Война 2020. На западном направлении Владислав Юрьевич Морозов
        Военно-историческая фантастика
        За океаном так и не поняли, что времена изменились. Устраивать перевороты и раскалывать на куски целые страны им больше не дадут. Новая «цветная революция», на сей раз в Минске, терпит неудачу, но тут в дело вступают самые неистовые члены НАТО - поляки и прибалты. На Белоруссию падают американские и немецкие бомбы, польские танки атакуют Калининград, но сейчас Россия готова к любым неожиданностям.
        Новое российское оружие против «нестареющего» западного, «Арматы» против «Абрамсов» и «Леопардов» - и только реальный бой покажет, кто сегодня сильнее!
        Владислав Морозов
        Война 2020. На западном направлении
        

* * *
        Эхо зомбоящика (новости)
        …Мы уже устали повторять всему миру, что так называемое «величие» нынешней России не основано ни на чем. Какое вообще имеет право эта застрявшая в мрачном средневековье страна с ее кровавым, абсолютно антидемократическим режимом и разрушенной дотла экономикой диктовать кому-то свои условия? Сколько можно терпеть это, до сих пор держащееся на плаву исключительно на остатках былой имперской военной мощи и быстро уменьшающихся запасах углеводородов, цены на которые падают, ничто? Увы, приходится признать, что менять что-либо в России политическими методами уже поздно, населяющий ее народ туп, ленив, развратен и чрезмерно подвержен воздействию официозной пропаганды, что так называемые «граждане РФ» вновь подтвердили, в очередной раз переизбрав проклятого узурпатора и всю его банду кремлевских преступников. У такого народа нет будущего, он его попросту не заслуживает. А значит, нам остается только приветствовать любые военные меры США и НАТО, направленные на изменение существующего в России режима…
        Г. ВАЙНШТЕЙН. ЛИДЕР ОБЪЕДИНЕННОГО ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ «СОЛИДАРНОСТЬ». ЛОНДОН. 9 ФЕВРАЛЯ 2019 Г.
        …Сейчас мы с горечью можем констатировать, что так называемая «российская внесистемная оппозиция» уже давно представляет собой сборище вороватых болтунов и демагогов, которые в условиях продолжающегося экономического кризиса стали нам слишком дорого обходиться. К сожалению, как показали события последних двух десятилетий, эти типы совершенно бесполезны даже в плане чисто военном, как источники и сборщики информации, поскольку все они трусливы и совершенно не способны ни к какой осмысленной деятельности, направленной на переустройство собственной страны. К тому же большинство из них уже перебрались на постоянное место жительства в США, Канаду и Европу и судят о ситуации в собственной стране исключительно по информации из общедоступных СМИ и Интернета. А те немногие из них, кто еще остался в России, за редким исключением перевербованы ФСБ и стали ее платными осведомителями. Неужели еще в 1990-е было непонятно, с кем мы имеем дело, и не тратить деньги на заведомо провальные прожекты? Все это заставляет нас прекратить финансирование так называемой «российской внесистемной оппозиции» и обратить
средства и усилия на другие регионы, где ситуация еще не выглядит столь безнадежной…
        Р. БИНМАН. СЕНАТОР. ЧЛЕН ПОДКОМИТЕТА КОНГРЕССА США ПО ОБОРОННЫМ ВОПРОСАМ. ВАШИНГТОН. 24 ФЕВРАЛЯ 2019 Г.
        …Белоруссия - это уродливое, искусственно созданное коммунистами гособразование, чья территория почти на треть состоит из областей, отторгнутых от соседних государств в ходе вероломного «Пакта Молотова» 1939 года. После недавнего, поистине триумфального возвращения Львова в состав Польши Европе уже пора всерьез задуматься о пересмотре тех границ, которые были проведены между государствами в темные времена коммунистического диктата…
        Я. КАЧИНЬСКИЙ. ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ПАРТИИ «ПРАВАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ». ВАРШАВА. 13 ОКТЯБРЯ 2019 Г.
        …Правящим кругам Польши, как и тамошним политикам, следует бережнее относиться к вопросам пересмотра итогов Второй мировой войны, прежде чем делать громкие и безответственные заявления, им следует помнить, что пересмотр Потсдамских или Хельсинских соглашений может в конечном итоге больно ударить и по самой Польше…
        Р. ЭНГЕЛЬШТЕДТЕР. ПОСОЛ ГЕРМАНИИ В ПОЛЬШЕ. ВАРШАВА. 15 ОКТЯБРЯ 2019 Г.
        …За последние три года дедовщина в белорусской армии достигла поистине чудовищных размеров. По нашим данным, за последний год в результате неуставных отношений в армии этой страны погибло не менее 12 и было травмировано и искалечено около 100 военнослужащих. За последний месяц двое белорусских военнослужащих дезертировали и, ища спасения, бежали на территорию Польши, а еще один - на территорию Литвы. В ближайшее время наша организация намерена провести публичные конференции с участием этих военнослужащих, дабы наши партнеры в демократических государствах смогли в полной мере ощутить масштаб этого бедствия…
        ИЗ МАТЕРИАЛОВ ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИИ ОБЩЕСТВЕННОГО ФОНДА «СОЛДАТСКИЕ МАТЕРИ БЕЛАРУСИ». ВРОЦЛАВ. 18 ЯНВАРЯ 2020 Г.
        Факты и фактики предшествующего периода (немного истории)
        Даже несмотря на размежевание и развал внутри Евросоюза, никакой отмены санкций в отношении РФ не произошло ни в 2017-м, ни в 2018-м гг. Более того, с апреля 2018 г. США и часть крупнейших стран Западной Европы (в частности, Англия, Германия, Франция, Бельгия, Нидерланды) дополнительно ввели ограничения как по въезду, так и по транзиту через свою территорию лиц с паспортами РФ. В отношении капиталов и собственности бывших российских и даже советских граждан, выехавших на ПМЖ в США и страны Европы, с этого же момента были начаты комплексные проверки. Эмигрантам надлежало доказать, что их капиталы и имущество были приобретены законным путем, а также непричастность к российским спецслужбам. Это вызвало волнения среди эмигрантов и в конечном итоге привело к массовым арестам и высылке бывших граждан РФ, СССР и других «стран СНГ» из США, Канады, Англии и еще остающихся в ЕС государств с лишением гражданства и конфискацией всех активов.
        Эскалация боевых действий в Афганистане и Ираке в 2017 - 2018 гг. не позволила новой администрации США осуществить планировавшийся вывод войск с территории этих государств. Более того, в эти страны пришлось вводить дополнительные контингенты войск США и НАТО. Попытка США и НАТО провести военную операцию против Ливии с целью «стабилизации» последней в начале 2018 г. не вызвала ничего, кроме увеличения военных расходов и роста исламского терроризма.
        Январь 2018 г. Попытка очередного правого переворота в Киеве, спровоцированная конфликтом между командованием ВСУ и «добровольческих» формирований «Правого Сектора». Устроенное накануне «нацбатами» наступление в Донбассе не было поддержано частями ВСУ и в результате контрнаступления ВС ДНР и ЛНР Украина полностью потеряла Донбасс и часть Запорожской и Херсонской областей. После подавления попытки переворота силами ВСУ и заключения очередного перемирия с ДНР и ЛНР деятельность «Правого Сектора» и подобных ему ультраправых и нацистских организаций на Украине была полностью запрещена законодательно. В Киеве были проведены досрочные президентские выборы и выборы в Верховную раду с одновременным общенациональным референдумом по вопросу будущего государственного устройства Украины. По итогам референдума (многие украинские политики сочли его результаты фальсифицированными) Украина была полностью децентрализована, отныне номинально власть сосредоточивалась в руках областных губернаторов. Одновременно, с сентября 2018 г., на Украину (не только в «прифронтовые области», но и на всю территорию) были введены
«для поддержания порядка» «миротворческие силы ООН», при этом в каждую украинскую область «для контроля за действиями губернатора и пресечения коррупции» назначался «уполномоченный ООН» со своим аппаратом и самыми широкими полномочиями, отчитывающийся перед аппаратом «Верховного Комиссара ООН» в Киеве и «Комиссией ООН по делам Украины» в Брюсселе. В результате этих мероприятий к концу 2018 г. Украина полностью перешла под внешнее управление.
        В ноябре 2018 г. в Западной Европе и США произошли крупные теракты. В Европе с помощью нескольких ПЗРК (как выяснилось, часть ПЗРК имели украинское происхождение) в один день, 11 ноября 2018 г., при взлете или посадке в районе аэропортов Франкфурт (ФРГ), Тулуза (Франция) и Шарлеруа (Бельгия) было сбито 3 пассажирских самолета, погибло 293 человека, еще более 50 случайных граждан, полицейских и военных погибло в ходе проведения операции по поиску и уничтожению исполнителей терактов. В США, в День Ветеранов 11 ноября 2018 г. (в этот день отмечалось столетие этого праздника), во время традиционных для этого праздника массовых мероприятий в Аннаполисе (штат Мэриленд) четыре террориста-смертника привели в действие взрывные устройства на улице во время шествия и в актовом зале местного колледжа Св. Иоанна, одновременно еще несколько террористов открыли беспорядочную стрельбу на улицах города. В результате погибло 98 и было ранено 213 человек. В США ответственность за теракты взяли «Боевые Группы Исламского Возрождения», объявившие себя «североамериканским крылом ИГИЛ», а в Европе - новая организация
«Исламский Союз Освобождения Европы», также родственный ИГИЛ. Эти теракты вызвали беспрецедентное усиление полицейских мер на территории Северной Америки и Европы - в течение года там были созданы специальные службы для силового контроля за легальной и нелегальной эмиграцией и система «проверочных фильтрационных пунктов» для эмигрантов и «подозрительных лиц». В ответ на это ИСОЕ начал городскую партизанскую войну в Европе. С весны 2019 г. нападения боевиков ИСОЕ на военных и полицейских, а также диверсии на объектах транспортной инфраструктуры (выразившиеся прежде всего в минировании автомобильных и железных дорог) начали происходить по всей Западной Европе практически ежедневно.
        В ноябре 2018 г. белорусский лидер в очередной раз потребовал от руководства РФ нового значительного снижения цен на поступающие в Беларусь нефтепродукты, газ и другое сырье, а также создания режима наибольшего благоприятствования для своей страны в области торговли на внутрироссийском рынке. В сочетании с проукраинской позицией, которую белорусский лидер демонстративно занял в начале 2018 г., в очередной раз сделав ряд громких провокационных заявлений (к тому же в это время ряд СМИ обнародовали доказательства того, что Беларусь поставляла Киеву боеприпасы для АТО и проводила на своих предприятиях ремонт вооружения и боевой техники ВСУ), это вызвало некоторое охлаждение российско-белорусских отношений.
        В августе 2018 г. в Южно-Китайском море очередной пограничный инцидент, совпавший с масштабными военно-морскими учениями и спровоцированный развертыванием элементов американской ПРО в Южной Корее и на Тайване, впервые перерос в открытый конфликт с применением оружия, включая ракеты разных классов и авиацию между ВМС США, Тайваня и Японии, с одной стороны, и ВМФ КНР - с другой стороны. ВМС НОАК потеряли эсминец «Чанчунь», Тайвань (Китайская Республика) - эсминец «СуАо» и фрегат «Ву Чанг», у США был потоплен эсминец «Хиггинс» и тяжело поврежден атомный авианосец «Рональд Рейган» (против него КНР впервые применили противокорабельные баллистические ракеты «Дунфэн» DF-21D), у ВМС Японии был тяжело поврежден эсминец «Конго» (восстановление корабля посчитали нецелесообразным). В течение полугода после окончания конфликта США и часть европейских стран ввели против КНР «частичные экономические санкции», что не вызвало ничего, кроме качественно нового этапа всемирного экономического кризиса.
        В декабре 2018 г., под наблюдением администрации и миротворческих сил ООН местные власти провели во Львове и Львовской области референдум «О целесообразности возвращения Львовского воеводства в состав Польской Республики». 72 % населения высказалось «за», даже с учетом неизбежной реституции и заявления польской стороны о том, что для получения гражданства Польши жителям Львовского воеводства «будет необходимо доказать свою лояльность и национальную идентичность», в частности - сдавать экзамены по истории Польши и польскому языку.
        17 сентября 2019 г., «выполняя высказанную на референдуме волю народа», подразделения польской армии вошли во Львов. Президент Польши назвал это «событием всемирно-исторического масштаба», добавив при этом, что Польше «пора вернуть свое», имея в виду другие, отторгнутые в 1939 г. территории, прежде всего Западную Белоруссию и Вильно (Вильнюс). Одновременно Президент Польши отметил, что Германии тоже неплохо было бы поставить вопрос о возвращении, к примеру, Восточной Пруссии, а Финляндии - Карельского перешейка. МИД Германии и Финляндии отказались комментировать это заявление, представитель МИД Литвы заявил формальный протест, назвав Вильнюс неотъемлемой частью Литовской Республики. Совет Безопасности ООН, США и большинство стран Европы просто отмолчались по поводу этого заявления.
        В январе-феврале 2020 г. последовало неожиданное усиление активности оппозиции существующей власти во всех ее проявлениях в Белоруссии, причем впервые было заявлено о подготовке на территории Польши боевых групп для засылки на сопредельную территорию. Российскими спецслужбами и журналистами были доказаны факты накачки белорусской оппозиции финансами через различные американские и европейские «гуманитарные фонды», но МИД Беларуси посоветовал Кремлю «не лезть не в свое дело». Ситуация открыто подогревалась Польшей, чьи лидеры призвали белорусов «избавиться от векового диктата Москвы» (лидеры белорусской оппозиции, находившиеся в Европе, запустили в качестве одного из главных лозунгов, например, поговорку «Не той сябра, хто вусны медом маже, а той, хто у вочы прауду каже»), при этом жителям «оккупированных территорий» по примеру Львовского воеводства посулили польское гражданство, особенно если они сумеют доказать, что их предки до 1939 г. были польскими подданными. В западных СМИ зазвучали открытые призывы к революции в Минске, которую отдельные циники сразу же окрестили «картофельной».
        В июне 2020 г. на территории Прибалтики и Польши параллельно начались учения НАТО Saber Strike-2020 и Anakonda-2020, к которым, согласно официальной информации, было привлечено до 50 тыс. военнослужащих и не менее 500 единиц БТТ Североатлантического блока. Одновременно в июне 2020 г. ВС РФ начали на территории Калининградского Оборонительного района плановые масштабные учения «Запад-2020». При этом войсковая группировка КОРа была усилена переброшенными в регион на время учений дополнительными войсками и техникой, информацию о точном количестве которых Генштаб ВС РФ отказался давать до окончания учений. При этом было объявлено, что в учениях впервые участвуют новейшие образцы вооружения, ранее никогда не появлявшиеся в КОРе. Параллельно командование Западного военного округа ВС РФ начало внезапные проверки боеготовности войск на территории Ленинградской, Псковской, Новгородской и Смоленской областей. Генсек НАТО в очередной раз заявил, что «подобные провокационные действия РФ не способствуют укреплению мира и взаимопонимания между народами».
        Действие 1. Как начинаются войны
        МОСКВА. КРЕМЛЬ.
        1 ИЮНЯ 2020 Г. ПОЛДЕНЬ.
        - Так вы считаете - война будет?
        - Господи, какой же это затасканный по фильмам и книгам вопрос! Как будто мы с вами Иосиф Сталин и Филипп Голиков летом 1941 года. Собственно, что нам сейчас следует понимать под словом «война»? Надеюсь, вы, как Президент и Верховный Главнокомандующий, понимаете, что хотя все медленно, но верно скатывается к Третьей мировой войне, большой войны с применением ядерного оружия в ближайшее время не будет. Или не будет вообще никогда. Хотя бы потому, что у наших Заклятых Друзей нет в запасе другой планеты, где можно было бы эту большую войну благополучно пересидеть, но… Все-таки, как мне кажется, нечто назревает…
        - Вам как главе Внешней разведки не должно ничего казаться. В этом случае следует креститься. Но я в курсе, что многие наши люди на местах докладывают о том, что боевых действий не избежать. Или меня неверно информировали?
        - Да нет, все верно. Скорее всего, именно так - не избежать. Поскольку, что называется, созрели предпосылки. Уж больно странные эти нынешние натовские учения.
        - И в чем эта их странность выражается?
        - Во многом. Например, наши Заклятые Друзья против своего обыкновения перебросили в Польшу слишком много вооружения некоторых видов. Например, под сотню боевых вертолетов, до половины из которых - «АН-64» «Апач». И это учитывая тот факт, что им сейчас и на Ближнем Востоке и в Афганистане все время остро не хватает «вертушек», поскольку производство не покрывает потери. Так что простые выводы напрашиваются сами собой. Кроме того, хотя сами США демонстративно минимизируют свое участие в этих учениях, они, тем не менее, перебросили в регион довольно много наземной боевой техники и личного состава. Причем в Польше вроде бы ни к селу ни к городу обнаружилось много американских спецподразделений. А когда мы проверили эти данные по своим каналам, выяснилась очень любопытная вещь: весь американский персонал, участвующий в нынешних учениях - и вертолетчики, и спецназовцы, и прочие танкисты, - официально почему-то не числится на службе в армии, флоте, КМП или ВВС США. Они все оформлены задним числом, либо как наемные инструкторы на службе польской или прибалтийских армий, либо как члены Частных Военных
Компаний - и ходят либо в американской форме без знаков различия, либо переодеты в мундиры местных армий. А это очень нехороший признак, поскольку там, где ЧВК, всегда жди провокаций и большой крови. С чего это американцам вдруг понадобилось прятаться и демонстративно наводить тень на плетень? К тому же наши люди достоверно выяснили, что их штабисты перед учениями почему-то пристально изучали карты приграничных районов Белоруссии. Какие тут еще варианты?
        - То есть вы считаете, что неизбежно последуют попытка силовой ликвидации нашего Соседа и массовые беспорядки, которые они в случае чего поддержат военной силой?
        - Не исключено. Они это уже называют «картофельная революция». И согласитесь, что наш Сосед за последние годы несколько потерял бдительность и порой не видит очевидных вещей. А у него в местной Госбезопасности и Министерстве обороны не все так благополучно, как он думает. И ведь далеко не все, о чем сейчас пишет и говорит вся эта окопавшаяся в Варшаве тамошняя «оппозиция», такая уж неправда…
        - Н-да, Сосед несколько сдал, здесь я вынужден с вами согласиться. Мы можем это предотвратить?
        - Предотвратить можно, когда известны правила игры. Но наши Заклятые Друзья, как обычно, играют без правил. Мы это знаем, и, по идее, опыт последних лет многому нас научил. Мы всегда готовы к самому худшему. Но это мы. А вот белорусы по-прежнему склонны преувеличивать свою значимость и военную мощь, одновременно привычно стремясь усидеть на двух стульях. А если все время сидеть на двух стульях, анус обычно остается незащищенным.
        - Очень образное сравнение!
        - И не говорите. Конечно, Сосед сейчас в очередной раз обижен на нас, и давать ему всю информацию о планах противника просто бессмысленно. Точнее, мы ее ему и так предоставляем, но, насколько мы знаем, он с ней не знакомится, поскольку считает, что мы «нагнетаем страсти» и пытаемся использовать его в своих целях. Устранить его физически мы, конечно, не дадим, как не дадим и сменить власть в Минске. Хватит с нас майданов. Но при этом мы точно не знаем, что именно наши Заклятые Друзья планируют на тот случай, если их белорусская креатура не справится с поставленными перед ней задачами.
        - Что вы имеете в виду?
        - Мы не знаем, собираются ли они пойти до конца и осуществить военное вторжение. А если собираются - то насколько масштабное? Даже позиция поляков не до конца ясна, поскольку, если говорить о возврате потерянных ими в 1939 году территорий, все, что находится восточнее Барановичей, а уж тем более Минск, в число этих самых «злодейски отторгнутых Сталиным» земель ну никак не входит. После прошлогодних событий вокруг Львова они, похоже, в очередной раз мнят себя сверхдержавой мирового масштаба с самой мощной во всей Европе армией. Но если они все же планируют действовать одновременно и против Белоруссии, и против нас в Калининграде, у них вряд ли хватит сил и средств на длительные боевые действия, даже с учетом переброшенных в регион дополнительных сил и поддержки союзников. Или они все-таки делают ставку на блицкриг?
        - Все может быть…
        - Тут я с вами согласен, но все-таки что-то не срастается. Германия с Францией и прочей старой Европой панически боятся открытых боевых действий против нас, предпочитая гадить исподтишка, как это они благополучно делают последние лет шесть. А вот Соединенные Штаты, если посмотреть на то, что говорят их Госсекретарь и Министр обороны, похоже, усиленно толкают поляков в нашу сторону. При этом они сами ничего не теряют. Если поляки смогут отвоевать Калининград, то они тем самым упрочат свой статус «сверхдержавы», а США потом продавят на всех уровнях присоединение бывшей Восточной Пруссии именно к Польше, представив это событие как очередное «восстановление исторической правды». Тем более что в этом случае они замечательно сыграют на внутриевропейских противоречиях и сильно нагадят немцам, которые до сих пор боятся говорить вслух о любых территориальных претензиях и воевать категорически не хотят. А если поляки, против ожиданий, потерпят поражение, американцы постараются минимизировать ущерб. Польшу объявят безвинной жертвой нападения «российских агрессоров». Опять-таки, при любом раскладе они смогут
основательно прощупать наши оборонительные возможности в Калининградском оборонительном районе, а это само по себе не так уж мало. Американцев и все НАТО давно занимает проблема преодоления нашей ПВО, вот они и потренируются на ограниченном театре военных действий. К тому же, если полякам повезет и они в дополнение к Западной Белоруссии отвоюют еще и Восточную Пруссию, американцы легко убедят их отказаться от дальнейших претензий на потерянный в 1939 году Вильнюсский край, дабы не портить дальнейшие отношения с Литвой. Тем более что пока интересы эстонцев, латышей и литовцев, которые уже который год писают кипятком от одной мысли о «русском вторжении» на свою территорию, поляки, как обычно, игнорируют. И наши Заклятые Друзья за этим спокойно наблюдают. В общем, довольно странная у них намечается военная кампания. Но повторяю: мы готовы к любым неожиданностям.
        - Они что - не понимают, что Калининград - это территория Российской Федерации и мы будем защищать этот анклав всеми доступными средствами?
        - Это они как раз понимают. И знают, что, к примеру, ядерное орудие мы применять не станем ни в коем случае. А мы знаем, что они об этом знают и тоже никогда не используют первыми даже тактическое ядерное оружие - они один раз уже попробовали применить, и результат был скорее отрицательный для них самих. Еще с 1950-х всем известно, что атомные бомбы хороши ровно до того момента, как началось их применение. А если ядерное оружие применить - сразу начнется тихий «ой». Ну а наши ракетные или авиационные удары по польским военным объектам, в ходе которых может неизбежно пострадать мирное население, им только на руку. Сразу же поднимутся вой и вонь на тему того, что Москва беспощадно бомбит мирное население Польши и формирования местной «умеренной оппозиции» в Беларуси. Мы это еще в Сирии проходили. И опять же, они уверены, что, к примеру, Варшаву мы точно штурмовать не будем. А раз мы не собираемся завоевывать Польшу, это оставляет им всем некоторую свободу маневра…
        - Да уж. Если боевые действия пойдут всерьез, нам опять придется буквально все взвешивать на очень точных весах. Они-то по правилам не играют, но всегда вынуждают нас соблюдать эти самые правила… Тогда на сегодня все. План оперативных мероприятий я утверждаю. Тогда его и придерживайтесь. О любых изменениях обстановки докладывайте мне немедленно, в любое время дня и ночи. Расширенное заседание Кабмина с участием Министра обороны и начальника Генштаба завтра, как и планировалось.
        - Хорошо.
        ЛАТВИЯ. ПРЕДМЕСТЬЯ РИГИ. БАЗА ПЕХОТНОЙ БРИГАДЫ СУХОПУТНЫХ ВОЙСК ЛАТВИИ. 2 ИЮНЯ 2020 Г. ВЕЧЕР.
        Капитан армии США Билл Спейд, как и большинство нормальных офицеров любой армии мира, терпеть не мог всякие нервомотательские проверки, хотя и понимал, что сейчас он кругом сам виноват. Именно поэтому он с нескрываемой тоской посматривал в окно, где на чистеньком плацу среди типовых для НАТО быстросборных бараков занимались строевой подготовкой полсотни солдат местной армии, наряженные в какой-то очень нетипичный (кажется, шведский) камуфляж «лесных» зеленых оттенков.
        Вообще в нынешней, уже не первой для него «стране пребывания» Спейду мало что нравилось. Да, старинная архитектура, узкие улочки и булыжные мостовые в центре нескольких наиболее крупных и древних местных городов и городишек отчасти действительно напоминали Западную Европу, но вот все остальное, от местного пива до шлюх (пиво, кстати сказать, было не здешнее, а дешевых европейских марок, то есть его даже разливали не в Латвии, а многие проститутки, по наблюдениям капитана, были вовсе не местными, поскольку вроде бы говорили между собой по-русски) включительно, явно не соответствовало принятым среди убывших «защищать свободу и демократию» американских солдат и офицеров стандартам. Конечно, подчеркнутая, переходящая в заискивание перед любым «нормальным» европейцем или американцем лояльность местных властей и населения отчасти радовала, но в сочетании с плохо скрываемой аборигенами чистенькой нищетой этой карликовой страны, вроде бы мнящей себя Европой, но нисколько не похожей на уже виденные капитаном Бельгию или Нидерланды, давала довольно странный эффект. Точно так же воинственный пыл и речи
местных политиков и генералов (которых, на взгляд капитана Спейда, здесь было уж слишком много) плохо вязались с малочисленной и слабовооруженной местной армией, где наблюдался явный перебор с количеством штабистов, интендантов и прочих логистов и практически пустыми военными базами.
        Конечно, капитан Спейд понимал, что у всех трех прибалтийских карликов мизерные военные бюджеты. Они здесь живут на подачки больших стран Европы и США и, похоже, тратят все средства на поддержание исправности нужников и пищеблоков, а также на военную форму (некоторые подчиненные Спейда сочли, что местная «парадка» относится к временам даже не Второй, а Первой мировой войны и местами сильно отдает дешевой опереткой). На какую-никакую боевую технику денег в военном бюджете Латвии уже, видимо, не было, и именно поэтому капитан Спейд со своими людьми оказались здесь и сейчас.
        В последние лет пять прибалты откровенно истерили, требуя, чтобы американцы и европейцы защитили их, несчастных сироток. Вот только они сами, похоже, не очень понимали, от кого именно. То есть, конечно, понимали - разумеется, от злобных русских. Вот только вероятность того, что русские первыми атакуют Эстонию, Латвию или Литву, оценивалась американскими военными не выше, чем вторжение на территорию этих стран инопланетян или эпидемия какого-нибудь зомби-вируса. Ведь экономический кризис никто не отменял, а зачем русским, у которых и так хватает проблем, дополнительно кормить несколько миллионов самоуверенных дармоедов (что неизбежно придется делать в случае оккупации этих трех мелких государств)? Считать русских дураками в последнее время уже как-то не было принято, но при этом приказы, как и положено, не обсуждались. И, как говорится, - приехали на свою голову, подумал Спейд с омерзением.
        В данный момент капитан и его подчиненные именовались ротой «А» (или «Альфа») 2-го батальона 65-го бронетанкового полка Panther 3-й пехотной дивизии США, правда, сие подразделение было сводным и, в общем, не соответствовало принятым в армии США стандартам. Оснащенному исключительно колесной техникой, по образцу «средних» мехбригад армии США, батальону не полагалось иметь тяжелой гусеничной техники. Но между тем реально в роте «А» имелось 10 М1А2 «Абрамс» разных модификаций, включая М1А2 SEPV2 и М1А2 TUSK с «доработками, повышающими боевую устойчивость в городских условиях», дополненные 15 разнотипными колесными БТРМ1126 «Страйкер» (включая М1128MGS со 105-мм пушками, инженерные М1130ESU и медицинские М1133MEV), не считая, разумеется, автомобилей, БРЭМ и прочей мелочи. Похоже, танки в состав роты включили исключительно для демонстрации заокеанской военной мощи прибалтийским союзникам…
        При этом штаб 2-го батальона в Латвию пока так и не прибыл (и, похоже, вообще не собирался прибывать), а штаб их полка вроде бы находился где-то в Висбадене.
        От этого подчиненность роты «А» выглядела довольно странно. Командованию латвийских сухопутных войск Спейд со своими людьми, разумеется, не подчинялся. Непосредственные приказы капитану отдавали из расположенного в том же немецком Висбадене штаба 7-й полевой армии США, а в качестве непосредственного начальства выступал некий загадочный подполковник Найзис из аппарата военного атташе США в Риге. По крайней мере этот Найзис так же, как и Спейд, носил американскую форму, и это многое делало понятнее, при том что военные из роты «А» в последнее время довольно часто встречали на территории прибалтийских стран явных американских военных. Но все эти военные старательно изображали из себя сотрудников ЧВК и носили камуфляж без знаков различия и национальной принадлежности, а это было странно.
        Вообще, 3-я пехотная дивизия США в последнее десятилетие была формированием несколько аморфным. Как это было принято по полному штату, в ней содержались только штаб и учебные подразделения, а боевые части формировались «по мере надобности» - в том же Ираке дивизия воевала отдельными боевыми группами. Как и другие части армии США, ее за последние двадцать лет многократно сокращали, восстанавливали, потом снова сокращали, разукрупняли и укрупняли.
        Вот и сейчас поспешно перекрашенная из песочного в серо-зеленый цвет боевая техника была взята с баз хранения в США, а слегка разбавленный опытными солдатами и сержантами личный состав роты «А» был в основном из «учебки».
        Рота прибыла в Латвию для участия в масштабных учениях, но пока что все ее действия носили исключительно демонстративный характер. При этом капитан Спейд понимал, что, похоже, происходит нечто большее, чем обычные учения.
        Например, принимая прибывшую морем технику на пирсе в Лиепае, капитан видел, как там же, в обстановке секретности, выгружаются два десятка танков Т-72 и не меньше десятка БМП-1 с закрашенными номерами и эмблемами. По характерному камуфляжу этой техники, форме и языку сопровождающих и порту приписки доставившего Т-72 и БМП парома с характерным названием «Войма» или «Вуйма» Спейд понял, что привезли технику финны. А вот дальше было непонятно, поскольку прибывшая БТТ сразу же в порту грузилась на железнодорожные платформы и отбывала малой скоростью на юго-восток, в соседнюю Литву. Причем принимали и грузили технику в эшелон странного вида, похожие то ли на лунатиков, то ли на запойных алкашей мужики в старой натовской форме без знаков различия, говорившие на тарабарском языке. Один из подчиненных Спейда, побывавший в свое время в качестве инструктора где-то под Харьковом, безошибочно опознал в них вояк из бывшей украинской армии. Что именно забыли какие-то там битые украинцы в Латвии во время учений НАТО и зачем эти танки (явно из соображений конспирации) доставляли в Литву столь кружным путем, а не
прямо через Клайпеду, так и осталось для Спейда загадкой. Ну избавились финны от излишков техники - и ладно. У него не было времени всерьез задумываться об этом.
        Тем более что у капитана Спейда и его людей все шло неплохо и даже где-то рутинно, вплоть до вчерашнего дня…
        И вот теперь перед ним сидела эта проверяющая фурия, дама из числа тех, что словно специально созданы для давления на психику военным мужам. Обезличенная пластическими хирургами и дантистами крашеная блондинка с не очень длинными волосами, собранными в затейливый пучок на затылке. Вроде бы женщина, но такое впечатление, что абсолютно без пола и возраста. Хотя, если присмотреться внимательно, можно было понять, что этой мадам явно не меньше полтинника. Наряжена она была в темный брючный костюм, вроде бы неброский, но явно дорогой. Как это во все времена принято у чинуш высокого ранга. На прицепленной на лацкан ее жакета закатанной в пластик карточке-пропуске эта баба, которую звали «Полковник Э. Клингман», была сфотографирована в форменном армейском кителе с изрядным «фруктовым салатом» из орденских планок на груди, видимо, чтобы никто не смел усомниться в ее высоком, карающем статусе. Капитан Спейд был сторонником патриархально-традиционных отношений между полами и, едва увидев эту тетку, еще до того, как она в первый раз открыла рот, заподозрил нехорошее. Ну явно же эта «Э. Клингман» была из
числа тех лиц новой формации, которые в анкетах в графе «Родители» предпочитают указывать не «Мать» и «Отец», а «Родитель № 1» и «Родитель № 2». А если точнее, она больше всего напоминала Спейду самую что ни на есть активную лесбиянку - капитан в своей жизни несколько раз встречал подобных баб (а точнее - не совсем баб) и знал, как они выглядят. А раз так, коли уж в личном деле Спейда не значилось, что он гей или пассивный некрофил, ее злобно-неприязненный взгляд был более чем объясним. Этакая сексуально агрессивная «сильная женщина», привыкшая разговаривать с мужиками исключительно командным тоном на повышенных тонах, а иногда даже походя раздавать им тумаки и пощечины. И иди пойми - агрессивная форма феминизма это или уже таки BDSM?
        - Это отвратительно, капитан, - сказала наконец «Э. Клингман», в очередной раз отрываясь от своего дорогущего планшетника. Неизвестно, что уж она там читала - материалы дела или подбирала себе партнершу для плотских утех на ближайшую ночь. - Банальный, но случившийся крайне не вовремя вопиющий случай халатности, - продолжила вещать заезжая полковник. - Из-за которой я лично была вынуждена лететь сюда из Брюсселя. Так как это случилось?
        Скажите, какая важная персона, подумал Спейд, видите ли, мы имели наглость ее от важных брюссельских дел оторвать…
        - Мэм, в материалах дела все изложено, - ответил капитан, продолжая старательно прикидываться тупым.
        - Дела как такового еще нет, - скорчила недовольную гримасу на своем малоподвижном от подтяжек лице полковник. - И вообще это все муть. Какой-то детский лепет. Видите ли, никто ничего не видел, никто ничего не знает и никто ни в чем не виноват. Мы здесь не на пикнике, мы с вами, капитан, если вы помните, представляем здесь величайшую державу мира. Это вы, надеюсь, понимаете?
        - Так точно, мэм. Но это не лепет. Все действительно случилось неожиданно…
        - «Неожиданно». Хватит мне здесь сказки рассказывать, капитан. Ведь едва вы прибыли сюда, как тут же обнаружили этих чертовых местных русских с плакатами типа «Янки гоу хоум!». И наблюдали их провокационные акции чуть ли не ежедневно. Или нет?
        - Наблюдали, мэм.
        - Чудесно. И вы должны были понимать, как никто другой, что в любой момент эти недочеловеки могут совершить провокацию против вас, а значит, и против США. Они очень хитрые, эти местные русские. Вы не отдавали себе в этом отчет?
        - Отдавал, мэм. Но борьба с демонстрантами и прочей, как ее здесь называют, «гибридной войной русских» целиком лежит на местных. Ведь у нас даже военной полиции нет…
        - Вот только не надо искать себе оправданий, капитан. Так как все произошло?
        - Вчера утром, примерно в 10.00 местного, я с четырьмя танками М1, тремя «Страйкерами» и двумя «Хамви» следовал из расположения в район Елгавы, где должна была пройти очередная демонстрация возможностей нашей техники перед местными военными. Трейлеров для перевозки тяжелой техники здешняя армия не нашла, и мы следовали своим ходом. Нас сопровождала всего одна машина с двумя местными полицейскими. Во время нашего передвижения по шоссе проезжую часть на одном из перекрестков перегородили протестующие из числа так называемых «русскоговорящих».
        - Так. И что было дальше?
        - Местные полицейские вызвали по рации подкрепление. Приехала еще одна машина с тремя полицейскими. Но после того как три дня назад несколько их коллег были сильно избиты при разгоне очередной демонстрации в Юрмале, полицейские вели себя крайне пассивно. Они ограничились обращением к толпе с требованием разойтись, и ничего более. К тому же полицейских было слишком мало, всего пятеро. А демонстрантов - около сотни.
        - Н-да, эти местные скоты действительно ведут себя омерзительно. Только и могут, что требовать от нас денег по любому поводу. Но какой с них спрос? Ведь это вы, а не они имеют честь служить в великой армии США. И что было дальше?
        - Мы с командирами танков оценили обстановку и решили, что все-таки сможем проехать. Мы несколько раз выстрелили в воздух…
        - Боевыми?
        - Боже упаси, мэм. Мы же помним категорический приказ не поддаваться на провокации. Разумеется, холостыми. Но после того как головной танк двинулся, толпа, вместо того чтобы испугаться, поступила с точностью до наоборот и полезла под гусеницы…
        - Это тоже вполне понятно. Но вы-то должны были знать, что здесь не Ирак или Афганистан. Народ здесь не пуганный, к тому же уверенный, что вы не будете в них стрелять. И кто конкретно виноват?
        - Механик-водитель головного танка, капрал Кофиньо. Едва демонстранты полезли под гусеницы, я отдал приказ командиру танка сержанту Вооду остановиться и сдать назад, но…
        - Что «но»?
        - Мэм, по-видимому, у Кофиньо была неисправна радиогарнитура в шлемофоне. Когда я, а затем командир танка скомандовали ему остановиться после того, как эти бабы с детьми полезли под гусеницы, он почему-то не отреагировал.
        - Хорошенькое дело. То есть из-за дурацких неисправных наушников вы переехали гусеницами танка «Абрамс» беременную женщину и ребенка пяти лет и покалечили еще шесть женщин и детей?
        - Получается, что так, мэм…
        - Вы последствия ваших действий себе представляете, капитан? Они же все это снимали, и уже через пару часов все это оказалось в Мировой паутине.
        - Да, мэм. Представляю.
        - А вот я думаю, что нет. Явно или неявно, но ваши действия уже вызвали ответную реакцию. Массовые протесты сейчас идут не только в Латвии, но они уже охватили Эстонию и Литву. Мало того, за последние сутки убиты двое наших военнослужащих. В Литве, возле авиабазы Зокняй, этой ночью смертельно ранен холодным оружием сержант ВВС США, а в Тукумсе застрелили лейтенанта Бундесвера. Конечно, они сами виноваты, что напились до скотского состояния и шлялись в одиночку в темноте по окраинам местных так называемых городов. Что с вас, мужиков, взять, если вы такие предсказуемые… Разумеется, официально пока объявлено, что это самая обычная «бытовуха». Но это просто пыль в глаза. Уже выяснилось, что оба убийства были тщательно спланированы - у местной полиции нет никаких улик и зацепок, подозреваемые слишком грамотно ушли с мест преступления. К тому же оба раза преступления снимались на видео, и эти кадры уже выложены в Сеть. Причем, судя по тому, что их пока не удается ни удалить, ни заблокировать, работают профессионалы. А комментарии, которыми снабжены эти записи, не оставляют сомнений в том, что
первопричина убийств - ваши действия, капитан. Что скажете на это?
        - Виноват…
        - Да кто бы сомневался. В общем, этого вашего Кофиньо мы, от греха подальше, уже отправили с попутным бортом в Бонн, а оттуда в Штаты, и пусть с ним там разбираются психологи, психиатры или военная прокуратура. Что с вами делать - мы еще решим. Пока нет распоряжений давать делу ход. Но как все сложится дальше - неизвестно. Ваше счастье, что у нас мало людей, а предстоят большие учения. Это понятно?
        - Так точно, мэм!
        - Тогда идите, капитан…
        КАЛИНИНГРАДСКАЯ ОБЛАСТЬ. РАЙОН Г. МАМОНОВО. 7 КИЛОМЕТРОВ ОТ ГРАНИЦЫ С ПОЛЬШЕЙ. МЕСТО ВРЕМЕННОЙ ДИСЛОКАЦИИ 102-Й ОТДЕЛЬНОЙ ТАНКОВОЙ РОТЫ, 100-Й СВОДНОЙ ГВАРДЕЙСКОЙ ТАНКОВОЙ БРИГАДЫ ВС РФ. 3 ИЮНЯ 2020 Г. УТРО.
        Как сказала бы моя мама, узнай, где я сейчас нахожусь: занесло тебя опять Петруша на край света. Вот только она этого не узнает, поскольку в моменты, когда я ей звоню, она думает, что я сейчас у себя, или в Нижнем Тагиле, или где-нибудь в 7-й отдельной гвардейской танковой бригаде, практически рядом с домом, в «месте постоянной дислокации». Ну на то, в конце концов, военная тайна и существует, тем более что последние лет шесть наша армия на месте как-то не сидит, все тревоги да внезапные проверки, быстрые перемещения да сопряженные с ними учения. Даже мы, танкисты, большую часть года торчим в поле, а про те же ВДВ я уже и не говорю. Так что насчет края света не знаю, а вот что на край страны - это точно. Недаром же тут, совсем неподалеку от нас, стоит на шоссе красноречивый дорожный указатель, на котором белым по синему красиво написано «Госграница - 4,7, Калининград - 47». То есть не хухры-мухры - здесь Польша в пяти километрах. Точнее сказать, сейчас от нас до границы чуть большее расстояние - километров восемь-десять, но это смотря с какой точки и до какого места считать.
        И хотя в Калининград, тот, который бывший Кенигсберг (а если еще точнее - в порт Балтийск, он же Пиллау, но сам факт нашего прибытия - страшный секрет), мы прибыли неделю назад, толком осмотреться времени совсем не было, поскольку мою роту все время гоняли с места на место, ибо нынешний девиз ВС РФ - мобильность, маскировка и тэ дэ. Штурм унд Дранг, короче говоря. Раньше я в этих краях ни разу не был, хотя меня куда только не заносило в прошлые-то годы… Да и чего на этом изолированном клочке суши (который, по идее, представляет собой идеальный либо плацдарм, либо котел, в зависимости от везения) делать танкисту, если тут в прошлое десятилетие все только оптимизировали, сокращали да усекали. И флот остался практически без кораблей, а из боевых подразделений еще лет пять назад здесь было мало чего - бригада морпехов в Балтийске, мотострелковая бригада в Калининграде да мотострелковый полк в Гвардейском, плюс, естественно, всякие штабы, комендатуры да базы хранения.
        Но сейчас довольно многое изменилось. И Балтийский флот, который по-прежнему представлял собой скорее не полноценный флот, а, как раньше говорили, «Силы ОВР» (т. е. Охраны Водного Района), все-таки получил в свой состав кое-каких кораблей, пусть «по мелочи» и некрупных, но, как говорит один мой знакомый очень крутой мореман, всю службу просиживающий форменные штаны по штабам разного уровня, «вонючих» (в том смысле, что сейчас на любой новый корвет или МРК стали втыкать пусковые для крылатых ракет последнего поколения, что резко повышает его боевую ценность), да и армия развернула здесь 11-й армейский корпус. Сколько тут сейчас наших войск и каких - это таким, как я, разумеется, не докладывают (чином и рылом не вышел), но чувствуется, что немало. Раз уж нас, то есть танкистов, таки занесло сюда, на мероприятие, которое именуется «испытания новой техники в условиях, приближенных к боевым».
        Ну а если точнее, намечалось первое явление танков Т-14 у самой границы РФ, под боком у никак не желавшего успокаиваться НАТО.
        Понятное дело, что не нас одних сюда отправили. Тут и до того было под восемь сотен танков (правда, большинство на парковом хранении), а сейчас в эти края для учений прибыло явно больше двух сотен дополнительных танков и машин поддержки (Т-90, Т-72БЗ и невиданные доселе практически нигде БМПТ). Считай, что если не танковая дивизия, то уж пара дополнительных бригад точно собралась, а такого в Калининградском Оборонительном Районе не случалось очень давно.
        Ежику понятно, что серийных «Армат» в российской армии все еще мало, думаю, две-три сотни, не больше. И до сих пор маневры с их участием были разве что у нас, на Урале, в 7-й бригаде и в учебном центре при заводе, да в Наро-Фоминске в 4-й гвардейской Кантемировской дивизии, где Т-14 с недавних пор тоже есть. И вот теперь решили, стало быть, показать обнаглевшим польским панам козью морду, чтобы не зарывались.
        И показывать эту самую морду НАТО должен почему-то лично я - майор Романов. Нас, «Армадюков» (или, как нас еще любовно именуют, «Армадюшников»), в КОРе, конечно, немного, под стать общему количеству наших машин в войсках, всего-то одна рота из одиннадцати машин - три взвода по три Т-14 (три из них - новейшие прототипы со 152-мм орудиями), мой командирский танк и одна резервная. Но это же все-таки «Армата», и, что бы там про нее ни говорили западные «эксперты» и дерьмократы отечественного разлива, такого танка сейчас нет ни у кого на земном шарике, и против этого упрямого факта не попрешь. Поэтому и от вида десятка машин НАТО вполне может жидко обделаться. Тем более что их «демократические» СМИ непременно напишут не о десяти, а о ста десяти танках. А если они и не обделаются, то непременно начнут орать на весь мир, что мы этой развернутой, заметьте, на нашей же территории, ротой «подрываем мир и спокойствие в Европе» и «совершаем агрессивные действия». Стало быть, через все это нам особая честь. И спрашивается - с чего бы?
        Хотя, если вспомнить, как именно, на чем именно я еще старшим лейтенантом в 2008-м в Южной Осетии с грузинами воевал, понимаешь - да, наверное, заслужил. А если вспомнить, как сразу после училища на Второй Чеченской… Нет, ребята, лучше не буду я по трезвой вспоминать, что там было на этой самой Второй. Там прошедшие Первую офицеры рангом постарше нас уже напрочь не верили в то, что хоть что-то изменится, и хоть и не поголовно, но довольно массово жрали горькую. Как сейчас помню - звездная зимняя ночь, в недалеком Ачхой-Мартане брешут собаки, где-то вдалеке постреливают, бойцы, намотавшись за день, дрыхнут без задних ног где попало, кругом холодрыга, грязища и неопределенность, а в штабном КУНГе при тусклом свете наш комбат, майор Храпак, приняв на грудь, в очередной раз рвет тельник, болея душой за Россию. Он вообще так горячо страдал за судьбу Родины, что по пьяному делу постоянно стонал и даже плакал скупыми мужскими слезами на тему того, что он лично, причем со дня на день, ждет Третьей мировой. Мол, пример Югославии у нас прямо перед глазами (тогда года еще не прошло с момента, как НАТО сербов
раздолбало в хвост и в гриву), болит и жжет. С этого места он обычно начинал откровенно истерить и повторять - вот разберутся американцы с сербами и как вдарят по нас! А мы тут сидим с голым задом, воевать некому и нечем, младшие офицеры (всякие, по его словам, «уроды вроде тебя, лейтенант Романов») и сержанты - полная древесина и дебилоиды, старшие офицеры - сплошь изменники и ворье, а в правительстве сплошь жиды, педики, масоны да сайентологи. Кстати, многие у нас в стране по сей день придерживаются этой нехитрой точки зрения, например мой сосед по лестничной площадке в родном Краснобельске тихий алкаш дядя Вова - и ничего с этим не поделаешь… Вот придут американцы, говорил нам тогда Храпак, и что вы (мы то есть, Ваньки-взводные), буратины буевы, делать будете? Ведь его, то есть героического майора Храпака, в этот момент рядом не будет. Ну и дальше в том же духе, и так практически каждый вечер в течение почти полугода - и с тех пор я считаюсь в определенных кругах очень выдержанным и терпеливым человеком. Признаюсь, сейчас я тоже понимаю, что такой шанс у США и НАТО в тот момент был. Почему они
этого не сделали - похоже, и сами до сих пор не поняли. Возможно, понимали, что при оккупации России понадобится слишком много жандармов да караульных и в долгосрочной перспективе «золотой миллиард» умоется кровью. Да и, похоже, боязно было им, что при таком раскладе ядерное оружие начали бы продавать оптом и самовывозом, и оно вполне могло попасть в руки Басаева с Радуевым и прочих талибов и ваххабитов - и что тогда с этим было делать? В общем, сценарий майора Храпака тогда не проканал, может, оттого он в конечном итоге и спился, причем даже до того, как вылетел из рядов по сокращению. Правда, надо признать, что наш патриотичный комбат сильно удивился, когда в марте Дядя Вова вдруг туда к нам, в Грозный, лично прилетел, да еще на истребителе. Тут-то вообще до очень многих стало смутно доходить, что все это неспроста.
        Нет, конечно, ждать пришлось долго, и дожили, естественно, не все. Однако же изменилось, хоть и не сразу, считай двадцать лет понадобилось. Ну, за всю-то родную страну я в плане этих самых перемен не скажу, у нас, как и прежде, фасады и дороги толком не латают, коммунальные тарифы да цены повышают, чиновники приворовывают по тихой, изрядный процент народа все так же не желает работать, а мечтает о метафизической халяве (здоровенные лбы, клянчащие мелочь в людных местах, так никуда и не делись), стремясь получить все и сразу (либо в кредит), а еще не попавшиеся на шпионаже или уголовщине траченые молью представители «Партии Истинных Защитников Демократической Альтернативы» все так же шипят по углам о тирании, крахе экономики и наших мнимых претензиях на мировую гегемонию. Хотя чего же ждать от жизни в стране, которую уже лет пятнадцать периодически грозят то «упразднить» и передать под мандат военной администрации ООН, то вообще стереть с лица земли как «главную планетарную угрозу для человечества» нынешние поборники «свободы и демократии»? У нас при таком раскладе как-то и не должно быть сильно
хорошо и легко.
        А вот что касается армии - тут скорее да, чем нет. Поменялось. Многое и радикально. А если бы не изменилось, то не было бы у нас этой самой пугающей весь мир матчасти, тут к гадалке не ходи.
        Правда, чего дают «Арматы» на этих учениях, кроме демонстрации самих себя?
        Однако, немного подумав, начинаешь понимать, что не все так просто. Нас вместе с таким же секретным подразделением БМП Б-11 (это которые «Курганец-25» на нашей же платформе) везли из Питера морем, в отличие от «девяностых» и машин на их базе, часть которых доставили воздухом, на транспортных самолетах. И было видно, что начальники всех рангов внимательно наблюдают, как мы грузимся, как плывем и как разгружаемся. Наблюдают и делают выводы. А значит, это прикидки на будущее, на нечто большее, чем просто привычная переброска войск и техники на другой театр. Ну так кто бы сомневался, отдельные шутники уже давно говорят, что согласно устному приказу Министра обороны «нынешний период времени отныне считается предвоенным, а не послевоенным», по этой логике вопрос только в том, где именно все начнется и когда.
        К тому же все не так просто еще и потому, что во время текущих учений для нас намечены еще и стрельбы боевыми, причем всеми типами боеприпасов, многие из которых только-только появились.
        Ну а на фоне того, что пшеки на той стороне аналогичные маневры замутили, причем начали много раньше нас, сразу понимаешь, что это все действительно неспроста.
        Вот и сегодня все шло, что называется, штатно. Ночью, получив новый приказ, мы опять переместились, на сей раз ближе к границе. Сейчас моя рота стояла и завтракала сухим пайком в леске, северо-восточнее двухэтажного, запущенно-краснокирпичного городка Мамоново (бывший прусский Хайлигенбайль, переименованный после 1945-го в честь какого-то Героя Советского Союза), в котором жило тысяч восемь населения и из всех достопримечательностей наличествовали железнодорожная станция, пара погранпереходов да еще, по слухам, консервный завод. Позади нас шла автотрасса, обозначенная на картах как А-194, впереди протекала речка с детским названием Витушка (подозреваю, что при дойчах она тоже называлась как-то иначе). Укутав машины маскировочными сетями, мы стояли и помалкивали, вслушиваясь в эфир и время от времени ставя помехи.
        И при этом все было опять более чем серьезно, поскольку я точно знал, что километрах в трех от нас было демонстративно выставлено с десяток надувных макетов танков и вокруг шли еще какие-то активные маскировочные мероприятия.
        Для обычных учений всего этого, на мой взгляд, было как-то многовато. Что характерно, до нас предварительно довели еще и график пролета на КОРом американских спутников, приказав минимизировать все наши возможные передвижения (включая отлучки по нужде) в те моменты, когда чужие сателлиты болтаются в заатмосферной выси прямо над нами.
        То есть странностей и секретностей мы наблюдали явно с избытком. Хотя учения - они же для всех учения, включая разведку и контрразведку. Так что как знать - может, оно и оправданно.
        Отдельно надо сказать за матчасть. Лично для меня Т-14, конечно, танк новый, непривычный и где-то даже революционный. Но мне любые новинки пока еще интересны, как это ни странно. К тому же начальство в нашем учебном центре подметило, что таких, как я, еще вполне можно на них переучить. А вот офицеры, которые постарше возрастом и чином, к новой технике уже стараются категорически не подходить. Оно и понятно - поздно им, начинавшим чуть ли не с Т-55, свои привычки менять. Оттого у нас, на учебе в Нижнем Тагиле, полковников или генералов отродясь не было. То есть где-нибудь в военных академиях их, может, и знакомят с последними новинками, но как-то я в этом не уверен.
        Разумеется, на мне и таких, как я, весь процесс освоения новых танков держаться не может. Все знают, что без подготовленного личного состава никакой самый распрекрасный танк ездить категорически не будет, это в нашей стране еще летом 1941 проходили. Мой личный состав сейчас закусывал сухпайками, и я слышал только их отдаленные голоса за соседними танками, наслаждаясь относительной тишиной.
        В общем-то танкисты у меня в роте были вполне обычные, вроде бы как везде - молодые и особо не обремененные избытком интеллекта. Вот только тут наблюдался один очень интересный момент.
        Нет, я сам, конечно, много чего навидался за двадцать лет своей армейской службы (может, даже лишнего) и не спорю - безмозглых жертв нашей «болванской» системы образования и идиотской жизни сейчас везде хватает, и их число, по-моему, не убавляется. Других-то кандидатов в солдаты у нас все равно нет и уже, наверное, не будет. Но характерная вещь - за последние лет пять в армию вдруг стали приходить лейтенанты не просто грамотные, а, что самое интересное и где-то даже неожиданное, идейные. Это когда лично я в военном училище, во времена оны, корпел, сверстники искренне считали меня за непуганого идиота, а нынешние вдруг начали сознательно выбирать эту стезю и при этом вроде бы даже знают, чего хотят от службы.
        Выходит - и здесь чего-то меняется? Черт его знает…
        Самое смешное, что лейтенанты нынче не только пацаны, но и девки. У меня в роте вся связь и РЭБ сейчас на девчонках держится, а конкретно - на лейтенанте Маловой и старшем лейтенанте Усыпенко, под началом у которых два броневичка «Тигр», утыканных антеннами хитрой аппаратуры, да автомобильный КУНГ с «многофункциональной», как сейчас говорят, системой связи. Причем у них там мужики только водители, а прочие радисты и операторы - тоже девчонки. Что сказать - одно слово, лейтенантши. Практически плюшки только из печи, но уже с некоторыми амбициями и дело свое, похоже, знают туго.
        Ну а про своих командиров взводов и машин я ничего плохого не скажу - нравится пацанам новое железо. Хотя от них же ничего сверхчеловеческого не требуют, кроме как эту самую технику освоить от и до. Это я в училище, было дело, заборы красил да огороды начальству рыхлил. А в лейтенантах подрабатывал где только можно (хотя и меньше, чем многие сослуживцы, поскольку жены с короедами у меня по сей день нет). Ну а нынешним это уже и не особо надо. Они, надо понимать, профессионалами хотят быть. И не скажу, что это плохо.
        Разумеется, взводным, наверное, куда проще, чем мне. На них груз прошлого не давит, они же тот же Т-14 последние года три уже в училищах изучают, а не, как я, грешный, добровольно-принудительно, при заводе, фактически методом научного тыка.
        В общем, времена другие, танки другие, да и люди при них соответственные.
        При этом моим пацанам, такое впечатление, и в свободное время покоя нет. Но они его сами себя лишили, добровольно, поскольку еще на гражданке привыкли в разные «Танчики» играть до одури. А тут им Минобороны выкатило для полного счастья специальный виртуальный имитатор «Арматы», и они, загрузив эту новую «игрушку» в свои гаджеты, теперь без перерыва рубятся в него. Группами и поодиночке. И такое впечатление, что денно и нощно. Без перерыва на сон. И это при том, что у нас для этого еще и штатные тренажеры есть. Видел я, как они там, на этих самых имитаторах, воюют - мама дорогая, что выделывают… И если, не дай бог, война - они точно всем покажут. Даже не козью морду, а кое-что похуже. Если конкретно - то, что у означенного рогатого животного находится с противоположной от морды стороны. Вот только они, похоже, все-таки еще не совсем понимают, что за их дисплеями сейчас уже не компьютерная игра, а реальная местность с настоящим полем боя. Хотя они нынче люди военные, а значит, должны понимать. Ничего, когда до дела дойдет - быстро разберутся…
        В общем, пока сидел я на броне своего танка и пташек слушал, благо в окружающем нас леске было тихо.
        Единственное, чего я пока в Т-14 не до конца понимаю и принимаю, - необитаемую башню. Ностальгия по прошлому - страшная вещь. На любом другом танке из прежних времен я бы сейчас в башне сидел, ножки в люк свесив. А тут с этим размещением экипажа в корпусе все выглядит как-то странновато. Нет, я не говорю, что это плохо. С точки зрения защиты экипажа это, наверное, более чем оправданно - чего же жаловаться? Кстати, у наших «Арматов» боевые модули с орудийными башнями совсем не напоминают то, что российский народ в мае каждого года видит на Параде Победы, поскольку на тамошних, вроде бы однотипных с нашими, машинах все лишнее и секретное с башен снято и для конспирации закрыто металлическими панелями и уголками. А на боевых Т-14 башня очень густо обвешана разными ящиками, коробками, камерами и гранатометными трубками - для наблюдения, активной защиты и еще много чего. И оттого вид у наших танков откровенно футуристический…
        Однако все-таки не дали мне птичек дослушать дорогие подчиненные, чтобы их…
        Сначала я услышал поблизости от кормы моего танка легкие шаги, а потом девичий голос:
        - Товарищ майор! Вы на месте?
        - Да, чего тебе, Анастасия? - ответил я совсем не по уставу. Культурная барышня, блин, каждый раз появляясь неожиданно, ведет себя так, словно в мужскую баню стучится. Думает, что я без трусов, что ли?
        Я обернулся - и точно. Рядом с танком стояла моя начальник связи, старший лейтенант Усыпенко Анастасия Марковна - симпатичная, довольно высокая деваха в полевом камуфляжном комбезе, начищенных берцах и надвинутом на глаза кепаре. Как обычно, все было при ней - и зеленые очеса, и обширный бюст, и заплетенные в толстую косу крашеные блондинистые волосы, и моднявая пистолетная кобура на бедре. Посмотришь - глаз радуется. Но эта отроковица не так проста, как кажется. Конечно, я с ней вместе служу всего месяца полтора, но уже знаю, что девочка из военной семьи (правда, папуля у нее не армеец, а флотский капитан второго ранга в отставке - чего же она, интересно, в ВМФ не подалась?) и, похоже, собирается делать карьеру и служить долго. И кое-что в этом направлении у нее уже, похоже, получилось, раз, прослужив после окончания училища меньше двух лет, наша Анастасия получила третью звездочку на погоны. Мои пацаны-взводные говорили промеж собой, что у нее вроде бы где-то имеется и соответствующий жених - некий очень правильный капитан или старлей, но это не точно. Но брачеваться старший лейтенант Усыпенко
что-то не спешит, что для женщин как-то очень не характерно. Так что про жениха пацаны вполне могут и врать.
        Меня наша начальник связи именовала или по званию, или по имени-отчеству (да, я не говорил, что за глаза наиболее образованная часть подчиненных с некоторых пор именует меня Мин Херц, как полного тезку первого российского императора?), а я ее как когда - и по званию, и по фамилии, и по имени-отчеству, а иногда и просто Настей называю, и на «вы», и на «ты». Она на это вроде не возражает. Опять же, мои обалдуи-танкисты как-то вспомнили старый и недостоверный фильм про гардемаринов, Боярского с его коронной фразочкой «Анастасия, звезда моя» и песней про лонфрен-ланфру. Тем более что у меня в роте, как это ни забавно, наличествуют и лейтенант Белов, и старший сержант Бергер. В общем, по слухам, наша Настя, хоть по фамилии она и не Ягужинская, как-то чувствительно дала по морде кому-то из пацанов (как бы как раз не Бергеру) за громкое, публично-провокационное исполнение упомянутой песни. С того момента хохм в отношении начсвязи заметно поубавилось.
        - Петр Алексеич, три свежих сообщения от «Пятого»! - доложила Настя, глядя на экран своего планшетника. «Пятый» - это штаб нашей бригады.
        - Читай, - сказал я.
        - Три часа назад «Панцири» опять завалили у Багратионовска разведывательный дрон с той стороны. Третий за сутки, и опять без опознавательных знаков, но вся маркировка на английском. Информацию по сбитому беспилотнику я вам на тактический планшет скинула, потом посмотрите. В общем, приказано усилить наблюдение за воздухом и строго соблюдать маскировку…
        Тактические планшеты, блин. Нет, точно что-то меняется. Во время «войны трех восьмерок» в Осетии у меня был Т-62 выпуска 1969 года, слегка модернизированный в 1982-м, с рацией выпуска 1978 года, плюс планшет (отнюдь не электронный и не тактический, а из кожзаменителя) с картой времен чуть ли Великой Отечественной да экипаж в стиле тех, кто в 1941-м под Тулой испугал до икоты прорывавшегося к этому городу со стороны местного спиртзавода Гейнца Гудериана (помните хохму про то, что страшен не столько русский танк, сколько его пьяный экипаж?). А командующий нашей группировкой тогда связывался со штабами с помощью обычной мобилы или посылал на помятом «уазике» адьютанта с запиской, практически как при Бородине. И ведь вроде не так уж давно все это было. Всего двенадцать лет прошло. А если задуматься - двенадцать, потом еще двенадцать, а потом что - уже и на погост пора, так и не выйдя в генералы или даже в полковники? Невесело все это…
        - Понятно, - ответил я. - Посмотрю. И что там еще?
        - Второе сообщение - буквально час назад поляки и литовцы сообщили, что с 17.00 местного перекрывают проезд через все погранпереходы вокруг Калининграда. На какой срок - информации пока нет. Видимо, как раз в связи с этим было принято третье сообщение - «Двадцать третьему» код «девятка».
        - Спасибо, Анастасия, ответь, что понял, выполняю. И еще - и своим, и РЭБовцам передай категорический приказ с этого момента бронежилеты и каски держать под рукой, как и личное оружие. Поняла?
        - Так точно!
        Начсвязи удалилась, а я полез в танк. Похоже, начиналось самое интересное. «Двадцать третий» - это я, а код «девятка» означал для нас полную не что иное как боевую готовность.
        ПОЛЬША. ВАРШАВА. ЗДАНИЕ ПОСОЛЬСТВА США НА УЯЗДОВСКОЙ АЛЛЕЕ, 29 - 31. 3 ИЮНЯ. ВТОРАЯ ПОЛОВИНА ДНЯ.
        За высоким забором с многослойной системой защиты от любого проникновения и двойными КПП, в кабинете на третьем этаже чем-то похожего издали на нелепый стеклянный ящик пятиэтажного здания посольства США в Варшаве беседовали два уже немолодых человека. Один, благообразный и седой, в дорогих очках, чем-то похожий то ли на успешного банкира, то ли на баптистского проповедника, был в синей форме генерала армии США с полным набором эмблем и орденских планок, а второй, коротко остриженный, худой и загорелый, облачился в штатский костюм - при этом было видно, что гражданский костюм ему великоват и висит, словно на вешалке, образ шпака явно давался ему с трудом. Первого звали Норберт Дьюсл. Он был трехзвездным генералом и занимал должность старшего в «Группе Стратегического Планирования НАТО», развернутой в Варшаве якобы для координации действий войск Североатлантического альянса во время недавно начавшихся учений Saber Strike-2020 и Anakonda-2020, а реально не только для этого, а если еще точнее - совсем не для этого. Второго джентльмена звали Фрэнк Кирби, и кое-кому в Вашингтоне он был известен как
бригадный генерал Корпуса Морской Пехоты США, но куда большее количество начальников разного ранга знало Кирби как одного из соучредителей Частной Военной Компании AWS (American Weapon Sistems), почти три года назад отпочковавшейся от печально знаменитого «Блэкуотера» и работавшей в основном на ближневосточном и восточноевропейском направлениях. Кирби очень не любил лишний раз светиться на людях, и именно поэтому сегодняшняя встреча двух генералов проходила в посольстве США. Конечно, что знают двое, порой знает и свинья, но по крайней мере это место гарантировало полную конфиденциальность и давало генералу Дьюслу возможность практически мгновенно связаться с Брюсселем, Вашингтоном и любыми подчиненными ему на время учений штабами НАТО. Слишком многое надо было обсудить лично, и доверять государственные тайны онлайн-связи старомодный Дьюсл не хотел.
        На столе перед генералами мерцал большой монитор компьютера, на который была выведена карта северо-западной части Белоруссии и соседней Литвы с многочисленными разноцветными пометками.
        - Итак, Фрэнк, надеюсь, все идет по плану? - поинтересовался генерал Дьюсл, отрываясь от просмотра распечаток нескольких документов.
        - Да, - ответил Кирби и уточнил: - Завтра ранним утром наш дорогой Клиент прибывает на традиционный для них, уже XV, так называемый «Фестиваль Национальных Культур» в Гродно. Открытие фестиваля назначено на 12.00 по местному времени на центральной площади имени Ленина. И наш Клиент обязательно будет там, чтобы лично открыть данное мероприятие и сказать речь. Ну, в своей обычной манере. Он уже давно этого не делал, но имиджмейкеры убедили его в том, что его личное участие необходимо. Поскольку завтрашний фестиваль юбилейный, а нынешнее положение самого Клиента прочным никак не назовешь.
        - Это точно, Фрэнк?
        - Абсолютно точно, Норберт. В отличие от этих ваших умников из Пентагона я стараюсь тщательно подбирать и проверять информацию. У меня надежные источники в аппарате Клиента и его личной охране. И пока что никаких сообщений о возможном изменении графика завтрашнего визита не поступало. Его кортеж проследует по трассе М-6 Минск - Гродно. Выедут они, видимо, очень рано утром, может, даже затемно.
