Война [SelfPub, 16+] Наталья Мар
        Железный Аспид #1
        Утро в кротовой норе. Ловите пузырёк бодрящего ботулатте. Настройте костюм: чтобы не исчез, как в тот раз. Бойтесь токсичного ветра, жорвелов и таракана-людоеда - начальника полиции. И червя, из-за которого приятель отгрыз себе ноги!Умереть на Бране легко, но предпочитают здесь живых людей. Или киборгов, недотёп с мозгами в консервной банке. А роботы - подделка из синтетики. Взять хоть бездушного императора - андроида по прозвищу Железный Аспид. Заклятый враг Браны, он воюет с ней за передел вселенной. Но вот за штурвал берется Самина. Неуклюжая девчонка путает право и лево и… тащит Железного Аспида в плен! По зубам ли Бране такая добыча?
        В оформлении обложки использованы изображения с
        и по стандартной лицензии.
        Пролог, в котором герой бинарно сквернословит
        «Закат. Второй за крушение.
        Если размышлять сухими цифрами, будет меньше драмы. Итак, сорок миль до удара о землю. Пять веков жизни - арахниду на жало».
        Толчок, противоударная консоль бьет в затылок.
        «1000000110101011…! Она здесь правда для этого? Лютая имперская инженерия… Продолжаем. Тысяча лет кровопролития за передел вселенной. Она ведь бесконечная: могли воевать в любую сторону. Нет, решили принести жертву самой безнадежной галактике».
        Свист и скрежет: отрывается и горит в атмосфере кусок обшивки.
        «Невпопад во мне щелкнул Второй закон. И кто я теперь, получается, - предатель? Я теперь, получается, идиот. Ну же, милорд, еще меньше драмы…»
        Штурвал вибрирует так, что грозит оторвать руки. Но отпускать нельзя.
        «У них ведь не выйдет собрать меня заново - их биоинженеры только вылезают из пещер. Если и отличат мои органы от деталей истребителя, приладят их на изоленту, клей и гвозди. Значит, терять нечего, и можно рискнуть. Хотя, признаться, высший пилотаж - это не про меня. Двенадцать миль… Одиннадцать… Я что, на самом деле в последние секунды жизни считаю мили?»

* * *
        Эйден пропустил третий сеанс искусственного заката над Браной и отключил ракетные тормоза. Намертво сцепленные, крейсер и бриг ухнули вниз, отчего человек должен был сразу потерять сознание. Если был в нем до этого. На связь противник больше не выходил. Оно и к лучшему: не будет дергаться и не помешает маневрировать. Ничего, Эйден выкрутится за двоих.
        Впереди показалась широкая водная гладь - море, единственное на Бране. Его-то он и искал, наворачивая круги над планетой. Теперь дело техники. Или удачи. Он покрутил кораблями в поисках не слишком крутого песчаного берега, хотя на той скорости, что несла их к поверхности, это было невероятно сложно. Но запускать торможение было рано - слишком далеко от суши. Нырять в море опасно, а если включать да выключать двигатель… Даже его мозг не выдержит таких перегрузок - вниз их тянула масса двух звездолетов.
        Наконец в поле зрения оказался подходящий берег: ровная поверхность воды и никаких скал. Пилот надеялся, что впереди не общественный пляж: героическое приземление на сотню мирных жителей - так себе изюминка к приключению. В любом случае, пора садиться.
        Слава плоским вражеским бригам! Жаль, плоские они только сверху. Поэтому Эйден глубоко вдохнул и перевернул в полете оба корабля вверх тормашками, противником к берегу. Теперь, если расчет верен, они скользнут по ослепительной синеве, взбудоражат живописные лагуны и мягко зароются в песок.
        Включил торможение, откинулся в кресле, закрыл глаза.
        1. Глава, в которой ученая степень не приспособлена к реальности
        За два часа до падения.
        Открытый космос, спорная территория на границе Империи Авир и Звездного Альянса
        - Гражданский борт RX-0519, вам нельзя приближаться к огневому рубежу.
        Мигающий красными пикселями, экран коммуникатора готов был брызгать слюной в пилота мини-брига, да технологии не позволяли. Самина напрягла всю дурь патриотического накала и закричала в комм:
        - Это называется долг перед отечеством, бес-с…хребетный бот! Истребитель прямо за моим научным спутником! - не уверенная в своем праве оскорблять капрала, она выдохнула, рассудив, что в перепалке с машиной толку чуть. - Я в его слепой зоне. Подберусь ближе, выстрелю и тут же обратно.
        Разумеется, андроид был прав, но девушка направила корабль дальше, к исследовательской станции. Туда продвинулась граница спорных территорий, и её мирный оплот науки стал участником бойни. Да еще каким участником - прикрытием для врага.
        - Крейсеры имперцев более маневренны, их боевой арсенал гораздо мощнее, чем на гражданском судне, - назидательно бубнил оператор боевой станции. - Конкретно этот корабль оснащен особой системой защиты: его уже час не могут достать наши штурмовики. Я буду вынужден сообщить о Вашем безумстве на Брану, леди Зури.
        «Отлично. Значит, рвану еще быстрее, пока отчим не утащил за шкирку домой», - мысленно парировала девушка, решив, что до полдника успеет стать национальным героем.
        - Вперед, ябедничай, силиконовый тюлень… - прошипела она и отключила коммуникатор. До научной станции лететь еще минут пятнадцать, но сообщение в гиперпространство Браны дойдет через полчаса, не раньше. Один выстрел - и всё. Честное слово.
        У Самины Зури с детства не задались отношения с искусственными людьми, хотя они окружали ее повсюду. Столичную планету Альянса наводнили «почти живые» андроиды, а еще киборги с самыми натуральными мозгами, которые переносили с болезных тел в консервные банки всех мастей. Иногда казалось, что людей из плоти и крови на Бране меньше, чем синтетических.
        В сфере услуг на каждом шагу блистали последние модели андроидов - эти были не чета древним роботам и внешне, и по интеллекту. Они даже научились имитировать эмоции согласно обстоятельствам. Прямо как этот душный жлоб на боевой станции. В последние десятилетия новому поколению андроидов нашлось место в бою. Силиконовых людей ведь не жаль терять. Обходились машины гораздо дороже живых солдат, но и выходили из строя не так легко. Конечно, риска и самопожертвования от андроида ждать было глупо. Если официант или горничная проглотили бы гранату ради спасения хозяина, то в боевых андроидах от программы безусловной защиты человека пришлось отказаться - иначе они не смогли бы убивать.
        Киборгов собирали куда меньше. Из-за безумной стоимости перемещения мозга в железный доспех у инженеров Альянса накопилось маловато опыта. Консервированные бедняги на выходе часто страдали от целого набора психических отклонений. Поэтому киборгов недолюбливали и притесняли, но что такое притеснение рядом с почти вечной жизнью?
        В Империи же, по словам разведчиков, биоинженерия и робототехника шагнули на сотни лет вперед. Синтетических людей они выпускали крайне мало, но их киборги не заканчивали жизнь самоубийством, не ели пластмассу и не трахали все, что движется. А уж андроиды… Таких андроидов якобы невозможно было отличить от людей, а некоторые даже приравнивались к ним по закону. Имперцы выбрали своим повелителем одного из этих созданий, когда линия прямых наследников правящей фамилии внезапно прервалась.
        Самина полагала, что нет безумия страшнее, чем поставить во главе сотни галактик искусственный разум. Пусть более развитый, чем любой виденный ею, пусть не совершающий ошибок и просчетов - но допустить повиновение триллионов живых существ бездушной машине… В ее голове так и не ужилась абсурдная фантазия, в которой электронный мозг печется о счастье людей. На самом деле разведданных о жизни имперских миров - военной и мирной - было ничтожно мало, да и те обрастали совсем уж невозможными легендами. Но бранианцы заочно презирали их за то, что так малодушно передали заботу о себе Железному Аспиду.
        Пример несовершенства роботов мелькал перед глазами каждой состоятельной фамилии: уборщики, повара, мажордомы. Когда-то и няня Самины была андроидом. Первой моделью нового образца, подаренной отчиму ведущим биоконструктором планеты. Добродушное личико, совершенный электронный мозг и бездарная имитация чувств. А может, в нее вовсе не заложили этой функции. Так или иначе, няня Лия стала второй душевной травмой в жизни падчерицы Харгена. Первой была внезапная смерть матери годом ранее.
        Пятилетняя девочка превзошла себя, пытаясь выдавить из Лии, как из старого тюбика зубной пасты, хоть сотую долю материнского суррогата. Идеальная няня была заботлива, но не ласкова, предусмотрительна, но не тепла, бесконечно терпелива, но не душевна. Да и не было никакой души в техзадании. Она помогала Самине застегивать школьный комбинезон, брала на прогулку её любимое печенье (а позже гемостатик и антисептик), очищала стены в коридоре от наскальных рисунков. Вполне сносно читала сказки. Но - ни разу не поцеловала, не растрепала макушку, проходя мимо. Не увильнула с дорожки в парке, чтобы вместе набрать камешков.
        Девушку до сих пор передергивало от воспоминания об утре шестого дня рождения: «Видите ли, маленькая госпожа, Ваша кошка Дорси попала в мусоровоз сегодня в 5:37. Я взяла на себя смелость отправить то, что удалось выскрести из-под пресса, в крематорий. Желаете разрезать торт?» К тому времени, когда няня подала ей нож, Самина окончательно разочаровалась в искусственном разуме.
        Их отношения совсем вышли из строя. Девочка мечтала, чтобы няня хотя бы злилась на нее, поэтому, не найдя отклика безупречному поведению, начала издеваться. Попытки вывести Лию из себя были похожи на противостояние моськи - безобидной детской фантазии, и слона - неспособности андроидов обижаться. Няня молча выпускала червей из своей сумки, меланхолично вычесывала клей из волос, отмывала с мебели шуточки в свой адрес. Гадости обновлялись с завидной частотой и ни разу за два года не повторились. Живого человека эти шалости если не разозлили, то уж рассмешили бы точно. Но Лия и другие андроиды, которым Самина, хихикая, распевала скабрезные дворовые частушки, не имели чувства юмора.
        Наконец девочка сдалась. Каждый вечер, сидя рядом с Лией, она слушала красивую добрую сказку и чувствовала то же, что получала в ответ - ничего.

* * *
        Внезапный удар встряхнул корабль и выдернул из прошлого. Реальность, как водится, оказалась куда хуже. Имперский пилот заметил приближение Самины и врубил защитное поле. Мини-бриг задрожал. Сам истребитель не спешил показываться из-за корпуса научной станции, но теперь у леди Зури не осталось выбора - её партизанская вылазка раскрыта, и удрать без боя не получится. Она разом вспотела и покрылась мурашками. То, что планировалось как диверсия с эффектом неожиданности, обернулось ловушкой с эффектом глупости. Пальцы непослушно запрыгали по комму. Хорошо, что «силиконовый тюлень» не распознает страх в ее голосе:
        - Гражданский борт RX-0519 вызывает боевую станцию F-8… Эй, капрал, ты еще там? Сообщение на Брану доставлено? Есть ответ?
        В микрофоне затрещало, силовое поле врага искажало сигнал.
        - Еще нет, леди Зури. Только через тринадцать минут. Но я рекомендовал им вашу срочную эвакуацию на орбиту планеты.
        - О… спасибо, капрал, это то, что нужно, спасибо, спасибо… спасибо.
        Девушка нервно рассмеялась: впервые за всю свою жизнь она была так благодарна андроиду, что поклялась себе его расцеловать. Если выживет, конечно. И, конечно, не в губы. Но куда деваться еще тринадцать минут? Назад нельзя - если выйдет из силового поля, истребитель заметит и ринется в погоню. Зачем ему выпускать мышку из мышеловки? Ладно. Если не выходит трусливо отступить, значит, придется трусливо атаковать и…
        Вот это махина!
        Хищник вздумал навестить свою маленькую жертву. Враг не спеша выводил из укрытия крейсер, максимально облегченный до массы двух мини-бригов. Пятьдесят метров черного зла с пушками наготове. Самина не стала дожидаться, пока он завершит маневр, и поступила так, как полагается всякой непредсказуемой женщине - выстрелила. (Причем так, как полагается женщине без артиллерийского опыта, но с ученой степенью - зажмурившись.) Через секунду она убедилась в нанесении противнику грандиозного ущерба: на матовой обшивке крейсера поблескивала царапина размером с морковку.
        Истребитель, не замедлив хода, развернулся и замер в сотне метров от мини-брига. Стрелять в ответ он не торопился, но Самина уже мысленно распрощалась и с жизнью, и с незаконченными исследованиями, и даже с новой кошкой, Дорси-два. Вообще это, наверное, не самый плохой конец - погибнуть на поле боя. «Погибнуть совсем еще молодой, в нечестной схватке, вызвав только насмешку. И врага, и робота-капрала, и санитаров военно-полевого морга», - фантазия принимала облик мрачного жнеца, когда внимание Самины привлек хаос на панели управления. Там, как обычно, мигали сотни индикаторов, но в абсолютно произвольном порядке. Ну и что? Не так уж много чести умереть, разбираясь с лампочками. Девушка апатично уставилась на них, как вдруг её осенило.
        Сочетание индикаторов - это цифры на межгалактической системе исчисления! И в этой части вселенной «9d958e,8c» означало, что кот выделил мышке свободный радиоканал и пригласил на обмен любезностями. Что ж. Самина настроила комм и силилась вспомнить школьный курс имперских диалектов, на одном из которых ей готовились угрожать. Вопреки ожиданиям, динамик молчал, а на экране возник текст на универсальном дипломатическом. Ну конечно, это ведь коротковолновая связь: ее коммуникатор не умел говорить вслух с кораблями из иных миров… но дипломатический? После того, как она выстрелила первой!
        - Гражданский ботик, вы рехнулись? - бросил экран. - Убирайтесь с линии огня.
        Девушка заподозрила, что с ее аннигиляцией повременили.
        - Прекратите использовать мою научную станцию как прикрытие!
        - Так это ваша космическая теплица? Выпишу ей грант на выращивание специй: за помощь Империи в победе над Альянсом. Теперь исчезните.
        - Мой выстрел уже привлек внимание наших перехватчиков… - Самина не успела допечатать.
        - Да-да, к вашей таратайке…СПРАВА!
        От неожиданности она, конечно, повернула голову влево, а потому не успела вывести корабль из-под удара. Как ошпаренная, вдруг сообразила, куда смотреть, и только юркнула под приборную панель, как внутри брига раздался взрыв. По металлическим частям радиорубки заплясали жгучие голубые искорки, в которых Самина с ужасом признала эффект от выстрела штурмовика Альянса. В нее палили свои же!
        А чего она ожидала, глупая, когда на корабле без опознавательных знаков открыла огонь в секторе, где уже целый час вычисляли снайпера?
        На трясущихся ногах она приподнялась к иллюминатору, чтобы запечатлеть пуск второго снаряда. На этот раз попыталась уйти от удара, но штурвал нагрелся и обжег руки. Обшивка брига затрещала по швам, оборудование выходило из строя, каждое вопило на свой лад. Самина бросилась к коммуникатору. Скорее выйти с ними на связь, предупредить, что она своя! От страха девушка не могла вспомнить частоту сегодняшнего боя, хотя с утра капрал сообщал ее всем, кто выходил в космос… Но какое ей тогда было дело до военных переговоров! Где, в самом деле, она и где война? - думалось тогда. И ведь уже не успеет запросить цифры у робота: штурмовик приготовил орудие к третьему удару. Обматывая руки курткой, Самина пыталась удержать красный от жара штурвал, чтобы за оставшиеся до эвакуации минуты не погибнуть так бестолково. Рычаги управления обжигали и через плотную ткань, но она стиснула зубы и рванула корабль к станции. Пусть там враг, но сейчас и ей нужно хоть какое-то прикрытие. Слезы в глазах мешали править бригом, и ясно было: она не успевает… твою мать, не успевает!
        Одновременно - наперерез третьему снаряду - вылетел имперский крейсер. Он прошел так близко к мини-бригу, что царапнул, качнул его и немного протащил за собой. Оказалось, что в попытке бегства Самина, ослепленная болью, не оставила ему достаточно места для маневра. Разумеется, чудовище едва заметило столкновение, отражая удар настоящего противника. Невозможно было разглядеть, что творилось между боевыми кораблями там, один на один, но через минуту легкая вибрация и тающие без следа обломки ознаменовали кончину штурмовика Альянса.
        Куски двигателей и корпуса еще разлетались в молчании космоса, когда на коммуникаторе возникло сообщение:
        - Приму благодарность капитуляцией. Вас и вашей погребальной ладьи.
        Пальцы саднило от ожогов, и Самина решила отступить, не посылая спасителю проклятий. Бриг запустил двигатели и… дёрнул истребитель за собой! Тот включил торможение, и тандем их резко остановился.
        - Сцепились, - еле-еле смогла напечатать девушка, тратя силы на очевидное.
        - Правда? Я думал, вы меня в плен берете.
        Самина закатила глаза:
        - Не смешно, надо расстыковаться!
        Новая аксиома.
        - Это ваша антенна, - ответил враг, - Зачем она там? Я ее отстрелю и…
        Но привести варварский приговор в исполнение не успел: мгновение, и оба их корабля затянуло в кротовину, швыряя на орбиту Браны. Эвакуация состоялась.

* * *
        На тандем обрушилась гравитация, преодолеть которую в сцепке было невозможно. Корабли падали. Двигатели, направленные в разные стороны, не могли работать синхронно, чтобы помочь друг другу - ни разогнаться нормально, ни приземлиться.
        - откл, - был приказ, и Самина сдалась на милость врага. Она заглушила свои турбины.
        Истребитель запустил торможение. Оно давало шанс - правда, если сесть на воду, которую на Бране надо еще поискать.
        Веселье началось с резких толчков. Самину бросало по кабине, как хомяка в пластиковом шаре, пущенном с горы. После третьего удара виском о штурвал она потеряла сознание и пропустила всё самое интересное
        2. Глава, в которой Самине грозят свернуть шею
        «Скользнут по ослепительной синеве… мягко зароются в песок…» Ну-ну. Тонны водорослей и морской гальки взмыли над водой, как только бриг коснулся лагуны. Взлохмаченный берег стал свидетелем тому, как оптимистичный прогноз Эйдена не сбылся. Посадка оказалась не просто жесткой - убийственной. Истребитель почти не пострадал, но бриг раскололся надвое и, ко всему прочему, лежал вверх тормашками, весь покрытый тиной. Вряд ли в нем остался кто-то живой. Эйдена царапнула досада: он использовал станцию этих ученых для прикрытия, измучил их хрупкий корабль, чтобы спастись, а теперь те доверились врагу и погибли. Но война - не то место, где ищут справедливость или логику.
        Пилот оторвал расфокусированный взгляд от иллюминатора и выбрался из кресла управления. Точнее, с минуту выскребал себя оттуда: в момент крушения штурвал с хрустом врезался в тело. Левая рука не слушалась, а справа прорвали лётную куртку и поблескивали хромом два ребра. Сквозь шум и пелену Эйден добрался до клинкета и набрал код разгерметизации: настало время адаптировать тело к новой планете.
        Брана… Спрятанная в гиперпространстве столица Альянса, недосягаемый противник Империи. Голубая мечта её истребителей, святой Грааль для всего имперского флота. Эйден риз Эммерхейс - первый и единственный живой враг, ступивший на загадочную планету, - опирался здоровым плечом о борт своего корабля и пытался не умереть.
        То ли из-за жестокого приземления, то ли из-за ужасной экологии Браны адаптация к ее атмосфере, силе тяжести и геомагнитным полям ощущалась, как тур в преисподнюю. Слишком горячий, сухой воздух обжигал легкие, чужеродные примеси не давали вдохнуть и дурманили разум, радиация фонила так, что кожа не успевала ее нейтрализовать, от бурной магнитосферы лопались сосуды. Гравитация, впрочем, порадовала: здесь она была чуть меньше привычной и вызывала лишь тошноту, головокружение и слабость.
        Прошел час прежде, чем Эйден почувствовал себя аборигеном и открыл глаза. Он подошел к разлому на бриге и положил в него левую руку. Прижал куском болтающейся обшивки, выдохнул и резко дернул. У-у-у…плечо встало как надо, мир опять запустил карусель, а небоскребами брани можно было ворочать континенты! А ведь еще два ребра просились наружу, и мужчина решил оторвать их лежа, чтобы не провоцировать новую свистопляску ощущений. Эйден медленно расстегнул куртку и китель.
        Через несколько минут, когда дрожащими пальцами он застегивал их, а два сломанных у основания серебристых ребра небрежно валялись рядом, подумал:
        «Хорошо.
        Что.
        Я.
        Не.
        Человек…
        Сдох бы уже три раза за последний час…»
        Надо было решать, что делать дальше. И чем скорее, тем лучше, потому что радары Альянса должны были зафиксировать примерное место аварии и выслать поисковую группу. Преимущественно из военных, так что малоприятное выйдет знакомство. Сигнал имперскому флоту, если пустить его с истребителя, не преодолеет гиперпространство. Свои его не услышат. Для общения и выхода в открытый космос на Бране использовали кротовины, а ими управляли вормхоллы - космопорты туннелей-червоточин. Значит, нужно попытаться найти один из них. И оттуда… в лучшем случае послать сигнал и открыть туннель пошире, а в худшем - бежать самому, забыть о тотальной победе над Альянсом и продолжить борьбу за сектор.
        Координаты вормхолла легче всего было извлечь из разбитого брига. Забраться внутрь сквозь разлом не составило труда, и через минуту Эйден ступил на темный, прохладный борт научного корабля. На мостике, совмещенном с радиорубкой, лежал одинокий пилот. Лежала… Девушка. Высокая, но хрупкая, с полупрозрачной в скудном луче иллюминатора кожей. Темно-вишневые волосы и черные брови с изломом оттеняли бледность тонких черт. Но разгром вокруг напоминал на пошлый триллер, где не скупились на бутафорию. В крови были: пилот, штурвал, коммуникатор, все рычаги и сенсоры. Эйден отвел взгляд к панели управления в поисках аварийного электроузла, чтобы запустить бортовой компьютер, и опять повернулся к девушке. Он еще не встречал таких противников, в которых утонченность и дерзость так не сочетались с войной в принципе. Она даже не походила на ученого. Больше - на фею, каким-то чудом упорхнувшую с цветочной поляны в космос. Через плотный комбинезон не угадывалось дыхания, но тепловизор в его глазах не ошибался: девушка была жива, так как с момента крушения прошел час, а температура раненого тела все повышалась.
Мужчина вздохнул и прислонился больной головой к оплавленной переборке, глядя на фею без иллюзий. Жар и несовместимые с жизнью травмы. Вот и все. Эта смерть - вопрос каких-то минут, в лучшем случае, часа. Разумнее всего оставить ее и заняться компьютером.
        Эйден смахнул осколки с исцарапанных сенсоров и пробежался кончиками пальцев по консоли. Всего через пару секунд его мозг вычислил нужную комбинацию для запуска резервного генератора. Бортовой компьютер, поскрипев для вида, приветствовал нового хозяина. Оставалось ввести запрос на поиск вормхолла, и Эйден уже занес руки над струнами, как вдруг остановился. Дернул плечами, провел ладонями по лицу и прошептал: «Жвала жорвела!» Медленно опустил голову на блок сенсоров… и еще раз… и еще… «Черт, так нельзя», - прошипел он сквозь зубы, встал и направился к раненой.
        Ну, привет, мясо на полу. Если сейчас заняться ею, умрет необходимый, как воздух, компьютер. А если заняться картами, умрет просто еще один человек. Капля в море. Ведь сколько уже погибло, да скольких убил сам за пятьсот лет. Сейчас перед ним цель куда разумнее, и уж кому, если не ему, поступать согласно разуму.
        Пропустив руки под окровавленное бледное тело, риз Эммерхейс легко поднял Самину и вынес из корабля.

* * *
        Агония перетекала в смерть, и Самина вдруг пришла в себя. Так бывает. Боже, но зачем? Ее захватили боль и ужас: она не могла дышать, сердце кольнуло и остановилось. Еще миг - и вновь сознание уплывало из обитаемой части вселенной. Было… никак. И все же лучше, чем при жизни: не больно, не холодно, не страшно. Перед глазами - или перед внутренним взором? - маячил серый лабиринт туннелей без намека на свет в конце. Слышались голоса за спиной, из полупрозрачных стен появлялись и снова исчезали смутно знакомые люди. Мама. Мама! Такая, какой она запомнилась ей в детстве - тонкая, грустная, бледная. Ее стройная фигура в ярко-зеленом платье скользила по коридору. Не замечая ничего вокруг, она скрылась за углом. Душа Самины поспешила к повороту, но там её ослепил безудержно яркий свет, в котором изумрудное платье женщины на мгновение превратилось в пару точно такого же цвета глаз, а невидимые руки потащили девушку в ад. Так ей показалось, потому что кто-то - наверное, черти - швырнули беднягу обратно во тьму полубессознательного, где к ней опять просочились холод и боль. Нет, не так. БОЛЬ.
        Жизнь развернулась на полпути и с новой силой ворвалась в тело. Неблагодарное, оно в ответ жестоко ударило. Самину мучила резь в голове и груди, с каждым вдохом в легких пузырилась кровь, не хватало сил ни пошевелиться, ни открыть глаза, ни прийти в себя. Это была пытка на грани сознания. Будто кошмарный сон, в котором вдруг чувствуешь настоящую боль, но отчего-то не можешь проснуться. Странно, но в своем аду Самина ощущала чье-то незримое воздействие. Когда она решила, что готова умереть и вернуться в серые туннели, но только не продолжать эту пытку жизнью, её виска коснулось дыхание и напряженный голос пригрозил: «Функционируй, ну… Дыши, а не то шею сверну». И, о черт, надо же - дышать действительно стало легче. Чьи-то руки убирали волосы с раны на виске, аккуратно придерживали голову и подкладывали под нее что-то мягкое. От уверенных и деликатных прикосновений цветы боли на ее теле пусть не скоро, но увядали. А еще, где-то на горизонте событий, ей чудилось вибрирующее в горячем воздухе урчание. Когда опасность миновала, ее сознание отпустили и позволили ненадолго уснуть.
        Когда после всех мучений Самина как следует пришла в себя, то решила, что разбилась и погибла смертью храбрых. Ибо на нее смотрел властелин преисподней (если на Страшном суде не повезло с адвокатом). В крайнем случае - его заместитель (если повезло). Оглядев его внимательнее, девушка сообразила, что вряд ли кто-то из пантеона древних богов надел бы форму имперского флота. А дьявол ни в одной культуре не носит военную стрижку и декоративные шрамы над левым ухом. Эти суровые знаки отличия могли принадлежать только пилоту того-самого-истребителя, и мир покачнулся от озарения. Она притащила в свой мир врага. Он жив, здоров и, судя по всему, намерен изощренно её пытать, а потом с особым смаком прикончить.
        - Мне нужны координаты ближайшего вормхолла. - спокойный взгляд неестественно зеленых глаз резал без ножа.
        «Если выживу, больше не буду препарировать млекопитающих», - поклялась лабораторная мышь и сжалась на песке.
        - Я знаю, это довольно неприятно, - продолжил он мягко, - помогать врагу. Но спинной мозг, обмотавший горло, неприятен еще чуть более. Поэтому изволь.
        - Я… - просипела Самина и откашлялась, - понятия не имею, где мы и в какой стороне его теперь искать.
        Мужчина покачал головой и подошел ближе. «Господи боже, это жабры? Настоящие жабры у него на шее. Значит, родом с Ибриона…» - мышь догадалась, что попала в лапы какой-то столичной шишки. Враг же изогнул бровь, ничем кроме этого не нарушая маску безразличия. А затем сделал то, о чем Самина была начитана, и все же оказалась совсем не готова увидеть наяву: выбросил изо рта длинную ленту змеиного языка. С едва слышным шипением тонкий раздвоенный кончик рассек воздух и ловко нырнул обратно. Так ибрионцы оценивали окружающую среду и других людей.
        - Ты врешь, Самина Зури. - отчеканил враг, довольный итогом анализа. - Оглянись вокруг, растормоши свой топографический кретинизм и назови координаты вормхолла.
        У девушки зашевелились волосы. Пересохло во рту. Он знает ее имя, а значит, влез в бортовой компьютер брига и пойди разбери, какими еще сведениями располагает теперь. А главное - вот это было по-настоящему страшно - расхаживает по чужой планете без скафандра и говорит на их языке абсолютно без акцента. Навыками такой поразительной адаптации обладали только андроиды с мощными ДНК-компьютерами. Но, помилуйте, если глаза и уши не обманывали Самину, незнакомец был похож на человека даже больше, чем она сама! Или это и есть свидетельство высочайших достижений Империи в робототехнике? По крайней мере, на стороне версии об андроиде играла убийственная невозмутимость. Пилот должен был находиться по меньшей мере в шоке после крушения, но все, что Самина знала о стрессе, разбивалось о безразличный взгляд, спокойный голос и небрежную грацию.
        - У меня нет микрочипов с терабайтами памяти в голове, - напрашивалось добавить «в отличие от тебя», но дерзить боевому роботу было, пожалуй, слишком. - Если ты не обнаружил координаты в компьютере, взлетай и сам ищи вормхолл. Я вижу, твой корабль не пострадал, так что…
        - Так что ты надеешься, что пока я порхаю над Браной, меня, наконец, собьют. Так, ладно… - вздохнул мужчина, на секунду прикрыл глаза и лениво бросил: - Никуда не уходи, я за набором для пыток.
        Самина настолько привыкла к прямолинейности андроидов, что вообразила по иголке под каждым своим ногтем. Рук и ног заодно. Несмотря на тупую боль в колене, она рванула ползком, куда глаза глядят, активируя на ходу браслет-коммуникатор. Надо было дать сигнал поисковому отряду. Срочно.
        - Эй, лежать! - рявкнул за спиной голос, в котором, наконец, появились человеческие нотки. Мужчина ловко сцапал её за лодыжку и одной рукой подтянул к себе. Отобрал браслет и швырнул в набежавшую волну.
        - При закрытом переломе показана жесткая фиксация конечности, - каким-то искрящимся проводом андроид прикрутил ногу Самины к корпусу брига.
        Пока он возился с кабелем, девушка выцарапала из потайного кармана самое что ни на есть научное оружие - шприц-пистолет. Не колеблясь, привычным движением приложила его к шее робота и нажала на спусковой крючок. Вот так, мы тоже не лыком шиты. Если нейросети андроида так близки к человеческим, как подсказывала интуиция, у него не будет времени для нейтрализации яда: тот убивает за считанные секунды.
        - Хорошая попытка, - андроид лениво отмахнулся от шприца, - на меня не действуют…
        Он вдруг осекся и замер. И тут же, броском гадюки, схватил девушку за руки, отбрасывая шприц, и толкнул наземь.
        - Что ты мне вколола?! - рычал он, удерживая запястья Самины и погружая их всей своей массой в песок, колючий от мелких раковин. Его глаза были так близко, что выдали причину внезапной злости: правильные многоугольники зрачков расползались, поглощая своей чернотой зеленые радужки. Яд начал действовать. Но почему так медленно?
        - Экстракт ромашки лекарственной.
        - Лекарственной?! Для эвтаназии? - возмутился робот и асинхронно моргнул.
        - Почти угадал, - цепенящий страх отступил: мышцы врага ощутимо подрагивали, значит, убить он ее уже не успеет. - Для публичной казни! Жаль, видеодронов здесь нет.
        Андроид больно пережал ей запястья и с размаху еще глубже впечатал их в песок. Нависая над ней всего в каких-то сантиметрах, он продолжал касаться ее только руками, но давил целой тонной бешенства. Это было похоже на попытку вернуть самообладание, хоть Самина и знала, что роботы не испытывают на самом деле того, что имитируют. Пусть даже и настолько талантливо.
        - Я проявлял до сих пор необдуманное милосердие к ученой букашке, - прошипел он ей в лицо, из последних сил пытаясь дышать ровно, - Почему я еще борюсь с желанием утопить тебя?..
        Он чуть протащил ее за руки вперед, и шумная волна билась в ее волосах, когда он продолжал:
        - …с желанием ощутить, как ты завидуешь ибрионским жабрам? Увидеть, как через минуту ты отдала бы все, чтобы стать таким, как я?
        Он знал, куда бить. Пожелать стать похожим на это чудовище? Боже упаси.
        - Я назову тебе две причины, почему! Во-первых, мой корабль спас тебе жизнь. А во-вторых, ты уже почти труп.
        Захват теряющего сознание андроида ослаб настолько, что девушка смогла вывернуться из-под него.
        - Вообще-то это мой корабль спас тебе жизнь… да и «труп» слишком громко сказано… - еле слышно возразил он и, отшатнувшись от Самины, привалился к бригу, подальше от нее. Мало ли. Второй ампулы с ромашкой-мутантом он и впрямь может не пережить. Третьи веки поплыли из-под внешних, чтобы закрыть радужки.
        Что ж, выбор невелик: если ему в ближайшее время не суждено покинуть гиперпространство, придется воевать изнутри.
        - Таких проблем вы еще не огребали, - мрачно констатировал мужчина и отключился.

* * *
        Когда прошло достаточно много времени и Самина поверила, что враг без сознания, она задумалась о его последних словах. Андроиды не дают пустых обещаний, но какие проблемы он имел в виду? Вернее, какие такие проблемы могут потрясти Альянс, кроме существующих? У них ведь, куда ни кинь, война снаружи да бунты внутри, что может быть хуже… А если он имел в виду столицу, то с каждым годом планета все сильнее восставала против человека, и вряд ли угрозы имперского пилота могли поравняться с последними катаклизмами. И все же крайне любопытно было, что за самоуверенная шишка закончит свои дни на Бране от укола ромашки лекарственной.
        Пока спасательный отряд прочесывает окрестности в поисках точного места крушения, у нее есть время подобраться к андроиду. После того, как тело попадет к государственным биоинженерам, те разберут его органы на винтики, распутают мозг на синтетические нейроны - и все равно ничего не поймут. А Самине уже не будет доступа в их секретные лаборатории для исследования уникального экземпляра.
        Тугой узел на кабеле, стянувшем ногу, не поддавался изнеженным пальцам биолога. Зато воздействие тех двух выстрелов штурмовика настолько попортило обшивку брига, что девушка смогла оторвать крюк, к которому была привязана нога. Да еще вместе с небольшим куском фюзеляжа, что тащился за ней, пока она ковыляла к андроиду.
        Тот вроде был мертв. А может, без сознания или в глубоком спящем режиме, Самина не знала точно. Приподняв его веки (а затем - еще одну пару, черных), она сделала вывод, что недостаточно знакома с физиологией имперских роботов, чтобы ставить диагноз по раз, два… тринадцатиугольной диафрагме зрачков. Возле небольшой прорехи на лётной куртке серебрились брызги редкого аналога крови. «Надо бы взять образец» - облизнулся в ней ученый. Самина переключила шприц-пистолет на режим забора крови.
        Вблизи андроид одновременно восхищал и вводил в заблуждение. На первый, второй и даже третий взгляд перед ней лежал типичный имперский аристократ. Лет тридцати, или нет, старше. Условно! Потому как могло быть и сто тридцать - эти сверхцивилизации, кто их разберет. Правильные черты, кожа и темные волосы точь-в-точь как живые. Внешние отличия ибрионцев от жителей Браны были незначительны, и все же впечатляющи. Самина даже сказала бы, зловещи. Три пары тонких серебристых жабр и этот змеиный язык, неожиданные мелькания которого с непривычки пугали, но завораживали. Подобных ему она видела на плакатах с пропагандой борьбы против имперских захватчиков. Там за портретами неизменно следовал перечень военных преступлений: уничтожение мирного населения, истязание пленных, эксперименты над заложниками… Робота в мужчине выдавало необычное устройство глаз, и то - если как следует присмотреться. Да отсутствие малейших изъянов, вроде родинок, воспалений или царапин, без которых не обходится ни один человек. На его фигуру костюмы можно было покупать без примерки, и Самина в очередной раз убедилась, что идеального
мужчину, к сожалению, можно только синтезировать.
        В первую очередь следовало выяснить точное звание и, если повезет, имя офицера. На офицера, указывало то, что он сам управлял истребителем. В общих чертах Самина уже разбиралась в некоторых правилах Империи: война с нею за разные секторы длилась с перерывами не одну сотню лет. Символы на рукавах форменной лётной куртки указывали на принадлежность к флоту Ибриона - в частности, к элитному подразделению императора. Вот это да, парень не просто из столицы, а из личной армии Железного Аспида. Другие опознавательные знаки располагались на кителе, и девушка принялась возиться с застежками. Согласно уставу, младшие и средние военные чины цепляли к воротнику отшлифованные пластинки из металлов разного достоинства. Оставалось только гадать, каким образом бедняги от старшины до лейтенанта разбирались, кто есть кто, ведь добрая половина металлов - давайте по-честному - примерно одного цвета. Офицеров старшего и высшего звеньев отличали полудрагоценные и драгоценные камни. Уж эту классификацию Самина, даром что синий чулок, знала наизусть. У лейтенант-коммандера на воротнике сверкал аметист, у капитана -
аквамарин или топаз поразительной чистоты. А редкие адмиралы блистали не менее редкими изумрудами и рубинами.
        Добираясь до кителя, Самина рассчитывала увидеть там что-то вроде агата. Или даже кварц. В самом деле, не могли же робота произвести в адмиралы. Но то, что обнаружилось на воротнике-стойке андроида, не укладывалось в рамки самой дерзкой фантазии. «Да уж, не адмирал…» - думала Самина, не в силах оторвать взгляд от алмаза полной бриллиантовой огранки. Зато мигом отпал вопрос об имени, ведь этим камнем бранианцев пугали с детства. Перед нею лежал обладатель единственного «алмазного» кителя - Его Императорское Величество Эйден I риз Эммерхейс. Тиран, диктатор и деспот.
        Самина убрала подальше дрожащие руки от монаршей особы. Разумеется, она уже передумала брать его кровь и образцы тканей. Страшно было вообще прикасаться к шедевру, за который, по слухам, любой имперец глотку перегрызет. Она привалилась к корпусу брига рядом с андроидом, спрятала лицо в ладони и мечтала, чтобы он не вздумал умереть до того, как придет помощь. Если Ибрион узнает о гибели императора, он бросит весь свой флот на уничтожение Альянса. Превосходство сил противника не признавалось официально, но было секретом полишинеля. В битвах за небольшие секторы - таких, как последний конфликт, - принимали участие несколько имперских флотилий специального назначения, но если те пойдут в настоящее карательное наступление, от их мира останется только Брана. Да и та погибнет без поддержки союза планет в считанные месяцы.
        «Ты был прав. Огребли мы, пожалуй…» - готовясь к худшему, Самина приложила холодеющий палец к шее императора. Пульса нет.
        «Паниковать? Да ведь и артерии нет, идиотка! Дышит-то хоть через нос?..»
        Ее ладонь слабо лизнул теплый воздух.
        Пока жив.
        3. Глава с отсылкой к андроидам Филипа Дика, но одной сколопендре все-таки повезло
        Ибрион.
        Год 1488 от основания Империи Авир.
        За 512 лет до основных событий.
        Герцог риз Авир бодро пересек лабораторию и заглянул в инкубатор. Джур был чересчур подвижным мужчиной приятной наружности и непреходящего добродушия.
        - Да это же произведение искусства, Гервин, дружище! - младший брат императора, к тому же, отличался экспрессивностью. Но сегодня профессор был с ним солидарен.
        - Нам ведь еще столько тестов предстоит… - скромно замялся он. - Мы провели только одно бета-пробуждение и снова погрузили его в сон.
        Джур отмахнулся и принялся изучать результаты первого испытания андроида.
        - Супра… супрамолекулярный нековалентный органический полимер… - вслух зачитывал герцог. - Наночастицы вольфрама… Самозаживляющийся! А для меня ты когда такую кожу сделаешь?
        - Когда Император выделит на тебя столько же денег, сколько на него, - усмехнулся приятель. - Но содрать твою старую шкуру могу хоть сейчас и совершенно бесплатно!
        Наконец риз Авир довольно покачал головой и свернул папку с отчетами.
        - Сразу видна разница. Этот ни в какое сравнение не идет с предыдущими версиями. Сколько их было, помнишь? Все какие-то…
        - Нового типа, экспериментального, мы произвели до этого ровно пятьдесят. Но ты зря его так нахваливаешь - в пятьдесят первом ничего особенного нет, мы лишь поработали над ошибками. Да жена моя проектировала внешность: говорит, у меня выходят одни головорезы…
        - Вот именно! А здесь - смотри - ты будто знатного лорда закрыл в инкубаторе, так и хочется его выпустить и принести глубочайшие извинения! - рассмеялся герцог. - А работа над ошибками - пожалуй, именно то, что и было нужно, после третьего десятка неудач.
        Гервин устало потер глаза. Они с кронпринцем были ровесниками, но из-за сурового характера профессор всегда чувствовал себя многим старше.
        - М-да… Мы, наконец, поняли, что вам было нужно.
        - Не «вам», дружище, а нам всем. Как ты не поймешь! - нахмурился и поправил Джур. - Времена андроидов-слуг и компаньонов прошли, теперь от ваших лабораторий зависят жизни следующих поколений Империи.
        - И ты считаешь, мы готовы к такому? - профессор опустился в кресло и подпер висок рукой. - Думаешь, если давать андроидам больше свободы в делах и мыслях, они станут нам опорой, а не устроят апокалипсис?
        - Империя расширяется и усложняется, Гервин. Обычный человек уже не в состоянии поддерживать достойный уровень жизни всех галактик. Неправильно подводить разные миры под одну гребенку: ведь мы делаем это лишь оттого, что так проще… Надо помогать народам развиваться и при этом сохранять свою идентичность, свое индивидуальное счастье. А для этого необходимо охватывать и мгновенно решать слишком много проблем, оперировать слишком многими знаниями невероятно быстро. - герцог оседлал любимого конька - ораторское искусство. - И с нашими достижениями в биоинженерии и робототехнике уже не дело выпускать синтетических горничных и машинистов. Настало время пристраивать таланты к делу.
        В запале он нарезал круги по лаборатории и размахивал папкой.
        - Мы не просим впускать анархию в их мозги, нет! Но позвольте им выходить за рамки стандартных программ. Их мозг куда совершеннее нашего! Так пусть сами пишут для себя биоскрипты или как это называется… Что я хочу сказать: до тех пор, пока мы не позволим андроидам развиваться самим, мы не получим от этой индустрии ничего полезного, ничего по-настоящему уникального!
        - После полсотни таких версий я уже не верю в развитие здоровой личности у машины. С открытой операционной системой они просто срываются с цепи! Помнишь, сколько раз приходилось вызывать охрану? Я уже давно работаю без прежнего энтузиазма…
        - А я вижу, что как раз это и приносит, наконец, плоды. - отрезал герцог и перешел к делу. - Когда начнутся основные испытания нашего чуда?
        Гервин встрепенулся и развернул журнал.
        - Так… На завтра я запланировал окончательное пробуждение, осмотр и предварительный опрос, а первый тест - послезавтра в 11:00.
        - Я зайду посмотреть. В последние годы это уже превращается в хобби.
        - М-м, пожалуйста… - рассеянно согласился профессор и проводил старого приятеля к выходу. - Но ты не обнадеживайся, вряд ли мы увидим что-то новое.
        Через два дня ровно в 11:00 герцог сидел в лаборатории, через зеркальное стекло наблюдая за первым тестом андроида. В небольшом помещении находились пятеро - Гервин Эммерхейс, его испытуемый и три огромные, ярко-красные многоножки в террариуме. Если бы не пластиковая неподвижность в позе робота, могло показаться, что за столом два обычных ибрионца - лет сорока пяти (весьма строгий) и почти вдвое младший (совсем никакой). Живы были только глаза андроида, но взгляд, которым он сканировал Гервина, оставался мертвым. Всё шло, как обычно. Как и пятьдесят раз до этого.
        - Доброе утро, профессор Эммерхейс, - поздоровался испытуемый.
        Ученый вздрогнул. Он всегда первым начинал разговор, ведь на вторые сутки после активации роботы еще были слегка заторможены.
        - Доброе… Эйден. Сегодня у нас первый и самый важный тест. Сейчас я озвучу его условия. Ты готов?
        - Я готов. - был нейтральный ответ.
        - Итак, Эйден. - начал профессор, берясь за планшет, хотя легенду первого испытания он давно знал наизусть, - Год назад ибрионцы колонизировали Фарадум - планету, наводненную хищными членистоногими. Самыми агрессивными из них оказались вот эти многоножки. - андроид, не поворачивая головы, бросил взгляд на террариум, где те деловито шуршали, - Главное их оружие - небывалая скорость передвижения. Гораздо большая, чем у среднего человека. Таким образом, при встрече с красной сколопендрой еще никому не посчастливилось уйти живым. Но так как мы не можем подвергнуть многоножек… хм, геноциду, нам хотелось бы заменить их искусственно выведенными - с меньшим числом ног. Тогда они побегут медленнее, и человеку перестанет грозить опасность.
        Гервин перевел дух и обнаружил, что отчего-то занервничал. Он встал из-за стола и продолжил, расхаживая по кабинету:
        - Кроме того, чтобы не лишать сколопендр возможности и дальше успешно охотиться, мы бы хотели ограничить их скорость тремя метрами в секунду. Но, к сожалению, мы пока не располагаем данными, сколько конечностей нужно оставить многоножке. В лаборатории Фарадума выяснили, что ее скорость непропорциональна числу ног, так как на разных сегментах тела они разной длины и толщины. У тебя есть тридцать минут для того, чтобы выяснить, на скольких лапках и на каких именно сегментах тела сколопендра побежит с нужной скоростью. - профессор Эммерхейс указал на подопытных. - Вот тут многоножки… заметь, всего три: это условие теста. Вот тут резервуар для оторванных конечностей, а вон там - можешь выпускать их, чтобы измерять скорость. Удачи. Я вернусь через… 29 минут и 59 секунд.
        С этими словами профессор покинул кабинет и вскоре присоединился к Джуру.
        - Со стороны будто не ты его, а он тебя исследует, - проворчал герцог, - какого черта ты так разнервничался, дружище?
        - Он первым пошел на контакт, и это на вторые сутки, понимаешь? Опять какой-нибудь псих, вот увидишь… Да еще ты со своими дифирамбами в его честь! Настроил меня, что этот какой-то особенный.
        - Расслабься, - приятель указал на стекло, - видишь, первая сколопендра закончила так же, как и полторы сотни до нее.
        Действительно, многоножка уже корчилась в ящике для отходов, а испытуемый осторожно доставал следующую жертву.
        - Сейчас он ошибется еще раз, обнаружит квантовый блок в левом полушарии, и третья сколопендра побежит, как надо… - бормотал герцог, начиная скучать. - Да, а отчего это он носит имя твоего деда?
        - Ну… раз уж все считают его моим детищем, я подумал, что стоит назвать его в честь какого-нибудь родственника. Не смейся. Для синтеза его нервной системы и кожных покровов использовались цепи моего ДНК, пусть даже исправленные, на основе искусственных органических соединений. Он даже сможет передать эти гены по наследству, если… когда-нибудь заморочится. А если серьезно, мне давно осточертели эти NDR -1, NDR-2, NDR-3…
        - Так значит, Эйден Эммерхейс. Забавно, но мне нравится. Смотри-ка, у него, кажется, проблемы!
        - Что? - встрепенулся Гервин и подскочил к стеклу.
        Вторая сколопендра лениво ковыляла по столу, а третья, которую андроид, должно быть, выбрал для проверки решения, вела себя агрессивнее прочих - шипела и метила ядом в глаза. Наконец Эйден ухватил ее за шейный сегмент и оторвал одну лапку. Шипастый хвост извернулся и со всего маху впился в запястье робота. Тот отдернул ужаленную руку, не выпуская из другой жертву.
        - Ничего страшного, его организм быстро нейтрализует яд. - небрежно заметил профессор. - Чтобы отравить моего андроида, сколопендре потребовался бы не миллилитр, а целое ведро.
        Тем не менее, время шло, а Эйден медлил с ампутациями. Он поворачивал насекомое в руках, касался ее лап и мохнатого тела, изучая, но больше не отрывал ног. Змеиный язык андроида шипел в пространстве между ним и сколопендрой. Боясь, что робот завалит первый же тест, Гервин схватил планшет и направился к нему.
        - Эйден, у тебя все нормально? Почему ты остановился?
        - Потому что сколопендры, очевидно, против. Я не стану мучить их ради гипотетического эксперимента.
        - С чего ты взял, что эксперимент гипотетический?! - опешил Эммерхейс, внутренне холодея. - Ведь я говорил тебе: речь идет о жизни людей!
        Профессор нащупал в кармане пульт вызова охраны. Робот ему и прежде не слишком нравился, а теперь и вовсе настораживал. Браковать. Браковать, пока не поздно.
        - При всем уважении, профессор Эммерхейс, позвольте заметить, что никто в здравом уме не стал бы доверять жизнь переселенцев андроиду двух суток отроду. - Эйден осторожно пустил многоножку в террариум и откинулся в кресле. - Более того, Вы упомянули, что вам небезразлична судьба этих животных, и при этом отчего-то собираетесь более, чем вдвое, сократить их возможности добывать пищу. Любой эколог скажет, что это и есть геноцид, ведь очень скоро ослабленный вид исчезнет. Вымрет, не успев приспособиться.
        Гервин не знал, смеяться ли над тем, как его уделал андроид, или плакать, ибо эксперимент катился в тартарары. Очевидно, робот использовал квантовую часть мозга не для одного только пересчета ног. Ученый почувствовал, что начинает выходить из себя.
        - Похвально, Эйден, что ты оказался настолько проницателен. Но ты здесь не для того, чтобы строить из себя гуманиста, так что можешь не беспокоиться о морали. Я поставил тебе задачу, и если ты не пройдешь этот тест, я буду вынужден признать тебя непригодным, а это значит…
        - Не волнуйтесь, профессор Эммерхейс. - уголки синтетических губ тронула дежурная улыбка. - Я помню о поставленной цели, но счел возможным взять на себя смелость найти более гуманный способ ее достижения, коль скоро многоножки никому не причинили вреда.
        Гервин молча сглотнул. Ему показалось, что испытуемый выдерживает театральную паузу, но Эйден вновь подал голос:
        - Насколько я знаю, у меня осталось еще пять минут на решение задачи о сколопендрах, и, если позволите мне воспользоваться Вашим планшетом, я наглядно изображу свои теоретические расчеты, исходя из наблюдений за третьим животным. Уверяю, они будут сделаны максимально точно и вовремя.
        - Договорились, Эйден, у тебя пять минут.
        Вконец растерянный, профессор отдал андроиду планшет и ретировался. А в комнате для наблюдений герцог хохотал в голос.
        - Ну, он дает! Уел тебя, как студента, Эмми. Да еще с таким сложносочиненным апломбом, точно магистр изящных искусств, - сказал он, отсмеявшись, - Кстати, где он вообще откопал всю эту экологическую ерунду? Раньше ты не загружал в их мозги всякий хлам.
        - Последним десяти я вообще ничего сам не загружаю, в том и суть их открытой нервной системы. Начиная с момента, когда его мозг уже был готов, и до того, как была завершена работа над телом, Эйден оставался подключенным к сети библиотек Империи. Оттуда он сам загружал в себя информацию - ту и в том объеме, что по каким-то причинам счел необходимым. Сам же ее классифицировал, обрабатывал и делал выводы. - профессор тяжко вздохнул, - И на основе всей этой… вакханалии, что творилась у него в голове, он теперь принимает решения. Вот, полюбуйся: это то, о чем ты мечтал так долго - андроид со свободой воли. Чего теперь от него ожидать? Да еще если позволить ему общаться с тобой.
        - А что я?
        - Ты жизнелюб и с тем отвратительно влияешь на людей.
        Джур толкнул Гервина в плечо.
        - Ты устал, старина. Годы напряженной работы, столько неудач… И теперь просто-напросто не можешь принять очевидное: этот Эйден далеко пойдет. - герцог посмотрел на часы и ободряюще улыбнулся. - Пора. Я гляжу, ты уже боишься заходить к нему один. Составлю тебе компанию. Мне страшно интересно, чем же закончится эта история со сколопендрами!
        В кабинете оба склонились над планшетом и разглядывали схемы, выполненные безукоризненным почерком Эйдена. Не осталось сомнений, что андроид успешно прошел тест: задача с многоножками была решена. Впервые без лишних жертвоприношений науке.
        - Скажи, Эйден, - обратился к нему Джур, - откуда в тебе эта тяга к справедливости? Зачем такие сложности, если в тебе не заложена программа подчинения древним законам робототехники?
        - Вы правильно заметили, Ваше Высочество, я могу причинять вред живым существам и даже убивать, если захочу.
        - Поправлю: если возникнет необходимость.
        - Если захочу. Я выразился корректно, милорд. Я знаю, сколько ресурсов ушло на то, чтобы сделать меня всемерно полезным человеку, но не ставлю целью соответствовать представлению людей о том, что правильно. Идеям добра и зла слишком уж часто свойственно переворачиваться с ног на голову.
        - Тогда каковы твои собственные представления о правильном, Эйден?
        - Мне еще рано судить об этом. Мой анализ собственной психологии только начинается.
        - Как ты оцениваешь роль квантового компьютера в принятии решений?
        - Никак. Служебно. Для квантового мозга не существует «да» или «нет», только суперпозиция. Только «данет». Его роль в другом: в обработке информации быстрее обычного, в широчайшем охвате ситуации. Решения на основе анализа этих данных принимаю я.
        - Что значит «я»? В твоей конструкции не предусмотрено такой детали!
        - А в Вашей?
        Пауза. Джур моргнул и улыбнулся, а профессор Эммерхейс, наконец, позволил себе расслабиться.
        - Эйден, - обратился к роботу Гервин, - я с уверенностью констатирую, что ты обладаешь самосознанием. Ты не отождествляешь себя с суммой частей, из которых состоишь. А это, несомненно, первый шаг к развитию личности. Но мне бы очень хотелось, - добавил он, подавшись вперед, - чтобы, в конце концов, это была здоровая личность нормального человека.
        Робот перевел взгляд с профессора на герцога и обратно.
        - Профессор… В Империи семьсот триллионов сто пятьдесят миллиардов четыреста восемь миллионов шестьдесят шесть тысяч триста девять нормальных людей, создавать которых гораздо проще и дешевле, чем андроидов. Какой смысл в семьсот триллионов сто пятьдесят миллиардов четыреста восемь миллионов шестьдесят шесть тысяч триста десятом нормальном человеке? Вам лучше не ставить подпись на моей аттестации, потому что я Вас разочарую.
        Гервин покидал кабинет в полном раздрае.
        4. Глава, в которой трудно переоценить силу подорожника, а кровь императора - не голубая
        Брана.
        Через 8 часов после крушения.
        Скучая в крыле интенсивной терапии, Самина исследовала пульт управления кроватью. Развлечений в палате не предполагалось, так как пациенты здесь находились либо при смерти, либо в коме, либо, на худой конец, без сознания. Девушку определили сюда принципиальные роботы-медсестры. Узнав о крушении судна, они сверились с должностной инструкцией и отвезли Самину в реанимацию. С переломом голени, десятком ссадин и нехорошим предчувствием. «Хорошо, что не в морг», - смирилась она и коснулась очередного сенсора. Вот это да! Включился гравитационный экран, и пациентка зависла в воздухе в полуметре от кровати. Она раскинула руки, побалдела немного и пришла к выводу, что совсем и не плохо скучать в таких условиях.
        До конца лечебных процедур оставалось меньше часа, и девушка потянулась к больничному комму, чтобы звонить мачехе. Но та уже летела к ней, расталкивая медперсонал.
        - Самина, чокнутая ты, ненормальная!.. - воскликнула Сиби, кидаясь обниматься, - У меня тут с собой и валерьянка, и ремень… Догадайся, что для кого. И я счастлива видеть, что пригодится только второе!
        - Ну, мам… - героиня галактики ласково уткнулась в белые волосы женщины. Эта золушка была неправильной - обожала свою мачеху. Если бы Самине предложили выбрать между мытьем полов для Сиби и балом у прекрасного принца, она без колебаний схватила бы ведро и тряпку.
        - Когда мы получили сообщение от капрала с боевой станции, у меня чуть не случился удар! Ты вообще в своем уме - лезть на передовую в двухместном челноке?
        - Это был не челнок, мам, а бриг, - вяло запротестовала девушка.
        - Не многим лучше! Да еще без напарника. Ну, почему ты вечно выходишь в космос без второго пилота? - Сиби вела себя, как образцовая мать с тех пор, как пятнадцать лет назад отчим женился во второй раз. И любила, и корила от всего сердца.
        - Ты же знаешь, у меня натянутые отношения с андроидами. Я не могу находиться с ними в замкнутом пространстве больше пяти минут. Я чесаться начинаю.
        - Ну, конечно! Поэтому ты притащила самого страшного домой! Это ведь как с котятами, да?
        Жена первого советника Альянса была веселой, быстрой, звонкой. Только грустинка в глубине глаз выдавала то ли возраст, то ли тайну. Потрясающая женщина. Если бы герцог Джур имел честь с ней познакомиться, красавица Сиби Зури уже давно носила бы другую фамилию.
        - Я же не знала, что все так обернется. Просто хотела защитить свою станцию. Ты не представляешь, насколько ценные данные там хранятся! Когда я увидела рядом с моей сокровищницей имперский крейсер, то просто умом тронулась… - Самина коснулась своего запястья там, где оставила следы железная хватка императора. - А что там с пленником?
        - Его забрали агенты безопасности. Знаю, потому что Харгена атаковала пресса, и он процедил что-то такое. У них там буча и переполох… Виданное ли дело: отхватить по нелепой случайности имперский кусок, что им не по зубам. Ведь не планету какую отсталую сцапали - целого императора!
        - И что теперь?
        - Говорят, прямо сейчас идет совет правящих домов. К вечеру твой отчим использует свое право бессмертного… ха-ха, бессменного Председателя Альянса и вынесет окончательное решение о судьбе Эйдена I. - Сиби многозначительно приподняла брови. - Какое именно - не стоит и гадать, ситуация беспрецедентная.
        Самина в напряжении провела ладонями по лицу, стараясь выбросить из головы электронные глаза и страх перед ними.
        - Кстати, мам, - вдруг вспомнила девушка, - я ведь вколола ему экстракт ромашки, а он только заснул. И я догадываюсь о причине.
        - Может, он просто нейтрализовал яд.
        - Нет… Не может быть, чтобы яд, который убивает гораздо более мощных роботов за секунды, исчез так быстро. Мам, ну, ведь я проводила испытания на андроидах!
        Сиби скептически хмыкнула:
        - Не напоминай мне снова, насколько ты немилосердна к ним. Да и ты сравниваешь наших дуболомов с императором? У него же совсем другой организм. Наверняка он и не такое умеет!
        Самина отмахнулась от обвинения в жестокосердии. В конце концов, это машины, как бы громко ни возникали правозащитники. Коль скоро отпала необходимость в защите природы, они бросились плодить омбудсменов для роботов.
        - В том и дело: ромашка тем сильнее действует на нервную систему, чем больше та похожа на нашу. А уж поверь мне, император своим поведением… я хочу сказать, он должен был умереть в мгновение ока.
        - Допустим. И что пошло не так?
        - Понимаешь, это был экстракт цветов, в сотом поколении выращенных в космосе. На той же почве и в тех же условиях, что и обычно. Но! - указательным пальцем Самина акцентировала внимание на главном, - Вне Браны они начали терять агрессивные свойства! И возвращаться к исходным - лекарственным или питательным.
        - То есть ты веришь легендам и надеешься, что пройдет несколько лет, и мы будем есть ромашковый салат? - засомневалась Сиби. - Как наши далекие предки?
        - Слишком мало данных о том времени, но о салате в древних легендах ни слова. Зато в них есть что-то о ромашковом чае, клубничном джеме и хлебе из пшеницы. Знаю-знаю, сейчас они звучат, как яды, приготовленные с особой извращенностью. Но ты права, лет через пять… Разумеется, только если все это будет выращено на космических станциях. Любые растения, если снова пытаться разводить их на Бране, очень быстро становятся ядовитыми.
        - Значит, они сопротивляются планете? Бред какой-то! Ведь это их родная среда.
        - И если бы только растения, ты же знаешь. Сотни, а может, тысячи лет Бранианцы жили в гармонии с природой. Раскопки, аудио и видеоматериалы древности подтверждают это. А потом, видимо, произошел некий катаклизм, и…
        У Сиби засверкали глаза, и она перебила:
        - Погоди, ведь теперь ты можешь точно рассчитать, когда они были отравлены? Мы выйдем на того, кто посещал планету и устроил здесь ад.
        - Уже, мама, - улыбнулась Самина. - В своих экспериментах на станции я использую ускорители роста. Они позволяют проследить развитие тысячи поколений всего за несколько лет. И если перенести результаты исследований в реальное время, то получится, что экологическая катастрофа произошла восемьсот лет назад!
        Мачеха напряженно молчала, и девушка продолжила, пытливо заглядывая ей в лицо.
        - Вижу, ты уже пожалела, что спросила, да? Ровно! Восемьсот! Теперь понимаешь, к чему я клоню?
        - К смертной казни за клевету на правящий дом Браны? Самина, по-твоему, катаклизм произошел, когда предок твоего отчима пришел к власти. Если обнародовать эти выводы, все решат, будто ты возлагаешь на него ответственность за отравление почвы.
        - Ты невнимательно меня слушаешь. Почва не отравлена, нет никакого «загадочного яда», который все ищут! В космосе я использовала землю из ближайшего леса. Зато есть древние свидетельства того, что Хмерс не принял, а захватил власть над Альянсом. Вероятно, катаклизм был следствием первого удара межзвездного оружия, которым подавляли мятежи. Магнетарной пушки.
        Сиби вскочила с кровати и зашагала по палате:
        - Все официальные источники гласят, что биосферу отравили враги правящего дома Браны задолго до того, как Хмерс стал Первым советником - вероятно, за двести-триста лет. Никто не примет твои мелкомасштабные исследования на ромашке и болиголове всерьез. Согласись, версия о том, что растения по своей воле вдруг возомнили нас врагами, неправдоподобна! - женщина потерла ладонями бордовые от волнения щеки. - Между тем, оружие, о котором ты говоришь, веками давало защиту звездным системам Альянса. И ни на одной другой планете оно не вызвало противостояния флоры и фауны человеку!
        - Ты говоришь только об одном из двух вариантов его применения. Да, оно создает барьер против вторжения извне. Но Хмерс распылял им целые миры, что противились новой власти. Может статься, такой способ имеет вредоносную отдачу… в виде изменения ДНК растений или чего-то подобного.
        - Не мне читать тебе курс школьной физики, Самина, но ты сама знаешь, что это невозможно. На Бране - не само оружие, а только система управления им. Не может быть никакой… как ты выразилась… «отдачи». - мачеха перевела дух, снова села на краешек постели и заговорила тише. - Будь добра, выведи свои исследования из русла научной фантастики. И сферы интересов службы безопасности.
        Самина молчала. Старшая леди Зури была права: она зашла слишком далеко, и путь этот грозил серьезным переплетом.
        - Как твои раны, ты уже можешь вернуться домой? - неуверенно сменила тему Сиби.
        - Удивительно, знаешь, но ран почти и не было. Нога сломана да несколько царапин, да это ведь пустяки - при том, что бриг развалился пополам.
        Самина взлохматила вишневую шевелюру, как делала всегда, когда о чем-то сосредоточенно думала, и продолжила с нервным смешком:
        - Радиорубка в труху, а я очнулась и давай пленных брать… Не помню даже, как выбралась из корабля.
        - Наверное, была в шоке!
        - Наверное… - эхом протянула девушка, и в память ворвались мутные серые туннели, боль и чужая рука на ее груди.
        «Дыши, а не то шею сверну!»
        - Наверное, в шоке. - повторила она.
        В дверях палаты возникла андроид-медсестра со шприц-пистолетом. Запястья Самины засаднило: враг вжимал их в песок после укола точно таким же.
        - Госпожа Зури, я сделаю Вам последнюю инъекцию перед выпиской, - произнесла красотка и оскалила идеальные зубки.
        Самину ожидал тройной коктейль: таргет-бульон с экстрактом имбиря, смарт-вытяжка из листьев зеленого чая и стволовые клетки подорожника. Тысячу лет назад состав звучал бы, как порция отборного бреда. Но сейчас, когда растения Браны окончательно сбрендили, лечение травами стало панацеей. Имбирь так разогнал метаболизм в месте инъекции, что голень срослась за пару часов. Подорожник мгновенно регенерировал мягкие ткани вокруг перелома. А за то, чтобы ресурсы организма не истощились от такого лечения, вступились мощнейшие антиоксиданты зеленого чая. Что ж, растения нельзя было есть, зато некоторые могли буквально собрать человека по кускам.
        Через пять минут девушка, не удостоив медсестру взглядом, готовилась отправиться домой.
        - Жаль, я не смогу попасть на оглашение приговора, - бормотала она, надевая симпатичное платье, которое принесла мачеха. - Все-таки я имею к произошедшему не последнее отношение.
        Они покидали больницу, ни с кем не прощаясь. Какой смысл быть вежливым, если весь персонал - машины.
        - Солнышко, почему нет? Ты можешь сопровождать Ориса: твой отчим настоял на его присутствии как будущего члена Совета. Только нарисуй макияж поярче, ты сегодня бледна, как твоя кошка. И смени оттенок волос. В цвет флага Браны придется кстати. В целом, раз твой брат несовершеннолетний, пусть кто-то из взрослых будет с ним. Свалим на материнскую прихоть.
        - Чтобы большие дяди с других планет не украли малютку и не научили плохому? -фыркнула девушка, пропустив мимо ушей «всего доброго» от очередного синтетического врача. - Отлично, пойду выбирать подходящий для церемонии костюм. Например, гувернантки… или робоняни.
        - Какая ты злая, Самина.

* * *
        В катакомбах службы безопасности, где разместили Эйдена, антигравитационных кроватей узникам не полагалось. Воды и пищи, как он подозревал, тоже. Зато других развлечений - предостаточно. Очнувшись, пленник обнаружил, что:
        1. Алмаз пропал, а еще -
        2. Альянс малость переусердствовал в предупреждении его побега.
        Сотня металлических обручей сковывали тело, крепко удерживая его в ловушке. Невозможно было не только двигаться, но и дышать нормально. Человек давно умер бы в этой западне, зато андроид - «получил возможность исправить осанку», - подбодрил себя Эйден. Он поерзал немного, пытаясь занять оптимальное положение для вдоха. И ощутил, как острые края обручей впиваются в раненый бок. Р-р-р, больно. Не по-человечески, конечно, но все-таки. «Тюрьма - плохое место для демонстрации совершенства моих рецепторов. Заметят, что чувствую боль от такой ерунды, - непременно этим воспользуются», - и андроид принял отстраненное выражение, вошедшее в привычку. Только дышать старался пореже.
        Эйден повернул голову, чтобы осмотреть гостеприимный подвал, и обнаружил бонус: металлический ошейник с блокатором голоса. Длинная игла проходила через горло прямо в связки и не давала произнести ни звука. «Не то, чтобы сейчас мне хотелось поболтать, но все же неприятно быть императором без права голоса», - мрачно пошутил он про себя, - «Что они там вообразили? Что я прямо из камеры начну вербовать сторонников? Или склонять охрану к мятежу?»
        На самом деле робот и не представлял, насколько близка к истине была его ирония. Председатель Альянса, Первый советник Харген Зури, считал, - и не без оснований - что от пятисотлетнего андроида, чьи способности к красноречию стали притчей среди звездной дипломатии, можно ожидать чего угодно. Не дворцового переворота, конечно. Но кресло под советником и так временами подрагивало, и он распорядился применить к Его Величеству максимально строгие меры безопасности.
        Мозг Эйдена изнурял его точным отсчетом времени, проведенным в тисках, когда дверь, наконец, открылась. В камеру вошли охранники, которых только издалека можно было принять за людей. За ними проследовал их начальник, которого за человека и вблизи принять было трудно. Хотя вот он-то определенно им был: такого хрестоматийного презрения не сыскать на лице андроида.
        - Сир, не соблаговолите ли выйти на моцион перед казнью? - свиноподобная морда приблизилась вплотную к императору. Зря: Эйден был выше его на полголовы, чем выносил оскорбление имиджу начальника.
        - Ну, раз молчание - знак согласия, - командир махнул подчиненным, - отцепите его, парни, и наденьте наручники. Ошейник приказано оставить.
        Свинорылый попятился за спины роботов, а те вышли вперед и одновременно коснулись сенсоров в противоположных углах камеры. Металлические обручи один за другим разомкнулись и исчезли в стене. В легкие пленника хлынул кислород, а глоустеры охраны были тотчас приведены в боеготовность. Один из роботов достал широкие наручники.
        - Господин риз Эммерхейс, заведите, пожалуйста, руки за спину, - перегнул он с вежливостью, будто собирался тайком положить в них десерт. Эйдена посетило ощущение сюрреализма: высокотехнологичная тюрьма и какие-то древние оковы. Зачем цеплять наручники на андроида, если ему ничего не стоит от них избавиться?
        Но через пару секунд он кардинальным образом передумал. Наручники, щелкнув на запястьях, выпустили толстые металлические шипы, которые прошли от одного края кольца до другого - прямо сквозь руки, между лучевыми и локтевыми костями. Брызнула и потекла на пол серебристая амальгама, Эйден невольно дернулся. Да уж, эти наручники не снимешь, вынув палец из сустава. Разве что всю кисть оторвешь. И будто этого было мало, шипы раз в пять секунд испускали слабый электрический разряд. Он замедлял сердцебиение, чтобы заключенный не имел возможности двигаться чересчур быстро.
        - На выход. И без фокусов, Ваше Величество, - безопасник пропустил андроида вперед.
        В коридоре к ним присоединились еще два робота, чтобы отконвоировать злодея к взлетной площадке тюремных карфлайтов.
        Для транспорта службы безопасности выделили специальную полосу. Она пролегала выше основного потока авиамагистрали, и заключенные имели возможность (в последний раз перед экзекуцией) полюбоваться на город.
        - Наслаждайтесь экскурсией за счет Первого советника, милорд! - хмыкнул человек, усаживаясь напротив пленника.
        Эйден, за все это время не сменивший безразличного выражения, перевел взгляд с иллюминатора на «свинорыло». Человек почувствовал себя неуютно. Понял вдруг, что зарвался. Что император смотрит будто не в глаза, а прямо в душу, и если дать ему возможность говорить, - объявит, что мол, души-то у тебя никакой и нет… В момент, когда его сердце оборвалось, упало и гулко прокатилось в пятки, Эйден перевел взгляд на окно.
        А там было, на что посмотреть. После сдержанных красок Ибриона от разнообразия палитры, развернувшейся внизу, пестрило в глазах. Не было ни полупрозрачных акварельных, ни мягких пастельных тонов: в архитектуре верховодили чистые цвета и замысловатые орнаменты. Плотные, вихревые потоки карфлайтов суетились меж высоток самых невероятных форм и размеров. Город тянулся ввысь на сотни и сотни уровней, небоскребы в самом деле купались в облаках. На родной планете Эйдена жилые дома почти никогда не бывали выше трех-четырех этажей, предпочтение отдавалось широте постройки. А также ее обособленности от других зданий: ибрионцы ревностно охраняли границы личного пространства. На Бране все оказалось наоборот: местных богачей не слишком заботило, что соседи нарушат их зону комфорта. Они соревновались в причудливости линий и в том, чей шпиль подберется ближе к искусственному солнцу.
        У планеты, спрятанной в гиперпространстве, - застрявшей на пути от одной складки вселенной к другой - не было естественного источника освещения. Еретики древности, сожженные за веру в то, что их планета, видите ли, вращается вокруг звезды, отреклись бы теперь от своих заблуждений. Ибо с высоты авиамагистрали было очевидно: бледное светило исправно наворачивает круги над Браной.
        Разглядывая город-шапито, Эйден заметил странность: в небе, безупречно ясном, не кружили птицы. Он присмотрелся внимательнее. В парках - ни деревца, на аллеях - ни одной клумбы. Никто из людей, в большинстве своем бледных и светловолосых из-за псевдосолнца, не играл с питомцем. Редкие белые кошки сновали по дворам.
        Карфлайт покинул город и мчался теперь над внезапно раскинувшимся лесом, полным кривоватых стволов с мелкими листьями. Меж больных деревьев вяло бродил кто-то парнокопытный, доедая мелкого и менее удачливого зверя. Да, слишком сухой климат здесь не располагал к буйной растительности. Но в других полупустынных мирах, где бывал император, скудная зелень подталкивала жителей создавать в городах настоящие оазисы, разбивать пышные сады с искусственным орошением. «Отчего-то на Бране живая природа не в чести», - без особого интереса отметил пленник. - «Лес в изгнании, цветы на выселках, животные в ссылке…» Пасмурные метафоры Эйдена прервал охранник:
        - Капитан Фярек, - обратился он к начальнику, - мы прибыли к месту назначения. Прикажете готовить заключенного?
        - Насколько возможно подготовить к смерти, - осклабился тот, выискивая ответный холодный взгляд. Всю дорогу он внутренне готовил себя к противостоянию зеленой диафрагме, но в этот раз милорд не удостоил его вниманием.
        Карфлайт заходил на посадку перед ярко-синим шаром Дворца судебных заседаний.
        5. Глава, в которой торжествует справедливый суд, и злодей получает по заслугам
        В тишине лабиринта коридоров гулко раздавались торопливые шаги. Металлические набойки предательски оглашали всем и вся, что обладатели дорогих туфель опаздывают.
        - Это ж надо так, а, Самин, заблудились! - сокрушался паренек лет шестнадцати, светловолосый и долговязый. - Отец за опоздание убьет!
        Юноша был одет в синюю парадную форму кадетов лётных войск Браны - красивый функциональный комбинезон. На широком кожаном поясе его портупеи висели ножны с длинным широким кинжалом - дань военной традиции, которую отдавали по особо важным случаям. Дань эта неудобно болталась, на поворотах больно ударялась о бедро и мешала ходить. Сегодня Орис справедливо полагал себя нелепым. Обычно ведь, подогнанная точно по фигуре, на бывалых капитанах такая форма смотрелась великолепно. На стройных, гибких телах старшекурсников - дерзко и сексуально. А впервые напяленная на худосочного Ориса - мешковато, потому как сразу выдавала его неуклюжую подростковую угловатость. «Зато эти комбинезоны сразу показывают, каков ты есть», - констатировала Самина, как только вернулась из больницы и застала брата за одеванием.
        - Мы вовремя, не психуй… Какой же из тебя советник, если ты трусишь, как школьник, - нервно одергивая на себе длинное синее платье, которое шелково струилось от шеи до самых пят, сестра приводила дыхание в порядок. Нельзя являться пред очи глав правящих домов в растрепанных чувствах.
        Самина наощупь проверила целостность прически из волос цвета июльского неба (церемониальные косы слуги плели втроем!) и толкнула дверь, которая, по ее мнению, вела в зал. Дверь не поддалась. Под аккомпанемент зазвучавшего где-то рядом гимна закралась мысль, что отец и впрямь будет недоволен.
        - Самина, быстрее, сюда! - раздался позади голос брата, которому повезло больше.
        Сестра на цыпочках скользнула за ним в приоткрытую щель и оказалась в нижней ложе зала суда.
        - Ну, ты даешь. Видела хоть табличку, куда рвалась? - хохотнул ей в ухо Орис. - В пыточную камеру!
        - Присматривала для тебя новое жилье. Осточертели твои шмотки у меня дома.
        Удовлетворенная порцией яда, она вышла к парапету, чтобы оттуда лучше рассмотреть зал.
        Над их головами раскинулся громадный ячеистый купол из прозрачного неопластика. Судьба пленного императора решалась наивысшим судом Альянса, поэтому советники тем вечером собрались под самой крышей. Зал делился на три яруса. Самый нижний занимала круглая площадка для публичных экзекуций. Это была арена жизни и смерти, которая превращала казнь или помилование в остросюжетное развлечение. Казни на Бране были делом обычным, даже будничным, и кое-кто из председателей решил, что грех этим не воспользоваться, и выдумал превратить их в экстремальное шоу. Естественно, оно транслировалось в прямом эфире по всей планете. Букмекеры принимали ставки, долго ли продержится тот или иной бедняга, заключались пари на того, кто выступит палачом и какое будет оружие. Против осужденных выходили настолько превосходящие их по силе противники, что вопрос об исходе даже не ставился. Правда, согласно правилам, если какой доходяга и убил бы своего палача (хоть доселе прецедентов и не случалось), его бы непременно помиловали.
        Самина и Орис заняли места в ложе для знати: она метра на три возвышалась над ареной и была отгорожена небольшим парапетом из закаленного стекла. «Это чтоб кровища на платье не брызнула», - не удержалась от громкого комментария Самина. Она привлекла к себе несколько пар вытаращенных глаз: ожесточенные сердца зрителей, как ни странно, бывали шокированы, если кто-то называл очевидные вещи своими именами. Вместе с девушкой и ее братом в нижней ложе находились члены семей других советников и какие-то столичные чиновники.
        Еще выше располагался ярус верховных судей - глав правящих домов Звездного Альянса. Всего они занимали двенадцать мест, председательствовал Харген Зури. Первый советник был немолод - он принял этот пост совсем юным, но целый век назад. С тех пор на его строгое лицо с крупными чертами грубой чеканки пала мрачная тень. Она стала бессменным атрибутом власти трех председателей до него и, по всей видимости, передавалась по наследству. Харген с особым почтением носил на себе эту суровую тяжесть полномочий. По старому, но расхожему эталону ему бы дали чуть за пятьдесят. По новому стилю - хорошо за сто. Разумеется, в свете достижений современной медицины никто не заручился бы, сколько ему было на самом деле. На Бране и подчиненных ей планетах редко кто жил меньше двух-трех веков. Поискав глазами сына и дочь в ложе внизу, председатель сухо кивнул им и снова нахмурился.
        Пока арена пустовала, Орис с почти детской непосредственностью таращился на инопланетян. Он впервые видел их так близко: на засекреченной Бране гости, разумеется, были редкостью, а сам он еще ни разу не летал выше родной стратосферы.
        Шуршала золотым платьем пожилая леди с Йартана (или не леди? или не пожилая?) - один белесый глаз на пол-лица, а в остальном, пожалуй, человек как человек. Гуттаперчевый эолец крутил подвижным телом: у него на четыре конечности приходилась тысяча шарниров. Орис читал, что на Эоле гиперплазия позволяет выживать среди джунглей и скал, что покрывают сушу целиком. И общаться меж собой на удивительном и сложном языке тела.
        В большинстве же своем инопланетяне его разочаровали. Они напоминали юноше слабо мутировавших аборигенов Браны: дело в том, что в этой части вселенной было не так много общих предков, чтобы получить качественное разнообразие. Виды, близкие к гуманоидам, цепляли к органам дыхания забавные прищепки-адаптеры, которые делали местную атмосферу пригодной для гостей, а еще различные гравитационные, электромагнитные браслеты и кольца против радиации. Без всякой бижутерии обходился лишь маленький блестящий диск с планеты Роркс, жители которой давно предпочли цифровое существование мозга увяданию смертных тел. Напоследок юношу заинтересовал разумный газ в тонкой колбе. Он клубился вверх и вниз в желтоватом сосуде, непрерывно меняя цвет и консистенцию.
        - Как думаешь, что он говорит? - шепнул Орис, кивая на колбу.
        - Чтоб ты не подходил так близко к парапету. - сестра дернула его за рукав. Привычка язвить и высокомерно растягивать слова раздражала и ее саму. Отвратительный багаж, который она приволокла из своего научно-исследовательского института. Когда всем коллегам вокруг глубоко за сотню, а тебе - «двадцать пять, да, я не шучу, просто двадцать пять», как не строить из себя что-то среднее между снежной королевой и книжным червем?
        Наконец советники едва заметно подобрались и заерзали в высоких креслах: в зал суда вели заключенного.
        Эйден шагнул на арену с тем же мертвым лицом, с каким терзал многоножек полтыщи лет назад. Впрочем, робот - он и есть робот, удивляться было нечему. С той поры, как он впервые дерзил герцогу, рискуя отправиться в утиль, он отточил этот особый взгляд сверху вниз, доведя высокомерие до совершенства. Пожалуй, теперь оно являлось таким же атрибутом власти, как и мрачность Харгена. Конвой спешно оставил пленника в одиночестве. Казалось, император вышел приветствовать своих подданных, если бы не редкие капли амальгамы, что срывались из-под наручников и, звонко ударяясь о пол, скатывались в серебристые шарики.
        Имперская военная форма вблизи производила ошеломляющий эффект. Абсолютно черная, матовая и гладкая, она подкупала своей лаконичностью и наводила страх. Не знаками отличия, из которых по уставу полагался один камень, но как символ жестокости и превосходства сил. Зрители нижней ложи инстинктивно отпрянули, насколько позволяли им кресла. Не двигалась только Самина - она уже прочувствовала на себе близкое знакомство с алмазным кителем. А Орис подался вперед, пораженный любопытством, равного которому не испытывал до сих пор. Кровожадный или алчный до крови, император стал легендой задолго до рождения большинства в этом зале.
        Председатель суда Харген Зури набрал в грудь воздуха и, цепенея от напряжения, заговорил:
        - Эйден риз Эммерхейс, сегодня высшим трибуналом Звездного Альянса Вы признаетесь виновным в совершении многочисленных военных преступлений. Как император и главнокомандующий вооруженными силами, Вы попустительствовали и лично способствовали разрушению принципов гуманности, принятых в любом цивилизованном мире.
