Испытания Виктор Михайлович Мишин
        Моя война (Мишин) #2
        Одна тысяча девятьсот сорок первый год. Идет самая страшная и разрушительная война в истории России. Пережив начало войны, волею судьбы, Андрей Морозов оказывается в спецшколе ОМСБОН НКВД. Здесь парней со всей страны готовят одному - диверсионной деятельности в тылу врага. Андрей, помнящий из прошлой жизни много того, что помогает ему сражаться с врагом, становится командиром подразделения диверсантов. А группу забрасывают в тыл к врагу…
        Виктор Мишин
        Моя война. Испытания
        
* * *
        Заброска в тыл противника осуществлялась самолетом. Выбросили нас быстро, линия фронта ведь совсем рядом, летели всего несколько минут. К сожалению, нам не дали поучаствовать в разработке плана, настаивая на неукоснительном следовании придуманному начальством. А жаль, я бы попросил выкинуть где-нибудь в стороне. Дело не в том, что я слишком опасаюсь за свою жизнь. Это и так понятно, тут другое. Я, наконец, понял, что такое умение воевать. Это не отличная стрельба или рукопашный бой, не геройство и безбашенность. Нет, это наука о том, как сохранить свою жизнь. Если научиться беречь себя, не тупо прячась, а еще и истребляя врага, то это и станет решением. Большого ума не нужно, чтобы рваться к цели, сметая все на пути, итог может быть печальным и всегда закономерным. Гораздо сложнее понимать, когда нужно идти, а когда и залечь. Так, я думаю, и смогли выжить те немногие бойцы, кто начинал эту войну в сорок первом. Не буду скрывать, сам от деда слышал его историю. Тот, когда ему во второй раз прилетело от фашистов, был в госпитале очень долго. А когда была возможность вновь уйти на фронт, хоть уже и
не на передок, скорее его к обозу бы причислили, уехал мотористом в один из авиационных полков. Таким образом, он сохранил себе жизнь, да вроде и при деле был, плевать, что последний год войны он в тылу был, зато жив остался. Кто-то скажет, шкурно это… Что ж, это его право. Но это жизнь. Прежде чем оклеветать меня или моего деда, задумайтесь как следует, а как бы вы сами поступили, только честно.
        Полет на парашютах был коротким. Нас выбрасывали с малой высоты, наверное, даже километра не было. Плюхнулись не совсем хорошо. Сброс был над кромкой леса, но ветром нас раскидало по деревьям. Первая же новость, когда, наконец, собрались все вместе, была печальной. Как боялся и я сам, и наш командир, мы не нашли мешок с лыжами и взрывчаткой, и радист повредил радиостанцию. Было немудрено это сделать, передатчик - штука тяжелая и неудобная, вот и встряхнулось там что-то. Радист пробовал восстановить аппаратуру, но я только махнул на это рукой.
        - Плевать, - я приказал проверить снаряжение, - выдвигаемся в намеченный квадрат. Инструкции у нас и так есть, задание всем понятно, будем думать на ходу. Хорошо, что взрывчатка была и на нас, нам дали ее немного, а то бы просто не смогли передвигаться. На нас и так куча снаряги, все разве возьмешь?
        Мы, местами проваливаясь в еще неглубокий снег, потопали на юго-запад. Там, в районе Малоярославца, и была перевалочная база противника. По разведданным командования, охрана там приличная, но как я и говорил, будем импровизировать. Вообще, идея хорошая. Именно там, в Малоярославце, у фрицев стоят резервы. Оттуда они их дербанят на все стороны, а железка проходит именно через город, вот там и будем веселиться. Выбросили нас севернее, идти нужно быстро, нам всего трое суток дали.
        Спустя час пути по лесу, скорее даже по его окраине, ко мне подошел Иван.
        - Мороз, ты ведь хочешь «переодеться»? - лукаво улыбнулся наш громила.
        - Конечно, - кивнул я, - уж не думал же ты, что я и впрямь пойду в этом наряде к немцам в логово?
        Одежка у нас гражданская, да только никак она нам не подходит. Были бы мы постарше, лет, скажем, на двадцать, можно было бы еще как-то отбрехаться от фрицев, если попадемся. Прикинуться уклонистами от призыва, находящимися в бегах, или вообще противниками советской власти. Мы же - молодые, крепкие парни призывного возраста, кто же нам поверит. Я же собирался действовать в своей излюбленной манере, переодевшись в немецкую форму. Мы все немного говорили и чуть больше понимали немецкую речь. С беглым языком беда, конечно, один радист у нас уникум, говорит на языке Гете очень прилично, но остальные… А сейчас прятаться в немецком тылу в форме противника вообще сам бог велел. Немцы сейчас уже начали мерзнуть, одеваются кто во что горазд. Такие лохмотья на себя надевают, что смешно смотреть. Вы когда-нибудь видели мужика в женских чулках? Нет, они не геи, хотя я не проверял. Чулки эти фрицы на головах носят, под касками. Холодно им, бедолагам, в своих тощеньких шинельках. Да и нам туго придется, когда переоденемся.
        Делая небольшой крюк, мы забирали на север с целью найти какой-нибудь небольшой населенный пункт, где будет расположена небольшая воинская часть противника. Вскоре, всего-то еще через час, мы таковую нашли. Фрицев было, конечно, немало, их сейчас, наверное, в каждой деревушке много, но я решил действовать, так как увидел главное для себя.
        - Старшой, так ты из-за блях на них стойку сделал? - спросил Борт.
        - Именно, Вань, именно так. У этих упырей из фельджандармерии возможностей для передвижения по своим тылам больше в разы, - да, в этой деревушке был именно пункт фельджандармерии. Все как в лучших домах Лондона и Парижа, флаги висят над входом в один из домов, нет праздно болтающихся солдат, все на своих местах… Тьфу, блин, даже противно от этого их аккуратизма.
        Объяснения моим подчиненным не заняли много времени. Мы давно уже все обмозговали, так что пришла пора начинать.
        - Вань, бери с собой Олега и Сашку и заходите левее. Вон, видишь сгоревший амбар, или это сарай большой был? Там спрячьтесь.
        - Понял, ребята, за мной! - радист у нас, Олег Бойко, один из тех троих, кого нам придали в учебке. Саша Черкасов - подрывник.
        - Командир, я иду? - Егор Мельник спрашивал не просто так. Теперь, в отличие от наших прежних похождений, я в первых рядах не хожу. Я - снайпер, однако и командир группы тоже я, на мне подстраховка.
        - Давайте с Борей слева, как будете готовы, начинайте, я лягу вон там… - я указал небольшую возвышенность, на которой росли несколько елей.
        - Принял!
        Я занял позицию первым, но задача у меня архисложная. Еще достаточно темно, видимость плохая. Нужно как-нибудь найти немецкого снайпера, у тех вроде оптика светлая, если мне память не изменяет.
        Деревушка была маленькой, домов всего десяток, некоторые разрушены. Не удивлюсь, если местных жителей тут и вовсе нет. Фрицы расположились в центре, возле колодца. Двое сидят на мотоциклах, беседу ведут и вроде как что-то чинят, это водители, наверное, четверо постоянно перемещаются от дома к дому. Когда мы их обнаружили, я в бинокль разглядел их форму и снаряжение. Сто процентов жандармы, я этих козлов сразу узнаю, издалека. В голове крутился вопрос: а уж не по нашу ли душу эти искатели? Может, засекли пролет самолета, а то и выброску, вот и рыщут теперь. Так или иначе, но теперь мы более чем готовы к встрече с противником. Да и допросить сможем, язык более или менее знают все. По крайней мере, задать простые вопросы и понять, что отвечают, вполне сможем.
        Лежа под елкой, я наблюдал, как Егор с Борисом подкрались совсем близко. Ближайший к ним фашист только что зашел в последний на улице дом. Ребята пока не готовы, они еще осмотреться должны, чтобы понять, кто из врагов где стоит. Черт, а вот это нехорошо! Зашедший в дом фриц поглядывает из окна, в темноте помещения его почти не видно, я с трудом разглядел, только потому, что смотрю на него через прицел винтовки, все же оптика. Плохо это тем, что Егор его не видит, но продолжает ползти к краю дома. Еще немного, и фриц его сможет заметить…
        Накаркал! Стекло в окне лопнуло, а через несколько секунд, расчистив себе проем от осколков в раме автоматом, в окне показался фашист. Я уже не видел своих ребят, так как был занят тем, что ловил на мушку вражеского автоматчика. Точнее, я размышлял: начинать стрельбу или рано? Когда увидел вспышку в окне, на несколько секунд зажмурился, слишком яркой она была в темноте ночи. Фриц стрелял короткими очередями, я же, едва успев чуть приоткрыть один глаза, тут же выстрелил прицельно. Звонко хлопнула «Светка», вылетевшая гильза упала в снег и зашипела. Противник исчез, стрельба прекратилась, но от мотоциклов, да и из других домов уже бежали жандармы. Всего, как вот только что оказалось, немцев было двенадцать, по крайней мере, больше не вылезали. Бежали к крайнему дому все оставшиеся, не толпой, конечно, маневрировали. Одного-то я, похоже, на нолик помножил. Когда солдаты почти добежали до угла нужного дома, справа по ним ударил пулемет и автоматы моих бойцов во главе с Бортником. Жаль. Жаль, что пленных нам взять не удалось, а еще больше жалко немецкую форму, которую, скорее всего, можно будет только
выбросить.
        - Мельник, ты где, твою мать? - крикнул я, когда получил сигнал фонариком от Ивана, что деревня пуста. Я шел к домам и звал Егора.
        - Да тут мы! - услышал я сбоку и посмотрел в сторону. Из кустов возле канавы вылезали оба наших штурмовика.
        - Живые? - задал я основной вопрос.
        - Нормально, эта сука когда стекло разбила, меня осколками чуток присыпало. А так успели уйти назад до того, как он стрелять начал.
        - Дуйте к Борту, он там фрицев потрошит.
        - Думаешь, есть что-то целое? - поддержал мои невысказанные сомнения Егор.
        - Вот и бегите, надо поскорее раздеть гадов, чтобы форма не успела пропитаться кровью. Небольшие пятна замоем, колодец вроде как с водой…
        Оставив радиста и подрывника возле дома, где лежали трупы врагов, Борт уже катил сюда мотоцикл. Подойдя, я бегло осмотрел технику.
        - Вань, второй такой же убитый? - мотику пришел каюк, движок прострелили.
        - Да уж, перестарались, старшой. Но форма вроде нормально, не сильно и порвали-то, - отчеканил Иван.
        - Ладно, собираем трофеи и валим. И так уже, наверное, привлекли внимание.
        Из дома вдруг раздался крик Егора. Точнее, это он звал меня. Чего он там нашел такого?
        - Эта падла еще не сдохла, представь? - Мельник был удивлен от вида фашиста, что лежал возле его ног.
        - Он меня так слепил, стреляя из автомата, что я выстрелил на засвет.
        - Плечо разворотил, а так нормально еще.
        Мы тут же приступили к потрошению немца, пытаясь узнать как можно больше информации. Чем больше фриц говорил, тем больше я сомневался в выполнении задания. Первое, да и самое главное, нам нужно не в Малоярославец. По словам фрица, нет там никакой базы обеспечения! Во-вторых, немцы и правда засекли нашу выброску. Такие патрули, как этот, мотаются сейчас по всей округе, в попытках кого-нибудь отыскать.
        - Да вот хрен вам по всей роже! - буквально выплюнул я слова в сторону немца.
        И мы ушли. Фриц перед смертью рассказал об их базе снабжения. Говорит, якобы она не в Малоярославце, а чуть дальше, на одной из узловых станций. Веры врагу, конечно, нет, но всяко может быть. Поэтому придется проверять. Тем более время шло, а результата как не было, так и нет. Но с этим мы уже решили, все же идем в город, а там, если что, и до узловой недалеко. Будет там объект или нет, дело десятое, не наша вина. Что будет в наших силах, то и сделаем.
        Отмахав по снегу около трех километров, вновь заметили патруль. Так как он был небольшим, всего отделение фашистов, мы решили проверить нашу маскировку. Бортнику опять не повезло, формы на него нет, поэтому пришлось довольствоваться одним плащом, с убитого мотоциклиста. Остальные, включая меня, были во вражеской форме. Самое хреновое, что когда захватили себе форму противника, свою одежду не выкинули. Там и метки вшиты, да и мало ли как пойдет, вдруг опять придется переодеваться. Так что как ни крути, а лишний вес у нас на спинах прибавился.
        - Старшой, не выгорит, где ты таких жандармов видел, без техники? - остановил меня вопросом Бортник.
        - Вот у этих и заберем. Надо же проверить, даст нам форма возможность сблизиться? Не хочу стрелять, Вань, - уговорил я все же сомневающихся. Немцы расположились на окраине дороги, на перекрестке. Кроме мотоцикла, у них был еще грузовик. С виду это простые армейцы, а не «гаишники». Наблюдаем за ними полчаса, сидят себе у костра, греются, замерзли болезные.
        - Кто старший, подойдите сюда! - скомандовал я, подходя ближе. Эту фразу, как и несколько других, я выучил хорошо. Немцы подскочили как ужаленные. Мы вышли-то из леса, они нас просто не видели. Ни один не догадался осветить нас фонариком, а вот мы направили на врага сразу три штуки. Немцы вытянулись по струнке и пытались поправить одежку. Один выступил вперед и, морщась от света фонаря, пытался что-то объяснить, торопясь так, что из его гавкания я ни фига не понимал.
        - Отставить, унтер-офицер, - я уже разглядел его погоны. Тот стоял навытяжку, а я сделал еще несколько шагов и, пользуясь тем, что фриц ни фига не видит, сделал выпад и насадил его на штык. Солдаты противника зашевелились лишь тогда, когда их командир рухнул на землю. Но было поздно. Вырезали всех, как учили в школе. Ни одного лишнего движения, даже понравилось.
        - Мороз, ну и зачем было все так усложнять? - Борт начинает утомлять.
        - Вань, заткнулся бы ты, честное слово! - бросил я недовольно. - Займись формой, вон какой бугай лежит! - я обратил внимание Бортника на одного из убитых противников, очень внушительных размеров тот оказался. Ваня понятливо сплюнул и побежал выполнять. Мы уже решали с ним вопросы подчинения. Там, в школе на тренировках, я раз указал ему на то, что он часто обсуждает мои распоряжения. Слово за слово, хреном по столу, мы сошлись. Он и раньше все шутил, что может меня побить, а тут решил, видимо, попробовать. Авторитет уже какой-никакой у меня сложился, поэтому отвечать я стал жестко, но аккуратно. Просто Иван был из тех людей, которые, имея большие габариты и внушительную силу в руках, признают себя подчиненным, только когда проиграют. Мне нужно было именно победить его, а не ломать. Я хотел доказать, что на его силу у меня есть голова, и сделал это. Тогда я дал ему махнуть пару раз руками, а потом сделал обманное движения и взял его на болевой. Он даже попытался выкрутиться, но слава богу, быстро сообразил, что останется без руки, если продолжит. Вот тогда мы и решили для себя раз и навсегда, кто
из нас старший.
        - Старшой, кому за руль грузовика? - спросил подскочивший Егор. Он с парнями уже закончил оттаскивать в лес трупы противника, поэтому и подбежал.
        - Так, давай Сашку за руль мотоцикла, Борис в коляску с пулеметом. Ты в кабину «Опеля» стрелком, Борт и радист в кузов, у Ваньки там обзор лучше будет. Все, бегом, нам еще верст пятьдесят отмахать нужно, а ночь скоро кончится!
        Парни засуетились, приводя себя в порядок и занимая места. Я уселся в кабину грузовика и запустил мотор. Тот был еще теплым, видимо фрицы недавно прогревали, схватился легко и зарокотал на холостых. Положив пистолет себе под ногу, на всякий случай, я тронулся в путь, как только парни заняли места. Об этом я узнал по удару кулаком по крыше кабины. Саня на мотоцикле также тронулся и поехал впереди. По карте выходило, что если так и ехать по дороге, то в Малоярославец мы приедем к утру, должно хватить времени. Где-нибудь на окраине попробуем спрятаться, только нужно найти место, куда поставить технику. Фрицы бдительные, патрули у них есть обязательно, особенно в таком месте, где находится база снабжения войск и размещены резервы фронта. Увидят бесхозный транспорт, сразу шум поднимут, а нам он ой как не нужен.
        Едва начало становиться светлее, мы уже ехали, не включая фары, как я сигналом клаксона приказал остановиться. Выбрали очередной спуск с главной дороги и съехали, укрывшись придорожными кустами. Густой ольховник, разросшийся по сторонам от дороги, даст нам возможность какое-то время не бросаться в глаза. Кстати, нам навстречу по дороге, пока ехали сюда, попались аж три колонны. Каждый раз мы вставали на обочине, пропуская технику противника, и ждали начала стрельбы. Но ее ни разу не произошло. Фрицы часто даже не поворачивали головы на нашу куцую колонну. Ну и мы их не разочаровывали, просто пережидали и двигались дальше. Последняя встретилась нам с час назад и была самой серьезной, двадцать четыре немецких танка, да все как один Т-4, это вам не хухры-мухры. Суки, где-то нашим под Москвой тяжко будет, такие силы немцы тянут.
        - Старшой, мы на разведку? - спросил Борт, когда мы спешились.
        - Да, отправляйся с Олегом, посмотрите внимательно, далеко ли, есть ли возможность укрыть транспорт, ну и патрули срисуйте, - ответил я. Указатель с названием города мы проехали, так что тот где-то рядом. Просто тут растительность такая, да еще и в низине мы, поэтому и не видно домов, а они, я думаю, совсем рядом.
        - Ясно! - четко ответил Бортник, и они с Олегом помчались напрямки через кустарник, поднимаясь по склону. Дорога уходит левее, так что даже сверху нас не увидят, если кто поедет, все те же кусты нас прикроют. Эх, как хорошо было летом… Зашел за дерево и… пропал, хрен кто увидит.
        Вернулись ребята довольно быстро. Оказалось, мы реально близко подошли, ближайший пост буквально за поворотом, чудом не вляпались.
        - Мороз, не знаю, как нам туда пробраться, там немцев… - выдохнул Бортник и добавил спустя секунду: - Как грязи!
        - Давай, рисуй, где и как располагаются, - попросил я, доставая маленький листок бумаги и карандаш.
        - Старшой, я же говорю, они там везде! - недовольно ответил Ваня.
        - Ладно, сам схожу, а то нарвемся еще, идти-то все равно надо, хоть как, - пожал я плечами и пресек попытки бойцов пойти вместе со мной. Не нужно это, сам справлюсь, хоть отвлекаться не буду.
        Наблюдал с холма я почти два часа. А увидев все, что нужно, вернулся к ребятам.
        - Так, до вечера спим…
        - Где, здесь? - удивились, перебив меня, бойцы.
        - Я говорю, вы слушаете! - отрезал я жестко. Пора прекращать это панибратство. - Отходим вправо, там возле речки есть овраг, в нем и укроемся. Фрицы туда не ходят, а место есть точно. Там бой был, серьезный, трупы видно, едва присыпанные снежком, вот фрицы и не посещают то место. Нам же, думаю, не привыкать. Остальное позже, вначале отход. Борт замыкающим, я первым, потопали!
        Вначале пришлось ползти, так как поле просматривалось с окраин города. А потом, добравшись до оврага, наткнулись на фрицев. Те застыли в ступоре, увидев перед собой унтер-офицера из фельджандармерии. Вытянувшись, они быстро вскинули руки в нацистском приветствии и тут же были скручены.
        - Вань, того, что потолще, обработай! - приказал я, указывая на толстого фашиста. Он, когда его связывали, даже обмочился, так что расскажет все.
        Быстрый допрос показал, что эти два немца рыбачат, сегодня их смена. Командир приказал обеспечить роту свежей рыбой, вот они и стараются. Тут же у немцев был разведен костер, и возле него стояла примитивная коптилка. Готовой копченой рыбы было всего несколько хвостов, в основном лещи и щуки. Показав Олегу, нашему радисту, что нужно делать с рыбой, которую уже выловили до нашего прихода немецкие горе-рыбаки, вслушался в разговор.
        - Убитые русские дальше, туда мы не ходим, там страшно… - разобрал я в трусливой речи фашистов, и что-то в голове щелкнуло. Развернувшись, буквально прыжком оказался рядом с рыбаками и, вцепившись в горло говорившему, произнес сквозь зубы:
        - Страшно тебе, сука? Ты думал, здесь как с лягушатниками будет? Нет уж, твари, здесь вы кровушкой умоетесь. Мы вас скоро погоним, а ваш гребаный Берлин сотрем с лица земли, чтобы другим неповадно было! - закончив речь, я одним движением свернул фрицу шею. Дальше я охренел еще больше. И оставшийся фриц, и мои бойцы почти все начали вдруг блевать. Наверное, это меня и вернуло в чувство, потому как я вдруг осел на землю.
        - Бля, командир, чего это было-то? - подошел ко мне Ванька, вытирая рукавом губы.
        - А-а? - не расслышал я толком.
        - Что с вами, товарищ старший сержант? - это кто-то из новеньких.
        - Я сейчас кому-то в рог закатаю, на «вы» он меня зовет… - возмутился я, - совсем охренели, что ли? - Парни, казалось, боялись уже и рот открывать.
        - Старшой, с этим что? - осторожно спросил все же Бортник.
        - Допроси и в расход, - коротко ответил я и достал карту. Быстро посмотрев на обозначения, я взял в руки бинокль и, оставив винтовку возле парней, пошел в сторону холма. Высотка была хорошей, да и на карте обозначена так, что понятно было: с нее я окрестности разгляжу как надо.
        Город был очень близко, нужно быть крайне аккуратными. Фашистов кругом много, но что порадовало, абсолютно все при деле. Точнее, подразделения находятся в полной готовности выдвинуться туда, куда прикажут, а значит, шатающихся не будет. Кроме патрулей, конечно.
        - Вань, смотри сюда, - я выложил свой набросок, что сделал, пока наблюдал, - тут видишь здание? - Борт кивнул. - Это водонапорная башня. Раз в пятнадцать минут возле нее появляются трое фашистов, патруль…
        - Это ты за час выяснил?
        - Если они как по часам ходят, что в этом невероятного? - удивился я. - Слушай далее…
        Я рассказал ребятам, как нам попасть в город. По моим наблюдениям, тут в качестве патруля задействовано специальное подразделение. Я в бинокль разглядел у них какие-то нашивки на шинелях, у простых солдат их не было. Так вот, нужно менять одежку на их форму, а там до станции совсем близко, проскочим. Труднее всего будет доставить груз. Фрицы в патруле вооружены лишь винтовками и автоматами. У нас же куча барахла, включая взрывчатку. Как это все протащить, пока не придумал. Но, думаю, надо воспользоваться машиной, есть тут у фрицев такая, что мелькает довольно часто на улицах. Небольшой развозной фургончик с тентом, вроде нашей «буханки» с кузовом, но в отличие от УАЗа, с капотом. То ли еду возят, то ли еще чего, но она постоянно курсирует по городку.
        Выдвигались все вместе, в темноте достигли водонапорной башни, и трое из нас пошли на захват. Первые фрицы попались лоховатые, даже пикнуть не успели. В захвате участвовали Борт, Мельник и я сам. Не то чтобы не доверял остальным, просто хотелось все проделать лично. Фрицев затащили в помещение башни, там никого не было, замок мы сбили и укрылись внутри. Окно на уровне третьего этажа давало возможность просматривать одну из улочек довольно далеко.
        - Мороз, ты про этот фургончик говорил? - спросил меня Егор, наблюдавший в это время у окна. Я быстро поднялся к нему и посмотрел в нужную сторону.
        - Именно. Смотри, сто процентов жратву возят. Тут маршевые находятся, как пленный сообщил, еду нужно подвозить вовремя, вот немцы и соблюдают свой порядок. Как раз время завтрака.
        - У нас время на исходе… - привлек к себе внимание Борт.
        - Я в курсе, - кивнул я. - Смотри, в кабине один водитель, а в кузове, видимо, сидят те, кто пищу раздает. Официанты хреновы! - сплюнул я.
        - Сюда явно не поедут, здесь нет никого, где у них крайняя точка? - опять Бортник.
        - Справа, на дальней улочке двухэтажный дом, видишь? Там во дворе суета постоянно, вроде там конечный пункт у них.
        - По канаве можно проползти почти до улицы, - теперь высказался наш подрывник.
        - Точно, только халатов нет, а то бы вообще спокойно прошли… - задумался я. - Блин, о чем я? Радист, ты у нас больше всех на фрица похож, да и говоришь складно. Пойдешь туда и посмотришь, что там за подразделение стоит. Сколько их, чем заняты.
        - Понял! - кивнул радист и стал собираться.
        - Мороз, давай я с ним? - предложил Бортник.
        - Вань, ты извини, но у тебя Рязань на лице написана, сиди, время твое еще придет. Тем более на захват машины явно надо идти не одному.
        - Понял, - расстроившись, ответил Иван.
        Сходив вниз и выпустив радиста, я быстро вернулся назад. Позвал Егор.
        - Чего?
        - Немцы чего-то зашевелились…
        - Ну, так завтрак у них! - ответил я.
        - Нет, вряд ли. С оружием бегают, по виду, что-то случилось!
        - Бля, вот я тормоз-то! - хлопнул я себя по лбу. Ну как я мог не догадаться, что фрицы из патруля наверняка отмечаются каждый раз после прохода. Ну, или хотя бы попадают в зону видимости других патрулей. А тут пропала группа, и…
        - Егор, быстро за радистом, заныкайтесь где-нибудь в канаве и замрите. Остальные за мной!
        Мы быстро покинули башню и устремились к ближайшему дому. Там вроде было тихо, и мы пробрались к сараю. Устроившись, успели заметить, как появились немцы. На этот раз патруль, или поисковый отряд, был большим. Восемь солдат, да с пулеметом, шли по улице в сторону водонапорной башни.
        - Пипец! - прошептал Борт. Мои словечки выскакивают.
        - Если зайдут внутрь, точно, - подтвердил я.
        Немцы почти дошли, мы уже были готовы открыть огонь, когда внезапно те куда-то сорвались. На улице как-то быстро стало пусто.
        - Так, Борь, дуй за парнями, и бегом назад. - Парень кивнул и убежал.
        - Вань, готовься, сейчас что-то будет! Слышал гудок со стороны вокзала?
        - Ну?
        - Хрен гну! Поезд пришел, или наоборот - отправляется. Сюда немцы все равно вернутся, нужно форсировать события.
        - Ясно, взрывчатку готовить?
        - Да.
        Через десять минут мы были все в сборе и слушали рассказ радиста. Тот поведал немногое, но теперь стало ясно, что за суета была вокруг. Именно то подразделение, за которым я посылал приглядеть, снимали на погрузку. Оказалось, там стоял как бы не полк. Просто мы видели лишь один дом, вот и не знали всей численности.
        - Андрей, машина-то еще там…
        - Я же говорил, что те были последними в списке, выдвигаемся!
        Да. Мы так и пошли. Вокруг никого, где-то в трех домах от нас слышался шум. Это шли сборы, слышно было голоса и топот сапог. Мы проскользнули в открытую, не прячась, на соседнюю улицу и увидели грузовик. Ну, фургончик. Если мы все в него уберемся, это будет удачей, маленький он какой-то.
        - Радист, пассажиром ко мне, остальные в кузов и быть готовыми!
        Мы быстро загрузились в машину, правда, уже подходя к ней, пришлось убирать водителя. «Официантов» рядом не было, а вот водила сидел себе в кабине и покуривал. Ваня его скрутил, а радист еще и умудрился спросить, куда они сейчас должны были ехать. Водила был тощим, немолодым немцем, упираться и строить из себя героя он не стал.
        - Старшой, он говорит, нужно быть на кухне к десяти…
        - Ага, успеваем, где его дружки и где кухня? - Потрошили в кузове, Борт был сейчас за наблюдателя.
        - Кухня возле вокзала. Там столовая есть, вот в ней и готовят на весь гарнизон. А дружки, как ты выразился, сейчас в доме, развлекаются.
        - В смысле? - не понял я.
        - Бабы у них тут, вот и суета здесь была! - радист сам охренел от услышанного, но думаю, перевел точно.
        - Бордель, что ли? - обалдел я.
        - Ага. Говорит, бабы русские!
        - Вань, ты вроде хотел кому-нибудь шею свернуть, - высунув голову из-под тента, сказал я Бортнику.
        - Чего?
        - В дом, быстро. Там двое, это минимум, возьми Бориса и зачисти там все. Этот говорит, там бабы, посмотри, если сами под фрицев легли, гаси всех, ясно?
        - Как это - сами легли?
        - Бля, увидишь! Когда баба не согласна, у нее обычно внешний вид отличается от той, которая сама лезет.
        - Все понял, Борь! - парни умчались в дом, а мы, закончив потрошить немца, стали ждать. Ребята вернулись быстро, пяти минут не прошло. Загрузившись, поехали в сторону вокзала, водила рассказал, как добраться. Машинка была ужасно слабенькой, еле ехала, но все же мы добрались. По пути нам махали немцы, прося скорее привезти горячего. Эти выкрики даже я понимал. Я, правда, немного трусил, потому как ни разу не похож на бывшего водилу, а того наверняка все знают, но делал морду лица доброжелательной и махал в ответ рукой.
        Не доехали до вокзала мы немного. Увидев закуток за пакгаузом, свернул туда. Едва остановился, меня огорошил радист:
        - Уф, командир, думал, в штаны наделаю!
        - Ты о чем? - собирая вещи, спросил я.
        - Как это о чем? Через полгорода с фрицами проехали, а ты еще спрашиваешь!
        - Да ладно, я сам чуть штаны не прохудил, - сказал я вполне серьезно, и мы вместе засмеялись.
        - Вы чего тут ржете? - появились ребята из кузова.
        - Да вот, размышляем, нам обоим хотелось в туалет сходить, пока ехали.
        - Да всем хотелось, - засмеялись и остальные.
        Подхватив мешки с имуществом, парни скрылись на складе, что был в большом пакгаузе. Я же поехал дальше, нужно машину отсюда убрать, чтобы не искали рядом. Недалеко от вокзала обнаружил бывшую пожарную часть, ну или что-то вроде этого, туда и загнал машину. Там были немцы, но они занимались ремонтом грузовика и на меня внимания не обратили. Я же, поставив машину во дворе, быстро рванул назад к вокзалу.
        Не дошел всего метров триста, уже видел пакгауз, когда мне путь преградил патруль.
        - Господин унтер-офицер, предъявите документы! - Черт, ну откуда вы, падлы, вылезли, а? Ведь осматривался, но даже не заметил, откуда они появились. Форма у меня была в порядке, только бляху фельджандарма я снял. Быстро осмотрев патруль, заметил, что старший имеет звание фельдфебеля.
        - В чем дело, господин фельдфебель? - сказал я, пытаясь произносить слова правильно и одновременно показать свое недовольство.
        - Обычная проверка, господин унтер-офицер! - спокойно ответил старший патруля.
        - Господин фельдфебель, - стараясь подбирать слова, я начал изворачиваться, - у меня нет с собой документов, они в поезде. Мы через несколько минут едем на фронт, я выскочил на секунду…
        - Пройдемте в комендатуру, господин унтер-офицер!
        - Послушайте, господин фельдфебель, - начал я заводиться, тем более увидел в нужной стороне Ивана, тот смотрел на меня и был готов действовать, - через пару часов я должен быть в окопе под Москвой, а еще через час могу просто сдохнуть; думаете, я сейчас в настроении? Да, я виноват, выскочил из поезда за бутылкой шнапса, но если вы сами фронтовик, должны же понимать, что это едва ли не единственная возможность расслабиться в нашем положении!
        - Господин унтер-офицер, мы проводим вас к вагону, - заключил вдруг фельдфебель, сделавшись снисходительным. О как, я сломал немецкий порядок!
        - Почту за честь, господин фельдфебель, - щелкнул каблуками я, указав направление, - нам туда.
        Пошел я, естественно, в направлении пакгауза, где меня ждали люди. Убирать патруль будет не сложно, главное, быстрее это сделать. Проходящие и проезжающие по улице уже начали обращать на нас внимание. Возле ворот склада я притормозил, пытаясь прикурить, этой остановки хватило моим парням, чтобы скрутить фашистов и утащить внутрь склада.
        - Прячь их как следует, - обратился я к Ивану, - раздень и документы прихвати.
        Ребятки все сделали как надо. Быстро сработали, даже понравилось смотреть со стороны. Теперь мы все были одеты в форму патрульных, и на руках у нас были их документы.
        - Как будем работать? - спросили ребята.
        - Ждем вечера. Как стемнеет, грузимся и топаем к станции. Она тут близко. Это последняя ночь, времени больше не будет, так что нужно действовать. Иван, ты идешь пустым, на тебе и Борисе прикрытие.
        - Думаешь, нас здесь не найдут? - с сомнением в голосе спросил Егор.
        - Здесь, - я обвел глазами пакгауз, - обязательно найдут. Растормошите фельдфебеля, нужно немного поболтать.
        Благодаря хорошему немецкому нашего радиста, мы смогли узнать то, что нас интересовало. Конечно, поиски патрулей идут, это и так понятно, нужно как-то в них поучаствовать, вот и весь секрет. Разделившись на две тройки, оставив тяжелое вооружение на складах, мы отправились на улицы городка. Далеко, естественно, не отходили, так и находились возле вокзала. Через час обнаглели настолько, что даже стали спрашивать документы у отдельных солдат вермахта и небольших групп, проходящих по улице. Было даже весело. Нам помогло то, что смена патруля была вечером и нарваться на разводящего пока не грозило. Этим и пользовались. Почему просто не сидели на складе? А как отбрехаться от желающих в него попасть? Солдаты и интенданты регулярно заглядывали на склады, у некоторых мы даже бумаги требовали, когда находились рядом. Наши вещи были спрятаны надежно. Страха почему-то не было, вообще. Мы все понимали, что это задание было в один конец. Выполним мы его или нет, уже не столь важно. Я, правда, не озвучивал эти мысли ребятам, не хватало еще разругаться. Но это была единственная возможность хотя бы попытаться
выполнить задание; отлежаться где-то, а потом все сделать - нереально. Спрятаться здесь просто негде. Кругом фрицы, их тут столько, что кажется, даже под землей найдут. Вот и сделали ставку на то, что в их форме, да еще и выполняющих обязанности патруля, не заподозрят. Боясь выпустить ситуацию из-под контроля, мы даже не прерывались на прием пищи, хотя есть и хотелось. Обходились галетами, что распихали по карманам, и водой во флягах. Так или иначе, но прогуливаясь и посматривая по сторонам, мы наметили пути подхода к станции. Благодаря наглости, провели проверку нескольких солдат, направляющихся со стороны путей, и узнали, что прибыл огромный эшелон с боеприпасами для самолетов.
        - Вань, это, блин, даже не шанс, а шансище! - при встрече мы обменялись мнениями.
        - Я понял тебя, рванет так, что полгорода похоронит!
        - Главное, станцию и склады точно снесет. Даже при всем порядке у фрицев, они не смогут ни убрать эшелон в сторону, ни потушить его. Думаю, все получится. Охрану мы срисовали, по солдату с каждой стороны через вагон стоят, так что нам нужно вырезать ночью довольно большое количество солдат противника, при этом так, чтобы соседние не замечали. Есть идеи?
        - Только отвлечение, по-другому как?
        - Скорее всего, никак. В любом случае нужно смотреть по месту, ночами холодно и темно, может, все же удастся. Они хоть и немцы, но тоже мерзнут. Ты заметил, как возле того здания в конце улицы солдаты на входе каждый час уходят по очереди внутрь? Сто процентов, греться ходят, так что не думаю, что возле эшелона будут стоять как приколоченные. Но работать нужно будет очень осторожно, скорее всего, убирать будем с одной стороны и одновременно.
        - Они наверняка стоят в шахматном порядке, вряд ли с каждой стороны вагона свой охранник. Думаю, через вагон стоят.
        - Скорее всего. Ладно, расходимся, осталось пара часов, и начинаем, - заключил я, и мы разошлись.
        Чуть позже мы немного изменили свой маршрут патрулирования, чтобы взглянуть на станцию. Да, все так и выходило, что тот жандарм соврал все же, когда говорил об отсутствии складов в Волоколамске. Они не только были тут, а, похоже, они вообще все здесь. Для всей группы армий, а не только для одной четвертой армии. Такое количество эшелонов, занимающих все свободные ветки путей и запасников, просто никогда не видел. Снующие туда-сюда грузчики, машины, перевозящие на склады хранения то, что разгружалось с эшелонов, просто муравейник какой-то. Даже и не удивляюсь теперь, что мы тут так спокойно гуляем. Но нас интересовал именно один эшелон, зато какой. Этот состав стоял на запасном пути, и его никто не разгружал. Взяли специально одного грузчика, дождались, когда отошел на ужин, и спеленали. Быстрый допрос прояснил наши сомнения. Этот эшелон должен уйти с утра на юг, вот его и не разгружали. Вообще, на склады выкладывалось то, что далее последует на фронт грузовиками, транзитные эшелоны стояли не разгружаясь. Это касалось даже пассажирских поездов, которые перевозили личный состав.
        Наконец, пришел вечер, а с ним темнота и мерзкая погодка. Пошел небольшой снег, но был он мокрым и при порывистом ветре был похож на метель. Видимость упала до нуля, мы даже вздохнули свободнее. Всю прелесть погоды ощутили тогда, когда мимо нас, укрывшихся между вагонов, прошествовал солдат и не заметил никого. Мы и сами-то его увидели случайно, точнее, скорее услышали, потому как видеть что-то было очень тяжело, а этот топает себе, хлюпая по снежной каше сапогами, вот и заметили.
        Рассредоточившись по двое, начали таскать взрывчатку и крепить под вагонами. Было у нас ее мало, нужно заминировать так, чтобы рванул весь эшелон, только тогда можно будет надеяться на уничтожение станции. Подрывник у нас был умницей и все пояснил нам, как и что лучше делать. Для начала пришлось вскрыть пару вагонов и проверить содержимое. Штабеля авиабомб пугали своим видом, но то, что мы увидели, нас радовало. В одном вскрытом вагоне оказались какие-то уж очень большие ящики. Точнее, это были каркасы, сбитые для удержания бомб в одном положении, что-то вроде паллет.
        За время, пока шло минирование, пришлось убрать всего троих охранников. Это погода так помогла, была бы хорошей, вряд ли мы вообще смогли бы подойти так близко. Или пришлось бы принять тут последний и решительный.
        - Старшой, у меня все готово, - заявил Саша, наш подрывник. Он только что вернулся из рейда под колесами эшелона. Протягивал провода под вагонами и выводил их за станцию. Если бы он сам, еще там, в лагере, не прихватил запасную бухту провода, хрен бы нам его хватило. Пришлось бы тогда выводить сбоку, но вероятность того, что за него кто-нибудь запнется и оборвет, очень велика, вот Сашка и протянул шнур такой длины.
        - Замечательно. Начинаем отход, - сложность в дело добавляло то обстоятельство, что шнур у нас не бикфордов. Инициировать заряд будем подрывной машинкой, в этом и сложность, как бы самих не зацепило. Уже приготовившись сваливать отсюда, вдруг услышали свистки.
        - Твою мать, ну не могло все пройти гладко, не могло! - выматерился я.
        - Чего, думаешь, обнаружили вскрытые вагоны? - спросил Ваня.
        - Думаю, что трупы нашли, когда патрули не вернулись. Валим отсюда, если надо, огонь открывать без команды. Ребятки, все были к этому готовы, ведь так? Я предупреждал, что, возможно, рейд в один конец…
        - Ладно, Мороз, не пугай, может, еще выберемся! - сплюнул Борт. Остальные были с ним согласны.
        Подрывник Черкасов крутанул машинку, и… ни фига не произошло. Мы так и опешили. Провести такую работу и так облажаться…
        - Сань, мысли? Только быстро!
        - Где-то скрутка отвалилась, ты же знаешь, я объяснял, что все сразу не обезвредить. Даже если нашли взрывчатку и отсоединили провода, вряд ли успели сделать это на всех вагонах. Да и найти ее, думаешь, просто?
        - Ничего не думаю, нужно что-то делать.
        - А что тут делать, пойду назад, пройду под вагонами, я же знаю, где у меня скрутки! - Черт бы побрал эти соединения. Кто умудрился нарезать провода по десять метров, это что - идиотизм или вредительство?
        - Вань, ты с Олегом с одной стороны, Боря с Егором с другой, я прикрою Саню. Все, работаем, засранцы!
        Меня тут же оттеснили в сторону, и мое место рядом с подрывником занял Егор. Ругаться было некогда, поэтому я только сплюнул. Заняв позиции, мы приготовились к бою. Свистки и свет от фонарей привлекали внимание. Шум то нарастал, то удалялся в стороны. Но все же что-то произошло. Очередь из МГ со стороны Бортника раздалась так неожиданно, что я подпрыгнул.
        - Твою мать! - выругавшись, только стал более тщательно вглядываться в темень. Немцы, видимо встретив неожиданное сопротивление, сразу не поперли. Слышались крики, наверняка пытаются докричаться до стрелка, думая, что стреляет охрана эшелона. Наконец, и с моей стороны показались силуэты. Видимо, решив не рисковать, фашисты пошли в обход. Еще немного, и они смогут увидеть лежащих под вагоном ребят.
        - Борь, пока не стреляй, смотри внимательно вокруг, чтобы не подобрались. Тут недалеко, я сам справлюсь.
        Я начал стрелять из немецкого карабина, пытаясь приземлить как можно больше солдат противника. Эх, жаль, что вместе с переодеванием в немецкую форму мы оставили свое оружие в лесу, в схроне. Сейчас бы «Светку» сюда, я бы мгновенно перестрелял эту шестерку солдат вермахта, что намылилась обойти нашего пулеметчика. После пятого выстрела меня сменил Боря, я все же не смог убить всех, только троих свалил. Пока я перезаряжал винтовку, услыхал, как вновь начал стрелять Ваня. В нас также полетели пули из немецких пулеметов. Не видя нас толком, немцы шмаляли на подавление, но от этого было не легче.
        - Командир, мы всё! - услышал я и крикнул в ответ:
        - Так рви давай! - времени не было, пока немцы не обошли нас и есть возможность уйти, надо пользоваться.
        Взрыв раздался неожиданно, хоть его и ждали. Вначале послышались хлопки, а позже их сменил уже такой взрыв, что заложило уши. Вспышка была такой яркости, что, казалось, взрыв был ядерным. От взрывной волны нас всех побросало на землю и протащило несколько метров, пока на пути не возникла стена. От удара даже дух перехватило. На станции начался ад, а мы все не могли встать. Радует одно - немцам не легче. Вывел из ступора вновь Борт, он опять, как и ранее, очухался быстрее всех. Я даже не смог сказать что-либо против, когда он подхватил одной рукой меня, второй - неожиданно оказавшегося рядом… Егора. Где был Борис, я пока не знал.
        - Вань, где остальные? - прокричал я. Ага, теперь, чтобы услышать хоть что-то, нужно кричать.
        - Сашка погиб, его колесной парой придавило. Упала, сука, прямо рядом с нами. Мне ничего, а ему… Борька где-то впереди, Олега я вытащил, только вы остались.
        Я заткнулся. Хоть и были знакомы всего ничего, но у меня из глаз потекли слезы, редко это бывает, отвык уже. Как же так? Бля, ну как же так???
        До оврага добирались чуть ли не три часа. Кругом сновали фрицы, но не в поисках, просто проносились мимо на грузовиках и бэтээрах. А чуть позже мы еще и колонну танков пропустили. Сука, почему она не была на станции, а?
        Мы уходили, а за нами горел город. Такое ощущение, что там реально горит все! Грохот от взрывов боеприпасов стоит до сих пор. Ну да, как его прекратить? Теперь немцам остается только подсчитать ущерб, остановить подрывы они не в состоянии. Грузовика и мотоцикла в овраге не было, нашли, видимо, немцы. Уходили пехом. Топать тут долго, нужно что-то придумывать, иначе просто от усталости ляжем.
        - Братцы, ищем место, где можно осесть, и в поиск. Нужен транспорт, иначе край! - высказался я.
        - Давай хоть до леса дойдем, не в поле же? - спросил Ваня.
        - Это конечно, топаем…
        В лес мы ввалились около трех часов ночи. Сколько мы так протопали, даже не помню. Подрыв устроили вроде в девять вечера, около того, - значит, часа четыре шли. Даже если по паре километров делали, то ушли минимум на восемь. Уже хорошо. Достав карту, сориентировался.
        - Отлично, мы идем прямо к деревне Луково, там обозначена батарея гаубичников, транспорт наверняка там есть.
        - Там же, наверное, солдат до хрена, думаешь, удастся захватить машину? - Борт спрашивал о главном.
        - Вань, выхода нет, нам не дойти до Москвы, сам понимаешь все.
        - Это точно, - выдохнул Боря и наконец распахнул шинель, показывая нам свой живот. Да твою же мать, как так-то??? Из живота, ближе к правой стороне, торчал кусок железа. Да я понимаю, что близко были, когда рванули заряд, но…
        - Борь, ты как вообще досюда дошел? - у меня даже слов не было.
        - Как-то добрёл, но ребят, больше не смогу. Нам бы добраться до этой деревни, мать ее, я бы там остался вас прикрыть, глядишь, и ушли бы…
        - Отставить! - рявкнул я. - Уходить будем все, надо - понесем! Борт, сруби две слеги, Егор, шинели снимаем!
        Мы бросились устраивать носилки, но было видно, что вряд ли Борька дотянет. Черт, первое же задание. Столько через врагов пробираться без единой царапины, и на тебе. Заодно опросил всех на предмет ранений. Остальные, слава богу, были в порядке. Водрузив на носилки друга - конечно, друга, - мы потопали дальше. Впереди шел я, за мной Борт и Олег несли носилки, замыкал Егор. На окраину деревни вышли к утру. Здесь тоже царил переполох, немцы словно и спать не ложились. Кругом суета, но вроде фрицев немного. Человек сорок, на первый взгляд. Рассмотрев позиции гаубиц, я пристально вглядывался в темноту утра в попытках обнаружить транспорт.
        - Мать их за ногу, у них что, все машины отобрали? - выругался я.
        - Мороз, смотри! - ткнул пальцем куда-то правее Егор. Я повернул голову и увидел машину. От деревни отъезжала легковушка, за ней прыгал по кочкам одиночный мотоцикл.
        - Дорога вроде к лесу идет? - спросил я, лихорадочно разглядывая окрестности.
        - Да, если рвануть наперерез, должны успеть! - кивнул Мельник.
        - Вань, с нами; Олег, пригляди за Борей, мы быстро!
        Рванули и правда бегом. Откуда и силы взялись. Лес был здесь редким, кусты скорее, поэтому видно было хорошо. Немцы ехали с включенными фарами. На них, конечно, есть защитные колпаки, но они маскируют только от самолетов, а со стороны машину видно хорошо. Вылетев из леса, мы залегли на обочине.
        - Перебегать не будем, я сниму водилу в машине, а потом мотоциклиста. Вы ловите тачку, все ясно? - Парни кивнули слитно и приготовили автоматы. - Да, мужики, попробуйте только пулю поймать!
        - Главное, сам не промахнись, - пробасил Ваня. Сомнения у него, надо заметить, не лишние. Темно еще, стрелять буду, даже не видя водителя, но немецкий карабин штука хорошая, точная. Накрутив ремень на руку, я встал на колено, ожидая, когда машина приблизится и выедет на короткую прямую. Свет от фар мне не мешал, он больше землю перед машиной освещал, это хорошо, меня, наверное, тоже не видать.
        Выстрел. Затвор дернуть, назад, второй выстрел. Машина вильнула и устремилась в кювет, а я уже искал глазами мотоциклиста. Этот хитрец уже остановился и приготовил автомат, но мой выстрел был первым. Краем глаза заметил, что ребята уже побежали. Черт, еще и машину из канавы доставать!
        Хлопнули несколько выстрелов, я уже к этому времени подбегал к тому месту, куда съехала легковушка. Осмотревшись и не заметив ничего угрожающего, прыгнул вниз, к парням.
        - Кто стрелял? - спросил я, подбегая.
        - Да там падла одна оставалась, пальнул, сука! - расстроенно бросил Иван.
        - Ранены?
        - Егорку зацепил, гад! - И правда, Егор, словно дождавшись меня, плюхнулся на землю.
        - Сука, я его сейчас порву!!! - просто завыл я.
        - Да я уже ему башку свернул, - ответил Борт.
        - Егор, куда тебя? - я осматривал друга.
        - Фигня, старшой, в плечо попал, повезло… - Слава богу, вроде и правда не очень серьезно, темнота помогла.
        - Сможешь добраться до парней? Олега сюда зови, надо машину тянуть.
        - Дойду, - кивнул Егор.
        - Погоди, дай перевяжу.
        Наскоро сделав повязку Мельнику, отправили его в лес. Сами же стали освобождать машину. Внутри оказались три человека. Водитель и пассажир спереди, похоже, были убиты мной, а вот с заднего сиденья - клиент Ивана.
        - Вань, выпотроши их, мало ли, вдруг чего ценного найдем потом. Это, кстати, оберст, какая-то шишка артиллерийская. Адъютант - аж целый капитан.
        - Ага, даже водила не рядовой! - Иван как раз выдергивал из машины трупы.
        - Ты там поосторожнее, немцы иногда портфели минируют, у этих ничего нет с собой? - я стоял на дороге, осматривая окрестности.
        - Да как же нет, тут аж два портфеля, у обоих офицеров.
        - Наручников нет? - вспомнив что-то из будущего, спросил я.
        - Нет вроде, - спокойно ответил Ваня.
        - Черт, как он неудачно съехал… - я был зол на всех сразу, да и на себя, конечно.
        - Вытащим, только время нужно, главное, чтобы не помешали, - успокоил меня Борт. Он здоровый у нас, вытянем.
        Спустя несколько минут примчался Олег. Все вместе, плюнув на наблюдение за дорогой, мы бросились к машине. Ковырялись недолго, силы у Бортника на троих хватит, так что вытянули. Пока я проверял, заведется ли машина, парни снимали одежду с фашистов и перезаряжали оружие.
        - Точно один справишься? - спросил меня Иван, потому как я отправил их в лес за носилками.
        - Дуйте уже, светает! - я залег на шинели возле машины, приготовив сразу два автомата. Надо бы еще мотоцикл проверить, хотя он наверняка в порядке. Когда я стрелял в седока, он уже стоял, а не ехал. На дороге пока никто не появлялся, но вставать я не решился. Минут через десять появились ребята. Перетащив Борю в машину, а трогать его было страшно из-за этого куска железа, что торчал у него из живота, усадили и Егора. Олег побежал к мотоциклу, а я сел за руль машины. Заведя двигатель, газанул и, с хрустом включив передачу, тронулся вперед, разворачиваясь. Да, ехать нам нужно туда, откуда, собственно, и приехали эти немецкие офицеры. То есть нам нужно проехать мимо той деревни, где стоят гаубичники. Опасно, но другого пути нет. Отсюда до линии фронта километров десять, гаубицы небольшие стояли, наверняка стопятимиллиметровые, вряд ли они далеко от фронта будут располагаться. Слева, там, где была деревня, вдруг появились вспышки, и до нас докатился грохот. Твари, обстрел начали. Не попасть бы теперь!
        Олег следовал за мной как привязанный. Деревню мы проскочили и через несколько километров остановились. Я достал один из офицерских портфелей и вытащил карту.
        - Впереди танковый батальон и пехотный полк, прямо возле дороги. Объезд есть, но по полю.
        - Увидят? - спросил кто-то из ребят.
        - Скорее всего, да, - кивнул я. - Выхода нет, будем идти на прорыв, вы со мной?
        - Конечно, командир! - твердо ответили бойцы.
        - Тогда газу, и да поможет нам товарищ Сталин! - вырвалось у меня. Даже Борька с заднего сиденья хмыкнул, но тут же застонал и закашлял.
        Чуть не проскочили нужный съезд, там регулировщик стоял, я не заметил, что стоит тот прямо на дороге.
        - Вань, снимай его, можешь стрелять, по хрену уже! - Иван высунулся из машины, и - блин, я даже брови поднял в удивлении!
        - Эй, камрад, помоги, офицер ранен! - крикнул он регулировщику. Тот поспешил к нам, до машины было всего метров десять. Когда он подбежал, Ваня уже вылез и насадил того на нож. Чисто сработал, молодец!
        - Как ты умудрился не ошибиться-то? - удивился я.
        - Сам не знаю, - буркнул Борт. У него хуже всех с немецким было, почему я и удивился.
        - Все, в кювет его, там еще мотоцикл стоит, его туда же.
        Свернув на проселочную дорогу, мы погнали во весь опор. Нам кто-то сигналил, даже стреляли, причем в воздух, но мы упрямо ехали по разбитой, но хорошо хоть немного подмороженной дороге. А спустя десять минут по машине вдруг ударили пули. Причем, блин, прилетели явно со стороны наших войск.
        - Никого не зацепило? - крикнул я, останавливая машину.
        - Порядок! - ответили все по очереди.
        Из машины мы вылезли и залегли. Борю только не стали вытаскивать. Больше не стреляли, но нужно было спешить. У нас тяжелораненый, да и немцы близко.
        - Эй, вашу мать, кто стрелял? - заорал я. Тишина была ответом.
        - Мороз, надо переодеться, я сбегаю! - бросил Иван, уже начав сдирать с себя вражескую одежку.
        Я еще кричал несколько раз, но увы, ответа не было. Бортника я отправил ползком, запретив вставать, мало ли кто там такой меткий сидит. Не хватало еще от своих пулю получить. Дурацкое положение. Лежишь, а куда смотреть, не знаешь. И фрицы могут подойти, и наши выстрелить. Мы примерно на нейтралке сейчас, почти посередине поля. Только сейчас рассмотрел, что вокруг битая техника стоит, воронки чернеют, да и трупы присутствуют.
        - Терпите, братцы, чуток осталось! - шепнул я ребятам.
        А через минуту, наконец, донесся окрик:
        - Старшой, не стреляй!
        - Давай скорее! Времени нет! - ответил я. Иван вернулся вместе с двумя бойцами и командиром.
        - Кто такие? - Он что, идиот? Раз я к нему бойца отсылал, так кто мы?
        - Потом, товарищ командир, давайте сваливать отсюда, а то сейчас фрицы накроют.
        Те как будто ждали только моего разрешения. В воздухе засвистело, и метрах в десяти лопнула мина.
        - О, вот только не надо пугать меня этим сраным дерьмом, мне уже хватит на сегодня! - заорал я. Подгоняя бойцов, командир больше ничего не спрашивал, мы вытащили Борю из машины. Второй взрыв был уже ближе метров на пять, причем с другой стороны.
        - Вилка! - крикнул я, и мы бросились в сторону. Третья мина рванула прямо возле машины, буквально нашпиговав ту осколками. Благо что с противоположной от нас стороны. Мы удирали в сторону ближайших воронок в надежде на то, что мина не попадет второй раз в ту же яму. Успели буквально только-только. Раздались еще несколько разрывов, и машина загорелась. Хорошо, когда выносили Борю, я успел зацепить портфели.
        Обстрел кончился быстро, да и наши вдруг огрызнулись из окопов. Стреляли не по нам, конечно, а в сторону врага, тем самым отвлекая его. Перебираясь из одной воронки к другой, мы ползли и тащили Борю. Успеем или нет, вопрос стучал в голове набатом. Очень не хотелось терять еще одного друга, я и так их потерял непозволительно много.
        В окопах нас встретили красноармейцы. Даже говорить ничего не пришлось, командир вдруг приказал бойцам помочь разведке. Включил, стало быть, голову. Борю понесли куда-то в тыл, мы медленно направились туда же. Командир, а был это пехотный лейтенант, только подсказал, где штаб и связь. Слава богу, что она у них вообще была.
        Метки у нас были такие, что, осмотрев их, нам сразу предоставили связь по тем частотам, что нам дали с собой еще в школе. Опознание прошло быстро, и нам приказали ждать. Удалось выпросить машину и отправить Борю в столицу. Если повезет, выживет, ранение у него уж очень серьезное.
        Через три дня
        - Ну что, оклемались? - к нам в казарму пришел сам Павел Анатольевич. На наш вопросительный кивок ответил: - В порядке. Хорошо, что не стали вытаскивать железку, истек бы сразу. А так она хорошо заткнула дыру. - Мы уже давно отчитались о рейде непосредственному начальству, странно, что сам Судоплатов решил нас навестить.
        - Товарищ старший майор…
        - Да сидите, - махнул рукой на мой порыв Судоплатов. - Закусить есть чего? - Мы тут же достали две банки консервов и, открыв, выложили ложки.
        - Наливай! - «страшный» майор вытащил из-под шинели и поставил на стол бутылку водки.
        Хлопнули, не чокаясь и не говоря ни слова. Это за Сашку. Жаль парня, действительно жаль. Толковый был подрывник, все на лету схватывал. Вторая стопка пошла уже за Борю с Егором. Оба сейчас в госпитале, заштопали, будем надеяться, они поправятся. Егору досталось меньше, он хотел было вернуться к нам на базу, но врачи не разрешили, оставив его еще на неделю.
        - Задание признано выполненным на отлично. Четвертая армия уже встала без боеприпасов. Вторая, скорее всего, также встанет, по крайней мере активность сильно упала. Вчера летуны пролетели над Волоколамском… Город теперь проще построить новый.