        - Смотрите, а вдруг он все-таки передумает и воспользуется, к примеру, вертолетом?
        - Не думаю. Мои ребята считают, что Клиент в последнее время боится летать. Во-первых, «Исламский Союз Освобождения Европы» с некоторых пор хоть и нечасто, но все же применяет ПЗРК, причем боевики ИСОЕ еще два года назад угрожали убить Клиента. А кроме того, и мы, и русские общими усилиями уже достаточно запугали его. За последние пару лет Клиент заметно сократил количество своих появлений на публике и выездов на места. Наши СМИ тут же удачно вбросили информацию о том, что у белорусского диктатора серьезные проблемы со здоровьем, вплоть до инфаркта или инсульта. Сразу же начали говорить и писать о том, что дни Клиента сочтены и долго он, похоже, не протянет. Именно из-за этого Клиент занервничал и с начала этого года буквально лезет вон из кожи, чтобы показать тамошнему электорату свою прекрасную физическую форму. Но получается у него не очень, что нам и требуется. Впрочем, мы действительно считаемся с возможностью изменения маршрута, графика и способа его передвижения. На этот случай в аэропорту Гродно у нас имеется кое-какая надежная агентура, да и наши наблюдатели в городе начеку. Других
подходящих посадочных площадок в Гродно не так уж много, но мои люди за ними так или иначе наблюдают.
        - Я так понимаю, Фрэнк, что вы хотите провернуть акцию по устранению Клиента прямо во время открытия фестиваля, на площади, при большом стечении народа?
        - Ни в коем случае. Зачем мне эти дешевые эффекты? По нашему основному варианту, то есть «Плану А», предполагается атаковать кортеж Клиента на въезде в город. А фактор наличия в Гродно большого количества лишних свидетелей, в том числе и прибывших на фестиваль иностранцев, чуть позже сыграет нам на руку, усилив панический эффект. Даже если он уцелеет, у нас будут многочисленные «свидетели» обратного. А кроме того, обязательно будут случайные жертвы, в гибели которых обвинят лично Клиента.
        - И сколько у вас задействовано людей?
        - Достаточно. На наше счастье, в последние годы Клиент уж слишком часто проявлял непоследовательность и неразборчивость. Западноевропейские политики сделали свое дело, и накануне прошлогодних событий вокруг Львова он демонстративно заигрывал с нашими партнерами по НАТО и пытался слишком уж рьяно изображать из себя «европейца» и «демократа». Так или иначе, въездной режим в отношении иностранцев у них сейчас уже не тот, что был, скажем, лет пять назад. Непосредственно для акции мы сумели сосредоточить в Гродно триста шестьдесят человек, не считая, разумеется, местной агентуры. Все необходимое - оружие, боеприпасы, средства связи - для них тоже доставлены заранее и без особых проблем. Я об этом позаботился. Тамошние чиновники, они, конечно, патриоты, но иностранную валюту многие из них любят куда больше, чем Родину: коррупция, Норберт, главное зло всех этих постсоветских государств. Но это зло дает таким, как мы, массу великолепных дополнительных возможностей…
        - И, заметьте, Фрэнк, это зло не только для них. К сожалению, этому подвержена и старая Европа. Кстати, а что у вас за кадры?
        - За последние годы нам удалось удачно пропустить через тренировочные центры НАТО в Европе и украинский ТВД несколько тысяч боевиков с белорусским гражданством, и, поверьте, нам было из чего выбирать. Плюс к этому задействовали собственно украинцев, русских неонацистов и прибалтов. Контингент в основном обстрелянный, хотя весомый боевой опыт есть далеко не у всех. Ну, и в качестве командиров, связистов и авианаводчиков в Гродно находятся полтора десятка моих кадровых сотрудников из AWS. Мои люди прибыли в основном под видом туристов или торгашей, и у них американские или канадские паспорта на разные непредвиденные случаи. Большинство рядовых исполнителей имеют свои или поддельные документы, но их контракты с ЧВК фиктивны. Ни в одной нашей базе они не значатся. Если что-то пойдет не так - всех их наняла местная оппозиция, а мы ни при чем. Собственно, в Вашингтоне именно этого и требовали еще на этапе предварительной проработки операции…
        - И никто из ваших не попался?
        - За последний месяц местным КГБ и МВД все-таки было арестовано пятеро из тех, кто должен был участвовать в завтрашней акции. Причем всех их взяли исключительно из-за собственного раздолбайства. Они умудрились засветиться перед тамошними силовиками в основном из-за хулиганства, мелких краж и прочей уголовщины. Ну а после задержаний всплыли и их былые заслуги, в частности различные «художества» времен боевых действий на той же Украине. Правда, двоих из них уже отпустили до суда под подписку о невыезде. Остальные трое, судя по всему, помалкивают о наших планах, да и знают они, если честно, совсем немного.
        - Хорошо, если так. Значит, ваши люди атакуют кортеж Клиента на въезде в Гродно. Что дальше?
        - Дальше все так же по утвержденному плану. Даже если мы не сможем устранить Клиента физически (хотя, поверьте мне, Норберт, мои парни очень постараются), на какое-то время он все равно не будет контролировать ситуацию, поскольку банально не будет связи. Для этого все уже подготовлено и согласовано. Далее последуют хорошо организованный хаос и паника в Гродно. Одновременно наша креатура в Минске начнет свои выступления и митинги. Чем там все закончится - не важно, нас с вами это не должно интересовать, поскольку это сугубо отвлекающий маневр. Вне зависимости от успеха акции против Клиента в Гродно, в момент начала операции мы перекрываем все четыре погранперехода на литовско-белорусской границе - Бенякони, Каменный Лог, Котловка, Привалка. После чего из Литвы через переход Привалка - Райгардас в сторону Гродно выдвинется наша, как я ее называю, «мехбригада» - 18 танков Т-72, 20 БМП-1 и 400 человек личного состава. Переданная финнами техника полностью исправна и перекрашена в цвета, подобные белорусской армии. От границы до Гродно всего 25 километров. Танки войдут в город в течение часа и создадут
полное впечатление, что в местной армии началось восстание.
        - А возможное противодействие?
        - Особо сильного мы не ожидаем. Это лет десять назад белорусы, возможно, действительно превосходили поляков по численности личного состава в 1,8 раза, по артиллерии в 2 раза, а по бронетехнике в 1,6 раза. Тогда же оптимистично считалось, что у белорусов было 1400 танков, 2100 бронемашин и 1900 артсистем. Но пять лет назад у них на балансе числилось уже значительно меньше техники - 446 Т-72, 65 Т-80, 875 БМП-2, 109 БМП-1 и 153 БТР-80. Ну а коль все течет и все меняется, по моим данным, сейчас у них нет и этого. Пограничники и таможенники будут нами нейтрализованы, по крайней мере на маршруте следования «мехбригады». К тому же они не смогут своевременно получить никаких внятных приказов. Да, в Гродно находится штаб Западного Оперативного Командования Сухопутных Войск Беларуси, но его мы тоже нейтрализуем без проблем. Тем более что у нас там есть свои люди. Номинально на этом направлении находятся две белорусские механизированные бригады - 6-я и 11-я, по два танковых и три механизированных батальона в каждой, порядка 5000 человек списочного состава. Однако нашей разведкой точно установлено, что
реально в этих двух бригадах боеспособно менее половины личного состава, и они в лучшем случае смогут выставить против нас от силы одну-две батальонно-тактические группы с несколькими десятками единиц бронетехники, в основном легкой. К тому же без внятного приказа командование этих бригад и шага не сделает, а мы сразу же оставим их без руководства и связи и постараемся, чтобы они даже не смогли вывести технику из парков. Определенную опасность, конечно, представляют белорусские мобильные части - 38-я и 103-я отдельные гвардейские мобильные бригады, 5-я отдельная бригада и 527-я отдельная рота спецназа. Считалось, что в них может быть до 6000 человек, но реально это несколько сотен солдат с легкой бронетехникой, которые могут быть переброшены в Гродно в течение не менее 48 часов, и мы постараемся сделать так, чтобы эта переброска не состоялась. То есть по факту сейчас у Клиента в районе Гродно просто нет крупных и полностью боеготовых армейских частей. Что касается авиации противника, то в Лиде находится 206-я штурмовая авиабаза местных ВВС, но, по нашим данным, из 70 числящихся там у белорусов «Су-25»
и «L-39» боеспособно менее трети. Остальные - в ремонте или на хранении. Не в лучшей форме их 61-я истребительная авиабаза в Барановичах, 116-я бомбардировочная авиабаза «Рось» и 181-я вертолетная авиабаза в Пружанах. Пять лет назад в белорусских ВВС, не считая «Су-25», о которых я уже сказал, числилось 22 «Су-27», 38 «Миг-29», 34 «Су-24», 65 «Ми-24» и сотня «Ми-8», но сейчас у них в наличии в лучшем случае по полтора-два десятка исправных машин каждого типа. Новую технику они, кроме нескольких учебных самолетов, не закупали, старую ремонтировали штучно, да и с русскими опять поссорились, а это сильно сказалось на темпах и объемах ремонта боевой техники. Мне известно, что у них сейчас даже ПВО несет боевые дежурства в облегченном режиме - из 16 дивизионов ЗРК С-300В и С-300ПС задействована от силы половина, да и у тех частично проходит профилактика и модернизация. Это мы очень постарались специально подгадать. Ну и к тому же, как я уже сказал, дорогой Норберт, у их армии категорический приказ: ни в коем случае не провоцировать соседей.
        - Какую вы предусматриваете огневую поддержку для своих?
        - У границы планируется в случае необходимости развернуть одну-две батареи «Паладинов». Кроме того, в Литве у нас восемь «Апачей-Лонгбоу» и десять «Блэк Хоков» без опознавательных знаков. Кроме того, на авиабазе Зокняй находится 10 польских F-16 из 3-й эскадры «Познань», пилоты которых подготовлены к любым неожиданностям. Если что, мы сможем быстро перебросить в Литву дополнительные силы авиации. В конце концов, у нас вся пятидесятитысячная польская армия, плюс почти десятитысячная группировка НАТО в Польше и еще более двух тысяч в трех государствах Балтии. В польских ВВС 48 F-16, 32 «Миг-29» и сотня вертолетов. Кроме того, в Польше якобы для учений находится около двухсот современных боевых самолетов и вертолетов НАТО. Думаете, Клиент со своими клевретами устоит против такой мощи? У одних только поляков две тысячи бронемашин и больше тысячи танков, почти три сотни из которых - «Леопарды-2».
        - Ну, я так как раз не думаю. Как будете действовать далее?
        - Далее - по обстановке. Если все пройдет успешно, наша «мехбригада» закрепляется в Гродно. И если у них будут хотя бы сутки, в Гродно успеет прибыть из Варшавы давно сформированное нами «Белорусское Правительство в Изгнании». Дальше по обычному сценарию - они объявляют, что берут власть в свои руки, начинают реформы и прочее.
        Второй вариант - на случай нашего неполного успеха, если русские, у которых договоренности о совместной обороне с Клиентом, все-таки вмешаются или его собственные вооруженные силы будут действовать слишком активно. В этом случае, после того как наши люди под прикрытием артиллерии и авиации отойдут из Гродно обратно в Литву, мы объявим о том, что русские вторглись в Литву, Латвию и Эстонию.
        - Н-да, это будет та еще липа, Фрэнк…
        - Господи, как будто мы проделываем это в первый раз?! Да кого сейчас интересует правда? СМИ скажут ровно то, что нужно нам, а любую информацию противоположной стороны мы объявим ложью и пропагандой. В конце концов, у Клиента с Москвой вроде бы «союзное государство», так что не особо-то и важно - русские осуществят вторжение или их карманные союзники? А уж мы позаботимся, чтобы непременно был артобстрел литовской территории и многочисленные убитые и раненые среди тамошних гражданских. Далее поляки при нашей поддержке нанесут авиаудары по всем авиабазам и объектам ПВО Белоруссии, а также районам сосредоточения их наземных войск. В крайнем случае мы можем выдвинуть навстречу нашей отходящей «мехбригаде» мехчасти из Литвы.
        - Кого именно?
        - У меня в непосредственном подчинении три отдельных батальона, с танками «Леопард-2» и «Абрамс» и тяжелыми бронемашинами. Их можно очень быстро развернуть в боевые группы.
        - Понятно. Ну а про инструкции Госдепа и приказ министерства обороны вы и ваши люди, надеюсь, не забыли?
        - Ну разумеется. Мы же «не стремимся к конфронтации с Россией и не угрожаем ей». Русские обязательно должны ввязаться в драку, тем более раз у них договор о совместной обороне с Клиентом. В СМИ тут же будет объявлено, что это русские напали первыми, выручая своего терпящего поражение союзника-тирана. Насколько я знаю, у русских в Беларуси сейчас находятся на постоянной основе всего два объекта - РЛС в Ганцевичах и узел связи ВМФ в Вилейке. Но при этом, по моим данным, никаких регулярных российских войск в Белоруссии сейчас нет. Туда периодически перебрасывались для совместных учений кое-какие части - например, одно-два звена истребителей-перехватчиков, которые обычно базируются в Бобруйске. Но сейчас они там отсутствуют, поскольку совместных российско-белорусских учений не было уже почти два года. Как только будет публично объявлено об агрессии Москвы, поляки ударят по Калининграду. Как считают мои аналитики, русские не смогут активно обороняться, а уж тем более оперативно атаковать военные объекты в Польше.
        - О главной цели вы не забыли?
        - Разумеется, нет, дорогой Норберт. Министр обороны все время повторяет, что главное сейчас - коренной пересмотр нашего статуса в Европе. Нам нужны новые базы, размещение там дополнительного ядерного оружия и носителей, а также полная свобода действий, без оглядки на этих чудиков из Брюсселя. Поскольку госпоже Президенту надоела постоянная неуступчивость Германии и Франции, для упрочения наших позиций мы вполне можем пожертвовать поляками. Ведь даже если русские отобьют все их атаки, Россия все равно останется агрессором. А немцы и французы, у которых и так полно внутренних проблем, будут вынуждены согласиться с наращиванием наших сил в Европе для предотвращения возможной масштабной агрессии с Востока. В конце концов, мы пообещаем им дополнительную военную помощь для борьбы с исламскими повстанцами на их территории. В конечном итоге мы получим то, чего хотим, - новые военные базы, увеличение всех статей военного бюджета и еще много чего. Прибалтика для нас в этой связи вообще не важна. Если русские ее оккупируют - тем лучше для нас, потом эту тему можно будет эксплуатировать практически
бесконечно, десятилетиями. Беженцы, геноцид, узники совести, подавление свободы и демократии и прочие рассчитанные на ленивых дураков красивые слова…
        - А как же поляки, Фрэнк?
        - А вот тут тоже много вариантов. Мы их всегда предупреждали и предупреждаем, что русские не так просты и могут оказаться сильнее, чем они думают. Они в последнее время многократно доказали, что способны на неприятные сюрпризы. Но вы же знаете лучше меня, Норберт, что, несмотря ни на что, поляки считают свою армию чуть ли не самой мощной в Европе, а каких-то там русских - не годящимися себе в подметки дикими азиатами. Похоже, что вся эта прошлогодняя история со Львовом отрицательно повлияла на умственные способности их военно-политической элиты, и они, такое впечатление, начинают всерьез верить в то, что «собирательство отторгнутых коммунистами земель» обратно, в состав Польши, поистине мессианская задача, и теперь даже пытаются склонить Папу Римского к благословению этих своих откровенно провокационных действий. При этом в Варшаве словно не обращают внимания на то, что мы не обещаем им никакой конкретной военной поддержки и отделываемся самыми общими фразами, а Франция и Германия вообще заявляют о том, что в случае любого обострения отношений с Россией, а тем более боевых действий против русских
они не только не будут прямо помогать нам или Польше, но и постараются вообще остаться нейтральными. Хотя сейчас это национальное чванство поляков, граничащее с сумасшествием, нам только на руку. Ведь мы с вами точно знаем, что в любом случае русские вряд ли будут вторгаться в Польшу. Им это совершенно ни к чему, они же не идиоты, в конце концов. А значит, поляки вполне выполнят свою задачу, если успеют несколько потрепать или в лучшем случае полностью уничтожить военную инфраструктуру русских в Калининградском анклаве. Ведь нам важно прежде всего узнать, что реально может новая русская техника, которая в последние годы напугала многих и о которой идет столько разговоров. Если все сведения последних лет о их вооружениях - фикция, то тем лучше. Значит, они уже давно на последнем издыхании, и их надо только чуть-чуть подтолкнуть. Если же все серьезно - мы наконец выбьем дополнительные средства для парирования всех возможных угроз.
        - А жертвы со стороны поляков, Фрэнк?
        - А кого это волнует? В конце концов, полякам еще с 1990-х годов всегда говорили, что ради дальнейшего пребывания этой страны среди представителей цивилизованного человечества им потребуется уже сейчас принести кое-какие жертвы на алтарь прогресса, свободы и демократии. Пока что они в этом плане отделывались слишком легко. И в конце концов, мы эти жертвы постараемся не забыть. В общем я, дорогой Норберт, думаю так: если русские всерьез начнут брать верх, мы, как всегда своевременно, выступим с мирными инициативами и посреднической миссией, и, скорее всего, все будет как обычно - они поломаются и согласятся…
        - Хорошо, если так, Фрэнк. С последними документами вы ознакомились?
        - Да, вполне.
        - Вчера план нашей совместной операции, закодированной как Old Shoe, был утвержден на самом верху, и теперь все будет зависеть от качества исполнения.
        - Пусть в Пентагоне не сомневаются, в конце концов, здесь не Ирак с Афганистаном и даже не Украина.
        - Вы сейчас куда, Фрэнк?
        - В аэропорт и обратно в Вильнюс. Меня ждет самолет. Дальнейшую связь будем поддерживать по обычным каналам.
        - Тогда удачи, Фрэнк.
        - Взаимно, Норберт. Привет супруге.
        Через пятнадцать минут машина с посольскими номерами, в которой находился генерал Кирби, выехала из ворот посольства США и направилась в сторону аэропорта имени Фредерика Шопена. Менее чем через час арендованный Госдепом частный «Фалкон» взлетел и направился в сторону Литвы. Кирби не мог знать, что из аэропорта до посольства и обратно его очень грамотно вели несколько групп неизвестных «людей в штатском» на не менее чем четырех машинах. Увы, американцы в этот момент делали все впопыхах и их серьезные контрразведывательные мероприятия охватывали главным образом персонал дипмиссии США в Варшаве. На всех прочих у них просто не хватало людей и технических средств. А польская контрразведка, которая должна была обеспечивать безопасность генерала Кирби и прочих, подобных ему американских военных, подходила к решению этой задачи по большей части формально. Генерал Дьюсл был абсолютно прав - коррупция была болезнью не только постсоветского пространства, в Польше очень многие тоже любили иностранную валюту несколько больше Родины. Так или иначе, хотя «люди в штатском» и те, кто их послал, и не знали всех
деталей пресловутой операции «Старый Башмак», но, в общем, тайной для них завтрашняя операция не была. Кирби не знал, что его люди в Гродно несколько раз серьезно «засветились», и теперь часть их находилась под пристальным наблюдением, о котором не знали купленные американцами чины из белорусского КГБ, МВД и армии. Те, кто организовал наблюдение, находились несколько восточнее.
        ПОГРАНИЧНЫЙ ПЕРЕХОД ПРИВАЛКА - РАЙГАРДАС НА БЕЛОРУССКО-ЛИТОВСКОЙ ГРАНИЦЕ. НОЧЬ С 3 НА 4 ИЮНЯ.
        Когда поздно вечером движение грузовиков и вообще любого автотранспорта через КПП Привалка - Райгардас неожиданно перекрыли, все очень удивились. Такого здесь не было уже давно.
        Литовские таможенники ничего не объяснили, отвечая на все вопросы только то, что у них «нет комментариев». Их белорусские коллеги только растерянно пожимали плечами - они вообще ничего не могли понять, поскольку ни из Минска, ни с сопредельной стороны никаких уведомлений о закрытии погранперехода не поступало, хотя по установленным правилам таковое должно было непременно поступить, и заблаговременно.
        Попытки слегка ошарашенных водителей звонить своим начальникам, менеджерам или хозяевам перевозимых через границу грузов тоже ничего не дали. Решительно никто не знал, что бы это могло значить, и не был в состоянии прояснить хоть что-то о причинах задержки. Некоторые предположили, что причиной всей этой лажи могли быть недавно начавшиеся по соседству натовские учения. Но при этом все вспомнили, что учения в этих краях НАТО сейчас устраивает чуть ли не по паре раз в год, и до этого ничего подобного во время их проведения не происходило ни разу. Кое-кто отметил и резкое ухудшение качества мобильной связи, начавшееся сразу после закрытия литовцами проезда через погранпереход.
        В общем, немолодой белорусский дальнобойщик Борис Сидоренко, чья набитая белорусскими «текстильными изделиями» (в соответствии с обычной практикой последних лет текстиль был белорусским только по документам, а по сути это был китайский ширпотреб, шедший в Европу в обход санкций, под которые недавно угодила Поднебесная, с убедительной «сопроводиловкой») следовавшая из Орши в Клайпеду фура оказалась в числе застрявших, брел вдоль длинной вереницы замерших на обочине грузовиков и мысленно ругался самыми последними словами. В ночной темноте за окружавшими погранпункт фонарями виднелись только огоньки сигарет и стоп-сигналов да тусклое освещение, включенное в некоторых кабинах. Похоже, осознавшие, что скорого открытия КПП не предвидеться, водители готовились заночевать прямо здесь. Тем более что в хвост колонне подтягивались все новые фуры, и к утру эта пробка могла приобрести поистине кошмарные размеры.
        - Экая пофигень! - буркнул себе под нос Борис и полез в темную кабину своего видавшего виды MANа, освещенную только тусклым светом компьютерного дисплея.
        - Ну и чего там, дядя Борь? - нехотя поинтересовался при его появлении молодой напарник и по совместительству двоюродный племянник жены, двадцатилетний раздолбай Веня Корчун, стараясь не отрывать взгляд от лежащего на коленях ноутбука, где, несмотря на приглушенный звук, судя по всему, шла оглушительная стрельба бронебойными, ревели моторы и лязгали гусеничные траки. Дядя Боря скосил глаза на виртуальное поле боя - кажется, там ИС-7 совместно с Е-75 опять вели бой против Т-10 и Е-100…
        - Затык, - кратко ответил он напарнику.
        - Что, так и не открывают? - удивился Веня, по-прежнему не отрываясь от своей очередной призрачной «Прохоровки».
        - Откуда. Хрен знает, чего эти литовцы там опять придумали. И главное - хоть бы слово сказали, раз чем-то недовольны. Так нет же - как перекрыли, так и молчат в тряпочку.
        - А почему?
        - По кочану и по кочерыжке. Никто причин объяснить не может ни по эту сторону границы, ни по ту. Дай бог, если к утру что-то разрулят.
        - Н-да, дядя Боря, - сказал Вениамин философическим тоном. - Все-таки тяжело нынче жить, когда кругом санкции да террористы с бомбами.
        - Вот только террористов тебе, ботану, и не хватает для полного счастья, - буркнул дядя Боря и добавил: - По мне, так ничего не остается, кроме как залечь дрыхнуть и ждать, чем все закончится.
        С этими словами он полез на спальное место, в кормовую часть кабины.
        - Ты спать не будешь? - уточнил он у напарника, устраиваясь на узкой и жесткой лежанке.
        - Нет, - ответил тот, все так же уткнувшись в свой ноутбук.
        - Тогда сиди и поглядывай по сторонам - вдруг эти жмудины передумают да шлагбаум откроют?
        - Ага.
        - Вот-вот. Только ты хоть иногда от своего агрегата отрывайся. Ты все в «Танчики» режешься?
        - Да.
        - Говорил же я тебе и еще раз повторю, что это игра для дебилов.
        - Почему? - лениво-казенно поинтересовался Вениамин, который слышал подобные мнения от своего родственника и наставника уже даже и не в сотый раз.
        - Потому что я хотя бы в армии служил, еще в советской. И знаю, что нельзя воевать вот так - одними танками, без пехоты и артиллерии, особенно когда, как у тебя в этой коробочке, бои почему-то идут почти сплошь среди городских пейзажей…
        Юный Вениамин промолчал, выдерживая паузу. Со своей лежанки дядя Боря не видел, как он недовольно скривил физиономию, как бы намекая на то, что, дескать, сам ты, дядя Боря, дебил, перхоть старая.
        В общем, Борис Сидоренко заснул под продолжавшие доноситься из ноутбука приглушенную стрельбу и лязг гусениц. Он уже успел привыкнуть к этим звукам, хотя первое время требовал от напарника играть в наушниках. И Веня даже пытался соответствовать. Только одну пару наушников он быстро поломал, а другую вообще потерял, что при нынешней дороговизне всяческих компьютерных прибамбасов было совершенно недопустимо. Дядя Боря, конечно, поворчал, но потом смирился.
        Что ему приснилось, дядя Боря так и не смог вспомнить, но проснулся он оттого, что ему вдруг показалось, что в кабине MANа отчетливо запахло соляром. Это был непередаваемый, запавший в душу еще с давних времен срочной службы в мотострелках аромат.
        Поэтому первой мыслью еще не проснувшегося дяди Бори было восторженное удивление - ну не фига же себе?! Оказывается, в этих новых компьютерных играх уже и запахи научились передавать?!
        Потом он наконец открыл глаза и увидел за стеклами кабины своего грузовика более чем странную картину. Летние ночи очень короткие - уже рассвело, но солнце еще не взошло. Над дорогой и окружающим ее леском стояла серо-синеватая дымка. Только дымка была какой-то густой и в ней что-то двигалось. И это были точно не грузовики, поскольку вставшая впереди них еще вечером фура так и не сдвинулась ни на метр. Помимо этого дядя Боря с удивлением обнаружил открытую настежь правую дверь кабины и узрел полное отсутствие в этой самой кабине ненаглядного двоюродного племянника (будь он неладен!) вместе с ноутбуком. Не было на месте и сумки Вениамина.
        Потом до него наконец дошло, что никакая это не дымка, а над дорогой стоит натуральный соляровый чад, а значит, не почудилось. К тому же неожиданно прорезавшиеся в ушах сквозь последние остатки сна звуки неожиданно оказались ревом двигателей и лязгом гусеничных траков - и это несмотря на то, что племяш со своими «Танчиками» из кабины исчез!
        Сквозь ветровое стекло дядя Боря с трудом разглядел, что впереди, на пограничном КПП, опущенный накануне шлагбаум, кажется, поднят, но при этом в помещениях погранпункта почему-то не горит свет (в момент, когда Сидоренко ложился спать, он там горел, и во многих окнах, да и вообще таможенники, по идее, работают круглосуточно). Не горели и фонари вокруг погранперехода, а вокруг подозрительно не наблюдается ни единой живой души.
        Зато через КПП со стороны Литвы валили колонной танки, вполне натуральные, а не виртуальные.
        Машины проскакивали мимо замершей колонны фур с довольно большими интервалами и абсолютно без стрельбы. От горячих выхлопных газов воздух за стеклами кабины временами дрожал, но тем не менее техника была видна в мельчайших подробностях.
        Надо сказать, что танки были вполне знакомые дяде Боре - Т-72 вперемешку с БМП-1.
        Первое, что пришло в голову уже вполне осознавшему, что он по ходу пьесы проспал нечто важное (а иначе почему племянник дал деру, даже не разбудив его, и то же самое, похоже, проделали и другие водители?), дальнобойщику - белорусская армия тоже учения затеяла? В рамках противодействия проискам НАТО?
        Ага, ехидно уточнил он про себя, совместно с литовцами, которых здесь, мягко говоря, не любят… И притом где-то на литовской территории - раз уж танки столь нагло идут через погранпереход прямо в Белоруссию…
        Надо сказать, что танки были как танки, только что-то в них было не так. Через минуту дядя Боря понял, что именно. Во-первых, танки были какой-то ранней модификации, без динамической защиты. При этом и российская, и белорусская армии, даже если судить по парадам, использовали модернизированные Т-72 (у русских большинство танков этого типа вообще было приведено к стандарту, близкому к Т-90). Во вторых, и Т-72 и БМП-1 были какие-то неестественно свеже-зеленые, словно покрашенные совсем недавно.
        И на танках, и на БМП довольно четко просматривались трехзначные белые номера и гвардейские знаки.
        Опа, мысленно сказал себе дядя Боря через минуту. Поскольку наконец рассмотрел, что на части проезжающих мимо него боевых машин гвардейские знаки были нанесены в зеркально перевернутом исполнении, так сказать, «правого и левого вращения». А такое, насколько он помнил, рисовали только на картинках в западных книжках и журналах, где художники, как правило, не знали российско-советской военной символики и кириллического алфавита. И почти сразу же дядя Боря понял, что оказался в очередной раз прав, поскольку рассмотрел, что на гвардейском знаке, намалеванном на башне очередного проехавшего мимо его фуры Т-72, написано «Евардия» вместо «Гвардия»…
        А подобную безграмотность уже могли допустить кто угодно, только не белорусы или русские… Выходит, что - танки красили и явно второпях рисовали на них номера и значки какие-то западные ребята где-то по ту сторону границы? И получается, что все это фальшивое? А раз так, то это никакие не белорусы…
        По спине дальнобойщика пробежал неприятный холодок. Тем более что дядя Боря понял, что на головах большинства торчавших из башенных люков танкистов вместо привычных ребристых шлемов советского дизайна красовались котелки откровенно западного образца, стальные горшкоподобные шлемы. Да и форма на танкистах, как он сумел рассмотреть, тоже была какая-то довольно странная.
        В этот момент мимо MANа проскочила пара БМП-1, вокруг башен которых кучками сидели вооруженные пехотинцы.
        И их вид только подтвердил нерадостные подозрения дальнобойщика Сидоренко.
        На солдатах было камуфло в основном песочных и серых оттенков явно натовского образца. Оружие и «разгрузки» у вояк были разные, причем автоматы АК, похоже, были в основном польского производства, пару раз в руках солдат мелькнули импортные штурмовые и снайперские винтовки.
        И что самое главное - все как один солдаты были в «балаклавах» с прорезями, несмотря на лето. Прячут морды лиц и не хотят лишних свидетелей? А коли так, то все это начинало напоминать нечто смутно и неприятно знакомое.
        А точнее - недавние разборки на Украине. Там тоже довольно долго катались туда-сюда на броне выглядевшие абсолютно аналогично типы, тщетно выдававшие себя за «защитников свободы и западной демократии в рамках АТО». Катались, катались и в итоге докатались до того, что перестреляли друг друга.
        После прохождения мимо грузовика пары БМП в мозгу у дяди Бори сработал некий счетчик - и он отметил про себя, что в проходившей и еще отнюдь не закончившейся колонне явно было несколько десятков боевых машин. А это уже серьезно.
        Осознав наконец, что ничего хорошего ему, похоже, не светит, дядя Боря схватил в охапку куртку, сумку, мобильник, лопатник с деньгами и документами и резво, словно молодой, сиганул в кювет.
        Сделал он это как раз вовремя: очередной проползавший мимо Т-72 занесло, и он слегка зацепил бортовым экраном стоявшую перед только что покинутым Сидоренко MANом фуру, и она несколько перекосилась, сильнее сместившись в кювет.
        А дядя Боря между тем побежал в кусты. И вызывающий сильный зуд в пятках инстинкт уводил его все дальше от погранперехода и шоссе. Бежал он довольно долго и, наконец остановившись в леске на, как ему показалось, вполне безопасном расстоянии от дороги, услышал рев и свист реактивных двигателей шедших на довольно большой высоте откуда-то с юго-востока самолетов. И их явно было несколько.
        ВОСТОЧНАЯ ОКРАИНА ГРОДНО. ПЕРЕСЕЧЕНИЕ ТРАССЫ М-6 С УЛИЦЕЙ БЕЛУША И ПРОСПЕКТОМ КЛЯЦКОВА. РАННЕЕ УТРО 4 ИЮНЯ.
        Вставало солнце, и где-то недалеко, за коробками близлежащих домов, все еще шла отдаленная стрельба пачками. Где-то суматошно квакала автомобильная сигнализация и слышался явно женский плач, переходящий в визг.
        Некоторые здания в радиусе километра от места недавнего боя зияли выбитыми или продырявленными оконными стеклами и пулевыми отметинами на стенах. Из окон верхних этажей пары двенадцатиэтажных зданий в пределах непосредственной видимости шел жидкий дымок. А слева за деревьями поднимался к небу густой столб дыма - там горело трехэтажное здание ГАИ, и сейчас в ту сторону проносились воющие сиренами пожарные машины и «неотложки».
        Дорожная развилка впереди на въезде в город выглядела крайне живописно и жутковато для еще ничего не понявшего в произошедшем свежего человека - дорогу перегораживали несколько грузовых машин и автобусов, ближе всех стоял поперек дороги горящий мусоровоз. Перед мусоровозом вперемешку, кое-где уткнувшись друг в друга бамперами, стояли с открытыми дверями милицейские «луноходы», украшенные эмблемами местного ГАИ, и полтора десятка черных «членовозов» характерного облика - от длинных лимузинов представительского класса до «Гелендвагенов». Вся эта еще недавно вполне исправная автотехника ныне имела крайне затрапезный вид - выбитые или пробитые и покрытые сеткой трещин стекла, многочисленные вмятины и пробоины на кузовах, пробитые шины. Сквозные пулевые пробоины имели место даже во вроде бы бронированном правительственном транспорте - три машины сопровождения и два лимузина уже успели выгореть полностью. Впрочем, по ним явно стреляли не только из стрелкового оружия.
        На дороге, прямо среди машин и на шедших по обочинам пешеходных дорожках, в живописном беспорядке валялись трупы. Их было довольно много - не меньше полусотни. Среди прочих выделялись тела в темных костюмах (явно из числа бодигардов президентской охраны) и милицейской форме.
        А у дороги, неподалеку от расстрелянного кортежа, где возле нескольких машин «Скорой помощи» и военных грузовиков белорусской армии (среди которых затесалась даже неведомо зачем остановившаяся здесь серо-зеленая БРДМ-2 с пулеметными стволами в брезентовых чехлах), где суетились люди в военной форме и врачи, у трех одинаково выглядевших серо-черных внедорожников стояло шесть человек в штатском. Все они были вооружены и облачены в натянутые поверх маек и рубашек бронежилеты. Судя по внешности и физиономиям данной группы (тем, кто находился рядом с ними, бросалось в глаза, что эти спортивного вида личности стоят у машин не просто так, а «контролируют периметр»), а также наличию у данной группы хитрых стволов вроде малораспространенных у белорусов ВСС, ВСК-97, АС и АКС-103/105 (в том числе с ГП34 и оптикой) и их готовым к ближнему бою позывам (один выстрел или какое-нибудь резкое движение - и они начнут действовать), это были явные профессионалы.
        В центре этой вооруженной группы между двух машин стояли два человека, несколько выламывающихся из общего контекста - без автоматов и индивидуальных средств защиты. Один, явно постарше, седой, в очках и приличном костюме (но без галстука), держал в руках радиотелефон сильно замысловатой конструкции, и явно именно он здесь всем командовал. Второй, мускулистый, чуть пониже первого ростом, очень коротко остриженный, в пропотевшей майке и джинсах, с болтающейся под мышкой большой пистолетной кобурой, тоже явно был начальником, но, видимо, более низкого ранга.
        - Ну и что, майор, мы имеем с гуся? - спросил седой у бритоголового, в очередной раз с явным сожалением озирая невеселый пейзаж перед собой, где продолжали метаться туда-сюда выискивавшие (по-видимому, уже тщетно) живых солдаты и медики, и вроде бы проверяющие и оценивавшие непонятно что отдельные «быки» из батькиной личной охраны. В одну из «Скорых» лысопогонные солдатики белорусской армии, руководимые фельдшером, погрузили носилки с человеком в милицейской форме, который уже не подавал явных признаков жизни.
        У ног седого прямо на асфальте было разложено с десяток разномастных стволов, включая стрелянный тубус одноразового гранатомета M72 LAW, пару тяжелых снайперских винтовок «Баррет» М82 или М107, карабины «Кольт» М4. Там же лежали четыре трупа, которые, как и оружие, явно специально притащили сюда, видимо, для демонстрации кому-то. Все убитые были в штатском, но с поддетыми под одежду бронежилетами, что демонстрировали их задранные или широко расстегнутые рубашки и куртки. Один покойник был явно чернокожим, причем вполне понятной национально-государственной принадлежности - в Африке или Южной Америке столь мордастых и упитанных негров явно не водилось.
        - Что имеем, то имеем, товарищ полковник, - ответил крепыш в майке. - Если бы он вас хоть немного слушал и не считал, что «не президентское дело - в гаджеты пальцем тыкать» и «он все контролирует лично», этого бардака со стрельбой можно было бы вообще избежать. А так, поскольку он опять проигнорировал наши предупреждения, мы сумели только менять порядок следования машин в президентском кортеже и скорость движения машин. Ну, вы же все сами видели. Главный хоть и ранен, но жив. Мы не знаем, почему и по какой причине на сей раз младшенький ехал в отдельной машине. Так или иначе, как раз по головной машине, где он оказался, и был нанесен основной удар…
        Крепыш кивнул в сторону уже догоревшего лимузина, от которого одуряюще несло горелой человечиной.
        - Охрана, конечно, успела вытащить Николая из машины, но спасти его, увы, не удалось, - продолжал крепыш.
        - А что это тогда за аромат? - несколько удивился седой.
        - Водитель и один из охранников, - пояснил крепыш.
        - Плохо это, Сева, очень плохо, на «четверку», - сказал седой задумчиво и посмотрел направо. Там метрах в тридцати, на пешеходной дорожке, лежала на асфальте лицом к ним светловолосая девчонка лет пятнадцати-шестнадцати в цветной маечке, розовых шортиках и белых балетках. Судя по широко открытым глазам и обильно растекшейся под ней по асфальту крови, непоправимо мертвая. Сумка и мобильник девчонки валялись рядом. Что она тут делала в это время? Как в той песне, гуляла всю ночь до утра? И сколько их еще сегодня будет, таких вот абсолютно случайных жертв.
        - Виноват, товарищ полковник, - ответил крепыш Сева. - Но вы же сами знаете, местные до последнего не давали нам добро. Мы еле успели, и, если бы не удалось обезвредить снайперов и пулеметчиков на ближних зданиях, все могло быть значительно хуже.
        В этот момент над дорогой возник шум и звенящий свист летательного аппарата.
        - Ладно, потом все в рапорте изложишь, - сказал седой, провожая взглядом пролетевший над ними вертолет «Ми-8» белорусских ВВС. - Гляди, зашевелились наконец союзники. Когда они уже поймут, что все началось всерьез… Где сейчас Главный?
        - Мы его сразу же отправили в Минск на вертолете. Он был вполне в сознании и главные команды успел отдать, так что теперь нам больше не будут мешать…
        - Твоим орлам, пожалуй, помешаешь… - усмехнулся седой и спросил: - А с этими что?
        - С этими пока продолжается остаточная возня. Все-таки у меня мало людей. Другие еще не подтянулись, а я не мог отрываться от выполнения основной задачи. Так что город пока зачищают местные, а они, увы, не профессионалы. Скажу вам прямо, Александр Михалыч, чужаки очень хорошо подготовились. У них явно были достаточно высокопоставленные информаторы среди здешних силовиков и безупречные документы. Те, что сидели на крышах ближних домов, имели подлинные бумаги от местного «Комитета Дзержаунай Бяспеки» или Службы Безопасности Президента Республики Беларусь, и они, якобы, должны были прикрывать проезд президентского кортежа. Машины и форму местной Госавтоинспекции они тоже явно получили заранее, поскольку здание местного ГАИ они обстреляли уже после того, как все началось. В общем, пока подсчет продолжаем - около сотни чужаков уже полегло, шестеро взяты живыми, с полсотни удалось арестовать перед самым началом их акции, остальные пока рассеялись. Есть информация, что часть из них уже отходит из города в направлении литовской границы. Пока мои во взаимодействии с местными продолжают операцию. Но,
похоже, это будет небыстро.
        - Ты прав, Сева, - сказал седой. - У них тут явно имела место глобальная измена, проникшая на самый верх. Во всяком случае начальник областного управления местного КГБ по Гродненской области генерал-майор Короб, к которому у нас и местных возникло более всего вопросов, два часа назад найден мертвым. То ли сам застрелился, то ли кто помог. А начальник президентской охраны Ковалев просто исчез из Минска незадолго до того, как здесь все началось. Местные предполагают, что он уже где-нибудь в Польше. Кстати, как у нас с потерями?
        - Могло быть хуже. У меня пятеро убито, шестеро ранено, к счастью, ранения в основном легкие. В кортеже Главного до полусотни убитых. В районе здания штаба Западного Оперативного Командования Сухопутных Войск Беларуси все еще идет бой, его атаковали одновременно с нападением на кортеж. Там число жертв может достигать нескольких сотен. Ну и в городе - и зеваки, и прочие. Как мне доложили, снайперы Чужаков специально отстреливали прохожих в расчете на панику. А сейчас лето, выпускные, то-се, молодняк шароебится ночи напролет - и поубивали в основном детей и подростков. Местные в ахере. В общем, пока убитых среди местного населения больше двухсот, плюс втрое больше раненых.
        - Н-да, ничего хорошего, но ты прав - могло быть и хуже.
        - Куда уж хуже. Кстати, мои бойцы еще на стадии подготовки спрашивали: а почему Чужаки просто не мякнули Главного прямо в Минске? Это же было бы дешевле, да и подготовить такую акцию было бы куда легче, особенно с учетом того, насколько глубоко они проникли в местные силовые структуры.
        - Им, Сева, нужно не банальное политическое убийство, а создание видимости революции. На сей раз «картофельной», мать их так. «Свержение режима Гриссо в Нагонии», мля, - чтобы было впечатление, что весь этот белорусский, как говорят наши и тамошние дерьмократы, «плебс, медленно, но верно превращающийся в охлос», ведомый «демократической оппозицией», выступил «единым фронтом против престарелого тоталитарного тирана», да еще и с захватом крупного областного центра. Это мы с тобой профессионалы и понимаем, что полсотни хорошо вооруженных и знающих местность боевиков могут поставить на уши даже Минск, а не только Гродно или какие-нибудь Барановичи с Брестом. Мы их все время предупреждали об этом, но ведь у них не было Буденновска, «Норд-Оста» и Беслана, и Главный в серьезность намерений своих оппонентов из-за межи до последнего момента не верил…
        - Кстати, а как там в Минске, Александр Михалыч? - поинтересовался майор Сева.
        - Попытки выступлений этой ночью, конечно, были. Местные силовики докладывают, что подавили все на корню. Но Запад уже утверждает иное…
        Именно в это время западные СМИ дружно разразились пространными репортажами о масштабных антиправительственных выступлениях в Минске и Гродно. Прилагавшийся к этой новости видеоряд, как обычно, был довольно невнятен - какие-то мечущиеся по темным улицам люди и отдаленное мерцание милицейских мигалок. Внимательные специалисты довольно быстро определили, что данные кадры были нарезкой, торопливо и не особо талантливо слепленной из видеозаписей массовых выступлений в Боготе полуторагодичной давности и прошлогодних, ставших уже обыденно-привычными волнений мусульман в Париже. Но правда никого на Западе уже привычно не интересовала…
        - А что на границе? - поинтересовался седой.
        - Меньше часа назад «оппозиционные вооруженные формирования», изображающие поднявших мятеж местных мотострелков, начали выдвигаться сюда, надо полагать, на выручку тем, кто попытается выходить из Гродно. Хотя первоначально задачи у них явно были другие. Ну, связи у них уже нет, наши позаботились.
        - А мы?
        - А мы продолжаем по плану, товарищ полковник. Мне уже доложили, что из Острова вылетела шестерка «Су-34». Они первыми отработают по их бронетехнике еще до подхода к западной окраине Гродно. Кроме того, сейчас уже должны стартовать местные «Су-25» из Кобрина. Думаю, справимся, тем более здешние армейцы начинают подтягиваться…
        - Это бы хорошо, Сева. А то если, не дай бог, их броня дойдет до города… Нам только полномасштабных уличных боев не хватало. Ну, ты меня понял…
        - Так точно, товарищ полковник!
        - Тогда поехали.
        МИНСК. VIP-ПАЛАТА 9-Й ГОРОДСКОЙ КЛИНИЧЕСКОЙ БОЛЬНИЦЫ НА УЛ. СЕМАШКО, 8. УТРО 4 ИЮНЯ.
        Медики до сих пор не могли поверить, что в особой и тщательно охраняемой палате на третьем этаже их клиники в это утро появился слишком хорошо знакомый всем белорусам и россиянам усатый персонаж.
        Теперь уже прооперированный по поводу серьезного пулевого ранения в левое плечо и нескольких более мелких осколочных ран и порезов на руках и ногах, он смирно лежал на койке под простыней. Сейчас его жизни особо ничего не угрожало, но вид бессменный президент Беларуси имел крайне бледный. К его руке тянулась трубка капельницы, а вокруг койки высокопоставленного пациента мерно поквакивало несколько аппаратов, датчиками которых был буквально облеплен больной - теперь дотошные медики хотели знать о его самочувствии буквально все. Тем более что лежавшая на них ответственность была крайне высока - сейчас в 9-й городской клинической больнице президентских охранников и прочих «сопровождающих лиц» было едва ли не больше, чем собственно медперсонала. И аргументы на тему того, что здоровье и сохранность тела босса надо было беречь до ранения, а отнюдь не после него, на очень рано встающих, но весьма туго соображающих вооруженных людей не действовали…
        Высокопоставленный пациент встрепенулся, услышав за белой дверью палаты шаги нескольких человек и приглушенные голоса.
        - Да, он в сознании, - сообщил один из голосов и добавил: - Но, поймите, он еще не отошел после операции, поэтому очень прошу вас недолго, буквально несколько минут!
        - Как получится, доктор, - ответил другой очень уверенный голос. - Мы постараемся.
        Дверь бесшумно открылась, и в палату вошли двое. В почти одинаковых серых костюмах, белых сорочках и строгих галстуках. Что характерно, без бахил на обуви.
        Одного из них, того, который только что говорил с врачом и вошел первым, пациент узнал сразу. Его временами очень суровое лицо, конечно, можно было и не узнать, поскольку этот человек лишь иногда мелькал на пресс-конференциях в Минобороны РФ. Там он обычно сидел позади Министра обороны в мундире с погонами генерал-лейтенанта. Но если заместитель начальника Генштаба ВС РФ генерал-лейтенант Глебов был хоть немного знаком широкой публике, то лицо второго, вошедшего следом за ним и державшего в руках элегантный кейс человека было знакомо вообще мало кому, хотя полковник Минин и был далеко не последним человеком в руководстве специальными операциями ГРУ ВС РФ.
        Вошедшие тихо подошли к пациенту. Первый слегка наклонился к нему.
        - Здравствуйте, - приветствовал он лежащего, понизив голос почти до шепота. - Вы в состоянии говорить?
        - Да.
        - Вы меня узнаете?
        - Да, хенерал, узнаю.
        - Надеюсь, вы хорошо понимаете, что с вами сегодня произошло в Гродно?
        - Кажется, понимаю…
        - А вам доложили, что в Гродно десятки случайных жертв и стрельба пока продолжается? И кроме того, туда через границу, из Литвы, уже продвигается некая механизированная часть, сформированная вашими оппозиционерами, которая, видимо, должна изображать восставших солдат белорусской армии?
        - В общих чертах доложили…
        - А про попытки антиправительственных выступлений в Минске и других городах тоже доложили?
        - Да.
        - Это хорошо, что вы в курсе. И что вы думаете делать дальше? После всего случившегося? Учитывая, что с минуты на минуту может последовать официальное сообщение из-за границы о том, что НАТО в лице прежде всего Польши готово поддержать «белорусских революционеров» силой оружия, после чего, скорее всего, последует массированный удар как по вашим военным объектам, так и по Калининграду? Добавлю, что поляки к такому развитию событий вполне готовы.
        - Что вы от меня хотите, хенерал?
        - В связи с произошедшим сегодня в Гродно в силу автоматически вступает секретный договор от 9 января 2001 года о совместной обороне в случае военного нападения на одного из партнеров. Кстати говоря, мы уже начали действовать в соответствии с положениями этого договора, иначе вы, скорее всего, были бы мертвы. Наши люди в Гродно успели вмешаться буквально в последнюю минуту, а сейчас почти полностью нейтрализовали вражеских диверсантов.
        - Я вас понял. Я ценю участие российской армии и спецслужб и безмерно благодарен за мое спасение…
        - Хорошо, что вы все правильно понимаете. Вам надо немедленно подписать приказ о полном переходе ВС Беларуси под наше оперативное командование, чтобы потом ни у кого не было глупых вопросов и предположений. Ваши Министр обороны и начальник Генштаба его уже завизировали. Дело за вами как за Верховным Главнокомандующим. Вы в состоянии поставить свою подпись под документом?
        - Да, давайте.
        Полковник Минин бесшумно раскрыл кейс и вынул оттуда папку и ручку, которые бережно поднес под правую руку пациента.
        Тот, морщась то ли от боли, то ли от чего-то еще, подписал. Документ и ручка мгновенно переместились обратно в кейс, который закрылся столь же бесшумно, как и открывался.
        - Шо дальше? - спросил пациент.
        - Вы не нервничайте и выздоравливайте, - сказал генерал-лейтенант Глебов. - Дальше уж мы сами. Да, вот что еще. У вас во властных структурах сейчас некоторый разброд и шатание. В числе заговорщиков оказались даже люди в чине министров и замминистров и некоторые депутаты вашего парламента. Предполагаю, что к вам сейчас непрерывным потоком пойдут «ходоки» с вопросами о том, что им следует делать дальше. Так вот, объясните вашим военным и прочим делегатам, что главная установка сейчас такая: если последуют натовские авиаудары и даже агрессия со стороны Польши - не паниковать и отражать супостата всеми имеющимися силами и средствами, но при этом границу Польши и Литвы ни в коем случае не переходить и авиационные, а также ракетно-артиллерийские удары по их территории до особого распоряжения не наносить. Мы сами обо всем позаботимся, это в ваших же интересах. Более точные указания будем давать по месту…
        - Я понял вас, - ответил слабым голосом пациент и вдруг всхлипнул: - Ну ладно ж я, старый. Но маленького-то за що… Хады…
        И он беззвучно заплакал.
        Глебов и Минин многозначительно переглянулись. Минину отчего-то пришла в голову не очень уместная в данном случае белорусская поговорка - «Якое древо, таки и клин, яки бацька, таки и сын».
        - Нам очень жаль, - сказал генерал. Голос его был полон скорби ровно настолько, насколько это мог позволить себе военный высокого ранга, по приказам которого ВС РФ уже несколько лет методично превращали в мокрое место ближневосточных террористов всех мастей.
        - Президент РФ передает вам свои искренние соболезнования, - добавил Глебов. - Если бы вы вняли нашим предупреждениям, трагедию можно было бы если не предотвратить, то уж точно минимизировать. Но, поймите, мы не всесильны, и случилось то, что случилось. С вашего разрешения мы удалимся…
        Пациент ничего не сказал, продолжая всхлипывать. Дверь палаты закрылась за посетителями. Они пошли действовать.
        СЕВЕРО-ВОСТОЧНЕЕ ГРОДНО. ВЫСОТА 8000 МЕТРОВ. УТРО 4 ИЮНЯ.
        Три пары фронтовых бомбардировщиков «Су-34» из 559-го отдельного бомбардировочного авиаполка подходили к Гродно в почти безоблачном летнем небе на высоте восьми тысяч метров. Маршрут этой шестерки был весьма замысловат, ибо цель предстоящего удара находилась довольно далеко от места старта, а команды пересекать границы Латвии и Литвы пилотам не было. Во всяком случае - пока.
        Хотя, с другой стороны, сегодняшний «объект приложения силы» находился в пределах боевого радиуса «Су-34», даже без использования дополнительных ПТБ, дозаправок в воздухе и прочих ухищрений, а значит, все шло вполне штатно.
        Экипажи «сушек» перелетели из места постоянной дислокации полка (Морозовска в Ростовской области) в расположенный под Псковом Остров три дня назад в рамках очередных, уже ставших более чем привычными для всех учений в «обстановке, приближенной к боевой». И поначалу все было обыденно и даже где-то скучно, экипажи четыре раза слетали на полигон и действительно отработали там кое-какие задачи. Любого боевого летчика вообще трудно удивить, но сегодняшнее задание все-таки озадачило экипажи.
        У командира серо-голубого «Су-34» с красным бортовым номером 22, ведущего первой пары бомбардировщиков подполковника Алексея Мущинина (для друзей и за глаза кличка Мужик) было на счету 259 боевых вылетов, выполненных в Сирии и Ливии, не считая сегодняшнего, а у его штурмана капитана Константина Хохлова (кличка Хохол, хотя родом он был из Томска) - 200. Пилоты и штурманы остальных ударных пар налетали никак не меньше.
        Однако, когда этой ночью на авиабазе объявили боевую готовность и подвесили под бомбардировщики по максимуму средства поражения, экипажи несколько удивились. Так машины готовили в вылетам в Сирии, где иногда приходилось выполнять по 4 - 5 вылетов в сутки. Но здесь-то, на западной границе, с кем воевать?
        Тем не менее потом, еще затемно, был подъем и краткий инструктаж.
        На инструктаже, где кроме их непосредственного начальника полковника Лозового присутствовал еще и некий незнакомый генерал-майор, пилотам и штурманам ровным и где-то даже обыденным тоном рассказали довольно страшные вещи. Хотя бы потому, что вылет действительно был боевым, а цели находились не где-нибудь, а в Белоруссии, поскольку эпидемия «цветных революций», будь они неладны, как оказалось, хоть и с опозданием, но докатилась и сюда.
        - Что, выходит, и белорусы доигрались? - удивленно шепнул Хохол на ухо командиру во время инструктажа.
        - Выходит, что доигрались, - ответил Мущинин, которому тоже стало не по себе от осознания этого факта.
        Думать о том, что считавшаяся вплоть до прошлой осени островком спокойствия и ностальгической, практически советской стабильности соседняя державка вляпалась в то же дерьмо, что и остальная Европа, никому из летчиков не очень-то хотелось. Но при этом все они помнили о том, что происходило на Ближнем Востоке, и о том, кто выступал на другой стороне. А Вашингтон он, как та тупая бульдожка, которая любого волка придушит, ведь все же «Белого клыка» в детстве читали.
        Так что приказ о нанесении бомбового удара по мехколонне противника особого удивления не вызвал. Удивление вызывало скорее местонахождение этой колонны - участок шоссе севернее Гродно, у населенного пункта Грандичи.
        - И как получилось, что белорусы столь легко допустили на свою территорию противника? - спросил Хохлов напарника, поднявшись по выдвижной лесенке и занимая место в кресле. - Хрен с ним, пусть это даже так называемая «оппозиция»? Почему ничего не предприняли и не предотвратили?
        - Много умничали, - ответил уже занявший свое место Мущинин. - Но, как видно, не все понимали. А те, кто думал, что они умные европейцы и поэтому распад Союза дался им слишком легко и бескровно в отличие от московских азиатов, лишь отсрочили для себя на десятилетия то, через что наша Россия проходила еще в девяностые. Конечно, этот самообман - сугубо их личное дело, но кто сейчас-то будет разбирать? Раз надо помогать - будем впрягаться.
        Штурман ничего не сказал. «Сушки» вырулили, взлетели и, собравшись в группу, легли на курс.
        В принципе, прикрытие «Су-34» не требовалось, тем более что каждый бомбардировщик на всякий случай нес пару ракет Р-73 класса «воздух-воздух». Но, тем не менее, сегодня их сопровождала пара взлетевших из того же Острова «Су-30», которые, судя по отметкам на РЛС заднего обзора, держались позади и выше ударной шестерки.
        Все было всерьез, как и положено на войне. Противодействия со стороны истребителей или ЗРК противника над территорией союзного государства не ожидалось (разве что кто-нибудь мог сдуру пальнуть по «неопознанным самолетам», но сегодня такой вариант исключался), но тем не менее бортовые комплексы РЭБ всех бомбардировщиков работали на полную мощность. Прямо как в Сирии.
        Однако пока все было тихо. «Сушки» прошли Опочку и Себеж, а потом пересекли белорусскую границу и повернули на юго-запад, к Поставам и Сморгони. Между Лидой и Щучиным пилоты взяли севернее и несколько снизились.
        На удалении в 75 километров от места предстоящего удара штурман привычно доложил Мущинину о том, что начали фиксировать цели, идентифицируемые БРЛС Ш-141 как «танки и БМП». Кроме того, на бомбардировщик постоянно передавалась дополняющая бортовые средства наведения картинка со спутника, которая, впрочем, иногда «подвисала».
        Наступал самый важный момент, тот самый, ради которого ударная шестерка уже без малого час сжигала казенное горючее.
        - Я Второй, Шестой и Восьмой - подходим! - передал Мущинин ведущим второй и третьей пар и добавил: - Цель видите?
        - Вас поняли, цель видим! - почти синхронно ответили майоры Тургинов и Канютин, командиры «Су-34» с бортовыми номерами 25 и 28, они же Шестой и Восьмой.
        - Первый! - вызвал подполковник свой КП. - Подходим, как поняли.
        - Второй, вас понял, - ответил Первый голосом неизвестного Мущинину дежурного офицера (хотя подполковник точно знал, что полковник Лозовой тоже находился где-то там, на КП) и добавил: - Второй, уточните обстановку!
        - Штурман, как там? - спросил Мущинин, обернувшись к Хохлову. Тот как раз смотрел на приборную панель, и его полускрытая кислородной маской и шлемом физиономия имела вид крайне сосредоточенный. Как всегда, в бою.
        - Командир, картинка четкая. Наблюдаю скопление танков и БМП на шоссе у развилки, километрах в четырех от въезда в Грандичи.
        - Они что, стоят?
        - Голова колонны из примерно пятнадцати машин стоит, сохраняя походный порядок. С севера по шоссе к ним подтягивается еще техника.
        - Первый, я Второй, - передал подполковник на КП. - Авангард противника встал!
        - Все правильно, Первый! По нашим данным, они затормозились, поскольку не получают информации от своих из Гродно - у них нет связи. Похоже, пытаются восстановить. Действуйте по плану.
        - Первый, вас понял! - передал Мущинин КП и, переключившись на ведущих второй и третьей пары, добавил: - Шестой и Восьмой, заходим!
        - Приняли! - ответили Тургинов и Канютин.
        Мущинин начал снижение, а через минуту Хохлов доложил:
        - Командир, захват!
        - Первый, начинаем! - передал подполковник в эфир.
        - Второй, вас поняли, работайте! - ответил далекий КП.
        - Шестой и Восьмой, - передал он ведомым. - Работаем!
        - Мужик, поняли тебя! - отозвались те.
        Через считаные секунды после реплики штурмана «Сброс» бомбы отделились от подвесок командирского «Су-34», за ними с минимальным интервалом отработал ведомый экипаж майора Визе, он же Двенадцатый.
        Неизвестно, к чему готовили натовцы «оппозиционных» танкистов и что они делали там внизу в данный момент, но такого они уж точно не ждали.
        Первая пара «Су-34» привычно, словно все происходило на полигоне, идя как по нитке (благо по бомбардировщикам никто не стрелял), вывалила на сгрудившийся у развилки вражеский авангард 34 РБК-500, в каждом из которых было снаряжено по 520 суббоеприпасов с бронепробиваемостью до 200 мм, так что мало никому не показалось…
        Вторая и третья пара сбросили на дорогу еще 34 ОФАБ-500 и 34 РБК-500, целясь по отставшей от авангарда броне.
        Это было привычно по Сирии. Темные коробочки танков и БМП, от которых в последний момент, буквально за секунду до того, как все накрыли круговые дрожащие отметки разрывов, побежали в стороны какие-то темные закорючки. Поздно, развилку накрыло сплошное море огня.
        - Второй, я Восьмой! - доложил ведущий третьей пары майор Канютин. - Наблюдаю на шоссе вторичные взрывы и горящую технику!
        - Первый, я Второй, - передал Мущинин на КП. - Мы отработали, цель поражена!
        - Видим, Второй. Все путем, - ответил КП не совсем по уставу.
        - Первый, я Второй, уходим?! - уточнил Мущинин.
        Вопрос был не праздный, хотя подполковник не думал, что после сброса бомб Первый может приказать им сделать еще один заход и отработать по мехколонне из бортовых пушек ГШ-30 - 1. Они это умели, но даже в Сирии и Ливии подобное делали крайне редко, почти никогда.
        - Второй, - отозвался КП. На сей раз это, похоже, был голос самого полковника Лозового. - Молодцы. Задание выполнено, ложитесь на обратный курс!
        - Первый, я Второй, принял, - передал Мущинин, разворачивая плоский нос «сушки» вправо и переходя в набор высоты, одновременно сообщив Тургинову и Канютину:
        - Шестой, Восьмой, уходим!
        Те передали, что поняли.
        - Второй, это Первый, - передали с КП. - При отходе внимательнее. С юга на добивание подходят белорусы, не долбаните ненароком!
        - Первый, вас понял! - ответил Мущинин.
        Предостережение было излишним, в этому времени они уже развернулись и уходили.
        Хотя пилоты «Су-34» успели увидеть на своих РЛС заднего обзора отметки от каких-то воздушных целей.
        Белорусы их уже не увидели, но зато хорошо видели великолепные визуальные ориентиры в виде пожаров и дыма над шоссе.
        По тем, кто еще двигался по шоссе, сначала сбросило ОФАБ-500 звено «Су-24», а следом за ними отработала НАРами восьмерка «Су-25». На отходе белорусские летчики отметили слабый огонь с земли из стрелкового оружия.
        Однако дело было сделано, и на шоссе мало кто уцелел.
        ПОЛЬША. ВАРШАВА. ЗДАНИЕ ПОСОЛЬСТВА США НА УЯЗДОВСКОЙ АЛЛЕЕ, 29 - 31. 4 ИЮНЯ. ПОЧТИ ПОЛДЕНЬ.
        Генерал Норберт Дьюсл работал буквально в поте лица (читал и визировал толстую пачку документов, прямо связанных с сегодняшними событиями, происходившими на восточной границе Польши) в любезно предоставленном ему посольством кабинете, когда на его компьютере неожиданно квакнул сигнал срочного вызова.
        Генерал с удивлением и даже где-то раздражением посмотрел на монитор. Точно - кто-то из числа «персон, имеющих наивысший приоритет и допуск», требовал срочной связи по скайпу. А точнее - по защищенному каналу экстренной видеосвязи. Через несколько секунд окончательно оторвавшийся от чтения совершенно секретных бумаг (если бы польские военные или официальные лица знали содержание хотя бы одного документа из числа лежащей перед генералом нехилой стопки, их бы, скорее всего, бурно стошнило прямо на собственные брюки) Дьюсл наконец сообразил по коду абонента и месту, откуда пришел вызов, что его вызывает не кто-нибудь, а Кирби из Вильнюса. При этом Дьюсл точно знал, что выходить на связь прямо сейчас он был не должен - для доклада о проделанной работе было еще слишком рано, рапорт об этом был назначен на вторую половину дня.
        Предчувствуя какой-то форс-мажор, генерал легким нажатием клавиши активировал связь.
        На плоском экране монитора мелькнула заставка с гербом США, мгновенно сменившаяся знакомым лицом. Качество картинки было так себе, но все же Дьюслу стало понятно, что это действительно Фрэнк Кирби, причем на нем, образно выражаясь, лица не было. Кирби выглядел каким-то слишком бледным и встревоженным. В своей майке цвета хаки и камуфлированных брюках он сидел за компом в каком-то казенного вида кабинете с непонятными надписями и красно-желто-зелеными флагами на стенах. Дьюсл не сразу сообразил, что это цвета литовского флага и местный алфавит.
        - Я так понимаю, что у вас что-то архисрочное, Фрэнк, раз уж вы вышли на связь раньше времени? - поинтересовался Дьюсл и уточнил: - Что-нибудь случилось?
        - А вы как думали? Конечно случилось, - ответил Кирби. - Похоже, дорогой Норберт, весь первоначальный утвержденный на самом верху план нашей операции, закодированной как «Старый Башмак», полетел ко всем чертям…
        К последней фразе Кирби машинально прибавил пару крепких словечек в виде факов и шитов.
        - Что-что??! - не понял Дьюсл, сразу же ощущая сильный свербеж в самых неудобных местах. На подсознательном уровне он сразу же оценил, чем подобные откровения пахнут. Следовало понимать, что известий (и, разумеется, только положительных!) от Кирби (а точнее, лично от него, Дьюсла, поскольку о истинной роли и участии Кирби в сегодняшних событиях вообще мало кто знал) с нетерпением ждали в Белом доме, Конгрессе, Пентагоне, Брюсселе, различных близких к правительственным кругам США СМИ (а никаких других в США уже давно не осталось), а также вся находившаяся в боевой готовности уже двенадцать часов польская армия вместе с прибывшими в эту занюханную страну для усиления, якобы на учения, военными из других стран НАТО, которых сейчас на польской земле было даже слишком много. Но если все начиналось с такого…
        - Фрэнк, объясните толком, что случилось, - уточнил Дьюсл несколько раздраженным тоном.
        - Поначалу все шло нормально, - ответил Кирби. - Мои люди начали акцию по ликвидации Клиента. Правда, как выяснилось в последний момент, далеко не все смогли прибыть на свои исходные позиции, но мы это предусматривали. В момент, когда кортеж Клиента появился на окраине Гродно и все наконец началось, связь с моими людьми неожиданно прервалась…
        - Как прервалась?