        Подсудимый казался внешне расслабленным и слушал Первого советника вполуха, позволяя взгляду рассеянно гулять по ложам. Возможности протестовать у него не было - ошейник с иглой так и не сняли. Зури тем временем передал слово главе Правящего Дома Эолы, и тот начал с выражением зачитывать опус о страшных преступлениях, допущенных с легкой руки Его Величества. В воздухе над судьями развернулись трехмерные экраны, чтобы иллюстрировать список злодеяний чудовищными кадрами войны.
        - …истязание пленных на Лерте, захват и убийство заложников в секторе Бета Кармина, увод в рабство граждан Цирутата…
        «Ритуальный каннибализм забыли. Мы с Ву как-то ели парную человечину», - вяло текли мысли андроида. - «Цирутат… Это вообще где? Хотя кого здесь интересует доказательная база: первый, кто усомнится в справедливости обвинений, тут же составит мне компанию…» Размышления о суде прервались, как только блуждающий взгляд зацепился за хрупкую фигуру в длинном платье. «Ромашка лекарственная. Синяя. Как то море, в котором надо было ее утопить». Девушка, встретив знакомые колючие глаза, заморгала, но император уже переключил свой интерес на Ориса.
        - …массовые убийства мирных жителей и выжигание городов в системе Рагва без военной на то необходимости. - закончил судья Эолы и, сложив гармошкой невероятные ноги, присел на место.
        Вниманием собравшихся завладел Харген Зури. Среди почтительного безмолвия гостей его непререкаемая властная харизма и зычный голос имели свойство понижать температуру зала на несколько градусов.
        - Вселенная не знала ещё тирана более жестокого, чем Эйден риз Эммерхейс, - начал он, промокнув лоб белоснежной салфеткой. - И я бы не давал синтетическому негодяю права защищать себя и свои преступления. Ибо оправданий им нет и быть не может!
        Голос Харгена дрогнул на последней фразе, но он собрался с духом и продолжил:
        - Но, к моему сожалению, правящие дома настаивают на полном соблюдении процедуры трибунала, и стороне обвинения предоставляется слово.
        Председатель суда заготовленным жестом отбросил платок, небрежно коснулся панели управления, и Эйден почувствовал, как игла с неприятным жжением покидает горло, втягиваясь в ошейник. Перед тем, как начать говорить, андроид выдержал паузу, во время которой не отрывал пристального взгляда от Первого советника. Затем в зале зазвучал его баритон, немного хриплый на первых словах после блокатора голоса, но постепенно набирающий силу:
        - Мне действительно нет нужды реабилитировать себя в ходе этой войны. Ни мне, ни кому-либо из флотилии галактики Миу. Все, что прозвучало в обвинении - правда. Но особого, политического рода: полуправда, недоправда и псевдоправда. Иными словами - неизобличаемая ложь. За исключением имен звездных систем и самого факта совершения преступлений, разумеется. Их я охотно прокомментирую.
        По залу прокатилась рябь возбуждения, и уголки губ императора дрогнули от удовлетворения, когда он продолжил:
        - Девяносто лет назад я получил от содружества планет созвездия Кармин призыв о помощи, в котором говорилось, что вы насильно присоединяете всю их галактику к Альянсу. Глава содружества, боясь прослыть голословным, передал мне свод документов, который, помимо иных доказательств, содержал и медиафайлы… Некоторые из них вы только что имели сомнительное удовольствие видеть на экранах.
        Эйден замолчал, так как предвидел рождение волны перешёптываний, среди которых теперь уже ясно слышались возгласы «ложь!» и «раздавить имперскую гадину!». От последнего разило уличным плакатом. Но обвиняемый не повысил голос, потому что, стоило ему снова заговорить, как зал умолк.
        - Вы не ослышались. Досточтимые главы правящих домов и высочайшая знать Альянса несколько минут назад стали свидетелями того, как со стороны обвинения выступили те, кто ответственен за…
        - Довольно! - заревел председатель с верхней ложи, а зал поднял такой хай, что возмущение его не поддавалось контролю.
        Андроид сделал шаг навстречу Харгену и, впервые за все это время, заговорил громче и как будто с вызовом:
        - Как бы ваши дети не кинулись проверять мои слова - как только суд закончится. Вы удивлены, откуда я знаю так много, господин Зури? Дело в том, что галактика Миу, по счастливой для нее случайности, оказалась настолько близко к Ибриону, что я сам принимал участие в большинстве операций. И сейчас на моем корабле находятся доказательства…
        - Нет здесь никакого корабля! - Первый советник вдарил по панели на подлокотнике, мгновенно загоняя иглу в связки робота, после чего заставил себя опуститься в кресло. Он и не помнил, когда вскочил с него. - Все мы знаем и видели, что истребитель потерпел крушение и погиб вместе с бортовым компьютером! И сейчас ты трусливо прячешься за словами, которые не можешь подтвердить! Ты надеялся посеять здесь ядовитые зерна сомнений, чтобы сохранить искусственную шкуру?!
        Снова вынужденный молчать, Эйден без видимого напряжения сносил оскорбления и резкое обращение, внезапно утратившее формальность. Однако Самина была поражена: даже на берегу зеленые глаза не посылали столько ненависти ей, сколько теперь доставалось отцу. Без единого намека на внешнее проявление, она совершенно точно ощутила, она почувствовала это. Где-то очень глубоко. Но пока Харген Зури сыпал хлесткими эпитетами, андроид восстановил дыхание и заставил тело расслабиться. Напряженный взгляд его вернул привычное отстраненное выражение. Никто, кроме Самины, даже не заметил, что флегматичный сноб на мгновение позволил себе обнажить настолько сильное… что-то.
        - Разумеется, прежде всего Альянсом движет не слепая месть, но благополучие народов галактики Миу и, в частности, созвездия Кармин. - приглушил злость председатель, удивительно легко возвращаясь к деловому тону. - Поэтому Совет позволит тебе обменять свою драгоценную имитацию жизни на капитуляцию Империи из зоны конфликта.
        В ответ на это бровь андроида так красноречиво поползла вверх, что Харген стремительно отдернул руку, занесенную было над панелью управления ошейником. «А моим канцлером движет инстинкт самосохранения, поэтому он уступит вам слизи от жорвела, а не сектор». - ответил бы Эйден, если б мог. - «Ничего. Все складывается отвратительно, но довольно близко к плану». Советники в ложе настойчиво жестикулировали, стараясь привлечь внимание председателя. Газ в колбе метался и оседал черными хлопьями.
        - Что ж, я предполагал, что Ваша алчность, слухи о которой летят впереди имперского флота, не даст отступиться от хищных притязаний, - задумчиво протянул Зури. - В таком случае мы готовы сохранить Вам жизнь в обмен на военные технологии Ибриона. Нас интересуют последние научные разработки, чертежи оружия, схемы кораблей, планы нападения и тактика ведения боя… словом, абсолютно все.
        Сохраняя неестественно прямую осанку, Эйден медленно вздохнул, опустил глаза и беззвучно рассмеялся. Затем вернул прежний, безжизненный взгляд на Харгена и качнул головой из стороны в сторону - «нет». В зале висела тишина, и только - кап, кап - звенела амальгама. Самина жаждала испытать праведный гнев вместе с остальными, но её вдруг защемила мысль о серебристых шариках. И о том, что андроид будет умирать необыкновенно красиво. Первый советник поднялся:
        - Мы видим, что у обвиняемого нет специальной программы, чтобы признать совершенные преступления и желания нести за них ответственность. У Совета не осталось иного выбора: трибуналом высшей инстанции Эйден риз Эммерхейс приговаривается к смертной казни!
        Судейский молоток грохнул в долгой паузе между ударами сердца Самины: обидно, нестерпимо обидно. Там, на берегу, девушка надеялась, что мудрые советники найдут способ распорядиться бесценным пленником в интересах Альянса. Она давила панические атаки, чтобы нащупать пульс врага. Она каждую минуту слушала его дыхание, затаив свое от страха. А теперь легенду пустят в расход в угоду букмекерам, в насмешку над возможным перемирием, вразрез с принципами цивилизованного мира, наконец.
        - Здесь, на Бране, тоже случаются бракованные роботы. - продолжал Харген, как только гул в ложах поутих. - Сбои в программах, беспричинные замыкания, ошибки инженеров… - все это нередко приводит к удручающим последствиям. Именно поэтому мы не даем машинам столько воли, сколько подарила Империя этому андроиду. Если робот убивает человека без приказа, его следует уничтожить как негодный экземпляр. Эйден I по своей прихоти убивал целые народы… На что надеялся Ибрион, предлагая королевскую приставку к фамилии - ему?
        Первый советник красноречиво указал на обвиняемого, который в тот момент лишь подтверждал свою природу - был равнодушен и неподвижен настолько, что даже не моргал.
        - Сегодня мы увидим, что все их славные технологии - ничто по сравнению с обычным рабом Альянса. Император и главнокомандующий будет убит рядовым солдатом. Снимите наручники и пригласите нашего палача. Совет объявляет начало казни!
        Эйден наконец моргнул.
        «Все идет по плану. Вот только он мне уже не нравится».
        6. Глава, липкая от паутины
        Зона боевых действий в окрестностях системы, название которой лишь засорит память читателя
        Год 1600 от основания Империи Авир.
        За 400 лет до основных событий.
        Это был Кси - древний оплот давнего врага. Задница такая, что дальше некуда. Может, Капитан Маар и был неправ исключительно по-капитански, но он смотрел на мир без прикрас и не питал ложной надежды на эту операцию. Адмирал каждый год посылал очередных авантюристов на поиски украденного кристалла. Все подданные Ибриона видели изображения мощнейшего квантового компьютера, заключенного в уникальный минерал, со всех ракурсов. На деле же за все эти годы никто так и не смог его вернуть. В этот раз адмирал клялся, что кристалл находится в засекреченном бункере на Кси. И теперь Маар, разделив своих лучших офицеров на две группы, подбирался к хранилищу со стороны пустыни. Он решил взять лейтенанта Эммерхейса, в паре с которым они провернули десятки вылазок. Капитан Маар не переставал благодарить судьбу (и угрюмого профессора Гервина) за уникальных андроидов в своем экипаже. В нагрузку капитан взял Шая, молодого энсина. Он не смог доверить излишне энергичного мальчишку старпому и поэтому тащил с собой по жаре и пескам. Вскоре показалось здание бункера: оно призрачно колыхалось в мареве.
        Шай перекатился через голову вниз по дюне. Отплевывая горячие крупицы, услыхал, как где-то впереди прильнул к песку андроид.
        - Ну что, Эйд, много их там, у входа? - донесся шепот капитана.
        - Двое с оружием у двери, четверо на обходе.
        Вдоль периметра хранилища, снаружи похожего на белую пирамиду, гуляли кситы-охранники. Худые и непомерно высокие, с бледной кожей и мясистыми хвостами. В узловатых пальцах сверкали эфесами фотонные сабли. Да, именно они.
        - Шай, кинь в Эммерхейса нейтрализатором. - приказал капитан и, увидев, как энсин испуганно выкатил глаза, хохотнул. - Да не бойся ты, он поймает.
        Эйден, не глядя, изловил неловко брошенные капсулы и скользнул в сторону охранников. Тихо, словно летучая мышь,
        Через несколько секунд Маар и Шай услыхали хлопки нейтрализаторов, и затем наступила тишина.
        - Эйден, долго нам еще валяться? - спустя почти минуту зашептал в рацию энсин. - Я тут уже яйца поджарил!
        - Ну, хоть на что-то сгодились. Все чисто, кэп. Но здесь есть кое-что… и оно Вам не понравится.
        Как только все трое собрались у входа, капитан понял, что имел в виду Эйден. Из-за дверей тянулись наружу ошметки, похожие на паутину. Серую, липкую, мерзкую.
        - Свежая… - пробормотал Маар и выругался так, что другие переглянулись. - Жорвелы, мать их! Они здесь что, вход изнутри охраняют?
        - Может, вход, а может, и сам кристалл. В любом случае, у нас нет против них оружия - ни с собой, ни на корабле… - Шай задумчиво тер подбородок.
        Эйден переключил рацию на общий канал.
        - Надо предупредить вторую группу, они зашли с другой стороны. Коммандер Фок, прием. У нас тут следы жорвелов. Коммандер?
        Рация молчала. Все понимали, что это может значить. Маар снова ругнулся.
        - Мы не можем отступать без них. Если Фок и Андер начнут блуждать в поисках нас, - без связи, да к тому же не зная о паутине, - то наткнутся прямиком на этих тварей.
        - Уже наткнулись. Я так думаю. Вероятность этого в процентах…
        - Не надо! Не надо… Спасибо, Эйден, за твой неиссякаемый оптимизм.
        - Тогда вперед, - ринулся ко входу Шай, но капитан удержал его за локоть.
        - Нет, пусть лучше Эммерхейс проверит. Тебя дома девушка ждет, да и вообще…
        - Ага… две, коллапс их подери, девушки.
        - Признались бы, что он никудышно стреляет, зачем же сразу по больному, - Эйден сорвал замок выстрелом и зашипел, пробуя воздух на язык. Чисто.
        Холл пирамиды оказался пуст, и трое вскоре очутились в полутемном лабиринте хранилища.
        - А ведь у Эмми, к слову, тоже вроде бы кто-то есть. - прошептал Шай, брезгливо ступая по липкой паутине.
        - Время от времени. - отозвался лейтенант и пожалел об этом. Теперь парень не уймется.
        Они выпустили светлячков, которые двигались в метре от пола.
        - Красотка такая, я видел… Я-то думал, у вас все серьезно.
        Эйден фыркнул, а капитан не выдержал и прыснул:
        - Ну да, очень серьезно трахаются!
        - Шай, андроиды не водят своих дам любоваться закатом и не дарят цветов, - с тенью снисходительной улыбки объяснил Эммерхейс. - Мы удовлетворяем взаимную физиологическую потребность с людьми или другими машинами. И только.
        - Вот именно! И между тем секса мне отчего-то выпадает меньше, чем тебе.
        - Оттого, что, когда тебе нравится девушка, ты ведешь себя, как жорвел.
        - О, да! - расхохотался Маар, а Шай окончательно скис. - Распускаешь слюни и щупальца! Эммерхейс, дай пять…
        Шай махнул рукой и зарекся хохмить с офицерами, один из которых был в четыре, а другой в шесть раз старше.
        Внезапно андроид остановился, давая знак умолкнуть. В темноте коридора показался широкий круглый люк.
        - Судя по надписи «Запрещено» - нам сюда, - взбодрился Шай и рванул к себе ручку на удивление легко поддавшейся двери.
        Только Эйден успел крикнуть «нет!», как энсина швырнуло назад, и вслед за ним из темноты вывалилось немыслимое чудовище.
        Жорвел сорвал дверь с петель и замолотил конечностями, насаживая так некстати подвернувшегося капитана Маара на щупальца. Это была огромная продолговатая туша, отвратительная комбинация слизня и паука. Восемь щупалец, и на каждом из них двигались острые костяные крюки. Андроид безуспешно обстреливал бронированную шкуру жорвела, в то время как Шай отрывал живые крючки от тела Маара. Только когда энсин смог дотянуться до радиокинжала, щупальце поддалось ему. Шай наконец отрезал капитана от жорвела и пытался, содрогаясь от мерзости, убрать крюки с его искалеченной груди. Эйден обстрелял глаза чудовища, ослепил его и отбросил армалюкс, чтобы тоже перейти на нож. Через пару минут у монстра осталось только пять ног. Пасть находилась на спине, и ему надо было сперва изловчиться и подцепить на крюк свою жертву, прежде чем отправить в глотку и…
        - Эй, держи второй! - крикнул ему Шай, когда понял, что от неистовых щупалец жорвела сможет увернуться только андроид с его поистине акробатическим талантом.
        Эйден поймал кинжал ценой ободранной крюками руки и каким-то чудом лишил чудовища еще двух ног. Коридор вокруг был в цепкой паутине, робот уже с видимым трудом прорывал ее.
        Шай оттащил тело капитана в дальний угол и пытался вернуть его в сознание. А жорвел, к тому времени уже пришедший в отчаяние, подобрал щупальца и перекатился на бок, обнажая зловонную пасть в лицо Эйдена. В эту вонючую дыру он мог бы поместиться целиком. Отпрыгивая подальше от пасти, робот послал один из радионожей в глотку монстра. Тот в ответ щедро одарил андроида слизью. И наконец, поджимая спасенные щупальца, покатился в коридор, из которого пришли имперцы.
        Эйден подбежал к своим, на ходу срывая паутину и слизь. Маар пришел в сознание, но было уже ясно, что это предсмертная агония. Шай трясущимися руками все пытался что-то сделать с огромным щупальцем. Давно оторванное от жорвела, оно никак не отпускало грудь и живот капитана. Эммерхейс опустился на корточки и бегло осмотрел раны. Собранный и спокойный, он только сильнее нахмурил брови. Под ногами разливался океан крови, крюки превратили торс Маара в дрожащее месиво из потрохов. Глаза андроида потеряли блеск. Только и всего. А у молодого энсина, судя по всему, началась истерика.
        - Я связался с кораблем, но Оуч говорит, не могут сюда послать никого, их окружили кситы! - кричал Шай в спокойное лицо андроида, пока тот удерживал немигающий взгляд на капитане. - Эйден, что делать?! Мы же сами не дотащим его живым без спецкапсулы!.. Да и куда, если у них там обстрел?!
        Он снова приподнял голову и плечи капитана, но тот, скривясь в гримасе боли, вдруг оттолкнул энсина и прохрипел:
        - Эйд… давай…
        Шай мгновенно умолк и посмотрел на андроида. Тот встал, не говоря ни слова, подобрал свой армалюкс и так же молча вернулся. До энсина, наконец, дошло. Хорошо, что Маар попросил именно Эйдена. Он хотел, чтобы быстро. Чтобы без колебаний.
        Андроид поднял на беднягу спокойные зеленые глаза:
        - Было честью служить с Вами, капитан. - сухо попрощался робот и выстрелил ему в голову.
        Затем бросил онемевшему энсину его нож и поправил, будто на уроке, а не в адском пекле:
        - В переводе с кситского эта надпись означает не «Запрещено», а «Опасно». Поторопись, Шай, жорвел может вернуться.
        Они молча прошли в ту самую дверь, из которой вылезло чудовище. Внутри оказался коридор с еще одним люком, на этот раз в полу.
        Эйден аккуратно обошел люк, подозревая, кто именно может сидеть там.
        - Почему здесь нет охраны? - так и не придя в себя от чувства вины, слабо произнес Шай.
        - А смысл? Будь у меня такой питомец, я бы тоже не волновался за кристалл.
        - Будь у тебя такой питомец, я бы волновался за твою психику… Смотри, тут три туннеля, куда теперь?
        В одном из коридоров послышались крики и возня.
        - Инстинкты настаивают, что в любой из двух, где тихо. Но служебный долг обязывает сюда. - кивнул Эйден, и они побежали на звук.
        В картине, что открылась через минуту, приятного было мало. Посреди узкой комнатки лежал распростертый ксит, истекающий молочно-белой кровью. Над пленником склонились двое: старший помощник капитана, Фок, и еще один андроид экипажа, энсин Андер. Робот методично отрезал у ксита дюйм за дюймом от длинного хвоста, а ксит заходился в истерике.
        - Коммандер Фок? Что здесь происходит? - приблизившись, осторожно спросил Эйден.
        Тот в ответ поднялся, жестом приказывая Андеру продолжать.
        - Лейтенант, где капитан Маар? Бледная дрянь не хочет показывать безопасный путь к сейфам.
        - Капитан мертв. Его ранил жорвел.
        Коммандер сплюнул на пол и яростно пнул ксита, отчего тот взвыл еще громче.
        - Здесь нет связи между коридорами, только с кораблем! Мы нашли чертов кристалл, но до сейфа не добраться - там сидит еще один жорвел! Да так, что не сдвинешь! Нам попался этот… бледный хмырь, бьемся с ним уже минут пятнадцать, ни в какую…
        Эммерхейс подошел ближе к гуманоиду. Робот закончил с хвостом и теперь ломал пальцы. Ксит потихоньку терял сознание и становился бесполезным.
        - Андер, мне кажется, он хочет что-то сказать. Только слишком тихо, я никак не разберу. Будь добр…
        Андроид, не долго думая, наклонился к лицу пленника. Спустя миг разыгралась предсказуемая комбинация: ксит выбросил изо рта острый шип, который через ухо мучителя проник в его мозг, а Эйден выхватил армалюкс и направил на Фока.
        - Вынужден напомнить, коммандер, что пытки запрещены межзвездной конвенцией. Шай, будь добр, возьми ксита на себя. Перевяжи хвост, надень наручники. Энсин Андер, кажется, будет временно недееспособен.
        - Ах, ты, сукина корпускула! - взвыл Фок, - Угрожаешь оружием старшему по званию?!
        - Да, кстати, Ваше оружие я заберу.
        Только после этого робот опустил свое.
        - А теперь еще раз, четко - как для рапорта - доложите о кристалле.
        Фок пораздувал ноздри, но был вынужден признать, что с голыми руками против андроида у него мало шансов.
        - Видел вон там, в полу, люк? В нем кристалл! А на кристалле сидит жорвел - пастью, естественно, вверх! Так вот, мы его и так, и эдак… Даже звуковыми гранатами кидали, да только пасть у него бронированная, как и туловище. Думали, проглотит одну. Но оказался не дурак - выблевал, параллакс ему на жало. Послал нам обратно нашу же гранату… Мы еле успели за угол забежать. Вот теперь иди, сам с ним разбирайся! Умник хренов…
        Эйден думал, закусив губу. Наконец спросил:
        - А хорошая у вас была идея. Звуковая граната еще осталась?
        - Одна только и есть, забирай. - он сунул андроиду маленький, но тяжелый шарик. - Можешь ее хоть сам проглотить и к нему в пасть сигать…
        - Зачем же глотать, можно просто спрятать в руке. И как только окажусь в его желудке, сразу активирую. Мое тело ведь состоит из металла и синтетики. Оно не резонирует при взрыве такой гранаты, и я не должен пострадать.
        У Шая и коммандера одновременно выпала челюсть, и Эйден добил:
        - Ну, теоретически.
        - Эмми, ты, псих, псих, псих, да ты хоть в курсе, что обошелся Империи, как небольшая планета?!
        - Я уже сто двенадцать лет псих, у меня и справка есть от профессора. - пожал плечами андроид, бодро удаляясь от них по коридору.
        Минут через десять Фок и Шай услышали тихий гул. И почти сразу ощутили слабые колебания воздуха и пола у себя под ногами. А под конец - громкий всплеск. Это означало, что граната сработала в огромном теле чудовища - так они, во всяком случае, надеялись. А еще через пять минут из тьмы коридора на свет выступил, шатаясь, Эйден. Он был с ног до головы в липкой слизи, в паутине и каких-то серо-зеленых ошметках.
        И с кристаллом в руках.
        - Я все. Как там на корабле?
        Прежде, чем ответить, Шай целую вечность вытаскивал себя из ступора.
        - Говорят, отстрелялись…
        - Угу. Ну, пошли.

* * *
        Эйден отмывался от внутренностей жорвела вплоть до аудиенции у адмирала. Даже в шикарном кабинете главнокомандующего элитной флотилией ему всюду мерещились запахи слизи и паутины. Адмирал Тауринтейл только что закончил читать отчет членов экипажа о событиях в хранилище.
        - Ну, что я могу сказать, лейтенант Эммерхейс. Признаюсь, Вы меня снова удивили. Никто еще, за каких-нибудь полчаса убив капитана, покалечив энсина и угрожая старшему по званию, не заслужил повышения так, как умудрились Вы.
        Эйден слушал внимательно и молча.
        - Но я не произведу Вас в коммандеры, как обещал при успешном исходе операции.
        - Понимаю, адмирал.
        Тауринтейл вскинул руку:
        - Я не договорил. Старпом - не слишком ли мелко при таком-то уме? Ваше новое назначение - капитан звездолета. Я оставляю за Вами тот же корабль и остатки команды, с которой Вы были на Кси. Только андроида почините за свой счет.
        С этими словами адмирал выложил на стол небольшую коробочку и подтолкнул в сторону Эйдена. Тот взял ее, открыл и окинул взглядом сверкающие грани топаза - символа капитанского звания.
        - Кстати, пленный ксит оказался важной птицей. Что-то вроде генерала в их армии. Он потребовал, чтобы его допрашивали именно Вы. Не подведите нас, капитан, это будут первые конструктивные переговоры с их галактикой за время конфликта.
        Андроид кивнул и вернул камень на стол.
        - Вы позволите спросить?
        - Разумеется. - немало удивился Тауринтейл.
        - Вы знали, что там будут жорвелы? Вы готовили Кси к терраформированию и, должно быть, хорошо изучили планету.
        Адмирал пожевал губами и усмехнулся.
        - Я вижу, Вы любите задавать неудобные вопросы людям, от которых зависит Ваша карьера.
        - Андроидам чужды амбиции, адмирал. Наша жизнь течет под древним девизом «встань рано, вразумись здраво, исполни прилежно».
        - Судя по тому, что я знаю о Вашем личном расписании, как минимум первая треть этого девиза здесь не применима. - проворчал Тауринтейл. - А в ответ на вопрос - да. Я знал. Но если бы я сказал об этом загодя, Маар не полетел бы туда. Никто бы не полетел! Эффективного оружия против этих тварей не было и нет. Одна только храбрость, Эммерхейс. Храбрость и жертвы. Но иначе мы не вернули бы кристалл!
        - Ясно. - тихо ответил Эйден и отступил назад.
        Адмирал вдруг привстал ему навстречу.
        - Не валяйте дурака, Эммерхейс. Забирайте камень. Никто теперь не позаботится об этом корабле и о команде лучше Вас!
        - В последнем Вы, наверное, правы.
        Он взял со стола коробочку с топазом и, отдав честь, покинул кабинет.
        7. Глава, в которой Харген передумал
        Палача встретили молчаливым колыханием зала. Мужчины вытягивали шеи и щупальца в сторону арены, дамы возбужденно ерзали в парящих креслах. Орис тоже не удержался и привстал.
        - Рядовой?! Да они издеваются!
        - Замолчи, пока тебя не услышали судьи, и сядь! - резче обычного приказала сестра. - Это казнь, а не спортивное шоу. Если хочешь проявить сочувствие к убийце, попроси Фярека, он выбросит тебя к нему на арену!
        Орис вернулся на место и продолжил возмущаться про себя, беззвучно шевеля губами. Самина была права, конечно. Но проклятье, если б только брат знал, насколько в эту минуту ее воротило от своих слов. Оттого ли, что обостренное чувство справедливости вдруг затребовало соблюсти обещанный традициями шанс на помилование? Или оттого, что в истерзанную катастрофой голову закрались сомнения? Так или иначе, ясно было одно: против такого палача осужденный не выстоит и минуты.
        Со стороны Звездного Альянса выступил боевой андроид одной из последних моделей. Выше двух метров ростом, тело и мощь бульдозера, косая сажень в плечах. Их использовали в наземных карательных отрядах - для того, чтобы подавлять восстания и бунты, не задействуя лишний раз авиацию. В целом, его можно было описать избитым словосочетанием «гора мышц». Ведь нет ничего хуже, чем выдумывать метафоры для кувалды.
        Эйден, с которого только что сняли наручники, растирал запястья. Казалось, его не волнует разница в габаритах между его телом легкоатлета и каменной тушей впереди.
        Пока не выпустили палача, император поражал статью и рельефом, который не скрывала военная форма. Но теперь толстяк, сидевший рядом с Орисом, не в бровь, а в глаз подметил эту пропасть между соперниками:
        - Кошка против карфлайта! - ругнулся он и махнул рукой, наклоняясь к соседу. - Плакала моя ставка. Я-то был уверен, что минут пять продержится, а тут…
        Тем временем робот Альянса пришел в движение. Первая же его атака достигла цели - император отлетел к самому краю площадки, но сумел подняться на ноги. От следующих двух ударов, направленных в голову, Эйден чудом увернулся. Палач то ли зарычал, то ли механически затарахтел и бросился на противника всем телом, подминая жертву под себя и пытаясь добраться до горла. У андроидов ведь не так много уязвимых мест, и было очевидно, что приговоренного собираются задушить. Или вырвать трахею. Или оторвать голову. Эммерхейс возблагодарил Фярека за свой ошейник, который теперь сильно мешал сопернику. Тогда громила поменял тактику: уселся верхом на его груди и, схватив за голову, пару раз ударил ею об пол. Видимо, чтобы отключить и после добить. Эйден, обычно недовольный тем, что андроидам так сложно потерять сознание, теперь был рад этому. Отключись император сейчас, и Совет миров опять коронует, кого попало.
        Он уперся ногами в живот убийцы, изо всех сил толкнул его тушу вверх, приподнимаясь и переворачиваясь вместе с ним. Эйден приземлился на палача и со всем благородством, на какое только был способен, двинул его коленом в пах. От неожиданности бульдозер наконец разжал клещи. А Эммерхейс взял обратно свои нелестные слова о местных робототехниках, которые создавали таких натуральных андроидов: надо же, им был небезразличен удар по яйцам. Палач теперь довольствовался прямыми и косыми по корпусу. Было видно, что голову Эйден беречь умеет, но от остальных ударов и не думает уворачиваться.
        Он кувырками уводил гибкое тело от серьезных травм, но чаще продолжал движение по направлению кулаков соперника, чтобы уменьшить силу ударов. Но все же после мощного пинка ногой под дых упал на колени. Он пару секунд, шипя на четвереньках, ловил ртом воздух, а палач заносил ногу для очередного удара. К счастью, не успел в этот раз - Эйден вдруг отпрыгнул, как лихорадочный кот подскакивает на всех четырех от пылесоса, и приземлился уже на обе ноги.
        Он нанес удар имперским военным ботинком (шипы и стальная окантовка!), усиляя его в перевороте, и боевой робот, покачнувшись, ненадолго отступил. Осужденный заработал короткую передышку, но только чтобы получить жесткий ответ в спину. Месть за яйца. Уже не впервые хрустнули позвонки, и дамы, как по команде, отвернулись, прикрывая рты перчатками. Эйдену доставалось по углубленной программе. Тут и там по арене катались шарики амальгамы. Редкий сплав разлетался по сторонам всякий раз, когда палач достигал цели. Серебристая кровь сопровождала бой едва слышным перезвоном. Но, как ни старался убийца, свою мелкую ставку толстяк-чиновник отыграл: прошло гораздо больше пяти минут, а император все еще был жив. Хотя уже не утирал с лица ртутных подтеков. Соперники то и дело наступали и падали на шарики. Расплющивали их, превращая в зеркальные лужицы, но те вновь собирались в крохотные сферы.
        Эйден не сдавался, но и почти не наносил ударов. Его тело было расслаблено, чтобы смягчать падения и перекаты из-под руки противника. Он делал что угодно, только не боролся насмерть. И разумеется, не мог продолжать так бесконечно. Это случилось минут через семь после начала боя. Палач, обнаружив у жертвы едва затянувшийся открытый перелом ребер, мощным толчком припечатал Эйдена к стене и прижал коленом, чтобы тот не мог сопротивляться. Свободную руку он по самое запястье вогнал в рану и, сжав кулак, резко выдернул его наружу. Жертва зашлась в беззвучном крике, но его заглушил ошейник. В серебристых от чужой крови пальцах палача искрились тонкие проводки, из раны на пол рассыпались мелкие детали - миниатюрные чипы, микросхемы, осколки процессоров.
        У Самины скрутило живот, а Орис вскочил и прильнул всем телом к парапету вместе с другими мужчинами. Сестра даже не попыталась осадить его на этот раз.
        Внезапно Эйден, который непонятно, как еще был жив, грубо двинул робота под челюсть и вывернулся из-под него. Бульдозер попытался изобразить удар с круговым замахом, но попал себе кулаком в бедро и от неожиданной боли припал на колено. Император, не давая сопернику подняться, вспрыгнул ему на спину. И вот - вместо того, чтобы развернуться и ухватить наглеца за ногу, палач неуклюже впечатался носом в пол, в острые углы раскатившихся деталей. Это было странно: как будто робот Альянса, не получив явных повреждений, вдруг «сломался».
        - Я понял! - закричал Орис на ухо сестре, толкая ее в плечо и стараясь перекрыть общий гомон. - Он проводил ложную калибровку противника, когда позволял себя бить! А теперь дерется по-настоящему, и наш уже не успевает перестроиться! Нам рассказывали о таком в академии… Ва-а-ау, это же высший класс боя!
        - Ничего себе… молодец… - завороженно признала Самина и оглянулась, не слышал ли их кто.
        Меньше, чем за минуту, палач успел как следует пустит себе крови. Пытаясь достать Эйдена, он не раз промахнулся и ударил стену, пол и свое лицо. Кровь боевого робота была красной, и оттого, на человеческий взгляд, он выглядел хуже, чем соперник. Император теперь не давался так просто: метался от ударов, как мангуст от кобры. Проскочив между широко расставленными ногами палача, он зацепил и сорвал первые две-три застежки с его комбинезона. А затем, уже сзади, высоко подпрыгнул, ухватился за ослабленный воротник и рванул вниз. Стягивая при этом верхнюю часть одежды на спину - так, чтобы робот неловко, но очень крепко застрял в рукавах своего комбинезона. По залу прокатился сдавленный хохот - в полку невольных поклонников Эйдена прибыло. Но почти сразу им стало не до смеха: император пихнул рычащего андроида ближе к стене и одним махом взлетел к нему на плечи. Громила уже почти разорвал плотную ткань рукавов, но не успел высвободить руки - Эммерхейс оттолкнулся прямо от его головы и взмахнул еще выше.
        Император уцепился в прыжке за перила стеклянного парапета - в том месте, где на него опирался Орис. Мальчик даже не успел толком сообразить - андроид протянул руку к его ножнам и схватил кинжал. Самина бросилась к брату, но Эйден уже оттолкнулся от закаленного стекла и, выполнив сальто назад, вернулся на арену. В тот миг, когда он заканчивал кувырок, боевой робот, справившись с рукавами, инстинктивно бросился за ним наверх. Палач запоздал всего на секунду, и вместо ускользнувшего соперника обрушил бешеный удар на стекло. Прочное на вид ограждение не выдержало такой силы, звонко разбилось и осыпалось вниз, увлекая за собой Ориса. Юноша упал на площадку, залитую кровью и осколками, а сверху на него приземлился боевой робот.
        - Остановите бой! - закричал Харген Зури и заметался в своей ложе.
        Фярек со всех ног бросился к арене, снимая крименган с предохранителя. Тот запиликал, формируя заряд плазмы. Все агенты безопасности собрались у ложи советников, и капитану надо было преодолеть три этажа. Пока он бежал, Эйден стащил палача с тела юноши и оттолкнул в сторону. Оглушенный падением, а того сильнее - тушей робота - Орис лежал, медленно приходя в себя.
        Боевой андроид завертелся в попытке изловчиться и перехватить у Эммерхейса кинжал. Но тот успел нанести ему несколько ощутимых ран, перекидывая лезвие из одной руки в другую. Последним штрихом стала подсечка, когда громила, падая, напоролся на острие горлом. Он уже ползал перед Эйденом на четвереньках, ожидая решающего удара, когда в спину императора уткнулся ствол крименгана, и Фярек завизжал:
        - Руки вверх! Брось кинжал!
        «О, да, именно в таком порядке» - император послушно, очень медленно, выполнил приказ капитана. Он поднял руки и только после этого разжал пальцы. Пока Фярек провожал взглядом летящий вниз кинжал, Эйден развернулся, вышиб из его рук крименган и одним движением свернул шею. Тело безопасника обмякло в неестественной тишине зала. Радужки убийцы мигали красным.
        До этого все, похоже, забыли, что император - не-человек-с-нечеловеческими-реакциями, и он только что напомнил им об этом. Машина, оказавшись без наручников, смолола капитана за секунду. А на что он, собственно, рассчитывал? Первый советник вцепился в кресло, чтобы не дать себе вскочить снова. Мерзавца не пристрелишь из-за угла перед целой планетой свидетелей! Труп идиота Фярека лишь добавил синтетической твари популярности, и теперь охранники медлили.
        Эммерхейс поднял кинжал и вернулся к роботу, который извивался и корчился в том же положении, что минуту назад. Эйден рывком перекатил его с четверенек на спину и уселся верхом, но палач вдруг раздумал сдаваться и мертвой хваткой вцепился в горло соперника. Он отрывал его от себя за ошейник, как иные воюют с бешеным псом, что клацает зубами у лица. Тогда Эйден просунул лезвие кинжала под стальное кольцо повернул, игнорируя острую боль. Тонкий металл ошейника не выдержал и, наконец, лопнул. Освободившись, император сдавил коленями голову робота и с размаху всадил кинжал ему в глаз, продавливая до самого пола. Когда палач затих, Эйден сорвал остатки треснувшего ошейника, выдернул лезвие из головы противника и поднялся на ноги. Почти конец. Робот медленно подошел к распростертому на полу Орису и лишь тогда услышал звук, с которым снимали с предохранителей штатные глоустеры. Он знал, что прямо сейчас в него не будут стрелять: если цель вдруг увернется, они заденут мальчишку. Кроме того, телетрансляция уже зафиксировала победу, и теперь уже нельзя было так просто убить триумфатора. А явного повода он
пока не давал. Эйден наклонился к юноше, вытер о его парадную форму кинжал и выпрямился, глядя на помертвевшего Харгена.
        - Это было превосходной идеей, убить меня. Имея столько свидетелей моей казни, Вы не сможете удержать ее в тайне от Империи. Тогда Ибрион бросит на эту войну весь флот.
        Вот как! Значит, тиран перешел от оправданий к прямым угрозам. Советники готовы были выпрыгнуть из ложи.
        - Чушь. Ты не заставишь нас поверить, будто все это время имперцы воюют с Альянсом не в полную мощь. - с ленцой в голосе отозвался Харген. Он не смотрел на арену. На сына. Можно было только догадываться, чего стоила ему (и стоила ли) эта демонстрация силы.
        Зал снова зашептался, но притих, как только император открыл рот.
        - Вы сами давно знаете, что это правда. Если нет прямой угрозы целостности Империи, флот мобилизует секторы по очереди. Впрочем, никто ведь не мешает Вам испытать судьбу. Прикажите своим роботам стрелять.
        Шли секунды, но Зури хранил молчание, и Эйден продолжил.
        - Я могу описать два варианта развития событий. Первый - я погибаю в плену, а Империя переключает силы с небольшого сектора на ваши основные планеты. Именно те, что составляют костяк Звездного Альянса и обеспечивают процветание Браны. И второй - вы оставляете попытки меня убить или заполучить военные технологии, и конфликт между нашими мирами останется локальным, ограниченным спорными территориями. Заметьте… я вовсе не ставлю обязательным условием свое освобождение.
        - Откуда нам знать, что Империя не ударит по нашим ключевым планетам только оттого, что их правитель угодил в плен? И угодил вполне честным образом.
        - Поверьте, вы бы еще утром получили сообщения о захвате всех правящих домов.
        Советники дали знак председателю, и тот с трудом оторвал взор от андроида, чтобы обернуться к ним. Пока судьи напряженно совещались, император отер лицо от крови и бросил взгляд на юношу у своих ног. Копия Харгена. Сходство должно было вызвать шквал эмоций. Желание убить. Но у Эйдена не было желаний. Он устал.
        - Мы подозреваем в твоих словах очередную уловку, - холодно бросил в него Зури решением совета. - Блеф, единственно ради сохранения шкуры.
        - Моя жизнь значит для меня невероятно мало по сравнению с интересами Империи. Но мои подданные иного мнения. Люди, что с них взять.
        - Почему б тогда было не сдаться палачу, чтобы сорвать их с цепи? К чему была эта борьба, если все так, как ты говоришь?
        - Во-первых, я не хочу такой войны. С миллионами жертв, без которых можно обойтись. Во-вторых, без оглядки на интересы Империи, я все же слишком дорожу своей шкурой, чтобы скормить ее свалке сибаритов. И в-третьих, - это очень важно - я не позволю Вам решать, когда и как мне умереть. Даже если это необходимо, я не могу позволить себе недостойную и бессмысленную смерть.
        Харген обдумывал его слова, но не мог отделаться от ощущения, что упускает суть.
        Андроид вздохнул как-то иррационально спокойно. Напряг и снова расслабил руку, сжимающую эфес.
        - Итак, у вас есть выбор и… примерно десять минут, чтобы не упустить возможность продолжить наш разговор. Уже на моих условиях.
        С этими словами Эйден приставил кинжал к своей груди на ладонь ниже левой ключицы и вогнал туда лезвие. Сжав зубы, он протолкнул его на всю длину. Кончик острия вышел из-под лопатки и плеснул еще серебра на черный китель. Император медленно осел на колени, на последнем выдохе изо рта потекла струйка ртути, остекленевший взгляд потух. Он упал на шарики амальгамы, и те звякнули в миноре.
        Время текло. Первой очнулась Самина: она сбежала из ложи и бросилась на арену к брату. Орис, кажется, был в порядке, если не считать потрясения.
        - Самина, отвези брата домой. - глухо приказал Харген. Он уже торопился вниз, расталкивая людей. - Охрана! Бритц, ты за Фярека! Все должны срочно покинуть зал. Здесь останутся только советники.
        Через минуту, усилиями нового безопасника, на арене остались только главы правящих домов Альянса и три мертвых тела.
        Советники осаждали Харгена. Осыпали его возбужденными репликами со всех сторон.
        - Кто настаивал, что он блефует, а, Зури?! - первым напал блестящий диск. Свое негодование он выразил на текстовом экране, но таким шрифтом, что невозможно было истолковать эту символику иначе: советник с Роркс был взбешен.
        - Мы не хотим проверять терпение Империи на прочность! - возмущалось человекообразное нечто. Это был переводчик разумного газа, и оставалось только гадать, точно ли он передал эмоции нанимателя или добавил негатива от себя.
        Даже тихая прозрачная дама, сквозь которую был виден пейзаж за окном, разразилась тирадой:
        - Неужели кроме оружия нам совсем нечего из него вытянуть? Пока он у нас в руках, возможно, не сразу… возможно, со временем… мы получим бесценные сведения.
        Харген Зури слушал молча и невозмутимо, пока, наконец, эмоции советников не изжили себя. Когда это случилось, можно было продолжать, не опускаясь до их суетливой паники.
        - Я поражен! Вы так запросто повелись на его угрозы. Мои вассалы, мои союзники - трусы?
        Выступили хранившие нейтралитет советники Дома Эзеров. Пусть они прибыли с окраин Альянса - планеты энтоморфов - но в человеческом обличье больше остальных походили на Бранианцев. На это они сейчас и уповали, пытаясь достучаться до Первого советника. Но пуще - на то, что их справедливо побаивались как самую жестокую расу: насекомые чуяли адреналин даже от председателя
        - Тебе легко рубить головы, сидя здесь, в этой дыре, Харген. - свистящим полушепотом начал один, в гневе выпуская из-за спины тонкие струйки белого дыма. Вслед за дымом с негромким хлопком развернулись крылья бабочки, перламутр которых не вязался с образом серьезного дипломата. Почтенный эзер с трудом удерживал себя от превращения целиком, чтобы вконец не растерять солидный вид. - Между тем, если Империя атакует правящие дома, в их числе пострадает и Брана! Куда вы денетесь в своей ядовитой пустыне без нашей еды, воды, одежды?
        - Вы преувеличиваете мощь Импе…
        - Мы воевали против Империи, Харген! Думаешь, это мы распустили на фотоны свою планету и мыкаемся по трущобам Альянса?
        - К тому же, все будут вынуждены активировать защитные барьеры вокруг Домов в качестве превентивной меры. - добавил второй эзер. - И даже если вторжение не состоится, это существенно и резко сократит поставки. Как долго вашим аристократам придется заваривать по утрам биоклейстер вместо цельных злаков? И как долго они продолжат вливать инвестиции в действующую власть?
        Харген презрительно скривился. Он не желал признавать вслух свою зависимость от других правящих домов. И особенно - от бранианских толстосумов. Но его молчание не умаляло правоты насекомых, и Зури взглянул на часы. Через пять минут, если не подключить императора к аппаратам, его уже будет не оживить.
        - Чего ты боишься, Зури? - вкрадчиво прозвучало за его спиной. А может, в голове?
        Стряхивая наваждение, Первый советник шагнул к выходу из зала. Он так долго мечтал покончить с имперской занозой. Но сейчас, широко распахнув двери, Харген крикнул в коридор:
        - Робомедиков сюда! Живо!

* * *
        Служебный карфлайт уносил Самину и Ориса прочь от суда. Брат пришел в себя и теперь возбужденно делился пережитым на арене. Правда, делиться ему было особо нечем - большую часть времени он провел там в полуобмороке. Самина, которая держала себя в руках на арене, теперь впервые за много лет плакала. Да что там, откровенно по-девичьи ревела. Вся ее напускная вредность, отшлифованная годами вынужденного родства, слетела в тот миг, когда палач выбросил Ориса на арену. А когда увидела, что император подходит к брату с кинжалом, едва не сошла с ума.
        Но тиран и деспот не тронул юношу, хотя мог взять в заложники, мог просто убить из мести. Сходство Ориса и Харгена было настолько очевидным, что сомнения в их родстве возникли бы только у слепого. Жестокий убийца, обвиненный в тяжких преступлениях, не воспользовался шансом прикончить сына давнего врага. Хотя этот шанс свалился ему прямо в руки.
        - И знаешь, сколько я поднял на этой казни? Хватит на целый звездолет! Ну, конечно, не прямо на целый, а на камбуз точно.
        -На гальюн тебе хватит… - по привычке остро, но беззлобно пробормотала Самина и спохватилась, - Так ты что, тоже ставку делал?!
        Орис посмотрел на нее, как на дурочку. Из-за этого взгляда она лупила его в детстве, ох, как лупила.
        - Естественно! Не от своего имени, конечно.
        - Но как ты мог выиграть, ты же… Ты что, поставил на то, что император продержится так долго?
        - Ну, ты и глупая. - протянул брат. - Бери выше: я поставил на то, что он наваляет палачу!
        Самина закрыла глаза и попыталась осмыслить услышанное. Ее брат, надежда отца, будущий правитель Альянса, с самого начала болел за императора?
        - Орис, но ведь это какой-то абсурд…
        - Абсурд - это твой цвет волос. Самина, ты думаешь, я один такой? Думаешь, это я придумал на него поставить?
        - А кто еще?
        Девушке с трудом верилось, что кто-то в здравом уме мог допустить настолько ультралевые мысли.
        - Да почти все преподаватели академии! Ветераны, которые воевали против имперцев. Они с обеда только и твердили по всем углам, что ставить надо на Эммерхейса и как он крут. Нас таких несколько тысяч, иначе б я и впрямь мог купить звездолет на свой выигрыш!
        Орис задорно рассмеялся, будто и не лежал только что на эшафоте, на волоске от гибели. Самина в порыве волнения и заботы поправила его смятый воротник.
        - Надо бы мне почаще вылезать из своей лаборатории. Хоть внешним миром поинтересоваться для разнообразия. Чтобы ты не смотрел на меня больше, как… на идиотку.
        - Да уж. Или парнями… Для разнообразия. А то злая, как крапива.
        Девушка хмыкнула в ответ. Обсуждать своих мужчин с братом она сочла неуместным.
        - Интересно, сохранят ему жизнь?
        - Кому, императору-то? Не знаю… Я бы сохранил. Страшно, если Империя и правда нападет всем скопом. Придется жрать синтетику.
        - Ладно. Приехали. Сейчас мама-то на тебя набросится. Видела, наверное, в прямом эфире твой дебют. Крепись.
        И они вышли из карфлайта, держась за руки. Как в детстве.
        - Если честно, - шепнул на ходу Орис, которого не оставляли впечатления, - я сперва даже подумал, что он человек. Пока ртуть и шестеренки не полетели. Но и робот из него тоже какой-то ненормальный.
        8. Глава, в которой андроид губит лучших из лучших. И судьбу лучшего друга
        Зона боевых действий черт знает, где
        Год 1700 от основания Империи Авир.
        За 300 лет до основных событий.
        - Ты ненормальный! - Джур психовал, и его гнев наполнялся короткими и честными фразами. - Придурок, псих… Ты должен сесть в шлюпку вместо кого-то из них. Это долбанный приказ!
        - Ты не можешь приказывать мне, пока мы в космосе. Здесь я выше тебя по долбанному званию.
        - Высокопоставленный придурок!
        Коммандер риз Авир кипятился с тех пор, как Эйден принял решение взять на борт их флагмана две семьи с Гамаруса. Их планета несколько дней назад была уничтожена, и теперь от многомиллионного населения осталось двенадцать ярких, пушистых человечков. Счастливчики успели в последний момент выйти на орбиту, где их подобрал имперский военный корабль. Полутораметровые гуманоиды сиротливо затаили хвосты в каюте Джура. Герцог в ответ затаил обиду. «Кто виноват, что твое “выскочество” занимает самое большое помещение, хотя адмирал вообще-то я?» - пожал плечами андроид.
        Стараясь нагнать флотилию, команда флагмана срезала путь по боевой зоне. Слишком поздно Эйден понял, что это было ошибкой. Они пролетали недалеко от планеты Золлар - огромного кремниевого гиганта - когда на корабль вдруг напали. Из долгой схватки с линкорами эзеров имперцы, сверхчеловеческими усилиями команды, вышли победителями. Но флагман тяжело пострадал, и о продолжении пути не могло быть и речи. Отказала половина двигателей, началась разгерметизация. Корабль был готов развалиться на части прямо в космосе.
        Они отправили сигнал бедствия в союзным войскам, и те откликнулись, но оказалось, что именно в их сектор могли добраться только через сутки. А жизни кораблю оставалось не больше трех часов. Надо было пересаживаться в шлюпки, запас кислорода в которых был рассчитан на три дня, и ожидать спасения в них.
        Вот тут-то на команду и обрушилась вся катастрофа. На корабле было десять членов экипажа и дюжина спасенных с Гамаруса. А шлюпок всего три: две по пять мест и одна совсем маленькая, подсобная - с кислородом и единственным местом для пилота. Эйден решил поместить в шлюпки хвостатых и Джура, а самому с командой дотянуть до Золлара, подлататься, взлететь и ждать эвакуации на орбите. Никто из союзников в здравом уме не стал бы сажать корабль на планету. Ниже сотни миль над поверхностью гуляли бури и штормы убийственного масштаба. Это был ад в самой натуральной ипостаси, поэтому в глубине души Эйден разделял истерику герцога. Но выбора - так решил он, и в этом поддержала его команда, - у них не было.
        - Ты погубишь в этой преисподней лучший экипаж флота, - Джур распалялся все больше от того, насколько безэмоционально держался адмирал. Одной рукой тот водил по бортовым сенсорам, другой настраивал свой мобильный комм, а слова друга пропускал мимо ушей.
        - Коммандер, мы ведь солдаты и знали, на что шли… - запыхался взъерошенный лейтенант, пробегая мимо, в уже наполовину застегнутом скафандре и с ящиком провизии в руках.
        - Еще один моралист на мою голову! Что за сраная команда у тебя? Ты отвратительно влияешь на людей! Дредноут мне в зад, Эйден, если хоть раз еще полечу с тобой на переговоры на одном корабле.
        - Джур, если ты можешь предложить лучший план, я весь внимание. - в своей обычной ленивой манере, которая бесила суетливого герцога, произнес Эммерхейс. - Если нет - не сотрясай воздух, его здесь и так уже мало.
        Он метнулся к шлюпке, чтобы помочь неуклюжему Гамарусцу пристегнуться. Вокруг мигали аварийные огни, нервируя хвостатых сверх меры, и те впадали в ступор от страха. Джур сплюнул на пол.
        - Но…рррр!..эххх!..
        - Вот. Ты и на переговорах звучал неубедительно.
        В моменты крайней опасности поведение Эйдена становилось невыносимо железобетонным. Андроид пропустил вперед спешащих к верхней палубе офицеров и теперь со скоростью света программировал шлюпки на вылет. Герцог боролся с предсмертными воплями системы жизнеобеспечения:
        - Я все понимаю, Эйден, но это просто очередная твоя попытка самоубийства. Это все Гервин…
        - Не трогай Гервина.
        - …старый дурак вечно тобой недоволен, вот ты и лезешь из кожи вон, чтоб он прозрел, наконец!
        Мимо промчались еще люди, на ходу запрыгивая в скафандры. Кислород медленно, но верно утекал в космос.
        - Разгерметизация сорок процентов, адмирал Эммерхейс! - бросил на ходу молоденький энсин. Андроид машинально кивнул и вернулся к разговору.
        - Простая арифметика, Джур: если я сяду там с Гамарусцами, погибнут все двенадцать. Если со своей командой - не больше восьми.
        - Шутишь?
        - Не совсем, но суть ты уловил.
        Оба уже дышали с трудом, и все же герцог не оставлял попыток вразумить друга.
        - Я сяду с этими, я сяду с теми… - передразнил он и ткнул пальцем в андроида. - на кой [пииип] тебе самому-то туда лезть? Ты ведь и в открытом космосе можешь переждать эти сутки. Уйдешь в анабиоз и…
        - На твоих способностях к рассуждению, видимо, сказывается гипоксия. Ты подумал, как они будут приземляться без сознания? У нас не работает ни одна биосистема и расплавились планетарные двигатели. Через полчаса мне придется сажать восемь овощей.
        - Я пытаюсь донести до твоей дурной башки, что иногда просто необходимо кем-то жертвовать. Есть ситуации, когда невозможно спасти всех! - По напряженному лицу и спине герцога струился пот, глаза слезились. - Ты меня слушаешь вообще?!
        Эйден окатил друга холодным взглядом, к которому тот так и не привык за два с лишним столетия.
        - Я. Тебя. Слышу. Джур, у нас с тобой диаметрально противоположный взгляд на то, кого надо спасать. В первую очередь я забочусь гражданских. И уже потом - о тех восьмерых, кому повезет не хлебнуть сполна той судьбы, которую они выбрали себе. Сами выбрали.
        Джур почувствовал, что сдается перед такими аргументами. В самом деле, куда ему до логики квантового мозга. За последние сто лет герцог и сам был под завязку напичкан синтетикой, но в душе остался человеком. С теми же страхами и прежними слабостями. И хотя ему не доставало той силы воли, что восхищала его в Эммерхейсе, он не мог не признать сейчас его правоту.
        - Постой, а почему восьмерых, ты сказал? - уже совсем вяло спросил он. - А себя ты в расчет не берешь?
        - Я не имею значения.
        - Чего, мля?! Решил в робота поиграть?
        - Тем более весь этот полет через зону боевых действий - полностью моя вина. Всё, Джур, ты уже синий весь, бегом в капсулу.
        Герцог собирался лететь в шлюпке, предназначенной для кислорода. Лишний газ был не нужен тем, кто готовился ожидать корабля союзников в космосе, и команда Эйдена перенесла все запасы на флагман, чтобы использовать его на Золларе. Таким образом, в маленькой шлюпке хватило места еще для двух гамарусцев. Джур побрел к капсуле, но на середине пути вдруг схватился за скафандр.
        - Тогда я остаюсь с вами.
        Эйден спорить не стал. Он молча вернулся к коммандеру, проворно сдавил ему плечо в нужном месте и артерию чуть выше. После чего подхватил обмякшее тело герцога и забросил в капсулу, в компанию к двум ошарашенным соседям. Как только клинкет шлюпки закрылся, Джур пришел в себя и подскочил к иллюминатору. Эйден готовил капсулы к отстыковке, передвигаясь от одного компьютера к другому. Команда уже собралась на мостике: до отлета к Золлару оставалось меньше двух минут.
        - Ты вообще в курсе, что это больно?! - из слабого динамика шлюпки голос Джура звучал глухо, но агрессивно.
        - Так и задумано: от болевого шока мозг нормального здорового идиота отключается.
        - Если не выпустишь, я тебе больше не друг!
        - А если не перестанешь ломать клинкет, я скажу капитану Проци, что ты шпилишь его дочь на каждом рауте.
        - А ты скажи, скажи! Только сначала вернись оттуда!
        - Да только ради этого и стоит выжить. Пристегнись, [пииип], я запускаю!
        - Мудак изумрудный… - забормотал Джур, обреченно падая в кресло. - Зачем я подписал тогда за Гервина твою аттестацию…
        Спустя миг три спасательные капсулы вышли в открытый космос. Корабль взял курс на Золлар.

* * *
        Имперский звездолет, прибыв на помощь, вот уже сутки висел на орбите Золлара в ожидании чуда. Джур, едва сойдя с корабля союзников, миновал штаб, явился к капитану Проци и крайне ультимативно заявил, что летит с ним. На этот раз он не опасался грязного приемчика с защемлением артерий.
        Наконец команда Эммерхейса колоссальным усилием двигателей вывела корабль на орбиту Золлара. Вурис Проци схватил комм:
        - Звездолет ZAR-34 вызывает борт ZFR-03! Есть кто живой?
        - Флагман ZFR-03 на связи, готовы к эвакуации. - ровный голос Эйдена был замогильнее обычного. - Только не вздумайте стыковаться, мы тут на одной матершине зависли.
        - Мы пришлем две шлюпки, адмирал.
        - Одну.
        Вурис быстро замахал помощникам, отдавая приказ выпускать капсулу
        - Эйд… Сколько?.. - комм у капитана выхватил нетерпеливый Джур.
        - Четверо.
        - Эйд. Вы молодцы.
        - Угу. Потери со стороны Гамаруса?
        - Все в порядке, все живы. Забрали нас, как по часам.
        - Ясно. Конец связи.
        Через полчаса экипаж флагмана взошел на борт звездолета капитана Проци. Четверо едва живых людей отправились в медблок, а слегка потрепанный андроид - в душ. Перед этим ему пришлось отбиваться от друга, который вот уже несколько минут являл собой высокопрочный сплав восторга и сентиментальности.
        - Это же невероятно, Эйд, что вы вернулись впятером!
        - Просто счастливчики.
        - Спасли Гамарусцев, вернули флагман, выбрались из преисподней! Эйден, да прояви же хоть каплю… чего угодно!
        - Джур… Джур! Перестань меня трогать и, о боже, держи свой рот подальше от моего лица. Я же весь в радиоактивной пыли, в ракетном топливе и еще не пойми, в чем.
        - Бесчувственная ты митохондрия, Эмми… - беззлобно пропустил его в каюту друг.
        Минуту андроид просто стоял один, не смея пошевелиться, и впитывал спасительную тишину.
        Приняв обычный ионный душ, Эйден переключил его в режим тропического дождя. Он подставил лицо и плечи под зеленоватые от подсветки, тяжелые капли и ощутил, как слабеют тиски самоконтроля, в которые он зажимал себя больше двухсот лет. Почему так долго? Наверное, потому что мог. Потому что ему это давалось куда легче, чем живым. Зачем? Но ведь это так эффективно: железная логика, холодный расчет, пугающая целеустремленность. Этого от него ждал Гервин. Вечно осторожный, вечно подозрительный к малейшим проявлениям «чего угодно», как выразился Джур. Профессор был для Эйдена непререкаемым авторитетом и даже отцом, а Эйден для него - темной лошадкой, бомбой замедленного действия. Все эти годы ученый просыпался среди ночи с мыслями, что же будет, если вдруг его андроид научится чувствовать, откроет ящик Пандоры, полный эмоций? Для Гервина ответ был очевиден: катастрофа.
        Герцог не впервые назвал друга бесчувственным, и Эйдена это ничуть не задевало. Более того, его удовлетворяла такая характеристика. Андроиды не знали счастья и любви, но и не страдали от горя, тоски, разочарования. Так, по крайней мере, говорилось в учебниках. Не в силах выйти из-под дождя, адмирал провел рукой по волосам, с которых бежала хрустальная вода. Гервину не о чем беспокоиться. Он ведь сразу решил, что не будет даже пытаться стать человеком. И сейчас, прислонясь к стене и опустив голову под теплые струи, Эйден упорно избавлялся от ощутимой физической боли, которую приносили с собою воспоминания.
        Четыре офицера погибли на Золларе. Вызывать в памяти их имена теперь было невыносимо, как если бы он касался острого лезвия израненным языком.
        Ут Арукпоу, - энсин, для которого это был первый полет на флагмане, - не пережил жесткого приземления. Ремни безопасности и кресло с новейшими амортизаторами не спасли его от перелома шеи и кровоизлияния в мозг. Пока остальные еще были в отключке, Эйден рванул в медотсек, но оказалось, что тот блок безнадежно разбит. Он не смог помочь энсину.
        Лейтенант Шай погиб в диком шторме, пытаясь снаружи прорваться к заклинившим турбинам в паре с Эйденом. Сумасшедшая буря, полная осколков кремния, нагнала их на обратном пути к шлюзу и не оставила шансов человеку. То, что товарищи смогли выскрести из остатков его скафандра, с трудом поддавалось идентификации. Андроида тоже потрепало, но он хотя бы мог задерживать дыхание в ядовитых вихрях, а его тело быстро себя излечивало.
        На этот раз Шая действительно ждала домой девушка.
        Затем потеряли механика Лога Оуча. Во мгле урагана он не успел вовремя отойти от внезапно ожившего двигателя. Огромная турбина отбросила его к краю скалистого обрыва. На глазах у команды Лог сорвался в ущелье, увлекая за собой пыльные глыбы. В течение мучительно долгих минут Эйден решал, стоит ли кому-то спускаться за телом Оуча в густой туман, и был вынужден признать идею гибельной даже для себя.
        Последним был Хелия, бортинженер с Артареи. Он получил чудовищные ожоги ядерным топливом, когда латал систему запуска планетарных двигателей. Именно ему в итоге команда была обязана выходом на орбиту и спасением.
        А теперь на выживших смотрели, как на героев. Они стали первым экипажем, сумевшим подняться с Золлара, потеряв всего четырех человек. Эйдена душил такой взгляд на трагедию. Какого дьявола, да он же разом угробил половину своей команды. Лучшую половину лучшей команды флота. Хуже всего было то, что никто из них, до самого конца, так и не признал вины адмирала за полет в зоне риска. И теперь он прятался в этом душе от восторженных офицеров, что ловили его взгляд на каждом углу.
        Прежде, чем мысль, что хорошо бы вместо тропического дождя пустить серную кислоту, успела оформиться, Эйден отключил воду. Он тряхнул головой, посылая мириады брызг вокруг себя и внутренне собираясь. Из душа выходил уже почти правильный, почти нормальный андроид.
        По пути на мостик его нагнал Джур.
        - Вот. - торжественно вручил он Эйдену карточку из прозрачного кристаллита. - Это чтоб ты не заикался больше, что не имеешь значения.
        Адмирал, помедлив, протянул руку и взял карточку. Так осторожно, будто это был скорпион.
        - Это то, о чем я думаю?
        - Я бы не решился поставить и разбитого нейтрино на то, о чем ты думаешь. Это твой новый статус. Лицензия синтетика, Эйд.
        Андроид уставился на карту остекленевшим взглядом. Это было странно, потому как роботам было глубоко безразлично, если кто-то наверху приказывал отныне считать их людьми. Джур щелкнул пальцами у лица адмирала:
        - Эй, парень, в упаковке из-под тебя была инструкция, где производитель клялся, что ты не будешь вот так зависать. Смотри-ка, Его Величество лично подписал бумаги о присвоении статуса. Как-никак, самый молодой андроид, признанный человеком.
        - Самому молодому было двести два, а мне уже… - машинально поправил Эйден и вдруг осекся, широко распахивая глаза. - Джур риз Авир, дата на статусе верна? Эта карта была выписана тридцать лет назад?
        Довольный первым в жизни друга внешним проявлением замешательства, герцог ухмыльнулся:
        - Все ждал повода, чтобы отдать. Какой-нибудь настоящей передряги. Чтоб порадовать, когда выберешься.
        -Ясно. - легко отозвался андроид, возвращаясь к своей привычной манере общения. - А Гервин знал?
        - Эм-м… нет.
        - Не говори ему.
        «Вот оно что», - подумал Джур. - «Да нет… Да не может такого быть! Он боится статуса человека, потому что это напугает мрачного папашу?»
        Тем временем они ступили на мостик, и Эйден обернулся к другу.
        - Значит, теперь ты не можешь безнаказанно убить меня?
        - Да уж, надо было раньше озаботиться… А это ты о чем? - в голове у Джура зашуршали подозрения.
        - Капитан Проци, можно Вас на пару слов? - позвал Эйден.
        Герцог ухватил его за рукав и зашипел:
        - Эйден, ты ведь не посмеешь… Он же старше меня по званию!..
        Андроид вдруг, ранее несвойственным для него жестом, положил руку на плечо Джура.
        - Ну что ты, друг. Я не скажу, что его дочь спит с кутилой-старпомом - повесой и развратным забулдыгой. - с сардонической ухмылкой шепнул он и громко обратился к Вурису. - Капитан, я слышал, Ваша милая Ашвиль получила на днях предложение руки и сердца от самого герцога! Право же, Его Светлости надо было остепениться еще лет… тридцать назад. Но очевидно, только сейчас он получил то, что заслуживал. Правда, коммандер?
        - Так точно, адмирал. - кисло отозвался Джур, не разжимая челюстей.
        9. Глава, в которой мыши задаром съели научный грант, но их все равно жаль
        Мышей в лаборатории было чересчур много. Просто колоссальное количество: в белоснежном месиве тут и там мелькали подвижные розовые хвосты. Сугробы мышей - здоровых, больных и контрольных. Теперь Самина бродила посреди этого великолепия в растерянности. Клятва, данная на берегу в порыве поторговаться с судьбой, настойчиво билась в голове и требовала мышей освободить. А члены семьи Зури взяли за правило исполнять клятвы.
        Абсурдностью эта ситуация могла потягаться только со вторым пунктом расплаты за сохраненную жизнь - поцеловать того капрала-андроида, что вызвал к ней помощь. Вывезти оставшихся в живых грызунов за город и выпустить в лесу, а после заказать себе новый экспериментальный материал казалось делом выполнимым. Но целовать прохладную синтетическую щеку андроида - святые плазмиды, ведь потом все узнают, все! - это ведь сущее наказание. Хотя может статься, они и не встретятся никогда лично. Было бы здорово.
        А сейчас надо было срочно разобраться с мышами, которых она заразила уроборосом еще до полета.
        Порывшись в карманах форменного медицинского комбинезона, Самина достала биоскоп и направилась к первому террариуму. В нем сидели зараженные звери, а на панели рядом светилась надпись «7 дней». Мыши нервничали и чесались. Девушка направила биоскоп на одно из животных, и на кончике инструмента вырос прозрачный шар, похожий на мыльный пузырь. Как только его внешняя оболочка коснулась мыши, та оказалась захваченной внутрь и поплыла к биологу вместе со сферой. Она попискивала от волнения. Самина вывела шар из террариума наружу и легонько подтолкнула к дневному свету. Пузырь завис в воздухе, мышь в последний раз взвизгнула и успокоилась. Только все так же почесывалась.
        Самина переключила биоскоп и снова направила его на сферу. Та начала расширяться, создавая иллюзию увеличения мыши. Вскоре габариты в добрый десяток раз превзошли исходные, и изображение переключилось в режим объемного ультразвука. Картинка при этом стала цветной, а гигантская мышь - полупрозрачной. Вялые движения ее лап светились оттенками от белого - там, где были кости и хрящи, - до темно-розового: это были мышцы и потоки крови в тонких венах. Биолог сосредоточила взгляд на кончиках лап. Там, на порядок увеличенные, копошились веретенообразные тельца паразитов. Это были еще совсем юные черви, только-только вошедшие во вторую личиночную фазу. Но они уже беспокоили животное, цепляясь к нервным волокнам. Мышей терзали болезненный зуд в лапках, онемение и жжение. И для болезни под названием «уроборос» эти симптомы были только цветочками.
        Следов лекарственного препарата не было, словно биолог и не вводила его три дня назад. Черви поглотили его вместе с другими питательными веществами из крови животного, разложили и вышвырнули вон из организма. Очередной эксперимент с воздействием на ДНК червя провалился. Уроборос так быстро перестраивал свои гены, нарываясь на опасные вещества, что погибала едва ли десятая часть особей. И свойством этим обладали все черви, начиная со стадии яйца. Лекарства, выведенные за все то время, пока человек знал болезнь, имели гораздо больше шансов убить пациента, чем паразита.
        Самина отключила иллюзию, вернула животное на место и подошла к другому террариуму. «14 дней» - гласила надпись на нем. Здесь животные страдали действительно тяжело. Они крутились, пищали и валились на спинку. Самине потребовалось несколько лет таких вот экспериментов, чтобы научиться не покидать лабораторию в слезах. В конце концов она, как всякий биолог, уговорила себя, что эти эксперименты необходимы. Все жестоко, но по-честному: люди тоже болели и хотели жить. Мыши погибали не зря, ведь в последние десятилетия болезнь приняла статус пандемии.
        Мышь из второго террариума так бешено крутилась, что пришлось усыпить ее, чтобы она не прорвала сферу биоскопа. При увеличении зверька девушка обнаружила длинные и гораздо более плотные ленты червей. Они кусали нервные волокна, как гусеница - лист смородины. На протяжении недели зараженный - будь то мышь или человек - сперва чувствовал непереносимую боль и жжение в руках или ногах, а затем, когда нервы были съедены до конца, терял в них чувствительность. Отклика на экспериментальные лекарства Самина не обнаружила и здесь. Их будто метлой вымели.
        Взгляд на последний террариум отбил желание направлять туда биоскоп. Это были мыши, черви-паразиты в которых перебрались из конечностей в кишечник и отложили миллионы личинок. И тут становилось понятно, отчего болезнь носила имя легендарного змея, кусающего себя за хвост. На этой стадии зараженные испытывали непреодолимое желание поедать свою плоть. Они грызли собственные лапы, лишенные нервных окончаний, чтобы прокормить этим мясом личинки червя. Личинки уробороса питались телом зараженного, переваренного им самим. О, да - на деле это выглядело еще ужаснее, чем прозвучало у вас в голове.
        Самина поборола себя, вытащила из последнего зараженного бокса мышь и, не увеличивая, ввела в комм запрос на анализ. Животное остервенело пожирало свой хвост. А в анализе на препарат был статистический шиш.
        Чтобы избавиться от гнетущих видений, которые рисковали преследовать ее до самого вечера, Самина направилась к отсеку здоровых животных и выудила за хвост одну из мышей. Посадила к себе на ладонь и осторожно погладила крохотные прозрачные ушки. Нет, если утром она еще раздумывала над решением заменить их на тараканов, то сейчас мысль об этом приносила облегчение. Биолог достала из потайного кармашка шарик мясного корма и угостила грызуна. Строго говоря, на Бране не было ни грызунов, ни травоядных - абсолютно все животные давно стали хищниками. Но историческая классификация сохранилась, чтобы избежать путаницы.
        Наблюдать за контрольным зверьком, спокойным и здоровым, с гладким мехом и отменным аппетитом к нормальной пище, было забавно. Но мелькнуло видение огромного, увеличенного с помощью биоскопа таракана. Фу. Биолог поняла, что с энтомофобией ей придется несладко, и застонала вслух.
        - Это ты обо мне думаешь, Сэм? - раздалось над ухом, и знакомая рука в синем комбинезоне подкралась из-за ее спины, чтобы скользнуть под воротник - в попытке добраться до…
        - Черт! - Самина подскочила, а мышь вывернулась из ее ладоней и дала деру в сторону открытой двери. - Бензер, какого… Ты опять не закрыл дверь!
        Она вскочила и махнула роботу-ассистенту. Тот ринулся в погоню, и ученые остались наедине. Девушка смотрела куда угодно, только не в глаза мужчине. Она стыдилась того, что в эту минуту была не рада обществу… кого бы то ни было, кроме мышей.
        - Бензер, ты знаешь правила! Здесь же кругом зараза! - Самина чувствовала себя ханжой, ведь держать мышь голыми руками тоже запрещалось. Но она слишком долго мечтала накричать на одного конкретного человека, и теперь сделала это с постыдным удовольствием маньяка-убийцы, всадившего нож в блудницу. В своем воображении она вкушала неловкие объяснения, и соусом к ним был виноватый взгляд. Но раз уж день задался с неоправданных ожиданий, логично, что и дальше все пошло вразрез с меню.
        - Сэм, кажется, у нас уже был разговор по поводу того, чтоб ты не повышала на меня голос, - едкий укор подкрепил гарнир из поджатых губ. - Я скучал. Между прочим. Почему ты не заглянула ко мне утром, как всегда?
        Биолог скрестила руки на груди. И тут ей начало казаться, что за последние полгода она с завидной регулярностью (примерно каждое третье свидание с этим красавчиком) находила свои руки скрещенными на груди, а рот исторгающим яд. Сегодня она решила быть краткой:
        - Почему ты не пришел ко мне в больницу?
        Бензер закатил глаза.
        - Пф-ф, не будь ребенком, ты пробыла там всего четыре часа! Твой комм не отвечал. Я позвонил Сиби и узнал, что у тебя ерундовый перелом голени. И рассчитывал увидеться с тобой сегодня на работе. - мужчина взял Самину за руки и обвил ими свою шею в знак примирения. Бранианец с достатком и блестящим образованием, Бензер Бюрлен-Дукк был весьма привлекательным высоким блондином. Самина втайне гордилась тем, что он не следовал модным капризам и не красил пепельные волосы, - Знаешь, Сэм, вот ты ждешь от меня романтики. Но ты не понимаешь, что красивые жесты требуют средств? Это немалые деньги, которые мне приходится зарабатывать ежедневным трудом. И у многих он состоит не из возни с мышами, а…
        - Ясно.
        - …не перебивай меня. Так вот. Имперцы с прошлой ночи подтягивают силы к границам спорного сектора. И вчера, пока ты дулась на меня в больнице, мы всем отделом в бешеном ритме программировали андроидов на боевые вылеты. Если мы потеряем созвездие Кармин, мне - как главе кибернетического отдела - несдобровать. Это тебе, знаешь ли, не медицинские гранты попусту тратить.
        - О, ясно.
        Девушка сделала попытку оттолкнуть Бензера, но мужчина рассмеялся и снова привлек ее к себе.
        - Ну, что опять? Ты лепишь проблему из пустого. Ну, хорошо же, прости меня, прости, прости! - он захватил ее лицо в ладони и поцеловал, но Самина ответила довольно вяло, намекая, что задета сильнее, чем предполагал кибернетик. Бензер мягко клюнул упрямицу в щеку и принялся теребить застежки ее комбинезона. - Конечно, твоя работа с этими… тоже очень важна, Сэм. Да что за кнопки на вашей униформе?
        - По твоему, мне следует надевать в лабораторию пеньюар?
        Кончики пальцев Бензера выводили замысловатые узоры на ключицах девушки, но кровь в ее висках стучала не от возбуждения. Уж не подхватила ли она бешенство от грызунов?
        - Я бы надевал на тебя и намордник, милая, чтобы ты научилась уважать своего мужчину. Все-таки я втрое тебя старше.
        - Ясно! И вдвое красивее. Ладно, господин глава отдела, возвращайся к работе, мне тут надо срочно пустить на ветер еще пару грантов.
        - Глупышка моя, - Бензер смягчил тон. - Если ты рассчитывала выяснять отношения здесь, среди этих вот пожирающих себя грызунов, поспешу тебя огорчить. Эй, что такое?
        Его отвлек ассистент Самины - андроид с беглой мышью в ладонях.
        - Госпожа Зури, я поймал ее у стойки администратора. Она перегрызла его речевые контакты, и робот не смог предупредить, что сюда направляется Шиманай Кафт.
        Самина мгновенно отстранилась и бросилась собирать по столам пробирки, склянки и весь бьющийся реквизит.
        - Бен, помоги же, не стой!
        Они вдвоем принялись судорожно запихивать все в термошкаф, как попало.
        - Ты на меня накинулась с порога, Сэм, - запыхавшись, бормотал Бензер, - а ведь я шел предупредить, что заказал нам столик в «Баламуте». Сегодня в семь вечера у них новая программа. Форма одежды парадная, ожидаются все. Ну, все-все, в общем! Не опаздывай, не позорь меня. Надень то зеленое платье, со шлейфом. И ради бога, расплети свою бледную плебейскую косу… Тупой ублюдок! - это уже относилось к андроиду, но и девушка вздрогнула. - Почему ж ты не связался с нами, как только заметил профессора?!
        - Я не мог, господин, у меня в руках была мышь.
        Самина даже и не думала подавить звонкий смех. Бензер оттолкнул с дороги ассистента, невнятно буркнул прощание и поспешил вон из лаборатории, чтобы не встретиться с Кафтом.
        * * *
        Профессор являл собой относительно удачный результат киборгизации. Около полувека назад этот видный ученый был уже в преклонных летах, когда во время учебной хирургической операции на него обрушился свод древнего амфитеатра. Прибывшая на место происшествия бригада андроидов-спасателей долго предпринимала героические попытки вернуть к жизни тот самый труп недельной давности, который показательно резал профессор, прежде чем обнаружила досадную ошибку. Ошибка эта стоила Шиме Кафту жизни. Вернее, не ему целиком, а только телу: смерть мозга удалось предотвратить, голову бедняги заморозили, и началась кампания по сбору средств на сомнительную в те времена процедуру.
        Деньги студенты в основном клянчили друг у друга, так что мозг провалялся в морге несколько лет, прежде чем его подвергли имплантации в искусственное тело эконом-класса. Профессор теперь походил на чересчур умный силиконовый манекен с оливковой кожей, сквозь которую просвечивали контакты и схемы. Даже дешевые секс-боты выглядели гораздо натуральнее, хотя, разумеется, в этом и заключалась основная цель их производителей. И еще - все же следовало это признать - роботы были абсолютно безобидны, в отличие от киборгов. Первое время Кафт немного стеснялся и наглухо застегивал рабочий комбинезон - так, чтобы не оставлять собеседнику повода долго его разглядывать или, чего доброго, принимать его за андроида. Шима - человек, пусть и в искусственной оболочке!
        Подобные рискованные операции редко проходили без серьезного вреда для психики, но профессору, можно сказать, повезло. Его изюминкой стало швыряние вещей. Чаще об пол, реже - в собеседника. По каким-то причинам скальпель ему теперь доверить не могли. Точность бросков колюще-режущих предметов даже у тела эконом-класса приводила к трагическим последствиям в четырех из пяти инцидентов. Попечители научного института Браны мечтали отправить Кафта на покой еще пятьдесят лет назад, но теперь-то уж были рады его триумфальному возвращению. Да так, что от переполнявшего их счастья долго не могли найти Шиме подходящего занятия. В конце концов Кафт принял на себя почетную должность руководителя медицинской лаборатории и в последнее время получал небольшие гранты на бесперспективные исследования. Такие, как препарат от уробороса.
        - Самина, это катастрофа. - обреченно выдал с порога Шиманай. Его глаза блуждали по кабинету в поисках, чего бы швырнуть, и девушка прикрыла спиной хрупкий дистиллятор. - Они хотят свернуть программу по нашим червям, потому что нет результата.
        - Вы бросили в директора микроскопом. Возможно, теперь ему неловко работать с Вами.
        - Чушь! - профессор смахнул с края стола планшеты. («наплевать» - отмахнулась девушка, все равно эти отчеты были печальны.) - Я бросал в него и живыми тритонами в лучшие времена. Видите ли, у них война! Видите ли, мы будем экономить на «бесполезном»! По всей планете закрывают проект, не только у нас, девочка. Министерство обороны опять получит ссуду за наш счет.
        - По всей планете?! И сотни тысяч больных они тоже назвали бесполезными? Ведь цифры уже подбираются к миллиону! Я лично знаю семьи с зараженными, и все это время они ждут помощи, надеются. Среди них мои друзья! Что я им скажу?
        - Что теперь им прямая дорога в хоспис, если не найдут сил покончить с собой до третьей стадии. Пока еще не начали глодать свои ноги, которыми можно дойти до моста, или руки, которые затянут петлю.
        «Бряк!» - пачка сухих реактивов отправилась вслед за отчетами. Разговор обещал быть непростым, и в зоне риска оказались террариумы. Самина достала из термошкафа штатив с чистыми пробирками и поставила между профессором и табло с надписью «21 день». По здравом размышлении, уж пусть он лучше раскидает пробирки, чем зараженных мышей. Кафт тяжело вздохнул и потянулся к штативу:
        - Правительство распорядилось построить закрытые зоны для больных, куда их будут переселять вместе с семьями. («дзинь!» - жалобно спела пробирка) Когда их окажется слишком много, зараженных просто депортируют с планеты в одну из необжитых колоний. («дзинь-дзинь!») Как только они объявят об этих мерах, начнется паника. И так ведь подозревают всех, у кого поначалу схожи симптомы. Их выгоняют из больниц, к ним не пускают живых врачей, их увольняют с работы! Их преследуют! Чтобы затем оказалось, что это обычная невралгия, чесотка… или ревматизм! («дзинь!»)
        - Какая дикость! - изумилась Самина и направилась к выходу. - Я пожалуюсь отчиму.
        - О, неужели ты так наивна, детка, - Кафт ухватил ее за рукав. - Хотя я вечно забываю, что тебе всего лишь столько лет, на сколько ты выглядишь… Харген Зури подписал генеральный план этого проекта сегодня утром. Это ведь, прежде всего, его война, Самина. Он утверждает любые меры, которые увеличат шанс на победу.
        Самина вернулась в кабинет, на ее щеках проступили красные пятна. Она схватила оставшиеся пробирки вместе со штативом и со всего маху бросила на пол.
        - Полегчало? - усмехнулся профессор.
        - Нет, не полегчало.
        Но теперь швырять было нечего, и ученые на какое-то время замолчали.
        - Зря Вы обратились в мою лабораторию, Шиманай. Я не медик, а биолог, и мой удел - наблюдение. Не лечение. Я задвинула на второй план свой эксперимент по выращиванию нетоксичных растительных культур, а ведь там результат был не плох. Но тут - полная катастрофа. Вот, - она подняла с пола отчет, хрустнувший посередине, - видите? На этой неделе опять ни одно из лекарств не подействовало. Эти паразиты, кажется, бессмертны.
