягала каждый нерв внутри ее, точно натягивала струну.
        Она помнила, как резок был свет, струившийся от согнутой под углом лампы на длинной ножке, которой Молли пользовалась во время вечерних сеансов. Он совершенно растворил в себе лицо ее матери и высвечивал лишь маленькие капельки пота, поблескивавшие высоко на лбу, под волосами, и длинные бледные пальцы, аккуратно сжимавшие «Анжелику».
        Татуировка была подарком Миа на восемнадцатый день рождения. Так она всегда к ней и относилась - как к подарку. Это же слово произнесла ее мать той ночью, когда нанесла на тело дочери изящные очертания женской фигуры.
        - Эта дама - особый подарок, Миа, - сказала Молли. - Она подтверждает твою сущность: кто ты есть. Я дарю ее тебе сегодня, как моя мать в свое время подарила хранительницу мне, а ее мать сделала такой же подарок ей. И так далее, и так далее. Очень далеко по женской линии.
        Именно тогда Миа испытала леденящий душу ужас - в этой комнате, наполненной самым ярким светом и самой густой тенью. А вентилятор над ее головой вертелся и жужжал, словно спятившая от страха муха.
        Особый подарок…
        Грифель карандаша сломался, и по листу протянулась линия, испортив рисунок тигриной лапы. В этот момент за дверью послышался шорох, она подняла глаза. Но это оказалась всего лишь Лайза, разгоряченная после знакомства со своим строителем.
        - Он умолял меня о свидании. Сегодня вечером. Ладно, Миа? Я знаю, мы договорились, что сегодня вечером моя смена, но, может, мы перенесем?
        - У меня вечером занятие с Чилли, Лайза, - возразила Миа.
        - Ну пожалуйста! Ты знаешь, я всегда говорю, что надо ковать железо, пока горячо. А сегодняшний вечер - единственный, когда Руфус свободен.
        - Руфус?
        - А как ты ходила на свидание с парнем, которого звали Конон! Ну, дорогая, будь другом, выручи.
        - Ладно. Но ты - моя должница, - Миа потянулась за сумкой, - и уже можешь начинать возвращать долг. Присмотри за студией. Мне надо сходить в банк.
        В помещении банка царила спасительная прохлада, но перед банкоматом выстроилась длинная очередь. Перед Миа стоял мужчина. На шее, под воротником рубашки, у него виднелась татуировка. Пока очередь медленно продвигалась, Миа тщательно рассматривала ее. Татуировку явно сделал дилетант, который не умел еще толком обращаться с машинкой. Некоторые линии, в тех местах, где машинка соскочила, были неоднородные, но были также линии, где машинку ввели слишком глубоко, и она оставила глубокие шрамы.
        Она все еще рассматривала татуировку, как вдруг ее мозг забил тревогу.
        Кто-то за ней наблюдал.
        Миа медленно повернула голову. Ее глаза скользнули по цепочке людей, стоявших за ней, но никто из них не привлек ее внимания. И в группке, собравшейся перед банком, где находились кассы, она никого не обнаружила. Большинство лиц выражали раздражение или скуку и казались рассеянными. Но она знала, что не ошиблась. Интерес, который она почувствовала, вовсе не был праздным, кто-то рядом с ней направлял на нее свою энергию с серьезным намерением. Она чувствовала это кожей
        - ледяной электрический поток.
        Одна из целей ее занятий боевыми искусствами состояла в том, чтобы научиться безошибочно распознавать намерения своего противника. Эта наука состояла не только в том, чтобы считывать информацию невербального характера - позы, ритм дыхания, медлительность учеников, - она имела более глубокие истоки. Это была уникальная способность оценить ци своего соперника - его внутреннюю жизненную энергию - еще до того, как будет нанесен первый удар. Хорошо натренированный практик мог уловить вибрации энергии, исходящей от его оппонента, даже не видя человека. В боевых искусствах это называется «харагей», ощущение жизненного центра. Какой-нибудь обыватель средних способностей, который никогда не тренировал восприимчивость ци и не владеет японской терминологией, сказал бы, что он почувствовал, как у него волосы зашевелились на затылке или как что-то до смерти его напугало. Неважно, как описать эти ощущения, но все они имеют физические проявления, которые Миа чувствовала сейчас.
        Кто это был? Нет, не парень с холщовой курткой, нетерпеливо постукивающий свернутой газетой по ноге. И не пожилой господин с аристократической внешностью в костюме графитового цвета. И конечно, не женщина с капризным ребенком, хотя она то и дело бросала на Миа взгляды.
        - Вы следующая. - Блондинка с усталым видом и темными кругами под глазами, стоявшая за ней, подтолкнула Миа под руку и указала на банкомат.
        Миа пробормотала извинения. Она постаралась сосредоточиться на цифрах пин-кода, но это оказалось трудно. Энергия, блуждающая по залу, была напряженной, тревожной, колючей. Ожидая, когда автомат «выплюнет» ей деньги, она снова осмотрелась вокруг, но не нашла источник, который источал отрицательные флюиды.
        И вдруг все кончилось.
        Миа глубоко вздохнула, с удивлением обнаружив, что голова у нее слегка кружится. Она нетерпеливо ждала, пока автомат выдаст ей чек. Все, чего ей сейчас хотелось,
        - поскорее выйти отсюда.
        На улице солнца уже не было. Густые облака облепили небо, поднялся ветер. Миа решила пойти коротким путем через пустынный сквер, окруженный со всех сторон похожими на призраки викторианскими зданиями. Деревья отбрасывали длинные тени. Одинокая деревянная скамейка выглядела негостеприимно.
        Неожиданная мысль, мелькнувшая у Миа в голове, заставила ее остановиться. А карточку она забрала из банкомата, прежде чем умчалась из банка? Лучше проверить. Она остановилась возле скамейки и поставила на нее сумку. Пока она рылась в ней в поисках кошелька, ее взгляд упал на дома из красного кирпича, которые уставились на нее своими многочисленными окнами.
        Карточка оказалась на месте, и Миа вздохнула с облегчением. Но прежде чем она взяла сумку со скамейки, снова повторилось это - она опять почувствовала, что за ней наблюдают.
        Это было совершенно реально и очень неприятно. Но на этот раз она точно знала, откуда на нее смотрят.
        Она повернулась и устремила взор в дальний конец сквера, где стоял какой-то человек. Он держал в руке раскрытый зонт, и его лицо скрывалось в тени - она даже не могла рассмотреть, какого цвета у него волосы. Засунув одну руку в карман пиджака, он выглядел полностью расслабленным.
        Месяцы спустя она еще вернется к этому моменту и вспомнит. Вспомнит, как до странного медленно приподнималась занавеска в одном из окон викторианского дома на первом этаже, словно время обратилось вспять. Вспомнит болезненное ощущение, поселившееся в ее груди. Вспомнит, что именно тогда мысль о собственной смерти впервые обрела ясность в ее сознании.
        Капля дождя упала ей на лицо. Потом еще одна. А потом небо точно прорвало и дождь полил как из ведра. За считаные секунды она промокла до нитки, волосы прилипли к голове. Миа прижала ладонь к глазам и сомкнула веки. Когда она снова посмотрела туда, где стоял мужчина с зонтом, его там уже не было.
        ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
        КНИГА СВЕТА И ПРАХА ДЛЯ РОЗАЛИИ
        XXX
        Сегодня я наблюдал за тобой. Незнакомкой, которую я знаю.
        Я знаю твое преданное сердце. Я знаю, что движет тобой, как сильно ты умеешь любить.
        Женщина-воин, верная целительница. Ты охотишься, ты защищаешь, в тайных закоулках памяти ты хранишь песни и легенды, мудрость твоих сестер.
        Мне любопытен твой путь.
        Одаренная и чистая, ты прикасаешься к великой энергии легко, бездумно. Тебе нет надобности красть ее, чтобы подержать в руках.
        Позволь мне прийти к тебе…
        ПУТЬ: НЕФРИТОВАЯ ПОДУШКА
        Темный свет: Dir. CV3 LV8, Frc: 1 Time: 12, SUs STB
        Белый свет: GB23
        ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
        Окно на верхнем этаже было распахнуто, но ни один огонек не горел в узком, высящемся террасами доме на противоположной стороне улицы. Проливной дождь, накрывший Лондон в конце дня, сменился непрекращающейся моросью. Во влажном воздухе свет уличных фонарей казался мистическим, как на картинке в книге.
        Укрывшийся под навесом мужчина прищурился, когда туча бесцветных бабочек завертелась у него перед глазами. Потом бабочки исчезли, точно растаяли в сумерках.
        Ничто больше не досаждало ему. Улица была пустынна, окна домов - темны. В самом конце квартала начиналось шоссе - огни фар, скрип мокрых шин по асфальту, звуки ночного города. А здесь было тихо.
        Он сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил кусочек бумаги, на котором было написано ее имя. Слова были выведены большими, витиеватыми буквами и выглядели как-то неуверенно, как будто тот, кто написал их, очень хотел соответствовать идеальному стандарту письма.
        Минуту он смотрел на листок в руке невидящим взглядом. В его памяти снова всплыл тот день, когда он наблюдал за тем, как Валентайн пишет для него записку. Это было не так давно.
        - Миа Локхарт. «Студия мистических красок», - Валентайн сосредоточенно водил ручкой по бумаге. - Обратитесь к Миа, и она отлично все сделает. Лучший мастер тату в округе, мистер. Скажете ей, что вы от меня.
        Валентайн вручил ему листок и улыбнулся, белые зубы блеснули на загорелом лице. Он улыбнулся ему в ответ, прекрасно зная, что человек, стоящий перед ним, обречен на смерть. Хотя в тот момент Валентайн был на пике физической формы. Они только что закончили свою последнюю спарринг-сессию, состоявшую из трех раундов
        - два кулачных и один борцовский. Небольшая разминка, потому что через день Валентайну надо было выходить на ринг и он должен был сохранить свежесть. Валентайн бросил перчатки и наколенники в спортивную сумку и повесил ее на плечо.
        - Я ваш должник, мистер, - Валентайн был явно взволнован. - Вы очень мне помогли за эти несколько недель. Вы были отличным партнером для тренировки.
        - Всегда к вашим услугам. Это было интересно.
        - Вы ведь придете посмотреть мой поединок?
        - Да, я буду.
        - Здорово, - Валентайн улыбнулся. - Тогда увидимся там.
        Он наблюдал за тем, как Валентайн направился к двери, зная, что видит этого человека живым в последний раз. И, несмотря на обещание, он не собирался смотреть поединок. Это было ему не интересно. Его внимание уже привлекло другое. Миа. Хранительница. Он постарается узнать все ее секреты.
        Воспоминания о Валентайне постепенно перестали занимать его, и он сунул листок бумаги обратно в карман. Надо двигаться вперед. Валентайн - это уже прошлое. Он еще раз посмотрел на открытое окно верхнего этажа дома напротив. Интересно, не там ли находится ее спальня. Он уже знал, что окна рядом с массивной дверью - это окна студии. Они были плотно занавешены. Но внизу, почти у фундамента, ему удалось обнаружить между шторами небольшую прореху, в которую он мог подглядеть, что там внутри.
        Подняв воротник, он пересек улицу. Лестница, ведущая с улицы к дому, была мокрой, и он поскользнулся. Чтобы удержаться, он схватился за перила, но при этом задел мусорную корзину, которая с грохотом покатилась вниз.
        Он замер. Но дом по-прежнему оставался темным и безмолвным.
        Осторожно он сошел с лестницы и пересек маленький дворик. Прислонившись лбом к холодному оконному стеклу, он вглядывался в темноту, что царила внутри.
        Постепенно его глаза стали различать очертания предметов. Кухонный стол, покрытый клетчатой скатертью, стоял у окна. У дальней стены виднелась плита. Кастрюли и сковородки висели на железных крючках на стене. Около раковины стояли горшки с цветами. Здесь также находился посудный шкаф, полный разрисованных тарелок. Еще он разглядел на стенах картины в прямоугольных рамах. Однако что на них было изображено, разобрать не удалось - было слишком темно.
        Он отступил назад, чувствуя, что не удовлетворен. Взглянув на открытое окно верхнего этажа, он снова задался вопросом, там ли она. Его воображение тут же нарисовало, как ее тело покоится на белых простынях. Волосы взъерошены, тонкая рука лежит на подушке, ладонь раскрыта и так уязвима.
        От этих мыслей у него перехватило дух. Проследив за ней днем, он узнал, как выглядит ее лицо, но все еще не мог сказать наверняка, какого цвета у нее глаза. Однако они были связаны друг с другом. Когда она смотрела на него в том сквере, наполненном тенью и прохладой, он словно ощутил ее прикосновение.
        Но ему надо быть более осторожным. Ее чувство харагей очень остро. Если он не хочет спугнуть ее, ему нужно использовать приемы кобудера, служащие для того, чтобы маскировать истинные намерения. Необходимо соблазнить ее, очаровать роскошью. А потом уже взять от нее то, что нужно.
        Но сначала он должен узнать о ней все, даже о ее самых интимных местах - о нежной ямочке за ушной мочкой, об углублении внизу позвоночника, о тонком изгибе ножки…
        И ему обязательно нужно узнать о ее снах.
        Может быть, ей что-то снится прямо сейчас?
        Он закрыл глаза, позволяя времени ускользать от него. Одна часть его мозга все еще фиксировала, как капает дождь и как струится вода в канаве, как где-то вдалеке смеется женщина. Но он убаюкивал свой разум. Амплитуда дельта-волн его мозга увеличивалась по мере того, как энергия плавно заполняла тело. Он физически ощущал, как она поднимается вверх от ступней, достигает колен, проходит по ногам и бедрам, а потом устремляется все выше, от одной чакры к другой. Он соединил ладони вместе и ощутил тепло энергии образовавшегося между ними магнитного поля.
        Живая материя ее снов - их форма, их вибрации. Он стоял, закрыв глаза и слегка раскачиваясь, а его сознание заполнялось потаенными мыслями, что витали в ее комнате. Сны висели в темноте, как невысказанные желания. Небо было усыпано ими, как звездами.
        ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
        Стрекоза написал еще один комментарий на форуме «Кайма».

«Похоже на то, что этот парень собирается стать постоянным пользователем», - подумал Ник.
        Он заметил, что Стрекоза добавил к своему имени несколько иконок и что символы эти очень походили на японские или китайские идеограммы. Вероятно, это означало, что парень относит себя к «танцорам» - они любители таких штучек. «Драчуны», напротив, имели склонность загружать собственные изображения, на которых они были запечатлены либо в героических позах, либо в момент награждения на ринге.
        Ник на мгновение оторвался от компьютера и подцепил вилкой лист салата. Боже, как он ненавидел эту часть подготовки к поединку. Он еще мог стерпеть пятичасовые пробежки и брюзжание Джей Си, но пища - вот что выбивало его из колеи. Он поднял глаза как раз в тот момент, когда Флеш вонзил зубы в жирный, сочный сэндвич, политый каким-то липким соусом. Такой раз кусни - и тысяча калорий обеспечена. А парень тощий, как жердь. Ник вздохнул. Конечно, ему остается только обвинять себя. Абсолютно в его власти покончить со всей этой мукой раз и навсегда - просто повесить бойцовские перчатки на крючок. Первую пару перчаток он получил, когда ему было шесть лет, и с тех пор он постоянно принимал участие в поединках - даже когда жил в Нью-Йорке. Но на горизонте уже маячил тридцатник. Ради чего, интересно, он все еще заставляет себя терпеть боль? Конечно, не из-за денег, в которых не нуждается и которые в любом случае не имеют особого значения. Тогда что? Он снова вздохнул и повернулся к компьютеру.
        Современный мир, несмотря на его будоражащие воображение технологические достижения - весьма обманчивые, к слову, - представляет собой вовсе не то, на что мы рассчитывали. Наши чувства и наши желания существуют в этом мире без клавиатур и компьютерных экранов. В современном мире очень мало героического, и потому мы ощущаем глубокую подавленность. Жизненная энергия уходит из нас. Это толкает на противоестественные поступки.
        Именно поэтому бойцов превозносят и проклинают с такой силой, что незаинтересованным людям никогда этого не понять. Твое тело, тесно прижатое к телу противника, - это твой жизненный рывок. Живительная энергия наполняет твое сердце. Ты ощущаешь запах тела соперника - он проникает в твою кожу, заполняет нос, пощипывает язык. Резкий привкус его дыхания обволакивает твое лицо. Подобно тому, как больной выходит из комы, услышав голос своей возлюбленной, ты пробуждаешься. Желания обжигают тебя, точно расплавленная ртуть.
        Ха! Озадаченный, Ник опустил вилку. В конце концов, может быть, этот Стрекоза выступает на ринге. И вполне вероятно, что у него поехала крыша.
        Но бойцов также часто ругают. Уязвимость, боль, удача - все они неразлучные спутники бойца. Ты смотришь в глаза своему противнику, чтобы узнать, кто он, а узнаешь, кто ты сам. В его глазах ты читаешь правду о себе.
        Определенно повернутый. Нику было интересно, как отреагируют на все это старожилы «Кайма». Но, бросив взгляд на Флеша, который в другом конце комнаты по-прежнему жевал сэндвич, даже не осознавая собственного счастья, Ник подумал о том, что суждения Стрекозы не лишены смысла. В мире Флеша социальные противоречия смазаны. Повелитель тьмы приветствует Кассандру, королеву ночи. Повелитель обожает плести сети для рыбалки, Кассандра же - городская ведьма. Оба будут следовать правилам красивой дружбы в виртуальном мире. Смотреть же кому-то в глаза - это уж слишком в наши дни. Не говоря уже о том, чтобы выяснять, кто чем пахнет.
        Его размышления прервал Флеш. Он все еще жевал, но пытался при этом разговаривать.
        - Забыл сказать, - он наконец-то проглотил, - этот твой приятель опять звонил. Спортивный обозреватель - как там его?
        - Ли?
        - Да, он самый.
        - Он что-то выяснил?
        - Мм… - Флеш достал кусок шоколадного торта.
        Это уже было слишком. Ник взял телефон и отвернулся к окну, предоставив Флешу лицезреть его спину.
        У Ли был усталый голос.
        - Слушай, я не уверен, что это что-то значит, но подумал, ты захочешь проверить, раз у тебя личный интерес.
        - Что проверить?
        - Еще четыре бойца умерли в Англии за последние пять лет. И все - не на ринге.
        - А от чего?
        - Остановка сердца. Без всякой видимой причины.
        - Ты имеешь в виду, как у Валентайна?
        - Ну, я не знаю всех подробностей, но где-то здесь у меня были их фамилии. - Ли замолчал, и Ник слышал, как он перебирает бумаги. - Ага, нашел. Записываешь?
        - Да. - Ник взял ручку и начал писать имена, которые диктовал ему Ли.
        - В этом что-то есть, - произнес Ли рассеянно, - а может, и нет. Мне надо бежать. Держи меня в курсе.
        Ник положил трубку и посмотрел на имена бойцов. Он не знал ни одного из них. Но что-то настораживало: пять здоровых парней, все бойцы, вдруг «отключились», словно их выдернули из розетки. Как там сказал Ли? Что-то в этом есть?

«Пожалуй, - подумал Ник, - но что?»
        ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
        В 1844 году французский миссионер Эмабль Птитом посетил вдову великого вождя Полинезии Лятета. Это произошло спустя тридцать дней после смерти предводителя, и королева была занята тем, что ногтями сдирала кожу с трупа своего мужа. Она знала, что, если богиня Оапу примет вождя в загробное царство, ей было необходимо очистить тело супруга от некоторых татуировок.
        Молли рассказала Миа эту историю много лет назад, преподнеся ее как поучительную сказку.

«Татуировка сопровождает человека не только в жизни, - предупреждала Молли, - она следует за ним и в вечный мир. Татуировка может стать благословением, а может - и проклятием».
        Кожа Тима была воспалена. Кровь брызнула Миа под пальцы, когда она прижала
«Анжелику» к его плечу. Но очертания свастики в конце концов удалось сгладить.
        - Мне было всего восемнадцать, - объяснял Тим Миа, когда впервые пришел к ней в студию. - Я был глупым, озлобленным пацаном. Постоянно слонялся с какими-то гнусными людишками. Это была моя первая татуировка, и я хотел показать, что принадлежу к избранным. Но теперь я чувствую, что какой-то злой рок преследует меня. Вы не можете помочь?
        Покрыть нежелательную татуировку другим рисунком - одна из наиболее сложных процедур. Если изображение черное, да еще и такое четкое, как это, надо хорошенько подумать, как изменить его. И на это требуется время.
        Миа выпрямилась. От долгого сидения в одной позе у нее болела спина. Она наклонилась и протянула Тиму ручное зеркало.
        - О, - он внимательно рассматривал татуировку, - это здорово, это просто великолепно, Миа.
        - Это должно сработать, - улыбнулась она.
        Миа преобразила свастику в более крупный, округлый рисунок и смягчила безапелляционный черный цвет, добавив голубые и зеленые оттенки. Теперь татуировка приобрела некий фантастический смысл.
        Она принялась наносить на кожу Тима специальные мази.
        - И снимайте одежду осторожно, - предупредила она его, провожая к выходу, - также будьте аккуратны при мытье, пользуйтесь только холодной водой, иначе цвета не схватятся и расплывутся.
        - Я запомню. Еще раз большое спасибо, Миа. Розмари наверняка понравится. Мы хотим пригласить вас на свадьбу.
        Миа сняла перчатки и зевнула. Уже третью ночь подряд она не высыпается. Ночных кошмаров нет, но она то и дело вскакивает, словно кто-то постоянно трогает ее за плечо. А в какой-то момент она вдруг почувствовала, что в комнате стало как-то странно холодно, ей даже пришлось встать с постели и закрыть окно.
        Теперь, когда Тим ушел и жужжание «Анжелики» смолкло, в студии стало очень тихо. Лайза еще не вернулась от дантиста.
        Может быть, стоит воспользоваться моментом и позвонить Эмми? Миа с сомнением посмотрела на телефон. Она уже оставила два сообщения, но Эмми не перезвонила. Лучше признать правду - Эмми не смягчилась по отношению к ней, даже несмотря на то, что Валентайн умер.
        Возможно, письмо по электронной почте будет иметь больший успех, чем телефонные звонки. Она вовсе не хотела доставлять Эмми беспокойство, но ей нужно было узнать. Почему Валентайн ничего не сказал ей о том, что собирается вернуться на ринг?
        После минутного раздумья Миа села за компьютер.
        Дорогая Эмми, я с глубоким прискорбием узнала о потере, постигшей тебя. Пожалуйста, скажи…
        На пороге студии мелькнула тень, и Миа подняла глаза.
        Перед ней был мужчина. Он стоял в дверном проеме, и так как солнце освещало его сзади, с первого взгляда можно было различить только темноватые очертания его высокой фигуры. Потом он вошел в комнату.
        Мгновение они молча смотрели друг на друга. В его глазах что-то мелькнуло - если не узнавание, то, безусловно, подтверждение догадки. Но какой? Она никогда прежде не встречала этого человека и почувствовала замешательство, когда он как-то загадочно ей улыбнулся, словно их объединяла общая тайна.
        - Чем могу служить?
        Он снова улыбнулся. Его лицо обладало исключительной привлекательностью - светло-серые глаза под густыми бровями, подвижный большой рот, орлиный нос. Волосы у него были темно-русые, того же оттенка, что и у нее. Он был одет в голубой блейзер и накрахмаленную белую рубашку с модным шелковым галстуком. Однако каждое его движение выдавало скрытую силу, которая совсем не гармонировала с элегантным внешним обликом. Не то чтобы одежда имела какое-то значение. Прошли те времена, когда боди-арт котировался исключительно у «синих воротничков». Теперь у каждого, от модели до дантиста, была татуировка. Даже у Хелен Миррен.[Хелен Миррен (Елена Васильевна Миронова, р. 1945 г.) - английская актриса, лауреат премии «Оскар».] Но почему-то она очень сомневалась в том, что этот господин пришел сюда, чтобы вытатуировать на груди инициалы своей возлюбленной. Хотя вполне вероятно, что она ошибалась.
        - Не возражаете, если я полистаю? - Он указал на толстый альбом с эскизами татуировок.
        - Пожалуйста. Вы ищете что-нибудь особенное?
        - Я пойму, что мне надо, когда увижу.
        В этот момент она заметила на его пальцах мозоли. Такие можно получить, только хватая противника за жесткую ткань доги, одежды, которую носят практикующие такие боевые искусства, как дзюдо и айкидо. Человек, выглядевший банкиром, на самом деле был бойцом.
        Он открыл один из альбомов и начал его листать. Она снова повернулась к экрану компьютера, но обнаружила, что не может сосредоточиться. Она кожей чувствовала его присутствие. Некоторые люди обладают способностью заполнять своей энергией все пространство вокруг, причем совершенно к этому не стремясь. Валентайну также было присуще это качество. Стоило ему зайти в помещение, где находилось множество других людей - куда более привлекательных, умных, влиятельных, - он тут же становился центром всеобщего внимания.
        Она бросила взгляд через плечо и обнаружила, что посетитель изучает ее. Открытый альбом лежал перед ним, но он смотрел в ее сторону, засунув руки в карманы и едва заметно покачиваясь на носках.
        - Прекрасные работы. - Незнакомец кивнул на раскрытый блокнот. - Это все ваши эскизы?
        - Некоторые из них принадлежат моей матери. Но я могу их повторить.
        - Тут есть один, который мне приглянулся.
        Поднявшись со стула, она направилась к нему.
        Когда она подошла к столу, он пододвинул к ней альбом. Он не сделал ни единого движения, чтобы дотронуться до нее, но взгляд его был таким горячим и напряженным, что она почувствовала замешательство. Было во всем этом что-то, чего она не могла понять.
        - Вот этот. - Он ткнул пальцем в страницу.
        - Ах, да. - Миа кивнула. - Это единичный эскиз, я сделала его для одной девушки, которая пришла ко мне с рисунком образа из своего сна.
        С весьма грубым рисунком, как она помнила. Было не так-то просто перенести все эти хаотичные карандашные линии на кожу.
        - Сна? - Он сверлил ее взглядом.
        - Да. Ей все время снился один и тот же сон. Каждую ночь, когда она засыпала, этот образ являлся ей, словно по часам. И она тут же просыпалась. И все это происходило спустя буквально несколько минут после того, как она выключала свет.
        - Гипнагогический образ.
        - Что, простите?
        - Гипнагогические образы - подобные галлюцинациям образы, возникающие на начальной стадии сна. Они бывают у всех. Приходят в процессе засыпания, до того как вы полностью погружаетесь в сон, и длятся не более десяти - пятнадцати секунд. В этот момент ваш мозг скорее находится в состоянии медитации, чем спит.
        - Что ж, возможно.
        Банкир, который занимается дзюдо и смотрит канал «Дискавери».
        - Я хронобиолог. - Он улыбнулся.
        Ей не понравилась скрытая насмешка, мелькнувшая в его глазах. Неужели он думает, что ее можно застать врасплох каким-то незнакомым словом?
        - Извините, - произнесла она холодно, - я не знаю, что это такое.
        - Это не так скучно, как звучит, - ответил он, но в подробности вдаваться не стал.
        Она внимательно смотрела на него, по-прежнему чувствуя враждебность. Что ни говори, он был невероятно привлекателен - даже красив. В правильных чертах его лица присутствовала какая-то утонченность. Но в манере поведения ясно читалось, что он может превратиться в весьма мерзкого субъекта, столкнись с ним во время поединка.
        Он поднял глаза и посмотрел прямо на нее. Она почувствовала, что краснеет. Проклятье.
        Однако в голосе его сквозило безразличие.
        - Возможно, вы мне поможете еще кое с чем. Я ищу приличный спортивный зал в этом районе.
        - Ну, здесь есть «Гортон»…
        - Там я уже побывал. - Он покачал головой.
        - Тогда «Скорпио».
        Отчего-то она вдруг почувствовала, что не стоило заикаться об этом.
        - Судя по названию, это мне больше подходит.
        - Но он простоват…
        - Мне не нужна роскошь.
        Он медленно протянул руку и прикоснулся к татуировке на ее запястье. Она почувствовала словно толчок внутри.
        - Это символы Усуи Рейки, если не ошибаюсь?
        Она не ответила.
        - Вы - целительница.
        Она по-прежнему хранила молчание, всем своим существом ощущая тепло, которое исходило от его пальцев. Он улыбнулся и отпустил ее руку. Она посмотрела на запястье, словно ожидая увидеть там оставленные им следы. Дверь стукнула, и его взгляд устремился поверх ее плеча. Это была Лайза, вернувшаяся от дантиста.
        - Боюсь, что я уже опаздываю. - Кивком головы он поприветствовал Лайзу, которая смотрела на него с нескрываемым интересом. - Мне придется заглянуть к вам еще разок.
        Он направился к двери, но на пороге остановился. Его взгляд уперся в Миа, и она почувствовала, как у нее перехватило дыхание. Вспышка узнавания - как уже было - мелькнула в его глазах.
        Мгновение спустя он повернулся и исчез. В дверях никого не было.
        Лайза внимательно посмотрела на Миа. Брови ее приподнялись.
        - А это кто?
        - Потенциальный клиент.
        - Я, пожалуй, посижу в зрительном зале, когда ты будешь работать с ним. Представляешь, как он выглядит без рубашки!
        - Попкорн не забудь, - скривилась Миа.
        Она вернулась к компьютеру и зашла на сайт Википедии. Набрав слово в строке поиска и нажав «Ввод», она на секунду засомневалась в правильности его написания, но оказалось, что все верно.
        Хронобиология - область науки, которая изучает периодичность (цикличность) явлений в живых организмах. «Хроно» - категория времени, «биология» - это дисциплина, или наука, изучающая жизнь. Сопутствующие термины «хрономический» и
«хрономный» употребляются в случаях, когда существует необходимость описания молекулярного механизма, включенного в хронобиологическое явление, или более широких аспектов хронобиологии, особенно когда производится сравнение циклов живых организмов.
        Далее следовал параграф, описывающий инфрадианные, ультрадианные и приливные ритмы, которые, казалось, определяют все, начиная от циклов сна и менструальных циклов у женщин и заканчивая поведением океанов. И кто бы мог подумать, что существует четырехчасовой назальный цикл и что гормон роста продуцируется каждые три часа.
        Все это очень интересно, но едва ли что-то проясняет. Она так толком и не поняла, чем этот парень зарабатывает себе на жизнь.
        Злясь на себя, Миа вздохнула. Он просто еще один деятель от науки. Почему это так ее заинтересовало? Не то чтобы к ней постоянно захаживали ученые, и он, конечно, не похож на привычный образ сутулого лаборанта, который только и делает, что переставляет пробирки. Но какое это имеет значение? Скорее всего, больше она его никогда не увидит. Ей вспомнилось насмешливое выражение, мелькнувшее в его глазах. Нет, они еще встретятся. Наверняка.
        Отвернувшись от компьютера, она вдруг подумала о том, что он так и не представился.
        ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
        КНИГА СВЕТА И ПРАХА ДЛЯ РОЗАЛИИ
        XXXI
        Мир, наполненный электричеством. Его энергия - в жилах каждого из нас. Мой энергетический автограф - единственный в своем роде и принадлежит только мне . Ваш тоже - уникальная метка. Миллиарды живых существ - и у каждого свой собственный энергетический оттиск, отличающийся от иных, как различаются отпечатки пальцев.
        Мы все ощущаем энергию друг друга и интуитивно реагируем на нее, не осознавая этого. Ваша энергия сильная, или она слаба? Она истощает меня или пополняет мои силы?
        Жизненная энергия течет весьма вяло внутри большинства из нас. Мы шагаем, и наши ноги оставляют на земле слабые следы. Нас шатает. Мы не можем достичь равновесия.
        Но есть те, в ком энергетический поток подобен световому мечу. Они ступают уверенно.
        Мы тянемся к ним. Мы ищем их повсюду. Смутно мы осознаем, что они носят в себе один ответ на множество наших вопросов.
        Сегодня я посмотрел ей в глаза и увидел лабиринты и непостижимые вещи. Я сказал себе: «Обрати внимание. Она самый важный человек из всех, кто когда-либо встретится на твоем пути».
        ПУТЬ: ГЛАЗНЫЕ ВОРОТА
        Темный свет: Dir. GB13GB19, Frc: 2 Time: 9, SUsGB 14 GB18
        Белый свет: никакого белого света быть не может.
        ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
        Когда Ник вошел в раздевалку «Скорпио», он поморщился. Воздух был спертый - запах несвежих носков, влажных полотенец, потных перчаток. Этому не было оправдания. Он мог поспорить, что в женской раздевалке ничем подобным не пахнет.
        Он устал. Большую часть дня он провел на телефоне, отбиваясь от разгневанного родителя, который поносил его за то, что он дал разрешение его сыну зарегистрироваться на «Кайме». Парню было пятнадцать лет, возраст, по мнению его отца, слишком юный, чтобы становиться членом социальной сети, этого, как он выразился, «рассадника насилия». Предположив, что парень, скорее всего, тайком играет в «Великого похитителя авто» и весело проводит время, обезглавливая и подвергая пыткам виртуальных противников, Ник посчитал волнения отца слегка преувеличенными. Однако папаша владел приличным пакетом акций в компании, производящей спортивные товары, которая выкладывала приличную сумму за рекламу на «Кайме», так что Ник вынужден был тщательно подбирать слова во время разговора.
        К тому моменту, когда ему все-таки удалось утихомирить господина, его голова раскалывалась. В стрессовом состоянии он всегда отправлялся на ринг или писал, но все его попытки сочинить новый пост приключений Рика Кобры терпели крах - его герой действовал безнадежно лениво и был не в состоянии драться.
        Но на Ника давило кое-что еще - эти пять бойцов, которые умерли без всякой видимой причины. Набирая код на замке своего шкафчика в раздевалке, Ник снова подумал о том, как все это его беспокоит. Как только он разберется с Риком, нужно будет найти время, чтобы подробнее разузнать об этих смертях.
        Рядом с его шкафчиком находился шкафчик Оки - открытый и пустой. Это зрелище заставило Ника осознать, как ему не хватает Оки, а также подумать о том, что он до сих пор не взял на место Оки другого партнера для тренировки.
        Переодевшись, Ник мимоходом глянул на себя в зеркало. Он потерял килограмма два за эту неделю - неплохо. Но уик-энды всегда были для него губительны, вот и сегодня он собирался пообедать с Миа у Лучано. Она предлагала пойти поесть суши, чтобы уберечь его от искушений, но он никогда не был в восторге от сырой рыбы. Ему просто придется проявить стойкость и держаться подальше от сливочных соусов и вина.
        Он повернулся лицом к зеркалу и, стоя перед ним в полный рост, критически себя осмотрел. Под глазом проступал едва заметный синяк. На днях он очень глупо попался на отвлекающий маневр Джей Си, и ему еще крупно повезло, что нос остался цел.
        Ник дотронулся до кончика носа пальцем. Тщеславие не принадлежало к числу его грехов - некоторые парни в спортзале вертелись перед зеркалом, начищая перышки, словно собирались на свидание сами с собой, - но нельзя было отрицать, что он был чрезвычайно горд тем, что ему ни разу не сломали нос. Большинство бойцов щеголяли своими физиономиями «всмятку», с расплющенными или горбатыми носами, но он оказался куда удачливее. И если продолжать в том же духе, удача не отвернется от него. Он постучал по лбу - вместо дерева.
        Ладно, хватит любоваться собой. Отойдя от зеркала, он направился к двери.
        В доджо было битком набито людей. Не смолкали звуки ударов затянутых в перчатки кулаков по кожаным грушам и глухие стуки падающих на маты тел.
        Он прошел мимо группки начинающих «танцоров» - возрастом не старше десяти лет, - которые в унисон выполняли свои упражнения, то и дело испуская бьющие по барабанным перепонкам выкрики для поддержания боевого духа. Дети были свежей кровью доджо - следующим поколением. И у каждого ребенка, считающего, что круче драться, как Джеки Чан,[Джеки Чан - киноактер, отличающийся мастерским акробатическим стилем.] чем слоняться с компанией сверстников, был шанс проявить себя.
        В «Скорпио» не имелось специально отгороженного боксерского ринга, и спарринг-сессии проходили на мате в дальнем конце зала. Джей Си уже поджидал его, наблюдая за тем, как какой-то светловолосый мужчина наносит серию ударов большой боксерской груше. Ник не знал, кто это - наверное, новенький, - но удар у него был отличный. Когда сильно бьешь по груше, задача состоит вовсе не в том, чтобы заставить ее взлетать вверх - такое обычно бывает первым признаком начинающего. Нужно наносить удары с такой сосредоточенностью и пружинистой силой, чтобы груша вбирала в себя всю их мощь и только слегка покачивалась. Если все делать правильно, при соприкосновении перчатки с кожей издается весьма характерный звук. Этот парень все делал правильно.
        - Ник, - Джей Си приветствовал его кивком головы, - познакомься. Это Эдриан Эштон. С сегодняшнего дня он будет тренироваться здесь.
        Светловолосый мужчина перестал колотить грушу и повернулся к Нику.
        - Привет, - улыбнулся он, обнажив белые ровные зубы. - Зови меня Эш. Джей Си говорит, у тебя поединок на носу.
        В его глазах читался неподдельный интерес, и Ник невольно улыбнулся в ответ.
        - Да, наказание за грехи.
        - Ты можешь испытать себя, мой друг, - Джей Си похлопал Эштона по плечу. - Ну а сам-то не хочешь сразиться? Устроить тебе бой?
        - Нет, спасибо. Я не принимаю участия в поединках.
        - Черт побери, почему? - Джей Си уставился на него с явным разочарованием.
        - Я дал клятву, - Эштон слабо улыбнулся, - «Не навреди».
        - Ты врач? - удивился Ник.
        Вообще-то этот парень больше походил на профессионального спортсмена.
        - Я не выхожу на ринг, - Эштон бросил взгляд на Джей Си, - но всегда готов к тренировочному бою.
        - Отлично, - Джей Си явно повеселел. - Как насчет того, чтобы хорошенько отдубасить Ника? Вы, ребята, как раз в одной весовой категории.
        - Конечно. Только скажите.
        Ник сунул в рот капу и осклабился.
        - Потанцуем?
        Смерть ходит за тобой по пятам. На ринге каждый удар, наносишь ты его или получаешь, может стать для тебя последним. Мысль о смерти занимает в голове бойца место, которое не опишешь словами. Место, где, по словам Али,[Мохаммед Али (Кассиус Клей, р. 1942) - выдающийся американский боксер-профессионал.] он слышал, «как кричат змеи». Одно необдуманное движение, один фатальный промах, и мозг бойца вдребезги разбивается о череп, подобно автомобилю, на полном ходу врезавшемуся в столб. Смерть всегда стоит у него за плечом.
        Спарринг-сессия - это другое. Она требует доверия. Спарринг-партнеры вовлечены в отношения «взял-отдал», отношения великодушные и в то же время суровые. Ты уверен в том, что твой противник не размозжит тебе голову, но при этом ты не ожидаешь, что он будет драться в полсилы. Он собирается поразить тебя, но не будет добиваться победы любой ценой. Хороший спарринг - это поединок, в котором партнеры не позволяют своим эгоистическим намерениям взять верх. Ты здесь не для того, чтобы стереть своего соперника в порошок, но чтобы научиться у него чему-то.
        Эштон оказался образцовым спарринг-партнером. Он передвигался легко, быстро и рационально. Он заставлял Ника работать. Да еще как заставлял! Ник только успевал стирать пот с лица.
        Однако сам он, как ни странно, казалось, не очень-то и выкладывался при этом. Да, удары его были твердыми, и один раз он даже обошел Ника справа и нанес ему апперкот, от которого, конечно, останется синяк, но большую часть времени создавалось ощущение, что парень просто держится на дистанции. Ник попытался достать его боковыми ударами, но большого успеха не добился. Ник был нападающим бойцом, он привык наносить противнику множество ударов с поворотом, двигаться с ним шаг в шаг, совершать движения плечами и головой, чтобы позже эффективно использовать мощные удары корпусом. Но Эштона можно было назвать Господин Неуловимый. Не то чтобы он убегал, просто к нему было чертовски трудно подобраться.
        Через три раунда, на протяжении которых парни действовали только руками, они перешли к комбинации ручного и ножного боя. Удары Эштона производили большое впечатление. Несколько раз его ноги просвистели в опасной близости от головы Ника, но то же чувство, что изрядная доля энергии еще придерживается в резерве, осталось. Обычно после спарринга с каким-нибудь парнем вы всегда совершенно четко можете сказать, с кем вы только что имели дело. Что касается Эштона, Ник так и не получил ни малейшего представления о его реальных возможностях. Спарринг открывает характер вашего партнера. У Оки, например, была склонность раскрываться, что не раз сослужило ему дурную службу. Но это был Оки. Все его выкрутасы типа «берегись, я пришел» - не более чем желание произвести впечатление на женщин и скрыть свои истинные чувства. Эштон? Эштон был загадкой. Ник понятия не имел, что двигало им. Зато Джей Си был доволен.
        - Это то, что нужно Нику. - Он похлопал Эштона по плечу и помог ему снять перчатки. - Не давай ему расслабляться.
        Он повернулся к Нику.
        - Как твои пробежки? Завтра шесть миль, ладно?
        Ник обреченно кивнул. Ему стало интересно, будет ли завтра утром снова дождь. Бег под дождем - сущее проклятие. Впрочем, бег - это проклятие в любом случае.
        - Компания не нужна?
        Ник посмотрел в ту сторону, где стоял Эштон, разглядывая его. Он колебался. При обычных обстоятельствах он бы воспринял такое предложение с восторгом. Когда кто-то бежит рядом с тобой, это помогает отвлечься от боли и мучительной скуки. Но этот парень…
        - Я мог бы показать тебе несколько приемов, которые улучшат твой удар. Я несколько лет провел в Азии. В основном в Северном Китае. Разучил там кое-какие движения.
        Ник с интересом посмотрел на него.
        - Заметно.
        Эштон пожал плечами.
        - Я также изучал духовные боевые искусства: цигун, син-и, ба-гуа. Они очень хороши для развития чувствительности ци.
        - Угу…
        Духовные боевые искусства - это всего лишь красивый букет философских мыслей и мистических рецептов, как добиться взаимности у девушки. Так Ник понимал это. Эштон, казалось, прочитал его мысли.
        - Не волнуйся, - сухо сказал он. - Я не стану нагружать тебя этим.
        - Тогда я согласен. - Ник сунул шлем под мышку. - Давай встретимся в полшестого. Возле пагоды. На северной стороне парка. Знаешь, где это?
        - Найду.
        - Отлично - Ник кивнул - Извини, но мне пора идти. Договорился кое с кем пообедать.
        Джей Си, беседовавший с другим спортсменом, обернулся к ним.
        - Я все слышал.
        - Не волнуйся, Джей Си. Это Миа.
        - А, тогда ладно. Эта девочка не даст тебе объедаться. Поцелуй ее за меня.
        Джей Си питал к Миа нежную привязанность. Ник знал, что в свое время старик был безнадежно влюблен в Молли. Тот факт, что та никогда не отвечала ему взаимностью, нисколько не ослабил его собачью преданность ей, и единственный раз, когда Ник видел слезы на глазах Джей Си, случился на похоронах Молли. Конечно, он был далеко не единственным, кого покорила Молли, - вокруг матери Миа всегда вертелся целый хоровод парней. Наверное, Хуану было нелегко.
        - Миа… - Эштон заговорил снова. - Это не мастер татуировки из «Студии мистических красок»?
        - Да, она, - Ник посмотрел на него с удивлением. - Ты с ней знаком?
        - Заходил к ней в студию сегодня. Ее работы очень профессиональны.
        - Ну, она лучшая на этом поприще. Я знаю ее с детства.
        - Да? А на тебе она что-нибудь вытатуировала?
        Ник покачал головой.
        - Я уехал отсюда еще до того, как она перестала играть в куклы, а вернулся совсем недавно. Но я говорю тебе со всей ответственностью, она действительно хороша. Барри, - Ник потянулся и схватил за руку упитанного детину, который проходил мимо, - покажи Эштону свою татуху.
        Барри молча задрал рубашку и как-то равнодушно уставился в сторону. На его груди красовалась вытатуированная змея. Мельчайшие детали были переданы с идеальной точностью - ровные кольца, плоская ромбовидная голова, холодные глаза.
        - Неплохо, - согласился Эштон.
        - Спасибо, - Ник хлопнул Барри по плечу.
        - Барри здесь не единственный. Миа сделала татухи большинству парней в этом зале. Спроси, кого хочешь.
        - А есть у кого-то защитные татуировки?
        - Защитные? Не понимаю, что ты имеешь в виду. Вот Билли написал имя своей матушки на плече, - Ник усмехнулся, - клянется, что это приносит ему удачу.
        - Нет, это не совсем то, что меня интересует.
        - Ну, тогда поговори с Миа. Я уверен, она тебе что-нибудь подскажет.
        Ник взглянул на большие часы, висящие над дверью.
        - Черт, я опаздываю. Мне нужно бежать. До завтра?
        - До завтра, - подтвердил Эштон.
        Выходя из зала, Ник обернулся. Эштон наблюдал за ним. Мрачное выражение его лица заставило Ника остановиться. Но потом Эштон улыбнулся и помахал ему рукой. Ник улыбнулся в ответ. Любопытный парень, ничего не скажешь.
        ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
        Войдя в ресторан Лучано, Ник обнаружил, что Миа еще не пришла, и очень удивился, поскольку опаздывать было не в ее правилах. Он заказал бутылку минералки для себя, а для Миа - бокал ее любимого красного вина и начал просматривать меню.
        Кто-то с нежностью положил руку ему на плечо, и он, улыбаясь, поднял глаза. Но это была не Миа. Перед ним стояла Клодин Норманди. В платье с открытым воротом она выглядела весьма соблазнительно.
        - Ник.
        Клодин наклонилась и поцеловала его в щеку, подставляя под обзор потрясающую ложбинку между грудями.

«Черт подери!»
        - Почему ты сидишь здесь в полном одиночестве? - спросила она.
        Ник всегда считал, что Клодин довольно привлекательна, но ее манера разговора напоминала ему диалоги из любовных романов Оки.
        - Я жду Миа.
        Она не ответила, но на переносице у нее появилась морщинка.
        - Я составлю тебе компанию, пока она не придет.
        Клодин уселась рядом и плавно убрала волосы с лица.
        - А теперь… расскажи мне обо всем.
        Женщина она была первоклассная. Нику приходилось слышать разговоры о том, что она разбила сердце не одному ухажеру. Потому сам факт, что она явно с ним заигрывала, очень льстил его самолюбию.
        - Конечно. - Он улыбнулся в ответ. - Только скажи, что бы ты хотела знать…
        Какой ужас! Теперь он и сам звучит как герой романа издательства
«Миллз-энд-Бун».[«Миллз-энд-Бун» - крупное лондонское издательство, специализирующееся на выпуске дамской литературы.]
        Но все это было очень даже приятно. Они мило флиртовали, и Клодин уже стала частенько прикасаться к его руке, когда он увидел, что в ресторан вошла Миа. Какой-либо интерес к Клодин моментально улетучился.
        Волосы Миа были слегка растрепаны, щеки порозовели от ветра. Она была одета в обтягивающие черные брюки и алую блузку. Конечно, нельзя было сказать, что у нее самый модный наряд или что она самая красивая из всех женщин в зале, но, когда она шла к их столику, Ник обратил внимание, что почти все мужчины смотрели на нее.
        - Привет, Клодин.
        - Миа, - голос Клодин прозвучал холодно, - я пожалела бедного Ника. Он тут сидел в полном одиночестве и скучал.
        - Извини, Ник, эти идиоты строители, - Миа с досадой махнула рукой, - которые работают по соседству, повредили систему электроснабжения. Уже второй раз за неделю, представляешь. И мне пришлось висеть на телефоне, пытаясь добиться, чтобы все починили. Поэтому я опоздала.
        - Успешно?
        - Нет, до завтра придется сидеть без электричества. Мы с Лайзой были вынуждены отменить вечерних клиентов. Машинки же не работают.
        - Что ж, оставляю вас вдвоем, - Клодин встала со стула, но, прежде чем удалиться, провела пальцем по щеке Ника. - Не забудь о нашем свидании, красавчик.
        Чувствуя взгляд Миа, Ник залился краской.
        - Она обещала приготовить для меня праздничный ужин после поединка, - признался он.
        - Это очень мило с ее стороны. Но будь осторожен, Ник. Она вполне способна проглотить и твое сердце, перемолов его в своем «Мэджимиксе».[«Мэджимикс» - блендер.]
        - Согласен, но ты же знаешь, я люблю экстрим.
        Миа улыбнулась и подняла бокал красного вина с насмешливым тостом.
        - Что ж, желаю тебе пережить все это. Но когда она сделает твои прелестные голубые глазки коричневыми, не жалуйся, что я тебя не предупреждала. Ладно, - она больше не собиралась тратить время на Клодин и придвинула меню, - что тут есть вкусненькое?
        Не замечая, как летит время за обедом, они беседовали с непосредственностью, которой способствовали долгая дружба и то, что они выросли вместе. Двенадцать лет своей жизни он провел вдали от нее, но их словно не было - они исчезли.

«Важно то, что происходит сейчас, - думал Ник, - сейчас и здесь».
        Миа рассказывала ему историю о новом парне Лайзы - весьма забавную, кстати, - но он никак не мог сосредоточиться на том, что она говорила. Ему просто было приятно находиться рядом с ней, видеть ее лицо. Большие глаза, рот со слегка вздернутыми уголками, отчего создавалось впечатление, что она вот-вот улыбнется, очаровательный, задорный носик, который так ему нравился.
        Но годы, проведенные им вдали от дома, оставили также некоторые пробелы в его представлении о ней. Она подняла руку и убрала прядь волос с лица. Рукав блузки соскользнул, открывая запястье с нарисованными на нем символами Усуи, похожими на неразборчивые птичьи следы. Он знал, что эти значки имеют отношение к учению Рейки, исцелению и перемещению энергии, но у него не было четкого представления, что они обозначают. Они появились на руке Миа уже после того, как он уехал в Шотландию. Что-то произошло с ней за эти двенадцать лет, о чем он не знал. Что-то таинственное. Иногда ему даже приходила в голову фантастическая мысль, что Миа живет одновременно в каком-то другом, параллельном мире, словно мистическая, прекрасная кошка, которая выходит на охоту во мраке, когда все прочие давно уже легли спать.
        Он любил эту женщину и хотел бы перевести их отношения на следующий уровень. Почему же ему никак не удается найти нужные слова? Он знал почему. Если его ждет фиаско, это может положить конец их дружбе, а он не был уверен, что сумеет пережить расставание. В юности он был гораздо смелее.