        - Детально я вам не смогу объяснить, как именно это произошло, у литовцев и структур НАТО здесь просто нет нужной техники. Но зафиксирована работа очень мощной аппаратуры РЭБ, которая целенаправленно давит всю нашу связь, работу РЛС и все прочее. Даже здесь у меня в Вильнюсе сейчас серьезные помехи со связью. Насколько я знаю в юго-восточной части Литвы перестала работать мобильная связь. На всех диапазонах слышны только помехи или вот это…
        Кирби нажал какую-то клавишу. И из динамиков компьютера Дьюсла зазвучал хор, певший, судя по всему, по-русски следующий текст:
        - Mi idijom za welikuyu rodinu, nashim klassovim bratiyam pomoch, kagdiy shag nashey armiejey projdennij razdwigaijet zloweshuiy nocsh, belorussija rodnaja, ukraina zolotaja, vashe schastie molodoje mi stalnimi shtikami ogradim…
        - Это что, черт побери, такое? - ужасно удивился Дьюсл, когда Кирби выключил запись. - Фрэнк, я ничего не понимаю!
        - Точно не знаю. Это старая запись в новой обработке. Поскольку я тоже ничего не понял, то спросил у литовских офицеров, которые работают с нами. И один из них вспомнил, что это старая русская маршевая песня, сочиненная в конце 1939 года, когда Советы под руководством Сталина заняли восточную часть Польши. Ну, то, что они здесь называют «Пакт Молотова»…
        Как известно, в последние годы министрами обороны Польши становились больные на всю голову русофобы (что даже приветствовалось на официальном уровне), которые то обвиняли в Волынской резне Сталина и НКВД, то утверждали, что Варшавское восстание 1944 года в качестве своей главной цели имело сдерживание продвижения азиатских полчищ Красной армии на Запад. Но всех превзошел нынешний министр Левандовский, который года полтора назад, накануне очередной круглой даты с начала Второй мировой войны, вдруг заявил, что при подписании «Пакта Молотова - Риббентропа» 1939 года Третий рейх был «пострадавшей стороной», поскольку «коварный Сталин вынудил германское руководство подписать этот пакт». А значит, упоминание в названии данного пакта фамилии тогдашнего немецкого министра иностранных дел, по его словам, здесь совершенно неуместно. И хотя немцы традиционно отмолчались по поводу этого идиотского заявления, но с тех пор в ряде западноевропейских СМИ начали употреблять именно название «Пакт Молотова», а не «Молотова - Риббентропа». Американцы смотрели на эту придурь откровенно снисходительно, поскольку их это
вообще не касалось…
        - Кстати, - продолжал Кирби. - С тех пор я этого офицера не видел, а поскольку мобильная связь не работает, другие литовские военные принялись названивать своим чадам и домочадцам по городским телефонам, которые буквально раскалились. И знаете, что они попросили сделать своих родственников?
        - Что?
        - Просили, чтобы они бросали все и немедленно уезжали из Литвы, лучше всего в Польшу или в Клайпеду, а оттуда морем куда угодно. В общем, за полтора часа почти весь местный персонал, от секретарш до штабных офицеров, незаметно куда-то рассосался. Я даже местного министра обороны найти не могу. Понимаете, к чему я клоню?
        - К чему?
        - Отчетливо запахло жареным, и прибалты почувствовали это своей задницей. Это русские. У нашего Клиента просто нет таких мощных средств РЭБ, да еще и развернутых заранее. А русские их как раз имеют. Не знаю, как вы, Норберт, а я это хорошо запомнил по нашим последним операциям на Ближнем Востоке. Там я с этими проклятыми юмористами сталкивался многократно: пролетает их одиночный самолет или появляется на горизонте корабль - и целая авиабаза или авианосец с кораблями прикрытия мгновенно слепнут и глохнут. Полный обрыв связи, не работают никакие средства навигации, ни один самолет или вертолет не может взлететь, личный состав бежит прятаться или готовиться прыгать за борт, и при этом на всех диапазонах звучит что-нибудь этакое, подобранное со вкусом, например золотая коллекция «Битлов»…
        - То есть вы хотите сказать, что русские в курсе и, похоже, уже вмешались в конфликт? Так это же хорошо!
        - Скажите на милость - ну что в этом хорошего? У литовцев уже паника, они ждут в гости пару тысяч русских танков и ни грамма не верят в то, что НАТО их защитит…
        - А мы и не обещали их защищать, только помочь кое в чем, да и то не сразу…
        - Не в этом дело. Плевать я хотел на литовцев. Куда страшнее то, что я до сих пор не имею связи со своими людьми в Гродно и не знаю, что там вообще происходит. А ведь нами уже был запущен второй пункт плана. Пока связь еще была, наша «мехбригада» в назначенный час и без сопротивления пересекла белорусскую границу и начала выдвижение в сторону Гродно. Но теперь у меня нет никакой связи и с ними.
        - И что с того?
        - Как я уже сказал - ничего хорошего. Литовцы по моему приказу отправили на разведку два БПЛА. После пересечения белорусской границы с обеими пропала связь. Не думаю, что их сбили, скорее перехватили управление. Такое сейчас научились делать даже дикари из ИГИЛ, а уж русские - и подавно… Так что лично я не удивился. А полчаса назад до Вильнюса добрались двое моих парней прямо из Гродно - Белкар и этот, как его там… Йозапавичус. Они доложили мне, что все, похоже, сорвалось. То есть нападение на Клиента состоялось, но потом их самих атаковали. Причем это были какие-то профи в штатском, чертов Speznaz, не иначе… Белкар возглавлял группу из семи человек, которая должна была прикрывать отход снайперов, задействованных при ликвидации Клиента. Но снайперы в назначенное время в точку встречи не вышли, вместо них появились те самые профи в штатском. В общем, пятерых они потеряли еще в Гродно. Видя такой оборот, они вдвоем решили уходить из города. Благо Йозапавичус из литовцев и хорошо знает местность, к счастью, и машина для такого отхода у них была подготовлена заблаговременно. Короче говоря, они еле-еле
добрались до границы - на всех дорогах уже были блок-посты. Белорусские войска и бронетехника, а погранпереход, через который накануне входила «мехбригада», оказался перекрыт наглухо. Они перешли границу по заранее подготовленному «окну», да и то их при этом обстреляли. В общем, обстановку в Гродно мы не знаем. Не знаем и что сейчас с «мехбригадой». При этом Белкар утверждает, что наблюдал серьезный авиаудар как раз в районе того шоссе, по которому продвигалась наша «мехбригада». То есть фактически мы не знаем ничего, а уточнить обстановку можно будет только часа через два, после прохода над районом спутника. При этом русское и белорусское телевидение уже вовсю показывает сюжеты, из которых следует, что Клиент ранен, но жив, а выступления в Гродно, Минске и других местах подавлены. В Интернете появилось полно роликов из Гродно с убитыми местными жителями, причем все прямо обвиняют даже не местную оппозицию, а Польшу и США. У меня здесь торчат несколько съемочных групп и журналистов, которых эти идиоты из Госдепа заранее отправили сюда освещать «занятие Гродно белорусской демократической оппозицией»,
так они посмотрели это и тоже начинают психовать. Так что мы теперь делаем?
        Кирби был прав: телеканалы Lifenews и Russia Today уже показывали хронику из Гродно, причем не только убитых женщин и детей, но и захваченное оружие, а также пленных. При этом один из пленных, явно одурев от происходящего, очень кстати орал в камеру на ломаном русском:
        - Ви ньи имьеете права, йя амьериканьски военнослюжащи!
        Генерал Дьюсл задумался.
        - А что у нас намечалось по плану? - уточнил он.
        - Авиаудар для подавления белорусской ПВО, потом, если требуется, выдвигаем для поддержки «мехбригады» дополнительные силы. Дальше по обстановке, если русские встревают - наносим удар по их объектам в районе Калининграда. Только стоит ли игра свеч теперь? Может, вы, Норберт, доложите на верх, и там сочтут, что целесообразнее вообще все отменить?
        - Ни в коем случае, - ответил Дьюсл, как бы размышляя. - Вот только надо было делать все это одновременно…
        - Если бы знать заранее… Но что я могу сделать, если в Белом доме считают, что все это должно выглядеть не как военное вторжение извне, а исключительно как народно-демократическая революция? И что - я продолжаю по плану?
        - Продолжайте, Фрэнк. В конце концов, ведь ничего страшного еще не произошло, это всего лишь так - мелкие отступления от первоначального плана.
        - Ничего себе «мелкие». Ведь главное не сделано - Клиент не ликвидирован!
        - Ну и что? Какая, в сущности, разница. Они же не показывали его после нападения, вдруг он действительно убит?
        - Представьте себе, Норберт, его показывали. Короткое интервью буквально на пару фраз прямо из больничной палаты. Причем сказали, что во время покушения был убит младший сын Клиента, возможно, наши ребята что-то перепутали…
        На лице Дьюсла при этих словах отразилось сильное удивление.
        - Черт, - сказал он. - Это хуже, но ведь все равно, по сути дела, ничего не меняет. Он еще вполне может умереть. А после авиаударов мы объявим публично, что это русские с белорусами начали первыми. А мы им только отвечали. И пусть попробуют доказать обратное - все равно всем добропорядочным гражданам в Западном полушарии известно, что все их так называемые «новости» это не более чем пропаганда и элемент гибридной войны… Кстати, эти торчащие у вас там съемочные группы уже могли бы заранее записать видео с якобы подбитыми белорусскими танками где-нибудь в Литве…
        - А как, интересно, они должны это делать? «Мехбригада» готовилась нами в условиях строгой секретности. А если бы я предложил расстрелять или сжечь на камеру хотя бы один танк или БМП, мне бы категорически запретили это делать. Хотя бы потому, что купленные у финнов танки стоили денег. И где теперь эти танки? К тому же наши современные журналисты просто обленились - они, как обычно, скажут, что им нет смысла лезть под пули, а потом они просто надергают кадров из Интернета…
        - Жаль. Так что вы намерены делать, Фрэнк?
        - Отдавайте приказ об авиаударе. А я буду действовать имеющимися силами - пошлю вслед за «мехбригадой» часть сил приданного мне механизированного батальона при поддержке вертолетов…
        - Что это за часть?
        - Элемент нашей военной помощи прибалтам в рамках отражения возможной агрессии русских. Считается учебной частью. Танки «Леопард-2А5» и «Леопард-2А6» и БТРы «Боксер». Танковые экипажи - в основном голландцы, мотопехота из местных, плюс офицеры-инструкторы из Германии. Пусть попробуют прорваться в сторону Гродно. А если все действительно сорвалось и большинство людей и техники «мехбригады» уничтожено - отойдут. Можно было бы силами поляков нанести еще один вспомогательный удар из района Августов-Белосток в направлении на Гродно. Но такой удар не планировался даже в качестве запасного варианта, а главные силы поляков сосредоточены севернее - на границе с Калининградом. Ведь в Белоруссии, как вы уже сказали, была запланирована «демократическая революция», а не вторжение…
        - Да, это действительно не планировалось. Так что пока ограничьтесь разведкой боем. И совсем хорошо будет, если белорусы, преследуя наших, войдут в Литву или хотя бы обстреляют ее территорию. Тем более что как только после авиаударов все начнется действительно всерьез, все наши СМИ будут говорить исключительно о коварных русских и их гибридной войне. А там они, глядишь, так или иначе войдут в Прибалтику. Тем более, по последним донесениям, у них там, кажется, опять так называемое «русскоязычное население» бунтует, после того как накануне в Латвии какие-то наши идиоты переехали кого-то танком во время учений.
        - Это мне понятно, - ответил Кирби и спросил: - А что, если русские не войдут в Прибалтику, несмотря ни на что?
        - Как то есть не войдут??! - не понял Дьюсл.
        - А так. Скажите на милость - а на кой дьявол русским сдалась эта Прибалтика?
        - Как это на кой дьявол? Это же наша глобальная стратегия. Прибалты уже лет десять только об этом и говорят!
        - Ага, чтобы мы велись на эти бредни. Защищали их и финансировали. А реально - ну что у них там может быть интересного для русских? Промышленности нет, сельского хозяйства нет, полезных ископаемых нет. Порты? Так русские имеют свои, в той же Калининградской области и под Петербургом. Русскоязычное население? Но это население за все тридцать лет местной независимости отчего-то не торопилось и не торопится менять эстонские, латвийские и литовские паспорта на русские и переезжать в Россию. Что тогда в сухом остатке?
        - Да бросьте, Фрэнк. В Пентагоне и Конгрессе считают, что русские спят и видят, как завоевать Прибалтику. А раз наверху считают именно так, то так оно и есть.
        - Они там много чего считают. И про Прибалтику, и про Польшу. Норберт, вы не думали - а что будет, если русские не будут вести наступательные действия в ответ на удар поляков по Калининграду?
        - Как то есть не будут, а что им останется?
        - Будут действовать в глухой обороне - и все. При этом это будет ничем не прикрытая агрессия со стороны Польши, поддерживаемая нами. С провалившейся попыткой убийства белорусского президента и авиационными ударами по русской и белорусской территориям. И как мы будем выпутываться из этого дерьма при подобном раскладе?
        - Да бросьте, Фрэнк, что за пессимизм, право слово. Русские все равно ничего и никому не докажут. А ярлык агрессоров к ним прилип уже давно, ведь, согласно опросам, не менее 60 % населения США до сих пор думает, что это именно они развалили Украину.
        - Шестьдесят процентов? А почему не девяносто восемь? Бумага все стерпит.
        - Да ладно вам, не цепляйтесь к деталям.
        - Детали - это главное. И я действительно начинаю думать, Норберт, что мы все упустили что-то серьезное, где-то между Вьетнамом и минетом в Овальном кабинете…
        - Все шутите? Ладно, хватит уже разговоров. Запускайте свой «План Б».
        - Это приказ?
        - Да, действуйте, - подтвердил Дьюсл, мысленно поразившись, что Кирби вдруг в одночасье стал каким-то осторожным и меркантильным.
        - Хорошо. Если что-то узнаю - сразу же свяжусь с вами, - ответил Кирби и отключился.
        На экране монитора опять возникла заставка с американским гербом.
        Едва закончив этот диалог, генерал Дьюсл тут же вызвал польского министра обороны.
        Следовало немедленно провести расширенное заседание «Группы Стратегического Планирования НАТО» с участием поляков и начинать развертывание рабочей группы и группы связи и взаимодействия.
        Все начиналось всерьез.
        Действие 2. Война по-европейски
        НЕБО НАД ЗАПАДНОЙ ГРАНИЦЕЙ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ. 4 ИЮНЯ. 15.30 - 17.50.
        Закодированная как операция Punish Sword, запланированная заранее серия натовских авиаударов началась в 15.40 по местному времени, а через два с небольшим часа все уже закончилось. Результат произошедшего был, мягко говоря, не очевиден и не вполне ясен даже самим организаторам из числа командования НАТО.
        Изначально «Карающий Меч» рассматривался как устрашающе-демонстративная акция, и задействованные в операции силы были, в общем, невелики. Хотя сейчас у США и НАТО в принципе не было крупных авиационных сил - времена глобального противостояния 1980-х с их многими тысячами боевых самолетов и вертолетов канули в Лету, достаточно вспомнить, что у главного «мирового жандарма», а именно армейской авиации США, сейчас было в наличии всего 730 боевых вертолетов «Ан-64» «Апач», из которых было реально боеспособно не более 60 - 70 % (и это на все многочисленные фронты, где сейчас «отстаивали свободу и свой образ жизни» американцы), а у англичан - всего 50 «Ан-64», большая часть из которых торчала в Афганистане и Ираке. В любой горячей точке «сеятели демократии» сейчас обходились в лучшем случае десятками боевых самолетов и вертолетов - вот и сейчас из почти 200 прибывших в Польшу якобы для учений самолетов и вертолетов НАТО больше половины были транспортными и прочими вспомогательными. Впрочем, как им казалось до сегодняшнего дня, этого всегда вполне хватало.
        Наземная операция против Беларуси изначально на данном направлении не планировалась, поскольку считалось, что пилоты НАТО всего лишь «помогают оппозиционерам свергать диктатора». Но это были уже устаревшие данные - «диктатор» остался жив, и все нити управления государством не были им потеряны. Более того, ВВС НАТО надеялись, что те самые «оппозиционеры» смогут помочь им, хотя бы обесточив в момент начала налетов некоторые военные объекты (например, авиабазы) по ту сторону границы. Но ничего подобного сделано не было, и солидные средства оказались потрачены даром.
        Единственное, в чем не ошиблись аналитики НАТО, - атаке действительно подверглось государство, чьи ВВС и ПВО не были в полной мере отмобилизованы и боеготовы. Сказались десятилетия неопределенности, когда белорусские военные то проводили совместно с ВС РФ крупные учения, то в очередной раз объявляли о своей «европейскости» и партнерском добрососедстве с той же Польшей - зарубежным наблюдателям иногда казалось, что белорусы выполняют то, что им приказывает та самая левая нога из русской поговорки. Обновлять или массово модернизировать боевую технику белорусы тоже не особо торопились.
        Если бы с утра 4 июня все пошло по изначальному плану, ВВС НАТО бомбили бы охваченную «очистительным хаосом всепобеждающей демократии» страну, которая вряд ли вообще была бы способна сопротивляться. Увы, этот план дал сбой, но, тем не менее, поднять по тревоге и привести в полную боевую готовность ВВС и ПВО Беларуси за какие-то восемь часов, прошедших с момента начала событий в Гродно, минским штабам не удалось, тем более что ВС РФ в этот момент усиленно готовились к следующему акту начавшейся пьесы на Калининградском направлении. Впрочем, кое в чем восточные соседи, которые теперь «командовали парадом», помогли белорусам, и натовские пилоты успели в полной мере почувствовать это на своей шкуре за последние полтора часа.
        Целями для «Карающего Меча» были назначены основные авиабазы ВВС Беларуси, объекты ее системы ПВО и места постоянной дислокации сосредоточенных на западной границе частей ВС РБ.
        На задание пошли двенадцать ударных групп. Выделять отдельные силы для прикрытия ударных самолетов было сочтено нецелесообразным. В конце концов, противник считался слабым и деморализованным (по крайней мере частично), и все участвовавшие в налетах истребители-бомбардировщики несли для самообороны ракеты «воздух-воздух» и после сброса основной боевой нагрузки вполне могли вести воздушные бои.
        Для НАТО это был беспрецедентный масштаб действий авиации на данном театре аж с 1999 г., поэтому для базирования пришлось задействовать все наличные аэродромы в восточной и центральной частях Польши: Ласк, Минск-Мазовецки, Варшава, Радом и Лежница. Всего в воздух было поднято 18 польских «F-16C» из 10-й аэ ВВС Польши с авиабазы Ласк, 20 «Миг-29» из 1-й аэ ВВС Польши с авиабазы Минск-Мазовецки. Кроме того, в состав ударных групп вошли 8 американских «А-10А» (самолеты базировались на Ласк), 12 немецких «Еврофайтеров» из 31-й эскадры тактических истребителей германских Бундеслюфтваффе «Бельке» и 5 новейших, едва-едва освоенных и недавно полученных 31 Второй аэ Королевских ВВС Нидерландов «F-35А» (командование НАТО с подачи фирмы-разработчика очень настаивало на обкатке в боевых условиях этих новейших самолетов, но несколько боеготовых машин этого типа имелось в наличии только у голландцев), временно базировавшихся на авиабазе Радом. Также из-за нехватки ударных самолетов для поражения ближних целей использовали 28 боевых вертолетов АН-64D «Апач-Лонгбоу» из 34 вертолетов этого типа, переброшенных в
Польшу (6 из них были британскими WAH-64D из 7-го полка армейской авиации, остальные принадлежали армии США, а именно бригадам армейской авиации из состава 1-й и 3-й американских моторизованных дивизий, накануне удара большинство АН-64D было переброшено из Радома, Варшавы и Лежницы на временные полевые площадки). Кроме того, НАТО задействовало для «Карающего Меча» 42 ударных БПЛА «MQ-9».
        Характерно, что на всех американских А-10А и АН-64D опознавательные знаки были закрашены, а экипажи имели документы сотрудников ЧВК или работающих в польской армии инструкторов - часть пилотов и операторов вообще были поляками, накануне переученными на этот тип вертолетов. США пока не хотели афишировать себя в качестве главного вдохновителя и организатора. Именно поэтому в Польшу не перебрасывались ударные «F-15» ВВС США (а такие типы самолетов, как «F-22» или «B-2», не задействовались в «Карающем Мече» из-за своего малого количества и слишком высокой стоимости), хотя в Познань на случай восполнения возможных потерь польских ВВС был переброшен десяток дополнительных «F-16C» и «F-16D» ВВС США, но непосредственное участие в авиаударах на этих машинах американских экипажей планами не предусматривалось. Еще два десятка американских «F-16C/D», готовых к быстрой переброске в Польшу, находилось на авиабазах США в Германии.
        Немецкие и прочие европейские летчики подобную американцам конспирацию не соблюдали, но заучили наизусть на случай поражения средствами ПВО и падения на территории Беларуси легенду, согласно которой все они в момент своего боевого вылета всего лишь «участвовали в учениях Anakonda-2020 и потеряли ориентировку». На кого была рассчитана эта чушь - неизвестно. В такое могли поверить разве что «стопроцентные европейцы».
        Ударные самолеты должны были прикрываться шестью немецкими и шестью итальянскими «Торнадо» ECR из 1-й эскадрильи 51-й эскадры «Иммельман» Бундеслюфтваффе и 154-й авиагруппы итальянских ВВС соответственно. Переброшенные в Варшаву и Познань «Торнадо» должны были выполнять функции РЭБ и подавить вражеские РЛС пусками УР AGM-88 HARM. Кроме того, по белорусским объектам было выпущено 35 крылатых ракет, 15 из которых ушло с все еще недостроенного позиционного объекта ПРО США в Слупске, еще RGM/UGM-109E «Томагавк» выпустил эсминец ВМС США «Дональд Кук», в момент пуска находившийся в Балтийском море восточнее острова Рюген, на пересечении территориальных вод Германии и Польши.
        Еще при подлете к границе с РБ экипажи ударных машин зафиксировали работу вражеских средств РЭБ, из-за которых стала весьма неустойчивой радиосвязь, и в большинстве случаев стало невозможным точное наведение на цели «умных боеприпасов», а на самолетах некоторых ударных групп вышли из строя и БРЛС. Было совершенно понятно, что натовские средства РЭБ в данном случае оказались бесполезны, а сами авиаудары не являются сюрпризом для противника. Но начиная с 1999 г. подобные мероприятия проводились НАТО в условиях пропагандистской шумихи, а противника, который всегда считался слабым, пугали подобными авианалетами заранее. Так что никто не удивился.
        Пилоты немецких и итальянских «Торнадо» ECR в таких условиях просто не смогли толком обнаружить объекты для своего удара. Только три экипажа (один итальянский и два немецких) произвели пуски ракет HARM «предположительно» по РЛС противника. После этого едва успевшие пересечь границу экипажи «Торнадо» были отозваны на аэродромы базирования. При этом у одного итальянского экипажа произошел пожар правого двигателя с последующей остановкой левого. В итоге лейтенант Ротолло и капитан Морели были вынуждены катапультироваться из своего, падавшего на поле в районе Гнезно «Торнадо». Ротолло отделался царапинами, а Морели получил компрессионные переломы обеих ног. Еще один немецкий «Торнадо» ECR, вынужденный выполнять аварийную посадку в аэропорту Варшавы с частично отказавшим электрооборудованием (предположительно отказ стал следствием работы системы РЭБ противника), выкатился за пределы ВПП, подломал шасси и теперь требовал капитального ремонта (экипаж в составе лейтенантов Рюте и Кирхейма не пострадал). Для ВВС НАТО это были первые, но не последние потери этого дня.
        Примерно через час, когда большинство вернувшихся с задания ударных самолетов приземлилось на аэродромах базирования и по инстанциям с мест пошли «доклады о проделанной работе», офицеры и генералы развернутого в Варшаве штаба «Рабочей Группы Стратегического Планирования НАТО» серьезно задумались.
        По донесениям пилотов, получалось, что в условиях отсутствия элемента внезапности авиаудары, с одной стороны, были более чем успешны с точки зрения нанесенных противнику потерь, а с другой стороны, мало что дали в плане подавления ВВС и ПВО РБ и глобального подрыва белорусского военного потенциала. Собственно, достижение внезапности в данном случае и не планировалось, поскольку это считалось «ударам возмездия в ответ на подавление белорусскими властями мирных выступлений местной демократической оппозиции и нанесение ВС Беларуси артиллерийских и авиационных ударов по скоплениям и тренировочным лагерям оппозиции на территории Польши и Литвы».
        Такая хитрая формулировка (в которой впервые упоминались некие «тренировочные лагеря оппозиции» на сопредельной территории, а значит, становилась очевидной роль стоявших за спиной этой самой «оппозиции» кукловодов) позволяла замолчать многое, кроме самого главного - ожидаемого результата все-таки не было.
        После очередного пролета над районом американских спутников (спутника оптико-электронной разведки КН-93 и спутника фоторазведки КН-184) в НАТО наконец смогли проанализировать потери, и свои, и чужие.
        Из 42 ударных БПЛА «MQ-9» семь сразу же вернулись из-за неполадок по причине отказов матчасти и работы вражеской РЭБ, а из оставшихся тридцати пяти бомбы Мк.82 (другие варианты боевой нагрузки в этом случае не использовались) на запланированные цели смогли сбросить только восемь. Остальные, судя по всему, отбомбились куда попало. При этом десять «MQ-9» было сбито, еще с восемью была потеряна связь, то есть потери составили 18 БПЛА - более половины.
        Из 18 польских «F-16C» над территорией Беларуси было сбито 4, о судьбе пилотов - поручиков Опалиньского и Бартельского, а также капитанов Фримана и Журавской - не было известно ничего (как позже выяснилось, живыми в плен к ВС РБ попали только поручик Яцек Опалиньски и капитан Ядвига Журавска, остальные два пилота погибли), еще один «F-16C» был подбит, и его пилот, капитан Дзенсикевич, благополучно катапультировался из-за остановки двигателя, не дотянув тридцати километров до авиабазы Ласк. Еще два «F-16C» были повреждены настолько, что требовали среднего и капитального ремонта. Из 20 «Миг-29» было сбито 6 (два пилота, поручик Скувиот и капитан Ягушевич катапультировались над территорией Польши и остались живы, поручики Штейр, Гинсберт, Малецкий и капитан Франковский, сбитые над территорией РБ, как оказалось, погибли). Пилоты польских «F-16C» и «Миг-29» отмечали, что потери они понесли не только от наземных ЗРК, но и в воздушных боях. Реально наземная ПВО РБ сбила 2 «F-16C» и 2 «Мига-29» (половину - С-300, половину ЗРК ближнего действия - «Буки», а также «Тунгуски» и «Шилки»), остальных сбили
белорусские «Су-27» и «Миг-29» (позже выяснилось, что один «F-16C» и один «Миг-29» сбили российские «Су-30»).
        Из 8 А-10А сбито 2, причем один вместе с пилотом, подполковником ВВС США Кадисом, упал на территории Беларуси, пилот катапультировался и попал в плен, пилот второго А-10А, майор Уишер, погиб при неудачном катапультировании в пяти километрах западнее польского Любартова.
        Из 12 немецких «Еврофайтеров» было сбито два. Обер-лейтенант Разковски погиб вместе с самолетом над территорией РБ, капитан Гебауэр сумел перетянуть в Польшу и катапультировался из своего истребителя, у которого начала разрушаться хвостовая часть, в нескольких километрах восточнее Браньска, отделавшись переломом руки. Еще один «Еврофайтер» был поврежден очень серьезно (требовал капремонта) и два - легко.
        Но самым поганым и неожиданным для командования НАТО обстоятельством стала потеря над территорией Беларуси новейшего «F-35А» из 31 Второй аэ Королевских ВВС Нидерландов. В 16.01 по местному времени его пилот, майор Ван дер Меерстр, перестал выходить на связь. Другие голландские пилоты предположили, что Меерстр был сбит белорусскими «Су-27». Реально его сбили восточнее г. Пружаны два российских «Миг-31БМ», специально наведенных на этого «редкого зверя». А уже три часа спустя обломки F-35A и тело пилота вместе с почти не поврежденным «виртуальным шлемом» HMDS были в России. Два «F-35А» вернулись из-за неполадок с той самой нашлемной системой HMDS, еще один был поврежден близким разрывом ракеты «воздух-воздух», т. е. реально у 31 Второй аэ Королевских ВВС Нидерландов в Польше после первого вылета остался всего один боеспособный «F-35А»! На координатора операции со стороны Королевских Вооруженных Сил Нидерландов генерала Ван Геена (которому теперь предстояли неприятные разборки с взбешенными случившимся генподрядчиками из корпорации «Локхид-Мартин») было жалко смотреть.
        Из 28 вертолетов АН-64D, атаковавших ближние цели у границы РБ, было потеряно 6, причем, по докладам пилотов, 3 было сбито истребителями противника (отличился капитан 61-й истребительной авиабазы ВВС РБ Микулич, сбивший на своем «Миг-29» два «Апача»). При этом перетянуть через границу и совершить аварийные посадки в Польше удалось только двум экипажам капитана МакКивера и майора Аллена из армейской авиации США. В погибшие записали английский экипаж сержанта Лэмберта и смешанные (операторами на этих вертолетах были поляки) экипажи капитанов Батта, Биллингтона и Уэлрайт. Правда, как потом выяснилось, капитан армейской авиации США Эллисон Уэлрайт со своим оператором хорунжим Панеком остались живы и попали в плен к белорусам. Пилоты и операторы «Апачей-Лонгбоу» доложили, что из-за помех, вызывавших сбои в работе прицельных и навигационных систем, они не могли «работать оптимально», а некоторые экипажи и вовсе признали в своих рапортах, что «действовать в условиях не подавленной ПВО противника на вертолетах данного типа в дневное время невозможно». После всестороннего анализа попытка действовать на
АН-64D днем, да еще и в условиях интенсивного воздействия РЭБ противника, была действительно признана ошибочной, но никаких оргвыводов не последовало.
        Из выпущенных по целям в Беларуси крылатых ракет до места назначения тоже дошли далеко не все. Не менее 4 ракет из числа выпущенных из Слупска упали или самоликвидировались из-за различных отказов над территорией Польши. В результате взрыва одной из RGM/UGM-109E был разрушен жилой дом на окраине Квидзына, погиб один и было ранено пять гражданских лиц, в том числе двое детей. Еще не менее 8 «Томагавков» было сбито белорусской ПВО при содействии ВКС РФ, а точность попадания оставшихся оставляла желать лучшего.
        Разумеется, кураторы «Карающего Меча» поспешили доложить наверх, в Брюссель и Пентагон, о своих замечательных успехах. По отчетам выходило, что в результате авианалетов было уничтожено до сотни белорусских самолетов и вертолетов, не менее 200 единиц бронетехники, несколько сотен автомашин и десятки комплексов ПВО, от мобильных до С-300. Свои безвозвратные потери пресс-служба «Группы Стратегического Планирования НАТО» оценила в два сбитых самолета и четыре вертолета, добавив в конце строчку о том, что «подсчет и анализ потерь продолжаются».
        Реальность, как обычно, довольно сильно расходилась с отчетами натовских сказочников. При пролете разведывательных спутников над данным районом были зафиксированы кое-какие пожары на территории некоторых белорусских авиабаз и воинских частей, но фатального характера разрушений тех же ВПП или аэродромных построек из космоса не просматривалось. Тем не менее, начальство из «Группы Стратегического Планирования НАТО» не нашло причин усомниться в правдивости докладов своих пилотов.
        На самом деле потери, конечно, были, но не столь серьезные.
        Наиболее пострадала 116-я бомбардировочная авиабаза «Рось», которую натовские аналитики сочли наибольшей угрозой в случае продолжения боевых действий. По этой авиабазе отработали 6 натовских истребителей-бомбардировщиков, а кроме того, на саму авиабазу и ее окрестности упало 7 «Томагавков» - явно многовато. Так или иначе, на 116-й бомбардировочной авиабазе ВВС РБ было уничтожено 8 бомбардировщиков «Су-24М», 2 «Су-24МР» и хранилище ГСМ. Правда, 8 из 10 уничтоженных «Су-24» находились в момент удара в ТЭЧ авиабазы, в процессе или в ожидании ремонта различной степени сложности.
        61-я истребительная авиабаза ВВС РБ в Барановичах потеряла 3 уничтоженных на стоянках «Миг-29», 1 «Су-27» и одну из аэродромных РЛС, 206-я штурмовая авиабаза в Лиде - 3 «Су-25», а 181-я вертолетная авиабаза в Пружанах - 3 «Ми-24» и 9 «Ми-8» (половина из которых были на момент удара неисправны). В воздушных боя ВВС Беларуси потеряли 3 «Миг-29» (сбиты «Еврофайтером», «F-16C» и «Миг-29»), один «Су-27» (вначале предполагалось, что он был сбит голландским «F-35А», но позднее выяснилось, что победу одержал «F-16C» из 10-й аэ ВВС Польши с помощью ракет AMRAAM, причем пилот «F-16C» поручик Бартельский был сбит сам и погиб в ходе этого же боя) и один штурмовик «Су-25», который пара польских «Миг-29» подловила в момент посадки в Лиде.
        Сухопутные войска ВС Беларуси безвозвратно потеряли при авианалете 8 танков, 20 БМП и БТР, более 50 автомашин, несколько САУ и ЗСУ. В ПВО РБ пострадали только два дивизиона С-300 в районах Бреста и Волковыска (там были уничтожены три пусковые установки и одна РЛС наведения) и один дивизион 9К37 «Бук», находившийся на марше в районе Жабинки и потерявший в результате авиаудара одну пусковую установку и две ТЗМ.
        Всего ВС Беларуси потеряли при налете 89 человек убитыми, ранения получили более 200 военнослужащих. При этом натовские «точечные удары», как обычно, накрыли несколько десятков гражданских объектов. В частности, на автодорогах в районах постоянной дислокации частей ВС РБ натовские пилоты атаковали практически любые автомашины, особенно грузовые. В итоге в первых сводках уже говорилось о более 50 убитых и не менее 100 раненых гражданских лицах.
        Но главные сюрпризы для НАТО начались уже после окончания этих авиаударов.
        Во-первых, одновременно с авиаударами началась невероятная по своей мощи сетевая атака на серверы всех военных структур Западной Европы и Северной Америки, затруднившая связь и управление и изрядно добавившая головной боли командованию НАТО. Разумеется, данная атака была сразу же признана «происками Кремля».
        Во-вторых, НАСА сообщила, что был неожиданно потерян контакт с американскими разведывательными спутниками КН-93 и КН-184. Сначала это сочли за неполадки, вызванные той самой сетевой атакой (оба спутника были не особо новыми), но спустя сутки выяснилось, что оба аппарата отсутствуют на заданных орбитах - вместо них там обнаружились, культурно выражаясь, «фрагменты». Это сочли за подозрительно «своевременное» неблагоприятное стечение обстоятельств, вызванное метеоритами или чем-то аналогичным. В Пентагоне не знали, что на самом деле спутники были уничтожены в результате испытательного пуска по реальным целям новейших российских противоспутниковых ракет 20М1 «Раскат» - пуски осуществили две пары «Миг-31БМ», доработанных в процессе модернизации до стандарта «Миг-31Д» ВКС РФ. Ведущими пар были экипажи инструкторов из Липецкого ЦБП подполковников Демина и Жильцова. «Миги» взлетели с аэродрома Большое Савиново под Пермью и осуществили пуски четырех 20М1 из верхних слоев атмосферы, выйдя на предельный потолок. При этом данные действия носили ответный характер - в январе 2019 г. американцы, отрабатывая
один из элементов своей ПРО, сначала вывели из строя пролетавший над Аляской российский метеорологический спутник, а затем, в сентябре того же года, при аналогичных испытаниях уничтожили спутник военного назначения, принадлежавший КНР. Характерно, что руководство США тогда не сочло нужным даже проинформировать «мировую общественность» про оба эти эпизода. На подготовку и запуск пары новых спутников взамен потерянных теперь могли уйти месяцы, перенастройка с последующим изменением параметров орбит каких-либо действующих разведывательных спутников, по самым скромным подсчетам, заняла бы дни или недели, и оба эти варианта не были достойным выходом для США и НАТО, тем более что ВКС РФ с помощью все тех же 20М1 могли без особого труда уничтожить любой спутник противника, о чем в Вашингтоне и Брюсселе пока не знали. Увы, новое время, в которое и так слишком много отнюдь не безразмерных военно-бюджетных средств тратилось на довольно сомнительные программы, способные принести какую-то выгоду минимум лет через двадцать пять - тридцать, диктовало соответствующие условия. А это означало, что пока натовцы могли
наблюдать за зоной начатого ими конфликта со спутников, чьи рабочие орбиты пролегали довольно далеко от Беларуси и Прибалтики (то есть из-за линии горизонта), либо с «космических аппаратов двойного назначения», а все это еще больше усложняло целеуказание и связь.
        Еще одним неприятным моментом стало заявление Президента РФ, распространенное по официальным каналам во второй половине дня 4 июня. В нем говорилось о том, что Минобороны РФ оставляет за собой право уничтожать любую боевую технику, задействованную в агрессивных и ничем не спровоцированных действиях против связанной договором о совместной обороне с РФ Беларуси, в том числе и на территории третьих стран, прямо не вовлеченных в возникший конфликт. После этого заявления правительства Германии и Франции запретили не только базирование, но и пролет через свою территорию самолетов, участвующих в конфликте стран НАТО. Кроме того, немцы и итальянцы тут же поставили вопрос о целесообразности участия своих ВВС в том, что пока все еще продолжало считаться учениями НАТО Saber Strike-2020 и Anakonda-2020. После данного заявления эсминец ВМФ США «Дональд Кук» быстро снялся с позиции и, покинув Балтику, ушел в сторону Северного моря. Благо в НАТО все слишком хорошо знали характеристики новых российских крылатых ракет вроде «Калибра» и понимали, что в случае пуска последних, например, с территории Калининградской
области под ударом может оказаться даже восточное побережье Англии. Последнее накладывало известные ограничения на возможное применение американцами стратегической и палубной авиации. «Стратегам» пришлось бы выполнять пуски над территорией или через территорию все тех же Франции и Германии, провоцируя международные скандалы и ответные действия русских. А кому (прежде всего имея в виду американских избирателей) понравится, если, к примеру, русские подлодки начнут обстреливать крылатыми ракетами базы Стратегического Авиационного Командования США не только в Европе, но и на территории самих США, в рамках этих самых объявленных Москвой «ответных мер»?
        К тому же сейчас крылатые ракеты стоили слишком дорого, и их постоянно расходуемый, в основном на Ближнем Востоке, запас пополнялся крайне медленно - мировой экономический кризис сказывался и на работе ВПК.
        Ну а использование «палубников» ВМС и КМП США в данном конфликте тоже изначально было затруднено. Авианосцам пришлось бы держаться слишком далеко от побережья Западной Европы, вне радиуса действия новых российских крылатых ракет, а значит, летать бы пришлось с дозаправками в воздухе или посадками на «аэродромы подскока» «дружественных стран», которые, как оказалось, выступили резко против этого. Да еще и атаковать при этом не подавленную ПВО, где имелись модернизированные С-300 и еще бог знает что. К тому же авиация флота и КМП США уже который год находилась в глубоком кризисе. Крайне медленно поступавшие на вооружение «чудо-самолеты» «F-35» по-прежнему страдали от конструктивных недостатков, недоделок и прочих «детских болезней» и, не будучи ни хорошими ударными самолетами, ни истребителями для воздушного боя, пока могли действовать исключительно в «тепличных условиях». Вообще, единственными машинами флота США для решения любых задач (от перехвата воздушных целей до РЭБ) в последние полтора десятилетия оставались модификации «Хорнета» F/A-18 (кроме того, морпехи продолжали использовать еще и
«нестареющие вертикалки» AV-8B). При этом старые F/A-18A постепенно списывались по мере выработки ресурса, новые «Супер-Хорнеты» F/A-18N им на замену практически не закупались (все бюджетные средства съедала длящаяся несколько десятилетий программа F-35, уже успевшая превратиться в кошмар для военных США и НАТО), и в этих условиях количество исправных и боеготовых самолетов на палубах американских авианосцев резко сократилось. В отдельные периоды группировка палубной авиации США оказывалась недостаточной даже для решения текущих задач в Ираке и Афганистане - реальных средств для поддержания имперских амбиций оставалось все меньше даже у американцев.
        Тем не менее, в «Группе Стратегического Планирования НАТО» сочли, что авиаудары были вполне удачны, и «на первый раз» для «наказания агрессора» этого, видимо, оказалось достаточно.
        Одновременно в районе Гродно происходили самые интересные события этого дня, от которых зависели все дальнейшие действия сил НАТО в регионе.
        МЕЖДУ ГРОДНО И ПОГРАНИЧНЫМ ПЕРЕХОДОМ ПРИВАЛКА - РАЙГАРДАС НА БЕЛОРУССКО-ЛИТОВСКОЙ ГРАНИЦЕ. 4 ИЮНЯ. ВТОРАЯ ПОЛОВИНА ДНЯ.
        После того как рано утром над дорогой, где-то в стороне Гродно, раздались многократные тяжелые удары (видимо, от разрывов авиабомб), а над лесом в сторону границы, а потом обратно пролетело несколько «Су-25», дальнобойщик дядя Боря Сидоренко окончательно утвердился в понимании того, что вокруг происходит что-то действительно нехорошее. Ноги сами понесли его все дальше в лес, в восточном направлении. Он рассчитывал выйти к идущему на восток от Гродно шоссе и далее на Скидель, Острыну или Щучин, но, похоже, нервотрепка этого утра крайне отрицательно сказалась на умственных способностях Бориса Сидоренко. Сначала он, явно с испуга, залез чуть ли не по колено в какое-то болотце и, как и положено не знающему местности городскому жителю, потратил изрядное время на попытки его обойти. Обойти болотце (а точнее - приличных размеров болото) так и не удалось и пришлось возвращаться в «исходную точку». Затем, проплутав по лесу минимум несколько часов (мобильник при этом не подавал признаков жизни, поскольку разрядился, а наручные часы остановились, поскольку в этой суматохе дядя Боря забыл их завести, а
исправив ошибку, понял, что они теперь врут на несколько часов, поскольку сверить время не было возможности), он понял, что, похоже, заразился болезнью Ивана Сусанина, именуемой «топографический кретинизм», поскольку, судя по всему, сбившийся «внутренний компас» вывел его обратно, на подступы к шоссе, от которого пришлось бежать утром.
        На это указывали очень характерные признаки - где-то в вышине, явно очень далеко, летали самолеты, оставляя на голубом небе светлые инверсионные следы, слева у линии горизонта, над кронами деревьев, к небу поднимались многочисленные черные дымы, также на довольно большом расстоянии (возможно, что на том самом шоссе) гудели моторы. И, судя по звуку, это были не просто автомашины, а что-то помощнее.
        А уставшие от долгой бесцельной ходьбы, гудящие ноги продолжали нести дядю Борю через кусты и заросли куда глаза глядят…
        - Здорово! - неожиданно услышал он над самым ухом. От неожиданности погруженный в свои невеселые мысли Сидоренко аж дернулся и машинально обернулся на голос.
        На небольшой полянке среди кустов слева от него сидели на пнях и поваленном стволе дерева или стояли штук пятнадцать кого-то смутно напоминающих личностей мужского пола с помятыми и небритыми физиономиями. Похоже, они все торчали здесь уже довольно долго, поскольку на поляне успели образоваться несколько свежих кучек мусора из пустых бутылок из-под пива и воды и опорожненных пакетов, еще недавно содержавших чипсы, сухарики и прочую сушеную эрзац-жратву, в обычное время годную только в качестве не особо вкусной закуски.
        Сейчас собравшиеся на полянке личности в основном нервно курили и разговаривали между собой матом. Похоже, истратив весьма скудный, прихваченный с собой второпях запас жратвы и питья, все они начали чувствовать себя более чем неуютно в лесу, где не было шашлычной, супермаркета или ларька. И как можно было понять из их разговоров, курево у собравшихся тоже было на исходе.
        Дядя Боря быстро понял, кто это такие и почему они показались ему знакомыми - на полянке собралась изрядная часть тех самых, таких же, как он сам, дальнобойщиков, куковавших накануне ночью в длинной очереди у треклятого погранперехода Привалка - Райгардас. Вещички водителей в беспорядке лежали на земле, а общее душевное состояние, судя по разговорам, было примерно таким же, как и у самого Сидоренко, - полная прострация и сильный мандраж в коленках.
        Кое-кто постоянно пытался хоть что-нибудь набрать на своих мобилах и особенно витиевато ругался после провала очередной подобной попытки.
        - А мы уж думали, ты того, - усмехнулся Борису шапочно знакомый бородатый водила Виктор Чернов (родом он был откуда-то из Могилевской области), застегивая штаны. Это именно он только что приветствовал появившегося из-за кустов Бориса - судя по всему, в этот момент Чернов отошел за дерево, чтобы отлить в природу немного теплой желтоватой воды из своего организма.
        - Таки не дождетесь, - ответил Сидоренко мрачно и чисто машинально и сделал несколько шагов в сторону центра поляны. Некоторые знакомые шофера меланхолично приветствовали его, хотя никакого интереса к неожиданно появившейся из леса персоне в их глазах не было.
        - Дядя Боря! - вдруг раздался громкий радостный вопль, и из-за одной группки курящих выскочил чертов племянник Веня, явно намеревавшийся обниматься. На него тут же зашикали, но он никого не слушал и рванул навстречу дяде.
        Борис при этом испытал довольно сложные чувства. С одной стороны, он почувствовал сильное облегчение, прямо-таки камень снялся с души - все-таки непутевый родственничек наконец нашелся и был вполне себе жив и здоров, а с другой стороны, если вспомнить то, что было утром…
        Положив на травку свои куртку и сумку, дядя Боря вместо приветствия от души обложил племянника несколькими очень простыми и доходчивыми, но унижающими человеческое достоинство русско-белорусскими словосочетаниями, по слухам, происходившими от татаро-монголов. Впрочем, от этих намеков на свое не вполне человеческое происхождение Веня не перестал улыбаться и действительно полез обнимать дядю.
        - Какого ж это для ты меня не разбудил, утырок? - хмуро поинтересовался дядя Боря, деликатно освобождаясь от родственных объятий. - Я там в первый момент, после того как глаза разлепил, чуть в штаны не наделал!
        - Так мы все чуть не обосрались. Когда на погранпункте вдруг шмалять начали, я давай тебя трясти, - начал смущенно оправдываться племянник. - Но ты никак не хотел просыпаться, только ругался сквозь сон и требовал, чтобы я отвалил от тебя. А потом впереди кто-то вдруг заорал, что они по машинам стреляют…
        - Да кто это - «они»?!
        - А я что - знаю? Сначала смотрю: на погранпункте свет погас и погранцы с таможней забегали как ужаленные. Потом там пошли какие-то хлопки. Никто не думал, что это выстрелы, это у них, по ходу, были волыны с глушаками или чего-то типа того. А потом у перехода как-то без паузы начали стрелять уже на полную громкость, сперва одиночными, а потом и очередями. А потом эти и появились. Еще темновато было - видел только, что они все в импортном камуфле и с оружием, а морды балаклавами прикрыты. Вот уже после того, как они начали очередями палить, все и побежали в разные стороны.
        - И ты, конечно, тоже?
        - Ну, а как же еще-то? Типа куда все, туда и я. В такие минуты, дядя Боря, вообще ни о чем не думаешь. Ты бы тоже сдристнул за считаные секунды.
        - Молодец какой! Не думает он. Сдристнул он. А вот если бы меня прямо там, в кабине, угрохали, сонного, шальной очередью?
        - Дядь, ну чего ты, в натуре, пенишься, а? Ведь не угрохали же. А вот когда мы к лесу бежали, видели, как двое мужичков из головы очереди упали на бегу. Похоже, что убили их. Ну а потом мы увидели, как по шоссе танки шли. И рванули в лес, от греха подальше.
        - Орлы, а что тут вообще происходит? - спросил Борис, несколько повысив голос и обращая свой вопрос уже не только к стоящему рядом племяннику, но и ко всем остальным.
        Внятно ответить дяде Боре никто не смог. На десять слов, выражающих общую интонацию от текущего момента, приходилось всего одно-два слова, имеющих хоть немного информативный характер, и ничего интересного сверх того, что он успел видеть сам, Сидоренко от товарищей по несчастью не услышал.
        Все видели и слышали примерно одно и то же. Сперва были суета и стрельба на погранпункте - сначала беззвучная, а потом вполне себе громкая и автоматическая. Затем появились вооруженные личности. Эти два момента дядя Боря благополучно проспал. А вот появившуюся потом колонну танков и БМП он уже и сам наблюдал воочию. Причем сумел поделиться с остальными своими догадками насчет фальшивой окраски и неправильных гвардейских знаков этой техники. Остальные удивились, поскольку наблюдали за колонной издалека и таких мелочей, естественно, не рассмотрели. Данная информация вызвала непродолжительную дискуссию, но и только-то. Позднее, по словам племянника и других водителей, в том направлении, куда ушла танковая колонна, на довольно низкой высоте ревели самолеты и рвались бомбы. Видимо, тяжелые, поскольку взрывалось очень сильно, потому что даже здесь землю изрядно потряхивало. Что это были за самолеты - никто не понял. То есть сначала один особо глазастый мэн вроде бы рассмотрел пару набирающих высоту аппаратов, похожих на «Су-27», а чуть позже над шоссе несколько раз пролетели «Су-25», на килях которых
были красно-зеленые белорусские флаги. То есть самолеты явно были свои, и танковую колонну они, похоже, раздолбали основательно. Теперь в той стороне, где была бомбежка, продолжало что-то гореть - поднимающиеся над лесом дымы были в основном оттуда.
        Больше никто ничего сказать не смог, поскольку далее начинались сплошные страшилки и предположения. Никакой конкретной информации не было. Телефоны с самого утра не работали ни у кого. То есть сразу после того, как все началось, два или три шофера успели набрать номера милиции и местного МЧС. Там очень удивились, узнав о том, что происходит на погранпереходе, но не успели толком ничего ответить, поскольку связь разом сдохла и с того момента так и не прорезалась. А у нескольких имеющихся на руках у стихийно собравшихся на лесной поляне дальнобойщиков ноутбуков и планшетников вдруг «очень кстати» иссякло питание. При этом племяш Веня клялся и божился, что свой ноут он накануне точно зарядил.
        В общем, вывод был прост: надо было добираться до ближайшего населенного пункта, где есть обычный телефон, телевидение, радио и какая-никакая власть. Однако одновременно при всем при этом никто не хотел бросать свои машины и груз. Тем более что непосредственно у погранперехода не было никаких взрывов и сейчас в той стороне ничего вроде бы не горело. Так что вариантов дальнейших действий было два - либо идти вдоль дороги в сторону Гродно, либо возвращаться к машинам и коллективно поворачивать оглобли. Однако, если на шоссе накануне действительно пробомбили танки, дорога вполне могла оказаться сильно поврежденной. Тем не менее большинство собравшихся считало, что большая война типа Третьей мировой все-таки еще, видимо, не началась. В ядерную войну верил вообще мало кто из собравшихся на полянке, а если НАТО решило-таки разобраться с Батькой (чем Запад последние пару лет, не переставая, стращал местных граждан) - то где оно, это самое НАТО? С момента стрельбы на погранпереходе прошло уже часов восемь-десять, а никаких войск, ни белорусских, ни натовских, пусть даже в виде отдельных вооруженных людей,
в пределах видимости до сих пор не наблюдалось. Не считая, разумеется, той странной танковой колонны. Никакой «движухи» вокруг после утренней бомбежки тоже не было. Да, самолеты летали, но они были далеко, что даже не позволяло понять - свои они или чужие. Некоторые из собравшихся на поляне утверждали, что слышали отдаленные разрывы бомб уже после налета на шоссе, но как-то не были в этом уверены. Большинство же полагало, что если уж началась какая-никакая война, то должно же в этом случае быть слышно нечто, хоть отдаленно похожее на канонаду, а? Правда, как должна восприниматься на слух артиллерийская канонада, представлял мало кто из компании дальнобойщиков. Но, тем не менее, ее-то как раз и не было.
        В общем, и сидеть дальше в лесу было боязно, и выходить к шоссе не хотелось. Как пелось в известной песне, не было буйного вожака. И Сидоренко, видя это, принял на себя обязанности стихийного «лидера масс» - ему до омерзения надоело болтаться по лесу и сильно хотелось есть и пить.
        - Мужики, а какого же тогда сидеть? - спросил дядя Боря у остальных. - По-моему, надо возвращаться к машинам!
        И, подняв свои вещи первым, сделал несколько шагов в сторону шоссе. За ним ринулся племянник.
        Остальной народ загудел, оценивая промеж собой перспективы этого самого возвращения.
        В этот момент в небе возник какой-то новый звук - звенящий гул и свист.
        Дядя Боря невольно пригнулся. Кое-кто на поляне предусмотрительно залег, но это было явно излишне.
        Низко над лесом прямо над их головами в сторону границы с Литвой прошли два вертолета «Ми-24», в знакомом камуфляже, с красными звездами и красно-зелеными белорусскими флажками на кожухах двигателей. Висящие на пилонах НАРы указывали на то, что происходит действительно что-то серьезное - похоже, вертолетчики что-то высматривали на земле. Но вряд ли их сейчас интересовали дальнобойщики.
        - Может, какой знак подадим? - спросил кто-то из числа особо умных. - Дымом или еще как-нибудь?
        - Да? - возразили ему сразу несколько недовольных голосов. - Мудило грешное! А если они возьмут и пальнут прямо по твоему знаку? Сиди, сволочь, и не рыпайся!
        Между тем шум вертолетов удалился в сторону погранперехода, а потом его было слышно, но куда слабее, и звук удалялся уже в обратном направлении. Вертолеты явно вернулись, но пошли западнее, над другой стороной шоссе.
        - Ну и что это такое было? - спросил дядя Боря.
        - А я знаю? - стереотипно ответил за всех племянник.
        Немедленно возникла стихийная дискуссия на тему того, что раз вертолетчики никуда не стреляли и по ним тоже не стреляли - значит, здесь безопасно.
        - Ну тогда пошли, чего ждем! - вторично возгласил дядя Боря и двинулся прежним курсом. За ним последовал Вениамин, а следом и остальные - редкой цепочкой, трусливой походкой сильно напуганных людей, готовых в один момент разбежаться в разные стороны.
        Тем не менее, любопытство, а где-то и жадность все-таки взяли верх над инстинктом самосохранения.
        Примерно через полчаса они вышли к обочине шоссе. Дорога была пустынна, а ее покрытие в пределах видимости повреждений не имело. Попытка определиться показала, что они все удалились достаточно далеко на юго-восток - погранпереход был километрах в четырех-пяти за поворотом, справа от них. В той стороне просматривались крайние грузовики из хвоста ночной очереди. А за поворотом слева относительно недалеко от них что-то горело, а если точнее - догорало.
        - Пошли, что ли, поглядим? - предложил дядя Боря, кивнув в сторону дыма и поворачивая влево.
        За ним следом пошли племянник и человек пять водителей из числа особо любопытных. Большинство же рвануло скорым шагом по обочине вправо, в сторону погранперехода и своих покинутых грузовиков.
        Когда группа смельчаков (или придурков?) во главе с Сидоренко и его племянником миновала поворот, перед ней предстала невиданная доселе картина.
        Полотно шоссе было истыкано воронками, проломами и трещинами разного размера, под ногами хрустели песок, куски асфальта и металлические осколки. Про себя Борис отметил, что проехать через этот участок груженым фурам будет довольно затруднительно, поскольку придется объезжать весь этот разгром по обочине, тем более что на обочине тоже наличествовало несколько свежих воронок.
        На черном от копоти асфальте среди воронок лежало штук шесть трупов, похожих на грязные пятнистые серо-песочные мешки, - все в разгрузках и балаклавах, под некоторыми на асфальте запеклись глянцево отблескивающие пятна. Пара покойников, кажется, была не целиком - у одного не просматривалось головы, а еще два фрагмента были слишком мелкими, словно одно или два тела разорвало напополам. Здесь же валялись стволы убитых.
        Кто-то, кажется Вениамин, издал громкий, идущий прямо из глубин организма икающе-рыгающий звук. Дядя Боря обернулся. Слава богу, что они давно ничего не ели - племянник стоял с выпученными глазами и широко открытым ртом, выдавая холостые рвотные спазмы. Но блевать ему было явно нечем.
        Дальше на дороге, за трупами, обнаружился тот самый источник дыма. Точнее, источников было три. Обгоревший до черноты, слишком низко осевший над землей танк Т-72 с повернутой влево башней, со скособоченным, опущенным максимально вниз стволом орудия и откинутой плитой, закрывающей МТО. Чуть дальше просматривались две БМП-1, которым повезло куда меньше. Одна из боевых машин пехоты, у которой больше не было ни башни с крышей боевого отделения, ни задних створок для выхода десанта, догорала - внутри, как в угасающем костре, светились малиновые огоньки раскаленного металла. Вторая БМП лежала на боку, демонстрируя дальнобойщикам продырявленное в нескольких местах днище - фрагменты ее ходовой части расшвыряло метров на пятьдесят вокруг. Похоже, здесь имело место прямое попадание.
        - Ну ни хрена ж себе… - только и сказал дядя Боря, озирая это побоище.
        Остальные сгрудившиеся за его спиной шофера молчали, держа паузу.
        Все они еще не знали, как им всем повезло, ведь одна группа уцелевших «оппозиционных мехбригадовцев» из семи человек в этот момент отходила к литовской границе как раз практически через то место, где накануне прятались водители. Но они вовремя ушли оттуда, буквально минут за пятнадцать-двадцать. А при встрече обозленные наемники могли запросто перестрелять если не всех, то многих или взять кого-то из дальнобойщиков в заложники. Однако этого могло и не случиться - сейчас у наемников не было связи со своими, и они всемерно соблюдали маскировку, ведь это именно их искали вертолеты…
        - Может, пока соберем стволы? Им уже ни к чему… - предложил мелкий и пузатый шоферюга со смешной фамилией Щуб.
        - А оно тебе надо? - поинтересовался дядя Боря. - Ты имей в виду, что, если вокруг все-таки происходит нечто вроде войны, на всех дорогах уже стоят армейские и милицейские блок-посты и тебя, такого умного, остановят и обшманают на первом же из них. А потом неизвестно - просто сядешь ты за этот, подобранный на дороге ствол на положенное количество лет или тебя просто отведут в кусты и шлепнут.
        - Это за що? - искренне возмутился Щуб.
        - А для профилактики, - пояснил дядя Боря. - Просто по законам военного времени.
        Щуб хотел что-то возразить, но откуда-то из-за догорающей техники со стороны Гродно послышался шум моторов. Стало понятно, что затея с собиранием оружия умерла на корню. Через пару минут шум моторов материализовался в виде двух появившихся за дымом бронетранспортеров. Это были обычные для белорусской армии зеленые БТР-80 с трехзначными белыми номерами на броне. Задняя «восьмидесятка» притормозила, а головной БТР, пулеметная башня которого слегка провернулась в сторону стоявших на дороге водителей (дяде Боре от этого сразу же стало нехорошо), прибавил скорость и, объехав по обочине чадящую на дороге технику, остановился напротив дальнобойщиков. С лязгом открылись бортовые люки, и на дорогу посыпались вооруженные солдатики в стальных касках, бронежилетах и белорусском, похожем на старый российский армейском камуфляже.
        - Всем стоять!! Руки вверх!! Никому не двигаться!! - первым делом заорали на разные голоса солдатики, полукольцом окружая водителей. Те не предпринимали попыток к бегству и, поставив вещички на землю, послушно подняли руки вверх.
        - Кто такие??! Документы!! - продолжали орать солдатики.
        Шофера все так же послушно полезли в карманы за паспортами и проездными документами.
        По крайне напряженным лицами вояк и дрожащим в руках солдатиков АК-74 было понятно, что они отчего-то сильно напряглись и в случае чего готовы начать стрельбу направо и налево. Интересно, с чего бы это вдруг? Тот же дядя Боря прежде никогда не видел военнослужащих родной белорусской армии в столь возбужденном состоянии.
        Между тем из БТРа вылез пулеметчик с ПК, а за ним - плотный, невысокий офицер угрюмого вида в практически таком же, как у солдат, камуфляже, но без каски и бронежилета, с одной большой звездочкой на клиновидных погонах.
        - Вот, товарищ майор! - передал ему пачку шоферских паспортов один из бойцов, выглядевший чуть постарше остальных, похоже, сержант.
        - Вы вообще кто такие и что здесь делаете? - раздраженно поинтересовался майор, и его загорелое лицо стало суровым. Бегло и без особого интереса просмотрев паспорта, он вернул документы дяде Боре.
        - Шофера-дальнобойщики, как в той песне, - ответил Сидоренко. Остальные водители молча разбирали документы, а солдатики между тем продолжали держать их на прицеле.
        Халтурил только пулеметчик, пока поставивший свою дуру на травку. Было видно, как из второго БТРа тоже вылезли солдаты: они рассыпались по обочинам дороги и, похоже, начали искать - что-то или кого-то.
        - Ну и откуда вы здесь, пиджаки? - еще раз поинтересовался офицер, сдвинув свой камуфляжный кепарь на затылок и слегка смягчив тональность разговора.
        - Так с погранперехода, товарищ майор, - опять ответил за всех дядя Боря. - Вчера вечером литовцы закрыли границу, и мы все тут застряли, бляха медная. А с утра пораньше вдруг появились вот эти…
        И он кивнул на трупы.
        Шофера за спиной дяди Бори нечленораздельно загалдели, подтверждая его слова.
        - Понятно, - сказал майор и сделал своим подчиненным успокаивающий знак рукой. Солдатики опустили автоматы и несколько расслабились.
        - Вы вот что, - продолжал майор. - Вот этих, таких же, как те, что на дороге лежат, только живых, вы здесь, часом, не видели?
        - Да вроде нет, бог миловал… Товарищ майор, а что вообще происходит?
        - А вы что - не в курсе? - искренне удивился майор, посмотрев на шоферов сочувственно, словно на полных полудурков.
        - Да нет, откуда. У нас же телефоны не работают. Считай, с самого утра сдохли.
        - Ну вы, блин, даете, мужики. Вокруг такое происходит, а вы ни сном ни духом. Хотя мы и сами пока мало что знаем. Нас вот шесть часов назад по тревоге подняли, с тех пор и колесим по дорогам да лес прочесываем. И пока что получается так - Батька рано утром ехал в Гродно, собирался открывать тамошний фестиваль. Ну и они напали на его кортеж. Вроде бы пытались грохнуть самого и одновременно устроить майдан в Минске.
        Шофера при этих словах издали нечленораздельный то ли вопль, то ли выдох удивления.
        - «Они» - это кто? - осторожно поинтересовался дядя Боря.
        - Кто-кто… Да если бы я знал! Конь в пальто, мля. Говорят, что якобы наши местные «оппозиционеры». Но, по-моему, это никакая не оппозиция и даже не поляки. Судя по тому, что мы в Гродно видели, - это явно спецназ работал.
        - Чей спецназ?
        - Ты, мил человек, дурачком-то не прикидывайся, натовский, ясный перец.
        - И что? - уточнил дядя Боря, внутренне холодея.
        - Что-что… Вроде как сорвалось у них. Болтали, что из Москвы в последний момент успели предупредить и свой спецназ прислали. Батька ранен, но жив, он уже по телику и по радио к народу обращался прямо из больничной палаты. В Гродно, похоже, был крутой замес, почти всех ихних уже положили, но и они, суки, оттянулись на славу - до буя случайного народа перебили, когда поняли, что ни хрена у них не вышло, и решили из города прорываться. А сейчас передавали, что поляки, а с ними вроде бы и прочее НАТО атаковали все наши авиабазы и позиции средств ПВО. Вот такие дела.
        - С какой это стати? - высказался кто-то из-за спины дяди Бори.
        - Да якобы в отместку за «подавление выступлений демократической оппозиции». Так американцы говорят.
        - Так что? Это война??! - уточнил дядя Боря.
        Всем шоферам от этого предположения сразу стало невыразимо кисло.
        Поскольку все они в меру собственной впечатлительности немедленно представили все возможные стереотипы и ужасы, связанные с ядерной войной, явно или неявно внедренные Голливудом в их подсознание за долгие десятилетия. А именно - вертикальные инверсионные следы от взлетающих из шахт посреди кукурузных полей Аризоны или Небраски баллистических ракет, нестерпимо яркие вспышки в атмосфере и красно-черные грибы над горизонтом, сносящую все на своем пути ударную волну и море огня, непроглядную стужу долгой ядерной зимы, серые пыльные бури среди руин сгоревших дотла городов и, наконец, пробирающиеся в ночной темноте между развалин и человеческих костей металлически блестящие боевые механизмы с отсвечивающими в ночи красными индикаторами прицелов и еще много чего такого.
        - А буй его знает, - пожал плечами майор. - Если за десять часов ядрены бомбы с неба не посыпались, то, наверное, прямо сейчас уже и не посыпятся. Может, война и идет, только пока про это ничего не сообщали ни из Минска, ни из Москвы, ни с Запада. Во всяком случае, никто не говорил про то, что НАТО объявило нам войну, или про то, что мы объявили войну НАТО. Хотя сейчас никто войну по-нормальному уже не объявляет - времена не те. А на Западе пока истерика и в новостях, и в Интернете на тему того, что в Минске мы якобы зверски подавили «народные выступления», да еще и с многочисленными жертвами. Хотя там накануне вроде бы вообще ни хрена не было.
        - А Россия что? - уточнил дядя Боря.
        - А что Россия? Ясное дело - Россия с нами. И она уже действует. Вы думаете, что у вас одних мобильную связь переклинило? По ту сторону границы ее, судя по всему, тоже нет, а это кого хочешь отрезвит. Пока что в новостях передавали, что натовские налеты отбиты с большими потерями для НАТО, уже и пленных показывали, и обломки сбитой техники. Хотя, конечно, без жертв с нашей стороны тоже не обошлось, куда же без этого.
        Последнее сообщение несколько взбодрило дальнобойщиков, и они загалдели. Где-то даже восторженно…
        - Это все хорошо, - сказал дядя Боря. - Но нам-то что делать, товарищ майор?