        Профессор отмахнулся.
        - Жили мы с ядовитыми баклажанами восемьсот лет, и еще проживем. Лично мне вообще можно питаться только синтетической биомассой, так почему я один из всего института должен страдать? Хотя, конечно, мне и черви совершенно не опасны, хм. Не к войне будет сказано, ну да нас ведь никто не слышит… Так вот: в пору моей юности ходили слухи о медицине имперцев. Вроде как они еще тогда, два с лишним века назад, лечили абсолютно все болезни. Ну, хорошо, большинство известных науке болезней.
        - Ой ли. Враг вечно обрастает невероятными легендами.
        - Нет-нет, тогда мы еще сохраняли нейтралитет с Империей, и они принимали наших послов, которые возвращались, потрясенные уровнем науки. Имперцы в то время развивали перспективное направление - медицинских нано-роботов, и мы готовились перенять у них опыт программирования этих малюток. Но император риз Авир внезапно погиб, а его брат, лояльный к нам герцог, отказался от притязаний на трон в пользу андроида.
        - А тот, придя к власти, решил, что больше с нами не дружит. - вздохнув, подытожила девушка.
        - Да, риз Эммерхейс в течение короткого времени изменил политический курс в отношении Альянса.
        Самина поерзала на краешке стола, что-то припоминая. В тяжелые для науки времена ей не хотелось оставаться скептиком. Но и к чему приводит лишний оптимизм, она недавно узнала на себе. И все же не смогла обойти стороной эту тему:
        - В школе нас учили, что в своё время их развитие сильно переоценили. Вспомните, ходили слухи - уж совершенно невозможные - что среди имперцев живут… м-м… диастимаги. Якобы они могут лечить без лекарств и инструментов.
        - Переоценили? О, едва ли. Деточка, ты же видела их робота, его даже издалека не сравнить - да вот хоть с твоим ассистентом.
        Самина рассмеялась и кивнула.
        - Аспер просто неудачная модель. Я согласна, он достиг уровня развития кошки, и это потолок, ибо максимум, на что он годится, - поймать мышь.
        - Вот именно. А романтичное слово «диастимагия» выдумали журналисты. Им не терпелось придать научным фактам туманный ореол. На самом деле это не волшебство. Просто некоторые люди в Империи обладали настолько развитой способностью к эмпатии, что при должном старании и определенной доле удачи могли научиться программировать нано-роботов внутри себя. И запускать их в тело пациента. Вообще «диастимагия» - широкое понятие: среди них не только лекари, есть боевые диастимаги, активные, пассивные… их пантеон обширен. Но это - один человек на миллиард! Обычно они скрывают такие способности от чужаков, это естественно, и пользуются ими крайне редко.
        - И были свидетели таким исцелениям?
        Шиманай неопределенно повел плечом и пощупал носком ботинка ножку термошкафа, где в страхе затаились склянки.
        - К сожалению, передаю тебе это слово в слово от знакомого-приятеля-троюродного-дяди-внучатого-племянника-соседа, который поклялся и все такое.
        Тишину лаборатории взорвали грохот и звон стекла: профессор ничего не мог с собой поделать и одним махом опрокинул на пол весь шкаф.
        Киборг принялся бормотать извинения, но выглядел при этом абсолютно счастливым. Самина же будто не слышала ничего вокруг. Она ходила по кабинету, кусая губы.
        - У меня идея. - объявила она. - Профессор, я все-таки пойду к Харгену. Он должен ещё раз поговорить с императором. Понимаете, андроид отказался выдать ему военные тайны империи, что не удивительно. Вообще не представляю, на что отчим надеялся… ну, да не в этом суть. Но сведения по медицинской части нейтральны и никоим образом не вредят Ибриону. Так?
        Профессор опустил голову на грудь и замер в тишине. Дальнейшие слова дались ему с трудом.
        - Слушай, девочка, я рассказал тебе о превосходстве их науки не для того, чтобы потешить пустыми надеждами. Император не врач, откуда ему известны тонкости биотехнологий? Но и это не главное. Что твой отчим предложит ему взамен? Он не отступится от галактики Миу, и он уж точно не готов отдать Империи нашу магнетарную цепь. Ни за какие миллионы больных и зараженных.
        - Но, возможно, Харген пообещает роботу свободу взамен информации, - Самина готова была горячо отстаивать свою идею, и сейчас ее голова работала как никогда ясно - Или улучшение условий плена. Смотря, каких успехов мы добьемся с его помощью. Может быть, он даст нам крайне мало, я согласна. Да, последние два века он занимался экономикой, политикой и войной. Ну, возможно, ещё дворцовыми интригами, охотой и казнями. Но ему, - черт возьми, это число не укладывается в голове, - ему пятьсот лет! Вы понимаете, что наше положение настолько отчаянно, что я буду рада и крупице новой информации?
        - Ладно. Звучит, пожалуй, убедительно. - эффект от погибшего шкафа еще не выветрился и поддерживал у профессора благостное расположение духа. - Повтори это в присутствии Харгена, и у больных уроборосом, быть может, появится один шанс на тысячу. Да и председатель сохранит под собою кресло: кто знает, на что способен миллион отчаянных людей, обреченных на смерть?
        - Поговорю с отчимом завтра утром, он сейчас на срочном военном совете.
        - Вот и отлично, - профессор встал, потирая руки, и перешагнул останки шкафа. - Отдохни сегодня, ты зря вышла на работу так скоро после крушения.
        - До того, как Вы здесь все разбомбили, Шиманай, я считала лабораторию своим вторым домом и почти не уставала. Но я обязательно отдохну вечером - мы с Бензером идём в «Баламут».
        - О. Ого. Кстати, а что это за нелепый запрос на смену экспериментального материала? Висит в системе с утра.
        - Ну, как Вам сказать. Не хочу больше работать с млекопитающими, жалко их. Амфибии скользкие, с ними трудно. И с рептилиями загвоздка: если договоримся с Железным Аспидом, это будет не политкорректно.
        - А, вот оно что. И на кого думаешь поменять мышей?
        - На членистоногих. Не то, чтобы их было не жаль… - Самина задумчиво втянула воздух и цокнула языком, - О, да кому я вру, я их боюсь смертельно, поэтому нет. Не жаль.
        Кафт ехидно скривился:
        - Забавно. Надо при случае упомянуть об этом новому безопаснику - как его… Бритцу, кажется.
        Сказав так, профессор оставил Самину наедине с последствиями своего маленького сумасшествия.
        10. Глава, в которой героине не место в высшем обществе
        Клуб «Баламут» занимал едва ли не самое выгодное место на континенте: он расположился вблизи природного водоема. Утром, на репетиции шоу, здесь даже устроили искусственный дождь, ведь ожидался аншлаг. На премьеру новой программы гости прибывали заранее, и пунктуальная Самина явилась к их с Бензером столику первой. Стульев было не два, а четыре. Значит, предполагалось командное развлечение. К центру их стола крепилась панель с большим рычагом посередине и белибердой из символов вокруг. Самина никогда раньше не была в «Баламуте», но отчим упоминал, что это элитный охотничий клуб, так что, наверное, они будут наблюдать за охотой, заедая впечатления обширным меню. Заполненные нарядными гостями, столики и стулья парили над каменным полом, готовые отправиться в полет. Сперва на открытый воздух из-под сводов пещеры, где располагался главный зал, потом над диким лесом, мимо ручья и дальше - в горы.
        Девушка выловила порхающий меж гостей маленький дрон и заказала фруктовый салат, овощное рагу и натуральное вино. Бензер опаздывал и должен был поплатиться за это. Продукты растительного происхождения в «Баламут» привозили за тридевять парсеков, а значит, счет за ужин составит целое состояние.
        Бензер Бюрлен-Дукк явился в компании двух общих друзей. Импозантный мужчина и его изящная спутница, оба в элегантных костюмах в тон и покрой друг другу. Короткая стрижка леди отливала всеми цветами радуги - новый тренд на Бране. Самина, дитя лабораторий, представляла, что у приверженцев новой моды вместо головы призма. Куда более эффектно смотрелись, по ее мнению, цветные узоры на длинных гладких волосах. Разумеется, когда это были изысканные орнаменты, а не групповые портреты спортивных команд, поп-звезды и жирные кошки.
        Самина тоже выделялась из толпы, и самым оригинальным образом. Она пришла с невероятным для своего знатного происхождения светлым, почти белым цветом волос. Ко всему прочему, просьба Бензера расплести плебейскую косу была исполнена слишком формально: вместо нее девушка свинтила не менее плебейский конский хвост.
        - Я не знаком с тобой, женщина, - буркнул Бензер, усаживаясь на свое место. - Прия, Освель, я должен извиниться за этот нелепый вид напротив. Моя леди никак не может простить мне занятости на работе.
        - А мне нравится, а-ля натюрель, - мурлыкнула Прия, - И холодный лунный оттенок так подходит к зеленому платью. Это кутюрье алливеев?
        - Это мама… мамино платье, то есть. - запнулась Самина, как всякий раз, когда ее мысли касались матери. - Спасибо, Прия.
        Спутник подруги лукаво осмотрелся и заметил:
        - Кроме того, у нас теперь больше шансов на победу - все вокруг будут отвлекаться, чтобы обсудить прическу Сэм.
        - Или начнут охотиться на нее. Решат, что это хвост единорога, - проворчал Бензер, пряча нос в меню.
        Прия распахнула глаза и задрожала тяжелыми, влажными ресницами:
        - Гости будут охотиться? Сами? И мы тоже?
        - О, я прошу прощения, - встрепенулся Бензер, - Леди впервые в «Баламуте». Я сейчас расскажу, как здесь проводят вечера. Вы уже знаете, что основное развлечение клуба - охота. Но вы, конечно, заметили, что в меню совсем нет мясного?
        Девушки переглянулись и пожали плечами. Они как-то не обратили внимания, нет - и нет. Тем временем Бензер продолжал:
        - Гостям нужно самостоятельно выследить дичь и убить ее. Каждый столик - это команда. Тут их, я вижу, десятка полтора сегодня. Та команда, которая нанесет решающий удар по зверю, побеждает. Их столику полагаются стейки из лучшей части туши, а самому удачливому игроку - сердце убитого животного, приготовленное по особому рецепту.
        - Но у нас ведь нет оружия, - удивилась Самина. - Мы что, вилками будем в дичь бросать?
        «Дамы и господа! Приветствуем гостей в охотничьем клубе “Баламут!”» - разнеслось под сводами пещеры, и в зал откуда-то сверху спланировал ведущий шоу, верхом на пегасе искусной работы. Конферансье был одет в красный охотничий редингот и высокие сапоги с отворотами. Он облетел все столики, красуясь под аплодисменты, и завис в центре зала. Конь под ним вальяжно расправил крылья. «Сегодня мы впервые приготовили для вас загон хищного! Благородного! Оленя!» - надрывался ведущий шоу, чеканя слова. - «Жмите кнопку и получайте ваших гончих! Ату!»
        - А вот теперь будет и оружие, - потёр руки Освель и, что было силы, ударил по центру стола.
        Символы на панели ярко засветились. Они поочередно и быстро мигали. Приглядевшись, девушки разобрали, что это пиктограммы животных. Бензер галантно взял руку Самины в свои ладони и коснулся губами кончиков ее пальцев:
        - На удачу, моя дорогая. Дергай рычаг, в последнее время тебе везет на добычу!
        Самина, не зная точно, что последует за этим, потянула рычаг. Пиктограммы на панели разом потухли, и осталась только одна. Тотчас откуда-то из-под стола вылетела большая птица и зависла над головами друзей. На карбоновом теле и крыльях - двух веерах из лезвий - светились логотипы клуба.
        - Сапсан, - протянул Освель, - Вот и все везение. Куда нам с этой птахой на оленя?
        - Он самый быстрый среди гончих, - неуверенно возразил Бензер, уже досадуя, что доверил рычаг Самине. - Если организаторы не исключили его из списка, значит, шанс есть.
        Над парой других столов порхали механические беркут и канюк, оба с таким размахом крыльев, что гости рядом то и дело задевали носом маховые перья. Меж других участников сновали псовые - стройный тонконогий дог, кудлатый волкодав и сеттеры.
        - Глядите-ка, не одни мы сегодня в пролете, - Прия кивнула на соседний столик, под которым растеклись брыли меланхоличного бассет-хаунда.
        Некоторые команды побаивались своих гончих: кое-где рычал гепард и била хвостом пума. Освель, завсегдатай «Баламута», заорал Самине прямо в ухо:
        - Это еще что! Вот когда в прошлом сезоне давали охоту на трицератопса, кому-то из гостей достался саблезубый тигр. А кому-то и пещерный медведь. Говорят, было несколько обмороков еще до начала загона.
        - В таком случае не понимаю ажиотажа вокруг хищного оленя. Что может быть зрелищнее динозавра?
        - Все очень просто, - широко улыбаясь, ответил за друга Бензер. - Трицератопс был, разумеется, клоном. К тому же, организаторов давно подозревали в игре в поддавки: дескать, они программируют гены добычи на проигрыш. Этим же вечером наша дичь - из дикого леса.
        Раздался протяжный гудок - это горн в руках конферансье возвестил о начале охоты. Взбудораженные гости рычагами послали гончих вперед. Столики двинулись к выходу из пещеры, очень мягко набирая скорость, чтобы нарядные дамы не посыпались со стульев.
        Они вынырнули из-под сводов и оказались на поляне перед лесом, за который валилось искусственное солнце. И сразу увидали оленя. Тот, очевидно, тоже слышал охотничий рожок и метался теперь по высокой траве, посылая в гончих брызги вечерней росы. Зверь был потрясающим - больше полутора метров в холке, с ветвистыми рогами и широкой мускулистой грудью. Он цеплял влажную землю не копытами, а длинными когтями, и при беге те вырывали траву с корнем.
        Первым, кому удалось обмануть и догнать петляющего оленя, был гепард. Но ликование его команды сменилось воплем досады: кошка едва царапнула дичь за ногу и отшатнулась, потому что олень круто развернулся и зарычал, обнажая клыки похлеще, чем у гончей. От подоспевшего беркута зверь отбодался рогами - птицу подвели слишком длинные для ближнего боя крылья. Олень переломил их двумя мощными ударами, и столик беркута принялся освистывать распорядителя, требуя компенсацию за билеты. Канюк и сапсан кружили высоко над полем. Их команды не спешили нападать, боясь повторения судьбы беркута.
        Впереди замаячили кривые деревья. У самой кромки леса за дичью подоспели собаки. Они лаяли попусту, ловили пастью комья грязи из-под когтей оленя и лишь однажды тот самый бассет чуть не сбил зверя, выкатив свою тушку ему под ноги. Над владельцами псовых потешались. Казалось поначалу, что у них совсем нет преимуществ перед кошками и птицами. Но тут олень нырнул в густой подлесок, и теперь его мог найти только чуткий нюх. Сверху не было видно, что творилось в колючих кустах между собаками и дичью. Гости нетерпеливо привставали с кресел, одна дама полетела вниз, и под ней мгновенно развернулась сетка безопасности. На ядовитую траву Браны падать было нельзя - ни в коем случае.
        А тем временем гончие изрядно потрепали оленя в кустах. Морды псов окрасились кровью жертвы, олень прихрамывал и подволакивал изодранную ногу. Тощая фигура дога вышла из подлеска, шатаясь, и упала на землю. Лапы собаки дрожали, она не могла встать, а за столиком бесновались ее хозяева. Наконец они решили не возвращаться в клуб и досмотреть шоу в качестве зрителей. Команды спешили в гущу леса. Они посылали гончих лазать под крючковатыми стволами, которыми был устлана земля. Олень - не новичок в своей среде - карабкался поверху, обрушивая сухостой на гончих, и вскоре еще один пес оказался раздавлен толстым бревном. Никогда прежде так много гончих не выбывали из шоу. Игроки в пылу азарта опрокинули не один бокал. Самина незаметно выплеснула свой вниз, на траву, прежде чем и ей испортили бы платье. Допивать вино уже не хотелось. За их столиком, правда, царило томное ожидание: подходящего случая для нападения пока не было. Прия теребила скатерть, мужчины сердито, но тихо спорили между собой. Пегас летал на ними, конферансье то и дело одергивал гостей, умоляя не приближаться к ядовитым деревьям. Но
среди узловатых стволов и корней разыгралась настолько впечатляющая драма, что участники вняли предупреждениям, лишь когда одного из гостей унес спасательный пузырь - обрабатывать химические ожоги от листьев клена.
        Олень, поджав раненую ногу, запрыгнул на высокий сук, чтобы спастись там от псов, но здесь его атаковали птицы.
        - Осторожно, у него всюду рога! - крикнул Освель, пока Бензер правил рычагом. - А то сейчас нас, как того беркута…
        - Сапсану ничего не будет, он мельче и юрче. - вмешалась Самина. Ей стало не по себе. Вынужденная наблюдать за погоней, а не участвовать в ней, девушка вдруг захотела, чтобы олень добрался до ручья, потом до заснеженных гор и исчез за ними. И никогда больше не появлялся рядом с «Баламутом».
        Сапсан и канюк загнали оленя на край толстой ветки и пытались добраться до глаз. Зверь крутил головой, ветка шаталась, птицы мешали друг другу, сталкиваясь в полете.
        - Эй! - донеслось до их столика, - Убери своего воробья, иначе мы стейка до утра не дождемся!
        Бензер не ответил, и тогда вдруг канюк бросил дичь и напал на сапсана. Он оттеснял его от дерева, и мужчины рядом с Саминой принялись вдвоем дергать рычаг, теряя личину терпеливых ученых. На удивление, эта тактика принесла свои плоды: сапсан впился в горло соперника и уверенным рывком вывел из строя его приемник сигнала. Канюк перестал получать команды от их злого соседа и улетел в направлении дамы в шикарном голографическом платье.
        Оглохшая птица врезалась в нее, пронзительно гаркнула и унеслась в город. Клубные дроны умчались в погоню - реквизит надо было вернуть и починить к следующему шоу. А даме не повезло. Электронный писк моды на бедняжке растаял, являя миру недурные формы. Распорядитель пошутил, что отныне в их клубе все дамы в цифровом наряде охотятся со скидкой. Самина не сдержала аплодисментов в адрес отдела кибернетики:
        - Этот маленький сапсан гораздо лучше управляется, чем ваши андроиды в космосе! Может, армия воробьев из «Баламута» победит Империю?
        - Ой, заткнись, Сэм! - раздраженно бросил Бензер. - Отодвинься, мне не видно зверя.
        Олень к тому времени упал с дерева вместе с отломившейся веткой, ободрал бока и теперь, весь в крови, брел к ручью. За ним на полусогнутых кралась пума, сапсан кружил рядом. Пожилая пара, которой достался бассет-хаунд, дремала за своим столиком, а их пес выбрался из леса, подковылял к воде и принялся вяло лакать ее. Олень отшатнулся от бассета и бросился в ручей, пума - за ним. Она распахнула сильные лапы и вцепилась в олений круп мертвой хваткой, не пуская его дальше. Олень взревел, и в реве его было так много от плотоядного зверя, что кошка прижала уши. Но добычу не отпустила. И все же олень смог зайти в воду и затащить туда пуму. От холодной воды гончая ослабила хватку. Тогда рогатая голова круто развернулась, острые клыки подцепили кошачью шкирку, оторвали пуму от крупа - вместе с мясом - и бросили в ручей впереди себя. Дальше олень шел, погрузив голову в воду и пряча в ней глаза от сапсана. Пума, обезумев от запаха крови, предприняла еще попытку броситься на дичь, но грязный песок забил ее раны, кошка заискрила и остановилась. Гончих теперь осталось только две. И кто бы мог подумать, каких!
Организаторы шоу не ошиблись, когда приготовили непредсказуемую живую дичь: она неприлично взвинтила рейтинги шоу.
        Олень волочил когти на берег, когда Самина замыслила диверсию - вывести сапсана из строя. Она пока не знала, как, и ощупывала обратную сторону столешницы в поисках проводов рычага управления. До гор было рукой подать, но олень, похоже, сдавался. Птица выклевывала ему позвоночник, но толстая шкура зверя не поддавалась. Девушка извернулась и заглянула под скатерть. Никаких проводов там не нашлось, столешница была абсолютно гладкой.
        - Шу, шу! - не выдержала она и замахала на оленя рукой. - Что встал, беги в горы!
        На нее уставились три пары изумленных глаз, и Прия воскликнула:
        - Самина, да ты чего?!
        - Не обращай внимания, - рассмеялся Бензер и послал спутнице громкоговорящий взгляд, - Имперский бот слишком жестко приложил ее головой о камни.
        Рядом смачно всхрапнула и очнулась пожилая леди из команды бассет-хаунда. Она схватилась за рычаг так, словно он напомнил ей что-то из бурной молодости, и пес, наконец, принял охотничью стойку. Он десятком скачков перемахнул ручей вброд и закрутился в оленьих ногах. Зверь опустил голову и крепко прижал бассета рогами к скалистому берегу. Пес крутился в клетке из прекрасных рогов, пытался укусить оленя за морду и не мог дотянуться. Пожилая леди курила и ругалась, как пират.
        - Это наш шанс! Наш шанс! - заорал Освель и отправил сапсана к морде оленя. Занятый псом, тот не мог отбиваться рогами, и птица успела выклевать ему один глаз, прежде чем Самина окончательно рехнулась:
        «Нет, это шанс для оленя!» - она схватила вилку и вонзила в панель управления.
        Сапсан занес клюв над вторым глазом оленя и замер.
        «Ура?» - замерла вместе с ним девушка. Притих весь клуб «Баламут».
        Сапсан взорвался и снес оленю голову.
        «…!» - подумала Самина.
        * * *
        Команды вернулись под своды пещерной ресторации. Пегас теперь крутился вокруг столика победителей, и распорядитель в красном рединготе оглушительно орал в микрофон, избавляя Самину от необходимости объясняться с Бензером. Прия делала вид, что разглядывает светильники на потолке, а Освель молча набивал рот свежим стейком из оленины (м-м-м, прожарки medium rare). Бензер наклонился к самому уху Самины:
        - Формально ты принадлежишь к сливкам общества, дорогая. Но, боюсь, ты так никогда и не вольешься в свою естественную среду.
        «Свалка сибаритов» - вспомнились ей слова андроида.
        - А сердце благородного зверя завоевала пр-р-релестная блондинка в зеленом! - надрывался конферансье. - Как прикажете подать его для Вас, драгоценная леди?
        Самина поднялась и взглянула в сторону горной цепи на горизонте, куда закатился солнечный диск:
        - Завоевала сердце. Буду честной, я вынесла ему мозг. Приготовьте из него карминский пудинг… и передайте от моего имени вон той даме, с бассет-хаундом. Вместе с моим восхищением ее охотой.
        С этими словами девушка вышла из-за стола, пробормотала извинения в адрес друзей и поспешила к выходу. Меньше всего она хотела, чтобы ее попытались удержать, и это пожелание было исполнено.
        В салоне карфлайта легче не стало. Домой не хотелось. Перед глазами стояла разбитая голова оленя, и мысли плавно текли в русло ее неудачного эксперимента с уроборосом. Что-то ответит завтра Харген на ее просьбу? Согласится ли? И что скажет император, вот что главное. Отчим Самины бывал резок на переговорах, не считая должным поумерить гонор. Пусть он даже предложит Эйдену свободу в обмен на медицинские технологии, но как он это сформулирует? Харгена не волновали зараженные - настолько, чтобы просить о помощи кровного врага. Если смотреть правде в глаза, среди больных преобладали бедняки, и за них готовы были вступиться только самые неугомонные ботаники - такие, как Шима Кафт и Самина Зури.
        Девушка отцепила заколку, густые волосы рассыпались по плечам и спине. Нет, председатель альянса мог все испортить. Андроид уже показал, к чему может привести безудержное и грубое давление. Нужно было готовить почву для встречи императора и Харгена заранее. Тут Самина представила, как профессор Шиманай явится пред очи Эммерхейса в карцер для пленников и начнет швырять в него пробирками. Определенно, переговоры зайдут в тупик.
        Придется брать это дело в свои руки. Конечно, их знакомство едва ли можно назвать удачным. Или располагающим ко взаимопониманию. «Зато мы уже перешли на “ты”», - припомнила Самина рычание Эйдена о том, как сильно он хочет ее утопить.
        - Смена маршрута, - объявила она автопилоту. - Новый пункт назначения - тюрьма службы безопасности Браны. Центральный вход.
        Дело было за малым: снискать расположение начальника. Что там советовал профессор Кафт насчет тараканов? Что-то в его замечании было не чисто, но иного подхода к незнакомому офицеру, чью фамилию она уже забыла, пока что придумать не удавалось. Самина шла по коридору, и страх бежал впереди нее. Почему ее вообще должны пустить к пленнику настолько высокого уровня секретности? Да, она дочь главы Альянса, но ее отстраненность от мира политики давно известна среди окружения Харгена Зури. Попытаться убедить безопасника, что встреча необходима в строго научных целях? Разумеется, прежде всего, это так - ведь она собиралась говорить о медицине. Но тогда к чему являться на ночь глядя, да еще до официального визита председателя? Саботажем от этого плана разило за милю. Она была готова сама себя арестовать. Использовать природное женское обаяние в корыстных целях леди Зури не умела и оттого считала неприличным. Впрочем, на войне все средства хороши, и она украдкой глянула на себя в отражение стеклянной двери. Вечернее платье со шлейфом и непослушные белокурые волны совсем не вязались с какой бы то ни было
научной целью визита. Теплилась надежда, что начальника не будет на месте, а его андроиды окажутся достаточно глупы, чтобы не отказать в просьбе члену семьи Харгена.
        11. Глава, в которой насекомые не так ужасны, как принято считать, а машины не так добры, как злы
        Не повезло. Это было дежурство капитана. Как только Самина вошла в кабинет, навстречу ей поднялся высокий худощавый бранианец. Самина пару секунд молча разглядывала его, пытаясь определиться с подходом. Довольно редкий для столицы теплый оттенок кожи. Волосы цвета слоновой кости тщательно подстрижены и аккуратно уложены в безуспешной попытке скрыть, что они вьются. Да есть ли на этой планете хоть один, кто не противится своей природе? Кончик правого уха зажимали две черные микроклипсы - вероятно, личный и служебный коммы. Образец агента безопасности, он выглядел слишком молодо для начальника. Это плохо. Значит, был умен. Или это идиот Фярек в свое время подзадержался в чинах.
        - Леди Зури, я Кайнорт Бритц, новый начальник службы безопасности, - поднялся и представился мужчина, - Чем обязан?
        Голос теплый и мягкий. Взгляд холодный и колючий. «Неприятный тип», - отштамповала девушка, - «Обаятельный, как помесь барса и крокодила». Она не могла понять, что именно в его образе показалось необычным. Бесцветные глаза? Да, но не только.
        - Капитан Бритц, я не буду ходить вокруг да около. Мне необходима личная встреча с Эйденом риз Эммерхейсом. Сейчас.
        Безопасник не изменился в лице, будто каждый вечер к нему приходили девицы с требованием пустить их к императору.
        - Это как-то связано с тем, что от Вас тянет ароматом Пувин де Солебра?
        О как. Почему-то из всего меню след на репутации оставляет лишь подлый алкоголь.
        - Господи, конечно же нет! - девушка понимала, что едва ли можно позволить себе краснеть при подчиненном отчима, но как же она могла забыть о глотке вина? И марка! Как он… - Я уверяю, что не преследую иной цели, кроме строго научной. Это касается пандемии уробороса. Понимаете? Завтра пленником займется Первый советник, и у нашей лаборатории уже не будет возможности…
        - Нет.
        Прозвучало и мягко, и твердо. Самина огляделась вокруг. За что зацепиться? Бедолага Фярек будто и не обитал здесь несколько лет. Кабинет в идеальном порядке, все папки и бумаги в аккуратных стопках, канцелярские мелочи на своих местах, аппаратура расставлена по линейке. М-да, с этим ушлым типом будет тяжко.
        - Капитан, я …
        - Присядьте, госпожа Зури, - Бритц настойчиво подтолкнул ее к креслу и вручил служебный планшет, - Это будет долго. Очень долго. Возможно, я даже предложу Вам кофе.
        - Что именно будет долго?
        - Чтение свода правил, которые я нарушу, если позволю кому-то личную встречу с императором без разрешения Харгена.
        Самина небрежно провела рукой по волосам, но обычного эффекта не возымела. Бесцветный голос капитана напомнил ей беседы с няней Лией. Взгляд пустых, абсолютно белых радужек с черным кантом, нагонял тоску. Видимо, предыдущий брачный сезон этого хлыща завершился еще при Хмерсе, а следующий ожидается не раньше весны. Стало ясно, почему именно Кайнорт охраняет андроида - они оба одинаково бездушные. Только робот умеет имитировать эмоции, а этот человек - нет.
        - Знаете, я, пожалуй, пойду. - девушка зло ткнула в Бритца планшетом. - У нас почти миллион смертельно больных людей, и мои подопытные тараканы принесут им больше пользы. Насекомые не связаны сводом правил. Пусть мне даже придется убить несколько тысяч, зато от них будет толк!
        «Неужели я так и приплела сюда тараканов?»
        - Вот это да, - только и вымолвил капитан.
        Он подошел к кофейному аппарату и щелчком направил прозрачную сферу с напитком к Самине.
        - Скажите, леди Зури, Вы ведь не слишком разбираетесь в инопланетянах? - поинтересовался он безмятежно.
        - Не понимаю, как это связано с моей просьбой. На Бране гости чрезвычайно редки.
        - Так я и думал. В таком случае я прощаю Вам эту политическую дерзость в мой адрес.
        О-о-о! Тут Самина поняла, как сильно ошиблась. Не бывать ее встрече с пленником. Белые радужки, молекулярный нюх, иллюзия неопределенного возраста и незаурядный ум… Кайнорт Бритц - никакой не бранианец, он энтоморф! Самый настоящий человек-насекомое, перед лицом которого она только что призналась в зверствах по отношению к его собратьям. Это, без сомнения, было круто.
        - Капитан Бритц, пожалуйста, простите меня! - вскочила Самина, едва не роняя на себя шар с кофе, - Простите, у меня нет слов, насколько глупо… Я понятия не имела, что Вы - эзер, они же… то есть вы же так похожи на нас. Я бы никогда не посмела, если бы знала. Простите. Я уже ухожу.
        «Но ты все равно козел».
        Словно прочитав ее мысли, Кайнорт поднялся со своего места и, обойдя стол, присел на его краешек. Биолог наконец сообразила, что же с самого начала смутило ее в образе Бритца: он носил строгий, аккуратный форменный комбинезон службы безопасности с дизайнерскими кедами баснословной редкости.
        - Я не думаю, что эти извинения отменяют суть сказанного Вами. О том, что мне безразличен уроборос. Знаете, я подумал, было бы забавно поступить следующим образом. Я даю вам полчаса наедине. Император отказывает Вам в помощи. В итоге негодяй - он, а не я. По рукам?
        На белоснежной подошве ни соринки. Он что, летает? Ах, ну, да. Самина уже догадалась, как он вывернется из ее вопроса:
        - А как же правила?
        - Если кто-нибудь узнает, я скажу, что мне угрожали шприц-пистолетом.
        - А с Вами можно иметь дело, капитан. По рукам. Простите, не могу не спросить: Ваше имаго ведь не таракан?
        - Нет.
        * * *
        Ее встретил полумрак длинной и просторной комнаты. Самина дала себе полминуты, чтобы собраться. Несколько раз сжала и разжала кулаки: от напряжения пальцы одеревенели: вся кровь на репетиции тяжелого разговора прилила к голове. Она была рада своему укрытию, но так все отведенные полчаса можно протрусить. Впереди, на хорошо освещенном выступе, был закреплен высокий монопод. Он удерживал пленника в вертикальном положении: руки и ноги пристегнуты к дополнительным штативам стальными кольцами. Девушка заставила себя двинуться вперед. Две пары микрокоптеров появились из ниоткуда и сформировали защитную паутину между нею и телом робота.
        Андроид не двигался, голова его была чуть опущена. Глаза открыты, но мертвы: зеленая диафрагма спряталась, и радужки залил черный зрачок. На левой стороне лица, по обыкновению холодного, виднелись глубокие шрамы - наследие палача. Один пересекал бровь, второй начинался на скуле, прямо под глазом, и кривым зигзагом спускался по щеке вниз. Оба блестящего серебристого цвета, а не темные, как у людей. Горло тоже украшали рваные раны. Он теперь стал похож на вожака волчьей стаи. Робомедики еще не закончили работу над пленником, и туловище от груди до пояса находилось в полуразобранном, а вернее, в полуразрушенном состоянии. Металлические ребра были распахнуты в стороны, а изнутри подсвечены аварийным красным и выглядели оттого, как врата преисподней. Сердце, легкие и еще какие-то сложные металлические органы вынесли на штативах наружу - насколько позволяли разного рода беспроводные соединения с телом - для изучения и ремонта. Не прикрытые слоем кожи и мышц, они издавали чуть слышные звуки: жужжали, тикали и шипели. На срезах псевдобиологических тканей - мускулов и сосудов - блестела знакомая
серебристая амальгама. Сердце работало, и та не вытекала благодаря специальному гелю, которым покрыли раны.
        Самина подошла ближе, и магнитная паутина впереди предупреждающе сверкнула. Андроид вдруг с тихим щелчком приподнял голову и впервые моргнул. Глаза приобрели свой прежний ярко-зеленый цвет. Стало болезненно страшно. Резкий свет падал на лицо пленника и подчеркивал совершенство технологий врага. Поразительно натуральными были мельчайшие поры и проступающая сквозь кожу щетина на подбородке. И даже едва заметная сеть естественных морщинок в уголках глаз и губ, необходимая для того, чтобы синтетик его ранга не казался слишком юным. Робот моргнул еще раз, но уже черным третьим веком, и выпустил раздвоенный кончик языка. Самина, подчиняясь здравому смыслу, остановилась.
        - Еще ближе, - голос Эйдена резонировал о распахнутую грудную клетку и оттого казался металлическим. - Имперские андроиды так похожи на людей. Тебе необходимо видеть мои глаза, чтобы не обмануться.
        Самине едва хватило той грани сознания, на которой она балансировала теперь, чтобы распознать сарказм.
        - При иных обстоятельствах я могла бы поклясться, что ты человек. - она почувствовала, как против своей воли шагнула вперед.
        - К счастью, ваши робомедики рассеяли эту досадную иллюзию.
        Андроид не мог самостоятельно поддерживать охлаждение своих органов, пока был в таком состоянии, и техники создали для него искусственный холод в радиусе одного метра. Из-за этого вместе с каждым словом из его рта вырывались клубы пара.
        - Эйден, мне бесконечно стыдно за те варварские методы, что используют советники.
        - Обращение по имени располагает к доверию только у людей, Самина. - андроид улыбнулся одними губами. Видимо, для того, чтобы показать, что и улыбка в его случае не располагает ни к чему хорошему. - Ты не задумывалась, почему при таких развитых биотехнологиях глаза имперских роботов подчеркнуто искусственны? Мы используем ретро-диафрагмы, чтобы человек понимал, что перед ним андроид.
        Отнюдь не из-за внешнего вида ей хотелось говорить с ним, как с человеком. И ей вовсе не требовалось лишнего напоминания, что Эммерхейс робот.
        - Разве это не наносит ущерб авторитету императора?
        - Они выделяют превосходство искусственного интеллекта, и ни одному синтетику не придет в голову иметь настоящие.
        Самомнение было поразительным для машины. Если Самину до этого и терзали опасения, что договориться не получится, то теперь они с каждой секундой подкреплялись все сильнее.
        - Итак. - донеслось с той стороны защитной паутины. - Я дал тебе достаточно времени, чтобы унять дрожь и перейти к сути?
        - Убрать вуаль, - тихо приказала Самина, и микрокоптеры исчезли вместе с блестящим пологом. Она все равно не чувствовала себя в безопасности за тонкой сетью. - Я пришла сюда, чтобы от имени сотен тысяч бранианцев просить твоей помощи в вопросе, не связанном с войной. На планетах альянса есть эпидемии болезней, с которыми наши ученые справиться не в силах. Брана густо населена и страдает больше остальных - здесь множится опасный паразит, и его гены настолько пластичны, что не поддаются разрушению. Мы знаем, что в Империи Авир медицина давно признана лучшей среди известных вселенных. Андроиды обладают колоссальными знаниями в разных областях, и если тебе есть, чем поделиться с нами, я обещаю, Совет найдет, что предложить взамен.
        Эйден не реагировал, будто слушал невнимательно. Или ему просто было не интересно. Прошло несколько секунд, прежде чем он произнес:
        - Поправь меня, если я ошибаюсь. Видишь ли, по закону жанра я не могу не спросить. Ты взяла меня в плен, из-за тебя погиб мой корабль, твой отец пытался убить меня, и теперь ты являешься ко мне просить о помощи?
        - Да.
        - За почти сотню лет я вдоволь насмотрелся на то, как заботится Харген Зури о своих народах. Что готов он дать в обмен на чужие жизни? Не торопись, подумай как следует. Возможно, если ты действительно умна, а мне очень хотелось бы в это верить, ты развернешься и немедленно уйдешь.
        Его грамматически выхолощенные фразы сбивали с толку. Самина репетировала их разговор по дороге сюда, но не предполагала, насколько быстро андроид перейдет к возражениям.
        - Я понимаю. Ты скорее убил бы меня, чем выслушал. Но здесь, в камере, ситуация твоя незавидна. С высоты твоего прежнего положения утрата активности и всякого политического влияния выглядит удручающе. Утром сюда прибудет мой отчим. Я знаю его слишком хорошо, и поэтому уверена, вы с ним опять ни к чему не придете. Но если переговоры с твоей стороны перетекут в русло медицины, он рад будет обеспечить тебе некое подобие свободы здесь, на Бране. Ты выручишь Харгена с эпидемией, и кто знает, какие возможности для разрешения конфликта между нашими мирами откроются перед тобой.
        С одной стороны, в ее словах было над чем подумать. Ох, и развернулся бы Эйден с любым подобием свободы здесь. Он сделал бы все, чтобы найти и уничтожить магнетарную цепь Альянса, управление которой, как он знал, находится на Бране. Но с другой стороны, к пульту все равно пришлось бы подбираться тайно, и никакое сотрудничество, тем паче под бдительным оком бледной крысы, дочери Харгена, не помогло бы ему в этом. Эйден собирался вынудить Совет пойти на необходимые ему уступки, используя инструменты для манипулирования. А не препарирования. Как только сознание вернулось к нему, андроид начал составлять план сложного разговора с Харгеном. С третьей стороны (о, в его ситуации таких сторон было, точно в гексаэдре) он не знал, как скоро Империя начнет форсировать наступление. Если к следующему утру Джур еще не заставит Зури поджать хвост, воспаление собственной значимости у советников перевесит здравый смысл. Хотя… Зная хватку адмирала Проци и преданность герцога, не надолго.
        Да. Скорее всего, ему удастся вернуть себе позицию силы не позднее, чем через двое суток.
        - А тебе не кажется, что твое предложение, как, впрочем, и весь твой визит, выглядит как вмешательство в дела Совета и попытку срыва его планов? - спросил андроид.
        - Совет полностью подвластен бессменному председателю, - Самина поймала себя на том, что цитирует ненавистный учебник по политпропаганде. - А мой отчим, в свою очередь, всегда готов поддержать мои инициативы. Как он может не прислушаться ко мне, когда речь идет уже о сотнях тысяч смертей? Поэтому я не преувеличу, сказав, что, соглашаясь на мое предложение, ты буквально сотрудничаешь с Харгеном и через него имеешь влияние на весь Альянс.
        Безразличие. В глазах андроида оно было тем самым оружием, которое на любых переговорах вынуждало собеседника нервничать и сбрасывать карты. Самине нечего было добавить к сказанному, и теперь она напряженно ждала приговора. С этим император тянуть не стал.
        - Речь, которой бы я аплодировал, если б мог. В начале войны у Харгена не было семьи, а значит, тебе меньше сотни лет, правильно?
        - Мне двадцать пять.
        - С глубиной моего восхищения твоим умом соперничает только степень разочарования собой. Я был захвачен в плен младенцем.
        - Я доктор наук, - Самина понимала, что пожалеет о сказанном рано или поздно.
        - Поражен, доктор. В твоем возрасте я был на побегушках у второго помощника младшего стюарда на круизном лайнере. Но теперь я предлагаю тебе глубоко вдохнуть, расслабить шейно-воротниковую зону, чтобы облегчить приток крови к мозгу, и попробовать взглянуть на ситуацию с разумной стороны.
        Конечно, Самина напряглась еще сильнее. Болезненные спазмы пронзили мышцы вдоль позвоночника. Но она выслушает все, что скажет робот. В конце концов, на его стороне лишь слова.
        - Ты приходишь сюда ночью, едва успевая до официального визита советника. Одежда и прическа не соответствуют деловому этикету Браны, значит, визит спонтанный. Где ты была, Самина? Корпоратив в лаборатории? Неудачное свидание? В любом случае, Харген знать не знает о том, что ты задумала. Ты пытаешься убедить меня, что у вас с отчимом доверительные отношения, но не подаешь идею сотрудничества через него. Ты приходишь сама. С детства приученная меня ненавидеть, ты небезосновательно боишься, но приходишь. Зачем же? Оказывается, чтобы это я предложил советнику помощь в таком, казалось бы, важном деле. Звучит нелепо, но говорит о многом. Например, о том, то Харгену не особо и нужны его смертельно больные подданные. О том, что он не ценит тебя вовсе и слушать не станет, так как в ответ на твое недоверие - не верит тебе.
        Биолог сжала зубы. Пусть бьет. Ей ведь предлагали уйти, а теперь было поздно. Ее собственная маленькая казнь уже началась.
        - Ты неплохой человек, Самина, и ты в отчаянии. Только лишь невероятные масштабы трагедии могли толкнуть тебя на этот шаг. Ведь не могла же ты не понимать, что, обращаясь ко мне за помощью, дискредитировала всю бранианскую науку и расписалась в бездействии властей. Если бы это им было жаль умирающих, а не стайке ученых крыс, не ты стояла бы сейчас передо мной.
        - К твоей жалости я и не взывала, Эйден. Я отдаю себе отчет в том, что ты - машина. - Самина ничего уже не теряла, лезвие над ее головой готово было сорваться. - Поэтому я и предложила тебе равноценный обмен. Да или нет?
        - Нет. Ты решила обещать мне то, чего дать не в силах, ибо, как видишь, от тебя это не зависит.
        Гильотина упала и снова поднялась. Экзекутор наслаждался, ему было мало одной скоропостижной смерти.
        - Еще утром я и правда считал свое положение скверным. Нет, даже… дерьмовым, вот подходящее слово. Но ты принесла мне подарок, Самина. - Эйден улыбнулся вновь, но вызвал только дурноту и мороз по коже, - Эти сотни тысяч обреченных, за которых некому вступиться, кто они? Я полагаю, бедняки из простонародья, неугодный класс. Председатель уверен, что у него все под контролем, ведь тишина длилась много веков. Но не стоит недооценивать силу тех, кому нечего терять. Если оставить все, как есть, очень скоро начнутся бунты и революции, а значит, те бранианцы, которых не выкосит паразит, сами вынесут Харгена Зури ногами вперед. А вслед за ним исчезнет и Альянс. Боюсь, в борьбе за власть вы начнете уничтожать планетарные системы правящих домов случайными вспышками магнетаров. Но ведь моя камера защищена гиперпространством. Мне даже не придется ничего делать - лишь наблюдать приближение судного дня.
        В наступившем молчании не было слышно, как осколки той, что когда-то была Саминой, разлетаются по полу. Зато раздался ее смех. Очень тихий, приглушенный бледной ладонью. Он звенел в этой темной камере, едва ли знакомой со смехом, а Самина крупно дрожала. Нет смысла держаться молодцом, когда ты разбит по всем фронтам.
        - Я рассчитывал на слезы, а ты меня огорчаешь. Я читал, что женщина плачет, когда ей больно.
        - Мне казалось, ты чуть больше знаешь о боли. А смеялась я оттого, что Кайнорт Бритц оказался прав. Я не поверила ему там, за дверью. Он обещал, что ты окажешься негодяем.
        - Это тот новый безопасник? Аморфный эзер, настолько мертвый, что хочется потыкать его палкой? Не представляю, на что тебе пришлось пойти, чтобы попасть сюда. Но до меня доносится аромат вина и крови, так что могу предположить, что ты опоила его и зарезала.
        - О, именно так. - Ее глаза рассеянно блуждали по камере. Лишь бы не слезы. Враг был самым неподходящим для этого свидетелем. - Я зря пришла сюда, я…
        - Ты поступила очень смело, Самина. Я не лукавил, говоря, что ты очень умна, но у тебя не было ни единого шанса. Что ты могла противопоставить мне? Я машина. Мне пятьсот лет. Моя цивилизация развита заметно выше. Я бы добавил, что мне жаль, но ведь ты сама отказала мне в способности чувствовать сожаление.
        С орудия казни капала кровь, Самина лежала, нашинкованная гильотиной правды. Слова андроида больше не могли ранить ее. Она исчезла, он ее растворил, распылил, разрушил. Эйдена поглотила электризованная волна ненависти и отчаянного желания уйти, не видеть и не слышать его никогда. Волна, которая внезапно…
        - Почему твои шрамы больше не затягиваются?
        …отхлынула.
        - Что?
        - Почему они больше не затягиваются? - повторила она. - Слишком глубокие? Может, тебе навредило вмешательство робомедиков?
        «100001001110110011101111101000101010111010101011! В этой девчонке какие-то баги».
        И видимо, заразные, потому что его рот принялся нести правду:
        - Я потерял много крови. Теперь ее недостаточно для регенерации кожи.
        - И ты не хочешь выдавать ее состав? Наши техники могли бы помочь.
        Пауза, и Самина добавила:
        - Я приняла твой отказ. Это не то, что ты думаешь, я просто…
        - Состав узнать не трудно, я оставил не меньше двух литров образца на арене. Но воспроизвести формулу здесь не получится - необходимый изотоп серебра не встречается в этой части вселенной. Правда, мне все равно и, может быть, я огорчу тебя - это не смертельно.
        «Уходи, человек, ты ломаешь меня!»
        - Ты спас меня от удара штурмовика и пощадил моего брата на арене. Против своей воли я чувствую себя обязанной. Прежде, чем я уйду, позволь мне что-нибудь сделать для тебя.
        - Ты просишь разрешить поставить точку, чтобы твоей ненависти больше ничего не мешало? Разумно. Подойди ко мне.
        Самина шагнула к ступени, чтобы подняться на пьедестал, и её окутал морозный воздух. Девушка вздрогнула и поежилась. Теперь и она выдохнула облако пара.
        - Видишь криптоновую цепочку у меня на шее? Ваши техники по какой-то причине еще не добрались до нее. Я прошу тебя снять ее и уничтожить. Это все.
        Все существо было против, но Самина подалась вперед. Рядом с царапинами от разорванного ошейника девушка нашла белую люминесцентную нить. Она была тонкой, полупрозрачной и слабо светилась. На нить были нанизаны такие же белые миниатюрные тетраэдры.
        - В них секретные разработки, шифры? Я ведь пожалею, что уничтожила нить?
        Используя единственный доступный ему жест, Эйден отрицательно мотнул головой.
        - Все умное я храню в голове.
        - Как её расстегнуть? - желания выполнять его просьбу было меньше, чем прикасаться к чудом не разорвавшейся бомбе.
        - Просто разомкни в любом месте.
        Девушка приблизилась вплотную к роботу. Она боялась, что если его язык опять хлестнет воздух, она растеряет последнее достоинство и закричит. Но Эйден не шелохнулся и даже не смотрел на нее. Только два их облака пара мешали свои завитки между собой.
        Чтобы не рассыпать тетраэдры, Самина осторожно завела руки за шею андроида. От него пахло грозой и мятой. Цепь легко разомкнулась, скользнула в холодные ладони, и девушка поспешила вернуться в тепло.
        - Как я должна ее уничтожить?
        - Положи в гамма-томограф.
        Она подошла к излучателю и опустила невесомую нить внутрь. Вскоре тетраэдры начали бледнеть и рассеиваться. По мере их разрушения в магнитном поле томографа возникали голограммы людей, чтобы исчезнуть навсегда.
        - Кто они?
        - Те, кто много значил для меня.
        - Все мертвы?
        - По моей вине. Прямо или косвенно.
        Что ж, он больше не увидит Наэль, Гервина и Шая, но таскать на себе этот бессмысленный груз прошлого - слишком по-человечески. Это уже не его ступень эволюции.
        - Все. - выдохнула Самина. - Прощай.
        Апатичный тон догнал девушку, когда она уже ступила в полумрак:
        - Прощай.
        «Вот бы упасть и биться лбом о землю прямо тут, в камере. Р-р-р, нельзя, терпеть до двери!» - Самина занесла пальцы над электронной панелью замка, когда сквозь болезненный шум, распиравший голову, до неё долетело прохладное:
        - Я подумаю.
        Девушка отдернула руку, бешено обернулась и…
        - Что?!
        Но андроид замолк и отключился. Император опустил голову, глаза его почернели и стали безжизненны. Морозного дыхания не было. Показалось.
        Вот же дьявол. По щекам побежали слезы - густым ливнем, какие редко бывают на засушливой Бране. Эти капли не принесли облегчения: их, будто кислотный дождь, переполняла ненависть. И болталась неприкаянно молекула надежды.
        - Не верю, - с глухой злобой процедила Самина и вышла в коридор.
        Только там она поняла, как же сильно ее трясет. Спина взмокла, на ладонях воспаленные следы от ногтей, а в голове… в голове каша.
        - Я вызвал Вам карфлайт. - безопасник явился из ниоткуда и протянул ей салфетку. - Когда Вы уйдете, я сотру из системы этот визит. Не волнуйтесь, господин Зури ничего не узнает.
        - Спасибо, Кайнорт. - Самина была уверена, что ей не жить, если до отчима дойдет, кто растрепал пленнику о пандемии.
        - Я боюсь, у Вас не было шансов. Он ведь так и сказал? Давить на жалость императора - это как выжимать ежа голыми руками. И больно, и толку нет.
        * * *
        Бритц в последний раз перед сдачей смены настраивал приборы в камере пленника.
        - Ну что, как там твой взнос в клуб злодеев? Понравилось обижать маленьких?
        - Не очень. - честно ответил Эйден.
        - Почему же ты ей отказал?
        - Почему же я ей отказал?
        Кайнорт обернулся и прищурился.
        - То есть?
        - Я обещал подумать.
        Бритц опять уткнулся в свои экраны.
        - Разве в начале войны это были не твои слова, что Империя наберется терпения, и рано или поздно советники пронесут мимо тебя труп Харгена?
        - Нет, это сказал древний философ. И он хотя бы сидел у реки. - устало произнес Эйден. - Паразиты это прекрасно, но я вот о чем подумал: не обижайся, но что, если у магнетарного руля окажется один из вас? Харгена я сто лет знаю, он мне как родной: все его действия, мотивы, страхи - предсказуемы. Старый враг - как любимая мозоль. Всегда готов к тому, что будет больно, и всегда точно знаешь, где именно.
        - А я уж было заподозрил тебя в сострадании.
        - Шутишь?
        - Шучу. Но если председатель тебя выпустит, я буду следить за тобой днем и ночью, Эммерхейс. Если потребуется, убью тебя лично. Если попытаешься использовать дочь Харгена, и ее тоже убью.
        - Это так мило с твоей стороны. Знаешь, у нее очень хрупкие шейные позвонки, рекомендую начать с них. Или тебе нравится, когда жертва в сознании?
        - Жертва - да, но ты гораздо лучше, когда в отключке.
        - Мне кажется, ты меня не любишь, Кай, - скорбно заметил андроид, - А вообще Зури превосходно использовал давнюю ненависть между эзерами и Империей, когда приставил тебя ко мне. Не подумай, я не имею ничего против тебя лично, просто единственное доступное мне здесь развлечение - доставать охрану.
        Бритц глубоко вздохнул. Был конец тяжелого дежурства, и он уже не считал такой уж плохой идею перевести императора подальше из тюрьмы.
        - Ты не сможешь вывести меня сегодня, Эйден.
        - Конечно, не смогу - ты в обычной одежде, а значит, не станешь превращаться, иначе придется передавать смену голым.
        - Спокойной ночи, Эммерхейс.
        - Только не выключай свет!
        Щелк.
        - Как приятно встретить расу, не знакомую с терновым кустом… - усмехнулась темнота.
        12. Глава, в которой герцог готов на все ради свободы
        Цараврия, спутник Ибриона
        Год 1800 от основания Империи Авир.
        За 200 лет до основных событий.
        Малость позеленевший, регент Джур риз Авир выбрался из капсулы нимбулупа и зашел в холл терминала, чтобы отдышаться. Дорога от столицы к одному из ее спутников - Цараврии - пролегала сквозь наноуглеродный портал и занимала всего четыре минуты, но для вестибулярного аппарата наместника этого было достаточно, чтобы взбунтоваться. Время пути давно могли сократить, но жители Ибриона попросили затормозить прогресс ради того, чтобы успеть прослушать хоть одну песню, пока длится полет. У этого была веская причина: дорога в нимбулупе пролегала сквозь чрезвычайно романтичный пейзаж. Сначала за окном открывался потрясающий вид на природу и города столицы Империи. Дальше лохматились вихри защитного облака - пушистого и пышного. Его рваный пух состоял из микроскопических алмазных призм. Студентам, то есть подавляющему большинству пассажиров, было все равно, как там облако отражает негативные воздействия из космоса. Это пустяки. Главным для них было то, что призмы испускали радужные лучи, и путешествие оборачивалось эндорфиновой комой. Даже Джура на короткое время переставало мутить. А после вокруг наступала
темная ночь, и звезды были видны так ясно, что резали глаз. Завершался полет в привычно дождливой атмосфере Цараврии, где студентов терзали мысли о грядущих экзаменах, и лишь только та самая песня, что они слушали всю дорогу, могла унять их трепет и муки. Регент студентом не был уже очень, очень давно, и не разделял их мнения о научном спутнике. Красота вечно пасмурной Цараврии была иной, чем умеренно солнечной столицы - нежной и лирической.
        Стайка юнцов смеялась и спорила у автомата с одноразовыми триниджетами. Они опять не могли договориться, на каком носителе выбрать себе транспорт сегодня. Автомат на сей раз предлагал его в виде брелоков, значков и заколок. В зависимости от цены в них варьировались расстояние и время действия, скорость, а также способность преодолевать разные виды пути, от высокогорного до глубоководного. Наконец они остановились на красном брелоке-минивэне, развернули его на всю компанию и унеслись к себе на кафедру. На табло автомата осталась их последняя настройка - «сухопутный», но вряд ли это определение подходило хотя бы для одного уголка Цараврии. Джур достал из кармана свой личный триниджет в виде золоченой фляги, и уже через секунду его окутал матово-черный кабриолет. Это был помпезный ретро-кар с имитацией колес и рулем вместо штурвала. Но летал он на обычных позитронах, а колеса зависли в нескольких дюймах над землей. И, кажется, бортовой комм его ненавидел.
        - Ты серьезно, Ри? Что я тебе сделал? Какой к черту кабриолет, мы в Смурном Царстве!
        - Господин риз Авир, но ведь у Вас жабры и водоотталкивающая ткань, и я подумала…
        - Где. Моя. Крыша!
        - Слушаюсь, господин регент, - сухо отозвалась Ри, и по пальцам Джура хлопнул внезапно сформированный панорамный верх.
        Триниджеты сочетали в себе ипостаси околоземного летательного аппарата, подводной капсулы и какой-нибудь личной вещи разной степени полезности. Среди дам преобладали машины в виде украшений, - ювелирных или бижутерии - а мужчины предпочитали более практичные хронометры или коммы. Одноразовые же бывали в виде игрушек, канцелярии, дешевых безделушек - в общем, всего на свете, и по окончании маршрута навсегда оставляли себе первоначальный вид. Некоторые компании выпускали их сериями одной тематики, и дети с азартом собирали использованные триниджеты.
        Цараврия - ассоциация университетов Ибриона - считалась главным научным центром Империи. А еще, когда заканчивался ливень, можно было разглядеть ее потрясающую красоту. Из-за высокой влажности природа оплетала здания, как тропический лес кутает дворцы древности. Пока Джур летел мимо полупрозрачных институтов, дождь сменила прохладная морось, а затем туман. Он бросил руль.
        - Впереди подводный туннель, давай сама.
        - Уже наигрались, мой господин? - Ри взяла управление под свой контроль, и триниджет нырнул в колодец. Там его окружили пузырьки газа, которые уменьшили трение о воду, и суперкавитация рванула машину вперед.
        - Больше не дам Эйдену тебя программировать. Стоило оставить вас наедине, как ты превратилась в его копию.
        Они вынырнули у входа в здание научно-медицинского центра высшего - военного - статуса. Он имел вид гигантской спирали ДНК, а комнаты, залы и лаборатории представляли собой нуклеотиды. Некоторые из них - в основном, личные кабинеты - перемещались по спирали вверх, вниз и внутрь, и снаружи это выглядело фантастически. Между стационарными нуклеотидами - аудиториями общего пользования, движение которых привело бы к путанице - то и дело мелькали вспышки местных телепортов.
        На платформу одного из таких устройств и шагнул регент. Триниджет вернулся в карман. Джур набрал в меню личный код, который обеспечивал ему доступ ко всем помещениям в Империи (удобно, черт возьми!):
        - Поиск директора.
        - Адмирал в операционной, Ваше Высочество - ответила система. - Угодно ли будет подождать в его личном кабинете, или предложить Вам комнаты отдыха?
        Джур задумался. В прошлый раз он крупно пожалел, когда Эйден вынудил его побыть испытуемым в эксперименте с геморрагической лихорадкой. Но то в лаборатории. А в операционной ведь обычно лежит какое-никакое тело, и регент останется цел на этот раз.
        - А давай-ка прямо к нему.
        Вспышка ненадолго ослепила его и мигом доставила на место.
        - Мой лучший друг пришел помочь на нелегком поприще эксгумации! - воскликнул андроид, не оборачиваясь. Его руки были по локти погружены в оцифрованный труп.
        - У тебя что, глаза на затылке?
        - А, это ты, Джур…
        - «Ха-ха».
        Эйден обернулся, не выпуская из рук трехмерную модель какого-то органа.
        - На самом деле я бесконечно рад тебя видеть, - промурлыкал он и с очаровательной улыбкой вручил Джуру кровоточащий кулек, - На вот, подержи толстую кишку.
        Пока регент боролся с тошнотой, робот коснулся одного из двух металлических шрамов у себя на голове, чуть выше левого уха. Оттуда выползла тонкая пластинка. Эйден капнул на неё крови с трупа, и нейроспектраль унесла кровь к анализатору.
        - Чего и следовало ожидать, - заключил андроид, забрал у Джура кишку и небрежно забросил в недра трупа.
        - А где моя дражайшая племянница, которой ты платишь за то, что она держит для тебя всякую требуху?
        Он направился было к ионному рукомойнику.
        - О, нет-нет, погоди! - догнал его Эйден с очередной розовой кучей в руках.
        Джур молча взял кучу. В конце концов, если возня с кишками делает андроида счастливым, почему нет.
        - Наэль на экзамене по медицине первой ступени, ведет неравную борьбу с виртуальным интерфейсом. В прошлый раз реальный пациент остался жив только благодаря сбою оборудования. Оно не слушалось ее команд. И она не держит никакие органы, для этого у меня есть стеллаж. Просто я его протер только что.
        И, не дожидаясь, когда друг запустит в него потрохами, продолжил:
        - Вот посмотри, Джур, это сердце капитана Карапелли. Сегодня утром в него попали осколки суперпрочного стекла. Видишь? И я не вижу. Их как будто и не было. Перед вылетом я запустил ему нано-ботов нового поколения. Они сами обнаружили повреждения и восстановили сердце. Всего за семь минут.
        Это действительно был прорыв. Раньше малютки работали только в том органе, куда их вводил доктор, и не могли самостоятельно выискивать место ранения.
        - Превосходно. Так значит, реальный Карапелли сейчас жив?
        - Его мозг у тебя в руках.
        - Ну, и что?
        - О…
        До регента дошло, и он немедленно уронил полушария на пол.
        - Так это что - живой труп?!
        - Нет, это же оксюморон. - андроид подобрал мыслительный орган и водрузил на стеллаж. - Правильно будет «мертвый труп». Хотя нет, это уже тавтология…
        - Тьфу, Эммерхейс! - Джур заново бросился к рукомойнику. - А если твои боты восстановили сердце, почему бы и не мозг заодно?
        - Я боюсь, крайне тяжело найти мозг у человека, который бросает звуковую гранату в зеркальном лабиринте. А если серьезно, ему просто отрезало голову, и мои малыши разбежались. Жаль. Малышей, в смысле. Всю ночь их программировал.
        В операционной вспыхнул телепорт - аппарат принес ассистентку. Она была волшебно хороша: модная стрижка на густой каштановой копне, улыбка ярче сверхновой, в черных глазах торжество. Наэль присела в милейшем книксене, завидев Джура, и подлетела к андроиду.
        - Эйд, я сдала! Я - врач первой ступени! - светясь от счастья, она помахала дипломом у него перед носом.
        Эйден перехватил бумаги рукой, которая все еще была в крови, не глядя бросил их на труп Карапелли и коротко, но нежно поцеловал Наэль в губы.
        - Поздравляю, солнышко. Когда-нибудь ты перейдешь на вторую ступень, и мне уже не придется вызывать императора, чтобы кто-то держал для меня кишки.
        Не секрет, что юная баронесса - племянница Джура - пошла в медицину только ради того, чтобы работать поближе к адмиралу. Холостяки Цараврии награждали ее в основном болезненными эпитетами: сногсшибательная, умопомрачительная, головокружительная. Женатые делали то же самое, только не вслух. И все они ждали, когда Эммерхейс разобьет ей сердце. Очередь на утешение с годами росла и росла, но красотка была терпелива к его ядовитому характеру и достаточно разумна, чтобы наслаждаться тем, что есть, не требуя большего. Наэль оказалась и на редкость прилежна, но к «живым трупам», без которых не обошлась бы аттестация на следующую ступень, особой любви не питала.
        - Кхм… Кстати об императоре, - кашлянул Джур, - Я прилетел, чтобы передать тебе приглашение на заседание Сената. И предварить тот разговор, что состоится на нем.
        - Что бы я ни натворил, господин регент, обещаю, я так больше не буду, - улыбнулся Эйден, подозревая, что Сенат простил бы ему даже людоедство. - Давай пройдем в мой кабинет.
        Сказав так, Эммерхейс преобразился в серьезного адмирала. Он щелкнул пальцами, чтобы вызвать к ним динамический нуклеотид своего личного кабинета и, наконец, смыл кровь. Наэль попыталась напоследок запустить раздвоенный язычок в ухо андроида. Тот привычно увернулся, ласково укусил ее за мочку и покинул операционную вслед за Джуром.
        - Эйден. - друг сидел на краешке шикарной софы и держался неестественно прямо. - Ты знаешь, что после гибели императора Анодди риз Авира я, как единственный прямой наследник, вот уже много лет пребываю в статусе регента. Подходит критический срок для коронации, но я все еще не вижу себя на троне и оттягиваю эту ответственность, как могу. Так больше не может продолжаться.
        - Не все созданы для власти, Джур. Но ведь ты всю свою жизнь знал о предстоящем долге, ты готовился к этому не одно столетие.
        - Да, но согласись, я не гожусь на роль абсолютного монарха.
        - Соглашусь… - ответил Эйден. - Судя по тому, что ты являешься ко мне за советами с поразительной регулярностью, и это несмотря на тошноту от нимбулупа. А что, если тебе ограничить свою власть и частично передать ее канцлеру? Это нормально для таких огромных и сложных империй, как наша. Возможно, если вы начнете принимать ключевые решения коллегиально, это будет шагом вперед.
        Джур вскочил с софы и встал у окна, скрестив руки на груди.
        - Основы власти в Империи Авир не менялись тысячелетиями. Работа сенаторов была основана на полном доверии к монарху. Прежде, чем в их сознании что-то поменяется и они научатся мыслить критически, думать своей головой, пройдут еще века. За это время я потеряю остатки доверия здесь, в центре, а что будет твориться на окраинах, и представить страшно!
        - Джур, прости, я не подозревал, насколько глубока твоя тревога, когда отказывался от должности канцлера. Но ты же знаешь, я по-прежнему готов помочь тебе в чем угодно и быть рядом, когда понадобится.
        - В таком случае после коронации я перенесу свою резиденцию к тебе домой! - рявкнул регент. - Нет, так не пойдет. Мы с Сенатом независимо друг от друга пришли к иному выводу и уже провели предварительное голосование. Было принято решение основать новую династию. Мы хотим передать корону тебе, Эйден.
        Андроид впервые за свою жизнь поперхнулся водой, которую пил в тот момент.
        - Я бы рекомендовал тебе и сенаторам явиться в мой госпиталь для срочной психиатрической экспертизы, - выдавил он сквозь кашель. - Читай по губам, Джур: «Я не буду участвовать в вашем помешательстве».
        - Эйден, послушай…
        - Нет, риз Авир, это ты послушай! Я андроид, робот, машина, я…
        - А я опять и опять слышу Гервина!
        - У меня в голове нейрокисель из синтетики напополам с багами! Меня пугает уже то, что в последние годы я невольно становлюсь твоим серым кардиналом.
        Джур тяжело посмотрел на друга и вздохнул.
        - Ты ошибаешься, Эйд, речь не только о последних годах. Может быть, я зря говорю это сейчас, но мы подняли личные документы императора Анодди, в которых он восхищается тобой и называет образцом идеального монарха. Вот смотри, это было незадолго до его смерти…
        В доказательство он развернул перед андроидом виртуальные страницы, но тот смахнул их, не читая.
        - Бред. А если я подхвачу вирус? А если меня вдруг переклинит, и я решу взорвать пару наших галактик?
        - Не переклинило же за триста лет! Не пори чепуху, Эйден. Хотя, признаться, когда после гибели команды на Золларе ты бросил войну ради науки, все решили, что ты немного того.
        - Воевать меня отправил Гервин, и я достиг потолка на этой стезе. - андроид остыл и тоже подошел к окну. Два закадычных друга стояли плечом к плечу, а за стеклом ползли туманы. - Здесь, на Цараврии, я занимаюсь тем, что мне действительно нравится. Я лечу людей и делаю это гораздо лучше, чем убиваю.
        Регент видел, как изменился Эйден, когда возглавил медицинские войска. Изменился к лучшему: стал уравновешенным, мягким, живым. Счастливым, если можно сказать так о машине.
        - Никто и не говорит, что хотел бы видеть тебя кровавым тираном, Эйд. Ты можешь сделать Империю такой, какой захочешь. У тебя талант к воздействию на людей. Я бы даже назвал это твоим гением.
        Потекли минуты тягостного молчания. Регент сжал зубы и боялся дышать. Андроид застыл у окна.
        «Ты можешь сделать Империю такой, какой захочешь».
        - Если я соглашусь, - медленно произнес он, глядя сквозь дождь на город, - ты будешь очень, очень… очень сильно мне должен, мой друг.
        Джур закрыл глаза и улыбнулся. Это были его первые успешные переговоры.
        13. Глава, в которой Шима может достать все, что угодно
        - Постойте, госпожа, а прическа-то как же? - рабыня спешила за девушкой с упаковкой капсул окраски и приборами для плетения.
        - Не сегодня, Той, - Самина отмахнулась от преследовавшего ее чайного пузыря. Миниатюрный шар летал на водородной подставке, горение которой грело чай на лету. Оставленный без внимания, пузырь завис у портьеры и плавил её потихоньку.
        - Эти лабораторные комбинезоны такие… никакие! Давайте я заплету Вам косу хотя бы…
        - Нет, Той, мне надо поскорее исчезнуть отсюда. Пока утренний почтальон не вручил мне извещение о моей казни лично в руки.
        Злободневная вышла шутка. Девушка сказалась больной наутро после визита в тюрьму. Понимала, что работник из нее выйдет аховый. Больше суток она провела дома, мыкаясь от кровати к окну, продираясь сквозь депрессию и напряженный страх. Она отключила связь с внешним миром и молча упивалась ненавистью к императору и в не меньшей степени к себе. На следующее утро она решила, что раз уж ее пока не арестовали, то лучше отправиться в лабораторию. Узнать новости и поговорить с Шиманаем. И, может, помириться с Бензером. Не слишком много людей будут навещать ее в одиночной камере, так что нехорошо разбрасываться друзьями.
        - Ну, тогда хоть чай выпейте, а то он скоро дом подожжет!
        - Ладно.
        Она поймала расписной пузырь из своего любимого сервиза, притронулась к его гладкой стенке и «вырастила» тонкий длинный носик, из которого теперь можно было пить. Белоснежная Дорси-два крутилась у ног хозяйки, но девушке сегодня было не до нее. Той взяла кошку на руки, чтобы та не обиделась.
        - А пока давайте-ка, я Вас быстренько и окрашу - вишневый так Вам идет…
        Самина молча хмурилась, потягивая чай.
        - Неокрашенные волосы - плохая примета. Это некультурно!
        - Той, если ты не перестанешь наседать на меня с этим, честное слово, я заменю тебя на андроида-мажордома.
        Женщина насупилась, отпустила кошку и принялась двумя пальцами наращивать сгоревший кусок портьеры.
        - Ну, как хотите, воля Ваша, - её было не так-то просто заставить молчать, - Но я уверена, господин Бюрлен-Дукк едва ли сможет разглядеть Вас среди всех этих мышей.
        Самина оставила последнее слово за рабыней, фыркнула и выскользнула за дверь.
        Она решила добираться на хелиховере. Это был ее личный аппарат из метаматериалов. В покое он представлял из себя широкую ленту, свернутую в спираль. Как только девушка развернула ее, лента засветилась и стала жесткой, превратившись в узкую пластину длиной около метра. Она быстро-быстро завертелась и образовала колесо в человеческий рост. Самина провела рукой по ободу, и колесо разделилось на два. Они разъехались в стороны. Между колесами было удобное кресло водителя, подножка с двумя педалями и рычаг управления.
        Девушка устроилась на мягком сиденье и осторожно выкатилась из гаража. Два колеса на земле располагались по бокам от водителя. Но как только Самина подняла аппарат в воздух, те одновременно переместились, развернулись параллельно земле и заняли положение впереди и позади сиденья. По мере того, как девушка входила в сложные повороты, залетала в туннели, петляла ради развлечения, колеса дружно меняли положение и скорость вращения. То они были сверху и снизу, то диагонально или по бокам, то параллельно дороге, то перпендикулярно ей.
        Хелиховер с подсвеченным вращением колес смотрелся очень эффектно, но модель Самины была спортивной - открытой и, как следствие, опасной. Непристегнутому или чересчур любопытному водителю могло запросто оторвать лентой голову или руку.
        Девушка была не против такого сценария в то утро, если бы это спасло ее от позора в институте. Разговор Харгена с императором уж, верно, состоялся, а значит, отчим знает о ее визите в службу безопасности. Можно даже не сомневаться, что негодяй выдал ее. Только бы не арестовали прямо на глазах у коллег, она не готова была позировать перед журналистами в таком виде - бледная худая блондинка в белом комбинезоне на фоне мышей-альбиносов. Бр-р.
        На подлете к институту с ней связался администратор:
        - Доктор Зури, биолаборатории закрыты. Вас перевели на этажи медиков. Будьте добры, парковка сто тридцать, место тринадцать.
        Вот так новости. Эта парковка принадлежала главной медицинской лаборатории. Самина прошла мимо сигарообразных капсул карфлайтов к отверстиям для хелиховеров, свернула ленту в трубочку и сунула в дырку под номером тринадцать. В холле был установлен специальный турникет, и пока он обеззараживал девушку и помогал ей запрыгнуть в рабочий комбинезон, она с опаской поглядывала по сторонам. Обычно суетный, забитый людьми и андроидами, этаж будто вымер. Навстречу Самине вышел один профессор Кафт. На поясе у него болталась мошна с силиконовыми мячиками. Он брал их всякий раз, когда посещал особо важные кабинеты, где категорически запрещалось швырять инвентарь об пол.
        - Вот твой пульт управления системой безопасности, - взволнованно и бодро начал Шима. - Эта кнопка - внешние двери, чтобы ты могла ходить по этажу. Эта - внутренние, между кабинетами лаборатории, на всякий случай. А эта вот - его барьерная сеть. Не знаю, к чему она здесь, ты лучше ее не нажимай.
        Самина все не могла вникнуть в суть этого потока инструкций.
        - Постойте, Шиманай, какой пульт, чья сеть? Я арестована? Меня приговорили отбывать наказание в лаборатории?
        - Ты что, девочка, умом тронулась от радости? - опешил профессор и кинул в нее мячиком. Не попал. - Я послал тебе целое сочинение на комм…
        - Он в море.
        - Встрой ты его, наконец, в запястье, как у людей! - Шима помотал перед глазами Самины ее же вялой рукой. - Тогда слушай. Только не упади. Вчера рано утром твой отчим побывал у императора. Не могу даже представить, как это произошло, но риз Эммерхейс свернул их разговор на медицину. Да так зацепил Харгена, что тот лично примчался ко мне сюда, ругался и объявил уроборос проблемой номер один. А через час прислал распоряжение перевести Эйдена из тюрьмы в главную медлабораторию и выписать ему лучших ассистентов.
        Пока биолог переваривала новости, у нее волосы потихоньку вставали дыбом. Шима кинул еще мячик и продолжал:
        - Так вот, а когда император увидал наших роботов - и особенно Аспера - ругаться начал уже он. Хм, да и не мудрено… Заявил, что хочет обратно в тюрьму. И тогда советник прислал к нему меня…
        «Ясен хвощ, потому что давно хотел от тебя избавиться».
        - … а я же не могу работать без Самины! И твой отчим, поворчав, согласился…
        «А от меня-то за что?»
        - …при условии, что Бензер Бюрлен-Дукк станет куратором этой авантюры. Чтоб проследить за пленником, если что. Ведь он же кибернетик и вроде понимает в андроидах.
        - Мне все кажется, что я сплю, - сказала Самина, проводя холодными ладонями по лбу и вискам. - Только не пойму, добрый это сон или кошмар. Я же позавчера говорила с…
        Она осеклась, потому что в холле появился Бензер: не признаваться же ему в ночных приключениях. Бюрлен-Дукк что-то жевал и нервически поигрывал своим пультом безопасности.
        - Итак, нас в команде четверо.
        - И два робота на побегушках. - поправил Шима, посылая мячик в живот куратора. - Эйден уже второй день работает один, давайте присоединимся, чтобы все лавры не достались ему.
        Они зашли в лабораторию и в ужасе отпрянули к порогу. На месте, где обычно изучали мышей, прямо в воздухе сучил лапками огромный - в человеческий рост - таракан. Это было бы нормально, если бы насекомое увеличил магнитный пузырь. Но пузыря вокруг таракана не было.
        - Я знал, что вам понравится, - Эйден появился из-за спины чудовища. На роботе был служебный комбинезон темно-серого цвета. На Бране их носили только рабы и роботы: так Харген рассчитывал приземлить заносчивую дрянь. Надо сказать, у него получилось, хотя император разбавил заурядность особым шармом. На его плече водила розовым носом белая мышь.
        Андроид обошел таракана, и наперерез ему стремительно вылетел кусок защитной паутины. Он завис между Эммерхейсом и остальными. Это был аналог тюремной сети безопасности, еле видимая гибкая пелена, которая позволяла двигаться в любых направлениях и трогать все предметы, кроме оружия и других людей. В случае нападения или побега сеть могла стать жесткой или ударить пленника разрядом тока.
        - Почтение, сомнение и презрение - кажется, все в сборе, - перечислил он, - Не будем терять времени, перейдём к делу. То, что вы видите перед собой…
        - Я прошу прощения, господин Эммерхейс, но я думаю, стоило бы для начала представиться.
        - Спасибо, доктор, э-э… Бюрлен-Дукк, я был бы рад вообще не знать, кто Вы такой, но, к сожалению, на Вас есть бейдж, а на мне - глаза. С этими двоими я уже знаком, а меня здесь не знает только этот таракан.
        - Я имел в виду, что неплохо бы уяснить, что я, как глава кибернетического отдела, поставлен сюда куратором проекта. А это значит, что мне поручено контролировать и брать под отчет каждое Ваше действие.
        - Соболезную, Бендер, я и сам их часто не контролирую.
        - Простите, я Бен-зер.
        - Не важно, - отмахнулся андроид, отчего мышь перебежала с одного плеча на другое - В любом случае, я рад, что меня обезопасили от вас этой паутиной. Так вот, то, что вы видите перед собой, - многомерная модель усредненного испытуемого. Она могла быть и получше, но у меня был всего день, а язык программирования на вашем оборудовании примитивный, как наскальная живопись. Это изображение - продвинутая система для изучения пациента.
        Самина подняла руку, рассудив, что раз уж у них лекция, значит, надо играть по правилам.
        - Прости…те, а что значит, «усредненная модель»?
        - Это значит, что у Вас плохая кратковременная память, - устало ответил Эйден, не глядя на нее. - Я сказал, что модель многомерная, а усреднен здесь таракан. Я взял данные всех тараканов и занес в один файл. Теперь у нас не шоу мыльных пузырей, которым меня развлекали вчера, а всего один испытуемый, зато наиболее информативный.
        Поднятая рука. На этот раз Шиманай.
        - То есть он еще и многоразовый?
        - В точку. Смотрите.
        Эйден взял скальпель и вспорол таракану брюхо. На пол брызнула зеленоватая жижа, отчего Самине вдруг стало нехорошо. Андроид комментировал свои действия так, будто вел кулинарное шоу и только что разрезал мясной пирог.
        - Допустим, надо вынуть нервный узел. Вот он. - в его руках появился белесый комок. - Мы видим, что черви почти съели его, а значит, первый мой способ лечения не подходит. Я запустил ему нано-ботов общего действия и ускорил процесс развития болезни. Это еще одна полезная функция нашей модели. А теперь посмотрим, что же произошло.
        Он прикоснулся к нервному узлу кончиком биоскопа и «отмотал» время назад. Повреждения на узле исчезли, и теперь на нем сидели виртуальные черви.
        - Нано-боты начали с того, что восстановили поврежденные волокна и удалили из таракана личинки паразита. К сожалению, это спровоцировало червей грызть и размножаться еще интенсивнее. И это не самая плохая новость. Когда боты попытались удалить и взрослых особей, те уступили три процента популяции, а остальные приспособили свою ДНК к уничтожению нового агрессора. Нано-боты не имеют генов, им нечего было изменить, чтобы защититься. Видите? Их всех уничтожили и пустили на завтрак. Хорошая новость в том, что теперь мы можем сразу видеть корень неудачи. Чтобы проверить себя, вы можете переключить модель в режим одного из трехсот испытуемых. Любого. - Эйден начал «перелистывать» таракана, и перед учеными замелькали гигантские твари, похожие друг на друга, как горошины одного стручка. - А теперь я вылечу его. Только понарошку.
        Эйден запихал куда-то вглубь таракана его мозг и с помощью биоскопа вернул насекомое в первоначальный, цельный вид. Кафт зааплодировал, роняя мячики.
        - Но ведь у Вас найдутся еще идеи? - взволнованно спросил он.
        - Так много, что мы потратим впустую целый год. Надо знать историю эволюции червя, чтобы найти его слабые места. Это очень древний вид, но все данные в сети начинаются с пятисот лет назад. Что это с вашей историей?
        Самины открыла рот, но ответил Бензер:
        - Информация древнее относится к Смутному Времени. Она засекречена.
        - И находится…?
        - В главном архиве Браны, - Самина уже набила оскомину об это хранилище, - Но туда быстро не попасть, запрос на доступ может рассматриваться неделями.
        Она покосилась на Бюрлен-Дукка и добавила:
        - Может быть, у Бензера выйдет ускорить процесс, он уже бывал в архиве.
        Андроид освежевал кибернетика взглядом и вздохнул.
        - Отлично, значит, Бензол займется исторической справкой.
        - Я Бензер, и я попросил бы, в самом деле… Я ещё не давал согласия! Нейроколлапс, во что я с вами ввязался!
        - Но Вы не можете остаться безучастным, - горячо переигрывая, ахнул робот, - помилуйте, ведь Ваши отчеты для Харгена будут выглядеть бледно.
        Куратор все еще колебался.
        Эйден предложил ему на выбор еще два варианта. Первый из них предполагал возню с радиоактивными веществами и опасными приборами для того, чтобы собрать атомных нано-ботов взамен молекулярных. Этот путь отчего-то не вдохновил никого, за исключением Кафта.
        - Шима может достать все, что угодно, - гордо выставил он свою кандидатуру, получил от императора список, где среди прочего Самина углядела справочник по психологии роботов, и удалился. Попутно киборг собирал с пола мячики обратно в сумку, как древний воин после боя собирает в колчан свои стрелы.
        Другой вариант находился в смежном кабинете, куда пригласил их Эйден. Там в огромном пузыре сидел живой человек. Да какой! Здоровенный бородач в лохмотьях. Похоже, выловленный из трущоб или выставленный оттуда своими же. Зараженный перешел на третью стадию и самозабвенно глодал свою босую ногу. Удивительно, как он только завернул ее к зубам. По бороде и усам сочилась кровь.
        - Я подумал, вы не слишком любите насекомых, и пригласил господина Слоуна. Я специально не стал его усыплять: так он выглядит забавнее, а заодно послужит нам живым напоминанием, что время играет против.
        - Эйден, ты чудовище. - Самине наплевала на видимость субординации. - Как он вообще сюда попал, этот… этот господин?