        - Товарищ старший майор, а как же мирные…
        - Так, бойцы, а вот таких вопросов чтобы я больше не слышал. Идет война, мне так же тяжело, лучше не начинать вовсе. - Я и сам все понимал, да вот вывалил, дурень. Не то чтобы это табу, просто никто никогда не будет об этом задумываться. Идет война, что же тут поделать? Ведь не выйдешь же в поле и не крикнешь врагу, чтобы выходил умирать. Все вокруг все понимают, но не будут об этом говорить. Первые, да и самые большие потери на войне всегда среди мирного населения. Ничего тут не изменить. Вот и нам сейчас приказали просто промолчать. Что ж, смирюсь с тем, что с меня спросят за это, когда я сам умру.
        - Вы остаетесь пока здесь, три дня отдыха я вам выбил. После я вызову, там и поговорим. Будет новое задание, так что не расслабляйтесь особо, - Судоплатов указал на бутылку. - Да, документы артиллеристов, что вы так удачно захватили, очень здорово помогли Генштабу. Лично товарищ Жуков просил вам руки пожать! - и Павел Анатольевич прошел и всем пожал руки.
        - Служим трудовому народу! - хором отчеканили мы.
        - Отдыхайте.
        Так мы и продолжили нашу пьянку. Почему продолжили? Так мы уже второй день квасим, все отойти не можем.
        - Слышь, Мороз, куда сейчас засунут, как думаешь? - спросил, уже будучи серьезно пьяным, Иван Бортник.
        - Да чего тут гадать, война кругом, куда засунут, туда и пойдем.
        - Так-то оно, конечно, так. Но все же интересно - куда?
        - За бутылкой, - засмеялся я, - и не командиры, а я тебя сейчас пошлю.
        - А я вот возьму да и сбегаю! - засмеялся в ответ Борт.
        Пили мы еще весь тот день. Помянули, кажется, всех, кого вообще даже и не знали. К вечеру я был никакой и как уснул не помню. Утром проснулся раньше всех и разбудил остальных. Еле встали. Но нужно приводить себя в порядок, тем более скоро новое задание.
        - Старший сержант Морозов, к командиру! - крикнул дневальный. Мы были в спортивном зале, отрабатывали силовые упражнения. Нужно себя в форме держать, чтобы выносливость не падала.
        - Иду! - ответил я и обтерся полотенцем. На улице холодрыга, снег идет, а нам в зале жарко.
        - Мы в столовую, - бросил Иван, также заканчивая упражнения.
        - Хорошо, чаю на меня возьмите, а главное, булочку! - улыбнулся я. Нам тут в школе такие булки пекут, пальцы съешь от жадности. Черт, вот хоть и опасная у нас служба, сто раз могли сдохнуть, а все же приятно, когда у тебя и стол, и кровать есть.
        - Морозов? - взглянул на меня наш непосредственный командир, капитан Левитин. - Заходи.
        - Сержант…
        - Да брось ты, мы одни! - оборвал меня Левитин.
        - Что случилось, Максим Юрьевич?
        - Дело вам появилось, - скрипнув зубами, начал командир.
        - Далеко?
        - Я не имею представления, приказ из штаба фронта.
        - Ну, бойцы почти готовы, с новым подрывником поработали, толковый парень.
        - Ну и славно, а почему ты второго автоматчика отшил?
        - Так некуда, товарищ капитан, у нас полный комплект… - сделал вид, что растерялся я.
        - Ой ли? А кто второй? - по глазам видно, издевается, хотя и знает уже давно все, что мы замутили. Но нужно ему озвучить, наконец, наше своеволие.
        - Так у нас выбыл только один автоматчик…
        - Ты мне брось ваньку валять! Знаю, что Мельникова вытащили из санбата.
        - Товарищ капитан, Егор уверяет…
        - Смотри, я могу закрыть глаза, но… - Левитин чуть задумался. - Понимаешь, что будет, если узнают о его ранении?
        - Максим Юрьевич, да в порядке он, заштопали, рука почти не болит.
        - Да он сам тебе еще и не того наплетет, лишь бы на фронт удрать. Пойми, от боеготовности группы зависит исход вашего задания. Если человек не готов, лучше подстраховаться…
        - Егор готов, товарищ капитан, - взял я грех на душу, что уж тут. Видел я, конечно, что болит у Егорки рука, морщится, бережет больное место, но он очень сильно меня просил не оставлять его здесь.
        - Ладно, посмотрю еще сам, веры вам…
        - Когда это мы ваше недоверие заслужили, товарищ капитан? - возмущенно спросил я.
        - Да ладно, ангелы прям, только крылышек не хватает! Тут у меня пакет из штаба фронта, там все, что тебе нужно знать. Изучай прямо здесь, отлучаться запрещено. Сейчас попрошу, чтобы чаю тебе принесли.
        Капитан вышел из кабинета, а я разорвал пакет, конечно запечатанный, и стал внимательно читать. Ничего себе! У товарища Жукова губа не дура! Вынь да положь ему пленного, от майора и выше. Нельзя было начинать с генералов свои подвиги, вот у командиров губу и разъело. Данные, видите ли, устарели, нужны свежие. Да не какие-нибудь, а из конкретных частей, дислоцированных в районе Ржева и Вязьмы… Вот, блин, тебе и поел булочек. Теперь расплачивайся! Отдых закончился, сегодня еще день «поваляемся», а завтра…
        А на завтра были тренировки в усиленном режиме. Походили на лыжах, немного, километров двадцать намотали, Егор был откровенно слаб. Что делать? Тянуть он нас будет, к гадалке не ходи.
        - Так, бойцы, нам сегодня дадут еще одного стрелка, нужно погонять его на предмет взаимодействия, - собрал я всех в спортзале и устроил лекцию.
        - А на фига, старшой? - спросил Иван.
        - Егор остается, у нас нехватка личного состава, - сказал я твердо. У Мельника даже взгляд потух, даже спорить не стал, а я специально слова подбирал.
        - Уверен? - вновь Бортник.
        - Ты и сам уверен, только ваньку валяешь, - отрезал я.
        - Если не будет успевать, я ему помогу, командир! - не оставлял попыток меня переубедить Иван.
        - А тебе кто поможет - все остальные? Так и будем друг друга таскать, а не задание выполнять? Все, я сказал, нас один хрен перед отправкой проверять будут, никто его не выпустит с такой рукой. Задание сложное, возможно, нам полсотни верст на лыжах топать придется, так что хватит болтовни.
        - Ясно! - коротко смирился Борт. Я разрешил всем отдыхать, но придержал в зале Егора.
        - Надеюсь, зла нет? - прямо спросил я. Не люблю, когда непонятки остаются.
        - Просто немного обидно… - начал товарищ, но тут же вскинулся: - Виноват, командир, ты прав!
        - Да это Левитин прав, - пояснил я. - Он за тобой наблюдает, вот и сказал, что тебя брать нельзя. Да и сам понимаешь, что рано тебе еще.
        - Вот же, блин, угораздило! - выругался Егор.
        - Ничего, дружище, - похлопал я друга по спине, - отдохнешь, поправишься. На твой век заданий хватит. Война-то не завтра кончится.
        - Да ты говорил…
        - Егор!
        - Да-да, я молчу. Понимаю все.
        - Лады. Пойдем обедать, мне еще новинки получить нужно, Максим Юрьевич сказал, что привезли.
        - Хоть это дело.
        - Еще какое. Тебе стрелять придется до седьмого пота.
        - А чего так?
        - Нужно полностью расстрелять пару приборов, чтобы знать точно, сколько у них живучесть, так что…
        Сразу по возвращении с первого задания, я выпросил нам приборы «БраМит». Идут они только для «нагана», те, что на «мосинку», брать не будем, поэтому нужен хороший отстрел. Жаль, конечно, что нельзя взять что-то автоматическое, но Левитин обещал подумать. Этого оружия нам очень не хватало на задании. Чтобы воспользоваться ножом, нужно подобраться очень близко. Сейчас, практически зимой, в тяжелой и громоздкой одежке, метнуть эффективно нож очень трудно. Да это и вообще нелегко, не кино ведь. Револьвер будет сподручнее.
        Егор занимался стрельбой весь остаток дня, а когда с утра принесли временно отбой операции, то продолжил прямо после завтрака. Отмену притащили из-за погоды. Нелетная она, а нам опять прыгать нужно. Видя то, что творится на улице, я уже предвкушал пешую прогулку. И не ошибся, в общем-то.
        - Так, бойцы, собрал всех специально, задачка вам предстоит тяжелая, - Левитин собрал всех в своем кабинете на разговор во второй половине дня. - Погода сами видите какая, когда наладится, неизвестно. Все понимаю, далеко, тяжело, но это приказ. Вам предстоит пройти на лыжах около ста километров. Все выдержат? - Вот тут я полностью осознал, как был неправ, настаивая на участии Егора. Хорошо, что вовремя одумался.
        - Выдержим, товарищ командир, - ответил я.
        - Это хорошо. Я тут со спортсменами поговорил, дали мазь для лыж хорошую. Снег сырой постоянно идет, все полегче будет. Сейчас марш готовить снарягу, затем спать. Уходите с утра, чтобы подойти к линии фронта к темноте. К сожалению, даже место вам подсказать не могу, никто специально не летал и не ходил там. Какая у немцев оборона в нужном районе, вам предстоит выяснить самим. Рация у вас будет, в этот раз не разобьете, только если специально, - усмехнулся инструктор и командир.
        - Разрешите вопрос, Максим Юрьевич? - спросил я.
        - Задавай.
        - Почему сто километров, ведь до нужного места больше? - я правда не понимал, до Ржева явно дальше, неужели немцы подошли к Москве еще ближе, чем в моей истории…
        - Вас подкинут. В том направлении пойдет колонна из резерва, с ней доберетесь до одного местечка, там ваши пути разойдутся.
        - Ясно. Разрешите начинать собираться?
        - Конечно. Перед отходом ко сну зайди ко мне, получишь последние вводные.
        - Есть!
        Мы пошли на наш большой школьный склад. Здесь старшина-завхоз был не таким жлобом, как памятный мне до сих пор тот жадюга из отряда Фролова. Дядька молча прочитал мою заявку, одобренную Левитиным, и начал собирать имущество. У него в помощниках был молодой парнишка, вот у того глаза стали как пятаки.
        Идем в этот раз «легкими», килограмм по двадцать на брата, это вполне себе нормально. Больше всего места занимают боеприпасы. Под легенду я и оружие нам выбил подходящее. Все будут с автоматами ППД, ну кроме меня, я со «Светкой» иду. Главное, конечно, это «наганы» с глушителями. Пусть приборчик и не очень надежный, но хоть что-то. Да и не в надежности дело. Слишком хреновая резина сейчас по качеству. Манжеты быстро изнашиваются, слишком дубовая резина. Пробовали менять прорезанные на сплошные, так по полю кувыркает. Дальше десяти метров не попадешь никуда. А нам хотелось бы хоть метров двадцать иметь в запасе, мало ли чего. Револьверы получили на каждого, также пришлось отстаивать этот мой запрос. Командиры вроде и ничего, так комиссар привязался. Зачем вам каждому по «нагану»? Дурак он, что ли? Блин, я в первые дни, как попали в эту школу, так радовался отсутствию всяких комиссаров и замполитов, а его взяли и привезли. Непорядок, решили наверху, что где-то командует один вояка, надо ему обязательно комиссара прислать, чтобы проверял все решения. Вдруг командир неправильно проведет работу по
политической подготовке бойцов, нужно будет сразу исправить оплошность. Блин, а вот почему нам с собой в тыл к врагу комиссара не дают, а? Я спросил у Левитина, тот в ответ только у виска покрутил да приказал никому больше таких вопросов не задавать. Я сделал вид, что все понял правильно.
        Легенда у нас обалденная. В прошлом месяце, в октябре, то есть под Москвой была уничтожена группа из полка «Бранденбург-800». Почти всех сразу кончили энкавэдэшники, на которых те попали, но были и пленные. Много из них вытащить не смогли, все были тяжелоранеными, но какую-то информацию все же получить удалось. Основное - это место дислокации полка. Как такового его на Восточном фронте не было. Батальоны разбросаны по всему фронту и имеют разные штабы и места дислокации. Эти из девятой роты, мне нравится номер, были из-под Вязьмы. Не правда ли, как удачно? Так что будем косить под немецких диверсантов. Блин, даже смешно как-то. Русские диверсанты идут в тыл к врагу под личиной их же собственных диверсантов. Документы нам сделали что надо, проверку выдержат легко. Гораздо сложнее будет нам самим. Так как выбить нужную информацию не смогли, то и о жизни тех, под чьей личиной мы идем, не знаем ничего. Так что любая серьезная проверка, и… Не буду говорить, чтобы не сглазить.
        Олег, наш радист, имеющий удивительно благородную внешность, будет за старшего. Формально, конечно, только для фрицев. Нам сделали качественные «раны», которые не сотрутся под одежкой, но водой, конечно, смоются. Форма снята с раненых, ее даже стирать запретили, лишь от вшей прожарили в печке. Вот и будем пробираться в немецкий тыл, надеясь, что все получится. Придавало уверенности еще и то обстоятельство, что наши энкавэдэшники нашли все метки в форме, ну и нам показали. В основном там были наборы чисел, что они обозначают, конечно, мы не знали, но будем надеяться на лучшее. Но лучше бы не доводить дело до проверок.
        Самое трудное в задании - это не попасть на сослуживцев. Это я о солдатах «Бранденбурга». Полк был не таким уж и большим, нас сразу раскусят, потому как никто из них нас в глаза не видел. Это постоянно надо иметь в виду.
        Хотел было выпросить еще и комплект фрицевской формы, но не стал. Во-первых, это лишний вес, а во-вторых, в тылу противника, думаю, найдем одежку по душе.
        - Ну вот, сержант, смотри, - протянул руку лейтенант НКВД из охраны плотины под Истрой, - вон там мы их и «приняли». Хорошо дерутся, черти, сразу видно - русские.
        - Что, все русские были? - удивился я.
        - Да нет, были и прибалты, но наши основной контингент. Прав был товарищ Сталин, говоря о скрытых врагах. Ты смотри, как пристроились, суки. По одному нашли информацию, что вообще у нас служил, представляешь?
        - Представляю, - хмыкнул я. - Где немцы, товарищ лейтенант?
        - Правее, пара километров всего. Там в основном вроде пехтура их сидит, танков нет, иначе бы уже полезли.
        - Немцы умеют быстро перебрасывать части, только гляди! - кивнул я.
        - Удачи вам, ребята, - искренне пожелал нам всего хорошего лейтенант, и мы разошлись.
        Сегодня ночью была какая-то особенно сильная вьюга. Не видать вообще ни фига. Идем в трех метрах друг от друга, хоть веревкой привязывай, а то потеряешься. Нас подбросили под Истру на грузовике, дальше идем сами, но на лыжах будем недолго, диверсанты были без них.
        Остановившись, я достал карту, а двое новеньких бойцов, что придали нам, растянули надо мной палатку. С Иваном укрылись под ней, разглядывая карту.
        - Ну что, пора лыжи прятать? - спросил Бортник.
        - Похоже, и так лишку протопали. Мы уже вроде как на немецких позициях, - чуть подумав, ответил я.
        - Тяжело будет, - заключил Иван.
        Наметив путь, свернули палатку и, скинув лыжи в овражек, пустились уже в пешем порядке. Снега хоть еще и не как в январе, но все же многовато. Идти тяжело, да еще и метет зараза так, что хоть глаз выколи. Придешь куда-нибудь к немецкой траншее, вот смеху-то будет. У немцев.
        Поле осталось позади, и мы, наконец, углубились в лес. Здесь было чуть проще, видимость лучше. Топать нам пипец как долго. Хоть и не в саму Вязьму, а северо-восточнее, но тоже неблизкий путь. По легенде мы ранены и заплутали, убегая от разведчиков противника. Эх, транспорт бы какой встретить немецкий, с ними бы и доехали. Да только в такую погоду вряд ли кто ездит: во-первых, ночь, а во-вторых, метель.
        К утру стало ясно, что мы немного промахнулись. Ведь вроде забирали все время влево, а один черт притопали прямо к деревеньке с немцами. Немчура пока так и использует свое «ожерелье», сидят себе по населенным пунктам, на фига сплошную траншею городить? Это позже примутся копать от рассвета и до заката, а пока вот так. Метель чуть утихла, даже теплее вроде как стало. Деревня была небольшой, каких тут много. Да их везде много, страна такая. Роща охватывала деревню полукругом, давая возможность подойти довольно близко. Наблюдая, выделили для себя наличие танков, аж целых двух, и двух орудий ПТО. Сколько точно пехоты, выяснять как-то не хотелось, но думаю, до роты.
        - Так, ребятки, идем рощей дальше, забираем правее, нечего нам тут делать.
        Все понятливо кивнули, и мы двинулись дальше. Правда, почти сразу наткнулись на замаскированный пост фрицев. Благо они стрелять не начали, а окликнули, предложив опознаться.
        - Олежка, твой выход! - шепнул я радисту. Тот, сняв каску и повесив автомат на плечо, вышел вперед.
        - Кто старший? - немецкий у него и правда очень хорош.
        - Стойте на месте, кто такие? - Это и я понимал. С трудом, но понимал. Все же беглая речь противника была для меня пока сложна.
        - Обер-лейтенант Бжезинский, - ответил Олег. Это, кстати, правда. Был такой лейтенант среди убитых.
        - Документы, господин обер-лейтенант! - потребовал часовой, выходя из своего убежища. А прикольные у немцев шалаши на лыжах. Даже печка внутри имеется. Вот же, блин, изобретатели. Сидели бы в своей Германии, радовали людей всякими новшествами и денежку рубили, так нет, воевать полезли.
        - Конечно, господин фельдфебель, - к этому времени фриц уже подошел ближе, и можно было разглядеть его знаки отличия. Второй из шалаша его грамотно страховал. Не пулемет, но и автомат - это тоже неплохо.
        Олег объяснял часовому, кто мы такие и что тут делаем, я слушал краем уха, больше интересуясь тем, что было вокруг. А смотреть было на что. До деревни по прямой метров шестьсот, но там на пути овраг, даже если кто и увидит, быстро не подойдут. Мои размышления прервала речь часового:
        - Вам нужно проследовать в штаб нашего батальона, там есть связь, господин гауптман свяжется с вашей частью, пока же я попрошу не делать глупостей и следовать за мной! - какой дерзкий и бесстрашный фриц, даже смешно как-то. Эх, жаль, что гауптман из этой деревеньки не подойдет нашему командованию. Нам нужно идти дальше.
        Я подмигнул Ивану, и тот дал знать остальным. «Наган» с глушителем - это все же нужная штука. Два выстрела, два трупа, а грохота не было, хорошо! Быстро подхватив трупы, утащили их в лес. Олега сунули внутрь саней с шалашом, автоматчики впряглись, накинув веревку, и вся группа спешно помчалась в сторону от этой деревни. Делать тут нам было нечего, позже, во время остановки, занесу в блокнот то, что узнали здесь.
        Уйти удалось без труда. Этому способствовало то, что не было громкой стрельбы. Пока отходили в лес, решили отдохнуть и погреться, прошло около четырех часов. Сани перли по очереди, внутрь никого больше не сажали, так легче тащить. Олег, прокатившийся в них первым, сообщил, что внутри есть рация, можно крикнуть нашим, чтобы ударили по деревне артиллерией. Но делать это не стали. Мы все еще близко, да и сил там у немцев кот наплакал, только снаряды изводить. К обеду наконец остановились, причем протопали, по моим подсчетам, километров двадцать. Это я еще и ночной путь считаю. Уже неплохо. Одновременно в шалаше могли находиться два человека. Печь тут была маленькая, но и шалашик небольшой. Развели огонь, и внутри стало жарко буквально через несколько минут. Первыми грелись наши новички, они почти все время тянули эти сани, устали. Вылезли через тридцать минут почти раздетые, аж пар валил.
        - Эй, бойцы, вы охренели, что ли? - осадил я радостно настроенных разведчиков. - Еще не хватало воспаление легких подхватить в рейде. Ну-ка, быстро оделись!
        - Командир, идите с Олегом, попарьте кости, - предложил Иван. Мы без слов согласились и залезли внутрь. Да, тесновато, конечно, но тепло, блин, а от этого было как-то даже радостно. Теперь я понимал бойцов, что так радовались.
        - Олег, смотри сюда, - я вытащил карту и начал размышлять, - деревня была вот тут, прошли мы на северо-восток около двадцатки - значит?.. - я поднял глаза на друга.
        - Рядом никого нет? - понял мое настроение радист.
        - Да вроде как да, - кивнул я.
        - Попробовать выйти на связь?
        - Не нужно. Выдавать наше местоположение необходимости нет, а вот подумать, куда дальше, нужно.
        Вопрос был не праздный. Дальше на север - упремся в позиции немцев, причем хорошо укрепленные. Ржев на севере, соответственно, Вязьма юго-западнее. Идти нужно туда, тут в каком-то смысле, у немцев пустота. Южнее войск до хрена, на севере и северо-востоке немного. Мы как бы в мешке, где и пойдут скоро наши, чтобы взять Вязьму, а с флангов будут получать по сопатке. Эх, вот как бы донести это так, только чтобы меня самого за задницу не взяли…
        Около пяти часов вечера, когда уже стемнело, выдвинулись дальше. На этот раз шли уже на запад. Километров через восемь, примерно конечно, лес должен закончиться. Выйдем мы, если так и пойдем, в районе одного большого поселка, в нескольких километрах от него. Но это если прямо идти. По лесу так ходить невозможно, человек всегда идет кругами или по спирали. Говорят, это от того, что у человека шаги разные. Кто-то больше забирает левой, а кто-то - правой. Я вот раньше, еще в той жизни, замечал в лесу, что всегда ухожу вправо. Видимо, у меня левая больше шагает. Но это так, предположение. Хотя сейчас веду отряд я, и мы действительно уходим правее.
        На выходе из леса мы бросили чудесные санки с шалашом, дальше вновь мерзнуть будем, но что делать, если перед нами большой кусок открытой местности. Бросили, потому как замучились их по лесу тащить. Здесь ведь такие чащобы встречаются, где явно не ступала нога человека.
        - Командир, там река! - выдернул меня из размышлений Борт, ушедший было вперед, на разведку.
        - Хорошо. Нужно осмотреться, решить, как переправиться.
        - Там мост есть, правда, - чуть замешкался Иван, - немцы там.
        - Ну, мы и не думали, что так и пойдем беспрепятственно. Рано или поздно, но мы на них тут нарвались бы. Да и вообще, к ним ведь топаем. Так, осмотрели друг друга, легенду все помнят? - дождавшись кивков от ребят, я и сам проверил снарягу.
        - Там вроде немного… - начал Борт.
        - Это же переправа, явно рядом «друзья» сидят. Ладно, «наганы» держим так, чтобы всегда можно было выдернуть. Гранату в карман, пошли.
        Мы вывалились из леса чуть в стороне от моста. Тот был стареньким, скорее пешеходным, местные жители, наверное, использовали, чтобы перебираться на другую сторону. Для чего, стало ясно, когда оглядывались, выйдя из леса. Невдалеке проходила дорога, наверное, она ведет к трассе на Москву. По карте вроде так и было.
        Нас остановили двое солдат вермахта только на противоположной стороне реки. Причем вполне спокойно дали перейти, никто не бегал, не суетился.
        - Где мы, господин унтер-офицер? - у нас вновь вступил в дело Олег.
        - Вам нужно к трассе, может, там удастся поймать транспорт до Вязьмы, господин обер-лейтенант, - как-то рассеянно ответил гансик, проверив наши документы. - Вам нужна помощь, ваши люди ранены?
        - Надеюсь, все выдержат. Мы столько двигались по лесу, что уже больше от усталости валимся с ног, чем от ран, унтер-офицер.
        - Жарко было? - с сочувствием спросил немец.
        - Да уж… - кивнул Олег, - задали нам жару красные! Они нас явно ждали, не успели парашюты спрятать, как бой начался.
        - Зато теперь отдохнете, господин обер-лейтенант, - уже весело предположил унтер-офицер.
        - Надеюсь на это, но вы же сами понимаете, унтер-офицер, война…
        - Да, что-то не так пошло в этот раз. Где-то наше командование просчиталось…
        - Ничего, вряд ли русские смогут долго сопротивляться. Да и мы стоим возле их столицы, а не они!
        - Это верно, хайль Гитлер! - Черт, пришлось вскидывать руку и приветствовать папу Адольфа. Маму его через семь коромысел…
        К трассе мы выходить не стали, конечно. Показав всем видом, что идем именно туда, под конец все же свернули, уйдя в лесной массив. Сегодня погода чуть успокоилась, по крайней мере не метет уже, но ветер был сильным. Сверившись с картой, определились с тем, куда идти, и двинули дальше. Нужно отойти чуток от этого поселка и встать на отдых, силы не безграничны. Походы по зимнему лесу, да со снарягой, здорово выматывают. Хорошо хоть здесь лес попался более или менее чистый. Идти было легче, чем несколькими часами ранее. Но вместе с этим приходилось и больше смотреть по сторонам, так как этот более редкий лес давал больше возможности нас заметить. А попадись мы фрицам уже здесь, в их глубоком тылу, будет сложнее отбрехаться. Почему идем по лесам, когда можно по дороге? Вот-вот, мы тоже так думаем.
        - Мужики, нужно отдохнуть и выходить на дорогу. Нужен транспорт, пешком спалимся к чертям, да и устали уже. Случись заваруха, запаримся отмахиваться.
        Ребята приняли мои доводы и стали искать место для остановки. Разглядев чуть в стороне от того направления, которого мы придерживались, небольшой густой ельник, устремились к нему. Дойдя, даже обрадовались. Здесь был небольшой овраг, густо поросший хаотично растущими елками, даже костер можно развести, никто не заметит. Расчистив от валявшихся сучьев место, стали устраиваться на привал. Постелили несколько плащ-палаток на нарубленный лапник, в центре оставив место для костра. Парни занялись костром и разогревом пищи, а я уселся, склонившись над картой.
        - Чего, Андрюх, думаешь, куда лучше идти? - подсел ко мне Иван.
        - Думаю, что ни фига мы здесь не найдем, - сплюнул в сторону я. - Нужного «языка» не найдем, - поправился я.
        - А чего так?
        - Что может знать командир какого-нибудь мелкого подразделения? Нам нужен связист или интендант!
        - О, блин, а где его взять-то? - удивился Иван, скорчив лицо в недоумении.
        - Думаю, надо идти к самой Вязьме, или даже в сам город.
        - Ты сбрендил, что ли? Давай уж сразу в Берлин, а чего? Там, поди, сейчас немцев меньше, чем в этой самой Вязьме.
        - Да тут проблема-то больше не в дороге, - пояснил я свои мысли, - точнее, в обратной дороге.
        - Вот-вот, хрена ли нам обратно бежать, да еще и с «языком»!
        - Да, тяжело будет. Захватить-то мы его, может, и захватим, а вот как до наших добраться?
        - А что, если обратно не к Москве ломиться, а на Ржев махнуть? - это Иван предлагал, глядя на карту.
        - Идея хорошая, тут гораздо ближе. Только вот там у фрицев такие позиции оборудованы, что вряд ли пройдем незаметно.
        - Надо думать… - пожал плечами Бортник.
        - Командир, еда готова, - привлек наше внимание один из бойцов и протянул разогретую банку с какой-то кашей. Это, кстати, был рацион немецких диверсантов. Достав ложку, попробовал. Блин, а вкусно! Сожрав все, понял, что хочу спать.
        - Так, мужики, дежурим по двое. Сейчас сижу я и Борт, разбудим через два часа, - хорошо быть старшим отряда. Мне сейчас очень хочется спать, но я потерплю два часа, чтобы потом спокойно проспать четыре.
        Бойцы разместились возле костра. Елки хорошо прикрывали не только от чужого взгляда, но и от ветра, да и овраг не давал ветру разгуляться. Через шесть часов наступит вечер, как раз отдохнем и по темноте двинем дальше. Цель на ночь - добраться до окрестностей Вязьмы. Как? Да транспорт будем искать, как еще-то. Хреново то, что у диверсантов не было своего транспорта. Как отбрехаться от патрулей? Пока не придумал, будем посмотреть.
        С Иваном мы были по разные стороны оврага. Специально походили вокруг, пытаясь рассмотреть наше стойбище. Метров через пятьдесят вообще ничего не указывало на наше присутствие. Конечно, если сюда заявятся фрицы, да еще с собачками, нас сразу найдут. Другое дело, чего им тут делать? До ближайшей дороги больше километра, только если специально искать придут. Хорошо, что я решил не останавливаться, а ходить вокруг лагеря и наблюдать, иначе просто уснул бы. Морило так, что в глаза хоть спички вставляй. Бывает такое, что вроде мозг работает, но он же и дает знать о сильной усталости. Чуть подумав и посмотрев на часы, решил найти Ивана.
        - Будим смену через три, а не через два часа.
        - Только сам хотел предложить, пусть бойцы отдохнут. Да и сами позже выспимся! - обрадовался Бортник.
        - Ты как сам-то? - спросил я.
        - Нормально, глаза только устали. Смотрю вон, - Борт указал в сторону, - и не пойму, это животное, или мне кажется? - Я еще раз посмотрел в ту сторону, в которую указывал Иван.
        - Вот блин, а я ведь сразу-то и не заметил! Черт возьми, мы так и фрицев пропустим, если подберутся! - выругался я. Метрах в пятидесяти среди деревьев стоял лось. Стоит, гад, не фыркает, не мычит. Тупо стоит и смотрит.
        - Зараза, вылез тут! - поддержал мою ругань Борт.
        - Ну, раз этот здесь так свободно бродит, то, скорее всего, рядом нет ни волков, ни собак! - заключил я.
        - Каких собак? - не понял Иван.
        - Да немецких, каких еще-то, - усмехнулся я в ответ.
        - Тьфу ты, не каркай! - сплюнул мой друг и пошел обходить по кругу окрестности.
        Зря мы тут, конечно, снег вытаптываем, но я не хочу, чтобы к нам подобрались близко. Уж лучше тут встретить врага, чем возле самого оврага. Больше шансов уйти. Да и тот же вытоптанный нами снег вокруг лагеря нам и поможет, если что. Поди угадай направление, если придется срочно бежать. Я имею в виду возможных преследователей. Ведь если вдруг придется бежать отсюда, то направление нашего отхода будет вычислить сложнее, когда вокруг столько следов.
        Нас сменили Олег и один из автоматчиков, Серега Кудрявцев. Я не рассказал о трех новичках нашего отряда. Подрывника нам нужно было брать, так как выбыл погибший Сашка Черкасов. Мы были знакомы всего ничего, но как-то сошлись, что до сих пор не могу не думать о нем. Оставшиеся двое, автоматчики, Андрей (тезка) и Слава. Андрюху нам прикрепили вместо получившего серьезное ранение Бориса, а Славу взяли в последний момент, взамен Егора. Эта замена меня несколько волновала, хотя парень и не дал никакого повода, но мы его совсем не знаем. Поэтому и поставил их дежурить так, чтобы разбить немного пару новичков. Нужно было самому не с Бортом дежурить, а с одним из новичков, да вот не догадался вовремя. Грузить лишней информацией не стану, если честно, то и сам не проявлял особого желания узнавать о новичках больше, чем знал. Вон, одного потерял, так до сих пор переживаю, а сколько их еще будет…
        Выспался отлично, только один бок замерз. Как ни крути, но спишь только одной стороной к костру, вот так и получилось. Но ничего, поворочавшись возле костра, дал телу согреться целиком.
        Вновь перекусив, стали собираться. Костер потушили, вещи собрали и, отдохнувшие, двинулись в путь. Идти решил к дороге, будем брать транспорт.
        Дорога удивила. Вот же немцы, вот же, блин, правильные какие! Хотя снегу намело совсем еще немного, но дорога была аккуратно расчищена. Молодцы, нечего сказать. Первая машина появилась, когда мы спокойно топали себе в западном направлении. Повезло, и этот отрезок дороги вел именно туда. Каково же было мое удивление, когда нас окликнули из кузова грузовика:
        - Господин обер-лейтенант, идите сюда!
        Это еще что такое? Я аж охренел немного. На нас пялился и улыбался давешний унтер-офицер, с которым мы повстречались на мосту, не так уж и далеко отсюда.
        - Здравствуйте, господин унтер-офицер, - начал Олег, как только подошел к машине.
        - Что вы тут делаете? Я думал, что вы давно нашли транспорт и уже отдыхаете в Вязьме!
        - О, если бы ногам можно было приказать идти не уставая… - Олег у нас настоящий эрудит. Как он так быстро сообразил, что ответить?
        - Где же вы были, господин обер-лейтенант? - удивлялся немец.
        - Да вот останавливались немного отдохнуть, а то уже сил не было совсем. Вы помните, я же рассказывал вам, откуда мы идем, да еще и раненые.
        - О, да, конечно помню, - еще бы он забыл, гад, - но вам повезло, - фриц улыбался во все свои тридцать два зуба. - Мы можем вас подкинуть, причем именно туда, куда вам и надо! - Но этот душевный порыв честного немца не поддержал фельдфебель, сидевший в кабине.
        - Унтер-офицер, вы же знаете порядок! Нам запрещено подбирать кого-либо на дороге… - строго начал фельдфебель.
        - Господин фельдфебель, - послышались нотки возмущения в голосе унтера, - это парни из полка «Бранденбург», они стараются для всех нас, работая в тылу врага, облегчая нам жизнь. Вспомните, как мы с их помощью двигались в Белоруссии!
        - Я понимаю, но инструкции…
        - Господин фельдфебель, эти верные солдаты фюрера поедут с нами, я ручаюсь за них. Документы у них в полном порядке, можете проверить сами, лично у меня они сомнений не вызвали.
        - Хорошо, унтер-офицер, - поддавшись на уговоры своего подчиненного, ответил фельдфебель после короткой паузы, хотя и выглядел недовольным, - я посмотрю их бумаги.
        Мы по очереди предъявили бумаги, а тот их скрупулезно просмотрел и разрешил сесть в кузов. Забравшись, мои бойцы развалились на полу грузовика, благо что место было. Кроме унтера, в кузове были еще три солдата вермахта. Олег вел непринужденную беседу с фрицем, мы же сделали вид, что смертельно устали.
        - Как вам Россия, господин обер-лейтенант? - болтал без умолку унтер.
        - Тяжелее, чем в Бельгии, но ничего…
        - А мне очень холодно, то ли дело у нас в Саксонии!
        - Ну, господин унтер-офицер…
        - О, зовите меня Клаусом, Клаус Борг! - представился унтер. Блин, Санта-Клаус хренов.
        - Спасибо, Клаус, я Александр.
        - Да, я помню ваше имя, документы-то я ваши видел.
        - Точно, - кивнул Олег, - мне, как вы понимаете, здесь в принципе привычно, я же родился в Латвии, там климат такой же.
        - О, да. Ваши предки бежали от красных?
        - Да, мы из дворянского рода. Нищего, но это для отца было приговором.
        - Да, большевики не щадили даже женщин и детей! - Черт, Олег сейчас расскажет ему ту короткую легенду, что успел запомнить, а дальше что?
        Но, на удивление, Олег был талантливым актером. Он болтал с этим Клаусом всю дорогу, пока тот тоже не решил вздремнуть. Дорога по укатанному снегу вполне давала это сделать, да и водитель вел машину медленно, едва ли больше тридцати километров в час. Из разговора стало известно, что унтер едет в Вязьму за новобранцами. Ему обещали подкрепление, так как его командир, лейтенант Раухель, смог выпросить несколько солдат для своей роты. Я лежал на каких-то мешках и анализировал разговор. Нужно найти предлог, слезть с машины на окраине, как-то не хотелось оказаться в городе, где куча солдат противника. Да и штаб «Бранденбурга» был там, а нас там никто не знает.
        - Извините, герр обер-лейтенант, - обратился я, тщательно подбирая слова, к Олегу. Тот повернулся ко мне.
        - Что?
        - Скажи, что у нас штаб возле города, пусть остановят не доезжая, - тихо сказал я в ухо Олегу.
        - А как я скажу это водителю?
        Черт, и правда - как? Не подумал. Блин, надо быть настороже.
        Слава богу, ничего придумывать не пришлось. На въезде в город, уже утром, нас остановили на посту. После проверки документов, причем не особо въедливой, разрешили следовать дальше. Мы этим воспользовались, точнее остановкой, и попросили высадить нас прямо тут. Клаус немного покочевряжился, но принял информацию о том, что мы хотим идти сразу к месту расположения батальона. Нам всем требуется осмотр у врача и отдых. Согласившись, что наши доводы убедительны, Клаус пожелал нам скорейшего выздоровления, и мы разошлись.
        - А вот теперь нам нужно делать нашу работу как можно быстрее, ребятки. Этот Дед Мороз, - парни удивленно на меня посмотрели, - ну, Клаус, растреплет сейчас всему гарнизону, с кем он сюда ехал. Дойдет до командира роты этих ушлепков, под чьей личиной мы тут, и нас станут искать!
        - Да, думаю, он сейчас быстро раструбит, балабол еще тот! - кивнул Олег.
        - А тебе, - я ткнул пальцем в грудь Олега, - благодарность! Нужно иметь хорошее самообладание, чтобы вот так вести беседу с врагом. У Ваньки, вон, я думал, зубы вывалятся от злобы. Но-но, Ваня, успокойся уже! - я предупредительно выставил руки перед собой, не давая Бортнику заговорить.
        Недолго думая, решили топать к железнодорожной станции, авось там чего-нибудь увидим. Немцев в городе было много. Патрули попадались довольно часто, но мы особо не привлекали внимания. Накинув плащ-палатки и скрыв под ними испачканную форму, мы шли довольно спокойно. Конечно, останавливали, даже придирались, почему мы не в расположении. Ссылались на то, что только приехали в город, еще не нашли свою часть. То, что мы с фронта, по нам было видно, поэтому патрули не особо придирались. Одни даже показали дорогу к госпиталю, узнав, что у нас все раненые.
        Так или иначе, но, делая вид, что идем куда-то целенаправленно, мы приближались к станции. Остановив одного дедка, местного жителя, который куда-то плюхал по своим делам, спросили:
        - Извини, отец, как на станцию пройти?
        Мужик, скорее всего, был каким-нибудь прихлебателем. Он отшатнулся от нас и хотел было убежать, да тут вновь выступил Олег:
        - Надо его патрулю сдать, какой-то он подозрительный, пусть в гестапо побеседуют с ним.
        - Ой, так вы не из красных? Извините, господа офицеры. Форма смутила. А ведь я тут таких, как вы, видел уже. Еще раз извините. Я в комендатуру иду, господин секретарь дал мне задание сообщать обо всем по моему району, вот я и спешу. - Ну, сука, точно прихлебатель. Как бы его в сторонку отвести?
        - Так что, отец, где ты наших видел? - спросил уже я.
        - Так возле комендатуры и видел, там они квартируют…
        - Пойдем, покажешь. Можно как-то побыстрее туда пройти? - я показал на внутренний двор дома, возле которого мы стояли.
        - Так да, ребятки, вон тем двором и дальше направо… - мужик указал на двор соседнего дома, мы его уже прошли, но вернемся, раз такое дело.
        - Веди, батя! - сказал я, а сам отошел назад к Ивану. - Осторожно убери его, когда во дворе будем, хорошо? Я со стороны посмотрю, - шепнул я Бортнику и отстал от ребят.
        Свернув во двор - ой, блин, домики тут маленькие все больше, но дворы так и вовсе колодцы, - Иван почти сразу оприходовал мужика кулачком. Я смотрел по окнам, поэтому не видел, как из-за угла вышла бабулька - божий одуванчик.
        - Правильно, сыночки, убейте этого ирода! Совсем житья не дает, столько людей уже немцам продал!
        Да что же это такое, мы тут вообще без свидетелей сможем хоть что-нибудь сделать? От неожиданности я даже икнул.
        - А кто он, мать? - спросил Борт.
        - Да дворником работал, куда ему еще, ворюге! Из тюрьмы освободился только перед войной. Вернулся домой, тут уже другие люди живут. Вот и озлобился. Немцы пришли, он и давай всех выдавать. У кого сыновья в армии, партийных всех арестовали по его наговору. А вы ведь не немцы, сынки?
        - Мать, схорониться бы нам надо, до вечера. По темноте уйдем.
        - Этого вон туда, в подвал кидайте, и пошли ко мне, - быстро скомандовала старушка.
        Ваня с Сергеем затащили прихлебателя со свернутой шеей в подвал дома, и все вместе направились за бабулей. Жила она в этом же дворе. Успокоила, сказав, что если кто и видел что-то, никому не расскажут. Но все же мы были уже в готовности сваливать. Вот только информацию нужно получить.
        - Глафира Савельевна, а где станция у вас?
        - Так тут рядышком. Если от меня выйдете, вернетесь на улицу. По ней квартал пройти, и налево. Впереди увидите железную дорогу, домов пять нужно пройти, дальше забор - и она. По ней и прибудете туда. Только это, сынки… - старушка замешкалась.
        - Что, Глафира Савельевна?
        - Немцев там уж больно много. Гоняют всех вокруг, никому прохода не дают. Там столько всяких железок у них на путях, у-у-у! - протянула старушка.
        - А вы не знаете, где здесь вообще офицеры немецкие живут?
        - Это возле комендатуры, в другой стороне. Это вам в центр надо, только там тоже много этих нехристей!
        - Спасибо, Глафира Савельевна, нам нужно спешить! - попрощался я, кивая ребятам. Бабка-то, может, и не сообщит кому не надо, а вот другие, кто, возможно, видел нас из окон, вполне ведь и могут. Черт с ней, с конспирацией, надо дело делать, время уходит.
        Выйдя из дома, спокойно пошли в направлении центра города. Зачем мы рисковали и грохнули этого предателя? Так он уже бы сообщил, что видел нас, раз такая гнида, сто процентов сказал бы, что видел людей в форме красноармейцев. Нам еще не хватало, чтобы немцы шухер раньше времени подняли. Вот будем уходить, тогда посмотрим.
        После наблюдений в течение двух часов - ох, сколько же седых волос принесли нам эти два часа, - мы выявили главное. Здесь нам хрен чего обломится. Точнее, мы уже и так тут примелькались, пора сваливать. Олег уже устал таскать рацию. Носил в руке, завернутую в плащ-палатку, а то, таская ее на спине, мы выглядели бы как на плакате, предупреждающем о действии шпионов. Нас и так уже патрули замучили.
        - Андрюх, спалимся! - твердо сказал Ваня, когда мы укрылись в одном из двориков.
        - Это я и сам понимаю. Но не могу придумать, как и кого нам отсюда упереть!
        - А надо ли брать именно «языка»? - спросил Олег.
        - Не понял? - я взглянул на него.
        - Может, просто какие-то документы стырить? Как фрица-то отсюда тащить?
        - Ну, ты же знаешь, по рации мы должны вызвать самолет…
        - Мороз, тут фрицев столько, что он не сможет и пролететь, а не то что сесть где-то, - это он прав. Я уже думал о краже документов, да только пока ничего не придумал. А насчет отхода, думаю, скорее всего, машиной воспользоваться, чем радио и самолетом. Ну, правда, не смогут нас забрать отсюда, как пить дать собьют.
        - Может, как тогда, на Десне? - спросил Иван. Я задумчиво взглянул на друга.
        - Так, может, вообще устроим налет на комендатуру? - спросил еще и Слава.
        - Ага, давайте прямо в гестапо пойдем, чего мучиться? - хмыкнул я. - Ждем вечера и какого-нибудь клиента, что выйдет из комендатуры. Возьмем, тряхнем его, а дальше будем посмотреть.
        Так и сделали. Только чуток переиграли. В трех домах от комендатуры было офицерское казино, вот и дождались. В темноте идущие три офицера славного вермахта, казалось, прилипли друг к другу. Оказалось, это они так помогали себе, чтобы не упасть. Пьяные были… В хлам.
        Успели мы вовремя, аж звиздец как! Едва мои ребятки успели оттащить бессознательные тушки господ офицеров в подворотню, как на улице появился патруль. О, это не два-три придурка, фронта не видевших в Волоколамске. Тут такие матерые зубры, да еще и вшестером, что уделают любых диверсантов. Преувеличиваю немного, конечно, но патруль и правда серьезный. Буцкали пленных прямо во дворе одного из домов. Орать не давали, но угрожали так, что минут через пятнадцать они были трезвехоньки как попы. Никуда мы их тащить не собирались, как я уже говорил, вряд ли нам удастся посадить, а потом и поднять в воздух самолет. Просто не дадут даже подлететь. Тут одних зенитчиков у немцев, наверное, полк, как не больше. Что делать, подсказали сами пленники. Ну, первое, конечно, отпустить их, они даже никому и ничего не расскажут, три раза ха! А второе было - наличие у фрицев дома - и куда только смотрит их командование? - оперативных карт своих подразделений. Более того, один из этой троицы алкашей оказался интендантом. Документов с собой у них, конечно, не было, все же они в бордель ходили, ну, кабак, какая разница? А
вот дома… Да, домой к ним мне очень хотелось попасть. Квартируют они все в разных местах, что было обидно, но я все же решился.
        - Так, Борт, - я чуть задумался, - нас шестеро, распределяемся, и вперед. До рассвета нужно покинуть город. Если все получится, «языка» мы где-нибудь по дороге найдем. Все, давайте немцев готовить.
        - Ты что, хочешь с ними идти? - охренели парни. Чего-то я и правда затупил. Мы же их прессовали по полной, даже кровушку пустили, не пойдет.
        - Виноват! Трясем адреса.
        На это ушло еще минут тридцать. Адресов враги, конечно, не знали. Как запомнить такие варварские названия улиц? Подробно расспрашивали, как найти их жилища, где лежат бумаги и прочее. Фрицы пошли на корм крысам: в подвале этого же дома, во дворе которого их потрошили, мы и укрыли трупы. Понимаю, что ненадолго, но нам навсегда и не нужно.
        Искать места проживания офицеров отправились по двое. Я пошел с Серегой, подрывником, Олег и Ваня разделили автоматчиков. Так как документов левых на военнослужащих рейха у нас не было, не стали даже заморачиваться с формой. Спросите, почему не пошли как в Волоколамске? А зачем рисковать? Тут патрулей как блох, а документы солдат «Бранденбурга» у нас все же почти настоящие. Точнее, изменены только фотографии, ну и печати пришлось дорисовывать, но это делали профессионалы своего дела, поэтому хрен к нам прикопаешься.
        Один из офицеров жил совсем рядом с казино, мне выпало, точнее ребята так выбрали, идти именно туда. Все трое проживали в квартирах, откуда были выселены жильцы. Все же офицеры были в высоких званиях, один аж майор-артиллерист, к нему я и иду сейчас, двое других - гауптманы из разных служб и частей вермахта. В квартирах нас ждут только их денщики, по крайней мере, если не соврали. Но, думаю, они не могли врать, мы были настойчивы и убедительны.
        Уклонившись от встречи с патрулем - пришлось залегать в палисаднике одного из домов, - мы проскочили в нужный подъезд. Ключи от входной двери были у нас, так что, пока Серега отпирал дверь, имитируя пьяного, я достал «наган» и приготовился стрелять. Как и думал, денщик подскочил к двери, еще на подходе крича своему подопечному, что сейчас поможет. Сергей быстро отодвинулся в сторону, а когда дверь открылась, в лицо охреневшему от увиденного унтер-офицеру уткнулся ствол «нагана». Его огромная труба-глушитель выглядела очень внушительно, немец даже рот закрыть не мог, вон как пялится.
        - Назад, в комнату, быстро! - тот так и попятился с открытым ртом. Но это было ненадолго. Серега ужом скользнул внутрь и накрыл рот рукой, подставляя к горлу штык-нож.
        Оказавшись внутри, первым делом закрыл дверь и пробежал по комнатам в поисках других людей. Все это время денщик стоял и хлопал глазами, не издав ни звука.
        - Кляп ему сооруди, - бросил я напарнику, а сам начал искать портфель. Немец подробно объяснил, где он находится. Когда нашел, вернулся к денщику. Пытаясь проговаривать четко, подбирая слова, начал допрос:
        - Ты просто киваешь в ответ, говорить не нужно. Ты меня понял? - денщик ошалело кивнул. - Бумаги твоего командира тут? - я указал на портфель. Немец кивнул, но стрельнул глазами к буфету у стены. - Там что-то еще? - Немец таращился на меня, не в силах отвести глаза, но и не кивал. - Останешься жить, если все сделаешь правильно, твоя жизнь мне не нужна! - спокойно проговорил я. На этот раз унтер кивнул и повел головой в ту же сторону.
        - Серег, не отпускай, следи за ним, ясно? - я быстро пересек комнату и стал осматривать буфет. Странно, но я ничего не видел в нем такого, что привлекло бы мое внимание. С минуту я осматривал все ящички и полочки, но ничего важного не нашел.
        - Я не понял, ты же сказал, что есть еще документы? - взглянул я на унтера. Тот отчаянно кивал. - Серег, веди его сюда.
        Когда унтер оказался возле буфета, то носом попытался указать направление. Я кивнул, и Сергей освободил ему одну руку. Тот тут же протянул ее к маленькой стеклянной дверце и открыл. Указав внутрь, убрал руку прочь. Я заглянул внутрь, но здесь кроме какой-то шкатулки ничего не было.
        - Ты об этом? - я достал красивый ящичек изнутри и поставил на стол буфета. Немец трижды кивнул. Открыв, внутри я разглядел лишь какие-то побрякушки. - Так ты думал, что мне драгоценности нужны? - Фриц удивленно кивнул. А я засмеялся. - Да оставь их себе, все равно ведь краденые! - бросил я и сделал жест Сергею, означающий отход. Сергей не обманул мои ожидания. Точным, резким движением он воткнул немцу нож в грудь и, подождав, пока тот перестанет дергаться, опустил его на пол.
        - Может, сжечь квартиру? - предложил Серега.
        - Тут через пять минут полгорода будет. Не нужно. Уходим тихо.
        Приоткрыв окно в подъезде дома, я осмотрел улицу в оба конца и, удовлетворившись увиденным, махнул рукой напарнику. Шуметь крайне не хотелось, хоть парни и предлагали что-нибудь взорвать. А Серега вообще расстроился, что зря пер почти десять килограммов взрывчатки. Ну, а что тут рвануть? Комендатуру? Даже не смешно. Ее СС охраняет, на хрен с ними связываться, у нас бумаг с собой как грязи, важных бумаг.
        На улице, уже пройдя два квартала, попали на патруль. Те, гады, стояли в подворотне. В темноте их было не видать, а шли мы вполне открыто. Если бы крались как мыши, патруль наверняка сначала бы стрелять начал, а потом вопросы задавать. А так все же окрикнули.
        - Стойте, оружие не трогать, приготовить документы! - голос был властный, хриплый, человек явно много повидал на своем веку.
        - Извините, господа, в чем дело? - спросил я, имитируя пьяную речь.
        - Вы нарушаете порядок комендантского часа, следуйте за нами, - говоривший был высокого роста и с маленькой головой, сидевшей на короткой шее. Он развернулся и вместе с автоматчиком пошел в сторону центра города, мы были прямо за ним, а замыкали шествие еще двое солдат. Нас не обыскивали, просто осмотрели лица и сверили их с фотографиями, и заставили идти. Делать нечего, придется шуметь. Толкнув Серегу плечом, я выхватил «наган», но поднимать не стал. Стреляя навскидку от живота, я убирал идущих сзади, оставив напарнику тех, что попроще. В тишине ночи выстрелы казались очень громкими.
        - Серега, берем их быстрее под руки и нафиг с улицы! - бросил я и, подхватив ближайший труп, потащил его в сторону ближайшего дома. Там, во дворе я хотел его бросить, но вдруг дверь дома раскрылась - да, подъезды были прямо с улицы, - и оттуда выскочили два старика.
        - Давай, сынку, подмогнем вам! - шепнул один из них, не обращая внимания на направленный в его сторону револьвер.
        Справились быстро, вчетвером-то. Даже думать не хочу, сколько времени у нас ушло бы на это дело с Серегой. Мужики лишь попросили оружие патрульных оставить им, дескать, на всякий случай. Нам оно на хрен не упало, поэтому, просто сказав спасибо, мы бросились в сторону окраины города. Именно там мы уговорились встретиться с остальными парнями.
        Патруль попался только один, но его благополучно обошли. Видимо, командир того, что мы расстреляли, был единственным хитрозадым фрицем в этом городе. По крайней мере, больше таких засад нам никто не устроил. На место встречи прибыли вторыми. Олег уже был здесь и перевязывал своего напарника. Сидели мы в трубе под дорогой, в квартале от выезда из города.
        - Что случилось? - быстро подскочив к парням, спросил я.
        - Хвостов нет, обрубили, - ответил Олег, заканчивая бинтовать голову Вячеслава.
        - Я смотрю, вам кое-чего чуть не отрубили! - я обошел и осмотрел голову бойца со всем сторон.
        - Сунулись в квартиру, там все тихо, взяли вещи и на выходе сталкиваемся с каким-то хмырем. Забыли дверь за собой запереть, вот тот и вошел. Славка к нему ближе стоял, подбил руку с пистолетом, да тот все равно успел курок спустить. Вот, вскользь пулю и получил…
        - Глубоко?
        - Да ерунда, командир, - решил меня успокоить сам пострадавший.
        - Это с какой стороны смотреть. На стрельбу кто-нибудь пришел?
        - Да, еще двое. Оказывается, там, в квартире напротив, жили еще два лейтенанта, а тот, что к нам зашел с пистолетом, был ординарцем хозяина квартиры. Одного мы сразу положили, второго помяли, я его расспросил немного, и тоже в расход.
        - Что, и больше никто на выстрелы не среагировал? - удивился я.
        - Так в комнате дело было. Третий этаж, окна и двери закрыты. Не слышал, наверное, никто.
        - Или в окно смотрел, а потом следом пошел, или немцев натравил! - сказал я, показывая Сереге, что надо осмотреть округу.
        - Да все в порядке, старшой. Мы несколько раз останавливались и проверяли. Никого. Точно говорю.
        - Ладно, поверю. Но смотри…
        - Я отвечаю! - У, блин, нахватались у меня словечек.
        - Уже три часа, где Борт бродит? - задумчиво произнес я.
        - Задание за вас, бездельников, выполняет! - прозвучал голос у входа. Там Серега дежурит, значит, Бортник явился наконец.
        - Поговори еще! - отозвался я. - Тебя подглядывать поставили, а ты подслушиваешь. Где пропал, хрен здоровый! - последнее я говорил, вылезая наружу. А когда распрямился, то сел на жопу, прямо на землю.
        - Чего, нравится? - спросил с лукавой ухмылкой Иван. Перед ним стоял с кляпом во рту и связанный по рукам и ногам полковник СС.
        - Ты чего, чудовище, охренел??? - чуть не взвыл я. С Ивана улыбка сползла в мгновение ока.
        - Ты чего, старшой?
        - Я что приказал? - шипел я.
        - Взять бумаги, и тихо назад!
        - Ты хоть понимаешь, что нас теперь загоняют? Это ж эсэсман, наверняка шишка такая, что звиздец!
        - Я не виноват, старшой, - попытался оправдаться Бортник, - он живет в соседней квартире и зашел к «нашему» капитану в тот момент, когда мы там были.
        - Что, и вы дверь не закрыли?
        - У него ключ был.
        - Пипец, - выдохнул я. - И что нам теперь делать? - Я был в полном раздрае.
        - Машину надо брать и валить! - сказал Олег.
        - Умные, да? Куда валить? Нам до своих километров двести, это как минимум!
        - Может, тогда самолет вызвать?
        - Ага, подводную лодку, - кивнул я. - Рупор хочешь дам? Может, и докричишься.
        Смех смехом, а нам, похоже, кирдык. Как уйти из логова зверя с его детенышем? Ну, это образно.
        - Давайте на выход, Борт, с Олегом вперед.
        - Придумал все же чего? - поинтересовался Бортник.
        - Ага, - усмехнулся я, но на душе было почему-то муторно. Помните, когда мы отправились в Волоколамск, я чувствовал, что все получится? Так вот теперь наоборот. Друзьям я свои бредни не стал рассказывать, просто промолчал.
        Офицерик в звании штандартенфюрера висел у Вани на плече и не отсвечивал. Это радовало. Вообще-то, Борт его так приложил, что стоило бы побеспокоиться о том, как бы он вообще не крякнул у нас по дороге.
        Уходили огородами. Были тут такие, на окраине. Да только это не лето, сейчас, практически зимой, нас видно хорошо, спасают только «пеленки». В грязно-белых маскхалатах, нам удавалось пока оставаться незамеченными. Мы уже покинули город, когда появились они…
        «Ганомаг» завывал двигателем прямо перед нами, а деваться некуда. Вот просто вообще некуда. Мы оказались в чистом поле один на один с врагом. Решив срезать приличный крюк, устремились к речке, точнее к мосту. Издали осмотрели его, в предрассветной темени казалось, что вокруг никого, а тут на тебе! Целый взвод долбаных фрицев и это чудо на «гуслях». До города километров шесть, можно было и шуметь, тем более фрицы настаивали. Почему в этот раз не получилось сойти за своих? Так пленный, связанный по рукам и ногам, выдавал в нас нехороших людей. Фрицы, видимо, смекнули, что свои в маскхалаты наряжаться в тылу не будут, понаблюдали чуток и атаковали. Первым свалился Вячеслав. Он и так был ранен, а тут получил несколько пуль в грудь, парень затих уже навсегда. Мы, бросив пленного в небольшую ложбинку - ага, еще питали иллюзии насчет выхода к своим, - ответили со всех стволов. Жаль, у нас не было пулемета, не взяли, чтобы в глаза не бросаться. Винтовки с оптикой также не было, только автоматы. Первым делом я убрал пулеметчика на бэтээре, хоть это в плюс пошло. Фрицев было много, больше двух десятков.
