Приставы богов Андрей Миколайчук
        Зуав играет с собой, как бы пошло это не звучало - это правда. Его сознание возникло в плавильном котле бесконечных фантастических и мифологических миров, придуманных человечеством за все время своего существования. Нейросеть сглаживает стыки, трансформирует и изгибает игровое пространство, подгоняя его под уникальный путь Зуава.
        Приставы богов
        Андрей Миколайчук
        
                
        Зверь ударил и наконец достал острым когтем живот Зуава
        Кожа выше пупка треснула, словно натянутая бумага и разошлась в стороны неровной рваной звездой.
        Краем глаза он увидел, как что-то черное проникает внутрь, все глубже и глубже. Собрав последние силы, Зуав поджал ноги, уперев их в жесткий панцирь, резко оттолкнулся.
        Лучше упаду в пропасть, - подумал он.
        Но зверь когтем уже зацепился за ребро и потянул к себе. Его пасть раскрылась, обнажая двойной частокол зубов.
        Зуав наотмашь, в последний раз ударил топором, разрубив язык и нижнее небо, так что лезвие плотно засело в кости.
        Втолкнув рукоять поглубже в пасть, он увернулся от бешено вращающейся головы, схватился руками за коготь, освобождая свое ребро, и полетел вниз.
        Больше Зуав ничего не помнил.
        Он очнулся лежащим на плоту, в липкой луже, закрывая ладонью рану на животе.
        В кромешной тьме легкий ветерок показался ему чудом.
        Подняв голову, Зуав вдохнул полной грудью и подумал: опа! я еще живой!
        Он обрадовался, сам не понимая почему.
        Неожиданно Зуав почувствовал округлость бревен под своей спиной, и грубый узел веревки, вонзившийся в левое плечо. Он едва улавливал солоноватый, терпкий запах, так пахнет кровь и море. Его плот покачивался на волнах.
        Зуав ощущал движение воды, но как ни вглядывался ничего не мог увидеть.
        В густой тьме, над головой, горело, но не отбрасывало свет, круглое пятно луны. Планета прорезала небо ровно по контуру своего тела и была похожа на белую дыру в темном небосводе.
        Он вначале попытался пошевелить рукой, потом потрогал пальцами рану на животе - толстый, скользкий край разреза на коже.
        В ушах снова прозвучал тот же крик, который он слышал, когда рубил зверя. Зуав не понимал, что произошло, стало вдруг невыносимо тесно, душно, он больше не был на плоту, над головой повис тяжелый, каменный потолок, а плечи сжали невидимые стены.
        Зуав почувствовал, как его дыхание отбивается от твердой поверхности и возвращается, не успевая остыть.
        Его дыхание обжигало его же лицо, но Зуав не мог увернуться от этого жара.
        Ни одна часть тела больше не подчинялось его приказам. Руки и ноги затерпли и потеряли чувствительность.
        Зуав, с трудом, смог повернуть голову. Он больше не видел моргающее пятно луны. Его дыхание исчезало во тьме, оттуда звучал чужой голос.
        - У тебя побелели пальцы. Ты очень не внимательный к собственному телу.
        Старик приблизился, улыбаясь беззубым ртом.
        - Оно у тебя прекрасное. Расслабься пусть кровь свободно бежит по венам, наполняя жизнью твои аппетитные чресла. Все закончилось, ты победил, ты на вершине.
        Зуав смущенно опустил глаза. Он не привык, когда мужчина, пускай и старый, его осматривал с ног до головы.
        - Не пугайся, ты пришел ко мне за советом, и ты его получишь. Но ты должен знать - только бесполезное дается бесплатно, потому, как оно ничего не значит. Настоящее и необходимое имеет цену. Готов ли ты ее заплатить? Не отвечай сейчас. Придёт время, и ты заплатишь или откажешься платить, но имей ввиду - я беру плату вперед.
        - За советом?!
        С большим трудом произнес Зуав, он уже сожалел о том, что поднялся на вершину. Это было не соразмерное испытание. Он еще чувствует боль, от того, что коготь зверя разорвал ему живот, а старик бредит какими-то советами?!
        - Ты не первый, кто приходит сюда.
        Прервал его размышления старик, он присел на корточки, облокотившись спиной о камень.
        - И ты не первый, кто решил начать собственное дело. Я был таким же, как и ты… когда-то давно… Тебе необходимо усвоить только одно - все правила сводятся к тому, чтобы вершина никогда не оставалась пустой. Поэтому ты здесь.
        Подул сильный ветер, Зуаву показалось, что старику теперь придется долго ждать, чтобы подняться на ноги.
        Его дряхлая фигура даже приблизительно не напоминала лик божества. Скрюченные артритом пальцы на руках, узкая узловатая шея с крупным кадыком, как будто он каштан не смог проглотить.
        Хотя откуда тут каштаны? - подумал Зуав. - Это странное правило, - сказал он задумчиво вслух.
        - Правила не обсуждаются, их необходимо соблюдать. На этом держится весь мир.
        Все свои слова старик сопровождал жуткими кривляньями, как будто предупреждая его: не связывайся со мной - я плохой.
        Это было странно и необычно, потому что пожилые люди всегда производили на Зуава благостное впечатление.
        - Я еще не решил почему я здесь.
        - Не стоило начинать столь долгий путь, проходить его половину и останавливаться в нерешительности, думая вернуться назад. Это не разумно. Скажу тебе даже больше, ты находишься в прошлом, на будущем месте своего дома.
        Старик загадочно улыбнулся и поднял указательный палец вверх.
        Ветер усилился и пошел белый снег. Не касаясь камня, он таял, превращаясь в черную воду, собирался странным образом в «ртутные» лужицы, на практически отвесной скале, где через мгновение впитывался. На вершине было всегда сухо.
        Похоже на бред. И старик, и природные явления, далеки от нормы. Эта реальность неправильная - подумал Зуав.
        Неожиданно он вспомнил предыдущий уровень, когда, он нашел переход. Уходя от погони, Зуав бросился тогда в коридор здания, но ступая на красный бархат дорожки, его ноги, внезапно стали проваливаться.
        Первыми исчезли ступни. От неожиданности Зуав опрокинулся навзничь, падая, попытался упереться об пол, и ковер тут же проглотил обе ладони рук.
        Медленно погружаясь, Зуав почувствовал, как спиной уперся обо что-то твердое. Это была широкая, грубо отесанная доска. Его руки и ноги оказались крепко привязанными под ней так, что он не мог пошевелиться.
        Стены коридора стремительно разошлись в стороны, открывая его взору площадь, наполненную людьми.
        Краем глаза Зуав заприметил девочку на руках у женщины, обе были одеты в странного вида лохмотья. Не успел он разглядеть их лица, как две шершавые ладони грубо повернули его голову так, чтобы он смог смотреть только в небо.
        Над ним склонился палач.
        Не мигая, на него смотрел глаз с огромным бельмом, подгнившим по краям зрачка.
        Костлявая рука палача уперлась в грудь, Зуав увидел, как небо закрыл кривой нож, крепко сжатый в кулаке, он снова почувствовал резкую боль в животе. Его потрошили на площади, под улюлюканье толпы.
        В горле пересохло, Зуав отчетливо услышал собственный тихий хрип и то, как холодное лезвие со скрежетом уперлось в ребро. Корчась от невыносимой боли, наконец-то он смог закричать.
        Голос Зуава встревожил и возмутил этот бледный глаз, кулак, которым старик упирался ему в грудь, вдруг залез в рот, раздвигая челюсти, проникая все глубже и глубже, толкая впереди себя язык.
        Горло Зуава свели спазмы, он скорчился и извивался, насколько позволяли веревки, но кулак плотно, как пробковый корок засел, не впуская воздух извне и не выпуская блевотину изнутри. Рана на животе разошлась, и Зуав тогда в первый раз услышал голос старика.
        - Тише! Тише! Ты готов!
        Он опять проваливался куда-то, казалось, этот голос освободил его, и Зуав начал падать вниз. Он все еще испытывал ужас от удушья, но горло как будто перетравило руку палача и теперь впускало воздух свободно.
        Зуав слушал голос. Он пытался поглубже, всей грудью вдохнуть. Из горла вырвался хрип, полилась какая-то слизь. Он кашлял, его рвало. Боль в животе стала не выносимой, он скорчился и закричал. Это был боевой клич, с которым Зуав встретил зверя, охраняющего переход.
        - Очнись! Вставай! Все закончилось!
        Припухшие веки старика напряглись, сжимая глазные яблоки.
        - Ты очень смелый и красивый, поэтому не бойся, тебе будет легче чем остальным. Я консультант - оказываю мелкие услуги, таким как ты смельчакам. Ты принял правильное решение! Молодец! У тебя осталась проблема кушать или не кушать, потому что свой кусок пирога ты уже держишь в руках.
        Зуав посмотрел на свои руки и замер от удивления. Он больше не стоял на вершине.
        Долина выглядела как поле брани, маленький флюгер дрожал в правой руке, указывая дорогу.
        По началу Зуав хотел подобрать что-то, из разбросанного вокруг оружия, но вспомнил первое правило и передумал.
        «Все, что украшает твой путь, так или иначе будет использовано, руководствуйся необходимостью, а не создавай ее» - говорил старик.
        Значит этот красивый меч спровоцирует драку, - подумал Зуав. - Жаль.
        Он хотел выглядеть мужественно и устрашающе поэтому представил, как меч лег в его ладонь, как он одним махом рассек на пополам врага.
        Зуав до сих пор не мог избавиться от чувства стыда, во время этой короткой беседы. Он ощущал себя маленькой, беззащитной девочкой, чудом вырвавшейся из рук незнакомца.
        Хорошая драка, конечно, не помешала бы после такого напряжения. Зуав хотел ответить на приставания старика ударом в челюсть, только руки его тогда не послушались. Они были ватными и безвольно свисали по бокам. Только и получилось, что крепко сжать кулаки.
        Но все в прошлом, он сам выбрал свой путь и сам ступил на него. Обратной дороги нет. К старику он вернется только, чтобы отмстить за пережитый стыд.
        Неожиданно серый хищник радостно промчался мимо, он танцевал какой-то странный танец, двигаясь по кругу то галопом, то легкой рысью. Зуав успокоил ветер и тут же придумал ему имя. - Хио.
        - Теперь ты будешь Хио.
        Ветер бешено раскрутил флюгер, давая понять, что имя ему пришлось по душе.
        Дорога и тяжелые обстоятельства, порядком утомили, но Зуав не хотел даже думать об отдыхе.
        Второе правило гласило: «ты даешь времени размер и обстоятельствам причину».
        Идти он мог вечно, в абсолютной безопасности, так как не нарушал ничьи границы своей целью.
        Это было запутанное правило.
        Целям, в правилах, уделялось наибольшее внимание.
        Теперь Зуава не волновали ни голод, ни жажда. Есть и пить он мог только в свое удовольствие.
        Он был самым могущественным и величественным в своем маленьком кругу. Ветер и флюгер, номинально считалась слугами.
        Только подумать - собственный ветер, который обдувает, может перенести куда угодно, в общем выполнить любую работу.
        Зуав согласился на бесполезные советы и правила, так как за полезные цена была велика и ужасна, по своей мерзости.
        Старик сразу предупредил, что Зуав не сможет вернуться домой, он мог идти вперед или остаться, и жить со стариком - это, кстати, и есть цена за полезные советы. Их полезность заключалась в том, что рано или поздно Зуав все равно придет на вершину, но по дороге потеряет всю свою красоту, а старик любил только красивое.
        «На этой вершине нет места двум старикам, а другой вершины нет» - Зуав, борясь с тошнотой, еще раз повторил про себя его прощальные слова.
        По условиям он получил: ветер, одежду, посох и множество иных вещей, не имеющих названия. Все это размещалось в карманах явных, потайных и котомке на плече.
        Одежду он выбрал подходящую под обстоятельства. Он почему-то решил, что начинать надо во времена, когда боги ходили между людьми.
        Волк не успокаивался.
        Странно, обыкновенное животное, а столько сил и настроения, - подумал Зуав.
        Теперь хищник не просто танцевал, а еще и жонглировал разными частями тела. Если не принимать во внимание, что это останки людей, то получалось у него великолепно.
        Зуав почувствовал, что волк старается ему понравиться.
        - Бедный зверь, одиноко, наверное, жить между трупами.
        Зуаву хотелось с кем-то посоветоваться, но он был совсем один. Таковы правила. Он мог, конечно, приобрести последователей или нанять слуг, но только обозначив цель.
        После достижения цели все используемые активы переходили старику, в обмен на право выбрать новую цель.
        Это правило было абсолютно непонятным. На пустой вершине Зуав никого не заметил, кроме них двоих. Где старик хранил свои активы и зачем?
        Хио обдувал теплом, как кондиционер - монотонно и беззвучно. Посох держал равновесие и создавал приятную тяжесть в руке. На древке зажигались и гасли руны, как лампочки на табло доисторического компьютера.
        Зуав решил, что пора принимать цель.
        Их было десять, и каждая имела множество подпунктов.
        Единственное, что объединяло цели - это символичность и абсолютная бесполезность.
        Каждая цель имела свой временной период, он добровольно мог ее выбрать и триумфально достигнуть.
        Правила не предполагали никакого провала. Становясь богом, Зуав был обречен побеждать, если только не сразится с равным себе богом, или не попадет в лапы Сатаны.
        Цель являлась причиной. При этом не существовало никакой последовательности, а единственные последствия - это старость. Так объяснял старик.
        Волк Зуаву очень-очень нравился.
        Он покопался и обнаружил цель, к которой подходило это великолепное существо.
        Волк, почувствовав, что его усилия приносят плоды, бешено завертел хвостом, высунул язык и весело захрюкал.
        Цель гласила: - «Убью колдуна и скормлю его печень волку!»
        Зуав торжественно и четко прошептал все слова обещания ее достичь.
        Ударила молния, прогремел гром. Круг распался и должен был восстановится только после достижения провозглашенной цели.
        Ощущение были такие себе. Это не похоже на первый секс - подумал Зуав.
        Дело было сделано. Он заключил Хио во флюгер и спрятал за пазуху.
        Волк от счастья потерял ум и чуть не отгрыз ему ногу. Это было мило. Зуав погладил зверя по загривку, обнаружив там мягкую и удивительно чистую шерсть.
        Его сердце наполнилось нежностью.
        ***
        Колдун по имени Босх любовался ручьем. Такой прозрачной и вкусной воды, он давно не встречал.
        С трудом согнув ноги в коленях, он грузно, с хрустом, опустился на травянистый берег и традиционно запричитал, жалуясь богу на судьбу.
        Всегда был шанс, что молитва достигнет ушей вседержителя и колдун получит шанс перейти в касту жрецов, или еще лучше, приблизится к самому трону на небесах. Ам-вах мог коснуться перстом Босха наградив вечной красотой и молодостью.
        - Господи! За что ты наказываешь меня? За что ты подвергаешь снова и снова испытаниям? Неужели я сдохну в дороге, как паршивый пес, так и не обретя долгожданный покой! Ну почему?! Почему на моем пути попадаются жадные, извращенные, наглые и глупые правители?
        Дело в том, что Босх в очередной раз решил устроить свое будущее, а делал он это так: обнаружив черный дремучий лес, восточные границы которого омывает река, он находил правителя этой земли и предлагал ему, с помощью своего колдовства, завладеть «камнем из стены отражения».
        (История «камня из стены отражения» не менее интересна, но преждевременна. Камень украшает стену, которая отражает лучи солнца и опоясывает семь раз Преисподнюю, а если проще, мозаикой из драгоценных камней, в форме задницы, выложено место на стене, где любил сиживать Люцифер, болтая ножками, встречая рассвет).
        Этот камень, Босх предлагает взамен на право жить и работать в лесу.
        Более приятной старости, чем жизнь в лесу, он просто не представлял.
        Но очередной правитель земли не выдерживает испытаний и возвращается из Преисподней, в виде свежего фарша.
        И дело не в том, что Босху было стыдно или это как-то задевало его профессиональную гордость. Нет! Просто, у колдуна никак не выходило устроить так, чтобы следующие триста-четыреста лет можно было пожить в тишине и покое. Это сильно раздражало и портило нервы.
        Босх часто представлял, как бродит по дремучим зарослям, как по утрам находит на опушках крестьянок, собирающих грибы и ягоды, как соблазняет их, превращаясь в лесное, козлоногое божество.
        Такое будущее ему очень нравилось.
        Подношения, оргии - в праздничные дни, тишина и покой - по будням.
        Но в очередной раз его мечты разбились о суровую реальность.
        - Наберу, наверное, вторую флягу, такой воды, как на этой земле, больше не встретишь.
        Босх нагнулся и почувствовал резкую боль в правом боку.