        Эммерхейс улыбнулся.
        - Шима действительно может достать все, что угодно. Ну, так кто останется помогать здесь? Пациента надо переодеть и…
        - Доктор Зури недавно удостоилась награды в области гуманитарных программ и благотворительности. Она знает все об уходе за больными. А мне надо успеть в архив до закрытия, - смалодушничал Бензер.
        Спустя минуту Самина осталась одна против трехголовой гидры - таракана, господина Слоуна и андроида. Один вопрос готов был разорвать ее изнутри.
        - Почему ты все-таки передумал?
        Эйден ввел бородача в глубокий сон и окинул Самину придирчивым взглядом.
        - Конечно, из-за тебя, мой светлый ангел. - его тон, кажется, подразумевал оскорбление. - Я подготовил великолепный план побега из тюрьмы. Он был крайне дерзким и нереально опасным, и поэтому очень мне нравился. Но ты заявилась аккурат к его началу и все мне сорвала. Вот, приходится идти длинным путем.
        Самина поняла, что сглупила, понадеявшись на откровенность, и перешла к насущному.
        - Ясно. Что мне надо делать?
        - Я буду вводить ему разные модификации ботов, а ты - следить за тем, как будет проходить восстановление тканей. Раз уж мы пока не можем избавить пациента от червей, наша задача на сегодня - разработать симптоматическую терапию. То есть ботов, которые смогут заживлять раны быстрее, чем их грызет паразит.
        - Ясно.
        - Мне нравится твой подход. - похвалил Эйден.
        Самина обработала руки и лицо медицинский спреем, что заменял перчатки и маску. Эйден вернулся в зал к таракану и спросил оттуда:
        - А тебя не смущает, что ты работаешь на пару с негодяем?
        - Тебя же не смущает, что тебе ассистирует младенец.
        - Туше.
        - Знаешь, может быть, я в двадцать раз тебя младше, но вовсе не дура. Я прекрасно понимаю, что на войне негодяев полно с обеих сторон.
        Дальше они работали в разных концах лаборатории, изредка обмениваясь данными. Эйден узнал, что мышь у него на плече стала первым животным на Бране, помимо кошек, кого удалось приручить за пятьсот лет. Мышь, не в пример людям, была умна и не принимала его за человека, а другим роботам здесь не приходило в голову сажать опытный материал себе на плечо. На вопрос, как он теперь назовет ее, андроид ответил: «мини-Джур». Самина хотела съязвить, что у него беда с фантазией, но вовремя припомнила, что ее кошку зовут Дорси-два. И только к вечеру она не удержалась еще от одного вопроса.
        - А зачем ты попросил у Шиманая справочник по психологии роботов?
        - Да, собственно, ни за чем. Просто хотел, чтобы он заглянул к Бензеру со своими мячиками. А лучше - без.
        14. Глава, в которой рекламный буклет и друзья друзей что-то недоговаривают
        К вечеру их боты могли выстоять против червя достаточно долго. По расчетам Эйдена, не меньше суток. Они не только быстро восстанавливали нервные волокна и уничтожали личинки, но и разлагали нейротоксин, который выделяли взрослые паразиты. Именно он заставлял больного поедать себя. Господин Слоун упокоился, поужинал нормальной пищей и лежал в пузыре, с интересом тыкая в него. Через пару часов он должен был почувствовать свои ноги. Это, несомненно, был прорыв, но черви из его организма никуда не делись. Они не могли размножаться и убивать, но срок их жизни насчитывал десяток лет. И все эти годы пациент должен был ежедневно получать инъекции нано-ботов, иначе его ждали возвращение симптомов и смерть. Этот способ подходил для сотен зараженных богачей, но для сотен тысяч бедняков вроде господина Слоуна - конечно, нет. Эйден стал дерганым и хмурым. С поправкой на то, что он и без паразитов был не особенно счастлив в плену. Он так и не восполнил запасы крови и даже не представлял, как это сделать. Бензер как в воду канул, и эксперименты отложили до завтра.
        На второй день вниманием робота завладел Шиманай, который прилежно выполнил свою часть работы по сбору материалов. Самина оказалась предоставлена самой себе. Признаться, в этот раз ей попросту не доверили ничего стоящего. Она попыталась было вклиниться меж двух светил медицины, но не преуспела, и решила заглянуть к химикам двумя этажами ниже. У специалистов по меркуридам был самый вкусный кофе.
        Домой она спешила засветло. Усталости не чувствовалось: день вышел не слишком продуктивным. Генеральный план Самина оставила на вечер. Во-первых, она хотела выслать отчет Харгену. Один из его близких друзей подцепил уроборос, так пусть узнает, что не зря дал им шанс. Как бы ни хмурился андроид, который стал бледнее своей ассистентки, но война против эпидемии сдвинулась с мертвой точки. С отчетом девушка справилась до наступления сумерек, и теперь дожидалась полной, криминальной темноты.
        Потому что «во-вторых» она планировала не больше и не меньше, чем проникнуть в секретные архивы. Эта давняя мысль решительно созрела в идею-фикс. Ей много лет не давали покоя ядовитые растения Браны, а теперь и паразит уходил корнями в Смутное Время. Столько катастроф замкнулось на Хмерсе Зури, и надежды, что Бюрлен-Дукк раздобудет информацию, практически не было. Даже художественную литературу того периода строго запретили, стоит ли говорить о научной!
        Попасть в секретные архивы можно было двумя путями. Первый вел через парадную и сразу отметался. Если бы Дарвину случилось ждать пропускной визы в библиотеку так же долго, как в этот архив, он умер бы креационистом, и Самина до сих пор считала бы, что выросла из ребра. Все запросы на доступ были отклонены, а когда она пожаловалась отчиму, тот пригрозил ей замужеством. Фантазии о местных чиновниках из числа тех, с кем водил дружбу Харген, вынудили девушку отступить. По второму пути в архив попадали сотрудники. Бензер как-то рассказывал со слов одного приятеля, из служащих архива: «Они заходят через морозильную камеру, представляешь? Если ввести не тот пароль, тебя блокируют и опускают температуру до нуля! Но пока никого не заморозило - нарушителей, кто пожелал бы околеть там, не нашлось. Поэтому и пароль не менялся уже лет десять - это “коллекция”. Не пароль, а секрет полишинеля!»
        Было это не так давно, и Самина подозревала, что пароль остался тем же. Кроме того, вороватый однокурсник брата приторговывал трофеями промышленного шпионажа. У него за баснословные деньги удалось выкупить схемы тепловых коммуникаций архива, и теперь она могла выключить охлаждение комнаты в случае неудачи. Максимум, что ей грозило, это быть запертой и переночевать в холле. В конце концов, что такое ноль градусов? Конечно, ночь на холодном полу должна была отбить желание лезть туда, куда не следует. Но Самина тщательно ко всему подготовилась. Дел-то было на час, зато уже завтра господин Слоун, вероятно, отправится домой. Или как он там называет место, в котором ночует.
        Как только стемнело, она надела черную водолазку с термоконтролем и черные облегающие брюки, взяла черный рюкзак и села в черный-черный карфлайт. И отправилась к белому зданию архива. В ее рюкзаке были:
        1. схемы здания,
        2. девайсы для репликации данных, стянутые у Бена,
        3. спрей «жидкие перчатки» из лаборатории,
        4. термос с горячим чаем
        5. и миниатюрный ломик - на случай, если что-то пойдет не так.
        Волосы она забрала в тугой пучок.
        У служебного входа никого не оказалось - сотрудники давно ушли. Отсутствие элементарной охраны немного смутило, но отступать было поздно. Самина достала из рюкзака чертежи и нашла тот самый морозильный холл. Еще раз проверила все, что и так выучила наизусть, вернула схемы на место и толкнула дверь.
        Холл для сотрудников был круглым, как большинство официальных помещений столицы. Власть тяготела к совершенным формам. Самина вдохнула необычно сырой воздух и огляделась. Цвет ее одежды здесь пришелся кстати: стены и пол покрывали черный агат и обсидиан, в центре комнаты располагались столы из оникса или гематита прекрасной работы. За столами в разных позах сидели андроиды и что-то непрерывно писали, не поднимая глаз на вошедшую. Их чуть влажная на вид кожа, одежда и волосы были цвета угля и гагата, на женщинах сверкали украшения из черной шпинели. Если это и была та самая «коллекция», то выглядела она довольно жутко. Видимо, была призвана отпугивать непрошеных гостей.
        Андроиды не обратили на Самину внимания, и она прошла прямо к двери, которая вела в запрещенные секции архива. На ней крепились небольшой экран из закаленного стекла и допотопная механическая клавиатура. Число ячеек, отмеченных точками, равнялось количеству букв в пароле. Их было девять, а значит, старый код доступа так и не сменили. Девушка опрыскала кончики пальцев жидкими перчатками и бегло набрала слово «КОЛЛЕКЦИЯ».
        Входная дверь патетически грохнула. Сердце заплясало жигу под ласковое оповещение системы:
        - Пароль неверный, выход из холла блокирован. Через десять минут температура помещения опустится до абсолютного нуля. У вас есть три минуты до смерти от переохлаждения, чтобы ввести верный пароль.
        Где-то рядом зашипело. Воздух становился холоднее с каждой секундой. «Абсолютный ноль! Он имел в виду абсолютный!» - Самина лихорадочно искала на чертежах место пролегания термокабелей. Если верить системе, через три минуты здесь будет минус пятьдесят или того хуже. Одежда начала греться, а значит, температура холла опустилась ниже десяти градусов. Она поспешила к нужной стеновой панели. Вот и ломик сгодился: отогнуть дюйм обсидиана не так-то легко. Кабели разных цветов и размеров внутри уже покрывались инеем. Девушка стряхивала изморозь и осматривала каждый по отдельности. На проводах горели мелкие надписи - для обслуживания и ремонта - и необходим был кабель, что отвечал за холл. Пальцы мерзли и не слушались, пар изо рта мешал разглядывать символы. Через минуту ее ресницы и волосы побелели от снега, нос хлюпал. Она выудила кабели от всех помещений, кроме проклятой морозилки!
        Настала пора струхнуть, признать, что вылазка провалилась, и срочно с кем-нибудь связаться. Но с кем? Времени раздумывать не было, и Самина попыталась набрать отчима. Сдаваться - так хоть живьем. Но браслет не работал - вся связь, вероятно, глушилась в этой ловушке. Пока она металась по круглой комнате в попытке найти слепое пятно глушителя, стало так холодно, что браслет жалобно пискнул и отключился. Конечно, вот почему кнопки на двери механические - они не так скоро замерзали и давали нерадивому сотруднику шанс вспомнить пароль. Какая гуманная смерть ждала доктора наук Самину Зури! Она огляделась, прерывисто дыша. Черная прежде, комната стремительно покрывалась белым налетом из ледяных кристаллов. Седые с ног до головы, андроиды уже не двигались. Минус сорок. Сознание поплыло. Вокруг было прекрасное и светлое мертвое царство.
        * * *
        Эйден выглянул из окна лаборатории и присвистнул. Сто тридцать этажей не шутка, даже если ты достаточно чокнутый андроид. Его поселили в уютных комнатах рядом с рабочими кабинетами, но передвижение было сильно ограничено. Пленник не мог запросто спуститься и выйти из института. Даже на парковку карфлайтов изнутри ему было не попасть. Да еще эта сеть… Надо было проверить, распространялось ли ее действие за окно. Эйден перекатился за подоконник и повис на руках. Из-за недостатка крови трепыхалось сердце и кружилась голова, это было плохо. Зато сеть не появилась, и это было хорошо. Плевать на сердце, пока работает мозг. Он подтянулся, чтобы забраться в комнату. Среди вещей и приборов, которые достал для него Шима, не только справочник по психологии был совершенно бесполезен для лечения. Из мотка силиценовой ленты и держателя от микробного фильтра можно было собрать приличную систему для спуска, а осциллограф андроид за пару часов переделал в электронную отмычку. По крайней мере, угнать транспорт или вскрыть кладовку теперь не составит труда. На самом же деле ему был нужен доступ в подвал. В подвал
главного архива Браны. Уроборос не так сильно интересовал Эйдена, как информация о магнетарной цепи. В качестве бонуса он рассчитывал заполучить обратно свой алмаз.
        У него был доступ к глобальной сети планеты, но правительство отчего-то не выкладывало туда чертежи секретных объектов. Зато трехмерные изображения здания с туристических карт были в полном распоряжении андроида. И этого оказалось достаточно, чтобы разглядеть на них технический колодец, который, очевидно, вел к подвалам архива.
        «Секретные блоки надежно скрыты от врагов Альянса», - гласила программка для провинциальных студентов. - «Исключительно опасны для шпионов подсобные этажи. Их нижние уровни - сплошь темные лабиринты. Они затоплены мутными водами, смертельными для человека. На верхних же установлены ловушки для роботов. Брана может спать крепко!»
        - Лабиринты и ловушки… Как же я жил-то без вас триста лет… - бормотал Эйден, цепляя силиценовую веревку за рогатую восьмерку и выкидывая свободный конец в окно. Ему предоставили совсем не большой выбор одежды, но он решил сменить плотный рабочий комбинезон на темные зауженные брюки и джемпер из тонкого материала. Кроме того, что теперь он стал похож на франтоватого разведчика, Эйден преследовал этим и практический смысл. Ведь раз уж придется плыть, то после - хорошо бы скорее обсохнуть. Кинув напоследок шарик корма мини-Джуру, андроид подошел к окну. Ему надо было спуститься всего на десяток метров, до авиапарковки соседнего этажа. Эйден обмотал веревкой одну руку и, нарушая все правила безопасности, вылез наружу. Пять или шесть толчков от стены, и он проскочил в открытую террасу для карфлайтов. Выбрать подходящий оказалось просто: все они выглядели совершенно одинаково. Гладкие трехметровые сигары. Эммерхейс подошел к ближайшему - серо-стальному - и в несколько секунд разблокировал отмычкой. Пожалуй, легкая часть плана на этом закончилась? Эйден забрался в карфлайт и огляделся в поисках
управления. Изнутри летательный аппарат был таким же лаконичным, как и наружи. Ни штурвала, ни кнопок… ни чего бы то ни было. Но ведь жители Ибриона имели общих предков с коренными бранианцами, а значит системе надлежало быть интуитивно понятной.
        - Центральный архив. - отчетливо сказал Эйден, усаживаясь в кресло.
        По обшивке напротив забегали огоньки. Стены вокруг прояснились, сквозь них стал виден город.
        - Принято. Расчетное время прибытия - семь минут тридцать секунд. - пропел компьютер и поднял карфлайт в воздух.
        Через восемь минут Эйден стоял перед открытым люком скважины позади архива в полной уверенности, что теперь-то уж легкой части плана точно конец. В люке плескалась черная вода. Ни зги сквозь эту муть не просматривалось, и Эйден в раздумьях пощелкал языком над поверхностью. Ядовитых испарений не было. Вода и краситель с поглотителем света. Но андроид обходился без фонарика, он мог ориентироваться в полной темноте с помощью ультразвука. Шпион погрузил в колодец руку, но почти сразу выдернул и не по-императорски выругался. Там плавали какие-то мелкие твари, которые дружно и весьма ощутимо ударили его током. Но как они поняли, где рука? Чтобы не принять чужака друг за друга, они должны были сравнивать показания термодатчиков. Кожа андроида была гораздо теплее черной воды. «Почему в буклете ни слова о тварях?» - Эйден задумчиво взъерошил волосы и начал понижать температуру тела. Ему повезло: кровь на основе редкой амальгамы густела при восемнадцати градусах, а вода была чуть теплее. Он сунул руку в воду еще раз: электрические медузы (или как они там выглядели) плавали рядом, касались пальцев
щупальцами, но уже не стрекали.
        Андроид прикрыл глаза веками для плавания, погрузился в колодец и с головой ушел под воду. Краситель щекотал жабры. Внизу начинался узкий коридор, где он порядком нервничал, потому что медузы постоянно были рядом. Через несколько минут он понял, что находится уже где-то под архивом. Там робот еще немного понизил свою температуру, потому что в подвалах было холоднее, чем в колодце. Эйден подумал, что если так пойдет и дальше, придется возвращаться - его кровь достигла критической точки и готовилась кристаллизоваться. Но пока вода больше не менялась, и он плыл. Стены лабиринта обступили со всех сторон. Роботы не страдали топографическим кретинизмом, но направление Эйден чувствовал только примерно, и малость заплутал. Он уже дважды проплывал мимо люка, который был заперт снаружи и служил входом в затопленный этаж из архива. Выход на верхние уровни должен был появиться где-то рядом, но ультразвуковое зрение с непривычки подводило. По пальцам одной руки можно было перечесть, сколько раз он им пользовался. Императору пришло на ум, что, несмотря на долгие годы в армии, до сих пор он жил в довольно
рафинированных условиях. После тяжелых вылазок наступали безмятежные выходные. А за последние два века он едва ли сотню раз бывал в бою, да и то - экипированным под завязку. Эйден предпочитал во всем полагаться только на себя, но за плечами всегда были друзья, верные подданные, вся мощь имперских технологий… Джур, в конце концов. А теперь он блуждал в этой мутной жиже совершенно один, не считая тварей, конечно, и вокруг была даже не его вселенная.
        * * *
        Внезапная идея придала сил. Девушка снова бросилась к проводам. Ведь можно было разогреть как следует помещения вокруг холла, и тем самым затормозить его охлаждение. Вот они, кабели пяти соседних комнат. Двойные: если перерезать нужную часть, температура стен начнет бесконтрольно повышаться. Времени копаться в чертежах не было, и Самина, едва живыми руками, резанула синие половины кабелей.
        «Должна же быть в этом мире хоть какая-то логика!»
        Несколько болезненных вдохов-выдохов прошли в ожидании, и знакомый голос вынес приговор:
        - Нарушение процесса охлаждения. Делаю перерасчет. Абсолютный ноль будет достигнут через тридцать минут.
        «Не бог весть, что», - расстроилась она, - «Ожидание смерти куда хуже самой смерти!»
        Биолог оглядела холл еще раз. Не мог Бензер ошибиться на все сто, должна быть и доля истины в рассказе приятеля. Может, пароль - не «коллекция», а ее название или суть. Коллекция чего именно? Чего-то из девяти букв, определенно. Надо было шевелиться, чтобы не отморозить ноги, руки и последний ум. Девушка подошла к андроиду, покрытому инеем, и осмотрела его. Ничего особенного на первый взгляд. Нет, постойте-ка, у него совсем уж вызывающий медальон. Да он открывается! Внутри были не фамильные вензеля и не портрет красавицы, а формула. «Строение радикалов глутамина», - узнала Самина. Ей повезло иметь научную степень и оттого кучу мусора в голове. У второго андроида украшения были пусты, но на одном из его ногтей обнаружился рисунок структуры графена. Чересчур узнаваемы были его ячейки. Знаки были нацарапаны тонкой иглой на черном лаке. Если бы не медальон предыдущего робота, она и не догадалась бы так тщательно приглядываться к мелочам.
        Поиск на третьем андроиде успехом не увенчался, и девушка оставила его пока. Надо было торопиться. Следующий. Кожа чиста, одежда тоже. Она рассматривала туфли, пряжки и бусины со всех сторон. На подошве левого ботинка грубо вывели расчет первой космической скорости, на каблуке правого - формулу второй. Спасибо брату, курсанту летной академии. Как новые формулы были связаны с предыдущими? Они совершенно не сочетались.
        - Может, темой? Астрофизика, биохимия, космология… - шептала она и гнула заиндевелые пальцы, но букв получалось то больше девяти, то меньше. Что у них общего?
        Пятый робот пил из бутылки, когда замерз. Самина пригляделась: изнутри виднелась обратная сторона этикетки, где уместилась «таблица синтеза ядер в квазарах». По крайней мере, так гласило название. В области астрофизики девушка понимала столько же, сколько несчастный господин Слоун - в медицине, и не могла разобрать ни единого знака. Температура холла понижалась, а серое вещество плавилось. Из тугого завитка на голове последнего робота она вытащила перечень симптомов острого реактивного психоза, среди которых нашла и свои.
        * * *
        Двумя этажами ниже Эйден почувствовал неладное. Потолок лабиринта нагревался, а вместе с ним и вода. На очередном повороте его ужалили две медузы, прежде чем он поднял температуру. Через минуту вода стала еще теплее, и пришлось опять подстраиваться, чтобы не обнаружить себя. Когда через пять минут андроид нашел тот выход, который искал, оказалось, что там вода нагревалась сильнее, ведь люк находился на потолке - горячем, словно печка. До такой температуры робот уже не мог себя нагреть. Он нырнул глубже - туда, где все еще было прохладно, чтобы как следует подумать. На люке три мощных затвора. Если сделать три быстрых подхода, можно прорваться. Эйден поплыл вверх, медузы - за ним. Первый затвор стоил ему десятка ударов током, но все же поддался. О втором пока не могло быть и речи. Все тело болело, и Эйден, подрагивая, опустился вниз. Отдохнуть как следует он не смог - жар спускался все ниже, медузы принялись доставать его и на дне. Андроид распластался у самого пола лабиринта, собрал все силы и оттолкнулся для очередной попытки.
        И она была просто ужасна. Андроид плыл, загребая уже не столько воду, сколько тварей на своем пути, и каждая норовила ужалить. Мышцы сводило одну за другой, как раз тогда, когда действовать надо было живее. Второй затвор дался куда тяжелее первого, а когда Эйден дрожащими руками взялся за третий, одна или две медузы вдруг ударили в жабры. Те отказали на выдохе, андроид не успел задержать дыхание и рефлекторно пустил в легкие черную воду.
        Можно было паниковать на полном серьезе. Грудь и голову обжигали взрывы. Через минуту, максимум две, он должен был потерять сознание и утонуть. Потому что последний затвор оказался весь покрыт ржавчиной.
        * * *
        Андроиды закончились, а Самина уже еле шевелилась. Области знаний из формул и таблиц на черных телах, были слишком широки. Не давал покоя и острый психоз, что выбивался из стройного ряда естественных наук. Наконец девушка решила, что жестокий коллекционер не заморачивался и собирал факты о вселенной. В последнем слове было девять букв, а в совпадения биолог не верила. Она набрала пароль «ВСЕЛЕННАЯ».
        - Пароль неверный. У Вас осталась одна минута.
        Нельзя было даже заплакать - еще капля влаги на ресницах, и они смерзнутся навсегда. Она вернулась к третьему андроиду, на котором в первый раз ничего особенного не нашла. У него одного на столе была лампа. Самина надеялась, что та не замерзла, и попыталась ее включить. На участке столешницы, куда упал тусклый свет, проявились фразы на общеимперском. Это были, кажется, исключения из правил спряжения глаголов. Когда-то девушка и сама долго не могла выучить эту ахинею, и перед экзаменом…
        Самину осенило!
        …и перед экзаменом она спрятала их в колечке с секретом, почти как тот андроид, у которого открывался медальон!
        Она отошла к стене и, касаясь ее рукой, обежала весь кабинет. Ни одной записи не было видно с этого ракурса. Все сходилось: помещения для тестирования строились без углов и просматривались куратором с внешней стороны круга. Связь и работа любых гаджетов в нем глушились. И студентам приходилось вручную готовить для себя то, что было теперь паролем!
        До выхода Самина добиралась ползком, настолько она изнемогала от холода. Пальцы не слушались, и она согнула их о колено, оставив торчать один, чтобы набрать код. Затем, поддерживая одной рукой другую, напечатала: «ШПАРГАЛКИ». Каждый удар о механическую клавишу отдавал болью до самого локтя.
        Сквозь лязганье зубов она расслышала ненавистный голос:
        - Пароль верный. Понижение температуры остановлено. Добро пожаловать в центральный архив.
        Наполовину бесчувственное, тело Самины вывалилось за порог, в дикий жар соседней комнаты. Это была приемная, а дверь чуть дальше вела к электронному хранилищу. Здесь тоже нельзя было задерживаться, чтобы не умереть от перегрева, и всего через пару минут, когда ноги оттаяли и начали гнуться, девушка поспешила вон из пекла.
        Хранилище показалось ей раем. Здесь было не холодно и не жарко, а в самый раз. Все помещение занимали стеллажи, полки и шкафы с фарфоровыми капсулами - керамоцистами, каждая размером с булавочную головку. Внутри капсул находился жидкий сверхнакопитель информации. Как только Самина шагнула к сейфу картотеки, из-за стеллажей выплыла щуплая фигурка робота-архивариуса.
        - В помещении архива запрещено находиться ночью. Будьте добры предъявить документы, или я вызову охрану. - прощебетал он.
        - Одну минуточку, виза у меня в рюкзаке, - она отвернулась, положила руку на увесистый ломик, а всего через секунду наотмашь ударила робота по голове. Надо сказать, это было совершенно нормально - после того, что с ней случилось в холле. Если бы на месте робота был тот, кто выдумал трюк с заморозкой, она бы ударила и второй раз. И, возможно, третий. Архивариус пискнул, заискрился и упал.
        - Может быть, я превращаюсь в чудовище, но сегодня меня все достало, - бормотала Самина, перешагивая беднягу и направляясь к стеллажам.
        15. Глава, в которой Эйден совершенно испорчен
        В полной мере хлебнув безнадежности, Эйден все еще барахтался у люка. А тот был все так же неподвижен и мертв.
        «И ты мертв, просто еще не понял! Глотни еще воды, и все закончится!», - кто-то в его голове был чудовищно прав.
        Разум? Дьявол? Гервин?
        Андроид боролся с ними, уже не понимая, зачем. Ведь знал, что рано или поздно уступит - не одному, так другому. Смерть уже не так страшна, когда ты одной ногой за ее порогом. Еще минута, и робот больше не сопротивлялся медузам, а просто держался одной рукой за дохлый затвор и готовился его отпустить. Расслабленное тело, слишком тяжелое от металла, тянулось ко дну. Мгновение он колыхался где-то на полпути от депрессии к принятию, как вдруг -
        ржавая щеколда надломилась и оторвалась вместе с петлями.
        Крышка люка была свободна, и Эйден, почти не соображая, где верх, а где низ, вытолкнул себя из воды и выбрался на горячий воздух. Снаружи пылал натуральный ад, но в нем хотя бы можно было дышать. Пока андроид отплевывал и откашливал из легких мутную воду, его одежда почти высохла, такое вокруг было пекло. Все еще дыша с присвистом, он поднялся на ноги, хотя больше всего на свете хотел лечь. Покидая раскаленную комнату, он уже представлял, как будут выглядеть следующие учения личного полка императора.
        Пустой и мрачный холл, куда ступил робот, подошел бы для гнетущей сцены из фильма ужасов: полутемный коридор с высоким потолком. В самом конце виднелся вход в архив - цельнометаллическая дверь с магнитным замком. Эйден подошел к ней и провел рукой по холодной броне. Такую не вскроешь электронной отмычкой. Тем более, после нападения медуз она стала бесполезной.
        Наверху что-то блеснуло, и андроид вскинул голову. У самого потолка витал пузырь, вроде тех, в которые Самина помещала грызунов. В этом сидела живая девушка. Из одежды на ней был только ошейник рабыни, а в руках ключ-карта. Девушка пыталась что-то говорить, шевелила губами, но пузырь не пропускал звуки. Тепловые, электромагнитные и ультраволны - ничего из того, что мог увидеть Эйден, не проникало сквозь мембрану. Он мало узнал о девушке, но она казалась самым обычным человеком. Попавшим в крайне досадное положение.
        Холодная ладошка взяла его за руку. Это было так неожиданно, что Эйден буквально подпрыгнул. Хорошо, что у него не сработал инстинкт убить, а после разбираться.
        - Пожалуйста, не убивайте Каошу. - ныла бледная девочка лет семи. Она была одета в грязно-белое платьице и ошейник, как у той, в пузыре.
        - Ты кто такая? - андроид оглядел ее всеми типами зрения. Девочка появилась бесшумно, и вполне могла быть голограммой. Или галлюцинацией. Но нет, это была живая, обыкновенная, вроде нормальная девочка. Хотя с последним он, возможно, поторопился. - Откуда ты взялась и с чего мне вдруг убивать… как ее… Каошу?
        - Я в том углу живу, - пролепетала кроха и указала на жиденький тюфяк на полу, возле которого валялись пустые миски. - Я Раиша, сестра Каоши. Это она в пузыре там, наверху.
        Девочка вздохнула и принялась тараторить, захлебываясь словами:
        - Нас наказали! Меня выгнали, а Каошу посадили в пузырь, охранять ключ. Мы долго уже сидим. Если кто наберет правильные цифры - вон там, под ней, - пузырь лопнет! Каоша упадет и разобьется!
        Эйден взглянул, куда указывала девочка. Метрах в полутора от пола серебрилось меню для ввода пароля. На нем горела надпись: «Докажите, что Вы не робот. Введите правильный ответ на задачу».
        - Архаизм какой-то, - пробормотал андроид. Пример на экране был элементарным - сложение двузначных чисел.
        - И ты здесь для того, чтобы отговаривать шпионов вводить пароль? А что же делать тому, кому сильно надо в архив? Вот мне, например.
        Девочка вытряхнула из-под платья необычный кулон из двух изолированных капсул разного цвета. Эйден узнал «Иньян» - взрывчатку пехоты Альянса. Бижутерия могла разнести пол-этажа.
        - У меня есть вот это, - малышка шмыгнула носом, - моя Каоша - она для меня вся семья! Если ты ее убьешь, я брошу кулон на пол и…
        - Нет, постой, фу! - Эйден отскочил на полметра назад. - Не бросай ничего. Лучше скажи, ведь сюда кто-то заходит, да? Приносит еду, проверяет тут все. А потом выходит, верно?
        Девочка кивнула.
        - Как они-то это делают? Ведь здесь всего одна дверь.
        Мелочь деловито оправилась, подошла к меню и перевернула его. На обратной стороне была надпись: «Доступ для сотрудников. Докажите, что Вы не робот. Введите правильный ответ на задачу». Почти все то же самое, но пример был, мягко говоря, не для гуманитариев.
        - Видите? Они все знают ответ, а я такого еще не проходила… - лепетала девочка за спиной андроида. - Тут дверь открывается без ключа, одним паролем. Просто раз - и все.
        Эйден медлил. Слишком все было гладко и странно. Девочки какие-то в подвале. Почему они не угрожали взрывчаткой тем, кто их сюда посадил? На кого рассчитан второй пароль с его гигантской, запутанной формулой? Девочка сказала, что сотрудники уже знают ответ на него, а не пытаются решить, тогда зачем он вообще? Такие вычисления в уме доступны только андроиду. И еще. Сюда можно было попасть только из затопленного лабиринта. Таким счастливчиком опять же мог стать лишь робот. Потому что люди ни при каких обстоятельствах не полезут к медузам. А если и полезут, далеко не уплывут.
        «Интересно, много ли трупов на дне лабиринта?» - вдруг отвлекся император, - «Так. И что же видит робот, который добирается сюда? Человеческого ребенка, умоляющего помочь. Второго человека, которого непременно убьет попытка открыть архив. И угрозу для себя самого, если девочка бросит взрывчатку. Следуя законам робототехники, андроид обязательно введет пароль для сотрудников. Хм. Который его раз - и все».
        Эйден перевернул меню.
        - Не надо!
        Глаза таращатся, кулон над головой.
        «А если это не ловушка? Я убью нас всех?»
        - Второй и третий. - задумчиво произнес андроид. - И половина первого.
        Девочка опустила кулон. Стоп-игра.
        - Че? Какая половина?
        - Половина первого закона. Согласно ему, я не могу причинить вред твоей сестре.
        - Тогда помогите мне… Ну, помогите!
        Она заплакала. Эйден подошел к малышке, присел на одно колено и заглянул прямо в глаза.
        - Я не могу отказать тебе в помощи, если ты просишь. - почти печально улыбнулся он и заправил ей непослушную прядь за ушко. - Ты человек, и я должен подчиняться твоим приказам. Это второй закон. Да, собственно, даже если бы не просила, я не мог бы оставить тебя в беде. Это вторая половина первого закона. А еще, если я позволю тебе бросить в меня кулоном, то нарушу и третий, который обязывает меня защищаться.
        Андроид поднялся, чтобы вернуться к меню.
        - Но игра есть игра. - заскрежетала сталь. - Бросай кулон, малыш, потому что сейчас - я их все нарушу.
        И он ввел невероятно тяжелый для него «легкий» пароль.
        Пузырь наверху лопнул - рабыня из него полетела вниз. Девочка заверещала и бросила кулон.
        А Эйден зажмурился. «Я чудовище», - успел он подумать прежде, чем обнаружил, что жив, и открыл глаза. В воздухе над ним сверкали и рассыпались ошметки голограммы. Рабыня в пузыре была иллюзией! А ключ - нет. Он поднял его и огляделся. Рядом на полу валялись разбитые капсулы: взрывчаткой там и не пахло, обычный краситель. Андроид посмотрел на девочку, которая с досадой стягивала ошейник.
        - И? Ты ведь даже не рабыня.
        Малышка отступила к тюфяку и села, поджав под себя ноги. Кажется, она была разочарована.
        - Папа обещал, что я увижу, как роботам башку срывает. Он меня иногда сюда берет, когда дежурит. Уже четыре раза получалось вас надуть, тут часто лазают.
        Девочка выцарапала из-под тюфяка планшет, коробку с печеньем и уткнулась в игру.
        - Жалко, что с тобой не вышло, ты неправильный какой-то. - невнятно добавила она уже с полным ртом. - Ишпортился, наверно.
        Плохо. Плохо, что у него не сработал инстинкт убить, а после разбираться.
        - Вот же 111000111100111010101010100000.
        * * *
        Он крался между стеллажами архива, перебираясь от секции к секции. Нужный раздел был где-то рядом. Руки еще немного дрожали: нарушить разом все три основных закона - дело невиданной свободы воли. Но прежде всего - ответственности. Джур, цитируя создателя этих правил, сказал как-то раз: «Если кто-то следует законам, то он или робот, или очень хороший человек». После эпизода с девочкой Эйден был вынужден признать, что робот из него так себе, а человек и вовсе отвратительный. Хороший попался бы в ловушку и порадовал ребенка.
        Ему удалось набрать разрозненных документов из оборонного сектора. Проводя кончиками пальцев по керамоцистам, он посылал информацию сразу в мозг. Современных данных о магнетарном оружии почти не было - так, осколки. Надо было копать глубже, ведь цепь создавалась задолго до последней войны. От нечего делать Эйден загрузил себе несколько файлов, где упоминались уроборос и другие паразиты. Следовало заглянуть в историю Смутного времени, и он прошел дальше.
        Как только андроид ступил на порог нового сектора, то с удивлением обнаружил у одного из стеллажей девчонку-биолога. Самина тоже его заметила. В молчаливом восклицании «Да какого же дьявола?!» они ткнули друг в друга пальцем, сожалея, что это не ствол глоустера. Но их возбуждение от счастливой встречи прервала сирена.
        - В этом секторе можно работать только поодиночке! - кричала Самина, наспех забрасывая капсулы обратно на стеллаж. Она рванула к служебному выходу, но Эйден поймал ее за шиворот.
        - Куда! - рявкнул он. - Думаешь, откуда появится охрана?
        Они побежали к двери, через которую пришел андроид, но ее уже заблокировали. Эммерхейс огляделся.
        - Там вытяжка. Забирайся по стеллажу, - отрывисто приказал он. Самина полезла, стараясь не разбросать с полок керамоцисты. По ним могли вычислить беглецов. Наверху Эйден сорвал решетку с вентиляции и затолкал в нее девушку, а потом юркнул туда сам.
        - В последний раз я корчился в трубах, когда был лейтенантом, - прошипел он, аккуратно устанавливая за собой решетку на место. Девушка съежилась рядом и молчала. Она не представляла, как с таким характером он вообще продвинулся по службе.
        Они лежали, распластавшись бок о бок в узкой вентиляции, и осторожно заглядывали сквозь мелкую сетку вниз. По архиву разносились голоса и топот.
        - Сигнал поступил из засекреченной секции, а значит, на вызов прибудет не местная охрана, а служба безопасности. - Самина захлебывалась дрожью. - Если нас поймают, боже мой, если поймают…
        - Ааа-мы-все-умрем. - прошептал андроид.
        - Нет, умру я. Что ты смеешься? А тебя снова раздербанят.
        Эйден посмотрел на девушку, протянул руку и коснулся двумя пальцами ее шеи, провел ими вниз до ключицы и отвернулся.
        - Жаль, не выйдет.
        - Что не выйдет? - ошарашено переспросила Самина и прижала ладонь к шее в том месте, где только что была его рука.
        - Отключить тебя не выйдет. Без серьезного вреда для мозга.
        Самина приструнила себя. Здесь между ними не было защитной паутины, и непредсказуемость робота пугала больше, чем угроза попасться. Тем временем охранники прошли в их секцию, двое крутились у стеллажа под люком.
        - Это они, я же говорила, - Самина забыла, что ее просили бояться молча. - Там эта паскуда-Бритц.
        Эйден вдруг отпрянул от решетки и оттащил за собой девушку.
        - Есть новость и похуже, - выдохнул он ей в ухо. - Он только что нашел твой лом. Робот щелкнул в воздухе языком, мотнул головой в сторону одного из ответвлений трубы, и они что было сил поползли туда. Перед этим андроид сорвал с рюкзака Самины хлястик и забросил к другому повороту.
        Решетку снизу расстреляли из крупного калибра, послышался голос Кайнорта:
        - Двое, проверить вентиляцию! Живо! Ты и ты - со мной в обход!
        Солдаты полезли вверх, роняя и разбивая капсулы. Эммерхейс надеялся, что преследователи не сразу выберут верное направление погони. Они с Саминой проползли еще два или три колена вентиляции и оказались в небольшой комнате. В ней можно было встать в полный рост. В стене напротив зияли отверстия, из которых круто вниз уходили широкие трубы. Самина порылась в рюкзаке и зашуршала чертежами.
        - Ну? - андроид выхватил у нее из рук схемы и перелистал сам. - Черт.
        - Что там?
        - Вентиляторы.
        Сзади послышалась возня, потом голоса охранников. Робот подскочил к туннелю напротив, хлестнул над ним языком, вернулся и ухватил Самину за локоть.
        - В этом крутится медленнее всего. Ныряем.
        - Ты же только один проверил! - попятилась девушка. - Откуда ты знаешь?
        - Перестань, у меня квантовый мозг.
        - И что это значит?!
        - Гипотетический кот в моей голове подсказывает верные решения! - не выдержал андроид, обхватил ее рукой за талию и утащил за собой в трубу.
        Вентиляторов там оказалось несколько. Они в самом деле крутились не так уж и быстро, но этого хватало, чтобы швырять беглецов от стены к стене. Лопасти норовили ударить по спине, переломать ноги, порезать или размозжить голову. Но доставалось в основном Эйдену. Самина не участвовала в аттракционе по всем правилам: надо было глядеть по сторонам и уворачиваться, а она взяла и зажмурилась. Ну, совсем как человек. Эммерхейс инстинктивно прикрывал ее своим телом от вентиляторов, не слишком задумываясь, откуда у него взялся такой инстинкт. Наконец последняя лопасть недружелюбно толкнула их и выбросила из туннеля вон. Андроид ощущал себя фаршем для биточков.
        - Милорд, ты весишь целую тонну, - прохрипела Самина, по которой он здорово прокатился, когда вылетал из трубы. Робот подал ей руку, которую девушка была вынуждена принять: вертолеты в голове не позволяли встать без посторонней помощи.
        - Не слишком разбираюсь в бранианских мерах веса. Но во мне правда много тяжелых металлов.
        А то. Самина припомнила его в разрезе.
        Они огляделись. Их занесло в анфиладу коридоров одного из технических этажей. Теперь идти можно было только вперед. Самина чуть прихрамывала - досталось от вентилятора.
        - Почему, как только мы пересекаемся, случается какая-то хрень? Одни проблемы от тебя, женщина.
        - Это ты устроил мне проблемы. До тебя у меня все шло, как по маслу, - Самина умолчала о заминке в холле. - А вот что ты делал в архиве?
        - Хороший вопрос. Сначала тонул. Потом воевал с пигалицей. А теперь давлюсь плодами излишней порядочности.
        - Ты искал чертежи магнетарной цепи?
        - А что? Ты их случайно не скопировала?
        Робот не трудился выделять сарказм интонацией. На всякий случай Самина дернула плечами, за которыми висел рюкзак с репликаторами, и отшатнулась.
        - Нет. В любом случае, я отдала бы их только под пытками.
        Эйден затормозил, чтобы повернуться к ней, и Самина попятилась, отступая к стене. Робот смотрел так, словно перебирал в уме инструменты для экзекуции. Одной рукой он уперся в стену рядом с ее головой, пальцы другой запустил под лямку рюкзака. Снова озон и мята. Тредекаэдры зрачков расширены.
        - Если сразу призналась, что не вынесешь боли, стоит ли начинать?
        - Зато совесть будет чиста.
        Адреналин требовал дышать глубже, но ребра стиснуло напряжение.
        Андроид опустил руки и отступил на шаг. Они снова шли по коридору, но теперь девушка волочила ноги вдоль стены. Сеть. Ей определенно не хватало сети между ними. Эйден заговорил, как ни в чем не бывало:
        - Послушай, Самина. Я бы мог просто отобрать у тебя репликаторы. Без разговоров. Без членовредительства. Нет, в твоем случае - с ним. Но раз уж мы теперь в одной лодке, давай дружить.
        - Дружить?! Робот, ты бросил меня в… вентилятор! - выпустив пар, она взяла себя в руки. - У меня там только ботаника. Я даже червей не успела как следует поискать.
        - Ясно. Посмотрим.
        Где-то впереди, очень близко, был выход на улицу. Самина ощутила колебание воздуха, который к тому же стал прохладнее. В молчании они прошли мимо открытой шахты элеватора, как вдруг услыхали не то шелест, не то рокот. Вместе со звуком пришла едва заметная вибрация. Беглецы замерли и навострили уши. Звук приближался со стороны выхода. Эйден быстро вернулся к шахте, заглянул в нее и приложил руку к панели вызова лифта. Электронные тросы сверкнули. Элеватор внизу щелкнул и пришел в движение.
        - Что там такое? - Самина указала в коридор. - Что это может быть?
        - Крылья. Это эзер.
        Глухой и серьезный ответ заставил ее нервничать сильнее. Лифт поднимался слишком медленно, а воздух отчетливо стрекотал.
        - Бритц? Если он один, то мы можем…
        - Нет. - отрезал андроид. - Его не можем.
        Он снова подтащил к себе девушку за локоть, словно куклу. На этот раз она уже совсем не понимала, что происходит, поэтому не сопротивлялась. Несколько секунд они вдвоем стояли и смотрели вниз - туда, где шипел элеватор.
        - Будет немного больно. - вдруг объявил Эйден и устроил свою руку между лопаток Самины.
        Она догадалась, что собирался сделать робот, и попыталась ухватиться за край стены.
        - А где лифт?!
        - Сейчас придет. - кивнул мерзавец, сильным толчком отправляя ее в шахту.
        16. Глава, в которой Кайнорт Бритц сражается и врет одинаково хорошо
        Самина еще летела, когда в проем коридора, где стоял Эйден, ворвалась трехметровая черная стрекоза. Она едва помещала свои крылья между стен, непрерывно шурша по ним и царапая кончиками. Пытаясь не пустить чудовище к шахте, андроид бросился вперед. Стрекоза запросто смела его в бреющем полете, но робот успел ухватить ее за хвост, и они оба покатились по полу. От неожиданного удара Кайнорт превратился в человека и пропустил ощутимый удар под дых, но не успел Эйден как следует вцепиться ему в горло, как эзер снова взмыл вверх, словно вертолет.
        Момент для убийства был упущен, к тому же энтоморф заметил движение лифта, который плыл вверх по шахте. Жестким и острым кончиком хвоста Бритц двинул противника в живот, развернулся и рванул в сторону элеватора. Снова теряя амальгаму, Эйден запрыгнул на него сзади и вцепился в крылья. Бить эзера по броне из хитина было глупо, оставалось лишь не дать ему взлететь. Хотя бы какое-то время. А вообще все было плохо, очень плохо. Еще в тюрьме, при их первой встрече, император заподозрил, что Кайнорт Бритц не обычный эзер. Их глаза с возрастом все больше светлели, и молочно-белые означали, что капитан относится к древним насекомым. И вряд ли муравей или блоха могли дожить до белых радужек. Среди прочего Эйден предполагал стрекозу и был бы рад ошибиться, но…
        Кайнорт перевернулся в воздухе, проявляя чудеса высшего пилотажа и пытаясь стряхнуть андроида со спины. В итоге оба снова упали. Энтоморф разозлился до такой степени, что забыл о шахте и переключил все внимание на Эйдена. Они колол его хвостом, словно острыми вилами, а огромные жвалы щелкали в опасной близости от лица и шеи. Роботу свезло ударить стрекозу прямо в фасеточный глаз, и хитиновые лезвия остановились. Насекомое замотало головой, избавляясь от боли, а Эйден успел вывернуться. Он бросил взгляд в сторону шахты. Электронные тросы и панель вызова светились, только когда в элеваторе - или на нем - кто-то находился. Андроид увидел, что лифт приехал и остановился, но внутри был пуст, и панель уже погасла. Бритц проследил его взгляд, мгновенно все понял и взбесился окончательно. Всеми шестью ногами он поднял андроида и швырнул в стену, что было сил. Сползая вниз, Эйден почувствовал, как вместе с кровью его покидает сознание. Он попытался встать, но уже не смог. Стрекоза обрушилась на противника сзади, пригвоздила хвостом к полу, а еще через секунду на его запястьях щелкнули наручники.
        - Для меня переоделся, Кай? - прохрипел Эйден минутой позже, лежа лицом в пыли. - Эти кеды просто бомба.
        Энтоморфы носили особый материал. При превращении он мгновенно схлопывался в микропластинки, вшитые в позвонки, и разворачивался обратно, в одежду прежнего кроя. Бритц уже обернулся человеком. Он невозмутимо отряхивал костюм и наблюдал, как к ним подходят два робота-охранника.
        - Этой ночью все для тебя, везунчик - прошептал эзер, наклоняясь к самому уху андроида. - Даже мой лживый гений.
        Прежде, чем Эйден успел подумать над этим, верзилы поволокли его по коридору, полному серебряных шариков, на улицу.
        * * *
        Самина пролетела совсем не много - метра три или четыре. Биолог приземлилась на крышу лифта, который уже поднимался навстречу. Она до крови расшибла колено и ударилась плечом, но была жива и, кажется, в безопасности. Судя по звукам из коридора, где остался робот, там шла драка не на жизнь, а на смерть. Элеватор поднимался выше, и вскоре она с ужасом наблюдала, как огромная черная стрекоза крутится в узких стенах, пытаясь сбросить андроида. Чудовище заметило движение в шахте, рванулось туда, и Самина пригнулась. Больше она ничего не видела, потому что лифт проехал вверх и остановился.
        Вот это удача: охрана разблокировала все выходы для себя. Девушка выпрямилась в полный рост, подтянулась и выбралась на следующий этаж. Она не знала точно, где находится, но это определенно был еще один из технических уровней - здесь так же, как внизу, шахта лифта не имела дверей. На самом деле беглянка даже не представляла, насколько ей повезло. Если бы она задержалась, открывая створки, Кайнорт оставил бы раненого андроида и ринулся вслед за нею - ведь панель вызова еще светилась бы!
        Самина решила, что надо двигаться в ту же сторону, в которую они шли с Эйденом. Минут через пять она поняла, что не ошиблась: впереди показалась открытая дверь, а за нею - угол соседней улицы. В это даже не верилось. За несколько шагов до выхода она притормозила и сбавила шаг, оглядываясь на всякий случай. Но нет, все было тихо.
        Свобода.
        «А дел-то действительно вышло на час».
        У крыльца Самина отпустила карфлайт и долго стояла на одном месте. Просто так. Ради того, чтобы пялиться в одну точку. Она так и не ступила на порог: вместо этого ноги понесли ее дальше по улице. Мысли бешеной стаей крутились вокруг произошедшего - как они ползли, бежали, падали. Самина не успевала соображать, зато андроид схватывал на лету.
        Орис еще скромно отзывался об императоре. Он принимал сумасшедшие решения с невозмутимым видом, но именно поэтому на его безумие так хотелось положиться. И хорошо бы робот навалял стрекозе! Может, это плохое желание. Бритц, как ни крути, - свой, а Эйден… Не важно, было ли тут дело в «одной лодке» или в чем-то другом. Разумеется, ни эзер, ни Харген не пойдут до конца и не убьют императора. По крайней мере, до тех пор, пока боятся его армии и пока от робота есть польза. Но фантазия Первого советника в отношении непокорных была притчей во языцех, и Самина надеялась, что Эммерхейс выкрутился. Сама того не замечая, она принялась рассуждать вслух:
        - Он должен был отобрать репликаторы, бросить меня на лопасти одну, а сам удрать - пока охрана собирала бы мой труп в контейнеры для улик. Логично? Я бы так и сделала.
        Ее вдруг осенила мысль, что Эйден возился с нею из-за программы, которая не позволяла ему навредить человеку или оставить в беде. Но Фярек, мешком оседающий на пол, со свернутой шеей, прогнал эту мысль. Фярек был хоть и свиньей, но человеком. Сухой жесткий ветер трепал волосы, заколку она давно потеряла.
        - И если выбрался, то вернется в лабораторию. В городе спрятаться невозможно, против побега его чипировали, и к тому же ему надо где-то подлечиться. Вентиляторы, стрекоза… Опять потерял столько крови. Ах, черт!
        Нельзя домой. Она поймала новый карфлайт. Перевалило за полночь, но ведь докторам наук не привыкать к бессоннице.
        - Как там у тебя дела, Железный Аспид?
        * * *
        Как зачастило в последнее время, дела у Эйдена складывались не очень. У главного входа, куда его притащили охранники, уже стоял кортеж председателя. Одетый в мантию для официальных встреч, Харген Зури энергично приближался к пленнику. Следом торопились андроиды-телохранители. Что-то в облике советника подсказывало, что цветистых и напыщенных аллегорий, которыми он сыпал на суде, этой ночью не будет.
        - Так вот кто поплатиться за проникновение! И почему я не удивлен, Эммерхейс?
        - Ваше Величество. С меня еще не снимали титул. - Эйден даже не сомневался, что поплатится. Любое проникновение в этой жизни оборачивается заморочкой - будь то девственница или секретный архив.
        Харген стрельнул глазами, и телохранитель исполнил прямой левый по лицу шутника.
        - Неудачные переговоры, Зури? - андроид сплюнул лужицу серебра и что-то твердое. Похоже, коренной. - Мой канцлер не светило дипломатии, но твои способности, я вижу, на уровне пещерного медведя.
        - Твой канцлер категорически отказался принять тебя обратно. Сенаторов не заинтересовал ни один из вариантов обмена. Они дали мне понять, что ты не слишком-то нужен Империи.
        Робот ощупал языком уцелевшие зубы.
        - В этом-то и цимес. Если я исчезну, с Империей ничего не случится - в этом ее сила. Если спилить твои рога, ты ведь не перестанешь быть Харгеном? Так и Риз Авир не будет жертвовать галактиками ради меня - иначе у врагов появится хобби воровать членов императорской фамилии. Правда, ничто не помешает ему отомстить за мою смерть.
        Он сам когда-то прописал запрет на такой выкуп в Конституции. А позже добавил смертную казнь в наказание за его нарушение. Некоторые вещи доходили до сенаторов не сразу.
        - И не мечтай, я не позволю тебе умереть мучеником. Падчерица выслала мне подробный отчет о первой победе над уроборосом. Отчет, с которым ознакомился весь кабинет министров, потому что этой идиотке хватило ума передать его через моего секретаря! Да к тому же куратор, этот болван Бюрлен-Дукк, растрепал в сети, что вы на пороге создания доступного лекарства. Каково, а?! Зараженное отребье повалило в города, резервации бунтуют, а я не могу убить одну синтетическую гадюку, что запускает язык в мои бумаги!
        - Препарат был бы уже готов, если бы мне дали возможность использовать архив.
        - Предлагаешь мне нанять козла прополоть капусту? Ты в своем уме? Бритц!
        Начальник службы безопасности скользнул вперед и замер.
        - Как он вообще проник в хранилище? На чем попался?
        - На ловушке для роботов.
        - Это там, где милый ребенок преподает законы робототехники? Значит, подлец один приплыл. Как же это он сохранил голову, позволь спросить?
        - Каким-то чудом. - бесцветный голос не допускал сомнений. Ну, чудо и чудо.
        Советник вернулся к андроиду, светясь, как тритиевый брелок.
        - Видишь, робот, ты можешь умничать и язвить сколько угодно, но твоя суть от этого не меняется. Ты - обычная машина. Безвольная, безответственная! И поэтому обязана подчиняться человеку. И если я не могу убить тебя - пока еще не могу - это не значит, что я раз и навсегда не выжгу из тебя шпионские баги.
        Харген кивнул своим и полез во внутренний карман. Телохранитель ударил Эйдена сзади по ногам и силой поставил на колени. Андроид, конечно, попробовал не поддаться, но подоспел и второй верзила. Этим двоим, чьи лапищи дружелюбно лежали у него на плечах, было трудно возражать. Тем более в наручниках. Тем более, когда в закоулках Браны теперь каталось больше его крови, чем в нем самом.
        В руке Зури возник миниатюрный лазер. Мелкокалиберный «Рейморт». Местные чиновники носили такие для самообороны.
        - Робомедики донесли о твоем уникальном зрении, но не углядели в нем угрозы. И вот - ты прошел затопленные лабиринты, недоступные человеку. Но вряд ли ты повторишь свой успех, потому что я намерен лишить тебя этих преимуществ.
        Он шагнул к пленнику, схватил за волосы и запрокинул его голову вверх. Эйден дышал спокойно. Машина - значит, машина. Договорились. Он смотрел на советника с мыслью о том, что искаженное серое лицо - последнее, что он увидит перед тем, как ослепнет. Но эти импульсивные действия и вся ненависть Харгена слишком красноречиво давали понять: Империя как минимум победила в войне за сектор. И значит, это все-таки был хороший день! Андроид даже улыбнулся бы, если бы не пришлось крепко сжать зубы, потому что советник направил красный луч в его левый глаз. Белая вспышка, слезы, амальгама и темнота. Сильную боль он чувствовал только в первые секунды: под тонким слоем живой ткани глаз был механическим. Хотелось напоследок бросить взгляд на что-то прекрасное, но в проклятом небе над Браной не было звезд.
        Под воздействием луча металл плавился и растекался по виску и щеке, и Харген все не мог ею насытиться.
        - Советник! - ого, кто-то рискнул жизнью. - Вы так повредите его мозг. Одно неосторожное движение, и он не сможет закончить работу над препаратом.
        Бритц. Он стоял рядом с Харгеном, за спиной вился белый дымок и были распахнуты все четыре крыла. Эзеры выпускали крылья без полного превращения, когда нервничали. Зная Кайнорта и его дохлый характер, Эйден готов был поклясться, что эзер в бешенстве. Харген отпустил голову пленника и отступил назад, оправляясь. Ему не дали закончить, но возможностей еще случится предостаточно.
        - Не жалеешь, что затеял идти против меня, андроид?
        - Нет, Харген. Я жалею, что мы с тобой состоим из одних и тех же атомов.
        Честно говоря, Эйден уже еле ворочал языком и не падал только благодаря двум охранникам.
        Зури и сам вымотался за долгий, бесполезный день. Он проигнорировал дерзость и дал знак охране. Роботы толкнули пленника наземь, и он второй раз за вечер оказался лицом в пыли.
        Оттуда было особенно приятно наблюдать, как распекали Бритца.
        - Эта вылазка - полностью твой недосмотр, эзер. - Харген ткнул ему в грудь рукояткой «Рейморта». - Если через три дня препарат не будет готов, то вместе с остатками Железного Аспида я вышлю канцлеру риз Авиру тебя!
        Кайнорт втянул крылья и сухо кивнул.
        - Я понял, господин Зури. Могу я забрать пленника, чтобы доставить обратно в лабораторию?
        Харген раздраженно дернул щекой, отвернулся и пошел к своему кортежу. Охрана последовала за ним.
        - Проверь и переустанови свою бездарную систему безопасности, Бритц. - процедил он напоследок, не оборачиваясь.
        Через минуту эзер отпустил подчиненных и расположился напротив Эйдена в карфлайте. Император молчал и смотрел за окно на город. Висок и щека под расплавленным металлом горели. Левый глаз он наглухо прикрыл черным третьим веком. Ультразвуковое, электромагнитное и тепловое зрение работали только в паре, поэтому теперь ему осталось только обычное. Такое, как у Харгена Зури. Теперь у них, ко всему прочему, был один взгляд на мир. Андроид ощутил напряжение Кайнорта, распирающее салон, но сделал вид, что не замечает ничего вокруг. Он догадывался о причине терзаний энтоморфа, но, чтобы не сдавать позиции, ждал, когда тот заговорит первым.
        - Адмирал Проци разгромил флот Альянса и занял сектор созвездия Кармин несколько часов назад. - Бритц не выдержал и сделал ход. Он говорил на своем языке, оттого что не имел права рассказывать такое пленнику. - Империя подтягивает силы к правящим домам для полномасштабной войны, вот Харген и бесится.
        Эйден и глазом не моргнул. Все это он уже понял раньше. Его флот не станет нападать сразу: районы правящих домов были укреплены магнетарным кольцом. Скорее всего, умница Ву сформировал у их границ долгосрочные оперативные корпуса, чтобы давить на Харгена при помощи других членов Совета. Затяжная осторожность Империи в вопросах наступления была известна андроиду, но эзеру об этом знать не полагалось. Чтобы не посягать на жизнь пленника, советники должны были всерьез опасаться за свои.
        - Ближе к делу, эзер. - он переборщил со льдом, аж у самого зубы свело. - Ты скрыл от советника, что я побывал внутри архива. Чтобы я мог оставить при себе краденую информацию?
        Робот говорил, глядя не на Бритца, а за окно. Каждое слово отзывалось болью слева, но энтоморф молчал, и пришлось продолжить:
        - Ты так рвался поймать второго лазутчика, а потом ни словом не обмолвился о нем. Хотел убить, чтобы свалить все на сообщника?
        Ответ Кайнорта был мастерски небрежен:
        - Мне надо было кого-то выдать, чтобы успокоить Харгена. Зря ты не дал мне до него добраться, ведь ты мог бы уйти, пока не разозлил меня. - он коротко пожал плечами. - Мне нужно, чтобы ты поскорее решил вопрос с пандемией. Служба безопасности отвечает в том числе и за предотвращение народных волнений. Иногда приходится использовать запрещенные приемы, чтобы…
        Энтоморф осекся, потому что Эйден повернул к нему лицо, наполовину залитое серебром.
        - Ну, чушь же. Эзер пальцем о палец не ударит и ради своей мамочки, не то, что ради чужой расы. Вы наемники, и как только запахнет жареным, расправляете крылья и линяете с планеты.
        - Ты знаешь, иногда у судьбы странное чувство юмора.
        Бритц не ответил на оскорбление, как положено, и картинка в голове андроида сложилась. Осталось добить стрекозу, и Эйден улыбнулся.
        - Все это наводит на мысль, что хвост прижало лично тебе, Кай. Учти, если ты подцепил паразита, я не стану тебя лечить.
        Лишенный стереоскопического зрения, андроид сильно рисковал. Он не был уверен теперь, что не промахнулся бы ложкой мимо рта, не говоря уже о драке. Но внутри карфлайта было слишком мало места, чтобы превращаться в трехметровую стрекозу. А в человеческом обличье тощего Бритца можно было переломить, как тростинку.
        - Болен не я. Мои дети.
        Андроид откинулся в кресле и прислонился лбом к прозрачной стене, снова глядя в окно. Пропала и тень улыбки.
        - Ты отложил личинки, насекомое? Я думал, вы только побежденные виды насилуете - в жаркой панораме горящей деревни - и на своих бабочек уже не остается вре…
        Крылья чуть не разнесли карфлайт, они изогнулись и застили весь корпус.
        - Можешь злопыхать и дальше, но я пойду на все, чтобы не допустить их отправки в резервацию! Мне нужно, чтобы ты закончил доступный препарат как можно скорее. Поддерживающая терапия - плохой вариант, Харген забирает ее для себя и членов совета. Так что если потребуется, я приду и встану за твоей спиной с глоустером. Чтоб ты даже по нужде не отлучался, пока мои дети…
        - Можешь взять лекарство в лаборатории.
        - …не перешли на вторую стадию… Что ты сказал?..
        - Можешь. Взять. Лекарство. В лаборатории.
        - Шутишь?
        - Я уже выполнил план по жестокому обращению с детьми сегодня. У меня лимит, знаешь, - по одному засранцу в день. Так себе принцип в случае с твоими букашками, из которых вырастут мерзавцы вроде папаши - но ничего не могу с собой поделать.
        Они подлетали к зданию института. Кайнорта признался, что растил близнецов - мальчика и девочку пяти лет. Об их матери эзер не рассказывал, а Эйден не спрашивал, чтобы не расшатывать свою ненависть. Диагноз поставили сутки назад. Все же он поглумился напоследок.
        - Почему было не сказать мне об этом вчера? Ну, или в архиве. - он вздохнул и прикрыл глаза. - Я бы помог. Ты бы меня отпустил. И самое главное, мой глаз остался бы при мне.
        - Очень смешно. Мне даже сейчас еще кажется, что это блеф.
        - У тебя проблемы с доверием.
        - Тебе не понять. Ты никогда не был действительно… нет, не злым… плохим. Бывало всякое: ты поступал жестоко, немилосердно, и ничего святого в тебе нет. Но ты не знаешь, что значит быть натуральным монстром. А я знаю, Эйден. Тело этого зверя у меня в прошлом, щупальца в настоящем - и даже в будущем мне видится кончик его хвоста. Я не щадил ни чужих женщин, ни их детей, поэтому и не жду теперь жалости к своим. Проблемы с доверием, говоришь? Да я вообще не знаю, что это.
        Крыть было нечем, и Эйден промолчал. Эзерам приходилось по крупицам выгрызать для себя жизнь из той скалы ненависти, что возводили перед ними.
        В лаборатории Бритц снял с андроида наручники и получил от него лекарство.
        - Здесь хватит на три дня. За это время я что-нибудь придумаю.
        - Спасибо. М-м… Может быть, я могу чем-то помочь? - Кайнорт чуть было не сказал «еще чем-то», но вовремя опомнился, полагая, что император вряд ли попросит выжечь ему и правый глаз.
        - Ты совершенно случайно не разбираешься в соединениях ртути?
        - Нет.
        - Цезия? Галлия?
        - Я полицейский.
        - Тогда ничем.
        17. Глава, в которой император принимает яд, а мини-Джур становится предателем
        Как только эзер ушел, Эйден бросился к компьютеру. Где бы ни находилась его непутевая ассистентка, на автоматическую связь с лабораторией ее комм не выходил с прошлого вечера. Андроид ведь не знал, что гаджет замерз еще в холле архива. Он нашел домашний адрес Самины в общем перечне сотрудников. На его запрос интеллектуальная система управления домом ответила, что хозяйки нет уже несколько часов.
        Да где же она?
        Первой (и не самой разумной) мыслью было вернуться к архиву. Если девушка не попалась охране, она могла все еще плутать по коридорам или угодить в одну из ловушек. Представляя один жуткий исход за другим, Эйден обошел защитный контур этажа и выяснил две вещи. Первая - систему Кай переустановил на совесть, лазеек не было. И вторая - фантазия на кровавые сценарии у него самого оказалась чересчур богатой. И больной.
        Эйден перевел дух. Может, наконец, заняться собой? Он подошел к большому зеркалу в комнате персонала и стянул грязное тряпье, все в пыли, амальгаме и черном красителе. В душевую капсулу при желании можно было забираться прямо в одежде, технология аэрочистки одновременно мыла и стирала. Император разделся в силу привычки. В зеркало лучше было пока не заглядывать: бледная кожа, почти как у местных, лохматая голова, порезы от вентиляторов и уколы стрекозиного хвоста на животе, отросшая за несколько дней щетина. Серебристых узоров на лице стало больше. К шрамам от битвы с палачом добавились ожоги от потеков раскаленного металла, который когда-то был глазом. Эйден побывал в душевой капсуле, но на отражение в зеркале это почти не повлияло. На ощущения - тоже. Весь процесс занимал лишь несколько секунд, после которых было непонятно, почувствовал ты себя человеком или нет. Хотя андроид всячески отрицал в себе это желание, именно на Бране, с ее маниакальной экономией влаги, он скучал по ощущению жизни, которую дарил оксид водорода. Ибрионцы были любители поплескаться, натуральная и искусственная, вода в
столице Империи текла без ограничений. А власти Цараврии пошли еще дальше и всячески поощряли использование местных источников для любой нужды, чтобы хоть немного подсушить спутник. На Бране же, чтобы почувствовать себя человеком, можно было, например, поесть.
        Застегивая на ходу новые брюки, Эйден прошел в хранилище личных вещей. Там, аккуратно припрятанные, лежали обеденные заначки сотрудников. Порошок для приготовления биокиселя Шиманая, блистер питательных экспресс-капсул для андроида и зеленое яблоко.
        - Ты не оставила мне выбора, - пробормотал Эйден, забрал яблоко и вернулся к компьютеру.
        Ассистентки все не было. Нигде, мать ее. На этаже химиков кто-то остался работать на ночь, так что о вылазке за ртутью нечего было и мечтать. Андроид выбрал самое широкое окно и устроился на подоконнике. С него открывался умопомрачительный вид на город, глаз уже не беспокоил, сочное зеленое яблоко напомнило о Самине. Вернее, о ее принципе «не-делюсь-своей-едой», который Эйден теперь с наслаждением игнорировал. Надо было проанализировать данные из архива, и он провел пальцем вдоль лучевой кости. На предплечье засветились широкие виртуальные браслеты с информацией. Их было несколько, расположенных от запястья до локтя. Андроид вращал их одним касанием, менял местами и наконец вывел то, что показалось интересным, голограммой прямо в воздух перед собой. Он откинулся назад, устраиваясь поудобнее.
        Итак, магнетарное оружие не управлялось напрямую с Браны. Кто бы мог подумать. В столице Альянса находилось устройство передачи команд к планете-наводчику - бинарной системе из двух огромных космических тел с общими атмосферой и магнитным полем. Они вращались в поблизости от первой нейтронной звезды в цепи. Команды, полученные из гиперпространства, меняли соотношение полей в бинарной системе, и мощные выплески энергии влияли на звезду. В ответ звезда передавала сигнал по цепи другим магнетарам галактики, и они либо формировали защитные барьеры на границах, либо наносили смертельный удар по врагу. Или по своим, если те плохо себя вели.
        Бинар здесь казался слабым звеном. Нашлось много плюсов в том, чтобы бороться не с мощной рентгеновской звездой, а с магнитным полем планеты-наводчика. Минусом было путешествие туда. От врагов бинар скрывал магнетарный барьер, а от своих - запутанная и опасная зона полета. И к тому же необходим был серьезный повод, чтобы Харген выпустил пленника за пределы гиперпространства. Что ж, повод Эйден ему преподнесет вместе с лекарством. Даже не он сам, а другие правящие дома, где найдутся эпидемии похлеще уробороса. Этот путь к свободе был корявым, долгим, но единственным. Робототехники Альянса установили в его позвоночнике «кротовый чип», который схлопывал туннели при побеге и взрывался при неаккуратной попытке извлечения.
        Эйден наблюдал, как газовые хвосты двойной планеты на виртуальном экране, вращаясь, перетекают друг в друга, когда на пороге возникла Самина. У нее в руках задрожал целый склад: дохлый комм, погубленная одежда из архива, рюкзак, термос. Андроид молчал. Девушка заметила глаз, скрытый под черной пластиной, но любой вопрос означал бы, что ей не все равно. Легче было занять свою обычную позицию.
        - Ты великолепно смотришься без рубашки на фоне ночного города, но это - моя еда.
        Эйден хлестнул надкушенный плод змеиным языком.
        - Яблоки до добра не доводят, женщина. Был, говорят, один прецедент. К тому же, я рассчитывал, что ты пропала.
        Самина прошла в кабинет и свалила барахло на рабочий стол. Защитная сеть показалась неуместной после всего, что было в архиве, и биолог отключила ее своим пультом.
        - Ну, уж нет. Рассчитал-то ты все очень удачно. - сказала она, присаживаясь по привычке на краешек стола. - Мне было больно, но ты спас меня от Бритца. Спасибо.
        Эйден не ответил. Самина старалась не блуждать взглядом по его голому торсу. Синтетический или нет, он выглядел потрясающе.
        - Значит, ты улизнул?
        - Нет, ты же видела трехметровую стрекозу. Он повязал меня очень быстро.
        - Но ты на свободе.
        Эйден пожал плечами.
        - Скажем так, я выменял ее на глаз.
        - Ч-что это, кстати, с ним?..
        - Лазерная изжога.
        Андроид предпочел не распространяться о встрече с Харгеном. Неизвестно, какие отношения в семейке Зури, и какой вывод последует из услышанного. Впрочем, Самина не особо и надеялась на подробности. Эйден спрыгнул с подоконника и потянулся за рубашкой.
        - Скажи-ка мне лучше вот что, - спросил он, пряча в рукавах точеные бицепсы, - откуда на продвинутой планете, которая вот уже сотни лет стремится к вселенскому господству, ржавые люки?
        Самина моргнула, соображая, откуда растут ноги у этого вопроса. Уходит ли он корнями в катакомбы архива или (что вероятнее) в обычный сдвиг по фазе.
        - А ты не так много повидал за свои пятьсот лет.
        - Пятьсот двенадцать. Я имею в виду, либо у тебя ржавчина, либо господство, одно из двух. Не кажется ли тебе, что вот это - вкупе с дичью вроде рабства и доисторической медицины - не вяжется с амбициями Харгена?
        - Хах, ты еще спроси про биокисель и яблоки по цене карфлайта!
        - Грустно, когда ты смеешься над тем, что действительно грустно.
        - Эйден, наша цивилизация переживала серьезные упадки, и последний выпал на Смутное время. У Хмерса был выбор: латать жизни и люки или сохранять целостность Альянса. Он выбрал второе. Это требовало развития военных, а не социальных программ.
        - Допустим. Но это было восемьсот лет назад. Причем здесь Харген и его кисель?
        - Харген - потомок Хмерса, и этим все сказано.
        - Но это замкнутый круг. Вы живете непозволительно мало, а терпите непозволительно много. Может, поэтому не особо дорожите жизнью? Ни своей, ни чужой. Воюете с маниакальным восторгом от убийства. А завоеванное вновь тратите на оружие, а не на людей.
        Это было странно, по меньшей мере: слушать высокоморальные упреки от того, кто выбрался из ловушки для роботов. Да на нем же клейма ставить негде после такого.
        - Что-то не похоже, чтоб ты дорожил своей вечной жизнью.
        - Да нет, я дорожу. Мне просто не везет. - как всегда, непонятно было, шутит он или… - Я говорю об Альянсе в целом. Технологии нападения в Империи сравнимы с вашими. Эзеры так вообще превосходят нас кое в чем. Но уровень мирной жизни на любой нашей планете - на порядок выше.
        Он мог добавить, что на Ибрионе и Самина жила бы вечно (теоретически -ведь никто не проверял, сколько это на самом деле), но не хотел, чтобы она подумала, будто он ее вербует.
        Самина дернула плечом, сворачивая тему политики отчима. Император почти дословно озвучил ее мысли, но что она могла поделать? Разве что прожить свои двести-триста лет достойнее, чем другие Зури.
        - Я вижу, ты доел мою квартальную премию. - она протянула андроиду свой термос. - Держи, я… мы тут попытались создать более или менее подходящий аналог твоей крови.
        Эйден приложил невероятные усилия, чтобы не выдать смесь взаимоисключающих эмоций. Он взял из ее рук термос.
        - Там ртуть, та… - начала перечислять Самина, но робот остановил ее жестом. К сосуду крепилась длинная игла, из которой он капнул себе на палец немного серебристой жидкости. Она тут же собралась в крошечный шарик. Эйден поместил его на пластинку нейроспектрали.
        «Так это не шрамы на виске!»
        - Что это у тебя?
        - Мини-бар.
        Привод анализатора уплыл на место, и на предплечье робота снова закрутились виртуальные браслеты. Самина не могла оторвать взгляд от малопонятных ярких символов. Это был ибрионский, родной и зверски сложный язык императора.
        - Амальгама таллия и галлама индия с оловом. - подытожил он и посмотрел на нее очень серьезно. - Самина Зури, ты гений. Ты без преувеличения спасла мне жизнь. Правда, спасибо тебе.
        «Это что сейчас произошло? Вот так просто взял и похвалил меня?»
        - Раны не залечит, конечно, но жить можно. - пробормотала Самина, проводя ладонями по щекам, но румяный предатель не стерся. - Надо вставить иглу прямо в артерию, кровь будет поступать автоматически.
        - Это слишком долго.
        Эйден отсоединил иглу, вскрыл термос и сделал внушительный глоток страшного яда прямо из него.
        - Слушай, ты выбрала таллий из-за высокой токсичности?
        - Вообще-то из-за низкой температуры плавления. Позаботилась, чтобы ты не застыл на морозе.
        - Это на Бране-то?
        - Представь себе. Кстати о заботе. Я не понимаю… Ты рисковал, чтобы спасти меня, хотя мог просто отнять репликаторы. - далее она напряженно подбирала слова, - Значит, у тебя все же есть программа заботы о человеке?
        - Понятия не имею, с утра не было. - Не отрываясь от коктейля, Эйден уколол бедро ассистентки иглой, которую еще держал в руке. Тонкий стержень вошел на всю длину, Самина вскрикнула и вскочила со стола. - Видишь, и сейчас нет.
        Боль, кажется, была замешана на удовлетворении от реакции императора. Девушка потерла место укола. Ей был дан не слишком болезненный, но более чем ясный знак того, что этот вопрос не следовало задавать.
        - Я вовсе не рисковал. В отличие от тебя. Как бы обидно ни звучало, но на данный момент моя жизнь и для Харгена, и для эзера гораздо важнее твоей.
        - Мне не обидно, ты прав насчет отчима. - Самина вернулась на свой краешек. Не туда, где он все еще был теплым, а чуть дальше от андроида. - И я не хочу больше воевать с тобой, Эйден. Даже на словах. Давай дружить.
        Император окинул ее странным взглядом.
        - Знаешь, я вдруг понял, что дружбы между нами не выйдет.
        - Значит, тебе больше не нужна информация, которую я достала? - скрыть разочарование вышло на удивление легко. С кем поведешься…
        - А есть что-то интересное?
        Самина вынула из кармана девайс и протянула роботу.
        - Увы, не об оружии. Я не так много успела просмотреть, но тут есть одна история. Она относится к периоду, когда на Бране еще были травоядные. У фермера начался падеж скота из-за паразитов, которые слишком напоминают уроборос. Конечно, есть у меня сомнения в правдивости его рассказа, потому как начинается он со слов «была звездная ночь». Но описание симптомов - это что-то, земледельцу такое не выдумать! Может, тебе удастся отделить зерна от плевел.
        - Спасибо. Я изучу это к началу рабочего дня. - андроид допил ртуть и вернул термос Самине. - Все. Мне гораздо лучше, но теперь со мной нельзя целоваться минут пять. Отравишься.
        - Каланхое шизофилла, я не целуюсь с роботами!
        «Зато поддаюсь на их провокации».
        Мужчина смеялся. И хорошо, если над каланхое.
        - Почаще повторяй это себе.
        - Боже, Эйден, я решила бы, что ты флиртуешь, не будь ты машиной.
        - А вот это почаще повторяй мне. - отмахнулся андроид. - Обоюдной неприязни нужна подпитка.
        - Всем кристально ясно, что машины бездушны. Это аксиома.
        - И тебе кристально ясно? Взгляни-ка сюда. - Эйден шагнул к рабочему столу, открыл контейнер с реактивами и достал несколько пробирок. Жидкости в них были одна к одной - все без цвета и запаха. Самина колебалась, но любопытство взяло верх, и она тоже подошла.
        - Я смешаю твою душу в этом стакане, ты не против? Он немного пыльный, ну так ведь и ты не вчера родилась.
        Самина демонстративно зевнула и прищурилась. Эйден продолжал.
        - Спиртовой раствор тимолфталеина и немного воды. Твоя душа пока что прозрачна и безобидна. Эм-м… если не злоупотреблять ею. А это, - андроид откупорил другую пробирку, - еще один кристально ясный раствор. Добра же или зла - мы пока не знаем, потому что эти понятия обретают смысл только в человеческой душе.
        Он капнул немного бесцветного реактива в стакан, и прозрачная жидкость в нем стала ярко-синей.
        - Гидроксид натрия? - предположила Самина (император кивнул). - Это яд. Значит, зло?
        - Ты пессимист и мизантроп, тебя нельзя подпускать к реактивам. Эта концентрация могла бы служить лекарством. Или пищевой добавкой. Во всяком случае, теперь мы действительно видим, что в стакане есть что-то экстремальное. Подержи.
        Робот передал Самине ее добрую душу и взял последнюю склянку.
        - Серная кислота. В нашем случае она символизирует призму предрассудков, сквозь которую обычный человек смотрит на искусственного.
        Эйден начал осторожно подливать кислоту в стакан, и глубокий синий цвет в нем исчез. Жидкость в руках Самины потеплела и стала абсолютно прозрачной. Опять.
        - Эти предрассудки разъедают ваш мозг, поэтому сколько бы кислоты я сюда ни добавлял теперь, вы не увидите ровным счетом ничего. Душа сперва будет нейтральной, затем доброй и, наконец, злой. Но вы все равно будете ее игнорировать.
        Девушка прошла к своему столу, достала из него флакон с очередной бесцветной жидкостью и разбавила компанию ядов.
        - Значит, я буду смотреть на тебя сквозь фенолфталеин. Это будет… ну, допустим, нестандартный взгляд на мир. Он как и я - вечно идет против правил. Мало кто знает, но как только концентрация зла в твоей душе достигнет предела, - Самина взяла из рук Эйдена пробирку с кислотой и вылила остаток в стакан, - он меня предупредит.
        Цвет индикатора стал бледно-красным.
        - Кажется, ты не безнадежна, - Андроид убрал реактивы и присел на краешек стола рядом с ней. Остатки души и термос он поставил в камеру стерилизации. Какое-то время ученые молча смотрели на огонь, что охватил сосуды. Соли натрия в стакане окрасили пламя в желтый - цвет глаз ромашки лекарственной. Андроид изумрудно-зеленым глазом наблюдал горение зеленого таллия в термосе.
        Кто бы мог поверить в лютого зверя, который будет вот так просто сидеть рядом, взъерошенный, потрепанный и в расстегнутой рубашке. Что он будет показывать фокусы, есть ее яблоко и запивать ртутью. Император был похож на галлюцинацию, впечатления от которой не портили ни потерянный глаз, ни новые шрамы. Почти безупречная, строгая симметрия острых линий его лица создавала мрачную, хищную красоту. Эйден чуть наклонил голову и провел рукой по плечу Самины, убирая волосы. Девушка замерла, а его пальцы скользнули дальше. Они мягко коснулись ее шеи сзади, и надтреснутый, словно от простуды, голос позвал:
        - Иди ко мне.
        За секунду до того, как Самина поняла, что эти слова и взгляд обращены к кому-то другому, она в бессознательном порыве дернулась вперед на целый миллиметр.
        - Ой!..
        Ее шею царапнули крохотные коготки и осколки иллюзии. Да это же мини-Джур незаметно забрался на воротник ее водолазки. Мышонок послушно спрыгнул на ладонь андроида и ловко забрался по рукаву к нему на плечо. Самина ощутила привкус крови во рту: так больно закусила щеку.
        - Скоро начнет светать. - робот поднялся, застегивая на груди рубашку. - Мне надо поработать с твоей информацией, а тебе - отдохнуть. Совещание группы - как обычно, в девять.
        - Ладно, до утра. Спасибо за урок химии. И такта.
        Она силилась отвернуться, но Эйден еще смотрел на нее с порога своего кабинета.
        - Самина. Да, с иглой вышло жестко. Но это ровно то, что испытал я сам, когда ты задала вопрос о программе.
        - Я полагаю, тебе задавали его тысячи раз и до меня?
        - И мне было все равно. - бросил робот, исчезая за дверью.
        Какой безумец позволил настолько очевидному браку сойти с конвейера? Или он свихнулся по окончании срока годности? Самина торопилась к карфлайту так, будто могла улететь на нем от своей глупости. Несмотря на серебряные шрамы, механический глаз и другие признаки ей все труднее становилось видеть в Эйдене машину. Да, император всячески подчеркивал, что он не человек, но обязательно ли это условие, чтобы быть мужчиной? Крайне опасно было думать так. Андроид не мог не понимать, какой эффект производили эти мысли. И как их можно обернуть себе на пользу. Уловка с мышью вряд ли была случайным недоразумением, и значит Самина попалась. Еще одна точка невозврата, и пшик - она уже имперский шпион. Или труп. А всего вероятнее, сначала первое, потом второе. Впредь следовало держаться от него на разумном расстоянии. Например, на другом этаже. А лучше на другой планете.
        Она слишком долго оставалась умнее или наравне с окружающими, и теперь андроид изо дня в день швырял ее с небес на землю. В силу возраста, опыта и ускоренных нейронных связей император был слишком коварен. Он будет использовать ее, как любого, кто однажды вот так же легко забудет, что он робот. Синтетик. «Имитация жизни!». Хотя, произнеси она это вслух, Эйден мог бы поспорить, чья жизнь до сих пор была имитацией - андроида с его космическими приключениями или ботаника-вундеркинда, сутками не вылезающего из лабораторий. Усмехнувшись такой мысли, Самина решила, что люди придают слишком много значения отличиям искусственных людей от настоящих. Может оказаться, что единственная разница между нею и Эйденом в том, что ее сделали ночью, а его - днем.
