Трон императора Александр Мазин
        Мир Ашшура #2 Он стал императором не по праву рождения, а по праву меча, но много лет повелевал сильнейшей из Четырех Империй, повергая и внешних, и внутренних врагов. Но однажды в столицу его империи пришел четырнадцатилетний юноша из горного клана воинов. Пришел, чтобы занять Трон Императора.
        Александр Мазин
        Трон императора
        Часть первая ВЕЛИКОНДАР - СТОЛИЦА КАРНАГРИИ

1
        Мощенная квадратными плитами дорога, огибавшая площадь, называлась Белой, поскольку соединяла Царские ворота и дворец Царя царей, Императора Карнагрии. В эти ранние часы дорога, в общем-то, отвечала своему названию благодаря трудам городских метельщиков. Но первые навозные плюхи уже «украсили» ее, а к полудню прохожим придется очень внимательно глядеть под ноги, чтобы не соскребать потом липкое и вонючее с подошв.
        Час был ранний, однако торговля уже началась, и мальчишки-зазывалы вопили во всю мочь отдохнувших за ночь глоток.
        Но это на рынке. У домиков же, выстроившихся вдоль Белой дороги, в это время суток было далеко не так оживленно, как в более темные часы. То, чем здесь торговали, ночью пользовалось большим спросом, и здешние зазывалы к утру притомились. Тем не менее трех воинов в красных доспехах и таких же красных плащах, гордо шествовавших по самой середине улицы, пытались остановить трижды на протяжении всего пятидесяти шагов. Щедрость и любвеобильность лучших солдат Карнагрии, Гвардии Императора, Алых, равнялась их воинской доблести. Но воины только отшучивались. Они уже избавились от избытка семени и искали других развлечений.
        И нашли.
        На деревянной лесенке, ведущей к занавешенным красно-черной тканью дверям, на корточках сидел самериец.
        Трое Алых, как по команде, замедлили шаг и переглянулись. Из-за плеча чужеземца торчала рукоять меча. Заманчиво!
        - Эй, брат,- громко сказал один солдат другому.- Что там делает эта грязная обезьяна?
        - Я думаю, обезьяна гадит! - отозвался второй.
        И испустил соответствующий звук.
        - А почему она не сняла штаны? - поинтересовался первый.
        - Потому что это самерийская обезьяна! - подчеркнуто серьезным тоном ответил второй.- У них там ходят голышом. Она привыкла.
        - Да нет! - вмешался третий.- Она просто засмотрелась на ту ослицу. Знаешь, у самерийцев слабость к ослицам. Засмотрелась и забыла снять штаны.
        Трое остановились напротив лесенки.
        Мишень их шуток, самериец, даже не шелохнулся. Его широкое, с темной, морщинистой кожей лицо не выражало никаких эмоций. Как будто он не понимал карнитского диалекта.
        Алых это еще больше раззадорило.
        - А почему она не кланяется нам? - спросил третий.- Почему вонючая самерийская жаба не выказывает нижайшее почтение?
        - Пожалуй, придется отрезать жабе косу,- заявил второй.- Как думаете, братья, сгодится этот хвост для метлы моему рабу?
        - Вряд ли,- ухмыльнулся первый.- Слишком грязный.
        Пара мальчишек-зазывал из домов развлечений уже приплясывала вокруг, предвкушая зрелище. Остановились и несколько человек из покупателей, направлявшихся на рынок. Похоже, будет потеха!
        Возможно, знай Алые, что перед ними не просто уроженец Самери, а самерийский горец , они отнеслись бы к чужаку с бо€льшим уважением. А может, и нет. Здесь, в Карнагрии, мало что знали о Самери.
        - Может, он сдох? - выдвинул предположение первый солдат.- Гляньте, братья, даже не сморгнет!
        Городской стражник остановился в десяти шагах. Но и не подумал вмешаться. Будь это сокт, фетс или эгерини - может, и вступился бы. Хотя… Защищать чужеземца от гвардейцев Императора? Ищите дурака!
        - Я знаю, как проверить, сдох он или нет! - заявил второй.
        Он порылся в поясном кармане и выудил медную монету.
        - Вот,- показал он друзьям.- Медь! Любимый металл самерийцев!
        - Почему? - спросил первый.
        - Потому что лбы у них медные.
        - Точно?
        - Клянусь целкой его бабушки. Сейчас услышите!
        И запустил медяком в лоб самерийцу.
        Но его ждало разочарование. Чужеземец с необычайной ловкостью перехватил монету и метнул обратно. Медяк угодил в лоб Алого, пониже края шлема, и до крови ссадил кожу.
        Вид у опешившего воина был такой, что один из мальчишек-зазывал хихикнул. Но - в кулак. Не дай Ашшур попасть под руку рассердившемуся Алому!
        А воин действительно рассердился. И схватился за меч. Шутки кончились.
        Самериец как ни в чем не бывало сидел на корточках. Трудно было оценить его стать в таком положении. Хотя по морщинам и серой от седины косе видно было, что не молод.
        Алый, держа руку на оголовье меча, подступил к лесенке.
        - Поднимайся, макака! - потребовал он.- Поднимайся, и я выпущу дерьмо из твоих кишок!
        Самериец бесстрастно смотрел в пространство. Он выполнил поручение Старших, и теперь только Честь и Судьба были властны над ним. Жизнь или смерть - какая разница?
        - Побрей ему башку, брат,- предложил первый солдат.- Срежь его грязный хвост, подаришь его золотарям!
        Тот, кому рассадили лоб, вытянул из ножен меч.
        - Верно,- сказал он.- Раз ты, обезьяна, не желаешь драться, я побрею твою медную башку, а меч подарю какой-нибудь здешней девке. Ей он будет - в самый раз!
        - Да, да,- поддержали в толпе зевак.- Побрей обезьяну, Алый!
        Солдат шагнул на лесенку… и вдруг кубарем, перевернувшись через голову, откатился назад.
        Никто из зевак ничего не понял. Нужно быть воином, чтобы успеть увидеть происшедшее. Однако все увидели, что чужеземец уже на ногах и двумя руками, не по-здешнему, держит перед собой меч.
        Алый не пострадал. Он успел уйти от молниеносного выпада, хотя и не лучшим образом. Два его товарища тут же выступили вперед, прикрывая. Но самериец не спешил добить обидчика. Он медленно, ставя ноги носками наружу, спустился по лесенке, низкорослый, широкоплечий. Самериец был настолько не похож на обитателей Великондара, что даже не казался зевакам человеком.
        Но Алые - по одному выпаду - уже оценили его: высший ранг. Теперь воины знали: перед ними - настоящий боец. А значит, развлечение будет на славу. Алые не сомневались в своей победе. Пусть на них был легкий доспех, а не боевой, но на самерийце и того не было. Кроме того, трое превосходных воинов - против одного. Какие могут быть сомнения?
        И все же шутить они перестали. Воин без нужды не оскорбляет воина.
        Двое Алых разошлись в стороны, охватывая самерийца полукольцом. Тот словно бы и не заметил, что его окружают. Чужеземец направлялся к тому, кто первым задел его. Двигался он молча, неторопливо, немолодой мужчина в простой одежде и сером дорожном плаще, наброшенном на плечи, с толстой косой, свернутой на затылке в тяжелый узел. Меч он держал - как дровосек держит топор. Но обмануть Алых его мнимое неумение уже не могло.
        Двое закончили обход и оказались у самерийца за спиной. И тотчас все трое, без предупреждения, со слаженностью опытных бойцов, кинулись на противника.
        Те, что оказались сзади, разом вонзили мечи в серую ткань плаща… и поразили только шерстяную пыльную тряпку.
        Плащ слетел с плеч самерийца, а сам он подпрыгнул, занес меч над головой третьего. Тот вскинул собственный клинок… и самериец ударил его ногами в грудь. Сверху вниз, как бьет хищная птица.
        Алый отлетел назад и опрокинулся навзничь. Тонкая кираса прогнулась, но смягчила удар… только для упавшего это уже не имело значения. Прямой меч самерийца клюнул его под подбородок.
        Двум Алым потребовалось мгновение, чтобы стряхнуть с клинков шерстяную тряпку. И еще мгновение - чтобы осознать: их товарищ мертв!
        Самериец ждал, выставив перед собой оружие. Кончик клинка его покраснел, но лицо по-прежнему не выражало ни гнева, ни воодушевления.
        Зато лица Алых исказила ярость. Разом они набросились на врага. Толпа отхлынула в стороны, освобождая место. Кому хочется угодить под случайный удар?
        Зрелище было потрясающее. Пара Алых металась вокруг самерийца подобно языкам пламени вокруг древесного ствола. Но чужеземец не дрогнул. Меч его с невероятной быстротой мелькал в воздухе, перелетал из одной руки в другую, отражал удары с боков, сзади с такой легкостью, словно под узлом косы у самерийца был еще один глаз. Но Алых было двое, и они были не менее искусны. Никто из зрителей не сомневался, что через минуту-другую пляска смерти закончится гибелью чужака. Потому-то все ахнули, когда один из Алых осел на мостовую, прижимая руку к вспоротому снизу животу.
        Последний Алый на мгновение замер. Он изучал противника, выжидал, хотя знакомый запах крови, вывороченных внутренностей, собственного едкого пота возбуждал, подстегивал: сражайся, бей, убивай!
        Левая рука самерийца висела плетью. Кровь пропитала рукав и капала с пальцев. Это была самая тяжелая из его ран. Алый чувствовал себя намного лучше, получив лишь пару царапин. Он мог бы предоставить самерийцу возможность атаковать первым, мог выжидать, тянуть время, пока противник истечет кровью… Но он все же напал.
        Длинный узкий меч вспыхнул на солнце - самериец подставил клинок, но Алый держал рукоять двумя руками, потому его оружие лишь проскрежетало по самерийской стали и со всего маху упало вниз. Могучий удар пришелся на ногу самерийца чуть ниже колена. Клинок прошел наискось, разрубил мышцы, кость, сухожилия и, зазвенев, выбил искры из дорожной плиты.
        Толпа ахнула. И ахнула еще раз. Потому что самериец, которому меч Алого напрочь отсек ногу,- стоял. Стоял, хотя кровь из обрубка хлестала ручьем. А карнагриец, соперник его, ткнулся лицом в кровавую лужу.
        Десять ударов сердца простоял чужеземец. И только тогда пал рядом с поверженным врагом. На широком темном лице навечно застыла счастливая улыбка.
        Городской стражник, вспомнив о своих обязанностях, рысцой подбежал к Алому, перевернул его. Голова воина запрокинулась, и стражник увидел пузырящуюся кровь и разрубленную пополам трахею. Этот солдат отвоевал свое.
        Выхватив из петли на поясе бронзовую дудку, стражник загудел изо всех сил, призывая подмогу.
        И, словно по его зову, из-за желтого здания Торгового Двора вылетел отряд всадников. Причем - той же императорской Гвардии, к которой принадлежали убитые.
        Предводитель резко осадил коня. Через головы зевак он увидел лежащие на мостовой тела в красных доспехах. И жирные пятна крови вокруг.
        Предводитель свистнул. Алые обнажили оружие. Толпа прянула в стороны, освобождая проход.
        Прямо перед командиром оказался перепуганный стражник и четыре мертвых тела. Вернее, три мертвых и один - живой. Тот, кому самериец вспорол живот, еще цеплялся за жизнь.
        - Кто? - страшным голосом произнес предводитель, нависая над стражником.
        Тот дрожащей рукой показал на самерийца.
        - Один?
        - Один.
        Зубы стражника лязгнули.
        Предводитель резко выпрямился, повернулся к своим и дал знак: мечи в ножны. Затем взглянул на солнце, определяя время, и нахмурился.
        Раненный в живот замычал, привлекая его внимание.
        Предводитель мельком взглянул на него, кивнул одному из всадников. Тот спешился и точным ударом в горло добил несчастного.
        - Тела убрать! - отрывисто бросил командир городскому стражнику.- Тела убрать, кровь засыпать песком. Царь царей скоро проедет этой дорогой.
        - Да, господин.- Стражник поклонился.- Позволь спросить: куда их? Во дворец?
        - Трупы? Да. Наших - к казармам, этого - в Великон. Крокодилам.
        И, хлестнув коня, умчался вперед. Отряд последовал за ним.
        Спустя полчаса, когда царская кавалькада достигла рыночной площади, на Белой дороге уже не было ничего, что могло бы омрачить взор Царя царей Фаргала. Так что Владыка Карнагрии так и не узнал о том, что какой-то чужеземец убил трех его гвардейцев. И не коснулся нити своей будущей Судьбы…
        А еще через полчаса, когда Император Карнагрии, в сопровождении придворных и стражи, давно уже миновал городские ворота, из домика, на ступенях которого сидел самериец, вышел худой светловолосый юноша лет пятнадцати. И очень удивился, не обнаружив у входа широколицего воина в сером дорожном плаще.

2
        Звонкий «металлический» лай гончих все нарастал, пока наконец свора не выгнала зверя из леса на открытое место: длинное, уходящее к реке возделанное поле.
        Жертва, великолепный бык черной лесной антилопы, запрокинув бородатую морду, скакал на вид неуклюже, но быстро. Явно было, что он успевает к реке прежде собак.
        Разодетые в шелка придворные нетерпеливо поглядывали на своего царя. Но тот молча, с непроницаемым лицом, взирал на уходящего быка.
        Фаргал, владыка сильнейшей из Четырех Империй, взявший престол Карнагрии не по праву крови, а по праву меча, ждал. Он полагал, что и антилопе следует дать шанс на спасение. И только тогда, когда, по его мнению, у быка появилась надежда уйти, царь ударил лошадь острыми каблуками сапог. Рыжая кобыла кинулась в галоп.
        Тотчас псари спустили борзых, и следом, с криками и улюлюканьем, помчались благородные охотники, отставая от дюжины белых, как горный снег, узкобоких собак. И - от Фаргала. Айпегская, морем привезенная в Карнагрию из-за Ашских гор кобыла прытью не уступала борзым.
        Бык не сразу заметил новых преследователей. Только когда между ним и бесшумно летящими борзыми осталось шагов двести.
        Удивительно, но он сумел прибавить еще, должно быть, близость спасительной реки придала ему силы. Он бежал теперь с той же скоростью, что и псы. Однако медленнее Фаргала. Припав лицом к рыжей гриве лошади, царь поднял копье, готовясь к броску. Ветер трепал его длинные черные волосы. Ноздри хищно изогнутого носа расширились.
        Задранный кверху хвост самца антилопы мотался из стороны в сторону. Царь скакал уже по следу быка, по черным лункам, оставленным острыми копытами. Борзые, рассыпавшись веером, стелились над зеленью поля, отстав лишь на дюжину прыжков.
        До берега Великона оставалось не больше четверти мили. Если бык успеет прыгнуть в воду (и не станет добычей крокодилов), он - спасен. Луков и арбалетов у охотников не было: не добыча важна - погоня!
        Фаргал крепко стиснул коленями бока лошади и, откинувшись назад, занес для броска короткое охотничье копье…
        И вдруг рыжая гривастая шея резко нырнула вниз. Удар подбросил Фаргала вверх, царь почувствовал, что летит, а потом земля внезапно возникла совсем рядом, древко с хрустом переломилось, царь ударился плечом, дважды перекувырнулся через голову, услышал странный треск и лишь мигом позже ощутил острую боль в бедре. Оглушенный, плохо соображающий Фаргал приподнялся и уставился на обломок копья, глубоко вонзившийся в его правую ногу повыше колена.
        Белая стремительная борзая пронеслась мимо, не обратив внимания на упавшего человека. Из груди ее вместе с дыханием вырывался высокий стонущий звук.
        С момента падения прошло лишь несколько мгновений.
        Мир вокруг Фаргала перестал наконец вращаться, царь обернулся и увидел свою лошадь. Она уже поднялась на ноги и как ни в чем не бывало потрусила за собаками.
        Фаргал взялся двумя руками за обломок копья и рывком выдернул его из раны. По опыту царь знал: сейчас не так больно, как будет часом позже. Зажав рану ладонью, царь проводил взглядом охотников. С визгом и криками они пронеслась мимо, плюща копытами лошадей нежные побеги ячменя. Азарт погони и дух соперничества были для аристократов Карнагрии поважней, чем упавший с лошади Император.
        И только один из всадников развернул коня к Фаргалу.
        Подскакав к сидящему на земле царю, всадник ловко соскочил наземь. У него было широкое, смуглое, почти черное лицо с ярко-синими глазами: сочетание, безошибочно указывающее на уроженца Священных островов Сок.
        - Во имя Ашшура! - воскликнул синеглазый.- Только такая несгибаемая шея, как у тебя, мой царь, способна выдержать подобный кувырок! Когда кобыла споткнулась, я подумал: придется Карнагрии подыскивать нового Императора!
        - И был не далек от истины, Люг! - пробормотал Фаргал.- Перевяжи-ка мне ногу!
        Две самые быстрые борзые настигли быка и одновременно попытались ухватить его за ляжки. Бык прыгнул в сторону - и третья борзая повисла у него на шее. Бык смахнул ее резким рывком головы и остановился, обратив к преследователям длинные прямые рога. До реки оставалось не больше ста шагов, но антилопе никогда уже не достичь спасительных вод.
        Собаки окружили быка, лая, но не спеша нападать. Бык, хрипя, вертелся на месте. Время от времени он набрасывался на самую дерзкую, поэтому круг не сужался. Борзые сделали свое дело - остановили. Пусть теперь другие подставляют себя под удары острых рогов.
        Сокт, опустившись на корточки рядом с царем, наложил жгут, а затем туго перевязал рану Фаргала, поверх штанов, собственным шелковым поясом. Двое Алых, телохранителей Императора, спешились, ожидая распоряжений. Третий отправился ловить айпегскую кобылу.
        - Ну скажи мне, Люг, с какой стати эта тварь споткнулась на ровном месте? - раздраженно произнес царь.
        Сокт пожал плечами.
        - Ты жив,- заметил он.- И кости твои - целы. По-моему, все обошлось, и не стоит зря ломать голову. Споткнулась - и ладно! Тем более что кобыла не пострадала!
        - Что ей сделается, айпегской бестии! - проворчал Фаргал, успокаиваясь.
        Тем временем охотники прикончили антилопу и вспомнили о своем Императоре.
        К этому времени кобыла уже была изловлена, и Фаргал, с помощью Алых, кое-как взобрался в седло.
        Нестройной толпой всадники двинулись в сторону Великондара. Они весело переговаривались. В конце концов, охота была удачной!
        На берегу реки свора, рыча и огрызаясь, пожирала убитую антилопу. Для изысканной карнагрийской знати жесткое мясо быка было ничуть не съедобней дерева.
        Примерно в миле от ячменного поля охотников ожидал отряд царской стражи. Фаргала сняли с коня и уложили в крытые носилки. Спустя два часа кавалькада выехала на прямую, как стрела, Дорогу Шаркара, а еще через час впереди показались желтые стены Великондара, тысячелетней столицы Карнагрии. Выше стен поднимались причудливые крыши дворцов Верхнего города, и надо всем царил огромный многобашенный Императорский дворец. Во всем Великондаре один лишь узкий стреловидный шпиль храма Ашшура соперничал с ним высотой.
        Кавалькада въехала в город через Восточные ворота.
        На краю ячменного поля царская свора покончила с убитым быком, и псари увели отяжелевших от мяса собак.
        Только тогда трое поселян-арендаторов вышли из своего тростникового домика, чтобы оплакать горькие плоды царской охоты. Но они тут же спрятались вновь, потому что, едва поле опустело, из лесу выехал всадник. Хорошего роста и сложения, полностью вооруженный, он восседал на жеребце редкой в Карнагрии самерийской породы.
        Звали всадника Карашшер.
        Подъехав точно к тому месту, где с Императором Карнагрии случилось досадное происшествие, Карашшер свесился с седла и подхватил с земли глиняную фигурку всадника. Кожаный ремешок оплетал ноги лошадки и завершался петлей на шее человечка. Всадник положил фигурку в суму - не в седельную, а в ту, что была приторочена к его поясу, собранному из серебряных с насечкой пластин. Из сумы же Карашшер достал ограненный прозрачный кристалл размером с куриное яйцо. Держа кристалл на уровне глаз, всадник уставился в сердцевину кристалла. Взгляд воина на некоторое время обессмыслился. Потом губы Карашшера зашевелились, а через несколько мгновений глаза вновь обрели прежнюю остроту. Бережно спрятав кристалл, Карашшер повернул коня и рысью въехал в лес.
        Войдя в столицу через Восточные ворота, чаще называвшиеся Рыбными, царская кавалькада пересекла Нижний город кварталами кожевников и кузнецов. Вонь дубилен предпочли многолюдию и жадному любопытству квартала торговцев. Следовало сохранить в тайне ранение царя. По крайней мере до тех пор, пока он не поправится. К тому же путь через ремесленные кварталы был короче.
        Ехали по восьмеро в ряд, окружив царские носилки так плотно, что только с плоских крыш можно было углядеть хоть что-то. Но в такую жару на крышах никого не было.
        Дома ремесленных кварталов, сложенные из коричневого обожженного кирпича, окнами обращались к тенистым внутренним дворам. На улицу выходили лишенные окон голые стены, лишь изредка украшенные рисунком или родовым именем хозяина.
        Почти все здания закладывались еще восемь веков назад, во времена Шаркара-Победителя.
        Младший принц соседнего государства, Эгерина, Шаркар, удачливый завоеватель, воссел на престол Карнагрии обычным путем - силой. Заручившись поддержкой карнитских родов и помощью магов-жрецов Аша, Шаркар перешел реку Карн, естественную границу Карнагрии и Эгерина.
        Поддержанный мятежными Владыками земель, принц почти беспрепятственно достиг Великондара. Город встретил его запертыми воротами, изрядно обветшавшими из-за нерадивости трех последних Императоров.
        Тараны Шаркара разбили ворота за два часа. Но треть войска принца полегла, пробиваясь через закоулки Нижнего города к кварталам аристократии. Взяв Великондар, в отместку завоеватель снес Нижний город до основания. И спустя несколько лет отстроил заново, разделив на ремесленные кварталы и определив ширину улиц в восемь и в двенадцать шагов взрослого мужчины.
        Верхний город Шаркар сохранил в целости. Но, чтобы пересчитать дворцы и особняки, не сменившие владельцев, хватило бы пальцев одной руки. Что же до храма Ашшура, то он избежал разграбления лишь благодаря чуду.
        Пред храмом был установлен Божественный Жребий - огромное Копье на шесте. Говорят, Копье принадлежало самому Верховному богу Ашшуру. Если так, то ростом Верховный бог был отнюдь не под облака, а всего лишь в сорок -пятьдесят локтей.
        Тот, на кого, поворачиваясь, указывало острие Копья, подлежал немедленной казни.
        Когда всадники Эгерина вместе с союзниками-карнитами вырвались на Судную площадь перед храмом, Копье, впервые после двухвековой неподвижности, повернулось. И указало на принца Шаркара.
        Завоеватель, не раз бывавший в Великондаре, знал, что велит Жребий. И знал, что, выступив против Ашшура, потеряет не только союзников, но и голову. Шаркар был неглуп. Он оглянулся и увидел позади собственного мага, жреца Змеебога Аша.
        Может, Жребий и впрямь указал на мага, поскольку тот, позабыв все свое чародейское искусство, безропотно позволил наколоть себя на Божественное Копье и скончался, даже не произнеся прощального проклятия.
        Копье же Шаркар приказал силой развернуть в сторону моря и закрепить. Чтобы отвести беду от своей новой Империи.
        А на вратах Царского дворца высечь:
«Вот этот город!
        Я его открыл!
        Я повернул кровоточащий Жребий к востоку.
        Бог спускается с горы
        Для того, чтоб проявить не жестокость,
        Но - Власть!»
        Правда ли сие или легенда, но правил Шаркар двадцать девять лет и умер в своей опочивальне, окруженный любящими детьми. Наследнику он оставил крепкое государство и лучшую в Четырех Империях армию. Всадников же эгерини, Шаркарову гвардию, чьими руками и было развернуто Копье, именовали с тех пор - Алыми. И традиция эта сохранилась. Вот почему доспехи воинов стражи, окружавшей носилки Фаргала, алели, как свежепролитая кровь.
        Миновав ремесленные кварталы, кавалькада достигла Верхнего города.
        Некогда он был огражден стеной. Но войны и время сокрушили стену, и фундамент ее превратился в подобие террасы высотой в два человеческих роста. Прорезая руины стены, широкая дорога поднималась вверх, напрямик, через площадь Согласия к Судной, от которой начинался Царский дворец, из-за размеров своих называемый Дивным городом.
        Западной стороной Дивный город переходил прямо в городскую стену. Настолько мощную и огромную, что ни одному из завоевателей не приходило в голову подступиться к Великондару со стороны заката. Впрочем, несмотря на крепость стен, за последние сто лет Дивный город завоевывался одиннадцать раз. Но всегда - изнутри.
        Без помех раненый был доставлен во дворец, где лекарь немедленно обработал рану и напоил Императора успокаивающим снадобьем. После этого Фаргал уснул и спокойно проспал до утра следующего дня. Если бы Император знал, кто виновен в его падении, вряд ли его сон был бы столь безмятежен.

3
        - Повесить!
        Маленький алобородый законник [Законник - здесь: площадной судья.] икнул, нюхнул с запястья щепоть толченой коры дерева биб, зажмурился.
        Два стражника, подхватив одетого в лохмотья мужчину со скрученными за спиной руками, втащили его на один из помостов.
        Раньше чем законник открыл затуманенные глаза, ноги осужденного уже сучили над выскобленными досками помоста.
        - Следующего! - пробормотал законник.
        Морщины на его лице разгладились.
        Старшина ткнул пальцем, и стражники выдернули из кучки ожидавших приговора женщину. Средних лет, одетая по чину ремесленного сословия, держалась она вызывающе.
        Собравшаяся вокруг небольшая толпа оживилась.
        Законник прищурился. Как всегда бывало сразу после приема коры биб, глаза его застилала дымка.
        - Говори! - велел он старшине.
        - Избила соседку! - сообщил старшина.- Оскорбляла слух непотребными возгласами. Оскорбляла стражу.
        - Каков характер оскорблений? - привычно поинтересовался законник.- Упоминались ли власти, боги - в недостойном или непристойном смысле?
        - Нет, справедливый!
        - Повреждены ли у пострадавшей безвозвратно: рука, нога, ухо, глаз…
        - Нет, справедливый! Только волосы и кожа!
        - Угу-м-м…
        Законник прикрыл глаза, порылся в памяти, вмещавшей тысячелетний свод законов Карнагрии, выискал соответствующий пункт. Приняв подобающий вид, изрек:
        - Именем Императора Фаргала, справедливого, единственного, великолепного! Объявляется: выдать преступнице шесть плетей! Наложить на нее штраф: в пользу государя - шесть малых серебряных монет; в пользу суда - две малые…
        - А не засунуть их тебе в…- завопила женщина.
        Один из стражников с удовольствием треснул ее кулаком по спине, и вопль оборвался.
        - …серебряные монеты,- невозмутимо продолжал законник,- а также, в пользу пострадавшей,- одна малая серебряная монета! Старшина! Следующего!
        Зрение законника прояснилось, и очередного преступника он разглядел хорошо.
        Молодой, можно сказать - мальчишка. Лет шестнадцати, не больше, а то и пятнадцати. Тощий, хотя широкий в кости. Из таких вырастают сильные мужи.

«Да только не будет мужа»,- подумал законник, узнав - по жестокости, с которой обращалась с преступником стража: пред ним - убийца.
        У преступника было узкое, довольно красивое лицо с ястребиным носом и серыми нахальными глазами.
        Взгляд законника задержался на спутанных белокурых волосах юноши.

«Года три назад, на рынке, я дал бы за него хорошую цену,- подумал он.- И кожа такая нежная!»
        - В чем его вина?
        - Воровство! - рявкнул старшина.- Убийство стражника!
        Законник, уже без всякой симпатии, оглядел юношу:
        - Убил стражника? Каким образом? У него было оружие? Он - высшего сословия?

«Эти гиены могли вполне ободрать одежду, если парень был хорошо одет!»
        - Нет,- неохотно проговорил старшина.- У него не было оружия, он отнял меч у убитого!
        Сбоку от законника кто-то одобрительно крякнул.
        Тот недовольно повернул голову, но, увидев на крякнувшем золотой браслет Служителя дворца, от замечания воздержался.
        Недовольство свое законник излил на старшину.
        - Твой стражник спал? - ехидно спросил он.- Негодяй напал на него сзади?
        - Нет,- еще более неохотно признал старшина.- Стражник угрожал преступнику мечом и… тот отнял меч и убил стражника. А стражник, верно, подумал, что, раз парень безоружен…
        - Хватит! - отрезал законник.- Меня не интересует, что подумал твой дурак! Больше никто не пострадал?
        - Нет. Преступника подбили сонной стрелой, сзади, пока он ел! - ответил старшина.
        - Где это произошло?
        - Что? Где мы его взяли? В «Желтом поросенке»! Он обедал!
        - Нет! Где произошло убийство?
        - В «Желтом поросенке»! Он украл…
        - Где?! Он убил стражника и продолжал есть?
        - Точно так, справедливый! Убил и продолжал есть! Причем еду он украл!
        - Странно,- пробормотал законник.- Он что, ненормальный?
        - Не думаю, справедливый!
        - Впрочем, это не важно, совершенно не важно!
        Он помолчал, соображая…
        - Именем Императора Фаргала, справедливого, единственного и великолепного! Объявляется: за воровство - отрубить преступнику кисть правой руки! За убийство служителя закона - повесить!
        Светловолосый юноша равнодушно глядел поверх головы судьи. Казалось, ему совершенно безразлично, что с ним сейчас произойдет.

«Точно, безумец!» - решил законник.
        - Эй, бездельники! - зарычал старшина на замешкавшихся стражников.
        Те подхватили убийцу, втащили на помост. Один из них ножом перерезал веревки. Трое других поволокли приговоренного к колоде.
        Палач, приземистый, широкоплечий, в длинной рубахе, поднял меч, покрутил над головой, развлекая народ.
        Тень, отбрасываемая на площадь громадой храма Ашшура, придвинулась к самому помосту.

«Через часок придется перебраться поближе к воротам»,- подумал законник.
        С другой стороны площади раздался слитный цокот сотен лошадиных подков.
        Головы зевак мгновенно повернулись на звук.
        Палач положил меч на колоду и тоже уставился на дальний конец площади. Он стоял на возвышении, а потому видел все куда лучше, чем столпившиеся у помоста.
        Император!
        - Император! Царь царей Фаргал! - загудела толпа.
        Вот зрелище получше, чем какое-то повешение!
        Грохот подков нарастал.
        Первыми, вслед за парой трубачей в зеленых одеждах, ехала царская стража, копейщики в доспехах цвета свежей крови. Алые.
        Гордые. Грозные. Лучшие воины Карнагрии.
        За ними - высокая, изукрашенная самоцветами, горящая золотом императорская колесница. Шесть белых коней влекли ее. Император Фаргал!
        Царь царей предпочел бы ехать верхом. Но рана едва затянулась, и лекарь не советовал садиться в седло еще дня три.
        Потому на календарное богослужение в храм Ашшура он ехал в императорской колеснице. Как, кстати, и требовала традиция.
        Рядом с царем - правая рука, советник, друг - Люг Смертный Бой. Аристократ из соктов.
        За колесницей, павлиньим хвостом,- блестящая свита, вельможи, советники. А за свитой - снова всадники в алой броне.
        Толпа подалась назад, раздвинулась, избегая копыт и шипов на латах коней.
        Осужденный, которого все еще крепко держали трое стражников, повернул голову.
        Холодные глаза царя - цвет зимнего моря - встретились с серыми глазами осужденного.
        - О великий Ашшур! - пробормотал мужчина с золотым браслетом, тот, что рассердил законника.
        Ястребиный профиль юноши был точь-в-точь - профиль Владыки Карнагрии.
        Царь что-то сказал.
        Раздвинув конем толпу, один из приближенных подъехал к законнику.
        - В чем вина этого человека? - крикнул он с высоты седла.
        - Воровство, убийство стражника! - просипел оробевший законник.- Царю угодно смягчить приговор?
        Придворный молча повернул коня, вернулся к колеснице.
        Голова в золотом, увенчанном короной шлеме едва заметно качнулась.
        Придворный вновь подъехал к законнику.
        Толпа ждала затаив дыхание.
        - Пусть свершится правосудие! - торжественно произнес всадник.- Так сказал Царь царей!
        - Помилуй ты его - они орали бы так же! - заметил вождь соктов, повысив голос, чтобы перекрыть приветственные вопли народа.- А в мальчишке что-то есть!
        Он тоже заметил сходство преступника с Фаргалом.
        - Справедливость! - сурово произнес Царь царей и тронул плечо возничего.
        Колесница двинулась.
        Но ни стражники, ни палач не осмелились приступить к делу, пока спины последних латников не скрылись за башней городского совета.
        А тем временем человек с золотым браслетом на руке коснулся плеча законника.
        - Справедливый! - негромко произнес он.- Нельзя ли немного повременить с этим?
        Он указал на помост.
        - Император сказал: да свершится справедливость! - напыщенно отозвался законник.
        - В отсутствие царя справедливость здесь - ты! - вкрадчиво заметил человек с браслетом.- Я - помощник Управителя Царского Гладиаторского Двора!
        В глазах законника блеснуло понимание.
        - Что ж,- важно сказал он.- Закон позволяет передавать преступников на Гладиаторский Двор! По воле царя! Сказано же: осужденный может быть отдан на галеры или использован иначе, чтоб смерть его послужила Карнагрии! Остается один вопрос…- Законник многозначительно взглянул на помощника Управителя.- Можешь ли ты, мой господин, выступать от имени царя?
        - Не думаю, что это - вопрос,- отозвался его собеседник, коснувшись своего золотого браслета, а потом, как бы невзначай, положив на колено законника золотую монету.- Но поторопись, справедливый! Если ему отрубят кисть - придется повесить беднягу! Безрукие мне ни к чему!
        Замечание поспело вовремя: рука осужденного уже была прижата к почерневшей, иссеченной ударами колоде.
        - Стой! Остановить! - закричал законник.
        Палач опустил меч, удивленно оглянулся.
        Стражники отпустили приговоренного, и он выпрямился. Лицо по-прежнему не выражало страха.
        - Приведите его сюда! - приказал законник.
        А когда это было сделано:
        - Объявляю преступника царским рабом!
        Толпа разочарованно вздохнула.
        - Клеймить сейчас? - Законник повернулся к помощнику Управителя.
        - Да, сделай это! - кивнул тот.
        - Палач! Царское клеймо!
        Палач сходил к помосту и вернулся с молотком, склянкой и дощечкой шириной с ладонь; с одной стороны дощечки густо торчали иглы.
        Палач приложил иглы к плечу осужденного, ударил молотком. Брызнула кровь. На худом лице юноши не дрогнул ни один мускул.
        Тряпкой палач смахнул кровь, потом обмакнул лоскут в черную жидкость в склянке и прижал к окровавленному плечу.
        Лицо приговоренного осталось неподвижным, но зрачки расширились, и на узком высоком лбу выступило несколько капель пота.
        Помощник Управителя удовлетворенно улыбнулся. Не зря он выложил за парнишку целый золотой!
        Палач надел на запястье правой, той, что должна была быть отрублена, руки юноши стальное кольцо с цепью в два локтя длиной, запер замок, а ключ передал человеку с браслетом.
        - Дать тебе стражников, господин? - спросил законник.
        - Управлюсь! - сказал человек с браслетом, принимая второй конец цепи.
        Законник не усомнился. Помощник Управителя был на голову выше и вдвое массивнее нового царского раба. И вооружен изрядных размеров мечом.
        - Старшина, следующего! - провозгласил законник.
        - Пойдем, парень! - сказал здоровяк, натягивая свой конец цепи.- Не горюй, тебе всяко получше, чем ему!
        И кивнул в сторону помоста, над которым раскачивался труп.
        Юноша промолчал. Серые холодные глаза. Непроницаемое лицо, покрытое грязью и свежими ссадинами.

«То что надо!» - еще раз похвалил себя помощник Управителя.
        И они покинули площадь.
        Император Карнагрии соскочил с колесницы, опершись на плечо Люга, и пешком проследовал на храмовое подворье. Жрец Ашшура, чье облачение было куда более пышным, чем одеяние царя, выступил ему навстречу. Алые спешились и оттеснили в сторону толпу у входа в храм. Жрец трижды поклонился: на северо-запад, запад и юго-запад. Там, в сотнях миль от Великондара, уходили в небо на десятки тысяч локтей неприступные горы Ашшура. За ними лежала облачная страна богов. Жрец гордо выпрямился. Сейчас он от имени Великих приветствовал царя, и не ему, а Императору следовало склонить голову. Фаргал отвесил ритуальный поклон и, не дав жрецу разразиться речью, решительно направился в храм. Для него, Фаргала, боги делились на земных, таких как Яго, Аш и кое-кто еще; и небесных, вроде Ашшура. Последние в дела людей практически не вмешивались, поэтому царь не считал нужным уделять Ашшуру больше положенного законами Карнагрии.

4
        Помощник Управителя Гладиаторского Двора и новый царский раб остановились у высоких бронзовых ворот, которые подпирали два стражника.
        При виде человека с браслетом один из них вяло салютовал и без спешки отодвинул засов.
        В глазах новоиспеченного раба на миг вспыхнул интерес: не так часто встретишь ворота, которые запираются снаружи .
        - Заходи! - Помощник Управителя подтолкнул юношу в спину.
        За воротами оказался просторный двор, вымощенный булыжником.
        Пустой, если не считать раба, шаркающего метлой по камню, и мальчишки, драящего медный котел у сточной канавы.
        Бронзовые ворота с хорошо смазанными петлями бесшумно сомкнулись позади. Помощник Управителя решительно зашагал к строению у дальней стены. Подойдя, он толчком распахнул окованную железом дверь и знаком приказал своему подопечному: входи!
        Они оказались в небольшой светлой комнате с овальными окнами. Мужчина достал ключ из кармана на поясе и снял с юноши цепь.
        - Меня зовут Хар-Руд! - сообщил он.- И ты можешь звать меня: Хар-Руд. Наедине. В иное время: господин Хар-Руд! Кстати,- он усмехнулся,- я до сих пор не знаю, умеешь ли ты говорить?
        - Умею.
        - Хорошо. Может, у тебя и имя есть?
        - Да,- сказал юноша гордо.- Кэр мое имя!
        - Кэр? - удивленно переспросил помощник Управителя.- А я думал, ты - эгерини
[Эгерини - уроженец соседнего государства Эгерин, точно так же, как фетс - уроженец Фетиса, а сокт - житель Священных островов Сок. Более подробно см. Приложение.] .
        - Почему? - спросил юноша.
        - Время твоих вопросов еще не настало! - строго произнес помощник Управителя.- Есть хочешь?
        - Да. Очень!

«Нет, ему не больше пятнадцати!» - подумал Хар-Руд.
        Он приоткрыл дверь, что вела внутрь дома.
        - Мукэ! - рявкнул он.- Подай мне еды на двоих! И пива! Нет! Принеси-ка лучше два кувшина розового вина, того, что осталось с ночи! И упаси Ашшур, чтоб вина стало меньше!
        - Ясно, хозяин! - отозвались изнутри.
        - Садись, Кэр! - Помощник Управителя положил на плечо юноши ладонь и вынудил опуститься на скамью.- Это - Царский Гладиаторский Двор! Судьбу, которая тебя ожидает, многие сочли бы незавидной. Но не все!
        Серые глаза юноши, не мигая, смотрели на помощника Управителя. Угадать по ним, что творится у парня внутри, было невозможно.
        - Конечно,- продолжал Хар-Руд,- на Арене умирают чаще, чем на рынке! Но зато и к славе от нее поближе! Ты, Кэр,- добрый клинок! Я сразу понял! Болит? - Он указал на вспухшее клеймо.
        Кэр пренебрежительно передернул плечами.
        - Знаю, что болит! - сказал Хар-Руд.- Помню!
        Он приподнял рукав туники. На наружной стороне плеча помощника Управителя был вытатуирован Коронованный Лев Карнагрии.
        Его молодой собеседник никак не прореагировал.
        - Скажу больше,- доверительно произнес бывший гладиатор.- Сам царь Фаргал - ты видел его сегодня - когда-то сражался на Арене! Отсюда - к Кедровому Трону! Недурно, а?
        И вновь лицо юноши осталось невозмутимым.

«Что за парень,- подумал Хар-Руд.- Никогда не видел подобного!»
        - Царь мог бы тебя помиловать! - сказал помощник Управителя.- Но не помиловал! Поэтому я выкупил тебя! Грех, если такой, как ты, закончит путь, болтаясь на грязной веревке!
        - Почему?
        - Ты спрашиваешь ? - воскликнул Хар-Руд.
        В этот момент вошел слуга. С огромным подносом.
        - Помоги ему! - приказал помощник Управителя.
        И Кэр принялся переставлять на покрытый скатертью круглый стол блюда, плошки, кувшины с вином…
        - Потрапезничаем! - с чувством произнес Хар-Руд.
        И, слуге:
        - Что лыбишься? Пошел вон!
        Кэра не потребовалось приглашать дважды. И набросился на еду он с такой скоростью, что Хар-Руд усмехнулся. Еще помощник Управителя заметил: юноша ест не руками, как это принято у простонародья Карнагрии, а пользуясь двумя ножами, как самериец или кушога.
        Когда первый голод был утолен, Хар-Руд подлил Кэру вина и сказал:
        - А теперь, парень, выкладывай, как ты угодил к законнику! С самого начала, парень!
        - Мой наставник привез меня сюда! - сказал юноша, проглотив очередной кусок дымящегося пряного мяса, и запил вином из чаши.- Наставник сказал: тот не жил, кто не видел Града Чудес!
        - Неглупая мысль!
        Юноша пожал плечами:
        - Говорят, был еще какой-то обет. Мой наставник привел меня в этот город, чтобы его исполнить.
        - Что ж за обет? - спросил Хар-Руд.
        - Не знаю,- с полным безразличием ответил юноша.- Наставник сказал, что я должен быть в Великондаре в условленный день, вот и все.
        - И где же теперь твой наставник? - спросил помощник Управителя.- Почему он не проследил за тобой?
        - Его убили.
        Сказано было так, словно речь шла о кувшине вина.
        - Вот как? Похоже, тебя это не огорчает?
        - Он умер достойно! - Лицо юноши на миг потемнело: из-под маски выглянул человек.- Он умер сражаясь! - с ожесточением.- Чего ж еще?
        - Еще,- сказал Хар-Руд,- можно победить! Ты бился вместе с ним?
        - Нет! - Губы Кэра сжались.- Меня не было там. Но я сражался бы, если б он мне позволил!
        - То есть как - если бы позволил?
        - Я еще не закончил учения. Дома я еще не начал изучать мастерство боя - время не подошло. А в пути этого делать не положено.
        - Допустим,- кивнул Хар-Руд, мысленно откладывая на потом целый ворох вопросов.- А где же ты все-таки был?
        - Одна девушка пригласила меня! - Кэр приложился к чаше и разом проглотил ее содержимое.
        Он пил вино, как воду.
        - Одна девушка… Наставник сказал: теперь, когда он привез меня в Великондар, главное сделано. И напоследок он хочет сделать мне подарок. Наставник дал девушке денег, а мне сказал: иди с ней и делай, что она велит!
        - И как? - заинтересовался Хар-Руд.
        - О! - Лицо юноши расплылось в улыбке.- Я бы не прочь снова найти эту девушку! Скажи, обязательно давать ей деньги? А то у меня - нет…
        - Скажу тебе, парень,- в свою очередь улыбнулся Хар-Руд,- совсем не обязательно искать ту девушку! Покажи себя воином, и мигом найдутся другие.

«Покарай меня Ашшур, если я не прав! У него такое лицо, что девки сами будут вешаться ему на шею».
        - Так что же все-таки произошло с твоим наставником? - спросил Хар-Руд.
        - Его убили воины в красных доспехах!
        - Откуда ты знаешь?
        - Когда я вернулся, мне сказала об этом женщина, что торговала лепешками. Она сказала: наставник не поклонился им. Она сказала: надо было поклониться. Но мой наставник - он никому не кланялся! Воин клана Мечей никому не кланяется!
        Кэр опорожнил еще одну чашу и потянулся к кувшину.
        - Их было трое,- сказал он.- Их было трое, и они бились с наставником. И убили его в конце концов. Значит,- заключил он,- они были хорошие воины!
        - Не сомневаюсь! - сказал Хар-Руд.- Скажи, а ты не хотел бы им… отомстить?
        - Отомстить? За что? Они - хорошие воины. Наставник… Его смерть была хороша! Я и сам, да, не прочь так умереть!
        - Допустим,- проговорил помощник Управителя.
        За всем, что говорил этот юноша, чувствовалась традиция.
        И Хар-Руд, чья выучка проходила на палубе пиратского корабля и в основном сводилась к пинкам и зуботычинам, ему позавидовал. Все, что знал и умел помощник Управителя, было вылущено им самим из сотен схваток и смертей, которые он видел в горах, на море и здесь, на Гладиаторском Дворе.
        - Продолжай! - приказал он.- Что случилось дальше?
        - Дальше? Я проголодался! И увидел место, где люди брали еду. Я пошел туда и тоже взял.
        - У тебя не было денег? - догадался Хар-Руд.
        - Конечно. Деньги были у наставника. И пропали вместе с ним! Вместе с его телом! - поправился юноша.- Но неужели из-за нескольких кусочков металла я должен умирать от голода?
        Хар-Руд был восхищен.
        - Однако,- заметил он,- здесь, в Великондаре, за воровство отрубают руку. Ты знал?
        - Нет. Но, если бы и знал, все равно взял бы еду! Только не стал бы дожидаться, пока меня схватят!
        Он поднял кувшин, потряс его: вина осталось немного.
        - Человек, тот, что раздавал еду, подошел ко мне. Но я не стал с ним разговаривать! Потом пришел воин. Воин достал меч и сказал, что убьет меня. Хотя он мог видеть, что я еще не ношу меча!
        - Здесь большинство не носит меча! - сказал Хар-Руд.
        - Да, теперь я знаю. У нас без оружия ходят только женщины и пленники. И те, кто еще не обучен мастерству. Тот воин видел: у меня нет меча, и все равно заявил, что убьет меня. Я же сказал ему: я - сын вождя клана! А он оскорбил моего отца!
        Кэр покачал головой.
        - Разве такое достойно воина?
        - Зато вполне достойно стражника! - усмехнулся Хар-Руд.- Что ты сделал потом?
        - О! Он размахивал мечом прямо перед моим носом! Я отнял меч и воткнул ему в живот!
        Кэр расхохотался.
        - Знаешь, это было легче, чем заколоть свинью!
        И, схватив чашу, поднес ко рту.
        Хар-Руд слышал, как громко булькает вино у него в горле.

«Насыщенный денек у парнишки! - подумал он.- Сначала он стал мужчиной, потом - убийцей. И едва не стал трупом. Вдобавок смотрел в глаза царя Карнагрии, а чуть позже заимел рабское клеймо на плечо!»
        - Сколько тебе лет, Кэр? - спросил помощник Управителя.
        - Говорят, мне было два, когда меня принесли в дом моего отца! - Язык юноши заметно отяжелел.- И в этом году я встретил двенадцатую весну в его доме!

«Четырнадцать!» - довершил несложную операцию Хар-Руд.
        То, что паренек оказался в доме отца только в два года, его не удивило. У дикарей, варваров, да и в самих Четырех Империях тысячи обычаев!
        - Ты так и не сказал, как называют твою страну,- произнес Хар-Руд.
        - Самери! - Юноша выплеснул последние капли из кувшина и отправил себе в рот.- Какое хорошее у тебя вино, Хар-Руд! Дома я пил только пиво! Ох, устал! Ты не против, если я немного посплю?
        И, не дожидаясь ответа, уронил голову на стол.
        - Ты напился, малыш! - пробормотал помощник Управителя.- Жаль! Но иначе ты не выложил бы и десятой доли того, что наболтал! И сожри меня демоны Джехи, если ты, малыш, похож на самерийца!
        С этими словами он перенес уснувшего Кэра в спальню, на собственную кровать.
        - Надеюсь, ты не сочтешь мою постель слишком жесткой, сын вождя? - сказал он.
        Задернув балдахин, помощник Управителя вернулся обратно и, попивая вино, размышлял о превратностях судьбы.

5
        Прихрамывая, Фаргал, Император Карнагрии, пересек Зал Приемов, через услужливо распахнутую дверь прошел в следующую комнату и опустился в красное обитое бархатом кресло.
        Один из придворных немедленно бросился снимать с царя сандалии, а второй поспешил за теплой водой.
        Люг, который вошел следом, остановился рядом с царем. Ему немедленно пододвинули кресло.
        - Одиннадцатый день нет дождя! - проворчал Фаргал, поворачиваясь к Люгу.- А этот старый попугай молит Ашшура о ясной погоде!
        - Ты же знаешь, о царь,- так положено! - отозвался вождь соктов.- Да и какая разница? Последний раз, если верить летописям, Верховный бог проявил себя восемьсот лет назад!
        - Засуха подорвет нашу торговлю! - сказал царь.
        Придворный опустил разутые ноги Фаргала в ароматную воду, и вертикальная морщина на лбу царя разгладилась.
        - Ты всегда можешь поправить дела, взяв в руки меч! - пошутил сокт.
        - Как бы не так! - покачал головой Фаргал, но глаза его блеснули. Война была неутоленной страстью Императора Карнагрии. Но слово «Справедливость», которое царь начертал на собственном гербе, помогало ему бороться с искушением прогуляться по землям соседей.
        В начале царствования было веселее. За последние пять лет только мятеж Андасана, командующего Черной пехотой, отчасти развеял «пресную» жизнь Царя царей. Отчасти, потому что самому бунтовщику удалось ускользнуть. Поговаривали, что не обошлось без помощи кое-кого из Владык. Упоминали даже имя Хонт-Хурзака, племянника свергнутого Фаргалом императора Йорганкеша. Но доказать ничего не удалось, а карать без доказательств вины было бы нарушением той самой справедливости, которая была так дорога Фаргалу.
        Царь задумчиво играл алмазным кулоном, оправой которого служила золотая вязь букв императорского титула.
        - Никак не выходит из головы тот… преступник,- проговорил он.- Которого должны были повесить!
        - Я помню о нем, мой царь! - кивнул Люг.
        - Он,- продолжал царь,- показался мне… знакомым.
        - Мне тоже, мой царь! - отозвался сокт.
        Он извлек из кошелька золотую монету:
        - Взгляни!
        На золотом диске был вычеканен профиль Фаргала, жесткий профиль правителя-воина.
        - Это ответ,- сказал вождь соктов.- На то, почему лицо мальчишки-висельника показалось тебе знакомым.
        - Ашшур…- пробормотал Фаргал.- А ведь ты прав!
        Люг усмехнулся:
        - Нет ли у тебя сына, мой царь? Вернее, не было ли у тебя сына?
        Лица придворных окаменели. Вопрос - вольный даже для лучшего друга Царя царей. Ведь у Фаргала до сих пор нет наследника! И то, что у Царя царей нет ни жен, ни наложниц… Впрочем, в склонности к тем, кто одного с ним пола, Фаргала тоже нельзя было заподозрить - во дворце такого не скроешь. Но слухи ходили разные. Говорили, что в покоях царя бывает некая женщина… И, бывало, постель царя была смята не так, как всегда, и запах в его покоях был - какой-то особенный. Но никто не видел, как царская возлюбленная приходит к нему, и как она уходит, тоже никто не видел. Поговаривали, она пользуется скрытыми в стенах дворца лабиринтами. Так же, как и сам царь, время от времени покидавший дворец в одиночку, по ночам, и возвращавшийся только под утро. Непонятно было, зачем Повелителю Карнагрии скрывать свою возлюбленную… Разумеется, никто не посмел бы спросить об этом Царя царей. Придворным царя положено быть глухими и слепыми. Чтоб не лишиться глаз и ушей.
        - Так что же, мой царь? Не твой ли это сын?
        Губы Фаргала сжались в бесцветную нить. Но…
        Кулак царя врезался в плечо сокта с силой, достаточной, чтобы сбить с ног менее крепкого мужчину.
        - Нет, старина! - воскликнул Император и рассмеялся.- Будь у меня сын, он не был бы городским воришкой, убившим нерадивого стражника. Будь у меня сын…
        - …он грабил бы целые государства! - подхватил Люг.- А уж убивал не сотнями, а тысячами, мой царь! Как ты!
        - Точно! - Фаргал хлопнул себя по колену больной ноги и поморщился: - Тысяча демонов! Где этот бездельник лекарь?
        - Здесь, мой государь.
        Царский врач, ожидавший, когда его призовут, поспешно опустился на колени у ног царя, откинул край одеяния Фаргала и принялся разматывать бинты.
        - Я не жалею о том, что преступник повешен! - заявил Фаргал.- Справедливость превыше всего!
        И погрузился в молчание.
        Лекарь копался в ране, что-то негромко бормоча.
        Люг внимательно посмотрел на царя. И нарушил его раздумье.
        - Знаешь,- проговорил он,- я тоже не могу забыть того мальчишку! Может, тебе поговорить с твоими магами? Или - с астрологом?
        - Если тебя беспокоит, не мой ли это сын, то - нет! - отрезал Фаргал.- Мои маги единодушно утверждают, что детей у меня нет!
        - Маги? - пробормотал Люг скептически.- Нам ли не знать, как они иногда ошибаются?
        - Есть более надежное свидетельство! - сказал царь.
        - Чье же?
        - Мое!
        - А все-таки с мальчишкой не так просто! - сказал сокт.- Клянусь Ашшуром, здесь замешана Судьба!
        - С каких пор ты стал верить в Судьбу, Люг Смертный Бой? - Бровь царя поползла вверх.
        Сокт не ответил.
        Император Карнагрии поднялся. Лекарь, не успевший толком закрепить повязку, попытался протестовать, но Фаргал не обратил на него внимания. Он шагнул к сидящему сокту, возвышаясь над ним, широкий, могучий, как крепостная башня. Ласково потрепал по плечу.
        - Пока я - Владыка Карнагрии,- произнес он с нежностью.- Я - твоя Судьба, Люг Смертный Бой!
        - Да, мой царь,- проговорил сокт, не поднимая головы. Лицо Люга оставалось нахмуренным.
        Когда процессия возвращалась из храма во дворец, три из пяти виселиц Судной площади были заняты. Но парнишки, о котором шла речь, среди повешенных не было.

«С этим следует разобраться,- подумал Люг.- Странные вещи происходят сегодня в Великондаре. Утром какой-то бродяга прикончил трех Алых… Жаль, что тупица-сотник бросил его труп в Великон! Потом этот мальчишка… Чье тело тоже пропало…»
        Фаргал, прихрамывая, вернулся на свое место и позволил лекарю закончить дело. А потом еще с четверть часа просидел молча, погруженный в собственные мысли.
        Царю недавно исполнилось сорок лет, но выглядел он тридцатилетним. И был так же силен, как в день, когда впервые сел на Кедровый Трон. Вот уже четыре года ни внешние, ни внутренние враги не осмеливались тревожить Фаргала. Воины его были лучшими в Империях, флот не уступал флоту соктов… Ну почти не уступал. А дружба последних делала Императора Карнагрии еще сильнее. Прислужники Аша, едва не погубившие Фаргала в первый год царствования и трижды угрожавшие его жизни в последующие пять лет, более не объявлялись в пределах Карнагрии. Не было и серьезных мятежей. И это - в Империи, где склонность к бунту - фамильная черта почти всех благородных Владык. Время шло, и даже тысячелетний свод законов и традиций Карнагрии обрел наконец некое равновесие с деятельной натурой Фаргала. Царь больше не сокрушал устои, а народ, в свою очередь, прощал царю некоторые отступления от Древности.
        Видимый порядок воцарился в Империи, и беззаконию приходилось ютиться в грязи и тьме, не смея выйти не только на улицы Верхнего города, но и на площади Нижнего. Фаргал любил свою страну и обращался с ней так, как сильный мужчина обращается со своенравной женой.
        Рана, полученная несколько дней назад на охоте, была его единственной раной за последние четыре года. И тревожно было царю, потому что он не доверял покою. То была не его стихия.
        Два десятка слуг и придворных сдерживали дыхание, чтобы не потревожить высоких мыслей Императора. Только Люг, знаком подозвав к себе церемониймейстера, шепнул тому на ухо:
        - Вели подавать обед в Большом Посольском Зале. И оповести приглашенных, чтоб были через час.
        - Старший Советник Саконнин… уже распорядился! - так же тихо ответил церемониймейстер.
        - А-а…
        И вождь соктов, поглаживая священный браслет с изображением летящего сокола, украшавший его правую руку, принялся терпеливо ждать, пока Фаргал очнется от царственных дум.
        Царь же размышлял о справедливости. И о величии. Годы спокойного царствования притупили его чутье, и Фаргал, случайно(!) задевший еще одну нить паутины, не почувствовал, как вокруг него сплетается сеть…
        Кавалерия втянулась внутрь крепости. Следом за ней, черным ручейком,- тяжелая пехота. Колеблющаяся полоса тумана скрывала эти маневры от демона, играющего за Старого Императора, но не от второго игрока. Поэтому когда он увидел, как туман рассеялся и из крепости в сторону Столицы ушла кавалькада крохотных всадников, то, использовав Право на магию, придал дюжине опытных воинов облик торговцев и, со своей стороны, тоже двинул их к Столице.
        Первый игрок одобрительно кивнул. Он играл намного лучше. И не только потому, что был магом, а второй игрок - всего лишь его собственным слугой. За несколько сотен лет постоянной практики становишься виртуозом в любой игре, а маг впервые коснулся игрового поля «Пути Императора» четыре века назад, когда он еще не был одним из преданнейших слуг Мудрого, а всего лишь подающим надежды учеником Лосанской магической школы. Игра «Путь Императора» тогда еще не была под запретом в Фетисе для всех, кроме членов Императорского Дома. Ее запретили потом, когда стала очевидна связь между Игрой и Промыслом. Но тогдашний Повелитель Фетиса опоздал.
«Путь Императора» уже стал известен вне пределов его страны, хотя вне ее пределов усилиями не искушенных в Искусстве великая Игра превратилась в обычное развлечение просвещенной аристократии. И только последователи Мудрого бога сумели не только сохранить, но и умножить силу Игры, ведь именно Мудрость творит будущее. Первый же игрок по праву считал себя лучшим из мастеров «Пути Императора». И всегда достигал успеха. В Игре. В жизни это получалось не всегда…
        Приманка сработала. Демон клюнул. Из ворот Столицы выползла длинная разноцветная гусеница. Войско Старого Императора. С ним самим - во главе.
        Следующим ходом второй игрок ввел свою группу воинов-торговцев внутрь Столицы, а затем, вторично использовав Право на магию, создал дюжины обращенных воинов двух полных оборотней и, воспользовавшись тем, что охрана временно ослаблена, ввел оборотней внутрь Императорского дворца.
        Первый игрок усмехнулся. Его соперник точно оценил силы, укрытые в мятежной крепости. Армия Старого Императора вполне способна справиться с ними. В противном случае он наверняка послал бы крысу-шпиона - предупредить их общего противника о засаде. Он все оценил верно, второй игрок. На уровне своего понимания. Старый Император захватит крепость, вернется в Столицу и… Там, прямо в собственном дворце…
        Первый игрок щелкнул пальцами, и все, что было на игровом поле, окаменело. Демон Игры высунулся из своей щели, сердито залопотал - и тут же растворился в воздухе. Второй игрок удивленно посмотрел на своего хозяина.
        - Время,- сказал тот, качнув красивой светловолосой головой.- Не будем его дразнить.

6
        Кэр, проснувшись, не сразу понял, где находится.
        Над собой он увидел цветную ткань полога, под головой обнаружил подушку, набитую пухом. Сын вождя клана Мечей спит на подушке!
        Кэр повернулся, и боль обожгла руку. На правом плече воспаленным узором отпечатался Коронованный Лев Карнагрии.
        Сон окончательно ушел, и в памяти Кэра возник вчерашний день. В мельчайших подробностях.
        Юноша подавил волнение, успокоил сердце и, как его учили, шаг за шагом пересек прошлое. Он вел себя как подобает. Если не считать последнего часа.
        - Я вижу, ты проснулся! - раздался знакомый бас.
        Юноша открыл глаза и холодно посмотрел на гладко выбритое лицо с синими глазами, расплющенным носом и широким выступом подбородка.
        Хар-Руд! Хозяин!
        Усилием воли Кэр удержался от презрительной улыбки.
        Хозяин!
        Что может сделать свободного - рабом? Путь Смерти всегда открыт. Но нет, Кэр не будет торопить Освободительницу!
        Хар-Руд отодвинулся, и юноша спрыгнул на пол. Паркет под босыми ногами был неожиданно теплым.
        Хозяин смотрел на него взглядом, каким сам юноша дома смотрел на любимого пса.
        - Нужду справишь во дворе. И умоешься. Увидишь где! - сказал помощник Управителя.- Да поторопись: нам есть чем заняться.
        Кэр ничего не сказал. Он вышел наружу и огляделся.
        Мощеный двор, окруженный с трех сторон дворцовыми постройками. С четвертой - каменная стена в два человеческих роста. В стене - ворота, через которые Кэра вчера ввели на Гладиаторский Двор. За ними - город.
        Три здания смыкаются углами, два - прорезаны арками. Но маловероятно, что это путь к свободе.
        Во дворе Кэр увидел около десятка мужчин. Воины, судя по внешности. У каждого на руке - царское клеймо, а кожа буквально испещрена шрамами.
        Нужник представлял собой широкую доску с дырками, переброшенную через канаву с бегущей водой. Десятью шагами выше канал расширялся, образуя что-то вроде маленького бассейна. Кэр помочился, сошел с доски и, подойдя к расширению, зачерпнул ладонью воду. Понюхал. Потом, скинув одежду, прыгнул в канаву. Было мелко, по пояс. А вода жгла холодом, словно в горном ручье. Кэр с наслаждением окунулся с головой.
        - Эй, парень! Здесь не купальня для поросят! - раздалось сверху.
        Кэр не спеша окунулся еще пару раз и выбрался на берег. Поднял хитон.
        - Ты слышал, что я сказал, сопляк?
        Мужчина ростом чуть повыше Кэра, коротконогий, короткорукий, смуглый, в упор глядел на юношу. Глаза у коротышки были - густой синевы.
        Кэр равнодушно посмотрел на мужчину и принялся растираться хитоном.
        - Глухой, да? - Короткие волосатые пальцы схватили его за плечо. Там, где багровело клеймо.
        Кэр резким ударом сбросил руку…
        И оказался на камнях. Голова его шла кругом, подбородок онемел.
        Коротышка стоял над ним, наклонясь, расставив мускулистые ноги.
        - Будь вежливым, щенок! - проговорил он.- Будь вежливым - и тебе сразу станет легче!
        Голова Кэра перестала кружиться, и юноша приподнялся на локте. Коротконогий глядел на него сверху немигающими глазами. Как сова.
        Кэр оперся на руку и пнул коротышку в пах.
        Тот хекнул и согнулся пополам. Кэр вскочил на ноги.
        Но, пока он размышлял, стоит ли ударить еще раз, синеглазый разогнулся… и юноша снова оказался на камнях. Носок деревянной сандалии врезался ему в ребро.
        - Устул! - по-бычьи заревел Хар-Руд с противоположного конца двора.
        Коротышка с наслаждением пнул еще раз и отступил назад.
        Вокруг собрались обитатели Гладиаторского Двора. Но никто не предложил Кэру руку, чтобы помочь встать.
        Сын вождя поднялся и с трудом распрямился.
        Хар-Руд бесцеремонно растолкал всех и оказался рядом с Кэром. Даже среди этих здоровенных парней помощник Управителя казался огромным.
        - Этот парень - гордец! - прорычал он.- Но он прикончил стражника его же мечом! И смотрел в глаза Фаргала так же спокойно, как на топор палача!
        - Красиво сказано! - сказал кто-то насмешливо.
        - Можно попроще! - заявил Хар-Руд.- Если кто тронет парня до тех пор, пока я не скажу: «Можно», - пожалеет о том, что родился! Ясно, мясники? А ты,- он повернулся к Кэру,- имей в виду: среди Потерявших Жизнь ты - последний!
        Кэр молчал.
        - Я же сказал, гордец! - с удовольствием произнес Хар-Руд.
        - Арена гордых не любит! - сказал кто-то.- А если какой-то вшивый…
        - Так, Кушога! - холодно оборвал его помощник Управителя.- На Играх будешь стоять против своего дружка Боса!
        - Несправедливо! - проворчал высокий длиннорукий гладиатор.- Это несправедливо, Хар-Руд!
        - Ты, Бос, помалкивай! - отрезал помощник Управителя.
        Но чувствовалось, что к высокому он относится не так, как к остальным.
        - А ты, Кушога, за справедливостью можешь обращаться прямо к царю!
        Раздался хохот.
        - Пошли, Кэр! - Помощник Управителя обнял юношу за плечи. Да так, что вырываться было бесполезно.
        Кэр и не пытался. Похоже, Хар-Руд - вождь. А сыну вождя не зазорно подчиняться вождю. Или наставнику.
        - Я голоден! - заявил он, едва переступил порог дома помощника Управителя.
        - Потерпишь! - отрезал Хар-Руд.- Хочу посмотреть, на что ты способен с пустым брюхом!
        Кэр не стал спорить. Обходиться без еды три-четыре дня в клане Мечей умеют пятилетние мальчишки.
        Хитон Кэр все еще держал в руках. Он хотел одеться, но Хар-Руд не дал.
        - Стань-ка прямо! - приказал он.- А теперь открой рот! Хм! Зубы у тебя как у гиены!
        Согнутым пальцем помощник Управителя постучал юношу по груди, потом несильно ткнул в живот, промычал что-то одобрительное.
        - Повернись! Эй, что это у тебя на спине?
        Кожа между лопаток юноши была испещрена крохотными шрамами.
        - Испытание,- ответил Кэр.
        - Продолжай! - сердито приказал Хар-Руд.- Что же, каждое слово из тебя клещами вытягивать?
        - Красные муравьи! - сказал юноша.- Их привязывают к решетке из тростника, по одному - к каждой крестовине, конским волосом. А решетку - к спине.
        - Жгучие красные муравьи? - переспросил Хар-Руд.- Это их следы?
        - Ну да! - подтвердил Кэр.- Ты знаешь, что это за насекомые?
        - Знаю! - Хар-Руд покачал головой.- Эта дрянь водится даже у меня на родине, в Эгерине!
        - Ты - эгерини ?
        - Да! - не без гордости ответил помощник Управителя.- Как царь Фаргал! И я, признаться, думал - ты тоже из наших!
        - Я? Почему? - удивился юноша.
        - Похож. Хотя, конечно, такие светлые волосы, как у тебя, для урожденного эгерини - редкость. Оденься! Нет, хитон оставь, только повязку! И - погоди!
        Он вынул коробочку с желтой мазью и наложил ее на воспаленное плечо.
        - Конечно, в сравнении со жгучими муравьями - это ничто,- заметил он.- Кстати, Устул тебе ничего не попортил?
        - Да нет.- Юноша потер бок.- Он ловко дерется!
        - Подлая тварь,- отметил Хар-Руд.
        Без осуждения. Как факт.
        Они вышли наружу. Через одну из арок вошли в тоннель шагов сорока длиной. Пройдя его, снова оказались на солнце.
        Перед Кэром лежал прямоугольный двор, не замощенный, а поросший густой травяной щеткой. В длину двор достигал сотни локтей, а в ширину - вполовину меньше. Десятка два мужчин упражнялись здесь в боевом искусстве. Некоторых Кэр уже видел утром: беловолосого Кушога, длиннорукого Боса. Последний наблюдал сейчас за поединком двух воинов в десяти шагах от сына вождя. В руках Бос держал длинный бамбуковый шест, которым он время от времени поправлял сражавшихся. Воины орудовали деревянными мечами, а голову и туловище, кисти рук, предплечья и голени каждого из поединщиков защищали кожаные доспехи. Но били они в полную силу.
        За первым двором, через проем между двумя врытыми в землю каменными столбами, виднелся второй, такой же. За вторым - третий.
        У Кэра загорелись глаза, когда он увидел воинов, орудующих мечами и копьями, отрабатывающих силу и быстроту с помощью хитроумных механизмов. Ему вспомнилась уединенная долина в горах, где оттачивали мастерство воины клана Мечей. Кэр лишь дважды удостоился чести побывать там. Только как зритель.
        - Хватит пялиться!
        Хар-Руд подтолкнул юношу к вертикальному столбу, основание которого было опущено в яму с черной жидкостью. Поперек столба были укреплены две жерди: одна - на высоте подбородка, вторая - на уровне колен.
        Верхушку столба украшало небольшое колесо, через которое проходил длинный ремень, тянувшийся к еще одному столбу. Второй столб был без жердей, зато с деревянным устройством из нескольких колес - сбоку.
        Потный здоровяк крутил рукоять, заставляя столб вращаться. Это вращение через ремень передавалось столбу с жердями, а тот, в свою очередь, приводил в движение двух парней, вынуждая их то пригибаться, то подпрыгивать, чтобы избежать удара жердью.
        Мальчик лет шести время от времени поливал водой вращающиеся колеса.
        Хар-Руд дал знак одному из парней отойти, что тот сделал с явным облегчением.
        - Давай-ка на его место! - приказал помощник Управителя Кэру.

«Так кто он - вождь или наставник?» - подумал юноша.
        Выждав момент, Кэр шагнул к столбу.
        Уклоняться от жердей было нетрудно. Простой ритм - простые движения.
        Хар-Руд подошел к рабу, вращавшему механизм и, оттолкнув его в сторону, сам взялся за рукоять.
        Скрип трущегося дерева стал на тон выше. Раздался сухой удар, вскрик. Парень, прыгавший рядом с Кэром, откатился в сторону, держась за ушибленную ногу.
        Помощник Управителя раскручивал рукоять. Жерди с шипением рассекали воздух.
        Кэр подпрыгивал, сжимаясь в воздухе в комок, чтобы верхняя жердь не разбила ему голову. На такой скорости даже гладкое дерево могло расколоть череп. Подпрыгивал, распрямлялся, ударяя ногами в землю, снова подскакивал. Голова - к коленям. Два удара сердца - прыжок. Два удара - прыжок.
        Даже могучий Хар-Руд не мог бы раскрутить столб быстрее. Трущееся дерево пронзительно скрипело. Два удара - прыжок. Два удара - прыжок.
        Кэр понял: надолго его не хватит. Но тут помощник Управителя придержал рукоять. Столб остановился. Остановился и Кэр, тяжело дыша.
        Человек десять, привлеченных звуком вращавшегося с бешеной скоростью столба, столпились вокруг. Кто-то одобрительно свистнул.
        - Крепко! - сказал тот, кого звали Кушога.
        - Ну-ка, дайте пройти! - велел помощник Управителя.- Кэр! Ты не уснул? В сторону, ребята! В сторону!
        Они пересекли двор и оказались у механизма, похожего на первый. С той разницей, что вместо жердей к столбу были прикреплены блестящие стальные лезвия.
        Устройство бездействовало. Но когда Кэр и Хар-Руд подошли к нему, человек двадцать воинов и учеников, заинтересованные, приблизились и остановились поодаль, наблюдая.
        - Проверим, на что ты способен! - проворчал помощник Управителя. Он подтолкнул Кэра к столбу и взялся за рукоять.
        - Эй! Дай ему отдышаться! - крикнул Кушога.
        - Заткнись! К бою, парень!
        И отточенная полоса металла двинулась к лицу юноши.
        Кэр наклонился, подпрыгнул - и вторая полоса прошла в пяди от подошв его сандалий.
        Ось раскручивалась, но далеко не так быстро, как на первом снаряде. Кэр никак не мог взять в толк, к чему это новое испытание.
        - Он проворен, как сам Фаргал! - заметил Бос, останавливаясь рядом с пыхтящим Хар-Рудом.- И, клянусь Ашшуром, ему все равно: палка или меч!
        - В самую точку! - отозвался помощник Управителя.
        - Ставлю большой серебряный, что парень продержится полсотни кругов!
        - Для меня он готов! - сказал Бос.
        - Так считаешь? - Хар-Руд отпустил рукоять, тяжело дыша.
        - Пергаменты и счета тебя доконают! - заметил Бос.
        - Надеешься меня пережить? - усмехнулся Хар-Руд.- Эй, Кэр! Иди сюда!
        Когда юноша подошел, помощник Управителя присел на корточки и потрогал его колени.
        - Передохни пару минут! - сказал он.
        - Я не устал!
        - Да? Если я сказал: передохни значит, отдыхай! - рявкнул помощник Управителя.
        - Да, наставник! - вырвалось у Кэра.
        - Что? Обращайся ко мне: господин Хар-Руд! - сердито сказал эгерини.- Отдыхай!
        - Да, господин Хар-Руд.
        Юноша сел на землю, вытянул ноги и опустил голову на колени.
        Брови помощника Управителя поползли вверх.
        - Бос,- приказал он,- возьми пару деревянных мечей, сам подберешь, какие надо, и приступай. Да смотри поаккуратнее,- добавил он, понизив голос,- не попорти парнишку, из него выйдет изрядный боец!
        - Не слепой, вижу,- буркнул высокий гладиатор.- Что это он делает?
        - По-видимому, отдыхает.
        - Да ну? - восхитился Бос.
        - Кэр!
        - Да, господин Хар-Руд?
        Юноша вмиг оказался на ногах.
        - Этот человек,- помощник Управителя похлопал Боса по загорелому плечу,- займется тобой. И не смей ему перечить!
        - А почему он, а не ты?
        Бос расхохотался, а Хар-Руд нахмурился.
        - С ним трудно,- сказал он.- Но дело того стоит.
        Сказано было на диалекте эгерини.
        Высокий гладиатор внимательно оглядел Кэра, а тот, в свою очередь, нового наставника.
        Оба остались довольны.
        - Пошли, бродяга! - Длинная жилистая рука несильно хлопнула Кэра по затылку.- Если я для тебя плох, боюсь, тебе долго не сыскать учителя!

7
        Царская лодка неторопливо двигалась вверх по Великону. Попутный ветер наполнял квадратный парус, на котором - золотом на красном - был выткан Коронованный Лев Карнагрии. Тень паруса косо пересекала верхнюю палубу, где в одной набедренной повязке возлежал на шелковых подушках Царь царей Фаргал. Император Карнагрии бездумно смотрел, как два ряда длинных весел опускаются в зеленую воду реки. Ветер, особенно сладостный в жаркий полдень, овевал медно-загорелую кожу царя точно так же, как и худые потные спины гребцов на нижней палубе.
        Фаргал возвращался в столицу из Великонкада, города-порта, расположенного в устье Великона восьмьюдесятью милями ниже столицы Карнагрии.
        Когда Фаргал отнял Кедровый Трон у императора Йорганкеша, он слабо представлял себе, что такое - быть Императором Карнагрии. То есть он был великолепным воином, превосходным полководцем, более того, несмотря на молодость, лучшим военным стратегом в Четырех Империях. Фаргал был идеальным государем… для войны. Идеальным завоевателем. Если бы Император Карнагрии выполнил свое предназначение (о котором не ведал), то сейчас весь обозримый мир: от Ашских гор до пустыни Джехи, включая скалистые гнезда кушога, архипелаг Табе и Священные острова Сок,- лежал у ног Фаргала. Ибо он был тот, кому предназначено было завоевать этот мир. Завоевать, но не править. Талантом мирного правителя Фаргал наделен не был и удержать в мирном повиновении завоеванное не смог бы никогда. Впрочем, тот, кто некогда оставил на обочине дороги мальчонку, которому было предназначено завоевать мир, и не рассчитывал на Фаргала- правителя . Распорядиться завоеванным он намеревался сам. И цель его была куда значительнее, чем просто власть над Четырьмя Империями…
        Но Фаргал не стал завоевателем. Потому что рядом с ним оказались два сокта, два воина-жреца незримого бога Яго, которым было суждено (или предназначено ?) изменить судьбу Фаргала. Одного из соктов звали Люг Смертный Бой, Друг Царя; второго, полномочного посланника Священных островов в Карнагрии, звали Кен-Гизар. Именно этот человек научил Императора-завоевателя править и сумел внушить Фаргалу, что мир - лучше, достойнее и справедливее войны.
        И Фаргал смирил свою жажду битвы, упрятал талант полководца поглубже и принялся править сильнейшей из Четырех Империй.
        Многие жаждали высшей власти. Многие были готовы на все ради высшей власти. Многие были бы счастливы обладать ею… Император Фаргал счастлив не был. К власти как таковой он был равнодушен, поэтому никакого удовольствия от собственно власти Фаргал не получал. Его раздражали многочисленные ритуалы, которые было предписано исполнять царю. Его утомляли бесчисленные документы, указы, прошения, требовавшие его решения, Фаргала повергали в смертельную скуку бесконечные церемонии и приемы. Даже хитросплетения высшей политики перестали его развлекать, когда он начал более-менее в них разбираться. Все оказалось невероятно скучно. Политика практически не отличалась от рыночной торговли, разве что цены повыше да товар - с гнильцой.
        Тем не менее Фаргал относился к своим «обязанностям царя» достаточно ответственно. И довольно быстро навел порядок и в стране, и в столице. Главным образом потому, что умел находить и приближать к себе нужных людей… А также перекладывать на них львиную долю забот по управлению государством. Впрочем полностью он доверял только самым близким: Кен-Гизару, Люгу, Старшему советнику Саконнину, капитану дворцовой стражи Шотару… Остальные же, будь то Владыки земель, наместники, высшие чиновники, были готовы к тому, что у ворот их дворцов и замков в любой момент, совершенно неожиданно могут появиться Алые личной царской охраны, а следом - и сам Владыка Карнагрии. На горе тому, чьей деятельностью Император окажется недоволен.
        Впрочем, и эти внезапные проверки давно перестали развлекать Царя царей. Вот и сейчас он посетил Великондар, крупнейший порт своей Империи, главным образом потому, что хотел лично встретить посланника Священных островов, своего друга и советника Кен-Гизара.
        И вот он, Кен-Гизар, возлежит здесь, рядом с царем, большой, тучный, темнокожий, бросает в рот желтые крупные виноградины и певучим завораживающим голосом высокорожденного сокта повествует о том, что произошло в Империях за прошедшие полгода. Новости, собранные мореплавателями Священных островов, всегда самые свежие.
        - …Кансу опять сожгли три южные области Фетиса. Не помогла даже новая линия крепостей, возведенная за прошедшие пять лет. Астрологи заранее предупредили императора о набеге, армия Фетиса два месяца держала границы, а все-таки кочевники ухитрились просочиться через заставы и, больше того, беспрепятственно ушли в свои степи со всей захваченной добычей!
        Фаргал засмеялся.
        - Коннице Хаттуса никогда не изловить верблюжатников, с добычей или без! - сказал царь.- Фетсы слишком ленивы и больше надеются на стены, чем на остроту копий. Кончится тем, что Хаттусу придется огородить стеной всю южную границу.
        - Ты угадал, о царь!
        Кен-Гизар взял новую кисть винограда.
        - Именно это Хаттус собирается сделать. Только хватит ли у него средств?
        - Хаттус - дурак! - пренебрежительно бросил царь Карнагрии.- Я приручил бы кансу меньше чем за год!
        - Каким образом, царь?
        Посланник соктов с любопытством поглядел на Фаргала.
        - Мой старший маг, Мескес,- фетс,- сказал царь.- Он говорит: в южных степях раз в три-четыре года пустыня делает шаг вперед. Засуха. И кансу нечем кормить свои стада и своих детей. Голод гонит их на север. А на севере - жирный ленивый сосед. Ашшур! Пусть Хаттус построит стену в сто локтей высотой - верблюжатники найдут в ней лазейку!
        - Так что бы все-таки сделал ты, о царь? - напомнил Кен-Гизар.
        - У кансу - добрая дюжина кланов! - произнес Фаргал.- И они - как эти! - Царь показал на отмель, где грелись на солнце несколько черных великонских крокодилов.- Собираются вместе, только чтобы урвать кусок гнилого мяса. Да и то: чуть что - каждый готов загрызть соседа! Я купил бы верность нескольких племен, послав им столько подарков, сколько им никогда не увезти на своих верблюдах. И столько еды, что хватило бы на три года засухи. А взамен попросил приструнить соседей. Клянусь Ашшуром, через год я взял бы за глотку и тех и других!
        - Дань варварам? - поморщился Кен-Гизар.
        - Мой дед Тарто говорил: у мертвеца нет гордости. И еще он говорил: не задирай нос перед волком - он бьет снизу!
        - Из твоего деда вышел бы неплохой правитель!
        - Он и был правителем! Труппа ходила у него по струнке! И за все время, что я провел с ними, ни один не умер насильственной смертью! Иной раз не худо царям поучиться у старшины цирковых!
        Кен-Гизар скрыл улыбку, наклонившись над блюдом с фруктами. Именно он подставил плечо, чтобы подсадить Фаргала на Кедровый Трон. И он же обучил царя премудростям власти. Неплохо обучил, если царь теперь может цитировать своего деда и не бояться, что Дивный город переменил хозяина, пока прежний - в отлучке.
        Правда, Фаргал во всех отношениях был талантливым учеником.
        Кен-Гизар окинул взглядом мощную фигуру царя, потом поглядел на собственный живот.