        Позабыв про воду, он резко выпрямился и попытался дотянуться ладонью правой руки до правой пятки - боль была, ему не показалось.
        Это предостережение, всякий колдун знает, что причин умереть глупой смертью у него гораздо больше, чем у обычного человека, для того, чтобы это понять не стоит даже читать «Первую книгу», достаточно простой логики.
        Ну а если ты осмелился и их все-таки прочитал, то прекрасно понимаешь, что печень у тебя болит в нескольких случаях, все они так или иначе связаны с едой, или перееданием и не опасны для жизни. Только в одном случае, печень болит потому, что хотят съесть ее.
        У Босха с утра маковой росинки во рту не было, алкоголь из рациона он исключил давно, из-за пренеприятнейшего случая в таверне на окраине Олбурга.
        Он тогда поставил «зелье правды» против «сосуда Бизяки» и выиграл. Победа так затуманила разум колдуна, что Босх пропил за вечер все свои сбережения, включая «зелье», местному шнырю по имени Колин.
        Колдун свалился, фляга выпала из рук и покачиваясь уплыла.
        Старческими руками Босх впился в землю, как будто ища у нее защиты, он обратил свое лицо к небу, но глаза уже ничего не видели, даже веселые игры ласточек не радовали их. Горе затмило всю эту красоту солеными, горькими слезами.
        Время теперь отсчитывало секунды укорачивая его жизнь.
        ***
        Зуав понемногу забывал неприятные ощущения, связанные со стариком на горе.
        На самом деле стало гораздо интересней. Хотя элемент предопределенности, многое портил. В конце концов, это бесконечная вселенная с миллиардами миллиардов миров. Я буду бродить тут вечно - думал он.
        Зуаву захотелось дать имя новому слуге, но заглянуть под хвост волку оказалось делом не простым.
        - Раз ты так себя ведешь, значит будешь Виоло. Ты не сможешь принадлежать мне, не получив имени. Это не простое желание иметь собачку, - как будто оправдываясь сказал Зуав. - Нет, я обязан дать тебе имя.
        Было видно, что Виоло нравилось все, что говорит Зуав. Он смотрел на него влюбленным взглядом, а из клыкастой пасти, крупными хлопьями, на землю, падала слюна.
        Поле закончилось своеобразным обелиском. Два лошадиных трупа посаженых на колья, удерживали своими полусгнившими мордами деревянный щит, на котором было написано следующее:
        «К сведенью всех захватчиков, бои проводятся от восхода до заката солнца, в день перед восходом новой луны.
        В боях имеют право принимать участие 16.
        Боги в битвах участие принимать не могут».
        Все буквы надписи были вылиты из блестящей стали, подойдя ближе Зуав прочитал блеклое «граффити»:
        «Мы еще с тобой встретимся!!!»
        Это была, так сказать ничейная земелька, на которой имел возможность расположиться всякий властелин собственного круга, решивший начать оседлую жизнь.
        На этой территории, в случае успешного захвата, можно было плодить и размножать самого себя. Земля необходима только начинающим богам, потому как имеющему землю творцу, владеть иной территорией не позволялось.
        Для Зуава подобные мероприятия были неактуальны, потому что правила гласили: «чтобы принимать участие в захвате земли - необходимо иметь 16 боеспособных вассалов».
        За вывеской начинался свинцовый туман - это говорило о том, что владелец следующего участка предпочитал скрывать свои владения от посторонних.
        Зуав вспоминал третье правило и убеждался в его бесполезности.
        «Границы круга охраняются тщательно и бережно.
        Гостить здесь не принято, но правила гостеприимства все же существуют.
        Основной их идеей, есть то, что каждый равный сумевший оповестить о своем приходе, пользуется на земле владельца теми же правами, только временно.
        Основной же задачей обеих сторон является: у первой - не услышать приветствие, у второй - докричаться».
        Зуав остановился в нерешительности.
        Во-первых, у него не было календаря, и поэтому он абсолютно не ориентировался в лунных циклах. Такая оплошность могла доставить неприятности потому, что, судя по гниющим вокруг трупам, на этом поле играют не футбольным мячом, а цифра 16 совершенно не оберегала бога от возможности получить в морду.
        В турнире Зуав принимать участие не мог, но получить копьем в бок и сгнить, вися на каком-то дубе, для него вполне реальная перспектива.
        Во-вторых, он не имел представления о методе составления заклинания, а исходя из правила он узнает о том, что гость желанный только после того, как невредимым пройдет мимо стражи.
        В общем было о чем подумать.
        Зуав присел, вытянул ноги и уперев взгляд в свинцовую неизвестность, осторожно окунул кончик посоха в туман.
        ***
        Босх немного успокоился.
        В конце концов подумал он, пять минут назад правитель царства Клетов, из гордого, смелого, могущественного воина, превратился в красно-коричневую массу, по которой в данный момент ползают насекомые.
        Разве за такой поступок не грозит ему неминуемая, злая смерть. Да, если он попадется в руки стражи, то умрет медленно и люто. Что значит для него судьба?! Он являлся причиной смерти в судьбах тысяч и тысяч людей. Он колдун! Маг! Чародей! Он должен повиноваться судьбе? Никогда!
        За время, пока Босх так думал, слезы немного подсохли, но как только дошел до слова: «никогда!» - они вновь полились ручьем.
        ***
        В это время, крестьянская дочь Олия, собирая цветы для венка, на лужайке, приметила красивый сосуд, плывущий по волнам ручья.
        Солнечные лучи весело искрились, отражаясь от его золотых стенок.
        Олия, мгновенно забыла про венок, и задрав подол платья, вошла в холодную ключевую воду. У нее были стройные ноги с белоснежной кожей, чуть тронутые темной растительностью.
        Выловив сосуд, Олия минуту стояла заворожено, глядя перед собой в замешательстве, потом дрожа от холода выскочила на берег.
        Из далека донесся хриплый стон, похожий на плач.
        Такой увесистый кусок золота сулил переменить ее бедняцкую жизнь раз и навсегда, поэтому, не обращая ни на что внимания, девица помчалась в деревню, передать находку родителям.
        ***
        Босх принял решение не покидать границ царства и для этого, он решил изменить собственную внешность.
        Древние предания описывали случай, когда колдуну удалось избежать участи жертвенного агнца.
        Дело было так: за печенью пришел молодой и не опытный Бог, а колдун принял обличье беременной женщины, Бог пожалел ее и даже одарил какими-то милостями.
        Но в достоверность информации практически никто не верил, так как в «Первой книге» написано все то, что было и все то, что будет, при этом все даты кто-то тщательно перемешал.
        Каждый, кто овладевал мастерством колдуна, проходил ритуал посвящения: «абсолютного познания мироздания».
        Основой этого ритуала и была: «Первая книга».
        В общем, по сути, ерундовый ритуал, но одна деталь, если в нее вдуматься просто завораживает.
        После посвящения колдун абсолютно терял временную ориентацию и начинал запросто оперировать такими огромными временными отрезками, что уму непостижимо.
        Например, при средней продолжительности жизни в 87 лет, некий маг Звигапупа одолжил своему коллеге Трасту Дибирийскому, десять скрижалей мудрости на 1050 лет. Траст Дибирийский ни за что не хотел их брать, но, когда услышал про срок мгновенно передумал, и стал в позу.
        После этого, на протяжении двух лет, оба чародея спорили, в каком месте встретятся, потому как у каждого имелись на следующее тысячелетие свои планы.
        Несмотря на такие досадные факты, Боги обожали колдунов и старались иметь их в своих владениях как можно больше. Бытовало мнение, что с ними гораздо интересней и веселее, кроме того, колдун поднимал престиж своего господа, обеспечивая его вкусным, волчьим мясом на пирах.
        Зуав, по неопытности выбрал одну из последних целей, не дочитав до конца примечания.
        А в примечаниях говорилось: «Потому, что мясо волка, отведавшего печени колдуна необычайно вкусное и годится к любому вину».
        Посох, после погружения в туман, пару минут фосфоресцировал.
        Зуав не понимал природу этого явления, поэтому немного испугался.
        Виоло, безмятежно выковыривал языком грязь из-под когтей, всем своим видом давая понять, что с таким хозяином ему ничего не страшно.
        Бесполезные советы полностью исчерпали себя в данной ситуации, и Зуав сидел, борясь с приступом панического страха.
        Для начала он решил провести ревизию подручных средств, коими его снабдил старик, провожая в путешествие.
        Очередное правило гласило: «Положенные по закону вещи и волшебные существа, появятся самостоятельно, но прежде, чем воспользоваться, им необходимо дать имена, определяющее их назначение».
        До ужаса запутанное правило. Зуав не понимал, исходя из этого, он мог любую подручную вещь, обозвать например винтовкой, и с того момента, пардон, даже если это дерьмо, оно обязано выстрелить.
        Тоже правило говорило, что: «От предоставленной, найденной или украденной вещи, избавиться невозможно, потому что она является активом и переходит во владение консультанта, как оплата за информационные услуги».
        Это накладывало определенные обязательства. Давать имя нужно было только тем вещам, которые не обременяли в пути.
        При этом, на кой черт этим вещам и существам самостоятельно проявляться? Это сильно сбивало с толоку, так, как и вещь и необходимость в ней, появлялись одновременно. Вместе с тем, Зуав мог самостоятельно решать пользоваться вещами или нет.
        С правилами не спорят, это также правило.
        Появились два предмета: драгоценный камешек, обвязанный пеньковым шнурком, и десертная серебряная ложечка. Кроме этого, само собой, имелись волк, посох, ветер и флюгер.
        Зуав долго изучал предметы, выбирая который из них, к чему годиться, но в голову лезли одни глупости.
        Справа садилось солнце, удивительный по красоте пейзаж раскинулся перед глазами.
        Жалко если выйдет так, что я последний раз вижу этот прекрасный закат, - промолвил Зуав про себя и почувствовал горечь во рту.
        Ветер сизым дымком обвернул флюгер, но Зуав, не обращая ни на что внимание, провожал солнце.
        ***
        В течении последних двух часов Босх усиленно мял правый бок, надеясь, что ошибся, в конце концов кожа на ребрах посинела и болела даже от легкого прикосновения.
        Только сейчас он обратил внимание на то, что некогда черные волосы на животе поседели, да и сам живот превратился в ветхий, видавший виды бурдюк.
        Босх давно чувствовал, что стареет, но уважающий себя маг мог воспользоваться молодящими средствами только после 324 лет от роду. Иначе не избежать позора. Молодящийся колдун мгновенно переходил в касту педомагов.
        Старые и женоподобные колдуны собирались вокруг озер и ручьев, посылая свои изображения друг другу по воде. Основное выражение педомага: втянутые щёчки и губки «уточкой». Вид отвратительный до тошноты.
        Подойдя к реке, чтобы умыться, Босх с удивлением обнаружил, что борода у него редкая и непрочная, мешки под глазами, да и сами глаза, выцветшие с красными веками и пожелтевшими белками. Он втянул щеки и свернул губы клювиком.
        - Нет! Ни за что! Тьфу! Гадость какая!
        Он плюнул в собственное отражение.
        На секунду Босх засомневался нужна ли ему вообще печень, но уже спустя эту же секунду был уверен в том, что нужна.
        Приведя себя в порядок Босх стал собирать вещи и с ужасом обнаружил, что золотой «сосуд Бизяки», который он использовал, как флягу, бесследно исчез.
        Он еще раз осмотрелся вокруг, тщательно обшаривая глазами округу, потому, что не хотел вызывать на помощь магические силы.
        Если быть честным, то Босх вообще не хотел больше колдовать. Любое магическое действие проявляет колдуна во всех сферах, а в теперешней ситуации это ампутация печени и прямое попадание на обед в виде угощения.
        ***
        Олия спрятала сосуд в копне сена на лугу.
        Не веря до конца в свое счастье, она, выкатив глаза уставилась в пустоту, ожидая прихода родителей.
        Короткая русая челка полностью закрывала лоб и брови. Подол платья все также был задран вверх, оголяя аппетитные ляжки и то, что находилось между ними.
        Воображение Олии рисовало самые соблазнительные картины, но все они, так или иначе были связаны с едой.
        Олия любила поесть. Это было самое желанное из известных развлечений, которые можно купить за золото. Ее пухлые губы растянулись в блаженной улыбке.
        ***
        «Сосуд Безяки»
        Три столетия назад восемьдесят три Коллегии мудрецов собрались, чтобы обсудить назначение «Сосуда Безяки».
        Тысяча сто колдунов, магистров, магов оставили свои занятия, чтобы объединенными усилиями завершить споры, продолжающиеся вот уже десять тысяч лет, и положить конец кровопролитным братоубийственным войнам.
        Причиной всех этих трагедий стал пресловутый сосуд, а если точнее спор в вопросе о его применении.
        Дело в том, что 10 000 лет назад, поздней осенью, над заливом «Горбатых Львов», прогремела гроза, все жители побережья, следуя древним традициям собрались у скалы «Веко», чтобы совершить жертвоприношение.
        В те времена Бог - Ам-вах, требовал себе прекрасную девственницу, прожившую двенадцать весен, и в тот роковой год жребий пал на луноликую Безяку.
        Отец и мать девушки, усевшись на вершине горы, смотрели вниз на соплеменников, не скрывая своего презрения, и это было не удивительно, ведь отныне их дочурка становилась праматерью нового народа, а сами они рассчитывали на смену места жительства.
        Все было бы ничего, но от страха Безяка захворала на энурез, да так неожиданно и обильно, что никто подготовиться к подобному горю, а тем более его излечить, не успел.
        Когда назначенный час наступил, ни один жрец не рискнул подвести Безяку к алтарю, боясь прогневить Бога.
        Сам Ам-вах, сгорая от нетерпения прятался за облаками и время от времени гремел громом и сверкал молниями.
        Видя, что развлечение ускользает, а его божественные планы рушатся, он решил вмешаться и исправить положение дел, как и полагается Богу.
        В «Первой книге» записано так:
        «..Небо опустилось на землю черными облаками. Все твари живущие, замерли в ожидании, ибо так появлялся великий и всемогущественный Ам-вах.
        - Где возлюбленная моя. - Словно тысячи громов прозвучал его голос? - Где женщина, чье лоно предназначено дать жизнь новому народу моему?
        Но никто не осмелился ответить ему. И тогда Ам-вах сам вошел в хижину и узнав в чем дело схватил первый попавшийся сосуд и промолвил: «Каждая, кто помочиться в этот сосуд станет прекрасной и излечиться прежде, чем принадлежать мне.»
        И сосуд стал золотым»
        Всем известно, что Боги создают для людей вещи, давая им назначение.
        Но прошло некоторое время, и земля Ам-ваха перестала нуждаться в новых народах.
        Жрецы же, обладая волшебным сокровищем перестали бояться ошибиться и начали спекулировать чудодейственной силой сосуда.
        За взятки или услуги каждая смертная могла излечится и совокупиться с богом так, как он сам об этом сказал.
        По началу Ам-вах не сопротивлялся, но аппетиты жрецов росли и вскоре у него началось половое бессилие, недуг, практически не встречающийся у Богов.
        Ам-вахн превратился в предмет насмешек и издевательств.
        Как прознали о его проблемах остальные боги он не знал, но быстро связал между собой эти события. Жрецов явно кто-то надоумил вести себя подобным образом, чтобы подорвать божественный авторитет.
        Земля Ам-ваха теперь трещала от обилия разнообразных народов. Селить новые было некуда.
        Сами понимаете такое положение дел не могло устраивать гордого и независимого Бога.
        Однажды, Ам-вах тайно пробрался в свою обитель и переписал «Первую книгу», теперь это звучало так:
        «…Но никто не осмелился ответить ему. И тогда он сам вошел в хижину и узнав в чем дело, схватил первый попавшийся сосуд и промолвил: «Каждый кто причаститься из этого сосуда станет угодным мне. И сосуд стал золотым»
        Сделанная наспех правка действительно заключала множество противоречий, кроме всего прочего, в каждом храме объявился золотой сосуд.
        Церковь разделилась на множество лагерей, некоторые не признавали чудодейственной силы сосуда, некоторые вообще перестали верить в его существование, а некоторые объявили о новом Боге и переплавили сосуды на украшения.
        Ам-вах особо не переживал, так как основная опасность миновала, и он покинул на время свою землю, чтобы попутешествовать и забыть о пережитых неприятностях.
        Да, так вот, три столетия назад собрались мудрецы, чтобы наконец прийти к единому мнению, по поводу назначения «Сосуда Безяки».
        Все они были искусные колдуны и поэтому решили заключить себя, магическим заклинанием в круг, дабы не прерываться на естественные нужды.
        Изыскание истины продолжались три года, и в конце концов объединенными усилиями удалось раскрыть тайну правки в «Первой книге».