Наверняка полноценный взвод, да и форма странная, вроде как камуфляж.
        - Вань, я сейчас пару гранат брошу, готовься рвануть вперед с фрицем. Дергай к бронику, там и пулемет, и уехать можно! - прокричал я сквозь шум боя Бортнику. Тот только кивнул и стал стрелять еще тщательнее. Прервавшись на несколько секунд, я по очереди швырнул во врагов две гранаты. Грохнуло удачно, даже сквозь шум боя я слышал крики раненых. Постоянно перемещаясь, как учили, мы отстреливались и пытались сблизиться с противником. Удалось сделать это, только когда Борт, наконец, залез в бэтээр. Несколькими очередями он здорово прижал фрицев, а мы успели сократить дистанцию. До фашистов оставалось всего метров десять, наши уже почти все были у броника, когда упал Олег. Я видел, что тот пытался ползти, а значит, еще был жив, поэтому побежал к нему. Как в меня попала первая пуля, даже не сообразил. Руку что-то дернуло, но я не обратил внимания, продолжая стрелять. Через несколько секунд, когда уже подтаскивал Олега к бронетранспортеру, я понял, наконец, что становится как-то хреново. Нам повезло в том, что сразу удалось отсечь немцев от техники и захватить ее. Сейчас Иван не стреляет, наверняка лента
закончилась, но остальные еще ведут бой. Немцев оставалось тоже немного, мы уже сократили их состав до половины, наверное, когда Сергей, наш подрывник, оказался наконец за рулем бэтээра и стал его разворачивать. Ждали уже только меня, но я никак не мог подняться. Олега уже оттащили и загрузили, а я был чуть в стороне, метров семь, может, восемь, но огонь противника был настолько плотным, что мне было не поднять голову от земли. Я даже стрелять не мог, настолько фрицы хорошо прижали меня.
        - Уходите, я выберусь! - прокричал я изо всех сил, когда из открывшегося сзади люка бэтээра мне призывно махали руками. Мы и раньше обсуждали такие моменты, я всегда настаивал на том, что нужно задание выполнять, а не спасать друг друга в безвыходной ситуации, когда есть риск просто всем лечь в землю. А она была сейчас именно такой. Я быстро терял силы, рука немела и была вся в крови. Отстреливаться я уже не мог, так как кончились патроны, а сменить диск не получалось. Выхватив последнюю гранату, я зашвырнул ее к фрицам и получил в ответ сразу две. Одну я еще смог отшвырнуть, упала прямо перед носом, а вот вторая… Хлопок, боль сразу по всему телу и… Темнота.
        «О черт, кажется, меня все же убили!» - промелькнуло в голове, и больше не было ничего.
        Очухался я как-то рывком. Странно, боль в руке, голове, спине, но какая-то неправильная боль. Обычно так болят обработанные раны.
        «Где я?» - открыв глаза, я увидел что-то темное над собой. Пытаясь сфокусировать взгляд, добился только того, что вновь провалился в забытье. Сколько раз я так «просыпался», не знаю, но внутри болело буквально все. В один из таких приходов в себя услышал голоса, говорили на немецком.
        «Твою мать, в плену!» - быстро сообразил я, и почему-то захотелось умереть.
        Двигаться я мог только лежа, правда. Пытаясь перевернуться, чтобы привстать, вновь терял сознание. Наконец, кроме разговоров, я увидел и людей.
        - Ну что, красный ублюдок, очухался? - надо мной осклабился фашист. Совсем не такой, как о них говорят, не было ни светлых волос, ни голубых глаз. Черные короткие волосы, щетина трех- или четырехдневная, карие глаза и эсэсовская форма.
        - Ты кто? - просто спросил я, и когда язык шевелился, почувствовал во рту осколки зубов. Наваляли мне, выходит, прилично. Не зря все болит, как будто по мне машиной проехали.
        - Куда увезли офицера СС? Отвечай, сволочь, сдохнешь быстро! - в ответ на мой вопрос прокричал немец.
        - Ой, не ори… - выдохнул я и сморщился. От громкого голоса в голове зашумело.
        - Я повторяю… - начал фашист снова, но я его нагло оборвал:
        - Да хоть лопни от своих повторений, - меня обильно вырвало прямо на фрица. Кстати, я ведь ему на русском отвечал, он хоть понимает?
        - Ты свинья, - фашист ткнул пальцем мне чуть ли не в глаз, - ты грязная русская свинья! - орал он, судорожно пытаясь оттереть свою красивую форму.
        - А ты вонючий нацист, однако ж тебе это не мешает! - блин, а ведь он со мной на русском говорит. Тут же последовал удар в лицо. Ай-ай-ай, как больно… Сплюнув куда-то себе же на грудь, я пытался поднять руку, чтобы вытереть лицо. Не получилось, сил не было. Если так наглеть, может, на допрос я так и не попаду, раньше грохнут.
        - Приедет господин Маттеус, он тебя на лоскутки порежет! - бросил фриц и ушел. Ага, значит, меня тут держат для какого-то футболиста… Ну, это в будущем у фрицев такой будет. Наверное, командир того эсэсмана, которого мы увели. Хорошо. Радует в этом всем лишь одно: парни, видимо, все же свалили. Интересно, почему меня все же прооперировали? Ведь я же чувствую, что раны обработаны, они даже болят не так, как должны. Болит все тело, а не отдельные дырки. Черт, мне бы хоть немного в чувство прийти, чтобы попробовать утащить за собой еще и неизвестного фут… ну, господина Маттеуса.
        Через день обо мне забыли. Нет, побить меня еще приходили пару раз, но особого удовольствия у немцев на лицах я не видел. Скорее, они выполняли свою работу. Почему такое отношение ко мне, на фига я им нужен? Блин, столько вопросов, а ответов даже рядом нет. Из той темной комнаты, где я очнулся, меня перенесли в какой-то сарай. Причем тащили меня наши бойцы, в смысле красноармейцы. Значит, здесь есть еще пленные, хорошо, надо бы как-то пообщаться.
        Но, как говорится, не судьба. Я лежал в этом сарае один, ко мне никто не приходил вообще. Два дня не кормили, я здорово сдал. Казалось, становится хуже каждый час. Зато, на удивление, заработали ноги. Это я понял, когда на третий день принесли полведра воды. Вода была то ли из-под коров, то ли просто из лужи, но я пил ее так, словно в первый и последний раз. Спросите, как узнал о ногах? Так уже через двадцать минут после того, как выпил водички, меня пронесло. Когда понял, что сейчас реально обделаюсь по полной программе, я как-то машинально перевернулся на бок и согнул ноги. Так и понял, что могу и встать. Только… не успел. Едва хватило сил снять с задницы штаны.
        - Фу, я же говорил, что эти свиньи не заслуживают человеческого отношения! - немцы, пришедшие под вечер, зажали носы прямо от порога. Говорили на своем поганом языке, но я почти все понял.
        - Дайте поесть нормально, не буду больше так портить воздух! - спокойно произнес я на их языке.
        - Сейчас, может, тебе еще и темного «Баварского» принести, свинья? - брякнул один из двух фашистов, что решили меня навестить.
        - Я светлое люблю, а так, если вас такой водичкой напоить, сами будете дристать дальше чем видите! - сказал я и отвернулся. Фрицы не стали заходить в сарай. Тупо постояли еще несколько секунд и ушли.
        Еще два дня я провел более или менее сносно. В первый меня выволокли из сарая, заставляя обтереться снегом, чтобы хоть немного отбить ту вонь, какая от меня шла, а на второй день принесли котелок баланды и какие-то обноски. Обносками оказалась наша форма, здорово потрепанная, но гораздо чище моей. С трудом, но переоделся, даже легче стало. Больше меня уже не били, но и ранами заниматься никто не собирался. Я тут оторвал потихоньку бинт на руке, на вид вроде ничего так, черноты или еще чего страшного не видно. Спина сильно зудела, мне кажется, там лишь царапины, но глубокие, вот и саднит, как будто заживает. А что, если действительно вскользь прошли осколки, то это достаточно вероятно.
        Сколько я провалялся в этом сарае, так и не сосчитал, но в один из дней, видимо, прибыл тот, кого ждали.
        - Это он? - фашист был образцом гитлеровского выкормыша. Вот уж у этого точно все в порядке с родословной, как с плаката. Наверняка из самого Берлина прилетел. Меня вытащили из сарая и швырнули к ногам фрица. Тот тростью приподнял мне голову и так и стоял, надменно и с отвращением глядя на меня.
        - Так точно, господин бригадефюрер, он оставался прикрывать отход той группы диверсантов, которая захватила вашего брата… - О как, так тот эсэсман его братец? Очень интересно!
        - Переведите вопрос, лейтенант! - обратился к одному из фрицев Маттеус.
        - Господин бригадефюрер, он понимает нас… - неловко отозвался лейтенант. А у Маттеуса глаза расширились.
        - Куда увезли пленника? - Вот идиотский вопрос, как будто сам не понимает.
        - Куда и ваши доставляют пленных - командованию, естественно, - ответил я спокойно. Как-то по фигу было на свою судьбу уже, в сарае я давно уже смирился с тем, что умру.
        - Есть вероятность того, что он жив? - деловито спросил Маттеус.
        - Почему он должен быть мертв? В отличие от ваших зверей, у нас пленных не убивают. Сам видел даже генерала вермахта, ничего, живой был. Зачем убивать того, кто уже не опасен?
        - Ты лжешь, - заявил на мою отповедь фриц, но как-то неуверенно.
        - А зачем мне это? - пожал я плечами.
        - Лейтенант, его что, оперировали? - вдруг сменил тему бригадефюрер СС.
        - Так точно, извлекли осколки, почистили раны, ничего особенного не делали. Хотели, чтобы не сдох до вашего приезда, господин бригадефюрер! - отрапортовал явно заготовленную речь фашистский лейтеха.
        - В каком он звании? - У меня бы и спросил, или не хочет со мной больше разговаривать?
        - В бреду допрашивали, назвался ефрейтором…
        - У вас есть тут лагерь поблизости?
        - Так точно, небольшой. Во время последних боев под Москвой были захвачены около полусотни красных…
        - Бросьте его к ним, пуля для него слишком легкая смерть, пусть помучается! - А я только за! Тем более что чувствую себя гораздо лучше, чем в первые дни плена.
        - Вот, я же говорил, что вы, немцы, звери. Почему вы так обращаетесь с пленными? Только не нужно о конвенциях, я вас умоляю. Прежде всего это от людей зависит, а уж в последнюю от бумажки. Мне тут воду дают из-под коров, думаете, у нас в плену немецкие солдаты питаются так же? - Мою речь прервала трость офицера СС. Он так хлестко влепил мне этой палкой, что казалось, голову отрежет. Больно было… Крутясь по земле и растирая лицо, я забыл обо всем на свете. Тоже мне Иисус, кого решил разжалобить, матерого эсэсмана? Трижды дурак!
        Спустя несколько минут меня подхватили под руки и куда-то потащили. Пару раз бросая на землю, меня наконец втащили в какой-то барак. Дверь захлопнулась, а ко мне тут же подбежали люди.
        - Осторожнее, осторожнее, товарищи! - проговорил кто-то в темноте. Не пытаясь осмотреться, я все еще держался за щеку. Блин, еще и ухо саднит…
        - Кто тут есть? - выдохнул я первое, что пришло в голову, когда очухался.
        - Свои, браток, свои! - ответили мне, и надо мной склонилась фигура бойца. В полумраке было не различить черты лица, но вроде молодое.
        - Давно я здесь?
        - Так вечером закинули. Ты сознание потерял, уже когда здесь был, что, не помнишь?
        - Да помню, только смутно. А уж сколько я тут валяюсь, подавно не представляю. Старший сержант Морозов, - я протянул руку тому, кто со мной разговаривал.
        - Красноармеец Веревкин, - парень пожал руку и спросил: - Пить хотите, товарищ старший сержант? - Блин, сразу выкать начал.
        - Давай без званий, лады? Мы тут теперь все в одном звании - пленные, бля! - вырвалось у меня.
        - Это точно, - вздохнул Веревкин.
        - Есть вода-то?
        - Есть немного, только грязная…
        - Этого дерьма я уже напился вдоволь, дристать надоело уже.
        - Так вы, - боец замялся, - ты здесь давно?
        - Даже не знаю, держали где-то одного, а сейчас вот сюда, к вам определили.
        - Если сюда бросили, значит, не расстреляют, - послышался еще один голос. Этот был похож на командирский, я даже попытался подтянуться.
        - Почему? - спросил я. Обладатель командирского голоса проявился у меня перед глазами.
        - Потому, работать-то на фрицев кому-то надо! - ухмыльнулся «командир». - Лейтенант Зодченко, - назвался наконец тот.
        - Старший сержант Морозов.
        - Зовут-то как? - протянул мне руку Зодченко.
        - Да я как-то все больше сам прихожу. - Прыснули все. Даже и самому вдруг смешно стало.
        - О, наш человек, не сломали еще! - сжал мне руку лейтенант.
        - Да нас и ломом хрен убьешь, - продолжил я шутить. Вот почему-то хотелось.
        - Где воевал, юморист?
        - Да тут, недалеко, в Вязьме…
        - Ты из разведки, что ли? - удивился лейтенант.
        - Что-то типа того, - кивнул я.
        - Ясно, - чуть повернув голову, лейтеха кого-то позвал. - Эй, бойцы, есть чего пожевать разведке? - В стороне, куда смотрел лейтенант Зодченко, кто-то зашебуршал.
        - Меня Андреем зовут, - произнес я.
        - Тезка, значит! - удивленно взглянул на меня лейтеха и протянул сухарь. С удовольствием взял, и почти сразу пришлось вернуть. Зубы болели, не откусить.
        - Зубы, суки, поломали, никак, - развел я руками.
        - Так ты не грызи, как хомяк, - усмехнулся Зодченко, - положи в рот, размокнет, и проглотишь.
        Так и сделал. А и правда, удалось размочить и чуть позже разжевать. Есть, конечно, хотелось более всего. Разговор с лейтенантом затянулся на пару часов, после чего наступило утро, и мы улеглись спать. Зима на дворе. Как пояснил тот же лейтеха, на работы почти не гоняют, делать-то особо нечего. После снегопада выгоняют нескольких бойцов в деревне снег чистить, чтобы немецким солдатам по сугробам не лазить, а так только в бараке и сидят, да иногда дрова колют. Кормежки почти нет, баланду дают раз в два дня, и то ровно столько, чтобы не загнулись от голода. На мой вопрос, зачем вообще нас тут держат, не проще было бы расстрелять, лейтенант ответил, что вроде как хотели угнать куда-то на запад, чтобы работали там, но пока, уже две недели, держат тут.
        Удалось понять из разговоров, что мы в какой-то деревне. Причем тут стоят войска СС, а не простые окопники. А вот пленные, наоборот, все из пехоты. Несколько человек было из ополчения, на кой черт их сюда притащили, вообще не понимаю. Немолодые мужики, всем за сорок, в гражданской одежке, держались с трудом. Слышал я, как ополченцев собирали в Москве, даже формы не давали. Все равно пушечное мясо, чего их одевать, - это я представил, как командование у нас размышляло. Заикнувшись о побеге, наткнулся на непонимающий взгляд лейтенанта.
        - А как? - только и спросил он.
        - Ну чего как? - ответил я, сам задав вопрос. - Когда выходите, немцев не считали?
        - Да много их, рота как минимум… - видя мое удивление, лейтенант добавил: - Даже танки есть.
        - Да вас самих тут рота, - я реально не понимал, почему так поступают пленные. Ну да, конечно, кто-то же начать должен, то есть сдохнуть, по факту, а все жить хотят.
        - А чего мы сделаем, без оружия? - возмутился один из «старых» мужиков в гражданке.
        - Как будто с оружием вы бы что-то сделали, - не удержался я. - Оно у вас было, когда вы в окопе сидели, как в плен-то попали? - Понесло Остапа. Это во мне что, школа ОМСБОНа заговорила? Ведь как ни крути, а мы тоже грозное НКВД, к нему приписаны изначально.
        - Ты чего тут болтаешь-то? - начали заводиться люди.
        - Да ни фига, - плюнул я в сердцах, - я пока по тылам ползал, не один такой лагерь освободил со своими бойцами. Везде, как один, только плечами пожимают: мы без оружия. А сами в начале войны ротой взводу фрицев сдавались.
        - Эй, парень, полегче… - осадил меня лейтенант, до сих пор угрюмо молчавший.
        - Да куда уж легче? Ты сам-то, лейтенант, бежать думаешь?
        - Думаю, - кивнул лейтеха. Видимо, соображает, что лучше не давить сейчас званием. Как известно, командиров-то расстреливали в первую очередь, а он живой.
        - Вот и надо думать! - потер раненую руку я.
        Сарай изнутри был обшит досками, нетесаными, старыми. Я изловчился и, потихоньку цепляя ногтями, за половину дня умудрился расщепить одну доску и оторвать от нее щепу. Длинная, вся в зазубринах, страшное оружие, между прочим. Глядя на меня, и другие бойцы начали шевелиться.
        - На работы как выводят? - спросил я у лейтехи.
        - Приходят два немца, кричат по-русски, чтобы выходили. Называют количество, а кто выйдет, мы уж как-то сами решаем.
        - Вооружение? - деловито спросил я.
        - С карабинами. Думаешь захватить? Много ты из него настреляешь? Да и не получится незаметно. Внутрь немцы никогда не входят, умные. А в пятидесяти метрах от барака пулеметная точка. Да не просто так, а в доме сидят. Не добежишь!
        - Пулемет - это даже очень хорошо. А скажи, можно добежать, если он стрелять не станет?
        - Как это не станет? - удивился лейтенант.
        - А они что, по своим стреляют? - подмигнул я.
        План созрел как-то быстро. Только была одна проблема: многие испугались. Не захотели рисковать, жить-то хочется. В принципе, я их даже понимал. Бог с ними, может, сами справимся, с теми, кто горит желанием уйти, главное, чтобы не мешали, раз уж помогать не хотят.
        - Думаешь, получится? - с надеждой в голосе спросил меня лейтенант, когда мы, наконец, созрели. На приготовление ушло около десяти дней, мы аж обалдели, когда узнали, что Новый год через два дня. Да, засиделся я у фрицев, домой пора.
        - Как тебе сказать… - начал я, так и хотелось пошутить, - тут два варианта.
        - Какие? - с любопытством спросил Зодченко, он еще не понял, что я опять шучу.
        - Либо получится, либо нет. Третьего не дано.
        - Тьфу ты, черт! - красиво и витиевато выругался лейтеха. - Я ж серьезно!
        - А я тем более. Главное, сам понимаешь, мы особо не рискуем. Если немцы не поведутся…
        - Чего?
        - Если не заподозрят ничего опасного, то все получится.
        - Будем надеяться.
        На самом деле мы не ждали, конечно, просто так все это время, надеясь на Божью благодать. Тупо ждали приказа немцев на работу. А его все никак не поступало. Ну не нужны пока фрицам рабы, я-то при чем здесь? И вот, наконец, такой день все же настал. С вечера зарядил снегопад, шел всю ночь, лишь под утро чуток успокоился. Мороз крепчал, градусов пятнадцать уже точно есть, а я слыхал, в эту зиму будет особенно холодно. Так вот, благодаря снегу, мы решили, что фрицы наутро вызовут кого-нибудь, чтобы разгребать деревню. Мы не обманулись в ожиданиях. Еще толком не рассвело, как дверь в барак откинулась в сторону и прозвучал приказ на ломаном русском:
        - Десять человек на выход! Быстрее, свиньи! - окрик был какой-то хилый, молодняк тут у немцев стоит.
        Никто в бараке не пошевелился. Точнее, двигались почти все, ну, те, кто решился на побег, конечно, только вот не так, как хотели немцы. Десять человек разместились под балками крыши, с трудом удерживаясь на стропилах, остальные просто стояли кругом, прижавшись к стенам сарая. Немцы крикнули еще несколько раз, а затем дверь закрылась.
        - Что, не получилось? - убитым голосом произнес Зодченко.
        - Подожди. Наверное, побежали докладывать. Нам же лучше. Одновременно сюда сколько сможет войти? Вот и я о том же. Ждем!
        И дождались. Фрицы вновь появились, только теперь не кричали. Дверь откинулась в сторону, а в темноту сарая начали забегать враги.
        «Один, два, три, четыре, все!» - считал я, готовясь к действию. Рука у меня еще сильно болела, но на ногах я стоял почти твердо. Стоял возле самого выхода, у двери. Когда немцы очутились в сарае, то, конечно, застыли. Им просто не видно ни фига, они же с улицы, а здесь полумрак. Те парни, что были половчее, попадали, как кошки, из-под крыши, обрушиваясь на фрицев. Теперь нужно действовать крайне быстро. Именно сейчас так актуально выражение «Каждая секунда на вес золота». Только у нас вместо золота - кровь. Когда немцы на улице поймут, что произошло, они тупо начнут стрелять прямо через стены, благо они тут тонкие.
        Так как проговаривали все несколько раз, то получилось вроде все быстро. Мне в руки полетел карабин, который отняли у фрица, остальные бойцы разобрали оставшееся оружие. Лейтенанту, кстати, автомат достался, так даже лучше. Первый выстрел не мой. Ребята с оружием приседают на колено возле выхода и открывают огонь по врагу, стоявшему неподалеку. Там было всего четверо гансиков. Когда прозвучали выстрелы, вываливаюсь на улицу я и, ложась с ходу в сугроб, ловлю в прицел окно с пулеметчиком. Хреново то, что сам я до этого его ни разу не видел, поэтому нашел не сразу, но фрицам это не помогло. Я двумя выстрелами, второй был на всякий случай, положил немца с пулеметом.
        Из сарая вылетела толпа. Никаких криков, воплей и прочей лабуды не было. Договорились хорошо, так же и действовали. Все, кто вообще хотел выбраться из плена, сейчас рвались на свободу. Фрицы в деревне начали соображать и выдвигаться к нашему сараю. Но нашу лавину было уже не остановить. Кто-то из ребят захватил пулемет и, просто положив его на невысокий забор, принялся отстреливать подбирающихся немцев. Остальные тоже не дремали, стреляли, у кого было оружие, бежали к трупам те, кто хотел добыть винтовку или автомат. В ход уже пошли гранаты, снятые с противника. Я наблюдал за всем этим от сарая. Патронов не было. Те, что были в карабине, израсходовал, убив троих немцев и ранив еще одного, но больше патронов нет. Подсумки с того немца, чей карабин я взял, забрал кто-то другой. Мертвых возле сарая также обшмонали. Стоп, а в том доме, где сидел пулеметчик? Его оружие просто выдернули в окно, внутрь никто не забирался. Махнул рукой еще одному такому же, как я, безоружному, это оказался красноармеец Веревкин, мы пошли с ним к дому пулеметчика.
        - Я к дверям, смотри за окнами, понял?
        - Да, - ответил паренек и крепче сжал карабин. Я отдал ему свой, мне без него сподручнее.
        Дверь, на удивление, открывалась наружу. Потянув ручку, открыл ту. Выстрелов не последовало. Уже смелее распахнув дверь в дом, я шагнул внутрь. Сейчас я в той же ситуации, что и фрицы, когда зашли к нам в барак. Не вижу ни фига. Уйдя в сторону от дверного проема, я пытался присмотреться к темноте сеней. Наконец, глаза адаптировались, и я прошел дальше. Думаю, если бы кто-то здесь был, то меня бы уже кончили. Когда оказался внутри, сразу бросились в глаза два немца. Один-то ладно, пулеметчик, а второй кто? Я, когда стрелял, никого больше не видел. Фриц сидел под окном, прижавшись к стене, и зажимал рану на животе. Все вокруг него было в крови.
        - Ты кто? - спросил я зачем-то.
        - Второй номер расчета… обершутце Ганс Ульрих Штрассен.
        - Я тебя что же, зацепил, когда пулеметчика убил? - сказал я сам себе, да и на русском. А по-немецки добавил: - Оружие давай, тогда не трону.
        - Все там, я безоружен… - выдохнул немец и кончился.
        - О как, нормально терпел, словно меня ждал.
        Подойдя к печке - на нее указал немец, когда я спрашивал об оружии, - я обнаружил целый арсенал.
        - Веревкин, бегом сюда! - крикнул я. Тут были два автомата, четыре карабина с кучей патронов, миномет, маленький, миллиметров пятьдесят, мины к нему и гранаты на длинных ручках.
        - Да, товарищ сержант? - вбежал в комнату Веревкин.
        - Нужно наших поддержать, пока всех немцы не перестреляли! - показал я на миномет.
        Дальше мы выбежали из дома, увешанные оружием, и направились дальше по улице, откуда слышалась стрельба. Установив миномет за колодцем, посередине улицы, я с удовлетворением отметил про себя, что наши еще живы, более того, видимо, захватив немного оружия у убитых, вполне себе неплохо отстреливаются.
        В школе нам показывали, как обращаться с минометом, стрелять не стреляли, но как установить и прицелиться, я помню. Наладив прицел, я опустил первую мину. Хлопнуло, засвистело в воздухе, и раздался первый взрыв. Упс, близковато. Чуть поправив прицел, забросил мину и с удовольствием отметил, что та легла куда хотел. А именно возле одного из домов, откуда стреляли фрицы. Те, кстати, отстреливались из пулемета, короткие очереди стегали по домам, в надежде прижать наших. Сделав еще два выстрела, попал так близко к фрицам, что пулемет замолчал. Бывшие пленные словно только этого и ждали. С двух сторон в сторону немцев помчались те немногие, кто был на ногах и мог стрелять. Я установил прицел чуть дальше и выпустил еще пару мин, старался так, чтобы своих не задеть. Бой подходил к концу. Это было не удивительно, немцев в деревне было всего около двадцати солдат. Раненный осколками мины пулеметчик пояснил, что еще вечером из деревни ушла группа для поиска диверсантов противника. Только поэтому нам так и повезло. Немцы уехали на танках и прихватили большую часть личного состава, оставшихся мы тут и
уработали, да и пьяные тут все были, праздник же только прошел. Но нужно уходить, немцы могут вернуться в любой момент. Куда идти, ведь мы далеко от наших войск? Если я правильно понимаю, то где-то в районе Вязьмы и сидим. Можно было бы подождать - месяц, может, чуть больше, тут и наши будут. Правда, их тут и расхреначат, но они тут все же будут.
        - Ну что, сержант, получилась у нас твоя наглая выходка? - спросил меня лейтенант, когда мы собрались. Сам он был ранен, его как раз перевязывали.
        - Вроде, хотя, признаюсь, нам повезло, что фрицы куда-то ушли, было бы сложнее.
        - Да нас бы расхреначили, - завелся лейтеха, - чего бы против танков сделали?
        - Чего уж тут теперь думать, - бросил я, - лучше было бы просто сдохнуть в том сарае? Сколько ты фрицам собирался дорожки от снега разгребать?
        - Как уходить будем? - не отвечая на неприятный вопрос, спросил лейтеха.
        - Я грузовик видел возле поста на выезде, сейчас его осмотрим и, если повезет еще раз, уйдем на машине.
        - Это дело, этих будем брать? - лейтеха указал на пленных, которые не захотели участвовать в атаке.
        - Да нехай идут куда хотят, мест все равно на всех не хватит.
        - Товарищи, но как же так, мы тоже хотим к нашим! - завопили те немногие, что отказывались сражаться.
        - А зачем? - спросил лейтенант, и разговор как-то утих.
        Грузовик был в порядке, только топлива всего полбака. Далеко не уедем. Нас осталось двадцать восемь человек, все еле поместились, мы ведь еще и оружие все собрали. Дорога была не чищена, но по следам ушедших вчера немцев мы выехали на шоссе. Движения здесь пока не было, этим и воспользовались. А вообще, конечно, нужно уходить с трассы, странно, что сейчас тут никого нет.
        Немцы появились внезапно. Впереди был затяжной поворот, оттуда и показалась колонна противника. Впереди шел «Ганомаг», за ним два танка и два грузовика в хвосте. Мы ехали навстречу. Колонна остановилась, и вылезший из броневика фриц знаками приказывал остановиться.
        - Вот и все! - заключил лейтеха.
        - Только если врассыпную, - ответил я, соглашаясь со словами Зодченко. Фрицы метрах в трехстах, достанут, конечно, но вокруг лес, вероятность уйти была.
        - Сержант, справа съезд есть, только сугроб там, но вижу дорогу в лес.
        - Я тоже, сворачиваем, готовьтесь!
        Я дал по газам, и грузовик, с трудом преодолевая сугроб, полез в лес. Удалось проскочить до первых деревьев, когда затрещал пулемет на бэтээре. Сколько я проеду, неизвестно, снегу много, хоть «Опель» пока и тащится, но остановиться может в любой момент.
        - Прыгайте, в лесу укроетесь, я попробую уехать подальше, может, утащу за собой фашистов, - крикнул я в азарте. Дорога начала петлять, с трассы нас уже не видно, может, и уйдем.
        Ребята стали прыгать на ходу в снег, а я так и пер по лесу, медленно и печально. Когда остался один, - это я так думал, - вглядываясь в дорогу, увидел еще одну отворотку. Свернул туда, даже не задумываясь, и через двести или триста метров уперся в овраг.
        - Твою мать, на хрена я сюда свернул? - выматерился я, выскакивая из кабины и выгребая свои вещи. С собой у меня был карабин, патронов сотни две, несколько гранат и пистолет. Нож не считаю, сразу прихватил, он в сапоге. В деревне, кто захотел, сменили форму на немецкую, тем более нашли в домах чистую, видимо, запасная у немцев. Шинелька была тощей, конечно, но без нее было еще холоднее. Уже собираясь бежать по оврагу вниз, услышал сзади голос:
        - Товарищ сержант, можно с вами? - на меня смотрел, высунувшись из кузова, Веревкин.
        - Твою мать, ты почему остался? - выругался я на него.
        - С вами как-то безопаснее, - честно признался боец.
        - Оружие есть?
        - Конечно, - боец потряс автоматом.
        - Бегом сюда, уходим. Я слышу моторы…
        Это действительно было так. Не так и далеко завывал мотор, скорее всего, «Ганомаг» за нами пустили, тот на гусеницах проходимее грузовиков. Танки вряд ли в лес отправят, медленные они, и чего им тут делать?
        Рванув вниз по оврагу, мы припустили вглубь леса, если можно так сказать о нашем темпе. Проваливаясь по колено в снег, пытались хоть немного убежать и скрыться из глаз. Рев двигателя бэтээра стал тише, видимо, мы все же удалялись. По пути попалась речушка, благо была неширокой, так как еще не замерзла. Остановились здесь на минуту, чтобы фляги наполнить, и побежали дальше.
        К вечеру, окончательно выдохнувшись, мы упали возле большой ели без сил. Нужно вставать на ночевку, и так ни хрена не видно, темень такая в лесу, хоть глаз выколи.
        - Товарищ сержант…
        - Андрей я, тебя-то как?
        - Валера…
        - Слушай меня, Валера, хватит тут устав соблюдать, мы сейчас не в строю, а в жопе, так что будь попроще!
        - Хорошо, Андрей, сил нет совсем, может, отдохнем?
        - Сам собирался вставать, не видно уже ни хрена, не хватало еще на сук какой-нибудь глазом налететь. Вот будет потеха. Уйти из плена, чтобы в лесу сдохнуть. Встаем здесь, смотри, какая елочка хорошая! - я указал на растущее рядом дерево. Ель была богатая, густая и в обхвате огромная. Ветви шли до самой земли, скрываясь в снегу.
        - Под лапы? - спросил Валера.
        - Конечно, чего тут мерзнуть-то? Там и костерок разведем, спичек я прихватил у немчуры.
        - А у меня консервы есть…
        - У меня тоже, так что живем дальше.
        Подрубив ножами нижние ветви, так чтобы смогли расположиться возле самого ствола елки, мы выложили лапником все вокруг. Со стороны только по следам можно обнаружить, а так не видно вообще. Между так называемых лежанок устроили кострище. Конечно, костерок развели небольшой, так чтобы хоть чуть-чуть погреться. Валерка сходил несколько раз за хворостом, я же обустраивал берлогу. Когда натаскал прилично и залез ко мне, я уже разогрел еду и открыл банки.
        - Ну, давай, наконец, поедим, да и спать. Я первым лягу, сиди тихо, слушай лес. Будешь засыпать, буди. Спать вместе никак нельзя, запомни хорошенько. Уснем - замерзнем точно. Все понятно?
        - Все, - кивнул парень, - огонь такой же поддерживать?
        - Да, такой же, как сейчас, небольшой. - У нас тут получилось как в пещере, даже тепло стало, так что, думаю, не замерзнем.
        Я не сказал, когда меня будить, потому как нет часов. Наплевать, если рано поднимет и не даст отдохнуть, главное, чтобы не заснул, все же немцы рядом, да и следы наши есть. Мы хоть и пересекли речку, пройдя по ней чуток, старались ноги не замочить, а то вообще замерзнем, но найти нас, в принципе, легко.
        Проснулся я сам. Сначала не понял почему, но, повернув голову, увидел картину маслом. Веревкин спит, засранец, привалившись к моей ноге. Именно тяжесть его тела меня и разбудила. Но спал парень все же чутко. Едва я потянул ногу, чтобы выбраться из-под него, как тот чуть не подпрыгнул.
        - Да спи уже, спи! - тихо сказал я, а Валерка не стал сопротивляться и тут же рухнул на лапник. Подбросив к углям веточек, я вновь разжег почти погасший костер и задумался. Куда идти, кругом немцы, снег сковывает движение. До Москвы нам точно не дойти, далеко, и наступление сейчас идет фактически. Можем и под свои снаряды попасть. Надо вспоминать, как точно шли наши во время наступления под Москвой, да к ним и выходить. По идее, тут недалеко скоро тридцать третья армия пойдет, правда, тоже в окружение попадет, но может, мы успеем предупредить? А как? Прийти к командарму и сказать: «Я из плена, немцы вас окружают и все погибнут»? Смешно. Ефремов меня сам к стенке и поставит, а чуть позже все равно застрелится. Да, не выход ни фига…
        Выспались мы все же нормально. Когда встал Валера, мы немного поели и вновь побрели по лесу. Было на удивление тихо, казалось, что и войны никакой нет. Идти по снегу тяжко, это не летом, топали себе и топали в удовольствие. Сейчас прошли-то, наверное, пару километров, как опять почувствовали усталость.
        - Товарищ сержант… Андрей, а куда мы идем? - спросил Валера. И что я ему отвечу?
        - Как выйдем из леса, станет ясно, - ответил я. Пусть гадает, я его не тащил, сам пошел за мной.
        - Мы вроде на юг идем, там же немцы? - О, наблюдательный. Конечно, хоть и примерно, но я ориентировался. Удалось найти муравейник, специально искал, по нему и сориентировался. В принципе, я уже решил для себя, что пойду на юг, так как рассчитываю на то, что у фрицев сейчас бардак будет. Их сейчас наши бить начали, может, и проскочим куда-нибудь. Вообще, где-то под Рославлем наша группа работает. В школе ОМСБОН готовили не только диверсантов, но и инструкторов партизанских отрядов, а они тут, в этих лесах, точно быть должны. Может, удастся найти такую группу, а там и рация есть, да и просто можно в отряде остаться.
        - Будем партизан искать, к ним прибьемся. Ты как?
        - Как прикажете…
        - Да вообще не собирался, - удивился я, - ты же сам за мной пошел, я тебя под дулом пистолета не тащил.
        - Да с вами… с тобой как-то спокойнее. Ты из разведки ведь?
        - Я разведчик-диверсант. Нас специально для войны в тылу противника готовят, но воевал и на передовой.
        Так, рассказывая байки о летних месяцах своей войны, мы и шли. Двигаться удавалось буквально по паре часов, это так, навскидку. Потом сидели и отдыхали, костер больше не разводили. Несмотря на хреновую погоду, вряд ли немцы летают в такую, все же опасались выходить на открытые пространства и разводить костры. Я еще помню, как по осени брели по лесам. Помню, как идешь вроде себе по чаще, а вдруг раз, и поле перед тобой. Вышел и не заметил, как лес кончился. Так же и сейчас.
        До самой темноты не шли, как начало темнеть, стали искать место для ночлега. На самом деле я уже чувствую, как тело промерзать начинает, это хреново. Да и раны еще совсем не затянулись. Я и поддерживал их все время только благодаря моче. Каждый день старался обрабатывать. Ладно ноги, они так и вовсе были почти целыми, царапины. Спину мне было не достать, приходилось просить других пленных, там, в бараке. А кому понравится в моче дрыбаться? Да и самому было не так чтобы приятно, но парни попались нормальные. Тот же Веревкин меня и протирал, за что ему спасибо. Сквозное на руке было самым опасным, бинтов-то нет, каждый раз мотал тот же самый, лишь чуть двигал, выискивая место почище. Сейчас-то уже проще, в деревне у немчуры немного запасов медикаментов стырил, поэтому и бинты на мне сейчас свежие, да и йод с зеленкой были. Еще и антисептики какие-то имелись, так что подлечимся.
        Найдя подходящее место, а это вновь была большая ель, причем в окружении других таких же, мы с удовольствием обустроили лежку и развели огонь. Как же это хорошо, когда телу тепло. Наевшись, отправил Валеру спать, но тот сначала решил меня обработать. Лекарств у немцев взяли немного, но это были хорошие средства. Но, конечно, главное в них само их присутствие у солдат, в отличие от наших бойцов. Костер в этот раз развели уже приличный. Я решил, что вокруг никого нет, поэтому затащили под нашу ель большое упавшее дерево, сухое как порох, да и развели костер прямо на нем. Чуть погодя оно и само занялось, и ветки можно было уже не подбрасывать. Бревно было толстым, старая ель, давно упавшая, поэтому тлеть и, соответственно, греть нас оно будет долго. В этот раз мы еще и снега нагребли вокруг ели, чтобы не дуло вообще. Лапник, конечно, не грел сам по себе, но внутри нашего укрытия была комфортная температура.
        Валера спал, а я проверил и смазал оружие, раньше времени не было. Лежать, конечно, это лучше, чем идти по сугробам, да вот только это совсем не приближает нас к цели пути. От слова совсем.
        К середине ночи стало ясно, что Веревкин заболел. Да-да, это не было осложнением от ранения, он вообще был целым, только, как и все, избитым, да и проходили уже синяки-то. У Валерки поднялась температура. Сначала я думал, что это он так от костра разогрелся, но чуть позже, потрогав лоб бойца, убедился в этом. Наверняка в районе тридцати восьми градусов, жар не такой сильный был. Заставив парня проснуться, я приказал ему раздеваться и натер спину и грудь шнапсом. Фляжка с этим пойлом была одна, но было не жалко. Подогрев колпачок, он алюминиевый был, влил бойцу еще горячего внутрь, дав пару таблеток аспирина, спасибо фюреру за их снабжение. Укутав после процедур Валеру во все, что у него было, лег спать и сам, предварительно также грохнув стопочку. Было тепло, мне даже нравилось. Спустя какое-то время я проснулся от оханий поблизости. Открыв глаза и повернув голову, увидел сидящего рядом Валеру, раздетого почти до нательного белья.
        - Ты чего, сдурел? - уставился я на него.
        - Дышать нечем, жарко! - отозвался парень. Я подобрался к нему и потрогал лоб. О, эффект был налицо. Пот, обильно текший в буквальном смысле, говорил об улучшении.
        - Нельзя тебе пока раздеваться, потей.
        - Ладно, - ответил парень и принялся одеваться.
        Вроде как знак хороший, но в любом случае мы тут задержимся, надо точно убедиться, что парень в порядке. Да и мне самому хочется отдохнуть чуток, что уж говорить.
        День прошел вполне спокойно, но у нас кончалась еда. Того, что захватили у фрицев, оставалось еще на день, и то впроголодь жить придется.
        К вечеру вдалеке началась стрельба. Довольно интенсивная, но, кажется, все же далековато. Что понравилось, так это отсутствие стрельбы орудийной, работало только стрелковое. Веревкин был уже в порядке, видимо, просто переохлаждение, поэтому решили выступать в путь. Казалось бы, уходили в сторону, так нет, стрельба была именно там, куда нам надо. Помню по картам, немецким, конечно, что тут у фрицев довольно жидкая оборона была, вот и проверим. За ночь стрельба давно стихла, мы прошли несколько километров. Из них по лесу всего пару. Опять, как я уже начал привыкать, на поле вышли довольно неожиданно. И хорошо, что была ночь, пересекли его спокойно. А под утро, остановившись, охренели от возобновившейся стрельбы. Она была буквально «за углом», то есть совсем рядом.
        - Валер, сиди тут тихо, я сползаю, посмотрю, - сказал я и ушел в лес. Мы совсем немного углубились в лес, поэтому я так и пошел вдоль опушки. Через двадцать минут меньше чем в полукилометре от меня застучал пулемет.
        «МГ», - машинально отметил я и лег в снег. Ползти было тяжело, да еще я боялся засветиться, форма-то немецкая, ее на снегу видно издалека. Прополз метров сто, когда передо мной открылась картина. Впереди местность сильно понижалась, а на противоположном холме был какой-то населенный пункт. Вот блин, это ж сколько мы по лесам протопали, что к людям вышли? Не было сомнений, что происходит. Наши бьются с опорным пунктом немцев. Причем, вот же гадство, я вышел на позиции фрицев. Отчетливо различал два расчета минометчиков, а на вершине - два пулеметных гнезда. О, надо попробовать помочь нашим, вроде немчуры здесь немного. Отполз назад и, встав, припустил за Валеркой. Все же вдвоем мы больше настреляем.
        Вернулись вместе через полчаса, наверное. Фрицы так и отстреливались, наши вперед не лезли. Позиционка во всей красе.
        - Смотри вокруг, когда немцы повернут к нам, начнешь отсекать, ясно?
        - Ясно! - подтвердил Веревкин, готовя автомат. - Там наши, да?
        - Конечно, причем из-за этих пулеметов на холме им ни туда, ни сюда не пройти. Начали!
        Первыми я решил грохнуть именно минометчиков, так как они банально ближе к нам, следовательно, в какофонии стрельбы пулеметчики не услышат мои выстрелы. Так и вышло. Хорошо, что расчеты минометов были всего из трех солдат каждый. Пришлось крикнуть Валерке, чтобы добил двоих, а то я промахнулся. Пока боец пытался положить из автомата оставшихся минометчиков, я приступил к уничтожению пулеметов. С этими вышло гораздо сложнее, но помогли наши бойцы с той стороны холма. Я смог снять лишь одного пулеметчика, как немцы сообразили, что здесь что-то не то, и развернулись. Один расчет сразу срисовал нас с Валеркой, а второй продолжил стегать атакующих красноармейцев. Пришлось туго, благо удалось быстро перезарядить винтовку и, меняя позицию, тремя выстрелами все же положить расчет. Вот тогда и второй захлебнулся, его заглушили наши бойцы. С криками «ура» - вот на фига еще - на холм поднялись бойцы Красной Армии, и началась свалка. И с той и с другой стороны стрельба шла в упор. Мы вообще не могли помочь нашим, так как боялись подстрелить своих. До рукопашной все же не дошло, наши смогли уработать фрицев. В
принципе, в этом и наша с Валеркой заслуга. Командир подразделения Красной Армии быстро сообразил, что ему кто-то помог, поэтому, когда перестали стрелять, он закричал:
        - Мужики, кто тут есть, выходите, фрицы дохлые! - Мы и так это видели, до нас всего метров сто пятьдесят от бойцов было. Я спокойно поднялся, а вот Валера аж подпрыгивал от нетерпения.
        Встретившись в низине, мы с командиром этого отряда крепко обнялись по-мужски и похлопали друг друга по спине.
        - Ну, здорово, дружище! Кто такие? - начал первым этот командир.
        - Из плена бежим, из-под Вязьмы, - ответил я, наблюдая реакцию. Она мне понравилась.
        - Молодцы, что смогли уйти, только как вы сюда-то попали?
        - А где мы вообще?
        - До Вязьмы почти сто километров на север, вы что же, пехом шли?
        - Да, по лесам пробирались.
        - Ладно, жрать хотите, ребята?
        - Конечно, недавно последние запасы прикончили, а в плену кормили так, что теперь, наверное, всю жизнь буду хотеть есть.
        - Я лейтенант Светлов, четвертый десантный корпус…
        - Иди ты! Я видел карту перед заданием, вы же под Москвой были!
        - Были. Ты когда в плен попал? Да, и представься, наконец…
        - Извините, товарищ лейтенант. Старший сержант Морозов, разведывательно-диверсионный отряд ОМСБОН НКВД. - Глаза у десантника расширились.
        - Ничего себе, я думал, вы простая пехтура!
        - Вон, Веревкин вроде из царицы полей, я нет.
        - Ладно, нам на запад надо, с нами пойдете, или как?
        - У вас задание…
        - Так войска-то в наступлении сейчас. Нас скинули в этом районе, два села и три деревни нужно захватить, фланги зачистить. У меня отряд сейчас этот поселок, что за холмом, освобождает, а мы в обход пошли, тут нас фрицы и прижали. Вовремя вы появились, они этими сраными минометами нам плешь прогрызли уже.
        - Пойдем с вами, все лучше, чем по лесам скитаться. Так, говоришь, на запад?
        - Именно, там встретиться с партизанами должны, а потом вроде на север пойдем.
        - Ясно, вас таким макаром туда же, под Вязьму двинули. Черт, неужели наши не прошли? - расстроенно сказал я, спрашивая сам себя.
        - Какие ваши? - с интересом спросил лейтенант Светлов.
        - Я участвовал в захвате пленного офицера, попали в засаду, наши ушли, я оставался в прикрытии. От фрицев слышал, что они вроде наших упустили, думал, ребята дошли.
        - А что такого важного там?
        - Да жопу нам фрицы готовят, только и ждут, когда группировка с юга туда подойдет, и подсекут потом под корешок. Точно говорю, сам видел их планы и говорил с пленным.
        - Значит, тебе скорее надо назад, к нашим, раз такие сведения имеешь! - воскликнул Светлов.
        - Все равно поздно, я надеялся на своих ребят, ведь я в плену был долго, почти месяц, теперь уже поздно планы менять. Только разве что подстрахуются, не дадут фрицам отрезать наших.
        - Все равно, братуха, тебя надо на большую землю отправлять. Слушай сюда, у нас рация есть, вызовем самолет, прилетят, точно говорю.
        На этом и порешили. Ушли вначале к поселку, там еще отряд был, причем большой. Так как десантники все равно собирались сваливать отсюда дальше на запад, то на связь вышли прямо отсюда. Опознались легко, хоть форма на мне и была вражья, но нательное-то я так и не менял, а метка была именно в нем. Продиктовав условный код, на том конце приказали ждать. Буквально через пятнадцать минут с нами вышли на связь и велели ждать самолет. Только для этого нам нужно отойти от места выхода на связь километров на десять южнее, там есть подходящие места для посадки. Нам даже условный квадрат назвали, чтобы легче искать было. А то ведь зима, решишь посадить самолет на какое-нибудь поле, а там под снегом мало ли что может быть. Кирдыкнется самолет, чего тогда делать? Тут же нам указали на площадку, где уже садились наши транспортники.
        Десантуре был приказ сопроводить нас. Лейтенант Светлов, конечно, этому был не рад, но отрядил шестерых бойцов в провожатые. Те должны не только нас провести тихо, но и в самолет посадить.
        Времени было мало, нужно выдвигаться, самолет пришлют буквально через несколько часов. Сейчас, пока погода хреновая, прилетит У-2. Тот на малой сможет пройти, несмотря на облачность и снег.
        Дошли нормально. Место оказалось идеально ровным лугом. На нем, наверное, летом в футбол можно играть, настолько казался ровным этот луг. Немцев поблизости не было, мы обошли по кругу территорию в радиусе трех километров, тишина. Где-то на востоке, да и на севере тоже, грохотало, а здесь тихо.
        Самолет был действительно «кукурузником». Сел легко, так же легко и взлетел. Мы помахали десантуре на прощание и полетели. Да, Веревкина мы с собой забрали. Умудрились разместиться на одном месте. Самолетик был каким-то старым рыдваном. Мотор все время чихал и кашлял, но вроде пока тянул. Внезапно внизу началась стрельба, несколько пуль угодили по крыльям. Я просто как раз туда смотрел, вот и заметил. Летун стал забираться выше и повернул в сторону, делая петлю. Что-то мне подсказывает, дорога будет длинной и не прямой. Стрельба снизу разгоралась, мы шли метрах на ста, не больше, выше, наверное, было бы ничего не видать. Летун забирал все больше в сторону от первоначального маршрута, и, наконец, я почувствовал, что мы идем вниз. Точнее, падаем. К этому моменту высота была метров пятьдесят, и впереди показались деревья.
        - Валерка, держись, пипец нам! - Мы сжались в комок, ожидая удара, и он не заставил себя долго ждать. Врезались во что-то, скорее всего в дерево, конечно, мотор взвыл и тотчас заглох, а корпус накренился и пошел вниз. Я всем телом ощущал, как самолет ломает ветки дерева, ударяясь о них. Хрустнули и отломились крылья, сзади тоже что-то грохотало, и, наконец, мы остановились. Когда выглянул, охренел от того, с какой высоты мы упали, пятиэтажный дом, наверное, ниже. А уж когда оказались на земле, то, поглядев случайно на брюхо самолета, вздрогнул. Когда падали вниз и ломали сучья, один такой обломок застрял в корпусе, пробив его и пригвоздив летчика. Как нам не досталось, не понимаю. Мы по большому счету отделались испугом. А за ужасную смерть летчика я переживал зря, у парня несколько пулевых отверстий на комбинезоне было, так что тот настоящий герой, тянул до последнего, уходя от немчуры.
        Забрав документы летуна, сняв пулемет и прихватив патроны, мы побежали глубже в лес. Фрицы ведь наверняка скоро прибудут сюда, чтобы осмотреть место падения. Черт, по следам вычислят, что летчик был не один, и будут искать.
        К счастью, лес был небольшим, и впереди оказалась река. Лед был только у берегов, да и то не очень толстый, но мне в голову вдруг пришла идея.
        - Веревкин, ты в детстве на льдинах катался? - вспоминая чудесные годы жизни, спросил я.
        - Да у нас в деревне речки не было, а в соседнюю ходить было страшно, там дрались всегда. Нет, товарищ сержант, не катался.
        - Ну, так сейчас покатаемся! - я осмотрел лед и, сочтя его достаточным для нашего веса, принялся намечать ножом, где надо сломать. Вышел небольшой прямоугольник, шириной в полтора и длиной в три метра. Шире не получалось, слишком тонким был лед. Я работал ножом, а Валерка бил прикладом по моим рискам. Сломать удалось почти идеально, как будто пилили, а не ломали.
        - Сруби лесину для шеста, скорее! - скомандовал я Валере, а сам осматривался по сторонам. Показалось, или слышал лай собак?
        - Готово, командир, такая пойдет? - парень тащил огромную ветку, длиной метра три.
        - Пойдет, срезай ветки, чтобы не мешали и бегом уже, что-то я очкую…
        - Чего делаете?
        - Бля, да давай уже быстрее, боец! - не выдержал я. От моей речи парня чуток заклинило.
        Все же по реке на льдине мы ушли спокойно, немцы к нам не вышли. Ну, должно же было нам когда-то повезти. Сплавлялись медленно, речка была удивительно спокойной. Я, оставив рулить бойца, даже сел на лед и отдыхал. Как править, я показал, нехай старается, я-то в детстве катался.
        Сколько мы так шли, не знаю, но пару часов точно. После очередного изгиба реки вдалеке разглядели мост. Бесхозных мостов у фрицев в тылу я что-то не припоминаю, поэтому надо сходить. В этот момент, не успел я подумать, как у моста, на нужном нам берегу, я заметил движение.
        - Валера, отжимай к левому, быстро! - Расстояние до моста было большим, но вдруг сюда кто-то смотрит. Хоть уже и темнеет, но могут и заметить. Черт возьми, нам никак не удается идти в нужную сторону, так и отжимает что-то или кто-то нас дальше и дальше на запад.
        Спрыгнув на берег, точнее на такой же лед, я посмотрел вслед уплывавшей льдине. Черт, видно, что на ней кто-то был, но, думаю, фрицы не разглядят, да и неуправляемая льдина до моста будет плыть долго, если вообще доплывет.
        Мы убежали от реки метров на триста, когда я вдруг решил узнать, кто стоит на мосту и сколько их. Понимаю, что нам не по силам, но интересно же, какие силы здесь у фрицев. Оставив Валеру в ближайших кустах, до леса тут было километра два, но по темноте дойдем легко, я побрел к мосту. Каково же было мое удивление, когда увидел возле моста картину маслом «Не ждали». Телега, один мотоцикл. Два немца и четверо полицаев - вот все силы, что стоят возле моста. Черт, да я их в одиночку сейчас порву, слишком надоело бегать уже. Темнота вдруг показалась помехой, но я решил атаковать. Уж больно удобно было нападать. Берег у моста понижался, таким образом я был наверху. Решившись, пополз вперед, чтобы гарантированно уничтожить всех врагов. Полицаи сидели возле костра, очень хорошо, они сейчас не видят ничего, а немцы прохаживались по переправе. Мост, на самом деле, был небольшим, обычный деревянный настил, каких множество довелось видеть. Он не выдержит даже бэтээр, не то что танк. Думаю, вряд ли этим мостиком активно пользуются. До деревни, которую я разглядел на противоположном берегу, было с километр,
только по тусклым огонькам и понял это. Я размышлял, наблюдая, когда вдруг сами немцы преподнесли подарок. Подошли к телеге с полицаями, они строго так что-то сказали, отсюда не слыхать, и уехали на другую сторону реки, а там, поднявшись по склону, помчались к деревне. Снег был укатан, видимо, слишком уж спокойно ехали, ну а я, дождавшись, пока немчура отъедет, бросил гранату вниз, к костру. Рвануло. Я выскочил с пистолетом на вытянутой руке и сразу выстрелил. Двое избежали осколков гранаты, поэтому, схватившись за винтовки, озирались, обалдев от произошедшего, по сторонам. Вот их я и шлепнул, не раздумывая. Сверху мне было видно, что фрицы так и едут к деревне, не разворачиваясь, свет фары об этом говорил. Не слышали, значит, за ревом мотоцикла. Но, конечно, могли слышать их дружки в деревне, хотя вряд ли. БМВ грохотал так, что в округе, казалось, слышат все только его. Подождав еще с пяток минут и не дождавшись какой-либо реакции немцев, я рванул вниз. Один из полицаев был ранен, он уже орал, так что надо поспешить. Оказавшись внизу, пнул каждого предателя ногой и получил лишь один отклик.
        Быстрый допрос показал, что рядом село, а в нем взвод вспомогательной полиции и четыре немца, в качестве «контролеров». Обобрав полицаев, у них тут было чуток еды, я узнал главное для нас с Валерой. На ту сторону моста нам лучше не соваться, там фрицев до хрена. Пойдем на запад, сделаем крюк. Ближайший населенный пункт - небольшая деревушка в пяти километрах, и что важно, в ней нет постоянного поста полиции, только староста из местных. В деревню я хотел заглянуть из-за голода. Мы реально постоянно хотим есть, а там, быть может, накормят…
        Топать не пришлось, накинув шинели с белыми повязками на рукавах, мы, гордо вздернув носы, поехали на телеге. Наконец-то хоть какой-то отдых, а то все пешком да бегом, устали. До деревни добрались быстро, но уже было совсем темно, поэтому пришлось быть очень осторожными. Постучав в окно крайней хаты, дождался появления за окном женщины. На вид ей было лет шестьдесят, но может, и меньше, люди в деревне всегда выглядят старше. Они в салоны да на маникюр с педикюром не ходят, люди трудятся всю жизнь.
        - Доброй ночи, хозяюшка, - поприветствовал я ее.
        - Чего надо? - Ой как грубо. - И так все забрали уже, ироды, чего, опять обдирать будете?
        - Извините, хозяюшка, но вы нас кое с кем спутали, - сказал я спокойно.
        - Да спутаешь вас, тунеядцев! Только и можете, что винтовкой размахивать да баб со старухами гонять! Уходите отсюда, а то сейчас кипятком окачу! - Похоже, не любят здесь полицаев.
        - Да не полицаи мы, одежку с них сняли, вот и похожи…
        - Партизаны, что ли? Так и те не лучше, тоже приходят, только жрать просят, а где взять-то?
        - Мы из Красной Армии, - сказал я тихо.
        - Да иди ты! Где мы, а где армия?
        - Ну, какая-то ее часть перед вами, - улыбка сползла с моего лица, и я продолжил уже серьезно: - Нам бы только узнать, где мы оказались. Не можем из окружения выйти, кругом немцы. Из плена мы, хозяйка…
        - Давайте в дом, живо! - хозяйка осмотрела округу и прикрыла окно, а мы пошли обходить дом. В сенях женщина посветила нам в лицо свечкой и кивнула сама себе.
        - Вижу, вроде не врете. Сколько скитаетесь?
        - Да ушли недавно, а в плену месяц были почти, - ответил я.
        - Ясно, где сейчас армия-то?
        - Да не так и далеко. От Москвы отбросили, скоро и к вам вернемся.
        - Скорее бы уж, совсем эти черти житья не дают, - вздохнула женщина.