«Миа Локхарт, не дашь ли ты мне ключик от своего сердца?» - написал он ей однажды.
        Учитывая его тогдашний возраст - тринадцать лет, - это была неплохая попытка. Миа в тот раз была доброй, но непреклонной. Возможно, она и сегодня была бы добра, но как только он признается ей, а она отвергнет его чувства, начало их
«континентальному дрейфу» будет положено.
        К концу вечера за кофе они заговорили о Валентайне.
        - Признаться, я и не вспоминал о нем, пока был заграницей, - сказал Ник, - но теперь, когда знаю, что никогда больше его не увижу, мне очень хочется выпить с ним по кружке пива.
        - А я постоянно думаю о той бомбе, которую вы сделали в гараже твоей матери, когда вам было по десять.
        - Как мы еще не укокошили самих себя. - Ник покачал головой, вспоминая.
        Они с Валентайном засунули в свинцовую трубку стеклянный шарик, а затем пытались заставить его выскочить оттуда, используя бытовые моющие средства и бензин. От произошедшего в результате взрыва остался кратер в полу гаража и потрескались окна в четырех домах. Шарик же остался в трубке.
        - Ты ведь поддерживала связь с Валентайном все эти годы. - Он посмотрел на нее.
        - Не так часто после того, как он уехал в Ливерпуль. - Ее голова была опущена, и он не мог рассмотреть выражение ее лица. - Но да, мы не теряли друг друга из вида.
        - Ты знала, что он решил снова выйти на ринг?
        - Нет, - ее голос прозвучал очень тихо, - он не сказал мне. - Она помолчала, - Ник…
        - Да?
        - Ты помнишь Джеффа Карузерса? Он тренировался в «Скорпио». Компания, в которой он работает, перевела его в Манчестер, и теперь он живет там. В последний раз он приходил в «Скорпио» недели через две после твоего возвращения.
        - Вроде помню, - Ник задумался на секунду. - Рыжий такой, второй полусредний вес?
        - Да, это он.
        - Ну и что с ним?
        - У него поединок на следующей неделе.
        Он ждал продолжения, но она молчала, сосредоточенно размешивая чай.
        - Он твой друг?
        - Да.
        На секунду ему показалось, что она хочет что-то добавить. Что-то очень важное.
        - Миа, в чем дело?
        - Да нет, ничего. Забудь.
        Она посмотрела на часы и бодро сказала:
        - Если ты собираешься сбросить еще пару фунтов во время утренней пробежки, то тебе уже пора в кровать.
        - Кстати сказать, - он сделал знак официанту, чтобы тот принес счет, - похоже, я нашел себе нового спарринг-партнера.
        - Прекрасно. Я очень рассчитывала на то, что Джей Си подыщет кого-нибудь на замену Оки. И кто он?
        - Новичок, зовут Эдриан Эштон. Собственно, он мне сказал, что вы с ним встречались сегодня.
        - Эштон…
        - Высокий. Светлые волосы.
        - О. - На какое-то мгновение ее лицо приняло странное выражение.
        - Ты уже тренировался с ним? Как он держится?
        - Он быстрый, - Ник пожал плечами. - Хорошая ручная скорость, отличные удары ногами. Но в душе он «танцор». Изучал духовные практики на Востоке.
        - Интересно, зачем ему понадобился спарринг.
        - Да уж. - Ник взял у официанта чек. - Позволь, я заплачу.
        - Ответ на это будет «нет». - Она улыбалась, но в голосе сквозила решимость. - Каждый платит за себя. Как обычно.
        Точно. Как обычно.
        На улице он помог ей одеть жакет.
        - Я припарковался вон там. - Он указал на свою машину «Астон Мартин DB7 Загато» цвета металлик.
        Несмотря на то что теперь он мог позволить себе многое, Ник не баловал себя
«игрушками» слишком часто, но «астон мартин» - особая история. Машина и музыкальная система «Крелл эволюшн», которую он не так давно за приличные деньги установил у себя в квартире, были двумя примерами его расточительности.
        - Одна минута, Миа, и ты дома.
        - В этом нет необходимости, Ники. Мне и на велосипеде хорошо.
        - Но вы не можете ехать на этом, мисс Локхарт. Уже поздно. Кроме того, Лайза рассказала мне о каком-то подозрительном субъекте, шныряющем по парку, который следил за тобой.
        - Лайза любит страшные истории. Да, там был человек, но ничего плохого он не делал. Думаю, я просто перенервничала. Это случилось после того, как ты рассказал мне о смерти Валентайна. Я была… не в своей тарелке.
        - Как бы то ни было, я провожу тебя до дома.
        Следуя на машине за красным фонариком, светящимся на велосипеде Миа, и продираясь сквозь уличное движение, он чувствовал удовлетворение.
        Ему нравилось ощущение того, что он приглядывает за ней.
        Вечер стоял прекрасный. В темно-синем бездонном небе можно было разглядеть звезды. Вертолет, светящийся в темноте, точно драгоценная брошка, покружил некоторое время над ними, а потом умчался, как красивое диковинное насекомое. Миа вдруг резко свернула в сторону, прижавшись к тротуару, - маневр изящный, но очень рискованный. Теперь они были рядом с рекой, а в отдалении возвышался
«Лондонский глаз»,[«Лондонский глаз» - одно из крупнейших колес обозрения в мире, расположенное в лондонском районе Ламбет на южном берегу Темзы.] мерцавший голубым, розовым и лиловым. Словно невесомый, он плыл в ночном небе, на котором не было ни облачка. Ник с удовольствием вдыхал ночной воздух, проникающий в салон через опущенное стекло автомобиля. Вода в реке прибыла, и он чувствовал запах мокрых листьев и земли - пронизывающий, как горький аромат табака.
        Перед домом Миа остановилась и откинула поддерживающую стойку велосипеда. Ник вышел из машины, но мотор не заглушил. Когда он подошел к ней, она сняла шлем и тряхнула волосами.
        - Волшебный вечер. - Она улыбнулась ему с неподдельной радостью.
        Ах, Миа. Он взял ее руку в свою. Он должен сказать ей обо всем, что чувствует. Это был подходящий момент - именно сейчас, - когда ее глаза отражают сияние звезд на небе и она так счастлива.
        Взгляд Миа скользнул мимо его плеча, и она прижала палец к губам. Он обернулся. Фары автомобиля отбрасывали длинные желтые лучи, которые рассеивали сгущающиеся сумерки. В полосу их яркого света попала городская лисица. Это было одно из тех тысяч проворных животных, которые живут своей ночной жизнью на улицах и задворках Лондона, отираются возле мусорных баков, носятся по скверам. Духи. Вы никогда не увидите их днем.
        Глаза животного поблескивали в темноте каким-то иллюзорным сиянием. Раздумывая, лисица подняла одну лапу. Они с Миа, не дыша, наблюдали за застывшим в стойке животным. Воздух между ними, казалось, сгустился и наэлектризовался. Волшебный вечер…
        Кто-то хлопнул оконной рамой в конце улицы. Звук эхом разнесся между стенами домов. Лисица повернула голову и исчезла во тьме.
        ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
        Миа проводила взглядом машину Ника и, как только оранжевые огоньки габаритов исчезли за углом, уверенно вошла в дом. Закрыв за собой дверь, она автоматически протянула руку к выключателю на стене, чтобы зажечь свет. Но не тут-то было. Электричество так и не дали.
        Ее приподнятое настроение начало угасать. Ступая на ощупь в темноте, она медленно спустилась по ступенькам в кухню, держась одной рукой за стену, другую же выставив перед собой, чтобы ни на что не наткнуться. Она вспомнила, что в буфете у нее завалялось несколько свечей. Но найдется ли там коробка спичек?
        Свечи лежали на самой верхней полке, но спичек она не обнаружила. Ей вдруг вспомнилось, что вроде бы она видела их в ящике комода рядом с кроватью - одну из тех спичечных книжечек, которые дают в ресторанах. Держа свечу в руке, она снова двинулась вверх по лестнице.
        Дуновение холодного воздуха заставило ее остановиться. Окно на первой лестничной площадке было открыто. Торопясь на встречу с Ником, она, скорее всего, забыла затворить его. Очень глупо с ее стороны быть такой беспечной.
        Какое-то мгновение Миа стояла неподвижно, положив руку на подоконник. Она всматривалась в темноту, в которой утопал сад, расположенный позади дома. Ее собственное пространство около дома было крохотным, немногим больше, чем внутренний дворик, заставленный цветочными горшками, но с задней стороны к ее владениям примыкали викторианские сады ее соседей, длинные и узкие. Она чувствовала запах звездчатого жасмина, исходивший от живой изгороди старой миссис Квинн, и слабый аромат роз. Кто-то слушал диск «Бёрдз».[«Бёрдз» - американская фолк-рок-группа.] Звук еле доносился, но песня была настолько знакомой, что она невольно мысленно повторяла ее слова.

«Время родиться, время умирать… время убивать, время исцелять…»
        Это была одна из любимых песен Молли.
        Она вдруг ощутила жгучую тоску по матери. Конечно, она скучала и по отцу, но Молли была главной в ее жизни. Возможно, из-за сегодняшней встречи с Ником нахлынули старые воспоминания, и ее обуяло неодолимое желание вернуть прошлое.
        С тех пор как она узнала о смерти Валентайна, ее не покидало острое чувство, что все вокруг необратимо меняется, и скоро то, что казалось знакомым и надежным, исчезнет, и ей придется отправиться туда, куда совсем не хотелось бы. Возможно, Молли удалось бы подбодрить ее.

«Мы сами пишем истории своей судьбы, - говорила ей Молли, с улыбкой глядя, как она сидит за туалетным столиком и расчесывает волосы долгими, уверенными движениями. - Никогда не поддавайся страху. Никогда не отступай. Никогда не позволяй никому сбить тебя с пути».
        В этом заключался особый талант Молли - жить настоящим. Расти рядом с матерью, для которой планы на будущее - просто наказание; конечно, здесь были свои особенности. Тревоги и радости в равной степени - наверное, так лучше всего описать их житье. Это все равно что кататься на «американских горках», не пристегнувшись.
        Молли олицетворяла собой яркие краски, творческий подъем, веселье. Она бывала вспыльчивой, и настроение у нее часто менялось. Ничто в ее жизни не было окружено молчанием. Ни ее симпатии, ни антипатии, ни образ жизни, который она вела.
        Правда, в другом отношении Молли предоставляла дочери возможность расти, как все ее сверстники. Работая дайвером, Хуан постоянно разъезжал по стране, но Молли решила, что им с Миа не нужно повсюду следовать за ним. Всю свою жизнь Миа прожила здесь, в этом доме, - трудно представить себе большее постоянство. И, будь ее воля, она бы никогда не покинула это место, вплоть до того дня, когда ее вынесут отсюда вперед ногами. Она чувствовала невероятную привязанность к этому дому. Даже теперь, стоя на лестничной площадке и глядя в окно, она, казалось, ощущала тайное течение жизни за стенами окутанных мраком домов вокруг нее - так, как будто была связана с каждым ее малейшим дыханием. Стоит только закрыть глаза, и она готова поклясться, что чувствует, как дышит сам город - вдох, выдох. Его такое ощутимое присутствие сдавливает ей сердце. Она безраздельно принадлежит ему.
        Что-то холодное прикоснулось к ее руке, что-то мягкое и податливое. Миа негромко вскрикнула. Но это оказалась всего лишь Свитпи.
        - А, привет, девочка, что ты здесь делаешь?
        Свитпи ответила ей печальным взглядом. Вообще считается, что хамелеоны глухие, но Миа никогда не верила в это. Она посадила Свитпи себе на плечо.
        - Пора спать, что скажешь?
        Миа закрыла окно и стала снова подниматься по лестнице, но когда она дошла до второй площадки, ей показалось, что внизу раздался какой-то звук. Закрылась дверь? Она остановилась, прислушиваясь.
        Нет, ничего. Все это только ее воображение. Просто она еще не отошла после того, как Свитпи испугала ее. Миа продолжила на ощупь подниматься по темной лестнице.
        Войдя в спальню, она посадила Свитпи на спинку кровати в изголовье, а потом открыла ящик ночного столика. Ее пальцы нащупали спичечную книжицу, и она вздохнула с облегчением. Спички были тонкие и ломались. Но в конце концов ей удалось зажечь одну из них, которую она поднесла к свече.
        Крохотное пламя заколыхалось, отбрасывая большие тени. Миа взяла в ванной ночную сорочку и начала раздеваться. Ее фигура - длинная, с тонкими руками и ногами - двигалась с ней в унисон по стене, точно потерявшая опору марионеточная кукла.
        Держа свечу в руке, она опустилась на колени перед большим чемоданом и открыла его. Слабый запах вербены и горьковатых трав пахнул ей в лицо из его глубины. Под кучей свитеров были спрятаны две маленькие деревянные шкатулки, отделанные серебряной филигранью.
        Скрестив ноги, Миа уселась перед старинным напольным зеркалом, стоящим в углу комнаты. Ее отражение, казалось, плыло по его поверхности, переливающейся от игры света и тени.
        Миа открыла первую коробку. Внутри был комплект акупунктурных игл из нержавеющей стали - уже простерилизованных в автоклаве - и небольшой пакетик с палочками мокса.[Палочки мокса, сделанные из полыни, на Востоке используют при иглоукалывании. Лечат комбинированным воздействием тепла, выделяемого тлеющей травой, и прижиганиями.]
        Она осторожно поднесла иголки к огню, одну за другой, и подожгла палочку - потянулась тонкая струйка дыма. Медленно, очень медленно выдыхая, она ввела первую иголку под кожу, отступив примерно на два пальца от сгиба на левом запястье. Почти моментально она ощутила в точке проникновения иглы да-чи.[Да-чи
        - своеобразное чувство безболезненного проникновения под кожу в иглотерапии.] Вторую и третью иглы она ввела в точки хе-гу, расположенные на пересечении большого пальца каждой руки с ладонью, четвертую - в нижнюю часть горла. Она почувствовала, как ее кожа теплеет от поднимающегося жара.
        Так же медленно она подняла крышку второй коробки. Внутри было три фотографии. Сверху лежала фотография Валентайна. Он заматывал руки перед тем, как надеть перчатки, и лицо его было необыкновенно задумчиво. Грустное чувство на мгновение охватило ее, но она отбросила фотографию в сторону и достала ту, что лежала под ней. Джефф Карузерс был снят в типичной для бойца позе: кулаки подняты, подбородок опущен, выражение лица - яростное.
        Все последние дни ей было очень трудно сдерживаться, чтобы не узнавать о Джеффе ежесекундно. Смерть Валентайна испугала ее, но она все время твердила себе, что не существовало никаких доказательств того, что эта смерть не была естественной. До поединка Джеффа оставалась еще целая неделя, и опять-таки не было никаких намеков, что что-то идет не так. Начни она беспрестанно ему звонить, и он встревожится.
        Но раз Джефф готовится выйти на ринг, для нее пришло время приняться за работу - время сделать то, что удавалось ей лучше всего прочего. Сегодня ночью будет только первый этап. В ночь перед поединком Джеффа она последует за хранителями в глубину веков и полностью выйдет за пределы бытия. Путешествие за пределы бытия. Хотя она столько раз уже делала это, сама мысль о том, что предстоит, наполняет ее чувством радостного ожидания.
        На стену над кроватью Свитпи отбрасывала тень, намного превосходящую ее размерами, - горбатый силуэт, один большой круглый глаз. Миа задула свечу, и тень Свитпи растворилась в темноте.
        Одни люди быстро бегают. Другие сильны в математике. Она же умеет охранять бойцов от опасности. Вот чем занимаются хранители. Это так же просто, как и сложно.
        Очищающая энергия мерно разливалась по ее телу. Держа в памяти образ Джеффа, она закрыла глаза. С совершенно ясной целью, сфокусированной в ее сознании, она наклонилась к фотографии. Хон Ша Зэ Шо Нен.[Хон Ша Зэ Шо Нен - один из символов Рейки.] Ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Будда во мне соединяется с Буддой в тебе.
        Время медленно уплывало, как лепестки роз по воде. Когда она открыла глаза, стрелки часов переместились на двадцать минут вперед. Она вытащила иголки из тела и положила их в коробку, затем вернула на прежнее место фотографию Джеффа. Завтра ночью она повторит этот удаленный ритуал исцеления и будет продолжать делать то же самое до пятницы, когда полностью сумеет преодолеть сопротивление времени и пространства.
        Теперь ей очень хотелось спать, как и обычно после проведения обряда. Ночь стояла жаркая, и она легла в кровать поверх простыней, не укрываясь. Постепенно сон завладевал ею. Пальцы Миа непроизвольно подергивались, глазные яблоки двигались под закрытыми веками. Лицо Джеффа то становилось отчетливее, то расплывалось, погружаясь в пучину ее подсознания, полного обрывков воспоминаний.

…харагей и незнакомец, наблюдающий за ней в сквере, погруженном во мрак от дождя. Ник, наполняющий ее бокал вином, и пролитая капля на белоснежной скатерти, точно темно-красная слезинка. Лиса, уставившаяся на нее своими сверкающими глазами. Звук песни, доносящейся из темной глубины сада: «…время убивать, время исцелять…» Молли, произносящая: «Мы сами пишем истории своей судьбы, Миа».
        Истории. Старые истории. Древние воспоминания…
        ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
        Это старая, очень старая история. Изувеченный в сражении воин и прекрасная женщина, которая возвращает его к жизни. Как все великие мифы, эта история повторялась не один раз в разных интерпретациях и в разных культурах. Белокурые валькирии бога Одина,[Один - в скандинавской мифологии верховное божество. Его мифические дочери валькирии, девы-воительницы, обитают в Валгалле.] которые приносят погибших воинов на никогда не прекращающийся пир в Валгаллу. Ирландская богиня Морриган,[Морриган, или Морригу - в мифологии ирландских кельтов богиня-воительница, которой приписывался дар пророчества.] требовавшая от воина, которого она выбирала сама, чтобы он излил на нее свою любовь перед сражением. Если он соглашался, то становился победителем, если же отказывался - его ждала смерть.
        Секс, обряды, мужество, смерть. Пропахшие нафталином легенды и сотканные из них сны. Похититель верил в сны - он творил из них свою собственную жизнь. И он верил в легенды. Но могла ли легенда выжить в век двоичного кода? Во времена, когда физическая сила и смелость больше не считаются главными достоинствами мужчины? В мире, где ритуальный рукопашный бой стал не более чем развлечением, - найдется ли в таком мире место для хранительницы?
        До встречи с Валентайном он бы ответил на все эти вопросы «нет». Но, познакомившись с ним, он сделал открытие. Где-то здесь, среди скопления черных от гари домов и грязных улиц, небоскребов, телевизионных антенн, камер видеонаблюдения, бесконечно трезвонящих мобильных телефонов, городской пыли и с грохотом мчащихся переполненных вагонов метро, живет хранительница. Женщина-воин, обладающая искусством исцеления.
        Он и сейчас прекрасно помнит тот момент, когда впервые узнал о ее существовании. Они с Валентайном только что закончили тренировку и отправились переодеваться в мужскую раздевалку. Валентайн снял майку, потянулся и стал растирать мышцы. Ростом он был невысок, но сложение имел мощное. На мускулистом плече у него была вытатуирована голова волка - его спортивная эмблема. Но имелась и другая татуировка, расположенная прямо на сердце, - и это был ключ.
        Два глаза были выписаны на коже Валентайна. В один из них был заключен символ, похожий на круг с тремя линиями внутри, соединяющимися под углом.
        Когда он смотрел на Валентайна, то знал наверняка, что видел эту татуировку прежде, но только не мог припомнить где. Его интерес не укрылся от Валентайна.
        - Я сделал ее, когда впервые вышел на профессиональный ринг.
        - Очень круто. А кто бил?
        - Одна очень крутая дама.
        - А почему глаза?
        - Она настояла.
        Валентайн широко улыбнулся.
        Теперь он вспомнил, где видел эти глаза с таинственным символом раньше - на стене монастыря в Таиланде. Это была защитная татуировка - знак хранительницы.
        В течение многих лет он путешествовал по Азии и слышал рассказы о женщинах, которые брали под свою защиту воинов, готовящихся к рукопашному бою. Эти хранительницы использовали древнее искусство фа гун - передачу живительной энергии ци посредством медитации, - чтобы уберечь тех, кто доверился им, от повреждений, и всегда оставляли знак своего покровительства на теле воина, который пользовался их защитой. Всю оставшуюся жизнь боец носил на себе этот знак, свой талисман.
        Такие истории редко записывались. Они являлись частью тайного знания окуден - секретных учений боевых искусств. Сокровенные навыки хранительниц передавались от матери к дочери, от хранительницы - к бойцу.
        Так как многие техники боевых искусств были утрачены во мраке истории, поскольку их окружала стена секретности и описания передавались только устно, учение о хранительницах и их истинном предназначении дошло до нас лишь как загадочный фрагмент полузабытой сказки о волшебстве и доблести.
        Возможно ли, что он нашел одну из них? Вероятность подобного ошеломила его. И поставила перед ним дополнительную задачу. Валентайн обладал кое-чем, что было ему очень нужно. В обычной ситуации для него не существовало бы никакого препятствия - он просто бы похитил то, что желал. Но в этот раз ему необходимо было обмануть хранительницу. Но как?
        Ему потребовалась не одна неделя, чтобы раскусить этот орешек.
        В конце концов он нашел ответ в одной малоизвестной книге по бугэй.[Бугэй - в широком смысле это слово обозначает совокупность всех возникших в Японии в различные исторические периоды воинских дисциплин, вне зависимости от их целей (подготовка к войне, вид религиозной аскезы, практика самосовершенствования, спорт и другие). В узком смысле, термин «бугэй» обозначает самостоятельные, самоценные искусства, цель которых - достижение измененных состояний сознания.]
        У хранительницы есть два основных инструмента воздействия, - было написано там,
        - она должна постоянно держать подопечного в своих снах и отметить его своим знаком.
        Всего одно предложение, но этого было достаточно. Он нашел лазейку, как проскользнуть под «радаром» хранительницы. Она не сможет постоянно держать Валентайна в своих снах, если не будет знать о том, что он собирается выйти на ринг. Это было так просто.
        Так он похитил у Валентайна то, что было ему необходимо, и полностью сосредоточил свое внимание на том, чтобы выследить ее. Теперь он ее нашел. Он был внутри ее дома.
        Раскрытое окно оказалось совершенно неожиданным подарком - он должен был постараться извлечь максимум выгоды из такого удобного случая. Медленно поднимаясь по лестнице, он чувствовал запах полынных сигарет. На пороге комнаты он на мгновение замешкался, но за время ожидания внизу в студии, где было темно, как в шахте, его глаза настолько привыкли к отсутствию света, что ему не составило никакого труда разглядеть очертания ее тела, лежащего на постели.
        Ее голова покоилась на подушке, чуть откинутая вбок, волосы разметались по лицу. Одна нога была подогнута так, что образовывала мягкий, неровный треугольник. Руки лежали на груди, словно кто-то неведомый положил их так, чтобы придать спящей некую торжественную позу.
        Она уже перешла от медитации к самому обыкновенному сну - частота волн головного мозга снизилась с 4-7 Гц, характерных для тета-состояния глубокой медитации, до
3 Гц, свойственных спокойному сну. Она на время перестала воспринимать окружающий мир и не могла почувствовать его присутствия.
        Он молча стоял рядом с кроватью и смотрел на нее. Желание забрать у нее то, что он хотел, то, в чем нуждался, было настолько велико, что он, казалось, ощущал во рту его привкус. Он мог похитить это прямо сейчас. Ради этого он разыскивал ее и приехал в Лондон. Взять. Это было бы так просто… Ее склоненная, бледная шея была так беззащитна.
        Он сжал руки в кулаки и нервно сглотнул. Не теперь. Его одолевало любопытство. Он хотел оказаться здесь, когда наступит час и она выйдет за грань сущего. Напряжение, дико пульсировавшее в ушах, постепенно начало спадать, он знал, что ему удалось подавить голод. На этот момент.
        Глядя на нее, он задавался вопросом, кто еще находится под ее покровительством, кроме Валентайна. Он уже знал, что это не Ник. У Ника не было татуировки, а те, кто пользуется защитой хранительницы, обязательно носят на себе ее знак.
        Где-то на этом теле должна быть ее собственная отметина. В каком-нибудь потаенном месте. Ее ночная сорочка соблазнительно задралась.
        Нет, все-таки в другой раз.

«Я хочу поиграть с тобой, милая Миа. А ты поиграешь со мной?»
        Только насладившись игрой, он позволит себе утолить свой голод. Он украдет у нее то, что ему причитается, свою главную награду.
        Она дышит так тихо. Ее грудь едва заметно колышется.

«Берегись, маленький незнакомец. Сны могут оказаться оковами, оставляющими синяки».
        Он опустился в кресло рядом с кроватью и принялся наблюдать.
        ЦИ

…семя энергии дремлет, погребенное в костном мозге…
        Октавио Пас
        (цит. по кн. Роберта О. Беккера «Тело электрическое»)
        ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
        Пот градом катился с его лба. Рик Кобра повернулся, чтобы еще раз лицом к лицу встретиться с противником. Кобра чувствовал, что иссякает. Острая как бритва реакция притупилась, движения стали неточными. Человек, стоявший перед ним, улыбался. Кроваво-красный рубин в его переднем зубе сверкал в бледном свете фонаря, освещавшего эту сторону дока.

«Устал, малыш?» - прорычал он.
        Кобра знал, что у него не хватит сил, чтобы свалить великана, бросившись на него с вытянутыми вперед руками. Надо придумать что-то необычное. Пришло время использовать «Дыхание дракона». Какую замечательную штуку из корня лопуха он жевал на днях. Старый трюк ниндзя, к которому Гонзо вряд ли окажется готов.
        Когда пальцы Гонзо впились ему в горло, Кобра мощно выдохнул в лицо своего врага. Гонзо отпрянул, стараясь оценить ситуацию, его глаза от неожиданности выкатились на лоб…
        Ник перестал печатать и сердито посмотрел на экран. Нет, это не дело. Неужели он действительно хочет, чтобы его герой одержал победу только потому, что у него дурно пахнет изо рта?

«Может, мне и самому попробовать», - подумал Ник с грустной усмешкой.
        Идея пожевать перед поединком какой-нибудь вонючей травы явно коробила, и он решил, что достаточно недели за две до боя просто перестать чистить зубы. Ох уж этот бой, черт его подери. Он посмотрел на часы. Если не отправиться в парк немедленно, Эдриан Эштон явится туда раньше. А заставлять спарринг-партнера ждать считается дурным тоном. Он схватил ключи и вышел.
        Ему повезло. В такую рань машин на дороге было немного, и он добрался до парка буквально за пару минут. Ему не составило труда найти свободное место, чтобы припарковать свой «астон мартин» прямо у северного входа.
        Пока он трусил по парку, вышло солнце и горизонт порозовел. Легкий туман поднимался от земли, на траве виднелись капельки росы. Обычно он ненавидел
«работу на дороге», как называл кроссы Джей Си, - бежать было скучно, очень скучно. Почти все время только и спрашиваешь себя, какого черта тебе сдалось все это. Постоянные тренировки, диета, синяки и растяжения, ругательства Джей Си. Следующий бой должен был стать его первым поединком за титул - южный региональный. Если он выиграет пояс, это будет, наверное, максимум, на что он способен, так как о том, чтобы «выстрелить» в соревнованиях за общебританский титул, похоже, даже и заикаться не стоит. По крайней мере, в такое утро, как это, он не мог себе представить, что станет участвовать еще в чем-то.
        Длинная аллея кончилась, и перед ним предстала красно-золотая пагода. На самой нижней ступеньке он увидел Эштона. Парень выглядел отдохнувшим, глаза у него были ясные, по всему было заметно, что он отлично выспался.
        - Я прошу прощения, старик. Ты долго ждешь?
        - Да нет, - Эштон мотнул головой, - только что приехал. Ну что, стартуем?
        И, не дожидаясь ответа, он побежал трусцой в сторону моста.
        Без лишних разговоров, значит. А парень взял сумасшедший темп. Ник прибавил шагу.
        Только он поймал ритм Эштона, как тот еще увеличил скорость. Черт. Но черта с два он попросит его сбавить темп.
        Десять минут спустя Эштон снова ускорился. А через пять минут - еще. К этому моменту уже можно было подумать, что они участвуют в спринте. Этот Эштон собирается его убить, что ли? Горячее дыхание буквально разрывало легкие Ника. Вдруг Эштон остановился. Перед ними возвышался небольшой, но довольно крутой холм. Он повернулся и взглянул на Ника.
        - Я сяду тебе на спину, а ты взбежишь на этот склон.
        - Что?
        - Если ты будешь делать так каждый день, выносливость и сила увеличатся настолько, что ты и представить не можешь.
        Или у него будут проблемы со спиной всю оставшуюся жизнь. Ник с большим недоверием поглядывал то на холм, то на Эштона.
        - Давай, Ник. Доверься мне.
        Все еще сомневаясь, Ник опустился на колено. Со стороны это, наверное, выглядело весьма странно. Им еще повезло, что вокруг почти не было людей.
        Эштон был очень тяжел. Сколько же он, черт его подери, весит? Ник чувствовал себя так, словно на спину ему взгромоздился слон. Он начал медленно брести по склону.
        - Попробуй увеличить скорость, - услышал он над ухом голос Эштона.
        Он произнес это так спокойно, словно предлагал выпить чашку чая. Ник сжал зубы. Работая бедрами, с согнутой спиной, он все-таки одолел холм. К тому моменту, когда он добрался до вершины, мышцы на ногах у него дрожали.
        - А теперь бежим обратно. - Эштон указал на подножие холма. - Жду тебя внизу. А потом мы повторим все сначала.
        Оказалось, что мучения с холмом - это еще не все. После того как они вскарабкались на склон уже в третий раз, Эштон заставил его еще сделать комплекс плиометрических упражнений.[Плиометрические упражнения - упражнения, в которых мышцы внезапно нагружаются и растягиваются, а затем быстро сокращаются. Для их выполнения атлеты должны, скажем, спрыгнуть со скамьи и быстро вспрыгнуть на другую скамью.] Ничто так не выматывает, как прыжки вверх из положения сидя на корточках и отжимания с хлопками. Спустя десять минут Ник был уверен, что вот-вот скончается. Что особенно раздражало, так это то, что за исключением подъема на холм Эштон отрабатывал с ним на пару упражнение за упражнением и совсем не выглядел усталым.
        - Пора тебя как следует потянуть, - Эштон хлопнул его по плечу. - Не думай, я знаю, что у тебя поединок по кикбоксингу и тебе не придется кувыркаться на мате, но я твердо верю в упражнения на полу.
        Ник кивнул и невольно вздрогнул, когда Эштон отвел его руки назад и плотно сдвинул локти.
        - Джей Си тоже. Борьба является частью моей подготовки.
        - Отлично, тогда поборемся. Я брал уроки в «Грейси Барра».[«Грейси Барра» (произносится Грейси Баха) является одной из самых крупных ассоциаций БДД (бразильского джиу-джитсу), в которую входит около 300 обладателей черных поясов и более 40 школ со всего мира. Ее штаб-квартира находится в Рио-де-Жанейро, а возглавляет ее Карлос Грейси-младший, брат Холлза Грейси - основателя академии
«Грейси Барра», и сын Карл оса Грейси-старшего - одного из основоположников БДД в Рио.]
        Ник посмотрел на него с уважением. Джиу-джитсу Грейси считалось лучшим в мире.
        - А мне казалось, ты что-то говорил о духовных практиках, связанных с боевыми искусствами.
        - Мне нравится разнообразие. Немного того, немного этого. Я знаю, есть мэтры боевых искусств, которые не одобряют, когда занимаются не одной системой, а несколькими, но я не считаю, что надо быть приверженцем исключительно одного стиля.
        Эштон отступил на шаг.
        - Отлично, на сегодня все. - Отвернувшись, он открыл спортивную сумку и вытащил две бутылки с водой. - Лови.
        Ник поймал бутылку на лету - весьма значимое событие, особенно если учесть, что все его рефлексы изрядно притупились от усталости, - и открутил крышку. Некоторое время оба молчали. Ник поглядывал на своего партнера, который задумчиво смотрел вдаль. Его светлые волосы потемнели от пота, но чувствовал он себя вполне комфортно. Парень был в отличной физической форме.
        - Так ты практикующий врач? - спросил Ник.
        Возможно, Эштон имеет отношение к доктору Менгеле.[Йозеф Менгеле (1911-1979) - фашистский доктор-садист, практиковавший опыты над людьми в концлагере Освенцим.
        - Я начинал работать врачом, - Эштон отпил воды из бутылки, - но через несколько лет переключился на чистую науку и работал в хронобиологическом институте в Эксмаре. В клинике, изучающей сны.
        - Постоянно иметь дело со спящими людьми, - Ник криво усмехнулся, - так можно и самому заснуть.
        Эштон как-то лениво улыбнулся.
        - Множество интересных вещей происходит с твоим телом, когда ты спишь. Ты сам бы удивился. Это очень опасное время - время сна. Но больше я там не работаю.
        - Почему?
        - Скажем так, я решил пойти менее истоптанной тропинкой.
        - Менее истоптанная тропинка - это, судя по всему, весьма интересное местечко.
        - Хочется так думать. Хотя некоторые люди называют это пустой тратой времени. Или попытками поймать белую ворону.
        - Ворону? - Ник недоуменно посмотрел на него.
        - Это такой термин. Его использовал Уильям Джеймс, американский исследователь в области поведенческой психологии. Он описывал такие явления в жизни, которые не подпадают под определение нормы. Аномалии. Вот в чем мне нравится копаться. Я стараюсь обнаружить нечто, что никогда не установить клиническими методами в лабораториях. Чему нет подтверждений.
        - Мне казалось, что именно этим и должны заниматься ученые - искать доказательства.
        - Разумеется, но в данном случае мои коллеги были не согласны с моей, так сказать, деятельностью. - Эштон пожал плечами. - Я начал проводить некоторые эксперименты, связанные с акупунктурой, чтобы определить, может ли она помочь в случаях нарушения сна. Я использовал результаты опытов Роберта Беккера - это американский хирург-ортопед, который специализируется на биомедицинской электронике. Так вот, я понял, что он делал. Существуют электрические заряды, отдельные от импульсов, производимых нервной системой физического тела. Эти заряды соотносятся с акупунктурными меридианами человека.
        Левой рукой Эштон вдруг запустил пустую бутылку из-под воды в сторону урны, которая находилась от него ярдах в пятидесяти. Ник пронаблюдал, как бутылка спланировала прямиком в цель. Интересно, как долго придется ему попотеть, прежде чем он сумеет добиться такой точности движений. Наверное, никогда этого не произойдет.
        - Конечно, акупунктурные точки изучали и прежде. - Эштон обернулся к нему. - Другие ученые доказали, что есть различия по уровню содержания натрия и калия между акупунктурными точками и окружающими их тканями. Акупунктурные точки также демонстрируют низкую сопротивляемость кожи - другими словами, эти точки более эффективно пропускают электрические потоки. Интересен тот факт, что низкая сопротивляемость кожи сохраняется и после смерти. Ну не круто ли?
        Круто? Да, наверное, на это можно посмотреть и так. Не то чтобы его особенно интересовало, что случится, когда в один «прекрасный» день он отдаст концы. Когда ты мертвый, ты мертвый, и какое тебе дело до того, что твоя кожа до сих пор потрескивает, как транзисторный приемник.
        - Несмотря на очевидные факты, акупунктура все еще не пользуется особым спросом на Западе. Здесь это, можно сказать, непаханое поле. - Эштон вздохнул. - Вот в Китае - другое дело. Китайская система изучения акупунктурных точек насчитывает две тысячи лет. Так что я отправился искать свою белую ворону в Азию. Я изучал
«Классику внутренней медицины Желтого императора» - что-то вроде исторического аналога западного «Свода Гиппократа».
        - Ну и нашел ты свою белую ворону?
        - Я значительно приблизился к ней. Я углубился в изучение снов и нашел подтверждение своей гипотезе о том, что они соотносятся с циклами и колебаниями жизненной энергии.
        - Жизненной энергии? Ты имеешь в виду ци?
        - Совершенно верно. Ты знаешь о ци?
        - Конечно.

«Ты и дня не протренируешься возле группы „танцоров“, чтобы тебе в голову не втемяшилась какая-нибудь „штука“ из их арсенала, само собой, против твоей воли,
        - подумал Ник. - А Миа, конечно же, верит в эту ерунду абсолютно».
        - Это как-то связано с внутренней энергией, которая течет по твоему телу? Или что-то в этом роде?
        - Что-то в этом роде, - подтвердил Эштон. - Ци попадает в тело через акупунктурные точки и течет по двенадцати основным меридианам и двум срединным дополнительным каналам, а также по парным инь-ян органам. Движение ци выстраивается волнообразно и составляет цикл двадцать четыре часа. В самые ранние утренние часы ци находится на очень низком уровне, практически это отлив. Именно в это время многих людей посещают тревожные сны. И именно в эти часы чаще всего люди умирают во сне, как бы совершенно случайно. - Он пожал плечами. - Западному медицинскому разуму трудно постичь концепцию ци. Ци не препарируешь под микроскопом, не подгонишь под эмпирическую модель. Ты не можешь сделать точный надрез на артерии и взглянуть на нее.
        - Серьезно? - Ник нахмурился. - Я всегда думал, что ци - это некий мистический фетиш.
        Эштон вскинул брови.
        - Однажды мне пришлось наблюдать операцию в провинции Гуанжу. У женщины была опухоль щитовидной железы. Она была полностью в сознании, из шеи у нее торчал пучок иголок. Никакой анестезии, ничего. Все - исключительно манипуляции пустотами на меридианах и воздействие на ее ци. Я видел, как хирург взял скальпель и надрезал ей горло. Она же по-прежнему лежала с открытыми глазами и даже улыбалась. Не знаю, назовешь ли ты это мистикой или как-то иначе.
        - Я бы назвал это довольно противным.
        - В этом ты прав, конечно. - Эштон заметно повеселел.
        - Тебе нужно поговорить с Чилли. Он знает толк в таких делах.
        - Чилли?
        - Это наставник моей подруги Миа. Он уже много лет ее сэнсэй. Вообще-то Миа тоже заинтересуется твоими идеями. Она бесконечно верит в ци - как и во всю философию, связанную с боевыми искусствами, которой научил ее Чилли.
        - Согласен. Это заметно на ее занятиях.
        - Ты видел, как она тренируется? - Ник искренне удивился.
        - Я вчера забыл мобильник в «Скорпио». И прежде чем появиться в парке, заехал в спортзал, чтобы забрать его. Миа была там - тренировалась в одиночестве. Я не стал прерывать ее, только понаблюдал немного. Она очень, очень хороша.
        Ник кивнул.
        - Мать привела ее к Чилли, когда ей было шесть лет.
        - Ее мать тоже занималась боевыми искусствами?
        - Еще бы! Но она умерла несколько лет назад. Она и отец Миа - вместе.
        - А что случилось?
        Ник колебался. Вряд ли это было секретом, любой в «Скорпио» знал. Кроме того, об этом писали все газеты.
        - Они разбились о камни.
        Брови Эштона поползли вверх.
        - Тумстоунинг. Это такой экстремальный спорт. Надо прыгать с высоких утесов в воду. С реально высоких утесов. Отец Миа был дайвером, и они с Молли делали это для забавы, - Ник качнул головой. - В тот день Молли решила не прыгать, так как течение было очень сильным. Хуан прыгнул один, но что-то пошло не так. Он не смог удержать достаточную дистанцию между собой и поверхностью скалы, и на обратном пути его ударило о камень. Когда Молли увидела, что произошло, она прыгнула за ним и попыталась вытащить его на берег. Вскрытие показало, что Хуан был жив после удара, просто потерял сознание из-за полученного повреждения, потому он не смог помочь Молли, когда она старалась спасти его. Течение утащило их обоих, и они утонули.
        Некоторое время они снова молчали. Потом Эштон сказал:
        - Это хорошая смерть.
        - Что? - не понял Ник.
        - Хотел бы ты скончаться, привязанный к трубочке, пуская слюни на подбородок, или лучше совершить что-то бесстрашное и жизнеутверждающее перед тем, как умереть в объятиях любимого человека?

«Это еще как посмотреть», - подумал Ник, удивляясь восторгу, прозвучавшему в голосе его собеседника.
        Эштон взглянул на часы.
        - Мне надо идти, - сказал он, - у меня встреча с агентом по недвижимости. Увидимся завтра утром в то же время?
        - И снова полезем на холм?
        - Конечно. - Эштон усмехнулся. - Ты вечером тренируешься с Джей Си?
        - Нет, сегодня мы с Джей Си идем к Миа. Кстати… - Ник сделал паузу, - если ты свободен, почему бы тебе тоже не прийти? Раз в месяц Миа угощает нас у себя дома, это что-то вроде традиции. Все ребята из «Скорпио» будут там. Это даст тебе возможность познакомиться со многими.
        - Было бы здорово.
        - Она живет в том же доме, где находится ее студия. Ты уже знаешь, где это.
        - Да, я там был.
        - Вот и прекрасно. Приходи в любое время после восьми.
        - Спасибо. Я буду рад снова увидеть Миа. Уж очень мне понравилась ее тренировка сегодня утром, - Эштон сделал паузу. - Она танцует…
        ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
        КНИГА СВЕТА И ПРАХА ДЛЯ РОЗАЛИИ
        XXXII
        Прошлой ночью я наблюдал, как ты спишь, и видел миллион дум, отражающих твою сущность, реальных, точно галлюцинация, и чарующе-соблазнительных, какими бывают только сны. А сегодня утром я видел, как ты танцуешь. Это частично поэзия, а частично - смертельная сосредоточенность.
        Ты светишься, пока я, со своим мумифицированным сердцем, наблюдаю за тобой из тени. У тебя есть то, что я украду.
        Женщина. Ребенок. Ангел. Искусительница. Любить тебя - значит причинить тебе боль.
        Чему нас учит Будда? Будда учит самоотречению. Будда учит смирять желания. Желание ведет к дуккха. Дуккха - это страдание, это ненасытная жажда, которую невозможно удовлетворить.
        Но правдиво ли послание Будды? Ведь без желания нет энергии. А величайшее из желаний ведет нас от праха к свету.
        Нет. Просто послание Будды неправильно интерпретируется. Мы обречены на неудачу не потому, что нас одолевают желания. Мы обречены на неудачу потому, что наши желания недостаточно сильны…
        ПУТЬ: КРАСНАЯ НИТЬ ЯН
        Темный свет: Dir. LU4 GB19, Frc: 8 Time: 10, SUs K9 PC2
        Белый свет: Mas. GB 20
        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
        Один из бойцов подключил свой айпод к музыкальной системе Миа, и голоса «Чики герлз»[«Чики герлз» - английская женская поп-группа.] заполнили гостиную, усиленные динамиками.
        Миа вздохнула. Она с нежностью относилась ко всем ребятам, но их музыкальные вкусы часто вызывали у нее ужас. Оки однажды выбежал на ринг под песню Чесни Хоукса[Чесни Хоукс (р. 1971) - английский поп-исполнитель, автор песен, актер.]
«The One and Only».
        Направляясь на кухню проверить пасту, Миа подумала, что интересно было бы узнать, выбрал ли уже для себя песню Ник. Выбор песни, сопровождающей твое появление, - очень важное дело. Бойцы часами решали, какая песня может лучше всего отразить их личное кредо или же напугать соперника до дрожи в коленках.

«Unbreakable» группы «Бон Джови»[«Бон Джови» - американская рок-группа из Нью-Джерси.] пользовалась наибольшей популярностью в кругу бойцов, как и «The Final Countdown» группы «Европа». С другой стороны, Билли, ударившийся в христианство, любил выходить на ринг под гимн «Amazing Grace».

«Но Билли - скорее исключение», - думала Миа, глядя на его покрытое веснушками лицо и по-детски наивные глаза.
        Высокий и тощий, как жердь, он все еще жил с мамой. В вечер поединка Билли обычно появлялся на арене бледный как смерть, в халате, на котором были вышиты слова: «Иисус - наш Бог», висевшем бесформенной тряпкой на его худощавых плечах. Но потом он выходил на ринг и выбивал из своего противника дух.
        Кэролайн, жена Тома Уильямса, много вытерпевшая на своем веку, пришла на кухню вслед за Миа.
        - Чем-нибудь помочь, Миа? - спросила она.
        - Нет, спасибо, Кэролайн.
        Миа, стоявшая у плиты, бросила на нее взгляд через плечо.
        - Как у вас дела?
        У Тома через две недели должен был состояться поединок, для бедной Кэролайн это означало, что она должна стиснуть зубы и молиться о том, чтобы горькая чаша миновала их.
        - Любимые трусы Тома сели в сушилке.
        - Ой!
        Миа знала, что Том был невероятно суеверен, особенно в преддверии поединка. Сам факт того, что он не сможет надеть свою любимую экипировку, выходя на ринг, был способен повергнуть его в глубочайшее отчаяние. Он соблюдал режим с аскетизмом, которому позавидовал бы самый строгий монах, и, как один из немногих бойцов-вегетарианцев, был помешан на диетах. Миа подумала, что вряд ли Том единственный, кто будет сегодня есть только пасту. Все бойцы были тщеславны, как модели, и очень следили за фигурой. Вот почему она готовила пасту из муки грубого помола, а в соусе не было ни капли сливок. И большинство парней в этот вечер откажутся от пива, а станут потягивать диетическую колу из банок.
        - Представь себе, мне пришлось переехать в спальню для гостей. - Голос Кэролайн прервал ее размышления.
        Миа искренне удивилась.
        - Неужели ваши отношения с Томом столь плохи? - спросила она.
        - Да нет. Просто Том не хочет искушений, - Кэролайн фыркнула. - Конечно, все это просто смешно. С его изнурительными тренировками я вполне могла бы разгуливать по дому нагишом, он бы и пальцем не пошевелил. А то, что он выгнал меня из кровати, так это только ради того, чтобы успокоить самого себя: мол, вот какой он молодец, соблюдает режим.
        - Осталось потерпеть совсем немного, - улыбнулась Миа.
        - Да уж. А знаешь, - Кэролайн заметно оживилась, - секс после поединка - это что-то! Весь тестостерон, весь адреналин, гормоны радости - все так и бурлит…
        - Но только в том случае, если он одержит победу, - напомнила Миа.
        - Это верно. - Кэролайн кивнула головой. - И как меня угораздило связаться с бойцом, никак не пойму. Для библиотекарши логичнее было бы втрескаться в кого-нибудь типа Вуди Аллена. Мне иногда кажется, что я как Франсуаза Саган. Ты знаешь, она писала, что любит, когда ее мужчины ведут себя по-мужски - решительно и как дети.
        Оки просунул голову в дверь, взмахнув дредами.
        - Девочки, привет! - Он обезоруживающе улыбнулся. - Там парни пухнут с голоду. Когда будет готова еда? До Рождества?
        - Не остри, - Кэролайн запустила в него салфеткой, но Оки успел увернуться, он всегда гордился своей реакцией.
        - Да уже почти готово. - Держа дуршлаг над раковиной, Миа спросила у Оки: - Как твое ребро? Лучше?
        - Конечно. Ребро идет на поправку.
        - Отлично. В таком случае ты можешь сделать кое-что полезное. Вот, - Миа указала на дуршлаг, - вылей-ка мне сюда пасту.
        Взяв стопку мисок, Миа направилась в гостиную. Музыку уже выключили, но в комнате было шумно, так как все гости сгрудились перед телевизором и смотрели видеозапись, то издавая вскрики восторга, то постанывая от разочарования. Миа взглянула на экран. Это была старая запись поединка на закрытом ринге между Рэнди Кутюром и Педро Риццо.[Рэнди Кутюр и Педро Риццо - знаменитые американские боксеры-профессионалы, обладатели многих наград.]
        - Вот это мужество, - Джей Си тыкал пальцем в экран, где Кутюр лежал на спине, но все еще пытался последним отчаянным ударом поразить Риццо, державшегося на ногах. - Нет даже мысли о том, чтобы отступить и сдаться.
        - Возможно, мужество здесь и присутствует, но Рэнди не заслужил победу. Поделом ему.
        К ней подошел Ник.
        - Тебе помочь, Миа?
        - Спасибо. Раздай посуду, - попросила она, - и скажи, пусть идут на кухню. У нас самообслуживание.
        Когда Ник брал у нее миски, она заметила, что он едва сдерживает зевоту.
        - Ты выглядишь усталым.
        - Я просто выжатый лимон. Мой новый партнер по тренировке просто вывернул меня наизнанку сегодня утром.
        При его словах ей вдруг вспомнились серые глаза, чувственный рот, сильные руки. А еще ощущение какой-то внутренней силы. При одной мысли об этом человеке у нее перехватило дух. Миа нахмурилась.
        - Ты думаешь, это даст результат? - спросила она Ника. - Ну, занятия с ним.
        - Если я останусь после них в живых, это даст отличный результат. Но я и не припомню, когда в последний раз был настолько измотан. - Он снова зевнул. - Давай, я разберусь с этими парнями.
        Шум заметно стих, как только гости принялись за еду. Когда Миа наблюдала, как мужчины тыкают в миски вилками, наматывая на них макароны, она испытывала чувство удовлетворения. Она ощущала себя этакой матерью-медведицей, кормящей своих медвежат. Она давно знала каждого из этих людей, они были отличными ребятами. Они не вели гламурную жизнь высокооплачиваемых суперзвезд спорта, а работали полицейскими, пожарными, спортивными инструкторами, диджеями, в группе был даже один парикмахер. Но чем бы они ни занимались для того, чтобы оплачивать счета, какой бы суматошной и беспорядочной ни была их личная жизнь, спортивная дисциплина прочно поддерживала их. В доджо дружба была понятием реальным, а не каким-то отвлеченно-виртуальным. Здесь у тебя не было опции «выйти из системы», если ты устал. Тут надо было биться по-настоящему.
        Вдруг внутри у нее все похолодело. Миа смотрела на группу спортсменов, и это было так, словно она созерцала их смеющиеся лица откуда-то с очень большого расстояния. Ей казалось, что звук их голосов доносится до нее точно издалека. Что-то витало в воздухе, что-то смертоносное, что-то угрожающее.
        Она вдруг ощутила, что небольшое сообщество людей, собравшееся под желтым светом электрической лампы в ее гостиной, находится в опасности. Она не знала, что это может быть, но от адреналина, выделившегося в кровь, у нее слегка закружилась голова. Она стояла в окружении друзей, их шуток и смеха, не понимая, почему вдруг ее сердце стало биться, как отбойный молоток.
        - Миа! - Голос Кэролайн вывел ее из ступора, и она подняла глаза. - По-моему, звонят в дверь. - Кэролайн ткнула пальцем в потолок.
        Размышляя, кто бы это мог быть, Миа поднялась по лестнице. Ей все еще было не по себе. Бойцы знали, что пользоваться надо дверью, которая вела на кухню в цокольном этаже. Парадная дверь предназначалась по большей части для клиентов, но по вечерам понедельника студия не работала.
        Первое, что она увидела, распахнув дверь, была орхидея. Он держал стеклянный горшок, из которого поднимался целый фонтан белых, похожих на мотыльков, цветков. Второе, что она увидела, были его глаза - эти холодные серые глаза с пристальным взглядом.
        - Миа? Вы меня помните? Эдриан Эштон. Я заходил к вам в студию на днях. Я тренируюсь с Ником.
        Так как она молчала, он продолжил:
        - Ник пригласил меня прийти. Он сказал, что вы не будете возражать.
        - Нет, конечно же не буду.
        Он посмотрел на ее руку, которая преграждала вход.
        - Извините, - она убрала руку, явно чувствуя смущение, - пожалуйста, проходите, Эдриан.
        - Называйте меня просто Эш.
        Переступив порог, он слегка задел ее, и на мгновение она ощутила близость его высокой фигуры и мощных плеч.
        - Это вам. - Он протянул ей орхидею.
        Миа взяла цветок и внимательно посмотрела на кремовые лепестки, испещренные тонкими, как паутина, прожилками. Это было очень красиво, но, рассматривая лепестки, она неожиданно ощутила какое-то отвращение.
        - Спасибо.
        Он стоял слишком близко. Эта близость заставила ее буквально затаить дыхание. И почему вдруг ее мутит от страха, словно она неопытная девочка-подросток. Она взяла себя в руки и постаралась выглядеть достойно.
        - Очень мило с вашей стороны.
        - Не стоит благодарности. - Его голос звучал серьезно, но глаза смеялись.
        - Давайте спустимся. - Она указала на лестницу.
        Все то время, пока они спускались по ступеням, она ощущала на себе его взгляд. Когда они вошли в гостиную, лицо Ника расплылось в улыбке.
        - Эш. Давай я представлю тебя ребятам, - предложил он.
        Миа смотрела, как Ник знакомил Эштона со всеми. Было любопытно наблюдать, с какой легкостью тот вливался в коллектив. Это было очень тесное сообщество, и, хотя все ребята обладали неплохим чувством юмора, они с трудом принимали к себе чужаков. Она предполагала, что прекрасные внешние данные Эша, его очевидное финансовое благополучие и искусная элегантность скорее оттолкнут их от него. Отнюдь.
        У Ника тоже была подобная способность располагать к себе людей, но в его случае немалую роль играл тот факт, что все они были соседями, несмотря на его деньги и успех, которого он добился на профессиональной стезе. Они с Эшем были полными противоположностями. Ник - добродушный, спокойный, не склонный судить других - был приятным товарищем, с которым остальным ребятам нравилось проводить время. Миа всегда думала, что Ник - это как твой любимый свитер, за которым ты лезешь, как только становится прохладно. Эш - совершенно другое дело. С ним ты не будешь чувствовать себя так, словно знаешь его сто лет, но, без сомнения, его присутствие никогда не останется незамеченным. Она испытала его притягательность на себе и - что уж отрицать - была явно заинтригована этим человеком. Но почему же, когда она смотрела на него, у нее мурашки бежали по коже?
        Теперь Ник и Эш стояли рядом, в стороне от общей группы. Эш что-то рассказывал, а Ник искренне смеялся. Затем Эш дотронулся до плеча Ника, и жест этот был коротким, но каким-то странно интимным. Было что-то дикое во всем этом. Двое мужчин смеются какой-то шутке, известной только им, склонив головы друг к другу,
        - так они и запечатлелись у нее в мозгу.
        Она все так же пристально смотрела на них, когда услышала телефонный звонок в соседнем помещении. Когда она вошла на кухню, Оки уже взял трубку и что-то говорил. Он явно знал того, кто звонил.
        - О, чувак, это паскудство. - Оки качал головой, что выглядело как выражение сочувствия. - И что, никто другой не может его заменить?
        Последовала пауза. Оки слушал, что ему говорили на другом конце провода.
        - Ну, приятель, что я могу тебе сказать? Пойди съешь стейк. Своди жену в кино. Что-нибудь в этом духе.
        Опять пауза.
        - Заходи в «Скорпио» в следующий раз, когда приедешь, договорились? В любом случае Миа здесь. Пока, приятель, еще раз соболезную. Вот лодырь.
        Оки положил трубку.
        - Это Джефф Карузерс, - сообщил он Миа, - его поединок отменили.
        Она выхватила у него телефон.
        - Джефф? Что случилось?
        - Черт возьми, Миа. Парень просто смылся. За день до поединка. Сказал, знает, мол, что не пройдет взвешивание перед поединком, так что решил не появляться вовсе. Проклятый недоносок. - В голосе Джеффа слышался надрыв. - Двенадцать недель. Двенадцать проклятых недель тренировки - и все псу под хвост!
        - Джефф, мне очень жаль, - сказала она.
        Это в самом деле было так. Для бойца сорваться на последнем этапе тренировок - хуже не придумаешь. И уже слишком поздно искать замену, а это значит, что все титанические усилия, затраченные Джеффом на подготовку, действительно пойдут прахом, не говоря уже о психологическом настрое, который тоже теперь никому не нужен. Джефф сейчас на пике формы, но он не сможет еще несколько недель продолжать изнурительные тренировки и поддерживать боевой вес до того момента, когда найдется новый противник. Он вынужден будет вернуться к своему
«крейсерскому» весу, отдохнуть, а потом начать все заново. Джефф работал компьютерным инженером в компании, занимающейся защитой информации. И она знала, что он договорился поработать во время школьных каникул в обмен на отпуск для подготовки к поединку. Это большая жертва для отца троих детей, которые только и ждут, когда придет время отправиться на пляж.
        - Правда, очень жаль, - повторила Миа.
        Но на этот раз она знала, что говорит неправду. Она сочувствовала Джеффу, но не могла также избавиться от чувства облегчения. Только в этот момент она вдруг поняла, как сильно испугала ее гибель Валентайна. Если Джефф не будет драться, а Оки все еще не в кондиции, она может расслабиться.
        - Я звоню только для того, чтобы сообщить тебе, Миа. Никаких выходов на ту сторону, никаких снов обо мне нынче ночью. Ты можешь спать спокойно.
        - Ты тоже, Джефф, - ответила она. - Плюнь на все это, договорились?
        - Да, - теперь в его голосе сквозила усталость, - я постараюсь.
        В гостиной, куда она вернулась, каждый считал своим долгом высказаться в адрес бывшего противника Джеффа.
        - Это никуда не годится. Его должны дисквалифицировать на месяцы.
        - Да подвесить его за яйца…
        Ник подошел к ней.
        - Думаю, мне пора, дорогая. Завтра у меня назначена встреча с мастером пыток. - Он кивнул на Эша, который подошел к ним и слушал с насмешливым выражением лица.
        - Хорошо, удачи. - Она поцеловала его в щеку.
        - Я тоже удаляюсь, - сказал Эш.
        - Спасибо, что зашли. - Она взглянула ему в глаза и быстро отвела взор.
        Он явно медлил.
        - Можно заглянуть к вам на этой неделе? - спросил он. - Я бы хотел обсудить татуировку, которая пришла мне на ум.
        - Да, конечно. Заходите или позвоните мне.
        - Обязательно.
        Она смотрела, как двое мужчин шли по двору. Желтый свет струился из-за ее спины и прорезал темноту, создавая длинные тени, которые двигались вслед за ними. Два темных силуэта - сначала совершенно четко разделенные - постепенно смешались и слились в один, когда они стали подниматься по ступеням.
        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
        Он размышлял, мог ли этот боец, чей поединок отменили, находиться под ее покровительством. Похоже на то. А это значит, что в ближайшее время она не станет выходить за пределы бытия, что очень жаль, конечно. Хранительница, переступающая невидимую грань, - невозможно представить что-либо более волнующее и манящее.
        Но должен быть еще один боец, которого она защищает, нужно только выяснить - кто. И когда она выйдет за грань сущего ради этого человека, он должен знать об этом, чтобы сразу последовать за ней.
        Он повернулся к Нику - тот говорил по мобильному телефону. Странно, что покровительство Миа не распространяется на него. Он недоумевал: почему? Ведь они очень близки, это сразу заметно.
        Они с Ником только что закончили очередной цикл упражнений, и волосы у того были липкими от пота. Но глаза его выражали сосредоточенность, а голос звучал решительно. Из того, что ему удалось подслушать со стороны Ника, он понял, что кто-то предложил тому выкупить «Кайм». Весьма выгодное предложение, во всяком случае, судя по разговору.
        Ник его удивлял. Это был человек, который добился в жизни весьма заметного профессионального успеха. Многие толковые ребята из местных ждут не дождутся, когда смогут уехать подальше от родимых пенат, и стремятся наполнить свою жизнь всевозможными атрибутами успеха. Но только не Ник. Этот путешествовал налегке.
        Ник захлопнул мобильник и сунул его в карман шорт.
        - Извини.
        - Я не мог не услышать. Ты думаешь о том, чтобы продать «Кайм»?
        - Это хорошее предложение. - Ник вздохнул. - Мне необходимо обсудить его с акционерами. Но главный акционер - это я, и я думаю рекомендовать нам отказаться от продажи.
        - Почему?
        - Для меня это отличная забава. - Ник неожиданно улыбнулся, сверкнув белыми зубами на загорелом лице. - Когда я перестану получать удовольствие от «Кайма», тогда мы его предложим кому-нибудь.
        - Ты и в поединках перестанешь участвовать тогда же? Когда это больше не будет доставлять тебе удовольствие?
        Ник уже было отвернулся от него, но, услышав эти слова, остановился.
        - Нет, поединки не забава, - возразил он.
        - Разве нет?
        - Нет.
        - Тогда зачем они?
        Ник пожал плечами.
        - А как насчет смерти?
        - А что насчет смерти? - Ник вдруг насторожился.
        - Ты думаешь об этом? Когда выходишь на ринг?
        - Нет, когда выхожу на ринг, то нет.
        Он смотрел, как Ник наклонился, чтобы поднять с травы свою скомканную тренировочную майку. Много лет назад он проходил практику как молодой врач и изучал снимок головного мозга боксера, который погиб во время боя. Мозг, присоединенный к черепной коробке кровеносными сосудами, странным образом изменился в момент нокаутирующего удара. Сосуды оборвались, и как-то несуразно накренившийся мозг болтался из стороны в сторону внутри черепа, а кровь потоком заполняла пустоты. Все было осложнено еще и тем, что в стремлении любой ценой поддерживать вес боец довел свой организм до такой степени обезвоживания, что спинномозговой жидкости оказалось недостаточно, чтобы защитить мозг.
        Он вспомнил, как смотрел на снимок - на бесплотные, почти призрачные образы, плавающие в его глубинах, - три фунта тканей и крови, а еще мрачные сны и жгучее желание. Мозг - несомненно скучающий, несомненно унылый, но неустанный в поисках сильных раздражителей, на которые бы он мог осознанно реагировать. У него еще мелькнула тогда мысль, как это странно, что именно на пороге смерти человек ощущает наибольшую полноту жизни.
        Голова Ника вынырнула из майки.
        - Ну, я пошел, - сказал он. - Увидимся завтра?
        - До завтра.
        Он проследил, как Ник пересек улицу, направляясь к своей машине, и подумал, как все неожиданно переменилось теперь. Вначале он разыскал этого человека исключительно потому, что ему стало известно о его дружбе с Миа. В конце концов, если он станет другом Нику, Миа тоже примет его. Но с тех пор его интерес к Нику стал намного глубже. Когда их впервые представили друг другу, он подумал, что Ник - всего лишь еще один «воскресный» боец. Без неуемных амбиций, без особого таланта. Но он очень быстро осознал, что за благодушной наружностью его нового знакомого скрывается железная воля и большое мужество. Этот парень был воином.
        Ник обладал тем, что было ему нужно. И он решил похитить это.
        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
        Проходя мимо стола Флеша, Ник задержался.
        - Что за черт?
        - Скажи, симпатично? Как думаешь - топик с открытым животом или футболка? - Флеш смотрел на него в ожидании его авторитетного мнения.
        - Что, черт возьми, ты делаешь?
        - Одеваю Дезире.
        - Ты играешь в куклы?
        Ник уставился на экран компьютера, не веря собственным глазам.
        На аватаре была изображена сидящая на стульчике длинноногая девочка с хвостиками и глазами Бэмби.[Бэмби - олененок, герой мультсериала студии Уолта Диснея.]
        Кукла была обнажена до талии, и, судя по бюсту, Дезире была, как поется в одной из песен Бритни, «еще не женщина, но уже и не девочка».
        - Лучше топ, я думаю. - Пальцы Флеша забарабанили по клавиатуре. - А может, ей еще пирсинг в животе сделать?
        Флеш нажал еще несколько кнопок на клавиатуре, и Дезире неожиданно приобрела весьма респектабельный вид. С благодарностью она послала «благодетелю» воздушный поцелуй.
        - Нет, серьезно, что это такое?
        - Это новая социальная сеть, созданная моим другом. Немного напоминает
«Сайворлд»,[«Сайворлд» («Cyworld») - крупнейшая в Азии социальная сеть, одна из первых социальных сетей в Интернете. Основой сервиса «Сайворлд» стала концепция так называемых «мини-хомпи» - личных разделов, в которых сочеталась функциональность фотогалереи, форума, гостевой книги и личного дневника.] скажи? Тебе нужно туда заглянуть - очень прикольный сайт. Смотри, я построил свою комнату. Дезире - моя соседка. А вот мой профайл.
        Ник скосил глаза на экран.
        - Я смотрю, ты занимаешься банджи-джампингом[Банджи-джампинг - экстремальный вид спорта, прыжки со специальных высотных сооружений, а также мостов и других объектов с эластичным канатом, который крепится к ногам и иным частям тела прыгуна.] в свободное время.
        - Если ты прочтешь дальше, то увидишь, что я также знаю, кто убил Тупака.[Тупак Амару Шакур - известный американский рэпер, киноактер и «общественный деятель», чье убийство в 1996 году до сих пор не раскрыто.] - Флеш сделал глоток колы. - Если хочешь, я и тебе сооружу комнатку. Только скажи, в каком стиле ее сделать. А если попросишь меня очень хорошо, я даже разрешу тебе поиграть с Дезире. Все мои друзья могут играть с ней.
        - Ты извращенец.
        Флеш как-то вяло махнул рукой.
        - А почему ты весь потный, кстати? - спросил он.
        - Потому что я тренировался, вместо того чтобы просиживать штаны перед монитором.
        - Я думал, что перед тем, как прийти сюда, ты принимаешь душ.
        - Я принимал.
        Ник потрогал лоб. Тот был влажный. Он опять вспотел, несмотря на то, что заставил себя влезть под холодную воду после серии пыток, которую устроил ему Эштон. Возможно, это был отсроченный шок. Но что удивляло - даже забавляло его,
        - он отчаянно хотел произвести впечатление на этого человека. Хотя добиваться, чтобы его погладили по головке, в общем-то, было не в его стиле.
        Преодолевая боль, Ник уселся за рабочий стол и быстро просмотрел форум. Как он и ожидал, было новое сообщение от Стрекозы. Парень явно становился одним из наиболее «плодовитых» участником форума, и хотя его послания были довольно странными, Ник поймал себя на том, что начинает отслеживать их. У человека был весьма любопытный взгляд на вещи по меньшей мере.
        Что такое поистине великий боец? Тот ли это боец, который не знает поражений? Или это умный боец, который владеет дальним ударом и прекрасно работает ногами, что позволяет ему избегать травм?
        Или же это тот боец, который принимает удары? Боец, который движется вперед, не боясь того, что ждет его, - кто не заботится о том, что может проиграть. Кто снова и снова покидает свой угол, пока не достигнет кровавой победы или не будет повержен и не захлебнется в своей собственной крови.
        Великий бой - это тот, который ведет умелый боец. Любой чемпион достоин восхищения. Но великий боец - это боец, обладающий качеством, которое трудно определить, качеством, которое найдется не у всех. Он обладает мужеством.

