Библиотека / Фантастика / Русские Авторы / ЛМНОПР / Михановский Владимир : " Секрет Двух Полюсов " - читать онлайн

Сохранить .

        Секрет двух полюсов Владимир Наумович Михановский
        Некий физик задумал осчастливить мир своим изобретением - создать двойника, сотканного из античастиц. На этого двойника можно переписать с какого-то определенного индивидуума все его негативные черты, все дурные поступки, которые отягощают память и вызывают разлитие желчи. Первым объектом для неслыханного эксперимента физик избирает своего знакомого - заурядного инженера-неудачника. При этом инженеру надлежит выполнять одно-единственное условие - остерегаться встречи с двойником, иначе произойдет аннигиляционный взрыв. Двойник, однако, эволюционирует и постепенно выходит из-под власти своего создателя...
        Владимир Михановский
        Секрет двух полюсов
        Пролог
        Приобретя в рассрочку «безан» новейшего выпуска, он сразу приступил к выполнению своего плана, задуманного еще до того, как физик подарил ему рулон желтоватого ионизированного пластика. Поставив машину во дворе, он принялся тщательно обклеивать ее, уродуя красивые обтекаемые формы. Всю, от фар до багажника. Ребятишки со всего двора обступили чудака, на все лады обсуждая невиданное зрелище. Что делает дяденька?
        На вопросы он не отвечал, только скалил зубы, совсем как орангутанг в зоопарке.
        К ребятишкам по одному присоединились взрослые, но и они не могли разгадать суть происходящего, а он по прежнему безмолвствовал.
        Он закончил свое дело уже ближе к вечеру. Пососал палец, который поранил, когда разрезал пластик. Затем, отойдя на два шага, обошел «безан», любуясь делом рук своих, сел за руль и отогнал машину в подземный гараж, где одна ячейка по решению компании принадлежала ему.

* * *
        Детство свое, проведенное в доме Ньюморов, Линда Лоун вспоминала, словно длинный кошмарный сон. Кончившийся наконец, такой сон оставляет надолго тягостное чувство, хотя неприятные события подчас чередуются в нем с чем-то светлым, радостным, пусть и не поддающимся точному определению. Может быть, именно в этом чередовании притягательная власть снов?
        Мать Ньюмора, впрочем, относилась к ней хорошо. Да и Ньюмор-старший, в редкие свои прилеты из дальнего космоса, не делал никакого различия между нею и сыном.
        И все-таки детство оставило в душе глубокую ссадину, которая не проходила с годами. Причиной тому был Ньюмор-младший, которого в семье звали Ньюм.
        Как только девочка после катастрофы, постигшей их семью, поселилась в богатом доме Ньюморов, их весьма дальних родственников, мальчишка стал для нее злым гением. Она часто плакала из-за него втихомолку, хотя Ньюм никогда не таскал ее за рыжие косички и вообще не занимался рукоприкладством. Но как-то так у него выходило, что в любой детской шалости, в ненароком разбитой чашке саксонского фарфора, в сломанной розе на клумбе, в воде, налитой в шляпы гостей, оставленные в гардеробной, - во всем этом была виновата Линда.
        Взять хоть ту же злополучную чашку. Хотя уже столько лет прошло, впечатления детства были живы в памяти Линды, и она готова была «прокручивать» их до бесконечности. Особенно тот эпизод, врезавшийся как заноза.
        …Они вдвоем играли в саду, потом вернулись в дом, и Ньюм стал показывать ей, как матросы танцуют джигу. У него танец получался хорошо, он вообще с детства был талантлив, и репетиторы в один голос прочили ему блестящее будущее, особенно в точных науках.
        - Теперь ты! - сказал он и, взяв Линду за руку, вывел ее на середину комнаты.
        Поначалу дело не клеилось.
        - Прыгай, прыгай повыше! - покрикивал Ньюмор, входя в роль учителя танцев и увлекаясь ею, как и всем, за что он брался. - Так, а теперь хлопок и прыжок в сторону.
        Когда девочка подпрыгнула, исполняя рискованное па, Ньюмор, направляя, подтолкнул ее. Паркет был скользок как лед, и она, не удержавшись, упала, задев эту чертову тумбочку…
        На грохот в комнату вошла мать Ньюмора. Несколько секунд она молчала, оценивая ситуацию.
        Линда и Ньюмор стояли рядом, потупив глаза.
        Мать Ньюмора нарушила молчание:
        - Опять подрались?
        Мальчик покачал головой.
        Женщина перевела испытующий взгляд на Линду:
        - Это ты сделала?
        - Я… - прошептала Линда.
        Мать Ньюмора с сожалением посмотрела на осколки фарфора, усеявшие пол.
        - Этой чашке, девочка, было четыреста лет… - вздохнула она. - Расскажи, как это случилось?
        - Я танцевала, мама… Вернее, училась танцевать джигу… А пол скользкий… - начала пояснять Линда и, не договорив, умолкла: она сама почувствовала, что ее слова звучат неубедительно, падают в пустоту.
        Мать покачала головой.
        - Линда права, пол скользкий, как каток, - неожиданно вступился за нее Ньюм. В доказательство своих слов он разбежался и проехался на ногах до самого окна.
        - Трудный ребенок, - сказала мать, неизвестно кого имея в виду.
        Ньюм, облокотившись, уставился в окно, словно все происходящее перестало его касаться.
        Наконец, произнеся еще несколько приличествующих случаю сентенций, мать Ньюмора удалилась, чтобы отдать Робу приказание вымести из комнаты осколки.
        Когда дверь закрылась, Линда с облегчением вздохнула. Ньюмор отвернулся от окна. Она исподлобья бросила взгляд на его плутоватые глаза, на губы, готовые, как ей показалось, растянуться в улыбке. Небрежным жестом Ньюмор взлохматил волосы, и без того торчащие в разные стороны.
        - Тоже мне заступница выискалась, - протянул он. - А мне, может, не надо, чтобы за меня заступались.
        - А что тебе надо, Ньюм? - тихонько спросила Линда.
        - Мне нужно, Рыжик, чтобы ты всегда говорила правду. Разве я могу дружить с девчонкой, которая врет?
        Линда шагнула к нему, отвернулась, пряча заблестевшие глаза. За слова о дружбе она могла простить ему все на свете… Но чем же он недоволен? Ведь она всю вину взяла на себя.
        Ньюм заглянул ей в глаза и процедил:
        - Трусиха.
        - Нет! - вздрогнула она от оскорбления.
        - А почему не сказала маме правду?
        - Что я должна была сказать ей?
        - Что я толкнул тебя.
        - Я думала, ты не нарочно…
        - Ах, ты думала, что я не нарочно!.. - протянул Ньюмор. - А я сделал это нарочно, нарочно, нарочно! - запрыгал он на одной ноге, разом утратив напускную серьезность.
        - Неправда.
        - Нет, правда.
        - Зачем ты это сделал?
        - Мне так захотелось. Ну, что же ты стоишь? Ступай, пожалуйся маме! - он толкнул носком осколок драгоценной чашки. - А то накажут!
        Она пожала плечами:
        - Я не боюсь наказания.
        - Все равно ты трусиха! - воскликнул Ньюмор. - Побоялась сказать маме правду.
        Дверь отворилась, и их разговор оборвался. В комнату, неуклюже покачиваясь, вошел робот. Мать звала его «статуя командора», вероятно, за величественную осанку и высокий рост.
        Линда знала, что иметь робота может позволить себе только очень состоятельная семья, настолько дорого обходилась робоприслуга. В семействе Лоунов, например, никаких роботов не было и в помине, даже когда отец - программист вычислительного центра - зарабатывал неплохо. А потом, когда дела пошли все хуже и хуже, стало вовсе не до роботов.
        После того как родители Линды погибли в авиационной катастрофе, девочка осталась одна.
        В семье Ньюморов Линда быстро привыкла к роботам, полумашинам-полусуществам, добродушнейшим созданиям, которые, несмотря на кажущуюся неловкость, умело и четко выполняют команды по дому. Таким был и самый старый робот, «статуя командора», который неизвестно в силу каких причин пользовался особой нелюбовью Ньюмора-младшего.
        Роб кивнул детям, затем, скрипнув, опустился на колени и принялся собирать осколки.
        - Роб, ты помнишь потоп? - спросил Ньюм.
        - Потоп? - переспросил Роб, и его сильные руки-клешни застыли в воздухе. Подобные непонятные вопросы, не связанные с конкретной командой - «подай то, принеси это», - всегда выбивали его из колеи, и мальчишка знал это.
        - Всемирный потоп, - невинно подтвердил Ньюм.
        Робот честно пошарил по подвалам своего запоминающего устройства.
        - Не помню, - честно признался он после паузы, длившейся добрых несколько минут.
        - Странно, ты должен помнить его.
        - Почему должен? - забеспокоилась «статуя командора».
        - Да потому, что ты допотопный! - рассмеялся Ньюмор и фамильярно толкнул в крутое плечо Роба, который продолжал стоять на коленях.
        - Перестань, Ньюм, - не выдержала Линда.
        Поняв, что мальчик над ним, по обыкновению, посмеивается, робот снова принялся за работу.
        Честно говоря, это была старая, очень старая конструкция. Однако отец настрого запретил менять старых роботов на новые модели, которые видоизменялись чуть ли не каждый месяц: конкурирующие фирмы страны наперебой предлагали их богатому потребителю.
        Мать Ньюмора сетовала, что давно бы пора сменить механическую прислугу, что их роботы вконец обветшали и разладились: просто стыдно, когда приходят гости.
        - Пойми, дорогая, что я слишком редко бываю дома, - неизменно отвечал на это Ньюмор-старший. - И потому каждый раз, возвращаясь из Пространства, я мечтаю застать все, как было, - разумеется, в той мере, в какой это возможно пред ликом беспощадного времени. В полете я думаю о тебе, о Ньюме, о Линде и представляю вас такими, какими видел вас в предыдущий свой прилет на Землю. И мне не хочется, чтобы в доме что-то менялось по твоей воле. Я хочу, чтобы гнездо, в которое я возвращаюсь, оставалось прежним. До последнего цветка на клумбе, до последней скамейки, до последнего винтика.
        - А Роб тут при чем?
        - Роб - частица дома, почти частица семьи. Он вынянчил меня на своих клешнях. Как же я могу сдать его на слом?
        - Ясно… - вздыхала жена и переводила разговор на другую тему.
        Линда и Ньюм молчали, ожидая, пока «статуя командора» соберет остатки фарфора и уберется наконец из комнаты. Действовал робот медленно, временами настывал на несколько секунд в нелепой позе, однако - надо отдать ему должное - работал тщательно.
        Закончив работу, Роб повел глазами-фотоэлементами по просторной комнате, поднялся с колен и вдруг двинулся в угол. Ньюм попытался было преградить ему путь, но робот обманул мальчика. В углу робот подобрал последний осколок, заброшенный туда Ньюмором, и зашаркал к выходу, покачиваясь на ходу.
        Ньюмор-младший придирчиво оглядел пол, но не обнаружил на нем ни крошки фарфора.
        - Поздравляю тебя, Рыжик, - с некоторой торжественностью произнес Ньюм, когда дверь за роботом захлопнулась. - Ты выдержала испытание.
        - Какое еще испытание? - недоверчиво переспросила Линда, все время ожидавшая от Ньюма подвоха.
        - На верность!
        - Тоже мне, испытатель нашелся!..
        Он взял ее за руку, Линда мучительно, до корней волос покраснела.
        - А знаешь, рыжим идет, когда они краснеют…
        Она вырвала руку и выбежала. Но негодный мальчишка успел ей отвесить такую увесистую затрещину, что из ее глаз хлынули слезы. Неожиданно щипая ее - и пребольно - Ньюмор знал, что она на него ни за что не пожалуется.
        Каждый раз Линда старалась найти оправдание его поведению. Ясно, голова юноши занята другим. Он такая умница, дифференциальные уравнения щелкает, как орехи. Не обращает на него внимания? Ясное дело, его время уходит на более важные вещи. Толковал же он как-то, что природа человека слишком несовершенна, и задумал в будущем… убрать этот изъян.
        - Я хочу в каждом человеке отделить плохое от хорошего.
        - Как же ты это сделаешь?
        - Есть у меня идейка.
        - Расскажи, Ньюм, - попросила она, чтобы не дать угаснуть разговору.
        И он начал увлеченно рассказывать ей про полушария головного мозга, хромосомы, частицы и внтичастицы, пока бедняжка Линда не почувствовала, что голова ее решительно отказывается понимать что-либо.
        Почувствовал это и Ньюмор и, улыбнувшись, произнес:
        - Знаешь, Рыжик, твоя голова напоминает камеру Вильсона.
        - Что это за камера?
        - Видишь ли… Когда эту камеру включают, она наполняется туманом!..
        Линда не обиделась: ясно ведь, парень не думал обидеть ее.
        Она с горечью поняла, что девушке нужны и красота, и богатство, а нее нет ни того ни другого. И она ушла из дома Ньюморов, окунулась в самостоятельную жизнь. Ей повезло - почти сразу она нашла место продавщицы в универсальном торговом комплексе ВДВ - «Все для всех».
        С Ньюмором они иногда встречались, но эти встречи носили случайный характер. Он объяснил ей, что занят все той же задачей улучшения природы человека. Эксперименты стоят чрезвычайно дорого, денег не хватает. Линда, вспомнив про «камеру Вильсона», расспрашивать об опытах не стала, но робко предложила ему все свои скудные сбережения. Когда она назвала сумму, Ньюмор улыбнулся.
        - Ты с работы? - спросил он.
        - Да.
        - Идем лучше, в кафе посидим, чем решать финансовые проблемы.
        Сидя за столиком, она подумала, что теперь дороги их разошлись.
        У Ньюмора своя жизнь, свои заботы.
        А у нее есть Арбен.
        Когда они вышли на улицу, уже стемнело, и стены домов начали светиться.
        - Мы не виделись целую вечность, Рыжик, - сказал Ньюмор.
        - Не вечность, а чуточку меньше: четыре месяца, - уточнила Линда. Она обратила внимание, что со времени их последней встречи он побледнел и осунулся. «Не щадит себя в работе, - подумала она. - И нет небось женской заботы…».
        - У меня горе, Линда. Большое горе, - сказал он, - мама умерла.
        - Давно?
        - Вскоре после того, как мы с тобой виделись.
        - Болела?
        - Она очень тосковала по погибшему отцу, и это свело ее в могилу. Если бы можно было ее избавить от этой тоски, от воспоминаний, она могла бы еще долго жить.
        - Разве это можно - избавить человека от воспоминаний?
        - Надеюсь, что да. Над этим я сейчас работаю. Отделить от человека все, чего он сам хотел бы, разделить его как бы на два полюса…
        - Тебе надо отдохнуть.
        - Некогда.
        - Ну, придумай что-нибудь сногсшибательное.
        - Например?
        - Женись.
        Ньюмор внимательно посмотрел на нее и улыбнулся. Они шли по узенькому скверу, стиснутому громадами домов.
        - Мы с тобой не пара, Рыжик, - сказал он. - Разве ты этого до сих пор не поняла?
        - Я не себя имею в виду.
        - Да? А кого же?
        - Мало ли девушек на белом свете.
        Помолчали.
        - Видишь ли, Рыжик. Дело в том, что я обручен.
        - Что же ты раньше не сказал?
        - Думал, ты знаешь.
        - Откуда мне знать? - пожала плечами Линда. «Брачный курьер» я не выписываю. И кто же она, эта счастливица?
        - Наука.
        Так он всегда. Только начнешь о чем-нибудь серьезном - сразу на шутку сворачивает…
        - А как твой новый знакомый, о котором ты в прошлый раз рассказывала? - перевел Ньюмор разговор на другую тему.
        - Арбен?
        - Ну да. Который стихи пишет, поэт, - пояснил Ньюмор.
        - Арбен не поэт, а импровизатор.
        - Не все ли равно? - махнул он рукой. Главное, чтобы работа ладилась. Как у него дела? Кажется, он в Уэстерне работает?
        - Плохо, - вздохнула Линда. - Я просто в отчаянии. Если так дело пойдет - его выставят. Знаешь сам, Уэстерн шутить не любит.
        К удивлению Линды, физик живо заинтересовался Арбеном.
        - С этого места подробнее, - попросил он.
        - Нервный он, плохо спит, плохо ест. Со всеми на ножах, все у него враги. Все из рук валится…
        - Нервы - болезнь века. Человечество должно воздвигнуть золотой памятник тому, кто избавит его от расстроенных нервов.
        - Вот и у Арбена эта самая болезнь века.
        - А точнее?
        Вместо ответа Линда открыла на ходу сумочку, вытащила записную книжку, полистала и, раскрыв на нужном месте, протянула ее ученому.
        И Ньюмор, запинаясь на малоразборчивых словах, прочел:
        Жил он, в общем, несладко,
        Не защищенный от ветра,
        Куцую мерил дорогу,
        Слушал пасхальный трезвон.
        Сны ему снились такие,
        Что всякий раз, проснувшись,
        Он говорил: «Слава богу,
        Это был только сон».
        - Ты пишешь стихи? - удивился Ньюмор. - Вот уж не знал, а ведь мы с тобой пуд соли съели.
        - Это стихи Арбена.
        - Импровизация?
        - Ну да.
        - И о ком эти стихи?
        - О себе… Послушай, Ньюм, помоги ему, - попросила она, пряча записную книжку.
        Он задумался и ничего не ответил.
        Переходя с одной бегущей ленты на другую, они ступили наконец на самую медленную и сошли с нее на улице, где жила Линда.
        Узкая, чуть изогнутая в перспективе улица была застроена старыми домами, стоявшими друг к другу плотно, словно зубы в челюсти.
        - Знаменитый ученый, а ездишь на ленте, как простой инженер, - съязвила Линда. - деньги-то у тебя появились, почему не купишь машину?
        Ньюмор усмехнулся.
        - Деньги нужны мне, Рыжик, для другой цели, - сказал он. - Я уже говорил тебе, что у меня появилась идея… Боюсь, она обойдется мне недешево.
        Минуту они шли молча.
        - Знаешь, Ньюм, я никогда не могла тебя понять до конца, - нарушила паузу девушка. - Ты для меня - задача, которая не имеет решения.
        - Я и сам себя не понимаю до конца, - произнес Ньюмор то ли искренне, то ли чуть наигранно.
        Они подошли к дому, в котором жила Линда. В парадном было полутемно. Лампочка тускло светила сквозь пыль, осевшую на ней со времен потопа. Линда проверила почту, состоявшую из нескольких магазинных счетов. У лестницы они остановились. Линда жила на четвертом этаже и лифтом предпочитала не пользоваться, потому что он вечно застревал между этажами.
        - До свиданья, Рыжик.
        - Будь счастлив, Ньюм.
        Поднимаясь по лестнице, Линда думала об Арбене. Ньюм зовет ее Рыжик, Арбен - цыганочкой. А в прошлый раз, когда они прощались на этой лестнице, сказал: «Я твой раб, Линди. Раб твоей доброты, твоего сердца».
        С Арбеном у них, конечно, машины не будет. И мешка жетонов тоже. Ну и не надо.
        Не в жетонах счастье.
        Перед глазами Линды маячила лестничная стена, вся в разводах сырости, знакомых ей до последнего изгиба. Рядом с дверью - серое пятно, похожее на краба. Вверху - неизменная панель, льющая равнодушный свет.
        Она вошла в комнату и остановилась перед слепым оком видеофона. Ей очень хотелось позвонить Арбену, поговорить с ним. Она даже потрогала холодную клавишу вызова. А вдруг он занимается, а она оторвет его от дела, помешает?
        В последнее время Арбену много приходится работать на дому, по вечерам. Он, бедняга, не справляется с работой.
        «Позвоню ему утром», - решила девушка. Но они встретились только через две недели.
        Арбен пришел на свидание с Линдой намного раньше, чем они уговорились.
        На душе было тревожно. Но к обычному дурному настроению примешивались еще беспокойные мысли, связанные с удивительным предложением Ньюмора, знакомого Линды, знаменитого физика.
        Ньюмор оказался дьявольски проницательным - он, неизвестно как, быстро догадался обо всем, что тревожило Арбена. А потом сделал удивительное предложение, потрясшее инженера. Плохо вот, что обсудить это предложение не с кем - приходится решать самому.
        Даже с Линдой нельзя посоветоваться - единственной в мире живой душой, к которой Арбен питал теплые чувства. Полная тайна - непременное условие, которое выдвинул Ньюмор.
        Ну что ж. Тайна так тайна. Лишь бы какой-нибудь толк вышел из того, что задумал Ньюмор.
        В ожидании Линды Арбен медленно прохаживался по аллеям. Листья начали желтеть, обожженные холодным пламенем осени. И в груди Арбен чувствовал холодок, предшествующий состоянию, когда в голове рождаются - невесть каким образом - стихи.