        - Что-что. Рекомендую возвращаться к машинам и ждать либо ехать обратно, сейчас вы границу все равно хрен пересечете. Но если ехать обратно - смотрите, там дальше еще битая техника стоит, да и дорога местами повреждена. Не знаю, проедете ли. Да и какие-нибудь недобитые в округе могли остаться из числа тех, кого накануне разбомбили, или тех, что из Гродно пытался отходить. Короче говоря, мы бы вас проводили, но нам надо лес вокруг прочесывать на предмет все тех же недобитков. А они точно есть - километрах в десяти вооруженные люди в камуфляже часа два назад гражданские машины обстреляли. Так что будьте осторожнее. Связь пока что не восстановилась, но если увидите что-то подозрительное или кого-то - сразу сообщайте. На погранпереходе сейчас должны быть погранцы, маневренная группа из ближайшего погранотряда. Вот им, если что, и докладывайте. Ну, пока, мужики…
        С этими словами майор отошел и начал руководить вверенным личным составом. Его подчиненные рассыпались по обочинам, начав обыскивать убитых и собирать оружие.
        Шоферам ничего не оставалось, как повернуться и пойти по дороге к погранпереходу. Отойдя метров на двести, они увидели, как за их спиной, видимо, не нашедшие ничего интересного вояки погрузились обратно в БТРы, после чего обе «восьмидесятки» развернулись и уехали.
        - Смылись, защитнички, - констатировал явный факт кто-то из шоферов. Остальные промолчали.
        Когда они наконец дошли до окрестностей погранперехода, в очереди уже шла нервозная суета.
        Возле зияющих выбитыми окнами и дырами в навесе домишек перехода действительно торчало некоторое количество погранцов при нескольких грузовиках и одной БРДМ-2. Один ЗиЛ-131 при этом стоял поперек дороги, загораживая проезд, хотя это было явно излишне - шоссе на литовской стороне было пустынно, там не было ни одной машины, кроме двух принадлежавших явно тамошним таможенникам или пограничникам зеленых вездеходов. А в целом пограничники никуда не спешили, и им явно не было никакого дела до шоферов, что было вполне понятно по причине закрытия проезда из-за боевых действий.
        А вот среди дальнобойщиков царило состояние шухера. Уехать отсюда хотелось всем и сразу, но, как выяснилось, несколько машин, которые зацепили проходившие мимо танки либо задел огонь из стрелкового оружия, оказались повреждены. Причем отремонтировать их на месте было нереально, а оттащить в сторону - и подавно. Тягачей не было, а более удачливым соседям для этого сначала надо было выехать из очереди и отцепить прицепы. А выезжать было некуда, поскольку исправным грузовикам мешали поврежденные фуры, а расстояние между машинами было слишком маленьким. Таким образом получался замкнутый круг. В самом начале водители пары фур в середине очереди пыталась выехать из ряда грузовиков и развернуться, но при этом по закону подлости умудрились зацепиться прицепами друг за друга и теперь намертво перекрыли движение. Возле них собралась небольшая толпа, которая то давала советы, то угрожала - в воздухе стоял крик и мат.
        Видно было, многие водители уже заняли места в кабинах, но, поскольку ехать все равно было нельзя, они сидели и курили с самым потерянным видом.
        К дяде Боре и остальным подошедшим позднее тут же пристали с различными вопросами, и им пришлось растолковывать большинству, что да как. Попутно выяснилось, что погранцы ничего не рассказали шоферам. Их офицер сказал только, что погранпереход закрыт на неопределенное время, и советовал дальнобойщикам как можно скорее убираться отсюда, пусть даже пешком, одновременно категорически не рекомендуя приближаться к границе.
        В общем, поговорив за жизнь с коллегами по общему несчастью, дядя Боря с племянником направились было в своему MANу.
        Однако в этот самый момент их внимание привлек приближавшийся откуда-то с севера вроде бы знакомый, но в то же время совершенно новый звук. Нечто похожее они слышали накануне, когда над ними кружила пара «Ми-24». Только сейчас все выглядело куда мощнее.
        А уже через минуту над погранпереходом возникли два появившихся со стороны Литвы темно-зеленых, казавшихся издали почти черными вертолета явно импортного образца, силуэты которых показались дяде Боре смутно знакомыми по виденным в прежние годы фильмам.
        По каким именно - он сразу не успел вспомнить, поскольку торчащие из дверных проемов вертолетов вытянутые фиговины вдруг замигали бледными белесыми вспышками, сопровождавшимися резким треском, свистом и лязгом. В целом звук очень напоминал шум в токарно-слесарном цеху. Многоствольные пулеметы (а это были именно они - «Миниганы») за считаные секунды окатили настоящим ливнем пуль погранпереход, грузовики и людей. Вениамин схватил дядю Борю за рукав и рванул резко вправо, в проход между машинами и дальше - на обочину, в сторону недалекого леса. Борис видел, как некоторые пули рикошетили от асфальта, как упали явно без признаков жизни трое дальнобойщиков, стоявших буквально в трех метрах от него, как вслед за этим загорелись два военных грузовика и три или четыре фуры и начала сдавать назад пограничная БРДМ.
        Похоже, все начиналось сначала…
        Вертолетчики (стрелки в круглых шлемах и пятнистой форме четко просматривались внутри винтокрылых машин), похоже, особо не целились и вели огонь больше для острастки, но тем не менее фуры загорались одна за другой. Пограничники открыли суматошный огонь из стрелкового оружия, но не похоже, что он хоть сколько-нибудь повредил вертолетам. Тем более что следом за первыми двумя вертолетами над дорогой тут же проскочили еще два. Вторая пара акулоподобных аппаратов тоже постреляла из бортового оружия, и только сейчас уползавший на четвереньках от дороги дядя Боря наконец узнал их - это была какая-то модификация вертолетов UH-60, а точнее, «Блэк Хоки», практически такие же, как в известном фильме «Падение Черного Ястреба».
        Вторая пара вертолетов быстро скрылась из виду, и стрельба вроде затихла. Но, уже падая в изнеможении в кусты, дядя Боря и Вениамин вдруг услышали отрывистое «тр-д-д-ды!» и сильные взрывы на дороге.
        Вслед за звуком немедленно возникла и «картинка» - лопнула огненным шаром цистерна с чем-то явно горючим в середине очереди, а второй взрыв был уже у самого погранпоста, примерно там, где только что разворачивалась пограничная БРДМ-2.
        А через минуту, как показалось шоферам, прямо из поднявшихся над погранпереходом клубов дыма возникли еще два вертолета такого же темного цвета, но чуть поменьше «Блэк Хоков», какие-то угловатые, с торчащими под фюзеляжами палкоподобными предметами и висящими на пилонах ракетами или чем-то типа того. Похоже, по переходу они на этот раз влупили как минимум неуправляемыми ракетами.
        - А это что такое? - спросил звенящим шепотом Борис у племянника, тяжело дышавшего в траве рядом, провожая взглядом улетающие на юг следом за первыми двумя парами угловатые вертушки.
        - Это? Это, по ходу, «Апачи». Противотанковые вертолеты, - пояснил тот тоном знатока и добавил: - Похоже, начинается вторая серия, блин…
        Дядя Боря на это только обреченно выматерился.
        Появлению вертолетов в небе над погранпереходом предшествовала непродолжительная дискуссия, произошедшая в Вильнюсе. В дискуссии, проходившей в одном из уединенных кабинетов здания местного Министерства обороны, участвовали генерал Кирби (который сейчас вообще-то не считался американским генералом и находился в Литве в статусе руководящего функционера ЧВК AWS) и неожиданно прилетевший из Варшавы подполковник армии США Венс Ледбеттер, признанный специалист по РЭБ, весь из себя моложавый и наглый, из числа тех, кто открывает ногой двери в Пентагоне и кому сам черт не брат. Появление последнего откровенно не ожидалось и сильно удивило всех, кто еще находился в полупустом здании Минобороны Литвы.
        Кирби никак не мог взять в толк - куда в течение этих драматичных суток все время испаряются литовские военные и гражданские чиновники здешнего военного ведомства и почему они вообще начали в столь паническом темпе уезжать из страны, вместе со своими чадами и домочадцами? Он наблюдал за всем этим с брезгливым любопытством, понимая, что США, похоже, выбрали себе тех еще союзников - уже сейчас в литовском министерстве обороны даже кофе сварить было некому.
        Конечно, телевидение и Интернет работали с перебоями, но из того, что там передавали, решительно нельзя было сделать сколько-нибудь упаднических выводов. Тем более что Литве пока вроде бы решительно ничего не угрожало. Да, ВВС НАТО наносили ракетно-бомбовые удары, но исключительно по Беларуси, да и то якобы по причине тамошних внутренних проблем, и никаких подробностей об этом в западных СМИ не было вообще. И тем не менее вокруг продолжали происходить весьма странные вещи. Так, литовский замминистра обороны, который был нужен Кирби для решения кое-каких вопросов, вдруг обнаружился аж на территории Польши. При этом чиновник сказал встретившемуся с ним офицеру связи НАТО только одну фразу: «Извините, но сейчас я очень занят!», после чего, судя по всему, опять нырнул с головой в так называемое «единое европространство» и исчез. Может, на время, а может, и навсегда.
        Генерала Кирби, естественно, раздражали полное отсутствие связи и перебои с Интернетом, и он хотел знать из первых рук - а что с этим можно вообще сделать?
        Подполковник Ледбеттер, естественно, просто и доходчиво объяснил ему, что прямо сейчас сделать ничего уже нельзя. Причина проста. США по-прежнему тратили огромный, но все-таки не безразмерный военный бюджет не оптимально. Деньги уходили то на строительство новых крупных надводных боевых кораблей, включая «суперэсминцы» (по реальному водоизмещению приближавшиеся к линейным крейсерам) типа «Замволт» и атомные авианосцы, то на доведение до ума «суперистребителя» F-35, то на запоздалое и не очень нужное обновление тактического ядерного оружия. При этом, по его словам, крупный американский боевой корабль русские или китайцы сейчас могли без особого труда достать своими новыми дальнобойными крылатыми ракетами или (в случае с китайцами) баллистическими противокорабельными ракетами. Допустим, выпустят русские два десятка ракет с подводных лодок, находящихся за пределами радиуса обнаружения ПЛО, и даже если из них в цель попадут всего две-три, корабельной боевой группе во главе с авианосцем придется хреново, и спрашивается: стоило ли тратить такие невдолбенные деньги на эти лоханки? Про все трудности и
проволочки с программой F-35 сейчас не знает только ленивый - этот аппарат по-прежнему откровенно никакой, летчики плачут и стонут, Пентагон как мантру который год повторяет им, что нужно потерпеть еще немного и вот-вот все утрясется само собой, но при этом к высшему военному руководству приходит понимание, что тех, кто в свое время запустил эту программу, видимо, пора судить. Ну а новое тактическое ядерное оружие - это, конечно, хорошо, вот только его все равно негде применить, по крайней мере в обозримом будущем. В общем, по его мнению, средства РЭБ надо было радикально модернизировать, а не сорить деньгами направо и налево.
        А вот русские, по словам Ледбеттера, за последние пять лет создали много чего очень полезного и в то же время недорогого, в том числе и новое поколение средств РЭБ, бороться с которыми армия и флот США пока не научились. Пять лет назад, сказал подполковник Ледбеттер генералу Кирби, они могли запросто оглушить и ослепить современный боевой корабль класса «эсминец», а три года назад - уже боевую группу ВМС во главе с авианосцем или крупную армейскую группировку где-нибудь на Ближнем Востоке. А сейчас, если все пойдет так, как запланировали в Пентагоне, и воевать придется всерьез, в Прибалтике и на части территории Польши отрубится вообще все, даже те самые пока еще работающие, пусть и с перебоями, Интернет и мобильная связь, поскольку русские способны очень недурно воевать и внутри Всемирной паутины. Начавшаяся накануне кибератака - несомненно, дело их рук, причем пока они задействовали от силы десять процентов своих потенциальных возможностей.
        Генерал Кирби, естественно, спросил: а что делать, если уж все так плохо?
        Ледбеттер, усмехнувшись, ответил, что, по его мнению, реально уравнять шансы можно было бы только одним радикальным способом - подорвать в атмосфере над балтийским побережьем пару-тройку ядерных боеголовок средней мощности (килотонн на 200 - 300), а уж потом воевать чисто визуально, используя в лучшем случае элементарные старые, добрые рации, а в худшем - посылая связных. По его словам, иных способов он не видел, но считал, что и они не помогут, хотя бы потому, что «наши чертовы обезьяны» (то есть военнослужащие американской армии) обленились до безобразия и давно разучились пользоваться, к примеру, бумажными географическими картами, не желая обходиться без электронных гаджетов. К тому же никто не будет заниматься подобными экспериментами, ведь мы не собираемся прямо сейчас начинать ядерную войну с русскими?!
        К тому же все эти авантюрные действия последних суток, направленные против Минска, он, подполковник Ледбеттер, демонстративно не одобрял и считал верхом глупости. Радовал его только тот факт, что США не участвуют в этом «проекте маразматиков из Вашингтона» в полную силу. А что уж там в итоге получится у «чрезмерно оптимистично настроенной» Польши, его совершенно не интересовало.
        В общем, предметного разговора не получилось. А через пару часов, когда натовские самолеты уже заканчивали бомбить белорусские военные объекты, Ледбеттер улетел обратно в Варшаву, забрав с собой нескольких застрявших в Вильнюсе американских офицеров-специалистов по РЭБ, поскольку от них сейчас все равно не было никакого толку (собственно, за этим он, оказывается, и прилетал).
        А генералу Кирби подполковник посоветовал подготовить какие-нибудь резервные каналы связи (какие именно - он и сам, честно говоря, толком не знал, но, видимо, имел в виду что-то типа почтовых голубей или все тех же связных с пакетами), а еще лучше - немедленно убираться из Литвы подобру-поздорову, поскольку в случае, если русские таки начнут отвечать, все эти прибалты долго не продержатся, а помогать им всерьез никто в НАТО, похоже, не станет, дураков нет.
        Так что со стороны генерала Кирби посылка трех пар вертолетов на вражескую территорию выглядела чистой воды безрассудством.
        В вертолетах не работала часть приборов, включая такие элементарные вещи, как бортовые радары, прицельные системы и GPS, и не было устойчивой радиосвязи даже с командным пунктом. Поэтому, когда Кирби собрал подчиненных ему пилотов, они сразу же выразили недоумение по поводу целесообразности подобных вылетов. Они, конечно, были опытные, тертые ребята, эти самые пилоты, но в конце концов, хотя расстояния предстояло преодолевать относительно небольшие, резко отличавшаяся от пустынь Ближнего Востока здешняя лесистая местность с подавленной не до конца или даже совсем неподавленной ПВО таила массу неприятных сюрпризов и не сулила ничего хорошего.
        - Сэр, - сказал генералу Кирби командир вертолетчиков Кристофер Куглер, который, как и все его подчиненные, сейчас считался не майором армии США, а просто наемником из ЧВК. - Я все понимаю, но это же, мать его, не Ирак, не Афганистан и не Ливия. Там я хотя бы заранее видел место, куда лечу, в реальном времени, и по первому моему требованию тут же прилетали дополнительные вертушки или истребители-бомбардировщики. А здесь у меня ничего этого нет, кругом не горы и пустыня, а лес и болота, и если чего случится - кто меня там будет поддерживать и спасать? Все эти сраные поляки и литовцы? Так я на них на Ближнем Востоке насмотрелся, там их самих все время требовалось спасать. Как вообще, мать их, воевать в условиях, когда БПЛА не летают, а данные со спутников практически не поступают, а если и поступали, то с большим опозданием? Сэр, ведь мы же о противнике ни хрена не знаем!
        - Я могу сказать вам только одно, парни, - ответил Кирби, которому этот разговор нравился все меньше. - Да, это трудно, но это надо сделать, даже если все пошло не так. Еще есть слабая надежда, что кто-нибудь мог остаться в живых.
        - То есть, сэр, если я все верно понял, мы должны вылетать на боевое задание на территорию сопредельного государства, с которым мы даже не находимся в состоянии войны, и страшно рисковать, подставляя собственные шеи под топор, только потому, что у вас или у кого-то рангом повыше, видите ли, есть слабая надежда? - продолжал Куглер. - Тем более что нам известно: операция в этом чертовом Гродно явно провалилась и шансы спасти кого бы то ни было, да еще и при отсутствии радиосвязи, более чем проблематичны. И мы должны проводить поисково-спасательную операцию, ориентируясь на визуальные ориентиры, то есть цветные дымы, зеркала и прочую мутотень из арсенала позапрошлого века. При этом радиус нашего поиска - полсотни миль и внизу лес, не хуже, чем где-нибудь на канадской, мать ее, границе, а вылетаем мы всего четырьмя машинами. При этом мы даже не знаем, где искать спасшихся и есть ли они вообще, эти самые спасшиеся? По-моему, это больше похоже на самоубийство, сэр.
        Легко догадаться, что весь этот разговор, а точнее, «предполетный инструктаж» вышел тяжелым. Кирби, местами срываясь на ругань, с большим трудом нашел нужные слова и аргументы, так что лететь на задание вертолетчики согласились только после обещания генерала насчет дополнительной оплаты по двойному тарифу «для боевых условий». Правда, генерал сильно покривил душой - у него самого не было уверенности в том, что после провала (заметьте, без видимых причин!) сегодняшней операции в Гродно последуют хоть какие-то дополнительные бюджетные выплаты (похоже, что даже пенсиона семьям погибших не видать) со стороны правительства или Пентагона. В Вашингтоне не любят неудачников, даже при условии того, что про этот провал не будет знать практически никто. Впрочем, себя Кирби в любом случае не обидел, переведя на хитрый счет на Каймановых островах круглую сумму из числа средств, заранее отпущенных на ликвидацию белорусского лидера. Как говорится, привычка.
        Видимо, вертолетчики тоже не очень поверили во все эти бонусы и золотые горы, поскольку при выходе с «предполетного инструктажа» вид у этих парней был такой, словно им предстояло прямо сейчас пойти и удавиться на собственных галстуках на ближайшем дереве или фонарном столбе.
        И все-таки в отношении них рука у Кирби не дрогнула. Конечно, прямой ответственности за сегодняшний провал генерал не нес, за него предстояло оправдываться тем, кто представлялся «белорусской демократической оппозицией» и на протяжении нескольких лет брал деньги у Госдепа США, а также их варшавским, брюссельским и вашингтонским «политическим кураторам». Тем не менее, генерал очень надеялся на то, что хоть кто-то из «мехбригадовцев» смог уцелеть в этой суматохе. А там, как и в числе работавших в Гродно диверсантов, находилось несколько его людей в офицерских званиях, судьба которых была не совсем уж безразлична Кирби. Ведь попади эти знавшие уж слишком много лица в руки к русским живыми - могли наболтать лишнего, в частности, о роли в этом деле США, НАТО и его лично. А простых и дешевых способов развязывать языки сейчас было больше чем достаточно, для этого даже не требовалось использовать паяльную лампу или подноготные иголки.
        Кроме того, генерал все-таки желал получить хоть какую-то достоверную информацию о провале акции в Гродно, ведь виновных все равно придется назначать. Отдельные его боевики, прорвавшиеся через белорусско-литовскую границу, уже успели рассказать довольно интересные вещи. Тем более если верить сообщениям англоязычных пророссийских информационных ресурсов, там все выглядело просто отвратительно - сплошной непрофессионализм и дилетантизм. И за эту «ошибочку» теперь могли поплатиться должностями несколько очень больших чинов из Пентагона, ЦРУ и Госдепа, ведь средств на эту акцию было выделено немало, да и времени на подготовку отвели достаточно.
        В конце концов, средства для того, чтобы обозначить себя, даже при отсутствии радиосвязи, у «мехбригадовцев» и остальных его людей были. Поддержать вертолетчиков Кирби было нечем. Конечно, было несколько польских «F-16С» в Зокняе, но толку от них сейчас не было, поскольку при подлете к границе они бы тоже ослепли и оглохли, а проблемы с радиосвязью были уже сейчас. Да и против кого было посылать истребители?
        Поэтому генерал Кирби использовал единственный доступный ему вариант - параллельно, следом за вертолетами, для разведки боем к пресловутому погранпереходу Привалка - Райгардас с литовской стороны начали выдвигаться несколько танков «Леопард-2А6» и БТРов «Боксер» из состава подчиненного генералу на время операции так называемого 89-го механизированного батальона, подразделения, практически стихийно сформированного и переброшенного в Литву чуть более года назад, якобы для усиления местных вооруженных сил и «предотвращения российской агрессии» в рамках двухсторонних внутриблоковых соглашений. Формально батальон находился под литовским оперативным командованием, а значит, за их действия Кирби напрямую как бы и не отвечал, что само по себе не могло не радовать генерала.
        Танковые экипажи 89-го батальона состояли в основном из голландских «инструкторов» (будь это немцы, генерал бы сто раз подумал, посылать ли батальон в бой - узнав об этом, в Берлине погнали бы такую волну, что мало бы никому не показалось, не дай бог, если какой-нибудь немецкий солдат вдруг лишится своей драгоценной жизни, и это страна, в которой уже фактически идет городская партизанская война!), а мотопехота была литовская, командовал батальоном тоже литовец - подполковник Балгинас.
        Именно ему Кирби коротко обрисовал боевую задачу. От батальона требовалось пройти по маршруту «мехбригады» и убедиться, что ее личный состав и техника в основном уничтожены. Если это действительно так - батальон может тут же отходить, при отходе «обозначив намерения» по части проведения неких «действий в ответ на провокации белорусов», т. е. от литовцев и голландцев требовалось всего-навсего немного пострелять по сторонам.
        Собственно, литовцам эту акцию в НАТО санкционировали заранее, и лишний раз подтверждать приказ не требовалось. В противном случае могло получиться очень некрасиво - ни одного из литовских генералов и правительственных чиновников, подписавших приказ, уже не было на своих местах.
        Поскольку «разведка боем» планировалась всего-навсего несколькими машинами, т. е. силами максимум одной роты, литовцы подошли к акции более чем формально. Так, они даже не попытались организовать себе огневую поддержку - поскольку устойчивой радиосвязи не было, а артнаводчики, которые были в составе «мехбригады», скорее всего, уже давно погибли, точная корректировка огня исключалась. А значит, две находившиеся сейчас в Литве батареи САУ «Паладин» даже не стали разворачивать и выводить в поле из мест постоянной дислокации. Основной расчет делался на пресловутую «внезапность». Тем более что фактов развертывания у границы крупных сил ВС РБ с тяжелой техникой у натовской разведки пока не было, а значит, сильного сопротивления не ожидалось.
        Вертолетчики тоже имели приказ - в случае обстрела любыми средствами ПВО немедленно уходить, прикрывшись огнем поддерживающей пары «Апачей». Танкистам были отданы аналогичные распоряжения - в случае обстрела артиллерией или противотанковыми средствами, а равно встречи с танками противника немедленно отходить. Если маршрут «мехбригады» будет в основном пройден, а уцелевших не окажется - тоже отходить в быстром темпе. При этом перед 89-м механизированным батальоном была поставлена еще одна боевая задача - попытаться оттянуть противника на территорию Литвы, с тем чтобы имел место хоть какой-нибудь ее обстрел с сопредельной стороны. Эта поставленная кураторами из НАТО задача сильно отдавала шизофренией, поскольку противоречила другим приказам. Если батальон имел приказ ретироваться при встрече с танками и прочей бронетехникой противника, то кого при таком раскладе можно было «оттянуть» на территорию Литвы - белорусскую пешую разведку с джипами и парой бронетранспортеров? Почему натовские штабисты решили, что белорусы вдруг вздумают переходить литовскую границу - было, похоже, непонятно и им самим.
Таким образом, все поставленные боевые задачи были, мягко говоря, оторванными от реальности, а для 89-го батальона приоритетной задачей было и вовсе топорное провоцирование противника на ответные действия, а не спасение уцелевших «мехбригадовцев».
        Когда майор Куглер пристегивался ремнями к креслу, занимая место в кабине своего «Блэк Хока», радиосвязь с КП еще была.
        Но после того как первая пара MH-60А (у них были вертолеты этой считающейся «адаптированной для европейского ТВД» модификации, имевшей кое-какие доработки, но при этом лишенные пилонов для дополнительных баков и подвесного вооружения, характерных для более продвинутых «спецназовских» вариантов «Блэк Хока») наконец поднялась в предзакатное небо с полевой посадочной площадки, находившейся между Вильнюсом и Лентварисом, в наушниках его шлема не стало слышно абсолютно ничего, кроме гнусного треска и воя.
        Куглер вопросительно посмотрел на своего не раз проверенного в деле второго пилота, чернокожего первого лейтенанта Хьюма, и по напряженному выражению его лица понял, что в шлеме у напарника сейчас происходила примерно та же фигня. Это была прямо-таки какая-то Первая мировая, с ориентировкой по компасу и звездам и бомбежкой целей по носку сапога. И это в начале XXI века?!!
        Хотя перед вылетом они четко договорились, что их ведомый, первый лейтенант Картрайт, будет в точности повторять их действия, а вторая пара «Блэк Хоков» капитана Фабера будет держаться в миле позади их, также руководствуясь старым принципом «делай, как я».
        Прикрывающая пара ударных АН-64D капитанов Сейбо и Хенриксена, которые взлетят с другой площадки, пристроится к ним уже в воздухе и, повторяя их маршрут, будет действовать по обстановке, подключаясь только в случае обстрела с земли или другой угрозы для четверки поисковых вертолетов. При этом все «Блэк Хоки» имели на подвесках по паре блоков НАР и полный боекомплект к «Миниганам».
        Перед самой границей Куглер в очередной раз обозрел окрестности (от БРЛС толку все равно не было) - впереди внизу мелькали зеленые леса, поля, озера и перелески, вторая пара держалась позади на положенном расстоянии, то есть именно там, где ей и полагалось быть. Можно сказать, что пока все шло нормально.
        Майор в очередной раз попробовал радиосвязь, несколько раз переключившись с волны на волну, и при подлете к белорусской границе в его шлеме вместо треска на какой-то момент вдруг возникла громкая маршевая музыка, в сопровождении которой мужской хор пел явно по-русски что-то вроде:
        …budionnij nash bratishka, s nami wes narod, prikas golow ne weshat i letet wperiod, da s nami woroshilow, perwij krasnij ofizer…
        - Марк, ты тоже это слышишь? - спросил Куглер у Хьюма, резко меняя волну.
        Выпученные глаза напарника и без слов продемонстрировали, что да, слышит.
        - Похоже, начинаются гребаные русские шуточки, - наконец высказался Хьюм и добавил: - Внимание, впереди…
        А впереди уже мелькнули граница и белорусский пограничный пост, где среди гражданских грузовиков и бегающих людей Куглер успел заметить и какие-то зеленые, явно военные машины.
        Немного снизившись, он сделал характерный, указующий знак рукой скучавшему в кабине позади них исполнявшему обязанности стрелка сержанту Бальцерсу, и тот, не особо стараясь точно целиться, радостно окатил погранпост и копошащуюся внизу публику несколькими длинными пулеметными очередями. Зачем он приказал стрелку это сделать - майор Куглер и сам до конца не понял, видимо, чисто для отчетности (а вдруг спасти никого не удастся - тогда скажем и напишем в рапорте, что нас начали обстреливать с земли, что дополнительно усложнило нашу и без того нелегкую миссию) и где-то из подсознательного желания хоть как-то отомстить за погибших накануне наемников.
        Через считаные секунды то же самое (то есть пулеметный обстрел погранперехода из бортового «Минигана») чисто автоматически проделал стрелок повторявшего все действия Куглера ведомого Картрайта, а спустя пару минут их действия столь же бездумно повторила вторая пара МН-60А.
        За точность поражения наземных целей поручиться было нельзя, но на дороге позади вертолетов сразу возникли многочисленные пожары.
        И, похоже, там кто-то попытался стрелять вслед улетающим «Блэк Хокам», поскольку пара прикрывающих их «Апачей Лонгбоу», зависнув, обстреляла погранпереход и его окрестности сначала из пушек, а потом, похоже, выпустила по нему еще и пару «Хеллфайров», сильно добавив огня и дыма внизу. Уточнить детали из-за отсутствия радиосвязи было невозможно. Впрочем, пока все это вписывалось в сценарий, и вспышки на шоссе позади них не сильно волновали пилотов MH-60А.
        Между тем Куглер напряженно всматривался в мелькавшее внизу освещенное закатным солнцем шоссе. Пару раз там вдруг обнаруживалась какая-то двигавшаяся в разных направлениях военная техника (ну явно вражеская) вроде грузовиков и БТРов. Однако открывать по ней огонь Куглер не считал нужным - он просто не успевал среагировать на появление наземных целей и отдать соответствующий приказ стрелку, тем более что внутренняя связь тоже заметно глючила. Вот что значит отсутствие электроники - лететь на малой высоте, фактически вслепую, без метеорадара, БРЛС и прочих «благ цивилизации» было невесело и непривычно.
        Потом внизу наконец мелькало то, что они искали. А именно - подбитая, уже догоревшая техника, явно принадлежавшая той самой «мехбригаде». Куглер снизился и, опустив свой «Блэк Хок» пониже, завис над дорогой. Винт погнал над землей в разные стороны тучи пыли и сорванных листьев, заметно ухудшая обзор.
        - Боб, посмотри внимательно, нет ли там живых или какого движения, - проорал майор сержанту Бальцерсу, силясь перекричать шум двигателя и звон лопастей несущего винта и для наглядности несколько раз ткнув пальцем вниз.
        Бобби Бальцерс отцепился от своего «Минигана» и, сдвинув светофильтр своего шлема, послушно высунулся в дверной проем, после чего минуты две-три что-то сосредоточенно высматривал внизу, используя в том числе бинокль. Правда, он ему мало помогал. Зависший неподалеку ведомый только усилил рукотворную «пыльную бурю».
        Вторая пара МН-60А в этот момент кружилась над лесом, чуть в отдалении, с некоторым превышением над ведущим и его напарником.
        - Командир, да нет там ни черта! - доложил Бальцерс наконец, опуская оптику. - Там кругом хлам один!
        Хотя в этот момент Куглер уже и сам разглядел, что внизу вокруг горелых, неподвижных «коробочек» нет никакого движения и даже трупов не просматривается. А значит, дальнейшие поиски, скорее всего, не имели смысла.
        При этом давно отвыкший от подсказок всевозможного «умного» бортового оборудования майор Куглер как-то слишком спокойно воспринимал тот факт, что в данный момент их вертолеты уже углубились в белорусское воздушное пространство километров на 25 - 27, не меньше. Про такие мелочи Куглер сейчас вообще не думал, зато он усиленно соображал над тем, стоит ли ему со своим звеном и далее продолжать обследование окрестностей шоссе, идущего в сторону Гродно, или плюнуть на все и возвращаться.
        Как известно любому, кто хоть ненадолго побывал на войне: если ты сам по какой-либо причине не видишь и не слышишь противника, это вовсе не значит, что его нет вообще. Это как в анекдоте про того суслика - его не видно, а он есть. Почти всегда в момент, когда ты наслаждаешься обманчивой тишиной и где-то даже безнаказанностью, за тобой обычно внимательно наблюдают. А иногда заодно прикидывают при этом - чем бы тебя садануть по башке, да желательно так, чтобы ты больше уже не встал.
        Вот и сейчас американские вертолетчики не могли знать (у тех, кто их послал, по-прежнему не было технических возможностей сообщить экипажам об этом), что еще до момента пересечения их машинами литовско-белорусской границы их обнаружили РЛС белорусской наземной ПВО, а сейчас их видят и ведут на экранах своих радаров операторы российского самолета «ДРЛО А-50У», в данный момент находившегося в небе между Минском и Барановичами в сопровождении пары «Миг-31».
        Первый удар, нанесенный ВВС НАТО по белорусской ПВО и прочим военным объектам, имел более чем ограниченный успех только лишь по соображениям дезинформации. Сейчас противник, которым были в основном поляки, должен был верить в то, что российская и белорусская ПВО не столь уж и мощная и шансы на успех при дальнейших налетах у их пилотов на штатной технике все-таки есть. И надо признать, что натовцы отчасти купились на это - прочитавшие первые отчеты и сводки высшие североатлантические чины не сочли собственные потери чрезмерными и одобрили подготовку авиационных и ракетных ударов по российским объектам в Калининградской области. Однако над Белоруссией никто более не собирался давать полякам и прочим примкнувшим к ним «защитникам демократии» второго шанса на успех - теперь и перехватчики, и наземные ЗРК по эту сторону границы находились в полной боевой готовности.
        Бортовая аппаратура модернизированного А-50У вполне позволяла засекать низколетящие малоскоростные цели вроде крылатых ракет, БПЛА и вертолетов на расстоянии 200 - 215 километров, и именно благодаря правильной и своевременной идентификации подходивших к белорусской границе американских вертолетов огонь по ним не был открыт немедленно. Сейчас российско-белорусскому командованию требовалось как можно больше наглядных доказательств агрессивных действий НАТО, и появление нескольких вертолетов в районе Гродно оказалось очень кстати, тем более что все шесть воздушных целей в какой-то момент зависли практически на одном месте, явно ведя поиск чего-то, заинтересовавшего их на земле. При этом минусом было только то, что две из шести целей держались на предельно малой высоте и плохо просматривались радаром на фоне земли.
        Именно поэтому дежурный оператор А-50У капитан ВКС РФ Угоян передал координаты вертолетов паре российских «Су-30СМ», как раз подошедших к А-50У со стороны Смоленска. Пилоты «Су-30» как раз доложили о своей готовности приступить к патрулированию или перехвату воздушных целей.
        - «Красный Девять», «Синий Одиннадцать», - услышали в наушниках пилоты «сушек». - Примите целеуказание, цель групповая, воздушная, удаление 175 километров!
        - «Красный Девять», «Синий Одиннадцать», приняли, - ответили пилоты.
        - Приказано уничтожить, работайте, - завершил свою работу Угоян. - Как поняли?
        - «Красный Девять», «Синий Одиннадцать», вас поняли, работаем, - почти в один голос ответили пилоты.
        На экранах РЛС российского воздушного командного пункта было видно, как пара «Су-30СМ» устремилась на северо-запад.
        На всякий случай вслед за ними в тот же район была направлена дежурная пара только что взлетевших из Барановичей белорусских «Миг-29», пилоты которых имели приказ: не открывать огонь без дополнительной команды.
        БРЛС «Су-30СМ» поначалу довольно плохо видели первую пару МН-60А Куглера и Картрайта.
        Но как раз в момент выхода русских истребителей на дистанцию пуска УР, американский майор очень «своевременно» прекратил осмотр шоссе и начал резко набирать высоту. Вслед за ним то же самое почти синхронно проделал и ведомый.
        Дальнейшее заняло считаные секунды, и американские пилоты просто не успели ничего понять, не то что отреагировать. Первая пара МН-60А, набирая высоту, поворачивала в северном направлении - майор Куглер все-таки решил прекратить прочесывание окрестностей шоссе и более не продолжать поиски. Пока все было нормально, метрах в восьмистах под вертолетами мелькали зеленые верхушки деревьев, солнце клонилось к закату, и со стороны все происходящее, наверное, выглядело красиво, как в голливудском кино, - темные вертолеты на фоне солнца.
        Но долго любоваться пейзажем вертолетчикам не дали, поскольку на приборной доске в кабине «Блэк Хока» Куглера вдруг неожиданно мигнул слабый сигнал, свидетельствующий об облучении их воздушного судна чужой то ли РЛС или БРЛС. Ни разу в жизни не встречавшийся с реальным воздушным противником майор Куглер издал беззвучный то ли выдох, то ли вопль. Майор все-таки привык, что его боевая работа приносит какую-то пользу Америке и подыхать вот так, совершенно впустую, в качестве заурядного наемника ЧВК, а не офицера армии США, да еще и над вот этим гребаным лесом, затерявшимся на карте где-то между Европой и Азией, ему совершенно не хотелось.
        Он не знал, что делать в таких ситуациях, но тем не менее потянул ручку управления от себя, стремясь вернуть машину на предельно малую высоту. Выпучивший глаза второй пилот Марк Хьюм одновременно с этим потянулся к тумблеру сброса дипольных отражателей. Именно мелькавший за притемненными стеклами пилотской кабины казавшийся зеленым морем лес, в котором в иные времена сгинули многие забредшие сюда исключительно по дурости иностранные оккупанты, и совершенно потерянная от ужаса черная физиономия Хьюма, на которую из-под серо-зеленого шлема с поднятым солнцезащитным «забралом» весело стекали блестящие на солнце, словно роса, крупные капли пота, и его сильно дрожащая рука в пижонской перчатке с отрезанными пальцами, тянущаяся к выключателю, были тем последним, что майор Куглер видел в своей жизни.
        Поскольку спустя какие-то доли секунды в полутора метрах от их МН-60А ниже втулки несущего винта взорвалась боевая часть ракеты Р-27ЭР, практически переломившая хлипкий фюзеляж вертолета пополам. Неяркая вспышка начисто снесла с неба разом превратившийся в неряшливую груду обломков среди деревьев «Блэк Хок». Интересно, что труп сержанта Бальцерса потом нашли почти в двух километрах от места падения МН-60А.
        Одновременно от второй такой же ракеты погиб вертолет ведомого Картрайта, который успел включить отстрел тепловых ловушек, но это ему совершенно не помогло.
        Вторая пара МН-60А заметалась, пытаясь вспомнить скверно вызубренные инструкции о действиях в подобных ситуациях и хотя бы развернуться навстречу выпущенным ракетам. Легко догадаться, что им это не удалось, и оба «Блэк Хока» в течение минуты были поражены тремя ракетами Р-77.
        Пилоты прикрывавшей МН-60А пары «Апачей Лонгбоу» оказались чуть хитрее и смекалистее, попытавшись снизиться до предельно малой высоты и уйти, одновременно отстреливая дипольные отражатели. Правда, хваленые американские тепловые ловушки были всегда рассчитаны на чисто гипотетические ПЗРК ближневосточных террористов, а не на полноценные ракеты «воздух-воздух».
        Пилоты АН-64D оказались в той же ситуации, что и их только что погибшие коллеги. Из-за помех они толком не видели воздушного противника, а электроника по той же причине не могла практически ничем помочь им в пилотировании на предельно малой высоте. Все надо было делать на глазок, то есть делать то, чего они не делали никогда. К тому же вертолетчики очень плохо знали окружающую местность.
        И результат не заставил себя ждать. При очередном маневре уклонения (хотя в этот момент пилоты «Су-30СМ» не выпускали по ним ракет) ведущий «Апач Лонгбоу», пилотируемый капитаном Самантой Сейбо (она была единственной женщиной в числе шести экипажей, которым сегодня крупно не повезло), задел лопастями несущего винта за верхушки деревьев и, теряя в процессе падения крупные элементы конструкции, обрушился в чащу местных дубов и осин, проделав в лесу изрядную просеку. Наводчик-оператор, второй лейтенант Сэфри погиб, сломав шею при падении. Сама получившая многочисленные переломы и иные повреждения капитан Сейбо смогла выбраться из обломков кабины и в момент, когда к месту падения «Апача» прибыли белорусские солдаты, была еще жива и даже в сознании. Тем не менее ее травмы оказались несовместимы с жизнью, и через трое суток она умерла в военном госпитале в Минске. Впрочем, ей это было уже все равно, поскольку еще в момент выноса с места падения Сейбо впала в кому.
        Видевший падение ведущего пилот второго АН-64D капитан Хенриксен занервничал, набрал высоту и отвлекся на наблюдение за местом катастрофы машины Сейбо. В этот момент его «Апач Лонгбоу» поразила ракета Р-27ЭР - пилоты «Су-30СМ» только этого и ждали.
        Конечно, это не были первые победы ВКС России, в последние годы в Сирии и поблизости от нее, где вроде бы и не было никакой войны, а шли сплошные «антитеррористические операции», во время которых русские интенсивно бомбили террористов, а натовцы не менее интенсивно оказывали материальную и даже огневую и авиационную поддержку тем самым террористам (которых в Вашингтоне и Брюсселе считали вовсе не «террористами», а «умеренной оппозицией», с каковой надлежало «вести политический диалог», а не, боже упаси, бомбить), были летчики, записавшие на свои счета сбитые самолеты и боевые вертолеты «вероятного противника». Поскольку у нас там все-таки базы, на которых помимо прочего еще и С-400 стоят, а супостатам (которые супостатами вообще-то не считаются) надо летать или с авианосцев, или очень издалека, с многочисленными дозаправками, это было вполне обычным делом. Ну, встретил-пустил-попал-забыл, мало ли что там за НЛО некстати болталось рядом с нашими «Су-34»? Конечно, товарищ генерал потом вызовет на ковер и, глядя на вас строго, но справедливо спросит: а какого, собственно, вы, товарищи офицеры, давеча
охальничали вот в этом квадрате? И остается делать оловянные глаза и прикидываться дурачками. Ну да, виноваты, а чего он? Мы, понимаешь, летим, а тут этот сраный «Гроулер» возникает и нашим помехи ставит, так что нам было с ним делать, а? Или - наши бомберы сыпят на головы этих бородатых отморозков фугасные и кассетные подарки, а тут вдруг два «Супер Хорнета» сваливаются непонятно откуда и сближаются с нашими с явным намерением атаковать. Так что нам с ними - целоваться? Мы, естественно, развернулись и… Не смотреть же, как они первыми огонь откроют, товарищ генерал??!
        И никогда не знаешь - вздрючит тебя после таких оправданий отец-командир или похвалит.
        Так или иначе, за подобные скользкие моменты командование ВКС РФ никого не наказывало, но и не хвалило публично, каждый раз приказывая забывать о произошедшем. Разумеется, орденами за такие победы не награждали, да и звездочку за победу в воздушном бою во время вот такой, вроде бы и не существующей войны на фюзеляж не нарисуешь. Хотя, конечно, было дело, и награждали, и рисовали, но официально вовсе не за это, а якобы за количество боевых вылетов или абстрактное «отличное выполнение боевых задач».
        Но сегодня был другой случай - пилотам «Су-30СМ» капитанам Сибирцеву и Фижаку выпало сразу пять побед, да и шестой разбившийся при уклонении от ракет вертолет, по идее, тоже был на их счету. А значит, можно было нарисовать на бортах машин аж по три звезды - теперь это был вопрос чисто технический.
        Пока же, сообщив о примерном месте падения вертолетов противника, пилоты «сушек» легли на обратный курс.
        Подошедшим в район боя спустя четыре минуты двум белорусским «Миг-29» было уже совершенно нечего делать, поэтому им приказали оттянуться на юг и патрулировать над Гродно, ожидая дальнейших команд.
        Затаившиеся в кустах возле погранперехода растрепанные дальнобойщики, в числе которых было трое раненых, видели одну вспышку в небе и слышали еще несколько отдаленных взрывов где-то за горизонтом.
        - Похоже, тем козлам летучим пришла ответка за наших убитых и прочий материальный ущерб, - констатировал Вениамин, провожая взглядом промелькнувшие на небольшой высоте «двадцать девятые».
        - Ты, племяш, сильно-то не радуйся, - одернул его дядя Боря.
        - Это почему?
        - А вот почему… Слушай!
        И дядя Боря кивнул в сторону шоссе.
        Племянник и другие засевшие в кустах шофера прислушались и быстро осознали, что со стороны погранперехода исходит некий новый звук, состоявший из рева мощных моторов и лязга гусениц. Звук исходил с литовской стороны границы и звучал несколько иначе, чем те танки и БМП, что проходили здесь рано утром.
        Через пару минут дальнобойщики поняли почему, поскольку на дороге сначала мелькнуло несколько здоровенных (даже на фоне горящих фур), похожих на уродливые утюги четырехосных БТРов явно западного производства. А за ними проскочила и пара-тройка угловатых танков «Леопард-2А5» (или еще какой-то другой поздней модификации, но это точно были «Леопарды»). Вся покрытая зелено-черно-коричневым камуфляжем техника выглядела донельзя грозно и солидно, на башнях танков просматривались закрашенные немецкие «тевтонские» кресты в сочетании с нарисованными на лобовой броне красно-желто-зелеными литовскими флажками и мелкими номерами. Это уже были не какие-то там «ряженые» с фальшивыми гвардейскими знаками, а явные натовцы.
        - Это что-то новенькое, - констатировал дядя Боря и шепотом спросил у племянника: - А что это у них за броневики, кстати?
        - Да вроде «Боксеры» немецкие.
        - А чего это их так мало? Всего пяток броневиков и два или три танка? На вторжение как-то не похоже.
        - Скорее это на разведку боем похоже. Только нам все равно лучше не высовываться, вдруг да за этой разведкой главные силы ломанутся?
        - И то верно, - согласился дядя Боря, залегая в кусты, на свое прежнее место.
        По горящим грузовикам и погранпереходу проходившая бронетехника уже не стреляла - экипажи знали, что здесь практически никого нет и сопротивления не ожидается. Поэтому, без особого труда снеся горевший поперек дороги Зил-131, недлинная колонна устремилась в сторону Гродно. Команды разворачиваться в боевой порядок не было, к тому же это ничего бы не дало - по сторонам шоссе рос кустарник, плавно переходивший в лес, сначала редкий, а потом основательный. Тут можно было только дорогостоящую технику изуродовать без всякой пользы.
        Командовавший этими якобы разведчиками капитан доблестной литовской армии Альгирдас Пясецкас пока толком ничего не рассмотрел через замечательные оптические приборы своего шедшего третьим в колонне командирского «Боксера» - сильно мешали торчавшие на обочинах фуры, горящие и просто поврежденные. К тому же головному БТРу пришлось таранить две качественно загромождавшие проезд машины. Экипажу это вполне удалось, но для себя Пясецкас отметил, что разумнее было бы пустить вперед один из танков. Только сидевшим в «Леопардах» голландцам это не объяснишь. Они, видите ли, имеют приказ оказывать огневую поддержку, а не таранить всякие там встреченные на пути препятствия.
        В остальном было тревожно, поскольку устойчивой радиосвязи не было даже между машинами в колонне, не говоря уже об оставшихся позади, на литовской территории, штабах и всяких советниках. Литовцы не могли знать, что потерявшие несколько человек убитыми и ранеными белорусские погранцы отошли от погранперехода, но продолжали вести наблюдение, имея в отличие от них устойчивую радиосвязь. Соответственно, литовцев уже пересчитали, уточнили технический состав и примерное вооружение колонны и доложили об этом по команде с присовокуплением информации о направлении ее возможного движения. И комплекс ответных мер уже был запущен, о чем бравые танкисты и мотострелки, естественно, тоже не догадывались.
        В наушниках шлемофонов танкистов сейчас творилось примерно то же, что и у вертолетчиков накануне - либо шорохи и треск помех, либо особенно раздражавшее литовских вояк хоровое пение на русском языке на некоторых волнах.
        Наконец длинная, неряшливая колонна фур, замерших у погранперехода, закончилась.
        Два головных БТРа слегка замедлили ход, и капитан Пясецкас приказал своему водителю капралу Адамкявичиусу сделать то, чему его при освоении этих бронемашин учил немецкий инструктор (которого он, капитан Пясецкас, во время занятий должен был называть исключительно «герр фельдфебель»), а именно - мигнуть два раза фарами.
        При отсутствии радиосвязи это означало - вперед!
        В головных «Боксерах» команду поняли правильно и, прибавив скорость, двинулись дальше. Следом двинулся БТР Пясецкаса, за ним три «Леопарда» и еще два замыкавших колонну «Боксера».
        Скоро они миновали поворот, так и не увидев на шоссе или вокруг него чего-либо интересного или опасного. И на дороге, и в окрестных лесах было тихо и пустынно.
        Однако, продвинувшись еще на несколько километров, они наконец обнаружили впереди какую-то технику. Головные бронемашины опять сбавили ход, но командирский БТР снова мигнул фарами, приказывая тем самым продолжать движение.
        Наконец «Боксеры» остановились почти вплотную к той самой технике. Ей оказались подбитый и сгоревший танк Т-72 и две изрядно и непоправимо раскуроченные БМП-1. На двух головных броневиках лязгнули кормовые люки, и на свет гуськом, как учили инструкторы из «самых цивилизованных стран», выбралось десяток автоматчиков в необмятом пятнисто-песочном облачении американского образца и с американскими же М-16, которые рассыпались вокруг бронемашин с намерением «удерживать периметр», только непонятно, от кого именно.
        Пясецкас сдвинул крышку своего командирского люка и высунулся по пояс наружу, желая лично контролировать действия подчиненных.
        Те действовали в соответствии с инструкцией, но при этом почему-то слишком часто смотрели вверх - все слышали взрывы в закатном небе, и по этой причине у литовских пехотинцев довольно сильно играло очко.
        Собственно, через несколько минут капитану Пясецкасу даже со своего места стало понятно, что осматривать здесь особо нечего, хотя его солдаты придирчиво осмотрели все вокруг.
        Перед ними были битая техника, воронки и больше ничего.
        Правда, на асфальте остались лужи и брызги засохшей крови, но никаких трупов уже не было. Поскольку на обочинах виднелись явные следы (отпечатки широких шин с развитыми грунтозацепами, смятая трава и кустарник) какой-то колесной и явно военной техники, можно было предположить, что противник уже побывал здесь и их успели куда-то увезти. Предположение было верным - убитых действительно вывезли на предмет опознания те белорусские военные на двух БТР-80, с которыми на этом месте накануне встретились дальнобойщики во главе с дядей Борей.
        К машине Пясецкаса подбежал командир разведвзвода лейтенант Браздзионис.
        - Что нам делать дальше, господин капитан? - спросил он Пясецкаса, лихо отдав начальству честь и брякая новой амуницией. По-видимому, все происходящее ему очень нравилось.
        - Вариантов у нас два - либо следовать дальше, либо возвращаться.
        - Вперед не хотелось бы, господин капитан. Очень похоже, что те, кого мы ищем, уже уничтожены полностью, и мы не найдем здесь даже трупов. Тем более что у нас нет связи и мы не имеем информации о том, что именно у нас впереди.
        Н-да, выбор был не из простых. Однако принять стратегическое решение Пясецкас просто не успел, поскольку стоявший в числе прочих автоматчиков вокруг подбитой техники рослый и, видимо, самый глазастый рядовой Граузинис неожиданно заорал, указуя пальцем в небо:
        - Вертолеты! Господин капитан! Вертолеты!
        Все невольно повернули головы в ту сторону.
        - Спокойно, - проявил железобетонную прибалтийскую невозмутимость Пясецкас. - Это наши!
        Действительно, литовские офицеры знали, что где-то в воздухе над этим районом в это время должны быть свои вертушки.
        Поэтому они приняли две появившиеся низко над лесом угловатые машины за пару «Апачей».
        Капитан Пясецкас ошибся. Причем фатально и, похоже, последний раз в своей жизни.
        То есть подлетавшие вертолеты в свое время, конечно, создавались с явной оглядкой на американский АН-64, но даже будь ты семи пядей во лбу, то вряд ли сможешь точно идентифицировать тип идущего прямо на тебя вертолета, да еще, как говорят моряки, «с носовых курсовых углов», и уж тем более - отличить издали серый цвет винтокрылой машины от темно-зеленого. Во всяком случае на виртуальных имитаторах поля боя этому точно не учат.
        В общем, в данный момент на колонну грамотно заходило со стороны солнца звено российских «Ми-28Н», при этом вторую пару вертолетов литовцы еще не могли видеть.
        Спрашивается, а что могли сделать в такой ситуации солдаты и офицеры, которых довольно тренировали ни разу в жизни не попадавшие под реальную бомбежку или артобстрел американские и прочие немецкие инструкторы? К тому же обучали их исключительно приемам ведения ближнего боя, то есть тактически грамотно перестреливаться с бородатыми террористами где-нибудь в узких переулках среди ближневосточных дувалов. Причем одним из главных пунктов обучения было - в случае сильного сопротивления немедленно отойти и вызвать свою авиацию и БПЛА. Так что не тому их учили, явно не тому.
        Дальнейшее заняло какие-то секунды. Сначала замершие возле своих машин литовцы услышали некий новый звук, перекрывший шум вертолетных двигателей, - этакие шипящие хлопки. А потом «младонатовцы» увидели, что от головного вертолета к ним летят два каких-то оставляющих белесый след предмета. Автоматчики заметались, кто-то по примеру лейтенанта Браздзиониса кинулся к своим БТРам, кто-то попытался залечь. Взрыв первого ПТУРа «Штурм-В» застал их всех в движении.
        Как известно, даже самый продвинутый так называемый «модульный» колесный БТР натовского производства рассчитан всего-навсего на близкий подрыв самодельного фугаса или противотанковой мины (саму машину при этом искалечит с отрывом колес, но экипаж при этом вполне может выжить и отделаться контузиями) и на обстрел из чего-нибудь калибром до 12,7 мм включительно, но даже против кумулятивной гранаты старенького РПГ-7 хваленая «комбинированная броня», как правило, не спасает. Ну не придумали еще таких бронетранспортеров, чтобы выдерживали попадание ПТУР или подкалиберного танкового снаряда! И немецкий «Боксер» в данном случае не был исключением из правил. А сейчас по ним выпустили противотанковые ракеты последнего поколения, из числа тех, которые шутя пробивают плиту сплошной брони более чем метровой толщины.
        Инстинктивно схватившийся за укрепленный на командирском люке турельный ФН-МАГ (и прекрасно понимавший при этом, что он все равно ничего не успеет) капитан Пясецкас увидел, как в борт ближе к корме стоявшего слева и спереди головного бронетранспортера ударила ракета. Была вроде бы нестрашная со стороны неяркая вспышка с бледными искрами, после которой БТР вспыхнул изнутри, словно какая-нибудь бензоцистерна. Из все еще открытого заднего люка вывалилась на асфальт сотрясавшая воздух бранно-площадными литовскими словами вроде Kekse! и Sikinius ozys! фигура в горящем обмундировании (а ведь им всем долго и упорно внушали, что натовская одежка не горит совсем или горит очень плохо?). Внутренне холодея, Пясецкас вдруг понял, что этот горящий матерщинник - не кто иной, как лейтенант Браздзионис…
        Не успевших укрыться солдат расшвыряло взрывной волной, словно это были не люди а пустотелые манекены из пластика или папье-маше.
        Водитель второго «Боксера» успел завести двигатель и даже начал сдавать назад (при этом он невзначай переехал какого-то растянувшегося на асфальте солдата, который уже не шевелился), но этим он никого не спас - второй «Штурм» попал не в корму, а в переднюю часть этого БТРа, который мгновенно загорелся, правда, не так ярко, как первая машина.
        А больше капитан Пясецкас ничего не увидел, поскольку второй «Ми-28Н» уже выпустил сразу два «Штурма» по его персональному «Боксеру». Двойной взрыв мгновенно уничтожил бронемашину, причем сидевшие внутри и практически не видящие того, что происходило снаружи, водитель Адамкявичиус и радист Бабилиус даже не успели понять, что происходит.
        Экипаж стоявшего за капитанским БТРом танка «Леопард» тоже не успел среагировать. То есть танкисты увидели взрывы и как над дорогой проскакивает пара явно боевых вертолетов, но в следующий момент в атаку уже вышла вторая пара «Ми-28Н», возникшая из-за верхушек деревьев, как черт из коробочки.
        Механик-водитель «Леопарда» начал сдавать назад, но именно в этот момент танк получил два «Штурма»: один в левый борт, а второй - в среднюю часть корпуса. Бортовой экран снесло, одна гусеница танка немедленно «разулась», и его повело влево, развернув поперек дороги. Второй ПТУР тоже наделал дел, поскольку башню танка заклинило, а боевое отделение танка начало наполняться едким сизым дымом. Решив не испытывать судьбу далее, горячие голландские парни, составлявшие экипаж «Леопарда», проворно покинули машину. И они бы, наверное, спаслись, не выпусти ведомый второй пары «Ми-28Н» несколько НАРов, осколки которых убили и ранили почти всех тех, кто еще копошился на дороге.
        Экипажи оставшихся двух «Леопардов» и двух «Боксеров» все оценили верно и, даже не попытавшись собрать раненых, резко развернулись и, паля в белый свет как в копейку из турельных зенитных пулеметов, на максимальной рванули по дороге назад, к литовской границе. А вертолеты уже возвращались, заходя на второй круг.
        Правда, их пилоты имели приказ не стрелять по погранпереходу, где могли быть в том числе гражданские, и поэтому один танк и два «Боксера» сумели уйти за границу.
        А вот замыкавший отступление «Леопард» успел получить в корму два «Штурма» и загорелся. Видевшие это из кустов дальнобойщики приветствовали попадания громким и нечленораздельным матерным ревом в стиле футбольных болельщиков.
        Уцелевший экипаж второго «Леопарда» потом изловили тепленьким затаившиеся у погранперехода белорусские пограничники, обеспечив кому-то интересный материал для допросов.
        Остальная техника, механики-водители которой уже ничего пред собой не видели от ужаса, сшибая по пути шлагбаумы, дорожные указатели и столбы, на очень большой скорости проскочила обратно в Литву, чуть не задавив нескольких случайно оказавшихся на дороге литовских погранцов и таможенников.
        А менее чем через час в помещении одного из неприметных полицейских участков на северной окраине Вильнюса лейтенант Гредижкис (в числе уцелевших после столь печально окончившейся «разведки боем» литовских военнослужащих он неожиданно для него самого оказался самым старшим по званию), заикаясь и «путаясь в показаниях», докладывал на довольно посредственном английском языке все обстоятельства произошедшего двум «заграничным господам в штатском», одним из которых был генерал Кирби.
        Глядя на дикие глаза, стоящие дыбом рыжие волосы, трясущиеся руки и мятую форму этого напуганного практически до полных штанов лейтенанта, Кирби лениво слушал его сбивчивый рассказ и все больше понимал, что на содержание подобных «союзников» США, похоже, уже потратили слишком много денег. И, судя по всему, совершенно без толку.
        А лейтенант Гредижкис, который впервые увидел, какой на самом деле может быть эта самая «война со злыми русскими агрессорами», истерично ныл на тему того, что они потеряли три БТРа, два танка и двадцать семь человек личного состава, считая танкистов, - как так оно получилось и ради чего? Ведь им говорили, что такого просто не может быть! И ведь нельзя же было действовать без разведки, авиационной поддержки и связи, ну никак нельзя! И в итоге они так ничего и не нашли, задание не выполнили, да к тому же, как только они остановились, их тут же атаковали с воздуха, прежде чем они успели что-либо понять.
        Литовский лейтенант еще не знал, что посланные с аналогичной миссией американские вертолетчики тоже не вернулись назад, а из числа «мехбригадовцев» и тех, кто осуществлял теракт в Гродно, через границу за последние пять часов больше не перебрался ни один. А это означало, что были плотно заблокированы не только земля, но и воздух. А пропустили их на белорусскую территорию исключительно с целью заманить в ловушку.
        И для НАТО все это вылилось в уж слишком дорогостоящие игры с заведомо непредсказуемым результатом.
        Между тем генерал Кирби уже вполне понимал, что, похоже, положил своих людей без всякого проку. Сначала когда он пытался действовать в Гродно по плану, который то ли был заранее известен противнику, то ли изначально имел несколько «фатальных ошибок в третьем знаке». А дальше он вообще приказал ударить фактически в пустоту, вынудив вполне грамотных и опытных парней заниматься поисково-спасательными мероприятиями вслепую, то есть делать непонятно что. У него возникло стойкое убеждение, что сам момент для покушения в Гродно и всех последовавших за ним действий был с самого начала выбран крайне неудачно. Наверняка эту операцию утверждали на высшем уровне какие-то «аналитики новой формации», привычно черпающие информацию о противнике из социальных сетей и не знающие, к примеру, географию в пределах элементарного школьного курса. А они по определению не могли спланировать ничего толкового.
        Но винить себя в чем-либо, а тем более каяться генерал отнюдь не собирался. Он уже знал, на кого свалит все неудачи прошедших суток - соответствующий отчет, с тяжкими обвинениями и неизбежным наклеиванием ярлыков он уже отправил по электронной почте в Варшаву, Брюссель и Вашингтон, благо Интернет пока работал, хотя и с перебоями.
        В конце концов, главными виновниками неизбежно оказывались глуповатые и чрезмерно жадные до дармовых денег придурочные интеллигенты из верхушки так называемой «белорусской демократической оппозиции», окопавшиеся в Польше и Германии, и чрезмерно доверившиеся их обещаниям чины из Пентагона и Госдепа, которые решили крутить с ними какие-то непонятные ни одному нормальному человеку на планете внешнеполитические комбинации. Вот им теперь и предстояло ответить и за все потери сегодняшнего дня, и за потраченные впустую средства, и теперь Кирби намеревался утопить виновных любыми доступными ему способами.
        Дослушав лейтенанта, генерал быстро отбыл из полицейского участка, по пути отдав ряд неотложных приказов, первым из которых было распоряжение срочно перебазировать двенадцать остававшихся в его распоряжении вертолетов (шесть «Апачей Лонгбоу» и шесть «Блэк Хоков») на территорию Польши, одновременно начав эвакуацию подчиненного ему американского военного персонала из Литвы. Как человек весьма опытный, Кирби предполагал, что именно русские и белорусы будут делать дальше, и понимал, что времени у него остается все меньше.
        Через час вертолеты улетели, при этом «Блэк Хоки» сильно были перегружены личным составом, в основном из числа авиатехников. А еще через сорок минут частный самолет, на борту которого находился генерал Кирби с небольшой группой сопровождающих лиц, вылетел в Варшаву.
        И сделали они это очень вовремя.
        ПОЛЬША. ВАРШАВА. ЗДАНИЕ ПОСОЛЬСТВА США НА УЯЗДОВСКОЙ АЛЛЕЕ, 29 - 31. 4 ИЮНЯ. ПОЗДНИЙ ВЕЧЕР.
        Поляки, конечно, великая европейская нация, а Речь Посполита - древнее и очень независимое государство, практически колыбель европейской демократии, только вот в остальной Европе, той, которая лежит западнее Щецина и Вроцлова, об этом почему-то не знает ни одна живая душа.
        При этом, как только высших руководителей этой самой древней нации срочно требуют на аудиенцию в американское посольство, все они, включая президента и премьера, почему-то несутся туда в любое время дня и ночи, словно малые дети за мешком рождественских ништяков.
        Вот и сейчас во дворе посольства США в Варшаве, несмотря на довольно поздний час, было тесно от черных лимузинов представительского класса.
        В небольшом конференц-зале на третьем этаже посольства без лишних свидетелей мирно беседовали пять человек. Точнее сказать, трое из них говорили, а двое внимали. Разумеется, внимали через штатного посольского переводчика, которого все звали просто Эндрю, - он был на этой встрече шестым. Конечно, «вроде бы европейским» чиновникам высшего ранга полагалось досконально знать «средство общения всемирной демократии», но, увы, воспринять на слух американскую мову и сейчас было доступно далеко не всем полякам, включая руководителей государства.
        С «внимающей» польской стороны присутствовал Президент Польши Михал Копаньский, весьма беспринципный и почему-то считающий себя очень хитрым и практичным, моложавый типчик с красивой проседью в прическе и ухоженной усилиями дорогих косметологов и визажистов мужественной физиономией благородного шляхтича средней руки, который, впрочем, слишком любил быть большим другом США и одновременно американскую валюту, а значит, не был в состоянии мыслить здраво в присутствии заокеанских хозяев. Вторым был Министр обороны Польши Казимир Левандовский - начинавший армейскую карьеру в конце 1980-х с должности заведующего заштатным складом ГСМ в районе Белостока генерал в красивом мундире табачного цвета с массой орденских планок, симпатичный законченный русофоб со слегка безумным взглядом. После истории с прошлогодним присоединением Львовского воеводства Левандовский с истовостью малограмотного религиозного фанатика с дальнего лесного хутора окончательно уверовал в старую, но сильно гнилую идею «Великой Польши от можа до можа», а себя отныне вообразил кем-то вроде первого апостола этой новой «религии».
Американцы откровенно посмеивались над упертым не в ту сторону генералом, но переубеждать его как-то не стремились.
        От «принимающей стороны» (считалось, что сейчас с Президентом и Министром обороны Польши беседуют «представители НАТО», но все они почему-то были американцами) присутствовали три официальных лица. Во-первых, посол США в Польше господин Тимминс. Этот тип непонятного возраста и непонятной национальности, как и все американские дипломаты такого уровня, хорошо умел широко улыбаться (если это в интересах дела - то даже на похоронах), но за те два с половиной года, что он пробыл послом в Варшаве, поляки не услышали от него ни единого собственного суждения по любому поводу (будь то даже брошенный невзначай вопрос о цвете штор в посольском банкетном зале посольства или о премьере очередного блокбастера) - вся деятельность Тимминса сводилась к зачитыванию по бумажке заявлений, присланных ему из Вашингтона, и многие поляки не могли понять, на самом ли деле американский посол ограниченный дурак, или он просто удачно прикидывается таковым? При этом все точно знали, что до назначения послом в Варшаву Тимминс несколько лет работал в посольствах США в Боготе и Багдаде - ходили частично подтвержденные фактами
слухи о том, что многих из числа тех, с кем он там работал, уже успели посадить за расхищение казенных средств и крышевание наркотрафика. А вот Тимминс пока что умудрялся выходить из воды сухим. Хотя это, похоже, был некий «новый стандарт» американской дипломатии, когда «свободу и демократию» во всем мире продвигали подобные Тимминсу, не отягощенные интеллектом, но свято верящие в правоту того, что они делают, господа и дамы.
        Кроме посла на встрече присутствовал представитель Госдепа США Абрахам Гринуэй.
        Этот седой, шустрый еврей (ходили слухи, что его настоящая «девичья» фамилия была то ли Гринштейн, то ли Гринбаум) в дорогих роговых очках всегда вызывал у польских руководителей исключительно положительные эмоции, поскольку в прошедшие годы он был в числе тех, кто окончательно развалил то, что осталось от Украины, а затем именно Гринуэй энергично разруливал ситуацию вокруг Львова, уболтав-таки тамошнее население и вроде бы тертых местных микровождей на референдум о присоединении к Польше со всеми вытекающими - Львовское воеводство вошло в состав Польши, после чего тамошние руководители в одночасье стали никем, а местное население - людьми второго сорта.
        Третьим на встрече был генерал Дьюсл, как лицо, представляющее руководство «Группы Стратегического Планирования НАТО».