«Что ж, тут со Стрекозой не поспоришь, - подумал Ник. - Мужество либо есть, либо его нет».
        Он вышел с сайта и, повернувшись на стуле, открыл нижний ящик стола. Он больше не собирался сидеть на «Кайме» сегодня. Он успел вовремя запостить новые приключения Рика Кобры, а больше ничего срочного не наблюдалось. Это означало, что он наконец-то может сосредоточиться на информации, которую дал ему Ли, - ее надо проверить.
        Покопавшись в ящике, он нашел газету, где были напечатаны имена четырех погибших бойцов. Положив газету рядом с компьютером, он ввел имя первого из них в систему поиска.
        В течение следующего часа Ник блуждал по Интернету, переходя от ссылки к ссылке. Как он и ожидал, все эти парни были скромными бойцами «выходного дня» - как Валентайн. На момент смерти ни один из них не имел ни серьезных травм, ни каких-либо необнаруженных заболеваний. Но больше ничего общего между ними Ник не обнаружил. Жили они в разных частях Соединенного Королевства, дрались в разных залах. Первый боец погиб пять лет назад, последний - если не считать Валентайна
        - всего за год до него. Один был боксером, два других занимались кикбоксингом. Валентайн практиковал тайский бокс. Пятый же боец, Билл Мьюзо, занимался боями без правил. Один умер через день после того, как завершил поединок. Трое других
        - спустя два дня, а Валентайна смерть настигла через три дня после того, как он вышел на ринг. Один из бойцов свой бой проиграл, один - свел к ничьей, а трое, включая Валентайна, поединки выиграли. Единственный общий знаменатель - это сам бой. Все эти мужчины умерли спустя один или несколько дней после поединка. И, несмотря на все признаки, которые могли бы свидетельствовать об обратном, ответ на вопрос о причине их смерти надо искать на ринге.
        Сняв телефонную трубку, он набрал справочную. Ему нужно было поговорить с женой Валентайна, но он не хотел спрашивать номер ее телефона у Миа. Какой смысл расстраивать ее притянутыми за уши теориями.
        Ник никогда не встречался с женой Валентайна. Он никогда не разговаривал с ней и не имел представления, о чем, собственно, намеревался спросить ее.

«Не думаете ли вы, что кто-то мог убить вашего мужа?» - не очень-то располагающее начало беседы.
        Однако, представившись ей, он понял, что все намного проще, чем можно было ожидать. Она без проблем приняла его объяснение, что они с Валентайном дружили с детства, поблагодарила его, когда он выразил ей соболезнования, и сама начала разговор о Валентайне. Собственно говоря, она едва успевала переводить дух. Поток слов, обрушившийся на него, заставил его осознать, как она одинока.
        - Здесь, в Ливерпуле, нет никого, кто бы знал его, когда он был маленьким, - сказала она с сожалением. - Приятно поговорить с кем-то, кто был знаком с ним прежде.
        - А ему нравилось в Ливерпуле?
        - Да. Но он скучал по Лондону. Ему не хватало «Скорпио» и поединков. Вы знаете, что он бросил ринг? Ну, перед тем последним боем.
        - Да, я знаю. Одна общая знакомая говорила мне. Возможно, вы знаете ее. Миа Локхарт.
        - Миа? Вы друг Миа?
        Стоп. Что-то пошло не так. Интонация ее голоса резко переменилась от дружеского расположения к явной враждебности.
        - Ну, - постарался он оправдаться, - мы же все жили по соседству и выросли вместе, вы знаете, наверное. Миа, Валентайн и я. Наши дома стояли - рукой подать. И я знаю, что Миа всегда очень интересовалась его спортивной карьерой.
        - Интересовалась? - переспросила она. - Что же, можно это назвать и так, конечно. Но Валентайн уж очень зависел от этой женщины.

«От этой женщины»? О нет. Неужели Миа и Валентайн…
        Но Эмми, видимо, поняла, какое впечатление произвели ее слова, и быстро продолжила:
        - Позвольте, я объясню. У моего мужа ничего с ней не было. Валентайн никогда бы на это не пошел. Но, вы знаете, она нашла способ пролезть в его жизнь.

«Нет, - подумал Ник, - я не знаю».
        В эту минуту он почувствовал себя посторонним.
        - По счастью, - продолжала Эмми, - я была здесь не единственной, кто думал, что пора ему разорвать эту пуповину. Он не мог просто обвинить меня в том, что я разыгрываю ревнивую жену.
        Где-то в доме заплакал ребенок.
        - Ох, простите, - сказала она, спохватившись, - мне надо идти.
        - Да, я понимаю, - задумчиво ответил Ник. - Спасибо, что поговорили со мной.
        - Мне это доставило радость. - Ее голос стал тихим и очень грустным.
        Прежде чем повесить трубку, она призналась:
        - Мне даже не с кем поговорить о нем, понимаете?
        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
        Кровь у Арта текла очень сильно. Миа была зла на себя. Она могла догадаться с самого начала, что парень пьян. Он пришел в студию воинственно настроенный, и от него несло «Листерином».[«Листерин» - средство для полоскания ротовой полости с мягким ментоловым вкусом.] Обычно это бы ее насторожило, и она бы не приблизила к нему «Анжелику» ни на йоту. Алкоголь в крови может спровоцировать обильное кровотечение, а работать в таких условиях для мастера татуировки очень трудно. Но почему-то она не заметила признаков того, что парень накачался, а теперь уже было поздно. Промокнув кровавые подтеки бумажным полотенцем, она снова включила машинку.
        - Миа…
        Миа подняла глаза. Лайза стояла на пороге, держа сумку под мышкой. Слегка склонив голову, она дала понять, что хочет поговорить наедине. Миа выпрямилась на стуле.
        - Я сейчас приду, - сказала она и, сдернув перчатки, вышла, оставив Арта созерцать потолок наедине с собой.
        - Ты домой? - спросила она Лайзу, выйдя за дверь.
        - Я встречаюсь с Руфусом у кинотеатра. У нас билеты на последний сеанс. Но мне не хочется оставлять тебя с этим парнем.
        - Все будет нормально. Я почти закончила.
        - Я не знаю, Миа, но у меня какое-то нехорошее предчувствие. Он - опасный мужик, уголовник.
        Лайза намекала на то, что у Арта были татуировки на руках и на сгибах пальцев, сделанные шариковой ручкой. Это был явный признак того, что нанесли их ему в тюрьме. Но если бы они с Лайзой отказывали каждому парню, отмотавшему срок, - потеряли бы значительную часть клиентов.
        - Со мной все будет в порядке. - Миа ободряюще кивнула головой. - Ты можешь идти развлекаться. Давай.
        Она помахала Лайзе рукой, когда та вышла за калитку.
        Вернувшись обратно в комнату, она увидела, что Арт сидит, вытянувшись в струнку, и рассматривает свою грудь.
        - Что за хрень ты мне здесь наделала? - Он ткнул себя в плечо похожим на обрубок указательным пальцем.
        Краска смешалась с кровью, и вместо четко очерченной татуировки получилась клякса, похожая на неумелый детский рисунок. Миа присела на корточки и вытащила из нижнего ящика передвижного столика новую пару перчаток.
        - Не надо паниковать, - сказала она, не оборачиваясь, - это только на поверхности. Все, что мне нужно сейчас сделать, - убрать излишки краски и крови. Почему бы вам снова не прилечь?
        Она улыбнулась ему в надежде, что это его успокоит, а потом снова склонилась над ящиком. Очень глупо с ее стороны было поворачиваться к нему спиной. С поразительной скоростью он сорвался со стула и, оказавшись сзади, ударил ее головой о тележку.
        - Не ври мне, сука!
        Боль, которую она ощутила, стукнувшись лбом об острый край своего столика, была сильной и резкой. Когда он толкнул ее, она сидела на корточках и от удара потеряла равновесие. Как только она упала на бок, он сильно пнул ее ногой и бросил на пол лицом вниз. В следующий момент он уперся коленом ей в спину и схватил ее за волосы.
        Неожиданность нападения словно оглушила ее. Она сопротивлялась и отталкивалась руками, стараясь вырваться из-под него, но он был очень тяжелый. Тогда она забросила одну руку назад и схватила его за руку, впившись ногтями в мягкую кожу на запястье. В ответ он так резко рванул ее за волосы, что чуть не свернул ей шею, отчего у нее на глаза навернулись слезы. Охватив свободной рукой ее горло, он сжал его. Конечно, ему было не очень удобно, но он был настолько силен, что скоро перед ее глазами вспышки света смешались с темными пятнами, мутнея. Она даже не могла вскрикнуть. Она надеялась, что он повернет ее к себе - тогда у нее бы появилось куда больше возможностей для маневров, она могла бы ударить его коленом или локтем, или хлопнуть его по носу ладонью, или выцарапать глаза. Но он явно дожидался, пока она отключится.
        И казалось, это вот-вот случится. В ушах у нее зашумело, она чувствовала, что куда-то проваливается…
        Но вдруг давление на горло прекратилось, и тяжесть, давившая ей на спину, исчезла. Арт издал какой-то странный блеющий звук. Так быстро, как только могла, Миа бросилась от него прочь, уползая на руках, точно змея. Достигнув стены, она, затаив дыхание, обернулась. Приподнявшись на локтях, она, не веря своим глазам, уставилась на сцену, которая открылась перед ней.
        Арт стоял прямо, но ноги его вздрагивали. Голова низко висела, так что подбородок касался груди, он тяжело дышал - глубокими, ужасными всхлипами, - как будто ему отчаянно не хватало воздуха. За его спиной стоял Эдриан Эштон. Он держал руку Арта, вывернув ее за спину. Эштон посмотрел на нее.
        - Хотите, чтобы я вызвал полицию?
        Она мгновение колебалась. Потом покачала головой.
        - Нет, не нужно.
        - Уверены?
        Она утвердительно кивнула.
        Эштон схватил Арта за плечо и потащил его к выходу. Доведя до двери, он толкнул его в спину и выставил на улицу. Когда он закрыл за Артом дверь, Миа уже поднялась на ноги.
        - Ушел? - спросила она.
        - Ушел.
        - С ним все в порядке?
        - Наверняка. Ну, пропоносится в ближайшие часов двенадцать, но не более того.
        Она посмотрела на него с сомнением. Не то чтобы ей не нравилась мысль о том, что в ближайшее время Арт не слезет с горшка, но парень выглядел так, словно вот-вот скончается. И эти звуки, которые он издавал…
        - А что вы с ним сделали?
        - Я соединил зажим запястья с нажимом на точку дим чинг на его предплечье. Это очень больно, человек начинает задыхаться, его ноги немеют, - улыбнулся он, - а потом возникают проблемы с желудком.
        - Но вы уверены, что ничего страшного с ним не случится?
        - Не волнуйтесь, Миа. Это техника поражения уязвимых точек, которой обучают в полиции Токио. Она отлично работает, но совершенно безвредна.
        Она вдруг почувствовала, что у нее нестерпимо болит горло. Она закашлялась, чувствуя жжение. Он подошел к ней, лицо его было сосредоточенно.
        - Что сейчас гораздо важнее - в порядке ли вы, Миа?
        - Со мной все хорошо.
        Если под «хорошо» понимать приступ тошноты и озноб. Она начала ощупывать голову в поисках лысин. Ей казалось, что этот козел вырвал у нее целые клоки волос.
        - Почему вы не хотите, чтобы я позвонил в полицию?
        - Мне не нужна огласка. Представьте, сколько клиентов решатся прийти ко мне, если этот парень начнет болтать в газетах, что он разозлился на меня потому, что я сделала ему плохую татуировку.
        - Так и было?
        Она выразительно на него посмотрела. Он усмехнулся.
        - Ну хорошо. Но вы не можете обижаться на меня за этот вопрос. Ведь я пришел сюда сегодня, чтобы дать вам работу, мисс Локхарт. Но мы поговорим об этом позже. Сейчас неподходящий момент.
        - Нет, отчего же.
        На ватных ногах она направилась к рабочей кушетке.
        - Вы здесь. Давайте поговорим. Что вы придумали?
        Несколько мгновений он пристально смотрел на нее.
        - Пару лет назад, - начал он, - я посетил монастырь Ват Пхо в Бангкоке. Там я обнаружил группу монахов, которые делали гостям татуировки. Эти татуировки должны были обеспечить защиту тем, кто их носил, помочь им успешней осуществить их путешествие по жизни. Я надеюсь, мы сможем сделать нечто подобное - нечто уникальное и эксклюзивное.
        - А почему вы не попросили одного из тех монахов сделать вам такую татуировку, когда представлялся случай? Они мастера боди-арта.
        - Мысль о том, что какой-то мускулистый монах будет атаковать меня трехфутовой палочкой для еды, как-то не привлекала. И потом, я все-таки вполне западный человек и полон соответствующих предрассудков - мне нужно быть уверенным в том, что инструмент должным образом простерилизован.
        - А что, по-вашему, вам даст эта татуировка?
        - Защиту, что же еще? - Его голос сделался почти прозрачным.
        - Защита зависит от человека, который делает татуировку, а не от самого рисунка. Смотрите. - Она указала на эскиз, который висел на одной из стен студии.
        Это была мандала, наполненная очень тонкими фигурками.
        - Это тоже защитная татуировка, - продолжала Миа, - она выглядит привлекательно, и все символы на ней исполнены значения. Но на самом деле с таким же успехом вместо мандалы можно изобразить Дональда Дака. Все зависит от намерений человека, который делает татуировку, - от его личной энергетики. Не от татуировки. Символы сами по себе не имеют никакого значения, если за ними нет смысла.
        - И что?
        - Я не монах, Эдриан.
        Он прикоснулся к символам Усуи, нарисованным вокруг ее запястья.
        - Нет, но ты практикуешь Рейки. Ты исцеляешь своей энергией. - Он перешел на
«ты».
        Она отдернула руку, чувствуя, как ее охватывает раздражение.
        - Татуировки могут лгать… так же, как люди. История тату полна рассказов о символах, которые приносили проклятие и неудачу.
        - Я полагаю, что могу довериться тебе. - Он едва заметно улыбнулся.
        Она внимательно посмотрела на него, явно сбитая с толку.
        - Ты - ученый, врач, - она тоже перешла на «ты», - и ты говоришь мне об исцелении. Еще и не лекарствами, а энергией. Мне кажется, что это…
        - Что?
        - Это… удивительно, - добавила она, запнувшись.
        - Прекрасно. Я ненавижу быть предсказуемым.
        Неожиданно Миа почувствовала, что смертельно устала. Только теперь она осознала, как сильно болит ушибленный лоб.
        - Может быть, поговорим об этом в следующий раз? А то после всего, что случилось…
        - Безусловно. А сейчас я, пожалуй, сделаю тебе чай. Очень сладкий. У тебя шок.
        - Да нет, со мной правда все отлично.
        - Сама же сказала, что я врач. Ты должна меня слушаться. Давай-ка. - Он аккуратно взял ее под локоть и повел к двери. - Идем. Кухня у тебя внизу, правильно?
        В кухне он настоял, чтобы она села. Не спрашивая разрешения, он открыл холодильник.
        - У тебя есть лед?
        - Лед? Нет, льда нет.
        Он открыл морозильную камеру и заглянул внутрь.
        - Ладно, ничего страшного. Это тоже сойдет.
        Он достал пакет замороженной брюссельской капусты и завернул его в полотенце.
        - Вот. Приложи это ко лбу, пока я завариваю чай.
        Она прислонила капусту к ушибленному месту и наблюдала за тем, как он наполнил чайник водой и достал из буфета две кружки. Его движения были точными и изящными. Это странно расслабляло - забыть о контроле и все просто предоставить ему.
        - Чай? - Он быстро взглянул на нее через плечо.
        - Вон там, в банке.
        Он налил ей чай и не только положил сахар в кружку, но даже размешал его, пока нес, как поступают с маленькими детьми или тяжелобольными. В обычных обстоятельствах это могло бы показаться излишним, но в данный момент воспринималось как забота.
        - Спасибо.
        Она положила пакет с капустой на стол и взяла кружку, наслаждаясь теплом, разлившимся между пальцами.
        - А это еще кто?
        Она быстро подняла глаза. Он указывал в сторону окна.
        - А это Свитпи.
        Он подошел к занавеске и подсунул палец под брюшко Свитпи.
        - Она не хочет идти ко мне.
        - Она не такая. Сначала тебе придется завоевать ее доверие.
        - Тогда продолжим знакомство. - Он осторожно потрогал спинной гребешок Свитпи.
        - Где ты ее нашла?
        - Я всю жизнь держу хамелеонов. Мама подарила мне мою первую Свитпи, когда мне было десять лет.
        - Крутая мама. Моя подарила мне золотую рыбку.
        - Свитпи - мой третий хамелеон. Ты знаешь, они живут не так долго.
        Он вернулся к столу и сел рядом с ней.
        - Есть африканская легенда, - произнес он, - согласно которой боги планировали подарить хамелеону вечную жизнь.
        - Но?
        - Но хамелеон упустил свой шанс. Он был слишком медленным и опоздал. Боги оскорбились и ушли.
        - Это очень грустная легенда.
        - Как и большинство легенд.
        Помешивая чай, он смотрел в чашку и слегка хмурился. Длинные ресницы скрывали выражение его глаз. Он действительно был очень красив. Ей всегда казалось, что маленькие изъяны необходимы для того, чтобы красота не казалась приторной, но черты лица этого человека были настолько совершенными, что вряд ли что-то могло сделать его еще более привлекательным. К тому же Эдриан Эштон мог быть кем угодно, только не слащавым нарциссом. Изгиб его рта выражал осязаемую чувственность, а в глазах ясно угадывались недюжинный ум и способности. У него была изумительная для мужчины кожа. Она плотно обтягивала выступающие скулы - гладкая, с незаметными порами, буквально сияющая здоровьем.
        Встречаясь с ним до этого, она чувствовала в нем нечто, что заставляло ее относиться к нему с опаской. Она не могла бы объяснить и самой себе, что это было.
        Возможно, тому виной почти физическое ощущение исходившей от него брутальной энергии - словно в глубине его натуры скрывался некий источник взрывоопасной силы. Тот факт, что его движения всегда были размеренны и поражали мягкостью, только еще больше подчеркивал это его качество. Однако сегодня вечером его особенности показались ей даже привлекательными. Кроме того, она посчитала, что нужно более дружелюбно относиться к человеку, который только что спас ее, словно рыцарь из сказки. Она отодвинула кружку.
        - Хорошо, я сделаю, что ты просишь. Я сделаю тебе татуировку.
        Он быстро вскинул глаза.
        - Правда?
        - Да.
        - Отлично. - В его голосе слышалось искреннее ликование. - Это будет настоящее приключение - моя первая татуировка.
        - У тебя уже есть конкретная задумка?
        - Да. Но я расскажу тебе о ней позже. А теперь, я думаю, тебе нужно поспать. Ты выглядишь измотанной.
        - Я провожу тебя.
        Ночной воздух был теплым и почти прозрачным. Свет из кухни освещал двор, разрывая темноту оранжевыми проблесками. Она протянула ему руку на прощание.
        - Спасибо, что зашел.
        - В нужное время и в нужное место.
        Он сделал вид, что не заметил протянутую ему руку, и коротко поцеловал ее в лоб, прикосновение его губ было нежным.
        - Похоже, будет шишка, - заметил он.
        - Неважный из меня боец, - вздохнула она.
        - Поединок поединку рознь, Миа, - возразил он, - то, чем ты занимаешься в доджо,
        - это как вода из родника, чистое искусство. А на улице - там совсем другое дело.
        - Но это случилось не на улице, это случилось у меня дома.
        - Собственный дом часто бывает наиболее опасным местом, потому что здесь мы чувствуем себя защищенными. Мы расслабляемся и теряем бдительность.
        - Наверное.
        - Ты испугалась?
        Она на мгновение задумалась.
        - Нет, все произошло слишком быстро. Страх - это предчувствие того, что должно произойти, а не само событие.
        - Да, похоже на то, ты права.
        Она смотрела, как он пересекает двор. Поставив ногу на первую ступеньку лестницы, которая должна была вывести его на улицу, он обернулся и посмотрел на нее, стоявшую в дверном проеме.
        - Спокойной ночи, Миа. И сладких снов. Ты их заслужила.
        ПОХИТИТЕЛЬ
        Мы живем только раз, но если все сделать правильно, то и раза достаточно.
        Джо Льюис
        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
        КНИГА СВЕТА И ПРАХА ДЛЯ РОЗАЛИИ
        XXXIV
        Стрекоза ассоциируется с иллюзией, магией, видениями и снами. Это тотем бога Хиро, покровителя воров.
        Хиро, с его скупым сердцем и фокусом со стрекозами, целый рой которых он прячет в складках плаща. Попадая в дом своей жертвы, он выпускает стрекоз. Их прелестные, поблескивающие крылышки так ослепляют домочадцев и приводят их в такой восторг, что они даже не замечают, что их грабят.
        Красота может быть очень коварной. Красота и правда - далеко не одно и то же. Красоту можно использовать для того, чтобы поймать свет…
        ПУТЬ: ЖЕЛТЫЙ ДРАКОН
        Темный свет: Dir. SI3, Frc: 1 Time: 6, SUs K5 PC
        Белый свет: LU2
        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
        Наступило прекрасное лето. Длинные светлые дни и короткие теплые ночи, когда на небо цвета имбирного эля поднимался светящийся лунный серп. С каждым вечером этот малюсенький осколок света становился все больше, пока однажды, выйдя на улицу, Миа, Ник и Эш не обнаружили, что он превратился в большую желтую луну, как из сказок.
        Как это произошло? Как человек, который еще недавно был совершенно ей незнаком, так быстро сделался неотъемлемой частью ее существования? Тот день, когда он появился, чтобы вырвать ее из грубых рук Арта, стал поворотной точкой. Спустя всего несколько часов после его поступка Миа уже даже мысли не допускала, что Эдриан Эштон может исчезнуть из ее жизни. Почему она совсем недавно думала, что его трудно понять? Почему испытывала к нему враждебность?
        Двое мужчин. Она уже не могла думать о них по отдельности. Она закрывала глаза и видела их рядом, один темный, другой светлый. Ник - голубоглазый, кудрявый, крепко сложенный, ниже, чем Эштон. Эш - с его изящными руками и прекрасным телом. Она представляла, как стоит у пагоды в парке, а они оба бегут к ней. Капельки пота поблескивают у них на руках и на лбу. Зубы сверкают ослепительной белизной на загорелых лицах. А затем они внезапно налетают на нее - полные рвущейся наружу всеподавляющей силы. Перебрасываясь шуточками, они, играючи, хватают ее, подбрасывают вверх, раскачивают, как на качелях, придерживая за талию. Ослепительный красный свет солнца брызжет ей в глаза, и она сжимает веки, чтобы спастись от головокружения.
        Сначала она составляла им компанию во время бега, но наступил такой день, когда ей пришлось прекратить это и только наблюдать за тем, как они тренируются. Ей стало трудно выдерживать их долгие кроссы. Щурясь от солнца, она прикрыла глаза ладонью и смотрела, как они отдаляются от нее. Ей стало грустно.
        Ник заметно менялся. Его тело становилось упругим и мускулистым. Наблюдая, как он тренируется в доджо, она была поражена его сосредоточенностью. Однажды Чилли сказал ей, что, согласно буддистской философии, когда ученик готов принять своего учителя, тот обязательно появится. Эш, вне всякого сомнения, появился вовремя. Даже теперь, когда была пройдена лишь половина пути, Миа ясно видела, что Ник подготовлен гораздо лучше, чем перед предыдущими поединками.
        Это было лето красоты и дружбы. Она даже задавалась вопросом, будет ли она вспоминать эти дни, когда состарится. Вернет ли она в памяти время, когда все они были молоды, уверены в себе и полны неугасимой энергии. И будут ли эти воспоминания так же ярки и жизнерадостны, или время иссушит их, превратив в пепел. Если бы только можно было остановить время. Иногда Миа ловила себя на том, что, тренируясь в доджо, под аккомпанемент голосов, смеха, окруженная постоянным движением, она испытывает желание остановить течение времени, и желание это настолько велико, что у нее даже дух перехватывает.
        Спустя несколько недель, когда ночи стали холоднее, а дневной свет сделался не таким ярким, она вернулась в памяти к этим месяцам и поняла, что она просто оказалась в плену у красоты и та играла ее чувствами. Красота может коварно просочиться под все уровни защиты, которые ты выставляешь, и сделать тебя очень уязвимым. Яркое солнце отбрасывает глубокие тени.
        - Это самцы.
        Миа взглянула в сторону, куда смотрел Эш. Множество стрекоз плавно парили над водой, присаживались на камыши и снова взмывали ввысь. Их прозрачные крылышки поблескивали на солнце.
        - Откуда ты знаешь? - удивилась она.
        - Самки не так ярко окрашены. Давай присядем здесь, под деревом, - он указал рукой в тень, - и посмотрим, как Ник справится.
        Миа перевела взгляд на Ника - он медленно входил в воду. На нем были высокие болотные сапоги. Вид Ника с удочкой в руке казался ей чем-то невероятным. Рыбалка - это своего рода шик, достояние богатых, что-то из разряда дорогого виски и твидовых костюмов. Именно в такие моменты она совершенно четко понимала, что в Шотландии Ник приобрел привычки, которые совершенно ей чужды.
        Она присела рядом с Эшем, прислонившимся спиной к стволу дерева, и снова стала наблюдать танец стрекоз.
        - Тогда почему самцов так много? - спросила она через некоторое время.
        - Они в поиске.
        - Пропитания?
        - Нет, женщин. Любая самка, покажись она теперь, будет атакована. - Он приподнял бровь. - Это, конечно, несколько брутально. На брюшке каждого самца стрекозы имеются такие зубчики, он впивается ими в голову самки и утаскивает ее.
        - Очаровательно. А откуда у тебя такие глубокие знания по этому поводу?
        - Я обожаю стрекоз, - он кивнул, - они совершенные хищники. Быстрые, красивые, смертоносные. К тому же как вид они обладают необыкновенной живучестью - найдены останки стрекоз, которым более трехсот пятидесяти миллионов лет.
        Она снова посмотрела на гладкие, как шелк, дрожащие крылышки. Прежде ей казалось, что стрекоза - всего лишь прелестная героиня детской сказки. И ничего больше.
        - Стрекозы имеют голову шаровидной формы, у них огромные глаза, которые поворачиваются на триста шестьдесят градусов и видят все вокруг. Они обладают невероятной гибкостью и меняют направление полета так быстро, что их жертва почти не имеет шансов на спасение. Их лапы смертоносны - они снабжены острыми шипами, - которые позволяют им схватить жертву на лету и полакомиться ею прямо в полете. Примерно так же некоторые из них занимаются сексом, если можно так выразиться.
        - Они съедают самок? - ужаснулась Миа.
        Его губы нервно дернулись.
        - Нет, они спариваются в полете. Но надо уточнить, что это относится не ко всем видам стрекоз. Есть разновидности, которые действуют вполне по правилам и часами прижимаются друг к другу, если тебя это утешит.
        - Да не очень. Сначала несчастной самке протыкают голову, а потом еще принуждают к какому-то тантрическому сексу…
        - Ну, - он как-то вяло улыбнулся, - такова жизнь.
        Некоторое время они молчали. Ник дошел до середины реки. Он бросил лесу, она сразу ушла глубоко, кончик же барахтался на воде, темно-коричневой, как хорошо проваренное пиво.
        - А у него здорово получается, - сказал Эш. - Это непросто.
        - Угу.
        - Ник - отличный парень, - продолжил он.
        - Это правда. - Миа кивнула. - Не думаю, что у него есть хотя бы один недоброжелатель. Обычно он нравится людям.
        - Это потому, что у Ника очень недвусмысленный взгляд на жизнь. Если ты почитаешь приключения его Рика Кобры, ты это поймешь. Подобная позиция привлекает людей. У большинства из нас нет такой внутренней определенности.
        - Рик Кобра всего лишь вымышленный персонаж, Эш, - возразила Миа.
        - Но Ник вкладывает в него свою душу. Он искренне верит в то, что добро восторжествует.
        - Ты имеешь в виду, что это наивный взгляд на жизнь? - Ей вдруг показалось, что он критикует Ника, и она поспешила защитить старого друга.
        - Я не совсем это имел в виду, - уточнил он. - Простой не значит наивный. Ник счастливчик. Я завидую ему.
        Она не ответила. Ник что-то подцепил на удочку, его лицо, обращенное к ним в профиль, выражало крайнюю сосредоточенность.
        - А почему вы с Ником не вместе, Миа? - спросил он неожиданно. - Ты же знаешь, что он без ума от тебя.
        Какое-то мгновение она колебалась, не зная, стоит ли ей отвечать на этот очень личный вопрос.
        - Я не могу ответить точно, - вздохнула она. - То, что связывает нас с Ником, это… очень тонко, чисто…
        Она остановилась, испытывая явное затруднение, не зная, как объяснить ему, что она боится всех этих предательских ситуаций, которые часто возникают в отношениях между людьми. Копить обиды, манипулировать друг другом, то приближать, то отдалять от себя. В таких отношениях всегда есть тот, кто любит, и тот, кто позволяет себя любить. Даже ее родители не избежали подобного. Она всегда старалась побороть чувство, которое испытывала к Нику, и на это существовали веские причины. Ник был ее спасительной гаванью. Если их отношения изменятся, это будет волнующе, но может начаться шторм. Зачем рисковать?
        Она поднялась, чувствуя неизвестно откуда взявшееся беспокойство.
        - Пожалуй, пойду к нему, - сказала она, - на реке наверняка прохладнее.
        Подойдя к берегу, как раз напротив Ника, она сбросила босоножки. Приподняв платье выше колен, она осторожно поставила в воду одну ногу. Ник прошел назад и, положив удочку на берег, протянул руку, чтобы помочь ей войти в реку. Он улыбнулся ей. Держа свою руку в его руке, она заглянула в его голубые-голубые глаза. Он правда был прекрасным парнем. Про себя она всегда знала, что они предназначены друг для друга. Почему она колебалась? Ей стоило бы больше верить в него, да и в себя тоже. Но она - не ее мать. Молли любила Хуана, но она могла позволить себе быть раздражительной и пренебрежительной. Молли была для Хуана великой страстью, но ее отец никогда не смирился с тем, что Молли исполняла миссию хранительницы, пусть даже ее отношения с мужчинами, которым она покровительствовала, были равны отношениям сестры с братьями. Она бы не хотела, чтобы у них с Ником случилось так же. Миа сделала еще шаг вперед.
        - Ой!
        - Что такое? - Ник нахмурился. - Что случилось, Миа?
        Она опустила глаза. Вода цвета меда была довольно прозрачной, и она увидела кровь, стекающую красной дорожкой с ее ноги, и осколок стекла, врезавшийся в подошву. Ник выругался. Через секунду он поднял ее на руки и понес из воды на берег. Она обхватила руками его шею, чувствуя легкое головокружение и озноб, охвативший ее, несмотря на то что солнце припекало довольно сильно. Она слышала, как бешено колотится сердце Ника, в отличие от ее собственного, замершего в ожидании. Все остальное же потеряло ясность и словно растаяло в тумане. Мелочи, незаметные прежде, казались наиболее важными и приобретали какую-то сверхъестественную очевидность. Напрягшиеся вены на предплечье Ника, синяки на сгибах его пальцев. Мелкие морщинки, собравшиеся вокруг глаз Эша, когда он взял ее ступню в руки.
        - Это придется вытаскивать, - Эш внимательно посмотрел на нее.
        Она заметила, что уголок его рта нервно дернулся.
        - Ты готова, Миа?
        Она кивнула, ощущая, что все происходит как в замедленной съемке. Она как-то смутно осознавала, что Ник держит ее руку в своей руке.
        - Глубоко вдохни, - Эш ухватился за осколок в ноге, - а теперь выдохни.
        В следующее мгновение его пальцы повернулись, и стекло, обильно измазанное кровью, выскользнуло из ее ноги в его руку.
        - О боже, это, должно быть, больно. - Ник побледнел.
        Она только покачала головой. В какой-то момент боль буквально сковала ее, но потом, когда осколок вышел, стало терпимо.
        - Тут придется зашивать, - Эш внимательно рассматривал рану, - но сначала нужно наложить повязку.
        Он достал из кармана белый носовой платок и умело обернул его вокруг свода ее стопы.
        - Как ощущения? - поинтересовался он.
        - Нормально, - ответила она, - со мной все хорошо.
        - Уверена?
        - Вполне.
        И внезапно, взглянув на сосредоточенные лица мужчин, она почувствовала к ним обоим столь сильную симпатию, что даже закашлялась.
        - Миа? Все в порядке? - В глазах Ника она прочитала сильное беспокойство.
        Она отвела взгляд.
        - Да, я в порядке. Правда. Спасибо, что вытащил меня. И тебе… - она обернулась к Эшу, - за то, что подлатал.
        - Воин и целитель. - Эш улыбнулся.
        - Вы мои герои, - ответила она и протянула руки к обоим.
        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
        Голод овладел им. Он шал его из узкого пространства квартиры в царящую за окном ночь. Больше всего на свете похитителю хотелось отправиться в ее дом. Но он не доверял самому себе.
        И потому он продолжал бороздить Уэст-Энд, часами блуждая по улицам, на которых жило множество звуков и обильно струился свет. Свет повсюду. Светящиеся рекламы мелких торговцев, мелькание светофоров на перекрестках, мерцающие вывески ресторанов и ослепительно белая иллюминация безукоризненно чистеньких витрин больших магазинов. А вокруг человеческие тела - они куда-то спешат, толкаются, волнуются, - и все эти тела наполнены светом. Он вглядывался в лица, в светящиеся глаза, в поблескивающие зубы и представлял, что видит тайный свет, струящийся в жилах каждого из этих тел, точно живая ртуть.
        Этот невероятный свет смешивается с химическими элементами внутри переливающихся, словно капли росы, клеток, поднимается по бледному позвоночному столбу, дает искру электрическому мозгу.
        Голод. Ему приходится сжимать руки, засунутые в карманы куртки, в кулаки, и он чувствует, как от усилия у него потеют подмышки. Голод настолько силен, что он едва справляется с ним. Но он точно знает, что его вызвало.
        Ее маленькая, упругая ножка в его ладони. Кровь, стекающая красной, упрямой струйкой между его пальцев. Цветочная пыльца, прилипшая, точно желтый восклицательный знак, к ее платью на плече. Ее лицо, на котором дрожат тени листьев, шелестящих у нее над головой, ее кожа, которая кажется прозрачной. Ее рот, слегка приоткрытый от боли.
        В какой-то момент ему почудилось, что их сердца соединились. Он чувствовал каждый удар ее сердца так, словно оно билось в его груди. И он снова искал следы крови на своей руке, ее крови. Крови, которая вытекла из ее тела, крови, в которой был заключен свет. Все внутри него трепетало. Никогда прежде он не испытывал столь яростного, неукротимого влечения.
        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
        - Отлично выглядишь, Ники.
        - Ты тоже, мама, - Ник улыбнулся матери.
        Это была правда. Яркие, темные глаза и густые, как мех, ресницы делали ее по-прежнему привлекательной женщиной. Она была полновата, но сохраняла гибкость и подвижность. Лодыжки у нее были тонкие, и она любила выставлять их напоказ, надевая высокие каблуки. Она обладала очаровательно низким голосом с едва заметной хрипотцой. Греческий акцент и далеко не всегда правильный порядок слов в предложении по-прежнему отличали ее английский, несмотря на то что она давно уже жила в Соединенном Королевстве. Порой это звучало даже трогательно.
        - Возьми-ка тортика. - Мать пододвинула к нему тарелку с угощением.
        - О, никаких сладостей, мама, у меня скоро поединок.
        Она нахмурилась.
        - Ради чего ты все время рвешься сражаться…
        Ник смотрел на нее с нежностью, но углубляться в тему явно не собирался. Они уже столько раз говорили об этом прежде. Он отпил чай из чашки.
        - Миа шлет тебе горячий привет, - сказал он.
        - Ах, Миа! - Лицо матери прояснилось. - Как она?
        - У нее все отлично. Она недавно повредила ногу, но теперь снова тренируется.
        - Вы просто созданы друг для друга, Ники. Это судьба. Я так и сказала Молли, когда вы с Миа родились.
        - Ты мне постоянно твердишь об этом.
        - Если ты не сделаешь ее своей, найдется кто-нибудь другой, кто уж не пропустит. Надо быть более настойчивым, Ники. Тебе следует схватить ее в объятия, целовать ее и повторять, что она прекрасна. Да и что я говорю тебе. Ты сам должен знать такие вещи.
        - Значит, путь к сердцу женщины лежит через ее тщеславие.
        Мать бросила на него раздраженный взгляд.
        - Ты возвращаешься сегодня в Лондон? - спросила она.
        - Да, самолет через три часа. Но мне надо заглянуть еще в одно место перед отъездом. А это значит, - он встал из-за стола, - что мне пора уходить.
        Она проводила его. Выйдя из дома, они тепло обнялись, Ник поцеловал мать в макушку.
        - Ты счастлива, мама? - спросил он тихо.
        - Да, Ник, вполне. Дональд - очень хороший человек.
        - Я знаю.
        Он действительно так считал. Не так-то легко было его отчиму много лет назад принять в свою жизнь язвительного, грубоватого подростка, но он сумел сделать это с невозмутимым спокойствием, и Ник был благодарен ему за это. К тому же Дональд всегда был добр к его матери.
        Ник открыл дверцу машины, которую взял в аренду, и сел за руль. Отъезжая, он приоткрыл окно.
        - Так что, схватить ее в объятия, целовать и говорить, что она прекрасна?
        - Да, - мать живо кивнула, - что-то в этом роде, во всяком случае.
        Улыбаясь, он вырулил на дорогу, но только взглянул на часы - и ему стало не до веселья. Он слишком загостился у матери. Ему нужно поторопиться, если он хочет осуществить то, что задумал, да еще вовремя успеть в аэропорт.
        Одно из имен бойцов, попавшихся ему в списке тех, кто умер весьма таинственной смертью, было Билл Мьюзо, он занимался боями без правил. Ник прилетел в Шотландию, чтобы проведать мать, а заодно и поговорить с Барри Драйвером, тренером Мьюзо, который имел собственный зал в Эдинбурге. У Мьюзо не было ни жены, ни подруги, а это означало, что тренер - это человек, который лучше всего знал бойца и мог рассказать о его жизни.
        Спортивный зал Драйвера выглядел довольно убого. Он располагался в полуподвальном помещении за железной дверью. В прямоугольную комнату никогда не заглядывал дневной свет. Тяжелые боксерские мешки были все в рубцах, заклеенных клейкой лентой. Но все-таки это был доджо, куда спортсмены приходили добросовестно работать. Потому, едва переступив порог помещения, Ник почувствовал себя комфортно. Драйвер боролся с худощавым юношей, который дышал сквозь свою капу, совсем как Дарт Вейдер. Ник наблюдал, как тренер сильно навалился на своего ученика, развернув его голову, и вынудил парнишку после нескольких безуспешных попыток высвободиться, признать свое поражение. Все еще оставаясь на ковре, Драйвер взглянул на Ника.
        - Чем могу? - спросил он.
        - Я Ник Даффи. Я вам звонил.
        - А, да.
        Драйвер легко поднялся на ноги. Ник заметил, что у него невероятно маленькие ступни и розовые подошвы.
        - Идемте ко мне в контору, - пригласил Драйвер и повернулся к юноше. - Неплохая работа, Джимми, - похвалил он, - теперь ступай пропарься хорошенько.
        После спартанского зала Ник ожидал, что офис Драйвера будет чем-то вроде отделения для заморозки мяса в холодильнике, но тот оказался неожиданно уютным. Толстые ковры. Скромная композиция из цветов на столе. На одной из стен - доска с фотографиями бойцов и членов клуба.
        - Так вы хотите узнать о Билле? - Драйвер опустился на вращающийся стул у рабочего стола и пригласил Ника сесть напротив.
        - Что вы можете мне рассказать о нем?
        - Он был прирожденным бойцом.
        - Плохие привычки? Ночные гулянки? Выпивка? Женщины?
        - Нет, это не про Билла. Он был очень целеустремленным. И он никогда так не тренировался, как перед последним поединком. Он был на пике формы. - Драйвер поднялся. - У меня есть его фотография, сейчас покажу.
        Он прошел к доске на стене и уверенно снял один из снимков, выбрав его среди множества прочих. Ник взглянул на фото. Мьюзо только что закончил тренироваться
        - его тело блестело от пота. Как и у большинства бойцов в его виде спорта, у него были массивные плечи, а верхняя часть тела бугрилась мускулами. На фотографии Мьюзо широко улыбался. Кто-то стоял рядом с ним, но фотография была обрезана, все, что Ник смог увидеть, - это руку неизвестного человека, лежащую на плече Мьюзо.
        - Это снято во время последней спарринг-сессии Билла. Через два дня после этого он вышел на бой. Вот этот парень, - Драйвер показал на руку, заинтересовавшую Ника, - был его спарринг-партнером.
        - А он, случайно, не здесь? Можно мне с ним поговорить?
        Драйвер покачал головой.
        - Нет. После смерти Билли я его не видел. Он сказал, что больше не может ходить в этот зал, слишком много болезненных воспоминаний, которые давят на него. Это вполне понятно, я думаю. Они были весьма близки, эти двое. - Он снова показал на фото.
        - А какие качества были лучшими у Мьюзо?
        - Отличная прыгучесть. Очень мощная энергия. Не сиюсекундная. Полная уверенность в собственных силах.
        - А если описать его одним словом?
        Драйвер помедлил немного, раздумывая. Потом сказал:
        - Мужество. Он был мужественным, этот парень. Он не всегда одерживал победу, но никогда не сдавался. Это мужество. Оно либо есть у вас, либо его нет. Его не выпросишь, не возьмешь в аренду, не украдешь.
        ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
        Они опять обсуждали татуировку Эша. Миа по-прежнему относилась к этой затее с сомнением.
        - Это будет больно. Особенно если ты настаиваешь на том, чтобы сделать ее именно там.
        Он вздохнул и пообещал:
        - Я постараюсь кричать не слишком громко.
        - Но это твоя первая татуировка. Ты должен понимать, что как она получится, так и получится. Ее уже не переделаешь.
        - Я рискну.
        - Но ты уверен, что тебе нужна именно такая татуировка?
        - Давай остановимся на ней, Миа. Мне кажется, она будет выглядеть отлично. А что тебя смущает?
        И в самом деле что? Она и сама не могла объяснить, почему так нервничала по этому поводу. Эш тоже выглядел сегодня немного взволнованным. Он барабанил пальцами по поверхности стола. Выражение его лица было напряженным, под глазами наметились темные круги.
        - С тобой все в порядке?
        - Да, конечно. Так когда мы займемся этим? - Он показал на лист бумаги с эскизом будущей татуировки.
        Она взглянула на рисунок. Что бы она там себе ни надумала, эскиз был хорош. Он хотел, чтобы татуировка была уникальной, и он это получил.
        Татуировка должна была состоять из глифов, символов, восточных идеограмм и значков. Он предоставил ей все исходные данные, а ее задача состояла в том, чтобы соединить их в уникальный визуальный образ. Она решила выстроить их в длинный, змеевидный рисунок, который как бы обнимет его тело, протянувшись через бедро от одной его части к другой. Он сказал ей, что хочет татуировку в зоне хара,[Хара в буквальном переводе с японского - «живот».] и она понимала почему. Хара - это хранилище жизненной энергии, центр жизни. На Западе, если хотят убить человека, целятся в сердце. А на Востоке - в зону хара. Чилли как-то рассказал ей, что «харакири» буквально означает «вспарывание живота», для того чтобы ци вышла наружу. Именно поэтому самураи, которые совершают сэппуку,[Сэппуку (другое чтение тех же иероглифов - харакири) - ритуальное самоубийство путем вспарывания живота, принятое среди самурайского сословия средневековой Японии.] вскрывают свое тело, вонзая мечи именно в эту зону.
        Она не имела понятия, что обозначают символы, которые ей предстояло перенести на кожу Эша, и это только усложняло все. Даже используя трафарет, очень легко совершить ошибку, а было очень важно, чтобы каждый знак и каждый иероглиф наносились в полном соответствии с оригиналом. Даже малейшая потеря концентрации могла обернуться катастрофой. Только один неправильный штрих, и значение символа полностью меняется. Она никогда не забудет, как один ее приятель однажды нанес гигантский китайский иероглиф на спину своего клиента. Татуировка должна была обозначать что-то очень глубокое, способствующее перемене жизни, но из-за одной неправильной линии превратилась в «куриную лапу».
        Среди иероглифов и идиосинкразических знаков, которые Эш вручил ей, было несколько цифр: 8,15, 33,81,271.
        - А вот это, - он ткнул пальцем в бумагу, - нужно вытатуировать прямо на кикаи танден.
        Кикаи танден располагалась примерно в двух дюймах ниже пупка. Это был своеобразный внутренний компас тела, центр равновесия и дыхания - возможно, самая важная точка в боевых искусствах. А числа, судя по всему, имели большое значение для Эша. Миа пристально посмотрела на него.
        - А что это такое?
        - Цифры.
        - Это я вижу. Но что они означают?
        Он только пожал плечами в ответ.
        Его уклончивость рассердила ее.
        - Это что, номер лотерейного билета?
        - Отличная мысль. - Он вдруг усмехнулся, и мышцы вокруг его глаз, напряженные прежде, расслабились.
        - Возможно, так и получится. Они принесут мне удачу. Нет, моя дорогая, эти числа
        - мой энергетический код. Это дни, в которые излучения света из моего тела лучше всего под даются корреляции.
        - И что, твое тело на самом деле излучает свет?
        - Не только мое, твое тоже.
        - Но, - она смотрела на него точно зачарованная, - это правда?
        - Да, правда. Внутри тела действительно находится свет, и это доказано. Немецкий ученый по имени Фриц Попп, - к слову, он был номинирован на Нобелевскую премию, не просто какой-то подозрительный субъект, - так вот, он открыл, что человеческое тело излучает биофотоны.
        - Свет внутри тела… Напоминает ци.
        Он снова пожал плечами.
        - Кто может сказать точно, что этот свет и есть ци? Я в это верю. Но большинство ученых не верят. А есть и такие, которые упорно отрицают саму идею, что свет может находиться внутри человеческого организма, и отчаянно борются с подобными исследованиями. Но это касается не только человека, конечно. Всякое живое существо излучает определенный поток фотонов, от нескольких единиц до нескольких сотен. Растения, животные. Люди.
        - Сияющие от счастья люди. Мне это нравится. Прям как у «Ар. И. эМ».[«Ар. И. эМ.
        - американская рок-группа. «Сияющие от счастья люди» («Shiny happy people») - название одной из песен данного коллектива.]
        - Но не нужно относиться к этому слишком серьезно. Пучок капусты брокколи излучает больше света, чем человек. - Он криво улыбнулся. - Чем выше взбираешься по древу эволюции, тем меньше света. Но здесь… Здесь вообще все крайне запутано.
        - Не могу сказать, что понимаю что-то в биофотонах. Но я точно знаю, что могу почувствовать ци.
        - Конечно можешь, Миа. - Его улыбка несколько смягчилась. - У тебя даже нет необходимости наблюдать поток фотонов в лаборатории. Ты просто знаешь. Я видел, как ты тренируешься. Ты твердо стоишь на земле. Большинство из нас упражняются в красноречии, занимаясь семантическим анализом, ты же интуитивно ощущаешь эту энергию и погружаешься в нее.
        Она отвела взгляд, чтобы скрыть смущение.
        - В любом случае, - продолжал он, и голос его потеплел, - очень важно не беспокоить систему. Сохранять потоки биофотонов когерентными, а ритм их излучения постоянным. Это поддерживает организм здоровым. Мне повезло - мой энергетический код остается неизменным уже довольно продолжительное время. Излучения света в определенные дни совершенно одинаковые из года в год. Неплохая причина увековечить эти числа на моем теле, как думаешь? Как подтверждение желания.
        - Желания?
        - Да, того, чтобы так продолжалось и дальше. И никогда не менялось.
        - Все меняется, Эш. И мы не можем препятствовать этому.
        - Нет, можем. Надо только знать как.
        Что-то темное мелькнуло в глубине его глаз. В какой-то момент она явственно ощутила, что он хочет протянуть руку и прикоснуться к ней, но он сунул руки в карманы и, ей показалось, сжал их в кулаки. Она почувствовала сильное нервное напряжение в нем. Однако голос его оставался ровным и слегка небрежным.
        - Ну и когда у нас день свидания? Эскиз готов. Когда приступим?
        Миа прикоснулась рукой к длинной линии магических знаков.
        - Похоже на змею.
        - А мне кажется, на волну.
        - Ладно, - она глубоко вздохнула, - давай сделаем это. Но сначала мне нужно подготовить трафарет. Так что мы можем встретиться, ну, скажем, в четверг.
        Он кивнул, соглашаясь.
        - Хорошо, в четверг.
        Он приехал в десять вечера уже после того, как студия закрылась. В своей спальне наверху Миа слышала, как Лайза впустила Эша внутрь, а потом прокричала ей, что уходит. Ее голос звучал нагло. Чуть раньше она спрашивала, нельзя ли ей остаться посмотреть, но Миа твердо стояла на своем. Нет, нельзя. Она и так нервничала по поводу этой работы, и зрители ей были совершенно ни к чему. К тому же она всерьез подозревала, что единственное побуждение Лайзы - строить глазки.
        Когда Миа вошла в студию, она обнаружила, что Свитпи уютно устроилась на руке у Эша. Казалось, ее природная агрессивность бесследно исчезла. Как и все прочие, Свитпи попала под чары Эша. Он взглянул на Миа.
        - Ты не боишься, что она убежит?
        - Убежит?
        - Ну, возможно, и не убежит, но ты понимаешь, что я имею в виду. Я нашел ее возле открытого окна. С той стороны.
        Миа открыла кран над раковиной и начала тщательно мыть руки. Перебивая звук воды, текущей из крана, она сказала:
        - Обычно с ней такого не случается. Я ни разу не видела ее на подоконнике снаружи. Внутри - да. Мне всегда казалось, что ей не хочется покидать это место.
        - Я ее понимаю. Мне бы тоже не захотелось.
        Миа бросила на него взгляд через плечо.
        - Уверен, что ты ее разбаловала, вот что я имею в виду.
        - Да, она весьма избалованная особа. Но я тоже завишу от нее, и очень сильно. Я даже не могу себе представить жизнь без Свитпи.
        Миа вытерла руки и натянула перчатки.
        - Итак, - она глубоко вздохнула, - почему бы тебе не снять рубашку?
        У него были широкие плечи и узкие бедра, как у пловца, и неплохая мускулатура. Однако грудь - совершенно плоская, как у боксера или бойца, не перекачанная, как у штангистов. Он лег на спину, расстегнул ремень на джинсах и опустил их ниже бедер. Миа вдруг смутилась. Но тут же страшно рассердилась на себя. Эш был далеко не первым парнем, с которым ей предстояло работать. Случалось немало и других клиентов мужского пола, которые просили ее сделать им татуировки куда в более интимных местах.
        - Здесь надо побрить, - сказала она оживленно, пытаясь скрыть смущение.
        - Да, пожалуйста.
        Она внимательно посмотрела на него. Выражение его лица было вполне серьезным.
        Она взяла с подноса приготовленную заранее одноразовую бритву. Прикоснувшись лезвием к его коже, она с удивлением заметила, что у нее дрожит рука.