        Это открытие было настолько великим, что стало понятным, первый кто о нем возвестит станет равный самому Ам-ваху.
        Не соблюдая предосторожностей, маги ломанулись на перегонки во внешний мир, разорвали колдовской круг и все одновременно погибли от истощения, похоронив роковую тайну под грудами испражнений, накопившихся в колдунах за все это время.
        Так как колдуны традиционно являлись зачинщиками и подстрекателями войн, то и все несчастия разом прекратились с их гибелью.
        Настала золотая эра всемирного благополучия, которая продолжалась по сегодняшний день.
        ***
        Зуав сидел, размышляя над своей целью.
        Волк, конечно, животное полезное, но акт убийства неизвестного колдуна и скармливание его печени, казался чем-то ужасным и отвратительным.
        В памяти всплывали прочитанные сказки. В них колдуны не всегда являлись злыми и безжалостными существами.
        Зуав так же понимал, что выхода не было, если круг не замкнется ему придется скитаться никому ненужным божком, целую вечность подвергаясь опасностям, а еще хуже вернуться на гору.
        Он часто размышлял, почему старик отпустил его? Зуав никогда прежде не чувствовал себя таким жалким и беззащитным, как тогда, на вершине.
        Конечно, нависшая опасность, связанная с обязательным визитом в чужую землю, играла немаловажную роль, во всех этих умозаключениях. Ведь Зуав узнает, что желанный гость, только после того, как невредимым пройдет мимо стражи.
        С другой стороны, он был богом, а значит бессмертным существом, которому ненужно боятся за собственную жизнь.
        Бессмертие, правда, в таком контексте означало вечные, непрекращающиеся муки.
        Настало время принимать решение.
        Предметы отчаянно пульсировали, так сказать, рвались в бой.
        Внезапно его осенила догадка, а что, если принадлежащие ему существа и предметы будут говорить?
        Зуав сел, скрестив под собой ноги и уперев в колени руки, медленно промолвил, обращаясь ко всем подопечным разом.
        - Дети мои, так как я являюсь вашим богом, отныне и вовеки веков…
        Начало ему показалось таким удачным, что он от удовольствия левитировал.
        Кстати, одно из многих преимуществ, божественного существования перед человеческим - это свободное перемещение в окружающем мире (то есть внезапные эффектные появления, вездесущность, и т.п.).
        Ограничения касались только осей координат пребывания бога, определяя их, как «окружающий мир».
        Зуаву, в принципе, ни о чем такие ограничения не говорили, то ли его могущественная мысль только набирала обороты, то ли он просто об этом не думал, не понятно.
        - Желаю отныне слышать от вас разумную и приветливую речь!
        Закончил он составление алгоритма поведения, принадлежащих ему существ и предметов.
        Воплощение желаний, как известно прерогатива Бога, а произнесенное его собственными устами, тут же становилось реальностью.
        Первым, как ни странно, заговорил флюгер.
        - О владыка, - согнувшись начал он. - С того момента, как меня коснулись ваши ласковые пальцы, я на вершине блаженства и мечтаю только о том, чтобы никогда не выпасть из этих райских объятий. Каждое мое движение - это проявление отчаянной радости и ликования. Но одно обстоятельство омрачает и туманит мой взор, одна причина мешает разобраться в ваших божественных желаниях и выбрать кратчайший путь к их воплощению, это, он выдержал паузу и согнулся так, что лопасти с отвратительным металлическим лязгом захлопали по древку. - Это безмозглый движущийся сгусток воздуха, который постоянно трется об меня, отвлекая и раздражая.
        Зуаву больше понравилось его собственное обращение, оно было коротким лаконичным, а главное очень грамотным. И для того, чтобы не осквернять свой слух мелким интриганством, он добавил.
        - В ответах на поставленные мной вопросы.
        Наступила тишина. Волк так хотел что-то сказать, что прокусил свой язык и теперь тихо завывая, сверлил глазами атласный подол его черного плаща, опасаясь поднять глаза. Зуав снова подумал о том, что настало время принимать решения.
        - И так.
        Начал он торжественно.
        - Виоло - старый, мудрый волк, твоя шерсть поседела в боях и лишениях, твои стальные когти отточены о кости поверженных противников. Тебе нет равных в бою, и на своей спине, ты можешь переносить меня куда я пожелаю.
        Не переводя дыхания, Зуав продолжил.
        - Хио - могущественный и разрушительный ветер, в мгновение ока способный превратиться в тысячи ужасных смерчей. Тебе нет равных среди стихий. Ты можешь укрыть меня от ненастья и разметать любую преграду.
        - Флюгер!
        Тут красноречие подвело Зуава. Он абсолютно не представлял, какими магическими, а главное нужными свойствами наделить флюгер. Ему не пришло ничего другого на ум, как произнести:
        - Флюгер - необычайно необходимая вещь, обретающая свое значение в безвыходных ситуациях.
        Такая формулировка, по мнению Зуава, должна значительно облегчить задачу проникновения в чужие владения. А еще флюгер был похож на топор, и его можно было использовать, как мотыгу, например.
        Драгоценный камешек на пеньковой веревке Зуав обозвал: «Жизненно важной вещью для злодея, которого я встречу в затуманенном мире».
        Зуав хотел сказать: «если я встречу», - но тогда предложение было бы не правильным. Он понял, что обрек себя на неприятности.
        Десертную ложку Зуав нарек: «вожделенной и недосягаемой мечтой стражников затуманенного мира».
        Взяв в руки посох, он почему-то подумал о безопасности.
        - Ты обеспечиваешь отныне мою безопасность, показывая на своем древе заклинания и руны, которые создадут для меня крепость, возведут стены.
        Зуав порядком подустал, чувство выполненного долга, впервые позволило ему по-настоящему расслабиться.
        Раскрасневшийся горизонт понемногу чернел и на небосклоне помигивая то здесь, то там, появлялись звездочки.
        Ему нравилась лакомая земелька, - осталось убрать ее и немного расширить - думал он, - дело плевое для творца, да и чудесное, неповторимое небо уже кто-то заделал.
        ***
        В это время Ам-вах, с интересом наблюдал за экспериментом, под названием «Вода как средство стерилизации».
        Он давно уже подумывал о том, чтобы полностью изменить свой мир, но из-за природной нерешительности никак не мог найти подходящий и гуманный метод.
        Дело в том, что он был очень добрый и чуть-чуть слабовольный Бог.
        В свое время порядочно истратившись, он приобрел землю и после того, как ее немного заселил, решил это дело отпраздновать, чтобы понравиться соседям.
        Он подозревал, что идея была навеяна очередной прелестницей, которая скрашивала его одиночество. Здесь тоже, как и с «сосудом Безяки», не обошлось без вмешательства злых сил. Ну а у богов так заведено: раз решил значит воплотил.
        Ам-вах пригласил соседей, а те не преминули возможностью сбагрить ему всех своих безземельных богов-паразитов.
        (Одна из приписок в «Правилах гостеприимности» гласила: «тот, кто сумел пробраться в гости к богу, с приглашением или без оного, пользовался бессрочно всеми правами, кроме права собственности на землю»).
        В общем, после этого праздника, все свое основное время Ам-вах тратил на то, что боролся с язычеством.
        Понятное дело, что никто его с ответным визитом не ждал, а после истории с «сосудом Безяки», некоторые боги перестали даже здороваться при встрече.
        Ам-вах давно задумывался начать все сначала просто опасался, в очередной раз ошибиться, поэтому и решил подучиться и воспользоваться чужим опытом.
        Проходя очередные курсы повышения квалификации богов, он наконец нашел решение своей проблемы.
        Удивительно быстро Ам-вах раскусил принцип: «от каждой твари по паре», и теперь сидел довольный и надутый.
        ***
        Босх шел с трудом передвигая ноги, потеря «сосуда Безяки» сулила многими неприятностями. Он оставался абсолютно беззащитным перед грядущими вызовами.
        Во-первых, наличие золота в данной ситуации было немаловажным фактором стабильности и предсказуемости. Он мог затеряться в городе, открыть лавку или вступить в гильдию купцов, и отправиться в путешествие с ближайшим караваном.
        Во-вторых, существовало не проверенное предположение, что причастившийся из этого сосуда становиться угодным богу.
        В случае если он доберется с сосудом до храма и наполнит его священным напитком - есть вероятность спасти свою жизнь.
        Много разных мыслей терзали его бедную старую голову колдуна, но самой главной была та, что он совсем не готов умереть.
        Дело в том, что с того момента как Босх прошел первый обряд посвящения, смерть перестала быть чем-то неотвратимым, отныне она являлась следствием его собственной оплошности.
        Только в одном случае из 20 000 возможных, это было фатальное последствие божественных деяний, которым нельзя противостоять. Этот случай сегодня наступил.
        По глупой случайности Босх оказался ближайшим колдуном, в момент оглашения божественной цели.
        Это было роковое стечение обстоятельств, или, другими словами, ему просто, крупно не повезло. Босх и сам не любил неудачников, поэтому попав в их число, посчитал это карой за собственную гордыню.
        Лес закончился, из-за холма выглядывали соломенные крыши и глиняные дымоходы маленькой деревеньки.
        Босх по началу думал поискать сосуд вдоль русла ручья, но силы оставили его.
        Усталый и разбитый он поднялся на холм и присмотрев скирду на лугу решил там укрыться и немного поспать.
        Подойдя к сену, Босх тяжело вздохнул и буквально рухнул в ароматную перину.
        Казалось заснуть с такими мыслями дело невозможное, но, к собственному удивлению Босх обнаружил, что его больше мучит естественная нужда - дело абсолютно решаемое и в некотором смысле приятное.
        Он поднялся и задрав подол хламиды стал сосредоточено мочиться, стараясь излить всю влагу аккуратненько и в одну точку соседней скирды.
        В мгновение ока небо вокруг затянулось тяжелыми грозовыми тучами, все движение вокруг замерло. Слышался только звук падающей мочи. Грохот неумолимо нарастал и вскоре превратился в рев гигантского водопада.
        Босх с удивлением обнаружил, что именно он и есть причина внезапно возникшего природного явления.
        - Навредить мочой сену? Это дело неслыханное! Если крестьяне охраняют сено колдовством, то я представляю во сколько им обходиться кружка молока, - подумал он.
        И действительно шум прекратился, как только Босх закончил.
        ***
        Ам-вах возвращался домой навеселе.
        Начинать все с начала тяжело, но теперь он точно не совершит прежних ошибок. В конце концов ему даже ненужно будет выдумывать новых тварей.
        Ам-вах передернул плечами, вспоминая адский труд сотворения всего сущего. Сколько не пытался, он никогда не оставался доволен результатом.
        На память пришел прекрасный гимн любви, который ему посвятила некая Гиея-безземельная, молодая и удивительно красивая богиня.
        Он стал весело его насвистывать.
        - Что не говори, а и в моей жизни было настоящее чувство, - мечтательно произнес Ам-вах.
        (История их божественной любви некогда растревожила размеренную жизнь на Олимпе, но об этом потом.)
        Ам-вах принял твердое решение разобраться со всем раз и навсегда, то есть взять и всех уничтожить, оставив от каждой, преданной ему одному твари по паре, чтоб не возится в последствии снова, создавая флору и фауну, заново.
        (Существовал факт, о котором Ам-вах никому и никогда не рассказывал - это была тайна рождения первого человека.
        С зверями растениями и насекомыми все шло нормально, а когда наступила пора сотворить себе подобных неожиданно возникла проблема.
        Дело в том, что он неважно лепил, если с другими тварями все можно было списать на субъективное видение художника, то с себе подобным такой вариант не прокатывал.
        Сами понимаете обратиться к соседнему богу с просьбой: «помоги мне слепить человека» - невозможно.
        Именно в это время он и познакомился с Гиеей. (Но как уже говорилось, об этой истории потом).
        Так вот, приняв решение всех утопить, он решил войти в свой мир с парадного входа. Ам-вах был сентиментальный Бог, столько сил потрачено, он хотел в последний раз осмотреться, посетить любимые места.
        Но если быть до конца честными - он просто хотел сильно разозлиться, так как сотворить Армагеддон, бог мог только находясь в состоянии крайнего негодования.
        Ам-вах задумал навестить идолопоклонников, поругаться с паразитами и прихлебателями, в общем создать себе настроение.
        Идя по ничейной земле, он вспомнил, что скоро состояться бои и не плохо было бы все закончить, все дела побыстрее, до их начала.
        Ам-ваха постоянно мучила мысль, что он что-то забыл, упустил маленькую, очень важную деталь, но какую вспомнить никак не мог.
        Проходя мимо плаката, Ам-вах подумал о взъерошенном шалопае, который называл себя «Аангел в собственном раю».
        - Вот молодчина, ни детей, ни чертей, занимается любимым интересным делом, а тут мечешься, как крот в норе, света белого не видишь. Талант есть талант.
        Ам-вах чуточку завидовал «Ангелу», но белой безобидной завистью. Вообще испытывать какие-то не хорошие чувства к Ангелу было просто невозможно.
        Его коммуникабельность вошла в поговорки, не было ни одного бога, который отказал «Ангелу» в гостеприимстве, мало того, его наперегонки приглашают, ибо где побывал «Ангел», еще как минимум тысячелетие длиться веселье.
        Внезапно прогремел гром и сноп молний пронзил ленивый вечерний воздух.
        Сработала сигнализация, рядом находился безземельный бог.
        Ам-вах поправил блестящие одежды и облокотившись на огромный золотой посох, своими близорукими глазами внимательно осмотрелся.
        В принципе он готовился к скандалу, но думы о Гиее и прочие хорошие воспоминания, его прилично расслабили по дороге.
        В метрах десяти, развалившись прямо на земле, сидел безземельный бог.
        - Необходимо произвести впечатление до того, как этот нахал начнет надо мной насмехаться, или еще хуже будет пытаться понравиться, - подумал Ам-вах.
        По известным причинам, он опасался наглых и хитрых богов. Его бесконечное множество раз дурили и унижали, и именно из-за этого у Ам-ваха полностью отсутствовала личная жизнь.
        Сами понимаете института психоанализа, для богов не предусмотрено, по причине невозможности изменить уникальное развитие отдельного творца, а если говорить проще, не было элементарной формы расчетов, то есть рынка товаров и услуг среди богов.
        Так что со всеми психологическими проблемами приходилось справляться самостоятельно.
        С приветствиями дела обстояли еще хуже. Существовала некоторая мода на демонстрацию силы, но она обычно практиковалась в собственном круге, вне его показать что-либо исключительное не представлялось никакой возможности.
        ***
        Внезапно, за спиной прогремел страшный гром, Зуав от неожиданности пукнул.
        В другое время эта реакция показалась бы ему нормальной, но сейчас, не испытывая ни голода, ни жажды, обнаружить в себе желудок, было удивительно.
        Прямо за спиной, растопырив ноги стоял бог, никого другого встретить здесь Зуав не ожидал.
        - Одет стандартно, незатейливо, никакой фантазии, - это была первая мысль.
        Вставая, он на ходу лихорадочно планировал свои дальнейшие действия.
        Скопировав позу оппонента, Зуав облокотился на посох, предварительно сделав его золотым.
        Зверь и стихия удрученно молчали, ощущая свое бессилие в данной ситуации, но Зуав все-таки чувствовал их немую поддержку и готовность следовать за ним до конца, эта самоотверженность и верность придала ему силы.
        - Много золота, тяжелой ткани и меха - лоха видно из далека.
        Это была его вторая мысль.
        Правда, сам Ам-вах Зуаву понравился, в нем было что-то простое, родное и знакомое.
        Прищуренные, близорукие глаза и немного красноватое лицо борода белая, но не седая.
        Осанка, одежда и поза просто криком кричали: «Наш хозяин не уверен в себе!».
        Почему-то Зуаву показалось, что если он молча постоит минутку другую, то Ам-вах аккуратненько, украдкой, обойдет его и стремглав кинется в туман своего мира.
        Пауза затянулась, чтобы не усугублять и без того тяжелое положение, Зуав поднял правую руку и сказал:
        - Привет! Как дела?
        Ам-вах догадался, что все было зря, его никто не испугался. Опустив глаза, он угрюмо буркнул:
        - Привет!
        Что делать дальше никто не знал, снова воцарилось гробовое молчание. Зуав не понимал, как закрепить знакомство, а Ам-вах никак не мог решить, как отцепиться от этого проходимца.
        - Я право не знаю как к вам обращаться.
        Неуверенно начал Зуав.
        - Я, как бы, только что зарегистрировался, сформировался и получилось так, что первой необходимостью стало посещение именно вашего мира.
        Зуав решил пойти испытанным, дедовским способом. Если человек нерешительный, значит можно предположить, что у него есть совесть.
        - Меня зовут Зуав.