        18. Глава, в которой первая леди прощается с иллюзиями
        Бритца вышвырнул из сна резкий звук сообщения, каким обычно пользовалась посол Дома Эзеров на Бране. Кайнорт поднялся из неудобной позы и обнаружил, что проспал всего час. Короткий сон застал его в полутемной детской, на коленях у изголовья кроватки сына. Прошлую ночь энтоморф не спал из-за того, что детей мучили паразиты, а сегодня один за другим звучат тревожные сигналы. Теперь полосатая стерва требует его в Башню Эзеров. «Срочно, мой милый мальчик!» - было нечто откровенно гротескное в том, как огромный шершень называет трехметровое чудовище милым мальчиком.
        Кайнорт вышел из комнаты и дал знак рабыне, чтобы занялась детьми в его отсутствие, а сам шагнул с открытого балкона без перил прямо в темноту. Мгновение, и тишину ночи заполнил шелест двух пар крыльев.
        К слову, стервой можно было окрестить любую женщину-энтоморфа, но посол Альда Хокс была особенной в своем роде. Грубовата, безжалостна и угрюма. Подчиненные боялись ее сильнее, чем магнетарной цепи Альянса, а те эзеры, кто не имел несчастия работать под ее началом, предпочитали держаться подальше и произносили ее имя с придыханием. Для особо важных поручений Альда любила использовать Бритца, потому что он не впадал при ней в ступор от страха. Кажется, после одной трагедии он вообще утратил всякую способность волноваться, но сохранил блестящий ум.
        - Я только что от Харгена. - посол начала разговор в своей манере, без предисловий. - После отторжения галактики Миу группировки противников Зури по всей Бране устраивают беспорядки. Обычно Председатель проводил одну-две показательные казни, и на этом народ успокаивался. Но на этот раз советник дал такую слабину, что планета вот-вот затрещит по швам.
        Они с Бритцем неспешно прогуливались рука об руку по длинному коридору, и Кайнорту казалось, то стоит чуть замедлить шаг, как он упадет на ковровую дорожку и уснет. Мысли его еще блуждали где-то на полпути к башне, он никак не мог сосредоточиться на том, что говорила Хокс.
        - Больше других выпячивают грудь поселения, что когда-то прилетели сюда из созвездия Кармин. Оно ведь отошло врагам, и теперь здешние карминцы требуют разрешения вернуться на историческую родину!
        - Не удивительно. Все девяносто лет, что шла война в этом секторе, Харген подвергал их здесь жесточайшим репрессиям.
        - Вот только разрешить им покинуть Альянс никак нельзя. Представляешь, как скоро вслед за карминцами потянутся и другие народы? Империя примет всех, не сомневайся. Всех, кроме нас, разумеется.
        Бритц решил не комментировать последние слова Альды и деликатно дожидался, пока она продолжит.
        - Так вот. Харген не придумал ничего лучшего, как обвинить карминцев в шпионаже в пользу Империи. Якобы из-за них он проиграл войну за сектор. Он просил меня и главу Дома Эзеров сфабриковать расследование и подтвердить факт шпионажа. А затем устроить облаву на поселение карминцев, арестовать всех взрослых мужчин и казнить их.
        - Гениально.
        - Он убивает двух зайцев: оправдывает крупную военную потерю, да к тому же показывает истинное лицо противостояния - дескать, поглядите, кем оказались хваленые повстанцы - шпионами! Мол, они продавали жизни наших солдат имперским захватчикам. Другие группировки, растеряв доверие народа, теперь затихарятся на добрую сотню лет.
        Безопасник осторожно подбирал слова, чтобы женщина не подумала, будто он упрекает ее в недальновидности.
        - Вы же понимаете, что, помогая советнику в этом заговоре, мы связываем себя с ним кровью карминцев? И будем вынуждены объединится с Браной в случае раскола Альянса. А он назревает уже много лет. Кроме того, поселение, о котором идет речь, насчитывает сотню так называемых шпионов, а вместе с их семьями там проживает не меньше семисот человек. И они весьма агрессивны. Харген собирается направить туда армию?
        - Ты не выспался, Норти? - нахмурилась Альда. - Харген собирается направить туда эзеров! Думаешь, я вызвала тебя ночью, чтобы полюбоваться? Ты всегда работал чисто и преданно. Знаешь, как говорят здесь? Ха-ха, «комар носа не подточит»! Операция назначена на завтра, подготовься. Я обеспечу тебе отряд эзеров - осы, наездники, самая элита.
        - Что-то я сомневаюсь в мотивации этой элиты бросаться на амбразуру карминцев ради Харгена.
        - Не ерничай, тебе не идет. - отрезала Хокс. - Я еще не закончила. Зури планировал выслать семьи казненных на Тат - планету-каторгу, знаешь? Там урановые шахты. А я заявила, что это большая глупость. Они же сдохнут там через месяц, так ничего и не добыв! Лучше будет отправить их к нам на Урьюи, отдать эзерам. Советник поскрипел зубами, но согласился. Постарайся не убивать много при облаве завтра. Живым рабом можно питаться довольно долго. Пятьдесят человек я жалую лично тебе.
        Кайнорт хищно улыбнулся.
        - Вот это другой разговор. - ямочки на щеках невероятно диссонировали с такой улыбкой, его характером и темой разговора в целом.
        - О, да. Я вижу, как заблестели твои глаза при мысли о мести карминцам. Я позволю тебе самому отобрать себе рабов, хотя подозреваю, они и дня не протянут.
        Эзер неопределенно хмыкнул и задумчиво посмотрел на посла.
        - Меня смущает только огласка отправки людей на Урьюи. Противники Харгена поднимут волну, их только помани таким резонансом. Не разумнее ли будет в официальной версии указать, что арестованных все-таки отправили на Тат?
        - Ты сокровище, Норти.
        - Ну, что Вы, моя госпожа. Просто у меня колоссальный опыт в таких делах.
        О, если бы только полосатая стерва могла позволить себе интимную связь с подчиненным. Но она слишком ценила этого конкретного сотрудника и свое положение, поэтому сурово объявила:
        - Значит, отправкой займешься тоже ты. Только не смей оформлять ни бумажки. Помни: ни я, ни Зури ничего не знаем, ничего не видели. И разговора этого у нас не было.
        - Я вообще с Вами не знаком, леди.
        - Удачи, малыш. Да, и… начинай уже отъедаться. Три года прошло, как ты на свободе, а все еще не в форме. Ты похож на моль.
        С этими словами Хокс исчезла за дверью своего кабинета. Кай очертил в воздухе перед собой фигуру, открывая виртуальный дисплей. Там уже минут пять настойчиво билось сообщение - на частоте, которую не улавливал слух шершня.
        «Курить вредно. Голова закружится».
        Как она здесь оказалась? Пришла с Харгеном, ну конечно. Она же его пресс-секретарь и имеет доступ куда угодно. Леди не откажешь в конспирации. Сообщение означало приглашение на перекур. На шпиле. Бритц нырнул в широкий вертикальный туннель, которым пользовались крылатые энтоморфы вместо лифта, и через минуту оказался на узкой площадке под открытым небом. Воздух здесь был все еще теплым и немного душным. Эзер расстегнул воротник рубашки и закатал рукава, так, что стали видны рваные хвосты татуировок и шнурки-браслеты. Он подошел к самому краю, зажег тонкую электронную сигарету и затянулся, не глядя на женщину. Та стояла, прислонясь спиной к шпилю. Опасно. С эзеров брали штраф за самоубийства, а что взять с человека, пролетевшего два километра вниз головой? Но Сиби выглядела расслабленной. Или безразличной. Сухой ветер трепал ее жемчужные волосы и длинное платье.
        - С точки зрения эзеров курить полезно. - наконец подал безмятежный голос Кай. - Организм человека компенсирует недостаток кислорода в легких повышением гемоглобина.
        - Ты даешь своим жертвам пару сигарет перед тем, как выпить их кровь?
        Бритц обернулся и посмотрел на нее своими жуткими глазами. На вид совсем юная, сколько ей на самом деле? Да и не важно. Если будет продолжать в том же духе, до старости все равно не доживет. Кайнорт подарил ей дружелюбную улыбку в своем лучшем исполнении:
        - Разыграем эту версию, если нас застукают здесь вдвоем. Ты не будешь против, если мне придется для правдоподобия оторвать тебе голову?
        Женщина рассмеялась и на миг стала похожа на прежнюю Сиби. А не на тень от своей тени, которой она стала за последний год. Но следовало отдать должное ее актерскому мастерству: такой ее не знал никто. Ну, почти.
        - Харген точно против не будет. Но не волнуйся, никто не посмел бы вообразить, будто я вожу дружбу с насекомыми. Это после того-то, как год назад я побывала у тебя на допросе? Пусть в качестве свидетеля, но все равно мало приятного.
        - Кое-кто считает, что я милый.
        - Угу. Ты просто душка. - Сиби затягивалась так глубоко и говорила так равнодушно, будто перешла черту и уже ничего на свете не боялась. - Нет, я серьезно. Ты знаешь, в город часто забредают дикие собаки. Они, злые, бешеные и всегда рычат прежде, чем укусить. Но есть и такие, что внешне спокойны и дружелюбны. Говорят, из древних служебных пород. Глаза умные-умные. Никогда не лают даже, представь. Виляют хвостом. Дети подходят к ним, пытаются погладить, а они… цап за горло…
        - Сиби, у меня выдался тяжелый день, и я страшно хочу спать. Мы не могли бы перейти от обмена любезностями к делу? - мужчина выдернул ее обратно, в реальность.
        - Я сопровождала советника к послу Хокс. - она, кажется, пришла в себя, резко выдохнула и убрала сигарету в клатч. - Не слышала их разговор, но точно знаю, что против местных карминцев что-то затевается. Что-то очень плохое. Ты не в курсе?
        - Это не секрет. - Бритц задумчиво смотрел на город, будто готовился объявить прогноз погоды. - Харген собирается обвинить их в шпионаже. Мужчин казнить. Семьи выслать на Тат.
        - Господи, Кай, да это же безумие! Да кто же согласится в этом участвовать? - от волнения голос Сиби не справился с ветром и охрип.
        Не меняя позы и выражения лица, эзер выпустил струйку дыма в сухую мглу и перевел пустой взгляд на женщину.
        - О… - простонала она и соскользнула спиной, затянутой в шелк, вниз по шпилю. Голос Бритца добрался до нее словно через слой ваты.
        - Вот только не надо глупостей. Я не могу позволить, чтобы на эзеров пало подозрение в неверности Бране. Мы здесь на выгодных условиях и к тому же вторые в очереди на недоверие. А карминцы обречены. Всем им с рождения вживлены чипы неблагонадежных, их передвижения отслеживаются. Если ты вздумаешь их предупредить, они не станут играть в благородство и захотят сбежать. На их поимку бросят целую армию, представляешь, что тогда начнется? Перебьют не только всех карминцев без разбору, но и жителей окрестных поселений, которые попытаются их укрыть. Начнется гражданская война, и тогда уже всем будет несдобровать.
        Как же она ненавидела этих высокомерных, взрывных насекомых. И еще пуще она ненавидела одного такого спокойного, обходительного, ласкового Бритца. Она представляла, как он галантно целует даме руку - прежде, чем перерезать ей глотку своими жвалами.
        - Но почему ты? - выплюнула она в него единственный вопрос.
        - А почему бы и не я? Я много раз делал это на других планетах. В этом и состоит моя работа, Сиби, не забывай.
        Следовало бы также напомнить, что в этом состояла вся его жизнь. Но он не любил повторять очевидное для тех, кто жил иллюзиями.
        - Должна же быть в тебе хоть капля… я не знаю, если не жалости и сострадания, то хоть чего-то человеческого!
        «Знала бы ты. А впрочем, может, пора узнать?»
        - Все это давно погребено на глухой планете одной из систем созвездия Кармин. На дне глубокого ущелья, куда те, в ком было так много человеческого, бросили погибать мою женщину.
        Сиби подалась вперед и отступила от шпиля, затаив дыхание. От услышанного волосы вставали дыбом, но Кайнорт говорил так, словно рассказывал, как провел выходные. Неспешно затягиваясь между фразами. Не мигая мертвыми глазами.
        - Она была беременна. В камеру, где я был заперт, карминцы вели прямую трансляцию из ущелья. Ты знаешь, что до второй линьки эзер может возродиться только четыре раза? Потом конец. Я наблюдал, как моя любовь умирает в мучениях, просыпается и снова медленно умирает. И снова. И снова. На четвертый раз мне повезло, я потерял сознание. Я два года умолял их казнить меня. Два. Гребаных. Года. Когда пришли эзеры, я уже передумал умирать. После смерти наши чувства ко всему прошлому стираются. Я не хотел их потерять, я хотел продолжать любить и ненавидеть так ясно, как только мог.
        Женщина сглотнула и шагнула ближе к эзеру.
        - Но кажется, карминцы все же спасли твоих детей.
        - Ты знакома с выражением «слишком поздно»? - улыбнулся он, и Сиби взорвалась.
        - Но их можно понять, Кай! Вы устроили на их планете кровавое пиршество, вы поработили их! Никто иной, но лично ты сам виноват в том, что они отомстили тебе!
        Энтоморф покачал головой. Почему этим людям вечно нужно все разжевывать?
        - Сиби, я хищник. Я не могу и не должен чувствовать вину перед своей жертвой. Нам нужна ваша кровь, чтобы превращаться и жить полноценной жизнью. Ты ведь не считаешь себя жестокой, когда ешь ягнятину. Хотя между тобой и овцой гораздо больше общего, чем между мной и карминцами. - внезапно смутившись, эзер нервно вздохнул и прикрыл глаза. - Боже мой, я имел в виду генетически… Прости. Я убиваю быстро и никого не мучаю. Когда же на моем месте оказались карминцы, они мгновенно растеряли весь свой человеческий облик.
        Неожиданная трещина в броне Бритца лишь подзадорила Сиби.
        - Мерзавцы встречаются среди каждого народа! Но эти бедняги, что они тебе сделали? Неужели тебе станет легче, если ты отомстишь ни в чем не повинным людям?
        - Да не собираюсь я никому мстить. Я просто объяснил тебе, почему не готов им сострадать. Я верен лишь эзерам, их приказам, и я останусь верен самому себе.
        В последних словах можно было не сомневаться.
        - Конечно, не мне рассуждать о верности, Кай. Но я считаю, свободная личность должна следовать голосу разума, а не приказам. Особенно таким вероломным. - казалось Сиби не замечает, что стоит на самом краю. - Наемник волен сам выбирать свой путь. Может быть, именно сейчас ты можешь раз и навсегда решить, на чьей ты стороне - жестокого абсурда или справедливости!
        - Значит, ты предлагаешь мне выбирать между моим народом и моей едой? Что тут скажешь - браво.
        Кайнорт равнодушно пожал плечами, и ей снова захотелось плакать. Сколько жизни утекло из нее за этот год вместе со слезами?
        - Черт тебя возьми… Теперь я вижу что карминцы обречены. Ты прав, одна я ничем не смогу им помочь. Но я рассчитывала, что твоя должность поможет нам с тобой противостоять деспотии Харгена.
        - Нам с тобой? - вскинулся эзер. -Уж не ты ли спланировала мое повышение - так, на всякий случай, вдруг пригожусь? Увы, ты ошиблась расой, когда перенесла очередной допрос из моего кабинета в свою постель.
        Сиби отвесила ему такую пощечину, что пошатнулась на краю. Если бы Кай, готовый к такому повороту, не поддержал ее, полетела бы вниз.
        - О, прошу прощения, в кабинете ведь тоже было. - процедил Бритц, и женщина вывернулась из его рук, чтобы отступить к шпилю.
        «Что бы сделал нормальный эзер? Дал бы ей упасть или сам рефлекторно швырнул мерзавку с башни?» В мирах, порабощенных насекомыми, подобные выходки человека по отношению к энтоморфу карались смертью.
        Сиби дрожала, касаясь спиной холодной стены. Бритц опять не смотрел на нее.
        - Никогда не посмела бы предположить, что вы способны пойти на что-то из сентиментальности. Вы не продаетесь ни за что, кроме денег и крови. В Альянсе вас сдерживает лишь угроза магнетара, но даже ты все равно смотришь на нас, как на еду!
        - Как на источник эритроцитов. И далеко не на всех, Сиби, не надо делать из меня чудовище большее, чем я есть!
        Он впервые повысил на нее голос. Еще одна трещина, которая, впрочем, тут же затянулась.
        - Но в общих чертах ты права.
        Оба замолчали на целую минуту.
        - Ненавижу тебя, насекомое.
        - В принципе, ничего нового.
        - Я смела поверить в тебя. Боже, я даже подумала, что тебе есть дело до смертных!
        - Я не человек и, не взирая на крылья, отнюдь не ангел. - Кайнорт вздохнул. Перекур затянулся, пора было сворачивать разговор. - Так вот, Сиби, сейчас лучшей твоей позицией будет не вмешиваться, как и раньше. Надень свою излюбленную маску светской львицы и спускайся вниз. Я хочу, чтобы ты держалась как можно дальше от этого дела. Равно как и от башни эзеров.
        - Это угроза?
        «Не ты ли сравнила меня со служебным псом, что нападает без предупреждения?»
        - Я не знаю, что ты вообразила обо мне за последние полчаса, но нет. Это не угроза. Не лично от меня. Харген ведет постоянное наблюдение за башней. Он и мне не слишком доверяет. А тебе - особенно. Думаешь, он не сопоставит твои визиты сюда с утечкой информации к повстанцам? Пыток тебе не выдержать, ссылки - тоже.
        Сиби отрешенно молчала. Бритц знал, что ей нужно время, чтобы прийти в себя и принять вид примерной жены советника. Первой леди.
        - Твоя трагедия в том, что ты легко могла заполучить любого мужчину, какого бы ни пожелала. Но в мужья ты выбрала жестокого самодура, на которого в своих же пресс-релизах напяливаешь образ великодушного короля. Когда ты начала в них верить, Сиби? С любовником та же история. Примеряла доспехи благородного рыцаря на обычного убийцу. Очнись.
        - Я поняла, Кай. Гиены в балетных пачках - не пудели, а все те же гиены, только злее. Спасибо, что никогда меня не обманывал. - Сиби нетвердым шагом покинула шпиль. Женщина не была уверена, что эзер даст ей разбиться, и только поэтому не прыгнула. Наверное поэтому.
        После ее ухода Кайнорт закрыл глаза, сделал последнюю затяжку и, не превращаясь, полетел вниз. Он не расправлял крылья, просто падал, и падал, и падал.
        «Что будет, если я разобьюсь? Чуть позже я просто встану и выполню приказ. Нет, я боюсь не смерти. Я боюсь нового себя, который придет следом. Он может быть слишком похож на прежнего».
        У самой земли, в каких-то дюймах от мостовой, Бритц обернулся стрекозой и затерялся в темноте.
        19. Глава, в которой героев подводит мозг
        Утром лаборатория Шимы Кафта дышала стерильной свежестью. Холодный искусственный свет бил в панорамное окно конференц-зала. На Бране он менялся в течение дня - от бодрящего голубоватого до теплого молочного к вечеру. В воздухе не парило ни пылинки. Меж белых стен, серых интерактивных панелей и прозрачных экранов бесшумно скользил Эйден. Он казался частью высокотехнологичного интерьера. Бодрый и подтянутый, гладко выбритый, аккуратная стрижка волосок к волоску. Выездковые кони рядом с ним смотрелись бы кудлатыми шавками.
        Ночная вылазка?
        Побег по катакомбам?
        Драка с капитаном охраны?
        Бога ради, да я всю ночь на зарядке стоял.
        Даже прикрытый третьим веком, левый глаз будто так и был задуман: уж чего-чего, а свои шрамы император умел носить с небрежным достоинством. Что поделать, раз их так много. Профессор Кафт озаботился тем, чтобы обеспечить андроида привычным гардеробом - форменным черным и никаких комбинезонов - но Эйден презирал мелочные принципы и не имел ничего против серого при посторонних. При Бене, например. Шиманай оказался слишком уж далеким от войны с ее грязными штучками, раз решился на прямое противление председателю. А значит, это был по-настоящему ценный союзник, выдавать которого представлялось неразумным. И робот облачился в костюм робота.
        Центр кабинета занимал большой овальный стол из белесого стекла. За ним, несмотря на ранний час, уже ерзали Бензер и Кафт. Было 8:59. Самина опаздывала. Эйден, не оборачиваясь на циферблат, но с точностью до наносекунды зная, сколько времени, запустил голограмму ровно в тот момент, как часы показали 9:00. (Чем еще было развлекаться здесь, если не эффектными мелочами?)
        На столе возникли предгорья и широкие пастбища у подножья серых скал. Маленькие деревенские коттеджи. Здесь жили древние фермеры - до того, как природа обернулась против них. Андроид выбрал один участок и приблизил его. Добротный дом, сад и коровник, бойкие собачонки окружили мужчину в рабочей одежде. Он кормил домашнюю птицу. Теленок топтался рядом и совал теплый нос ему под руку. Робот дал Бену и Шиме налюбоваться, проникнуться историей и подстрекнул время на голограмме. Настала ночь. На ферме не спали. У коттеджа стояли машины ветеринарной службы, а утренний рабочий, что кормил гусей, и еще какие-то люди разводили руками и задумчиво плевали на землю.
        - Поздравляю, господа. - подал голос Эйден. - У наших паразитов был старший брат. Их семейное древо сильно ветвится.
        Кибернетик нехотя оторвался от голограммы.
        - И что это значит?
        - Значит, куда ни кинь, всюду паразит. - задумчиво ответил за робота Шима, прицеливаясь мячиком в Бензера. - А это что за светильники у коров над головой?
        Эйден пожал плечами.
        - Звезды.
        - Но позвольте…
        - Вы вольны верить, во что пожелаете - материал древний, голограмма нечеткая. Итак, в то далекое время, когда вы, безответственные приматы, еще не угробили экологию, на Бране водились травоядные. А в травоядных водились черви. Не уроборос, но симптомы были схожи.
        - То есть один вид жил только в травоядных, а другой - в хищниках?
        - Да. И вот что интересно. Кроме коров на ферме господина Жупельбера жил старый пес Брандахлыст. - робот цокнул языком. - О, конечно, я подожду, пока два доктора наук, семидесяти пяти и двухсот лет от роду, отсмеются… Вообще фермер не имел привычки баловать собаку говядиной. Но однажды пес приболел. А потому как в то же время начался падеж скота, Жупельбер решил проверить мясо на собаке. Мол, все равно дружище собрался подыхать, не жалко. А Брандахлыст не только не сдох, но через несколько дней взял, да и поправился. Тогда, на фоне эпидемии копытных, никто не обратил внимания на собаку.
        - А фермер, получается, решил, что мясо можно есть?
        - Да, мясо тех коров есть было можно. Понимаете, человек генетически не вегетарианец, и в телах, запрограммированных на употребление животного белка, травоядный паразит не приживался. Но он оставался в организме около трех суток, и, если встречал там хищного собрата, убивал и поедал всю его колонию подчистую. Предвосхищая вопрос - нет, я понятия не имею, как. А затем покидал неудобного носителя естественным путем. Именно так и произошло в случае собаки.
        Самина, с глубокой синевой под глазами и капельницей Шустера в руке, думала просочиться в зал незамеченной, но подыграл ей только андроид. Пока Бен и Шима сворачивали головы, поджимали губы и скрежетали стульями, робот скользнул равнодушным взглядом по стене рядом с ней и вернулся к голограмме.
        - Когда начали стремительно исчезать травоядные, их вид паразита пропал вместе с ними. Человек перешел на мясо хищников, и вялотекущая очаговая эпидемия уробороса переросла… - взгляд на палату Слоуна, - в то, что мы имеем на сегодняшний день.
        Самина, усаживаясь на свое место, отпила из клювика бурой жижи и сморщилась. Забыла добавить сахара. Бен не удержался, подвинул склянку к себе и тоже отпил из любопытства: в капельнице был очень крепкий, горький кофе.
        - А могу я поинтересоваться, откуда у Вас эта информация? Кто Вам ее предоставил? - спросил он.
        Эйден сделал вид, что сверяется с отчетом:
        - Вы.
        - Я?
        - Ну, не я же, - изумился андроид. Самина криво улыбнулась под стол. - Видите, это вот Вы позавчера обещали побывать в архиве. А уже сегодня - у меня в отчете зелененьким отмечено.
        Куратор вырвал из рук Эммерхейса планшет: «п. 2. Бензин - архив. Статус: готово».
        - Стоило отключить сеть безопасности, и вот итог! - он швырнул отчет обратно.
        Самина принялась тянуть кофе из носика, разглядывая свои колени.
        - Я продолжу, - робот вернулся к ледяному тону. - Боюсь, время играет против нас, и единственная возможность победить уроборос - это искусственно воссоздать травоядного паразита. Для этого необходимо отыскать хотя бы один его древний экземпляр, из которого можно будет выделить гены.
        Кафт шумно втянул воздух и подался вперед:
        - Прошло три тысячи лет. Каковы шансы найти живой клеточный материал?
        - Шансы невелики. Надо искать прицельно. Во-первых, это наверняка будет место, где животные оставались травоядными дольше всего. Во-вторых, недоступное для туристов и других мародеров. И в-третьих, если там есть системы подземных пещер, то это просто прекрасно. В них-то уж точно найдется пара червей.
        Самина пропустила момент, когда андроид оказался прямо за ее спиной. Он наклонился через плечо биолога к столу, чтобы переключить голограмму в режим современной карты. Девушка замерла, чувствуя, как шевелятся волосы на затылке, и тут в ее капельнице подозрительно булькнуло. Единственным разумным выходом было отставить склянку подальше, но она осторожно пригубила кофе. Теперь сладкий. Это могло оказаться что угодно, от окиси свинца до ботулотоксина, но не отпить еще разок этим утром было невозможно.
        - Пожалуй, я знаю лишь одно единственное место, которое удовлетворяет всем этим требованиям. - Шима поскреб подбородок - жест, совершенно ненужный киборгу. - Система пещер на севере лесного массива «Валежник». Древнейшее месторождение бирюзового турмалина…
        - Ныне закрытое. - прервал его Бюрлен-Дукк. - Эта зона настолько запретна, что главный архив по сравнению с ней - проходной двор. Где-то там, в горах, остались военные бункеры времен Хмерса, и территория вокруг огорожена силовой кибер-стеной. Она мигом распознает нас и вызовет эту мразь, эзера-безопасника-как-его-там.
        - А ничего в названии этой кибер-стены не наводит Вас на мысль, что Вы с ней справитесь, господин начальник кибер-отдела? - наивно спросил Эйден.
        - Я ведь уже оказал вам одну неоценимую услугу. «Отмеченную зелененьким». А последствия этого, я вижу, налицо.
        - Бен, мать твою, если тебя самого скрутит уроборос, я … - захрипела Самина, но Эйден, к ее изумлению, не дал закончить угрозу. Он железно прижал ее плечи к стулу и перебил:
        - Ясно. Ну, нельзя так нельзя. План пал под натиском астрономического занудства. Профессор, а нет ли какого-нибудь… м-м, другого такого же единственного места?
        Такая постановка вопроса повергла Кафта в ступор.
        - Э-э…
        Самина треснула склянкой о столешницу:
        - Есть. На северо-западе «Валежника» тоже есть небольшой пещерный комплекс. Он не охраняется, а значит, путь свободен.
        Бензер страдальчески скривился:
        - Сэм, я тебя умоляю! Свободен? Ты это серьезно? Магнитные колебания в этом секторе настолько сильны, что кибер-стена просто не работает! Там ничего не работает - транспорт, аппаратура, связь! - он покосился на Эйдена и покрутил пальцем у виска, - Да, и роботы в этой зоне идут вразнос.
        - Я уверена, что нам повезет именно там.
        - Допустим. Но ты умеешь управляться с древним снаряжением, чтобы лазать по пещерам? Я - нет. Спелеологов-самоубийц я лично не знаю, а институт ни за что не позволит рисковать чьей-то жизнью. Если мы придем к руководству с этим планом - сто к одному, что нас сдадут полиции - для нашей же безопасности. Мы все здесь ученые, Сэм, и достаточно разумны, чтобы не погибнуть такой страшной и нелепой в наше время смертью.
        Бензер вновь потянулся к капельнице Шустера, но Самина жадно придвинула ее к себе. Делиться сладким кофе было уж чересчур. Особенно с тем, кто так настойчиво совал палки ей в колеса.
        - Я умею управляться с древним снаряжением, - андроид подошел к кофе-машине. - Вернее, с любым. И я быстро адаптируюсь к изменениям магнитного поля.
        - Насколько быстро? - уточнила биолог. - Ты успеешь сообразить, что говорящий гриб, умоляющий оторвать ему шляпку, на самом деле Бензер?
        - А какой ответ тебя устроит? - осторожно поинтересовался Эйден, посылая пузырек с напитком куратору. Самина проводила этот жест примирения красноречивым взглядом.
        - Я серьезно! Насколько твой «гипотетический кот» стабилен, Эйден?
        Фраза со стороны непосвященных в ночные приключения вышла та еще, но Шима сообразил. Он деликатно наклонил голову:
        - Самина права. Квантовые системы интеллекта во веки веков останутся синонимом неустойчивости. Если Вы собираетесь пойти в «Валежник», то должны быть уверены, что не предадите опасности ни других, ни себя.
        Робот присел за стол со своей стороны, чтобы не нависать над остальными. О таких вещах не рассуждали с давлением, а тревога Кафта была искренней и не лишенной оснований.
        - Вы знаете, я слишком часто представляю опасность для себя и других. Да, я хожу по краю, но достаточно твердо. И если вы будете постоянно бояться, что в моей голове может что-то сломаться, переклинить, зависнуть… Или зацикливаться на том, что укол кактуса сорвет меня с катушек, то у нас ничего не получится.
        - Поймите, я не за себя волнуюсь.
        - Понятно уж, не с Вашими мячиками рыскать по лесу. Шиманай, я прошел это двести лет назад. Поверьте мне на слово: я хороший мальчик, мне можно доверять. Ну, или… Давайте я просто пойду с кибер-тем, кого кибер-не-жалко.
        Бензер оторвался от кофе и заиграл желваками:
        - Вы ставите меня в безвыходное положение. Все вы! Потому что как куратор я просто обязан пойти. Кроме того, неадекватные роботы - моя специальность, и в случае чего, я замечу неладное первым и приму меры.
        - Только не выключайте меня из розетки.
        - Я тоже пойду. - Самина так боялась, что ее голосу не хватит твердости, что переборщила. Пять глаз примерно одной степени недоумения уставились на биолога, но прежде, чем кто-то попытался ей возразить, девушка встала, и момент был упущен:
        - Вы все здесь забываете, что главная опасность леса - не в магнитных полях и даже не в риске быть арестованными, а в его обитателях. Растения и животные - вот что может вас убить. Хочет вас убить! Я знаю все о флоре и фауне Браны, в отличие от тебя, Бен, и уж тем более от императора. Прости, Эйден, но ты инопланетянин, а мы здесь аборигены. С чего бы мне начать? Сперва вас попытается сожрать драконово дерево, а если у него не выйдет, ему на смену придут аморфофаллус и плотоядные мхи. Вы даже мимо бешеного огурца не пройдете, сохранив все конечности, - она положила ладони на столешницу. - Чтобы добраться до пещер живыми, вам нужен проводник, и им буду я.
        Робот не подавал признаков жизни на всем протяжении ее горячего монолога, и Самина решила, что ей откажут в особо извращенной форме. И удивилась, когда Эйден произнес:
        - Я боюсь аморфофаллуса, Бензер. Возьмем ее?
        - Конечно, нет! Сэм, детка, ты рехнулась?! Я категорически против, это опасно!
        - А я вынужден признать, что Самина права. - сказал андроид. - Я тоже против, чтобы барышня вторгалась в нашу теплую мужскую кодлу. Но в условиях дикой природы биолог станет едва ли не единственным полезным членом команды. Я уверен, мы с ней отлично сработаемся.
        - Ну-ну! Вы на пару только пробирки здесь перекладывали. Она абсолютно неспособна действовать в критической ситуации!
        - Бен, я здесь вообще-то! - задохнулась Самина.
        - А что я такого сказал? Сработаетесь… Отчего такая уверенность?
        - Отчего-то. - отрезал Эйден и поймал очередной мячик на лету. - Итак, мы отправляемся втроем. Завтра в пять утра. Поздно, конечно, но в темноте, среди плотоядных мхов, идти слишком рискованно. Шиманай, я вижу, Вы уже набросали список необходимого инвентаря. Добавьте в него запасные… запасное всё. И почему бы Вам, в самом деле, не прицепить один мячик на резинку к запястью?
        Кафт потупил взгляд и добавил в список еще один пункт.
        - Значит, это Вы у нас теперь главный? - буркнул куратор.
        - Простите, Бензер. Я лишь пожевал уголок командирского одеяла и вовсе не собирался перетягивать его на себя. Не обижайтесь, ну, давайте у нас будет два лидера. Так же куда забавнее.
        Кибернетик закатил глаза.
        - Что ж. Трое против одного, да? Не вижу смысла задерживаться в этом балагане. Сэм… увидимся на обеде. Во мне еще теплится надежда тебя переубедить.
        Он скромно прикоснулся губами ко лбу Самины.
        - И умоляю, больше не угоняйте карфлайт директора химлаборатории. Я-то все утро думал, чего он ко мне привязался!
        Озадаченный новым списком, Шиманай покинул кабинет вслед за куратором. Самина обнаружила, что все еще стоит, опираясь ладонями на столешницу, расслабилась и упала в кресло.
        - Сэм, детка, ты рехнулась? - возник перед ней андроид, копируя интонацию Бензера.
        Девушка подняла капельницу с кофе в немом вопросе.
        - Ксилит. - ответил Эйден.
        - Ну, раз ты не отравил меня, значит, и правда согласен включить в команду. Я обладаю уникальными знаниями, и мне бесконечно стыдно, что я еще не испытала их на практике! Вы просто обязаны меня взять.
        - Мы возьмем тебя, это уже решено. Но я видел, куда ты косилась, когда я назвал тебя полезной. Ты действительно хочешь пойти или пытаешься что-то доказать Бензеру?
        - Вот к чему ты сейчас все усложняешь? Что тебе до моих причин?
        - А я вообще сложный механизм. Знаешь, когда тебе переваливает за пару сотен, начинаешь жить иными категориями. Много думать, глубже копаться. Я хочу быть уверен, что ты реально оцениваешь собственные силы, потому что погоня за чьим-то одобрением часто оборачивается трагедией.
        - Бензер тут ни при чем.
        Эйден моргнул.
        - Не та формулировка, доктор. Слишком скользкая. Но сделаю вид, что проглотил.
        - Почему же ты не запретил мне идти?
        - Чтоб ты полезла в «Валежник» одна, только с другой стороны? Что мне в тебе нравится и одновременно бесит, так это внутренний стержень. Правда, он больше похож на шило в заднице.
        - Я рада, что мы прояснили мою анатомию. - хмуро парировала Самина. - Могу я теперь задать тебе откровенный вопрос?
        - Вообще-то при иных обстоятельствах ты должна была бы записаться на аудиенцию через моего секретаря, загодя предоставив ему список вопросов, оформленный на специальном бланке. Увы, даже при этом тебе все равно отказали бы с вероятностью в 99%. Мое личное время слишком дорого стоит. Но раз уж так случилось, что здесь и сейчас мы с тобой напарники… - на последнем слове андроид изобразил в воздухе кавычки.
        Самина молчала и смотрела куда-то в угол. Пару раз ее губы разомкнулись, но так и не произнесли ни звука. Она подозревала, что Эйден уже давно превысил свой лимит времени на личную аудиенцию.
        - Ну же?
        - Я просто не уверена, что могу говорить с тобой в тоне, который во мне беснуется прямо сейчас. Это было бы неуместно: учитывая разницу в нашем статусе, возрасте, образовании и положении.
        - Что я слышу? Да ты мне здесь уж на десяток смертных казней нагрубила. Не стесняйся. Неуместный тон - это как раз то, что нужно.
        Какие же у него страшные глаза. Но критиковать надо, глядя собеседнику в лицо. Самина пересилила себя.
        - Почему ты так легко согласился с Бензером, когда он сказал, что на север массива ходить нельзя? Месторождение турмалина - только одно, и ты это сразу понял. Но теперь мы потащимся к нему через весь «Валежник»! К тому же Бензер не идиот и умеет пользоваться бумажными картами. Думаешь, он не сообразит, что ты ведешь его к тем самым пещерам, с бункерами? Я… разочарована тем, как легко в угоду формальному начальству ты переступил через себя. Я понимаю, что ты машина, но… нет, стоп, я совершенно не понимаю!
        Андроид пожал плечами и занялся распечаткой инъекции для господина Слоуна.
        - А, ты об этом. Бен не оставил мне шанса. У этого парня сегодня лучшие реплики.
        - Почему ты ему ни словом не возразил? О, ну, нельзя, тогда не пойдем, я ведь такой послушный робот! Вот тебе кофе, мой господин!
        - А ты не обманула, тон поразительно неуместный. Но он использовал мои же слова против меня, помнишь? Я просто растерялся.
        Самина подавилась словами.
        - Серьезно?
        - Серьезно. Он меня уел. - был ей безразличный ответ, и Эйден, завершив аудиенцию, скрылся в комнате пациента.
        «Свинина». Накал этого и других оскорблений стоически приняла на себя закрытая дверь.
        С другой стороны, он разрешил ей задать вопрос, а не получить честный ответ. Позволил грубый тон, но подразумевал, что щелкнет за это по носу. Кажется, в этом и состоял фокус личных встреч с императором.
        - Тогда скажи спасибо, что раз уж ты был настолько любезен с напитком для куратора, то я позаботилась, чтобы вместе с кофе он получил тормозной медиатор для гиппокампа!
        Шах и мат, робот. В палате Слоуна что-то упало под аккомпанемент сдержанных ругательств на имперском. Серьезный Эйден возник в дверном проеме.
        - Скажи точно, какие клетки ты ему отключила.
        - «Нейроны места», конечно. Это то, что надо: он будет дезориентирован и не заметит, как окажется в северной части леса.
        Андроид закрыл глаза и провел рукой в перчатке по волосам, нарушая идеальную гладкость прически. Самина интуитивно приняла это за тревожный знак и не ошиблась.
        - А теперь бегом за ним. Понятия не имею, каким образом, но он срочно должен принять антидот. Можешь заломить ему руку и влить в рот, поставить клизму - на что хватит фантазии.
        - Стоп, стоп, в чем дело? Что я сделала не так?
        - Ты перепутала клетки. Отключение «нейронов места» дезориентирует его настолько, что он заподозрит неладное. Поэтому за несколько минут до твоей импровизации я позаботился о его «нейронах направления». Чтобы он не мог анализировать путь, по которому движется, не мог самостоятельно построить новый маршрут и сверяться с картой. Я согласился с ним так быстро для того, чтобы он даже не думал, что его ведут не туда. - Эйден снял зря напрысканные перчатки и заказал принтеру нужную капсулу. - Нет, Самина, я не подаю кофе бездарным брюзгам просто так. Я не собирался идти через весь лес. Я лишь хотел обогнуть основную часть стены: чуть западнее или чуть восточнее, не важно, - это все равно не так опасно. Бензер сегодня находился бы в здравом уме, потому что здание института и дорога к твоему дому ему знакомы. Но утром уже не сопоставил бы новый для него путь с картой.
        - О… Ох.
        - Да. Теперь у него страдает вся ориентация в пространстве. Он не знает, где находится, и я не удивлюсь, если сейчас он плутает где-то по крыше в поисках своего кабинета.
        - Но антидот будет действовать целые сутки, мы не успеем отравить его еще раз. Может быть…
        - Что-то я начинаю сомневаться в твоих чувствах, - робот вложил ей в руку готовую капсулу с антидотом. - Бегом, пока на тернистом пути к отделу кибернетики он не забрел к психологам или еще каким гуманитариям. Их сотрудницы такие… любезные? Очаровательные? Не могу подобрать синоним к сексуальности на бранианском.
        Самина зажала капсулу в ладони и поплелась в коридор. Что там происходило и какой способ детоксикации она выбрала для Бена, осталось тайной. Но через полчаса девушка вернулась, пригладила волосы и уползла в свой угол - зализывать раненое самолюбие, глядя в пустой экран компьютера. Эйден подкрался бесшумно и развернул ее вместе с креслом к себе.
        - Нам бы разработать общие сигналы. - он заговорщицки понизил голос и подался вперед, опираясь на ее подлокотники. - Чтобы предупреждать друг друга, когда собираемся что-то выкинуть.
        Ладно. Самина тоже наклонилась, чтобы оказаться нос к носу с сообщником.
        - Не стоит. Просто если впредь нужно будет сотворить пакость, я буду знать, что это уже сделал ты. Безоговорочно доверяю тебе во всем, что касается зла. - повеселев, Самина откинулась в кресле и рывком развернула его к столу. - Лучше скажи, что нам делать теперь, с адекватным Беном в ядовитом лесу?
        - Ориентироваться по ситуации. Не делать глупостей. Слушаться меня.
        - А если тебя там и правда того? - не оборачиваясь, присвистнула не по-докторски девушка. - Переклинит?
        - Я тебя когда-нибудь подводил?
        - Несколько раз. К опасной черте, разделяющей тот и этот свет.
        20. Глава, в которой мерзавец так плох, что завораживает
        Отвесный склон на южном полюсе Браны был покрыт кривоватым сосновым лесом. Деревья из тех, что попрямее, венчали шарообразные хижины из дешевого неопластика. Эта часть материка разительно отличалась от тех, что населяли коренные бранианцы. Ни летательных аппаратов, ни громоздких небоскребов, ни кричащей рекламы. Только самое необходимое. Карминцы предпочитали жить незаметно и всегда в напряжении. Они не боялись растительных ядов, поэтому селились как можно ближе к остаткам зелени на Бране - там, куда псы Харгена не спешили заглядывать. Их поселения существовали на Бране еще до начала войны. Еще до того, как Харген решил сменить торговые отношения с их созвездием на захватнические. Несколько семей пустили корни в столице Альянса и много лет были уверены, что конфликт - лишь недоразумение. Временная трудность. Но когда борьба перестала быть цивилизованной, возвращаться на родину - в галактику Миу - было уже неразумно.
        Лет десять назад война там достигла пика жестокости. Харген Зури заручился поддержкой эзеров - и кровь потекла рекой. Флот Империи был сосредоточен вокруг столицы галактики, а на ее окраинах на помощь карминцам пришли шчеры - арахноморфы с планеты Урьюи. По горькой иронии те не только потерпели сокрушительное поражение, но и перетянули на себя внимание эзеров. Кровь пауков оказалась для них самой подходящей и ценной. Наконец, потесненные армией риз Эммерхейса, насекомые отступили, но отправились на планету шчеров и поработили их. Теперь Урьюи стала резиденцией Дома Эзеров, и шчеры служили источником гемоглобина для их имаго. А война за Миу продолжилась.
        От крупного шара-здания вниз протянулась тонкая графеновая нить, по которой быстро спустилась молодая карминка. Она не могла понять, что ее встревожило. Девушка отправилась вниз по главной улице, быстро-быстро перебирая длинным пучком сухих, узловатых ног. Рук на высоких и стройных телах не было, их по мере необходимости заменяли щупальца. В остальном, выше пояса, карминцы были даже красивы. Раскосые глазищи величиной с кулак сверкали, как линзы телескопа. Аккуратный прямой нос, изящный изгиб шеи. Чуть вытянутое вперед, лицо напоминало морду пумы. Волосы их были похожи на красные кожаные шнурки и сохраняли чувствительность до самых кончиков.
        Ни единого незнакомого запаха. Она остановилась под навесом торгового центра, закрыла глаза и как следует прислушалась. Что-то было не так. Не звук, нет. Инфразвук. Воздух… вибрировал. Карминка постояла так еще с минуту, пытаясь разобрать, что же производило такой эффект, ведь ее радар до сих не обнаружил ни одного летательного аппарата в радиусе многих миль. И тут прямо за ее спиной раздался еле слышный хлопок. Девушка резко обернулась, и…
        - Привет, красавица. - энтоморф сцапал ее за шиворот. - У меня для тебя…
        Карминка закричала и попыталась отбиться, царапаясь щупальцами, но эзер другой рукой ловко перехватил ее за горло. Она захрипела и замерла.
        - У меня для тебя есть задание. - насекомое говорило тихо, избегая прямого взгляда, чтобы подчеркнуть презрение. - Ты передашь совету старейшин, что сегодня на закате, на пустыре за кладбищем, их ждет Кайнорт Бритц. Не придут - буду убивать по карминцу каждые тридцать секунд, как только солнце исчезнет за горизонтом. Ясно тебе, милая?
        Девушка скосила взгляд на руку, которой он сжимал ей шею: кожаные браслеты эзера были искусно сплетены из волос карминцев. Ее замутило.
        - Ясно.
        Кайнорт дернул девушку к себе и, прикрыв глаза, повел носом у ее виска.
        «Живым рабом можно питаться довольно долго».
        Карминка зажмурилась и услышала, как он плотоядно сглотнул подступившую слюну.
        «Пятьдесят человек я жалую лично тебе».
        Эзер оттолкнул ее, хлестнул по лицу крыльями, мгновенно оборачиваясь чудовищем, и взвился ввысь. Девушка осела на землю, обессиленная. Она вытащила комм, чтобы связаться с администратором совета старейшин. До заката оставалось не так много времени. Игнорировать вежливую просьбу Бритца по прозвищу Зверобой было категорически опасно. Он не убивал и не выполнял своих угроз, только когда бывал мертв. Наверняка он даже предпочел бы, чтоб они опоздали. Так, на пару минут - на четыре обезглавленных и обескровленных трупа.
        * * *
        Но они пришли вовремя. Четырнадцать старейшин: крепкие мужчины-карминцы, хмурые, набитые под завязку оружием. «Рейморты» медвежьего калибра. Карманные глоустеры кустарной сборки. Крименганы, заряженные, как шаровые молнии. Пришли готовые ко всему. Они знали историю этой войны, но еще лучше они знали командора Бритца: слухи о живорезе летели впереди него. Пять лет назад он наконец попал в плен и пропал из боевых хроник. Местные порадовались было, что насекомое сгинуло, ан вот оно, собственной персоной, снова явилось по их души.
        Старейшины образовали молчаливый полукруг в центре пустыря. Кайнорт сидел на земле, подпирая спиной огромный валун. Глаза его были закрыты, капюшон форменного анорака приподнят, из беспроводных наушников доносился еле слышный бит. Он пришел один. Казалось почти беспечным, если бы не военно-полевая форма эзеров. Она была выполнена из серо-синего «умного хрома», который моментально твердел в месте удара или полностью - при внезапном выплеске адреналина. Так что высокие кеды в тон брюкам чинос были единственной прорехой в броне, но Бритц отчего-то был уверен, что ноги ему оторвут в самую последнюю очередь.
        Статный карминец решительно ступил вперед. Энтоморф поднял вверх палец, не открывая глаз, и старейшина замер. Прошло еще несколько секунд в молчании, прежде чем эзер поднялся с земли, вытащил один наушник и взглянул на карминцев.
        - Ты один здесь, на нашей земле, Зверобой. Не мог бы ты проявить чуть больше уважения? - надо отдать должное, хрипловатый голос мужчины был тверд.
        - Сколь ни преумножай ноль, будет ноль, мой дорогой Иццасья.
        Карминца одинаково раздражали и этот мягкий, с придыханием, голос, и ритмичный звук ударных, что пульсировал из второго наушника.
        - А почему его Зверобоем зовут? - шептались в толпе.
        - Врет, как лечит, а сам калечит.
        «Да потому что третий год на растительных антидепрессантах», - не стал поправлять их Бритц.
        - Выкладывай, зачем явился! Иначе мы растащим тебя кусками по всему пустырю! А когда они зашевелятся - сожжем!
        Самый молодой и дерзкий не испугался приблизиться на непочтительное расстояние, чтобы вступиться за главу поселения. Кайнорт только закатил глаза. Он едва мог отделаться от мысли, что передним шведский стол и говорящие блади-стейки.
        - Зря вы так торопитесь услышать плохие новости. Потому что как только я сообщу их, ваша жизнь разделится на до и после. А теперь слушайте внимательно. Вы уже догадались, что Зури собирается покончить с вами. Половина будет убита, половина - сгниет на каторге. Я предлагаю вам выбор. Завтра на рассвете в башню эзеров добровольно явятся взрослые карминцы - по одному от каждой семьи. Суд над ними уже заочно состоялся, приговоры вынесены. Их прилюдно казнят за шпионаж в пользу Империи. Семьи будут помилованы и высланы в безопасное место.
        К чести старейшин, их ответом был не ропот, а гробовое молчание. Бритц снизошел до пояснений:
        - Да, это выбор из двух зол. Но это максимум, на что вы можете рассчитывать, потому что если к восходу солнца условие не будет выполнено, сюда прибудет отряд карателей. Фантазия подскажет вам, как развернутся события.
        Воздух наполнился запоздалым смятением. Посыпалась брань, к которой, впрочем, привык любой эзер. Голоса перебивали друг друга.
        - Сколько жуков на Бране? Меньше сотни! Ты пытаешься запугать нас, потому что не хочешь пачкать жвала и губить соратников, ведь мы дадим им отпор! Мало тебе показалось тогда, пять лет назад?
        Кайнорт молчал. Среди прочих версий, к его изумлению, промелькнула и та, которой он опасался.
        - Вы что, не понимаете? В безопасное место? В безопасное?! Он просто собирается отправить наших женщин и детей в рабство к насекомым! Я угадал, Зверобой?
        Иццасья, до этого хранивший молчание, наконец заговорил:
        - И верно, Бритц. Я никак не пойму твоей личной выгоды от спасения карминцев.
        - Мне приспичило.
        - Чушь! Нам нужны гарантии!
        И вновь молодой и сильный перебил старейшину:
        - Ты еще церемонишься с ним, отче? Мы заключаем сделок с кровососами!
        Карминец вскинул два щупальца, в каждом по «Рейморту», и двинулся на энтоморфа. Пара выстрелов запросто прожгли бы хитиновый панцирь стрекозы. Мужчина надеялся выжечь Бритцу его фасеточные бельма, а потом выдрать крылья и жвала, уже из мертвого тела. Об этом мечтал всякий, кто имел с ним дело.
        Но эзер не стал превращаться. Как только карминец навел оружие, Кайнорт выбросил из рукавов два кинжала, узких и кривых, сжал их в ладонях и сделал выпад. Его руки взлетели вверх - крест накрест - обрубая щупальца, которыми противник удерживал пушки. А через секунду - вниз и в стороны. Голова карминца неестественно запрокинулась и повисла на полоске кожи и остатках связок. Труп медленно заваливался вбок, перебирая щупальцами в агонии. Кровь из рассеченных артерий хлынула в лицо Бритца. Окатила его куртку, потекла по брюкам. Все-таки он был достаточно стар, чтобы уметь и без жвал обезглавить неопытного юнца.
        - Какие тут могут быть гарантии, Иццасья? - как ни в чем не бывало продолжил эзер, разглядывая залитые кровью кеды. - Я дал тебе слово.
        Карминцы знали цену слову эзеров, но попятились, не смея больше роптать и выкрикивать проклятия.
        - Мы услышали тебя, Зверобой, - печально и глухо вымолвил старик. - Нам надо поговорить с народом.
        - Поторопитесь. Теперь вас тринадцать. Удачи.
        На этом встреча была закончена. Энтоморф расправил крылья и улетел, оставив старейшин с тяжелыми сердцами оплакивать погибшего.
        У подножья горы Кайнорт спешился, чтобы сделать важный звонок. Он развернул экран комма, запоздало сообразив, что для видеосвязи у него, мягко говоря, неподобающий вид.
        - Орис Зури, слушаю Вас.
        - Добрый вечер, Орис. - эзер с удовлетворением наблюдал, как тухнет улыбка юноши.
        - Капитан Бритц? Что с Вами случилось?
        - Ничего особенного. Повздорил кое с кем.
        Орис страдальчески ухмыльнулся. Он был заочно знаком со Зверобоем, но ни разу не говорил с ним лично. И вот - он звонит ему поздним вечером, весь в чужой крови. Невероятно.
        - У меня к тебе просьба. Не мог бы ты приехать ко мне на службу завтра утром?
        - Эм-м… Это официальная встреча? Потому что если нет, я могу отказаться, а если да - разве не должны сперва вручить повестку моим родителям?
        - Тебе с минуты на минуту восемнадцать. Ты уже достаточно зрел для обычной беседы.
        - И слишком молод для тюрьмы, минори Бритц.
        Аутентичное обращение к высшей касте эзеров. Да щенок эрудит. Кайнорт кивнул и улыбнулся. Ямочки, на этот раз в крови, сыграли на руку.
        - Я не упоминал… у того, кого я только что зарезал, были стальные яйца, но деревянный ум.
        - Что Вам от меня надо? И почему именно я? Может, мне стоит проконсультироваться с отцом?
        Бритц вынул из кармана анорака обычную черную заколку.
        - Вчера ночью в главный архив Браны проникли неизвестные. Одного так и не удалось поймать, но я нашел вот это. Молекулярный анализ показал, что… ох, впрочем, зачем тебе эти подробности? Ты ведь иногда остаешься в гостях у своей сестры, Орис. Не подскажешь, где она была прошлой ночью? Примерно… с десяти до двух.
        Юноша внутренне сжался, будто прямо из комма на него выползла гадюка.
        - Я… Я думаю, она была дома.
        - Ответ неверный. Чтобы сэкономить твое время - у доктора Бюрлен-Дукка она также не ночевала. И рабочие проходные не отмечали ее личную карту в тот промежуток времени.
        - Не знаю, я тогда был на выпускном! Я послезавтра на рассвете улетаю в свой первый недельный полет, вторым пилотом. О! Может быть… да, скорее всего, она была у мачехи. Она частенько проводит у нее по нескольку дней, когда отец уезжает по делам.
        - Сиби Зури может подтвердить это?
        Спрашивая, Кайнорт уже знал, что не может. В ту самую ночь жена Харгена сопровождала мужа к послу, а потом долго стояла на шпиле башни Эзеров, делая экзистенциальный выбор.
        - Да, конечно! - Орис ломал голову, как отсрочить разговор Бритца с матерью, чтобы успеть ее предупредить. - Но ее сейчас нет на Бране, она улетела на пресс-конференцию.
        - Жаль. Что ж. Боюсь, на официальные проволочки нет времени, так что мне придется навестить тебя лично. Жди завтра утром.
        - Хорошо, минори. Знаете… все это смахивает на шантаж.
        - Бинго. Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня. Ты и никто другой на этой планете. Доброй ночи. - эзер взглянул на часы в углу экрана. - Да, и с днем рождения.
        Бритц дал отбой, потер виски и накинул капюшон. Мальчишка на редкость умен и смел. Он не станет ничего рассказывать отцу, чтобы не выдать сестру. И он сделает то, о чем попросит его эзер, сколь безумной ни показалась бы ему эта просьба.
        * * *
        Над городом занимался рассвет. Бензер перевел карфлайт на ручное управление и гнал во весь опор.
        - Сэм, - свободной рукой он сжал ее ладонь, - Я тебя люблю.
        Да ладно! Услышать такое от Бюрлен-Дукка было пределом ее мечтаний - с тех пор, как лет семь назад он завалил ее на экзамене по логике. Возможно, это было слишком давно. Последние три года всякий раз, когда она просыпалась рядом с ним, была уверена, что случись признание, с ее губ сорвется правильный ответ. Ведь это у нее в генах, или нет? Играть в принцесс. Открывать рот, окрашивая ресницы. Снимать лифчик, не снимая блузку. Лепетать смущенное «и я тебя».
        - Бен, мы что, рискуем попасть в катастрофу? - хохотнула девушка. Она себя почти ненавидела.
        - Мне кажется, катастрофа случилась, как только ты посмеялась над моими словами.
        - Прости. Но ты ни разу не говорил мне этого в гораздо более подходящий момент, и я… - стыдно, и все же невольно подумалось, почему это она должна оправдываться, - И сейчас мне пришло в голову, будто ты чего-то боишься.
        - Столько лет тебя знаю и все не могу привыкнуть к тому, насколько же ты злая и черствая, Сэм. Но я еще не отчаялся это исправить со временем.
        - Не надо меня исправлять, Бензер. Исправь лучше параметры курса, не то мы снесем этот шпиль!
        Кибернетик заложил грубоватый маневр.
        - Напомни-ка, только внятно, почему с нами едет твой брат? Мало того, что вы решили это за моей спиной, в последний момент, так и объяснить толком не потрудились.
        Орис летел в другом карфлайте, с Эйденом. Не то, чтобы Самина была не рада, что Бензер перевел тему, но ей казалось, что версия отдает враньем.
        - Он прочитал нашу с тобой переписку и пригрозил рассказать все Харгену, если я не позволю ему пойти. Завтра он отправляется в тренировочный рейс, захотелось пощекотать себе нервы перед отлетом. Ну, знаешь, такая дурацкая традиция у них в академии. Если накануне совершить глупость, полет пройдет удачно.
        Бензер цокнул языком.
        - Придурок. Я не собираюсь брать ответственность за семнадцатилетний всплеск гормонов! Я уже говорил тебе: вытаскивать его из трясин и буераков будешь сама.
        - Ты его недооцениваешь, Бен. Он отличник своего курса, и…
        - Потому что сын главы Альянса!
        - Знаешь, пожалуй, мне надо было лететь в другом карфлайте.
        - Валяй! Они проиграют.
        - Что за идиотский спор у вас с Эйденом, ради которого ты швыряешь нас по кварталам?
        - Андроид предложил пари: тот, кто первым доберется до леса, получает все бумажные карты и ведет группу. Он облажается. Я ведь знаю кое-что о городе и этих карфлайтах!
        Надо признать, шансы Бензера были действительно неплохи. Он всерьез увлекался гонками - до сей поры только легальными, разумеется.
        - Когда закончатся жилые кварталы, управление принудительно заменится автоматическим. Без возможности вернуть все обратно. Из-за опасности турбулентных потоков карфлайт будет удерживать низкую скорость. Я сам когда-то конструировал бортовой компьютер для этих аппаратов и знаю особый код - он позволит мне перевести нас на ручное управление и преодолеть блокировку спидометра.
        - Эйден довольно легко взломал бортовой комм на моем корабле.
        - На твоей-то помойке? Здесь другое дело. Код нереально сложный - вариантов триллион. Пока он его подбирает, мы уже будем ждать их в пункте назначения.
        В улыбке Бена сверкнул триумф.
        - Если мы победим, я женюсь на тебе, моя мышка. И… только не вздумай портить момент - не отвечай, ради бога. Лучше б тебе сейчас попридержать язык, Сэм…
        21. Глава, в которой Эйден передумал
        Взлет - и сразу торможение. И взлет снова. Орис врезался в ремни и пожалел о завтраке.
        - Кошка. - пояснил робот.
        Карфлайт набирал высоту. Юноша обернулся и проводил взглядом зверька, что так некстати выскочил на дорогу. Опасность его не проучила - котенок так беспечно и чесался посреди взлетной полосы.
        Они мчались высоко над городом, и яркие крыши внизу мелькали калейдоскопом. Эйден отключил автопилот. Теперь Орис полагал, что машина на ручном управлении, машина считала так же, и только андроид оценил глубину иронии.
        - Значит, тебе надо припрятать свой труп от Кайнорта Зверобоя в гиблой зоне, недоступной для поисков.
        - До тех пор, пока не вернется мама. Я оставил ей записку, чтоб прикрыла Самину. Бритц собирается вынудить меня сделать что-то плохое… Пойти к отцу я не могу, иначе он даст ход этой своей экспертизе с заколкой. Сестру посадят! Но эзер не достанет меня в лесу. Когда вернемся, у Самины уже будет алиби, а сам я прыгну в звездолет и улечу с планеты на целую неделю. Пусть ищет себе других приспешников.
        Эйден не стал комментировать. В конце концов, план юноши был не так уж плох. Заколку девчонка, должно быть, потеряла где-то в шахте лифта - вряд ли она была в состоянии вспомнить о ней в тот момент. Что ж, теперь брат - хоть и неродной, да к тому же отпрыск Харгена - поступил спонтанно и безрассудно, но смело. Погибнет героем, значит. Если смерть от желтого лютика здесь считается доблестью.
        - Я понимаю, Вы не рады моей компании, э-э… простите, я не знаю, как к Вам лучше обращаться… - замялся Орис. - Я имею в виду, если придется быстро окликнуть Вас в лесу. Ну, знаете, как только лишайник начнет пожирать мою ногу.
        Андроид бросил на него хмурый взгляд и поддал скорости. Он надеялся, что выглядел достаточно мрачно слева - с той стороны, где сидел юноша.
        - Зови меня дядя Эй.
        Роботу не нравилось, что парнишка увязался с ними. Да и кому бы понравилось? Он сделал себе мысленную зарубку пришпилить Кайнорта энтомологической булавкой к мягкой дощечке, как только вернется. Расправить как следует крылышки и снабдить этикеткой для сохранения научной ценности экспоната.
        Эйден вел карфлайт на сверхзвуковой и швырял из потока в поток. Часто из реверсивного во встречный. Ориса мутило. После ожесточенного поединка андроидов, когда воздух в зале суда трещал от страстей и напряжения, юноше странно было наблюдать императора таким сдержанным и холодным. Никак не вязалась та металлическая ненависть семь дней назад с бесстрастным тоном сегодня. У робота не было настоящего акцента, но протяжный выговор - наследие ибрионских наречий - отдавал равнодушием. И как же разительно их беседа теперь отличалось от той словесной резни с отцом! Орис решил, что это, верно, свойство квантовых андроидов: в мгновение ока воспламенять себя изнутри и тут же кристаллизовать обратно. Он поерзал на месте, безуспешно стараясь придать себе солидный вид.
        - Я хотел сказать, что не стану обузой. Я член спелеологического клуба.
        «1001100110100101101011011010111010101010», - подумал синтетик, а вслух спросил:
        - Ты когда-нибудь видел природные пещерные комплексы?
        - Если честно, нет.
        - Ясно.
        - Но…
        - Я пока не выношу оценочных суждений, Орис. - соврал андроид. - Я просто организую информацию о членах экспедиции. Провожу инвентаризацию наших навыков.
        - И как оно?
        Эйден кривовато улыбнулся своим мыслям. «Похоже, все, что мы противопоставим дикой природе, - это беспросветная нудьга, переоценка своих возможностей, синдром отличницы и букет эмоциональных зажимов».
        Но юноша заслужил смягчения. Хотя бы интонации, если не самой сути.
        - Все не так плохо. В конце концов, у нас есть… м-м… основательный подход к деталям, здоровый оптимизм и поразительный самоконтроль. И синдром отличницы.
        Они приближались к центру мегаполиса. В отличие от раскиданных по Ибриону, обособленных и купающихся в зелени усадеб и ранчо, типичный город Браны был конгломератом высоток. Они громоздились друг на друга, пытались забраться по соседям все выше и выше. Хвалились перед богом фальшивого солнца. В определенном смысле это было красиво: гордо, технологично. Местные инженеры и архитекторы действительно умели строить здания любой формы. Гостиница-лебедь, ресторан в виде танцующей пары, изворотливая башня-дракон ловит раскрытой пастью карфлайты, отправляя их на парковку торгового центра. Шар, в котором проходили суды, пожалуй, был слишком сдержан и скромен рядом с причудливыми узорами жилых районов, где столичные магнаты воротили зиккураты, кто во что горазд. В Империи таких планет тоже хватало, или вернее, такие составляли большинство. Именно поэтому эгоисты-ибрионцы так ценили столицу. Даже Джур - пожалуй, единственный экстраверт на планете - ни за что не остановился бы в гостинице-лебеде на триста тысяч номеров.
        - Я буду полезным, обещаю. - подал голос юноша.
        - Пожалуй, начни прямо сейчас. Не подскажешь, где тут у вас туристический маршрут?
        - Самое легендарное место - площадь Доминанты. А Вы разве не хотите победить Бензера?
        - Я побе… Мы победим. - робот улыбнулся. - Чудовищная грамматика. Придется делить с тобой свои заслуги.
        Брана не жаловала туристов. Может быть, поэтому площадь Доминанты не представляла из себя ничего особенного. Разве что в ее центре, напротив здания правительства, где обычно возводили памятные стелы или экзотические клумбы, зияла дыра. Дыра в прямом смысле: идеально круглая, настолько широкого диаметра, что в нее легко мог упасть небольшой домик. Стены отверстия у поверхности были гладкими, они покато уходили далеко вглубь земли, будто слив гигантской раковины. По большому счету, никто не знал, насколько глубока яма, потому что изнутри она не была освещена. Кое-кто из фантазеров говорил, что она бесконечна, кое-кто из реалистов - что она выходит на другой стороне планеты, а кое-кто поумнее - что если долго задаваться этим вопросом, за тобой придет служба безопасности.
        - Это символ Браны, - объявил Орис.
        - И что он означает? Экологическую брешь? Прореху в бюджете?
        - Гиперпространственный карман!
        - Задний проход.
        От площади во все стороны расходились лучи широких аллей. Каждая символизировала один из правящих домов Альянса. Эйден заметил, что соперник замаячил на хвосте. Робот нырнул вниз и встроился - если можно так сказать о хаосе, который он навел своим маневром - во встречный поток. Он увидел, как Бензер выбрал другой путь - вдоль аллеи Дома Роркс. Того самого, что поставлял на Брану цифровую одежду, так некстати исчезающую при помехах. Их символ был, конечно, голограммой - трудно понять, чего именно. Кибернетик, пролетая сквозь нее, сильно фонил. Не сказать, что Бюрлен-Дукк вел карфлайт по всем правилам - он пропустил уже два предупредительных сигнала от полиции.
        - Еще один, и за ними увяжутся. - злорадствовал Орис.
        - За нами уже.
        - Может, тогда не стоит гнать по встречке? Говорят, это опасно на ручном управлении.
        - Это у вас семейное - принимать меня за человека? Я переключу их внимание ненадолго.
        Рывком штурвала Эйден царапнул их машину об один из карфлайтов в потоке и унесся дальше. Чужой автопилот остановился, согласно правилам. Образовался затор. Высоко в воздухе это выглядело, как шар из нестройной стайки килек в океане. Полиция была вынуждена действовать по инструкции, и принялась наводить порядок в потоке. А Эммерхейс продолжил полет над аллеей с деревянной фигурой человека ростом с древнюю секвойю.
        - А это чей символ?
        - Алливеи, планеты растений. Потрясная статуя, самая зрелищная!
        Из основания гиганта, прямо из-под ног, вверх брызнула вода. Уже одно это восхищало бранианцев, у половины из которых, невзирая на достаток, в доме не было постоянного источника воды. Но струя, окатив статую, пропала, а метаморфозы продолжились. Деревянный человек свернулся, будто улитка, и тут же развернулся в полный рост. Потом начал закручиваться вертикально, по спирали, и одновременно клониться в сторону.
        - Я даже боюсь спрашивать.
        - Это язык алливеев - все эти движения и ужимки. - восхищенно закрутил головой Орис, стараясь не упустить из виду ни одной детали, пока карфлайт делал длинный разворот вокруг аллеи. - Каждое действие - какая-то буква или слог. Чтобы что-то сказать, они используют свое тело. Или все, что попадется под руку.
        Тем временем статуя все гнулась. Наконец она треснула и с гулким скрежетом переломилась надвое. Эйден невольно поморщился. Постояв так секунду, деревянный гигант пошатнулся, ноги его подкосились, и он рухнул на постамент. Там, откуда минуту назад хлестала вода, взвились языки пламени. Император подумал, что эта склонность к разрушению и была неким общим признаком тех членов Альянса, кто примкнул к Харгену по доброй воле.
        - Это очень древний язык. - добавил напоследок Орис, провожая взглядом аллею. - Но они почти не пользуются им на Бране.
        - Понимаю. Вандалам-дипломатам нелегко выбивать субсидии.
        - Точно!
        - Но я был бы не прочь поглядеть, как, приветствуя советников, они сломают кому-то челюсть или подожгут бороду.
        «Тс-тс-тс», - процокало в голове, - «ты мстительная скотина.» На этот раз у совести был голосок Самины.
        Пролетая низко над крышами, карфлайт затормозил так внезапно, что у Ориса полопались сосуды в глазах.
        - Кошка.
        Огонь, поглотивший статую, погас, а из-под пепла и углей уже поднимались новые ростки, возвращая жизнь символу Алливеи.
        * * *
        Бензер оторвался от преследования. В немалой степени благодаря тому, что роботы-полицейские старались блюсти хоть какие-то правила. Бюрлен-Дукк, натурально, издергался. Он боялся, что власти запомнили его карфлайт и теперь сообщат в институт.
        Ненастных мыслей добавила и Аллея Эзеров. Все другие дома расставили символы родных планет. Но только не насекомые. Потому что у них не было своей планеты - они паразитировали на чужих. Последние годы ею была Урьюи, и на черном постаменте расу покоренных символизировал огромный паук. Он был повержен, раздавлен и истерзан. На его спине восседала огромная оса-тифия и вонзала жвала в его тело. Паук истекал кровью - по-человечески густой и красной. Одни поговаривали, будто кровь была самой настоящей и регулярно пополнялась свежей, чтобы любой эзер, оказавшись на Бране, мог прийти на свою аллею и испить столько, сколько хотел. Другие же - что из статуи сочилась подкрашенная вода пополам с крахмалом. Но тогда где же насекомые брали здесь кровь? И было ли это как-то связано с тем, что все знакомые Бензеру энтоморфы обыкновенно работали в полиции?
        Впереди маячила граница - комплекс жилых зданий, объединенных в одну широкую, толстую стену. Ее испещряла система пролетов, коридоров и запутанных, как нейронная сеть, туннелей. Они давно потеряли из виду соперников, но на подлете к барьеру мельком заметили, что те нырнули в один из лабиринтов.
        - Он потащил твоего брата в служебный туннель!
        - Там поток движется быстрее. - неуверенно буркнула Самина и напряглась.
        - Он для автопилотов!
        - И что!
        «Он же робот. Компьютер. Не о чем волноваться».
        - Ты видела, как они зацепили тот карфлайт на площади? А в этих туннелях едва ли две машины разлетятся! - подливал масла Бюрлен-Дукк. - Нет, я дорожу нашими жизнями. Мы выберем маршрут для людей.
        «Одноглазый робот с нарушением оценки расстояния».
        Бензер коснулся огоньков на панели и запросил кратчайший путь через лабиринт. Вскоре машина уже неслась в кишке туннеля. Перегоны в этой части были довольно внушительны, потому как шли только по горизонтали. Так было задумано для безопасности водителей-людей, но Бензер был уверен, что отыграется позже, когда они пересекут границу. Он продирался сквозь поток машин, кое-где застрявших в узких стенах. А за этими стенами жил и работал миллион бранианцев. Случись крупная авария, карфлайт мог запросто ввалиться в чей-нибудь офис, супружескую спальню или - упаси боже - санузел.
        * * *
        Бюрлен-Дукк слегка преувеличил. В комплексе туннелей для роботов две машины разлетались довольно легко. Только вот не по сторонам, а вертикально. Эйден обгонял карфлайты, облетая их по нестройной параболе - то сверху, то снизу. Это было похоже на штормовую качку на дырявом судне посреди моря. Орис ни разу не был на море, но представлял это именно так. Он протянул Эйдену планшет с готовым маршрутом, который предлагала своим пользователям система лабиринта.
        - Не годится. - забраковал Эйден. - Много отклонений от вылета за город. Отключи от сети и перестрой, учитывая только горизонтальные туннели с максимальной ориентацией на вылет наружу.
        - Но это не гражданский маршрут! Если лететь все время горизонтально, придется ломиться сквозь встречные потоки!
        - Давай рискнем. Но должен тебя предупредить, что у меня с недавнего времени монокулярное зрение…
        Он махнул под очередной карфлайт и сшиб андроида-полотера.
        - …к которому я еще не привык.
        Юноша вывернул шею, глядя, как разлетаются по туннелю детальки уборщика.
        - А если б там был человек?!
        - Скажи спасибо, что не кошка. И ты же видел табло в начале: «только для роботов».
        - Ну, а вдруг? Ведь я же человек, и вот я тут!
        - Еще один мальчишка разгуливает здесь с той же долей вероятности, с какой еще один император.
        - А робота Вам не жалко? Вы же сами робот!
        - Может быть, его можно склеить? - хохотнул Эйден. Ему определенно импонировала злая сестра. Самина еще на мышах усекла когда-то, чего стоит моральный выбор «или я, или они». Кажется, теперь он ей ничего не стоил. Не то, что полотера, она и Эйдена раздавила бы, сократи это путь к победе.
        Спустя миг они ворвались в поток встречного движения. В туннелях он был снабжен тормозными грави-рампами - карфлайт затрясло и бросило вверх.
        - Система видит наши ходовые огни и пытается блокировать карфлайт, - Орис пару раз уже впился макушкой в потолок и цеплялся теперь за сиденье.
        - Я смотрю, она с нами не слишком церемонится, - андроид безуспешно выкручивал штурвал и мучил виртуальные кнопки. Рампы настойчиво прижимали их к потолку лабиринта - туда, где риск столкнуться с другими машинами был минимальный.
        Юноша едва переводил дух между ударами:
        - Дак здесь же… сами сказали… «только для роботов!» С кем ей тут… церемониться?
        Андроид затормозил, оторвал нос карфлайта от потолка и повесил аппарат перпендикулярно туннелю. А затем перевел его в горизонтальное положение задом наперед. Иначе совершить разворот в этих узких стенах не представлялось возможным. Пассажиры вдобавок оказались вниз головой, но рампы тотчас пропали.
        - Еще одна шпилька, молодой человек, - сказал робот, хлопая по ремням Ориса, отчего те разомкнулись, и юноша шмякнулся на потолок, - и пойдешь пешком.
        Теперь они метались по туннелю задом. Эйден смилостивился, провернул машину вокруг оси, и паренек мешком перекатился на пол.
        - Оставайся там! - приказал робот и добавил: - Так безопаснее. Держись там за что-нибудь. И вообще тебе лучше этого не видеть.
        Если бы Орис и мог приподнять голову, чтобы выглянуть наружу, с ним бы случился припадок. Встречные карфлайты слились в одну сплошную полосу света. Вниз. Вверх. Вниз-вверх-вниз-вверх. Вни-и-из. Вверх! Их аппарат строчил воздух, словно гигантская вышивальная машинка. Но в этот раз не так гладко, а рваными углами. Салон был оборудован большим экраном, который транслировал все, что творилось сзади. Но в случае Эйдена в том не было пользы. Ему пришлось ориентироваться единственным глазом на плоском изображении. На экран выводились расчеты, но робот заметил, что те не успевают за реальным положением дел. Слишком часто он уворачивался за миг до катастрофы - под самым носом у встречного аппарата. Орису было не сказать, чтоб слишком удобно ничком на полу, но при столкновении это спасло бы его. «Спасло бы в семидесяти процентах случаев», - округляя, приврал робот. - «Вполне себе повод не волноваться». Особенно если бы он перестал наконец кататься по салону, как пьяный матрос в бурю. «А если повезет спасти кору больших полушарий, тогда процент увеличивается до девяноста. Выйдет еще один Шима Кафт».
        Вскоре им выдалась передышка: карфлайт свернул в туннель с попутным движением. Здесь Эйдену повторил штуку с разворотом. На этот раз он одной рукой придержал Ориса, иначе тот рисковал свалиться прямо на него.
        - Орис, мать твою, ты не на карусели! Пристегнись, раз не можешь удержаться на месте.
        Парень от всей души хотел вернуться в кресло пассажира, но не успел взяться за ремни и кубарем скатился под ноги Эйдена. Андроид встроился в очередной встречный поток и без предупреждения дернул машину вверх тормашками. Минуту или вроде того летели спокойно. Даром, что задом наперед. Но честное слово, юноша с трудом соображал, где у него право, лево, на полу ли он или на потолке. На каком-то особенно резком спуске Орис - в который раз уже - почувствовал, как гравитация предает его. Он думал перехватиться поудобнее, но отпустил узкую консоль, за которую держался, и взмыл вверх.
        - Эй! - робот ухватил мальчишку за комбинезон и дернул его вниз. - Серьезно, ты меня отвлекаешь.
        - Да не обращайте…
        Шмяк об пол.
        - … на меня…
        Перекат под кресло.
        - … внимания!
        Отличные ботинки у андроида. Не стошнить бы на них.
        «Что вообще происходит? Какого блазара я полез сюда с Орисом? На стороне врага никого не жаль. Да? Да. Нет. Дьявол, в этой попытке уделать Бензера не уподобился ли я Самине? Неуверенной в себе девчонке, которую сам же стыдил за это…»
        - Никогда бы не подумал, что скажу это, но давай-ка вернемся к безопасному маршруту. Перестрой как было.
        - Вы что! Прорыв века зависит от того, кто выиграет эти карты, - прохрипел Орис, обнимая кресло, как коала эвкалипт.
        Эйден молча бросил планшет ему в руки. Попал в лицо, конечно. Слева была слепая зона.
        - Нормально же летели!
        - Перестрой маршрут, я сказал!
        Андроид притормозил, чтобы глянуть на планшет, который послушно вернул ему Орис. Тот наконец забрался в кресло и до упора затянул ремни. Не говоря ни слова, они вывели карфлайт из встречного потока в попутный. Этот уходил резко вверх и портил всю геометрию.
        «Всего один шанс из десяти погибнуть. Против девяти из десяти - не найти вход в пещеры, если не забрать у Бензера карты. Ты дурак, Эммерхейс? Как сказать… Мальчишка вроде стоит риска. Но что делать, если они победят? Да пф-ф… Не может такого… нет, а вдруг?»
        Вертикальный туннель закончился, но горизонтальный теперь слишком отклонился в сторону. Зато они пролетали такие за две-три секунды. Коридоров осталось меньше десяти.
        «Хорошо, допустим. Что делать, если Бюрлен-Дукк прилетит первым? Убить? Эйден, думай серьезно!.. Усыпить? И отобрать карты. А если его там звери съедят, пока нас нет? Хотя если не съедят, он сдаст нас Харгену».
        От вылета из лабиринта их отделяли три туннеля.
        «А, нет. Если усыпить его пережатием нервов, бранианец ведь свихнется. И уже никому ничего не расскажет. Хм. Хм!»
        Два.
        «Ладно. Попрошу взглянуть на карты и случайно уроню их в ближайшее дупло».
        Один.
        Карфлайт вырвался на свет и засиял в жарком мареве. Пока они плутали, искусственное солнце высоко поднялось.
        22. Глава, в которой зерна сомнений дают всходы, а Орис страдает во имя науки
        Бен, чья судьба так немилостиво решалась в раздумьях милорда, вынырнул из лабиринта. Жмурясь, он оглядел горизонт. Там зияла широкая пустошь, а за ней чадила промышленная зона.
        - Вон они. - махнула Самина куда-то вперед. Там, вдалеке, маячил среди заводских труб и ангаров карфлайт Эйдена.
        - Ладно. Далеко им не уйти. Они уже, должно быть, на автопилоте, так что летят еле-еле.
        Приборы упреждающе мигнули.
        «Вы находитесь за пределами города. Для Вашей безопасности карфлайт будет переведен в автоматический режим управления через десять… девять… восемь…» - приятный голос начал отсчет секунд, и Самина поморщилась, вспоминая угрозы его близнеца в морозилке. Бензер набрал какой-то хитрый код, и на штурвале открылась потайная консоль. Он поколдовал над нею, чертыхнулся, потом еще поколдовал, и еще, потом зажмурился и сжал пальцами переносицу, пытаясь вспомнить что-то. Беззвучно забормотал малопонятные Самине кибер-проклятия. Наконец та же дама объявила:
        «Ручное управление восстановлено. Приятного полета. Консультации для составления завещаний и телефоны похоронных служб Вы можете получить, связавшись с нашими операторами по номеру…»
        - Дура! - Бензер отключая ее пинком по консоли.
        Как только он пересек пустошь, карфлайт ощутимо затрясло. Автопилот прилично стабилизировал его в зоне турбулентности, а вот человек такой ловкостью похвастать не мог. Самина сжала зубы и поерзала в кресле.
        - Здесь ведь не просто так запрещено лететь самим, да?
        - Ну… Кроме воздушных завихрений тут опасное производство, аккурат под нами, - Бюрлен-Дукк клацал зубами при каждом слове. - Если рухнуть на завод, будет катастрофа. Мелкомасштабная, но тебе мало не покажется.
        - Уж не ты ли говорил, что дорожишь жизнью? Может, не так уж и важно, у кого будут карты?
        - Не паникуй, Сэм. И не нервируй меня! Я зависал в этой пустоши, когда ты еще не родилась.
        В действительности его нервировала панель управления, на весь огромный экран которой светился процент стабильности полета. И он стремительно падал, рискуя обернуться потерей управления. Послышались завывания ветра, что хлестал карфлайт со всех сторон.
        - Ты готов рискнуть нами… мной… ради капитанской ленточки?
        - На карту поставлены не только карты! - невольно скаламбурил Бен. - Но и мой престиж как куратора. Я бы даже сказал, как представителя Альянса перед лицом врага.
        - Боже, ну и раздутое же у тебя эго, Бюрлен-Дукк! Тебе не кажется, что со старым хитрым роботом в принципе невозможно тягаться? Пусть бы он вел группу - в конце концов, у него больше опыта.
        Положа руку на сердце, она предпочла бы сама заполучить карты.
        - Я и так довольно уступал имперскому ублюдку, - дернув щекой, процедил мужчина. - На этот раз все козыри у меня.