«Прекрати!» - строго сказала она себе.
        Еще раз глубоко вздохнув, она осторожно провела бритвой по шелковистым волоскам, темно-коричневой змейкой уходящим вниз. Бросив бритву в корзину для мусора, она смочила бумажное полотенце антисептической жидкостью и протерла место, на котором предполагалось делать рисунок. Потом взяла другое полотенце, провела по нему чистым шариковым дезодорантом и прижала его к телу.
        - Это для того, чтобы сделать трафарет, - объяснила она. - Мне нужно, чтобы ты снова поднялся и встал перед зеркалом. Я хочу понять, как ляжет татуировка.
        Кожа - это не ровный холст. Мышцы сжимаются и разжимаются, и это имеет огромное значение для того, как смотрится татуировка. Хороший специалист по боди-арту всегда принимает в расчет мускулатуру натурщика. Именно поэтому она хотела приложить трафарет к его телу прежде, чем начать работу.
        Когда он встал перед зеркалом, она присела перед ним на корточки и приложила трафаретный рисунок к его коже. Даже сквозь латексные перчатки она ощущала жар, исходивший от его тела, и с досадой почувствовала, что краснеет. Не отрывая взора от трафарета перед собой, она очень медленно убрала его, оставив на коже едва заметные пурпурные образы.
        Судя по ним, татуировка должна была лечь отлично. Волна изгибалась красиво и изящно. Она прикоснулась пальцами к пурпурным теням.
        - Это то, что ты хотел?
        Она подняла глаза. Он смотрел на нее потемневшим, слегка затуманенным взором.
        - Когда я начну работать, ничего нельзя будет исправить. Ты должен быть уверен.
        - Я уверен.
        - Ну, тогда давай сделаем это.
        Кожа.
        Нет ничего более привлекательного или чувственного. И нет более мучительного напоминания о том, что вы смертны.
        Стоит вам только «обвенчать» свою кожу с чернилами, и вы лишаетесь свободы на всю жизнь. С этого момента вы несете на себе особую отметину, постоянно демонстрируя визуальный ключ к тому, что тревожит вашу душу. Она может свидетельствовать о страстном желании, о любви, о надежде. Но может рассказывать и о ненависти.
        Его кожа была превосходна. В блеклом белом свете лампы она сияла от избытка жизни. Лампа освещала довольно узкий клочок комнаты, тогда как остальная ее часть тонула в сумерках, а за окном было совсем темно. Изредка с улицы доносились приглушенные звуки.
        Пока она работала, оба молчали. Напряженность между ними не ослабевала, и она чувствовала, что он постоянно смотрит на нее. Конечно, взаимоотношения между мастером тату и клиентом всегда носят оттенок интимности. Интимности физической в первую очередь - кожа, кровь, нервы, - но и эмоциональной тоже. Мастеру доверено сделать осязаемой мечту клиента, его желание, настолько глубокое и несбыточное, что он готов не расставаться с его изображением до самой смерти.
        Она откинулась назад и на мгновение закрыла глаза. Да, это была непростая работа. Вызов. Надо выполнить рисунок так, чтобы иероглифы не только были точны и хорошо читались, надо постараться придать всему образу очарование, сделать его красивым. Это была очень кропотливая работа, в которой не могло быть места для ошибки или неточности.
        - Ты не возражаешь, если мы закончим на сегодня? Мне кажется, я теряю сосредоточенность.
        - А сколько сеансов нам понадобится, чтобы закончить, как думаешь?
        - Если мы будем тратить где-то по часу каждый раз, то… три, возможно, четыре.
        Кожа Эша была раздражена и покрылась красными пятнышками. То, насколько сильно будет сочиться кровь в процессе нанесения татуировки, как правило, сугубо индивидуально. У Эша было много крови. Она даже подумала, что у него в теле ее слишком много. Мерцающие капли все время выступали из-под кожи, придавая свеженанесенным линиям рисунка ярко-красный оттенок. В этом было какое-то своеобразное очарование. Но также в этом заключалась еще одна причина, по которой она больше не хотела продолжать. Она аккуратно промыла рисунок холодной водой и спиртовым раствором.
        - А ты всегда знала, что станешь мастером боди-арта?
        Она повернула голову и посмотрела на него. Он по-прежнему лежал на спине, подложив руку под голову. Теперь пришла ее очередь смотреть на него сверху вниз. Это было странно. Он был намного выше ее.
        - Я думаю, да. Мне никогда не приходило в голову заняться чем-либо еще. Моя мать посвятила этому занятию много лет жизни.
        - Расскажи мне о ней.
        - Ну, моя мать была особенной личностью. - Она явно колебалась. - Иногда рядом с ней люди чувствовали себя… не слишком комфортно.
        Он не промолвил ни слова, ожидая, пока она продолжит.
        - Некоторые считали ее ведьмой. Ее обвиняли в том, что она верит во все фантастическое, невероятное и слишком подвержена предрассудкам.

«Что было совершенно незаслуженно», - подумала Миа про себя.
        Да, Молли старалась скрыться от ослепительного сверкания вечности в полутьме обычной земной жизни. Она чутко ощущала, что за пыльным занавесом повседневной реальности скрываются некие могущественные силы. Она завещала своей дочери мир, который был не совсем ординарным. Но она отнюдь не была суеверной. Черная кошка была для нее просто черной кошкой. И ничем больше. Ведь иной раз вы не проходите под лестницей вовсе не потому, что боитесь, что это принесет вам несчастье, а просто очень не хотите, чтоб она упала вам на голову. Оборотни, вампиры, всевозможные сверхъестественные существа - все они существуют только на страницах книг.
        - А твоя бабушка?
        - Я никогда не знала ее. Она умерла еще до того, как я родилась. Мама говорила, что она обладала весьма свободным духом.
        На самом деле Молли употребила другое слово. Она сказала «авантюрным». Зная Молли, это должно было означать, что ее собственная мать часто действовала по наитию. «Будь что будет», как говорится.
        Она снова взглянула на него.
        - А ты? Как ты пришел к решению, чем стоит заниматься в жизни?
        - У меня медицинские корни. Мой отец был врачом. Когда мне было четырнадцать лет, я как-то заглянул к нему в офис. Он не слышал, как я вошел. Он смотрел видеозапись. На ней было заснято помещение в госпитале, где находились доноры для пересадки органов. Их мозг был уже мертв, но их поддерживали при помощи аппаратов, и они выглядели как живые. Они дышали, их кровь была теплой. На видео был запечатлен процесс изъятия органов у особенного пациента - у моей бабушки.
        - Ты хочешь сказать, что видел, как забирают ее органы? Когда был совсем ребенком? - Миа с ужасом смотрела на него.
        - Ну, я попрощался с ней за несколько дней до того, в больнице. А изъятие органов - вполне миролюбивая процедура. Хирурги-трансплантологи подходили по одному, не все вместе. Один забрал ее печень. Другой - почки. Третий - глаза. И конечно сердце. Ты знаешь, что сердце может биться само по себе, даже вне тела? Я помню, как стоял за креслом отца и надеялся только на то, что он не повернется и не заметит меня, потому что тогда мне придется уйти и я не увижу всего. Мне очень не хотелось уходить. Вся эта процедура просто захватила меня.
        Она почувствовала, что ее тошнит.
        - И что? Он обнаружил тебя?
        - Да. Мне здорово влетело.
        - Наверное, тебе снились кошмары по ночам после этого?
        - Меня посещали сны, но это было не совсем то, что ты имеешь в виду. А органы, которые я видел, прекрасны. Они сияют. И я отчетливо помню, что именно тогда я впервые понял, что мой отец ошибается - он абсолютно не прав. До того времени он был огромным авторитетом в моих глазах, как бы сокровищницей знаний, единственным источником истины. Но в тот день, до того как выставить меня из комнаты, он со всей уверенностью пытался убедить меня в том, что я вижу мертвого человека. То есть тот факт, что она дышала, а сердце ее билось, не делало ее живой, по его мнению, потому что мозг ее умер. «Вместилище души», как выразился мой отец. Он был религиозным человеком.
        - А ты не поверил ему?
        - Нет, не поверил. Я не думаю, что душа находится в мозге или в сердце. Даже в том маленьком возрасте я чувствовал, что душа, или жизненная сила, - называй, как хочешь, - это нечто более всеобъемлющее. Что тело, разум и дух неделимы.
        - Значит, твой извилистый путь был проложен для тебя твоим отцом, как мой - матерью.
        - Наверное. Но реальный толчок произошел позднее - когда я уже вырос. Особа, которая несет полную ответственность за то, кем я стал, - это маленькая девочка. Ее зовут Розалия.
        Она посмотрела на него с недоумением, он улыбнулся.
        - Может быть, в один прекрасный день я расскажу тебе эту историю.
        Он посмотрел на часы.
        - Уже поздно.
        Лежа на спине, он не мог видеть, что она делает на его коже. Миа глубоко вздохнула, чувствуя, что снова начинает нервничать.
        - Хочешь подняться и взглянуть?
        Он встал и подошел к зеркалу.
        - Нравится?
        Ее озадачило его молчание.
        - Да. - Он протянул руку и прикоснулся пальцами к своему отражению. - Да, - повторил он.
        Потом он повернулся к ней.
        - Это даже лучше, чем я ожидал.
        Она вздохнула с облегчением.
        - Я наложу повязку, пожалуйста, не снимай ее до завтра, хорошо?
        Он кивнул. Направляясь к ней, он слегка запнулся.
        - Ты в порядке?
        - Это мое больное колено. Старая травма. Она не особенно меня беспокоит, но иногда напоминает о себе, - он улыбнулся, - но только это между нами. Не говори Нику, а то он сообразит, что у него есть надо мной преимущество.
        - Могила. - Она торжественно кивнула.
        Когда он оделся, она открыла ему дверь. Он вышел. Вдалеке в ночном воздухе разливался звон церковных колоколов. Все вокруг как будто было наполнено колдовскими чарами. Он прикоснулся пальцами к ее щеке.
        - Мне очень нравится то, что ты сделала. Спасибо.
        - Пожалуйста.
        Прикосновение его пальцев пронизывало ее насквозь.
        - В то же время на следующей неделе?
        - В то же время на следующей неделе.
        ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
        Флеш подключил свой айпод к колонкам и на полную громкость врубил «Weak» группы
«Сканк анэнси».[«Сканк анэнси» - британская рок-группа.] Войдя в здание, Ник сразу услышал музыку. По какой-то непонятной причине Флеш вдруг воспылал страстью к протестному року девяностых, и Скин[Скин - вокалистка группы «Сканк анэнси».] была его новым идолом. В то же самое время Флеш неожиданно увлекся куклами Барби и тратил довольно приличные деньги на eBay и других подобных сайтах, удовлетворяя свой новый интерес. В результате в офисе поселилась целая армия пластиковых блондинок с голубыми глазами.
        Элегантно откинувшись, они сидели на столе у Флеша и кокетливо выглядывали из-за груды книг и компьютерных дисков. Все это страшно действовало Нику на нервы.

«Я так слаба-а-а, но нет слез для тебя…»
        Черт возьми. У соседей наверняка руки чешутся прибить его. Едва переступив порог офиса, Ник быстро подошел к Флешу и убрал громкость.
        - Что ты себе думаешь? Хочешь, чтобы нас выставили отсюда?
        Флеш пожал плечами. Он явно был не в духе. Флеш очень редко проявлял сильные эмоции, и это насторожило Ника, он внимательно посмотрел на него.
        - Что случилось?
        - Да ничего. Просто мистер «Я так крут, что круче меня только яйца» заходил, пока тебя не было.
        Ник понял, что Флеш имел в виду Эша. Пожалуй, Флеш оставался единственным, кто не попал под его очарование.
        - Мерзкий тип, - сказал он Нику после того, как встретился с Эшем впервые.
        - Почему ты так думаешь?
        - Не знаю, я просто чувствую это. Вот здесь чувствую. - Флеш сжал свою худощавую руку в кулак и прижал ее к сердцу.
        Ник подумал, что услышать такое от человека, который дружит с Лилит, повелительницей тьмы, и который целыми днями зависает в чатах с другими взрослыми мужиками, тратящими свои сбережения на политически некорректных кукол,
        - это уж слишком. Он наблюдал, как Флеш с явным раздражением отсоединяет колонки.
        - Он сказал, что был поблизости и хотел узнать, не пообедаешь ли ты с ним сегодня. Я бы не доверял этому парню, дружище. Я тебе точно говорю.
        Ник покачал головой, предупреждая его.
        - Он мой друг, ясно?
        Так оно и было. Эш очень быстро стал его лучшим другом. Ника даже поражало, с какой скоростью их отношения достигли такого уровня. Эш сделался для него не просто другом, товарищем по тренировке, он стал тем человеком, с которым Ник был готов поделиться самым сокровенным. Ник никогда ни с кем не говорил о Миа - даже Оки ничего не знал о его истинных чувствах к ней. Но однажды вечером, после очередного весьма напряженного поединка, что-то вдруг подтолкнуло Ника, и он открылся Эшу.
        - Я думаю, что наши отношения с Миа должны стать более близкими.
        Ничто в лице Эша не изменилось, ни один мускул не дрогнул.
        - Меня удивляет, что ты до сих пор все еще медлишь с этим.
        - Это страх, я думаю. Банальный страх. Всю жизнь мне везло. - Ник улыбнулся. - Моя матушка всегда говорила, что планеты покровительствуют мне. Но вот с Миа… Я всегда боялся, что это как раз тот случай, когда планеты просто попадают на землю.
        - Когда ты с ней поговоришь?
        - Скоро.
        - Перед поединком?
        - Нет. Не волнуйся. - Ник покачал головой. - Я думаю, что после.
        - Это хорошо. Ты не должен упускать цель из виду. Не должен расслабляться.
        - Да, ты прав. Но после боя внимательно следи за мной. Я собираюсь последовать совету матери и сбить ее с ног.
        Флеш угрюмо махнул рукой на большой конверт из манильской бумаги.
        - Это пришло для тебя.
        Ник опустился в свое крутящееся кресло и открыл конверт. Это был старый выпуск
«Файтерз оун», журнала по боевым искусствам. Ник заказал его, потому что в нем публиковалась подробная статья о Бене Доббе, одном из тех бойцов, которые умерли так же загадочно, как и Валентайн.
        Несмотря на все возрастающее разочарование, Ник все-таки не бросал свое расследование смерти этих спортсменов. Мысленно он даже называл их теперь «мои бойцы» - настолько плотно они вошли в его жизнь. Даже если он занимался чем-то другим, они незримо присутствовали в его подсознании, он постоянно держал в голове мысль о них. Несколько мужчин с натренированными телами и горящим взглядом - полным язвительного недовольства и презрения - постоянно преследовали его, они притягивали к себе его внимание, словно добивались, чтобы он узнал, что же все-таки случилось с ними.
        Пару раз Ник даже подумывал о том, чтобы рассказать о своих поисках Миа и Эшу, но все-таки сдерживал себя. Особенно ему не хотелось расстраивать Миа - лучше все-таки подождать, пока что-то на самом деле не прояснится. Пока не появятся реальные доказательства. А вот их, эти доказательства, найти, как оказалось, было очень непросто. Он разговаривал с множеством различных людей: тренерами, подружками, женами, друзьями, даже менеджерами и владельцами клубов. И почти все они говорили одно и то же: у этих бойцов не было врагов, они были здоровы и к моменту кончины достигли пика формы.
        - Да он готов был из кожи выпрыгнуть, - сказал о своем подопечном тренер Бена Добба, описывая его физическое состояние перед поединком.
        - Да он капли в рот никогда не брал, - уверял тренер Трэвиса Дина, одного из кикбоксеров.
        Да, все было так. Но сердца их перестали биться.
        Ник также поговорил с терапевтами Дина и Добба. Первый просто послал его, а вот второй оказался более вежливым.
        - Во время вскрытия его проверяли по всем статьям, мистер Даффи. Аллергия, яд, наркотики, лекарственные препараты. Была проделана просто адская работа. Это было необходимо, потому что он был застрахован на весьма солидную сумму, и страховая компания требовала детального анализа, ее интересовала каждая мелочь, которая могла иметь значение в этом деле.
        Страховка. Возможно, во всем виноват презренный металл, деньги. Ник даже некоторое время всерьез обдумывал версию о том, что жены и подруги всех погибших спортсменов тайком сговорились и вступили в заговор, чтобы сорвать куш. Ерунда, конечно. Больше подходит для сюжета о приключениях Рика Кобры. Оказалось - как ни странно, - что Дин был вообще единственным, кто застраховал свою жизнь.
        - Мы всегда думали, что это надо сделать, - сказала ему Лайза Энгель, подруга боксера Стефа Гриндла. - Это было бы особенно важно, если бы Стеф получил травму на ринге, но у нас никогда не хватало денег.
        Статья в «Файтерз оун» оказалась поверхностной и не дала никакой новой информации. Расстроенный Ник выбросил журнал в мусорную корзину.
        Но должно же что-то быть. Какая-то маленькая пропущенная деталь, которая является ключом ко всему. И если он продолжит поиски, то найдет ее.
        ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
        Уже много лет прошло с тех пор, как он в последний раз ходил по больничным коридорам в качестве врача. Но все запахи по-прежнему были очень знакомы ему. Так же, как и зеленоватые сумерки в затемненных палатах, где изувеченные люди покоились на высоких металлических кроватях.
        Было уже очень поздно. Часы посещений давно закончились, и в длинном пустом коридоре горел тусклый свет. Он воспользовался черной лестницей, чтобы обойти медицинский пост в коридоре, и его пока не заметили. Он прикоснулся к бедру и потрогал повязку под одеждой. Только что закончился очередной сеанс в студии, и кожа все еще оставалась чувствительной после уколов иглами.
        Часы, которые они с Миа проводили вдвоем, создавали их особое, личное пространство - весь остальной мир отодвигался на второй план. И это были совершенно особые часы, полные внутренней близости, каких прежде у него не случалось ни с одним человеком. Он даже сознательно возвращался к этим свиданиям в своих снах, в навязчивом стремлении переживать эти мгновения снова и снова. Когда он закрывал глаза, перед ним возникало ее лицо, оно как бы парило, покачиваясь, точно суденышко на волнах. Мягкие очертания рта, слегка приподнятые скулы, кожа, совершенно обесцвеченная - и это просто ужасно - ярким светом лампы за ее плечом. Ее пальцы прикасаются к его телу с таким отточенным мастерством, что напряженные до предела нервы, кажется, искрят, как электрические провода, когда иголки прикасаются к ним. Удовольствие и боль. Она поднимает глаза, обрамленные угольно-черными ресницами. Встречаясь с ней взглядом, он думает о летних ночах, о свете, который заключен в темноте, и о зеркальной глади вод.
        Смущение.
        Перед ним открывается коридор, линолеум на полу по-больничному чист и блестит. Зачем он, собственно, пришел сюда? Ему даже трудно подобрать слова, чтобы описать причины, которые побудили его к этому позднему, тайному визиту. Все, что он знает наверняка, так это то, что он сбился с пути и ему необходимо напомнить самому себе, куда и зачем он движется. Каково оно, это самое великое желание на свете?
        Он останавливается около открытой двери. В палате очень светло, и ему хорошо видно. Пациент внутри - женщина. Кровать приподнята, и она полулежит-полусидит, опираясь на белые подушки. Глаза ее закрыты, тонкие руки вытянуты вдоль тела. Одна нога выглядывает из-под одеяла.
        Он заходит в палату и останавливается перед кроватью, пристально вглядываясь в ее лицо. Скорее всего, она была очень привлекательной в молодости, у нее тонкая кость, хрупкое строение. Но подбородок ее обвис. Руки обмякли и покрылись морщинами. Кожа головы приобрела неестественный ярко-розовый цвет. Он посмотрел на ее ногу и заметил, что пальцы ног у нее изящные. Но ногти на них пожелтели и ороговели.
        Он ничего не знал об этой женщине, но ему не нужно было заглядывать в историю ее болезни, чтобы понять - она умирает. Он как будто чувствовал, как работает каждый ее орган, видел армию неутомимых бактерий, притаившихся в ожидании. Он даже представлял себе, что видит сквозь кожу, как взбесившиеся от ярости ферменты стучатся в тонкие стенки клеток, готовые разорвать в клочья эту поблескивающую оболочку и, словно наполненный ядом поток, хлынуть внутрь, поедая, превращая в жижу, просто пожирая все тело, пока оно - лишенное света - не разрушится само по себе.
        Женщина пошевелилась, ее голова откинулась на подушки. Она открыла глаза. Когда ее взор остановился на нем, она улыбнулась ему с такой нежностью, что сердце у него вздрогнуло. Он благодарно сжал ее руку.
        - Спасибо, - сказал он. - Вы мне помогли.
        Ее пальцы устало дрогнули.
        - Спите, - прошептал он. - Возвращайтесь к своим снам.
        Словно послушавшись его, она снова сомкнула веки. Он осторожно положил ее тонкую руку на кровать и вышел в пустой коридор. Его высокая фигура проскользнула в раскрытую дверь и прошла мимо погруженных в сумерки палат с покоящимися в них пациентами, которые равнодушны ко всему и прислушиваются только к собственному угасающему дыханию. Он знал, что его решимость теперь укрепилась. Он снова нашел свой путь. Самое великое желание. Он вспомнил о нем. И он знал, в чем состоит ответ на его вопрос. Так что же тогда сомневаться?
        ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ
        - Привет, подруга.
        - Что ты здесь делаешь? Уже довольно поздно. - Лэнис, работавшая в «Скорпио» вечерним администратором, с удивлением вскинула брови, увидев Миа.
        - Как поживаешь, Лэнис? Как дела у Джорджа?
        - Ты с ним разминулась, - Лэнис улыбнулась, - но ты бы не узнала его, Миа. Это теперь совершенно другой парень.
        Джордж, пятнадцатилетний племянник Лэнис, еще год назад был трудным подростком. Но когда на Youtube выложили видео, на котором Джордж избивает другого мальчика и чуть не отрывает ему ухо, Лэнис решила, что с нее довольно. Миа хорошо помнила это видео. Изображение было размытое - побоище заснял на мобильный телефон одноклассник Джорджа, который присутствовал при этом, - но жестокость и уродливость происходящего просматривались хорошо. Они пинали друг друга ногами, кусались, царапали друг другу лица - во всем этом не было ни капли изящества или самоконтроля, которые присущи настоящему поединку. Но еще хуже было то, что большинство учеников, собравшихся вокруг, - и среди них много девушек - явно получали от происходящего огромное удовольствие и подначивали дерущихся. На следующий день Лэнис привела Джорджа в доджо и отдала его в распоряжение Джей Си на час. Тот надел на парня защитный шлем, натянул ему на руки перчатки и приказал все время держать подбородок вниз. Больше Джордж за старое не брался.
        - Есть еще кто-то в доджо? - спросила Миа, проходя через турникет.
        - Там один парень, кажется. И еще несколько наверху, в тренажерном зале и в бассейне. Но я, вообще-то собираюсь уже выгонять их и закрывать заведение.
        - Я недолго, - пообещала Миа.
        Доджо был пуст. Здесь не было никого, кроме одного парня с лишним весом, который как-то бесцельно колотил грушу. Позанимавшись еще минут десять и проделав серию неумелых ударов, он ушел.
        Было очень странно находиться одной в этом огромном помещении, она словно заново осознала, как оно велико, насколько высоки потолки. Пока она выполняла одно упражнение за другим, ее отражение в зеркале казалось ей бесплотным духом. Поворот, толчок, мах, бросок. Поворот, толчок, мах, бросок.
        Она и прежде повторяла эти движения тысячу раз. Форма, визуализация, цель - главные наставления Чилли. Выполни прием правильно, представь, как ты будешь использовать его против соперника, а затем выполни его целенаправленно. Но, совершая одно движение за другим, она вдруг вспомнила слова Эша, сказанные им в тот вечер, когда он спас ее от разбушевавшегося Арта, о том, что поединок поединку рознь. Один - чистый и возвышенный. Второй - это совершенно другое дело.
        Как бы она справилась с реальным боем? Если судить по ситуации с Артом, то не очень хорошо. Однако бой - это не ее предназначение. Ее дар - защищать, и отнюдь не посредством силы, а посредством исцеления. Боевые искусства - это способ повысить чувствительность ее ци, усилить ее целительские силы, а вовсе не способ свалить кого-нибудь на землю.
        Лэнис просунула голову в дверь.
        - Пятнадцать минут, Миа.
        Миа подняла руку, давая понять, что слышала. Есть время еще на одно ката. Закончив, она прошлась от выключателя к выключателю, секция за секцией погружая доджо в темноту, пока в конце концов не оказалась перед дверью.
        Она обернулась и взглянула на простирающийся перед ней зал, погруженный во мрак, и ей показалось, что она видит тени давно ушедших бойцов. Слышит шорох их ног, скользящих по матам, едва различимый звук их кулаков, ударяющих по кожаным грушам. Они возвращаются, точно привидения, бесплотные духи, не желающие смириться с тем, что время их прошло и что больше не будет поединков, к которым надо готовиться. Отключив последнюю лампу, она вышла из зала и осторожно закрыла за собой дверь.
        Женская раздевалка оказалась закрытой. Миа несколько раз надавила на ручку, но дверь не поддалась. Видимо, Лэнис закрыла ее, не подумав, что Миа еще не переоделась.
        Она направилась к входной двери, но у стойки никого не было. Вращающиеся двери застыли в неподвижности, в вестибюле - пусто. Под потолком гудела флуоресцентная лампа. Ей просто необходимо было попасть в раздевалку - ведь там ее кошелек. Она, конечно, могла попытаться вскрыть замок - этому ее научил пару лет назад один из клиентов, отсидевший за воровство, но у нее не было привычки носить с собой отмычку. И хотя дверь была старомодная, так что вскрыть ее можно было даже при помощи кредитной карты, у нее и того с собой не было. Кредитки были в кошельке, а кошелек в раздевалке, за запертой дверью.
        С мгновение она раздумывала. Был еще один путь в комнату, который пролегал, как ни странно, через мужскую раздевалку. Возможно, ей нужно воспользоваться им и проскользнуть там. Толстый парень, который колотил по груше, наверняка уже ушел. Конечно, ей очень повезет, если мужская раздевалка еще не заперта.
        Она подошла к двери и нажала на ручку. Дверь открылась. Перед ней было длинное узкое помещение с рядами ящичков и деревянных скамеек. Комната казалась пустой. Но она заметила следы мокрых ног на цементном полу и мокрые плавки, лежащие в небольшой лужице на полу. До нее донесся звук льющейся воды. Кто-то принимал душ.
        Она осторожно заглянула за угол. В отличие от женской раздевалки душевые здесь не имели стеклянных перегородок и были совершенно открыты.
        Он стоял спиной к ней и мыл голову. Шампунь, пенясь, стекал по его шее и мускулистой спине. Это был Эш. Она смотрела на его фигуру. Широкие плечи, узкие бедра. На одной из ягодиц красовалась татуировка - большие черные идеограммы были красиво выполнены. Их явно наносил мастер каллиграфии. Но китайские это иероглифы или японские? Она не знала, да и вряд ли это имело значение. Значение имело то, что Эш сказал ей, что никогда раньше не делал татуировок.
        Бывают такие моменты в жизни, когда осознаешь, что происходит что-то значительное, что-то очень важное, но пока не понимаешь толком, что это. Понимание приходит позже, неожиданно. И, стоя этим вечером в мужской раздевалке
«Скорпио», Миа четко осознавала, что сейчас в ее жизни именно такой момент.
        Он вдруг замер, и она поняла, что он почувствовал ее присутствие. Он начал поворачиваться, рука потянулась за полотенцем.
        Она сделала шаг назад, развернувшись, выбежала в открытую дверь и устремилась к выходу. На этот раз Лэнис сидела за стойкой.
        - Эй, подруга. Что случилось? Увидела привидение?
        - Ты не могла бы открыть раздевалку, мне нужно забрать сумку. Где ты была?
        - Извини. Я ходила наверх, чтобы подогнать ребят в тренажерном зале. Вот, держи.
        - Она протянула ключи.
        Миа схватила сумку и ни на мгновение не стала задерживаться в раздевалке. Душ она примет дома. Ей вовсе не хотелось столкнуться с Эшем.
        Почему он солгал ей?
        Она раздумывала над этим вопросом, пока шла домой и потом, когда готовилась ко сну. Скользнув на прохладную простыню, она уставилась в потолок, на котором играли ночные тени.
        А что она, собственно, знает об этом человеке?
        Мысленно она вернулась к тому моменту, когда впервые увидела его на пороге своего дома. Некий темный силуэт на фоне света. Темнота и яркое освещение, а между ними - тусклая, неясная фигура. Да, Эдриан Эштон - человек контрастов. Врач, тесно связанный с боевыми искусствами. Человек потрясающего обаяния, чьи глаза выдают очень бурную внутреннюю жизнь. Он был загадкой и сам старался постичь, кто он такой. Это как пытаться увидеть радугу в темноте. Поэтому он привлекает ее? Возможно, все дело заключается в каком-то опасном соотношении сил, в их равномерном распределении, которое она остро чувствует внутри его. И это притягивает ее к нему. Впрочем, нет смысла притворяться. Он стал для нее настоящим наваждением.
        Повернувшись на бок, Миа прижалась щекой к прохладной подушке. Она вспоминала его могучие плечи, сильные ноги, вспоминала, как скатывалась вода по его мускулистой спине. Черные иероглифы, ярко выделяющиеся на бледной коже.
        Почему он солгал ей?
        Этот вопрос крутился у нее на языке, когда на следующий день он пришел на сеанс. Но существовала одна весьма пикантная загвоздка. Откуда она могла узнать о татуировке, если не подглядывала, как любопытная Томасина?[Томасина - героиня одноименной сказочной повести (1957) американского писателя Пола Гэллико (1897-1976).]
        - Так почему ты никогда раньше не делал тату?
        Она нажала на педаль, и «Анжелика» зажужжала.
        - У меня никогда не было такого желания. Но возможно, я просто ждал мастера, которому смогу довериться.
        Он улыбнулся ей. Она ответила ему тем же.

«Не надо судить слишком строго, - уговаривала она себя. - Возможно, у него были какие-то причины, чтобы не говорить. В конце концов, это не такая уж страшная ложь. - Она поднесла „Анжелику“ к его коже. - На самом деле маленькая ложь. Которая не имеет никакого значения».
        Лето уже переходило в осень. Смеркаться стало раньше, а по утрам Миа иногда охватывал озноб, так как воздух был холодный и сырой. Но все-таки казалось, что золотые денечки никогда не кончатся.
        А потом позвонил Оки, и все переменилось.
        ВЫХОД ЗА ПРЕДЕЛЫ
        Человеческое восприятие есть продукт взаимодействия субатомных частиц нашего мозга и энергетического поля.
        Линн Мактаггарт.
        Поле. Поиск тайных сил Вселенной
        ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
        Ник прикоснулся пальцами к своему отражению в зеркале. Он повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую. Его не оставляло странное ощущение, что он смотрит на какого-то чужого человека, не на себя. Его лицо казалось совершенно непроницаемым, загадочным - даже для него самого. Его тело заметно изменилось. В нем не осталось ни капли жира, мышцы на животе затвердели. Вообще-то он знал, что такой прекрасной формы он еще не достигал никогда.
        Эш все время включал новые элементы в их тренировки. В последнее время они сосредоточились на дыхании. В первый раз, когда Эш заставил его принять позу
«Ву-Чи», Ник чувствовал себя полным идиотом. Но скоро все изменилось. Вчера он понял, что обрел ощущения, которые ни с чем не сравнимы.
        Они с Эшем тренировались в доджо. Было очень рано. Начало шестого утра. И они были одни. Он только что завершил полный цикл упражнений «Врата жизни» и готовился пропустить энергию через порталы. Он находился в позиции, которой научил его Эш, - веки опущены, колени разведены, весь вес тела устремлен вниз, к стопам. Он держал правую ладонь внизу живота, а левая рука покоилась на правой.
        Рядом было окно, и он скорее чувствовал, чем видел, как облака соревнуются между собой за покрытым пылью стеклом. Внезапно луч солнца пронзил глубоко въевшуюся грязь, как удар кинжала. В этот момент у Ника возникло странное ощущение, что он может проникнуть внутрь своего тела и коснуться каждого органа. В какое-то мгновение мрачная неподвижность, охватившая его мозг, ушла, наступило прояснение, и он почувствовал себя связанным мириадами нитей с окружающим его миром.
        Ощущение было настолько неожиданным и сильным, что его пробил озноб. Подняв глаза, он увидел, что Эш внимательно наблюдает за ним и кивает головой, словно понимая, что с ним происходит. Позднее они не обсуждали это, и Ник даже был этому рад. Описать свои ощущения - все равно что оторвать лепестки с цветка, чтобы показать его красоту. Честно говоря, он даже был слегка озадачен. Такого рода вещи не были свойственны миру «драчунов». Эта была территория «танцоров».
        - Ник.
        Он повернулся. Оки стоял на пороге раздевалки и улыбался ему.
        - Привет, старик, - Ник подошел и крепко обнял приятеля. - Ты вернулся?
        - Да. Ребро вроде зажило, и Джей Си снял запрет.
        - Это отличные новости.
        Оки открыл свой шкафчик и с довольной улыбкой сунул туда сумку, из которой выглядывала книга в бумажной обложке. «Разбитые сердца». Стало ясно, что за время вынужденного отсутствия вкусы Оки не изменились.
        - Хотел спросить, Ник. Ты все еще хочешь, чтобы я был твоим секундантом?
        - Конечно. Даже не сомневайся.
        - Отлично. - Оки выглядел довольным. - Так как насчет того, чтобы пробежаться вместе? Давай завтра утром?
        Ник явно сомневался.
        - Что? - Оки нахмурился. - Думаешь, я не выдержу темп?
        - Я очень здорово тренировался в последнее время, Оки.
        - А я в отличной форме, дружище. Я, конечно, не мог заниматься с грушей, но в остальном не давал себе спуску в эти недели. У меня довольно высокий уровень подготовки, поверь.
        Ник даже удивился, осознав, как ему не хочется допускать Оки в их тренировки с Эшем. И он был почти уверен, что Эшу тоже придется не по душе такая компания. Хлопнув дверцей, Оки закрыл свою ячейку.
        - Ладно, я понял. У тебя теперь новый партнер.
        - Но это не так, Оки.
        - А я думаю, что так.
        Оки так сильно встряхнул головой с досады, что его локоны взметнулись в полном беспорядке.
        - Хорошо, проехали, забудь.
        Ник чувствовал себя отвратительно.
        - Но это только до поединка, Оки. Ладно? Без обид?
        - Конечно. Не парься.
        Однако Оки избегал смотреть ему в глаза.
        - Оки…
        - Там Джей Си меня ждет.
        Оки повернулся и направился к двери. Ник протянул было руку, чтобы остановить его. Но потом опустил. Это же все только до поединка. В конце концов.
        ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
        Миа осторожно приложила к коже Эша бумажное полотенце.
        - Еще один сеанс на следующей неделе, и все будет готово. Теперь запомни…
        - Да, я знаю. Не снимать повязку до завтра.
        Зазвонил телефон. Миа не хотелось снимать перчатки, и она доверилась автоответчику.
        - Миа! - Механический звук автоответчика не мог скрыть энтузиазма, который буквально переполнял Оки. - Миа, ты там? Нет? Ну ладно. Слушай, потрясающая новость. У меня поединок! Да! В воскресенье, в «Ланкастер таверн». Так что не забудь посмотреть про меня сны. Договорились?
        Миа поспешно схватила трубку. Она смотрела на Эша и могла только догадываться, что он подумал.
        - Оки? Как у тебя может быть поединок? Ты же вернулся в доджо только неделю назад.
        - Да, но у того парня, который должен был участвовать, тонзиллит, и они ищут замену.
        - Ты сейчас не в лучшей форме. А что говорит Джей Си?
        - Джей Си согласен. Там будет только три раунда, Миа. Что-то вроде разминки, я думаю, это поможет мне снова освоиться на ринге. Так что с тебя ритуал.
        - Хорошо.
        Она снова в замешательстве взглянула на Эша. Он лежал на спине и, казалось, не проявлял никакого интереса к тому, о чем она говорила.
        - Я все сделаю.
        - А когда у Оки поединок? - как бы невзначай спросил Эш, когда она положила трубку.
        - В эти выходные.
        - Почему же ты хмуришься?
        - Я беспокоюсь. Это, конечно, короткий бой, и я знаю, что он старался поддерживать форму, но все-таки поединок есть поединок, ты сам знаешь. Три в нем раунда или все десять, это опасно, ты понимаешь.
        - Я приглашу его потренироваться вместе со мной и Ником следующие несколько дней. Это не повредит.
        - Это было бы замечательно. Спасибо.
        Она скрестила руки на груди, словно ей стало холодно. Впервые за последние недели она вспомнила о Валентайне.
        - О чем ты думаешь?
        - Так, ни о чем. - Она покачала головой. - Нам все еще нужно наложить тебе повязку. Подожди, я надену новые перчатки.
        Закончив, она откинулась на стуле.
        - Теперь ты свободен.
        - Благодарю.
        Она повернулась к нему спиной и стала перебирать предметы, которые лежали у нее на столике. Движения ее были автоматическими, мысли же неслись с невероятной скоростью. Если у Оки поединок в субботу, значит, ей нужно совершать ритуал в пятницу. Осталось три дня.
        Ритуал, выход в потусторонний мир. Она почувствовала, как от предвкушения того, что должно произойти, у нее засосало под ложечкой.
        Она совсем забыла об Эше и была удивлена, когда, повернувшись, обнаружила его перед собой.
        Внезапно она очень сильно ощутила его близость. Он еще не надел рубашку, и она слышала, как бьется его сердце.
        - А ты и правда волнуешься за Оки.
        - Он мой друг. Обычно я волнуюсь за всех своих друзей.
        Миа оперлась рукой о стену позади себя. Она ясно чувствовала мускусный аромат, исходивший от его обнаженной кожи.
        - У тебя просто сумасшедший пульс.
        Он поднял руку и дотронулся до ее шеи. Ей стало трудно дышать. Она сглотнула и почувствовала соленый привкус во рту.
        Очень медленно его пальцы двигались вдоль задней линии ее шеи, ласкали кожу под воротником блузки. Она чувствовала, как в глубине ее существа разгорается огонь.
        - Миа, - он касался губами ее лба, щек, - Миа.
        Она закрыла глаза, и его губы прижались к ее векам. Он что-то шептал ей в волосы, но слова трудно было разобрать. Он положил руки ей на талию, его пальцы буквально вонзились в ее тело под тонкой хлопчатобумажной блузкой. Внезапно он сильно прижал ее к себе и, приподняв, прислонил спиной к стене. Уже через мгновение он целовал ее. Она чувствовала его раскрытые губы, его язык, прикасающийся к ее языку. Словно сполохи пламени пробежали по ее венам. Жар медленно поднимался по ее ногам, под мышками выступил пот.
        Но разве она не догадывалась с самого начала, что это должно случиться? Разве она не надеялась втайне на это? Его язык медленно скользил по внутренней стороне ее нижней губы. Его руки были горячими, и она чувствовала это через тонкую ткань блузки. Прижав ее к себе, он стиснул ее бедра.
        Теперь он целовал ее жестко, и ее рот открывался все шире, подчиняясь его желанию. Казалось, разум ее заледенел, а она сама словно выскользнула из собственного тела и теперь наблюдает сверху всю картину. Она видит двоих - мужчину, со страстью прижимающего женщину к стене в студии, и себя саму, с откинутой головой, поглощенную им почти в буквальном смысле слова. Ее вдруг охватила тревога.
        - Нет. - Она отвернулась от него, ее губы ускользнули от его губ.
        - Не надо бояться. - Он снова наклонился к ней. Его губы искали ее, она чувствовала на щеке его горячее дыхание.
        - Нет. - Она прижала ладонь к его груди, твердо, настойчиво.
        Какое-то мгновение она чувствовала, что он сопротивляется. Его мускулы напряглись, когда она пыталась отстранить его, и она вдруг поняла со всей ошеломляющей ясностью, насколько он силен на самом деле. Но потом он все-таки сделал шаг назад.
        - Извини. - Его лицо казалось невозмутимым.
        - Нет, это ты извини меня, я просто…
        - Не надо так переживать, Миа. Это еще не конец света.
        Он подошел к стулу, на котором оставил свою рубашку, и надел ее на себя. Она внимательно наблюдала за ним, прижимая дрожащие пальцы к губам. Она чувствовала во рту сладковато-металлический привкус крови, сочащейся из прокусанной губы. Возле двери он остановился.
        - Имей в виду, дорогая, я обычно не сдаюсь.
        Выражение его лица было равнодушным, но за этой маской она чувствовала неугасимую, какую-то неотвратимую уверенность.
        - Ты можешь отрицать, сколько хочешь, но мы с тобой два сапога пара. Алмаз режет алмаз.
        ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
        КНИГА СВЕТА И ПРАХА ДЛЯ РОЗАЛИИ
        ХХХХ
        В чем состоит сущность сексуального влечения? Это фантазия. Не всегда безопасная, не всегда здоровая. Фантазия, которая рождается в самом сердце и существует сама по себе. Она ни в ком не нуждается. Она не нуждается в том, чтобы быть разделенной.
        Стоит только поделиться фантазией с кем-то, и она становится обыденной, привычной, она умирает.
        Но что, если вы встречаете кого-то, у кого фантазия в крови, в самой глубине существа, если фантазией проникнуто все в этом человеке, от костей до электрических: импульсов мозга, до энергии каждой клеточки.
        Я смотрел в ее глаза сегодня, и я вынужден был напомнить себе - будь осторожен. Это та хрупкость, которая может оказаться смертоносной.
        Поцелуй меня и подари свет, поцелуй - и обрати в прах.
        ПУТЬ: СНОВИДЕНИЕ ИНЬ
        Темный свет: Dir. LU 9 GB2, Frc: 1 Time: 8, SUs GB1
        Белый свет, белый свет невозможен
        ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
        Наступил день накануне поединка Оки, и пришло время выходить за пределы. Время отбросить все сомнения и беспокойства, которые одолевали ее и высасывали из нее энергию. Эш, Ник, ее запутанные и противоречивые чувства к ним обоим - все это должно остаться в стороне. Все это подождет. Сегодня вечером она - хранительница, ее мысли заняты только Оки. Только на нем она сосредоточена.
        Миа всегда говорила своим подопечным, что она видит их во снах, что было не совсем верно. Но сны - это то, что они могли понять. Молли предупреждала ее, что надо объяснять так, чтобы все было просто и доступно. Вай ци и Рейки - это не те учения, которые «драчуны» способны были понять. Они еще могут допустить - с трудом - мысль о том, что кто-то может передавать целительную энергию через руки. Но чтобы воздействовать на расстоянии, исцелять через медитацию, как это делают практикующие Рейки… Как правило, им это казалось лишенным смысла.

«Выход из тела» требует очень большой веры. Такие понятия, как «самьяма» и
«сиддхи», - сверхъестественные силы, используемые в индуизме и буддизме, - лежат далеко за пределами понимания большинства «драчунов». Что же касается ВТО - внетелесного опыта, - это совершенно чуждо их образу мыслей, одно упоминание об этом, как правило, вызывает смущение. Так что Миа всегда говорила только о снах и следовала завету Молли - не усложнять. Кроме того, рассказы о том, что она по ночам видит их во сне, бесконечно льстили самолюбию ее подопечных. Какому парню не понравится, что женщина спит и видит его.
        Выход за пределы тела. Лабиринт внутри лабиринта…
        Сам процесс никогда не представлял для Миа проблемы. Основным инструментом здесь всегда была интуиция. Обычно сиддхи появляются спустя годы занятий садханой. Садхана (санскр. эффективное средство достижения) - практика йога как средство осуществления духовных целей; программа ритуальных действий и психофизических упражнений (медитаций, визуализации и так далее), производимых ради мистического усовершенствования личности; в этом смысле ее можно сравнить с христианским подвижничеством.] Но хранительницы рождались со способностью выходить из тела по собственному желанию.
        Молли никогда не пыталась узнать больше об этом уникальном таланте, который передался ей с ДНК. Она просто приняла его и стала им пользоваться.

«Если на тайну повесить ярлык, она становится непостижимой», - бывало, отвечала она на вопросы Миа.
        Но Миа хотела понять. И она начала читать - все, от брошюр «Нью-эйдж»[«Нью-эйдж» (англ. New Age, буквально «новая эра») - общее название совокупности различных мистических течений и движений, в основном оккультного, эзотерического и синкретического характера, сформировавшихся в XX веке.] до обескураживающих диссертаций по нейрологии, размещенных на академических сайтах. Она читала жадно, радостно и с интересом.
        Она узнала, что в отличие от ее собственного опыта в большинстве случаев выход за пределы тела является вовсе не результатом тщательно выполненной медитации, а происходит спонтанно. Как правило, это явление сопряжено со сном и случается, когда человек оказывается на грани потери сознания. Близкий родственник осознанного сновидения, внетелесный опыт намного более ярок, человек, переживающий его, полностью осознает, что происходит, даже когда теряет сенсорный контакт со своей телесной оболочкой. Много таких случаев описывается людьми, которые находились на грани смерти. Существенными при этом являются условия так называемого повышенного или пониженного возбуждения. То есть люди, которые пережили ВТО, находились либо в полусне, либо, напротив, были перевозбуждены - рождение ребенка, автомобильная катастрофа, падение со скалы. Эмоции, пережитые в процессе внетелесного путешествия, бывали иногда настолько сильными, что мозг становился зависимым, и такие люди начинали практиковать экстремальный вид бондажа[Бондаж - эротико-эстетическая практика, заключающаяся в лишении одним партнером (доминирующим)
другого (подчиняющегося) той или иной степени физической подвижности и свободы действий с целью получения психосексуального и/или эстетического удовольствия.] - мумификацию[Мумификация - тип бондажа, полное запеленывание тела человека, подобно мумиям, с целью полного обездвиживания, иногда в комбинации с маской, притупляющей слух и закрывающей обзор, берушами, кляпом и т. д.] - в стремлении достичь желанного состояния сенсорной депривации, которая могла привести к внетелесному опыту.
        Конечно, выход за пределы тела, путешествие по измененной реальности, а потом возвращение в прежнюю оболочку имеет довольно долгую историю. Сообщения о внетелесном опыте насчитывают тысячи лет. Но Миа узнала, что наука заинтересовалась этим феноменом только в 1968 году, после первых научных исследований данного предмета, проведенных Селией Грин.[Селия Грин (р. 1935) - известный британский психолог, автор нескольких научных монографий.] С тех пор специалисты по нейрологии, использующие бинауральные ритмы для установления частот мозговых зета-волн, а также для стимуляции правой височно-теменной области головного мозга, пытались спровоцировать состояния, подобные внетелесному опыту. Но только в 2007 году Хенрик Эрссон, шведский ученый-нейробиолог, работая в Институте нейрологии Университетского колледжа Лондона, изобрел первый экспериментальный метод по формированию у здоровых людей видения «выхода из собственного тела».
        Теперь ученые могли по желанию вызывать у испытуемых ощущение покидания собственного тела, но они все еще были не в состоянии объяснить эти внетелесные путешествия, так же как их причины.

«Если на тайну повесить ярлык, она становится непостижимой».
        Миа села на пол, скрестив ноги, перед большим напольным зеркалом. Обычно она начинала готовиться к выходу из тела за неделю, подолгу занимаясь медитацией. Но поединок Оки назначили неожиданно, и у нее не было достаточно времени. Но это не имело значения.
        Свет в комнате был выключен, но луна за окном светила так ярко, что она отчетливо видела ее отражение. Ее ступни были прижаты к бедрам. Одна рука покоилась на колене, в другой она держала перед собой фотографию Оки. Он выглядел очень молодо. Напускная ярость и угрожающая поза, которую он принял, только добавляли ему беззащитности. Держа фотографию перед глазами, она смотрела как бы в глубь ее и вбирала в себя энергию. Она буквально дышала ею. Энергия наполняла ее руку, поднималась по ней к лицу, поступала в нос, спускалась по горлу и носоглотке внутрь и, завершая цикл, снова поднималась наверх. Совершенно обновленной она выдыхала ее.
        Все ее мысли были мертвы в этот момент. Остались только ощущения. Постепенно обрывочные комки энергии слились воедино. Он зарождался где-то в глубине ее существа, в животе - стремительный, яростный поток энергии. Поднимаясь вверх, к горлу, к голове, он проникал в каждую клеточку ее тела, в кончики пальцев, устремлялся к ступням. Поток жизненных сил распространялся по ее телу, охватывал лицо, глаза, наполнял полушария мозга, вынуждая ее покинуть телесную оболочку…
        И она вышла. Луна заливала стену прозрачным белым светом, но когда Миа прошла сквозь нее, то не отбросила тени. Это была та часть процесса, которая ей совсем не нравилась. В этот момент она представляла собой какую-то неуклюжую тряпичную куклу. На первой стадии путешествия она была неуверенной в себе, ее колени подгибались и дрожали. Она плохо держала равновесие, ее мотало из стороны в сторону. Миа посмотрела в зеркало, ожидая увидеть, что ее голова сейчас упадет ей на шею, как у Петрушки, но не смогла разглядеть свое лицо. В зеркале отражалась только неподвижно сидящая женщина со скрещенными ногами, которая держала перед собой фотографию.
        Постепенно она почувствовала, что ноги стали сильнее. Она обрела устойчивость. К тому моменту, когда она подошла к окну, мозг ее был ясен и чист. Она подождала немного, впитывая в себя ощущения от огромного города, который простирался перед ней, с его миллионами окон, ярко освещенных и сияющих в темноте, словно желтые квадраты. Города, залитого светом, в противоположность холодной черной реке, что текла сквозь него, темным аллеям и переулкам, закрытым на ночь пустынным офисам. Города ярко освещенных улиц, гудящих проводов электропередачи и поездов, проносящихся по рельсам в тоннелях. Города человеческих душ. Она физически ощущала аккуратную жизнь и случайное существование, соседствовавшие в нем. Цветы, распускающиеся на клумбах в скверах, ветви, стучащиеся в закрытые окна. Все связано. И если прислушаться, она может услышать, как город дышит.
        А теперь пора идти. Пристанище ждет ее. И, не удостоив взглядом безмолвно сидящее перед зеркалом тело, она двинулась вперед.
        Снаружи, на темной улице, похититель наблюдал за домом хранительницы, его глаза были устремлены на раскрытое окно верхнего этажа. Он чувствовал ее энергию. Он ощущал, как воздух вокруг него изменился. Он различал ее бледные очертания, мягкий поток ее мыслей. Она ступила на подоконник. Ее руки были широко распахнуты, а голова откинута назад, так что отчетливо различалась белоснежная шея. Через мгновение она вытолкнула свое тело, не выказав ни малейшего колебания, ни страха. Ценпо укэми.[Ценпо укэми - падение кувырком вперед.] Это был прекрасный брейкфол.
        Похититель закрыл глаза и наблюдал за полетом хранительницы.
        ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
        Выход за пределы тела - это совершенно осознанный акт. Найти же пристанище, хранилище энергии - дело случая. Много раз случалось так, что ее поиски оказывались тщетными, ей приходилось прерывать медитацию и все начинать сначала. Но сегодня вечером она нашла его почти сразу. В какое-то мгновение она провалилась в пустоту, но потом ее нога коснулась твердой поверхности.
        В первый раз она посетила пристанище ради Бенни - ее первого подопечного. Ей тогда только исполнилось восемнадцать лет, и Молли еще была жива. У Бенни были быстрые ноги, сильное, гибкое тело и очень большие уши. Они, казалось, сияли, когда сзади на них падал свет. Он находился под ее покровительством всего семь месяцев, а потом оставил спорт. Именно тогда она взяла под свое покровительство Валентайна. Вскоре за ним пришли Билл и Оки.