        Сказал он, и подошел к Ам-ваху, с протянутой рукой. Бог по инерции пожал ее.
        Контакт вроде бы состоялся. Чтобы закрепить его, Зуав изобразил самый доверительный взгляд, на который был способен и тоном молодого, неопытного, любознательного ученика продолжил.
        - Не зная законов, я может быть поступил неэтично, заговорив с вами первым, но мне необходим совет, я отвлеку вас буквально на пару минут.
        В образовавшуюся паузу, Ам-вах отчаянно боролся с неожиданным желанием почесать раззудевшийся подбородок.
        Натягивая нижнюю губу на зубы, он в начале попытался сделать это изнутри, но никак не выходило.
        Зуав не понял столь выразительной мимики.
        Ам-вах же резко обхватил свободной рукой щекотное место, крепко сжал его и насупив грозно брови, осипшим голосом промолвил.
        - Я Ам-вах, властелин Земли!
        Ам-вах понимал, что не сможет отказать этому нахалу в гостеприимстве, так случалось всегда, когда он возвращался домой через парадные ворота.
        Некоторые боги даже не пытались ему понравиться, они просто выдумывали какой-либо повод и тупо напрашивались погостить на некоторое время.
        Но теперь было нечто приятное в этой слабости, ведь Ам-вах задумал все стерилизовать, а без людей ни один бог не сможет задержаться на его земле, потому как правило гостеприимства гласило: «мотивом для самовольного пребывания на чужой земле, умещается в одну фразу: „Я нужен людям!“ - то есть гуманитарная миссия».
        - Я выслушаю тебя, но повлиять на решение бога значит вмешаться в его внутренние дела, а это не по правилам.
        Зуав про себя улыбнулся, наживка съедена, осталось пожалобней рассказать всю правду.
        - Как вы знаете, одна из целей гласит: «Убей колдуна и скорми его печень волку», а мне на пути подвернулся этот симпатичный волчище.
        Он жестом указал на животное.
        - Сами понимаете, я и развернул свой круг, теперь для того, чтобы его замкнуть необходим один из ваших колдунов.
        Зуав старался не моргать, от этого на глаза навернулись слезы.
        Кусочки разбитого прекрасного настроения Ам-ваха плавали вокруг него разнообразными, приятными ощущениями, мелодиями и образами.
        В сущности, он и не злился, просто немного расстроился, из-за воспоминаний о полученных в прошлом обид и оскорблений.
        Несмотря на пережитые травмы, у Ам-ваха все равно, в голове мелькнула мысль: «А парень нечего, даже чувствительней меня, кажется, трудно ему будет» - отметил он с удовольствием.
        Ам-вах снова попытался сконцентрироваться на утраченной веселости и продолжал разговор нехотя.
        - Я разрешу вам воспользоваться своим правом на моей земле.
        Он решил пропустить Зуава, все равно препятствовать этому бесполезно.
        - Но сразу хочу предупредить - визит все равно будет недолгим.
        При этом, Ам-вах скорчил очень хитрую и загадочную физиономию.
        Зуав лучшего и не желал, если, по правде, он уже успел немного испугаться, так как находился в междумирьи впервые.
        Ам-вах, приказал Зуаву стать у него за спиной, потом поднял посох и с размаху ударил в стену тумана.
        ***
        Босх оправился и внимательно огляделся вокруг.
        Справиться с кучкой крестьян ему не составляло никакого труда, при этом абсолютно не возникал вопрос: пользоваться магической силой или нет, - всем известно насколько жестоки нравы у этой категории населения.
        - Участь моя все равно предрешена, - думал колдун. - Вопрос в методах. Селяне наверняка перед тем, как убить проткнут пару раз живот, своими деревянными вилами, изломают кости цепными молотилками, вообще надругаются по-всякому. Боги же подходят к этому вопросу, как к вынужденной необходимости, деликатно тюкнут чем-то в темечко или во сне придушат.
        Ритуал «Кормления волка печенью колдуна» имел свою ненаписанную историю. При его исполнении не требовалось присутствие жрецов, все делалось скромно и без шума. Сама процедура напоминала приготовления к пикнику, с той разницей, что там мясо, для шашлыка, опускали в маринад на некоторое время, а здесь в пасть хищника опускался ингредиент, который приводил его плоть в соответственное состояние. Сам бог был одновременно поваром и дегустатором.
        Босх прочитал заклинание и создал пару двойников. Соображая какими силами их наделить. Он задумчиво поднял глаза к небу, мимолетно подумав: «Снова ласточки, странно, всякий раз как я гляжу на небо вижу этих прекрасных птичек».
        Шепча эти слова, Босх неожиданно обнаружил несколько необычную форму собственных отражений - они оказались прекрасными девушками.
        Но первая его мысль была об одежде. Босх никогда не думал, что его хламида может быть такой привлекательной.
        Вырез от ворота разошелся на высокой груди, образуя увлекательное декольте, ткань натянулась на бедрах обвернув узкую талию небрежными складками.
        Но самое интересное, что Босх точно знал, что под ней ничего нет, ведь это была его хламида.
        Даже в своем преклонном возрасте колдун неожиданно почувствовал возбуждение и замерев, ожидал долгожданного напряжения между ногами. Вместо этого, там стало необычно влажно.
        Босх действительно впервые секунды не задумался о том, что это были его собственные отражения, но, когда эти секунды вышли он дико заверещал мелодичным, грудным голосом и синхронно с отражениями, упал в обморок.
        ***
        Богов встречала небесная стража - семь белокурых, симпатичных мальчишек с пухлыми губками и румяными щечками.
        Их смешные рожицы были перепачканы то ли мороженным, то ли йогуртом, при этом у всех, в уголках рта образовался мозолисто-красный след.
        Зуав мгновенно оценил ситуацию.
        «Сладкоежек не снабдили десертными ложечками, видимо по уставу не положено, а значит моя будет весьма кстати, если удастся передать ее незаметно, я этим наверняка навсегда завоюю их расположение» - подумал он.
        Ам-вах же, окинув стражу безразличным взглядом, буркнул на ходу: «Этот со мной» - и растворился.
        Большей удачи ожидать не приходилось.
        Делая первый шаг в сторону мальчишек, Зуав неожиданно обнаружил, что за что-то зацепился плащом. Не оборачиваясь, осторожно подергал его, и ощутил некоторое колебание внизу. Оглядевшись, Зуав увидел прямо под ногами, вцепившуюся в подол пасть волка, выпученные от страха глаза и синеватую бездну. Бедняга бесстрашно последовал за хозяином…
        - Виоло! Все по чему ступает твой хозяин подходит и для тебя!
        Торжественно отметил Зуав и удивился, как мгновенно слова воплотились в жизнь.
        Мальчишки сгруппировались и осторожно поглядывали в его сторону.
        - Эй ребята!
        Окликнул он стражников.
        - А ну подойди кто посмелей.
        Конечно, то, что Ам-вах не часто проверял боеготовность стражи, сразу бросалось в глаза. Не скажу, что они выглядели совсем расхлябанно, но некоторая неопрятность (как мы подметили раньше) и недисциплинированность все же была заметна невооруженным взглядом.
        Жезлы не начищены, набедренные повязки в пятнах, да и по лицам видно, что здесь процветает коррупция.
        Самое главное, на воинов эти дети совсем не были похожи.
        «Надо для себя отметить, на будущее, что небесная стража должна быть более внушительного и грозного вида», - подумал Зуав.
        Из толпы выпорхнул самый краснощекий ангелочек, видимо старший, и изобразив на своем милом личике абсолютное внимание, запорхал на месте.
        - Значится так..
        Начал Зуав.
        - Я хотел бы прослушать маленькую экскурсию, на счет устройства вашего неба.
        Сказав это, Зуав, как можно ласковей улыбнулся и протянул ему руку. Ангелочек застенчиво опустил глазки, взял его за палец и мелодично защебетал.
        - С чего предпочитаете начать? Чистилище и рай работают без перерыва, а остальные небесные обители, не имеют постоянного штата и графика. Так что выбирайте.
        Зуав озадаченно покрутил головой.
        - Так что, здесь, на небе, живут и другие боги?
        - Так точно! Только боги живут везде - вы же боги.
        Ответил мальчик ничуть не хмурясь, как будто это его вовсе не волновало.
        - Постой. Но к раю и к пеклу они никакого отношения не имеют, я правильно понимаю?
        Спросил Зуав.
        - Ну, это сложный вопрос.
        Ответил ангелочек.
        Зуаву откровенно не понравилось, как в этот момент он на него посмотрел. Не то чтобы неуважительно, нет, немного надменно, взглядом продавца, в модном бутике.
        Мальчик продолжал.
        - Поначалу, когда неопределившихся гостей было много, происходили даже военные действия за право верховенствовать в аду. Наш властелин ничего против не имел потому, что перевоспитание грешников - дело это скучное, неблагодарное, но необходимое. Потом, когда страсти поулеглись, гости освоились и догадались, что есть дела поинтересней, место Люцифера закреплено навечно.
        Зуав опять почувствовал какую-то насмешку во взгляде.
        - То есть как навечно?
        - Да так, Сатану назначили пожизненно исполнять обязанности, без права на ротацию. У него абсолютная свобода действий, собственный устав, но никакой коммерческой деятельности. Осваивает дотации и субсидии. Но бюджет так себе, не разгуляться.
        Судя по всему, Люциферу здесь никто не завидовал и не сочувствовал.
        - На небесах находятся только представительства, но вы не подумайте, что мы им покровительствуем, просто у нас абсолютная свобода выбора.
        Закончил экскурсию ангелочек.
        Зуав, честно говоря, совсем не понял устройства «небесной канцелярии».
        Он знал только, что «Небесная канцелярия» - это обязательная инстанция, которую необходимо пройти перед тем, как попасть на землю. Кроме того, в ее компетенции раздача концессий и разрешений на хозяйственную деятельность.
        Традиционно - эта структура подчиняется Богу, но в данном случае имеет место нововведение - «свобода выбора».
        Боги-гости, своими проектами, участвуют в конкурсе, и, в целях эксперимента получают некоторое количество душ. Кроме этого, у них есть право разместить завербованные души на временно арендуемой территории.
        Именно о таких представительствах говорил ангелочек.
        Про устройство Ада Зуав не имел даже малейшего представления.
        ***
        Разговор проходил прямо под рекламным плакатом, на котором красными буквами, на белом фоне было написано: «Свобода через достаток!»
        Под ним стоял азиат - доброволец и распространял листовки.
        Зуав взял одну и бегло прочитал, там говорилось следующее: «Мы сделали самую дорогую и престижную вещь общедоступной, искоренив тем самым зависть и злобу среди людей. Путь к счастью и гармонии начинается здесь!»
        Зуав чувствовал себя полным придурком. Канцелярия выглядела пустой и безлюдной.
        Ангелочек некоторое время с интересом посматривал из-под лба, терпеливо ожидая пока Зуав сам возобновит беседу или задаст вопрос.
        - Ну что, может продолжим?
        Неуверенно спросил он.
        - Перед нами рядовая легальная вербовочная контора.
        - А есть и нелегальные?
        Наконец спросил Зуав.
        - Конечно! Подпольные божественные синдикаты, распространяющие свои идеи на чужих территориях, они не имеют ни тел, ни земельных наделов поэтому привлекают души прямо на земле, используя разнообразные вещества. Эта деятельность нелегальна и неэффективна. Во-первых, сумасшедшая конкуренция. Во-вторых, тела мрут, от этого число приверженцев практически постоянное, хотя вначале дело казалось очень привлекательным. Я не слышал ни одного случая, чтобы кому-то из них выдали патент, на осуществление гуманитарной миссии.
        Все это мальчик выдал скороговоркой, как будто отвечал заученный урок.
        - Если у вас возникнет желание пообщаться, вы их без труда здесь отыщите.
        У Зуава в голове все перепуталось, он конечно предполагал, что сотворение собственной земли связанно со многими трудностями, но теперь, когда на мгновение прикоснулся к «инфраструктуре небес» - совершенно растерялся и прямо скажем, повесил нос. А экскурсия только началась.
        - Милейший.
        Начал Зуав.
        - Так, а что же вы мне хотите показать?
        - Ну я вам могу показать рай, если хотите? Правда там все скучно и неинтересно. В аду сейчас тихий час, но персонал не спит, если есть желание поболтать с чертями - тогда пожалуйста за мной.
        Сказав это, мальчуган с готовностью направился вниз.
        У Зуава начали закрадываться сомнения, не водят ли его здесь за нос. Он вытащил подсказку из своего прежнего опыта: «Не подмажешь, не поедешь».
        Решение проблемы напрашивалось само собой, тем более у него имелась в наличии такая шикарная взятка.
        - Послушай мальчик.
        Изобразив улыбку - «а-ля, Санта-Клаус», защебетал Зуав.
        - А где здесь можно перекусить, мороженного поесть, или что-то в этом роде?
        Мальчик аж подпрыгнул от удивления.
        Даже не пытаясь скрыть свой интерес, он энергично заработал крыльями и потупив взор, запинаясь, произнес.
        - Ну. Так. Вы ведь бог… так что сами можете, так сказать, все сделать, все что душа пожелает.
        И тут до Зуава дошло, он же действительно может все сделать сам, и закусочную, и кондитерскую.
        Как это он раньше до этого не догадался?
        Зуав поднапряг память и сотворил что-то вроде разноцветного итальянского мороженого, украшенного экзотическими фруктами, в хрустальной вазочке, пляжного столика, под огромным желтым зонтом, с надписью «Camel», пачку одноименных сигарет, пепельницу, спички и два стула.
        По реакции ангелочка было видно, что наблюдает он это все не впервые.
        Мальчик отодвинул стул, основательно в него уселся и заболтал от нетерпения своими пухлыми ножками.
        Зуав протянул ложечку и жестом пригласил начать трапезу.
        На это имелась причина, от обращения в бога и по сей момент он совершенно позабыл, что может покурить, вернее, как заядлый, в прошлом, курильщик - ужасно хочет покурить.
        Наблюдая как это милое создание сосредоточенно, за обе щеки, уплетает лакомство, он с видом добропорядочного папаши аккуратно, без лишней спешки распечатал пачку, небрежно достал сигарету перед тем, как засунуть ее в рот, отвлеченно покрутил между пальцами. Зажигая с первого раза спичку, Зуав смачно подкурил.
        Да, такого блаженства он не испытывал давным-давно, казалось целую вечность. Но теперь это было абсолютное блаженство, так как никто и никогда, большее не расскажет ему о вреде табакокурения.
        Как бог он мог делать все, что пожелает.
        ***
        Босх приходил в себя, громко вздыхая красивым женским голосом. Удивленно рассматривая белоснежную кожу на восхитительных руках, он сосредоточенно вспоминал, что же на самом деле с ним произошло?
        Прочитав еще раз заклинание создания своего отражения, он с некоторой нервозностью, но уже гораздо спокойней, обнаружил появление еще двух прелестниц.
        Это была катастрофа.
        Босх лихорадочно искал объяснение, и в голове из-за этого, все перемешалось.
        Странно, но одна, давно не посещающая его мысль, теперь настойчиво тревожила рассудок: «Как я выгляжу?»
        - Как я выгляжу?
        Он начал незатейливый разговор сам с собой.
        - Как я выгляжу?! Хреново я выгляжу! Я выгляжу, как чудесная непорочная дева!
        Босх дико захохотал, сделав это неожиданное открытие.
        - Но я ведь действительно непорочный, как дева!
        На левой руке до самого локтя ощущалась непонятная, но вполне объяснимая тяжесть, ведь на ней возлежала огромная грудь.
        При падении в обморок он грациозно опустился на левый бок.
        Подол хламиды, порядочно задрался и отражение напротив раскрыло еще один пикантный секрет.
        Обрисовав ситуацию словами: «А я в общем нечего, симпатичная» - Босх закрыл глаза, в попытке найти решение возникшей проблеме.
        Ам-вах, в это время сосредоточенно наблюдал из-за тучи, как вокруг обыкновенного стога сена, на живописной лужайке размножается назначенная ему, им самим, девушка.
        Такого раньше богу видеть не доводилось.
        Обыкновенно таинство соития происходило в храме, под красивое песнопение жрецов.
        Здесь же по, всей вероятности, имела место самодеятельность.
        Ам-вах совершенно не был против того, чтобы напоследок поразвлечься, но делать это одновременно с пятью девушками было больше похоже на изнурительный и не благодарный труд.
        ***
        Зуав нервничал, неожиданно к нему пришло первое разочарование.
        Дело в том, что вещи и звери, собранные им на пути божественного существования, оказались совершенно бесполезными.
        В общем он был предупрежден на счет подобных разочарований, если вы помните еще в самом начале, но теперь это были не просто слова старого извращенца, это была правда его собственной жизни.
