Страна Инфория Владимир Наумович Михановский
        Рассказы
        Михановский Владимир
        Страна Инфория
        По моим расчетам, я давно уже должен был выйти к станции, но лес и не думал редеть. Я устал и в душе проклинал затею с грибами. Увлекшись рыжиками да маслятами, я умудрился отстать от своих. Недоставало еще заблудиться!
        Я съел на ходу несколько сыроежек, и этим слегка заглушил голод.
        Но вот наконец просветы между деревьями стали больше, и откуда-то потянуло еле уловимым запахом дыма. «Жгут листья. Наверное, на станции», - вздохнул я с облегчением.
        Но это оказалась не станция, а какой-то незнакомый мне городок. Вдоль главной улицы выстроились аккуратные домики под разноцветными остроконечными крышами.
        Нет, это была не станция! И не листья жег в палисаднике человек небольшого роста, а какие-то ленты, шипевшие и сворачивавшиеся в огне, словно змеи.
        Я подошел поближе.
        У костра стоял не мальчишка, как мне показалось вначале, а взрослый мужчина, но ростом он был едва мне по пояс.
        - Что вы жжете? - спросил я, остановившись.
        - Это? - у человечка был приятный голос, а движения точны и гармоничны. Он толкнул палкой в костер несколько лент, выпавших из огненного круга, и сказал. - Это инфория.
        - Инфория? - мне показалось, я ослышался.
        - Ну да, старая информация. Уже использованная, - счел нужным пояснить маленький человек, глянув на мое вытянувшееся лицо.
        - Понятно, старая информация, никому не нужная, - бодро сказал я, подумав, как он странно одет.
        - Вы, должно быть, нездешний?
        - Нездешний. Не скажете ли, где тут у вас можно перекусить? А то пока доберусь до электрички…
        - Ближайший пункт питания - за углом налево.
        - Благодарю.
        В ажурной ограде палисадника мне начали чудиться непонятные письмена. Не отрывая взгляда от иероглифов, образованных искусно изогнутыми металлическими прутьями ограды, я сделал шаг назад, к выпуклой пластиковой дорожке.
        - Но я вам не советую туда, - сказал мне вдогонку человечек. - Там подают несвежую информацию.
        - А где же подают… свежую? - растерянно спросил я.
        - Вы, наверно, из столицы. Там, конечно… - человечек двинул палкой так, что сноп искр взлетел в вечереющее небо. - А здесь… - он махнул свободной рукой. - Попробуем все-таки.
        На крыльцо игрушечного домика вышла прехорошенькая девушка - точно вдруг ожила кукла, которую я купил вчера дочери.
        - Оль, - сказал маленький человек, - проводи гостя в центральный инфор.
        - Хорошо. - Голос девушки звучал, как серебряный колокольчик. Она легко сбежала с крыльца.
        Мы шли довольно долго. Я вовсю глядел на островерхие домики, сложенные из неизвестного мне материала.
        - Что это? - спросил я, потрогав пальцем стенку двухэтажного строения - я мог бы, кажется, дотянуться рукой до его шпиля.
        - Окаменевшая инфория. Ее прессуют в брикеты, - пояснила Оль.
        «И она тоже. Куда я попал! Дом сумасшедших - это можно понять. Но целый город, населенный сумасшедшими?!»
        - Должно быть, неплохой материал, - решил я поддержать разговор.
        - Из него делают все, - сказала Оль.
        - Прочный?
        - Не всегда, - покачала головкой Оль. - Бывает, попадается недобросовестная информация.
        - Что же тогда?
        - Брикет рассыпается на мелкие кусочки. Однажды у нас целый дом рухнул из-за этого.
        - Целый дом! Ай-яй-яй!
        - Да, да! В брикетах, образующих фундамент, оказалась лживая инфория. Представляете?
        Я сочувственно кивнул.
        - После этого случая мы всегда проверяем инфорию. Иначе нельзя.
        Оль то и дело здоровалась с такими же, как она, маленькими человечками. Встречные с любопытством поглядывали на меня.
        Среди жителей городка я выглядел Голиафом, хотя в обычных условиях не мог похвастаться ростом.
        - Вот мы и пришли, - сказала Оль. Она указала на прозрачную дверь и убежала.
        Я вошел в инфор. Голова моя почти касалась потолка, и я инстинктивно пригнулся. Стараясь - правда, безуспешно - не привлекать ничьего внимания, я взял крохотный поднос и пристроился в хвост очереди, выстроившейся у стойки. Самообслуживание! Уж оно-то, по крайней мере, было мне знакомо по институтской столовой, и я немного приободрился. Сейчас перекушу и сразу двину на станцию. Воскресенье, электрички ходят поздно.