        - Тяжко тут? - спросил я и отвел глаза.
        - Конечно, деток жалко, кормить-то почти нечем, все эти гады отбирают.
        - Прости, хозяйка, мы пойдем…
        - Ели-то давно? - вдруг спросила женщина.
        - Мы у полицаев чуток отобрали, на день растянем, - правдиво ответил я.
        - Давайте хоть картошки вам соберу с собой, недавно варила…
        - Нет, спасибо, вам самим есть нечего. Обойдемся как-нибудь. Да и не заслужили пока. Скажите лучше, где хоть мы сейчас? Идем по лесам из-под Вязьмы. Никак к своим не пробьемся. Полицаев у моста побили, да переборщили и не догадались спросить, где находимся.
        - Вы этих, из Семеновского, побили? - всплеснула руками женщина.
        - Да мы же не знаем, откуда они. Сидели возле моста, речка у вас тут недалеко. Фрицы в деревню поехали, а этих мы… положили, в общем.
        - Ох-хо-хо. Опять нагрянут, партизан будут искать…
        - Скажите правду: были, ушли к своим, на восток. Говорите все, лишь бы вас самих не тронули, а уж мы уйдем, обещаю.
        - Родненькие, да вы же так далеко забрели… Как же теперь вернетесь-то? Ведь в Гомельской области вы…
        - Чего? - у меня аж глаза вылезли из орбит. - В какой области?
        - В Гомельской, сыночки. До города верст сто примерно.
        - Ни фига себе, сходили за хлебушком! - прошептал я сам себе.
        - Что?
        - Далеко, говорю, мы зашли. Так, спасибо вам, хозяюшка, пошли мы.
        В этот момент дверь с крыльца отворилась, и в сени ввалилась еще одна женщина.
        - Людмила, Потап к немцам побежал, видал он, как ты к себе солдат пустила! - Вот блин, где же эта падла была, Потап этот?
        - Да ты что? Следит, гад. Ребятки, тикайте скорее, этот гад фашистов приведет!
        - Староста, что ли?
        - Да, он. Немцы поставили его старшим. Работать заставляет, немцам одежду стирать и штопать, еду готовить…
        - Валер, справишься один? А то мне не добежать.
        - Конечно, товарищ сержант! - бойко ответил Веревкин, молчавший до сих пор. Боец умчался, вторая женщина указала ему путь, а я решил еще поспрашивать.
        - Хозяюшки, а речушка там, километров пять от вас, не Беседь зовется?
        - Она, а что?
        - Вот это номер! Спасибо, хозяйки, прям жизнь в меня вдохнули! - я поцеловал обеих женщин и бросился прочь из дома, догонять Валеру. Вдруг не справится со старостой?
        Причиной моей радости было то, что совсем недалеко отсюда, точнее от этой самой речки, находится та деревня, где я Валюшку оставил. Уж теперь-то, несмотря ни на какие препятствия, я к ней попаду. Хрен бы со всей этой войной, у меня там любимая женщина!
        Валерку я встретил примерно через километр. Того слегка потряхивало, это бросалось в глаза.
        - Рассказывай! Догнал?
        - Ага, - парень вытер сопли рукавом и открыл рот, - командир, я побоялся его догонять. В спину выстрелил…
        - Не промахнулся? - только и спросил я.
        - Нет, я проверил, - уверенно ответил боец, - в спине три дырки были.
        - Ну и молодец! - согласился я с таким решением проблемы.
        - Он такой боров был, я увидел и испугался.
        - Да правильно все ты сделал, правильно. Уходим скорее. Нам теперь на север!
        - А что там, командир?
        - Жена у меня там, боец, понимаешь? Жена!
        Валерка тогда как-то странно дернулся, зажмурился и спросил:
        - Какая жена? Как вы узнали об этом?
        - Хватит выкать! Я же говорил уже. Мне бабоньки сказали, где мы с тобой находимся. Отсюда совсем недалеко до нужной деревни. Ты извини, конечно, но я просто обязан ее навестить. Она даже не знает, жив я или нет.
        - А там немцев нет?
        - Ты что, их бояться начал? - удивился я.
        - Нет, просто думаю, жена у вас… тебя еще там?
        - Я в этой деревне почти два месяца отлеживался в начале войны. Угораздило меня неудачно пулю получить в спину, да и ноги тогда осколками посекло, сильнее, чем в этот раз. Так вот, за то время, что я там укрывался, ни одного немца не видел, поэтому и жену там оставил.
        - Ясно. Далеко?
        - Уже нет. Я думал, конечно, что можно бы к ней смотаться, но никак не подозревал, что мы сами того не зная сюда забредем. Хрена себе мы крюк с тобой загнули!
        - Это, наверное, когда на самолете летели, он же на запад забирал, когда обстреливали.
        - А знаешь, - я кивнул, - скорее всего.
        Я был просто окрылен этим событием. Забыл в секунду, что идет война, что я, вообще-то, в плену побывал… Все как-то стало неважно, хотелось одного - повидать любимую.
        В путь отправились на телеге полицаев. Говорю же, недалеко, только на телеге все же легче. Под утро встали в лесочке, тут болото было, сейчас оно замерзло, значит, и обходить не нужно будет. Топаем примерно, конечно, компаса нет, но, думаю, сердце подскажет. Фрицы в этих местах есть, конечно, в деревнях сидят. Но здесь все же не передовая, в основном запасные части, охранные, ремонтные. Короче, всякой твари по паре.
        - Андрюх, этих не обойти, - разочарованно сказал Валерка. Мы уже час наблюдаем за деревней, в которой размещен гарнизон. Наблюдаем, потому как обходить его очень долго придется, вокруг одни поля, причем ровные, как стол. Да и гарантии нет, что если в обход пойдем, то не нарвемся на других фашистов.
        - Вижу. Ночью сползаю посмотреть поближе, может и проскочим.
        - Так, может, по полю?
        - А вдруг там мины, или еще что? Смотри, какой тут у них пункт укрепленный! Доты смастерили, что тут за место вообще, на фига такой укрепрайон строить в обычной деревне? - последнее я сказал сам себе.
        Ночью, пробираясь к деревне, чуть не взлетел на воздух. Когда полз, выставленной вперед рукой во что-то уткнулся. То ли сигналка это, то ли растяжка, думать было некогда, поэтому попытался перешагнуть и, расчистив немного снег, поставил ногу в сантиметрах от мины. Стояла «лягуха», хрен бы я смог спрыгнуть с нее. А рукой я наткнулся на табличку с надписью на немецком: «Мины»! Минное поле еще больше взволновало меня и заинтересовало. На фига оно тут?! Мы же не под Москвой, или где-то в напичканном войсками районе. Обычная деревня, каких тут много…
        Осмотр местности и слева, и справа дал такие же результаты. Кругом проволока, причем как поверх, так и под снегом. И мины, конечно. Причем последние, на удивление, даже не прикопаны, просто в снегу стоят. Значит, все же нужно обходить… Стоп, а как немцы сами тут ездят или ходят? Подумав, пополз дальше влево, обходя по кругу деревню. Был я примерно в трехстах метрах от нее, оттуда меня не заметят, мы у женщин в деревне по простыне выпросили для маскировки, вот сейчас я под ней и лежу.
        Дорога нашлась, но такая извилистая, что даже икнул от удивления. Причем петляла она только тут, если вернуться на двести или триста метров назад, там была почти прямая.
        После меня на поле оставались следы, еще бы, снежку-то здесь порядочно насыпало. Времени нет, нас будут искать, даже если никого не заметят, просто из-за следов. Поэтому быстренько метнулся за Валерой и вместе уже двинули по дороге в противоположную от деревни сторону. Тут уже было далеко, ночь темная, поэтому не только не позли, даже не шли - бежали. Преодолев расстояние в пару километров, уткнулись в лес. Здесь было большое количество следов от техники, как колесной, так и гусеничной. Насколько позволяла темнота, осмотрели место и пошли в сторону, в надежде уйти в лес.
        - Думаешь, здесь кто-то ездит в деревню? - Валерка вообще не понимал, что мы тут делаем.
        - Причем постоянно. - А у меня, наоборот, азарт проснулся. Мне почему-то казалось, что здесь у фрицев сокрыто что-то очень важное. Но что?
        - Будем пленного брать?
        - Думаю, поодиночке здесь не ходят. Будет везением, если меньше десятка поедет.
        - Ты хочешь напасть на отделение фашистов вдвоем? - охренел Веревкин.
        - Не-а, один! - я засмеялся.
        - Андрюх, тебя, конечно, учили захватывать «языков», но это тебе не по силам! - серьезно сказал Валера.
        - Так не я буду их ловить, а ты, - пошутил я. Видя полный ступор у напарника, я вновь рассмеялся. - Да шучу я, не понял, что ли?
        - Да ну тебя, с такими шуточками! - обиделся боец Веревкин.
        - Ладно, не злись. Это все от настроения фестивального. Иду к жене, а тут препятствие такое!
        - Куда будем лошадь прятать?
        - Да никуда не будем, уходить надо, пока темно еще. Ни фига мы тут не сделаем, даже разведать не получится. Но место нужно запомнить. Ориентиры я наметил, все же поползал там, у них под носом, но и ты запоминай местность.
        - Да как тут запомнишь, темень одна, да снег…
        - Пока назад к телеге возвращаться будем, шаги считай, - посоветовал я.
        Да уж, какая тут, на фиг, подготовка диверсанта, тут не я, а мне засадят так, что «Б» сказать не успеешь. Какая уж разведка, а тем более захват «языка».
        Телега была у нас далеко, мы специально оставили ее в лесу, чтобы ржание ни выдало нас. В общей сложности нам пришлось быстро преодолеть путь километров в пять-шесть. А это далеко. Вымотались как колхозные проститутки, а ничего не узнали.
        Лошадь была на месте, спокойно жевала себе сено из телеги, и наплевать ей было, где хозяева. Мы устроились на дневку так же, как и раньше, под большой елью. Огонь разводить не стали сначала, я опасался, но вскоре холод взял свое, и костер все же соорудили. Вновь, как уже раз делали, зажгли костер на толстом бревне. Дождавшись, когда оно схватится, я первым устроился на лапнике спать. Опять мне сидеть под утро, так что нужно выспаться. Сложности прибавляла лошадка, но, думаю, справимся.
        Выспался хорошо, несмотря на то что Валера разбудил, а не сам встал.
        - Я мотор слыхал, да и лошадь в ту сторону смотрела, - сообщил мне боец, когда я окончательно встряхнулся, вытирая лицо снегом. Мороз вроде как помягче стал, а может, это из-за того, что мы чуть южнее Москвы сейчас? Впрочем, лицо все равно сцепило от холода и стало зябко.
        - Громко? - спросил я, уточняя, а Валера уже тянул мне кружку с горячей водой.
        - Далековато, если ты об этом. Я, вообще, думал, показалось, но Зорька туда смотрела, навострив уши, вот я и решил, что все же не кажется.
        - Зорька? - удивился я.
        - Ну а что, скотине так без имени и ходить? Мы с ней так хорошо ночь коротали…
        - Ты хоть не спал?
        - Ты что, командир?! - завелся Веревкин.
        - Ладно-ладно, не кричи. Ел уже?
        - Тебя ждал, давай вместе.
        - С удовольствием, а потом ложись сразу, - я чуть задумался. Как же хреново без часов!
        Немного поклевав, ну, перекусили точнее, отправил Валерку спать. Тот, на удивление, не пошел под елку. Забрался под брюхо к лошади и тут же уснул. Как ему не холодно? Или там, наоборот, жарко?
        Скучно так просто сидеть. Пошевелил угли в костре, сбивая с бревна огонек, нечего тут светить, пускай тлеет, тепло и так идет, встал и решил размяться. Снегу, правда, много, он в лесу рыхлый, не примятый. Это потом, ближе к февралю начнет твердеть, когда оттепели пойдут, а пока такой вот, пушистый даже. Ходил кругами, постепенно расширяя радиус. Как вышел на окраину, даже не понял. А ведь мы глубоко уходили. Уже хотел поворачивать, как тоже, как и Валера ранее, услышал звук мотора. Блин, да это же не на земле! Задрав голову вверх, только сплюнул, небо было затянуто тучами. Как они там летят, ведь ни фига же не видно? Или облачность только тут, внизу, а выше чисто? Я стоял и водил глазами по небу, пытаясь хоть что-то разглядеть, когда услышал:
        - Стой, не поворачиваться! - голос был… да вот какой-то несерьезный он был. Говоривший, видимо, никогда и никому не приказывал, тем более на войне.
        - Да я и так стою, - равнодушно пожал я плечами, - дальше чего? - Показалось, или говоривший подбирал слова?
        - А вот командир сейчас придет, он и скажет! - он, наверное, даже выдохнул с облегчением, когда это сказал.
        - А ты чего, не можешь? Ведь мы уже с тобой говорим! - я усмехнулся и чуть повернул голову.
        - Стой, не поворачиваться! - но было поздно. Меня держал на мушке тщедушный мужичок. Про таких говорят - с ноготок. Телогрейка на нем висела мешком, валенки размеров на десять больше, смешно было, еле сдерживался. Автомат, а в руках у того был немецкий МП, смотрел на меня.
        - Слышь, мил человек, шел бы ты своей дорогой, а? - начал я, как тут из ближайших кустов вывалился Валерка, а за ним трое в таких же телогрейках.
        - Старшой… - буквально проскулил Веревкин.
        - Эй, хлопцы, вы чего у меня друга обижаете? - насупился я. Неужели, как в июне сорок первого, на предателей нарвались…
        - Тоже мне командир! - сплюнул один из неизвестных. - Боец спит, а он гуляет!
        - Так тут, кроме вас, и нет никого, - заметил я.
        - А тебе мало? - Они уже обступили нас. Нас, потому как Валерке дали легкого пинка и тот сидел на заднице возле меня и хлопал глазами.
        - Мне? - задумался я. - Да хватит, пожалуй.
        Правая рука была скрыта телом, и никто ее не видел, все противники, а я пока считал неизвестных именно такими, стояли прямо перед нами с Валерой. Резко выбросив кисть вперед, я послал штык-нож в того, которого считал старшим. Так как не знал, кто это такие, а все же есть высокая вероятность, что это свои, кидал рукоятью вперед. Что поразило, в этот же миг Валерка из такого неудобного положения кинулся на рядом стоящего мужика, заваливая того в снег. Я уже летел на двух других. Старшему нож прилетел прямо в лоб, ну, туда и целился вообще-то, был в легком нокауте. Снеся одного ударом кулака в грудь, перехватил автомат у последнего. Им оказался тот тщедушный, что меня «поймал». Началась возня, Валерка еле-еле держался, мужик ему крепкий попался, того и гляди заломает. И у меня времени нет, нужно обезвредить остальных. Пришлось действовать жестко. Удар щуплому в лоб кулаком, отправил его в аут, в это время уже поднимал пистолет старший, но свалился от удара в челюсть. Третий… Ха, третий оказался самым умным, вскочил и побежал. Отпускать было нельзя, я сграбастал выпавший у тщедушного мужичка из рук
автомат и просто запустил в спину беглеца. Попал. Тот словно споткнулся и рухнул в снег, а подняться я ему уже не дал. Подбежал и обрушил на голову кулак. Все, этот тоже «выключился».
        - Стой, сука! - А вот это хреново. Валерка стоял на коленях, а у его горла блестело лезвие ножа.
        - Паря, не глупи, отпусти пацана. Если ты заметил, я никого из твоих не убил, просто обездвижил. Можешь проверить. Вы чего устроили тут, а? Кто вообще такие? - задавая вопросы, я медленно подходил ближе.
        - Замри, гад, - огрызнулся тот и добавил в сторону старшего: - Николаич, ты как? - Тот стонал, но встать пока не пытался. А вот я, дождавшись, что парень отведет глаза, достал из кармана гранату.
        - Лови! - я кинул тушку «феньки» прямо к ногам того, кто удерживал Валеру в заложниках. Помогло. Кольцо-то я не выдирал, риска не было. Валерка просто застыл, боясь вздохнуть, а его противник дернулся в сторону, отпуская жертву. Сообразив, что взрыва не последовало, тот, лежа на снегу, обернулся ко мне, а я не заставил его ждать. Смачным таким ударом ноги в живот вынудил не только бросить нож, но еще и согнуться креветкой.
        - Я же говорил, не надо так с моим другом, так что не жалуйся теперь, - я уже вытянул пистолет и держал на мушке напавших, разглядывая их. - Валер, ты живой?
        - Ага, - парнишка вскочил и схватил автомат, валявшийся в снегу.
        - Смотри за этими, я бегуна притащу, - бросил я бойцу и направился за тем, что пытался сбежать.
        Собрав всех нападавших в кучу, я быстро охлопал их карманы. Никаких документов не было вообще.
        - Кто вы такие? - твердым голосом спросил я.
        - Пошел ты, сука! - старший был очень борзым. Вообще, на вид этому человеку лет тридцать, крепкий такой, но не особо рослый.
        - Будешь дерзить, добавлю на орехи, - спокойно бросил я.
        - Андрюх, он, гад, меня пинком разбудил…
        - Лучше колитесь, ребятки, зря вы так с нами. Кто вы - полицаи, или еще какие ушлепки, на фрица работающие?
        - Ты сам, сука, фашист! - Вот ничего себе, я - и фашист. Однако!
        - Ты хоть думай, что говоришь. Мы бойцы Красной Армии, а вот ваша принадлежность мне не известна.
        Я решил сам раскрыть нашу принадлежность. А то мы тут будем долго друг друга фашистами обзывать. Тем более что мое заявление дало возможность посмотреть на реакцию этих дерзких мужиков.
        - Ага, в форме полицаев!
        - Так вы тоже не в солдатской, - заметил я. - Короче, последний раз спрашиваю: кто вы?
        - Пошел ты, стреляй уже! - вновь с вызовом, даже сплюнул в мою сторону, ответил старший из этой четверки.
        - Тогда мы вас тут просто свяжем и бросим. Уж извини, мне не нужно, чтобы вы тут за мной бегали по лесу. - Мне показалось, или у старшего лицо вытянулось? - Валер, пошукай-ка у них в сидорах, нет ли веревки? - Валера бросился исполнять, найдя нужное буквально в первом же мешке.
        - Есть, командир! - радостно отозвался он. Да я и сам уже видел.
        - По одному к дереву давай. - Я указал на старшего: - Ты первый! - Тот хотел что-то еще вякнуть, но Валерка, видимо, решил отыграться за то, что ему дали по ушам, слегка пнул по ноге пленника.
        - Давай, пошел к березе! - Веревкин осмелел. Еще бы! Он уж приготовился умирать, наверное, ну или получить серьезных люлей, а тут я выдал свое «соло».
        Только когда последнего из непрошеных гостей привязывали к дереву, до их старшего наконец что-то дошло.
        - Вы че, правда наши?
        - Какие - ваши? - с издевкой в голосе спросил я.
        - Из Красной Армии…
        - Я тебя сто раз спросил: вы кто будете?! Ты меня посылал только.
        - Мы думали, вы немцы, ну, или полицаи. Хрен тут разберешься, - старший преображался буквально на глазах.
        - А не думали, какого рожна полицаи в лесу делают? Они носа боятся из деревень показать, а ты их тут ищешь!
        - Вы действительно свои? - не унимался наш пленник.
        - Ты мне надоел уже. Валер, закончил?
        - Ага, - Веревкин кивнул.
        - Пойдем отсюда. Вряд ли они тут одни. Друзья найдут, отвяжут…
        - Постойте, ребята… - О как, мы уже ребята.
        - Ну, чего еще? - спросил я лениво.
        - Роща на болоте…
        - А вот сразу нельзя было с этого начать, прежде чем меня сукой назвать, а? - выдохнул я. - На болоте деревья не растут! - произнес я ключевую фразу. То, что сказал пленник, было условной фразой партизан. Точнее, так они должны опознаваться с диверсантами, которых засылают к ним инструкторами. Нам этот пароль был известен по той причине, что, уходя в тыл, всякое может случиться, в том числе и вот такая встреча. Пароль специально сделали универсальным, просто для того, чтобы люди не перестреляли друг друга при встрече. Дальнейшее опознание будет уже по меткам.
        - Черт! - выругался старший из пленных и вновь сплюнул.
        - Валер, развязывай, свои это! - успокоившись, пояснил я Веревкину.
        - Вот так свои! - потирая ушибленные места, пробурчал Валера.
        - Ребят, извините, как-то нехорошо получилось… - старший находился в растерянности.
        - Лады, проехали, - заключил я. - Чего вы к нам вообще прицепились? - с интересом спросил я.
        - У нас встреча тут неподалеку. Из Москвы должна группа прибыть. Самолет, скорее всего, их пролетал. - Так-так, вон тут что делается.
        - Вы местность осматривали?
        - Ага. А тут вы, по лесу ходите осторожно, смотрите внимательно, думал все, фрицы кого-то сюда подослали.
        - Понятно. Отряд далеко?
        - Порядочно, верст двадцать на запад. Но тут наши недалеко должны быть, группу-то не мы одни встречаем. Точнее, мы как раз и не встречали, командир приказал прочесать лес.
        - Ладно, ведите уже, надо убираться отсюда, - заключил я.
        - А лошадь-то свою возьмете?
        - А чего ее бросать, мы на ней издалека едем, она еще пригодится, - кивнул я.
        Встреча с еще одной группой партизан, которые в свою очередь принимали гостей с Большой земли неподалеку, прошла уже лучше и легче. Там был настоящий командир, даже почти в форме. На ногах валенки и командирские штаны, а сверху телогрейка. В ушанке звездочка горит. Был тот командир в звании капитана Красной Армии, поэтому представлялся я первым. Это мне по дороге бывшие «пленные» рассказали, кто тут у них и в каких званиях.
        - Старший сержант разведывательно-диверсионного отряда ОМСБОН НКВД Морозов, - я вскинул руку к шапке.
        - Капитан Рыбченко, - ответил командир. Вместе с этой группой партизан были и наши коллеги из школы НКВД.
        - Старший группы, сержант Селиванов, - вскинул руку к виску молодой парнишка диверсант.
        - Откуда вы, сержант? - задал вопрос капитан.
        - Может, свалим отсюда куда-нибудь? - спросил я. - Не ровен час еще фрицы наведаются. Вон у них тут рядом такой укрепрайон стоит, мало ли!
        - Так вы были возле фабрики? - с интересом спросил капитан.
        - Да откуда мне знать, фабрика там или еще что? Посмотрели издали, ни хрена не поняли. Подойти ближе ночью не реально, только если кто-то страховать будет и перекроет дорогу, чтобы в спину не выстрелили. Тогда прямо по дороге можно и пройти поближе. Так что там за фабрика?
        - Смерти! - выдохнул командир партизан.
        - Чего? - удивился я.
        - Там над нашими бойцами, кому «повезло» к фрицам в плен попасть, опыты разные ставят. Мы уже за ними месяц наблюдаем, да вот сделать ничего не можем, мало нас.
        - Откуда дровишки? - охренев от услышанного, спросил я.
        - Да уж добыли вот сведения, - вздохнул устало командир. - «Языка» брали, вот и узнали. А узнав, запросили помощи с Большой земли. Вот они нам этих ребят и прислали.
        - А чего уж просто не разбомбили? Пленным-то все равно не помочь, так хоть фрицев наказать!
        - А ты уверен в том, что их ученые погибнут? Там бункер под землей, ничего бомбами не сделать.
        - Ясно. Но как мне кажется, тут и спецгруппой ничего не сделать. Как попасть на территорию?
        - Нас немного, но теперь вот специалистов прислали, может и получиться, - начал рассказ командир отряда. Из него до меня дошло только то, что они собираются напасть на деревню, но как это сделать, никто толком не понимает. Ухари, блин. Положат и своих партизан, и диверсантов.
        - Так, товарищ капитан, отойдем в сторонку, поговорим? - я не хотел, чтобы бойцы капитана сомневались в его авторитете.
        - Что ты хотел? - спросил командир, когда мы ушли в сторону метров на пятьдесят.
        - Вы же понимаете, что нереально сделать то, что вы говорите. Да попросту и не так уж важно. Нашим бойцам в плену уже все равно не помочь, значит, вы не просто хотите отбить пленных, тут что-то другое?
        - Нам приказано захватить немецких ученых…
        - Вашу маман! - охренел я. - А на фига? Извините, конечно, товарищ капитан, но правда - зачем?
        - Была информация, что немцы что-то изобрели такое, дающее их солдатам больше сил и выносливости.
        - Наркотики это, вот что это такое. Наши в Москве должны об этом знать и сами, ничего нового. Я еще в прошлом году пленного допрашивал на эту тему. Что же, выходит, именно здесь немцы устроили полигон для испытаний?
        - Скорее всего.
        - Много их там?
        - Рота точно. Причем эти, - капитан зло сплюнул в сторону, - СС.
        - Ясно, сколько у вас бойцов?
        - Если весь отряд взять, то сто двадцать четыре человека. С диверсантами будет сто тридцать.
        - Хорошо, еще и мы двое, думаю, можно попытаться, но только не так, как вы хотите.
        - Почему? - капитан нравился мне все больше и больше.
        - Отряд далеко?
        - Двадцать километров.
        - Подойдет. Нужна маскировка. Точнее, немецкая форма, много.
        - Мы не так давно колонну раздолбали, к фронту шла, там много чего было. Причем все новое!
        - Это ж просто праздник какой-то! Отлично. Ну что, у вас тут еще дела есть, или в отряд двинем? - Похоже, встреча с Валюшкой вновь откладывается.
        Прибарахлиться удалось на славу. У партизан действительно оказалось обмундирование на целую роту фрицев. Не было лишь офицерского, но и без него справимся. На дело пойдут все действующие члены отряда, за минусом поваров и женщин, конечно. С женщинами и так, думаю, понятно почему, а вот повара были все как один старики, никого моложе шестидесяти не было.
        Командир был отличный в отряде, комиссар тоже адекватный. Они даже не стали выходить на связь с Большой землей и рассказывать о своей затее. Точнее, они решили послушаться меня. Просто не хотелось рисковать, вдруг фрицы перехватят шифровку, и тогда все, забудь и не вспоминай.
        Шестерка диверсантов также порадовала подготовкой. Эти обучались почти два месяца, одного я даже узнал, при мне еще начинал учиться, ну, когда я сам еще был в школе. Эх, сюда бы мою группу, тогда точно покуролесили бы на славу.
        Немного расстроила ситуация с оружием. Мало его было, да и в основном винтовки. Мне же необходима была плотность автоматического огня. Ведь если удастся все сделать, как я планирую, а это делаю именно я, то дистанция боя будет очень короткой, буквально в упор стрелять придется.
        - Придется делить отряд: видишь, как улицу расширили? - над планом склонились несколько человек, в том числе и я. Капитан говорил дело, нужно думать. Немцы снесли несколько домов в центре деревни, образовав таким образом нечто вроде плаца, по обе стороны от которого шли улочки с деревенскими домами. А сама фабрика смерти была в конце, почти у реки.
        - А если с той стороны? - спросил я, в принципе, уже зная ответ. Наверняка берег хреновый.
        - Берег крутой… - Я сплюнул: как знал.
        - Ясно. Тогда вот что, просто бежать, как вообще-то следует, нам нельзя, - подумав, стал предлагать я, - в буквальном смысле нужно потрошить каждого убитого врага. Нам нужны и автоматы, и гранаты. Потому как зачищать лучше так: сначала гранату в дом, а потом уж и сам следом, бойцами разбрасываться мы не можем, мало их.
        - Идея хорошая, да вот только выдержка нужна, а это тяжело, - заметил комиссар отряда. Дядька лет пятидесяти, гладко выбритый и с шикарной шевелюрой на голове.
        - Понимаю, нужно как-то убедить людей, понимаю, что это очень сложно, но надо.
        - У нас три дня, за это время нужно максимально подготовиться, - вновь подал голос капитан.
        - Не понял? - удивился я. - Вроде никто ничего не говорил о сроках!
        - Пленный рассказал, что через неделю специалистов должны увезти. Через три дня будет шестой день.
        - Ясно, - почесал я затылок, - тогда, действительно, нужно ускоряться. Нам еще и проходы в полях найти нужно. Хотя стоп! - я треснул себя по лбу.
        - Чего-то придумал, старший сержант? - усмехнулся комиссар.
        - А у немцев вообще там движение какое-то есть? Ну, там, продовольствие подвозят, смену солдатам?
        - Понял тебя, - кивнул капитан, - бойцы у нас, что сидели в наблюдении, заметили даже периодичность в снабжении.
        - Вот молодцы, проинформируйте, не сочтите за труд, - предложил я.
        На следующий день, точнее даже ночь, мы выдвинулись на задание. Капитан решил идти не всем отрядом, а частями, для того чтобы не привлекать внимания скоплением людей. Именно мы с Валеркой и бойцами группы ОМСБОН выходили ночью. Двигались быстро, несмотря на идущий уже два дня снег. Погода вообще жесть, видимость ужасная, но она позволит привести в действие наш план по сближению с противником. Весь отряд, точнее самая боевая и подготовленная его часть, был в форме немецкой армии. Нам нужно если не войти в деревню, вряд ли немцы пустят, разведка донесла, то хотя бы подойти настолько близко, чтобы уверенно уничтожать противника в упор. А данные разведки были таковыми, что фрицы даже снабженцев своих внутрь не пускали. Принимали подвезенные харчи на околице, не давая пройти на территорию.
        Устроившись в паре километров, в том леске, где и мы с Валерой как-то сидели, мы стали ждать утра, чтобы захватить машину с немецкими интендантами. Это удалось сделать легко, парни в партизанском отряде уже руку набили на таких захватах. Погрузившись в машину, это был грузовик «Опель», мы выдвинулись к деревне. Было чуть страшновато, конечно, хрен его знает, все ли огневые точки врага засекла наша разведка. Сложность в том, что в грузовике уместились всего тридцать человек. Таким количеством нам нужно будет начать атаку и как-то сдерживать врага, пока подойдут наши, кто не уместился в грузовике.
        Взмах руки часового, и водитель грузовика жмет на тормоз, останавливая машину. К кабине идут трое автоматчиков, - о, надо будет сразу автоматы прибрать, а то у нас их очень мало. Я даже свой отдал кому-то из бойцов, на мне поддержка точным огнем из винтовки. Я не отвлекаюсь на то, что сейчас произойдет перед кабиной, услышав выстрелы, я должен через дырку в тенте кузова убрать обе пулеметные точки, что расположены на въезде. Это довольно сложно, так как они располагаются по разные стороны дороги и могут натворить много плохого, задержись я хоть чуть-чуть. Но сложнее всего, что они в дотах. Это, конечно, не бетонные укрепления, так, что-то похожее, но все же укрытие хорошее.
        Первый выстрел прозвучал, как и положено, неожиданно. Вокруг меня началась суета, и пришлось быстро соображать. На въезде уже вовсю идет стрельба, кажется, со всех сторон стреляют. Ну да, вообще-то, возможно и со всех, мин возле околицы-то нет. Нахожу первого пулеметчика. О, да их там сразу два, точнее, второй номер не сидит без дела, а стреляет, гад, из винтовки. Попадаю в первого номера вторым выстрелом, первый ушел чуть ниже, машину что-то качнуло. Второй номер вначале сныкался, но я не ищу его, а просто жду, сто процентов подхватит пулемет сейчас. Так и есть. Каска появляется вместе с опускающимся стволом МГ, пулю ему мне не жалко. Готов. Пока не вижу, чтобы к этому доту кто-нибудь бежал. Перевожу прицел на противоположную сторону. О, а здесь наши сами постарались, причем укрепление было обложено мешками с песком, те сейчас разбросаны и вьется дымок, гранатами достали. Чего-то как-то суетно вокруг, как бы не задавили немцы нашу атаку в зародыше. Блин, не успел подумать, как в прямой видимости появился танк. Вот блин, вашу маман!
        - На хрен от машины! - ору и выскакиваю сам, летя кубарем куда-то в сугроб. За спиной вспухает кузов нашего грузовика, и мне чем-то ударяет по спине. Больно, блин…
        - Сержант, наши почти добрались, надо держаться! - слышу крик капитана и, перекатившись, пытаюсь рассмотреть, что вообще вокруг происходит.
        Дело хреново, танк, поливая из своей автоматической пушки, продвигается все ближе к КПП, где мы, в общем-то, и застряли.
        - Нужно вперед, тогда танк не поедет сюда! - ору в ответ и, приметив, что ограждение минного поля позади, начинаю ползком уходить правее. Навстречу из-за ближайшего дома выбегают трое солдат противника, не успевая сделать хоть что-то, они слишком близко. Один бьет меня прикладом, попадает по плечу. Рука просто перестает слушаться, хорошо хоть левая. Пытаюсь перекатиться и выхватить пистолет, помогает кто-то из наших, срезая фрицев очередью.
        - Фу-у-у! - выдыхаю, но лежать некогда. Тут же мой спаситель падает, сраженный чьей-то пулей. Подхватываю его автомат, рука вроде работает, но болит - сил нет. Еще фрицы появляются, стреляю и кладу сразу двоих, но автомат предательски осекается, и два немца устремляются ко мне. Но теперь я уже готов лучше, чем минуту назад. С силой швыряю автомат одному из противников в лицо, бросаюсь на второго. Тот так же бросил винтовку и пытается вытянуть из ножен штык, не даю ему этого сделать, пистолет уже в руке, и дважды, наверное с перепугу, стреляю в упор. Я на коленях, подо мной труп врага, а тот солдат, в которого я бросил автомат, уже заносит ногу для удара. Ой, бля, не успеваю. Сапог немца ударяет куда-то чуть ниже скулы, мне удалось лишь немного отклониться, смягчить удар, но тот все равно выбивает из меня дух.
        Темнота. Сколько я так пролежал, не знаю, очухиваюсь от ударов по лицу. Пытаюсь закрыться, но тут слышу, как кто-то зовет:
        - Командир, командир!
        Открываю глаза.
        - Твою мать, Веревкин, ты чего меня лупишь? - рычу я.
        - Так вы без чувств были, как мне вас еще-то растормошить? - удивляется Валера.
        - Чего происходит-то? - пытаюсь оглядеться.
        - Наши вошли, мне капитан приказал вас оттащить за околицу. Вы на хрена в одиночку полдеревни пробежали?
        - Как это? - у меня ступор. Ну да, вроде я первый дом-то оббежал, но какие, на фиг, полдеревни?
        - Нас там танк прижал, а потом смотрим, вас нет, а танк пятиться начал и пушку отвернул. Капитан всех поднял и рывком вперед, за КП зашли, а там смотрим, вы с кем-то деретесь, а вокруг фрицы. Ну капитан и приказал атаковать, только вначале наш комиссар танк взорвал. Эх, так полыхнуло!
        - Иди ты! - совсем охренел от услышанного я. Где, интересно, я-то был все это время?
        - Точно, сам видел.
        - Я вроде нормально, только, похоже, зубов не хватает, - пробежав языком во рту по осколкам слева, насчитал три обломка.
        - Это понятно, - кивает Веревкин, - вам фриц так в голову пнул, что я думал, он ее оторвет.
        - Оружие есть? А то я свое где-то потерял…
        - Держите, товарищ сержант, - боец протянул мне немецкий МП и подсумки к нему.
        - Где взял?
        - С немца снял, сами же приказывали - стараться сразу поднимать оружие, чтобы легче было. С винтовками бы нам тут ни фига не удалось. А так, хорошие у немцев автоматы.
        - Да ладно, наши лучше, просто их пока нет, - смеюсь я и, растерев лицо снегом - о, еще и шапки нет, - поднялся с земли. - Шапку мою не видел?
        - Наверное, в деревне осталась, я как-то не подумал…
        - Да хрен с ней, найду, - машу рукой в ответ. - Побежали, слышишь, стрельба-то какая идет!
        В деревне и правда стреляли так, что казалось, там полк воюет. Крайние дома давно горят, дым стоит… Ни фига не видать. Подходим к первому дому. О, этот я уже сегодня обходил, и осматриваемся, выглядывая из-за угла. Впереди кто-то мельтешит, не разобрать.
        - Видишь дом впереди справа? - говорю бойцу.
        - Ага, вот за ним вы и дрались с немцами! - отвечает Веревкин.
        - Да по фигу, бежим туда, думаю, за ним уже и враги начнут попадаться.
        Не ошибся. Только перед тем, как увидеть врагов, наткнулись на своих. Трое парней, или мужиков, сейчас не разобрать, лежа вели огонь куда-то в направлении противника. Перед нами была какая-то несильно широкая площадка, язык не поворачивается назвать ее площадью, деревня же. На ней стоит колодец, вот из-за него и ведут стрельбу враги. Пулемет у немцев словно с бесконечными патронами. Садит гад и садит, без передышки. Черт, вдруг вспомнилось мне кое-что из будущего, гранату бы дымовую! А ведь у фрицев такие есть…
        - Бойцы, дайте кто-нибудь винтовку, из автомата не попасть в этого козла! - обратился я к бойцам, лежавшим рядом, под стеной дома.
        - Держите, товарищ сержант, только тут хрен попадешь… Я уж и так, и сяк, ни фига не могу попасть! - матерясь, отдал мне свой карабин один из бойцов. Немецкий, кстати, карабин-то.
        Дернул затвор, проверяя патроны. Боец, увидев это, показывает три пальца. Ага, значит, пару раз он уже шмальнул. О, протягивает мне горсть патронов. Ссыпаю в карман телогрейки, оставляя пару штук в ладони. Затвор открыт, добиваю магазин и щелкаю затвором. Готово. Был я за углом, теперь, присев, пытаюсь выглянуть.
        - Гранаты есть у кого? - Все бойцы отрицательно мотают головами. Хреново. Пулеметчик стреляет как раз в нашу сторону, надо бы его отвлечь. - Валер, снимай каску!
        - Пожалуйста, товарищ сержант! - протягивает мне свою жестянку Веревкин.
        - Да мне она на хрен не нужна. Иди за дом, как крикну, подбрось так, чтобы дом перелетела.
        Валерка убежал, а я стал готовиться. Ремень плотно накручен на ладонь, карабин стволом смотрит в небо.
        - Давай! - кричу я и, спустя секунду, даже различаю по звуку, что пулеметчик среагировал на отвлекающее действие и отвернул ствол от нашего угла. Выскакиваю и, прямо так, стоя во весь рост, блин, просто только так его и видно, стреляю один-единственный раз. Готов.
        Словно только это и было необходимо, вокруг раздается слитное «ура», и вижу, как вперед по деревне устремляются наши бойцы.
        «Ого, а нас ведь не так и мало еще», - мелькнуло в голове. Сам тоже стреляю, едва замечаю движение. Немцы на улице как-то кончились, хреначат уже из окон домов. Блин, да теперь каждый дом как дот, как их оттуда выковыривать?
        Перекатами уходим еще правее, а затем вперед. Слева идет стрельба, хлопают гранаты. Впереди три трупа в немецкой форме. Снимаю с каждого оружие, а главное, гранаты. У каждого фрица были, причем у двоих аж по две штуки.
        Впереди огород, обнесенный плетеным заборчиком, а за ним дом. Сюда выходит только одно окно, из него стреляет фриц. Видимо, пулемета в доме не оказалось, МП работает. Дергаю колпачок у одной из гранат, громко кричу:
        - Граната! - и швыряю ее за забор, поближе к дому. После разрыва - видимо, далеко бросил, так как граната рванула сразу как упала, - рванул вперед. За мной грохочут снарягой бойцы, ведя огонь на ходу, на подавление. Замираем только под стеной дома.
        - Раз, два, три, четыре. Все! - пересчитав бойцов, спокойно выдохнул, Валерка был четвертым.
        - Товарищ сержант, может, через двор пройдем? - спрашивает один из партизан.
        - Посмотрим сейчас. Чего-то стрелок там притих, неспроста это.
        - Так за нами нет никого, в кого ему стрелять? - немного удивил меня тот же боец.
        - Давай к окну, гранату внутрь, затем очередь туда же, ясно? - Боец кивнул и взял у меня из рук гранату.
        Окна в доме были довольно низко расположены, бойцу пришлось присесть, чтобы не быть случайно замеченным. Подкравшись к окну, он довольно мастерски, с паузой, забросил в окно «колотушку». Грохнуло. Боец делает несколько выстрелов в комнату, уже встав во весь рост.
        - Двое вокруг, через двор, Веревкин за мной! - командую я. На ходу дергаю шнурок еще одной гранаты и, подбежав к окну, зашвыриваю ее внутрь. Бахнуло, а так как рамы на окне давно нет, я рыбкой влетаю внутрь помещения, не думая ни секунды над тем, что увижу внутри. В руках вновь был автомат, винтовку я уже вернул бойцу, поэтому получилось проскочить чисто, нигде не зацепился. Присев на колено, обвожу взглядом помещение. Эк его разворотило-то! Фриц, бывший автоматчиком минуты две назад, лежал, обильно посеченный осколками, в луже крови. Хорошо ему досталось… Где-то в доме шум и выстрелы, - ага, это, наверное, из комнаты, что окнами на улицу выходит, мы-то на кухню попали. Справа, со стороны двора, тоже доносятся звуки боя. Это те двое, которых отослал туда, хорошо. Подняв над головой руку, дал знать Веревкину и оставшемуся бойцу лезть ко мне. Сам потихоньку иду вперед. Дверей тут нет, в проеме, что ведет в комнату, лишь обрывки занавески. Остановил меня Валерка, указав на печь. Я сначала не понял, но тот красноречиво показал, что хотел. Выхватываю еще одну гранату - последняя, кстати, надо еще
набрать, - дернув шнур и выдержав несколько секунд, перекидываю через печь. Сам-то и забыл, что раньше строили именно так, располагая печь посередине дома. Просто у многих это место бывает зашито, а тут нет, над печкой отчетливо было видно комнату. Раздавшийся хлопок, а за ним крики и стоны, дали нам отсечку. Два бойца из партизан тут же устремились в комнату, стреляя во все стороны. Вот дурни, не хватало еще своих же подстрелить! Но обошлось.
        Трофеи были богатыми, но нужно торопиться, на улице бой продолжается. Подхватив пулемет и проверив ленту, решил лучше сменить ее, чтобы иметь возможность дальше не отвлекаться на это дело. Мы как-то слитно работали сейчас, даже не разговаривая друг с другом. Из сеней открылась дверка, и появились те два бойца, что уходили в обход через двор. Один ранен, рука замотана какими-то тряпками, а мы, кстати, вообще все целы, лишь ушибы и ссадины. С уважением посмотрев на пулемет в моих руках, парни кивнули.
        - Выходим аккуратно, героизма не нужно, все ясно? - Бойцы кивнули почти слитно.
        Впереди шел Валерка, он должен открыть дверь и уйти в сторону, за ним уже я. Стрельба идет дальше по улице, как раз возле барака с пленными. Может, хреновы ученые там? Нужно выбрать позицию на улице и поддержать атакующих. Вышли нормально, никто не стрелял. Справа от нас, за домом, в котором мы и находились, обнаружился большой сарай, вот за ним и собрались несколько фрицев. Отстреливаются яростно, патронов у них там, видимо, много. Мои бойцы, ну, те, что сейчас при мне, мгновенно вываливаются в зону поражения вражескими стрелками и открывают огонь. Пытаюсь занять позицию и понимаю, что просто не нахожу здесь таковой. Вновь беру гранату, благо всего метров тридцать до врага, и зашвыриваю ее к ним. Моя любовь к гранатам вновь меня подвела. Прилетело две, одну кто-то тут же отшвырнул в сторону, и она бухнула, а вот вторая… Та упала практически мне под ноги, а у меня руки заняты. В снегу, хоть он тут и вытоптан, я ее не вижу и пнуть не могу. Справа толчок в плечо, и, падая, наблюдаю, как один из партизан, толкнув меня, накрывает своим телом немецкий подарок. Глухо бумкает, и рядом со мной хоть и
вжикнуло несколько осколков, но ни один меня не задевает. Из-под бойца поднимается дымок, а вот сам боец…
        - Эх, братуха, ты мне только что жизнь подарил, - не знал, что столкнусь с таким в жизни. Не уверен, что сам смог бы совершить такой поступок. Да что тут не уверен, просто не сделал бы, нужно быть честным. Даже и мысли бы такой не возникло, я думаю. Это - поступок… Вот черт, да даже слов не могу подобрать, чтобы высказать чувства.
        - Это чего, он на гранату лег, что ли? - слева спросил поникшим голосом Валера.
        - Ага, теперь, братцы, мы просто не можем не победить. Бойцу на том свете обидно станет, он нас спас, а мы просрали! Ну нет, вперед!
        Швыряю новую гранату, правда, посмотрев перед этим - куда. Когда рванула, я, уже передав кому-то пулемет, несусь к сараю, за которым прячутся фрицы. Оставалось пару метров, когда один высунулся, ну и словил от меня свинцовый гостинец. Оказавшись возле угла, не глядя посылаю за него длинную очередь. Автомат пустой, но на меня никто не выскакивает. Выглядываю: отлично, бойцов тут нет, кто не сдох, тот ранен. Меняю магазин в автомате и осматриваюсь по сторонам. А стрельба-то стихает!
        - Андрей, вроде наши заканчивают… - рядом стоит Веревкин. Блин, он всегда под рукой, вообще ведь не отходит.
        - Похоже, пошли к бараку, посмотрим, может, помощь нужна, ну или просто кого-нибудь пристрелим, я очень хочу сейчас кого-нибудь убить!
        Да уж, настроение было именно таким - злость, причем такая, что раздирала меня изнутри. Собрав гранаты и запасные магазины к автомату, двинулись дальше. Вот и конечная цель, барак с пленными. У нас командует раненный в ногу и руку капитан, комиссара не вижу.
        - Сержант, они там забаррикадировались, не хотят выходить! - крикнул мне через улицу командир.
        - Да и хрен с ними, сделаем то же самое, что они с нашими гражданскими в деревнях! - я рванул к ближайшему мотоциклу, стояли тут, неподалеку. Канистры не обнаружил, но нашел немецкий противогаз. Вытряхнул его на землю, а в тубус начал сливать бензин с бака, просто проткнув его штыком. Набрав полный, хотел бежать, как наткнулся на Веревкина, тот стоял с канистрой в руках.
        - Вот, нашел рядом!
        - Сливай с этого остатки и там, - я вытянул руку, - за углом хаты еще один стоял. Потом сюда лети, бегом!
        Сам побежал к бараку и начал обливать стену. Барак бревенчатый, хорошо загорится. Не успел толком и облить, как вернулся Валера.
        - Немного, баки почти пустые были.
        - Обливай, сейчас полезут, крысы! - выматерился я и смачно сплюнул, доставая спички.
        Полыхнуло хорошо, жаль бензина мало. Но две стены начинали разгораться, думаю, не успеет бензин выгореть, займутся бревна. Видимо, из-за дыма, а может, внутри и огонь видно, из барака начали выскакивать немцы. С улицы их встретили, но фрицев было много, и некоторые умудрялись убегать.
        - Ули смотришь? - ору на бойца с пулеметом. - Вали их, пока под горку не ушли!
        Боец рухнул на землю и почти сразу открыл огонь. Немцы, что умудрились сбежать, сломанными куклами опускались на снег. Да, жаль, конечно, пленных, но думаю, целых там уже не было. Понимал я нашего командира, который не штурмовал барак. Боялся наших задеть, ведь там пленные были сто процентов. А я - да, не раздумывая долго, просто сделал вот так.
        С улицы стрельба стихла, и до меня донеслись приказы командира. Тот велел зайти внутрь и проверить барак. Услыхав это, я крикнул, что не нужно, барак прилично так горел, не хватало еще в огне потерять кого-то из бойцов. Тот приказа не отменил, но и заходить из партизан никто не стал, просто уже поздно, начала обваливаться кровля.
        - Ну что, бля, повоевали?! - встретились мы посреди разгромленной деревни с командиром партизанского отряда. Тот был весь обмотан не то бинтами, не то тряпками, из-за крови на них не поймешь толком.
        - Да… - только и выдохнул капитан.
        В живых после нашей атаки на лагерь эсэсовцев осталось двенадцать человек. Это из ста двадцати! Немцев ранеными насчитали около двадцати солдат и офицеров, остальные трупы. Надо отдать должное капитану, рассиживаться тот не стал. Отдав приказ оставшимся в живых собрать оружие, столько, сколько могли унести, и срочно уходить. Невероятной ценой мы выполнили задание, не полностью, но захват немецких медиков и ученых был невозможен. В разных домах и в деревне вообще нашли несколько трупов, что удивительно, в белых халатах под шинелями. Разгром был обоюдный, но капитан заявил, что это того стоило. Не знаю, может, ему виднее.
        Уйти мы, конечно, не смогли. Едва отойдя на пару километров от деревни, на нас выперлись немецкие танки. Хрен их знает, сколько их было, но судя по пехоте, скорее всего, рота. Наше недобитое отделение прыснуло в разные стороны, прячась в кустах и оврагах, пытаясь уйти от огня противника. Отстреливались скорее для видимости, сил больше не было. Я получил пулю в ногу, но более или менее удачно, если так вообще можно сказать. Прострелили насквозь икру на левой ноге, орал так, что, думал, охрипну. Заткнул мне рот и помог отползти все тот же Веревкин. Блин, вот же везучий сукин сын, на нем даже царапины нет. Оттащил он меня под прикрытие деревьев, и, пользуясь складками местности, мы смогли оторваться.
        Нога горела огнем, где-то рядом враги, а идти нет сил. Куда шли, сами не понимали, да еще и вскоре под ногами противно захлюпало.
        - Валер, мы, кажется, в болото залезли…
        - Вижу, Андрюх. Не знаю, куда нам?
        - Там справа деревья, видишь? Вроде на вид там суше, давай туда.
        Валерка смастерил мне костыль, с его помощью удавалось хоть как-то прыгать, но прощупывать почву перед собой я был уже не в состоянии. Несколько раз проваливаясь по пояс, но все же выбираясь из воды, мы упорно двигались, пытаясь выбраться из этого водяного плена. Только к темноте под ногами наконец почувствовали твердую землю. Точнее, здесь также был снег, но под ним воды не было.
        - Разводи костер, а то дуба дадим, по крайней мере я! - остановил я товарища, схватившись за его плечо. Тот только кивнул и, сбросив автомат прямо в снег, принялся собирать хворост. Я поднял его оружие и указал на овражек, подсказывая, куда лучше заныкаться. Больших елок тут не было, но удачно росшие группами молодые дали нам возможность укрыться.
        - Как думаешь, далеко ушли? - спросил Валерка, когда мы уже сидели возле костра и тянули к нему руки в попытке согреться.
        - Все же целый день шли, скорее всего, оторвались, - кивнул я. - Еще бы знать, куда мы забрели…
        Вокруг был однообразный пейзаж, а принимая в учет темень, так и вовсе не понятно. Нога очень болела, но кровила несильно. Я еще днем наложил повязку, а сейчас, размотав немецкий бинт и оторвав подушку, взвыл как волк на луну и осмотрел рану. Хреново дело, без лекарств и чистки. Надо что-то делать, а что?
        - Сержант, ты ведь немецкий знаешь, прочитай, - Валера протянул мне бумажный пакет. Это был пакет из аптечки немецкого фельдшера, нам на занятиях такие показывали. Он тут не целый, странно, что он вообще у Веревкина оказался.
        - Где ты его взял?
        - А что это?
        - Медпакет фрицевский. Аспирин, бинты… во блин, классная штука: тампоны с капсулой внутри! О, смотри, это тоже для ран, обеззараживатель, это палочки без йода, но для того же. Тут еще что-то есть, сейчас прочитаю…
        Это Валерка удачно зацепил, говорит, нашел в одном из домишек, где был мужик в белом халате. Видать, на врача напал, точнее, на его сумку. Жаль, не всю взял, но и это хлеб. Главное же для меня в этом положении были три капсулы морфия и шприц. Блин, сейчас я себя в порядок приводить стану. Как бы не вырубиться при такой операции. Вот немцы, вот педанты! На каждой упаковке, на каждом клочке бумаги и упаковке краткая инструкция и описание, даже дата стерилизации шприца указана. Для начала, вытащив шприц из упаковки, тот был уложен в маленький бакелитовый тубус, я осмотрел его и, сняв с пояса флягу, стал мыть руки спиртом. Вообще-то, самогоном, но крепость у него была мама не горюй, партизаны в лагере подогнали. Когда руки были чистыми на вид, я набрал в шприц морфий. Какая доза нужна, я, конечно, только догадывался, но решил колоть всю ампулу, они тут маленькие, «кубик», наверное, не больше. Протерев вокруг раны куском бинта, смоченным самогоном, я вколол наркоту в ногу рядом с раной. Валерка отвернулся, да и мне было неприятно, да что поделаешь? Решил ждать эффекта, думал, что сразу нахлобучит, но
что-то пока не ощущаю. Ранка чуть кровила, но совсем немного. Осматривая, я уже хотел повторить укол, как мне шлепнуло по голове. Вот это приход! Куда там водке или спирту. Уже через десять минут мне было вообще по хрену, что тут у меня за рана. Спокойно взяв палочку для обеззараживания, я медленно ввел ее в рану и прошел ногу насквозь. Охренеть. Валерку вывернуло наизнанку рядом, и он убежал блевать. Я же сидел спокойно, понимая краем сознания, что надо быстрее заканчивать, а то и мне поплохеет. Палочку я тянуть назад не стал, а вытащил ее с другой стороны. То ли бинт на ней чем-то обработанный, то ли вата, кровь вновь потекла, но не сильно. Взяв вторую, всего их было пять штук, проделал действие еще раз. Нет, посторонний предмет внутри раны я ощущал, даже неприятно было, но боли не было, а это главное. Решив все же закрепить проделанное, использовал третью. Думаю, хватит. Протерев вновь вокруг раны бинтом, я полил на нее какой-то тягучей жидкостью. Думаю, ту надо было чуть нагреть, чтобы жиже была, но и так нормально. В этот раз было… нет, не больно. Рану просто стало жечь, но боли так и не было.
Хорошо. Взяв в руки тампон и осмотрев, раздавил ампулу, что была внутри, это я в инструкции прочитал, и приложил к ране. Тут мне понадобилась третья рука, и я позвал Валеру на помощь. Тот вернулся. Я даже в свете костра заметил зеленый оттенок его лица.
        - Очень хреново?
        - Я выблевал, наверное, даже кишки! - выругался товарищ.
        - Хлебни-ка! - я протянул бойцу фляжку, и тот сделал несколько глотков. Когда опустил руку, видимо только поняв, что именно он проглотил, Валера схватился за горло.
        - А-а-а!
        - Да не ори ты! Помогай уже, да и закончим, а то у меня обезболивающее перестанет действовать, тогда и я заору!
        Валерка наклонился и, прижав тампон к ране на моей ноге, стал удерживать его грязным пальцем. Да, не догадался заставить его руки вымыть. Быстро проделав всю необходимую операцию со вторым тампоном, приложил его к другой стороне ноги. Размотав бинт, принялся аккуратно бинтовать, стараясь следить, чтобы тампон не съехал.
        - Черт, тут же пластырь есть! - вдруг осекся я и тут же смотал бинт назад в рулончик. Да-да, было несколько пластырей, они здорово помогут.
        Закрепив тампоны пластырем, уже спокойно закончил процедуру наматыванием бинта. Вот теперь порядок.
        - Дай-ка мне фляжку-то, - протянул руку я. Валера передал мне самогон, и я приложился, делая несколько глотков, немаленьких. Не спиться бы с этими ранами к чертям собачьим.
        Валера, после того как перекусили, сожрали две банки тушенки, что были у нас в своих сидорах, пожаловался на головную боль и усталость. Дав ему две таблетки аспирина, приказал выпить. Да и сам сделал то же самое. Уже когда отходил в сторону до ветра, почуял, что морфий отпускает, а уже через десять минут мне стало очень хреново. Валера обустроил среди елок лежбище, нарубил лапника штык-ножом, раскатал тощую немецкую шинельку, мы ее к нему в сидор запихнули давно, вот для таких ночевок. Шинель была тонкой и места занимала мало, но как подстилка была нужной. Как я рухнул на ложе, даже не помню, стало так хреново, что из головы вылетело буквально все. Мелькнула мысль где-то на задворках сознания, что, может, у фрицев в аптечке была отрава, а я ею так обильно воспользовался?
        Очнулся я в темноте от голода. В животе урчало так, что казалось, меня слышно с нескольких метров. А еще от запаха. Запаха готовящегося на костре мяса!
        - Это чего такое? - уставился я на костер, на котором увидел подобие вертела с куском мяса. Валера был возле костра и следил за приготовлением пищи.
        - Зайца поймал, - видя мои распахнувшиеся глаза, поспешил добавить: - Я не стрелял, так поймал. Тот сам вышел и к нам в мешок залез, голодный, наверное, вот я и словил его.
        - Ну, дружище, молоток! Я так хочу жрать, что даже не описать.
        - Я и сам хотел, двое суток без еды, живот к спине прилип.
        - Это я чего, двое суток в отрубе? - охренел я.
        - Ага. Все бредил и пить просил. Да еще Валюшку звал…
        - Точно надо к ней идти, видимо, я ей нужен, - вслух подумал я. - Кстати, а нога-то почти не болит! - только сейчас вспомнил я о ране.
        - Я тебе вчера повязку менял, а то ты так крутился в бреду, что сорвал старую. Извини, я не знаю, что тут написано на этих тюбиках, поэтому просто мочой обработал и завязал.
        - Спасибо, братишка, - искренне ответил я. - Давно сменил? Я к тому, что пора менять или нет?
        - Так вчера еще утром, наверное, пора уже…
        - Блин, давай сначала поедим, пипец как хочу жрать.