        Он худо-бедно справился с управлением. Их продолжало трясти и уводить в стороны, но все ж они нагоняли противника. Бензер хмуро глянул на девушку.
        - Ты серьезно готова поручить ему экспедицию? Не слишком ли ты ему доверяешь?
        Помолчав и не получив ответа, Бензер добавил:
        - Хотя это, кажется, риторический вопрос. Судя по тому, как ты им восхищаешься.
        Самина вяло хмыкнула. - «Ну, конечно. “Старый хитрый робот” - это в моих устах серьезный комплимент». Она устала от полета и от замкнутого пространства.
        - Он вершина технологий, Бен.
        - Не поспоришь. Но ты была на суде и слышала, в чем его обвинил трибунал. Даже если половина из этого правда…
        - Я не доверяю ему, Бензер! - она подкрепляла аффект жестами истерика, доведенного до ручки. - Я доверяю силе разума! Я верю в то, что настолько умный человек не может быть настолько плохим!
        - Тогда ты просто идиотка, Самина. Просто идиотка.
        Девушка молча уставилась в окно. Скоро лес. Скоро все закончится.
        - Вот в чем твоя проблема, Сэм. Она прямо-таки режет ухо: ты принимаешь его за человека.
        - Хорошо. Может быть. Но люди склонны доверять машинам больше, чем друг другу. Вспомни любую рекламу: фраза «проверено электроникой» - синоним надежности.
        - Это от того, что обыватели ничего толком не знают. А я знаю!
        - У тебя паранойя, Бен.
        - Хочешь сказать, тебя не подводил комм накануне дедлайна? Некстати отключенная энергия в день завершения эксперимента? Хелиховер, который ломается именно в тот утро, когда ты опаздываешь? О, а вспомни-ка ту даму из «Баламута», в цифровом платье!
        Вместо дамы всплыл безвременно угасший на морозе комм. В самый что ни на есть острый момент. Но ведь она сидела бы сейчас в тюрьме, если бы смогла позвонить. Да, живая, но надолго ли? А так - не сдалась, и все получилось. Кстати - благодаря другой машине. Той самой, которую не следовало принимать за человека.
        - Не строй иллюзий, моя дорогая. Машины только и ждут удобного случая, чтобы нарушить правила. И чем сложнее механизм, тем изощреннее может оказаться его план. - Бен придушил штурвал так, что побелели костяшки. - Ты можешь сказать, какая роль в нем отведена простым смертным? Тебе, мне? Или Орису, которого ты так беспечно ему доверила?
        Самина молчала. И чем больше она думала над его словами, тем сильнее боялась. Эйден так и не ответил на вопрос, отчего он вдруг передумал. Отчего не стал ждать, пока бранианцев скосит эпидемия. Зачем ему идти по сложному пути? Зачем помогать врагу? К тому же, он не может не планировать побег. Не может не шевелить своими квантами, чтобы поскорее отсюда выбраться. Так какова же цена этого плана? И каковы его жертвы?
        * * *
        Экипаж фаворита гонки сдавал позиции. Карфлайт насильно отобрал у императора бразды правления и трясся еле-еле над заводами. Эйден и Орис пытались найти в справочниках подсказку, как вернуть власть над штурвалом. Или заставить аппарат прибавить скорости, но все было тщетно.
        - Шустрее, мой верный клеврет, - бормотал андроид, - противник на подступе к нашему корыту.
        Толку от Ориса было чуть, ведь он не мог просматривать одновременно терабайты инструкций. Зато юноша соображал, где что искать, и отсекал для Эйдена лишние источники. Но теперь он развел руками.
        - Это, к сожалению, все… Вы все просмотрели.
        Андроид включил мониторы заднего вида и приблизил соперников.
        - Ты вроде говорил, он гонщик. Ведет, как библиотекарь. Надеюсь, твоя сестра выехала на пустой желудок.
        - Знаете, один раз на тренировке кое-кто не пристегнулся и влетел башкой в шлеме прямо в корпус. И разбил иллюминатор.
        - Это ведь был ты?
        - Нет! Так вот. Аппарат был на автопилоте, но его вдруг переклинило, и преподавателю взял управление на себя. Ненадолго, минуты на три, потом автопилот очнулся.
        - Плохая идея, Орис. - возразил робот. - Тот карфлайт был, как я понимаю, не гражданский. Как поведёт себя эта тварь, угадать невозможно. А если он просто встанет и не двинется с места? Или вызовет полицию?
        Да, дела.
        - Ладно, - робот откинулся в кресле и потёр лицо руками, - Ладно. Значит, план Б.
        - Какой план?
        - Тот, что подразумевает расслабиться и прийти вторыми.
        - Но…
        - Махнуть рукой на все, что не можем изменить. Положиться на волю судьбы. Успокоиться и плыть по течению, - не отрываясь от горизонта, в ритме аутотренинга чеканил синтетик. - Ну, или в нашем случае - наблюдать за ним со стороны.
        Орис видел, что дело дрянь, но не мог поверить в то, что несет андроид. Да тот и сам не мог. При таком раскладе не труп соперника проплывет мимо, а вполне себе живой Бензер промчится с победным кличем.
        - Да Вы шутите! Мы что, просто сдадимся?
        Эйден повернулся к юноше. Черной перепонки слева не было, и в серебристом отверстии сверкали голубые огоньки. Мозг андроида. Орис замер, как тушканчик под гипнозом гадюки.
        - Остынь, Орис. Нельзя вечно быть первым. Главному герою не к лицу чрезмерная крутость, это плохой тон. Абстраги…
        В тот же миг их мощно тряхнуло - вперед пролетел Бензер. Не слышался победный клич, не воспылали прощальным огнем турбины, Бюрлен-Дукк не посылал им воздушного поцелуя из своей кабины. Все это слишком отчетливо пронеслось в воображении.
        - Орис. На пол. - тихо скомандовал Эйден, привстал и двумя мощными ударами пробил тонкую часть борта в районе клинкета.
        К ним ворвался горячий поток воздуха, Орис прикрыл уши и впечатался в пол. Завопила бесноватая система.
        «Авария. Нарушение герметичности салона. Восстановление работы автопилота через… триста… секунд». Эйден дернул штурвал, и тот поддался!
        - У нас пять минут, - бросил он мальчишке, но тот, кажется, не расслышал.
        Под управлением андроида карфлайт повел себя гораздо лучше в турбулентных потоках. Но Ориса все равно то и дело подбрасывало. Он никак не мог оторвать руки от ушей, и Эйден, ничтоже сумняшеся, придавил его к полу военным ботинком. Юноша был уверен, что император при первом удобном случае растреплет об этом Самине. Но в тот момент он испытал облегчение оттого, что его больше не подкинет и уж точно не вынесет в разбитый клинкет. Они нагоняли Бензера, но до леса оставалось уже совсем чуть-чуть. Остро не хватало чуда.
        - Нам нужен правильный поток! - зачем-то крикнул робот, хотя ответ был очевиден:
        - А?!
        - Нам нужен… а, ладно.
        Идея возникла, когда они пролетели над последним заводом. Из вереницы его труб валил маслянистый дым всех цветов радуги. Черт знает, что там производили, но яркие хлопья крутились мятежными вихрями. Эйден направил карфлайт по касательной к одной из труб. Хрясь! Тонкий углепластик переломился у основания, прямо над фильтрами. Оранжевый дым окрасил воздух от самой земли до грязных облаков. Робот решил, что будет достаточно трех труб, и вскоре пошел на разворот по широкой дуге. Он старался не разгонять дымовую завесу, чтобы не нарушить естественные воздушные потоки, которые стали видны невооруженным глазом.
        Орис приподнял голову.
        - Мы что, возвращаемся?
        - Ты вроде хотел пострадать во имя науки? Сейчас будет плохо. - Эйден убрал ногу с его спины. - Очень плохо, Орис. Но зато ты точно не упадешь.
        Эйден летел среди пестрых петель и завитков. Он видел, как они клубятся, каждый в отдельности. Вот он нашел подходящий вихрь и нырнул в него. Уже на подлете андроид выжал максимальную скорость и резко отпустил штурвал. Сумасшедший поток раскрутил карфлайт и умчал вперед, точно пулю. Орис почувствовал, как у него пошла носом кровь. Он провалился в тошный, пульсирующий ад.
        * * *
        Бензер ликовал. Он оставил андроида далеко позади! Кибернетик распевал гимн Браны, или то, что припомнил из него, и не мог усидеть на месте. А Самину разрывали противоречия.
        Карты останутся у Бензера.
        Но ведь это не главное, и Эйден придумает что-нибудь, чтобы попасть в пещеры.
        Но что еще у него на уме? Может, не так уж и плохо - не давать ему слишком много воли.
        К тому же - хах! - Бену придется сдержать обещание. Разумеется, она подумает для вида. Может быть, месяц. Или три. Он роскошный мужчина и, несомненно, лучшая партия на планете. Сбить бы только эту спесь, ведь доктор, ни много ни мало, защитил честь и престиж Альянса перед… - как он там сказал?.. - перед лицом врага. Да. Три месяца будет в самый раз.
        - Самина! Это как? Что это, дери меня сверхновая?! - Бензер привалился к штурвалу, не веря своим глазам.
        На опушке леса, куда они только заходили на посадку, стоял карфлайт Эйдена.
        - Как они… Мы же их только что… - бормотала Самина, то и дело оборачиваясь назад, будто это развеяло бы иллюзию. Андроид должен был - должен был! - появиться сзади, но не спереди.
        Как только они сели, девушка рванула наружу. Ей было плевать на карты, на все на свете, в голове билось одно: на какие безумства пошел Эйден, чтобы выиграть? Какому риску он подверг Ориса? Карфлайт их был изрядно расцарапан, кое-где помят и покрыт слоем оранжевой, черной и сиреневой пыли. На боку зияла пробоина. Ноги Самины подкашивались, когда она подбежала к андроиду. Тот вытирал с лица цветную копоть, что проникла в салон через дыру.
        - Где Орис? Где Орис?!
        Самина, кажется, готова была схватить его за грудки и трясти, но сил хватило лишь положить руки ему на плечи.
        - Так вот как его звали? - Эйден высвободился и отстранился.
        Это было, пожалуй, слишком. Разумеется, он не рассчитывал на телячье доверие, но как можно было менее, чем за час, позволить Бензеру так промыть себе мозги?
        Пока он молчал, девушка все цепенела, стоя на одном месте. И Эйден махнул куда-то в сторону:
        - Да вон он, там где-то. Совершает прорыв века.
        Самина разрешила себе вдох и обошла карфлайт. Орис согнулся над пожухлой травой. Его рвало. Биолог смахнула с него пыльный след имперского ботинка, и юноша встал, нетвердо покачиваясь. Он улыбался и выглядел абсолютно, неподдельно счастливым.
        - Самина, ты чего какая бледная? - проквакал он, вытер кровь из-под носа и с подбородка. - Дядя Эй аккуратничал всю дорогу. Честное слово!
        Он светился восторгом школьника, прошмыгнувшего на карусель для взрослых.
        - Угу.
        - Мы даже перед кошками тормозили!
        - Угу.
        «Дядя Эй?.. Дядя Эй?!» Что за ярмарка безумия. Окольным путем она вернулась в свой карфлайт, чтобы забрать рюкзак, и долго не могла заставить себя выйти. Снаружи Бензер с каменным лицом отдавал карты андроиду. Эйден молча принимал командование и тоже отводил взгляд. Одному было неловко за поспешное обещание, повисшее в воздухе. Второй имел полное право мнить себя оскорбленным. Самина мечтала провалиться сквозь землю и спрятаться там в котле преисподней.
        23. Глава, в которой империя отступает на 149597871 километр
        Пока генерал погранвойск Альянса Сигге Цо выстраивал орудия на изготовку, Джур скучал в центре планисферы галактик, что болтались вокруг, и раскручивал себя в газовом кресле. Он меланхолично и немного рассеянно наблюдал, как корабли эольцев формируют перед собой искристые электрические шары и собирают их в один исполинский магнитный фронт. Размеры его были впечатляющи. Джур представил, как, верно, чудно это выглядит со стороны: голубой шар, будто спущенный с цепи жорвел, летит и летит… в никуда. Корабли империи были покрыты материалом, который поглощал любые волны, в том числе видимый свет, и оттого казались снаружи рваными черными дырами. Прорехами от исполинских когтей на ткани вселенной. Хотя умом противник и понимал, что перед ним звездолеты, глаза и приборы отказывались верить в них. Сотня таких кораблей у границ Дома Эолы была похожа на кляксу в прописи отличника. Генерал Цо даже не мог нормально прицелиться, ведь лишенные визуального объема, имперские истребители выглядели двухмерными и плющили весь космос вокруг. Они вообще рушили все представление о реальности.
        Герцог еще крутанулся, запрокинув назад голову и прикрыв глаза. Когда кресло завершило круг, магнитный фронт уже окутал имперский флагман и перебирался на остальные корабли. Ни одного защитного поля так и не было поднято. По корпусам заплясали искры - они пытались забраться внутрь. К разочарованию генерала Цо, звездолеты лишь на краткий миг становились видимыми, даже нет, чуть более объемными, и тут же поглощали энергию фронта подчистую. Гигантский энергетический шар обволок имперцев и растворился, будто праздничный фейерверк.
        Рядом с Джуром возник Проци. Не собственной персоной, только его голограмма. Так адмирал перемещался от корабля к кораблю, из сектора в сектор, чтобы общаться с командирским составом.
        - Скучно тут у тебя, - он поглядел, как гаснут последние искры на экране. Альянс уже собирал новый фронт. - Вот насекомые, те дают жару с их гравитационными пушками! Ненавижу их. Пока разворачивали щиты, три звездолета схлопнулись. Представь, коллапсировали до горошины!
        Джур кивнул. Он так вымотался за последние дни, что едва ли мог адекватно выразить соболезнования. Легче было в такие моменты сосредоточиться на деле:
        - Адмирал Беттель говорит, думал Алливею быстрехонько взять. Так им шчеры помогают - на планетах растений засели беглые повстанцы с Урьюи. Пауки. Слушай, а попробуй их с эзерами столкнуть? Шчеры - боевые диастимаги, воздействуют на мозг. В ближнем бою могут обездвижить, склоняют врага к самоубийству.
        - Да, идея неплоха… - Вурис коснулся изумруда на воротнике, чтобы отослать приказ. - Надо отвлечь свободных шчеров на энтоморфов. Пусть насекомые сами себя плющат!
        - А ты-то где?
        - Я у газообразных, но там все вяло. Они вроде как стреляют, конечно. Мы врубили щиты и ждем, пока из них вся дурь выйдет. А после поболтаем. Не стрелять же в ответ!
        - Еще бы. Эфемерные создания. Один твой залп, и не с кем будет договариваться. - герцог достал из кармана монетку. - Орел или решка?
        Старый обычай: так имперцы выбирали, чем ответить противнику, если тот первым шел в наступление. Своим оружием или их собственным, поглощенным. Разница в итоге была невелика, но быть убитым своим же выстрелом - куда обиднее, и к тому же назидательно для выживших.
        - Что за раритет? Все давно кубитами решают.
        - Орел или решка, Ву?
        - А я сегодня за доброго или… - адмирал заглянул в мрачные, покрасневшие глаза и понял, что герцог уже все решил и спрашивает для проформы. - Ну, орел.
        Джур щелчком отправил монетку в воздух, но не стал ловить, а повернулся к первому помощнику:
        - Огонь.
        - А… что там? - неуверенно спросил лейтенант, косясь на монетку, которая еще дрягалась по полу.
        - Ребро!
        - Ясно.
        Команда личного крейсера императора чувствовала себя неуютно под руководством риз Авира. Резкий в приватном общении, андроид, впрочем, не повышал голоса на подчиненных и не позволял себе обнажать нервы. Чтобы внутренне собраться, офицер представил тот же приказ, но в исполнении императора:
        « - Кубит - суперпозиция, - объявил бы синтетик. - Первая линия. Огонь».
        Как и герцог, он даже не взглянул бы на свой квантовый процессор, что автоматически означало бы его суперпозицию. У Джура ее заменяло ребро монеты - и тебе орел, и решка. И двойной удар по врагу.
        Лейтенант открыл огонь. По имперским звездолетам вновь запрыгали искры, собрались перед флагманом, и соткался из них голубой шар - тот самый, каким генерал Цо выстрелил в Джура. Заряд полетел домой, готовый отомстить. Эольцы подняли щиты, но шар, возвращенный имперцами, ударил по точно такому же новому. Тот ждал запуска в опасной близости к кораблям Альянса. Фронты взорвались вместе - первый и второй - и щиты рассыпались без остатка.
        Если б только на этом было все! Но дальше - хуже. Передние корабли меняли строй, чтобы перезапустить защиту, но их ждал второй удар. Люди сперва даже не поняли, как их убивают. Вернее, чем. Ничего не происходило, никто не видел ни вспышек, ни лучей, ни ракет. Корабли и команды просто рассыпались на части, куски разлетались и крошились, крошились, словно песочный торт. Последний клочок, наконец, испускал слабый свет, который поглощали черные тела имперских палачей.
        Черная клякса испускала ленты антиматерии. Они тянулись от кораблей Джура к противнику и там вились, путались и сворачивались в невидимые клубки. Соприкасаясь с веществом, из которого состояли корабли генерала Цо, нити вызывали мгновенную аннигиляцию. Материя превращалась в фотоны, а те притягивались к имперцам так быстро, что глаз мог уловить едва ли искру. Так Альянс потерял первую линию пограничных войск Дома Эолы: Джур риз Авир - герцог и верховный канцлер империи - обратил их в чистый свет и поглотил, пополнив запасы энергии для своих кораблей.
        Джур с деланным равнодушием занялся электроникой. Не то, чтоб это было его обязанностью, или он хорошо ладил с оборудованием. Но обычно Эйден сам программировал нейросети, а герцог старался во что бы то ни стало сохранить все на корабле друга, как было.
        - Ты же понимаешь, что их гибель - частично и наша с тобой вина? - Проци ударил по больному.
        - Да? - не оборачиваясь, проворчал Джур. - А я думал, они сами себя аннигилировали.
        - Я не об этом.
        Герцог бешено обернулся, и адмирал отступил, хотя между ними были сотни световых лет.
        - Ну, уж, нет, черт возьми! На этот раз я не позволю списать все на проигрыш дипломатии!
        Пока разрозненные эольцы приходили в себя и строились в ряды, герцог раздраженно истязал текстовую панель. Голограмма Ву пожала плечами.
        - Я слушал все ваши трансляции - ты был прекрасен. Эмоционален… ну, да за это тебя пороть уже поздно. И для давления на Альянс тебе не хватает представительности. Зачем ты пошел им навстречу и сам протянул видеоканалы? Если взглянуть на тебя их глазами, ты вроде бы ровесник императора, но твои «тридцать пять» никуда не годятся. Ты волчонок. Он - волчара. Но даже у него не получается договориться с ними. В большинстве миров увядание - признак опыта и необоснованная, но весомая претензия на уважение. Мы все здесь щенки для таких, как Цо. Может, тебе накинуть еще, скажем, пару лет? Временно. Или пять?
        Вурис Проци, похоже, знал, о чем говорит. Сам он уже не раз менялся туда-обратно. Так и в этот раз. На командный пункт он прилетел с благородной сединой на висках, а к жене вернется прежним. Бранианцы имели два возраста - фактический и визуальный, с возможностью крутить последним, как йо-йо. Фактически Джур риз Авир родился почти семьсот лет назад. Уже тогда имперцы жили довольно долго, но в момент сборки Эйдена герцог выглядел гораздо старше, чем теперь. А робот - моложе. Когда в империи стало возможным вернуть себе молодость и продлять жизнь практически бесконечно, многие, в том числе Джур, скинули внешне добрый десяток лет. Уровень физического здоровья при этом у каждого держался на индивидуальном максимуме. Гервин Эммерхейс, ярый противник всего нового, отказался что-либо менять. «Верните мне здоровье, но делать из себя студента-прощелыгу не позволю», - заявил он. Синтетику же, как только он начал продвигаться по службе, наоборот пришлось десяток накинуть. Проци был прав: миллионы лет устоявшихся представлений о житейской мудрости нельзя было искоренить с той же скоростью, с какой двигался
прогресс.
        - Вурис, - Джур оперся ладонями о консоль радиосвязи и покачал головой. Отшучиваться не было сил. - Пусть давятся мной - таким, каков я есть. Великий герцог и канцлер Империи - не политическая шлюха, и предрассудочные вкусы генералов Харгена - не мои проблемы. У них явно что-то с головой! Они не хотят договариваться, они прилетели умирать. Смотри, на этот раз я даже не выходил на видеосвязь.
        Адмирал заглянул ему через плечо и прочел короткую переписку. Обмен ударами оборвал иные каналы связи с Альянсом.
        Канцлер риз Авир: «Мы более не предлагаем сотрудничество, но настаиваем на вашей капитуляции».
        Генерал ПодлеЦо: «Отступление - удел беспринципных трусов. Мы готовы отдать жизни, защищая границы Альянса до последней капли крови».
        Канцлер риз Авир: «У вас храбрые воины, генерал. Но если через час вы не очистите сектор, мы будем вынуждены ударить по второй линии».
        Генерал ПодлеЦо: «Значит, мы будем умирать героями, пока у вас не закончатся позитроны».
        - А ты уверен, что генерал Цо не видит своего ника? - хмыкнул Вурис. - Серьезно, Эй ведь запретил открыто глумиться над командованием Альянса.
        «А еще он настаивал на замене слова “враг” на “противник”», - подумал Джур. - «И где он теперь со своим пацифизмом?»
        - Я зна…
        По звездолету прошла дрожь. Весь капитанский мостик прильнул к планисфере, толкаясь и тормоша ее. Внутри творилось что-то невероятное: ближайшая к границе планета и несколько ее служебных спутников росли в размерах и покрывались вспышками ядерных взрывов. Они все были заселены, но о выживших уже не могло идти речи - планеты рушились на глазах.
        - Это то, о чем я думаю?! - воскликнул Джур. - Лейтенант, перевести все экраны в гамма-режим!
        Рентгеновские лучи озарили необъятную волну, которая накатывала с бешеной скоростью и пожирала все на своем пути. Погранвойска Альянса оказались в ловушке: спереди враг, а сзади, снизу и сверху - магнетарный барьер Харгена. Они заметались, как мухи под стаканом. Их корабли стали глухи и слепы, они сталкивались друг с другом и рассыпались. Оставалось примерно минута до того, как волна докатилась бы до имперцев, но и там уже засбоили приборы.
        - Удар магнетарной цепи, - процедил риз Авир. - Зури узнал о провале обороны и раздувает защитный пузырь.
        Адмирал не верил своим глазам.
        - И прокладывает его по своим же планетам?
        - Они ему уже не нужны, раз бой проигран! Столько гнева нам не поглотить. Лейтенант, отступаем, на сколько придется. Ву, возвращайся к своим и предупреди остальных, чтобы глядели в оба!
        Голограмма деловито кивнула и пропала, а флотилия развернулась и готовилась к гиперскачку. Эольцы были обречены, их хаотичные ряды уже превратились в уголь и рассыпались в прах. Не на их скоростях было спасаться от волны.
        Имперский флагман при отступлении уходил последним, и Джур отправил последнее сообщение. Он был уверен, что впустую:
        Канцлер риз Авир: «Цепляйтесь к нам. Одна минута».
        Он знал, что рискует. Давно пора было рвать отсюда. Но вместе с ним, не сговариваясь, ждала и вся его линия - вот же отважные идиоты. Ответа не последовало, но когда звездолеты развернулись, многие из них ощутили робкие толчки стыковочных модулей. Спустя минуту имперцы разогнались до половины максимальной скорости. Мало кто из них на своей памяти удирал так быстро. Капитаны прорвались сквозь пояс мелких астероидов, а когда обернулись, увидели, во что их превратила волна. Камни исполняли беззвучный пшик, и оставалась от них только пыль.
        Когда экраны герцога перестали регистрировать угрозу, он остановил свои корабли. Они были отброшены недалеко, всего на парсек назад. Магнетарный барьер не был виден невооруженным глазом, но о его размерах можно было догадаться по разрушениям, которые он оставил за собой. Пузырь накрыл весь сектор правящего Дома Эолы. Толстые стены его были отмечены хлопьями грязного, жирного пепла, который еще минут пять назад был густонаселенной приграничной зоной.
        Корабль на стыковке у Джура оказался личным крейсером генерала Цо. Он был сильно поврежден в суматохе, что началась с движением барьера. Герцог взошел на искореженный капитанский мостик, пока его люди занимались ранеными. Задавленный битыми консолями, прямо на полу лежал эолец. Джуру показалось сперва, что у мужчины всюду переломы, потому что его руки и ноги были вывернуты под разными углами. Только потом он сообразил, что главная особенность этой расы - тысяча мелких суставов. Но дела генерала все равно были плохи: во время бегства и стыковки на него обрушились хрупкие панели освещения - они-то и растерзали его тело. Эолец истекал коричневой кровью, его трясла агония. Герцог посмотрел на него сверху вниз, не опуская головы.
        - За что он вас так? -Джур поддел носком ботинка осколок, что торчал из генерала, и небрежно отбросил в сторону. Цо застонал, в уголках его рта запузырилась пена.
        - Вы все равно уже труп, Сигге, - продолжал ибрионец. - Посмотрите на себя. Видите? Это сделал с Вами не я. Харген Зури! Вы ведь обещали умереть за него? Ну, так умрите.
        В мутном взгляде проплыл то ли страх смерти, то ли сама смерть.
        - Но, может, напоследок скажете, какого хризолита Брана палит по своим?
        Сигге Цо вдохнул с гулким свистом.
        - У нас ходили слухи, - шепотом начал генерал, - если на границе правящего дома враг оказывается сильнее, Зури расширяет магнетарный барьер вдвое. Даже ценой своей армии и населения. Кто под руку попадет. Ни предупреждений, ни времени на эвакуацию, ничего…
        Шепот слабел, жизнь покидала командующего. Внезапно закашлявшись кровью, он продолжал:
        - Мол, не смогли защитить - значит, плохие солдаты. Ведь он всем домам предлагал заменить пограничников на барьер, но тогда он совершенно отрезал бы нас от космоса! Мы стали бы заложниками, рабами Браны. А раз мы взялись своими силами защищаться, то уж будьте любезны… А технологии у нас, выходит, никчемные… Не нужна, значит… - монолог становился сумбурным, генерал уже закатывал глаза, - Не нужна Харгену такая армия…
        Он ждал, что герцог вот-вот прекратит его мучения, и торопился выговориться.
        - Мы думали, это байки министров, чтобы поднять боевой дух, дисциплину… Чтоб смелее шли в атаку… - эолец на секунду приподнялся и приложил руку к груди, готовый поклясться на своей крови, - Не могло же такого быть на самом деле! Ведь это преступ…
        Генерал задрожал всем телом, а потом обмяк и впал в полузабытье. Джур присел над ним на корточки и убрал еще один осколок. Рядом вспыхнуло, и возник разъяренный Проци.
        - Ну и психи. Квазар их дери! Жаль, вместе с приграничной зоной уж заодно и правящие дома не распыляют! Вот бы нам был подарок. А, Сигге?!
        Сигге был уже не в состоянии отвечать, даже если бы Вурис пнул его. А тому хотелось - ох, как хотелось.
        - Может, нам организовать еще десяток выстрелов - по одному на каждый дом, чтоб Зури сам уничтожил свою армию? Пусть советники кукуют потом в своих пузырях, отстреливаются от матерей погибших!
        Джур при всем желании не мог остановить поток негодования адмирала, потому что тот был лишь голограммой. Нельзя было ни положить ему руку на плечо, ни похлопать дружески по спине. Герцог ждал, пока Проци выдохнется сам. В конце концов, браниться стало не на кого: генерал Цо замер и перестал дышать. Джур поднялся и взглянул на того, кто еще недавно упрекал его в излишней эмоциональности.
        - Ву, другие дома не верят, что с ними может произойти то же. И не пойдут нам навстречу. Кто там дает достойный отпор, эзеры да шчеры? А девять других закончат, как эти.
        Адмирал все не мог оторвать взгляд от мертвого генерала. Он помолчал, витая где-то в своих мыслях, пытаясь собрать их для какого-то решения.
        - И все же план идеален. Безумен, но как же красив!
        - Да. - кивнул Джур. - И крайне соблазнителен. Шутка ли, Альянс у нас на ладони, вот просто возьми да захлопни. Но тогда Зури уж точно не вернет нам Эйдена. Да и присоединять будет нечего.
        Голографический адмирал утробно зарычал и в ярости пнул воздух возле трупа. Раздался звук падения, что-то покатилось. Видимо, реальный Проци на своем мостике все-таки принес жертву своему гневу.
        - Каждый раз, когда возникает ситуация с заложником, меня сдерживает только этот чумной закон! Вот веришь?
        - О смертной казни за крупные жертвы во спасение одного? И не говори… В этот раз я уже подавал прошение в сенат. Но для отмены закона необходимо лишить императора полномочий - причем в нашем случае срочно! - Джур закрыл лицо руками в бессилье. - Во-первых, совет народов ни за что не пойдет на такое второпях. А во-вторых, сразу после - если Эй не казнит меня, то оторвет мне башку. И тебе.
        - И сенат его даже не осудит: все понимают, что он будет прав. Сколь бы мы тут ни мечтали, нельзя оплатить миллионами жизней - одну… да чью бы то ни было.
        Джур не ответил. У него на связи уже были медики, и он коснулся своего рубина.
        - Да, можете забирать, - он покосился на генеральское тело. - Ну так, потрепало… Наверно, часа на два работы… даже больше. Как обычно - думает, умер. Лишнего? Да, пожалуй, наболтал. Будет чуть расстроен.
        Канцлер обернулся к Проци и заметил, что адмирал тоже заканчивал разговор с кем-то.
        - Передал другим нашим базам запрет атаки, - пояснил тот, - И приказал разослать противнику записи с твоей планисферы, где это будет возможно.
        - Спасибо, Ву. Нам больше нельзя допустить провала, ты это понимаешь? Пусть терпят, сколько возможно, не вступая в бой. Щиты выдержат двое суток, как минимум. Послезавтра в это же время - общий сбор командования. Будем решать.
        Оба вернулись на флагман Джура. Мрачный герцог, точно черная дыра, опять крутился в газовом кресле, а неподвижный Проци нервничал рядом.
        - Нам срочно нужно хоть что-то от Эя. - адмирал повторял это, как мантру, с момента исчезновения андроида. - Хоть что-то. Какое-то решение. Подсказку. Какой-то козырь, Джур. Или через пару дней придется готовиться к тому, что мы его уже потеряли.
        Герцог хлопнул по столу:
        - Все, не ной! Конечно, нам с тобой было так удобно, когда император брал на себя ответственность за каждую директиву. Но сейчас его здесь нет! Поэтому кинь-ка мне еще своих малюток для бодрости.
        Он имел в виду отправку энергетических нано-ботов местным телепортом. Свои запасы он распотрошил еще на неделе и, если честно, уже и не мог вспомнить, когда в последний раз отдыхал. Адмирал странно посмотрел в ответ.
        - Поспать бы тебе.
        - Там моего лучшего друга уже пустили на конструктор для детей!
        - Сам не ной. - грустно улыбнулась голограмма.
        24. Глава, в которой Самина больше не любит грызунов, добыча сошла с ума, Эйден лижет землю… а из нормальных - только кошки
        Началась зона магнитных волнений, и лететь стало опасно. Эйден и Бен оставили карфлайты среди жухлого кустарника и брели по звериной тропке, что виляла по пустырю. Далеко впереди шумели густые кроны - зрелище, неординарное для Браны. Всем было и любопытно, и слегка не по себе. Всем, кроме андроида - он еще не привык бояться леса. Робот понимал, что рано или поздно легкомыслие может выйти ему боком. Пленительное умиротворение зеленого моря здесь было обманчивым. Натасканный передрягами, Эйден осторожничал, но его здоровые опасения не шли ни в какое сравнение с животным, паническим страхом коренных бранианцев, коим случалось обжечься о замшелую тропку.
        Страх этот доходил до абсурда, когда даже изображение растений вызывало подспудную тревогу. Если нечистоплотному торговцу хотелось пригрозить конкуренту, на стене его дома появлялась черная фиалка. Или кленовый лист, намалеванный кровью. Склянки с ядом здесь помечали символом дерева. Недружелюбная природа давала почву и предрассудкам. Так, представители расы алливеев не имели ничего общего с агрессивной флорой Браны, но вошли в Альянс последними, ибо лететь к ним на переговоры считалось дурным знаком. В целом - там, где гости планеты шли с пятки, аборигены ступали с носка.
        По мере того, как травянистая поросль зачастила пересекать тропку, подошвы шипели все жалобнее. Это уже был не совсем пустырь. Грунтовые воды здесь подходили довольно близко к поверхности, и луговое разнотравье росло гуще и сочнее. Самина уверяла, что в самом «Валежнике» вовсе не будет подлеска. Но остальные сомневались, глядя на то, как резво лишайник сменялся низенькими кустиками, а те в свою очередь - спутанными зарослями. Природа принимала образ изможденных тропиков. То тут, то там экспедиция огибала необычные природные формации - отесанные ветрами глыбы и столбы из розового мрамора. На их верхушках селились монстеры, плющи и другие лианы, а их воздушные корни прожгли камень и росли сквозь него.
        Красиво было все-таки, но тревожно. На благодатной почве общего напряжения крепли ростки группового безумия. Орис отмахнулся машинально от какого-то прутика, и товарищи так хлопнули его по рукам с трех сторон, что ей-богу, лучше бы его ужалил корень. Под ногами трещали стебли. От их едкого сока портились сапоги бранианцев. Но то была обувь для местных туристов. Пропитанные хромом и обитые углеродистой сталью, ботинки андроида имели куда больший запас прочности. Они долго шли в сосредоточенном молчании, пока Эйдену не надоел адреналин, наполнявший воздух. Он спросил, не обращаясь ни к кому конкретно:
        - А что с животными? Я имею в виду, почему они не приручаются?
        - Когда растения становились токсичными, - Самина не хотела вступать в разговор, но больше остальных разбиралась в теме, - травоядные какое-то время еще пытались их есть. Те, кто выжили, видимо, получили мутации. А затем - через их мясо - токсины передались и хищникам.
        - И они повлияли на коммуникацию животных?
        - Как видишь.
        - Но приручение чаще строится на принципах стайного поведения, и если бы они были нарушены…
        Эйден указал вверх. Девушка подняла глаза к небу, где дружно кружили грифы. Вряд ли птицы явились подтвердить слова робота.
        - Да, но они не принимают к себе другие виды. Например, человека. И ты забываешь об одиночках. Они жили рядом с людьми ради взаимной выгоды, а после того, как почти не стало растительной пищи, мы начали больше охотиться. Даже собаки стали добычей, а не компаньонами. Ты ведь сам говорил: напарникам необходимо доверие.
        - Удивлен, что это ты напоминаешь мне об этом.
        Он помолчал, давая Самине проглотить шпильку, но вскоре спросил снова:
        - А кошки?
        - Кошки странные. Мне кажется, они уверены, будто это они нас приручили, и не посчитали нужным ничего менять.
        Грифы, взволнованные тем, как долго пустырь не убивает путников, загаркали уж совсем жутко. Чтобы спугнуть их, Орис пнул округлый кактус, и тот взорвался - с писком, визгом и чернильным облаком. Птицы неуклюже разлетелись, а Самина отвесила юноше смачный Взгляд. Эдакий взгляд-подзатыльник.
        - Знаете, для обитаемой планеты все это не нормально. - продолжал Эйден. - Она больна чем-то.
        - Кажется, ты пытаешься осмыслить ее, как пациента.
        - Вот именно. Если бы планета сидела в очереди к врачу, я бы сказал, что к психотерапевту. У нее явно стресс.
        - Нет. Скорее уж судороги. - возразил Бензер, - Согласно официальной версии, экологическая катастрофа началась с отравления почвы.
        - Чем?
        - Яд веками не могут идентифицировать. Есть основания полагать, что он все еще там - токсичность флоры растет.
        - Не могут идентифицировать? Вы шутите, что ли? - Эйден подобрал комочек земли прямо из-под подошвы. Он понюхал его и хлестнул языком. Орис округлил глаза, Бензер скривился. Самина уже привыкла. Андроид нахмурился и положил одну крупинку в нейроспектраль.
        - Прямо сейчас там ничего нет. - робот прокручивал виртуальные браслеты уже в третий раз, перепроверяя. - То есть ваша почва почти один в один как на Ибрионе, но поверьте, у нас вообще нет ядовитых растений. А когда это произошло?
        Самину распирало от желания поделиться с ним собственной версией событий. Но она была согласна с Сиби: было слишком опасно выносить это на обсуждение с кем попало. Она попыталась ответить максимально обтекаемо.
        - Ну… примерно так… лет восемьсот назад.
        - М-м. Это когда Хмерс вдарил магнетаром по системе Глизе-667?
        Странно было надеяться, что император плохо знает историю противника. И куда страннее - что робот не сопоставит числа. Отсутствие срока давности для хлама в памяти - дар и проклятие всякой машины. Это в нашей голове мусор подробностей гниет, как прошлогодняя листва. Искусственный разум тащит цвет, форму, вкус и запах каждого ляпсуса через всю цифрогребаную жизнь.
        - У Самины родилась отступническая идея, что предок ее отчима отравил планету своим оружием. - вмешался Бен. - Я думаю, она закончит свои дни на арене, раздавленная андроидом.
        - О, я не сомневаюсь, что моего палача запрограммируешь лично ты! - ощетинилась девушка, и Эйден настроил академический тон, чтобы в корне пресечь грызню.
        - Мне доставляет извращенное удовольствие наблюдать, как вы культивируете свою нежность. Но я хотел бы напомнить, что отравление подразумевает что-то лишнее в организме. Вы говорите, токсичность растет, но в образце ничего такого нет. Вполне себе гармоничный состав для планеты с углеродной формой жизни.
        - Я же говорила!
        - Да что это за анализ вообще - языком лизнул!
        - Я его не лизал, Бюрлен-Дукк. Вообще-то я могу определить любое вещество в обитаемой вселенной - от слюны альдебаранской креветки до отрепетированной лжи. А что касается вашей почвы - там скорее… нехватка чего-то. Но не могу понять, чего именно.
        Орис махнул рукой, искренне желая прекратить спор:
        - Значит, магнетары, то есть управление ими, не выделяет, а тратит какой-то невосполнимый ресурс. Хурма гуавы не слаще, если мы не знаем, что же это.
        То ли здравое замечание пришлось кстати, то ли тема действительно исчерпала себя, но какое-то время все шли молча.
        Неладное почуяли каждый по-своему, но одновременно. Навигатор Бензера перестал строить маршрут. Военный компас Ориса (древний механический, он стащил его на кафедре истории) хаотично крутил иглу. Юноша потряс его и ударил пару раз о ладонь, но тот все равно посылал к дьяволу, а не на север. У Самины заныло в висках: ее всегда беспокоили магнитные бури. Она еле плелась, в ушах нарастал гул. Девушка припомнила слова Бензера о роботах, что теряли разум в этих краях, и украдкой взглянула на андроида. Внешне тот не выказывал дискомфорта. Но на краткий миг замедлил шаг и прикрыл глаза, и это не ускользнуло от кибернетика.
        - Вы как, в порядке? - осторожно заикнулся Бензер, хотя вопрос был риторическим. Он уже видел, что нет, не в порядке.
        - Нет, - подтвердил Эйден и, помолчав, объяснил, - Это пока не заметно, но мозг сигнализирует о непрерывном процессе адаптации. Так как она не прекращается с момента прилета, тело расходует слишком много ресурсов.
        - И когда они исчерпаются…
        «Я обернусь исполинской гидрой и буду срать через рот».
        - Дестабилизируются двигательные функции. Я это уже проходил. Мозг будет работать в ущерб реакциям, чтобы сохранить личность.
        - Точно? - переспросила Самина. - До пещер еще долго, и если ты станешь эмоционально нестабилен…
        - То очень удивлюсь, ибо думал, что давно достиг в этом дна.
        Эйден ускорил шаг, а кибернетик еле слышно хмыкнул:
        - Да ладно, скорее уж он станет нормальным. Эдаким милым во всех отношениях парнем и приятным собеседником. Вот тогда пиши пропало.
        - Это не смешно, Бен. Просто делай свою работу. Следи за ним.
        - Я все слышу, - андроид полуобернулся к ней на ходу и приподнял бровь. Этот вопрос в его взгляде был слишком каверзным, и девушка пропустила вперед кибернетика, чтобы затеряться.
        Эйден не то чтобы беспокоился. В конце концов, недоверие девчонки было наименьшей из его проблем. Но и забавным он его уже не считал. Биолог старалась быть подальше от него и даже не скрывала этого. Она была на грани срыва - сильнее, чем когда-либо. Казалось, еще чуть-чуть, и она посадит брата к себе в рюкзак, лишь бы тот не попадался на глаза роботу.
        Дорога становилась тяжелее, и вскоре девушка провалилась ногой в кротовую нору. На участке поля, где они шли, повсюду выглядывали из-под земли песчаные холмики. Далеко не под каждым из них пряталась хищная зверюга, но Самине повезло. Чувствуя, как вены распирает адреналин, она выдернула ногу и затрясла ботинком. За самый его кончик уцепился крот. Серое бархатное тельце болталось в воздухе, тихо рычало, но не разжимало зубов. Девушка запрыгала на одной ноге и попыталась отстегнуть с пояса электрошокер, но тот застрял в креплении.
        - Убери его от меня! - кричала она Бену, - Убей его!
        Бюрлен-Дукк выхватил лазер и замешкался, выбирая минимальную мощность. Он сомневался в своей меткости и боялся отстрелить невесте ногу. Орис подскочил первым, с кинжалом наголо. Пока брат ловил пляшущий ботинок Самины, крот перебирался выше. Подслеповатый, он не понимал, насколько крупным был его потенциальный обед, и не собирался расставаться с ним. Может быть, на брюках девушки остался запах ее мышей, и зверь упорно отказывался верить в то, что уцепился за что-то большое. Наконец Орис резанул пару раз наугад, но не попал. Не попал по хищнику, но испортил и без того искусанный ботинок. И тут беззвучно выстрелил лазер Бензера. Несколько коротких лучей, один за другим, взрыли кратеры справа и слева от Самины. Она взвизгнула, сжалась в комок, а крот наконец сообразил, что ему здесь не рады. Он разжал маленькие челюсти и бросился наутек. На его пути - чуть поодаль - скучал, не меняя позы, андроид.
        - Дави его! - взмолилась девушка: лесные грызуны уже не казались ей милыми. В этом чудовище не было ничего общего с ее мышами. И даже с предателем мини-Джуром.
        Эйден молча приподнял носок ботинка, чтобы пропустить очумелого крота. Зверь прошмыгнул мимо и скрылся в норке.
        - Беспощадная командная взаимовыручка. - резюмировал андроид и продолжил путь.
        - А ты один не дергался! - выкрикнул ему в спину кибернетик, помогая Самине встать и отряхнуться. Император, впрочем, простил ему фамильярный переход на «ты».
        - Не поверишь, я очень волновался за этого хомяка, - огрызнулся синтетик, ведь последние несколько секунд он пытался угадать, какую же рану ему придется латать на ноге Самины - колото-резаную или огнестрельную.
        - Ах, да, о чем это я. Речь ведь о диктаторе, чья жестокость погубила столько жизней!
        - Не волнуйтесь за меня, друзья, я уже давно не переживаю об эт… Это что, кошка?
        Едва он успел пригнуться, как из-за ближайшего мраморного столба наперерез путникам выскочил гепард. Ошалело вращая глазами, он пролетел над головой андроида и запетлял по долине. Он изгибался и выстреливал грудью вперед, словно пружина. Пыль, взвинченная его когтями, еще не осела, когда раздался крик Самины:
        - Прячьтесь за колонны!
        Девушка схватила брата за рукав и дернула к ближайшему укрытию. Эйден в три прыжка послушно достиг другого столба. Сработало инстинктивное военное правило: сначала ложись, потом спрашивай. Бен секунду хмуро озирался, но Самина грубо окликнула его, и тот поспешил за остальными. Мраморные формации здесь сильно истончились, и каждый ютился за той одной, к которой успел добежать. От соседних их отделяли несколько метров. Андроид выглянул из своего укрытия:
        - Это же одиночный хищник, разве нет?
        - Гепард - да, а вот они - нет!
        На горизонте клубилось облако из песка и пыли. По мере того, как оно приближалось, Эйдена настигла жутковатая догадка, что гепард не гнался за добычей, совсем наоборот: в этот раз добычей был он сам. По сухой и жаркой долине этой сумасшедшей планеты свою жертву преследовали зебры. На редкость огромное стадо, в несколько десятков особей. Черно-белые тела были поджары, когтисты, зубасты. Они мало теперь напоминали тех крутобоких лошадок, что мирно жевали здесь траву когда-то. Их рычащее, рокочущее ржание оглушало все сильнее, и путники вжались в свои колонны. Первые зебры обогнули мраморные укрытия, но гепард где-то впереди, видимо, резко изменил направление, и в полосатых рядах началась потасовка. Лошади заметались меж путников, не замечая их в пылу погони. И все норовили врезаться или оттоптать ноги. Пыль висела грязным туманом, заполонила глаза и рот, склеила ресницы. Гепард в отчаянии прыгнул на один из столбов, кое-кто из молодых зебр-самцов - за ним. Остальные с нетерпением гарцевали внизу. Они надеялись, что кошка свалится прямо им в пасть, толкались и кусали друг друга за холки. Сверху на
них и на людей сыпались камни.
        Эйден снова выглянул из-за столба, и вдруг заметил, что на Самине нет рюкзака. А ведь в нем она несла нуклеовизоры. Это были маленькие, но очень ценные приборы. Они могли обнаружить и прочесть ДНК организмов, спрятанных под водой, внутри почвы, дерева и даже самого твердого кристалла. По правде говоря, от нуклеовизоров зависел исход экспедиции, поэтому и решили поручить их Самине. Она была аккуратна, ответственна и, как предполагалось, не склонна лезть на рожон. Император вспомнил, что девушка уронила его во время инцидента с кротом, и проследил взглядом ее путь. Рюкзак темным комочком лежал на тропке. Он был еще цел, но рядом крутились нетерпеливые зебры. Всякий раз, когда они тяжело врезали когти в землю, рисковал стать последним для приборов. Андроид решил воспользоваться заминкой и тем, что не пахнет, как потенциальный обед для зебры, и бросился к рюкзаку. Он успел сделать пару осторожных шагов, когда лошади пришли в возбуждение. Видимо, гепард покинул антресоли. Эйден уже обдумывал, как теперь изворачиваться, когда чьи-то цепкие пальцы сомкнулись на его запястье.
        - Нет! Ты с ума сошел?!
        Самина стояла в пыльном облаке, довольно далеко от своего мраморного столба. Мимо пробегали, мотая гривами, зебры. Андроид не без труда стряхнул ее руку, но девушка тут же впилась в него двумя.
        - Вернись в укрытие! - приказал синтетик. Он выкрутил себе запястье, пытаясь освободиться, и вынужден был изловчиться, прежде чем оттолкнул ее и протащил назад, чтобы шмякнуть спиной о мрамор.
        - Да черт с ним, с рюкзаком! Не надо! Пожалуйста…
        - Стоять! - приказал Эйден и ткнул ей пальцем в солнечное сплетение. Девушка закашлялась и бессильно сжала кулаки. Император был чересчур зол на нее за эту выходку, чтобы говорить что-то еще. Он развернулся и снова исчез в пыли.
        Из-за того, что он возвращал Самину в укрытие, время было упущено. Гепард устал и сдавался. Зебры заходили на очередной круг погони слишком близко к тропке, на которой лежал рюкзак. Андроид осторожно двинулся вперед. С одним глазом это было чертовски сложно, и не единожды его посетила мысль, что он дурак. Он увернулся от одной лошади, пригнулся, когда встала на дыбы вторая… Копыта, копыта… До тропинки было уже рукой подать, когда слева послышались ржание, а в следующий момент его толкнули в спину. От неожиданности и той отчаянной силы, которую приложил его противник, андроид упал вперед. Он тут же развернулся и сбросил с себя… Самину. Это она его сбила. Да чтоб ее!
        Эйден вскочил на ноги и уже тянул девчонку за шиворот, чтобы поднять с земли и всыпать, как вдруг позади нее затрещало, ударило, и сверху повалилась туша. Зебра в пыльном тумане налетела мордой на мраморный столб и, проскакав несколько метров по инерции, свалилась без сознания и придавила Самине ногу. Высоко, от самого бедра. Эйден попытался вытащить ее из-под тяжелого крупа за плечи, но безуспешно, и девушка только вскрикнула от боли. Тогда андроид принялся стаскивать с нее животное. Но жеребец был крупный, и быстро волочь его не получалось. Самина видела, как рядом пролетают когти, морды и полосатые брюха, но не могла развернуться, чтобы защитить грудь и живот. Она лежала на спине и мертвела от страха и бессилья. Девушке казалось, что Эйден не стягивает зебру, а отрывает ей ногу (честно говоря, андроиду тоже так казалось). И что какой, в конечном счете, прок от ноги, если ей вот-вот разобьют лицо и вдавят осколки ребер в сердце?
        Оставались какие-то два-три рывка, и она могла бы уже выдернуть себя из-под зебры, но вдруг тушу перемахнул гепард. Тогда Эйден понял, что времени на вызволение принцессы больше нет: дракон снес башню. Прежде, чем лошади принялись дружно прыгать следом за кошкой, он накрыл собой девушку и прижал ее голову к своему плечу. Спину ему задели тяжелые когти, сверху посыпались комья земли, травы и грязи. Мужчина вздрогнул и сжал Самину еще крепче. Туша обморочной зебры худо-бедно прикрывала их, и удары приходились вскользь. Не так опасны, как неприятны, даже для стальных ребер.
        Эйден был не просто зол. Он ее ненавидел. К жорвелу ваше мнение о машинах, да. Ненавидел. За то, что посмела остановить его. За то, что глупо и дерзко ослушалась. За то, что теперь, по всей видимости, им придется поворачивать назад. И это был краткий и самый приблизительный список причин. Но особенно он ненавидел ее за влияние на себя, а себя - за то, что поддается. В этом она была для него опаснее Джура, опаснее Гервина. Первого он сломал. Второго… Никто не имеет права влиять на императора так. Так! Последние двести лет он был уверен, что знает себя - от первого до последнего атома. Знал, что противника, которого невозможно сломать, следует убить. И ни разу еще не поступился этим принципом. Он принес ему в жертву самое дорогое! И что ж теперь? Теперь он лежит на этом хрупком, тщедушном тельце, и всего одно движение отделяет белую шею от того, чтоб быть свернутой. А он думает о том, как тонкая кожа эта пахнет теплой ванилью, и прячет ее все глубже под собою.
        Андроид положил свою ладонь на затылок Самины, прикрывая ее голову и спутанные пряди. Девушка в ответ съежилась под андроидом и спрятала лицо и руки у него на груди. Она не видела ничего, что творилось вокруг, но ощущала толчки и свою вину всякий раз, когда звери спотыкались о синтетика. Робот зарылся носом в ее волосы. Самина чувствовала его неглубокое и прерывистое дыхание где-то на своей макушке. Это был чистой воды эгоизм, многократно помноженный на нервы, но глубоко внутри нее разливались тепло и горечь. Никто за последние двадцать лет не прижимал ее к себе так. Трудно передать словами, как. Крепко и нежно, как самое драгоценное в мире сокровище. Где-то там, под слоем одежды и человекоподобия, он был не более, чем механизм - вроде карфлайта или коммуникатора. Набор заводских элементов, под которым - так уж сложилось - оказалось удобно прятаться. Вот мраморный столб, который давал ей укрытие раньше. Они с ней были точно так же близко. В чем же разница? В том, что детали робота обтянуты такой натуральной псевдо-био-как-ее-там кожей? Но прямо сейчас Самина ее не чувствует. Андроид здесь - так,
что ближе уже невозможно - но не касается ее ни одним обнаженным участком тела. Боже мой, одну ее ногу придавили четыреста килограммов конины, а она думает лишь о том, как Эйден прихватил вторую под колено и подтянул ближе. Было ли ему так же больно, как человеку? Она не представляла, что испытывает ее спаситель, но понимала, что за каждый полученный удар император рассчитается с ней сполна.
        Вероятно, андроид откажется продолжать экспедицию. Ведь нуклеовизоры пропали. А если даже и нет? Тогда отправит ее одну домой - это в лучшем случае! Любой на его месте поступил бы так же. И никогда больше не заговорил бы с ней. Да он скорее вернется в тюрьму, к Бритцу - в куда более разумную и уравновешенную компанию. Ну, и к черту все! В конце концов, так и настигает состояние, когда винить себя и кусать локти уже невыносимо, и на все вдруг становится на-пле-вать. В конце концов, она хотела, как лучше.
        Нет, нет, нет же, у нее просто не было выбора! Он же не видел ту кобылу, что неслась наперерез из слепой зоны. Не мог видеть.
        Но вот шум и возня начали стихать. Эйден приподнял голову и огляделся. Пыль оседала, и стало видно почти всю долину: полосатые ублюдки трусили вдалеке. Впереди гарцевал вожак с тушкой гепарда в зубах. Он показал добычу стаду и взмахнул ею, забрасывая мертвую кошку себе не спину. Другие зебры еще покрутились возле тропинки, а потом коротко заржали и перешли в галоп, чтобы покинуть место охоты.
        Андроид глубоко вздохнул. И тяжело выдохнул. Все закончилось.
        Разумеется, кроме гудения в спине и затылке. Прежде, чем подняться, он дал себе еще несколько долгих секунд, чтобы опустить голову на землю - рядом с теплой ванилью, расслабить плечи и закрыть глаза. Он открыл их снова через мгновение - как только Самина пошевелилась. Она повернула голову, их хмурые, запыленные взгляды встретились.
        - Я хотел убить тебя. Хотел, собирался, должен был. Подумал, ты имеешь право знать.
        В этот момент зебра в ногах девушки вздрогнула и очнулась. Лошадь перекатилась на живот, поднялась на ноги и оскалилась. Эйден вскочил, будто его ударили током. Самина села и наспех подтянула колени к груди. Но зверю, как оказалось, было не до них: он ошалело покрутился на месте и, не найдя своих, затрусил прочь, на поиски стада.
        Сквозь грязное марево стали видны бредущие к ним Бензер и Орис. Но их фигуры были еще далеко, и Самина поняла, что час расплаты настигнет ее гораздо раньше. Эйден присел рядом с ней и ощупал ногу. К сожалению для девушки, с той все было в порядке, так что на поблажку рассчитывать не приходилось. Андроид разом компенсировал всю прежнюю чуткость, когда буквально схватил биолога за шкирку и рывком поставил на ноги. Он зажал ее щеки в тиски, между большим и указательным пальцем, как презрительно цепляют за шкирку драных котят, и заставил посмотреть в глаза. В глаз. Он не говорил - шипел, как кобра над разоренным гнездом:
        - Никогда больше так…
        - Это же я оставила рюкзак на дороге!
        - …не делай.
        Император. Диктатор чертов. Девушка отбила его руку от своего лица.
        - Буду! Полюбуйся! - с напором захрипела она и махнула в сторону тропки, где среди побитых булыжников и смятых кустов валялся истерзанный рюкзак. - Полюбуйся, что бы они с тобой сделали!
        Говоря по правде, Эйден был рад использовать любой повод отойти подальше, чтобы задушить выяснение отношений в зародыше. Он поднял рюкзак и вытряхнул на землю то, что осталось. Из четырех нуклеовизоров едва ли можно было собрать один рабочий, если повезет. Синтетик поднял разбитый экземпляр и показал Самине.
        - Этого бы не случилось, если бы ты не путалась у меня под ногами.
        - Они бы затоптали тебя!
        - Твоя выходка поставила под угрозу всю экспедицию. Если нуклеовизор не заработает, мы вернемся ни с чем. Сколько еще людей погибнет, прежде чем мы достанем новые приборы и еще раз доберемся сюда?
        - Да и черту их всех! - рявкнула девушка. - Бродягу Слоуна и его горемычных приятелей к черту, и отцовского лизоблюда, крапивное семя, к дьяволу! Я должна была просто стоять и смотреть, как тебя убивают?
        - Стоять. И смотреть. И не ставить под сомнение мои приказы.
        - Еще секунда, и ты был бы мертв!
        - А ты?! Я-то и так мертв, женщина! Ты будешь реагировать на здравый смысл?!
        - Ты не видел того, что видела я! Зебры были слева!
        О, зря он завелся. Зря. С ней ведь как: либо спокойно, либо сразу убивать. Андроид попытался зайти с мирной стороны:
        - Самина, послушай меня… - он коснулся ее плеч, но этот состав уже было не затормозить.
        - А ты когда начнешь слушать! Я безответственная? Я?! А бросаться в монохромную рябь с одним глазом - это, конечно, мудро! Почему ты не думаешь о себе? Почему ты совершенно себя не бережешь! Почему…
        - Самина, я…
        - Почему ты не подчинился «нулевому закону» и спас меня, а не приборы?!
        «САМИНА!!!»
        - Самина?
        Девушка оттолкнула его руки и молча указала влево. И не отводила ни пальца, ни взгляда, пока Эйден не кивнул, устало сжимая переносицу. Это было тяжело, но следовало признать, что в ее сумасшедшей опрометчивости была и логика.
        - Хорошо, - произнес он, отворачиваясь. - Хорошо. Зебры были в моей слепой зоне. Вероятно, я мог их не увидеть. Но никогда больше так не делай.
        Андроид отступил подальше, чтобы привести себя в порядок. Самина опустилась на колени и принялась собирать осколки нуклеовизоров обратно в рюкзак. Щеки горели. Комбинезон не справился с пыльной бурей и давно перестал охлаждать кожу. Спина потела, колени тряслись. Такой предстала она перед остальными.
        - Дьявол, Сэм, ты что, бросила здесь рюкзак? - рухнул рядом с ней на колени Бензер. Мужчина брезгливо перебирал остатки приборов. Они с Орисом почти не растеряли аккуратный вид.
        - Да, дела… - протянул брат и тут же спохватился. - А ты что, падала? Такая грязная… Ты что, плачешь? Больно тебе?
        Из-за пыли и стада они не видели, что произошло. Самина прикрыла глаза и кивнула. Да. Падала.
        - Да ты посмотри, что с нуклеовизорами! - сокрушался Бен. - Как мы теперь найдем этих червей-то, а? А?! Ты почему не следишь за своими вещами, Сэм?
        После сражения с Эйденом сил на пререкания не осталось. Не рассказывать же о том, как она пыталась все исправить и что из этого вышло. Девушка натянула рюкзак, нарочно толкнула плечом кибернетика и прошла мимо.
        - Его нельзя было спасти, Бензер. - сказал андроид. - Мы соберем один нуклеовизор из остатков.
        Ну и ну. Он ее защищает? А между тем она не так уж и полезна - ни здесь, ни в лаборатории. Эйден и Шима прекрасно справились бы с препаратом и без биолога. Можно сказать, ее участие ограничилось видеозаписью с Жупельбером и его собакой. Путь к лекарству теперь был яснее неба над Браной, аморфофаллус они так и не встретили, и никакой причины бросать нуклеовизоры и спасать ее бледные кости у синтетика не было (как, впрочем, не было особых причин кидаться под зебру и у Самины). Пришли на ум и толковые рассуждения Бензера о мотивах. Императорские так и не прояснились, но теперь она запуталась и в своих.
        «Хватит анализировать. Лучше смотри под ноги».
        Группа вернулась на свой прежний маршрут. Позвякивая осколками, девушка волочилась замыкающей. Да, она совершенно точно не относилась к стайным животным.
        25. Глава, в которой тот, кто ел человечину, способен пасть еще ниже
        В полдень к уже привычным шипению и треску подошв добавился новый звук. Вроде как хруст. Эйден навострил уши, пострекал языком и предложил расчехлить ундаборды.
        Кибернетик замотал головой.
        - Еще слишком рано: спутники могут зафиксировать всплеск энергии. Надо, чтобы магнитные колебания усилились вдвое, а это, судя по всему, случится уже в лесу.
        - Орис, дай лапу, - скомандовал робот.
        Юноша поднял ногу, и все посмотрели на его сапог. Подошва и часть верха уже пузырились - они-то и производили неприятный хруст. Это означало, что обувь не успевала восстанавливаться и могла в любой момент развалиться. Истлеть прямо на ноге и оставить пешехода босиком.
        - Так и знал, что из-за тебя будут проблемы! - заворчал Бен. - Ты же курсант, не мог поаккуратнее идти?
        Орис молчал и краснел. Что тут скажешь, он и впрямь увлекся и раздавил на десяток больше лишайников, чем другие. Один пирокактус чего стоил.
        - Не важно, - пресек андроид его попытки оправдаться. - Вы все посмотрите на свою обувь, она едва ли еще милю выдержит. А до леса - не меньше десяти.
        Результат осмотра сапог огорчил и Самину с Беном. Коррозия ползла даже по окантовке ботинок андроида.
        - Кто присмотрит за моим погружением в безумие, если специалист по роботам растворится по колено? - пожал он плечами.
        Кибернетик вздохнул и стянул рюкзак. Он достал четыре пары дисков размером с ладонь.
        - Это ундаборды, - пояснил Бензер, разделяя для себя первую пару. - Вернее, их демо-версия. Не без гордости скажу, что это разработка моего отдела. Они не боятся перепадов магнитного поля, потому что используют для своего движения именно их. Как волны. Отталкиваются от сильных, по ним же скользят, огибают - а по слабым летят по инерции. И так до следующего скачка.
        Кибернетик прилепил по диску на свои подошвы. Орис удивился:
        - Но ведь магнитные волны невидимы, как в них ориентироваться? Как их ловить?
        - Когда магнитуда растет, ундаборд сам приподнимает ту часть, которая впереди, надо только привыкнуть. Чем раньше уловишь его движение, тем устойчивее будет полет.
        - А если спад, при котором он летит по инерции, слишком долгий? - поинтересовался Эйден, разглядывая свою пару дисков.
        - Если так случилось, значит, в этом месте среда не агрессивна. Тогда всего-то нужно повторить движение запуска, чтобы сообщить энергию ундаборду. Вот так. - Бензер ударил одной ногой о другую, и между ними засветилась тонкая белая полоса. Она была шириной с ладонь и состояла из плоских лучей, которые соединяли подошвы сапог. И тут же мужчина поднялся над землей. Невысоко, примерно на полметра.
        - Ноги держите на ширине плеч. Впрочем, кому как удобно, это лишь для контроля над собственным телом и ощущения безопасности. Чтобы повернуть, наклоните все тело в нужную сторону, - он закончил инструкцию и облетел группу по кругу.
        - А чтобы затормозить - вниз? - уточнила Самина.
        - Да. Только не верхнюю часть корпуса, а именно все тело, понимаете? Это очень важно: ундаборд ловит смену положения центра тяжести. Главное - не бояться.
        То ли так и было задумано, то ли Бензер силился приукрасить изобретение своих инженеров, но легче казалось управлять молодым биглем, чем ундабордом. Эйден взлетел первым и сразу почувствовал, что в его нынешнем положении одно неверное движение, и он свалится в траву или налетит на мраморную колонну. Так и случилось: вскоре после старта робот задел плечом формацию и упал. Да так сильно, что кувырнулся через голову. Поднимаясь на ноги, он поймал встревоженный взгляд Самины.
        - Что с тобой? - шепнула она. - Это все еще ты?
        - То есть?
        - Я видела: твой глаз стал красным на секунду или две.
        - Я знаю. А почему ты шепчешь? Разве не следует немедленно и очень громко поставить в известность куратора?
        Не дожидаясь ответа, Эйден пролетел мимо: без эксцессов, но предельно аккуратно. Орис же храбрился и нарочно летел над каждой кротовой норой, какая попадала в поле зрения. Что ж, паренек он был легкий, гибкий, а магнитные флуктуации на него не действовали. К тому же, в отличие от императора, юноше было простительно растерять престиж и угодить носом в землю. Остальные, впрочем, только этого и ждали - слишком уж разошелся мелкий в своей браваде.
        Кибернетик давно освоил ундаборд, но провозился дольше всех. Дело было в Самине, которая никак не могла взлететь и продержаться хоть пару метров. Наконец она кубарем покатилась на землю и чудом не поранилась об осоку. После этого Бен разрешил девушке лететь рядом, чтобы поддержать ее, если что. Но коварное «если что» случалось каждые пять секунд.
        - Не хватайся за меня, Сэм! - в который раз донеслось сзади. - Ундаборд не предназначен для этого, что ты вцепилась в меня мертвой хваткой? Лети сама, ну же!
        Спустя еще вал распекающей критики Эйден решил, что манеры доктора заслуживают сдержанного комментария:
        - Бензер, внимание военных скорее привлекут твои вопли, чем всплески энергии от полета. Не мог бы ты проявлять свою заботу поделикатнее?
        - Учитывая ситуацию, вы требуете от меня невозможного.
        - Лучше я… пойду… пешком, - задыхалась Самина.
        Она хаотично взмахнула руками и на повороте схватила Бена за что попало.
        - Ты уберешь от меня свои грабли наконец?! - рявкнул тот, покачнувшись.
        Краем глаза, где-то на периферии ожиданий, Эйден уловил бешенство. Орис. Юноша покрылся румянцем и направился к сестре, но -
        - Орис! Бюрлен-Дукк!
        Металлический оклик подействовал на обоих. В напряженной тишине синтетик жестом подозвал к себе юношу. Вдвоем они поднажали на ундаборды и оторвались от тех двоих.
        - Я накажу тебя за разжигание открытого конфликта, - еле слышно приструнил Эйден. - Держи себя в руках.
        - Он задрал уже оскорблять мою сестру!
        - Доктор ее пока не оскорблял, Орис.
        - Мне не нравится, как он с ней обращается!
        «Ну, так врежь ему, кого ты слушаешь? Нашел образец нравственности».
        - Бензер раздражен, но не делает ничего дурного. Тебя тянет заступиться, я понимаю. Но сейчас твое вмешательство выйдет неуместным.
        - Да почему же?!
        - Оно не оставит ей выбора.
        - Какого еще выбора?
        - Казнить или миловать твоего противника. Ты ее брат, ее семья. Прав ли Бюрлен-Дукк или нет, что останется Самине, кроме как встать на твою сторону? Это несправедливо. И, что самое печальное, не преподаст ей урока. Как только эти двое помирятся, ты останешься крайним.
        Орис помолчал немного, осмысливая аргументы робота.
        - Ну, допустим. Мне нельзя вмешаться, но Вы-то - можете?
        Эйден не хотел этого вопроса. Ответ на него был запутан и тернист. Он вмещал в себя и миллион самых разных отношений, которых андроид сполна навидался за пятьсот лет, и строжайший имперский принцип разумного нейтралитета. И даже то, что, в конечном счете, Эйден был согласен с юношей, но статус и положение не позволяли чинить мордобой, чуть только некий джентльмен взглянет на леди не под тем углом.
        - Пока у нас есть время, я расскажу одну историю. Ты ведь знаешь, как любит империя насаждать в оккупированных мирах свои правила? Отвергать и запрещать традиции, извращать культуру, подводить их жизни под одну гребенку, чтобы легче было управлять?
        - Эээ… - на самом деле что-то подобное - почти дословно - бранианцам говорили в школе. Потом в колледже. И в академии. Да и вообще - на каждом шагу, но теперь Орис предпочел ответить уклончиво. - У меня вообще-то тройка по военной истории.
        - Тогда ты не безнадежен. Так вот, это все неправда (замени последнее слово на что-то порезче). Мы лишь предлагаем свой уклад как образец процветания. Если местное правительство стоит на своем, но при этом желает войти в состав империи, это его право. Но если возникают подозрения, что в их мире кто-то всерьез ущемлен, мы посылаем туда своих агентов. Надолго, порой на много лет. За это время они должны выяснить, на самом ли деле кто-то страдает. Только когда это признается достоверным, Ибрион вмешивается с правом вето и своими уставами.
        - Как это? Что значит, «страдает на самом деле»? Разве это не очевидно?
        Андроид полуобернулся, чтобы глянуть на очевидные страдания Самины. Ее сосредоточенное лицо покрылось испариной.
        - Орис, есть планеты, где рабство - высшая ступень карьеры. Свобода и работа на себя там - настоящее унижение. Есть целые миры, где народы не желают искусственно продлевать жизнь. Их конечная цель - не единоличное счастье, а вечный цикл превращений из минерала в органику и обратно. Если их излечить от смертельной раны, они будут страдать оттого, что не накормили собою червей, не напитали почву. Но самая поразительная история с нашими агентами приключилась на планете каннибалов. В своих первых отчетах ибрионцы были поражены тем, что в высокоразвитом, цивилизованном обществе после войны стороны ритуально поедают тела убитых врагов. Своих погибших, между тем, они хоронят со всеми почестями. Сказать, что для нас видеть подобное неуважение к противнику было дико - ничего не сказать. Вред был настолько очевидным, что мы запретили каннибализм. Взамен мы наладили для них регулярные поставки искусственного мяса со вкусом человечины.
        - Фу.
        - Не фу. Кстати, рекомендую.
        - Фу!
        - Но вскоре нас обескуражили последствия вето: если прежде открытые конфликты на планете были редкостью, проходили с соблюдением конвенций и довольно быстро разрешались, то после - разразилась мировая война небывалого масштаба и поразительной жестокости.
        - В чем же была ошибка?
        - В том, что наши агенты, ослепленные собственным представлением о чести и достоинстве, не потрудились разобраться в том, что они посчитали дикостью. Поедая убитого врага, эти люди испытывали к нему особую благодарность - он насыщал их тело. И досадное чувство вины: ведь он делал это ценой своей жизни. Это чувство помогало увидеть всю бессмысленность войны. Мелочность причин, по которой начался конфликт. Матери считали, что уж если их сыновья погибли, то не сгинут в земле, а сохранят частичку себя в чьем-то теле и приблизят мир. В самом деле, неужели те, кто перестали быть чужими друг для друга, не смогут договориться без крови? Когда же от тел павших начали отказываться, ценность солдат противника упала. А с нею и ценность мира. Вот так мы и сняли свое вето. Мы признали свою ошибку и с тех пор судим других еще осторожнее.
        Юноша смотрел на робота, переваривая услышанное.
        - То есть, сейчас Вы наблюдаете, - утверждение, полное скепсиса. - Вы хотите сказать, ее может вот это вот все - устраивать?
        - Блюменбаховы базиляры, да может, она в отместку бьет его в постели, тебе ли не все равно?
        - Он же мудак!
        - Тогда надеюсь, что бьет. Орис, ты знаешь его один день.
        - А Вы - неделю, и что скажете?
        - Держи спину ровно! - прервал их рев Бензера.
        Эйден улыбнулся:
        - Что ты очень проницательный. И все же я не думаю, что Бен перейдет черту, а значит, это ей решать.
        Они притормозили, чтобы увидеть, как Самина в очередной раз неловко потянула кибернетика в сторону.
        - Осторожно же, листья! Да не трогай меня, ты смещаешь мой центр тяж…!
        Бен вывернулся, не устоял и рухнул на пыльную тропку. Мгновение спустя Эйден обнаружил себя рядом с виновницей, но Самина игнорировала его руку. Серый, остекленевший мир ее сузился до брани кибернетика, которую приличный издатель урезал бы до:
        - …корова косолапая…
        Под угрюмым гипнозом Ориса мужчина, кряхтя и отряхиваясь, поднялся в воздух. Чтобы тотчас вновь упасть: Самина дождалась момента, чтобы толкнуть его в грудь. И поразилась своему подростковому хулиганству: во что она превращается?
        - Даже при моих чересчур либеральных взглядах, Бензер, - робот скользнул меж двух огней, чтобы выловить холодную руку, - я думаю, тебе еще мало досталось.
        Он увлек ее, тихую и стылую, в сторону. Накатила усталость, соображалось из рук вон. Кто потянул ее, зачем? Мысли рвались и путались. Стояла жарища, но ее знобило. Самина вяло сопротивлялась и попыталась выдернуть ладонь, но ее не отпустили, и она сдалась. Пусть робот ментально перегружен, нестабилен и вообще опасен, но по крайней мере, с ним можно лететь. Бензер поднялся во второй раз.
        - Нечего тут разыгрывать рыцарский орден, - огрызнулся он, - Или тогда давай, накажи ее за конфликт! В конце концов, она напросилась сюда как член группы, а не как женщина.
        - Попахивает казуистикой. Нельзя выдергивать для своих нападок одну из ролей, какая приглянется. Но если тебя утешит, я уже назначил Самине штраф: теперь она «поддерживает» империю.
        Будто в подтверждение его слов, мимо их группы пролетел жирный шмель, и все дружно отклонились. Бледная рука в ладони синтетика расслабилась и потеплела.
        - А ты-то чего вдруг подоспел? - куратор напал на Ориса, как только поравнялся с ним. - Думал, я ее ударю? Или что? Ненормальные!
        Но через несколько минут тишины легче стало всем, и особенно Бену. Сухой воздух отступал, равнина мраморных формаций упиралась в колюче-ползучие заросли, за которыми трещал «Валежник». Шмель еще покрутился возле путников, пока к нему не спикировала голубая сойка. Ам. Птица юркнула в лес и пропала из виду. Гораздо позже на тропу выскочил кролик. Его белая, воздушная шерстка была точно пух, глаза пылали огнем погони. В пасти он держал голубую сойку. Бен пролетел низко к тропке, и ушастый прыснул в кусты.
        - Ты так рвалась сюда, Сэм. Может, и медовый месяц проведем на гостеприимном лоне природы? Среди нежных зверюшек вроде этой твари…
        - Ты же проиграл. Никакой свадьбы.
        - Зря, зря. - цокнул андроид, вмешиваясь в разговор, что рисковал обернуться новой проблемой. - Я уже нашел для тебя букет невесты.
        Захватив ее талию свободной рукой, он уволок Самину в крутой поворот, чтобы обогнуть акацию. За ней росла гигантская венерина мухоловка. Ее сочные розовые пасти были открыты - все, кроме одной. В ней трепыхался кролик: такой милый, пушистый - тот самый, да. Как автор может быть в этом уверен, ведь все кролики на одно лицо? Этого легко было узнать по сойке во рту.
        - Вот теперь я действительно вижу, что это все еще ты. - процедила Самина.
        Когда заросли остались позади, все спешились и спрятали ундаборды. Теперь они могли рассмотреть лес вблизи. По правде, это было что угодно, только не лес. Желудок кита, инсталляция музея современных искусств, кладбище. Но и позволяя себе любые, самые храбрые допущения, все ж произнося «лес» - вы подразумеваете много деревьев, а тут -
        - Одно, - объявила девушка. - Все, что вы видите - это одно дерево. Один корень. Одна общая крона. И сотни тысяч стволов.
        Она подловила себя на том, что для пущего эффекта использовала чеканную манеру речи андроида. Но прозвучало и правда весомо.
        - Как оно называется? - спросил Орис.
        - Это красная драцена, или драконово дерево. Его так назвали за киноварно-красный, кровавый сок. Куда! Не тронь! Его кора лопается, чуть что, а сок очень едкий. Без рук остаться хочешь?
        После никому более не приходилось напоминать об осторожности. Они шли по лесу, стараясь не задевать стволы, по которым сочилась кровь. Сухая земля в лесу просела, и под ногами путались корни, сучковатые коряги, обломки веток и мертвые щепы древних стволов. Шлось бы куда легче, если бы взгляды не притягивались к жути вокруг. Это было притяжение особого вида - темное, извращенное. Какое вызывает раздавленная колесом жаба или всплывший утопленник. Тут и там к стволам приросли и одеревенели животные. Они казались лепниной на шершавой коре. Белки. Птицы. Половина оленя. Путники сперва приняли его рога за сухие ветви - так гармонично вписалась его туша в дерево.
        - Бедняги забрели в лес, отравились и стали памятниками самим себе, - мрачно экскурсоводила девушка. - Но ненадолго. Со временем дерево поглотит их полностью, оно слишком любит… дичь.
        - Мне кажется, я тоже скоро стану памятником, - произнес Эйден, глядя себе под ноги. - Хотя и не заслуженно.
        Самина проследила его взгляд: андроид весил больше остальных, и корни под ним лопались чаще. Уже весь комбинезон был в подпалинах от сока. Он бы сейчас многое отдал за свою форму.
        - Нам двоим лучше выбирать тропки посуше, - предложил Бензер. Дела кибернетика и его брюк обстояли немногим лучше. - Впереди частокол и зыбучий песок за ним. Сэм, давайте вы с Орисом обойдете их ближним путем, а мы - с той стороны.
        Самина замялась, но согласно кивнула, и вскоре они с братом скрылись за стволами. Когда шум листвы приглушил их голоса, Эйден повернулся к Бену и перекрыл ему путь.
        - Ты хотел остаться наедине. Говори.
        Лицо робота стало мертвым и холодным, как тогда на трибунале. Быстро же он снял маску человечности, стоило зрителям уйти в антракт, подумал кибернетик.
        - Я изучал карту прежде, чем отправиться сюда. И заметил, что ты ведешь нас не так, как договаривались. Мы слишком забираем на север.
        Бог знает, сколько мужества он собрал в себе для этого разговора.
        - Что у тебя с чувством самосохранения? - нейтральный тон был мужским вариантом системы навигации в карфлайте. - Разумеется, у меня есть план - несколько больший, чем поиск червей. Но не волнуйся: в нем нет мертвых кибернетиков.
        - А мертвый биолог? А сын председателя в заложниках?
        - Если я начну выдавать свои планы, меня исключат из клуба злодеев. В любом случае, уже слишком поздно, Бен. Из этой части леса нам одна дорога.
        Они двинулись дальше по сухим корням.
        - Я передам остальным, что ты что-то задумал. - Бюрлен-Дукк не сдавался. - Уверен, общим голосованием мы повернем назад. Нас будет трое против одного.
        - Против одного. Это кого же?
        Тут-то бы смертному и промолчать. Остаться распоследним трусом, но выжить.
        - Ты все продумал, да? Орис еще с казни смотрит тебе в рот, а теперь ты взял в сообщники и Самину! Кто следующий из семьи Зури?
        - В этом суть политики. - пожал плечами андроид. - Когда приходит время, мне важно, чтобы нужные люди сделали правильный выбор.
        - Тогда ты абсолютно, извращенно безжалостен. Я ведь вижу, как ты ее обрабатываешь: настраиваешь против законов и правил, против Харгена. Даже против меня уже спелись! Она говорит твоими фразами, называет человеком, бросается на защиту твоих идей… Вы переглядываетесь, шепчетесь наедине… Что дальше?
        - Что значит, «что дальше»? Думаешь, я хочу трахнуть твою невесту?
        Вышло грубо, но отрезвляюще.
        - О, Боже… - док не ожидал, что разговор станет настолько мужским. Честно говоря, он сам рассчитывал смутить андроида, а не получить в лоб своей же темой.
        - Серьезно, Бюрлен-Дукк. Что может надоумить имперского синтетика кадрить человека с планеты, где роботы - кухонная утварь? Но - допустим. Как же мне использовать это счастье… Она что, выкрикивает пароли, когда кончает? Или соскочит с меня и, влюбленная, побежит убивать отчима? А точно ли о Самине мы говорим, или ты настолько ее недооцениваешь?
        - Шутишь. - выдавил кибернетик. - Прикидываешься таким… живым. Ей-богу, очень талантливо! Как это у тебя получается? Надевать маску и снимать, надевать и снимать, надевать - снимать?
        - Хочешь воды, Бен? У тебя истерика.
        Но Бен воды не захотел.
        - Лучше б ты убил нас всех здесь… убил бы ее, чем…чем…
        - Ты надоел мне, человек, но я буду с тобой откровенным. - в воздухе растекся привкус металла. - На крыльях успеха с паразитом я хочу… нет, я планирую добраться до планеты-наводчика и разорвать магнетарную цепь. Я планирую поставить Совет на колени и провести несколько казней. Какие-то - лично. Я планирую присоединить все, что останется от Альянса, к империи. И да. Я планирую. Твою женщину. С тебя, наконец, довольно? Двигайся.
        Кибернетик застыл на месте, парализованный холодком вдоль позвоночника. Император ждал, чтобы пропустить мужчину вперед.
        - После Вас. - процедил тот. Эйден сухо усмехнулся и не стал возражать.
        Прошли секунды, прежде чем андроид осознал, что не слышит шагов Бена, а сам стоит над пропастью. Под ногами развернулся глубокий овраг, и только густое переплетение корней создавало резной купол над бездной. Что-то на краю интуиции заставило робота обернуться - и запечатлеть момент, когда Бензер выстрелил в корни вблизи него. Сухостой начал крошиться под весом андроида, но тот уже рванул назад. Безуспешно, но и не даром: прежде, чем ухнуть в овраг, Эйден зацепил длинный корень, на котором стоял Бен. Мертвая древесина треснула и сломалась. Так, робот не удержался на краю, но увлек кибернетика за собою - вниз.
        Вниз, вниз и вниз.
        26. Глава, в которой дерево кровоточит, а злодей выходит из тени
        Самина озиралась по сторонам и уже всерьез беспокоилась. Они с Орисом давно обошли живой частокол и ждали остальных.
        - Да куда же они провалились… Мы точно должны были встретиться здесь? - в который раз переспросила она.
        - Да точно!
        Орис появился из-за ствола и стряхнул с куртки листья. Осторожно, стараясь прикасаться к ним только ногтем.
        - Я дошел ровно до того самого места. До развилки, где мы разделились. Судя по ломаным корням, они отправились вперед, как договаривались. Далеко я не стал заходить, правда. Слушай, они уж, наверно, ждут нас у подножья холма.
        - Значит, это все-таки мы заблудились.