«Лет сорок назад я был сложен немногим хуже! - подумал он.- Но и сейчас мои женщины не променяют толстого Кен-Гизара на молодого атлета!» - утешил сокт сам себя и довольно усмехнулся.
        - Цены на фетский шелк опять поднимутся! - заметил он.
        - А я подниму цену на зерно! - заявил Фаргал.- И на медь!
        - Кстати, о царь! О меди: старейшины Священных островов готовы обменять ее на наше олово в пропорции, предложенной твоим Советом!
        - Меняйте! - разрешил царь.- Я одобряю все, о чем ты договоришься с моим Старшим Советником!
        - Ты так доверяешь Саконнину? - улыбнулся сокт.
        - Я доверяю вам обоим! Какие еще новости?
        - Император Самери Гергобар казнил шестерых Владык по обвинению в мятеже и сговоре с айпегами. Двое заговорщиков успели уйти в Эгерин и скрыться в горах Ашшура. Остальных раздавили наемники из горных кланов.
        - Когда-нибудь они раздавят и самого Гергобара, эти последыши Аша! - проворчал Фаргал.
        - Не думаю,- покачал головой сокт.- Горцы разобщены! Кстати, пока Гергобар разбирался с мятежниками, корабли кушога поднялись вверх по Ашу едва ли не до самого Кандиура. А островитяне Табе, с которыми, если ты помнишь, у Императора заключен мир, разграбили восемь поселков на побережье и увезли несколько сотен рабов. Гергобар обратился к старейшинам Священных островов за помощью: ему нужно двенадцать больших кораблей.
        - Пойдет мстить кушога?
        - Нет, табе!
        - Он может до смерти гоняться за табетскими тримаранами! - сказал Фаргал.- Шесть сотен островов!
        - Я думаю, он удовольствуется десятой частью,- заметил сокт.- И не станет разбираться, кто именно совершил набег. Мы дадим ему хорошие корабли! И моряков, которые знают, какие именно из островов архипелага стоит выпотрошить! Третья часть добычи отойдет к нам!
        - А я-то думаю, с чего это вы так благосклонны к Самери! - засмеялся Фаргал.
        - Такова воля Великого Яго! - торжественно произнес Кен-Гизар и погладил жреческий браслет с символом сокола, украшавший запястье сокта.
        Император Карнагрии, немного обеспокоенный тем, что сокты вдруг прониклись бедами Самери, отринул тревожные мысли. Там, где ссылались на волю Яго, не могло быть ущерба ему, Фаргалу. Разве не он изгнал из пределов Карнагрии прислужников Аша, исконного врага Великого Яго?
        Но спроси царь об этом Кен-Гизара, тот объяснил бы ему: Мудрый Аш и Великий Яго - не чета древним богиням Ирзаи и Таймат, что, как гласит предание, могут существовать на земле только порознь. Мудрость Аша проникает в прошлое и провидит будущее, но настоящее принадлежит Яго. Но, увы, жрецы Аша не желают понимать очевидного и отдать власть над настоящим последователям Яго. Так что против самого Аша Кен-Гизар ничего не имел, но вот жрецов его, по мнению сокта, следовало удерживать на коротком поводке. А оборотней, демонов, одержимых и прочих порожденных и вызванных ашскими магами тварей следовало безжалостно уничтожать.
        Правда, пожелай царь узнать мнение самих жрецов Аша - услышал бы прямо противоположное. Но Фаргал общался с последователями Змеебога только мечом. И потому не знал, что даже его собственное имя, Фаргал,- всего лишь одно из имен Мудрого Аша. Кен-Гизар, впрочем, об этом тоже не знал. Но последователи Яго жили не прошлым, а настоящим. И действовали тоже в настоящем, выбирая правильный путь интуитивно или по прямому указанию своего незримого покровителя. А здесь, где до гор Яго намного ближе, чем до гор Аша, у последователей Сокола были все преимущества перед последователями Змея.
        - Все ли благополучно в твоей Империи, о царь? - осведомился посланник соктов.
        - Моя лошадь споткнулась на охоте! Айпегская кобыла, которую я купил в прошлом году! И, о Ашшур, это самое важное событие, если не считать Игр, которые начнутся через три дня!
        Упомянув об Играх, царь скривился от отвращения.
        - Кобыла в порядке? - поинтересовался Кен-Гизар.
        - Здоровехонька! А вот я проткнул себе бедро обломком копья!
        Фаргал похлопал по розовому шраму на своей ноге.
        Мимо проплыла баржа, доверху нагруженная зерном. Кормчий, забыв о рулевом весле, глазел на царский корабль.
        - А что Андасан, о царь? - спросил сокт.
        Фаргал поморщился. Бывший тысяцкий Черных Андасан был колючкой у него в сандалии. Пять лет назад Фаргал уничтожил всех, чье участие в бунте было доказано. Всех, кроме Андасана, успевшего удрать в Фетис через горы Яго. Император Хаттус, не желавший портить отношения с могущественным соседом, схватил беглого мятежника и морем отправил в Карнагрию. Но Андасан подкупил моряков, высадился на севере Империи Фаргала и поднял против царя две прилегающие к Карну области. Фаргал потратил полгода, чтобы восстановить порядок… А Андасан опять ухитрился улизнуть. На этот раз - в Эгерин, где пытался снискать расположение Императора Хар-Азгаура. Тщетно. Хар-Азгаур боялся Фаргала еще больше Хаттуса: ведь перебраться на противоположный берег Карна куда проще, чем перевалить через горы Яго. Андасан на сей раз оказался достаточно осторожен, чтобы не дать себя схватить. Поддержки он, разумеется, не получил и теперь разбойничал где-то на юге Эгерина. Это было куда безопасней, чем грабить вельмож Карнагрии. В Эгерине большинство Владык рассматривало землю соседа как потенциальную добычу, а самого соседа - как кровного
врага. Сговариваясь то с одним, то с другим, Андасан сколотил собственное войско, нахапал эгеринского золота и вполне мог доставить Фаргалу неприятности. Царь же Эгерина хоть и слал южному соседу регулярные жалобы на бесчинства мятежного тысяцкого, но от военной помощи отказывался. Карнагрийскому Льву дай только поставить лапу на левый берег Карна!
        - Андасана видели в эгеринских предгорьях Ашшурова хребта,- ответил Фаргал.- Когда-нибудь он переберется на мою землю, и я сверну ему шею!
        Царь хлопнул ладонью по ковру, на котором был выткан один из его предшественников-императоров. Восседая на троне с двумя чашами в руках, Император утвердил одну ногу на отрезанной голове менее удачливого соседа, а вторую - на золотой короне, ранее украшавшей эту голову. Две обнаженные девушки ласкали колени царя. Надо полагать, дочери покойного.
        Царская лодка подошла к пригородам Великондара. Заросли тростника здесь были реже, чем ниже по течению. Глина и тростник - основной строительный материал тех, кто победней. Кроме того, из сердцевины белых стеблей делали лучшую в Четырех Империях бумагу.
        Белая цапля опустилась на палубу царской лодки. Ее не тронули. Цапля считалась приносящей удачу. Или сулящей скорую встречу с потерянным родственником.
        Охранники Фаргала поднялись и взяли наизготовку луки. Не в ожидании реальной опасности, а дабы все видели: царская стража - начеку.
        Впереди показалась городская стена.
        Фаргал, царь Карнагрии, считал себя эгерини. Хотя одному Ашшуру было ведомо, кто он на самом деле и кому обязан появлением на свет.
        Лет четырех от роду маленького бродяжку подобрал странствующий цирк. Так удача в первый раз улыбнулась Фаргалу. За ночь до этого умер от внезапной болезни маленький внук старшины цирковых, и труппа осталась без актера. Завидев на обочине ребенка того же пола и возраста, как умерший внук, старшина принял его как дар Ашшура. Тем более что малыш, одетый в сущие лохмотья, был на удивление крепок и упитан. И не помнил ничего, кроме своего имени: Фаргал. Никогда не слыхал старшина Тарто подобного имени в Эгерине. Но разве чудное имя более удивительно, чем четырехлетний нищий с аккуратно подстриженными ногтями на руках и ногах?
        Возблагодарив Ашшура, старшина принял мальчика как внука, возвратившегося из Царства Мертвых.
        Найденыш пришелся ко двору. Настоящий талант. Тарто окончательно уверился: рука Ашшура.
        Мальчик рос как бамбук: к семи годам сходил за десятилетнего. А к восьми запросто крутил двойное сальто и вгонял одним броском пару кинжалов в глаза нарисованного кушога. Теперь на каждом представлении Тарто рассказывал историю найденыша, и находились простаки, что верили: мальчик - посланец самого Ашшура. Так силен и красив был маленький Фаргал - засмотришься и уронишь в кружку серебро вместо меди. Не раз уже подкатывались к Тарто с предложением продать найденыша. Не раз разочарованные отказом сулили взять силой. Но только однажды отвергнутый купец подослал воров. Зря. С десятком цирковых не совладает и разбойничья шайка. Четыре трупа привез на судейский двор Тарто, но справедливости не нашел: купец платил золотом. Хоть двое оставшихся в живых воров прямо указывали на него - откупился. Мягки законы Эгерина к богатым. Пусть радуется циркач, что в тюрьму не угодил. Трупы-то - нападавших.
        В пятнадцать лет Фаргал выглядел как мужчина. А в семнадцать покинул труппу и, удивив цирковых, нанялся в стражу храма Таймат, богини, издревле почитаемой в Эгерине. Однако ж сам Фаргал знал, почему он так поступил. А о том, что было с ним в святилище Таймат, не рассказывал никому. Впрочем, все знали: очень быстро был возвышен неофит от стражника до старшего жреца. И тогда (неслыханное дело!) покинул храм по знамению самой богини. И направился в Карнагрию.
        Был разбойником, гладиатором, наемником, военачальником, и, наконец, благосклонная Судьба вместо смерти подарила ему Кедровый Трон Императора Карнагрии.

8
        - Твоя опочивальня! - усмехнулся Хар-Руд и распахнул дверь.
        Разочарование Кэра было столь явным, что помощник Управителя похлопал его по плечу:
        - Ты думал, и дальше будешь спать на моей собственной постели? Ошибаешься! Если я и буду делить ее с кем-то, так с существом понежней тебя!
        Сборщик тростника счел бы комнату роскошной. Но Кэру из клана Мечей она показалась тюрьмой. Узкая: два шага в ширину, шесть - в длину. Окно - горизонтальная щель в две ладони шириной, под самым потолком. Низкая лежанка с засаленным тюфяком и табурет - вся обстановка. Если не считать вмурованного в стену кольца с железной цепью.
        - Да,- кивнул Хар-Руд, перехватив взгляд юноши.- Это сделано для таких, как ты. Но - не беспокойся! С тех пор, как Фаргал стал царем, а Гронир - Управителем Гладиаторского Двора, здесь редко пользуются этими штуками. А вот когда в этой комнатенке обитал сам Фаргал, цепь не оставалась без дела. Однако ж и это получше, чем грязная яма на городской площади, куда сплавляют менее удачливых нарушителей закона!
        - Фаргал жил здесь? - Глаза Кэра обежали серые шершавые стены, испещренные надписями на разных языках и похабными рисунками. Причем рисунков было куда больше, чем надписей. По понятным причинам.
        - Кстати, ты умеешь писать?
        Юноша покачал головой.
        - Плохо. Но - научишься. А пока имей в виду: если здесь появится еще одна женская задница, твоя задница пострадает!
        Кэр рассмеялся.
        - Рисовать я тоже не умею,- сказал он.- Так что же о Фаргале, наставник?
        - Он жил в этой самой каморке, малыш! - отвечал Хар-Руд.- Я приказал Ордашу перебраться в соседнюю, а эту освободить для тебя!
        - Зачем?
        - Мне кажется,- помощник Управителя пронзил юношу взглядом,- тебя она воодушевит! И перестань напрашиваться на неприятности, парень!
        - Я изучаю ваши правила! - попытался оправдаться Кэр. Он видел, что Хар-Руд желает ему добра.
        - Вот и хорошо!
        Помощник Управителя повернулся, причем его широченная спина перекрыла комнатушку от стены до стены, и вышел.
        Чуть погодя Кэр толкнул дверь. Она подалась. Хар-Руд не задвинул наружный засов. Открытая дверь - знак доверия? Или новые правила Гладиаторского Двора?
        Правила, правила! Открытая дверь лучше, чем стальная цепь. Но дурак тот, кто сажает на цепь воина. Человек не барс. Нет такой цепи, чтобы обезопасить хозяина от оскорбленного мужчины, умеющего убивать! В селениях клана Мечей тоже были рабы, пленники. Их презирали, но и жалели. Если воин из-за ранения или по иной причине не смог умереть в бою,- это его беда! Рано или поздно такого выкупят соплеменники. А тогда уж родичи выкупленного решат: умертвить его, подвергнуть испытанию или сделать вид, что не было никакого плена. Законы гор просты: можешь - сражайся, не можешь - покорись Судьбе, не роняя чести. Это законы, а не правила, как на равнинах. На равнинах же меч оказывался важнее того, кто его носит.
        Так полагал Кэр. Когда между ним и всем остальным миром стоял человек с мечом. Наставник. Кэр был наивен. Так его воспитали. Характер будущего воина должен быть прям, как меч. Только старшие: вождь, старейшины, наставники - идут дальше и принимают мудрость из уст древнего бога Ашских гор. Был, впрочем, и иной путь. Сойти в мир с оружием в руке и узнать этот мир, как познает его воин. Многие из клана Мечей, да и из других кланов, так и поступали. Но клан Кэра - первый из кланов. Потому в Самери каждый: воин, богач или простолюдин - спешил убраться с дороги, узнав орнамент клана Мечей на одежде наставника Кэра.
        Воин клана, спускаясь на равнины, несет с собой и законы клана. И только одно для него важно: что скажут о нем родичи. Что же до прочих людей: уважение к законам гор поможет им остаться в живых при встрече с настоящим бойцом.
        Никто не осмеливался заговорить с подопечным воина клана Мечей в Самери. Никто не разговаривал с Кэром, когда они плыли к побережью на речном судне по реке Аш. А когда они сели на корабль, идущий в Великондар, капитан его, самериец, живо втолковал матросам и пассажирам, что бывает, если станешь перечить воину клана Мечей.
        Но вот наставник и юноша сошли на берег Карнагрии, и все переменилось.
        Оба переоделись в местную одежду, причем не самую лучшую. Бронзовый знак Аша, скреплявший косу наставника, сменила обычная заколка. Только сама коса, свернутая змеей на затылке, да меч за спиной говорили о том, что жилистый старик с широким бледным лицом - воин из горного клана Самери. Никто больше не кланялся угодливо, когда самерийцы заходили в харчевни и постоялые дворы. Но никто и не задирал всерьез. Меч - везде меч. Достаточно было наставнику посмотреть в глаза дерзкому - и тот отступал. Неприятностей не было, ведь самерийцы тоже их не искали. Наставник по-прежнему стоял между Кэром и окружающим миром.
        Пока они не прибыли в Великондар.
        Пока Кэр не остался один.
        Юноша проглотил комок, подступивший к горлу. Воину следует сдерживать свои чувства, когда он среди чужих. И Кэр изгнал боль души, как изгонял боль тела. Его приняли в новый клан. Законы этого клана - другие. Но Кэру будет нетрудно принять их. Тем более что старшие клана, те, кто заставляет других замолчать,- ему по сердцу. И сам он пришелся по нраву сильным Двора: Хар-Руду, Босу, Медведю. Конечно, они испытывали Кэра. И он, понимая, старался их не разочаровать. Хотя последнее испытание, то, которому подвергли самерийца прошлой ночью, показалось ему ненужным.
        Странное испытание. Кэра словно хотели унизить, проверить, что в нем сильней: дух или гордость. Юноша помнил все вопросы, которые ему задавали: мудрые и глупые, прямые и совершенно непонятные. Кэр отвечал, когда знал ответ. И полагал, что следует отвечать. Но если терпение его испытывали всерьез, то испытание его ловкости и стойкости выглядело как еще одна попытка оскорбить его… Такую боль может перенести и трехлетний малыш, а любая совершеннолетняя девушка клана с завязанными глазами проделает то, что делал Кэр этой ночью.
        Тело Кэра не устало, устал его ум, тщетно пытавшийся совместить путь клана Мечей и требования Гладиаторского Двора.
        Так или иначе, но Хар-Руд дал понять: теперь Кэр - полноправный член нового клана. Правда - младший. Это неприятно. Юноша видел: тут нет законов, защищающих слабого от произвола сильного. Кэр наблюдал, как обращаются с учениками. И отчасти понимал, почему испытывали в первую очередь его терпение. Однако самериец видел и то, что к нему относятся не так, как к другим ученикам.

«Власть Хар-Руда удерживает других! - думал юноша.- Жаль, что это касается только рук, а не языков!»
        Любая из здешних шуток на родине Кэра обернулась бы для шутника смертельным поединком.
        Ничего, скоро сын вождя сумеет постоять за себя не хуже, чем настоящий воин. А пока Кэр не будет обращать внимания на едкие слова.
        Кэр еще не понял, что заработать уважение Потерявших Жизнь можно только собственными достоинствами. Если с ним обращались более уважительно, чем с другими учениками, то страх перед гневом Хар-Руда играл в этом не первую роль.
        Кэр убил воина его собственным мечом. Не просто воина - стражника. Больше половины обитателей Двора были из осужденных преступников. И относились к городской страже однозначно. Потому охраняли гладиаторов не городские, а дворцовые стражники.
        Таким образом, сын вождя сразу поднялся в глазах Потерявших Жизнь, а похвалы, на которые не скупился Бос (когда Кэр его не слышал), и, как ни странно, замкнутость самого Кэра еще больше укрепили репутацию юноши. Прошло две недели, и никто больше не напоминал о том, что Арена не любит гордых. Потому что Арена любит сильных.
        Кэр не понимал, что грубые шутки, которыми приветствовали его сегодня утром,- дань уважения.
        Он не знал, что все Потерявшие Жизнь прошли через это испытание. И никому из них оно не показалось пустяком. Когда Кэр, шатаясь, поднимался по лестнице, а обитатели Гладиаторского Двора глядели на него сверху и изощрялись в остроумии, сын вождя не знал, что лишь немногие из них смогли сами преодолеть после испытания шесть ступенек лестницы. И никто, кроме Боса и Медведя, не мог в такое утро твердо держаться на ногах. Но Бос - лучший воин Двора. Историю же Медведя знали все. А Кэру еще вчера ее рассказал сам помощник Управителя. В назидание.
        Капитан галеры, который сам предложил раба Хар-Руду, сказал при этом:
        - Я боюсь гребца, который после трех часов работы остается с сухой спиной!
        - Бездельник? - спросил Хар-Руд.
        - Что? Нет! Он управляется с веслом один! Он подойдет для Арены, если не побоишься взять такого медведя.
        - Не побоюсь,- сказал помощник Управителя.- И дам за него двоих, у которых спина потеет слишком часто! Скажи, на твоей галере скамья - на четверых?
        - На двоих!
        - Жаль!
        - И мне - жаль!
        - Но ничего! И так неплохо!
        - Верно! И так неплохо!
        - Выпьем?
        - Выпьем!
        Они ударили кружками, капитан-карнагриец и эгерини из освобожденных гладиаторов. И сделка совершилась.
        Кэр, видевший галерное весло, мог бы усомниться в правдивости этой истории. Если бы не видел Медведя. Теперь же юношу могло удивить только одно: как ухитрились посадить на галерную скамью такого исполина?
        Так что Медведь был не в счет.
        Кэр прошелся по комнатушке. То есть сделал пару шагов, оказавшись под окошком. Юноша подтянулся на руках и выглянул наружу. Окошко выходило на тренировочные площадки, но из-за толщины стен Кэр понял это лишь по звукам, доносившимся снизу. Зато юноше было хорошо видно величественное здание с желтой крышей, над опущенными книзу краями которой белели статуи воинов. То был дворец Царского Совета. Кэр, разумеется, этого не знал. Прекрасное зрение позволило юноше различить каждую деталь резьбы, покрывавшей обращенную к востоку стену дворца. Сцены побед, которых за тысячелетнюю историю Карнагрии было не меньше, чем поражений.
        У Кэра онемели пальцы, и он спрыгнул на пол.
        Единственное «украшение» его каморки - испещрившие стены неумелые рисунки, в разных вариантах изображавшие одно и то же действо. Неискушенному самерийцу трудно было по справедливости оценить фантазию прежних обитателей клетушки.
        Кэр распахнул дверь и выглянул в коридор. Пуст, если не считать стражника, полирующего клочком кожи острие пики. До самерийца ему было не больше дела, чем до тараканов, шныряющих по полу.
        Кэр закрыл дверь и понял, что должен поспать.
        Лежанка была рядом.
        Кэр с сомнением посмотрел на грязный матрац. Должно быть, так и кишит насекомыми. Впрочем, юноша так устал, что уснул бы и на овечьем помете.
        Он стянул с себя хитон и тут только заметил выглядывающее из-под матраца льняное одеяло. И на душе потеплело.
        Через минуту Кэр спал.

9
        Царь царей Владыка Карнагрии Фаргал восседал на троне в Зале Приемов собственного дворца и откровенно скучал, разглядывая фрески на потолке.
        - Властитель Земли Райно благородный владыка Шарам Сарнал! - возвестил герольд.
        - Фаргал, Царь царей, Владыка Владык, Император Карнагрии, милостиво приглашает Владыку Шарам Сарнала из Земли Райно предстать пред ним! - отозвался второй герольд.
        Царь царей Фаргал вздохнул и откинулся на спинку обитого горностаевым мехом трона.

«Почему бы им не поговорить между собой? - подумал он о герольдах.- Вместо нас!»
        Фаргалу никогда не нравился весь этот придворный театр. Ему не нравился и сам Владыка Шарам Сарнал, желчный старик, смертельно обиженный тем, что Фаргал не сделал его Советником.

«Зачем же ты явился?» - подумал царь, мрачно глядя на тщедушную фигуру Владыки.
        Герольды закончили церемониальное жонглирование словами.
        Владыка Шарам Сарнал важно прошествовал по зеленому ковру Тронного Зала мимо стражников в красных доспехах - к подножию царского трона.
        Поклонившись, Сарнал коснулся бархата ступени рукой в белой перчатке и медленно распрямился. Медленно, потому что благородного Владыку мучили боли в пояснице.
        - Что привело тебя сюда, мой друг? - спросил царь тоном, совершенно противоположным его чувствам.
        И с удовольствием заметил, как дернулась щека Владыки от подобного вольного обращения. Милость иной раз жжет не хуже оскорбления.
        Но Владыка Земли Райно проглотил обиду.
        - Прошу защиты, мой государь! - прохрипел он.
        - Говори!
        - Воины Владыки Ладара вторглись на мою землю и похитили стада имения Заралан! Прошу справедливости, мой царь!
        - Не сомневайся! - заверил Царь царей.- Справедливость восторжествует!

«Опять вечные споры из-за десятка угнанных овец! - подумал он.- Ашшур! Если бы это были мои стада, я не стал бы тащиться в Великондар и вымаливать помощь! Бедная моя Карнагрия!
        Царь закрыл глаза и увидел темно-зеленые, поросшие прямыми корабельными соснами пологие холмы. И фруктовые сады, мили фруктовых садов там, где полноводная Агра делает пологую петлю, огибая Землю Райно. Три года назад царь лично посетил и Землю Райно, и Землю Реми, подлежащую руке Ладара, не менее прекрасную. Посетил, чтобы убедиться: невинная девушка и слепой старик с полным кошелем золотых монет могут без ущерба дойти от берега Агры до берега Великона по Царской дороге. Потому что сила Императора Фаргала охраняет их!
        В лесной тиши
        Я - твой! И твой - в огне!
        Твой - в гордости, в отчаяньи и в славе!
        Я - твой! Я жив!
        И кровь кипит во мне!
        Ликуй, любимая! Вот враг наш!
        Обезглавлен!
        О, я напьюсь
        Тобой, любовь моя!
        Неси мой стяг по водам и дорогам!
        Ты, кровь мою
        Впитавшая земля.
        Карнагрия, стократ щедрее бога!
        Шарам Сарнал негромко кашлянул, и Фаргал очнулся.
        - Можешь возвращаться домой, Владыка Райно! - сказал царь.- Я пошлю своего капитана, и он восстановит порядок!
        Это была милость. Шотар, капитан дворцовой стражи - старый боевой товарищ Фаргала. Он был тысячником Алых при прежнем Императоре, а нынешний был обязан ему жизнью. Впрочем, и Фаргал, было дело, уберег Алого от смерти. И, став Императором, назначил Шотара капитаном дворцовой стражи, то есть, по традиции, вторым по значению военачальником Карнагрии. Правая рука царя, честолюбивый, храбрый, опытнейший из Алых, Шотар при иных обстоятельствах мог бы и сам занять Кедровый Трон… Возможно, у него возникали подобные мысли, но капитан дворцовой стражи держал их при себе. Он слишком хорошо знал Фаргала, чтобы попытаться отнять у него власть над Карнагрией. Даже не будь он по-настоящему предан своему Императору, все равно капитан дворцовой стражи не рискнул бы покуситься на верховную власть. Сам Алый, он отлично знал, что без поддержки Гвардии, Алых, не стоит даже и посягать на верховную власть. Сам Фаргал сверг Йорганкеша только потому, что за ним пошли Алые (и тысячник Алых Шотар был первым из тех, кто поддержал Фаргала). Став Императором, Фаргал всегда очень внимательно следил за тем, чтобы воины Гвардии
не только подчинялась лично ему, но и были уверены, что лучшего Императора, чем Фаргал, у них никогда не будет. Так что, пока жив Фаргал, капитану Шотару никогда не подняться выше своего нынешнего поста. Зато внутри Дивного города один лишь начальник царской стражи не подчинялся ему. Впрочем, начальник царской стражи вообще повиновался только царю. Сам Ашшур не мог встать между Императором и тем, кто жизнью своей отвечал за жизнь Владыки Карнагрии.
        Итак, Фаргал отправит в Райно капитана Шотара. Шотару это понравится: капитан соскучился по звону мечей не меньше своего Императора. Фаргалу не по нраву Шарам Сарнал, но конфликт Владык следует разрешить немедленно и решительно. И, посылая Шотара, он, царь, показывает, как важна для него обида, причиненная Райно. Это справедливо!
        - Государь! - Шарам Сарнал смущенно посмотрел на возвышавшегося над ним Фаргала.- Если мне будет позволено еще некоторое время побыть под твоей защитой…
        Фаргал насторожился, но потом вспомнил, что таков традиционный оборот речи, и успокоился.
        - Да,- сказал он.- Старший Советник Саконнин укажет тебе твои покои!
        И поднял руку, отпуская благородного Владыку.
        Так Император Карнагрии коснулся третьей из нитей паутины. Третьей, которую мог заметить. Но не заметил.

10
        Дорога полого опускалась вниз, между безмолвными вековыми деревьями. Справа была сплошная тьма. Слева же между кронами просачивался лунный свет.
        Два всадника рысью ехали по сухой лесной дороге.
        Капюшон плаща первого был откинут на плечи. Светловолосую голову охватывала широкая серебристая диадема. Но металл, из которого шесть веков назад выковали эту чудесную вещь, был много дороже серебра. Еще древнее - вправленный в металл камень. Сердцевина его красным огнем горела над переносицей всадника. Как глаз зверя.
        Глаза увенчанного диадемой всадника сами ничуть не уступали звериным. Не мигая, смотрел он вперед. И различал каждый камешек на дороге и каждый лист в темных кронах. С виду немолод был светловолосый всадник, но в седле держался уверенно, и лицо его сохранило холодную красоту. Оружия у него не было, того оружия, которое носят воины. Только короткий кинжал, что разрешен в Карнагрии любому свободному.
        Второй всадник уступал первому ростом, но превосходил шириной плеч. Капюшон шерстяного плаща укрывал его голову, а из-под полы плаща выглядывали ножны длинного меча.
        Сытые сильные кони бежали весело. Видно было, что они лишь недавно покинули стойла, следовательно, ночь была для всадников предпочтительнее дня.
        Деревья слева расступились, и открылась широкая водная гладь, черно-синяя в свете полной луны. Озеро Реми.
        - Мой господин? - Второй всадник придержал коня.
        - Не здесь, Карашшер!
        У человека, увенчанного старинной диадемой, был высокий свистящий голос, напоминающий звук, что издает клинок, когда им ведут по точильному камню.
        Всадники некоторое время ехали вдоль берега. Вид на озеро был великолепен. Полнолуние, безветрие, тишина. И водная чаша - как драгоценность в оправе древнего леса.
        Дорога снова пошла вверх, свернула, и черное зеркало скрылось за деревьями.
        И снова стучали копыта по сухой дороге, а ноздри людей втягивали теплый воздух, пропитанный запахом земли и старых листьев.
        - Нас ожидают,- спустя некоторое время уронил первый всадник.
        Второй откинул в сторону плащ и взялся за рукоять меча. Капюшон упал с его головы, тускло блеснула сталь шлема.
        Всадники проехали еще шагов двести и увидели темные фигуры, маячившие впереди.
        Первый всадник и не подумал придержать коня. Он не остановился и тогда, когда между ним и преградившими путь осталось лишь несколько десятков шагов.
        Перегородившие дорогу тронули коней навстречу. Трое. Обнаженные мечи тускло блестели в темноте.
        Карашшер ехал на два корпуса позади светловолосого.
        По сторонам дороги раздался легкий шум, и из-под крон, из тени, отбрасываемой толстыми ветвями, выступили люди. Лучники.
        Первый всадник продолжал ехать с прежней скоростью.
        - Стража Владыки Земли Реми! Кто таков? - зычным голосом произнес один из преградивших ему дорогу.
        Всадник в диадеме не ответил. И не остановился. Между ним и тремя стражниками осталось не больше двадцати шагов.
        - Стой! - рявкнул тот же стражник.
        Лязгнули забрала шлемов, закрывая лица.
        Карашшер напрягся, услышав, как скрипнули натягиваемые луки. Спину его защищала двойная кольчуга, затылок и шею - сталь шлема, но он чувствовал себя голым под прицелом двух дюжин стрелков.
        Первый всадник поднял руки, показывая: безоружен!
        Те, что двигались ему навстречу, опустили мечи…
        Напрасно!
        Змеящиеся красные молнии вырвались из поднятых ладоней и вонзились в дорогу, под ноги лошадям. Животные взвились на дыбы, захрапели и, охваченные безумным ужасом, ринулись прочь. При этом лишь один из всадников сумел удержаться в седле. Остальные, со звоном, тяжело рухнули наземь и остались лежать, не подавая признаков жизни.
        Карашшер толкнул коня шпорами, и тот огромным прыжком поравнялся с лошадью человека в диадеме.
        Дружно ударили тетивы луков.
        Карашшер инстинктивно пригнулся, но ни одна стрела не задела его. Быстро оглянувшись, воин увидел, как валятся на землю пронзенные стрелами лучники. Они перебили друг друга!
        Конь Карашшера переступил через лежащее на земле тело, зацепил его. Раздался негромкий стон. Всадник не взглянул вниз. Он пришпорил коня и догнал своего господина. Вскоре место, где на них пытались напасть, осталось далеко позади.
        - Разбойники? - спросил Карашшер.
        - Нет,- последовал ответ.- Ты же слышал - это воины здешнего Владыки. Там,- поднятая рука указала на запад,- в миле отсюда - замок! - Последние слова маг произнес с особой интонацией, но его слуга был слишком взволнован, чтобы обратить на это внимание.
        - Значит, это был дозор? - спросил он.- Тогда зачем ты убил их? Разве Владыка Ладар…- осекся.
        Понял, что сейчас господина лучше не беспокоить. Если не хочешь присоединиться к тем, кто остался лежать на дороге.
        Слева опять засверкала вода.
        - Здесь,- раздался свистящий голос.
        Человек в диадеме повернул коня и остановил его в нескольких шагах от берега.
        На этом месте дорога проходила на два человеческих роста выше уровня воды.
        Всадники спешились. Карашшер принял повод второго коня.
        - Подождем,- сказал маг.- Еще не сошлось.
        - Знак избранного? - указывая на небо, спросил Карашшер.
        - Да,- подтвердил его господин и усмехнулся.- Очень скоро он сойдется со знаком царя! Я упреждаю их соединение во славу Аша!
        - А что бы ты делал, если б нынешняя ночь не была ночью Ирзаи? - осторожно спросил Карашшер.
        - Такого быть не могло,- последовал ответ.- Мудрость Змея провидит пути звезд. И творит будущее на века вперед. След Аша извилист, но тому, кто следует путем Змея, нужно опасаться только одного!
        - Да, мой господин?
        - Не возомнить, что прямой путь - короче! Мудрость Змея хранит его жрецов!
        - Благодарю, мой господин! - Карашшер наклонил голову.

«Тебя-то Аш сохранит,- подумал он.- А меня? Что продлевает мою жизнь: мудрость Змея или магия его жреца?»
        К счастью для слуги, хозяин в этот момент не слышал его мыслей.
        - Пора,- произнес маг через некоторое время, и Карашшер отступил в тень деревьев, потянув за собой лошадей.
        Жрец Аша подошел к самому краю нависшего над водой берега. Из-под дерна посыпалась сухая земля, но маг явно не боялся сорваться.
        Он развел руки, потом соединил их горстью перед собой. Прямо из ночного воздуха в подставленные ладони посыпался белый, легкий, как пыльца, порошок.
        Маг заговорил.
        Камень на диадеме пульсировал, озаряя поверхность озера частыми багровыми вспышками.
        Карашшер услышал голос мага, и тут же за спиной Карашшера захрапели кони, натянули поводья, пытаясь вырвать их из рук человека. Пришлось приложить немалую силу, чтобы удержать животных.
        Маг умолк. Камень перестал пульсировать, но теперь вспыхнул холодным огнем порошок в ладонях. Зеленое сияние, более яркое, чем свет луны.
        Маг дунул - и сверкающее облако взвилось вверх, выше его светловолосой головы, поплыло над озером.
        Человек в диадеме шагнул назад и произнес одно-единственное слово.
        Облако сгустилось и начало медленно опускаться.
        Карашшер увидел, как сияние коснулось воды и без единого звука погрузилось в озеро. Какое-то время еще пробивался к поверхности зеленый отсвет, но потом и он угас, растворенный в свете полной луны.
        Карашшер ждал продолжения, но его не было - волшба закончилась.
        Маг повернулся и, пошатываясь, побрел к лошадям.
        - Помоги,- негромко проговорил он, и Карашшер, согнувшись, подставил спину под ногу хозяина.
        Ему пришлось упереться руками в землю, чтобы выдержать тяжесть мага, чей вес был в полтора раза больше, чем вес любого человека того же роста и сложения. Но конь, в седло которого опустился маг, был боевых кровей, из тех, что способны галопом нести всадника в полном вооружении.
        Карашшер посмотрел на озеро: водное зеркало было гладким и неподвижным.

«Не удалось»,- подумал он не без облегчения.
        - Она не проснулась, мой господин?
        - Что? - Голос мага был совсем тихим.- Не сразу. Не сразу, Карашшер. Спавшая тысячу лет не пробуждается в одно мгновение. К твоему счастью. Или - горю! - раздался свистящий смешок.- Хочешь оказаться рядом с Ирзаи, когда она проснется? Я мог бы дать тебе такую возможность. Ты хочешь? Кто лучше Ирзаи может осчастливить мужчину? Разве что сестра ее, Таймат! - Презрительная улыбка заиграла на губах жреца Аша.- Так ты хочешь?
        - О нет! Нет, мой господин! - воскликнул Карашшер, содрогнувшись.- Я служу Змею!
        - …Насколько человек может служить Ему,- пробормотал маг.
        Они выехали на лесную дорогу. Маг накинул на голову подбитый шелком шерстяной капюшон. Его знобило.
        Начало светать.

11
        Разбудил Кэра Хар-Руд. Рядом с помощником Управителя стоял раб с плетеной корзинкой в руках.
        - Вставай! - скомандовал эгерини.- Хватит щеки отлеживать!
        По его знаку раб достал из корзинки небольшой горшочек, полный мелко нарезанного козьего мяса, тушенного с овощами и ячменной кашей. Следом появилась деревянная ложка и глиняная бутыль с кисловатым напитком.
        Кэр набросился на еду с таким пылом, что через пару минут горшочек опустел. Помощник Управителя наблюдал за юношей с нескрываемым удовольствием.
        Кэр поскреб ложкой по стенкам горшка, собирая остатки, и поднял глаза на Хар-Руда. Во взгляде юноши ясно читалось: еще!
        Помощник Управителя толкнул локтем замечтавшегося раба, и тот поспешно извлек из корзинки пару груш и кусок пирога, завернутый в пальмовые листья.
        Кэр оживился. И молниеносно расправился с пирогом и грушами. Он чуть было не съел и листья, но Хар-Руд отобрал их и бросил в корзинку.
        - Ты прожорлив, как пожар! - сказал он с одобрением.- Но не будь козлом! Не надо есть траву - потерпи до ужина. Живо одевайся - и пойдем! Я тебе кое-что покажу!
        - Просто я проголодался,- проговорил Кэр, завязывая ремешки сандалий.
        Юноша сам удивлялся собственному аппетиту. Раньше ему хватало куда меньшего количества еды, чтобы почувствовать себя сытым.
        Спустившись вниз, Кэр, вслед за Хар-Рудом, пересек крохотный дворик с водоемом и вошел в ворота, которые подпирал плечом воин в красных доспехах. Когда Кэр прошагал мимо, воин проводил его взглядом, но не шевельнулся.
        Минуту-другую юноша и эгерини петляли по коридорам, а затем снова вышли на открытый воздух.
        Перед Кэром лежал круглый двор с несколькими выходами. Один из них открывался в галерею, в конце которой юноша разглядел дневной свет. Еще один выход представлял собой запертые решетчатые ворота. Сквозь прутья можно было видеть тесно посаженные пальмы, а за пальмами - ряд больших ящиков. Ноздри сына вождя уловили тяжелый дух с привкусом падали. Кэр знал этот запах. Хищники.
        - Вперед, парень! - Хар-Руд подтолкнул юношу в сторону галереи.
        Пройдя по переходу, стены которого изобиловали закрытыми дверьми, они опять оказались на солнце.
        Кэр мысленно повторил весь пройденный путь и убедился, что запомнил каждый поворот. Пригодится, когда сыну вождя придет время попрощаться с Гладиаторским Двором!
        Слова помощника Управителя, произнесенные совершенно не свойственным эгерини тоном, вернули Кэра в настоящее.
        - Вот она, сынок,- Арена! - сказал Хар-Руд, и в голосе его было столько почтения, что Кэр с удивлением взглянул на помощника Управителя.
        С его точки зрения, сооружение не отличалось ничем особенным. Тем более - для Великондара. Здоровенный круг, засыпанный смешанными с песком опилками, обнесенный бронзовой решеткой. Над ней - уходящие вверх ряды скамей.
        Хар-Руд угадал его мысли.
        - На этом месте не один век льется кровь таких, как мы, сынок! Отнесись к нему с уважением: скорее всего, и твоя жизнь закончится здесь, на этом песке!
        - Не думаю,- сказал самериец без всякого хвастовства.- Твоя ведь не кончилась!
        - Я,- сказал Хар-Руд,- бился один против четверых, когда все мои ребята валялись вокруг, зарезанные, как свиньи! И я победил! Толпа заставила освободить меня! Как когда-то - Фаргала!

«Толпа» было сказано с пренебрежением, но сравнив себя с царем, эгерини засиял от гордости.
        - Значит, если гладиатор оказывается хорошим бойцом, его могут освободить?

«Пусть считает, что я и не думаю о побеге!»
        - Хорошим бойцом? - Хар-Руд хмыкнул.- С чего ты взял? Просто бо€льшая часть горлопанов ставила на мой цвет!
        - Ставила?
        - Ты в кости играешь?
        - Нет. Но видел, как играют! Хотя не понимаю, какой в этом толк?
        - А как насчет спора? Денежного спора?
        Кэр пожал плечами:
        - Если двое мужчин спорят, к чему примешивать деньги?
        Хар-Руд выругался.
        - Ты так говоришь, потому что ты - варвар!
        - А что такое «варвар», наставник?
        Хар-Руд снова выругался: ну что тут еще скажешь!
        - Короче,- заявил он,- имей в виду: в этом городе почти каждый мужчина бьется об заклад часто и с удовольствием! Если есть деньги! Деньги, парень, многое значат в Великондаре!
        - Не больше жизни!
        Так говорили в клане Мечей.
        Помощник Управителя рассмеялся:
        - Больше, сынок! Куда больше! Твоя, например, была куплена за золотой! Это хорошие деньги. Но еще дороже она будет стоить здесь, на Арене! Только ты - не продавец и не покупатель. А Арена… Арена, верно, куда больше, чем деньги! Ты не стой! Пройдись, пощупай ее! Думаю, очень скоро ты выйдешь сюда с мечом в руке, а эти скамьи,- он обвел рукой поднимающийся вверх амфитеатр,- будут трещать от множества людей! Да сам увидишь: до полнолуния осталось три дня!
        - До полнолуния?
        - Игры! Они начинаются в полнолуние! Не ночью, конечно! - Хар-Руд усмехнулся.- Через три часа после восхода! Иди поброди здесь, я подожду!
        Кэр вышел на середину. В сандалии сразу набился песок. Сын вождя копнул ногой и обнаружил под ним камень. Гранит. Он оглянулся.
        Над аркой, через которую они вошли, располагался ряд крытых лож и балконов. В центре, в самой роскошной из лож возвышался трон из черного дерева.
        - Наставник,- спросил Кэр,- для чего эти решетки? Чтобы никто из нас не убежал?
        - Здесь не убегают! - ответил Хар-Руд.- Тех, кто убежал бы с Арены, мы узнаем еще на тренировочной площадке! Решетки - чтобы отделить Арену от толпы.
        - Толпа вооружена?
        - Большинство - нет. В Великондаре лишь у немногих есть право носить оружие.
        - Я заметил. Но послушай, а как же тогда человек сможет защититься от разбойника?
        - Для того есть стража!
        - Но разве стража может уследить за каждым?
        - Сынок! Невелика беда, если разбойник убьет простолюдина! Главное - чтоб простолюдин не захотел убить сборщика налогов, например! Им только дай оружие!
        - Ты так думаешь?
        Кэр был поражен.
        - Я - нет! - Хар-Руд снова рассмеялся.- Но Императорам лучше знать!
        - Но царь Фаргал, неужели он боится какого-нибудь ремесленника с ржавым мечом?
        - Фаргал, может, и не боится. Но Фаргал - только царь! Здесь, во дворце, есть Зал Царей. Там они стоят, один за другим, как солдаты на плацу! Что для Империи - царь, когда ее законам тысячи лет!
        - Ты много знаешь об этой стране! - с уважением произнес юноша.
        - Да, много,- согласился Хар-Руд.- Но куда меньше, чем тот законник, что собирался тебя повесить! Хотя видишь: ты жив!
        - Да,- подтвердил Кэр.- Потому что ты воин!
        Помощник Управителя покачал головой:
        - Потому что - золото! Ты спрашивал о решетках? А потом спросил: вооружена ли толпа. Почему?
        - Зачем воину нападать на безоружных? Хотя…- он запнулся,- тут ведь это - обычное дело?
        - В самую точку! Да, многим из наших парней приятно было бы поковыряться мечами в жирных тушах ублюдков. Но - много чести! Решетки - это от зверей!
        - Здесь что, охотятся?
        - Охотятся. По-великондарски.
        - Это как?
        - Травят быков - волками, медведя - львами, львов - носорогом! А чаще всего всем этим зверьем - дичь, что на двух ногах да без перьев!
        - Людей?
        - Догадлив, сынок!
        - Что ж,- рассудительно произнес Кэр.- Я тоже однажды леопарда убил. Рогатиной.
        - А без рогатины?
        - Шутишь?
        - С чего взял?
        - Ну…- юноша замялся, потом, вспомнив: - Нидир, из Беркутов, убил леопарда камнем! Но тот, правда, сильно его порвал!
        - А я,- сказал Хар-Руд,- знаю человека, что голыми руками на этом самом месте прикончил взрослого льва! Правда, лев был горный, мелкий… Но из тебя, к примеру, вмиг выпустил бы внутренности!
        - Кто же этот герой? - с уважением спросил Кэр.- Жив ли?
        - Жив! Да ты его знаешь! - рассмеялся помощник Управителя.- Нынче он здесь правит! Царь Фаргал!
        - И за этот подвиг его избрали царем? - Уважение юноши к законам Карнагрии выросло втрое.
        Хар-Руд расхохотался. Еще громче.
        - Что я сказал смешного? - смутился юноша.
        - За этот подвиг, как ты выразился, пойманного разбойника-эгерини из вонючей тюремной ямы перевели в келью, которую ныне занимаешь ты! Теперь понимаешь, сынок, насколько легче она досталась тебе?
        - Все-таки он стал царем,- сказал Кэр.- Хотя… Мне он не понравился!
        - Вот горе-то для Фаргала! Да, сынок, он стал царем. Но той кровью, что Фаргал пролил ради этого, можно наполнить небольшое озеро. Пойдем, парень! У тебя есть работа. И у меня - тоже. Хотя я бы с тобой поменялся!
        - Да? - удивился юноша.
        - А ты полагаешь, что проверять хозяйственные счета так весело?
        - Хозяйственные счета? Что это?
        - Вот видишь, сынок! Да, нам с тобой не махнуться. По крайней мере пока ты не научишься считать!
        Кэр фыркнул.
        - Воин пишет острием меча! - изрек он.
        - Дурак! Велю Босу гонять тебя, пока не упадешь! Глядишь, сил не останется, чтоб повторять чужие глупости!
        - Это не глупости! - оскорбился Кэр.- Так говорят воины клана Мечей! Так говорит мой отец!
        - А скажи,- хитро прищурился Хар-Руд,- твой клан платит дань Императору Самери?
        - Клан Мечей никому не платит! Хотя наши воины оказывают честь Императору, сражаясь за него!
        - Ага,- сказал помощник Управителя.- Я знавал кое-кого из самерийцев, не знаю уж, из твоего ли клана или нет, что «оказывают честь» царю Фаргалу - в рядах его наемников! Ладно, парень! Для своего возраста ты не так уж глуп! В пятнадцать лет я сам полагал, что довольно сильной и умелой руки, чтобы мир стал твоим!
        - А разве - нет?
        - В мире слишком много рук, пусть слабых и неумелых, но их достаточно, чтобы одна сильная рука не значила слишком много. Иное дело, если к сильной руке - неслабая голова! Бос сделает твою руку умелой, это точно! А вот сумею ли я вложить что-нибудь в твои мозги раньше, чем их смешают с этим песком? - Он кивнул в сторону Арены.
        - Я понял тебя, наставник!
        - Надеюсь! В чем-то и ты прав: сильная и умелая рука еще никому не вредила!
        - Довольно! - сказал Бос, опуская шест.- Иди смочи глотку, ополоснись и марш обедать!
        Кэр взглянул на положение солнца.
        - Еще не время! - сказал он.
        - Придержи язык, ты, сопляк! - гаркнул Бос.
        Но вспомнив, что у него не совсем обычный ученик, снизошел до объяснения:
        - Этой ночью - полнолуние! А завтра - Игры! Потому обед и ужин - на два часа раньше. И после обеда - никаких занятий! Чтоб не портить удовольствие: как-никак кое для кого это последние обед и ужин!
        Бос засмеялся.
        - Зато,- продолжал он,- к ужину сюда набежит столько сучек, что на каждого придется по три! Это Гронир, Управитель, завел такой порядок! Раньше нанимали девок, а этот хоть и из Алых, а заткнет за пояс любого торгаша: сам берет грошики с карнагрийских бабенок! Да с разбором, не каждую к нашему брату пустит! А мы - не в обиде! - Он похлопал Кэра по спине.- Эти богатые шлюшки по своей части - круче иной уличной девки!
        - А как же их мужчины? - спросил Кэр.
        - Мужчины? - фыркнул Бос.- Разве это мужчины? Ха! Ублюдки! А сам ты, парень, как насчет этого дела?
        - Думаю, да,- сказал Кэр.- Я один раз попробовал, мне понравилось. Но не было возможности повторить - сразу попал к вам, а тут, у вас, женщин нет!
        - Не у вас, а у нас! Ты теперь хоть и сопляк, а все же - из нас, Потерявших Жизнь!
        - Я - сын вождя клана! - гордо возразил юноша.
        - А я - дочь царя Эгерина! Иди мойся! Я не намерен терять время из-за твоей болтовни!
        Длинный стол пересекал из конца в конец темноватое помещение столовой. По обе стороны от стола - грубо сколоченные скамьи.
        Гладиаторы по очереди подходили к раздаточному окну, получали по миске с мясной похлебкой и по круглой ржаной лепешке. Очередность строгая: первыми - лучшие бойцы, последними - ученики. Раньше, когда еды было в обрез, последним доставалась лишь вода с горсткой овощей и следами жира. Но во время управления Гронира и Хар-Руда пищи стало вдоволь. Эгерини не экономил на мелочах, ему хватало того, что он зарабатывал на ставках.
        За стол тоже садились по рангу: старшие - ближе к дверям. Где светлее. Споры были редки: все решалось не здесь - на Арене. Конфликты возникали только между учениками, но до крика или тем более до драки не доходило никогда. Боялись вмешательства старших.
        Кэр занимал одно из последних мест. Ему было наплевать: смешно спорить из-за лучшего места у свиного корыта! Так полагал юноша. Дальше, чем самериец, сидел лишь один человек, уроженец Великондара, непонятно как попавший на Гладиаторский Двор. Этот - жив до первого выхода на Арену. Хар-Руд никому не позволял ходить в учениках больше полугода. Не выучился - расплатишься жизнью. Потому-то среди старых бойцов большинство - из бывших солдат: военнопленных, разбойников, наемников, согрешивших против Кодекса и проданных в рабство собственными соратниками.
        Слева от Кэра сидел ученик совершенно другого типа. Захваченный соктами пират с Архипелага Табе. Этот - зверь. Месяца не пройдет, как Хар-Руд выпустит его на Арену. И поскольку на Двор он попал уже опытным бойцом, то, скорее всего, вернется живым. Новичков не принято выпускать в одиночку, а когда сражались отрядами, добивать проигравших не обязательно.
        Да, табит был крепок. Но на Кэра смотрел с почтением: скажи тот слово - и бывший пират тут же поменяется с ним местами.
        Однако сын вождя молчал. Он уже наметил себе место: рядом с Босом! Он займет это место… и сбежит! Потому что тогда Гладиаторский Двор больше ничего не сможет ему дать.
        Дальше в будущее Кэр не заглядывал. Хотя то, что Хар-Руд поселил его в бывшей келье Фаргала, казалось юноше важным знаком.
        После обеда, на котором одни были молчаливее обычного, а другие, наоборот, болтливы, как женщины на рынке, Потерявшие Жизнь толпой вывалили на площадь перед воротами. Там должно было произойти самое важное: объявление тех, кто завтра выйдет на Арену.
        Спустя некоторое время из своего дома вышел Хар-Руд. Вышел, взглянул на часового на башне. Тот покачал головой. Помощник Управителя прошелся взад-вперед. В руке он держал свиток пергамента, на который многие бросали алчные взгляды. Хар-Руд был спокоен. На лице его застыла рассеянная улыбка.
        Внезапно часовой на башне засвистел.
        Помощник Управителя тотчас преобразился.
        - Разбер-рись, демоны! - рявкнул он во всю мочь.
        Гладиаторы мигом выстроились в длинную шеренгу, все сто двадцать шесть человек, не считая учеников, пристроившихся позади.
        Ворота распахнулись, и во двор на крупном кауром жеребце, неторопливо, важно, въехал Управитель Гладиаторского Двора Гронир.
        Сам Управитель никогда не был гладиатором, но принадлежал к тем, кого обитатели Двора почитали более других: Алым.
        В битве, сражаясь бок о бок с самим Фаргалом, Гронир потерял правую руку. Но - выжил. Фаргал тогда еще не был царем. Но первым полководцем Карнагрии - был. И, три года спустя, сев на Кедровый Трон, Фаргал одарил соратника Гронира синекурой - Гладиаторским Двором. Почет, деньги, власть - все, что ценил в жизни сотник Гронир, дал ему царь. Лишь об одном мог сожалеть Алый: сам Фаргал никогда не появлялся на Играх.
        Левой, уцелевшей рукой Управитель принял от Хар-Руда свиток, кое-как развернул, прочел и кивнул, одобряя. Он никогда не оспаривал выбор своего помощника, но соблюдал порядок.
        Хар-Руд принял свиток обратно, откашлялся:
        - Первая пара: Кушога - Бос!
        Названные сделали шаг вперед.
        По линии выстроившихся гладиаторов пробежал ропот.
        - Что? - рыкнул Хар-Руд.- Кто-то недоволен?
        Ропот тотчас прекратился.
        - Вторая пара: Шершень - Медведь!
        На сей раз возмущенных не было.
        - Третья пара: Гаргалон - Крючник! Цвета! Черные: Вепрь, Устул, Ордаш, Селезень, Мортяк, Вышка, Жеребец! Старший - Бос!
        Гладиаторы опять загудели: по традиции лидером Черных должен стать победитель первой пары. Пусть Бос много сильней, но Хар-Руд поступил несправедливо,
«предопределив» исход схватки. Негоже лишать Кушога «улыбки Судьбы».
        Глаза эгерини налились кровью: он обещал наказать Кушога за длинный язык - и накажет! И ему наплевать, что думают по этому поводу Потерявшие Жизнь!
        Тяжелый недобрый взгляд помощника Управителя прошелся по шеренге, останавливаясь на каждом недовольном лице. И когда Хар-Руд закончил «осмотр», на площади вновь воцарилась тишина.
        - Зеленые…- негромко произнес помощник Управителя и выдержал паузу: - Стикс, Бурелом, Волк, Морской, Крокодил, Бандаш, Хиу-Хи, Бортник! Старший…- еще одна пауза…- сами знаете кто!
        Вздох разом вырвался из сотни мощных грудей. Половина неназванных вздохнула с облегчением. Вторая половина - наоборот. Абсурдно, но очень многие гладиаторы настолько были увлечены Ареной, что предложи им свободу - остались бы на Гладиаторском Дворе. Кстати, бывало, что предлагали. И - отказывались!
        - Гуляй, парни! - бросил помощник Управителя.- Кэр! Иди сюда!
        Юноша подошел. Снизу вверх спокойно посмотрел на Гронира.
        Широкое, слегка оплывшее, недовольное лицо Управителя казалось сонным.
        - Тот новый раб? - спросил он.
        - Да, мой господин! - последовал ответ.
        - Дерзок!
        Хар-Руд усмехнулся:
        - Не без того!
        Ясно было: Кэра в обиду он не даст. Но его защиты и не потребуется. Гронир остался доволен.
        - Если он будет так же дерзок на Арене…
        - Будет! - уверенно сказал Хар-Руд.
        - Тем лучше для него! - Маленькие глазки буравили сына вождя.- Сколько отдал?
        - Полный золотой, мой господин!

«Господин» был формальностью. Хар-Руд и Гронир были давними приятелями. Их сблизила общая страсть: Игра!
        - Полный золотой? Не многовато за такого задохлика?
        - Пусть это будет мой золотой! - живо предложил Хар-Руд.- Я…- он потянулся к всаднику, Гронир наклонился,- …поставить в третью пару, сразу! - уловил Кэр обрывок фразы.- Сторицей…
        Гронир распрямился.
        - Вот как? - Он с сомнением еще раз оглядел юношу.- Нет! Впишешь в общий расход, скажем… на золотарей! - Он усмехнулся, став похожим на огромную жабу.- Пошли, что ли, к тебе? - И тяжело сполз на землю.
        Хар-Руд помог: годы, проведенные в покое, сделали Управителя тучным.
        - Отведи жеребца в конюшни! - приказал он самерийцу.
        - А где они? - спросил юноша.
        - Там, за воротами.- Хар-Руд махнул рукой.- Увидишь!
        И оба, Управитель Гладиаторского Двора и его помощник, неторопливо двинулись к дому Хар-Руда.
        Кэр поймал повод, погладил бархатную подвижную шкуру коня и повел его к воротам. Стража без звука пропустила его. Сын вождя оказался снаружи. Справа он увидел царские конюшни с золочеными головами лошадей, выглядывающими из стены над широким въездом. Слева - высокий дом из серого камня. Впереди - совершенно пустую в это жаркое время дня улицу.
        Кэр снова оглядел жеребца. Некрупная голова, длинная холка, гибкая шея, короткая широкая спина, ступает мягко, грациозно, но чувствуется - горяч. Прекрасный конь! Если сын вождя сейчас прыгнет в седло - через полчаса будет у Западных ворот. И - прощай, Великондар!
        Целую минуту юноша боролся с искушением. Но - справился. Сначала он должен научиться всему, что знают эти люди. Без этого ему вряд ли удастся вернуться домой.
        Юноша погладил коня по шее, повел к конюшням.
        Он не видел Хар-Руда, который наблюдал за ним со стенной башни. Когда Кэр повернул направо, эгерини показал оставшемуся внизу Грониру оттопыренный палец: выиграл!
        Так сын вождя прошел еще одно испытание.

12
        - Государь! Посол Императора Эгерина Скаэр Станар просит аудиенции Царя царей!
        Старший Советник Саконнин слегка поклонился и тут же выпрямился, ожидая указаний.
        - Станар?
        Фаргал улыбнулся, что с ним в Зале Приемов случалось нечасто.
        - Император Эгерина рискнул прислать к нам этого волка?
        - Благородный Скаэр Станар представил все необходимые грамоты!
        Ни один мускул не дрогнул на лице Старшего Советника, хотя он назвал «благородным» человека, не знавшего имени собственного отца. Саконнин, чей род врос в историю Карнагрии на тысячелетнюю глубину, казалось, ощутил во рту горький вкус желчи. Но тронутое благородными морщинами лицо осталось бесстрастным. Оно напоминало слепок из серой глины, как лица каменных Императоров в Зале Царей. Напоминало не только холодной неподвижностью, но и чертами. В жилах Саконнина, пусть и разбавленная веками, текла царская кровь.
        - Помню его! - произнес царь.- Кажется,- улыбка Фаргала стала шире,- он даже не чистокровный эгерини?
        - Посол Императора Эгерина - наполовину кушога! - подтвердил Старший Советник.

«И тебе это прекрасно известно!» - добавил он мысленно.
        - Было бы занятно, пошли его Хар-Азгаур не ко мне, а в Самери! - пошутил царь.
        Старший Советник счел возможным слегка улыбнуться.
        - Нынешний Император Эгерина не расположен к войнам! - сказал он.
        - Увы! - притворно вздохнул Фаргал.- Даже в такое подходящее время, как сейчас: после мятежа, набега табитов и позорного для самерийцев рейда соплеменников благородного Станара только миролюбие Хар-Азгаура бережет южную границу Самери! Или,- царь лукаво взглянул на своего советника,- не только миролюбие? - И тут же махнул рукой: - Не придавай значения! Я просто фантазирую, мой благородный Саконнин! Передай послу: я жду его!
        - Позволю себе заметить, государь,- осторожно возразил Старший Советник,- такое решение может быть не вполне верным! Разумней было бы предложить послу подождать. Так достойней для Карнагрии, государь!
        - Понимаю,- кивнул Фаргал.- Но тем не менее вели ему явиться прямо сейчас. Достоинство Карнагрии я беру на себя!
        - Слушаю, государь! - Старший Советник поклонился, но, вместо того чтобы самолично выйти к послу, подозвал одного из стражников и отдал соответствующий приказ.

«Выкрутился!» - одобрительно подумал Фаргал.
        Посол Императора Эгерина вошел в зал стремительным шагом воина, далеко опередив свою свиту. И остановился, когда витой жезл церемониймейстера преградил ему путь.
        Скаэр Станар был высок и худ. Но кость имел широкую, унаследованную от отца-кушога, одарившего дочь Эгерина столь энергичным отпрыском. А вот черты лица, цвет волос и большой рот с красными губами посол явно унаследовал от матери.
        - Посол Повелителя Эгерина, Владыки обильных и многочисленных земель величайшего из великих Императора Хар-Азгаура благородный властитель Земель Струр и Казелин Скаэр Станар! - возгласил герольд-эгерини.
        - Властитель Карнагрии, Император, Владыка Владык, Царь царей превосходный в могуществе государь Фаргал милостиво склоняет слух к Скаэру Станару, устам брата его Хар-Азгаура! - откликнулся карнагрийский герольд.
        - О Фаргал! Царь царей! Восседающий на Кедровом Троне! - звучно провозгласил герольд гостя.- Милостивый! Самодержавный…
        - Ты не находишь этот диалог непоэтичным? - спросил царь у «Опоры Трона», Старшего Советника Саконнина.
        Лицо Советника было неподвижно, как голубой нефрит, коим было облицовано подножие трона.
        - Государь, этим словам - двенадцать веков! - прошептал Саконнин.
        - Именно поэтому я и нахожу их непоэтичными,- заметил Фаргал.- Самые лучшие слова за двенадцать веков станут безумно скучны, если их повторять по двадцать раз ежедневно! А эти к тому же - не самые лучшие!
        - Если мы отступим от церемонии, это будет оскорбительно для Императора Эгерина! - напомнил царедворец.
        Фаргал холодно улыбнулся.
        - Император Эгерина не посмеет оскорбиться! - заявил он вполголоса.- Ты не хуже меня знаешь: Эгерин нынче - шакал у ног Льва Карнагрии! Но…- другим тоном:- Станар мне по сердцу! Так что дослушаем, потерпим!
        Советник поджал губы. Он знал: Фаргал его поддразнивает. Советнику было больно оттого, что на Кедровом Троне - человек неблагородной крови. Человек, которому безразлична древняя возвышенная мощь Церемониала. Но еще Саконнин знал - Фаргал прав. Нынешний Эгерин - ничто рядом с Империей Фаргала. И именно потому, что одной правит государь с железной рукой и твердым сердцем, а второй - Хар-Азгаур, в ком кровь срока трех династий. Молодая кровь Фаргала питает поистине имперский дух. А благороднейший из благородных Император Эгерина - изнеженный болтун, любитель сладкоголосых мальчиков-певцов и изысканных кушаний. Потому для государя Карнагрии Хар-Азгаур намного ниже, чем сын пирата Скаэр Станар. Станар, что владыкой Казелина стал, приставив меч к горлу ее прежнего хозяина, благородного эгеринского аристократа. Под страхом смерти тот усыновил Станара и передал ему титул. А Землю Струр теперешний посол Эгерина захватил, ворвавшись со своими наемниками на землю соседа. Самого соседа сын пирата вздернул на подъемном мосту замка Струр. Якобы потому, что тот отказался от поединка с благородным Скаэром
Станаром.

«Хвала Ашшуру,- подумал Саконнин,- Фаргал за подобное с любого из своих вассалов живьем содрал бы шкуру! Да приказал бы, как сказано в Законах, год возить набитое соломой чучело по главным дорогам страны. Чтоб неповадно было!»
        А Император Эгерина выразил благородному Скаэру Станару порицание! Надо же! Порицание! Хотя, конечно, у Императора Хар-Азгаура нет ни Алых, ни преданных наемников! А все-таки хоть слаб Хар-Азгаур, но не дурак! Убрал хищного Владыку из страны. И умно убрал: послом к Фаргалу, чей кулак выбьет зубы из любой пасти. Любопытно, что Станар поехал. А мог бы отказаться под каким-нибудь благовидным предлогом. И продолжать пожирать земли одного благородного Владыки за другим, подбираясь к трону Самого. «А почему поехал? - подозрительно подумал Саконнин.- Ради почета? Или решил прицениться к трону Карнагрии - не велика ли корона Фаргалу? Не придется ли она впору полукровке-кушога? Может, Станар думает, что Фаргал подсадит его на эгеринский трон?» - Саконнин усмехнулся. Мысленно. Может, раньше у Станара и были какие-то шансы, теперь же - никаких! Царь царей Фаргал позаботится! Как бы он ни был расположен к послу Эгерина, но Хар-Азгаур на троне Эгерина для Карнагрии куда предпочтительнее хищного Станара!
        Церемониальный обмен приветствиями закончился. Посол пересек Зал Приемов, остановился у подножия трона.
        По его театрально-скорбному лицу Фаргал догадался: неприятности. Но - незначительные.
        - Говори! - приказал царь.
        - Мой Император выражает протест по поводу повышения приграничных сборов…- монотонным голосом произнес посол.
        - Дальше!
        - Благородный Владыка Лерии просит покарать Андасана, подданного Карнагрии, который…
        - Покараю! Как только он снова окажется на земле Карнагрии! Или Император Хар-Азгаур изменил свое волеизъявление и позволит мне охотиться за преступниками на его земле?
        Вопрос был риторическим. Фаргал и Скаэр обменялись понимающими взглядами.
        - Дальше!

«Они оба относятся к императорской власти как к женщине, которую надо уложить в постель,- подумал Саконнин.- Это их объединяет! Но моей Карнагрии повезло - ей достался достойный муж, а не наглый любовник!»
        - Благородный Нерваст Аккат просит соизволения на брак с подданной Императора Фаргала, наследницей Земель Фар!
        - Согласен. Если земли благородного Акката отойдут под эгиду Карнагрии!
        - Но…
        - Дальше!
        Посол улыбнулся.
        До сих пор он с абсолютной точностью мог предугадать ответы Фаргала, но следующий вопрос…
        - Вождь одного из горных кланов Самери Хардаларул обратился к своему государю, Императору Самери, с просьбой о содействии! А Император Самери, в свою очередь, обратился к моему государю! Сын вождя Хардаларула вместе с сопровождающим направлялись в Великондар. И не дали о себе знать в положенное время!
        - Хардаларул? - переспросил Фаргал.- Ничего не слышал о нем! Почему два Императора занимаются делом какого-то сына вождя?
        - Клан, возглавляемый им, очень уважаем в Самери. Особенно в нынешнее трудное время! Когда вождь Хардаларул просит,- на лице посла появилась двусмысленная улыбка,- ему трудно отказать!
        - Чем же сопровождает просьбу этот вождь? - с усмешкой осведомился Фаргал.- Посулами или угрозами?
        - Ничем. Только - просьба о содействии!

«Он явно знает что-то еще,- подумал Саконнин.- Но не скажет, сын змеи и шакала!»
        - Саконнин,- негромко спросил Фаргал,- какие у нас дела с Самери? Текущие дела?
        - Никаких, мой государь! Но среди наших наемников - немало самерийцев! Кайр, начальник тысячи, ты должен помнить его, государь.
        - Конечно, я его помню!
        Еще бы Фаргалу не помнить воина, которого он сам некогда привел на службу Карнагии еще в те времена, когда Императором страны был Йорганкеш. Конечно, он знал Кайра-Косогубого, хотя в последние, мирные годы редко виделся со своим тысячником.
        Фаргал почувствовал нечто вроде укола совести, что обычно случается с Императорами крайне редко.

«Вот повод вызвать Кайра во дворец,- подумал Фаргал.- Возможно, ему будет приятно помочь своему соплеменнику…»
        Фаргал повернулся к послу.
        - Прошу передать Императору Эгерина,- сказал он громко,- что я ничем не могу содействовать!
        - Может быть,- осторожно предположил посол,- вождю Хардаларулу имеет смысл прямо обратиться к Царю царей?
        - Может быть!
        И оба снова обменялись понимающими взглядами.
        - Дальше!
        - Посол Императора Эгерина благородный Скаэр Станар приглашает Царя царей Фаргала отобедать у него! И…- посол ухмыльнулся,- обещает, что царю Карнагрии не будет скучно! Посол будет также рад принять прославленного вождя и Друга Царя Люга! А также всех, кого Император считает своими друзьями!

«Браво, Скаэр Станар! - Саконнин мысленно хлопнул в ладоши.- Пригласи он одного царя, наверняка получил бы отказ! Или - нет? Фаргал любопытен».
        - Благодарю,- сдержанно произнес царь.
        Обдумав предложение, он кивнул:
        - Мы придем. Но не сегодня и не завтра. Прими ответное приглашение на третий день полнолуния, после окончания Игр. Не хочу лишать тебя зрелища.
        - Милость Императора Карнагрии мне дороже любого зрелища! - ответил Станар и поклонился.- Благодарю тебя, о царь!
        И спиной, пятясь, отступил к выходу. Только за дверьми Станар надел на голову золоченый шлем, который держал в руке, и, очень довольный собой, отправился в предоставленные ему покои.
        Посол Эгерина покинул Зал Приемов, не дожидаясь разрешения царя, но Фаргал не стал придавать этому значения. Он симпатизировал Станару. Ведь и сам он взошел на самый верх лишь благодаря собственной храбрости.
        Когда, много лет назад, повинуясь высшей воле, Фаргал переправился через реку Карн и оказался в своей нынешней Империи, никто не стелил ковров ему под ноги. Наоборот, Фаргал тут же оказался в тюрьме приграничного города Нурты, столицы Земли Карн-Апаласар. Да не просто так, а по личному распоряжению Владыки Земли Аракдени, троюродного брата Императора Аккарафа. Недобрый советчик нашептал Аракдени арестовать молодого эгерини. Недобрый к самому Аракдени, Фаргал сбежал из тюрьмы, проник в замок Владыки и отправил Аракдени в страну Мертвых. Свершив же сей «подвиг», юноша ушел в горы, сколотил шайку из дюжины отпетых негодяев и несколько лет держал в страхе всех Владык земель на правом берегу Карна.
        Став царем, Фаргал с наслаждением вспоминал о былой разбойничьей свободе. Но его собственные рассказы не шли в сравнение с балладами, которые слагали о царе-разбойнике певцы, черпавшие из источника его жизни.
        Однако в самой жизни все было менее поэтично. Кончилось тем, что рассвирепевший Аккараф послал против Фаргала целую армию. И, через два года отчаянной борьбы, Фаргал был захвачен живым. Не мечом и силой, а золотом и предательством.
        Но переменчивая Судьба вместо смерти подарила Фаргалу Кедровый Трон…
        - Каков, а? - улыбнулся Владыка Карнагрии, поворачиваясь к Саконнину.
        И, став серьезным:
        - Прикажи начальнику стражи Совета, нет, лучше прямо Шотару: пусть установят полное наблюдение за благородным послом Эгерина. Не знаю, удастся ли мне его приручить.
        К сожалению, размышляя о Скаэре Станаре, Фаргал позабыл о том, что намеревался послать за тысячником Кайром-Косогубым. И не вспомнил, что тот - тоже из клана Мечей.
        Так Император Карнагрии в очередной раз случайно дотронулся до сплетаемой вокруг него паутины - и опять ничего не предпринял. Воистину, годы мирной жизни притупили его чутье.

13
        Два всадника выехали на поросший клевером пригорок с одинокой старой сосной справа от тропы. Отсюда, сверху, открывался вид на излучину Великона и желтую полосу дороги, широкой петлей огибающую пойму. Примерно в шестидесяти милях на северо-восток располагался Великондар. Если бы воздух был прозрачней, всадники увидели бы стены столицы Карнагрии: местность до самого побережья океана уходила вниз огромным живым ковром возделанных земель.
        - Дальше поедешь сам! - произнес один из всадников, несмотря на жару по глаза закутавшийся в плащ.
        - Я предпочел бы сопровождать тебя, господин! - проворчал второй всадник.
        Этот не прятал лица: любой карнит, которому прежде был знаком Карашшер, без труда узнал бы воина. Но скорее всего принял бы всадника за сына или внука своего прежнего знакомого.
        - Поедешь один! - приказал маг.- Даже отсюда я чувствую слуг Яго там, в Великондаре! Значит, и они могут учуять меня! Здесь слаба власть Мудрого Аша, и даже мне не по силам укрыть себя, пока не поднимется мощь Ирзаи.
        Нельзя сказать, что слова мага успокоили его слугу. Наоборот, то, что жрец снизошел до объяснений, говорило о ждущей впереди опасности. Интересно, что за дело предстоит Карашшеру в Великондаре?
        - А меня они не почуют? - подозрительно спросил воин.
        - Ты - ничто! - отвечал маг.- На тебе нет знака нашего бога! - И, после паузы: - Только мой знак на тебе, Карашшер! И не забывай об этом!
        - Забудешь тут…- буркнул воин.- Ладно! Полдень уже. Может, перекусим?
        И, не дожидаясь разрешения, повернул коня в тень сосны.
        - Поешь,- согласился маг.- Пока я буду говорить о том, что тебя ждет!
        - И отобьешь мне весь аппетит! - проворчал Карашшер.
        Но - очень тихо. Слух у мага - превосходный, а настроения его известны только Мудрому Змею Ашу. Зато Карашшер отлично знал, как скор чародей на расправу.
        С обедом воин не спешил. Сначала он расседлал и стреножил жеребца (он проделал бы это и с конем мага, но тот отрицательно качнул головой). Потом так же не спеша расстегнул переметные сумы и вынул пищу и вино.
        Когда-то, лет сто назад, Карашшер не стал бы тянуть время. Если впереди ждала опасность - он предпочитал узнать о ней немедленно. И немедленно выйти ей навстречу. Победить или умереть. Теперь же, вместо неизбежной для такого, как он, смерти в бою, перед Карашшером простиралась Вечность. И воин стал куда бережнее относиться к собственной жизни. Карашшер стал скуп на проявления храбрости. Хотя и знал, что теперь никакая рана не сделает его калекой.
        Маг, усевшись на снятое с жеребца седло, наблюдал за своим слугой. Он читал мысли воина, как собственноручно написанную книгу. И знал, что Карашшер - лучшее из орудий, созданных магом за века его службы Мудрому Ашу. Иллюзия же некоторой свободы, оставленная воину, лишь укрепляла повиновение. Надо признать, что и сам маг испытывал нечто вроде привязанности к Карашшеру. Примерно так же охотник относится к собственноручно вышколенной гончей. Примерно так же маг относился ко всем своим созданиям: и тем, кого породила его магия, и тем, кого породил он сам, кто нес в себе частицу его собственной плоти и крови. Таким, как те, кого маг сделал главными фигурами в нынешней Игре. Все они были связаны с магом, но это была обусловленная привязанность, а не чувство. Настоящие чувства: любовь, веру, преданность - жрец Аша испытывал только к своему божеству, Мудрому богу.
        - Суть такова…- Маг откинул капюшон и явил миру бледное лицо в обрамлении светлых, волнами спадающих волос.- Вот это…- он вынул из кошеля темно-коричневое яйцо размером с кулак,- ты должен завтра тайно зарыть на западной окраине Венчальной Рощи, той, что неподалку от Великондара. Ты знаешь это место?
        Карашшер кивнул, маг спрятал яйцо обратно в кошель и бросил к ногам своего слуги. Тот спрятал яйцо в сумку.
        - Это все? - не скрывая облегчения, спросил он. Задание, похоже, пустяковое.
        - Нет. Затем ты должен убить пророчицу Венчальной Рощи по имени Метлик. И сделать это в первую стражу после полуночи через три ночи от ближайшей.
        Карашшер поперхнулся.
        - Убить пророчицу? Да меня же будет искать вся стража Великондара и вдобавок к ней тысячи оскорбленных карнагрийцев! Ты уверен, господин, что я могу сделать такое и остаться в живых?
        - Уверен!
        Луч солнца, пробившийся сквозь хвою, упал на камень, вправленный в диадему мага, и камень потемнел, словно закрылся глаз.
        - Первое,- продолжал жрец Аша.- В Венчальной Роще не одна, а пятьдесят девять пророчиц. Второе: каждую из них охраняет вооруженный страж. Правда,- тонкие губы мага изобразили что-то похожее на улыбку,- охраняют их от оружия иного рода, чем сталь. Но этого достаточно, чтобы я запретил тебе убивать ее собственноручно!
        - Один стражник? - Карашшер пренебрежительно хмыкнул.
        - Пятьдесят девять стражников! - напомнил маг.- Если возникнет хоть один подозрительный звук. Правда, именно в указанное мною время пророчица покинет святилище, а ночью в роще не толкутся толпы паломников, как это бывает днем. Но я хочу, чтобы убийство не привлекло лишнего внимания. Поэтому убивать будут другие. Ты договоришься с ними и доплатишь за то, чтобы смерть пророчицы не вызвала большого шума.
        - В Великондаре сейчас трудно найти хорошего наемного убийцу! - возразил Карашшер.
        Император Фаргал крепко взял за яйца «ночную армию»! Не удивлюсь, если потребуется не один месяц, чтобы отыскать в столице подходящего человека!
        - Да,- сказал маг, и тень скользнула по его лицу.- Фаргал - великий государь.
        И замолк, погрузившись в собственные мысли.
        - Если ты так его ценишь,- Карашшер, крайне заинтересованный, рискнул нарушить тишину,- то зачем же тогда мы…
        - Молчи!
        Окрик и холодный взгляд мага заставили Карашшера содрогнуться.
        - Ничтожные прислужники Яго сбили его с пути! - произнес жрец, успокаиваясь.
        - Если этот бог Яго так ничтожен,- руки Карашшера дрожали, но желание докопаться до движущих помыслов мага было сильней,- почему Аш не разделался с ним? Почему вы, жрецы Мудрого, отступаете перед соктами?
        - Яго велик! - строго сказал маг.- Не менее велик, чем сам Аш! Некогда он и Мудрый были единым целым. Пока жадность двух богинь не разорвала Единое пополам. Яго велик - ничтожны жрецы-сокты. Я мог бы испепелить многих из них прямо сейчас. Но я - не сокт. Я живу будущим, а не сиюминутным. Яго велик, и сейчас его время. Но придет время Аша! И преданные будут вознаграждены сполна, а предавшие наказаны. В особенности отступники в Самери, если не успеют одуматься под гнетом уже павшего на них наказания!
        - Похоже, под гнетом наказания самерийцы еще больше сближаются с соктами! - заметил Карашшер, снова принимаясь за еду.
        - Мудрый не спешит,- сказал маг.- Мы испытываем их. Аш желает научить своих детей, а не уничтожить!
        - Слишком сложно для моего ума! - проговорил Карашшер и глотнул из бурдючка с вином.- Однако я вижу, что сокты потеснили нас далеко на север!
        - Их время,- ответил маг.- Их сила. Но она уйдет. И уйдет скоро, теперь, когда я разбудил Ирзаи. Уж не думаешь ли ты, что я нарушил покой древней богини, чтобы сокрушить человека ?
        - Сокты,- возразил Карашшер,- изгнали наших еще пятнадцать лет назад. Сокты и Фаргал, которого ты так ценишь. Ты - единственный в Карнагрии жрец Мудрого - не осмеливаешься подойти к Великондару ближе чем на полсотни миль!
        Маг спокойно принял дерзость слуги. Он понимал: воин хочет, чтобы хозяин развеял его страхи.
        - Я не один! - холодно заявил он.- Мои создания обитают совсем рядом с Фаргалом. И у меня всегда было довольно возможностей, чтобы отнять его жизнь.
        - Тогда почему он жив? - удивился воин.
        - Не твое дело! - отрезал жрец.
        Карашшер чувствовал, что подбирается к чему-то важному, но дальше спрашивать не рискнул. Его хозяин заговорил сам.
        - Очень скоро…- сказал маг, и глаза его вспыхнули.- Очень скоро я отторгну негодное дитя!
        - Какое дитя? - спросил Карашшер.
        Жрец метнул взгляд на своего слугу.
        - Забудь! - приказал маг и стер свою последнюю фразу из его памяти, так же, как уже не однажды убирал из нее то, что полагал лишним.- Ты поедешь в Великондар! - произнес жрец, возвращаясь к прежней теме.- И найдешь в южном предместье постоялый двор «Тихая Радость»!
        - Знаю его! - обрадованно воскликнул Карашшер.- Был там лет пятнадцать назад. Чудное местечко, где глаза хозяина видят только деньги, а уши слышат лишь шкворчание мяса на вертеле. Ни нюхачей Совета, ни проворных рук, обшаривающих чужие сумы!
        - Так было,- сказал маг.- Но многое изменилось в Великондаре, как ты знаешь. Многое изменилось и в «Тихой Радости»! Теперь там другой хозяин. Его зовут Мормад. Соглядатаи Совета прижали его на прежнем месте, и купленная стража больше не могла его защищать. Мормад сменил логово, и теперь в «Тихой Радости» лучше не звенеть золотом и не оставлять на виду сумы с ценным содержимым. Чтобы они не исчезли вместе с законным хозяином. Мормад, Карашшер, это тот, кто тебе нужен. Ты найдешь его (перед мысленным взором воина возникло лицо того, о ком шла речь) и поручишь ему убить пророчицу. Мормад умен. Но ты сумеешь с ним управиться. Поел?
        - Да,- ответил воин и начал укладывать остатки провизии.
        - Тогда отправляйся. После того как дело будет закончено, останешься в «Тихой Радости» и будешь наблюдать.
        - За кем?
        - Увидишь. Живи там, пока не получишь моего знака. Тогда немедленно уезжай из столицы. Через три дня после этого я буду ждать тебя в условленном месте.
        Маг легко поднялся, подозвал коня, и через минуту Карашшер остался в одиночестве.
        Воин забросил седло на спину жеребца, затянул подпругу. При этом Карашшер чувствовал себя куда спокойней, чем получасом раньше. Он даже принялся насвистывать. Дело с убийством пророчицы как бы отошло на второй план. Великондар - великий город. Там можно совсем неплохо провести время.
        Жрец Аша умело управлял своими орудиями.

14
        - Игры всегда начинаем мы! - сказал Хар-Руд.
        Они с Кэром стояли в первом ряду, у самого выхода на арену, где кончалась решетка.
        - Бос! - закричал глашатай.- Два меча!
        Высокий гладиатор выбежал на залитый солнцем белый песок и вскинул клинки над головой.
        Тысячи людей разразились восторженными воплями.
        По-бычьи замычали трубы.
        - Против - Кушога! - воскликнул глашатай.- Копье, щит!
        Соперника Боса приветствовали с меньшим энтузиазмом.
        Снова захрипели трубы. Зрители оживились. Между рядами забегали какие-то люди.
        - Неужели найдется дурак, что поставит против Боса? - поинтересовались за спиной Кэра.
        - Дурак всегда найдется! - отозвался другой голос.- Особенно когда за медь можно получить серебро!
        Противники стояли рядом на Арене, мирно беседовали. Глашатай явно не торопился объявлять начало схватки.
        Кэр слышал, как засмеялся Кушога.
        Наконец ударил барабан. Гладиаторы разошлись. Кушога опустил шлем, закрывая лицо. На нем была кольчуга почти до колен и сверкающие полированные поножи. В правой руке, до локтя защищенной железной перчаткой,- ростовое копье с длинным наконечником. В левой - маленький круглый щит с шишом.
        Бос был обнажен до пояса, на голове - круглый открытый шлем. В руках - легкие изогнутые мечи.
        И тот и другой были обуты в короткие сапоги из мягкой кожи, обшитые железными бляшками.
        Снова ударил барабан, и противники двинулись навстречу друг другу.
        Кушога первым нанес удар. Его копье метнулось к незащищенному лицу Боса. Тот лениво отмахнулся. Клинок звякнул о треугольный наконечник копья.
        Кушога снова выбросил руку с копьем. Его соперник легко отвел острие, взмахнул мечом. Кушога отпрянул.
        Некоторое время оба ходили по кругу, приглядываясь, выжидая. Толпа возмущенно загудела: зрителям нужна кровь!
        - И чего тянет? - пробурчал кто-то за спиной Кэра.
        Кушога сделал третий выпад. Бос отклонился в сторону, изогнутый меч снизу полоснул по древку и перерубил его пополам. А второй меч зацепил подбородочный ремень - и шлем Кушога, звеня, покатился по Арене.
        Зрители взвыли. Кушога вскинул обрубок копья, но меч в правой руке Боса упал слева. Кушога успел принять его на щит, шагнул вперед… и второй меч обрушился на его незащищенную голову. Кушога рухнул на песок.
        Бос повернулся к зрительским рядам.
        - Чего он ждет? - спросил Кэр.
        - Если ублюдки не подарят поверженному жизнь, победитель должен его добить! - напряженно проговорил Хар-Руд.
        - Разве он жив? - удивился Кэр.
        Он отлично видел, как меч Боса разрубил голову Кушога.
        - Жив.
        Толпа безмолвствовала. Но молчание было густым, как смола.
        Бос медленно повернулся к лежащему, перехватил меч и резким движением воткнул его в грудь Кушога.
        Толпа вскрикнула так, словно в каждого зрителя всадили меч.
        Клинок пробил кольчугу как раз напротив сердца побежденного. Бос резко выдернул окровавленный меч и поднял над головой. Зрители разразились радостными воплями.
        - Я знал, что он сумеет вытащить дружка! - проворчал Хар-Руд.
        Кэр, не понимая, посмотрел на помощника Управителя.
        Четверо Потерявших Жизнь, из тех, что не участвовали в Играх, стремглав ринулись на Арену, подхватили тело Кушога и бегом понесли к выходу. Из разрубленной головы гладиатора капала кровь, оставляя алый пунктир на белом песке.
        Четверка пронеслась мимо сына вождя. Он услышал их тяжелое дыхание. Остальные гладиаторы поспешно расступались, давая дорогу.
        - Куда его? - спросил Кэр.
        - К лекарю! - ответил Хар-Руд и отвернулся, потому что к нему подошел Бос.
        Лицо гладиатора было бледно, несмотря на загар.
        - Молодец! - Помощник Управителя осторожно похлопал Боса по обнаженному плечу.- Ты сделал больше, чем мог!
        Гладиатор неуверенно улыбнулся и пошел прочь.
        - Наставник!
        Кэр коснулся мускулистой руки Хар-Руда.
        - Ты сказал: к лекарю! Разве Кушога жив?
        - Бос срезал ему кусок скальпа и оцарапал бок! - сказал помощник Управителя.- Ты что, не видел, как он повернул меч, когда пробивал кольчугу?
        Гладиатор по прозвищу Бей-Брат подошел к ним.
        - Порядок! - сообщил он.
        - Главное,- сказал Хар-Руд,- вовремя остановить кровь. Ублюдки любят кровь. Когда они видят много крови, их тупые головы окончательно перестают соображать! Бос сделал все, как надо.
        - Спасибо тебе и Грониру,- сказал Бей-Брат, все еще стоящий рядом.- Раньше побежденных прижигали железом, чтобы узнать, мертвы ли они по-настоящему,- пояснил он Кэру.
        - Ублюдкам нужна кровь! - отмахнулся Хар-Руд.- Побольше крови - и они довольны. Бос словчил, но кто это увидел, а? А если и увидел - пусть докажет!
        - А что теперь будет с Кушога? - спросил Кэр.
        - По закону он - труп! - сказал Хар-Руд.- Может убираться хоть в преисподнюю! А может сменить кличку и снова выйти на Арену месяца через четыре! Не такой он крутой боец, чтобы кто-то запомнил его лицо! Вот этого - он ткнул в подошедшего к решетке Боса,- запомнят! Ну, ты доволен?
        - А ты? - спросил гладиатор.
        - Я-то знал, что ты вывернешься!
        - Еще бы! - Бос ухмыльнулся.- Он должен мне целую мерку серебра! Как же я мог его прикончить?
        Рабы заменили окровавленный песок на Арене свежим.
        Глашатай объявил следующую пару.
        - Бос - мастер! - сказал Хар-Руд, когда длиннорукий гладиатор отошел.- Сам Фаргал не сделал бы лучше! Учись у него, парень!
        - А ты,- спросил Кэр.- Ты - сумел бы?
        - Я? Пять лет назад я был сильнее Боса. Но и тогда подобное было мне не по зубам. Запомни: убить всегда легче, чем оставить в живых!
        Вторая пара медленно сближалась.
        Оба - мощные, широкоплечие. Но Медведь - воистину великан. Огромная двойная секира в его руках казалась легкой, как тростинка. Рыжая густая борода выбивалась из-под рогатого шлема. Шершень был вооружен длинным, окованным железом, двужальным копьем. Один наконечник - прямой, широкий, второй - отходящий в сторону остро отточенный серп.
        Медведь взмахнул секирой - и стальная цепь в локоть длиной, шедшая от рукояти лабриса к запястью левой руки гладиатора, загремела, как десяток кандальников.
        Шершень ударил копьем. Пока - только угрожая. Медведь хакнул, выбросил секиру вперед и вдруг завертел ею над головой, заставив противника отшатнуться.
        Шершень попятился, а Медведь надвинулся на него. Огромный лабрис с шумом разрезал воздух. Шершень отступил почти до самой решетки. Казалось, сейчас он упрется спиной и - конец. Но, когда осталось всего несколько шагов до края Арены, Шершень с удивительным для такой громадины проворством прыгнул вперед, пригнул голову (секира просвистела, едва не срубив маковку шлема) и ткнул острием, больше похожим на короткий меч, чем на навершие копья, прямо в грудь противника.
        Возможности уклониться или отбить удар лабрисом у Медведя не было. Потому он попросту вмазал по навершию копья огромным кулачищем в железной рукавице. Удар был так силен, что отклонил оружие в сторону, и оно, пропоров нагрудник, лишь слегка задело левый бок гладиатора.
        Шершень метнулся в сторону, уходя от летящего топора. Теперь они поменялись местами, и у Шершеня снова появилась возможность отступать через всю Арену. Он сделал вид, что собирается следовать прежней тактике, но, когда Медведь, рыча, надвинулся, Шершень бросил копье вперед, попытавшись при обратном его движении подрезать Медведю жилы на ногах серповидным лезвием. Не вышло.
        Кэр жадно следил за поединком. И вдруг поймал себя на мысли, что заранее знает, кто победит в этой схватке.
        Шершень воткнул копье длинным острием в песок, перепрыгнул через древко и обратным, окованным бронзой концом оружия парировал руку Медведя, сжимавшую секиру. Тот потерял равновесие, отшатнулся назад, попытался цепью поймать копье. Шершень упал на колено, выдернул наконечник из песка, крутнул копье над головой. И серповидный наконечник воткнулся в ногу Медведя.
        Шершень рванул копье на себя. Но его противник, выпустив повисшую на цепи секиру, успел схватить древко копья и выдернуть наконечник из раны раньше, чем лезвие разорвало мышцу.
        Шершень, даже не пытаясь вырвать свое оружие из руки Медведя, отпустил копье, откатился в сторону и…
        Двойная секира, к длине рукояти которой прибавилась длина цепи, взвилась в воздух и догнала его.
        Изогнутое лезвие разрубило наплечник и на глубину локтя погрузилось в человеческое тело. Добивать Шершня не было нужды.
        Медведь, не обращая никакого внимания на вопли зрителей, повернулся и, зажав ладонью рану на бедре, похромал в сторону ворот.
        - А я-то надеялся, Медведь возглавит нашу партию! - разочарованно проговорил Стикс, гладиатор из западных карнитов.
        Помощник Управителя посмотрел на Кэра.
        - Иди-ка поищи Боса! - велел он.- Пусть сам подберет старшего для партии Зеленых!
        Юноша рассчитывал посмотреть третью схватку, но спорить с Хар-Рудом не стоило.
        Разочарованный, он отправился в помещение для раненых. Кэр рассчитывал найти Боса рядом с Кушога.
        Но Боса там не было. Маленький лекарь накладывал повязку на раненую ногу Медведя. Бедро гладиатора было толще, чем туловище лекаря.
        - Бос? - спросил юноша.
        - Поищи у клеток! - пробасил Медведь.- Я видел, он отправился туда!
        И верно, самериец нашел его там, в полном одиночестве, если не считать десятка хищных зверей в клетках. Гладиатор развлекался метанием ножа в деревянную стенку клетки с грязным рассерженным львом.
        Каждый раз, когда нож звонко ударял в дощатую перегородку, хищник злобно рычал. И норовил ухватить Боса лапой, когда тот извлекал из дерева нож.
        Гладиатор рычал в ответ. Очень похоже.
        Кэр обратил внимание на то, что все отметины, оставленные ножом, можно накрыть ладонью.
        - Хар-Руд просил тебя подобрать старшего для партии Зеленых! - сказал юноша.
        - Что? - удивился гладиатор.- Неужели Медведь не завалил Шершеня?
        - Он его убил,- сказал Кэр.- Но сам ранен.
        - Сильно? - Тяжелый клинок звонко ударил в сухое дерево.- Сильно ранен?
        - Шершень проткнул ему бедро. И что-то с левым боком! Можешь спросить у лекаря.
        - Ушел сам? - Бос выдернул нож, ловко увернувшись от широкой лапы с выпущенными когтями.
        - Сам!
        - Тогда будет драться! - уверенно заявил эгерини.