        Говорил на встрече в основном Гринуэй.
        - …Судя по всему, хотя накануне главная мишень и не была ликвидирована, большинства целей мы с вами достигли, - вещал он Копаньскому и Левандовскому. - Их военная мощь сильно потрепана сегодняшними ударами, и ответных действий со стороны соседней страны мы не ожидаем. Но, как показали сегодняшние события, верить на слово тамошней оппозиции, как вы это делали до сих пор, больше не стоит.
        Гринуэй, как обычно, чрезмерно обтекаемо и политкорректно именовал Беларусь исключительно термином «соседняя страна» и за все время своего пребывания в Варшаве еще ни разу публично не назвал вещи своими именами, словно заранее чего-то опасаясь. Это тоже было вполне в духе современной американской дипломатии.
        - Согласны, - ответил генерал Левандовский. Он несколько сомневался, что переводчик стопроцентно правильно доводит до них то, что говорит Гринуэй. Генерал, полагаясь на собственные весьма скудные языковые познания, тщетно вслушивался в речь представителя Госдепа, но понимал только отдельные слова. Увы, но министр обороны Польши был не в состоянии самостоятельно перевести то, что вещал Гринуэй со своим чудовищным бронкским акцентом.
        - Но, - продолжал Левандовский. - Мы изначально и не планировали ни военное вторжение, ни любые другие активные действия на этом направлении.
        - Замечательно, - улыбнулся Гринуэй и добавил: - Хотя ситуация несколько усложнилась, в целом все идет в соответствии с планами. На границе с Литвой сегодня уже было несколько весьма чувствительных боестолкновений.
        Гринуэй сильно покривил душой, сказав полякам, что все идет по плану. События последних суток заставили американцев очень сильно подкорректировать первоначальные планы. Если бы в «соседней стране» все произошло так, как было запланировано заранее, военная операция польской армии против Калининграда могла вообще не понадобиться и все ограничилось бы чисто демонстративными действиями, поскольку белорусы и русские были бы очень заняты на месяцы, если не годы вперед. «Цветные революции» - вещь очень неприятная для тех, на чьей территории США их устраивает. И вместо этого сейчас вступал в силу пресловутый «План Б», цели и последствия которого еще не были до конца просчитаны аналитиками, а силы и намерения противника оставались по большей части неизвестны. Гринуэй не собирался говорить полякам и о том, что прямой военной поддержки их действий со стороны США и НАТО не будет, тем более что немцы и прочие итальянцы, которым очень не понравилось то, как начался сегодняшний день, уже перебросили свою авиацию обратно по месту приписки и, кроме того, отдали приказ об отзыве из Польши своих военных
специалистов, кроме тех, кто работал в качестве наемников различных ЧВК. А значит, полякам предстояла карточная игра по принципу «выпадет - не выпадет» при условии, что правила игры были им неизвестны, как и то, кто именно и как будет сдавать карты и тасовать колоду. Американцы уже успели убедиться в том, что русские за последние лет пять-шесть очень сильно продвинулись по части новых военных технологий и перевооружения армии. Опыт, полученный в Сирии и ряде соседних с ней государств, помаленьку убеждал Пентагон в том, что старые стратегия, технологии и вооружение уже не очень подходят для борьбы с ними. Поэтому господствовало две точки зрения - либо окончательно произвести полную переоценку ценностей и передать военный бюджет на реализацию всевозможных сверхновых проектов с очень дальней перспективой (то есть получить нечто сверхэффективное, типа компактных боевых лазеров или электромагнитных пушек, но лет этак через 25 - 30, не раньше), либо оставить все как есть, финансировать прежние, уже во многом устаревшие и надоевшие всем прожекты и продолжать надувать щеки, изображая из себя единственную и
неповторимую сверхдержаву на планете. В этой связи поляки сейчас должны были ответить и оптимистам, и скептикам из-за океана на один очень простой вопрос: можно ли сейчас нанести если не военное поражение, то хотя бы очень серьезный ущерб русским БЕЗ ПРИМЕНЕНИЯ ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ? Поляки со своей крупнейшей в Европе армией подходили для подобных экспериментов как нельзя лучше.
        А дальнейшее поведение властей США в данном случае было очень легко предсказать. Получится у поляков если не победить, то хотя бы убить побольше русских - очень хорошо. А если нет - в конце концов, это личное дело «парней из Варшавы». Вы говорите, что покушение в Гродно и попытку «картофельной революции» устроила белорусская оппозиция? Да, возможно, устроила. Да, поляки на протяжении последних лет помогали этой самой оппозиции и оружием, и деньгами, и еще много чем! Да, поляки атаковали русских в Калининградской области! Но это опять-таки их личное дело! Польша - суверенное государство, которое имеет право объявлять войну или заключать мир, когда это ему заблагорассудится! Да, мы помогали полякам! Но в конце концов, они члены НАТО, и мы помогали им никак не больше, чем остальным партнерам по североатлантическому блоку! А в какой мере помогать партнерам по НАТО - это уже наше личное дело!
        В общем, явно намечалось нечто постыдное, в духе уже практически забытой в Польше Второй мировой войны, где поляками, как известно, все время затыкали дыры в глобальной стратегии, бросая их то прорывать блокаду Тобрука в ливийских песках, то атаковать в лоб монастырь Монте-Кассино в гиблых итальянских горах, то отражать немецкие танки во время их прорыва в самом узком месте Фалезского котла. Поляки были не в силах понять, что отношение к ним со стороны «западных друзей» с 1940-х нисколько не изменилось.
        - Да, мы в курсе, - ответил Левандовский.
        - Это прекрасно, генерал, что вы отслеживаете ситуацию, так сказать, в режиме реального времени. Так вот, генерал, этой ночью русские начнут ничем не спровоцированное военное вторжение в Эстонию, Латвию и Литву.
        - А вы в этом уверены? - удивился Левандовский, которому подобные «вводные» очень напомнили обычные армейские учения из прежних времен, со всеми этими «завтра в восемь утра совершенно неожиданно будет сыграна боевая тревога». А тут вот так же буднично, в порядке вещей почему-то известно заранее, что одна страна именно сегодня нападет на три других. Выходит, если американцы так уверены в этом, то у них все давно рассчитано и продумано? Генералу очень хотелось в это верить.
        - Да, мы уверены, - ответил Гин и тут же уточнил: - По оценкам наших аналитиков, этой ночью начнется русское вторжение в Эстонию, Латвию и Литву, которое будет логическим завершением той «гибридной войны», которую русские ведут против стран Балтии на протяжении последнего десятилетия. Вероятно, вторжение будет поддержано местной агентурой русских. В качестве ответной меры вы начинаете запланированное наступление против сил русских в Калининградской области. Далее - по обстановке. Что вам еще не ясно, господин генерал?
        Дослушав перевод этой тирады, Левандовский не нашел что на это ответить. Президент Копаньский, пока что не проронивший ни слова, слушал Гринуэя и согласно кивал.
        МОСКВА. ГДЕ-ТО В ХАМОВНИКАХ. НОЧЬ С 4 НА 5 ИЮНЯ.
        На экране монитора компа в довольно запущенной квартире человека, который был известен в определенных кругах то ли как классный программист, то ли как сисадмин, то ли как хакер, то ли как близкий к «Киберберкуту» российский патриот (реально он все это успешно совмещал), известного в узком кругу под фамилией Тюкин или ником Ergnor, мигнул сигнал вызова. Хотя было уже далеко за полночь, владелец компа не имел обыкновения ложиться спать в это время и, как всегда, был на боевом посту. Нажав соответствующую клавишу, он вызвал на экран изображение человека в характерной летней зеленой рубашке с короткими рукавами и полковничьими погонами. Со стороны было видно, что облаченный в семейные труселя и растянутую майку лохматый Тюкин внимательно выслушал то, что ему говорил человек с экрана, пару раз поддакнув и ответив в стиле:
        - Да, вкурил. Хорошо, приступаю!
        После окончания «сеанса связи» столичный хакер-патриот заметно оживился и подвинулся ближе к монитору компа. На его небритом лице появилась злорадная улыбка.
        Мало кто знал, что с ним только что связывался заместитель начальника одного полусекретного управления Генштаба ВС РФ полковник Авилов. А специализировалось это управление на том, что в последнее время было принято именовать термином «кибервойна».
        Примерно через час после этого разговора неожиданно началась очередная невероятная по мощности хакерская атака на военные сети и серверы НАТО и США. А поскольку еще не вполне закончилась предыдущая аналогичная атака, военные программисты североатлантического блока взвыли и схватились за головы.
        Практически одновременно с этим во всех трех «государствах Балтии» на какое-то время вдруг ожил Интернет. И все, кто в этот момент находился в Сети, увидели ролик, якобы снятый в реальном времени на телефон: длинная колонна русской бронетехники входит в Эстонию по трассе Е-77 через погранпереход Куничина Гора - Нойдула со стороны российской Печоры. Понять в этом самом ролике можно было в общем-то немного. Там был рев моторов и лязг гусениц, какие-то движущиеся в темноте с потушенными фарами еще более темные силуэты, в паре из которых при наличии ну очень большой фантазии можно было опознать нечто отдаленно похожее на БТР-80 или Т-72. Было не очень понятно даже, происходит ли это именно там, где заявлено, но на заднем плане, не в фокусе, мелькал характерный для этого участка границы лес, а также одноэтажные домики и навесы погранперехода, что делало ролик очень похожим на правду. Тем более что некий запыхавшийся голос за кадром пролепетал на чистейшем эстонском языке, что русские танки идут в сторону Выру и далее на Тарту, что это конец, что их здесь бросили на погибель и он немедленно убирается
отсюда. Из последних реплик можно было сделать вывод, что снимал ролик эстонский военный или пограничник.
        Разумеется, Интернет восстановился ровно на то время, которое было необходимо рядовым пользователям социальных сетей на беглый просмотр и скачивание этого реально снятого полтора года назад на одном уральском полигоне с совершенно определенной целью материала.
        Далее в Эстонии, Латвии и Литве окончательно обрушились и умерли Интернет и мобильная связь, а затем в течение часа во всех трех странах произошли необъяснимые отключения электричества, что в основном убило еще и проводную связь вместе с радио и телевидением. Диверсионные мероприятия на такой случай вроде подрыва ЛЭП и электроподстанций в ключевых точках тоже готовились заранее, и не один год.
        Так или иначе, все сработало в нужном направлении. Еще толком не рассвело, когда из мелких городишек и деревень всех трех «стран Балтии» начали выезжать вереницы легковых автомашин, набитых схваченными явно впопыхах вещами, с невыспавшимися и неумытыми местными обывателями в салонах. Одновременно на дорогах появились пешие граждане как нагруженные тяжелой поклажей, так и без оной.
        Все они, создавая пробки, заторы и сея панику, немедленно устремились по дорогам всех трех прибалтийских государств в общем направлении с юга на север и северо-запад, а именно - к причалам портов Таллина, Пярну, Риги, Вентспилса, Лиепаи и Клайпеды. Другой мощный поток бегущих, в основном со стороны Латвии и Литвы, двинулся через Паневежис и Каунас на Тракишки и Сувалки - в сторону Польши. В самих перечисленных портовых городах спустя несколько часов начались чудовищная давка и столпотворение. Несколько готовившихся к отплытию иностранных и местных паромов, идущих в Финляндию и Швецию, отошли от пирсов переполненными под завязку (были распроданы втридорога не только все места в каютах, но и «стоячие» места на верхних и автомобильных палубах), чего на этих линиях не было никогда. Те, кому не хватило места на паромах (а таких было большинство), немедленно начали штурм любых судов, с целью наема или покупки билетов любой категории, дабы немедленно отплыть, выйти в Рижский и Финский заливы и далее - к дорогим друзьям-скандинавам. Многие прибалтийские обыватели были согласны форсировать Балтику хоть на
надувных матрасах или вплавь, но приличные расстояния и холодная вода не располагали к подобным «подвигам». Тем не менее очень скоро в море начали выходить десятки, если не сотни, переполненных перепуганными людьми малых суденышек разного размера, от буксиров и яхт до моторных лодок. Капитан 1-го ранга Трынкин из штаба российского КБФ, узрев такую неожиданную активность за межой, публично изрек:
        - Блин, да ведь такими темпами эти Йонасы и Пранасы на своем нелегком пути к свободису всю балтийскую кильку днищами своих лоханок передавят! И что тогда заменит рижские шпроты на обширнейшем российском рынке пепельниц? Товарищи офицеры, это же прямо трагедия!
        Все присутствовавшие при этом заявлении очень смеялись.
        Одновременно очень похожие столпотворения начались и во всех прибалтийских аэропортах, но там из-за отключений электричества было невозможно нормально выпускать самолеты. К тому же у изрядно измельчавших местных авиалиний было по минимуму собственных самолетов. Хотя все самолеты западных авиакомпаний и небольшие частные борта покинули Прибалтику буквально в одночасье, причем зачастую сильно недогруженными. Интересно, что большинство тех, кто еще вчера гордо носил эстонскую, латвийскую или литовскую военную форму, предпочли срочно переодеться и, «смешавшись с толпой», бежать вместе с остальными.
        В общем, вся Прибалтика вдруг взяла и побежала. Этого следовало ожидать, поскольку все три «маленьких, но гордых народа» слишком долго внушали сами себе паскудную психологию вечных жертв, к которым постоянно приходят какие-то злые чужие дяди, которые диктуют всем этим эстам, земгальцам и жмудинам свою волю. И теперь в мозги местных обывателей просто не вмещалось, что вообще возможно остаться и пытаться хоть как-то защитить свою столь священную «свободу и независимость». Нет, сейчас им всем надо было немедленно бежать куда-нибудь подальше отсюда, где другие, уже «добрые», дяди позаботятся о них, накормят, обогреют, а потом, надо полагать, будут судиться с «азиатскими оккупантами» по поводу возвращения Прибалтике независимости. И судиться они будут лет пятьдесят, а значит, уже можно будет и не возвращаться обратно, оставшись в какой-нибудь тихой стране Евросоюза в священном статусе беженца, т. е. отбирая пропитание у негров и арабов.
        В Европе и США эти события вызвали недоумение, хотя бы потому, что ролик о «русском вторжении» всплыл в Сети за несколько часов до того, как должно было быть обнародовано официальное заявление Госдепа США о вторжении русских в Литву. Теперь же получалось, что русские вторглись не в то время и не в том месте (а точнее - в совсем другую страну), а значит, все заготовленные заранее заявления и меморандумы надо было выбросить в помойное ведро. В попытках хоть как-то подправить имеющуюся концепцию американцы и их коллеги из Брюсселя пытались связаться с эстонским правительством, но там не отвечал ни один министр или военный руководитель, возможно, из-за отсутствия связи. Масштабы охватившего Прибалтику хаоса американцы пока представляли смутно, но в тех немногочисленных местных воинских частях, с которыми на какое-то время восстанавливалась связь, отзывались лишь дежурные офицеры в чине капитанов или лейтенантов. Куда делось все местное военное руководство - американцы были не в силах понять, как, впрочем, и многое другое.
        Хотя кто-то побежал, сверкая пятками, а кто-то ждал «вежливых людей». Но за несколько прошедших часов ни один русский солдат или танк еще не пересек прибалтийских границ. При этом многим на этой территории уже вовсю мерещилось то, чего в действительности не было. Именно на это и рассчитывал Генштаб ВС РФ.
        Действие 3. Война по-русски
        КАЛИНИНГРАДСКАЯ ОБЛАСТЬ. ПОЛЬСКО-РОССИЙСКАЯ ГРАНИЦА. 5 ИЮНЯ. РАССВЕТ.
        Главной ударной силой, олицетворяющей НАТО при наступлении на Калининградский Оборонительный Район, должна была стать специально пополненная по такому случаю дополнительными подразделениями 16-я Поморская механизированная дивизия имени Казимира Ягелончика, со штабом в Эльблоге, чьи подразделения в последние десятилетия всегда дислоцировались напротив этого участка российской границы - 15-я Гижицкая мехбригада, 20-я Бартышицкая мехбригада, 9-я бронекавалерийская бригада, 16-й Поморский артполк, 13-й Эльблонгский полк ПВО, 16-й батальон управления, 3-й разведбат и ряд других мелких частей.
        После усиления 16-й дивизии за счет временной передачи в ее состав полусотни «Леопардов-2А4» из 1-й Варшавской танковой бригады имени Тадеуша Костюшко и дополнительных, недавно полученных из-за океана САУ М109А6 «Паладин» в распоряжении командира дивизии генерала дивизии Комуда имелось намного больше обычного комплекта боевой техники - 230 танков (50 «Леопардов», 70 РТ-91 «Тварды» и 100 Т-72М), около 300 БМП-1, колесных БТР «Росомак», БРДМ-2 в местных вариантах типа «Шакала» и МРАПов, 12 155-мм САУ М109А6, 18 152-мм САУ «Дана», 48 122-мм САУ 2С1 «Гвоздика», 18 122-мм РСЗО М-85, 16 ЗРК 9К33 «Оса» и более 10 000 человек личного состава.
        Считалось, что для действий против сосредоточенных под Калининградом российских войск этого будет достаточно, поскольку предполагалось, что недавно развернутый там заново 11-й армейский корпус русских, относящийся к частям береговой обороны их Балтийского флота, располагает всего двумя кадрированными бригадами (336-я бригада морской пехоты и 79-я мотострелковая бригада), одним мотострелковым полком (7-й мотострелковый полк), одной артиллерийской бригадой (244-я артбригада), одним ракетным полком береговой обороны (25-й полк) и одним полком ПВО (2-й полк), при этом разведка НАТО оптимистично полагала, что большая часть из имеющихся в составе 11-го корпуса нескольких сотен единиц тяжелой техники и артиллерийских стволов находится на долговременном хранении и, скорее всего, неисправна, а ни одна часть означенного корпуса не имеет полной штатной численности. Сведения о прибывших под Калининград на время учений «Запад-2020» российских частях были предельно недостоверны, и в НАТО излишне оптимистично полагали, что эти подразделения не способны нарушить сложившийся в регионе за последние два десятка лет
баланс. Некоторые сообщения в СМИ об учениях «Запад-2020» и участвующих в них войсках вообще воспринимались на Западе как пропаганда.
        Разумеется, позади 16-й дивизии наличествовало и нечто вроде «второго эшелона», в частности 12-я Щецинская механизированная дивизия в полном составе, но этот «второй эшелон» должен был быть задействован только в том случае, если русские все-таки перейдут границу и окажутся на территории Польши. В последнее польскому командованию верилось как-то слабо.
        Сообщения о непонятных событиях последних часов в Прибалтике никого в польском военном руководстве сильно не удивили. Поляки традиционно относились к прибалтийским военным свысока, за глаза называя их «гоблинами», «гномами» или «пигмеями» (аналогичными словами самих поляков называли американцы и прочие немцы), и считали их ни на что не способными. Правда, по плану намечалось некоторое взаимодействие с литовцами, которые должны были во время наступления поляков перекрыть свой участок российской границы на направлении Шилуте - Таураге - Смалининкай - Шакяй - Кибартай, но роль, которую они должны были играть, была насквозь пассивной. В общем, хотя никакой связи с литовскими штабами и не было, польских генералов это как-то не настораживало.
        Предварительные данные о противнике были, разумеется, сильно устаревшими. После потери двух спутников вышел из строя еще один - КН-218. Этот отказ стал сюрпризом, тем более что на сей раз аппарат остался на заданной орбите, но у него начались необъяснимые проблемы с управлением и передачей данных на Землю. Американцы еще не знали, что это последствия проникновения в их оборонные компьютерные сети запущенного в последние сутки вируса, имевшего российское или восточноевропейское происхождение. Сей факт был установлен только спустя четверо суток, когда уже было поздно. Пока же из-за этого досадного казуса поступающая с орбиты «картинка» была далека от совершенства, к тому же летом, когда буквально все изрядно нагревалось за день, было мало пользы от наблюдения со спутников в инфракрасном режиме.
        Попытка поднять разведывательные БПЛА закономерно окончилась ничем. Из 23 аппаратов у 5 сразу начались неполадки со связью, еще 10 вернулись сразу после пересечения границы (на их обзорных камерах пропало изображение или начались сильные помехи и сбои при передаче информации), а контакт с 8 был потерян полностью, то есть дроны были либо сбиты, либо противник перехватил управление ими. Поскольку количество беспилотников в польской армии даже с учетом последних поставок было, в общем, невелико, на высшем уровне было принято решение не использовать БПЛА «до прояснения обстановки». А когда эта самая обстановка прояснится - не знал никто.
        Тем не менее, даже несмотря на все проблемы со связью, спутниковым наведением и полетами БПЛА из Варшавы был отдан приказ действовать по плану, то есть провести артподготовку и наступать.
        За всем этим была оставлена без внимания и еще одна серьезная несостыковка. Тщетно пытавшиеся понять, что происходит в Прибалтике, и хоть как-то согласовать текст своего заявления по этому поводу, Госдеп США слишком долго тянул время. В итоге данное заявление Госдепа «О российской агрессии против стран Балтии и ответных мерах со стороны НАТО» попало в СМИ и Мировую паутину только через сорок минут после того, как первые польские снаряды разорвались на российской территории.
        В 5.30 по варшавскому времени огневые средства 16-й Поморской механизированной дивизии начали обстрел территории противника.
        Дивизионы «Паладинов» и РСЗО М-85 (чешские копии БМ-21 «Град» на четырехосном шасси «Татра»), развернутые северо-восточнее Бранево, начали обстрел заранее выявленных возможных позиций российских войск (данные, разумеется, были старые, двух-трехсуточной давности) на направлении главного удара дивизии, в районе Мамоново.
        Развернутые восточнее, в районе Бартошице, дивизион колесных 152-мм САУ «Дана» и два дивизиона 122-мм 2С1 «Гвоздика» открыли огонь по Багратионовску и предполагаемым российским позициям возле шоссе, идущего в сторону Черняховска, - там намечалось направление второго удара дивизии.
        В районе Бранево РСЗО успели сделать ровно один залп, а САУ М109А6 выпустили в общей сложности 90 снарядов, когда рядом с огневой позицией дивизиона «Паладинов» совершенно неожиданно разорвалась пара тяжелых снарядов.
        Командир дивизиона САУ полковник Станислав Пневский считался опытным командиром и артиллеристом (до назначения на должность он проходил стажировку в США и Ираке), но, поскольку ни разу не попадал в реальную ситуацию, когда против вверенного подразделения вели контрбатарейную борьбу системами как минимум такой же мощности, был этим сильно озадачен. Собственно говоря, долго учившие его за казенные деньги американцы тоже не имели подобного опыта. Но даже сильно растерявшись, полковник Пневский на инстинктивном уровне понял, что это всего лишь первые пристрелочные выстрелы. В соответствии с инструкцией он отдал по радио приказ подчиненным немедленно сворачиваться и менять позицию. Однако что-либо предпринять по сути дела поляки не успели. Во-первых, вдруг начисто пропала радиосвязь - в наушниках разом исчезло все, кроме треска и воя помех. А во-вторых, менее через минуту после пристрелочных выстрелов практически прямо на позиции дивизиона «Паладинов» легло десяток тяжелых снарядов, а за ними, без малейшей паузы, еще два таких же залпа. «Ответка» прилетела с российской стороны слишком быстро - огонь
вел 67-й дивизион САУ 2С19 «Мста-С», одна из тех самых переброшенных под Калининград на время учений сводных частей. Огневые позиции дивизиона находились южнее Калининграда, причем у русских в отличие от поляков были свежие данные и не было проблем с корректировкой огня.
        Пытавшийся отдать команду голосом и вылезший для этого из люка своей КШМ полковник Пневский погиб первым - позиции «Паладинов» накрыл настоящий огненный вихрь. В результате прямых или близких попаданий дивизион потерял четыре САУ М109А6, которые сгорели вместе с экипажами, еще три установки получили повреждения, требовавшие ремонта в заводских условиях, а остальные САУ получили осколочные пробоины, повреждения оптики и ходовой части и потери в экипажах. То есть дивизион фактически потерял боеспособность. Кроме того, прямым попаданием были уничтожены вместе с экипажем КШМ командира дивизиона три грузовика с боеприпасами (взрывы получились впечатляющие) и два «Хамви». Людские потери составили 21 убитый и 30 раненых. Принявший командование дивизионом командир второй батареи капитан Козан приказал срочно менять позицию, но быстро сделать это было невозможно из-за рвущихся в грузовиках и горящих САУ боеприпасов и боевых повреждений техники.
        Выпустивший один залп и находившийся в процессе перезаряжания своих установок дивизион РСЗО М-85 подполковника Бжесняка попал под ответный огонь с российской стороны на три минуты позже соседей. Их накрыло не столь густо, но очень точно. Сначала пять 152-мм снарядов, а затем в течение двух минут - еще десять. Поляки не могли знать, что по ним вела огонь 8-я отдельная батарея новейших, еще считавшихся экспериментальными САУ 2С35 «Коалиция», также переброшенная в Калининград на время учений «Запад-2020», причем развернутые западнее Гвардейска «Коалиции» стреляли с почти предельной дальности. Из-за нахождения на огневых позициях большого количества подготовленных к перезарядке боеприпасов, усугубивших ситуацию, дивизион лишился 10 РСЗО, пяти ТЗМ, четырех грузовиков и трех «Хамви», потеряв 25 человек убитыми и 35 ранеными, в том числе был тяжело ранен командир дивизиона Бжесняк. Боеспособность дивизиона после этого ответного артналета за какие-то минуты стала очень относительной.
        Но больше всего не повезло польским артиллеристам, чьи дивизионы были развернуты в районе Бартошице. Они успели выпустить пару сотен снарядов, после чего по ним начали вести ответный огонь 122-мм САУ 2С1 «Гвоздика» из состава 1612-го отдельного гаубично-самоходного дивизиона 336-й бригады морской пехоты КБФ и 152-мм САУ 2С3 224-й отдельной артбригады, а затем над огневыми позициями одного из дивизионов поляков раздался низкий рев и свист, после чего земля на площади в несколько десятков гектар буквально встала дыбом - по ним лег один залп, выпущенный батареей 300-мм РСЗО 9А52 - 2 «Смерч» из состава 79-й гвардейской реактивной артиллерийской бригады, накануне переброшенной из-под Твери на время учений. Огонь велся с позиций в районе Гвардейска.
        В результате этого дивизион, укомплектованный 152-мм «Данами», просто перестал существовать (погиб командир этого дивизиона майор Блажын и все офицеры), кроме того, было потеряно 11 САУ «Гвоздика» из двух других дивизионов, вынужденных срочно сменить позицию, а также 12 грузовиков, 3 МРАПа и четыре «Хамви». Общие потери - 160 убитых, более 243 раненых. Интересно, что на польских огневых позициях погибло от пожаров и детонации в разы больше снарядов, чем было выпущено поляками перед этим в ходе непродолжительной артподготовки.
        При этом сам польский обстрел российской территории дал следующие результаты - российская армия потеряла 11 человек убитыми и 27 ранеными, 2 БТРа, одну БМП-2, 3 МТ-ЛБ, 12 грузовых автомашин. Часть польских снарядов попало в жилые районы Мамоново и Багратионовска, где было разрушено и повреждено 12 домов, убито 15 и ранено 48 мирных жителей.
        Мощную канонаду и взрывы на границе слышали все, но поляки еще не знали, что все происходит не совсем в их пользу. Сразу же доложить о своих потерях и точном ответном огне противника артиллеристы 16-й механизированной дивизии не смогли прежде всего из-за отсутствия всех видов связи.
        И именно поэтому, невзирая ни на что, польские танки начали выходить на исходные позиции для атаки.
        Примерно через полчаса после начала артналетов польские ВВС предприняли первую попытку проникнуть в воздушное пространство РФ и по возможности нанести авиаудары по территории Калининградской области. Поскольку связь и наблюдение были затруднены, из Познани на «вооруженную разведку для прощупывания вражеской ПВО» были подняты две пары «F-16C» из 3-й истребительной аэ ВВС Польши (кроме ПТБ и ракет «воздух-воздух», ведущие машины несли комплексные разведконтейнеры DB-110 фирмы «Гудрич», которых на все польские ВВС было всего десяток, а ведомые - кассетные бомбы). А с авиабазы Мальборк взлетела пара разведывательных «Су-22М-4Р» из 21-й тактической аэ - в ВВС Польши еще имелось примерно по десятку исправных «Су-22» и вертолетов «Ми-24», которые официально находились в процессе списания. Первоначально ни те, ни другие не планировалось использовать в боевых вылетах, но первые потери над Белоруссией заставили кое-что изменить в первоначальной диспозиции. Разведчиков были готовы прикрывать польские «Миг-29» из 41-й истребительной аэ, чьи экипажи дежурили в кабинах на аэродроме Мальборк в «Готовности № 1».
        Но истребительное прикрытие не понадобилось, поскольку вылет разведчиков мало что дал и противник не стал заморачиваться с их перехватом.
        Первая пара «F-16С», пройдя над Калининградским заливом, километров на пять подошла к побережью у Балтийска, и в этот момент по ним отработал российский ЗРК, предположительно С-300В (реально стрельбу вел С-300ПМ). Из-за постоянных и устойчивых помех польские пилоты слишком поздно засекли момент облучения своих самолетов РЛС наведения вражеского ракетного комплекса. Ведущий, капитан Ясиновский, был сбит первой же ракетой и, судя по всему, погиб (ведомый, поручик Комярек, не наблюдал момента катапультирования командира). Комярек был вынужден сбросить бомбы и ПТБ в море, после чего развернулся и, маневрируя, начал уходить восвояси, снизившись до малой высоты. Однако он делал это недостаточно энергично, поскольку на отходе выше его самолета произошел подрыв боевой части ракеты ЗРК. «F-16С» был поврежден и начал терять горючее, но двигатель сохранил тягу, и пилот сумел посадить машину, которой теперь требовался заводской ремонт с заменой двигателя на все том же ближайшем аэродроме Мальборк, не дотянув до Познани.
        Вторая пара «F-16С» майора Хайне, выполняя полет на предельно малой высоте, углубилась на российскую территорию в районе Гусева, но сразу после пересечения границы была интенсивно обстреляна наземной ПВО (предположительно ЗПРК 96Л6 «Панцирь» С-1), от огня которой оба самолета получили повреждения, после чего, сбросив бомбы, и ПТБ «F-16C» тут же легли на обратный курс. Полет до Познани прошел в целом нормально, но уже перед самой посадкой на самолете ведомого поручика Гартвига начался пожар двигателя с его последующей остановкой. Гартвиг был вынужден катапультироваться в районе западнее Гнезно (к счастью для него, без серьезных травм), таким образом оказалась безвозвратно потеряна половина участвовавших в разведке «F-16С». Что касается пары «Су-22М4Р» капитанов Стерена и Павелеца, то контакт с ними был потерян командным пунктом сразу же после пересечения самолетами российской границы между Багратионовском и Правдинском. Как верно предположили в польских штабах, эта шедшая на приличной высоте и пренебрегавшая противозенитным маневром пара была сбита российским ЗРК, предположительно С-300В (реально -
опять-таки С-300ПМ). При этом, как выяснилось позднее, Стерен погиб, а Павелец катапультировался и попал в плен.
        Таким образом, в первом же вылете было потеряно четыре самолета и три летчика, а никаких мало-мальски внятных разведданных получить не удалось. Если бы подобное произошло у американцев где-нибудь на Ближнем Востоке, это стало бы поводом для серьезных разборок (вплоть до скандала, снятия с плеч погон и увольнения без пенсий и выходных пособий) на самом высшем уровне, но поляков сей факт пока не насторожил.
        Логисты из штаба польских ВВС лишь приняли решение: пока не поднимать ударные самолеты и вертолеты в воздух. Они излишне оптимистично решили дождаться результатов продвижения своих мехчастей, т. е. момента, когда разведчики и танкисты ясно обнаружат оборону (или хотя бы начертание чего-нибудь похожего на передний край) противника и доложат об этом. А уже по конкретным ясно выявленным позициям и опорным пунктам русских и будет затем работать авиация.
        Хотя то, что сейчас происходило на границе, нравилось польскому командованию все меньше и меньше. Одно дело было немного побомбить и попугать явно не ожидавших этого белорусов (хотя и это обернулось неожиданно тяжелыми потерями), и совсем другое - начинать вторжение на российскую территорию, пусть это и был изолированный от остальной РФ анклав.
        Более всего нервировали почти полное отсутствие любой связи (с работой современных систем РЭБ такой интенсивности и в таком количестве ни поляки, ни НАТО в целом еще не сталкивались) и первые доклады пилотов и наземных наблюдателей о том, что интенсивный артогонь ведется с обеих сторон границы (а значит, русских не удалось застать врасплох), а сильные взрывы и пожары видны издали как на российской, так и на польской территории.
        БАЛТИЙСКОЕ МОРЕ. ГДАНЬСКИЙ ЗАЛИВ. 5 ИЮНЯ. 6.43 ПО ВАРШАВСКОМУ ВРЕМЕНИ.
        Примерно в тот самый момент, когда польские самоходки и реактивные установки выпускали первые снаряды в сторону Калининграда, а в Познани выруливали на старт «F-16», польский ВМФ совершил очередную роковую глупость.
        Командир вышедшего накануне на патрулирование приграничной акватории фрегата «Генерал Тадеуш Костюшко» (бывший американский «Вадсворт» типа «Оливер. Х. Перри») капитан 2-го ранга Богуслав Замойский накануне получил от своего командования довольно пространные инструкции.
        Сначала, когда вечером 4 июня корабль подошел примерно на полсотни миль к шведскому острову Эланд, Замойскому приказали только наблюдать за судоходством у границы польских территориальных вод и до особого распоряжения ничего не предпринимать. Это было вполне привычно - над старыми, но уж слишком дорого обходившимися Польше двумя американскими фрегатами местное руководство буквально тряслось, и они выполняли в основном роль жупелов регионального масштаба и демонстраторов флага «Маринарки Военной» над акваторией морей и океанов (при этом за пределы Балтики польские корабли сейчас совались редко, разве что на показные общенатовские учения).
        Но затем, уже ночью, началось нечто вовсе непонятное. Бортовая РЛС «Костюшко» вдруг начала фиксировать массу морских и воздушных целей (в основном мелких), вдруг начавших интенсивное движение в сторону территориальных вод Швеции со стороны прибалтийского побережья. Одна воздушная цель в какой-то момент оказалась особо близко, и на фрегате даже была объявлена воздушная тревога, оказавшаяся ложной, это был всего-навсего пассажирский самолет какой-то немецкой авиакомпании, который по неизвестной причине ни с того ни с сего вылетел из Риги совершенно вне обычного графика. Если они драпали, то вопрос: от кого? Если бы начались боевые действия (что автоматически означало русское вторжение в Прибалтику и натовское в Калининградскую область), Замойский узнал бы об этом одним из первых - предупреждение на «Костюшко» пришло бы, минуя Варшаву, по экстренным каналам НАТО. Но «друзья-защитники» хранили молчание, а штаб польского ВМФ также не мог никак прокомментировать все эти события Замойскому.
        Затем началось и вовсе нечто непонятное. Сначала экраны всех РЛС фрегата (и ПВО, и дальнего обзора) оказались забиты устойчивыми и интенсивными помехами, что в сочетании с маячившими вокруг реальными воздушными и морскими целями делало фрегат почти безоружным - применять все виды бортового вооружения в таких условиях было практически невозможно, поскольку в этом случае неизбежными становились попадания в кого попало. К тому же в теории Замойский знал, что подобная помеховая активность, центр которой явно находился на русской территории, то есть в Калининградской области, вполне может означать скорый удар по его кораблю, например - авиационный.
        И хотя радиосвязь тоже стала весьма неустойчивой, он успел запросить штаб и получить новые инструкции, а именно - приказ немедленно прекратить патрулирование в своем секторе и отходить в направлении Гданьского залива, а при обнаружении вражеских кораблей и самолетов уничтожать их, для чего открывать огонь на поражение первым. Особенно обращать внимание на возможное появление в территориальных водах Польской Республики неопознанных подводных лодок. Намеренно или случайно в этой инструкции прямо не говорилось о том, что эти самые корабли и самолеты вообще-то должны быть боевыми или хотя бы демонстрировать враждебные по отношению к «Костюшко» намерения, ну или, к примеру, действительно вторгнуться в территориальные воды Польши.
        Однако Замойский понял эти указания по-своему. Именно поэтому, когда в 5.30 по варшавскому времени операторы в центральном посту уходящего полным ходом в сторону Гдыни «Костюшко» обнаружили идущую в нейтральных водах в северо-западном направлении довольно крупную морскую цель, быстро идентифицированную как российский корабль, Замойский «из профилактических соображений» приказал своим подчиненным открыть огонь. Это было понятное, с точки зрения морского офицера высокого ранга, стремление любой ценой опробовать оружие своего корабля в реальных условиях (в польском ВМФ это было впервые аж после 1945 года). Однако лучше бы на «Генерале Костюшко» этого не делали.
        Поскольку мишень находилась уже слишком далеко для артиллерийского «главного калибра» фрегата (76-мм одноствольная установка «ОТО-Мелара»), с «Костюшко» выпустили две американские противокорабельные ракеты RGM-84 «Гарпун», которые вполне успешно поразили означенную цель, - все это очень напоминало польским морякам стрельбы на полигоне. Целью оказался вполне мирный российский сухогруз «Русич-18» (водоизмещение 5460 тонн, капитан Макарьев, экипаж 12 человек, порт приписки - Усть-Луга под Санкт-Петербургом), шедший с коммерческим грузом (стройматериалы) в Мальме (Швеция).
        От двух попаданий сухогруз загорелся и три часа спустя затонул. Его капитан успел дать в эфир сигнал бедствия, а затем команда, в которой по чистому везению не было погибших, только трое раненых, перешла в шлюпки и через час была подобрана шведской береговой охраной.
        Разумеется, этот эпизод был однозначно расценен как акт пиратства, о чем Кремль тут же сделал соответствующее заявление для СМИ. В Стокгольме выразили недоумение действиями боевых кораблей польского ВМФ.
        Разумеется, Замойский о подобных последствиях своего «подвига» ничего не знал, как не знал и о том, что русские тут же публично объявили через СМИ о том, что предприняли ответные меры (предпринимать их они начали незамедлительно).
        Между тем «Костюшко» продолжал отходить в сторону Гдыни в условиях постановки противником активных радиоэлектронных помех и нестабильной работы всех видов связи.
        Команда ничего плохого не ожидала.
        Именно поэтому, когда в 6.43 по варшавскому времени находившийся в рубке «Костюшко» Замойский услышал на корме своего фрегата нечто похожее на сильный взрыв, он был очень сильно удивлен. Корабль содрогнулся всем корпусом и через пять минут потерял ход. Практически одновременно с этим на фрегате произошло полное отключение электроснабжения.
        Еще через пять минут борющимся с возникшим пожаром польским морякам стало понятно, что корабль, на котором горели вертолетный ангар с бортовым «Си Спрайтом» и начинал рваться боезапас к зенитной установке «Вулкан-Фаланкс», похоже, медленно оседает кормой. А еще через шесть минут в среднюю часть его корпуса выше ватерлинии попало нечто сдувшее за борт треногую мачту вместе с антеннами РЛС и вызвавшее новый чудовищный взрыв, усугубленный детонацией боезапаса расположенной в средней части длинной надстройки фрегата башни 76-мм орудия.
        Поляки не могли знать, что для все тех же учений «Запад-2020» русские не поленились доставить под Калининград батарею пусковых установок ПКР К-300П «Бастион-П» в составе четырех машин К-340П с запредельным для данного региона радиусом поражения (на Балтике вообще все как-то рядом, от Балтийска до Гданьска по прямой всего-то сотня километров, а от Калининграда - чуть больше), и сейчас в «Костюшко» с одиннадцатиминутным интервалом попали две подошедшие на предельно малой высоте и по этой причине (а также из-за интенсивной работы российских средств РЭБ) не обнаруженные средствами обнаружения фрегата ракеты «Яхонт-Оникс». Пара тонн взрывчатки этих вполне способных нанести тяжелый ущерб даже атомному авианосцу «изделий» нанесли почтенного возраста фрегату фатальные повреждения, полностью исключившие дальнейшую борьбу за живучесть.
        Через пятнадцать минут команда «Костюшко» (на корабле было 9 убитых и 20 раненых) спустила на воду спасательные плоты и шлюпки, а еще через двадцать минут горевший, словно нефтеналивной танкер, фрегат затонул.
        Польское командование искренне полагало, что основные силы российского Балтийского флота во главе с флагманским эсминцем «Настойчивый» сейчас находятся в Финском заливе и их действия в случае начала боевых действий будут носить исключительно пассивный, оборонительный характер. Эта ошибка дорого обошлась полякам.
        И если в отношении флагмана Балтфлота их предположение было относительно верным, то в том, что касается всего остального, - увы. Часть наиболее современных СКР КБФ (которые в некоторых справочниках также именовали «корветами» или «ракетными корветами») находилась значительно западнее и к тому же в полной боевой готовности.
        В итоге еще несколько ракет, выпущенных «Бастионами», а также три десятка ракет Х-35 и «Калибр», выпущенные СКР «Ярослав Мудрый», «Неустрашимый» (проект 11540), «Бойкий» и «Стерегущий» (проект 20380) Балтфлота в течение часа после удара по «Костюшко» поразили большинство остальных боевых кораблей ВМФ Польши.
        По иронии судьбы костяк польского ВМФ в этот момент находился в основном в своих главных базах, то есть в районе Гдыня - Гданьск - Оксыве - Вейхерово. Большинство кораблей стояли на якорях, боевая готовность на них объявлена не была, а заявление правительства РФ об ответных мерах за потопление сухогруза польскими СМИ вообще не транслировалось.
        Однотипный с «Костюшко» фрегат «Генерал Казимеж Пуласки» (бывший американский «Кларк»), получив попадание ракеты, сел на грунт по верхнюю палубу на мелководье у косы Хель. Возле Гданьска был серьезно поврежден фрегат «Кашуб», потоплены оба корвета типа «Тарантул», из двух корветов типа «Оркан» один был потоплен, а второй поврежден. Также были потоплены и серьезно повреждены 3 польские подлодки из пяти имеющихся, четыре десантных корабля из восьми и семь из двадцати тральщиков. Уцелели в основном корабли, находившиеся за пределами Гданьского залива. Гражданские суда и портовые сооружения практически не пострадали.
        Уже после российского ракетного удара по кораблям ВМФ Польши Госдеп США сделал заявление, где «выражалась озабоченность возникшей ситуацией», и только. Никаких прямых угроз и обещаний поддержать поляков всей мощью своего ВМФ из Вашингтона в этот раз не прозвучало.
        В НЕБЕ НАД РОССИЕЙ, ГДЕ-ТО МЕЖДУ ЯРОСЛАВЛЕМ И ВОЛОГДОЙ. 5 ИЮНЯ. 7.02 ПО ВАРШАВСКОМУ ВРЕМЕНИ.
        - Ну, мы на точке, пошло! - выдохнул командир модернизированного российского Т-95МСМ подполковник Гацко, на что его штурман, майор Мустафин, согласно кивнул и нажал соответствующую клавишу на пульте.
        Тяжелая машина задрожала, постепенно освобождаясь от висящих на подкрыльевых держателях и фюзеляжной барабанной установке 14 продолговатых «поросят» - крылатых ракет Х-55.
        А всего в этот момент на цели ушло 42 таких ракеты: тройка Ту-95МСМ из 184-го ТБАП, в которой машина подполковника Гацко была ведущей, накануне взлетела из Энгельса и в рамках учений «Запад-2020» произвела над территорией РФ (не приближаясь к госгранице менее чем на 600 километров, что было сделано из соображений как секретности, так и внезапности и при дальности Х-55 в две и более тысячи километров было более чем достаточно) ракетные пуски.
        Только на сей раз все ракеты были боевыми, а в их головки наведения была введена последняя информация о вполне реальных целях, которыми были военные объекты трех прибалтийских армий. Как говорится, воевать так воевать.
        Через двадцать минут вторая тройка обычных, не имевших дополнительных пилонов под крылом Ту-95МС из того же полка добавила в общий котел еще 18 Х-55. Параллельно Западный военный округ произвел пуски 30 ракет 9М79Ф, 9Р123Л и 9Н123Ф-Р комплекса 9К79 «Точка-У» и несколько ракет 9М723 комплексов 9К720 «Искандер» по расположенным у границы целям из той же группы.
        Военных объектов в Прибалтике было не так уж много, и этого вполне хватило на поражение расположения воинских частей, радаров и прочего. Применение ракет этих типов гарантировало внезапность и неотвратимость удара при том, что приказа пересекать границы стран Прибалтики наземным войскам и тактической авиации ВС РФ пока не было отдано, как и заявлений о начале боевых действий. Было только ничем не подтвержденное заявление о вторжении российской армии в Эстонию, уже вполне подтвержденное соответствующим видеорядом сообщений о вторжении мехчастей польской армии в Калининградскую область, и заявление Госдепа США, невнятное и провокационное по сути, но подтверждавшее факт польского вторжения на территорию РФ.
        Планировавшие этот массированный ракетный удар эксперты сначала сочли применение такого количества Х-55 слишком затратным, но в конечном итоге для этого были использованы ракеты наиболее «почтенного» возраста, которые все равно надо было или как-то использовать, или списывать. Впрочем, явных отказов среди выпущенных Х-55 не было отмечено.
        На литовской авиабазе «Зокняй» в районе Шяуляя в эти утренние часы шла вполне обычная активность. Пилоты трех замерших на стоянках «F-16С» из 3-й аэ ВВС Польши сидели в кабинах в «Готовности № 1». Еще три таких же истребителя стояли по соседству в пластико-металлических быстросборных ангарах натовского образца. В Зокняе частично еще сохранились и железобетонные ангары-укрытия высшей защиты, оставшиеся от СССР, но сейчас они либо пустовали, либо использовались под склады и давно пришли в упадок. Кроме «Файтинг Фалконов» на стоянках находились застрявший здесь еще два дня назад из-за неисправности сразу двух двигателей, один из которых надо было менять, здоровенный натовский АВАКС Е-3 (ожидавшийся «вот-вот» транспортный борт с ремонтниками и запасным двигателем до сих пор так и не прибыл) и «весь цвет» двух наличных эскадрилий ВВС Литвы - один L-39C, 3 транспортных C-27J «Спартан», 2 L-410UVP, 6 вертолетов «Ми-8» и два AS.365 «Дофэн». Еще 2 «Ми-8» и один «Дофэн» сейчас официально находились «на патрулировании береговой линии», но реально их экипажи уже были на полпути к Швеции (предприимчивый пилот
одной из «восьмерок» лейтенант Кумпис даже успел прихватить с собой десяток родственников, подсев на несколько минут на одно из прибрежных шоссе в районе Плунге), о чем в Зокняе никто, естественно, не знал.
        Польский летчик-истребитель поручик Вацлав Кажоровский, высокий симпатичный брюнет в серо-зеленом американском комбезе, откровенно зевал и тер слипающиеся глаза, ерзая в пилотском кресле под откинутым колпаком фонаря в кабине своего покрашенного в два оттенка серого цвета «F-16С» с бортовым номером 4049 и нарисованным на киле в прошлом году (по поводу очередного славного юбилея бездарно проигранной поляками «Оборонительной войны 1939 года») портретом самого результативного польского аса времен Второй мировой войны Станислава Скальского. Кажоровскому уже давно надоело сидеть вот так, словно пенек, и наблюдать за одуряющим однообразием окружающего пейзажа (типовая для НАТО ВПП, какую можно увидеть хоть в Афганистане, хоть в Норвегии, и маячившие в утреннем сумраке деревья недалекого леса - и все). При этом курить было нельзя (за сей факт нарушения общеевропейского здорового образа жизни вообще могли оштрафовать на половину месячного оклада и записать в личное дело какую-нибудь гадость о неустойчивой психике или склонности к суициду), а вполне логичной в такой ситуации команды вылезти из кабин и идти
досыпать, не раздеваясь, в дежурную «комнату отдыха» рядом со стоянками, т. е. перейти в состояние «Готовности № 2», пока почему-то не было.
        Вообще этой ночью вокруг творилось нечто непонятное. Сначала вдруг прошел слух о том, что русские танки якобы вторглись в Эстонию, но при этом из Варшавы эту информацию так и не подтвердили. Потом начали внезапно исчезать в неизвестном направлении литовские военнослужащие, от часовых до литовского полковника Язюнскаса, командующего здешней авиабазой.
        Дошло до того, что полякам пришлось вооружить автоматами и отправить дежурить на местный въездной КПП трех своих техников, которые вообще-то были не обязаны это делать. Но штатный литовский караул во главе с лейтенантом куда-то безмолвно и незаметно испарился, и другого выхода не было.
        Потом среди ночи была объявлена «Готовность № 1» с неразберихой, суетой, ударами в темноте лбом о дверные косяки и запрыгиванием в полетное обмундирование на ощупь. Однако, когда пилоты дежурного звена заняли места в кабинах, стало очевидно, что никто не знает о том, что происходит и кого, собственно, им предстоит перехватывать. Ситуация складывалась совершенно непонятно, тем более что дежурные локаторщики немедленно доложили, что они ни хрена не видят из-за помех. А если русские ставили активные помехи и нарушали связь, то почему до сих пор ничего не говорилось о войне с ними? В общем, Кажоровского и его двух коллег через два часа должна была сменить на дежурстве в кабинах вторая тройка оставшихся в Зокняе в этот момент польских пилотов.
        Последнее обстоятельство радовало, но как-то несильно.
        Резкий свистящий звук над головой вырвал Кажоровского из состояния дремоты. А потом где-то над местным хранилищем ГСМ словно что-то лопнуло - раздался чудовищный взрыв, превративший топливные резервуары в одну очень большую, огненную вспышку. Рвануло так сильно, что пилоты в кабинах «F-16», казалось, ощутили дрожь земли.
        Первой мыслью Кажоровского после нехитрой констатации того факта, что его ясноглазая Малгося вполне может стать вдовой, так и не побыв ни дня в статусе законной жены, была привычная для летчика аксиома - срочно взлетать.
        Но никаких команд на взлет не было. К тому же вокруг все будто вымерло - возле самолетов дежурного звена в этот момент почему-то не было даже ни одного техника, которые должны были закрыть фонари, отсоединить силовые кабели пусковых агрегатов, убрать стремянки и прочее. А раз взлететь не получалось и вокруг рвались ракеты (Кажоровский почему-то сразу догадался, что это были именно ракеты, если это были бы бомбы, над ними уже явно пролетели бы хоть какие-нибудь самолеты, сбросившие их) - счет шел на секунды.
        Кажоровский не имел обыкновения заранее пристегиваться к катапульте (тем более сейчас, когда все затекло). Поэтому он довольно легко покинул пилотское кресло, выпрыгнул из кабины и, скатившись по стремянке на бетон, метнулся в сторону вправо от стоянки к пустующему, оставшемуся еще от Советов толстостенному укрытию. Его коллеги, поручик Пиетржик и капитан Гора, то ли замешкались, то ли ждали команды и остались в кабинах. Идиоты, подумал Кажоровский.
        Добежать до укрытия Кажоровский не успел, и когда после нового свиста в небе вокруг опять рвануло, причем куда сильней первого раза, упал в траву у ВПП под прикрытие стоявшего там буксировочного электрокара, сильно стукнувшись шлемом о борт этой машинки. Ему показалось, что сразу несколько взрывов слились в один, а потом вокруг засвистели и зашелестели то ли металлические осколки, то ли обломки бетона, а может, и то и другое сразу. Несколько осколков ударили в защитивший пилота электрокар. Кожаровский мгновенно оглох и, наконец подняв голову, увидел то, чего при всем желании никогда не смог бы наблюдать раньше.
        Совсем рядом ярко полыхали три «F-16С» дежурного звена, солидно горел стоящий в отдалении Е-3 (между прочим, стоивший 70 миллионов долларов, если в ценах 1977 г., - этот факт из какого-то справочника почему-то неожиданно всплыл в голове Кажоровского), и запоздало бежали врассыпную несколько фигурок в камуфляже и серо-зеленых летных комбинезонах. Вокруг горели ангары, машины и здания, лениво дымились зачехленные литовские самолеты и вертолеты, а на ВПП и рулежках темнело несколько десятков свежих выбоин и воронок приличного размера, исключавших как взлет, так и посадку.
        Кажоровский подумал, что, судя по масштабу разрушений вокруг, это, несомненно, были крылатые ракеты, часть из которых точно имела кассетные БЧ, а русские подобные штуки обычно делают весьма основательно - заряды ВВ и мощь поражающих элементов в них точно больше, чем в американских «Томагавках». Хотя «Томагавки» он раньше в деле тоже не видел, разве что в кино.
        Одновременно до него наконец дошло, что высокомерный блондинистый поручик Пиетржик, в котором сослуживцы почему-то все время подозревали голубого, и почтенный отец трех детей капитан Гора, скорее всего, не успели покинуть свои кабины и, видимо, сгорели вместе с самолетами. После этого в голове у Кажоровского стало на редкость легко и пусто, хотя сомнений в том, что война таки началась, у него более не было. Лишь спустя десять часов, когда один из двух кое-как добравшихся до Зокняя вертолетов ПСС ВВС Польши W-3 (второй такой же вертолет был сбит уже на обратном пути над польско-литовской границей возле Тракишек) наконец доставил его в числе нескольких уцелевших в Белосток, он понял, как ему повезло сегодня.
        В результате удара ракетами Х-55 в Зокняе было уничтожено 5 польских «F-16С» из имевшихся 6 (три на стоянке, два вместе с ангарами), шестой истребитель, стоявший в ангаре незаправленным, был сильно поврежден. На авиабазе было убито 32 и ранено 54 человека. Полякам оставалось признать, что ущерб мог быть значительно большим, если бы накануне одно звено «F-16С» 3-й аэ «Познань» не перелетело из Зокняя к месту постоянного базирования, и горевать о том, что у командования не хватило ума перебросить обратно в Польшу все истребители, а не треть. Собственно, еще с конца 1990-х базирование натовских истребителей в Зокняе считалось мероприятием чисто показушным, чреватым в случае войны натуральной западней - так оно и случилось. Ну а ВВС Литвы после этого просто перестали существовать.
        Вообще точность российских ракетных ударов по Прибалтике в этот день была достаточно высокой, сказался обширный опыт Ближнего Востока - отклонения при попадании ракет в большинстве случаев не превышали 20 - 30 метров. Так во всех трех «странах Балтии» в результате этих ударов было убито всего 8 и ранено 15 гражданских лиц (да и те были в основном вольнонаемным персоналом военных баз из числа то ли особо патриотичных, то ли излишне глупых лиц, не успевших или не захотевших уйти из расположения этих самых воинских частей). Населенные пункты и прочая мирная инфраструктура практически не пострадали, благо военные объекты располагались, как правило, на отшибе.
        Соответственно не было проблем с уничтожением десятка радаров местной ПВО (сама ПВО была представлена ПЗРК да малокалиберными пушками вроде ЗУ-23 - 2, которые даже не были развернуты в боевое положение). В парках на месте постоянной дислокации была уничтожена практически вся боевая техника 1-й пехотной бригады и двух батальонов армии Эстонии (44 шведских БМП CV9035, 56 финских БТРов XA-80EST, полтора десятка БТР-70 и БТР-80, 5 танков М1А1«Абрамс» и сотня артиллерийских орудий), пехотной бригады армии Латвии (3 танка Т-55, 13 БТР М42 шведского производства, 2 БРДМ-2 и около сотни орудий и минометов) и моторизованной бригады «Железный Волк» армии Литвы (240 БТР М113, 10 МТ-ЛБ, батарея САУ PzH 2000, две батареи САУ М109А6 «Паладин», около сотни прочих орудий и минометов и все уцелевшие после «разведки боем» в сторону Гродно танки «Леопард-2А5» и БТРы «Боксер»). На авиабазе «Эмари» были уничтожены 2 «Ан-2», 2 L-39C и 2 «Робинсона» R-44 (еще два таких вертолетика ранее успели улететь в строну Финляндии и Швеции) ВВС Эстонии, а на аэродромах Даугавпилса и Резекне - 4 «Ан-2», 2 «Ми-2» и 4 «Ми-17» ВВС
Латвии.
        Так называемые «военно-морские флоты» Эстонии, Латвии и Литвы ракетным ударам вообще не подвергались, тем более что все имеющиеся сейчас в их составе исправные погранично-сторожевые катера, малые тральщики и прочие корабли обеспечения в этот момент уже направлялись к вожделенным берегам Скандинавии в изрядно перегруженном виде.
        Общие потери трех прибалтийских армий, по первым оценкам, вроде бы перевалили за тысячу человек, но, как выяснилось позднее, эта предварительная цифра включала не только убитых и раненых, но и «пропавших без вести», то есть дезертиров.
        Сохранили относительную боеспособность лишь несколько механизированных подразделений трех прибалтийских армий численностью не более роты, которые в момент российских ракетных ударов по Эстонии, Латвии и Литве находились на марше и избежали уничтожения. Однако дальнейшие события показали, что это обстоятельство только усложнило жизнь как самим прибалтам, так и командованию НАТО.
        ШОССЕ ГДЕ-ТО ЮГО-ЗАПАДНЕЕ ВЫРУ. ЭСТОНИЯ. 5 ИЮНЯ. 8.45 ПО ВАРШАВСКОМУ ВРЕМЕНИ.
        Было раннее утро, которое при других обстоятельствах можно было бы назвать «прекрасным» или даже «чудным». Рота «А» (она же «Альфа») 2-го батальона 65-го бронетанкового полка Panther 3-й пехотной дивизии США пылила маршем по шоссе Е-77 на территории Эстонии.
        Капитан Билл Спейд сумел вывести из расположения латвийской пехотной бригады (в Адажи под Ригой) 9 танков М1А2 «Абрамс» (еще один танк был частично разукомплектован и стоял в боксе со снятой плитой МТО, бортовыми экранами и еще много чем - на нем перед этим проводили наглядные занятия с будущими латвийскими танкистами, которым позднее собирались передать всю технику роты, и быстро привести эту машину в боеспособное состояние было невозможно), 13 колесных БТР М1126 «Страйкер», в том числе 2 машины огневой поддержки М1128MGS со 105-мм пушками, одну инженерную машину М1130ESU и один медицинский М1133MEV (еще два «Страйкера» оказались неисправными и остались в расположении - ремонтировать их времени не было), пять грузовиков, пять топливозаправщиков и десять «Хамви». Чередование в колонне колесных и гусеничных машин заставляло постоянно снижать скорость и ждать, когда медлительные «Абрамсы» догонят легкобронированный авангард.
        И как прекрасно понимал торчавший из люка своего наматывавшего на колеса милю за милей М1126 и уже одуревший от постоянного треска помех в радионаушниках шлемофона капитан Спейд, сейчас его танки и «Страйкеры», похоже, двигались прямиком в сторону полной неизвестности, по маршруту Рига - Сигулда - Аппе - Пулли и далее на Выру, в сторону границы с Россией.
        Вроде бы из Адажи рота «А» ушла очень удачно и, главное, вовремя, поскольку, когда колонна отошла уже километров на десять от расположения, Спейд и его люди слышали позади сильные взрывы и видели в предутреннем небе яркие вспышки пламени над горизонтом.
        Что это могло быть, как не война? Но ни Спейд, ни его начальники, похоже, не были в этом абсолютно уверены. И вообще капитану было не совсем понятно - кто и зачем придумал весь этот сегодняшний марш-бросок?
        Связи ни с какими штабами у него не было с самого начала, радиоэфир забило устойчивыми помехами, а прочие каналы связи не действовали из-за перебоев с электроснабжением - ни тебе вай-фая ни проводного Интернета.
        А все началось после того, как посреди ночи весь личный состав роты «А» подняли по тревоге. И почти сразу же в расположении погас свет. Примерно так обычно представляют себе начало войны или полного апокалипсиса разные ленивые штатские дураки, смотрящие особо много голливудских фильмов. Сначала гаснет свет, потом оказывается, что не работают ни холодильник, ни телефон, ни Интернет, ни банкоматы, а когда наконец-то рассветает, по улицам начинают шляться толпы зомби или северокорейские патрули. Ну или валяются просто трупы, а сильный ветер раздувает направо и налево болезнетворные бактерии или вирусы.
        В общем, пока нашли и запустили аварийный генератор (причем это пришлось делать самим американцам, латышским «хозяевам» эта «мелкая неприятность», похоже, была глубоко параллельна), припомнили немало браных слов в адрес НАТО вообще и Латвии в частности. Оно и понятно - попробуйте одеться и умыться при свете синеватого, годного в основном для сигнализации армейского фонарика. А потом Спейд некоторое время наблюдал нечто вообще не лезущее ни в какие ворота. Ни одного латышского офицера в чине до майора включительно в расположении местной пехотной бригады почему-то не оказалось. А все местные капитаны и лейтенанты так и не смогли ничего ответить на простой вопрос американского капитана: а что здесь вообще происходит, господа? Они то ли действительно решительно ничего не знали, то ли эти нестерпимые герои «переднего края борьбы с российской агрессией» были сплошь придурками от рождения. Все они делали серьезные лица, а потом на плохом английском отвечали, что они не знают, что здесь происходит, но это не беда - командование НАТО немедленно разъяснит им все это. Вот прямо сейчас. Ну ведь правда же? И
преданно смотрели на Спейда своими не то рыбьими, не то коровьими глазами. С тем же успехом можно было разговаривать со стенкой. Спрашивается: кто и чего им тут разъяснит? Все договоры стран Балтии с НАТО были составлены весьма хитро. Вроде бы коллективно НАТО и отвечало за защиту прибалтов от русских, но кто конкретно будет это делать, в подобных договорах не разъяснялось. И уж точно нигде не было четко прописано, что защищать их должна именно армия США. А капитан Спейд со своими людьми вообще прибыл в Латвию на учения, с целью тренировки местного персонала «в обстановке, приближенной к боевой», а не воевать. А если еще до того, как «командование НАТО все разъяснит», им всем на головы посыпятся бомбы или ракеты - тогда что?
        К счастью, Спейд не успел сильно испугаться или психануть, поскольку спустя полчаса к нему приехал на роскошном «Мерседесе» с дипломатическими номерами этот траханый подполковник Найдис из аппарата военного атташе в Риге, который олицетворял здесь для американских танкистов и высшую инстанцию, то есть Пентагон, и (как, похоже, искренне думал этот самый подполковник) Господа Бога.
        Немедленно заняв кабинет командира бригады и напустив на свою противную, бесцветную физиономию канцелярской крысы невероятную значительность, подполковник Найдис передал капитану письменный приказ, распечатка которого занимала пару строчек на казенном бланке, богато украшенном символикой армии США.
        Спейд прочел - приказ был довольно неожиданный и где-то даже странный. Ему предписывалось в течение полутора часов выступить всем наличным составом роты и форсированным маршем выйти на территорию Эстонии для усиления тамошних вооруженных сил. Это было тем более непонятно, поскольку за двое суток до этого Спейду выдали электронные карты совершенно других районов и направлений. В соответствии с ними роте «А» полагалось в случае получения соответствующего приказа выдвигаться на юго-восток Латвии - через Огре и Екабпилс на Даугавпилс, к российской границе. А потом, если потребует обстановка, - в Литву, через Игналину и Пабраде на Вильнюс. Это было логично исходя из того, что происходило в Белоруссии и Литве в последние сутки. Но то, что там началось (все эти «выступления оппозиции», стрельба в отдельных населенных пунктах и авианалеты, о чем Спейда, как и положено, информировали скупо и невнятно), заглохло как-то само собой, и в серьезные боевые действия на этом направлении верилось уже слабо. И вот на тебе.
        На недоуменный вопрос капитана Спейда о деталях предписанных его роте действий подполковник на словах уточнил примерно следующее: по некоторым данным «из надежных источников», русские механизированные части якобы только что вторглись на территорию Эстонии с юго-востока, через пограничный переход Куничина Гора - Нойдула со стороны российской Печоры и теперь якобы наступают на север и северо-запад по двум расходящимся направлениям - на Тарту и Валгу. И наверху (кем именно, со слов подполковника понятно не было) якобы было принято крайне «мудрое» решение - усилить эстонскую армию. Тем, что есть, а точнее - хоть чем-то. В общем, по словам подполковника, все было не просто, а очень просто - выйти маршем в заданный район, провести разведку, а при встрече с русскими немедленно атаковать их всеми доступными средствами и постараться вытеснить их с территории Эстонии.
        Какими реальными силами русские перешли границу, подполковник не смог точно сказать, ибо он этого, судя по всему, не знал даже приблизительно. А значит, в аппарате военного атташе США в латышской столице о пресловутой «российской агрессии» знали не больше офицеров ротного звена местных вооруженных сил.
        Когда Спейд поинтересовался - а что сейчас делают эстонские мехчасти (он по долгу службы знал, что в Эстонии тоже присутствуют американские инструкторы и в тамошнюю армию для поддержки нескольких десятков имеющихся в ней вполне современных БМП CV9035 было передано несколько танков «Абрамс»), Найзис ответил, что, судя по всему, тамошняя армия оказалась небоеспособной. Точнее он сказать не в состоянии, поскольку с Таллином нет никакой связи.
        Но хуже всего, с точки зрения Спейда, был тот факт, что Найзис почему-то упорно избегал называть сложившуюся ситуацию «войной», а русских «противником».
        - В общем, надеюсь, вы меня правильно поняли, капитан, - повторил, словно заезженная пластинка, Найзис, поднимаясь из кресла командира латышской бригады. - Всем составом роты пересекаете эстонскую границу и при обнаружении русских вступаете в бой!
        - А если их там не окажется, сэр?
        - Что значит «не окажется»? По нашим данным, они должны там быть!
        - Они много чего должны, сэр. А если все-таки нет?
        - Тогда свяжетесь с нами, и мы уточним вашу задачу!
        - Так ведь никакой связи нет, сэр?!!
        - А вдруг к моменту, когда вы выйдете к эстонской границе или даже раньше, она восстановится??!
        - А если нет?
        - Капитан, не будьте пессимистом.