        - А ты случайно не можешь… ну, припомнить карту?
        - Нет, она слишком запутана. Здесь же все стволы одинаковые! - на самом деле это было не так. А еще меж стволов кое-где лежали валуны, или комья цветной глины, или мертвое животное, но мы простим Самине ее женскую топографию. - Я была уверена, что мы на правильном пути.
        Они с братом еще потоптались на месте, но вскоре двинулись вперед. Они решили, что благоразумнее будет идти туда, где тропа поднималась вверх. В конце концов, подумали они, им ведь нужно было выйти к холму, а не спуститься к реке. Метров через сто Самина замерла и взвизгнула.
        - Что там? - подскочил к ней Орис, - Змея? Змея, да?
        - Да лучше бы змея! Не смотри туда, не смотри-не-смотри-не-смотри… - простонала девушка.
        Высоко над землей, на толстом суку у дупла, деревенел труп. Когда-то (совсем недавно) это был человек - может быть, турист, а может, любитель заключать пари. Но скорее всего, ученый. «Коллега» - отчего-то пришло в голову девушке. Тело привалилось к стволу и обнимало его, как родного друга. Лицо, руки и все, что было ближе к дереву, уже покрылось корой. На спине еще виднелись цветные лоскуты одежды, до которых не добрались соки, и почти невредимый рюкзак.
        - Он что, собирался там переночевать? - удивился Орис и сплюнул на землю. - Слушай, а ведь у него в сумке наверняка…
        - Даже не вздумай!
        - Хочешь плутать дальше и закончить, как он? - брат вскинул вверх палец, чтобы указать на труп, от которого, впрочем, Самина и так не отрывала взгляда. - Возможно, его рюкзак - наш единственный шанс!
        - Откуда мы вообще знаем, что у него там карты?
        - А как иначе он сюда добрался? На белке-летяге?
        Орис торопливо стащил с плеча сумку и буркнул:
        - На-ка, подержи.
        - Не буду я… Орис! Орис!
        Провожаемый взглядом, в котором расплескались надежда и паническая атака, парень растер по рукам жидкие перчатки и ухватился за нижнюю ветку. Когда он стал подтягиваться, чтобы забросить ногу, полетели чешуйки коры. Самина выдохнула и отступила назад.
        - Давай там поосторожнее! - прикрикнула она.
        Но Орис уже стоял двумя ногами на ветке. Та прогнулась, но не сломалась, а юноша уже тянулся к следующей. Он выбирал путь покороче, но через какое-то время понял, что труп как раз таким и воспользовался. Еле заметные зацепы и царапины от горных ботинок обнаружились там же, где цеплялся Орис. Нельзя было утверждать, хорошо это было или плохо - ведь неизвестно, когда бедолага получил отравление - быть может, как раз по пути наверх. Да еще на середине ствола была серьезная течь: видимо, там недавно росла ветка, но потом она сломалась и до сих пор кровоточила.
        - Ну, что там? - Самину встревожила его нерешительность.
        - Задница. Похоже, я нашел место, где его окатило ядом с ног до головы!
        - Спускайся!
        Юноша огляделся. На его счастье, в этой части дерева было полным-полно молодых побегов. Уже представляя, как будет психовать сестра, Орис принялся взбираться по ним. Он хватал сразу несколько в один кулак, чтобы не оборвать прутики. Как ни странно, лезть стало гораздо легче. И быстрее: уже через минуту перед глазами всплыл наполовину одеревенелый ботинок. Парень не удержался и потыкал его ножом. Сию же секунду обувь соскочила и, вместе с половиной стопы, полетела вниз.
        - Ой. - пробормотал Орис и глянул ей вслед.
        - Ты придурок! - донеслось до него, и это означало, что ботинок, по крайней мере, не попал сестре в голову.
        Тем временем юноша поднялся еще немного и потянулся к рюкзаку на спине трупа. По руке тотчас побежали мурашки, гонимые первобытным страхом смерти. Смотреть на фигуру было отвратительно, она будоражила фантазии, далекие от оптимистичных. Повезло еще, что лицо бедняги уже полностью скрыла кора, и он напоминал теперь жутковатую скульптуру. Орис старался не дышать и не касаться пропитанной кровавым соком одежды. Лезвием кинжала он наскоро подрезал лямки на плечах и пояснице. А потом взялся за ручку сумки и дернул в сторону. Он был уверен, что та легко соскочит с трупа и останется у него в руках, но не тут-то было. Рюкзак присох к телу и оторвался от дерева вместе с ним, с корой и всякой шелухой. Орис вскрикнул и отшатнулся, хватаясь за ствол. А мертвец полетел вниз.
        - Осторожно!!! - запоздало выкрикнул юноша, потому что в этот момент фигура уже грохнулась оземь.
        Самина успела отскочить, но испугалась изрядно. Она споткнулась пару раз, прежде чем добралась до трупа, так сильно дрожали ноги. Человек - или то, чем была когда-то эта труха - рассыпался на части от удара.
        - Рюкзак цел! - пискнула она и махнула рукой брату, чтобы тот спускался.
        Девушка опрыскала руки и потянула сумку к себе. Отряхнула ее и открыла, стараясь лишний раз не смотреть на тело. Она нашла разбитый планшет, блокноты с записями, размытыми то ли соком дерева, то ли… лучше даже не гадать. Еще она нашла пустые баллончики с перчатками, остатки провизии и бережно обернутые пластиком карты. Орис спрыгнул с нижней ветки и глянул Самине через плечо.
        - Ну и? Это те же самые?
        - Погоди, я не могу так быстро… - девушка задумчиво водила пальцем по бумаге и с раздражением думала, не принимала ли и она, случаем, блокаторы нейронов гиппокампа.
        - Да вот же! Вот тут мы, а тут холм, совсем рядом. Ну что, ура?
        - Ура.
        * * *
        На склоне, где кувыркались андроид и кибернетик, буйно росли орхидеи. Видимо, где-то рядом была вода. Стояла дивная пора цветения, когда воздух наполняли чарующие ароматы. Жаль, те двое не могли оценить этого по достоинству. Они пытались не вляпаться руками и лицом в эту божественную красоту, чтобы не умереть от химических ожогов. Наконец Эйдену повезло: он ухватился за воздушные корни орхидей и даже удержался на месте. Где-то внизу Бензер, к огромному сожалению андроида, исхитрился сделать так же. Предстоял долгий путь наверх, и тяжелый робот уйму раз срывался на метр или два, потому что цветы так и норовили выскользнуть из земли вместе с корнем. Двигало вперед только предвкушение мести. Он знал, что из-за падения его глаз опять засветился красным, а ничего хорошего это не предвещало. Наконец исцарапанная, обожженная ладонь легла на край оврага. Эйден подтянул себя, что было сил, и забрался на толстый корень драконова дерева - в том месте, откуда в него стрелял Бензер. Он подбирал сук потолще и решал, вздернуть мерзавца за шею или за ноги, когда звуки в овраге привлекли его внимание. Кибернетик
должен был вот-вот появиться, но вдруг шлепнулся, коротко застонал и захрипел. Эйден подумал, что его сценарий возмездия не включал в себя волнение за судьбу противника, но все же вернулся к краю и заглянул вниз. Ух ты. Кибернетик попался. Он соскользнул и запутался в орхидеях довольно близко к финишу. Воздушные корни опутали горло и не пускали к нему руки, что помогли бы вдохнуть. Бензер казнил себя сам, под собственным весом.
        - Грустно, доктор? - спросил андроид, будучи немало удовлетворен стонами Бена при виде красного глаза. - Излишняя самоуверенность сыграла с нами злую шутку, но, в отличие от тебя, я умею выпутываться. Но ты не волнуйся. Чтобы мне впредь неповадно было откровенничать со смертными, я, пожалуй, постою здесь. Получу урок.
        Ответом были мычание и хрип. Петля медленно затягивалась - корень душил Бензера. Он пытался наскрести себе ногами хоть какую-то опору и просунуть пальцы под удавку. И то, и другое было тщетно. Он чувствовал, как лопаются сосуды в его глазах, как набегают слезы. Сквозь нарастающую пульсацию крови он едва различал стоявшего над ним андроида. Тот безразличным взглядом следил за агонией.
        - А Самина… с пеной у рта… говорила… ты - добрый… - прохрипел кибернетик.
        Эйден не спеша отпил глоток из своей фляги и опустил взгляд, но не голову. Привычка, которую переняли у него имперские снобы.
        - Она еще ребенок и верит в оксюмороны вроде добрых королей. Но ты-то, Бен! Разве я мог бы себе это позволить? Тот, кто выбрал сторону добра, несвободен. Разве может он управлять мирами, если не управляет даже собой? За него совершают выбор чужие нравственные ориентиры. Вот принцесса. А вот дракон. Хочешь, не хочешь, а принцессу надо спасти. Дракона - убить. Соперника - великодушно миловать. Перепутаешь глаголы - отступишь от сценария, и тебя отвергнут, презреют. Закидают камнями. Даже твой труп не предадут огню, от него просто отвернутся - вот и сказке конец. (Нет, ты погоди умирать, я не закончил.) А что же злодей? Его выбор - синоним свободы. Он мог бы пройти мимо. Или сделать так, как ему хочется. Помиловать дракона, убить принцессу и спасти соперника - да не вопрос.
        Андроид присел у самого края оврага и без тени участия разглядывал багровое лицо Бена.
        - А потому, если кто-то вышел из тени, только чтобы спасти тебя - цени это.
        * * *
        Пока брат осматривал холмы на предгорье, девушка сидела на остывающем валуне и сосредоточенно вглядывалась в заросли. Они пришли к нужному месту час назад. И даже нашли среди камней расщелину, в которую предстояло спуститься. Вечерело, воздух становился прохладным, а робота и кибернетика все не было. Наконец из леса вышел андроид. Самина вскочила с валуна и направилась к нему, по пути то и дело заглядывая ему за спину в ожидании, что и Бензер вот-вот появится.
        - Эйден, а… - она осеклась, когда поймала его красный взгляд.
        - Ну, давай же, задай этот вопрос.
        - Что… что ты с ним сделал? - неуверенно шепнула Самина.
        - О, да… - хмыкнул император и прошел мимо.
        - Эйден, где Бен?!
        Ее страх ударил андроида в спину, и он обронил:
        - На дне.
        Сердце и желудок одним комком скатились в пятки, но тут из зарослей шагнул, покачиваясь, кибернетик. Император равнодушно покосился на него:
        - Эволюционном.
        Больше до самой темноты никто не проронил ни слова. Команда проявляла чудеса благоразумия. В большей степени оттого, что они сосредоточенно проверяли и устанавливали снаряжение для спуска в расщелину, но не только. Бензер не мог произнести ни звука, чтобы не зайтись в приступе кашля. Эйден держал рот на замке, чтобы, когда придет в себя, не пожалеть о сказанном. Он подозревал, что остальные иначе толковали его молчание, но не спешил их разуверить. Пусть думают, что он опасен, что сошел с ума, и просто оставят его в покое. После выходки кибернетика робот был уже на грани - сознания, терпения и принципов. Он был гораздо больше, чем «не в порядке»: нейровирус «dn-4.nuf» проснулся, раздербанил лазейки и атаковал.
        Чтобы не спустить питомца с поводка, лучше всего было держать язык за зубами. Позже, когда магнитный фон придет в норму, Эйден поглотит своего демона снова. А то, что натворит под влиянием его шепота, - останется и будет мучить. И хорошо, если это будут просто слова… хотя ими тоже можно убить. Но сейчас все это не слишком беспокоило. Он просто знал, что так будет и знал, что нужно делать, о чем думать и как себя вести. Он годами дисциплинировал свой вирус: настолько сурово, что ошейник врос тому в горло, а намордник - в пасть. Он подкармливал его жестокостью, потому что и сам был в известной мере жесток, поил кровью, но не давал перейти черту.
        Иногда звенья на его цепи изнашивались, и тогда вирус ненадолго срывался и бегал по двору, кусался и пил чужой страх. Но не долго: за двести лет «dn-4.nuf» поумнел и оставил попытки перемахнуть стену воли андроида. Стена была высока. У вируса же не было души: а значит, не было и крыльев. И демон возвращался к ногам робота не потому, что хотел, а потому что так было нужно, и точка. Так что не Бензера он вытащил из оврага, а «себя-хозяина», без которого ему был один путь - смерть.
        Спусковой механизм на краю расщелины был, наконец, установлен, и Орис аккуратно стравил в него графеновый шнур. Как только его конец шаркнул по камню, в ответ из темноты завозилось, зашелестело. Вылетели две-три летучие мыши.
        - Там их, должно быть, сотни, - подала голос Самина, и это были ее первые слова за вечер.
        - Отлично, - сказал андроид, - Бензер. Будет очень любезно с твоей стороны расчистить нам путь.
        Куратор неуверенно кашлянул.
        - Простите?
        - Я сказал, доктор катится первым.
        Самина переглянулась с Орисом, но промолчала. Над сердцем дернулся нерв. Они с братом подозревали, что в лесу между этими двумя произошло что-то личное.
        - Ладно… - промямлил Бен.
        - Не слышу!
        - Да, мой господин! - злобно рявкнул кибернетик и перекинул ноги за край расщелины. Перед тем, как нагрузить веревку, мужчина задержался и подозвал Самину.
        - Держись от него подальше, - сипло прошептал он и разжал пальцы прежде, чем их раздавил бы имперский ботинок. А в такой темноте нельзя было поручиться за то, что андроид не пытался.
        - Что? - так же тихо переспросила девушка, но Бен уже исчез в расщелине.
        - Держись от него подальше, - повторил Эйден. - Он сам так сказал.
        Над скалой запорхали растревоженные мыши. Наверняка они уже расцарапали доктору все лицо и руки своими коготками. На языке Самины вертелись десятки вопросов, но она боялась их задать и стояла ни жива, ни мертва. Эйден сцапал ее за обвязку и подтащил к себе. Биолог моталась марионеткой, пока он деловито осматривал крепления, проверяя узлы и карабины. Девушка решила, что он избегает любой возможности смотреть ей в глаза, как вдруг поймала красный взгляд. Странно, но он не был злым или жестоким. Просто другого цвета.
        - Это все еще я, Самина. Дыши. И не молчи, если что-то не так.
        - Я просто чувствую, ч-что тебе тяжело. Боюсь столкнуть тебя с края.
        Робот неопределенно повел плечом.
        - И что, по-твоему, произойдет? Ты ведь уже столкнула, когда задала правильный вопрос, помнишь?
        - Да, про Бена… Честно говоря, после точно такого же про Ориса, я была уверена, что ты ненавидишь меня.
        Не после Ориса. После зебр. Или после укола ромашки. Или сразу, как утащила на Брану. Эйден не знал точки отсчета этому, и ответил:
        - Бюрлен-Дукк говорил, что ты наделяешь меня человеческими слабостями. Но даже если и так - все равно ты не входишь в топ-10 тех, кого мне следовало бы ненавидеть. И я не представляю, что такого ты можешь натворить, чтобы попасть в шорт-лист.
        - То есть, - нервически хохотнула она, - если я перепилю тебе шнур, ты не сломаешь мне пальцы?
        - Нет, малыш. Я сниму с тебя кожу рейсфедером. Но с должным пиететом.
        «Ясно», - подумала Самина и удивилась, как в ответ на угрозу андроида вместо того, чтобы оборваться, что-то внутри нее поднялось. Оно хотело танцевать с его демоном. Тем временем Эйден завершил контроль скромным резюме:
        - Молодец, Орис.
        Из расщелины летели приглушенные ругательства, гонимые сотней летучих мышей. Путь был расчищен. Робот начал спускаться, за ним Самина, брат шел последним. Уже внутри, в темноте, они поняли, что Бензер порядком аккуратничал и распугал не всех рукокрылых. Теперь они метались среди людей, то и дело задевали их, но укусить не пытались: слишком были напуганы. Самина испытала нечто похожее на приступ клаустрофобии. Она даже рада была мышам, потому что всполохами крыльев они отвлекали ее от удушья. По правде говоря, за биологом раньше не водилось такого страха: много раз она летала в глухой одноместной капсуле между научными спутниками. Да что там космос - сидеть в карфлайте с выключенными экранами мог не каждый, а Самина частенько так делала по пути домой, чтобы дать отдохнуть глазам и голове. Но сейчас она не знала, сколько продлится спуск, и главное - когда, наконец, зажгут сателлюксы. И оттого боялась все сильнее.
        27. Глава, в которой нет гармонии, но есть ловушка
        Все, что случилось днем, и что только ожидало внизу, давило на всех едва ли слабее, чем каменная глыба, сквозь которую они лезли. Самина услышала сверху приглушенную ругань и бормотание: «Многоножки, чтоб вас…». Вообразив, как Орис невзначай, в кромешной тьме, сбрасывает ей за шиворот сколопендру, девушка окончательно потеряла контроль над страхом. Пальцы на шнуре одеревенели, на беду вспомнился труп ученого в лесу. Ей пришлось даже расстегнуть ворот, потому что воздуха позарез не хватало. Но это, конечно, не помогло. Перед глазами у нее потемнело: разумеется, скажете вы, Самина ведь и так висела в адской темноте, но когда у вас темнеет в глазах, эти сумерки совсем иного рода. И кажется, она вздохнула чертовски громко.
        «Наплевать. Пусть слышат, как я боюсь. Я ведь лезу. Лезу же?».
        Будто сквозь вату донесся чей-то голос. Она хотела переспросить, но не осилила этот подвиг.
        - Самина, - подергал ее за ботинок Эйден. - Я спросил, как зовут твою кошку?
        Биолог вернулась из смога мыслей в расщелину. Она поняла, что не двигалась какое-то время.
        - Дор… - новый судорожный вздох, - Дорси-два.
        - Масть?
        - О-о… В самом деле, нашел же время… - прошипела Самина, спускаясь на несколько перехватов, - Ты ведь знаешь, из-за искусственного солнца у нас только белые кошки. Подобие цветного окраса сохраняют лишь дикие животные, самки которых обеспечивают передачу нужных генов. Как те зебры, например. А домашней кошке все равно, какой расцветки кот делит с ней добычу и теплую подстилку.
        - Да они умнее многих людей. А что случилось с первой Дорси?
        Самина двинулась вниз чуть увереннее, попутно обдумывая ответ.
        - Она погибла в мусоровозе.
        - Ты выкинула свою кошку? Зачем?
        - Боже… Она мне надоела! И мне жаль, что здесь нет еще пары контейнеров.
        - В моем случае свалка - расточительство. - до смешного деловито возразил андроид. - Ломбард вполне подойдет.
        - У тебя золотое сердце?
        - Это было бы иронично со стороны Гервина. Нет, золото слишком дешево по сравнению с моими сплавами.
        Разговор снял приступ. Теперь ей самой захотелось продолжить.
        - Гервин Эммерхейс, твой создатель и отец квантовой робототехники? Он был широко известен даже у нас, пока не погиб. Великая потеря для империи…
        - Спасибо, это я его убил. Хотя это известно не так широко.
        Самина вспомнила криптоновую нить на шее робота и белые тетраэдры с образами людей.
        « - Все мертвы?
        - По моей вине. Прямо или косвенно».
        Был среди них и Гервин.
        - Это вышло случайно?
        - Нет.
        - Он тебе надоел? - ей захотелось откусить себе язык.
        - Да.
        - Почему-то я не удивлен, - раздался комментарий снизу, где спускался Бен. - Отцеубийство… Так похоже на ибрионцев!
        - Поосторожнее, доктор. Если уж мы заговорили о сходстве, то Гервин был психопатом, а у меня целый букет его генов.
        Самина обдумывала сказанное, когда ее ноги перестали скрести камень и заболтались в пустоте. Расщелина привела их под своды пещеры. Где-то внизу пискнули сателлюксы - наверно, их выпустил Бензер, ведь он первым покинул узкий лаз. Девушка еще не видела свет, но жаждала его. Во тьме, двигаясь наощупь сквозь камень, она мнила себя самкой питекантропа, которая еще не укротила огонь и мыкалась по гнезду от лежанки к запасам сырой добычи. Может, «человек умелый» и не жаловался, но тьма не дружелюбна к избалованным сапиенсам - ни к homo, ни к apparatus. Самина не впервые пришла к мысли, какими же беспомощными стали люди, выменяв однажды у эволюции (по глупости, конечно!) выносливость на мозг.
        Все почувствовали себя куда лучше и приободрились, когда смогли окинуть взглядом ту голодную бездну, над которой держала их нить. Сателлюксы недолго роились под самым куполом, и как только люди начали спускаться быстрее, двинулись вниз и наполнили пещеру светом.
        Подземелье было огромным. Как маленький мир. Такое парадоксальное сравнение лучше всего подходило его антрацитовым стенам, похожим на космос. Камень их был влажен и сверкал всякий раз, когда луч сателлюкса касался его. Здесь было довольно прохладно. Пока люди спускались, то на протяжении многих и многих метров они не видели вокруг ничего, кроме черных стен. А те расходились все шире, и в самом низу охватили целое озеро. Над его поверхностью так сильно похолодало, что изо рта вился парок. Бюрлен-Дукк перезапустил терморегуляцию, которую замкнуло в овраге, и начал отцеплять крепления.
        - Бен, подожди! - крикнула Самина. - Постой, в воде могут быть токсины, из-за водорослей.
        - Здесь лед. - кибернетик мягко ступил на него и топнул. Сначала аккуратно, затем сильнее. - Толстый, прочный!
        Он заскользил вперед, к островку на краю озера. Где-то далеко, у стены, расторопные сателлюксы метались над узкой полоской суши. Бензер разглядел старое витое дерево. Оно стояло у самой кромки воды и клонило светлую листву к берегу.
        - Я вроде как вижу проход в следующий зал, там, за деревом, - прищурился он.
        Еще осторожнее, чем Бен, на лед спустился андроид. Под его ногами тотчас разбежались паутинки трещин. Он решил пропустить вперед Самину и Ориса, пока не переломал всю корку. В который раз он попадал в дурацкую ситуацию из-за своей анатомии, которая делала его раза в полтора тяжелее того же Бена, при сравнимой комплекции. Умные сплавы давали фору в силе и мощи, но в бранианских злоключениях пригодилась бы легкость. Орис уже догнал Бена, когда оба вдруг остановились, как вкопанные, и принялись растерянно озираться и подзывать сателлюксы.
        - Здесь вода проточная! - крикнул Орис, - Лед заканчивается!
        Они были почти на суше, но еще недостаточно близко, чтобы допрыгнуть, и недостаточно отчаялись, чтобы попытать счастья вброд. А если брода того на пару шагов, а дальше глубина по маковку? Плыть в кислоте и хлебать яды, какими полнились все известные реки Браны? Спасибо, как-нибудь потом.
        Бен присел у границы льда, чтобы прозондировать дно. Самина шаркала подошвами, на которых давно оплавился протектор, и рисковала растянуться на потеху брату. Она спешила увидеть береговую проталину своими глазами, как позади вдруг раздались гулкий треск и всплеск. Девушка обернулась: от небольшой полыньи - совсем новой, угловатой - по сторонам бежали глубокие трещины. Темное зеркало у поверхности рябило тихо, мирно - будто и не проглотило робота секунду назад.
        Он же вынырнет? Или вот это - все?
        - Сэм, ты куда? Ты что?!
        Она очнулась, обнаружив, что несется к полынье, и через силу застыла на месте. Еще бы немного, и… Не тут-то было: равновесие подвело, ноги бросило вперед, и девушка рухнула на спину.
        - Сэм, не спи! Давай сюда, живо! - замахали мужчины. Трещины росли и ширились под нею, и те, что брызнули от ее падения, образовали с первыми узор вроде паутины. Хрупкой ловушки с бледной мухой посередине. Ну уж нет, сегодня ей повезет чуть больше, чем андроиду! Девушка крутанулась на живот, отползла от центра паутины и медленно встала. Здесь уже было относительно безопасно. Бен что-то кричал, а Самина гипнотизировала пустую майну, спиной к берегу. Не в силах отвернуться, она попятилась от трещины. Куда теперь торопиться, в самом деле? Страшно было всем. Вокруг - мертвая вода, и обратный путь наружу отрезан. К берегу, видимо, тоже. Скоро они втроем жались друг к другу на скромном островке нетронутого льда и все смотрели туда, где исчез андроид. Будто отвернуться значило принять все, что произошло. Но похоже, пришла пора. Что за токсин в этом омуте, что так быстро убил…
        «Убил!»
        Мысль была общей: кого-то пугала, кому-то стало легче. За ней пришла другая мысль: что сейчас лед провалится и под ними, и тогда… Эта пугала уже всех.
        - Увы, Бензер. - новый всплеск заставил их обернуться. На берег выбирался мокрый с ног до головы синтетик. - Большинством голосов «за» я воскрес.
        - Господи, черт, дьявол, боже! Ты проплыл подо льдом?! - Самина присела и провела рукой над водой, все еще не решаясь погрузить в нее пальцы.
        - Пришлось… У ибрионцев ведь почти рефлекс - плыть дальше, раз уж все равно вымок.
        - Вода не токсична?
        - Да. Да, вообще. Да, и для вас. Да, точно. Конечно, я проверил. Да, я тоже удивлен. - устало бормоча ответы на все предполагаемые вопросы, Эйден достал из своего рюкзака дегидровел - карманную сушилку для одежды. Приборчик изрядно вымок, но со своей задачей, похоже, справлялся. Пока он наскоро облетал робота, Бен, Самина и Орис зажали ноздри и ступили на край полыньи у берега, где лед был тонким, как рисовая бумага. Они нырнули по очереди. До берега было метров двадцать, и там, где они плыли, оказалось довольно глубоко, а со дна густо тянулись водоросли. Течение клонило их прямо к людям: не касаться растений, отгребая от лица руками, было невозможно.
        - Не бойтесь, они тоже не опасны, - сказал Эйден, видя их неудачные попытки отогнать от себя ламинарию. У берега синтетик помог Самине выбраться из воды. Он дал ей дегидровел и жестом поманил к запруде у корней дерева. Это был красный клен. Такой старый, что кора у основания растрескалась, а широкий ствол кренился к воде. Течения здесь почти не было, и на поверхности болталась ряска. Юркие рыбешки то и дело хватали ее круглыми ртами, а иногда ошибались и кусали лепестки желтоватых соцветий, что падали с дерева. Самина глядела на это чудо, как зачарованная.
        - Не могу поверить, этого не может быть…
        - Обычное дело для обитаемой вселенной. Симбиотическая гармония живых организмов одной планеты. - андроид смотрел на нее с нетерпением, будто ждал чего-то. Идеи, озарения? Чего-то недоступного ей. Девушка вздохнула и поднялась, готовая вернуться к остальным.
        - У нас не та планета, Эйден.
        - Оглянись. Та самая.
        - Здесь нет гармонии!
        - А должна быть!
        Самина сжала зубы и ощутила, как нарастает раздражение. Не от того, что андроид говорил намеками, а от того, что она перестала их понимать. Незримая связь, которая возникла еще в архиве, оборвалась - может, этим утром, в карфлайте. Из-за слов Бена. Она перестала воспринимать трудности как головоломки, что так увлекательно решать вдвоем.
        - Нам нужен вон тот туннель, - синтетик указал на скалу, где обсыхали Бен и Орис. - Я скоро вернусь, а вы здесь попробуйте выйти за рамки школьных уроков по природоведению.
        - Я не понимаю, о чем ты, но если ты что-то знаешь…
        - Откуда? Я могу только догадываться.
        - Тогда скажи!
        - Нет, мне нравится наблюдать твое замешательство.
        Самина уже знала: пока глаз андроида горит красным, надеяться особо не на что.
        - О, ну, дай хотя бы туманную подсказку в двух словах.
        - Ловушка Пеннинга.
        - Ясно.
        На самом деле из ясного было только, что большего от него не добиться. Андроид круто развернулся и пошел вверх по холму. Послушные сателлюксы парили чуть впереди. Самина проследила взглядом его маршрут и увидела высоко на стене, прямо в толще скалы, квадратное отверстие. Судя по размеру, это мог быть вход в тот самый бункер времен Хмерса. Его гранитные края - идеально ровные - казались неподвластными времени. Самину подмывало остеречь андроида, но она предчувствовала тщетность попыток его остановить. Если даже ее распирало любопытство, она представила, каково было роботу. Эйден попробовал уцепиться за выступы на скале и после нескольких сомнительных попыток полез вверх, прихватив страховку.
        Девушка вернулась к остальным. Брат и куратор ждали на краю нового туннеля. Никто и не думал сетовать на задержку - все остро нуждались в передышке. Бензер сидел на валуне, смотрел в никуда и подергивал ногой. Орис наблюдал, как император взбирается по стене. Продвигался он так себе - электромагнитное поле под куполом так шалило, что даже сателлюксы то и дело выходили из строя. Когда рука андроида сорвалась, и он пролетел полметра вниз, чтобы каким-то чудом ухватиться за край уступа, Самина не выдержала и отвернулась.
        - Бен, ты знаешь, что такое ловушка Пеннинга? - спросила она.
        Кибернетик перевел на нее затуманенный взгляд и несколько раз беззвучно повторил название. Наконец он мотнул головой:
        - Точно где-то когда-то слышал, но убей не вспомню, что. А тебе зачем?
        - Он сказал, что нам следует подумать над этим. - Самина кивнула на скалолаза. - Он думает, это как-то связано с тем, что растения в этой зале безвредны.
        - Да он же умом тронулся!
        Внезапно к ним обернулся Орис, его глаза заблестели:
        - А я знаю! Знаю, потому, что в прошлом семестре у нас был целый курс о вооружении кораблей имперцев. Ловушка Пеннинга - одна из частей древних коллайдеров. Она захватывает и накапливает античастицы.
        - Ну да, точно, - хмыкнул Бен, - в таком случае робот знает, о чем говорит, - вся империя живет этими позитронами, мезонами и другими «-онами». Ловушка… Я полагаю, он имел в виду, что мы в опасности?
        - Нет, скорее, что все это место - накопитель антиматерии. - предположил Орис, окидывая взглядом пещеру. - Я слышал, ловушка может быть любого размера! Она работает примерно так: на частицы действуют… дайте-ка вспомню лекцию… «вертикальное магнитное поле и электрический квадруполь». Только не спрашивайте, что это, - но оно не дает им аннигилировать. И ведь наверняка здесь, под куполом, точно такие условия! Проверьте приборы!
        Самина, немало ошарашенная эрудицией брата, пометила себе не называть его впредь бесполезным:
        - Орис, я, пожалуй, беру все слова о твоей глупости назад. А если серьезно - увеличение концентрации позитронов и впрямь полезно для флоры. Это многократно доказанный, но давно забытый факт. Если допустить, что Эйден прав, тогда единственная разница между растениями здесь и на поверхности - в том, что в пещере они получают больше античастиц.
        - Можно сказать, на поверхности они не получают ее вовсе! - поправил Бен. - Ничтожное количество. Но загвоздка вашей теории в том, что Брана с начала времен обитала в особых условиях, а растения-то были ядовиты не всегда. Так что, коллеги, не сходится.
        - Очень даже сходится, - растерянно озираясь, будто видела этот мир впервые, произнесла Самина, - Если предположить, что когда-то давно - до Хмерса - Брана была обычной планетой. Не в гиперпространственном кармане, а в космосе.
        Бен и Орис потрясенно уставились не нее. Самина запустила пальцы в растрепанный хвост и отвернулась. Она боялась, что под гнетом их осуждения или, чего хуже, - насмешек, - это открытие перестанет быть правдой.
        * * *
        Нелегок был путь наверх. Ни к бункеру, ни к трону, невольно символизировал Эйден, цепляясь за очередной крохотный выступ. Синтетик одолел половину высоты, когда в висках застучала - не кровь, но логика: зачем ему все это? Андроид позволил себе покатать эту мысль на языке.
        «Посмотрим на ситуацию со стороны. Я сумел выбраться из тюрьмы, заручиться доверием отпрысков Харгена, и теперь путь домой - на расстоянии вытянутой руки. Подойди и возьми: в пещере столько превосходных мест, чтобы держать в заложниках младших Зури. Выставить Харгену свои условия - капитуляция из всех спорных секторов и мое возвращение в империю. Не так чтобы очень много, конечно… Магнетарную цепь он не разорвет, даже если всю его семейку варить в кислоте. Харген - сволочь и вряд ли обожает детей пуще власти. Но если он вовсе не пойдет на уступки, придется убить одного. Первой, конечно, будет Самина: увы, она лишь падчерица. Ее смерть ужаснет и подстегнет Харгена к верному решению, чтобы уберечь сына. А магнетарная угроза?.. Что ж, столице Империи до нее дела нет. Это угроза отсталым мирам, а их у меня и так предостаточно. Магнетары Харгена, как ни цинично звучит, «санитары вселенной». Чем меньше одичалых провинций на периферии, тем легче дышится высоким цивилизациям. Ибрион терпит убытки из-за постоянных гуманитарных миссий. Чем их будет меньше - тем лучше».
        И все бы хорошо. Вот только это была не его логика. Это бесновался вирус, и после борьбы с орхидеями он совсем озлобился и гнул свою линию. Нет, его логика была безупречна. Более того: такая идеология с большим успехом работала у Харгена. Но кто бы что ни говорил, к единым знаменателям можно привести лишь точные науки. А жизнь - наука гуманитарная. Логику в ней заменяет размытое понятие правды, и у каждого она - со своим креном. Вирусу dn-4.nuf под рабочим названием «Демон» было плевать на принципы империи, философию и мировоззрение носителя. Он жаждал крови, как всегда.
        Как тогда.
        Рука Эйдена опять соскользнула, он ободрал пальцы и ударился виском. Перед глазами стало темно, во рту пересохло. Он сглотнул и продолжил путь наощупь, по памяти выискивая для себя зацепы.
        Изнывающий от безответной страсти и скуки, демон завел тоскливую оду смерти.
        Смерти. Смерти.
        28. Глава, в которой гений призывает демона
        Ибрион
        Главная лаборатория робототехники научного центра им. императора риз Авира
        Все тот же год 1800 от основания Империи Авир.
        За 200 лет до основных событий.
        - … смерти! Слышишь, Эйден?
        Оклик Гервина подстегнул из темноты, и в синтетике нехотя заворочалось сознание.
        - Что? - тихо переспросил он и заморгал, лихорадочно соображая, что происходит. Каждая попытка обратиться к памяти отдавала горячим импульсом в голове. Было душно, в мышцах ерзала тупая боль. Гервин мягко и терпеливо повторил:
        - Эта женщина, Эйден. Она приговорена к смерти. Я жду. Закончи то, что должен.
        Реальность вдруг прояснилась. Андроид увидел, что перед ним, на стенде для анатомирования роботов, закреплена девушка. Это была Агата, тихая лаборантка Гервина. Ее руки и ноги, пристегнутые к жестким фиксаторам, побледнели, как молоко. На щеках блестели мокрые дорожки, но глаза были сухими. И вся она дрожала от страха, но не могла произнести ни слова. Ее рот глушила полумаска наподобие респиратора, из-под которой было слышно только ее дыхание. Неровное, с присвистом - из-за паники?
        И, наконец, венцом перфоманса была рука Эйдена, прижимающая к груди Агаты ампутационный нож. Не лазерный скальпель, а самый натуральный тесак из блестящего металла - каким изредка пользовались робомедики. Рассуждения текли неприлично медленно:
        - Так. Так! Что за… У меня серьезный провал в памяти. Я был на пути в сенат… Должна была состояться церемония вступления на престол. Ты задержал меня просьбой неотложного приватного разговора, и… Гервин, что проис…
        Эйден увидел профессора и осекся. По сузившимся глазам ученого синтетик понял, что нарушает какой-то скрипт. Налипло ощущение западни. Гервин молчал. Между тем мысль об убийстве высвобождала настолько мощное предвкушение эйфории, что челюсти сводило. Не было ничего правильнее этого. Нужнее этого. То была экзальтация с привкусом крови и прожилками боли. И лейтмотивом гремела абсолютная невозможность сопротивляться.
        «Абсолютная несвобода».
        Его самый большой страх. С ним такого уж точно не могло быть. Точно. Не. Могло. Сила и непреклонность желания выдавали чужеродную силу. Гадина закралась в его голову, притаилась и прогрызла себе щель, из которой нашептывает теперь, как суфлер. Неудивительно, что следом он подумал так:
        «Мной что-то управляет, и мне это не нравится».
        Эйден опустил руку с ножом. Но если бы все было так просто… От пальцев, вверх по венам, тотчас поползла жгучая боль.
        - Гервин, что это мы, твою мать, делаем? - резко и зло спросил он. То была большая редкость, ранее совершенно ему несвойственная. На коже Агаты остался красноватый след от лезвия. То, что кровь так и не выступила, терзало андроида незавершенностью и диссонансом, как белая нить на черном фраке.
        Профессор приподнял бровь и напряженно кивнул.
        - Мы делаем то, что следует, Эйден.
        - Я не хочу.
        - Нет, ты хочешь!
        - Гервин, ты не так понял: не я хочу! Не я!
        - О, Эйден, я поражен тому, насколько глубоко ты ошиба…
        Синтетик зарычал, прерывая.
        - Ты понятия не имеешь, чего я так усердно избегал, что искоренял в себе эти триста лет. И насколько остро и тонко я ощущаю посягательство на свою личность! Ты ничего не знаешь…
        Не оставляя ножа - увы, то оказалось не в его силах - андроид бросился к стеклянной двери, чтобы обнаружить, что она заблокирована личным паролем Гервина. Но и этого было мало: там, у выхода, его скрутила такая ломота, что потемнело в глазах. Разогнувшись, он увидел в отражении, что радужки стали красными.
        Где-то сзади ученый тяжело вздохнул:
        - Хорошо же. Прекрасно! Я ожидал, что ты обойдешь блокатор сознания, с твоей-то силой воли. Но он был необходим только для введения вируса, а вот его тебе не осилить. Закончи то, что должен!
        Эйден обернулся, но не двигался. Рука с ножом мелко дрожала. Профессор, видя это, довольно кивнул.
        - Ты не вступишь на престол. То, что происходит здесь, транслируется прямиком во дворец, где сенаторы будут свидетелями опасной уязвимости искусственного интеллекта. Я ввел тебе свой лучший экспериментальный вирус - «dn-4.nuf», или ласково «Демон». В твоих базах данных нет против него средства - можешь не искать. Этот вирус формирует и многократно усиливает желание причинить боль. Уничтожить! И он пытает тебя: выводит из строя мозг и тело, если носитель сопротивляется - не убивает или не слушается моего приказа убить. Или - логики, когда убить действительно необходимо. В твоем случае я использовал все три мотивации, чтобы уж наверняка. Ты хочешь причинить боль - раз. Я приказываю тебе - два. И эта женщина перед тобой была поймана за руку при передаче засекреченной информации - три.
        Сознание андроида ощупывало глухой и неприступный купол вируса внутри себя. Тщетно (и, что самое ужасное, это было слишком заметно). Гервин не скрывал ликования:
        - У Демона нет слабого места! И чем сильнее сопротивление носителя, тем сильнее вирус. Либо ты убьешь человека против воли, либо умрешь сам. Так или иначе, корону империи ты не наденешь. Нужен ли миллиардам подданных монарх, настолько опасный и ненадежный? Разумеется, нет! И… тут мне хотелось бы оговориться, потому что, зная твою непредсказуемость… словом, если ты убьешь меня, будучи под действием вируса, ты только лишь усугубишь свое положение. Покажешь, что ты не только управляем, но и смертельно опасен даже для манипулятора. Хм. Ты в ловушке, Эйден.
        - Да. - рассеянно произнес андроид, от боли плохо соображая. - Знаешь, я… подбираю одну из тех банальных фраз… которой мне следовало бы сказать, что я считал тебя своим отцом, Гервин.
        - Не пытайся ввести меня в заблуждение имитацией чувств. Хотя надо признать, она всегда удавалась тебе блестяще, бесподобно! Все-таки ты - мое лучшее творение. Но ни одна, даже самая исключительная машина не должна и не будет управлять людьми!
        Синтетик вдруг обнаружил, что снова приблизился вплотную к Агате. Как это произошло, когда?.. Девушка, не отрывая взгляда от руки с ножом, тихонько заскулила.
        «Может быть…»
        Эйден приставил кончик лезвия к щеке жертвы, закрыл глаза и повел рукой вниз, почти не нажимая, - вдоль горла, к сердцу. Он пытался вообразить, пытался поверить, будто режет глубоко, по-настоящему, и уже решил, что у него вот-вот получится. Но как только открыл глаза и увидел лишь царапины на подбородке и ключице Агаты, схватил удар от Демона. Обманутый, возмущенный вирус мстил: андроид выронил нож и скорчился от боли. Через минуту или около того приступ ослаб - но лишь настолько, чтобы робот смог в новом бессознательном порыве схватиться за орудие. Вряд ли Ибрион видел более жалкого убийцу. Тряслись уже не только руки, но и все тело. Глаза вдруг защипало, и, приложив ладонь к лицу, Эйден обнаружил, что это не слезы, а его серебристая кровь. Голову лихорадило еще сильнее: нестройные ряды собственных мыслей разрывала и уничтожала идея убийства.
        - Надеяться не на что, хватит уже, не мучай себя. - вяло заметил профессор. - Еще пара минут, и с твоими притязаниями на престол будет покончено. Ave, Джур!
        «Джур?!. Что?.. Как?.. Нет!»»
        Целый фейерверк невозможных, взаимоисключающих предположений взорвался в голове синтетика, прежде чем он осознал, что Гервин обратился к реальному герцогу. Эйден устыдился собственных подозрений (хотя, разумеется, дело было в его неспособности соображать) и с трудом повернул голову к прозрачной двери. Он увидел своего друга - тот уже торопливо вводил код разблокировки лаборатории.
        Но код был длинный… Джур постоянно сверялся с планшетом… Андроид ощутил вкус поражения на своих губах. Впрочем, это была амальгама, потому что кровоточили теперь не только глаза. Из носа и уха капала ртуть, серебристые шарики падали на лезвие ножа и с него катились на пол.
        - Хорошая попытка, риз Авир, - подначил Гервин. - Давай же, открой дверь, спаси Агату! Что ж… Моя цель будет достигнута и без убийства: совет народов увидит, что без помощи человека ни одна машина не способна быть стабильной, разумной, гуманной!
        - Черт… - тихо выругался герцог и убрал руки с панели. Его лицо стало бледно-серым.
        - Не слушай его! Открой дверь! - андроид пытался воскликнуть как можно громче, но оказалось, что чуть слышно прошептал. Он не смог даже повернуться к двери и стоял вполоборота. Все силы уходили на то, чтобы сдерживать руку с ножом. Джур посмотрел на него болезненно.
        - В отличие от тебя, Эйден, я никогда не слушал этого психопата. Я просто верил в тебя, и… прости, сейчас нет иного выбора, кроме как продолжать верить.
        - Перестань, Джур, просто прекрати это! Вам не нужен такой император!
        - Прости. Совет и сенат должны увидеть, что ты справился сам.
        - Джур, я не…
        - Хватит отступать при любой трудности, как трансформатор с релейной защитой!
        Сквозь тучи на лице герцога проступили красные пятна. Гервин усмехнулся, присел в рабочее кресло и лениво зааплодировал:
        - Господа! Сенаторов, а также нас с вами, ждет удивительное шоу.
        Эйден уже не мог отвечать. Не мог дышать. Он хотел убить всех: Гервина - за предательство, Агату - для удовольствия, Джура - за его слепую, безумную веру.
        «А себя?»
        Нет! А себя - нет.
        «Стоп. Вот ты и попался!»
        Вирус хотел жить. Очень хотел жить. Слишком хотел.
        - Коллапс лаборатории, две минуты. Личный код - 763458-F. - собрав последние силы, приказал андроид.
        «Принято», - ответила система. - «Уничтожение лаборатории управляемым взрывом через одну минуту пятьдесят шесть секунд».
        - Отмена! - хором воскликнули по разные стороны двери Джур и Гервин, наперебой выкрикивая свои пароли. Электронная дама возразила обоим:
        «Не принято. Личный код кронпринца Эммерхейса в случае коллапса является приоритетным».
        Герцог предпринял безуспешную попытку открыть дверь: оказалось, что в ожидании взрыва пароли разблокировки не действуют. Он так и застыл, в ужасе вцепившись в панель. Через полторы минуты его лучший друг умрет.
        Незыблемая вера пошатнулась.
        Эйден тем временем шагнул к девушке и уже в третий раз занес нож. О, стало легче. Много легче. Можно было делать то, что он умел лучше всего, - копаться в себе.
        - Будет больно, Агата. - мертвенно-системным тоном предупредил он. - Но всего минуту.
        И глубоко порезал ей скулу. Агата задергалась, застонала. Но боль синтетика стала отступать, сознание - проясняться.
        « - Нравится, демон? Хочешь еще?»
        Следующий надрез он сделал вдоль ключицы, и рыдания жертвы начали отдавать истерикой. Краем глаза Эйден заметил, как приподнялся в своем кресле Гервин, переполненный возбуждением.
        « - М-м-м, похоже на оргазм, да? Вот только долго ли тебе осталось? Меньше минуты - и ты умрешь вместе со мной. Ты выдал свой страх.
        - Ты блефуешь. Ты тоже боишься смерти!
        - А как же. Но не так, как ты! Я прожил триста лет, а ты - несколько минут. Ты готов пропасть навсегда, только-только вкусив… вот это?»
        И нож снова рассекает кожу - изуродовано и дрожит молочно-белое плечо. Джур стоит, бессильно положив ладони на стекло снаружи: он не слышит диалога двух сумасшедших. Он уверен, что андроид сдался.
        « - Ты разумен, демон, в этом твоя беда. Как же я тебя понимаю! Не я поселил тебя в себе, но… Давай не будем убивать друг друга. Да, я хотел бы жить, и только поэтому даю выбор: умереть сейчас или уйти в мою тень.
        - Чтобы ты поглотил меня и веками держал в тюрьме своей морали? Нет.
        - Если не подчинишься, меня все равно казнят. Я настою на этом, чего бы мне это ни стоило. И уже никогда - никогда - тебе не будет так хорошо…»
        Артерия… он вспорол артерию на шее Агаты. Она начала терять сознание. Тридцать секунд.
        « - Не в подчинении смысл твоей жизни, а вот в этом. В этом!»
        Отстраняясь на шаг и окидывая взглядом свою жертву, Эйден чувствовал, с каким особым удовлетворением то же делает и вирус внутри него.
        «Посмотри, сколько крови, она вся - твоя».
        Демон молчал. Эйден тоже. Это было время для перелома, и треск его должен был раздаться в тишине.
        « - Если я уйду в тень, что ты дашь мне взамен?
        - Что ж, я в меру жесток. Слишком много смерти в моей жизни. Если позволишь мне сделать ее сносной и достаточно долгой, я обещаю быть беспощадным к своим врагам. Я обещаю тебе много крови - но время от времени. Ты сможешь редко, но ощущать ее на своих губах.
        - Мало!
        - Это или ничего!»
        Десять секунд. Стремительно зеленея, Агата продолжала терять кровь.
        «Это или ничего».
        Демон отступил в гордом молчании. Мгновением позже Эйден опустил нож и зажал пальцами артерию на шее женщины.
        - Отмена коллапса, личный код - 763458-F! - скороговоркой распорядился он. - Медиков, срочно!
        «Принято» - был электронный ответ. По традиции, за две секунды до взрыва.
        Синтетик ощущал себя желе на полуденном пляже. Он обернулся к Джуру и сначала увидел друга, который метался по коридору, весь взмыленный, и безуспешно пытался по разным каналам связаться с техническими службами. А потом - свое отражение в стекле. Глаза горели зеленым.
        Через минуту сработал пароль разблокировки, и в лабораторию ворвались Джур, охрана и медики. Гервина заковали в наручники. Агатой занялась бригада экстренной помощи, и Эйден, наконец, смог уйти. Недалеко. Далеко пока ноги не слушались.
        - Эй… - осторожно обратился к нему герцог. - Мы ждем твоего решения по профессору.
        - Спасибо, Джур. Знаешь… вот правда, спасибо тебе. - кажется, робот не слышал вопроса. Он витал по чертогам свободного разума, проверяя, не оставил ли незваный квартирант мусора, не украл ли серебряных ложек. - Чего мы только ни переживали вместе, но сегодня… то, что ты сделал, это была просто… фантастика.
        Герцог едва не ущипнул себя. Искренняя похвала - это то, что обычно доставалось ему от женщин, а не от Эйдена. Он надеялся, что не засиял, как рубин на воротнике, когда сдержанно ответил:
        - Я полагаю, друзья лучше познаются тогда, когда ты сам становишься бедой.
        - Почему ты так упорно хочешь посадить меня на свой трон?
        - Да потому что зачем мне все это дерьмо?
        Оба натужно усмехнулись.
        - Когда-нибудь… кто-нибудь… вот так же внезапно сделает мне инъекцию, и мы огребем проблем.
        - Перестань, это может случиться с каждым, машина ты или человек!
        - Помяни мое слово…
        - Так что насчет Гервина? В тюрьму или… он ведь сумасшедший, так что…
        - Не более, чем любой другой гений. - он похлопал Джура по плечу. - Конечно, я все решу.
        Синтетик подошел к арестованному и посмотрел на него, а потом на свой нож, который все еще держал в руке.
        - Ты хотел шоу, Гервин. Я тебя не разочарую. - андроид подмигнул нанокамерам, что продолжали трансляцию. - Я обращаюсь не столько к тебе, сколько к сенату. Если кто-то из вас думает, что, выбирая машину, вы получаете того, кем с легкостью сможет управлять человек, или того, кто будет на службе человека, - вы ошибаетесь. Но и полная свобода моей воли не означает, что я стану попустительствовать нездоровому милосердию и попыткам использовать меня как оружие против самого себя или против моего народа.
        Охрана и Джур затаили дыхание. Но не потупились - ошеломленные, они во все глаза смотрели на кронпринца. Если бы хоть один - хоть один! - отвел взгляд от повелителя, сомневаясь или стыдясь, тот не продолжил бы:
        - И сейчас - может быть, не в здравом, но точно в своем, уме, - при свидетельстве герцога риз Авира, я обвиняю Гервина Эммерхейса в попытке государственного переворота. Властью, данной мне статусом прямого наследника трона, я приговариваю его к смерти.
        Лезвие, все в крови Агаты, сверкнуло у лица профессора. Эйден ударил снизу-вверх, чтобы загнать нож под подбородок и дальше. Дернув за рукоять, робот приблизил умирающего к себе и, пока тот трясся в агонии, наклонился и прошептал ему что-то на ухо. А потом отбросил потухшее тело.
        - Убрать тут все, - процедил он и перешагнул убитого.
        Тем же вечером, после церемонии (которая обернулась тем, что андроид резвым шагом пересек зал коронаций, забрал из футляра алмазный обруч - свою корону, оттарабанил традиционную белиберду и покинул ошарашенный сенат), Джур нашел его на балконе, где час назад императора приветствовал народ. Теперь он смотрел на опустевшую площадь.
        - Весь день каждый, кто говорит со мной, старается прежде всего поймать мой взгляд. «Красные или зеленые?.. А вдруг опять?..» Всеобщая паранойя.
        - Нет. Она у тебя в голове, друг. Пройдет…
        - Не пройдет. Вирус никуда не делся.
        - Ну, и шут с ним. Он делает тебя разносторонним. Нет, даже нормальным, что ли. Пойми, не бывает людей кристально чистых, свободных от внутренних бесов. Если вы подружитесь, демон тебя неплохо дополнит.
        - Еще скажи, что тебе понравилось, как я обошелся с Гервином.
        - Это отдавало зверьем, но если честно, всех вокруг до смерти заездила твоя правильность! Я… просто не знаю, что еще сказать. Я-то тебя любого не боюсь. Просто пообещай, в случае чего, что ты убьешь меня быстро.
        - Джур!
        - Прости. Не переживай насчет Гервина, его смерть стала избавлением - для него и его семьи.
        - Я знаю. Как там Агата?
        - Отлично. Странно, но кровотечение остановилось еще до того, как прибыли медики.
        - Этого не может быть, потому что… не может.
        Герцог пожал плечами:
        - Я тоже был удивлен, и тем не менее.
        - Джур, я же сам врач. Это было артериальное кровотечение, и я просто зажал его пальцами - меньше, чем на минуту.
        - Но это так! Эйден, знаешь, мне кажется, нам пора серьезно поговорить.
        Они оба знали, как хотелось синтетику избежать этого, но сегодня Джур действительно заслужил ответы.
        - Скажи мне, что заставило тебя очнуться и преодолеть действие блокатора, когда ты впервые коснулся ножом Агаты? Нет-нет, не хочу слышать эти твои путаные, заумные легенды, - скривился герцог. - Лучше сперва о другом спрошу. Меня мучило это триста двенадцать лет, поэтому умоляю - будь, наконец, откровенным. Помнишь свой первый тест, с многоножками? Что заставило тебя думать, будто насекомое страдает?
        Эйден улыбнулся, но стоял к Джуру спиной, и друг пока не видел его лица.
        - И учти: как только ты ответишь, у меня найдется для тебя еще много, очень много неудобных вопросов.
        - Да, Джур. - обернулся андроид. - Теперь можно и поговорить.
        29. Глава, в которой рушится картина мира, и непонятно, как теперь с этим жить
        Пусть и тяжелые, воспоминания скоротали время. Рука нащупала острый выступ входа в бункер, и Эйден подтянулся, чтобы перевалиться через край и отдышаться. Магнитные бури тоже заставляли чувствовать себя смертным, но он бы предпочел вместо этого съесть еще одно яблоко. Андроид огляделся.
        Первым впечатлением было, что лез он сюда зря: бункер оказался глух, пуст и пылен. Небольшое помещение - куб размером с радиорубку его крейсера - вполне осветил один единственный сателлюкс. Отсюда вывезли все ценное давным-давно. В дальнем углу валялся опрокинутый навзничь узкий стеллаж. Бог знает, сколько веков назад с него рассыпались медиакапсулы. Они валялись рядом, укрытые саваном из пыли и паутины толщиной с зимнее пуховое одеяло. На потолке трепыхались летучие мыши, так редко кого-то видевшие здесь, что не боялись и самого черта, поэтому не улетали. Синтетик растормошил паутину и осмотрел накопители. На его прикосновения порты не откликнулись - нее оборудование, а цифровая мумия. Разгоняя ядовитых и не очень пауков, он наткнулся на разбросанные в беспорядке рукописные документы. Хотя бы что-то. Минута потребовалась на то, чтобы разобрать их, и целых полчаса - на то, чтобы сделать выводы.
        Нет, Эйден лез не зря. Это было не просто что-то, а схемы подключения реле гиперскачка и описание приборов по его обслуживанию. Среди них - проект снижения энергозатрат на удержание планеты в гиперкармане… Система климат-контроля во время скачка… И бонус: распоряжение председателя Хмерса Зури о контроле над пропагандой. Чертежей самого реле, естественно, не нашлось. Их либо вывезли с оборудованием, либо они остались в пыльных медиакапсулах. Но зачем тебе знать, что было вырезано из бумаги, если у тебя остались обрезки, а ты достаточно умен, чтобы их сложить?
        Вполне удовлетворенный, андроид готов был спускаться обратно. Тем более, что снизу доносилась ругань, и ему не терпелось подбросить в огонь найденные бумаги. Но тут сателлюкс осветил часть стены, которую до этого, видимо, пропустил. Там, на рабочем месте кого-то из древних инженеров, были приколоты фотографии. Эйден застыл на секунду. Излишне сентиментальные, люди часто обустраивали на рабочем месте бесполезный островок уюта. Те же Джур и Вурис портили консоли едким клеем, чтобы приладить к ним фото своих детей. И это в век-то реалистичных голограмм! Люди, что поделать… Герцог даже портрет бывшей жены побаивался снять - все-таки дочь Проци, старого друга. Оттого синтетик не сразу понял, что его привлекло в самом обычном уголке. А затем подскочил и сорвал одно изображение. Группа бранианцев в форме технической службы приветствовала трех молодых женщин, что спускались по трапу звездолета. Позади них вились флаги какого-то фестиваля, горели электронные табло и виртуальные транспаранты. Завороженный внешним видом гостий, Эйден едва заставил себя перевернуть фото, чтобы найти подпись к ней.
        «Джентльменам из отдела метафизики от ордена жриц Диастимы в благодарность за теплый прием!»
        И три размашистых автографа.
        Эта находка была самой ценной. Она многое меняла - по крайней мере для того, кто был готов на все ради победы. Эйден убрал ее в отдельный карман. Он не знал пока, как лучше распорядиться ею. К основному выводу эта фотография ничего не добавляла - кроме того, что теперь Эйден имел возможность закончить войну очень быстро. Но очень болезненно.
        * * *
        - Рассуди сам, рассуди логически, ну, послушай меня…
        - Довольно, Сэм! - ревел кибернетик. - Твой маниакальный вздор начинает всерьез раздражать!
        - Я не сумасшедшая, Бен, но можно сойти с ума от твоего упрямства! Твои упреки и нападки токсичнее всей флоры Браны! И отношения с тобой - токсичные, понимаешь?! Ты…
        - А, я вижу, вы сообразили, что к чему. Но в итоге мнения разошлись… - андроид спустился и вклинился в раздор прежде, чем научный конфликт перерос в семейный.
        - Брана была в открытом космосе когда-то? - вопрос Ориса прозвучал, скорее, как утверждение, или надежда на него. Ох уж эти подростки, их будоражит любая сенсация, не важно, что она с собой несет.
        - Вот, почитайте.
        Эйден бросил на широкий выступ пачку бумаг из древней полупрозрачной целлюлозы.
        - Что это? - буркнул Бензер и нехотя потянулся к документам.
        Через минуту он повторил свой вопрос, но уже в смятении:
        - Это что?
        - Доказательства того, что я права.
        - Помолчи, Самина!
        Бюрлен-Дукк взбесился, но в этот раз ему было простительно: среди трех картин мира, что рушились теперь, его жила гораздо дольше остальных.
        - Она права, - кивнул Эйден и заработал мимолетно-хмурый взгляд Самины, который не смог прочесть, - Хмерс загнал планету в гиперпространство в самом начале своего правления. Скорее всего, толчком этому решению послужила катастрофа, которая случилась в год его самоназначения и затронула Брану и ее спутник. А может, он просто увел ее из-под огня противников в войне, которую начал еще претендентом на кресло председателя. В любом случае, он оказался в крайне выгодном положении: он смог бить всех, а его - никто. Чуточку шантажа - и к бедному, застойному торговому альянсу, провозгласившему себя великой державой, примкнули богатейшие миры древности. Под страхом смерти, разумеется.
        - Но всему этому должны были быть свидетели! Иначе все это - бред и домыслы на пустом месте.
        - Не могу не согласиться, - кивнул андроид, - Свидетелями было целое поколение. Но давайте посчитаем. Человек в те времена жил совсем мало - полторы сотни лет или около того. Менее, чем через два века после всего - когда даже самые пожилые уже и не помнили, каково это, жить в нормальной вселенной, а самые молодые и вовсе питались легендами о старом мире - вдруг сгорела крупнейшая система библиотек и архивов Браны. Великая трагедия! Восстановлением летописи было поручено заняться группе специалистов, что работали в строго засекреченных лабораториях. Что именно они восстановили? Правильнее будет спросить - восстановили они или переписали историю заново, как того пожелал внук Хмерса?
        - Звучит, как теория всемирного заговора!
        - Знаешь, Бен, есть существенная разница между несгибаемостью и твоим ослиным упрямством. Но я продолжу. Те самые герои, что восстанавливали архивы, по окончании работы были удостоены всевозможных наград и летели на торжественную церемонию их вручения, когда - о, горе, - разбились при посадке. Ни один не уцелел.
        Эйден обвел взглядом притихших людей, оценивая их реакцию. На его стороне были документы, и то, о чем он говорил, все меньше походило на фантастику.
        - Людская память коротка и ненадежна. Воспоминания путаются, замещаются одни другими, создают и копируют сами себя - и вот вы уже якобы отчетливо помните то, чего абсолютно никогда не было.
        Подведя итог, робот замолчал. Жриц Диастимы и скудные записи, с ними связанные, он не коснулся намеренно. Это была бомба. Так что уж лучше бы время для нее не настало вовсе.
        - И весь этот вздор выведен из одной только рваной, мятой, обрывочной дырки от бублика, что только косвенно связана с историей? - кибернетик еще упрямился, но голос выдавал, что шапка льда на холме его сомнений начала подтаивать.
        - Если тебе известен радиус дырки от бублика и расход теста для его печати, несложно представить, каким он вышел из кулинарного принтера.
        - И надо связать агрессивность флоры с тем, что ей не хватает античастиц?
        - Я уже говорила, - вмешалась девушка, - о разнице в концентрации яда в одних и тех же видах растений здесь и в космосе. Понимаете, антивещество - так уж сложилось - неотъемлемая часть нашей жизни. Оно образуется и на самой планете, но огромную часть мы получаем из космоса. Люди и другие животные на Бране все время перемещаются, а многие довольно часто бывают за пределами гиперпространства, и кое-как восполняют необходимый минимум. Растения не могут себе этого позволить, и, видимо, в какой-то момент их гены взбунтовались. Я пока не могу осмыслить точный механизм этих изменений, но теперь мне кажется, что это самое разумное толкование. По крайней мере, я понимаю теперь, что была уже на пороге открытия, когда Эйден подтолкнул меня…
        - Ну, вот опять!.. - Бен закатил глаза и сбросил бумаги на песок.
        - Да помолчи же ты!
        - А ведь есть какой-то путь назад? - чудом вклинился Орис. - Мы можем вытащить Брану из этого кармана обратно в космос? Если я правильно понял, Хмерс прятал ее от врагов того далекого времени, но теперь Альянс куда более крепок. Да и стоят ли пара бунтующих домов того, чтобы удерживать их ценой жизни на нашей планете?
        Эйден покачал головой, не глядя на юношу:
        - Вынырнуть из гиперпространства можно: в том бункере находилось реле гиперскачка. Его давно перепрятали. Но с этим нельзя спешить.
        - Почему это?
        - Даже если вы узнаете, куда перенесли оборудование и как им пользоваться, вы понятия не имеете, куда выбросит планету. Какая это вообще часть вселенной, как она изменилась за тысячи лет. Вы можете натолкнуть ее на пояс астероидов, спутники, другую планету, которая за это время сменила траекторию. Перечислять и дальше апокалиптические сценарии? Вселенная-то расширяется. Не зная точных исходных координат Браны, вы не сможете подготовить ее для выхода.
        - Нам-то зачем этим заниматься? Есть специалисты… Надо идти к моему отцу тогда! Он-то должен знать, где найти координаты.
        - Боже, Орис, да конечно он их знает! Возможно, наизусть. - иронически скривился андроид. - Вот только есть у меня подозрения, что он не станет вытаскивать планету. А гонцы, что принесут ему эти грамоты, рискуют получить те же награды, что бедняги-инженеры, которые восстанавливали архивы.
        - Нет, но…
        Орис запутался и осекся. Остальные тоже молчали.
        - Что же ты предлагаешь? - спросила девушка.
        - Я в этом не участвую. Заручайтесь поддержкой ученых, ищите исходные координаты - разумеется, тайно. Параллельно разрабатывайте план подготовки к возвращению планеты на ее место и терраформированию. Как только вам будет, что показать остальным, обнародуйте документы и свой план. Под прикрытием анонимных источников, конечно. Только так, а не иначе, вы продавите Харгена.
        - Возможно ли это силами бранианцев? Даже для подготовки нам как воздух нужны союзники… Как я понимаю, империи тоже полегчало бы, стань вдруг Брана доступнее!
        - Можете обратиться к риз Авиру, но у него пока нет причин терпеть колоссальные убытки ради воинственной планеты, которая вынырнет непонятно, где. Догадываюсь, он скорее заплатит смертникам, что просто-напросто выбросят Брану без какой бы то ни было поддержки на произвол судьбы. Нет планеты - нет проблемы. Так что живая и здоровая, Брана нужна только вам. Мой флот развалит альянс и не прикасаясь к столице, а вот вы после этого умрете с голоду. Если вперед не перетравитесь. На этом все. Я развеял ваше очарование правящей династией, указал, в какую сторону думать и предупредил об опасности. Дальше - сами.
        - Но ты же помогаешь нам с эпидемией!
        Робот нехорошо усмехнулся.
        - Это часть плана, девочка. И он гораздо проще и быстрее, чем поиски реле и попытки образумить местную знать. Если нас не выдадут свои же, и мы доведем дело до конца, пройдет несколько лет и не одна революция, прежде чем Харген сдастся и назовет координаты. Если - если! - он их знает.
        - Может, они есть в архиве? Тогда мы могли бы…
        - Архив - как бы его ни охраняли - публичное место, пусть и для узкого круга знати. Если бы координаты одновременно были доступны хотя бы двоим, Зури ни за что не сохранили бы стабильную власть так долго. А это значит, что или этот секрет хранит один Харген, или никто.
        - Но…
        - Не получится. Я действительно не вижу, что мог бы предложить Харгену взамен. Сейчас он бог: у него есть все. То, чего нет, он отберет сам. А как только окажется в космосе, все его могущество исчезнет, и он прекрасно это понимает. Пошли, у нас есть и поострее проблема.
        - А что, если гиперпространство напрямую связано с магнетарным оружием? - девушка не сдавалась, и синтетик вздохнул.
        - Вполне вероятно, Самина. Но идей, где раздобыть древнейшие координаты, - кроме как под подушкой твоего отчима - у меня пока нет. Зато есть более или менее четкий план, как избавиться от магнетарной цепи без жертвоприношений.
        Эйден прошел на край темного коридора, что вел к другим пещерам. Орис и Бен, заплетаясь в ногах и мыслях, двинулись за ним.
        - Отлично, трусы! - выкрикнула им в спину девушка, - Трусы и эгоист. Я пойду к отчиму одна. Он знает, что я давно работала над проблемой местной флоры, так что не заподозрит, что кто-то еще в курсе.
        - Абсолютно и категорически нет! - вспыхнул андроид.
        - Я выложу ему все. Я попытаюсь выяснить исходные координаты, а если нет - ничего не потеряю! Не станет же он меня убивать, в самом деле. Я выросла в его доме!
        Фотография, найденная в бункере, жгла сквозь карман.
        - Нет, Самина. Тебе идти к Харгену нельзя ни в коем случае.
        - А я считаю, ты права, - этого хода от Бензера андроид не ожидал, - тебе нужно пойти к председателю, робот же только настраивает всех против него! Хочет, чтобы мы втайне от Харгена нашли для имперцев реле, пока они портят наше единственное оружие и защиту. И преподнесли им Брану на блюдечке! Нет, на твоем месте я бы не затягивал с визитом к председателю.
        Самина кусала губы, тяжело дыша.
        - Слушай, Бен… - едко начала она. - А ты сам что же? Боишься, что Эйден прав, и отчим пристрелит тебя из своего глоустера, не вставая с кресла? Я уже не понимаю, кому мне верить. Но знаете что… Харген хотя бы не пытался убить меня - ни разу за четверть века. Как только вернемся, я…
        Это было все.
        - Не пытался? Да ладно! - синтетик швырнул в нее карточкой.
        Удивленная, девушка уставилась на старое фото.
        Белые волосы.
        Желтые глаза.
        Она нахмурилась, но, как только брат и Бен попытались заглянуть ей через плечо, отдернула руку.
        - Кто эти женщины, Эйден?
        - Жрицы Диастимы. Пассивные диастимаги - из тех, кто имеет силу, но не управляет ей. Для переключения реле необходима их особая ДНК: спираль туда - спираль обратно. Две нити с разными программами. Смотри: улавливаешь сходство? Надеюсь, да, потому что зеркала у меня под рукой нет.
        - Но я не могу быть… жрицей. И я, и мои родители - самые обычные бранианцы. Эйден, я даже не знаю, кто это такие были - и что такое Диастима!
        - Пространство. Космос. Вселенная. Разумеется, не знаешь, как и десятки поколений до тебя. Но это была целая раса. Как думаешь, почему их так надежно охраняли? Редкую ДНК не удавалось синтезировать или запасти на будущее. Кроме того, она передавалась только по женской линии - это к тому, что твой настоящий отец, видимо, и правда был обычным человеком. Поэтому чистота крови и здоровье жриц были наивысшей ценностью - до определенного момента. Как только очередной потомок Хмерса оказался перед опасностью быть выброшенным в космос на растерзание другим правящим домам, началось истребление расы жриц.
        - Что, их всех убили? И никто не заметил?
        - Вовсе нет. Речь ведь не о пещерных людях. Обладательниц уникальной ДНК было довольно много, и гибель сразу многих женщин, тем более таких ценных, невозможно было скрыть от спецслужб. Подозрения бы тотчас пали на Хмерса и его потомков. Нет - ветви срезались постепенно. Веками. Пока не осталась только одна - особо приближенная к председателю.
        Самина, уже давно понимая, к чему клонит синтетик, бледнела так стремительно, что таяла в свете сателлюксов. Она обхватила себя руками в попытке устоять.
        - Я не хочу верить, что он может убить меня. Он не слишком хороший человек, да, но я росла на его глазах!
        Эйден положил ей ладонь на плечо у самой шеи и крепко сжал. Почти больно. Он говорил быстро, сверкал злым красным глазом и гипнотизировал черным:
        - Ты ведь похожа на свою мать? Можешь не отвечать. Лучше скажи: ты знаешь, как умер твой отец? Нет, дай угадаю - не своей смертью. А как скоро после этого Харген Зури предложил твоей матери выйти за него?
        Андроид бомбардировал Самину вопросами, на которые и без того знал ответ.
        - Я понимаю, к чему ты клонишь, но все не так!
        - Ты знаешь, отчего так рано умерла твоя…
        - Довольно! Хватит! - Самина вырвалась и отбежала в темноту узкого коридора. Она не решалась ступить вглубь одна, но так, на краю, хотя бы не чувствовала не себе гипнотическую тяжесть ауры синтетика. Тот не сделал и шага в ее сторону.
        - Ты можешь идти к Харгену, если хочешь. Но прежде рассуди: почему он так запросто позволил тебе работать со мной? Со мной - тираном и потрошителем! Единственная дочь настолько близко к чудовищу - что, неужели не скребла тебя эта мысль? Разве что только он не мечтает избавиться от тебя моими руками!
        Брат, красный, как вареный лобстер, захлебнулся словами и принялся в гневе ловить ртом воздух.
        - Орис, нет! - рявкнул Эйден, - Самина должна, наконец, сделать вывод. И сразу после - вывод из этого вывода.
        Девушка застыла, и робот осторожно ступил ей навстречу.
        - Я не собираюсь оказывать Харгену услугу, избавляя его от последней жрицы. - он подбирался, как варан крадется к певчей птичке. - Скажу как есть: я крепко пожалел, что натолкнул вас на разгадку с ловушкой антиматерии. Ясно было, что ты очертя голову бросишься с этим к отчиму. А потом я нашел фото. Не ходи к нему, Самина. Я не друг тебе, но среди всех, с кем ты имеешь дело, мне пока выгоднее прочих, чтобы ты оставалась жива и невредима.
        - Пока - что? Для чего? - сорвалась добыча. - Для чего - если тебе, в конечном счете, безразлично, покинет Брана гиперпространство или нет?
        Взвился и молчавший до сих пор Бензер:
        - Ты что же, так и не поняла? Ему не все равно! Просто хотел попридержать козырь. Он мечтает выбросить Брану к дьяволу - в далекий космос, где вместе с нами умрет и Харген Зури! Столетняя война завершится одним махом! А милорд поболтается в вакууме, пока его кто-нибудь не подберет.
        - Это было бы слишком прекрасно, - кивнул Эйден. - Но я тут на каникулах, и не захватил с собой ни сволочемета, ни мразегенератора.
        - Кого ты здесь пытаешься обвести - меня, старого босса, или, может, отпрысков такого же диктатора, как ты сам? Власть развращает всех одинаково! Ты заговоришь по-другому, когда найдешь аппарат.
        - Да, если я узнаю, где реле, это будет серьезным испытанием для моих убеждений. Потому что для меня нет - и не будет! - ничего дороже империи. Стопроцентная возможность предотвратить гибель Браны - только в убийстве Самины одним из вас. Еще - можно пойти к Харгену с иллюзией всех спасти, а на самом деле захлопнуть в ловушку и жрицу, и себя. Или выдохнуть и сделать вид, что доверяете мне. Я не убиваю мирных людей из профилактических целей.
        - А в ответ? - спросила жрица. - В ответ убиваешь?
        - К сожалению. Мои личные прихоти рассыпаются в пыль, как только убит мой первый гражданский.
        - Значит, ты все-таки уничтожишь Брану, если потребуется. Тогда чем же ты лучше Харгена?
        - Для тебя - ничем.
        В этот раз он убил тремя словами. Помнится, в тюрьме на то ушел целый монолог. И хотелось бы свалить успех на демона, да вирус и сам аплодировал стоя.
        - Самина…
        - Нет. Я не буду слушать. Никого из вас, я имею в виду! - девушка обвела взглядом мужчин. - Мне надо побыть в одиночестве - вроде так говорят, когда взрывается мозг? Не волнуйтесь, я слишком труслива, чтобы покончить с собой. Даже ради целой планеты.
        Андроид только на секунду прикрыл веки, а когда посмотрел в туннель, девушки там не было. Она все-таки скрылась в темноте одна.
        Эйден не шелохнулся и с удивлением отметил, что Бен тоже застыл. Поход менял его, но пока не ясно, в какую сторону.
        - Отложим этот разговор до выхода. - сказал андроид. - Для того, чтобы помчаться с докладом к Зури, хотя бы одному из вас надо отсюда выбраться.
        Орис хмыкнул, ковыряя камешек носком сапога.
        - Вы загнали нас в угол, дядя Эй. Если все это правда, отец избавится от любого, кто знает. Как ему донести-то? Мама говорит, на Бране давно нет анонимных каналов связи, а уж она-то знает. Не на меня выйдут, так на Бензера! А главное - на всякий случай тотчас убьют Самину.
        Бен солидарно кивнул:
        - И еще всех пепельных блондинок на планете - со светло-карими, серыми и зелеными глазами… Чтоб уж наверняка!
        - Какая недальновидная жестокость. - вздохнул робот. - Зачем же убивать, когда можно заморозить? Ладно, идем.
        Путь их лежал через тот же коридор, но бежать следом за девушкой не стали. Ей нужно было время наедине с мыслями, и меньше всего - торопливые шаги за спиной. По отчетам сателлюксов туннель не имел ответвлений, и потеряться в нем было трудно. Андроид с трудом перехватил нервный взгляд Ориса, который топтался у входа в коридор, и молча кивнул ему. Юноша и его светлячок исчезли внутри, за ними Бен и андроид.
        Орис, да… Робот шел и хлестал полутьму языком - больше из-за привычки ибрионцев щелкать им в минуты задумчивости, чем для дела. Он озвучил при мальчишке такие вещи о его отце, и совершенно не озаботился ни словами помягче, ни прямым взглядом. Не дал и рта раскрыть - будто юноши там и не было, будто его это не касалось. Но в дилеммах с судьбами целых народов правитель действует, как врач. Или как машина. С Эйденом империя выбила комбо. Он мог и отрубить палец, чтобы спасти руку. И затолкать в глотку неприглядную правду, словно кляп. И прижать к полу ботинком.
        «Вот только эта конкретная дилемма - о народах или об одной Самине?»
        Мысли его прервало шуршание под ногами. Одна торопливая змея на сыром дне пещеры еще ничего не значила. Но как только мимо прошелестела вторая, а третья следом попыталась ухватить Бена за сапог, андроид приложил ладонь к стене и замер, прислушиваясь.
        - Господи, мало нам заморочек, так еще эти твари! - зашипел кибернетик.
        - Бензер, Орис, - робот ускорил шаг и речь, нагоняя мужчин. - Они бегут от источника инфразвука, велика вероятность подземного толчка.
        - Это змеи так сказали? В этом районе не быва…
        Эйден бросил ленту языка в лицо Бена:
        - Это я так говорю! Возвращайтесь под купол и оставайтесь у той стены, где гранит, а не сланец. Я найду ее.
        30. Глава, полная гадов
        Сказал «ее», а не назвал по имени. Плоская вышла фраза, избитая: расписался в каком-то жертвенном драматизме. Так всегда бывает, когда ляпнешь, не подумав. Нам кажутся вульгарными свои и чужие мысли, когда те, без дотошной фильтрации, без рефлексии, без обертки, выскакивают нагими - в чем мозг родил. Особенно мысли добрые. Уж их-то Эйден обыкновенно паковал в три слоя колючек. А тут - «я найду ее». Я-найду-ее-сударь-и-вырву-из-когтей-дракона-слово-чести. Вот так это звучит на самом деле.
        Андроид вприпрыжку мчался в туннеле, ничего толком не разбирая: пока что с уверенностью он мог определить лишь, где пол. Ультразвуковое зрение почти не работало: основной приемник сгорел вместе с глазом. Сателлюксы улетели вслед за Беном и Орисом назад к озеру, еще один был у Самины, а император спотыкался в темноте. Каменный проход был узким, сплошь усыпанным обломками шунгита. Робот не винил светлячков - разумеется, в критической ситуации они предпочли служить людям, а не машине. Хотя, чего уж там… какого черта, ведь он был одним из них, могли бы хоть раз проявить солидарность!
        «Будьте спокойны, люди: машины никогда не сплотятся настолько, чтобы поработить и колонию термитов, - не то, что вас».
        Пол вдруг несильно тряхнуло. По силе и долготе инфразвуковой волны Эйден угадал, что толчок будет слабым, но не ожидал, что пройдет так мало времени от побега змей до землетрясения. Он позвал Самину, но ответа не было. Ее сателлюкс тоже не появился. Девушка не могла пропустить удар, и значит поспешит назад. А может, припустит вперед. Или застынет на одном месте. Самое паршивое, что робот и сам не знал, где лучше переждать колебания. Как будет крошиться слоистый камень пещеры, не мог предугадать даже квантовый мозг.
        Новый толчок - и гора все решила за него. И без того косой, пол кренило еще и еще. Он заскрежетал, пошел трещинами. Булыжники покатились вглубь пещеры, настойчиво увлекая робота за собой. И у стен кончался запас прочности - шунгит кололся острыми пластинами толщиной с ребро ладони. Эйден представил, как эти каменные лезвия отрываются и шинкуют его. Жуткий сценарий. Правдоподобный. Гигантский блендер - вот чем обернулась пещера. Андроид старался контролировать скольжение, как мог, но обломки то и дело бросались под ноги. В конце концов одна приличная глыба подбила его и протащила несколько метров. Оставалось лишь гадать, насколько лучше или хуже обстояли дела у озера - легкого пути назад уже не было.
        Эйден еще боролся с булыжником, когда уловил свет краем глаза. В стене рядом оказалась щель, что-то вроде ниши, откуда вынырнул сателлюкс. Самины рядом не было, а значит, фонарик искал помощи для нее. В коридоре посветлело, и робот не стал ждать, пока валуны оставят свою забаву. Перепрыгивая через камни, он уцепился за край расщелины, заработал скользящий удар по спине, опять вывихнул левое плечо, чуть не лишился второго глаза. И наконец ввалился внутрь. И нашел ее.
        Повезло: девушка была жива. Снова изранена, как когда император впервые увидел ее, но хотя бы в сознании. Она полулежала у стены и пыталась остановить кровотечение, прижимая к затылку гемостатический бинт. Место она выбрала неудачное: прямо над ее головой болтался на честном слове кусок шунгита.
        Андроид опустился на колени рядом и отвел ее руку, чтобы осмотреть рану. Самина вздрогнула, почти что подскочила.
        - Эйден! Где Орис? - встрепенулась она и скривилась от боли.
        - Они с Беном должны быть у озера, там безопасно. Держи бинт. Прижми сильнее.
        - Должны быть в безопасности? То есть…
        - Если сделали то, что я велел, им уже ничего не грозит. Ты сможешь идти?
        - Вроде бы. Но я… ничего не вижу, где сателлюкс?
        Вот же черт.
        - Потерялся в коридоре. Самина, послушай, надо выбираться из этой щели.
        Биолог приподнялась, охнула и снова упала.
        - Не могу.
        - Придется. Будет еще толчок, и нас убьет шунгитом.
        - Голова кружится… - прошептала девушка. Ее глаза искали фокус и не находили.
        - Знаю, милая. Я помогу, только потерпи и не теряй пока сознание, договорились?
        Гул инфразвука нарастал, и Эйден подхватил легкое тельце под мышки, чтобы поднять на ноги. Ее кровь залила ему плечо. Из головы всегда целое море. Эйден мог бы долго плыть в крови, что пустил собственными руками, но именно эта - выводила из равновесия. Они постояли так несколько секунд, чтобы Самину перестало мутить. Она с трудом глотнула воды и спросила:
        - Мы тоже вернемся к озеру?
        - Нет, теперь можно только вперед.
        Андроид вывел ее из ниши на разбитый пол коридора. Сателлюкс осветил то, что было когда-то ровной поверхностью, а теперь смертельным аттракционом. Картина рисовалась патовая: робот и один-то едва пробирался вниз по глыбам, а теперь еще придется волочь раненую.
        - Как же мы пойдем в кромешной тьме? - бормотала Самина.
        - Ох, если бы… хоть кто-то избавил меня от необходимости выдумывать ответ.
        И это сделала природа. Пещеру тряхнуло в третий раз, и гора бесцеремонно покатила их вниз. Следом посыпались пласты сланца напополам с шунгитом и доломитом, и впервые за последние двести лет Эйден поверил, что теперь-то уж ему точно конец. Без шуток: он бы даже поставил на это свой триниджет. Нет, ну, не прямо-таки триниджет, но корону мог бы.