        Однако еда, выставленная за витринами стойки, снова повергла меня в недоумение. Таких блюд я в жизни не встречал! Ядовито-красные кубики, синие шарики, зеленые треугольнички.
        Когда подошла очередь, я с надеждой схватил белый обтекаемый предмет эллипсоидальной формы: яйцо! - но ощутил ладонью холодок металла. Тогда, махнув рукой, я наугад принялся уставлять свой поднос миниатюрными блюдами, стараясь не пропустить ни одного. В очереди зашептались:
        - Смотрите, смотрите!
        - Боже, какой он голодный!
        Не подымая глаз, я пробирался по низкому залу. Отыскав наконец свободное местечко, я сел и попытался раскусить алый кубик. Попытка едва не стоила мне зубов. Мой сосед по столику, приоткрыв рот, воззрился на меня. Точно так же смотрела моя дочурка в зоопарке на венерианского ардарга, двоякодышащего гада.
        - Извините, непривычная еда… - сказал я с жалкой улыбкой.
        Человечек понимающе кивнул - точная копия того первого, встреченного мной, который жег за оградой извивающиеся ленты. Впрочем, по мне, все жители этого странного городка были братьями и сестрами.
        - Смотрите, - проворковал мой сосед. Он осторожно взял тонкими пальчиками красный кубик и, привстав, поднес к моему виску.
        Чудо! Я внезапно ощутил, как нечто постороннее властно входит в мое существо. Неведомые ритмы озаряли мой мозг, в ушах явственно отдавалось эхо дальней музыки, перед глазами замелькали огненные круги.
        - Пожалуйста, придерживайте сами, - попросил человечек.
        Постепенно в том, что мелькало перед глазами, я начал улавливать некий порядок. Я не мог бы, пожалуй, выразить это словами. Волны музыки, соединенные с волнами света, волны, невидимые и неслышные для окружающих, несли меня и баюкали, усталость таяла, как ледышка, брошенная в теплую воду, и даже голод начал утихать.
        Музыка звучала громче - видения становились ярче. Это был чудесный сплав мощи и нежности, грусти и радости. Грохотали литавры, пели валторны, рыдала виолончель. Да нет, какие там литавры и виолончели! Это были неведомые музыкальные инструменты - мне, во всяком случае, до сих пор не приходилось слушать ничего подобного. А ведь наше любимое с дочкой занятие по вечерам ловить и слушать по видеозору симфоническую музыку…
        Едва я вспомнил дочурку, как музыка начала утихать. Огненные круги бледнели, удаляясь.
        Я попробовал получше прижать кубик к виску, но музыка умолкла. Я опустил кристалл на столик.
        - Ну, как инфория? - спросил мой сосед.
        Мое молчание - я не пришел еще в себя - сосед расценил по-своему.
        - Несвежая, наверно? - сочувственно сказал он. - Не столица, знаете ли… А вы попробуйте вот это, - сосед указал на яйцо, отлитое из легкого металла, похожего на алюминий.
        - А что это?
        - Информация о неустойчивых звездах! Мое любимое блюдо, - улыбнулся человечек.
        Его любимое блюдо не было таким приятным, как первое. Впрочем, и остальные блюда тоже, но, странное дело, голода я больше не чувствовал. Когда я вышел на улицу, игрушечный городок уже зажег вечерние огни. Меня все время не покидало ощущение, что подобный сказочный городок я уже видел где-то. Но где? Читали мы о нем с дочкой? Видели когда-то на экране? Я напрягал память, - тщетно.
        Осторожно шагая по узким улочкам, я - каюсь - заглядывал в окна. Мне хотелось понять, чем живут эти люди. В чем смысл их существования?
        В иных окнах я увидел знакомую картину. Человечек сидел, придерживая у виска кубик или шар, и лицо его хранило сосредоточенное, какое-то отсутствующее выражение. Такое лицо бывает у моей дочери, когда я рассказываю ей сказку…
        Я уже догадался, что небольшие предметы правильной геометрической формы это блоки информации. Институт, в котором я работаю, не один год бьется над созданием портативных блоков, на которые можно было бы записывать различные сведения. Представляете, какая это важная и полезная вещь для космонавтов? Вместо сотни тяжеленных томов какой-нибудь энциклопедии им достаточно будет взять с собой в далекий полет, где на счету каждый грамм лишнего веса, вот такой маленький шарик или кубик. Да и на земле подобным блокам нашлось бы применение. Наш институт, казалось, уже у цели… Но вот этот кукольный народ нас опередил.