«Трое подопечных, - предупреждала ее Молли, - надо расходовать себя разумно, Миа. Не больше трех».
        Всякий раз, когда кто-то из ее подопечных должен был выходить на ринг, она совершала выход в потустороннюю реальность и направлялась в пристанище, для того чтобы собрать внутри него целительную энергию. Именно здесь она позволяла живительной силе ци вылиться из нее и направляла ее на своих подопечных. Фа гун. Этому ритуалу уже много веков. Очень важно, чтобы подопечные держали ее в курсе своих планов. Валентайн всегда так и поступал, он всегда заранее извещал ее о предстоящих поединках. Почему же он не сделал этого перед своим последним боем?
        Нет. Сейчас она ни в коем случае не должна думать о Валентайне. Если она станет думать о нем сейчас, то потеряет уверенность в себе, внутренний поток энергии прервется, и Оки не будет никакого проку от ее помощи.
        Пристанище находилось в укромном месте, подальше от чужих глаз, скрытое за поворотом дорожки. Мгновение Миа стояла неподвижно, все ее чувства были напряжены. Луна светила высоко в небе, но огромные деревья, окружавшие Миа, отбрасывали на нее тень. Путь впереди выглядел пустынным, как будто никто никогда не ступал здесь, мох под ногами казался гладким и нетронутым. Когда она толкнула створку ворот, преграждавших ей путь, ее движение было жестким и скованным.
        Но как только ворота закрылись за ней, она почувствовала, как сердце ее расслабилось.

«Вот и дом», - думала она, ступая босыми ногами по покрытой мхом тропинке.
        Дом. Она спускалась по залитой лунным светом дороге и знала, что идет по невидимым следам, которые указывают путь ее босым ногам. Таинственные и незримые, они вели ее за собой, следы, оставленные хранительницами прошлого, далекого и совсем недавнего.
        Иногда она грезила о них. О женщинах с лебедиными шеями и серебряными глазами. Они протягивали к ней руки через века, собирая и храня мечты и надежды, хотя те надежды, которые они когда-то разделяли и груз которых взваливали себе на плечи, уже больше никого не тревожили и мало кому были понятны.
        Хранительницы были шаманками, целительницами и защитницами. И хотя их можно было обнаружить в любой части мира, их духовным домом все-таки считался Восток. Хранительницы существовали в Древнем Китае и в феодальной Японии, их миссию там хорошо понимали. Отношения между воином и женщиной, которая охраняла его, всегда вызывали уважение. Хранительницы были неразрывно связаны с миром поэзии и с насильственной смертью.
        Обычно хранительницы были йогинями, мастерами Рейки и боевых искусств. Боевые искусства - казалось бы, весьма странное увлечение для того, чье предназначение исцелять. Но исцеление и практика боевых искусств всегда шли рука об руку. Миа знала, что даже теперь, если вы приедете в Китай или Тайвань и представитесь последователем традиционных боевых искусств, вам немедленно начнут рассказывать о своих болячках, в надежде, что вы их вылечите.
        Но мир традиционных единоборств всегда был также миром чрезвычайной секретности. Значение очень многих движений доверялось только нескольким приближенным ученикам или членам семьи. Со временем огромный пласт знаний, связанных с боевыми искусствами, был утерян, а жизненно важная информация погребена, спрятана, объявлена вне закона. Хранительницы стали частью мира, в котором обучали тайно, подпольно. Это был очень узкий, замкнутый мир, и нехватка пространства привела к тому, что роль хранительницы стала отмирать. Обычные люди и вовсе стали думать о хранительницах превратно. Теперь к ним относились, как к продажным девкам для мужчин, вступающих в ритуальные состязания, - как к вешалкам, как к подстилкам, - их защитная функция совершенно игнорировалась.
        Дорожка, по которой шла Миа, стала сужаться. Она уже была почти на месте, и сердце ее стало биться сильнее. Она зашла за поворот, и вот оно. Она пришла.
        Строение было длинным и низким, дорожка вела к нему сбоку. Стены дома были выложены из камня, а крыша покрыта тростником. Толстая деревянная дверь, которая вела во внутренние комнаты, всегда приоткрыта. Здесь пахло жасмином и еще какими-то дикими растениями. Когда Миа поднялась по узким деревянным ступеням, от ее присутствия вздрогнули ветряные колокольчики, и их мелодичный, серебряный перезвон заполнил все вокруг. На полуоткрытой двери прямо перед ней был нарисован знак хранительницы: два продолговатых глаза, и внутри одного из них - круг с тремя линиями, входящими в него под углом. Круг символизировал энергию. А три линии представляли собой мосты, которые надо пересечь, чтобы добраться до нее.
        Положив руку на дверь, Миа на мгновение остановилась. В этом месте обитает дух мудрых женщин. В такое место нельзя врываться с разбега. Сюда следует входить с благоговением: с благодарностью за вдохновение и целительную энергию, которая хранится за этими стенами. Она толкнула дверь и раскрыла ее полностью.
        Похититель видел, как хранительница положила руку на дверь и широко распахнула ее. Он не пошел вслед за ней, а продолжал стоять в стороне, спрятавшись за деревьями. Пристанище хранительниц было залито лунным светом. Он же предпочитал оставаться в тени. Ветви деревьев над его головой потрескивали в ночи.
        Он никогда не бывал в этом месте прежде, но все здесь оказалось именно так, как он представлял себе, и потому он ощущал огромное удовлетворение. Ему пришлись по вкусу и тяжелая, солидная кладка стен, и покатые углы крыши. На каменных плитах, которые обрамляли дверь, были изображены символы, он различил их даже на расстоянии: земля, огонь, вода, металл, дерево - пять символов, которые хранительницы разделили с теми, кто практикует нинджитсу. Эти символы рассказывали об энергии и ее использовании в боевых искусствах и при переходе в иную реальность. С правой стороны двери символы были изображены в их продуктивном цикле: каждая энергия давала жизнь следующей. С левой же стороны они были нарисованы в их деструктивной фазе - каждый вид энергии уничтожался тем, что следовал за ним. Она исчезла внутри дома - он больше не видел ее. Он не сводил глаз с пристанища, глядя на него с вожделением.
        Лампы внутри пристанища светили тускло. Миа вошла в большой зал и, отыскав свободное место, заполненное желтоватым светом и мягкими тенями, заняла его. Отполированный до блеска пол, играя бликами, приятно холодил ноги. Нитки на гобелене мерцали, перекликаясь с малиново-золотыми рисунками на бумаге васи и шелковой драпировкой стен. Иглами и кистями здесь были оставлены таинственные знаки и фигуры, напоминающие призраков, - отважные самураи, монахи-воители, хрупкие женщины с темными миндалевидными глазами, бледными пальцами и облаками волос. Здесь также были изображены мужчины с крепкими плечами и мускулистыми ногами. Женщины с веточками шафрана на лбу и черными обсидиановыми зеркалами, свисавшими с их талии.
        Здесь находился портрет рыжеволосой бригантской хранительницы, известной своей трагической судьбой. Она жила во времена правления Картимандуа[Картимандуа - королева бригантов, кельтского племени.] и была отравлена своим подопечным - причина затерялась в тумане времени. Все растаяло в бездне вечности. Здесь же, задумчивая и тонкая, была изображена хранительница, которая жила после Второй мировой войны и получила известность как жрица Окинавы. В руке она держала трехфутовую палочку для нанесения татуировки. У ее ног преклонил колени один из ее подопечных. Все его тело было покрыто узорами.
        Здесь была изображена даже хранительница Тембандумба, королева племени ягга, которая надеялась возродить культ амазонок с его мужененавистническим духом. Едва Миа взглянула в мрачные глаза королевы, она сразу вспомнила, как однажды холодным декабрьским вечером Молли рассказала ей историю об этой хранительнице, объявившей войну всем мужчинам и превратившей свой дар исцеления в неугасимое желание разрушать.

«Хранители могут разрушать в той же степени, что и исцелять, Миа. Они - создания не только света, но и тьмы. И могут выбрать служение ей. Энергия способна к превращению, в том числе и в полную себе противоположность. Фа ци может оказаться опасной и нанести вред. Никогда не забывай об этом».
        Она вспомнила, как, услышав слова Молли, мысленно перенеслась из их дома с заснеженными окнами в душные и влажные леса Конго, где безумная королева приказывала матерям убивать своих сыновей и готовила из их жира мазь.

«Magige samba, - шептала королева, - намажьтесь этой волшебной пастой, и вы повысите свою жизненную силу и будете жить вечно».
        В большом зале хранилось немало сокровищ, но Миа прошла мимо, даже не взглянув на них. Она прежде уже пользовалась талисманами, заключающими в себе живительную энергию, а сегодня все ее мысли были сосредоточены на том, чтобы оказаться в доджо.
        Наконец-то. Она ступила в помещение, где было прохладно, а обстановка поражала аскетизмом. Здесь не было ни цвета, ни символов, ни зашифрованных надписей, только шестнадцать матов и зеркала на стенах. Войдя в комнату, Миа низко поклонилась.
        Этот поклон предназначался духам ее учителей, которые обитали здесь. Она заняла позицию. Когда Миа начала цикл движений ба гуа, ей показалось, что она услышала, как негромко звякнули колокольчики. Наверное, подул ветер.
        Энергию этого места невозможно было не почувствовать. Похититель поднялся по деревянным ступеням и неслышно вошел в раскрытую дверь. Он страстно желал воспользоваться всем, что видел вокруг, но ограничился только тем, что внимательно рассматривал сокровища, мимо которых проходил. Книги, черепаховые панцири, побелевшие кости и пучки высушенных трав покоились в простом деревянном ящике, привлекая взор. В другом ящике он увидел чаши с песком и отполированные жезлы. Здесь же ему бросилась в глаза отдельная ниша, посвященная Чийоме Мочизуки, жившей в шестнадцатом веке. Она возглавляла движение мико[Мико - служительницы синтоистских храмов в Японии.] и подготовила из группы сбежавших от родителей девушек хранительниц для рода Такеда.[Род Такеда - могущественный японский клан, из которого вышли многие политические деятели Японии и полководцы.] И повсюду он натыкался на символ хранительниц: глаза, смотрящие на него со стен, с выступов под потолком, даже с деревянного пола, по которому он шел. Он чувствовал себя неловко под взглядом стольких глаз.
        Как оказалось, он и хранительница были не единственными живыми существами в этом доме. Как только он пересек широкий зал и ступил в узкий коридор, где свет был приглушен и царила тень, ему вдруг показалось, что стены по обе стороны от него ожили.
        Прошло некоторое время, пока он понял, что перед ним тысячи черных сверчков. Их крылышки поблескивали в полутьме. В памяти смутно всплыло, что в Азии сверчок считается символом ума, удачи и боевого духа.
        Сверчки сидели на каменных стенах, словно живой гобелен, и он шел по коридору осторожно, стараясь не задеть их. Они были неестественно бесшумны, это даже внушало страх. Никаких звуков, только едва уловимое шевеление усиков, точно перед ним были вовсе не живые существа, а призраки. Он смотрел на них зачарованно, но в то же время и с некоторым отвращением.
        Он подошел к доджо. Теперь он видел отражение хранительницы в зеркале. Ее лицо было полностью расслаблено, руки и ноги плавно двигались. Он вошел в комнату. Не прячась.

«Посмотрим, что у тебя получится».
        Когда у нее за спиной возникла какая-то фигура, Миа была так удивлена, что потеряла бдительность. В следующее мгновение она оказалась в воздухе. И хотя поверхность была мягкой благодаря матам, от удара плечом о пол у нее перехватило дух.
        Он отбросил ее в другой конец комнаты. Она поднялась и, присев на корточки, взглянула на фигуру, которая стояла напротив нее и внимательно за ней наблюдала. Он был весь в черном и в маске, так что разглядеть можно было только глаза.

«Прям как какой-то злодей из второсортного боевика», - подумала она сердито.
        Несмотря на боль в плече, ее мозг, взбудораженный нелепым событием, отказывался принять то, что случилось. Он не верил в присутствие постороннего. Его просто не должно здесь быть. Он не имеет права. Это пристанище хранительниц - место для созерцания и ритуалов. Здесь недопустимо насилие.
        Как долго он прятался здесь? Почему она не почувствовала его присутствия раньше? Она совершенно четко ощущала его ци. Эта энергия противостояла ее собственной, старалась вывести ее из равновесия, и она чувствовала ее кожей, всем своим существом. Более того, его энергия, очевидно, воздействовала на весь энергетический фон комнаты - он стал неустойчивым и хаотичным.
        Он плавно двинулся вперед по направлению к ней. Он буквально скользил и преодолел расстояние между ними с невероятной скоростью. Она вдруг почувствовала, как ее гнев уступил место страху. Уже через секунду он обрушил на нее резкий, внезапный удар запястьем - атака богомола. Она едва успела увернуться, отступив в сторону.
        Но он действовал с потрясающей быстротой. Ей даже казалось, что он знает все ее движения наперед, знает, что она сделает еще до того, как она успевает что-либо предпринять. Защищаясь от его нападений, она знала, что подает ему сигналы, позволяет прочитать ее намерения. Все ее маневры он легко разгадывал. Он словно врезался в ее мысли и, внося неуверенность в сознание, пытался разрушить ее защиту. В отчаянии она бросилась на него, пытаясь нанести сокрушительный удар, требующий недюжинного напряжения плеч и спины. Он вскинул руку и блокировал ее атаку.
        Никогда не используй силу против силы, если противник крупнее, - он задавит тебя массой. Это был один из главных принципов, который Чилли внушал ей в течение многих лет, пока она занималась с ним. Один из наиболее простых и логичных принципов. И именно его она просто отбросила в сторону в первую очередь. Противопоставляя собственную физическую силу силе своего противника, она оказалась нос к носу с человеком, который намного превосходил ее в мощи. Лучшее, что она могла бы сделать, - отдать инициативу ему. Постоянно уклоняться от его атак, использовать плавные, круговые движения, следовать за ним, подстраиваться под его ритм, выжидая, когда представится удобный случай - подходящий угол или приемлемый маневр, - чтобы добиться успеха. Принципы айки: старайся развернуть соперника так, как надо тебе, заставляй его тратить силу вместо того, чтобы использовать свою. Но ничего подобного она, конечно же, не сделала. И теперь ей придется заплатить за свою глупость.
        Их руки скрестились, и она почувствовала, что ее словно оглушили свинцовой палкой. Она понимала, что его цель - лучевой нерв. Слегка подталкивая ее вперед, он надавил ей на плечи и в то же время ударил в лодыжку правой ногой. Шао дуй -
«подрезание» стопы. Четкость и точность его действий просто поражали. Его подошва, точно лезвие, уперлась в чувствительную точку в задней части ее ноги, этот напор оказался просто диким. Ее нога не выдержала и подкосилась. Теперь он был над ней, она же лежала поверженная, в оцепенении, испытывая острую боль. Его лицо, нависавшее над ней, скрытое за черной тканью, казалось совершенно спокойным. Он улыбался, и она даже могла различить морщинки, собравшиеся вокруг его глаз. Она читала его мысли. Она понимала их так ясно, словно он сам рассказывал ей, что думает.

«Ты умрешь здесь, внутри. Ты умрешь там, снаружи».
        Она потянулась к нему, стараясь сорвать маску с его лица, но он схватил ее за руку и резко выгнул безымянный палец. Она вскрикнула и снова упала на спину.
        Он осторожно убрал волосы с ее лба и прикоснулся к лицу - провел пальцами по бровям, щеке, подбородку. Она попробовала отвернуться, но он все еще держал ее руку в своей. На этот раз он вывернул палец так сильно, что она взвыла и у нее на глаза навернулись слезы. Очень медленно его свободная рука подкрадывалась к ее шее. Большой палец лег на ключицу, а средний впился в углубление под горлом.
        ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
        КНИГА СВЕТА И ПРАХА ДЛЯ РОЗАЛИИ
        XXXXI
        Я пришел к тебе сегодня со множеством вопросов, мое любопытство не дает мне покоя. Насколько ты сильна? Как будешь держаться? Ты воздух или вода? Есть ли в тебе огонь, или ты утратила его? Так много вопросов, но после нашего единственного поединка ответов недостаточно. Я смотрел в твои глаза и думал о том, что порой мы ищем любовь, словно это драгоценность, затерянная в пустыне среди песков.
        «Вот если бы мы ее нашли, - часто думаем мы.
        - Если бы только мы могли увидеть ее на своей ладони и сжать пальцы в кулак, прижать ее к своему сердцу, сделать ее своей собственностью, - навсегда своей,
        - вот тогда наша жизнь переменилась бы».
        Любовь и жизнь - они нераздельно соединены в сознании человечества на протяжени и веков, словно двойные звезды. Но желание любить, разве оно столь же велико, как желание жить? И какое желание сильнее? Что первично? А что вторично? Чья сила слабее?
        «Любовь способна победить все», - говорим мы, как будто она на самом деле может одолеть власть тьмы и разрушения.
        Так ли это? Из двух начал первое - кремень, второе - шелк. Одно есть кислород, другое - песня.
        Интересно…
        Может быть только один ответ.
        ПУТЬ: СТРУЯЩИЙСЯ ЖЕЛОБ
        Черный свет: Dir. Gb10, GV20, SUs, Frc: 1 Time: 2
        Белый свет: mas. В1 10
        ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

«Ланкастер таверн» содрогалась от металлического рока. Народу набилось много, дым стоял коромыслом. Ярко украшенное, вибрирующее от напряжения, это местечко вряд ли могло служить прибежищем для слабонервных. В поединках на ринге, которые проходили здесь, нередко пускали кровь, а зрители вели себя агрессивно, громко и не стеснялись в выражениях.
        Какой-то пузатый мужчина в футболке с изображением Кена Шамрока[Кен Шамрок - американский спортсмен, борец, специалист по смешанным боевым искусствам.] и надписью «Я вижу мертвых» преградил Миа путь. Он громко отрыгнул, обдав ее запахом пивного перегара. Стараясь протиснуться мимо него, Миа почувствовала, как у бедра завибрировал мобильный телефон - кто-то прислал ей сообщение. Руки у нее были заняты, она несла две бутылки воды, а толстяк встал так, что обойти его было непросто. Однако Миа как ни в чем не бывало отстранила его и продолжила свой путь между столами, вокруг которых теснились зрители.
        Подойдя к группе своих знакомых из «Скорпио», собравшихся за столиком рядом с рингом, она поставила бутылки с водой на стол, который был уставлен банками с пивом, сухариками, пончиками «Криспи крим» и другой нездоровой пищей. Потом она придвинула стул и села рядом с Лэнис. Та критически на нее посмотрела.
        - Что стряслось, Миа?
        - В смысле? Что ты имеешь в виду?
        - Ты как-то неважно выглядишь, девочка.
        - Просто плохо спала прошлой ночью.
        И это еще мягко сказано. Она все еще была напугана и не имела ни малейшего представления, почему на нее напали в пристанище и кто. Последнее, что она помнила о ночном поединке, - она лежит на мате, а какая-то фигура в черном смотрит на нее сверху вниз и тянется рукой к ее горлу. Следующим воспоминанием было то, как она проснулась утром в своем доме.

«Ты умрешь здесь, внутри. Ты умрешь там, снаружи».
        Весьма недвусмысленная угроза. Кто он, этот человек?
        - Скушай пончик, - Лэнис пододвинула ей коробку. - Он глазированный, как раз то, что тебе сейчас нужно.
        Миа почувствовала, как кто-то положил руку ей на плечо. Она обернулась. Это был Ник. Он заметно изменился. Коротко подстригся, почти под ноль - так делают многие бойцы перед выходом на ринг, - и потому выглядел как-то сурово. Миа вдруг сообразила, что до поединка Ника осталось всего две недели, и это испугало ее еще больше.
        - Как там Оки? - спросила она Ника.
        - Нормально. Но никак не может найти свой счастливый пенни.
        Миа вздохнула. Это уже стало традицией: Оки, ищущий счастливый пенни в вечер поединка. Оки придумал себе такую игру. По его замыслу, монета сама должна была
«прийти» к нему. Если это происходило - значит, порядок, победа будет на его стороне. Если же монета подводила и не материализовывалась, то Оки изводил всех в раздевалке своим предпоединковым мандражом.
        - А почему вы оставляете ему только одну монету? Может, положить больше.
        - Не думай, что мы не пытались. Джей Си уже положил ему две монеты, но он все еще не заметил ни одной.
        - Ник, как ты думаешь, он достаточно подготовлен?
        - Ну, нельзя сказать, что он на пике формы, но вполне прилично. Вчера он тренировался вместе со мной и Эшем. Я честно удивился. Он смотрелся очень неплохо. Даже поборолся с Эшем несколько раундов, и его ребро никак не напомнило о себе.
        Она почувствовала, как при упоминании имени Эша ее бросило в жар.
        - Он здесь?
        - Эш? Нет. У него в последнюю минуту возникли какие-то дела.
        Это хорошо. По крайней мере, одной головной болью меньше. После того, что произошло между ними в студии три дня назад, она старалась избегать Эша. Но в ближайшем будущем ей еще придется встретиться с ним наедине, ведь она должна закончить его татуировку. Но сейчас ей не хотелось об этом думать.
        - В любом случае, - пальцы Ника слегка сжали ее плечо, - мне надо возвращаться. Оки попросил меня быть в его углу. И прошу тебя, не волнуйся. С Оки все будет в порядке. Это же не крупный поединок. Договорились?
        - Ладно. Передай, что я держу за него кулаки.
        - Обязательно.
        Свет потускнел, а из динамиков над их головами полились звуки песни «Club Foot» в исполнении группы «Касабиан».[«Касабиан» - британская рок-группа, образовавшаяся в 2002 году в Лестере в Англии и исполняющая электронный рок с элементами брит-попа, паб-/панк-рока, даба и диско.] Начался первый поединок.
        Как только два первых бойца стали кружить по рингу друг напротив друга, Миа вдруг вспомнила о сообщении, которое пришло ей на мобильник. Она достала телефон из кармана и нажала на клавишу.
        Миа. Ты же хранительница Оки. Почему ты подвела его?
        Она перевела взгляд на номер отправителя, но он был ей неизвестен, его не было в ее записной книжке.
        Она поспешно написала ответ: Кто это?
        Несколько секунд ожидания. Она почувствовала, как сердце замерло у нее в груди. Рядом с ней Лэнис громко кричала одному из дерущихся:
        - Давай, Джеймс! Выбей из него дух!
        Мы виделись прошлой ночью в пристанище, припоминаешь?
        Это просто смешно. Она не будет переписываться с этим маньяком. Она просто позвонит ему. Но здесь это невозможно - слишком шумно. Просигнализировав Лэнис, что идет в туалет, Миа встала со своего места. Стараясь ужаться со всех сторон, она протискивалась между столами по направлению к выходу.
        В дамской комнате на полу лежал ковер апельсинового цвета и пахло разлитым пивом и сигаретным дымом. Перед зеркалом прихорашивалась какая-то девица в кожаной юбке и топе с глубоким вырезом. Она взглянула на Миа.
        - Миа? Помнишь меня?
        Вообще-то Миа не помнила, и это был как раз тот момент в ее жизни, когда она меньше всего хотела вступать в разговоры с кем бы то ни было.
        - Да, - девица восторженно кивнула, - ты татуировщица. Мы встречались на поединке Маквинни.
        - Ах да. Извини…
        Но девица словно не слышала ее. Она схватила Миа за руку.
        - Слышишь, я хотела спросить у тебя. Я хочу вытатуировать у себя на груди голову Аполлона.
        - Аполлона?
        - Это мой бойфренд. - Девица оттянула край топа. - У меня уже есть несколько татушек, но я надеялась, что, может быть, ты бы нашла местечко.
        Да, местечко найти было трудно. Грудь, которую девица подставила Миа под нос для обозрения, была довольно объемистой, но сплошь испещренной всевозможными изображениями. Аполлону можно было только посочувствовать, ему пришлось бы конкурировать с инициалами «ГС», капающими крест-накрест слезинками, и ангелом, который подмигивал одним глазом на удивление похотливо. Миа почувствовала, что ее одолевает истерический хохот.
        - Слушай, извини, но мне надо идти.
        - Нет, подожди, я хотела спросить тебя…
        Телефон на бедре Миа снова завибрировал. Взяв себя в руки, она зашла в одну из кабинок и закрыла дверь. Девица с другой стороны бормотала что-то типа «сучка высокомерная». Затем вращающаяся дверь дважды скрипнула и в комнате наступила мертвая тишина.
        Ты подвела Оки.
        Миа выбрала функцию «Перезвонить» и поднесла телефон к уху. Но никто не ответил. Она ждала почти минуту, а потом телефон издал долгий гудок и замолчал. Оставалось только вернуться к переписке. Она чувствовала, как ее охватывает гнев.
        Что вы имеете в виду - я подвела Оки?
        Ты проиграла мне поединок. Оки выйдет сегодня на ринг в последний раз.
        Миа похолодела. Но не успела она написать ответ, как телефон снова завибрировал и на экране высветилось новое сообщение.
        Когда мы сойдемся в следующий раз, тебе придется постараться. Если победишь ты, с твоим подопечным ничего не случится. Если нет, я заберу его жизнь. Мы еще потягаемся силой - хранительница и похититель. Но для Оки это не имеет никакого значения. Для него все кончено.
        ГЛАВА СОРОКОВАЯ
        - Раздвинь пальцы, Оки, - Джей Си постучал Оки по правой руке. - Вот, хорошо.
        Джей Си закончил бинтовать суставы Оки и закрепил бинты, используя хирургический скотч. Оки сжал руку и кивнул.
        Ник наблюдал, как Джей Си начал бинтовать левую руку Оки. Каждый раз при виде этой церемонии его охватывало ощущение благоговейного трепета. Тот момент, когда боец готовит руки к поединку, казался ему мгновением магического действа. Шутка ли сказать, самая обыкновенная человеческая рука после этой процедуры становилась смертоносным оружием. А сам человек превращался в воина.
        Но в этот же момент Ник отчетливо понимал, насколько тело бойца хрупко и уязвимо. Ведь, если говорить по правде, обычная человеческая рука не может выдержать удар, в который вложена вся мощь стоящего за ним тела. Пястные кости ломаются, подобно сухим прутикам. Запястье рвется и перекашивается. Кожа лопается. Руку забинтовывают, чтобы защитить суставы и укрепить запястье. Но даже при всем при этом боец может закончить поединок с искалеченными кулаками.
        Оки соскочил со своего места и начал трусить взад-вперед, разминая плечи и нанося удары в воздухе. Джей Си снял шелковый халат Оки с крючка и ждал, пока тот приблизится и сунет руки в его широкие рукава.
        - Ник.
        Ник вопросительно обернулся.
        Роач Харпер, катмен,[Катмен - специалист, задачей которого является предотвращение телесных повреждений и обработка ран, нанесенных боксеру во время поединка в контактных видах спорта, таких как бокс, кикбоксинг, муай тай или смешанные боевые искусства.] просунул голову в раздевалку.
        - Что?
        - Там кое-кто хочет с тобой поговорить.
        - Скажи ему, что я сейчас не могу, - Ник нахмурился.
        - Она говорит, это срочно. Просила сказать тебе, что ее зовут Миа и что ей просто необходимо тебя увидеть.
        Ник колебался. Но это же Миа, в конце концов. Она не будет отвлекать его по пустякам.
        Пока он шел по коридору к двери, ведущей на ринг, та открылась. Бойцы, только что закончившие поединок, вошли в сопровождении своих секундантов. У одного парня была разбита бровь и все лицо в крови.

«Скорее всего, рефери остановил поединок, - подумал Ник, - а это значит, что теперь очередь Оки.
        Надо сказать Миа, что, какая бы причина ни вынудила ее оторвать его от дела, все нужно отложить на потом».
        Она ждала его прямо под дверью и не дала ему возможности сказать ни слова. Как только он вышел, она схватила его за рукав.
        - Ник. Ты должен остановить Оки. Он не может драться сегодня.
        Он слышал, как она изо всех сил старается, чтобы голос ее звучал ровно.
        - Но что случилось? Почему?
        - Вполне вероятно, что он получит серьезную травму. А то и хуже. Ты просто обязан его остановить.
        - Миа, я уверен, все обойдется. Это короткий поединок. Оки справится.
        - Послушай меня. - Она буквально встряхнула его. - Останови его немедленно. Он в опасности.
        Он видел красные пятна у нее на щеках и отчаяние в ее глазах.
        - Миа. Успокойся.
        Он скорее пытался успокоить себя. Нужно признаться, ей удалось вывести его из равновесия.
        - Что, черт возьми, происходит?
        - У меня нет времени объяснять тебе сейчас все, Ник. Просто доверься тому, что я говорю. Он не должен выйти на ринг.
        Он в полной растерянности смотрел на нее. Но прежде чем он успел что-то ответить, огни в зале снова потухли, а из динамиков загрохотала музыка. На этот раз звучала песня «Larger Than Life» в исполнении «Бэкстрит бойз». Это была боевая песня Оки, и это означало, что он уже направляется на ринг.
        - Мне надо идти. - Он снял руку Миа со своего рукава и пожал ее пальцы, как ему казалось, успокаивающе. - Не волнуйся, ладно? Я буду рядом с ним, в углу. Все обойдется, я уверен.
        Не дав ей больше сказать ни слова, Ник повернулся и заспешил назад, в раздевалку.
        ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ
        Он ввел в адресную строку ссылку на табло поединков в «Ланкастер таверн» и ждал, пока страница загрузится. Потом он подвел курсор к меню и кликнул по мерцающему линку «Живое обновление».
        Первый поединок, Браун против Доркинга, закончился, и протокол результатов был уже на экране. Пять раундов, и, судя по протоколу, Браун победил. Второй поединок был прерван рефери, потому что катмену не удалось остановить кровь у одного из бойцов. Шел последний раунд третьего поединка, Родригес против Литтла, оставалось две минуты. Оки выходил на финишную прямую.
        Он откинулся на стуле и закрыл глаза. Как раз в этот момент Оки, должно быть, опьянен адреналином и другими катехоламинами,[Катехоламины - физиологически активные вещества, выполняющие роль химических посредников и «управляющих» молекул (медиаторов и нейрогормонов) в межклеточных взаимодействиях у животных и человека, в том числе в их мозге.] а кора его головного мозга сияет электричеством. Если он получит травму в этот момент, он даже не почувствует боли. Если кто-то из зрителей будет кричать ему гадости, он этого не услышит. Беснующаяся толпа с открытыми ртами, белые, задранные вверх лица судей - ничто это не доходит до его сознания. Его уши слышат только громовое биение его собственного сердца и команды Джей Си, которые доносятся до него, словно издалека. Возможно, во рту у него пересохло. Может быть, он стирает пот с глаз. Только три раунда. Но никто из тех, кто сам не принимал участия в поединках, не может вообразить себе, насколько изнурительны девять минут полноконтактного боя. К этому моменту ноги Оки наверняка уже двигаются не так четко, как вначале, они слегка ослабли. Когда усталость
постепенно берет свое, он вынужден больше напрягаться, чтобы сохранить концентрацию и не позволить рукам потерять точность удара. А по другую сторону пинков и ударов, градом сыплющихся в его лицо и тело,
        - глаза его противника. Кто из них окажется сильнее? У кого больше мужества?
        Он открыл глаза. Протокол результатов на экране обновился. 9:10, 9:10, 9:10 в пользу Родригеса. Оки проиграл.
        Он закрыл сайт и вышел из системы. Интересно, сколько Оки еще протянет. Пару дней, наверное. Возможно, три.
        ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
        Сон повторился. Она снова слышала голос своей матери, который звал ее по имени, увлекая за собой к струящемуся сквозь тьму озерцу света, и она, запинаясь, на ощупь следовала за ним.
        Снова множество книг возвышалось на полках вокруг нее, но только одна имела значение. «Книга света и праха». Сразу можно было догадаться, что она старинная и ценная - об этом свидетельствовали ее объем и тщательно выделанная кожаная обложка. Книга тайн.
        Сердце ее бешено колотилось. Она раскрыла книгу на первой странице. И тут же ослепла.
        Какое отчаяние! Ее сердце упало, и слезы покатились по щекам, когда, взглянув в зеркало, она увидела свои потухшие глаза. Они смотрели на нее, мертвые, безжизненные. Ни капли энергии. Ни капли жизни…
        Нет! Миа судорожно вдохнула воздух, как пловец, разрезающий водную гладь. Ее веки распахнулись. Сердце глухо билось у нее в груди. В какое-то мгновение она не узнала собственную спальню. Дождь барабанил в окно, и свет в комнате сделался опаловым. Еще несколько минут она лежала в оцепенении. Потом прикоснулась пальцами к щеке и поняла, что все ее лицо залито слезами. Она села на кровати и уперлась локтями в колени, вжав голову в руки. Она уже не помнила, когда в последний раз чувствовала себя столь отвратительно. После поединка Оки прошло четыре дня. Он был жив и, насколько ей было известно, чувствовал себя вполне прилично. Но страх не покидал ее. И она не могла предугадать, что последует дальше. Что бы сделала на ее месте мать? Ответ был прост: Молли бы снова вышла за пределы. Если хранительницу одолевают сомнения, или она сталкивается с какими-то трудностями, ей нужно посетить пристанище. Но на ее мать не нападала призрачная темная фигура с целью уничтожить.

«Ты умрешь здесь, внутри. Ты умрешь там, снаружи».
        Выход из тела всегда был спасительным, освобождающим актом для любой хранительницы, но он также всегда таил в себе опасности. Миа хорошо понимала, что, покидая тело, очень важно не ускользать слишком далеко и возвращаться в подходящее для этого время. Многие исследователи считают, что именно в этом состояла причина, по которой люди, переживавшие внетелесный опыт, часто были близки к смерти. Если ты умираешь в параллельном мире, созданном твоим мозгом, это сигнал к тому, что твое физическое тело также угасает.
        Миа было очень страшно снова оказаться в пристанище. Прежде оно было ее убежищем, но теперь в ее убежище пробита брешь. Кто знает, кто затаился там, поджидая ее. И как удалось этому человеку выйти одновременно с ней? Как он сумел проникнуть в ее медитативное пространство? Единственным человеком, которому удавалось когда-либо сопровождать ее в пристанище, была Молли.
        Миа открыла мобильный телефон и в сотый раз прочитала последнее сообщение.

«Мы еще потягаемся силой - хранительница и похититель. Но для Оки это не имеет никакого значения. Для него все кончено».
        Оки. Она очень переживала за него. Но пока с ним все было в порядке. Конечно, гордость его была задета, после поражения он ходил надутый и угрюмый. Но физическая форма его оставалась отличной.
        На щеке у него образовался весьма внушительный синяк, и, несмотря на то что рот во время поединка был защищен, он все-таки умудрился повредить губу. Но, говоря серьезно, все эти мелкие травмы вряд ли могли угрожать его жизни.
        После поединка она извинилась перед Ником за то, что вела себя по меньшей мере странно. Она объяснила ему, что ее внезапно охватила паника. Она видела, что ее объяснение совсем не удовлетворило его, но что еще она могла сказать?

«Я забыла тебе сообщить, что являюсь хранительницей и проиграла поединок некоему захватчику, который вторгся в мой храм и угрожает Оки»?
        Она могла представить, как бы это воспринял твердо стоящий на земле Ник.
        Но все-таки она склонялась к тому, чтобы рассказать ему правду после того, как состоится его бой. Вполне вероятно, что он сочтет ее сумасшедшей, ну и пусть. Она могла бы довериться ему прямо сейчас, но это было бы несправедливо - Ника нельзя расхолаживать, нельзя отвлекать его внимание. Его поединок состоится через десять дней, и он думает только о нем, без всяких исключений - во всяком случае, так должно быть. А этот разговор, заведи она его, только выбьет Ника из колеи. Кроме того, ей было хорошо известно, что он все еще продолжает тренироваться с Эшем, и потому она избегала их обоих.
        Эш. Даже мысль о нем заставляла ее чувствовать себя потерянной и смущенной. Но одновременно ее тянуло к нему. Что на самом деле она хотела получить от этого человека? Вне всякого сомнения, она испытывала к нему сексуальное влечение. Когда он в первый раз поцеловал ее в студии, она готова была отдаться ему полностью, раствориться в нем - пусть делает с ней, что хочет. Она вспоминала запах его кожи, чувствовала, как его руки ласкают ее тело, ощущала привкус его губ, касающихся ее рта. Но потом вдруг наступил этот момент - чего-то темного, леденящего кровь, - словно смертоносный раздвоенный язычок змеи мелькнул перед ней, и она отпрянула от него. Что-то было во всем этом не так, что-то странное и пугающее.
        Эш или Ник…
        Казалось бы, выбор очевиден. Она любила Ника, и когда думала о нем, то чувствовала душевный подъем, все внутри у нее теплело и укрепляло ее силы, словно подтверждая, что она делает правильный выбор.
        А Эш? Ее сердце содрогалось. Где-то в глубине души она с пугающей очевидностью понимала, что именно Эша, а вовсе не Ника воспринимает как своего мужчину.
        Однако чувства, которые она испытывала к ним обоим, сейчас не имели никакого значения. Оки - вот кто имел значение, вот кто заботил ее в первую очередь, все остальное может подождать. Пока не произошло ничего страшного. Все хорошо. После его поединка прошло четыре дня, но значит ли это, что он в безопасности?
        Возможно, она преувеличивает. Возможно, захватчик не так уж и опасен. Возможно, он просто пытался напугать ее или того смешнее - подразнить. Ей давно пора уже прекратить ныть и взять себя в руки. Сегодня вечером она выпьет самое сильное снотворное, какое ей только известно. Никаких больше пугающих, разрушающих снов. Никаких книг с роковыми названиями, никаких голосов, зовущих ее за собой.
        Она сразу почувствовала, что ей стало легче. Когда она вышла на кухню, дождь прекратился. Она открыла окно, и свежий, бодрящий ветерок проскользнул внутрь.
        Она как раз пила вторую чашку чая, когда позвонил Ник и сказал, что Оки умер в автобусе, по пути на работу.
        ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
        Поминальная служба по Оки оставила у Ника ощущение нереальности происходящего. Безликая комната с низкими потолками, в которой она состоялась, казалась до ужаса обыденной и совершенно неподходящей к такому случаю. Слушая, как Джей Си старательно читает свой заранее приготовленный траурный панегирик, Ник вдруг неясно осознал, что всегда хотел быть похороненным, когда придет его время, где-нибудь на свежем воздухе, наполненном ароматами цветов. Например, на старом сельском кладбище, где надгробия клонятся в сторону, как изрядно подгулявшие выпивохи. Но это была всего лишь беспочвенная фантазия. По причине того, что места для захоронений в Соединенном Королевстве год от года все меньше, кремация становится все более популярным видом погребения. Все реже увидишь скорбящих родственников, собравшихся вокруг могилы, вырытой посреди лужайки с яркой зеленой травой. Теперь прощания проходят в местах, похожих на эту комнату.
        Народу собралось много. Все члены клуба сочли своим долгом присутствовать, пришли даже молодые люди, которые только собирались вступать в клуб. Большинство
        - в строгих пиджаках, при галстуках. Одежда на женщинах была приглушенных тонов, за исключением Клодин Норманди, которая явилась в алом облегающем наряде. Бросив взгляд через плечо, Ник заметил Эша. Он стоял около двери. Заметив, что Ник смотрит на него, он слегка наклонил голову в знак приветствия.
        Рядом с Ником сидела Миа. Он держал ее руку в своей и чувствовал, как она холодна. Она не сводила глаз с аналоя, где лежали любимые боксерские перчатки Оки. Перчатки были желтого цвета, такого яркого, что вызывали резь в глазах, - Оки называл его «ослепительным». Никаких заурядных черных или красных перчаток для Оки.
        Оки мертв. Эта мысль постоянно пульсировала в голове Ника, как заевшая виниловая пластинка. Оки мертв. Слова мало что значили.
        На большой фотографии, установленной в передней части комнаты, Оки был запечатлен в боевой стойке с развернутыми плечами и поднятыми кулаками. Пот бусинками поблескивал на его волнистых волосах. Но особенно притягивало к себе выражение неподдельной радости в его глазах. Он словно говорил: «Я молод, я силен, я жив».
        И вдруг до Ника дошло. Больше никогда он не сможет зайти в раздевалку «Скорпио» и увидеть там Оки, сидящего на скамейке, жующего лакрицу и читающего «Гавань страсти». Больше никогда ему не увидеть эту плавную грациозность, с которой Оки обычно наносил свой левый хук, и не почувствовать запах мускатного ореха, исходивший от него. Оки мертв. Несколько мгновений ощущение возникшей пустоты было настолько явным и осязаемым, что Нику даже стало трудно дышать.
        Джей Си выдавил из себя несколько последних предложений, служба закончилась, и прощающиеся начали выстраиваться в очередь. Миа негромко извинилась и исчезла в дамской комнате. Ник оглянулся, ища взглядом Эша, но его не было. Он подумал, что надо будет обязательно позвонить ему позже. Он хотел взять Эша с собой на встречу с Джей Си. На этой встрече должно было решиться, состоится ли поединок Ника.
        - Я буду говорить прямо, Ник, - голос Джей Си звучал сурово, - ты не травмирован. Весовой контроль ты пройдешь. Это бой за южный региональный пояс. Если ты сейчас соскочишь, менеджерам вряд ли удастся быстро найти для Бартона подходящего соперника. У них уйдет неделя, никак не меньше. К тому же уже продано довольно много билетов. Сказать честно, тебе вряд ли скоро представится еще один такой удобный случай побороться за титул.
        - Я знаю. - Ник согласно кивнул.
        - Но в общем, не про то речь. Ты должен выйти на бой собранным, сосредоточенным. Если смерть Оки повлияла на тебя в этом плане, спутала что-то в твоей голове, то не делай этого, дружище. Это поединок в десять раундов. Потеряешь концентрацию на секунду, и Бартон вышибет тебе мозги. Он очень агрессивный, шельмец.
        Ник снова кивнул.
        - Так что будем делать?
        - Я не могу сейчас отступить. - Ник глубоко вздохнул. - Поединок запланирован. Значит, он состоится.
        - Но есть еще один вопрос. - Джей Си вздохнул в свою очередь. - Кто будет у тебя секундантом? Теперь, когда Оки…
        - Эштон, - быстро ответил Ник.
        - Нет, - Джей Си покачал головой. - Эш - прекрасный партнер для тренировки, но у него нет опыта на ринге. Я поговорю с Дэнисом. Он тебе подойдет?
        - Дэнис - отличный парень.
        - Прекрасно. - Джей Си хлопнул его по плечу. - И помни: не теряй концентрацию. Это я тебе говорю.
        Миа подошла к ним. Ник подумал, что она выглядит надломленной. В сером вязаном платье, которое было на ней, она выглядела очень бледной. Только волосы по-прежнему вились золотистым облаком. Когда она приблизилась к нему, он заметил, что губы у нее пересохли и покрылись коркой. Он прикоснулся рукой к ее локтю.
        - Когда ты ела в последний раз?
        - Ой… это не имеет значения. - Она устало прислонила руку к глазам. - Я не голодна.
        - Прежде чем я отвезу тебя домой, ты поешь.
        Невзирая на ее протесты, он взял ее за руку и повел за собой. Через несколько домов располагался небольшой ресторанчик, где он пару раз бывал. Сделав заказ, он посмотрел ей в лицо.
        - Миа, что случилось? И я сейчас имею в виду не только Оки. Это началось раньше. Что происходит?
        Ее глаза наполнились слезами.
        - Я думаю, - ее голос дрогнул, - это я виновата в смерти Оки.
        - Что?!
        - Ник, - она прижала дрожащие пальцы к губам, - я должна тебе кое-что сказать. Но дай мне время закончить, прежде чем начнешь задавать вопросы или скажешь, что я сошла с ума. Выслушай меня сначала. Хорошо?
        - Хорошо. - Он послушно кивнул.
        Но едва она начала говорить, он сразу понял, что сдержать обещание будет трудно. Раз или два он пытался ее прервать, но она не давала ему вставить ни слова. Даже когда принесли заказанную еду и Миа вынуждена была замолчать, она не позволила ему вклиниться.
        - Подожди. Просто подожди, Ник. Послушай.
        Когда она закончила свой рассказ, оба молчали.
        И вот теперь - совершенно неожиданно для себя - Ник вдруг понял, что ему и сказать-то нечего. Он просто не знал, что сказать.
        - Мне надо как-то свыкнуться с этим, как-то принять. Ты что-то вроде ангела-хранителя для группы бойцов…
        Она была права. Это было похоже на сумасшествие.
        - Для трех бойцов. Но теперь остался только один. Оки и Валентайн мертвы. И если бы бой Джеффа не отменили, кто знает… Он тоже мог бы быть уже мертв.
        - И ты веришь, что только из-за того, что ты во сне проиграла поединок какому-то ниндзя, Оки умер?
        - Да, но это не совсем сон… очень близко, конечно, похоже.
        Ник попытался упорядочить свои взбудораженные мысли.
        - А ты вступала в поединок с этим парнем накануне смерти Валентайна?
        - Нет.
        - Значит, смерть Валентайна никак не связана со смертью Оки.
        - Я не знаю.
        - Хорошо, тогда вернемся назад. - Он говорил медленно, тщательно подбирая слова.
        - Я тоже должен кое-что тебе рассказать. Я занимался тем, что изучал обстоятельства смерти четырех бойцов. Все они умерли через несколько дней после своих поединков без всяких видимых причин. Я думаю, что здесь существует связь. Но я не знаю, в чем она состоит. И я думаю, что гибель Оки и Валентайна - это тот же случай. Я разговаривал с врачом Оки, который по моей просьбе поговорил с судмедэкспертом. С Оки случилось то же самое, что и со всеми остальными из моего списка. У него остановилось сердце. Почему? Они не знают. Но очевидно, что подобное довольно часто происходит с атлетами - не только с боксерами, - так что нельзя сказать, что они удивлены. И поскольку смерти эти разобщены и происходили на протяжении довольно длительного периода времени - пять лет, - никто не принимает всерьез мои соображения о том, что они связаны между собой. Но лично я думаю, что тут есть чей-то интерес, какая-то дьявольщина. Возможно, используется секретный яд или что-то в этом роде. И - что очень важно - ты не была… этой… хранительницей для всех прочих парней. Поэтому я считаю, что к тебе все это вообще не имеет
никакого отношения. И я не знаю, куда тут приткнуть этого ниндзя.
        - Ты мне не веришь…
        - Но ты же находилась в состоянии полусна, когда это произошло, Миа.
        Она открыла сумку и стала сердито рыться в ней.
        - Прежде чем ты окончательно утвердишься в своем мнении, что я просто сдвинулась, я хочу, чтобы ты взглянул на это.
        Она открыла мобильный телефон.
        - Вот, прочти. Это сообщение, которое я получила перед поединком.
        Мы виделись прошлой ночью в пристанище, припоминаешь?
        - Видишь, ему известно о пристанище. Как бы он узнал о нем, если бы сам там не был?
        Ник смотрел на дисплей телефона и чувствовал себя так, словно попал в
«Сумеречную зону».
        - Ты пыталась звонить по этому номеру?
        - Да тысячу раз. Никто не снимает трубку. И сообщения посылала, но тоже не получила ответа.
        - Но ты хотя бы догадываешься, кто бы это мог быть?
        - Нет. Он говорит, что он похититель. Не убийца.
        - Но похититель чего? Жизней?
        Дверь кухни позади них шумно распахнулась, и официант едва не врезался в их столик. Ник поддержал его под руку и попросил счет.
        - Здесь невозможно разговаривать. Давай поедем ко мне. Я покажу тебе материал, который мне удалось собрать на других бойцов, а ты скажешь мне, не знаком ли тебе кто из них.
        В полном молчании они доехали до его дома. Было только пять часов дня, но солнце уже садилось. Сухие листья шелестели по асфальту.
        Когда Ник открыл дверь своей квартиры, он вдруг запоздало вспомнил, что там беспорядок.
        - Извини, - он смущенно указал на разбросанные по дивану газеты и кипу бумаг на рабочем столе, - меня нужно оштрафовать за такую неряшливость.
        Миа не обращала внимания. Она стояла лицом к стене и смотрела на звездную карту, которую Молли нарисовала в день его рождения, - золотистые планеты и сияющие небесные тела, предопределяющие будущее. Миа прикоснулась пальцами к рамке.
        - Ты веришь, что наши пути предначертаны?
        Он встал сзади и положил руки ей на плечи.
        - Нет. Я думаю, мы сами творим свою судьбу.
        Она прислонилась к нему, ее волосы благоухали. Ей было так спокойно и уютно в его руках. Не в силах сдержать себя, он прижался губами к ее виску и поцеловал золотистые волнистые локоны. Она обернулась, ее темные глаза взглянули ему в лицо. Ее брови слегка изогнулись, губы приоткрылись. Казалось, она вот-вот взлетит. Снова положив руки ей на плечи, он повернул ее к себе полностью, так что они оказались лицом к лицу. Он желал ее страстно, но повернул медленно - словно боялся спугнуть. Она не сопротивлялась. Она стояла и смотрела на него широко распахнутыми глазами. Он наклонил голову и нежно прижался губами к ее губам. Несколько мгновений ее губы были пассивны, но потом она потянулась к нему, ее рука скользнула на его затылок. Она откликнулась на его прикосновение. Словно какая-то преграда рухнула между ними в этот момент. С легким стоном он сжал ее в объятиях и поцеловал страстно, буквально заставив подчиниться и раскрыть рот. Это было похоже на отчаяние, он понимал это. В этот поцелуй он вложил весь жар безнадежного чувства, копившегося в нем годами. Он понимал, что, может, этот голод, излишняя
поспешность могут только оттолкнуть ее, напугать, но ничего не мог с собой поделать.
        - Подожди. - Она уперлась ему рукой в грудь.
        Он остановился, тяжело дыша.
        - Твой поединок.
        - К черту все это. - Он наклонился и поднял ее.
        Она обвила его тело руками и ногами. Он отнес ее в спальню, залитую красноватыми лучами полуденного солнца, что просачивались через неплотно закрытые жалюзи.
        От нее пахло цветами, а тонкий изгиб ключицы слегка подрагивал, выступая над мягкой, таинственной впадинкой горла. Взяв ее руки, он соединил их над ее головой - кожа с внутренней стороны поблескивала подобно шелку. Груди были небольшие, но восхитительной формы. Разбросанные по подушке волосы отливали темным золотом. Ее ноги были раздвинуты, и нестерпимое желание подталкивало его броситься на нее.