        - А особых поводов для оптимизма я не вижу, сэр. Карты района, где нам предстоит действовать, вы мне и моим людям по вышеизложенным причинам сбросить не сумеете. На базе работает только аварийное освещение, а Интернет не действует из-за какого-то глобального отключения электроснабжения. Как прикажете воевать в таких условиях?
        - Капитан, вы же не маленький ребенок, а офицер самой мощной в мире армии США! В конце концов, обратитесь к латвийским военным, уж бумажные карты у них точно должны быть!
        - У них здесь спокойно может найтись и глобус Латвии, сэр. И это еще не все, сэр. Большинство местных плохо говорит по-английски, а мои люди ни бельмеса не понимают ни по-латышски, ни тем более по-эстонски. А значит, при движении фактически без карт и прочих средств навигации мне позарез нужны проводники и переводчики. Случайно не подскажете, где их взять, сэр?
        - Я же сказал - обратитесь с этим к местным военным! Они немедленно окажут вам любую помощь! Что непонятно?
        После этой фразы Спейд начал понимать, что с этим попкой-дураком в роскошном мундире со всеми полученными за героическое сидение в кабинетах регалиями, похоже, бесполезно разговаривать. Но он продолжил задавать неудобные вопросы:
        - Сэр, а как же огневая поддержка? А поддержка с воздуха? Кто будет обеспечивать мою противовоздушную оборону? У меня из средств ПВО только турельные пулеметы на машинах и несколько ПЗРК в укладках «Страйкеров». И я не проверял, исправны ли вообще эти «Стингеры»! А может, их там вообще нет?! Сэр, без всего этого нам просто не положено воевать! Нас так учили! А если я встречу русских, атакую их и заставлю отойти с территории Эстонии - что моей роте делать потом?
        У уже направившегося к выходу из кабинета командира бригады подполковника выражение лица от этого потока вопросов стало как у человека, который очень сильно хочет по нужде и скорым шагом торопится в туалет. Уже на ходу Найзис еще раз тупо повторил, что по всем вопросам капитан должен будет связаться с ним для «уточнения оперативной обстановки». По любым каналам этой самой связи, которые сейчас вообще не действовали. И уж после этого они постараются удовлетворить все потребности Спейда.
        - Приказы надо выполнять! - важно произнес подполковник, давая понять, что разговор окончен. Затем он быстро спустился по лестнице на улицу и, хлопнув дверью своего посольского лимузина, удалился восвояси, оставив Спейда в состоянии тягостного недоумения. Легко сказать - иди и выполни приказ. А попробуй вытесни одной-единственной ротой неизвестное количество русских, да еще с территории соседней страны, куда надо переть своим ходом миль сто, и это если по прямой.
        Несколько бумажных карт нужного района и пару электронных приложений со схемами расположения основных автомобильных дорог Спейд все-таки нашел, правда, все они были «для внутреннего употребления» с латышскими и эстонскими названиями и без английского перевода. А вот проводника или переводчика найти так и не удалось. Латышские офицерики по этому вопросу посылали Спейда к командиру бригады или его замам, а они в расположении так и не появились.
        За те полчаса, пока рота «А» готовилась к маршу, произошло еще одно крайне неприятное событие - в расположение заявилась та самая ужасная баба, которую Спейд уже успел узнать под именем «полковник Э. Клингман».
        Когда в предутреннем сумраке светлой летней ночи к «Страйкеру» Спейда подъехал люксовый внедорожник с дипломатическими номерами, внутри у капитана все упало и похолодело: второй визит начальства за одну ночь - это слишком. Еще хуже ему стало, когда из машины выбралась эта самая Мадам. Со стороны казалось, что она вообще не спала в эту ночь. На сей раз полковник Клингман вырядилась в темно-синий приталенный костюмчик с узкой юбкой до колен, белую блузочку, темные колготки и черные туфли на шпильках. Дополняли картину решительное выражение лица, аккуратная прическа и макияжик, карточка-пропуск на лацкане жакета, сумка из какой-то последней модной коллекции через плечо и небольшой кейс в руках. Этакая преуспевающая бизнесвумен, явившаяся сюда, словно прямо из офиса. Ну или с делового приема. Спейду в первую минуту даже стало прямо-таки стыдно за свой серый камуфляж, полевую «сбрую» и висящий на плече укороченный М4.
        - Чем обязан вашему визиту, мэм? - спросил Спейд, когда они прошли в освещенное тусклым аварийным светом тесное помещение, служившее роте «А» канцелярией.
        Мадам расстегнула сумочку, достала оттуда элегантную кожаную папку, а из папки - письменный приказ. После этого Мадам протянула приказ Спейду, а сама села на его командирское место за письменным столом и вопросительно уставилась на него.
        - Мэм, здесь сказано, что вы назначаетесь «координатором» предстоящей операции, - сказал Спейд, изучив недлинный текст приказа. - И мне интересно - кем именно был отдан этот приказ?
        - А зачем вам это знать? - искренне удивилась Мадам. - Это не ваш уровень допуска к секретной информации, капитан.
        То есть откуда именно пришел приказ, было непонятно, но по интонации, с которой эта Клигман разговаривала с капитаном Спейдом, создавалось впечатление, что не иначе как прямо из Вашингтона.
        - И что вы здесь собираетесь координировать, мэм? - поинтересовался Спейд.
        - Я намерена контролировать все действия вас и ваших людей, капитан, поскольку накануне вы проявили себя не лучшим образом. А также координировать эти действия с местными властями, военными и гражданскими. Надеюсь, это понятно?
        За этой ее фразой не стояло ничего хорошего. Судя по всему, эта «полковник» была не только намерена совать свой длинный нос всюду, куда только возможно, но и затем, как это было принято в последнее время, еще и составлять всякие «отчеты о психологическом состоянии подразделения». А такие ставшие «доброй традицией» бумажки в чем-то даже хуже доносов, если верить подобному, вдруг ни с того ни с сего выясняется, что военнослужащие армии США сплошь и рядом оказываются «психологически неустойчивыми», «моральный климат в подразделении» - нездоровым, а солдаты и офицеры через одного подвержены разным фобиям - то местных жителей они не любят, то местные языки и диалекты, то мужчин, то женщин, то крупный рогатый скот, то красный цвет черепичных крыш, то запах весенней травы. А кому нужны в личном деле лишние подозрения и тонкие намеки на гомофобию или, к примеру, скотоложество? И так две трети личного состава вооруженных сил США (как, впрочем, и большинство населения этой страны) давно и прочно сидит на сильных антидепрессантах, так зачем лишний раз давить людям на их и без того нездоровую психику?
        - Понятно, - ответил Спейд. - А вы что - знаете латышский или эстонский языки?
        - А зачем? - искренне удивилась Мадам. - Латвия и Эстония - это часть объединенной Европы, где главным языком является английский. Или вы хотите сказать, что здесь не знают английского языка?
        Данная пафосная фраза с ходу выдавала дремучее невежество полковника Клингман в вопросах, связанных с деталями «местного колорита», - болезнь, весьма характерная для американских политиков и чиновников высокого ранга, неизлечимый комплекс «пупов земли».
        - Поверьте, мэм, английский здесь знают далеко не все.
        - Не может этого быть! - заявила Мадам тоном, не терпящим никаких возражений. - Мы десятилетиями тратили немалые средства на обучение населения стран Балтии английскому языку!
        - Вот и я о том же, мэм. Тратили-то мы тратили, но язык они все равно знают откровенно через пень-колоду. Так вы что - намерены ехать вместе с нами в Эстонию?
        - Конечно. А вы как думали?
        - Виноват, мэм. Переодеваться в полевой камуфляж будете?
        - А зачем? Да, капитан, я требую предоставить мне командно-штабную машину или грузовик, оснащенный всеми необходимыми средствами связи!
        - Во-первых, мэм, связь все равно не работает. Никакая. Поскольку из-за границы ставят помехи. А во-вторых, в составе моей роты нет ни КШМ, ни грузовиков с КУНГами. Конечно, можно попросить латвийских военных, но им вся подобная техника была передана по программам военной помощи и имеет весьма почтенный возраст. Никто точно не знает, заведется она вообще или нет.
        - И что вы мне в таком случае предлагаете?
        - «Хамви» сержанта Вегнера в связном варианте, больше ничего предложить не могу. Не полезете же вы в танк в таком виде.
        - Хорошо, «Хамви» меня вполне устроит, - ответила мадам, и ее взгляд стал каким-то особенно ненавидящим. Еще бы, видите ли ее внешний вид этому «сапогу» не понравился.
        Кординатор, меланхолично подумал Спейд, сволочь ты, а не координатор.
        - Кстати, а когда вы намерены выступать? - поинтересовалась Мадам.
        - По готовности. Мои люди уже вывели технику из боксов и готовятся к маршу. Думаю, что в течение получаса выступим, как только заправим крайние машины.
        - Хорошо, но поторопитесь.
        - Простите, мэм, а вам что - известны какие-то подробности?
        - Какие еще вам нужны подробности, капитан?
        - Хотя бы данные о том, какими силами русские перешли границу Эстонии и как далеко продвинулись.
        - Капитан, у вас же только что был подполковник Найзис. Он должен был объяснить вам все, что вам положено знать. Или он этого не сделал?
        - Почему не сделал? Сделал.
        - Тогда что еще вы хотите от меня, капитан? У вас есть соответствующий приказ, вот и извольте его выполнять!
        - Есть, мэм! - ответил Спейд, понимая, что никаких подробностей он и сейчас не дождется. Скорее всего, по причине того, что начальство их просто не знает.
        - Разговор окончен! - сказала Мадам, поднимаясь с кресла, и добавила: - Выступаем немедленно! Капитан, проводите меня к моей машине!
        И простучала каблуками остроносых туфель в направлении выхода. Встречные солдаты и сержанты роты «А» при ее виде вставали навытяжку, но честь не отдавали, поскольку Мадам была в штатском и они еще не знали, кто она такая - рассмотреть висящую на ее лацкане карточку при скудном освещении в эти предутренние часы было сложно. Спейд шел следом за ней и проклинал свою тяжкую долю. Разумеется, сержант Вегнер и его напарница, капрал-связистка Мей Кванг, не сильно обрадовались приказу насчет размещения у себя лишнего пассажира, но возражать, естественно, не посмели, как-никак высокое начальство.
        Тем не менее, несмотря ни на что и ни на кого, рота «А» выступила достаточно быстро и без особых неприятностей.
        А когда спустя некоторое время в отдалении послышались взрывы, Спейд мстительно ухмыльнулся, провожая взглядом вырвавшийся в голову колонны песочно-желтый (эта машина была взята из резерва, и ее не успели перекрасить в «европейский» зеленый цвет) вегнеровский «Хамви» с полковником Клингман. Если это долбанули по только что покинутому ротой «А» расположению латвийской пехотной бригады, внедорожник, на котором приехала эта ужасная баба, явно накрылся медным тазом. Пустячок, а приятно. Автомобиль наверняка казенный, потом эта стерва, если что, замучается отписываться.
        Однако по мере дальнейшего продвижения подразделения в сторону Эстонии на душе у капитана Спейда становилось все более муторно.
        Прежде всего он, как имеющий некоторый опыт офицер, понимал, что сейчас, на марше, рота «А» уязвима, как черепаха без панциря, поскольку она слепа и глуха. Помехи в радиоэфире не позволяли держать устойчивую связь даже между отдельными машинами в колонне, не было ни привычной картинки местности со спутников в режиме онлайн, ни мотающихся по направлению твоего движения разведывательно-ударных вертолетов и беспилотников (а ведь армия США до этого не обходилась без этого даже в говносраном Ираке!), ни постоянного контроля со стороны логистов вышестоящего штаба, которые, если что, подумают и оценят обстановку за тебя. А думать своей головой и воевать чисто визуально капитан Спейд, как и большинство оборзевших от десятилетий безнаказанности и претензий на собственную исключительность американских командиров, как-то разучился и потому осознавал своей больной головой, что сейчас русские, похоже, их всех нехило переиграли. А значит, следовало ждать неприятностей - русские не могли не видеть, что по сопредельной территории движется колонна американской боевой техники, и со спутников, и при помощи иных
средств разведки. До границы с Россией здесь было максимум миль сто, и русские могли без особых проблем расхреначить его, Спейда, роту, послав для этого звено боевых вертолетов или штурмовиков. Тем более что на какую-то местную ПВО сейчас рассчитывать вообще не стоило, а собственные возможности Спейда по отражению авиаударов равнялись нулю - разве что влезть на какой-нибудь бугор и как в плохом кино размахивать американским флагом, надеясь на то, что вражеские пилоты испугаются одного твоего вида или «международного конфликта», развернутся и улетят восвояси. В общем, сейчас русские могли уделать роту «А» с абсолютно «сухим» счетом. Но минуты шли, а они почему-то этого не делали, и Спейд, настроение которого портилось все больше, был не в силах понять причину этого.
        На самом деле в Генштабе ВС РФ действительно прекрасно видели и отслеживали в реальном времени движение механизированных колонн по территории Латвии и Эстонии. Этих колонн было несколько - разрозненные механизированные подразделения, стронутые с мест постоянной дислокации противоречивыми приказами, лишенные разведданных, связи и уже истерически настроенные на встречу с многочисленными русскими танками (которых там сейчас реально не было ни одного), перли откровенно на авось. Причем многие из них сейчас шли навстречу друг другу. Движущаяся, ревущая двигателями и лязгающая гусеницами военная техника, не важно чья, сейчас только добавляла хаоса и паники, а вскоре некоторые из этих натовских подразделений с трясущимися на спусковых крючках пальцами должны были встретиться в неких точках на карте. И результат подобных встреч не мог предсказать никто. Собственно, на это у русских и был расчет. Именно поэтому все эти мехколонны до сих пор не подвергались ракетным или авиационным ударам.
        Кроме этого, капитан Спейд не мог понять и многого другого.
        Едва выехав за ворота из расположения латвийской пехотной бригады, рота «А» немедленно начала попадать в пробки и заторы. Несмотря на очень раннее утро, в сторону Риги со всех сторон перли скопом разнотипные легковые машины, автобусы всех возможных цветов и размеров и даже небольшие грузовики и фургоны, битком набитые людьми. А по обочинам дорог в ту же сторону топали пешком если не толпы, то большие группы нагруженных сумками, чемоданами и баулами местных пейзан. Все эти машины и массы народа создавали нешуточные проблемы с движением.
        При этом никакой полиции, ни простой, ни дорожной, вокруг не было вообще, зато пикетчики из числа так называемого «русскоязычного населения» со своими коронными выкриками «янки гоу хоум!» и плакатами аналогичного содержания довольно густо стояли там и сям по направлению движения бронемашин и танков, так, словно эти личности и не уходили со своих мест даже на ночь. Причем сегодня в отличие от предыдущих дней протестанты как-то особенно злобно ухмылялись и показывали американским солдатам неприличные жесты. Видимо, понимая, что им за это ничего не будет - раньше за подобные оскорбительные действия в отношении «друзей-защитников» могли запросто препроводить в полицейский участок и как минимум оштрафовать. Как все изменилось за какие-то пару суток.
        Спейду пришлось в дополнение к возглавляемому вторым лейтенантом Сирсом авангарду из пары М1126 «Страйкер» и одного М1128MGS со 105-мм пушкой (за которыми увязался «Хамви» сержанта Вегнера с явно желающей все знать первой полковником Клингман) пустить впереди колонны два «Хамви» сержанта Уилсона и капрала Вульфа. Эти два экипажа во время прежних передвижений машин роты «А» на учения и с учений выполняли функции военной полиции, а сами «Хамви» имели соответствующую маркировку вроде надписей Convoy Follows (хотя, к примеру, мигалок у них, конечно, не было). Толку от этого было немного, хотя несколько глухих пробок колонна при помощи брани и под угрозой применения оружия все-таки преодолела.
        Спейда немного грела мысль о том, что, пока на дорогах вокруг полно гражданских, по ним не ударят еще и из нежелания создавать лишние жертвы. При этом все попытки задавать вопросы бегущим гражданским во время остановок (этим тщетно пытался заниматься, в частности, капрал Брикер, изображавший из себя знатока латышского языка) оказались практически бесполезны. Во всех случаях местные горожане и фермеры не понимали, чего от них хотят, и пытались на ломаном английском доказать американцам, что «русские напали» и «через час-полтора будут здесь», а они все «идут в ближайший порт, чтобы сесть на какой-нибудь корабль и убраться подальше отсюда за границу». При этом никто из них в глаза не видел ни одного русского танка, солдата или самолета, а большинство бегущих, как это ни странно, составляли молодые или относительно молодые мужчины и женщины (стариков или женщин с детьми среди этих кандидатов в беженцы практически не наблюдалось). Выходит, в бега разом ударилось все трудоспособное население Латвии? Похоже, что так и было, на это указывали и закрытые еще с прошлого вечера магазины и офисы в населенных
пунктах, через которые проходила рота «А».
        А когда где-то за горизонтом начали звучать глухие взрывы, движение бегущего местного населения стало и вовсе хаотично-паническим - машины пытались сдавать назад, разворачиваться в неположенных местах и ехать по встречке, а пешеходы буквально лезли под колеса. К счастью, к этому времени рота «А» уже вышла на шоссе за пределы крупных населенных пунктов, а там любые заторы были уже не столь фатальными. Но и здесь беженцев меньше не становилось - и машины, и пешие люди попадались навстречу вплоть до самой границы с Эстонией.
        Совершенно беспрепятственно проехав через опустевший погранпереход у Валги, Спейд обнаружил в этом городке на эстонской стороне границы совершенно ту же уже знакомую картину - чудовищное скопление машин и людей (особенно возле бензоколонок), опущенные жалюзи магазинов и полное отсутствие местных военных или полицейских. И опять навстречу колонне шли пешком и ехали на машинах испуганные беженцы, которые, по их словам, «еле успели убежать от русских». Но при этом они не могли сказать, сколько этих русских, где эти русские находятся, куда двигаются и как выглядят. То есть получалось, что и здесь про русских много слышали, но сами не видели. Ни одного.
        В районе населенного пункта, обозначенного на карте как Антсла, где шоссе шло параллельно пустынной железной дороге, а беженцы в какой-то момент практически перестали попадаться навстречу, Спейд наконец остановил колонну и, выставив боевое охранение, собрал у своего «Страйкера» на совещание офицеров. Офицеров, кроме него, было всего трое - вторые лейтенанты Сирс, Гарбер и Эннис. Чернокожий Гарбер командовал танкистами, остальные двое числились командирами взводов. Их почтила своим присутствием и полковник Э. Клингман. За несколько часов, проведенных в лишенной комфорта и уюта кабине «Хамви», надменная Мадам несколько подрастеряла свой лоск - теперь ее юбка и жакетик были ощутимо мятыми от долгого сидения, а блузка уже не выглядела столь белоснежной.
        - Парни, - сказал Спейд своим лейтенантам, внешний вид и выражение лиц которых не располагали к особому оптимизму. - Знаю, что вы про все это думаете. Но дела хреновые. Связи по-прежнему нет, а что происходит впереди, вообще непонятно. Если эти загадочные русские действительно двигаются с той стороны, на которую нас ориентировало начальство, пусть даже с минимальной скоростью, то мы уже давно должны были по-любому встретиться с ними. За три с лишним часа мы прошли почти сотню миль, но ничего хотя бы отдаленно похожего на противника мы по-прежнему не наблюдаем, и я не знаю, что вам сказать… Джон, твои ребята за это время хоть что-нибудь видели?
        - Абсолютно ничего, сэр, - ответил командовавший авангардом тощий и бритый практически под ноль лейтенант Сирс. - Никакого движения ни на земле, ни в воздухе. Ни авиации, ни боевой техники. То ли они все куда-то провалились, то ли у нашего командования неверные, мать его, сведения. Если только не предположить, что русские ведут что-то вроде этой самой пресловутой «гибридной войны», о которой в последнее время столько говорят, и они пустили сюда не армейские части, а легковооруженных террористов, которые действуют мелкими пешими группами. Но их же так просто не обнаружить, тем более что кругом полно разнообразного народу и мы не имеем никакой конкретной предварительной информации о проникновении этих самых террористов. А как прикажете отличить беженца от террориста? Здесь и сейчас чуть ли не у любого встречного теоретически может обнаружиться ствол с глушителем в кармане куртки или взрывное устройство в сумке. Но не могу же я обыскивать буквально всех, кто попадается нам навстречу! Во-первых, у меня для этого просто людей нет, а во-вторых, если никаких террористов все-таки нет, нас засудят за
подобный шмон, поскольку местные начнут орать о том, что мы нарушаем их гражданские права! Я с этим уже сталкивался в Германии, когда патрулировал периметр военной базы…
        Эннис и Гарбер в целом подтвердили слова Сирса, доложив, что они и их подчиненные тоже ничего не видели и не нашли никаких поводов для беспокойства. То есть спустя почти четыре часа после выхода роты «А» из исходной точки обстановка так и не прояснилась, а связь не восстановилась. А значит, все высокомудрые предположения и допущения подполковника Найзиса и тех, кто стоял над ним, были фуфлом полным или частичным.
        - Ну что же, тогда делаем так, - сказал Спейд, немного подумав. - Продолжаем наше движение прежним порядком. Сирс со своими по-прежнему впереди. Поскольку ни на рации, ни на мобилы надежды никакой, всю сигнализацию осуществляем ракетами следующим образом. Если авангард обнаруживает впереди что-то подозрительное - парни лейтенанта Сирса дают зеленую ракету. Если впереди появляется четко идентифицируемый противник или по авангарду открывают огонь - Сирс дает красную ракету.
        - А что, если главные силы, то есть вас, сэр, атакуют с тыла? - спросил Сирс.
        - Если нас атакуют, то ты, Джонни, это поймешь и без всяких факаных сигнальных ракет, - ответил Спейд и продолжил: - Теперь дальше. Если авангард встречает противника и при этом завязывается бой, вперед немедленно выдвигаются танкисты лейтенанта Гарбера, а остальные разворачиваются в боевой порядок и занимают круговую оборону. Дальше по обстановке. Если противник окажется слишком многочисленным, авангард отходит к главным силам, а танкисты прикрывают отход. Если превосходство будет на нашей стороне или силы будут равными, танкисты пытаются подавить огневые средства противника, опрокинуть его и заставить отойти. В этом случае наши главные силы затем подтягиваются к авангарду. А после соединения авангарда с главными силами по любому из этих двух вариантов мы определяемся насчет дальнейших действий. Вопросы и возражения есть?
        - Нет, сэр, - ответили лейтенанты чуть ли не в один голос.
        - Да, вот еще что, - вспомнил Спейд. - Предупреждаю - огонь первыми не открывать! Стрелять на поражение, только если противник будет четко идентифицирован или первым начнет палить по вам! Или и то и другое одновременно! Это понятно, Джон?
        - Да, сэр! - выдохнул Сирс.
        - Еще вопросы есть? - поинтересовался Спейд на всякий случай, особенно внимательно посмотрев в сторону полковника Клигман.
        Но вопросов больше не было ни у офицеров роты «А», ни, как это ни странно, у Мадам. Вообще, судя по тому, что полковник Клингман так и не догадалась ввернуть в разговор ничего от себя, капитан Спейд делал все более-менее правильно. Хотя общее состояние полной неопределенности, похоже, отрицательно тоже сказалось на умственных способностях полковника Клингман. Во время разговора Мадам все время теребила свой мертво молчащий айфон, и выражение ее лица при несколько расширенных зрачках было каким-то странным, словно дамочка в этот момент была под дурью или пьяной в хлам, а может, просто горсточку антистрессовых пилюль скушала. Так что неудивительно, что она так ничего и не сказала.
        - Ну раз всем все ясно - по машинам! - скомандовал Спейд. Офицеры отметили дальнейший маршрут движения на бумажных картах и электронных приложениях для автомобилистов и полезли в люки.
        Через несколько минут колонна вновь тронулась.
        Минут сорок движение продолжалось в прежнем режиме - в триплексах командирского «Страйкера» Спейда мелькали перелески на обочинах дороги, дорожные ограждения и разметка и редкие встречные машины с беженцами.
        И вдруг за поворотом дороги, как раз там, где находились бронемашины Сирса и несколько «Хамви» (включая машину сержанта Вегнера с Мадам в качестве пассажира), начали стрелять. И начали, что называется, «с полуоборота» - сначала несколько коротких очередей из чего-то малокалиберного, которые сразу же превратились в сплошную какофонию, в которой четко угадывались «голоса» минимум трех крупнокалиберных пулеметов. А потом раздалось и несколько пушечных выстрелов - похоже, из 105-мм пушки М1128MGS.
        Одновременно с началом стрельбы в небо над деревьями несколько запоздало взлетела красная ракета.
        Понять, что именно происходило впереди с такого расстояния, было невозможно - по обеим сторонам дороги тянулся лес.
        Колонна немедленно встала, рассредоточившись по обочинам, из БТРов посыпались солдаты, сразу начавшие занимать оборону вокруг боевых машин.
        - Танкисты, вперед! - заорал Спейд, высунувшись из люка и махая руками по направлению их движения.
        Но Гарберу и не требовалось дополнительных команд - девять зеленых «Абрамсов» уже пошли вперед недлинной колонной, осторожно объезжая «Страйкеры» и автомашины.
        Через несколько минут «Абрамсы» скрылись из виду, потом впереди забухали танковые пушки, раздались взрывы, а затем за деревьями поднялись клубы черного дыма. Теперь главным силам роты «А» оставалось только ждать развязки.
        Сильная стрельба за поворотом шла минут десять. Потом перестали стрелять танковые пушки и постепенно замолкли пулеметы. Трещали только одиночные выстрелы и короткие очереди. А потом из-за поворота выскочил едущий немыслимыми зигзагами камуфлированный «Хамви», у которого, похоже, было повреждено рулевое управление. Выглядела машина страшновато - все стекла и триплексы вокруг верхней пулеметной установки пробиты во многих местах и покрылись сетью трещин, передок сильно помят, фары разбиты, в передней проекции несколько десятков свежих вмятин и пробоин. Как видно, бой впереди был совсем неслабый.
        Когда дырявый «Хамви» наконец поравнялся с М1126 капитана Спейда, с переднего места рядом с водителем выскочил, как черт из коробочки, взмыленный и где-то даже одуревший лейтенант Сирс - глаза дикие, каска с противопылевыми очками на затылке, за плечом остро воняющий горелым порохом М4.
        - Ты зачем здесь? - откровенно изумился Спейд. Хотя вопрос был чисто риторический - при отсутствии радиосвязи им там, в авангарде, не оставалось ничего другого, кроме как посылать направо и налево связных, пеших или на машинах. Экое скотство - воевать в условиях, когда противник разом вырубил всю связь. Гораздо интереснее было другое - почему Сирс прибыл для доклада лично? Не мог какого-нибудь толкового солдата прислать?
        - Да там такое… - ответил Сирс совершенно не по уставу (при этом было видно, как у него трясутся руки) и, словно что-то вспомнив, добавил: - Нужно срочно медиков, там много раненых.
        - И что там такое впереди? И кто там, черт возьми, командует, раз ты сам сюда ко мне поехал?
        - Там впереди. В общем, сэр, я даже не знаю, что сказать. Но, похоже, мы победили, сэр. А за меня там сержант Воод пока командует.
        - А Гарбер?
        - Гарбер убит, сэр. Командование танкистами принял сержант Моралес…
        От этих слов у Спейда внутри все аж похолодело.
        - Что? Как такое могло произойти?
        - Следуйте за мной и сами посмотрите, сэр!
        - Медики - вперед! - заорал Спейд, указуя рукой в нужную сторону.
        Санитарный персонал засуетился, а потом единственный в колонне медицинский М1133MEV и два санитарных «Хамви» снялись с места и рванули за поворот.
        - Вперед! - приказал Спейд своему мехводу рядовому 1-го класса Фаверо и крикнул уже бежавшему к его машине лейтенанту Эннису, который и без всяких приказов и подсказок по рации, похоже, понял, что вокруг происходит нечто экстраординарное. - Пока останешься здесь за меня! И смотреть в оба!
        Эннис откозырял и побежал обратно к своему БТРу.
        Угловатый командирский «Стайкер» взревел двигателем и, окутавшись сизым дымом, двинулся за поворот следом за вихляющимся из стороны в сторону «Хамви» Сирса. Они еще не успели подъехать непосредственно к месту боя, когда навстречу командирам попались возвращавшиеся к главным силам санитарные машины. И, похоже, не пустые.
        Впереди на шоссе был сплошной огонь и дым, в лесу, слева от дороги, среди поваленных многочисленными орудийными промахами деревьев, еще изредка стреляли одиночными. Не доходя до места боя, вдоль обочин стояло шесть «Абрамсов» с развернутыми вправо и влево по сторонам дороги башнями. Из верхних люков торчали приникшие к турельным «Браунингам» танкисты, похоже, готовые открыть шквальный огонь в любую секунду. Дальше стоял еще один, сползший кормой в кювет М1 с размотанной далеко вперед правой гусеницей и оторванным ленивцем, возле которого суетились несколько пехотинцев и танкистов, которыми командовал рослый смуглый сержант Моралес. На траве возле танка лежало рядком несколько тел в знакомой пятнисто-серой с желтоватым оттенком одежде. Крайним положили труп рослого человека в офицерской амуниции. Вместо головы и лица у него было какое-то тускло блестящее месиво, только по черным кистям рук и металлическому браслету часов Breda можно было определить, что это и есть второй лейтенант Гарбер. За подбитым «Абрамсом» просматривалась загроможденная приткнувшимися где попало и как попало горящими
автомобилями, бронемашинами и танками дорога. И сейчас двое солдат знакомого облика неумело волокли оттуда, из-за машин, третьего, судя по его окровавленному лицу, отсутствию каски и общему сходству с мешком или манекеном, - убитого. Спейд попытался припомнить, откуда он знает этих двух солдат, и неожиданно вспомнил, что эти два клоуна, рядовые Зекс и Бригс, - типичный продукт «нового времени». Когда в армию США начали легально набирать по контракту геев, капитан Спейд искренне надеялся, что ему очень не скоро «посчастливится» близко пообщаться с этой публикой, но не тут-то было. Поскольку почти сразу же в его подразделении завелись эти два чудака на букву «м» (один из них, кажется, Бригс, которому, видимо, было мало быть просто геем, развлекался тем, что писал во всех официальных анкетах, что он не просто «гей», а «латентный гей», и чем он отличается от «гея обыкновенного», было не очень ясно, а прямо спросить его никто так и не рискнул - боялись нарваться на обвинения в гомофобии), которые всячески выпячивали напоказ свою ориентацию и устраивали бесконечные скандалы, если сослуживцы смотрели на них
«как-то не так». Честно говоря, Спейд предпочел, чтобы этих уродов убили (а солдаты они оба были крайне дерьмовые, даже если судить по их гарнизонной службе мирного времени) в первую очередь, но, увы, пока что они были живы и здоровы. От осознания этого факта настроение капитана испортилось окончательно.
        Как бы там ни было, Спейд и высунувшиеся из своих люков члены его экипажа могли лишь молча смотреть на окружающее безобразие, слегка приоткрыв рты от удивления. В этот момент на броню командирского М1126, ловко миновав торчавшие по бортам «противокумулятивные» сетки из металлических прутков и уголков, запрыгнул взмыленный Сирс.
        - Поехали, - приказал он мехводу. - Только медленно и осторожнее.
        И «Страйкер» поехал. Сначала они миновали еще два съехавших с дороги «Абрамса». Один из танков скособочился, опустившись едва не на днище и уронив ствол орудия на лобовую броню. В его башне просматривались две свежие, основательные пробоины, а из всех щелей и открытых люков шел бело-синеватый дым, остро воняющий горелой синтетикой. Даже если ППС и сработала штатно внутри танка, что-то все равно продолжало гореть. По номеру Спейд без труда определил, что это командирский танк Гарбера. Второй М1 выглядел еще хуже гарберовского - ему сильно изуродовало левый борт, снесло экраны, перебило гусеницу и сорвало с балансиров несколько катков. Танк стоял заметно накренившись влево, упершись пушкой в землю. Дальше стояли на ободах два «Страйкера», на которые нельзя было смотреть без содрогания - они уже догорали, и местами черно-коричневое горелое железо еще отсвечивало малиновыми отсветами. При этом М1128MGS разнесло до основания - угадывалось только шасси, а боевой модуль со 105-мм пушкой валялся в стороне. Похоже, здесь рванул боекомплект. Впереди и по сторонам горелых БТРов торчали три продырявленных и
горящих «Хамви», среди которых выделялась желтая радиомашина с распахнутыми дверями и лениво курившимся из-под капота дымом. Возле нее Спейд четко рассмотрел два застывших в неестественных позах тела в камуфляже - это были сержант Вегнер и капрал Кванг. Похоже, их машине сначала издырявили капот и ветровое стекло, а при попытке экипажа покинуть транспортное средство срезали автоматным или пулеметным огнем и сержанта с напарницей. Количество дырок в «Хамви» и обоих трупах заставляло живо вспомнить старое кино про Бонни и Клайда. О том, куда при этом делась полковник Клингман, капитан Спейд в этот момент даже не подумал, возможно, потому, что ее трупа рядом с машиной он не увидел.
        На дороге среди подбитых машин довольно густо лежали трупы, вперемешку - в знакомом пиксельном камуфляже серо-желтых оттенков и нетипичном для армии США зеленом камуфле (вторых было чуть больше, но это не сильно радовало). Впрочем, Спейд вспомнил, что камуфляж подобной «лесной» расцветки характерен для скандинавов - на учениях он видел такие куртки и штаны на норвежцах и датчанах, да и нейтральные шведы экипировались аналогично.
        - Стоп! - скомандовал Спейд мехводу и добавил, доставая автомат и обращаясь к Сирсу: - Ну, лейтенант, пойдем уже посмотрим, что там такое.
        И они, гремя амуницией, ссыпались с брони.
        Справа из-за горящих машин сразу же появился хмурый солдат, в котором Спейд опознал рядового Острандера из разведвзвода.
        - Сэр! - крикнул тот, обращаясь то ли к Спейду, то ли к Сирсу, то ли к обоим сразу.
        - Будьте осторожны! Вон из того леса еще изредка стреляют!
        Спейд молча махнул рукой, давая понять, что понял предупреждение.
        А сам между тем приблизился к чадящим и подбитым вражеским машинам. Часть из них лениво горела, часть просто стояла с большими интервалами, съехав в кювет на пробитых покрышках. Пара грузовиков, водители которых, видимо, попытались развернуться, стояла чуть ли не поперек дороги.
        В целом колонна выглядела довольно странно. Первым стоял продырявленный из танковой пушки в двух местах вроде бы типично русский БТР-80 с повернутой влево пулеметной башней и открытыми люками, а за ним - русский же грузовик Зил-131 с пробитым не одним десятком пуль и осколков штабным КУНГом вместо обычного кузова. А вот дальше тянулись уже машины вполне западного производства - немецкие грузовики «Унимог» и MAN и четыре угловатых трехосных БТРа, похожих одновременно на французские VABы и немецкие «Фуксы» - два из них горели, в двух было по несколько сквозных пробоин. Спейд вспомнил, что последние - это, похоже, ХА-180 финского производства, такие есть у некоторых стран НАТО, в частности у голландцев, которые вроде бы и перепродали излишки этих машин Эстонии. Характерно, что вся эта техника, и русского, и западного производства, была окрашена в одинаковый, очень похожий на немецкий камуфляж.
        Подойдя еще ближе к разбитой колонне, Спейд рассмотрел, что и обозначения на всей технике были одинаковые - сине-черно-белые флажки и либо три синих льва на желтом щитке, либо черный щиток с вертикальным мечом, желтой полосой в виде старинной крепостной стены и тремя синими львами, либо серый орел с мечом в одной лапе и желтым щитком со все теми же тремя львами в другой - именно орел с мечом был нарисован на БТР-80 и «Зиле».
        Рядом на разделительной полосе лежало пятеро убитых в чужой форме, включая одну рослую и страшную бабу неопределенного возраста. Спейд остановился и наклонился над телами, чтобы получше рассмотреть их - на всех мертвых солдатах противника был зеленый натовский камуфляж, трехцветные флажки и эмблемы, аналогичные технике, нашиты или прикреплены на «липунах» на рукава. Каски и снаряжение - тоже натовские. Вооружение - немецкие винтовки G3, израильские «Галилы», чуть в стороне валялся и немецкий пулемет MG3. На куртках покойников просматривалась буквенная маркировка в виде надписей на непонятном языке - Eesti Kaitsevagi или Eesti Kaitseliit.
        - Что это еще за Eesti Kaitsevagi и Eesti Kaitseliit? - спросил Спейд у Сирса, с трудом прочитав эти словосочетания, и добавил: - До чего же у них тут варварские наречия, это же можно язык сломать.
        - Видите ли, сэр, - ответил Сирс, и выражение его лица стало каким-то особенно растерянным. - Если верить выданному нам справочнику, Eesti Kaitsevagi - это сухопутные войска армии Эстонии, а Eesti Kaitseliit - это эстонские формирования резервистов, мобилизуемые в случае войны, местный аналог нашей национальной гвардии.
        Вонючий дым от горящих машин ел глаза и вызывал сильное слезотечение, но плакать Спейду уже хотелось и просто так, от тоски. Далеко в лесу за дорогой еще несколько раз выстрелили одиночными. За стрельбой последовала отборная американская брань с типично южным акцентом.
        - Так что здесь было, лейтенант? - поинтересовался Спейд, поворачиваясь к Сирсу. - Вы что-нибудь вообще понимаете?
        - Думаю, не больше вашего, сэр! Мы увидели идущую навстречу нам колонну. Впереди нее, как вы видите, ехали русский БТР-80 и русская грузовая машина. Прежде чем мы что-то успели понять, из колонны открыли по нам пулеметный огонь, машины попытались рассредоточиться, а их пехота спешилась и оперативно развернула противотанковые средства. Мы открыли ответный огонь и дали ракету, но они почти сразу же успели поразить два наших «Страйкера» из трех и большинство «Хамви». Хорошо, что быстро подошли танкисты и разделали эту колонну, а то нам был бы конец.
        - И что это были за противотанковые средства?
        - А вот посмотрите сами, сэр, - предложил капитану Сирс, отводя его за грузовики.
        Там, на обочине дороги, метрах в сорока друг от друга, стояли два более чем знакомых треножника с замысловатыми прицелами и пусковыми трубами, а в стороне валялись еще пусковые трубы поменьше и другой формы и несколько опять-таки очень знакомых серо-зеленых футляров с ракетами в укупорке, с маркировкой US ARMY. BGM-71 Tow и US ARMY. FGM-148 Javelin.
        - Так что они нас нашими же «Тоу» и «Джавелинами», сэр, - пояснил Сирс.
        - Кто «они»?
        - Вероятно, эстонцы. Хотя я также могу допустить, что это русские диверсанты, переодетые эстонцами!
        Спейду подобная мысль в голову как-то не пришла, возможно, в силу потенциальной параноидальности таких догадок. Он уже начал помаленьку понимать, что, похоже, произошла трагическая ошибка из тех, что неизбежны на любой войне, а особенно - на войне с участием американцев. Ведь его, Спейда, никто не предупредил, что здесь вообще могут быть какие-то воинские подразделения, кроме «гипотетических русских». А при условии, что на сотню миль вокруг уже давно не было никакой связи, можно было логически предположить, что эстонское командование, получив противоречивую информацию о вторжении русских, подняло по тревоге и отправило им навстречу какие-то свои части, которые, разумеется, ничего не знали о том, что сюда выдвигаются из Латвии американцы. И даже если они пытались сообщить об этом высшему командованию НАТО, их все равно никто не мог услышать при всем желании. А дальше все предельно просто - две ничего не знающие друг о друге мехчасти, лихорадочно ищущие противника в одном районе, вдруг обнаруживают некую бронетехнику, идущую им навстречу, и тут же, с места в карьер, начинается то, что принято
называть «дружественный огонь». Такое в Ираке и в Афганистане бывало, и не один десяток раз.
        - Ага, - усмехнулся Спейд. - Русские вдруг взяли и переодели этакую уйму народа в форму эстонской армии и вооружили до зубов натовским оружием, вплоть до бронетехники. Зачем им такие сложности, лейтенант? Кстати, а откуда тогда в этой колонне взялся БТР-80?
        - Как написано в том же справочнике, - ответил Сирс. - У местной национальной гвардии может оставаться полтора десятка таких машин и кое-какой нестандартный автотранспорт. Предположительно сохранившийся со времен советской оккупации.
        - Ладно, это понятно. А все-таки - нельзя поточнее установить, кто это такие? Чтобы больше не было никаких сомнений. Пленные что-нибудь говорят?
        - Нет пленных, сэр. Они наших специально добивали, ну и мы их.
        - Лейтенант, быстро мне сюда хоть одного пленного! Живьем! Кто там в лесу стреляет?
        - Когда танкисты расстреляли их колонну, некоторые сумели отойти, рассеялись по лесу и продолжают оказывать сопротивление…
        - Понятно, лейтенант. Нам надо окончательно разобраться, в чем наконец дело! И у нас нет времени на прочесывание этого чертова леса! Поэтому какого-нибудь пленного мне сюда! Быстро! Только чтобы он был в состоянии разговаривать! И соберите документы вражеских убитых! А после этого отзовите наших людей оттуда, не хватало чтобы еще кто-нибудь из наших получил пулю!
        - Есть, сэр! - ответил Сирс и добавил: - Только документы я уже смотрел, они все на эстонском языке и решительно ничего не проясняют!
        - Хорошо, тогда сбор документов отставить! Но пленный нужен срочно!
        Сирс откозырял и, взяв автомат наперевес, убежал за шоссе в сторону леса, туда, где за горящими грузовиками просматривались несколько целящихся в сторону деревьев фигур в американском камуфляже.
        А Спейд в задумчивости побрел обратно к своей броне. Ему было хреново от осознания того, что сегодня он впустую положил своих людей, и при этом он даже не может привычно доложить об этом наверх и получить дежурную порцию хоть каких-нибудь советов. Электронный век высоких технологий давно убил в американских военных всякую инициативу и потребность думать хоть о чем-то своей собственной головой, не вызывал в мозгах у типичного американского офицера капитана Спейда ничего, кроме смятения и меланхолии. Надо признать, что такого с капитаном еще никогда не случалось.
        Возле командирского «Страйкера» его уже дожидался сержант Моралес, рослый то ли кубинец, то ли пуэрториканец по происхождению, с фигурой качка-любителя и квадратной челюстью. Глядя на него, Спейд всегда ловил себя на мысли, что именно так в Голливуде обычно изображают представителей латиноамериканского криминалитета.
        - Разрешите доложить, сэр? - спросил сержант Моралес, дисциплинированно вскинув руку к танкошлему в армейском приветствии.
        - Да, докладывайте, сержант, - разрешил Спейд, не очень понимая, о чем именно тот будет докладывать.
        - У нас восемнадцать убитых, сэр, в том числе шестеро танкистов. И ранен еще двадцать один человек. При этом, как только что доложили медики, несколько человек в критическом состоянии. Уничтожено три «Хамви», два М1126 и два танка. Еще один танк поврежден настолько, что может быть отремонтирован только в заводских условиях. Что мне с ним делать, сэр?
        Вот же святая простота, подумал Спейд. А что он мог по этому поводу сказать? Это в русской армии любой танкист первым делом постарается отремонтировать повреждения своего танка собственными силами, благо танки там всегда были соответствующие. А у американцев уже очень давно принято по любому поводу, пусть это будет даже заглохший двигатель у гарнизонной дерьмовозки или водовозки, вызывать целую бригаду ремонтников с трейлером, БРЭМ и прочими причиндалами, вплоть до вертолетов прикрытия. Но здесь вызывать было некого, неоткуда да и нечем - связи по-прежнему не было.
        - Вы спрашиваете меня, что делать, сержант? Позвольте уточнить - вы видите где-нибудь на расстоянии прямого доступа хоть какие-то наши ремонтные подразделения?
        - Никак нет, сэр! Не вижу!
        - А зачем тогда спрашиваете? В таких условиях решение может быть только одно - снять с танка что возможно и вывести его из строя. Например, подорвать.
        - Есть, сэр, но у нас нет взрывчатки!
        - Тогда приведите танк в негодность любыми другими способами! Вам надо объяснить, какими именно?
        - Нет, сэр! Но это еще не все.
        - Что там у вас еще?
        - Повреждения имеет еще один танк - М1А2.
        - Какие?
        - Заклинена башня, разбиты вся наблюдательная оптика и прицел. А сменных комплектов нет.
        - Двигаться этот танк сможет?
        - Да, но.
        - Никаких «но»! Раз может двигаться, значит, будет двигаться! А стрелять для него - уже не самое важное. Поставьте этот танк замыкающим, и всех делов. Да, кстати, сержант, - в радиомашине сержанта Вегнера с ним ехала женщина-офицер в штатском. Вы случайно не заметили, что с ней случилось?
        - По-моему, сэр, медики уже увезли ее вместе с остальными ранеными к главным силам.
        - То есть она жива?
        - Не знаю, сэр, не обратил внимания. Но ее трупа я точно не видел!
        - Тогда я немедленно возвращаюсь к нашим главным силам. Готовьтесь к продолжению движения, сержант. И как появится лейтенант Сирс со своими людьми - пусть немедленно явится ко мне!
        - Есть, сэр!
        С этими словами Спейд запрыгнул обратно в свой командирский люк и скомандовал мехводу:
        - Все, давай назад!
        «Страйкер» тронулся, развернулся и уже минут через десять остановился среди боевых и транспортных машин основной колонны. Там, похоже, царило некоторое смятение, вызванное появлением многочисленных раненых. Бегали туда-сюда санитары, пулеметчики с БТРов с тревогой всматривались в лес по сторонам шоссе и с опаской косились на пожар впереди.
        Едва Спейд спрыгнул с брони, как рядом с его М1126 появился толстый и очкастый интеллигентного вида мастер-сержант Крассорт, старший медик роты «А», который до недавнего времени очень не любил работать, но упорно пытался изображать из себя очень важную персону. На его камуфляже темнела полевая эмблема в виде жезла Меркурия с двумя змеями и буквой N, какую в армии США носят медсестры и медбратья - по своей нынешней квалификации Крассорт не тянул даже на зубного техника.
        - Все знаю, сержант, - отмахнулся Спейд, не дав Крассорту открыть рот. - У нас двадцать один раненый.
        - Да, сэр. Но шестеро из них точно умрут в ближайшие пару часов, если их срочно не отправить в госпиталь! Я могу оказывать только первую помощь, а тут очень тяжелые ранения!
        Что-что, а нести полную фигню с чрезвычайно умным видом Крассорт умел.
        - Не смешите меня, сержант! Куда отправить и на чем?
        - Как куда? В ближайший мало-мальски оборудованный госпиталь или больницу с хирургическим отделением на медицинском вертолете или другом транспорте.
        - Сержант, вы же знаете - у нас нет никакой связи. А крупных больниц здесь раз-два и обчелся, для этого, скорее всего, надо добираться в Таллин, за сотню миль. И как я предполагаю, если в этой стране сейчас и есть какие-то больницы, то большая часть их персонала давно разбежалась вместе со всеми. Вы же сами видите, что вокруг происходит - все только и делают, что бегут от этих русских куда глаза глядят. И наконец, я огорчу вас еще раз: как вы уже должны были и сами заметить, здесь нет вертолетов. Ни медицинских, никаких.
        - Но ведь тогда они умрут!
        - Сержант, вы оказали им необходимую первую помощь?
        - Так точно, сэр!
        - Больше вы с вашими людьми на месте ничего сделать не способны?
        - Нет, сэр.
        - Тогда поддерживайте жизнь этих тяжелораненых настолько, насколько это возможно. Теми средствами, которые у вас есть. А если умрут - значит, умрут. Это вина не ваша и не моя, а тех, кто, не подумав, послал всех нас в это дерьмо. Вы мне лучше вот что скажите, та женщина в штатском из машины сержанта Вегнера - она сейчас где?
        - У нас.
        - И на том спасибо.
        - Да, сэр. Только, собственно… Короче - она требует вас к себе. Но…
        - Что «но», сержант?
        - Похоже, сэр, мы ее теряем, ранение очень тяжелое.
        - Ну тогда веди, пока она еще жива.
        Честно говоря, капитан Спейд сам не знал, чего именно он ждет от этой встречи.
        Через несколько минут он следом за Крассортом подошел к санитарному «Хамви» с открытыми задними дверями. Это была обычная перекрашенная из песочного в серо-зеленый цвет, не оборудованная даже на уровне обычной «Скорой помощи» «перевозка» с большими красными крестами на крыше и бортах. Сейчас в кузове, рассчитанном на транспортировку четырех лежачих раненых, было почти пусто. Только на одной из нижних металлических полок на ядовито-зеленой медицинской клеенке, прислонившись спиной к борту кузова, полусидела-полулежала в бессильной позе, вытянув ноги на пол, искомая Мадам. Кисти ее рук упирались в полку, колени были судорожно сведены вместе, а острые носки туфель смотрели внутрь. Лицо и тело «полковника Э. Клингман» были мокры от пота, прическа растрепалась, и влажные волосы падали на глаза, жакет, густо запачканная кровью блузка была расстегнута, узкая юбка слегка надрезана по шву и спущена на бедра. На ее живот кем-то была налеплена пластырем обширная марлевая повязка довольно неряшливого вида, уже вся темная от коричневатой крови.
        Спейда поразили безмерно страдальческое выражение лица и тяжелое, хриплое дыхание полковника Клингман. Ее кейс и сумка лежали тут же у полки, в углу кузова. Увидев его, женщина попыталась приподняться на руках, но, издав сдавленный стон, скривилась от нестерпимой боли, схватилась левой рукой за живот, потом хрипло выдохнула и слегка распрямилась. Спейд прямо-таки похолодел от ее мутного взгляда, полного боли.
        - А-а, к-капитан, - сильно запинаясь, еле слышно произнесла Мадам. - Д-да-докладывайте!
        - Что именно докладывать, мэм?
        - Ч-что п-произошло? Эт-то б-были русские?
        - Нет, мэм. Похоже, что мы столкнулись с эстонцами.
        - Т-то е-есть к-как?
        - А вот так, мэм. Похоже, их не удосужились предупредить о нашем появлении здесь. А нас не предупредили о их появлении. А они и рады стараться. Тем более что их, судя по всему, неплохо обучили. Наши же обучили пользоваться оружием, заметьте, какие-нибудь крутые инструкторы из, мать его, Форт-Брэгга.
        - Э-эти и-идиоты с у-ума сошли, о-они з-за это о-ответят!
        - Какие именно идиоты, мэм? Может, оно, конечно, и так, мэм, вот только перед кем они ответят? Ведь связи по-прежнему нет. О том, что случилось, никто, кроме нас, не знает, и я даже доложить об этом не в состоянии. Никому.
        В этот момент Спейд поймал себя на мысли, что, наблюдая за агонией этой, фактически полумертвой, бабы, которая с места в карьер уже успела попортить ему столько крови из-за этой истории с задавленными танком демонстрантами, будучи стервой и по жизни, и по должности, не испытывает при этом решительно никаких положительных эмоций. Впрочем, жалости к ней он тоже точно не испытывал. При этом в голове капитана медленно прокручивались варианты дальнейшей судьбы и карьеры. И все они, как один, были хреновые - жизненные перспективы приобретали отчетливый аромат горелого вазелина. Ведь, принимая во внимание количество сегодняшних потерь и ошибок, да еще вкупе с более чем вероятной гибелью этой архиважной Мадам, которая плюс ко всему целый полковник по званию, все просчеты потом однозначно свалят на Спейда и ему подобных командиров ротного и взводного уровня. А это значит, что в лучшем случае с него оборвут погоны и вытурят из армии без пенсиона и прочих выплат, а в худшем… Либо засудят закрытым судом, либо засунут в психушку на предмет лечения хитрыми препаратами, как бедного полудурка капрала Кофиньо.
        Между тем тяжело дышавшая Мадам снизу вверх посмотрела на него, а потом выдала с несколько истерической интонацией:
        - К-капитан, ч-черт вас побери! В-вы что, не в-видите, ч-что у м-меня в ж-животе д-дыра и я и-истекаю к-кровью! Я н-не с-собираюсь п-подохнуть в м-муках с-сегодня н-на э-этой ч-чертовой д-дороге! В г-госпиталь м-меня, к-капитан, б-быстро!
        - Я бы рад, мэм, но на чем?!!
        - Н-на в-вертолете, д-дьявол в-вас р-разбери!
        - Мэм, вы же знали, куда ехали. У нас тут нет ни вертолетов, ни любого другого санитарного транспорта. И по-моему, в пределах миль сорока вокруг нет крупных городов, где может быть подходящая больница с подготовленными хирургами и операционной. Мне очень жаль, мэм, но, похоже, здесь вам некому помочь. И нечем…
        Спейд знал, о чем говорил, поскольку не строил иллюзий насчет местной медицины. Больницы с хирургическими отделениями в карликовых «странах Балтии» действительно имелись только в крупных городах. Военных госпиталей было еще меньше, да и в полную силу они работали только во время каких-нибудь очередных натовских учений, когда местным властям требовалось отчитываться за потраченную непонятно на что военную помощь. Конечно, вдруг в ходе учений какому-нибудь европейскому или американскому «другу-защитнику» с перепоя потребуется промывание желудка с капельницей или реанимация после алкогольно-пищевого отравления. Не накладно развивать военную медицину в ситуации, когда местные, с позволения сказать, «военные медики» не сталкиваются с чем-то страшнее триппера или вывиха. Так что отправлять тяжелораненых автотранспортом до ближайшего городишки не стоило. Им бы там все равно не помогли. К тому же их почти наверняка не довезли бы живыми, а роте «А» вдобавок пришлось бы как минимум пару часов стоять на месте и ждать возвращения транспорта и медиков.
        - К-капитан, в-вы с-сволочь! - хрипло и почти беззвучно закричала Мадам, и ее крик перешел в рыдание. - В-вы в-все с-сволочи!
        Крича это, она опять попыталась встать с полки, упираясь руками. Видно было, как при этом из-под ее повязки, откуда-то между ног, на клеенку натекла приличная лужица крови.
        Крик Мадам стал каким-то плаксиво-неразборчивым, упирающиеся в лежанку руки подогнулись, и она завалилась набок. Было видно, как мелко дергается ее елозящая каблуком туфли по металлическому полу кузова левая нога.
        - Сержант, по-моему, она у вас сейчас умрет! - крикнул Спейд, обращаясь к Крассорту.
        Тот подскочил немедленно вместе с каким-то своим чернокожим санитаром. Собственно, особо далеко Крассорт и не уходил. Вместе они перевернули полковника Клингман на спину и проверили ей пульс.
        Потом переглянулись и разом повернулись к капитану. На их разом ставших глупыми лицах была полная безнадега.
        - Ну и что там? - спросил Спейд, прекрасно понимая, что они ему ответят.
        - Умерла, - как-то буднично констатировал Крассорт.
        - И что с ней вообще было?
        - Ранение, малосовместимое с жизнью, сэр. В брюшную полость. Похоже, крупнокалиберная пуля или осколок. Без хорошо оборудованной операционной это нельзя было извлечь. Но и в этом случае она могла не выжить, поскольку было сильное кровотечение, которое мы не могли остановить.
        - Ладно, сержант, не корите себя, в любом случае вы сделали все, что могли.
        - Сэр, а что нам теперь делать с нашими убитыми? - спросил Крассорт.
        - Что значит «что делать»? - не понял Спейд. По правилам армии США хоронить своих покойников прямо на месте было никак нельзя. Соответствующая отчетность требовала строгого порядка, а значит, все трупы следовало тащить за океан и там оприходовать, и никак иначе. А раз так, то какие могли быть варианты?
        - У нас мало транспорта, сэр, - пояснил Крассорт.
        - Мешки для трупов у вас, надеюсь, есть?
        - Да, сэр. Но мало. Почти все уже заняты.
        - Тогда в чем здесь проблема? Трупы в мешки и - или на свободное место в грузовиках, или в крайнем случае на броню. Я понятно выражаю свои мысли?
        - Да, сэр!
        Дав понять, что разговор окончен, Спейд молча повернулся и побрел обратно к своему БТРу.
        Там его уже с нетерпением ждал подъехавший на все том же потрепанном «Хамви» лейтенант Сирс. Он стоял возле машины и нервно курил. Вот что значит огрубение нравов и упрощение правил, вызванное реальными боевыми действиями, - в обычное время его бы очень сурово наказали за сам факт публичного курения при подчиненных. Два стоявших рядом с Сирсом рослых солдата, рядовые Фингблюм и Курбельо, страховали стоящего перед ними на коленях здорового мужика с подбитым глазом и связанными за спиной руками в уже знакомом «лесном» камуфляже. Не отягощенная обилием интеллекта физиономия мужика выдавала в нем типичную деревенщину.
        - Ну что у вас тут, лейтенант? - поинтересовался Спейд, подходя.
        - Пленный, сэр. Как вы приказали! Пришлось попотеть, но мы его взяли, сэр! Еле догнали!
        Сирс сделал знак рукой, и солдаты подняли с колен и подвели поближе этого слегка хромающего детину в камуфляже с уже знакомыми капитану эстонскими эмблемами.
        Вид у детины был сильно обалделый.
        - Он хоть по-английски говорит? - спросил Спейд, критически обозревая доставшееся ему «сокровище».
        - Да когда брали, вроде лопотал что-то, сэр. Во всяком случае мы поняли, что он просит не убивать его.
        - Кто ты такой? - спросил Спейд, подходя ближе к здоровяку.
        - Капрал Арнольд Эльвесс. 1-я пехотная бригада армии эстонской республики, - отрекомендовался пленный на плохом английском. Но, кажется, вопросы капитана он все-таки вполне понимал.
        - Вы все здесь что - одурели? - вежливо, но зловеще поинтересовался Спейд.
        - А вы-то сами кто такие? - спросил пленный, сделав невинные глаза, то ли не поняв вопроса, то ли намеренно пропустив его мимо ушей.
        - Как это кто?!! Мы американцы!!! А вы все здесь точно сдурели, мерзавцы, раз имеете наглость стрелять по армии США! Кто приказал вам убивать американских солдат, тупые кретины?!!
        - А мы думали - вы русские, - ответил пленный, не проявив ни тени смятения от осознания того, что он сам и его коллеги буквально только что убили некоторое количество американских союзников.
        - Что ты такое несешь, чертов ублюдок? Разве мы похожи на русских?
        - Может, и не похожи. Вот только нам сообщили, что где-то в этом квадрате движется танковая колонна русских, которая вполне может маскироваться под войска НАТО.
        - Кто конкретно тебе это сообщил?
        - Не знаю, нам об этом сказал командир взвода, а вообще вроде бы было сообщение по радио.
        - Так связи же нет!
        - Когда нам про это сообщали - у нас связь была!
        - Ничего не понимаю, - сказал Спейд, ни к кому не обращаясь. - Понимаю только, что это действительно эстонцы и кто-то из их начальников либо допустил серьезную ошибку, либо их вообще явно дезинформировали.
        - Лейтенант, - приказал он Сирсу. - Пока уберите этого засранца куда-нибудь!
        Солдаты увели пленного, которого, похоже, было бесполезно допрашивать в такой обстановке. Да и любой другой троглодит вряд ли мог сообщить что-то ценное. Но по крайней мере он был доказательством того, что всю эту фигню начали именно эстонцы, имевшие какой-то приказ на сей счет.
        Подсчет потерь противника выявил наличие на дороге и в окрестном лесу тридцати двух трупов в эстонской форме, но, по сути дела, это ничего не проясняло. Нужна была связь, а ее по-прежнему не было. Спейд приказал заснять «поле брани» на видео (благо камеры имелись), после чего принял единственно правильное в ситуации, когда есть четкий и не отмененный никем приказ, решение - продвигаться дальше в сторону того самого погранперехода, через который в Эстонию накануне якобы вошли русские. В надежде все-таки где-нибудь обнаружить этих самых русских.
        При этом уцелевшие командиры доложили Спейду о том, что наличного запаса горючего хватит от силы на сотню миль хода, т. е. дойти до погранперехода у роты «А» вполне получится, а вот дальнейший остаток топлива будет уже минимальным. Автоцистерн в колонне не было ни одной, а загодя взять большой запас топлива в канистры было невозможно, тем более что и самих канистр не хватало. Спейд надеялся в дальнейшем заправиться на бензоколонках, но, увы, все встреченные на их дальнейшем пути подобные точки оказались закрытыми и без капли горючего. Видимо, бензин и солярку на них перестали подвозить еще накануне.
        Также выяснилось, что в танках после сегодняшнего столкновения остается всего один неполный боекомплект, а запас боеприпасов к стрелковому оружию изрядно поредел и составляет от силы полтора боекомплекта. При этом в грузовиках оказалось как-то слишком много полевых продовольственных пайков и даже зачем-то бутылированной воды. Однако выяснилось, что загрузка всего необходимого перед выходом из места постоянной дислокации производилась точно по нормативам армии США, в соответствии с которыми боезапас не считался приоритетным в списке необходимых для жизнедеятельности американского солдата вещей, то есть здесь никто не был виноват.
        Еще до начала дальнейшего движения колонны умерли еще два тяжелораненых, рядовой Капулло и капрал Пини, то есть началось то, о чем предупреждал Крассорт. Остальных раненых, которых было слишком много для роты «А», пришлось распихивать куда попало. Тяжелых - по немногочисленному имеющемуся санитарному транспорту, средней тяжести и легких - по десантным отделениям «Страйкеров». Часть убитых уместили на свободные места в кузовах грузовиков, другую часть - на броню БТРов. Из-за всего этого личному составу пришлось частично ехать на броне снаружи, чего по всем нормативам делать не полагалось. Кейс и сумку покойной полковника Клингман Спейд убрал в свой командирский БТР. Мешок с телом самой Мадам и пленного эстонца пришлось размещать снаружи, на броне того же М1126.
        Наконец колонна тронулась, а миль через десять, когда по сторонам дороги потянулся довольно густой лес, на крутом повороте пленный эстонец сбежал. Вдруг разом забыв про свою хромоту, он пинком отправил в нокаут одного из сидящих на броне рядом с ним солдат и резво сиганул, как был, со связанными руками, с БТРа прямо в кусты - и иди поймай его теперь, он же здешний и местность знает куда лучше американцев. Ему немного постреляли вслед, но, судя по всему, так и не попали. И что самое интересное - после бегства пленного эстонца Спейд почему-то не нашел нигде кейса и сумки полковника Клингман (ее труп продолжал спокойно лежать на броне «Страйкера» в застегнутом на молнию мешке). При этом никто из экипажа капитана и сидевших на броне пехотинцев так и не смог точно вспомнить - было что-нибудь в руках у убегавшего пленного или же нет? Теперь следовало уповать на везение, и в случае, если удастся выпутаться из всего этого дерьма, Спейду оставалось только делать честные глаза и врать о том, что кейс и сумка покойной Мадам (где, возможно, было нечто очень важное) сгорели вместе с одной из потерянных сегодня
машин - больше здесь все равно нечего было придумать.
        В общем, громко обругав свой экипаж, карауливших пленного солдат, а заодно и лейтенанта Сирса последними словами, капитан Спейд приказал продолжить движение. Во все ту же неизвестность.
        Примерно в эти же часы шведские власти с ужасом осознали, что перестали что-либо понимать в происходящем.
        За считаные часы Балтика оказалась забита мелкими судами, которые пересекали ее и массово входили в территориальные воды Швеции. Местная довольно немногочисленная береговая охрана, никогда раньше не сталкивавшаяся с таким, с позволения сказать, «нашествием», буквально сбилась с ног. Пришлось поднимать по тревоге ВМФ, включая резервистов, но в целом это мало что изменило. Прибывших на этих плавсредствах были тысячи (и их количество увеличивалось с каждым часом), и теперь их всех требовалось оформлять и где-то размещать - о том, сколько времени мог занять этот процесс, точно не знал никто, несмотря на то что к организации «пунктов для перемещенных лиц» уже были привлечены шведская армия, пограничная охрана и структуры гражданской обороны. Прибывшие на этих «маломерных судах» в Швецию прибалтийские граждане чуть ли не в один голос орали благим матом, что идет война с Россией (некоторые истерили, что чуть ли не атомная). При этом мировые СМИ в последние часы невнятно сообщали лишь о каких-то перестрелках между русскими и поляками на границе Калининградской области, а никакой реальной, а тем более
официальной информации о вторжении русских в Прибалтику не было.
        В аналогичной ситуации, только несколько меньших масштабов, оказались и финны.
        Дальше - больше. Рано утром радары шведской ПВО засекли неопознанный объект, шедший в воздушное пространство этой страны со стороны острова Эзель на предельно малой высоте. Объект идентифицировали как крылатую ракету либо истребитель и подняли на перехват пару дежурных перехватчиков «Гриппен». Пилоты определили цель как неопознанный самолет, который действительно шел на предельно малой высоте, при приближении перехватчиков пытался энергично маневрировать и не реагировал ни на какие запросы. При этом параметры цели были аналогичны истребителю или истребителю-бомбардировщику. Учитывая произведенный русскими накануне ракетный удар по кораблям польского ВМФ (сами поляки и все их партнеры по НАТО продолжали упорно молчать об этом, но кое-что шведы сумели понять и сами, опираясь на собственные средства дальнего обнаружения), ситуация была, мягко говоря, щекотливая, а командование шведской ПВО откровенно испугалось того, что могло произойти далее.
        После того как неопознанный самолет углубился на шведскую территорию, лично министр обороны Швеции отдал приказ его уничтожить, что пилоты «Гриппенов» и выполнили.
        Как выяснилось чуть позднее, сбитым, к сожалению, оказался частный «Эмбраер», на борту которого находился президент Эстонии господин Бруно Зюльтер, министр обороны Эстонии Саук, министр иностранных дел этой страны Блюменкль и еще несколько крупных чиновников из эстонского правительства. У экстренно вылетевшего из Таллина борта по какой-то причине не работали система госопознавания и радиосвязь. Таким образом Эстония в один момент оказалась полностью обезглавленной.