        Нет, эти существа не люди, размышлял я, хотя внешне и похожи на них. Может ли человек жить одной только информацией? Как бы интересна и разнообразна она ни была!
        Я обратил внимание на лозунги, выписанные пылающим неоном в ночном небе: «Дадим больше инфории», «Вся инфория - высшего качества» и прочее в том же духе.
        Голова гудела от поглощенной в ужин информации. Мне необходимо было разобраться во всем. Расскажи такое друзьям - не поверят. Сотрудники в отделе, пожалуй, засмеют. Но ведь все это на самом деле! Вот я стою на оживленном перекрестке, мимо меня спешат прохожие. Подношу к уху часы - они тикают, как обычно. Сейчас половина девятого - осенью темнеет рано. Вот, могу даже ущипнуть себя за руку. Боль вполне реальна.
        А может, космические пришельцы?! Нет, ерунда! У всех на виду, в пяти шагах от станции? И никто их не заметил, кроме меня? И потом, этот городок, кажется, не единственное их поселение. Они упоминали столицу. Значит, здесь, между лесом и линией электрички, располагается целая страна? Страна Инфория, которой нет на карте!
        Навстречу мне не спеша шел человек - поверьте, я в душе не мог называть их иначе: слишком походили они на людей, но только будто в уменьшенном издании. Человек выглядел старым и умудренным жизнью. Он-то мне и нужен. Пусть наконец объяснит, где я.
        Я нагнулся и взял старика за руку.
        - Простите, мне нужно поговорить с вами, - сказал я.
        Старик, кажется, не удивился.
        - Отчего же, обменяемся инфорией, - ответил он.
        - Инфория, инфория, - пробурчал я. - Только о ней и слышу. Неужели у вас нет других тем для разговора?
        - А что на свете важней инфории? - возразил старик.
        Каким-то образом мы очутились подле небольшой лужайки, освещенной полной луной. Жесткая трава доходила моему собеседнику чуть не до подбородка.
        - Прекрасная инфория, - сказал он, поглаживая стебелек. Присмотревшись, я понял, что это не трава, а ленты, вроде тех, которые жег на костре первый встреченный мной человечек. Только эти были зеленые, а те - желтые, поблекшие.
        Ленты тихо шуршали под свежим ветерком, будто шепча что-то.
        Лунные блики скользили по лицу старика, когда он поворачивал голову.
        - Это что за ленты? - спросил я.
        - Обычные перфоленты.
        - Значит, на них записана информация?
        - Конечно.
        - Но какая?
        - Разная, - пожал плечами старик. Он сорвал травинку - виноват, ленточку, - и попробовал ее на вкус.
        - Ну, как травка? - глупо спросил я.
        - Уже созрела, - серьезно ответил старик. - Пора косить.
        - А потом что с ней делать?
        - Ясно что - коров кормить.
        - Коров… информацией?.. - растерялся я.
        - А чем же еще? Только надо уловить момент, когда инфория созреет. Пропустишь срок - информация осыплется. Такие ленты никуда не годятся.
        - И вы их выбрасываете?
        - Сжигаем.
        - Послушайте, - заговорил я. - Никак не могу взять в толк. Люди у вас живут информацией, животные - информацией. А как же насчет настоящей пищи?
        - Инфория и есть единственная настоящая пища, - ответил старик. - Посудите сами: разве не все на свете сводится к информации?
        Мы шли теперь по тихой, скудно освещенной улочке, обсаженной неизвестными мне растениями. Я был начеку: в каждом кусте мне чудилось вместилище информации, в каждом дереве - инфор-блок.
        - Скажите же, наконец! - взорвался я. - О какой информации вы все время толкуете? Не бывает ведь информации просто так. Она обязательно должна быть о чем-то. Так о чем же?
        - Не все ли равно? - сказал странный старичок. - Разве, получая энергию, машина интересуется ее источником? Нет. Машине безразлично, что именно сгорает в ее топке, что именно приводит ее в движение - уголь, дрова или, если угодно, управляемая термоядерная реакция. Машине калории подавай, все остальное ей безразлично.
        - Ну, какое-то топливо может оказаться непригодным, - пробормотал я, вконец сбитый с толку удивительной логикой собеседника.
        - Вот-вот, - обрадовался старичок, - вы ухватили суть. То же самое с инфорией. И она может оказаться непригодной для человека.
        - Почему?
        - Причин немало. Например, инфория может оказаться несвежей… Вообще нет продукта более деликатного и скоропортящегося. Иногда попадается инфория, бедная витаминами.