«Но нет. Нельзя торопиться. Спокойнее. Медленнее».
        Он слишком долго ждал этого момента, чтобы с ходу все испортить. Он прикоснулся пальцами к внутренней стороне ее бедра. Длинная гирлянда роз была нарисована на бледной коже. Она начиналась от середины бедра и поднималась вверх до самой нежной складки под животом - мягко очерченные зеленоватые завитки стеблей, темно-розовые, полные бутоны.
        Он наклонил голову, и его язык заскользил по их очертаниям. Ее дыхание участилось, а пальцы впились ему в плечи.
        Когда он накрыл ее тело своим, она откинула голову назад, выгнув шею белой аркой. Ее рот приоткрылся, она смотрела на него затуманенным взглядом. Он знал эту женщину почти всю свою жизнь, но сейчас она показалась ему незнакомкой. Налет девичьей хрупкости, к которому он привык, растаял. В ней проснулась сила. Исконная женская сила, первородная, природная женственность.
        Странное, восхитительное сочетание силы и хрупкости, невинности и опыта. Изящные, но крепкие руки, сильные, красивые ноги. Грудь нежная, уязвимая, как у птицы. Кожа бледная и прозрачная, но с одной стороны тела - татуировка, чарующая, интригующая тень. Глаза полны загадки, но рот открыт доверчиво и беззащитно. Когда он вошел в нее, вошел глубоко, в самую сокровенную ее сущность, то почти физически ощутил, как кровь бешено пульсирует у него в жилах, темная, как сумерки, опускающиеся за окном. Она застонала, ее голова заметалась по подушке. Он осторожно перевернул ее. Косточки ее позвоночника были похожи на мелкие камушки, а нежные лопатки, точно крылья какой-то причудливой, окаменевшей птицы, прижимались к его груди. Он отбросил ее густые волосы, обнажив беззащитную, тонкую шею, и прижался губами к ее пламенеющей коже. Она двигалась медленно, скованная его объятиями, попадая в его ритм, поддерживая страсть, пылающую в нем, увлекая его за собой до тех пор, пока не уткнулась лицом в подушку, выгнувшись дугой. Он вскрикнул, содрогнулся, на глаза накатились слезы. Это было похоже на рождение. Это было
похоже на смерть. За окном день наконец-то закончился. И небо стало черным.
        ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ
        - Она прекрасна. - Пальцы Ника скользнули по изящной фигуре, нарисованной синими чернилами.
        Лампа на столике рядом с кроватью освещала кожу Миа ровным, спокойным светом. Миа приподнялась на локте и взглянула на свое бедро, где лежала его рука.
        - Я рада, что она тебе нравится. Можно сказать, она повзрослела вместе со мной.
        - А что это за символ у нее в глазу?
        - Этот глаз означает внутреннее зрение, тот скрытый взор, при помощи которого хранительница находит пристанище. Круг представляет собой энергию ци. Три линии символизируют мост, по которому хранительница приближается к источнику энергии.
        - Но вообще, вся эта история с выходом из тела - это… - Он помедлил.
        - Дико, ты хочешь сказать?
        - Нет, как-то странно, - поправил он.
        - А тебе известно, что Томас Эдисон,[Томас Эдисон (1847-1931) - всемирно известный американский изобретатель.] сам того не зная, производил опыты подобного рода? Он брал в руку камень, держал его над ведром и погружался при этом в сон. Пока камень не падал в ведро и не будил его, он переживал внетелесный опыт. Он говорил, что это помогает ему разрешать проблемы, возникающие у него в работе над изобретениями. Во всяком случае, известно, что идея об электричестве пришла к нему именно тогда, когда он парил над собственным телом, разглядывая его сверху.
        - Черт, от такого просто мурашки бегут по телу. - Ник поежился.
        - Мужайся.
        - Мне даже трудно поверить, что за все время Оки и словом не обмолвился мне, что ты его охраняешь, - усмехнулся Ник.
        - Я просила его помалкивать об этом. Он обещал мне.
        - А могу я спросить тебя кое о чем?
        - О чем угодно.
        - А почему ты никогда не предлагала мне стать моей хранительницей?
        - Я хотела, - она помолчала, - но я знала, что если сделаю это, то навсегда захлопну дверь.
        - Я не понимаю, - нахмурился он.
        - Предполагается, что хранительница не может иметь со своим подопечным интимных отношений. Это область духовного. Как только хранительница берет бойца под свою опеку, отношения между ними безвозвратно меняются. Они приобретают официальный характер. Если хранительница нарушит это правило, почти наверняка ее подопечный пострадает.
        - Но у нас не было близких отношений.
        - Знаю. Но я всегда думала, что в один прекрасный день все может случиться.
        - Ты правда думала? - Он радостно улыбнулся.
        - Но я не знала, готов ли ты принять это.
        - Готов ли я!..
        Она оперлась на ладонь и села прямо.
        - Нет, Ник. Ты не понимаешь. У Молли и моего отца были проблемы, потому что он никак не мог примириться с мыслью, что она служит хранительницей для каких-то совершенно посторонних бойцов. Он ревновал ее. Ему нужно было обладать ею всей, без остатка. И от этого между ними часто случались ссоры. Я не хотела, чтобы у нас было так же.
        - А теперь?
        - Теперь я уже никогда не стану твоей хранительницей. Особенно в создавшихся обстоятельствах, когда рядом бродит этот маньяк. Если я возьму тебя под свою опеку и поставлю на тебе свою метку, это будет все равно что нарисовать на твоем сердце мишень.
        - Я так понимаю, это означает, что я выйду на ринг без всяких украшений.
        - Ник, пожалуйста, откажись от этого поединка.
        - Мы вчера говорили об этом с Джей Си. Я должен, Миа.
        - Ники, не надо. Ну пожалуйста, я прошу тебя, не надо. Мы не знаем, что противостоит нам. Пожалуйста!
        - Послушай меня. Нет, Миа, посмотри на меня, не нужно смотреть в сторону. - Он ласково повернул ее лицо к себе. - Со мной ничего не случится. Да и вряд ли я у этого парня под колпаком. Как ты сама сказала, я не твой подопечный, а ты не моя хранительница.
        - Но за исключением Валентайна и Оки те остальные ребята тоже не были моими подопечными.
        - Дорогая, не волнуйся. Я думаю, все обойдется. С этого момента я буду сторониться всех незнакомцев. Хорошо? А завтра я полечу в Ливерпуль и лично встречусь с Эмми. Я все-таки надеюсь, что Валентайн сообщил ей что-то важное. Возможно, у нее есть информация, которая поможет нам разрешить этот ребус. Я обещаю тебе, что не остановлюсь, пока не выясню, что за всем этим стоит.
        - Ник. - В ее широко распахнутых глазах блеснули слезы.
        - Ш-ш. Я уверен, все будет хорошо. Иди ко мне, давай я тебя успокою. - Он попытался пошутить. - Я вроде Рика Кобры. Он всегда бьет плохих парней и заботится о маленьких, слабых девочках.
        Он привлек Миа к себе, прислонил ее к своему телу, обнял за плечи и крепко прижал. Долго они так и лежали в объятиях друг друга. Ее дыхание замедлилось, он понял, что она засыпает. Ему же не удавалось сомкнуть глаз. Мысли одолевали его. Возможно, ему стоит уступить мольбам Миа и отказаться от поединка? Все внутри его протестовало против такого шага. Это был его первый и, возможно, последний шанс побороться за титул. Он затратил так много сил ради этого. Он просто обязан выйти на ринг. Ведь он уже не так молод. Ждать нельзя. В какой-то момент он вдруг вспомнил, как, будучи шестилетним мальчишкой, получил свою первую пару бойцовских перчаток - дядя подарил на день рождения. Вот тогда все это и началось для него. За прошедшие годы ему пришлось выслушать немало упреков от тех, кто осуждал его увлечение боями. Живя в Нью-Йорке, он даже бросил свои занятия, уступив желанию подружки, которая считала, что ему нужно пройти курс психотерапии. Доктор, кстати, попался весьма приятный. Фрейдист, который все время бормотал одну и ту же присказку: «Homo homini lupus» - «Человек человеку волк», и подолгу
распространялся на тему, как ограничение инстинктов провоцирует у современного человека депрессию и всевозможные психические отклонения.
        - Желание решать все вопросы силой, жажда доминирования глубоко заложены в наших генах, мистер Даффи, - говорил он - Вы можете наблюдать это, к примеру, когда бизнесмен старается стереть в порошок своего соперника. Или когда подросток увлекается компьютерными играми, переполненными насилием. Но от нас требуют, чтобы мы подавляли свои устремления. И тогда они находят свое выражение в спортивных поединках. В тактильной, контактной, осязаемой схватке. Это, бесспорно, сублимация инстинктов, которые в нашем сознании подавляет социальная машина.
        Правда все это было или нет, Ник не имел ни малейшего представления. Никакой жажды крови он за собой не замечал и свою страсть к поединкам перебороть не пытался. Если это считается атавизмом, примитивными импульсами, пусть так и будет. Про себя Ник знал одно: когда он пытался обойтись без спорта, то чувствовал себя очень несчастным. Но когда уступал своему влечению и выходил в ограниченное пространство ринга, где ему противостоял кто-то равный по физическим данным и мастерству, то сразу ощущал душевный подъем.
        Миа что-то прошептала во сне и как-то тревожно повернулась в его руках. В какой-то момент он подумал, что она вот-вот проснется, но ее дыхание скоро снова стало ровным, она успокоилась. Он закрыл глаза и попробовал расслабиться. Все будет хорошо. В конце концов он и Миа приложат все усилия, чтоб так и было. Если они вместе, то кто может воспрепятствовать им?
        ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
        - Надо добежать и коснуться первой ступеньки, - он указал на пагоду в конце аллеи, - а потом шагом назад. Это наш последний забег, Ник. На этом, пожалуй, закончим. Ладно? Готов? Пошел!
        Он ждал у ворот и наблюдал, как Ник несется вперед - легко и уверенно. Хотя бы самому себе он мог признаться, что проделал с Ником неплохую работу. Ник добежал до пагоды и возвращался назад спортивным шагом. Он заметил, как Ник посмотрел куда-то мимо него и как лицо его озарила улыбка.
        Он бросил взгляд через плечо. Миа стояла всего лишь в нескольких шагах от него. Как долго она уже находится там? И что удивительно, он даже не почувствовал ее приближения. Ник пробежал мимо него, подхватил Миа на руки и стал радостно кружить. Она тихонько вскрикнула, а потом рассмеялась. Когда Ник опустил Миа на землю, она подняла глаза - в ее взгляде он заметил смущение.
        - Привет, Эш. - Она улыбалась, но в голосе чувствовалась неуверенность.
        На мгновение он вспомнил, как целовал ее в студии, и даже почувствовал, будто наяву, свой язык у нее во рту, тепло ее кожи под пальцами своих рук. Он вспомнил, какое смятение охватило его, когда он услышал, как бьется ее сердце под его ладонью, как лучи энергии буквально пронзают кончики его пальцев.
        Она кашлянула, прочищая горло.
        - Ну как, Ник готов к субботе?
        - Я думаю, его никто не остановит.
        Он чувствовал в ней какую-то перемену. Под глазами - темные круги, но это вовсе не те следы, которые обычно оставляют волнение и печаль. Губы слегка припухли. Ник смотрел на Миа, и потому выражение его глаз было скрыто от него, но он безошибочно почувствовал нежность в прикосновении, с которым тот откинул прядь волос, упавшую ей на лоб.
        Они стали любовниками! Осознание этого поразило его как удар молнии.
        - Эш?
        Он взглянул в лицо Ника и несколько мгновений никак не мог сосредоточиться.
        - Да?
        - Мне надо уходить. Я тороплюсь на самолет.
        - О?
        - Работа. Но я вернусь сегодня вечером. Правда, поздно. Так что мы сможем встретиться завтра утром в доджо. Последняя тренировка перед поединком, ладно?
        - Хорошо. - Он перевел взгляд на Миа. - Ты должна закончить мою татуировку.
        - Я помню. - Она отвела взор, - Давай сделаем это после боя.
        - Конечно.
        Он наблюдал, как они идут по аллее, окруженные деревьями с красно-коричневой и желтоватой листвой. На Миа - длинное платье из какого-то воздушного материала пастельного тона. Талия перехвачена широким кожаным ремешком. Она что-то говорит Нику, подняв к нему лицо. Он же, напротив, склонил голову, слушая ее. Рукой он обнимает ее за плечи. Картина настолько романтична, что хоть беги за фотоаппаратом.
        Он закрыл глаза. У него очень болела голова.
        ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ
        Ник улетел в Ливерпуль, и Миа не находила себе места от беспокойства. Стоял обычный осенний день. Солнце светило тускло. Было душно, и в воздухе ощущалось что-то гнетущее. Время тянулось крайне медленно. Работы не было, в студию никто не заглядывал, и они с Лайзой решили закрыться раньше. Надеясь избавиться от нарастающей тревоги, Миа направилась в «Скорпио».
        На столе при входе стояла фотография Оки, перевязанная черной траурной лентой. Атмосфера в доджо была подавленная. Кто-то рассмеялся, но потом оборвал себя.
        Она упорно тренировалась где-то с час, но ощущение безмятежности, которое обычно посещало ее на тренировке, на этот раз быстро исчезло. Когда она стояла у аппарата с водой и пила из небольшой пластиковой чашки, кто-то тронул ее за локоть. Это был Чилли.
        По происхождению Чилли был наполовину португальцем и наполовину японцем. Он стал ее сэнсэем, когда она была совсем маленькой девочкой.
        Но, взглянув сейчас в его узкое, умное лицо, она в очередной раз осознала, как мало знает о нем. Он был разведен и имел двоих детей, дочь и сына, которые жили с матерью в Португалии. Вот, пожалуй, и все сведения. Но поддерживает ли он контакты со своими детьми, ей было неизвестно. Сама она никогда их не видела.
        Но как бы то ни было, Чилли был частью ее жизни, сколько она себя помнила, очень большой частью. Он был ее наставником боевых искусств в наиважнейшем смысле этого слова, помогая ей в поисках пути - до. Возможно, они с Чилли провели не так уж много времени, обмениваясь какой-то личной информацией, но он был ее сэнсэем, а она - его ученицей, и это были очень глубокие, серьезные взаимоотношения.
        Несколько минут они молча стояли рядом, наблюдая, как работают бойцы и тренеры - этот маленький, очень узкий мирок с его духом товарищества и в то же время неугасимого соперничества, - и, как всегда, присутствие Чилли подействовало на нее успокаивающе.
        Вдруг из дальнего угла доджо, где проходил спарринг, послышался крик. Один из бойцов прижал руку к носу, кровь текла по его пальцам.
        - Иногда это кажется очень странным, Чилли.
        Он повернул голову в молчаливом вопросе. Она показала на бойца, получившего травму.
        - Я имею в виду саму идею, что для того, чтобы достичь совершенства, надо калечить свое тело. То, чему учишь ты, так отличается от этого.
        - Я обучаю боевому искусству, а не изобразительному или какому-либо еще, - ответил он мягко. - На меч приятно взглянуть, им можно любоваться, но он остается мечом. Он создан для боя. Я много раз говорил тебе об этом.
        - Я знаю, но мы практикуем будо. Стремимся усовершенствовать свой дух.
        - Будо - это не абстракция, Миа. Поиск пути - реальная, физически ощутимая вещь. И приемы боя, которым я обучаю тебя, тоже настоящие.
        Он снова перевел взгляд на покалеченного бойца, который предоставил заботы о своем носе спарринг-партнеру - тот сновал вокруг и кудахтал, как курица на насесте.
        - Да, это не мой путь, ты права. Это его путь. Но он тоже имеет свою ценность. Этот человек знает, как одолеть собственные страхи. И порой ему гораздо легче удается то, над чем ты и я бьемся часами, исповедуя наше искусство. Он напрямую идет к цели. Он живет сейчас, он чувствует сейчас. Он не пропускает свой опыт через бесчисленные фильтры внутренних диалогов с собой, как это делаем мы. У него все мгновенно. Все - текущий момент.
        Он снова обернулся к ней.
        - К настоящему моменту все приемы боя, которым я обучил тебя, уже в твоей плоти и в твоем мозге. Если придется, ты сможешь воспользоваться ими так же легко, как воин использует свой меч. Нет, ты сама станешь этим мечом.
        Миа не ответила. В ее памяти всплыла фигура человека, одетого в черное. Он бросил ее на землю, сдавил руками - она была полна ужаса и совершенно беспомощна.
        - Тебе надо принять душ до того, как ты остынешь. - Чилли ободряюще похлопал ее по руке.
        - Да, конечно. - Она поклонилась ему.
        Он кивнул и поклонился ей в ответ. Она наблюдала, как он удаляется от нее легкой, плавной походкой, так что казалось, что его ноги едва касаются пола.
        В раздевалке Миа вытащила свою спортивную сумку из ящичка и проверила мобильник. Был только один пропущенный звонок - от Ника. Сообщение, которое он оставил, оказалось коротким. Он повидался с Эмми, но сообщить особенно нечего. Теперь он направляется в аэропорт Джона Леннона. Он позвонит, как только приземлится в Гэтвике. Она попробовала перезвонить ему, но наткнулась на голосовую почту. Ну, ладно, ничего, через несколько часов они увидятся. Пора собираться домой.
        Когда она добралась до дома, уже совсем стемнело. Миа повернула ключ и открыла входную дверь. Едва переступив порог, она остановилась. Что-то не так. Она не могла сказать точно что, но ощущение, которое охватило ее, было совершенно безошибочным. Она почувствовала… ярость?
        Включив свет в прихожей, она помедлила, прислушиваясь. В доме было тихо. Справа виднелся темный квадрат двери, ведущей в студию. Дверь была прикрыта. Миа была почти уверена, что оставила ее полностью открытой, когда уходила из дома.
        Она сделала несколько шагов вперед и толкнула дверь. Свет из прихожей разрезал темноту студии и нарисовал на деревянном полу неправильный желтоватый треугольник.
        В студии никого не было. Тюлевая занавеска на окне покачивалась, точно ее поддувал ветерок. Верхняя страница раскрытого журнала предварительной записи едва заметно колыхалась, как будто кто-то невидимый шевелил ее. Неужели она оставила окно открытым? Иногда с ней такое случалось. На окнах студии были решетки, защищающие от посягательств воров. Но оставила ли она окно открытым сегодня?
        Оно было почти закрыто, но не плотно. Протянув руку к шпингалету, она остановилась. Между рамой и окном что-то застряло, но она не могла понять что. Она поднесла голову ближе.
        Тельце Свитпи было раздавлено посередине, ее мягкий животик абсурдно сморщился. Окно захлопнулось и прижало ее насмерть. Глаза Свитпи безжизненно смотрели перед собой.
        О боже! Миа прижала ладонь к губам. О боже!
        В кармане пиджака звякнул мобильный телефон. Все еще не в силах оторвать глаз от Свитпи, она трясущимися руками нашарила его.
        Ты подвела Оки. Теперь ты подведешь Ника?
        ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
        Ты подвела Оки. Теперь ты подведешь Ника?
        Ник скривил лицо, прочитав сообщение на мобильном телефоне Миа. Он не мог не признать, что все это бросало в дрожь. Миа неотрывно смотрела на коробку из-под обуви, в которую положила тельце Свитпи.
        - Прочитай дальше. - В ее голосе слышались слезы. - Я спросила у него, кто он такой и что ему надо.
        Ник нажал на кнопку и вызвал на дисплей следующий текст.
        Меня зовут Стрекоза. Я буду ждать тебя в пристанище.
        Стрекоза. Ник нахмурился.
        - Можно, я воспользуюсь твоим компьютером?
        Она как-то равнодушно указала на ноутбук, лежавший на столе.
        - Зачем?
        - Есть один парень, который регулярно оставляет сообщения на форуме «Кайма». Он называет себя Стрекозой. А что, если это он?
        Ник зашел на сайт и набрал слово «Стрекоза» в поисковике «Кайма». Экран моргнул и открыл страничку Стрекозы. Она все еще оставалась незаполненной. Там были только все те же китайские идеограммы и скупая информация личного характера. Мужской пол. Место жительства - Лондон. Возраст не указан. Хобби не указано. Ни музыкальных пристрастий, ни любимых телевизионных шоу. Он не назвал также зал, в котором тренируется, а в графе «Ваш боевой стиль» написал: «Разные». Он в равной степени мог практиковать как бои без правил, так и тайцзи.[Тайцзи цюань - боевое искусство.]
        - Я уже где-то видела эти иероглифы. - Миа положила руку Нику на плечо и наклонилась к компьютеру.
        - Правда? - Ник внимательно разглядывал китайские символы. - Мне они все кажутся одинаковыми. Ты знаешь, что они обозначают?
        - Нет. Я тоже плохо в них разбираюсь, но каждый второй модник, который приходит ко мне в студию, хочет что-то подобное, так что у меня глаз более наметан, чем у тебя.
        Она сделала неопределенный жест рукой.
        - Я уверена, что видела их. Только никак не могу вспомнить где.
        - Думаю, это может быть наш парень.
        - И он был у меня дома.
        Ник взглянул на коробку из-под обуви и быстро отвел глаза.
        - Гибель Свитпи может быть просто несчастным случаем, Миа. Ветер подул, и окно захлопнулось в самый неподходящий момент.
        - Нет. - Она потрясла головой. - Я всегда проверяю, чтобы все защелки на окнах были заперты. По всему дому. Именно потому, что боялась чего-то подобного. И Свитпи никогда не выползала на наружный подоконник. Просто никогда…
        - Ладно, решено. Завтра мы поставим тебе новые замки.
        - Что решено, так это то, что ты не будешь драться в субботу.
        - Нет, подожди…
        - Ник. До поединка осталось три дня. - Ее глаза были полны отчаяния. - Не глупи.
        - Миа, просто не ходи в это свое пристанище, или что ты там делаешь.
        - Ты не понимаешь! Он метит в тебя! Ты - его цель!
        - Завтра у меня последняя тренировка с Эшем и Джей Си. - Он положил руки ей на плечи и заглянул в лицо. - Потом у меня будет время на то, чтобы восстановиться перед боем и собраться с мыслями. Позволь мне закончить тренировочный процесс, а потом я сосредоточусь на этом, ладно? Мы все это обдумаем. Вместе.
        - Я боюсь.
        - Не нужно - Он привлек ее к себе.
        - Но я не могу потерять тебя.
        - Не потеряешь. - Он прижался губами к ее лбу.
        ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ
        Миа прокручивала вниз страницу форума «Кайма». Она методично читала каждое сообщение Стрекозы, начиная с последнего, заканчивая первым.
        Среди некоторых боевых племен Африки существовал обычай съедать сердце поверженного противника в надежде, что его мужество станет достоянием победителя. Съешьте его сердце, и тогда вы обретете эликсир жизни. Съешьте его сердце, и его жизненная сила станет вашей… Только бойцы с непоколебимым духом могут быть удостоены такой чести…
        Лицо Миа скривила гримаса. Если прежде ее интересовало, является ли автор заметки на самом деле тем человеком, которого они ищут, то теперь у нее не осталось сомнений - это был он. И ник соответствующий - «Стрекоза». Она помнила, что рассказывал ей Эш об этих насекомых. Прирожденные хищники - так он их назвал. Смертоносные и прекрасные одновременно.
        Эш… Внезапно она вспомнила, где видела эти иероглифы раньше. Перед ее мысленным взором предстала мужская раздевалка в «Скорпио». На цементном полу - влажные отпечатки ног. Затаив дыхание, она смотрит на мужчину: вода стекает по его мускулистому телу. К полному восторгу от его физической красоты явно примешивается какая-то тревога, ощущение, будто что-то происходит, - это определяющий момент, недоступный ее пониманию.
        Но теперь…
        Стрекоза. Она знала, кто он такой.
        Когда она протянула руку к телефону, то заметила, что пальцы у нее дрожат.
        Дверца ящичка Оки была открыта. Никто пока не решался им пользоваться. Ник бережно закрыл его.
        - Ну, удачи в субботу, дружище. - Дирк Дюбуа, еще один боец их клуба, хлопнул его по плечу.
        - Спасибо.
        - Помни: не отступать и не сдаваться.
        Это была главная заповедь бойца.
        - Я это усвоил.
        Ник взял свои наколенники и перчатки. Ему было даже странно думать, что это его последняя тренировка. В следующие два дня полагается полный покой. А в субботу он выйдет на ринг, и остается только надеяться, что пот, пролитый за эти три месяца, и достигнутая немалыми усилиями концентрация помогут ему одержать в поединке верх над противником.
        Он направился к двери. Выйдя в коридор, он услышал, как в ящичке еле слышно звонит его мобильный телефон. Недавно он решил сменить свой рингтон с мелодии
«Глаз тифа» - которая стояла у большинства бойцов, и потому всегда было трудно угадать, твой телефон звонит или кого-то еще из десятка парней, которые в эту минуту тоже бросались к своим мобильным, - на кукареканье петуха. Так что ошибки быть не могло: это определенно звонил его мобильный. Он замешкался. Но время поджимало - он и так опаздывал. Кто бы это ни был, пусть оставит сообщение. И он направился в доджо.
        Джей Си и Эш поджидали его в дальней части зала. Завидев его, Эш усмехнулся.
        - Прием заказов завершается, мистер Даффи.
        - Еще бы. - Ник улыбнулся в ответ.
        - Давай три раунда кулачных, а потом два раунда борцовских.
        Эш повернулся к Джей Си, ожидая его одобрения.
        - Хорошо, - Джей Си кивнул, - но ты поосторожнее с Ником, особенно на матах. Постарайся обойтись без серьезных захватов. Он нам нужен в первосортной готовности.
        - Первосортный боец готов.
        Ник затянул зубами ремешок на перчатке и открыл рот, чтобы Джей Си мог вставить ему капу. Потом повернулся к Эшу и произнес то, что так часто повторял за прошедшие три месяца:
        - Потанцуем?
        Ник не ответил на ее звонок. Она набрала его номер еще несколько раз, но все время попадала на голосовую почту. В офисе тоже никто не подходил к телефону. Она не знала точно, на какое время у Ника назначена тренировка. Возможно, ей стоит отправиться в «Скорпио» и поискать его там. Она колебалась. Нет, надо попытаться еще раз. Она позвонит еще один раз, а потом поедет в спортзал.
        Ник сдернул с головы шлем, и Эш последовал его примеру. Они крепко обнялись, руки у обоих были влажными от пота.
        - Спасибо, - Ник чувствовал, что его распирает от эмоций, - спасибо за все, Эш.
        - Спасибо тебе, что позволил принять участие в этой прогулке, - Эш улыбнулся, - ведь я чужак, можно сказать, случайный прохожий, ты сам знаешь.
        Несколько бойцов подошли к Нику, чтобы пожелать ему успеха в поединке. Пожимая руки и по-дружески перебрасываясь колкостями с товарищами по клубу, Ник поймал себя на мысли, что, возможно, это самый лучший момент в долгом и мучительном процессе тренировок. Он был в своем спортивном доме, его окружали ребята, которых он давно знал и которые хорошо знали его. Его нервы встали на место, и он чувствовал себя непобедимым. Пройдет два дня, и все может обернуться по-другому, но сейчас, сейчас - лучшего и желать не стоит.
        От его возбужденного настроения не осталось и следа, когда он открыл свой ящичек и достал из сумки мобильник. Двенадцать пропущенных звонков - и все от Миа. Черт возьми, вероятно, случилось что-то действительно серьезное. Он почувствовал, как у него тревожно забилось сердце, когда он нажал на кнопку вызова. И ощутил невероятное облегчение, едва заслышав, как она сняла трубку.
        - С тобой все в порядке?
        - Немедленно уходи оттуда. - Ее голос сорвался на резкий вскрик. - Это он!
        Ник слушал, стараясь разобрать, что она говорит, за звуком смеха в раздевалке и шумом воды в душевой.
        - Он? Кто?
        - Эш! Стрекоза - это Эш!
        - Я не понимаю, о чем ты говоришь.
        Ник обернулся на Эша, который копался в своей сумке.
        - Я вспомнила, где видела те иероглифы. Это татуировки. И они у него на теле.
        - Те, которые ты ему сделала?
        - Нет.
        Он снова посмотрел на Эша.
        - Тогда где же они изображены?
        Последовала пауза.
        - У него на заднице.
        - Ох!
        Ему очень хотелось спросить у Миа, как она узнала, что изображено у Эша на заднице. Он и сам не имел об этом представления, хотя они тренировались вместе целых три месяца, переодевались в одной раздевалке столько раз, что и вспомнить трудно.
        - Я все объясню тебе позже, Ники. Сейчас просто уходи оттуда.
        - Я уже выхожу.
        Он поднял глаза и увидел, что Эш наблюдает за ним.
        - Все в порядке?
        - Да. Все отлично. - Он старался, чтобы его голос звучал беспечно. - Надеюсь, ты придешь на поединок.
        - Да, я буду там.
        - Отлично. - Ник кивнул и улыбнулся, беззаботно, словно его абсолютно ничего не тревожило в этом мире.
        Только в машине он взял телефон и набрал номер Драйвера - тренера Билла Мьюзо в Эдинбурге. По голосу Драйвера он понял, что тот торопится, и потому спросил без обиняков:
        - Я насчет того партнера Мьюзо. Вы говорили, они были близки.
        - Да, очень. Как я уже говорил, этот парень исчез после смерти Билла. Настолько был расстроен.
        - А как его звали?
        - Роберт. Роберт Делл.
        - Ах, - Ник нахмурился.
        - Вас что-то еще интересует?
        - А вы бы не могли его описать?
        - Высокий такой парень. Волосы светлые. Выглядел неплохо. А сложен как бог.
        - А вы не знаете, где я могу найти его?
        - Нет, извините.
        Следующий звонок Ника был адресован Эмми. Слушая длинные гудки, он старался взять себя в руки. Когда он вчера расставался с ней в Ливерпуле, у нее в глазах стояли слезы. Но теперь она ответила гораздо спокойнее, и в голосе даже послышались радостные нотки, когда он спросил, не было ли у Валентайна спарринг-партнера при подготовке к последнему матчу.
        - Да. Крис и Валентайн были просто не разлей вода. Вы знаете, как братья.
        - Крис?
        - Да. Крис Коннор.
        - А вы с ним по-прежнему общаетесь?
        - Нет, - Ник услышал, как она вздохнула. - Он куда-то исчез. Я давно уже ничего о нем не слышала.
        - Он такой светловолосый, привлекательный?
        - Да, верно. Все мои подружки с ума по нему сходили. Вы знаете… - Она замялась.
        - Вчера вы спрашивали меня насчет Миа. Помните?
        Конечно, он помнил. Это был просчитанный риск. Его волновало, как Эмми отреагирует на упоминание имени Миа, но он хотел знать точно, что Валентайн говорил по этому поводу.
        - Помните, вы спросили меня, почему Валентайн не сообщил Миа о том, что он возвращается на ринг?
        - Да. Вы сказали, что это вы настояли на этом. Поставили ему ультиматум.
        - Да, так и было. Но Крис тоже приложил к этому немало усилий. Он постоянно убеждал Валентайна, что в сердце бойца не может быть места для предрассудков. Что боец должен верить только в собственные силы, а не в какую-то женщину, которая его защищает. Он говорил, что боец сам должен добывать свою удачу.
        - Я понял.
        - Ведь Крис был прав?
        Ник издал нечленораздельный звук.
        - Просто с тех пор как вы вчера ушли, я не перестаю думать о том, что мы ошибались. Не нужно было нам запрещать ему говорить ей. Это бы никому не повредило.
        ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ
        Шел дождь. Он покрыл бусинками влаги ее волосы. Его крошечные капли серебрились на ее плаще. Странная, таинственная тишина воцарилась на улице. Миа почти физически ощущала, как частички влаги парят в воздухе, проникая повсюду, и чувствовала застойный, болотный запах влажной почвы. В нескольких домах в окнах горел свет.
        Миа переминалась с ноги на ногу. Она ждала уже почти целый час. В нескольких шагах от себя она видела скамейку, но не хотела садиться на нее, так как боялась упустить его из виду. С того места, где она стояла, был хорошо виден подъезд белого оштукатуренного здания, украшенного тщательно выделанными железными решетками и элегантными колоннами.
        Эш никогда не приглашал ни ее, ни Ника к себе домой, и ей никогда не приходило в голову, что в этом есть что-то необычное. Когда они общались втроем, как-то так сложилось, что это все время происходило у нее. Квартира Эша располагалась всего в трех милях от ее студии, но казалось - совершенно в другом мире. Это была весьма фешенебельная улица в весьма фешенебельном квартале - здесь было тихо, много зелени, все шикарно и уютно. Отсюда хорошо просматривалась макушка музея Виктории и Альберта.[Музей Виктории и Альберта - музей в Лондоне, крупнейший в мире музей декоративно-прикладного искусства и дизайна.]
        Она взглянула на часы. Ему пора бы уже выйти. Каждую пятницу в шесть часов Джей Си проводил занятия по боксу, и Эш посещал их регулярно. Было уже пятнадцать минут шестого.
        Мимо нее прошла пара. Женщина все пыталась взять мужчину под руку, и наклон ее головы говорил о том, что она жаждет ему угодить. Он же, словно не замечая ее потуг, даже не пошевельнулся. Женщина повернула голову и взглянула в лицо Миа. Скрытое отчаяние, которое она уловила в ее взоре, поразило Миа и еще некоторое время занимало ее мысли, пока пара не прошла мимо и не скрылась за углом.
        Дождь постепенно стих, но улицы оставались пустыми. Она снова посмотрела на часы. К этому времени Ник уже должен был добраться до Института исследования снов в Эксмаре. Было даже как-то удивительно, что Эш рассказал Нику правду о своей предыдущей работе. В конце концов, поскольку он столько раз выступал под вымышленными именами, можно было предположить, что и имя Эдриан Эштон - тоже фальшивка, а все детали его прошлой жизни, которые он сообщил, - не более чем вымысел. Но нет. Эдриан Эштон действительно работал в институте в Эксмаре. Ник поговорил по телефону с одной из его прежних коллег и договорился о встрече.
        - Ты правда считаешь, что стоит встретиться с этой женщиной? - Миа одолевали сомнения. - Она не имеет ничего общего с единоборствами.
        Ник потряс головой.
        - Я хочу посмотреть, где Эш работал, хочу поговорить с его коллегами. Он упоминал, что у них были разногласия. Я хочу узнать какие.
        Вдруг лицо его скривилось от боли, он потрогал рукой спину.
        - В чем дело? - Миа настороженно взглянула на него.
        - Похоже, я потянул мышцу, когда боролся с этим подонком вчера. - Ник расправил плечи. - Но это ничего, ерунда. Не беспокойся. Это не помешает мне во время поединка.
        Прежде чем уехать, он крепко обнял ее.
        - Будь осторожна.
        - Постараюсь.
        - Не делай глупостей. Держись подальше от Эша.
        - Хорошо.
        Нет, она вовсе не обманула Ника. Она же не собиралась приближаться к Эшу. Просто хотела взглянуть на его жилище.
        Дверь открылась, и он появился на ступенях. Она почувствовала, как от волнения у нее свело живот.
        Он был одет в джинсы и кожаную куртку, а в руках нес спортивную сумку. Темно-русые волосы были слегка взъерошены. Он посмотрел сначала в одну сторону улицы, потом в другую и свернул по направлению к Бромптон-роуд.
        Она дождалась, пока он полностью не исчез из вида, а потом быстро пошла к зданию. Она рассчитывала нажимать кнопки на домофоне, пока кто-то из жильцов не впустит ее внутрь. Обычно, когда люди слышат женский голос и видят на экране вполне приличную женщину, не вызывающую подозрений, они особенно не задумываются, кто она и что ей нужно.
        Но ей повезло. Как только она подошла к дверям парадного, они открылись. Вышли няня и ее подопечный. Маленький мальчик был одет в резиновые ботинки, которые казались слишком большими для него, в руках он держал ярко-красный зонтик. Миа подержала дверь, пока няня выкатила коляску, и женщина поблагодарила ее.
        В списке жильцов рядом с домофоном она обнаружила пять фамилий. Эдриан Эштон занимал квартиру номер четыре. Миа вошла в здание, и красиво украшенная дверь бесшумно закрылась за ней.
        Внутри царила мертвая тишина. Старомодный металлический лифт стоял на первом этаже с раскрытыми дверями. Но Миа решила все-таки воспользоваться лестницей. Ступени были покрыты темно-красной дорожкой с золотой окаемкой, сбоку возвышались отполированные и изящно украшенные поручни. Внушительных размеров канделябры красовались на матовых стенах бледно-розового цвета.
        Она медленно поднялась по лестнице. Густой ковер скрадывал ее шаги. Похоже, на каждом этаже было только по одной квартире. Дойдя до лестничной площадки четвертого этажа, она остановилась и выглянула в окно, почувствовав какую-то странную отстраненность от эфемерного, обманчивого мира за стеклом. Мрачное, оловянного оттенка небо стало ослепительно белым. На улице внизу деревья с их мокрыми кронами поблескивали асфальтово-черными, дрожащими листьями.
        Она давно заметила, что Эш носит при себе только один ключ, и потому не удивилась, обнаружив, что в двери квартиры номер четыре один замок. Если бы это оказался брамовский замок,[Брамовский замок - замок, изобретенный чешским инженером Брама, напоминающий современные автоматические замки.] то ей ничего не оставалось бы, как повернуться и уйти. Но замок оказался куда проще. Донни научил ее, как открывать такие замки с закрытыми глазами.
        Донни Брайт был одним из ее клиентов, отсидевшим за воровство со взломом. Освободившись из тюрьмы, он дал слово, что покончит с прежним, и решил сделать себе татуировку, чтобы отметить таким образом начало новой жизни. Поскольку у него было трудно с деньгами и он не мог заплатить ей полную сумму, Донни предложил в качестве оплаты научить ее вскрывать замки с помощью отмычек. Она согласилась, потому что давно хотела узнать, как это делается. Теперь же наука Донни очень ей пригодилась.
        Прежде чем извлечь из кармана набор отмычек - «выпускной» подарок от Донни, - она посмотрела вверх, проверяя, не установлена ли здесь камера наблюдения. Камеры не было.
        Тогда она принялась ковырять замок, заставляя себя действовать спокойно и не суетиться. В этом деле спешка была вредна. Все надо делать с чувством, толком и расстановкой. Если она позволит взять верх эмоциям, то наверняка у нее ничего не получится. Почти бесшумно дверь поддалась и открылась. Миа перешагнула порог - дверь также тихо закрылась за ее спиной.
        Он оставил лампу на рабочем столе зажженной, в ее свете она увидела довольно большую комнату, элегантно обставленную. Высокие окна со скользящими рамами выходили на улицу. Потолки тоже были высокими и казались воздушными. В конце коридора, ведущего направо, за неплотно прикрытой дверью она увидела край кровати.
        Она прошла в гостиную. Мебели в ней было немного, но вся первоклассная, даже роскошная, в угольно-серых и темно-зеленых тонах, напоминающих цвет мокрого лесного мха. Перед камином, украшенным горшками с белыми гортензиями, стоял мягкий кожаный диван. Напротив окна - полированный письменный стол, на котором поблескивал гладкой поверхностью закрытый ноутбук.
        Здесь было очень много книг. Расположенные на стеллажах, они заполняли собой целую стену. Она наклонила голову, рассматривая их. Рядом с книгами, названия которых ей совершенно ни о чем не говорили, вроде «Сверхпроводимость при комнатной температуре без куперовских пар», она увидела книги, написанные по-китайски, изящными и таинственными знаками. Вполне вероятно, что все они были посвящены медицине, так как, раскрыв их, она увидела внутри множество анатомических иллюстраций. Но были и другие книги, более старые, с потертыми обложками. И снова Миа не смогла прочитать текст в них, но она точно знала, что это за книги. Это были книги, посвященные древнеяпонскому воинскому искусству бугей. Они содержали в себе наставления по технике ведения поединков, которая по большей части была уже утрачена, просто исчезла со временем. Ее заменила практика боевых искусств, которая считалась менее опасной. Она взяла с полки одну из книг. Затаив дыхание, раскрыла ее, прикоснувшись пальцами к страницам.
        На стенах висело несколько гравюр. Но ее внимание приковал к себе свиток, выполненный золотой, бирюзовой и алой красками. На этом свитке были изображены монахи, которые сидели, покорно склонив головы, перед толстым Буддой с миндалевидными глазами. Она не понимала символического значения сцены, которая была изображена на картине, но отдавала себе отчет, что перед ней. Это был один из рисунков тхангка. Странствующие тибетские монахи рисовали такие картины и брали их с собой в путешествие, чтобы совершать над ними медитации. Этот рисунок, скорее всего, имел отношение к медицине и исцелению. Внизу под рамой она увидела слова, выгравированные золотом: «Менциканк/Лхаса». Миа охватило волнение, и мурашки побежали по телу. Она знала наверняка, что точно такие свитки с собой носили и хранительницы. Почти идентичный рисунок тхангка висел в пристанище.
        Вообще, меньше всего этот дом походил на приют убийцы. Скорее перед ней было жилище образованного человека, не чуждого красоте. Она и сама не знала, что хотела найти в квартире Эша. Надеялась, что поймет, когда увидит. Ведь человек был преступником, он убивал других - но как он это делал? Уж где-где, а в его собственном доме, где он жил и чувствовал себя в безопасности, могло обнаружиться что-то, что выдало бы его секреты.
        Компьютер был выключен. Когда она включила его, на экране немедленно высветилась надпись, требующая ввести пароль, и ей ничего не оставалось, как снова выключить его. Однако на столе рядом с ноутбуком она увидела фотоальбом в кожаной обложке, обшитой красной тесьмой. Кое-где кожа потрескалась, на ней остались пятна, точно кто-то много раз прикасался к ней пальцами в течение не одного года. Она отстегнула ремешок, который скреплял две половины обложки, и раскрыла альбом.
        У нее перехватило дух. Весь альбом был набит фотографиями мертвецов - точнее, мумий. Картины были просто удручающие и пугающие, от них бросало в дрожь. Высохшие лица, напоминающие обезьяньи, когда-то наполненные жизнью тела, от которых остались только кожа, кости и некоторые фрагменты мускулов. Некоторые фигуры выглядели так, будто смерть застала их в момент большого веселья, - перегнувшись от смеха, точно парализованные, они скалили зубы в гротескных улыбках. Другие стояли прямо, но рты их были раскрыты, словно в них застыл предсмертный крик. Их было очень много. Она перелистывала страницы альбома, заполненные глянцевыми снимками. На одной из фотографий, снятой широкоугольным объективом, она увидела ряды таких тел, стоявших друг за другом, растянувшись на довольно большое расстояние. Сколько же их, этих высохших трупов? Наверное, тысячи.
        На самой последней странице альбома она увидела фотографию маленькой спящей девочки. Ее лицо, по форме напоминающее сердечко, было совершенно невинным и умиротворенным. Эта фотография казалась абсолютно чуждой, попавшей случайно в этот каталог ужаса. И, только присмотревшись внимательно, Миа вдруг осознала, что перед ней всего лишь еще одно мертвое тело, еще одна мумия. Внизу под фотографией была надпись: «Розалия Ломбардо, 1920».
        Розалия. Такое красивое, женственное имя. В мозгу вдруг вспыхнуло воспоминание, как Эш произносит:
        - Особа, которая несет полную ответственность за то, кем я стал, это маленькая девочка. Ее зовут Розалия.
        Она недоуменно на него смотрит, а он улыбается ей в ответ:
        - Может быть, в один прекрасный день я расскажу тебе эту историю.
        Но так и не рассказал.
        Миа всматривалась в фотографию Розалии Ломбардо, маленькой девочки, которая вдохновила человека стать убийцей, и не понимала почему. Почему?
        Возле входной двери послышался приглушенный звук, похожий на шарканье ног, - кто-то подошел. Миа вскинула голову. Донесся едва различимый глухой стук - словно сумка упала на толстый ковер. А потом она услышала, совершенно четко, как кто-то вставляет ключ в замочную скважину. В гостиной негде было спрятаться. Не раздумывая, Миа захлопнула альбом и устремилась в узкий коридор. Боковым зрением она успела заметить просторную кухню и ванную комнату, расположенную слева. Но ей хотелось скрыться из гостиной как можно дальше. И она юркнула в спальню, которая находилась в самом конце коридора, в тот самый момент, когда замок щелкнул и входная дверь начала открываться.
        В спальной комнате спрятаться можно было либо в гардеробной, либо за дверью.
        Гардеробная была совершенно незнакомой для нее территорией. И меньше всего ей хотелось пробираться сквозь пиджаки, куртки и ботинки. Она спряталась за дверью и затаила дыхание.
        Входная дверь, щелкнув, закрылась. Она услышала, как звякнул ключ, когда его бросили на поднос, потом все стихло. Миа напряженно размышляла, что делать дальше. Кроме того, не оставила ли она в гостиной какие-либо следы своего пребывания? Ноутбук она выключила и закрыла. Кожаный альбом с фотографиями положила, возможно, и не на то же самое место, откуда взяла, но почти рядом. Так что вряд ли можно заметить разницу. Что еще? И вдруг ее охватил озноб. Книга по боевым искусствам. Она не поставила ее на место. Она оставила ее на сиденье драпированного материей стула рядом со стеллажами, и именно она, эта книга, попалась ей на глаза перед тем, как она выбежала из комнаты.
        В квартире по-прежнему царила тишина. Но спустя несколько мгновений она услышала короткую мелодию. Он подошел к рабочему столу и включил компьютер. Мелодия, которая донеслась до нее, была приветствием «Windows». Потом она различила, как он быстро и как-то сбивчиво стучит пальцами по клавишам. Сердце отчаянно колотилось у нее в груди, заглушая все остальные звуки. Она заставила себя успокоиться. Если она продолжит испускать сигналы тревоги, он почувствует ее присутствие. То, что ей необходимо было сделать, так это совершенно «вычистить» из головы какие бы то ни было мысли и закрыть ему доступ к ее сознанию. Подняв голову, она взглянула на окно напротив и попыталась сосредоточить свое внимание на нем.
        Небо за окном стало совершенно черным. Мокрые листья вьюнка, дрожа, скользили по стеклу. Сколько времени она уже стоит здесь, Миа не знала. В комнате было темно. А мягкий свет, струящийся из гостиной, оказался слишком слабым, чтобы она могла разглядеть время на часах. Пока она ждала, дождь на улице усилился. Он барабанил по стеклу, а вьюнок раскачивало ветром. По комнате бесшумно скользили полупрозрачные тени. Она четко различала очертания стула, а на подоконнике разглядела вазу, чернеющую на фоне еще более черного вечернего неба, ее элегантные бока напоминали изгиб женского бедра. На столике рядом с кроватью стояла фотография в рамке, но в сумерках ей не удалось различить, что на ней изображено.
        Она терпеливо ждала. Вдруг стук клавиш прекратился. Послышался хруст бумаги, а потом он вышел из гостиной и направился в спальню. Он зажег свет в коридоре, и спальня тоже мгновенно осветилась, ослепительно ярко. Теперь она могла разглядеть фотографию, которая стояла на столике рядом с его кроватью. Взглянув на нее, она с ужасом узнала на ней себя.
        Когда его тень уже приблизилась к порогу спальни, внезапно зазвонил телефон. Он как-то шумно вздохнул - точнее, раздраженно выдохнул воздух, - и она почувствовала, что он удаляется. Телефон перестал звонить, и она услышала его голос, хотя слова остались неразборчивы.
        Миа неотрывно смотрела на свой портрет в раме. Она никогда прежде не видела этой фотографии. Похоже, он сам сфотографировал ее, не поставив в известность. Это был снимок, сделанный с близкого расстояния. Скорее всего, он использовал камеру с удлиненной линзой, на фото она была снята в профиль, где-то в три четверти от полного роста. Она улыбалась, одной рукой смахивала с лица случайно упавшие волосы. Благодаря особой игре света ее волосы словно пылали - как будто из чистого золота, - и даже тело, казалось, лучилось. Ее взгляд был совершенно спокоен. Она выглядела счастливой.
        Он перестал говорить, и она почувствовала, как у нее заныло под ложечкой. Но вместо того, чтобы снова направиться в спальню, он вошел в ванную и плотно закрыл за собой дверь.
        Она не раздумывала ни секунды. Мысленно благословляя ковер, который делал ее шаги бесшумными, она заставила себя пройти - не пробежать - по коридору и снова войти в гостиную. Книга лежала там, где она оставила ее. Миа сунула ее назад на полку и бесшумно устремилась к входной двери. Мучительно медленно она открыла дверь и с облегчением закрыла ее за собой, стараясь, чтобы замок не щелкнул громко. А вот потом она дала волю чувствам и что было мочи понеслась вниз по лестнице. Толкнув дверь подъезда, она выбежала на крыльцо - в темноту ночи, под дождь и ветер.
        Она остановилась только на противоположной стороне улицы. Остановилась и обернулась. Скользнув взглядом по стене здания, она нашла несколько окон на четвертом этаже. Снизу она могла видеть часть книжного шкафа и рисунок тхангка, его яркие цвета поблескивали, точно драгоценные украшения. Она стояла, ожидая увидеть в проеме окна его высокую фигуру, освещенную бледно-желтым светом. Но никто так и не появился - окно оставалось пустым. Подождав еще немного, она повернулась и пошла прочь.
        ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ
        Алекса Лонгфорд оказалась вполне миловидной женщиной средних лет с рыжими, слегка пережженными краской волосами. Сразу было заметно, что она злоупотребляет ботоксом.[Ботокс - способ борьбы с мимическими морщинами, предусматривающий введение в мимические мышцы одноименного препарата, представляющего собой очищенный и ослабленный нейротоксин ботулина типа А.] Когда она улыбалась Нику, выражение ее лица оставалось каким-то странно неподвижным и загадочным.
        - А чем конкретно вы здесь занимаетесь? - спросил Ник, когда они направлялись к ней в офис, проходя мимо лабораторий и бесчисленных рабочих комнат, в которых царил беспорядок.
        - Задача института, - она как-то неопределенно повела рукой, - состоит в том, чтобы изучать хронобиологию вообще. Но здесь, в этом крыле здания, мы в основном имеем дело с циклами сна. Нас особенно интересует связь моделей сновидений с различного рода заболеваниями. - Она взглянула на Ника, брови ее приподнялись. - Ночные кошмары могут быть весьма опасны, знаете ли.
        - Каким образом?
        - Ну, тело как бы перегибает палку в попытках защитить себя. Лихорадки случаются потому, что тело усиливает защиту в темный период времени, и это может приводить к перегреву. Другой пример, когда тело, наоборот, закрывает все «пути сообщения» с внешним миром в ночной период. Это происходит для того, чтобы уберечься от всевозможных захватчиков и нарушителей спокойствия, но вы сами понимаете, это очень опасно для людей с проблемами дыхания. Именно поэтому многие астматики умирают именно ночью. Большинство сердечных приступов и инсультов происходит рано утром, но зреют они еще в темное время суток. Почему? Вот мы и пытаемся разобраться, связаны ли эти случаи с циклами снов у человека.
        Остановившись перед стеклянной дверью, Ник взглянул на длинный коридор, очень напоминающий больничный. На двери время от времени вспыхивала надпись «Не входить». Лонгфорд заметила его интерес.
        - Там мы осуществляем программу так называемых осознанных сновидений, - объяснила она. - Мы учим людей контролировать свои сны. Мы пробуждаем в них способность видеть те сны, которые им хотелось бы. В реальной жизни.
        - А это возможно?
        - Еще бы. Стивен Лаберж[Стивен Лаберж - психофизиолог, лидер в области изучения осознанных сновидений, которые он определяет как особое измененное состояние сознания, при котором человек осознает, что видит сон, и может контролировать ход его течения.] нашел способ стимулировать осознанные сновидения в лабораторных условиях Стэнфордского университета еще в восьмидесятые годы. Многие психотерапевты учат своих пациентов осознанным сновидениям и помогают им справляться с душевными травмами, полученными в прошлом.
        Она неожиданно повернула за угол и указала рукой на дверь.
        - Сюда.
        Ник вошел в кабинет, который был чисто по-женски отделан в персиковых и бледно-розовых тонах.
        После того как они оба заняли места, она произнесла:
        - Вы мне сказали, что вы журналист и пишете статью об Эдриане Эштоне.
        - Да. И я очень благодарен за то, что вы согласились поговорить со мной о нем.
        - Лучше вам поговорить со мной, чем еще с кем-нибудь здесь. Не скажу, что его очень любили.
        - Я догадываюсь. А вы хорошо его знали?
        - Мы были коллегами, можно сказать, друзьями.
        - Что вы думаете о нем?
        - Что касается ума, это бриллиант, абсолютно высший класс.
        - Однако мне показалось, есть какие-то «но».
        Лонгфорд не ответила. Аккуратно сдвинув бумаги на одну сторону стола, она спросила:
        - А что конкретно вы хотели бы узнать об Эше, господин Даффи?
        - Над чем он работал здесь? И почему ушел отсюда, не вполне мирно, как я полагаю.
        - На эти два вопроса существует один ответ. Да, один и тот же, - Лонгфорд помолчала. - Мистер Даффи, прежде чем мы продолжим, вам нужно понять одну вещь. Это научное заведение, а люди, которые здесь работают, - ученые. Мы ищем новые пути, исследуем горизонты неведомого. Однако научное сообщество вовсе не так безобидно, правила здесь очень строгие. С одной стороны, хороший исследователь должен заниматься тем, что увлекает его. Но с другой стороны, он не имеет права поддаваться предрассудкам и впадать в шаманство. Наука защищает себя время от времени, с корнем вырывая некоторые идеи, которые, возможно, могли бы принести плоды, но поскольку они весьма отличаются от общепринятых установок, от идей отцов-основателей, то их отвергают. Строго говоря, они попросту не финансируются.
        - Что еще за отцы-основатели?
        - Ньютон. Декарт. Дарвин. Эйнштейн. Де Бройль.[Луи де Бройль (1892-1987) - французский физик, лауреат Нобелевской премии по физике, пожизненный секретарь Французской Академии наук. Один из основоположников квантовой механики.] Шредингер.[Эрвин Шредингер (1887-1961) - австрийский физик-теоретик, лауреат Нобелевской премии по физике, один из создателей квантовой механики и волновой теории материи.] Даже в двадцать первом веке законы и взгляды, выработанные ими, остаются действенными в мире биологии и классической физики. Никто в этой среде не подвергал сомнению философию Декарта о дуализме души и тела. Но есть ученые, которые с этим не согласны. Эш был одним из них. Некоторые из его собственных идей способны свести на нет множество неоспоримых истин, принятых в западной медицине.
        - А вы согласны с его идеями?
        - Честно? Я не знаю. Но позвольте мне объяснить. Западная медицина - это очень мощный аппарат исцеления. Но она до сих пор не открыла основные законы, по которым живет человеческий организм, не нашла главный компьютер. Мы знаем много о каждом винтике и шурупчике внутри нас - о костях, о крови, обо всех ферментах и гормонах. Более всего в человеке мы ценим его мозг и сердце. Но западная медицина так и не открыла ключ к жизни. Нам неизвестно, почему мы болеем. Как мы думаем. Почему мизинец на руке развивается как мизинец на руке, а большой палец на ноге - как большой палец на ноге, хотя в них одинаковый набор генов и белков. Как из одной маленькой клеточки развивается целый человеческий организм. Что происходит с нашим сознанием, когда тело умирает. Другими словами, каков организующий принцип всего этого.
        - А Эштону казалось, что он знает?
        - Да, так ему казалось.
        - Он думал, что это ци?
        - Да. И он был просто одержим идеей установить над ней физический контроль. Эша вдохновляли исследования Роберта Беккера по энергетической медицине и эксперименты Фрица Альберта Поппа, связанные с биофотонными излучениями человеческого тела. Одна из проблем, которой занимался Попп, заключалась в том, чтобы установить, какого типа свет присутствует в человеке, который тяжело болен
        - например, раком, - и почти в каждом опыте он обнаружил, что биофотонное излучение было прекращено. Эти люди потеряли свои естественные биоритмы и связи. Вы можете себе представить, какие последствия могут иметь для медицины такого рода открытия.
        - А Эштон?
        - Эш был зачарован работами Поппа. Вы знаете, были созданы специальные приборы, позволяющие измерять человеческие излучения. И Эш изучал свои. Он также определил свои биоритмы. Он называл их своими энергетическими числами, если я правильно помню. Он потратил на все это годы.
        - И? - Ник с интересом ждал, что она скажет дальше.
        - Ну, то, что волновало Эша в особенности, это те опыты, которые Попп проводил на волонтерах. Он установил, что световые излучения меняются в зависимости от дня и ночи, от недели и месяца. Словно тело следует не только собственным биоритмам, но также биоритмам окружающего мира. Эш был чрезвычайно увлечен всем этим. Он истолковал исследования Поппа следующим образом: наша энергия синхронизирована с энергией окружающего мира. Но Эш пошел дальше и принял куда более радикальную точку зрения, которая заключалась в том, что эту энергию можно контролировать и даже обмениваться ею.
        - Обмениваться? Я что-то не улавливаю.
        Лонгфорд вскинула голову и насмешливо взглянула на него.
        - Эш верил, что люди могут обмениваться своей ци. Ваша энергия может оказывать воздействие на мою, а моя - на вашу, в лучшую сторону или в худшую.
        - Очень напоминает идеи «Нью-эйдж».
        - Эш смотрел на все с научной точки зрения. Его теория заключалась в том, что все мы «приемники» и «передатчики» энергии в квантовом мире.
        - Ясно.
        - Согласно квантовой физике, - она едва заметно улыбнулась, - если две субатомные частицы однажды вступили во взаимодействие друг с другом, то с этих пор любое воздействие, оказываемое на одну из них, влияет таким же образом и на другую, независимо от того, где она находится, при полном отсутствии связи между ними. Сначала физики находили это огорчительным, вы понимаете. Даже Эйнштейну не нравилась эта связь на расстоянии - он называл ее «странной». Но многие опыты доказали - у Вселенной есть память. Мы на самом деле живем в пространстве, которое пронизано связями и взаимодействиями.
        - Но извините, - нахмурился Ник, - я не очень хорошо понимаю, какое отношение все это имеет к людям и к тому, что они способны обмениваться энергией.
        - Это и есть тот самый вопрос, - вздохнула Лонгфорд, - по которому Эш не нашел согласия с другими учеными и из-за которого его работа была спорной. Квантовая физика, как ее понимают теперь, имеет дело с мертвой материей в микроскопическом масштабе, а не с человеческими телами и сознанием. Эш считал, что исследования, которые проводил Попп, доказывают обратное. Он был убежден, что наши тела также живут в соответствии с законами квантового мира. Почему, мол, квантовая физика применима для мелкого и неодушевленного и не может касаться большого и живого? Если частицы, из которых состоит наше тело, обмениваются энергией и сохраняют память, то почему это не может отражаться на макроуровне?
        Лонгфорд смотрела на Ника, как будто ожидая ответа от него.
        - И именно поэтому он столкнулся лбами с коллегами?
        - Да. Эш настаивал на том, что квантовая теория может быть применима к биологии. Он говорил, что все человеческие существа образуют некую сеть энергетических полей, которые взаимодействуют с нашими химическими клеточными системами. Но что действительно послужило яблоком раздора, так это то, что Эш настаивал, будто все живые существа включены в обширное психопространство, которое называется полем нулевых колебаний и позволяет нам взаимодействовать между собой, обмениваться энергией и даже сознанием.
        - Да, такая идея должна была создать ему массу проблем, - медленно произнес Ник.
        - Хватило уже и того, что Эш повсюду продвигал свою идею о том, что квантовая физика может быть применима к отдельно взятому человеческому существу, - продолжила Лонгфорд. - Представьте реакцию коллег, когда он заикнулся о неких связях, которые существуют между людьми.
        - А вы сами верите в это поле нулевых колебаний?
        - Конечно. - Лонгфорд очень эмоционально кивнула. - Само по себе поле нулевых колебаний не вызывает никаких сомнений. Об этом никто не спорит. Это просто пустое пространство, как вакуум между звездами. - Она как-то невыразительно подняла руку к потолку. - То есть пространство, в котором практически нет энергии, разве что половинка фотона. Но существует очень много небольших электромагнитных полей, о которых люди думают, что они - пустой вакуум, а на самом деле это одно бесконечное пространство, наполненное энергией. Эш, так сказать, соскочил с рельсов, когда начал утверждать, что это поле предоставляет научное доказательство ци и ее связи с человеческим сознанием и со светом, который сияет из наших тел. Ци, в конце концов, описывается китайцами как энергия Вселенной, имеющая связь с энергией внутри нас. Как поле нулевых колебаний является всепроникающим, так и ци всепроникающа. Но Эш настаивал даже на том, что поле нулевых колебаний может объяснить паранормальные явления, как, например, удаленное видение и лечение на расстоянии.
        Лечение на расстоянии. Ник насторожился.
        - Мистер Даффи?
        - У меня есть приятельница, которая утверждает, что может врачевать на расстоянии. Она верит, что может использовать свою жизненную энергию для того, чтобы защитить другого человека.
        - Эш бы очень заинтересовался вашей приятельницей. - Взгляд Лонгфорд стал серьезным. - Он был уверен, что среди нас есть такие люди, которых можно назвать интуитивистами. Люди, наделенные огромной естественной способностью проникать в психокосмос. Он называл их «одаренными простаками». Но он также не сомневался, что подобные способности таятся в каждом из нас, просто мы не умеем вызвать их к жизни.
        - Это правда?
        - Кто знает? - Она пожала плечами. - Во время эпидемии СПИДа в восьмидесятых очень уважаемая ученая дама, доктор Элизабет Тарг,[Элизабет Тарг (1961-2002) - доктор медицины, психиатр и директор Института нетрадиционных медицинских исследований в Калифорнийском Тихоокеанском медицинском центре.] пригласила сорок целителей, проживающих в США, принять участие в научном эксперименте. Им удалось улучшить состояние здоровья неизлечимо больных пациентов, не вступая с ними в контакт. Как объяснить результаты этого опыта и многих других подобных? Когда начинаешь думать обо всем этом, утверждение Эша о том, что все мы своеобразные «приемники» и «передатчики» энергии в квантовом мире, кажется убедительным.
        - Так значит, Эш нажил себе неприятности из-за теории психокосмоса?
        - И из-за того, что утверждал, будто нашел путь, как проникнуть в него.
        - И как?
        - Посредством снов и медитации. Более того, он заявил, что ему уже удалось это сделать.
        - Значит, он слетел с должности, потому что врал?
        - Нет, именно потому, что говорил правду.
        ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
        - Я не понимаю.
        - Эшу действительно удалось найти доступ в человеческие сны.
        - Вы хотите сказать, что он осуществлял это на практике? - Ник не верил своим ушам.
        - Похоже на то, - кивнула Лонгфорд. - Как я вам уже говорила, у нас есть лаборатория, где испытуемых учат контролировать свои сны. Все они ведут специальные дневники и после пробуждения тщательно записывают все, что им пришлось пережить во сне. Так вот, когда мы сравнили их записи с теми, которые делал Эш, они совпали. Он видел то же самое, что и они, не будучи посвященным в их записи. Более того, у Эша не было доступа к этим пациентам, то есть он никоим образом не мог влиять на них. Не мог воздействовать на их подсознание. Он даже никогда не разговаривал с ними.
        - Но это же фантастика, - Ник уставился на Лонгфорд. - Вам следовало бы наградить его, а не выдворять.
        - Его не выдворяли. Ему просто не выделили финансирования.
        - Почему?
        - Институт боялся судебных тяжб. Люди могли пожаловаться, что их частная жизнь была нарушена. Или что у них начались проблемы со здоровьем из-за того, что кто-то влез к ним в головы. А еще институт опасался насмешек. Никто не хотел, чтобы заговорили, что нас уже пора снимать в шоу «Хотите верьте, хотите нет».
        - Значит, он ушел.
        - Да. И вместе с ним из этого места исчезло большое количество энергии. В прямом смысле.
        - Вы знаете, что с ним происходило в дальнейшем?
        - Я слышала, что он довольно долго жил в Азии, много лет. Он больше никогда не работал в научных учреждениях, насколько мне известно, но до меня дошли слухи, что он пишет какую-то тайную книгу в Интернете - работа в процессе. Она имеет успех среди других фанатов поля нулевых колебаний.
        - Интересно, почему он решил выкладывать ее в Сети, вместо того чтобы издать?
        - Наверное, потому что ни один достойный уважения журнал не стал бы публиковать его работы. Эти научные издания, с их системами экспертных оценок, довольно суровы, вы знаете. К тому же я слышала, что его книга - это смесь личной философии, каких-то дневниковых записей и науки. Другими словами, она не соответствует классическому научному формату. Уже само название книги говорит о многом. Она называется «Книга света и праха». Звучит слишком поэтично для научного исследования.
        - А вы не дадите мне адрес страницы? - Ник взялся за ручку.
        - Нет. Сама я не смогла найти ее. Все очень секретно. Надо в буквальном смысле идти по следу и преодолеть множество преград в виде бесконечных паролей и секретных кодов, чтобы получить доступ. Ты должен доказать, что достоин, - что-то в этом роде.
        Ник нахмурился.
        - А вам не кажется, что если бы он хотел, чтобы его идеи стали достоянием общественности, то не стал бы все так усложнять?
        - Возможно, его больше не интересуют споры с классически выученными специалистами. Но все мы, ученые, склонны к самолюбованию, мистер Даффи. - Ее голос дрогнул. - Мы все хотим оставить что-то после себя. И Эш - не исключение. Он бы хотел, чтобы его помнили, пусть даже небольшая группа верных приверженцев.
        Несколько мгновений оба молчали. Потом Ник спросил:
        - И он больше никогда не давал о себе знать?
        - Нет.
        В ее глазах он вдруг увидел печаль, настоящую, глубокую печаль. И неожиданно Ник осознал, что она тосковала по Эштону и волновалась о нем. Их отношения были далеко не платоническими.
        - Не могу поверить, - медленно произнесла Лонгфорд, - что прошло уже тринадцать лет с тех пор, как я в последний раз виделась с ним. Сейчас он уже, должно быть, довольно стар, так что, скорее всего, уже не с таким энтузиазмом занимается тем, что его вдохновляло раньше. Пламя угасает, вы знаете не хуже меня.
        Она как-то сникла, на лице проступила усталость.
        - Стар? - Ник был явно озадачен, - Эдриану Эштону, о котором я говорю, лет тридцать пять, не больше.
        - Нет. - Голос Лонгфорд прозвучал уверенно - Эш был намного старше меня.
        Ник посмотрел на нее. На вид ей было около пятидесяти, но с женщинами всегда легко ошибиться.
        - Мне сорок пять, мистер Даффи, - как будто прочитав его мысли, язвительно сообщила она.
        - Но здесь явно какая-то ошибка. Возможно, мы говорим о разных людях. У вас нет его фотографии?
        Она задумалась.
        - Нет, ни одной.
        - Высокий парень. Светловолосый. Привлекательный.
        - Да, по описанию похоже на Эша. Но ему никак не может быть тридцать пять, уверяю вас. Извините, мистер Даффи, - было заметно, что она волнуется, - у меня назначена еще одна встреча. Я провожу вас.
        Когда они подошли к двери, которая вела к автостоянке, Лонгфорд обернулась к Нику.
        - Он на самом деле молодо выглядит?
        Ник кивнул.
        - Вы знаете, он всегда говорил, что если удастся обуздать энергию поля нулевых колебаний, заставить ее работать на себя, то можно не только превзойти силой любую машину на планете, но также, используя целительную силу этой энергии, жить вечно. Но конечно, это была шутка, не более того.
        - Да, понимаю.
        - Некоторым людям особо везет. Живительная энергия внутри их сохраняется вместо того, чтобы сдуваться и выходить наружу, как воздух из проколотого шарика. Но это всего лишь удача. Эш был одним из наиболее жизнеспособных и энергичных людей, которых я когда-либо встречала. И ничего особенного нет в том, что он и в старости выглядит отлично.
        - Вы скучаете по нему?
        Ник спросил и сразу же пожалел об этом. Вряд ли эта женщина была склонна делиться своими личными переживаниями с незнакомцами.
        Но к его удивлению, она согласно кивнула.
        - Мне не хватает его чувства прекрасного. Знаете, у него была способность видеть красоту в самых неприметных вещах. В глубине души я часто думаю о нем как о человеке, который живет в совершенно другом мире, в прекрасном мире, наполненном светом и энергией. Когда вы рядом с ним, он и вас заставляет смотреть на мир так же. - Она как-то смущенно махнула рукой. - Я становлюсь сентиментальной. Простите.
        - Нет, что вы. Большое спасибо за помощь.
        - Если вы увидите его… - она помедлила, раздумывая, - скажите, пусть заедет навестить меня. Я была бы рада снова повидаться.
        - Обязательно скажу.
        Она кивнула и повернулась, чтобы уйти.
        - Доктор Лонгфорд…
        Она взглянула на него через плечо.
        - А Эдриан Эштон увлекался боевыми искусствами?
        Ник подумал, что ответ на этот вопрос окончательно рассеет его сомнения относительно того, говорят они об одном человеке или нет.
        - О да. Это была его настоящая страсть. И он всегда говорил, что в боевых искусствах можно найти ключ.
        - Ключ к чему?
        Но она уже снова отвернулась от него и уходила, задумчиво глядя перед собой. Провожая взглядом ее удаляющуюся фигуру, Ник вытащил телефон и, нажав на кнопку быстрого набора, вызвал Флеша. Как только тот ответил, он коротко сказал:
        - Это Ник. Встречаемся в офисе через два часа. И прихвати с собой Миа.
        ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ
        - «Книга света и праха»? Крутое названьице. - Флеш кивнул с видом знатока.
        - Ну так что? Ты сможешь ее найти? - Ник явно терял терпение. - Лонгфорд сказала, что она спрятана где-то в дебрях Интернета и не легкодоступна. Я так понял, что нужно хорошенько попотеть, чтобы до нее добраться.
        - Разумеется, я ее найду. Но вопрос в другом: сколько у меня времени?
        - Это нужно было вчера, - впервые подала голос Миа, - и то было бы поздно.
        - Хм. Хм. Если это какой-то подпольный сайт, через Google его не найдешь. Надо пошарить по теневым территориям. Но это непросто.
        Флеш на мгновение задумался.
        - Пожалуй, начну с кое-каких чатов.
        - С чатов? Ты серьезно?
        - Конечно. Там вообще бродит множество всяческой информации. - Флеш повернулся к компьютеру и поднес пальцы к клавиатуре. - Посмотрим, смогу ли я подкопаться с этой стороны.
        Весь следующий час Ник и Миа наблюдали, как Флеш переносится с одного сайта на другой - такое виртуальное психоделическое путешествие по бесформенному и бескрайнему миру безликих персон и вымышленных образов, по безбрежному пространству нестандартных идей, безграмотности и самомнения.
        Первый ключ отыскался в чате под названием «суммарная энергия».
        Флеш: Ищу книгу света и тьмы. Кто-то че-то слышал?
        Ответ появился почти немедленно.
        Мрачный мыслитель: А что, дружище?
        Флеш: Слышал там какие-то радикальные идеи насчет ци.
        Мрачный мыслитель: Радикальные - это точно. Чувак, ты же не хочешь влезть в это дерьмо?
        Флеш: Живи рисково. Ха-ха.
        Мрачный мыслитель: Приват?
        Миа в недоумении пожала плечами:
        - А это он к чему?
        - Ну, в данный момент любой в чате может видеть наш разговор, - объяснил Флеш, - а он хочет поговорить в привате, то есть тет-а-тет.
        На экране открылось небольшое окошечко.
        Флеш: А ты уже читал эту книгу?
        Мрачный мыслитель: Нет, приятель, только не я. Но зато я кое-что слышал. Тебе нужна вот эта вот доска: BBS 3*32. Пароль: superc*hi. Там найдешь дальнейшие инструкции.
        Флеш: Спасибо за информацию.
        Мрачный мыслитель: Да нет проблем. Береги себя.
        Окошко исчезло.
        - Это доска объявлений, - костлявые пальцы Флеша снова быстро забегали по клавиатуре, - знаете, такие сайты совершенно бесконтрольны. Тут постят совершенно дикие вещи. Например, как взорвать Биг-Бен.
        - Ну, по крайней мере, у нас есть какое-то направление, - произнес Ник с надеждой в голосе.
        Но если Ник думал, что конец поисков уже близок, он сильно ошибался. Доска объявлений направляла на другой ресурс, а тот сайт давал новую ссылку. Флеш перепрыгивал с сайта на сайт. На некоторых из них он находил полезные гиперссылки, на других натыкался на барьеры, и тогда ему приходилось искать маленькие скрытые иконки, спрятанные в тексте, или стеганографические изображения. Он справлялся со всеми задачами, но это отнимало время. Еще почти два часа Флеш сидел спиной к ним, согнувшись над компьютером.
        - Нет никакого проку в том, что вы оба сидите здесь и пялитесь на меня. Лучше бы вы отвалили отсюда. У тебя разве нет поединка завтра? - Он взглянул на Ника.
        - Хорошо, - нехотя кивнул тот, - но ты звонишь мне сразу же, как только что-то находишь, договорились?
        - Ладно, но не жди результата слишком быстро. Поиски обещают быть долгими.
        Ник обернулся и посмотрел на Миа. По глазам было видно, что она устала.
        - Пошли домой. - Он взял ее за руку.
        После нескольких часов, проведенных в офисе в полной тишине, звуки и запахи улицы раздражали - свист машин, проносящихся мимо, вонь бензина, надрывный скрип тормозов, - все это изрядно действовало на нервы. Дождь давно прекратился. Но воздух был сырой, и уличные фонари, казалось, плыли во влажной дымке. Мобильник Миа подал сигнал. Ник молча смотрел, как она читает сообщение. Выражение ее лица не изменилось, но он вдруг почувствовал необъяснимую тревогу.
        - Все в порядке? Кто это?
        - Всего лишь Лайза. Она подтверждает, что сможет подменить меня завтра, чтобы я смогла пойти на поединок.
        Миа осторожно закрыла мобильный и сунула его обратно в сумку.
        - Подбрось меня до дома, - попросила она, - а потом я хочу, чтобы ты отправился к себе и выспался.
        - Ты не поедешь со мной?
        - Нет. Тебе нужно отдохнуть, сосредоточиться перед боем. Ты просто обязан провести этот бой, как… В общем, нормально провести. Выбрось из головы все лишнее.
        - Ты уверена?
        - Да.
        - А завтра утром увидимся? Перед тем, как я уйду на взвешивание?
        - Надеюсь, что да.
        Ее глаза казались огромными на маленьком личике. Она собрала волосы в узел на затылке, и от этого скулы на ее лице казались более выпирающими. Он вдруг заметил, как сильно она похудела.
        Неожиданно Миа улыбнулась.
        - Не отступать и не сдаваться.
        ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
        Миа чиркнула спичкой и подожгла фитиль. Прикрывая свечу рукой, она поставила ее на туалетный столик - дрожащее пламя розоватым пятном отражалось в зеркале. Она отступила на шаг, ее глаза инстинктивно искали тень Свитпи на стене - как это бывало, - потом она вспомнила, что искать бесполезно.
        В комнате было душно. Миа распахнула окно и наклонилась вперед, опираясь локтями на подоконник. Она смотрела на крыши соседних домов, выступающие в темноте, словно могла отсюда разглядеть его квартиру. Элегантную комнату в зеленых тонах, книги на полках, рисунки и картины на стенах. Она спрашивала себя, что он делает сейчас, этот человек, с которым ей предстоит встретиться сегодня ночью.
        Отойдя от окна, Миа вернулась к ночному столику. Когда она поднесла руку к волосам, чтобы снять заколку, то вдруг остановилась. В этом жесте она вдруг увидела Молли - голова слегка наклонена, длинная шея, бледные, тонкие пальцы. Но потом она сдернула заколку, волосы упали вниз, и Миа снова стала собой. Она здесь одна, и ей не на кого положиться, кроме самой себя.
        Она опустилась на колени перед старым чемоданом и достала из него небольшую оловянную коробку, спрятанную под одеждой. Сев на пол, она скрестила нош и положила коробку с иглами и палочками мокса перед собой. На несколько секунд она закрыла глаза. В ее мозгу теснились мысли об изломанных лучах света, о темноте и смерти и о том, что время безвозвратно утекает. Она снова вспомнила сообщение, которое ей прислали час назад.
        Встретимся в пристанище. Если тебе удастся одержать надо мной верх, с Ником ничего не случится.
        Она открыла глаза и подняла крышку коробки. Больше медлить нельзя. Ни единой секунды.
        Дорога в пристанище показалась ей на этот раз куда более узкой и короткой. Она чувствовала, как острые камешки впиваются ей в подошвы. Крик ночной птицы заставил ее вздрогнуть и остановиться. Пронзительное эхо разнеслось среди деревьев, нервы ее напряглись, как до предела натянутые струны. Над головой, за черным узором сплетенных ветвей, бесконечной вереницей тянулись облака. Луна, похожая на безжизненный кратер вулкана, излучала необычный, молочно-матовый свет. Она заставила себя идти дальше. Теперь уже близко. Уже за следующим поворотом - ворота, с их крепкой задвижкой, а за ними - поляна, на которой стоит дом.
        Ворота были открыты.
        Ворота никогда не бывали открыты.
        Она почувствовала, как ее одолевает страх.