«Бум!» - нож глубоко вошел в доску.
        - Готов спорить на шесть монет!
        Кэр пожал плечами:
        - У меня нет денег!
        - Могу занять!
        - Не надо!
        Бос выдернул нож, сунул его в чехол, похлопал юношу по плечу:
        - Ладно! Пойдем взглянем, как Гаргалон метелит Крючника…
        Они поспели к самому окончанию схватки.
        Победил, вопреки прогнозу, Крючник. Гаргалона с разрубленной грудью унесли с Арены. Рабы быстро засыпали кровь свежим песком.
        Появился, прихрамывая, Медведь.
        Хар-Руд с сомнением посмотрел на него.
        - Даже и не думай! - предостерег гладиатор.
        Бос подмигнул Кэру.
        - А твоя нога? - спросил помощник Управителя.
        - Пустое! На ладонь вошло, не более! Что ж мне теперь, и вина не пить?
        - Твое дело,- уступил Хар-Руд.- Иди. Одевайся.
        По традиции первыми на Арену выходили Черные. Их вел Бос, сменивший один из мечей на окованный медью треугольный щит. За Босом, парами, сокты - Вепрь и Устул, широкие, низкорослые, вооруженные кривыми мечами. Потом - Ордаш, Селезень, черный как ночь Мортяк с железной булавой, Вышка - с топором на цепи, вроде того, каким сражался Медведь, только полегче. Жеребец, прозванный так за гриву черных волос и крупные выступающие зубы, замыкал группу.
        Зеленые вышли минуту спустя. Появление Медведя толпа приветствовала одобрительными свистками. Мало кто ожидал еще раз увидеть его на Арене в эти Игры. Ставки на Зеленых тут же подпрыгнули. Медведь сменил секиру на копье, называемое карнитским: тяжелое, с таким длинным и широким наконечником, что сгодилось бы и для клинка меча. Стальной шлем с орлиными крыльями и личиной, имитирующей морду медведя, закрывал голову и короткую толстую шею.
        По традиции Зеленых считали «карнами», вооружали копьями и длинными щитами, какие до сих пор использовала имперская пехота, называвшаяся, кстати, Черной. На самом же деле гладиаторы, и Зеленые, и Черные, уже без малого пять веков были выходцами из самых разных народов и племен. Только оружие и оставалось неизменным.
        Грохнул барабан. Оба отряда построились друг против друга. Новый сигнал - и бойцы схватились. Зеленым дольше удавалось сохранять строй, и поначалу перевес был на их стороне: четверо Черных получили легкие ранения, а Селезень был насквозь продырявлен копьем Бортника. Впрочем, Бос тут же сравнял счет: Бортник рухнул с разрубленным шлемом, едва успев высвободить оружие. И Бос, и Медведь пока старались держаться позади, прикрывая того из бойцов, кому в данный момент грозила наибольшая опасность. Босу такая пассивность давалась легче, чем Медведю. Потому, когда строй Зеленых наконец распался, могучий гладиатор рванулся вперед и врубился в самую гущу противника. Своим тяжеленным копьем он орудовал с потрясающей легкостью, используя его не только для колющих, но и для рубящих ударов - как секиру.
        За какие-нибудь пять минут он ухитрился вывести из строя троих Черных: Вепря, упавшего с раздробленным коленом, Жеребца, оглушенного ударом древка, и Ордаша: сбив с ног, Медведь прижал к его горлу острие копья и вынудил сдаться.
        Из Зеленых же один Бурелом, получив раны в обе руки, вышел из боя.
        Медведь, Волк, Морской, Крокодил, Бандаш и Хиу-Хи оказались вшестером против Устула, Вышки и Боса. Правда, к ним присоединился и Жеребец, успевший оправиться после удара Медведя.
        Медведь теснил Вышку, Устул схватился с Волком, а Морской, Крокодил и Бандаш взяли в оборот Боса. Но тот не зря считался лучшим из Потерявших Жизнь. Вихрем он метался по Арене, ускользая от ударов копий. И трем его противникам никак не удавалось окружить длиннорукого мечника. Будь у них сети вместо щитов, Босу пришлось бы тяжелей. Но копье и щит, чьи преимущества несомненны, когда воины стоят плечом к плечу, не слишком удобны, если приходится гоняться за подвижным противником. Да еще то и дело натыкаясь на собственных товарищей. И боевой пыл Зеленых, подогреваемый численным преимуществом, поугас.
        Бос именно этого и добивался. Выждав, когда спадет азарт, он абсолютно точно угадал момент и перешел в атаку.
        Прыжок - и он очутился между Маской и Бандашом. Край его щита ударил в подбородок Маски, а Бандаш упал, обливаясь кровью: перехватив рукоять меча, обратным движением Бос перерезал ему глотку.
        Крокодил храбро бросился вперед, но противник, присев, обрубил наконечник его копья. И коснулся лезвием незащищенного горла. Гладиатор, в двух шагах от которого лежал Бандаш, чья глотка была перерезана до позвоночника, поспешно уронил щит. Сдаюсь!
        Бос бросил взгляд на Жеребца: Хиу-Хи нападал, но Черный оборонялся вполне успешно. И Вышка держался неплохо. Медведь был сильнее, но рана на ноге начала сказываться (даже нечеловеческая выносливость Медведя имела границы), и Черному удавалось уклоняться от сокрушительных ударов и даже изрядно помять доспехи противника.
        В этот момент Устул, улучив момент, проткнул плечо Волка и тут же обрушил свой кривой меч на голову раненого. Шлем Волка развалился пополам, и клинок Устула раскроил Зеленому череп.
        Устул, почти такой же выносливый, как предводитель Зеленых, не стал переводить дух. Он быстро огляделся и решил что делать. Крадучись, подобрался сзади к Медведю, полностью занятому Вышкой, и, присев, быстрым взмахом меча подсек Медведю ноги.
        Удар был подлый, но не запрещенный правилами.
        Фактически последний удар в этой схватке. Медведь рухнул на песок, а Хиу-Хи, оставшись в одиночестве, тут же бросил щит.
        Черные победили.
        Пока Бос, Устул, Вышка и Жеребец принимали почести, раненых и убитых унесли с Арены. Раненых тотчас передали в руки трем лучшим лекарям Великондара. Жизнь гладиатора, хотя и называлась потерянной, ценилась высоко: далеко не каждого можно научить мастерству Арены. А попробуй кто из Императоров запретить Игры! И дня ему не усидеть после этого на Кедровом Троне.
        Четверо победителей вразброд двинулись к выходу.
        Мимо Кэра.
        Юноша, с восторгом следивший за схваткой, больше всего восхищался Медведем. Именно Медведь проявил настоящее мужество. Сын вождя справедливо считал: не будь великан ранен, итог схватки мог быть иным. Удар же Устула, искалечивший гладиатора, юноша счел не достойным воина. А когда сын вождя клана Мечей полагает что-то недостойным, он не станет это скрывать. Он не оскорбился, когда кулак Устула швырнул его наземь,- то было честно. Но действовать сзади в схватке, где существуют правила? Нет!
        Кэр еще слишком мало прожил на Гладиаторском Дворе и вообще в Великондаре, чтобы научиться держать язык за зубами.
        Он решительно преградил дорогу Устулу.
        - Ты не воин! Ты - гиена! - процедил он.
        Сокт, вполне довольный собой, был погружен в собственные мысли и даже не расслышал сказанного.
        - В чем дело, паренек? - снисходительно бросил он, замедлив шаг.
        - Гиена,- медленно, сквозь зубы выговорил Кэр,- нападает сзади! Потому что боится клыков!
        Сокт понял не сразу, что имеется в виду. Хотя намек был прозрачен, как фетское стекло. А когда понял, глаза его налились кровью. Сокт сжал кулаки… но, в отличие от юноши, всегда помнил, где и когда можно сводить счеты.

«Много чести для сопляка,- подумал он,- если я, Устул, победитель , расквашу ему физиономию».
        И сокт разжал кулаки. Сегодня он - первый. Удар, который Устул полагал доблестным, решил исход схватки!
        - Ты, щенок! - рявкнул он.- Заткни пасть и прочь с моей дороги!
        Оттолкнув Кэра, он зашагал дальше.
        - Вернись, трусливый ублюдок!
        Слова сами вырвались из горла юноши. Он буквально трясся от ненависти.
        Устул стремительно повернулся:
        - Что?! Ублюдок?!
        И ринулся на Кэра.
        Ордаш, в этот момент оказавшийся рядом, хотел встать между ними, но не успел. Зато Кэр успел выдернуть из ножен Ордаша меч. Так быстро, что гладиатор не успел помешать.
        - Ты, должно быть, глух! - выкрикнул он, держа меч в локте от отшатнувшегося сокта.- Трусливый ублюдок! Вот что я сказал!
        - Эй, эй! Полегче! - воскликнул Ордаш, отступая на шаг.
        Ему показалось, парень сошел с ума.
        Устул отпрыгнул назад и выхватил меч.
        - Вот сейчас ты сдохнешь! - пообещал он, осклабившись.
        - Стоять!!!
        Кэр даже не подозревал, что у человека может быть голос такой силы. От рева Хар-Руда у него заложило уши. Он даже присел от неожиданности. Весь гнев вылетел из него в один миг. Такое же ощущение было и у сокта.
        - Псы! - Помощник Управителя свирепо оглядел одного и второго.- Потерявший Жизнь убивает только на Арене! Только на Арене, вы, сучья дрисня!
        - Он,- пробормотал Устул.- Ему на Арену… Ученик…
        - Да? - с холодной яростью спросил Хар-Руд.
        Потом, обернувшись к Кэру, выхватил у него меч и швырнул Ордашу:
        - Держи, дурак! А ты,- он холодно оглядел Кэра,- получишь свою возможность! Через два дня! Послезавтра! Я объявляю вас третьей парой!
        - Ха! - Устул свирепо осклабился.- Ты сдохнешь, сопляк! Как я тебе обещал. Поживи. Два дня.
        И зашагал прочь.
        - Ну? - буркнул помощник Управителя.- Ты доволен?
        - Да,- совершенно спокойно ответил юноша.- Да, наставник. Через два дня я его убью!
        Кэр и на миг не усомнился, что сделает это. Второй раз в жизни он держал в руке боевой меч. В первый - когда убил стражника. Сын вождя попросту не понял, что произошло, не прочувствовал. Зато, изготовясь к схватке с Устулом, он исполнился холодной уверенности. Ничего подобного юноша не испытывал, ни охотясь с рогатиной в горах Самери, ни тренируясь с деревянным мечом. Стальной клинок был предназначен для убийства. Брать жизнь - за жизнь своего хозяина. И хотя там, в Самери, Кэр так и не получил собственного меча, всё, чему учили сына вождя, было подготовкой к этому мигу, мигу, когда воину Кэру вручат смертоносный тотем клана.
        - Очень хорошо! - сказал Хар-Руд.- Ты его убьешь! А теперь пойдем обратно!
        - Куда?
        - К Арене.
        - Но ведь все ушли! - удивился юноша.
        - Далеко не все! Ты увидишь!
        Помощник Управителя двинулся по коридору, свернул в одну из дверей, и через минуту они снова оказались у выхода на Арену. Но выход был закрыт, а у соседней с ним арки маячил стражник.
        Хар-Руд молча поднял руку с золотым браслетом. Стражник убрал копье.
        Еще один переход, и они оказались на открытом воздухе: между решеткой и зрительскими рядами.
        Один из шести солдат, что прохаживались здесь, поспешил к ним. Хар-Руд вторично продемонстрировал браслет.
        Они находились на выложенной мозаичными плитами полосе шириной в шесть-семь шагов. Арена была пуста. Кэр повернулся к скамьям.
        - Чего они ждут? - спросил он, оглядывая возбужденные лица.
        - Увидишь!
        Кэр увидел.
        Два стражника выволокли на Арену голого связанного человека. Один из них мечом перерубил веревки и толкнул пленника в спину. Тот упал на песок.
        Стражники бегом покинули Арену.
        - Слушайте! - закричал глашатай.- Вот Крол! Крол, прозванный Кровососом! Разбойник, пойманный воинами справедливого царя Фаргала! Крол-Кровосос, убивший шестерых солдат - и множество мирных поселян! Крол, злобный и коварный убийца.
        Человек с трудом, неловко, поднялся на ноги. На его изможденном лице застыла гримаса отчаяния.
        - Трудно поверить, что такой доходяга убил шестерых вроде этих волков! - Кэр кивнул в сторону расхаживающих туда-сюда стражников.- Может, отравил?
        - Ну, этот не убьет и шакала! - отозвался Хар-Руд.- Ты взгляни, какой он худой и сутулый! А загар? Черен до пояса и от колен! Будь уверен: у него на руках во-от такие мозоли от мотыги! Разбойник? Как же! Бедолага-арендатор, проданный за долги!
        - Зачем же болтать? - спросил сын вождя.
        - Что разбойник? Подумай сам: какой интерес ублюдкам глядеть, как подохнет землепашец, задолжавший казне? Да такие сплошь валяются на улицах Великондара! И дохнут, заметь, совершенно бесплатно, к радости собак и крыс! Иное дело, если разбойник!
        - Но ему же придется драться! А смелости в нем не больше, чем у сурка!
        - Вот драться от него никто не требует! - жестко сказал эгерини.- Смотри, сынок, смотри! Это поможет тебе получше узнать Великондар и прекрасную Карнагрию!
        Тем временем к большим железным воротам с противоположной стороны подтащили клетки, в которых метались желтые тени.
        Ворота распахнулись, клетки вытолкнули на Арену, сбив запоры. Большие ворота поспешно затворили.
        Из клеток, нервно порыкивая, выбрались два льва.
        Вернее, лев и львица. Были они худые и какие-то облезлые: шкура висела, как пустые меха, все ребра - напоказ.
        - У них неважный вид! - заметил юноша.
        Голый человек увидел зверей и жалобно закричал.
        - У тебя тоже будет неважный вид, подержи тебя взаперти и впроголодь,- сказал Хар-Руд.
        Львица, обогнав льва, припала к земле и, дергая толстым хвостом, стала подбираться к жертве.

«Разбойник», закрыв лицо руками, тихо скулил.
        Но лев, который далеко не первый раз оказывался на Арене, отлично знал, что это не та добыча, которая убегает или сопротивляется.
        В два огромных прыжка он оказался рядом с человеком и сшиб его на песок.
        - Говорили мне,- сказал Хар-Руд,- что если лев схватит свою жертву, а та не сопротивляется, то схваченный даже не чувствует боли!
        - Как знать,- пробормотал Кэр.- Нам с тобой на это надеяться нечего!
        Лев поддел человека когтями и ухватил за шею. Слышно было, как хрустнули позвонки. Голова человека почти целиком скрылась в пасти хищника. Лев зарычал, протащил жертву шага четыре, а потом, перехватив, понес, как пес - крысу. Ноги и руки убитого волочились по песку.
        - Всяко лучше, чем котел или колесо! - пробурчал Хар-Руд.- Да ты не на Арену смотри! Звери, они звери и есть! Ты на ублюдков полюбуйся!
        Лев ударом лапы вспорол живот добычи и до глаз погрузил морду в дымящиеся внутренности.
        Львица топталась поодаль и рычала.
        Кэр наблюдал: экстатически оскаленные рты, выкаченные глаза, трясущиеся руки…
        Львица осторожно подобралась к ногам трупа и принялась за еду. Лев сердито зарычал, но отгонять не стал.
        Вдвоем они быстро покончили с телом несчастного.
        Появились служители с факелами и длинными шестами.
        Зверей, отяжелевших, с округлившимися животами, лениво отмахивающихся, загнали в клетки и заперли.
        - Как зрелище? - спросил Хар-Руд.
        - Не понимаю, что они в нем находят! - ответил юноша.- Кошки едят всегда одинаково. Я видел это сотни раз: мой отец держит ручных ягуаров.
        - Смелый человек!
        - Они - отличная защита, если найти правильный подход!
        - Возможно. А знаешь…- Эгерини помедлил, глядя на Арену, где, в который раз, засыпали свежим песком кровавые пятна.- Я ведь был в Самери!
        - Да? - с полным равнодушием произнес Кэр.
        - И видел довольно ваших… Никогда бы не подумал, что ты - оттуда!
        - Я - из горного клана! - надменно произнес Кэр.- Увальни с равнин - просто навоз для полей!
        - Я видел и горцев!
        - Тогда что тебя удивляет… наставник?
        - Твое лицо! - рявкнул помощник Управителя так громко, что кое-кто из зрителей обернулся.- Ты так же похож на самерийца, как я - на землепашца-агра, которого только что сожрали!
        - Ну и что? - Кэр пожал плечами.- Какое это имеет значение, если сам вождь клана Мечей принял меня в свой дом?
        - Так тебя не интересует, кто твои настоящие родители?
        - Мой отец - вождь Хардаларул! - отрезал юноша.
        В его серых глазах запрыгали искры гнева.
        - Ладно,- отступился помощник Управителя.- Я, в конце концов, тоже не знаю, кому обязан рождением! Моя приемная мать - палуба корабля, а отец - плетка капитана! Так что тебе повезло больше, сынок!
        - Да,- сказал Кэр.- Мне повезло! А если бы твои слова слышал мой отец, твоя кровь уже смочила бы этот камень!
        Юноша топнул ногой.
        - Или - его кровь! - Хар-Руд прищурился.- Не зарывайся!
        Кэр молчал. И смотрел в сторону, когда глаза эгерини буравили его щеку.
        - Ты говорил, здесь травят медведя? - произнес он примирительно после минутного молчания.

«Да,- подумал Хар-Руд с удовольствием.- Мальчик умнеет на глазах!»
        - Завтра! Сегодня только то, что ты уже видел!
        - Может, пойдем?
        - Пожалуй. Как тебе ублюдки?
        - Такие же паршивые, как ваши бедные львы! Бос что-то говорил о пиршестве?
        Хар-Руд фыркнул:
        - Он назвал это пиршеством? Ха! Будет безобразная попойка, парень! И половина здешней аристократии примет в ней участие! Лучшая половина! У тебя есть серьезный шанс поиметь благородную даму, пахнущую драгоценными аретскими духами. Или - двух! Или - трех, как собираюсь сделать я сам! Игры - такой большой праздник, сынок, что каждая увешанная самоцветами блядь мужского или женского пола охотно развяжет кошелек, чтобы какой-нибудь верзила с разрубленной рожей повалял ее по ковру!
        - Кошелек? - удивился Кэр.- Это…
        - Именно кошелек! В нем хранят деньги, если ты еще не знаешь!
        - Мы храним деньги в поясе!
        - Ну, пояс они распускают куда охотней! Тебе понравится, сынок! Такие, как ты, должны любить баб и хорошую драку! Иначе не стоило вытаскивать тебя из петли! Как думаешь, почему я это сделал?
        - Потому, что я похож на тебя?
        - Ну нет! Я как раз предпочитаю деньги! Иначе сегодня не Медведь, а Хар-Руд-Пополам заправлял бы Зелеными! А твой приятель Устул (юноша поморщился) валялся бы с дыркой в брюхе!
        - Что же,- спросил Кэр с интересом,- если человек - настоящий воин, он должен любить подраться и поразвлечься с женщинами?
        - Я так сказал? - удивился Хар-Руд.- Ты путаешь воина и Потерявшего Жизнь! Я, например, хороший воин, а трижды думаю, прежде чем схватиться за меч! А царь Фаргал, к примеру, совершенно равнодушен к женщинам!
        - Он предпочитает мужчин? - заинтересовался Кэр.
        - Ты не одинок в этом предположении! - ухмыльнулся Хар-Руд.- Но - неправ! О нашем Императоре ходят разные слухи, говорят, например, что у него в любовницах сама богиня Таймат… Но я так не думаю. Я полагаю, Фаргал всем женщинам предпочитает ту, которую именуют Власть! Вот то, что слаще женщин, драк, да всего на свете!
        - Потому ты стал помощником Управителя?
        - Пошли! - с досадой проговорил Хар-Руд.- У тебя - неплохие мозги, но поставлены как-то набекрень! Я же сказал, что люблю деньги! Но от хорошей бабы тоже никогда не отказываюсь!
        Эгерини рассмеялся.
        На Арену тем временем выбросили еще одного несчастного. Такого же убогого, как и первый.
        - Вот здесь когда-то стоял Фаргал!..
        Мечтательная дымка заволокла глаза Хар-Руда.
        - Здесь, на арене? Ты говорил: он задушил льва?
        - Угу. И рычал при этом так жутко, что львица смылась в клетку и сидела там, смирная, как овечка!
        - Я бы посмотрел на такое! - задумчиво сказал юноша.- Но от этого,- кивок в сторону человека на Арене,- подобного ждать не приходится!
        - Это точно! - в первый раз за последние полчаса согласился с ним помощник Управителя.
        И они ушли.
        Хотя еще долго доносилось до них утробное рычание хищников, смешанное с диким воем толпы на трибунах. До тех пор пока Кэр и Хар-Руд не оказались в другом крыле дворца.

15
        - Какая изящная вещь! - произнес Люг, разглядывая бокал.- Эгеринская работа времен Шорской династии, я полагаю. Не менее шести веков. А вот эта треугольная отметина - от наконечника карнагрийской стрелы! - Сокт постучал по серебряному основанию.- Как приятно пить из военной добычи, что шесть веков назад отобрал потомок эгеринского принца у бедного эгеринского солдата!
        - Это мой собственный бокал! - проворчал Фаргал.- Вы, обитатели Священных островов, столь хорошо разбираетесь в искусстве, что меня так и подмывает передать тебе или Кен-Гизару ключи от царских кладовых!
        - В искусстве? - Люг поставил бокал на шелк скатерти, чтобы подцепить ножом ломтик копченого угря.- Нет, мой царь! Не в искусстве - в добыче! Мы, сокты, с детства учимся понимать, за что на имперских рынках дают настоящие деньги. Наши земли малы и бедны в сравнении с великолепием Империй. А Яго неугодно, чтобы мы покинули Священные острова и отхватили кусок пожирней. Потому нам только и остается, что стричь тех, кто стрижет вас!
        - Меня никто не стрижет! - отрезал Фаргал.
        Сокт усмехнулся.
        - Так не бывает! - сказал он.- Даже лев достанется гиенам, когда сдохнет!
        Он осушил бокал и повертел его в пальцах:
        - Послушай! Подари мне его!
        - Забирай! - равнодушно отозвался Фаргал.- Почему бы тебе не взглянуть на Игры?
        - Желаешь поговорить с послом Эгерина наедине?
        - Я желаю немного подумать! Я устал от твоей иронии, Люг!
        - Потерпишь, мой царь! Игры? Нет, я люблю другой сорт потасовок! Кстати, не хочешь ли поразмяться? Я был у тебя в оружейной; там не найти меча, на котором не лежал бы слой пыли в палец толщиной!
        - Свой меч я ношу с собой! Ты нервничаешь, Люг? Из-за эгеринского посла?
        - Нет, мой царь! Из-за этого.- Сокт коснулся браслета с символом Яго на своем запястье.- Со вчерашнего вечера он жжет мою кожу!
        Фаргал нахмурился и уже открыл рот, чтобы задать вопрос, но тут появился слуга.
        - Благородный Скаэр Станар! - доложил он с поклоном.
        - Благородный потрошитель чужих сундуков! - прокомментировал Люг.
        - Зови! - велел царь.
        Посол Эгерина вошел, поклонился, обежав комнату цепким взглядом. Будто прицениваясь.
        - Войди! - пригласил Фаргал.
        - Царь позволит мне занять место? - почтительным голосом осведомился Станар.
        - Без церемоний! - сказал Фаргал.- Сейчас мой друг Люг попросит подарить ему твою золотую цепь! У него сегодня слабость к эгеринским драгоценностям.
        - Почему бы - нет?
        Станар с готовностью взялся за украшение.
        - Когда царь говорит: «Дай ему!» - усмехнулся сокт,- он подразумевает: «Дай мне!» По этому признаку всегда узнаешь Императора… или менялу. И тот и другой сметают в свои подвалы все, до чего удается дотянуться.
        - Но царь Карнагрии - не таков! - Станар бросил внимательный взгляд на Фаргала.
        - Просто более ленив! - махнул рукой сокт.- Я предложил ему…
        - Довольно! - воскликнул Фаргал с напускным гневом.- Станар! Как ты желал бы развлечься?
        - Я? - Посол подумал немного.- Говорят, ты держишь во дворце лучшего поэта и певца Карнагрии!
        Фаргал удивленно поднял бровь.
        - Он имеет в виду Сурнаш-Гина! - пояснил Люг.- Позови, кстати! Давно хочу отрезать ему уши!
        - Только уши?
        - У него единственный недостаток, мой царь! Он очень не любит тебя! Но ведь и Йорганкеша, твоего предшественника, он тоже не любил! Да за что вас любить, государи Карнагрии?
        Сокт рассмеялся и опрокинул в себя еще одну порцию вина. Он уже был изрядно навеселе.
        - Зови Сурнаш-Гина, мой царь! Станару он понравится - у эгерини хороший слух!
        - Он немного безумен, мой поэт…- сказал послу Фаргал.
        - А я? - снова перебил сокт.- Будь я в своем уме, пил бы сейчас вино у себя дома и не думал, почему уже третий дегустатор царских яств умер за этот год!
        - Так серьезно? - спросил Станар.
        - Не очень,- ответил Фаргал.- У меня еще есть маги! Я плачу им достаточно, чтобы не беспокоиться о ядах и порче!
        - Я точно ненормальный! - заявил Люг.- Будь я нормален, пил бы сейчас хорошее вино и трижды в день развлекался бы с самыми славными девушками и самыми красивыми мальчиками на своем островке! И не размышлял о погрязшей в мерзости Карнагрии!
        - По-моему, у меня тоже неплохое вино! - заметил царь.
        - Это по-твоему! Ладно,- смягчился сокт.- Пусть придет твой поэт. Но если к его скверному характеру прибавится и скверное искусство, я отрежу ему не только уши!
        Фаргал потянулся к бронзовому гонгу.
        - Позови Сурнаш-Гина! - приказал он явившемуся прислужнику.
        Первый придворный поэт и певец Карнагрии, переживший уже двух Императоров, несмотря на репутацию безумца (или - благодаря ей!), был доставлен парой стражников.
        - Я не желаю развлекать тебя, узурпатор! - закричал он еще с порога.- Я буду плясать на твоих похоронах! Услышь меня, Ашшур! Я повеселюсь! О, как я повеселюсь, когда твой труп бросят собакам!
        - Меня уже пытались скормить львам,- сказал Фаргал, обращаясь к Станару.- Став царем, я, конечно, уже недостоин подобной чести! Всего лишь собаки, да, Сурнаш?
        - А лучше - крысы! - свирепо заявил сумасшедший певец.
        - Что за дивный голос! - воскликнул сокт в притворном восхищении.- Ашшур! Будь у меня такой голос, такой дивный голос, на что мне меч? Лучшие мужчины падали бы к моим ногам!
        Поэт злобно уставился на Люга.
        Сокт картинно похлопал в ладоши.
        - А как он красив! - с еще большим восхищением воскликнул он, оборачиваясь к Фаргалу.- Эти локоны! Эти пухлые губы!
        По правде сказать, губы растрескались, а «локоны» представляли собой свалявшуюся копну давно не мытых волос. Но Сурнаш-Гин так ненавидел и боялся сокта, что принял все за чистую монету. Стоило тому сделать вид, что он влюблен в певца и жаждет разделить с ним ложе, Сурнаш-Гин приходил в ужас. Вот и сейчас он попятился, всерьез опасаясь, что царский любимчик от намеков перейдет к делу. Поэт вообще был не из тех, кто делит ложе с мужчинами, а уж от мысли о том, что он, благородный карнит, будет изнасилован черным островитянином, бедняга покрывался липким холодным потом.
        Развлечение Люга продолжалось не первый год, и Сурнаш-Гин, верно, был бы поражен, узнав, что чистоплотному и очень разборчивому сокту мысль о близости с ним внушает не меньшее отвращение.
        - Вот он! - сказал Фаргал Станару.- Голос у него, верно, хорош! Но поэт из него… Держу при себе только из жалости! Куда он пойдет? Попрошайничать на рынке?
        - Я? Я? - Сурнаш-Гин захлебывался от возмущения.- Ты… Ты…
        - Эй! - крикнул Фаргал прислужнику.- Подай ему лютню! Спорю на золотой, он не способен слепить и двух строк!
        Сокт подмигнул изумленному Станару.
        Поэт заскрипел зубами. Но лютню взял.
        - Играть для тебя не буду! - прорычал он.- Не дождешься! Но твой золотой - заберу! Дай мне стул! - крикнул он топтавшемуся позади стражнику.
        Усевшись, поэт перевернул лютню струнами вниз, положил на колено. Тонкие пальцы его забарабанили по инструменту. Ритм был быстрый, тревожный, будоражащий.
        Поэт вскинул на Фаргала черные глаза. В них была ничем не прикрытая ненависть.
        - Тишина не имеет имен!
        Темнота не имеет границ!
        То глядит Расчленитель Времен
        Из слепых запрокинутых лиц.
        А над выжженной плешью холма
        Расползается липкий туман,
        И стекает багровая тьма
        Из оскаленных ртов обезьян!
        Я бреду под зашедшийся вой,
        Зарываясь коленями в грязь.
        И визжит над моей головой
        Красный коршун по имени «Страсть».
        Я иду, но не слышу шагов.
        А по сердцу, водой, холодок.
        А сиреневый плащ облаков
        Равнодушно плывет на восток.
        - Торопись! Торопись! Торопись! -
        Это булькает воздух в груди.
        И взирает рассеянно вниз
        Нашептавший во сне: «Уходи!»
        А дороги, пусты и черны,
        Не спеша расползаются прочь.
        И белесый огрызок луны
        Возвещает грядущую ночь.
        Никогда никого не прощать!
        Не щадить укрывающий дом!
        На устах пламенеет печать,
        А вверху, между камнем и льдом,
        Бог уснул. Он уснул. Не глядит.
        Спит, безумные очи закрыв.
        И не видит, как в алой груди
        Свежей падали роется гриф.
        Ветер косо толкает в плечо.
        Он относит удушливый чад.
        Где у пламени черный зрачок,
        Там пути обрываются в Ад.
        Я один. Ты один. И гоним
        В никуда: оглянись и падешь!
        И летят надо мною, как дым,
        Облака, уносящие дождь.
        Там живут мои вещие сны.
        Там пылает божественный взор.
        Там стоят на плечах Тишины
        Обнаженные головы гор.
        Там вокруг только небо и лед.
        Только небо и облачный бег.
        Там кончается птичий полет.
        И качается звездный Ковчег.
        Там уходят во Тьму навсегда.
        Задыхаясь, в грязи и поту.
        И сбегает по склону вода,
        Та, в которую я упаду!
        Сурнаш-Гин оборвал песню и долго кашлял, задыхаясь и отхаркивая мокроту прямо на ковер.
        Царь откинул крышку шкатулки, что стояла у его ложа, вынул золотой собственной чеканки и бросил певцу.
        - Я проиграл! - признал он, подмигнув Станару.
        Сурнаш-Гин подобрал золото, оглядел, попробовал на зуб.
        - Царь фальшивый, а золото настоящее, карнитское! - заявил он.
        - Прочь! - добродушно сказал Фаргал.
        Стражники схватили певца и выволокли его из царских покоев.
        - Будь мы поласковей,- произнес Люг,- и он бы окончательно свихнулся!
        - Поэт - не летописец! - улыбнулся Фаргал.- Нельзя смотреть ему в рот. Кстати, я не держу летописцев! С Сурнаш-Гином говорят боги, а боги не любят довольных, по себе знаю! Нет, пусть он меня ненавидит, но зато не станет забивать мои уши патокой, как прочие! Ты знаешь, Станар, я тоже пишу стихи!
        - Мне понравился твой поэт! - вежливо произнес посол.
        - Еще бы! - сказал Люг и зевнул.- Я пока помолился Ашшуру, чтобы он послал нам что-нибудь веселое! - сообщил сокт.
        - Веселое?
        - Да! Что-нибудь захватывающее! Вроде мятежа или войны, а, царь? Что стоит, например, Эгерину, объявить тебе войну? Мы все неплохо повеселились бы!
        - Я должен заботиться о своих подданных! - серьезно ответил Фаргал.- Для них война - несчастье!
        - В первую очередь, царь, ты должен заботиться о престоле! - заявил Люг.- Решая все эти вопросы допустимости брака,- взгляд в сторону Станара,- все эти денежные и земельные дрязги, ты сохнешь, как виноградник без дождя! А твои войска забыли, как выглядит их Император! Вот от этого точно жди беды!
        - Чушь! - отмахнулся Фаргал.
        Хотя в глубине души понимал, что сокт прав.
        Озабоченный Станар переводил с одного на другого взгляд блестящих глаз.
        - Может, завоевать Священные острова? - предложил, усмехнувшись, царь.
        - Неплохая идея! Мне она понравится! Хотя бы потому, что тебе придется обзавестись достойным флотом. На твоих лоханях и до Фетиса не доплыть!
        - Нет, как насчет Эгерина? - Сокт повернулся к послу.- Не желает ли Эгеринский Дракон повоевать с Карнагрийским Львом?
        - Ты присоединяешься к вопросу, государь? - повернулся к царю Станар.
        - Пошли его к демонам! Люг! Сходи-ка за фехтовальными мечами! А то и впрямь в моих суставах заведется плесень!
        - Ага! - воскликнул сокт.- Ты боишься, что я поссорю тебя с Эгерином и тебе придется присоединить к своей короне еще одну Империю!
        Станар нахмурился, а потом, не выдержав, расхохотался.
        - Сам пойдешь в оружейную? - спросил Фаргал.- Или послать?
        - Сам! Твои придворные жополизы разбираются в оружии, как я - в румянах. На вкус!
        - Не вздумай с ним спорить! - сказал царь, когда сокт вышел.- Когда вождь пьян, ему ничего не стоит полезть в драку!
        - Я не боюсь! - ответил сын кушога.- Даже самого Люга Смертного Боя. Трезвого или пьяного. Но за Люгом, как я понимаю, стоишь ты, государь. А поссориться с тобой я и впрямь опасаюсь!
        - Он осторожен, как фетский шакал! - сказал Люг, когда ближе к полуночи он и царь остались вдвоем.
        - Тем опасней! - ответил Фаргал.- Таких надо держать поближе, на коротком поводке! Зря Хар-Азгаур отослал его от себя!
        - Он послал Станара поближе к тебе! - усмехнулся сокт.- Твой поводок - крепче!
        Люг знал, что говорит.
        Когда вождь соктов, прозванный Смертным Боем за сокрушительные удары, которые наносил в битве, покинул Священные острова и появился в Великондаре, ему исполнилось двадцать пять лет. На архипелаге у Люга оставались три жены и восемь детей. Вождь не думал о них: свои позаботятся о своих. Вождь шел навстречу новой судьбе, ибо удостоился Посвящения в жрецы Великого Яго.
        Большую часть жизни благородный сокт проводит на раскачивающейся палубе военного корабля. Флотилии Священных островов бороздят океан вдоль побережий Четырех Империй, не зная равных в быстроте и беспощадности к врагам, будь то беловолосые пираты кушога или варвары с архипелага Табе. Три из древних Империй: Эгерин, Фетис и даже могучая Карнагрия - уже несколько веков безропотно платят соктам морскую дань. Четвертая Империя, Самери, лишь недавно присоединила свою долю к остальным. Причиной ее упорства было то, что в Самери до самого последнего времени все еще оставались сильны приверженцы Змеебога Аша, Мудрого бога. Острова же Сок, Острова Великого Яго, для самерийцев были не Священными, а Проклятыми. Но по мере того, как умалялась сила Аша, слабела ненависть самерийцев к соктам. И наконец, четвертая Империя примкнула к трем остальным. Тем более что кушога, неуязвимые с суши, отделенные от Самери цепью скалистых гор, собирали дань куда большую и куда более кровавую.
        Люг жег селения кушога, плавал и дальше, к берегам диких племен Дан. Ходил и на юг, за Фетис, мимо Земель Кансу, пожирателей человечьего мяса, к южным пределам мира. Как-то полный месяц плыли его корабли вдоль пустынных побережий Джехи, страны демонов. Видели и самих демонов, но не поддались страху. Известно ведь: огненные демоны боятся моря. Однако через месяц пришлось Люгу повернуть обратно, так и не достигнув Земли Мертвых. На кораблях кончалась пресная вода, и появилась опасность, что отважные сокты окажутся в стране Мертвых самым обычным путем.
        Таков был вождь Люг, воин опытный и бесстрашный, искушенный и благочестивый, когда прибыл, по велению Яго, в столицу Карнагрии. Прибыл не как посланник Островов, а как простой воин. Такова была воля Яго. И свела Судьба Люга с могучим Фаргалом, не Императором еще, а простым сотником наемников на службе у царя Аккарафа, предшественника Йорганкеша, свергнутого впоследствии Фаргалом. Здесь, в Карнагрии, несколько лет спустя получил Люг в дополнение к прежнему прозвищу еще одно - Друг Царя. И сохранил его на протяжении всего правления Фаргала. Самого долгого правления за летописный срок, если не считать Шаркара - Победителя.

16
        Ночью к царю пришел Сон. Сон, который следовал за Фаргалом вот уже двадцать с лишним лет. Лики Сна менялись, но одно всегда оставалось неизменным: Фаргал карабкался вверх по скале.
        Царь понимал, что спит. Хотя бы потому, что он лез вверх, не зная, что ему нужно там, наверху. Хотя бы потому, что запах жареной козлятины, поднимающийся снизу, отдавал пряностями карнагрийской, а не эгеринской кухни. Хотя бы потому, что его спутники-цирковые, расположившиеся вокруг потрескивающего пламени, словно и не заметили, что мальчик-акробат ни с того ни с сего вдруг встал и полез наверх, вместо того чтобы взять кусок жареного мяса, протянутый ему старшиной Тарто.
        Сон был зна€ком. Таким же знаком, как реальное желание бросить все и вскарабкаться по каменной стене, когда-то овладевшее Фаргалом-отроком.
        Руки Фаргала легко отыскивали трещины и подтягивали вверх тело там, где не было опоры для пальцев ног. Фаргал лез вверх. Долго, бесконечно долго, а край гребня, казавшегося таким близким, почему-то становился все дальше и дальше. И Фаргалу не показалось странным, когда стена перед ним вдруг стала опрокидываться на него.
        Фаргал вцепился в сухие пучки травы, повис, не удивляясь и тому, что тонкие, режущие кожу стебельки выдерживают его вес.
        Бездна была внизу, твердь - наверху. Мир перевернулся, и только он, Фаргал, мог вернуть прежнее. Но не знал - как.
        Фаргал помнил тот, первый раз.
        Тогда он просто разжал руки и полетел вниз. Отроку повезло: он упал не на камни внизу, а на свернутый шатер. До сих пор Фаргал помнил ужасную боль в голове и хруст ломающихся костей. Только спустя три дня, выйдя из забытья, мальчик узнал: хрустели не его кости, а деревянный шест, на котором была подвешена над землей свернутая ткань.
        Три дня видений, притягательных и тошнотворных. Три ночи странствий в мирах безумия. Трое суток между жизнью и смертью.
        Фаргалу рассказывали, что он даже не бредил: просто лежал неподвижно, глядя вверх широко открытыми, ничего не видящими глазами. Колдун, которого пригласил Тарто, сбежал, не дав никаких объяснений. Только слова Нифру, жены Тарто, и безусловное повиновение старшине, запретившему трогать Фаргала, удержало цирковых от того, чтобы унести полуживое тело подальше от лагеря. Или перенести сам лагерь подальше от Зла, так напугавшего колдуна-лекаря.
        Трижды взошла луна, пока душа юного Фаргала странствовала по грани мира живых. К исходу же третьей ночи, когда душа Фаргала истончилась до последнего предела, он впервые увидел Ее.
        Свора демонов, слизывающая жизненную силу Фаргала, как псы лижут кровь беззащитной жертвы, растаяла, словно их и не было никогда. Глаза Фаргала ослепли, но он мог чувствовать прикосновение к своей груди. Ожог наслаждения. Неизгладимый след. Тавро, которым пастырь метит агнца. Невидимый знак власти, коим боги помечают избранных.
        Весь дрожа, Фаргал силился открыть глаза, но когда непомерным усилием воли он сумел сделать это, то увидел лишь желтую ткань шатра, просвеченную утренним солнцем.
        Фаргал вернулся в мир людей.
        Лишь через несколько лет вновь встретил он ту, оставившую на его груди невидимую печать.
        И с тех пор никогда не забывал о величайшей, чье имя на языке смертных: Таймат.
        Сон всегда оставался неизменным. Словно выполняя обряд, царь карабкался вверх, повисал и, разжав руки, падал в бездну, соединяя два мира своим крохотным человеческим телом.
        Вот и сейчас Фаргал просто разжал руки и полетел вниз. Сердце его прыгнуло к горлу в ожидании боли… Но боли не было. На сей раз Повелитель снов избавил его: Фаргал проснулся.
        Но - не там, где уснул.
        Царь лежал на плоской каменной плите посреди невероятных размеров пещеры. Совершенно пустой и освещенной так ярко, словно наверху сияло солнце. Только не было солнца под уходящим на тысячи локтей вверх сводом.
        Фаргал попытался встать, но тело его будто прилипло к камню. Все, что удалось: закрыть и открыть глаза. Камень был твердым и теплым. Почему-то в голову Фаргала пришла мысль о жертвоприношении. Но где тот бог, которому он предназначен? И как его могли украсть из тщательно охраняемого дворца? Как чужое колдовство осталось незамеченным его магами?
        Руки царя были раскинуты по сторонам. Между ступнями - около двух локтей. Фаргал не мог двигаться, но мог шевелить пальцами. Почему-то это успокоило царя. Нет, не это: он вспомнил Сон. Сон, так внезапно оборвавшийся. Или - это лишь продолжение Сна?
        Фаргал прошептал тайное имя и послал вдогонку ушедшим словам мысленный зов.
        И Она пришла.
        Возникла из воздуха прямо над ним. Будто высеченные из розового мрамора ступни плавали на высоте локтя над коленями лежащего царя.
        Сказать, что Таймат - красива, значило оскорбить ее. Она была Богиней! От одного взгляда на ее тень у людей перехватывало дыхание. Один взгляд на нее саму - и никакая женщина больше не покажется желанной.
        Богиня!
        Она взирала на царя сверху - и все посторонние чувства его растворились, как мед - в горячем вине.
        Царь-воин, никогда не знавший близости с земной женщиной, никогда не желавший ни одной земной женщины, знал, почему он - таков. Если смертный удостоен внимания Богини, у него не будет наследников. Разве что сама Богиня пожелает этого. Но Фаргал не мечтал о подобном. Ему довольно было, что Таймат - перед ним.
        - Здравствуй!
        Глас Ее был под стать облику. Фаргал нежился в звуке, не понимая смысла сказанного. Минута понадобилась ему, чтобы понять: Богиня приветствует его!
        - Здравствуй и Ты, Госпожа! - проговорил он, и собственная речь показалась омерзительной, как хрюканье вепря.
        - Ты долго ждал Меня, Фаргал? Не слишком долго ждал?
        - Целую вечность…- пробормотал Фаргал, передернувшись от кощунственного звука собственного голоса.
        Бесконечно долго освещенный нежностью лик Богини склонялся к Ее любимцу. Потом чудесные уста открылись - и песнь Таймат наполнила все вокруг:
        - Тебе грозит опасность, царь!
        Но не твоя вина!
        Твоя Карнагрия, мой царь,
        Великая страна!
        И древностью своих корней,
        Проросших сквозь века,
        Твоя Карнагрия, о царь,
        Темна и глубока!
        И кровью трон ее залит,
        Ты знаешь сам, о царь,
        Как белизну дворцовых плит
        Чернит пожарищ гарь!
        Не медли, царь, седлай коня,
        Сзывай свои полки!
        И для нее, и для Меня -
        Вся мощь твоей руки!
        И для нее, и для меня
        Сзывай полки, о царь!
        Твой враг главу свою поднял!
        Не медли, царь!
        Ударь!
        - Я сделаю… Все, что Ты скажешь…- прохрипел Фаргал, чьи глаза не отрывались от ослепительного лица Богини, а тело корчилось от невыносимой тоски.
        О! Теперь он знал, почему держит его камень!
        - Я сделаю… Только скажи…
        - Ты все узнаешь, царь. В свой срок.
        Когда придет пора,
        В полночный час, когда глубок
        Сон смертных, ты с одра
        Восстанешь, царь! Тогда скачи
        Туда, где вязов кров,
        К Венчальной Роще. Там, в ночи,
        Найдет тебя Мой зов.
        И там узнаешь ты, о царь,
        Что суждено узнать!
        И будет верен твой удар
        Победоносна рать!
        - Но…- в смятении воскликнул Фаргал.- Ты… Я не смогу… жить!
        Рука Богини простерлась над ним:
        - Чиста забвения вода.
        Тонка златая нить.
        Луч солнца ранит грани льда,
        Но смертный должен жить
        В страданьи, чтоб острей впитать
        Миг счастья, Мой Фаргал!
        Живи, не уставая ждать,
        Живи, чтоб час настал!
        Будь тверд: когда придет твой Рок,
        Рази, Моя стрела!
        Рази так верно, как клинок,
        Что Я тебе дала!
        А Я пожар в твоей груди
        Смирю (в который раз!).
        Проснись, любимый, и иди.
        И побеждай!
        Для нас!
        Дождь пролился из сияющей руки на распростертое тело царя - и угли, в которые превратилось его сердце, остыли. А потом сияние померкло, стены огромного зала канули в небытие, и… царь проснулся в собственной опочивальне, с сердцем, колотящим в грудную клетку с неистовостью молотобойца. Фаргал смутно помнил свой Сон. Так всегда бывало, если Она приходила к царю не во плоти, а в своем истинном облике. Как этой ночью.
        Фаргал глубоко вдохнул… Да, нынче Возлюбленная не делила с ним ложа. Но царь не мог бы сказать, чего он жаждет больше: созерцать подлинный облик Богини или осязать Ее во плоти. Но если мгновения телесной близости Фаргал всегда помнил отчетливо, то истинный лик Богини таял и преломлялся в его сознании, словно утренний туман над Великоном.
        Но то, что было сказано о Венчальной Роще, Фаргал помнил очень хорошо. И знал, что ночь, когда ему надлежит прийти в Венчальную Рощу, чтобы услышать из уст одной из пророчиц повеление богини, еще не наступила. К тому же было уже далеко за полночь.
        В опочивальне царила тишина. Спал Дивный город, спали придворные, спал огромный сторожевой пес у дверей царских покоев. Но Фаргалу в эту ночь уснуть не удалось. Царь смотрел в темноту и время от времени с нежностью прикасался к ножнам подаренного Богиней меча, покоящегося на краю ложа. Но дар не мог заменить ему Дарящей.

17
        Многое и впрямь изменилось в Великондаре с тех пор, как Карашшер побывал здесь в последний раз. Во-первых, одни из четырех главных ворот столицы были раскрыты, хотя солнце уже полностью исчезло за горизонтом. Во-вторых, стража у ворот взыскала с воина лишь положенные сборы, даже не попытавшись сорвать дополнительную мзду. В-третьих, столица Карнагрии стала чище. Исчезла бьющая в ноздри вонь нечистот и гниющего мусора, столь привычная в ремесленных кварталах. Исчезла, похоже, и привычка великондарцев сбрасывать ненужное в придорожные канавы. И в самих канавах теперь струилась вода, а не роились неисчислимые тучи мух.
        Во всем, что окружало сейчас слугу мага, чувствовалась рука государственной власти. Об этом говорили взгляды горожан, без малейшего страха разглядывающих вооруженного всадника. Об этом говорили горящие светильники, установленные на стенах домов через каждые сорок -пятьдесят шагов, и свежие листы Приказов, наклеенные рядом с бронзовыми полушариями, над которыми поднималось коптящее пламя сгорающего «земляного масла». И самое главное, тройки городских стражей, уверенно шествующие по широким улицам столицы. Карашшер лишний раз похвалил себя за предусмотрительность: в одном из городков, неподалеку от Великондара, воин купил у менялы за пару серебряных монет значок с изображением скачущего лучника. Теперь его запыленная одежда и вооружение, которое, по законам Карнагрии, разрешено было только благородным, воинам Императора и Владык земель да еще городской страже, не привлекали ненужного внимания. Внимательные глаза стражников (куда подевалось сонное, безучастное ко всему, кроме блеска серебра, выражение - оплывшие от пива рожи, которые Карашшер наблюдал в прежние времена?). Быстрый поворот головы,
острый взгляд, полный готовности к действию, оценка: лицо, меч, бляха наемника - все в порядке! - и тройка проходит мимо Карашшера.
        Воин только покачивал головой, удивляясь, пока ехал через ремесленные кварталы к Южной окраине. Вокруг, несмотря на поздний час, никто не спешил затворяться в четырех стенах. Вовсю торговали разносчики (Карашшер купил завернутый в лепешку, политый соусом горячий кусок баранины и съел с большим удовольствием), опекуны ночных искусниц то и дело окликали всадника, но без наглости, с почтением. Трудились метельщики. Подростки играли на мостовой в какую-то неизвестную Карашшеру игру. Всадники и носильщики паланкинов огибали их, иногда одаряя беззлобными ругательствами. Трое Алых, переглянувшись, тоже объехали мальчишек, а вот перед слугой мага сомкнулись, окинув воина вызывающими взглядами. Но мнимый наемник вежливо уступил дорогу. Он не боялся хваленой карнагрийской Гвардии. Все их тайные приемы Карашшер вызнал еще полвека назад. Но к чему привлекать внимание бессмысленной дракой?
        Когда слуга мага достиг границы квартала гончаров, самого южного из ремесленных, то в конце широкой улицы обнаружил полдюжины вооруженных мужчин. Причем явно не принадлежащих к городской страже. Карашшер на всякий случай приготовился к схватке, но те не обратили на него никакого внимания. Только выехав за пределы ремесленного квартала, воин понял, почему цех нанял этих сторожей в дополнение к городской страже.
        За маленькой заставой лежала южная окраина - и воин тут же признал прежний, пятнадцатилетней давности Великондар. Грязь, тьма и страх. Здесь не было ни стражников с копьями, ни метельщиков с лопатами-коробками для сбора навоза. Здесь не было уличного освещения, и, конечно, здесь не было праздных гуляк с кошельками на поясе. Серые тени крались вдоль стен, а у редких фонарей, каждый из которых обозначал вход в притон, толпились подозрительные оборванцы с ножами за пазухой. Карашшер, неплохо видевший в темноте, тут же обнаружил, что стал мишенью для десятков глаз. Поэтому слуга мага ехал точно посередине улицы, и правая рука его покоилась на рукояти внушительного меча. Ехал медленно, как бы предупреждая: если найдется слабоумный, пренебрегший недвусмысленным намеком, воин не пожалеет времени, чтобы остановиться и переубедить дерзкого. Лишний труп в подобном месте если и привлечет чье-то внимание, то лишь с целью покопаться в карманах покойника или стащить сапоги, если таковые на нем окажутся.
        Слабоумных не нашлось, и Карашшер без помех достиг «Тихой Радости». Привязав своего огромного жеребца особой веревкой (наложенное заклятие не позволит чужому перерезать ее или развязать), воин поймал за вихор мальчишку-раба и, сунув медяк, велел накормить и напоить коня. Затем расседлал жеребца, взвалил на плечи сбрую и переметные сумы (все вместе тянуло на половину его веса вместе с доспехами) и, обходя кучи дерьма, направился к двери. Ее нетрудно было найти по свету, пробивавшемуся сквозь прорезанное восьмиугольное (символ Ашшура) отверстие: маяк тем, кто вышел во двор по нужде и потерял дорогу к выпивке.
        Ногой толкнув дверь, Карашшер вошел внутрь и с шумом свалил свою ношу рядом с одним из столиков.
        Да, «Тихая Радость» основательно изменилась!
        - Вина! - потребовал Карашшер у низколобого детины за стойкой, смерившего гостя подозрительным взглядом.
        Пока хозяин (или слуга хозяина) цедил вино в деревянную кружку, Карашшер повернулся и обвел взглядом харчевню. С десяток крепко сколоченных столов и таких же табуретов, помнивших лучшие времена. Обветшавшие стены, низкий, черный от копоти потолок. В дальней стене - пара дверей, ведущих, вероятно, к комнатам для ночлега. Только печь для стряпни и здоровенный открытый очаг, на огне которого поджаривалось мясо, выглядели получше, чем прочая обстановка.
        Взгляд Карашшера прошелся по лицам сидящих за столами (двоих, валявшихся на полу, он разглядывать не стал), вызвав у некоторых ответный, далеко не ласковый взгляд. Но никто здесь, даже отдаленно, не был похож на главаря, чью физиономию показал Карашшеру маг.
        На стол Карашшера со стуком опустилась кружка. Принесший ее не собирался уходить, всем своим видом заявляя, что желает получить деньги сразу.
        Карашшер опустился на табурет, понюхал содержимое кружки и отодвинул ее.
        - Я ищу Мормада,- произнес он, не глядя на хозяина постоялого двора.
        - Не знаю такого! - буркнул тот.- С тебя два медяка, парень!
        И тут же железные клещи сомкнулись на его горле, а ноги утратили опору. Рука Карашшера, поднявшегося с быстротой, неожиданной для столь плотно сложенного человека, сдавила шею хозяина и подняла его вверх.
        - Значит, не знаешь? - негромко произнес Карашшер.
        Левой рукой воин сгреб ворот грязной туники и поднял ее владельца еще на пол-локтя вверх.
        - Значит, не знаешь? - процедил он, глядя снизу на побагровевшее лицо.- Вот этим,- воин поводил перед глазами перепуганного великондарца острием кинжала,- я отрежу тебе нос! Чтобы ты не задирал его перед уважаемыми людьми! Если господин говорит, что ищет Мормада, ты должен подтянуть портки и со всех ног бежать за Мормадом! Ты понял? Или мне сделать ожерелье из твоих гнилых зубов?
        - Да… Да…- просипел хозяин.
        Карашшер разжал пальцы, и его жертва рухнула на пол и, отшатнувшись к стене, принялась растирать шею дрожащей рукой.
        - Эй, ты! Обезьянья задница! - раздалось за спиной у Карашшера.- Ты…
        Воин развернулся с невероятной быстротой, и кинжал, который он все еще держал в руке, приник к горлу говорившего.
        - Ты пошутил, да? - совсем тихо произнес воин. И, почти шепотом: - Так улыбнись! Улыбнись, или я сам нарисую тебе улыбку пониже подбородка!
        Тот, к кому он обращался, плешивый здоровяк с висячими желтыми усами, побелел и с трудом изобразил улыбку. Так, должно быть, улыбаются ожившие покойники.
        За пояс плешивого был заткнут нож, но можно было побиться об заклад: сейчас бандит не помышляет о сопротивлении.
        - Молодец! - похвалил Карашшер, и кончик его кинжала оторвался от грязной кожи под челюстью бандита, оставив красную метку.
        Плешивый шумно выдохнул, и рука его привычно потянулась к рукояти ножа. Однако Карашшер и на этот раз оказался быстрее: его кинжал уже перерезал пояс бандита. Нож со стуком упал на загаженный пол. Взгляд плешивого остановился на чем-то за спиной воина. Карашшер с полуповоротом шагнул влево и обнаружил длинного тощего парня, подкрадывающегося сзади. Еще парочка бандитов тоже готовилась взять воина в оборот. Карашшер сделал еще шаг, так, чтобы плешивый оказался на пути своих приятелей.
        - Ты хотел что-то сказать! - бросил ему воин.- Говори!
        - Что нужно наемнику царя от Мормада?
        Это подал голос громила, чья физиономия напоминала морду голодного пса.
        - Наемнику?
        Карашшер издал холодный смешок.
        - Разве я похож на наемника?
        Плешивый хихикнул и незаметно подался в сторону, освобождая дорогу другим.
        - Хочу сделать ему подарок! - заявил слуга мага.
        Он сделал вид, что не замечает маневров банды.
        Демонстрируя беспечность, Карашшер вложил в ножны кинжал, а левой рукой достал из-за пазухи туго набитый мешочек.
        - Золото! - сообщил он.- Как думаешь, зачем я принес его сюда?
        - Хотелось бы знать, что там и вправду золото! - пробормотал похожий на пса, пока остальные старались подобраться к воину сбоку.
        - Дурак! - спокойно сказал Карашшер.
        И в этот момент тощий бандит метнул в него нож.
        Несомненно, это было сигналом к общей атаке, но Карашшер был готов. Брошенный нож оказался у него в руке и через миг, сверкнув, полетел обратно. Тощий, хрипя, согнулся пополам: костяная рукоять торчала у него из брюха.
        - Стоять! - скомандовал Карашшер.
        И нападавшие подались назад: меч в руке воина был подлинней, чем ножи.
        - Пусть один из вас, недоумки, сбегает к Мормаду! - велел Карашшер, повысив голос, чтобы перекрыть возникший в харчевне шум.- И скажет, что пришел человек! С делом!
        - Нам не нравится то, что ты делаешь! - бесстрашно заявил человек с песьим лицом.- И ты нам не нравишься!
        - В таком случае,- спокойно ответил воин,- к Мормаду сбегает кто-то другой, а ты станешь трупом! Не знаю, как я тебе, а ты мне сразу станешь нравиться больше! Раз…
        - Я схожу! - крикнул плешивый, стараясь не глядеть ни на Карашшера, ни на своего приятеля.- Я схожу, Гарпун! Или он впрямь прикончит всех нас (брошенный вскользь взгляд на раненого Карашшером, стонущего на полу, в крови и блевотине). Клянусь, он не похож на нюхача!
        - А на кого похож? - спросил бандит с песьим лицом.
        - На твою смерть! - холодно бросил Карашшер. И, плешивому: - Шевелись!
        - Нет нужды!
        Дверь, ведущая внутрь дома, отворилась, и оттуда вышел среднего роста мужчина в кожаной куртке, надетой поверх кольчуги и с недлинным мечом на поясе.
        Следом за мужчиной вышли еще трое, каждый - на полголовы выше вожака.
        - Ты - Мормад! - сказал вошедшему Карашшер.
        - Да,- согласился мужчина.
        Он сделал знак, чтобы гостя оставили в покое.
        - Ты что-то говорил о золоте, уважаемый?
        Слуга мага прищурился. Сила и наглость. Он шагнул вперед, готовясь немедленно доказать, кто здесь - первый, когда заметил, что ухо Мормада украшено серьгой. Серьгой из простой бронзы, в точности такой, какая была у самого Карашшера. Только сейчас, из предосторожности, серьга эта, украшенная символом Мудрого Аша, покоилась во внутреннем кармане куртки воина.
        - Хорасш асшарот…- негромко произнес Карашшер начальную фразу тайного приветствия.
        - Что? - удивленно переспросил Мормад.
        Он явно никогда не слышал языка последователей Мудрого.
        Карашшер нахмурился.
        - Откуда это у тебя? - спросил он, указывая на бронзовую серьгу.
        - Это? - Главарь головорезов слегка опешил, но быстро опомнился. - Назовись! - рявкнул он, берясь за эфес меча.
        Его телохранители мгновенно обнажили оружие.
        Два бойца смерили друг друга холодными взглядами… И решили, что схватку можно на время отложить.
        - Лови! - Мешочек с десятком золотых полетел в сторону Мормада.
        Тот ловко поймал его, высыпал на ладонь содержимое, попробовал на зуб один из желтых кружков и кивнул:
        - Годится! За что?
        - Ты меня выслушаешь! - последовал ответ.
        - Щедро,- лаконично отозвался вожак банды и шевельнул пальцами.
        Тотчас мечи исчезли в ножнах, два головореза подхватили раненого и поволокли внутрь дома, один из бандитов смахнул грязь с ближайшего стола, а слуга, на горле которого отпечатались пальцы Карашшера, водрузил на стол кувшин и две кружки. И не из дерева или олова, а из настоящего серебра.
        Мормад дал гостю возможность первым опуститься на табурет. Таким образом он выразил почтение человеку, заплатившему стоимость шести крепких рабов за право быть выслушанным.
        Карашшер пригубил вино. О, это действительно было вино, а не прокисшее пойло, предложенное ему раньше. Слуга мага пил, одновременно изучая своего собеседника.
        Тот терпеливо ждал, пока гость начнет говорить. Вина он пить не стал, только сделал пару глотков, чтобы показать: не отравлено.
        - В двух милях от Великондара,- начал Карашшер,- если считать от Волчьих ворот - священная Роща, называемая Венчальной. Знаешь, где это?
        Мормад кивнул: знаю.
        - Там,- продолжал слуга мага,- святилище древних богов. И обитель, в которой пятьдесят девять пророчиц.
        По дороге в столицу Карашшер успел кое-что узнать о Венчальной Роще.
        - Пятьдесят восемь! - сказал Мормад.
        Карашшер удивленно взглянул на него.
        - Пятьдесят восемь пророчиц! Одна умерла прошлым утром, и ее место пока свободно.
        - Ее имя? - быстро спросил Карашшер.
        - Слиф!
        - Ты осведомлен! - похвалил воин.- Но мне нужна жизнь другой девушки. Ее зовут Метлик. Что скажешь?
        Мормад потер крепкий, с ямкой посередине подбородок.
        - Все имеет цену,- произнес он,- пророчица Венчальной Рощи обойдется недешево!
        Мормад тоже пристально разглядывал своего покупателя.
        Обветренное лицо с широкими скулами, вертикальные складки у рта, широкий рот с тонкими бесцветными губами, холодные глаза, наполовину прикрытые тяжелыми веками, словно их обладатель дремлет. Но это впечатление - простая уловка. Мормад мог убедиться: гость не более сонлив, чем тигр, увидевший добычу.
        - Назови цену, которую ты считаешь достаточной!
        Взгляд из-под густых насупленных бровей пронзил Мормада.
        Но не смутил вожака «ночной армии». Он и сам мог зыркнуть не хуже.
        - Сорок пять золотых,- подумав, предложил он.- Задаток,- он усмехнулся одними губами,- не входит!
        Карашшер видел: Мормад ждет, что воин будет торговаться. И готов скинуть по меньшей мере треть. Сорок пять золотых (пятьдесят пять, если прибавить полученное ранее) - громадная сумма.

«Погоди же! - Воин ответил усмешкой на усмешку.- Сейчас я возьму тебя целиком!»
        - Плачу шестьдесят,- сказал он.
        Мормад ничем не выказал удивления, и Карашшер оценил его самообладание.
        - Получишь девушку в целости в угодное тебе время! - сказал Мормад с не подлежащей сомнению уверенностью.
        - Мне не нужна девушка,- уточнил Карашшер.- Мне нужна только ее жизнь.
        - Ты платишь,- пожал плечами Мормад.
        - Кроме того,- произнес слуга мага,- дело должно быть совершено в ночь, следующую за ближайшей. Не раньше полуночи и не позднее начала следующей стражи. В это время пророчица покинет обитель. В сопровождении охранника.
        - Она умрет,- бесстрастно ответил Мормад.
        - Далее,- продолжал Карашшер,- убить ее надо так, чтобы узнавшие о смерти пророчицы пожелали сохранить ее в тайне.
        - Думаю, что смогу сделать и это. Что еще?
        - Пусть языки твоих людей останутся на привязи!
        - Не сомневайся. Это всё?
        - Откуда у тебя эта серьга?
        Мормад засмеялся:
        - Знал, что ты спросишь еще раз! Не буду врать, что она досталась мне по наследству от родных. Но, имей в виду, ответ стоит отдельной платы!
        - Сколько? - спросил воин.
        Если хозяин не одобрит траты, то Карашшер рассчитается из собственных средств.
        Мормад размышлял. Жадным он не был, хотя от денег никогда не отказывался.
        - Хорошо,- наконец сказал он.- Но платой будет не золото. Я отвечу тебе, ты ответишь мне! Так?
        - Посмотрим! - уклонился Карашшер.
        - Я рискну! - Вожак бандитов продемонстрировал два ряда мелких острых зубов.- Эту серьгу я вынул из уха моего дружка. Он был колдун. Стражники Фаргала добрались до его шкуры, но я вытащил его из капкана. Правда, он умер. Но умер так, как хотел сам, а не как хотели бы царские маги. А перед тем как отдать концы, мой дружок приказал мне взять и носить эту побрякушку. Раньше на ее месте была золотая, как ты понимаешь. Но последняя просьба колдуна…
        - Да,- сказал Карашшер.- Это серьезно!
        - Ты - первый, кому она приглянулась! - заметил Мормад.
        - Она тебе недешево встанет, если ее заметит тот, кому она не приглянется . Лучше бы тебе ее спрятать до времени.
        - Пустое! - махнул рукой Мормад.- Чужие обычно не успевают меня разглядеть. Кстати, колдун был из Самери, как и ты.
        - С чего ты взял, что я - из Самери? - насторожился воин.
        - Твое лицо,- ответил Мормад.- А главное, твой конь! В отдельности я, может быть, и не догадался бы. Я ответил. Теперь мой вопрос: кому ты служишь?
        - С чего ты взял, что у меня есть господин?
        - Ты слишком щедр. Сразу видно, что раздаешь не свои деньги.
        - Лучше бы тебе не спрашивать!
        - Такой молодец, как ты, должно быть, служит самому царю Самери?
        - Полагаешь, я шпион?
        - Мне плевать. Моя голова стоит дороже, чем голова любого шпиона здесь, в Великондаре. И все-таки?
        - Нет,- покачал головой воин.- Я не служу царю.
        - Ладно! Еще одна попытка…
        - Мормад прищурился, в точности, как его собеседник. И вдруг ударил ладонью по столу:
        - Ну конечно! Он маг! Верно?
        - Лучше бы тебе не кричать об этом! - с угрозой произнес Карашшер.
        - Ты прав. Я должен был догадаться,- вполголоса проговорил Мормад.- Когда я упомянул колдуна, ты сделал вот так,- он слегка дернул уголком рта.- Значит, ты служишь магу?
        - Что это меняет?
        - Ничего, если золото - настоящее!
        - У тебя будет время проверить,- ответил Карашшер и положил на стол еще один мешочек, больше первого.- Здесь те самые шестьдесят золотых. И еще пять, чтобы мое пребывание здесь не ввело тебя в убытки. Ты ведь хозяин этого места, верно?
        Мормад развязал мешочек и извлек оттуда пять монет. Протянув их воину, он сказал:
        - Лишнее. Ты - мой гость! Я польщен, что ты доверяешь мне!
        - Теперь мы лучше знаем друг друга,- отозвался Карашшер.
        - Ну конечно! Упаси меня Ашшур обманывать мага! Сделаю для тебя все, что в моих силах!
        - Все, что я сказал! - строго поправил Карашшер.
        - Не сомневайся!
        - Мормад протянул руку, и воин хлопнул по мозолистой ладони в знак того, что сделка заключена.
        - Ты устал с дороги,- совершенно другим, мягким тоном проговорил Мормад.- Тебе приготовят горячую ванну и хорошую еду. И заботливую девушку.
        - Пусть сначала позаботятся о моем коне.
        - Непременно! - отозвался Мормад.- Только ты сам его отвяжешь.- И засмеялся.- В тебе настоящая закваска, уважаемый! Здесь тебя примут по-царски. Не смотри на это.
        Он обвел рукой убогую харчевню.- Это - как старая кольчуга, что защищает сердце воина. Я вырос в роскоши и привык к ней. Ты получишь все самое лучшее!
        - Моя старая кольчуга сработана на совесть,- заметил Карашшер.- Арбалетный болт не прошибет ее и с десяти шагов.
        - У меня ты - в безопасности! - заверил Мормад, поняв намек.- Кто доверяет мне - тот не прогадает!

«А ведь он говорит правду!» - удивленно подумал воин.

18
        В ночь, когда бывший разбойник, а ныне Император Карнагрии Фаргал видел вещий сон, а воин Карашшер заключил сделку с бывшим разбойником, а ныне известным великондарским головорезом Мормадом, сын вождя клана Мечей, а ныне ученик Гладиаторского Двора Кэр напился.
        Огромный зал, где несколько сотен человек собрались, чтобы отпраздновать Игры, располагался почти в четверти мили от Гладиаторского Двора. Во время Игр это крыло дворца, от Палаты Церемоний до Нефритового Коридора, отдавалось городской знати и иным обладающим властью. Но правил здесь в эти дни не царь, как водилось раньше, а поставленный царем Управитель Гладиаторского Двора, он же Управитель Игр - Гронир. То было одно из новшеств Фаргала. Сам Император, познакомившийся с Играми изнутри, с Арены, не желал теперь иметь к ним никакого отношения.
        Попасть на праздник стоило недешево. Но желающих всегда было намного больше, чем вместил бы даже громадный Зал Празднования. Поэтому каждый житель Великондара, оказавшийся здесь, получил разрешение лично от Гронира.
        Зал сиял. Факелов, свечей, масла для светильников не пожалели. Широкие столы ломились от еды и вина. Все самое лучшее! Разве Игры не посвящены Ашшуру и Императору? Правда, Император отсутствовал. Да и на присутствие Ашшура тоже никто не рассчитывал: явись Верховный бог в пиршественный зал - вряд ли это вызвало бы восторг. Зато все три высших священника Ашшура были тут как тут.
        Здесь были и все гладиаторы, способные держаться на ногах. Им отвели отдельный угол, но не прошло и часа, как мускулистые тела и грубые лица Потерявших Жизнь были окружены шелками и алебастровой белизной благородных карнагриек.
        Их разодетые в драгоценные ткани мужья искали утешения в кушаньях или в прелестях дворцовых рабынь. Но многие были не прочь разделить ложе и с Потерявшим Жизнь.
        Около полусотни дворцовых стражников подпирали облицованные мрамором колонны и без зависти смотрели на пирующих. Через три часа, когда придет смена, они тоже получат свое.
        Три группы музыкантов в разных концах зала соревновались в своем искусстве. Вернее, в том, кто играет громче остальных. Несколько гибких, как ивовые прутья, желтокожих девушек из Фетиса выделывали акробатические номера прямо на уставленных яствами столах. А захмелевшие гости пытались поймать кувыркающихся фетсианок. Но пальцы скользили по блестящей от масла коже, да и сами акробатки были куда проворнее пьяных карнитов. Попозже они, конечно, дадут себя поймать, но не сейчас, когда веселье только начинается.
        По мере того как вино из чаш переливалось в просторные глотки бойцов и в нежные горлышки нарумяненных женщин, звуки, издаваемые дюжиной музыкантов, все больше тонули в визге и хохоте празднующих.
        Кэр напился. Поэтому забыл, что он в чужой стране. Все казалось почти родным. Даже шум вокруг напоминал о Празднике Первой Воды там, в далекой Самери. Правда, в его клане жены вождей не плясали на пиршественных столах, тряся бедрами и подбрасывая шелка взмахами украшенных золотыми браслетами ног. Но на то и Дивный город! Понятие порока здесь было вовсе не таким, как в суровых горах. Здесь, на празднике,- не редкость, если с одной стороны доблестного гладиатора обнимает вылощенный аристократ, а с другой - увешанная самоцветами жена благородного карнита.
        Вино было превосходным. Ни одного кувшина моложе тридцати лет. Кэр поглощал чашу за чашей, и окружающий мир становился все веселее и ярче. Хотя разглядеть лица обнимавших его женщин становилось все труднее.
        А женщины, с самого начала завладевшие вниманием юноши, были отнюдь не последними в высшем обществе Великондара.
        Варда€ли и И€рдик Шера€, жена и дочь одного из советников царя Фаргала, благородного Гагарана Шера. Он вполне мог бы стать третьим поклонником самерийца, но, к собственному огорчению, заболел именно в день начала Игр.
        Вардали, среднего роста, зеленоглазая изящная женщина, с ослепительно белой кожей, полной грудью и алыми мягкими губами, была типичной карниткой благородного происхождения. Кровь шести первых родов Великондара смешалась в ее жилах.
        Ирдик представляла собой точную копию матери. Только на двадцать лет моложе, и волосы - посветлее. Но после второго кувшина Кэр уже не мог отличить одну от другой. Да и какая разница, если обе красотки ему по нраву? Да всё вокруг - прекрасно! Даже Устул не такой уж плохой парень!
        Вардали - слева, Ирдик - справа оглаживали сына вождя. А он, как умел, пытался отвечать им тем же и норовил пойти дальше по пути, показанному молоденькой проституткой в день его появления в Великондаре. Но дамы деликатно останавливали его. Даже самые разнузданные не заваливают подруг прямо здесь, в Зале Празднования. Во дворце множество более удобных уголков.
        - Нет, нет, хватит, мой хороший!
        Вардали отобрала у Кэра кувшин с вином. Мальчик пьянел куда быстрей, чем она ожидала.
        - Но я хочу! - возмутился сын вождя.- Кто ты…
        - Ладно, ладно, погоди!
        Женщина развязала шнур, стягивающий лиф и вынула кожаный мешочек. Красная горошинка выпала из мешочка на ее узкую ладонь. Вардали смахнула горошину в чашу Кэра, плеснула вина.
        Юноша не обращал внимания на манипуляции карнитки. Он был полностью поглощен зрелищем белых мягких грудей с алыми накрашенными сосками.
        Он потянулся было к ним, но Вардали шлепнула по руке:
        - На! Пей! - Она сунула ему в руки чашу.
        Сын вождя принял, не глядя, выпил залпом и запустил пальцы под переливчатый шелк платья Вардали. Он наклонился вперед, потянул к себе женщину. Ее облик раскачивался, расплывался. Бриллиантовое ожерелье на гибкой шее казалось рассыпавшимся в тумане созвездием. Камни вспыхивали и гасли, скамья качалась, как будто он плыл на корабле, а гул голосов превратился в шум волн. Даже ноздрей его коснулся йодистый запах моря.
        - К-куда плывем? - пробормотал он заплетающимся языком.
        Звук прибоя накатывался и угасал. Острые ноготки Вардали покалывали его спину, как холодные соленые брызги…
        Лекарство из горного Фетиса подействовало мгновенно.
        Туман в голове Кэра рассеялся, как от порыва ветра. Монотонный шум снова распался на отдельные голоса и звуки. Юноша обнаружил, что упирается головой в мягкий женский живот.
        Кэр выпрямился так резко, что ударил плечом сидящую с другой стороны Ирдик.
        Девушка вскрикнула. Не от боли - от неожиданности.
        Кэр смутился. Ирдик улыбнулась ему.
        - Прости,- пробормотал юноша.
        Он не мог отвести глаз от ее прелестного лица.
        Под пристальным взглядом самерийца улыбка Ирдик стала еще более обворожительной. Длинные черные изогнутые ресницы вздрагивали, словно крылья бабочек. Девушка встряхнула головкой - и серьги из прозрачных отполированных пластин голубого кварца мелодично зазвенели.
        Нежная мягкая рука легла на шею Кэра. Он повернулся: Вардали Шера тоже улыбалась. Платье ее так и осталось развязанным до самого пояса. Каштановые волосы, в которые были вплетены жемчужные нити, падали на обнаженные плечи. Ирдик была очень похожа на мать, но черты Вардали были немного крупнее: брови, губы, подбородок, тонкий, с горбинкой, нос… Словно художник нарисовал маслом то, что в младшей из Шера изобразил акварелью.
        Вардали слегка потянулась, чтобы приподнявшийся край одежды обнажил белое бедро. Потом опустила ладонь на ногу и невзначай сдвинула край платья еще выше. Кожа под платьем была гладкой, блестящей от благовонного масла.
        Ручка Ирдик опустилась на запястье Кэра. Движением, очень похожим на жест матери, девушка приподняла край туники. Ее бедро было у€же и смуглее: девушка меньше оберегала кожу от солнечных лучей.
        - Ты больше не хочешь есть? - спросила Ирдик.
        Кэр покачал головой.
        - Тогда, может быть, перейдем в другое место? - прозвучал за спиной юноши бархатный голос Вардали Шера.
        Кэр окинул взглядом ярко освещенный зал. Он увидел опустевшие, залитые вином столы, разбросанные остатки пищи, опрокинутые чаши. Увидел приникшие друг к другу тела мужчин и женщин. Заметил он и то, что в Зале осталось меньше половины пирующих.
        За соседним столом раздался взрыв смеха. Массивный мужчина поднялся, перевернув скамью. Одна из сидевших на скамье женщин повалилась на спину и осталась лежать на полу, болтая в воздухе голыми ногами в золотых сандалиях. Вторая успела ухватить мужчину за одежду. Ткань затрещала, и эта женщина тоже опрокинулась навзничь, сжимая в руке остатки мужского набедренника.
        Мужчина (это был Ордаш) расхохотался, перешагнул через поваленную скамью и легко поставил на ноги обеих подруг. Они обвили его, как лианы - молодую секвойю, одна, хихикая, размахивала разорванным набедренником.
        Сверкая незагорелыми ягодицами, обремененный повисшими на нем карнагрийками, гладиатор двинул к выходу из зала.
        - Я не против,- сказал Кэр, глядя в обведенные фиолетовым и черным блестящие глаза Вардали Шера.- Не против, если ты знаешь, куда идти!
        - Она знает! - раздался нежный голосок Ирдик.- Мамочка знает здесь каждый… уголок! - И рассыпалась серебряным смехом.
        Вардали, наклонясь, перегнувшись через Кэра, нежно дернула дочь за ушко. А распрямляясь, не забыла окатить юношу волной благоухающих мягких волос.
        - Идем же!
        Благородная карнитка потянула юношу за руку, заставив подняться. А когда Кэр встал, выпустила его руку и пошла впереди, покачивая обтянутыми перламутровым шелком бедрами. Мимоходом она сняла со стены факел.
        Выбранный ею коридор был темен и пуст. Но женщина действительно неплохо знала эту часть дворца. Она шла впереди грациозной походкой танцовщицы, давая возможность Кэру полюбоваться всеми изгибами своей стройной фигуры. Точно рассчитанный ход. Но она недооценила свою дочь.
        Ирдик, которая шла рядом с юношей, обнимая его гибкой ручкой, потянулась к уху Кэра и прошептала:
        - Давай потеряемся?
        Юноша взглянул на нее, потом на шедшую впереди Вардали, подумал и кивнул.
        Коридор был длинный, извилистый, изобилующий укромными уголками. Впереди, на высоте человеческого роста, была вырублена ниша в три шага глубиной. Не два, а пять человек могли бы укрыться в ее тени без всякого труда.
        Кэр остановился как раз под нишей.
        - А что дальше? - спросил он.
        - Мы не заблудимся! - Девушка лукаво улыбнулась.- Имей в виду: я знаю все, что знает моя мать, только… лучше!
        - Тогда полезай! - Кэр указал на нишу.
        - О! Я не смогу, так высоко!
        Сын вождя присел, обхватил, сдвинув серебряные кольца, тонкие лодыжки Ирдик и одним быстрым движением вскинул ее над головой. Девушка даже не успела испугаться. Она тихо вскрикнула… но уже стояла над Кэром в каменной нише.
        - Какой ты сильный! - прошептала она восхищенно.
        - Пустяки! - отозвался польщенный юноша.
        Он не стал говорить о том, что мальчиков в горных кланах специально обучают такому трюку. На родине ему не раз приходилось проделывать подобное. И с ношей потяжелей, чем хрупкая карнагрийская девушка.
        Ухватившись за выступ в стене, Кэр вскарабкался в нишу.
        Но, едва он встал рядом с Ирдик, камень вокруг них пришел в движение. Огромная плита, в которой была прорезана ниша, начала поворачиваться.
        Кэр мгновенно спрыгнул вниз: сработал рефлекс.
        И услышал над собой испуганный крик Ирдик.
        Проклятье! Он забыл о ней!
        - Прыгай! Быстрей! - закричал он.
        Но девушка оцепенела от страха, отступила в глубину ниши. Кэр не мог дотянуться до ее ног, чтобы силой сдернуть вниз. А плита с негромким скрипом продолжала поворачиваться.
        Сын вождя, подпрыгнув, зацепился за движущийся край, подтянулся, нырнул в сужающуюся щель… И Ирдик, испуганно схватившая его за руки, отняла последние оставшиеся мгновения. Щель сузилась настолько, что Кэр не смог бы протолкнуть в нее даже девушку.
        Полоска слабого света становилась все тоньше, пока не исчезла совсем.
        - О боги! - прошептала в ужасе Ирдик.
        Плита продолжала двигаться, и какое-то время сын вождя надеялся: сделав полный оборот, она станет на прежнее место. Напрасно! Движение прекратилось. Их окружала непроглядная тьма.
        Кэр осторожно отстранил от себя девушку, ощупал стены ниши. Сплошной камень! Тогда юноша приблизился к краю. За ним была пустота.
        Услышав вскрик дочери, Вардали оглянулась.
        Ну так и есть! Маленькая паршивка увела мальчика!
        Вардали Шера не рассердилась. Наоборот: почувствовала гордость за предприимчивую малышку.
        - Эй! - на всякий случай крикнула она в пустоту коридора.
        Никто не отозвался.
        Вардали рассмеялась: мальчишка такой славный, можно надеяться, что ее маленькая Ирдик останется довольна!
        Ну а Вардали Шера не останется без достойного мужчины! За три года она выучила все укромные места в этом крыле дворца. В одном из них наверняка окажется компания, подходящая для нее. И никто, будь то мужчина или женщина, не огорчится появлению Вардали, искусной во всех видах любви!

«Удачи тебе, моя крошка!» - подумала женщина.
        И отправилась на поиски новых развлечений.

19
        Кэр стукнул кулаком по камню. Нет! Здесь нужен молот, если он хочет, чтобы услышали из коридора. Когда плита поворачивалась, сын вождя вполне мог оценить ее толщину.
        Ирдик прижалась к нему, и юноша притянул ее, теплую, беззащитную…
        И не успел опомниться, как оказался на каменном полу ниши, а гладкое горячее тело карнагрийки прижималось к его собственному телу так плотно, что не нашлось бы места и для лезвия ножа.
        Сладкие влажные губы накрыли рот юноши, ногти вонзились в кожу. Страсть девушки передалась Кэру с удвоенной силой. Он заскрипел зубами, стиснул ее так, что хрустнули позвонки. И овладел ею с яростью, ошеломившей его самого даже больше, чем Ирдик.
        Стоны, вскрики, все звуки, рожденные страстью, гасли в окружавшей их темноте.
        Близость длилась целую вечность. Но даже вечность когда-нибудь кончается.
        - Ты прокусил мне губу! - пожаловалась девушка.
        Кэр рассмеялся. Смехом Мужчины!
        Ирдик таяла от его близости. Она была поражена и восхищена.
        Ирдик недавно исполнилось пятнадцать. Четыре года прошло с тех пор, как она стала женщиной. Но она не знала ни одного мужчины, сравнимого с этим высоким худым юношей-самерийцем.

«Даже если мы умрем здесь, в этой темноте,- подумала девушка,- я не пожалею!»
        А вот сын вождя был далек от того, чтобы готовиться к смерти. Хотя и был потрясен едва ли не больше Ирдик. Его первый опыт - ничтожная тень рядом с этой леопардовой пляской!
        Кэр провел ладонью по бедру девушки и ощутил, что желание опять (в который уже раз?) готово вспыхнуть в нем.
        Но - нет! Сначала он должен найти выход!
        Кэр не сомневался, что не окончит жизнь здесь, в этой каменной дыре.
        Он облизнул пересохшие губы.