        Еле дождавшись, когда заяц прожарится, пока ждал, сходил отлить, мы с удовольствием налопались жареного мяса. Без соли или каких-то приправ, было, конечно, не вкусно, но зато сытно и полезно. Да и зайчик был с хрустящей корочкой, она априори вкусная.
        Немного болела голова, но вот той сильной боли в ноге уже не было. Спокойно размотав бинт, увидел присохший тампон. Валера уже согрел воды, натопил из снега, и я, пропуская воду через бинт, полил на присохший тампон. Не хотелось рвать, прямо вот жалко себя стало. Поглядев на рану и место на коже вокруг нее, удовлетворенно кивнул своим мыслям. Вроде нормально, но я, конечно, ни разу не врач, вот Валя сказала бы точно, опыт у нее был приличный, успела насмотреться и на мои, да и на раны других ранбольных.
        Закончив с перевязкой, еще раз поел. Заяц был большим, а мы с голоду сразу много есть не стали. Размышляя о будущем, задремал и, как оказалось позже, до утра.
        - Здорова, братишка! - открыв глаза, я разглядел суетящегося рядом Веревкина.
        - Привет, старшой. Как спалось?
        - А знаешь, отлично! - весело посмотрел я на товарища. - Сам-то спал?
        - Да, конечно. Я еще на вторые сутки округу обошел, нет тут никого, один лес и болото.
        - Это хорошо, только на болото один не ходи, мало ли чего…
        - Мне хватило, когда сюда пробирались, больше не хочется, - было видно, что Валера впечатлен похождениями.
        - Валер, все хотел спросить, а ты чего за мной пошел, а не с партизанами?
        - Да с тобой мне как-то спокойнее. А эти только и думают, как немца куснуть… Я трус, да?
        - С чего ты такое говорить-то стал? С дуба рухнул, что ли?
        - Ну, ты как командир Красной Армии, наверное, осуждаешь…
        - Больше я чтобы не слышал таких речей, ясно? - вмиг став серьезным, ответил я. - Все бы бились так, как ты, хрен бы армия до Москвы отступила! Кто мешал вот так, собираясь в лесах, атаковать немцев? Да все мы пока еще неопытные вояки, ну и трусили, конечно, не без этого. Думаешь, я с первого дня с шашкой на танки прыгаю и всех побеждаю? Эх, Валера-Валера. Да я сам так же трясся в ячейке, причем не раз. И приказы нарушал, благо что это оборачивалось в мою пользу.
        - Ты не рассказывал… - пожал плечами Валера.
        - Да что я тебе вообще рассказывал? Эх, знал бы ты, что мне выпало…
        - Расскажешь?
        - Не хочу заново переживать… - Я чуть подумал: а что такого в моем рассказе? - Я, Валер, не из этого времени…
        Видя слегка глуповатое выражение лица товарища, я продолжил:
        - Я родился в восьмидесятом году. Тысяча девятьсот… - я хмыкнул, когда Валерка аж хрюкнул от удивления. - …восьмидесятом.
        - Как это?
        - Да мне бы кто сказал. Там умер, а тут появился, в чужом теле…
        - Разве так бывает? - Веревкин просто охреневал от такой новости.
        - Видимо, все же бывает. Там, - я выделил голосом слово, сделав акцент на нем, - я потерял всё! Жил как-то на автомате, без всякой мечты и надежды на лучшее, но об этом говорить я не стану. Не нужно тебе это. Да, Валер, и обо всем, что я тебе рассказываю, лучше молчи. Всегда!
        - Ты не хочешь, чтобы об этом кто-то знал?
        - Именно. А главное, Валер, тебя попросту расстреляют, если узнают, что тебе известно. Поверь и молчи, хорошо?
        - Хорошо, - пожал плечами Веревкин. - А за что меня-то? - чуть подумав произнес товарищ, и тут до него дошло: - Так ты знаешь, когда война кончится?!
        - Ты сможешь удержать в себе такую тайну? - я с сомнением посмотрел на бойца.
        - Клянусь! Умру, но не выдам! - и Валера неловко вскинул руку в… пионерском приветствии.
        - Ладно-ладно, - усмехнулся я, - но только не грузи вопросами, лады?
        - Как это не грузить?
        - Ну, не приставай, ладно? Я тебе не хочу всю историю за семьдесят лет пересказывать, да и мало что помню. Знаешь ли, история такая штука, что искажается с годами очень серьезно. Я не знаю, что в будущем людям преподносили как правду, может, там и нет ничего правдивого, одно вранье. Именно поэтому я никому и не рассказываю об этом. Не хватало еще ход истории изменить в худшую сторону. Хотя до сих пор поступками влиял вроде положительно.
        - Андрюх, ну не томи! - воскликнул Валерка.
        - В мае сорок пятого победим.
        - Ни фига себе, сейчас же только февраль сорок второго… Три с лишним года?! - Валера полностью охренел от услышанного. Думаю, я тоже чувствовал бы себя так же. В прошлом году, когда озвучил друзьям эту информацию, меня еще и побить хотели.
        - Все, слышишь, хватит об этом. Точка. Возникнет надобность, расскажу. А пока можешь просто подумать, это несложно на самом деле, может, поймешь, почему я не придаю огласке свое появление.
        - Первое, что приходит в голову, тебе надо в Москву! Товарищ Сталин…
        - Товарищ Сталин просто прикажет меня расстрелять, а я еще пожить хочу, может, пользу принесу.
        - За что тебя расстреливать, вон мы как воюем!
        - Эх, Валера… - грустно вздохнул я. - Говорю же, подумай, а потом делай выводы. Хватит, наговорились.
        - Чего делать будем?
        - Нужно осмотреться, хочется понять, где мы вообще. Ту карту, что у нас была, капитан тогда так у себя и оставил.
        - Это когда посмотреть попросил?
        - Ага, - кивнул я. Блин, ведь реально не знаем, даже примерно, где мы находимся.
        - Когда шли по болоту, деревья не мешали, я видел солнце, светило оно слева, а время было около пяти вечера…
        - Похоже, на северо-восток шли, если прямо шли, конечно, - задумался я. Вот ведь, а я, пока убегали, даже не удосужился на небо взглянуть, больше под ноги смотрел. - Ну, сторону света мы определим и по муравейнику, это не сложно. Но все же хотелось бы понять, куда идти. Мне нужно навестить жену, понимаешь?
        - Понимаю. - Эх, мальчишка еще, для прежнего меня. Чего он понимает? Думает, наверное, что мне просто женщину хочется.
        - Ничего ты, братишка, не понимаешь! Я люблю ее, сил нет уже. Оставил ее одну, в деревне во вражеском тылу… - что-то кольнуло в груди, стало еще более грустно. Как-то и нога вновь заныла.
        - Болит? - понял мой жест Валера. Это я рукой ногу погладил.
        - Заныла что-то, надо пройтись немного, заодно пойму, как вообще.
        - Давай помогу, - Валера тут же вскочил и, взяв меня за руку, под локоть, помог встать. И, видимо, решив воспользоваться моментом, задал вопрос, который меня всегда раздражал:
        - Андрюх, а коммунизм построили? - и взгляд прячет, ну точно, мальчишка, совсем еще зеленый. Как ему объяснить, что этот самый «изм» всего лишь сказка? Что никогда такого не будет нигде в мире.
        - Там сложно все, я не политик, да и не знаю я, как тебе ответить. Видишь ли, я не люблю врать. Могу что-то выдумать, но в крайнем случае.
        - Но жить стали лучше, или как?
        - Смотря с чем сравнивать, - задумался я. А правда, если сравнивать с довоенным временем, или вообще с войной, тогда, конечно, лучше.
        - Ну, как народ в деревне живет, колхозы есть?
        - В двухтысячных годах уже нет, в деревнях только частники. Развалили село наши правители хреновы.
        - Как же так, а кто хлеб выращивает?
        - Частники, говорю же. Валер, мы опять скатываемся не в ту сторону. Говорю, там все очень сложно. Мне не объяснить так просто.
        Отлеживались мы еще два дня. Точнее, я отлеживался. Валера бегал по окрестностям, искал еду, осматривал округу на предмет врагов. С едой, когда я пришел в себя, стало легче. Еще при подготовке штурма той деревни я выпросил у присланных диверсантов «наган» с глушителем. Отдать не получилось тогда, парень погиб, он радистом был, ствол ему вроде тогда и не нужен был, вот мне и отдали. А тут, в лесу, я вытащил револьвер из-за пазухи, и Валерка воссиял. Парень он умный, ушел подальше, нашел местечко и, дождавшись появления аж двух беленьких зайчиков, ловко их «снял». Одного-то сразу положил, а вот второй было сдернул, да пуля быстрее. Вот таким образом у нас и появилась пища. Мы тогда зажарили все, что было, а потом потихоньку ели.
        Когда пришла пора выдвигаться, мы собрались и выдвинулись на север. Удалось найти муравейник под сугробом, по нему и определили направление. Валерка, бегая по округе, только в одном месте видел фрицев. Это был мост, километрах в восьми от нашей лежки, за болотом. Мостик небольшой, но вел он к довольно большому селу. Нам это не грозит, село на юго-востоке от нас, нам в противоположную сторону. Я все еще намеревался добраться до деревни Лесная. Именно там, в одном маленьком убогом домишке, я оставил в прошлом году свою любимую женщину.
        - Андрюх, ну, хватит уже, сил нет смотреть! - тряс меня за плечо Веревкин, а я не реагировал. Вообще. Стоял на коленях, не отводя глаз от сгоревшего дома, и… не знал, что делать. Деревни не было. От слова совсем. Вместо домиков были остовы обугленных развалин. Что здесь произошло, неизвестно, но следов людей не было вообще. Наверное, давно, даже запаха гари нет, остатки домов завалены снегом.
        - Ты же не видел ее мертвой, значит, не хрен и думать!
        Это меня все же пробрало.
        - Что же делать-то теперь? - я произнес эти слова отрешенно. Действительно, как будто стержень вытянули из тела, не знаю, нужно ли дальше жить…
        - Охренел, что ли, старший сержант? - оказывается, последнее я сказал вслух.
        - Извини, Валер, я, правда, не знаю, что теперь делать. Была Валюшка, хоть я и не знал, что с ней, но думал, она в порядке, а оказалось…
        - Найдешь, я думаю, она просто убежала. Ведь сам рассказывал, как она однажды от немцев уже убегала, когда к партизанам прибилась. Может, и в этот раз так же. Нужно обходить все ближайшие поселки и деревни и спрашивать. Может, кто-то и видел ее? Здесь не возле границы, где наших за людей не считали и если сами не убивали, то сдавали немцам. Все же здесь вокруг наши люди живут.
        - Может, и так, может, и так, - покачал я головой. - Только тут везде враги, Валер, к немцам же она не пойдет?
        - Вот и надо искать деревню, где их нет. Сам же видел, не в каждой эти суки сидят. Их бы просто не хватило на все мало-мальские селения, сколько их у нас!
        Валера был прав, это я сейчас, кажется, вообще не соображаю, но так и есть. Я ведь раньше и сам видел не занятые немцами населенные пункты. У врага попросту не хватит сил объять все, слишком огромна наша страна. Да и что мне гарнизон в какой-нибудь деревеньке. Максимум отделение солдат, а то и вовсе полицаев. Вырежу на хрен, если буду знать, что в том селении моя жена!
        - Эй, служивый… - я аж подпрыгнул. - Да ты-ты, не узнаешь? - Еперный театр. Еще как узнаю!
        - Дед Захар! - твою дивизию, так это ж тот дед, в бане которого мы парились с Валюшей. Сосед Елизаветы Васильевны, в доме которой мы и жили здесь, пока я был ранен.
        - Да я, я. Узнал, стало быть?
        - Конечно, как не узнать. Дед Захар…
        - Да понял я, что к зазнобе своей прибежал. Понял. Видишь, чего нам немцы устроили?
        - Угу…
        - Всех старух из домов выгнали, да и сожгли деревню-то. Ладно хоть людей не стали. Но ты же помнишь, у нас одни старухи и оставались-то.
        - Дед Захар, не томи!
        - Когда Матрена… помнишь, с крайней хаты? Вот-вот, она… увидела немцев… она тогда на речку ходила… то и прибежала вперед них сюда. Я Вальку под белы ручки и в лес.
        - Так она жива?
        - Извини, не знаю. Я ее увел в Заречье, деревня тут, верст семь от нас. У меня там сноха жила, к ней и отвел. Вражин там не было, оставил там и вернулся. Здесь уже все догорало. Дождался, когда прогорит, собрал инструмент, что уцелел, да и в лес подался. Помнишь, где у меня заимка была?
        - Конечно.
        - Вот там и живу. К снохе не ходил больше, окромя одного раза. Немцы там появились через неделю после нас, но только привезли с собой этих, как их, что в черной форме ходят?
        - Эсэсовцев?
        - Ой, да почем я знаю! Белые повязки у них вот тут, - старик указал на руку.
        - Полицаи, что ли? - задумчиво спросил я.
        - Ага-ага, они самые. Те, значит, должны за порядком следить, докладывать немцам, кто приходит, чего надо и к кому.
        - Много ли их?
        - Да почитай, - дед задумался на мгновение, - да, точно, шестеро энтих антихристов было. Немцы тогда уехали, а они давай по людям ходить и барахло из домов тащить. Бабы вскинулись было, так эти гады винтовками грозить начали.
        - Понятно. Тогда нам туда и надо.
        - Это все, - дед обвел рукой округу, - после первого снега было. Я там последний раз был еще в прошлом годе.
        - Давненько…
        - Что поделать, отдубасили они меня тогда, еле ушел. Вот и не хожу больше. Дал бы мне хоть оружие какое, если есть, а то так и сижу в лесу, нос боюсь высунуть.
        - Извини, дед Захар, не дам. Ты сейчас живой сидишь, в своем лесу, а будешь мертвый. И не сидеть, а лежать.
        - Отчего ж так?
        - Так ты ж к фрицам пойдешь, убьешь одного, или вовсе только подранишь, тебя и вздернут, как партизана.
        - Конечно пойду, сколько они тут еще нам кровь пить будут!
        - Вот поэтому и не дам, извиняй!
        - Ладно, я так попросил, знал, что не дашь. Ты сам-то откуда прибыл сюда? Случайно, или к Валентине нарочно ехал?
        - Так вышло, дед Захар. Оказались рядом, вот и решил заглянуть. Да и идти-то больше некуда. До своих далеко, да и ранен я опять…
        - Ты погодь, я сейчас отлучусь на минутку, потом поговорим…
        Чего это с дедом? Сам спросил и тут же бежать навострился.
        - Давай, - кивнул я и махнул рукой.
        Оставшись вновь вдвоем, я пришел к мнению, что дед убежал не просто так. Как пить дать сейчас кого-нибудь приведет.
        - Ну что, заблудившийся друг, здорова! - раздался возглас, а я, даже не видя говорившего, тот был за спиной, подскочил от радости.
        - Ах ты, хрен с горы! Как тебя-то сюда занесло?! - Передо мной стоял Ванька Бортник, да и Егора с Олегом вижу, вон, лыбятся.
        - Ну, ты же сам дал о себе знать. Самолет за ним выслали, а он решил не лететь! - смеясь, ответил Ваня.
        - Ага, этот самолет на всем ходу в дерево шмякнулся, как нас не размазало по нему, сам удивляюсь. Висел бы сейчас, как игрушка на новогодней елке, вот был бы номер! - смеюсь уже и я.
        Обнимались мы минут пятнадцать. Веревкин все это время тихо и скромно стоял в сторонке и молчал. Я познакомил его с нашими ребятами, как оказалось, из тех, кого я знал, тут были только эти трое. Еще троих, новеньких, придали Бортнику в группу из нового пополнения. Тогда из нашего рейда под Вязьмой они еле вернулись. Причем Борт опять был цел, как так происходит, ума не приложу. С такими-то габаритами, да он первый должен был погибнуть в любой заварушке, а он жив и невредим. Олега тогда серьезно ранили, но очухался, а Егор и вовсе не был в том, похоже, поэтому и жив. Остальные парни, царство им небесное, погибли.
        - Давно вы тут?
        - Вчера пришли. Деревню-то ты мне сам описывал, да я и на карте ее нашел, на трофейной.
        - Как вы вообще здесь оказались?
        - Так на задании мы, а как узнал о тебе…
        - О как? - удивился я. Неожиданно.
        - Именно. Когда узнали, в какой местности ты застрял, я быстро сообразил, что сюда рванешь. Сам же с осени еще стонал, что жену оставил в тылу врага. Вот и решили с ребятками сюда пробежаться. Вообще, если бы ты тогда не вышел на связь, конечно, подумали бы, что все, погиб. А так, теперь все отлично будет.
        - Так я ж в плену был…
        - Сбежал же? - поправил меня Борт.
        - Сбежал, - кивнул я.
        - Вот и ладушки. Тебя за тот рейд к ордену представили, да и в звании повысили. Как и меня, впрочем.
        - И кто ж ты у нас теперь?
        - Младший лейтенант, - с гордостью ответил Иван и тут же отвел глаза. - Тебе такое же присвоили, так и растем вместе. Только, понимаешь, Андрюх…
        - Хорош грузить, то, что ты теперь командир группы, и так понятно, да и не за что мне давать награды. Это вы приперли того эсэсмана, а не я…
        - Без тебя ни фига бы не получилось, это факт, даже командир это сказал, - не согласился Ваня.
        - По фигу, все равно назад вряд ли возьмут, да и вообще…
        - Что, из-за жены?
        - Да тут всего хватает. Чего-то устал я уже пипец как! - сказал я то, что и думал на самом деле.
        - Нельзя расслабляться, сам же говорил! - возмутился Иван.
        - Я много чего говорил, - покачал я головой.
        - Когда выходим?
        - А куда ты хочешь выходить - домой? Вы задание выполнили, уже и на связь выходили? - без интереса спросил я.
        - Домой, мост мы у фрицев уничтожили, задание выполнено, - кивнул Иван, - а самолет вызовем, когда твою жену найдем.
        Я, конечно, обрадовался, но вслух сказал другое:
        - Тебя взгреют.
        - Ничего, отбрехаемся.
        - Как знаешь. Тогда, - я обернулся к деду Захару, - веди, лесной житель!
        Настроение сразу поднялось. Мы уже не та пара не пойми кого, то ли партизаны, то ли бывшие пленные. Сейчас у нас полноценный отряд диверсантов. Если все будет в порядке, по возвращении обязательно возьму Веревкина в отряд. Ну, школу-то пусть сначала пройдет, недолго это, а потом к нам заберу. Если, конечно, самого в ней оставят. Мысли сейчас только об одном, ну, я это уже озвучивал.
        А деревня-то и не охранялась вовсе. Зря мы сидели полдня, думая, как напасть и быстро обезвредить противника. Выслали разведку, двоих парней вместе с дедом Захаром, те посмотрели, походили, доложили, что никого не видать. Мы грешным делом предположили, что полицаи просто службу несут откровенно хреново, вот и не видно их. Но дело оказалось куда как проще. Первым пошел дед Захар, мы следом. Возле околицы спрятались в канаве, но дед вернулся уже через пять минут и радостно сообщил, что ни немцев, ни полицаев тут нет. Пока заходили, дед пояснил, что узнал:
        - Бабы говорят, что те в соседнем селе квартируют, сюда только с проверками приезжают.
        Шли мы сразу к снохе деда Захара. Ведь он говорил, что поселил Валентину к ней в дом, значит, туда и идем. Бабы со всех домов сбегались навстречу, несмотря на поздний час. Вечер уже был, около десяти. До нужного дома не добрались всего ничего, навстречу появилась сноха деда, и тот сразу спросил ее о постоялице.
        - Тут она, где ж ей быть-то, на сносях? - удивилась девушка. Вообще-то, сноха по возрасту мне в матери годится, я переборщил, называя ее девушкой. Лет сорок пять той было. Я было сразу рванул к нужному дому, видел, откуда вышла женщина, но был остановлен той.
        - Что, извините?
        - В бане она сейчас, дочь моя ей помогает, не беги, муженек! - и хитро так прищурилась. Эх, блин, вот это новости!
        - Я сам ей помогу…
        - Тебя отмывать неделю надо, где хоть был-то?
        - В лесу, вестимо, в болоте, да черте где только не был, - выдохнул я. Все, нужно успокоиться. Наталья Ивановна, это сноху так зовут, предложила мне пройти в сени, там она польет мне водички, есть теплая, грела недавно, чтобы я хотя бы умылся.
        Жаль, бриться было нечем, своего нет, а диверсанты на выход с собой не берут. Пришлось только умыться, помыв голову и растерев сырым полотенцем тело. Нормально, вроде не воняю, так и Наталья Ивановна сказала. Когда закончил, мне рубаху «подогнали», маловата была немного, но я влез. Только успели присесть всем кагалом за стол, лишь часовые были выставлены Иваном на въезде в деревню, как появилась… она! Господи, как она хороша, я уж и забывать стал, насколько она прекрасна. Комната вмиг опустела, а мы так и стояли, она у входа, я у окна возле стола.
        - Андрюшка…
        - Родная! - сжать ее в объятиях помешал только живот. Еще небольшой, но уже отчетливо был заметен, все же месяцев шесть прошло. Да, целых полгода!
        Нам даже говорить ничего не хотелось. Мы просто любовались друг другом и гладили ладонями волосы. Валюшка чуть округлилась с лица, но в остальном все такая же, да и трудно потолстеть, когда еды кот наплакал. Прервали наши «гляделки» мои друзья.
        - Ну что, молодожены, свиделись, наконец? - вопрос последовал от деда Захара. Мы одновременно улыбнулись, Валюша чуток покраснела, что при свете лучин в доме было почти незаметно. - Как ушел тогда, каждый день вспоминала. Я, признаться, должен прощения просить, у тебя, Валентина!
        - Да бросьте вы, деда Захар…
        - Нет-нет, прости меня, внучка, наговорил я тебе много лишнего…
        Что именно наболтал моей жене старый хрыч, стало ясно чуть позже. Когда она, видимо надоев ему своими причитаниями, завела в очередной раз разговор обо мне, тот ей и выдал порцию дегтя. Мол, я на войну ушел, могу погибнуть, а могу и другую такую дурочку найти, - много чего наговорил, вот и каялся теперь. А Валюшка хороша, с таким видом все восприняла, показывая, что она во мне никогда не сомневалась.
        Угомонились лишь к часу ночи, да и то Бортник разогнал. Сменив часовых, сейчас и Веревкина к делу приставили, все остальные улеглись спать. Дом у Натальи Ивановны, конечно, был маленьким, но уместились все. Спали, конечно, в основном на полу, да это фигня, главное, в тепле. Нам с Валентиной выделили кровать. Старую, скрипучую, но кровать. Лишь раздеваясь перед тем как лечь, я был вынужден показать ногу Валентине. Она при свете лучины все осмотрела, кивнула своим мыслям и принялась осматривать все тело. Пересчитав все мои царапины и шрамы, не переставая охать, она стала умолять меня больше не уезжать.
        - Мы уедем вместе. Ребята пристроят тебя в Подмосковье, а как сам разгребу все, что накопилось, сразу к тебе, хорошо? По крайней мере, если восстановят в должности, то, не повидавшись, на фронт не уеду. Да и рожать ты будешь в нашем тылу, а не вражеском.
        - А что у тебя за дела, которые нужно «разгребать»?
        - Я в плену был… - ответил я честно и отвел глаза. Что делать, стыдно мне людям в глаза смотреть. Как ни крути, а это клеймо так и останется. Можно утешить себя, говоря, что не по своей воле туда попал, но как ни крути…
        - Андрюш, но ребята же сказали, что тебя даже наградили!
        - Помнишь, откуда я? - конечно, я рассказывал жене об этом.
        - И?
        - Я лучше знаю, как у нас любят награждать. Как наградят, так и лоб зеленкой намажут.
        - Как это?
        - Просто, - усмехнулся я, не вдаваясь в подробности.
        Выбраться легко не удалось, как бы ни планировал Бортник. Нет, на связь они вышли и запросили эвакуацию, да только послали их. Не прямо, конечно, но мягко намекнули, чтобы выбирались сами. Долго Ваня потом возмущался, жаловался, что ему, видите ли, обещали. Я только посмеялся над этим. Все бы ничего, но мы теперь не одни, с нами беременная женщина, а это сковывает нас.
        - Идем к ближайшему селу, где фрицы есть, - просто сказал я. Ваня недобро зыркнул, как же, ставлю под сомнение его командирские качества, но ничего не сказал.
        Село нашли быстро, да и подошло оно нам как нельзя лучше. Квартировал тут примерно взвод солдат вермахта, но главное, у них был транспорт.
        - Автобуса нет, - с ухмылкой заметил Егор. Я в ответ так же усмехнулся.
        - Подойдет и грузовик, только нужно и мотоцикл брать, как сопровождение, фрицы без них не ездят, - ответил я, наблюдая из рощи неподалеку за жизнью немецкого гарнизона.
        - А может… - вдруг спросил Бортник, именно спросил, а не сказал.
        - У тебя как со снарягой?
        - Мы у немцев пополнили, возле моста, когда отходили. Белов! - откликнулся один из парней группы Бортника.
        - Я, товарищ младший лейтенант!
        - Передай винтовку лейтенанту Морозову, - парень был штатным снайпером группы, зря Борт его так унижает, хреново это для авторитета.
        - Не нужно, - покачал я головой. - Я с «наганом», по-тихому пойду, а снайпер будет прикрывать. У тебя как со стрельбой, метров на четыреста - уверенно?
        - Да не очень хорошо у него получается, поэтому и сказал, чтобы тебе отдал, - встрял Иван.
        - Ничего, когда мы уйдем, - я покрутил головой, - вон, видишь тот бугорок?
        - Ага, - кивнул парень.
        - Лента есть? Хорошо, - кивнул я, увидев, как Белов достает из сидора ленту грязно-белого цвета, - готовь винтовку, только на позицию заходи не отсюда, срисуют, если наблюдатель есть. Сдай чуть назад, там по низинке выйдешь аккурат туда, куда нужно, вон, смотри, - я указал рукой пути подхода к позиции. Да, видно, что опыта у парня очень мало, если вообще есть. Стрелял, наверное, только на стрельбище. Может, и прав Борт, что хотел отобрать у него винтовку…
        - Фрицев стрелял? - отведя снайпера в сторону, тихо спросил у того.
        - Да, товарищ младший лейтенант, шесть подтвержденных! - гордо ответил Белов.
        - Ты прекращай тут званиями разбрасываться. Еще немцы услышат, вот радости-то у них будет!
        Почему Бортник это не пресек? Ведь помнит, как я сам им объяснял, для чего нужны позывные, а тут…
        Валю оставил с радистом Олегом в роще, у того рация, вот и пусть сидит, охраняет вверенное имущество и мою жену.
        Вечер надвигался быстро, уже в шесть часов темень стояла такая, хоть глаз выколи. Работать предложил рассыпавшись на пары. Себе я взял Валерку, привык уже к нему, а в группе Бортника тоже все сработавшиеся. Парней было шестеро, как и у нас, когда я командовал отрядом. Снайпер и радист остались на своих местах, Борт шел в паре с подрывником, тоже парнишка внушительных габаритов, как и сам Иван. Егор с еще одним бойцом образовали вторую пару, ну а мы, стало быть, третью. Конечно, опасно, но есть такое слово - надо.
        Свет был виден лишь в двух домах посреди села, возле маленькой церквушки. Да и неполноценная это была церковь, скорее простой приход, без звонницы и огромного алтаря. Маленькая такая постройка с куполом-луковкой на крыше. Машины фрицев стояли именно возле нее, парк устроили. Дороги в селе были вычищены, местных, наверное, гоняют, как и нас в плену, на расчистку снега.
        Хорошо, Бортник не успел далеко уползти, потому как план почти сорвался. Немцы, загрузившись в мотоциклы, две штуки, начали движение в нашу сторону. Крикнул Ване, чтобы был готов, и сам приготовил «наган». Мы были возле расчищенной дороги, но до деревни не дошли. Попробуем «выключить» мотоциклистов, а там и за остальными пойдем.
        Хлопок выстрела из револьвера с глушителем в трескотне мотоциклетного движка был не слышан. Водитель второго мотоцикла обмяк и, завалившись на руль, дернул мотик в сторону. Двигающийся первым этого не видел, поэтому продолжал движение, его спустя несколько секунд хлопнул Ваня. Обе наши двойки рванули к «своим» мотоциклам. Из того, что вывел из строя лично я, уже выбрался пулеметчик и пытался вытащить из-под байка свой стреляющий агрегат. Не вышло, упал с пулей в боку, а я как раз и смог доделать начатое солдатом. Валерка помогал поднимать мотик, а я выдернул ствол - вроде в порядке, но только бой покажет, в каком состоянии пулемет. А бой будет. Солдаты вермахта с первого мотоцикла, там изначально было трое, но теперь остались двое, держали свое оружие в руках и открыли огонь почти мгновенно. Слава богу, просто в нашем направлении. Ваня с напарником смогли уработать обоих, но себя мы выдали. В деревне, а я уже наблюдал за ней, началась движуха. Тут всего-то метров триста, так что видно хорошо. Солдаты противника усаживались в кузов одинокого грузовика, - это хорошо, не нужно будет за ними по
деревне ползать.
        - Вань, машину не повреди! - только успел крикнуть я, занимая позицию для стрельбы. Эх, не успел проверить пулемет…
        - Начинай сам, мы подчищать будем, - ответил мне Бортник, хотя я и не ждал ответа. Грузовик уже приближался, ракурс для меня очень неудачный, однако нужно начинать.
        Тщательно прицеливаясь, я нажал на спуск, стараясь отсечь короткую очередь. Вышло неплохо, патронов на пять. Как и целил, попал выше капота, машина нужна нам на ходу, остальное по фигу, тем более примерно на этой высоте находились и сидящие в кузове солдаты. Грузовик вильнул и, ткнувшись в сугроб, просто остановился, скорость была низкой, поэтому не съехал с дороги. Это мотоциклисты кувырнулись, а здесь все же грузовик, а он поустойчивее будет. Машина замерла метрах в пятидесяти от меня под небольшим углом. Не полностью повернула, но и это хлеб. Тут же МГ в моих руках затрясся, выпуская пули в кузов грузовика, перемешивая всех, что там есть, в фарш. Все-таки хорошая штука пулемет МГ-34, нравится он мне. После трех или четырех коротких очередей пулемет захлебнулся, и мои попытки дернуть затвор успеха не принесли. Черт, видимо, переворот на мотоцикле все же сказался. Раздумывать времени не было совсем, бросив пулемет в снег, тот аж зашипел, я вновь выхватил «наган». Только сейчас услышал, что стреляют, оказывается, все наши. Из-за машины показались всего трое врагов, вдвоем с Валеркой мы их положили
быстро.
        - Борт, все? - крикнул я.
        - Ага, - ответил Ваня.
        Когда мы сошлись вместе у грузовика, оказалось, что в основном трупы лежат с той стороны, откуда вел огонь Борт и его напарник. Вот у нас и было всего трое, но в кузове оказалось еще четверо «двухсотых».
        - В машину не стреляли? - спросил я, глядя на напарника Бортника.
        - Нет, целились в солдат…
        - Молодцы, - кивнул я. - Вань, надо в деревню, проверить там, нет ли еще немцев.
        - Сам и схожу. Пошли! - это он уже своему напарнику сказал.
        Через несколько минут, пока мы с Веревкиным переворачивали мотоциклы, со стороны деревни донеслась стрельба, но вялая.
        - Андрей, думаешь, на мотоциклах мы до наших доберемся? - с сомнением в голосе спросил Валера.
        - Куда-то точно доберемся, а там видно будет, - многозначительно ответил я.
        Ехать я решил в направлении Брянска, по сведениям Вани Бортника, именно в этом направлении нам будет легче прорваться. Фронт еще не остановился, наши давят, хоть и гораздо медленнее, чем в начале наступления, но начинающие таять дороги сказывались и на нашей армии. А вообще, здесь не так и далеко до линии фронта, да и я теперь не в одиночку пробираюсь, справимся.
        На мотоциклах впереди ехали разведчики-диверсанты, Веревкин так и сидел со мной в машине, правда, в кузове. Было довольно холодно, уже не минус тридцать, как в начале января, но градусов около десяти, может, даже восемь мороза было. В кабине у меня сидела жена, прижавшись ко мне и склонив голову на плечо. Было неудобно, но мне безумно нравилось, что мы вновь вместе. Валюшка что-то говорила, тихим, ласковым голосом, пришлось даже напрячься, чтобы не потерять концентрацию.
        За остаток вечера, а выехали мы довольно поздно, удалось проехать немного, около пятидесяти километров. Просто в мост уперлись. Пока нашли местечко, где можно было замаскировать технику, пока диверсанты сползали и осмотрели охрану моста, ночь уже спустилась на землю. Сам я не участвовал, хватит, на фиг, тут и без меня «героев» хватало. Да и нога болела серьезно. Валюшка хлопотала возле меня, хотя за ней самой уже смотреть нужно.
        У разведчиков после боя в деревне был всего один раненый, да и то не серьезно. Парню руку зацепило, ничего, он крепкий, дотянет легко. Борт увел на мост всех своих, за исключением этого раненого, а уже спустя час донеслась стрельба. Раз решился на атаку, значит, немцев там мало и подкрепления быстро не подойдут. Парень он умный, хоть и самонадеянный, наверняка просчитал и разведал все вокруг, прежде чем напасть.
        В деревне у фрицев мы взяли хорошие трофеи. Одних пулеметов МГ было теперь три штуки. Было бы даже четыре, да тот, что сняли с мотоцикла, из которого я наполовину расстрелял колонну при захвате техники, так и не смогли починить. Большое количество гранат, миномет с запасом мин и автоматы, конечно. Мне снайпер группы отдал свою винтовку, но в машине я все равно держал под рукой МП, да и в каждом кармане было по пистолету. Правда, пулемет я взял зря, мне с ним банально не развернуться в кабине.
        Еще взяли много еды и, наконец, наелись досыта. Я вообще после плена и блужданий по лесам никак не могу наесться. Да, у фрицев трофеили еду, но как-то мало было. В лесу тех зайцев жареных ели только из-за голода, без соли и приправ, был совершенно не тот вкус. Ну, да ладно о грустном, сейчас сыты, и хорошо.
        Еще некоторое неудобство испытали в связи с присутствием Валентины. Девушка была в положении, потребности организма брали свое, поэтому часто останавливались по малой нужде. Никто из ребят недовольства не высказывал, даже рожу не кривил, все понимали.
        После уничтожения поста на переправе ехали довольно быстро, несмотря на темное время суток, благо снег лежит, фары хоть и тускло светят, но по снегу все видно. Отъехали километров на десять и, найдя съезд в сторону поля, а это трудно, снегу-то ого-го сколько, свернули. Набивать колею не хотелось, но что делать, нам необходимо встать на дневку.
        - Смотри, по карте выходит, мы где-то тут, - указал пальцем на место на карте Борт.
        - Километров сто прошли, - задумчиво кивнул я, - хорошо. Дальше надо на север взять, там где-то партизанский отряд «пасется», думаю, у них должен быть выход на Большую землю.
        - Согласен, - в свою очередь кивнул Иван.
        Отсыпались весь день, хотя пришлось поволноваться. День был на удивление ясным, и немцы возобновили полеты. Боясь себя обнаружить, пришлось мудрить с костром, но без него никак, холодно. Я боялся за Валюшку, но она успокаивала, говорила, что с ней все будет нормально. Вообще, ее больше беспокоит моя судьба по возвращении «домой». Как мог, объяснял, но и сам понимал, что будет сложно.
        Партизан парни Бортника нашли легко, диверсанты же. Когда вечером, после дневки, мы выдвинулись в путь, удалось проехать километров семьдесят, прежде чем пришлось остановиться, один мотоцикл зачихал и встал как вкопанный. Тогда Иван и заслал ребят на поиски пресловутых партизан. Спецотряды, которые будут сформированы для самых ответственных акций, еще не забросили в немецкий тыл, поэтому найти не особо умеющих скрываться людей было просто. К утру произошла встреча командиров, нашего Бортника и командира партизанского отряда «Мстители». Любят же у нас на Родине громкие названия…
        Партизаны оказались из местных, знали отлично все здешние леса-болота и смогли привести нас к себе в лагерь прямо днем. Правда, без машины и мотоцикла, их мы замаскировали в лесу на всякий случай. Как мы будем выбираться к фронту, я узнал быстро. Оказывается, в этом отряде уже присутствовали специалисты, и у них имелась возможность вызвать самолет. Я вначале сомневался, что на Большой земле послушают партизан и пришлют борт за нами, но позже пришлось признать, что был неправ. Не прошло и суток, как всех нас вывезли, причем, на Ли-2. Даже приятно было, когда только услышал новость о том, что самолет будет. А все оказалось просто. Майор из ГРУ, который курировал в партизанском отряде разведку, показал нам «груз», который нужно доставить в Москву. Грузом оказался средних лет оберст-лейтенант люфтваффе. Этот фрукт сидел у них в землянке связанный и с кляпом во рту. На резонный вопрос «на фига?» ответили просто:
        - Этот падла, когда его выкрали с аэродрома, умудрился помять троих наших бойцов, одному и вовсе голову проломил, вот и связали.
        Вот вместе с этим говнистым летуном да какими-то сверхважными документами противника нас и отправили в столицу. Прямо с аэродрома увезли на базу ОМСБОН, видимо, когда Бортник по рации партизан опознался, то попросил забрать их с взлетной полосы. Жаль, я надеялся, что мне дадут возможность куда-нибудь пристроить жену. Хотел комнату ей снять у какой-нибудь старушки, но не судьба.
        Надежды Валентины оправдались сразу, как только мы оказались на территории базы. Командир встретил как родного сына. Долго хлопал по плечу и обнимал. Я сразу, в лоб, решил узнать, что мне будет. А хрен ли тянуть? Сам не скажешь, потом веревки вить начнут.
        - Напишешь рапорт, рассмотрим мы и старшее руководство, - объяснил командир, а потом добавил на ухо: - По партийной линии ничего не будет, обещаю, мы там не проходим.
        - Спасибо… - просто, но искренне сказал я.
        - Это Павлу Анатольевичу скажешь, я ни при чем! - заметил командир.
        - Непременно, при первой же возможности.
        - Ну и ладушки. Бортник сообщил, что ты ранен, это так?
        - Да есть немного, последнее в ногу, навылет. У немцев прихватили хорошую аптечку, так что старался обрабатывать и следить за раной, поэтому все, думаю, будет хорошо.
        - Нет уж. Сейчас же к Иванченко, пусть тот осмотрит, тогда и поговорим. Ты жену куда хочешь везти? - Вот это поворот. Хотя чего удивляюсь, Бортник же ходил на доклад сразу по прибытии, значит, успел доложить обо всем.
        - Честно? Представления не имею! - пожал плечами я.
        - Эх ты, хренов папаша! Слушай сюда… - командир предложил устроить Валентину в секретариат, был тут и такой, кто-то же должен отчеты составлять и бумажки перекладывать. Пока у девушки есть силы, поработает, затем дадут три месяца на восстановление после родов, и можно будет думать о подходящей работе. Это если она сама захочет, конечно. Но думаю, захочет. В тот же медпункт к Иванченко и пойдет сестрой, опыт у нее большой, справится.
        - Жить будете в нашем крыле, там на втором этаже есть три комнаты для женатых сотрудников. Одна как раз свободна. Не квартира, конечно, но для начала, думаю, подойдет.
        - Конечно, жить-то она там по факту одна будет… - кивнул я и поблагодарил командира. - Я, это, вот чего спросить хотел…
        - Ну, спрашивай!
        - А если я с задания не вернусь, ее выселят?
        - Дурак, что ли? - покрутил пальцем у виска командир. - Во-первых, я тебе дам - не вернусь! Уже погулял, хватит. А во-вторых, она будет такой же служащей, как и многие остальные. Даже подготовку небольшую пройдет, когда сможет.
        - Хорошо, успокоили, - у меня и правда отлегло от сердца.
        Дальше я попал в руки нашему «коновалу» второго ранга. Блин, если бы чуть раньше узнал, что тот до войны патологоанатомом был, хрен бы к нему пошел. Этот «мясник» терзал мне раневой канал, только начавший затягиваться, так, что я выл, наверное, на всю нашу базу. После посещения доктора нога налилась тяжестью и заболела. А уж и забывать стал, как она болела ранее. Хорошие у фрицев лекарства, да и аптечками их снабжают вполне себе на уровне. Правда, вид раны и мне не нравился, но я ж не доктор.
        На следующий день после возвращения в родные уже стены нашей базы я вдруг проснулся с огромной температурой. Когда Валентина, сбегав к эскулапу и принеся градусник, померила мне температуру, даже охренел слегка.
        - Сколько? - переспросил я.
        - Тридцать девять и шесть, - констатировала Валя, - марш в постель и не вставать, пока я или военврач второго ранга не разрешит.
        - Есть в постель! - попытался шутить я, но сил как-то не было.
        Укутавшись, аж дурно стало, я попытался отвлечься, чтобы боль ушла, но не получалось. Блин, этот хренов «потрошитель» что-то в ране оставил? Нога болела, место ранения начало дергать и «тюкать» - скорее всего, заражение. Этого мне только не хватало для полноты восприятия своего положения. Мне еще отбрехаться за плен нужно, кстати, Валя принесла бумаги, надо попробовать отчет написать, может отвлекусь.
        Пока описывал свои похождения и правда отвлекся. Ушел с головой в воспоминания и тут же вспомнил о важном деле.
        - Эй, любезные, есть кто живой? - крикнул я. На мой призыв, не сразу, но появилась женщина, санитар. Видел ее пару раз, но не общались еще.
        - Чего кричишь? Утку надо? - заботливо спросила сестра. Женщине лет сорок, может чуть больше, приятное лицо, волосы скрыты под шапочкой, - в общем, приятной внешности.
        - Можно мне к командиру добраться?
        - Да ты что, лежи уж, куда тебе!
        - Но мне очень надо, можете позвать? Если не занят, то сам придет?
        - Я передам с дневальным, лежи спокойно.
        - Да дергает зараза, спокойно не получается.
        - Сейчас укол сделаю, доктор распорядился.
        - Давайте, - и я начал переворачиваться, подставляя филейную часть. Сестра быстро вернулась, сходив в процедурную. Приготовив шприц и лекарство, быстро и ловко уколола меня, - даже не понял вначале, что уже все.
        - Я дневальному сказала, так что жди, может, Максим Юрьевич и придет…
        - Уже пришел, - раздался голос от двери, - ну, чего у тебя тут?
        - Извините, товарищ командир, что вызвал. С этим всем, - я указал на себя, имея в виду ранение, - как-то из головы вылетело. Со мной парнишка был, Валерка…
        - Я его к Бортнику оформил. Парень толковый, правда, до войны не тем спортом занимался… Ты же знаешь, кого мы сюда берем. Ну, в основном, конечно.
        - А что не так? - спросил я, но уже успокоился насчет Веревкина.
        - Да он же шахматами занимался, гроссмейстер, блин! - воскликнул Левитин.
        - Так это ж плюс, я всегда замечал, что голова у него варит. Опыта наберется, отличным командиром станет в будущем.
        - Ну, это видно будет. Это все?
        - Да был еще вопрос…
        - Ну-ну, говори уже?
        - По мне что-нибудь слышно?
        - Пока рано, Павел Анатольевич просил, как оклемаешься, сразу рапорт написать, там и видно будет.
        - Так я уже написал… - Левитин аж глазами хлопнул.
        - Когда и успел-то? - Взяв в руки листы бумаги с тумбочки, Максим Юрьевич мазнул по ним взглядом, но читать не стал.
        - Как будто у меня тут других дел много…
        - Ладно, я пошел, у меня много! - и командир заржал.
        - Бортник пока здесь? Или вновь на выход?
        - Рано, пусть отдохнут недельку. Нужно еще твоего протеже натаскать, у них-то как раз один выбыл по ранению.
        - Хорошо. Спасибо, товарищ командир, - кивнул я.
        Температура не спадала, мне было очень хреново, вплоть до того, что к вечеру впал в забытье. Сколько так промучился, не знаю, однако ж не сдох, да и нога на месте, я проверил сразу, как очнулся.
        Ощупывая ногу, поймал себя на мысли, что боли почти нет. Уже легче. Да и общее состояние вроде улучшилось. Болела больше ж… Ой, простите, задница. Чую, уколов мне нахреначили мама не горюй.
        - Ну, наконец-то! - выдохнула рядом сидящая Валентина.
        - Ой, привет, сразу и не заметил, что ты тут. Вообще не уходила, что ли? - удивился я.
        - Уйдешь тут! - вздохнула тяжко любимая. - Напугал ты нас…
        - А, когда отрубился?
        - Опять твои словечки! - Мы еще когда в прошлом году в деревне жили, она от меня такого наслушалась, что с трудом иногда вообще понимала, о чем я ей говорю.
        - Прости, я имел в виду - отключился.
        - Сначала метался так, что удержать не могли. Орал на всех, ругался. Военврачу обещал кое-что отрезать, если ногу отпилит…
        - Ой блин, - я аж рот рукой зажал, представляю, что я там мог наговорить!
        - Вот-вот! - донесся голос Иванченко.
        - Извините, товарищ военврач второго ранга, я не со зла…
        - А то я всерьез воспринял, да? Да все я понимаю. Со всеми бывает. Ты мне такого наболтал, что уши пухли. Вроде всякое слышал, но некоторые обороты для меня внове. За что ты мне хотел гланды через задний проход вырвать? - Я аж завис. Чего, правда, что ли?
        - Э-э-э…
        - Ага, - кивнул врач и засмеялся. - Все слышал, но чтобы тонзиллэктомию делали ректально… Это надо постараться!
        - Простите, товарищ военврач…
        - Ладно уж, забудем, хоть и нелегко будет. Смеюсь, как вспомню. Давай уже осмотрим тебя.
        Дальше он долго и осторожно снимал повязку, та здорово прилипла, но рвать не стал, отмачивал. Когда наконец открыл ногу, кажется, даже выдохнул спокойно.
        - Все отлично, не зря я запретил температуру сбивать. Она помогла побороть заражение, теперь я спокоен, - сделал заключение врач. А уж я-то как спокоен!
        - Ты неделю без сознания в бреду метался, - вставила свои пять копеек Валюшка.
        - Ага, - кивнул ей в такт врач, - весь вермахт в бреду раза три уничтожил, вот, наверное, икалось солдатам фюрера! - Заржали все, кто был в палате. А меня вдруг испугало такое мое «отсутствие» в здравом уме и твердой памяти. Не наговорил ли я лишнего, это будет писец…
        - Оставляю вас, Валентина сама закончит с перевязкой, увидимся завтра.
        Врач вышел, а я тут же пристал к жене с расспросами. Успокаивала, говорила, что ничего лишнего я не ляпнул. Поговорили, язык, правда, еле ворочался, но, постоянно прикладываясь к стакану с холодной водой, все же удалось поговорить. Через пару часов жена оставила меня, сообщив, что сама пошла к врачу, она уже неделю наблюдается, говорит, что все в порядке, но это она меня успокаивает. Работать ей нравится, объемы небольшие, справляется, но хочет попроситься в госпиталь, это ей ближе. Но я был против, не нужно ей смотреть на раненых и умирающих, просто не хочу, насмотрелась уже, хватит. Так и сказал.
        Еще через три дня ко мне в палату заявились оба командира. Непосредственный и главный. Судоплатов был чем-то расстроен, но держался молодцом и, быстро закончив официальную речь, произнес:
        - Ты молодец, лейтенант. - Видя мои удивленные глаза, пояснил: - Именно лейтенант. А также тебя представили к ордену Красной Звезды, получишь от своего командира. Служи дальше, претензий к тебе у руководства нет, - и вышел, козырнув. Я как-то даже приосанился.
        - Ну, успокоился наконец? - это уже Левитин. - Вот, это твои регалии. - Он протянул мне коробочку с орденом и новое удостоверение.
        - Товарищ командир, мне когда группу набирать? - спросил я о наболевшем.
        - А чего ее набирать? Она у вас готова. Пока я никуда ее не отправлял, ждем тебя. Сам как думаешь, сколько еще проваляешься?
        - Не знаю, мне намного лучше. Но как сами учили, говорю правду, бегать смогу не скоро.
        - Правильно, что не врешь. Это не трусость, как многие думают. Если человек не готов на сто процентов, то вероятность того, что он и группа выполнит задание, околонулевая.
        - А как же Бортник? - спросил я то, что волновало.
        - А что Иван? Он сам и попросил тебя вернуть, да и все ребята тоже.
        - Так он же сам командир?
        - Он слишком горяч, а главное, сам это понимает и не скрывает этого. Ты лучше всего подходишь к руководству группой. Я предложил ему взять другую, или тебе новую возглавить, но он отказался. Дело вам скоро предстоит серьезное, так что мне очень нужно, чтобы ты поправился поскорее.
        - Ясно. Максим Юрьевич, когда нужно быть в строю? - спросил я.
        - Ты уже встаешь? - в свою очередь задал вопрос Левитин.
        - Да, вчера еще. Оказывается, мне не просто лучше, а вполне себе хорошо. Я же сюда пришел хромым, а теперь вполне уверенно хожу. Думаю, неделю…
        - Чего?
        - Ну, две недели…
        - Это еще больше на правду похоже. Как у тебя с немецким?
        - Неплохо. Но подучить никогда не мешает. Все же чужой язык. Практики мало, было бы легче, если бы чаще с кем-нибудь разговаривал.
        - Пришлю тебе человечка. Немец, - видя мое удивление, командир добавил: - Но он наш немец.
        - Хорошо. Будет очень интересно.
        - Тебе надо взять напарника, такого, кто хорошо говорит.
        - В группе лучше всех «шпрехал» Олег. Кстати, Веревкин тоже неплохо разумеет, но также нужна практика.
        - Вот с сегодняшнего вечера ты и занимайся языком.
        - А что за задание? - Командир посмотрел на меня как на идиота. - Все понял, в свое время.
        - Именно так, кто же тебе раньше времени расскажет.
        Дни потянулись монотонно. После утренней легкой разминки, тренировкой это пока называть было рано, я занимался стрельбой и силовыми упражнениями. В зале для тренировок были и штанги, и гантели, вот потихоньку и тягал. К вечеру встречался с Веревкиным и Олегом, и шли зубрить немецкий. Сколько дадут времени, неизвестно, поэтому форсировали изучение как могли. Получалось, но не настолько быстро и хорошо, как хотелось. По моей просьбе, мне привезли новую винтовку. СВТ в этот раз была не валовая, а штучного изготовления, специально для снайперов собирали на московском заводе. Понравилось, а я еще и трофейный прицел выпросил у начальства, имелся такой у Левитина, вот и выпросил. Стрелять мне нравилось, это не требовало беготни, а следовательно, нагрузки на ноги не было. Устанавливал мишени и спокойно занимал позицию, отстреливал сотню патронов и делал отдых. На занятиях по рукопашному бою только показывал приемы борьбы, сам не участвовал в спаррингах. Парням все было интересно, да и мне самому тоже.
        Ваня Бортник оказался все же человеком порядочным, как бы ни хотелось ему командовать, но уступил мне это право, и я остался после всего этого ему другом. Я понимал, конечно, что парень перерос уровень простого бойца, но не хочу, чтобы он просто сгинул от своей горячности, глядишь, у меня подучится, тогда и уйдет выше.
        - Ни хрена себе! - воскликнул я. Нет, я понимал, конечно, что знания немецкого языка требуют с определенной целью, но до последнего думал, что выберут не меня. Ан нет, назвался груздем, полезай в кузов.
        - Да, Андрей, именно так. От этого чудовища страдает вся Украина. Его нужно уничтожить, это приказ Самого!
        - Да я все понимаю, просто хотелось бы иметь время на подготовку…
        - А у тебя оно будет, - кивнул Судоплатов, именно он лично ставил задачу, - никто тебе никаких сроков не ставит. Просто ты должен знать, что каждый день промедления - чьи-то жизни.
        - Я понял, товарищ старший майор. Когда вылет?
        - Вы готовы?
        - Конечно. Я просил две, ну в лучшем случае три недели, а нас не трогали почти два месяца.
        - Да уж, уже и весна во всей красе. Скоро год, как эта чертова война идет, - задумчиво произнес Судоплатов.
        На дворе апрель сорок второго года, и нас отправляют на Украину. Предстоит выполнить работу легендарного Кузнецова, причем ту, что он не смог завершить в моей истории. Эрик Кох и в самом деле чудовище. Мелкий, отвратительный человечишка решает судьбу тысяч людей! Это тот самый случай, когда даже верующий человек спросит: «Где ты, Господи?!» Есть и другие скоты, тот же гауляйтер Белоруссии, но тот также дождется своего. О, надеюсь, что в этом варианте истории Коха покараю именно я. А Кузнецов, как оказалось, скоро отбудет в Белоруссию, будет заниматься схожим делом. Почему на Украину выбрали именно меня? А вот хрен его знает, я тут ни при чем. Правда, в отличие от действий Кузнецова в моем варианте истории, мне не нужно будет осуществлять разведку и снабжать Ставку свежими данными. Мое дело только Кох, и надеюсь, я справлюсь. Даже группа по большому счету нужна лишь для отхода и прикрытия, все в город мы все равно не пойдем. А вообще, на месте будем разбираться, как и что сделать.
        Когда это я стал таким кровожадным? Да вот как обучили тут, в местном аналоге спецназа, так и стал. Я и раньше много что умел, а теперь и тренировался у лучших учителей этого времени. Когда я попал сюда, мне хотелось одного - выжить. А теперь, когда я чувствую себя сильнее… Да, теперь я хочу немного подкорректировать историю и оставить в ней свой след. Даже не так: след!
        Вылетали всем составом. Даже Борис оклемался. Тот давно был в госпитале, сейчас же был в полном порядке. За эти почти два месяца упорных тренировок даже Валерка Веревкин стал отличным бойцом, хотя был немного трусливым поначалу. Оказалось, он просто переживал за свой плен, а как успокоился, осознав, что никто его не расстреляет, то сразу возмужал.
        Отправляясь на такое важное задание, чувствовал только небольшую вину перед Валентиной. Ей рожать вот-вот, а я сваливаю. Если честно, то я надеялся, что нас еще немного погоняют на инструктажах, но нет, собрали быстро, погрузка, вылет - и вот, сейчас уже прыгать будем. А Валюшка сейчас живет в квартире одного из наших инструкторов. У того квартира в Москве, детей нет, жили вдвоем с женой, вот и приютили мою ненаглядную. Когда родит, будет кому помочь, все не одна. А когда вернусь, а я, блин, обязательно вернусь, Судоплатов поможет с жильем. Он сам так сказал.
        Ветер, подхвативший меня словно перышко, тащил куда-то в сторону от огней. Партизаны обозначили место приземления, а меня сносит. Посмотрев по сторонам, заметил, что не один я такой счастливчик, вон, слева кто-то болтается, пытаясь натянуть стропы. Наконец, спустя несколько секунд, удалось поймать «свой» ветер и зайти на цель. Внизу уже отчетливо виднелись несколько белых куполов, я прыгал последним, поэтому спускался спокойно.
        Удар в ноги был не сильным, успел немного погасить скорость быстрым перекатом. Не успел распрямиться, как увидел, что мне уже помогают гасить купол, пытающийся вновь набрать ветра. Неведомому помощнику удалось это на раз. Отстегнувшись, собираю парашют и бегу в сторону, откуда машут руками мои ребята. Сели, значит, теперь нужно уходить, вдруг немчура засекла, хотя темень стоит, хоть глаз выколи. Я вообще удивлен, что смог сейчас хоть что-то видеть. Обман зрения в темноте - это что-то. Ребята, махавшие мне, оказались всего в нескольких метрах, а казалось, далеко.
        - Фу-у-у! - выдохнул я, когда остановился возле таких же, как я, несунов парашютов.
        - Товарищ лейтенант, все! - отрапортовал Бортник. Киваю ему в ответ и поворачиваюсь к незнакомому человеку.
        - Товарищ командир, заместитель начальника партизанского отряда Копытин. Прошу следовать за мной, тут недалеко у нас транспорт припрятан.
        - Лейтенант Грачев, - представляюсь я согласно легенде. - Показывайте дорогу.
        Партизаны уже успели подобрать наши мешки с оружием, так что все было в порядке, осталось только скрыться. До леса добрались быстро, несмотря на нелегкий груз. Транспортом лесных вояк были телеги, аж три штуки. Лошадки мирно жевали сено, возницы покуривали. Мы быстренько устроились на подводах и направились в глубь леса по малоезженой, но вполне сносной дороге.
        Отряд у партизан оказался небольшим, человек шестьдесят. Просто в будущем слышал, что будут и более крупные, а этот вот такой. Вечером, после того как партизаны «отбили» шифровку о нашем прибытии, мы отдыхали в компании командира отряда. На удивление, им оказался бывший милиционер из Ровно, по фамилии Костюк. Кстати, именно туда мы и пойдем за Кохом, а не в столицу Украины. Тот устроил себе резиденцию в провинциальном городке, не желая обустраиваться в Киеве. Да мне, в общем-то, все равно. Думаю, вообще полезу в город только для разведки. Нужно разузнать о поездках гауляйтера по другим городам, помнится, он частенько наведывался в Кенигсберг, вот и посмотрим, врали историки в будущем или нет.
        - Товарищ Грачев, думаю, с вашим немецким в городе будет сложно, - предположил командир отряда.