        Новый мир по-настоящему увлекал и притягивал, но цель убить колдуна и скормить его печень волку казалась ужасным, кровавым преступлением и опять же, абсолютно бесполезным.
        Размышляя, Зуав все-таки пришел к выводу, что без этой цели вряд ли попал бы сюда, но и следовать ей, твердо отказался.
        - Поброжу, осмотрюсь здесь, может пристрою волка в хорошие руки, раз ему со мной никак нельзя. В крайнем случае в лесу выпущу. Найдет там себе подругу, заживет, как человек.
        Он наконец нашел в себе силы посмотреть хищнику в глаза. Взгляд волка излучал бесконечную, абсолютно бескорыстную любовь. Зуаву стало стыдно за собственные мысли.
        ***
        Ступив ногами на землю, Зуав почувствовал ностальгию за временами, когда мыслью он мог управлять только собственным телом.
        Раньше все было проще. Нужно было делать выбор всего из четырех вариантов.
        Только он подумал о сторонах света, как невдалеке обнаружил испещренный рунами камень.
        Вдыхая полной грудью свежий воздух, Зуав направился прямиком к нему.
        Местность казалась абсолютно безопасной и производила благостное впечатление. Как будто он попал на один из знаменитых пейзажей Репина.
        Река змейкой пряталась за лесом. На противоположном берегу раскинулся широкий луг.
        Желтые копны сена, стояли шахматкой, а на вершине холма расположилась деревенька - десяток пузатых, бело стенных домиков.
        Еще была церковь, с зелеными куполами, Зуав глядя на нее споткнулся, зацепившись за корягу.
        Надписи на камне, вкратце, обрисовали ситуацию с местными достопримечательностями.
        В таверну можно было попасть идя прямо. В меню там было: мясо кролика и яблочная брага.
        Церковь и деревня - налево. Лодочника, чтобы переправиться через реку, можно найти в корчме.
        Замок правителя царства Клетов - направо. Казни по пятницам, после церковной службы - гласила надпись.
        Городок Олбург находился за спиной. Зуав обернулся, чтобы прикинуть расстояние до него, но лес преградил путь его взору.
        Из пасти волка капала слюна. Хищник преданно смотрел в глаза всем видом показывая, что муки голода невыносимы.
        - Ладно, пойдем поедим.
        Флюгер испытал острый приступ ревности к камню.
        Показывать дорогу - его привилегия. Зуав это почувствовал и погладил ему острый носик.
        Было непривычно находится в постоянном контакте с волшебными существами.
        - Ладно показывай, куда пойдем?
        Флюгер весело раскрутился и указал на запад. Там, как раз садилось солнце, прямо за храмом.
        - Слева запад, справа восток. Прямо север, за спиной юг, - на всякий случай сориентировался Зуав. - Колдун - значит где-то там, на западе. Прячется, наверное, а может как дурак, строит коварные планы, дает обещания, или сыпет проклятиями.
        Зуаву не хотелось никого убивать. Он не был уверен, в собственной чистоте и безгрешности, но убийство, однозначно вызывало у него отвращение.
        Дело в том, что прошлое Зуава - однажды разбилось. Сейчас оно лежало грудой осколков, и чтобы склеить все воспоминания понадобится, наверное, целая вечность.
        Эта целая вечность теперь в его распоряжении.
        Такое положение дел его полностью устраивало. Зуав почему-то, пока что, ни о чем не хотел вспоминать.
        - Пойдем найдем колдуна, раз цель в этом, но о печени и не мечтай, - сказал Зуав, теребя по загривку волка. - Интересно, как здесь относятся к домашним животным? Судя по камню, мы попали в средневековье какое-то.
        С востока наползали черные тучи. Как только сядет солнце, на улице делать будет нечего - подумал Зуав.
        Они направились на запад. Ветер мягко перенес парочку через реку.
        Волк, после приключений на небесах, спокойно отреагировал на невесомость. Подол плаща Зуава получил еще пару дырок, от острых клыков хищника, но он не издал ни одного звука, излучая взглядом абсолютное спокойствие.
        - Давай так, ты иди осмотрись вокруг, погуляй, но не влезай в неприятности. С тобой ничего плохого произойти не должно.
        Этими словами Зуав защитил своего серого друга от неприятностей.
        Виоло весело подпрыгнул, кувыркнулся, погонялся за собственным хвостом, лизнул хозяину руку и побежал по кругу, не упуская Зуава из виду.
        Он чувствовал ужасный голод.
        Решение Зуава перекусить чего-то, распространялось на всех его попутчиков.
        Флюгер быстро насытился ветром. Ветер потребовал на ужин просторы, и вырвался из-за пазухи уносясь прочь. Сложнее всего было волку, чтобы набить брюхо он увязался за зайцем.
        Косой помчался быстрее ветра. Но шутка в том, что волк был волшебным. В любом другом случае зайчишка легко бы ушел от погони в открытом поле.
        Почувствовав приближение смерти, заяц изменил траекторию и вихрем метнулся в сторону деревни.
        Босх, как раз закончил приводить себя в порядок. Собственно смена пола - это же не смерть, - думал он. - И это точно не навсегда.
        Колдун развеял собственные отражения и в тот же самый момент между его красивых ножек стремглав промчался заяц.
        Босх только и успел подумать, что это к удаче, как из-за скирды выглянула страшная, волчья морда.
        Колдун взвизгнул от страха и снова упал в обморок.
        Богу, как известно, открыто как будущее, так и прошлое всего сущего. Ам-вах был именно таким Богом, только информацию он дробил и воспринимал порциями, чтобы она легко усваивалась. Из-за этого, перспектива совершить соитие со старым колдуном, в обличии юной прелестницы, к нему поступила сразу после того, как он рассматривал преимущества многолюдной оргии.
        Естественно, он знал все о ритуальных половых извращениях, которые практиковали Боги самозванцы.
        Особенно его поражала фантазия кастратов, которые режиссировали и писали сценарии языческих мистерий.
        Виоло сразу узнал колдуна. Печень, в принципе можно было выгрызть прямо сейчас, но ощутив резкое повышение атмосферного давление, которое спровоцировал своим появлением Ам-вах, нерешительно остановился.
        Это нормально, когда слуга одного Бога угадывает присутствие ему подобного. Такое происходит на уровне интуиции.
        - Привет!
        Ам-вах как раз занес посох, чтобы размозжить голову волку, приникшему к правому боку девушки, когда появился Зуав, в мгновение ока преодолев расстояние от берега до скирды.
        - А ну фу! Фу сказал!
        Зуав, отогнав от колдуна волка, повернулся лицом к Ам-ваху. Бог, накануне, произвел на него очень приятное впечатление.
        - Не понимаю, что с ним случилось. - Сказал Зуав, оправдываясь. - Погнался ведь за зайцем.
        Ам-вах также симпатизировал Зуаву. Он вообще был известный добряк.
        - Бывает, зверь все-таки. - Без злобы ответил он.
        Воцарилась долгая пауза.
        - Я тут вашего колдуна убью. Это ничего?
        Пролепетал Зуав.
        - Этого что ли?
        Сказал Ам-вах, указывая перстом на девушку.
        Босх, очнувшись увидел двух богов, которые стояли вокруг его тела, и чуть было снова не упал в обморок.
        Из-за слюны, падающей из волчьей пасти, рубаха на боку промокла насквозь, открывая божественному взору наготу девичьего тела. Он громко вздохнул, аккуратно, держа двумя пальцами сопливый волчий нос, отвернул его голову в сторону.
        - Дела, - только и произнес Ам-вах, исчезая из вида.
        - Точно - дела.
        Вторил ему Зуав. Одно дело ухандохать старого злодея, другое изувечить красивую девушку - праматерь нового народа.
        Девушка грациозно поднялась на ноги. Страх в ее глаза сменился любопытством. Босх до конца не решил, что страшнее: перспектива изнасилования или злая смерть в звериной пасти.
        Стройный, красивый, молодой Зуав стоял перед ним, и в голову колдуна полезли мысли о народе, который произведет его собственное лоно, от семени этого молодого бога.
        ***
        Ситуация зашла в тупик. Нужно было решать, что делать дальше.
        Зуав пригласил Босха на обед, закончив предложение фразой: - надо поговорить.
        Колдун подумал, что хуже не будет, опустив глаза к земле, согласился. Щеки Босха вспыхнули румянцем. Он не мог оторвать взгляд от сильных, жилистых рук бога. Еле шевеля губами, прошептал.
        - Надо так надо, я согласен.
        Зуаву было открыто все потаенное и недоступное. Он с любопытством посмотрел на старика, заключенного в женское тело.
        - А действительно природа свое берет, - сказал он вслух.
        Девушка закрыла лицо руками и почему-то расплакалась.
        ***
        Таверна производила сильное впечатление. Зуав убавил шума, убрал вонь и сделал мягче свет, равномерно распределив его по залу так, чтобы было видно всех посетителей.
        - Давайте собачку, - жена корчмаря протянула руку к волку. - Я его накормлю.
        Зуав окинул взглядом грузную фигуру женщины, задержав взгляд на том месте, где должна была быть талия.
        Корчмариха хлопнула себя по бедру.
        - Ну идем со мной зверина. Давай. Все и так уже протрезвели из-за тебя.
        - Иди.
        Приказал Зуав.
        Босх уселся на лавку и отодвинулся в угол.
        Корчмариха вернулась с курицей и кувшином браги, из подмышки у нее торчала буханка хлеба.
        - Пополни наши запасы господи, - обратилась она к Зуаву, ставя еду на стол.
        - Да, конечно, пусть твои закрома будут полны. Только я не хочу быть узнанным здесь.
        - Чего пялишься! Гони монету! - Тут же зло гаркнула женщина.
        Зуав кинул на стол монету, достав ее из кармана.
        - Ух! - Воскликнула от неожиданности корчмариха. Взяла пухлыми пальцами монету и стала ее кусать.
        - Золото!
        В таверне воцарилось молчание. Золото не подействовало только на мух, они продолжали водить хороводы, громко жужжа над головами посетителей.
        К столу Зуава тут же подошли трое. В руках у каждого были стаканчики с костями. Между ними попыталась втиснуться девица.
        - Что за дела! - Крикнула она на игроков, заправляя грудь в декольте. - Дайте человеку поесть. Давай милый подкрепись. - Сказал девушка, усаживаясь на лавку. - Из далека небось? Откуда путь держишь?
        Зуав благословил еду.
        - У богов дизентерия бывает? - спросил он у Босха.
        Колдун не мог поднять глаза, опасаясь встретится взглядом с мордоворотами напротив.
        - У богов бывает все - они же боги, тебе то что?
        Зуав понял, что перестал быть богом для всех присутствующих, включая Босха.
        Он отломил хлеба, оторвал ногу у курицы, откусил по очереди и стал жевать, наблюдая, как будет разворачиваться ситуация.
        - Золото еще есть? - первым заговорил долговязый парень, его волосы торчали вверх и цветом напомнили колдуну злополучную скирду сена.
        Зуав молча отхлебнул браги и кинул на стол золотую монету.
        - Что против нее поставите?
        Троица полезла, кто за пазуху, кто сунул руку в голенище, девица распустила пояс на аппетитном бедре. На столе появилась груда медяков.
        - Ладно, кидайте!
        Жуя курицу, продолжил Зуав.
        Долговязого звали Валий, рядом с ним сидел одноглазый Ширб, Колин был среднего роста, с непримечательной внешностью, он даже не присел, уступил место Кларе - местной проститутке, и теперь стоял, упершись одно рукой в стол. Босх его сразу узнал, человека, которому проиграл «зелье правды», но вида не подал.
        Колин бросил кости. Выпала тройка и пятерка.
        Зуав взял идеальной формы стаканчик, с красивой росписью на гранях, покрутил повертел и поставил горлом вниз. Кости были спрятаны.
        - Поднимем ставки?
        Игроки переглянулись.
        - Лады! Проиграешь твоя баба - наша, выиграешь - бери Клару.
        - Я и без этого с ним пойду.
        Клара плотоядно посмотрела на Зуава.
        - Нет. Проиграете - все пойдете ко мне слугами, выиграете вот еще три золотых.
        Он бросил монеты на стол.
        - По рукам! - сказал Колин. - Следи за тем, чтобы у нас были деньги, а мы будем служить пока не отыграемся!
        Его товарищи молчали, не в силах оторвать взгляд от золота.
        Зуав опрокинул стаканчик, не придавая значения озвученному условию.
        Он твердо решил собрать себе войско и захватить соседнюю территорию.
        Отдельное жилье вероятно было проблемой и в его прошлой жизни. Подробности память не выдавала, но Зуав был абсолютно уверен в ценности подобного приобретения.
        Он не имел никакого представления о том, как это работает, по правилам, бог не был обязан ни в чем разбираться, а руководствовался только собственным желанием.
        Устройство небес, все эти офисы, конторы, натолкнули Зуава на мысль, что конкуренты у него не шибко расторопные, раз вместо того, чтобы захватить землю только и делают, что дерутся и развлекаются.
        Игроки не выглядели воинственно, что с местных забулдыг взять? Но на безрыбье… как говорится и рак - рыба.
        Кубики были из слоновой кости, очень аккуратные, практически идеальные. Выпало две шестерки.
        - Мы твои слуги, заплати нам!
        Сказал Колин. Он собрал кости в стаканчик и бросил снова.
        В этот раз выпала девятка - шестерка и тройка.
        Зуав выбросил двенадцать.
        Колин повторил.
        - Мы твои слуги, заплати нам!
        После пятого броска Зуав заподозрил неладное.
        ***
        Игра подействовала на Босха успокоительно. Он уснул, еле-еле скрестив руки на груди, спрятавшись в тени угла.
        Колдуну снился сон. Он сидел на берегу с подругами и громко смеялся, обсуждая купающегося юношу. Босх почувствовал непреодолимое желание броситься за ним в воду, но вдруг узнал Зуава. Прекрасный бог своим сексуальным обликом вытравил из черствого, мужского сердца колдуна сомнения. Босх перестал стесняться собственной сущности.
        - Я мужчина в женском теле, - прокричал он девицам, а те ответили, - Мы твои слуги, заплати нам!
        Босх открыл глаза. Прекрасный Зуав сидел рядом, задумчиво глядя в пустоту, он колотил кости в стаканчике, решая, что делать дальше.
        Босх положил свою руку ему на плече и прошептал на ухо.
        - Включай бога, иначе это навсегда - таверна волшебная, отсюда нет выходу никому кроме небожителя.
        Откуда Босх получил подобную информацию, он сам не знал, но увидел, как на посохе Зуава вспыхнули и погасли руны.
        - Ясно. Я снова бог, почитайте и поклоняйтесь мне.
        Все люди в таверне упали ниц. Зуав услышал топот коленей и увидел, как все посетители сгруппировались вокруг стола полукругом. Он поставил стаканчик горлом вниз.
        - Я запутался, - обратился Зуав за помощью к колдуну.
        Босх вылез из-под стола, где он, как и все, уже стоял на коленях.
        - Насколько я понял, вы хотите приобрести слуг.
        - Завербовать,
        Поправил Босха Зуав.
        - Так, а девка зачем?
        - Маркитантка, в обозе пойдет, моральный дух поддерживать будет.
        - Значит война?
        - Типа того, - ответил Босху Зуав.
        Война сильное слово. Память неожиданно выбросила кучу искр, как будто черкнула обо что-то бортом, несясь на огромной скорости. Это были стоны и крики, черный дым и подмерзшая, дорожная канава. Картинки быстро менялись. Единственно, что Зуав понял, изображения не имели никакого отношения к окружающему миру.
        - Эти хитрецы не лыком шиты. Условия выбили себе, что надо.
        - Так я же бог, - напомнил Зуав.
        - Они свободны выбирать себе бога - свобода совести.
        Словосочетание было очень знакомое и совершенно не вязалось ни с грязными мордами окружающих людей, ни с архаичным видом таверны.
        - А почему баба - корчмарь? Где мужик?
        Клара, неожиданно достала из подола гитерн, и стала, сосредоточенно щипая струны, петь песню о проклятом корчевнике.
        Судя по тексту, с таверной и правда было не все в порядке.
        Корчмариха, в прошлом была прекрасной девой, любимой дочерью правителя царства Клетов, то есть царевной. Полюбила она прекрасного юношу - простолюдина, который трудился в семейном бизнесе, подавал вино в корчме, и ухаживал за лошадями постояльцев. Родители были против их любви, потому что «гусь свинье не товарищ». Влюбленные, наплевав на традиции, тайно обвенчались. Взбесившийся царь, в гневе проклял свою дочь и послал стражу развалить корчму.
        Корчевник узнав о грозящей опасности - заплакал, потому что таверна была ему дороже сына, это было дело всей его жизни.