«Вот,- подумал он.- Я уже хочу пить! И малютка тоже хочет пить, а ей терпеть труднее, чем мне!»
        Эта мысль наполнила сына вождя гордостью и состраданием.

«Надо выбираться!»
        Улегшись на камень у края ниши, Кэр свесил голову вниз. Рука не нащупала опоры. Тьма была непроглядна. Ашшур! Здесь может быть два локтя, а может - и тысяча. Собрав остатки слюны, Кэр плюнул вниз, но ничего не услышал.

«Можно спустить на руках Ирдик, а если ее роста не хватит, втянуть обратно!»
        - Ирдик! - позвал он.
        Девушка тут же оказалась рядом, прижалась прохладной, еще влажной грудью. Серьги нежно зазвенели.
        О! Это мысль!
        Кэр нащупал одну из хрустальных подвесок, переломил тонкий листик пальцами.
        - Что ты делаешь? - воскликнула удивленная девушка.
        Но Кэр уже уронил вниз легкую пластинку. И услышал тонкий звон разбившегося хрусталя.
        Вскочив на ноги, сын вождя вознес благодарность богу гор.
        И прыгнул вниз.
        Высота оказалась чуть больше, чем он ожидал: пять-шесть локтей.
        - Кэр! Кэр! - раздался наверху испуганный голос.
        Услышав звук его прыжка, Ирдик на ощупь пыталась найти сына вождя.
        - Кэр…- Она оступилась, вскрикнула и полетела вниз.
        Самериец успел подхватить ее раньше, чем девушка расшиблась о камень.
        Ирдик обвила его руками, зарылась лицом в светлые, жесткие, пахнущие пылью и вином волосы.
        - У меня сердце оборвалось! - прошептала она.
        - Не бойся! - ласково произнес юноша и поставил ее на ноги.
        Они оказались в нешироком коридоре. Кэр ощупал кладку: плиты подогнаны с идеальной точностью. Пожелай он взобраться обратно в нишу - вряд ли получилось бы.
        Сын вождя повернул налево. Он всегда поворачивал налево, когда не знал, куда идти. Правая рука ощупывала пространство впереди. Левая крепко сжимала ладошку Ирдик. Коридор постепенно понижался. Воздух же был холодным, свежим, без признаков затхлости. Это обнадеживало. Кэр ничего не знал о сложных вентиляционных ходах, пронизывающих Царский дворец.
        Не прошли они и тысячи шагов, как впереди блеснул свет.
        Остановившись, сын вождя привлек к себе девушку, поцеловал, шепнул в маленькое ушко:
        - Вот видишь! Все хорошо!
        Ирдик, дрожа от холода, прижалась к его твердой груди.
        Так они простояли несколько минут, потом сын вождя ласково отстранил от себя карнагрийку:
        - Пойдем!
        До источника света оказалось куда ближе, чем полагал юноша. А сам свет был не знаком выхода, а исходил от округлой массы, вещи или камня, громоздившейся посреди коридора. Неприятный свет. Зеленый. Мертвенный.
        Ирдик крепче вцепилась в руку Кэра.
        Масса была неподвижна, но сын вождя чувствовал: это не просто светящийся камень.
        Всю поверхность предмета покрывали небольшие, аккуратно очерченные темным шестиугольники.
        Кэр не испытывал страха. Но из осторожности решил, что они обойдут странное образование как можно ближе к стене.
        Ирдик била дрожь.
        Когда до светящейся массы осталось лишь несколько шагов, она зашевелилась.
        Ирдик вскрикнула, дернулась назад. Кэр отступил. Не столько из осторожности, сколько поддавшись желанию девушки.
        Светящееся тело медленно разворачивалось.
        Волосы на затылке юноши встали дыбом.
        Зеленое тело выпрямилось. Фигура напоминала человеческую, с очень короткими ногами и широкой сутулой спиной. Затылок существа, круглый и гладкий, уходил в короткую шею.
        Если бы в руках Кэра сейчас оказался меч, он, не медля, обрушил бы его на эту уродливую голову.
        Но у юноши не было меча. Не было вообще никакого оружия.
        Существо повернулось.
        Ирдик издала странный звук: тонкий, чуть слышный писк. Ногти ее впились в ладонь Кэра.
        Существо было ужасно!
        Плоская удавья голова, широкая пасть с сотней острейших зубов, крохотные дырочки ноздрей, черные пятна глаз там, где у человека виски…
        Толстые верхние конечности - в полтора раза длиннее рук Кэра - заканчивались шестью изогнутыми когтями каждая.
        И все равно сын вождя не ощущал страха. Хотя умом понимал: справиться с чудовищем ему не удастся.
        Юноша вспомнил об Ирдик и понял, что ему есть за что драться! Тварь доберется до девушки не раньше, чем он будет мертв! А если Кэру, ценой собственной жизни, удастся искалечить чудовище - не доберется никогда!
        Мышцы Кэра напряглись, рот оскалился: сын клана Мечей - не добыча!
        - Беги! - бросил он, не оборачиваясь и отпуская руку Ирдик.
        Тварь раскрыла пасть.
        Кэр ждал, когда раздастся стук сандалий убегающей девушки. Но не дождался. Вместо этого сын вождя ощутил, как девушка вложила ему в руку что-то твердое и гладкое. Кэр сжал пальцы: рукоять ножа!
        Крохотный изогнутый кинжальчик с лезвием не длиннее указательного пальца. Короче когтей чудовища. Но все-таки оружие! У Кэра появилась надежда.
        В этот миг отношение его к Ирдик переменилось: она перестала быть только женщиной для любви, теперь она была - другом. Больше чем другом. Сам Кэр вряд ли способен был расстаться с единственным оружием перед лицом явной опасности.
        Выставив вперед руку с ножом, сын вождя выжидал.
        Может, чудовище окажется неповоротливым? Или решит, что люди - неподходящая добыча?
        Тварь оказалась быстрой, как молния. Кэр взмахнул ножом - острое изогнутое лезвие распороло светящуюся шкуру не глубже чем на толщину пальца. И когтистые лапы сомкнулись вокруг его шеи раньше, чем Кэр успел отскочить…
        Сын вождя остался жив. Искривленные когти едва укололи кожу на горле.
        Чудовище издало странный звук и отскочило еще быстрее, чем набросилось. Чудовищная пасть захлопнулась. Так ведет себя пес, ненароком зацепивший скорпиона.
        Кэр посмотрел на короткий темный след, оставленный ножом на боку чудища. Невозможно, чтобы эта царапина могла остановить монстра!
        Юноша не спускал глаз с твари. Он еще чувствовал кожей прикосновение острых когтей. И зловонный запах из клыкастой пасти.
        Кэр шагнул назад. Сердце его оглушительно стучало в груди. Пальцы, сжимавшие рукоять ножа, побелели.
        С чудовищем что-то происходило.
        Кэр услышал странный треск-скрежет, будто десяток черепах сталкивались и терлись панцирями.
        Чудовище изменялось.
        Широкая выступающая вперед морда стягивалась, верхние конечности сокращались, страшные когти исчезали в удлиняющихся пальцах.
        Прошло не больше минуты, и перед ними вместо ужасной твари стоял довольно красивый мужчина с гладкой круглой головой. Но кожа на этой голове, равно как и на всем теле, была по-прежнему разделена на светящиеся шестиугольники. А на правой стороне груди пульсировал светом символ Змеебога.
        У Кэра начисто пропало желание сопротивляться. Перед ним был слуга Мудрого Аша. Юноша достаточно слышал о них, чтобы перестать надеяться на успех. Его крохотный нож - против перевоплощающегося колдуна?
        Надежда лишь на то, что жрец-оборотень не тронет сына клана Мечей. Старшие не раз поговаривали о том, что прежде, когда Аш был сильней, его символ красовался на тотеме клана. Сейчас его больше не чеканили на мечах воинов. Но горы Аша оставались горами Аша, и старейшины рода не забывали Мудрого. Не потому ли чудовищное существо пощадило Кэра?
        Оборотень сделал короткий жест: следуйте за мной!
        И двинулся вперед, не оглядываясь.
        Ирдик уперлась: она не хотела идти!
        - Он мог убить меня,- напомнил Кэр.- Но не убил! Не бойся!
        Кэр ласково погладил девушку по щеке.
        - Даже если он ведет нас в свое логово, что мы можем сделать?
        - Поклянись! - дрожащим голосом потребовала Ирдик.- Поклянись, что убьешь меня собственной рукой! У тебя мой нож. Я не хочу умереть в лапах подобной твари! Она пожрет мою душу!
        - Я клянусь покровителями своей души! - произнес Кэр.- А теперь идем!
        Светящаяся спина маячила уже в полусотне шагов. Пока они говорили, зеленое пятно и вовсе скрылось за поворотом.
        Им пришлось поспешить, чтобы не потерять оборотня в лабиринте.
        Служитель Аша шел быстро, уверенно, без колебаний выбирал нужный ход, ни на миг не останавливался на развилках. Теперь Кэр мог сполна оценить сложную систему коридоров: здесь можно было блуждать неделю, месяц, но так и не найти выхода.
        Внезапно оборотень остановился.
        Они находились в прямом отрезке коридора, без боковых ходов, без всяких признаков, способных объяснить, почему слуга Змеебога выбрал это место. Прямоугольный тоннель, освещенный зеленоватым светом, исходящим от кожи оборотня, тонул во тьме двадцатью шагами впереди.
        Оборотень коснулся рукой кладки.
        Раздался скрип, и часть стены сдвинулась, открыв проход чуть пошире, чем плечи Кэра. Юноше показалось: оттуда брезжит слабый свет.
        Оборотень указал рукой: тебе сюда!
        Кэр насторожился. Конечно, ему не справиться с оборотнем, но он должен выполнить клятву.
        Юноша покачал головой.
        Проход начал закрываться, и оборотень снова тронул рукой тайный рычаг. А затем отошел в сторону на несколько шагов.
        Кэр заглянул в отверстие… и узнал коридор, по которому шли они с матерью Ирдик. Самое начало его.
        Сын вождя мигом вытолкнул девушку наружу, проскользнул сам… и плита встала на место, едва не раздавив Кэра.
        Оборотень остался с той стороны.
        Молодые люди, не раздумывая, со всех ног бросились в сторону пиршественного зала. Через минуту они выскочили из коридора и остановились, переводя дух.
        Зал Празднования опустел. Лишь несколько человек, слишком пьяных, чтобы куда-то идти, остались за столами. Один поднял голову, тупо посмотрел на парочку в разорванной одежде, в пыли, с ошалелыми глазами.
        - Здоров! - пробормотал пьяный и уронил голову в винную лужу.
        Ирдик уткнулась лицом в грудь Кэра и зарыдала.

20
        - Фейерверк - единственное на празднике Игр, что не вызывает у меня отвращения!
        Фаргал глядел на ночное небо, расцвеченное магическим пламенем.
        Царь и его друг, посол Священных островов Кен-Гизар, стояли на просторном балконе, над которым загорались, смешивались и гасли фонтаны магических огней. Отсветы их играли на лице Фаргала, на его обнаженной груди, которую пересекала проложенная шелком перевязь меча. Макушка Кен-Гизара, полагавшего себя высоким, едва достигала драгоценной заколки, скреплявшей густые черные волосы царя пониже затылка. Фаргал смотрел на фейерверк, а Кен-Гизар смотрел на Фаргала, в который раз восхищаясь его мощными, перевитыми жилами мускулами и великолепным сложением. Удивительно, но от могучего торса царя исходило ощущение не тяжкой силы, а, наоборот, непостижимой легкости. Казалось, вот-вот из широченных плеч царя-воина выметнутся крылья. И он, так похожий на огромную хищную птицу, взмоет в черное небо и окунется в водопады волшебного огня.
        Вряд ли нашелся бы в Карнагрии боец, способный одолеть царя в поединке. Даже сам Кен-Гизар, лет тридцать назад - непревзойденный фехтовальщик, в свои лучшие годы не продержался бы против Фаргала и минуты. Теперь же, когда послу Священных островов перевалило за шестьдесят, а его большое грузное тело уставало даже от получаса обязательных утренних упражнений, сокту оставалось только с легкой завистью любоваться повелителем Карнагрии. Пусть и Кен-Гизар выглядел лет на двадцать моложе собственных лет, пусть ум его был много искушенней, чем у царя, пусть даже сам Яго отметил Кен-Гизара своим вниманием, но никогда уже сокт не ощутит упругой молодой силы в мышцах и той особой легкости, когда по утрам избыток жизни заставляет спрыгнуть с ложа навстречу новому дню. Разве что Яго пожелает вновь даровать ему юность!
        Мысль об этом утешила Кен-Гизара, и он вспомнил о том, ради чего пришел к царю. Но действовать следовало осторожно. Склонный к решительным действиям Император Карнагрии требовал особого подхода.
        - У меня для тебя подарок, царь. Пойдем.
        Они покинули балкон и вернулись в теплый свет Малого зала Развлечений.
        Тихая струнная музыка, которую так любил Фаргал, наполняла пахнущий цветами воздух. Музыка приходила издалека по хитроумным звуковым ходам, придуманным искусниками прежних Императоров. Изобретение, необычайно приятное для нынешнего Владыки, не любившего, когда поблизости находится много людей: будь то музыканты или же шестеро постельничих, по традиции положенных Императору Карнагрии.
        Кен-Гизар развязал сумку и вынул из нее длинный сверток. Освободив завернутый предмет от холста, он сам еще раз полюбовался тонкостью старинной работы и только после этого, вернувшись на балкон, протянул подарок царю.
        Это был кинжал.
        Фаргал принял оружие и поднес его поближе к горящему факелу. Отсветы огня тускло блеснули на старой темной бронзе, покрывавшей ножны, и вспыхнули, ожив, на самоцветах рукояти.
        Царь медленно вытянул кинжал из ножен. Клинок был немного длиннее ладони, с двойным изгибом волной и острым, загнутым вбок жалом. Царь коснулся большим пальцем лезвия, и оно легко разрезало кожу. Капелька крови окрасила клинок, казавшийся розоватым в свете факела. Поверхность металла напоминала покрытый лаком срез старого дерева. Приглядевшись, Фаргал заметил на одной из сторон нанесенный легкими синими линиями рисунок: изготовившийся к броску змей с широкой трехглазой головой. Клеймо Аша! Хвост змея оплетал начало клинка, становясь выпуклым и образуя гарду. Выпущенный раздвоенный язычок плясал на изогнутом острие.
        Фаргал вопросительно взглянул на сокта.
        - Из даров Самери,- пояснил посланник Священных островов.- Чары с него сняты, но и без чар он хорош, не правда ли?
        - Хорош,- согласился царь, убирая клинок в ножны, на которых тоже был отчеканен знак Аша.
        - Причудливы пути Судьбы! - задумчиво произнес Кен-Гизар.- Наш вечный соперник приносит нам в дар самое себя! «Как дар врага, пропитан ядом Жизни хлыст!» Так, кажется, у твоего Сурнаш-Гина?
        Фаргал покачал головой:
        - Как дар врага, отравлен Жизни хлыст!
        А смерти путь всегда прямей и уже,
        Чем тропка бегства. Позже, обнаружив,
        Что ты - всего лишь сбитый ветром лист, -
        Перевернешься к собственной спине,
        Чтоб посмотреть в затылочную ямку
        Без зеркала…
        - …А путь у Смерти прям, как
        Крюк молнии. Намек о том, что не
        Счастливейшим - Ашшурова земля,
        Там, за хребтом, а всадникам азартным,-
        подхватил сокт. -
        И только ощутив под сердцем жар, ты
        Способен встать над ростром корабля
        И в крохотную щелку кулака
        Разглядывать летящую химеру
        До той поры, покуда запах серы
        Не отзовется пламенем в висках
        И содроганьем собственной спины,
        Проросшей серебристо-черным мехом.
        И кажется ненужностью, помехой
        Зов той, чей плач - не более чем эхо.
        И дым забвенья кажется родным…
        - Но женщина с ребенком на руках,-
        продолжил Фаргал, -
        Легко ступая смуглыми ногами,
        Идет через удушливое пламя
        По зыбкой ряби красного песка
        К изъеденной заклятьями стене,
        Едва заметно шевелит губами -
        И камень исчезает: перед ней
        Распахнутый и освещенный вход.
        Поторопись! Сейчас она войдет,
        И дверь закроется!..
        Загнанная вглубь боль шевельнулась под сердцем Фаргала, но он привычным усилием затворил врата памяти.
        - Мне показалось, или ты и впрямь назвал Аша - врагом? - спросил царь.
        - Не врагом и не - Аша! - отозвался Кен-Гизар.- Я имел в виду Самери. Но, подумай, о царь, разве враг иной раз не важнее друга?
        - Не для меня! - отрезал Фаргал.

«Слова не воина и не государя,- подумал сокт, бросив на царя теплый взгляд.- Слова человека!»
        - Я заметил: в столице на улицах вдвое больше стражников, чем обычно! - сказал он.
        Игры?
        - Нет! Я внял предупреждению Люга. Вождь сказал: поблизости зашевелилось Зло! Тебе же сие ведомо.
        - Да. Но с этим Злом вряд ли справятся стражники! - покачал головой Кен-Гизар.

«Он как зверь - чует опасность!» - подумал сокт.
        - А кто - справится? - Царь повернулся к посланнику, и его голова показалась Кен-Гизару охваченной пламенем на фоне горящего позади факела.
        - Пока не знаю,- отозвался Кен-Гизар.- На границах Карнагрии по-прежнему спокойно, насколько мне известно?
        - Спокойствие нельзя назвать полным,- возразил Фаргал.
        - Райно?
        - Да. Мой капитан отправится туда сразу же по окончании Игр. И только Ашшуру ведомо, каким будет следующий год [Завершение года в Карнагрии совпадает со сбором третьего урожая, который и отмечается трехдневными Играми.] . Не хочешь подняться наверх и спросить у Него?
        - Не выйдет! - улыбаясь царской шутке, ответил сокт.- Даже магу не под силу взойти на Великие хребты гор Ашшура и поглядеть на Небесную страну! Ключи, из коих питается мощь волшебства, иссякают вместе с воздухом раньше, чем дерзкий одолеет и треть пути.
        - Так, может, и нет ее, Небесной страны? - предположил Фаргал.
        - Может, и нет,- отозвался посланник соктов.- Но поскольку существует страна Мертвых там, за пустынями Юга, то почему бы не быть и Небесной стране там, за Великой Стеной Ашшуровых гор? Во всяком случае, мне хотелось бы полагать, что она - есть.
        - А чему учит Яго?
        - Яго? Нашего бога интересуют только зримые вещи. С тех пор как он сам стал незримым. Помнишь, как сказано: Единый был сыном Ашшура. Но, распавшись, потерял себя и перестал быть тем, что есть. Вот почему Ашшуру нет дела ни до Империй, ни до всей земли, что носит его имя. Может, это и к лучшему.
        - Насколько же это - истина? - спросил Фаргал.
        - Так говорят мифы.

«А большего тебе, мой царственный друг, увы, знать не положено!» - подумал сокт.
        - Тайное всегда сопутствует явному,- сказал он вслух.- Как великолепию залов твоего дворца - тайные ходы лабиринта за их стенами. Но ты ведь не будешь замуровывать их, верно?
        - Нет,- покачал головой Фаргал.- Хотя, может быть, и стоило бы это сделать.
        Он рассеянно повертел в руках кинжал.
        - Я скучаю! - пожаловался царь.- Я всегда скучаю в дни Игр. А когда я скучаю, мне кажется, что лучше быть капитаном на горной заставе или, еще лучше, разбойником, за которым охотится капитан, чем Императором Карнагрии.
        - Как знать,- осторожно произнес Кен-Гизар.- Не предпочтешь ли ты иную судьбу по другой причине!
        Фаргал перевел взгляд с кинжала на лицо сокта.
        - Недавно,- сказал Кен-Гизар,- я говорил с твоим Верховным магом, Мескесом. О будущем.
        - И что же?
        - Твой Верховный маг весьма озабочен будущим. В основном, своим собственным будущим. Но тревоги Верховного мага всегда оборачиваются осложнениями для Верховного Владыки! Особенно когда есть основания для тревог. Боюсь, государь, твоей скуке уже пришел конец.
        - Надеюсь, что так! - откликнулся Фаргал.- Не люблю чувствовать себя ненужным. Вот только не думаю, что у меня есть настоящие враги. Кто, кроме меня, способен занять Кедровый Трон? Ну разве что Хонт-Хурзак! - Царь расхохотался. Племянник прежнего Императора, Владыка Земли Шорисдар Хонт-Хурзак, был ближайшим, если считать по крови, претендентом на Кедровый Трон. И зная это, чуть ли не ежемесячно присылал Фаргалу уверения в своей вечной и искренней преданности. Саконнин и Кен-Гизар в один голос уговаривали Фаргала под каким-нибудь предлогом избавиться от хитрого претендента, но Фаргал этого не сделал. Ему было смешно даже представить, что Хонт-Хурзак способен отнять у него Кедровый Трон.
        А вот Кен-Гизару было совсем не смешно.
        - Царь,- рука сокта коснулась бронзового плеча Фаргала,- твоя тень там, в магическом мире, раздвоилась!
        - Что это значит? - Глаза царя сузились.
        - Это значит,- как можно более мягким, успокаивающим голосом пояснил посланник,- что злое чародейство проникло в корень твоей судьбы. Некто очень сильный охотится за твоей душой, о царь!
        - За моей душой?
        Лоб Фаргала на несколько мгновений прорезали вертикальные морщины, но потом чело царя разгладилось, а челюсти сжались. Ладонь царя накрыла руку Кен-Гизара.
        - Моя душа,- еще мягче, чем сокт, произнес Фаргал,- крепко привязана к телу. А до моего тела не так-то просто добраться ни чарам, ни железу! Спасибо, друг мой! Я буду осторожен, насколько смогу.

«Вот именно,- подумал посланник,- насколько сможешь. А ведь если с тобой что-то случится, это будет горем и для моей, и для твоей страны».
        Кен-Гизар даже в мыслях не смел признаться, что жизнь его опустеет, потеряй он Фаргала.
        Пламя фейерверка угасло, и только тогда стало заметно, что небо над Великондаром посветлело. Близилось утро.

21
        - Бос! Подойди ко мне! - позвал Хар-Руд.
        Длиннорукий гладиатор сделал Кэру знак - и тот опустил деревянный меч.
        - Вышка! Поди сюда! - крикнул Бос. И, показав подошедшему на Кэра: - Поработай с ним.
        Вышка кивнул, встал в позицию.
        Бос подошел к своему начальнику.
        - Как дела у малыша? - спросил Хар-Руд.
        - Неплохо. Но если ты хочешь знать мое мнение о его шансах на Арене - они невелики! Тем более - против Устула. Парнишка неопытен, а сокт хитер, как демон. Он даже меня мог бы подловить.
        - Не думаю, что он будет слишком изощряться с каким-то учеником.
        - Вот разве что. Парень ведь и меча настоящего в руках еще не держал!
        - Разве?
        - Ну, если не считать клинка Ордаша! - Бос усмехнулся.- Ты мог бы просто вздрючить всех троих.
        - Мог бы. Но насчет меча ты не прав. Чем, по-твоему, он прикончил стражника? Пальцем?
        Бос промолчал. Но всем своим видом выражал неодобрение.
        - Я знаю, что делаю! - резко сказал Хар-Руд.- Надо подобрать ему кличку. Что-нибудь подходящее…
        Некоторое время оба наблюдали, как молодой самериец и Вышка обмениваются ударами. Доспехи Вышки звенели чаще, чем шлем и нагрудник Кэра.
        - Быстрый,- сказал Бос.- Молния?
        - Нет, Молния - чересчур.
        - Он бьет с места, как кобра.
        - Кобра…
        Хар-Руд подвигал челюстями, будто пробовал слово на вкус.
        - Нет, не кобра - просто змея. Змея!
        - Что-то есть,- согласился Бос.- Хотя лицом-то он скорее на ястреба похож…
        - Решено! - подытожил Хар-Руд.- А клиночек я для него припас. Эй, раб!
        Слуга, стоявший позади со свертком в руках, приблизился.
        - Разверни! - велел Хар-Руд и - Босу: - Попробуй!
        Гладиатор вынул из ножен узкий меч.
        Длиной оружие было около двух локтей, а шириной - от трех до двух пальцев: к острию клинок слегка сужался. Гарда плоская, формой имитирующая бабочку.
        Бос попробовал баланс, проверил гибкость и сделал три быстрых выпада в разные стороны.
        - Коротковат. Для меня,- сказал он, поглаживая полированный металл.- Но пареньку - в самый раз!
        - Значит, одобряешь?
        - Да. Если малыш успеет овладеть этим красавцем за два дня, я не поставлю на Устула!
        Хар-Руд самодовольно улыбнулся.
        - Но и на парнишку я тоже не поставлю,- разочаровал его Бос.
        - Твое дело - подготовить его! - проворчал Хар-Руд.- Забирай меч и приступайте! Я велю освободить для вас всю полосу «живых мишеней»!
        Бос кивнул и, встряхивая клинком, пошел к своему подопечному.
        Мать и дочь Шера возвращались домой. Утро давно миновало, и сквозь шелковые шторы паланкина просвечивало белое дневное солнце.
        Обе, откинувшись на мягкие подушки, потягивали через тростинки охлажденный сок. Рабыня, сидящая напротив, ленясь, редко взмахивала опахалом из укороченных павлиньих перьев.
        Ветерок шевелил пшеничного цвета волосы Ирдик и каштановые локоны Вардали, овевал их обнаженные груди, утомленные лица.
        - Хорошо повеселилась, девочка? - спросила Вардали Шера слегка охрипшим голосом.
        Дочь не ответила.
        Вардали приоткрыла зеленый глаз. Сквозь застывшее на ее лице выражение сытости проступил интерес.
        Бурно проведенная ночь не оставила следов на ее теле. Если не считать пары почти незаметных синяков.
        А вот Ирдик выглядела не блестяще. Лицо ее осунулось, мягкие шелковистые волосы посерели от пыли, спутались, под глаза легли синие тени.
        Вардали взяла руку дочери, нежную ручку урожденной Шера, с тонкими пальчиками и узкой мягкой ладошкой. Сейчас гладкую кожу ее покрывали ссадины, ухоженные ногти были обломаны, пурпурный лак местами сошел. Немало понадобится времени и стараний опытных рабов, пока эта ручка обретет прежнюю красоту.
        - Очень уж ты пылкая! - с легкой укоризной произнесла Вардали.
        Ирдик сердито вырвала руку.
        Вардали потянулась к сосуду с соком, втянула через соломинку немного жидкости.
        - Ты должна больше заботиться о себе! - заявила она убежденно. И, подумав, добавила: - И обо мне! Этот мальчик…
        Ирдик дернулась так резко, что ее собственный сосуд с соком упал на ковер. Хорошо, серебряный - не разбился.
        Вардали отшатнулась от неожиданности.
        Изумрудные глаза Ирдик пылали яростью.
        - Не смей называть его мальчиком!
        - Ну хорошо, хорошо, успокойся! - примирительно проговорила женщина.
        Ее ошарашил порыв дочери, непонятная ярость. Что же такое произошло между Ирдик и этим юношей?..
        Ирдик вдруг всхлипнула, содрогнулась и уткнула лицо в ладони. Плечи ее тряслись.
        Мать обняла девушку, стала нежно поглаживать по спине. Волосы Ирдик, колеблемые взмахами опахала, щекотали руку Вардали Шера. Она ничего не понимала, но с привычной мягкой уверенностью заговаривала рыдания дочери:
        - Успокойся. Не плачь. Ну ладно. Все пройдет, моя дорогая…
        Неожиданно Ирдик выпрямилась, повернула к матери зареванное лицо.
        - Мы должны забрать его оттуда! - воскликнула она.- Ты поняла?
        - Но он - царский гладиатор! - увещевающе проговорила Вардали.- Как мы можем забрать из дворца царского гладиатора, доченька? А потом, ты уверена, что он сам захочет покинуть Двор? Уж поверь мне, я ведь знаю неплохо этих мужчин - им всем по нраву такая жизнь.
        - Но они умирают! - всхлипнула Ирдик.
        - Ну конечно,- согласилась Вардали.- Именно это и делает их жизнь такой… пряной.
        - Но они убивают друг друга!
        - Раньше тебе это нравилось,- напомнила Вардали.
        - Я не хочу, чтобы убили… его! - Девушка с трудом сдержала рыдания.
        - Он еще ученик. Не скоро…
        - Ты должна мне помочь! - упрямо заявила девушка.- Пусть отец заберет Кэра оттуда! Он - Советник царя. Не может быть, чтоб он не смог получить жизнь какого-то ученика гладиатора.
        - Послушай,- мягко возразила Вардали.- Ты же знаешь, нынешний царь строг в отношении законов.
        - Ничего я не знаю! И знать не хочу!
        Лицо Ирдик выразило абсолютную непреклонность.

«Вся в меня,- с удовольствием подумала ее мать.- Немного не хватает гибкости, но - придет со временем. Я хочу! И всё!»
        Вардали откинулась на подушки, очень довольная собой; красивая, молодая еще женщина, у которой есть все: мужчины, деньги, власть и дочь, что со временем станет ее продолжением. А когда в жизни Вардали минует время страстей, Ирдик наполнит ее смыслом. Она представила, как год за годом передает взрослеющей дочери свой немалый опыт, и зажмурилась от предвкушения.
        Женщина забыла о собственной юности. Забыла, что светские интриги и похотливые игрища вовсе не были ее мечтой. Вардали Шера была достойна большего, чем власть над собственным мужем и его слугами. И она была способна получить большее. Вардали просто не повезло.
        - Ему понравится у нас больше, чем среди этих мужланов-гладиаторов! - убежденно заявила Ирдик.

«А сам он разве не мужлан?» - подумала ее мать, но вслух не произнесла. Мысль о том, чтобы взять юношу в дом Шера, не приходила ей в голову. А ведь очевидно: если Гагаран купит его…
        - Я поговорю с твоим отцом,- пообещала она.- Конечно, царь может и не согласиться. Но есть немало людей, кроме царя, что пойдут навстречу. Если с ними умело обойтись.

«Неплохая идея! Это остро: иметь в доме бывшего гладиатора, пусть совсем юного мальчика. Такого милого мальчика! Малютка забыла, что это я, а не она выбрала его вчера».
        - Поговорю. Попробую его убедить,- произнесла Вардали более уверенно.

«Конечно, я его уломаю. Хорош будет Гагаран, если вздумает мне перечить!»
        - Мамочка!
        Ирдик обвила ее руками.
        - Но ты должна обещать мне, что будешь больше заботиться о себе! - наставительно произнесла женщина.- Твое тело - лучшее, что у тебя есть.

«Кроме меня, моя глупышка»,- добавила она про себя.
        Ирдик часто-часто закивала головкой.
        Паланкин, плавно покачиваясь, двигался по раскаленной мостовой, восемь мускулистых рабов, цокая деревянными сандалиями, несли его ровной рысцой мимо мраморных фасадов и колоннад Верхнего города.
        Минут двадцать спустя носильщики свернули в арку, и благословенная тень парковых деревьев легла на их разгоряченные тела. Радуясь окончанию пути, носильщики побежали быстрей. Вскоре поднятый по белым ступеням парадной лестницы паланкин опустился на зеленый мрамор. Белая ручка Вардали откинула шелковую занавеску.
        - В Карнагрии его называют - «скорпион»,- сказал Бос.- Твой враг не должен знать, куда он ужалит!
        Он сделал прямой выпад, потом - два прыжка вперед, укол и застыл. Конец клинка дрожал, его очертания расплывались, «размазывались», а в воздухе рождался тонкий, еле слышный звон.
        - Ты играй, играй им, когда прыгаешь! - крикнул Бос.- Тогда твой толчок уйдет в его силу, а ноги упадут мягко, как волосы девственницы. На! Делай.
        Кэр подхватил оружие, выбросил в сторону левую руку с тремя вытянутыми пальцами и прыгнул. У него получилось легче и дальше, чем у Боса.
        - Уловил! - удовлетворенно сказал его наставник.- А теперь пробуй так.
        И показал: укол вперед, поворот с широким режущим взмахом, снова укол, второй поворот - левая рука - на запястье правой, падение на колено, перекат через плечо, на ноги, снова - укол, поворот, уход, укол, наклон, падение на спину, кувырок, прыжок вперед, двойной укол.
        Кэр повторил с изумительной точностью. Тело слушалось идеально.
        Бос сиял от удовольствия.
        - Ты, должно быть, родился с мечом в руке! - воскликнул гладиатор.
        - Да,- серьезно подтвердил Кэр.- Когда в клане рождается мальчик, ему дают потрогать рукоять отцовского меча раньше, чем материнскую грудь. Правда, потом отнимают - до самого посвящения. Наставник говорил: тот, кому вручают меч, должен быть готов принять его! А меч должен радоваться, оказавшись в руке посвященного.
        - Он радуется! - заверил Бос.- А теперь слушай меня. «Скорпион» - благородный клинок. Им не лупят как булавой. И не ставят поперек чужого железа. Он - только для поражения. Скорпион не звенит и не лязгает, он - поет! Если ты сражаешься против нескольких противников - бери кинжал, чтобы ловить чужие клинки. Но в парных схватках - только уход. Тебе это по силам.
        Ты должен порхать, как бабочка! - Он щелкнул ногтем по гарде меча.- Атаковать с любого места, из любого положения, обходить защиту так, чтобы жало клинка - видишь, как оно гнется? - плясало, точно язык пламени!
        Нет таких доспехов, что защищают с головы до ног, всегда найдется щель для острия иглы. «Скорпион» - это острие иглы. Он сам отыщет уязвимое место, если ты сроднишься с ним. Дай мечу волю, слушай, как он поет!
        Клинок в руке Боса превратился в сверкающую на солнце вуаль.
        - Вот так. На, делай!
        Он бросил меч Кэру.
        И «скорпион» запел в руке самерийца.
        - Ты хоть понимаешь, о чем просишь? - сердито восклицал благородный Гагаран Шера, бегая вокруг своей жены.
        Вардали, сложив белые руки под грудью, смотрела на мужа спокойно, терпеливо. Так смотрит опытный объездчик на брыкающуюся молодую лошадку.
        Взгляд Гагарана зацепил полные груди жены. А поскольку сам он продолжал двигаться, голова его, с завитыми локонами, повернулась на четверть оборота. А потом - обратно. Выглядело это забавно - и Вардали улыбнулась.
        - Не надо преуменьшать свои возможности, мой дорогой! - промурлыкала она.- У тебя достаточно власти, мой Гагаран, чтобы сделать и не такое.
        Шера слегка надулся от гордости. И повторил, уже менее возбужденно:
        - Но, моя прелесть! Он - царский гладиатор!
        - Прежде всего он - очень милый красивый мальчик, который приглянулся нашей маленькой Ирдик!
        - Красивый? - В глазах Гагарана мелькнул интерес.

«Ах ты старый козел!» - подумала Вардали.
        - Да, красивый! Но будь он даже уродлив, как… козел, ты все равно обязан это сделать. Да как тебе не совестно! - повысила она голос.- Отказывать малютке в такой мелочи?
        - Очень трудно…- пробормотал Советник, сдаваясь.
        - Притом,- продолжала Вардали,- он еще не гладиатор, только ученик, ни разу не был на Арене.
        Об этом ей сообщил красавчик Ордаш, с которым карнитка провела неплохую ночь. Но стоит ли углубляться в детали?
        - Ученик? - обрадовался Шера.- Что ж, это облегчает дело. Я попытаюсь. Для Ирдик и для тебя, моя сладкая!
        Глаза Гагарана замаслились. Он ловко ухватил жену за полные ягодицы и притянул к себе.

«Гляди-ка, делает вид, будто на что-то способен после прошлой ночи!» - подумала Вардали.
        У нее хватало наушников среди домашней челяди.

«А впрочем, что ж, можно попытаться. Дело того стоит».
        - Ты - мой герой! - проворковала женщина, сбрасывая с плеч платье.- Ты - мой Шера!
        - Живая дорожка!
        Бос указал на полосу шириной шага четыре, посыпанную песком. В конце ее возвышался щит в человеческий рост, с тремя грубо намалеванными красными пятнами размером с медную монету.
        - Ты,- сказал гладиатор,- должен по моей команде как можно быстрее поразить то пятно, что посредине!
        Бос отошел в сторону и оперся на деревянную решетку.
        - Пошел!
        Сын вождя сорвался с места…
        И Бос нажал на рычаг.
        Деревянная доска в локоть высотой выпрыгнула из песка прямо под ноги Кэра. Зацепившись, юноша полетел лицом в песок, но успел собраться в воздухе, перевернулся через голову, еще раз, вскочил - мишень всего в двух шагах - и выбросил руку с мечом.
        Клинок пробил мишень насквозь. Но - на ладонь в стороне от нужного места.
        Кэр виновато посмотрел на Боса. Однако тот был доволен.
        - Повторить! - приказал он.
        Барьер ушел вниз.
        Сын вождя снова начал движение. На этот раз он был начеку, легко перемахнул через преграду и вонзил меч точно в центр пятна.
        Третья попытка.
        - Верхний! - крикнул Бос.
        Сын вождя в три прыжка достиг мишени…
        И - в шаге от нее - из песка выпрыгнул деревянный шест, заслонив нужное место. Мгновенно перевернув меч в ладони, Кэр косым режущим движением отсек верх шеста и с тем же обратным хватом, с полуповорота пробил мишень у самого края верхнего красного пятна.
        Бос не знал: хвалить ему парня или ругать.
        - Если б это был меч, ты сломал бы клинок,- проворчал он.
        - Но это не меч! - справедливо возразил Кэр.
        - Повтори последнее движение.
        - Какое?
        - Переверни его в руке.
        - А, это!
        Юноша качнул мечом, эфес скользнул по тыльной стороне его ладони, и большой палец лег под головку рукояти.
        - Сам сообразил или увидел?
        Кэр рассмеялся:
        - Наставник! Да ты раз двести заставлял меня делать так шестом.
        - Так, да не так. А сделано хорошо! - Он нахмурился.- Преграды больше не рубить. Это «скорпион», а не двуручный «единорог»!
        - Я в состоянии отличить дерево от железа,- заверил юноша.- Скажи, кто придумал эти устройства? - Он указал на дорожку.
        - Кто придумал, известно одному Ашшуру. Когда-то тут тренировались Алые. Потом им соорудили кое-что получше, и эту отдали нам, Потерявшим Жизнь.
        - Я не прочь взглянуть и на «кое-что-получше».
        - Для этого надо стать одним из Алых. Нам с тобой - заказано.
        - Почему, наставник?
        - Гвардию набирают только из чистокровных карнитов. Даже сам Фаргал не имеет права интересоваться тайнами их мастерства. Но ему - без надобности.
        Бос засмеялся.
        - Алые - серьезные воины! - со знанием дела согласился Кэр.
        - Ты-то откуда знаешь? - Гладиатор бросил на подопечного острый взгляд.
        - Они убили моего наставника,- объяснил юноша.- А мой наставник - из лучших бойцов клана Мечей. Это серьезно!
        - Глядя на тебя - могу представить,- отозвался Бос.
        - Правда, Алых было трое,- прибавил Кэр.
        - Чтобы уложить меня, потребовалось бы не меньше двоих! - не без гордости сказал Бос.- А может, и двоих не хватило бы. Ладно, парень! Ты видел только пару ее трюков.- Он указал на «живую» дорожку.- А их здесь - восемнадцать! Так что…- Он набрал в грудь воздуха: - Верхний! Делай!..
        - А! Благородный Советник Шера! - проворчал Гронир, слегка шевельнувшись на ложе.- Чем обязан твоей милости?
        Гагаран, неодобрительно приподняв бровь, окинул взглядом комнату. И поразился богатству убранства. Никакого вкуса (впрочем, чего ожидать от плебея?), но сколько здесь дорогих, очень дорогих вещиц!
        Гагаран поднял позолоченную статуэтку храмовой танцовщицы… Да нет, какое там - позолоченную… Чистое золото, если судить по весу! А камешки, которыми выложен пояс фигурки, ее серьги, ожерелья… Все - чистейшей воды!
        Шера вздохнул: недешево обойдется ему подкуп такого человека, как Управитель Гронир.
        Гронир зачерпнул пальцами единственной уцелевшей руки сладкую массу из чаши, ловко скатал шарик и запихнул в рот.
        - Так. Слушаю тебя…- пробормотал невнятно.
        По подбородку Управителя потекла липкая сладкая слюна.

«Что же это я стою перед ним?» - спохватился Гагаран и поспешно прилег на свободное ложе.
        Он ожидал, что хозяин предложит угощение или вино, но эта жирная жаба понятия не имела о том, как себя вести.
        Гронир дожевал, присосался к бокалу с вином. Бокал изумительной красоты, фетский, весь словно составленный из прозрачных, искрящихся драгоценных камней.
        Гронир допил до дна, поставил, рыгнул.
        Гагаран не мог оторвать глаз от бокала. Такое чудо! А рядом - оплывшая рожа бывшего Алого.

«Свинья больше понимает в табитском жемчуге, чем эта жаба - в чудесах, которые награбил!» - не без зависти подумал Советник.
        - Мне нужен один человек. Раб,- уточнил он.
        - За чем же дело стало? - равнодушно отозвался Гронир и снова рыгнул.
        - Этот человек - в твоем ведении,- заявил Шера.
        - Ну и что с того?
        - Он - ученик на Гладиаторском Дворе,- начиная сердиться, произнес Гагаран.- Имя его - Кэр, если не ошибаюсь.
        - Что он натворил? - осведомился Управитель, слегка заинтересованный.- Имей в виду: мои гладиаторы подвластны лично царю! А судьей над ними он поставил меня.
        - Он не совершал преступления,- сказал Советник.- Я хочу его купить.
        - Невозможно купить царского раба! - немедленно отреагировал Гронир.

«Поменьше бы тебе жрать, жирная жаба, да побольше думать о том, что жрешь!» - с отвращением подумал Гагаран.
        - Тогда - выкупить.
        - Невозможно выкупить царского раба! - заявил Гронир и крякнул от удовольствия.
        - Выходит, ничто не может освободить гладиатора? - с подвохом спросил Гагаран.
        - Народ. Народ может его освободить,- сказал Гронир.
        Сказал, как сплюнул.
        - Но,- стараясь держать себя в руках, продолжал Советник,- за хорошие деньги можно купить для царя еще лучшего гладиатора. Даже двух!
        - Все царские гладиаторы - лучшие.- Гронир смерил собеседника взглядом, прищурился.- А что ты называешь хорошими деньгами?
        - Скажем… Десять золотых.
        Шера удвоил сумму, которую собирался назвать еще пять минут назад.
        - Что ж…- Управитель слепил еще один комок и отправил в рот.- Дешать шолотых - хорошие деньги…
        Советник подумал: сейчас согласится. И пожалел, что не сказал «пять».
        - Хорошие деньги… Для тебя…- И прижмурился от удовольствия.- Но не для царя Фаргала!

«Ах ты мерзкий безрукий вонючий сын подзаборной шлюхи!» - рассвирепел Шера.
        Но лицом остался спокоен.
        - А что же - хорошие деньги для царя? - спросил, будто невзначай.

«Жаль, что мы - одни! Не то подловил бы тебя на оскорблении личности Императора».
        - Для царя?..- выдержал паузу, передразнивая Гагарана.- Ну, скажем… Сто золотых!
        - Сто золотых?
        У Советника дух перехватило от подобной наглости.
        - Или благородный Шера полагает, что сто золотых - много?
        - Да! То есть - нет!
        Спохватившись, Гагаран сообразил, что речь идет совсем не о рабе. Теперь Советник уже радовался, что беседа - без свидетелей.
        - Но сто золотых - очень большие деньги!
        - А кто спорит? - удивился Гронир.- Да. Большие.
        Ум Гагарана бешено работал. Сто золотых. Целое состояние. С ума сойти! Но, с другой стороны: что такое для Шера - сто золотых? Тем дороже будет подарок, который он преподнесет своей Ирдик!
        Гронир видел: аристократишка почти готов. И точно определил миг, когда губы Гагарана шевельнулись, чтобы сказать…
        - Сто золотых - значительная сумма,- произнес он, прежде чем Советник успел вымолвить слово.- По-царски значительная сумма. За раба. Но…- упреждая реплику Гагарана.- Есть еще одна небольшая деталь, благородный господин Советник! Совсем небольшая деталь. Но очень важная.

«Ни медяка не прибавлю, ты, вонючка!» - с ожесточением подумал Гагаран.
        - Какая же, Управитель Гронир?
        - Закон, мой благородный господин Шера! - Гронир совершил выпачканными в розовой массе пальцами неопределенный жест.- Закон! Хотя, если вдуматься…

«То почему бы еще не подразнить эту расфуфыренную немочь?»
        И тут Гагаран Шера со всей определенностью понял: не продаст. Жирная жаба! Не продаст! Ни за сто золотых, ни за тысячу. Только потому, что паршивый мальчишка действительно нужен Советнику Шера!
        Окаменев лицом, благородный Гагаран встал и вышел из комнаты. Молча. С достоинством. Как подобает отпрыску древнейшего рода Карнагрии.
        И услышал за спиной громкое чавканье.

«Ничего,- подумал он, выходя из особняка Управителя и ставя ногу на колено охранника, чтобы сесть в седло.- Ничего! Обратимся к благородному Саконнину».

22
        - Третья пара! - закричал глашатай.- Устул! Хвостатое копье! Щит!
        Коренастый сокт выбежал на арену, потрясая оружием, к наконечнику которого был привязан длинный пучок выкрашенного в красный конского волоса.
        Голову Устула покрывал глухой шлем, грудь защищала кираса с выступающим нагрудником. В левой руке - треугольный щит с вырезом наверху. На коротких кривых ногах - набедренники и наголенники из вычерненного железа.
        - Вчера Устул добрый час глазел, как трудится наш паренек,- сказал Бос, обращаясь к Хар-Руду.- Всё продумал.
        - Вот хитрая тварь! - пробормотал тот.
        - Эй-эй! - Бос ухмыльнулся.- Помощник Управителя не должен быть пристрастен. Сколько ты поставил на победу Змеи?
        - Пошел ты! - Хар-Руд выглядел не на шутку озабоченным.
        - Он сделает сокта! - подбодрил его Бос.- Будь уверен. В этом бесенке сидит настоящий боец!
        - Надеюсь! - пробурчал Хар-Руд.
        И на всякий случай сложил из пальцев левой руки отводящий знак.
        - Змея! Меч! - закричал глашатай.
        В среде зрителей, молчанием встретивших новое имя, возникло шумное оживление при появлении юноши.
        - Удивлюсь, если кто поставит на него,- сказал Бос.- Ты неплохо заработаешь, Хар-Руд!
        - Слушай, заткнись! - свирепо прорычал помощник Управителя.- Ты посоветовал ему этот наряд потаскухи?
        - Он выбрал сам. Но я не стал возражать.
        - Сожри вас демоны!
        На Кэре не было ничего, кроме черной юбки до колен и сапог на ногах. Даже шлема не было, только черная шелковая лента удерживала светлые волосы сына вождя.
        Он остановился шагах в десяти от Устула, спокойно оглядел закованного в железо сокта.
        Ударил барабан.
        - Знаешь, как готовят жаркое из болотной лягушки? - Из-под шлема голос Устула звучал глухо, как из бочки.- Я сдеру с тебя шкуру, а потом нарежу на куски! Выпотрошу тебя и заставлю собирать собственные кишки, разбросанные по песку! Я надену твою голову вот сюда, - Сокт махнул копьем,- и буду держать на солнце, пока не завоняет! Ты понял меня, шакалье дерьмо?
        - Это все? - спросил сын вождя, на которого угрозы Устула произвели не слишком большое впечатление.- Гиена тявкает,- сообщил он,- когда трусит! Я прикончу тебя одним ударом, Устул.
        Сокт разразился потоком грязных ругательств. Его прервал второй удар барабана.
        Противники разошлись. Сокт, наклонясь вперед, ждал сигнала. Кэр выглядел совершенно беспечным.
        Снова грохнул барабан. Устул бросился вперед раньше, чем угас гром удара. Его копье прошло в половине ладони от загорелой груди самерийца. Тот, даже не успев выхватить меч, еле уклонился от широкого наконечника.
        - Если кто сделал на него ставку,- заметил Бос,- сейчас волосы на жопе рвет от огорчения.
        - Угу,- пробормотал помощник Управителя.
        Бос с удивлением обнаружил, что его стрела не достигла цели: Хар-Руд успокоился.
        Устул тем временем развернулся с потрясающей скоростью. Тяжесть доспехов смущала его не больше, чем буйвола - собственная шкура. Выбросив в сторону копье, он хлестнул «хвостом» по лицу Кэра, закрыв ему обзор. И тут же обрушил на сына вождя удар тяжелого щита.
        Юношу отбросило назад. Он упал и покатился по песку.
        Зрители взвыли.
        Мало кто успел заметить, что Кэр принял удар щита на ладони. Зато все видели, как он, перевернувшись через голову, добрых десять шагов катился по Арене.
        Устул налетел на упавшего. Лишь какой-то миг отделял Кэра от гибели. Тяжелое копье трижды вспахало песок, а потом, каким-то чудом, юноша ухитрился вскочить на ноги.
        Устул, по инерции, пробежал еще пару шагов и затормозил, вздымая песок окованными железом сапогами.
        Кэр стоял, слегка покачивая головой. Казалось, он оглушен. Меч его по-прежнему оставался в ножнах.
        - Беги! - ревели Кэру сверху.
        - Меч! Меч! - орали другие.
        - Дерись, засранец! Дерись! - вопили третьи.
        Мало кто теперь сомневался: новичок выставлен на убой.
        Устул ринулся в атаку. Кэр отклонился в сторону, но его опытный противник обманул: ударил сбоку, острым краем наконечника.
        Худое тело юноши взлетело в воздух, подброшенное ударом.
        Вопли толпы достигли апогея.
        Кэр упал на четвереньки.
        Устул ударил - над самой землей. Кэр подпрыгнул вверх. Как кошка. Второй удар - и наконечник воткнулся в песок. Кэр снова был на ногах.
        - Он играет с ним,- пробормотал Бос.- Но как опасно играет!
        Древко копья перевернулось в руке сокта и упало на незащищенную голову Кэра. Тот опять ухитрился избежать удара.
        Толпа выла, как свора демонов. Устул гонял противника по Арене, однако до сих пор на облепленном песком теле Кэра не было крови. Даже боковой удар Устула, подбросивший юношу над Ареной, не оставил на его коже алого следа.
        Устул ударил снова, целя в ступню противника. Кэр отдернул ногу, широкий наконечник вонзился в песок… и Устул, поддев пригоршню его, смешанного с опилками, швырнул в лицо противника.
        Мигом позже Устул нанес боковой удар. Красная полоса пересекла живот юноши. Зрители завопили. Невозможно было определить издали, насколько серьезна рана. По крайней мере Кэр остался на ногах.
        Устул захохотал. Низкий голос его грохотал под железным шлемом, как камень в катящейся бочке.
        Сын вождя, отбежав назад, плюнул на руку и попытался протереть глаз, в который попал песок.
        Устул метнул копье. Кэр не ожидал броска и едва не поплатился жизнью. В последний момент он успел отскочить. По левому его плечу заструилась кровь.
        Смерть отставала от Кэра на волосок девушки.
        Рыча, Устул мчался на него.
        - Меч! Меч! - вопила толпа.
        Зрителям казалось: будь в руках юноши клинок, он мог бы сейчас уравнять счет.
        - Хватай копье! - горланили другие.
        Враг налетел на Кэра. Выставленный вперед щит, закованное в железо тело, мощное, быстрое. Устул ринулся вперед, как только копье оказалось в воздухе. И ненамного отстал. Попытайся Кэр поднять тяжелое оружие, враг смел бы его, как носорог - шакала.
        Сын вождя уступил дорогу.
        Устул на бегу подхватил копье, пробежал еще шагов десять и резко развернулся. Стальной наконечник с шумом рассек воздух. Попытайся Кэр в этот момент напасть - наконечник перерубил бы ему ребра.
        Но сын вождя стоял там, где стоял. И вынимал из ножен меч.
        - Ну наконец-то! - сказал кто-то за спиной Боса. Ордаш.
        - Смотри, парень! Сейчас - будет! - не сводя глаз с арены, сквозь зубы процедил Бос.
        - Будет? Что? - спросил Ордаш.
        - Я почем знаю? Но - будет!
        Устул разъяренным быком ринулся в атаку.
        Теперь в руках у Кэра был меч. Но разве тоненькая полоска стали может остановить железного буйвола? Нет, не может - и это было ясно всем, кто сидел и стоял над ареной: и тем, кто подпрыгивал от возбуждения на деревянных скамьях, и тем, кто удобно расположился в креслах лож. Совершенно очевидно.
        Кэр опять отступил.
        Устул промахнулся, выплюнул оскорбление и снова атаковал.
        - Вынослив, как верблюд! - с уважением произнес Бос.
        Хар-Руд забеспокоился. Он никак не мог определить, насколько серьезно ранен его подопечный. Он уже не был убежден, что Змея успеет ужалить раньше, чем Устул размажет его по Арене. Устул мастерски выбрал оружие. И так владел копьем, что и впрямь не оставлял шансов юнцу, лишь два месяца пробывшему на Гладиаторском Дворе. Вдруг помощник Управителя поторопился?
        Губы Хар-Руда еле заметно шевелились.

«Молится, что ли?» - удивился Бос.
        Устул устремился в очередную атаку. Он не выказывал и намека на усталость.
        Царапина на животе Кэра почти не кровоточила. А вот из раны на плече сползала вниз по руке алая полоса.
        Устул пробежал десяток шагов и остановился. Он заметил, что Кэр не пытается ударить его сзади. Хотя со спины Устул был более уязвим.

«Дурак? - подумал он.- Или перетрусил, когда дело дошло до настоящей драки?»
        - Почему он не подрежет Устулу поджилки? - спросил Ордаш.- Пару раз вполне мог достать.
        - Вспомни, из-за чего они сцепились! - ответил Бос.
        - Псих! - пробормотал Ордаш.
        - Нет. Воин. Не ссы! Парень свое возьмет! - уверенно сказал Бос.
        Все-таки Устул устал. Со стороны не сразу заметишь, но - устал. Паршивец так ловок. Каждый раз проходит так близко, что хочется отшвырнуть щит и схватить сопляка за горло!
        Но - осторожность! Он помнит, как мальчишка пробивал доски своим «скорпионом». А только ведь и доспехи - покрепче досок!
        - Ха! Тебе - конец! - закричал Устул и устремился вперед.
        Между ними было шагов двенадцать. И на сей раз Кэр не стал дожидаться противника. Держа меч в согнутой руке, он сильно оттолкнулся левой ногой и прыгнул навстречу сокту.
        Луженые глотки толпы выплеснули новую порцию воплей: шакал атакует быка!
        Враг бежал на Кэра. Кэр летел навстречу врагу.
        Левой, потом - правой, и снова - левой. Три прыжка. Кэр рассчитал совершенно точно. Масса железа, надвигающаяся все быстрей. Оплывшие очертания шлема, черный щит, а впереди - сверкающий наконечник в четыре ладони шириной. Красный «хвост» размазан по древку напором встречного воздуха. Жало направлено точно в центр груди Кэра.
        - Бум! Бум! Бум! - Ноги сокта в тяжелых сапогах - по присыпанным песком плитам Арены.
        Кэр слышал хриплое шумное дыхание под черным железом.
        Блестящий наконечник сопровождает каждое движение сына вождя. И сталь - все ближе. Точно в центр груди. Даже когда прыжок поднимает Кэра над Ареной.
        Третий! Наконечник - в локте от сердца Кэра.
        Сын вождя развернулся в прыжке, в воздухе, боком к сокту. «Скорпион» - в выброшенной вперед руке. Широкий острый «лист» наконечника скользнул по груди Кэра - еще один кровавый след - и - вытянутая вперед рука, вибрирующее острие меча…
        Есть!
        Узкий клинок проскользнул в треугольный вырез щита и без всякого сопротивления вошел в горло Устула на два пальца ниже подбородочного ремня. «Скорпион» ужалил!
        Усиленный встречным движением, удар был настолько силен, что меч пробил тыльник шлема и на целый локоть выпрыгнул наружу.
        Ноги Кэра уперлись в песок. С пронзительным криком он рванул меч к себе, вытягивая его из тела врага.
        Тугая струя крови ударила юноше прямо в лицо: в нос, в глаза, в кричащий рот.
        Кэр поперхнулся, глотнул горько-соленую густую жидкость, отпрыгнул назад.
        Устул рухнул на песок.
        Жар проглоченной крови привел сына вождя в неистовство. Огонь вспыхнул внутри. Рев наполнил его грудь, голова запылала, в ней что-то росло, расширялось, давя изнутри с такой силой, что уши готовы были лопнуть, а глаза лезли из орбит. Кэр раскрыл рот, и как будто пламя вырвалось из его глотки. Но то было не пламя - звериный, леденящий душу вопль. Боевой клич клана Мечей.
        Не осознавая, что делает, Кэр ухватил левой рукой султан шлема поверженного врага, приподнял закованное в железо тело над окровавленным песком и одним взмахом отсек голову убитого.
        Отсек и, размахивая ею над головой, продолжая терзать уши карнагрийцев леденящим душу визгом, станцевал на Арене варварский танец с мечом в одной руке и отрубленной головой - в другой.
        Первый же вопль заставил заткнуться самых распаленных зрителей. Женщины закрыли уши руками, мужчины побледнели. Те, кто только что вскочил с места, рухнули обратно.
        Вопль оборвался. Сын вождя взмахнул обагренным мечом, с лицом, алым от покрывшей его крови, с черным шлемом в руке, из которого стекала на песок кровь, пятная его красным…
        Повисла напряженная тишина. Жуткая, гнетущая…
        И - новый вопль, еще более ужасный! Кое-кто закричал от ужаса, но большинство безмолвствовало, глядя, как носится по Арене тощий дикарь-убийца в маске из свежей крови.
        Ужас сковал толпу.
        Но - не всех.
        Несколько мужчин со значками наемников наблюдали сцену с нескрываемым интересом.
        - Клянусь богом гор! - пробормотал один из них, чей рот был изуродован ударом меча, а серые глаза, вечно сощуренные, тонули в черных глазницах.- Клянусь богом гор! Он не похож на самерийца. Но он - нашей крови! Ашшур! Да, он моей собственной крови!
        - Удивил! - отозвался второй, которому вопли гладиатора доставляли, похоже, немалую радость.- Кто еще, кроме сына клана Мечей, способен на такой удар?
        - Тогда какого демона он приплясывает на этой чертовой Арене? - спросил третий.
        - А вот я сейчас пойду и узнаю! - заявил воин с изуродованным ртом.
        Гладиатор тем временем закончил свой безумный танец. И сразу как-то ссутулился, обмяк, сник и, не обращая внимания на приветственные крики оправившейся от шока толпы, побрел к выходу; отрубленную голову в шлеме он по-прежнему держал в руке. И только у самой решетки вспомнил о ней, уронил на песок…
        - Пойду и узнаю! - сказал воин и поднялся.
        Талию его обнимал серебряный пояс с золотым царским гербом - знак начальника тысячи.
        Кэр стоял, наклонясь, а смуглый тонконогий раб лил на его загорелую спину теплую воду. Другой слуга проворно работал губкой, посыпанной мыльным порошком.
        Вода, стекая, впитывалась в песок, унося в него пот и кровь Арены. Светлые кудри юноши потемнели от влаги.
        Кайр (так звали начальника тысячи) остановился поодаль, приглядываясь. Юноша распрямился. Теперь он стоял к наемнику спиной, и раб тер ему живот.
        Зоркие глаза Кайра быстро обнаружили на загорелой спине следы Испытания. На спине начальника тысячи был точно такой же квадрат из шрамов, оставленных муравьиными жалами. Только след Кайра был «подпорчен» рубцом - из тех, что оставляет сеча.
        Кэр ощутил взгляд наемника и обернулся.
        Он был в дурном настроении. Конечно, Устул убит. Но иначе и быть не могло. А вот то, что произошло потом, казалось сыну вождя унизительной слабостью. Унизительной и непонятной. К сожалению или к счастью, Кэр многого не знал о клане Мечей и о себе самом.
        Сын вождя увидел человека среднего роста, широкогрудого, с сильными руками. Лицо незнакомца пересекал рубец. От этого казалось, что правая часть лица сдернута книзу. Чуть позже Кэр обратил внимание на серебряный широкий пояс с Коронованным Львом Карнагрии на пряжке (юноша не знал, что это значит) и бляху на груди с изображением скачущего лучника - значок наемника. Широкогрудый воин был облачен в просторные шелковые шаровары и в алую куртку поверх кольчуги. А шлем на его голове, хоть без забрала и личины, был настоящий, боевой, а не из золоченой жести.
        Человек разглядывал Кэра, словно раба, которого собирался купить. И что-то в чертах его изуродованного лица показалось юноше знакомым. Может, поэтому он спросил с нарочитой грубостью:
        - Что надо?
        Раб с кувшином вздрогнул от звука его голоса, а раб с мочалкой прекратил работу. Оба уставились на воина и, углядев на том знак тысяцкого, на всякий случай отошли подальше.
        Не будь Кэр расстроен, он не стал бы приветствовать воина так неуважительно.
        Кайр не обиделся. Он взирал на юношу - прямого, напряженного, холодно глядящего в глаза старшего - с удовольствием. Теперь, когда Кайр признал в юноше собрата по клану, он воспринял грубость как знак бесстрашия. Ведь Кайр, военачальник Фаргала, мог запросто зарубить безоружного гладиатора. Царь простил бы его: подумаешь, начальник тысячи прикончил какого-то безумного Потерявшего Жизнь. Мало их убивают на Арене? Довольно только внести в казну двойную стоимость - и дело улажено.
        Кэр этого не знал. А знал бы - повел бы себя еще более вызывающе.
        Кайр улыбнулся. Выглядело это жутко. И сделал правой рукой тайный знак клана.
        Нижняя челюсть Кэра отвисла. Он не ожидал, что наемник окажется сородичем. Теперь он понял, о чем напомнили ему черты лица Кайра. Оно было типичным лицом самерийского горца.
        Кайр повторил знак - и юноша опомнился. Левая рука его сжалась в кулак, разжалась, снова сжалась: средний и указательный пальцы указали на грудь Кайра. «Ты - наш! - означал жест.- Назовись!»

23
        - Привет, Алый! - прорычал Кайр, хлопнув Гронира по жирной спине.
        - Привет, красавчик! - расплывшись в улыбке, прохрипел в ответ Гронир.
        - Ты раздобрел, как три свиньи,- заявил самериец с добродушной насмешкой.
        - А! - Управитель махнул единственной рукой.- Люблю пожрать, старик. Давай, давай, клади свою задницу! - И толкнул тысячника на ложе.- Занимай место. У меня нынче винцо… Ты такого сроду не пил!
        - Догадываюсь! - проворчал Кайр, озираясь.- Да ты стал жить как благородный! Небось даже срешь теперь золотом.
        - Что нет - то нет! - усмехнулся бывший Алый.- Не золотом, но толчок у меня - серебряный! Желаешь взглянуть?
        - Успею. Ей-ей, Алый, пора тебя ограбить!
        - А! Бери, что хочешь! - Гронир отмахнулся.- Шакалы вы все! Забыли меня! Ты пей вино, Косогубый, пей! Ну как? То-то! Забыли меня, говорю. И ты, чую, не просто так пришел проведать старого волчару. А, Косогубый?
        - Ну,- смущенно признал Кайр.- Но я… Давно к тебе собирался, Алый! Да вот повода не было, понимаешь…
        - Ври больше! Да пей ты, старик! Вина у меня море. Девок в нем купаю! Так что за дело?
        - Парнишка у тебя во Дворе, из наших. Герой вчерашний.
        - Змея, что ли?
        - Он! Родич мой. Отдай, а, Алый?
        - Дался он всем! - пробурчал Управитель.- Вот ты бы пришел два дня назад… «Отдай»! Теперь-то, когда о нем весь город болтает… А до царя дойдет?
        - Дойдет - все на меня вали! Алый! Он из моего клана! Родич! Считай, брат родной. Не мог я раньше прийти, только сегодня на Арене и увидел. Алый! Я денег дам на откуп! Правда…- замявшись,- сейчас поиздержался. Но десяток золотых наскребу.
        - Мне твои золотые - на хрен посыпать! - отмахнулся Гронир.
        Нахмурился.
        - Ладно! Попробую!
        - На! - Кайр протянул мешочек.- Здесь - семь. Остальные…
        - На хрен, я сказал! Хотя… Давай. Хар-Руду отдам. Змея - его находка. Да ты пей, пей, старик! Сказал - улажу, так и будет! Получишь своего брата.
        Гронир схватил нож и забарабанил ручкой по мраморному столу.
        Тотчас появился раб.
        - Плясуний сюда! - распорядился Управитель.- И музыку. Да бегом - шкуру спущу!
        Обернулся к самерийцу:
        - Повеселю тебя на полный клинок. А ты уж ребятам расскажи! Дескать, хоть и стал Алый на лягуху похож, да забывать не стоит. Я вас всех - как детей…
        По обрюзгшему лицу Управителя потекли слезы.
        - Как детей! Так ребятам и скажи. Ежели выпить на халяву или там девку поиметь - сразу ко мне.
        - Да ты уже нажрался, старый пердун! - благодушно сказал самериец.
        - Кто? Я? - возмутился Гронир. И осыпал гостя отборной, изощренной бранью.
        Оба пыхтели от удовольствия.
        Кэр окинул взглядом зал, но не обнаружил ни Ирдик, ни Вардали. Хотя женщин - полным-полно. Едва он и Бос вошли, тут же оказались в окружении возбужденных аристократок. И на сей раз признанный победитель, неизменный вожак Черных перестал быть персоной номер один.
        Бой, который провел Кэр, безумный, невероятный, ни с чем не сравнимый бой с потрясающим финалом, вознес сына вождя на мутный гребень славы. Сладострастницы Великондара потянулись к нему, как железные опилки - к магниту. «Змея! Змея!» - пробежало по залу. А пару дней назад кто обращал на юношу внимание?
        Никто, кроме Вардали и Ирдик Шера.
        Теперь же восхищались все, и все готовы были любить. Кэр дал им зрелище ! При воспоминании о его вопле кое-кто и теперь вздрагивал. Нечто нечеловеческое! Потому добрых два десятка карнагриек уже тянули к юноше нежные хищные пальчики. А жадность, горящая в подкрашенных глазках, обещала даже больше, чем они могли дать.
        Кэр был ошеломлен этим натиском. Обилием губ, глаз, грудей, всей этой шелковистой ухоженной плоти, распираемой жаром необузданных страстей.
        Туго бы ему пришлось, если б не Бос, привыкший к подобному и умело оттеснивший поклонниц от Кэра.
        Гладиатор держался вежливо. С уст его сыпались комплименты, ласковые словечки, почти всех он называл по именам… но руки у него были - из железа.
        - Ну-ну, милые! - приговаривал Бос, бесцеремонно расталкивая женщин.- Дайте же нам немного перекусить и выпить! Клянусь Ашшуром, красавица, мы никуда не сбежим! Гаэн, крошка, отпусти его! Ласковая моя, посторонись немного… Хар-Руд! Эй, Хар-Руд! - воскликнул он, заметив помощника Управителя.- На помощь! Ибо падем мы без славы от мук голода в десяти шагах от яств!
        Хар-Руд внял призыву и ринулся сквозь толпу гостей, как буйвол - через болото. К тому моменту, когда он подоспел на помощь, вокруг Боса и Кэра столпилось уже больше дюжины возбужденных красавиц. Могучий эгерини встал впереди, Бос прикрыл Кэра с тыла, и они двинули к ближайшему столу. Большая часть распаленных поклонниц оказалась позади, но продолжала осыпать Кэра комплиментами и откровенными намеками.
        - Как кошки, право слово! - ворчал Бос в затылок самерийцу.
        Они пробились к столу (там потеснились, давая место еще двоим), уселись на скамьи. Бос протянул длиннющую руку и вмиг наполнил два серебряных блюда: для себя и сына вождя. И три кубка: себе, Кэру и Хар-Руду.
        Помощник Управителя возвышался позади юноши подобно гранитному утесу.
        - Как трубят рога Славы? - спросил он.
        - Мне нравится! - Кэру пришлось кричать, чтобы быть услышанным.
        - Ты ешь, парень! - сказал Бос.
        И юноша накинулся на еду.
        Его опекун следил за тем, чтобы блюдо самерийца не пустело.
        - Давай, давай! - поощрял он.- Иначе эти красотки набьют кучу синяков о твои кости.
        Кэр, который и прежде ел немало, тут превзошел самого себя. Груда костей и огрызков около него достигла внушительных размеров, а он все никак не мог насытиться. Будто внутри бушевал огонь.
        Но любой пожар когда-нибудь гаснет.
        - Хар-Руд,- спросил юноша, поворачиваясь.- ты, часом, не знаешь ту девушку, что была со мной в прошлый раз?
        - Ирдик Шера? Не ищи, ее здесь нет! Насколько мне известно, Гронир не допустил семейку Шера к празднику!
        - Что-что? - Бос едва не подавился куском фаршированного фазана.- Алый не допустил к празднику Шера ? Вот новость! Он не спятил?
        - Понятия не имею. Хочешь, спроси сам - Гронир здесь.
        И, Кэру:
        - Тебе приглянулась девчушка, сынок? Милашка, верно? Не переживай! Здесь есть и получше. И любая с удовольствием составит тебе компанию! Например, вот эта…
        Правой рукой он крепко стиснул девушку в платье из почти прозрачного шелка. Та как раз пыталась проскочить у эгерини под мышкой, подбираясь к Кэру.
        Красотка пискнула. Скорее от удовольствия, чем от боли.
        - Да, ты прав,- согласился юноша, скрыв разочарование. И наколол на нож очередной кусок сочного мяса барашка.- Какая разница?
        Гронир и Хар-Руд стояли в тени мраморной арки.
        В десяти шагах от них топталась пара стражников, третий держал повод Гронирова коня.
        - …Так что я обещал отпустить парня,- сказал Управитель.- Косогубый - мой старый товарищ, не мог я ему отказать. Понимаю, что сначала должен был поговорить с тобой, но…
        - Оставь! - Эгерини поднял руку.- Ты слишком много сделал для меня, Гронир. Признаюсь, у меня были планы на парнишку. Больше того, я к нему привязался.- Хар-Руд хмыкнул.- Да и Босу он по душе. Потому-то мы оба понимаем: ему не место во Дворе. Среди Потерявших Жизнь он - как сокол в стае коршунов. Твой Кайр - командир из наемников?
        - Тысяцкий. Кстати, он передал это тебе! - Гронир вложил в руку своего помощника кошель.- Десять золотых!
        - Добро!
        Хар-Руд опустил кошель в карман.
        - В конце концов, ты вытащил Змею из петли,- заявил Гронир.- И должен получить хоть что-то!
        - Кто спорит,- согласился Хар-Руд.- А документы оформим так: парень добровольно поступил на Гладиаторский Двор. Если найдутся свидетели, что два месяца назад его собирались повесить,- твой Кайр с ними поговорит.
        - Не сомневайся! - горячо заверил Гронир.
        - Добровольно пришел - добровольно уходит! Через два дня. Пусть напоследок насладится праздником.
        - Я скажу Косогубому, чтобы забрал его послезавтра вечером,- сказал Управитель.- Я - твой должник, Хар-Руд!
        - Пустое.
        Гронир кликнул стражников, с трудом взобрался в седло.
        - Погоди,- сказал Хар-Руд, когда Управитель собрался ехать.
        - Ну? - насторожился Гронир.
        - Твое!
        Хар-Руд протянул ему кошель размером с голову младенца.
        - Это еще что? - удивился Управитель и, взвесив кошель, с еще большим изумлением: - Никак - золото?
        - Точно! - согласился Хар-Руд.- Твоя доля от выигрыша за схватку Змеи: триста восемьдесят шесть золотых. Должен же и ты получить хоть что-то.
        Он повернулся и зашагал прочь, провожаемый ухающим смехом Гронира.
        - Да,- сказал Хар-Руд, спустя два дня оглядывая Кэра.- Наша еда не идет тебе впрок - такой же тощий! А впрочем…
        Он вдруг сообразил, что два месяца назад мальчишка был на голову ниже его, а теперь уступает самое большее пол-ладони. «Что же, в этом возрасте парни быстро растут! - подумал он.- Понятно, почему он так и остался худым!»
        Кэр чувствовал: Хар-Руд собирается сказать что-то важное.
        - За тебя внесли выкуп! - произнес помощник Управителя.- Собственно, это не очень законно, но - тебя не касается. Я принял деньги. Ты свободен.
        Хар-Руд помолчал немного, потом сказал:
        - Мне жаль расставаться с тобой, сынок. Но тебе здесь больше нечего делать. Считай, тебе повезло!
        - Да,- кивнул Кэр.- Здесь - нечего. И мне действительно повезло. Спасибо тебе и Босу! Мы ведь еще увидимся, верно?
        - А почему - нет? Постой, я хочу сделать тебе подарок.
        Он взял со стола меч в ножнах и протянул юноше:
        - Это - «скорпион». Такой же, как тот, что послужил тебе на Арене. Но - лучшей ковки. Он - твой!
        Кэр принял оружие, пристегнул к поясу.
        - Спасибо, наставник!
        - Может, ты хочешь знать, кто тебя выкупил? - спросил Хар-Руд.
        - А какая разница? - пожал плечами сын вождя.- Ты же согласился!
        - По-моему, разница есть,- сказал эгерини.- Это Кайр, начальник тысячи из наемников. Ты знаешь его?
        - Да. Мой родич.
        - Я кое-что слышал о Кайре-Косогубом! - медленно произнес Хар-Руд.- Думаю, он сумеет сделать из тебя не только бойца, но и воина. Такого, как Фаргал.
        - Посмотрим,- скромно ответил Кэр.
        Слова Хар-Руда доставили ему удовольствие.
        Полная луна глядела прямо в окно, озаряя комнату серебристым холодным светом. Отполированные подошвами сандалий булыжники Гладиаторского Двора тускло блестели. Черные длинные тени стражников-часовых двигались по ним мерно и неторопливо. Было очень тихо. Потому, когда за стенами Двора с просторной и прямой улицы, ведущей к воротам, подъехали четверо всадников, топот их коней был отчетливо слышен в доме помощника Управителя Хар-Руда.
        - Думаю, это за тобой! - сказал он юноше.
        И они вышли на залитую лунным светом площадь.
        Железные ворота медленно растворились.

24
        Множество тоннелей и ходов, сотворенных и естественных, пронизывали холмистую землю владений Райно и Реми внутри сорокамильной излучины Агры. В обильные влагой годы река, разливаясь, превращала весь юг Земель Райно и Реми в одно огромное озеро с многочисленными, заросшими сосняком островами. Но наводнение никогда не длилось дольше нескольких недель. Воды уходили вниз. По многочисленным подземным руслам они перетекали в озеро Реми, лежащее на восемьсот локтей ниже и двенадцатью милями севернее восточного изгиба Агры. Мало кто из людей знал о подземных путях вод… И уж совсем немногие знали еще об одном озере, подземном, куда стекала вода, прежде чем избыток ее перетекал через рожденную божественной силой щель в озеро Реми.
        Немногие знали об этом. Но жрец, увенчанный Диадемой Власти, позволяющей погружаться в сны Мудрого бога и черпать из них силу, знал. И потому здесь, в глубинах Земли Реми, основал свою тайную крепость. Единственный оплот последователей Аша в Карнагрии.
        Это была дерзость. Лишь сотня миль отделяла укрытие от гор Яго, и любой маг Мудрого терял здесь большую часть своей силы. Если у него не было короны Власти. Зато ни один жрец Яго не стал бы вынюхивать врага в такой близости от своих гор. А если бы и стал - все равно был бы обречен на неудачу. Слишком велик сгусток сил, сплетавшихся под этой землей. Ныне же, вмешательством жреца Аша, мощь этих сил еще более возросла. И впитывая эту мощь Древних богов, маг обрел способность не только провидеть будущее, направляя его по необходимым путям властью Мудрого бога, но и воссоздавать, вернее, временно наделять плотью сущности, изгнанные из этого мира и вынужденные скитаться в бессильном посмертии, питаясь отзвуками человеческих страстей.
        Склонив лицо к сложенным ладоням, в которых плескался зеленоватый свет, жрец Аша творил .
        Властью своей он перенесся за сотню с лишним миль. Там, в Венчальной Роще, следующей ночью прольется живая кровь, и из этой крови, из жизни, впитавшейся вместе с кровью в сухую почву, из жизни, вьющейся над покинутыми телами, в назначенный час вырастет и обретет вещественную оболочку нечто, принадлежащее прошлому. Прошлое прорастет в настоящее, чтобы изменить будущее. Будущее того, кому маг когда-то отдал все свои надежды. Будущее царя Фаргала. Великое будущее величайшего из героев, которому было предназначено править всеми Четырьмя Империями. Как тщательно плел маг его судьбу! Как много вложил он в свое создание! Плоть от плоти своей… Фаргала, рожденного побеждать. Всегда.
        Маг солгал своему слуге, сказав, что в любое время может отнять жизнь государя Карнагрии. Там, в Великондаре, жрец не посмел бы тронуть и во€лос на голове царя. Ухом своего создания, оборотня, ухом, прижатым к стене царской опочивальни, жрец часами слушал дыхание Императора. Но сам Фаргал был для него недоступен. Однажды жрец Мудрого попытался… Он даже был готов объяснить своему творению его великое предназначение… Но Фаргал не внял его посланцам. Отравленный наговорами проклятых соктов, царь видел в слугах Мудрого бога смертельных врагов… И продолжал, в неведении, уничтожать то, что должен был защищать. Слепой, он был не способен прозреть. Более того, Фаргал даже не мог умереть по воле мага. Жрец Мудрого знал, что такая смерть Фаргала стала бы собственным концом. Слишком много себя вложил маг в свое порождение. Фаргал стал для слуги Аша подобен отказавшей повиноваться руке, соединенной с живым телом так крепко, что не отсечь. Умри рука - и все тело будет отравлено трупным ядом.
        Но жрец Аша не зря внимал снам своего бога. Он умел ждать. Ждать в спокойной уверенности бессмертного: час придет. Нужно лишь заронить семя и ждать, когда сила корней разорвет камень. Семя проросло. И новый побег не просто сдвинет камень. Множество путей соединится в одном. То, что лучшая из Четырех Империй будет принадлежать жрецу Мудрого,- лишь малая часть замысла. Когда сила, вложенная в Фаргала, достанется той, что должна пробудиться, божественный круговорот будет завершен намного раньше назначенного срока. И сделает это он, жрец Мудрого. Время Спящего Аша сменится временем Аша Бодрствующего! И свершится сие, быть может, через каких-нибудь двадцать -тридцать дней.
        Несколько десятков дней - и жрец узрит своего возлюбленного бога! Но страстное желание мага было обуздано и упрятано в самые глубины сердца. Предельная, ледяная сосредоточенность требовалась, чтобы связать последние узлы ловчей сети. И тогда - прощай, Император Фаргал, нареченный одним из тайных Имен Мудрого и отрекшийся от своего Имени! Прощай, Фаргал, неудавшийся завоеватель мира, безмятежно спящий в своей постели в ночь, когда решается твоя Судьба…
        Жрец Мудрого бога знал многое… Пожалуй, никто из рожденных смертными в мире Четырех Империй не знал больше, чем он. И все-таки жрец Аша был не всеведущ. Так, не знал он о том, что Великая Диадема, питающая его силой, позволяющая провидеть пути смертных, не властна открыть ему пути богов. И в этом могучий маг был так же слеп, как любой из людей. Так же как любой из людей, он способен был узреть божество лишь по его желанию. Хотя, нет, в этом жрец Мудрого был еще более слеп, чем обычный человек. Потому что не мог , но полагал, что может . Такова слепота мудрости: полагать, что тебе ведомо всё . Потому всевидящий маг не видел , с кем делил в эту ночь ложе Император Карнагрии. И еще многого не знал жрец Мудрого… Из того, что ведомо только богам.