        - Тоже не питаю иллюзий по этому поводу, - согласился я. - Одно дело пост обмануть, совсем другое - находиться среди немцев. Но я буду стараться, тем более по легенде я контужен и ранен, буду заикаться, это дает время на обдумывание фраз.
        - У вас в группе есть вообще кто-нибудь, кто хорошо знает язык?
        - Наш радист. Изучал давно, опыт имеет большой, вот ему легче было бы, но как боевик он слабоват, - откровенно ответил я. Здесь, в землянке командира, присутствовали только мы с Бортником да партизанский командир и комиссар.
        - Как же вы будете задание выполнять? - удивился комиссар.
        - Ну, уж это, товарищи командиры, наше дело. Перед вылетом нам сообщили, что у вас хорошая агентура в Ровно, поэтому, надо сказать, ваш отряд и выбрали.
        - Есть такое дело, - кивнул командир, - кто-то остался во время захвата города, кто-то позже появился, но люди есть.
        - Нам нужно, чтобы ваши люди понаблюдали как следует за объектом, хотя бы неделю, думаю. Тогда появится хоть какая-то информация.
        - Хорошо, напишите все, что интересует, связной передаст.
        В ответ я покачал головой:
        - Не выйдет. Только лично могу поставить задачу.
        - Так они же в городе! - воскликнули разом командир с комиссаром. - Мы их сюда и не вытаскиваем, чтобы подозрений не было. Гестапо у немцев работает отлично. С начала года уже шестерых наших отловили. Да и эсэсовцы еще те звери!
        - Повесили?
        - Конечно, - махнул в отчаянии командир.
        - Ясно, - замолчал я, а подумав минуту, продолжил: - Но в городе-то я могу с ними встретиться? Хотя бы с одним.
        - Это можно устроить, - кивнул, соглашаясь, командир отряда Алексей Александрович.
        - Тогда подумайте сами, с кем лучше свести нас, выйдем под утро, время у вас есть.
        Мы ушли спать, так как ужинали прямо во время беседы с партизанами. Правда, пришлось перед сном надеть вражескую форму и сфотографироваться, но это быстро. Остаток ночи проспали прекрасно, никто не мешал, ничего рядом не грохало, хорошо в тылу у врага, тихо. Проснувшись - нас разбудили, - умылся и вышел из землянки на воздух. Вроде май вот-вот начнется, а с утреца еще прохладно. Зябко поежившись, накинул ватник, хотя мне его скоро снимать. Форму нам уже подготовили, вражескую, конечно, с документами тоже почти закончили, печать делают. Вообще, я был в шоке от талантов здешней молодежи. Парнишка лет четырнадцати так искусно управлялся с сапожным ножом, что зависть брала. Из куска резины - по виду, так это вообще бывшая подошва от сапога - он вырезал точную копию немецкой печати, той, что используют в комендатуре. Понятно, что делал с образца, но все же это очень трудно.
        Нас «сделали» какими-то важными интендантами. Не то проверяющими, не то контролирующими, не суть. Важно другое, с такими бумагами мы пройдем любые проверки. Конечно, попади в гестапо, и пипец, надеюсь, что до этого не дойдет.
        Олег шел со мной как мой помощник, секретарь, если так можно сказать, да и просто водитель. Сам же я был в звании штабсинтенданта вермахта, в армейском табеле мое звание соответствовало гауптману, но считаюсь я всего лишь чиновником, хоть и немалого ранга. Когда взглянул в готовые документы и сравнил фото с карточки того фрица, под которого мне придется «косить»… Обалдел. Меня что, в Москве специально по внешности подбирали? Или это фрица искали похожего? Реально, не одно лицо, конечно, но это проверить смогут единицы. Моей части, в которой бы меня могли «не узнать», здесь нет, архива тоже, поэтому хрен кто меня заподозрит в чем-то. Теперь становится понятно, почему выбрали именно меня. А у Олега простой зольдбух с фотографией, он как раз был солдатом вермахта. Всех рядовых в лицо никто не знает, к нему вообще вряд ли прицепятся. По прибытии в Ровно мне нужно появиться в комендатуре и поставить штамп, это будет самым сложным в задании. Местные уверяли, что сложность в устранении Коха - на этот счет я как раз и не переживаю - будет в том, что гауляйтер редко появляется открыто. А вот «спалиться»
из-за бумаг боялся уже я. Партизаны опять же уверяли, что бумаги идеальные, пришлось поверить, ведь проверить-то я смогу лишь сам, в комендатуре.
        Форма немного подкачала. Нужно будет раздобыть в городе новую. Во-первых, она была снята явно с трупа, кровь плохо замыли, местами пятна виднеются. А во-вторых, мятая она была, как из задницы! Вспомнив читанное в будущем, взял в руки топор, попросил у бойцов, отмыл его и, разогрев на костре, обернул чистой тряпкой и начал гладить френч. С тряпкой вышло хреново, но я боялся испачкать форму. Все же вновь помыл топор, уже тщательнее, и вновь повторил процедуру. А ведь получилось, не врали историки! Чуть позже ту же операцию проделал и Олег.
        В Ровно мы появились как белые люди. В начищенной форме и на автомобиле. Оказалось, партизаны перехватили этого гауптмана, чья личина мне досталась, неделю назад, тот ехал в Кенигсберг и попался. Почему мы так спокойно воспользовались его документами? Так просто все, фриц был в коротком отпуске, это и в документах было указано. Интендант возвращался из госпиталя к новому месту службы. Один «косячок», отпуск кончился два дня назад, как бы не загреметь на «губу» у немцев, вот смеху-то будет.
        На въезде в город стоял КПП. Как положено, шлагбаум, будка с часовым внутри и бэтээр в сторонке. Последний был пуст, стоял, видимо, как средство передвижения для солдат. Один немец подошел к машине, второй, что был в будке, внимательно смотрел за нами, но оружие не поднимал. Олег был за рулем, он и протянул свои бумаги первым. Немец несколько секунд их разглядывал, попросил права, хорошо, что они у Олега также были. Затем попросил предъявить мои.
        - Господин гауптман, - начал фриц, польстив мне, назвав армейским званием, когда раскрыл зольдбух, - у вас просрочена дата возвращения…
        - Так точно, унтер-офицер, были проблемы в дороге…
        - Партизаны? - тут же спросил постовой.
        - О, нет, извините, я просто перебрал со шнапсом. Думаю, мне сегодня влетит!
        - О, - рассмеялся унтер, - ваше начальство далеко. Где мы, и где красивый Кенигсберг! Но комендант у нас строгий, поэтому поторопитесь скорее отметиться.
        - Непременно, унтер-офицер. Вы говорили о партизанах, - решил разузнать я, - их так много? - А вот Олегу не понравилось, что я продолжил разговор.
        - Эти бандиты постоянно нападают на одиночные машины, нужно быть осторожнее. Почему вы без сопровождения?
        - Да как-то привык, ведь я же из отпуска, - смущенно ответил я, - да и не спрашивал меня никто, нужна ли мне охрана, я же не оберст-лейтенант, а всего лишь штабсинтендант…
        - О, какие ваши годы, господин гауптман, - рассмеялся фриц, упорно продолжая называть меня капитаном, - дослужитесь еще!
        - Было бы неплохо, - кивнул я. Фриц протянул мне документы и подал знак второму часовому. Тот нехотя вылез из своей будки и начал поднимать шлагбаум. Еще раз кивнув унтеру, Олег сделал то же самое, мы продолжили путь. Нам необходимо было добраться до кинотеатра. Местный киномеханик и есть тот человек, что нам нужен.
        Добрались свободно. Олег, правда, попричитал, говоря о моем не самом лучшем произношении, но я забил. Говорю я уже намного лучше, чем зимой, вот только понимаю не все. Точнее, быструю речь улавливаю неважно, скорее догадываясь о том, что мне говорят.
        Олег направился искать киномеханика, а я, увидев пацана с газетами, решил прикупить прессы. Даже почитать немного успел, прежде чем вернулся товарищ.
        - Он хочет встретиться вечером, после сеанса. Примерно в половине десятого, мы успеем, а то комендантский час начнется.
        - Хорошо. Тогда в комендатуру, а затем нужно снять жилье.
        - Не боишься? - с опаской в голосе спросил Олег.
        - Я боюсь спалиться на пустом месте, - пояснил я. - С просроченными документами до нас рано или поздно докопаются, и тогда пипец. А так, - я махнул рукой, - что мне сделают комендачи? Арестуют? Даже не смешно. Я ж не с передовой сбежал, так, интендант, чего с меня взять?
        - Ну, смотри, Я, - Олег специально выделил голосом это слово, - не пойду.
        - А тебе и не нужно. У нас же командировочное удостоверение, я, как твой непосредственный командир, сам тебе его могу продлять. Ты же мой подопечный, отвечаю за тебя именно я.
        К комендатуре мы подъехали через десять минут, пришлось по пути остановиться и разузнать адрес. Сделали это возле офицерского ресторана. Там стояли два офицера, вот к ним я и обратился. Те даже не обратили особого внимания на меня, просто назвали адрес и продолжили свою беседу. Поблагодарив и козырнув, мы поехали в нужном направлении.
        Вообще, город был маленьким, этакий старинный провинциальный городок. Все было компактно и удобно расположено. Для фрицев. Для нас же было несколько хреновой новостью, что и комендатура, и резиденция Коха, и, блин, гестапо - все было рядом. Устрой мы шумную заварушку, уйти будет нереальным делом. Ладно, сейчас решим насущные проблемы, а после встречи с киномехаником будем думать. Эх, план города бы где достать, вот было бы классно. Мечты, мечты.
        В комиссариате я немного напрягся. Но это было с непривычки, от вида стольких высокопоставленных фрицев голова шла кругом. Взять бы пулемет, да от живота, как Терминатор, пройтись по зданию… Увы, жизнь у меня одна. На секунду зажмурившись и тряхнув головой, направился к дежурному.
        - Хайль Гитлер! - вскинул руку в нацистском приветствии фельдфебель, что стоял за стойкой.
        - Хайль! - ответил я и представился. Проговорив имя и звание, дотронулся до щеки, делая вид, что зубы болят.
        - О, господин гауптман, проблемы с зубами? - улыбнулся солдат. Вот блин, они меня все, видимо, будут звать по-армейски.
        - Точно, герр фельдфебель, - кивнул я, - простудился, когда ехал обратно из Кенигсберга…
        - О, там такие ветра на Балтике, что легко может заболеть даже очень здоровый человек. Что вы хотели, господин гауптман?
        - Мне необходимо поставить отметку о прибытии, зарегистрироваться. Правда, я немного опоздал…
        - Могут наказать, - сочувственно, как мне показалось, заметил фельдфебель.
        - Будут в своем праве, - кивнул я.
        - Ну ничего страшного, тем более сегодня коменданта нет в городе, уехал вместе с господином гауляйтером. А его заместитель - человек весьма спокойного нрава. - Это хорошо, это я удачно зашел.
        Указав мне кабинет, в который еще и очередь была, фельдфебель вернулся к службе, а я присел на кожаный диван, ожидая очереди. Приняли меня минут через тридцать. Представляю, как извелся Олег, ожидая меня. В кабинете за длинным столом сидел невысокого роста чиновник. Да-да, весь вид этого человека указывал на то, что тот до войны был именно чиновником, а не военным. Щуплый такой, очки со стеклами толщиной в сантиметр, и с лысиной на голове. Хотя кто еще тут будет сидеть? Конечно, чиновник, еще бы не военная форма на нем, а костюм, так и вовсе соответствовал бы своей внешности.
        - Почему вы опоздали, штабсинтендант? - строго, но спокойно спросил чиновник в звании майора после взаимного приветствия. Это он мой зольдбух посмотрел и назвал как надо.
        - Виноват, господин майор, после госпиталя я был немного слаб и не рассчитал своих сил в употреблении спиртного. У меня разболелся зуб, пытался успокоить шнапсом. Этого больше не повторится, клянусь вам! - я говорил настолько хорошо, насколько вообще был способен. Старался выбирать только простые слова, да и не переставал притрагиваться к щеке.
        - Хорошо, я не буду делать вам пометку, - об этом меня уже предупредил дежурный фельдфебель. Отметка ставилась для того, чтобы позже внести в личное дело выговор, - если вы сейчас же отправитесь к дантисту и решите проблему с зубами.
        - Есть вылечить зубы, господин майор! - козырнул я и вытянулся во фрунт. Чиновник поставил мне штамп о прибытии, расписался, подал мне ручку, чтобы и я поставил свой автограф, и потерял ко мне интерес.
        - Вы свободны, штабсинтендант. Но идете прямиком к дантисту, вы поняли?
        - Так точно! - взяв документы из рук этого майора, я вскинул руку и произнес ненавистное «Хайль Гитлер». В ответ чиновник лишь вяло махнул рукой, он уже не думал обо мне. Я было развернулся, но вновь услышал голос майора.
        - И еще, оставайтесь в городе, вот распоряжение, по которому вам предстоит продолжить службу здесь. У нас тут проблемы с поставками, заодно разберетесь. Вам все ясно? - Вот ни фига себе подфартило!
        - Так точно, - ответил я.
        На выходе пришлось задержаться у фельдфебеля, узнавал адрес дантиста. Конечно, идти к нему я не собирался, но для вида узнать, где тот практикует, я был обязан. Дежурный искренне порадовался за меня, что я избежал кары. Оказалось, интерес ко мне не был праздным. Фельдфебель выкурил свои сигареты, положенные получит только завтра, вот и, помявшись чуток, «стрельнул» у меня. С удовольствием достав пачку и открыв, я предложил ему угощаться. Тот аж расцвел от такого подарка, заметив, что непременно отдаст долг. Именно так, я еще на инструктаже это узнал. Фрицы берут что-то друг у друга исключительно в долг, вот же капиталисты хреновы!
        Уже направляясь к дверям, услышал от этого курильщика приглашение вечером в кафе. Отказываться не стал, обещал, что, если буду свободен, обязательно зайду. Дескать, документы я получил, пора и на службу, а то затребует начальство отчеты, а у меня их нет…
        - Я уж думал - все! - воскликнул Олег, чуть было не кинувшись ко мне. Упав на сиденье автомобиля, я захлопнул дверь и взглянул на моего товарища.
        - Оказывается, тебе тоже надо там показаться. Не делай такие глаза, я сам не знал. Но тебе проще, фельдфебель на входе объяснил, что тебе штамп и роспись поставить можно прямо у него.
        Оставив меня в машине, а стояли мы за углом комиссариата, Олег направился внутрь. Я же, приоткрыв дверь, закурил. Надо заметить, курить я стал очень мало, только когда нервничаю. Тут такой стресс был, что мне прям очень захотелось затянуться.
        Олег вышел из-за угла быстрее, чем я успел докурить. Потушив сигарету и найдя глазами ближайшую урну, отправил «бычок» в нее. Вот же немчура, ну и аккуратисты, блин! Война идет, а у них урны в образцовом порядке, даже чистые и выкрашены недавно. Вот и двигали бы культуру в массы, а они воевать полезли.
        - Все в порядке? - спросил я коротко.
        - Сам удивлен. Только фельдфебель какой-то дурной на посту, а так все хорошо. Куда едем?
        - Нужно снять жилье, а потом прокатимся по городу.
        - Хорошо, - кивнул Олег и сел за руль. Мотор легко схватился, и мы поехали к рынку. Где как не там узнать о сдаче жилья!
        Доска с объявлениями находилась прямо по центру небольшой площади. Олег быстро сбегал и переписал адреса. Все уже указаны на немецком, с немецкими же названиями. Мы искали квартиру подальше от центра, не хотелось жить рядом с гестапо. Но, как назло, только в центре и сдавали. Видимо, люди боялись жить рядом с фрицами, вот и уходили, кто к родне, кто к знакомым, сдавая свое жилье фрицам.
        Все же удалось снять одну квартирку в стороне от немецких государственных учреждений. Но была другая проблема, через дом находится ресторан для офицеров. Впрочем, офицеры вроде как не дебоширят, война все-таки, орднунг. Квартира была небольшой, на третьем, последнем этаже с окнами во двор. Балкончика не было, но зато одно окно выходило на улицу, кухонное. Это тоже хорошо, будет откуда наблюдать, если что.
        - Так, ты поезжай разведай подступы, где киномеханик назначил встречу, а мне нужно осмотреться здесь, - отослал я Олега, сам же, осмотрев форму, пошел гулять. Для начала я нашел, подсказали проходившие мимо солдаты, где находится офицерский магазин, мне необходим был новый комплект формы. Быстро найдя искомый объект, я даже обалдел от обслуживания. Думал, мне сейчас придется потратить кучу марок, которых было немного, но все вышло интереснее. Обслуживал в магазине коллега-интендант, тот просто попросил мое удостоверение и внес в свой гроссбух мои данные. А спустя несколько минут я уже забирал нужную мне одежду. Теперь еще к портному идти, хорошо хоть интендант-продавец сообщил, где искать этого портного. Примерно через час я получил на руки подшитые бриджи и новый китель со всеми знаками различия, вот орднунг так орднунг!
        Буквально через полчаса после визита к портному я уже сидел в компании двух офицеров в ресторане и обедал варениками. Фрицы повстречались на улице и, сразу заметив новенького - ну, просто в первый раз меня здесь увидели, - подошли знакомиться. Их привлекла моя нашивка за ранение, вот и заинтересовались. Пришлось для начала «толкнуть» легенду о том, как был командиром взвода в одном из пехотных полков, а потом по ранению перевели в интенданты.
        - Уж это лучше, не так ли, Адам? - спросил меня новый знакомый по имени Тиль.
        - Верно, - кивнул я.
        - Мне вот на днях тащиться в шестую армию, перевели из Франции, я там попался патрулю, будучи немного пьян…
        - Ого, за это сразу на Восточный фронт?
        - Так я не один раз попался! - засмеялся Тиль.
        - Ха-ха, - поддержал общий смех я.
        - Страшно, конечно, но что поделать, мой юный друг, - я и правда выглядел моложе этих офицеров, несмотря на имеющийся опыт, - мы пришли сюда получить землю от фюрера, нужно исполнять свой долг. Иначе, когда будут выделять наделы, получишь какое-нибудь болото…
        Мы дружно выпили пива за хорошие участки. Я с удовольствием это поддержал, думая о том, какие чудесные участки в оврагах и на кладбищах получат скоро эти уроды. Не передать словами, как меня тошнит от этих козлов!
        Ох и правы были разведчики-диверсанты в своих мемуарах. Те, кто писал, конечно. Тяжело это, вот так сидеть и смеяться, поддакивать врагу, находясь у него в тылу. Что делать, сам согласился, а уж после того, как прошел такое обучение, назад в окопы меня никто уже не отправит.
        Через час фрицы сослались на дела и покинули ресторан, да и я вышел следом за ними. Скоро под Харьковом начнется наступление, нужно подготовить кое-что для Ставки.
        Идея, как мне предупредить командование об ошибках весенне-летнего наступления сорок второго года, пришла мне уже тут. А что, раньше я много думал, как выдавать информацию и самому не попасться. А тут и дошло, наконец. Я просто буду передавать все что знаю, представляя это добытыми разведданными. О, тут даже можно развернуться более широко, и уже придумал как.
        Я сидел в комнате возле окна и писал, когда появился Олег. Он отсутствовал полдня, явившись только сейчас, а времени уже половина двенадцатого ночи.
        - Тебя патруль не сцапал?
        - Пробрался, хотя и с трудом. Засиделись мы со связным что-то, много интересного поведал. Андрей…
        - Говори тише, - шикнул я на товарища, - или переходи на немецкий, здесь стены как бумага. Сам весь вечер слышал какую-то пьяную ругань слева.
        - О, а мне на лестнице попался немецкий унтер, в хламину пьяный. Вылетел из парадной так, словно ему пинка хорошего дали. Меня он не заметил, смотрел только под ноги. Но мало ли кто слушает, давай и правда лучше на вражеском говорить. Если тихо, то не разберут, но хоть речь будет не русская, - Олег в это время уже шептал.
        - Тем более и мне нужна постоянная практика, - подмигнул я.
        - По железке постоянно идут эшелоны к фронту. Шестая армия сейчас на острие, будет участвовать в наступлении.
        - В контрнаступлении, - поправил я.
        - Ты что, тоже что-то узнал?
        - Олег, ты забыл, откуда я появился? - усмехнулся я его данным.
        - А, точно. А что, наши вновь в наступление пойдут? Вроде столько сил положили, пытаясь закрепиться.
        - Наши старшие командиры не совсем точно трактуют данные, что приходят к ним от разведки.
        - Ты это и пишешь?
        - Пишу я, как избежать катастрофы. Той, которая была в моем времени, - пояснил я. - Хочу представить свой опус в виде документов одного эсэсовца, где он якобы ставит себя на место нашей армии и пытается проанализировать возможные действия.
        - Это еще что за клоун? - удивился Олег.
        - Да не бери в голову, - махнул рукой я. - Понимаешь, немцы всегда пытаются просчитать заранее возможные риски. Это не игрушка про танки двадцать первого века, где можно тупо идти вперед, громя все вокруг танками и артиллерией. Здесь думать надо. А вот у наших наоборот. Пока не произойдет что-то серьезное, никто шевелиться не станет. Ты будешь мне поддакивать во всем, что я расскажу и напишу, понял меня? - я серьезно посмотрел на товарища.
        - Конечно, - кивнул Олег. - Ты нам объяснял тогда, что не хочешь сообщать ничего из будущего, - передумал?
        - Я не хотел делать это от себя, понимаешь? Меня возьмут за задницу и… Тут я представлю все это как данные из вражеского штаба. От кого именно, не важно, всегда можно сослаться на то, что «язык» сдох по дороге, либо что документы мы выкрали, а изучив и сняв копии, вернули назад. Ведь как, - начал я объяснять, - если у фрицев действительно украсть какие-то суперсерьезные документы, они начнут корректировать планы, а нам это не нужно. Поэтому так и поступим. Сообщим, что в наши руки попали немецкие планы, мы их тщательно записали, а оригиналы вернули.
        - Думаю, это хорошая идея, - покачал в согласии головой Олег.
        - Я тоже так считаю. Поэтому сегодня можешь ложиться спать, я буду работать. Многое надо объяснить и рассказать руководству.
        - Как скажешь. О встрече со связным узнать не хочешь?
        - Ну, а что там связной? Запуган, боится и шаг ступить, чтобы не влипнуть. По большому счету ничего толком и не знает…
        - Прям повторил мои мысли! - удивился Олег.
        - Да это и так ясно. Что-то об объекте узнал?
        - Толком? Ничего. В кино тот не ходит, а в остальное время наш связной никуда особо не лезет. Правда, рассказал об одном эсэсмане, шибко высокого звания.
        - Что именно?
        - Тот интересовался, какие пленки в аппарате можно крутить.
        - А-а. Что-то свое хотят посмотреть, - задумчиво произнес я, - или снимают для Гиммлера отчеты и хотят сами просмотреть.
        - Понятно. А вообще, жаловался, что эсэсовцев в городе много. Постоянно устраивают облавы и обыски, вот и боится.
        - Да все боятся. Ты думаешь, я не боюсь?
        - Думал, что нет, - вновь выказал удивление Олег.
        - Сначала вроде не боялся. А вот с каждым днем и часом все сложнее, - я попытался донести свои мысли до товарища. - Понимаешь, Олежка, умереть бояться глупо, да и не смерти я боюсь.
        - Ты чего? Как это глупо? Смерти все боятся.
        - Она все равно придет, это как восход или закат солнца. Нет, я боюсь пыток!
        - Да уж, - передернулся Олег.
        - Во-первых, меня уже немного допрашивали, повезло, что фрицы тогда мной не заинтересовались. Тут же другое дело. Попадись я здесь… Нет, это будет даже не звиздец. Полный звиздец! Вот что это будет. Ни один человек не сможет скрыть что-то под пытками. Если тебе говорили или ты читал об обратном, не верь, просто плохо пытали. Люди - существа, не терпящие боли, точнее, у каждого есть свой порог, переступив который, враг узнает всё.
        - Теперь я понимаю суть приказа… - Олег резко оборвал речь.
        - Какого приказа? - взглянул я на друга, приподняв бровь.
        - А-а. Не вижу смысла скрывать. Мне приказывали не допустить захвата тебя в плен…
        - Ага. Ну, это-то как раз понятно, даже без учета знаний будущего, я буду поинформированней вас всех, так?
        - Ага. Слушай, Андрюх…
        - Адам.
        - Да, Адам. Кончи меня, если что…
        - С этим главное не спешить. Но и упустить момент тоже нельзя. Сложное дело, - я скорее рассуждал вслух, чем обращался к Олегу.
        Разговор у нас продолжался недолго, Олег ушел спать, а я еще поразмышлял и продолжил свою писанину. Конечно, в такой обстановке лучше бы этого не делать, но если я буду сочинять разведданные прямо в лагере партизан, это будет странно, так? Достоверность требует действовать именно здесь и сейчас, так что продолжим.
        С утра я намеревался отправить Олега в лагерь партизан с бумагами, но передумал. Нужно потерпеть пару дней, а то подозрительно будет. Только ушли, и вдруг бац, такие новости. Нет, потерпим чуток, а там посмотрим. Тем более меня не на разведку послали, дело надо делать.
        А Коха, урода конченого, в городе не было. Как и в моей истории, он как будто в прятки играет со смертью. Но она дама не капризная, подождет. Правда, в «прошлый раз» он, гад, умер своей смертью, причем пережил многих из тех, кто его победил!
        На второй день мы чуть было не спалились. На этот раз, к моей радости, инициатором был не я. Олежка, когда увидел здесь, в Ровно, главных координаторов зарождающейся ОУН, чуть с катушек не съехал. Все порывался валить тех прямо здесь и сразу. Слава богу, удалось обуздать кое-как. Согласился, но только с условием. Нужно разведать, куда и когда они уедут, и сдать их отряду, пусть те поработают. Мне тоже это понравилось, а то будешь бандеровцами заниматься, упустишь того, за кем послали. Так и порешили. Олег умчался следить за бандеровцовами, а я просиживал штаны в офицерском ресторане. На службе я отметился в первый день, вопросов ко мне у патрулей не возникало, благо «донор» документов был подобран идеально. Опасность была только в знании языка, но я старался, да и не болтал лишнего. Делал вид, что полностью «убит» своим «ранением», полученным на фронте, благо отметок на мне хватало.
        Так уж получилось, что я свел «дружбу» с одним водителем из гаража комендатуры. Тот каждый вечер засиживался в одном баре, куда был вход и младшим офицерам вермахта. Этот прыщ им не был, но его пускали, унтером он оказался. Напивался как сволочь каждый день, я с ним познакомился на третий день пребывания в Ровно. С ним уже никто не хотел «гулять», болтун и пьяница, но мне он показался нужным, вот я и старался. Старался не спиться тут, лопал фриц так, словно в последний раз. Хотя если подумать, то, может, так все и выйдет. Кстати, звали его как раз Фридрихом, так что был он вполне настоящим фрицем.
        А поведал мне Фридрих Вайзен, что задолбала его такая суета начальства. Постоянные разъезды, хоть и был тот на службе всего по восемь часов в день, или ночь, это как попадало, его сводили с ума. Эх, фриц, ты, блин, словно не на войне, а на работу ходишь, еще и жалуешься.
        - Понимаешь, Адам, господин гауляйтер может дважды за сутки в Кенигсберг съездить. На самолете редко когда, в основном машиной. А мне каково? Ему-то не нужно всю дорогу всматриваться в дорогу и кусты возле нее. Спит себе, а ты моргнуть боишься.
        - О чем ты, Фридрих? - делал я удивленные глаза и внимательно слушал ответы.
        - Так о бандитах! Их тут знаешь сколько… - фриц охлопал себя по карманам и разочарованно взглянул на меня. - Адам, будь другом, угости сигаретой… Кажется, я снова свои потерял.
        - Держи, у меня еще пока есть, но скоро перейду на фронтовые, - пока у меня были трофейные сигареты, хорошего качества. На фронте солдатам и младшим офицерам выдают хрень, да и то по семь-восемь сигарет на день.
        - Плохой ты интендант, Адам, - махнул рукой фриц. - У тебя, и нет берлинских сигарет? - и сука хитро так прищурился, словно и не пьяный.
        - Говорю же, Фридрих, кончаются. Я ж в Берлине давно не был. Вот если бы вырваться в Кенигсберг хотя бы, там бы я нашел.
        - А в чем вопрос?
        - Так нужно обоснование иметь, просто так не поедешь ведь? Приказ, или разрешение…
        - А тут у тебя что?
        - Тут я контролирую поставки на фронт. - Это и правда было так, я даже ходил по утрам на вокзал и подписывал какие-то бланки. Мне даже не приходилось осматривать вагоны, вот тебе и хваленый немецкий порядок. Видимо, тоже воруют, не меньше наших интендантов.
        - А кто тебе может разрешить?
        - Ну, начальство мое в Кенигсберге, здесь даже не знаю, офицер какой-нибудь части может запросить что-то из тыла, тогда, возможно, и направят.
        - Я завтра заступаю с утра, попробую найти тебе местечко в колонне. Ты как?
        - В смысле?
        - Ночью из Киева вернется господин гауляйтер. Утром, скорее всего, он поедет в Кенигсберг. Это уже привычный маршрут. Почти всегда так бывает. К нему в машину, конечно, тебя никто не пустит, но в одну из машин сопровождения - вполне. Я вожу взвод охраны, может, даже ко мне сядешь, тем более Клозе приболел, возможно, даже не выйдет завтра на службу.
        - Это тот, что с тобой ездит?
        - Ну да. Второй водитель, на всякий случай, мало ли что в дороге, - он рассказывал мне об этом Клозе. А хорошо у фрицев налажена система доставки офицеров и грузов. У нас водила корячится столько, пока сам не уснет за рулем, или не убьют, а тут подменный водитель, обслуживание механиками в гараже. Прямо не служба, а гражданская работа, еще и с графиком, как в мирное время.
        - А ты знаешь, было бы неплохо, - задумчиво кивнул я, делая вид, что уже прилично пьян.
        - Ты только не пей больше, потому как если я возьму тебя вместо Клозе, ты должен будешь быть трезв. И придется снять, по крайней мере на время в дороге, свою красивую офицерскую форму. Гауптманы не служат водителями. Только если ты самого господина Коха повезешь! - О, блин, вот бы и правда у того водителем побывать. Один раз, мне больше и не нужно будет. Но и так, думаю, лучшего случая и не представится. Шутка ли, попасть в охрану, пусть и водителем, к самому гауляйтеру. Его ведь СС охраняет, пропустят ли они такую самодеятельность какого-то унтера? Если честно, то надежда слабая.
        С утра мне позвонил Фридрих и вызвал в комендатуру. Позвонил на квартиру, тут был телефон. Я сначала даже испугался. С языком-то проблема… Но я изначально разговаривал так, словно у меня последствия тяжелой контузии. Заикался иногда, делал вид, что мне с трудом удается произносить отдельные звуки, пока ничего, прокатывало.
        Через тридцать минут я уже был в здании комиссариата, где мной занялся матерый эсэсман. Самое смешное в этом, что крутили меня не на партийную стойкость, а на знания шофера. У меня с собой не было водительского удостоверения, ну не было его у «донора». Поэтому пришлось даже покатать по городу на грузовике того самого эсэсовца. Ничего, тот остался доволен, особенно когда я удачно яму возле рынка объехал. А я ее просто раньше видел, поэтому знал, что она тут есть, вот и показал мастер-класс. Короче, меня включили вторым водителем в экипаж к Фридриху. Тот был доволен, но трезвый он, зараза, совсем другой человек. Тоже заставил меня прокатиться и посмотрел, как я управляюсь с тяжелым грузовиком, остался доволен. Правда, фриц сразу пояснил, что в дороге, если ничего не случится, поведет все равно он сам, я лишь для подстраховки нужен, положено так. Я со всем соглашался, был любезным, как душка. С поправкой на звание, разумеется. Да и Фридрих особо не командовал, понимал, что ему моего звания не видать как своих ушей. И не важно, что я сейчас в форме простого солдата, он-то знает, кто я на самом деле.
        Олега в городе не было, ушел в отряд вчера, поэтому мне даже и предупредить-то некого было. Ну не с мутным же связным весточку отсылать.
        Собрался заранее, когда осматривал грузовик, незаметно спрятал в кабине «наган» с глушителем. В дороге я работать вряд ли буду, скорее всего, попробую достать Коха в Кенигсберге. Думаю, там он немного расслабится, все же глубокий тыл и родные края.
        Выезд назначили на два часа дня. Его высокопревосходительство гауляйтер Украины отобедать вздумал. Я думал, увижу его, хоть живьем посмотреть на это «чудо», но нет. Нам просто приказали выдвигаться к шоссе. Фридрих только кивнул и махнул мне рукой, показав на кабину, ну и я не задавал лишних вопросов. К нам в кузов загрузился дежурный взвод эсэсовцев, точнее, пятнадцать рыл, можно сказать, отделение. Правда, все в полном «параде». Накидки камуфляжные, автоматы, два пулемета, у одного я снайперку углядел, в чехле. Понял по прицелу, выделялся тот. Вопросов, точнее, вообще никаких разговоров с охраной не было. Фриц позже пояснил, что те вообще ни с кем не разговаривают, запрещено. Мое любопытство, почему мы едем без охраняемого лица, развеяло увиденное. Огромный черный лимузин Коха выплыл откуда-то из сплетения старых улиц внезапно и встал прямо перед нашей машиной. Перед «Мерседесом» тотчас появились «Ганомаг» и два мотоциклиста. Позади нас также ехали два байка. Нехило. Тут ротой, не меньше, штурмовать надо, если пытаться сработать в дороге. Потому как даже если я каким-то чудом смог бы уложить
охрану в кузове, то меня расщепят на атомы из бэтээра. Нет, даже если вообще не будет возможности, хотя бы погляжу, как «цель» ведет себя в Кенигсберге, что делает, куда ходит. Любая информация полезна, а уж такая тем более.
        Фридрих, к моему искреннему удивлению, в дороге молчал. Я-то рассчитывал, что по привычке тот будет болтать без остановки, ан нет. Видимо, на службе он собирает в кулак всю свою силу воли. Ну и я молчал, хотя как раз в этот момент, то есть во время дороги, предпочел бы, чтобы фриц болтал, давая мне возможность узнать побольше о его шефе.
        В столицу Восточной Пруссии мы прибыли затемно. А так дорога понравилась, немцы дороги в порядке держат, скорость держали нормальную. В Кенигсберге мне все было в новинку, и я с трудом удерживал себя от того, чтобы не начать крутить головой.
        - Адам, выйти сможешь только возле резиденции Коха, только там разрешено останавливаться, - раскрыл рот едва ли не в первый раз за всю дорогу Фридрих.
        - Ну, это понятно, Фридрих, - сделал я вид, что фриц сказал известную каждому немцу истину.
        - Смотри, в городе нет комендантского часа, но патрули все равно имеются, не попадись.
        - Да тут до моего подразделения пара улиц, - я знал, где находится база интендантов, это для легенды нужно было, но сам там, конечно, ни разу не был.
        - У вокзала? - спросил Фридрих.
        - Конечно, - кивнул я, - где же еще!
        Резиденция у гауляйтера шикарная. Прям старинный особняк времен Вилли Первого. Да, здесь мне точно ничего не светит. Будем наблюдать, если, конечно, Фридрих даст возможность.
        - Дружище, я ненадолго, но все же, - я улыбнулся.
        - Она здесь живет? - Я ему не раз рассказывал, что у меня здесь фрау живет.
        - Ага, - кивнул я.
        - Главное, к утру явись в казарму. Это вон там, видишь, слева домик, - Фридрих указал на небольшой домик, стоявший слева от резиденции Коха.
        - Я понял тебя, в семь буду как штык.
        - Можешь пролеживать бока до восьми. Развод здесь всегда в девять, мы же не на фронте! - в ответ сказал фриц.
        - Это еще лучше. Но все равно, самое позднее, в восемь буду на месте.
        - Как хочешь, главное, ты в курсе. Если дадут отдохнуть, то обратно так же поедешь пассажиром. Слышал перед отъездом, что шеф вроде надолго сюда.
        - Надолго? И ты меня не предупредил?
        - Извини, это нельзя разглашать, - пожал плечами фриц.
        - А как же моя служба? Меня же в дезертиры запишут! - воскликнул я.
        - Смотри, если задержимся дольше, чем на сутки, можешь уехать попутным рейсом. Колонны ходят все время, даже на поезде можно. Ты с собой форму не захватил?
        - А как же! - показал я тюк с одеждой. - Чемодан брать не стал, места для него не было.
        - Молодец. В любом случае я нарушу предписания ради тебя, - фриц сделал вид, что задумался, - сообщу тебе, когда назначат выезд, хорошо?
        - О, Фридрих, с меня десяток пачек и банка бразильского кофе!
        - Ты меня просто убил, Адам. Знаешь, какую бурду дают нам, простым солдатам?
        - Ну, Фридрих, к чему эти слезы? Ты же не простой солдат!
        - Да, я унтер-офицер, но все равно никто. Так что если будет кофе, мне даже сигарет берлинских не нужно.
        - Достану и то, и другое. Если бы не мог, даже и не обещал бы, - кивнул я, выделяя каждое слово.
        - Спасибо, Адам, с такими, как ты, дружить приятно и, - усмехнулся Фридрих, - выгодно.
        - Ты тоже классный парень, фриц, - улыбнулся и я в ответ.
        А что, я так свободно с ними общался, что даже нравилось. Он напоминал мне человека из моего времени. Простой, с которым всегда можно договориться. Нет, я вообще, кстати, заметил, что среди всех этих врагов веду себя вполне спокойно. Казалось бы, логово врага, трястись нужно, как осенний листок на ветру, так нет. А все потому, что мне среди своих в тылу было хуже. Там постоянно следишь за речью, разница в мышлении так и норовит выскользнуть и сдать меня с потрохами. А у немцев, в принципе, все уже сейчас так, как будет через семьдесят лет везде. Ну, если откинуть их поголовную фашистскую идеологию. Наша в Союзе мне также не кажется хорошей, но, блин, я ж русский, значит, мне априори не может нравиться немецкая, а поди ж ты, нравится.
        Направился я, после того как охрана из СС ушла в казарму, в центр города. Ума не приложу, где мне ночью найти сигареты и кофе, но поищу, я диверсант или где!
        Недолго думая, я и на самом деле двинул к вокзалу. Просто подумав, что там наверняка что-нибудь можно найти, и ведь нашел! Практически через полчаса я был обладателем коробки с кофе, там было четыре трехсотграммовых банки, и коробки сигарет, на десять блоков. За все ништяки я расплачивался халявными деньгами, которыми меня снабдили партизаны. Командир-то был даже не в курсе, выдав мне на две недели двести марок. Знал бы он цены! Вот наша советская натура, видимо, отцы командиры, отправляя на задание, думали, что я просто буду прожигать деньги и ни хрена не делать. А как мне жить среди немцев без денег, они не подумали. Хорошо еще, парни подсуетились и помогли, правда, после моей же просьбы об этом. С ранних акций против немцев у них скопилось небольшое количество валюты. Потратить они ее все равно не могли, вот мне и отдали.
        Переодевшись в «свою» офицерскую форму, я бодро вышагивал по ночному Кенигсбергу в обратном направлении. Была мысль осмотреть резиденцию Коха, хотя бы с улицы, но это было нелегким занятием, темно вокруг. Но все же май был последним месяцем весны, и ночью уже не так темно, как зимой или осенью. За два часа изысканий вокруг и около поместья, я срисовал все эсэсовские посты, надеюсь, что все. Это дало мне главное: в усадьбу не проникнуть. Зато, обходя дома вокруг, наметил четыре точки для выстрела из винтовки. Где ее взять? Да даже не смешно, у фрицев, конечно. Я даже приглядел, откуда я могу вытащить того «счастливца», что останется на месте дожидаться прихода солдат. Даже знаю, как обустроить место стрельбы для того, чтобы навести фрицев на ложный след. Но это уже детали. Надо сначала вообще продумать, смогу я из винтовки прикончить Коха или нет.
        С утра, чтобы не поднять ненужный переполох, я вернулся к Фридриху. Конечно, была вероятность, что тот меня озадачит отъездом, но я надеялся, что Кох все же пробудет в Кенигсберге не одну ночь. Часов в десять вернулся Фридрих и рассказал, как обстоят дела. На развод он меня прихватил, но позже умчался куда-то по своим делам. В разводе ничего сложного не было. Тут даже переклички нет, наверное, поэтому Фридрих меня так спокойно сюда привел. Главное, эсэсовцы из охраны видели, что я тут, значит, все в полном составе, а остальное их не интересовало.
        Так вот, фриц принес мне «подарок», заявив, что их шеф пьет с какими-то шишками из Берлина, поэтому сегодня точно никуда не едем. Этим он меня порадовал. Я уже придумал было байку, что меня здесь задерживает мое начальство, но не пришлось вновь врать.
        - Можешь сходить сегодня к своей фрау и устроить ей рандеву, пока муженька нет, - хитро осклабился фриц.
        - Да она вдова, Фридрих, я бы не стал ухаживать за женщиной, которая состоит в браке.
        - Ну, все бывает в жизни, поэтому, Адам, оторвись там по полной, пока есть возможность. - Я только усмехнулся, кивая.
        «Ты даже не представляешь, фриц, как я оторвусь!» - думал я в это время.
        Я шатался по городу целый день. Днем это сделать оказалось еще проще, чем ночью. Кругом куча военных, на меня просто не обращали внимания. Правда, думаю, что в этом помогала форма. Хоть военных вокруг и было много, но вот праздно шатающихся солдат почти не видел. Гуляют только господа офицеры. Мать их! Рука отсохла «зиговать» уже через полчаса гуляний, и я перешел на простой жест, отдавая честь. Никто косо не смотрел, поэтому и салютовать я попросту перестал.
        Как бы то ни было, но я все приглядел. Из одного домика, в три этажа с красивым оформлением фронтона, был чудесный вид на сад, находящийся позади дворца Коха. Я даже не делал попыток прятаться, спокойно так поднялся по лестнице на верхний этаж и позвонил в квартиру, что располагалась в мансардном помещении. Двери открыл военный, судя по кресту на галстуке, какой-то заслуженный военный.
        - Что вы хотели, штабсинтендант? - голос был властным, но не грубым. Офицер четко «прочитал» мое звание и должность по знакам различия.
        - Простите, герр…
        - Майор Хейнекке! - четко ответил фриц.
        - Герр майор, тут такое дело… - замямлил я, смотря через плечо фрицу. Тот, заметив мой взгляд, чуть повернул голову и скосил глаза, пытаясь посмотреть себе за спину. Удар в горло ребром ладони, прошел отлично. Майор, захлебываясь и кашляя, отступил внутрь, не зная, хвататься ли за горло или бежать за оружием. Размышлять я ему не дал. В руке уже был «наган» с глушителем, но стрелять я не стал, просто обрушил рукоять на голову офицера. Тот всплеснул руками и завалился на пол. Прикрыв дверь, я быстро оббежал квартиру. Оказалась та вполне небольшой. Уютная такая, с низкими потолками двушка, с маленьким тенистым балкончиком, красота. В квартире больше никого не было, поэтому я начал осматривать имущество фрица. Обыскал его самого, китель, что висел на плечиках в шкафу, собрав все ценное к себе в карманы. Это были деньги и оружие. Срезав веревку с портьеры, скрутил офицера. Тот еще был в бессознательном состоянии, так что мне не мешал. Найденной на кровати тряпкой, по-моему, это были носки офицера, я заткнул тому рот.
        - Вот и славно, трам-пам-пам! - пропел я, подходя к окну. Сегодня понаблюдаю отсюда за парком Коха, глядишь, чего и высмотрю.
        Через полчаса фриц завозился на полу, пытаясь очухаться, поэтому я, сначала пригрозив, вытащил кляп и принялся его допрашивать. Узнал главное, майор командировочный, друзей тут в Кенигсберге у него нет, в квартиру никто не придет. Это для меня было важным, так как я намеревался провести тут день. На вопрос о том, кто я такой и оставлю ли ему жизнь, ответил просто:
        - Поможешь мне, останешься жить.
        - Чем я могу помочь? Что вы вообще хотите сделать?
        - О, я много чего хочу, - слово «много» я выделил. - Для начала, нужно убрать одного вашего зверя.
        - О ком вы говорите? - не понимал меня майор.
        - Ты ведь из связистов, я правильно понял? - спросил я, перебив немца.
        - Так точно. Был на Восточном фронте, но получил ранение в Москве, здесь нахожусь на излечении. - Смотри-ка, у немчуры связистам железные кресты дают, однако!
        - Считай, что поправился уже! Ха, в Москве его ранили, - засмеялся я. - Хрен вам, гады, а не Москва! Вы уже бежите от нее, как от огня. Москва!
        - Но вермахт все равно будет там, это временные трудности… - начал было фриц.
        - Ты что, совсем дурак? - спросил я.
        - Вы варвары, - он повел носом, словно хотел указать на меня, - нормальные страны уже сдались бы и прекратили эту бойню…
        - Ты мне, сука, про варваров говоришь? А знаешь ли, кто твой сосед? Тот, на сад которого у тебя балкончик выходит.
        - Господин Кох, гауляйтер рейхскомиссариата Украина, - чуть ли не задрав нос, проговорил майор.
        - Ага, я в курсе, - кивнул я, - а то, что он народ, обычных людей, гражданских, десятками тысяч расстреливает, нормально?
        - Нам необходимо жизненное пространство. Вы сами виноваты. - Я аж подавился от такой наглости. - Уходили бы себе на север, где вам и место, а земли Белоруссии и Украины будут принадлежать рейху!
        - Хрен вам по всей морде! - выплюнул я злобно. - Да, мы еще учимся воевать, но скоро вашему вермахту конец. Сломаем так же, как и всегда ломали всех желающих нас завоевать. Еще пара лет, и вы по-другому запоете, но будет поздно. Не надо было будить русского медведя, тем более таким крысам, как вы!
        - Это все большевистская пропаганда, можете не утруждать себя, у нас, истинных арийцев, на нее иммунитет! - Удар открытой ладонью в ухо свалил немца на пол. Тот стал крутиться от боли, но руки были связаны и дотронуться до больного места он не мог.
        - На это у тебя тоже иммунитет? - усмехнулся я, вновь вставляя кляп в рот немцу, а то тот уже орать хотел. - Лежи тихо, тогда не будет больно. Вот немцы, что вы за народ, понимаете только удар в ухо. Вот и с вашим гнилым вермахтом будет то же самое. Так дадим, что запаритесь отмахиваться. - Скорее всего, последние слова фриц не понял, я еле подобрал аналоги на немецком, но мне было по фиг, что он понял, а что нет.
        Немец внял моему совету, правда, не сразу. Боль была сильная, я не сдерживался. От такого удара могут и перепонки лопнуть, но у майора, кажется, крови из ушей не текло. Усевшись возле окна - передо мной была красивая занавеска, укрывавшая меня от взгляда с улицы, - я принялся наблюдать. Жаль, бинокля нет, даже у фрица его не оказалось. С этой стороны дома был только сад Коха, поэтому прохожих здесь не было и меня ничто не отвлекало. Деревья уже прилично покрыты зеленью, разглядеть дом было трудно. Точнее, дом-то я еще вижу, а вот что происходит за окнами, увы, нет. И тут, спустя всего пару часов наблюдений… Твою же маман, почему я без винтовки?! Под тень деревьев вышла целая процессия. И сам гауляйтер, и какие-то напыщенные петухи, наверное, это и есть шишки из Берлина… Мама дорогая, ну почему так не вовремя?
        - Эй, сволочь нацистская, - бросил я лежавшему майору, - у тебя, случайно, винтовки нет? - Да и откуда ей взяться у майора связи вермахта?
        Я зло кусал губы, понимая, что не виноват, но, блин, такая возможность… Оставив фрица хорошо связанным, я вышел из дома и через улицу наткнулся на трех немцев. Нет, не так. Возле гаштета стоял мотоцикл, а из него только что вылезли три запыленных немца.
        «Твою дивизию, видимо, все же мне повезет сегодня!» - на люльке мотоцикла был установлен пулемет МГ-34. А это даже лучше, чем винтовка. Там, выстрелив один раз, максимум два, я убегал бы, так же кусая губы от досады, что не удалось положить еще кого-нибудь из нацистских бонз. Тут же ситуация меняется полностью. Нет, целью по-прежнему останется Кох, но я дам еще пару очередей, прежде чем убегать. Да и продумать нужно пути отхода, я не фанатик и жить хочу. Сейчас я не буду рвать жилы, чтобы успеть отработать прямо в этот раз. Дождусь следующего. Понимаю, что его может и не быть, но, думаю, хозяин усадьбы вряд ли откажет себе в удовольствии отобедать с гостями на воздухе. Или отужинать, или просто подышать весенним воздухом, что, в принципе, без разницы.
        Я не стал воровать мотоцикл прямо тут, просто его вид дал мне ответ на вопрос, как лучше поступить. Поэтому я направился на окраину. Да и не лучшим вариантом было нападение на солдат вермахта посреди такого города, как Кенигсберг. Уж больно здесь много врагов.
        Как и ожидал, на окраине было тише, только вот и с немецкими пулеметчиками было глухо. Нет, посты были, только уж больно многочисленные. Пешком, такси брать не стал, а оно тут было, я направился в сторону аэродрома. Спустя два часа блужданий, убедившись, что тихо мне не сработать, нашел выход. Решение проблемы поиска пулемета решилась легко. Я интендант или где? Сообразив, пулей рванул к вокзалу. Только не на пассажирскую станцию, а именно на товарную. Там под загрузкой стояли два эшелона. Конвойные, всего по паре солдат у каждого, лениво прогуливались вдоль составов. Пробраться к пакгаузу, с которого шла погрузка, было легко, я просто предъявил документы на КПП и прошел на территорию. Тут уже мне козыряли, потому как попадались в основном рядовые, пара фельдфебелей не в счет. Возле одного из складов я остановился и, кивнув своим мыслям, направился туда. Дело было в том, что я прочитал надписи на ящиках, это было стрелковое оружие. В складе находились несколько грузчиков из рядовых солдат и старший кладовщик в звании ефрейтора.
        - Господин штабсинтендант! - вскинув руку в нацистском приветствии, вытянулся передо мной ефрейтор.
        - Вольно, - вяло махнул рукой я. - Скажите, ефрейтор, я сам с фронта, - пояснил я, - в войсках на нас жалобы, что отправляем некомплектное оружие, часто вообще испорченное, войскам приходится сразу при получении вооружений отправлять большую часть в реммастерские…
        - Господин штабсинтендант, все оружие тщательно проверено на заводах. По пути следования ящики не вскрываются…
        - Я хотел бы вам верить, ефрейтор, - покачал головой я, - но прямо отсюда вижу вскрытый ящик!
        - О, господин штабсинтендант, - выдохнул испугавшийся кладовщик, - это как раз объяснимо.
        - Сделайте одолжение, объясните!
        - На этом ящике пункт назначения - местный гарнизон. Его вскрыли, так как уже приезжала машина за его содержимым. Здесь только пулеметы, двадцать штук, их разбирают по гарнизонам местные интенданты.
        - Я все понял, ефрейтор, извините, если посчитали, что я к вам придирался, - сказал я спокойным тоном, - конечно, это все объясняет. Но ситуацию на фронте мне все же предстоит решить…
        - Думаю, господин офицер, вам нужно обратиться выше. Здесь мы лишь перегружаем ящики по эшелонам, внутрь не лезем. Вскрывает их лишь тот, кому они предназначены, за этим хорошо следят.
        - Отлично, продолжайте работу, господа, я пройду к офицеру, начальнику станции.
        - Разрешите уточнить, господин штабсинтендант, - видя мой кивок, ефрейтор продолжил: - Господина оберштабсинтенданта сейчас нет в городе, убыл на завод в Мюнхен. Оттуда пришла партия бракованных минометов, мы получили их назад из-под Ленинграда. Господин Кеттлер увез всю партию обратно и останется там до получения замены.
        - Что же, из офицеров на складах никого нет?
        - Есть только его заместитель и помощник, ассистант Вайс, он в городе…
        - Почему не на службе? - вскинул бровь я.
        - Извините, господин штабсинтендант, но я не знаю… - замешкался фриц. Ясно, здесь, как и у нас, царит разгильдяйство, пока начальство отсутствует. Но мне это на руку.
        - Хорошо, ефрейтор. Тогда я вынужден обратиться к вам…
        - Все что в моих силах! - вновь вытянулся кладовщик.
        - Я хотел бы осмотреть бумаги, мне нужны адреса заводов и мастерских, что изготавливают для нужд армии МГ-34, это для отчета моему руководству. Это возможно? Просто у меня рекламации именно на них. Интересует партия, что была отгружена в феврале этого года.
        - Почему нет, господин штабсинтендант. Это не такая большая тайна. На ящиках все равно указан отправитель, так что, думаю, ничего страшного не случится, если вы посмотрите бумаги. Мне только нужно зафиксировать номер вашего жетона в журнале посещений…
        - Пожалуйста, - я вытащил из кармана особый интендантский жетон, тот использовался для получения грузов в Ровно.
        Ефрейтор провел меня в конторку и выдал журнал учета, сам же открыл другой и записал в нем номер жетона. Затем я попросил, если, конечно, ефрейтору не в тягость, принести мне чашку кофе. Пока услужливый вояка-кладовщик бегал за кофе, я исправил пару цифр в его писанине, чтобы мой жетон не фигурировал здесь, мало ли, вдруг он мне еще пригодится. Также я высмотрел в журнале учета записи о получениях грузов. Меня очень порадовало то, что фрицы делали записи о том, кто и когда должен прибыть. Видимо, для того чтобы подготовить груз. Отлично, буквально через два часа должен прибыть некий Клаус Бонке, унтер из частей ПВО города, и забрать два пулемета. Хорошо, я его дождусь, только не тут.
        - Нашли, что хотели, господин штабсинтендант? - поинтересовался вернувшийся с кофе ефрейтор.
        - Я ждал вас, спасибо за кофе, - я взял чашку с маленького подноса, на котором фриц принес мне ее. - Угощайтесь, - положив на стол пачку сигарет, довольно дорогих и хороших сигарет, я подвинул ту к ефрейтору.
        - О, господин штабсинтендант, это очень мило с вашей стороны. У меня как раз закончились, а у вас берлинские!
        - Да, достал по случаю, сигареты и кофе из столицы рейха - что может быть лучше для солдата, не так ли? - усмехнулся я. Ефрейтор лишь кивнул, вздыхая. Взяв сигарету и, я аж обалдел, спросив разрешения закурить, ефрейтор с наслаждением затянулся. - Я не всегда был интендантом, совсем недавно я жил в окопе, на передовой.
        - Господин штабсинтендант, желаю вам скорейшего выздоровления, - все правильно понял ефрейтор, - отличные сигареты!
        - Можете оставить пачку себе, там около половины еще осталось, у меня есть еще одна, - я похлопал себя по карману.
        - Это дорогой подарок для простого солдата, - заметил ефрейтор.
        - Нет, это лишь благодарность за хорошую службу. Вернувшись на фронт, я буду спокойно отстаивать честь интендантов. Потому как знаю теперь, что вы честно несете службу, ефрейтор.
        Допив кофе и, для видимости, пролистав несколько страниц в журнале, я удалился. Но только недалеко. В ближайших кустах, возле дороги, ведущей к складам, я спрятался и стал ждать визита некоего Клауса Бонке, что должен приехать за оружием.
        Прошло все отлично. Около трех часов дня со стороны города появилась легковая машина. Это был небольшой «Пежо», я даже удивился вначале. Два солдата, точнее, как позже оказалось, солдат и унтер-офицер, были теми, кто мне нужен. Выехали со складов они через сорок минут, к этому времени я уже нашел подходящее место и приготовил бесшумный «наган». Заметив появление на дороге знакомого «Пыжика», я вышел на дорогу и стал терпеливо ждать приближения автомобиля. Когда немчуре оставалось проехать каких-то двадцать метров, выехав из-за поворота, я поднял руку. Да, непуганая в глубоком тылу немчура, непуганая. Остановились, еще и дверь водитель распахнул, приветливо спрашивая у меня, что я хотел.
        - Господа, не сочтите за труд, подвезите уставшего штабсинтенданта до города, машина сломалась, иду пешком уже час…
        - О, господин штабсинтендант, прошу в машину, только мы едем не в сам город, а в порт.
        - Хорошо, по пути я выйду, если вас не затруднит.
        Местность здесь была не больно посещаемая людьми и военными, все же дорога к складам и аэродрому, поэтому и ждать я не стал. Прямо с заднего сиденья сделал два выстрела сквозь спинки и осмотрелся. Оба фрица завалились вперед и замолкли, а я уже выходил. Перетащив водителя назад, усадил пассажира по возможности ровно и поехал к лесу. Он тут был неподалеку, правда, рядом с аэродромом. Свалил трупы в ближайший овраг, пришлось немного напрячься, перетаскивая их, потому как боялся испачкаться. Грязный офицер в тылу - это верный способ привлечь внимание патруля, так что приходилось быть аккуратным. Возвращаться в город на машине было опасно, но и пешком не легче, пулемет-то мне как пронести незамеченным?
        Сначала пришлось машину осмотреть и вытереть небольшие капли крови, в основном на щитке приборов, брызнуло немного, когда стрелял. Затем взялся за чтение документов, что были у фрицев. Эх, жаль, что со мной Олежки нет, в бумагах значатся два фрица. Но все равно бы не прокатило, у сопровождающего зольдбух был какой-то внушительный, с фотографией и кучей вкладок с печатями. Кто такой? А хрен его знает. Имя вроде ни о чем не говорит: Генрих Вайс. Сколько у фрицев таких! А вот на то, что он какой-то важный нацист, указывал партбилет с номером из третьей тысячи. Заслуженный, видимо, гад.