«Ты умрешь здесь, внутри. Ты умрешь там, снаружи».
        Так хотелось скорее вернуться к себе, в свой лондонский дом. Она плотно запрет дверь и закроет все окна. Нальет себе горячего чая, выключит свет, и только тени будут бродить по комнатам в полной тишине.

«Я люблю тебя, Миа. Ты моя жизнь». Ник улыбается ей, он прикасается к ней нежно, трепетно.
        Ник, который, должно быть, спит сейчас, давая своим широким, сильным плечам отдохнуть. Он восстанавливает силы, его дыхание спокойное, энергия вливается в его тело, скользит по жилам, его пульс размерен, сердце бьется ровно и сильно.
        Миа толкнула калитку, раскрыв ее еще шире, и вздрогнула, почувствовав, как холодное железо прикоснулось к ее ладони. Она пошла вперед. Ветер внезапно усилился, она почувствовала какой-то резкий, едкий запах. Она не могла уловить, откуда он доносится. Этот запах смешивался с ароматом жасмина и сыроватой пряностью увядающих листьев. Но она четко ощущала его - он заставлял ее волноваться. Запах был незнакомый, даже враждебный. Это был запах врага.
        Миа дошла до поворота, за которым находилось пристанище. Она сделала несколько шагов вперед по тропинке, свернула и остановилась, вдруг почувствовав, что ее мутит. Пристанище освещала луна. Ее свет был настолько яркий и неестественный, что казался ядовитым. Луна излучала его, словно зевая, - ее полумесяц напоминал прогоревшую изнутри раковину. Бамбуковая крыша почти полностью исчезла. Окна были выбиты. Сквозь их деревянные рамы она могла видеть раскачивающиеся под ветром деревья с другой стороны дома.
        Она заставляла себя идти вперед, усилием воли переставляя ноги. Сердце сжалось в груди. Она прошла через поляну, прижав ладони к лицу, словно это могло спасти глаза от того, что им предстояло увидеть.
        На каменных ступенях отчетливо виднелись черные пятна - их оставил огонь. Что-то блестело на земле. Это были ветряные колокольчики, которые раньше висели над входом. Погнутые и расплавленные, они умолкли навсегда.
        Медленно она вошла через разбитую дверь. Глазам предстало полное разрушение внутри пристанища, но мозг отказывался осознавать происшедшее. Она не могла понять, как можно было так варварски обойтись с красотой и изяществом. Некоторые вещи были совершенно изуродованы.
        Почти все было уничтожено. Драпировка стен, деревянные панели, изящные вазы, отполированные ханбо.[Ханбо - короткий японский боевой шест.] Под ногами валялась наполовину сгоревшая книга с обугленными, загнутыми страницами.
        Главный зал был наполнен пеплом. Она быстро прошла через комнату сверчков, отводя глаза, не желая смотреть на то, что могла обнаружить здесь. Доджо напоминал большую черную дыру. Зеркала на стенах перекосились от пожара, и ее отражение было искаженным и вытянутым, как в кривых зеркалах в комнате смеха.
        Слезы беззвучно катились по щекам. Сердце надрывалось от той ужасающей утраты, которая постигла ее. От осознания, что все, что осталось от многих женщин, обитавших здесь, поругано, сожжено дотла, и даже сама память о них уничтожена. Слабый звук осыпающегося праха донесся до нее. Она оглянулась и стала всматриваться в густую темноту, словно ожидая увидеть кого-то. Но никого не было.
        Никого.
        Только теперь она поняла. Он и не собирался приходить. Он не намеревался предоставлять ей шанс побороться с ним за жизнь Ника.
        - Нет! - вскрикнула она, но голос прозвучал слабо. - Где ты? Покажись!
        Но, увы, она была одна. Только ветер гудел в деревьях и убогая луна скользила по небу - словно тоже изувеченная, растерзанная, почти убитая.
        МУЖЕСТВО
        Для того чтобы развить киай,[Киай - боевой крик айкидо. На физическом уровне киай представляет собой воодушевляющий крик, исходящий из живота, отражающий гармонизацию тела и сознания. На духовном уровне киай - это побуждающая сила, придающая форму твердому намерению и полной концентрации.] надо найти в себе кокоро, т. е. мужество… неустрашимый дух. Это значит никогда не смиряться с поражением.
        Форрест Морган, майор ВВС США.
        Жизнь истинного бойца
        ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
        Фотография Молли и Хуана, стоящая на столике рядом с кроватью, была сделана задолго до того, как оба они погибли. Она лежала, забытая, в коробке из-под обуви среди других их снимков, скопившихся за годы. Только несколько месяцев спустя после смерти родителей Миа обнаружила ее. И с тех пор она стоит на ее туалетном столике - чтобы они всегда были рядом.
        Иногда, вглядываясь в лицо матери, она думала о том, как та встретила смерть. Какие мысли роились у нее в голове, когда она боролась с течением, держа в руках тело отца, который был без сознания и тянул ее ко дну. Наверное, она испытывала страх. Но чего она боялась больше: утонуть или потерять свою ношу, без которой вполне могла бы выбраться на берег и спасти свою жизнь?
        Прошлой ночью, направляясь в пристанище, Миа знала, что сделает точно такой же выбор, как и ее мать. Но в отличие от Молли, которой представился этот последний шанс побороться, противопоставить свою силу силе течения, она, Миа, оказалась лишенной возможности ответить на вызов. Уклонившись от встречи с ней, Эш тем самым полностью вывел ее из игры. И ей оставалось только гадать, каким образом он собирается забрать жизнь Ника.
        Миа отвернулась от фотографии и взяла свою кожаную куртку. До боя оставалось несколько коротких часов. Она сделала для Ника все, что могла, теперь ей оставалось только наблюдать со стороны. Бедный Ник. Сегодня на рассвете она постучала в его дверь и притащила его, сонного и сбитого с толку, к себе в студию. Спустя час он покинул ее дом со знаком хранительницы на груди. Растворенной в этом кровавом алхимическом соитии кожи и краски была ее ци. Перед лицом неизвестной опасности это казалось слабой защитой, но что еще она могла сделать?
        Если бы только Ник отказался от поединка. Но он уже настроился на него, и переубедить его было невозможно. В последний раз она попыталась спорить с ним, но безрезультатно. Он уже вошел в то ментальное состояние, в котором бойцы пребывают за несколько часов до выхода на ринг, и его разум был для нее закрыт.
        Она уже выходила из комнаты, когда зазвонил телефон.
        - Миа? Это Флеш.
        Не дав ей возможности ответить, он продолжил:
        - Я нашел книгу. Она жутко огромная.
        Миа сжала пальцами трубку.
        - О чем она?
        - Ну, этого я пока не могу тебе сказать. Я нашел сайт, тут кроме самой книги много всякой всячины, похоже на какую-то научную ерунду. Но сама «Книга света и праха» пока что мне не поддалась. Она запаролена.
        - Ты можешь взломать пароль?
        - Я не знаю, - она услышала его вздох, - он из пятнадцати знаков.
        Она взглянула на часы. Семь вечера. Бой Ника назначен на девять. Чтобы добраться до таверны на велосипеде - движение в это время сильное, - ей потребуется минут сорок, не меньше. Но все-таки она вполне укладывается, даже если ненадолго заскочит в офис.
        Она взяла ключи.
        - Я сейчас приеду. Скоро увидимся.
        Самое тяжелое перед поединком - ждать. Не находя себе места, Ник ерзал на скамейке.
        Он был один в раздевалке - если не считать отражения в зеркале напротив. В свете люминесцентных ламп его кожа выглядела желтоватой, а новенькая татуировка казалась большим черным синяком на груди. Два глаза, в одном - круг с тремя линиями.
        Джей Си едва не задохнулся от ярости, когда Ник приехал на взвешивание с обновкой, из которой все еще сочилась кровь.
        - Ты сделал эту татуировку сегодня утром? Ты с ума сошел? Кровотечение перед поединком - это недопустимо, ты идиот! О чем вы с Миа думали, черт вас раздери?
        Лицо Джей Си просто пылало от злости, и он успокоился, только когда Ник встал на весы. На этот раз он сразу же прошел контроль. В прошлом - к большому огорчению Джей Си - ему нередко приходилось прыгать на скакалке для того, чтобы скинуть два или три лишних фунта, которые буквально приклеивались к нему в дни состязаний, как проклятие какое-то. Но сегодня не было никаких проблем. Вообще-то вес оказался даже меньше положенного.
        Он снова прикоснулся к татуировке, располагавшейся прямо над сердцем. Теперь она останется с ним до конца жизни.
        - Я думал, это может принести несчастье и противоречит правилам, - сказал он Миа утром, - теперь, когда мы вместе.
        - Возможно, все правила, которые существовали раньше, теперь не имеют значения. Их нет.
        Ее бледное лицо выражало сосредоточенность.
        Ник вздохнул. Он согласился на татуировку, потому что считал, что лучше уступить в малом. Он определенно не собирался отменять поединок, как хотела Миа, так что если нанесение ему татуировки примирит ее с его решением, он был рад подыграть.
        Он спрашивал себя, как она переживет все это. Он бы позвонил ей, но Джей Си запрещал своим бойцам вести какие-либо телефонные разговоры в раздевалке перед выходом на ринг. Никаких рыдающих жен и ребятишек с раскрытыми ртами - никто из них не допускался. Ничего, что могло бы отвлечь бойца от главной цели, расхолодить его, вывести из равновесия. Разрешено было входить только секундантам.
        Ник пошевелил плечами. Он по-прежнему чувствовал эту странную, слабую боль под лопаткой, которая появилась после его последней тренировки с Эшем. Не то чтобы она очень досаждала, но все же беспокоила. В общем-то, не о чем волноваться, он даже ничего не сказал Джей Си. Только зря беспокоить его.
        Над дверью висели большие круглые часы с простым белым циферблатом и крупными черными стрелками. Более тонкая красная стрелка отсчитывала секунды. Оставалось еще два часа.
        Глаза у Флеша покраснели, волосы слиплись.
        - С вас десять пинаколад.[Пинья колада (исп. Pina colada), также ошибочно называемый пинаколада, пиноколада и т. п., - традиционный карибский алкогольный коктейль, содержащий ром, кокосовое молоко и ананасовый сок.]
        - Считай, что они уже у тебя.
        - Вот докуда мне удалось добраться. - Он показал ей на компьютер.
        На дисплее она увидела картинку: книгу, на обложке которой мягким рукописным шрифтом было выведено название.
        Миа уставилась на экран компьютера, ее глаза горели. Почему-то книга на экране казалась менее реальной, чем иллюзорная книга из ее снов. Но название было бесспорным: «Книга света и праха».
        Под названием был нарисован символ инь-ян, ярко раскрашенный шафраново-желтым и черным. Но пока она смотрела на него, он медленно исчез, точно растворился, и на его месте - как призрачная голограмма - появилось лицо с пустыми глазницами, хитрой улыбкой и веревкой вокруг шеи.
        - Жутковато, скажи? - Флеш наморщил нос.
        Иссохший лик тоже растворился, и вместо него опять выплыли слезинки инь и ян.
        - Я знаю, что это.
        - И что же? - Флеш удивленно поднял брови. - Скелет?
        - Нет, не скелет. Это мумия.
        - Какая разница? - Флеш пожал плечами. - Мертвец - он и есть мертвец.
        - Можно, я попробую?
        Миа склонилась над клавиатурой. На экране снова возникло изображение мумии. Внизу страницы имелось небольшое окошко: «Введите пароль».
        Не совсем уверенно она набрала: «Розалия».
        Потом остановилась, вспоминая фамилию маленькой девочки из фотоальбома. Ломбарио? Ломбаро?

«Ломбардо».
        Экран мигнул.
        - Bay. Ну ты даешь, девочка, - впечатленный Флеш закивал головой, - это то, что нужно. Мы вошли.

«Наши тела изнашиваются, и мы стареем… Мы меньше спим, и нам реже снятся сны. Свет превращается в прах».
        - Посмотрим, что здесь.
        Флеш прокрутил страницу вниз, и экран перед ними заполнился изображениями тел и частей тела: ступни, плечи, спины, ноги, шея, макушка головы. Рисунки были усеяны черными точками, рядом с каждой из которых стояли какие-то цифры и буквы. И эти точки были соединены друг с другом темно-красными линиями.
        - Что это такое?
        - Это акупунктурные точки. А красные линии - это меридианы. Видишь вот это?
        Миа показала на линию, которая шла вдоль тела от темени до гениталий.
        - Это ду-май, заднесерединный меридиан - управляющий сосуд, - по нему течет энергия ян. А вот это - жень-май, переднесерединный меридиан, сосуд зачатия, по которому течет энергия инь. Буквы же относятся к различным меридианам. LU - это меридиан легких. К - меридиан почек. Н - меридиан сердца. И так далее. Цифры же обозначают определенные акупунктурные точки на этих меридианах.
        - А что это за темный свет и белый свет?
        - Не знаю, - она задумалась, - но есть во всем этом что-то странное.
        Мысль, эфемерная, как облако, и смертоносная, как ядовитый газ, пронеслась у нее в голове.
        - Миа?
        Она смотрела на Флеша невидящим взглядом.
        - Миа, с тобой все в порядке?
        - Чилли, - она сама удивилась, услышав свой голос, он показался ей чужим, - я должна показать это Чилли.
        Кенни Бартон, соперник Ника, прохаживался мимо его раздевалки, поглядывая в раскрытую дверь. В руке он сжимал энергетический батончик. На мгновение их взгляды скрестились. У Кенни была мощная шея, железный пресс и огромные руки. Обычно Ник не боялся таких перекачанных бойцов. Накачанные мускулы потребляют кислород, а кислород снижает скорость. Медленный кикбоксер обречен на поражение. Однако они с Джей Си просмотрели записи предыдущих поединков Бартона, и он знал, что если из правила бывают исключения, то это как раз тот случай. Этот парень был быстр.
        Кенни улыбнулся Нику, продемонстрировав очень розовые десны. Они уже прошли церемонию «фехтования» взглядами во время взвешивания, когда старались ввести друг друга в замешательство и заработать преимущество еще до начала схватки, так что теперь не было нужды демонстрировать враждебность. Однако, несмотря на улыбку, Кенни активно использовал язык тела, чтобы произвести впечатление на противника, возможно, даже запугать его.

«Я силен. Я сильнее, чем ты. Я собираюсь раздавить тебя», - говорили его походка и осанка.
        Ник кивал, улыбался ему в ответ, но глаза его оставались холодными. Мол, да, отлично, неплохое представление. Но иди играй сам с собой.
        Едва Кенни исчез, Ник заставил себя расслабиться. Он прижал язык к твердому небу и начал ровно дышать через нос, как учил его Эш.
        Эш. И Миа. Ник отчетливо понимал, что эти двое существовали в мире, который был недоступен его пониманию. Утром Миа сообщила ему, что накануне ночью посетила пристанище. Она не рассказала ему подробно, что там с ней произошло, а он не стал спрашивать. Честно говоря, он не хотел этого знать - даже думать об этом не желал. Он любил Миа больше всего на свете, но все, что касалось этой темы, не находило отклика в его сердце. Он боец, твердо стоящий на земле. Пот, слезы, кровь, синяки в реальном, осязаемом мире - эти вещи он очень хорошо понимал, они вполне укладывались в его сознании. Кроме того, сегодня вечером ему предстояло столкнуться с риском, куда более серьезным, чем призрачная, неопределенная угроза, якобы исходящая от Эша. Ринг был по-настоящему опасным местом. От одного удара можно впасть в кому. Повреждения, которые он рискует получить сегодня, вполне могут привести к расслоению долей головного мозга, а это гарантированная деградация и слабоумие.
        Черт побери. Что за мысли.

«Молодец, Даффи. Накручивать себя перед поединком - что может быть умнее?»
        Он снова глубоко вдохнул и почти сразу почувствовал, как сердце его возвращается в прежний ритм, а пульс успокаивается. Один только вопрос крутился у него в голове и не давал покоя. Зачем? Вопрос, на который ни он, ни Миа так и не нашли ответ. Если единственной целью Эша было убийство, зачем он взял на себя заботу о том, чтобы привести его в лучшую за всю его спортивную карьеру физическую форму?
        Когда Чилли распахнул перед ней дверь своей квартиры, Миа с трудом узнала своего учителя. Прежде ей приходилось видеть его в белой одежде мастера боевых искусств, но сегодня вечером он был облачен в пеструю гавайскую рубашку и далеко не новые шорты. Она вдруг поняла, что никогда раньше не видела его ног. Они были тонкие, но мускулистые, на икрах заметно проступали голубоватые вены. Усевшись перед своим компьютером, он надел старомодные очки, напоминающие по форме кошачьи глаза. Пока он прокручивал страницу за страницей, его лицо оставалось невозмутимым. Один раз Миа попробовала было что-то объяснить, но он знаком попросил ее помолчать пока. Потом Чили откинулся на стуле, снял очки и потер глаза. Снова водрузив очки на нос, он взглянул на Миа.
        - Так что ты хочешь узнать?
        - Это то, что я думаю?
        - А что, ты думаешь, это такое?
        - Прикосновение смерти. Это книга по дим-мак. Искусству поражения нервных центров.
        - Но учение дим-мак не только о смерти, Миа, но и об исцелении. Жизнь и смерть. Инь и ян.
        - Свет и прах.
        - Да, - кивнул Чилли, - оно о том, как восстанавливать ци, когда та истощена.
        - Я думала, дим-мак утеряно.
        - Это зависит от того, что ты понимаешь под словом «утеряно». Двенадцать дим-маковских ката всегда передавались от учителя к ученику устно. Правда, что некоторые вещи иногда теряются в устной интерпретации. Техники дим-мак очень стары. Их создал один врач, который жил ближе к концу династии Южная Сун.[Южная Сун - династия Китая, 1127-1279 гг.]
        - Врач?
        - Да. Его звали Чжан Саньфэн. - Чилли поморщился. - Если говорить начистоту, он использовал очень грубые методы. Он ставил эксперименты на живых существах - военнопленных, преступниках, животных. Но это был единственный способ добиться результатов в его исследовании. Он открыл, что если поразить определенные точки, расположенные вдоль меридиана, то можно прервать поток ци внутри тела.
        - И вызвать смерть?
        - Как сказать. Есть много различных ударов. Иногда удар вызывает мучительную боль, но жертва остается жива. Есть и такие точки, которые подходят для того, чтобы нанести смертельный удар и выключить тело полностью. Чжан «переступил» через огромное количество живых существ, чтобы определить, где находятся эти точки и в каких комбинациях их можно использовать.
        - Эта «Книга света и праха», - Миа показала на компьютер, - это что, перевод? Того, что написал этот Чжан?
        - Возможно, частично, - Чилли искоса взглянул на экран, - но здесь ко всему прочему добавлено немало современных деталей, которые, к слову, кажутся мне весьма европейскими. - Он покачал головой. - Все выглядит как комбинация двух направлений. Но безусловно, большинство описанных здесь ударов, таких как
«нефритовая подушка», «сновидение инь» и так далее, - вполне традиционны для дим-мак. Автор называет их «темным светом», но на самом деле это прикосновения смерти.
        - А что означает вот это? Что это за сокращения? Dir, SU, Frc? Что они значат?
        - Судя по всему, это направление, местоположение и сила[Direction, situation, force.] удара. Удар дим-мак очень сложен и требует учета многих важных величин. Таких, как направление удара, сила, которая используется при его нанесении, местонахождение точки, в которую удар наносится, и даже время его нанесения. Это связано с тем, что, например, меридиан мочевого пузыря активен только с трех до пяти вечера, так что удар по точке, расположенной на этом меридиане, нужно нанести исключительно в этот временной отрезок.
        - Значит, здесь описаны традиционные техники в действии?
        Чилли опять пожал плечами.
        - Ты спокойно можешь купить книгу с детальным описанием приемов дим-мак на
«Амазоне».[Amazon.com - один из первых интернет-сервисов, ориентированных на продажу реальных товаров массового спроса, крупнейшая в мире по обороту компания, продающая товары и услуги через Интернет.] Но в Древнем Китае, как тебе хорошо известно, потомственные воины хранили секреты своих боевых приемов и передавали их из поколения в поколение. Чжан создал из ударов по смертельным точкам формализированные ката, которые маскировали их истинное предназначение. Движения были описаны, но их значение оставалось тайной. Раскрыть ее могли только учителя, и делали они это устно, передавая знания самым доверенным ученикам или членам семьи. И как ты сама понимаешь, поскольку доступ к знаниям имел лишь ограниченный круг лиц, многие из наиболее важных приемов со временем фактически бесследно исчезли.
        Яркая картинка неожиданно всплыла в памяти Миа. Эш стоит позади Арта, держит его за руку, а голова Арта склоняется вниз, содрогаясь от боли.
        - Я как-то видела, как… один человек… нажал на точку на руке другого человека - вот здесь, - и тот стал полностью недееспособен.
        - Это не дим-мак, - Чилли покачал головой. - В человеческом теле есть определенные уязвимые места, например блуждающий нерв, сонная артерия и так далее. Если нажать на такое место, то вполне можно добиться того, что жертва утратит способность двигаться, а то и вовсе лишится сознания. Но к дим-мак такая практика не имеет никакого отношения. Дим-мак действует исключительно на акупунктурные точки, выводя органы из строя.
        - Например, вызывая остановку сердца?
        - Да. Безусловно.
        Она вдруг почувствовала озноб и тошноту.
        - Но ты сказал, что эта техника также исцеляет?
        - Совершенно верно. Дим-мак по своей сути - это практика медицины. Вспомни, что она была создана врачом. Нельзя изучать только одну часть системы. Меридианы сердца, например, изначально использовались для исцеления. Если ты хочешь практиковать дим-мак, ты должен знать ее лечебную часть так же хорошо, как и разрушительную, иначе тебя ожидает провал. Дим-мак - это воплощение баланса между инь и ян. Мастер дим-мак хорошо знает, как использовать акупунктурные точки, чтобы вызвать смерть, но он также знает, как использовать их, чтобы улучшить здоровье. Ему необходимо также практиковать цигун и гербологию. А что еще более важно, он должен владеть антидотными приемами.
        - Антидотными?
        - Он должен знать, как аннулировать удар. Ты знаешь, как иногда необходимо сделать массаж тому, кто потерял сознание в доджо.
        Миа кивнула. Ей не раз приходилось наблюдать подобное.
        Случалось, что боец - по большей части из тех, кто занимается дзюдо или джиу-джитсу, - падал в обморок после поединка. Тогда ему массировали спину и заставляли сесть прямо. Обычно это работало и помогало бойцу прийти в себя.
        - Что-то подобное существует и в практике дим-мак. Такой себе «задний ход» смертельного удара.
        - Ты заметила, - Чилли показал на экран, - что автор, описывая прием «темного света», всегда подбирает к нему прием «белого света». «Обратный» удар.
        Он повернулся и посмотрел ей в лицо. За стеклами очков его глаза казались огромными.
        - А теперь, девочка моя, ты должна мне сказать, зачем тебе все это? Что случилось, Миа?
        - Я думаю, - она глубоко вздохнула, - я думаю, что Эш применил дим-мак к Нику. Я думаю, он хочет, чтобы Ник умер.
        ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ
        Взглянув через плечо Джей Си в зеркало, Ник увидел отражение своего лица. Оно блестело от вазелина. Джей Си закончил бинтовать ему запястья, инспекторы поединка пометили бинты своими инициалами и вышли из комнаты.
        Перед тем как натянуть перчатки, Ник несколько секунд боксировал с воображаемым спарринг-партнером. Его удары ногами были точными, а удары руками - быстрыми. Он словно парил. На ринге все будет не так. Там Бартон приложит все силы, чтобы сбить его с привычного ритма, стуча кулаками в шлем, ударяя ногами по ребрам. Борьба до полного истощения. Десять раундов боли и полной отдачи сил, а победит тот, кто сможет выстоять и преодолеть себя.
        Ринг. Теперь все его мысли должны сосредоточиться только на нем. Ничто другое не имеет значения - только ринг.
        Дэнис, его второй секундант, помог ему с перчатками и халатом. Затем все трое пошли по бетонному коридору к стальным дверям, за которыми начиналась арена. Ник услышал, как заиграла его боевая песня, но звук был приглушенным.
        Двери распахнулись. Рев толпы и оглушительные взрывы музыки обрушились на него, как штормовая волна. Свет прожекторов, разрезающий густой мрак, на мгновение ослепил его. Он продолжал идти, глядя прямо перед собой, и только краем глаза различал лица зрителей. Люди стояли, они следили за ним взглядами, их головы поворачивались по мере того, как он приближался к рингу. Их зубы мерцали фосфоресцирующей белизной, их глаза напоминали черные угли. Где-то в этой толпе должна была находиться Миа. И Эш. Эти мысли пронеслись у него в голове, но не нашли никакого душевного отклика. Сейчас он слушал только биение своего сердца.
        Джей Си раздвинул канаты, и он, наклонившись, пролез между ними. Босыми ногами он чувствовал брезентовое покрытие ринга, жесткое и твердое.
        Пора.
        Перезвон старых часов, доставшихся Чилли в наследство от деда, донесся из прихожей и заставил Миа в растерянности взглянуть на ее собственные часы.
        - Поединок Ника. Похоже, я не попадаю на него.
        Она вдруг почувствовала какую-то странную пустоту внутри.
        - Подожди. - Чилли протянул к ней руку, он выглядел контуженным. - Так ты говоришь, что все остальные бойцы… и Оки в том числе… умерли спустя несколько дней после своих поединков?
        - Да. Но я думаю, что Эш нанес им удар до того, как они вышли на ринг, во время последней спарринг-сессии.
        - Нет! - Чилли почти что вскрикнул. - Удары дим-мак известны тем, что имеют отложенный эффект, но жертва не может продолжать жить все это время как ни в чем не бывало. Такое бывает только в мангах.[Манга - японские комиксы.]
        - Ты уверен?
        Он долго не отвечал.
        - Ты уверен? - спросила она еще раз.
        Когда он заговорил, его голос был деревянным.
        - Есть такая история, будто Чжан предпринял попытку разработать серию ударов, которые были бы идеальным орудием убийцы. Идея заключалась в том, что жертва должна умереть совершенно неожиданно спустя несколько дней, когда преступник уже далеко. Но, насколько мне известно, Чжану это не удалось. Он был вынужден признать, что его понимание того, как функционирует ци, недостаточно глубоко, и оставить это открытие для того, кто сумеет вывести его исследование на следующий уровень.
        Миа в волнении сглотнула.
        - Но Ник бы точно почувствовал удар.
        - Не удар, а серию ударов.
        - Тем более. Неужели Ник не почувствовал бы их? Я имею в виду, разве они не причинили бы ему сильную боль?
        Чилли покачал головой.
        - Мастер дим-мак использует прирост ци - он добавляет к удару свою собственную энергию. Дополнительная кинетическая энергия при этом не требуется. Фактически нужен только световой контакт. Ник вполне мог даже не заметить эти удары. Кое-что странное он, может быть, и почувствовал. Но если они боролись, например, то эти удары, я полагаю, могли быть замаскированы каким-нибудь неловким движением или падением во время тренировки. Но я убежден, что он бы ощутил полный упадок сил, если не сразу после тренировки, то несколько часов спустя.
        - Если только Эшу не удалось сделать это.
        - Сделать что?
        - Разработать отложенное прикосновение смерти.
        Они молча смотрели друг на друга.
        - Неважно, - произнесла она быстро, - ведь есть антидоты. Белый свет. Как ты говорил. Нам надо только выяснить, какой меридиан поразил Эш, чтобы аннулировать удар.
        Чилли не отвечал.
        - Мы же можем сделать это, Чилли?
        - Аннулировать можно только определенные удары, Миа. Если поражен центр хара, а при отложенном ударе именно он должен быть мишенью, то обратить процесс невозможно. «Никакого белого света быть не может». - Он снова указал на экран. - Если почитать книгу, то можно заметить, что время от времени он упоминает удары, для которых не предполагается никакого «белого света». Кроме того, даже если бы мы могли сделать «возврат», откуда нам знать, какой именно удар он выбрал из всего множества, описанных в книге. Это совершенно безнадежно.
        - Как ты можешь говорить мне такое! - Она повысила голос.
        - Миа…
        - Ты говоришь мне, что Ник уже покойник!
        Теперь она уже больше не сдерживалась и кричала на него. Ей хотелось встряхнуть его. Вдребезги разбить ему очки прямо на лице. Он так спокойно и беззаботно смотрел в лицо беде.
        Чилли попытался обнять ее, чтобы успокоить, но она оттолкнула его от себя.
        - Мне нужно поехать к Нику. Я должна отвезти его в больницу и рассказать обо всем врачам.
        - Но они ничего не обнаружат, вот увидишь. Ник окажется совершенно здоровым. И потом, что ты скажешь врачам? Что он страдает от смертельного истощения ци?
        Потрясенная, она застыла.
        - Ты говоришь, они мне не поверят.
        - Врачи в этой стране не работают с ци, Миа. Но даже в Китае очень трудно сейчас найти целителя, который бы разбирался в дим-мак настолько глубоко.
        - Ты говоришь, что уже слишком поздно. Ты говоришь, что Ник уже умирает.
        Он не ответил. Она не могла выносить эту жалость в его глазах.
        - Куда ты собираешься?
        Он увидел, что она взяла свои ключи.
        - На поединок. Я обещала Нику быть там. Я еще успеваю к концу.
        - Ты расскажешь ему? Миа, ты расскажешь Нику?
        Она повернулась к двери, чувствуя себя очень усталой.
        - Теперь в этом нет никакого смысла.
        Бартон был свирепым бойцом. Обычно Ник никогда не испытывал раздражения по отношению к своим противникам, но, когда Бартон во второй раз приложился перчаткой к его глазу, он почувствовал, как внутри у него все закипает от ярости. Однако поединок шел своим чередом, и Бартон стал прибегать к тактике скрытых ударов. Ник буквально вдавил подбородок в плечи. Оставалось еще два раунда.
        Но потом это произошло. Бартон подался вперед и врезался головой Нику в лицо - умышленно или нет, сказать было сложно. Ник моргнул, встряхнул головой. На подбородке у Бартона красовалось красное пятно в форме полумесяца. С легким изумлением Ник вдруг осознал, что смотрит на собственную кровь.
        Черт. Он получил травму.
        Кроме этого кровавого следа, все остальное вроде было в порядке. Он четко различал расширенные поры на носу у своего соперника, блеск его глаз. Бартон продолжал бить его в разбитую бровь. Вдруг, сбавив скорость, он сложился в прямой угол и нанес Нику боковой удар в живот.
        Ник почувствовал, что задыхается. Ноги как-то странно потяжелели. Он отчаянно отбивался от ударов, обрушившихся на него сверху. На мгновение в глазах у него задвоилось - он увидел перед собой двух Бартонов, которые молотили кулаками его голову. Ему удалось отскочить назад и поставить блок, чтобы избежать болезненного и жесткого удара ногой в позвоночник. Только бы он смог дотянуть до гонга. Только бы Джей Си не сдал бой. Только бы рефери не остановил поединок. Он все еще мог сделать это: не отступить и не сдаться.
        Бартон пританцовывал вокруг него. Он кривил губы и скалил зубы за своей капой. Убивал время.
        Словно в замедленной съемке, Ник увидел, как правая рука Бартона тянется к его подбородку, потом почувствовал, как подогнулись его колени, когда он увернулся от удара, а голова двинулась в противоположном от кулака Бартона направлении, залитый же кровью глаз, не отрываясь, смотрел в лицо противнику. Словно по своей собственной воле, его левая рука сложилась для косого хука…
        Ник сломал Бартону скулу - он почувствовал это даже через перчатку, и он прочел это в глазах своего соперника.
        С задних рядов он наблюдал, как Ник мастерски оточенным, красивым движением выбросил плечо, со сногсшибательной жестокостью ударив Бартона левой рукой в бок. Когда сразу вслед за этим правый кулак Ника врезался Бартону в челюсть, со стороны это выглядело так, словно было отрепетировано заранее, - как будто Бартон по собственной воле, для пущего эффекта, позволил своей голове по-театральному неистово откинуться назад.
        В едином порыве толпа вздохнула, в воздухе пронеслось многоголосое «ах!». Ноги Бартона подкосились, и он медленно осел на брезент. Толпа взорвалась.
        Стрекоза вскинул руки вверх и закричал от восторга.
        ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ
        Бледный свет сочился сквозь жалюзи. Спальня Ника все еще была погружена в сумрак, однако робкий утренний свет позволил Миа разглядеть пиджак Ника, как-то безвольно свисавший со спинки стула, и его ботинки, стоявшие рядом с кроватью на ковре, где он оставил их несколько часов назад.
        Ее взгляд скользил по комнате, задерживаясь на фотографиях в старомодных рамках, на коллекции игрушечных паровозиков, которую Ник собирал с детства, на паре изрядно потрепанных боксерских перчаток, висевших на стене. Это были перчатки, в которых Ник первый раз вышел на ринг. Тогда ему только исполнилось тринадцать лет, и он одержал свою первую победу. Перчатки висели рядом с дверью, и она знала, что каждый раз, выходя из дома, Ник прикасается к ним как бы на удачу - маленький личный ритуал.
        Она чувствовала тяжесть его руки, лежащей у нее на груди. Осторожно высвободившись, она села и стала оглядывать его тело. Он спал на животе, раскинув руки и ноги. Лицо было повернуто к ней, одна щека прижата к подушке. Глубокая рана над глазом, которая привела ее в ужас, когда она увидела его лицо сразу после поединка, была аккуратно зашита, но веко опухло. Еще он сломал мизинец на ноге в пятом раунде и даже не заметил этого. Такое случалось в его карьере уже во второй раз.
        - Хорошо, что не нос, - пошутил он в раздевалке после того, как все закончилось.
        - Нос - это святое.
        Она вместе с ним улыбалась его словам, прижавшись лицом к его груди.
        - Но ты видела это, Миа? Ты видела, как этот подонок попробовал сделать мне хук ногой, а я блокировал его?
        Миа кивнула, мол, видела. И видела, как он послал Бартона в нокаут. Но она говорила неправду, конечно. Его триумф прошел без нее. Она приехала слишком поздно. Все, что она успела увидеть, так это огромный нескладный пояс - разукрашенный, как детская игрушка, - который ему повязали вокруг талии.
        Каким умиротворенным, каким счастливым он казался сейчас. Сильные руки упираются в подушку - беззащитные во сне, с по-детски расставленными пальцами. Легкая щетина на подбородке, рот расслаблен, его очертания мягки и даже наивны. Благодаря этому он кажется юношей, гораздо моложе своих лет.
        Но вот кожа… Кожа выглядит восковой, и эти глубокие тени под глазами…
        Она прерывисто вздохнула, стараясь справиться с грузом эмоций, который давил на ее разбитое сердце. Время для слез еще не пришло. Но оно скоро наступит. Позже.
        Очень медленно, насколько это было возможно, она сползла с кровати. Ник что-то пробормотал во сне, беспокойно пошевелив головой. Она замерзла, ее бил озноб. Он вздохнул и дальше задышал ровно.
        Не сводя с него глаз, она наклонилась, чтобы поднять с пола свою одежду. Потом на цыпочках прошла в гостиную, почти беззвучно закрыв за собой дверь спальни. Занавески были распахнуты, и она заметила, что на улице туман. Он точно призрак витал за окнами. Зима верно и неуклонно приближалась.
        Номер его телефона был у нее по-прежнему в быстром наборе. Слушая длинные гудки, она спрашивала себя, не исчез ли он снова. Но на другом конце провода раздался сначала щелчок, а потом его голос. Она глубоко вздохнула.
        - Эш? Если у тебя есть время, давай закончим твою татуировку? Ты можешь прийти ко мне в студию через час?
        ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ СЕДЬМАЯ
        Он вышел из дома, захлопнув за собой дверь, и осмотрелся вокруг. Туман все еще стелился влажной, беловатой дымкой, но уже поредел и стал прозрачным. Окружающие предметы, проступая сквозь него, были узнаваемы, но как будто слегка изменены чьей-то невидимой рукой. Острые края казались плавными, цвета смешались, потеряв яркость. На площадке в саду поздно цветущее олеандровое дерево словно обмякло и стало похоже на розовый зефир. А элегантные белые здания с колоннами, выстроившиеся вдоль улицы, напоминали огромные корабли, качающиеся на волнах. Он восторженно улыбнулся.
        Вся его жизнь состояла из неустанного поиска прекрасного и наслаждения текущим моментом. Возраст и время были его непримиримыми врагами. Возраст притуплял восприятие, лишал его остроты и свежести, годы, оставленные позади, постепенно формировали непробиваемый панцирь равнодушия и бесчувственности.
        Он посмотрел на часы. Ему не хотелось заставлять ее ждать слишком долго. Это был особенный день. Сегодня утром она нанесет последние штрихи любовного послания, которое собственной рукой писала на его теле в течение нескольких недель.
        Пора. Он пошел по улице, легко, быстро, с наслаждением вдыхая влагу, разлитую в воздухе, - мерцающий, белый свет.
        Свет был какой-то необычный сегодня, в нем явно чувствовалось что-то пугающее. Свет, падающий в окно ее студии, походил на тот, который ей снился в ночных кошмарах, - безликий, бесцветный, словно вывернутый наизнанку. На него было больно смотреть. Миа прижалась лбом к стеклу и наблюдала, как невесомые завитки тумана плавно струятся за окном.
        Руки ее были холодны. Глаза совершенно сухи, в них не было ни капли влаги. Несколько мгновений она думала о Нике, который все еще спал в своей теплой постели, где она оставила его. Ее беспокоило, что ей вдруг стало трудно представить его лицо. Как она ни старалась сосредоточиться, сколько сил ни затрачивала на то, чтобы оживить в памяти его образ, тот все равно растворялся.
        На стекле от ее дыхания образовалось серое матовое пятно. Кончиком пальца она написала на нем одно слово: «Стрекоза».
        Теперь она знала, кто он. Его личность не вызывала у нее сомнений, но когда она начала выводить влажные буквы на стекле, то вдруг поняла, что совершенно не может думать о нем как о человеке, который стал этим летом нераздельной частью ее жизни. Тот человек был другом, почти возлюбленным. Этот же, спешащий сейчас к ней на встречу, - вторженец и разрушитель. Убийца.
        Он скоро придет сюда, все еще уверенный в том, что никому не известно, кто он есть на самом деле. Отлично. Обман и коварство в поединке значат ничуть не меньше, чем мужество и ловкость. Его неведение - это ее преимущество.
        Влажные буквы на стекле исчезали. Только самую первую из них все еще можно было различить. Мурашки пробежали у нее по коже, и она отвернулась.
        В комнате было прохладно. Она потерла себя руками, находя успокоение в мягкой шерстяной ткани под пальцами и в легком, едва уловимом аромате духов Молли, впитавшемся в нитки.
        В саду скрипнули ворота. Она напряглась. Затаив дыхание, она ждала. Она оставила входную дверь открытой, чтобы он мог войти. Вот на пороге послышались шаги. Всем своим существом она ощутила его приближение. Внезапно он появился в проеме двери, вглядываясь в темноту комнаты.
        - Миа?
        - Миа?
        Ответа не последовало, и, если бы не открытая входная дверь, он мог бы подумать, что в доме никого нет. Он прошел в студию и за считаные секунды до того, как она вышла из тьмы, почувствовал ее присутствие. Это ощущение было ясным, определенным и ослепительным, как огни во тьме, как снег, падающий в темную воду. Красота и мрак.
        И потом он увидел ее.
        Она была облачена в черное трико, которое обтягивало ее, словно вторая кожа. Оно целомудренно закрывало ее шею и руки до самых запястий, однако обнажало левую сторону тела. Она подняла руку, перед его взором предстала бледная впадинка подмышки и прекрасная фигура, стекающая оттенками синего и фиолетового цветов на ее бедро. Татуировка хранительницы.
        Он завороженно смотрел на нее.
        Она сделала еще одно движение. И опять он не смог оторвать взгляд от волшебного, дразнящего мерцания ее кожи.
        - Дай мне взглянуть на тебя, - прошептал он.
        Она не ответила, неотрывно глядя на него. Ее лицо было очень бледным. Ему вдруг вспомнился момент, когда они впервые смотрели друг на друга в сквере, наполненном шепотом листьев и едва различимыми всхлипами дождя. Она глядела на него, не видя его, но в ее глазах было то же самое выражение сосредоточенности. Он физически ощущал, как она собирается с силами, как энергия тревожно пульсирует внутри ее тела. Она выглядела незнакомой, первозданной, прекрасной.
        - Пожалуйста, покажи мне ее.
        Какое-то мгновение она колебалась. Потом повернулась к нему боком и подняла руку так, чтобы он мог хорошо рассмотреть ее татуировку.
        - О!
        Он вдруг почувствовал, как его пробил пот. От возбуждения, которое охватило его, у него закружилась голова.
        - Можно мне дотронуться до тебя?
        Он медленно приблизился и протянул руку. Кончиками пальцев он прикоснулся к ее коже, чувствуя, какая она нежная. Медленно скользя по очертаниям нарисованной фигуры, он ощущал выпуклость ее груди, удивительное тепло рук, гладкую округлость бедер.
        Она опустила руку и повернулась к нему лицом. Как-то сама собой его рука притронулась к ее затылку, пальцы окунулись в шелковистую глубину волос. Она по-прежнему неотрывно смотрела на него. Губы ее слегка приоткрылись.
        Свет внутри ее, золотой поток, разливающийся по ее венам.