        Он посмотрел на часы. Линда только что закончила смену. От ВДВ до парка ей добираться тремя видами транспорта - аэробусом, подземкой и лентой. Минут двадцать пять, не меньше.
        Он пошел на аллею, где на жетоны играли в шахматы. Арбен любил шахматы, но играть в присутствии зрителей не решался, опасаясь, что «сдадут тормоза» и он из-за какого-нибудь пустяка выйдет из себя.
        Иногда, глядя на чужую партию, он догадывался, что мог бы придумать потрясающую комбинацию с фейерверком жертв… но после третьего или четвертого мысленного хода все будто заволакивалось туманом, оставляя в душе боль и раздражение.
        Арбен стоял у садовой скамьи и наблюдал за шахматной партией, но мысли его витали далеко.
        Из головы не выходил последний разговор с Ньюмором. Тот рассказывал, что в основу его изобретения, которое должно исцелить Арбена, положены элементарные частицы и античастицы - мельчайшие кирпичики, из которых построена наша вселенная. Впоследствии изобретение Ньюмора должно спасти человечество от всех недугов…
        Сами по себе эти частички, как понял Арбен, величайший феномен природы. Каждая такая частичка может иметь сколь угодно большую энергию, если будет обладать высокой скоростью. С другой стороны, энергия весома, согласно уравнению Эйнштейна: энергия равняется массе, умноженной на квадрат скорости света. Значит, чем больше энергия частицы - тем больше ее масса. Ну, а если энергия частицы достаточно велика? Тогда ее масса может быть сколь угодно большой, она может равняться массе земного шара, а то и сотне, тысяче планет!
        Когда такая, летящая с бешеной скоростью частица по какой-то причине прекратит свой бег, энергия перейдет в массу - родится новый мир.
        Быть может, Ньюмор высмеял бы эти рассуждения дилетанта. Но грандиозные картины рождения новых миров из одной-единственной частицы пленили быстро воспламеняющееся воображение Арбена. И в голове родились строки, навеянные последним разговором с физиком:
        Его секли космические ливни,
        Ласкала материнская туманность,
        Мир жил привычной жизнью, но однажды
        С другим столкнулся, и мгновенным солнцем
        Отметил место гибели своей.
        Частицы фантастических энергий,
        Нырнувшие в бесстрастное пространство, -
        Вот что от мира гордого осталось.
        Но он не умер!
        Канули века,
        Всплыла навстречу новая туманность,
        Бессонный бег замедлили осколки -
        И превратились в новые миры.
        Так исчезает мир, чтоб вновь родиться,
        Родиться - из космической частицы!..
        Закончив мысленно последнюю строчку, Арбен глубоко вздохнул, словно пробуждаясь от сна, пригладил ладонью растрепанные волосы.
        А вот и Линда!
        Девушка еще издали помахала ему рукой, и Арбен, выбравшись из кучки шахматных болельщиков, пошел ей навстречу.
        Ажурная беседка оказалась свободной, и они выбрали солнечную сторону, ловя последние лучи уходящего лета.
        Линда с тревогой посмотрела на его осунувшееся лицо:
        - У тебя неприятности?
        - Неприятности - мое обычное состояние.
        Она поправила на коленях сумочку.
        - Ты не потеряла свою записную книжку?
        - Вот еще! С чего ты взял?
        - Просто хочу ее пополнить.
        Она достала записную книжку, а Арбен неожиданно произнес:
        - Послушай, цыганочка, что бы ты сказала, если бы я… исчез?
        - Исчез?
        - Ну да.
        - Ты уезжаешь?
        Арбен покачал головой:
        - И рад бы, но от себя не уедешь и не уйдешь. Что, если бы я совсем исчез? Ну, растворился в небытии.
        - Брось говорить загадками, - встревожилась она.
        - Я говорю по существу.
        - Не смей! - выпалила Линда и схватила Арбена за руку. - Я понимаю, тебе сейчас плохо. Но все равно, самоубийство - великий грех.
        - Я не собираюсь впадать в грех.
        - Тогда выкладывай, что ты задумал.
        Арбен замялся.
        - Ну?
        - Видишь ли, ансамбль микрочастиц, которые расположены в определенном порядке…
        Линду осенило:
        - Тебе предлагают опасную работу?
        - Вроде того.
        - И нельзя отказаться?
        - Можно.
        - Тогда откажись, Арби, миленький!
        - Поверь, цыганочка, я сейчас все не могу сказать тебе, но если дело выгорит, будет здорово!
        - В твоем нынешнем состоянии нельзя браться за опасное дело.
        - Именно в моем состоянии это необходимо!
        - И ты можешь в результате, как ты говоришь… исчезнуть?
        - В худшем случае.
        - А в лучшем?
        - В лучшем, я изменюсь, все хвори исчезнут, стану совершенно другим!
        Она всплеснула руками:
        Что же ты мне голову морочишь? Задумал пластическую операцию? Так и говори. А то: исчезну, исчезну!..
        - Пожалуй верно. Пластическая операция, - повторил Арбен. - Только не тела, а души…
        - Ты говоришь загадками, как Ньюмор.
        - При чем здесь Ньюмор! - вдруг закричал Арбен, да так, что девушка вздрогнула.
        - Тихо, Арби, милый… Я не думала тебя обидеть.
        Он успокоился так же неожиданно, как вспылил. Сидел вялый, безвольный, какой-то поникший.
        - Как незаметно к нам пришла осень… - произнесла Линда после паузы. - Мне привиделось, что осень - это я. Бреду по дорогам, из рощи - в рощу, из города в город, гляжу в небо, затянутое тучами. Бреду босая - и нет конца моему пути…
        - Хорошо! - жестом остановил ее Арбен и потер лоб, сосредоточиваясь. Знакомое чувство, сладкое и тревожное, охватило его, и он медленно прочитал, вглядываясь в одну точку:
        Босоногая осень брела по болотам,
        Оставляла слезинки на травах колючих
        И стояла подолгу, следя за полетом
        Улетающих птиц и скучающих тучек.
        Зябко кутала белые плечи в туманы,
        Понапрасну стучалась в холодные зданья
        И смотрела на горы, леса и поляны,
        Опаленные кротким огнем увяданья.
        А ночами украдкой она уходила
        От тропинок подальше, я тягучую роздымь,
        И, вздыхая от жажды, до света ловила
        Запрокинутым ртом водянистые звезды.
        - Арбен, здорово! - сказала Линда и поцеловала его. - Перепишешь мне? - протянула она ему записную книжку.
        - Дай еще тему, сказал Арбен, чувствуя, что вдохновение не оставило его.
        - Пощади себя!
        - Я жду.
        - Ну, давай еще про осень.
        Он встал перед ней и без роздыха начал:
        Вновь ты со мною, осень-прощальность,
        Призрачность тени, зыбкость луча,
        Тяжеловесная сентиментальность
        Добропорядочного палача.
        Посвист разбойный ветра лихого,
        Лист ниспадает, косо скользя.
        Стынет в устах заветное слово,
        Ветры гуляют, клены гася.
        Падай же, падай, листьев опальность,
        Медь под ногой шурши, горяча,
        Жги мое сердце, осень-прощальность
        И стариковская ласка луча.
        Арбен принялся записывать стихи в записную книжку, а Линда отвернулась украдкой, чтобы Арбен не видел, вытерла слезы: так действовала на нее поэзия.
        Они сидели в беседке, а потом прогуливались по аллеям, пока не начало темнеть. Линда сгорала от любопытства после загадочных слов Арбена, но расспрашивать его не стала, знала по опыту - это бесполезно.
        Из полутемной аллеи показался мальчуган. Под фонарем он остановился и принялся надувать воздушный шар. Закончив свой труд, он несколько раз подбросил его вверх. Шар опускался медленно, словно нехотя.
        «Так, наверно, играют в мяч на космическом корабле, в условиях невесомости», - подумала она. В космосе она еще не бывала: простой продавщице это не по карману, даже если она работает в таком шикарном универсаме, как ВДВ…
        Забава мальчика кончилась неудачно. Шар опустился на кустарник и испустил дух, наткнувшись на что-то острое.
        - Погиб… - прошептала Линда.
        - Мир погиб, - откликнулся Арбен. Несмотря на то, что он чувствовал себя измученным после предыдущих импровизаций, он снова почувствовал вал вдохновения.
        - Дай-ка записную книжку, - попросил он у Линды, бросился на ближайшую скамейку и начал что-то быстро писать и черкать.
        - Прочти, Арби, - попросила она, Когда Арбен закрыл записную книжку.
        - Дома прочтешь.
        - Скажи хоть, о чем.
        - О мальчике, которого мы встретили, о воздушном шарике… Ну разве можно, Линда, пересказывать стихи?
        Девушка сгорала от любопытства.
        Добравшись домой, она села под торшер, достала записную книжку и с трудом, продираясь сквозь исчерканные слова, прочитала:
        Разбегались галактики, тлели светила,
        Словно уголь в жаровне под жарким дыханьем,
        Было утро вселенной, и мир расширялся,
        И летели гонцы на восток и на запад,
        И на юг, и на север, и звездные зовы
        Вдаль манили, и не было свету предела.
        Но одна только звездочка тихо грустила,
        Потому что, разумной, ей было известно,
        Что вселенная вскорости станет сжиматься,
        Словно мяч, из которого выпущен воздух.
        Линда задумалась. Записная книжка упала на пол, но она не стала за ней нагибаться. Что он задумал, непутевый Арбен? Почему так рассердился, когда она упомянула Ньюмора? Ревнует? Чепуха. Арбен ведь знает, что она и Ньюмор - друзья детства, что между ними ничего не было, да и не могло быть, настолько они разные.
        Хотелось есть, но Линда чувствовала себя настолько усталой и разбитой, что не было даже сил подняться, чтобы пойти на кухню и приготовить себе что-нибудь.
        «Я чувствую себя совсем разбитой, сказала чашка, упав с тумбочки», - вспомнила Линда слова Ньюмора, которые тот произнес по поводу разбитой чашки саксонского фарфора.
        Вот и сейчас она чувствовала себя такой же разбитой.
        «Отдохну немного, потом встану и поем», - подумала она сквозь тяжелую дрему.
        Она так и уснула в кресле. В эту ночь ей приснился лопнувший воздушный шарик. Шарик, из которого выпустили воздух, и он погиб.

* * *
        Валы накатывались издалека. Казалось, они выбегали из-за линии горизонта, подсвеченной солнцем, которое только что опустилось в океан. Крохотный скалистый атолл дрожал от ударов. Арбен стоял, прислонившись к единственной пальме, оживлявшей красноватую почву. Ветер трепал серую куртку Арбена, торопливо перебирал вечнозеленые листья высоко над его головой и бежал дальше, в просторы Атлантики.
        В однообразном движении волн было что-то успокаивающее. Так и стоял бы на каменистом клочке земли, наблюдая раскованную стихию. Хорошо, что на свете есть сферофильмы, позволяющие хотя бы на время оживить прошлое, пусть даже его маленькую частичку, молекулу. Что может быть лучше, чем забыть настоящее, полностью отключиться от него - пусть на часок - и не думать ни о чем, совершенно ни о чем…
        Месяц блаженства кончился. Месяц, заранее отмеренный Ньюмором. Может, Ньюм ошибся и преуменьшил срок? Вряд ли. Ньюмор вообще ошибается редко. Неужели прошел уже целый месяц после памятного разговора с Линдой в парке? Тогда-то он ничего не боялся.
        Впрочем, и теперь нет ничего страшного. Надо только быть смелым. Как это сказал Ньюмор? «Альва глуп, и обмануть его ничего не стоит. Надо только каждую минуту помнить об Альве - в этом весь фокус».
        Арбен не сразу согласился на необычное предложение Ньюмора. Он долго колебался и сказал «да», когда жизнь сделалась совсем уж невыносимой. Опыты в отделе, которым Арбен руководил, уже долгое время не ладились. Он нервничал, и все валилось из рук. Со всех сторон надвигались неприятности, крупные и мелкие. Он сжег дорогостоящий интегратор и окончательно рассорился с шефом. Вообще оказалось, что старик Вильнертон настроен против него. Немногочисленные друзья Арбена говорили, что большинство его неприятностей - следствие собственного скверного характера. Сам Арбен вычитал в каком-то медицинском справочнике, что подчас на скверный характер сваливают то, что вызывается расстроенными нервами. Но когда он рассказал об этом Ньюмору, тот, как всегда, все обратил в шутку.
        - Значит, ты предпочитаешь врачам медицинские справочники? - спросил он Арбена.
        - Что же тут плохого?
        - И лечишься по справочникам?
        Арбен кивнул.
        - В таком случае ты рискуешь умереть от опечатки! - захохотал Ньюмор.
        - Какая разница, от чего умереть? - пожал плечами Арбен. Он явно кривил душой…
        Может быть, правы были друзья, может быть, справочник - это, собственно, мало что меняло…
        …В тропиках ночь наступает быстро. Еще минуту назад можно было свободно разобрать любой мелкий шрифт, и вот уже тени выползли из-за скал, перечеркнули лагуну, вытянулись, поглощая друг друга, и наконец сомкнулись. Из-за мыса показалась еле различимая пирога, и мириады фосфоресцирующих точек заплясали на волнах.
        Через несколько мгновений призрачно засветилась панель, включенная автоматом. Из небытия, из мрака медленно выступили тени. Арбену показалось, что они сдвинулись больше, чем надо. Но он понимал, что просто комната слишком мала, стандартная комната стандартного дома: станет Уэстерн раскошеливаться на своих многочисленных служащих!..
        Ствол пальмы оказался спинкой креста.
        Арбен вздохнул как человек, которого разбудили. Он посмотрел на часы, хотя и так знал время: половина одиннадцатого.
        Пожалуй, хорошо, что он отпросился у начальства и весь день не выходил из дому. Безопасней во всяком случае, хотя каждый день не станешь отпрашиваться. Итак, скоро закончится первый день нового существования.
        Обстановка в комнате спартанской простотой напоминала кабину космического корабля четвертого класса: ничего лишнего. Но инженера Арбена она устраивала. Подвесная койка, письменный стол, чертежный комбайн, кресло - что еще надо? Зато из большого окна - правда, единственного - открывался великолепный вид на владения Уэстерна. Пейзаж был похож на картинку, виденную Арбеном в детстве. Кажется, это была иллюстрация к какому-то научно-фантастическому роману, писанному в дни, когда нога человека не ступила даже на Луну. Художник попытался представить будущий лунный город. Ему нечего было лететь на Луну: и на Земле, как выяснилось, оказалось достаточно места для фантастики, самой светлой и самой мрачной… Ажурные башни космосвязи, уходящие за облака, перемежались разноцветными куполами, в разные стороны бежали разноцветные ленты тротуаров, окаймленные светящимися линиями безопасности, над узкими полосками тротуаров нависали киберконструкции, рядом с которыми допотопные чудовища показались бы игрушками для младенца. А полигон для испытания белковых систем, выращенных компанией!
        Когда-то любимым развлечением Арбена было - наблюдать из окна в подзорную трубу за головокружительными вольтами и пируэтами смешных уродцев, хотя он знал, что подобное занятие отнюдь не поощряется начальством.
        Однажды Ньюмор зашел к Арбену в гости.
        - Гляди, какой вид - прелесть! - сказал Арбен, когда Ньюмор подошел к окну. - Нравится? Урбанизация в последней степени.
        Ньюм пожал плечами:
        - Бред сумасшедшего кондитера.
        И все-таки Арбен любил в свободное время глядеть из окна, правда, без подзорной трубы, которую давно забрали охранники, которые в борьбе за нравственность жильцов регулярно осуществляли обходы ведомственной территории.
        Арбен постоял немного, поглядел на желтый прозрачный пластик, поблескивающий в свете панели. Он все еще находился под действием сферофильма. Арбен снял его позапрошлым летом на Атлантике, где проводил отпуск. Блаженное время!
        Когда Арбен отвернулся от занавешенного окна, слепое око видеофона напомнило инженеру, что он сегодня не общался с Линдой. Позвонить? А не поздно ли? Он заколебался, затем все же подошел к аппарату и набрал номер на диске.
        Линда, казалась, ждала вызова.
        - Ты все-таки решил позвонить? - она поправила рыжий локон. - Похвально!
        - Понимаешь, я сегодня был занят… - неопределенно начал Арбен.
        Линда прищурилась:
        - Чем это?
        - Так… для отдела… срочные расчеты… - он умолк.
        - А, ясно. Снова тайны.
        - Линда…
        - Ладно, ладно. Я не посягаю на секреты Уэстерна. Итак, ты решил все-таки извиниться?..
        - Перед кем?
        - Наверно, передо мной.
        - Но я же говорю…
        - Да, я усвоила. Был занят целый день, и потому не покидал территорию Уэстерна. Ты это хотел сказать?
        Арбен кивнул.
        - Видно, ты переутомился, бедняжка, - продолжала Линда. - И только поэтому не узнал меня, хотя прошел на расстоянии фута.
        - Да я носа на улицу не высовывал!
        - Прошел рядом и даже не поздоровался.
        - Ты что-то путаешь, цыганочка.
        - Тебя, мой милый, я ни с кем не спутаю. А вообще мне надоели твои внезапные смены настроений. То ты ласков, то надуешься и неделю не разговариваешь, не звонишь. А если из-за того, что я была позавчера с Ньюмором в кино, то это просто глупо.
        - Что именно? - съязвил Арбен.
        - Не придирайся к словам! - отрезала Линда. - Твое поведение просто глупо. Во-первых, ты знал, что он меня пригласил. Во-вторых…
        - Помилуй, я и не думал об этом, - перебил Арбен.
        - Ты вообще обо мне не очень-то думаешь. Неужели ты считаешь, что я ничего не замечаю? А все таинственные разговоры, которые ты вел со мной, просто сказки для детей. Разве не так?
        - Опыт, о котором я говорил тебе… Он еще не кончен, Линда.
        Они помолчали. В душе Арбена происходила борьба. Так первый космонавт не решается ступить на новую планету, которая полна неведомых опасностей.
        Но хочешь не хочешь - надо решаться!
        - Давай встретимся завтра, - предложил он.
        Она наморщила лоб.
        - Я освобождаюсь в пять. Значит, в шесть.
        - На прежнем месте.
        - Только смотри, не опоздай! - она погрозила пальцем. - Кстати, в саду, в Зеленом театре сегодня и завтра играет оркестр электронных инструментов.
        Экран погас.
        Арбен нервно заходил по комнате, сцепив руки за спиной. Нет, не так, совсем не так представлял он себе рай, нарисованный Ньюмором. Не сидеть же ему вечно в четырех стенах, опасаясь встречи с Альвой - своей тенью?
        За последний месяц Арбен сильно изменился в лучшую сторону - тут Ньюмор не обманул его. Ему стало намного легче жить. Словно он шел все эти годы, груженный непосильной ношей, и вдруг эта ноша с каждым днем начала таять, уменьшаться. Воспоминания потускнели, отдалились, и самое главное из них, жгучее как огонь, растаяло, пропало. Осталась только память о боли, «память о памяти», но о чем именно шла речь - Арбен вспомнить не мог. Так у калеки продолжает болеть нога, которую ампутировали…
        Увы, у Арбена пропало и искусство импровизации - за этот месяц у него родилось только четыре строчки.
        Из Уэстерна до так называемой зеленой зоны Арбен без особых приключений добрался подземкой.
        Он любил этот чахлый парк, отравленный дыханием большого города. Немало приятных минут провел он здесь, сражаясь в шахматы, если вокруг не было зрителей, со случайным партнером.
        Основную массу постоянных посетителей здесь составляли престарелые навигаторы, не знавшие другой профессии кроме космоса, опустившиеся субъекты без определенных занятий, праздношатающиеся юнцы, бескорыстно влюбленные в шахматы. Немало было тех, кого автоматизация безжалостно выбросила за борт, оставив им одно - слишком много свободного времени… «Обломки и накипь мегаполиса», по определению Ньюмора, которого Арбену единственный раз удалось затащить сюда.
        Линда встретила его у входа. Она торопливо доела мороженое и взяла его под руку.
        Появляться с дамой на шахматах не было принято, и Арбен лишь завистливо покосился на толпу, сгрудившуюся вокруг шахматных бойцов.
        Повиснув на Арбене, Линда без умолку болтала.
        - И все-таки это был ты, признавайся! - вдруг произнесла Линда, возвращаясь к вчерашнему разговору по видеофону. - В этой же серой куртке - таких никто в городе не носит, кроме тебя. Но бледный-бледный. Послушай, ты не заболел?
        - Правда, Линда, я вчера целый день не выходил. А где ты меня видела? Не совсем последовательно спросил Арбен, пораженный внезапной мыслью.
        Линда улыбнулась:
        - Вот вы и попались, мистер!