25
        Пришла та самая ночь .
        Накануне Она была здесь, в опочивальне царя. Нынче утром Фаргал велел не менять простыней, хранивших запах Ее человеческого тела. Этот запах не выветрится долго, может, неделю. Она ведь оставалась богиней даже в человеческом облике. Поэтому аромат Ее любви будет еще долго витать в просторной спальне, и еще не единожды ноздри входящих сюда мужчин будут, расширяясь, жадно втягивать этот аромат…
        Прошлой ночью Она была здесь. И то был знак, что нынешняя ночь - та самая .
        Когда ночь достигла середины, Фаргал поднялся со своего просторного ложа.
        Не прибегая к помощи слуг, царь оделся, натянул легкую кольчугу, выкованную мастерами Великондара три века тому назад, опоясался своим мечом, покрыл голову черным гребенчатым шлемом без знаков царской власти. Личина шлема закрыла его лицо до подбородка. Перебросив через руку черный шерстяной плащ, Фаргал тихо свистнул. Герой, его пес из породы боевых собак, проснувшийся одновременно с хозяином, но до этого лишь следивший за ним коричневыми выпуклыми глазами, вскочил и застучал хвостом.
        Царь коснулся рукой львиной головы на стене, и панель отъехала в сторону, открывая зев тайного хода.
        Сняв с держателя пропитанный маслом горящий факел, придерживая рукой длинные ножны, царь шагнул в темноту. Пес поспешил следом. Не успели они пройти и десятка шагов, как панель пришла в движение и встала на прежнее место. Царская опочивальня опустела.
        Тайный ход вел на служебный двор. Оттуда было рукой подать до дворцовых конюшен.
        Черный жеребец Фаргала негромко заржал, приветствуя хозяина.
        Конюх-сторож, поспешивший на звук, был остановлен рычащим Героем. Царский пес, оскалив клыки, стоял посреди прохода. В холке он был человеку по грудь.
        Сторож схватился за дубинку, но тут из стойла выглянул Фаргал. Шлем он снял, когда подходил к жеребцу, и конюх узнал царя.
        Низко поклонившись, парень попятился.
        Герой, расставив передние лапы, наклонив тяжелую башку, проводил его подозрительным взглядом.
        Фаргал сам оседлал жеребца и вывел его из конюшни.
        Луна зашла. Теперь только свет звезд боролся с темнотой. Лязгая подковами, черный конь с черным всадником единой огромной тенью пронеслись через город к западным воротам. Стража, узнав пса и коня государя, поспешила отворить, и царственный всадник выехал на большую дорогу. Здесь он ослабил поводья, и черный жеребец пошел галопом. Черный плащ Фаргала, раздуваемый ветром, реял над крупом коня. Серебряная восьмиконечная звезда на медальоне шлема тлела в звездном свете, как живой глаз дракона.
        Через полторы мили Фаргал свернул с дороги на узкую тропу, уводящую вверх, к пологим холмам Боери. Жеребец сбавил, и пес вырвался вперед. Валкий скок Героя был не так красив и быстр, как бег лошади, но зато пес был способен неутомимо, без отдыха бежать многие часы, покрывая за ночь десятки миль. Но на сей раз путь был сравнительно недолог.
        Тропа уходила все выше и выше, между виноградниками, между колючими кустами, чьи ягоды еще месяц назад расклевали птицы, выше, пока не исчезла в древней буковой Роще, называемой Венчальной.
        Царь взял поводья, и жеребец пошел шагом. Спустя некоторое время конь остановился. Царь не препятствовал этому.
        Сидя в седле, он ждал, молчаливый и неподвижный.
        Герой прошелся кругом, вороша мордой старую листву, задрал ногу у ствола. Потом вернулся и лег неподалеку. Жеребец фыркнул на него, ударил копытом. Фаргал погладил его по шее, и вороной, успокоившись, снова застыл.
        Прошло время.
        Герой вскочил на ноги, зарычал.
        - Царь! Эй, царь! - раздался снизу писклявый голос.
        Фаргал повернул голову, взглянул.
        Из-под вороха листвы выбралось нечто. Оно больше походило на божка, вырезанного из корня дерева каким-нибудь деревенским умельцем, чем на живое существо.
        В горле Героя клокотало яростное рычание. Но он не смел напасть без команды хозяина.
        Длинный меч Фаргала с шелестом выскользнул из ножен.
        - Назовись! - повелительно произнес царь.
        - Я посланец. Тот, кого ты ждешь,- пропищало существо.- Спрячь свой меч!
        Листва под существом зашуршала, когда оно переступило узловатыми лапами.
        - Ты ведь ждешь посланца, царь?
        - Ну и что? - проворчал Фаргал.
        Он ждал совсем другого посланца … Но тем не менее убрал меч в ножны.
        - Ты ждал девушку…- проскрипело существо.- Пророчицу, да? Жаль, что я не девушка, царь. Хотя что-то от девушки во мне определенно есть… Так что если ты хочешь…
        - Говори или убирайся! - сказал царь. Ему трудно было поверить, что этот - посланец Таймат. Но все сходилось…
        Раздался странный звук: словно одна сухая ветка терлась о другую. Не сразу царь сообразил: существо смеется.
        Существо хихикало довольно долго. Герой рявкнул, и странный смех оборвался.
        Стряхнув с себя остатки листвы, оно заковыляло к Фаргалу. Ростом существо не уступало Герою. И чуть заметно светилось. Как болотная гнилушка.
        Герой снова зарычал. Жеребец всхрапнул и попятился.
        - На место, тварь! - рявкнул Фаргал, и меч снова оказался у него в руке.- Герой, молчать!
        - Не бойся меня, царь! - проскрипело существо.- Я не причиню тебе вреда.
        - Боюсь? - Фаргал презрительно расхохотался.- Я боюсь? Что же до «вреда», то сей меч рубит демонов так же легко, как человеков! Так гласят начертанные на нем письмена!
        - Я прочел их,- сообщило существо.- И я тоже тебя не боюсь. Я создан, чтобы говорить с тобой.
        Но на всякий случай остановилось шагах в семи.
        - Послушай меня, царь! Давняя древняя сила разбужена на Земле Карнагрии. Ирзаи имя ее, Ирзаи. Владычица озера Кхорал, вы называете его - озеро Реми.
        - Реми? Да, я знаю это озеро.- Царь нахмурился.- Оно неподалеку от Земли Рейно. Что дальше?
        - Твой ум быстр, царь,- одобрительно проскрипело существо.- Ты верно связал одно с другим. Ирзаи проснулась и жаждет. И души смертных, все больше и больше, обращаются к ней. Потому душа слуги твоего, Ладара, больше не горит верностью тебе.
        - А когда она ею горела? - возразил царь.
        Но тут же спохватился:
        - Я слушаю тебя, посланец!
        - Власть Ирзаи - на полет стрелы Великого Ахи от озера Кхорал.
        - Это сколько миль?
        - Дважды восемнадцать, царь.
        - Изрядный кусок! И ты полагаешь, она отберет у меня, государя Карнагрии, мои лучшие земли?
        - Ирзаи сильна. И власть ее несравнима с властью человеческой. Ни один мужчина не устоит перед ней! Некогда тысячи тысяч повиновались Ирзаи с радостной готовностью. Уступи, царь! Так будет лучше!
        - Так чей ты посланец? - грозно спросил Фаргал.- Уж не Ирзаи ли?
        - Это слова не посланца,- скрипнуло существо.- Я просто по-дружески предупреждаю тебя, царь!
        - Избавь меня Ашшур от друзей, дающих такие советы!
        - Я повинуюсь силам, вернувшим меня в мир,- проскрипело существо.- Но не обязан любить их. Я говорю: Ирзаи, владычица Кхорала, всадница на Золотом Леопарде, сестра божественной Таймат. Она проснулась!
        Пес, уловивший, что хозяин его гневается, снова зарычал.
        - Тихо, Герой! - бросил Фаргал.
        Существо торчало из земли, как сухой куст, обросший светящимся мхом.
        - Я,- произнес царь,- собирался послать в Заралан сотню Алых и три сотни Черной пехоты. Под началом Шотара. Спасибо, что предупредил меня, посланец! Теперь я поеду сам. И возьму впятеро больше людей, раз сладкоголосый Ладар наконец показал свои зубы. Ирзаи же, если ты все-таки ее посланец, передай мой совет: сидеть в озере. Иначе мои лучники нашпигуют ее стрелами, как дикую свинью, а придворные маги поджарят, как жаркое из той же свиньи!
        Раздался скрежещущий смех.
        - Рад, что ты оценил мою шутку,- без тени веселья произнес Фаргал.
        - О да! Оценил. Император Карнагрии не уступит и пяди своей земли, пока жив.
        - Именно так! - заявил Фаргал.- Молчать, Герой! Чего же тебе еще надо, гнилой пенек?
        - Не оскорбляй меня, царь! Ты ведь не знаешь, кто я там, под этой личиной. А я вежлив с тобой, царь!
        - Ты прав,- согласился Фаргал.- А теперь - прощай!
        - Нет, постой! Дослушай меня, царь! Иначе - пожалеешь. Благодарю тебя!
        Рука Фаргала снова легла на рукоять меча.
        - Говори! - процедил он.- И помни, что твоя жизнь сейчас тоньше шелковой нити.
        - Много тоньше,- проскрипело существо.- Но не твой меч оборвет ее. Ирзаи, повелительница Кхорала, и Великолепная Таймат некогда были женами одного… бога. Женами и соперницами, царь. То было тысячи лет назад, до прихода вас, людей, и тех, кто был перед вами. И они разорвали его надвое. Разорвали пополам своего мужа! Тысячи лет назад, царь. Но ревность может пережить даже бога!
        - Я слышал это предание,- проворчал Фаргал.- Что дальше?
        - Ирзаи разбужена, царь! Сила ее - огромна. Но делай как решил, царь! Езжай и сразись…
        - Рад, что ты меня поддержал,- произнес Фаргал с сарказмом.
        У него чесались руки проверить на посланце свой меч.
        - …но возьми с собой не двадцать, а пятьдесят сотен воинов! И еще ту тысячу наемников, которой командует Кайр-Косогубый!
        - Шесть тысяч? - воскликнул Фаргал.- Целое войско!
        Разумеется, он не собирался воевать с богиней Ирзаи. Он-то отлично знал, на что способна богиня . С богами должны воевать боги, а люди - с людьми. Ирзаи - это не его забота. А с приверженцами ее он как-нибудь управится. И все-таки шесть тысяч…
        - Да! - подтвердил посланец.- Надеюсь, этого окажется достаточно, раз ты сам собираешься возглавить его. Моя госпожа поможет тебе!
        - Это всё?
        - Да.
        Царь тронул коня:
        - Прощай, посланец!
        Некая сила словно гнала царя прочь.
        - Эй! - воскликнуло существо.- Я провожу тебя до дороги. Здесь, в лесу…
        Но Фаргал уже пустил жеребца вскачь и скрылся между вековыми деревьями Венчальной Рощи.
        Однако, оглянувшись через некоторое время, царь увидел, как существо, проворное, будто огромный паук, поспешает следом. И лишь когда копыта вороного зазвенели на плитах большой дороги, существо пропало.
        - Ничтожный! - прошипел маг.- Ты осмелился предупредить его!
        - Ты не заклял меня быть преданным.
        Существо, уже лишенное плоти, ответило презрением на презрение. Когда-то оно обладало не меньшей властью, но тысячи лет безвременья стерли все, кроме ненависти и презрения.
        Пока взбешенный жрец Аша творил заклинание, вызванный им еще раз успел уязвить мага, прежде чем погрузиться в пучину небытия.

«Разве я - главная мишень твоей ненависти, отец наш ?»

«Отец, отец…» - застучали молоты гнева в сознании мага.
        - Сгинь! - воскликнул он, так и не успев очистить себя от бешенства. И тем сохранив еще одного врага.

«Не врага,- поправил он сам себя.- Разве то враг? Скоро я доберусь до истинных твоих врагов, Мудрый Аш!»
        На следующее утро жрицы, пришедшие в Венчальную Рощу для приношения плодов, обнаружат неподалеку от жертвенного Бука два мертвых тела: юную девушку и мужчину-воина, чей меч оставался в ножнах,- тот меч, который из стали. Лица покойников будут черными и распухшими. Будто неосторожные любовники избрали ложем гнездо ядовитой змеи. По решению Старших пророчиц смерть их будет сокрыта от мира, дабы не позорить Обитель. Никто понимающий не осмотрит мертвые тела. И не сочтет, что следы укусов слишком велики для змеиных зубов.
        Без помех Фаргал вернулся в Великондар. Через час он уже сбросил с себя пропылившиеся одежды, ополоснулся и лег в постель. Именно тогда Фаргал подумал, что не спросил, кто и зачем разбудил владычицу Кхорала Ирзаи.
        Царь надеялся, что во сне к нему придет его богиня и поведает о том, что он не узнал наяву. Но снились ему лишь бесконечные отряды марширующих солдат. Тысячи и тысячи воинов, растянувшиеся в пыльном облаке, поднятом множеством сандалий. Он, Фаргал, ехал верхом вдоль бесчисленного войска, мимо знамен и штандартов, мимо колышущегося леса копий. Ехал под ритмичный звон металла и мерный гул шагающих ног. А впереди и позади, от горизонта до горизонта, тянулась серая выпуклая равнина неведомой царю земли. И войско ползло по ней, как блестящая чешуйчатая змея. Тоже - от горизонта до горизонта.
        В эту же ночь Кэр, сын вождя Хардаларула, ехал рядом с тысяцким, глядя прямо перед собой. В серебряном сиянии полной луны Великондар, безлюдный, молчаливый, казался покинутой обителью богов. Огромные колонны, украшенные фигурами фасады зданий-дворцов, широкие лестницы, по ступеням которых лошади спускались, очень осторожно, аккуратно ставя ноги на шероховатый камень. Просторные улицы, чей покой нарушало цоканье копыт. Дворцы и храмы, храмы и дворцы, Древность и Вечность.
        Но сын вождя взирал на погруженный во тьму город без благоговения. Что эти дворцы рядом с холодными синими пиками его родных гор? То же, что сами карнагрийцы - рядом с воинами клана Мечей. Как крыши, что выкрашены золотой краской поверх прогнивших стропил. Как тысячи законов и законников - чтобы скрыть отсутствие Закона в людях.

«Только женщины и хороши здесь,- думал Кэр.- Но женщины - не мужчины. У них другая твердость!»
        - О чем ты думаешь, Змея? - спросил Кайр.
        - Не называй меня так! - холодно сказал сын вождя.- Ты знаешь мое имя.
        - Но Змея - сильное прозвище для воина клана! - возразил Кайр, которого высокомерное поведение сына вождя нисколько не сердило: только прирожденный воин и повелитель указывает тому, кто совсем недавно выкупил его из рабства.

«Сын мало похож на отца лицом! - подумал тысяцкий.- Но духом - истинный Хардаларул!»
        - Да,- согласился Кэр.- И прозвище мне подходит. Но ты - из моего клана!
        - Понимаю,- согласился Кайр.
        Они говорили на диалекте горцев Самери, весьма отдаленно похожем на карнагрийский. Но разговор их был понятен и трем наемникам, сопровождавшим Кайра, хотя только один из них был горцем - из клана Горы Ветров. И все трое не сомневались: не пройдет и года, как юный воин станет десятником. Если останется жив.
        Они ошиблись. Кайр-Косогубый определил для своего родича особое место: рядом с собой.
        Это тешило тщеславие Кайра (сын вождя клана будет выполнять поручения воина-следопыта - таков был племенной ранг Кайра), и, что важнее, у тысяцкого появлялась возможность наставить юношу в боевом искусстве. Взяв Кэра на службу, тысяцкий отлично понимал: за плечами юноши - племенная выучка и два месяца на Гладиаторском Дворе. И всё. Как боец он хорош, но воину полагается не только скакать на лошади и колоть копьем. Те времена давно минули. Воин должен уметь держаться в пешем и конном строю, мгновенно различать и исполнять сигналы, атаковать и защищаться на любой местности, разбираться в самой местности и во множестве батальных приемов. Если воин хочет когда-нибудь стать командиром. Алые Карнагрии многому научили варваров, век за веком отбрасывая беспорядочные тысячи грабителей от границ Империи.
        Единственное, чему не научились у них наемники,- это безрассудному повиновению и упорству. Но, в конце концов, они были именно наемниками. Вместо повиновения и упорства им служила необузданная отвага и жажда добычи.
        Пятнадцать лет прожил в Карнагрии горец из Самери Кайр-следопыт. А до этого шесть лет сражался на равнинах: сначала - за Императора Самери, потом, после года, проведенного в трущобах Вертална,- за повелителя Эгерина. Но только оказавшись под началом Фаргала, тогда еще не Императора, а всего лишь сотника, Кайр понял, что нашел свое место на Земле Ашшура.
        В тот год, последний перед своим стремительным возвышением, Фаргал приехал в Эгерин начальником отряда, сопровождавшего посла Императора Йорганкеша. Там он встретил Кайра - и увез с собой. Законы наемников просты: в мирное время можешь уйти когда вздумается. Но не рассчитывай, что получишь остаток жалованья. Кайр плюнул на несколько серебряных монет, причитавшихся ему от отца Хар-Азгаура, и уплыл вместе с Фаргалом, очарованный исходящей от сотника силой. И не пожалел.
        Спустя год Кайр сам стал сотником. И учился у Фаргала искусству военачальника. Он преуспел. И теперь собирался поделиться всем, что умеет. Но не было сына у тысяцкого Кайра. Поэтому в ответ на его молитву Аш (истинный горец никогда не отступает от веры предков) подарил воину Кэра. Когда дни Кайра иссякнут, воин клана Мечей Кэр, сын Хардаларула, станет продолжением тысяцкого на этой земле.
        Черный всадник, увидев едущих навстречу воинов, отступил в тень арки и погладил шею своего коня: стой спокойно!
        Пятеро воинов не спеша проехали мимо. Ни один из них, даже самерийские горцы, не заметили ни всадника, ни огромного пса, присевшего сбоку. Так две стрелы, посланные лучниками друг в друга, расходятся в воздухе, неся каждая свою судьбу.
        Это было за час до того, как царь, вернувшись во дворец, увидел свой непонятный сон.
        Сон Фаргал запомнил, а встретившихся всадников - нет. Память человека не всегда выделяет главное.

26
        Я ошибся, должно быть. Но был, по-особому, прав!
        За стеной крепостной не увидишь бегущего полем.
        Из-под панциря башни не чувствуешь запаха трав…
        Вязкий скрежет железа… Должно быть, мне рано на волю!
        Ветер вскинул песок - я поймал его жадно распяленным ртом.
        Поперхнулся, закашлялся, вытянул вялые руки
        И упал. А земля, завернувшись винтом,
        Мне воткнулась в затылок. И тотчас какие-то Звуки
        Заплясали, запрыгали сотнями мелких зверьков.
        Закричали испуганно, вспыхнули заячьим пухом…
        А потом было утро. И было светло и легко.
        Только жарко немного, а в горле щекотно и сухо.
        И еще… А потом…
        Я не помню, что было потом!
        Но когда я очнулся, распятый на каменных плитах,
        То неведомый Некто, с зеленым кленовым листом
        На груди, прошептал мне:
        - Мужайся! Так надо.
        Ты выиграл битву!
        Сурнаш-Гин. Баллада об изгнании Шаркара
        Царская библиотека была куда меньше размерами, чем Тронный Зал или Зал Совета. Но Фаргалу здесь нравилось. Он любил покопаться в Прошлом, почувствовать себя наследником десятков давно ушедших Владык. Это ощущение помогало Фаргалу мириться с тем, что он накрепко привязан к Кедровому Трону. И еще: сравнивая свои деяния с деяниями ушедших Императоров, Фаргал проникался уверенностью, что он, чужеземец на земле Карнагрии, далеко не худший правитель для этой страны. В общем, Царь царей любил свою бибилиотеку и, когда желал говорить с теми, кому действительно доверял, предпочитал делать это именно здесь.
        Сейчас в царской библиотеке собрались четверо: сам Фаргал, посланник Кен-Гизар, Люг и Старший Советник Трона Саконнин.
        Библиотека, где запахи пергаментных свитков и фолиантов преобладали над ароматами дворцового сада, хороша еще и тем, что, охраняемая древними чарами, защищена от посторонних ушей.
        Фаргал начал говорить, удобно расположившись на покрытом шкурой горного льва ложе, а закончил - меряя комнату быстрыми шагами.
        Он поведал о своем посещении Венчальной Рощи, опустив, почему ему вдруг взбрело в голову среди ночи, в одиночку, отправиться туда.
        Поэтому первый вопрос Кен-Гизара:
        - Тебе была весть, о царь?
        - Да,- неохотно признал Владыка Карнагрии.- Моя… Мой давний покровитель указал мне.
        - Вот как?
        Посланник соктов был явно не прочь узнать что-нибудь еще, но, видя такое явное нежелание царя говорить на эту тему, лишь констатировал:
        - Весьма, весьма запутанное дело!
        - Здесь пахнет колдовством. Колдовством древним и злым,- заявил Люг.- Вот вопрос, мой царь: кто разбудил эту самую Ирзаи?
        Кен-Гизар кивнул, соглашаясь.
        - Ты не должен был ехать один, мой государь! - мягко упрекнул Саконнин.
        - Я жив,- пожал плечами Фаргал.- А возьми я кого-нибудь с собой, встреча могла бы не состояться.
        - Ирзаи,- задумчиво проговорил Кен-Гизар.- Разумеется, Ирзаи. Если полагать, что тебе сказали правду, у сей богини нет и не может быть претензий лично к тебе, царь.
        - Почему?
        - Для той, кто спит тысячу лет, люди - не больше чем муравьи. Что тебе за дело до отдельного муравья?
        - Ирзаи связана с Ашем! - сказал Люг.
        - С Ашем - да,- согласился посланник соктов.- Но совсем не обязательно - с его жрецами.
        - Клинок им в глотки! - воскликнул Фаргал.- Я чую здесь скверную магию!
        - И я - тоже,- поддержал Кен-Гизар.
        - И я! - промолвил Люг.- Какое трогательное единодушие.
        - Но,- заметил Саконнин.- Шарам Сарнал утверждает: никакого колдовства на тех, кто разграбил Заралан и Сиунол. Они вели себя как обычные разбойники.
        - Всадники Реми, которые ведут себя как обычные разбойники, это уже необычно! - возразил Люг.
        - Клянусь Ашшуром! Сарнал и на десять миль не приближался к нападавшим! - воскликнул Фаргал.- Едва запахло кровью, он прискакал сюда. Откуда Сарналу знать, как ведут себя обычные разбойники, если я три года назад очистил его владения от банд?
        - Разве воины Райно не сражались вместе с твоими Алыми, царь? - спросил Саконнин.- Разве они плохо сражаются?
        - Он прав, мой царь! - согласился с Советником Люг.- Сам старый заяц, конечно, и на двадцать полетов стрелы не приблизился к Заралану и говорит наверняка со слов своих людей!
        - Еще один вопрос,- сказал Фаргал.- Земле Рейно ничего не стоит выставить двадцать сотен воинов. Почему тогда Сарнал не дал отпор соседу? Только ли из трусости явился он сюда? Саконнин, что скажешь?
        - Скажу, государь, что Шарам Сарнал решил заручиться твоей поддержкой. Райно - сильная вотчина. Но и Реми - немногим слабее. Если они схватятся - будет война. Вряд ли ты, царь, это одобришь.
        - Демоны Джехи! Неужели он думает, что я не разберусь, кто зачинщик! - проворчал Фаргал.- Но возможно, ты и прав. Старик выглядел вполне довольным, когда я пообещал ему Шотара и несколько сотен моих бойцов.
        - Еще бы! - усмехнулся Люг.- Тронь Владыка Ладар твоих солдат, и жизнь его можно считать завершившейся.
        - Его жизнь и так можно считать завершившейся,- отчеканил царь.
        - Ирзаи! - напомнил Кен-Гизар.- Что, если наглость Ладара как-то связана с ней?
        - Кстати, существо, которое говорило с тобой,- произнес Люг.- Я читал описания подобных. Только их полагают вымершими.
        - Дело не в том, живое оно или вызвано из небытия,- вмешался Кен-Гизар.- Кем оно послано? И можно ли ему доверять?
        Некоторое время все молчали, потом Саконнин сказал:
        - Государь, я думаю, нет ли связи между Ирзаи, событиями в Реми и Ремийским замком?
        - Ремийским замком? - переспросил Фаргал.- Что в нем особенного? Замок как замок. Вот крепость Реми - действительно сильная. Если придется ее брать, это будет непросто.
        - Так ты не слышал, государь, не слышал преданий о Ремийском замке?
        - Нет.
        Советник потер ладонью лоб.
        - Ремийский замок, в самом Реми его называют Древним или Злым замком,- располагается внутри крепости Реми. Но гораздо старше самой крепости. И Владыки Реми не жили в нем никогда - у него действительно дурная слава. Зато у поклонников Ирзаи - их в Карнагрии немного…
        - Еще бы их было много! - вставил Люг.- Много ли проку от спящей богини? Это же не Таймат.
        - Уже не спящей, если верить моему посланцу,- проворчал Фаргал.- Говори, Советник.
        - …Их немного, но они есть,- невозмутимо продолжил Саконнин.- И замок пользуется у них особой славой. В нем постоянно живет несколько десятков ее приверженцев. Ремийцы опасаются их трогать: говорят, те общаются с демонами. Насколько мне известно, в последние сто лет никакого вреда от замка не было. Правда, никто на него и не притязал.
        - А чем живут эти… жрецы Ирзаи? - спросил Люг.
        - Подаянием. Они нетребовательны. В благодарность они принимают тела умерших ремийцев и хоронят их в подземельях замка.
        - Неужели есть желающие хоронить своих близких в таком месте? - удивился Фаргал.
        - Во многих семьях это уже традиция,- сказал Саконнин.- Замок ведь древний. Да и обычные похороны стоят денег, а обитатели замка не берут за свои услуги ни гроша. Некоторые утверждают, что они кормят трупами обитающих в замке демонов.
        - Глупости! - заявил Кен-Гизар.- Демоны пожирают души. На плоть, тем более мертвую, им наплевать.
        Фаргал похлопал ладонью по своему мечу:
        - Рубили мы и демонов! Откуда ты все это знаешь, Саконнин?
        - Когда-то Реми была вотчиной моего рода,- сказал Старший Советник.- Хроники тех времен я знаю наизусть.
        - Значит, Ладар - твой родич? - спросил Люг.
        - Непрямой. Моя пробабка вышла замуж за…
        - Саконнин,- перебил Фаргал,- давай мы чуть позже обсудим твое родословное древо. Меня интересует Ремийский замок. Что ты еще о нем знаешь?
        - Знаю, что раньше, еще до прихода Шаркара-Победителя, замок этот назывался - Клык Кхорала.
        - Он построен еще до Шаркара? - удивился Фаргал.- В таком случае это действительно древнее сооружение.
        - Гм-м…- Кен-Гизар, прищурившись, поглядел на Старшего Советника.- Если мне не изменяет память, Ирзаи иногда называют именно Владычицей Кхорала. Может быть, поэтому ее приверженцы избрали замок своим святилищем? По одному лишь имени…
        - Хотелось бы, чтоб это было так…- произнес Кен-Гизар.
        - А мне хотелось бы повидать твоего посланца,- мечтательно произнес Люг.- Я сумел бы его разговорить! Значит, Клык Кхорала, благородный Саконнин? Клык Кхорала и Владычица Кхорала, несравненная Ирзаи… Звучит заманчиво!
        - Есть еще кое-что,- напомнил Кен-Гизар.- Почему он особо упомянул о тысяче Кайра-Косогубого?
        - За честность Кайра я отвечаю мечом,- решительно заявил Люг, и Фаргал кивнул, поддерживая младшего сокта.
        - И тем не менее я бы посоветовал взять лишнюю тысячу Алых,- покачал головой Кен-Гизар.- Тем более что наемникам до Алых далеко.
        - Смотря в каком деле! - возразил Фаргал.- Кайр-Косогубый - лучший из тысяцких-наемников. И чтит Кодекс. Скорее Черные изменят мне, чем тысяча Кайра!
        - Удачный пример! - Кен-Гизар улыбнулся.- Давно ли Андасан поднял на тебя Черных?
        - Но поддержали его немногие,- вступился Саконнин за честь карнагрийских солдат.
        Фаргал, расхаживавший взад-вперед по библиотеке, остановился. Он принял решение.
        - В поход выступит тысяча Алых, сорок сотен пехоты и тысяча Кайра,- заявил он.- Этого довольно, чтобы взять крепость Реми. Или разгромить войска земель Реми и Райно, вместе взятые. А посланнику я склонен доверять именно потому, что он предложил увеличить численность войска. Более того, точно указал его количество.
        - Тогда почему бы тебе не взять с собой не шесть, а десять тысяч? - спросил Люг.
        - Потому что я не хочу уводить слишком много воинов из Великондара!
        - Мудро! - пробормотал Кен-Гизар.- У лучника всегда в запасе несколько стрел.
        - Саконнин! - обратился царь к Старшему Советнику.- Я хочу, чтобы через три дня войска были готовы к выступлению. И пошлите гонцов к Владыке Земли Меро€в: пусть строят для нас осадные орудия - мы захватим их по пути в Реми.
        - Да, государь!
        - Предупреди, что если войска не будут готовы через три дня - тысячники станут десятниками. Это относится только к Черным, как ты понимаешь.
        - Да, государь!
        - Царь! - вдруг подал голос Кен-Гизар.- А что, если Ладар лоялен?
        В библиотеке стало так тихо, что снизу, из дворцовых садов, стали слышны голоса работавших там людей.
        Фаргал задумался. Потом покачал головой:
        - Саконнин, иди отдай необходимые распоряжения. Затем возвращайся. Немедленно!
        Советник вышел.
        - Царь,- Кен-Гизар хитро улыбнулся,- почему здесь нет никого из твоих магов?
        - Потому, что я доверяю вам больше, чем им!
        - Кто доверяет магам? - пробормотал Люг соктскую поговорку, и все трое рассмеялись.
        - Но это не значит, что я не возьму их с собой.
        - А меня? - спросил посланник.- Меня ты возьмешь с собой?
        - Нет! - отрезал царь.- Ты слишком стар.
        И ухмыльнулся, показывая, что шутит.
        - В самом деле, Кен-Гизар, я хочу, чтобы ты остался и поддержал моего Саконнина.
        - Это вполне мог бы сделать кто-нибудь из карнагрийцев,- возразил сокт.- У тебя есть Совет…
        - …и он встанет на дыбы, когда услышит, что ты обошел всех ради сокта! - усмехнулся Люг.
        - Зачем же об этом кричать? - усмехнулся Фаргал.- Я оставлю за себя Саконнина. И только он будет знать, что Кен-Гизар - его соправитель. Я предпочитаю держать моих Советников подальше от власти.- Царь засмеялся.- Для их же пользы. Чтобы ничьим головам не торчать над городскими воротами, когда я вернусь.
        Вошел Саконнин:
        - Сделано, государь. Еще: распорядитель церемоний спрашивает: будет ли государь вкушать пищу в Большой Трапезной? Или в ином месте?
        - Мы обедаем здесь. Нет, погоди, Советник! Похоже, тебе не очень нравится мое решение. Ну-ка скажи, как бы ты поступил на моем месте?
        - В отношении обеда? - Советник тонко улыбнулся.
        - В отношении Райно и Реми!
        - Я - не государь Карнагрии,- с осторожностью царедворца, пережившего двух царей, отвечал тот.
        - Я приказываю тебе!
        - В таком случае… Я послал бы гонца к Ладару. И потребовал бы явиться в столицу.
        - Без объяснений?
        - По ничтожному поводу. Или - напрямик, для разбирательства по жалобе Сарнала. Но - очень благожелательно. Ведь заяви я, что хочу покарать Владыку Реми,- и мне придется год выковыривать его из крепости!
        - Я управлюсь быстрее,- заметил Фаргал.
        - Вне всякого сомнения, государь! - Саконнин сделал непроницаемое лицо.- Но ведь ты спросил, как я€ бы поступил на твоем месте? Мне можно продолжать?
        - Говори.
        - Выманив Ладара из его земель, я послал бы туда тысячу всадников с приказом самого Ладара, он охотно напишет его сам или с помощью нашего палача. А уж тогда, если Ладар невиновен, покарал бы Сарнала за клевету! А Райно передал бы более надежному, например - ему! - Саконнин указал на Люга.- Реми же - наследникам Ладара.
        Оба сокта расхохотались.
        - Мне довольно моего островка! - вставил Люг.
        - Ты сказал: если Ладар невиновен? Я не ослышался? - произнес Фаргал.
        - Нет, мой государь! Раз он невиновен, казнить его нельзя. Думаю, его постигнет смерть от кишечных колик. Если он виновен, его ждет публичная казнь. Если нет, он умрет от естественных причин. Земли его унаследует один из племянников, потому что дочери Ладара - не замужем. А любой из племянников охотно отдаст половину владений тому, кто преподнесет ему диадему владения Реми.
        - Вот! - воскликнул Кен-Гизар.- Блестящий урок имперской политики!
        Саконнин кивнул.
        - Ладара нельзя отпускать! - заявил он.- Ладар наверняка затаит обиду. Поверь, государь, новый благодарный Владыка намного лучше, чем старый и обиженный!
        - А если я все-таки захочу выпустить Ладара, буде он невиновен? - поинтересовался Фаргал.
        - Возьми заложника,- посоветовал Саконнин.- Лучше всего - среднюю дочь! Говорят, отец привязан к ней больше, чем к двум другим. И еще говорят: она очень красива, хотя и молода. Ее охотно возьмет замуж кто-нибудь из действительно преданных тебе людей.
        - Например - я! - сказал Люг и засмеялся.- Если она действительно хороша.
        - Ты неплохо осведомлен! - похвалил Фаргал.- Мы пошлем гонца к Ладару, как ты сказал. Но…- он сделал паузу,- не будем ждать, пока благородный владыка Ладар явится во дворец. Мы поедем ему навстречу! Что скажешь, Саконнин?
        - Если Ладар будет предупрежден, он сможет выставить около двух тысяч всадников и столько же пехоты. И еще тысячи три - ополчения.
        - Семь - против шести! - заметил Кен-Гизар.
        - Сотни две Алых разгонят тысячу всадников Реми. И еще полсотни - остальной сброд,
        отмахнулся Фаргал.
        - Половина разбежится сама, когда пройдет слух, что идет сам царь Фаргал! - вставил Саконнин.
        - С ремийцами мы управимся. И крепость возьмем, если потребуется,- проговорил Люг.
        Чародейство и Древние Силы, если они действительно проснулись,- вот главная проблема.
        - Вот теперь,- сказал царь,- пришло время послать за Верховным магом! И еще, Саконнин… Вели подавать обед!

27
        Улочка, по которой в час четвертой стражи, заступающей сразу после заката, пробирались тысяцкий Кайр и его юный родич, только выигрывала от темноты. Кэр, которому эта сторона Великондара была внове, с интересом изучал помойку, где скапливались человеческие отбросы столицы. Сумерки не были ему помехой. Как всякий уроженец Ашских гор, сын вождя неплохо видел в темноте.
        Жизнь в трущобах Великондара пробуждалась от спячки именно в это время. Но крысы еще не расползлись по своим ночным делам, и юноша имел возможность пронаблюдать обитателей трущоб во всем разнообразии: от беглых рабов и спившихся проституток до местной «аристократии» - поигрывающих ножами вожаков мелких банд и их молоденьких раскрашенных подружек, которыми они менялись чаще, чем мылись.
        Законники Великондара никогда не посылали стражников в это забытое Ашшуром место. Пусть преступники убивают преступников! Лишь бы не тянули руки за пределы помойки. Но руки эти все равно тянулись к сытым и законопослушным гражданам столицы. И тогда топор палача отсекал их. Если успевал. Раз или два в год, после особенно дерзкой выходки, стражники Совета шерстили южную окраину до самых вонючих подвалов. Тогда тюремная яма наполнялась доверху, кровь заливала плахи, а трупоносы неделю работали не покладая рук.
        Но проходил месяц-другой - и убыль восполнялась. Как всегда, самые крупные крысы успевали ускользнуть.
        Любой чужак, очутившийся здесь, должен был чувствовать себя весьма неуютно под пристальными взглядами местного отребья. Но выказывать свой страх не рекомендовалось ни в коем случае.
        Кэр, разумеется, никакого страха не испытывал. Тем более когда о его бедро терлись ножны «скорпиона».
        Кэр озирал черные, грозившие рухнуть стены, вдыхал смрад отбросов с тем интересом, с каким ребенок разглядывает выброшенную на берег, полуразложившуюся тушу огромного кита. Но при этом сын вождя не забывал запоминать дорогу.
        Кайр с неменьшим интересом наблюдал за юношей. И пока оставался доволен. Высокомерная брезгливость - вот то, что испытывает воин, глядя на изнанку великолепной Карнагрии. Такие вот трущобы - гниль в сердцевине яблока. Кэр должен помнить об этом, когда смотрит на вызолоченные крыши дворцов или грозные ряды имперской конницы. Такова жизнь в Четырех Империях: будь то Самери, Эгерин, Фетис или Карнагрия. Войско движется впереди, а позади, в шлейфе пыли волы тащат повозки с ранеными и умирающими.
        Сегодня утром Кэр пожелал сообщить своему тысяцкому нечто важное, ни в коем случае не предназначенное для посторонних ушей. И Кайр, воспользовавшись поводом, повел юношу на южную окраину, место, куда стекала слизь из дубильных чанов столицы. Туда, где наверняка нет ни слухачей, ни законников, ни соглядатаев. Хотя, признаться, Кайр не слишком верил в то, что сообщение Кэра - настолько тайное. Молодость склонна преувеличивать.
        Когда совсем стемнело, тысяцкий решил, что ознакомительную прогулку можно закончить. Прямо перед ними возвышалось трехэтажное, довольно крепкое по местным меркам здание с обширным двором. Со двора густо пахло навозом. Можно было предположить, что перед ними - постоялый двор. Поглядев на мятую бронзовую табличку, скудно освещенную фонарем, заправленным жиром, Кайр убедился в этом окончательно. «Тихая Радость» - было намалевано на табличке.
        Кайр усмехнулся.
        - Зайдем,- предложил он,- пропустим по кружке и потолкуем. Вот именно то укромное местечко, о котором ты просил.
        Кэр, естественно, не стал спорить, и через минуту они оказались внутри, в просторном душном помещении с закопченным потолком и сомнительными обитателями.
        Кайр подбоченился и обвел взглядом харчевню, потом оборотился к юноше и громко заявил:
        - Вот! Самая грязная и паршивая харчевня во всем Великондаре! Или я не прав? - И, развернувшись, устремил взгляд на хозяина, здоровенную кучу мяса с крохотными подлыми глазками.
        Сейчас на самерийце не было серебряного пояса тысячника. А одет он был сущим оборванцем. Даже рукоять меча обмотана старой коричневой кожей, заставлявшей предположить, что внутри деревянных ножен не меч, а кусок ржавого железа. Кэр в сравнении с Кайром выглядел настоящим щеголем, хотя тот потрудился и над обликом юноши.
        - Если ты выглядишь слишком хорошо для подобного места,- приговаривал он, разбрызгивая дорожную грязь по зеленой тунике Кэра, заправленной в купленные только что за половинку медной монеты рваные штаны,- это может повлечь слишком много неприятностей. А когда ты скромен и внушаешь уважение,- он похлопал по ножнам меча,- то их будет меньше. Не то чтобы их не было совсем, но - меньше. Поверь мне, Кэр! Я провел в трущобах почти год. Правда, не здесь, а в Эгерине. Но грязь - везде грязь.
        Кэр не сразу привык к затрапезному виду тысяцкого: тот выглядел форменным бродягой. Или, что вернее,- форменным бандитом.
        Только одного не смог, да и не захотел бы изменить Кайр-Косогубый: своей физиономии.
        Потому, взглянув на гостя, хозяин харчевни увидел достаточно, чтобы позабыть о своем кинжале в локоть длиной, болтавшемся на поясе, и подобострастно кивать в ответ на любую реплику гостя.
        - Одно хорошо,- продолжал Кайр.- Когда у тебя остается только несколько медных монет…- еще один многозначительный взгляд на хозяина харчевни,- здесь можно выпить и пожрать! Если скисшую мочу и верблюжье дерьмо можно считать жратвой и выпивкой.
        Кислая улыбка хозяина сменилась злобной гримасой.
        - Не нравится - пошел вон! - пробурчал толстяк. Но - совсем тихо.
        Взяв деревянные кружки и скользкие от жира блюда с жаренными на сале черными сухарями, самерийцы отправились в самый дальний угол.
        Кэр пошел было к свободному столу, но Кайр остановил соплеменника и двинул к другому, где трое бродяг, переругиваясь, играли в кости. Рядом, на грязной соломе, брошенной прямо на земляной пол, спал четвертый.
        Кайр, походя, пнул его в бок. Бродяга подскочил, глянул ошалело и убрался подальше.
        Косогубый подошел к занятому столу, поставил на него кружку с вином.
        - Мне и моему другу надо поговорить наедине! - сказал он веско.
        - А не…- начал один из бродяг, поднимая голову.
        И осекся, только раз взглянув на изуродованное лицо воина.
        Троица мигом забрала свое барахло, и тысяцкий опустился на заскрипевший табурет.
        Кэр понюхал содержимое миски, поморщился, отодвинул.
        - Ну так вот…- начал он.
        - Не торопись! - поднял руку Кайр.- Мы еще не заработали право на уединение.
        Трое с длинными ножами на поясах направлялись к ним.
        - Мы здесь не любим чужаков! - процедил один из них, усатый, с маленькой головкой, неуместной на широких плечах и бочкообразном туловище.
        - А где же ты видишь чужаков? - спросил Кайр с напускным удивлением.
        - Перед собой! - рявкнул усатый.
        И нож мгновенно оказался у него в руке. Он держал его острием вниз, вдоль предплечья. По всему было видно: пользоваться этим инструментом усатый умел.
        Два его приятеля проделали то же со своими железками.
        - Не люблю убивать! - громко сказал Кайр, обращаясь к сыну вождя.- Я имею в виду - бесплатно. А ты, мой молодой друг?
        Кэр вдруг сообразил: тысяцкий развлекается, решив получить полное удовольствие от прогулки. Если уж юноша потребовал привести его в «совершенно чужое место, где их наверняка не знают и не подслушают», Кайр подобрал такое, где ему будет не скучно. Или тысяцкий еще раз испытывает своего подопечного?
        - Моего друга зовут - Змея! - с ухмылкой сообщил Кайр усатому.- Он - из бывших гладиаторов, не слыхал?
        Но трое парней были не из тех, кого пускают на Игры.
        - Ты сказал, у тебя есть несколько медяков! - прошипел усатый.- И еще я вижу меч, который можно загнать какому-нибудь ослу за пару грошей. Потому что такому ленивому уроду, как ты, довольно будет и простой палки, чтобы шарить в выгребных ямах!
        Кайр приложил ладонь к уху, удивленно приподнял бровь.
        - Давай! - напирал усатый, делая шаг вперед.- Выкладывай медь и железо на стол! Или я отрежу уши тебе и твоему сопливому дружку.
        - Ты слышал? - спросил Кайр, еще выше поднимая бровь.- Ты слышал, мой друг, как визжит эта дворняжка? Тебе что, прищемили яйца, когда вытаскивали из нужника? - осведомился он, поднимая взгляд на усатого.
        Тот злобно запыхтел и попытался сверху ударить Кайра ножом. Но тысяцкий, опередив, отбросил напавшего сильным толчком ладони.
        - Убей его, Змея! - сказал он.- Это будет вроде благодеяния.
        Кэр понял: родич уступает ему главное развлечение. И не стал ждать, пока воин передумает.
        Оп!
        Стремительное длинное тело выбросилось из-за стола. Меч, подаренный Хар-Рудом, выпрыгнул из ножен и продырявил грудь усатого раньше, чем тот успел открыть рот.
        Кэр выдернул клинок и тут же оказался между двумя приятелями усатого. Один из них успел открыть рот. Именно туда Кэр нанес второй удар. Третий парень довольно ловко попытался пырнуть его кинжалом в почку. Самериец пропустил удар мимо себя и с разворота врезал рукоятью меча в висок нападающего. Раздался хруст.
        Кайр глянул на человека с бронзовой серьгой в ухе - того, что сидел за столом в противоположном углу харчевни. И еле заметно пожал плечами. Человек в ответ чуть заметно качнул головой.
        Волки поприветствовали друг друга.
        - Ах ты вонючий…- завопил хозяин харчевни, когда бандит с проломленной головой повалился прямо в очаг.
        Человек с серьгой постучал кружкой по столу, привлекая внимание.
        Хозяин харчевни обернулся на стук… и сник.
        Давно уже в этой воровской норе не было так тихо.
        - Вина мне! И тем господам! - негромко, но отчетливо произнес человек с серьгой.
        И, Кайру, с улыбкой, от которой в харчевне скисло бы молоко, если б здесь держали молоко:
        - Неудачное лето. Люди стали такими беспокойными. Должно быть - жара…
        Хозяин харчевни поставил на стол самерийцев кувшин с вином, покосился на Кэра, все еще держащего окровавленный меч наготове. Трудно было поверить, что мальчишка прикончил троих бандитов быстрей, чем закипает масло на сковородке.
        - Садись, мой друг! - сказал молодому воину Кайр.
        А потом, обращаясь к человеку с серьгой:
        - Извини, господин, не могу ответить тебе тем же - обнищал!
        Кивок на поднесенный кувшин.
        - А я - при деньгах! - сказал человек с серьгой.- И, может статься, для умелого человека у меня найдется не только вино, но и неплохая работа.
        - Может статься,- вежливо ответил Кайр.
        Кэр тщательно обтер клинок тряпкой и вложил его в ножны.
        Тела убрали.
        Понемногу харчевню наполнил обычный гул голосов.
        - Вот теперь,- сказал Кайр, отхлебнув нового вина,- мы можем без помех поговорить!
        - Кайр! - понизив голос, глядя прямо в серые глаза тысяцкого, проговорил сын вождя.- Я видел оборотня! Оборотня из слуг Мудрого, с головой огромной змеи, который вдруг превратился в человека.
        - И где же ты его видел? - сделав очередной глоток, рассеянно спросил Кайр.
        - Во дворце! В тайном коридоре за стеной.
        - Где?! - воскликнул воин и закашлялся, поперхнувшись вином. Брызги полетели в лицо Кэру, но он, увлеченный, даже не потрудился вытереть их.
        - Мы шли по тайному коридору и…
        - Ну-ка, брат, по порядку! - перебил его тысяцкий.- Кто - мы? Давай с самого начала.
        - С начала? - Кэр ненадолго задумался.- Сначала я поставил Ирдик в нишу на стене. Потом плита повернулась…
        - Кто - Ирдик? - снова перебил Кайр.
        - Девушка. Плита повернулась и…
        Человек, в одиночестве сидевший за одним из угловых столов и безучастно прихлебывавший вино, пока Кэр расправлялся с тремя бандитами, встрепенулся, услышав слово «оборотень». А когда с губ юноши сорвалось имя Аша, человек метнул в его сторону быстрый взгляд, но тотчас снова уткнулся в кружку. Однако с этого момента не упустил уже ни единого слова самерийцев.
        Чем дальше продвигался в своем повествовании Кэр, тем мрачнее становился тысяцкий. Когда же сын вождя закончил говорить, Кайр помолчал, а потом, вздохнув, произнес:
        - Думал я, последнюю тварь прикончили восемь лет назад!
        - Так ты уже видел таких? - удивился Кэр.
        Старший самериец покачал головой.
        - И да и нет,- ответил он.- Твари вроде той, что ты описал, как-то раз пытались добраться до нашего царя. Это произошло при мне.- Кайр криво усмехнулся.- След на боку я тебе как-нибудь покажу. Если бы не мечи царя и его сокта, нам пришлось бы кисло. Правда, что-то не припомню, чтобы они превращались в людей…
        - Ну,- сказал юноша.- Не то чтобы это был человек вроде тебя или меня…
        - Не важно! Конечно, я, как и ты, слышал об оборотнях Аша. Слышал от наших старших. Не знаю… Этот тебя не тронул, может, и впрямь из-за того, что ты из клана Мечей? Хотя меня и еще троих горцев они пытались задрать. А Кеха из клана Шести Пиков насмерть загрызли. Это в другой раз, когда меня не было поблизости,- пояснил он, будто оправдываясь.- Только вот особой ловкости я у них не заметил. А твой, говоришь, был быстрый, как язык хамелеона?
        - Да,- почему-то шепотом ответил Кэр.- Он был быстрей меня. Намного быстрей!
        - Нет,- покачал головой тысяцкий.- Те-то - так себе. Просто их было несколько. Этот, значит,- один? И обретается в тайных ходах дворца? Да… В этом лабиринте его найдешь, пожалуй! Это ж за каждой третьей стеной.
        - Выходит, о потайных ходах ты тоже знаешь? - воскликнул Кэр.
        Юноша вспомнил, как в ту ночь, вернувшись, простучал все стены своей кельи и успокоился, только когда убедился: сплошной камень, без червоточины.
        - Знаю,- подтвердил тысяцкий.- Знак Аша, говоришь?
        - Прямо на груди! Как же так, Кайр? Ведь Аш - бог наших гор? Почему же его слуга здесь, в Великондаре? И почему его слуги едва не убили тебя?
        - Мало ли что - слуги…- пробормотал тысяцкий.
        Он был не силен в магических и религиозных материях. Воин есть воин.
        - Мало ли что - слуги. Разные слуги бывают. И у Аша тоже. Твой-то тебя не тронул. А все-таки доложить надо! - решил он.- Прямо Фаргалу. Завтра же и доложу!
        - Нож отскочил от него, как от самшитовой доски! - возбужденно проговорил сын вождя.- Я уже чувствовал его когти на своем горле!
        - Дерево тоже рубят,- пробормотал Кайр.- Вот почему ты увел меня подальше от дворца…- Тысяцкий одобрительно кивнул.- Вряд ли оборотень притаится в такой грязной дыре. И кто подумает, что тысяцкий Кайр будет пить вино в паршивом притоне? А уж тайных ходов за стенами здесь наверняка нет!
        Он окинул взглядом ветхие стены.
        - Впрочем, ушей и здесь хватает. Ладно! Уймись! - Он накрыл ладонью руку юноши.- Ты только что прикончил троих и даже не запыхался. А тут от одной мысли уже вспотел!
        - Если б ты его видел, Кайр!
        - Я - видел! - веско сказал тысяцкий.- Не этого. Но другие, будь уверен, выглядели не лучше. Так что не дрейфь, сын Хардаларула! Я хочу, чтоб ты усвоил: их можно убивать! И мы будем их убивать!
        Карашшер, выслушавший весь разговор, мог бы многое объяснить своим землякам. И то, чем воин-оборотень отличается от обычных чудищ, вызванных силой мага, и то, по чьей воле бродит он по лабиринтам Дивного города. Он мог бы даже назвать прежнее имя оборотня: тот не раз играл в «Путь Императора» с хозяином Карашшера. Который на этот раз не стал посвящать слугу в свои планы. Поэтому Карашшер так и не смог понять, почему оборотень пощадил мальчишку.
        Кайр-Косогубый не успел доложить царю. Вернувшись во дворец, он тут же узнал, что его тысяча выступает в поход. Вместе с царем Фаргалом. Последующие два дня у Кайра не было времени даже для сна, не говоря уж о тайных беседах. К тому же тысяцкий рассудил здраво: раз Фаргал уезжает из Великондара, разговор можно смело отложить.
        Конец первой Части
        Часть вторая КЛЫК КХОРАЛА

1
        Первыми ехали конные стрелки в зеленых куртках и круглых шапочках, обшитых полосками бронзы. То, что именно они, а не дозорная сотня Алых, возглавляли колонну, говорило: войско идет по своей земле. За стрелками - наемники Кайра, в разномастной одежде и доспехах всех оттенков кожи и всех народов: от айпегов до кансу. Дерзкие, свирепые, отважные. Кайр-Косогубый - впереди, в окружении избранных командиров. Кэр, в новенькой кольчуге и шлеме с черным султаном,- по правую руку тысяцкого. Кайр, сдвинув на затылок шлем, улыбнулся царю изуродованным ртом и отдал салют.
        Фаргал шевельнулся в седле, и его конь нервно переступил ногами.
        А мимо уже двигались пешие, налегке, без копий и щитов, с одними мечами. Их оружие, скорости ради, везли на повозках. Черные двигались быстрым шагом, стараясь не отстать от наемников… и не попасть под копыта тех, кто следовал за ними. Потому что начальник тысячи Алых Дарзал не придержит коня только потому, что у какого-то пехотинца устали ноги.
        Алые замыкали колонну. Тоже знак того, что войско - на своей земле. Первые поравнялись с Фаргалом - и копья над красными шлемами качнулись. Будто ветер пробежал над тростником.
        - Фар-гал! Фар-гал! - проревели мощные глотки.
        И ревом прокатилось дальше, над лесом копий, над алыми пышными султанами:
        - Фар-гал! Фар-гал!
        У Императора потеплело в груди. Ненадолго. Он вспомнил, что поход этот - не против врагов государства Карнагрии, а против таких же карнагрийцев.
        - Мятежников! - точно угадав настроение царя, произнес Люг, остановившийся позади Фаргала.
        Император промолчал.
        А мимо уже катились, грохоча огромными деревянными колесами, десятки повозок с припасами, с оснащением для стенобитных машин, с запасным оружием. Обоз велик, но был бы много больше, если б царь шел войной на чужую землю.
        Повозки крепкие, лошади - сильные, а запас в дороге не помеха. Так рассуждал Саконнин. Среди прочих выделялась просторная крытая повозка царских магов. В узком окне мелькнуло сухое личико Мескеса.
        Фаргал повернул жеребца и погнал его галопом в голову колонны. Он желал ехать впереди.
        Городские ворота закрылись, и стражники проводили пыльный хвост колонны долгими взглядами. Шесть тысяч воинов - большая сила. Но царь не оставил город беззащитным. В столице по-прежнему довольно солдат, чтобы отразить любое нападение. Карнагрия - могучая держава. Слава Императору Фаргалу!
        В первый же день войско покрыло около двадцати миль. И разбило лагерь во владениях благородного Брега.
        Владыка лично явился приветствовать своего царя, позаботился о провианте, предлагал обеспечить и ночлегом. Царь отказался - он полагал, что воины в сухое время могут спать и под открытым небом. Он сам ночует в шатре только ради традиции. Лучше лежать на охапке сена и видеть над головой звездное небо.
        Владыка не очень настаивал. Ночевка солдат в селении, как правило, недешево обходится жителям. А уж у наемников такие рожи…
        Владыка откланялся и уехал.
        Утром войско снялось и без происшествий покрыло еще двадцать миль.
        Два человека занимали бо€льшую часть мыслей Кэра. Первым был Фаргал, второй - Ирдик. Нет, по справедливости, следовало поставить девушку на первое место.
        Сын вождя нашел Ирдик Шера за день до выступления, и они смогли провести вместе только одну ночь. Чудесную ночь. И вынуждены были расстаться незадолго до восхода. Кэра ждал Кайр, а Кайра - множество дел, которые были скорее хозяйственными, чем военными.
        Чтобы поднять по тревоге сотню воинов клана Мечей, требовалось меньше минуты. Чтобы подготовить родичей Кэра к переходу в несколько сотен миль, требовался час. Чтобы вывести в многодневный поход десять сотен разноплеменных вояк Кайра, мало и недели. Тысяцкий был прекрасным военачальником и сотниками поставил толковых воинов. Но только на то, чтобы собрать тысячу в казармах, потребовались целые сутки.
        Кэр, которого родич постоянно держал рядом с собой, был удручен поведением солдат Кайра. Раньше он практически не сталкивался с основной массой этих молодцев, теперь же с прискорбием убедился: потребности плоти ставятся ими куда выше, чем воинский дух. Кодекс держал наемников в повиновении как стальные удила - норовистого коня. Кодекс и страх перед начальниками. Когда Кайр впадал в бешенство, даже у матерых десятников потели ладони. Кэр ни разу не видел, чтобы тысяцкий применил силу, но другие, похоже,- видели. Так что к положенному времени тысяча оказалась в готовности. Недосчитались только трех человек. Люди были главной проблемой Кайра. Провиантом и снаряжением занимались представители Царского Совета, а кони и военная амуниция у каждого воина были собственные и в полном порядке. За нарушение этого пункта Кодекса полагалось весьма суровое наказание. Наемник мог явиться на службу голым, но его конь, сбруя, оружие и амуниция должны были быть в полном комплекте и приличном состоянии.
        Кэр повсюду следовал за тысячником: наблюдал, учился.
        Многие задавались мыслью, почему начальник таскает с собой молокососа, но, разумеется, держали свои мысли при себе. Те же, кто знал Кэра, приближенные тысячника, его младшие командиры, обращались к юноше подчеркнуто дружелюбно. Не то чтобы он успел заслужить их уважение. Скорее, не дал повода относиться к себе иначе.
        Сын вождя не постеснялся спросить Кайра: зачем Фаргалу эта свора алчных гиен?
        Тысяцкий усмехнулся.
        - Они не так уж плохи, если уметь с ними управляться. Гиены способны затравить даже буйвола, когда голодны.
        Впоследствии Кэр убедился: так оно и есть.
        Сын вождя счел бы себя счастливым, если бы не грядущая разлука с Ирдик. Девушка приворожила его не хуже настоящего мага. Кэр чувствовал ее, как флейтист чувствует флейту. Наедине с ней он забывал, что существует что-то еще. Только жестокая школа клана Мечей позволила ему совладать с собой и покинуть Великондар, едва пригубив из чаши Любви. Предстоящие две недели (столько, как сообщили войскам, продлится поход) казались бесконечностью. И то, что сама Ирдик не проронила ни единой слезинки, когда они расставались, было для него уроком. В Ирдик Шера Кэр чувствовал твердость характера, не уступающую его собственной. И проводить Кэра девушка не пришла. Так они договорились.
        С седла своего каурого, подаренного Кайром жеребца, сын вождя озирал землю Карнагрии. Ряды финиковых пальм и олив, росшие у дороги, ухоженные сады и поля, по которым медленно двигались упряжки волов. И еще обширные луга, на которых пасли скот. Конечно, горец Кэр мало разбирался в сельском хозяйстве. Но ухоженность земли и величина плодов произвели на него впечатление. Весь первый день юноша разглядывал сады, поля, рощи. На второй день картина ему наскучила. Тем более что дорога, по которой они ехали, была пуста. Как объяснил Кайр, вестники царя двигались впереди и именем Императора требовали освободить путь.
        Войску предстояло пройти более ста миль, что при теперешней скорости должно было занять дней пять. При желании даже пехота могла достичь Райно в три дня. Но, во-первых, Фаргал не желал выматывать отвыкшее от переходов войско, а во-вторых, считал, что зрелище марширующих солдат благотворно сказывается на состоянии умов его подданных.
        На Кэра Император Карнагрии произвел мощное впечатление. Казалось бы, сын вождя должен был испытывать неприязнь к царю: после событий на Судной площади. Но этого не было. Наоборот, юноша ощущал странную тягу к великому человеку. Тем более Кэру уже не однажды говорили, что он даже внешне похож на Фаргала. Впрочем, сходство это замечали далеко не все. Многим просто не приходило с голову сравнивать Кэра с самим Императором, которого полагали настолько выше всех прочих людей, что он по определению не мог быть похож ни на кого из своих подданных.
        Но Кэр не был карнагрийцем и, зная историю Фаргала, что таить, не раз сравнивал себя с ним. Пожалуй, с поправкой на время, сейчас у Кэра было даже некоторое преимущество. Он не безродный бродяга, а сын вождя Хардаларула из клана Мечей. И уже сейчас Кэр - воин, а не бродячий циркач. Будет угодно Судьбе, и он, Кэр, через несколько лет будет взирать на бесконечные шеренги марширующих копейщиков и неторопливо рысящих всадников: свое войско!
        Однако занять место Фаргала юноша не помышлял. Во-первых, он принес присягу верности царю, как всякий наемник; во-вторых, сын вождя прекрасно понимал, что сейчас именно Фаргал - на своем месте, а он, Кэр,- на своем. При взгляде на спокойно-уверенное горбоносое, как у самого юноши, лицо Императора сын вождя ощущал странное тепло в груди. Словно глядел на своего отца Хардаларула. Но при этом Кэр был совсем не прочь скрестить с Фаргалом клинки. Царь считался лучшим фехтовальщиком, нет, лучшим бойцом в Империи. Изрядное искушение для юноши, чей учебный меч в тренировочном поединке доставал своим жалом даже такого мастера, как Кайр.
        Вечерами, когда войско становилось лагерем, сын вождя отъезжал подальше от стоянки и до первых звезд изнурял себя упражнениями. Вернее, пытался изнурить. Тело слушалось безупречно, и серебрящийся в сумраке клинок, казалось, подогревал Кэра собственным огнем. Юноша возвращался взмокший, страшно голодный, но способный бодрствовать хоть целую ночь. Правда, стоило ему, завернувшись в одеяло, улечься на охапку соломы неподалеку от шатра Кайра, как звуки ночи и голоса людей сливались в одно - и Кэра окутывало дыхание Повелителя снов.
        Так прошло три дня.
        За это время войско Фаргала преодолело чуть больше семидесяти миль. Как и рассчитывал царь, вокруг было спокойно. Владыки трех земель, которые пересекла армия, обеспечивали солдат всем необходимым. И ничего сверхъестественного не наблюдалось, пока не наступила третья ночь похода.
        В розовой глубине Камня Великой Диадемы Аша вспыхнул зеленый треугольник. Носитель Диадемы покрепче сжал руками выточенные из черного агата подлокотники трона. Свет Камня пожелтел, а зеленый треугольник, уменьшившись, отступил вглубь и медленно повернулся. Теперь смотрящему извне (если б нашелся такой) увиделось бы, что не треугольник это, а пирамида с квадратом в основании. Сейчас пирамида опускалась вершиной наружу, одновременно оборачиваясь вокруг центральной оси. Вращение это постепенно ускорялось.
        Пальцы мага побелели. Лицо выражало крайнее, экстатическое напряжение. Зеленая пирамида в глубине Камня слилась в пульсирующий круг: зрачок магического Глаза.
        Длинные светлые волосы сидящего на троне поднялись, вздыбились, окружив его голову потрескивающим ореолом. И тут же сухое лицо мага расслабилось, губы разжались, выпустив воздух… Ослепительный луч ударил в пространство перед ним, раздался громкий хлопок, и зеленый Глаз Аша закрылся, оставив в воздухе пещеры расширяющееся облако желтого тумана.
        Увенчанный Диадемой спокойно наблюдал, как пятно в двенадцати локтях от него густеет, наливается плотью и, наконец, обращается в человеческое существо.
        Зеленый туман исчез. Человек стоял на четвереньках и тряс головой, торопливо проговаривая охранительные слова…
        - Во имя пробуждения Мудрого! - отчетливо произнес увенчанный Диадемой.
        - Да будет…- хриплым голосом отозвался стоящий на четвереньках, поднял глаза - и лицо его исказилось.
        Словно не собрата по вере увидел он, а злейшего врага. Собственно, так оно и было.
        Призванный колдовством носителя Диадемы с трудом поднялся. Был он темен кожей, как табит или сокт, но не принадлежал ни к табитам, ни, разумеется, к соктам.
        Горящие глаза его с ненавистью и страхом взирали на старшего собрата.
        - Ты нужен Мудрому,- объявил сидящий на троне.
        - Скажи лучше - тебе! - выкрикнул младший жрец.
        - Сие одно и то же. Равнозначно для тебя.
        Младший жрец с заметным усилием, но взял себя в руки.
        - Хочешь, чтобы я сыграл с тобой в это фетскую игру? - сварливо проговорил он.- С твоим чешуйчатым партнером что-то случилось? Ты уморил его, да?
        - Думаю, тебе стоит позавидовать его судьбе, собрат ! - Увенчанный Диадемой усмехнулся. Он наслаждался унижением стоящего пред ним. Он знал все мысли и чувства младшего жреца, видел смятение и страх, видел всё, что пережил тот, когда волеизъявление более сильного сковало его, вырвало из ткани бытия и унесло за тысячи миль, сюда, к излучине Агры.- Не думаю, что ты еще когда-нибудь сыграешь со мной в «Путь Императора»,- произнес увенчанный Диадемой.- Я думаю тебе повезло: ты еще нужен Мудрому. А сделать ты должен вот что…
        По мере того как старший из последователей Аша говорил, лицо младшего все сильнее выражало смятение, а когда увенчанный Диадемой перешел к самой сути будущего колдовства, смятение перешло в откровенный страх.
        - Нет! - закричал жрец, шарахнувшись от сидящего на троне.
        - Да! - Глумление и угроза соединились в голосе увенчанного Диадемой.
        - Я не могу! Убей меня, но я не сделаю этого!
        Это уже был вопль отчаяния. Но старший из последователей Мудрого бога только усмехнулся.
        - Я дам тебе силу, чтобы воплотить задуманное,- прозвучал его присвистывающий голос.- Я научу тебя, как создать вместилище без крупицы нашей магии. Вместилище, которое не учует ни один враг. Ты понимаешь, что это значит?
        Вызванный молчал.
        Но сидящий на троне видел, что зацепил его. Знание, предложенное им собрату по вере, давало ключ к новой силе. С точки зрения младшего - риск, оправданный возможностью когда-нибудь повергнуть более сильного соперника. Но сидящий на троне как более сильный игрок провидел дальше и точнее.
        Младший тоже это знал. Но искушение было слишком велико…
        - Хорош-шо…- наконец произнес он, и в его голосе прорезались те же свистящие нотки, что и у носителя Диадемы.- Я с-соглас-сен…

2
        Треск лопнувшей ткани разбудил Фаргала. Рука нащупала меч раньше, чем царь открыл глаза. Еще миг - и Фаргал уже стоял на ногах, глядя, как сквозь разрыв в стене шатра протискивается чудовищная чешуйчатая тварь. Царь замер в готовности. Красноватый свет лампы озарял обнаженное человеческое тело с напрягшимися мускулами и тускло блестящую чешую на широкой спине твари.
        Существо влезло в шатер, и теперь Фаргал видел его целиком. Больше всего тварь походила на огромную черепаху без головы. Ростом - по плечо Фаргалу, а шириной - с бортовой щит колесницы. Шесть коротких толстых лап вспахивали ковер кривыми когтями.
        Фаргал ждал нападения. Но тварь медлила, бестолково топталась на месте. Царь попытался отыскать уязвимые места бестии, но с тем же успехом он мог искать их у гранитного валуна. Глаза, уши, пасть… Если они и есть, то где-нибудь под чешуйчатым панцирем. Снаружи - ничего похожего на голову.
        В голове Фаргала мелькнула мысль о стражнике у входа в шатер. Быть не может, чтоб треск разрываемого полотна остался не услышанным!
        Тварь все еще кромсала когтями фетский ковер. Непосредственной опасности не было, и Владыка Карнагрии позволил себе немного расслабиться. Разумней - позвать на помощь. Или отправить кого-нибудь за магом. Но Фаргал не любил просить помощи. К тому же его меч - это не просто отлично выкованная и отточенная полоса металла. Этот клинок разил, невзирая на чары.
        Фаргал шагнул вперед - и тварь, похоже, определилась в своих намерениях. Перестав кружить на месте, она заковыляла к человеку. Фаргалу ничего не стоило ускользнуть, но он поступил иначе. Так, как поступал всегда. Меч царя взлетел и опустился на чешуйчатую броню твари.
        Фаргал ожидал, что чешуя уступит стали. Или клинок отскочит от нее, как отскочил бы от панциря сухопутной черепахи. Но того, что произошло, царь предвидеть не мог.
        Спина чудовища лопнула с медным звоном.
        Нечто скользкое, красное, как свежесодранная шкура, выметнулось из трещины и ударило в Фаргала, едва не сбив с ног. Лицо, грудь, живот царя оказались залепленными горячей отвратительно пахнущей массой. Он успел закрыть глаза, но ядовитая слизь проникла в ноздри и рот, обжигая, как кислота. Сознание Фаргала затуманилось, словно от дурманного дыма. Царь выронил меч и зашатался под тяжестью повисшего на нем существа. Почему-то Фаргал знал, что должен устоять на ногах. Но через полсотни неистовых ударов сердца царь перестал различать, где верх, а где низ, стоит он или уже повержен. Он ослеп, оглох, потерял оружие и возможность дышать. Но стать покорной жертвой был просто не в состоянии. Воин сражается до конца!
        Заскрежетав зубами, Фаргал вонзил пальцы в скользкую жилистую массу, накрывшую его. Ярость утроила силы. Чудовищным напряжением мускулов царь отодрал порождение зла от своего лица. Он по-прежнему ничего не видел, но наконец сумел вдохнуть - рот освободился.
        Царь жадно втянул воздух… и закричал от нестерпимой боли. Будто удар медвежьей лапы обрушился на его лицо, до костей раздирая плоть.
        Чудовищная тварь выбросила из себя дюжину жгутов-щупалец. Каждое из них заканчивалось острым закрученным когтем.
        Десяток щупалец тут же обвился вокруг туловища Фаргала. Два, оставшихся свободными, полосовали когтями лицо царя и руки, которыми Фаргал пытался защитить залепленные слизью глаза.
        Царь перестал чувствовать боль. Щупальца, обхватившие его торс, сдавливали ребра кольцами огромного удава. Когти пронзили его кожу и начали ввинчиваться в живое мясо, как головы гигантских клещей.
        Фаргал на ощупь пытался поймать рвущие лицо конечности, но ладони стали скользкими от слизи и собственной крови, и, когда царю это удалось, оказалось, что удержать щупальца почти невозможно. Казалось, пальцы сдавливают скользкие, тугие, оплетенные сухожилиями внутренности. Через несколько мгновений щупальца освободятся и докончат дело. Или когти, что вбуравливались в тело, все глубже и глубже, пронзят мышцы спины и живота и доберутся до внутренних органов: легких, печени, сердца. Царь проигрывал бой.
        Мозг Фаргала, отрешившись от всех чувств и ощущений, безуспешно искал путь к спасению…
        Но спасли царя руки!
        Прежде чем прошли те несколько мгновений, которые Фаргал мог удерживать разящие щупальца твари, царь инстинктивно, не размышляя, намотал склизкие конечности на руки. Так наматывают канат для прочности захвата. Еще миг - и Фаргал позволил ярости выплеснуть еще оставшуюся в нем силу. Суставы затрещали, мышцы напряглись так, что еще чуть-чуть - и разорвутся.
        Из горла царя вырвался хриплый рык. Вслед за ним раздался отвратительный чмокающий звук… и оторванные щупальца обмякли в руках Фаргала.
        Горячая вязкая жидкость хлынула на ковер. Ослепительная вспышка озарила стены царского шатра… и тварь, потеряв свою силу, повисла на впившихся в тело царя щупальцах.
        Фаргал не осознал, что с тварью покончено. Или это инстинкт подсказал ему: смерть чудовища еще не означает, что опасность миновала. Потому с тем же яростным хриплым рычанием царь вырвал из своей плоти, одно за другим, отвратительные щупальца и отшвырнул от себя останки монстра.
        Кровь хлынула из многочисленных ран, унося проникший в тело яд… и жизнь.
        Царь еще думал о том, что надо выйти наружу, позвать… Но не мог двинуться. Один шаг - и он рухнет наземь, чтобы уже никогда не подняться.
        С каждым ударом сердца смерть подступала все ближе к Владыке Карнагрии. Еще пара ударов - и не спасет никакой лекарь.
        Фаргал пошатнулся - и огромная черная тень его поплыла вдоль полотняной стены шатра, удлиняясь, все ниже, ниже…
        Вождь соктов проснулся от неистового крика, пронзившего мозг. Люг узнал голос. Отбросив покрывало, вождь схватил то, что было сейчас важнее одежды. Меч! Золотой браслет огнем жег запястье сокта.
        Выскочив наружу, Люг едва не сбил с ног стражника, взмахнув мечом, рассек привязь и прыгнул на спину неоседланного жеребца. Вцепившись левой рукой в длинную гриву, сокт гикнул и с силой ударил пятками в крепкие бока.
        Конь закричал почти как человек, от боли и неожиданности, но, узнав хозяина, повиновался и прыгнул в темноту.
        Напрямик, через спящих солдат, через пламя угасающих костров, с неистовым ржанием пронесся он по лагерю, исчезая раньше, чем смолкал стук копыт. Оставляя позади разбуженных, всполошившихся людей, жеребец, как смерч, пролетел сквозь ночь и был осажен всадником в шаге от царского шатра.
        Люг слетел на землю, еще в прыжке успев разглядеть прореху в расшитой золотом ткани. Предоставив коню свободу, сокт подскочил к часовому, застывшему у входа в шатер, и ударил его кулаком в грудь.
        Без звука, как деревянная кукла, воин упал к ногам вождя. Люг Смертный Бой задохнулся от страшного предчувствия и, отшвырнув тяжелый полог, ворвался в шатер…

…чтобы увидеть, как падает на ковер истекающий кровью Фаргал.
        Люг прыгнул вперед, но не успел подхватить царя, и тело Фаргала ударилось оземь, выбрызнув из многочисленных ран слабые струйки крови.
        Ни один лекарь уже не смог бы спасти царя. Даже его Верховному магу это было не по силам: нельзя в единый миг сплести заклинание. Но Люг, жрец Яго, мог попытаться.
        Коснувшись правой рукой слипшихся волос Фаргала, сокт прошептал слово обращения - и сила Яго снизошла на него. Будущий миг, в котором уже не было Фаргала-живого, отступил перед продлившимся Настоящим, подарив Люгу несколько мгновений. Их хватило на одно короткое заклинание: раны царя перестали кровоточить. Теперь сокту осталось лишь собрать воедино всю свою любовь к другу и отдать ему часть своей жизненной силы. Воин действительно любил Фаргала более, чем самого себя: у него получилось!
        Силы оставили вождя соктов, он опустился на ковер рядом со своим другом. Глаза его заволокло туманом. Последнее, что увидел вождь: полог шатра откинулся, и в проеме возникла зловещая фигура с мечом в руке… Вот только не было у Люга сил, чтобы поднять свой собственный меч! Мир вокруг него перевернулся, и сокт повалился на бесчувственное тело Владыки Карнагрии.
        - Вот так это делается,- самодовольно произнес носитель Великой Диадемы.- Смешение сил прошлого и будущего внутри лишает демона возможности выйти в настоящее. Сама же оболочка и есть настоящее, суть граница между будущим и прошлым…
        - Нет нужды пересказывать мне то, чему учат на первой ступени,- перебил младший жрец. То, что показал ему носитель Диадемы, действительно было просто исполнить. Но чтобы придумать такое, нужен весьма изощренный ум. «Впрочем,- высокомерно решил младший жрец,- мой старший собрат вряд ли придумал это сам».- Я понял, как это делать. Продолжай.
        - Ты создашь хранилище, заключишь в него демона и пошлешь их к цели. Когда демон освободится…
        - Ты уверен, что этот человек окажется достаточно… неосторожен, чтобы разрушить хранилище? - осведомился младший жрец.
        - Уверен! - отрезал носитель Диадемы.- Демон освободится, выпьет жизнь, предназначенную ему, он вернется в свой мир, а ты, выполнив необходимое, вернешься домой, и обещаю: в ближайшие сто лет я тебя не потревожу.
        Младший хмыкнул. Обещания носителя Диадемы - пустой звук, если не подкреплены Клятвой Мудрому. Но потребовать от старшего такой Клятвы младший не рискнул.
        - Где мы сейчас находимся? - спросил он.- И кто есть Цель?
        Услышав ответ, младший жрец вмиг утратил только-только обретенное спокойствие:
        - Император Фаргал! Ты спятил! Если я убью Фаргала, все маги и все солдаты в Карнагрии будут искать меня! И все проклятые сокты тоже!
        - Ну-ну, успокойся,- прошипел носитель Диадемы.- Ты - сильный маг, Аш хранит тебя! Неужели ты не справишься с какими-то жалкими солдатами и колдунами?
        - Ты смеешься?! - завопил младший жрец.- Я силен на своей земле, а не у подножия гор Яго! Я буду один - против целого государства!
        - Ну, до гор Яго отсюда пара сотен миль,- заметил носитель Диадемы.- Так что кое-какая сила у тебя имеется. Это первое. Второе: у государства, лишенного Императора, будут дела поважнее, чем ловить тебя. И наконец, третье: я дам тебе защиту. Чтобы ты спокойно достиг границ нашей земли, я напитаю силой три дюжины Слуг. Трех дюжин хватит, чтобы защитить тебя под покровом ночи. Разве это недостаточная охрана для мага?
        Увенчанный Диадемой нуждался в помощи и не скупился на обещания. Впрочем, он собирался их выполнить.
        - Но, может быть, твои тревоги преждевременны.- Презрительная усмешка искривила губы сидящего на троне. - У меня уже есть преемник для Фаргала. Когда демон отнимет душу Императора, тебе останется продержаться только одну ночь. И еще день, может быть… Потом тот, кому я назначил сменить Фаргала, займет его место. И тебе больше нечего будет опасаться. Но…- носитель Диадемы поднял палец.- Может быть, демон не сумеет управиться с Фаргалом. Вот чего я бы на твоем месте действительно опасался…
        До жреца не сразу дошло, что имеет в виду его старший собрат. А когда дошло, глаза его округлились от ужаса, а язык прилип к гортани.
        Носитель Диадемы некоторое время наслаждался его ужасом, затем произнес:
        - Не трусь! Ты должен сделать все, чтобы демон и Фаргал встретились. Но я научу тебя чарам, которые спрячут от демона тебя самого. Мы оба служим Ашу. Разве я могу послать на гибель своего собрата?

«Еще как можешь!» - злобно подумал жрец. Но выбора у него не было, поэтому вслух он сказал:
        - Я согласен. Когда мне следует начать?

«Дай мне только вернуться в Самери… Придет время (а оно непременно придет!), и я отплачу тебе за все!»
        Увенчанный Диадемой слышал его мысли так же хорошо, как и слова. Но знал, что вызванному, некогда сопернику, а нынче лишь орудию в руках более могучего, никогда не достичь границ Самери.
        Овеществив пред мысленным взором лик звездного неба, сидящий на троне привычно сопоставил течение звездных вихрей и остался доволен: нет, он не ошибся. Именно сейчас наиболее благоприятное время, чтобы попытаться разорвать связь между Создателем и Созданием.
        - Сейчас,- изрек он.- Снаружи тебя ждет человек, который когда-то был тысячником у Фаргала. Он доставит тебя туда, где ты сможешь заняться делом.
        - Ты веришь предателю? - усомнился младший жрец.
        - Этому - верю! - отрезал носитель Диадемы.- Потому что его имя - Андасан…
        Начальник царской стражи Бехер, самый преданный и в преданности своей - самый свирепый из Алых, услышал сквозь сон звериный хриплый крик Фаргала.
        Шатер Бехера стоял в непосредственной близости от шатра Императора. По традиции, Бехер должен был во время похода неотлучно находиться рядом с царем. Но Фаргал предпочитал одиночество и сумел убедить своего начальника стражи, что на земле Карнагрии тот может не оберегать его так тщательно. Даже часовой у шатра - скорее привратник, а не защита. Всем известно, что Фаргал способен защитить себя лучше любого телохранителя. Никто не рискнет…
        Привстав на ложе, Бехер прислушался. Крик не повторился. И все-таки Алый решил проверить. Быстро одевшись, он вышел наружу… и не увидел часового перед царским шатром. Бехер обнаружил стража, только оказавшись у самого входа. Часовой, без признаков жизни, лежал на земле.
        Выхватив меч, Бехер ринулся внутрь… и застыл в ужасе!
        Первое, что бросилось ему в глаза: чудовищная туша убитой Фаргалом твари.
        - О Ашшур! - пробормотал начальник стражи, чувствуя, как его желудок готов вывернуться наизнанку.
        Но когда взгляд его переместился на неподвижные тела Фаргала и Люга, Бехер забыл, что у него вообще есть внутренности. Инстинктивным движением он поднес к губам свисток и дунул в него, вызывая стражу. Вложив в ножны меч (клинки сокта и царя, чистые, лежали здесь же, на ковре - значит, от мечей толку было немного), начальник стражи осторожно приблизился к лежащим. Широкое красное пятно расползлось по ковру, и Бехер вздрогнул, нечаянно наступив на кровь Императора. Опытным взглядом Алый сразу определил: Люг жив. А Владыка Карнагрии… мертв! Никто не может избежать смерти с такими ранами!
        Что ж, если Император мертв, умрет и Бехер.
        Вбежавшие в шатер воины замерли, увидев своего царя. Они тоже не усомнились, что жизнь покинула Фаргала. Бехер посмотрел на их побелевшие лица и вспомнил, что он пока еще командир царской стражи.
        - Лекаря! - рявкнул он.- И Верховного мага! Мигом!
        Если не удастся уже спасти царя, так, быть может, удастся вытащить хотя бы сокта?
        Алый чувствовал свою вину: не Люг, а он, Бехер, должен был первым оказаться здесь.
        Стражники втолкнули в шатер царского лекаря. Выдернутый из женских объятий в самый интересный момент, лекарь ошалело мотал головой. Бехер подтолкнул его к Люгу, которого стражники аккуратно сняли с груди царя и положили рядом.
        Бросив беглый взгляд на Фаргала (на монстра лекарь особого внимания не обратил), он покачал головой, сочувственно покивал Бехеру и склонился над соктом. Удостоверившись, что ран на нем нет, врачеватель достал из сумки флакон со снадобьем и, ложкой разжав губы Люга, влил необходимую порцию.
        Появился Его Мудрость Верховный маг Императора Карнагрии Мескес Могущественный. Этого стражники не посмели торопить, но чародей и сам не стал медлить, услышав о случившемся.
        В отличие от лекаря Мескес обратил внимание именно на монстра. Более того, он, увидев останки, забыл даже о царе.
        - Ваша Мудрость! - Бехер коснулся сухонькой ручки мага.- Может быть… Что-нибудь…
        Сознание собственной вины сделало Бехера робким.
        Это было настолько непохоже на начальника царской стражи, что теперь смутился сам Мескес. Несмотря на пышный титул, Мескес был не из самых сильных магов. Оно и понятно: какой властелин рискнет приблизить к себе человека, способного завладеть его душой и превратить в марионетку?
        - Мне очень жаль, командир,- пробормотал маг, переводя взгляд на Фаргала.- Но уже слишком поздно… О Ашшур! Да он жив!
        Бехер, не смея поверить, уставился на тощего маленького человечка с черными блестящими глазами:- Ты меня не обманываешь?
        - Я? Ну-ка, парень, назад! - крикнул маг, ткнув пальцем в стражника, слишком близко подошедшего к останкам монстра.- Нет, Бехер. Я тебя не обманываю. А сейчас выстави отсюда всех, кроме лекаря.
        - Все - вон! - рявкнул начальник стражи.
        Теперь внутри шатра оставались только Бехер, Люг, уже начавший приходить в себя, лекарь и Фаргал.
        Шагнув было к царю, Мескес остановился и покачал головой. Если человек с такими ранами еще жив, то он не умрет в ближайшие пару минут. Из складок своей одежды Мескес извлек белую палочку с серебряными кольцами у обоих концов. Взмах - и над останками чудовища вспыхнул желтый пламенный шар. Пробормотав заклинание, царский маг коснулся палочкой туловища монстра, похожего на обнаженный человеческий мозг. Только не серого, а самого отвратительного из возможных цветов.
        Коснулся - и чудовище зашевелилось!
        Меч Бехера оказался у него в руке быстрей, чем взмахнула бы крылом ласточка. Но маг был спокоен.
        Чудовище было лишено глаз, ушей, носа. Бугристое тело сверху пересекала щель, отдаленно напоминающая вагину. Мескес тронул ее палочкой и проговорил заклинание.
        Голубое пламя объяло останки монстра. Миг - и от отвратительного существа не осталось даже пепла.
        Это было совсем не то, чего ожидал маг, сообразил Бехер, поглядев на озадаченную физиономию Мескеса.
        Маг быстро оглянулся, ища оторванные конечности монстра, не обнаружил - и еще более огорчился.
        Правда, осталась скорлупа, расколотая мечом Фаргала.
        Непрерывно бормоча, маг подступил к ней, ощупал. Вопреки его ожиданиям, чешуя не была чешуей. Такое ощущение, будто она была просто нарисована на твердой поверхности. Твердой и гладкой. Маг похлопывал, постукивал, буквально обнюхивал броню, короткие когтистые лапы. Но все это представляло из себя не больше чем панцирь, сброшенный крабом во время линьки. И никаких следов волшебства, которые Мескес мог бы уловить. И ни намека на ниточку, что привела бы к виновнику нападения!
        Царский маг не слишком расстроился. Он был отважен (иначе не стал бы чародеем), но сотворивший это чудовище - не из тех, с кем хотелось встретиться. Мескесу такой колдун может оказаться не по зубам.
        Маг был настолько поглощен панцирем, что не заметил того, что произошло за его спиной. Не заметил и Бехер, следивший за магом. Зато увидел Люг, частично возвративший себе силы. Настолько, чтобы, оттолкнув лекаря, сесть и возгласом привлечь внимание остальных.
        Мескес и Бехер обернулись на его крик… и застыли, пораженные.
        Фаргал поднимался!
        Медленно, неуклюже, как управляемая кем-то огромная кукла, царь перевернулся на живот, привстал на колено и наконец выпрямился во весь рост, застыв в неподвижности.
        Бехер вспотел. Мескес тоже в первый момент побледнел от страха. Если царем управляют враждебные силы…
        В наступившей тишине стало слышно, как снаружи переговариваются воины.
        - Помоги мне встать! - тихо сказал Люг.
        Опираясь на плечо лекаря, он подошел к царю, коснулся его правой рукой и, отчасти успокоившись, повернулся к начальнику стражи.
        - Дай мне губку и кувшин с вином! - приказал он.
        Бехер поспешно вручил вождю требуемое.
        Мескес, не вмешиваясь, наблюдал за происходящим, время от времени шевеля пальцами и проговаривая слова усиливающих чувства заклинаний. Желтое защитное свечение вокруг него приугасло.
        Мокрой губкой сокт бережно стер с лица Фаргала запекшуюся кровь и слизь. Страшные раны уродовали Фаргала, но глаза он сумел защитить, и, едва Люг промыл их, веки царя дрогнули.
        Фаргал открыл глаза, но взгляд царя был пуст. Он смотрел прямо на сокта, но не узнавал друга.
        - Он без сознания,- негромко произнес Мескес.
        - Тогда почему он встал? - еще тише спросил Бехер.
        - Последняя мысль! - пояснил маг.- Последняя мысль, последний приказ, который он отдал собственному телу.
        - Давай! - велел сокт лекарю.- Займись его ранами да поторопись, пока он ничего не чувствует.
        Лекарь раскрыл свою сумку, но тут вмешался царский маг.
        - Лучше попробую я! - сказал он, приближаясь к Фаргалу и обводя его легкими взмахами палочки.
        Люг с сомнением посмотрел на Мескеса, но не стал возражать.
        Маг, встав на носки, потянулся к лицу Фаргала… но мог достать только до подбородка.
        На мгновение он задумался, потом повернулся к начальнику стражи.
        - Подними-ка меня, Бехер! - попросил он.
        Воин осторожно обхватил ручищами сухую талию мага и поднял на два локтя вверх.
        Легкими коричневыми пальцами маг пробежался по ранам.
        Люг с большим интересом глядел на сосредоточенное лицо чародея.
        Подушечки узловатых пальцев еще раз прошлись по разорванной, сочащейся сукровицей плоти. Маг облизнул языком тонкие, вдруг пересохшие губы и улыбнулся царю. Мескесу было страшно.
        - Держи меня крепче! - приказал он Бехеру. И быстро произнес заклинание.
        Начальник стражи дернулся. Руки его обожгло так, будто он коснулся пламени. Но он пересилил боль.
        Лицо Мескеса блестело от пота. Костяной палочкой он нарисовал сложный узор перед лицом царя.
        Ничего не произошло. Сначала. Маг ждал. Ждали и остальные. Бехеру казалось, что на ладонях его вздуваются пузыри ожогов.
        Вдруг кожа на лице Фаргала, помимо его воли, пришла в движение. Как будто невидимые пальцы разминали ее. А еще через несколько мгновений безобразные борозды начали затягиваться. Не так, как зарастает рана, а, скорее, как сплавляются в горне края разрубленной кирасы.
        Не прошло и пяти минут, как на лице и на теле царя от ран не осталось даже шрамов. Чистая загорелая кожа. Совершенно такая же, как до нападения.
        - Опусти меня! - приказал Мескес.
        Бехер тут же поставил мага на ковер и посмотрел на свои руки. Никаких ожогов!
        Царский маг довольно улыбнулся и картинно, как певец или комедиант, взмахнул палочкой.
        Протяжный стон вырвался из груди Фаргала. Затем мускулы его напряглись. Быстро оглядевшись, царь убедился, что враг исчез, а сам он окружен друзьями.
        - Хорошая работа! - проговорил Фаргал, касаясь пальцами щек.
        - Да, хорошая,- согласился Люг.- Вот только почему ты раньше скрывал свое умение?
        - Я…- начал маг, но Фаргал прервал его и потребовал, чтобы ему рассказали о происшедшем.
        Ему рассказали. Сначала Люг, потом Бехер.
        Мескес молчал, пока Фаргал не обратился прямо к нему, повторив вопрос Люга.
        - О царь,- отвечал Верховный маг, нисколько не смутившись.- Колдовские раны лечатся колдовством куда легче, чем раны, нанесенные железом. Потому что лечатся они иначе. То, что сделал я, называется оборотом времени. Я как бы отнял волшебство, повредившее царю, собрал его здесь! - Маг показал на костяную палочку.
        И время на этом месте стянулось так же, как раны царя! Вернее, наоборот, раны пропали, когда вместе с магией пропало и время. Нечто сродни тому, что проделал ты, вождь! - повернулся он к Люгу.- Но ты сделал, безусловно, больше. Сила времени, о царь, источник самой действенной магии в нашем мире! - Мескес снова обращался к Фаргалу.- Последователи и Аша, и Яго (поклон в сторону Люга) используют его!
        Сокт улыбнулся. К рассуждениям «свободных» магов он относился свысока: знания никогда не заменят настоящую преданность богу.
        - Существуют миры, мой государь,- продолжал маг,- где время можно собирать, как колосья пшеницы. Но доступны эти миры лишь величайшим из магов. Говорят, Великая Диадема Аша обладает подобной силой. Но, возвратясь к нашему делу: кажется, у меня появилась возможность выследить напавшего на тебя, мой государь!
        - Эту тварь?
        - Нет! Тварь - только форма. Хотя мастерство создавшего ее - достойно восхищения. Я хочу выследить создателя. Но предупреждаю, справиться с ним мне не по силам!
        - Дай только след! - потребовал Фаргал.- И я сам разделаюсь с ним. Моему мечу по вкусу слуги Зла!
        Мескес кивнул.
        - Бехер! - попросил он.- Пусть это,- кивок в сторону скорлупы-панциря,- отнесут в мою палатку!
        - А я знавал людей, вернее - магов, что лечили и обычные раны! - поддел-таки напоследок Люг.
        - Я не из их числа. К сожалению,- сказал Мескес и поклонился царю.
        - Могущественный! - попросил Бехер, видя, что чародей уходит.- Не взглянешь, что с моим солдатом, тем, что лежит у шатра?
        - Когда я подъехал, он стоял как столб! - проворчал вождь соктов.
        - Как столб, говоришь? Да, я посмотрю! Могу я идти, мой государь?
        - Да, благодарю!
        - Бехер,- сказал Люг,- распорядись, чтобы прислали мою одежду. И поймали моего жеребца.
        Бехер бросил взгляд на Фаргала, и тот кивнул, подтверждая.
        Даже Друг Царя не указывает начальнику царской стражи.
        - Распоряжусь,- сказал Бехер.- А твой жеребец здесь, у шатра, не беспокойся!
        И вышел, прихватив с собой лекаря.
        Вошел глухонемой раб из фетсов и стал одевать царя.
        Люг вынул из раскрытого сундука с одеждой халат с меховой оторочкой и набросил на плечи. Даже на его мощной фигуре халат висел мешком - Фаргал был куда крупнее.
        - Ну, что скажешь, мой царь?
        - Я - только воин! - уклонился Фаргал.- Мескес?
        - Да? - раздалось из-за стенки шатра.
        - Как мой стражник?
        - Будет жить, государь. Но мне придется…- Тощая фигурка мага вновь появилась на пороге.
        - Потом,- оборвал его Фаргал.- Войди. Я хочу знать,- произнес царь,- кто и зачем проделал подобное. Когда ты сможешь дать мне ответ?
        Верховный маг пожевал губами, на морщинистом лице проступило замешательство:
        - Я уже говорил тебе, государь! Не гневайся, но мне трудно дать определенные ответы. Я немного поразмыслил, и сейчас мне кажется, что напавший на тебя - не создание черных рук, а демон, призванный из миров дальних и древних. Демон, заключенный в оболочку, непроницаемую для его собственных сил. Сим же был достигнут двойной результат: никто из одаренных волшебным чутьем не обнаружил присутствия демона, а заключенный в оболочку демон не нуждался в заклятии Власти самого чародея. Оттого сила демона не убавилась из страха пред вызвавшим его. Но сказанное - не более чем домысел.
        - С какой стати этот демон напал на царя? - спросил Люг.- И кто дал ему плоть?
        - Демон сей, если я прав, по природе своей нападает на первое живое существо, что видит пред собой. И хотя на самом демоне нет власти призвавшего его, но есть сила. Как верно заметил Друг Царя, демон не может по собственной воле обитать в нашем мире. Равно, как и ты, царь, не можешь обитать в мире сего демона. Но мал, ничтожно мал собранный мною пепел невидимого!
        - И все-таки ты надеешься вызнать кое-что?
        - Даже птица в небе оставляет след, по которому предсказывают грядущее. Даже выброшенная тобой за ненужностью мысль возбуждает эхо в каком-либо из множеств миров. Потому я обращусь к солидарным мне силам. И - узнаю!
        - А зачем на Императора натравили демона - ты узнаешь? - спросил Люг.
        - Царю лучше ведомы его помыслы и намерения. Кто его враги? Узнай - и получишь ответ на свой вопрос. А пока, прошу тебя, повелитель, пусть собрат мой Бауран Семиглаз побудет у твоего шатра.
        - Пусть,- согласился царь.- Но не дай ему Ашшур услышать что-либо, кроме поступи Сил Зла!
        - Он будет слеп и глух к твоим тайнам, как могильный червь! - заверил Верховный маг.
        - Даю тебе срок до завтрашнего вечера,- сказал Фаргал.- Ступай, не теряй времени!
        - Разумное решение,- сказал Люг, когда маг вышел.- С одной стороны, солдатам не помешает отдых, с другой - днем такая жирная приманка, как ты, мой царь, еще более опасна. Если тот ловкий колдун пронюхает, что у него только день времени, то ему ничего не останется, как забросить сеть не медля! А уж ты - такая рыбка, мой царь, что разорвет любой невод!
        - Это так! - воскликнул Фаргал, и глаза его сверкнули.- Я люблю, когда на меня охотятся!
        И сжал огромный кулак.
        Вошел Бехер.
        Начальник царской стражи лично принес тючок с одеждой и вооружением вождя соктов. Пока Люг одевался, Фаргал приказал призвать к себе Шотара и Дарзара, тысячника Алых. И предупредил Бехера, что неподалеку от его шатра обоснуется маг Бауран. А затем еще раз наставил Бехера, как следует охранять его, царя Карнагрии.
        Начальник стражи выслушал с непроницаемым лицом. Он не хуже Фаргала знал, что следует сделать. И Фаргалу достоинства Бехера были хорошо известны. Но таким образом Император сделал начальнику стражи выговор за свою испорченную кожу.
        - Стоило ли унижать его, мой царь? - вступился за Бехера вождь соктов, когда начальник стражи отправился рассылать гонцов.- Разве он виноват? Это же колдовство!
        - Не виноват часовой,- строго ответил Фаргал.- А начальник царской стражи не имеет оправданий! Если меня убьют, Бехер ответит собственной жизнью. Даже если он в это время находился за тысячу миль от царя по собственному приказанию своего государя! И это, говорю тебе, очень мудро для такой державы, как Карнагрия. Вот ты недавно пошутил над советами Саконнина…
        - Ладно, ладно! Я понимаю, что именно начальнику царской стражи проще всего подсыпать в твой кубок яд.
        - Или отвернуться, когда это сделает другой. Впрочем, в Бехере я уверен почти так же, как в тебе, мой друг. Но в тебе - больше! Потому что и сейчас ты появился раньше, чем он, хотя до твоего шатра в десять раз большее расстояние.
        - Я немедленно велю перенести его поближе,- отозвался Люг.
        - А ведь я,- продолжал Фаргал,- так и не поблагодарил тебя.
        - Пустое, мой царь! - отмахнулся сокт.- Моя жизнь - твоя. Это мне следует благодарить тебя! Давай - о деле. Я послал бы пару разъездов прочесать окрестности.
        - Нет. Может спугнуть «охотника». Подождем, что скажет Мескес.
        - А…- махнул рукой сокт.- Я уверен, он не скажет ничего путного. Я не протестовал против днёвки только потому, что торопиться нам некуда. Воинам не помешает отдых. А твой маг…
        - Не торопись! - остановил его Фаргал.- Не искушай Судьбу!
        - Ладно! - усмехнулся вождь соктов.- Тогда ставлю десять золотых твоей собственной чеканки, что колдун ничего не сможет.
        - Принято! - усмехнулся царь.