        Читая документы фрицев, ловил себя на мысли, что все лучше понимаю немецкий. А живя тут, среди них, еще и думать стал как они. Черт, я на тачке этого нациста точно спалюсь. Они из ПВО Кенигсберга, а мне нужно в самый центр города, по-любому кто-нибудь да увидит, что в машине не тот, кто должен быть. Думай, думай, голова, шапку куплю!
        Ответ нашелся, довольно дикий и наглый, но другого пока не придумал. Пришлось идти к оврагу и тащить обратно в машину труп фрица. Кое-как справился, хотя тот был тяжелым, боров, блин. Уложив того на заднее сиденье так, чтобы казалось, что он спит, поехал в город. На КПП тормознули, но разглядев через окно, кто на заднем сиденье, пропустили, даже не шмонали. А это ведь прокол для фрицев, водитель-то не тот. Хотя возвращался я через южный КПП, а они на склады приехали вроде как через восточный. По крайней мере, именно на той дороге я их перехватил.
        До нужного дома я добрался уже в сумерках, но патрулей еще на улицах было не видно. Осторожно разгрузив машину, пулемет, собака, вещь большая, я вновь сел за руль и поехал на окраину. Становилось совсем темно, поэтому далеко не уехал, просто остановился возле канала, ну, или речка тут текла, хрен ее в темноте разберешь, да и скинул туда труп. В багажнике нашел какие-то железяки, водила, наверное, хранил запчасти, вот ими и утяжелил утопленника. Машину, подумав, также загнал в воду, пришлось, правда, подождать, пока утонет, глубина была небольшой, пришлось толкать, стоя в холодной еще воде. Замерзнув и устав как собака, я поспешил вернуться в нужный мне дом.
        Пленный майор весь извелся. От жажды и голода, или от страха, но тот гусеницей дополз почти до двери. Думаю, еще немного, и он стал бы долбиться в нее головой. Вовремя я вернулся.
        - Ты куда собрался, милок? - спросил я по-русски и усмехнулся. Кормить его я не собирался, сдохнет, туда ему и дорога, мне просто нужно было максимально оттянуть его смерть на случай расследования. Ведь по моим планам, умереть он должен будет при обнаружении гестаповцами. Ну, или эсэсманами, не знаю, кто тут шмонать будет, когда я закончу. Я, перекусив, все же дал фрицу попить. Он просил есть, но при этом стал шуметь, и я легонько приложил его по голове пистолетом. Переборщил, тот вновь отключился. Да еще и обделался. Я уж думал, все, кирдык, обычно трупы так делают. Часто кишечник расслабляется после смерти, тут я не ожидал такой подлянки. Вытащив фрица в соседнюю комнату, открыл окно пошире, проветрить хотелось, ну и стал укладываться спать.
        Боязни того, что к майору может кто-нибудь прийти, у меня не было, тот пояснил во время допроса, что об этой квартире не знает никто, для бабы снял. Ее саму он сюда так и не привел, да и не приведет уже. Остается только одна проблема: его вчера ждала та самая фрау, для встреч с которой и было снято жилье. Не подняла бы шум невостребованная женщина…
        Решив приготовить себе место на завтра, поставил к окну стол и стул. Прикинул, оказалось, что если установить пулемет прямо на стол, мне будет отлично все видно. Передо мной весь сад Коха, главное, чтобы он завтра сам в нем появился, а то свалит еще. Эта крыса, по воспоминаниям наших разведчиков, постоянно уходила из капканов, словно чуяла смерть. Вот же гад, а? Он прожил такую длинную жизнь, что те, кто хотел его убрать во время войны, умерли раньше. Так быть не должно, мы эту расу господ повыведем, а после войны еще и разбавим нашей кровушкой. Что бы там ни говорили в будущем о массовых изнасилованиях женщин в Германии, думаю, это неправда. Во-первых, по армии был строгий приказ, и люди реально боялись. Конечно, отдельных случаев не избежать, но думаю, таких все же было немного, уроды есть везде, в нашей славной стране их тоже много, но чтобы массово… А во-вторых, думаю, немки и сами были не против, получая взамен и еду, и всякие ништяки, что могли дарить им наши бойцы. Ведь в разрушенной Германии после войны было банально нечего есть, так что вранье это все об изнасилованиях.
        Удалив смазку и зарядив пулемет, приготовил его к работе, лента, кстати, была в коробе, я даже растягивал - посчитать. Двухсотпатронная оказалась, хорошо, хотя вряд ли выпущу даже половину. Грохот будет такой, что придется быстро сваливать, жаль, не до конца сегодня осмотрел пути отхода. Ведь помирать тут я не собирался, слишком много этих уродов еще останется, чтобы я мог спокойно сдохнуть. Надо постараться принести максимальную пользу. Нет, даже не Союзу. Людям, что могут остаться жить после смерти нескольких извергов. Эх, вот бы всех завалить, кто с гауляйтером в саду кушать будет. Черт, это, можно сказать, моя мечта сейчас.
        С этими сладкими мыслями я и уснул. Спалось превосходно, слишком устал за день, а тут настоящая кровать, мягкая, зараза…
        Утро преподнесло немного неприятный сюрприз. Нет, майор не сдох, хотя я и был к этому готов. Погода была плохой. С утра шел дождь, возможно, он еще ночью начался, просто я не слышал, спал крепко, но это сказалось на моем деле. Естественно, гауляйтер не вышел утром в сад пить кофе с друзьями. Блин, тут поневоле начнешь в мистику верить, дьявол его, что ли, охраняет? Я с недовольством наблюдал через занавеску за усадьбой. Не видя ничего, решил все же сходить к Фридриху и осторожно разузнать, как обстоят дела. Возможно, они и вовсе уехали уже, а я тут жду у моря погоды. Все же немного задержался, так как, решив воспользоваться плохой видимостью, навестил сад гауляйтера. Да, не хотел я этого делать ранее, боясь попасться на глаза слугам, это было бы провалом, но все же полез. Просто я вынашиваю план отхода, а его удачное завершение находится именно в саду.
        Около двенадцати часов дождь закончился, но небо оставалось пасмурным. Я надел плащ, правда, пришлось погоны заменить. Своего у меня тут не было, взял майорский. Кроме погон, знаков отличия на плаще не было, поэтому, одевшись, я вышел из дома. Людей сегодня было еще меньше, непогода всех разогнала по домам. Добравшись до казарм, с удовлетворением нашел Фридриха. Тот был с похмелья.
        - Эй, дружище, ты чего это расслабился? - с участием в голосе спросил я, ставя небольшую корзинку, что принес с собой, на стол.
        - Ой, Адам, не спрашивай. Вечером мне шепнули, что шеф задерживается, вот мы и расслабились. А ты где был? У своей благоверной? - фриц осклабился.
        - Ну, а где же мне еще быть, - сделал я виновато-растерянный вид, от чего Фридрих улыбнулся еще шире.
        - Везучий ты парень, Адам. А я вот не женат, да и с девушкой не получилось. Она бросила меня перед самой войной, от чего я и начал пить…
        - Давай мы продолжим пить, - увидев испуганные глаза Фридриха, продолжил: - Кофе, разумеется!
        Доставая из корзинки термос, чашки и отличные пирожные, я улыбался, видя, как лезут на лоб глаза Фридриха.
        - Адам! Вот же ты человек! Как будто знал, чего я хочу и мечтаю. Ты как фокусник или волшебник, что достает из шляпы кроликов.
        - А что тут мечтать? Сходил бы в гаштет и купил, - удивился я, - в чем дело?
        - Это ты тут свободно гуляешь, тебе можно, а я? Да меня сразу сцапают! Сейчас, согласно приказу фюрера, таких, как я, могут сразу в штрафную роту отправить, без разъяснений!
        - Ну, это перебор! Фриди, так почему ты мне не сообщил, что тебе нужно? Я бы тебе еще вчера ужин принес, подождала бы меня Эльза, хоть и не любит ждать.
        - Эх, Адам, я не могу постоянно пользоваться твоей добротой, - устало подытожил фриц, а дальше напугал меня одной лишь фразой: - Мне порой кажется, что ты вовсе не немец, а русский. - Я аж дышать разучился. Переборщил я с общением, черт, придется и от него избавляться, а я уж привык к нему, вот уж кто беззлобен, как дитя.
        - Че-чего? - я сделал вид, что поперхнулся.
        - У меня в доме, там, в родной Баварии, жил один русский, эмигрант, конечно. Вот у него были похожие манеры. Манеры спокойного и просто хорошего человека. Когда его увезли в гестапо, я даже ходил просить за него, так меня самого замучили допросами, три дня таскали. Человек-то был хороший, жаль, что сейчас такая жизнь настала, есть враги, идет война… Эх, скорее бы уже она кончилась, вернуться в фатерлянд и вновь спокойно жить… - вновь мечтательно закатил глаза Фридрих.
        - Весело, - только и сказал я, ну вот больше в голову ничего не пришло.
        - Да ничего веселого, это, напротив, очень грустно. Я вообще порой не понимаю, зачем нужна эта война…
        - Фриди! - я оборвал я его, обводя глазами комнату.
        - Вот видишь, даже ты боишься, хотя и строишь из себя храбреца. Да нет тут сейчас никого, охрана на обед ушла. Но я продолжу.
        - Может, не нужно?
        - А что, ты считаешь, что наш фюрер прав? Что Сталин сам хотел на нас напасть? Чушь и пропаганда! Когда Советы начали свои поставки продовольствия, мы, немцы, только тогда и вздохнули свободно. Вспомни, до тридцать седьмого года ты часто ел мясо? О, то-то и оно. А сейчас мать и жена пишут, что с едой вообще тяжело. Мы же из простых, не дворяне и не военные, обычные рабочие. Так вот, купить что-то натуральное в рейхе может только приближенный партийный функционер, остальные довольствуются тем, что дают. Я послал всего одну посылку семье, они были в восторге. А я ведь ничего такого не посылал, кусок окорока копченого да наши же консервы.
        - Знаешь, Фриди, когда вернемся в Ровно, я что-нибудь придумаю, чтобы помочь твоей семье. Все же я интендант. Думаю, два раза в месяц ты сможешь их радовать своими посылками, - мне почему-то и впрямь стало жалко этого фрица. Какой-то он неправильный.
        - Ага, ты думаешь, что такие частые посылки обрадуют мою семью? Да этим в первую очередь заинтересуются те, кто сопровождает грузы в рейх. Мне-то они ничего, естественно, не сообщат, просто будут тащить эти посылки, и все.
        - Найдем способ, как доставить, не там проблему ищешь.
        - А что, у тебя проблемы?
        - Как бы начальство в мое отсутствие не заявилось в Ровно, вот будет неприятность…
        - Об этом не волнуйся. Пока шеф здесь, они точно не будут проявлять рвение по службе, никто этого не делает.
        - Надеюсь. Так все же, Фриди, сколько мы еще тут проторчим?
        - А ты что, устал от своей Эльзы? - фриц прищурился. Я уже ждал какую-нибудь гнилую шуточку, но нет. - Наслаждался бы, пока есть возможность. После ранения нужно отдыхать, вдруг вновь на фронт пошлют!
        - Могут, тем более заместитель у меня неважный.
        - Ворует?
        - Ага, - кивнул я, сочиняя на ходу. - Ловил не раз, но сделать ничего не могу, у него есть покровители.
        - Вот так всегда, - рубанул воздух ладонью немец, - как нормальный человек, так его «жмут», по жизни или по службе, неважно. А всяких гнид прикрывают родственнички и различные покровители! Тьфу ты, - немец смачно выругался, где слово «шайзе» было самым приличным. А я вдруг подумал, что мне все это очень знакомо. Ведь действительно, в Германии, да и во всех «цивилизованных» странах, сейчас царит коррупция и воровство. Это нормальное явление сейчас, да и в двадцать первом веке вся борьба с коррупцией сводилась к тому, чтобы прижать мелких чинуш, а рыбка покрупнее как хапала, так и будет.
        Фридриха я оставил отдыхать и наслаждаться кофе. Сам же вернулся к дому майора вермахта. Соседи ходили туда-сюда, и никто не обращал на меня внимания. Я, конечно, предусмотрительно старался скрывать свой интерес к дому и проходить внутрь осторожно, чтобы никто не видел, куда именно я иду, но кто-то, возможно, меня и видел. А вообще, думаю, что если меня до сих пор не взяли за задницу гестаповцы, значит, пока и не обратили внимание на одинокого штабсинтенданта, праздно шатающегося по Кенигсбергу.
        Сегодня я все же решил покормить пленника, жалко стало, если честно. Тот внимательно выслушал мою речь, сопровождавшуюся угрозами, и решительно кивнул. А требовал я лишь одного - молчания. Если фриц будет паинькой, то и поест, и даже коньяка выпьет, но если только вякнет, умирать он будет долго. Тот был уже достаточно измучен, чтобы пытаться храбриться, поэтому легко согласился. Все время, пока он ел, да и пил тоже, я держал рукоять пистолета у него над головой. Надо отдать должное выдержке и уму майора, он даже не пытался говорить. Молча съел все, что я ему принес, и выпил почти стакан коньяка. Я вернул ему кляп в рот и связал. Надо заметить, что вязал я его, стараясь не перетягивать, но в то же время так, чтобы не смог освободиться. Это трудно, на самом деле, но мне не хотелось, чтобы на майоре были следы пыток. Хотя я все равно его планировал уничтожить взрывом, тогда, может, и не нужно столько усилий…
        Вернувшись к наблюдению - если честно, то уже порядком надоело сидеть возле окна и пялиться на сад и резиденцию гауляйтера, - я уставился на объект. Внезапно в голове всплыли мысли о жене и ребенке, который должен был уже родиться. Как же хочется домой… Черт, ведь зарекался не вспоминать, а опять туда же. Нельзя на задании думать о доме и семье, спалишься. Вновь натянув на себя маску безразличия, я поймал себя на мысли, что передо мной, точнее в саду гауляйтера, что-то происходит.
        - Твою мать, так это ж слуги… - Именно так. В саду расставляли столы и кресла, ну, или стулья, просто вид у них больно царский, можно и креслами назвать. Чуть позже начали таскать приборы и накрывать столы белоснежными скатертями. Так-так, похоже, к вечеру здесь планируют вечеринку. Ну-ну, я тоже в ней поучаствую, только хозяева об этом еще не знают!
        По улицам гуляли усиленные патрули. Нет, дома никто не проверял, все же у себя в тылу находятся, чего им волноваться. Делалось все скорее привычно, чем специально. А зря. Я сквозь занавеску наблюдал за тем, что происходит вокруг, а иногда отрывался и ходил в другую комнату, которая выходила окнами на улицу. Там и видел патрули. Чего-то я как-то не подумал о том, что патруль может быть расположен прямо возле подъезда. А, да и фиг с ним, мой путь отхода все равно с другой стороны. Дома здесь стояли прилегая друг к другу, штук по пять, а то и десять без проходов. «Мой» стоял в группе из пяти почти одинаковых зданий. Когда патруль и услышит стрельбу, все равно быстро не смогут прибежать, оббегать-то прилично нужно. Прямо перед окнами, из которых я буду стрелять, стоит стена усадьбы, метров шесть до нее всего. За ней метрах в двадцати кустарник, а уже за ним небольшое открытое место, там и находятся столы и красивые яблони, под которыми и будет происходить пиршество. Но это я их вижу, а вот с уровня земли их не видно вообще. И я этим обязательно воспользуюсь.
        Нетерпение изводило меня. Блин, гостей чуть не полный сад собрался, а главного говнюка все нет. Эта сволочь так чует свою смертушку, что вновь обманет костлявую? Ай-ай-ай, а так все хорошо складывалось, я даже удивлялся. Среди гостей наблюдались весьма высокие персоны, кто эти гансы, я не знаю, но, блин, знакомые морды. Точно раньше видел их фотки, может, в той жизни в интернете, а может, и тут, когда готовились. Имен, конечно, я не знал, упомнишь их разве, а вот лица все же казались знакомыми. Да и то, как перед ними гнули спины многие из присутствующих, говорило об их важном положении.
        - Чего ты завозился? - рявкнул я в сторону майора, тот сидел на полу, подготовленный мной. Майор был «заряжен», и в прямом, и в переносном смысле. Перед отходом мне только снять веревки с него и дернуть кольцо. Дел на минуту.
        - Понимаю, боишься, но можешь успокоиться, походу, все опять откладывается… - последние слова я произносил уже поворачиваясь к окну и тут же остолбенел. Твою мать! Да ладно?!
        Возле дверей дома, ведущих в сад, к гостям лицом стоял тот, которого я так долго ожидал. Гауляйтер пожимал руку какому-то седому нацисту, по виду, так лет восьмидесяти. Боясь моргнуть, вдруг видение исчезнет, я медленно прижался к пулемету.
        - Ну, сука, ждать, когда ты усядешься, я не стану, вдруг надумаешь свалить прямо сейчас! - Все было давно готово, оставалось лишь закончить операцию. Я был не в той ситуации, когда есть время на ожидание лучшего ракурса. Помня, как этот хлыщ уходил от смерти в той истории, я не мог облажаться.
        Протянув руку вперед - пришлось слегка тянуться, чтобы достать, - я снял державшийся на булавке кусок занавески. Это чтобы при стрельбе та не дергалась. Понимаю, что будет виден огонь из ствола, но все же. Стрелять я буду из глубины комнаты, чтобы звук разносился по всему дому и труднее было вычислить. Ведь с той стороны дома, где находится патруль, вспышек не увидят, пока еще поймут, откуда стреляли, глядишь, я и получу свою минуту, что требуется мне для побега.
        В саду гауляйтера слуги зажгли факелы для подсветки, темнело уже, а для меня так это было еще большим плюсом, цель вижу вообще отлично. Но все, пора!
        МГ дрогнул и послал первую очередь в цель, а я чуть нахмурился от грохота. Все же очень громко. Сделав буквально трехсекундную паузу и убедившись, что цель уничтожена, я продолжил кровавую жатву. Дело в том, что я ясно видел попадание. Как минимум из пяти-шести первых пуль две-три попали в цель. Как разглядел? Так говорил же, тут расстояние-то плевое! Почему решил продолжать? А просто многие из нацистов бросились к гауляйтеру, наклонялись над ним, желая осмотреть тело, вот я и решил еще добавить. Если бы те начали разбегаться, я бы не стал отлавливать их поодиночке, а так… Сам бог велел, вдруг еще кого важного «паровозом» прихвачу!
        Искушать судьбу долго я не стал, сделал всего несколько коротких очередей, патронов двадцать, может, чуть больше выпустил и принялся за фрица. Грохнув ему рукоятью все того же многострадального «нагана» с глушителем по голове, погрузил его в последний нокаут в его жизни. Других не будет, жить немцу осталось немного. В голове все время стучал набатом вопрос: «Неужели я сделал это?»
        Закончив с майором, схватил свою сумку и веревку с «кошкой», которые были подготовлены ранее, и рванул к окну. На улице раздавались трели свистков и, кажется, даже выстрелы, но где-то в стороне. Распахнув вторую створку окна и осмотревшись, перегнулся через подоконник. Повиснув на руках, уцепившись за раму, спрыгнул. Да, высоковато, даже ноги немного отбил, но терпимо, учили этому. Тут же подскочив к забору в сад гауляйтера, я взмахнул «кошкой» и, зашвырнув ее на ту сторону, потянул. Есть зацеп, с помощью навязанных ранее узлов на веревке мгновенно поднялся на забор. Ну, а как еще мне было это сделать, если ограждение метра под три высотой? Окинув округу и схватив «кошку», спрыгнул вниз. Здесь уже было легче, чем на улице, там булыжник был, а здесь травка, мягко. Не видя преграды для себя, я помчался влево и, пробежав всего метров двадцать, остановился возле темнеющего железного круга на земле. Да-да, именно так. Бродя по улицам Кенигсберга, я приметил колодцы, а когда осматривал сад, то обнаружил такой и здесь. На окраине я уже осмотрел такой, хоть и уделал немного форму, но был впечатлен. У
фрицев канализация проходила в метровой трубе. В смысле, труба была диаметром аж цельный метр! Во всей моей авантюре слабое место было одно. Я не знал, какая труба именно в саду, не имел возможности проверить. А так, в городе, я облазил около десятка колодцев и везде видел одинаковую картину.
        Подцепив крышку люка, для чего пришлось воспользоваться ножом, чуть не сломал лезвие, я отодвинул в сторону крышку и, посмотрев вниз, спрыгнул. Вернуть крышку назад было сложным делом, так как глубина колодца была метра три. Но ничего, поднявшись и встав на вбитых внутри скобах, я все вернул, как было. Оказавшись в темноте, сразу начал шарить по карманам. Найдя зажигалку, бензиновую, настоящая «Zippo», я чиркнул кремнем и, сориентировавшись, согнувшись потопал в сторону окраины города, ну, я думал, что иду в том направлении. В другом мне нельзя.
        В трубе было темно и воняло нечистотами, но в принципе нормально. Самое интересное, крыс не было, по крайней мере мне не встречались, и даже писка их не слышал. Пробираясь так среди дерьма, я вдруг оказался в небольшом зале. Ну, как зал, маленькая, с низким потолком подсобка, в которую сходились трубы со всей округи.
        «Центральный коллектор, что ли?» - пролетела мысль. Теперь будет сложнее, куда идти, понятия не имею, здесь я еще не был, да и не имел возможности это сделать. Наверх к железной двери вела лестница, а во все стороны расходились такие же трубы, по какой приполз я. Прикидывая, откуда я пришел, решил сменить направление и пробираться в сторону канала. Выбрав трубу, пошел по ней, подсвечивая себе зажигалкой. Насколько мне ее хватит, я понятия не имел, но надеялся, что еще погорит. Минут через двадцать понял, что иду не туда. Труба явно повернула в сторону центра города. Вернулся назад в тот зал и выбрал новую трубу. Вот же блин, я что, пока все не обследую, свою не найду? В этот раз труба вроде шла от города, и путь занял у меня примерно два часа. Часто попадались шахты, ведущие наверх, но вылезать я не собирался пока. Когда спереди начал доноситься шум воды, я прислушался. Точно, выход есть. Спустя пару минут я стоял, охренев, у огромной решетки коллектора и смотрел в темноту. Да, вот это попал. Что мне мешало осмотреть эту решетку раньше и сбить замок? Огромный, навесной замок, выкованный, наверное,
еще в прошлом столетии, висел на решетке и не давал мне возможности вылезти. Я понятия не имел, что снаружи. Канализационная труба выходила в какой-то водоем, то ли канал, то ли речушку, но есть ли поблизости жилье, я не знал. Это я к тому, что хочу попробовать выстрелом из «нагана» сбить замок, но боюсь, вдруг кто-то услышит. Тут даже не стрелять опасно, а грохота пули о металл боюсь. Все же вариантов не было, и, тщательно приготовившись, нужно было учесть траекторию, чтобы рикошета не было, выстрелил. А замку-то пофиг! Я высадил в него шесть пуль, прежде чем эта падла треснула. Сейчас бы ломик, я бы доломал эту железку к чертям, но его нет. Патронов оставалось два десятка, но я боялся их тратить, так как неизвестно, что меня ждет снаружи. Но мне везло. Сделав еще пару выстрелов, все же сбил замок и попытался открыть решетку. Обалдеть, да она приросла…
        С решеткой на трубе я провозился всю ночь. Толкал ее, пинал, лежа на спине в ручейке из нечистот, но под утро все же сдвинул. Когда я, вывалившись наружу и плюхнувшись в воду ручья, поднял голову, было уже совсем светло. Осмотрев округу, насколько было видно, я понял, что до ближайшего жилья довольно далеко. Вот почему меня и не слыхали, как я здесь всю ночь грохотал. Прямо по воде, а она, блин, довольно холодная, я прошел несколько метров вверх по течению. Содрав с себя всю одежду, засунул ее под большой камень и начал мыться. Было холодно, даже очень. Но от меня воняло так, что выбирать не приходилось. Понимаю, что эту вонь я все равно не отмою, но старательно растирался песком со дна ручья. Когда уже зуб на зуб не попадал, я вылез и двинулся к кустам, что росли неподалеку. Они были не в низине, как ручей, пришлось выбираться. К счастью, жилья поблизости я так и не разглядел. Зато увидел местечко, где можно развести костер. Это был небольшой в длину, но глубокий овраг. Собирая по пути ветки и мелкие сучки, я добрался до него и, сложив веточки вместе, начал разводить огонь. Зажигалка еле горела,
но все же запалить костер я смог. А когда он чуть разгорелся и я подставил ему руки, понял, что они едва слушаются меня - замерз.
        Подкладывая веточки, что находил поблизости, я поддерживал небольшое, но достаточное для обогрева пламя. Время на часах, которые выкидывать я не стал, так как они были хорошими и на железном браслете, то есть не воняли, было около двух часов дня. Хотелось есть и наоборот. От костра отходить не хотелось совсем, но мне нужна была одежда, хоть какая-нибудь, и еда.
        Поднявшись, хоть и сделал это с большим трудом, я все же заставил себя двигаться. Помахав руками и ногами, решил, что надо пробежаться. И это помогло, я действительно согрелся, да и, забравшись на возвышенность, определил, где нахожусь. Примерно в километре лежала дорога, по которой я ездил недавно на склады. Значит, я все же выбрался куда надо. Точнее, куда хотел, это хорошо. Плохо другое, здесь нет жилья, то есть я не смогу найти одежду и еду. Вот, вся жизнь из противоречий. Когда выбрался, радовался, что рядом никого, а теперь наоборот - хоть волком вой. Решив дождаться темноты, я вернулся к еще тлеющему костру и продолжил греться. Как быть, я уже решил для себя. Я вернусь в город. Ну, а что тут такого? Выйду на дорогу и поймаю машину. Если получится, добуду одежду, а там уж и с едой что-нибудь придумаю. А в городе вернусь в казарму к Фридриху, сделаю круглые глаза, якобы услышав главную новость, и могу даже принять участие в поимке самого себя.
        На дороге появился свет фар, и я вышел из кустов. Ехал мотоцикл, тарахтя двигателем, он скинул скорость, увидев на обочине такое чудо, как я. На байке сидели два солдата вермахта, мотик был одиночкой, но, думаю, я их положу легко. Немцы смотрели на меня, не зная, смеяться им или удивляться.
        - Господа, помогите добраться до города штабсинтенданту вермахта, - начал я, стараясь заикаться правдоподобнее.
        - Откуда вы, господин штабсинтендант? - наконец выдохнул один из солдат, со знаками различия ефрейтора. Второй в это время слез со своего седла и, чуть отходя в сторону, настороженно смотрел вокруг.
        - Меня ударили по голове возле гаштета, очнулся в машине, за городом. Там вновь избили и, полностью раздев, бросили умирать. Наверное, это партизаны, - задумчиво покачал головой я, - правда, что они хотели, я так и не понял.
        - Где это произошло, господин штабсинтендант? - похоже, немчура повелась. Главное, подойти поближе, а то они вначале даже винтовки вскинули.
        Я уже был на расстоянии вытянутой руки до немцев, когда с той же стороны, откуда ехали и эти двое, появился грузовик. Твою дивизию, еще бы минуту, и… Меня просто застали бы за убийством военнослужащих вермахта. Вот это повезло так повезло. Грузовик также остановился, из него вылез цельный гауптман, причем со знаками различия войск СС, и мне пришлось повторить весь тот бред, что я только что сочинил.
        - Вы поедете с нами, штабсинтендант! - жестко, даже не раздумывая, произнес гауптман. По нему было сразу понятно, что, в отличие от мотоциклистов, этот не поверил ни одному слову.
        Меня, конечно, не закинули в кузов, как ненужную вещь, но сопроводили словно арестанта. В кузове солдаты кинули кусок брезента, чтобы накрылся и не щеголял срамотой. Похоже, я все-таки влип. Причем как следует.
        Было уже совсем темно, когда грузовик с эсэсовцами остановился возле одного из зданий в центре Кенигсберга. На удивление, оно стояло совсем рядом с тем особняком, в котором я завалил гауляйтера.
        «Гестапо, к гадалке не ходи!» - мелькнула мысль. Вот здесь, дождавшись, когда я, наконец, спущу свою тушку из кузова, меня даже пихнули слегка в спину, показывая направление. Стоило ли мне вообще проделывать такой путь, чтобы вновь оказаться почти в том же месте? Я мог и просто раздеться и вывалиться на улицу с криками о помощи, скорее всего, это сработало бы вернее.
        - Полегче, господа! - выдавил я. - Меня и так отделали как бифштекс, еще и вы будете?
        - Не разговаривать! - живо откликнулся гауптман, подходивший со стороны кабины.
        Оказался я в одиночной камере. Суки, даже робу тюремную не дали, так и сидел голым. Водитель грузовика отобрал у меня брезент, когда мы уже входили в здание. Я не ошибся, это точно было здание гестапо. Пока мне вообще ничего не объясняли, но, думаю, взяли меня и будут крутить именно на убийство гауляйтера. Всю ночь я сидел и дрожал от холода, кстати, или принюхался, или реально от меня перестало пахнуть. Я еще на дороге тогда обратил внимание, что фрицы даже не морщатся, когда стоят рядом, видимо, этот запах был у меня в носу, и казалось, что пахнет за версту.
        Наутро в замке провернулся ключ, и тяжелая дверь камеры отворилась. Окликнув, меня повели куда-то по коридору. Как был, в таком виде я и предстал пред светлы очи какого-то разодетого петуха. В гестапо, как нас учили еще в Москве, вообще чехарда со званиями. Тут могли служить как обычные полицейские, так и служащие СС.
        - Штабсинтендант, - начал допрос следак, уже хорошо, что называют по званию, а не просто тыкают, - расскажите свою историю с самого начала.
        - О, это как раз несложно, история-то короткая, большую часть времени я просто пробыл без сознания.
        - Все равно. Мы склонны думать, что вашей формой и документами воспользовались бандиты и совершили теракт в городе…
        «О блин, знал бы ты, где на самом деле обладатель этих документов и формы…»
        Мысленно я просто ухахатывался. Меня арестовали, точнее, как пояснил следак, задержали для установления личности и прояснения халатного поведения, которое привело к потере документов и оружия. Я даже выдохнул спокойно, всю ночь через раз дышал, трясясь от страха предстоящих пыток. Тут же я даже расслабился и сообщил, что да, виноват, бухал, ой, простите, выпивал в гаштете по поводу отъезда в столицу рейха возлюбленной. Переборщил, ну, с кем не бывает? А со следаком не бывает? Ну, значит, он молодец.
        - Сколько человек к вам подошли?
        - Двое, господин следователь. Я хоть и был нетрезв, но видел хорошо. Один спросил закурить, пока я доставал из кармана сигареты, меня и ударили.
        - Кто в Кенигсберге может подтвердить вашу личность? - О, а это вопросик еще тот. Ведь по идее, здесь мое родное подразделение, правда, должно и тут прокатить, ведь в нем меня никто не знает. «Донора» моих документов захватили как раз тогда, когда он направлялся из госпиталя. Правда, в отделе должно быть мое личное дело, а там фото, но я и сам, помнится, был удивлен нашим сходством…
        - В казарме охраны господина гауляйтера есть водитель, унтер-офицер Вайзен, он может меня опознать, если вам угодно будет его найти…
        - Мы проверим, - ответил следак и нажал кнопку звонка. В дверях возник солдат.
        - Найдите штабсинтенданту какую-нибудь одежду, а то он, наверное, уже продрог совсем.
        Видимо, на меня реально не собирались ничего «вешать», так как проявили внимание к моим проблемам. Уведя меня тогда из кабинета следователя, солдат проводил меня в другой кабинет, а не в камеру. Там была раковина, и чуть погодя тот же солдат принес мне целый комплект формы, правда, рядового. Одевшись, я вновь почувствовал себя человеком. Мне дали еще и бритву, так что через полчаса я уже сверкал чисто выбритым лицом и чистой, хоть и не новой, формой. А спустя пару часов в кабинете появился сначала следак, а потом привели и моего «друга» Фридриха.
        - Господи, Адам! - фриц кинулся ко мне. Да он же пьяный, собака!
        - Привет, Фриди, видишь, какая со мной вышла штука? - Мы даже обнялись с фрицем. Уж чего-чего, а никак не ожидал, что такое возможно в немецкой армии.
        - Где ты был? Что с тобой произошло? У нас ведь тут такое случилось! - начал было заваливать меня вопросами Вайзен.
        - Унтер-офицер, так вы подтверждаете личность господина штабсинтенданта? - прервал наши радостные вопли следак.
        - О, господин унтерштурмфюрер, конечно, это и есть штабсинтендант Адам Лескофф, несомненно!
        - Хорошо. Господин штабсинтендант, я отпускаю вас с вашим товарищем, но имейте в виду, что ваша халатность вам обязательно зачтется!
        - О, господин унтерштурмфюрер, ведь я же ни в чем не виноват… - сделал я такое жалостливое лицо, что следака покоробило.
        - Мы еще толком не знаем, но, возможно, вашей формой и документами воспользовались бандиты, чтобы пробраться в соседний дом с резиденцией гауляйтера Коха и…
        Твою маман! Знал бы я раньше, что я наделал в том саду… Убегал бы отсюда, из города, как можно дальше! Тут сейчас, блин, такое следствие развернется, пукнуть нельзя будет без разрешения. А все дело в том, кого я пристрелил после того, как упал сраженный моими пулями Кох. Господин Розенберг, собственной персоной, получил от меня гостинец из шести пуль, две из которых в голову. В общем и целом хоронить там всех будут в закрытых гробах. Патроны-то я специально разрывные заряжал, они у пэвэошников были в большом количестве. Вот так, я уработал не только гауляйтера, а еще и самого Розенберга, который так ратовал в рейхе за истребление всех наших людей. Главный идеолог Третьего рейха. О как! Теперь бы только выбраться отсюда, думаю, задание точно зачтут. Да что там говорить, Коха-то я «сделал», причем с первой попытки. А помимо Розенберга, там еще пара генералов были, да один раненым оказался.
        Фридрих утащил меня в казармы охраны. Там сейчас никого не было, лишь пара солдат на посту. В последний свой визит сюда я оставлял здесь свою офицерскую форму и документы, правда, Фридрих об этом не знал. А вы думали, я в своей красивой наглаженной форме штабсинтенданта вермахта по канализации лазал? Ну, я ж не идиот. Оделся я, идя на «дело», в трофейную форму, что снял тогда при угоне машины.
        Оказавшись в казарме, я переоделся, сразу почувствовав себя значительно спокойнее. Фридрих достал бутылку шнапса из своих запасов, а я лишь покачал головой.
        - Извини, Фриди, но мне бы сейчас коньяка принять, это, лучшее лекарство.
        - Адам, да у меня не осталось… - растерянно развел руками унтер.
        - Найдем, если поискать, - подмигнул я фрицу. У меня здесь была и своя тумбочка. А вы как думали? Фридрих когда привел меня в эту казарму как своего напарника, то предоставил мне и кровать, и тумбочку. Вот я и хранил здесь и форму, и некоторые запасы, что удалось раздобыть здесь, в Кенигсберге.
        Спустя пять минут мы уже разливали по стаканам коньяк, и я выслушивал переживания Фридриха. Завтра, оказывается, нам предстоит путь назад, в Ровно. Почему Вайзен пьет, если предстоит ехать? Ответил он просто:
        - Так мне обратно-то одному ехать… Господин гауляйтер, как ты понимаешь, больше со мной не поедет. Никто меня не поймает, что я сел за руль после пьянки.
        - Это да, - кивнул я, изображая грусть.
        - Ты знаешь, - вдруг склонился ко мне немец и зашептал буквально в ухо: - Туда ему и дорога! - Вот от этой фразы охренел я, несмотря на коньяк.
        - Ч-ч-чего? - выпучил глаза я.
        - Адам, ты ведь мне друг? - блин, да фриц сейчас мне что-то тайное расскажет…
        - Ну, Фриди… - развел руками уже я.
        - Плохой он был человек, очень плохой. Говорят, я слышал от охраны, даже женщин и детей убивал!
        - Что, сам, что ли? - продолжал я демонстрировать удивление.
        - Может, и не сам, но разве есть разница? Это уже не война получается, а какая-то средневековая бойня.
        - В любом случае он был гауляйтером, а мы - простые солдаты…
        - Адам, а если тебе прикажут расстрелять или сжечь ребенка, или женщину, ты что, выполнишь приказ? - охренел, видимо, от моего тона Фридрих.
        - Фриди, не нужно, избавь меня от таких вопросов. Я не смогу на него ответить просто.
        - Извини, я тоже, если честно, не знаю ответа. Тут вроде и приказ, но это же убийство! Одно дело, партизан каких гонять, или еще каких бандитов, но дети… Адам, я не понимаю, почему нужно убивать их?
        - Слышал, что вермахт освобождает территории для немцев и другие народы здесь лишние…
        - Я против такого, ты знаешь… - Блин, меня этот фриц-оппозиционер своими речами назад в гестапо приведет.
        - Фриди, этот разговор для другого места.
        - Хорошо, Адам, я тебя понимаю.
        - Скажи лучше, как мы завтра такие поедем?
        - А я что? - вдруг усмехнулся фриц. - У меня есть напарник, вот он пусть и ведет мою колымагу.
        Мы ржали после этих слов минут десять. После, выкурив по очередной сигарете, завалились спать.
        Утро было недобрым. Во-первых, мы были с жуткого похмелья, а во-вторых, нас разбудили прибывшие из оцепления солдаты. Это были те самые эсэсовцы, с которыми мы приехали сюда, в Кенигсберг. Они участвовали в оцеплении и только что освободились.
        - Фридрих, ты все пьешь? - рявкнул один из них, раньше я думал, что он вообще немой, слова от него никогда не слыхал.
        - Нет, Матиас, мне сегодня за руль, - ответил Вайзен, но я заметил, как ему не хочется разговаривать с этим эсэсовцем.
        - Хорошо, что нас оставляют тут, хоть останемся живы, ехать с тобой - все равно что под пули иванов лезть.
        - А ты знаешь, что такое пули русских? - съязвил мой «друг».
        - Чего ты хочешь этим сказать, пьянь? - Ого, да тут сейчас драка начнется.
        - Господа, прекратите ругаться, сейчас не время и не место, - попытался встрять я, но мое сильное заикание эсэсовцев только подзадорило.
        - Ты бы лучше молчал, заика, - буркнул вредный эсэсовец.
        - По крайней мере, этот заика был на Восточном фронте и знает, что собой представляют иваны, - вставил Фридрих.
        - Ага, теперь греется здесь, обосрался там, аж заикаться начал, какой он доблестный воин.
        - Если бы вы имели хоть малейшее представление о фронте, вы бы так не говорили. А если вы, господин унтер-офицер, сейчас не заткнетесь, я буду вынужден вызвать вас…
        - Куда? - откровенно потешался надо мной фриц. - На дуэль? Они запрещены. Да и что ты мне сделаешь?
        - Например, - сделав вид, что задумался, я подбирал слова, - могу вбить ваши слова вам же в глотку - достаточно?
        - Что? - взревел фриц и мгновенно стартовал. Я до этого просто сидел на кровати. Немец, видимо, хотел просто сграбастать меня в охапку и швырнуть, по крайней мере, руки он протянул ко мне, но я откинулся на спину и просто оттолкнул его от себя. Неожиданно фриц полетел очень далеко, пока его не остановила стена. Стекая по ней, он как-то перестал рваться в драку, а я уже предчувствовал надвигающуюся задницу.
        - Ты что сделал? - воскликнул еще один эсэсовец, стоявший тут же.
        А что я сделал? Да ни хрена, отмахнулся от агрессии, а то, что фриц так неловко наткнется на железную полку, висевшую на стене, я ж не знал… Короче, в комнате появился свежий труп, а свидетелей аж пятеро. Проблема.
        - Он защищался! - встал Фридрих.
        - Теперь уже все равно, - махнул рукой еще один солдат. - Все одно трибунал.
        - Он офицер вермахта! - вновь заговорил Вайзен.
        - Да без разницы, Фриди, - качнул головой я. - Все твои товарищи, - я указал рукой на эсэсовцев, - в один голос заявят, что я первый начал, ведь так? - я взглянул на солдат.
        - Конечно! - кивнули почти все.
        - Вот и я о том же, - встав, я подошел к двери, мне никто не препятствовал. Задвинув короткую задвижку, я повернулся к немцам, и все увидели в моих руках кинжал. Ага, когда с кровати вставал, взял из-под подушки.
        - Никто не выйдет из этой комнаты, пока не убьет меня, - просто сказал я и тут же нанес два резких удара. Один вправо, а второй влево, тем самым положив сразу двоих эсэсовцев. Ну и все, осталось двое, думаю, Фридрих не полезет.
        Да и остальные не полезли. Оставшиеся два солдата растерянно смотрели на меня, медленно переводя взгляд то на своих товарищей, то на кинжал, с которого стекала кровь. Я сделал два шага вперед и насадил еще одного на клинок. Второй проснулся только сейчас и вскрикнул было, но его ударил прикладом по голове Фридрих.
        - Это самая настоящая задница, Адам, - прокомментировал Фриди.
        - Точнее, мы в самой ее дырочке, - хмыкнул я. Мне-то все это было безразлично. Я убивал врагов. Другое дело, что нам теперь не выбраться. Точнее, придется уходить сразу к партизанам, вряд ли удастся скрыть свое отношение к этому делу.
        - Я подгоню машину ко входу, ночью вывезем их из города. Проблема только одна, как бы не пришел их лейтенант, тогда…
        - Тогда прибавится еще один труп, - сказал я просто, - сможем выехать без проверки?
        - Да тут не проверяют, забыл? На въезде же не проверяли. Нужно здесь порядок навести, трупы пока спрятать, тут, в соседней комнате, подвал есть, может, пока туда?
        - А кто еще туда ходит?
        - Да никто, мы тоже не ходили, я случайно обнаружил.
        - Тогда давай, - кивнул я.
        Вот это ситуевина! Я у фрицев в тылу, убил только что нескольких эсэсовцев, а помогает мне немецкий солдат. Раньше бы кто сказал, хрен бы поверил.
        Мы утащили трупы в подвал, нас на самом деле никто не видел. Был день, остальная группа от отделения охраны была в городе, казарма пуста. Я уж было хотел сейчас грузовик подогнать, но на улице находился часовой, убивать еще и его не хотелось, да и внимание привлечем. Этих-то пока никто не хватится, а вот часового… Но неожиданно нашу проблему решил сам часовой, взял, да и ушел на обед. Вот тут служба у немчуры…
        - Адам, я за машиной, готовься! - хлопнул меня по плечу Фридрих и побежал в гараж. Неправильный он какой-то фриц, неправильный.
        Погрузить мы успели, Фридрих даже отогнал грузовик от дома, чтобы не привлекал внимание. Дальше решили закончить уборку, к двум часам комната в казарме блистала чистотой. Внимательно осмотрев все вокруг, мы собрали свои пожитки и вышли на улицу. Часовой отдал честь, мы также, и спокойным шагом под пустую болтовню мы прошли к машине. Усевшись за руль, Фридрих бросил:
        - Нужно избавиться от них, пока нас не поймали.
        - Можно в сторону аэродрома проехать, там на дороге точно не было постов.
        - Ты по ней на склады ездил?
        - Ага, - кивнул я. А еще из канализации вылезал, когда Коха завалил, но это озвучивать не буду.
        Мы доехали до окраины, но тут стоял пост на мотоцикле. Пришлось показывать документы, благо по ним мы были в подчинении у бывшего гауляйтера, поэтому нас не стали шмонать, разрешив проехать. Как только оказались на трассе, Фридрих выдохнул:
        - Фу-у-у.
        - Я думал, ты дышать разучился, - заметил я.
        - Адам, ты где научился так драться? Если бы сам не видел, ни за что бы не поверил, что наших солдат из СС можно вот так в одиночку порезать.
        - Ну, Фриди, я ж не всегда был интендантом…
        - Ага, а еще твое заикание куда-то делось… - Вот блин, я даже и не заметил, что перестал себя контролировать.
        - Фрид…
        - Ты ведь не настоящий офицер вермахта, так? - на удивление, фриц говорил это спокойно.
        - И что дальше?
        - Ты - красный?
        - Я, - кивнул я своим мыслям, - советский человек. Старший лейтенант, если тебя это интересует. Так все же, что дальше? - рука уже была в кармане, там лежал пистолет.
        - Да ничего. Меня ты тоже убьешь?
        - Зачем?! - удивился я и высказал это вслух.
        - Ну, как же, мы ж для вас враги…
        - Ты лично мне ничего не сделал. Более того, хоть я и не знаю все о тебе, но думаю, ты на фронте и не был.
        - Не был, это что-то меняет?
        - Несомненно, - кивнул я.
        - Так все же?
        - Хочешь уйти?
        - Куда? - не понял меня немец.
        - Со мной.
        - Это куда? - фриц был в прострации.
        - Ну, сначала нужно до Ровно добраться, а там…
        - Может, сначала от этих избавимся?
        - Через пару километров будет отворотка, туда и правь, - подсказал я.
        Мы молча доехали до места, скинули трупы в овраг, в машине была лопатка, так что удалось даже закидать их немного землей. Найдут, конечно, но, думаю, не скоро. Затем так же в тишине двинули по дороге в направлении нужной трассы. Выехать удалось легко, даже шмон пережили. Благо теперь бояться было нечего - Фридриху Вайзену, конечно. Я-то каждую минуту ожидал, что тот меня сдаст куда надо. Разговорились вновь, только проехав километров двести.
        - Так куда ты меня зовешь, Адам? Или как там тебя зовут.
        - Я сам прихожу, - усмехнулся я, видя непонимание в глазах фрица. - Ну да, как я тебе переведу смысл этих слов? Андрей мое имя.
        - Понятно. И все же? Меня же посадят в лагерь у вас.
        - Ну, допросов не избежать, это факт, - кивнул я, - более того, они и мне грозят. Но вот дальше… - я взял паузу.
        - Понимаешь, Адам, - разреши так тебя звать и дальше, - хотелось бы быть уверенным в том, что меня не пристрелят. Этого я и у нас, здесь могу добиться. Зачем идти на ту сторону?
        - Гарантий я тебе, конечно, не дам, все же не генерал какой. Но и у меня есть связи, поверь. Мой куратор - не последний человек в управлении, думаю, он обязательно поможет. Да и задание я выполнил…
        - Это ты убил гауляйтера с дружками из Берлина?
        - Да, - спокойно ответил я.
        - Мастерски все сделал. Ведь я слышал, от охраны слышал, там решили, что был какой-то фанатик, он подорвал себя гранатой, когда его нашли и хотели взять.
        - Так я все для этого и сделал, вроде как старался.
        - В то, что он действовал в одиночку, конечно, не верят, поэтому и патрули, и оцепление, ищут сообщников.
        - Пускай ищут, это их работа.
        - Ты очень рисковал, попав в гестапо. Я был вообще удивлен, что тебя так легко отпустили.
        - Я сам удивился, думал, все, уже соображал, как рвану в бега и сдохну при попытке к бегству.
        - Но все обошлось, да? - улыбнулся Фридрих.
        - Именно. Не без твоей помощи, Фридрих.
        - Это тебе спасибо. За то, что вступился в казарме. Эта тварь меня уже один раз избила, что поделать, у меня нет твоей подготовки. А их еще и толпа всегда. Он уже два раза жаловался на мои запои, но меня пока прощали, водитель-то я не из последних. Я ж раньше генерала возил. Того отправили на фронт, а меня он пожалел и оставил у гауляйтера, попросив за меня.
        - Фридрих, скоро Ровно, решай, - высказал я свое мнение.
        - Я боюсь, Адам. Боюсь пыток…
        - Их все боятся, но я обещаю, сделаю все возможное и невозможное для того, чтобы тебя не трогали. Ты всегда был водителем?
        - Ага, я в гонках участвовал, спортсменом был. После аварии рука стала хуже работать, вот и пошел в армию, туда устроиться было легче всего. Да и жалованье хорошее. На гражданке сейчас плохо, да и в армию бы меня все равно забрали, так хоть фронта избежал.
        - Пойдем со мной, - уверенно произнес я, - если все пройдет как надо, я тебе позже кое-что расскажу.
        - О чем?
        - О войне, Фриди, о войне! - Конечно, я не собирался ему рассказывать о будущем, но немного для затравки выдать могу. Но опять же, позже, когда будем дома.
        - Если ехать к твоим, тогда лучше уходить прямо сейчас, не заезжая в Ровно. Мало ли чего там могут придумать, зашлют в маршевую роту, тогда как?
        - Не доезжая километров двадцать примерно будет деревня…
        - Березняки? - Ой, вы бы слышали, как фриц это выговорил на своем собачьем языке. Я заржал, но Вайзен, видимо, понял и, кивнув, тоже засмеялся.
        - Да, она, - ответил я, просмеявшись.
        - Так что, туда ехать?
        - Да, оттуда пойдем пешком, далековато, но дойдем.
        - Хорошо. Только я вот еще о чем подумал, у меня ведь семья в Дрездене. Мать с отцом, жена и дети. Как с ними быть?
        - Фридрих, - подумав, уверенно сказал я, - обещать касаемо семьи ничего не могу. Но вот то, что тебя не будут считать дезертиром, обещаю.
        - Как это? Ведь будут искать и сообразят, что я попал в плен.
        - Поверь, я знаю, что говорю.
        В деревню мы приехали уже глубокой ночью. Зайдя в нужный дом, там жил связной, узнал последние новости. Меня интересовало место нахождения Олега. Оказалось, он в Ровно. Я написал записку для командира отряда и отправил гонца в лес. Нужно действовать без задержек, только в движении куется победа. Связной умчался в темноту, а мы стали готовить грузовик. Я быстро обрисовал Фридриху свой план, а он его принял с удовольствием.
        - Только, Адам, думаю, нужно не расстреливать машину, а сжечь. Тогда выше вероятность, что в трупе «опознают» меня. И нужно еще найти этот труп.
        - За последнее не переживай, найдем. А вот насчет поджога это ты правильно говоришь, так и сделаем.
        К утру появилась моя братва из отряда. Долго хлопали по плечу и обнимались, не виделись, кажется, целую вечность. В город послали парнишку, чтобы привел Олега, нечего ему там больше делать. Парни занялись машиной. Ее нужно отогнать дальше от города и имитировать нападение партизан. Труп нашли быстро, в плену находились несколько оуновцев, вот и выбрали из них самого подходящего. Бандеровец и правда был похож на Фридриха, только чуть моложе. Короче, парни все сделают, а мы с Фридрихом, да еще и, дождавшись, с Олегом, тот прибыл через пару часов, двинули в лагерь. К вечеру уже спокойно ужинали в землянке.
        К моему удивлению, на фрица все реагировали адекватно. Чуть позже выяснилось, что перебежчики с той стороны хоть и редкость, но все же случаются, и они приходят. А тут еще и я рассказал о том, как парень мне помог, приукрасил немного, Фридрих аж рот открыл, когда я ему позже рассказал, ну и в отряде не задавали лишних вопросов. Комиссар, конечно, хотел допросить, но я встал грудью, заявив, что это мой личный пленный, я его доставлю прямиком в Москву. Сотрудник особого отдела, конечно, покочевряжился для вида, да и успокоился. К утру вернулись и мои ребятки, и радист, что уходил ночью подальше для сеанса связи. Мне приказано немедленно возвращаться, самолет будет через сутки, партизаны подготовят площадку. Возвращаться приказали всей группе, видимо, есть и другие дела. Конечно есть, война-то идет какая, да и еще были у меня мысли, что сработал мой липовый «пленник», которого я якобы захватил в Ровно.
        На фронте были перемены. Причем серьезные. Когда сводку в отряде читал, даже моргать чаще стал. Наши в этом варианте истории не полезли на Харьков, вот это было дело. Командующего сменили, но в этом я уже не участвовал, видимо, до самих дошло. Войска усиленно готовились, выстраивая оборону. Паулюс также не спешил наступать, видимо, понимая, что что-то идет не так, как ему бы хотелось. Вернемся, обязательно узнаю все подробнее, очень уж хочется знать, насколько я повлиял. А то, что повлиял, это точно. Кто бы мне сказал в прошлом году, что я буду так воевать, да еще и у немцев в тылу, послал бы лесом. В прошлом году, отступая к Москве, я думал только об одном: выжить бы, очень не хотелось попадать в статистику.
        Возвращение было немного нервным, но цели мы достигли, хоть и поволновались. Над линией фронта прицепились два немецких ночника, но быстро отстали, едва выпустив по одной очереди. Навстречу им двигались аж две тройки наших, это и удивило. То вообще никакой авиации, а то аж ночников нашли, удивительно. Комитета по встрече не было, хоть я и думал было, что кто-нибудь припрется. Но встречал один Левитин.
        - Здорова, гулены! - по очереди обняв каждого, Максим Юрьевич радостно улыбнулся. Было видно, что человек на самом деле рад нашему возвращению. А ведь мы и сами обрадовались, когда приземлились на родном аэродроме. Все же на серьезное дело ходили, а вернулись без потерь. Двое раненых в группе, но быстро восстановятся, их сразу погрузили в санитарную машину и увезли, хотя они даже сопротивлялись. Раны ребята заработали у партизан. Не нужно думать, что пока я с Олегом в Ровно «загорал», ребята отсиживались в лесу. Они в это время помогали партизанам. Пустили два поезда под откос, рванули мост, да и просто постреляли гитлеровцев немного. Когда улетали, командир отряда даже посетовал, что у него нет таких бойцов. Что ни говори, а все же ребята из ОМСБОНа дадут фору обычным партизанам. Там ведь большинство вообще гражданские, да и немолодые уже. Тяжело людям жить в лесу, да еще и воевать. Ладно хоть зима прошла, сейчас все же легче уже. Зима вообще страшна для лесных жителей, по себе знаю. Сколько я с Веревкиным блуждал по лесам, прежде чем нас вытащили… А еда? Ведь там, в лесах, постоянно хочется
есть. На поиски еды уходит почти все время, а как иначе? В ближайших деревнях и селах добывать пропитание не станешь, сдадут быстро, вот и приходится партизанам иногда за сотню верст топать, чтобы пожрать найти. Тут, кстати, я тоже немного помог. Просто подсказал, что еду нужно добывать у немцев, пока был «интендантом», видел карты и знал расположение складов, все это и передал партизанам, пусть пошумят, заодно и жратвы добудут.
        Отряд отвезли на базу, а мне Левитин дал своего шофера, и тот повез меня прямо к жене. Нарушили порядок, конечно, но отчет я еще в лагере партизан написал, здесь, на аэродроме, только добавил прямо на коленке о том, как прошел полет. Было раннее утро, мы летели всю ночь, вот и стою сейчас под дверью квартиры, где жила временно Валюшка. Стою и боюсь нажать кнопку звонка. Ситуация разрешилась сама собой. Внезапно щелкнул замок, и дверь распахнулась. На пороге возникла та, к которой я так спешил…
        - Господи! - зажав рот ладошкой, Валентина уронила сумку с брякнувшим об пол бидончиком.
        - Да нет, всего лишь я, - скромно заметил я и протянул руки.
        - Вернулся наконец-то! - Валентина бросилась мне на шею, повизгивая, чем вызвала интерес как хозяев квартиры, в которой жила, так и соседней. Те высунулись было, но тут же понятливо убрали головы из дверных проемов.
        - Вернулся, вернулся, - успокаивая, гладил по волосам жену, - как вы тут без меня?
        - Да чего ж ты мужа на улице держишь? - раздался голос хозяйки квартиры. - Заходите скорее!
        Мы вошли внутрь, а хозяйка, ей оказалась довольно молодая женщина, лет тридцати, подхватила сумку и сказала, что сходит за молоком сама. Мы не могли оторваться друг от друга, а хозяйка тактично удалилась.
        - Голодный? - спросила Валюшка, как только я отлепился от ее губ.
        - Есть немного, ты что же о ребенке не говоришь? - спросил я о волнующем меня вопросе.
        - Спит еще, не буди, полночи не могли успокоить. Господи, Тамара просто удивительного терпения человек. Я бы, наверное, так не смогла.
        - Это ты о хозяйке?
        - Конечно, представляешь, каково ей приходится? Хорошо, что работает она не с утра, точнее, не каждый день с утра, а то бы вообще не высыпалась.
        - Мне обещали решить вопрос с жильем, сегодня же спрошу, как там и что.
        - Пошли, накормлю. Вчера Максим Юрьевич забегал, кусок мяса притащил, я борщ сварила.
        - Это он специально, молодец, надо спасибо сказать.
        - Почему специально?
        - Так он же нас ждал, я на связь вышел два дня назад…
        - Вот ведь, даже не намекнул, что тебя нужно встретить!
        - Опасался удачу спугнуть…
        - Как прошло? Все выполнили?
        - Вообще отлично, главное, вернулись все.
        - Это точно. Садись уже!
        Едва я закинул в рот пару ложек отличного борща, я уже вроде говорил, Валюшка замечательно готовит, как откуда-то из комнаты раздалось хныканье, переходящее в рев. Жена мгновенно сорвалась и убежала, а я за ней. Черт, уже забывать стал, какими маленькими бывают новорожденные. Выпросив у Валентины ребенка, а ведь она даже не сказала мне, кто у нас вообще родился, не успела, я сразу почувствовал - дочь. Только девочка может вызвать такую волну тепла внутри. Конечно, сейчас я видел лишь часть личика, плотно упакованного в пеленку, но, блин, какая же она красивая, вся в маму.