        Они приближались к открытой эстраде, где сегодня должен был состояться концерт электронной музыки. Автором ее, как гласили афиши, был электронный штурман, недавно успешно приземливший корабль-автомат, который был послан в район Центавра семьдесят лет тому назад. Подобные концерты стали уже традицией. Ньюмор, например, признавал только такую музыку. А вообще-то она еще не успела приобрести много поклонников.
        - Из мастерской я зашла в автомат позавтракать. Новый, на углу Десятой улицы, где панорама, знаешь?
        Арбен кивнул.
        - Конечно, тебе ли не знать? - заметила Линда. - Ты шел прямо на меня. И еще посмотрел этак дерзко. Я хотела окликнуть, но ты затерялся в толпе.
        - А как он был одет?
        - Кто?
        - Ну, тот, кого ты встретила.
        - Ты как был одет? - переспросила Линда, делая ударение на слове «ты». - Я же говорю тебе, как обычно.
        - Вспомни все детали, это очень важно!
        Линда задумалась.
        - Ну, про эту серую куртку я тебе уже говорила… - медленно произнесла она. А еще… разве что ботинки…
        - Что?
        - Ты, наверно, спешил, потому что по ошибке напялил на себя ботинки с магнитными присосками, которые для невесомости…
        - Ты ничего не перепутала?
        - Еще чего, - обиделась Линда. - Я еще хотела спросить тебя, что это за маскарад. - Ведь автомат-закусочная помещается на земле, а не в космосе. Но ты выглядел таким… - Линда запнулась, подбирая слово. - Таким бледным… ну, как бы не от мира сего, что я просто растерялась. Наверно, Уэстерн тебя загрыз! Ты расскажешь мне, что случилось в лаборатории?
        - Ничего не случилось, - пробормотал Арбен.
        Линда поджала губы:
        - Не хочешь говорить - не надо.
        Они подошли к кассе. Щель для бросания жетонов была закрыта, над автоматом красовался аншлаг: «Все билеты проданы». Это было неожиданно - подобная музыка прежде не пользовалась особой популярностью.
        - Неужели не попадем? - разочарованно протянула Линда. Ей вдруг ужасно захотелось послушать концерт. «Музыка будущего», - сказал Ньюмор.
        - Погоди-ка минутку. - Арбену пришла озорная мысль. Он подошел к парочке, которая созерцала театральную афишу.
        - Простите. Вы на концерт? - спросил Арбен.
        - Да. А что? - удивленно спросил молодой человек.
        - Мне показалось, что вы передумаете и откажетесь от билетов…
        - Глупости какие! - резко произнесла женщина.
        В этот момент взгляды молодого человека и Арбена встретились.
        Улыбка осветила лицо Арбена. Молодым человеком овладело недоумение: где он видел это худое, нервное лицо? Глаза знакомого незнакомца излучали, казалось, саму доброту, но в то же время какую-то непреодолимую властность.
        Спутница молодого человека посмотрела внимательно на Арбена, и лицо ее также посветлело. Куда девалось недавнее раздражение?
        - Простите, мы раньше собирались пойти, но теперь в самом деле раздумали… Механическая музыка…
        Линда, открыв от удивления рот, во все глаза смотрела на странную сцену. Но она еще больше удивилась, когда молодой человек вытащил из кармана два билета и протянул Арбену со словами: - Вот, возьмите, пожалуйста… О, не стоит благодарности. Там хорошие места, ваша девушка будет довольна! - Он небрежно сунул в карман жетоны, полученные от Арбена, и двинулся прочь, уводя свою даму.
        Линда и Арбен вошли в зал вовремя - только отзвенел третий звонок.
        - Почему они вдруг вздумали уступить нам билеты? - допытывалась Линда.
        - Погода чудесная, вот они и решили прогуляться, - небрежно ответил Арбен.
        - За кого ты меня держишь? - возмутилась Линда. - Они бежали впереди нас сломя шею, видно, опоздать боялись. Только перед афишей остановились, чтобы отдышаться немножко… Ты что, на курсы гипнотизеров пошел?
        Сзади зашикали, и Линда умолкла.
        Сцена выглядела необычно. Не было музыкантов, не было инструментов, блещущих в лучах искусственного освещения. Посреди сцены стоял столик с магнитофоном. И это было все, если не считать системы усиления.
        Первый аккорд прозвучал словно вздох. Еле слышная жалоба. Чья? Холодного металла, силой огня брошенного в пространство? Людей на ракете, посетившей Проксиму Центавра, не было - Арбен знал. И все-таки он никак не мог отделаться от мысли, что так вздыхать может только живое существо. Резкая и своеобразная мелодия поначалу вызвала у Арбена чувство протеста. Но с каждой минутой он все больше погружался в совершенно новый для него мир.
        Бесконечные межзвездные просторы, какими видел их электронный штурман, ведший корабль-автомат… Арбену внезапно показалось, что он вдруг ощутил и постиг пространство. Когда-то в детстве он мечтал о профессии звездопроходца. Мечте не суждено было сбыться. Строгая медицинская комиссия нашла, что у него чрезмерно обострены нервные рефлексы, и Арбен с горя поступил в технологический колледж. Рядовой инженер-неудачник могущественной компании-спрута - вот и все, чего он достиг. Но неосуществившаяся мечта, как это часто бывает, наложила отпечаток на всю его дальнейшую жизнь. Арбен читал все отчеты (он предпочитал отчеты приборов-автоматов о космических экспедициях, выпускаемые в дешевой серии), - у него скопилось их несколько тысяч, квадратных книжечек в ядовито-синих обложках.
        И вот теперь, слушая странную музыку, Арбен почувствовал, что давно ожидаемое чудо свершилось.
        …Он сидел, вернее висел в невесомости перед обзорным экраном корабля. Ракета казалась ему, единственному человеку на корабле, абсолютно неподвижной. Арбен знал по рассказам капитанов в отставке, убивающих время на шахматной площадке, что это - одно из самых тяжких ощущений, выпадающих на долю звездопроходца, и выдержать его дано не каждому. Проходят годы, а ты висишь на месте, корабль будто прилип к одной точке пространства, и все тот же узор немигающих звезд окружает тебя.
        Аккорды льются.
        Да, Арбен умеет держать себя в руках. О какой неподвижности может идти речь, если шкала на пульте ясно говорит, что ракета сохраняет огромную скорость, полученную при начальном разгоне?
        Дальше, дальше.
        Проверив капитанский отсек, Арбен надел ботинки с магнитными присосками (он как-то купил такие ботинки в ВДВ и даже хвастался перед Линдой), он, ведомый завораживающей музыкой, решил прогуляться по кораблю. Он проходил по светящимся коридорам, похожим на тоннели, по отсекам, каждый из которых был одет в нейтритовый панцирь.
        У приборов бессменно стояли белковые системы, составлявшие его команду, экипаж корабля. Таких белковых поставлял Уэстерн. При появлении Арбена каждый из них докладывал о результатах суточной работы (на корабле, следуя старинному правилу, время измерялось в земных единицах, Арбен это знал). Он выслушивал, давал указания, делал пометки в биокнижке.
        Солнце… еще год назад оно превратилось в еле заметную звездочку четырнадцатой величины, прикорнувшую в углу экрана. Но почему же от льющейся музыки почудилось, что солнце вдруг вспыхнуло ярче, затмив соседей? Наверно, потому, что мелодия впитала в себя, вобрала, словно сок, все песни землян о светиле…
        Музыка умолкла внезапно, словно оборвалась. Арбен медленно приходил в себя. Линда сидела рядом, равнодушная, скучающая…
        - Лучше бы ты не доставал билетов, - сказала она, подавляя зевок. - Откровенно говоря, я ожидала большего. Ну что ты так смотришь? Бессмысленный набор звуков, ничего более.
        Они продвигались к выходу, лавируя в толпе. Арбен старался ни на кого не глядеть, но те, на кого падал его взгляд, пытались уступать дорогу. К счастью, Линда, занятая собой, ничего не замечала.
        - Признайся, ты тоже ничего не понял, - шепнула она.
        Арбен усмехнулся.
        - Ньюмор говорил, что по-настоящему человек понимает музыку только при активном соучастии… - продолжала она щебетать, так и не дождавшись ответа от собеседника.
        - Как это?
        - То есть человек насыщает музыку, которую слушает, собственными образами, выстраданными мыслями и так далее. Ну а космос - это твой конек. Немудрено поэтому, что музыка, сочиненная в полете электронным штурманом, оказалась тебе созвучной. Резонанс!..
        - Я вижу, общение с Ньюмором идет тебе на пользу, - заметил Арбен.
        Он оглядывался уже не так часто. Того, чего Арбен боялся в душе больше всего, не произошло, и страхи постепенно растаяли, уступив место горделивому ощущению собственного могущества. Он даже стал насвистывать какой-то мотивчик. В конце концов, он никому ничего не должен.
        Они миновали зеленую зону и углубились в лабиринт улиц, таких же тесных и пыльных, как сто лет назад.
        - Не хочу подземкой, там душно, - капризно сказала Линда и провела пальцем по зеркальной витрине. За переливающимся пластиком возвышалось чудовище, примеряющее скафандр - реклама вездесущего Уэстерна. - Вечер чудесный. Может быть, пройдемся пешком?
        - Что-то не хочется, - безразлично произнес Арбен. Он припомнил слова своего благодетеля Ньюмора о том, что больше всего следует опасаться открытого пространства, и прежние страхи вновь нахлынули на него.
        - Тогда возьми такси, - произнесла Линда, понимая что в такое время ее требование равносильно просьбе укусить собственный локоть.
        - Попробуем. - Голос Арбена прозвучал весело.
        - Они подошли к многолюдной стоянке. Время от времени сюда подкатывали сверкающие капли на воздушной подушке, но количество жаждущих удобного транспорта все равно быстро росло.
        Подкатило такси и с шипением опустилось на асфальт.
        - Кто следующий? - произнес автоводитель, когда дверца открылась.
        Арбен сделал несколько шагов, минуя очередь. Линда приотстала, ожидая, что сейчас разразится скандал, а может быть, и мордобой. Но ничего подобного не произошло. Люди покорно расступались. Она не верила своим глазам.
        Они сели, Ньюмор бросил в щель задаток - два жетона, и аппарат резко взял с места, так что пассажиры вдавились в сиденье.
        - Я же говорю - ты гипнотизер, - сказала девушка.
        - Оказывается, это не так сложно, - отшутился Арбен.
        - А можешь ты сделать, чтобы он провез нас бесплатно, без жетонов?
        - Так далеко моя власть не простирается! - рассмеялся Арбен. - Электронная система не человек.
        - Подумаешь! И машина ошибается.
        - Да, но она не поддается гипнозу.
        Точно в названной точке машина остановилась. Арбен отсчитал пять жетонов и сунул их в открытый зев счетчика, только после этого дверца отворилась.
        - Ваша милость становится таинственной, - сказала Линда. Она свято верила в гипноз, и поэтому фокус Арбена не очень удивил ее. - Вчерашнюю нашу встречу, которую ты отрицаешь, я расцениваю как милую шутку…
        В дверях темного парадного Линда обернулась, улыбнувшись Арбену, и помахала на прощанье рукой.
        Просмотрев содержимое тощего кошелька-пистолета, стреляющего жетонами, он быстро зашагал в сторону ближайшей станции подземки. Теперь он мог наконец поразмышлять. Кого же все-таки встретила вчера Линда близ автомата? Неужели Альву?
        В подъезде было полутемно. Парадное старинного дома скудно освещалось единственной лампочкой, покрытой толстым слоем пыли. Поднимаясь по лестнице, Линда, повинуясь необъяснимому чувству, обернулась. Снизу медленно вслед за ней поднималась фигура, контуры которой терялись в полумраке. Вглядевшись, Линда узнала Арбена, с которым только что рассталась. Девушка видела, как он дошел до угла и нырнул в подземку, в этом она могла бы поклясться. Арбен выглядел странно - совсем как вчера, когда они встретились в закусочной.
        Линда хотела что-то сказать, но голос не повиновался. Арбен с безучастным лицом продолжал подниматься по лестнице. Щеки его были бледны. Широко раскрытые глаза ничего не выражали. Линда замерла. Фигура двигалась прямо на нее.
        - Арби!.. Что случилось? - наконец прошептала она, когда их разделяло не более десятка ступенек.
        - Не отвечая, Арбен продолжал свой путь. Он переставлял ноги автоматически, словно заводная кукла.
        Линда посторонилась, и Арбен, пройдя совсем рядом, сделал вдруг резкий поворот и исчез.
        Ей показалось, что он прошел сквозь стену. Или, может быть, вошел в дверь? Но никаких дверей здесь не было. Только грязная лестничная стена, изъеденная сыростью. Линда зачем-то потрогала пальцем серое пятно, похожее на краба. Прижала ко рту кулак, сдерживая готовый вырваться крик.
        По-прежнему светила лампочка - символ обыденности, которая еще минуту назад казалась такой незыблемой…
        За свое четвертьвековое существование Линда не сталкивалась ни с чем подобным. Потрясенная, она долго еще стояла на лестничной клетке, теряясь в догадках.
        «Увижу завтра Арби и потребую: пусть прекратит свои дурацкие фокусы», - решила она, доставая из сумочки ключ.
        ………………………..
        Поначалу Арбен поднял на смех предложение Ньюмора.
        - Ты разыгрываешь меня, - сказал Арбен.
        Несмотря на молодость, Ньюмор был известен среди физиков своими фантастическими идеями. Честолюбивый и талантливый, он быстро выдвинулся среди коллег. Арбен знал, что его новый приятель пользуется авторитетом. Но то, что он предложил инженеру в этот вечер…
        - Решайся, - сказал Ньюмор, когда горка окурков сравнялась с краем пепельницы. - По крайней мере, ты вкусишь высшую радость, приобретешь уверенность, равную самому смелому исследователю космоса.
        - Но какой ценой?
        - Никакая цена не чрезмерна за такое счастье.
        - Предположим, я соглашусь. Сколько нужно времени, чтобы настроить Альву так, как ты говоришь?
        - Думаю, за месяц успею. Начать можно сегодня же.
        - Сразу?
        - А зачем откладывать?
        - Допустим, все будет так, как ты говоришь… - Арбен все еще колебался. Иметь власть и над окружающими, и над своими чувствами, конечно, неплохо. А главное, избавиться от неприятных воспоминаний, особенно одного, которое замучило его… - Но если все-таки Альва меня настигнет?
        - Я же говорил тебе, надо соблюдать простую технику безопасности, - втолковывал Ньюмор, как терпеливый врач капризному пациенту. - Соблюдай несложные правила, и все будет в порядке.
        - Но их так много…
        - Совсем не много, - перебил Ньюмор. - Альва глуп, запомни это. Его логическая схема примитивна, как дважды два. Собственно и схемы-то никакой нет, только настроенность на резонанс. Поэтому тебе нетрудно будет избегать его. Старайся всегда быть в ровном настроении, тогда его чуткость притупляется. Чудак, да ты позабудешь обо всех твоих заботах!..
        - Но в случае встречи…
        - Должен же ты чем-то платить за то, что приобретаешь! - начал терять терпение Ньюмор. - Если встретитесь - тогда уж пеняй на себя.
        Арбен задумался. Воображение рисовало перед ним радужные картины. Предложение физика сулило рискованный полет в неведомое и славу. Издерганные нервы Арбена превратятся в стальные нити. Так обещал Ньюм, и Арбен верил ему.
        Мыслимо ли подобное блаженство!.. Да за него и впрямь ничего не жалко!
        - Послушай, а как все это выглядит с точки зрения физики? - спросил Арбен. - Только не пытайся разыграть меня: я, как инженер, отметаю мистику.
        - Законченной теории я еще не придумал. Но это, в конце концов, не так уж важно. Суть в том, что в твоих нервных клетках, нейронах, как у всякого неврастеника, создались устойчивые вихревые биотоки. До сих пор эти токи не могли обнаружить - так они малы. Мне удалось это сделать. Тебя надо растормозить, снять эти токи, парализующие энергию…
        - Это возможно?
        - Именно! - воскликнул Ньюмор. - Мой Альва, как я говорил тебе, соткан из антивещества - именно поэтому он так дорого обошелся.
        - А какова его плотность?
        - Она ничтожна. Грубо говоря, он состоит почти из вакуума.
        - Нечто вроде разреженного облака?
        Физик нетерпеливо кивнул.
        - Покажи его!
        - Только когда согласишься передать ему свои изъяны.
        - Мы толкуем целый вечер, а для меня многое в таком же тумане, из которого состоит твой Альва.
        Ньюм вздохнул:
        - Ну, спрашивай.
        - Почему, например, он не может столкнуться и аннигилировать с любым прохожим на улице?
        - Очень просто: Альва окружен защитным полем, - пояснил Ньюмор, пуская в потолок колечко.
        - Почему же я должен его избегать? - Арбен сделал ударение на слове «я».
        - Ты другое дело. Альва будет твоим двойником, вернее - антидвойником. А в результате… Слушай, ты видел, как магнит притягивает железо? Вот так Альву будет влечь к тебе.
        - Но защитное поле…
        - Оно при вашем сближении исчезнет, растает. Тут уж ничего не поделаешь, - Ньюмор развел руками.
        Инженер опустил голову.
        - Тебе нечего бояться, Арби! - воскликнул Ньюмор. - Ведь Альва - это тебе не человек, не исследователь миров, а твой страх, все твои пороки и недостатки… Это не больше, чем облачко. Альва как бы вберет в себя всю твою неуверенность. Это будет твой Санчо Панса, верный оруженосец, на зыбкие плечи которого ты возложишь багаж, угнетающий твой дух. Альва - это губка, которая впитает.
        Арбен вскочил на ноги.
        - Я придумал! - воскликнул он. - Запереть Альву - и все дела. Тогда я могу не бояться встречи с ним.
        - Это все равно, что запереть тебя самого, - охладил его физик. - Площадь, по которой ты будешь перемещаться, в точности равна площади, по которой имеет право перемещаться Альва. Если Альву замкнуть в камере, то и ты сможешь ходить только по площади, равной этой камере. Все остальное будет для тебя запретной зоной. И если только для Альвы открыт весь город - значит, город открыт и для тебя.
        Арбен сел, положил голову на руку и задумался.
        - Кстати, как ты это себе представляешь - запереть Альву в камеру? - нарушил паузу Ньюмор.
        - Как обычно. В точности так, как запирают в тюрьме преступника.
        - Должен тебя разочаровать. Альва, с его ничтожной плотностью, сможет проходить сквозь стены. Нет, не через любые, - добавил он, заметив движение Арбена. - Через поляризованный пластик он проходить не сможет, я это вычислил. Я дам тебе несколько листов ионизированного пластика. Обклеишь им стены своей комнаты, и машину, если купишь ее. Только она должна быть с прямыми углами, ни в коем случае не обтекаемая…
        Ну, а на улице…
        - Я придумал, - сказал Арбен, и лицо его просияло. - Сделаю из пластика костюм… Он глянул на Ньюмора и осекся: тот медленно покачал головой.
        - Что, пластик прозрачный? Это не беда. На худой конец можно сделать из него подкладку к костюму и плащу.
        - Ничего не выйдет, Арби, - произнес Ньюмор, и в его голосе Арбен явно уловил нотку сожаления.
        - Но почему?
        - Пластик нельзя изгибать. Достаточно его чуть согнуть - и он потеряет свои защитные свойства.
        - Можно сделать подкладку из мелких пластинок, соединив их между собой.
        - Пластик нельзя дробить.
        - Почему?
        - Потому что каждая пластина пластика, который я изобрел, представляет собой, по сути, единую цепную молекулу.
        - Ну и что? Молекулу можно расщепить…
        - Да пойми же ты наконец! - вспылил Ньюмор. - Сколько раз можно повторять? Человек за все должен платить. Ничто на этом свете не дается даром. Таков, если угодно, основной закон природы, который забыл открыть сэр Исаак Ньютон. Мне ничего не остается, как исправить эту ошибку. - Ньюмор прошелся по комнате. - Ты что же, хочешь быть счастливчиком со стальными нервами просто так, задаром? Не получится, дружище!..
        …Без сомнения, Ньюмор сам бы пошел на этот неслыханный опыт, если для этого подходил альфа-ритм его головного мозга. Он не раз доказывал свое бесстрашие - не только другим, но и самому себе, а это гораздо существенней.
        Когда дело доходило до эксперимента, Ньюмор становился одержимым и никакие соображения не могли остановить его. Да что там говорить, разве мало он на протяжении своей, внешне блистательной, а на самом деле такой нелегкой карьеры по доброй воле рисковал собственной жизнью. В конце концов, выгода - дело десятое. Главное теперь - создать такую модель, которая могла бы впитывать в себя человеческие недуги, пороки, слабости.
        Проблема необычайно трудна. Хорошо бы разрешить ее для начала в принципе. Ну а потом можно будет подумать о том, как обезопасить счастливца, избавившегося от всех своих напастей, от его рокового двойника.
        Физик посмотрел на сникшего Арбена. Разведчик гибнет, прокладывая путь армии. Без риска нет победы. Должен же кто-то быть первым?