3
        Люг проиграл. За час до захода явился Мескес и подал царю перстень с прозрачным камнем, выточенным в форме шестигранной пирамиды.
        - Надень его на средний палец левой руки! - сказал маг.
        Царь с сомнением оглядел перстень. Вряд ли он подходит даже для мизинца. Но попробовать можно.
        - Мой повелитель! - воскликнул Мескес.- Я сказал: на средний палец!
        - Да ты посмотри на мой палец! - воскликнул Фаргал.- Разве это колечко на него налезет?
        - Налезет! Надевай! - уверенно сказал маг.
        Царь покачал головой, но попытку сделал. И едва черный металл коснулся пальца, колечко растянулось, словно сделанное из упругого шелка, и само скользнуло на палец, удобно облегая третью фалангу.
        - Поверни его камнем внутрь и сожми кулак, мой повелитель,- произнес маг.
        Фаргал выполнил сказанное, и, когда он разжал руку, внутри камня затеплился красный огонек.
        - Сделай так! - Маг, держа перед собой ладонь левой руки, совершил полный оборот.
        Царь повторил его действие, и, когда рука оказалась напротив уже зашитого ткачом разреза в стене шатра, камень запылал, как уголь, который овеял порыв ветра.
        - Твой враг - там! - не без самодовольства заявил Верховный маг.- И где бы ты ни был, камень, по твоей воле, укажет путь. А когда цель будет близка, то есть ты окажешься рядом с колдуном, камень загорится зеленым.
        - Я вознагражу тебя, Мескес! - пообещал Фаргал.
        - Благодарю, мой повелитель! Я этого заслужил. Но прошу тебя: будь начеку, иначе кто вручит мне награду?
        Что ж, он заслужил и право на шутку.
        - Государь позволит мне удалиться?
        Царь кивнул, и маг поспешно вышел. Фаргал не отрывал глаз от камня, неизменно вспыхивавшего, когда рука вытягивалась в нужном направлении.
        - Интересно, мне он тоже придется впору? - поинтересовался Люг.
        Фаргал удивленно взглянул на сокта.
        - Это было бы кстати,- продолжил вождь.- Потому что именно я возглавлю отряд, который приведет тебе колдуна.
        - Ты?
        Глаза царя, сузившись, уперлись в темные глаза Люга.
        - Перстень-то - на мне!
        - Так сними его! - предложил сокт.- Ты полагаешь, что я хуже тебя разбираюсь в колдовстве? Или что мой меч выпотрошил меньше нечисти? Не думаю, что твоя армия станет повиноваться мне, если тебя превратят в паука!
        - Меня не так просто превратить в паука! - возразил Фаргал.
        Но взялся за перстень: вождь был прав.
        Однако волшебное кольцо решило по-своему. Оно словно вросло в палец царя.
        - Проклятый чародей! - возмутился Люг.- То-то он так поспешно удрал. Я пошлю за ним!
        - Постой! - Фаргал схватил его за руку.- Мы пойдем вдвоем. Ты и я. Неплохая компания, верно?
        - Отвратительная!
        Сокт, упрямо наклонив голову, исподлобья уставился на своего друга.

«Настоящий бык!» - подумал Фаргал с удовольствием, глядя на этот мощный выпуклый лоб и широченные плечи.
        - Две сотни Алых! - заявил Люг.- Вот что я считаю хорошей компанией для подобного дела. И прихватим твоего Верховного ловкача. А то и всех троих: пусть отрабатывают жалованье!
        - Мескес и так хорошо потрудился! - возразил Фаргал.- И будь у него чувство, что он может пригодиться,- сказал бы.
        - Хрен! Когда доходит до драки, твои маги всегда норовят пристроиться за чужими спинами.
        - Мы пойдем вдвоем! - твердо сказал Фаргал.
        - Ашшур! - воскликнул возмущенный сокт.- Как только где-то впереди распахнется особенно омерзительная пасть, так царь Фаргал непременно должен первым запихнуть туда коронованную голову.
        - Успокойся, вождь! - рассмеялся Фаргал.- Ты ведь знаешь: в этом деле надо двигаться очень тихо, а рубить очень быстро.
        - Ну чем не хороши твои Алые? - просительным тоном произнес сокт.- Чем плох отряд Шотара?
        - Хорош,- согласился Фаргал.- Хорош, но - недостаточно! Кроме разве что самого Шотара. Ладно! Ради тебя. Возьмем капитана третьим.
        - Разорви тебя тысяча демонов, царь! - прорычал сокт.- Ты просто хочешь подраться.
        - Не без того,- согласился тот.- Я получаю особенное удовольствие, когда мой собственный меч проливает кровь во славу Карнагрии. Не забудь - тварь искала именно меня!
        - И ты решил облегчить задачу тому, кто ее послал,- проворчал Люг, смирившись.
        Хорошо хоть царь согласился взять его и Шотара!
        Огни лагеря остались далеко позади. Кони трех воинов осторожно двигались через лес. Время от времени Фаргал бросал взгляд на перстень: верное ли выбрано направление?
        Лес становился все гуще. Обученные кони сами находили дорогу в темноте.
        Люг ехал рядом с царем. Насколько позволяла чаща. С того момента, как воины покинули лагерь, вождь соктов не проронил ни слова.

«Может, он прав? - подумал Фаргал.- И стоило прихватить с собой сотню Алых? Нет! Внезапность - лучшее средство, когда нужно управиться с колдовством. Говорят:
\'\'Дай магу время - и он сладит с целой армией\'\'». Фаргал видел собственными глазами, как ядовитый туман пожирал сотни отважных и умелых солдат. Или как те же солдаты бросали наземь оружие, чтобы раскалившиеся рукояти не прожгли им ладони до костей. Но сам он убивал и магов…
        Главное - внезапность…
        - Стой! - прошептал царь.
        Хруст сучьев под копытами лошадей тут же стих.
        Фаргал спешился, отпустил поводья. Он знал, стоит свистнуть - и конь вновь окажется рядом. Да и лошади Люга и Шотара вышколены не хуже.
        Камень на перстне пылал зеленым огнем: враг рядом!
        Фаргал вглядывался во тьму, но не видел ни огня, ни стены, ни капища. Ни даже хижины углежога, сплетенной из ветвей.
        Сокт и Шотар застыли позади, сдерживая дыхание, чтобы не мешать царю вслушиваться в ночь.
        Медленно-медленно Фаргал двинулся вперед. Он ставил ногу мягко, беззвучно, осторожно.
        Но вокруг была такая темень, что Фаргал едва не наступил на то, что искал. У его ног, завернувшись в плащ, лежал человек.
        Или - нелюдь…
        Царь поднял руку, развернул ее ладонью назад и один раз сжал и разжал кулак.
        Его спутники увидели, как вспыхнул и погас зеленый огонек, и без слов поняли: Фаргал наткнулся на врага. Одного.
        Царь осторожно переступил через лежащего.
        И через три шага обнаружил еще одного. А еще через несколько шагов - третьего.

«Да их тут не меньше дюжины!» - подумал он.

«Почему нет часовых?» - размышлял Фаргал, обходя лежащие на голой земле тела.
        И тут же заметил часового.
        Царь ожидал увидеть дозорного, сидящего спиной к костру. Фаргал забыл, что есть глаза, не нуждающиеся в свете.
        Часовой сидел на корточках. Силуэт его почти сливался со стволом дерева. То, что Фаргал сумел его разглядеть, было удачей. И нельзя было ее упустить.
        Царь подкрадывался к сторожу очень тихо. Мысль, что он окружен неизвестным числом врагов, утраивала осторожность Фаргала.
        Сторож почувствовал приближение царя как раз в тот момент, когда Фаргал, очень медленно и плавно, вынимал из ножен меч. Пара красных глаз вспыхнула… и погасла. Клинок с молниеносной быстротой рассек горло. И по сопротивлению разрезаемой плоти Фаргал понял: нелюдь. Но некогда было разбираться, кого он убил. А меч царя всегда оправдывал свой девиз: «Рублю демонов так же легко, как человеков!» Древние руны редко лгут.
        Впрочем, Фаргалу некогда было разбираться, кого именно он убил. Ясно, что врага. Наткнувшись еще на одного лежащего, царь быстро сдернул с его головы капюшон. И, увидев пылающий глаз, вонзил в него острие кинжала, который держал в левой руке. Умирая, существо даже не вздрогнуло. У него не было души, что могла сотрясти тело, покидая его.
        Фаргал обернулся и с трудом различил позади силуэты соратников. Подняв меч, царь перевернул его острием вниз. Даже в такой темноте блеск клинка заметен с пяти шагов. Перевернутый вниз клинок на всех языках жестов означал только одно: убивать! А уж спутники Фаргала были достаточно опытны, чтобы понять: убивать без шума!
        И началась резня.
        В бытность разбойником Фаргал однажды в одиночку перерезал всю стражу своего недруга. Двенадцать человек, включая часовых. Теперь же, втроем, они могли рассчитывать на успех. Но не успел царь прикончить четвертого, как за его спиной раздался пронзительный визг, и ослепительная вспышка света озарила лес на добрую сотню шагов.
        Проклиная неосторожность спутников, царь прикрыл рукой глаза, чтобы свет не лишил его ночного зрения. Но в этой предосторожности не было нужды. Сквозь опущенные веки царь увидел: пламя померкло, но не исчезло совсем. В круге ослепительного света застыла черная фигура с вытянутыми вперед руками. А в шаге от нее, раскачиваясь, как пьяный, стоял Шотар. И меч его никак не мог опуститься… Заклинание мага держало руки капитана крепче цепей.
        Фаргал был в шести шагах. На расстоянии одного хорошего броска. Но кто поручится, что маг не остановит и его руку?
        Решение пришло мгновенно.
        - Бей!!! - взревел Фаргал во всю мочь своей луженой глотки.
        И власть его голоса, власть, куда более привычная для капитана, чем власть мага, сделала свое. Широкий клинок обрушился на голову черной фигуры. Удар был неверен: меч повернулся в руке и не раскроил череп, а лишь оглушил колдуна. Как подкошенный повалился тот на землю. Но очерченный магом круг продолжал излучать свет, а существа, которых не пригвоздили кинжалы воинов, поднимались одно за другим. Три человека с тревогой наблюдали, как вырастают меж деревьев темные фигуры.
        Одна, две, десять… Каждый понимал: врагов может оказаться и целая сотня. Даже таким бойцам, как Фаргал и его спутники, не устоять на открытом месте против сотни вооруженных врагов. Да, вооруженных! Когтистые лапы тварей сжимали кривые сабли.
        - Ко мне! - закричал Фаргал.
        И прыгнул в освещенный круг.
        Два его спутника тут же оказались рядом. Чудища уже сжимали кольцо. Зазвенела сталь. Мечи с хрустом врубились в жесткую, как дерево, плоть нелюдей. Пылающие глаза тварей, оскаленные пасти - со всех сторон. Чудовища оказались куда более живучими, чем люди. Монстр, которому меч Фаргала отсек руку, перехватил саблю другой и вновь пытался достать Владыку Карнагрии. Второй удар развалил голову чудовища. Но вражеский клинок задел плечо Фаргала. Кольчуга выдержала, а второго удара уже не последовало.
        Ужасало то, что бой проходил в полном молчании. Только звон металла, хруст и тяжелое дыхание людей. А сами твари, казалось, даже не дышали. Хотя были в каком-то смысле живыми - раз из их ран лилась кровь или нечто, похожее на кровь.
        Врагов оказалось не меньше трех десятков, и лишь одно преимущество было у людей: быстрота. Чудовища двигались куда медленнее, чем воины. Это удивило бы Фаргала, будь у него время удивляться.
        Груды тел громоздились вокруг, но твари продолжали напирать, не обращая внимания на потери. Люди сражались, почти касаясь друг друга плечами…
        И вдруг все кончилось.
        Три воина стояли с опущенными мечами, переводя дыхание. А вокруг не осталось ни одного чудовища, способного нападать.
        - Нам повезло,- проговорил Люг.- Ловить их в такой темнотище - сущее мучение. А так - дело сделано, и никаких забот!
        - Все целы? - спросил Фаргал.
        - Да. Похоже на то,- одновременно откликнулись его соратники.
        - Разве это бойцы! - воскликнул Люг.- Просто ходячие… дрова.
        - Ладно, ладно,- пробормотал царь. И вдруг вспомнил: - Маг!
        Как удачно вспомнил. Человек. В этой компании один лишь колдун мог быть назван человеком, и он уже начал подавать признаки жизни.
        - Заткни ему рот, вождь! - велел царь, схватив чародея за руки.
        Пока сокт запихивал подвернувшуюся тряпку в рот чародея, тот очнулся, замычал, дико завращал глазами.
        - Подержи-ка! - Фаргал передал Шотару левую руку колдуна, наступил лежащему на живот.
        Тот вырывался с крайним ожесточением, но Фаргал был намного сильнее.
        Хрустнула кость. Глаза мага налились кровью, мычание стало еще громче, он дергался под коленом царя, как придавленная ящерица. Фаргал же совершенно спокойно, один за другим, переломал все пять пальцев правой руки чародея. А потом то же проделал с левой рукой.
        - Обыщи его, вождь! - приказал он сокту.
        Тот с рвением выполнил приказ.
        Вскоре горка предметов, от которых лучше держаться подальше, громоздилась на земле. Люг, смысливший в магии побольше, чем Император Карнагрии, оглядел их, один за другим, три отложил в сторону, остальные забросал ветками, достал трут, кремень с кресалом…
        Шотар, по собственной инициативе, скрутил руки и ноги чародея ремнями, третьим же - обвязал голову, чтобы маг не выплюнул кляп.
        - Я прихвачу одну из тварей! - сказал Люг, вскидывая на плечо труп.
        Шотар поднял с земли связанного мага.
        Фаргалу пришлось подержать жеребца Люга, пока тот пристраивал у него на шее тело монстра. Конь храпел, рвался, и только исполинская сила Фаргала помогла Люгу закончить дело.
        Дорога назад показалась намного короче. Уже через час воины были в лагере.
        Семеро мужчин собрались в палатке Шотара. Сам хозяин, царь, Бехер, Люг и два мага: Мескес и Бауран Семиглаз. Третий маг, Сабатонис, караулил снаружи: дело рискованное. Потому и избран шатер Шотара, а не царский.
        Собственно, мужчин в шатре было восемь. Посередине, прямо на земле (ковер предусмотрительно убрали, чтобы не загадить), рядом с трупом убитой твари, привезенной Люгом, валялся пойманный чародей. И свирепо пялился на своих мучителей.
        Мескес начал с твари. Потыкал неизменной костяной палочкой, посыпал какой-то желтой дрянью, постучал ногтем по оскаленным острым зубам. Наконец задрал твари плащ, чтобы убедиться в отсутствии признаков пола.
        - Нежить! - констатировал он.
        И утратил к трупу интерес.
        Темное лицо мага, с острым носом и черными выкаченными, то ли от природы, то ли от волнения, глазами, заставило Мескеса задуматься.
        - Жрец Аша! - наконец изрек он и, выпрямившись, пропел заклинание, силой Яго возвращавшее оборотням Аша исконный облик.
        Браслет на запястье Люга немедленно запульсировал.
        - Ты уж нас совсем за тупиц считаешь! - проворчал сокт.
        Маг не ответил. Он изучал пленника.
        Наглядевшись сполна, Верховный чародей повернулся к Баурану.
        - Да? - спросил Мескес.
        - Определенно! - согласился Семиглаз.
        Мескес взялся за кисть одной из связанных рук колдуна.
        - Я для верности переломал ему пальцы,- сказал Фаргал.
        - Дело прошлое, государь. Он их уже срастил. Он очень сильный маг, если ухитряется колдовать так далеко от Ашских гор.
        - Каков…- покачал головой сокт.- Но мы повторим, раз ему понравилось.
        - Ни к чему.
        Мескес достал из кошеля две тонкие нити, перевязал ими пальцы колдуна, пошептал.
        Маг задергался, замычал.
        Шотар пнул его ногой:
        - Лежать!
        - Вот и хорошо,- промурлыкал Мескес.- Люг! Вынь-ка кляп у него изо рта.
        - Не опасно? - осторожно спросил Бехер.
        - Мы проследим, Алый,- басом откликнулся Семиглаз.- А то как же он с вами говорить будет?
        - А будет? - поинтересовался Бехер.
        К колдовству, колдунам, чарам и даже к «своим», царским магам он относился с опаской.
        - Заговорит! - свирепо заявил Шотар.- Или я ему шкуру спущу от шеи до задницы. Да солью присыплю, чтоб получше сохранился.
        Колдун, которого как раз освободили от кляпа, злобно засмеялся.
        Как ни странно, Мескес присоединился к нему своим дребезжащим хохотком.
        - Ну, капитан, - укоризненно произнес Семиглаз,- что ж он тебе, разбойник? Ему твои пытки, что девке - щипок. А кожу он себе новую нарастит раньше, чем ты коня вычистишь.
        - Тут требуется особое отношение! - Мескес поднял узловатый палец.- Я же сказал: истинный слуга Аша пред нами!
        - Вот как? - Шотар подошел поближе.- Может, добить его - и дело с концом? Или его и прикончить нельзя?
        - Убить можно всякое создание, что имело несчастье родиться на свет! - сказал Верховный маг.- Но не будем торопиться. Нам с Баураном крайне любопытно узнать о твари, что послал на тебя, государь, этот чародей. А уж тебе, я мыслю, желательно узнать, зачем черная душа сделала сие?
        - Тебе придется остаться при своем невежестве, червь! - прошипел чародей.
        Бауран тут же оказался рядом, поднял руку.
        Но Мескес покачал головой.
        - Пусть поговорит! - произнес он добродушно.- По его разумению, я и впрямь червь, ибо не властен вызывать демонов. Зато…- он шагнул к колдуну,- я властен натравить на тебя твоих собственных демонов, черная душа!
        Его высохшая коричневая рука повисла над глазами лежащего мага.
        - Ты силен и быстр, черная душа,- промурлыкал Мескес.- А нынче ж беспомощен, как младенец.
        И, грозно:
        - Видишь его?
        - Да,- вдруг севшим голосом ответил колдун.- О! Нет! Нет!
        - Да! - В голосе Мескеса прозвучало торжество.- Ты видишь его, а он тебя - нет. По-моему, это несправедливо. Сейчас я, червь, исправлю эту несправедливость, и демон увидит тебя, черная душа. Угадай, что тогда?
        Воины с трепетом наблюдали, как меняется лицо лежащего на земле. То, что видел колдун, было так страшно, что панический ужас, выразившийся на лице чародея, тронул даже отважное и безжалостное сердце вождя соктов.
        Один лишь Фаргал наблюдал за происшедшей переменой с холодным интересом.
        - Нет,- чуть слышно пролепетал колдун.- Нет! Не смей! Я… скажу. Скажу!
        - Вот и хорошо! - одобрительно произнес Мескес.- Я-то знал, что ты согласишься. Ну, повременим!
        Чудовищное напряжение, исказившее лицо плененного чародея, ушло. Мышцы его расслабились. Колдун обрел не свойственный ему умиротворенный вид.
        - Я знал, что нет таких тайн, которые не стоило бы отдать под угрозой подобной участи,- проговорил Мескес.
        Лицо колдуна опять свела судорога. Но - только на краткое мгновение.
        - Это ты послал тварь убить меня? - резко спросил Фаргал.- Кому ты служишь? Ладару?
        - Я служу Ашу! Только Ашу! - прошептал маг, и тень гордости легла на его темное лицо.- Но моему Господину не уберечь меня сейчас. По воле моего бога и силой его вызвал я демона и создал хранилище для него. Я - великий маг!
        Последнее прозвучало довольно жалко.
        - Демон должен был убить царя? - спросил Мескес.
        - Нет, не убить. Царь должен был исчезнуть… исчезнуть навсегда.
        - А что потом?
        - Его место займет угодный Ашу преемник…
        - Кто он? - низко наклонясь над чародеем, прорычал Фаргал.- Кто? Как его имя?
        - Я не знаю!
        - Он - оборотень?
        - Не знаю…
        - Где он? Здесь, в лагере?
        Маг прикрыл глаза:
        - Может быть… Я не знаю.
        - Он не лжет,- подтвердил Мескес.- Но ему ведомо имя твоего врага, которого мы вскорости встретим! Говори, жрец!
        - Андасан,- прошептал колдун. Лицо его исказилось от боли.- Скоро! Он ждет вас!
        - Злые силы терзают беднягу,- пояснил Мескес.- Ведь не мы одни слышим его речь. Но страдание сие - ничто в сравнении с тем, что уготовил бы ему…
        - Нет,- не открывая глаз прошептал колдун.- Не называй!
        - Значит, Андасан,- с отвращением проговорил Фаргал имя взбунтовавшегося предводителя Черных.- Андасан и Ладар! Хорош бы я был,- произнес он, обращаясь к Люгу,- если бы послал Шотара с сотней Алых! Или сам пошел - с тысячей. Спасибо посланцу, который предупредил меня. Ничего! - Царь свирепо усмехнулся.- Я рад, что крыса выползла из норы.
        - Царь,- проговорил Мескес,- слуга Аша недолго протянет. Не мог бы ты оставить последние минуты его жизни мне?
        - У меня много вопросов,- заявил Фаргал.- Но ответы на них я вполне могу узнать и с помощью этого! - Он похлопал по ножнам меча.- Займись им, Верховный маг. Буду рад, если твоя сила возрастет. Но попытайся вытряхнуть из него все, что он знает!
        - Да, повелитель!
        Маг наклонился над лежащим и произнес что-то на древнем языке. Ответ прислужника Аша был чуть слышен. Головы Баурана и Мескеса, приблизившись к лицу пленника, почти соприкоснулись друг с другом…
        - До замка - три скорых дневных перехода,- произнес Фаргал.- Мы должны пройти их за двое суток! Если Андасан соединился с Ладаром, он наверняка знает, где я и сколько у меня людей.
        - Естественно,- согласился сокт.- Он отличный военачальник.
        - Предатель,- процедил Фаргал.
        - Алые раздавят всех! - гордо заявил тысячник Алых Дарзар.
        - Два дня…- задумчиво проговорил Люг.- Пехоте придется попотеть.
        - Они дойдут,- уверил его царь.- Я поставил им таких начальников, что жилы из них вытянут, а дело сделают.
        - Вроде Андасана?
        - Царь! - вмешался Бехер.- Ночь на исходе. Не желаешь ли отдохнуть?
        - Ты лекарь или начальник стражи? - осведомился Фаргал.
        - Мой повелитель,- настойчиво проговорил Бехер,- тут замешана магия. А я слыхал, что от недосыпа слабеет воля.
        - Ты слыхал? - прищурился Фаргал.- Может, мне взять тебя четвертым магом?
        Бехер смутился.
        - Он прав, мой царь! - поддержал воина Люг.- Пошли-ка спать. Тем более что наш невольный гость, по-моему, преставился. А, Мескес?
        - Верно,- откликнулся царский маг.
        Он выглядел, будто сытый кот.
        - Сказал что-то ценное? - спросил Фаргал.
        - Многое. Но сие предстоит обдумать.
        Царь беглым взглядом окинул лежащее тело. Глаза колдуна слепо смотрели вверх. Волосы из черных стали серыми, как тусклое железо.
        - Он получил обещанное?
        - Да, мой государь: он умер сам.

4
        Армия Фаргала двигалась по Земле Реми, не встречая сопротивления. Но уже - боевым порядком: с дозорами, разъездами, с Алыми во главе колонны. Селения, мимо которых проходила дорога, были покинуты. Был ли на то особый приказ Владыки Реми, или сами жители решили, что от солдат, пусть даже под личным командованием Императора, лучше держаться подальше…
        Время от времени дозоры отлавливали лазутчиков, но те, к сожалению, ничего важного не знали.
        То, что Ладар и его союзники (кто они, пойманным известно не было) обосновались в Ремийской крепости, Фаргал знал и так. Хотя бы потому, что это была одна из самых мощных цитаделей в Карнагрии. О численности же войск в крепости сведения были очень противоречивые. От тысячи до ста тысяч. Но чего не скажет человек под пыткой, когда ему нечего сказать…
        Правда, был среди пойманных человек, отличавшийся от других. Во-первых, тем, что оказал отчаянное сопротивление, а во-вторых, испытанный огнем и железом, он смеялся в лицо палачу и будто вовсе не чувствовал боли. А с виду - обыкновенный солдат, ничем не примечательный.
        Шотар, присутствовавший при допросе, не сразу сообразил, что к чему. Так что, когда захваченного передали царским магам, вид у него был плачевный. Но и в таком жалком состоянии этот человек выглядел счастливым.
        Когда же Мескесу и Семиглазу удалось частично снять с пленного чары, пойманный повел себя еще более странно: совершенно отказался разговаривать, плакал, бормотал что-то невнятное и наконец впал в беспамятство.
        Будь у магов побольше времени, может, они и подобрали бы к очарованному ключик. Но до цели похода, Ремийской крепости, было уже рукой подать.
        Последний раз войско встало на ночлег за шесть миль от крепости. Он мог бы засветло подойти к стенам цитадели, но идти на штурм после тяжелого марша - только солдат губить. По распоряжению Фаргала, лагерь разбили основательно. Еще за два часа до захода солнца начали ставить частокол - на случай ночной атаки.
        По всему было видно, что Император намерен дать своим людям как следует выспаться.
        - Это не для нас,- сказал Кайр-Косогубый Кэру, когда рожки сигнальщиков протрубили отбой.- Собери-ка мне сотников!
        Кэр исполнил приказ, ломая голову над тем, что задумал его родич. Через четверть часа командиры наемников собрались в шатре Кайра.
        - Ребятки,- сказал тысяцкий своим подчиненным,- сейчас вы тихонько поднимете своих людей и тихонько поведете их к крепости Реми.- Он с удовольствием обозрел озадаченные физиономии воинов.- Там есть одно местечко, где ночевать уютней.
        - Не понял! - сказал один из сотников.- Ты что, Косогубый, предлагаешь нам переметнуться?
        - Я предлагаю вам золото вместо стали,- усмехнулся тысяцкий.- Одна птичка мне пропела, что крепость Реми набита железноголовыми, как старый труп - червями. Первые, кто полезет в драку, получат сталь. А те, кто немного подождет…- Он обвел взглядом своих бойцов.
        Намек был ясен, но далеко не всем это понравилось.
        - А присяга? - спросил кто-то.
        - Я отвечаю! - отрезал Кайр.- Отправляйтесь к своим, и чтоб через полчаса лошади были под седлами. Шатры и прочее барахло - оставить. Победим - заберем. Не победим - мертвым дождик не страшен. Марш, парни! И помните: Реми - богатое местечко.
        Озадаченно переглядываясь, сотники покинули шатер.
        - Кайр,- спросил Кэр,- ты что, решил изменить Фаргалу?
        - А как ты думаешь? - Тысяцкий испытующе поглядел на юношу.
        - Я думаю - нет…- не слишком уверенно сказал Кэр.
        - Ты - неглупый малый,- отозвался Кайр.- А теперь отправляйся собираться! Завтра тебе предстоит славный денек.
        Спустя три часа, ровно в полночь, тысяча наемников, расположившаяся отдельно от остальных, бесшумно снялась и канула во тьму.
        Когда Фаргалу сообщили об этом, он покачал головой, но особенного огорчения не выказал. И было непохоже, что царь собирается спать в эту ночь.
        Миновало еще два часа, и в шатер Фаргала вошел Бехер.
        - Взошла луна,- сказал начальник стражи.
        - Поднимай! - распорядился царь.
        Спустя еще час, оставив десятка два людей поддерживать костры и еще столько же - изображать дозорных, вся армия Фаргала покинула столь тщательно устроенный лагерь.
        Когда стало светать, войско вышло к Ремийской крепости, а с первыми лучами солнца - заняло окрестные холмы.
        Ремийская крепость была заново отстроена около шестисот лет назад и представляла собой могучую твердыню. Ее стены достигали шестнадцати локтей в толщину и более пятидесяти - в высоту. Их окружал ров, а сама крепость располагалась на плоской вершине большого холма. За такими стенами две тысячи человек могли бы удерживать цитадель против вчетверо превосходящих сил столько, насколько хватило бы припасов внутри.
        Единственным уязвимым местом были восточные ворота. Уже две сотни лет Ремийская крепость являлась фактической столицей и резиденцией Владыки Реми. Потому, как только в стране воцарился мир, часть рва - как раз перед восточными воротами - была засыпана, а сами ворота расширены, чтобы не препятствовать свободному движению в обоих направлениях.
        И к тому моменту, когда армия Фаргала заняла две ближайшие к восточной части цитадели возвышенности, ров восстановить не успели.
        Фаргал с вершины правого, более высокого холма оглядел окрестности. В миле впереди возвышалась сама крепость. Черный квадрат со скругленными углами и мощными выступами башен. Над зубчатыми стенами возвышалась еще одна твердыня, куда более древняя, чем сама крепость. Черный замок.

«Клык Кхорала!» - вспомнил Фаргал.
        Но круглая крыша Злого (его называли и так) замка скорее напоминала увенчанную короной лысую голову, чем зуб хищника.
        Между армией царя и крепостью лежала небольшая долина, сухая, поросшая травой и пересеченная обмелевшей речушкой.
        Слева и справа - лесистые холмы, близко подходящие к стенам крепости. Но склоны там покруче, чем с востока, и это, учитывая основательность окруженных рвом стен, делает попытку атаки с севера или юга совершенно бессмысленной.
        Солнце уже позолотило древние стены, когда Фаргал, стоя на вершине холма, прикидывал, удастся ли ему взломать восточные ворота.
        Расчет на внезапность не оправдался. Тяжелых осадных машин у царя не было, а лестницы заменить их не могут. Фаргал колебался. Посылать солдат на штурм, не имея представления о количестве врагов там, за стенами, слишком рискованно.
        Фаргалу не пришлось долго предаваться размышлениям. Широкие ворота распахнулись, и оттуда рекой потекли пешие воины.
        - Ударим? - спросил жадно смотревший на движущихся врагов Дарзар, тысячник Алых.
        - Далеко.- Царь покачал головой.- Шотар! Передай тысячникам Черных: пусть спускаются вниз и занимают оборону на нашем берегу ручья. А лучники пусть прикроют их с флангов!
        Солдаты противника, развернувшись в три линии, выдерживая строй, спускались вниз. Медленно.
        Через некоторое время Фаргал увидел, как его собственная пехота, Черные, сходят в долину и занимают указанную царем позицию. Прошло еще минут десять. Враг сближаться не спешил. Похоже, ожидал, чтобы Черные сами выступили им навстречу.
        - Они полагают, что мы болваны,- заметил Люг.
        - Я ударю? - еще раз предложил нетерпеливый Дарзар.- Алые размажут их, как сопли! У этого ручья твердое песчаное дно, а в траве - никаких сюрпризов. Мои ребята проверили.
        - Достаточно одной травы,- сказал Фаргал.- Погоди, у тебя будет возможность развлечься!
        Две линии стояли в полумиле друг от друга. Выжидали.
        - Их - тысячи две,- оценил Люг.- Против четырех наших.
        - Мескес? - не оборачиваясь спросил царь.
        - Ничего, государь,- отозвался маг.- От самой-то крепости несет так, что держись! Но солдаты - только солдаты. И то, что ты видишь, вполне реально. Так что, если захочешь атаковать, мы…
        - Поберегите силу для более важных дел,- сказал Фаргал.
        - Ну, наконец-то! - воскликнул сокт.
        Из ворот крепости вылетели стремительные ремийские всадники и понеслись вниз по склону холма на ряды Черных.
        - Ударят справа,- определил Люг.- Кто хочет пари?
        - Яснее ясного! - проворчал Шотар.
        Пестрая лавина, ощетинившаяся пиками, выплеснулась в долину и с разбега врезалась в правый фланг Черных. Часть всадников взяла еще правее, но там начинался склон и атаковать было трудно. Да и лучники не бездельничали.
        Но основной удар пришелся точно в центр правого фланга.
        До стоявших на вершине донеслись вопли, лязг, грохот, истошное ржание коней: музыка битвы.
        Черные выдержали. Всадники откатились назад. И пешие солдаты пришли в движение.
        - Андасан! - воскликнул Фаргал, увидев поднятые стяги с нарисованной на них
«Черной Рукой».
        Пехота бегом перебралась через ручей и, перестроившись, атаковала центр и левый фланг Черных. И одновременно кавалерия снова обрушилась на правый фланг.
        - Перебросить…- начал было Фаргал.
        Но командиры Черных уже сами разобрались, и царь увидел, как в задних рядах его воинов возникло движение.
        Около пятисот солдат пехотного резерва спешили на правый фланг.
        Некоторое время ни одна из сторон не имела явного успеха. Военачальники Фаргала, как, впрочем, и сам царь, то и дело хватались за рукояти мечей. Каждый из них охотно обнажил бы клинок, чтобы лично поучаствовать в сече. Алые, расположившиеся за гребнем холма, испытывали такие же чувства. Их боевые кони прядали ушами, слыша знакомые звуки.
        Только царские маги спокойно взирали на происходящее внизу. Царские маги - да еще Бехер, все мысли которого вот уже два года были сосредоточены на безопасности Императора. Чудовищно трудная задача, учитывая характер Владыки Карнагрии.
        Между тем положение внизу начало меняться.
        Центр и левый фланг стояли крепко. Черные доказали, что ничем не уступают новым солдатам своего бывшего военачальника. А вот правый фланг, который атаковали неистовые всадники Реми, пошатнулся.
        Фаргал с беспокойством наблюдал, как врубаются в ряды воинов яростные конники, как линия его солдат медленно-медленно сдвигается и начинает отползать вверх, иззубриваясь, теряя форму. Первой шеренги больше не было, остальные смешались. Кое-где пестрые языки стягов Реми на десятки шагов углубились в боевые порядки Черных.
        - Они крепко бьются! - одобрительно произнес вождь соктов.- Не хуже твоих.
        Фаргал невольно оглянулся назад. Там его резерв, ровные ряды Алых. Дай он знак - и закованная в броню тысяча устремится вниз, сметая любое сопротивление.
        - Они атакуют, как варвары,- пренебрежительно ответил сокту Дарзар.- Безумцы!
        Фаргал промолчал. Он, не отрываясь, глядел, как рушится его правый фланг. В некоторых местах ремийцы прорезали его почти насквозь. Еще немного - и оборона будет разорвана, лучшие из солдат - окружены и сбиты в бесформенное стадо, а те, кто, поддавшись страху, обратится в бегство, найдут еще более быструю смерть. Ничто так не мило всадникам, как погонять удирающую пехоту убийственными взмахами мечей.
        Но пока Черные еще держались. Их командиры умело перебрасывали солдат, укрепляя ослабевшие участки. Не зря Фаргал после бунта Андасана поставил над Черными не самых лихих и любимых солдатами рубак, а самых умных и жестоких.
        Все же долго правому флангу не простоять.
        Ворота крепости были по-прежнему распахнуты. Кто знает, что выплеснут они, когда царь бросит в бой лучшую часть своей армии?
        Да, Черные отступали, но это было еще не бегство. И успех недешево обошелся ремийцам.
        Люг взглянул на царя и без труда угадал его колебания.
        Он улыбнулся и сжал коленями бока своего жеребца.
        Конь вождя взвился на дыбы и рванулся вперед.
        - Я подниму их, мой царь! - крикнул сокт.
        Всадники охраны шарахнулись в стороны. Фаргал не успел и слова сказать, как между ним и соктом уже было приличное расстояние.
        Царь посмотрел вслед скачущему вниз Люгу и выругался.
        - Шотар! - рявкнул он.- За ним!
        Капитан, будто ожидал подобного, сорвался с места и стрелой полетел вслед за соктом.
        Он, как и всякий Алый, всегда охотно кидался в драку. Недостаток для военачальника. Но сам Фаргал был таким же.
        Оба всадника, быстро превратившись в игрушечные фигурки, пересекли зеленый склон и достигли тылов пешего войска Фаргала. Царский штандарт: Коронованный Лев Карнагрии на золотом фоне, прикрепленный к задней луке седла Шотара, солнечной искрой сверкнул в рядах Черных. И еще ярче горели алые латы капитана между черных доспехов пехоты. Люг был не столь заметен издали, но его местоположение тоже было заметно. Там, где находился сокт, Черные больше не отступали.
        Фаргал видел, как подтягиваются, восстанавливаются ряды пехотинцев…
        Конь Шотара взвился на дыбы и рухнул, увлекая за собой всадника. Но через минуту алый плюмаж снова возник между черных шлемов - капитан дворцовой стражи продолжал сражаться.
        Когда под Шотаром убили коня, Люг понял: лучше и ему спешиться. Одинокий всадник слишком уязвим для вражеских лучников.
        - Фар-гал! - заревел сокт.
        И голос его, на миг перекрыв грохот битвы, вселил мужество в сердца воинов.
        Люг соскочил на землю, едва не сбив с ног одного из Черных, и тут же вогнал меч в ногу налетевшего ремийца.
        Клинок пронзил бедро и вошел в бок коня. Животное взвилось на дыбы, едва не вырвав оружие из рук Люга.
        - Фаргал! - еще раз прокричал воин и, бросив клинок в ножны, подхватил копье убитого пехотинца. Для такого боя это более подходящее оружие, а уж копьем Люг, как и всякий соктский вождь, владел виртуозно.
        Он оказался в самой гуще сечи. Меч всадника обрушился сверху. Прикрывшись щитом, вождь вогнал острие копья в смотровую щель вражеского шлема. Ударил, выдернул и, уперев древко в землю, направил оружие под щит другого ремийца.
        Прыжок коня бросил всадника на острие и вырвал из седла. Копье с хрустом переломилось. Третий ремиец, налетев сзади, замахнулся… И двуручный меч Шотара разрубил колено ремийца вместе с наголенником и подпругой. Ржание раненой лошади заглушило истошный вопль всадника, а капитан проворно отскочил и подсек ноги коню еще одного врага.
        - Славно, славно, Шотар! - воскликнул вождь соктов, уже подыскавший новое копье.
        Капитан засмеялся, отбил удар сверху и, перехватив меч левой рукой, правой схватил всадника за ногу и сдернул с седла. Один из Черных тут же прикончил ремийца ударом копья. Люг проткнул очередного врага. И еще одного. Сокта не зря прозвали Смертным Боем. Шаг за шагом, несмотря на яростные атаки ремийцев, Люг, Шотар и еще десятка три ближайших к ним воинов теснили противника.
        Фаргал наблюдал за пехотой Андасана. Он даже разглядел самого€ мятежного военачальника. Гигант сидел на коне позади строя в окружении сотни всадников. От него и к нему то и дело скакали гонцы. Андасан умело управлял битвой, но Фаргал знал: с Черными ему не справиться. В центре и на левом фланге пехота Фаргала в полтора раза превосходила противника по численности. Да и экипированы Черные лучше.

«Переслать еще несколько сотен вправо»,- подумал царь.
        Ему было не оторвать глаз от своего врага. Как же Фаргалу хотелось добраться до бывшего командира Черных и лично проткнуть ему горло! Но сначала спросить, как мятежный военачальник ухитрился пробраться из Эгерина, через всю Карнагрию, сюда, в Реми. Явно его кто-то прикрывал. Кто-то из сильных Владык. Чем больше Фаргал думал об этом, тем меньше это ему нравилось.
        - Царь! - раздался рядом напряженный голос Бехера.- Взгляни, похоже, волки обложили Люга.
        Фаргал мгновенно повернулся… И ужаснулся!
        Выровненные совсем недавно ряды Черных в беспорядке отступали назад. Кое-кто даже пустился бежать. А ведь атакующих ремийцев осталось не больше восьми сотен против полутора тысяч пехотинцев Фаргала.
        Царь быстро обернулся к магу. Но тот отрицательно покачал головой: никакого колдовства.
        Но Черные «потекли», и численное преимущество больше не играло роли. Однако побежали не все. Горстка Черных, человек двадцать, продолжала стоять. Этим бежать было некуда: их обложили со всех сторон. Среди окруженных каплей крови горели доспехи Шотара, а приглядевшись, Фаргал заметил и ныряющий вверх-вниз коричневый шлем сокта.
        Ярость багровой пеленой застлала взор Фаргала. Он вырвал щит и копье из рук оруженосца.
        - А-а-а! - заревел он и, даже не опустив забрала, ударил шпорами коня.- А-а-а!
        Боевой жеребец царя, огромный, как носорог, зверь в сверкающих доспехах, снялся с места и, разгоняясь, поскакал вниз.
        - Фаргал! Ха! Фаргал! - взвыл Бехер.
        И двенадцать десятков царской стражи, сто двадцать Алых, понеслись вслед за своим государем.
        Дикой радостью вспыхнули глаза Дарзара. Тысяцкий поднял тяжелое копье с золотым флажком, указал им: вперед!
        И сплошная масса всадников в красных, будто окровавленных уже доспехах, сотрясая почву, взрыхляя ее не хуже бороны множеством подкованных копыт, перевалив через гребень холма, покатилась вниз.
        Царь лишь на полсотни шагов опередил собственную охрану. А его стража - на три сотни шагов опередила тысячу Алых.
        Фаргал достиг первых бегущих. Те, мимо кого проносился огромный всадник, останавливались, оглядывались.
        Вражеский воин, преследующий бегущего пехотинца, увидев Фаргала, развернул коня, потянулся, чиркнул мечом по белому наплечнику. Царь проскакал мимо, даже не заметив нападавшего. Все его мысли были устремлены вперед, туда, где, обложенный со всех сторон, бился Люг.
        Ремиец поскакал следом, но куда ему было тягаться в скорости с жеребцом царя. Осадив лошадь, он повернулся, выискивая более легкую добычу…
        Налетевший отряд Бехера опрокинул ремийца вместе с конем, втоптал их в грязь.
        Расшвыривая стальной грудью жеребца чужих и своих, не успевших убраться с дороги, Фаргал подскакал к месту, где враги плотным кольцом охватили девятерых оставшихся в живых воинов и Люга с Шотаром. Когда копье царя, с маху ударив в спину, выбило из седла первого из ремийцев, Черных оставалось уже только семеро.
        Шотар потерял шлем, голова его была окровавлена. Но это была кровь врагов. Люг сменил уже третье копье. Бешеная энергия вождя соктов, казалось, заразила и сердца простых пехотинцев. Они бились и умирали с невиданной среди Черных яростью и отвагой.

…На четвертом ударе копье Фаргала с треском переломилось, и царь выхватил меч. Всадники врага теснили его со всех сторон. Удары так и сыпались. Но лучшие в Карнагрии доспехи, быстрота и невероятная мощь хранили Фаргала. Огромный меч взлетал и падал так стремительно, что позади не оставалось живых. Как вспахивающий землю плуг, царь прорывался сквозь теснящихся врагов.
        И - пробился!
        - Фар-гал! - заревел сокт, увидев над собой белые доспехи царя.
        - Фар-гал! - из последних сил завыли Черные.
        Но появление грозного всадника нисколько не смутило ремийцев. Их было не меньше двух сотен. И атаковали они с яростью бешеных псов. Две сотни - против девяти, нет, уже шести пеших и одного всадника. Эти воины Реми напрочь забыли о том, что и они - подданные Фаргала…
        Десять дюжин Алых под водительством Бехера с маху врезались в толпу ремийцев, рассекли их, как раскаленный клин - глыбу воска, прорвались к царю, окружили его и уцелевших воинов, стеной отделив от врага.
        - Как ты вовремя, мой царь! - воскликнул Люг, бросая копье и ловя за узду ремийского коня.
        Его собственный жеребец сейчас скакал по склону холма в четверти мили от хозяина.
        Фаргал, без слов, приподнявшись на стременах, обнял друга. Их стальные шлемы зазвенели, ударившись. Оба расхохотались.
        - Шотар! - воскликнул Фаргал, увидев подле своего стремени капитана.
        Воин был ранен, но не опасно, на голове его красовался черный шлем пехотинца вместо разрубленного собственного.
        - Я не забуду, Шотар!
        - Лучшая награда - твоя милость, государь! - воскликнул воин.
        Алые Бехера отбросили всадников Реми. А сверху уже нахлынула лавина Дарзаровой тысячи. Несколько минут - и конница Реми перестала существовать.
        - Вперед! - зарычал Фаргал, прорываясь в первые ряды, хотя Бехер делал все, от него зависящее, чтобы между царем и врагом оставалось по меньшей мере три ряда всадников.
        - Вперед!
        Воя, словно стая демонов, Алые понеслись вдоль линии сражающихся, обрушившись, как тайфун, на ошеломленных врагов. За каких-нибудь пятнадцать минут они прорезали насквозь, справа налево, все порядки пехоты Андасана, развернулись - и проутюжили еще раз. И войско мятежного военачальника разделило участь конницы ремийского Владыки Ладара. Но Владыка Реми погиб, разделив судьбу большинства своих воинов. А вот Андасан уцелел. И это не укрылось от глаз Фаргала.
        - Ха! Андасан! - закричал царь, углядев отступающий к лесу отряд.
        Бывший командир Черных кое-как собрал его из нескольких десятков всадников и полусотни пехотинцев.
        Услыхав громоподобный выкрик царя, Дарзар, сам хорошо знакомый с Андасаном, тоже заметил отходящих врагов. Взмахом копья он отправил вслед мятежнику первую сотню. И сам царь, сопровождаемый стражей, тоже устремился в погоню. Он мог позволить себе насладиться местью - противник был рассеян.
        Расстояние между отрядом и преследователями быстро сокращалось. Когда стало ясно, что всем не уйти, Андасан и его всадники бросили пеших и пришпорили коней. Алые промчались мимо оставленных солдат - Андасан важнее.
        Но для мести Фаргала то был неудачный день.
        В крепости низко и мощно загудели трубы.
        Царь оглянулся на скаку… И осадил коня.
        Из распахнутых ворот, навстречу его армии, навстречу железной стене скачущих Алых и линиям бегущих Черных выходили и тут же строились в ровные каре пехоты новые враги. Фаргал узнал штандарты Владыки Райно и выплеснул гнев в неистовой ругани. Пока сам Владыка укрылся в царском дворце, кто-то из родичей, скорее всего - предприимчивый племянник, перехватил власть.
        Шесть каре! Не менее двух с половиной тысяч!
        Райносцы торопливо, но в полном боевом порядке покинули крепость и готовились встретить противника в поле.
        Райносцы, всего лишь год назад приветствовавшие Фаргала! Поистине здесь не обошлось без магии. Но спросить было не у кого: все три царских чародея остались на вершине холма в миле от самого Фаргала.
        Царь посмотрел на свой штандарт, кажущийся крохотным на таком расстоянии, и снова выругался.
        Алые ударили в первое каре и разметали его, как ветер - осенние листья.
        - Хо-хо! - воскликнул Люг.
        Весь сопровождавший царя отряд, позабыв о погоне, выстроился позади. Сотни глаз сквозь щели забрал наблюдали за ходом битвы. Перевес все еще был на стороне воинов Фаргала.
        Второе каре выдержало натиск. Алые отхлынули. Каре тоже отошло назад, оставив на земле не меньше сотни трупов. Вперед выступили сразу три свежих каре.
        Алые ударили в среднее. Все разом, не рассредоточивая сил. Успешно. Им удалось прорвать первые ряды и уложить значительную часть врагов. Но другая часть успела укрыться за подошедшим слева четырехугольником.
        Лавина Алых отхлынула назад. И снова обрушилась на врага. На сей раз - с меньшим успехом. Но шеренги Черных уже поднимались вверх по склону, на помощь.
        Каре райносцев теперь отступали к крепости. Алые ударили еще раз. Дарзар напирал, рассчитывая сбросить противника в крепостной ров. На каждого павшего Алого приходилось по трое мертвых врагов, хотя прежний напор ослабел: лошадям трудно было разгоняться вверх по склону.
        Ряды бегущих Черных несколько расстроились. Каждый торопился побыстрей оказаться в замке. У первых - самая богатая добыча. Распахнутые ворота манили. Войско врага рассеяно, а резерв сейчас сокрушат Алые. Пехотинцы торопливо поднимались по зеленому травяному ковру. Не боевые порядки, а нестройная масса людей, где каждый стремится обогнать другого.
        Фаргалу в поведении противника почудилось нечто странное, но он не мог точно определить, что именно.
        Между тем всадникам Дарзара удалось разметать еще одно каре, а остальные оттеснить почти под самые стены. Лучники Райно посылали в них стрелы из-за спин копейщиков, но доспехи у Алых хороши, и потому урон был ничтожный.
        Каре продолжали медленно отходить. Вот-вот райносцы посыплются в ров.
        - Проклятие! - взревел Фаргал, сообразив, что сейчас произойдет.- Алые! Назад!
        Но царь был слишком далеко - его не услышали.
        Дарзар опять развернул своих людей, их оставалось около шестисот, не считая первой сотни, что была сейчас с Фаргалом.
        Еще одна атака.
        - Они выдохлись и слишком близко от стен,- сказал Люг.- Дарзару надо отвести людей - пусть потрудятся Черные.
        - Как же! - желчно отозвался начальник первой сотни Алых.- Черных сейчас интересуют только ворота! Нам всегда…
        И тут со стен крепости, в самую гущу Алых, ударили орудия.
        Тяжелые снаряды баллист, громадные стрелы крепостных катапульт обрушились на плотные ряды латников. Тут уж никакие доспехи не могли защитить.
        - Им конец! - прошептал Люг.
        Но и это было не все.
        Еще не прекратился смертоносный ливень, стоивший жизни половине всадников Дарзара, а из ворот замка выехали конные отряды тяжеловооруженных воинов и, построившись в боевой порядок, ринулись на Алых. А тех оставалось меньше трех сотен - против трех тысяч. Три тысячи отлично вооруженных полных сил всадников - против измотанных битвой остатков Алых.
        - Хонт-Хурзак! - прорычал Фаргал, узнав штандарт Владыки Земли Шорисдар, племянника свергнутого Фаргалом Императора Йорганкеша.
        Значит, это не случайный бунт (насколько бунт может быть случайным), а тщательно подготовленный заговор. Ладар оказался всего лишь приманкой.
        Кэр наблюдал за битвой с вершины поросшего лесом холма. Нельзя сказать, что ему нравилось то, что он видел. Война больше походила на хитрую игру, чем на честный поединок. Крохотные человечки теснили друг друга то в одну сторону, то в другую. Не имея опыта, Кэр не мог представить сечу изнутри, глазами пехотинца, на которого несется ощетинившаяся сталью смертоносная волна. Впрочем, сын вождя заметил и эффект, который произвело вмешательство всего лишь пары воинов (Люга и Шотара), и яростную атаку Фаргала.

«Вот такой,- подумал юноша,- и должна быть битва!»
        Впереди - вождь, сметающий врагов ударами меча, а за ним - неустрашимые воины, после которых не остается ничего живого.
        А вот Кайр, увидев, как Император самолично ринулся в бой, недовольно поморщился.

«Ведет себя как юнец!»
        И вместе с тем не мог не восхититься воинской доблестью Фаргала и его Гвардии.
        Когда Алые вступили в дело, Кэр решил, что битва окончена. Даже появление резерва райносцев не поколебало его уверенности. Юноша видел, как прошлась Гвардия Фаргала по солдатам Владыки Реми и Андасана, и ожидал увидеть то же, когда Алые атаковали пехотные каре.
        - Мы что, так и будем здесь стоять? - спросил он у тысяцкого.- Сейчас они возьмут крепость…
        - Помолчи! - оборвал родича Кайр.
        Он смотрел на ворота цитадели: какой еще сюрприз им преподнесут? Усобица Владык вдруг превратилась в заранее спланированный заговор.
        - Мы так и простоим здесь! - проворчал Кэр.
        Ему было очень обидно упускать свою первую битву.
        - Не бойся! - отозвался тысяцкий, повернув к сыну вождя изуродованное лицо.- Алые уже порастратили пыл, а у Райно крепкая пехота. Я видел их в деле! Ну вот и всё! - констатировал он, когда гвардия разбила второе каре.- Выдохлись.
        Подозвав вестового, тысяцкий приказал:
        - Скачи к Фаргалу и скажи: мы ждем! Да не напрямую скачи, а обойди слева! Марш!
        - Кайр! - воскликнул сын вождя.- Они отступают!
        Тысяцкий снова посмотрел на поле битвы.
        - А и верно,- пробормотал он и, сдвинув шлем, почесал потную голову.- Отступают. Вот только - с чего бы?
        Вскоре он понял, почему отходят райносцы. Понял раньше Дарзара, увлеченного сражением, но слишком поздно, чтобы вмешаться и предупредить командира Алых…
        Кайр огорчился. Наемники не слишком любили Гвардию, но ловушка, в которую угодили Алые, оказалась настолько простой, что самерийцу стало обидно.
        - Эх, Император…- с горечью пробормотал он.
        Останься Фаргал на своем месте, полководцем, а не солдатом, он ни за что не допустил бы такого.
        - Ну, брат, скоро ты получишь, что хотел,- сказал он Кэру, когда всадники Хонт-Хурзака навалились на Черных.
        Кэр промолчал.
        Тысяцкий не сводил глаз с Фаргала. Царь должен знать, что Кайр видит его и ждет только сигнала, чтобы вступить в бой.
        Фаргал ждал, и Кайр понимал почему. Ряды преследующих врагов должны расстроиться, чтобы внезапный удар наемников произвел нужный эффект.
        И вдруг командир наемников увидел, как Император дважды поднял на дыбы своего коня. Это и был условный сигнал. Но - поданный рано, слишком рано! Сам Кайр выждал бы, пока солдаты врага не окажутся внизу, между холмами.
        Однако тысяцкий привык доверять своему господину. Свистом он подозвал к себе сотников.
        - Наш черед! - сказал он.- Ныне…
        И замолчал. Он увидел, что царь, опять отделившись от своего эскорта, скачет прямо к воротам крепости.
        Жеребец царя взвился на дыбы. Потом еще раз. И сам Фаргал зачем-то поскакал вниз.

«Самое глупое, что он мог сделать, обнаружив ловушку»,- подумал Люг и кинулся вслед за царем.
        Разве у него был выбор?
        Тем временем воины Хонт-Хурзака, Владыки Шорисдара, первого претендента на престол Карнагрии в случае смерти Фаргала, опрокинули остатки Алых и обрушились на ошарашенную пехоту.
        Пешие каре райносцев бегом спускались с холма.
        И тут Люг обнаружил, что царь скачет не к месту схватки, а к воротам крепости.

5
        Улыбка раздвинула губы Кайра.
        - Вот демон! - пробормотал тысяцкий, повеселев.- Клянусь Мудростью Аша, он победит и сегодня!
        Кэр ничего не понял, но сотники - поняли и оживились.
        Кайр-Косогубый подмигнул сыну Хардаларула и с лязгом уронил забрало, закрыв изуродованное лицо
        - Ха! - воскликнул он, поднимаясь на стременах.- Сожрем их, парни! Во славу царя Фаргала!
        И поскакал вниз.
        Сотники ринулись к своим бойцам, и через несколько мгновений вся тысяча наемников, укрывавшихся в леске в четверти мили к северу от цитадели, вихрем понеслась к крепости.
        Фаргал не зря был первым военачальником Карнагрии до того, как сел на Кедровый Трон.
        Ворота крепости по-прежнему были нараспашку. Райносцы спустились в долину и готовились форсировать ручей. Всадники, гоня перед собой улепетывающих Черных, взбирались на вершину соседнего холма. Там развевалось золотое знамя Фаргала.
        Вот только самого царя там не было.
        На храпящем жеребце, разбросав человек десять солдат, попытавшихся преградить ему путь, Фаргал ворвался в ворота крепости Реми. И вслед за ним туда же проскакали две с лишним сотни Алых.
        Будь у противника еще один существенный резерв, атака обернулась бы гибелью для Алых. И, скорее всего, - смертью самого Фаргала. Но царь любил рисковать, когда ставки достаточно велики.
        Резерва не оказалось. Набежавших со стен солдат (сотни полторы, не больше) Алые мигом втоптали в землю.
        На башнях надсадно завыли трубы. Слишком поздно. Тысяча Кайра уже была в двухстах шагах от ворот. Еще несколько минут - и всадники-варвары пронеслись по насыпи внутрь крепости. И ворота закрылись.
        - На стены! На стены! - закричал Фаргал, видя, как Алые и воины Кайра носятся по площади перед воротами, гоняясь за одиночными солдатами противника.
        А кое-кто из наемников уже подался взламывать двери ближайших домов!
        - На стены! - быком заревел Шотар.
        - На стены, шакалье дерьмо! - рычал, вторя ему, Кайр.- Десятники! Всех на стены, демоново семя! Эй, вы, там! Да, вы, у дверей! Оглохли? На стены, гиенова отрыжка!
        Пятеро наемников мигом оставили в покое двери, которые уже трещали под ударами топоров, и припустили к лестницам.
        Алые, спешившись, карабкались на башни, к крепостным орудиям. Они хорошо воевали не только в седлах.
        Это был даже не бой. На стенах, с восточной стороны, общим счетом оставалось не больше трех десятков защитников. Тех, кто не сдался сразу, отправили в ров, остальных согнали вниз, под присмотр царской стражи.
        Кэр, новичок в конной атаке, упустил момент и оказался в числе последних. Зато, когда всадники, одолев овраг, помчались вверх, каурый конь юноши, радуясь легкой ноше, пробился вперед.
        Со всех сторон Кэра окружал могучий топот копыт и лязг металла. Но на сей раз жуткий вой наемников не рвал воздух. Скакали молча. Каждый понимал: чем позже их заметят, тем больше шансов оказаться внутри крепости. Первыми!
        Полмили вниз и вверх по склонам тысяча одолела в минуту.
        На крепостных башнях тревожно заревели трубы. Поздно! Алые уже прочно держали ворота, и всадники Кайра живым потоком вливались внутрь и растекались по площади.
        Кэр дал волю коню, и тот вынес сына вождя в первые ряды. Увидев впереди несколько вражеских солдат, выскочивших из-за угла трехэтажного дома, Кэр азартно завопил и ринулся на них.
        Но юношу обошли. Прежде чем он добрался до вожделенной цели, с полдюжины наемников уже насели на солдат Хонт-Хурзака. Когда каурый, понукаемый всадником, прорвался сквозь толчею из лошадиных крупов и прикрытых железом спин, солдат уже освободили не только от жизней, но и от денег.
        Каурый щелкнул зубами, попытавшись укусить за ноги одного из наемников. Тот треснул жеребца по носу, развернулся… но, увидев всадника, тотчас сменил свирепую гримасу на более дружелюбное выражение.
        - Присматривай за конем, парень! - пробормотал он.
        Кэр, приподнявшись на стременах, пытался углядеть кого-нибудь из врагов. Тщетно.
        - Эй! Кэр! Кэр! - прорвался сквозь шум зычный голос.
        Сын вождя увидел одного из вестовых тысяцкого.
        - Начальник зовет тебя! - гаркнул вестовой и указал рукой наверх.
        Кэр посмотрел туда, куда показал наемник, и увидел своего родича. Кайр вместе с несколькими воинами стоял рядом с гигантом в белых, забрызганных кровью доспехах. Фаргал!
        - Присмотри за ним! - Кэр соскочил с коня и бросил повод вестовому.
        - Я тебе не слуга! - возмутился наемник.
        Но самериец уже пробежал половину пути к лестнице, и вестовой, поймав повод каурого, повел жеребца к коновязи. Алчный взгляд его при этом ощупывал окна домов, окружавших площадь. Наемнику взятая крепость - что колодец для умирающего от жажды.
        Он уже подумывал о том, чтобы плюнуть на свои обязанности гонца и присоединиться к товарищам, взламывающим двери, когда свирепый голос Кайра прогремел над площадью и разрушил его мечты.
        - Шотар! - приказал Фаргал.- Возьми половину Алых и скачи ко вторым воротам, пока нас не взяли с тыла.- Кайр! Поставь сотню охранять подступы к площади! А тем, что на стенах, прикажи поберечь стрелы. Здесь есть кое-что посерьезней. Люг! Спустись вниз и распорядись, чтоб поставили пленников к смоляным котлам. Мне понадобятся все солдаты, которые у меня есть. Устрой и немедленно возвращайся: мне пригодится твоя голова! Ха! - воскликнул он через несколько минут, когда запах разогретой смолы ударил в ноздри.- Сейчас они отведают собственной стряпни!
        На какое-то время царь ухитрился забыть, что воюет со своими подданными.
        Фаргал оглянулся и увидел нависший над крепостью черный зубчатый шлем Злого замка. В лицо царю будто повеяло холодным ветром. Фаргал стиснул зубы и вонзил в черную громаду взгляд прищуренных глаз. Воля против воли.
        Грохот, донесшийся снизу, вернул его мысли к более конкретной опасности.
        Спустя несколько минут после того, как стены были очищены, разъяренные всадники Хонт-Хурзака подскакали к крепости. Десятка два копий с маху ударили в окованные железом створы. Да что толку? Хоть восточные ворота и считались сравнительно слабым местом Ремийской крепости, но, чтобы взломать их, понадобился бы таран в пять быков весом.
        Всадники, две с лишним тысячи, теснились внизу галдящей беспорядочной массой. Наконец подоспела и райноская пехота. Сумятица усилилась. Штурмовать крепость без осадных машин, без лестниц невозможно. Между тем у многих внутри остались семьи, подруги, имущество! Огромная толпа кипела, как живой котел. Командиры пытались навести порядок, но тщетно!
        А захватившие крепость не делали ровным счетом ничего. Ни одной стрелы, ни одного камня.
        Десятка три - те, что половчее или поглупее - с какой стороны взглянуть,- полезли наверх, цепляясь за неровности кладки. Шум стоял невообразимый. Лучники снизу стреляли наугад между крепостных зубцов. Некоторые стрелы находили цель. Но им не пробить было доспехи Алых, наблюдавших сверху за происходящим.
        - Ей-ей, стая крыс у дверей колбасной лавки! - ухмыльнулся Кайр.
        Он, Фаргал, Люг, Бехер и Кэр (очень гордый оттого, что находится рядом с самим царем) стояли у бойницы в левой привратной башне.
        - Не пора ли, мой царь? - спросил вождь соктов.
        - Они приготовили для себя неплохие подарки! - сказал Владыка Карнагрии, наблюдая, как четверо наемников пристраивают к бойнице желоб для кипящего масла.- Бей! - воскликнул он громовым голосом.- Бей!
        Команда, поддержанная возгласами военачальников, прокатилась по стене, и все пришло в движение.
        Град камней, стрел, свинцовых шаров полетел вниз. Хлынуло кипящее масло, сметая со стены ползунов, обжигая подобравшихся слишком близко к стенам. У собравшихся внизу не было ничего, чтобы защититься: ни деревянных щитов, ни мокрых шкур. Дикое ржание коней смешалось с истошными воплями. Человек сто барахтались в грязи на дне рва. Лучники-наемники сеяли смерть среди тех, кто оказался ближе к краю толпы. Баллисты роняли снаряды в самую гущу. Даже прицеливаться не было нужды, а тяжи натягивали - в четверть силы: ведь до цели - рукой подать.
        Гибель Алых, пойманных в похожую ловушку, была просто игрой в сравнении с уроном, какой терпели противники Фаргала. Настоящая бойня! Тела убитых лежали грудами, и живые топтали их, пытаясь спастись. Десятки обожженных выли нечеловеческими голосами, и крики их заглушались душераздирающими воплями раненых лошадей.
        - С ними - все! - констатировал Фаргал, глядя на охваченных паникой солдат под стенами крепости.
        Большинство их бросилось врассыпную, стремясь уйти из-под обстрела. У других не было такой возможности, и они бессмысленно умирали под ударами снарядов и камней.
        - Да,- согласился Люг.- Такие стены голыми руками не возьмешь!
        - В лагере есть лестницы,- напомнил Кайр.
        Царь задумчиво посмотрел на дальний холм, на котором по-прежнему развевался его собственный штандарт. Всадники Хонт-Хурзака так и не успели добраться до него. Там остался обоз, три царских мага и…
        - Шарез,- произнес он.- И тысяцкий Грим. И еще с десяток неглупых командиров.
        - Ты о чем? - спросил вождь соктов.
        - Неплохо бы повернуть их обратно! - сказал Фаргал, указывая на разрозненные группы Черных, карабкавшихся вверх по склону дальнего холма.
        - Неплохо,- согласился Люг.- Но когда три тысячи солдат удирают без оглядки, их не так легко переубедить.
        - Ну, бегут они в гору, а под зад их уже не подкалывают,- возразил Фаргал.- И гляди, бегут прямо в мой лагерь! А там есть кому их встретить. Да и маги пособят.
        Вот что, Бехер! Отыщи сигнальщика из Алых. Пусть лезет на башню и передает: отступление прекратить, войска собрать, построить и идти к крепости под моим знаменем!
        - Сомнут? - усомнился Люг, прикинув количество уцелевших солдат противника.- Этих-то раза в два побольше!
        - Мясо! - отрезал Фаргал.- Теперь они - только мясо. Мы вырвали победу прямо у них из пасти. От такого вдруг не оправишься.
        - У Хонт-Хурзака - тоже есть командиры,- не уступал Люг.
        - Да? А ты погляди вниз. Где ты видишь этих командиров?
        Сокт посмотрел.
        - А ведь верно,- согласился он.- Ни одного черного султана!
        - Алые и наемники Кайра четверть часа лупили их на выбор,- сказал Фаргал.- Как ты полагаешь, кого они выбирали? Бехер! Ты еще здесь?
        - Но…- Начальник стражи предпочитал в такое время быть поближе к царю.
        - Выполняй! - рявкнул Фаргал.
        В дверях начальник стражи столкнулся с Шотаром.
        - Крепость - наша! - доложил тот.- Вся, кроме замка. Твои псы, Косогубый, уже шарят по домам.
        - Пусть потешатся! - разрешил Фаргал.- Через часок-другой возьмем их к ногтю. А то перепьются - и крепость подожгут. А это моя крепость!
        - Мы еще не победили, царь,- напомнил Шотар.
        Ему, старому соратнику царя, разрешалась такая непочтительность.
        - Победили! - сказал Фаргал.- Там, снаружи, всё как надо. Что - замок?
        - Стоит. Ворота открыты. Мои было сунулись туда - да отступились.
        - Отступились? Алые? - Фаргал был удивлен.- Не может быть!
        - Страшно там, государь,- сказал Шотар.- Запах, что ли, такой… Да ты сам, государь, слышал, что говорят о Черном замке? Гнездо Зла! Сам Ладар до последнего времени в него не совался.
        - До последнего времени?
        - Мы тут прихватили пару человек, потолковали…
        - И что же? - насторожился Фаргал.
        - В прошлом месяце Ладар не только сам прошел через замок, но и почти всех солдат своих через него провел. Не зря говорят: не трожь Зло - целее будешь!
        Шотар сплюнул.
        - Не уверен,- сказал Фаргал.- Что в казармах?
        - Пусты, государь! Хонт-Хурзак всех подчистую выгнал. В крепости, считай, солдат не более ста человек осталось… Да сам Хонт-Хурзак,- выпалил Шотар и засмеялся, приготовил-таки сюрприз для царя!
        - Что? Хонт-Хурзак?
        - Угу! - Шотар буквально лучился от удовольствия.- Мои прихватили толстяка в саду Ладара.
        - А сам Ладар?
        - Говорят, дрался снаружи. Думаю, прикончили Владыку. Он ведь самолично своими ребятами командовал.
        - Ладно, демоны с Ладаром! Хонт-Хурзак мне втрое милей. Молодец!
        Фаргал хлопнул ручищей по плечу капитана так, что воин пошатнулся.
        - Тащи его сюда! Хотя - нет. Успеем. Бехер! - обратился он к вошедшему начальнику стражи.- Как?
        - Сделано! - ответил тот.- Имей в виду, царь, что на стенах осталось человек двести. Кайр! Твои волки разбежались. Полагаю, грабить.
        - Шакалы, а не волки! - проворчал Кайр.- Все?
        - Нет. С полсотни осталось. И похоже, не самые хилые.
        - Ясно,- кивнул Косогубый.- Эти-то не грабят - так берут. Как львы у гиен.
        - Отлично!
        Это сказал Фаргал - и все удивленно воззрились на него.
        - Я предложу твоим львам неплохой кусок! - сказал царь.- Кусок, от которого не откажется только храбрец. Но уж он-то - не откажется. Бехер, возьми три десятка Алых. Кайр! Столько же своих головорезов. Мы идем в Черный замок!
        - Может, лучше подождать наших магов? - осторожно предложил Люг.
        Царь посмотрел на сокта. Уж кого-кого, а Люга в трусости не упрекнешь.
        - Нет! - отрезал Фаргал.- Я не буду ждать. Бехер, Кайр! Действуйте!
        Уцелевшие военачальники Фаргала с восторгом наблюдали, как разворачиваются события. И сигнал, передающий волю царя, не остался незамеченным.
        Остановить бегущих в этой ситуации, да еще с помощью магов, не составило труда. Черных кое-как организовали и двинули к крепости. Позади, на крытых повозках, окруженные персональным эскортом, ехали маги. Впервые у них появилась возможность участвовать в битве. Чародеи применили свое искусство и не встретили никакого противодействия. Теперь их воля подстегивала Черных, впереди которых, опережая шагов на двадцать, бежал Страх. Действовало безотказно. И без того охваченные паникой шорисдарцы и райносцы бросали оружие раньше, чем копья Черных касались их щитов.
        - Им конец! - воскликнул великан Андасан, видя, как толпами сдаются его бывшие союзники.
        - Это - только магия,- возразил один из его подручных, указывая на три повозки, окруженные неторопливо шагающими солдатами.- Царские колдуны - там. Если мы ударим по ним сейчас…
        - То подохнем вместе с этими придурками! - отрезал гигант.- Ну положим мы колдунов, если они прежде не выжгут нам глаза. Дальше что? Крепость союзнички просрали, а то что от них осталось,- просто стадо перепуганных свиней!
        Мятежный военачальник злобно сплюнул, в последний раз поглядел на ряды Черных, без всякого сопротивления поднимавшихся к крепости. Потом на саму крепость, где на стене алели между зубцами фигурки царской Гвардии.
        Андасан развернул коня, привстал на стременах.
        - Уходим! - гаркнул он и поскакал к лесу.
        Весь его небольшой отряд двинулся следом.
        - Мы еще встретимся, Фаргал! - пробормотал великан себе под нос.- Мы еще встретимся…
        Спустя несколько минут солдаты мятежного военачальника скрылись в чаще.
        А спустя еще четверть часа ворота Ремийской крепости распахнулись, принимая подошедших воинов Фаргала.

6
        Замок стоял мрачный, незыблемый, как гранитный утес. Вокруг - ни стены ни рва: если и были когда-то, то Время давно поглотило их. Черные стены уходили вверх на полторы сотни локтей. Причем снизу это были тридцать локтей сплошного камня, без окон или бойниц. Когда-то этот камень покрывали надписи и барельефы, но Время прошлось и по ним, обратив работу мастеров-резчиков в бесформенные неровности и выступы.
        Круглая, окаймленная зубчатым барьером крыша чернела в голубизне неба, как увенчанная короной лысая голова. Издали Злой замок и впрямь казался головой закопанного в землю царя-великана из минувших эпох.
        Но если какой-нибудь безумец пожелал бы проникнуть внутрь - он мог бы это сделать. Вратная арка, чудовищный распахнутый зев, была достаточно широка, чтобы шестеро всадников, поднявшись по ступеням, могли въехать внутрь шеренгой, не наклоняя голов. Створы ворот из толстой, совершенно черной бронзы были распахнуты уже не первое столетие: прошу! И находились смельчаки из магов, воинов или просто алчных дураков, осмеливавшиеся войти в тень древней арки.
        Возвращались немногие. Некоторые. Но были такие, что оставались в замке навсегда. Они называли себя Посвященными Ирзаи. Их тоже было немного, десятка полтора. Ремийцы подкармливали их, но сами старались держаться от Злого замка подальше.
        И только в последние два месяца не один, не двое, а сотни людей день за днем поднимались по вытертым ступеням. И - возвращались.
        Царю Фаргалу уже успели донести об этом.
        Злой замок. Клык Кхорала…
        - Скверное местечко! - произнес Кайр, разглядывая тысячелетнее сооружение.- Нет таких сокровищ, что увлекли бы меня внутрь.
        - Нет такого страха, что отпугнул бы меня от добычи! - откликнулся один из его подначальных, рослый самериец.
        Скошенный подбородок делал воина похожим на кабанье рыло.
        Сказал, но вперед, однако, не спешил, уступая честь первенства другим.
        Пространство позади ворот казалось пустым.
        Царь, Люг, Бехер и десятник из Алых остановились у лестницы.
        - Ну где эти грифоголовые слуги Ирзаи? - проворчал сокт.- Попрятались небось…
        - Пошли! - Фаргал решительно взбежал вверх по лестнице. Алые и Люг замешкались не более чем на мгновение.
        На последней, девятой ступени они оказались одновременно с царем.
        Здоровенный мускулистый детина с выбритой круглой головой шагнул им навстречу из темноты входа. Скрестив на груди руки, такие же толстые, как руки самого Фаргала, детина в упор уставился на царя.
        Фаргал удивился: этакая наглость…
        - Хочешь войти? - спросил бритоголовый.
        - Эй! - гаркнул десятник.- Пред тобой - Император Карнагрии!
        - Если хочешь войти,- не обратив внимания на реплику, продолжал здоровяк,- ты должен оставить здесь оружие и одежду.
        - Ты что, не слышал, кто он? - прорычал Алый.
        Бритоголовый пожал плечами.
        - Всякий, кто хочет войти, сделает так, как я сказал,- бесстрастно произнес он.- Вы все,- взгляд его скользнул над головой Фаргала, пробежался по стоящим внизу воинам,- сделаете так.
        Царь усмехнулся. Тот, кто диктовал им условия, был один и без оружия. Нет, не один. Из темноты выступили еще трое, такие же бритые, мускулистые, в белых набедренных повязках. И тоже без оружия.
        Фаргал улыбнулся еще шире. Ему нравились храбрецы. Даже те, которых приходилось убивать.
        Десятник Алых схватил здоровяка за плечо:
        - Ах ты!..
        И, получив удар в грудь, отлетел назад, едва не сбив с ног царя. Скатившись по ступеням, десятник остался неподвижно лежать на мостовой.
        Один из Алых подскочил к упавшему.
        - Да он мертв! - воскликнул воин.
        В то же мгновение меч Фаргала снес бритую голову жреца Ирзаи, кривой клинок сокта вылетел из ножен, а толпа Алых и наемников устремилась вверх по лестнице. Первых гнала преданность, вторых - азарт, жажда наживы, а главное, кажущаяся легкость победы. Ведь противник даже не вооружен!
        Кэр рванулся вместе с остальными, но Кайр, оставшийся на месте, схватил его за руку.
        - Без тебя управятся! - заявил он.- Пять с лишним дюжин - на троих!
        Инстинктом воина-горца Кайр уловил опасность.
        Странные жрецы и не подумали отступить. Люг разрубил голову одному, Бехер проткнул второго, а чья-то стрела продырявила третьего. С голыми руками - на опытных воинов? Умалишенные!
        Воины гурьбой ввалились внутрь. И притихли.
        Они оказались в зале поистине невероятных размеров. Голые мрачные стены уходили ввысь, теряясь в сумраке. Рассеянный свет падал откуда-то сверху, может, из щелей, прорезанных в толще стен. Но самих щелей снизу было не разглядеть. И непонятно, как держится без колонн и опор чудовищный свод.
        - Неуютное местечко,- пробормотал Люг.
        И выругался: его браслет снова жег запястье.
        - Злая магия, мой царь! - предупредил сокт.
        - Не разбредаться! - закричал Фаргал.
        Но солдаты и так старались держаться вместе.
        - Ко мне, Алые! - металлическим голосом рявкнул Бехер.- Стройсь!
        Кайр, Кэр и еще двое наемников остановились под входной аркой.
        - Ох, не хочется мне идти дальше,- пробормотал тысяцкий, нащупывая что-то у себя на груди, под кольчугой.
        Алые построились, окружив царя.
        Наемники - чуть поодаль, сплоченной группой. Настоящие волки, лучшие бойцы Кайра, вполне доверяющие друг другу. Пока дело не касалось добычи.
        Люди казались муравьями в огромном гулком пространстве. Вдали виднелись три отверстия. Как крысиные норы.
        - Вперед! - скомандовал Фаргал.
        И двинулся к среднему проходу через огромное, как площадь, пустое пространство.
        Воины, настороженно оглядываясь, последовали за царем. Их длинные черные тени тянулись по полу на десятки шагов.
        Вдруг странный звук прокатился под сводами зала. Он напоминал искаженный и умноженный эхом женский смешок.
        Воины вздрогнули и остановились.
        Кайр разрывался между долгом перед царем и своими людьми и уверенностью: смерть или нечто похуже стоит прямо за этим порогом.
        Звук повторился.
        Бехер нервно схватился за меч. Его пробрала дрожь.
        Не он один взялся за оружие. Часть наемников сорвала со спины луки, наложила стрелы. Все напряженно вглядывались в полумрак, ожидая нападения. Каждый чуял опасность, как хищник чует запах крови.
        Но смерть пришла изнутри.
        Один из наемников повернулся, натягивая тетиву. Звонкий щелчок тетивы, удар - и его товарищ рухнул на каменный пол с пробитым горлом.
        И началось.
        Засвистели стрелы, зазвенели мечи. Клинки солдат Фаргала скрещивались с клинками их же соратников.
        Запах крови и внутренностей. Вопли умирающих и рычание еще живых.
        Черные тени и серые быстрые тела. Темно-серые пятна крови на полу. Сумрак пожирал краски так же, как магия Злого замка пожрала разум людей.
        Каждый дрался с каждым, и победитель искал себе новую жертву среди тех, кто ближе. Лязг металла порождал тысячеголосое эхо. Сотни невидимых демонов корчились от смеха, глядя, как друг убивает друга, и сам тут же гибнет, пронзенный выпущенной в упор стрелой.
        Только две группы сражались в единстве. Одна, малая, из двух человек - Фаргал и Люг. И вторая - из двух дюжин Алых, рьяно набросившихся на того, кого должны были охранять. Царь и его друг с трудом отражали бешеный град ударов. Кривой меч сокта мелькал, словно молния. Фаргал увидел рядом искаженное лицо Бехера, его занесенный меч… Начальник царской стражи натужно закричал и страшным усилием воли, в последний миг, изменил направление удара. Меч вошел под его собственную кирасу, в живот, снизу вверх. Начальник стражи захрипел, растянул губы в улыбке, изо рта его хлынула кровь, и Бехер повалился наземь. Он сделал все, что мог.
        Но еще двое - кроме царя и сокта - не поддались магии. Кайр и Кэр, которого тысяцкий удерживал за плечо. Старший самериец отскочил к выходу, увлекая за собой Кэра. Два его соратника развернулись и напали на самерийцев.
        Кайру пришлось отпустить своего родича, и тот немедленно выхватил меч. Налетевший на него наемник рухнул, пронзенный ударом «скорпиона». Кайр рукоятью вышиб пару зубов второму, швырнув своего бойца на пол… И еле успел перехватить руку Кэра, который, оскалившись, собрался вонзить клинок в бедро тысяцкого.
        Едва пальцы Кайра сжались на предплечье молодого воина, тот пришел в себя, ошалело покрутил головой.
        - Не винись! - успокоил его Кайр.
        Левая рука самерийца сжимала крохотный белый камешек. Когда-то Кайр отдал за него шесть золотых монет. И это была лишь ничтожная часть настоящей цены привезенного с гор талисмана.
        Тысяцкий приготовился выбросить своего родича из зала. Он обязан был спасти его раньше, чем идти на помощь Фаргалу. И тут посланная кем-то стрела вонзилась в плечо тысяцкого рядом с ключицей.
        Кайр сумел удержать и талисман, и руку Кэра.
        - На! - прохрипел он, вкладывая камешек в руку юноши.- Спаси царя! Пошел!
        И толкнул сына вождя в сторону сражающихся.
        Стоило Кайру выпустить из рук талисман, как горячая волна ярости захлестнула его мозг, но последним усилием воли тысяцкий сумел выброситься из тени, скатился по широким ступеням и остался лежать рядом с мертвым десятником.