        - Люблю вас, - я прижался к любимой женщине, а та обняла меня.
        - Ты смотри, она ведь затихла! - воскликнула Валентина, правда тихим голосом. В ее голосе было столько удивления и радости, что это не описать.
        - Чует папку! - кивнул я. Был опыт, и немаленький, так что знаю, что и как делать. - Как назвала?
        - Пока дочей зову, тебя ждали…
        - А хотела бы как?
        - Отец должен назвать…
        - Да брось, говори!
        - Может, Катюшкой?
        - Мне нравится, пусть будет Катериной. - На этом мы и порешили. Валя спустя пару минут пошла в комнату кормить дочь, а я «добил» борщ и… уснул прямо на стуле за обеденным столом. Видимо, наконец-то отпустило то напряжение, что держало меня последний месяц.
        Проснулся сам, на кровати. Господи, она что, меня сама сюда тащила? Вот же, блин, женщины в этом времени. Потянувшись, сел на кровати и увидел перед собой тапочки. Блин, словно и войны нет, как дома. Сунув ноги в тапки, пошел искать туалет, хотелось… даже не высказать, как. Дверь в комнату была закрыта, отворив, я столкнулся с Тамарой, хозяйкой квартиры.
        - О, папаша проснулся, ну и здоров же ты, еле дотащили! - усмехнулась женщина.
        - Спасибо, извините за неудобство. Я постараюсь решить вопрос с жильем побыстрее, чтобы вам не мешать…
        - Тебе чего, лейтенант, сон плохой приснился? - возмутилась женщина. - Здесь поживете, пока дочь не подрастет. Кто Валентине помогать будет, а? Ты воюешь, а она с грудным ребенком одна будет? Нет уж, живете здесь, и точка.
        - Как же вы сами-то, Валентина говорит, что не спите совсем? - удивился я такому участию.
        - Переживу как-нибудь. Ничего сложного в этом нет. Да и я не у станка стою, работа у меня на телеграфе, сидячая, так что все нормально. Иди уже в ванную, командир, сейчас воды согрею. Небось, по приезде рванул, даже не помылся? - Я вдруг покраснел, представляя, как от меня несет. Хоть и мылись в бане у партизан, но после этого прошло три дня.
        - Извините, - коротко сказал я и потопал искать ванную комнату. А, блин, неплохо тут у них, отдельная квартира, ванная… Вот бы такую же квартирку получить. Комнат вроде две, странно, что хозяев не уплотнили.
        После того как помылся и побрился, переодевшись в свежую одежду, Валентина с собой прихватила, когда из казармы уезжала, меня усадили ужинать. Тогда и прояснил за разговором вопрос об уплотнении.
        - Две семьи нас было, но Кучеровы уехали в эвакуацию, - поясняла Тамара. - Да сбежали просто. Муж говорил, что туда им и дорога, крысам! - женщина была боевой, дала понять открыто, что она о таких думает.
        После ужина купали ребенка, мне даже доверили держать. Валентина как-то странно посмотрела на меня, явно удивляясь, но потом, видимо, вспомнила мой рассказ о прошлой жизни и успокоилась. Зато хозяйка вдруг подметила.
        - А папаша-то какой ловкий, наверное, уже пару деток имеет? - Вот же блин, так и прокалываются.
        - В семье за старшего был, пока родители работали, вот и возился с братьями и сестрами, - отбрехался я. Валюшка-то знает все, а вот чужим не нужно много знать. После ужина хотели погулять немного с ребенком, но опять же Тамара не дала. Она вообще как-то странно взяла шефство над нашей дочерью.
        - Хотите погулять, идите одни, нечего малышку таскать на ночь глядя.
        Ну, мы одни и не пошли. Да и после ужина я что-то вновь захотел спать, и жена, приготовив мне постель, уложила и меня, и дочь.
        С утра начались трудовые будни. Как проснулся, еще поесть не успел, примчался посыльный из школы. Начальство срочно требует к себе. Побежал, что поделаешь, но, конечно, сначала дал жене себя накормить. Уже и забыл, блин, как она кормит. Хотелось еще кое-что, да и Тамары не было дома, но Валентина попросила пока подождать. Я все понимал и потому не настаивал, хотя и были способы, отличные от общепринятых, и супруга об этом знает.
        В школе меня дожидались сразу трое. Левитина можно не считать, он просто хотел поболтать, а вот Судоплатов и еще какой-то хрен из ГБ очень даже ждали.
        - Лейтенант, расскажите о Кенигсберге, - попросил именно второй.
        - А что именно? Как фрицы живут, что едят и как отдыхают? - усмехнулся я, но Павел Анатольевич, едва пошевелив бровью, заставил меня умерить пыл.
        - Всё, - был короткий ответ. Делать нечего, попросив разрешения курить, я принялся рассказывать. Просто вспоминал все, до последней мелочи, из своего путешествия.
        - Значит, канализация вполне доступна? - из рассказа были выделены несколько моментов.
        - Ну да, по крайней мере, до моего бегства. Не знаю, как теперь, могут и перекрыть, если догадаются о моем пути отхода.
        - Твой фриц говорит, что тоже был в оцеплении, но ничего о канализации не слышал.
        - Возможно, и не слышал. Я ведь и в гестапо удивился, что меня не крутили на это дело.
        Дальше разговор был какой-то неприятный, а итогом всего стал мой арест. Сказать, что я охренел, ничего не сказать.
        - Арест временный, лейтенант, до выяснения обстоятельств, - слегка смилостивился неизвестный до пояснений.
        - Ясно, могу с женой увидеться?
        - Капитану Левитину и так выговор объявили за то, что отпустил тебя в город.
        - Я понял…
        - Если ты сказал всю правду, то бояться нечего, ваши рассказы с Фридрихом Вайзеном полностью совпадают, а при допросе он мог и проколоться, если бы тут был сговор. Так вот, сейчас в Кенигсберг направляется группа, они должны разузнать все, что смогут, о твоих похождениях, может, найдут трупы эсэсовцев и сравнят ранения с теми, что ты описал.
        - Хреновый из меня диверсант вышел, - только и выдохнул я.
        - Это почему? - вдруг очнулся Судоплатов.
        - Так если после выполнения задания еще и проверять нужно, - выпалил я.
        - Не кипятись, лейтенант, - строго сказал неизвестный хрен из ГБ. - Ты был в гестапо, тебя запросто могли завербовать…
        - Извините, товарищ командир, не имею чести знать ваше звание, - начал я, - если бы завербовали, то хрен бы меня после такой акции отпустили! Да и не стал бы никто меня вербовать, я ж диверсант, значит, человек, заточенный убивать, меня грохнуть надо было сразу…
        - Теперь оборвали меня:
        - А может, ты и получил задание убить кого-нибудь из высокопоставленных командиров, или вообще!.. - он указал пальцем в потолок.
        - Ага, а убийство гауляйтера мне простили бы, так? - усмехнулся я. - Можно вопрос?
        - Что еще?
        - Меня в камеру запрут? Хотелось бы продолжить заниматься, чтобы форму не терять.
        - Да, до выяснения всех подробностей ты будешь находиться в камере.
        - Спасибо, - кивнул я. - А что там с Вайзеном?
        - Это не твое дело!
        - Вы меня извините, товарищ командир, может, у кого-то так и принято, но он мне поверил и добровольно перешел на нашу сторону.
        - Знаешь, сколько их таких добровольцев? - усмехнулся неизвестный командир. - Как жареным запахнет, так сразу бегут к нам: простите, нас заставили…
        - Но он же не с фронта, да и в партии не состоит, простой шоферюга.
        - И что, ты предлагаешь его водителем трамвая устроить в Москве?
        - Ну, нет, конечно, но и расстреливать его не за что…
        - О расстреле никто и не говорит, посидит в тюрьме, может, до конца войны, а может, и раньше выпустим, как сочтет нужным следствие.
        Короче, эта болтовня продолжалась еще около получаса, пока этот хрен не закончил и не исчез. Судоплатов остался и долго тряс мне руку. Говорит, что хлопочет за меня, я у него лучший специалист. Мне было приятно. Рассказал о Кузнецове, у того пока в Белоруссии не получалось, но я думаю, все удастся.
        Камера оказалась вполне добротной комнатой. Разве что решетки на окнах, а так нормально. Самое главное, что меня никуда не увезли, в «Бутырку» там или «Тишину». Камеры были на территории самой школы ОМСБОНа, меня даже ребята навещать регулярно стали. Жратву таскали, болтали со мной, благо окно было низко расположено. От ребят узнал, что Валюшка плачет каждый день, дочка тоже капризничает, наверное, глядя на мать. Бортник сообщил, что их наградили за активные действия в тылу врага. Все получили ордена Красной Звезды. Успокаивали, что и меня награда не обойдет. Просил узнать о Вайзене, но не обрадовали, он во внутренней тюрьме НКВД.
        В заключении я провел десять дней. Пипец как долго, думал, с ума сойду. Меня после плена так не мурыжили. Павел Анатольевич позже объяснял, что как раз из-за моего зимнего плена меня так и проверяли. Оказывается, в управлении не верили даже в сам факт уничтожения Коха, а уж тем более Розенберга. Дошло до того, что кто-то наверху объявлял меня предателем и трусом, который уже один раз побывал в немецком плену. Все, что я совершил в Кенигсберге, считали ложью и постановкой, дескать, фрицы специально меня подослали, чтобы уверить руководство страны, что Кох мертв, а на самом деле его вывезли в рейх и на Украине назначили нового гауляйтера. О как! Но все же группа, вернувшаяся сильно потрепанной, подтвердила все мои показания. Там и партизаны помогли, рассказали, что могли, обо мне. А убил я в Кенигсберге вместе с Кохом и Розенбергом заместителя Геринга и какого-то хрена из отдела пропаганды Геббельса. Хорошо это я прошел из пулемета, многих задел. Немцы действительно не нашли моих следов, ну, я же старался, канализацию парни проверили, можно использовать. В рейхе все придерживались официальной точки
зрения. Все убийства совершил фанатик, возможно, у него и были сообщники, но этот факт точно установлен не был. Значит, я еще смогу надеть личину штабсинтенданта в немецком тылу.
        А выйдя из камеры, после того как закончились объятия с друзьями и похвалы начальства, был отпущен для приведения себя в порядок. На следующий день было назначено награждение, я обязан присутствовать на нем, так как нахожусь в списке.
        На награждение поехали вместе с Валюшкой, она очень хотела там быть, вот и взял ее с собой. Тамара осталась с нашей дочерью, так что уехали спокойно.
        После длинной, почти на две четверти часа, речи мне прикрутили орден Боевого Красного Знамени на новенькую гимнастерку и добавили еще один кубик на петлицы. Теперь я - старший лейтенант, хотя если подумать, то меня даже понизили, вот так. Ведь раньше у нас звания были энкавэдэшные, а теперь общевойсковые. Был лейтенантом НКВД, соответствовал общевойсковому капитану. А теперь просто старший лейтенант, вот как. Уметь надо так награждать. Но я не в претензии, до майора я явно еще не дослужился. Да и не считал я себя капитаном, так и думал всегда, что лейтеха, по себе чувствую, что это как раз «мое» звание. А вот орден было приятно получить. У меня он уже не первый, но такой величины еще не было, реально приятно, кто бы чего ни говорил. Помню, у деда в той жизни из боевых наград была пара медалей и Красная Звезда, так вот последнюю он уважал более всего. Наверное, потому, что и поступок совершил достойный, раз орден получил. Он ведь у меня ни фига не в штабе служил, обычный минометчик, командир расчета. Вот и мне приятно, думаю, что заслужил.
        Мне предоставили десять суток отпуска, как и всем парням, обрадовалась не только Валентина, но и я сам. Устал чего-то, хочется и на страну немного посмотреть, Москва так и вовсе впечатляла. А квартиру нам все же дадут, причем отдельную, Левитин сказал, по секрету, что сам Судоплатов выбивал. Опять было приятно, когда это услыхал. Да, плюшек я тут наполучал, остается гадать, не придется ли всерьез заплатить за это. Хотя вроде как шкурку я за Родину поистрепал неслабо, должны учесть, если захотят «приземлить».
        Сегодня ходили всей толпой в кино, понравилось, завтра с Валюшкой хотим в театр наведаться, она очень просила. Жизнь в Москве кажется вообще мирной, еще бы не аэростаты и камуфляж на зданиях, впрочем, они нисколько не портят ее внешний вид.
        Отпуск заканчивался, да и командиры уже нервничают, видимо, знают что-то, недоступное пока мне. Это я в предпоследний день отпуска почуял, когда звонил в школу. На фронтах тяжко, прет немец, как в прошлом году прет. Но отличия все же есть, мы уже не бежим, как раньше. Все же накопили и сил, и средств, пытаемся стоять твердо. Интересно, будет ли здесь Сталинград? Вот реально не хотелось бы, но в то же время, если бы тогда не случился разгром немцев в Сталинграде, то еще неизвестно, как бы все пошло. Может, немчура бы нас расхреначила.
        Когда мы после положенного отпуска явились в школу, нас ждали, кажется, уже все. Меня и Бортника затребовал к себе Левитин, остальные пока пошли на разминку.
        - Наконец-то, я уже трижды себя проклял, что выпросил вам эти отпуска! - воскликнул вместо приветствия Максим Юрьевич.
        - А что такое, товарищ капитан? Если что-то серьезное, так почему не отозвали?
        - Да уж, серьезное! Фронт разваливается под Воронежем, нужно срочно туда.
        - Переправы, мосты? - спросил Иван.
        - Нет, ребятки, поэтому и жду вас, для мостов и другие есть…
        - Максим Юрьевич, ну не томи! - взмолился я.
        - Нужно разведать тылы противника, точнее, навести авиацию на склады боеприпасов двух армий…
        - Неслабо, - почесал в затылке я. - Шестая и четвертая?
        - Откуда… - Левитин аж споткнулся на полуслове.
        - Сводки читаю, - загадочно ответил я, - не забыли, кто вам сведения переправил из Ровно?
        - Да помню, так что скажете?
        - А чего говорить, вылетать надо! - это Борт.
        - Сначала я хотел бы точную обстановку узнать, карты нужны и последние разведданные, - начал я, - а еще есть идейки кое-какие.
        - На предмет?
        - В Ровно общался с одним танкистом, немецким, конечно, так вот тот поделился такой интересной информацией…
        Дальше я изложил знания о способе танковых и артиллерийских засад. Подал это так, что, дескать, фрицы этого очень боятся. У них приказ - полным ходом вперед, следить за обстановкой просто некогда. И вот когда на пути возникает хотя бы слабенькая, но хорошо подготовленная засада, те теряются. А попросту я хотел подвести начальство к идее скорейшего производства самоходок. Ведь в обороне это самое лучшее средство, ну, после бетонных бункеров, конечно. Представляете, что может сделать батальон каких-нибудь СУ-152 на небольшом участке фронта? Вот и я о том же. Танков у фрицев сейчас не так много. Что-то повыбили, что-то неисправно, а главное, фронт сильно растянут. Не как возле границы в сорок первом, где они целыми армиями наступали на небольшом пятачке, здесь немчура в полной мере ощутит на своей шкуре, что такое Россия.
        Идея моя пришлась ко двору. Уже на следующий день меня вызвали к Судоплатову, ага, в его кабинет на Лубянке. У меня к этому уже все было готово, еще бы, весь отпуск чертил и рисовал схемы и эскизы. На схемах я чертил обустройство узла обороны при помощи артиллерии, так как танков мало, да и толку от тридцатьчетверок в обороне, уж простите, мало. Немцы используют штурмовые орудия, а это одно-два попадания в «Три-Четыре», и… все! И это еще в лучшем случае, когда самоходки небольшие. Да, артиллерия вообще без брони, но ты еще подойди к ней на дистанцию выстрела! При нормальной разведке и корректировке гаубицы таких дел могут наделать… Если их, конечно, не две-три штуки на пять километров фронта, а хотя бы штук сорок. Понимаю, что очень сложно, но возможно же! Гаубицы устанавливаем группами по пять-шесть штук так, чтобы сектора таких групп пересекались, это все-таки надежней будет, чем поставить на убой десяток танков. Да и дешевле, думаю. А уж когда самоходы пойдут с заводов, думаю, вообще красота будет. Делать этакие комоды с лобовой броней миллиметров в двести… Да знаю, знаю, но помечтать-то
хочется. Хрен бы их кто пробивал, а вот они, да в несколько стволов… М-м-м! Прям сам бы стал самоходчиком. При умелом командовании это был бы тир, но, конечно, в обороне. Все же в наступлении нужен маневр и скорость, это аксиома.
        У Судоплатова пробыл целый день. Тот давно хотел со мной «пообщаться», а тут я сам повод дал. Вот он и крутил меня на предмет появления в моей голове таких откровений. На что я отвечал с каменным лицом, что просто приходит в голову, когда сводки читаю, да сам думаю, исходя из опыта отступлений прошлого года. Ведь реально, были бы тогда самоходы, да черт с ними, была бы артиллерия и корректировка! Вот хрен бы до Москвы откатились бы. Ведь реально нечем было отбиваться, я же помню, как против немецкой танковой дивизии стоял, дай бог, полк пехоты с трехлинейками. Эх, что было, то было.
        Павел Анатольевич намекнул, что если меня и дальше будут такие мысли посещать, то он как-то не хочет меня отпускать в немецкий тыл.
        - Может, мне уже сейчас тебя снять?
        - Вы просто вновь прикажите не допустить моего пленения, вот и все. А в рейд я пойду, у нас уже все готово!
        - Разболтали, да?
        - Да я и сам это понимал, чего тут такого тайного? - удивился я.
        - Все не могу никак понять, что в тебе не так? - вдруг задумчиво, пристально глядя на меня, спросил Судоплатов. - Говорю с пацаном, но как только ты рот открываешь, мне кажется, что ты мой ровесник… - Эх, знал бы ты, Паша, сколько мне на самом деле лет. Но гад такой, ведь и правда, чует что-то, надо следить за собой построже.
        После такого моего выступления Судоплатов попытался объяснить проблемы армии, но увяз в дебрях статистики и свернул разговор. Все сводилось к простому: техники нет, заводы только выходят на пик производства, люди голодают, откуда взять лишние пушки и танки? Я на это ляпнул было, что не хрен в наступление лезть, нужно накопить сначала, на что был послан.
        Новое задание началось сразу не так, как хотелось. Сначала вылет откладывали два раза, а когда на третий раз все же вылетели, то почти сразу приказали вернуться. Что-то все не так складывалось. Мы вернулись, но аэродром покидать нам запретили, - ясно, ждем. Еще почти через сутки, вечером, наконец улетели. Фронт близко, поэтому путь был коротким, самолет лишь забрал чуть дальше в немецкий тыл и на обратном курсе выбросил нас. Парашют раскрылся, уже хорошо, приземление было мягким. Садились почти в чистое поле, на окраине лесного массива. Да и не те тут леса, что были к северу от Москвы, пожиже будут.
        - Борт, двое в одну сторону, двое в другую, бегом! - приказал я Ивану, когда тот прибежал с парашютом в руках. Сам я также скручивал купол в узел.
        - К лесу посылать?
        - Я смотрел, вроде там ничего нет, давай бойцов к реке, пусть парашюты утопят, мы с Веревкиным лес посмотрим, - ответил я, а бойцы, что убегали к реке, уже скакали резвыми козликами по пашне.
        Немцы были где-то в стороне, километров семь до них, но это судя по картам из штаба, мелкие подразделения могли быть и тут, будем осторожны, как всегда.
        Спустя полчаса встретились под деревьями. Подсвечивая себе фонариком со светофильтром, я смотрел карту, а Иван докладывал:
        - Возле реки тихо, дальше вправо что-то есть, но далековато, не разглядели. Купола спрятали.
        - Отлично, идем пока строго на юг, нужно пересечь поле, где-то в пяти километрах лес, там, если что, на дневку встанем. Все, бегом.
        Мы поскакали. Двое ребят впереди, оторвались метров на триста, идут дозором. Борт замыкал, я двигался в центре группы вместе с радистом. Сегодня нам пипец как тяжело, груз большой. Ваня набрал взрывчатки столько, что можно любой мост раз пять уничтожить. Решил перестраховаться, вспоминая последний рейд по уничтожению моста. Понадеялся, что ему хватит двадцати килограмм, но мост оказался большим и крепким, пришлось изловчиться, чтобы украсть у немцев несколько снарядов, их и использовали. Это без меня было, когда я по лесам с Валеркой бродил. Сейчас у нас задача сложнее, склады боеприпасов обычно хорошо охраняются, да и уничтожить их нужно так, чтобы гарантированно уничтожить все имущество. Да и не только боеприпасы. Я озвучивать тогда Судоплатову не стал, если честно, просто вылетело из головы. А уничтожить нужно еще и топливо, почему командиры сами это не сказали, не знаю. Но я ведь еще по сорок первому помню, что у фрицев всегда топлива впритык, вот и уничтожим запасы, если найдем.
        Лес, что я наметил, был вытянут узкой полоской с запада на восток. Ширина массива около километра, чуть ли не насквозь просматривается. Откуда я это знаю, если ночь на дворе? Так на той стороне огни видны, немцы там. Да и в лесу, узнал чуть позже, когда выслал разведку, стояло подразделение вермахта. Причем, что сразу заинтересовало, танковое, а это значит, топливо также где-то рядом. И мы его походя нашли. Вот прям ночью и нашли. Огромный кусок леса был вырублен, и в этом месте, под масксетями, немцы устроили склад горючки. Это только кажется, что все так легко, типа прыгнули и сразу склад нашли. На самом деле мы ведь высадились прямо посреди немецких войск. Это ж только в кино войска стоят всей кучей, на деле же все подразделения рассредоточены на большой площади. Иногда между частями было и несколько километров. На самом деле повезло, конечно, сразу к танкистам попасть, наша разведка-то так глубоко не проникала, а данные о дислокации войск противника получены от авиации. Те немцев нашли, но на их фотосъемке разве поймешь, что за подразделение стоит в каком-либо месте. Немцы отлично укрывают
технику, с воздуха ни за что не понять, танки внизу, артиллерия или пехота, видно только, что не природный рельеф. Все выглядит однообразно.
        - Охрана серьезная, рота - это минимум! - высказался Бортник, когда собрались вместе на дневку.
        Мы отошли на километр примерно, но нужно быть осторожными. Взрывчатку пока здесь оставим, видно, что сюда никто не заглядывал, бурелом какой-то, следить будем налегке.
        Первая тройка бойцов, во главе с Бортником, тихо уползла, вторая легла спать, оставив пару бойцов на охране нашего импровизированного лагеря. Я, немного поворочавшись, уснул и, очнувшись через два часа, чувствовал себя неважно.
        - Ты чего вскочил-то? - это меня Олег спросил, проснувшись от моей возни, тот рядом спал.
        - Да хрен его знает, - отмахнулся я, - хреново как-то.
        - Мне тоже. Чего-то здесь не так…
        - Думаешь, на засаду нарвемся?
        - Не хочу думать, как вспомню наши с тобой похождения в Ровно, так сразу кажется, что немчура вокруг!
        - Блин, а я все думаю, что не так! - хлопнул я себя по лбу. - Поднимай парней, уходим, быстро!
        Но не судьба. Сразу с нескольких сторон завыли двигатели, скорее всего танков, и лес наполнился звуками близкой смерти. Через несколько минут вдруг стало вновь тихо, и раздался усиленный громкоговорителем голос:
        - Русские диверсанты, сдавайтесь! Вы окружены, сопротивление бесполезно. Обещаем жизнь и горячий обед… - и прочее.
        - Наши попались? - это Олег у меня спросил, когда стих голос.
        - Да хрен его знает, стрельбы вроде не было, а уж Борт не сдастся без пальбы!
        - Тоже верно. Тогда что?
        - Высадку засекли и обложили. Чего тут еще думать, мы ведь практически в их расположении сидим.
        - Мороз, Борт вернулся! - окликнули меня из охранения.
        - Андрюх, жопа! - констатировал Иван.
        - Где бойцы?
        - Рядом, за фрицами наблюдают. Мы недалеко отошли, обложили плотно, еле вернулись. Танки, пехота, как положено.
        - Ясно. Мысли есть?
        - Скорее всего, заметили, когда спускались, трудно было не засечь самолет…
        - Я о том, как выбираться, - прервал я рассуждения Бортника.
        - Да как тут выбираться? - пожал плечами тот удивленно. - Я предлагаю вступить в бой.
        - Борт, не в обиду… Поэтому ты и не старший в группе! - я хлопнул по плечу товарища. Что поделать, суровая правда жизни. Он слишком горяч, даже школа его не воспитала.
        - Думаешь, выйдем? - немного зло, но все же спокойно спросил Иван.
        - Нам немцев задержать нужно, вот этим и займемся. Толку от нашего выхода не будет, да и сам посмотри, мы ведь в лесу.
        - Хочешь заставить фрицев самих сюда залезть? - уже улыбаясь, спросил мой товарищ.
        - Конечно, хотят взять, пусть сами идут, я такой радости, как сдача в плен, им не предоставлю, - твердо сказал я.
        - Я за бойцами?
        - Давай, будем устраиваться возле ручья, там низина, подступы обкладываем взрывчаткой, благо ты ее до хрена припер.
        Немцы постоянно вещали через громкоговорители, но мы не обращали на них внимания. Готовились к бою. Выбрали отличное место, хрен нас оттуда так просто вытащишь. Пусть лезут, мы им тут такое шоу приготовили, пусть мозгами раскинут, как нас взять, причем в прямом смысле. Взрывчатки ведь и правда много, сделали два пояса, получились нечто вроде колец, мы в центре. Шнура вот только мало было, пришлось узкие кольца делать. Теперь нас ни с одной из сторон не взять, по крайней мере сразу. А вот потом… На потом мы приготовили кое-что другое.
        К обеду фрицы зашевелились. Пару раз пролетели самолеты, но чего они нам сделают, если не видят? Деревья очень хорошо нас скрывали. Началось все с минометного обстрела. Немцы, видимо, решили просто напугать, долбили вяло и вразброс, пытались нащупать, наверное. Мины рвались в кронах деревьев, да и далеко от нас, мы даже не укрывались в овраге. Через час немцы, видимо, осознали, что так нас не выкуришь, и послали первую цепь. Немцы шли на удивление редкой цепью, расстояние между солдатами иногда доходило до десятка метров. Мало их тут, что ли? Наши наблюдатели принесли вести, что фрицы идут с одной стороны, боятся, видно, друг друга перестрелять. Отправив двух бойцов в противоположную сторону той, откуда шли враги, мы начали занимать позиции. Ребята должны отслеживать все приготовления врага и прикрыть нас, если побежим от наступающих. Там, скорее, будут ждать танки, в лес же на них не заедешь. Точнее, мы видели, как падают деревья вдалеке, пытались фрицы продвинуться по максимуму, но, видимо, застряли.
        Когда загрохотали танковые орудия, было страшно, но даже отдельные осколки до нас не долетали. Фрицы вновь немного поорали требования выходить и складывать оружие, а потом полезли.
        - Мороз, не пора ли? - Иван упал рядом и, перекатившись поближе ко мне, задал вопрос. Ответить я не успел, пришлось стрелять. Отдельные, видимо, самые наглые фрицы были на расстоянии пятидесяти шагов, приходилось смотреть в оба, чтобы не пропустить окружения. А вопрос Бортника был прост: рвать или рано.
        - Давай первое кольцо, втянулись, похоже… - Впереди, прямо перед нами, действительно было большое скопление солдат противника. Как бы не батальон тут согнали по наши души. Вот сейчас и проредим его, хоть немного.
        Череда взрывов разнеслась по округе и собрала кровавый урожай. Жаль, не было чем снарядить заряды, чтобы урон побольше нанести, но и так хорошо. Стрельба закончилась почти тотчас, а мы заметили отходящего противника.
        - Что, взяли, суки?! - выкрикнул кто-то из наших.
        - Лежать всем, не дергаемся, - отдал приказ я. - Борт, дуй к наблюдателям, посмотри, как там.
        - Ты же не хотел отходить?
        - Я разве такое говорил? - удивился я. - Я сказал, что надо фрицев тут задержать, вот это мы и делаем. Как думаешь, если мы у них сейчас танки сожжем, те, которые нас ожидают на выходе, заставит ли это пригнать сюда другие?
        - Думаю, да, - кивнул Борт.
        - Вот и я так же думаю. Раз уж не удалось рвануть все, что задумывали, мы должны притянуть к себе столько сил противника, сколько сможем. Это заставит их сбавить обороты в наступлении, да и расход боеприпасов и топлива тоже не списывай. А уйти… - я чуть задумался, - а уйти, Вань, мы всегда сможем, - уверенно заявил я.
        - Как так?
        - Ну, ты же не думаешь, что немцы тут прям плечом к плечу стоят? Да и на танке мне вдруг захотелось поездить… - задумчиво произнес я.
        - Ч-чего? - Борт аж заикаться начал.
        - Ну, а что, на уроках же наставления читали, так? Даже зачет сдавали. Угоним у фрицев пару штук, как раз два экипажа у нас, вот повеселимся!
        - Перед смертью, - зло сплюнул Иван.
        - А хоть бы и так, не вечно же жить? - если честно, то после этих слов Ивана передернуло.
        - Мороз, ты точно чокнутый!
        - Ага, - соглашаясь, кивнул я, - а еще упрямый и наглый. Вот увидишь, мы еще и до складов доберемся, на немецких же танках.
        - Так вот зачем ты тут такую оборону устроил и немцев затягиваешь? Ты ведь сразу собирался свалить и танки захватить, так?
        - Ну, - улыбнулся я, - почти.
        Я думал, что Ваня и сам понимает, что в лесу мы сидеть долго не сможем, но он удивился. У нас банально патроны кончатся, их и так мало осталось, минут на двадцать активного боя, а дальше все. Нет, мы пойдем к танкистам, вот те обрадуются-то!
        Мы отстреливались почти час. Благодаря тем фрицам, что зашли в лес глубже других, мы немного пополнили свои боеприпасы, это и позволило нам отбиваться так долго. Но и этому наступал конец. Мы были уже на окраине, когда парни из дозора подскочили к нам.
        - Командир, танки отошли за поле!
        - Вот же гадство, раскусили, - зло бросил я.
        - Поле нам не перейти, - задумчиво произнес Иван.
        Становилось очевидным, что моя затея не выгорит. Почти все были ранены, Борт, зараза, как всегда, цел и невредим, а вот у меня вновь по лбу кровь течет, чем-то вскользь прилетело.
        - А надо! - заключил я. - Слушай приказ, братцы…
        Рассредоточившись, мы прыснули в разные стороны. Поле было укрыто высокой травой, вполне хватало, чтобы укрыться от наблюдения, поэтому мы и бросились туда. Вокруг стояла стрельба, даже немецкие танкисты пытались нас достать, но тщетно. Поле мы проскочили и, блин, выперлись прямо на танки врага. Четыре немецких танка и около взвода пехоты охренели от нашего маневра, увидев так близко. Это оказалось для врага полной неожиданностью, ведь пока мы ползли, то не стреляли, поэтому немцы и не знали, где мы точно находимся. А их товарищи все еще с кем-то воюют в том лесу, где мы устроили бой.
        Не поднимаясь из травы и не выходя на открытую местность, мы разом ударили по пехоте. Тогда я и понял, что мы все вышли, до этого и я ведь не видел, кто из нас где идет. Говорю же, трава высокая. В несколько очередей удалось полностью нейтрализовать пехоту, да, грохнули мы их всех. Танкисты пытались отстреливаться из пулеметов, для орудий целей не было, но и пулеметы им не помогли. Когда зачистили пехоту, быстро окликнув и получив отзывы от ребят, мы бросились на танки. Сблизившись так, что сразу пришлось прыгать на броню, заметил, что нас мало.
        - Валерка где-то в поле остался, да и Васьки тоже не видать, - крикнул мне Олег, оказавшийся со мной на одном танке. Нас было мало, а танки надо было захватить все, иначе нас посшибают пулеметами с брони.
        - Разберемся потом, наверное, - ответил я, так же крикнув: - Занимайся этим, там один бесхозный остался!
        Я вновь оказался на земле и рванул к тому танку, что пытался пятиться, уходя в сторону своего лагеря. До него, кстати, пара километров будет, не меньше. Что удивило, так это то, что враг растерялся. Нет бы повернуть башни друг на друга и пулеметами нас обработать, так нет, танкисты тупо пятились к дороге. Проблема была в другом, я хотел непременно захватить одну-две машины, но как выковыривать из них танкистов, непонятно. На всякий случай сдергиваю с себя ватник и пытаюсь накрыть башню командира, хотел закрыть ему обзор. То, что сделал дальше командир «моего» танка, это образец того, что делать нельзя, первое правило. У него на броне враги, а он, дурень, люк распахнул и лезет, морда наглая, с пистолетом наружу. А морда действительно наглая, как у меня, наверное. Делаю тычок, даже не кулаком, растопыренными пальцами, и надо же, попадаю куда надо - в глаз. Немец, наверное, закричал, но было не слыхать, двигатель сильно грохочет, да и лязг «гуслей» был также не тихим. Я же, в отличие от немца, поступить глупо был просто обязан, что и сделал. ТТ в руке, а я ныряю в открытый люк головой. Внутри едва
успел вывернуть руку с пистолетом, как мне в лицо прилетела плюха. Дважды жму курок, понимая, что даже не смотрю туда, куда стреляю. Через пару секунд придя в себя, добиваю обойму и с удовлетворением отмечаю, что в живых остался, похоже, только гитлеровский мехвод. Просто не дотянуться до него, а патроны все, каюк. Отпихнув труп командира танка, я принялся пробираться вниз, пытаясь рассмотреть, что делает механик-водитель. А тот, падла, уже вылезал из танка через свой люк. Лезть за ним я не стал, а быстро прыгнул за рычаги. Глядя сквозь триплекс, я заметил, в какую сторону рванул фашист, и потянул правый рычаг на себя. Черт его знает, успел или нет. Оказалось, нет. Когда сдал назад, то нигде механика не обнаружил. Надеюсь, его кто-нибудь положил.
        Впереди ничего было не видно, поэтому я вновь пробрался на место командира и стал рассматривать окрестности. Один немецкий танк стоял мертвым, как истукан, «гусли» потерял, да и трупы на броне. Второй стоял и чадно дымил горевшим моторным отсеком. Остался всего один действующий танк, но к нему уже бежали кто-то из моих товарищей. Я рисковать не хотел, видел, как он постоянно стреляет из пулемета, поэтому начал вращать маховики наводки. Танк врага стоял «разутый», но башня медленно дергалась из стороны в сторону. Не могут определиться, куда стрелять? Зато я знаю. Осмотрев органы управления и кивнув сам себе, устройство было именно таким, какое нам преподавали в школе, я убедился, что цель на том же месте, и нажал на спуск. Грохнуло, дым затянул башню, но в принципе вполне не опасно было. Выкинув пустую гильзу и подхватив новый снаряд, кстати, маркировка осколочного была, я вогнал его в приемник. Щелкнул замок, и я приник к панораме. Отлично, видимо, первый выстрел подействовал. Танк стоял неподвижно, никто из него не стрелял, и башней не крутил. Хорошо, что я больше не стрелял, парни уже близко.
Подбираются осторожно, да и на меня поглядывают. Точнее, на танк, в котором я сидел.
        - Собирай всех, раненых перевязать, и уходим на фиг! - бросил я Олегу, когда выбрался из танка. Парни все были ранены, нужно срочно валить отсюда, какое тут выполнение задания, живы-то остались чудом.
        - Васек все, Веревкина нашли, живой, контуженый только, а так ни царапины. Они с Бортом теперь самые живучие…
        - Сплюнь на фиг! - буркнул я.
        Немцев из оставшегося танка вытащили и шлепнули. Там все контуженые были, влупил-то я осколочным, броню не пробил, но тряхнуло там всех знатно. Времени, чтобы поставить на ход эту машину, не было, решили ехать на одной, в которой уже был я. Борт уселся на место механика-водителя, Олег на рацию, Борька за наводчика, ну и я за командира стал. Остальные ребятки расположились на броне. Хреново им там будет, раненые все же, но других вариантов не было.
        - Командир, куда едем-то? - вдруг спросил Борт, и все заржали. Вот же блин, нас тут окружили почти, танками уже берут, а мы все ржем.
        - Давай к складам, - выдохнул я. - Может, еще и задание выполним…
        - Последнее, - буркнул в переговорное устройство Иван.
        - Возможно, и так, ребятки, возможно, и так.
        Дернувшись, танк начал движение в сторону разведанного нами склада ГСМ. Если поднимем его на воздух, можно будет считать, что задание выполнено. Больше вряд ли что-то успеем сделать. Тут рядом еще танковая рота где-то, так что…
        Впереди была роща, сквозь нее шла дорога, причем хорошо укатанная дорога. По ней, на скорости километров двадцать в час, мы и плюхали. Даже успели проехать с километр, прежде чем встретили немцев. А нас тут ждали. Фрицы, видимо, не стали вылезать из леса, хоть и знали, что мы сделали с их товарищами. Это с их стороны было верным решением. На фига лезть на рожон, когда русские сами приедут? Вот мы и приехали. Впереди, прямо на дороге, стояли два танка, оба Т-3. У нас, кстати, Т-4, потяжелее будет, может, еще и не все кончено.
        - Мороз, тут фрицы по радио кричат! - вдруг позвал меня Олег.
        - Чего?
        - Предлагают сдаваться, типа окружены и все такое…
        - Ясно. Борян!
        - А? - отозвался наш «заряжающий».
        - Бронебойный, - просто сказал я. Проследив глазами, как Борис вогнал снаряд в приемник, я добавил: - Тот, что слева, командирский.
        - У нас и орудие стоит прямо на него, только чуток довернуть, - отозвался Борис.
        - Тогда влупи ему прям в триплекс, думаю, прошибем, броня у него не сильно крепкая.
        - Понял! - И тут же раздался грохот выстрела.
        Я даже не кричал, что нужно зарядить, Борис сам все делал, понятливый, не зря учили столько. Второй танк врага сделал лишь один выстрел. Танк здорово тряхнуло, но после переклички отозвались все. Надеюсь, парни на броне хорошо укрылись за башней. Вторым выстрелом Борис зажег вторую «тройку» у немцев, первая, та, что командирская, стояла без движения, рация у нас тоже молчала. После уничтожения обоих танков немцы драпанули. Да-да, там ведь и пехтура была, укрывались в кустах по обе стороны дороги. Олег уже причесывал их из пулемета, я же просто наблюдал. Склады где-то рядом, чую, ночью-то мы с другой стороны подходили, поэтому пока не пойму, где точно.
        - Вань, объедешь?
        - Хрен его знает, командир, кювет уж больно крутой…
        - Давай помалу, может, оттащим одного.
        - Парням крикни, живы?
        - Да уже выглядывал, - я и правда это только что сделал, - нормально, Валерка только чуть не навернулся, когда в нас попали. Тряхнуло-то хорошо.
        - Лады, поехали!
        Пока мы двигались к застывшим на дороге немецким танкам, немцы еще пытались стрелять, но когда оставалось метров пятьдесят, побежали. Спустя несколько минут мы уже оттащили подбитый танк с дороги и поехали дальше. Я все думал, где вражеская пехота, но вышло все просто отлично. На выезде из рощи был небольшой спуск, роща как бы на холме была, так вот, от нас в сторону нужных нам складов пытались уехать два грузовика.
        - Борян, на ходу сможешь?
        - Выстрелить да, попасть…
        - Ясно, осколочный. Борт, стоп! - Ваня отреагировал как надо. Танк, проехав несколько метров, застыл, а Борис, сделав несколько движений маховиками, выстрелил. Между двух грузовиков, до которых было метров двести, встал фонтан земли.
        - Упреждение! - крикнул я в ТПУ.
        - Сейчас! - отозвался, пробурчав, Боря. Через несколько секунд грохнул новый выстрел. Точного попадания не было, но снаряд лопнул так близко к грузовику, что последний подкинуло и швырнуло в сторону с дороги.
        - Давай, братуха, давай второго, отлично получается! - орал я. Эх, какой же тут адреналин! Понимаю танкистов, что идут служить в эти братские могилы. Страшно, но как же приятно видеть свою работу!
        До складов оставалось совсем немного, меньше полукилометра. Оттуда уже выезжали машины и танки, чтобы встретить нас как надо.
        - Вань, метров через пятьдесят уходи вправо, там овраг, встанем так, чтобы только башка торчала!
        - Ты, е… твою… Не навоевался еще? - зло прокричал Борт, но у самого в голосе восторг.
        - А чего, ребят, кто-то против? - крикнул я.
        - А мне нравится, - брякнул Борис, чумазая морда которого скалилась во все тридцать два.
        - Вот и говорю, еще повоюем!
        Надо ли говорить, что мы уничтожили не только еще два танка, те, что выехали против нас, но и склады ГСМ? Вот и я думаю, что не нужно. Пока перестреливались с охраной складов, парни, что ехали на броне, скрылись в овраге и контролировали округу. Борис словно в танке родился. Стрелял как из автомата, я даже завидовать начал. Мне не нужно было даже подсказывать, тот сам все видел и стрелял как надо. Немцы в нас попали три раза. Звон в ушах стоял такой, что мы все были как чумные. Благо что у нас из оврага торчала только башня, ее пробить немцы не смогли. А вот Борис их покрошил как надо. Сожгли оба танка, у одного еще и БК рванул, аж башня улетела, - красота!
        Когда подавили сопротивление врага и вылезли вновь на дорогу, оказалось, что мы уже отлично видим склады. Боря указал мне на снаряды и показал три пальца. Жалко, что кончаются, только в раж вошли. Обстреляв с трехсот метров укрытые масксетями бочки и топливозаправщик и устроив таким макаром адский костер, мы бросились на восток. Юго-восточнее был Воронеж, но мы спешили к реке. Возможно, даже и выберемся.
        Черт, накаркал. Удалились от уничтоженного склада мы всего на пару километров, а надо было на пару десятков. Когда снаружи начали стучать по броне, я даже не понял сначала, что происходит.
        - Командир, воздух! - едва я высунул голову из люка, меня ошарашил Валерка.
        - На хрен из танка! - заорал я, чувствуя, как Ванька топнул по тормозам. Ударившись головой о край люка, шлемофонов-то нет, я аж застонал. Потрогав рукой лоб, охренел от обилия крови. Времени рассматривать раны не было, поэтому устремился наверх. Парней на броне уже не было, когда последний из экипажа покинул коробочку. Отбежать удалось всего на несколько шагов, когда рядом с танком рванула бомба. Меня как перышко подхватило и швырнуло в сторону. Брякнувшись, я понял, что все, хана.
        Сколько я так пролежал, не знаю, но подняли меня не сразу, однозначно. Куда-то несли, а кто, я даже и разглядеть не мог. Боль была страшная, вся спина огнем горела, выгибало так, что думал, сам себя разорву от напряжения.
        Очнулся в лесу, темно. Лежал я на животе, да это и понятно, ранен-то я в спину, опять в спину, она у меня как магнит, места живого уже нет. Черт, видимо, бомба совсем рядом рванула.
        - Очухался, командир? - до меня донесся голос Валерки, но какой-то далекий.
        - Ты где? - крикнул я и тут почувствовал, как к моему рту прижалась ладонь.
        - Не ори, с ума сошел, что ли? - услышал я, поняв, что говорят прямо в ухо. Значит, что-то со слухом еще. Все хреновее и хреновее, что же дальше-то будет?
        - Слышу плохо, - сказал я, стараясь говорить спокойным голосом. - Где мы, чего произошло?
        - Что, ни фига не помнишь?
        - Ну, бомбу вроде помню… - начал я, но замолчал.
        - Тебя в спину, места живого нет. Ваня и Борис, - Веревкин сделал паузу, - всё!
        - Что? - взвыл я.
        - Остальные все чуть живые, Серега еще отходит, недолго ему мучиться осталось.
        - Бля, - только и смог выдохнуть я. Как же так, Ванька, Боря! Борт вообще был как заговоренный, а тут какая-то сраная бомбочка, и… Как оказалось, я говорил вслух.
        - Если бы одна!
        - Чего? - не понял я.
        - Фрицы в один заход четыре штуки положили. Одну точно в танк, аж башня съехала, остальные вокруг, вот и досталось всем.
        - Ты сам-то как?
        - Нормально, руку немного зацепило, фигня, - бросил Валера. Ладно, хоть он почти цел. Мы ведь там еще утром после боя в лесу были все ранены, а теперь, похоже, вообще не жильцы. Я лежачий, да и остальные, похоже, такие же.
        - Передвигаться сможем? - не надеясь на хороший ответ, все же спросил я.
        - Как-то сможем, но… - повесил голову Валера.
        - Ясно. Тогда так…
        Я принял решение, против никто не высказался, все меня поддержали. Организовываем оборону, не здесь, в поле, отойдем немного и ждем врага. Сколько сил хватит, столько и положим, но немцы кровью умоются. Жаль, конечно, что все вот так вот заканчивается, а мне ведь изначально не нравился этот рейд, да и везло не в меру. Нас ведь, по идее, еще в лесу положить должны были, ан нет, даже танки смогли пожечь и один захватить. Вечно так везти не может, вот и приплыли.
        Овраг, что нашли Валера и Олег, который тоже был ранен в руку, но храбрился, как и Веревкин, подходил для обороны идеально. Позади лес, впереди поле во все стороны, хрен скрытно подойдешь. Эх, была бы рация жива, попросили бы подкрепления, или хотя бы боеприпасов подкинуть. Всего, что собрали с немцев у танков и в лесу, нам хватит на час. И это если не будет танков, против них мы бессильны.
        Ночью мы кое-как привели себя в порядок. Один из бойцов был немного обучен полевой хирургии, поэтому он вытащил у всех осколки, которыми нас знатно нашпиговали. Выяснилось, еще и не все так плохо, как казалось. У меня самая глубокая ранка была около сантиметра, царапина, а не рана. Я, когда очухался, почувствовал, что спину саднит, думал, все, пипец, а оказывается, там просто было много ран. Всего из меня вытащили около десятка кривых железяк, самая большая была с трехкопеечную монету.
        - Ну, чего, братцы, еще повоюем? - спросил, пытаясь взбодриться, я.
        - Ага, минут пять, - заключил Олег.
        - Не кисни, кстати, а почему фрицы до сих пор не появились? - резко поменял я тему. А и правда, мы здесь уже часов восемь, как бы не больше, а их все нет.
        - Может, летуны сообщили, что все уничтожены? - осторожно спросил Веревкин.
        - Да все может быть, но проверить-то надо, это ж немцы, те еще, сука, педанты.
        В овраге мы провели весь следующий день, а немцы так и не появились. Напрашивалось решение проблемы: сидеть здесь и ждать, когда за нами соизволят прийти, надоело.
        - Так, ребятки, планы меняются, - собрав всех своих подопечных, заявил я.
        - Уходить будем? - вновь как-то робко спросил Валера.
        - Ситуация поменялась, - начал я объяснять, - вчера мы ждали немцев, думая, что те на хвосте. Теперь же стало понятно, что это не так. Вывод?
        - Значит, уходим, - выдохнули, кажется, все разом.
        - Вывод, - я закусил губу и все же озвучил: - Нас ждут.
        - Да ладно, Мороз, чего, фрицам больше делать нечего?
        - А куда им спешить? Они тут у себя в тылу, жди, когда дурные диверсанты сами вылезут, да и убивай спокойно.
        - Командир, так, может, осмотреться немного?
        - Мы все еле ползаем, кто пойдет?
        - Да я и схожу, Андрюх, - предложил тут же Валерка.
        - А рука?
        - Я самый «легкий» из вас, да и на фига мне вторая рука? Просто сползаю, огляжусь и назад.
        - А если тебя поймают по-тихому?
        - По-тихому не смогут, - твердо ответил Веревкин, показывая в руке гранату.
        - Давайте так, лежим до ночи, а там видно будет, - заключил я.
        - Так, наоборот, ни хрена не увидим! - произнес кто-то из парней.
        - Вот и славно, ночью попробуем уйти, а там посмотрим. Все, готовьтесь.
        На удивление, день закончился спокойно. Но для нас это было даже страшнее, чем если бы фрицы напали. Как же так, тут повсюду они, неужели о нас тупо забыли? Да быть не может! Нет, я понимаю, стрельба со всех сторон доносится, даже орудийная, но мы же реально близко от врага. Не понимаю, и от этого непонимания я сходил с ума. Но все же ситуация разрешилась, наконец.
        - Руки вверх!
        Ночью мы предприняли попытку уйти из облюбованного оврага и пробираться на север, туда ближе всего до наших позиций. Двигались примерно час, когда нас осветили фонариками и приказали поднять руки.
        - Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! - пробубнил я и упал от удара в голову.
        Ай-ай-ай, как же башка-то болит! Охренеть. Очнулся я, обведя глазами то, что было вокруг. Лес. Неизменный лес, а еще какие-то мутные личности рядом. Я связан, парней не вижу. Кто же это нас так встретил-то? Немцы бы вязать не стали, тупо застрелили бы уже, чего с нами возиться. Тогда кто?
        - Очухался? - услышал я голос рядом. - Товарищ комиссар, этот очнулся, которого командиром называли.
        - Давай его ко мне, Бабченко, - усталым голосом произнес неведомый для меня комиссар.
        - Вставай, гад. - Твою мать, это чего, партизаны, что ли? Откуда они тут? Когда нас отправляли, я специально о них спрашивал, не должно их тут быть, только если отряд образовался недавно и сидит без связи. Черт, одни вопросы, ну ладно, может, комиссар что разъяснит.
        - Братцы, вы чего своих-то бьете? Мы и так все чуть живые, а вы по башке, наверное, прикладом даже?
        - А чего я об тебя буду руки марать, у «Папаши» приклад крепкий, тебя выдержал, - заржал этот самый Бабченко, идущий сзади. Я еле двигался, болело все, но конвоир, подняв меня, подбадривал, тыча стволом под ребра. Мне и так-то хреново, а этот… Или это какие-нибудь диверсанты? «Брандербург-800», под которых мы, кстати, когда-то косили?
        - Полегче, приятель, а то я до вашего комиссара не дойду… - больше мне сказать ничего не дали. После очередного тычка в бок в голову как молния ударила, и я свалился на землю.
        Сколько на этот раз я был без сознания, не знаю, как-то не до того было, чтобы время замечать, да и часы кто-то стырил. Очнулся в темноте, но понимал, что не на открытом воздухе. Первое, что удивило, руки были не связаны. Попытавшись сесть, только завалился набок и застонал от боли. Черт, мама дорогая, как же больно-то!
        - Товарищ комиссар, пришел в себя! - до меня донесся негромкий возглас. А спустя пару секунд меня осветили фонариком.
        - Очнулся? - новый голос шел откуда-то сбоку.
        - Да уж лучше бы сразу к тебе оттащили, - пробормотал я.
        - Чего? - не расслышал неизвестный. - Что ты говоришь?
        - Хреново мне, говорю… - и я вновь потерял сознание. Господи, сколько же еще мучиться? Уж лучше в землю, там хоть не больно, надеюсь. Как я устал… Сколько всего было пережито за это время, ведь я всего несколько месяцев в этом времени? Вообще интересно, конечно, провел время, этого не отнять. Тут и жену себе нашел, ребенок народился, а уж друзей! О, какие в этом времени да на войне были друзья, почему мы через семьдесят лет выродились в полное дерьмо? Кто возразит, соврет сам себе.
        - Эй, лейтенант, лейтенант! - вырвали меня из небытия легкие пощечины.
        - Дайте же умереть человеку, вы люди или нет? - взмолился я. Ведь уже был готов, что не очнусь.
        - Эй, братец, не спеши умирать-то! - подбадривая меня, упрашивал незнакомец. - Подлатают тебя, еще и на свадьбе погуляешь…
        - Да уже гулял, - закашлял я.
        - Вот как, тогда непременно жить должен, детишек нарожать…
        - И ребенок народился уже, только вот я тут, а он в Москве… - тут я, видимо, совсем «протрезвел». - Кто вы такие?
        - Ну вот, точно очухался. А то рассказывает неизвестным людям все, что попало. А если бы мы немцами были? - хитро прищурившись, спросил комиссар. Знаки различия у него были, вот и опознал я его.
        - С такой-то рязанской рожей? - попытался засмеяться я, но только скорчил гримасу от резанувшей боли.
        - Сам-то красавец, что ли? - ничуть не обидевшись, ответил комиссар.
        - Особенно сейчас, наверное, - кивнул я. - Дайте воды, пожалуйста. - Почти мгновенно мне приподняли голову и к губам приставили горлышко фляги. Вода была теплой, но пошла хорошо. Правда, после третьего глотка кашель вывернул меня наизнанку. Почти сразу я вновь вырубился. А без сознания хорошо… Ничего не болит, никуда не надо, красота!
        Очнувшись в очередной раз, уже со счету сбился в какой, понял, что нахожусь в телеге. Движение было медленным, но трясло прилично. Тело резало и чесалось, меня еще и положили на спину. Кто хоть здесь такой умный?
        - Эй, есть кто живой? - Через несколько секунд надо мной склонились две головы.
        - Не шуми, немцы рядом, - попросил один, а второй шикнул уже на него:
        - Сам не ори. Лейтенант, ты живой?
        - Какой коновал меня на спину положил, я ж туда и ранен?
        - Шуточки? Значит, выберется, - заключил какой-то новый голос, этого я раньше не слыхал. Телега остановилась, и меня аккуратно переложили на бок, стало чуть легче.
        - На живот нельзя, пробовали, ты вообще не приходил в себя, только кашлял без конца. Решили, что тебе больно, вот и положили на спину.
        - Из ребят кто-нибудь остался?
        - Из твоих-то? А то как же! - успокаивающе ответили мне.
        - Сколько?
        - А сколько вас было?
        - Восемь… Троих… нет, четверых потеряли, - значит, четверо?
        - Четверых и нашли, - кивнул боец. Мне наконец удалось разглядеть его лицо, не молод уже, наверное, это водитель кобылы, что везет меня. - Один с тобой рядом лежит. - Я скосил глаза - и точно, лежит кто-то, только не пойму кто.
        - Командир, Мельник это…
        - Олежка, жив, чертяка?
        - Ага, так же, как и ты, - попытался усмехнуться Олег, но тоже принялся кашлять, как и я ранее.
        - Не разговаривай, раз больно.
        - Так я и молчал поэтому, - на выдохе бросил Олег и замолчал.
        - А кто мне в башку автоматом засветил? - вдруг вспомнил я.
        - Его тут нет, в отряде остался, - ответили сбоку.
        - Я его запомнил, найду - отвечу! - Значит, они знают того изверга, ладно, может, и правда встретимся.
        Тащили нас долго. Пару раз вновь терял сознание, но постепенно привык терпеть боль. Тревожило одно: сильная боль где-то внутри и постоянный кашель, который выворачивал меня наизнанку. В темноте не видно, но возможно, кашель даже с кровью, утром посмотрю.
        А утром, когда я проснулся, оказывается, мы давно стояли и я смог уснуть, обнаружил вокруг нездоровую суету.
        - Чего случилось? - спросил я вслух, не видя, есть ли кто рядом.
        - Говорят, немцы рядом, - подал голос Олег.
        - Олежка, а где остальные?
        - Тут, командир! - к повозке подошел Веревкин. - Кто может, сейчас оружие готовят, фрицы обложили. Партизаны не могут пробиться к нашим. Осталось-то, говорят, несколько километров, но…
        - Ясно, из огня… - проскрежетал зубами я. - Дайте и мне чего-нибудь, хоть пистолет!
        - Уймите своего командира, а то немчура прямо на его голос сейчас вылезет! - пробасил кто-то. Опять незнакомый голос. Сколько же партизан нас этапируют?
        - Молчу, - буркнул я, - ствол дадите?
        - Лежи уж, какой ты теперь стрелок?! - поставили мне диагноз партизаны.
        - Ну и хрен с вами, руки-то у меня нормальные…
        Все же нападение на наш обоз не произошло, но вовсе не потому, что фрицы нас не нашли. Эти гады просто сделали вид, что ушли дальше, а на самом деле устроили засаду. Хорошо, проводник у нас оказался толковым, из местных был. Впереди, как оказалось, были два болота, причем пипец каких топких, а между ними тропка. Тот сразу сказал, что подводы не пройдут, ножками нужно. Те из моих ребят, кто был более или менее целыми, смастерили носилки и закорячили меня и Олега на них. Чувствовал себя каким-то генералом, которого бойцы выносят из окружения, даже стыдно стало. Мало того что несут, так еще и заслон оставили, фрицев задержать. Вообще, осмотревшись здесь у болота, я отметил, что раненых здесь много, не только наш отряд, видимо, партизаны и своих переправляли в тыл. Идти, говорят, недалеко, по их меркам, километров двадцать, правда, почти весь путь по лесам и болотам.
        Мне тряпкой забинтовали рот, уж слишком громко кашлял. Вообще, думаю, я уже набегался, что-то с легкими у меня, боль постоянная и кровь идет изо рта, когда кашляю. Немного, правда, но есть. Наверное, хреново мне парни осколки вытащили, скорее всего, что-то засело глубоко, как бы не в легких. Кашель не давал нормально дышать, то и дело приходилось сдвигать тряпку и наполнять легкие чистым воздухом.
        Когда вокруг начали хлопать мины, я куда-то полетел, скорее всего, нас просто уронили с носилок. Новая вспышка боли резанула все мое многострадальное тело, и наступила долгожданная тишина…
        Конец второй книги