        Ньюмор опустил ему руку на плечо.
        - Тебе представляется необычайный шанс! - горячо заговорил он. - Ты будешь последним идиотом, если упустишь его.
        - Можешь, поищешь кого-нибудь другого? - неуверенно проговорил Арбен.
        - Никто кроме тебя не подойдет, - замотал головой Арбен. - Ты знаешь, что такое биорезонанс?
        Арбен кивнул.
        - Так вот, ты находишься в биорезонансе с Альвой. Это редчайшее совпадение, одно на несколько миллионов, если не миллиардов… И то, что твои нервы расшатаны, тоже плюс: ты легче поддаешься биозаписи. А в общем, не хочешь - не надо, черт с тобой! - неожиданно вспылил Ньюмор. - Жаль только, что время на тебя убил…
        - Ладно, я согласен, - отчаянным тоном произнес Арбен. - Я хочу быть отважным исследователем космоса!
        - Давно бы так. Пошли.
        Они пересекли лабораторию, прошли коридором и остановились перед узкой бронированной пластиной, почти сливавшейся со стеной. Арбен подумал, что пластина напоминает дверцу сейфа.
        - Для Альвы это пустяки, - хлопнул Ньюмор по металлу. - Он проходит сквозь сталь, как нож сквозь масло. Просто не нашлось другого помещения, пришлось пока освободить склад радиологических инструментов. Да и чем меньше народу увидит его сейчас, тем лучше.
        - А если он убежит отсюда? - Арбен погладил дверцу, ощутив холодок массивного металла.
        - Не убежит. Я уже сказал тебе, что изобрел на Альву управу - ионизированный пластик из мономолекулярного вещества. Такая пленка, если ее не сворачивают, для него непреодолимая преграда. На всякий случай я обклеил пленкой все помещение изнутри. Сам увидишь. Да заходи, не трусь. Боишься взорваться? Пока вы с Альвой чужие, и он к тебе безразличен.
        Ньюмор и следом за ним Арбен вошли в маленькую клетушку без окон. Стены равномерно светились - прозрачная пленка пластика свет от панелей не задерживала. Арбен заметил, что ни один предмет в комнате не отбрасывал тени.
        Он огляделся.
        Непонятная установка, обросшая проводами датчиков, словно старая лодка - водорослями. Старый катодный осциллограф на треножнике. На стене раковина - из никелевого крана каплет вода, звонкие серебряные шарики. Вафельное полотенце на гвоздике…
        Арбен смотрел во все глаза, но никакого Альву обнаружить не мог.
        - Гляди получше, - сказал Ньюмор. - Да не туда. Видишь? - указал он на противоположный угол.
        Только теперь, присмотревшись, Арбен заметил странный полупрозрачный предмет, нечто вроде вертикального облачка, высотой в человеческий рост.
        - Обычная киберсхема, только на основе антиматерии, - небрежно бросил Ньюмор.
        Он легонько подтолкнул Арбена:
        - Не бойся, Альва окружен защитным полем. Должен же ты познакомиться со своим будущим двойником?
        Облачко отдаленно напоминало фигуру человека. Еле угадываемые руки безвольно свисали вдоль туловища, голова опущена. Сквозь тело явственно просвечивалась стена комнаты.
        Обычная имитация формы человека, не больше, - пояснил Ньюмор. - Дань условности. Я мог бы придать Альве любую форму.
        Арбену показалось, что облачко вздрагивает всякий раз, когда физик произносит имя Альвы. А может, ему почудилась: Арбен был взволнован.
        Он тихо произнес:
        - Я думал, он не такой.
        - А, догадался Ньюмор, - двойник должен быть похож на оригинал! Он прикрутил кран и пояснил: - Альва станет на тебя походить, когда вы вступите в биологический радиоконтакт. Будь уверен, через месяц, когда он, так сказать, выйдет в свет, вас не отличишь друг от друга.
        - Но он прозрачный.
        - Пустяки. Я покрою его непроницаемой пленкой. Снабжу костюмом от лучшего портного, - разумеется, это будет только световой эффект. А еще лучше - мы оденем его точь-в-точь как тебя. Начиная от куртки и кончая измятыми брюками. Раз уж близнецы, так близнецы!
        - Ничего себе братец… Слушай, а как Альва сможет перемещаться?
        - С любой скоростью. Разумеется, не превышая световую константу Эйнштейна.
        - И сможет обогнать машину?
        - Даже самолет.
        - Послушай, если он будет передвигаться по улице с такой скоростью, он сразу привлечет к себе внимание, - озабоченно сказал Арбен. - уж не говоря о том, что он запросто догонит меня.
        - Умница, - Ньюмор фамильярно похлопал его по плечу. - Я подумал об этом немного раньше.
        - И что?
        - Поставим твоему братцу естественный ограничитель скорости, чтобы он не превосходил твоей скорости передвижения.
        - Даже много, - сухо ответил Арбен, которому не понравилось словечко «братец». Смертоносный братец - сомнительное приобретение. Но что делать, если без Альвы заманчивый проект Ньюмора неосуществим?
        - Слишком ограничить скорость Альвы тоже нельзя. Ведь то же самое ограничение автоматически накладывается и на тебя… Я позаботился и о другом, - продолжал Ньюмор. - передвигаясь вдоль улиц, Альва будет делать ногами движения, имитирующие шаги, чтобы ничем не отличаться от прохожих.
        - А вдруг он взлетит над улицей? И будет перебирать ногами, летая над тротуаром, а то и над крышами?
        - Положительно ты кладезь премудрости! - умилился Ньюмор. - Ты мыслишь как физик. Так вот, на пятки Альвы я решил поставить магнитные присоски, чтоб не отрывался от грешной земли. Я специально для него купил новенькую пару. Между прочим, производство твоего распрекрасного Уэстерна. Выдерживает нагрузку в сто килограммов, а собственный вес меньше унции…
        Воцарилась пауза. Арбен сделал несколько шагов, со всех сторон рассматривая своего будущего двойника.
        - Смотри на него, смотри как следует, - нарушил молчание Ньюмор. - Ты Альву больше не увидишь, а увидишь - пеняй на себя.
        Они уходили, а человекоподобное полупрозрачное облачко так и не изменило своих очертаний.
        - Почему ты говоришь, что я больше не увижу Альвы? - спросил Арбен, когда они снова очутились в лаборатории. - Ведь еще целый месяц, как ты говоришь, я должен обучать его. Правда, ты толком не объяснил, что это значит…
        - Может, лучше сказать, что ты не понял толком моих объяснений?
        - Пусть так, - согласился Арбен. - Но как могут учитель и ученик не видеть друг друга?..
        - Для Альвы достаточно, чтобы ты находился в радиусе двадцати миль, то есть практически не выезжал в это время из города.
        - Подписка о невыезде?
        - Вроде того, - кивнул физик. - Как только я включу приемник Альвы на резонанс с тобой, инженер Арбен превратится для него в мощную радиостанцию, вернее, в целую колонию радиостанций-клеток, каждая из которых во всю глотку орет на своей собственной волне.
        Арбен посмотрел в зеркальную поверхность биостата, мимо которого они проходили. Из глубины на него глянуло широкоскулое, со срезанным безвольным подбородком лицо.
        Глаза недоуменно моргали. «Ничего себе колония радиостанций», - подумал Арбен, отворачиваясь от собственного отражения.
        - Твой братец будет свободно считывать на расстоянии информацию, записанную в недрах клеток, - сказал Ньюмор, закуривая новую сигарету. Прежде он столько не курил.
        - А я?
        - Ты спокойно будешь заниматься своими делами. Я подчеркиваю - спокойно. Так спокойно, как никогда до этого. Потому что сразу, как включится Альва, ты почувствуешь себя так, словно сбросил с плеч тяжелый груз. Альва постепенно снимет с тебя, как я говорил, нервное напряжение. Видел в зеркале, на кого ты стал похож?
        - Но зачем тебе нужно было добиваться моего согласия? Разве ты не мог прекрасно обойтись без него?
        - Ошибаешься, - возразил Ньюмор. - Мне крайне важно, чтобы ты внутренне не сопротивлялся - это может исказить процесс считывания информации.
        Они подошли к двери.
        - Я как бы раздваиваю твое существо, - сказал на прощание Ньюмор, придерживая дверную ручку. - Лучшую половину оставляю тебе. Худшую - проецирую на Альву. Он будет носителем твоей неуверенности, твоей вечной нервозности, всыпшек непонятной злобы, трусости. Ну, и каких-то дурных воспоминаний, которые ты хотел бы забыть…
        - Что касается воспоминаний… - начал Арбен.
        - Нет, нет, не говори мне о них, - сделал физик отстраняющий жест рукой. - Не хочу о них слышать! Зачем мне знать твои печали? Ты и сам без труда можешь продолжить мое перечисление твоих недостатков и пороков. Важно другое. Все, от чего ты жаждешь избавиться, перейдет к Альве. Зато ты станешь наслаждаться жизнью в полной мере. Ложась в постель, засыпать будешь мгновенно, и сон твой станет глубок, словно Марианская впадина. Взгляд твой - проводник и отражение цельной воли - приобретет гипнотические свойства. Люди будут добровольно подчиняться тебе и выполнять то, что ты им прикажешь. Но счастье достанется тебе, сам понимаешь, не даром. Пока ты будешь благоденствовать, твой второй полюс, Альва, твой слепок, глухой, слепой, лишенный обоняния, будет метаться по городу, ища тебя, своего антипода. К счастью, когда Альва окончательно сформируется и внешне станет точно таким же, как ты, его защитное поле усилится - сделать это в моих возможностях. Хотя обойдется не дешево.
        - И что это даст?
        - Живя спокойно, можешь ничего не бояться. Но стоит тебе нарушить жизненный ритм - разволноваться или чем-нибудь увлечься - и интенсивность сигналов, излучаемых твоими клетками, резко возрастет. Тогда Альве, который на них сориентирован, будет легче тебя разыскивать.
        Арбен сказал:
        - Уже поздно. Я пойду.
        - Еще одно. - Ньюмор задержал в крепкой ладони руку Арбена. - Не исключено, что когда Альва выйдет на волю и будет бродить по городу в качестве вольного стрелка, твоим знакомым он будет встречаться чаще, чем другим: они в какой-то мере будут служить приманкой, хотя и безопасной, для Альвы.
        - Это еще почему?
        - Потому что человек, общающийся с тобой, будет отражать твои биоволны, как луна отражает чужой свет.
        - И они могут…
        - Нет, с ними ничего не случится, потому что Альва настроен на одного тебя.
        Арбен покинул Ньюмора поздно вечером. Тротуар, омытый дождем, блестел, словно черное зеркало. Редкие прохожие проносились мимо, придерживаясь за темные перила бегущих лент. Фигуры, закутанные в плащи, при скудном уличном свете казались одинаковыми. Арбен не ступил на движущуюся ленту - он решил до станции подземки пройтись пешком, чтобы собраться с мыслями.
        Инженер шагал осторожно, будто нес полный сосуд, который боялся расплескать. Он знал, что Ньюмор включил дешифратор сразу же, как только Арбен покинул лабораторию.
        И теперь, в этот самый момент, его, Арбена, наследственная и прочая информация тонкой струйкой вливается в биопамять Альвы. Широко шагая, Арбен расправил плечи, всей грудью вдохнул. Ему показалось, что он почувствовал себя лучше, чем все последние дни…
        - Похоже, я и впрямь начинаю раздваиваться на два полюса: один со знаком плюс, другой со знаком минус, - не сдержавшись, пробормотал себе под нос Арбен. Даже то, далекое воспоминание, которое жгло и мучило его, - и оно, кажется, потускнело.
        ………………………………
        С некоторых пор сотрудники не узнавали Арбена. Не то чтобы инженер изменился внешне: разве что походка стала тверже, да сутуловатость исчезла. Разговаривая, Арбен смотрел прямо, чего раньше за ним не наблюдалось. Взгляд его стал тяжелым и «пронзительным», по определению мисс Шеллы. Однако история, рассказанная ею, особого успеха не имела.
        - Он вошел вчера в приемную шефа, - рассказывала она всем желающим. - Было уже около часа, а шеф велел мне до перерыва набрать отчет четвертого отдела. Здоровается. Отвечаю, а сама пальцы с клавиш не снимаю, - пусть, мол видит, что я очень занята. Вы не могли бы сделать мне сейчас небольшое одолжение, спрашивает. Не могла бы, отвечаю.
        А он как посмотрит на меня, - словно кипятком ошпарил. Понимаете, говорит, нужно сходить в лабораторию низких температур, взять у Алана Жантильи новый журнал, он получил сегодня бандероль с континента. Вот и ступайте! - говорю. - Не могу, я с ним крепко повздорил с месяц назад. И тут какая-то сила поднимает меня со стула. А если Алан не даст мне журнал? - Даст!.. Только поживей! - И я поворачиваюсь и как дурочка иду в нулевку, - округляла мисс Шелла подведенные глаза, - он мне вслед кричит: Журнал называется «Ядро и космос»! Одна нога здесь, другая там.
        Но большинство слушателей воспринимало рассказ платиновой красотки скептически. Сотрудники знали, что в лаборатории низких температур, проще сказать - в нулевке, с недавнего времени работает молодой программист из Европы Чарли Макгроун, которому мисс Шелла отдает явное предпочтение перед прочими. Так что таинственная магнетическая сила, заставившая ее отложить в сторону срочное задание шефа, могла быть объяснена довольно просто. Но при чем же здесь Арбен?
        Работа у Арбена спорилась. Он сумел - без чьей бы то ни было помощи - проделать тонкие расчеты, которые оказались не по зубам ионному «Универсалу», и слепить затем в своем отделе аналоговое устройство, которого заказчик - военное ведомство - тщетно дожидалось больше года.
        О подвигах отдела Арбена прочувствованно говорил в субботу сам шеф. Старик Вильнертон настолько разошелся, что наградил Арбена премией, равной трехмесячному окладу, что позволило награжденному приобрести «безан» новейшей марки, на который он точил зубы несколько лет.
        И никто не знал, что Арбена еще одолевают приступы страха, что он ведет жизнь затворника (впрочем, он и раньше не отличался общительным характером), а стены своей комнаты тщательно обклеил неизвестно зачем безвкусным дешевым пластиком…
        В тот вечер, расставшись с Линдой после концерта электронного штурмана, Арбен вернулся домой озадаченным. По всей вероятности, Линда не ошиблась. Ей повстречался Альва. Значит, Ньюмор завершил свой труд и выпустил Альву на волю, - ну да, месяц миновал.
        Что же дальше? Как избегать встречи со своим отрицательным полюсом? Отсиживаться дома? Не пойдет. Обклеить пластиком лаборатории отдела? Все решат, что он выжил из ума. Да и пластика не хватит. Немало толков вызвал его отказ переехать на новую квартиру, приличествующую должности начальника отдела.
        На всякий случай, придя к себе после концерта, он выключил видеофон и с тех пор не включал. Так спокойнее, а ведь именно спокойствие рекомендовал ему Ньюмор.
        Спал теперь Арбен превосходно - не то, что прежде. На улице старался показываться как можно реже, лишь в случаях крайней необходимости. До сих пор Альва его не беспокоил, если не считать той его встречи с Линдой…
        Нет, не такой представлял себе Арбен «жизнь без нервов», безмятежное будущее. Как-то он, занятый своими мыслями, машинально включил видеофон. Экран, похожий на огромное око, внезапно засветился, и вместе с сигналом вызова из глубины выплыло взволнованное лицо Линды.
        - Арбен, я звоню тебе каждый день, никто не отвечает. Что случилось?
        - Занят, - спокойно ответил Арбен. Больше всего он не хотел теперь возмутить собственное спокойствие, как возмущают зеркальную поверхность пруда, швыряя в него камень.
        - Ты не пришел на следующий день.
        - Говорю же, не смог.
        - Заболел?
        Арбен покачал головой.
        - Мы не виделись целую неделю…
        В душе Арбена происходила борьба. В нем сражались два желания: одно - смело и решительно действовать, например, критиковать свою фирму, другое - забыть все новые желания и жить по-старинке, как раньше. А так… пусть он проживет еще долго - что толку в такой жизни?
        - Прости меня, Линда. Так получилось…
        - Ах, не в этом дело! - перебила она. - Скажи, Арби: куда ты пошел, когда мы расстались после концерта?
        - Домой.
        - Ты уверен, Арби? Скажи, это очень важно.
        - Я пошел к подземке, сел в вагон и вернулся домой.
        - Ты болен, Арби! - воскликнула она. - Теперь я знаю точно.
        - Ну вот еще! С чего ты решила? - изумился Арбен.
        - Ты серьезно болен. И главное, сам того не знаешь.
        - Что же у меня?
        - У тебя… Ты лунатик! - выпалила Линда.
        - Придумай что-нибудь получше. С тех пор, как луну начали заселять, лунатики на Земле вывелись.
        - Оставь шутки. - Линда приблизила к нему лицо. Оно, увеличившись, заняло почти весь экран, Арбену бросились в глаза дрожащие ресницы, старательно подведенные тушью, и кричаще намазанные губы.
        - В тот вечер… ты только думал, что уехал в подземке… А на самом деле… Ты вошел в подъезд следом за мной…
        - Ну-ка, ну-ка, интересно!
        - Вошел, поднялся за мной по лестнице.
        - А потом?
        - Ты по виду ничего не соображал… Будто спал…
        Арбен усмехнулся.
        - Что же я сделал? - вопрос прозвучал отрывисто и резко.
        - Я остановилась на ступеньке. Ты догнал меня.
        - Коснулся? Или, может быть, стал тебя душить? Рассказывай, Линди, я хочу знать все…
        Ну!?
        - Мне показалось, ты ничего не видишь, хотя глаза твои были широко раскрыты. И ты шел прямо на меня. Я посторонилась, ты прошел мимо.
        - И поднялся к тебе?
        - Нет, - прошептала девушка.
        - Куда же он… куда я делся?
        - Ты… как бы исчез.
        - Только не фантазируй.
        - Я говорю как есть, Арби. Знаешь, я, наверно, потеряла сознание на несколько мгновений. А когда пришла в себя - тебя не было. Словно сквозь землю провалился, а мне даже показалось - сквозь стену прошел. Но на самом деле, я думаю, ты быстро спустился по лестнице и вышел.
        Арбен нагло улыбнулся:
        - Чудный сон.
        - Если бы сон!.. Сначала я решила, что ты меня разыгрываешь. Но потом поняла - это болезнь. Ночь почти не спала… Только под утро забылась… Звоню тебе - видеофон не отвечает. И назавтра ты не пришел. Я экран связи чуть не сожгла, пока вот…
        - Если и надо лечиться, то тебе.
        - Нет, ты послушай, - захлебывалась Линда. - У тебя притупился самоконтроль. Ты не видишь, что надеваешь. На концерт вырядился в магнитные башмаки, будто не на прогулку, а в космический рейс собрался. Но самое смешное - я и сама не заметила сразу, а только потом, когда ты возвратился и догнал меня на лестнице. Гляжу - ты в ботинках невесомости. И вообще ты был какой-то странный… Собирайся, - заключила Линда.
        - Куда?
        - Поедем к врачу. Я вашим медикам не доверяю. У меня есть знакомый доктор, он живет близ Гавани…
        - Не надо, Линда.
        - Не отказывайся, это необходимо.
        - Врач не нужен.
        - А вдруг это повторится?
        - Доктор не поможет.
        - Не будь тряпкой! - резко произнесла Линда. - Неизлечимых болезней нет, если во-время начать лечение.
        И это она говорит ему, человеку со стальными нервами, - усмехнулся Арбен.
        Линда предложила:
        - Давай встретимся и все обсудим!
        - На той неделе…
        - Нет, сейчас, сию минуту. Откладывать нельзя, нам необходимо поговорить.
        - Мы говорим.
        - Нет, видеофон не годится. Ну?
        - Еду, - неожиданно для самого себя твердо ответил Арбен.
        Он пробежал длинный коридор, миновал проходную и выскочил на проспект, по которому сновали редкие ночные машины разного назначения.
        - …Наконец-то! - голос Линды был тих и вздрагивал.
        Арбен почувствовал, как горячая волна ударила в сердце. Есть в мире только одно сердце, которое его любит.
        Они медленно пошли к своей беседке, темневшей поодаль.
        - Давно ты здесь?
        - Давно… Продрогла…
        Он обнял ее за плечи, она доверчиво прильнула, положив ему голову на грудь.
        - Арби… Когда я там увидела тебя на лестнице… Мне стало так страшно, как никогда в жизни.
        Арбен молчал. Он думал, что сказать ей всю правду не может - он дал слово Ньюмору. Но покончить с неопределенностью лучше сразу. И решительно. Через пропасть в два прыжка не прыгают.
        - Линда.
        - Что, милый?
        - Мы не можем больше встречаться!