        Дальше пошли куплеты о том, как старик любил золото, вкусную еду, как он пользовался уступчивостью жен пьяниц, спускающих все свои сбережения в таверне.
        Песня навеяла жуткую скуку, голос у Клары был так себе, на троечку.
        - Корчмариха, значит, заколдованная принцесса?
        Посетители дружно ударили лбом об пол, в знак подтверждения.
        - А не тот ли это правитель, которого ты перекрутил на фарш?
        Спросил колдуна Зуав.
        - Клетов?
        Босх деловито уточнил название народа.
        - Ну да!
        - Если Клетов - тогда тот самый!
        Подтвердил колдун.
        - Ну так прекрасно!
        К Зуаву неожиданно вернулось настроение.
        Босх продолжил.
        - Да все складывается, у тебя есть царица, она даст тебе армию, ты завоюешь землю, а заселим ее народом, который породит мое лоно, от твоего божественного семени.
        Зуав крякнул и почесал лицо.
        - Как-то действительно неожиданно складно все получается. Мы сами, что ли, расколдуем девушку? Может к Ам-ваху обратимся? Я его лично знаю.
        Зуав смотрел, как луч вечернего солнца, проложил себе дорогу сквозь пыль, вонзившись в отполированную доску пола таверны. Все его вопросы остались без ответов.
        - Ладно, понял, похоже мне пора навестить Преисподнюю.
        Сказал он и добавил.
        - Да будет так!
        ***
        Зуаву нравилось проводить время в статусе бога, даже несмотря на перспективу вернуться, однажды, к старику, растеряв по пути всю свою красоту.
        К собственной внешности он относился спокойно. Перспектива же близости с мерзким дедом вызывала тошноту. Правда, без определения деталей и разного рода нюансов, оставались возможными разные варианты взаимоотношений.
        - Бог, конечно, существо всесильное, но для подобного визита необходимо приглашение.
        Зуав узнал голос Колина.
        - Ты, все еще мой слуга?
        - А ты, все еще мне платишь и позволяешь отыграться?
        Голос звучал из-под стола. Зуав нагнулся и увидел, что Колин не стоит на коленях, как остальные, а сидит, удобно вытянув ноги.
        - Что за дела?
        - Мне необязательно тебе подчинятся, им, собственно, тоже, но, чтобы понять это - надо пройти долгий путь самопознания.
        - Ясно. Значит ты и есть тот самый Люцифер?
        Высказал свою догадку Зуав.
        - Он самый.
        - Поговорим?
        - Давай. Я тут тебя давно дожидаюсь.
        - Меня?
        Искренне удивился Зуав.
        - Слушай, перестань. Ты ведь и сам догадался, какая скука здесь царит. Все эти возможности ничего не стоят без настоящей цели.
        - Ты, о чем?
        - О божественном, конечно.
        - Я тебя не понимаю.
        - Ладно, - сказал Колин, - ты вот всемогущий, бессмертный бог? Правильно?
        - Типа того, - ответил Зуав.
        - А, вот что ты о себе знаешь? Какие у тебя есть сведения, о собственных возможностях, кроме информации, предоставленной консультантом на входе?
        - Ты знаешь старика?
        - Все знают старика! О чем ты? Сюда ведет только одна дорога. Мимо старого извращенца не пройти незамеченным.
        Зуав вытащил из-за пазухи драгоценный камешек.
        - Это, я так полагаю, твое?
        Глаза Люцифера загорелись.
        - Мое.
        Он протянул руку и пальцем погладил изумруд.
        - Значит, он тебе достался?
        - Да, но я толком не понял для чего.
        - И какое ты ему дал предназначение?
        - Это жизненно важная вещь, для затуманенного мира.
        - Во как?!
        Зуав заметил, что глаза Люцифера загорелись.
        - А ты хитер, - сказал он с уважением.
        - А в чем проблема? Если честно, я не имею малейшего представления о том, как его применить.
        Честно ответил Зуав.
        - Не спеши. У тебя ведь есть цель?
        - Убить вот это, - Зуав ткнул пальцем в задницу Босха, - и скормить его печень волку. Но цель такая себе. Я тут подумал взять участие в турнире, за право владеть ничейной землей. Ты, как Люцифер, можешь мне пригодиться.
        - Называй меня лучше Колин. Я тут инкогнито.
        - И давно?
        - Какая разница, время над нами не подвластно.
        - Точно!
        Согласился Зуав. Ему вдруг вспомнились слова о старости.
        - А о чем тогда бредил старик на горе?
        - О разочаровании.
        - Не понял?
        - Слушай, это сейчас не имеет значения.
        - Мы даем времени размер и обстоятельствам причину, такие правила.
        Сказал Зуав.
        - Да знаю я, только нафига?
        - Не понимаю вопрос?
        Люцифер встал на ноги.
        - У людей есть день и ночь, календарь. Время для них имеет значение, они ему подчиняются: спят, бодрствуют, сеют, жнут, рождаются и умирают. Боги ничем таким не занимаются.
        - Ну и нудный ты. Ты, поэтому заперся в корчме?
        - Кто-то таскает камни из моей мозаики на стене.
        - Этот из них? - Зуав покачал камешком перед глазами Люцифера.
        - Да!
        - Ты хочешь найти вора?
        - Найти и покарать!
        - Ну вот, а ты говорил, что тут скучно.
        Люцифер стал ходить взад-вперед.
        - Я люблю эту мозаику, - сказал он, - люблю, но не то, чтобы обожаю. Нет. Сидеть просто приятно, место до ужаса красивое, а виды открываются… закачаешься.
        - Весь сыр-бор, из-за малюсеньких камешков?
        - Я перфекционист.
        - А, тогда понятно. Здесь что, по-твоему, все идеально?
        Сказал Зуав, показывая на коленопреклоненных посетителей.
        - Ты напрасно вот придираешься, здесь не идеально, конечно, но корчма не моя, мои только игральные кости и стаканчик.
        - Как они работают?
        - Дают все, что надо.
        - Так, а почему тогда, ты мне проиграл.
        - Проиграл? Что?
        - Ты мой слуга.
        - Пока не отыграюсь.
        - Так все равно слуга.
        - Ты должен следить за тем, чтобы у меня были деньги, а я не уйду от стола, пока не отыграюсь. Замкнутый круг.
        - Поднимем ставки?
        - Только не в кости.
        - Не хочешь выиграть камешек?
        - Нет! Мне нужен вор.
        - Такая у тебя цель?
        Люцифер стиснул кулаки.
        - У меня под рукой все адские муки. Понимаешь?! Но я абсолютно безразличен к страданиям грешников. Другое дело - поймать вора.
        Глаза Колина налились кровью, из его обычного, ничем не примечательного рта, вырвалось пламя.
        - Я буду его мучать вечно! Сдирать с живого кожу, заливать раскаленное олово в глотку, поливать голову кипящим маслом. Я буду сажать его на кол, четвертовать, душить, ломать кости.
        Страстный монолог Колина прервали громкие рыдания Босха. Зуав был рад выйти из этого потока жестокости.
        - Ты чего, дурочка?
        Босх не отводил взгляда от глаз Зуава.
        - Она у тебя, что придурковатая?
        - Нет, ранимая, - ответил он Колину, - и впечатлительная. Ты, что с ума сошел, такие вещи говорить, да и еще пламенем плеваться.
        - Ну извини, я же Сатана!
        - А Сатана - не бог?
        - Нет, конечно!
        - А в чем разница?
        - Ну мы пакостим богам. Создаем трудности.
        - Как ты мне сейчас?
        - Не понял, - искренне удивился Колин, - как, я тебе помешал?
        - Ты, значит бессмертный, но не вездесущий и не всезнающий?
        Ответил вопросом на вопрос Зуав.
        - Да!
        - Ясно.
        - Что ясно? Договаривай раз начал!
        - Ну обидно наверное?
        - Ничего подобного, так даже интересней.
        - А. Ну тогда ладно.
        - Ты думаешь, я его не найду?
        - Ну, не знаю. Может его и искать не надо? Может он в корчме? Или проходит сейчас недалеко, или стоит возле камня, читает инструкции. А может…
        - Хватит!
        - Ладно. Ты же Сатана, у тебя наверняка есть план?
        - Конечно есть. Мне достаточно заманить в корчму бога, поставить его в безвыходное положение, и он выдаст мне преступника.
        - Бог, значит я?
        - Ну да.
        - А в чем безвыходность моей ситуации?
        - Ты не отойдешь от стола, пока я не отыграюсь.
        - Это почему?
        - Такие условия спора.
        - Точно? Напомни мне их пожалуйста.
        - Следи за тем, чтобы у нас были деньги, а мы будем служить пока не отыграемся!
        - И я значит не могу отойти от стола, пока у тебя есть деньги на то, чтобы отыграться, а деньги у тебя есть всегда, потому что я сам за этим слежу.
        - Ага.
        - Хитро! Ладно! А что будет, если я проиграю?
        - Что значит проиграешь?
        - То и значит.
        Зуав перевернул стаканчик. Кубики в сумме показали двойку, против девятки, выброшенной Колином.
        - Проиграл?
        - Ну да. Теперь ты, и твои друзья свободны.
        Колин почесал голову.
        - Но так не честно.
        - Почему?
        - Давай еще партию.
        - Не хочу.
        Сказал Зуав и вернулся к еде. Курица остыла.
        - Вставайте все и не обращайте на меня внимания. А ты, приведи моего волка.
        Сказал он, обращаясь к корчмарихе.
        - Уйдешь отсюда ни с чем? А я думал, мы подружились.
        - Не говори глупости. Ты жаждешь мщения. Ты, счастливчик. У тебя, есть настоящая цель. Рано или поздно, ты, встретишь своего вора и замучаешь его до смерти.
        - Никакого «до смерти»! У меня в аду все муки вечные!
        - Или так, - согласился Зуав.
        Он доел курицу и допил брагу.
        - Преследовать меня будешь?
        Спросил он Люцифера.
        - Ты же знаешь, кто ворует мои камни?
        - Ясно, значит еще встретимся.
        Корчмариха привела волка. Зуав погладил зверя по загривку и его сердце наполнилось нежностью.
        - Пойдем милая.
        Он взял колдуна под руку и вывел из-за стола.
        - Уйдешь - так дураком и помрешь.
        Глядя в пол, произнес Колин.
        - Не волнуйся, боги бессмертны, пойдем милый.
        Взяв Зуава под руку, сказал Босх.
        - Нам пора, я высчитал первый день новолуния.
        - Боги бессмертны, - согласился Колин. - Но есть нюансы.
        Зуаву нравился этот парень.
        - Хочешь сказать, что ты знаешь больше, чем я?
        - Ну… ты, вообще ничего не знаешь.
        - Ты, сейчас, о чем?
        - Давай на чистоту. У тебя неясные цели. Ну, что значит убить колдуна и скормить его печень волку? Это ненормально! Только представь, живет человек, у него планы, он реалист, адекватно воспринимает действительность, готов ко всем вызовам, таким как болезни, лишения, например. Тут появляется ниоткуда бог и требует себе его печень. Безо всяких условий. Нарушая все правила. Где свобода воли?
        - Ну при болезни, также свободой воли не пахнет, например.
        - Согласен. Но ты же не болезнь? С тобой можно договориться.
        - Так я и не собираюсь забирать его печень. Это вообще никудышная цель. На кой хрен мне убивать колдуна, ради печени, которая сделает вкусным мясо волка. Я люблю своего зверя. И сама мысль, что для кого-то, его мясо вкусное, приводит в бешенство.
        При этих словах, Зуав тоже выплюнул немного пламени и погладил нежно по загривку волка.
        Босх понимал, что, если ничего не сделать, его тайна, совсем скоро перестанет быть секретом. От мысли о вечных муках, немного закружилась голова.
        - Пойдем уже!
        Он потянул Зуава за руку.
        - Иди, давай! Размножайся.
        С ехидной улыбочкой сказал Колин.
        - И невеста у тебя то, что надо. Не противно делать это, со стариком?
        - Ты, о чем?
        - Сам подумай.
        - Слушай ты, наверное, ничего не понял.
        Зуав только начал говорить про новые народы, как Колин его прервал.
        - Эй, эй! Притормози! Я все-таки Сатана.
        - И что?
        - И то! Прояви уважение. Ты, попал в мою ловушку, а не я в твою.
        - Что значит ловушку? Я могу уйти, когда захочу!
        - Давай! Вперед!
        - Пойдем милый, - настойчиво теребил плащ Зуава Босх.
        - Погоди! Постой смирно, захочешь что-то сказать - шепчи на ухо. Значит ты, знаешь больше, чем я? - спросил он Колина.
        - Ну это очевидно. Все твои действия неосмысленные, спонтанные. О флюгер! О ветер! О волк! О камешек…
        Кривляясь, спародировал Зуава Колин.
        - Все возьму! Все будет мое! На кой черт, ты так вырядился? Плащ, посох, котомка.
        - Не слушай его, мы все твои друзья.
        Прошептал на ухо Зуаву Босх.
        - Ты всемогущ!? Посмотри на меня. Нет ничего лишнего.
        Зуав осмотрел Колина с ног до головы. Аккуратная одежда: штаны европейского покроя, тонкий, облегающий тело свитер, с высоким, отворачивающимся воротом. На ногах сандалии из черной кожи.
        - Стильно.
        - И современно.
        Добавил Колин.
        - Я думал тут средневековье.
        - Тут полнейший бардак. Ам-вах - балбес! Безвольный, безответственный бог. Все пустил на самотек.
        - Я не собирался задерживаться надолго. Завербую армию и пойду сражаться за свою землю.
        - А? Тогда ясно.
        - Что опять не так?
        - Ничего, план на пятерочку.
        - Говори!
        Колин пнул лавку ногой и на ее месте появился барный стул в стиле «Loft». Он сел, подогнув правую ногу.
        - Хочешь чего-то?
        Спросил он.
        - Стильно.
        Сказал Зуав, осматривая мебель.
        - Я так понимаю, таверна находится в твоих владениях? Раз ты запросто тут все меняешь.
        - Типа того.
        - Но мы еще не в аду?
        - Очень надеюсь, когда-нибудь, ты погостишь у меня. Там есть, на что посмотреть.
        - Я не любитель таких развлечений.
        - Как хочешь.
        - Мы ушли от темы.
        - Не спеши. Расслабься, отдохни. Тебе точно торопиться некуда. Отпусти свою свиту, пусть погуляют на улице, а мы поболтаем. Нам ведь есть, о чем?
        - Ладно. А остальных куда?
        Зуав обвел корчму долгим взглядом.
        - В преисподнюю конечно! Откуда пришли, туда и вернутся. Посидим по-домашнему.
        Корчма преобразилась в уютное кафе-квартиру.
        - Ты прямо волшебник.
        Восхищенно осматриваясь по сторонам, сказал Зуав.
        Кафе находилось на первом этаже четырехэтажного дома, вход с улицы, окна вели во двор.
        - Вот тебе и средневековье.
        Резюмировал он.
        - Брось! Кому нравится жить в жестких рамках?
        - Ну, когда есть правила, предсказуемость - это не плохо, по-моему.
        - Здесь правило одно - свобода выбора. Выбирай, что хочешь!
        Засмеялся Колин. - Я думаю, ты любишь «бурбон» и сигареты.
        - Люблю.
        Согласился Зуав.
        - Почему не пьешь и не куришь?
        - Бросил я.
        С грустью ответил Зуав.
        - Так начни. Ты же, всемогущий бог.
        - Стоп!
        Встрепенулся Зуав.
        - Ты меня искушаешь?
        - Я просто угощаю. Как любой гостеприимный хозяин.
        - Но мы не у тебя дома.
        - Да ладно. Ты видел Ам-ваха? Чистый придурок. Реконструктор недоделанный. Пей!
        Под задницей Зуава появился такой же стульчик.
        - «Джима» ли «Джека»? Стоп! Не говори! Я знаю.
        Обстановка изменилось. Теперь они сидели возле огромного окна, за которым взлетали самолеты. В руке у Зуава появилась полулитровая, плоская бутылка «Джим Бима». В пепельнице лежала подожжённая сигарета.
        - Волшебство.
        Восхищенно сказал Зуав.
        - Ты тоже так можешь.
        - Могу, но не хочу.
        Выпивка и курево пропали.
        - Я уже сегодня позволил себе одну сигаретку.
        - У тебя проблемы с самооценкой.
        Спросил Колин.
        - Да нет. По правилам играть интересней. Без правил, это же не игра.
        Ответил Зуав.
        - Так здесь никто и не играет.
        - Как хочешь. Давай выкладывай, что хотел сказать. Пойду я вербовать себе войско.