        - Как это?
        - Ну, если она повторяет вещи и без того всем известные. Но самое ужасное - это ложь. Вам никогда не приходилось отравляться лживой информацией?
        - Приходилось… В легкой форме, - пробормотал я.
        - Ваше счастье, что в легкой, - сказал старичок. - Опасно также подавиться инфорией…
        - Подавиться?
        - Это бывает, когда инфорию быстро поглощают.
        - Оставим машину и вернемся к человеку, - сказал я. - Неужели живой организм может питаться одной только информацией, и ничем больше?
        - Нет, вы не уловили сути, - грустно сказал старичок. - Вот уже час я вам толкую: все, что получает извне живой организм, в том числе и человек, в конечном счете сводится к информации. Всю жизнь человек только и делает, что получает и перерабатывает инфорию. Без инфории вообще не было бы ничего живого, если хотите знать. Без инфории распался бы, исчез человеческий род!..
        - Ну уж… - усомнился я.
        - Конечно! Наследственные клетки - разве это не клубок информации, заключающей в себе все свойства данной особи, чтобы передавать их от поколения к поколению, от предков - потомкам?
        - Пожалуй…
        - А память, человеческая память, - разве это не богатейшее хранилище информации?
        Итак, старичок причисляет себя и весь свой народец к роду человеческому…
        - Уничтожьте память - во что превратится тогда человечество? - продолжал старичок. - Исчезнут история, искусство, культура. У одного древнего писателя есть такая притча. К человеку явился черт. Он предложил бедняку все блага мира, только чтобы тот отдал ему, черту, свою память. Человек согласился. Черт не обманул его: человек получил все, что только сумел пожелать. Но, увы! Сам-то он, отдав память, потерял человеческий облик. Итак, - простер старичок руку, - память - это все. Но разве есть в ней что-либо, помимо информации?
        - Кажется, я начинаю понимать, куда вы клоните, - сказал я. - Значит, обыкновенная пища, скажем, кусок хлеба…
        - Это не что иное, как определенная порция информации, - подхватил старичок. - Информация для желудка, для нервных клеток, для кишечника, и в конечном счете - для всего организма. Но информация грубая, некачественная, можно сказать - первичная. Такую пищу можно освободить от примесей, превратив в чистую информацию, - блоками такой информации мы и питаемся.
        - Знаю, пробовал, - сказал я.
        - Здесь-то я и возвращаюсь к первоначальной мысли, - сказал старичок. Машине все равно, каким топливом ее питают, - было бы оно доброкачественным. А человек - та же машина, пусть посложней. Поэтому и ему все равно, какой питаться информацией - была бы она доброкачественной. К чему тогда посредничество в виде грубой пищи? Человек должен получать инфорию в чистом, натуральном виде. Мы этого добились, - в голосе старичка звучало торжество. Заодно мы победили массу болезней, связанных с желудком. Вообще пищеварительный тракт сам собой упразднился.
        Время шло, и мир, в который я попал, уже не казался мне таким странным, как поначалу. Мир этот жил по своим законам, которым нельзя было отказать в логичности.
        Однако же должно быть у этих людей что-то общее с моим старым, привычным миром?
        - Уж деньги-то у вас есть, наверное, - сказал я первое, что пришло в голову.
        - Деньги? - переспросил старичок. - Что это?
        - Деньги… - растерялся я. - На них можно купить все, что нужно.
        - У нас каждый и так получает столько инфории, сколько ему нужно. Да вот вы, например. Вы рассказывали, что только что поужинали в центральном инфоре. Разве вы платили за блоки информации эти самые… деньги?
        Он был прав. Но я не сдавался.
        - Как же вы обходитесь без денег?
        - Они ни к чему.
        - Но если вам нужно сравнить два блока информации: который из них ценнее? С помощью рублей и копеек сравнить их было бы просто. А вот без помощи денег…
        - Разве вы не знаете, что инфорию можно очень просто измерять? - сказал старичок. - Единицей информации служит бит. Одним битом называется…
        - Только без лекций, - взмолился я. - Надоели хуже горькой… - Я оглянулся. Старичок куда-то исчез, словно испарился.
        Поглощенная информация, видимо, начинала делать свое дело. Меня мутило, жгло, выворачивало наизнанку. Наверное, мне попалась информация с душком, а может, попросту лживая информация?