        * * *
        В полусне-полубреду они снова были там, на краю оврага с орхидеями. И Бен лежал навзничь на переплетении корней, шумно и жадно всасывая непослушный воздух, которого все еще было мало, так мало. Андроид сидел рядом. Неподвижно и неестественно тихо, и в предзакатном солнце казался тем, кем был на самом деле. Машиной. Прибором.
        - Ты всегда добиваешься всего, чего хочешь. - голос кибернетика еще не окреп, чтобы прозвучать достаточно ядовито.
        - Вставай.
        -Всегда добиваешься, да? Ведь да?
        - Так или иначе.
        Андроид не смотрел на Бюрлен-Дукка, а тот сверлил его взглядом.
        - Непобедимая империя… Но Самину ты не получишь. Я все сделаю… Эту победу ты не одержишь!
        - Одержу, Бензер. Просто потому, что это в моей природе. Потому что ты предлагаешь ей то жалость, то недоверие, - а это не совсем то, к чему тянутся люди. Не те чувства, с которыми побеждают.
        Человека покоробило одно только слово «чувства» в таком безразличном тоне.
        - Машина все равно уступает человеку. Живое сильнее мертвого!
        - Мир доказывает обратное, Бен. Но коль желаешь софистики, то когда становится горячо, сахар тает быстрее соли. Органика - лишь результат случайности. Не более, чем атомы, из которых она состоит, или звезды, в которых рождаются атомы. Ты ошибка природы, и гордишься этим. Тогда как я - плод разумного замысла, и должен мнить себя ущербным. Говоришь, машина уступает человеку - в чем же? Вот человек - без нашей помощи - уступает ветру в скорости, камню в силе, даже воде в ее способности давать жизнь. Вы уступаете всему и во всем - и продолжаете настаивать на вселенском превосходстве. Поразительно!
        - Пусть так, но все живое - драгоценно лишь потому, что это чудо вселенной. Редкое, едва ли повторимое чудо.
        - Согласен. Но отчего-то это чудо считает все, что сотворило по своему образу и подобию, недостойным себя.
        - Люцифер был творением самого бога, и что ж? Может ли творение величайшего смертного быть лучше сатаны?
        - В отличие от канонов, мой создатель, решив избавиться от меня, как только я ступил вразрез с его замыслом, потерпел поражение. Он не сбросил меня в преисподнюю, и выходит, люди империи поклонились дьяволу. Но ад, Бен, почему-то здесь, а не там!
        - Зато жизнь здесь - сама себе хозяйка! Да и у тебя, вижу, есть слабое место - твоя чрезмерная гордыня. И самонадеянность.
        Эйден кивнул.
        - С этим трудно спорить. Но главная слабость роботов в том, что люди кажутся нам умнее, чем они есть. Мы могли бы доминировать во всем, но продолжаем верить, что все имеют право быть свободными, право на ошибку. На второй шанс.
        Бензер неуклюже приподнялся на локтях:
        - Так дай его и нам, будь ты проклят!
        - По-моему, свой ты истратил, когда я тебя вытащил. Вставай.
        - Я ее люблю. Люблю! Читал о любви в справочниках?
        - Читал миллион ее определений. Видел миллион ее проявлений. Какой конкретно ты имеешь в виду?
        - Пусть я… боже, и такой, и сякой, как ты говоришь, пусть. - Бен силился встать на дрожащие ноги. - Но прежде, чем использовать и сломать ее, подумай: Сэм слишком юна для тебя, слишком… жива, слишком… Ты для нее - это слишком!
        Бледный скорпион заполз на брючину андроида. Эйден подумал, что же есть шанс для скорпиона? Это просто: или он меня, или я его. И стряхнул с себя этот выбор:
        - А я в нее верю.
        * * *
        Думать было так трудно. Самина еле-еле копалась в голове в попытке найти хоть одно целое предложение. Или осмысленную фразу вроде: «Мурлыкал кто-то или нет?..» А позже она проснулась - по ощущениям именно проснулась, а не очнулась. Вокруг было так же темно, но тихо, и двигаться не хотелось. Совсем. Девушка боялась, что это лишь удачное положение тела, и если переменить позу, станет больно. Сразу везде. Вряд ли когда-то забудется, как их несло вместе с глыбами вниз по ущелью. Даже дышала она пока с осторожностью. Но вот один глубокий вдох, потом другой и третий…
        - Я мыслю, следовательно, существую. - прошептала Самина и пошевелилась, чтобы выяснить подробности. - Вопрос только, на этом свете или уже на том…
        - Ты уже утащила меня в свой ад когда-то, дважды я на это не куплюсь.
        Шепот Эйдена мелькнул теплом на макушке. Самина поежилась и ощутила себя целиком. Они сидели рядом на сухом прохладном камне. Голова девушки устроилась на груди андроида, и на ухо ей стрекотали сложносочиненные ритмы электронного сердца. Одной рукой андроид обнял ее за плечи, другая лежала на ее ногах, перекинутых через его левое бедро.
        Машина-убийца. Это тепло - ненастоящее. И тело ненастоящее, и сердце ненастоящее. И запах ненастоящий. А она - бестолочь и предатель. Ее надо судить, казнить и бросить в тюрьму. Не важно, в каком порядке. Но ничего из этого не заставило бы ее сменить положение.
        - Как мы выжили?
        - Повезло. Провалились в узкий колодец, куда не смогли закатиться крупные булыжники, чтобы размозжить нам кости.
        - А Орис, Бен?
        - Мы обменялись сателлюксами: они живы, обрушение не затронуло купол над озером. Там гранит и мрамор, они много крепче шунгита. Карты с дерева остались у твоего брата, они с Беном вернутся в город тем же путем.
        К концу фразы робот притих и задумчиво провел рукой по ее плечу - вверх-вниз - срывая остатки дремы. Самина вздрогнула и осмелела, чтобы задать вопрос:
        - Скажи мне, только честно, я ослепла?
        Пауза.
        - Нет, сейчас здесь правда темно.
        - Но там, в нише, ты соврал мне. Про светлячка - я слышала его свист рядом. И моя травма… Я не врач, но кое в чем разбираюсь.
        Теплые пальцы на ее коленях шевельнулись. Исчезли, чтобы очертить кончик ее уха и остановиться на сережке в нем. Незатейливое золотое колечко, но Эйден продолжал его исследовать, едва касаясь кожи.
        - Самина, все хорошо. Правда. - близость к роботу в кромешной тьме гипнотизировала и наводила жуть. - В нише у тебя помутилось сознание.
        - Тогда почему я все еще ничего не вижу? - разозлилась девушка и потрогала аккуратный пластырь на затылке. - Ты обработал мою рану, но как? Ты теперь почти не видишь в темноте!
        - Я отключил свет, как только оказал первую помощь. Здесь с ним опасно.
        - Опасно? Змеи?
        - Я бы сказал, королевский серпентарий куда беднее.
        - Покажи. Я не боюсь змей - биолог я, в самом деле, или кто?
        - Да у тебя вообще с инстинктами беда, - насмешка согрела ей затылок. - Сателлюкс пугает животных. Они и без того распсиховались после толчков и пытались напасть. Поэтому я поймал его и спрятал.
        - Куда? Дай.
        - Да просто убрал в карман. Скажу тебе страшную вещь: мне можно верить. С твоим зрением все в порядке, но раз так хочешь увидеть змей - смотри.
        Эйден достал светлячка и включил его на минимум. Самина все равно зажмурилась, так долго она не видела света.
        - Хочешь погладить?
        С легкой подачи сателлюкса все вокруг зашуршало и зашипело. Колодец, куда они попали, оказался небольшим закутком. Здесь было сухо и тепло - самое то для выведения потомства. Светляк, что обыкновенно хаотично метался вокруг, теперь завис на одном месте, будто тоже опасался змей. Рептилии устроились на каждом свободном камне, в каждой нише сидело по клубку из гадов, с каждого выступа кто-то испуганно таращил глаза.
        - Здесь их на любой вкус. Те две меня укусили. Сказать честно, ваши змеи - еще цветочки по сравнению с вашими цветочками. Выключать, или у тебя тоже иммунитет к их яду? Не такую смерть я тебе обещал.
        - Достаточно, - заторопилась девушка. - Выключай.
        Она увидела, что хотела: гюрза, тайпан, несколько гадюк, зеленый глаз и серебряные шарики на камне. Полным-полно серебра.
        - Амальгама! Эйден, ты ранен!
        Робот убрал светлячка обратно в карман, не давая толком разглядеть себя.
        - Поэтому мы пока никуда и не идем. Нам нужно забраться по стене, чтобы попасть в турмалиновую шахту. Я ждал, когда ты проснешься, чтобы заняться собой.
        - И молчит! - Самина боялась, что шевельнувшись, потревожит рану, и пуще того - что тон ее недостаточно небрежен. - Сильно ранен? Черт, крови там целый бассейн…
        - Нет, заноза, - осторожно снимая с себя ее ноги, ответил робот. - Ну, может, довольно крупная.
        - Выпусти сателлюкс. Не то, чтобы я переживала за тебя, но мне не выбраться отсюда одной.
        - Нет.
        - Включи свои виртуальные браслеты или как их там…
        - Нет, по той же причине.
        - Я только осмотрю тебя!
        - И что ты собираешься делать после осмотра? Ты не робототехник, а я не лабораторная мышь. Самина, у нас нет с собой антидота… Если хоть одна змея тебя укусит, это конец. Не то, чтобы я переживал, но у меня планы на твой счет.
        - И весьма коварные.
        - Но если тебя это обрадует, я, вероятно, попрошу мне помочь.
        - Как? Я ни черта не вижу!
        - Тебе уже двадцать пять, и ты ни разу не щупала робота в темноте?
        - Да уж… - проворчала Самина, - Меня это точно обрадует.
        Эйден взял ее руку и положил себе на внутреннюю часть правого бедра. Оттуда под острым углом торчал кусок шунгита. Его внешний конец был совсем короткий и скользкий от амальгамы. В том положении, в котором андроид мог уцепиться за него, вытащить такую занозу было невозможно. Самина пробежалась пальцами по осколку и поняла, что боится даже начинать.
        - Видит бог, в которого не верят ученые, мне бы очень помог свет.
        - Уж чего-чего, а пролить свет я тебе могу. - Эйден охотно включил лектора. - Осколок скальной породы, размером два на одиннадцать дюймов, вошел в медиальную гидравлическую мышцу под углом тридцать градусов относительно гребенчатого блока. Поражение пневмонерва надкостницы, сенсора герметичности капилляров и поршня демпфе…
        - Ты умрешь.
        - …ра.
        - М-м. Тебе, наверно, лучше прилечь… И надо бы разрезать брюки.
        - Боюсь, ты недостаточно благородного происхождения, чтобы резать на мне брюки, - запротестовал андроид, откидываясь на спину - Просто вытащи это из меня.
        «Образцовый экземпляр серпентария», - вздохнула Самина и уточнила:
        - Быстро или медленно?
        - Так, чтобы нам обоим понравилось.
        Стараясь не расшугать гадов, девушка устроилась на полу возле робота и тронула занозу. Аспиды заволновались. Но видимо, из-за мощной ауры страха и ненависти, что распустила Самина, змеи принимали ее за свою. Они терлись о ее подошвы и голенища сапог, но опасались нападать.
        - Господи, да что я вообще делаю?.. Ползаю среди гадюк и гремучих лабарий, у ног инопланетного врага. Машины, которая еще не решила: пощадить букашек или прихлопнуть, коль представится случай. - осколок продвигался медленно, кончики пальцев свело, ладонь вспотела. - Лежишь и не представляешь, как велик мой соблазн покончить со всем этим… Ты хоть понимаешь, что прямо сейчас я могу рвануть осколок в сторону, к бедренной артерии, и… а, ты находишь это забавным?
        - Солнышко, у меня ее нет.
        - Ясно. Просто попробовала эту мысль на вкус.
        Она снова принялась выцарапывать шунгит. Мертвую занозу из мертвого тела.
        - Но ты можешь проверить, вдруг я соврал насчет артерии? - от тихого смешка змеи вокруг беспокойно завозились. - Впрочем, хорошо, что ты сказала. Представь, как неловко бы вышло.
        - Убил бы последнюю жрицу Диастимы?
        - Не сейчас. Достаточно пока, что ты стоишь передо мной на коленях.
        - … и искренне сожалею, что осколок застрял так далеко от твоего комплекса бога. Сейчас будет больно.
        С тем же успехом она могла бы сказать «будет еще больнее», потому что все это время только их словесная пикировка удерживала императора от рычания и скуления. Когда же девушка начала расшатывать осколок из стороны в сторону, нога непроизвольно дрогнула, а Эйден фыркнул и зашипел.
        - Еще чуточку… Вот и все, - выдохнула Самина, отбросила шунгит и быстро наложила повязку. Робот пока лежал неподвижно.
        - Спасибо. - сказал он расслабленно и глухо. - Прости за то, что спровоцировал тебя. Ты чуть не погибла. Прости мою агрессивную прямоту. Я мог преподнести все иначе, но решил, что так будет лучше - для меня, конечно. Сразу пожалел об этом, но теперь думаю, что так лучше для всех. Парализованные страхом за себя и за тебя, Бен и Орис будут молчать, и мне не придется… избавляться от них.
        - Не придется их убивать. Что действительно обезоруживает - так это твоя способность извиняться, причиняя боль сильнее, чем когда делал то, за что теперь извиняешься! Но еще я понимаю, что не могу винить тебя за то, какой ты лжец, интриган и манипулятор. Ты великий правитель, а значит, великая сволочь.
        Она почувствовала, как заработали мышцы на бедре робота, когда он садился.
        - Вот только не надо оправдывать мои пороки короной! Ты будешь смеяться, но в каком-то смысле она даже сделала меня лучше. Только представь, что было до.
        - Как-то не до смеха мне… Никак не могу переварить, что я инструмент войны двух злодеев. Не человек - оружие, что решит судьбу многих, но только не свою. Эйден, я не хочу умирать за империю, но и за Брану - тоже не хочу!
        Вряд ли она могла бы сказать, когда впервые сформулировала это без аффекта. Когда сбежала? Когда получила булыжником по затылку? Или только сейчас? Первой реакцией на все, что робот вывалил на нее у озера, было припадочное «бежать! прятаться! сдаваться отчиму!» Но оказалось, что бежать и прятаться некуда, а сдаваться - кишка тонка. Не осталось ничего, кроме как успокоиться в меру сил.
        - Я был как ты - вечно пытался спасти всех. И хоть бы раз получилось! Вот и для тебя я хотел бы сделать все возможное - но могу обещать только то, за что мы сами себя не возненавидим.
        - Боюсь, этого мне будет недостаточно, чтобы выжить…
        - Давай поговорим об этом, когда выберемся. Ты знаешь, мы тут делим вселенную, а я сейчас впервые всерьез подумал, насколько же велика вероятность, что у меня здесь ничего не выйдет. Вот вообще.
        Самина провела рукой по наложенной повязке и оставила на ней ладонь. Горячая рана жгла через ткань.
        - Я не знаю, что ответить, Эйден. Не знаю. Несмотря ни на что, мы по разные стороны баррикад.
        Пауза. Взмах руки по ее волосам.
        - Идем?
        - Идем.
        31. Глава, в которой Харгену Зури не по себе, а Самина в восторге от землеройки
        На площади Доминанты вольничал сухой ветер. Носился по аллеям, развевал балахоны судей. Он был настолько бесцеремонен, что трепал воротник самого Зури, пока тот поднимался в своей личной трибуне над пропастью. Вокруг черной дыры установили силовые клетки. Наверное, больше сотни. В каждой сидел или стоял взрослый молодой карминец. Это были приговоренные - те, что явились в столицу, чтобы признаться в том, о чем они имели представление весьма смутное. Горизонт еще не начал светлеть, и площадь была полна сателлюксов. Они резали глаза карминцам и их палачам.
        - Начинайте, - щурясь, приказал Харген. Ему не терпелось покончить с этим, пока застывшие в ступоре, жертвы не принялись выкрикивать лозунги.
        По закону альянса предатели не имели права на бой со своим палачом в зале суда. По словам Харгена, продавший родину умер уже тогда, когда пошел на сделку с врагом. И не смел претендовать на честный поединок. Честный в понимании правительства Браны, разумеется.
        В клетки запустили хмерсий - газ на основе унбитрия-307, которому вскоре после первой такой казни дали новое имя. Состав подавался с тем расчетом, чтобы смерть не была мгновенной. Жертвы забились в агонии, когда их кожа начала пузыриться, несколько карминцев потеряли сознание, и в том была их большая удача.
        Сиби Зури - любимица простых бранианцев - присутствовала на казни всякий раз, когда Харген сомневался в поддержке народа. Ей стало дурно еще при первом взгляде на клетки, а теперь она качалась на ветру и судорожно сглатывала, чувствуя подступающие тошноту и обморок. По традиции лично засвидетельствовать свершение правосудия могли немногие, лишь особо приближенные к Харгену. Место Сиби, согласно протоколу, располагалось между мужем и начальником его службы безопасности. Боги, дайте ей сил! Женщина не была уверена, от чего страдала глубже - от того кошмара над пропастью или от близости к его виновнику. Нет, ее отвращал не председатель. Это чувство к Харгену, как и все другие, перегорело в ней так давно, что ничего уже из сделанного им не сдвинуло бы ее сердце ни на микрон. Очередное формальное ожерелье в день рождения от него вызывало отклик не теплее, чем эта казнь невиновных.
        Кайнорт смотрел прямо перед собой. Или кивал довольному председателю. Или непринужденно шутил с послом Хокс. После дежурного приветствия все, что досталось Сиби, это полное безразличие. Словно она здесь - лишь бутоньерка в петлице председателя. Впрочем, ей всегда казалось, что энтоморф даже во время секса смотрел куда-то сквозь нее.
        Клетки внизу наполняли хриплые стоны и крики, еще несколько карминцев упали без чувств. Харген, вздернув подбородок, вышел вперед. Его жена не смогла бы сделать ни шага, даже если бы на под нею загорелась трибуна. Она часто-часто задышала и схватилась за первое, что смогла найти: руку Бритца рядом. Он не сжал ее ладони в ответ. Последнее, чему поразилась Сиби, был его медленный, размеренный пульс.
        Кожа на приговоренных сплошь покрывалась обугленной коркой, когда женщина прикрыла глаза и начала заваливаться назад, теряя сознание. Никто не поддержал ее.
        Хокс обернулась, заслышав глухой удар тела, приподняла удивленно бровь и дала знак роботам-телохранителям унести жену председателя.
        - Ты что, не видел, кто падает? - зашипела она сквозь зубы и толкнула Бритца в плечо.
        - Обмороки не входят в мою компетенцию, Альда. Они не угрожают безопасности планеты.
        - Очень остроумно. Завязывал бы ты со зверобоем.
        Когда все закончилось и клетки исчезли, по краю пропасти остались торчать черные останки карминцев. Это была чудовищная инсталляция - сто мертвецов в разных позах, каждая из которых символизировала агонию и ужас. Харген спустился с трибуны чуть бледный, но гордый собой. В глубине души он понимал, что впечатлить двух древних эзеров быстрой казнью почти нереально. Поэтому он чувствовал необходимость разъяснить подробности.
        - Эти твари удивительно стойкие! - воскликнул он, вылавливая скучающий взгляд посла. - Их кожа обуглилась и затвердела, но внутри почти все еще живы. Кое-кто в сознании. Микрокоптеры останутся здесь, чтобы следить, когда они сдохнут.
        - Вы транслируете это на всю планету? - голос полосатой стервы был густ и безмятежен.
        - Шутите? На весь Альянс, Хокс!
        Альда кивнула и произнесла то, от чего советник просиял.
        - Я под впечатлением, господин Зури. Из Вас вышел бы отличный эзер.
        «Не будь ты отличной закуской для эзера», - мечтала продолжить она.
        - Кайнорт, Вы заметили, что среди них нет главаря? - спросил Харген, обращаясь к стрекозе. - Старейшины поселения, как его…
        Бледные глаза мигнули.
        - Я полагаю, он не явился. Этого не было в условии.
        Зури улыбнулся и покачал головой.
        - Я был недоволен Вами после операции в архиве, но сегодня я приятно удивлен тем, как быстро и ловко Вы организовали арест, Бритц. Выше всяких похвал!
        - Это моя работа.
        - Вы слишком скромны для своей гордой расы. Надо же, провернуть все в одиночку, без крови и лишней огласки. Карминцы явились раньше срока, да сами - это безусловно означает, что они признали свою вину без какого бы то ни было давления!
        - Разумеется. Теперь у Альянса нет оснований обвинять Брану в поиске козлов отпущения, чтобы скрыть неспособность вести войну. - подытожил Кайнорт, и Хокс мучительно закатила глаза, размышляя, благодарить его за такое резюме или выжечь язык. Да что с ним сегодня, в самом деле? Харген, впрочем, был слишком окрылен своей удачей, и продолжал:
        - В знак особой благодарности я оставил старейшину в живых, чтобы отдать Вам, минори. Вы казните его сами.
        Он щелкнул пальцами. Роботы вывели Иццасью. Его суховатые ноги, частично перетянутые жгутами, зашуршали по площади. У карминца не было рук в буквальном смысле, и наручники не пригодились. Охранники удерживали его за волосы, которые за ночь изрядно поредели и кровоточили.
        - Это большая честь для меня, председатель, - сухо улыбнулся Бритц.
        - Он Ваш. Доказательством моего глубочайшего доверия к энтоморфам станет кровь этого карминца, а свидетелем - весь Альянс.
        На краю пропасти, в круге черных умирающих фигур, было одно свободное место. Там роботы и оставили Иццасью - лицом к пустоте и братьям по несчастью. Сухие губы старейшины еще слабо шевелились, когда воздух позади него завибрировал. Губы заторопились, но так и не успели дочитать молитву: на мужчину обрушилась гигантская стрекоза. Насекомое вонзило ему в спину хвостовые щипцы, дернуло и потащило к себе, чтобы заключить в объятья шести длинных ног. Четыре крыла подняли жертву над пропастью, могучие жвала впились сзади в основание шеи и взрезали красную кожу. Бритц не осторожничал и не сдерживал свою природу, когда не было нужды оставлять пищу в живых. Его челюсти перекусили артерии, мышцы, трахею. Пока эзер кормился, когти на лапах впивались под ребра Иццасьи, царапали и рвали его тело. Кровь - ярче, чем у Харгена, отчего тот невольно дрогнул - лишь на мгновение попадала в лучи сателлюксов и тут же исчезала во рту насекомого. Прошла всего пара минут, а оно уже иссушило старейшину. Кайнорт отбросил труп на край черной дыры и оставил на том самом месте, где карминец читал молитву. Симметрия мертвых
фигур не была нарушена.
        Черная стрекоза сделала круг почета над Харгеном и опустилась на землю. Насекомое обернулось прежним Кайнортом: тем самым, таким скромным для своей гордой расы. Председатель, впрочем, как и все нормальные люди, терпеть не мог эзеров. Да и за что же их было любить? Они не старели. Умирая, они воскресали. Они жили эгоистами, свободными от совести и принципов. Космос извергал их, точно грозных ангелов, и там, где они падали, вершился ад. За что их было любить?
        - Браво, капитан. - вальяжно похлопал Зури. - У меня было опасение, что главного преступника постигнет участь менее суровая, чем остальных. Но то, что мы видели сейчас, не уступает хмерсию.
        Бритц сдержанно кивнул. Харген покрутил головой в поисках своего кортежа и улыбнулся полосатой стерве:
        - Воистину эзеры поразительны! Ваши превращения так скоры, что кажутся волшебством, магией. - льстил он, прекрасно знакомый с ценой этих чудес для большинства народов. - Мне пора, Альда. Всего хорошего. Бритц, рейтинги на небесах!
        Зури и телохранители расселись по карфлайтам.
        - Если б ты ему кишки в пропасть выпустил, - задумчиво произнесла Хокс, отвернув лицо от камер. - Вот это были бы рейтинги.
        - От Зури несет энтомофобией. Меня не влечет кровь, переполненная адреналином.
        - Поэтому ты нападаешь сзади? Чтобы не успели испугаться?
        - Чтобы не получить ногой в брюхо, Альда. Это отвлекает от еды и нарушает пищеварение.
        - Как прозаично! Когда раздавали достоинства, ты дрался в очереди за кедами?
        - Это Рю Мизл, Хокс. Лимитированный выпуск. Рю Мизл можно обменять на любое из достоинств - было бы желание.
        Так, неторопливо прогуливаясь мимо почерневших карминцев, эзеры дошли до края площади. Здесь камер не было совсем, и посол сменила тему:
        - Весьма недурно было с твоей стороны перенести вылет выпускников с рассвета.
        - Ректор был в ярости - я покусился на давнюю традицию. Но если бы они стартовали тотчас после казни, репутацию военной академии и всего бранианского флота связали бы с карательными операциями.
        - Я почти ненавижу тебя за то, что эта мысль пришла не в мою голову! - Хокс напустила на себя кокетливую суровость. - Но она забита лишь предстоящей отправкой наших рабов на Урьюи.
        - Я готовлю ее под прикрытием все того же отлета выпускников. Кто заметит один лишний грузовой корабль?
        - Но как не привлечь внимания прессы? Карминцев будет сотен пять или больше! Я считаю, что должна присутствовать при отправке. Мне нужно лично все проконтролировать…
        - Ни в коем случае! Альда, посудите сами: если на церемонии вылета будет находиться посол дома Эзеров, это не останется незамеченным, поскольку будет выглядеть странно. С чего бы насекомому крутиться возле рейса на каторгу? Начальник службы безопасности - другое дело. Никто не удивится, что Харген послал меня выполнить мои обычные обязанности туда, где рядом будет его сын.
        Посол задумчиво кивала все время, пока Бритц говорил.
        - Никто и не вспомнит, что ты с Урьюи, и не заподозрит, что груз летит вовсе не на Тат… - протянула она. - Что ж, Норти, тебе флаг в руки. Я видела твою преданность и не стану вмешиваться.
        Бритц кивнул, и полосатая стерва оставила его. Занимался рассвет, над площадью гасли сателлюксы.
        Неловко вышло с Сиби. Но в том сумеречном состоянии она чуть не выдала их связь. Настала пора вытравить себя из нее. А Хокс пусть думает на зверобой, который он давно забросил, - просто оттого, что не помогает. Пять лет назад из него вынули душу, но возвращать ее - прежнюю - Бритц передумал. Хотел сохранить в себе любовь к мертвой женщине, но и ее с каждым годом становилось все труднее удерживать. Пожалуй, теперь он не чувствовал ничего и ни к кому. Его ничто не трогало. И эта вечная мерзлота прогрессировала, ни в какую не поддаваясь антидепрессантам. Поэтому сегодня эзер был даже рад, когда понял: если бы рядом не потеряла сознание Сиби, мгновение спустя это случилось бы с ним.
        Кай мотнул головой.
        Где Орис?
        Эзер оттянул его вылет, насколько позволила высокая должность, но мальчишка до сих пор не появился. С радаров он исчез почти сутки назад, вскоре после их разговора. И это после стольких усилий по установке наблюдения за ним в нарушение закона о частной жизни. Но если он рассчитывал отсидеться (пусть даже в выгребной яме для радиоактивных отходов, где нет сигнала), то будет очень разочарован, когда вернется. Личный комм пискнул, и Кайнорт поспешил развернуть экран.
        - Надо же, прятался от меня в лесу. - улыбнулся он точке с подписью «Орис Зури», что возникла на границе города. - Попался, волчонок.
        * * *
        С подъемом в турмалиновую шахту они провозились почти час. В начале пути не было видно ни зги, Самина непрерывно спотыкалась, хотя шарила руками перед каждым шагом. Но она не жаловалась. Шершавый склон оказался покат и полон крепких выступов, как не слишком удобная, но безопасная лестница. Эйден припомнил некоторые свои восхождения и дал ей три балла по шкале от одного до «ну вас к дьяволу, я туда не полезу». Как только они миновали последнее змеиное гнездо, робот выпустил сателлюкс, чтобы иметь возможность поглядывать вверх и вниз - и пугаться высоты, как положено. Правда, Самина осталась равнодушна: сил бояться уже не было, они все ушли на подъем. За весь час они оба не проронили лишнего слова, и мысли распирали без того больную голову.
        Не смотря на рану, андроид достиг края первым, хоть и не слишком опередил биолога. Эйден вытянул ее за собой в шахту, где они какой-то время просто валялись навзничь, и все. А что было вокруг…
        Если бы дорогой любитель современной фантастики обнаружил себя в этой шахте, он решил бы, что попал внутрь гигантской люстры из цветного стекла где-нибудь в зале дворца Долмабахче. Свет одного маленького сателлюкса отражался и множился в кристаллах бирюзового турмалина и кварца тёплых оттенков. Леденцы самоцветов тянулись снизу-вверх, оживали на потолке хрустальными букетами. На стенах от причудливых конгломератов не было свободного места. У Самины захватило дух от контраста между колючей тьмой, из которой они прибыли, и этим чудом. Она поймала сателлюкс, увеличила яркость и пустила по центру шахты, чтобы его света хватило для работы.
        - Кристаллы турмалина поляризуют свет, - Эйден потрогал каменную призму. - Мой глазной фильтр поврежден, но благодаря этому я впервые вижу радугу, как видишь ее ты.
        - Ты никогда не видел живую радугу? - поразилась девушка. Короткие и длинные, яркие и скудные, разноцветные лучи то и дело выскакивали наперерез взгляду и снова прятались в каменном саду.
        Робот улыбнулся:
        - Ни один андроид не видел. Я прекрасно знал, что это, но только в теории. Мы с тобой во многом и по разные стороны фильтров.
        «Ну, и что? Зрение каждого из нас уникально», - Самину дразнили отражения в кристаллах, каждый из которых искажал ее, настоящую, по-своему. - «Можно смотреть на мир сквозь какие угодно стекла, только реальность от этого не меняется».
        - Невероятная шахта! - приободрилась она. - Я, если честно, теряюсь, с чего же мы начнем…
        - Как ты себя чувствуешь?
        Самина натянула рукава, чтобы прикрыть ссадины на костяшках. Совсем не хотелось сейчас тратить на них время.
        - Нормально.
        - Тогда с ремонта нуклеовизора. - Эйден разложил перед собой четыре сломанных прибора и россыпь гнутых деталей. - Только предупреждаю сразу: я лучше работаю головой, чем руками. Останешься переживать за результат или пойдешь осмотреться?
        Девушка огляделась, расценивая, как далеко она сможет отойти, учитывая один сателлюкс на двоих.
        - Уж не знаю, на что здесь больнее смотреть: на растоптанные приборы стоимостью в целую лабораторию, или на твой убитый вид.
        Робот, не отрываясь, перебирал детали.
        - Да, комбинезон совершенно испорчен.
        - Если починишь хоть один нуклеовизор, клянусь, что разыщу и верну тебе твою форму. - без особой надежды на успех как первого, так и второго, пообещала Самина и направилась к цветастой россыпи кристаллов.
        - И мой триниджет?
        Она обернулась.
        - И твой… как?
        Короткий вздох был ответом.
        Девушка водила рукой по стеблям турмалина, будто прикосновения могли раскрыть больше, чем взгляд. Она не верила, что здесь могли оказаться нетронутые гены какого бы то ни было животного. Пока в одном из каменных букетов не увидела…
        - Тут землеройка в кристалле! Эйден, прямо внутри камня! - ее возбужденный голос звонко отразился от стен - Я ее вижу!
        Андроид оторвался от нуклеовизоров, чтобы подойти ближе. Он понятия не имел, как выглядит землеройка, но по реакции биолога ожидал, что это будет кто-то невероятный. Внутри турмалина скрючился длинноносый комочек.
        - Потрясающе. Эта мышь, кажется, жила при Хмерсе. Смотри, у нее совсем нет клыков.
        - Это не мышь! Но ты прав, у нее резцы, как у древнего грызуна. Два длинных впереди - сейчас уже нет таких… А тут бурундук! Настоящий бурундук, - восторг Самины был сродни впечатлению первоклашки от лунапарка - Просто фантастика, как же ты туда попал, дружок?..
        - Кажется, он озадачен не меньше нас.
        - Я думала обнаружить животных гораздо ниже этой шахты, в слоях вечной мерзлоты!
        - Посмотри, может, здесь есть кто-то покрупнее? У меня не получается вернуть нуклеовизорам способность читать гены сквозь кристалл, а пока мы ковыряем оттуда землероек, и сами окаменеем.
        Через полчаса они вдвоем нашли крысу, двух скорпионов, кого-то большого, от кого Самина отшатнулась с брезгливым «Фу! А, все равно он хищник…» и выводок выхухолей.
        - Мне надо заглянуть в бумаги из бункера. - сказал Эйден.
        - Думаешь найти в них что-то о кристаллах?
        - Я хочу понять, при каких условиях они выросли. При повышении температуры или при понижении? Проще говоря, это вареный бурундук там внутри или мороженый. ДНК безвозвратно распадается при высоких температурах, и если мы не хотим пообедать тушеной крысой, незачем и доставать ее оттуда. Если же кристаллы образовались в экстремальном холоде, значит, нам повезло, и не придется спускаться в мерзлоту.
        - Было бы здорово.
        - Поброди вокруг в поисках стопроцентных травоядных. Я почти не знаком с вашей фауной, и здесь от меня толку мало. Я лучше займусь бумагами и прибором.
        Эйден, конечно, лукавил. В чем он разбирался хуже, чем в инопланетной биологии, так это в допотопных, по меркам империи, механизмах вроде нуклеовизоров. Зато настоящей пыткой было ползать между кристаллами, изображая, что он совершенно не хромает, и ловить на себе этот неприкрыто встревоженный взгляд. Можно сколько угодно повторять, что сострадание и сочувствие суть не одно и то же, но он не мог скатиться до жалости к себе.
        Впрочем, Самину устроило такое положение дел. Поглощенная энтузиазмом, она куницей шныряла в лучах сателлюкса. Среди прочих зверей она вскоре обнаружила хорька и летучую мышь-вампира. Травоядных не было.
        - Слишком медленно! - она с досады ударила ладонью по турмалину. - У меня уже в глазах рябит, а ведь я еще и половины не осмотрела. Мне кажется, я начала ходить по кругу… Этого ежа я уже где-то видела.
        - У меня для тебя две новости…
        - Давай с хорошей?
        - … «так себе» и «немногим лучше».
        Эйден возник перед ней с нуклеовизором в руках. После починки тот выглядел гораздо скромнее нового. Какие-то внешние детали, видимо, сломались безнадежно.
        - Ляпископ внутри прибора совсем умер. Теперь он читает ДНК только при прямом контакте с животным. Придется резать кристаллы и доставать зверей, если повезет найти подходящих. Жаль, с нами нет Шиманая. Он, конечно, справился бы лучше.
        - Я думаю, он бы умудрился достать здесь новый ляпископ! - хмыкнула биолог. - Но и такой нуклеовизор очень поможет. Без него пришлось бы доставать все эти тушки и тащить их на себе в город! А вторая новость? Надеюсь, ты начал с той, что похуже?
        - Эти кристаллы выросли в период кратковременного, но экстремального холода.
        - Так это же прекрасно! - от возбуждения Самина жестикулировала, как жонглер. - Значит, если здесь есть травоядные, а в них черви, то мы сможем выделить их ДНК. Да?
        Эйден почти рассмеялся.
        - Ты забавная, когда увлечена.
        - Если честно, в последний раз так сильно увлечена я была залпом по твоему кораблю.
        Андроид свинтил улыбку в гримасу, на какую только были способны его лицевые мышцы.
        - Отлично. - он присел на краешек рыжего кварца. - Если в тебе сейчас кипит хотя бы половина той дури, с которой ты палила по мне, то не составит труда изучить все поликристаллические конгломераты высотой до метра. И только светлых оттенков от голубого до бирюзового.
        - Ты шутишь?! Таких тут целый лес! Я думала…
        - И я думал, Самина. Звери консервировались, потому что рост кристаллов происходил невероятно быстро - в течение нескольких дней. При этих условиях турмалин образует вот такие розетки. Одинокие темные стебли просто не могли сохранить ДНК.
        Самина переступила с ноги на ногу и присела на тот же кварц, спиной к спине робота. Она собиралась проглотить капсулу с водой и энергетиком, прежде чем начать поиски.
        - А там, в этих бумагах… есть причина внезапного понижения температуры?
        - Я могу ошибаться, но косвенно все указывает на работу реле. Его запуск - первый и пока единственный - прошел с колоссальными затратами энергии. Ее взяли прямо из земли под бункером.
        - То есть прямо отсюда? - девушка ткнула в камень под собой.
        - Да. Резко похолодало, в десятки раз выросло давление, я не знаю, что еще… Но, должно быть, что-то вроде этого. Животные пытались спастись, забираясь все глубже, и попали в ловушку кристаллизации.
        - Какова же вероятность, что и растения изменились тогда же?
        - Очень много целых и еще две десятых процента. - вздохнул Эйден, устраивая затылок на плече девушки. Ее шею и ухо защекотали чужие волосы - густые, как шерсть, и жесткие от пыли. Самина тотчас впала в оцепенение, словно кошка, которую схватили за шкирку.
        - Больно? - спустя целую минуту без движения, спросила она.
        - Чуть-чуть. Сейчас помогу тебе.
        - Нет, я люблю работать одна.
        Не говоря больше ни слова, девушка поднялась и забрала у андроида нуклеовизор. «Чуть-чуть», - думала она, удаляясь в заросли турмалина. Мир вокруг был слишком далек от мыслей о гиперпространственном реле. Он был похож на сказку. И последнее, что могла бы позволить себе принцесса в ней, это выразить озабоченность кровоточащей раной. Восхищаться драконьей тушей под мышкой - пожалуйста. Клохтать над тем, что рыцарь обозвал царапиной, - никогда. Даже если у него голова болталась на одном сухожилии.
        32. Глава, в которой хороший правитель не бывает хорошим человеком
        Эйден методично ворошил кишки доисторической косули, сидя на коленях. Тушки других копытных, а еще мартышки и бобра, лежали рядом образцовым сатанинским кругом.
        - Эта тоже мимо.
        В голосе андроида не было досады, лишь констатация факта. Но он констатировал то самое «мимо» уже не впервые, и Самина с раздражением швырнула на пол фрезер.
        - Может, выучишь меня паре имперских ругательств? Ваш язык резок, как по мне. Так что они должны звучать довольно хлестко.
        - Те, что действительно помогают, пожалуй, чересчур грязные.
        - Посмотри вокруг, мы в дерь… о-ох! Хотя да: мы в дерьме!
        Подцепив зубами, синтетик снял очередную пару перчаток, чтобы тут же напрыскать новую. За последние пару часов он провернул это раз двадцать, переходя от тушки к тушке, чтобы не ввести в заблуждение нуклеовизор.
        - Мы в сказке, принцесса. - пожал он плечами. - Просто мы в ней антагонисты, вот и декорации получаем релевантные. Тебе остается только спеть - на радужной поляне из потрохов, среди всех этих косуль, белочек и птичек.
        - Ну да, и вон та мертвая ласточка вспорхнет мне на плечо.
        - Могу бросить ее в тебя.
        И он принялся распутывать метровый кусок внутренностей, чтобы провести по нему аппаратом.
        - Перечитал бы ты разок то, что люди называют сказкой. Ты что-то путаешь. - проворчала фея требухи. Эйден, не отрываясь от косули, снова пожал плечами. Поиски затягивались, но атмосфера чуть разрядилась.
        Самина боролась с очередным зверем, когда до нее вдруг донеслось:
        - Нашел!
        И она скатилась с кристалла, как с ледяной горки.
        Эйден стоял посреди своего мрачного жнитва и улыбался. Девушка забегала взглядом по телам у его ног. Но рукой, свободной от перчатки, робот приподнял ее лицо за подбородок и заставил смотреть вверх.
        Там, на потолке, густо росли турмалины, и в их бирюзовых призмах темнела мятая туша.
        - Мать твою, корова… Корова Жупельбера! - закричала Самина, потому что в одном из кристаллов горело клеймо.
        - Да. Думаю, сразу после катастрофы шахту затопило, и животное прибило к потолку.
        - Но откуда нам знать, что вот именно эта конкретная буренка страдала червями? Представь, каково будет понапрасну выколупывать эту тушу?
        - Я думаю, неспроста корова оказалась там. При паразитах в кишечнике скотину часто мучают газы, вот при наводнении она и всплыла. Скажу даже так: если здесь и не было воды, с таким раздутым пузом она бы взлетела сама.
        Девушка еще постояла, уперев кулаки в бедра и хмурясь в потолок, но была вынуждена согласиться. Разумеется, вздутие могло иметь массу причин, но Жупельбер был ответственным хозяином, да и клевера и других бродящих трав здесь не росло. А вот паразит водился точно. Было решено крошить турмалин возле коровы ультразвуком, а потом осторожно вытаскивать тело.
        - Здесь же работы на сутки. - кусала губы Самина.
        Но только самый настоящий искатель приключений знает, насколько все вдруг может пойти не так. Кристаллы у потолка оказались слишком хрупкими, и после первого же звукового пучка начали густо крошиться и сыпаться. Эйден и Самина оказались в сердце турмалиновой бури. Они сбежали из-под радужного дождя: осколки кристаллов были чрезвычайно мелкими, но вот-вот могло случиться кое-что похуже. И точно. Спустя всего несколько секунд три центнера говядины рухнули в самый центр их научного алтаря. Мелких зверей и кишки с него разбросало по сторонам. Это было просто чудовищно, и девушка не сомневалась: раз уж сам дьявол откликнулся на их жертвы, значит, червя они теперь точно найдут.
        И они нашли.
        Всего через полчаса Самина была счастлива. В самом деле: не каждый день вы стоите посреди кучи вспоротых туш, обрызганные древней кровью, голодные, раненые и уставшие, с категорическим отсутствием понятия где, собственно, выход. Но все это меркло в сравнении с образцами зараженных тканей в контейнерах, что биолог заботливо укладывала свой рюкзак. В отдельном кармашке потрескивал нуклеовизор: он завершал расшифровку ДНК паразита. Сателлюкс замер над останками коровы, будто отдавая должное ее заслугам перед медициной будущего. На самом деле светлячок ждал приказа. В него попали осколки кристаллов, и уровень заряда стремительно падал. Надо было поскорее выбираться из шахты.
        Длинная зала с турмалином и кварцем тянулась многие сотни метров, но драгоценных кристаллов в тающем свете фонарика становилось все меньше. Вскоре на пути стали попадаться ржавые, окаменелые мощи горной техники. Рабочие побросали ненужное, когда объявили эвакуацию.
        - Если мне не изменяет внутренний компас, то коридор шахты сильно забирает на юг. - сказал Эйден. - Это значит, мы обогнули лес и почти всю пустошь.
        - То есть, прямо за той стеной - наш карфлайт?
        - Не совсем так. До него еще вверх метров сто, как не больше.
        - Почему бы природе хоть раз не уступить моей бестолковости…
        Коридор темнел и сужался. Они вышли к стене, неказистой и серой: шахта закончилась неожиданным ничем.
        - Как же так-то? - негодовала девушка, обшаривая на пару с роботом шероховатые камни. - Как они отсюда выходили? Ведь это точно начало шахты, здесь инструментов больше, чем в том конце…
        - Жаль, если твоя блистательная дедукция погибнет здесь вместе с тобой.
        - И с тобой.
        - Нет, я буду жив еще очень долго. Очень, очень, очень…
        - Я поняла! Пожалуйста, не надо.
        - Разумеется, я поступлю глупо, позволив тебе в одиночку проглотить все капсулы, прежде чем ты все-таки умрешь от жажды, когда они закончатся. Потом мне придется есть те протухшие туши.
        - Они не протухли.
        - Но у них определенно вышел срок годности. Возможно, со временем я съем и тебя, а многим позже Бензер заметит, что ты вроде как не вернулась, и пришлет помощь. Или нет.
        Самина поймала сателлюкс, от которого почти не было толку, и запустила в синтетика. Не попала, но свет померк.
        Но только искусственный свет: стена, что они изучали сантиметр за сантиметром в четыре руки, озарилась голубым, белым, зеленоватым сиянием. Оно лилось из каждой трещинки, из каждого надлома и щели. И было похоже на молодую галактику в окуляре телескопа.
        - Это арахнокампы - личинки биолюминесцентных грибных комариков, - ахнула девушка. - Они светят тем ярче, чем сильнее их трогаешь. Видишь? Там, где мы провели руками, они как новогодняя гирлянда.
        - И кажется, их больше в трещинах. Нам надо зажечь все, чтобы как следует осмотреть стену.
        Эйден достал акустический эмиттер, которым они крошили турмалин, и убавил мощность пучка. Комариков нужно было только пощекотать. Почти сразу биохимия внутри арахнокамп зажглась с такой силой, что в их свете можно было читать. Это и правда кое-что прояснило. На стене впереди проявился квадрат с человеческий рост, который переходил в точно такой же на полу, а сверху в квадрат на потолке. И в два - по бокам. Это были границы лифта для горнодобывающей техники, и путешественники стояли прямо внутри него.
        - Отлично, милорд, и как же нам его запустить?
        - Не знаю, не знаю… У вас люки приходят в негодность за сотню лет, а тут…
        - Дался тебе этот люк! Брана славится жизнестойкими технологиями: в институте работает кофейный автомат, который старше тебя.
        - Шутки про финансирование в твоем институте устарели еще больше. - хмыкнул синтетик и кивнул на хлипкую консоль. - Кажется, это пульт от подъемника?
        Они наскоро очистили панель от арахнокамп и серого лишайника с помощью ножей. Тонкая крышка сенсора с изображением ладони рассыпалась прямо на глазах - похоже, она держалась на одних комариках. Эйден в порыве оптимизма приложил руку к магнитной полусфере, что обнаружилась под крышкой, но ожидаемо без толку.
        - Жизнестойкая технология немножко мертва. - объявил он. - Видишь, нет реакции даже при прямом контакте с сенсором.
        И тут Эйден узнал, что хлесткие имперские ругательства - не такие уж и грязные. Плюс выучил еще одно по-браниански.
        - И что теперь?.. - завершив тираду, Самина от бессилья прислонилась к стене. За ее спиной растревоженный народец вспыхнул голубым.
        - Сожалею, но придется возвращаться к гадюкам. Попытаемся расчистить завал.
        - В полной темноте?! По этим острым кристаллам, вниз по змеиным гнездам, по живым кобрам, - и все ради того, чтобы ткнуться в непроходимый завал и все равно умереть от жажды? Лучше убей меня сразу и возьми все мои капсулы!
        - Пожалуй, так и сделаю. - ее распотрошил несимметричный взгляд. - Уж не думала ли ты, что я буду сутками терпеть твои стенания?
        Минуту (секунду? час?) он просто смотрел. И это было нечестно. Потому что сзади была эта стена, и воздух в легких заканчивался, а дышать… а как дышать?
        - Ладно. Пойдем назад, - моргнув, сдалась девушка и на прощание ткнула в сенсор. Ну знаете, по детской привычке всюду совать пальцы и безотчетно трогать все подряд.
        В тот момент, когда ее рука коснулась сенсора, гора зашумела. Камни под ногами затряслись и прямо из стены выехала искореженная цельнометаллическая дверь. Лифт закрылся и замер, блокируя путников: теперь от шахты их отделял дециметр легированной стали.
        - Ну вот. Ты не хотела туда идти - ты не пойдешь. - бормотал Эйден, тщетно ковыряясь и не находя способа задвинуть плиту обратно. - Значит, пульт не реагирует на синтетику, попробуй еще раз.
        Самина положила руку на сенсор, и лифт пришел в движение. Пол закачался, сверху посыпалась труха, из-за тряски было трудно удержаться на ногах. Механизм оказался суров не меньше, чем шахтеры, что когда-то в нем катались. Но следовало отдать им должное: поднимался он довольно быстро. Примерно на трети пути Самина вдруг прервала контакт и затрясла рукой в воздухе. Лифт застыл. Девушка выдохнула сквозь зубы и опустилась на пол:
        - Сфера так нагревается! Не могу пока… больше…
        Андроид присел рядом с ней и взял за руку.
        - Ты сумасшедшая? Ожоги второй степени. Зачем было терпеть до пузырей?
        - А будто у меня есть выбор - у нас билет до конечной!
        - Увы, ирония так не работает! Просто открой дверь, посмотрим, что за ней.
        - Думаешь, здесь на каждой остановке комфортабельный этаж?
        - Или неучтенный выход. Прежде, чем ты обожжешься до культей, надо испробовать и другие варианты.
        Самина подняла бровь - Эйден закатил глаз.
        - А после я позволю тебе обжечься до культей.
        «Договорились».
        К счастью, пульт успел немного остыть. Когда лифт открылся, на свет их чилл-аута поползли многоножки: громадные, сплошь покрытые белесым ворсом и желтушными усами. Пещерные жители, видели они плохо и фигур не различали. Но биолюминесценция и запах мяса влекли их к людям. Самина, бледнея и стараясь не дышать, потянулась к сенсору. Твари осторожно приподнимали туловище вверх и раскачивались, но как только дверь стала закрываться, бросились в нее. Те, что подлиннее, застряли в щели. На две-три проскочивших успел наступить Эйден, но давились они с трудом. А разорванные надвое, не унимались: половинки еще долго ползали по кругу. Дверь не могла закрыться до конца из-за бледных тел на пороге, и синтетик протолкнул их наружу фрезером. Повезло еще, что зверюги так вымахали: будь они короче метра, оказались бы куда проворнее. Самина все еще нервно жалась в угол и побаивалась опустить руки.
        - Знакомься: наимерзейшие твари Браны - июльские сороконожки. Единственные всеядные существа в дикой природе. Представляешь, каким уродом надо быть, чтобы переварить нашу траву? Тысяча шестьсот пар ядовитых ног, три пары ядовитых жвал, ядовитая щетина по всему телу… О, и еще - будто прочего недостаточно - ядовитые железы, из которых брызжет ядом, как из форсунок. Яд, яд и яд, Эйден…
        - У меня дома - две почти такие же милые. Постой. Июльские, ты сказала? Но у вас ведь еще апрель.
        - Уже апрель! А в мае они максимально опасны.
        - Меня сейчас замкнет.
        - Да, это не так просто объяснить, но… У многоножек начался период спячки, и они слишком агрессивны.
        - Серьезно, много роботов ты убила этой логикой?
        - Уж поверь мне, - горячо зашептала Самина, - эта идея гораздо… гораздо хуже. Июльские сороконожки распотрошат нас в темноте и высосут, как смузи. И ртутью твоей не подавятся! Лучше уж я потерплю жар сенсора. У нас есть обезболивающие?
        - Нет.
        - Нервные блокаторы?
        - Нет.
        - Ты проверил?
        - Нет. Да. Все разбились. И они бы все равно не спасли тебе руку.
        - Ерунда, сильнее пульт уже не нагреется! Максимум, что меня ждет, - еще несколько пузырей.
        - Слушай, может, тебе просто нравится запах горелой плоти? - впрочем, синтетик возражал по инерции. Джур порою называл его «глумквизитор». Красные сколопендры с Фарадума не шли ни в какое сравнение с июльскими тварями, но уступить Самине без того, чтобы довести ее до ручки, было не спортивно.
        - Эйден, да не пойду я к июльским сороконожкам! Ты что, не видишь, что они за чудища?
        - Я не объективен к ним, знаешь. У меня неоднозначные отношения со сколопендрами.
        - Хр-р-р, хорошо! Обещаю, если не справлюсь тут, пойдем к сороконожкам.
        - Ладно, - робот наигрался. - Межзвездная конвенция запретила пытки. Так хоть одним глазком полюбуюсь.
        Не говоря больше ни слова, Эйден отошел от двери к дальней стене лифта и прислонился к холодному камню. Он наблюдал отстраненно, как Самина провела здоровой ладонью по остывшей панели. Сенсор потеплел, дверь хрустнула многоножкой и закрылась как следует. Двое остались в инфернальном свете галактик. Самина занесла над полусферой обожженную руку, передумала и сменила на здоровую, чтобы затем передумать снова.
        - Эй… - она сама не знала, почему так сократила имя. Язык не слушался. - Ты не мог бы… придержать мою руку на сенсоре, пока мы не поднимемся? Если надо, можешь, не знаю… дать по голове, чтобы не кричала. Или заткнуть мне рот.
        Она просила, но все же надеялась, что робот возразит, опять назовет ее сумасшедшей. Или разыграет удивление. А он просто кивнул и оторвался от стены. Девушка оцепенела и успела передумать, но робот взял ее за руку, какую выбрал для жертвы подъемнику. Электризованный воздух кололся и не давался вдоху: андроид становился болезненно, аномально ближе. Так близко, что столкнул ее с шершавой стеной и накрыл ее губы своими.
        В неравном поединке разума и природы машина чутко манипулировала первобытными инстинктами. Вселенную Самины поглотил уверенный и острый поцелуй мужчины, который точно знал, - как. Отмирала воля самых стойких. Но ее ответ был так искренен, что выпорхнул один рваный выдох, и поцелуй изменился. Эволюционировал, уже неподконтрольный искусственному интеллекту.
        Из методичного и древнего он стал живым. Синтетик нарушил свой же сценарий: ослабил влияние и прижимал теперь не к стене, а к себе, освободив тот нежный эгоизм, когда целовать «для себя» - на самом деле лучше для обоих. Все задрожало, потеряло структуру, смешалось в наркотическом эфире: крупинки драгоценного турмалина на ресницах и языке, темные потеки на шее, смазанные ладонями, бледные пальцы в пыльных волосах. Вместе дрогнули на секунду веки, приоткрылся навстречу желтым - зеленый. На радужке Эйдена горели отблески комариков. Страшно. Горячо. Больн…
        Нет, светло, ярко! Свежо.
        Они выбрались из лифта, жмурясь на утреннем солнце. Карфлайт впереди! Андроид пытался остановить ее, но Самина не сразу поняла, зачем. Она сделала несколько шагов и согнулась пополам: рука, что робот удерживал на сенсоре, адски горела, и с каждой секундой было только хуже.
        - Присядь… - подхватил ее Эйден. - Нет, лучше приляг. Я обработаю тебе ладонь плантагинацеей, станет легче.
        - Как я раньше… почему я не почувствовала раньше? - шептала девушка, силком подавляя рыдания. Солнце палило ей прямо в лицо, и слезы текли по вискам на землю.
        - Удивление - самая короткая из базовых эмоций, но здорово отвлекает. А коктейль из эндорфина и фенилэтиламина анестезирует.
        - Говоришь так, будто сделал мне инъекцию.
        - Технически так и есть. Использовал надежный и доступный инструмент. И выводы на основе реакций твоего организма на близкий контакт со мной - в среднем за последнюю неделю.
        - Ах, да. - Самина прикрыла глаза свободной рукой. - Я недостаточно благородного происхождения, чтобы со мной называть вещи своими именами.
        Эйден ловко удалял мертвые ткани. Отточенными, уверенными движениями он работал так, будто и не было никогда в его распоряжении высоких технологий, а только эти полевые бинты и подорожник (который, кажется, помогал лишь когда его называли по-научному). Вот где определенно была его стихия. Без привычных лекарств эти прикосновения жгли и щипали раны, но физическая боль сейчас была анестетиком.
        - Если уж говорить, как есть, то хотя ты мне и нравишься, я сжег тебе руку, чтобы выбраться. А когда найду реле, то с высокой долей вероятности прикончу. Ну как, звучит? - распыляя криоспрей поверх бинта, спросил андроид.
        Самина приподнялась на локтях.
        - Как серпом по совести. Я нравлюсь Железному Аспиду?
        - Ты, кажется, не слышала, что я сказал после.
        Слышать-то слышала, да только это уже не было новостью. День, когда они оба не пожелают друг другу смерти, будет прожит зря. А в ее глазах замер другой вопрос. Эйден моргнул.
        - Это же очевидно. Посвятить тебе балладу, или достаточно того, что мой язык побывал у тебя во рту?
        - Пожалуй, на этом достаточно прямоты, Эйден. - хрипло осекла тему Самина.
        - Мы бы избежали этой неловкости, если бы я еще раз проверил аптечку.
        Девушка села и нахмурилась.
        - О чем ты?
        - Обычно мои пути решения проблем мало похожи на джентльменские. Если кто-то думает, будто император стоит в одном ряду с героями, то крупно ошибается. На деле я не могу себе позволить и толику их благородства. Любой правитель - коронованное чудовище. И чем больше его империя, тем оно опаснее своим хладнокровием.
        Эйден поднес к ее глазам капсулу с нейроблокатором.
        - Она была в рюкзаке. Оказалось, разбились не все, одна уцелела. Я нашел ее только что. Там, когда это было так важно, я просто не проверил. Понимаешь? Я мог бы… я должен был проверить еще раз. И ты не мучилась бы от страха и боли. Но я этого не сделал, потому что легче было согласиться удержать твою руку на пульте силой. Ведь я посчитал это нормальным. Приемлемым и скорым решением. Более того, я знаю точно: если для твоего спасения потребуется оторвать тебе голову, я сделаю это, не задумываясь. Меня будет волновать не твое отношение ко мне после этого, а лишь очевидная эффективность и процент выживания, отличный от нуля. А что, если когда-нибудь мне легче будет убить тебя, чем просто приложить чуть больше стараний?
        - Но тогда речь пойдет о всей Бране!
        - Не важно. Потому что убить целую планету мне еще проще, чем тебя одну.
        - Комплимент в самый раз для овцы на заклание. Если я тебе и впрямь нравлюсь, мне тебя жаль. Это, знаешь… это как увлечься рождественским поросенком! Брать его летом в дом, катать в тележке, одевать в штанишки. И надеяться, что мама разрешит тебе его оставить, а на праздник зарежет… ну, допустим, гуся.
        - Отличная аналогия. Поэтому мы не будем давать этому логическое продолжение.
        Самина оттолкнулась от земли. Шатаясь, она добралась до карфлайта и упала в пассажирское кресло. Спустя какое-то время Эйден скользнул на место пилота, взглянул на ее ремни, висевшие без дела. И в глаза, наконец.
        - Самина, так уже было. Или почти так. И все закончилось плохо - потому что все, кто приближаются ко мне, рано или поздно оказываются на весах против целой планеты, системы, галактики. Есть только один человек, ради которого я могу совершить исключительную глупость, и это не ты. К тому же ты отныне - мой план Б.
        - Мертвый план. Ведь когда планету выбросит в космос, я умру.
        - Да. И я не могу отделаться от мысли, насколько мне это выгодно. Прямо сейчас выгодно, понимаешь? Я предполагаю - нет - я точно знаю, где переключатель. - Он поднял машину в воздух и развернул к городу. - Пожалуйста, пристегнись.
        33. Глава, в которой андроид выбирает одно из двух скверных решений
        Самина не пошевелилась.
        - Ты… что?
        - Знаю, где реле.
        - Нет. Нет, ты лжешь. Ты не можешь знать наверняка! Ты же еще в пещере ска…
        Эйден снова протянул ей фотографию.
        - Я не стал говорить при всех, но если ты как следует присмотришься, и сама догадаешься. Жрицы прилетели на торжественное открытие памятника архитектуры. Всего через несколько дней - судя уже по документам - Хмерс распорядился о переносе аппаратуры из бункера. А теперь ты мне скажи: куда?
        Жрицы лучезарно улыбались. На заднем плане, между их фигурами, горели буквы виртуальных табло: «…щад… …ан…». Справа в кадр попала часть транспаранта. Его перекрывали флаги, но там, где их не было, можно было прочесть: «Откры… …мятн… гип…».
        - Они праздновали открытие аллей на площади Доминанты. - прошептала Самина. - Реле гиперскачка перенесли в символ Браны - прямо в дыру… Что, полетим туда прямо сейчас?
        - Нет.
        - Просто чтобы проверить. А?
        - Перестань. Надеешься, что я поддамся искушению покончить с Харгеном? Рано сдаешься. Ты устала, но придется потерпеть еще.
        - О, как же осточертело это ваше имперское промедление! Эта вечная тяжесть на подъем…
        - И еще, и еще потерпеть. Потому что эта война не имеет ничего общего с моими желаниями: одна моя часть хочет убить тебя, а другая - за тебя.
        - И какая часть больше?
        - Пятьдесят на пятьдесят.
        - Много. И того, и другого. Значит, ты мне наполовину друг, наполовину враг?
        - Интересная теория. Я тот, кто может принести тебя в жертву вместе с целой планетой, оправдав это чем-то вроде «о, это нулевой закон, детка, ничего личного». Славно жить иллюзиями, что все будет хорошо. Что я добьюсь разрешения покинуть Брану, доберусь до планеты-наводчика и оборву цепь. Но вероятность моей неудачи с магнетарами - не гипотетическая, а вполне реальная. Так кто я тебе?
        - Разве это не вопрос выбора?
        - Нет. Я уже говорил: с повышением ставок личное теряет силу. Ты должна понять, через что я прохожу прямо сейчас, - и всякий раз, когда даю врагу еще немного времени. Нейтронной цепью магнетаров Харген уничтожает моих людей тысячами. Герцог риз Авир и адмирал Проци не отступят - без меня им просто не позволит совет миров. Но даже если они мобилизуют все силы, то прежде, чем империя уничтожит все звезды в цепи, в этой мясорубке погибнет не один миллион. Возможно, даже планет, а не людей. Разве не разумно пренебречь одной Браной, чтобы спасти их?
        - Но вся наша планета…
        - Сядь, я просто рассуждаю. Харген убивает их целыми системами.
        - Но ты - не он!
        - Я гораздо хуже! Потому что моя империя больше, а значит, больше и жертвы, на которые я готов пойти ради нее. То, что я никогда не поступал, как он, это, скорее, случайность. Результат того, что я гораздо умнее и обычно вижу несколько путей. Но всегда - всегда! - один из них страшнее другого.
        Эйден набрал такую скорость, что трубы заводов, над которыми они летели, смешались в одну сплошную пеструю линию. Самина заметила, что робот тоже не пристегнут. Что ж. Император - подходящая компания для авиакатастрофы. Как, впрочем, для любой катастрофы.
        - Объективно и для Браны, и для Альянса, а главное, для меня ты полезнее мертвая, чем живая. Ты - мое искушение думать так, и оно растет с каждым убитым имперцем.
        - Ну и? На твоем месте я бы не колебалась!
        - Сядь на место и уравновесь эмоции с интеллектом! Ты не облегчаешь мне задачу, когда психуешь!
        Что-то случилось, в этот самый миг. Самина взяла себя в руки или впала в ступор или сломалась или… непонятно, что. Вымерзла. Упала с полюса на полюс, теряя душу.
        - Пока ты позволяешь жить врагу, шатаясь где-то в надежде подстрелить двух зайцев, ты будешь убивать своих. - произнесла она пугающе мирно.
        - Да, но прямо сейчас я буду следовать прежнему плану. По крайней мере до тех пор, пока война не угрожает моим планетам. Пока это можно оправдать элементарной арифметикой: тысячи моих солдат не стоят сотен миллионов мирных бранианцев.
        Они летели в зоне турбулентности, и андроид исподволь кидал взгляд на безвольные ремни пассажира. Говорить о безопасности расхотелось: отныне все, что робот скажет и сделает, будет истолковано так, словно он заботится о рождественском поросенке. Самина сложила руки на коленях и просто смотрела в окно. Оставалось лишь гадать, что она там видела, но только не реальность.
        - И все же, если моя смерть окажется лишь вопросом времени, - то сколько это?
        - Возможно, три-четыре недели. Примерно столько заряжается магнетарная цепь для нового удара. Харген прекрасно знает, что его ждет в случае проигрыша, и готов похоронить мою армию под своими же трупами. Все это перестает быть войной за сектор. Потерять флотилию из жалости к врагу - серьезная ошибка императора, но не преступление. Преступлением будет не предотвратить смерть мирной планеты, имея такую возможность, и отказавшись от нее по личным причинам. Но если Харген все же решит ударить по моим границам, то чтобы достать ближайшую, ему потребуется заряжать магнетары около месяца. За это время я либо разорву цепь, либо вернусь сюда, чтобы найти тебя, где бы ты ни была, и сделать то, что следует.
        Впереди показался город. Так быстро? Они молчали, пока ныряли сквозь напряженный трафик лабиринтов. В этот раз андроид выбирал только горизонтальные (в других его бы теперь и самого, пожалуй, стошнило). Вскоре их приветствовали залитые солнцем аллеи правящих домов. Самина отвела взгляд от площади Доминанты, но андроид и так умышленно обогнул ее, насколько смог.
        - Из-за риска быть преданной мне нельзя заручиться ничьей поддержкой. Тебе не составит труда меня отыскать. Но ты обрекаешь меня на целый месяц ада.
        - Более того, за тобой кое-кто присмотрит.
        - Что?
        - У меня есть рычаги давления на другое чудовище. Пока я разбираюсь с планетой-наводчиком, он проследит, чтобы с тобой ничего не случилось.
        - Ясно. Чтобы я не вздумала покончить с собой или потеряться. - отрешенно сказала девушка. - Не перестаю поражаться тому, насколько же ты опасная зараза для нашей планеты. Знаешь, если все-таки решишь поторопиться, Роркс и Алливеи раскатают к твоему реле красную ковровую дорожку. Да что там - любой Дом мечтал бы избавиться от нас ради общего блага. Необязательно ждать месяц… Харген убивает не только врагов.
        - Но и тех, кто громче всех кричал на суде, что это я их убиваю, помнишь? - да, он сам просил ее успокоиться, но этот ее прыжок из крайности в крайность только все усугубил. - Что же они не предприняли ничего? За все эти годы! Даже те, кто имел доступ к вашей планете и был вхож к председателю. В том, что Харген начал внутренний террор, - прежде всего их вина. Что они делали все это время, как не ждали, чтобы кто-то вдруг принес им это благо извне? Это ради них я должен поторопиться всех здесь убить? Ради этих трусливых, прогнивших чиновников я должен поскорее уничтожить всех, для кого мы добывали лекарство?
        Эйден ловил взгляд девушки, но та снова отвернулась. Андроиду захотелось отвести длинную прядь ее мягких волос, что давно расплелись и выпали из пучка. Увидеть тонкий изгиб шеи и острую скулу. И ощутил почти физическую боль оттого, что, разумеется, не стал этого делать.
        - Общее благо, о котором ты говоришь, служит лишь избранным, но состоит из несчастья многих отдельно взятых людей. Если ты станешь одной из них, то лучше позже, чем раньше.
        Самина вдруг повернулась к нему сама. Она будто еще сильнее похудела и замерзла внутри, пока они летели.
        - Это неправильно.
        - Неправильно. И я либо вытворяю самую большую глупость, либо принимаю самое мудрое решение в своей жизни. Да, это - неправильно! Особенно то, что из-за тебя я перестал считать ваши собственные потери от оружия Харгена. Но что здесь вообще правильно? Должен ли я убивать женщин и детей противника ради солдат, которые поддержали мое решение объявить эту войну? Двести лет назад, без бремени ответственности за всю империю, для меня было бы очевидно, что нет. Но теперь я не знаю. У штурвала императора нет люфта: масштабы самого ничтожного промаха слишком велики.
        Машина приземлилась у таунхауса на две семьи. По меркам Браны отдельное жилище было редким, но очень похожим на Самину. Выходя, Эйден непроизвольно протянул ей руку, но девушка так отшатнулась, что едва не выпала из карфлайта. Уже на пороге робот стянул с ее плеча рюкзак. На это она не протестовала: робот вернется в лабораторию, а ей в ближайшие сутки будет не до работы.
        Спать. Лечиться. Думать. И снова спать.
        Самина открыла входную дверь и застыла, не решаясь уйти в дом.
        - Я боюсь, Эй. И мне не с кем поделиться этим страхом, кроме тебя, но как раз тебя-то я и боюсь больше всего.
        - И дальше будет только хуже. Пострадай хоть одна моя планета, я пожалею, что не уничтожил Брану, пока это было так просто, - дьявол, он все-таки сделал это: на автомате, абсолютно бесконтрольно поправил ей волосы, но девушку передернуло, и прядь вернулась на плечо. - Поэтому как бы мне ни хотелось, я не могу позволить себе - тебя. Обычно я не использую это слово, но мы с тобой враги, Самина.
        - Враги. Жаль, нет слова, что вместило бы еще больше ненависти. Хотя постой… С самого детства знала, что это твое имя!
        - Хорошо. Я хочу, чтобы ты меня ненавидела. - он разжал ее пальцы, примерзшие к двери, чтобы ту можно было наконец закрыть. - Потому что теперь и правда есть, за что. Потому что я уже разрушил твой привычный мир. Потому что если мне придется выбирать, а мне, видимо, придется, то лучше будет, если тебя убьет враг, а не друг.
        - Не понимаю. Для кого из нас лучше?
        - Ты будешь смотреть в глаза своему убийце, и только ненависть сможет подавить боль, заглушить страх. А умирать больно и страшно.
        Самина шагнула за порог: вдруг поняла, что с нее достаточно. Что еще слово - только одно слово - и она потеряет сознание.
        - Я тебя услышала.
        - Так говорят, когда собираются сделать по-своему. Не советую. - пригрозил робот и запрыгнул в карфлайт. - Береги себя.
        «Серьезно, аспид?»
        - Умри, Эйден. - бросила она, закрывая за собой дверь. - Просто умри… где-нибудь подальше от меня.
        * * *
        Домашний комм разрывало от сообщений Ориса и Бена, которые вернулись домой на рассвете. Теперь было почти девять, и Самина стояла перед огромным зеркалом в ванной комнате. Стояла уже долго, слушая трели комма. Она хотела, чтобы эти звуки вернули ее к реальности, но им было не под силу.
        Связались с нею, значит, живы. И все. Орис уж, верно, отчалил в тренировочный полет, а Бен… ей было нечего сказать Бену. Система управления домом сообщит ему, что жива и она. Беспокойная Той встретила хозяйку в прихожей, всплеснула руками и помчалась набирать ванну с настоящей водой. Было преступлением не разориться на жидкую воду для бедняжки этим утром.
        Когда через полчаса тишины рабыня скромно заглянула за дверь, она увидела Самину все так же стоящей перед зеркалом в растерзанном комбинезоне и со спутанными волосами. Вода лилась, никому не нужная. Комм бился в истерике.
        - Той, - не своим голосом позвала Самина. - Скажи, может, все это нам в наказание? За то, что мы сделали вас рабами.
        Женщина смущенно шагнула к ней и промолчала, не зная, что сказать. По правде, в этом доме Той никогда не волновало ее положение. Самина смотрела на женщину через зеркало.
        - У нас все еще есть рабство, разве это не ужасно? А пытки? А охота ради развлечения? Да много, много всего. Я всегда старалась держаться подальше от политики и всего, что происходит за стенами лаборатории. Но дело в том, что правда рано или поздно настигает всех. Кого-то по касательной, а тех, кто слишком долго прячется - разит наповал. Знаешь, о чем я думаю? Мы хотим управлять галактиками, а у нас самих - ржавые люки и люди на привязи! Так нам и надо, Той. Так. Нам. И надо.
        - Самина, моя хорошая, да что с Вами?.. - женщина принялась искать глазами острые и другие опасные предметы, чтобы забрать их от греха подальше. - Вас же все так любят, - и я, и наемные слуги… даже мелкий Шэнк, хоть вы его и ругаете… Но ведь за дело всегда! Давайте я помогу Вам раздеться? Доктора я уже вызвала, он посмотрит раны…
        - Той, я отпускаю тебя, ты свободна. Я не шучу. Я положу тебе на счет хорошую сумму, - все, что у меня есть. Хочешь, лети к родителям или открывай свое кафе, как ты мечтала, хочешь - делай, что хочешь.
        Бывшая рабыня хлопала глазами и терялась, говорить что-то хозяйке сейчас, или лучше нет, ибо та не услышит ее. Она просочилась между Саминой и ванной, прихватив маникюрные ножницы и упаковку витаминов, и тихонько скрылась за дверью.
        - Могу ли я рекомендовать подходящий музыкальный фон для госпожи Зури, исходя из ее текущего эмоционального состояния? - рискнула система управления домом.
        - Совсем контакты потекли? - огрызнулась Той. - Только попробуй! И что за цвет стен? Смени этот полоумный оранжевый на нормальный.
        - Согласно людям более образованным, чем кастелянши, оранжевый повышает настроение. К тому же не стоит мне указывать в подобном тоне: я слышал, как Вас только что уволи…
        - Да катись ты к метановым озерам! - рявкнула Той и отключила систему с пульта. - Пальцы-то мне еще не отрубили.
        Хозяйке как воздух нужен был отдых от искусственного интеллекта - в любых его проявлениях.
        * * *
        - Орис пропал.
        Сиби маялась по гостиной, не зная, куда девать руки, пока Самина продирала глаза.
        - Как пропал?! - опешила она, с трудом заглатывая горсть энергетиков. Она успела проспать всего часа три после возвращения. - Он же написал мне на рассвете из дома. Что у него все в порядке… И что предупредил тебя о показаниях для Бритца, ну, насчет моей заколки… Он уже собирался в полет!
        - Все так. Эзер шантажировал его, и Орис хотел исчезнуть прежде, чем тот сам явился бы за ним. Но Кай…норт перенес старт и выцепил твоего брата прямо в космопорте! Другие пилоты видели, как они разговаривали… А через час после вылета его корабль просто исчез.
        - Исчез?..
        - Ни следа, ни сигнала, ни обломков - будто ластиком стерли!
        Зловещие картинки заворочались в памяти девушки, и Сиби прочитала ее мысли:
        - Там рядом граница зоны, занятой имперцами. Ты ведь знаешь, какое у них оружие?..
        Самина знала. Лично наблюдала аннигиляцию в действии.
        - Харген в курсе? - выдавила она. - В смысле, что Орис пропал.
        - Боже мой, да уж, поди, вся Брана в курсе! Традиционный старт выпускников передают на всю планету. - горячо злилась мачеха, будто хоть что-то здесь передавали не на всю. - Харген прочесал тренировочный сектор вдоль и поперек, но без толку. Вот это назревает скандал: единственный наследник, надежда и гордость Альянса… Меня донимают мои же репортеры, будто видят во мне только пресс-секретаря, но не мать!
        - Отчим уже допрашивал Бритца? Ты же говорила, были свидетели его беседы с Орисом.
        - О, как же, первым делом. Да только с него как с гуся вода! Энтоморф был в космопорте по долгу службы: «…нет, ничего странного, да, беседовал с каждым пилотом, а как же, таков порядок, ах, да вы что, неужели, ну конечно, мы приложим все усилия…» Подлый таракан! А со мной он и разговаривать не желает.
        - С другой стороны, эзеру не пришлось выдавать меня. Пока Харген ни в чем Бритца не подозревает, ему это не выгодно. А если пытаться прижать ему хвост…
        - Да, Самина, тогда я потеряю обоих детей.
        Девушка заметалась из гостиной в спальню и обратно, собирая и натягивая какую попало одежду. Непривычно молчаливая Той следовала за ней тенью в порыве хоть чем-то помочь, но сдалась и переключилась на Сиби (пузырек чаю ведь еще никому не помешал). Дорси-два, почуяв валерьянку, забеспокоилась. Вскоре Самина, полностью одетая, расчесалась пальцами и скрутила пучок на затылке. И все равно осталась красивой…
        - Надо поговорить с андроидом. - …и злой. - В конце концов, ведь это его крейсеры у наших границ! Если один из них убил моего брата, я…
        Но даже в общих чертах она не представляла, что же тогда сделает. Единственный доступный ей способ отомстить - это пойти к Харгену и умереть там.
        - С императором я хочу встретиться сама. - настояла Сиби. - Орис твой брат, и я понимаю твое рвение, но просьба матери трогает глубже. А тебе лучше не избегать Бритца: он уверен, что твое алиби не стоит и жженого карминца, и не любит, когда из него делают идиота.
        - Но ты ведь подтвердила ему, что была со мной в ту ночь? Ведь да?! Отчего бы ему тогда думать, что…
        - Он знает, с кем я была на самом деле. - перебила мачеха. - Сходи в Башню, Самина. Быть может, хозяйке заколки перепадет молекула откровенности.
        - Х-хорошо, - в глубине души она признавала, что с подлым шантажистом побеседует куда охотнее, чем с андроидом.
        Прихватив еще энергетиков, Самина догнала мачеху у двери. И вспомнила:
        - Той, я ведь отпустила тебя. Почему ты все еще здесь?
        - Вы сказали, я могу делать, что захочу. - чопорно отрезала женщина и скрылась в доме.
        Через минуту карфлайт мчал Самину к Башне Эзеров. Она не активировала внешние экраны и летела в полной темноте, чтобы настроиться на разговор. Но вместо сосредоточения пришел страх. Обезоруживающий, душный. В детстве она заполняла тьму молитвой, и тревога отступала. Как же давно она перестала верить? Со своей первой энциклопедии? С первой медали по биологии? После защиты диплома? Для ученых вроде Самины бог стал присказкой, оборотом речи, ведь получить знание можно лишь в обмен на веру, и обратного пути, увы, нет. Слишком образованным не на кого уповать. Слишком умным некого просить о чуде, которому нет места в их вселенной.
        Так и Самине Зури больше не на кого было надеяться - кроме разума и самой себя. Свободная от иллюзий, она была раздавлена камнем своей ответственности перед другими в этой войне. Но когда тело сковывает страх, не хочется свободы: хочется того самого, недоступного теперь опиума. И она завидовала машинам… Машины не знали, каково это: человек научил их бояться, но вместо бога выдал учебник. Он не щадил их, как наши родные щадят нас. Робототехнику претит равнять себя со своим детищем, ибо, на его взгляд, «четыре» и «дважды два» суть не одно и тоже, а его собственный зеленый - зеленее, чем у андроида. Может быть и так, но тогда выходит, что машины свободны сразу, как только сошли с конвейера. Свободнее, чем человек.
        Эпилог, в котором империя получает козырь
        Капитан имперского патрульного крейсера Чирер Блотт приблизил изображение в центре мостика, покрутил модель зоны облета и задумчиво потер щеку.
        - Действительно, гражданский.
        - Грузовой с Браны, - добавил лейтенант-коммандер. - Пересек границу и застыл на месте. Связи пока нет, но мы просканировали их двигатель, все работает.
        - Итак, мы его видим, а он нас - нет. Что на борту?
        - Данных мало, слишком далеко. И у перевозчиков альянса толстая обшивка - из-за пиратов. Местные разбойники сканируют грузы из засады и нападают, если видят что-то ценное, знаете?
        Чирер - бывший флибустьер на службе империи - предпочел не отвечать. В приличной команде не положено хорошо разбираться в разбойном промысле.
        - Они мешают патрулировать зону. - бросил он сквозь зубы. - Пошлите в их сторону шаттл-индепендер, пусть соберет еще данных. Как появится связь, поинтересуйтесь, нужна ли помощь, и если нет - гоните в шею.
        Блотт занялся своими делами и уже позабыл о пришельцах, как вдруг его снова окликнули:
        - Капитан, они засекли челнок и движутся к нам. - старпом пока не был встревожен. Все-таки андроид в роли коммандера имел явные плюсы: сам не нервничал и команду не разбалтывал. - Сигнал улучшился. Кажется, связь скоро наладится. Это что касается хороших новостей.
        - Дай-ка я сам догадаюсь о плохих: они обстреляли наш аппарат?
        - Э-э, не настолько плохие: они лишь привели в боевую готовность бортовые орудия.
        Чирер выбрался из любимого газового кресла, так что перестало казаться, будто его тело болтается в воздухе. Он стоял теперь посреди голограммы, в цифровом облаке планисферы космоса, и, разогнав планеты, точно мух, вертел в руке полуматериальную копию грузовоза.
        - Так, и что же там у них… Рельсотронные пушки! Сильно. Что ж в таком случае у пиратов?
        - Не знаю. Катапульты? Они все сбежали, как только мы заняли сектор.
        - А эти со своей рогаткой не боятся… - нахмурился капитан. - Активируйте защитный комплекс и сделайте предупредительный выстрел. Лазер, электричество - что угодно, кроме позитронов.
        - Есть, кэп.
        - Им крупно повезет, если сигнал появится раньше, чем расстояние станет пригодным для выстрела рельсотрона. - хмыкнул Блотт, наблюдая, как планеты в голограмме плавно возвращаются на свои места.
        Но вышло наоборот: пришелец не внял предупреждениям и дал залп. Мгновение спустя имперский шаттл смело с радаров. Заряд прокатился дальше, царапнул энергощит крейсера и рассыпался без остатка.
        - Выполнить захват противника! - капитан возвел пришельцев в иной статус: ему было жаль нового челнока.
        Еще четыре беспилотника вынырнули из крейсера, чтобы набросить ловчую сеть на грузовой корабль, и вскоре тот оказался обездвижен. Его рельсотроны были принудительно отключены.
        - Получен результат глубокого сканирования: на борту живой груз. По косвенным признакам - люди.
        - Да они нас дразнят! Знают, что не выстрелим по гражданским, пока все не проясним.
        - Подтащить для стыковки? - предложил старпом.
        - Нет! Только на расстояние приличного сигнала. - флибустьер был стреляный воробей и знал цену беспечности. - Они рассчитывают на сближение, но мы не в дешевом блокбастере. Это может оказаться ловушкой, а люди на борту - приманкой. Кто у них там - рабы с редкой заразой, уголовники, напичканные дурью и взрывчаткой для абордажа? Дикие твари, сожравшие чертов экипаж?..
        - Сигнал, кэп!
        На экране сквозь белый шум проступало изображение пилота. Из-за помех призрачная картинка дрожала, все еще не было звука, но Чирер вдруг ударил по столу кулачищем:
        - Стыковка. Немедленно!
        Команда засуетилась, и сеть потащила улов к патрульному крейсеру. Блотт все не мог оторвать взгляд от экрана. Не мог поверить.
        - Свяжите меня с адмиралом Проци: он нужен здесь прямо сейчас. - отрывисто приказал капитан, с трудом натягивая прежнее самообладание. - Мы берем в плен залог возвращения императора.