        Зуаву стало скучно. Его сильно смущали неясные мотивы Колина. Он совершенно не хотел отдавать ему на растерзание колдуна. Хотя не было уверенности, что Люцифер хочет замучить именно Босха. Все было неясным и каким-то приблизительным.
        - 16 человек - такое себе войско.
        Прервал его размышления Колин.
        - А с чем связаны ограничения?
        - Никто не знает. Предполагалось, наверное, что претендентов будет много.
        - А вышло как?
        - Претендентов много, но все они типа тебя. Наберут разной сволочи и думают, что победа в кармане.
        - А раньше?
        - Раньше?
        - Ну, я так понял, такое положение дел не всегда было.
        Высказал свою догадку Зуав.
        - Черт!
        Выругался Колин.
        - Черт! Так ты на самом деле ничего не понимаешь?
        - А что я должен понять?
        - Черт! А на фига ты взял камешек.
        - Красивый, зеленый, на веревочке. Что еще надо?
        Ответил Зуав.
        Колин вытер ладонью рот и нервно рассмеялся.
        - Черт! Так тебя здесь ничего не напрягает?
        - Да нет, вроде бы все нормально.
        Они снова оказались в таверне. Корчмариха дала оплеуху мальчишке из-за разбитой тарелки.
        - Хитро!
        Колин почему-то посмотрел вверх
        - Хитро! Ладно! Набирай войско, сражайся. Я всегда к твоим услугам. Захочешь снова поговорить - возвращайся.
        - Ладно, - ничего не понимая ответил Зуав. - Я пошел, что ли?
        - Давай! Успехов!
        Зуав пошел к выходу. В приоткрытую дверь он уже видел, как Босх и Виоло стоят, перетаптываясь с ноги на ногу, не отводя взгляда от корчмы.
        - Да и лучше набирай кулачных бойцов. На ничейной земле, в основном рукопашные бои проходят, развернуться особо негде. Короткие мечи, секиры, молотки подойдут.
        И чуть тише добавил.
        - Черт! Это не тот день!
        - Спасибо за совет!
        По инерции ответил Зуав, не обращая внимание на последнюю фразу.
        - Сам всех проверяй. Слышишь! Не доверяй никому.
        - Ладно. Спасибо!
        Зуав был удивлен любезности и внимательности Колина. Его совсем не удивила перемена настроения Люцифера.
        - Все-таки он отличный парень, - подумал Зуав, выходя на улицу.
        ***
        По спине пробежал холодок, когда окровавленный молоток пронесся в миллиметре от виска Зуава.
        Дрались на поле, за крепостным валом. Человек сто пятьдесят. Стенка на стенку.
        По началу все шло отлично. Зуав подметил группу, которая действовала на удивление слаженно. Он стал наблюдать, медленно к ней приближаясь.
        Зуав ловко уворачивался от ударов и использовал руны на посохе, чтобы защитить себя от увечий.
        Включать бога было нельзя, потому что драка сразу закончится.
        Свою свиту он оставил в городе, там как раз проходила ярмарка и никто не обращал внимание на волка, думая, что он прибыл вместе с циркачами.
        Впереди сверкала лысина мужичка лет сорока.
        Приземистый, кривоногий, он умело махал молотком, ломая кости противнику, как будто сорняк пропалывал.
        Зуав отметил, что его удары приходились в основном в нижнюю часть тела противников, с коротким замахом.
        Мужчина уверенно продвигался вперед, ловко лавируя между дерущимися.
        Все бойцы быстро разобрались по парам. У лысого, в отличии от остальных, не было постоянного партнера.
        Драка только началась, все вокруг кричали, сыпля проклятия на голову противников.
        Лысый прокладывал Зуаву дорогу, и пока его молоток не пронесся мимо виска, все шло отлично.
        Руны должны защищать Зуава от ран и увечий, но в такой свалке, он все равно получил несколько скользящих ударов. Один пришелся в горло локтем, второй ножом по плечу. Порез был не глубокий, но кровь успела пропитать плащ.
        Молоток снова просвистел мимо виска. В этот раз Зуав не сомневался, что удар предназначался именно ему.
        Что за дела? - успел подумать он, но потом быстро успокоил себя мыслью. - С бессмертным богом ничего плохого случиться не может.
        От неглубокого пореза на плече, Зуав испытывал необычные ощущения, он почти не мог поднять правую руку.
        Зуав настолько был уверен в собственной неуязвимости, что без оглядки бросился в пучину сражения, держа перед собой посох.
        Колин дело говорил, бойцов надо выбирать самостоятельно.
        Слева, огромный детина, кулаком вывернул челюсть противнику. Тот упал, как подкошенный под ноги дерущихся, и Зуав отчетливо видел, как его лицо, еще несколько раз, деформировалось от ударов.
        Группа, которая привлекла его внимание, уже находилась на другом конце поля, празднуя победу. Зрители орали от восторга. Драка постепенно затихала.
        Лысый развернулся и пнул Зуава молотком в живот. Он успел поднять посох, и еще раз прочел руну защиты.
        Лысый не успокаивался, молоток описывал дугу и зловеще просвистел у самого уха.
        Зуав увидел, как все бойцы, разом, переключились на него, пытаясь нанести увечье разными предметами.
        Особенно старался лысый, теперь он раздобыл где-то копье и тыкал им в бок, пытаясь проткнуть Зуаву печень.
        - Вот мудило приставучий! Этого, как раз, я и боюсь. Вся жизнь богов крутится вокруг печени, - подумал он и призвал на помощь ветер.
        ***
        Босх умолял Зуава не оставлять его одного на площади. Юная, привлекательная девушка, с волком, могла привлечь слишком много внимания.
        Хорошо, что хоть вся пацанва, стеношный бой смотреть ушла, - думал Босх, - а то лежал бы я сейчас в грязи, от удара по темечку. Все дети злые и непредсказуемые.
        Но была и позитивная сторона. Колдун, чудом избежал главной опасности - быть съеденным.
        Его радовала мысль, что Зуав отказался от своей цели скормить его печень волку, несмотря на наказание, которое его ожидало за нарушение правил.
        Босх прекрасно понимал, что все это произошло от недостатка информации. Знай Зуав, какие последствия ему придётся испытать, сам выгрыз бы ему печень.
        В правилах для богов сказано, что выбирая цель, бог берет обязательства и несет ответственность. От цели нельзя отказываться, а условия невозможно пересматривать.
        Божественный суд присяжных, если бы таковой был, конечно, учел бы все обстоятельства. Колдун изменил внешность, его судьба получила наивысшее предназначение. Но такого суда не было.
        Кроме этого, Зуав не подозревал даже, что все цели ограничены временем, по истечению которого вступали санкции по отношению к богам, которые нарушили правила.
        Ничего не обычного, как внизу, так и наверху.
        Колдун жалел Зуава, но вмешиваться в дела богов, смертным запрещено. Поэтому его жалость была похожа больше на сожаление. Иметь такого покровителя в его положении было большой удачей.
        В «Первой книге» ни о чем таком не сказано, что рассказал Зуаву Колин. Мозаика в форме задницы Люцифера, на стене отражения - была обыкновенной грудой драгоценных камней. Изумруды таскать оттуда, мог кто угодно, но получалось это иногда, и только у самых искусных колдунов.
        Кроме того, место на стене живописное и романтическое, чародеи соревновались скорее в конкурсе легенд, которыми заманивали на нее смельчаков.
        Босх вспомнил несчастного правителя Клетов.
        Не хорошо получилось, - подумал он.
        И правда, что-то сломалось в колдуне. Не то, чтобы он испытывал муки совести. Нет. Просто вся жизнь после этого случая пошла наперекосяк. Видимо подставив короля, он нарушил естественный порядок вещей и теперь вынужден пожинать плоды своего подлого поступка.
        Изумруды никогда Босху не доставались, поэтому он мог быть наказан только за подстрекательство к воровству. Это конечно преступление, но на вечные муки в лапах Сатаны явно не тянет.
        Когда Люцифер заплевал всю корчму адским пламенем, Босх подумал все, приехали.
        Его, конечно, впечатлили метаморфозы, которые произошли с Колином. Никогда не узнаешь с кем сидишь за столом, пока не закончится партия. Босх вдруг подумал, что с «сосудом Безяки», наверняка, так же не все чисто. Попал он к нему точно не случайно. Но проследить цепь событий помешала внезапная перемена настроения волка.
        Хищник высоко задрал голову и тоскливо заныл.
        Все люди на площади наконец заметили возле себя страшного, серого зверя. Поднялась паника. Женщины спрятались за спинами мужчин, которые успели вернуться в город.
        Бургомистра выставили вперед.
        Над ухом Босха просвистела стрела. Он поднял голову и увидел стражника на крепостной стене, который перезаряжал арбалет.
        Решать необходимо было быстро, не раздумывая. Ярмарка только началась, а казни и пытки - это, как известно, самое любимое развлечение горожан.
        Колдун взбил дорожную пыль и поднял ее перед собой волной грязи.
        Вскочив верхом на волка, Босх пришпорил серого ногами.
        ***
        Когда Хио прилетел на зов хозяина, было уже поздно. Тело Зуава, под улюлюкание толпы, приставы тянули к дубу.
        От отчаянья, Хио закрутился страшным смерчем и перепахал все поле. Но волшебный дуб вырвать с корнями никакой возможности не было.
        Зуав молча наблюдал за жалкими потугами ветра. Он не мог пошевелить конечностями, но голова соображала ясно.
        Как только Зуав объявил себя богом, лысый громко зачитал приговор, после чего, наконец, разбил молотком стену, удерживаемую посохом. Зуав стал безоружным. Ото всюду посыпались удары. Правая рука не работала. Левой он успел схватить за древко копье, но вырвать его из руки лысого не удалось.
        Зуав лихорадочно думал о приговоре. Как такое возможно? И сразу же получил в ответ подробную выписку из «правил», в которой говорилось про казнь бога через повешенье, на ветвях священного дуба.
        Формулировка знакомая, но в глаза бросалась дикая неточность. В правилах не было обозначено, за какую часть тела должны повесить Зуава.
        Его также удивило присутствие приставов на поле брани.
        Кто же меня сдал? - Думал он. Пути мои неисповедимы. Кто-то должен был донести! - решил Зуав.
        Все подозрения падали на Люцифера. Прежде чем потерять сознание он послал проклятие Колину.
        Сатана, сидя в корчме с удовольствием их проглотил. По роду деятельности он терпеть не мог только благословения и всякие неуместные любезности, типа сочувствия или бескорыстной помощи, от чистого сердца.
        - Ничего, думаю глоток свежих воспоминаний, тебя приведет в порядок.
        Довольным голосом прошептал Колин.
        Лысый намотал на копье зеленую тряпку и окунул в миску с мутной жидкостью.
        Он вытер вначале лицо Зуава потом поднес тряпку к губам.
        «Зелье правды» подействовало сразу, после первого глотка.
        ***
        Зуав почувствовал, как ослабевают путы, которыми он был привязан к стволу дуба.
        Волк стоял рядом, высоко задрав окровавленную морду.
        Зуав испугался, он подумал, что приставы избили его серого друга.
        Он спрыгнул с дерева и злобно оглянулся по сторонам, выискивая обидчиков. Вокруг было пусто.
        - Ты в порядке?
        Виоло вильнул хвостом.
        Зуав не поверил. Он помял волку морду, прощупал ребра, подергал за ноги. Все вроде бы было целым и невредимым. Кровь на морде явно принадлежала не волку.
        - Ты меня освободил? Да? Ты меня освободил?
        Он погладил волка по загривку.
        - Молодец! А где остальные?
        Ветер убрал волосы с лица Зуава.
        Флюгер торчал в стволе дуба, именно он перерубил веревку, которой он был привязан к дереву.
        - Все хорошо поработали! Все молодцы!
        Похвалил свою свиту Зуав. Он устроился между толстых корней. Бок болел, но больше не кровоточил.
        - Да! Дела. Странно это все. Я в безопасности, круг замкнулся. Невероятно. А на секунду подумал, что все, мне капец.
        Зуав вспомнил, как его прикрутили к дереву, предварительно подрезав сухожилья на руках и ногах. Приставы не обращали внимание на его крики и проклятия, как будто разделывали барана, а не всемогущего бога.
        - Круг замкнулся значит?
        Виоло еще раз вильнул хвостом.
        - Ты его сожрал?
        Виоло виновато ткнул окровавленной мордой в ноги Зуава.
        - Ты ее сожрал…
        Он погладил волка по голове.
        - Ты не виноват, прости, это я все затеял. Дурацкая цель. И что теперь?
        - Можешь сидеть в своем кругу вечно!
        Из далека прозвучал голос Колина.
        - Могу! Я же бог.
        - Да. Ты бог. Скажи мне имя вора?!
        - Ты очень примитивный Сатана, - ответил Зуав. - Замутить такую схему, чтобы выяснить сущий пустяк.
        - Ну извини.
        - Да ладно, здесь все по скромненькому, без изысков.
        - Ничего вернешься к старику и удивишься его изобретательности.
        - Или не вернусь. Сам решу.
        - Ладно, - миролюбиво промолвил Колин. - Рассказывай.
        - Там целая история, с камнями из-под твоей жопы. Зуав чувствовал, что очень хочет выговориться. Для начала расскажи почему изумруды?
        - А почему нет?
        - Нет, ну я бы, например, что-то мягкое подложил, - сказал Зуав. - Драгоценные камни - это конечно красиво, только кто их увидит?
        - Главное, что я сам знаю, - зло возразил Колин.
        - Ну теперь все знают.
        - Ты не сможешь удержать правду! Ты расскажешь мне о воре! - истошный звериный рык заглушил последние слова, и тысяча человеческих тел с размаху ударилась о стену круга. Сплетенные в шар они неистово орали, взывая о помощи.
        - Собирай паству свою пастух, или души порочные не угодны тебе!? Ослабь преграды и впусти страждущих, или их муки нестрашны тебе.
        - Да мне только 16 человек надо было. Всего-то.
        Возразил Зуав, всматриваясь в искаженные гримасой смерти лица несчастных.
        - Ты откуда выкопал их?
        Черное небо, соединенное с землей, выплевывало словно из пулемета тела грешников, и размазывало их кровоточащую плоть о невидимые стены.
        Это было так неожиданно, что Зуав не знал, как ему реагировать.
        Колин не унимался. Приняв обличье женщины, с лицом прекрасным, он склонился в рыдании отчаянном над растерзанными телами.
        Изображая мать убитого юноши, Люцифер прижимал к обнаженной груди голову покойного, оскверняя слух Зуава своей лживой молитвой. Потом рыская безумным взглядом, стал сыпать проклятиями.
        - Ты сошел с ума!? Сдурел!?
        Только и смог прокричать в ответ Зуав, не отводя глаз от сисек Сатаны.
        - Так ли завещал отец твой небесный, распоряжаться силой своей великой? Не ты ли, защищая себя постом и молитвой раздавил эту душу невинную? Не ты ли, думая о многом сделал слишком мало для спасения потому, что стоишь невредимый в одиночестве, но по колено в крови человеческой?!
        - Але! Колин! В какой крови, каким постом и молитвой? Я сижу сейчас у дуба.
        Неожиданно все стихло, тучи развеялись.
        - Ты хочешь знать свою судьбу?
        Сухой, трескучий голос Колина прозвучал из-за границы круга, выводя Зуава из оцепенения.
        - Ты велик и силен, твои крепкие руки способны держать меч, а военный гений наводит страх на врагов, у тебя великое будущее. Ты хочешь знать то, что предрекла тебе судьба?
        - Блин! Да ты шизонулся! Серьезно!
        - Отвечай! Я в силах размотать клубок судьбы, связав его в узор понятный. Ответь мне!
        Под ногами Колина, раскорячившись, копытами вверх лежала овца, кожа на ее животе разошлась, разрезанная крестом и завернулась по краям обнажая влажную мякоть внутренностей. Он опустился рядом, провел ладонью со скрюченными, узловатыми пальцами, рисуя в воздухе магические знаки.
        - Нельзя мне больше ждать, бессмысленным убийство будет, остынет кровь и пеленой покроет грядущее, решайся поскорей!
        - Чувак, ты долбанулся! - ответил ему Зуав
        Колин, не обращая внимание на его слова низко нагнулся, громким дыханием обдавая распоротый живот животного, как будто его согревая.
        Зуаву, почему-то все стало безразлично. После злой смерти колдуна, он твердо решил не принимать события близко к сердцу, молча кивнул Колину, в знак согласия.
        - Давай, не стесняйся, ворожи. Все равно делать не хрен.
        Волк, вначале тоже испугался летающих трупов, но теперь не мог оторвать взгляда от лежащей на траве, за кругом, овцы.
        Колин суетливо закопошился, вытряхивая из котомки какие-то черепки и костяшки.