        Этот трагический случай тут же подстегнул закономерный интерес к выяснению одного щекотливого момента: а где, собственно, находятся в данный момент президенты остальных двух стран Балтии, против которых Россия якобы ведет широкомасштабную войну? Литовского президента Капутаускаса с семьей через три дня нашли в Копенгагене агенты местных спецслужб. При этом он немедленно вручил полицейскому комиссару две бумаги - о сложении с себя полномочий президента Литовской Республики и о предоставлении ему политического убежища в Дании. Президента Латвии пришлось поискать куда основательнее. Достопочтенный господин Йозас Уркис обнаружил себя только три недели спустя, и не где-нибудь, а аж в Нассау на Багамах. Президент Уркис, прибывший на Багамские острова частным порядком, по документам на чужую фамилию, был задержан при попытке снять крупную сумму с номерного счета на предъявителя в одном из местных банков. Этот счет давно был под колпаком у ФБР, которое предполагало, что эти деньги принадлежали пресловутой «русской мафии». И первое, что сделал президент Уркис после задержания, - попросил политического
убежища в США. Проводившие допрос фэбээровцы просто выпали в осадок.
        КАЛИНИНГРАДСКАЯ ОБЛАСТЬ. ПОЛЬСКО-РОССИЙСКАЯ ГРАНИЦА. 16-Я ПОМОРСКАЯ МЕХАНИЗИРОВАННАЯ ДИВИЗИЯ ВС ПОЛЬШИ ИМЕНИ КАЗИМИРА ЯГЕЛОНЧИКА. 5 ИЮНЯ. 10.15 ПО ВАРШАВСКОМУ ВРЕМЕНИ.
        Радиосвязь неожиданно пропала еще до того, как экипажи танков РТ-91 «Тварды» из 1-го танкового батальона 15-й Гижицкой механизированной бригады, сосредоточенные на исходных позициях северо-восточнее Гржехотки у самой российской границы, наконец получили приказ продвигаться вперед. В несколько худшем положении оказались уже ушедшие на русскую территорию разведчики на своих «Росомаках» и «Шакалах», а также «Леопарды-2» из 1-й Варшавской танковой бригады, которых поддерживал Второй мотострелковый батальон 15-й мехбригады на БМП-1 - у них связь, судя по всему, пропала уже во время движения.
        Быстро выяснилось, что устойчивой связи не было и у штаба дивизии в Эльблонге, почти в пятидесяти километрах от границы, и командир 1-го батальона майор Зденек Печковский со своими командирами рот, а также офицерами приданного танкистам мотострелкового батальона немедленно собрались у командирского танка в надежде, что им разъяснят, почему это произошло и что делать дальше. Ведь как вообще воевать, если связи нет? Дополнительную нервозность вносила артиллерийская канонада - не очень сильная, но ощутимая. При этом на слух создавалось впечатление, что интенсивность артогня как минимум одинакова с обеих сторон, причем где-то далеко за спиной польских танкистов пару раз рвануло где-то близко и весьма чувствительно. Выходит, русские снаряды уже ложились на польской территории? Про это не хотелось даже думать.
        Минут через двадцать наконец появился камуфлированный «Хамви» с незнакомым толстым полковником, который даже не счел нужным представиться, хотя на груди его табачного цвета мундира с тремя большими звездами и двумя полосками на клиновидных погонах (с головой выдававшего в нем штабного штафирку и за километр выделявшего его на фоне камуфляжных курток и черных беретов танкистов и мотострелков 16-й дивизии) и наличествовала нашивка с фамилией A. Bdusciyk. Полковник повторил танкистам прописную истину о том, что отсутствие связи - это действительно очень плохо. Но проклятые русские как раз и рассчитывают на то, что доблестная польская армия по этой «пустяковой» причине остановит свое продвижение, а допустить этого нельзя. Поэтому он приказал батальону выступать через пятнадцать минут, а офицерам договориться между собой о способах визуальной связи между машинами и подразделениями, - например, с помощью цветных сигнальных ракет. И вообще, паны офицеры, сказал танкистам полковник, сейчас все зависит от вашего успеха. Ведь, как полагает командование (по его интонации было понятно, что так полагает не
польское командование, а в первую очередь - какие-то умники из штабов НАТО), вся русская аппаратура РЭБ, с помощью которой они столь убойно давят нашу связь, явно стоит где-то поблизости, скорее всего в Калининграде или его окрестностях. А раз так, то делов-то - польским танкистам надо подавить и прорвать оборону русских (которой, возможно, и вообще не существует в природе), дойти до Калининграда и там либо захватить, либо уничтожить эти самые установки радиоподавления. И вот тут все сразу будет просто замечательно, и связь восстановится сама собой. Закончив выступление на этой оптимистичной ноте, высокий чин сел в «Хамви», развернулся, подняв тучу пыли, и уехал. При этом всем очень не понравилось, что во время разговора полковник сильно вспотел, у него сильно тряслись руки, а глаза все время смотрели куда-то мимо танкистов, словно мысленно полковник был где-то очень далеко.
        Командиры рот резонно заметили, что вообще-то им никто не ставил задач по поиску и уничтожению аппаратуры РЭБ - глобальная задача Войска Польского сводилась к «нейтрализации военных объектов русской армии, с которых осуществлялись удары по военным объектам НАТО в Литве, Латвии и Эстонии». Поисками должна заниматься бригадная разведка, которая уже ушла вперед и из-за отсутствия связи не способна получить новых ценных указаний. От них, то есть танкистов, требовалось только продвижение вдоль трассы, обозначенной на картах как Е-28, в сторону населенного пункта, у русских называвшегося Новоселово, и далее на населенные пункты Пятидорожный и Ильичевка с последующим выходом к Калининграду с правого фланга. При этом их батальон должен всего-навсего поддерживать ушедший вперед авангард, то есть усиленный мотострелками танковый батальон 1-й Варшавской танковой бригады (да и то в случае, если сопротивление русских окажется серьезным), и закреплять их успех, одновременно прикрывая с фланга наступление частей 20-й Бартышицкой мехбригады (батальон Т-72М и два батальона мотопехоты на БМП-1 и «Росомаках») в
общем направлении на Мамоново. Данный городок 20-й бригаде по плану надлежало занять после полудня, после чего одновременно с выходом 15-й бригады с частями усиления на линию Пятидорожный - Ильичевка продолжать наступление в направлении Калининграда и Гвардейска. Вроде бы в этой задаче не было ничего сложного - за полдня пройти на гусеницах 20 - 25 километров, даже на рядовых учениях нормативы были более жесткие.
        Комбат Печковский по этому поводу не стал ничего возражать подчиненным, предложив только все-таки определиться со связью в условиях отсутствия радио. В принципе, регламент по сигналам цветными ракетами и флажками имелся, вот только в последние годы им практически не пользовались даже во время учений. Считалось, что это архаика и «пережиток позапрошлой исторической эпохи», совершенно бесполезный в XXI веке.
        Кое-как уточнив щекотливые моменты, связанные с сигнализацией, офицеры наконец разбежались по машинам, и в положенный срок моторы танков и БМП взревели, и колонна тронулась, растягиваясь вдоль дороги. Вперед в качестве боевого охранения выдвинулся танковый взвод старшего хорунжего Цызика. Следом за танками 1-го батальона двигался 3-й мотострелковый батальон на БМП-1.
        Как только танки прошли пару километров и приблизились к русской границе, майор Печковский вновь попробовал радиосвязь, но на всех диапазонах в его наушниках слышался только выматывающий душу треск и вой. И только на одной волне вдруг, совершенно неожиданно, прорезалась музыка, а точнее, песня, причем на польском языке:
        - Deszce niespokojne potorgaly swiat. A my na tey wojnie ladnyh pare lat…
        И дальше в том же духе. Нельзя сказать, что эта песня была такой уж незнакомой любому поляку (особенно старше тридцати пяти лет), но майор Печковский очень сильно удивился: а с чего это русские (раз помехи сегодня ставили именно они, то и музыка, несомненно, тоже была делом их рук) сопровождают свои мероприятия по радиоподавлению именно этим, мягко говоря, своеобразным музыкальным сопровождением? А именно - песней «Беспокойные дожди» Агнешки Осецкой и Адама Валечинского в исполнении Эдмунда Феттинга из старого киносериала 1966 года «Четыре танкиста и собака»? Майор, разумеется, не мог знать, что в России этот фильм сейчас показывают куда чаще, чем в самой Польше. Что делать, коли уж у озабоченных своей «европейскостью» поляков сейчас накопились нешуточные обиды и претензии к любым проявлениям собственного «тоталитарного» прошлого, и они безостановочно секли сами себя, как та унтер-офицерская вдова. И при таком раскладе ну никак не могли не попасть под раздачу и незабвенные четыре танкиста вместе с их собакой - в начале 2000-х глава почтенной (то есть полностью контролируемой западными друзьями)
ветеранской организации, некто Ежи Буковский, публично объявил, что сериал «в уничижительно-оскорбительной и даже глумливой форме показывает противника» (то есть вермахт, войска СС и гестапо), после чего председатель польского телевидения Бронислав Вильдштейн (еврей, кстати говоря) запретил его к показу за «очернение исторического прошлого Польши». Через пару лет Вильдштейн вылетел со своего поста «за поведение, противоречащее журналистской этике», и этот глупый запрет сняли, но основные польские теликаналы по-прежнему не больно-то горели желанием показывать «Четырех танкистов», поскольку фильмы из «проклятого прошлого» все равно категорически не приветствовались, а немцы сейчас были лучшими друзьями.
        И вот теперь эта песня почему-то зазвучала здесь, фактически на линии фронта, и передавали ее явно с русской территории. И, наверное, это имело какой-то смысл.
        Хотя дело было не столько в песне. Просто майору Зденеку Печковскому все происходящее вокруг очень не нравилось с самого начала. Конечно, польские военные уже давно не имели собственного мнения по любому поводу, безропотно выполняя все, что им приказывали из Брюсселя и Пентагона. Вот и сегодня никто из офицеров ничего не возразил, хотя было понятно, что все почему-то идет не так. Какое может быть наступление, если эфир забит помехами, а значит, невозможны нормальная работа авиации и корректировка артогня, не говоря уже про все остальное?
        И ладно, если бы русские действительно напали на Польшу первыми, нанеся удары по ее городам или военным объектам. Но за последние пару дней все СМИ говорили лишь о попытке государственного переворота в соседней Белоруссии, которая, судя по отсутствию видимых результатов и раздраженному тону журналистов и дикторов, провалилась.
        И при чем здесь русские, на территорию которых его батальон только что въехал, майор не очень понимал. И даже если бы собственные солдаты спросили - пан майор, а правильно ли мы все поступаем, он вряд ли нашелся бы что ответить или отделался бы какой-нибудь казенной фразой, услышанной из СМИ. Зато постепенно становилось понятно, что здесь и сейчас происходит какая-то очередная грязная игра из области большой политики, а игры такого масштаба сейчас мог позволить себе только один игрок - США.
        Почему-то в этот момент Печковскому неожиданно вспомнился покойный дед Ян. В сентябре 1939-го деду едва исполнилось восемнадцать, но он пошел добровольцем и, будучи сопливым новобранцем и ни разу не выстрелив за все время той скоротечной войны, где-то под Львовом попал в плен к Красной Армии. Судьба была благосклонна к деду. Он не попал в пресловутый Катынский лес (хотя что ему, как и большинству польских военнопленных, которые не были ни офицерами, ни представителями «эксплуататорских классов», было там делать?), угодив всего-навсего на лесозаготовки куда-то в Сибирь под Тобольск, где дед и многие подобные ему «жертвы репрессивной политики И. Сталина» благополучно пересидели момент нападения Гитлера на СССР, попутно научившись в том числе сносно говорить по-русски (кстати, не только литературно), курить махорку, есть черный хлеб и сало, пить самогонку и правильно оценивать полезность русской бани, тулупов, шапок-ушанок и валенок в зимнюю стужу. В состоявшее сплошь из обиженных (в основном на себя самих, поскольку в их мозги категорически не вмещался упрямый факт осознания того, что какой-то там
ничтожный вермахт имел наглость победить гордых шляхтичей, с их танкетками и саблями наголо) офицеров воинство Владислава Андерса дедуля вступать не спешил. Ну а потом, уж в 1943-м, правильно сообразивший, что от Смоленска или Киева до Польши все-таки куда ближе, чем от Тобрука или Анцио, дед, как и многие ему подобные, записался в 1-ю пехотную дивизию имени Тадеуша Костюшко. За войну дед прошел с этой дивизией (танки из состава которой сейчас, кстати говоря, двигались по российской территории) до самого Кольберга (который с тех самых пор превратился в польский Колобжег), а потом, уже после войны, остался в армии, став военным летчиком, а потом авиационным инженером, выйдя в отставку в начале 1980-х в звании полковника. При этом дед очень гордился полученной за бои на Сандомирском плацдарме летом 1944-го советской медалью «За отвагу» и после 1991 часто говаривал детям и внукам о том, что все происходящее в российско-польских отношениях - это полная чушь, а они, молодые, дураки и опять не с теми дружат. Вспомните, говорил дед, когда русские воевали в Афганистане, они послали туда хоть одного польского
солдата? Нет, не послали, ни одного, потому что это была только их война и они, как и положено умным людям, старались не впутывать в свои проблемы кого попало. А вот американцы и прочие англичане сразу же послали поляков прикрывать свои задницы и в Афганистан, и в Ирак, и ничего, стыд им глаза не ест, хотя, если подумать, на кой, скажите, ляд сдались Польше Кандагар или Багдад с Фаллуджей?! Попомните мои слова, повторял дед Ян, если полякам, не дай бог, придется воевать всерьез где-то поблизости, а не в какой-нибудь «жопе мира» за тридевять земель, опять получится непотребное позорище, как в сентябре 1939-го. Уж поверьте мне, я-то знаю. К сожалению, потомки его практически не слушали, полагая, что дедушка в маразме или близок к этому, - им и без мыслей о перспективах российско-польских отношений Евросоюз столько проблем подкинул, что до сих пор не разгребли.
        Дед прожил очень долго и умер в 2003-м, уже не увидев главного безумного бардака, который начался много позже. Интересно, что он сказал бы своим потомкам теперь?
        - Пан майор, пересекли русскую границу, - дисциплинированно доложил наводчик командирского танка взводный Андрович (слава богу, ТПУ более-менее работало) и добавил: - Какие будут приказания?
        - Пока никаких, - ответил Печковский, осматриваясь.
        В командирские приборы наблюдения он уже видел, как мимо промелькнули постройки пограничного перехода. Все было тихо и пустынно, никаких следов боя. Ни одного человека, ни своих, ни чужих - только оставленная кем-то на парковке возле таможни одинокая легковушка. А вообще, вокруг здесь было практически так же, как и на польской стороне границы, - ровная дорога, построенная в свое время еще немцами, с деревьями далеко по сторонам. Здесь вообще довольно специфические места: то, что понастроили немцы во времена своего владычества в Восточной Пруссии, частично разрушили в 1940-е, потом что-то восстановили, что-то построили заново, но в 1990-е многое снова пришло в разор и упадок. Поэтому Печковский точно знал, что здесь его танкисты наверняка встретят на своем пути много старинных руин и просто заброшенных строений.
        От размышлений майора оторвали несколько близких взрывов где-то впереди. На фоне канонады с русской стороны они прозвучали как-то слишком отчетливо. После взрывов впереди стала слышна пушечная стрельба - судя по глухим звукам выстрелов, в нескольких километрах по ходу движения 1-го батальона стреляли из танковых пушек. «Леопарды» вступили в бой? Но доносившиеся до Печковского звуки вовсе не напоминали довольно хорошо известный ему по натовским учениям голос немецких танковых 120-миллиметровок. Тут явно было что-то другое.
        Потом майор увидел в свою оптику выглянувшего из башенного люка старшего хорунжего Цызика. Хорунжий размахивал красным флажком, что означало остановку для всей колонны. Танки встали, порыкивая моторами на холостых оборотах. Печковский откинул крышку люка и высунулся по пояс наружу в синий выхлопной чад. Одновременно с ним показались из башенных люков и командиры остальных танков - всем было очень интересно, почему остановились. Тем более что колонна прошла всего километра три в глубь российской территории.
        Сначала Печковский не услышал и не увидел ничего нового и интересного. Разве что звуки пальбы впереди стали отчетливее - где-то там, за поворотом дороги, к небу уже поднимался черный дым. Что именно там происходило сейчас, не было видно ни Печковскому, ни, похоже, Цызику. Тогда почему последний вдруг остановил колонну? Потом майор услышал какой-то новый, шедший сверху звук. Сдвинув ребристый черный танкошлем (еще одно «тяжелое наследие коммунистической эпохи»), Печковский задрал голову и увидел: низко над колонной с тихим, почти неслышным из-за канонады свистящим жужжанием пролетело нечто небольшое, светлое, с длинными крылышками, плохо заметное на фоне неба. Дрон? Но чей? Майору хватило ума понять, что, раз на польской стороне по-прежнему нет связи, свои дроны сегодня вряд ли летают. Выходит, это был русский БПЛА? Ничего себе.
        Осознать этот факт майор толком не успел. Впереди послышался перекрывавший канонаду шум мотора, и из-за поворота показался ехавший навстречу танковой колонне броневик: привычного облика БРДМ-2, модернизированный в вариант «Шакал» из бригадной разведроты, с квадратными боковыми люками и боевым модулем вместо башни. Непривычно было то, что БРДМ был буквально облеплен ранеными - на его броне сидело и лежало человек двадцать в знакомом польском камуфляже. Всех их объединяли сделанные явно наспех повязки - у кого рука, у кого нога, у кого голова или грудь. На бинтах отчетливо просматривались пятна свежей крови. Черт знает что такое…
        - Что там случилось? - крикнул Печковский выглядывавшему из командирского люка «Шакала» офицеру с знаками различия хорунжего на черном берете в момент, когда броневик поравнялся с его РТ-91. Вроде бы майор даже когда-то встречал его, во всяком случае в голове Печковского даже всплыла фамилия хорунжего - Могнуски или что-то вроде того.
        - Там, пан майор, такое, пся крев… - ответил тот и, посмотрев на небо, вдруг, словно спохватившись, заорал благим матом: - Опять летит, курва! Быстрее рассредоточьте технику! Это русский БПЛА!
        Хорунжий явно занервничал, узрев дрон, который как раз летел обратно вдоль колонны, чуть в стороне от нее. Интересно, чего это он так испугался, лениво подумал Печковский. Между тем двое из сидевших на броне «Шакала» легкораненых вскинули «Бериллы» и начали палить короткими очередями по дрону, но без особого эффекта. Печковский в раздумье посмотрел на турельный зенитный пулемет своего танка - разворачивать его было уже поздно, дрон был слишком мелок, да и к тому же уже скрылся из глаз. Про себя майор отметил, что никакие серьезные средства ПВО его батальон сейчас не прикрывали. «Буки» и «Осы» из входившего в состав 16-й мехдивизии 13-го Эльблонгского полка ПВО сейчас должны были находиться где-то позади и прикрывать штабы, склады и прочие тыловые объекты. Собственно, по нормативам североатлантического блока все было правильно и буднично - мобильных средств армейской ПВО сейчас было мало даже у немцев, поскольку считалось, что в случае гипотетической войны мехчасти НАТО на марше будет прикрывать доминирующая над полем боя натовская истребительная авиация. Ведь вплоть до сегодняшнего дня натовцы ни
разу не сталкивались с противником, имевшим современную авиацию и мощную ПВО.
        - Быстрее вперед! - заорал хорунжий Могнуски (при этом глаза у него стали совершенно безумными) своему водителю. «Шакал», взвыв мотором, съехал на обочину дороги и на приличной скорости рванул, трясясь на ухабах, на юго-запад, в сторону недалекой польской границы.
        Это было чистой воды хамство со стороны хорунжего. Нормальный офицер в такой ситуации должен был вылезти из машины и доложить обстановку старшему по званию. Правда, бригадная разведка напрямую не подчинялась комбатам, но это обстоятельство так же, как и наличие на броне многочисленных раненых, нисколько не извиняло хорунжего. Проводив осуждающим взглядом быстро скрывшийся из вида «Шакал», Печковский не успел ничего сказать и сделать для себя никаких выводов.
        Однако, прежде чем он успел отдать команду продолжить движение или хотя бы выяснить у хорунжего Цызика причину остановки, в летнем небе над головами польских танкистов где-то в хвосте колонны звонко бабахнуло с противным, лопающимся звуком четыре или пять раз. Майор чисто инстинктивно обернулся и увидел, как в небе вспухают сизые облака, показавшиеся ему слегка похожими на бледный фейерверк, по сторонам от которых разлеталось что-то более темное. Подчиняясь опять-таки инстинкту, Печковский нырнул в люк и прикрыл над собой крышку. Именно в эту секунду где-то поблизости раздались тяжелые удары, и сорокатонный «Тварды» буквально заходил ходуном. Наводчик Андрович, похоже, хотел что-то сказать, но от неожиданности и сильного сотрясения явно прикусил язык, зашипев от боли и ругнувшись последними словами.
        Когда тряска наконец прекратилась, Печковский выглянул из люка и сразу же унюхал удушливый запах горящего топлива. Над дорогой поднимался дым, где-то в хвосте колонны бугрились облака пламени, и пожар разрастался.
        Несколько танков «Тварды», стоявших спереди и сзади командирского РТ-91 Печковского, съехали с дороги и теперь стояли по обочинам вкривь и вкось, видимо, это была спонтанная реакция экипажей и мехводов на возникшую угрозу. Командиры и наводчики этих машин обалдело таращились из люков, явно не зная, что им дальше делать.
        Вдалеке просматривался «Тварды» из третьей роты с перебитой гусеницей, из которого главным образом и шел дым. Там кто-то истошно кричал, и бегали туда-сюда маленькие фигурки в камуфляже. Черт, что это было, подумал Печковский. Конечно, он раньше ни разу в жизни не был под артобстрелом и уж тем более не имел «удовольствия» видеть, как действуют кассетные гаубичные снаряды калибра 152-мм, начиненные бронебойными суббоеприпасами, а это были именно они. Причем даже не предназначенные для «Мсты» 3ВОФ28/29/30 с комбинированной «начинкой», а новые, недавно разработанные специально под «Коалицию» снаряды 3ВОБ51 с повышенной почти до 200 мм бронепробиваемостью поражающих элементов.
        Прежде чем майор заставил себя как-то действовать, к его танку на большой скорости подскочила выехавшая из хвоста колонны камуфлированная БМП-1. Машина шла, вихляясь из стороны в строну, словно механик-водитель был сильно пьян. Когда БМП остановилась, Печковский увидел в командирском люке знакомое лицо поручика Хойнацкого, командира роты из приданного им 3-го мотострелкового батальона. И цвет этого лица был синевато-белым, как мел или гипс.
        - Матка бозка, Ежи, что там случилось? - поинтересовался Печковский у слишком побледневшего поручика.
        - По-моему, это какие-то бронебойные кассетные боеприпасы! - почти закричал Хойнацкий (похоже, он был контужен). - И их очень точно наводят! Возможно, с дрона!
        - А где Конаржевский? - спросил майор.
        - Командир батальона убит! Остальные двое ротных ранены! У нас не меньше сорока убитых! Раненых еще больше! Уничтожены восемь БМП, еще три повреждены! Похоже, накрыло и как минимум три танка вашего батальона в хвосте колонны! Надо двигаться, а то…
        В этот момент в воздухе возник низкий свист. Уже знакомая по предыдущему разу песня падающего тяжелого снаряда, и явно не одного.
        Движимый инстинктом самосохранения, Печковский снова нырнул в люк, и вокруг танка опять многократно ударило. Сейчас на колонну упало много больше снарядов, чем в предыдущий раз. Танк снова затрясся, а по броне с противным визгом начали бить куски чего-то твердого, может быть, осколки, а может, куски земли и асфальта. Но для комьев земли это было слишком - скорее звук ударов напоминал стук града по жестяной крыше.
        Первое, что увидел майор, когда все стихло, - два своих покрывшихся сеткой трещин командирских перископа. Интересно - чем это их зацепило?
        Печковский высунулся из люка с самыми плохими предчувствиями. Дыма и огня вокруг явно прибавилось. Стоявшая рядом с его танком БМП-1 Хойнацкого горела, похоже, накрытая прямым попаданием, самого поручика нигде не было видно. Похоже, на сей раз по ним применили не только кассетные, но и обычные фугасные снаряды. Майору сразу же бросились в глаза несколько воронок, стоявший на обочине «Тварды» с оторванным правым бортовым экраном и разбитой на куски ходовой частью, еще два горящих танка впереди и, самое главное, очень много распростертых на земле в самых разных и неожиданных местах тел в знакомом камуфляже, некоторые из которых еще бились в агонии.
        Командир стоявшего прямо за кормой танка Печковского РТ-91 старший сержант Ледвух, похоже, не успевший укрыться под броней, сейчас лежал ничком на башне своего «Тварды» ногами в люк, неподвижный и окровавленный.
        В этот момент нервно шарящая по броне возле командирского люка рука майора вдруг накололась на что-то острое. Печковский поднял и рассмотрел неизвестный предмет. Это оказалось нечто очень похожее на толстую оперенную иглу из темного матового металла.
        - Проклятье! - ругнулся майор. Кажется, по ним сейчас ударили не только кассетными и фугасными снарядами. А если там были еще и «негуманные» снаряды (а, судя по всему, именно так оно и было) со стреловидными поражающими элементами, должно было убить или сильно переранить всех, кто не был укрыт в боевых машинах. Попутно побив оптику, как это случилось с танком Печковского.
        Несмотря на то что впереди продолжала слышаться канонада и батальону надо было срочно уходить с этого места (и чем скорее, тем лучше), майору не оставалось ничего другого, как спрыгнуть с брони и заорать что есть мочи:
        - Офицеры, ко мне!!
        «Преимущество» отсутствия связи, мать его.
        Командиры прибежали быстро, но их оказалось как-то мало, даже несмотря на то, что среди них были два малознакомых мотострелковых офицера - подпоручик Стефанкович и старший штабной хорунжий Улицкий. Из четырех ротных его батальона прибыло только двое - капитан Конаржевский и поручик Косаковский, да и взводных прибежало как-то мало.
        - Где остальные? - поинтересовался Печковский, и ответ вызвал у него сильную вибрацию колен и металлический вкус во рту. Офицеры предварительно доложили о понесенных потерях, и если бы все это не происходило на его глазах, майор подумал бы, что его тупо разыгрывают. В общем, из сорока одного танка РТ-91 «Тварды» 1-го батальона 15-й мехбригады, начавших движение к русской границе меньше двух часов назад, шесть сгорело и девять было подбито. Еще четыре танка имели повреждения, которые можно было устранить только на ремзаводе, и не могли передвигаться сами - для их эвакуации теперь требовалось вызывать ремонтников и трейлеры-танковозы аж из Эльблонга. При этом майор Печковский точно знал, что трейлеров на всю бригаду имелось всего десять штук. А тягачей для них - от силы половина, причем это были довольно дряхлые МАЗы-537 советского производства, оставшиеся еще с времен проклинаемого ныне Варшавского договора. Обещавшие заменить это старье чем-то более современным добрые немцы пока что поставили весьма небольшое количество тягачей с трейлерами и БРЭМ, да и то только в части польской армии, оснащенные
«Леопардами».
        Кроме того, еще семь танков сохранили подвижность, но имели повреждения разной степени тяжести, от пробоин в верхней броне корпусов до заклиненных башен и повреждений ходовой части. Но самое страшное - погибли двое ротных (капитан Мерчевский и поручик Хута) и пятеро взводных, кроме того семь командиров танков, шестеро наводчиков и восемь механиков-водителей. Общие потери батальона убитыми и ранеными приблизились к сотне человек, при этом раненым, особенно тем, кого задели стреловидные поражающие элементы, требовалась срочная медпомощь и эвакуация. Но медиков в составе батальона сейчас не было - по плану они должны были выдвигаться следом, вместе с прочими тыловыми подразделениями, поскольку бронированных медицинских машин в 15-й мехбригаде практически не было, а обычные санитарные автомашины не могли следовать за танками и БМП во время боя. И вообще изначально планировалось, что раненых будут по первому требованию эвакуировать вертолетами, но попробуй вызови вертушку, когда нет связи.
        Что касается 3-го мотострелкового батальона, то он пострадал еще сильнее. Из сорока восьми БМП-1 были подбиты или сгорели девятнадцать машин, еще восемь получили повреждения, требующие эвакуации и заводского ремонта, а потери в личном составе убитыми и ранеными достигли почти половины штатной численности. Конечно, много ли надо было старым БМП из прошлого века с их противопульной броней: как позже выяснилось, кассетные суббоеприпасы русских прошивали их насквозь, от крыши боевого отделения до днища.
        По всему выходило, что почти половина наличных сил 15-й Гижицкой механизированной бригады, пройдя по русской территории меньше десяти километров, подверглись тотальному истреблению и практически утратили боеспособность, и это без вступления в прямой огневой контакт с противником! Подобного не предусматривали никакие существующие натовские уставы и нормативы, а значит, продолжать «воевать» в том же духе было категорически невозможно. И вообще, как теперь уже вполне отчетливо понимал Печковский, сразу же после потери связи польскому командованию следовало отменить операцию и вернуть начавшие движение подразделения на исходные позиции, после чего постараться уничтожить русскую аппаратуру РЭБ и огневые средства силами своей артиллерии и авиации. Но командование этого почему-то не сделало, и от этого ситуация становилась еще более непонятной. Кто, черт возьми, должен был ответить за эти ничем не оправданные потери в людях и технике?
        Не получая никаких приказов от командования бригады и дивизии и оценив ситуацию как почти безнадежную, Печковский как старший по званию принял следующее единственно возможное в данный момент решение - мотострелкам из 3-го батальона, собрав всех раненых и всю уцелевшую технику, срочно отходить обратно на польскую территорию. Танки 1-го батальона отходят следом за ними, прикрывая оставшимися машинами отступление мотопехоты. При обнаружении вражеских БПЛА и артобстреле всем укрываться и маневрировать. Старшим за это мероприятие Печковский назначил капитана Конаржевского. Ему же он приказал немедленно отправить в штаб связного с донесением о невероятно больших потерях двух батальонов 15-й мехбригады и об очень точном и мощном артобстреле со стороны противника с естественной просьбой подавить вражескую артиллерию своим артогнем или авиацией (без чего продвижение в глубь русской территории просто невозможно). Майор не мог знать, что в это время 16-я Поморская механизированная дивизия имени Казимира Ягелончика лишилась большинства своих огневых средств. А приказ на использование авиации могли отдать
только из Варшавы. Кроме того, Печковский не знал, что на других направлениях польское наступление сегодня закончилось примерно тем же. 20-я Бартышицкая мехбригада, которой предписывалось взять на Мамоново, и 9-я бронекавалерийская бригада, наступавшая в направлении на Кибартай и Черняховск, в условиях полного отсутствия связи и нарушенного управления войсками продвинулись максимум на 10 - 15 километров на русскую территорию и во время этого самого продвижения понесли тяжелые потери по стандартной схеме - очень точный огонь русской дальнобойной артиллерии и реактивных установок, использовавших самые разнообразные и современные боеприпасы, вплоть до управляемых снарядов, плюс действовавшие из засад и заранее подготовленных позиций расчеты ПТУР последнего поколения и танки. Высланные вперед разведподразделения и передовые батальоны указанных бригад были уничтожены практически полностью, а главные силы, потеряв до половины техники и не менее трети личного состава, начали отход за границу, на исходные позиции. Так что майор Печковский не был оригинален в принятии подобного решения.
        - Все, выполнять! - закончил свое выступление перед собравшимися офицерами Печковский.
        - А вы, пан майор? - уточнил Конаржевский.
        - А я со взводом хорунжего Цызика, четырьмя машинами, попробую продвинуться вперед и произвести разведку. Если ушедшие вперед подразделения все-таки завязали бой с противником и сумели прощупать его оборону, следует уточнить, где именно противник закрепился и какими силами. Это пригодится в дальнейшем, а без выяснения этих обстоятельств вести дальнейшие боевые действия лично мне представляется вообще бессмысленным.
        Конаржевский откозырял и вместе с остальными офицерами убежал исполнять приказания. В свою очередь Цызик, которому явно не улыбалось идти в разведку (и желания которого на этот счет майор не спросил), несколько сбледнул лицом и заметно занервничал.
        Через несколько минут уцелевшие танки и БМП начали разворачиваться и оттягиваться назад. Не сдвинулись с места только подбитые машины и оставшиеся с Печковским три практически не пострадавших от артобстрела «Тварды» из боевого охранения - танки хорунжего Цызика, младшего хорунжего Стеляжа и старшего сержанта Ягельского. Майор кратко объяснил боевую задачу - двигаться вперед парами, и лучше всего по обочине шоссе. Впереди танки Цызика и Ягельского, за ними машины Печковского и Стеляжа. При обстреле энергично маневрировать. Если встретят впереди своих - дать зеленую ракету. Если будет обнаружен противник, а особенно его танки или противотанковые средства, - дать красную ракету и отходить, на огонь противника по возможности отвечать, но в дуэль с ним не вступать. Срочный отход - белая ракета.
        За время, пока начальство в очередной раз совещалось, опасливо поглядывая на небо в ожидании новых снарядов, наводчик танка командира батальона Андрович успел заменить пару разбитых стеклоблоков командирской башенки майора запасными, они нашлись у него по чистой случайности. В других танках ничего подобного не было вообще, ЗИПу современные польские танкисты уделяли явно маловато внимания. «Тварды» был всего-навсего слегка модернизированным лицензионным клоном еще советского Т-72М, и новые североатлантические друзья все время капали на мозги полякам на тему того, что рано или поздно это «наследие режима Ярузельского» будет непременно заменено какими-нибудь «более современными образцами западного производства». Какими именно - похоже, было загадкой для самих «больших братьев» по НАТО. Немцы и так поделились с поляками, чем могли, наскребя по базам хранения несколько сотен «Леопардов-2» (в основном не самой продвинутой модификации 2А4) из оставшихся нераспроданными после больших сокращений 1990 - 2000-х гг. излишков бундесвера. Новые «Леопарды-2» немцы сейчас (даже в условиях начатой на их территории
исламистами из числа приезжих с Ближнего Востока городской партизанской войны) практически не производили даже на экспорт, аналогичная ситуация была и у французов, которые держали часть своего танкового парка на консервации, а новые «Леклерки» производили чуть ли не поштучно по заказам каких-нибудь богатеньких нефтяных шейхов. Американцы, давным-давно прекратившие производство танков и пустившие в металлолом все оборудование своего детройтского арсенала (а когда-то это, между прочим, было второе в мире бронетанковое производство после русского Нижнего Тагила), занимались исключительно ремонтом и модернизацией оставшегося на ходу парка «Абрамсов». А отцы-создатели танка, англичане, не только свернули производство собственных танков, но и прекратили в приказном порядке любые опытно-конструкторские работы в этом направлении. Так что откуда, спрашивается, было взяться новым танкам для польской армии? Для этого союзникам по НАТО сначала надо было восстановить бронетанковую промышленность и разработать хоть какие-то перспективные образцы танков для последующего производства, а на это могли уйти десятилетия
и десятки миллиардов в твердой валюте.
        - Вперед! - приказал Печковский, влезая в люк.
        Мехвод, капрал Циборовский, дисциплинированно двинул командирский танк вперед.
        Четыре РТ-91 медленно поползли на северо-восток и уже через километр, прямо за поворотом, начали натыкаться на подбитую и горящую технику. И что самое обидное - сплошь польскую. И неизвестно, что вызывало больший трепет - стоявший на ободах обугленный докрасна «Росомак», у которого остатки башни с пушкой провалились внутрь корпуса через прогоревшую крышу, или стоявшая поперек дороги абсолютно целая внешне БМП-1, внутри которой, судя по нескольким небольшим пробоинам в крыше корпуса и закрытым люкам, были явно убиты все - и экипаж, и десант.
        Рядом с разбитыми машинами довольно густо лежали трупы в знакомом камуфляже. Живых почему-то не было. А дальше этот кошмар потянулся уже практически непрерывно. Выглядывая из люка и осматриваясь, Печковский помаленьку понимал, что здесь происходило. Похоже, вражеский артогонь пару раз накрывал колонну. При этом под раздачу попадали в первую очередь легкобронированные «Росомаки», БМП и «Шакалы» (подбитых «Леопардов» здесь просматривалась всего пара), и колонна останавливалась, явно пытаясь собрать раненых и потушить горящую технику. Об этом свидетельствовали валяющиеся кое-где среди убитых и догорающей брони сумки и контейнеры с перевязочными материалами и прочим медицинским имуществом, а также ручные огнетушители, входившие в штатный аварийный комплект польских танков и бронемашин.
        Но, похоже, почти сразу же последовал повторный артобстрел с использованием фугасных снарядов и содержавших стреловидные поражающие элементы боеприпасов, и колонна тронулась дальше, перестав останавливаться, а потом поспешно попыталась перестроиться в боевой прядок - во всяком случае дальше подбитые машины стояли уже не только на шоссе и его обочинах, но и довольно далеко в стороне от дороги. И здесь уже начинали попадаться подбитые и сгоревшие «Леопарды», причем Печковский заметил довольно солидные пробоины в крышах корпусов и башен этих танков: прямые попадания тяжелых снарядов или какие-то ПТУРы последнего поколения из числа тех, чьи ракеты поражают цели в верхнюю проекцию, «по-минометному»? Главное командование НАТО до сегодняшнего дня утверждало, что у русских ничего подобного либо нет, либо оно существует в единичных, демонстрирующихся на оружейных выставках экземплярах - посмотрели бы генералы из Брюсселя на то, что творилось сейчас на этой дороге.
        Раньше майор Печковский никогда не видел такого скопления реально подбитой техники - вокруг на площади в пару-тройку квадратных километров торчало больше полусотни сгоревших или изуродованных прямыми попаданиями танков и бронемашин. Другим неприятным открытием было то, что некоторые «Леопарды-2», эти «лучшие западные танки» (в различных завиральных рейтингах обычно делящие первое место с американскими «Абрамсами»), сгорели, словно костры из сухих поленьев. А ведь чертовы немецкие инструкторы на учениях утверждали, что танки германского производства очень плохо горят (а если и горят, то у них лучшая в мире система ППЗ) и практически неуязвимы для любых противотанковых средств «потенциального противника». И вот теперь такая, извините за выражение, погибель…
        Наблюдая за невеселым окружающим пейзажем, Печковский вдруг понял, что пушечная стрельба впереди неожиданно стихла. А через пару минут над вставшим как вкопанный метрах в ста впереди РТ-91 майора танком хорунжего Цызика взвилась зеленая ракета.
        - Впереди наши? - спросил майора голос взводного Андровича в ТПУ, какой-то настороженный и с вопросительной интонацией.
        - Возможно, - ответил Печковский и скомандовал мехводу: - Давай вперед!
        Когда танк майора поравнялся с машинами Цызика и Ягельского, он приказал водителю остановиться.
        Впереди стал слышен знакомый шум нескольких моторов, а потом в пределах видимости появилась и техника.
        Действительно, это были свои - одна БРДМ «Шакал», пара «Росомаков» и четыре БМП-1 с очень большим количеством сидящих на броне людей в камуфляже. Многие из этих «вынужденных десантников» были ранены и наскоро перевязаны. Когда одна из облепленных личным составом БМП, снизив скорость, поравнялась с танком Печковского, майор рассмотрел на ней десяток явно удачно выбравшихся из своих подбитых машин танкистов из приданного им батальона 1-й Варшавской танковой бригады, которых было легко опознать по сохранившимся у некоторых из них немецким танкошлемам и пижонской нарукавной нашивке с крылатым гусарским шлемом. Элита Войска Польского, пся крев. Остались от козлика рожки да ножки.
        Среди танкистов обнаружился коренастый курносый мужичок с капитанскими знаками различия на черном берете. Печковский немного знал его по нескольким проходившим перед этим чертовым наступлением штабным совещаниям и вспомнил его имя и фамилию - командир роты из 1-й Варшавской бригады капитан Збигнев Гертнер.
        - Приветствую, пан капитан! - крикнул и приветственно взмахнул рукой Печковский.
        - Доброе утро, пан майор, - ответил Гертнер и добавил: - Если оно, конечно, доброе…
        Он что-то сказал своему мехводу, и БМП остановилась, пропуская вперед остальные отходящие машины. Сидевшие на броне танкисты и мотострелки сразу же начали нервно оборачиваться назад, и лица у них стали предельно недовольными. Между тем капитан спрыгнул с брони и направился к танку Печковского. Было видно, что у него сильно тряслись руки и он заметно прихрамывал на левую ногу.
        - Связь со штабом бригады есть? - первым делом спросил капитан, подойдя.
        - Нет. Как не было, так и нет. А вы отходите?
        - Если это, конечно, можно так назвать. Те, кто остался жив, отходят, мертвые остаются на месте.
        - И где все ваши танки, капитан?
        - Возможно, пан майор, вас сильно удивит то, что я скажу, но их больше нет!
        - Как нет? - невольно вырвалось у Печковского.
        - А вот так, пан майор. За какой-то час очень условного боя - сорок пять машин. Или вы еще не поняли, что тут происходит? Все, что осталось, - отходит со мной. От двух батальонов семьдесят шесть человек, из них половина раненых. Да и вы, как я вижу, тоже повернули оглобли.
        - Да, мы понесли большие потери, и я приказал своему батальону и мотострелкам отходить, а сам с четырьмя танками решил провести разведку. Кстати, а что там впереди? Где противник?
        - Возвращайтесь обратно, и как можно скорее, разведчики. Там сплошная задница. Сначала нас несколько раз очень точно накрывали артиллерией, а потом… Короче, там дальше, километрах в трех, русские ПТУРы и танки, судя по всему, на заранее подготовленных позициях. Они долбали нас с предельной дистанции, а мы их даже толком не видели, не говоря уж про ответный огонь.
        - А что за танки?
        - Какая вам разница, пан майор? Танки какие-то здоровые и угловатые, я раньше никогда таких не видел. Очень похожи на новые русские Т-14 с их последних парадов или что-то вроде того. И, похоже, их там много. На вас точно хватит.
        - Пан капитан, не устраивайте здесь истерик! Неужели больше никто не уцелел?
        - Я же сказал - нет! А эти хваленые «Леопарды» - дерьмо. Реклама - двигатель торговли, черт побери… Да еще и связи нет.
        - Понятно. Точно показать позиции русских на карте сможете?
        - А вы, пан майор, думаете, что они совсем дураки и стоят на месте, закопав танки в землю по самую башню? В том-то и дело, что они все время перемещаются, я их и пересчитать-то толком не смог. А учитывая, что моих танкистов лучше всего обучили стрелять с места, результат был предсказуем. Ведь немцы же нас не к боям с танками готовили, а к действиям против террористов, где главное внимание минам, фугасам и гранатометчикам…
        - Я вас понял, капитан. Мои люди отходят на исходные позиции вдоль дороги. Следуйте за ними и, если доберетесь до хоть какой-нибудь действующей связи, немедленно доложите в штаб бригады или дивизии обо всем, что вы здесь видели.
        - А вы сами, пан майор?
        - Ну все-таки надо же разведать…
        - Чего вы там собираетесь разведывать? - удивился капитан Гертнер, явно выходя из себя. - Я уже вам сказал - поворачивайте назад. А иначе напоретесь на их танки и потеряете еще людей. Слава богу, что русские нас не преследуют, а то вообще всех до одного поклали бы. Если бы я знал, что сегодня все выйдет именно так, после первых же выстрелов отвел бы своих на исходные.
        - Но надо же выявить расположение их огневых средств!
        - Экий вы непонятливый, пан майор. Я же только что сказал - русские танки в окопы не зарыты и маневрируют. Их и с воздуха толком не засечешь, разве что со спутников. Хотя тут и спутники не помогут - деревья мешают. И, по-моему, здесь в случае чего и массированный авианалет не поможет.
        - А я все-таки попробую!
        - Ну тогда удачи, пан майор!
        Капитан козырнул и с явным облегчением от того, что разговор наконец закончился, влез обратно на броню. Его БМП-1, пассажиры которой заметно оживились, зафырчала сизым выхлопом и, резко рванув с места, понеслась догонять остальные отступающие машины. Пока, чего доброго, артиллерия противника опять не начала работать.
        - Вперед, - приказал Печковский мехводу.
        Танки двинулись дальше вдоль дороги. Пейзаж вокруг был все тот же, словно в старых фильмах про Вторую мировую. По обочинам и на дороге все так же торчали догорающие, сгоревшие или подбитые «Шакалы», «Росомаки» и БМП-1, иногда перемежаемые подбитыми «Леопардами», некоторые из которых вроде бы не имели никаких заметных повреждений. Подбитой русской техники не было вообще. Только в одном месте, вдалеке от дороги, возле кустов, Печковский высмотрел в свою оптику странного вида темно-зеленую танкетку с перебитой гусеницей. Танкетка была небольшая, размером не больше письменного стола, а значит, явно не способная вместить даже одного человека. Но при этом на танкетке отчетливо просматривались четыре пустые толстые закопченные трубы (явные контейнеры от использованных накануне ПТУРов) и какие-то хитрые то ли прицелы, то ли камеры, похоже, смонтированные на едином поворотном лафете вместе с ПТУРами. Печковский был вполне технически продвинутым офицером и быстро понял, на что это похоже. Носители ПТУР, управляемые на расстоянии? Боевые роботы?! Он, разумеется, знал, что нечто подобное вроде бы есть у
американцев, но там оно ездит только на заокеанских полигонах, а реально НАТО применяет более мелких и простых роботов, например, для разминирования. И вдруг такое у русских? Просто черт знает что такое…
        Однако обдумать этот момент до конца или сильно удивиться майор не успел, поскольку прямо в «объективе» его командирского перископа шедший головным в их «разведподразделении» «Тварды» хорунжего Цызика вдруг как-то потерял резкость, а потом очень красиво взорвался. Судя по двойному взрыву, в него попало явно больше одного снаряда. Из горящего танка никто не выскочил.
        Шедший за подбитым РТ-91 танк старшего сержанта Ягельского резко и безграмотно свернул в сторону, перекрывая машине Печковского сектор обстрела.
        Майор ругнулся и сразу же дал красную ракету, успев увидеть где-то в отдалении, за деревьями, на пределе возможностей человеческого зрения вроде бы мелькнувший там здоровенный, угловатый танк. По его команде Андрович начал разворачивать башню командирского РТ-91 в сторону противника, а затем даже успел дважды выстрелить, но, судя по отсутствию видимого эффекта от стрельбы, в белый свет как в копейку.
        В этом момент польским танкистам чувствительно прилетело в ответ - пара болванок поразила ушедший чуть вперед, слева от командирской машины «Тварды», младшего хорунжего Стеляжа. Из остановившейся как вкопанная машины пополз черный дым, а затем майор Печковский с некоторым облегчением увидел, как к его танку, неумело пригибаясь, бегут враскоряку командир подбитого танка Стеляж, его мехвод Клещевский и наводчик Кофта. Когда спасшийся экипаж наконец запрыгнул на его броню, Печковский дал белую ракету, и его РТ-91 вместе со второй уцелевшей машиной старшего сержанта Ягельского начали отходить, сначала задним ходом, а затем, отойдя за поворот дороги и развернувшись, - на максимально возможной скорости. Русские не преследовали польские танки и даже не стреляли вслед. А майору Печковскому стало ясно, что его импровизированная разведка сорвалась, да и вообще день сегодня явно был не его и даже не Войска Польского.
        ПРИМЕРНО ТО ЖЕ МЕСТО. КАЛИНИНГРАДСКАЯ ОБЛАСТЬ. УЧАСТОК ШОССЕ Е-28, ЮГО-ЗАПАДНЕЕ НОВОСЕЛОВО. 102-Я ОТДЕЛЬНАЯ ТАНКОВАЯ РОТА 100-Й СВОДНОЙ ГВАРДЕЙСКОЙ ТАНКОВОЙ БРИГАДЫ ВС РФ. 5 ИЮНЯ 2020 Г. НЕСКОЛЬКО РАНЕЕ.
        Когда пару суток назад командование осторожно объявило мне, что, похоже, придется воевать всерьез, а я передал это распоряжение подчиненным, наши пацаны, естественно, дико обрадовались, а вот я - как-то не очень. Я в отличие от них на какой-никакой войне все-таки бывал и знаю, что обычно там не все так просто, как в тупой компьютерной игре. Хотя война - это такая штука, на которой все может быть, даже то, чего в принципе не бывает. Как в песне пелось: дурная тетка, стерва она.
        Однако кто же теперь знает, какая она, эта самая «война всерьез»? Вон американцы последние лет пять тужатся, то обещая закидать нас форменными бейсболками, растоптать и проглотить, то вдруг, не сделав никакой паузы, объявляя, что Россия - это мощнейший и современнейший противник, который угрожает не только им, но и всей мировой цивилизации в лице «золотого миллиарда». И определиться в вопросе, кто именно мы для них, наши заклятые друзья до сих пор не в силах. Сожрать нас целиком они все еще не в состоянии, а «покусать и выплюнуть», похоже, сами не хотят. Тем более что если все будет совсем всерьез, те, кому положено это делать по долгу службы, по-любому успеют нужные кнопки нажать, а уж двести килотонн вслед за этим упадут на Бостон с Вашингтоном или все шестьсот - особой роли играть уже не будет. Именно поэтому Пентагон все так же не любит подставлять своих драгоценных граждан под пули и все норовит спрятать их за спины всяких проживающих «на выселках» друзей и ценных знакомых, хоть тех же поляков. Но и от использования в качестве расходного материала отдельных наций с поехавшей крышей для них,
честно говоря, мало что меняется. Как говорил Есаул ротмистру Лемке в одном известном старом фильме Главного Российского Режиссера (который тогда еще не был ни гнидой, ни Главным Российским Режиссером, хотя, пардон, о покойниках следует говорить либо хорошо, либо ничего): неблагодарное это занятие, ротмистр, бить красных.
        В общем, за эти двое суток нас перебрасывали с места на место два раза, пока, уже в сумерках, мы наконец не прибыли сюда.
        Быстро разместились, замаскировались (благо саперы заранее нарыли капониров для всякой вспомогательной техники), осмотрелись на местности. Потом я приказал личному составу поужинать, но тут из темноты возникла пара штабных «Тигров» с тусклыми светомаскировочными фарами и БТР сопровождения.
        Как я сразу же правильно определил, собственной персоной прибыл почтенный Пятый - отец-командир нашей 100-й сводной гвардейской танковой бригады, генерал-майор Тугаринцев по кличке Тугарин-Змей. Этой кличке генерал не очень соответствовал, поскольку классического татаро-монгола из детских книжек и мультфильмов не напоминал совсем, а был всего-навсего коренастым, коротко остриженным курносым дядькой пятидесяти шести лет в неизменной зеленой форме с короткими рукавами и фуражке с золотым шитьем. Я генерала знал только по службе. У меня, как и у большинства офицеров нашей бригады, после прибытия под Калининград совершенно не было времени на мало-мальски неформальное общение с разговорами за жизнь и питьем водки, поскольку не было свободного времени как такового.
        Комбриг прибыл в сопровождении командира нашего 101-го батальона подполковника Шиповатова и нескольких «зеленых человечков» - автоматчиков охраны. Интересно знать, чего это его лично сюда принесло? Мог бы и дистанционно со мной связаться, благо нынешняя техника это позволяет. Или он, как некоторые командиры из прошлого века, с техникой не особо дружит? Нет, похоже, нам предстояло нечто важное, раз уж комбриг явился собственной персоной, рискуя своим появлением демаскировать нас - недремлющие сателлиты на земной орбите все так же болтаются в черной пустоте и пялятся на бедную планету бесстыжими зрачками своих объективов, причем это не только наши сателлиты.
        Едва увидев выбирающегося из новенького броневика генерала, я тут же вызвал весь наличный комсостав на построение. Вызывал, заметьте, одним ставшим уже привычным движением пальца на планшетнике. Как все, однако, упростилось, просто техника на грани фантастики. Как тут не вспомнить свое лейтенантство в 58-й армии, когда, кажется, еще совсем недавно, наш доблестный комбат, капитан Баяндулов, высунувшись по пояс из люка обшарпанного штабного БТР-70 (ну не было у него ни штатного командирского танка с второй рацией, ни БМП-1К, у нас тогда вообще ни хера не было, даже солярки и патронов, спасибо хоть БТР с исправной радиостанцией нашелся), почесывая волосатую грудь под несвежим тельником, орал во всю мощь легких:
        - Кома-андиры рот и взва-адов, сука-бля-на-фиг, ка-а мне!!!
        Нет, кое-что действительно очень сильно изменилось…
        Сам я, вскинув руку к козырьку камуфляжного кепаря и стараясь изображать строевой шаг, двинулся навстречу Тугаринцеву.
        - Здоров, майор, - небрежно поздоровался генерал, наблюдая, как позади меня строится в шеренгу оторванный от ужина командный состав и добавил:
        - Вольно!
        Я опустил руку, а комбриг скользнул критическим командирским взглядом по моим офицерам. Похоже, раз никаких замечаний у него не возникло, он остался вполне доволен. Правда, даже в полутьме летней ночи я обратил внимание, как наметанный глаз Тугаринцева невольно задержался на стоявших на левом фланге наших начальнице связи Анастасии Усыпенко и командирше РЭБовцев лейтенанте Юльке Маловой. Шиповатов с явным интересом смотрел в ту же сторону. Ну, это в общем понятно и правильно, девчонки они более чем симпатичные, что тут скажешь - такую красоту даже в темноте не утаишь. Лично мне эти две офицерши и отношения между ними (то лучшие подруги, то вдруг собачатся между собой по каким-то мелочам, особенно когда речь о службе, при том что Усыпенко старше по званию) живо напоминали пару главных героинь из уже довольно старого импортного сериала «Следствие по Телу». Это ощущение усиливалось некоторым внешним сходством. Усыпенко - высокая фигуристая крашеная блондинка, а Малова, хотя более чем пригожа лицом и обладает длинными рыжими волосами и приятными для глаз стороннего наблюдателя формами в нужных местах,
ростом очень невелика и имеет привычку надевать при любом удобном случае высокие каблуки. А если прибавить сюда вредный характер Маловой, получаются ну вылитые Джерри Райен и Дана Делейни, только версия 2+ - отечественного образца, да вдобавок молодые и свежие.
        - Товарищи офицеры и сержанты, - изрек генерал, оторвав свой взор от женского пола и не тратя времени на ненужные приветствия (как я уже успел заметить, он вообще не любил пустые формальности). - Получена оперативная информация, что сегодня на рассвете эти затронутые сексом некрасивые люди, то есть Войско Польское, силами минимум одной дивизии перейдут российско-польскую границу в Калининградской области и начнут наступление в трех направлениях: на Калининград, Гвардейск и Черняховск. Наша разведка сообщает, что здесь, то есть прямо на вас, паны пшеки, вероятно, двинут свою самую современную технику.
        Я отметил про себя, что Тугаринцев тонко ввернул в свою речь «политкорректное определение» - на язык нормального человека «затронутые сексом некрасивые люди» переводится примерно как «уроды гребаные». Комбриг иногда любил пошутить подобным образом.
        - Можно сразу вопрос, товарищ генерал-майор? - уточнил я, пока мои взводные и командиры машин переваривали услышанное.
        - Можно, майор, сейчас вам все можно!
        - Какими именно силами противник намерен наступать и в каком количестве, известно, товарищ генерал-майор?
        - Известно. На вашем направлении будет действовать около сотни польских танков, в том числе один батальон, то есть до полусотни «Леопардов-2А4», а возможно, и «Леопардов 2А5». Это лучшее, что есть у пшеков, они перебросили их аж из-под Варшавы, из 1-й бронетанковой бригады, которая у них всегда на парадах и показных учениях светится. Остальное - наши старые знакомые из 16-й механизированной дивизии на «Тварды» и Т-72М. Ну а с ними пойдет пара батальонов мотопехоты, а это еще около сотни единиц разной легкой брони. Не страшно, танкисты?
        - Никак нет, товарищ генерал-майор! - ответил недлинный строй офицеров и сержантов за моей спиной практически в один голос. Я на это только улыбнулся.
        - В общем, майор, считайте, что здесь сегодня будут ваши Курск и Бородино, так сказать, в одном флаконе. Новую технику надо испытать в настоящем деле и именно на вашем направлении, в бой, как я уже сказал, пойдет лучшее, что есть у североатлантического, мать его, блока. Так что не подкачайте!
        - Так точно! - ответил я за всех. При этом у меня в голове возникла ехидная мысль - у деда была медаль «За взятие Кенигсберга», а нам потом, если все кончится хорошо, выдадут медали за оборону того же самого, но переименованного населенного пункта? Чудны дела твои, господи.
        - С вами будет взаимодействовать экспериментальное противотанковое подразделение с секретной матчастью, - закончил свое выступление комбриг. - Его командир прибудет через полчаса, договоритесь о взаимодействии. Удачи вам, танкисты! Все свободны, майор Романов, останьтесь!
        Глядя, как мои пацаны расходятся, Тугаринцев нежно, но цепко взял меня под локоток и повел по направлению к своему «Тигру».
        - Хотя у нас тут развернута сильная авиационная группировка, - продолжал генерал-майор, слегка понизив голос, - действия авиации в полном объеме диспозицией пока не предусмотрены.
        - Это почему? - поинтересовался я.
        - Потому, майор, что, когда вы тут сильно обидите наземные войска пшеков и они обломают зубы о вас, их командиры нажалуются в свои вышестоящие штабы. Сделают они это далеко не сразу, поскольку у них сейчас километров на полсотни от нашей границы, до самых Ольштына и Белостока, никакой связи нет, а Интернет вообще упал. Но потом они явно поднимут в воздух все, что летает, куда же они денутся, тем более что им прикажут те, кто все это безобразие оплачивает. Они прыгнут, как та дворняга на забор, и вот тут наша наземная ПВО разом устроит им ад и жопу. Это будет второй акт нашей пьесы, и лучше, чтобы во время него в небе были только чужие. Так что на авиаподдержку поначалу не сильно рассчитывай. Но при этом имей в виду, майор, что вся наличная артиллерия, включая ракетчиков, сейчас будет работать на вас. Как говорится, пожалуйста, любая ваша прихоть по первому же требованию, любое количество снарядов туда, куда укажете. К тому же позади вас на всякий случай развернут еще один танковый батальон и противотанкисты.
        Ну, про последнее обстоятельство я уже был в курсе.
        - Что, не доверяете? - уточнил я на всякий случай.
        - Доверяю, майор. Но у вас тут все уж слишком новое и неопробованное. Я имею в виду матчасть.
        - Так это же хорошо, товарищ генерал!
        - Уверен? - поинтересовался Тугаринцев и попытался заглянуть мне в глаза, несмотря на темноту.
        - Так точно, уверен!
        - Ну раз так, то ладно. Хорошо, когда командир уверен в людях и технике. Еще раз удачи тебе и твоим орлам, майор!
        С этими словами он пожал мне руку, погрузился в свой «Тигр» и уехал. Судя по тому, что комбат Шиповатов промолчал, не прибавив решительно ничего от себя, позади нас с главными силами батальона приготовился стоять насмерть именно он. Это подтверждала и соответствующая отметка, появившаяся на электронной карте в моем планшетнике - Десятый, то есть штаб батальона, сейчас находился километрах в четырех позади нас.
        Через полчаса, как и было обещано, приехал на «Тигре» с хитрыми антеннами на крыше секретный противотанкист. Капитан по фамилии Тайлаков при ближайшем знакомстве оказался каким-то слишком молодым, из числа тех, кто никогда не расстается с ноутбуком, как мои взводные и командиры машин. Однако по манере разговаривать и держаться он был явно влюбленным в свое дело энтузиастом, и меня это не могло не радовать. О взаимодействии договориться было несложно - пока стреляют они, мы молчим, а когда начинаем воевать мы, они сидят и не высовываются. Вроде все просто. Я ради спортивного интереса одолжил у связистов УАЗ-3162 и съездил проводить капитана до их позиций и посмотрел, что у них там вообще за техника. Выяснилось, что противотанкисты официально именовались «200-я отдельная рота радиотехнической разведки окружного подчинения». А техника у них оказалась довольно прикольная - я видел, как они выгружают из грузовиков и опробуют на ходу небольшие, дистанционно управляемые гусеничные машинки с навешанными на них трубами противотанковых ракет и расставляют по кустам одноразовые установки ПТУР. ПТУРы, кстати,
были какие-то новые (лично я таких не видел), похоже, с вертикальным стартом и полностью автономным самонаведением, то есть такие, которыми можно стрелять куда хочешь и откуда хочешь по принципу «пустил-забыл». На полигонах я видел, на что способны подобные ПТУРы, но сегодня их наконец собирались опробовать на живых мишенях.
        В общем, я пожелал капитану Тайлакову и его людям всяческой удачи и уехал обратно к своим. Вернувшись, вызвал Усыпенко и Малову, напомнив им еще раз: девчонки, когда все начнется всерьез, связь должна быть бесперебойной, а противник на своих радиоволнах ничего, кроме шума и треска, слышать не должен. Лейтенантши заверили меня, что все будет в ажуре, после чего я их отпустил. В общем, я в них не сомневался - они обе барышни старательные и свое дело туго знают. Как оказалось впоследствии, я в них не ошибся - и связь у нас была, и целеуказание не прерывалось ни на минуту.
        Залезая в свой командирский Т-14 (нет, все-таки это непривычно, когда в башне танка никто не сидит, что бы там ни говорили - на взгляд танкистов старой закалки, в этом есть что-то неправильное) и натягивая шлемофон, я подумал, что вообще оно, конечно, хорошо - воевать вот так, когда противник тебя толком не видит и не слышит, а ты сам чуть ли не предугадываешь его ходы. Тем более у них сейчас даже с элементарной связью проблемы, а у меня все три взвода завязаны в единую систему управления тактического звена (и каждый взвод в отдельности, и вся рота в целом) и индивидуальная боевая информационная система выводит на дисплеи каждого танка трехмерную развертку местности, куда идет реальная картинка с наземных станций слежения, спутников и БПЛА. Красота, правда, в реальном бою мы свои СУТЗ и БИСы будем опробовать впервые в истории, и как они в этом случае поведут себя - бог их знает.
        Дальнейшие часа два у нас ушли на проверку машин, их вооружения и последние уточнения по взаимодействию между машинами и взводами - через БИСы танков шел оживленный обмен информацией.
        Потом Санса (т. е. начальник связи старший лейтенант Усыпенко, такой уж она выбрала позывной, у Маловой, кстати, был радиопозывной Мелисандра, уж не знаю, пересмотрели ли они обе в школьные годы этого сериала или просто таким образом лишний раз пугали супостата) сообщила, что Соловей, то есть капитан Тайлаков, сообщил о занятии позиции и своей готовности к бою - одновременно с этим сообщением появились и соответствующие отметки на наших электронных картах.
        А минут через сорок наконец началось.
        Сначала пошла стрельба артиллерии и реактивных установок с польской стороны. Поскольку на нашем направлении никаких населенных пунктов или мест постоянной дислокации армейских частей не было, снаряды рвались где-то в стороне, справа и слева от нас. Потом полякам ответили наши, а дальше артиллерия уже била с обеих сторон с примерно одинаковой интенсивностью и громкостью. Прислушиваясь к канонаде, я понимал, что наши нынешние позиции полякам не должны были быть известны, коли уж у них не летают ни разведывательные самолеты, ни БПЛА. Зато на лесок километрах в шести северо-западнее нас, где я накануне во время марша видел предварительно расставленные макеты танков (надувные или что-то типа того), по моим наблюдениям, все-таки упало какое-то количество снарядов. Из чего я сделал вывод: поляки используют старые разведданные, как минимум суточной давности. Оно и понятно, им же картинку со спутников передают из Штатов явно не напрямую, у них небось такой аппаратуры нет, да еще и разные посредники промежуточного звена в Брюсселе и Берлине окопались.
        Потом огонь артиллерии несколько стих, и картинка на наших виртуальных картах наконец почти ожила и задвигалась - через границу походным порядком поползли многочисленные синие отметки, идентифицируемые СТУЗом и БИСом как бронетехника противника. Параллельно электронной карте на другом мониторе я видел движение противника в реальном времени с помощью выведенной на экран картинки из космоса. Облаков сегодня утром над нами почти не наблюдалось, и если бы пшеки были чуть умнее - поперли бы в атаку ночью. Хотя, с другой стороны, для них это ничего бы не изменило - они сейчас все равно видят только то, что у них в оптике, а инфракрасная она или обычная - роли уже не играет.
        - Двадцать третий, - возник в наушниках моего шлема приятный женский голос. - Это Тридцатый (позывной штаба артиллеристов), со стороны государственной границы началось выдвижение двух механизированных колонн противника, примерно по сотне единиц в каждой. Сейчас мы их начнем накрывать по своим данным, а затем можем работать непосредственно по вашим целеуказаниям. Как поняли?
        - Понял вас, Тридцатый, работайте, канал связи прежний.
        - Так точно, - подтвердила артиллерия.
        В этот момент стало возможно вывести на наши бортовые мониторы картинку с еще одной точки, а именно с высоты птичьего полета - похоже, над польскими колоннами появились один или два наших БПЛА. Картинка немного дрожала, но видно было много лучше, чем из космоса, даже камуфляж и номера на танках просматривались. Точно, впереди двигались «Леопарды-2А4», подкрашенные и слегка модернизированные, разведка не врала.
        Наши БПЛА пару раз прошли туда-сюда над танковыми колоннами, а потом артиллерия ударила по головной колонне, которая уже прошла несколько километров от госграницы. Били очень точно и неотразимо, несколько раз и, похоже, все время внося уточнения и поправки в наведении. По крайней мере, я видел прямые попадания снарядов в отдельные машины, чего даже на полигоне при стрельбе по неподвижным мишеням бывает редко. Может, наши пушкари применили управляемые снаряды? Во всяком случае на моей виртуальной картинке некоторые вражеские коробочки начали замирать, одновременно меняя синий цвет на красный, что означало: «цель поражена».
        Я увеличил разрешение картинки съемки со спутников - теперь на мониторе были видны пожары и поднявшиеся над дорогой облака дыма от горящей техники. В колонне было видно какое-то шевеление, похоже, они пытались растащить горящие машины, потушить их и собрать раненых. Это была большая ошибка, поскольку в этот момент артиллерия со все той же редкостной точностью выложила на них еще десятка полтора снарядов, и колонну заволокли облака новых взрывов.