        Она остановилась, будто натолкнулась на невидимую преграду. Быстро отклонилась от Арбена.
        - Понимаю. Значит, ты…
        - Ничего ты не понимаешь, Линда, - перебил ее Арбен и снова - в который раз! - оглянулся.
        Глухой уголок запущенного парка, и в более раннюю пору малолюдный, был сейчас пустынен. Арбену почудилось - впереди что-то забелело. Бежать? Поздно, Альва догонит. Мышцы Арбена скованы внезапным страхом. Нет, это береза, ствол белеет в темноте. Арбен перевел дух и вытер вспотевший лоб. Затем взял девушку за руку, поднялся и вышел из беседки, Линда безвольно шла за ним.
        Узкий серп луны слабо светился. Арбен ступил в кружевную тень, отбрасываемую резной стеной беседки. Пластиковая стена была холодной и влажной от ночной росы. Перевалило за полночь.
        - Перестань говорить загадками, - голос Линды звучал устало. - У меня хватит мужества. - Она подняла на него глаза. - Ну, скажи: другая?
        Арбен покачал головой:
        - Ты у меня одна.
        - Правда? - вырвалось у Линды. Однако Арбен в эту минуту не походил на человека, говорящего ложь.
        - Это правда, милый? - горячо повторила Линда. - Так почему ты сказал, что мы должны расстаться? Из-за того, что ты болен? Да?
        Арбен не ответил. Линда, истолковавшая его молчание как подтверждение своей догадки, продолжала:
        - Глупый, я ведь давно заметила это. Просто не могла сразу понять, в чем дело. Сначала относила все за счет твоих странностей, затем решила, что ты решил подшутить надо мной.
        - А потом?
        - Только после того вечера, после концерта… Тогда мне стало ясно, что ты серьезно болен, но пока не знаешь об этом. - Девушка подставила ладонь под лунный луч, будто хотела поймать его. - Ничего, Арби, мы что-нибудь придумаем, не дрейфь. Между прочим, выглядишь ты неплохо. Даже поздоровел. Нет, Арби, нет! Вдруг громко вскрикнула она.
        - О чем ты? - не понял Арбен.
        - Перестань оглядываться.
        Он собрался что-то сказать, но Линда опередила его:
        - Ты вылечишься, я верю, и все будет хорошо. Сейчас отлично лечат любые нервные заболевания.
        - Кто говорил? Ньюмор? - осенило Арбена.
        - Ньюмор, - поколебавшись ответила Линда. - Он рассказал мне потрясающую вещь. Жаль, я не все поняла. В общем, он изобрел такую штуку, которая может впитывать нервные недуги, словно губка.
        - Вот как? - глянул на нее Арбен. - А что еще говорил Ньюмор?
        - Только ты не проговорись, - спохватилась девушка. - Ньюм просил никому об этом не говорить.
        - Можешь на меня положиться.
        - Кажется, он хватил тогда много лишнего и нес бог знает что, всякую ерунду. Между прочим, о тебе он самого высокого мнения.
        - И на том спасибо.
        - Фантазии Ньюмора можно позавидовать! - щебетала успокоившая Линда.
        - Например?
        - Например, Ньюм уверял меня, что по мере того, как эта губка перекачивает в себя болезни какого-нибудь человека, она начинает на него все больше походить. Так что, в конце концов, их вообще не отличишь друг от друга. По-моему, полная чепуха, правда?..
        Ее рассказ о Ньюморе не вызвал у Арбена особого веселья.
        - Может, и чепуха, - нахмурился Арбен. - И что же дальше с этой губкой?
        - Она начинает жить своей жизнью - как бы отражением жизни хозяина, того, на кого она стала похожей. Так и существует этот призрак. Он вечно стремится отыскать свою половину…
        - Это еще зачем?
        - Чтобы слиться с ней. Но человек должен избегать встречи с ней.
        - Избегать, значит.
        - Ну да. Потому что, если они встретятся, будет плохо.
        - Человеку?
        - Обоим, в том-то и дело! Потому что, когда они встретятся, произойдет это, как его… Забыла слово…
        - Аннигиляция? - подсказал Арбен.
        - Вот-вот, - обрадовалась Линда. - В общем, жуткий взрыв…
        - Забавно, - безразличным тоном произнес инженер. - И что, он уже проделывал подобные опыты?..
        - Нет.
        - Почему?
        - Я тоже у него спросила. И он привел мне несколько причин. Ну, во-первых, это очень дорого. Все, говорит, деньги вбухал, и еле хватило на один образчик. Во-вторых, не каждый человек подходит для опыта, нужно какое-то там соответствие. В-третьих, опыт пока рискован, потому что неясны до конца его последствия. Ну, и еще полдюжины причин… Но потом, говорит, это принесет благо всему человечеству. Так расписывал, что я было совсем уши развесила! - рассмеялась Линда. - Так что он, видя такое дело, и мне предложил попробовать - а вдруг я подойду! Представляешь!
        - Тебе?
        - А почему бы и нет.
        - Поздравляю.
        - Не с чем поздравлять, я отказалась. Из-за дурацких затей рисковать жизнью?.. Очень нужно!
        - Из-за дурацких затей, - медленно повторил Арбен. - А если, допустим, человек готовится к полету в пространство, и ему необходимы смелость, спокойствие, решимость, а для этого нужны крепкие нервы, душевное спокойствие, избавление от ненужных воспоминаний…
        - Даже с риском для жизни?
        - Даже с риском для жизни!
        - Странно ты говоришь… - заметила Линда, видимо удивленная холодноватым уверенным тоном Арбена. - А может, Ньюмору и удастся чего-то достичь. Я ему посоветовала сначала проверить на собачке.
        - И он принял твой совет?
        - Не знаю. Он пробурчал насчет того, что объект для первого опыта уже нашел.
        Они помолчали.
        - Похоже, ты поверил в затею Ньюмора, - сказала Линда.
        - А почему бы нет?
        - От грустных воспоминаний, от забот не убежишь, я знаю, - задумчиво произнесла девушка. - А наши заботы - это наши болезни. Разве можно убежать от себя?
        …Когда они вышли из беседки, узкий серп луны миновал зенит и приметно склонялся к горизонту.
        - Дай слово, что будешь лечиться! - потребовала Линда.
        Арбен усмехнулся.
        Усилием воли он заставлял себя не оглядываться.
        Наверно, не следовало приезжать сюда. Несмотря на крепкие нервы, он все-таки вышел из равновесия, и, возможно, Альва - комок его прежних забот, огорчений и какого-то воспоминания, которое терзало душу - уже бродит где-то поблизости. Но что сделано - то сделано.
        Честно говоря, Арбен не думал, что отказаться от Линды будет так тяжело. Привязанность оказалась сильнее, чем он думал. И все-таки надо разорвать и эту, последнюю привязанность, чтобы выполнить условия, поставленные Ньюмором. А Ньюмор-то болтун! Вот уж не думал. Но что, собственно, стряслось? То, что он рассказал о своем проекте Линде, ничего, в сущности, не меняет. Рано или поздно бесплотный Альва станет секретом полишинеля. Ньюмор возьмет патент на свое изобретение, разбогатеет. От богатых клиентов не будет отбоя - простому человеку такая штука не по карману. За рекламой Ньюмор не постоит - парень хваткий. И неплохой в общем-то - с инженера он не взял ни одного жетона. Но почему у Ньюмора так бегали глаза, когда он уговаривал Арбена согласиться на опыт? Уж не играет ли он, Арбен, роль подопытного кролика, жизнь которого приносится в жертву науки?! Нет, это немыслимо: ведь он готовит Арбена к многолетней экспедиции.
        Запоздалой парочке повезло - когда они вышли из парка, мимо входа медленно катила свободная машина.
        Город спал нервно, неспокойно. Некоторые окна, несмотря на поздний час, светились. Наверно за ними были люди, обремененные заботами. Арбен откинулся на мягкую спинку с чувством превосходства. Нет, он не такой, как все. Пусть Арбен опасается встречи с Альвой - зато уж больше ему не о чем беспокоиться. Разве это не то, о чем мечтает каждый?..
        - Боже, как поздно, - озабоченно пробормотала Линда, когда автоводитель притормозил машину у ее дома. Арбен расплатился, она выскочила, торопливо произнесла «до завтра»
        И нырнула в подъезд.
        В тот же самый момент Арбен заметил мужскую фигуру - она показалась из-за угла. Поздний прохожий деловито шел. Голова его была опущена, а шаги - совершенно беззвучны. Когда он ступил в желтый круг, Арбен узнал себя - узнал Альву.
        «Счастье, что Линда вошла уже в дом» - такова была первая мысль, мелькнувшая у Арбена. Но он тут же сообразил, что камень стен и дубовые двери - не преграда для Альвы.
        В странном оцепенении, сковавшем тело, Арбен готовился к худшему. Однако Альва не глядел в сторону машины. Он направлялся к дому, в котором минуту назад скрылась Линда.
        «Стой!» - мысленно крикнул Арбен. Альва уменьшил скорость - шаги его замедлились, и у самого подъезда он остановился, как бы повинуясь приказу. Затем медленно, словно во сне, повернулся к машине. Лицо его просветлело, на миг попав в освещенную полосу. Их разделяла дюжина шагов, не больше.
        - Поехали, - произнес Арбен, но машина оставалась неподвижной.
        Между тем Альва приближался, с каждым шагом наращивая скорость.
        - Скорей! - крикнул Арбен и ударил кулаком по пульту.
        Автоводитель - плоский ящик, изукрашенный сигнальными лампочками - был невозмутим.
        Еще два - три хороших прыжка преследователя, и…
        Выскочить? Он с силой ударился плечом о дверцу, боль на миг отрезвила Арбена. Ну, конечно!.. Как это у него вылетело из головы? Задаток! Арбен выхватил из кошелька-пистолета горсть жетонов и, не считая, протолкнул их в алчную щель. Реле щелкнуло, и на панели вспыхнул глазок, означающий полную готовность.
        - Полный вперед! - выдохнул Арбен, и его вдавило в сиденье. Машина пулей проскочила старую улицу, чудом минуя углы допотопных чудищ-домов, и вылетела на проспект.
        Пунктирные огоньки вдоль шоссе убегали вдаль, теряясь в ночи.
        Арбен успел еще заметить, как Альва попытался бежать следом за машиной, но лишь медленно поплыл в воздухе, между тем как ноги его задергались, словно у паяца, едва касаясь мостовой. «Ограничитель скорости, - вспомнил Арбен. - Он не может превысить трех миль в час».
        Дергающаяся фигура исчезла за поворотом.
        Инженер перевел дух. «Почему он преследует Линду? Вреда он не может причинить ей. И потом, ищет-то он меня, черт возьми!..»
        Бешеная езда успокоила Арбена. Дурачок этот с ограничителем, и я спокойно от него уехал! - самодовольно подумал Арбен.
        С некоторых пор Арбен почти перестал ходить пешком, хотя когда-то был ревностным сторонником этого устаревшего вида передвижения. Даже сто ярдов он предпочитал не пройти, а проехать, благо к его услугам был тупорылый «безан» последнего выпуска, правда, изуродованный желтым пластиком.
        Сослуживцы терялись в догадках, на все лады обсуждая его быстрое возвышение. Они приучились избегать его взгляда, зная его странную властную силу. Разговоры сослуживцев о его карьере, как ни странно, были лишены оттенка зависти.
        - А ведь он, в сущности, неплохой парень, - так о нем теперь говорили те, кто какой-нибудь месяц назад терпеть его не мог.
        Если раньше Арбен отличался вспыльчивостью и крайней вздорностью характера, то теперь он был покладист и добр, и это отмечали - редкий случай! - все без исключения. Как-то незаметно к Арбену, бывшему раньше чуть ли не отщепенцем, люди стали обращаться со всевозможными просьбами, часто не связанными ни с проблемами, волнующими отдел, ни вообще с Уэстерном.
        Внешне это был все тот же Арбен, разве что посвежевший и поздоровевший с виду, но как будто кто-то наделил его новой душой, щедрой и отзывчивой.
        Итак инженер Арбен предстал перед всеми, с кем общался, в новом свете. Но и сам он все увидел по-новому.
        Мисс Шелла, к которой он раньше относился с неприязнью (надо сказать, это чувство было у них взаимным), предстала перед Арбеном совсем иной. Что общего было у той злюки с этой, уже начавшей блекнуть женщиной, не очень удачливой в личной жизни? Трагическая складка, едва обозначенная в уголках ее губ, говорила Арбену куда больше, чем ее крикливая и в чем-то жалкая красота.
        И каждый человек, с его мелкими горестями и радостями, стал кровно близок и дорог Арбену. Он готов был помочь - и помогал любому, кто в этом нуждался.
        И удивительная вещь! Шеф, который терпеть не мог, как он сам говорил, слюнтяев, испытывал, подобно другим, необъяснимую симпатию к преображенному Арбену, о чем красноречиво свидетельствовала отваленная ему руководством щедрая премия.
        И Арбен видел шефа совсем другим. Какой же это счастливчик, избранник судьбы? В сущности, это несчастный старик, подавленный огромной ответственностью. Ежесекундно дрожать за свою шкуру - какое уж тут счастье! За начальственными окриками - Арбен это ясно видел - скрывается панический страх: один неверный ход - и дивиденды компании накроются медным тазом, и тогда подлинные хозяева компании, а также конкуренты, сожрут несчастного старика, как раненого волка его сородичи.
        Грозный олимпиец шеф стал ему так же понятен, как и престарелый Дон Флеш, отставной космонавт, единственный из сотрудников охраны, которого невесть за какие заслуги перед компанией все еще не заменили стандартным роботом с фотоэлементом.
        Как-то Арбен вечером, когда рабочий день уже давно закончился, столкнулся с лаборантом Грино.
        - Как хорошо, что вы не ушли! - обрадовался Арбен. - Нужно подежурить ночь у нового прибора.
        Юноша сделал непроизвольный жест.
        - Не бойтесь, - улыбнулся Арбен, неправильно истолковавший его движение. - Я в вашем возрасте тоже мало что смыслил… Но тут не потребуется никакой особой квалификации, только автомату нельзя доверить. Я все сейчас объясню… Да что с вами?..
        - Я… не смогу остаться сегодня, - в отчаянии выпалил Грино. И тут же припомнил отрывок из устава фирмы, который он подписал во время долгой и унизительной процедуры оформления на службу: «Неподчинение старшему по работе влечет за собой немедленное…»
        - А что случилось?
        - Семейные обстоятельства…
        Арбен нахмурился. Он что-то пытался вспомнить, но не мог.
        Хорошо, Грино, ступайте.
        - И… когда прийти?
        - Когда сможете.
        - За расчетом?
        Арбен пожал плечами:
        - Я вас не собираюсь увольнять.
        - А кто же будет ночью дежурить?
        - Я, - сказал Арбен.
        Отчего не подежурить ночь, не тряхнуть стариной? А этому мальчишке, по всему видно, несладко приходится… То, что Арбену раньше казалось невозможным, теперь становилось естественным.
        Теперь математический расчет Арбена был безошибочен, а его хладнокровие и смекалка стали нарицательными. Так что были, наверно, причины, по которым шеф проникся к нему безграничным доверием. Злые языки поговаривали, что здесь не обошлось без гипноза, но мало ли у каждого из нас недоброжелателей.
        Некоторые, впрочем, всерьез верили в таинственную силу, излучаемую Арбеном. Мисс Шелла - та вообще ладонью закрывала глаза и отворачивалась, завидев Арбена. Правда, делала она это всякий раз с шутливой улыбкой.
        Арбен чувствовал себя сверхчеловеком, волевым и уверенным в себе. За что он ни брался - все удавалось. Приступая к тончайшему эксперименту, он сразу видел суть, схватывал главное, оставляя подчиненным второстепенные детали.
        Он шутя стал чемпионом Уэстерна по плаванию, - он, равнодушный к воде, а к спорту вообще относившийся с отвращением. Причем он новый спортивный титут получил без всяких тренировок. Просто зашел однажды в купол, где находился спортивный комплекс. На водяных дорожках как раз проходили соревнования, и Арбен вдруг решил поучаствовать…
        Шеф прощал своему новому любимцу любые причуды, например то, что тот обклеил все стены в своем отделе желтоватым пластиком.
        Видеофон он у себя дома отключил, и отчаянные звонки Линды его больше не беспокоили.
        ………………………………………
        - Вот так встреча! - удивился Ньюмор. Удивился искренне: он не хотел этой встречи и сделал все, чтобы избежать ее.
        - Да, действительно! - криво улыбнулся Арбен, пожимая холодную руку.
        Он четыре часа прождал за углом дома, который называли мозговым центром фирмы. Сидеть в машине было не очень-то весело. Испортилось отопление, и он закоченел, а выйти себе не позволял: Альва стал в последнее время дьявольски чуток. Кабина была обклеена пластиком, и здесь Арбен находился в безопасности. Если можно было бы и костюм сделать из пластика!..
        О том, что Ньюмор должен быть в этом доме, Арбен случайно услышал от шефа. Тот вскользь упомянул, что у руководства фирмы будут там какие-то переговоры с неким физиком Ньюмором, поскольку там заинтересовались каким-то его новым изобретением.
        Арбен давно уже хотел встретиться с Ньюмором, но последний был неуловим. Словно стена окружала знаменитого физика. Никто из тех, к кому Арбен обращался, не знал его нового местожительства, так же как и номера мобильного телефона.
        Что подумали бы коллеги, увидев самоуверенного Арбена, смиренно прячущего нос в воротник? Сидя в машине, Арбен время от времени оглядывался. Пока Альвы в окрестности не было.
        Погруженный в свои мысли, Арбен едва не пропустил Ньюмора: его каплевидный «молек» на воздушной подушке, повинуясь вызову хозяина, плавно подплыл вплотную ко входу. Только когда черная торпеда зашипела и плавно опустилась на асфальт, Арбен спохватился.
        Он выскочил из своей машины, в три прыжка покрыл расстояние и показался из-за колонны в тот самый миг, когда Ньюмор уже открывал бронированную дверцу.
        По выражению лица своего клиента Ньюмор понял, что от разговора ему не уйти. Все же он сделал попытку:
        - У меня важное дело. Может быть, договоримся о встрече в более подходящее время? Идет?
        - Неизвестно, когда наступит такое время. Я больше ждать не могу. А тебя разыскать невозможно!
        - Ладно, - решился Ньюмор. - У меня есть несколько минут. - Он озабоченно глянул на часы. - Только здесь, пожалуй, неудобно…
        Арбен стоял рядом, казалось, готовый вцепиться в Ньюмора, если тот вздумает улизнуть.
        - Здесь через два дома есть неплохой ресторанчик… - Сказал физик и взял Арбена под-руку.
        Арбен спешил, стараясь побыстрее пройти открытое место.
        - Как ты разыскал меня? - спросил Ньюмор, когда они сели за столик.
        - Проезжал мимо, - небрежно бросил Арбен. - Вижу - знакомое лицо.
        Ньюмор покосился на его лицо, посиневшее от холода, и ничего не сказал. Арбен с досадой отложил в сторону меню, поданное официантом. Дождавшись, когда последний отойдет, Ньюмор спросил:
        - Как ведет себя наш Альва? Надеюсь, не очень беспокоит?
        - Потому я и искал тебя, - не очень последовательно произнес Арбен.
        - Помнишь, о чем мы договорились? Эксперимент продлится год. Можно больше, но никак не меньше. А прошло только два месяца.
        - Сегодня шестьдесят четвертый день.
        - Это не меняет дела. Пойми, я вложил в эту штуку все мое состояние. Если прервать опыт - все погибло. А чем тебе плохо? Ты стал человеком и не выложил за это ни жетона.
        - Трудно мне, Ньюм, - вздохнул Арбен.
        - Всем трудно.
        - Альва ведет себя странно; ты не можешь мне объяснить, почему он на первых порах оказывал больше внимания Линде, чем мне - своей биологической половинке?
        - Как это? - спросил Ньюмор, поставив на стол недопитый стакан минеральной воды.
        Арбен рассказал, напирая на свои переживания и сильный испуг Линды.
        Ньюмор живо расспрашивал о мельчайших подробностях, затем нахмурился и проговорил вполголоса, как бы про себя:
        - Альва развивается не совсем так, как я предполагал… А, я понял! - он хлопнул по столу так, что бутылка подпрыгнула. - Понимаешь, Линда слишком много о тебе думает. Больше, чем ты сам о себе.
        Встревоженный Арбен смотрел на его помрачневшее лицо.
        - Послушай, Линда ничего тебе обо мне не говорила?
        - Мы теперь не общаемся.
        - А раньше?
        - Разве Линда в курсе твоей работы?
        Ньюмор отрезал:
        - Спрашиваю я, а не ты.
        - Ты говоришь со мной, как следователь.
        - Ладно, - произнес Ньюмор. Казалось, он принял какое-то решение. - Теперь говори, чего ты хочешь от меня?