«Скорпион» хищно блестел в руке Кэра. Он окинул взглядом происходящее. От отряда Фаргала осталось человек пять, не считая тех, кто нападал на самого царя.
        Кэр ликовал. Судьба дарит ему возможность совершить подвиг! Спасти царя!
        При этом сам Фаргал был ему безразличен, но слава…
        Какой-то наемник с кровавой пеной на губах и сквозной раной в щеке попытался разрубить голову самерийца.
        Кэр отпрянул, «скорпион» пронзил правую руку наемника. И мигом позже - горло.
        Молодой воин наслаждался своим мастерством. Меч был стремителен и послушен, как мысль. Как желание.
        Еще один человек расстался с жизнью, и Кэр добрался туда, куда стремился.
        Атаковавшие царя не заметили его появления. Двенадцать, нет - уже одиннадцать Алых, натравливаемых колдовством, мешая друг другу, хрипя, рыча, наседали на царя и вождя соктов. Тяжелые мечи опускались, вздымались и снова опускались под хаканье воинов. Это была работа лесорубов. В желании угробить царя Алые растеряли половину мастерства, сгрудились, словно толпа новобранцев. Но их было слишком много даже для таких бойцов, как сокт и Фаргал.
        Сухая мертвая пыль, поднятая ногами сражающихся, оседала в горле. Вождь соктов перебросил меч в левую руку - правая онемела от удара в локтевой сустав. К счастью, Люг неплохо владел и левой рукой.
        Огромный меч Фаргала со скрежетом вспорол алую кирасу. Царь вырвал оружие, пнул напавшего слева ногой в колено. Тот пошатнулся, клинок, целивший в лицо царя, прошел в стороне. Фаргал ударил Алого в щель шлема «рогом» гарды. С такой силой, что гарда, разворотив щель, раздробила переносицу воина. Пара рубинов, украшавших рукоять меча, выскочила из гнезд и упала под ноги сражающихся. Никто не обратил внимания на камни, способные нищего превратить в богача.
        Сильный удар в бок отбросил Фаргала к стене. Но его латы выдержали. И ребра - тоже. Люг, метнувшись к другу, отбил второй удар. А царь, в свою очередь, выбросив меч слева от головы сокта, пробил кирасу нападавшего.
        Вонзая свой узкий меч в просветы лат, Кэр улыбался. Он разил легко и быстро, погружая жало «скорпиона» не больше чем на две ладони. Укол, поворот, обратный рывок. «Скорпион» убивал бесшумно, без лязга, грохота и скрежета тяжелых мечей. Разве что иногда металл скрипел, задевая кость. Но это был звук, который слышали лишь двое: Кэр и его жертва.
        Хотя очень часто те, кого настигал клинок самерийца, даже не чувствовали удара. Только внезапную слабость и теплоту внутри, когда кровь из разорванной печени начинала плескаться в латах.
        Гибкий, стремительный, Кэр метался в тылу Алых, и, пока меч Фаргала поразил двоих, узкое лезвие «скорпиона» выпило втрое больше жизней.
        Вождь соктов раньше, чем царь, увидел длинную гибкую тень, метавшуюся за спинами Алых. А когда из горла воина, который атаковал Люга, вдруг выскочил окровавленный стальной «язычок», сокт осознал, что у них появился союзник. Еще один Алый повалился с разрубленным шлемом, и тут над головой Кэра взлетел меч Фаргала…
        Юноша вовремя заметил опасность, прыгнул в сторону и наткнулся на плечо Алого. Он вскинул руку, понимая, что «скорпион» не защитит от рубящего удара огромного меча…
        Изогнутый клинок возник между мечом царя и хрупким лезвием «скорпиона»… И отвел удар. Правда, парируя, Люг едва удержал оружие в руках.
        - Нет! - выдохнул сокт.
        Но царь, сообразив уже, что едва не прикончил союзника, перехватил меч и воткнул его в шею Алого, собравшегося прикончить Кэра.
        Сын вождя отпрыгнул далеко назад, уйдя от нового удара. Теперь, когда его обнаружили, молодой воин уже не мог убивать с прежней эффективностью. Но и врагов оставалось только четверо.
        Эти четверо бились до последнего и умерли безвинно и бессмысленно.
        Три воина стояли в окружении десятков окровавленных тел.
        - Ашшур! - прорычал Фаргал.- Как я ненавижу магов!
        - Ты поспел вовремя, солдат! - сказал вождь соктов самерийцу.- Эй, да я тебя знаю!
        - Я - Кэр, сын Хардаларула! - гордо произнес молодой воин.
        - Слышал я и имя Хардаларула! - задумчиво проговорил сокт, обтирая кровь курткой одного из убитых.
        Но не стал уточнять, где и когда он слышал имя отца Кэра.
        - Но тебя я помню не как сына вождя,- продолжал Люг.- Ты - тот человек, которого наш царь отказался помиловать во имя справедливости. Не так? Ведь это тебя должны были казнить на площади у городского Совета? Пожалуй, иногда имеет смысл отступить от справедливости ради правды.
        - Благодарю тебя! - сказал подошедший к ним Фаргал.- Твой меч оказался неплохим подспорьем для наших.
        - Скажи лучше - он спас наши жизни! - уточнил сокт.
        - Пожалуй,- не слишком охотно согласился царь.
        - Это не я, это Кайр…- смущенно пробормотал сын вождя. - Он дал мне талисман, защитивший разум от чар.
        - Они все еще действуют,- произнес Люг.
        - Так ты из наемников Кайра? - спросил Фаргал.
        - Я - его родич.
        - Хорошо,- сказал царь и отвернулся.
        Взгляд его упал на полегших воинов.
        - Бедняги,- пробормотал он.- Люг! Надо помочь им. Наверняка кто-то еще жив.
        - Чары действуют.- Сокт покачал головой.- Наклонись над раненым - и он всадит тебе в горло кинжал! Предлагаю сначала добраться до тех, кто виновен в этой бойне.
        - Так идем же! - прорычал Фаргал.
        Не дожидаясь сокта и Кэра, он бегом устремился к черному зеву коридора.
        - Держись позади! - посоветовал сокт Кэру.- У тебя только талисман, а у нас мечи, что не боятся магии.
        Перстень, который Фаргал несколько дней назад надел на палец, полыхал алым пламенем. А браслет Люга сиял так, что освещал коридор не хуже факела. Три силы вели их: собственная воля, магический зов и чары того, кто соединил десятки судеб в собственную паутину.
        Когда повозки царских магов въехали в крепость вслед за Черными, Шотар, не теряя ни минуты, подскакал к первой и прямо с седла прыгнул на подножку возницы.
        - Гони прямо, малый! - приказал он.- Маг! Мескес! Мы едем к Ремийскому замку.
        - Я понял,- отозвался Верховный маг из глубины повозки.
        Колеса загрохотали по мощеной дороге.
        - Нам надо…- начал капитан.
        - Теперь помолчи! - перебил Мескес.- Все, что ты хочешь сказать, я уже знаю.
        Так, в молчании, под стук колес по булыжникам и брань солдат, уворачивающихся от скачущих лошадей, они доехали до замка.
        Возница спрыгнул и помог сойти Мескесу.
        Клык Кхорала, черный, тяжелый, нависал над ними, распахнув негостеприимные двери.
        Три мага неторопливо поднялись вверх по ступеням к вратам замка. У подножия лестницы уже не было ни Кайра, ни трупа десятника из Алых. А вот тела бритоголовых так и остались лежать. Внутрь же и вовсе никто заглянуть не решился.
        Шотар поспешил вперед, чтобы присоединиться к магам, но Семиглаз решительно заступил воину путь.
        - Капитан,- произнес он, растягивая гласные, как истый уроженец северного Эгерина,
        ты останешься здесь. Нам не нужен союзник, который…
        - Я сам знаю, как мне помочь своему государю! - перебил Шотар.
        - Впусти его! - раздался изнутри голос Мескеса.
        И капитан вошел в тень замка.
        Тут же неистовая ярость охватила его. Он с рычанием схватился за меч и… ошарашенно помотал головой. Ярость пропала так же внезапно, как и возникла. Руки Баурана и Мескеса покоились на плечах капитана.
        - Посмотри вокруг,- негромко произнес Верховный маг.
        Шотар оглядел зал и прикусил губу. Повсюду лежали тела его соратников.
        - Вон там - Бехер,- сказал царский маг.- Он был менее предан, чем ты?
        - Ашшур! - пробормотал капитан.
        - Сабатонис,- попросил Верховный маг,- проводи капитана наружу!
        - Нет, постой! - воскликнул Шотар.- А Фаргал? Он тоже там?
        - Нет.- Мескес качнул головой.
        Несмотря на кажущееся спокойствие, Верховный маг чувствовал себя мышью, ползущей по кошачьему хвосту. Смерть пугает мага меньше, чем обычного человека: он знает, куда уйдет. И все же смерть редко радует и мага. Разве что когда несет спасение от чего-нибудь похуже.
        - Проводи его, Сабатонис,- повторил Мескес.
        И на сей раз Шотар дал себя увести.
        Три царских мага мгновенно «взяли след» Фаргала. Мескес поднял над головой жезл, синий огненный шарик сорвался с него и поплыл над головами чародеев, указывая и освещая путь. В его сиянии блоки, из которых был сложен замок, казались еще древнее, чем на самом деле.

7
        Кэр шел последним. Он был горд собой. Вот он, равный, идет с прославленными героями, идет по подземельям древнего замка, чтобы сразиться со Злом! Совсем недавно он получил свой меч - и уже спас жизнь царя Карнагрии. Не зря, выходит, он даже внешне похож на царя. А уж храбростью Фаргалу Кэр точно не уступит. Вот он идет последним, прикрывая спины царя и Люга. Нет, Хардаларулу не придется стыдиться своего сына! Он, Кэр…
        Вдруг Кэр обратил внимание, что спина Люга удаляется от него. Он прибавил шагу. Но расстояние по-прежнему росло - свет волшебного браслета сокта тускнел.
        Кэр забеспокоился всерьез, припустил бегом. И обнаружил, что не двигается с места. Стены вокруг тоже не двигались, только становились все более мрачными по мере того, как слабел свет впереди.
        Сын вождя набрал в грудь воздуху, чтобы окликнуть уходящих…
        - Не нужно,- произнес рядом негромкий свистящий голос.
        Кэр схватился за меч. Но вокруг никого не было. Он попробовал закричать, но горло его сдавило спазмом. Сын вождя сжал талисман Кайра… и услыхал смешок.
        - Неужели ты думаешь, что я не справлюсь с собственной магией, мой мальчик?
        Высокая фигура в длинном плаще выступила прямо из стены.
        Крупная голова, выразительное властное лицо, обрамленное светлыми волосами, тонкие, чуть искривленные губы, серые холодные глаза. И Диадема с огромным, пылающим, живым камнем. От камня, через высокий выпуклый лоб к переносице, изгибаясь волной и раздваиваясь, опускалась полоска металла. Пульсирующий алым огнем камень окрашивал ее багровым отсветом. Казалось, лоб мага пробит и из раны толчками сочится кровь.
        - Иди за мной, мальчик! - приказал властитель-чародей.
        И двинулся вслед за ушедшими.
        Кэр повиновался. Собственно, у него не было выбора.

«Я ведь и собирался идти за ними,- успокаивал он себя.- Попробую предупредить Фаргала, как только мы нагоним их!»
        Так думал он, глядя на затылок мага.
        А губы чародея кривились в усмешке, когда он слушал мысли Кэра.
        Слева, из черной дыры бокового прохода, возникла человеческая фигура. Человек могучего сложения и вооруженный. Кэр резко остановился. «Скорпион» будто сам прыгнул ему в руку. Через мгновение он сообразил, что вновь владеет своим телом.
        - Хорошо, мой мальчик! - похвалил маг.- Не доверяй никому. Но это - мой слуга. Значит, и твой тоже. Спрячь меч!
        И рука Кэра опять, помимо его воли, отправила клинок в ножны.
        - Ступай вперед, Карашшер! - приказал чародей. И они втроем двинулись дальше. И Кэр опять шел замыкающим. Но мысли его были совсем не такими, как прежде.
        Шли довольно долго. И остановились внезапно.
        - Подойди! - сказал маг.
        Сын вождя приблизился и увидел: прямо перед ними, на грубом каменном полу коридора лежали одежда и оружие: мечи, помятые доспехи… Кэр узнал их: то были вещи Фаргала и вождя соктов.
        - Видишь? - спросил чародей, устремив на сына вождя горящий взгляд. Камень на Диадеме казался третьим, таким же пылающим глазом. - Любая сила - ничто пред магией этого места. Царская власть, доблесть воина, чары Великого Яго. Ничто. Только я! Только моя магия и только моя дорога существуют здесь. Да, мой мальчик! Ты и я. Начнем наш путь отсюда - закончим в Вечности.
        Голос мага, словно ледяной меч, вонзился в тело. Кровь застыла у Кэра в жилах. Но через миг ужас его перешел в гнев. Никто не сможет испугать воина клана Мечей! Никто не заставит склониться сына Хардаларула!
        - Аш-ш! - произнес маг, стирая именем Мудрого жалкий гнев Кэра.

«Даже не заметил, что я сказал: \'\'мы\'\',- отметил жрец.- Корни Яго уже проросли в нем: выражение ставит выше смысла».
        Маг выпустил воздух сквозь стиснутые зубы. Порыв ветра овеял лицо Кэра. Ему показалось, что черные базальтовые своды над головой разошлись, открыв кусочек звездного неба.
        Жрец Аша прикоснулся к мыслям сына вождя и придал им бо€льшую легкость. Он сумеет обрубить вредные корни. Это его творение не разделит пороков своего предшественника и не осквернит имени, которое несет. Хотя бы потому, что на сей раз жрец не стал наделять свое творение настоящим Именем бога.
        Жрец перевел взгляд на своего верного раба, Карашшера. Потом - снова на Кэра. Первому уздой - страх и награда. Второму - никакой узды. Он должен быть предан магу. Жертвенно предан. По высшему долгу, а не из страха или выгоды. Даже если бы маг сказал мальчишке, кем тот приходится слуге Мудрого, он не связал бы Кэра сильнее. Зовом родной крови человек может и пренебречь. Но воин клана Мечей не способен пренебречь Долгом!
        - Карашшер,- приказал маг,- забери это!
        Воин двумя руками сгреб лежащие на полу вещи: доспехи, оружие,- связал все в один узел штанами и курткой Люга и взгромоздил на спину.
        - Уходим! - произнес чародей.
        Они двинулись обратно.
        Кэр терялся в догадках. Причем собственная судьба беспокоила его в последнюю очередь. Как ни грозен маг, сын вождя не чувствовал враждебности с его стороны. Перед ним был слуга Аша. По наивности юноша полагал, что жрец Мудрого не способен причинить вреда тому, кто родился на земле его бога. Вот только Фаргал… Что с ним? Если царь погибнет, к чему тогда подвиг Кэра?
        Сын вождя посмотрел на серебристую полосу металла, пересекавшую светлый, как у самого Кэра, затылок мага. Жрец наверняка знает, что происходит сейчас с Фаргалом. Прислужники Мудрого знают все. Если спросить его…
        Но Кэр не решился. Хотя и чувствовал, что к благоговейному страху перед слугой самого Аша примешивается и симпатия. Чародей сумел расположить к себе юношу. Насколько Кэру вообще мог понравиться тот, кто отнял у него право распоряжаться собой.
        Ни Фаргал, ни Люг не заметили исчезновения сына вождя. Они были слишком сосредоточены на том, что могло ожидать впереди.
        Но это им мало помогло.
        Потолок над головами их внезапно дал трещину. Зеленый тяжелый дым потек вниз.
        Фаргал, догадавшись, ринулся вперед, задержав дыхание, надеясь, что проскочит полосу дыма раньше, чем отравится. Но едва острый запах зеленого дыма коснулся его ноздрей, грудь царя рефлекторно расширилась, и Фаргал вдохнул дурман.
        Он еще успел услышать, как с шумом рухнул на камни Люг.
        Дым рассеялся. Из глубины коридора появились мускулистые бритоголовые мужчины. Жрецы Ирзаи. Они освободили бесчувственные тела царя и его друга от оружия, доспехов и одежды, подняли и унесли.
        Спустя некоторое время потерявших сознание воинов внесли в невероятных размеров пещеру, наполненную желтым с алыми проблесками сиянием. Посреди пещеры, занимая большую часть пространства, простиралось озеро. Поверхность его, абсолютно черная, не отражала света. Берег, пологий каменный скат, уходил под желтую пенную полоску, окаймляющую водную гладь.
        Шагах в ста от берега из чернильного цвета воды поднималась голова женщины. Огромная, от подбородка до макушки - не меньше двух локтей. И все же женщина была прекрасна! Ореол ее золотистых легких волос пронизывало теплое сияние. Там, где локоны касались воды, поверхность тоже обретала золотистый оттенок, а сами волосы не погружались в нее, а плавали наподобие пуха.
        - Они здесь, о Богиня! - произнес один из бритоголовых, поклонившись так низко, что коснулся лбом камня.- Вот они.
        - На землю положите их! - произнесли пурпурные огромные губы.
        И голос ее был как горячая струя.
        Жрецы опустили принесенные тела. Люг при этом негромко застонал.
        - Все удалитесь! - приказала Богиня, медленно поднимаясь над водой.
        Это была Ирзаи.

8
        Фаргал с трудом приподнялся на руках. Он лежал, совершенно голый, на отполированном до блеска мраморе. А вокруг, на сотни локтей, простиралось пустое пространство, залитое оранжево-желтым светом.
        У Фаргала кружилась голова, но - приятно кружилась. Он словно раскачивался на теплых волнах. По телу струились чудные возбуждающие токи. Восхитительное ощущение! Волосы у царя встали дыбом. И еще была необычайная легкость в членах. Но подняться Фаргал не мог, даже если бы захотел. Раскачивающие волны лишили царя уверенности в движениях.
        Неподалеку от себя он увидел Люга. Сокт лежал на спине, не делая попытки подняться. И блаженно улыбался.
        - Вождь! - негромко позвал Фаргал.
        Люг слегка повернул голову. Улыбка стала еще шире. Сокт ничего не сказал, но выражение его лица было таково, что в словах необходимости не было. Причем блаженство не уничтожило разум: глаза Люга остались осмысленными. Вероятно, вождь испытывал то же, что и сам царь.
        В конце концов Фаргалу как-то удалось сесть и повернуться. Даже смертные иногда способны отчасти противиться могуществу богов.
        Теперь Фаргал видел озеро. Совершенно гладкое озеро. А шагах в сорока от места, где волнующаяся кромка желтизны обрамляла черное, царь увидел фигуру женщины. Она была до пояса погружена в непроницаемо-черную массу воды. Прекрасная голова на алебастровой колонне шеи, золотистые пышные волосы, совершенно сухие, развевались так, будто в лицо ей дул сильный ветер. Руки Богини были сцеплены на затылке, исполинские груди касались поверхности воды. Огромные синие глаза глядели прямо в сердце Фаргала.
        Ирзаи молча взирала на царя, и тот чувствовал исходящий от нее поток. Это напоминало запах. Так пахнет от некоторых женщин. Запах, от которого мужчины сходят с ума и крушат черепа друг другу. Да, это похоже на запах, но - не запах. Тягучие вязкие волны текли к Фаргалу. Они действовали не на обоняние - на саму мужскую суть его. Фаргалу стоило большого труда остаться на месте…
        Богиня двинулась к берегу. Без заметных усилий, которые, казалось бы, нужны, чтобы преодолеть сопротивление воды. Она словно плыла сквозь воду, держась так же прямо и так же неотрывно глядя на человека, сидящего в двадцати шагах от желтой кромки озера.
        Медленно, неторопливо поднималась Ирзаи из воды, приближаясь к берегу. Струи влаги стекали по гладкому животу к лону, плавные изгибы бедер были совершенны. Вот уже колени женщины показались из воды. Она двигалась, не шевелясь!
        Фаргал сообразил, что рост ее по крайней мере вдвое больше его собственного. Но это нисколько не уменьшило желания. Царь жаждал обладать ею. Он слабел от этой жажды. Он, Фаргал, прослывший в Карнагрии женоненавистником,- ведь ни одна женщина не могла похвастать, что делила с царем ложе.
        Но разве перед ним была женщина? Нет! И вместе с тем - да! Прекрасная, совершенная и… доступная!
        Царь ждал, откинувшись назад, опираясь на локоть, с открытым ртом, с поглупевшим жадным взглядом…
        Рядом, улыбаясь и пуская слюни, валялся на теплом мраморе вождь соктов. Два величайших воина Карнагрии были повержены в одно сладкое мгновение…
        - Оставь его!
        Резкий окрик плетью рассек насыщенный желанием воздух. Фаргал дернулся, гневно посмотрел назад…
        И увидел трех своих магов.
        Они вошли в огромную пещеру и застыли треугольником, в зеленом сиянии. Бритоголовые прислужники богини окружили их, но явно бессильны были помешать.
        Фаргал почувствовал, будто его из горячей, ароматной, благоухающей ванны сунули в горный ручей, вытекающий из-под ледника.
        - Зачем вы здесь? - воскликнул он хриплым голосом.
        Ни один из магов не обратил внимания на его возглас.
        - Ты отпустишь его, Ирзаи! - повелительно произнес Мескес: крохотная фигурка в сравнении с царственным телом богини.- Ты отпустишь его! Ибо чары твои бессильны против нас! Ты видишь, кто перед тобой, Ирзаи?
        - О, вижу вас, ничтожных!
        Голос Ирзаи, чарующий и грозный, разлился, затопив крохотные фигурки людей.
        - …ничтожных!
        И смеюсь! Вы развлекли меня
        Невежеством своим!
        Но это - тоже радость
        Для спавшей шесть тысячелетий!
        - Ирзаи! - Голос Мескеса дрогнул.- Отпусти его!
        - Что?
        Отпустить мне лучшего из тех,
        Кто стал Моим от мига Пробужденья?
        Нет, ты безмерно веселишь меня!
        - Тогда,- сухо сказал Мескес,- мы сами заберем его. Чары твои спадут. Рабы твои не властны нам помешать. А ты - не сможешь. Мы заберем его, Ирзаи!
        - Так! Я не властна? И мои рабы,
        Моя ничтожно жалкая услада,
        Тебе не помешают? Да, забыл
        Иль вовсе ты не ведаешь о том,
        Как величали меня прежде.
        И через сотни тысяч лет все так же будут
        Взывать ко мне, страшась и наслаждаясь:
        Ирзаи! Всадница!..
        И двинулась дальше, к берегу. Фаргал увидел, что великолепные колонны ног ее неподвижны, а между ними поднимается из воды отвратительная голова Зверя.

«Всадница на Золотом Леопарде!»
        Нет, не леопард. Много страшнее.
        Точеные ступни Богини упирались в массивные, поросшие золотистым мехом, бугристые плечи. Голова чудовища, рывками, по-птичьи, поворачивалась на толстой звериной шее. Красный язык шевелился в оскаленной пасти, в которой свободно уместился бы боевой шлем царя. Но звериная шея врастала в человеческий торс, непомерно широкий, и руки были так длинны, что достигали колен. А вот сами колени уже не имели ничего общего с человеческими. Они сгибались назад и заканчивались широкими когтистыми лапами.
        Ирзаи легко (будто и не была столь огромна) соскочила на мраморное ложе пещеры. Зверь-человек, Золотой Леопард Ирзаи, макушкой не доставал до груди богини. Но был на локоть выше Фаргала. И вдвое шире.
        Впервые, с тех пор как взял в руки меч, царь-воин не подумал о том, чтобы сразиться с чудовищем. Он желал лишь, чтобы маги поскорее убрались и вернулось прежнее блаженное состояние.
        Фаргал видел, как дергается над почти человеческими ягодицами толстый короткий хвост с круглой кистью на конце.
        Золотой Леопард прыгнул. И еще раз.
        Мескес вскинул руку, два его собрата положили на плечи Верховного мага ладони. Пучок зеленого пламени выплеснулся навстречу чудовищу, ударил в оскаленную морду… и рассеялся.
        Зазвучал чарующий смех Ирзаи.
        Чудовище прыгнуло вновь, со звонким хлопком пробив магическую защиту трех чародеев. Две руки одновременно схватили шеи Баурана и Мескеса. Верховный маг сразу бессильно обмяк. Бауран же попробовал сопротивляться. Он вцепился в запястье зверя.
        Чудовище зарычало и вдруг быстрым рывком челюстей напрочь отхватило голову Баурана Семиглаза и проглотило ее целиком. Видно было, как откушенная голова проскользнула по вздувшемуся бугром пищеводу в нутро зверя.
        Все еще держа в другой руке Мескеса, Леопард вскинул обезглавленный труп над головой и распахнул пасть. Струя крови хлынула прямо ему в глотку.
        Ирзаи смеялась.
        Последний уцелевший маг, Сабатонис, самый молодой из троих, попытался сотворить заклинание, но чудовище, не прекращая глотать кровавый поток, не глядя, выбросило когтистую лапу и пригвоздило Сабатониса к полу. Маг закричал. Хрустнула, сминаясь под тяжестью зверя, грудная клетка, и Сабатонис тоже умолк.
        Ирзаи смеялась.
        Леопард огромными кусками жадно отрывал человеческую плоть и глотал, давясь и кашляя. Вскоре от трех тел не осталось ничего. Даже кровь чудовище слизнуло, встав на четвереньки, длинным широким языком.
        Когда Леопард вернулся к Ирзаи, брюхо его заметно раздулось.
        Богиня вспрыгнула к нему на плечи, но не встала, как раньше, а уселась, обхватив бедрами звериную шею. Блаженный поток вновь окатил Фаргала.
        Но что-то проснулось у царя в груди.
        Словно некая невидимая струна проросла внутри и застонала, нарушая сладостную гармонию. Он смотрел на великолепное существо, восседающее на чудовищном, но, по-своему, тоже притягательном Звере, он купался в блаженстве, но…
        Ирзаи, быть может, и ощутила слабенькое это сопротивление, но не придала ему значения.
        - Ты - лучший из всех! - пропела она. -
        Ты станешь таким же могучим,
        как ушедший Мой Повелитель!
        Усладой Моей ты станешь…
        Она спрыгнула с плеч Леопарда и оказалась над Фаргалом. Наклонясь, Ирзаи коснулась его длинных черных волос:
        - Ты лучший из всех!
        Ты пришел на мой зов!
        И, кудри твои обрезав,
        Чтоб в радости нам не мешали! - Она коснулась пальцами лона:
        - Я буду хранить!
        Не будь ты так мал, не будь ты, увы…
        Она вскрикнула, и на Фаргала дохнуло стужей.
        - Ушел он, ушел! - простонала Богиня и рванула волосы царя с такой силой, что он невольно вскрикнул.
        Но Ирзаи сумела успокоиться, и вновь жажда наслаждения охватила Фаргала…
        Но диссонирующая струна продолжала вибрировать внутри Фаргала. И порождаемый ею собственный звук, медленно, постепенно набирал силу, разгоняясь, нарастая: мощный тревожный ритм большого барабана, толчок за толчком, вниз к пропасти:
        «Спускался в Ад, зажав в кулаке клок осеннего неба.
        И души предков витали над ним обрывками темных лет…»
        - Ты будешь лучшим из любовников моих,
        и наивысшим
        Я наслажденьем награжу тебя…
        В руке богини возник черный клинок. Взмахнув им, Ирзаи отсекла прядь волос царя.
        - Ты растворишься в радости…
        Все органы чувств Фаргала трепетали от неги. Но внутри било и жгло:
        «Бродяга, пират, правитель, аскет
        И тысячи тех, кто не был
        Никем, сгоревшие бабочки, дым…
        Воздадим
        Каждому…»
        Грудь Фаргала жгло, словно к коже прижали раскаленное железо, а живот содрогался от сладостного томления:
        - Ты будешь всегда со мной!
        Ты будешь - в глазах моих! - пела Ирзаи. -
        Я буду хранить тебя
        В сиянии вечно!
        Она взмахнула рукой, нож пропал, и над Фаргалом сплелось из светящихся нитей огромное прозрачное яйцо.
        - Ты будешь взирать на меня!
        На жаркие игры мои!..
        «Спускался в Ад. Шестнадцать кругов,
        Шесть заржавленных истин
        Вместо цепей. В счастливых глазах -
        Медь. По жаркой смоле.
        За хохот мглы. За гнев богов.
        Сюда не доходят мысли!..»
        Еще одна черная прядь легла на теплый мрамор.
        Сущность Фаргала разрывалась надвое!
        «…За хохот мглы. За гнев богов.
        Сюда не доходят мысли!
        Но здесь - душа моя!
        И нельзя
        Без нее там,
        На земле!»

«Там, там,там…» - звенело в растекшемся сознании Фаргала.
        - Да,- пересохшими губами шепнул он.- Да!
        Чистый серебряный звон прокатился по пещере. И в следующий миг Фаргал увидел Ту Кому Принадлежал.
        Огромный золотой зверь зашипел, как рассерженная кошка.
        Между Фаргалом и Ирзаи возникла сияющая фигура Таймат.
        Ирзаи-Всадница осеклась. Ее синие глаза выплеснули холод:
        - Приветствую тебя, Сестра!
        Прошло столь много лет.
        Я заждалась! Пришла пора:
        Я снова в мире…
        - Нет!
        Лик Ирзаи потемнел. Она качнулась навстречу сияющей фигуре, но охранительница Фаргала подняла руки:
        - Сестра! Ты помнишь, мы клялись
        Рождением своих Имен,
        Что после Первого никто,
        Никто не будет разделен
        Меж нами? И не посягнет
        Другая на чужой огонь!
        Покуда одна из нас живет,
        Другая…
        - Нет, Сестра! Не тронь!
        Ирзаи метнулась вперед, но Таймат вновь заслонила Фаргала:
        - Он - мой! - вскрикнула Всадница. -
        Он сам пришел на Зов!
        Как все они! - Рука ее указала на толпу бритоголовых. -
        И здесь
        Ты промахнулась! И готовь
        К безвременной стезе
        Себя. Как я! Сквозь бездны лет
        Сквозь вечность пустоты
        В полубеспамятстве ты…
        - Нет!
        - Не я уйду, а ты! Смотри!
        Смотри же! Вот мой Знак
        Он - Мой! Извне или внутри
        Мой пламень - в нем. Итак,
        Ты видишь?
        Таймат шагнула в сторону.
        Ирзаи впилась взглядом в Фаргала, и тот содрогнулся от лавины обрушившегося на него ужаса, боли, смятения.
        - Вижу! - произнесла Ирзаи мертвым голосом. -
        Забирай!
        Он твой! Уходим мы.
        Прощай!
        С трудом - куда девалась прежняя легкость? - Богиня взобралась на плечи Леопарда. Зверь вперевалку побежал к воде. Он тоже как будто съежился, отчего еще больше выпирало набитое брюхо.
        Зверь и его наездница вошли в озеро и через минуту исчезли под черной поверхностью.
        Таймат, Древняя Богиня, повернулась к Фаргалу, шевельнула губами. Брошенные Ирзаи на пол отрезанные волосы взлетели и приросли к своим корням.
        - Ну вот и кончилось, мой царь! - проговорила она нежно. -
        Прощай и позабудь
        О том, что свет мой до конца,
        Твой озаряет путь!
        Сияние вспыхнуло и угасло. Осталось только черное озеро и два голых человека, распростертых на отполированном камне.

9
        - Вот храм нашего бога! - торжественно произнес маг.
        Кэр увидел уходящее вверх сверкающее, изумрудно-зеленое спиральное дерево. И лишь чуть позже, заметив огромные переливающиеся кольца, сообразил, что это за дерево. Где-то на огромной высоте повисла широкая сплюснутая голова с тремя рубиновыми горящими очами. Кэр только раз поднял на нее глаза и сразу же отвернулся.
        Никогда раньше не видел он изображения Аша такой величины. И не догадывался, что внушающий ужас идол - всего лишь символ Мудрого бога. Так же, как атакующий сокол - только символ Яго.
        Но в отличие от жрецов Яго, для которых бог был незрим и воплощать его в изваяние не полагалось, последователи Аша очень часто создавали чудовищные подобия Змея.
        Кое-кто из посвященных, впрочем, полагал - Трехглазый Змей был не самим богом, а только Стражем, охраняющим сны Мудрого Аша.
        Откинув назад крупную голову, маг наблюдал за сыном вождя. Его глаза не упускали ни малейшей детали, фиксируя и вспышку страха, и то хладнокровие, с которым юноша сумел подавить испуг. Жрец понимал, что не само огромное изображение потрясло Кэра. Не фетиш, а то, что молодой воин оказался в настоящем храме Аша,- вот что заставило затрепетать его сердце. Да, на сей раз жрец Мудрого не ошибся. Сколь ни смешны представления горцев о Величайшем, но старейшие клана Мечей сумели напитать воспитанника благоговением.
        Слуга мага, Карашшер, тоже не спускал глаз с юноши. Его обязанность - охранять господина от физической опасности. А то, что Кэр - опасен, Карашшер знал. Не важно, что сам слуга мага куда сильнее юноши. Бывает, и черная антилопа пронзит рогом прыгнувшего льва!
        Воин не мог читать мысли Кэра. И сейчас переменил о нем мнение. Раньше Карашшер думал: Кэр - волчонок, натасканный на убийство. Гордый, что может убивать лучше других. Ни к первому, ни ко второму качеству Карашшер не испытывал приязни. Карашшер не любил хороших воинов. Хорошие воины представляли пусть и незначительную, но - опасность для него самого. И убийц он тоже не любил, воспринимая убийство как скучную, но необходимую работу. Азарт борьбы полностью угас в душе слуги мага. Такова была цена подаренного бессмертия.
        До сих пор Карашшер полагал Кэра волчонком, но, увидев, как потрясла юношу какая-то размалеванная статуя, переменил мнение. Парнишка - всего лишь щенок. Глупый щенок крупной породы.
        Карашшер, презирая идолопоклонников, забыл, что любой идол может оказаться вместилищем магической силы.
        Решив, что Кэр не слишком опасен, воин расслабился и теперь приглядывал за молодым воином без прежнего беспокойства.
        Поперек зала, к алтарю размером с шесть боевых колесниц, тянулся выдавленный в полу канал в три локтя глубиной. Словно след, оставленный в камне непомерной тяжестью бога.
        - Дай мне свой меч! - приказал маг.
        Сын вождя, преодолев внутреннее сопротивление, протянул чародею оружие.
        Тот взял, вытянул руку, камень на Диадеме запульсировал. И клинок «скорпиона» раскалился добела, согнулся, оплыл, превратившись в некрасивый кусок железа.
        Кэр прикусил губу. Ему было безумно жаль меч.
        - Он чужд моему богу! - будто извиняясь, произнес маг.- Нашему богу, Кэр!
        И, быстро приблизив лицо к лицу юноши, прошипел:
        - Посмотри на меня, мальчик! Посмотри на меня!
        Кэру показалось: жар камня обжигает его лоб.
        - Ты не боишься,- прошипел маг.- Это хорошо. Хорошо… Посмотри на меня. Ты узнаешь?
        Нечто смутное шевельнулось в сознании Кэра. Это холодное красивое лицо, определенно, было ему знакомо!
        - Сейчас! - свистящим шепотом произнес жрец Аша.- Сейчас я верну тебе память!
        Он начал произносить заклинание, но вдруг запнулся.
        - Нет! Слишком много сил вокруг жаждут наших тел и душ. Погоди, мальчик! Я сделаю иначе.

«Я не мальчик! Я - воин!» - хотел произнести Кэр, но не успел.
        Чародей прочел его мысли.
        - Успокойся, сын Хардаларула! Сейчас ты вспомнишь все!
        На правой ладони его появился серый порошок.
        - Кора дерева биб! - сказал маг.- Она делает память крепкой и удобной, как написанный мастером фолиант. Ты сможешь заглянуть в любой уголок. Ты вспомнишь все не хуже, чем под властью заклинания!
        Он поднес порошок к ноздрям Кэра и приказал телу юноши сделать глубокий вдох.
        Храм исчез. Смерч огней, цветов, звуков завертелся вокруг, запрыгал тысячами знакомых и полузнакомых образов. А потом вновь проступил вид храма Аша, смутно, нерезко. Зато то, что когда-либо видел или слышал юноша, проявилось с совершенной ясностью. Он действительно вспомнил все.
        Пред его внутренним взором предстала гора Печали. И гора Черного Снега, немного западнее. И ущелье Четырех Братьев. А у входа в ущелье - сложенные из камня домики Старшего селения клана Мечей. Все было неизменно. Как десять лет назад, как сто или триста лет. Горы диктуют людям иное время, чем земли долин.
        Еще увидел Кэр своего отца, вождя Хардаларула, непомерно огромного, с жесткой черной бородой и черными, глубоко посаженными глазами. Гордого вождя Хардаларула, тогда, тринадцать лет назад, внушавшего жуткий страх двухлетнему малышу. Он, Кэр, стоял, держа за руку высокого худого человека, который отнял его у матери и привез сюда, в холодные горы Самери.
        - Я выбрал тебя, вождь! - высоким свистящим голосом говорил пришелец.- Ты - лучший из вождей, а твой клан - лучший из кланов. Мой Господин глядит на вас с благоволением. Возьми этого ребенка и сделай своим сыном! Он достаточно крепок, чтобы стать твоим сыном. И он принесет клану Мечей славу, равной которой не будет в Четырех Империях!
        Говоривший подтолкнул маленького Кэра к будущему отцу.
        - Я сделаю, как ты скажешь, повелитель! - проговорил вождь и поклонился высокому пришельцу. (Кэр, теперешний, содрогнулся, увидев, как Хардаларул склоняет голову.)
        Жесткие сильные руки подняли мальчика, приблизили к широкому угрюмому лицу. Малыш очень испугался, но не заплакал, а только сердито смотрел на обросшее волосами лицо Хардаларула.
        - Не нашей крови,- пробасил вождь.- Но нашей породы. Волчонок!
        - Он - моей крови! - произнес пришелец, названный повелителем.
        Маленький Кэр почувствовал, как сильнее сжались пальцы вождя:
        - Я буду беречь его!
        - Нет! Сделай то, что я сказал. Я не стану винить тебя, если он умрет, не осилив науки воина. Но - он не умрет. Прощай! Когда он пройдет испытание, дай мне знать!
        - Как, повелитель?
        - Просто подумай об этом, и я узнаю.
        Высокий человек повернулся, чтобы уйти.
        - Повелитель! - окликнул его Хардаларул.- Как его имя?
        - Ты дашь ему имя,- последовал ответ.- Теперь он - твой сын!
        Сидя на руках у вождя и обоняя его резкий мужской запах, Кэр смотрел, как человек спускается по тропе к Теплому озеру, чтобы оттуда, обойдя озеро по правому берегу, выйти на дорогу к городу-крепости Ахш.
        - …Ты вспомнил. Хорошо…- вкрадчиво произнес человек, перед которым некогда склонил голову сам вождь Хардаларул.
        - Мой повелитель…
        Где-то у них над головами нависла огромная голова Аша, но Кэр не осмелился поднять глаза.
        - …Мой Господин правил Карнагрией тысячи лет. И тебе, мальчик, даровано право владеть ею! Наш бог дарит нам, тебе и мне, это право!
        То были сильные слова. Но в сердце Кэра жило сомнение.

«Фаргал!» - вспомнил он.
        - Забудь о Фаргале! - прошептал маг.- Ныне он принадлежит Ирзаи-Всаднице! Взгляни!
        Движение коричневых пальцев - и прямо из воздуха возникла живая картина. Кэр увидел Фаргала, полулежащего на блестящей поверхности. И огромную женскую фигуру, наклонившуюся над царем, с черным ножом в руке. А еще дальше, еле различимый, маячил Зверь.
        - Она убьет его? - спросил юноша.
        - Нет.- Маг издал свистящий смешок.- Она сделает его жизнь долгой и сладкой, Ирзаи-Всадница. Забудь о Фаргале, мальчик. Кедровый Трон пуст!
        Кэр некоторое время переваривал эту мысль.
        Не то чтобы юноша боялся… Он был совсем не прочь стать царем… Как Фаргал. Но не так быстро… И все же…
        Кэр представил себя въезжающим в Великондар во главе войска… И Ирдик, которая смотрит на него…
        - Да…- сказал он.- Это неплохое дело для воина! Я не знаю, как это - быть царем. Но думаю, что справлюсь. Тем более если Фаргал больше не вернется…
        - Он не вернется,- заверил маг.- И никто не посмеет помешать тебе занять Кедровый Трон.

«У парня мозгов - как у хорька,- поморщился Карашшер.- Такому хорошего коня доверить нельзя, не то что государство! Если чародей отыскал ключик к Дивному городу, почему бы не посадить на Кедровый Трон меня?»
        - Да? - несколько разочарованно спросил Кэр.- Почему?
        Он уже представил, как сражается за право обладать Карнагрией. Множество победоносных битв, похожих на ту, в которой он участвовал сегодня. Но от слов жреца Аша видение грядущих побед потускнело.
        - Почему же никто не оспорит? - спросил сын вождя.- Разве в Карнагрии мало Владык и военачальников, которые подумают, что они лучше меня? И Алые… Но Кайр меня точно поддержит. Тем более если ты скажешь ему, что так хочет сам Аш…
        - Я обещаю тебе,- торжественно произнес маг (Карашшер скривил губы у него за спиной),- что ни один Владыка земель не выступит против. Потому что ты… ты станешь Фаргалом.
        Слуга мага не сумел сдержать удивленного возгласа: вот так ход!
        - Ты уже достаточно вырос,- продолжил маг после паузы, давшей Кэру возможность обдумать сказанное.- Волей случая… (Карашшер с подозрением посмотрел на своего хозяина. Это слово - «случай» - звучало для жреца Аша так же, как «добродетель» для блудницы.) Волей случая ты очень похож на Фаргала. Мне остается лишь изменить кое-что… Но - ты станешь от этого только лучше!
        Кэр колебался. Скрыть свое имя казалось ему не вполне достойным. Он дорого дал бы за возможность посоветоваться со своим отцом Хардаларулом. Или хотя бы с Кайром…
        Нет, Кэру вовсе не хотелось становиться двойником Фаргала. Что с того, что они похожи! Он - Кэр, сын вождя клана Мечей!.. И этого мага, если Кэр правильно понял то, что видел и слышал в своем видении. Что ж, если могучий слуга Мудрого - его настоящий отец, это делает Кэра еще более значительным. А Фаргал… Кто он такой, Фаргал? Безродный найденыш!
        - Фаргал,- вкрадчиво произнес маг,- был очень хорошим царем для Карнагрии. И он на твоем месте не стал бы сомневаться. Он любил свою страну и не бросил бы Карнагрию на произвол усобицы. Сам же ты только что сказал: многие из Владык сочтут трон подходящим для себя. Если ты хочешь занять Кедровый Трон, ты должен стать настоящим государем и заботиться о своей державе!

«Какое ему дело до державы, этому юнцу? - подумал Карашшер.- У него одни драки в голове. Драки и девки…»
        - Я понимаю, что тебе хочется своей собственной славы, а не славы Фаргала,- продолжал маг.- Но зачем создавать врагов у себя дома, если у твоей страны есть внешние соперники! Эгерин, Фетис, Священные острова…

«Да! - вспомнил Кэр.- Ведь есть и другие страны. Я завоюю их!» - решил он.
        Маг, читавший его мысли, тут же развил успех.
        - Думаю, ты достаточно храбр, чтобы стать царем! А что касается имени… когда твоя власть упрочится, ты можешь и открыть его.
        Кэр все еще колебался. Не потому, что боялся не справиться с «обязанностями» царя Карнагрии. До сих пор у него получалось все, за что он брался, а рядом всегда оказывался кто-то, готовый помочь. Как Хар-Руд, Кайр или этот жрец Аша, который, может быть, и не просто жрец, а родной отец Кэра…
        - Я помогу тебе,- сказал маг.- Конечно, я тебе помогу. Но сейчас мне нужно погрузить тебя в сон. Прежде, чем начать необходимые превращения. Приди ко мне с открытой душой, будущий царь Карнагрии!
        Кэр вздохнул. Худое лицо мага манило и пугало одновременно.
        Перед глазами сына вождя возникла картина: Фаргал и склонившаяся над ним прекрасная великанша с ножом в руке.
        Но другая картина: зрелище атакующих Алых - вытеснила первую.
        Кэр еще раз вздохнул - и покорился.
        - Ты слишком добр к нему, мой господин! - сказал Карашшер.- Почему бы тебе просто не внушить ему покорность?
        Маг бросил на воина холодный взгляд, в котором не осталось и тени той мягкости, какая была при разговоре с Кэром.
        Карашшер почувствовал, как привычный холодок возник в груди. Но жрец Аша не собирался настраивать своего слугу против того, кто мог принести магу власть над землей Ашшура.
        - На нем не должно быть и следа чар,- пояснил он.- Только тогда его не учуют там, во дворце! Возьми его и отнеси на алтарь!
        Карашшер поднял обмякшее тело Кэра и положил его на возвышение, между зелеными кольцами Змея.
        - Раздень его! - приказал маг.- Да поаккуратней!
        - Разве так трудно избавиться от царских магов? - спросил Карашшер.- Пока они здесь, поблизости?
        - Маги - ничто! - ответил жрец Аша, сбрасывая плащ.- Зверь Ирзаи уже пожрал их. Жрецы Яго - вот кого следует опасаться. Милостью Фаргала их полно во дворце.
        Вот тут ясновидение изменило слуге Аша. Кроме Люга и Кен-Гизара, в Великондаре не было никого с символом сокола на браслете. Впрочем, и этих двоих было достаточно.
        - Мальчик будет чист и послушен,- продолжал чародей, закатывая широкие рукава и обмакивая пальцы в настоянное на целебных травах масло.- Постарайся добиться его привязанности. Он будет послушен тебе, пока я не смогу присоединиться к вам.
        - Ты хочешь сказать, что я буду сопровождать его один? - не на шутку обеспокоился Карашшер.
        - Так и будет! - отрезал жрец.
        Слуга не посмел возразить.
        - Не трусь,- произнес маг, продолжая готовить необходимые для волшебства предметы.
        Никто не станет тебе препятствовать. Ты выступишь под именем вождя соктов Люга.
        - Люга? - изумился Карашшер.- Но я похож на сокта не больше, чем ты!
        - Я окрашу твою кожу и изменю цвет глаз,- сказал маг.- Сложением ты почти не отличаешься от сокта. В шлеме запросто сойдешь за него!
        - Но я не могу все время быть в шлеме! - запротестовал воин…- Меня тут же заподозрят!
        - Я дам тебе талисман, чьи чары сделают тебя похожим на Люга. И футляр для него - из вещества, проникнутого магией Ирзаи. Так талисман не учуют жрецы Яго. Но ты должен быть осторожен в его применении! Кстати, тебе придется последить и за своим голосом: слабый акцент Священных островов изобразить нетрудно, но смех сокта тебе скопировать не удастся.
        - Мне будет не до смеха! - мрачно сказал Карашшер.- А что, если Фаргал и Люг вырвутся из объятий Ирзаи?
        - Не вырвутся! - заверил маг.- Когда я создавал моего Фаргала, он д олжен был достаться Ирзаи. Он должен был стать ее призом . Неужели, Карашшер, ты думаешь, что мне нужен какой-то жалкий Кедровый Трон? Мне, которому покорны прошлое и будущее? - Маг издал негромкий смешок. Карашшеру стало еще страшнее.
        - Я думал, ты хочешь власти над Четырьмя Империями…- пробормотал он.
        - Да, хочу! - ответил маг.- Власть мне пригодится. Пройдет не меньше века, пока этот мир окончательно станет нашим , пока Ирзаи-Всадница воплотится окончательно, пока Аш наберет настоящую силу… Разве я не учил тебя игре «Путь Императора»? - Маг снова усмехнулся.- Разве я не учил тебя, что каждый следующий ход ведет сразу к множеству целей - чтобы достичь самой главной? Поражение соктов, власть над Империями, пробуждение Ирзаи - все это должен был сделать Фаргал. И он мог это сделать, он был создан для этого… Но у будущего множество путей, и не столь важно, каким именно путем идти к нему.
        А мой посланец передал Фаргалу все, что должна была сообщить пророчица. И Фаргал пришел сюда, к Ирзаи. И теперь пробужденная ранее срока Всадница не вернется в небытие, потому что не сможет отказаться от приза . Потому что он таков, мой Фаргал, что Богиня не сможет, нет, она не пожелает оставить его и уйти ! А значит, наступит ее Время… И моя главная цель будет достигнута!
        - Главная? Какая? - спросил Карашшер.
        И тут он понял. И в ужасе посмотрел на гигантскую статую Змея. Это очень приятно: думать, что наступит время, когда твой бог пробудится и даст тебе все . Но когда бог действительно пробудится, это уже совсем другое. Если даже для слуги Мудрого Карашшер - не более чем слуга, то для самого Господина Карашшер - мелкая пылинка под ногами… Или - в глазу…
        - Забудь! - приказал маг, и сказанное им ушло из памяти слуги раньше, чем ужас овладел Карашшером.- Где ты оставил вещи Фаргала и сокта? - спокойно спросил хозяин.
        - В соседнем коридоре,- так же спокойно ответил слуга.
        - Принеси. Они мне понадобятся.
        Слуга ушел, а маг, приблизившись к спящему Кэру, провел над ним руками, словно гончар, ощупывающий свежую глину.
        Появление Карашшера отвлекло чародея.
        Слуга ничего не принес. И видно было, что он здорово испуган.
        - Что? - строго спросил жрец Аша.
        - Там… Там… Она! - с трудом проговорил Карашшер.
        Чародей взмахнул рукой, и перед ним появилось магическое окно. В нем - отрезок коридора и огромная сияющая фигура, склонившаяся над одеждой Фаргала.
        - Аш Аршахс! - вскрикнул маг. И без того бледное лицо его стало белей алебастра.
        Таймат!
        Впервые за сотни лет слуга Мудрого испытал настоящий страх. Таймат! Она должна была прийти! Фаргал равно притягателен для обеих богинь. Но почему - так скоро? Почему так…
        И тут маг понял ! И многое из того, что казалось ему труднообъяснимым, внезапно стало совсем простым. О недостойный слуга Мудрого! Он понял, что так же, как и Фаргал, постоянно задевал нити чужой паутины - и не видел их! Настоящее приходит незримо - вот истинная суть Яго! Ему не требуются воплощенные стражи и гигантские идолы, потому что его существование очевидно ! Настолько очевидно, что настоящие видящие , такие, как слуга Аша, его попросту не замечают. Так повелитель прошлого и будущего, полагающий себя самым могущественным последователем Аша, не увидел очевидного. Того, что вторая из сестер, бодрствующая, Таймат, нашла свой приз раньше …
        И теперь… Теперь…
        - О Змей! Господин мой! - взмолился он, вскидывая руки к гигантской трехглазой голове.
        Карашшеру показалось, громадная пасть приоткрылась: Змей ухмыльнулся.
        Маг закрыл глаза и испустил стонущий крик.
        - Хозяин! - не своим голосом завопил Карашшер.
        Светящееся видение, вызванное чародеем, вдруг шагнуло из магического окна прямо в храм Аша.
        Маг успел взмахнуть рукой - и Карашшер потерял сознание. Но устоять против Таймат жрец был бессилен.
        Он обратился к Ирзаи…
        Всадница не откликнулась.
        Таймат взирала на мага сверху и, казалось, раздумывала, как с ним поступить.
        И тут громадное каменное тело Змея пришло в движение.
        Изумрудная голова размером с небольшую лодку начала медленно опускаться вниз. Раздался звук, напоминающий грозовой раскат, и в пещере запахло свежестью. Треугольная голова опускалась все ниже и ниже, пока не повисла между жрецом и Богиней. Каменное тело Змея образовало арку в двадцать локтей высотой. Маг увидел золотистое чешуйчатое горло. И застыл в полном оцепенении. Он обессилел, и камень, вправленный в Диадему Власти, впервые за несколько столетий, утратил свой живой огонь.
        Жрец Аша не видел, как средний глаз идола - слюдяная тусклая пленка между каменными веками - стал угольно-черным, а из приоткрытой пасти выскользнул такой же черный, длинный язык и коснулся лица Таймат.
        Богиня (ее прекрасная голова была вровень с треугольной мордой идола) протянула руку и дотронулась до каменного бугра с отверстиями ноздрей. Словно приласкала.
        Черный язык на миг обвился вокруг светящегося запястья Богини - браслет тьмы на сияющей коже - и снова канул в пасти Змея.
        Огромная голова Стража Мудрого начала подниматься, а Таймат, забыв о жреце (словно его больше не существовало), повернулась и, шагнув в магическое окно, исчезла. Растаяло и само окно.
        Освободившийся от заклинания Карашшер бросился к своему господину. Тот был без чувств.
        Прошло не меньше пяти минут, пока в камне на Диадеме Власти снова затеплился огонь, а жрец Аша сумел вернуть себе дар речи.
        - Кэр…- еле слышно прошептал он.- Что?
        Даже проиграв в главном, слуга Мудрого оставался собой. И не желал потерять все.
        - Кэр…
        Карашшер посмотрел на алтарь.
        Кэра на нем не было.
        Двое мужчин лежали у берега огромного подземного озера. Воздух над ними пронизывал слабый желтоватый свет, отчего полоска пены вдоль края воды казалась желтой.
        Сама пещера была столь громадна, что два человеческих тела на дне ее - не больше чем пара муравьев на полу царской опочивальни.
        Оба человека, распростершихся на каменном основании пещеры, были в беспамятстве. И совершенно обнажены. Но на пальце одного теперь вновь блестел перстень с путеводным камнем, а на запястье другого - золотой браслет с атакующим соколом.

10
        Войска простояли в Ремийской крепости три дня. О судьбе тех, кого поглотило нутро Злого замка, не было никаких известий. Дарзар приказал своим людям непрерывно дежурить у ворот замка, но оттуда никто не выходил. И войти внутрь тоже никто не пытался.
        Дарзар, Шотар и Кайр совместными усилиями навели порядок в крепости и прилегающих к ней областях Земли Реми.
        Ладар погиб. Погиб и мятежный племянник Шарама Сарнала. По следам Андасана был послан отряд из трех сотен всадников-райносцев, горящих желанием искупить свою вину (часть объединенного войска мятежников, после разгрома рассеявшегося по окрестным лесам, спустя сутки снова собралась у крепости и предала себя на милость Императора). Три сотни райносцев достигли предгорий Яго и вернулись ни с чем. Бывший командир Черных опять ускользнул.
        Благородный из благородных Хонт-Хурзак, Владыка Шорисдара, был подвергнут допросу. Бескровно, однако и без почтения к титулу. О чародействе он не знал ничего. Подняться против Императора его уговорил Андасан.
        Теперь, после разгрома, Хонт-Хурзак искренне поносил Андасана и клялся приложить все силы для его поимки, а также возместить ущерб, причиненный бунтом. Владыка Шорисдара был готов на все, лишь бы сохранить жизнь. Правда, узнай он об исчезновении Фаргала, быть может, обрел бы прежнюю спесь. Как-никак, по праву крови, он - первый кандидат на трон.
        Впрочем, знай военачальники Фаргала наверняка, что царь погиб, вряд ли Хонт-Хурзак надолго бы его пережил. Мстительность Владыки Шорисдара знали все, а три военачальника, в чьи руки он попал, были не настолько глупы, чтобы рисковать.
        Дни шли. В окрестные селения стали возвращаться жители, ушедшие в леса, едва запахло войной. Это принесло новые проблемы. Наемники, которые посчитали себя обойденными (им не позволили полностью ободрать захваченную крепость), роптали. Только железная рука Кайра и обещание дополнительного вознаграждения из средств Хонт-Хурзака держали их в повиновении. Однако к исходу третьего дня в крепость явились жалобщики, и Кайру пришлось выпороть пятерых солдат за грабеж и повесить двоих за насилие и убийства.
        Пора было возвращаться в столицу. Но как возвращаться без Императора? Приняли решение подождать еще три дня.
        К исходу второго к Шотару прискакал вестник.
        Фаргал вернулся!
        - Я знал, что он выкарабкается! - воскликнул Дарзар, бывший в это время в гостях у Шотара.- Веди нас к нему! - приказал он вестнику, поспешно пристегивая меч.
        Воин покачал головой.
        - Он направляется сюда,- сказал он не слишком радостно.
        Воодушевление Дарзара угасло. Приглядевшись к унылому лицу вестника, он тут же заподозрил неладное.
        - Верное решение! - одобрил Шотар, менее пылкий, чем тысяцкий Алых.- Здесь ему будет удобнее, чем в любом другом доме!
        Под «домом» капитан имел в виду дворец Владыки Реми, который занял в первый же день после падения крепости.
        - Позови сюда Косогубого! - приказал капитан одному из своих охранников. И, повернувшись к вестнику:- Что с царем?
        Тот мялся, не зная что ответить. И тут внизу, на первом этаже, раздался шум, и несколько голосов одновременно выкрикнули императорское приветствие.
        - Он здесь! - воскликнул Дарзар, побледнев.
        - Идем! - сказал ему капитан.- Встретим…
        Сбежав вниз по широкой лестнице, военачальники сразу же увидели отряд Алых, пересекающий обширный зал. Оба поспешили навстречу. Воины расступились, давая им дорогу.
        - О, мой государь! - в смятении проговорил Дарзар, увидев своего Императора.
        Фаргал выглядел ужасно. Доспехи его превратились в решето, черные волосы свалялись и лохмами висели вдоль изможденного лица. Могучая шея стала по-стариковски тонкой, а от мышц, облегавших широкий костяк, почти ничего не осталось. Царь выглядел как человек, не один десяток дней проведший без пищи. Кайр, в эту минуту вбежавший в зал, остановился справа от Шотара и взирал на царя, не зная, радоваться ему или горевать.
        Потускневшими глазами Фаргал посмотрел на встречавших его военачальников. Если б не характерный ястребиный профиль, ни один из них не признал бы царя - настолько тот изменился.
        Люг, на плечо которого опиралась рука Императора Карнагрии, выглядел получше, но и ему досталось изрядно. Толстый слой пыли, размытой потеками пота, покрывал лицо сокта. Борода была опалена, нос распух, глаза воспалились и заплыли.
        - Приветствуем тебя, царь! - четко произнес Шотар.
        Но губы его дрожали.
        - Благодарю.- Даже голос царя стал высоким и скрипучим, словно в горле у Фаргала пересыпался песок.
        - Люг,- негромко спросил Кайр.- Только - вы двое?
        - Да.- Сокт вздохнул.- Только мы. Больше никто.
        Шотар подхватил царя слева и был поражен легкостью его тела.
        - Кто-нибудь! - крикнул он.- Распорядитесь о трапезе для государя.
        - Я позабочусь,- взялся Дарзар.- Пища, горячая вода, постель и лекарь.
        - Лекарь ни к чему! - сказал Люг, и Шотар удивленно взглянул на сокта.
        Но Фаргал поддержал:
        - Да, лекарь - это лишнее. Только вода, пища и постель.
        Спустя час, когда Фаргал, накормленный, вымытый и осмотренный все-таки лекарем (Шотар настоял!), уснул, Люг и трое военачальников собрались в соседних покоях.
        - Если вы думаете, что я стану что-то рассказывать,- хмуро заявил сокт,- то ошибаетесь. Есть кое-что, о чем лучше молчать.
        - Ты уверен, что все, кто был с вами,- погибли? - спросил Кайр, поглаживая повязку.
        Тысяцкий все еще надеялся увидеть Кэра живым.
        - Все! - ответил сокт.- И воины, и маги. Это был кошмар. А потом мы целую вечность блуждали в кромешной тьме. Не знаю, сумеет ли государь оправиться. Ему пришлось много хуже, чем мне. Боюсь, ему уже никогда не стать прежним Фаргалом.
        Слова человека, всегда более других верившего в мощь царя-воина, повергли остальных в смятение.
        - Мы будем беречь его! - угрюмо пробормотал Дарзар.
        - Что бы ни было,- произнес Шотар.- Вы вернулись, хвала богам! Погибни Фаргал - усобицы не миновать.
        Кайр и Дарзар кивнули, соглашаясь.
        - Что у вас? - спросил сокт.
        - Войско готово выступить,- ответил Шотар.- Но Фаргал…
        - Царь не скоро сядет в седло,- произнес сокт.- Но его можно нести на руках. Уверен, во дворце он быстрее придет в себя. Если вообще когда-нибудь… Так,- оборвал он сам себя.- Мы можем выступить послезавтра. А сейчас, прошу меня простить,- я хотел бы отдохнуть.
        - Да,- проговорил Дарзар, когда сокт вышел.- Люг Смертный Бой… Досталось ему…
        - Ну, в сравнении с Фаргалом вождь совсем неплох,- возразил Кайр.- Из тюремной ямы краше выходят, чем выглядит наш царь.
        - Косогубый,- сказал Шотар,- займись-ка завтра с утра носилками. Везти царя на колеснице по здешним дорогам нельзя.
        - Люг и сказал: на руках,- напомнил Дарзар.- А насчет носилок… Думаю, паланкин Хонт-Хурзака - в самый раз. А толстяк пусть прогуляется пешком, порастрясет жирок!
        Все трое рассмеялись преувеличенно громко, словно обрадовавшись поводу повеселиться.
        Но на душе у каждого было черно. Особенно у Кайра. Сколько надежд он возлагал на Кэра!
        Выйдя из дворца Владыки Реми, Кайр вспомнил, что должен отправить черного вестника в дом Шера, как обещал Вардали.
        Жена царского Советника связалась с Кайром за день до того, как войско выступило в поход. С ее связями отыскать след юного гладиатора было не так уж трудно. Кайр, знавший Вардали достаточно хорошо (не он один!) и уважавший ее не только как женщину, искусную в любви, но и как человека, управлявшего своей судьбой, не отказал в просьбе. Кайр (и опять-таки не он один) питал слабость к Вардали, чья древняя кровь не прокисла за время, прошедшее со времени Шаркара-Победителя. Быть бы ей женой настоящего мужчины, а не этого слизняка Гагарана!
        Так Кайр узнал о подруге своего родича и не мог не одобрить выбор Кэра.

«Вот кому придется еще круче, чем мне!» - подумал самериец, вспомнив о юной Ирдик.
        Кайру, воину клана Мечей, достойная (тысяцкий полагал ее именно таковой) смерть Кэра служила хоть каким-то утешением, а вот ей…

«Все-таки я расспрошу Фаргала, когда он немного придет в себя,- подумал самериец.- Быть может, он окажется разговорчивей сокта…»
        Шотар, капитан дворцовой стражи, плохо спал в эту ночь. Приняв негласное старшинство над войском, он надеялся не только на возвращение Фаргала, но и на то, что царь сам решит мучающую его проблему. Теперь же стало ясно, что ответственность все еще на нем, Шотаре. «Черный замок» - так называлась снедающая капитана тревога.
        Шотару было очевидно, что корни вспыхнувшего бунта не в одном лишь Андасане. Бывшему командиру Черных не удалось бы склонить к восстанию ни осторожного Ладара, ни трусливого Хонт-Хурзака. И тем более сохранить все в тайне от соглядатаев Императора.
        Подготовка мятежа требует времени. И еще надо уговорить собственных людей подняться против такого властелина, как Фаргал. Уговорить всех, да так, чтобы ни один не отправился к царю - продавать ценные сведения.
        Шотар складывал факты: странное поведение пленников, которых захватили на подступах к Реми, мгновенное и, кажется, совершенно искреннее раскаяние недавних врагов. Каявшихся не для того, чтобы вымолить прощение: Фаргал никогда не карал рядовых мятежников, что было общеизвестно. Царя не раз порицали за мягкость к своим: в Карнагрии это не принято.
        Злой замок, полагал Шотар, был центром всего. Счастье, что Фаргалу удалось выбраться, но замок-то по-прежнему стоит. И никто не решается даже вынести из него тела погибших, хотя смрад разлагающейся плоти чувствуется за три квартала.

«Прикажу заложить вход камнем! - решил Шотар.- В два ряда. Нет, в три! Чтобы ни один демон не выбрался наружу! Три ряда камней и серебряный щит с именем Ашшура! Вот так!»
        Определив, что будет делать, Шотар несколько успокоился. Однако уснуть ему удалось только под утро.
        Не спали и в покоях царя.
        Конец второй Части
        Часть третья «ПОЙ, МОЙ МЕЧ!»

1
        Герой, шестилетний пес боевой породы, поднял обросшую черным жестким мехом голову, прислушался.
        Негромкий скрип раздавался из-за стены.
        Герой поднялся, сошел с ковра и, постукивая когтями по полу, приблизился к стене. Он, Герой, стерег императорские покои каждую ночь. Это его работа: стеречь царскую спальню в отсутствие хозяина. Пес знал, что за стеной - пустота. И сейчас он чувствовал: там, за стеной, что-то живое. Герой не боялся. Таких, как он, и вывели, чтобы не боялись никого и ничего. Потому Герой с одинаковым бесстрашием прыгал и на вооруженного человека, и на атакующего кабана. А сила боевого пса была такова, что даже любитель собачьего мяса леопард не стал бы задирать Героя.
        Там, за стенкой, кто-то был.
        Этот «кто-то», возможно, не догадывался о присутствии Героя. Поэтому пес не залаял. Даже не зарычал. Он из тех, кто нападает молча. Бесшумно и стремительно набрасываясь из засады и разрывая горло одним мощным ударом челюстей.
        За стеной щелкнуло. Деревянная панель дрогнула, поползла в сторону, как живая. Героя это не смутило. Он видел подобное не раз. Осторожно, задом, пес отполз к царскому ложу. Затаив дыхание, припал черным боком к бахроме покрывала. Короткие подрезанные уши пса прижались к широкой голове, пушистый хвост мелко дрожал.
        Оно появилось. Не человек. Не зверь. Существо с зеленой светящейся кожей. Существо, способное привести в ужас кого угодно. Но не Героя.
        Двигаясь, как человек, существо пересекло комнату. Пес выжидал. Вот оно обогнуло царское ложе… Герой бесшумно, прижимаясь брюхом к ковру, пополз… Зеленая мерцающая спина, круглый затылок…
        Пес прыгнул! Сильные челюсти сомкнулись на толстой шее, широкие лапы ударили существо в спину… Но враг не упал! И кровь не хлынула из разорванных артерий. Клыки собаки не более чем на четверть длины погрузились в жесткую плоть. Герой, свирепо рыча, с остервенением сжимал челюсти. Но пасть не наполнилась горячей вкусной кровью… Вместо нее нечто жгучее, тошнотворное обожгло язык и нёбо. Пес не обратил внимания на боль и челюстей не разжал.
        Враг дергался, пытаясь достать Героя, но тот верно выбрал положение.
        Жгучая мерзость все текла и текла. В горле собаки пылал костер. Но клыки продолжали сдавливать шею врага, а когти драли гладкую спину существа.
        Вдруг что-то произошло. Шея, которую накрыла пасть Героя, начала куда-то уходить, сокращаться. Миг - и зубы пса щелкнули, схватив пустоту. И прежде, чем лапы коснулись пола, когтистая клешня сцапала пса за загривок, встряхнула с беспощадной силой, подбросила в воздух (огромного пса, весившего больше, чем взрослый мужчина! , поймала, разорвав кожу на голове собаки. Герой щелкнул зубами, рванулся - и тут клыки, ничем не уступающие его собственным, сжали его горло. Не прокусили. Просто сдавили с такой силой, что дышать стало невозможно. Герой забился, замахал в воздухе лапами - бесполезно! Через несколько минут глаза боевого пса остекленели. Оборотень разжал челюсти и вновь поменял форму, превратившись в нечто, напоминающее низкорослого, очень сильного человека. Затем он легко вскинул на плечо обмякшее тело собаки и нырнул в черноту тайного хода. Панель беззвучно задвинулась.
        Утром, зайдя в царскую спальню, чтобы покормить пса, дежурный стражник не обнаружил там Героя.
        Это удивило воина. Но, поскольку он не был уверен, что пес ночевал здесь, в комнате (он принял дежурство с рассветом), стражник не стал поднимать шума. Ведь в спальне не было ни трупа собаки, ни даже следов борьбы. А уж такое чудовище, как Герой, украсть совершенно невозможно.
        Так подумал стражник. Но человек, которому было поручено кормить пса в отсутствие Фаргала, подумал иначе. И доложил об отсутствии собаки управителю царской псарни, а тот, убедившись, что никто из его подчиненных не видел Героя, сообщил о происшествии главному императорскому егерю. Пропажа царского пса - это серьезное дело. Главный егерь лично посетил Алого, замещавшего Шотара на посту капитана дворцовой стражи. Но тот, так же как и его стражник, решил, что незаметно похитить такого зверя, как Герой, невозможно. Пса можно убить, но где тогда труп? В общем, у заместителя капитана дворцовой стражи были более срочные заботы: завтра в Великондар прибывал сам Император. Скорее всего пес, в отсутствие хозяина, просто отправился по своим собачьим делам, решил заместитель Шотара. Хозяин вернется - вернется и пес.
        Заместитель капитана дворцовой стражи не очень-то разбирался в боевых псах, но это не входило в его обязанности. Разбираться в собаках полагалось псарю и егерю, но те, передав весть о пропаже вышестоящим, сочли свой долг выполненным и выбросили пропажу Героя из головы.

2
        Войско прибыло в Великондар через неделю после того, как покинуло крепость Реми. Воины не стяжали славы, зато вернули в Карнагрию мир, что иногда поважней, чем слава. И сам царь (пусть и не во главе колонны на боевом коне) вел их по своей земле. Фаргал был с ними, и конь его шел рядом с носилками, дожидаясь, когда хозяин сможет сесть в седло.
        Войско двигалось без поспешности, и весть о возвращении пришла в столицу несколькими днями раньше.
        Весть эта сняла тяжкое бремя с души Саконнина. Теперь можно было доложить Совету о случившемся и положить конец слухам.
        И подготовиться к встрече.
        Шарам Сарнал, Владыка Райно, отбыл в свою вотчину, не дожидаясь возвращения Фаргала. Саконнин не стал ему мешать, даже дал в помощь сотню Алых. В мятеже Сарнал явно не замешан, а Земля Райно сейчас куда больше нуждается во Владыке Шараме, чем Дивный город.
        В день, когда воины Фаргала вошли в Ашшуровы, западные, ворота столицы, погода стояла превосходная. Легкие облачка затянули небо, скрыв безжалостный лик солнца. Можно было надеяться, что к вечеру будет и дождь, в котором так нуждались поля.
        Жители Великондара заполнили улицы города часа за два до того, как дозорные возвестили о появлении колонны. Они уже начали скучать, когда стражники наконец-то принялись расчищать проходы.
        Армия вошла в Великондар в строгом порядке. Пусть из трех воинов возвращается один (не менее двух тысяч остались в Реми залечивать раны), зато сам царь Фаргал, не знающий поражений, возглавляет войско, и стяг с Коронованным Львом Карнагрии по-прежнему реет над Императором - несмотря на возражения друзей, Фаргал покинул носилки и пересел в седло. Выглядел он неважно, царские одежды свободно висели на иссохшем теле. Но соратники Императора Карнагрии не особенно отговаривали его. В том, что царь решил возглавить войско, видели знак: Фаргал поправляется. Кроме того, у царя проснулся аппетит. Богатырский. Разве это не признак выздоровления?
        Царь ехал сразу за трубачами, и теплый ветер столицы овевал его запавшие щеки, принося приветственные возгласы горожан. Легкая тиара венчала гордо поднятую голову. Черные волосы Фаргала покрывала золотая сетка, исхудавшие руки лежали на передней луке седла. Белый иноходец, выбранный для царя Шотаром, нес Императора по улицам его столицы.
        Фаргал, в который раз, возвращался с победой.
        Семья Советника Шера ожидала появления войска у входа во дворец. Положение обеспечило Шера места в первом ряду. Вардали пришлось потрудиться, чтобы уговорить дочь прийти сюда. Теперь она почти жалела об этом. Праздничное настроение толпы не уменьшило, а увеличило страдания Ирдик.
        Когда пара трубачей показалась из-за Белой Башни, аристократия Великондара разразилась криками не менее громкими, чем вопли простонародья.
        Царь встретил ликование высших с тем же равнодушием, что и радость черни. Молчаливый, серьезный, он чуть покачивался в седле под ровный стук копыт иноходца.
        Ирдик негромко вскрикнула и вцепилась в руку матери.
        Вардали Шера обернулась, и привычная улыбка сползла с ее нарумяненного лица. Дочь ее стала совершенно белой.
        - Мама! - проговорила девушка.- Мама, это Кэр!
        - Где? О чем ты? - с тревогой воскликнула женщина, озираясь.
        - Это не Фаргал,- пробормотала Ирдик.- Это Кэр, мама.
        Глаза девушки лихорадочно блестели.
        Вардали быстро оглянулась.
        - Да нет же! - возразила она.- Это царь! Конечно, он немного похож на нашего мальчика, ну, наш мальчик всегда был похож на него…
        - Женщина запнулась. Ее испугало выражение лица дочери.
        - Ты посмотри,- дрогнувшим голосом произнесла Вардали.- Царь - мужчина! И волосы у него черные… Ирдик!
        - Это Кэр… Кэр…- словно в трансе повторяла девушка.- Кэр!!! - вдруг отчаянно закричала она.
        Иноходец Фаргала как раз в этот момент поравнялся с местами, занятыми семейством Шера. Пронзительный крик девушки пробился сквозь сотню других возгласов, и всадник услышал.
        Гордая голова с ястребиным профилем медленно повернулась.
        Император взглянул вниз, и его серые глаза встретились с зелеными глазами Ирдик.
        Судорожно вздохнув, девушка осела на руки матери. А белый иноходец понес Императора Карнагрии дальше - и спустя несколько минут победоносное войско вошло в дворцовые ворота.
        А Ирдик Шера пришла в себя только через несколько минут. И первое, что сказала она не находившей себе места от беспокойства матери:
        - Это - Кэр!
        Миновав дворцовые ворота, войско разделилось. Наемники, не задерживаясь, поехали к своим казармам. Пехотинцы выстроились вдоль стен, а Алые, все, кроме царской стражи, образовав полукруг, оцепили площадь перед великолепным фасадом Царского дома.
        Советники во главе с Саконнином встречали государя на ступенях Императорской Лестницы.
        - Фаргал, Царь царей, Владыка Владык!..- закричал герольд.
        Исхудавшее лицо царя дернулось.
        Люг, ехавший рядом, соскочил наземь, помог царю спешиться.
        Посланник Священных островов Кен-Гизар, укрывшись за спинами Советников, наблюдал, как идет Фаргал, тяжело опираясь на плечо вождя соктов.

«Досталось ему!» - подумал посланник с состраданием.
        Царь в окружении охраны прошел через ряды Советников. Совсем близко от Кен-Гизара. И тут что-то странное почудилось сокту и в самом Фаргале, и в своем соплеменнике Люге, на чьем мощном плече лежала рука царя. Что-то большее, чем потрясение и слабость.
        Лицо Люга закрывал шлем, но лицо царя Кен-Гизар видел во всех подробностях. Сильно изменившееся, оно, все-таки, вне сомнения, было лицом Фаргала. Но - чужого Фаргала.

«Оборотень!» - вспыхнуло в мозгу жреца Яго.
        И губы сами прошептали заклинание.
        Ничего. Только ближайший из Советников удивленно взглянул на сокта. Значит, не оборотень. Тогда - чары? Кен-Гизар потрогал браслет… Ничего! Посланник глядел на удаляющуюся спину в императорском плаще-мантии. Чар не было. Если бы Фаргал был околдован там, в подземельях Злого замка, то колдовство оставило бы свой след. Великий Яго!
        Посланник точно знал: что-то не так. Беда в том, что в Великондаре не так много людей, на помощь которых Кен-Гизар мог бы рассчитывать.

«Присмотрюсь поближе, когда он призовет меня,- подумал сокт.- Скорее всего, это произойдет еще сегодня!»
        Но царь не послал за Кен-Гизаром ни в тот день, ни на следующий.
        Кен-Гизар посетил Старшего Советника Трона и узнал, что царь ведет себя так, будто и не назначал сокта соправителем Саконнина. Так, будто совсем забыл о существовании старого друга. Кен-Гизару пришлось потратить полчаса, чтобы убедить осторожного Советника, что немилость царя к послу Священных островов не имеет оснований. Только после этого Саконнин согласился отвечать на вопросы Кен-Гизара.
        Да, Саконнин встречался с царем наедине. Да, он видел и Люга. Да, поведение Фаргала показалось Старшему Советнику не совсем обычным. Да, память то и дело подводила Императора, а речь его была неуверенной. Но чему тут удивляться? Достаточно только взглянуть на царя - и сразу станет ясно: Фаргал нездоров. И он, Саконнин, не видит ничего удивительного в том, что после пребывания в Злом замке Фаргал немного не в себе. В конце концов, именно он, Саконнин, и обратил внимание царя на мрачную история этого замка и…

«Вопрос в том, насколько Фаргал не в себе? - попытался спрямить речь царедворца Кен-Гизар.- Может быть, во время пребывания в Черном замке на царя были наложены чары?»
        Лицо Старшего Советника сохранило невозмутимое выражение. Что ж. Если уважаемый Кен-Гизар полагает, что кроме усталости на поведении Фаргала могут сказываться и какие-то чары, он, Саконнин, не станет отрицать. Кен-Гизару, так же как и Саконнину, так же как и большей части царедворцев, очень хорошо известно, что вокруг Императора всегда творилось нечто… труднообъяснимое. Нечто сверхъестественное. Взять хотя бы, к примеру, эту… хм-м, незримую возлюбленную Императора. Или его непонятные тайные отлучки из дворца. Так что Саконнин, разумеется, не станет отрицать, что с Фаргалом может быть связано некое колдовство. Но он не станет также и утверждать, что это колдовство - злое. Или доброе. Старший Советник Трона не обязан разбираться в колдовстве. На то есть царские маги, а поскольку магов сейчас в его распоряжении нет, Старший Советник предпочитает отложить сей вопрос до их возвращения. Или пока он, Саконнин, не подыщет новых. Что же касается подозрений посланника, то не от того ли достойный Кен-Гизар так озабочен, что царь охладел к нему самому?
        - Да,- подтвердил сокт.- Это одна из причин.
        Но беспокоится он не за себя, а за представляемый им народ. И еще более - за государство, в котором в настоящее время живет.
        - Вот как? - отозвался Старший Советник.
        - Да, так! - подтвердил Кен-Гизар.
        Разве Опоре Трона не известно, что Карнагрия нуждается в расположении соктов никак не меньше, чем сами Священные острова - в расположении Карнагрии?
        Поскольку Старшему Советнику Саконнину это было известно очень хорошо, то он позволил себе задуматься.
        - Допустим,- сказал он наконец.- Но в таком случае колдовство затронуло не только Императора, но и соплеменника уважаемого Кен-Гизара, благородного вождя Люга.
        - Почему же Старший Советник так полагает? - в свою очередь стал осторожничать Кен-Гизар.
        Потому, что есть некоторые, незначительные, впрочем, факты. Например, никогда прежде Люг не обращался к Императору: «государь» или «владыка». И еще, похоже, у соотечественника Кен-Гизара напрочь исчезло чувство юмора. Что, впрочем, менее странно, чем отказ от прежнего обращения «мой царь».
        - Вот как? - удивился сокт.
        Для посланника чувство юмора было поважней формы обращения.
        А знает ли благородный господин Советник Трона, что Люг уже в четвертый раз отказывается встретиться с ним, Кен-Гизаром, ссылаясь на занятость?
        - Занятость? - Сквозь маску царедворца проглянул человек.
        Насколько известно Саконнину, вождь Люг ровным счетом ничего не делает - только жрет и пьет за двоих. Похоже, и он, и Император так изголодались в подземельях Злого замка, что до сих пор не могут наесться.
        Жаль, что царские маги сгинули, посетовал посланник. Не полагает ли благородный Саконнин, что следует поторопиться с поиском новых?
        Полагает. И, более того, разослал глашатаев. Но в Карнагрии магов не так уж много. Карнагрия - не Острова! Да, согласился посланник, не Острова. На Священных островах магов нет совсем.
        Советник удивился. Он первый раз слышал, что у соктов нет своих магов.
        - Если нет под рукой настоящих магов, может, имеет смысл обратиться к жрецам Ашшура? - предложил Кен-Гизар.
        - Жрецам Ашшура? - еще больше удивился Советник Трона. И, с оттенком иронии, сообщил сокту: жрецы Ашшура не занимаются такими пустяками, как чары. А вот если бы отыскать жрецов Яго…
        Как? Разве благородный Саконнин не знает, что он, Кен-Гизар, и есть жрец Яго?
        Воистину в этот день и сокт, и Советник узнали друг о друге много нового.
        И что же может сказать о Фаргале жрец Яго Кен-Гизар? - поинтересовался Саконнин.
        Увы, всe, что жрец Яго может сказать: Фаргал - не оборотень. То, что они видят,- это собственный облик Фаргала. Разумеется, будь под личиной Фаргала оборотень, это многое бы объяснило…
        Разумеется. Советник тоже думал об этом (сокт поднял бровь), но раз Фаргал не оборотень… Больше ничего посланник не желает сказать Советнику? Как жрец Яго?
        Нет. Но хотел бы знать, не происходило ли в окружении Старшего Советника каких-либо перемен: в людях, в поступках. Может, были какие-нибудь необычные просьбы?
        Была одна, подумав, сообщил Саконнин. Может, и вздор, но просьба действительно странная. И имеет касательство к личности государя.
        - Даже так? - заинтересовался посланник соктов.
        Очень слабое касательство, заверил Саконнин. А дело в следующем. Вардали Шера, жена Советника Гагарана Шера, коего посланник, несомненно, знает, обратилась к жене Старшего Советника с деликатной просьбой прислать к ее дочери царского лекаря.
        Просьба и впрямь деликатная, согласился Кен-Гизар. А какова необходимость, вызвавшая такую просьбу?
        Советнику Саконнину удалось это узнать. Верней, не самому Советнику, а его жене. Дочь благородного Шера повредилась в уме. Ей привиделся в царе Карнагрии какой-то мальчишка-гладиатор.
        Как прискорбно, отметил Кен-Гизар. И оживился, как охотничий пес, взявший след. Прискорбно и вместе с тем - любопытно. Послал ли Старший Советник лекаря? Нет, Старший Советник лекаря к дочери Советника Шера еще не посылал.
        А знает ли благородный Саконнин, что, как жрец Яго, он, Кен-Гизар, весьма искушен во врачевании? Особенно же - душевных недугов молодых девушек?
        Нет, Старший Советник Трона об этом не знал. А знает ли посланник Священных островов, что род Шера - очень древний и весьма почитаемый в Карнагрии?
        - К демонам! - воскликнул Кен-Гизар, решив, что настало время отбросить церемонии.
        Судьба твоей Карнагрии висит на волоске! Не время говорить о деликатности!
        - И все же я не рекомендую, посланник, делать то, что Вы собираетесь делать,- заявил Саконнин.- Но я также не могу и запрещать Вам посещение дома благородного Шера.
        Сокт усмехнулся.
        - Понимаю,- сказал он.- Если мне удастся узнать что-либо, я в первую очередь поделюсь этим с тобой, Старший Советник Трона!
        На том и расстались.
        На следующее же утро посланник Кен-Гизар, переодевшись в скромное (по меркам посланника) платье, явился к воротам дворца Гагарана Шера.
        На душе у сокта скребли кошки.

3
        Когда Вардали Шера доложили, что прибыл царский лекарь, она, разумеется, вышла, чтобы взглянуть на него. Увидев немолодого тучного мужчину с добродушным черным лицом, Вардали потеряла к нему интерес.
        - Проводи его к дочери! - приказала Вардали служанке.- Я подойду позже.
        И, повернувшись, пошла через зал к мраморной лестнице, вдоль которой высились статуи предков Шера.
        Глаза Кен-Гизара обежали внутренность дворца, не пропустив ни мозаику на полу, ни фрески, ни алебастровые колонны, ни сверкающую позолоту. Времена, когда сокты не умели ценить роскошь и вкус, давно ушли в прошлое.

«Приятное место,- подумал посланник.- И женщина эта - приятная. Однако следует сразу поставить ее на место».
        - Пойдем, лекарь! - Служанка, тоже довольно миловидная, тронула Кен-Гизара за рукав.
        Посланник посмотрел на девушку, подмигнул.
        - Эй, женщина!- громко сказал он.- Женщина, вернись!
        Вардали и в голову не могло прийти, что обращаются к ней. Обернулась, лишь чтобы узнать, почему лекарь повысил голос.
        И изумилась, поняв, что тот зовет именно ее.
        Некоторое время она изучала сокта. Более внимательно, чем прежде.