        После этого поляки попытались частично развернуться в боевой порядок (у них сейчас были явные проблемы с управлением отдельными подразделениями), чтобы двигаться далее уже не колонной. Оставив за собой на шоссе изрядную пробку из почти четырех десятков подбитых машин (судя по отметкам на БИСе моего танка, это была в основном легкобронированная техника), польский авангард двинулся дальше. Вторая колонна шла значительно позади головной, но артиллерия пару раз уже дала по ним огоньку, добившись нужного эффекта, - в этой колонне тоже обозначились подбитые и горящие машины, и она встала.
        Примерно через полчаса польский авангард уже приблизился почти на дистанцию огня наших танковых пушек. Перед эти артиллерия еще пару раз накрывала их боевые порядки, а дальше по растянувшейся вдоль дороги технике начали работать противотанкисты, и покрасневших коробочек на экране моего монитора заметно прибавилось. И тем не менее оторвавшиеся от даже не пытавшейся спешиться мотопехоты и кое-как развернувшиеся в боевой порядок «Леопарды» продолжали тупо переть вперед.
        - Мин Херц (это, если что, не только моя кличка, но еще и внутренний радиопозывной), это Камрад, - возник в наушниках моего танкошлема голос командира первого взвода старшего лейтенанта Белова. - Если этак пойдет дальше, нам сегодня вааще никакой работы не будет!
        - Не бздюмо, Камрад! - ответил я и уточнил: - Работа, она дураков любит. И вообще, не засоряйте эфир и ждите дальнейших приказаний, как поняли?
        - Понял, Мин Херц, ждем-с.
        Насчет дальнейших приказаний - это, кстати, излишество. БИС любого Т-14 моей роты автоматически ведет противника и, если что, способна так же автоматически отстреливать вражеские танки насколько хватит боезапаса, самостоятельно определяя приоритетные цели. Но от нас требовалось не просто пожечь все танки противника, а посмотреть, как на практике работает взаимодействие БИС отдельных танков через СТУЗ хотя бы на ротном уровне.
        - Двадцать третий, я Соловей, - передал через минуту командир противотанкистов, - «Утюги» противника уже таки выходят на вас, работайте, а мы еще добавим по «Сундукам», как поняли?
        «Утюги» - это, естественно, танки, а «Сундуки» - БМП и прочая жесть вроде БТРов. Старая добрая кодировка, в общем-то не способная обмануть никого, применявшаяся еще в Великую Отечественную при телефонных переговорах между штабами. Вот в этом смысле у нас решительно ничего не меняется, как раньше называли снаряды «огурцами», так и теперь называем.
        - Вас понял, Соловей! - ответил я и включил оптический канал, связанный со стоящими в боевом модуле моего танка камерами кругового обзора и командирским прицелом. Здесь я поймал себя на мысли, что впервые для себя в настоящем бою уповаю не на простую прицельную оптику, а на разные продвинутые гаджеты. Я, если честно, сегодня и в перископ-то ни разу не глянул. На всякий случай я проверил, что там сейчас делает мой наводчик, старший сержант Витя Бергер, чьи ноги и руки по плечи просматривались в еще попахивающем свежей заводской краской боевом отделении нашего Т-14 слева от меня (прямо перед ним были видны спина и ноги механика-водителя сержанта Васи Перепечко). Как оказалось, он все делал правильно, готовя предварительные данные на индивидуальное открытие огня нашим танком.
        Впрочем, танков противника я еще не видел. Пока впереди, за деревьями, наблюдалась только пустынная дорога, над которой где-то на заднем плане поднимался дым - явно последствия работы артиллерии. Но, судя по тому, что показывал мне БИС, танки противника должны были появиться уже вот-вот. По моей трехмерной карте выходило, что их сумели проредить больше чем на четверть и всего «Леопардов» сейчас было тридцать два. Остальная польская техника, кроме танков, нам была не опасна и не важна.
        - Камрад, Зига, Максимус, я Мин Херц, - вызвал я Белова и командиров второго и третьего взводов старлеев Леху Купцова и Борю Григоряна. Индивидуальные позывные у нас в роте, конечно, сильно напоминают придурочные ники на каких-нибудь интернет-форумах, но, по-моему, это нормально: чем бы личный состав ни тешился, лишь бы не в ущерб делу. Что поделаешь, если мои танкисты таковы, каковы есть и больше не каковы.
        - Внимание! - передал я. - Злодеи подходят, готовьте целеуказание на поражение целей с последующим мгновенным переносом огня!
        - Уже ведем! - доложили взводные. На своих мониторах я прекрасно видел, что они не врут. При желании мы, кстати говоря, могли включить еще и внутренние камеры в танках и видеть при переговорах рожи друг друга, но зачем создавать дополнительную нагрузку на закрытые кодированные каналы связи и бортовую аппаратуру связи. Электроника, конечно, хорошая вещь, но хоть бы она не засбоила в какой-нибудь самый неподходящий момент, как это порой случается.
        В этот момент польские танки наконец появились в пределах видимости на дистанции, допускающей эффективную стрельбу, - десяток машин развернулись в линию, изобразив нечто вроде боевого порядка, остальные все так же жались к шоссе и его обочинам. Я смотрел на идущие прямо на нас угловатые, покрытые трехцветным камуфляжем «Леопарды-2» и думал, что, возможно, в них сидят те, кто в детстве смотрел те же фильмы, что и я, - «Лекарство от любви», «Канал», «Канонира Доласа», «Четыре танкиста и собака», «Потоп», «Крестоносцы», «Секс-миссию», «Ва-банк» и прочих «Болеков и Леликов», а может, мы и книжки читали одни и те же. Спрашивается: думали ли мы, что нам когда-нибудь придется вот так вот стрелять друг в друга? Думаю, что нет. Хотя кто же его знает, теперь и Польша совсем не та, да и Россия другая. За все старые грехи мы перед ними многократно извинились еще в 1990-е, но почему-то у них завсегда находятся какие-то новые претензии к нам. Да и ведут себя нынешние польские вожди так, что невольно начинаешь думать о том, что те поляки, которых мы все знали в 80 - 90-е, ехидные юмористы и ерники, вымерли
подчистую, а на свете остались только вот эти полудурки с двумя извилинами в промытых мозгах. Не думаю, что варшавский политический бомонд это и есть вся нынешняя Польша, но вопрос, восстанет ли в случае войны польский пролетариат (которого сейчас, как известно, нет), меня как-то мало интересовал. В конце концов, я их сюда не звал, и пока что на меня, то есть майора Романова, перли оседлавшие немецкие танки (пусть даже на них вместо черных крестов были намалеваны красно-белые прямоугольники с натовской госрегистрацией в виде черных букв PL) обученные теми же немцами и уверенные в том, что они в данный момент делают что-то ну очень хорошее, польские ребята, и переубедить их можно было только прямой наводкой. А будем ли мы сегодня убедительны, политики и дипломаты выяснят уже потом.
        - Камрад, Зига, Максимус! - передал я. - Я Мин Херц, начинаем! Камрад, противника видишь?
        - Так точно, наблюдаю!
        - Выходите первым и бьете по машинам, которые наши БИСы пометили единичкой!
        - Так точно. Мужики, их орда, а нас рать! - выдал кто-то из взводных (я не успел понять, кто именно, но вычислить и вздрючить шутника можно было и потом, проанализироав записи, если, конечно, оно будет, хоть какое-то «потом») неуставную фразу. Остальные похихикали. Я вышел в эфир и пообещал после баталии поиметь шутника противоестественным способом и без вазелина, на что кто-то успел невнятно пробурчать в микрофон в том смысле, что победителей не судят.
        - Вы сначала победите, ирои! - ответил я и отключился.
        Между тем все вокруг пришло в движение, и на тактических мониторах и снаружи. Зеленые отметки наших Т-14 начали перемещаться по виртуальной карте. Я переключился на внутреннюю связь и приказал Перепечко:
        - Пока плавно двигаешься с места, проходишь метров триста вправо и ждешь моих дальнейших указаний!
        Наводчику Бергеру я в свою очередь приказал отслеживать цели, чтобы добавлять от души, если кому-то из супостатов мало покажется.
        Оба ответили, что поняли.
        На войне все обычно происходит очень быстро, и пока я все это говорил, первый взвод уже сорвался с места и начал перемещение. Поляки что-то увидели и, судя по вспышкам, которые осветили некоторые их танки, кинули наугад несколько болванок. Похоже, их стрельба была совершено бесполезной.
        Между тем единичкой наши БИСы пометили шесть танков противника.
        - Мин Херц, я Камрад! - доложил Белов. - Четкий захват!
        - Валяй! - выдал я историческую фразу.
        - Отведайте, басурмане, силушки богатырской! - нарочито гнусавым голосом выдал в эфир кто-то из командиров танков первого взвода.
        - О-ой, дурак, - в тон ему ответил кто-то еще.
        - Вервольф, Клим, заткнитесь уже, ушлепки! - ответил им Белов.
        Ага, Вервольф и Клим - это старшие сержанты Волков и Жичков из первого взвода. Ну я им потом… Укажу на неподобающее поведение…
        Ну а дальше все пошло практически автоматически и независимо от нас, как в компьютерной игре. Оставалось только смотреть и удивляться - можно констатировать, что басурмане действительно отведали силушки богатырской.
        Визуально я видел и слышал выстрелы танковых пушек слева от себя, потом камеры показали неяркие вспышки и последующее поражение целей. БИС тут же выдала информацию, что первый взвод выпустил шесть снарядов и поразил все шесть целей. Пораженные танки на схеме тут же покраснели. Визуально было видно, что три «Леопарда» точно горят. А чего не гореть - у нашего первого взвода Т-14М с «перспективными» 152-мм гладкоствольными пушками, это по сути танки-истребители или танки прорыва (ненужное зачеркнуть), которые могут пробить и бетон, и практически все, что движется.
        Пушки остальных «Леопардов», экипажи которых явно засекли вспышки выстрелов, выпустили новую порцию болванок. Лупили в ответ, но опять куда попало, поскольку первый взвод уже отошел назад за деревья, вне пределов эффективного огня противника.
        - Мин Херц, я Камрад, - доложил Белов. - Сделано!
        - Понял, пока оттянись и готовься к следующей фигуре марлезонского балета. Максимус, как меня слышишь?
        - Слышу, Мин Херц! - отозвался в наушниках голос Купцова.
        - Ориентир двойка, приступай!
        На виртуальной карте было видно, как первый взвод уже перемещается, а наши БИСы помечают цифрой «два» следующие пять танков противника.
        - Так точно! Захват четкий!
        - С богом!
        На сей раз получилось несколько хуже, второй взвод выпустил восемь снарядов, поразив все пять целей, прямых попаданий было шесть или семь. Ну у второго взвода, как и всей остальной нашей роты, обычные Т-14 с улучшенными 125-мм пушками 2А46М с «перспективными», как принято говорить, снарядами, о всех возможностях которых мы можем только догадываться. Но это, конечно, не столь убойно, как 152-мм первого взвода, хотя фугасных снарядов мы в боекомплект практически не загружали, так по паре-тройке на всякий случай. Между тем на мониторе закраснели новые отметки подбитых танков.
        - Максимус, оттянись!
        - Понял! - ответил Купцов, выполняя приказание.
        - Зига, твой выход, ориентир по цифре «три»!
        - Захват четкий! - доложил Григорян.
        - Давай!
        Тройкой БИС уже пометила четыре польских танка на левом фланге. Последовало шесть выстрелов, через какие-то секунды стало понятно, что все цели были поражены. Что же, неплохо.
        Ориентироваться визуально на затянутом дымом от горящих машин поле боя стало довольно сложно, если бы не внешнее целеуказание, многое бы вообще не просматривалось. Но, по данным БИС, большинство польских танков сейчас пятилось назад к шоссе, ведя беспорядочный огонь. При этом из-за отсутствия связи их наводчики явно мешали друг другу в определении целей. Также было видно, как семь польских «Леопардов» (эти экипажи, видимо, были из числа или особо глупых или бессмертных) относительно организованно ушли левее, обходя горящие машины. БИС обозначила их цифрой «четыре».
        - Камрад! - вызвал я Белова.
        - Да, Мин Херц!
        - Гаси четверку!
        - Так точно, захват четкий!
        - Действуй!
        Последовало девять выстрелов, все семь танков были поражены. Неплохо, но уже не такая чистая работа, как в первый раз.
        - Вервольф, опять мажешь! - выдал в эфир Белов. - Ты чем звиздеть не по делу, лучше бы прицел выверял!
        - Я выверял, а оно того…
        - Камрад, Вервольф прекратите засорять эфир! - заткнул я их, присовокупив короткую, но весьма информативную фразу из числа тех, которыми красные комиссары в Гражданскую враз затыкали рты сильно бузящим балтийским «братишкам» из слишком долго митингующей команды какого-нибудь корабля или бронепоезда, а в Великую Отечественную замполиты поднимали залегшие батальоны в атаку под кинжальный пулеметный огонь. Фраза возымела действие, и эфир замолчал, только кто-то из командиров машин успел восхищенно выдохнуть:
        - Во Мин Херц дает!
        В этот момент некоторые из оставшихся польских танков остановились и начали вести совершенно самоубийственный в их случае огонь с места, одновременно пытаясь ставить дымзавесу. Но что толку в жидковатом дыму, если мы их все равно видели?
        - Максимус, Зига, - передал я. - Огонь по ориентирам пять и шесть! Добиваем!
        - Есть! - отозвались взводные.
        Последовало семь выстрелов с поражением пяти целей.
        Четыре «Леопарда», которые моя БИС отметила шестеркой, опять попытались уйти резко влево. Один из них тут же загорелся.
        - Камрад, - передал я, - добей шестерку, огонь по готовности!
        - Есть!
        Последовало пять выстрелов, все три цели окрасились красным на мониторе, то есть явно были поражены.
        Второй и третий взводы добивали пятящихся и стреляющих с места пшеков. «Леопарды» стреляли в ответ очень интенсивно, пытаясь отойти задним ходом и прикрыться подбитыми машинами.
        Неожиданно слева я увидел вспышки и бледный «фейерверк» отлетающих поражающих элементов от сработок комплекса активной защиты «Афганит». Все-таки попали в кого-то паны шляхтичи…
        На схеме пара Т-14 осветилась розовым цветом, означавшим попадания.
        - Мин Херц, я Зверь! - доложил слегка дрожащий голос. - В меня попадание!
        Позывной Зверь был у лейтенанта Димы Камышева из второго взвода. Зверем его прозвали за однофамильца, героя Олега Янковского из фильма «Мой ласковый и нежный зверь», который кого-то там зарезал из ревности на пикничке в осеннем лесу.
        - Понял тебя, Зверь! Ход не потерян, все живы?
        - Так точно.
        - Тогда выходи из боя и оттянись назад!
        - Слушаюсь.
        - Мин Херц, я Сэмэн! - возник в наушниках еще один голос. С этим позывным все было просто - старшего сержанта из третьего взвода Важакова действительно звали Сема.
        - В меня тоже попали!
        - Живы? Машина на ходу?
        - Таки да, но, кажется, пушка повреждена, сбой наведения!
        - Немедленно отходи назад! Камрад, Максимус, Зига! Если перед вами кто-то еще продолжает вести огонь - добивать индивидуально до полного искоренения!
        - Поняли, Мин Херц, - отозвались ротные.
        Однако на тактическом мониторе я уже не видел ни одного «Леопарда», не отмеченного красным. Наших БПЛА сейчас поблизости не было, но спутник выдавал вполне приличную картинку. Подключив оптический канал, я через минуту убедился, что ни одного исправного польского танка перед нами действительно нет. На фоне угловатых коробок подбитых машин и дыма были видны маленькие фигурки в камуфляже, перебежками удалявшиеся от нас обратно к шоссе.
        - Мин Херц, я Камрад! - доложил Белов. - Пораженной техники противника перед собой не наблюдаю! Фиксирую экипажи противника, отходящие из подбитых танков! Уничтожить?
        - Камрад, не жадничай! Хрен с ним, пусть себе убегают!
        Поле боя все больше затягивало дымом, на трехмерной карте наблюдался подход со стороны шоссе разрозненных машин польской мотопехоты, но идти в атаку они явно не торопились.
        - «Тридцатый», - вызвал я артиллерию. - Я «Двадцать третий», передаю целеуказания, огонь по квадрату шестнадцать, цель мотопехота.
        - Принято, - ответила артиллерия. Передача данных заняла у меня считаные секунды.
        Через минуту или две в небе провыли гаубичные снаряды, и стали визуально видны взрывы у шоссе. На карте стало видно, что там осталось всего несколько непораженных целей. А еще через несколько минут стало ясно, что польская мотопехота отходит восвояси, видимо приняв на броню танкистов из подбитых «Леопардов».
        При этом БИС зафиксировала, что одновременно артиллерия отработала и по второй, дальней польской колонне. А потом череда синих коробочек на карте наконец потянулась обратно, в сторону польской границы. Стало быть, и эти отходят.
        С попаданиями в Т-14 второго и третьего взводов специалисты разбирались чуть позднее.
        Все члены экипажей обоих танков не получили даже царапин, и сами танки боеспособность не потеряли. Анализ записей хода боя показал, что в какой-то момент огонь чуть ли не всех польских танков сосредоточился на этих двух Т-14. Польские наводчики явно действовали индивидуально, и координации ни между машинами, ни между взводами у них явно не было. В итоге в танк Камышева одновременно шло десять снарядов, в танк Важакова - восемь. Специально такой плотности огня точно не добьешься, это получилось только здесь, когда пшеки с испугу били на вспышки выстрелов и без всякой команды. В общем, многослойная броня «Армат» и «Афганит», явно изменивший траекторию большинства подлетающих подкалиберных болванок, свое дело сделали. Поэтому в танк Камышева было всего два попадания, при этом 120-мм натовские подкалиберные снаряды с сердечниками из обедненного урана лобовую и бортовую броню не пробили. В танк Вожакова попал один снаряд, не пробивший броню башни, но повредивший сопутствующим попаданием неизбежным сотрясом прицельную систему. В принципе, здесь требовалась просто дополнительная калибровка прицелов, но
вместо этого прибывшая вместе с нами ремонтная (с тем же успехом ее можно было назвать и инженерно-конструкторской) бригада предпочла полностью заменить поврежденный башенный блок на новый, благо конструкция у «Арматы» модульная, а запас узлов и агрегатов на месте был создан. Поврежденный агрегат оперативно увезли на Уралвагонзавод на предмет исследования и недопущения подобного в дальнейшем - специально для этого «Ил-76» гоняли. Бригада выполнила работу по замене вооружения вполне буднично - за сутки, используя невеликие мощности местного ремзавода. Но я, от греха подальше, пересадил безлошадный экипаж Вожакова в резервный танк, благо такой у нас тоже, слава богу, был.
        Но это все было потом.
        А пока артиллерия очень точно кинула по отходящим полякам еще несколько снарядов. При этом на карте вдруг возникло какое-то небольшое движение в нашу сторону, хотя вторая колонна пшеков тоже уже разворачивалась и отходила. Это было необъяснимо. Какой-то шибко умный лях вздумал провести доразведку или пострелять напоследок? Черт их поймет.
        - Мин Херц, - доложил Белов. - Я Камрад! Наблюдаю четыре цели!
        - Вижу! - ответил я.
        И действительно, четыре синих метки позли в нашу сторону. Судя по тому, как их идентифицировала БИС, это были РТ-91 «Тварды», прямые родичи экспортного Т-72М. Двигались они как-то не особо уверенно, держась парами вдоль дороги.
        - Я Мин Херц! - передал я. - Всем стоять! Я с ними сам разберусь.
        - Удачи вам, Петр Алексеич! - тут же ввернул кто-то из взводных.
        Я предложил шутнику засохнуть, а затем приказал Перепечко:
        - Ну, Вася-Василек, давай вперед!
        На вопрос, видит ли наводчик цели, Бергер ответил утвердительно.
        - Тогда с богом, орлы, - сказал я своему экипажу и переключил БИС на индивидуальное наведение.
        Бергер тут же занялся точной наводкой.
        - Не вымудривайся! - приказал я ему. - Еще метров триста вперед - и гаси!
        Дальше все было не просто, а очень просто. Мой шедший на большой скорости Т-14 сделал за полторы минуты три выстрела с почти максимальной дистанции. Тут же загорелся один «Тварды», за ним задымился другой. Два оставшихся танка несколько раз неуверенно выстрелили наугад в нашу сторону, но потом начали поспешно отходить. Кажется, обломались.
        - На исходную! - приказал я мехводу.
        - Мин Херц, это Камрад, с почином вас! - передал ехидный Белов.
        - С викторией! - добавил еще кто-то из взводных.
        - Поговорите у меня! - заткнул я их и уточнил: - Внимание всем экипажам! Отходящего противника не преследовать!
        Дальше мы отошли подальше от шоссе и горящих вокруг него танков, остановившись на своих исходных позициях. Среди вылезшего из машин личного состава началось что-то вроде ликования. Кто-то включил (не иначе как в телефоне или айфоне) известную балладу Расторгуева и иже с ним про то, что поле боя держится на танках и по-другому не бывает, нет, а кто-то фальшиво и гнусаво, но очень громко затянул древнюю песню про то, что помнят польские паны и псы-атаманы коннармейские наши клинки. Этот наивный кандидат в буденновцы XXI столетия явно не знал, что в этой песне слишком много всяких обобщений и прозрачных намеков, а реальный ясновельможный шляхтич, то есть «польский пан», никогда и ни за какие коврижки не сядет даже справить большую нужду на одном гектаре вместе с каким-нибудь «псом-атаманом».
        Я открыл люк и, выбравшись на броню, смотрел на скупое в этих местах летнее солнышко и дымы впереди, понимая, что ликовать, наверное, все-таки не стоит. Да, Польша (в очередной раз) умылась. Не раз и не два подмечено, что, как только эти крылатые гусары и иже с ними пытаются всерьез возбухнуть на кого-то из соседей, немного приподнявшись над картофельной ботвой, они неизменно падают обратно с высоты собственного роста, да так, что набирают полный рот чернозема и набивают массу шишек. Да, сегодня это была победа, но победа в почти полигонных условиях. Спасибо, конечно, командованию, что обеспечило нам эти самые условия: оно и понятно - для первого боевого применения нового танка нужна некая «чистота эксперимента». Но интересно, что было бы, если бы сегодня наступали мы сами? И при этом противник имел бы связь, подготовленную оборону со всеми штатными противотанковыми средствами, боевые вертолеты и тактическую авиацию? Думаю, у нас неизбежно вывели бы из строя до трети техники. Поджечь, может быть, и не смогли бы, а вот обездвижить через повреждения ходовой части - вполне. Хотя супостат и в этом
случае понес бы тяжкие потери, тем более что боевые вертолеты и авиация есть не только у НАТО. Конечно, штабные стратеги считают, что в идеале наши Т-14 должны действовать в наступлении под прикрытием БМП-Т и обычных пехотных БМП, но на данный момент ни в одной танковой части ВС РФ все еще нет полноценного подразделения поддержки на БМП-Т, а тактика взаимодействия танков с ними не отработана даже на полигонах. Более того, на высшем уровне никто так и не определил, сколько должно быть в войсках этих самых БМП-Т и как их использовать, поскольку в существующую организационную структуру российских танковых подразделений «Терминаторы» не вписываются.
        - Это Санса, - возник в наушниках моего танкошлема голос Насти Усыпенко. - Петр Алексеич, вас Пятый на связь по своему каналу! Перевожу!
        - Я Двадцать третий, слушаю! - отозвался я, чувствуя, как заметно улучшился звук - все-таки у штаба бригады своя, защищенная, радиочастота для экстренной связи с подразделениями.
        - Двадцать третий, - спросил голос комбрига. - Как там у вас?
        - В пределах нормы, товарищ генерал! И враг бежит-бежит-бежит. Пархатые большевистские казаки в очередной раз одолели малобюджетную младоевропейскую демократию. И если это не победа, то какого же еще? Теперь сами в наступление пойдем? Прямо на Варшаву?
        - А вот с этим ты не торопись, Двадцать третий, и не очень там веселись! Если Родина велит, то пойдете вперед хоть по самые Нидерланды, но это только если велит! В общем, пусть про это думают кто надо и сам знаешь где. А вы там пока переместитесь на запасную позицию номер шесть и ждите.
        - Так точно, Пятый! - ответил я.
        Ну что же, как говорится, по войне и Сталинград. В микровойнах с разными микрогитлерами закономерно могут быть только микропобеды соответствующего масштаба. Пока же я отчетливо понимал, что дальнейшее развитие событий чревато абсолютно любыми сюрпризами.
        СЕВЕРО-ВОСТОК ПОЛЬШИ. 5 ИЮНЯ. ВТОРАЯ ПОЛОВИНА ДНЯ.
        Даже несмотря на отсутствие связи, польскому командованию стало ясно, что начавшееся наступление на Калининград застопорилось. Посланные по дедовскому методу связные с пакетами, где содержались панические донесения из передовых частей и первые цифры людских и технических потерь, наконец добрались до штабов, а в госпитали и больницы начали доставлять раненых, количество которых превышало все мыслимые представления польских и натовских логистов о максимально возможных санитарных потерях в современной войне - сразу же начались проблемы с койкоместами, кровью, плазмой, перевязочными материалами и прочим.
        Кроме того, едва выбравшись из зоны действия российских средств РЭБ, раненые принялись звонить или писать в соцсетях домой, чем, с одной стороны, немедленно перегрузили до полного зависания Интернет и сотовые сети на всей не затронутой боевыми действиями территории Польши. При этом информация от непосредственных участников боевых действий, которая резко контрастировала с данными официальных СМИ (правительственные теликаналы и интернет-ресурсы все так же невнятно сообщали о «перестрелках на польско-российской границе»), немедленно вызвала панику как в виртуальном астрале, так и в окружающей поляков объективной реальности. Не так уж приятно узнать матери, жене или сестре, что ее любимый Мачек или Януш, который вроде бы еще вчера только и делал, что маршировал по плацу в красивой военной форме, гордясь тем, что «служит в самой мощной европейской армии», сегодня вдруг почему-то оказался в госпитале с осколочным ранением или, к примеру, обширными ожогами. Кому это понравится, учитывая, что Польша никому официально не объявляла войну?!
        И уже после 14.00 по варшавскому времени польские спецслужбы при активной поддержке соответствующих структур НАТО начали повсеместную блокировку социальных сетей и сотовой связи, по цензурным соображениям удаляя «идеологически вредные» посты в блогах и прочее. Кажется, «демократия» в Польше в этот день победила окончательно.
        Между тем польским штабистам стало понятно, что буквально все пошло не по плану, а наступление не просто сорвалось, едва начавшись, - войска понесли ничем не оправданные потери в людях и технике, которые, похоже, были просто чудовищны.
        Так, командир 16-й Поморской механизированной дивизии имени Казимира Ягелончика генерал дивизии Болеслав Комуд, прочитав сводки о потерях вверенного ему соединения, мог вполне в духе одного персонажа одной из серий старого советского кинофильма «Освобождение» сказать о том, что его дивизии больше нет, а затем застрелиться. Но Комуд был не психом из Ваффен-СС, а уравновешенным «цивилизованным европейцем» из XXI века и потому стреляться, разумеется, не стал. Он, соблюдая все обороты европейского бюрократического стиля, просто доложил наверх о невыполнении 16-й дивизией поставленной боевой задачи в полном объеме, добавив, что готов немедленно лично вылететь из Эльблонга в Варшаву для доклада в Министерстве обороны. Варшава на это предложение генерала не ответила ничего - там все были в ступоре.
        Наконец последовало обращение Министра обороны Польши к командованию НАТО с вопросом: следует ли после всего, что случилось, нанести авиаудары по российской территории в Калининградской области? Брюссель, где тоже были в откровенном шоке от происходящего, ответил, что полякам в данном случае следует «действовать на собственное усмотрение». Тем самым там сняли с себя всякую ответственность за дальнейшее.
        Жгучее желание хоть как-то отомстить «проклятым русским» в очередной раз перевесило все соображения и аргументы, продиктованные здравым смыслом, и командованию ВВС Польши был отдан приказ о нанесении ударов с воздуха по Калининградской области с целью подавления огневых средств и ПВО русских.
        В 15.00 по варшавскому времени с авиабаз Минск - Мазовецки и Мальборк стартовали ударные группы «Миг-29» 1-й и 41-й аэ ВВС Польши, а с авиабаз Познань и Ласк - обвешанные бомбами ударные «F-16C/D» из 3-й, 6-й и 10-й аэ польских ВВС и пилотируемые американскими «инструкторами» штурмовики А-10А. Почти сразу же вслед за стартом ударных самолетов случайные наземные наблюдатели из числа местных пейзан начали видеть в небе странные и однотипные явления - белесые инверсионные следы летящих на север и северо-восток польских самолетов перечеркивались летящими навстречу менее заметными и более темными росчерками. Вслед за этим небо озарялось неяркими вспышками взрывов, за которыми на землю опускались на парашютах маленькие человеческие фигурки пилотов и сыпались многочисленные обломки. Причем зачастую наблюдалось все это на расстоянии не менее сотни километров от российской границы.
        Нет, ни один российский истребитель в это время в воздух не поднялся.
        Но при этом, кроме многочисленных «Панцирей», «Тунгусок», «Буков», «Торов» и нескольких уже находившихся там дивизионов С-300ПМ/В, в Калининградской области в дополнение к двум размещенным там в 2013 г. дивизионам С-400 «Триумф» были развернуты три дополнительных дивизиона модернизированных С-400М (имевших, кроме обычных ракет 9М96Е и 9М96Е2, новые сверхдальнобойные 40Н6Е) и один дивизион, вооруженный экспериментальной системой 55Р8М, она же С-500 «Прометей», боевые характеристики которой были вообще толком неизвестны. С-400М с новыми ракетами доставали из-под Калининграда далеко в глубь польской территории, под боем оказывались даже достаточно удаленные от границы аэродромы в районе Варшавы и Познани.
        Разумеется, польских пилотов о наличии у противника столь мощной ПВО никто не предупредил. В итоге российскую границу не пересек почти никто - над Калининградской областью было сбито всего пять самолетов польских ВВС и пленено три летчика. Попавшим под удары ЗРК над собственной территорией пилотам пришлось сбрасывать бомбы и прочие средства поражения куда попало и срочно разворачиваться. Удалось это далеко не всем. Из 20 вылетевших первыми «F-16» сумели относительно благополучно приземлиться (и то где попало) только шесть машин, а из 18 «Миг-29» - восемь. Остальные были сбиты или серьезно повреждены при вынужденных посадках. Больше всего не повезло вылетевшей с аэродрома Ласк шестерке А-10А. Только одному американскому «инструктору», капитану Хойнеману, удалось сбросить подвески и, с трудом увернувшись от ракеты, уйти на предельно малой высоте. При этом вместе с вооружением перенервничавший американец сбросил и ПТБ. Поэтому посадку пришлось выполнять в районе Ломжи, где его штурмовик выкатился за пределы ВПП и подломал шасси. И хотя ни один американский «инструктор» в этот день не погиб (все
вполне благополучно катапультировались), теперь на территории Польши больше не осталось ни одного исправного А-10А.
        А взлет остальных ударных самолетов ВВС Польши не состоялся по причине начала работы по польским военным объектам российской стратегической авиации и ракетных войск. Два дислоцированных в Калининградской области и еще два находящихся на территории Беларуси дивизиона ОТРК 9К720, он же «Искандер», за два часа выпустили по территории Польши 200 ракет. Еще 90 крылатых ракет Х-55 добавили «Ту-95МС» и «Ту-160» российских ВВС - «стратеги» работали по уже отработанному сценарию, запуская крылатые ракеты из воздушного пространства РФ или Беларуси.
        Ответить на эти удары полякам было нечем. Их наземная ПВО располагала в основном устаревшими, хотя и модернизированными стационарными ЗРК С-125 и мобильными «Стрелами», «Осами» и «Кубами». Западная военная помощь Польши в этой области ограничилась ПЗРК, десятком устаревших мобильных ЗРК «Роланд» немецкого производства (эти комплексы находились в стадии освоения и были накрыты ракетным ударом, находясь в боксах, в неразвернутом состоянии) и двумя батареями MIM-104 «Пэтриот», одна из которых в данный момент была развернута севернее Варшавы, а вторая прикрывала строящийся объект американской ПРО в Слупске.
        Первые ракеты «Искандеров» поразили стационарные РЛС и средства ПВО на территории Польши. При том что, к примеру, 13-й Эльблонгский полк ПВО из состава 16-й Поморской механизированной дивизии к тому времени и так потерял больше половины огневых средств и личного состава от российских артналетов, эти потери были фатальными. Против ракет «Искандеров» не смогли ничего сделать даже разрекламированные «Пэтриоты», собственно, они и в далеком 1991-м обнаружили и поразили менее 10 % древних иракских «Скадов», а их эффективность против современных ракет «в условиях постановки противником помех» была сомнительной изначально, к тому же в Польше разместили далеко не самые новые варианты этого комплекса. Так или иначе, обе батареи MIM-104 лишились своих радаров наведения и трех пусковых установок из восьми.
        Затем российские ракеты начали накрывать основные польские авиабазы. Как правило, кассетные боеголовки «Искандеров» с самоприцеливающимися элементами поражали сначала ВПП, а затем самолетные стоянки и прочие объекты, приоритетными целями были склады ГСМ и боеприпасов. Поражения авиабазы двумя-тремя ракетами вполне хватало для выведения последней из строя, при этом действующих авиабаз у поляков было всего с десяток, и на большинство из них упало отнюдь не по паре ракет.
        Во вторую очередь под ракетные удары попали и части сухопутных войск Войска Польского, особенно находившиеся в местах постоянной дислокации. Выдвигавшийся для поддержки 16-й мехдивизии авангард 1 Второй Щецинской механизированной дивизии попал под удар не только ракет, но еще и РСЗО «Смерч» и, понеся большие потери, прекратил это самое выдвижение.
        А ракеты продолжали поражать цели с завидной точностью. К 20.00 5 июня Министерство обороны в Варшаве получило следующие сводки по техническим потерям. В Войске Польском оставалось исправными и боеспособными: истребителей «F-16C/D» - 8 шт., истребителей «Миг-29» - 10 шт., вертолетов «Ми-8/17» - 11 шт., вертолетов PZL W-3 - 16 шт., танков «Леопарад-2А4/2А5» - 29 шт., танков РТ-91 «Тварды» - 82 шт., танков Т-72М - 143 шт., БТР «Росомак» - 212 шт., БМП-1 - 197 шт., БРДМ - 87 шт., бронемашин MRAP - 8 шт., БТР «Опал» (польский вариант МТ-ЛБ) - 209 шт. При этом цифры потерь продолжали уточняться в сторону увеличения.
        Естественно, Министр обороны Левандовский и Президент Польши Копаньский направили в НАТО срочный запрос о прямой военной помощи. Там ответили, что для этого Польше сначала надо объявить войну России и Беларуси, но они этого санкционировать не могут, поскольку Вашингтон подобных приказов не отдавал и за последствия они не ручаются. В остальном полякам было приказано ждать - якобы в Брюсселе и Вашингтоне в этот момент шли интенсивные консультации по этому поводу.
        На самом деле НАТО было уже не до поляков. Во-первых, нынешняя госпожа Президент США, конечно, была истеричкой, у которой жесткий климакс плавно перешел в параноидальный комплекс вселенского величия в стиле типичной «злой королевы» из фэнтези, и она вполне могла отдать любой самый кошмарный приказ. Но сейчас в Комитете Начальников Штабов никто не стал бы его выполнять. Один раз, а конкретно 9 декабря 2018 года, госпожа Президент, одержимая желанием «убить побольше русских ублюдков» в момент очередной серьезной геополитической неудачи и желавшая показать своим генералам, что «здесь все решает она», отдала прямой приказ о применении по окрестностям города Аджабия в Ливии тактического ядерного оружия. После чего пара «F/A-18F» с авианосца «Рональд Рейган» сбросила на указанный район соответствующий «гостинец». Третье в мировой истории, после Хиросимы и Нагасаки, применение по реальной цели атомного оружия (и что характерно - применили его опять американцы), в некотором смысле сразу поставившее США вне закона, обошлось российской армии в три потерянных вертолета и 27 убитых (кроме того, с учетом всех
долгосрочных поражающих факторов ядерного оружия, по разным подсчетам, погибло 8 - 10 тысяч местных ливийцев). И американские генералы хорошо помнили, что было потом: пандемия неизвестного ранее вируса (который очень походил на скоротечную и смертельную форму тяжелого гриппа, но таковым не был) в Альбукерке и Эль-Пассо, в течение февраля - мая 2019 года выкосившего в Техасе и Нью-Мехико около 65 тысяч американцев. Конечно, госпоже Президенту, наверное, не было дела до этих покойников, половина из которых к тому же были из числа разных «понаехавших латиносов». Но зато ее наверняка взволновало то, что все это произошло не где-нибудь, а на территории США (доказано, что ничто так не бьет по психике американских политиканов и военных, как осознание в какой-то момент собственной беззащитности), а также содержание полученного на личную электронную почту президентской администрации непонятно от кого (источник так и не установили, хотя заокеанские спецслужбы буквально землю носом рыли) сообщения: «Если у 9 декабря будет продолжение, мы тоже продолжим. И Техас с Нью-Мехико покажутся вам детской игрой»; тем
более что санитарный карантин с армейскими кордонами на территории этих двух штатов (единичные случаи локального заражения и смертей продолжались) сохранялся по сей день. И хотя адресат отправителя сообщения остался неизвестным (а это с равной долей вероятности могли быть и ближневосточные террористы, и русские, и даже какие-нибудь северокорейцы), шутить далее в том же стиле не возникло желания ни у кого.
        А во-вторых, совпало оно или коварные русские опять так специально подгадали - именно сегодня, 5 июня, случились самые крупные за последний год на территории Европы случаи террористических атак. Сначала некие террористы (по виду и замашкам арабы или африканцы) обстреляли из минометов и РПГ (вооружение ранее было, по разным данным, то ли похищено, то ли куплено на складах Бундесвера) расположение авиабазы «Витмунд-Хафен» на побережье Северного моря, где дислоцировалось 71-е тактическое авиакрыло «Рихтхофен» германских ВВС. Обстрел продолжался недолго, но, тем не менее, террористы сумели уничтожить на земле 5 «Еврофайтеров» и повредить еще 3. Среди персонала авиабазы было 9 убитых и 19 раненых. Последующее прочесывание местности ничего не дало. Места, с которых велся обстрел, были обнаружены, но отошедшие боевики успели поставить мины-ловушки, на которых подорвались два солдата и полицейский. Двоих подозреваемых в обстреле вычислили и пытались задержать, но машина с ними протаранила блок-пост на окраине г. Браке и взорвалась. При этом погибли один военнослужащий Бундесвера и трое полицейских и
сгорел БТР. Ранения и травмы получили 10 человек, в основном случайных гражданских лиц.
        Почти одновременно неизвестный смертник подорвал вместе с собой довольно мощный заряд взрывчатки на железнодорожном мосту через Маас у Хертогенбоса в Бельгии в момент прохождения по мосту эшелона с боевой техникой армии США. Под откос ушло 6 танков М1А2, 9 БМП М2, 5 MRAРов и десяток автомашин. Погибло пять военнослужащих армии США и три бельгийских железнодорожника.
        При этом последовавшие после этих терактов полицейские меры тут же вызвали массовые выступления и демонстрации с лозунгами типа «Руки прочь от беженцев!» (активисты по «борьбе за гражданские права» не унимались даже сейчас, когда в их странах уже фактически шла городская партизанская война) во многих городах Европы.
        Так что НАТО в этот день действительно было не до Польши.
        Максимум, что смог Министр обороны Левандовский, - приказал запустить с недостроенного объекта ПРО в Слупске 9 оставшихся там крылатых ракет RGM/UGM-109E. Полномочия для принятия такого решения у него имелись, а на объекте оставался только польский персонал.
        Большинство «Томагавков» было сбито российской ПВО, одна ракета взорвалась в калининградском аэропорту Храброво, уничтожив на стоянке транспортный «Ан-26» и повредив пару стоявших неподалеку гражданских авиалайнеров, жертвы были минимальны - двое убитых и 12 раненых.
        Еще один «Томагавк» попал в береговой склад в порту Балтийска, вызвав обширный пожар. Впрочем, пожар быстро ликвидировали. Погибших в этом случае не было, все ограничилось тремя ранеными.
        Ответный ход российской стороны был вполне предсказуем.
        ПОЛЬША. ВАРШАВА. ЗДАНИЕ ПОСОЛЬСТВА США НА УЯЗДОВСКОЙ АЛЛЕЕ, 29 - 31. 5 ИЮНЯ. ВЕЧЕР.
        Генерал Дьюсл, которому в последнее время было очень неуютно (сидеть и ждать, когда тебе на голову упадет ракета, защиты от которой нет, - то еще удовольствие, ведь даже если ты способен пересидеть в относительной безопасности ядерный удар, неизвестно, будут ли тебя после него откапывать и как скоро это произойдет), отслеживал ситуацию из кабинета, оборудованного в обширном противоатомном убежище под американским посольством кабинета. Генерал отсматривал в Интернете свежие материалы Russia Today и других русских телеканалов, и его настроение портилось все больше. И даже не от того, что он там видел. В конце концов, большинство сгоревшей техники, а также убитых и пленных, которых он сейчас видел на своем мониторе, принадлежали польской армии, а значит, его впрямую не касались. Поэтому вид огрызка хвоста разбившегося в хлам и сгоревшего «F-16» с нарисованными на нем польской красно-белой «шаховницей» и портретом какого-то типа в старомодной военной форме с простоватым до глупости лицом (Дьюсл предположил, что это был какой-то польский ас Второй мировой войны, такие изображения польские ВВС
нарисовали на многих своих самолетах и вертолетах в прошлом году, когда в Польше торжественно отмечали очередную круглую дату собственного впечатляющего разгрома в сентябре 1939-го - с чего именно поляки имели застарелую привычку отмечать подобные неприятные для любого нормального человека даты, генерал так и не сумел понять), дымящегося танка «Леопард-2» с польскими эмблемами и впечатляющими дырами в броне или нескольких пленных польских солдат с разбитыми рожами, которые увлеченно топтали расстеленный на грязном асфальте польский флаг под мелодию полонеза Огинского (похоже, рядом с тем, кто это снимал, стоял еще кто-то, явно вооруженный), генерала Дьюсла совершенно не трогал. Хотя там, конечно, были очень неприятные моменты вроде сбитых вертолетов «Апач» и «Блэк Хок», на бортах и хвостовых балках которых явственно просматривались плохо закрашенные маркировки US.ARMY, или странной видеозаписи, где какие-то говорившие по-эстонски вояки в эстонской же форме подбивали на какой-то дороге американскими «Джавелинами» и «Тоу» американские же «Абрамсы» и «Страйкеры», а потом, отстреливаясь, отходили в кусты
(при этом эстонцы почему-то были свято уверены в том, что они стреляют по русским!). Много было съемок трофейного оружия и разных плененных «инструкторов» и сотрудников ЧВК. Дьюсла поражал откровенный дебилизм этих вояк. Казалось бы, если ты попал в плен - сиди и молчи в тряпочку. Так нет же, эти уроды сначала начинали выдавать себя за «туристов», но на допросе быстро выяснялось, что они даже толком не знают названия страны, где их пленили, не говоря уж про все остальное. А затем большинство из них начинало выделываться и истерически орать, что они граждане США и американские военнослужащие, «выполняющие важное боевое задание», и тем, кто их пленил, в этой связи не поздоровится. При этом пленные чисто автоматически выбалтывали фамилии и звания пославших их командиров, номера частей и еще много чего.
        Непрофессионализм собственных военнослужащих и разведчиков, а также партнеров по НАТО генерала совершенно не удивлял, уже давно было подмечено, что Америка разучилась делать многие элементарные вещи - вот и в этот раз даже вменяемой провокации не удалось устроить, и в итоге попытка волне рядовой «цветной революции» в этой заштатной Беларуси закончилась ничем. Норберт Дьюсл всегда считал, что в далеком 1999-м, когда сам он был всего-навсего капитаном, НАТО надо было изничтожать не сербов, а русских. Тогда это было вполне выполнимой задачей, а толку было бы явно больше. А все попытки применить к русским начиная с 2008 г. старую и недобрую «стратегию непрямого воздействия» не окончились для НАТО. Эти коварные азиаты не желали всерьез втягиваться в разные мелкие войны. Они не купились на это ни в Грузии, ни на Украине, ни в Сирии, ни в Ливии, ни во время разборок в Южно-Китайском море, поскольку всегда просчитывали возможные варианты, перестраховывались.
        Но сейчас Дьюсла куда больше тревожило, что, несмотря на все расставленные информационные фильтры, часть этого контента все равно попадает в Мировую паутину, а значит, это сейчас смотрят и за океаном, где граждане и так все меньше верят своим СМИ (которые пока не сказали ни единого слова правды о том, что происходило в Беларуси или на польско-российской границе) и правительству. Одной из идей фикс госпожи Президента было как раз требование возвести глухую информационную стену, этакий новый «железный занавес» вокруг русских, китайцев и прочих «неполноценных рас и государств, сам факт существования которых является постоянной угрозой для национальной безопасности США». И сколько ни бились весьма продвинутые специалисты из разных ведомств, на протяжении последних трех лет ничего подобного создать так и не удалось. А значит, госпожа Президент за события последних 48 часов никого по головке не погладит. Собственно, было за что. Разведка и штабисты из Пентагона в этот раз явно упустили слишком многое. Например, не заметили, что русские сумели перебросить в Калининград крупную армейскую группировку с
современными средствами РЭБ и ПВО и не менее чем сотней новых танков Т-14, а про намерения НАТО в отношении Беларуси русские, похоже, вообще все знали заранее. Единственное, что радовало генерала, - за все ошибки пришлось расплачиваться полякам.
        В железную герметичную дверь генеральского кабинета деликатно постучали.
        - Войдите, - разрешил Дьюсл.
        В кабинет вошел рослый подполковник Догерти, заместитель военного атташе, по случаю последних событий облачившийся в полевой камуфляж.
        - Сэр! - доложил он. - Поляки выпустили все оставшиеся на нашем объекте ПРО в Слупске «Томагавки»!
        - Сами? Без консультаций с нами? - уточнил генерал. - Это возмутительно!
        - Виноват, сэр. Но они имели соответствующие коды и допуск. По плану они должны были выпустить эти ракеты по белорусским военным объектам еще вчера, но потом по их просьбе наши специалисты перенастроили блоки наведения. К тому же там сейчас только польский персонал, и в Пентагоне сочли, что будет даже неплохо, если союзники потренируются.
        - Допустим. И что из этого? О чем вы, собственно, собирались доложить?
        - Сейчас русские накроют их в ответ своими «Искандерами», пуски уже зафиксированы.
        - И что из этого? Потом заявим решительный протест по поводу ущерба и разрушений и выставим соответствующий счет. Тем более что вы только что доложили, что никого из наших там все равно нет.
        - Так точно, нет, но…
        - Что «но»?
        - Понимаете, сэр. Объект, конечно, не достроен, но, как меня только что информировали, там собирались экспериментировать с импульсным противоракетным и противоспутниковым оружием.
        - Как интересно… Не знал… И что?
        - Там начали готовить соответствующую инфраструктуру. И, в частности, завезли мобильную ядерную установку, поскольку данная противоспутниковая и противобаллистическая система потребляет слишком много энергии, а на месте, в Польше, нет никаких дополнительных энергорезервов. В общем, поляков об этом в известность не поставили. А быстро убрать эту ядерную установку с объекта было совершенно нереально, уж слишком много ведомственных интересов затронуто. Установка пока не в рабочем состоянии, но ее реактор полностью загружен.
        - Господи, этого только не хватало! - выдавил из себя Дьюсл, у которого мгновенно вспотели спина и ладони. - Хоть бы ее не задело…
        Взрывы боеголовок «Искандеров» в Слупске начались минут через пятнадцать после этого разговора. Доклады с объекта были разноречивыми, хотя многочисленные сильные пожары, разрушения и факт окончательного уничтожения находившейся там батареи «Пэтриотов» зафиксировали несколько наблюдателей. Неизвестность продолжалась несколько часов, пока ночью с 5 на 6 июня гражданская оборона Германии не зафиксировала резкое повышение радиационного фона в окрестностях Нойбранденбурга и Пренцлау минимум в 10 - 15 раз. Похоже, русские ракеты все-таки повредили мобильную ядерную установку. Взрыва, естественно, не было, но и теперь радиоактивные частицы из нее (в основном, видимо, попавшее наружу топливо) относило попутным ветром в сторону Германии. Сказать, что в Германии это вызвало ужас, - значит ничего не сказать.
        Вечером 5 июня в районе Бялолэнна на северной окраине Варшавы выехавший по заявлению некой бдительной гражданки пенсионного возраста Ядвиги Риесс наряд польской полиции обнаружил на стене у одной из тамошних бензоколонок размашистую надпись по-русски, сделанную явно недавно:
        «Пшеки! Учитесь военному делу настоящим образом. Мы уже едем. 175-й разведывательный батальон 76-й гвардейской ВДД. Слава ВДВ!»
        Возле надписи обнаружили следы от нескольких пар армейских ботинок большого размера, окурки папирос производства Канской табачной фабрики и зеленую пуговицу с отштампованной на ней пятиконечной звездой и надписью «Атлант. Моздок». По иронии судьбы ни одна камера в окрестностях бензоколонки не работала уже очень давно (что делать, кризис), и сам момент написания, как и внешний облик написавших, зафиксирован не был.
        Полицейские не стали это комментировать, но благодаря собравшимся вокруг зевакам надпись успела быстро попасть в социальные сети, и польский Интернет взорвался истерическими высказываниями:
        - Русские уже здесь, спасайтесь! Русская разведка на окраине Варшавы, бегите! Это чечены, берегитесь!
        Пресс-служба МВД Польши сначала обозвала эту историю «чьей-то глупой шуткой», но параллельно почему-то было начато расследование. Разумеется, никто в Польше не знал, что это было столь же умелой дезинформацией, как и появившаяся накануне видеозапись переходящих эстонскую границу российских танков. На Западе это вполне могли назвать «элементом гибридной войны».
        Так или иначе, по всей Польше возникла нешуточная паника. Русские разведгруппы вдруг начали наблюдать в разных городах и районах страны, как бдительные до полной паранойи граждане сообщали об этом властям, полиция захлебнулась в потоке ложных вызовов, и в итоге в ночь с 5 на 6 июня в нескольких населенных пунктах Польши произошли перестрелки полицейских спецподразделений с интенсивно передвигавшимися по стране после российских ракетных ударов польскими армейскими частями, во время которых было несколько десятков убитых и раненых.
        Кульминацией этого сумасшедшего дня стал эпизод, когда в сумерках 5 июня звено боевых вертолетов W-3WA «Сокол» с 56-й армейской авиабазы в г. Иновроцлав было поднято по тревоге и атаковало в районе Косьцежина механизированную колонну, обстреляв ее из 23-мм пушек и НАРами. Колонна бронетехники оказалась польской из состава Второй мехбригады, входившей в состав 1 Второй механизированной дивизии. При налете сгорели БМП-1 и БТР «Опал», были подбиты еще два «Опала» и танк Т-72М, убито 6 и ранено 12 польских военнослужащих. В условиях отсутствия у армейских подразделений четкой связи кто-то из все тех же «бдительных» местных жителей увидел двигавшуюся в южном направлении с северо-востока бронетехнику, среди которой были «похожие на русские» БМП-1 и Т-72, и «своевременно сигнализировал» куда надо. А лучше бы он этого не делал. Сигнализировавшего потом искали, но, увы, тщетно.
        К вечеру 5 июня на территории Польши появились первые армейские дезертиры (многие из которых дали деру из своих частей, хозяйственно прихватив оружие) и сотни беженцев, двигавшихся в сторону Германии и Чехии со Словакией. И хотя их количество было несопоставимо с продолжающимся в Балтийском море «прибалтийским кошмаром», соседи предпочли ограничить пропуск польских граждан через свои границы. На пограничных пропускных пунктах начали собираться очереди из автомашин, а цены на топливо резко подскочили.
        ЭСТОНИЯ. ТАРТУ. 5 ИЮНЯ. ВЕЧЕР.
        Рота «А» (она же «Альфа») 2-го батальона 65-го бронетанкового полка Panther 3-й пехотной дивизии США медленно въезжала на окраину аккуратненького старинного Тарту. Посланная час назад вперед разведка во главе с лейтенантом Сирсом, похоже, куда-то пропала, и у капитана Спейда по этому поводу были самые нехорошие предчувствия. Связи по-прежнему не было, и капитан давно перестал что-либо понимать.
        В составе его роты больше не было ни одного «Абрамса». Причины этого были самые банальные. Рота вышла к тому самому погранпереходу, где накануне якобы произошло вторжение русских. Осмотр объекта в бинокль показал, что там не было ни единой живой души или автомашины, на русской стороне границы тоже все было тихо. Когда же авангард роты «А» въехал на территорию погранперехода (капитан Спейд приказал осмотреть тамошнее хозяйство, надеясь найти хотя бы видеозаписи с камер слежения, подтверждающие или опровергающие факт русского вторжения в Эстонию), там сработало несколько мощных взрывных устройств. Похоже, эти эстонские идиоты перед своим бегством заминировали погранпереход, ожидая проход через него русской бронетехники. Вместо этого два М1А2 получили повреждения ходовой части, которые невозможно было устранить на месте, а один «Страйкер» сгорел. Погибло четверо американских военнослужащих, еще семеро было ранено или контужено. После этого Спейду оставалось лишь тупо увести роту по шоссе на север, в сторону Тарту - ближайшего крупного города, где могли быть какая-то способная ответить на вопросы
капитана местная власть и любая исправная связь.
        Однако дорога оказалась не из легких - во время марша роту «А» все время обстреливали (иногда со снайперской точностью) из-за деревьев и ближайших строений. Из-за этой стрельбы бессмысленно палившая в ответ рота «А» израсходовала уйму боеприпасов к стрелковому оружию и потеряла убитыми еще трех человек.
        Спейд подозревал, что это опять были эстонцы из местной «Нацгвардии», которые продолжали упорно принимать их за русских. Дошло до того, что какие-то хорошо знающие уязвимые места танков типа М1 твари несколько раз обстреляли колонну из РПГ, повредив ходовую часть еще трех «Абрамсов», которые тоже пришлось оставить. А на последнем исправном М1А1 уже милях в десяти от Тарту вышел из строя вспомогательный силовой агрегат (ахиллесова пята всех танков М1), и танк безнадежно заглох. Впрочем, в отношении всех танков у Спейда еще оставались смутные надежды на то, что удастся вызвать ремонтников и эвакуировать поврежденные машины.
        Так или иначе, сейчас рота «А» двигалась только на «Страйкерах» и автомашинах.
        Кроме постоянной стрельбы из-за угла вокруг все было по-прежнему - закрытые магазины и прячущиеся при первых же звуках двигателей американских бронемашин гражданские. А вот беженцы практически перестали попадаться на пути роты «А». И все так же нигде не было видно никаких военных: ни эстонских, ни русских, ни американских, ни любых других. Даже полицейских на глаза не попадалось.
        Двадцать первый век, думал капитан Спейд, глядя на все это из командирского люка своего М1126, Европа, мать ее так.
        В окружающей реальности решительно ничего не прояснялось.
        Колонна американских броневиков и автомашин наконец въехала в Тарту и на перекрестке двух улиц (Спейд успел заметить на ближних домах таблички с названиями, что-то вроде Voru и Ringtee) его шедший головным «Страйкер» буквально влетел в немаленькую толпу из нескольких сотен явно гражданских пестро одетых людей. Мехвод Фаверо немедленно остановился, и народ попер прямо к американским машинам. Оружия у них Спейд не рассмотрел, зато вокруг было много женщин и детей, а из толпы кричали на ломаном английском фразы, типа «янки вон» или «янки домой», прибавляя к этому какие-то выражения на эстонском и русском, смысла которых Спейд не понимал, и неприличные эротические жесты.
        Опять демонстрация? И что делать? Тупо переть вперед или начать стрелять? Давать команду на открытие огня у Спейда не было никакого желания.
        - Парни, спокойно! Не стрелять! Ни в коем случае! - заорал Спейд, высунувшись по пояс из люка и обернувшись в сторону следующих за ним машин. Услышали его или нет, Спейд не понял, потому что вокруг все вдруг как-то разом изменилось.
        Так не бывает, но за какие-то секунды капитан Спейд вдруг осознал, что женщин и детей вокруг себя он больше не видит, но при этом на броне его «Страйкера» сидит на корточках какой-то ухмыляющийся коротко остриженный крепыш, который упер в голову Спейда ствол большого пистолета, увенчанного глушителем. В голове Спейда мелькнула мысль о том, что его танкошлем по сути ничем не лучше бейсбольного шлема, поскольку хорошо бережет голову разве что от ударов об острые углы внутри боевого отделения. Но выпущенная в упор пистолетная пуля легко проломит и шлем, и череп, на который он надет.
        Еще один очень похожий тип, но чуть помоложе, уже стоял над люком механика-водителя и держал на мушке голову рядового Фаверо. А на крышке моторного отделения командирского М1126 откуда ни возьмись появилась большая черная сумка. И вокруг «Страйкера» тоже вдруг замаячили аналогичные рожи, больше всего напоминающие переодетых военных.
        - Тихо, капитан, - сказал крепыш Спейду на безукоризненном нью-йоркском (судя по долгому произношению гласных) диалекте. - Руки подними и без резких движений!
        - А откуда вы… - начал было Спейд, понимая, что в эту секунду пистолет из его нагрудной кобуры мгновенно перекочевал в карман легкой куртки стриженого.
        - Я же сказал - тихо, - повторил неизвестный в штатском и добавил: - Ваши разведчики уже давно у нас, так что ничему не удивляйся. Мы даже знаем с точностью до метра, где вы побросали свои подбитые танки. Вон ту сумочку у вас на броне видишь?
        - Да, вижу.
        - Так вот, там мощный кумулятивный заряд. Задергаетесь - я спрыгну, и мы взорвем вас на хрен. Понял?
        - Понял, - ответил Спейд и слегка обернулся.
        Увиденное его не обрадовало. Оказывается, вся рота «А» была в точно таком же положении - американцев держали на мушке неожиданно подошедшие вплотную вооруженные люди в штатском. И, похоже, их было много.
        - Что вы от меня хотите? - спросил Спейд.
        - Командуй своим, чтобы не сопротивлялись! - приказал крепыш и добавил: - И давай вылезай уже, сегодня ты точно приехал!
        - Парни, делайте, что они говорят! - заорал Спейд.
        - А теперь пошел! - приказал крепыш, вытягивая Спейда из люка за шиворот, словно морковь из грядки.
        Едва подошвы Спейда коснулись мостовой, как несколько сильных рук приняли и умело обшмонали его, сняв танкошлем и снаряжение, параллельно связав ему руки за спиной. Вокруг все пришло в движение - военнослужащих из роты «А» извлекали из машин, обезоруживали, связывали и куда-то уводили. Сопротивляться никто из них даже не пытался. В толпе смотрели на действия неизвестных вооруженных лиц с плохо скрываемым одобрением, переходящим в ликование.
        Вежливые зеленые человечки, подумал Спейд, уже?
        - Aleksandr Mihalich, a wi govorili, chto ne wiydet! - сказал по-русски за спиной Спейда слезший с брони крепыш, обращаясь к стоящему поодаль тощему седому мужику незапоминающейся внешности, который выглядел несколько старше остальных собравшихся здесь вооруженных боевиков.
        - Nu chto skasat, Seva, segodniya ti i tvoi rebiyata molodzi, - ответил седой и посмотрел на Спейда.
        И в этот момент американский капитан неожиданно увидел за плечом седого рожу давешнего эстонца, который был ими пленен, но сумел сбежать. И вот теперь он стоял здесь, на этой улице, и довольно улыбался. Как его зовут, попытался вспомнить Спейд, кажется, капрал Арнольд Эльвесс?
        - Он что, русский? - спросил Спейд у седого.
        - Зачем же русский, - ответил тот на безукоризненном английском, только у него было явно ирландское произношение. - Эстонец.
        - Но почему?! - невольно вырвалось у Спейда. - Сукин сын.
        - Да, возможно, это сукин сын, но это наш сукин сын, капитан. Или вы думаете, что зеленой резаной бумагой способны расплачиваться за услуги только вы? Мы платили ему куда больше, чем смогло предложить Министерство обороны Эстонии. И здесь их таких много.
        Поняв, что он, кажется, действительно в плену у русских, а кейс погибшей полковника Клингман (чей труп все так же мирно лежал на броне его «Страйкера» в застегнутом на молнию прорезиненном мешке) тоже, похоже, попал к ним, Спейд в изнеможении посмотрел на бледное вечернее небо над Тарту.
        Там медленно нарезали круги два русских беспилотника, а выше них вытягивался двойной белесый инверсионный след направляющегося на север, к балтийскому побережью, разведчика «Су-24МР».
        Сколько букв «н» в слове «Таллин»? Правильно, ни одной, потому что, если по совести, этот город всегда назывался «Ревель».
        В общем, это была очень странная война, о которой никто в мире пока почти не говорил. При этом газ и нефть по-прежнему текли по трубам из России в Европу, и никто не послал никому официального протеста ни по какому поводу. То есть российские представители за последние двое суток, конечно, отправили западным «заклятым друзьям» десяток разнообразных нот протеста. Но текст ни одной из них до сих пор не был обнародован западными СМИ, таковы уж были нынешние дипломатия и «свобода прессы».
        И никто в мире не знал, что делать дальше. То есть в Москве прекрасно знали, что будут делать дальше, но имели на этот случай много вариантов и потому ждали, пока чужой гроссмейстер наконец сыграет свое Е2-Е4, чтобы затем отреагировать адекватно - от простой рокировки до удара шахматной доской по голове. Но в Вашингтоне, где давно разучились даже делать первый ход королевской пешкой, натужно пытались думать о дальнейшем развитии этого запутанного шахматного дебюта, и решительно ничего хорошего тамошним самозваным бобби фишерам в голову почему-то не приходило - любой ход ухудшал позицию. В шахматах это, кажется, называется цунгцванг, и в такой позиции всегда умели играть в основном русские, вроде Алехина.
        А между тем выбор надо было делать, и в данном случае семитская хитрожопость финансовой элиты США входила в явное противоречие с застарелым дебилизмом большинства вашингтонских конгрессменов и тупыми имперско-мессианскими амбициями президентской администрации. Не знавшие битв заокеанские книжные дети впали в депрессию.
        И хотя фактически война уже шла, в НАТО ее никто не хотел даже публично объявлять, не то что вести.
        Вечером 6 июня поступили первые сообщения о том, что в Прибалтике из числа несбежавших за границу депутатов местных сеймов и парламентов формируются новые «правительства национального спасения» Латвии, Эстонии и Литвы. Эти правительства немедленно высказали намерение объявить о нейтральном статусе и демилитаризации Прибалтики и выходе стран Балтии из НАТО, поскольку Североатлантический блок не выполнил ни единого пункта соглашений о совместной обороне.
        В Брюсселе не могли решительно ничего поделать с этой ситуацией и закономерно выпали в осадок.
        В Польше 6 июня события тоже развивались лавинообразно.
        Количество беженцев на границах (особенно с Германией) начало стремительно увеличиваться, и это наряду с просочившимися в польские СМИ из германских источников странными сообщениями о радиационной опасности на севере и северо-западе вносило дополнительную нервозность.
        6 июня в Варшаве состоялись масштабные антиамериканские демонстрации, при этом протестующие побили часть окон в посольстве США.
        В этот же день в СМИ было объявлено о том, что Президент Польши Копаньский и Министр обороны Левандовский срочно вылетели в Брюссель «для срочных консультаций». Подробности не сообщались.
        Председатель партии «Правая Справедливость» Ярослав Качиньский объявил, что «сегодня каждый польский патриот должен быть готов в случае необходимости уйти в леса для партизанской борьбы и противостоять ордам азиатских оккупантов, вспомнив о примере героев Армии Крайовы времен Второй мировой войны», после чего его частный самолет срочно вылетел в Лондон.
        К утру 7 июня выяснилось, что местонахождение большинства министров польского правительства неизвестно. Как оказалось, у них вдруг обнаружились некие «срочные государственные дела» за пределами границ Польши. При этом, вылетая на эти самые «деловые встречи», многие из чиновников зачем-то прихватили с собой жен, детей, любовниц и все сбережения.
        Престарелый «патриарх польской демократии» Лех Валенса немедленно дал СМИ обширное интервью по этому поводу. В эфир вышли только сильно порезанные из соображений политкорректности куски этого интервью, но даже там самыми приличными словами, которыми Валенса охарактеризовал сложившуюся ситуацию, были «паскудство» и «похабное скотство».
        По инициативе одной из лидеров парламентской оппозиции Магдалены Подгурек ряд депутатских фракций польского сейма вышли с предложением срочно сформировать новое правительство вместо разбежавшегося. Благо премьер-министр Польши Гостомский и спикер парламента Джичеловский (оба они не были ни русофобами, ни левыми, старательно изображая из себя неких «центристов» и «умеренных патриотов») не нашли «срочных государственных дел за границей», остались на месте и продолжали работать. Кроме того, Магдалена Подгурек заявила, что первейшими целями нового правительства должны стать объявление о необходимости немедленного прекращения огня и срочная нормализация отношений с РФ и Беларусью. В ответ представитель МИДа РФ сообщила в Варшаву по неофициальному каналу, что в Кремле не будут иметь что-либо против.
        Вечером 6 июня представитель Госдепа США господин Исайя Блюментрост наконец сделал официальное заявление для СМИ, в котором помимо прочего говорилось, что «вся ответственность за данный прискорбный инцидент лежит на правительствах России, Беларуси и Польши», и «правительство США заявляет о том, что не собирается прямо вмешиваться в начавшийся конфликт».
        Во всяком случае - пока.
        А в штабах НАТО всех уровней продолжалась напряженная работа - там пытались понять, что они опять сделали неправильно.