        Я шел. Домики передо мной раскачивались, то выступая из тумана, то вновь в него погружаясь. «А может, и впрямь все сводится к этой самой инфории? размышлял я, морщась от головной боли. - Если разобраться… Разве, когда я экзаменую студента, я требую от него что-нибудь кроме информации? Знания! Это и есть усвоенная информация. И когда я ставлю двойку, то, значит, информация усвоена недостаточно. Читая книгу, разве не информации мы ищем в первую очередь? Информации о том, чего мы еще не знаем, что нас волнует и интересует. Если же этого нет, - мы с досадой откладываем книгу…»
        Споткнувшись в полутьме, я едва ли не упал. Нагнулся и поднял ноздреватый обломок, похожий на туф. Другой бы размахнулся и отшвырнул его в сторону. Я же, наученный опытом, поднес его к уличному фонарю, от которого строился зыбкий свет. Ну, разумеется! Чего еще можно было ожидать в этой стране? Это был вовсе не камень, а окаменевший обломок информации. Я на всякий случай сунул его в карман. Когда вернусь, расскажу всем о стране Инфории. Дочурка она, конечно, сразу поверит. Если же кто станет сомневаться - я покажу этот обломок. Пусть попробует опровергнуть вещественное доказательство!
        «А все величайшие научные открытия? - продолжал я размышлять. - Ведь каждое из них - не что иное, как новая толчка информации об окружающей нас природе. Разве не так?»
        Я придумывал все новые и новые примеры, подтверждающие ту мысль, что все в нашем мире сводится к информации. И представил себе, как в недалеком будущем ученики в школах будут решать такие, например, задачи:
        «К бассейну подведены две трубы. Сечения труб заданы. За сколько часов бассейн наполнится, если из одной трубы информация втекает, а через другую трубу - вытекает…»
        Бредя наугад, я снова вышел на главную улицу. Прохожих почти не было. Я чувствовал себя чужим среди маленьких ловких людей, суетящихся и спешащих по своим делам.
        Можете представить, как я обрадовался, когда увидел впереди знакомую тонкую фигурку. Это была Оль, она кормила маленьких мохнатых птиц. Птицы с криком кружили возле нее, опускались ей на плечи, а наиболее храбрые склевывали корм - крошки информации - прямо с ладони.
        - Оль! - позвал я.
        - Наконец-то, - произнес рядом чей-то обрадованный голос.
        Я повернулся.
        - Лежите. Вам нельзя двигаться, - строго сказала девушка в белом халате, вынырнувшая из темноты. У нее было одно лицо с девочкой, только что кормившей с узкой ладошки мохнатых неведомых птиц.
        - Оль!
        - Да, Ольга. Разве вы меня знаете?
        - Конечно, знаю. Вы Оль из страны Инфории…
        - Опять бред, - сказал кто-то встревоженно.
        - Типичное следствие грибного отравления, - произнес уверенный басок. Боюсь, придется повторить выкачку.
        При словах «повторить выкачку» я почувствовал себя значительно лучше.
        - Где вы нашли его? - спросил кто-то.
        - В лесополосе.
        - За станцией?
        - Да.
        - Он лежал в двух шагах от полотна, - сказала Оль.
        - Угораздило же вас, голубчик, угоститься грибками, - сказал мужчина. После маленьких жителей страны Инфории он казался мне громадиной. - Вот, выпейте-ка это. - Он протянул мне стакан с розоватой жидкостью.
        Выпив жидкость, я окончательно пришел в себя. Не отрываясь, смотрел я на Оль. Смутившись, она отвела взгляд. Мне все казалось, что стоит сделать усилие - и я вновь возвращусь в чудесную маленькую страну, в городок, по улицам которого только что бродил.
        - Ну, как? - спросил меня врач.
        Вместо ответа я поднялся и сделал несколько шагов по комнате.
        - Вы отлично держитесь, - сказал он.
        Оль улыбнулась мне, и я понял, что мы не можем просто так взять и расстаться. Ведь у нас была общая тайна.
        - Ольга, - сказал врач, - проводите кавалера. Он еще успеет на последнюю электричку.
        И тут, сунув руку в карман пиджака, я наткнулся на что-то твердое. На моей ладони лежал камень странной формы. Поверхность его, изъеденная непогодой, казалась покрытой письменами.
        - Откуда это? - нахмурил брови врач. - Любопытно… - Он долго вертел камень так и этак. Словно пытаясь прочесть неведомую надпись.
        - Кислота почвы растворила более мягкие вкрапления породы, - сказал он наконец, возвращая мне камень. - Отсюда эти узоры.
        Я промолчал. Потому что больше всего на свете не люблю скептиков и тех, кто привык любые происшествия объяснять слишком просто.