        - Ньюм, верни все как было. Не хочу быть человеком без нервов. Пускай никуда я не полечу.
        Физик молчал.
        - Пусть вернутся ко мне прежние недостатки. Я уж сам как-нибудь разберусь с ними… Ладно?
        - Как ты это себе представляешь? - ледяным тоном спросил физик.
        - Убей его, и делу конец! В конце концов, Альва - невесомое облачко, не более того. Разве не так?
        - Рассуждаешь как младенец, - пожал плечами Ньюмор. - Я же объяснял тебе, когда подписывали контракт, что уничтожить Альву, когда он стал твоим вторым полюсом, нельзя - это все равно что уничтожить половину самого тебя, сжечь половину каждой твоей клетки. Ты явно становишься смелее, скоро твой страх перед Альвой совсем пройдет.
        - Он меня все время преследует.
        - Ты согласился, подписал контракт.
        - Я не думал, что так будет. И ты мне говорил совсем другое.
        Физик глянул на часы.
        - Ньюмор, перепиши с него обратно на меня всю негативную информацию… - Быстро, давясь и захлебываясь, заговорил Арбен. Я заплачу тебе неустойку… Любую сумму… Хорошо?
        Ньюм покачал головой:
        - Альва погибнет.
        - Сделаешь другого.
        - Второго Альву мне не создать.
        - Значит, не хочешь?
        - Не могу. - Ньюмор приготовился встать.
        - Ах, так! - Арбен побагровел. - Знай же, негодяй, я выведу тебя на чистую воду. Подопытный кролик дорого тебе обойдется. Во всяком случае, дороже собаки!
        - Успокойся и выпей воды, - произнес Ньюмор. - Уж слишком ты стал самоуверен…
        Соседи начали обращать на них внимание.
        - Хватит! Ты меня достаточно успокоил. Разве я могу волноваться? Ты сделал мои нервы железными.
        - Не будь идиотом. Накличешь Альву - пеняй на себя.
        - Ньюм, вс память нашей дружбы… Почему ты решил воздвигнуть свой дворец именно на моих костях?
        - Ты не в своем уме. Поговорим, когда придешь в себя, - проговорил с презрением Ньюмор и поднялся.
        Арбен молниеносным движением опрокинул столик и вцепился ему в горло. Звон разбитого стекла смешался с криками посетителей. Официант с застывшей улыбкой мчатся к ним через весь зал. Ньюмору с трудом удалось оторвать пальцы от горла, но долго состязаться с Арбеном в силе и ловкости он был не в состоянии, хотя полагал себя неплохим самбистом. Через секунду Арбен подмял его под себя, пригвоздив коленом к полу.
        - Согласен? - спокойно спросил он, не обращая внимания на крики людей, столпившихся вокруг.
        - Пусти, - прохрипел физик.
        - Я задушу тебя, как котенка. Силы, спасибо, у меня хватит.
        - Где же полиция? - истерически выкрикнул женский голос. - Он убьет его. Помогите же, мужчины!
        Но никто не решался вступиться за поверженного Ньюмора. Каждый поглядывал с опаской на атлетическую фигуру Арбена. Куда только девались его постоянная сутуловатость и нерешительность? Теперь он, казалось, излучал силу, внушавшую страх. А может, это подействовал взгляд Арбена, которым он медленно обвел зрителей? Передние попятились.
        Сразу, словно по команде, толпа начала редеть. Люди торопились расходиться по своим столикам, стараясь не смотреть друг на друга.
        - Видишь? Кое-чему я тебе все-таки обязан: могу задушить тебя как котенка. Ну?… - Арбен крепче сжал горло противника. - Я дал тебе достаточно времени подумать.
        Физик сделал попытку вырваться, пальцы сильнее сдавили горло.
        - Хорошо, - неожиданно произнес Ньюмор. - Черт с тобой. Возвратим тебя в прежнее состояние. Альву придется угробить.
        Гарантия? - коротко сказал Арбен. Он взглянул на мужчину, который только что вошел в зал и подошел поближе, заинтересованный скандалом. Глаза их встретились, и человек, охнув, попятился назад, опрокидывая стулья.
        - Мое честное слово.
        - Не пойдет.
        - Пусти меня и поговорим по человечески, - взмолился Ньюмор. - Все равно я в твоих руках.
        - Арбен расплатился с перепуганным официантом, и они вышли. Ньюмор слегка прихрамывал.
        - Вот сюда, - указал Арбен на уголок за пыльной пальмой.
        - Ты мне кадык сломал, - проговорил хриплым голосом Ньюмор, поглаживая горло.
        - А ты мне - жизнь, - огрызнулся Арбен. - Так когда начнем?
        - Можно хоть завтра, - сказал Ньюмор, не глядя на собеседника.
        - Вот это разговор!
        - Ты свой «безан» обклеил пластиком?
        - Сразу, как только купил. Был бы костюм из пластика - не стал бы тебя беспокоить.
        - Гм, это называется беспокоить, - задумчиво произнес Ньюмор, касаясь пальцем здоровенного синяка на горле.
        - Сам виноват. Так как завтра мы построим работу?
        - Приходи завтра прямо ко мне.
        - У тебя там теперь говорят, строгости - не проникнешь.
        - Я дам пропуск.
        Ньюмор полез в карман, вынул узкий блокнот со страницами из пластика и, набросав несколько слов, вырвал листок и протянул его Арбену. Тот внимательно прочел текст и удовлетворенно кивнул. В углу листка красовался вензель, который - Арбен знал это - раскрывает почти любые двери в республике.
        - Сегодня ничего не пей, - сказал Ньюмор, глядя, как Арбен бережно прячет листок. - И завтра с утра тоже.
        - Даже воды?
        - Я имею в виду виски.
        - Два месяца не пробовал. И запах забыл.
        - А раньше, до Альвы, ты, помню, увлекался.
        - Потребность исчезла. Желаний никаких нет, все делаю усилием воли, и только.
        - Зато стал силен, как буйвол.
        - Что толку? Я хочу жить как все, радоваться и печалиться со всеми. А у меня ощущение рыбы в аквариуме, диковинной рыбы. Временами мне кажется, что у меня и кровь стала холодной, как у рыбы. Во мне остался один расчет. Знаешь, - доверительно улыбнулся Арбен, - у меня за это время столько дел накопилось, и все неотложные…
        - Линду давно не видел?
        - Целую вечность.
        - Ничего, теперь увидишь, - сказал Ньюмор, непонятно глядя на контрагента.
        - Забудем прошлое, Ньюмор, - произнес Арбен. - Ты мог увлечься и поспешить, я понимаю и не виню. Я сам, когда ставлю эксперимент, забываю про все на свете… И готов не щадить ни себя, ни других. А что касается убытка, я понимаю… Я выплачу долг, только дай рассрочку…
        - Я ничуть не увлекся. - Ньюмор глядел в одну точку. - Только по твоей вине срывается опыт, который мог бы осчастливить человечество.
        - Ты не все мне сказал…
        - Я все сказал тебе, Арби, я раскрыл все карты.
        - Не все карты, Ньюм, ты мне раскрыл. Линда сказала мне больше, чем ты.
        По тому, как окаменело лицо Ньюмора, Арбен понял, что сказал лишнее.
        - Надеюсь, теперь я свободен? - произнес физик и отвел в сторону широкий лист пальмы.
        - До завтра, - посторонился Арбен. - Стоп, а ты не удерешь? Куда-нибудь на континент, с попутным ветром.
        - Не уеду, не бойся, - сказал Ньюмор, и Арбен понял, что он не лжет.
        Они холодно расстались и разошлись в разные стороны. Арбен дошел до своей машины, ни разу не оглянувшись.
        Машина резво взяла с места. Арбен отключил автоводитель и сам сел за руль. Хотелось действовать, дать выход бурлящей энергии. С завтрашнего утра начнет редеть пелена, отделяющая его от остальных людей.
        Занятый мыслями, Арбен вел автомобиль машинально, мало что видя. Впрочем, уличными жертвами это не грозило. Роль Арбена как водителя сводилась, пожалуй, только только к вращению наполовину бутафорского штурвала. Это лишь считалось, что человек, да еще в городской черте, может самостоятельно вести машину. Так было когда-то. А тепрь машину в любом случае вели приборы. Локатор нащупывал дорогу, выяснял, нет ли на дороге препятствий и не могут ли они появиться - будь то машина, выезжающая из переулка, или кошка, перебегающая улицу.
        Правда, Арбен отключил автоводитель, но это значило немного. Автоводителю задавалась конечная точка маршрута - место, куда желает попасть хозяин. Сев за руль, Арбен мог по собственному произволу выбирать улицу, но и только. Скорость машины, линия движения - все устанавливалось электронной аппаратурой. Этим достигалась безопасность уличного движения. Арбен не смог бы при всем желании задавить даже бродячую собаку - любое движущееся существо объезжалось, а если объект был неподвижен и преграждал путь - срабатывала тормозная система и машина останавливалась. Хозяин мог тысячу раз спешить - это его дело. Он мог опаздывать на важное свидание это опять-таки его дело. А дело инфраглаза - предотвращать малейшую вероятность катастрофы.
        Улица сменяла улицу, новые здания, будто парящие в невесомости, перемежались старыми каменными коробками - Арбен не замечал ничего. Он все еще был полон недавним разговором с Ньюмором. Победа досталась с трудом. Конечно, и Ньюмору не сладко - расстаться с Альвой, в которого он столько всего вложил. Когда Арбен заберет у него обратно всю свою информацию, Альва погибнет, это неизбежно. Жаль Ньюмора. Но, с другой стороны, почему Арбен должен рисковать жизнью? Ньюм во многом обманул его. Так друзья не поступают. Пусть теперь и расплачивается.
        Не доезжая нескольких шагов до универсального магазина «Все для всех», Арбен притормозил, подкатил к тротуару. Близился к концу рабочий день, и прохожих было много. Выйти из машины Арбен не решался: в толпе Альве легче затеряться - его можно не заметить до самого последнего момента. Другое дело, когда вокруг безлюдно - тогда опасность меньше.
        К Арбену снова вернулись прежние страхи. В каждом прохожем ему чудился Альва. Глупо погибнуть именно сейчас, накануне освобождения. Всего несколько шагов нужно сделать, но каждый может оказаться последним. Он всматривался в лица людей, идущих по тротуару. Вот торопится мужчина средних лет. Он обременен свертками, не говоря уже о чудовищно разбухшем портфеле. В глазах застыло выражение терпеливой скорби, верно, замучили заботы. Спроси его - наверное ответит, что он самый несчастный на свете. И не знает, что человек, сидящий в этой роскошной машине, охотно поменялся бы с ним… Да, да, этот самый преуспевающий счастливчик с розовым румянцем во всю щеку.
        Десяток шагов - словно доска, переброшенная через пропасть. Внезапно Арбен заметил знакомое лицо. Вообще память у него была в последние два месяца абсолютной - что касалось текущих дел. Лицо, мельком увиденное когда-то, теперь всплывало в памяти, словно изображение на монете, с которой искусный нумизмат отмыл кислотой слой веков.
        Правда, это относилось только к приятным либо нейтральным воспоминаниям. Что же до неприятных - они словно растворились…
        Девушка, равнодушно скользнув глазами по машине, прошла мимо. Арбен отчаянно забарабанил в толстое смотровое стекло. Она обернулась. Это ее зовут? Кажется, она не давала повода… Она пожала плечами и хотела продолжать свой путь, но в последний момент ей бросилось в глаза умоляющее выражение человека, сидящего за рулем. Она подошла к машине. Форма на девушке сидела ловко. На рукаве красовался фирменный знак «ВДВ», что означало «Все для всех». В прошлом году в парке - Арбен узнал ее сразу - Линда показала ее, когда девушка шла по аллее.
        - Вон, моя подруга. Работает в нашем отделе.
        Девушка скользнула по нему взглядом, словно по неодушевленному предмету. Теперь она недоуменно смотрела на незнакомого мужчину, который делал ей призывные знаки.
        - Вы из парфюмерного? - прокричал Арбен сквозь толстое стекло.
        Девушка кивнула.
        - С вами работает Линда Лоун?
        Она показала на уши, потом на дверцу, предлагая ее открыть.
        - Линда! - крикнул Арбен, делая вид, что не заметил знака.
        Расслышав имя подруги, девушка закивала. Кое-как Арбен сумел ей втолковать свою просьбу.
        - У нас строгий начальник. Вряд ли отпустит, - изловчился он прочесть по ее шевелящимся губам.
        Он попросил:
        - Вы только передайте ей.
        - Как ей сказать - кто зовет? - спросила девушка, скрывая любопытство.
        - Скажите - раб.
        - Что? - ей показалось, она ослышалась.
        Арбен повторил, девушка поспешно пошла к магазину. Перед тем как ступить на веселый ручеек ленты, бегущей внутрь от самой двери, она оглянулась еще раз на странного человека.
        Сердце Арбена тревожно забилось. Ощущение, от которого он успел уже отвыкнуть. Из дверей универмага вышла Линда. Фирменный чепчик сбился в сторону, открыв рыжий локон. Она сделала два шага и беспомощно оглянулась. Затем заметила Арбена, делавшего ей знаки, и подошла. Он посадил ее рядом и поспешно захлопнул дверцу.
        Они перекинулись несколькими незначительными фразами, будто расстались только вчера.
        - Моя напарница утверждает, что ты не в себе, - Линда покрутила пальцем у лба и улыбнулась.
        - Может быть, она и права.
        - Прости, - смешалась Линда. - Сболтнула, не подумав. Я думала, ты в отъезде. Мобильник и видеозор отключил… Как ты теперь себя чувствуешь?
        - Гораздо лучше.
        Линда явно обрадовалась.
        - И у врача был? Молодец! - продолжала она, не дождавшись ответа. - Что он назначил?
        - Пустяки всякие.
        - Все выполняешь?
        - Само собой.
        - Ну и ладно.
        - Между прочим, завтра начинается решающая процедура.
        Арбен был благодарен Линде за то, что она не вдается в мучительные для него расспросы. Он приготовил несколько фраз в оправдание своего отсутствия и был рад, что их не пришлось пустить в ход.
        Линда озабоченно спросила:
        - У нас долгий разговор?
        - Что, начальник строгий?
        - Откуда ты знаешь? - удивилась Линда. - По-моему, я тебе никогда не жаловалась…
        - Линда, у нас серьезный разговор. Пусть твой начальник потерпит.
        Девушка, немного поколебавшись, согласилась.
        Арбен нажал стартер.
        - Куда поедем?
        - За город, - предложила Линда. - Подышим.
        - Далеко…
        - Тогда куда хочешь.
        Арбен все еще чувствовал себя виноватым перед Линдой. Время от времени он поглядывал на ее тонкий профиль, уже подсвеченный неоном. Она о чем-то задумалась, положив руку на баранку руля. Арбену вдруг захотелось прижаться щекой к смуглому запястью.
        - Цыганочка, - негромко сказал он.
        - Хорошо с тобой, - вспыхнув, сказала Линда.
        - Можешь не возвращаться на работу?
        - Постараюсь договориться, - сказала Линда и вытащила сотовый. После минутных переговоров, которые велись на птичьем языке, Линда сказала, что девочки ее прикроют…
        Арбен улыбнулся:
        - Значит, вечер - наш!
        После того, как они прокатились по главному проспекту, он спросил:
        Что ты скажешь об Итальянском ресторане?
        - Ой, у меня кошелек на работе остался.
        - У меня свой есть, - произнес Арбен и многозначительно похлопал себя по карману и добавил: - за последний месяц я получил кучу жетонов.
        - За что?
        - Видишь ли… Это связано как-то с моей болезнью.
        - Такая большая страховка? - удивилась Линда.
        - Не то. Понимаешь, болезнь вызвала обострение, что ли, мыслительных способностей.
        - Котелок, что ли, начал лучше варить?
        - Примерно. Вот я и подумал: может, и лечиться не стоит?
        - Не болтай глупости, отрезала Линда. - как у тебя язык поворачивается говорить такое?
        - Я пошутил, цыганочка.
        - Такие шутки жестоки.
        Арбен давно уже затерялся в паутине мегаполиса, поскольку был занят разговором. Поэтому он включил автопилот.
        - Значит, завтра начинается твой курс лечения? - повторила она, возвращаясь к прерванному разговору. - Я этому рада. А жетоны… бог с ними. И к таким игрушкам, - она погладила темно-вишневую кожу сиденья, я равнодушна. Ты только не исчезай больше, ладно?
        - Не исчезну.
        - А то расстанемся опять…
        - Мы можем и не расставаться, - проговорил Арбен, многозначительно глядя на нее. - Стоит тебе лишь пожелать. Видишь ли, есть на свете один дуралей, который… - Арбен запнулся, не зная как кончить высокопарную фразу.
        Спасла положение Линда, звонко расхохотавшаяся.
        Они поужинали в ресторане, и потом снова колесили по вечереющим улицам. О многом они говорили в этот вечер, но более всего - о будущем.
        - Давай уедем, произнес Арбен. - Далеко-далеко.
        - На побережье… - прошептала Линда, не открывая глаз.
        Арбен согласился:
        - На побережье. Я наймусь на какую-нибудь автостанцию. Механиком, ремонтником - кем угодно.
        Линда открыла глаза.
        - Видишь ли, я не знаю, как пойдет лечение после завтрашней процедуры, - пояснил инженер, отвечая на ее вопросительный взгляд. - Может совсем нынешнюю квалификацию потеряю…
        - И пускай. Лишь бы ты здоров был.
        Город за стеклами машины казался призрачным, нереальным, как их завтрашний день.
        - Когда мы сможем уехать?
        - Думаю, через неделю мой курс закончится.
        - Скорее бы… Так надоело все…
        Линда умолкла. У губ ее образовались две вертикальные складки. Арбен подумал, что ей не так легко и просто жить, как могло бы показаться со стороны. Но она была мужественна и никогда не жаловалась.
        - Я так соскучилась по тебе… Завтра увидимся?
        - Завтра не получится.
        - Это связано с твоим лечением? - догадалась Линда.
        Он кивнул.
        Ньюмор, словно по уговору, ни разу не упоминался, и Арбену почему-то это было приятно.
        Линда не могла бы словами выразить то, что у нее на душе. Странное лечение. Лечение, в результате которого тускнеют блестящие умственные способности и человек становится рядовым, заурядным. Может быть, и гениальность - не более чем психическое отклонение? Как знать, что возвышает гения над остальными? Не мысли, но тени подобных мыслей носились у нее в голове.
        - Я всю неделю буду очень занят, - сказал он и потрогал в кармане вчетверо сложенный блокнотный листок.
        - Ладно. Поедем попозже, поближе к весне.
        Машина резко тормознула. Стайка ребятишек выскочила из-под ее тупого носа.
        - Скажи, ты думаешь обо мне? - неожиданно спросил Арбен.
        - Иногда, - улыбнулась Линда.
        - Часто?
        - Часто, наверно, ты не заслуживаешь…
        - Прошу тебя, не думай обо мне в эти дни, - серьезно сказал Арбен.
        - Скромность украшает человека.
        - Я не шучу. Не думай обо мне, не вспоминай меня…
        - Но почему? - удивилась Линда необычности просьбы. - Тебе неприятно сознание, что я о тебе думаю?
        - Не могу тебе объяснить, в чем дело… Может быть, позже… Когда мы будем вместе. Чему ты смеешься? Я кажусь тебе последним идиотом?
        - Нет, предпоследним! Не обижайся, - она прижалась к нахмуренному Арбену. - Просто я вспомнила притчу об обезьяне. Волшебник сказал одному человеку: «Хочешь, верну тебе молодость и красоту?» «Хочу», отвечал человек, который был стар и согбен. «Для этого ты должен выполнить одно условие», сказал волшебник. «Я согласен на все». «О, это простое условие; в течение пяти минут ты не должен думать об обезьяне, вот и все. Пять минут - это как раз время, необходимое для твоего превращения».
        - И что же?
        - Волшебник исчез. Он с горечью убедился, что его условие невыполнимо. И человек остался таким же - старым и немощным.
        - Да, память неподвластна человеку, - глухо произнес Арбен. - Человека легче убить, чем отнять у него память.
        Он глянул на часы:
        - Время ушло, как мартовский снег. Куда тебя доставить?
        - Поздно. Домой хочу…
        Арбен набрал на пульте координаты, которые знал наизусть.
        Ближе к окраине освещенность падала. Громады домов еле угадывались во мраке, и автопилот включил инфравидение. Светились только редкие купола. Реклама здесь не так буйствовала, как в центре.
        - Помнишь, ты привозил меня домой на такси, - сказала Линда, когда машина остановилась. А теперь у тебя своя машина.
        Арбен силился что-то рассмотреть сквозь боковое стекло.
        - Неплохая лошадка, - продолжала Линда. - У меня к тебе просьба, Арби…
        Да?
        - Когда мы вместе сюда сядем и выедем из города - включи ее на полную скорость, ладно?