«Каково оно, это самое великое желание на свете?»
        Одной рукой он наклонил ее голову к себе. Его вторая рука скользила по ее плечам, груди, бедрам, животу. Под его пальцами она была совершенно неподвижна, никак не откликаясь на его ласку. Тело ее оставалось невозмутимым.
        Ее губы прижались к его губам, такие мягкие…
        Вдруг он почувствовал, как его тело пронзила резкая боль - точно пламя прожгло. Ее пальцы впились ему под ребра. Они были полны силы, она жестко давила ими. В его мозгу мелькнуло удивление - он вдруг понял, что ее руки готовы к поединку. Ощущая нехватку дыхания, он скорчился. Без тени сомнения она яростно ударила локтем ему в лицо. Он попробовал увернуться, откинув голову, но не успел - удар пришелся в висок. Боль, которая сдавила все его существо, была просто оглушительной, как будто у него лопнул глаз. Когда он прислонил пальцы к поврежденному лицу, она, как кошка, ускользнула от него.
        Он опустил руку и выпрямился. Она стояла на расстоянии, но явно никуда не собиралась уходить. Она хорошо уяснила одно из главных правил бойца - намерения должны быть определенными, нельзя сомневаться ни в них, ни в себе. Тонкая фигура у нее за спиной - отражение в зеркале - с точностью повторяла все ее движения, как какой-то таинственный, злой дух.

«Нет! Она знает! Знает, кто я!»
        Он прищурился. Его мозг никак не мог смириться с тем, что только что осознал. В какой-то ужасающий, невероятный момент ему вдруг показалось даже, что черты женщины, стоящей перед ним, расплываются и он видит лица других женщин, других хранительниц. Целый сонм воительниц, движущихся сквозь пелену времени. Но вот ее лицо снова обрело четкость. Глаза ее были мрачны, как ночь, рот неподвижен.
        Он постепенно приходил в себя. В глазах застыло одно лишь удивление. Она знала, что нужно действовать немедленно, но ей необходимо было узнать.
        - Почему?
        Он осторожно прикоснулся рукой к лицу.
        - Скажи мне, - произнесла она, - ты должен мне по меньшей мере это.
        Он вздохнул и опустил руку. На его пальцах была кровь. Локтем она разбила ему нежную кожу над глазом.
        - Ты знаешь историю о двух мастерах кэндо,[Кэндо - современное боевое искусство японского фехтования на бамбуковых мечах.] которые оба очень хорошо умели ловить птиц голыми руками? - Его голос звучал подчеркнуто дружелюбно.
        - Что? - Она уставилась на него, смущенная и встревоженная.
        - Но один из них был более искусен в своем деле. Ему удавалось поймать птицу, не причинив ей при этом никакого вреда. А другой всегда оказывался с мертвой птицей в кулаке. - Он пожал плечами. - Как я.
        - О чем ты, черт возьми, говоришь?
        - Я не хотел, чтобы все эти парни умерли, Миа. Я искренне восхищался ими. Они были моими друзьями. По своей сути я вор, а не убийца. Если бы я мог похищать их ци, не причиняя им вреда, я бы делал это. Но я очень неловок. Когда я прикасаюсь… я убиваю.
        - И тебе все равно?
        - Мне не все равно. Но для того, чтобы я продолжал жить, кто-то должен умереть. Вот так вот просто. Мне было необходимо то, что они могли мне дать.
        - Ци.
        - В твоем случае это исцеляющее прикосновение. Вай ци. Твоя энергия исходит из тебя и питает тех, на кого она направлена. Со мной же все наоборот. Мое прикосновение высасывает из людей ци, которая становится моей. Я нуждаюсь в ней, как больной нуждается в переливании крови.
        - Но ты не больной. Ты вампир! - Она сглотнула, стараясь удержать голос на ровных тонах. - Но почему бойцы?
        - Потому что ци бойцов подобна молнии. Кроме того, доджо - это закрытое, самодостаточное пространство. Как лаборатория.
        - Лаборатория, - повторила она, чувствуя непреодолимое желание ударить его. - Но почему именно эти люди? Ты что, бросаешь бумажки с именами в шляпу и тянешь жребий?
        - Конечно, нет.
        Он казался искренне оскорбленным.
        - Тогда как же ты принимаешь решение?
        - Люди всегда идут за теми, у кого большое сердце - у них самая сильная ци. Все бойцы обладают мужеством. Но я ищу одного, того, который не сдастся. Того, кто выползет из своего угла ринга даже в том случае, если получит серьезную травму, даже если будет знать наверняка, что для него все уже потеряно.
        - Такого, как Ник.
        Он молчал. Она чувствовала, что у нее все похолодело внутри.
        - Ты откормил Ника, как теленка на убой. Ты помог ему достичь пика формы, а потом, когда его ци была наиболее сильной, нанес удар. Во время поединка он уже умирал. Ты уже забрал у него все, что тебе было нужно, во время последнего спарринга.
        Он все так же не отвечал.
        - Ник умирает?
        - Мы все умираем.
        - Ты можешь остановить это? Можешь обратить процесс?
        - Дянь-сюэ нельзя аннулировать.
        Она почувствовала, как ее сердце сдавила боль, и стала дышать неглубоко, стараясь ее контролировать.
        - Я не позволю тебе выйти отсюда, - произнесла она медленно. - Я не могу позволить тебе уйти и продолжать убивать.
        Сложив руки в оборонительную позицию, она развернула тело, максимально сократив пространство для возможной атаки. Его лицо посуровело, почти мгновенно он повторил ее движения, и они стали медленно обходить друг друга по кругу.
        Пространство пола было ограничено. Перед его приходом она придвинула две скамейки, которые находились в студии, к самой дальней стене, насколько возможно освободив место для поединка. Но все равно этого места было достаточно только для близкого боя, с маленьким шансом на спасение.
        Ее сердце бешено колотилось. Она слышала, как кровь пульсирует у нее в висках, но старалась дышать носом и следила за тем, чтобы каждое движение было осмысленным. В прошлый раз, когда они сошлись в противоборстве, она позволила своим мыслям и страхам сбить себя.

«Он больше, чем я… Мне страшно… Он причинит мне боль» - все эти мысли путались в голове, отвлекали, не давали сосредоточиться на атаке и толком подготовиться к защите. Ее разум обернулся против ее тела, и оттого все ее движения были смазанными, неуверенными.
        Но не в этот раз. В этот раз она сделает все так, как учил ее Чилли. Оставаться в настоящем моменте. Использовать против противника его собственную силу. И главное: не падать. Поскольку у нее нет навыков борьбы и такой силы в руках и спине, чтобы одолеть его, если он опрокинет ее на пол.
        Он неожиданно рванулся вперед с невероятной, все нарастающей скоростью, от которой захватывало дух. Она помнила ее еще с прошлого их поединка. Не дав ей опомниться, он ворвался в ее зону. Ворвался и занял позицию. Она узнала технику, которую он использовал. Это было одно из фундаментальных атакующих движений - близкий подход и последующий сильный прямой удар с близкой дистанции. Всем своим существом она ощущала его внутреннюю энергию, которая изливалась на нее, стараясь сокрушить. Она попыталась уйти в сторону, но он опередил ее, продолжив атаку. Его манера борьбы не изменилась, она была такая же, как и в прошлый раз,
        - линейная и крайне агрессивная. Он непрерывно отбирал у нее пространство, стараясь выбить ее из равновесия. Его руки рубили, хлестали, захватывали. Это была энергия ян - постоянно движущаяся вперед, никогда не отступающая.
        Так как он действовал линейно, ей нужно двигаться по кругу. В предыдущий раз ее ошибка состояла в том, что она позволила ему диктовать ей свой ритм. В ответ на его агрессивное нападение она использует обходной маневр, движение по спирали, будет ускользать от него. Она будет ветром. Он никак не сможет навязать ей свою силу, если она не примет его условия. Она будет водой, поддастся, если возникнет необходимость.
        Он схватил ее запястье. Его пальцы сдавили ее руку, подобно стальному обручу. Вместо того чтобы рвануться назад в попытке освободиться, она вывернулась, используя свое собственное тело как точку опоры, и вышла из захвата.
        Однако она все острее чувствовала его нарастающее давление. Когда он внезапно сделал резкую, очень сильную и коварную подсечку, ударив ее в лодыжку, она вдруг ощутила страх. Внезапно все ее мысли заполнило воспоминание о том последнем моменте их встречи в пристанище, когда он точно так же повалил ее, едва не сломав ее ахиллесову пяту, точно это был какой-то жалкий прутик.
        Нет. Она снова принялась дышать носом, успокаивая себя. Надо выстоять, выдержать этот момент. Она знала его слабое место. Это правое колено. На мгновение ей вдруг вспомнилось, как он споткнулся и захромал у нее в студии.
        - …но только это между нами. Не говори Нику, а то он сообразит, что у него есть надо мной преимущество.
        Она тогда ответила:
        - Могила.
        Она не забыла об этом.
        И вдруг совершенно неожиданно ей выпал шанс. Он нанес ей удар, но она отбила его, соскочив с его бедра и отступив назад. При этом он на какое-то очень короткое мгновение потерял равновесие. Она почувствовала сдвиг его энергии и быстро рванулась вперед, блокировав его атакующую руку своей левой рукой. В отличие от предыдущего раза она не напрягала свою руку и, даже ощутив силу столкновения, позволила его энергии пройти сквозь ее тело, вдоль плеч, спуститься к ее правой руке вплоть до самой ладони. Направляя свою ладонь к его лицу, она не столько увидела глазами, как его энергия вошла в него, сколько почувствовала, как наэлектризовалось пространство вокруг его головы.
        Точно рукоятка меча, ее ладонь врезалась в его челюсть. Сила, с которой это произошло, поразила даже ее саму. Его голова откинулась назад, он глухо застонал. В следующий момент, она, совершив маневр, ударила ногой в его больное правое колено, используя всю мощь своего тела, какая только была. Она почти физически чувствовала, как сила вырывается из ее бедер и струится по жилам к ступне ноги, на которую она опиралась. Он не упал, но нога его пошатнулась.
        Она неторопливо уперла плечо в его солнечное сплетение, нажала на него, захватив при этом ступней его лодыжку на ослабленной ноге. Он рухнул на пол, как срубленное под корень дерево. Она сдвинула ногу, поднесла ее к адамову яблоку у него на шее, он весь напрягся, тело его оцепенело. Если она сейчас направит всю свою энергию на него, если перенесет весь свой вес на ногу, которую поставила ему на горло, то убьет его. Он неотрывно смотрел на нее снизу, вокруг его глаз были белые ободья.
        Сможет ли она?
        Неожиданно одно воспоминание живо всплыло в ее мозгу. Солнце на ее коже, голубое небо, мерцающие крылышки насекомых над светящейся водой. Ее тело содрогается от боли. Его руки осторожно берут ее окровавленную ногу, и он выдергивает осколок стекла из ее мягкой плоти. Нежное насилие.
        Она колебалась. Со скоростью молнии он схватил лодыжку и рванул ее ногу на себя. Она рухнула на пол, и уже в следующее мгновение он оказался над ней, буквально смяв ее тело своим.
        ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВОСЬМАЯ
        Прикоснись к бабочке, и ты можешь убить ее. Выделения с кончиков твоих пальцев нарушат тонкое покрытие ее крылышек, повредят микроскопические жилки, по которым циркулирует ее кровь, так что даже сильным от природы мускулам ее тела не удастся компенсировать потерю. Этот урок ему преподал отец, когда еще ребенком он поймал маленькую нимфалиду и смертельно повредил ее своими неуклюжими детскими пальцами. Он чувствовал свою вину и испытывал жалость, глядя на изуродованное насекомое, которое карабкалось по его ладони. Но даже тогда он точно знал, что если еще когда-нибудь окажется в подобной ситуации, то поступит так же - поймает бабочку.
        Она плакала. Ее голова была повернута набок, глаза закрыты. Длинные ресницы лежали темными полумесяцами, но слезы безжалостно пробивались сквозь них. Он прикоснулся к ее влажной щеке, в мозгу у него стучала одна фраза:

«Не плачь, Миа. Не плачь. Не плачь».
        - Почему? - Голос ее прозвучал хрипло, едва различимо. - Почему ты давно уже не убил меня? Почему?

«Если бы ты только знала, как близко я подходил к тебе. Если бы ты только знала, как часто это случалось. Выпить твою энергию до самой последней капельки было моим величайшим желанием, моей наградой. И я никогда прежде не ощущал этого столь остро, как теперь, теперь, когда ты лежишь внизу, подо мной, и я чувствую, как пульсируют меридианы твоего тела - реки энергии, потоки света».
        Приступ тошноты вдруг охватил его, и он сжал зубы.
        - Ник, - она вскинула глаза и взглянула на него, ее темные брови искривились в неподдельной печали, - почему Ник? Почему не я?
        Она уперлась ладонями ему в грудь и неожиданно заорала на него:
        - Почему? Отвечай мне!

«Какое искушение! Я не устою!»
        Она снова откинулась назад. Ее тело обмякло.
        - Я так устала, - проговорила она. - Я очень, очень устала.
        Он на мгновение закрыл глаза, в голове его мелькнула мысль, как, оказывается, быстро, просто невероятно быстро человек может перейти от безграничного счастья к глубокому отчаянию. Менее часа назад он направлялся к ней с сердцем, полным надежд, и мир вокруг, казалось, благоволил к нему. Человек, который вышел из дома в это утро, был счастлив. Человек, который вышел из дома в это утро, был охвачен иллюзией. Он так долго обманывал себя, что иллюзия стала правдой, а правда - иллюзией. Он убедил себя в том, что сможет противостоять своей природе и справиться с голодом. Но ощущение ее пульсирующего светом тела под ним заставило его осознать, что он все тот же мальчик с цепкими, наносящими ущерб пальцами. Разрушитель. Убийца. Она никогда от него не спасется.
        Он ощутил металлический привкус во рту. Он больше не мог выносить близость ее мягкого, податливого тела. Резко отстранившись от нее, он поднялся. Она тоже встала, двигаясь как-то неуверенно, словно испытывая боль. Они смотрели друг другу в лицо.
        - С Ником все хорошо.
        - Что?
        Она посмотрела на него, лицо ее ничего не выражало.
        - Что ты сказал?
        - С Ником все хорошо.
        Он вдруг почувствовал, что у него дрожат руки.
        - Ты не нанес ему «темный свет»?
        Ее голос превратился в шепот. Он видел, что она не разрешает себе хвататься за надежду.
        - Нет. - Он грустно улыбнулся. - Я собирался. Все было готово для этого во время последнего спарринга. А потом… я не стал.
        В комнате повисла мертвая тишина. Он видел, что она потрясена. Никакой радости, одна лишь боязнь поверить.
        - Это было лучшее лето в моей жизни. Ты, я, Ник… Я думаю… Я думаю, что некоторое время у меня даже была такая наивная мечта: мы втроем живем долго-долго в мире и согласии. - Он пожал плечами. - Глупо. Я бы не смог делить тебя с Ником. Когда я узнал, что вы стали любовниками, я был так зол.
        Он остановился. На коже мелкими капельками проступил холодный пот.
        - Ты знаешь, он никогда не примет тебя полностью, такой, какая ты есть, Миа. Ник не подходит тебе, он не тот партнер, который тебе нужен. Ему всегда будет неловко из-за твоего мира. Потому что это та часть тебя, которую он не знает. Но что еще печальнее - и не хочет знать.
        Его снова охватил приступ тошноты.
        - Я знаю тебя.

«Но для меня любить тебя - значит причинить тебе боль. Пора уже взглянуть правде в глаза. Находясь рядом с тобой, я никогда не смогу полностью доверять себе, дорогая Миа. Хранительница. Твое второе имя - Искушение. Однажды я прикоснусь к тебе и убью тебя».
        Он смотрел в ее лицо, такое близкое, такое доступное, такое беззащитное, и осознание своей слабости вдруг наполнило все его существо отчаянием, настолько сильным, что у него даже перехватило дух.
        - И что мы теперь будем делать? - неуверенно спросила она.
        Он не ответил. В его сознании образы путешествий, которые предстояло совершить, перемежались с какофонией неясных звуков, зовущих его вперед за собой. Будущее рисовало ему увлекательные картины, ожидающие его, - моменты страсти, образы прекрасного, часы вдохновения, связанные воедино неразрывной, бесконечной нитью наслаждения. Он видел самого себя, ступающего по этой невидимой нити, на которой время застывает, подобно ледышке, превращаясь в вечность, и течение песка в часах останавливается. Как он может отказаться от всего этого? Как он может отказаться от самого себя? Это его судьба.
        В ее глазах застыл немой вопрос. Ее губы, беззащитные, мягкие, были совсем близко. Напротив.

«Судьбу можно изменить. Это требует жертвы. Время быть героем, Эштон».
        Он шагнул вперед и взял ее за руку. Какое-то мгновение она сопротивлялась. Но потом позволила ему сжать ее пальцы и прислонить их к груди. Он сделал это с нежностью.
        - Мы приемники и передатчики энергии, Миа. Мы оба, ты и я. Все, что нас разделяет, - цель, ради которой мы это делаем. Тебе придется изменить свою цель.
        Сначала в ее глазах читалась растерянность, потом в них появилось смутное осознание, и он почувствовал, как ее пальцы дернулись в его руке.
        - Нет.
        Она отступила на шаг, стараясь высвободить руку.
        - Я не могу.
        - Минуту назад ты была готова убить меня.
        - Но я не смогла этого сделать! И то был поединок. Я хранительница. Мы обмениваемся энергией ради исцеления, а не ради уничтожения.
        - Но ты хранительница не только живительной, но и смертельной энергии. Не только света, но и праха. Фа ци - это инь и ян. Черное и белое.
        - Нет!
        - Я не прошу тебя убивать. Я просто прошу тебя восстанавливать… баланс.
        Ее лицо пылало от гнева, на щеках выступили красные пятна.
        - Сделай это ради Ника. Потому что я все равно приду за ним, Миа. Я остановил себя один раз. Но однажды - завтра, послезавтра, в следующем году - я ничего не смогу с собой поделать. Это только вопрос времени.
        - Я смогу защитить Ника.
        - Скольких бойцов ты можешь защищать? Как насчет всех остальных, которые попадутся мне на пути? Они никогда не будут в безопасности.

«Ты сама никогда не будешь в безопасности».
        Он смотрел в ее неумолимые глаза и спрашивал себя, возможна ли более острая боль, чем та, которую испытываешь, когда осознаешь, что теряешь то, что, в общем-то, и так никогда тебе не принадлежало.
        - Сделай это. Пока я не передумал.
        В конце концов, все заняло не так уж много времени. Едва ли один час.

«Не долго, - подумала она, - для того чтобы полностью перевернуть жизнь».
        Он внимательно рассматривал себя в зеркале. Она безучастно наблюдала, как он протянул руку к своему отражению и с болезненным изумлением разглядывал метки на своей коже. В течение предыдущего часа она уничтожила каждый глиф и каждую идеограмму, которые с таким старанием наносила на его тело все прошлое лето, покрыв их черной краской. Теперь они выглядели на его теле как темные, злокачественные наросты. Заблокированные. А поверх его энергетического кода были вытатуированы два глаза. В одном из них - круг с тремя линиями. Энергия обменяна. Энергия возвращена.
        Последнее прикосновение смерти.
        В какой-то момент она закрыла глаза, не в силах больше наблюдать тот беспомощный ужас, который отражался на его лице. Когда же она снова их открыла, то обнаружила, что он уже отвернулся от зеркала. Выражение неверия в то, что произошло, исчезло с его лица. Теперь оно застыло в каком-то мрачном оцепенении. Это прекрасное лицо, с его мужественными чертами, чувственным ртом, орлиным носом, изящными бровями. Он неторопливо застегивал пуговицы на рубашке, пальцы его действовали размеренно и точно, как будто все было в порядке, как будто только что закончился еще один самый обыкновенный сеанс, какие у них бывали прежде. Он поднял голову и взглянул на нее ясными светло-серыми глазами.
        - Тут я тебя и оставлю.
        Она не ответила. Просто не могла выдавить из себя ни слова. Она чувствовала соленый привкус во рту, чувствовала слезы, текущие по щекам.
        На пороге он обернулся и посмотрел на нее. Потом неожиданно улыбнулся, и это была та самая загадочная, едва уловимая улыбка, которую она хорошо запомнила. Так он улыбался ей в самый первый раз, когда переступил порог этой студии несколько месяцев назад. Улыбка, которая, казалось, говорила:

«Я все про тебя знаю».
        - До свидания, Миа. Желаю счастья.
        А потом он ушел.
        ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ДЕВЯТАЯ

«Файт райт мэгэзин», 28 марта
        НИК ДАФФИ ПРОПУСКАЕТ УДАР В ТИТАНИЧЕСКОМ ПОЕДИНКЕ
        ЗА ТИТУЛ ЧЕМПИОНА КОРОЛЕВСТВА
        Репортаж Ли Джеймса
        Несмотря на то что стоял один из самых холодных вечеров в году, страсти на ринге накалились до предела, когда Нику Даффи так и не удалось добиться титула чемпиона Британской ассоциации кикбоксинга в полутяжелом весе. В девятом раунде он был остановлен своим противником Раулем Дюпризом, который совершил изумительный круговой удар в голову Даффи.
        Шесть месяцев назад в поединке против Кенни Бартона Даффи выиграл Южный региональный пояс, и прошлым вечером все ожидали, что он без особых трудностей одержит победу и в Британском чемпионате. Это был захватывающий поединок, и зрители практически весь матч провели стоя, затаив дыхание. В течение девяти напряженнейших раундов Даффи не ослаблял напор, то и дело прижимая противника к канатам и атакуя его самыми разнообразными способами, применяя практически весь арсенал кикбоксинга.
        Судьи единогласно отдали Даффи первое место по результатам восьми раундов, и он считался фаворитом, пока не сломался в последнем раунде. Конечно, ситуация, когда победа, которая, казалось, уже в кармане, ускользает от тебя в последний момент, может сломать любого бойца, но Даффи, кажется, стойко воспринял свое поражение. Даже к сломанному носу он отнесся по-философски.

«В один прекрасный день это должно было произойти. А моя любимая женщина говорит, что так даже лучше», - прокомментировал он.
        ТЬМА
        Мы умираем только один раз, но так надолго.
        Мольер
        ЭПИЛОГ
        Снег под его ногами был девственно белым. Стояло раннее утро, и первые лучи света только-только начали озарять небо, разгоняя мрак. Он сложил руки на груди, словно хотел сохранить тепло внутри. Ему было очень холодно. Срываясь с уст, его дыхание на морозном воздухе превращалось в белесые облачка. Он остановился и, обернувшись, взглянул на следы, оставленные им на снегу, - отпечатки правой ноги казались более глубокими. Как будто у него была какая-то травма и это заставляло его прикладывать усилия при ходьбе.
        Холод. Он всегда с трудом справлялся с ним. Но теперь и жара весьма докучала ему. На мгновение он вспомнил месяцы, которые недавно провел в Таиланде. Каждое утро он проходил мимо рисовых полей, окутанных влажным туманом, мимо обителей, где гирлянды цветов источали тошнотворно-приторный аромат. Он чувствовал, что ему стало трудно дышать. Иногда он совершал путешествие в лагерь под открытым небом, где тренировались бойцы тайского бокса. Их лоснящиеся, сильные тела способны были часами работать на жаре. Они не обращали никакого внимания на него
        - этого фаранга, иностранца, который сначала смотрел на них с вожделением, а потом не мог обнаружить у себя внутри какого-либо желания вообще.
        Еще быстрее, чем из тела, жизненная сила утекала из его разума. В Таиланде он по большей части проводил время дома: спал на веранде, рядом с птицами в бамбуковой клетке, которые выводили над ним свои волшебные трели. И так день за днем. Он спал, совершенно равнодушный к ярко-голубому небу, раскинувшемуся над его головой, к красоте мерцающих стрекозиных крылышек, дрожащих над заводью в глубине сада.
        Месяц назад он решил, что пора возвращаться домой.
        Катакомбы будут закрыты для посетителей еще часа два, но капуцинские монахи хорошо знают его. Его пожертвования всегда были весьма щедрыми, и в благодарность они позволяют ему входить в подземелье задолго до того, как туда нахлынут туристы.
        Как холодно. В помещении сумрачно, его шаги эхом отдаются под сводами пещер. Мумии смотрят на него сверху вниз, он различает их разрушенные временем лица.
        Его маленькая принцесса ожидает его. Он кладет руки на гроб, в котором она покоится, и чувствует кончиками пальцев покалывающую прохладу стекла. Ее лицо спокойно, оно никогда не меняется - она навеки юна и прекрасна.
        Отвернувшись от нее, он с трудом садится на деревянную скамейку. Сквозь подошвы ботинок просачивается ледяной холод, исходящий от каменного пола подземелья. Он чувствует боль в суставах.
        Он превращался в живого мертвеца. Он чувствовал это. Он видел это. Глядя на себя в зеркало, он не мог не заметить, как посерела его кожа, как бледно-лиловые прожилки проступили под глазами. Кожа на подбородке и вокруг губ стала дряблой и обвисла, волосы истончились и огрубели. Он расстегнул рубашку и уставился на свое отражение, на черные метки, оставленные на его коже, - видимое глазу проклятие, открытую рану, через которую вытекает из хара его ци, вытекает медленно, но неуклонно, капля за каплей.
        Он больше не проверял свои световые излучения. Он знал, что они были некогерентными, а его энергетические числа больше не имели смысла. Его биологические ритмы были нестабильны.
        Зачем жить, если не чувствуешь себя живым? Он стремился к смерти, жаждал ее. Но когда она наступит? Сколько еще ждать: недели, месяцы, годы?
        Кто думал об этом? Неужели он? Или тот мертвец, в которого он превращался? В снах он по-прежнему был полон желания. В снах ци струилась по его телу, озаряя все его существо. Она, как текучая молния, проникала в каждую клеточку, в каждый уголок тела. В снах он снова становился самим собой, цельной личностью.
        Тусклый лучик солнца заглянул в небольшое окошко наверху, потом скользнул на скамейку, где он сидел. Мелкие частички пыли закружились в его блеклом свете. Он закрыл глаза и откинулся назад, прислонившись спиной к стене. Солнце ласково касалось его смеженных век - он чувствовал его тепло.
        Старый человек, которого постоянно тянет в сон, который неустанно ищет снов как спасения. Его рот полуоткрыт, короткое прерывистое дыхание срывается с губ. Все великие радости его тела, его жизни теперь соединились в небольшом пространстве в глубине снов, где она - да, она - протягивает ему свою руку. Ее волосы похожи на переливающееся золотом облако над головой, а ее тонкое, сильное тело буквально светится изнутри.
        О! Он почувствовал, как сжалось его сердце. И даже во сне он знал, что слезы струятся по его щекам. Для него было счастьем смотреть на нее. И всякий раз, глядя на ее прекрасное лицо, он вспоминал время и место, когда все имело смысл.
        Она задала ему вопрос. Это был тот самый вопрос, который она задавала всегда.
        - Каково оно, это самое великое желание на свете?
        Он приоткрыл рот, но не мог произнести ни слова. Она повернула голову, ее рука скользнула вдоль тела вниз. Но когда она ушла, оставив его в холоде и темноте наедине со снами и воспоминаниями, он прошептал:
        - Любить вечно. Вот ответ.
        Конец
        БОРЬБА ЗА МИР
        Вскоре после окончания работы над романом «Хранитель света и праха» на сайте
«Би-би-си ньюс» мне попалась статья о группе афганских женщин, которые начали обучаться боксу. Этих дам спонсирует благотворительная организация, которая ставит своей целью помочь женщинам почувствовать себя востребованными в жизни. Особенно важным мне показалось то, что спортивный зал, где занимаются эти женщины, располагается на футбольном стадионе, который прежде талибы использовали для проведения массовых казней. В том числе здесь казнили и женщин.
        Я знаю, какое освобождение испытываешь, приходя на занятия в доджо, но даже представить себе не могу, что должны чувствовать эти женщины, ведущие весьма закрытый образ жизни и до сих пор еще не отошедшие полностью от ужасного периода, который пережила их страна. Фотографии, сопровождающие статью, могли бы рассказать отдельную историю. На одной из них запечатлена девушка в боксерских перчатках на руках и с неподдельным восторгом в глазах. На другой - спарринг двух женщин. Одна из них зачесала волосы наверх и закрепила их заколкой. Она выглядит очень красивой и женственной, но в то же время строгой и сосредоточенной. Вы смотрите на эти фотографии и чувствуете, как радость и энергия поселяются рядом с вами.
        Я сразу поняла, что хочу участвовать в этом проекте, каким угодно образом, и решила определенный процент с дохода от романа «Хранитель света и праха» направить в Фонд борьбы за мир. Организация, ответственная за эту программу, -
«Сотрудничество ради мира и единства», а осуществляют ее целеустремленные люди с большими сердцами.
        Они не останавливаются на достигнутом, они надеются создать команду из афганских женщин-боксеров и представить ее на Олимпиаде в Лондоне в 2012 году, если женский бокс получит олимпийский статус. Все читатели, которые желают узнать об этой организации или хотят внести какой-либо вклад на ее развитие, добро пожаловать на их сайт:
        Fighting for Peace/CFFP.html
        ПОСЛЕСЛОВИЕ
        Я работала над заключительными главами романа «Хранитель света и праха», когда сломала лодыжку. Это произошло во время спарринга с моим инструктором по кикбоксингу, когда мне удалось - к нашему общему удивлению - выбить его ногу. Моя лодыжка зацепилась за его, и, когда мы оба упали на мат, она треснула. В течение следующих восьми недель я должна была стать Тигром на костылях, Драконом в засаде.
        Не утратив способности шутить над своим несчастьем, я, однако, не могу не отметить, что перелом оказался болезненным. Он потребовал хирургического вмешательства и отнял у меня шесть недель тренировок. У меня случались повреждения и прежде - ушибленные ребра, трещина на носу, сломанный мизинец, - но это был первый случай, когда мне в голову стали приходить не очень приятные мысли:

«А что, собственно, привлекает меня в поединках? Почему мне нравится бить и быть битой? Что это меняет во мне? Какого человека из меня делает?»
        Надо сказать, что ответы я не нашла до сих пор. Я знаю только то, что, тренируясь, я испытываю состояние душевного подъема, счастья, ощущаю прилив жизненной энергии. А потому я бы и представить не смогла лучшей среды для книги, которая имеет дело с концепцией ци.
        Тем не менее я допускаю, что найдутся читатели, для которых идея физической расправы с кем-либо - пусть даже в контролируемой обстановке - кажется неприемлемой. Им будет трудно понять образ Ника Даффи и того мира, в котором он живет. Я отношусь с уважением и к подобной точке зрения. Но я думаю, что лучше всего это выразила Джойс Кэрол Оутс в своей книге «О боксе»:

«Конечно, он примитивен, так же как рождение, смерть, эротическая любовь. Они тоже примитивны и заставляют нас неохотно признать, что наиболее глубокие впечатления нашей жизни составляют события физического плана, хотя мы верим, что являемся - и не исключено, что так и есть, - глубоко духовными существами».
        Татуировки, квантовая физика, потные мужчины и ци: я начала писать «Хранителя света и праха», имея в голове несколько идей, которые можно назвать случайными. Некоторые из этих задумок дали ростки с течением времени. Когда я исследовала тему удаленного видения для моей предыдущей книги «Сезон ведьмовства», то заинтересовалась концепцией психокосмоса и изучила материалы о работе Холла Путхофа в Стэнфордском научно-исследовательском институте и его увлечении полем нулевых колебаний. Случайно попавшая мне в руки книга Линн Мактаггарт «Поле. Поиск тайных сил Вселенной», в которой она предлагает несколько смелых аргументов в пользу концепции взаимосвязанной Вселенной, еще больше вдохновила меня. Особенно глава ее книги о Фрице Альберте Поппе и его исследованиях биофотонов. Ее вторая книга «Исследование намерения» оказалась весьма полезной для моего понимания лечения на расстоянии. Мое воображение также подхлестнуло захватывающее повествование Роберта О. Беккера «Тело электрическое», которое рассказывает о регенерации органов и принципах биоэлектроники. Что касается Рейки, то стоит помнить, что, хотя
Усуи Микао (1865-1926) считается основателем этого учения, исцеление при помощи вселенской энергии было известно еще до Христа и Саммасам-будды. Фа гун - передача ци посредством медитации - это тоже очень старая концепция.
        Дим-мак, прикосновение смерти, - неотъемлемая часть манг и фильмов о боевых искусствах. Здесь можно привести в пример целый спектр персонажей, начиная от героев «Кулака северной звезды», чьи головы буквально взрываются, и заканчивая мстительной невестой из тарантиновского «Убить Билла». Тем не менее сама концепция не так проста, что я обнаружила, всерьез занявшись изучением этого предмета. Для тех читателей, которые желают ознакомиться с настоящей «Книгой света и праха», я рекомендую произведение А. Флэйна Уолкера и Ричарда С. Бауэра
«Древнее искусство жизни и смерти». Оно содержит много ценной информации по акупунктуре и традиционной китайской медицине. Еще одна замечательная работа -
«Энциклопедия дим-мак», написанная Эрлом Монтегю и Уолли Симпсон.
        Повышение чувствительности ци - это один из главных постулатов всех боевых искусств. Для лучшего понимания этого процесса я рекомендую прекрасно написанную книгу Кэндзи Токицу «Ки и путь боевых искусств».
        Выражение «выход за пределы» - мое собственное, так же как и сама идея о хранительницах. Но меня вдохновили многие мифы и легенды, повествующие о раненных в боях воинах, которые были охраняемы - или, наоборот, проклинаемы, - красивыми сильными женщинами.
        БЛАГОДАРНОСТИ
        Мне посчастливилось быть членом двух великих доджо: «КХ Gym UK» и «Tim Izli's Cobra Gym». Оба они - родной дом для большого числа талантливых спортсменов, многие из которых - титулованные победители. Некоторые из этих мужчин и женщин тренировались бок о бок со мной, проводили спарринги, терпеливо отвечали на мои никогда не прекращающиеся вопросы, с которыми я обращалась к ним от поединка к поединку. Вот имена тех - записанные без какого-либо определенного порядка, - кому я бы хотела выразить свою благодарность: Тим Изли, Скотт Поултон, Виктор Эспиноса, Мати Парке, Фрэнки Дервиш, Сара Скелт, Джейм Бодкин, Аарон Дир, Дэйв Лоран и великолепный Эррол Кристи по прозвищу Класс.
        Большое спасибо Сенгизу Дервису по прозвищу Ястреб. Сенгиз, с тебя все началось! Особая благодарность Шенсою Дервишу - мастеру шен-цидо, человеку с изумительным ударом в полете. Я посещала его вечерние занятия по понедельникам последние шесть лет и не могу даже представить, чтобы моя неделя начиналась как-то по-другому. Я также крайне признательна Карлосу Андраде по прозвищу Львиное Сердце, бывшему чемпиону Европы в полутяжелом весе по версии Всемирной ассоциации кикбоксинга. Он мой учитель, друг и отец моей обожаемой крестницы. Его благородный боевой стиль навел меня на мысль об этой книге. Я также хочу поблагодарить специалиста по фитнесу и энтузиаста боди-арта Гидеона Ремфри за то, что представил меня очень крутому господину Алексу Бинни. Так как Алекс так и не прочитал рукопись этого романа, то все возможные ошибки по теме тату - исключительно на моей совести.
        Огромная благодарность Джули Даути, Мелиссе Миллер и всей команде в «Пингвине», которая работала ради меня, не покладая рук. Моим агентам, Деборе Шнайдер и Джонни Геллеру, удивительным профессионалам своего дела, никогда не теряющим присутствие духа. Мне просто страшно повезло, что именно они мои секунданты.
        Я также приношу благодарность друзьям и родственникам, моим первым читателям, чьи суждения я крайне ценю. Большое спасибо Рошель Колфер, Ксане Голод, Кэтрин Галл, Диане Хофмейр, Соне Льюис, Карен Макмюррей, Ники Мюллер, а также моей свекрови Джоан Мостерт за внимание и поддержку.
        Спасибо Валери Салембье, женщине исключительно тонкого и изысканного вкуса, за ее комментарии. Особая благодарность Гейнор Руперт. Я не могу представить себе, как бы состоялась моя рукопись без ее тщательного разбора. Спасибо моему брату Франсу, перед которым стояла незавидная задача - не дать своей сестре слишком сильно запутаться в тех местах книги, где дело доходит до научных аспектов. Поскольку я не всегда прислушивалась к его разумным советам, он ни в коей мере не несет ответственность за мои крайне экстремальные полеты фантазии. А вот Стефан, мой старший брат, который всегда напоминает мне, что мыслить надо зрительно, как раз ответствен за мой вдохновенный веб-сайт. Моя мама Ханти - это мой эталон. Я никогда не встречала человека с таким богатым воображением и неограниченным творческим потенциалом.
        И наконец, моему мужу Фредерику. Моему невероятно прекрасному мужу. Я благодарю Бога за то, что он со мной.
        notes
        Примечания

1
        Ци - основная концепция в традиционной китайской культуре, чаще всего определяемая как «воздух», или «дыхание», или, в более широком смысле,
«психическая энергия», пронизывающая все мироздание.

2
        Усуи Рейки - эзотерическая практика по исцелению.

3
        Артур Рэкхэм (1867-1939) - крупнейший английский художник-иллюстратор, иллюстрировал множество классических произведений мировой литературы.

4
        Кэт фон Ди - знаменитая татуировщица из Лос-Анджелеса.

5
        Зена - королева воинов - героиня одноименного сериала.

6
        Бардо - тибетское учение о пограничных состояниях при переходе от жизни к смерти.

7

«Ночные хищники» - фильм американского режиссера Келли Сэндфера, вышедший на экраны в 2001 году.

8
        Марк Цукерберг - американский миллиардер, создатель сети «Фейсбук».

9
        ММА (Mixed Martial Art) - смешанные бои, вид восточных единоборств.

10
        Тим Бёртон (р. 1958) - американский кинорежиссер, мультипликатор, писатель.

11
        Доджо, т. е. «место для обучения боевому искусству», зал для тренировок.

12
        Ката - формализованная последовательность движений, связанных друг с другом принципами ведения поединка с воображаемым противником или группой противников.

13

«Позируйте! В этом нет ничего такого!» - строчка из песни Мадонны «Vogue», т. е.
«Танцуй вызывающе-соблазнительно!»

14
        Джейк Ламотта - чемпион ММА в среднем весе, участвовал в поединках в Нью-Йорке в
50-х годах XX века.

15
        Лара Крофт - героиня серии видеоигр. В кино ее сыграла американская актриса Анджелина Джоли.

16
        Хелен Миррен (Елена Васильевна Миронова, р. 1945 г.) - английская актриса, лауреат премии «Оскар».

17
        Джеки Чан - киноактер, отличающийся мастерским акробатическим стилем.

18
        Мохаммед Али (Кассиус Клей, р. 1942) - выдающийся американский боксер-профессионал.

19

«Миллз-энд-Бун» - крупное лондонское издательство, специализирующееся на выпуске дамской литературы.

20

«Мэджимикс» - блендер.

21

«Лондонский глаз» - одно из крупнейших колес обозрения в мире, расположенное в лондонском районе Ламбет на южном берегу Темзы.

22

«Бёрдз» - американская фолк-рок-группа.

23
        Палочки мокса, сделанные из полыни, на Востоке используют при иглоукалывании. Лечат комбинированным воздействием тепла, выделяемого тлеющей травой, и прижиганиями.

24
        Да-чи - своеобразное чувство безболезненного проникновения под кожу в иглотерапии.

25
        Хон Ша Зэ Шо Нен - один из символов Рейки.

26
        Один - в скандинавской мифологии верховное божество. Его мифические дочери валькирии, девы-воительницы, обитают в Валгалле.

27
        Морриган, или Морригу - в мифологии ирландских кельтов богиня-воительница, которой приписывался дар пророчества.

28
        Бугэй - в широком смысле это слово обозначает совокупность всех возникших в Японии в различные исторические периоды воинских дисциплин, вне зависимости от их целей (подготовка к войне, вид религиозной аскезы, практика самосовершенствования, спорт и другие). В узком смысле, термин «бугэй» обозначает самостоятельные, самоценные искусства, цель которых - достижение измененных состояний сознания.

29
        Плиометрические упражнения - упражнения, в которых мышцы внезапно нагружаются и растягиваются, а затем быстро сокращаются. Для их выполнения атлеты должны, скажем, спрыгнуть со скамьи и быстро вспрыгнуть на другую скамью.

30

«Грейси Барра» (произносится Грейси Баха) является одной из самых крупных ассоциаций БДД (бразильского джиу-джитсу), в которую входит около 300 обладателей черных поясов и более 40 школ со всего мира. Ее штаб-квартира находится в Рио-де-Жанейро, а возглавляет ее Карлос Грейси-младший, брат Холлза Грейси - основателя академии «Грейси Барра», и сын Карл оса Грейси-старшего - одного из основоположников БДД в Рио.

31
        Йозеф Менгеле (1911-1979) - фашистский доктор-садист, практиковавший опыты над людьми в концлагере Освенцим.

32

«Чики герлз» - английская женская поп-группа.

33
        Чесни Хоукс (р. 1971) - английский поп-исполнитель, автор песен, актер.

34

«Бон Джови» - американская рок-группа из Нью-Джерси.

35
        Рэнди Кутюр и Педро Риццо - знаменитые американские боксеры-профессионалы, обладатели многих наград.

36
        Бэмби - олененок, герой мультсериала студии Уолта Диснея.

37

«Сайворлд» («Cyworld») - крупнейшая в Азии социальная сеть, одна из первых социальных сетей в Интернете. Основой сервиса «Сайворлд» стала концепция так называемых «мини-хомпи» - личных разделов, в которых сочеталась функциональность фотогалереи, форума, гостевой книги и личного дневника.

38
        Банджи-джампинг - экстремальный вид спорта, прыжки со специальных высотных сооружений, а также мостов и других объектов с эластичным канатом, который крепится к ногам и иным частям тела прыгуна.

39
        Тупак Амару Шакур - известный американский рэпер, киноактер и «общественный деятель», чье убийство в 1996 году до сих пор не раскрыто.

40

«Листерин» - средство для полоскания ротовой полости с мягким ментоловым вкусом.

41
        Хара в буквальном переводе с японского - «живот».

42
        Сэппуку (другое чтение тех же иероглифов - харакири) - ритуальное самоубийство путем вспарывания живота, принятое среди самурайского сословия средневековой Японии.

43

«Ар. И. эМ.» - американская рок-группа. «Сияющие от счастья люди» («Shiny happy people») - название одной из песен данного коллектива.

44

«Сканк анэнси» - британская рок-группа.

45
        Скин - вокалистка группы «Сканк анэнси».

46
        Томасина - героиня одноименной сказочной повести (1957) американского писателя Пола Гэллико (1897-1976).

47
        Садхана (санскр. эффективное средство достижения) - практика йога как средство осуществления духовных целей; программа ритуальных действий и психофизических упражнений (медитаций, визуализации и так далее), производимых ради мистического усовершенствования личности; в этом смысле ее можно сравнить с христианским подвижничеством.

48

«Нью-эйдж» (англ. New Age, буквально «новая эра») - общее название совокупности различных мистических течений и движений, в основном оккультного, эзотерического и синкретического характера, сформировавшихся в XX веке.

49
        Бондаж - эротико-эстетическая практика, заключающаяся в лишении одним партнером (доминирующим) другого (подчиняющегося) той или иной степени физической подвижности и свободы действий с целью получения психосексуального и/или эстетического удовольствия.

50
        Мумификация - тип бондажа, полное запеленывание тела человека, подобно мумиям, с целью полного обездвиживания, иногда в комбинации с маской, притупляющей слух и закрывающей обзор, берушами, кляпом и т. д.

51
        Селия Грин (р. 1935) - известный британский психолог, автор нескольких научных монографий.

52
        Ценпо укэми - падение кувырком вперед.

53
        Картимандуа - королева бригантов, кельтского племени.

54
        Мико - служительницы синтоистских храмов в Японии.

55
        Род Такеда - могущественный японский клан, из которого вышли многие политические деятели Японии и полководцы.

56
        Кен Шамрок - американский спортсмен, борец, специалист по смешанным боевым искусствам.

57

«Касабиан» - британская рок-группа, образовавшаяся в 2002 году в Лестере в Англии и исполняющая электронный рок с элементами брит-попа, паб-/панк-рока, даба и диско.

58
        Катмен - специалист, задачей которого является предотвращение телесных повреждений и обработка ран, нанесенных боксеру во время поединка в контактных видах спорта, таких как бокс, кикбоксинг, муай тай или смешанные боевые искусства.

59
        Катехоламины - физиологически активные вещества, выполняющие роль химических посредников и «управляющих» молекул (медиаторов и нейрогормонов) в межклеточных взаимодействиях у животных и человека, в том числе в их мозге.

60
        Томас Эдисон (1847-1931) - всемирно известный американский изобретатель.

61
        Тайцзи цюань - боевое искусство.

62
        Музей Виктории и Альберта - музей в Лондоне, крупнейший в мире музей декоративно-прикладного искусства и дизайна.

63
        Брамовский замок - замок, изобретенный чешским инженером Брама, напоминающий современные автоматические замки.

64
        Ботокс - способ борьбы с мимическими морщинами, предусматривающий введение в мимические мышцы одноименного препарата, представляющего собой очищенный и ослабленный нейротоксин ботулина типа А.

65
        Стивен Лаберж - психофизиолог, лидер в области изучения осознанных сновидений, которые он определяет как особое измененное состояние сознания, при котором человек осознает, что видит сон, и может контролировать ход его течения.

66
        Луи де Бройль (1892-1987) - французский физик, лауреат Нобелевской премии по физике, пожизненный секретарь Французской Академии наук. Один из основоположников квантовой механики.

67
        Эрвин Шредингер (1887-1961) - австрийский физик-теоретик, лауреат Нобелевской премии по физике, один из создателей квантовой механики и волновой теории материи.

68
        Элизабет Тарг (1961-2002) - доктор медицины, психиатр и директор Института нетрадиционных медицинских исследований в Калифорнийском Тихоокеанском медицинском центре.

69
        Ханбо - короткий японский боевой шест.

70
        Киай - боевой крик айкидо. На физическом уровне киай представляет собой воодушевляющий крик, исходящий из живота, отражающий гармонизацию тела и сознания. На духовном уровне киай - это побуждающая сила, придающая форму твердому намерению и полной концентрации.

71
        Пинья колада (исп. Pina colada), также ошибочно называемый пинаколада, пиноколада и т. п., - традиционный карибский алкогольный коктейль, содержащий ром, кокосовое молоко и ананасовый сок.

72
        Южная Сун - династия Китая, 1127-1279 гг.

73
        Direction, situation, force.

74
        Amazon.com - один из первых интернет-сервисов, ориентированных на продажу реальных товаров массового спроса, крупнейшая в мире по обороту компания, продающая товары и услуги через Интернет.

75
        Манга - японские комиксы.

76
        Кэндо - современное боевое искусство японского фехтования на бамбуковых мечах.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к