        - На прошлое наложена печать. Застыла кровь, покрыла коркой, сосудов пряжу. О прошлом нечего сказать.
        Сказал он, поднимая голову и оглядываясь по сторонам. Зуав наконец смог разглядеть его лицо. Все было плохо. Похоже в Колина вселился кто-то другой.
        - А разве можно вселится в Сатану?! - Удивленно спросил он.
        - Я вижу город славой озаренный, церквей золотоглавых купола. В нем ты не царь, но государю друг, тебя там ждут и почесть и уют домашний.
        - Я бог! Конечно, я не царь! Ослу понятно.
        Зуаву показалось, что он увидел слезы в глазах Колина.
        - Наброшена на совесть сеть, и скручены ее безжалостные руки.
        Говоря это, Колин, двумя руками, достал кишки из живота жертвы, они красной паутиной опутали его запястья и сосульками свисали вниз.
        - Перед рассветом должен ты вступить туда. Пред рассветом, запомни крепко.
        - Куда? На ничейную территорию?
        Сказав последние слова, Колин прильнул к устам ягненка, в долгом поцелуе. Зуав, почувствовал, как тошнота комком стала в горле, прикрыл глаза рукой и отвернулся.
        - Блин, чувак. Это слишком. Перестань! Я все расскажу. Правда, тут и рассказывать нечего. Стырил твои камни колдун, по имени Босх. Ты его видел в обличии девушки, рядом со мной сидела, в корчме. Но тебе с ней ничего не светит, потому что волк сожрал печень колдуна, чтобы восстановить круг и спасти меня от приставов, которых прислали по твоему доносу. Как-то так. Извини. Но блин. Это слишком. Трупы, овцы. Чувак, серьезно, лечись! У тебя явно проблемы.
        Колин молча выслушал тираду Зуава.
        - Так ты не шутил тогда в корчме?
        - Нет, конечно!
        ***
        Волк доедал овцу. Колин сидел рядом на ветвях дуба, там ему было удобней. Зуав попросил ветер сделать температуру градусов двадцать. Он послушно выполнил просьбу, добавив в воздух запах цвета липы.
        - Люблю май месяц, - сказал Зуав.
        Колин молчал, болтая ногами.
        - Тебе надо прийти ко мне в гости, посидеть на стене.
        Промолвил он, не отводя глаз от заката.
        - Ты в курсе, что солнце тут никогда не прячется за горизонтом.
        - Правда? А как наступает следующий день?
        Спросил Зуав.
        - Через пробел.
        - А как же календарь?
        - Нет никакого календаря. Ты переходишь в следующий день, выполнив все условия. Или не переходишь.
        - Как так?
        - Ну, например, у тебя получился отличный день. Ты встретил кого-то особенного, и не хочешь с ним расставаться. Понимаешь?
        Зуав закрыл глаза.
        - Ну, этот день так себе, для меня прошел. Ничего особенного.
        - Это ты так говоришь, потому что не знаешь, какими будут следующие дни.
        - Не знаю. Это здорово.
        - Ты же помнишь правила? После достижения цели все используемые активы переходят старику. Он тут банкует. А мясо волка именно то, что он любит.
        Сонливость Зуава, как рукой сняло.
        - Мой волк?
        Крикнул он, вставая на ноги.
        - Ну да. Вся эта история вообще написана для того, чтобы старый мудак нажрался до отвала мяса.
        - Точно! Правила! Долбанные правила!
        - Ну да, - не меняя тона сказал Колин. - Такие правила.
        - Но я не хочу расставаться с волком!
        Серый, услышав, что о нем говорят, подбежал к Зуаву и подставил голову под его руку.
        - Ты и не должен расставаться!
        - И не буду! Он спас меня!
        - Ну это не совсем так. Волки обожают печень. Тем более твоему зверю досталась самая лучшая из возможных.
        - Ты, о чем сейчас.
        - Ну твой колдун был девой, предназначенной богу, для рождения нового народа. Беспроигрышный вариант. Там все идеально, тем более здоровье. Хотя, - Колин задумался, - это как кто любит. Жирком печень не испортишь.
        - Ну да, ты же перфекционист.
        - А что тут такого? Я люблю, когда все правильно.
        - Правильно?
        Зуав разозлился.
        - У тебя ведь ничего не получилось.
        - Ну это как посмотреть. Камешек у тебя, значит и вор ты. Правильно?
        - Я его нашел.
        Возразил Зуав.
        - Все так говорят. Но улики против тебя.
        - Но ты же знаешь, что я не воровал.
        - Знаю. Но ты признаешься, поверь мне. Все признаются.
        - Ты хочешь меня замучить в своем аду?
        - Тебе решать, - ответил Колин.
        Зуав с любовью посмотрел на волка.
        - А если я верну камень? Я его нашел и вот, его тебе возвращаю, как законному владельцу.
        - Что значит возвращаешь, - испугано спросил Колин.
        - С найденными вещами только так и поступают честные боги, - серьезно ответил Зуав. - Я же не вор. Мне чужого не надо.
        Колин спрыгнул с ветки и бросился на Зуава с кулаками.
        ***
        На небесах царила привычная обстановка. Стража неторопливо порхала, переглядываясь и хихикая, конторы пустовали, а на некоторых рекламных бордах, кто-то дорисовывал богам бороды.
        Зуав стоял перед Ам-вахом, насупившись, и виновато оправдывался.
        - Он первым полез, кинулся на меня, и что было делать?
        - Ты ударил моего Сатану несколько раз ногой, когда он уже был без сознания.
        Грозно сказал Ам-вах.
        - Так это я его на спину переворачивал. Он упал с дерева и лежал лицом вниз. Я вначале думал он балуется, а потом…
        - На спину перевернул?
        Подсказал Ам-вах.
        - Ну да.
        - И что дальше?
        - Похлопал по лицу немного, чтобы в чувство привести. А что?
        - У него нос сломан.
        - Так я же с перепугу, может не рассчитал.
        Оправдывался Зуав.
        - Ладно. Я все знаю.
        - Что?
        - Все.
        - Все, все?
        - Ну, да.
        - Тогда ладно.
        Согласился Зуав.
        - Что будешь делать дальше?
        - А ты простил меня?
        - А я тут при чем?
        Удивился Ам-вах.
        - Ну… значит простил?
        - Говори, чего надо?
        - Там еще кое-что произошло. Как тебе это сказать…
        - Ты про девушку?
        - А ты уже в курсе?
        - Я тут в курсе всего что происходит. Это моя земля.
        - Понятно.
        Сказал Зуав и опустил голову.
        - Он не виноват, меня спасал.
        Пробубнил себе под нос Зуав.
        - Давай, я все проясню тебе. Все, что мне предназначено, обладает особым статусом. Так что про девушку не беспокойся, с ней все в порядке, в этом смысле.
        - То есть печень не пострадала?
        - Да все нормально!
        Раздраженно ответил Ам-вах.
        Зуав по тону догадался, что между Босхом и Ам-вахом, что-то не склеилось.
        - Хочешь, я с ним поговорю?
        - Я тут бог всемогущий!
        Только начал Ам-вах, но Зуав почувствовав слабину, настойчиво его перебил.
        - Я его отлично знаю. Давай. Я все устрою. Все-таки я тебе должен.
        - Делай что хочешь.
        Фыркнул Ам-вах и исчез.
        ***
        Зуав погладил волка по загривку. Ему было жаль расставаться со своим зверем, но ситуация сложилась, как нельзя лучше. Волк теперь принадлежал Ам-ваху, потому что сожрал печень предназначенной богу девице.
        - Я тебя буду навещать, часто, я собираюсь обустроиться по соседству, так что это временная мера.
        Серый лизнул Зуава в щеку.
        Зуав стал начитывать заклинания, которые уберегут волка от всех всевозможных неприятностей.
        - Тебе, конечно, с такими ограничениями будет скучновато, но потерпи, это ненадолго.
        Колдун стоял рядом и с ненавистью смотрел на хищника.
        - Скотина, твой волк! Пусть лучше мне на глаза не попадается.
        - Не слушай его.
        Зуав нежно прижал к груди голову волка.
        - Ему будет не до тебя. Кушай хорошо и пей много воды.
        Волк облизал Зуаву все лицо, включая уши.
        - Фу, гадость какая!
        Фыркнул Босх.
        - Ну все, беги!
        Зуав вздыбил волку шерсть на спине.
        - Беги.
        Серый подчинился приказу и помчался навстречу новым приключениям.
        ***
        - Ну рассказывай, в чем там проблема?
        Зуав взял Босха под руку.
        - Не правильно это!
        - Не правильно, согласен. Мне такое даже страшно представить. Но ты девушка! Это факт. Ты прекрасная, желанная…
        - Не ври! Я тебе не нравлюсь!
        Возразил Босх.
        - Послушай. Я не твой бог. Я тут гость. Было бы ужасно нарушить законы гостеприимства и украсть невесту хозяина дома. Правда? Есть такая история, про Елену Троянскую. Там все закончилось очень плохо.
        - Ну и пусть.
        Ответил Босх.
        - Ты не знаешь чего хочешь.
        - Забери меня с собой!
        - Ладно. Хочешь со мной?
        - Да!
        Ответил Босх и в его глазах появились слезы.
        - А ну! Перестань плакать! Прекрати! Ты же мужик!
        - Теперь мужик?! Только что была прекрасной девушкой.
        - Не плачь. Ну.
        Успокаивал Босха Зуав.
        - Мне просто не привычно. Согласись ситуация не стандартная.
        - Не стандартная?!
        Заревел в голос Босх.
        - Я согласен. Но посмотри на себя. Чем ты будешь заниматься, если не станешь праматерью нового народа? У тебя выбор не велик. Подумай. Всего разочек… а потом - богиня… живешь в роскоши…
        Слезы Босха высохли.
        - Тем более никто не узнает. Это же секрет, страшная тайна.
        - А ты?
        - Я, как рыба. Ни слова, никому.
        - Я не хочу!
        Снова заревел Босх.
        - Ладно. Замолчи! Не хотел я тебе говорить… Но вижу выхода нет. Хочешь со мной?
        Босх всхлипывая закивал головой.
        - Хочешь?!
        - Да.
        Он с любовью посмотрел на Зуава.
        - Ладно! Будешь моим активом… в смысле пассивом… тфу…
        Зуав смачно сплюнул в траву, под ногами, и там появился цветок одуванчика.
        - Ладно, пойдем!
        ***
        - Ты вернулся. Молодец! Молодец!
        Старик стоял спинной к Зуаву, копошась в дорожном мешке.
        - Я и вино припас, древнее, лигурийское. Этой локации больше нет, так что тебя ждут уникальные и не повторимые впечатления.
        Зуав с отвращением смотрел на костлявую фигуру старика, пока тот выставлял горелку и маленькую сковородку.
        - Садись, не стой.
        Старик, не поворачиваясь махнул рукой. На вершине появился столик и два стула.
        - Нужен еще один.
        - На двух стульях одной жопой…
        Он противно засмеялся.
        - Будь хорошим мальчиком.
        - Ладно. Как хочешь.
        Зуав приложил к губам палец, приказывая Босху молчать. Он усадил его на стул, сам сел напротив, спиной к старику.
        - Что за! Твою!
        Зуав услышал, как с грохотом покатилась кухонная утварь и свалилась в пропасть. Справа появился еще один стул.
        - Здесь женщинам нельзя!
        - Это твой актив.
        Зуав рассмеялся.
        - Понял? Понял в чем шутка? Игра слов.
        Старик сел, бешено вращая глазами.
        - Это не шутка!
        - Шутка! Отличная шутка. Но есть еще кое-что. Вернее, кое-кто. Он как узнает, что ты украл его жену, будет очень зол.
        - Я украл?
        - Ну… такие правила. Ты идейный руководитель, выражаясь формальным языком - организатор и основной выгодополучатель.
        - Я?!
        - Слушай перестань повторять за мной слова. Ты, конечно! Не я же?! Я слепое орудие в твоих руках. Я такая же жертва, как эта несчастная девушка, которая готовилась стать праматерью нового народа, а вместо этого попала в грязные руки старого извращенца.
        Старик замолчал.
        - Ты это здорово, все придумал.
        Не унимался Зуав.
        - Ладно! Хватит ломать комедию!
        Грозно прорычал старик.
        - Думаешь, ты меня обхитрил?
        - Думаю да!
        - Еще посмотрим!
        - Вряд ли. Я ухожу.
        Сказал Зуав.
        - Куда пойдешь?
        - Не знаю, мир велик.
        - Так нельзя! Не по правилам.
        Засмеялся старик.
        - Я же говорил тебе, что ты находишься в прошлом, на будущем месте своего дома.
        - Говорил, ты много чего говорил и что? Все получилось, как ты говорил? Босх - моя подруга. Я попросил ее об одолжении. Я правильно говорю?
        Обратился к Босх Зуав. Девушка кивнула в знак согласия.
        - У нее были проблемы, с суженым. Теперь, как только она увидела альтернативу, то есть тебя, думаю, что победил вариант воссоединения божественной семьи. Правильно?
        - Да!
        Ответил Босх.
        - Ты же, как вор, попадешь в лапы Сатаны. Он мечтает о вечных муках грешника. Тебе понравится. Может научишь его чему ни будь, потому что с фантазией у Сатаны так себе, на троечку.
        - Думаешь, ты все рассчитал? Думаешь победил?
        Старик разразился проклятиями. Небо разверзлось, и оттуда выпали приставы. Лысый с ходу залепил деду в ухо, да с такой силой, что у того голова чуть не оторвалась. Босха тоже забрали с собой. Он напоследок, красноречиво посмотрел на Зуава.
        Пошел белый снег.
        Улыбка медленно сползала с лица Зуава. Он вспомнил свою первую встречу со стариком.
        - Все правила сводятся к тому, чтобы вершина никогда не оставалась пустой…
        Прошептал Зуав, закрывая глаза, облокачиваясь спиной о черный камень.
        Изображение пропало, а вместе с ним снова исчезли все звуки вокруг.
        Полный ужаса человеческий глаз, неожиданно вырвался из темноты и оказался так близко, что Зуав впился в него зубами. Надбровная кость легко ломалась, потом он вырвал незнакомцу язык, отломал нижнюю челюсть и бросил мертвого лицом вниз. Последним он увидел скованные наручниками руки за спиной, которые конвульсивно дергались, как будто мертвый пытался что-то сказать ему напоследок.
        Внезапно вспыхнувшая ярость исчезла. Он снова слышал голос старика, и видел, как его бездыханное тело уносили приставы.
        Ты добрался до вершины. Ты - мой герой.
        Он держал перед собой фотографию Зуава и гладил своими артритными пальцами губы и глаза изображения.
        - Я люблю тебя.
        Зуав почувствовал, как разрывается его живот. Слова старика утонули в его собственном крике.
        Море, сосны, берег собрались в большой крутящийся шар, ударились о черную скалу, разлетелись брызгами и исчезли.
        Зуав увидел людей, держащих его за руки, двое наваливалась на ноги, они сжимали его тело со всех сторон, как будто хотели вдавить в кровать.
        Он закрыл глаза, пытаясь очнуться, выйти из этой иллюзии. Зуав устал от постоянных перемен. Он неожиданно понял, что где-то оступился, потерял равновесие и теперь обречен падать вечно.
        Сконцентрировавшись, Зуав почувствовал, как хватка санитаров ослабла, его конечности становились свободными, ступни уперлись во что-то твердое. Он мог двигаться взад-вперед, сжимая перед собой что-то мягкое, приятное на ощупь.
        - Тише! У меня разойдутся швы!
        Зуав увидел замасленную лампу у потолка, свет понемногу обрисовывал контуры пространства вокруг. Это была комната, заваленная грязными матрасами, у стены стояли ржавые сетки от кроватей.
        - Тише! Вот так, - его направлял голос Босха.
        Зуав опустил взгляд и увидел перед собой обнаженное женское тело, красиво выгнув спину, она одной рукой упиралась в матрасы, второй держалась за правый бок.
        - Не спеши, не спеши, тише, вот так, вот так, - повторяла она шепотом в такт движению.
        Зуав продолжал до тех пор, пока Босх не стала стонать. Его стон становился все громче и громче, Зуав от испуга остановился, и теперь Босх сам бился об него, неистово крича и выталкивая из комнаты.
        Повернув голову, Зуав увидел яркий свет в дверном проеме, за своей спиной. Босх словно таран, с каждым ударом неумолимо продвигала его к свету.
        Зуав пытался схватиться за стену, расставить руки, но больше не ощущал их. Он почувствовал, как что-то липкое обволакивает его тело со всех сторон и сжимает, словно он оказался в тесном и скользком туннеле…
        Зуав стал снова проваливаться, но движение теперь было плавное, мягкое, как будто ласковые руки матери, опускают его маленьким в колыбель.