        Арбен кивнул, не отрываясь от окна. Свет давал только допотопный уличный фонарь.
        «В музей ему пора», - подумал Арбен. Ветер раскачивал фонарь, отчего желтый круг метался по земле. Опавшие листья образовали толстый слой. Было очень холодно, впору снегу выпасть.
        - Чудесная у тебя машина, - сказала Линда. - Самая последняя модель?
        - Нравится? - отвернулся от окна Арбен.
        - Только зачем салон обклеили пластиком? Совершенно безвкусно. И о чем только дизайнер думал?
        - Да, - согласился Арбен. - Грубая работа.
        - Может, отдерем пластик?
        - Ты права, - согласился он с улыбкой. - Только приготовь инструмент, чтобы салон не попортить.
        - Хорошо, - сказала она.
        Фары машины бросали вперед широкий сноп света. Арбен уменьшил освещение, и сноп превратился в луч, устало упавший на проезжую часть.
        - Я пойду, - сказала Линда после короткой паузы и выжидательно посмотрела на жениха.
        Арбен открыл дверцу и вышел первым:
        - Провожу.
        - Наконец-то ты решил не провожать меня тайком, - улыбнулась Линда, а инженер помрачнел.
        Каблучки Линды громко стучали, эхом отдаваясь в глухих закоулках. Арбен шел рядом, стараясь не забегать вперед. Он и сам не понимал, что заставило его выйти из машины. Желание еще немного побыть с Линдой? А может, стремление вновь почувствовать себя обычным человеком, который не должен бежать и прятаться от собственных желаний? «До дверей в парадное и обратно», - сказал себе Арбен.
        Две исполинские тени пересекли дорогу и вскарабкались на стену дома, слившись с темной поверхностью. Одна была тонкой, другая - мужественно-широкоплечей.
        - Смотри, наши тени не хотят расстаться, - тихо сказала Линда, замедляя шаги. Глаза ее блестели. - Вот мы уйдем, уедем отсюда, они останутся. И всегда будут вместе.
        - Доброй ночи, - сказал Арбен, когда они подошли к подъезду.
        - Чашечку кофе? - предложила она, решив взять инициативу на себя. Ньюмор в такой ситуации не колебался!
        - Я мечтаю о твоем кофе и в следующий раз обязательно поднимусь. Честное слово, сейчас надо срочно документы на завтрашний эксперимент приготовить. Я позвоню тебе. - Они попрощались, и Линда скрылась за дверью.
        Арбен не успел сделать и четырех шагов, как навстречу ему от стены отделилась фигура. Казалось, она появилась из небытия, и двигалась осторожно и бесшумно. Так шагать, не затрагивая листьев, мог только Альва. Альва - его вторая половина, его горести и заботы, разреженное облако античастиц, как бы вобравшее в себя частицу Арбена.
        Фигура шагала медленно и неотвратимо, словно сама судьба. Но Арбен не был ни суеверным, ни фаталистом. Встретив наконец Альву, он обрел то спокойствие, к которому тщетно стремился, то спокойствие, которое обещал ему Ньюмор, уговаривая на неслыханный эксперимент.
        Мысль работала четко, словно на выпускном экзамене. Альва не может превысить скорость три мили в час. Это хорошо. Но той же величиной ограничена скорость Арбена. Это плохо. Однако гораздо хуже то, что Альва находится в более выгодном положении: он движется наперерез Арбену, отрезая ему путь к машине. Способность к маневру явилась для Арбена неожиданностью. «Словно кто-то по радио управляет его действиями», - мелькнула и тотчас погасла мысль. И вообще действия Альвы вдруг стали более осмысленными; взять хоть его нынешнюю способность к засаде. Обучается он нынче на ходу, что ли?!
        Спасение - там, в машине, под защитой спасительного пластика. Но как добраться туда?..
        При том, что Альва может преследовать его, даже при равенстве скоростей. Ньюмор перед началом эксперимента уверял Арбена, что это не так, но обманул его. Да, бессовестно обманул.
        Говорят, тонущий человек за считанные доли секунды припоминает всю свою жизнь, начиная с детства. Может быть. Но перед Арбеном в эти мгновения не промелькнул бессмысленный калейдоскоп бытия. Память, словно прожектором, выхватила из недавнего прошлого разговор с Ньюмором. Это было накануне того памятного дня, когда он впервые вступил в биорадиоконтакт с Альвой.
        - Практически Альва тебе не опасен, - сказал физик. - Он ведь тихоход.
        - Но и моя скорость будет не больше.
        - В том-то и суть! - Ньюмор обнажил в улыбке ровную подкову зубов. - Ты же инженер! Сообрази-ка: «А» бежит за «Б». У обоих одинаковая скорость. Догонит ли когда-нибудь преследователь «А» свою жертву?
        Поначалу аргумент физика показался Арбену убедительным. Но чутье подсказывало: что-то здесь неладно.
        - Ты, пожалуй, прав, если действие происходит на ровном поле. А если в городской черте?
        - Это не меняет дела, - бросил Ньюмор. - Будешь улепетывать не по полю, а по улице, только и всего. Говоря «улепетывать», я, конечно, преувеличиваю: ты будешь чинно шагать как ни в чем не бывало. Альва будет бесшумно топать за тобой, и расстояние при этом не будет сокращаться ни на миллиметр.
        - И куда же при этом я буду чинно шагать?
        - Куда захочешь. У тебя будет миллион возможностей. Можешь дойти до ближайшей подвижной ленты и уехать на ней. Можешь добраться до станции подземки и сесть в поезд. Можешь, наконец, спокойным шагом дойти до своей квартиры, которую к тому времени, надеюсь, ты обклеишь вот этим пластиком, - ткнул он пальцем в толстый рулон.
        Этот разговор мелькнул в памяти Арбена, пока он, развернувшись, шел прочь от Альвы.
        Арбен шел с наибольшей возможной скоростью, чтобы выиграть время, но упругая волна толкнула его в грудь, так что он чуть не задохнулся. Собственное тормозящее поле было неумолимо.
        Нельзя сказать, что инженер Арбен был в хороших отношениях с математикой. Он не жаловал эту науку, оставляя ее «сухарям-теоретикам». Себя он с гордостью именовал практиком. Но после начала контакта с Альвой, математические способности Арбена, как и прочие, необычайно обострились, и он с интересом погрузился в толстые монографии, которые прежде казались ему никчемушными. И с захватывающим интересом прочел раздел, который называется «Теория преследования». Некий математик еще сто лет назад доказал теорему: если две точки движутся с одинаковой скоростью, и одна из них преследует другую, то она ее обязательно догонит. Для этого необходимо, чтобы выполнялось одно-единственное условие: ограниченность пространства, в котором происходит погоня. Условие, надо сказать, почти очевидное: не будь его, преследуемый объект мог бы просто удалиться от преследователя по прямой линии, уходящей в бесконечность, и ввиду равенства скоростей встречи не произошло бы. Иное дело, если гонки с преследованием происходят на ограниченной площади. Жертва рано или поздно должна искривить свой путь, так как выходить за границы
области ей запрещено. С каждым таким искривлением пути преследователь, соответственно меняя свое движение, будет сокращать расстояние до жертвы. Происходит это, наглядно говоря, за счет срезания преследователем углов, - они неминуемо образуются, когда жертва начинает петлять.
        В общем, математическое доказательство теоремы, было, к сожалению для Арбена, безукоризненным. А если к этому еще прибавить в поведении Альвы то, что можно назвать самообучением на ходу, если взять в расчет его привычку в последнее время строить засады на Арбена… Ну, и его возможность срезать при преследовании углы, с учетом того, что для Альвы не существует ни стен, ни вообще каких бы то ни было преград…
        Мозг Арбена жгли рассказанные Линдой в прошлый раз слова о пьяной болтовне Ньюмора о подопытном кролике, которого отыскал для своего эксперимента.
        И все-таки, как много может вспомнить человек за какие-то ничтожные доли секунды!..
        Спокойное, ставшее ему ненавистным лицо Ньюмора, который говорит: «От тебя требуется только одно: не столкнись с Альвой нос к носу. Будь осторожен, и все будет в порядке. Счастливчик, ты избавишься от душевных недугов и дурных воспоминаний. Позже люди будут платить мне за это столько, сколько я захочу, а ты получаешь Альву бесплатно». «Но ты же на него, говоришь, все свои деньги ухлопал». «Деньги - пустяк! Толстосумы, жаждущие спокойной и качественной жизни, предоставят мне любой кредит. Ты только подумай: вместо всех этих модных курортов, водолечебниц и всяких там душей Шарко, я предоставляю свой радикальный метод… Я попросту стираю негативный груз, как стирают тряпкой надпись мелом на школьной доске…».
        …Проклятый Альва, он чует его. Кажется, он привязан к нему невидимой нитью. Стоит сделать шаг в сторону, и Альва послушно повторяет маневр.
        Арбен все шел, оглядываясь на ходу. До боли знакомая сутуловатая фигура вышагивала за ним. Лицо, бессчетное количество раз виденное в зеркале… «Бегу сам от себя. А разве это возможно - уйти от себя?» - обожгла мысль.
        Машина осталась поодаль. Ее черный прямолинейный корпус маслянисто поблескивал под качающимся от ветра фонарем. Кинжальный луч средней фары лежит на грязной мостовой. И ни души на ночной улице…
        Каждый шаг отдаляет его от спасительной кабины, обклеенной пластиком. Но повернуть к машине - значит столкнуться с Альвой. Тротуарные ленты уже выключены. Значит, одна надежда - на подземку.
        Никогда раньше Арбен не думал, что улица, на которой живет Линда, такая длинная. А может, это так кажется оттого, что он отвык ходить пешком в последнее время?
        Арбен почувствовал, что замерзает, и инстинктивно решил пробежаться, Но упругая волна с такой силой снова ударила в лицо, что он, замешкавшись, на мгновение остановился, задохнувшись. Остановка обошлась ему в три-четыре шага. Расстояние сократилось, и Альва, выйдя из тьмы в освещенный фонарный круг, теперь был виден до мельчайших подробностей. «Он бледен как смерть, - подумал Арбен. - Не мудрено, что Линда при встрече с ним так перепугалась».
        Хорошо хоть, что улица прямая. Любой поворот - в пользу Альвы, который может срезать углы. Для него, легкого, почти невесомого облачка, любые стены прозрачны.
        Так бы идти и идти… Но силы - он знал это, скоро иссякнут. Он замкнут в каменных джунглях города. Он сам себя запер в ловушку, а ключ спрятал хитрый Ньюмор.
        Сердце билось медленными толчками, и каждый удар болезненно отдавался в мозгу. Это было ощущение, о котором Арбен успел уже позабыть. Прошло некоторое время, прежде чем он догадался, в чем дело. Он волновался, волновался так, как ни разу еще за два прошедших месяца! Ньюмор и здесь обманул его!
        Арбен изо всех сил старался успокоиться: волнуясь, он помогал своему преследователю: за последние несколько минут Альва заметно оживился. Быстрее задвигались его ноги, оснащенные ботинками с магнитными присосками.
        Незрячий взор его был устремлен на Арбена, он даже руку вперед протянул, будто желая схватить ускользающую от него вторую половину его «я».
        Арбену казалось, что погоня длится уже давно. Целую вечность бежит он по этой улице, до жути безмолвной, а его преследует клубок забот и огорчений, и никуда от них не скрыться, не уйти.
        Впереди неясно забелел купол, украшенный в вершине вензелем. Вензель горит в холодном мглистом воздухе, а над ним, совсем невысоко, мерцают равнодушные звезды.
        Станция подземки. Наконец-то! Сейчас он войдет в широкую дверь, опустит жетон в узкую щель автомата, и неуклюжий турникет вытолкнет его на бегущий вниз, к поездам, эскалатор.
        Арбен даже почувствовал нечто вроде жалости к Альве. Будто это было одушевленное существо, а не искусное материальное образование, имитирующее его, Арбена. Будто он обманул простодушного Альву, перехитрил его. Будто взялся перевести слепца через оживленную улицу и бросил его посреди мостовой. Странная вещь! Он жалел Альву, будто младшего брата, будто какую-то частицу собственного «я», пусть и не лучшую. И разве не так оно было и на самом деле?.. Ликующее чувство избавления от смертельной опасности наполнило его существо.
        Ему показалось подозрительным, что у входа на станцию подземки не видно ни одного человека. Обычно даже в самую глухую пору хотя бы два-три бродяги греются в теплом в теплом потоке кондиционированного воздуха, вырывающегося из отворяемых дверей. Он ощущал уже в ноздрях сухой нагретый воздух, еле заметно отдающий автолом и еще чем-то сладковатым, неприятным.
        Четыре гранитных ступени…
        Арбен толкнул дверь. Закрыто!.. Он изо всех сил двинул ее плечом, отлично сознавая, что это бесполезно. Затем ударил кулаком по ледяному пластику. Рука, разбитая в кровь, привела его в себя. Ремонт, что ли? Впрочем, какое это сейчас имеет значение. Только теперь он заметил маленький листок бумаги, косо приклеенный к колонне: «На станции проводится проба воздуха на радиоактивность. Извиняемся за временные неудобства. Ближайшая станция подземной дороги…».
        Он отвернулся. Ближайшая станция подземной дороги не интересовала его. Чтобы добраться до нее, необходимо было свернуть, а в этом случае шансы Арбена на спасение обращались в нуль. Только в гонках по прямой он мог еще надеяться уйти от преследователя.
        Альва неумолимо приближался. Теперь его скорость - Арбен определил на глаз - составляла предельные три мили в час, средняя скорость среднего пешехода. Арбену почудилось даже, что на щеках Альвы зажегся румянец. Нет, это, наверно, причуды случайного ночного освещения.
        Удивительно много мелочей можно заметить в считанные доли секунды. Не сродни ли это явление тому, что спичка, прежде чем погаснуть, вспыхивает ярче?
        Арбен безвольно прислонился к колонне. Глупый конец. А разве не глупой была вся эта затея с Альвой? Линда, которую он считал недалекой, сразу это раскусила и отказалась для себя от опыта.
        Ну, что ж. Вот и расплата. Как говорил Ньюмор? За все в жизни надо расплачиваться. Не жетонами, так собственной кровью. Или жизнью.
        Альва шагнул на первую ступень. Именно шагнул - так сказал бы любой сторонний наблюдатель. Поддался иллюзии и Арбен. Он отлично знал, что Альва, обнаружив перед собой возвышение, просто приподнимается над ним, как поднимается пар над кипящим чайником. При этом диамагнитные присоски не дают Альве оторваться от земли и подняться слишком высоко.
        Как четко работает мысль. Сколько он мог еще сделать для Уэстерн-компании и всего человечества! И через три секунды этот субъект, идущий прогулочным шагом, приблизится к нему, и все будет кончено.
        От нечистой совести не уйдешь. И потом, это было так давно… То, что Арбен вроде напрочь позабыл, и только какая-то болезненная точка в мозгу не давала покоя, вдруг все это проявилось как внезапно прихлынувшая, будто сквозь взорванные шлюзы, яркая память.
        Перед Арбеном мелькнуло бледное, искаженное смертельным страхом лицо Чарли.
        Вторая ступень.
        В сознании, вытесняя Чарли (целых два блаженных месяца он не появлялся, уже за одно это можно было благодарить Ньюмора) вспыхнула картина далекого детства. Отцовская ферма на Западе… Старая ветряная мельница… Арбен с такими же как он мальчишками бегает вокруг мельницы, играя в пятнашки. Поиграть и теперь, что ли, в пятнашки со смертью? Выиграть у костлявой несколько минут.
        Третья ступень.
        Пустые бредни. Эти несколько минут ему не суждены. Альва пройдет сквозь гранит, как прут сквозь влажную глину. Он пересечет купол по диаметру круга, лежащего в сечении, и преспокойно настигнет Арбена.
        Когда цыпленок, безмятежно разгуливающий по двору, видит косо мелькнувшую тень, он не знает, что приговор ему уже подписан тяжелым росчерком крыла стервятника. Арбен знал, в этом и было его единственное отличие от беззащитного птенца. Только полимерные нити длинных молекул пластика могли бы послужить преградой Альве.
        Арбен подался назад, и рука его скользнула по округлой стене купола. Ромбические плитки, устилающие купол. Холодные и скользкие от ночной росы, словно плитки льда. Последнее ощущение, которое ему суждено на этом свете.
        Если и в самом деле, существует кроме этого света, еще что-то, то он скоро предстанет перед Чарли. Но что он скажет ему?
        Альва наклонился вперед, словно человек, идущий против ветра. Лишь в этот миг осознал Арбен, что облицовочные плитки сделаны из… пластика!
        …Человек прижался спиной к стене, раскинув руки. Второй легко преодолел подъем и не спеша приближался к своему двойнику. Неожиданно человек, казалось, влипший в стену, оторвался от нее, и так же не спеша, двинулся вокруг купола. Картина напоминала замедленную съемку погони. Если увеличить скорость ленты, зритель увидел бы отчаянную гонку, ставка в которой была жизнь. Но не было съемочной ленты и оператора, как не было зрителей безмолвной сцены.
        Альва, словно ожидал этого, такой же ныряющей походкой двинулся за своей половиной, нырнувшей за купол. Облачко скользило вдоль стены, облицованной пластиком, не имея возможности пересечь ее и, продвинувшись напрямик, завершить затянувшуюся погоню.
        …Несколько минут подарила ему судьба. Несколько минут, не больше. Арбен понимал это. В гонках по кругу Альва превосходил его. Казалось бы, при равной скорости преследователя и преследуемого последнему ничего не грозило, по крайней мере, до тех пор, пока он не свалится, выбившись из сил. Увы, Арбен знал, что это не так. Развязка должна наступить гораздо раньше. Это не гонка по прямой, где ему нужно просто двигаться вперед, ни о чем не думая. При движении по кругу у Альвы появлялось значительное преимущество - возможность мгновенно менять направление движения на противоположное, тем самым идя на сближение с жертвой. Арбен, естественно, не мог проделать тот же маневр сразу, и расстояние между ними таяло.
        Да мог ли он вообще тягаться в совершенстве со столь тонкой кибернетической системой, какую представлял собой Альва? А кроме того, Альва теперь угадывал каждое движение своего двойника, он рассчитывал каждый шаг Арбена, и в соответствии с этим строил план погони.
        Арбен боялся оглянуться. Ему чудилось на затылке тяжелое дыхание, хотя Альва, конечно, не дышал. Нервы. Мог ли он подумать, что стальные нервы - подарок Ньюмора - вдруг разладятся в последнюю минуту, перед самым финалом?
        Ему чудилась всякая чертовщина, и даже Чарли снова выплыл из подсознания, красавчик Чарли. Зря он пытался всю жизнь отделаться от этого видения, которое мучило, жгло и не давало покоя. Но о Чарли он не мог рассказать никому, даже самому близкому другу, даже Линде. Может, поделись Арбен с кем-нибудь, и ему стало бы легче. И надо же, тут как раз подвернулся Ньюмор со своим заманчивым предложением. Может, и согласился на него Арбен только потому, что надеялся избавиться от этого, самого мучительного воспоминания.
        Расстояние между ними неуклонно сокращалось.
        Арбен чудом увернулся от протянутой к нему слабо светящейся, бесплотной руки Альвы. Куртка Арбена задымилась, запахло жженой шерстью. Арбен сбросил куртку на ходу.
        Дрожащим шагом идя вокруг купола, он отчаянным взглядом окинул расплывчатую, неясную перспективу длинной, ровной улицы, по которой он прошел сюда двадцать минут назад. И мысль, простая и блестящая, озарила меркнущее сознание Арбена. Он должен свернуть на эту улицу и двигаться к своей машине. Альва, конечно, пристроится сзади, но это уже не страшно: в гонках по прямой, да еще и на такой короткой дистанции, Альва вряд ли догонит его.
        Отчаянный рывок - и вот уже Арбен оторвался от спасшего его купола и вновь зашагал по улице в сторону своей машины. Арбен старался не размахивать руками, чтобы не задеть Альву - тот шел за ним чуть ли не вплотную.
        Каждый шаг приближал теперь Арбена к спасению. Вон она, машина. А Линда, наверное, уже спит. А может, читает. «Зов бездны»? «Дорогу к наслаждению»? Она выписывала этот журнальчик. Или «Вечерние грезы» - пустую газетку, почему-то печатаемую на желтом пластике?
        Ему нужно время, чтобы открыть дверцу. Затем сесть внутрь и успеть захлопнуть ее, чтобы Альва не успел просочиться. До машины шагов пятнадцать… Десять… Два шага. Арбен рванул на себя дверцу и упал на пол кабины. Послышался звук, похожий на треск разрываемой материи, и белая вспышка озарила все вокруг… Боль в затылке пронзила и жаркими волнами растеклась по всему телу. Но пружина исправно сработала и дверца захлопнулась сразу за Арбеном.
        ………………………………
        Придя в себя, Арбен слабо застонал. Голова раскалывалась на части. Онемевшее тело казалось мешком, набитым ватой. Он тотчас припомнил погоню и чудесное избавление.
        С трудом поднявшись на руках, он глянул в переднее стекло. Отшатнулся: на него глядело бледное привидение, прилипшее к стеклу. Неужели это он, Арбен?.. Нет, он смотрит не в зеркало. Альва с тупым упорством выбрал место, от которого расстояние до Арбена было наименьшим. Неподвижное лицо напоминало маску, руки жадно обхватили радиатор. Альва, пребывая в полной неподвижности, ждал, пока жертва выйдет наружу, - терпения ему было не занимать.
        Арбен вздохнул - так вздыхают, только избежав большой опасности, - и потрогал пальцем уголок отклеившегося пластика, старательно прижав его к стенке кабины.
        Дав себе немного отдохнуть, Арбен нажал стартер. Машина послушно тронулась с места. Лицо Арбена соскользнуло со смотрового стекла. Туловище медленно съехало с радиатора.
        Когда Арбен развернул машину, он оглянулся. Фигура Альвы, слабо освещенная фонарем, быстро таяла. Арбен закурил, стало легче. Но все равно затылок страшно ныл.
        Ньюмор вошел в лабораторию и тяжко опустился на стул. Он был в скверном расположении духа. Итак, опыт, столь блестяще начатый, придется прервать, перечеркнуть. И Альва, его детище, погибнет. Рассыплется на элементарные частицы, исчезнет.
        А сколько бессонных ночей, сколько надежд, сколько денег, наконец, было связано с Альвой! Все пойдет прахом.
        Он осторожно потрогал пальцем горло. После сегодняшней безобразной сцены в ресторане он сперва воспылал к Арбену праведным гневом, но, к удивлению Ньюмора, злоба его быстро растаяла. Вместо нее возникла жалость. И еще - неясное предчувствие беды, навеянное сбивчивым рассказом инженера об Альве, о злоключениях с ним и его растущей агрессивности. Уж не говоря о том, что он к Линде вздумал наведываться… Это уж совсем ни в какие ворота. Неужели в расчеты Ньюмора вкралась какая-то ошибка?
        Но теперь уже поздно разбираться, кто прав, кто виноват. Ньюмор дал слово, и он сдержит его. И эта Лоун сюда затесалась… Пустельга.
        Итак, Альва погибнет, а Арбен возаратится в свое прежнее состояние. Нужно сказать - незавидное состояние. Ну, это уж пусть Лоун со своим сокровищем разбирается. Его же беспокоила одна неотступная мысль: в каком месте он ошибся с Альвой? И тут его осенило: наверно, нельзя механически разделить человека на добро и зло, на пороки и добродетели. Лишь все без исключения качества образуют тот таинственный сплав, который мы называем человеческой личностью.
        Ньюмор подошел к окну. В этом сумасшедшем мире безумно все, даже погода. Холодный шквал закружил в воздухе первые снежинки. На площади, прямо перед главным входом на территорию, производились какие-то работы. Зачем-то городским властям понадобилось перестраивать площадь, да еще в такое неподходящее время. Может, готовят искусственный каток для какого-нибудь представления?
        Ньюмор решил вызвать Альву и заточить его в «клетку», из которой он выпустил его в свет два месяца назад.
        Альва не явился и даже не откликнулся, хотя прежде он послушно шел на связь.
        Случайные помехи? Неисправность аппаратуры? Вскоре смутные сомнения переросли в уверенность: Альва вышел из его подчинения! Еще вчера послушный своему создателю, он ушел из-под его власти, затерялся в огромном городе, безопасный для его жителей, кроме одного…
        Дело осложнилось. Оставалось надеяться, что до завтра, когда к нему придет Арбен, ничего не случится, а потом он включит биосвязь между ними, пока Арбен будет находиться под его защитой.
        Надо только позвонить Арбену, чтобы он на всякий случай поберегся. Пусть в своей машине, обклеенной пластиком, подъезжает к самому входу. Ньюмор его встретит. Арбену придется преодолеть лишь небольшой участок открытого пространства. Но дозвониться до Арбена не получилось ни его инфразор, ни мобильный не отвечали.
        Последние сутки, последняя ночь жизни Арбена в новом, «лучшем» качестве. Лучшем ли? Счет уже, собственно говоря, пошел на часы.
        Да, эксперимент Ньюмора не удался. Бесплотный Альва в главном оказался несостоятельным: он не смог вытравить из памяти Арбена красавчика Чарли.
        …Это случилось давно, еще на втором курсе Школы звездоплавания. Они занимались в параллельных группах. Красавчик Чарли всех затмевал. Ловкий, подтянутый, всегда гладко выбритый, даже в дни учебного поиска, когда почти каждый курсант обрастал бородой. Разумеется, Чарли пользовался наибольшим успехом среди представительниц прекрасного пола. Но это была только одна сторона дела. Куда удивительнее было то, что при всех своих бесчисленных увлечениях Чарли ухитрялся оставаться первым среди первых курсантов. «Талант», - говорили одни. «Пройдоха», - пожимали плечами другие.
        Как бы там ни было, никто не мог лучше Чарли Канцоне решить замысловатую инженерную или навигационную задачу, и когда к ним приезжала комиссия с Базы или из Центра, начальство неизменно выставляло Чарли на первую линию огня.
        Арбен долго крепился, снедаемый завистью. Он понимал, что не ему, с его средними задатками, тягаться с блестящим Чарли. Но тот результат, которого он добивался упорным многодневным трудом, давался баловню судьбы Чарли шутя. Притом инженерные решения его по изяществу и остроумию далеко происходили любые проекты Арбена. «Сработано топором», - так однажды выразился экзаменатор, рассматривая проект городского подземного перехода, представленный Арбеном.
        Стоял жаркий июльский полдень. Все изнывали от небывалого в этих широтах зноя. Арбен, уроженец севера, чувствовал себя отвратительно. Он, помнится, долго слонялся по учебному аэродрому, прежде чем в поисках прохлады зашел в ангар. Постоял у дверей, пока глаза привыкли к полумраку. И двинулся внутрь. Внезапно он остановился. Впереди, в самом центре золотистого солнечного конуса, льющегося с потолка, стоял Чарли. Его античное лицо было серьезно. Арбен присмотрелся. Чарли возился у катапульты. «Разве у него завтра полет?!» - подумал Арбен.
        Принцип действия катапульты был несложен. В случае опасности нажималась кнопка, верхушка корабля открывалась, и пилот со страшной силой выбрасывался в образовавшееся отверстие. Механизм был запрограммирован так, что в случае необходимости мог сработать и автоматически, как и произошло в том легендарном случае, о котором ходили рассказы.
        Вмдимо, Чарли интересовался автоматическим включением катапульты. Слушатели знали, что при пожаре в корабле автоматически замыкается химическая цепь, которая и включает несложное взрывное устройство катапульты.
        Арбен присмотрелся. Видимо, Чарли и хотел разобраться с этим механизмом. Увидев учлета, он небрежно кивнул и сказал:
        - Хочу выяснить, как эта штука включится самостоятельно.
        Чарли небрежным жестом опустил рубильник. На лекциях говорили, что в случае пожара спасти пилота может автоматика.
        Счастливчик притягивал Арбена, словно магнит, как много лет спустя его антидвойник Альва.
        - Не замерз? - небрежно бросил Чарли, рассматривая на свет какую-то пробирку с реактивом.
        Арбен в ответ что-то буркнул и подошел поближе.
        - Хочу вот выяснить, может ли эта штука сработать из-за пустяка, - кивнул Чарли на кабину космоплана.
        Арбен убежденно сказал:
        - По пустякам не сработает.
        - Не уверен.
        Чарли хлопнул ладонью по потертому пластику сиденья, на котором протирало форменные брюки не одно поколение будущих инженеров - специалистов по космосу.
        - В катапульте, тем более автоматической, - произнес он, - самое главное - надежность.
        С некоторых пор Арбен ненавидел Чарли всеми фибрами души. Дело в том, что у них в учебке была Виннипег - эфирное создание, исполнявшее обязанности диспетчера по учебной части. Арбен тайно ее обожал, и девица оказывала ему некоторые знаки внимания: иногда щебетала с неуклюжим увальнем, а однажды даже разрешила сводить себя в кафе-мороженое. И свет для Арбена померк, когда он увидел случайно ее, целующуюся с Чарли (если бы он знал, что Чарли сделал это на спор!)
        - Лишний запас прочности перегружает конструкцию, - возразил Чарли.
        - Но еще хуже недостаток прочности! В таком случае контакты расходятся от малейшего дуновения ветерка, ракета сходит с курса, а девушка… - он выдал паузу и с расстановкой произнес: - девушка уходит к другому.
        Кровь жаркой волной прихлынула к щекам. Арбен в полной растерянности сделал шаг назад. Он почувствовал себя собачонкой, которую сначала приласкали, а затем ткнули в нос горящей сигаретой.
        Не обращая больше внимания на уничтоженного Арбена, Чарли вставил пробирку в механизм катапульты. Сверху упал солнечный луч, и в пробирке ярко заблестела тонкая медная проволочка. Канцоне снял перед Арбеном воображаемую шляпу и произнес:
        - Дамы и господа! Смертельный номер! Я уверен, что реактив не успеет за пять минут разъесть проволоку и тем самым замкнуть цепь. Але оп! Я ставлю часы на пять минут и сажусь в кабину!
        Чарли поставил на полочку пятиминутные песочные часы, затем ловким движением сел в кресло и опустил над собой прозрачный колпак. Чтобы проверить предположение Чарли, достаточно было загрузить катапульту балластом, но Чарли сам вскочил в кресло.
        В чем - в чем, но в недостатке смелости его нельзя было упрекнуть. А может, счастливый соперник просто решил лишний раз покрасоваться перед Арбеном? Чужая душа - потемки.
        Чарли под прозрачным колпаком напоминал космонавта в кабине корабля - классическую картинку из детской книжки. «Хвастун», - подумал Арбен, завидуя даже смелости Канцоне. Золотистая кучка песка медленно росла на дне песочных часов.
        Медная проволочка истончилась настолько, что ее трудно было заметить простым глазом. «Слезай, хватит!» - хотелось крикнуть Арбену. Но он не крикнул. Может быть, потому, что купол, под которым тот сидел, был звуконепроницаемым?
        Наконец, песчаная струйка иссякла. Пять минут прошло. Чарли улыбнулся Арбену и приветливо помахал рукой. Затем опустил руку на подлокотник… Но прозрачный купол не съехал в сторону. «Заело», - сообразил Арбен. Сквозь поблескивающую оболочку он видел, как побледнело красивое лицо Чарли. Он привстал и изо всех сил налег на препятствие, но герметический купол не поддавался. Купол служил для испытаний в ядовитой среде, и сорвать его вручную было практически невозможно.
        Чарли жестами показал Арбену на пульт. Он что-то кричал, но слов не было слышно.
        Однако Арбен понимал, что от него требуется: включить на пульте аварийный стоп-сигнал, тогда катапульта будет заблокирована. С минуту Арбен делал вид, что ничего не понимает. Он разводил руками, старательно изображая на лице сочувствие. Но жесты Чарли, великолепно владевшего собой даже в столь критической ситуации, были настолько выразительны, что дальше тянуть не было никакой возможности.
        «Ангел в мышеловке», - подумал Арбен. И еще он подумал, что когда Чарли выберется из-под купола, он не простит ему проволочки.
        Между прочим, медный отрезок уже не виден… Арбен медленно протянул руку к стоп-сигналу, и в этот миг его оглушил резкий звук струны, лопнувшей у самого уха. Мертвенное оранжевое пламя вырвалось аккуратным веером из-под катапультной установки. Капсула рванулась вверх, и одновременно прозрачный купол отвернулся в сторону. Кто это так тонко, по-заячьи закричал? Чарли или он сам?
        Высокий волнистый потолок ангара глухо охнул от многотонного удара. Дрогнули крестовины переплетений, не рассчитанные на такие перегрузки. Осколки оболочки купола посыпались вниз, один из них больно ударил Арбена в плечо. Арбен, задрав голову, смотрел вверх, не в силах пошевелиться. Наверху расплывалось страшное пятно, сквозь которое пробивалось солнце.
        Сверху на рубашку Арбена упала тяжелая капля. Как завороженный, он тронул ее пальцем, затем поспешно вытер руку тряпкой, которой несколько минут назад пользовался Чарли, и опрометью бросился вон из ангара…
        Два месяца не приходил к нему Чарли. Два месяца бесплотный Альва честно выполнял возложенную на него миссию, все более таинственным образом привязываясь к своей половинке, ко второму полюсу одного магнита.
        Может быть, Ньюмор раньше времени, в погоне за славой, пустил свое детище в ход?..
        …Когда он вышел из ангара, вокруг не было ни души - все живое попряталось от палящего солнца. На крик Арбена вышло несколько курсантов, коротавших в тени сладкие часы обеденного перерыва.
        - Чего орешь на весь аэродром? - осведомился кто-то.
        - Страшное приснилось, - предположил рыжий гигант с последнего курса.
        - Дайте ему платочек.
        Арбен обвел всех бессмысленным взглядом.
        - Ребята, он рехнулся, - в голосе рыжего зазвучала тревога. За годы учебы ему приходилось повидать всякого.
        - Пойдем-ка, брат, в тень, - сочувственно произнес кто-то и взял Арбена за руку.
        Арбен глядел на обступивших его курсантов. Насмешливые и равнодушные лица слились в одну страшную маску.
        - А где Чарли? - спохватился кто-то. - Он сразу поставит правильный диагноз.
        - Красавчик!
        - Ангелок! - позвало несколько голосов.
        Арбен дрогнул, словно от удара.
        - Там… там… - проговорил он, указывая на ангар.
        - Ну, что там? - терпеливо спросил рыжий, делая жест, чтобы все замолчали.
        - Там… Чарли…
        - В ангаре?
        - На потолке.
        - Ясно, на потолке. Где же еще ему быть? - радостно подтвердил рыжий. - Потеря ориентации в пространстве, - вполголоса бросил он курсантам.
        Шумная компания со смехом и шутками направилась к ангару. Арбен остался один.
        Отвесные солнечные лучи жгли и жалили его.
        …Воспоминание о погибшем по его вине Чарли, на два месяца покинувшее его, снова возвратилось. И теперь уже, наверно, будет с ним до смерти.
        В последний день «двухполюсного» состояния он проснулся в приподнятом настроении.
        Включил видеозор и сказал мисс Шелле:
        - Я с утра не буду в отделе, - сказал он. - Еду к Ньюмору, по нашей тематике.
        - К Ньюмору?
        - Да, надо кой-чего обсудить.
        - А он уже звонил сюда. Сказал, что у вас к нему важное дело, просил не задерживать.
        «Трогательная забота о будущем разоблачителе», - усмехнулся Арбен, выключая связь.
        Где-то бродит, как неприкаянный, Альва? Ищет второй полюс, и не знает, что часы его сочтены.
        Машина Арбена миновала огромный купол политеатра и теперь мчалась по мосту, соединяющему восточную и западную части города. Автоводитель вел машину по кратчайшему пути в место, указанное хозяином. Светящийся пунктир на стереокарте показывал, что пройдено уже больше половины расстояния. «Интересно, зачем звонил Ньюм? Может, связаться с ним? А вдруг он отложит нашу встречу? Нет уж, явлюсь, как договорились»
        Физик назначил встречу на биоцентре. Арбен там бывал и знал, что въезд туда на машине воспрещен. Придется немного пройти пешком. Арбен переложил поближе пропуск, который вчера набросал ему на листке блокнота Ньюмор.
        Машина затормозила так резко, что Арбен едва не ударился о щиток. Притупившаяся было боль в затылке сразу напомнила о себе. Арбен глянул вперед и выругался. Площадь перед входом в биоцентр была огорожена. «Подземные работы. Проезд временно закрыт.
        Извиняемся за временное неудобство», - гласила табличка.
        Ровный искусственный лед совсем по-зимнему блестел в лучах утреннего солнца. Решившись, Арбен открыл дверцу и выпрыгнул из машины. Он с первого же шага поскользнулся и едва не упал. Рука коснулась твердой искрящейся поверхности.
        Вспомнив детство, Арбен было разбежался, чтобы заскользить, но упругая волна ударила в лицо, так что он задохнулся и едва удержался на ногах. «Скоро избавлюсь от проклятого ограничителя», - подумал он.
        Людей на площади в этот час почти не было. Только по краям двигалось несколько прохожих. Там льда не было, но Арбен решил пересечь площадь по кратчайшему пути.
        Занятый своими мыслями, Арбен не сразу заметил, как от памятника, возвышавшегося в центре площади, отделилась фигура и двинулась ему навстречу. Когда инженер понял, кто это, было поздно. Навстречу ему двигался его двойник, его второй полюс, - Альва.
        Время было упущено. Кроме того, Арбен скользил и едва ли не падал; что же касается Альвы, то ему было безразлично - лед под ним или асфальт.
        Арбен сделал попытку увернуться от встречи, но тут же остановился. Не лучше ли сразу покончить со всем? И он, улыбнувшись, пошел навстречу своему двойнику. Навстречу тягостным воспоминаниям, навстречу Чарли, тайным угрызениям - навстречу собственной совести.
        «Как же он мог узнать, что я буду на площади в это утро? Неужели Альва приобрел телепатические свойства?» Это было последнее, что успел подумать Арбен.
        Взрыв прозвучал приглушенно. На месте вспышки поднялся бурый гриб средних размеров. Площадь, еще минуту назад казавшаяся пустынной, вдруг ожила. В любом городе в любое время дня всегда найдется достаточно людей, которые ни за что не упустят возможность поглазеть на уличное происшествие.
        Кто-то высказал предположение:
        - Труба лопнула.
        - Трубы так не лопаются. Это петарда взорвалась, - тут же возразил другой.
        Кольцо вокруг бурого облака увеличивалось, но никто не решался приблизиться к непонятному феномену.
        - Я все видел с самого начала, - рассказывал кто-то. - Вышел как раз из бара…
        Его прервали проклятием: грузный мужчина, оступившись, грохнулся на лед и теперь делал попытки подняться, вспоминая муниципалитет в весьма нелестных выражениях.
        - Вышел - и смотрю на площадь, - продолжал рассказчик. Вижу - человек идет по площади. Скользит - чуть не падает.
        - Куда же он идет?
        - А вот к этой штуковине, - кивнул рассказчик на старый памятник. - Ну, идет и идет. Тут из-за памятника навстречу ему идет другой человек. Я глазам не верю: оба одинаковые - близнецы, да и только!..
        В толпе понимающе заулыбались: еще бы, свидетель только что вышел из бара…
        - Дайте досказать, - рассказчик все еще пытался привлечь к себе внимание. Они шли навстречу друг другу. Медленно, этак не спеша. Ну впрямь братья. Тот, что из-за памятника, даже руки протянул навстречу другому. Сейчас, думаю, обнимутся. А они только коснулись друг друга - так сразу взрыв…
        - А сами-то они, эти двое… Куда подевались? - спросила старуха в черном.
        - Не знаю… Исчезли… - растерялся рассказчик.
        В разгар обсуждения из проходной вышел бледный человек и направился к толпе. Шум утих.
        - Это Ньюмор, - прошел по толпе шепоток. Знаменитого физика, часто попадавшегося на экране, знали многие.
        Кольцо расступилось, и физик подошел к бурому столбу, темная сердцевина которого к этому времени заметно посветлела. Ньюмор вынул карманный дозиметр и сунул его в дым. Только теперь люди подумали об опасности радиации. Толпа раздалась вширь. Передние пятились, наступая на ноги стоящих сзади.
        Ньюмор глянул на шкалу дозиметра и озабоченно покачал головой.
        - Объясните, что случилось? - спросил молодой человек в спортивной куртке.
        Кто-то спросил:
        - Неужели это подземные трубы?
        - Вы правы, - не глядя, хмуро бросил Ньюмор. - Лопнула подземная магистраль.
        - Вот видите! А я что говорил!
        Ньюмор достал пакетик, надорвал его и высыпал белый порошок прямо в медленно колеблющийся дым. Остатки дыма начали быстро рассеиваться, через минуту бурый столб улетучился. На его месте обнажилась глубокая воронка, на дне ее маслянисто поблескивала темная жидкость.
        - Тех, кому жизнь дорога, прошу очистить площадь, - резко произнес Ньюмор.
        Зрители стали спешно расходиться, осторожно ступая по скользкой поверхности. Площадь опустела. На ней остался только один человек - знаменитый физик Ньюмор.

 
Книги из этой электронной библиотеки, лучше всего читать через программы-читалки: ICE Book Reader, Book Reader, BookZ Reader. Для андроида Alreader, CoolReader. Библиотека построена на некоммерческой основе (без рекламы), благодаря энтузиазму библиотекаря. В случае технических проблем обращаться к