«Староват,- решила Вардали.- Темнокожий, наверняка уроженец Священных островов. Ну конечно, только у соктов такие глаза! Пожалуй, не стоит обращаться с ним как со слугой. Все же он - царский лекарь! Если он повернется и уйдет, я же не смогу приказать рабам задержать царского лекаря!»
        - Да, господин целитель?

«Урок усвоен! - подумал Кен-Гизар.- Умница! Готов поставить пять золотых, что под этим шелком нет набедренной повязки. И еще пять - что возьму тебя раньше, чем сядет солнце».
        - Руку, женщина! - властно потребовал мнимый лекарь.
        Вардали повиновалась раньше, чем успела сообразить, что она делает.
        Сильные темные пальцы сжали кисть благородной карнагрийки. От прикосновения мурашки побежали по ее телу. Впрочем, так бывало всегда, когда ее касался незнакомый мужчина.
        - Не зови меня - «женщина»! - заявила Шера.- Зови меня… Вардали.
        При этом голос ее еле заметно дрогнул.

«Кен-Гизар, ты не за этим сюда пришел!» - напомнил себе посланник.
        Рукав туники сокта соскользнул к локтю, и Вардали увидела массивный золотой браслет с выпуклым изображением хищной птицы. И восьмиугольники из рубинов, вправленных в золото по обе стороны от птицы.

«Ого!» - подумала Вардали Шера.
        Кен-Гизар поймал ее взгляд и поправил рукав. Не слишком быстро, чтобы она не подумала: он что-то скрывает. «Не хватало еще, чтоб аристократка заметила следы от перстней на моих пальцах! - с неудовольствием подумал он.- А кожа-то у красотки - роскошная!»
        - Тебя снедает некое… томление,- произнес мнимый лекарь проникновенно.- Но сей недуг…
        - Я вполне здорова! - отрезала Вардали.
        Руку, однако, отнимать не спешила.
        - Советник Саконнин сказал: ты больна! - возразил сокт.

«Узнаю Саконнина!» - подумала супруга Советника Шера.
        - Нет, целитель. Беда случилась с моей дочерью.
        - В таком случае, пойдем к ней,- предложил мнимый лекарь.- А твоим, менее серьезным недугом можно заняться попозже… если ты пожелаешь.
        - Возможно,- ответила женщина.- Идем же!
        Теперь она и помыслить не могла перепоручить Кен-Гизара служанке. Да и за тем, как он будет лечить Ирдик, следовало присмотреть!
        Комната младшей Шера располагалась на втором этаже дворца. Свежий ветерок со стороны увитого виноградом балкона приносил приятную прохладу и бодрящий запах водяной пыли от небольшого фонтана. Вдоль стен в больших глиняных вазах росли причудливые растения. Желтые и голубые цветы с длинными мягкими лепестками источали тонкий аромат. На зеленых глянцевых листьях блестели водяные капли.
        Негромко пела флейта. Мальчик-музыкант, скрестив ноги, сидел на ковре. Глаза его были закрыты.
        Вардали прикоснулась к голове флейтиста, и мелодия оборвалась.
        - Выйди! - приказала женщина, и музыкант покинул комнату.
        Ирдик, откинувшись в низком широком кресле, глядела в переплетение зеленых виноградных ветвей. На ней было свободное платье из полупрозрачного шелка. Больше ничего. Волосы девушки, расчесанные, но не убранные, рассыпались по темно-голубому бархату кресла.
        Кен-Гизар взглянул на ее босые маленькие ступни, на соединенные вместе колени, на острые груди и живот, просвечивающий сквозь серый шелк, и рот его наполнился слюной. Он почти ощутил, как руки его раздвигают стройные нежные бедра, а черные пушистые усы смешиваются с рыжими вьющимися волосками, когда губы припадают к Источнику Наслаждения.
        Но тут глаза его встретились с зелеными печальными глазами девушки, и сокт понял: этого не будет никогда.
        Он отнесся к своему неотвратимому поражению с философским спокойствием.
        Вардали, угадавшая мысли мнимого лекаря, прониклась к посланнику еще большим уважением.
        - Доченька,- проговорила она.- Вот царский лекарь, он…
        - Царский? - Глаза девушки, до сего мига подернутые пеленой, вспыхнули.
        Вскочив на ноги, она подбежала к сокту. Ее пальчики вцепились в край туники посла.
        - О! - выдохнула она.- Вы, только вы поможете мне!
        Сокта не обманул ее пыл. К нему самому эта страсть не имела отношения.
        - Ну конечно, милая,- откликнулся он с небрежной легкостью привыкшего утешать.- Говори, милая, я тебя слушаю.
        Вардали открыла рот… и закрыла, наткнувшись на предостерегающий взгляд сокта.
        - Раз вы лекарь,- пылко произнесла Ирдик,- вы не можете спутать их!
        - Кого - их, девочка?
        - Кэра и Фаргала!
        - Кто такой Кэр, милая?
        Ирдик выпустила его одежду, отшатнулась.
        - Ты осматривал царя, господин лекарь, после… его возвращения? - напряженным голосом спросила девушка.

«А ведь еще и умна!» - восхитился Кен-Гизар.
        - Да,- ответил он осторожно.- Я осматривал государя.
        - И что? - Зрачки Ирдик расширились.
        Кен-Гизар поймал ее кисти, сжал, повел обратно к креслу, усадил, сел рядом на краешек (нелегкая задача, учитывая комплекцию посланника), отечески обнял.
        - Скажу тебе, я был удивлен…- произнес он спокойно.
        - Да? - вскрикнула Ирдик.
        - …Наш государь, он ведь, как знает каждый, кто видел его по возвращении в Великондар, не в лучшем состоянии здоровья. Я был удивлен тем, что государь заставил меня ограничиться лишь поверхностным осмотром!
        - О! - выдохнула Ирдик.
        Кен-Гизар почувствовал, как расслабилось тело, которое он обнимал.
        - Ты можешь говорить мне все.- Сокт пристально взглянул в зеленые блестящие глаза.
        Я лекарь. И умею хранить тайны. Любые тайны! - подчеркнул он.
        И Ирдик прорвало.
        Торопливо, сбиваясь, нервничая, немилосердно теребя тунику Кен-Гизара, девушка выложила ему все.
        О пире. О лабиринте. Об оборотне-змеечеловеке (Вардали за ее спиной ахнула и закрыла рот ладонью, Кен-Гизар, потрясенный не меньше, но лучше умевший сдерживать свои чувства, предостерегающе сдвинул брови), о том, как оборотень их пощадил и вывел из лабиринта. Снова о Кэре. О неудачной попытке отца выкупить Кэра. И о том, как он все-таки стал свободен. О том, как она, Ирдик, любит его. И как сразу узнала там, на площади перед дворцом.
        - Это не Фаргал! - воскликнула она убежденно.- Это он, Кэр! Я знаю! Точно знаю! Потому что я люблю его!
        - Хорошо, хорошо, девочка,- серьезно и спокойно произнес Кен-Гизар, глядя в пленительные доверчивые глаза.- Спасибо, что рассказала мне! Если это действительно Кэр, твой Кэр,- он достанется тебе. Я обещаю!
        И поклялся самому себе, что так и будет. Опрометчиво. Но иначе он не мог бы поступить с такой девушкой.
        Вардали с изумлением уставилась на лекаря, говорившего так, будто он сам правит царством.
        Зато ее девочка наконец успокоилась.
        - Ты немного отдохнешь,- продолжал сокт.- Поешь, поспишь и постараешься не слишком волноваться. Пройдет три, может, четыре дня - и все выяснится. И мы найдем твоего Кэра, даже если он не в мантии царя Карнагрии.
        Кен-Гизар негромко рассмеялся. И поднялся.

«Ирдик-то успокоилась,- подумала Вардали, выходя из комнаты дочери.- А я? Ну уж нет!»
        Сделав вид, что споткнулась, она, согнувшись, оперлась рукой на выгнутую спинку дивана, задержалась в этом положении чуть больше, чем требовалось.

«Ну, лекарь, давай!»
        Сильный толчок швырнул ее на диванные подушки. Вардали вскрикнула, еще раз, вцепилась зубами в расшитый атласный шелк…

«Все-таки у придворного платья есть существенное преимущество перед штанами. В некоторых случаях»,- подумал Кен-Гизар. Он выиграл бы свои пять золотых. У сокта было все, чтобы утешить Вардали Шера. Абсолютно все, что нужно.
        Женщина безжалостно грызла дорогой шелк. Чтобы ее вопли не разносились по всему дворцу. Этот царский лекарь - о! - если он действительно лекарь, а не самозванец, взял ее с грубостью пьяного солдата. Именно так, как хотела Вардали! Неожиданно, больно, беспощадно.
        - А-а-а-х! - Вардали содрогнулась, уткнула лицо в подушку и завыла пронзительно, долго. Как волчица.
        Сокт навалился на нее сверху всем грузным телом, распластал на диване, захрипел в пахнущий благовониями каштановый затылок.
        Но у них было не слишком много времени. Обоих ждали дела.
        Выходя из ворот усадьбы Шера, Кен-Гизар пришел к выводу, что пять золотых выиграны не им, а этой карнитской тигрицей. Решив так, он выбросил Вардали из головы.

4
        - Ты знаешь,- Саконнин на время отбросил официальный тон,- я уже слышал это имя: Кэр. Нынче в полдень вспомнил об этом. И именно от Гагарана Шера. Он просил продать ему некоего Кэра, ученика из Гладиаторского Двора.
        - И что же?
        - Как я понял, это прихоть даже не самого Советника, а его жены Вардали!
        - Вот как? - произнес Кен-Гизар.- Почему ты не стал содействовать?
        - Наоборот. Сделать что-либо для Вардали Шера только приятно.

«Как верно сказано!» - Кен-Гизар мысленно улыбнулся.
        - Но,- продолжал Саконнин,- на Гладиаторском Дворе распоряжается Гронир. А Гронир уже успел отказать Гагарану. Значит, пришлось бы обращаться к государю, а я не посмею тревожить Императора по столь ничтожному поводу.
        - Гронир…- протянул посланник.- Значит, вот как…
        Он был наслышан об одноруком Управителе.
        Саконнин подозрительно посмотрел на сокта:
        - Ты думаешь, здесь замешано что-то еще? Почему Гронир отказал Шера в такой мелочи? А ведь Гагаран был готов отдать сотню золотых. За ученика-гладиатора!
        - Сотню? - Кен-Гизар поперхнулся персиком, который только что укусил.- Сотню золотых?
        - Вот именно,- подтвердил Саконнин, очень довольный, что сумел поразить посланника.
        - Ставки? - спросил Кен-Гизар, откашлявшись.
        Старший Советник с удовольствием поглядел на собеседника. Раньше он немного недолюбливал сокта. За то, что тот - сокт. Но, Ашшур, голова у посланника работает.
        Старший Советник был рад переложить часть груза на чужие плечи. Он всегда был только Советником. И не помышлял о том, чтобы самому занять сделанное из драгоценного самерийского кедра сиденье. Нет, Саконнин не привык быть первым. Потому пережил двух царей. Но сейчас Советнику приходилось нелегко.
        - Когда к тебе приходил Гагаран Шера? - спросил посланник.
        Саконнин ответил.
        - Знаешь,- подумав, проговорил сокт,- через два дня после этого я выиграл шесть золотых на малую серебряную монету. На Играх.
        - Ну и что?
        Кен-Гизар рассмеялся.
        - Вижу, ты в этом мало смыслишь! Удачей считается, если одна серебряная монета приносит две. Если она приносит десять - это уже чудо. А если золотой… Такого лично я до того дня не мог представить. А получил - шесть! Клянусь Ашшуром, я почти уверен, что Змея, гладиатор, подаривший мне шесть золотых, и есть тот самый Кэр. Ах, демон! Наверняка - он. Только… Я не слишком хорошо его разглядел - сидел с простонародьем, наверху,- но скажу тебе: за Фаргала ему не сойти. Это - наверняка!
        - Опиши мне его, посланник! - попросил Саконнин.- Или он был в глухом шлеме?
        - Как раз нет! Представь. Противником его был Устул. Мой родич. Но из тех, что у нас на Островах вздергивают за ноги быстрей, чем ты чихнешь. Зато на Играх чаще всего побеждают именно такие, как он. Выходит Устул, в железе от пяток до макушки, огромный, с огромным хвостатым копьем. Страшное, скажу тебе, оружие, если умеешь им владеть. А Устул умел. И против этого зверя Гронир - ты представляешь, Саконнин! - Гронир выпускает новичка. Новичка!
        - Ну и что? - вежливо спросил Советник.
        - Ах, ты не знаешь! - воскликнул Кен-Гизар азартно.- Если новичок идет не в партии, он должен быть, по меньшей мере, опытным воином. А тут - буквально мальчишка! Да еще голый: без шлема, без панциря. Только в набедреннике и сапогах. Будто на праздник явился: голый, тощий, длинный сопляк. С мечом в три пальца шириной! Против соктского копья, у которого наконечник - в четыре раза шире!
        Я подумал: сильно Гронир невзлюбил парнишку! Да все мы так подумали. Если и нашлись два-три кретина, что поставили на паренька, то уж не больше двух-трех.
        И тут они схватились. Мальчишка даже меч выхватить не успел. Устул гонял его, как бык - поросенка. Из тех трех дураков, что поставили против Устула, верно, двое уже, отстегнув процент, забрали назад свои деньги. А я чувствую: что-то не так. Уж больно ловок поросенок! Дай, думаю, поставлю на него мелкое серебро. А вдруг…
        И представь, Советник, когда все решили, что Игра сделана, парнишка достал меч. И вот тут я понял, что поставил верно! Мастера-то сразу узнаёшь. А Игра действительно была сделана. Через минуту наш поросенок заколол быка Устула! Да так чисто и красиво, что все ахнули. Но это еще не все. Парень завыл по-самерийски. Никогда не слышал? Повезло. Жуткий звук! Но и это не все. Он отрубил башку Устулу и минут десять приплясывал с ней на Арене!
        А я получил свои шесть золотых,- заключил Кен-Гизар.- И, знаешь, подумал: мало получил.
        - Разве? - спросил Саконнин.- А что ты говорил о чуде?
        - Сам посуди. Ведь все, абсолютно все, я уверен, ставили против! При таком раскладе, чтоб выиграть на Устуле медный грош, надо три серебряных заложить. А я получил шесть золотых! Значит, кто-то еще ставил на парня. И серьезно ставил. Кто-то из тех, кто хорошо знал, на что он способен.
        - Гронир? - спросил Советник.
        - Возможно, очень возможно!
        - Послушай,- Саконнин задумался, припоминая.- …Ты сказал: парень кричал по-самерийски? Может, он из горного клана?
        - Не «может», а наверняка! Именно с горцами мы тогда ходили на кушога. А что?
        - Пока ничего. Посмотрим.
        Тут колокольчик над дверьми в покои четырежды звякнул.
        - Войди! - крикнул Советник.
        Вошедший, воин в латах Алого, с золотым медальоном на поясе и Львом царской стражи, поклонился Саконнину и сдержанно приветствовал посланника соктов.

«Он знает меня»,- подумал Кен-Гизар.
        Вид у Алого был невеселый.
        - Мы упустили его! - сообщил он сокрушенно.
        - Как? - воскликнул Саконнин.- Он проскочил?
        - Да нет! - Воин с досадой мотнул головой.- Если б он проскочил, мы догнали бы его через час-другой. Он принял яд. И никаких бумаг, никаких отметок на коже!
        - Следовало ожидать,- пробормотал Советник.- Хорошо. Вы сделали что могли. Что бы ни вез гонец, об этом не узнает и Император Эгерина.
        - О чем? - спросил Кен-Гизар.
        Воин в красных доспехах бросил на него настороженный взгляд.
        - Можешь говорить! - сказал Саконнин.- Этот человек был назначен моим соправителем, когда государь отбыл в Реми!
        Воин поклонился.
        - Я не знал,- сказал он.- Прости меня, посланник Кен-Гизар!
        - Никто не знал,- кивнул сокт.- Не извиняйся. Лучше объясни, в чем дело.
        - Да,- вставил Советник.- Познакомься и ты, посланник: Бренелар, новый начальник царской стражи. Нет (отвечая на немой вопрос сокта), я сам его назначил. Царь, похоже, забыл, что ему нужен начальник стражи взамен погибшего Бехера. Теперь об истории с гонцом.
        Вчера посол Эгерина Скаэр Станар попросил у царя аудиенцию. И получил, к моему немалому удивлению.
        - Почему - к удивлению?
        - Потому что незадолго до этого он отказал тысяцкому Кайру и Владыке Помершару.
        - Вот как?
        - Я присутствовал на аудиенции. И могу сказать, что это был обмен ничего не значащими фразами. С каким бы делом ни пришел посол Эгерина к царю, излагать его он не стал. Может быть, Станара поразила странная манера государя…
        - Что именно?
        - Фаргал вел себя с не свойственной ему прежде надменностью. Пожалуй, это самое главное отличие. И тем не менее царь ничего не сказал, когда Станар по собственной воле прервал аудиенцию и откланялся. Впрочем, этот полукушога проделывал такое и раньше, и Фаргал ни разу не вернул его обратно. Далее, Станар вернулся к себе и сразу же отправил гонца в Эгерин.
        - Это его право,- кивнул Кен-Гизар.
        - Да. Но я счел возможным задержать гонца. На время. За посольством по распоряжению Фаргала была установлена полная слежка. Гонца пропустили. Задержали только при выезде из города. Обычная стража. Предлог: отсутствие документов.
        - С ним не было грамоты? - удивился Кен-Гизар.
        - Была, но ее украл один из стражников. То была всего лишь отсрочка. Если бы гонец потребовал связать его со Станаром, мы выпустили бы вестника сразу же. Но он не потребовал.
        - Что же он сделал?
        - Сбежал!
        - Тогда ты послал за ним Алых?
        - Именно. Но, как ты только что слышал, они провалили дело.
        Бренелар мрачно глядел в пол.
        - А не кажется ли тебе, благородный Саконнин, что ты делаешь работу капитана Шотара? - осведомился посланник соктов.
        - У меня не было времени связаться с Шотаром!
        Бренелар мрачно глядел в пол.
        - Да,- пробормотал Кен-Гизар,- любопытно было бы узнать, что же пронюхал наш Станар. Но теперь, господа мои, я предлагаю вам выслушать историю, что рассказала мне прекрасная Ирдик Шера. История, которую новому начальнику царской стражи очень невредно послушать. Вне зависимости от того, что творится с нашим царем.
        Бренелар открыл было рот… И закрыл, видя что Советник Трона совершенно спокойно отнесся к высказыванию посланника.
        - Оборотень? - ахнул Саконнин.- Во дворце?
        - А девушка не врет? - спросил Бренелар.
        - Ирдик Шера? - оскорбился Саконнин.- Она не может врать!
        - Ну если не врет, то все-таки, откуда она может знать…
        - Я - знаю,- жестко сказал посланник.- И поклянусь на мече, который уже шесть лет не брал в руки, что все сказанное ею - правда!
        - Разрешено ли мне будет покинуть вас? - спросил Бренелар, поднимаясь.
        - Даже желательно,- ответил сокт.- Действуй, Алый!
        - И еще одно,- произнес Советник Трона, когда начальник царской стражи вышел.- Еще до похода в Реми тот же Скаэр Станар передавал Фаргалу пожелание одного из вождей горных кланов Самери: посодействовать в розыске сына, пропавшего по дороге в Великондар. Или в самой столице. Имя вождя - Хардаларул.
        - Не знаю,- покачал головой сокт.- А каков тотем клана?
        - Клан Мечей.
        - Ого! - воскликнул Кен-Гизар.- Так, говоришь, Кайр-Косогубый просил у царя аудиенции и не получил ее? А знаешь ли ты, что Кайр - самериец? И именно из клана Мечей.
        - Ашшур!
        - А вот мы не откажем Кайру в аудиенции, верно, Советник?
        - Безусловно!
        - Значит, сегодня вечером, у меня, потому что это безопасней, чем во дворце. И еще я хотел бы видеть капитана Шотара, царского лекаря, Управителя Гронира, нового начальника царской стражи, он должен быть в курсе происходящего, и, разумеется, тысяцкого Кайра. А также любого, кого ты, Советник, сочтешь нужным пригласить для разговора о нынешних делах. И еще, благородный Саконнин. Неплохо, если с Грониром предварительно поговорят о гладиаторе Кэре. И лучше, если не ты, а…
        - Я знаю Гронира,- улыбнулся Саконнин.- Бренелар поговорит с ним: они - друзья.
        - Еще одно, Советник! Как обстоят дела с кандидатами в царские маги?
        - Неважно,- признался Саконнин.- Есть пара желающих. Но самое большее, на что они способны,- это зажечь свечку или заговорить грыжу.
        - Тоже полезное дело! - заметил сокт.- Но для царского мага, пожалуй, маловато… Догадываюсь, ты решил подождать других?
        - Ты невероятно проницателен,- улыбнулся Саконнин.- До вечера, посланник!

5
        Дворец, в котором обосновался Кен-Гизар, был построен четыреста лет назад и вовсе не для того, чтобы в нем разместилось посольство Островов. Однако ж предшественник Кен-Гизара купил его, перестроил внутреннюю часть и заложил сад, уступающий царским садам лишь размерами. Вот в этом саду, в павильоне, чья легкая крыша покоилась на резных колоннах из розовой сосны, посланник Священных островов принимал своих гостей. Поскольку у собравшихся не было желания, чтобы содержание беседы разнеслось дальше этого ажурного летнего павильона, то вместо музыкантов и танцовщиц их окружали бородатые стражники-сокты. «Надежные, как ясеневое древко» - по выражению Кен-Гизара. А снаружи посольство охраняли Алые Бренелара. Можно было надеяться, что тайный совет действительно останется тайным.
        - Есть предположение,- осторожно начал посланник,- что царь Фаргал, вернувшийся из Реми,- не тот человек, который выехал из столицы тремя неделями ранее. Прошу всех высказываться, господа мои!
        - Сильное заявление,- пробормотал Гронир, чувствовавший себя немного не в своей тарелке в присутствии аристократов, коими он считал посла и Советника Саконнина.- И многозначительное. А что полагает благородный Советник Трона?
        Хитрые поросячьи глазки бывшего Алого остановились на длинном лице Саконнина.
        - Поддерживаю,- отозвался тот.- Полагаю, царь околдован. Шотар?
        - Я видел, каким он вышел из Ремийского замка,- буркнул воин.- И я видел сам замок. Да, такое возможно!
        - Кайр? - спросил Кен-Гизар.
        - У меня не было возможности поговорить с царем с тех пор, как мы покинули крепость! Он отказывает мне в аудиенции, хотя есть нечто, о чем я должен сообщить лично Императору.
        Чувствовалось, что тысяцкий обижен. Царь не должен так поступать со своим старым соратником!
        - А скажи мне, тысяцкий,- вкрадчиво спросил Гронир,- как вышло, что ты оставил царя в опасности?
        - Не отвечай, Кайр! - быстро вмешался Шотар.- А ты, Управитель, держи рот на запоре, если ни хрена не знаешь!
        - Я только спросил,- пробормотал Гронир.
        Шотар был одним из немногих, чье превосходство бывший Алый признавал безоговорочно.
        - Ага! Спросил, не предатель ли он?
        - Да ладно, успокойся! - пробурчал Гронир.
        - Я могу объяснить,- вмешался самериец.
        - Обойдемся! - отрезал капитан.- Я сам…
        - Нет уж, я объясню! А остальным невредно будет послушать.
        И рассказал о том, что произошло в замке, до того как он сам, со стрелой в плече, вывалился наружу.
        - Все - правда,- хмуро сказал Шотар.- В том - мое слово.
        Некоторое время в павильоне царило молчание. Потом Кен-Гизар спросил:
        - А твой родич, что с ним?
        - Думаю, что он мертв. Но он выполнил свой долг, раз Фаргал здесь.
        - Надо полагать, выполнил,- негромко произнес Кен-Гизар.- Если здесь - Фаргал…
        - Что за намек? - Кайр подозрительно посмотрел на посланника.- Если царь очарован, то родич мой тут совершенно ни при чем!
        - Я сказал то, что сказал,- спокойно ответил сокт.- А ответь, тысяцкий, верно ли, что этот юноша, его ведь звали Кэр, да…
        - Да,- подтвердил удивленный самериец.
        - Правда ли, что он был очень похож на Фаргала?
        - Сходство было, верно! - не стал спорить Кайр.- Но я бы не сказал, что он был очень похож на царя. Я думаю, в Эгерине найдется не одна сотня парней с таким же профилем, как у нашего Императора.
        - Разве твой Кэр был эгерини, а не самерийцем? - спросил Кен-Гизар.- Ты же сказал: он из твоего клана.
        - Ну да,- подтвердил Кайр.- Он - сын вождя моего клана. Приемный сын, но это не имеет значения: если вождь счел, что Кэр достаточно хорош, чтобы стать его сыном, значит, не имеет значения, кто его настоящий отец.
        - А зовут вашего вождя?
        - Хардаларул.
        - Почему ты не сказал об этом раньше? - резко спросил Саконнин.
        - А кто меня об этом спрашивал? - огрызнулся тысяцкий.- Кэр был моим человеком, а со своими людьми я разбираюсь сам! И сам отвечаю за них. Только царь…
        - Считай, что перед тобой - царь! - твердо сказал посланник соктов.- Если Фаргал очарован, Советник Трона говорит от имени прежнего Фаргала.
        - Так ли это важно, что наемник Косогубого - приемный сын какого-то вождя? - спросил Шотар.
        - Ты же сказал, что он твой кровный родич! - укорил тысяцкого Гронир.
        - Какая разница! - с досадой воскликнул Кайр.- Я же сказал: если он оказался хорош как сын для вождя клана, то не может быть плох - для меня.
        - Ну теперь-то ты повыше, чем какой-то племенной вождь! - напомнил Шотар.
        - Это как посмотреть,- пробормотал самериец.- Может - повыше, а может, и пониже.
        - Кто и почему назвал его Змеей? - неожиданно задал вопрос Кен-Гизар.
        - Хар-Руд, мой помощник,- ответил Гронир.- И, клянусь Ашшуром, кличка ему подошла! Его меч разил не хуже кобры.
        - И кое-кто неплохо подзаработал на его мече,- ни к кому не обращаясь, произнес посланник.
        Гронир помрачнел:
        - Кого ты имеешь в виду?
        - Хотя бы себя.
        - К чему столько разговоров о каком-то наемнике? - спросил Шотар.- И как дела с поисками нового царского мага, Советник Трона?
        - Есть обнадеживающие новости,- отозвался Саконнин.- Советник Дир говорил с претендующим на должность магом, показавшимся ему достаточно серьезным. Завтра с этим магом буду говорить я.
        - Может, отложим решение о чарах, пока не выскажется маг? - предложил Шотар.
        - Не стоит,- возразил Кен-Гизар.- Я - не маг. Но могу сказать определенно: тот, кто сейчас на троне Карнагрии, вероятнее всего, свободен от чар.
        - Но ты же сам сказал…- начал капитан.
        - Что сказал? - перебил Кен-Гизар.- Разве я говорил о чарах?
        - Но…- Капитан остановился в замешательстве.
        - Это я говорил о чарах,- уточнил Саконнин.
        - Теперь, господа мои, я, пожалуй, объясню вам, почему я так долго расспрашивал о некоем наемнике Кэре,- медленно проговорил посланник соктов.- А делал я это потому, что не могу отвергнуть возможности того, что именно Кэр сейчас находится в царских покоях.
        - С Фаргалом? - изумился Шотар.
        - Вместо Фаргала.
        - Вздор! - закричал тысяцкий.- Как может пятнадцатилетний мальчишка выдавать себя за царя? Да все сходство между ними - в чертах лица. Даже волосы у него не черные, а светлые!
        - Волосы - это просто,- сказал сокт.- А вот глаза… немного сложнее. Какого цвета глаза были у твоего родича?
        - Я не помню, но…
        - Серые,- вступил Гронир.- Я помню. Серые. Как у Фаргала. Но я - за Кайра! Невозможно такого мальчишку выдать за нашего царя. Все равно что боевого коня подменить жеребенком-однолеткой!
        - И все-таки есть человек, что утверждает: это именно Кэр! - спокойно сказал посланник.
        - Я не подвергаю сомнению честность девочки,- произнес Саконнин,- но не стал бы так доверять ее фантазиям.
        - Какой еще девочки? - спросил Бренелар.
        - Сейчас расскажу,- сказал посланник.
        И передал то, что услышал от Ирдик.
        - Красивая история,- скептически произнес Шотар, когда сокт закончил.
        - Если послушать, о чем говорят женщины на рынке,- еще не такое узнаешь,- ухмыльнулся Гронир.- Бренелар! Как тебе идея о змеечеловеке у тебя под боком? - И хохотнул.
        - Я предупредил моих людей,- без улыбки ответил начальник стражи.- Даже если это ложь, я обязан…
        - Это не ложь,- мрачно сказал Кайр.- Сам Кэр рассказал мне то же. Слово в слово. Будь начеку, Алый!
        Теперь удивился Кен-Гизар:
        - Кэр рассказал тебе?
        - Ну да. Незадолго до нашего выступления. Потому-то я и подумал: раз Фаргала во дворце не будет, дело может подождать. А теперь царю самое время узнать об оборотне. Жаль, что царь меня не принял… Но в твое предположение, посланник, я все равно не верю!
        - Твое право. Только учти, тысяцкий,- женщины, особенно любящие женщины, замечают то, чего не видит даже начальник царской стражи.
        - Кто же станет спорить с Кен-Гизаром о женщинах? - рассмеялся Шотар.- Всем известно, какой он знаток!
        - Да,- согласился сокт.- Я знаю женщин. И не только женщин. Я знаю еще одного человека, которому прежде верил, как себе. А теперь не верю.
        - Кого?
        - Вождя Люга.
        Некоторое время все молчали. Потом Шотар спросил:
        - Неужто ты усомнился в Люге Смертном Бое? Верно ли я тебя понял на сей раз?
        - Я усомнился в том, что человек, который выдает себя за вождя Люга,- вождь Люг.
        - Еще один двойник? - произнес Саконнин.- Я видел лицо твоего соотечественника, достойный Кен-Гизар. Он изменился, да. Но не более, а менее, чем Фаргал. Впрочем, вы, сокты, похожи друг на друга.
        - Я не видел его и говорю не о внешности,- сказал посланник.- А скажи мне, Советник, был ли на руке у Люга вот такой браслет?
        Он откинул рукав.
        - Я не заметил,- ответил Саконнин, поглядев.- О чем это говорит?
        - О многом! - заверил Кен-Гизар.- Если браслета нет, значит, мы имеем дело с подменой.
        - Оборотень? - насторожился Бренелар.
        - Нет. Оборотня я заставил бы раскрыться. Двойник!
        - Погодите-ка! - воскликнул Шотар.- Вот же сидит человек, который осматривал Фаргала после возвращения! Он-то может сказать наверняка. Лекарь! Что ты молчишь? Или тебя тоже подменили?
        - Я? Что я могу сказать? - Царский врачеватель смутился.- Да, осматривал.
        - И что же? - резко произнес Шотар.
        Лекарь еще более смутился.
        - Ну,- промямлил он,- по ряду телесных признаков…
        - Да говори же ты! - рявкнул капитан.
        - По ряду признаков… Он был очень немощен, конечно… Но… Да,- наконец заключил лекарь.- Да!
        - Разорви тебя демоны! Что - да?
        - Это - государь Фаргал! - заявил лекарь, собравшись с духом. Он виновато поглядел на Кен-Гизара.- Я ведь знаю каждый шрам на его теле. Это наш царь!
        Почти все присутствующие облегченно вздохнули.
        - Что ж ты раньше молчал? - упрекнул его Шотар.- Мы тут час толчем воду в ступе. С подменой всё, посланник?
        - Почти…- уклончиво ответил Кен-Гизар.
        Интуиция говорила сокту: что-то не так.
        - А относительно чар,- взял на себя инициативу капитан,- мы будем говорить, когда новый царский маг приступит к делу. И выскажется. Ты ведь не маг, посланник?
        - Ладно,- пробормотал Кен-Гизар.- И впрямь можно отложить. Как насчет ужина, друзья мои?

6
        - …Есть также некоторые неотложные вопросы, которые Царю царей следует обсудить с посланником Священных островов,- произнес Саконнин.
        - Нет!
        - Но, государь, дело касается пошлин, которые взымает Фетис за наше зерно! - запротестовал Саконнин.- С помощью соктов мы могли бы существенно…
        - Довольно! - отрывисто бросил Кэр.- Я не хочу видеть посла соктов! Ты - Старший Советник Трона и не можешь справиться с такой ерундой! (Саконнин слушал с каменным лицом, никак не выражая своих мыслей.) Я не желаю слышать о каких-то пошлинах! А сейчас я желаю видеть не посланника соктов, а капитана Шотара. Ты все понял, Советник?
        Тонкие губы Саконнина, казалось, стали еще тоньше.
        Карашшер с неудовольствием посмотрел на костлявое, не утратившее еще «голодной» сухости лицо юноши. Собственно, теперь только он сам и мог назвать Кэра юношей. На взгляд всех остальных Кэр был мужчиной слегка за тридцать.

«Присматривай за ним,- велел Карашшеру хозяин.- Он будет выглядеть мужчиной, но останется мальчишкой. Вам надо будет продержаться пару недель, не больше. Но постарайся, чтобы за это время мальчик не выдал себя и не наделал глупостей».
        - Капитана Шотара нет во дворце,- спокойно ответил Старший Советник Трона.- Потребуется время, чтобы его найти.
        - Так не теряй его зря! - раздраженно бросил Кэр.
        Старший Советник поклонился и вышел.
        - Ты слишком жестко держишь поводья! - упрекнул сына вождя Карашшер.- Этот человек - глава Царского Совета. И вполне может подпилить ножки твоего трона.
        - Ты сам сказал: держись с ними покруче,- возразил сын вождя, вскакивая с места и сбегая с возвышения, на котором стоял трон.
        Карашшер, оставшийся наверху, назидательно произнес:
        - Я сказал: веди себя с ними как государь и никому не позволяй набиваться тебе в друзья. Любой из тех, кто знал Фаргала, раскроет тебя за пару минут, если не ты, а он будет задавать вопросы. Потому-то ты и опростоволосился с этим эгеринским послом.
        - Кто мог знать, что посол враждебной державы ходил в дружках Императора Карнагрии? - воскликнул Кэр.
        Он стоял на пару ступеней ниже Карашшера, но лица их были вровень. Ни ростом, ни шириной плеч Кэр теперь не уступал настоящему Фаргалу.
        Синие глаза Карашшера холодно глядели в серые глаза Кэра. Слуга мага с неудовольствием подумал, что парень уже и сейчас кажется покрепче, чем он сам.
        Кэр видел только глаза и верхнюю часть лица Карашшера. Нос, рот и подбородок слуги мага закрывала личина из тонкого листового золота. Карашшер выбрал ее из обширной коллекции масок, украшений и парадных доспехов вождя соктов. Карашшера золотая личина раздражала. Равно как и парадные доспехи, которые можно было пробить шпилькой для волос. Он чувствовал бы себя уверенней, неся на плечах тяжесть настоящих лат.
        - Мне кажется, я могу полагаться на Шотара больше, чем на других,- сказал Кэр.- Он пришелся мне по душе еще там, в Реми. Настоящий воин!
        - Шотар хорош, пока думает, что ты - Фаргал. Настоящий император Фаргал. А после твоей оплошности с послом…
        - Довольно!
        Окрик, отразившись от потолка Зала Приемов, еще несколько мгновений перекатывался в пахнущем подогретым воском воздухе.

«Как ему удается так ловко подделывать голос царя!» - в который раз удивился Карашшер.
        Сам он с большим трудом имитировал голос сокта. В основном тембр и акцент. А вот Кэр копировал не только сам голос, но интонации, оттенки, то, о чем просто не мог знать. Наверняка об этом позаботился хозяин.

«Он - величайший из чародеев!» - подумал воин.
        - Я решу это дело с послом,- сердито сказал Кэр.
        - Интересно как?
        - Война,- заявил сын вождя.- Война с Эгерином!
        Карашшер хотел по привычке почесать шрам на щеке, но рука наткнулась на золотую личину. Пожалуй, мальчишка предложил удачный ход. Наверняка и сам не подозревает, какой удачный. Война сразу сметет все подозрения. Подозревать будут только врага.
        - И как же ты это сделаешь? - поинтересовался воин.
        - То есть как это - как? - искренне удивился Кэр.- Просто соберу войско, объявлю всем, что желаю завоевать Эгерин,- и завоюю! Разве Карнагрия не сильнее?
        Карашшер хмыкнул:
        - Думаешь, этого достаточно?
        - Мой отец Хардаларул начинал войну, когда полагал ее необходимой для клана,- объявил Кэр.- Старейшины могли высказаться против, но отец своего мнения не изменял. Война полезна для народа! Закаляет боевой дух.
        - Здесь не горы Аша! - напомнил Карашшер.
        - Верно,- охотно согласился сын вождя.- Здесь куда больше гнили. Я научу их жить достойно!

«Дурак»,- подумал Карашшер. Он завидовал.
        В Кэре было то, что давно утратил он сам. Кроме того, какими бы глупыми ни были объяснения парня, но идея казалась верной.

«Его никогда не били плетью»,- подумал воин.
        Кэр задумался. Взгляд его рассеянно скользил по стенам, на которых красовались гербы подвластных Императору Карнагрии земель, остановился на огромном - в десять локтей, Коронованном Льве, потом поднялся вверх, к прозрачному куполу, сквозь который падали вниз цветные, окрашенные витражными стеклами полосы света. На паркете они смешивались, создавая впечатление пестрого шелкового покрывала, брошенного на пол.
        Сын вождя прошелся по ковровой дорожке - от трона до дверей и обратно. Ступал он так мягко, что Карашшер не слышал звука шагов.
        Слуга мага тоже оглядел стены. Но не праздно, а высматривая потайные отверстия. Прежде их здесь не было, но за тридцать лет могли и появиться.

«Нет,- решил он.- Многое изменилось во дворце со времен Аккарафа, но не этот зал».
        Тридцать лет назад хозяин отправил Карашшера десятником в царскую охрану. Тогда это показалось воину рискованной прихотью. Теперь воин понимал: маг строил будущее. И знал, что его слуге понадобится знание Дивного города. Даже сейчас, когда жрец Аша был за тысячу миль от Карашшера, воин ощущал его присутствие. Любое действие, любая случайность могли оказаться работой мага. Сумма очков, которую воин выбросит, играя в кости на постоялом дворе, споткнувшаяся лошадь, понос, внезапно поразивший привратника…
        Тридцать лет назад Карашшер прибыл в Великондар тоже под чужим именем, но был куда более уверен в себе, чем сейчас. Маг «сделал» его чистокровным карнитом, Алым, и не просто Алым, а заслуженным сотником с эгеринской границы. С таким послужным списком ничего не стоило попасть в царскую стражу, и Карашшер прожил во дворце шесть лет, до самой смерти Аккарафа. Не худшие годы, как он считал. Шесть лет - а потом хозяин приказал ему уйти. Что же, шести лет хватило, чтобы изучить и Дивный город, и придворный церемониал. Теперь же это оказалось очень кстати. Но все равно следовало быть предельно осторожным. Фаргал - необычный Император. И окружил себя необычными людьми. Людьми, которых его предшественники никогда не подпустили бы к настоящей власти. Взять, например, того же Шотара. Верность капитана дворцовой стражи покоится только на уважении к более сильному. Сочти Шотар, что он сам более достоин трона, чем нынешний Император,- и нет Императора.

«Умеет разбираться с трудностями»,- как сказал Кэр. Еще бы! Непринужденность, с которой капитан рассказал «Люгу» о своем намерении убить Хонт-Хурзака, если бы Фаргал не вернулся, как нельзя лучше характеризовала Шотара. («Кстати, с Хонт-Хурзаком надо разделаться,- подумал воин.- Чем меньше претендентов на Кедровый Трон - тем лучше!») Капитан Шотар. Человек силы. Без почтения к такой чепухе, как должность или древность рода. Шотар, человек войны. И Саконнин, человек мира. Эти двое были доверенными людьми Фаргала. Одними из самых доверенных… Доверенных же отталкивать не стоит. Трудность в том, что те, кто и есть настоящая опора царя, не станут просить аудиенции. Царь сам вызывает их, когда появляется нужда. Забытые, они начнут беспокоиться, задумываться… Есть Шотар. Есть Саконнин. Хотя этот-то скорее предан Кедровому Трону, чем Фаргалу.
        Карашшер помнил Саконнина еще с прежних времен. Только тогда аристократ не был Старшим Советником. Даже просто Советником. Но Аккараф ценил его и понемногу продвигал наверх.
        Кто еще? Бренелар? Нет, это человек Саконнина. Серьезное упущение. Карашшер должен был сам подыскать человека на должность начальника царской стражи. Но это поправимо. Если Бренелар окажется неподходящим, Кэр его разжалует и назначит другого.
        Кто еще может быть полезен? Дарзар, Кайр… Эти ходили с Фаргалом в Реми. Полезные люди? Безусловно. Но не для дворцовой интриги. Зато и тот и другой поддержат идею войны с Эгерином с большой охотой. Алый - потому что любит драку, самериец - потому что наемник - всегда наемник. Даже если он носит пояс тысяцкого и пользуется особым покровительством государя.
        Теперь Карашшер полагал, что знает причину, по которой его хозяин не желал трогать Фаргала. Кто бы еще мог оставить им в наследство империю, идеально подготовленную к тому, чтобы подмять под себя весь Мир Ашшура? Всех, даже хитроумных соктов. Вот от кого следует держаться подальше. И держать подальше Кэра. С ними хозяин пусть управляется сам. А Карашшер будет держаться от посла подальше. Можно поклясться Третьим Глазом Аша: стоит Кен-Гизару взглянуть на них поближе, и сокт мигом пронюхает правду.
        Ох как бы пригодилось Карашшеру умение хозяина читать мысли! Конечно, и хозяин не всемогущ. Карашшер вспомнил, каким был жрец после явления Таймат. Еле дышал. Величайший из жрецов Аша, увенчанный Диадемой Власти был слаб, как новорожденный щенок. Как тогда испугался Карашшер! Еще бы: умри маг - и воину уже не найти выхода из подземелий Кхорала. Так и сгнил бы там, вместе со своим бессмертием. Единственное, чему он тогда обрадовался: исчезновение мальчишки.
        Но Кэр вскоре нашелся. В одном из соседних коридоров. Интересно, кто его туда перенес? Змей? Богиня? Сам же Карашшер и нашел его, сам принес обратно в храм. А что делать? Разве от мага что-нибудь скроешь? Но, Мудрый Аш, скорей бы уж хозяин появился и взял на себя и мальчишку, и всю эту Империю! Карашшеру до смерти надоело прикидываться соктом и ожидать, что в любую минуту их могут разоблачить.
        - Мой государь?
        Вернулся Саконнин.
        - Мой государь! Капитан Шотар предстанет перед тобой через полчаса. Ты примешь его в библиотеке, как обычно?
        - Да,- ответил Кэр.
        Хотя понятия не имел ни об обычае, ни о местонахождении самой библиотеки.
        - Необходимо ли мое присутствие, государь? - осведомился Старший Советник Трона.
        Кэр, вспомнив слова Карашшера о поводьях, подошел к Саконнину и, положив тому руку на плечо, произнес как можно дружелюбнее:
        - Твое присутствие мне всегда по душе! Но, уверен, у тебя слишком много незавершенных дел. Я поговорю с Шотаром сам.

«Десять демонов! - подумал Карашшер.- Откуда у мальчишки такая обходительность?»
        Не меньше слуги мага был удивлен и Саконнин. Перед ним словно явился призрак из прошлого: Фаргал, только что занявший Кедровый Трон. В то время фамильярность царя коробила Саконнина, хотя он, разумеется, не показывал этого. Но, когда Фаргал стал лучше чувствовать дистанцию между собой и Главой Совета, Саконнин с удивлением обнаружил, что ему не хватает ощущения этой жесткой ладони на своем плече.
        - Прикажешь подать вам напитки, кушанья? - спросил Старший Советник, как всегда умело скрыв свои чувства.
        - Да, обязательно,- ответил Кэр, у которого постоянно сосало в желудке.
        Маг обещал, что это пройдет, когда на кости Кэра нарастет нужное количество мяса.
        Старший Советник перевел взгляд на Карашшера. Обычно именно сокт определял, какие вина и какие яства должны быть поданы. Вождь знал в этом толк. Но сейчас сокт молчал. Только разглядывал Саконнина своими яркими синими глазами. Можно было поклясться, что он улыбается там, под этим золотым намордником, который взял обыкновение носить последние несколько дней.

«Но - какое мне дело! - остерег себя Старший Советник, следивший за мыслями не менее тщательно, чем за речью.- Да и чего ждать от островитянина?»
        Он еще раз посмотрел на сокта, стоящего (какая наглость!) на две ступени выше, чем государь. Может, Кен-Гизар прав? Но Фаргал и прежде вел себя своеобразно, а вождь соктов (бесцеремонность у них в крови!) и прежде плевал на этикет.
        - Мне дозволено уйти, государь?
        - Да, конечно! Пошлю за тобой, как только возникнет нужда.

«Ненадолго хватило его деликатности!» - мысленно отметил Карашшер.
        Советник вышел.
        Церемониймейстер вопросительно посмотрел на него, но Саконнин покачал головой, и тот приказал стражнику закрыть ореховые двери Зала Приемов.
        Кэр и Карашшер остались одни.
        - Ты знаешь, где библиотека? - спросил сын вождя.

7
        Саконнин велел привести мага в Зал Царей. Он полагал, что запечатленный в камне и металле облик тех, кто тысячелетия правил Карнагрией, настроит кандидата на подходящий лад. Эти колдуны склонны слишком много воображать о себе. А кое-кто из них, что особенно прискорбно, обладает чересчур большой властью. Власть же в Карнагрии принадлежит царю. И тем, кто рядом с царем.
        Сам Фаргал тоже не жаловал магов. А со своими мирился как с необходимостью. Как человек, не любящий собак, заводит мелкую беспокойную шавку со звонким голосом. Чтобы давала знать, если волк или вор подберется к дому. Но кто же берет в сторожа тигра?
        Поначалу маг не понравился Саконнину. Слишком гордый вид, слишком вызывающе глядит из-под капюшона, который не потрудился сбросить с головы в присутствии Советника Трона.
        - Как тебя зовут? - холодно спросил Саконнин.
        - Хлисс, мой господин!
        Голос неприятный-то какой!
        - Что можешь сказать о себе, Хлисс?
        - Я учился у чародея Бин-Лесена из Вертална,- отвечал кандидат.- Овладел искусством зажигания огня, лечения горячки, распознавания и растворения чар…
        - А наводить чары ты можешь? - перебил Саконнин.
        - Могу. Но…- кандидат замялся,- но не слишком преуспел в сем искусстве. Обратное я умею лучше.
        - Ты говорил о возжигании огня?
        Маг вытянул руку ладонью вверх. Саконнин заметил: на безымянном пальце - кольцо. С гранатом, кажется. Небогатое колечко.
        Светящийся туман поднялся над ладонью, сгустился, образовав желтый шарик. Взлетев, шарик ярко вспыхнул и приблизился к сидящему Советнику. Огонек вращался и негромко потрескивал.
        - Господин может его потрогать: он безвреден!
        Но Саконнин из осторожности воздержался.
        - А сотворить жгущий огонь ты можешь?
        - Могу разжечь камин,- отвечал чародей, не слишком умелый, по собственному признанию.- Пусть мой господин не сомневается: я знаю очень много серьезных заклинаний. Царю не придется сожалеть, если он возьмет меня на службу!
        Именно заискивающий тон заставил Советника переменить мнение об этом человеке.
        - Значит, ты умеешь распознавать и снимать чары? - спросил он строго.
        - Умею. И очень хорошо! - заверил Хлисс.

«Похоже, и впрямь умеет! - подумал Саконнин.- И не слишком много мнит о себе. Значит, не опасен. Да, я возьму его».
        - Я возьму тебя, Хлисс,- сказал он.- О жалованье поговорим, когда ты покажешь, на что способен. Где твои вещи?
        - Мне велено было оставить их снаружи. У меня не много вещей, мой господин. Пара книг, кое-какие полезные травы…
        - Помолчи! - оборвал Старший Советник.- Эй, солдат! Да, ты. Позови сюда Бренелара. А ты, маг, подожди там, снаружи. Если начальник стражи сочтет тебя безопасным, останешься во дворце.
        - Благодарю, мой господин!
        Бренелар появился через несколько минут.
        - С виду не слишком силен,- сообщил ему Саконнин.- Но утверждает, что хорошо распознает и снимает чары. Обыщи его мешки и выбрось все подозрительное. Разместишь его недалеко от покоев Фаргала. Заодно и поглядим, так ли хорошо он знает дело, как говорит.
        - Он держится слишком скромно для чародея,- заметил осторожный Бренелар.
        - Скорее всего, оттого, что не слишком силен. Но слишком сильный нам и не нужен! - Советник кивнул.- Сделай, как я сказал, и приставь надежного человека: пусть присмотрит за этим Хлиссом. Выбора у нас нет: другие вообще ни на что не годятся.
        - Если бы Советник обратился в Фетис или Эгерин…
        - …то они наверняка подсунули бы нам битое стекло во фруктовом салате! Этот-то - карнагриец, хоть и учился в Верталне.
        - Судя по выговору и привычкам - да, наш,- согласился Алый.- Но почему бы не взять троих, как это сделал Фаргал? Пусть следят друг за другом.
        - Те-то трое превосходно спелись! - возразил Саконнин.- А впрочем, худого в этом нет. Будь у них черные души, они не ладили бы так хорошо.
        - Жаль только,- сказал Бренелар,- они не смогли защитить государя от колдовства.
        - Царь жив,- напомнил Советник.- И кто знает, что произошло там, в Ремийском замке?
        - Мне можно идти? - спросил начальник стражи.
        - Можешь у меня не спрашивать. Я ведь не царь!
        - Но пока твое слово значит не меньше?

«Испытывает меня, негодник! - с одобрением подумал Саконнин.- Ну, в добрый путь, Алый!»
        - А все-таки привыкай,- наставительно произнес он.- Да, сообщи Шотару, когда царь отпустит его, что я принял на службу мага. Капитану дворцовой охраны следует об этом знать. А самого мага помести… в Летний Кабинет. Где сломанный фонтан. Если Шотар захочет с ним потолковать, проводишь.
        - Сделаю!
        Бренелар покинул Зал Царей и кликнул мага.
        Тот подошел. С мешком в руках.
        - Вываливай всё сюда, на стол! - приказал начальник стражи.

«И впрямь какой-то забитый! - подумал Алый.- Будет ли с него прок? Хотя мне-то что за дело. Окажется вахлаком - спровадим, а казна не обеднеет из-за десятка серебряных монет».
        Спустя два часа Саконнин вновь потребовал к себе Хлисса.
        - Ну,- спросил он.- Что ты скажешь о царе?
        - О царе? - удивился маг.- Я не видел его.
        - Он обедал час назад в зале, соседнем с твоей комнатой!
        - А… Их было двое,- сказал Хлисс.
        - Да, двое.
        Советнику осведомленность мага понравилась.
        - Что ты скажешь о них? Есть на этих людях злые чары?
        - Нет! - не раздумывая, ответил новоиспеченный царский маг.- Оба - чисты.
        - Неужели ему это было нужно? - удивленно спросил Кэр, разглядывая тубусы со свитками и толстые пыльные фолианты.
        - Фаргалу? Почему бы и нет? - пожал плечами Карашшер.- Если есть охота…
        - Но зачем воину - читать? - Кэр вынул одну из книг, открыл, чихнул, когда пыль защекотала ноздри.
        Черные буковки на пергаменте напоминали птичьи следы на глине.
        - Воину, может, и ни к чему,- отозвался слуга мага,- а вот государю - не помешает. К примеру, вот это.
        Карашшер снял с полки еще один внушительный том, полистал и, найдя нужное место, показал Кэру.
        - Что это? - недоуменно спросил сын вождя, глядя на разноцветные пересекающиеся линии и стрелки.
        - Битва между Шаркаром-Победителем и его старшим братом Хар-Нешгом. Побежденным, как явствует из прозвища первого!
        - Битва? - Кэр нахмурил лоб.- А что значат эти палочки?
        - Красные - это пехота Шаркара,- пояснил слуга мага.- Вот это желтое - Хар-Нешг. И сверху - знак полуохвата, которым царь Эгерина пытался смять левый фланг противника. А эти стрелки, красные с золотыми точками,- решающие удары Шаркара. Прорезывающие удары. Да тут все описано, парень!
        - Я немного разбираю по-самерийски,- смущенно сказал Кэр.- Но по-здешнему… ты мне поможешь, Карашшер?
        - Это - благородное письмо,- пояснил слуга мага, смягчаясь от уважительного тона сына вождя.- Им пользуются ученые и знать Эгерина и Карнагрии. Оно не слишком трудное. Вот письмо Фетиса - это серьезно. Но, пожалуй, я смог бы научить тебя и ему. Хотя на это потребовался бы год, не меньше. Так что пусть тебя учит наш господин. Магу это проще. А пока взгляни сюда. Видишь, вот здесь всадники Эгерина угодили прямо в…
        - Капитан Шотар! - крикнул из-за дверей стражник.- Позволено ли ему войти, государь?
        - Да, я жду его,- повысив голос, откликнулся Кэр.
        И положил обе книги на стол. Последняя так и осталась раскрытой.
        Капитан Шотар, войдя, окинул бывших в библиотеке быстрым взглядом. Что бы там ни говорили посланник и лекарь, а капитан более всего полагался на собственное суждение. Он считал, что сумеет отличить фальшивых царя и сокта от настоящих. Особенно если найдется повод скрестить с кем-то из них меч. Можно изменить лицо, но не манеру вести поединок.
        Тут взгляд капитана упал на раскрытый том «Истории Эгеринских войн», под которой покоилась книга «О расширении пределов государства», написанная десять веков назад неким си-Арзом, но до сих пор почитаемая многими.
        Шотар насторожился.
        Фаргал не слишком любил чтение. А если уж брался за книги, то всегда с конкретной практической целью. «Эгеринские войны» и «Расширение пределов». Уж не собирается ли Император воплотить в жизнь свою давнюю шутку о присоединении Эгерина?
        - Уж не собираешься ли ты, мой государь, завоевать Эгерин? - усмехнувшись, Шотар кивнул на фолианты.
        Здесь, в библиотеке, Фаргал приучил своих приближенных держаться свободно. Без условностей этикета.
        Искра замешательства промелькнула в глазах Кэра: «Как узнал?»
        Выручил слуга, принесший вино и закуски.
        Пока он сервировал стол, сын вождя вполне овладел собой.
        - Да,- сказал он.- Да. Собираюсь.
        Левая бровь капитана поползла вверх.
        - И более того,- продолжал Кэр.- Я желаю начать приготовления немедленно!
        Теперь растерялся Шотар. Капитан знал, скольких усилий потребовало от Фаргала обуздание собственной воинственности. Похоже, там, в замке Зла, царь оставил не только большую часть мускулов, но и значительный кусок рассудительности.

«Да у него даже глаза помолодели! - подумал капитан, приглядываясь к Кэру.- Пожалуй, мне понятны подозрения Кен-Гизара».
        Сын вождя взял с блюда завернутый в лепешку кусок колбаски, разорвал пополам и откусил.

«Пожалуй,- наблюдая, рассуждал Шотар,- Фаргал \'\'до похода\'\' не стал бы так делать. Он воспользовался бы вилкой и обязательно обмакнул колбаску в соус. Но это всего лишь придворные манеры плюс желание улучшить аппетит. А вот то, как царь ест: откусывая одной стороной рта, наклонив голову и тщательно пережевывая,- это ничуть не изменилось. Это - врожденное. Сымитировать такое невозможно. Даже он сам, человек наблюдательный и превосходно знавший все привычки Фаргала, не смог бы с такой абсолютной точностью передать манеру Императора есть. Существуют мелочи, не исчезающие ни при каком обучении. Мелочи, которые нельзя перенять. Можно научить человека ходить бесшумно или перекатывать стопу. По манере передвигаться или держать меч опытный воин всегда узнает, какую школу боя прошел его противник. Но как отучить человека щуриться при улыбке, если эта особенность перешла к нему от отца? Несомненно, это Фаргал!»
        - Война с Эгерином? - повторил капитан.- Что ж… А говорил ли мой государь со Старшим Советником Трона?
        - Чтобы начать войну,- заявил Кэр,- мне нужна помощь воина. От Советника мне потребуется только совет.
        Это была занятная мысль. Многозначительная.
        Капитан решил, что позже обдумает ее как следует.
        - Но,- возразил он,- чтобы начать войну, нам нужен предлог.
        - Желателен предлог!
        Эту поправку внес сокт.
        Шотар перевел на него взгляд.
        До сих пор Люг был твердым противником войны с соседями. Это понятно. Сокты смотрят на Империи как на источник дохода. Особенно на три южные Империи.
        - Можно сказать и так,- согласился капитан.- А у нас он есть?
        - Предлог? Найдем! - уверенно ответил Карашшер и повернулся к окну, так, чтобы его лица не видел Шотар.
        Подозрительно, если слуга мага не будет пить и есть. А для этого придется снять маску. Карашшер вынул амулет из защищающей шкатулки. Теперь, благодаря чарам, его лицо ничем не отличалось от лица Люга. И голос тоже.
        - Например,- продолжил он,- бестактность посла. Или недавний мятеж. Разве не Андасан был его причиной? Разве не Император Эгерина укрывал этого самого Андасана в своих владениях от кары Фаргала?
        - Ну, при известной доле юмора можно сказать и так,- улыбнулся Шотар.
        - Когда армия ступит на левый берег Карна,- сказал фальшивый Люг,- эгерини в полной мере оценят глубину шутки.
        - Пожалуй!
        Шотар перестал улыбаться.
        - А теперь не перейти ли нам к более конкретным вещам?- предложил Карашшер.
        - Да! - подхватил Кэр.- Как ты смотришь на то, чтобы возглавить моих всадников?
        - Всадников? - В голосе капитана сын вождя уловил разочарование.- То есть всю конницу, кроме Алых?
        - Почему - кроме? - Кэр не заметил предупреждающего знака Карашшера.- Всю конницу!

«Он искушает меня! - мелькнуло в голове капитана.- Быть не может, чтобы Император Карнагрии - да еще и не карнит - передал кому-нибудь командование над Алыми!»
        Но улыбка Кэра была столь искренне дружелюбна, что Шотар отбросил подозрения. Что ж, если так, то это наивысшее доверие, какое Фаргал может оказать своему военачальнику. Он, Шотар, не посрамит своего имени! А там, быть может, когда Империя Эгерин станет просто Землей Эгерин, почему бы ему, Шотару, не стать ее Владыкой?
        - Высочайшая честь оказана мне, государь! - Капитан поклонился.- А теперь, если царь желает узнать мое мнение о подготовке, то я готов его высказать…

8
        Два совершенно голых человека выбрались из дыры, больше всего смахивающей на огромную барсучью нору.
        Стоял ясный солнечный день.
        Странная парочка, щурясь, озиралась вокруг, попутно счищая с кожи приставший мусор.
        - Хорошо, что сейчас - лето! - заявил тот, что поменьше ростом, и поскреб ногтями темно-коричневый живот.
        - Угу! - согласился второй.- Как полагаешь, где мы?
        Вокруг расстилалось ровное, поросшее высокой зеленью поле. Вдали темнела гребенка леса, а перед ним…
        - Там, кажется, дорога? - произнес тот, что пониже.- А место… Да таких мест в твоей Карнагрии - не счесть. Вон! Спроси у пастуха.
        Темнокожий махнул рукой в сторону дюжины тощих коровенок, пасшихся под опекой маленького старичка.
        - Разумно,- одобрил второй, в котором Старший Советник Трона Саконнин не без труда признал бы Императора Карнагрии.
        И решительно зашагал босиком по мягкой теплой траве.
        Лучший друг Императора поспешил следом.
        Три стражника из уцелевших ремийцев ехали по пыльной дороге. Жарища стояла ужасная. Стражники то и дело прикладывались к флягам, и разбавленное вино с бульканьем стекало в их просторные желудки. К полудню головы стражников стали клониться к холкам лошадей. Не удивительно - в такую жару. Потому, поразмыслив и посоветовавшись, все трое единодушно решили передохнуть. Они спешились, стреножили лошадей и расположились на траве в тени великолепной пинии, отмахиваясь от насекомых и с достоинством обсуждая стати двух фетских рабынь, купленных месяц назад содержателем борделя.
        Два голых человека вышли на дорогу прямо напротив трех стражников.
        Разумеется, те не могли не заметить странную парочку, а заметив - не заинтересоваться.
        Голые люди тоже заинтересовались. Лошадьми.
        Три стражника окинули голышей придирчивыми взглядами и с похвальным единодушием пришли к выводу, что за таких здоровяков можно отхватить по меньшей мере трехмесячное жалованье.
        Двое голых мужчин не менее придирчиво оценили коней и пришли к выводу, что на таких конях вполне можно добраться до столицы.
        Три стражника были полностью уверены в своем превосходстве.
        Два голых человека о превосходстве вообще не задумывались. Они много лет прожили в мире, где легкого кивка было достаточно, чтоб любой солдат с удовольствием отдал своего скакуна. За царем не заржавеет!
        - Эй! - сказал здоровенный мускулистый голыш заслуженному десятнику ремийского войска.- Где мы сейчас находимся, солдат?
        - Э? Что? - переспросил десятник, смущенный не столько вопросом, сколько повелительным тоном того, кто его задал.
        И тут, на свою беду, он заметил на руке второго голыша золотой браслет. Да еще с такими камнями! Десятнику подумать бы, откуда может взяться золото у совершенно голого человека на совершенно пустой дороге. Но - алчность…
        - Ну-ка дай сюда! - приказал десятник, указав на браслет коротким толстым пальцем.
        - Э? Что? - переспросил Люг, и мысли не допускавший, что к нему могут обращаться подобным образом.
        - Сымай браслет! - подскочил второй стражник.- Или с рукой оттяпать?
        И помахал мечом для острастки.
        Стражники Реми - люди бывалые. Да и кому в голову придет, что два голыша начнут вздорить с тремя вооруженными солдатами?
        У голышей же, при виде обнаженного оружия, начисто пропадала способность спокойно рассуждать. Вместо нее в каждом из них на свободу вырвался хищный зверь, отточивший мастерство в сотнях стычек, схваток, битв и обыкновенных драк.
        Но откуда об этом знать стражникам?
        Люг рухнул под ноги солдата с мечом. Тот, потеряв сокта из виду, тупо уставился в прогретый маревный воздух. (Вроде и не очень пьян?) И тут обнаружил, что взлетает вверх… Еще он почувствовал, как меч выдирают у него из руки, а в довершение - неприятный удар головой о землю.
        Тем временем Фаргал, не мудрствуя, треснул предприимчивого десятника в лоб. Оказал, так сказать, бедняге честь: как-никак, а кулак-то - императорский! Кстати, кулак сей мог убить лошадь, если бил в полную силу. Десятнику досталось - в четверть. Хватило с лихвой.
        Третий стражник взялся было за меч, но, учуяв, чем пахнет, счел разумным бросить его на травку и продемонстрировать пустые руки.
        Владыка Карнагрии обозрел всех троих оценивающим взглядом. Десятник, закатив глаза, валялся на травке. Второй солдат сидел на земле, очумело мотая головой. Третий же был еще вполне способен слушать и повиноваться.
        - Ну-ка, малый,- велел Фаргал,- разоблачи мне этого красавчика!
        Солдат с ужасом поглядел на великана. Потом на своего десятника. Потом снова на великана. Если у него и возникла мысль возразить, то от одного взгляда на Фаргала мысль эта умерла в младенчестве.
        Через пару минут десятник стал таким же голым, как царь и его друг.
        Однако странные люди никакого непотребства чинить не стали. Фаргал кое-как натянул на себя тунику. Благо, она была на шнуровке, а не цельношитая. Сандалии пришлось обработать мечом. Слава Ашшуру - пешком идти не придется. О кольчуге и речи быть не могло - ее и Люгу не надеть.
        Поняв, что жизнь его останется при нем, солдат куда спокойней воспринял желание сокта примерить его собственную одежду.
        Меньше всего пострадал тот, кого швырнул на землю Люг. Сокт забрал его пояс и меч.
        Теперь, вооруженные мечами и луками, верхом, друзья почувствовали себя намного лучше. В сумах нашлась еда. А вино во флягах пусть и не то, что в дворцовых погребах, но все-таки - вино.
        - Сразу видно, что ты когда-то промышлял на проезжих трактах,- произнес Люг.
        Друзья неспешно ехали по дороге в паре миль от места, где три стражника все еще не могли опомниться от прискорбного поражения.
        - А то! - Фаргал усмехнулся.- Но и из тебя, вождь, вышел бы недурной грабитель. Хотя…- Он пощупал пропотевшую тунику.- Может, снять? Хоть ветерок обдувать будет…
        - И слепни тоже внакладе не останутся,- усмехнулся Люг.- Ничего! В ближайшем городке разживемся более приличной одежкой.
        - На коня, что ли, обменяем?
        Люг ухмыльнулся и показал на собственный пояс. На нем висели два туго набитых кошелька.
        - Эх, царь,- сказал он,- пожалуй, ты уже слишком стар для дорожного промысла!
        - Повесить бы тебя вон на том буке, вождь,- проворчал Фаргал.- Ладно. Вернемся в столицу - пошлю людей возместить ущерб,- успокоил он сам себя.
        - Ущерб, говоришь? А руки когда рубить прикажешь? До возмещения или после?
        - Какие руки?
        - Молодчики ведь ограбить меня собирались! Или забыл?
        - Верно, забыл,- согласился Фаргал.- Ну раз так, все в порядке. Эй, ты! - крикнул он человеку, восседающему на повозке с сеном.- Куда это мы едем?
        - В Заралон, добрые люди! - с опаской поглядев на них, отозвался тот.
        - Ну, от Заралона рукой подать до гнезда Шарама Сарнала,- сказал Фаргал.- Пусть только попробует не дать нам лучших коней - за ноги повешу!
        Проехав еще мили две, наткнулись на речушку. Напоили лошадей, выкупались. Теперь происшедшее с ними в Злом замке показалось чем-то давним и ненастоящим. Но таким же казался Фаргалу и Дивный город. Он вновь ощутил себя свободным человеком. Как лет двадцать назад. Когда только собственное желание повелевало им, а вся сила заключалась в добром мече и крепких руках.
        - Хорошо! - вздохнул Фаргал, откидывая назад мокрые волосы.- Свобода!
        - Никак заскучал, царь, по бродяжьему житью? - ухмыльнулся сокт.- А то плюнем на все и отправимся куда глаза глядят?
        - Не получится,- ответил Фаргал и еще раз вздохнул.- А Кедровый Трон как же? Это креслице без при-смотра надолго оставлять нельзя.
        - Нельзя так нельзя! - согласился Люг, пряча улыбку.
        Его-то жизнь бродяги не прельщала. Вождь соктов сызмала был правителем, и отказаться от власти ради возможности болтаться по дорогам не показалось ему заманчивым.
        Заралон, небольшой городок, окруженный десятком деревень, отстраивался. Не то чтобы он очень пострадал от набега ремийцев, но стена была порушена в трех местах. А это - непорядок. Так и заявил войсковой старшина местному совету. Выкладывайте денежки!
        Пришлось выложить, ясное дело. У Владыки Сарнала разве что плетей получишь в ответ на просьбу о помощи.
        Когда царь и сокт подъехали к городку, там как раз навешивали новые ворота.
        Работами руководил лично войсковой старшина.
        Старшина был крупный сорокалетний мужчина, властный, хитрый и упрямый. Природа одарила его могучими челюстями и красным вислым носом. Глазки же у старшины были маленькие и блеклые. Под стать редким белым волосам, облепившим бугристую голову.
        И сам старшина, и его работники, среди которых - половина заралонские стражники, не сразу заметили всадников. Слишком увлеклись делом. Поднимали на талях створы ворот.
        Фаргал остановил коня. Въехать сейчас в городок не было никакой возможности.
        Царь и сокт не без интереса наблюдали за происходящим.
        - Ошибка! - заявил вдруг вождь.- Петли не совпадут!
        - Думаешь? - откликнулся царь.
        - Погоди, сам увидишь.
        Говорили они довольно громко. Кое-кто из не занятых работников оглянулся.
        Правая створка раскачивалась на тросах, никак не желая садиться на место. С ней и впрямь было что-то не то.
        Старшина ругался, как кушога, вздернутый соктами за ноги. Не помогало.
        Кончилось тем, что лопнул один из тросов. Створка опрокинулась и едва не пришибла стоявшего внизу стражника. Стражник завопил и принялся честить подъемщиков. Те не остались в долгу. Ругань по густоте превосходила пыль, поднятую упавшей половинкой ворот.
        Наконец старшина не выдержал.
        - Ну-ка всем заткнуться! - заревел он.
        Подействовало. Воцарилась относительная тишина. И в этой тишине зычный голос Фаргала спокойно произнес:
        - Ты прав, старина, не совпали!
        Старшина соскочил с лестницы.
        - Это что еще за умники выискались? - гаркнул он.
        Люг вопросительно взглянул на царя.
        - Да ладно,- произнес Фаргал.- Мы же не представились.
        - Придержи язык! - жестко бросил старшине сокт.- Сам кто таков?
        Старшина оглядел всадников. Не очень-то. Но голос у черного - напористый. Кто знает, что за птицы?
        - Я,- заявил он,- войсковой старшина города Заралона! И будь вежливей теперь, когда знаешь, кто перед тобой.
        Царь и сокт переглянулись и расхохотались.
        Широкое лицо старшины побагровело.
        Фаргал увидел неподалеку от ворот коновязь и оживился.
        - Взгляни-ка, вождь,- сказал он.- Вон там привязана пара неплохих лошадок.
        Сокт оценил животных.
        - Да,- согласился он.- Пара неплохих, остальные - так себе.
        - А что, если мы не будем останавливаться в Заралоне? - предложил царь.- Сменим лошадей - и вперед? Эй, старшина! Мы забираем тех двух лошадей. Хозяевам возместят.
        Старшина потерял дар речи. Рот его открывался и закрывался, как у выброшенной на берег рыбы. Одна из «неплохих лошадок» принадлежала самому старшине, и, купив ее месяц назад, он вовсе не собирался с ней расставаться.
        Фаргал и Люг как ни в чем не бывало подъехали к коновязи.
        Тут дар речи неожиданно вернулся к старшине.
        - Что вы смотрите, болваны! - заорал он.- Залем! Хонт! Грош! Хватайте их!
        Полдюжины стражников бросились к всадникам.
        - Эт-то что еще такое? - грозно вопросил Фаргал, разворачивая коня им навстречу.
        Солдаты живо притормозили. Вид у пришельцев был внушительный, а стража Заралона воинственностью не отличалась.
        - Луков нет,- негромко сказал Люг.
        И двинул коня навстречу стражникам, опередив царя.
        Заводная лошадь друзей, которая бежала за Люгом на поводу, подошла к коновязи и ткнулась мордой в кормушку.
        - Ну-ка назад, собаки! - тихо и свирепо произнес вождь соктов.- Пред вами Император Карнагрии Фаргал!
        Стражники попятились, опустили копья. Еще немного - и они повалились бы в пыль у ног царского скакуна.
        - Какой, к демонам, Фаргал! - зарычал старшина.- Какой Фаргал, ослиные задницы? Вы что, забыли, ублюдки, что царь и его войско прошли мимо нас пять дней назад?
        Фаргал посмотрел на Люга. Люг - на Фаргала.
        Оба были, мягко говоря, удивлены.
        - Эге! - воскликнул вдруг один из стражников.- Да это лошадь Халахона! Ремийцы угнали ее, выпотроши их гиены!
        - Вот демон! - пробормотал сокт.- Что будем делать, мой царь?
        - Не могу их убивать,- смущенно проговорил Фаргал.- Они ведь в своем праве. Мои подданные!
        - Как бы подданным не остаться без повелителя,- заметил вождь соктов.
        Солдаты, опомнившись, снова стали приближаться. Пока их было только семеро, но наверняка вот-вот прибудет подмога.
        - Уходим? - сказал Люг.
        - Да! Но прежде… Прихватим лошадей! Ха!
        Он ударил коня в бока, вздернул на дыбы и бросил прямо на стражников. Солдаты отскочили в стороны, уворачиваясь от бьющих воздух копыт. Люг грудью лошади сшиб стражника, отрезавшего его от коновязи, ударом меча по голове, плашмя, опрокинул второго. Невооруженные слуги, как зайцы, порскнули в стороны. Меч Фаргала рассек кожаные ремни, а Люг ловко поймал их концы и поскакал прочь по дороге, уводя за собой приглянувшихся коней.
        Фаргал вертелся на месте, размахивая мечом и не подпуская солдат к коновязи.
        По упавшим створкам протопали сандалии еще дюжины стражников. Подкрепление.
        Фаргал взмахнул мечом. Жердь, к которой были привязаны лошади, развалилась пополам. Царь завыл волком, бросил коня прямо на цепочку солдат, опрокинул двоих и поскакал за соктом, оставив позади полную неразбериху.
        Люга он догнал мили через полторы.
        - Ну, мой царь,- сказал вождь.- Раз у тебя появился двойник, ты вполне можешь стать бродягой!
        - К демонам! - закричал Фаргал.- Через два дня мы будем в столице, и я собственноручно сдеру с него кожу!
        - Хорошая идея! У нас теперь есть заводные лошади, и через два дня мы наверняка доберемся. Кожу, как сдерешь, не выбрасывай - мне подари: обтяну новое седло!
        Люг рассмеялся.
        Оба всадника сменили коней и прибавили ходу. От Заралона до Великондара немногим больше ста миль.

9
        В Великондаре шел дождь. Он начался в середине первой полуденной стражи и лил, не переставая, уже несколько часов.
        Ирдик Шера стояла в дверном проеме, ведущем на террасу, и смотрела, как крупные капли разбрызгиваются, ударяясь о глянцевые виноградные листья.
        Прежде она очень любила дождь. Ливень спустя три недели после Игр означал, что самое жаркое время года позади и наступает приятный сезон прохлады. Еще через несколько недель, когда вода в Великоне поднимется и затопит пороги, можно будет на речном судне подняться вверх по реке, до самой подошвы Ашшурова Хребта и полюбоваться уходящей под небеса стеной гор, которой Ашшур отделил сотворенный им мир от своего собственного.
        Ирдик вспоминала, как приятно было, расположившись на палубе корабля вместе с матерью, глядеть на свинцовые вершины, затянутые дымкой, и набухшие водой облака, ползущие у подножия льдистого хребта. Неподвижные горы, с каждым днем плавания закрывающие все больше и больше неба. Синяя вода, текущая навстречу.
        Набросив на плечи меховые накидки (дувший с восхода устойчивый ветер становился холодней с каждой пройденной путешественниками милей), мать и дочь жадно вглядывались в очертания береговых изгибов, подмечая все, что изменилось с прошедшего года. От Вардали Ирдик унаследовала почти соктскую страсть к путешествиям. Страсть, которую ее матери так и не удалось утолить.
        Холодный ветер, буруны вокруг верхушек залитых поднявшейся водой камней, гладкая вода у берега, мерные всплески весел, толкающие судно вверх по реке. Запах ила, палубных досок, ритмичные удары барабана… Когда ветер спадал или сузившиеся берега убыстряли бег реки - шли бечевой. Тогда сам берег еще более приближался, оказываясь в десятках локтей от борта, и можно было разглядеть птичьи гнезда в нависших над водой ветвях старых ив.
        Вечером останавливались на ночлег. Ставили шатры, разводили огонь на песчаной полоске берега. Как славно окунуться в воду и позволить реке нести себя! Здесь, в верховьях, не было ни крокодилов, ни хищных водяных змеев в двадцать локтей длиной, приплывавших с моря в жаркое время года к самой столице.
        Наплававшаяся, замерзшая, Ирдик заворачивалась в меха и подсаживалась поближе к огню, вдыхая восхитительный запах жарящегося мяса и чувствуя, как рот наполняется слюной. Нет ничего вкусней, чем эти сочные ломтики, нанизанные на деревянные вертела вместе с остро пахнущими свежими лесными кореньями. Или запеченная в глине жирная рыба с гроздьями крупной розовой икры.
        Ночью, завернувшись в одеяло, Ирдик лежала у пахнущей дымом стены шатра, слушая отдаленные голоса слуг, укладывающихся на ночлег у костров. И просыпалась ночью от протяжного рыка горного льва. Просыпалась, замирая от страха и вздрагивая, когда порыв ветра шевелил шерстяную ткань шатра: вдруг не ветер это, а когтистая лапа хищника…
        Великондар погружался в сумерки. Скоро слуги зажгут фонари - и столичный дворец Шера превратится в волшебный замок.
        Ирдик улыбнулась, шагнула на террасу. Дождевая капля упала на подставленную ладонь.

«Кэр…- подумала она.- Мой Кэр. Скоро я тебя увижу…»
        С этой мыслью девушка вернулась в комнату и опустилась в свое любимое кресло.
        Рабыня, сидевшая на ковре в углу комнаты и лениво перебиравшая струны сейтры, заиграла громче.
        - Спой! - приказала Ирдик, откидываясь назад и кладя ноги в легких сандалиях на подушку.
        Рабыня отпила немного сока из стоявшей на ковре чаши, откашлялась и прикрыла глаза:
        - Пеночка у краешка
        Желтоватой кромкой
        Движется, а знаешь, что
        Счастье так огромно,
        Что не помещается
        В съежившемся сердце.
        Лодочка качается,
        Парус треплет дерзкий
        Ветер обещания
        Призраком надежды.
        Комната качается,
        Брошена одежда
        На пол грудой спутанной…
        Ирдик прикусила губу. Ее сердце болезненно сжалось, а горло будто сдавило обручем. Ирдик прижала ладонь к груди и зажмурилась…
        - …Встану на колени я:
        Погоди, не кутай нас
        В пелену забвения!
        Лучше - пламя, танец нам!
        Сладко так сгораешь в нем!..
        Только и останется:
        Пеночка у краешка…
        - Еще, госпожа? - спросила рабыня, продолжая перебирать струны быстрыми пальцами.- Спеть еще одну песню?
        - Нет. Пошла прочь! - сердито крикнула Ирдик и сжала зубы, чтоб не разрыдаться.
        Обиженная рабыня выскользнула из комнаты, а Ирдик свернулась в кресле, клубочком, как замерзший зверек, и больше не шевелилась.
        Вардали, занятая собственными делами и мыслями, в которых посланник соктов занимал не последнее место, вспомнила о дочери, когда уже совсем стемнело.
        Вардали поднялась наверх и, не увидев в комнате Ирдик света, решила: девушка спит. Но все-таки решила убедиться в этом наверняка.
        Толкнув дверь, женщина очень тихо вошла в комнату и зажгла свечу. И увидела дочь…
        - Что с тобой? - почти испуганно спросила она.
        Ирдик подняла голову, глянула на мать снизу, затравленным зверьком.

«Да, ненадолго хватило \'\'лекарства\'\'»,- подумала женщина.
        Ирдик судорожно вздохнула, и тут, откуда-то из глубины, всплыла мысль. Чужая мысль, мгновенно все объяснившая и ставшая своей.
        - Так он - не лекарь? - прошептала она.
        - Кто - он? - осторожно спросила Вардали.
        - Перестань! «Кто он?» Ты знаешь.
        Вардали поколебалась немного, но все же решила быть откровенной, хуже не станет.
        - Да. Он - один из друзей царя. Посланник Священных островов. Его зовут Кен-Гизар.
        - Ты отведешь меня к нему! - решительно заявила Ирдик.
        - Сейчас?!
        - Немедленно! - крикнула девушка, вскакивая.- Вели слугам готовить носилки. Или я пойду пешком!
        - Ты уверена, что знаешь, что делаешь?
        - Мама! Я хочу его видеть!
        - Уверяю тебя, с Кен-Гизаром ничего не случится до утра.
        - При чем тут Кен-Гизар? Я хочу видеть Кэра!
        - А, Вардали! - воскликнул сокт, которого позвал охранник.- Это была неплохая мысль - заглянуть ко мне. Но не вредно было бы сначала прислать гонца. Я…
        - Я! - сказала Ирдик, шагнув вперед из-за материнской спины.- Это я хотела видеть тебя, посланник Кен-Гизар.
        Сокт вежливо поклонился:
        - Что ж, проходите, благородные дамы! Вимпс, проводи госпожу Шера и ее дочь в Янтарную гостиную. Сожалею, но я должен покинуть вас, мои благородные гостьи,- чтобы привести себя в надлежащий вид.
        - Что ж, если ненадолго, мы позволяем,- улыбнулась Вардали.- Невежливо надолго оставлять даму одну.
        Сокт ответил улыбкой на улыбку. Разумеется, Вардали имела в виду не себя. И не свою дочь.
        Слуга проводил Шера в просторные покои, стены которых были инкрустированы пластинами янтаря, а убранство выдержано в солнечных тонах.
        Первый слуга с поклоном удалился, и тотчас появился другой, принесший свежие фрукты и три хрустальных кубка с винами. Вардали с удовольствием попробовала все три сорта вина, Ирдик же не стала ни есть, ни пить.
        Вошел Кен-Гизар.
        - Оставим церемонии,- сразу же заявил он.- Ирдик! Моя прекрасная девочка. Вынужден тебя огорчить: на Кедровом Троне действительно царь Фаргал. Да! - Он поднял руку, заметив, что та собирается возразить.- Все, что ты сказала,- правда. Я говорил со многими людьми и убедился в этом. Я узнал также, что твой Кэр сражался бок о бок с Фаргалом. Да-да, он удостоился этой чести! Но - очень-очень сожалею! - твой друг остался там, в Черном замке. Вместе с другими достойными воинами.
        - Да-да! - вставила Вардали.- Именно так нам и сообщили.
        - Но,- быстро продолжил сокт, не дав девушке вмешаться,- тело его так и не обнаружено, поэтому, возможно, твой Кэр жив. И тоже сумеет спастись, как удалось это царю и моему соотечественнику вождю Люгу. Так что не теряй надежды, девочка!
        - Я не теряю надежды,- спокойно сказала Ирдик.- Потому что знаю : твой лекарь ошибается. Вы все ошибаетесь. Это Кэр! И я хочу его видеть!
        - Лекарь…- начал Кен-Гизар.
        Ирдик подбежала к посланнику, схватила его за руки. Ее огромные зеленые глаза наполнились слезами.
        - Обещай! - воскликнула девушка срывающимся голосом.- Обещай, что отведешь меня к нему! Ты обещаешь? Да?
        - Да! - помимо воли вырвалось у сокта.

«Яго! Что я делаю?»
        - Но следует немного подумать,- поспешно сказал он.- Сядь!

«И впрямь, почему я должен верить лекарю больше, чем ей? - подумал посланник.- Эй! - тут же одернул он сам себя.- Ты знаешь свои слабости, Кен-Гизар!»
        Зардевшееся лицо Ирдик было прекрасно. Кен-Гизар не мог оторвать от него глаз.
«Если этот Кэр жив, ему необычайно повезло!» - подумал сокт.
        Девушка очень красива. Но только ли красота заставила Кен-Гизара сказать «да»? Было что-то еще, и он должен выяснить, что именно.
        - Я еще раз покину вас, мои гостьи,- вежливо сказал он.- Ненадолго.
        Поднявшись по ступеням деревянной лестницы в святилище, сокт опустился на колени и закрыл глаза, ожидая. Спустя некоторое время, когда его спокойствие и отрешенность достигли необходимого уровня, голубой свет пробился сквозь опущенные веки, а еще через некоторое время знакомый звук возник в сознании Кен-Гизара.

«Яго, мой повелитель! - послал он простую мысль.- Наставь своего слугу!»
        Прошло несколько минут… И Кен-Гизар получил ответ. Настолько удививший жреца, что он открыл глаза.
        - Так ли я понял тебя, Величайший? - прошептал он.
        Подтверждения не последовало. Да в нем и не было необходимости. Прошла еще минута, и сомнения Кен-Гизара полностью рассеялись.
        Когда он вернулся в Янтарную комнату, то уже принял решение. Он, жрец Яго, выполнит волю своего бога, какой бы нелепой, с его, человеческой, точки зрения, ни казалась эта воля.
        Вардали с восхищением глядела на посланника. Смуглое лицо сокта обрело былую красоту. Не политик и вельможа, любитель утонченной роскоши, постаревший и отяжелевший, а воин. Настоящий воин, внушающий страх врагам и надежду - другу.
        - Девочка,- сказал он Ирдик,- мы отправляемся немедленно!
        Девушка кивнула. Ни слова благодарности. Будто именно этого она и ждала.
        - Нет! - Посланник движением руки остановил Вардали.- Ты останешься.
        - Не беспокойся, мама! - быстро сказала Ирдик.- Так будет лучше.
        Женщина хотела возмутиться, но, неожиданно для себя, смирилась. Вряд ли Кен-Гизар причинит зло ее малышке.
        - Чувствуй себя как дома,- сказал сокт.- Вели позвать музыкантов, мимов. Всё, что есть в этом дворце,- к твоим услугам. Вимпс поможет тебе. Не стесняй себя ни в чем, благородная Вардали! Имей в виду: мы вернемся не скоро.
        Ирдик была удивлена, когда Кен-Гизар повел ее не к выходу из дворца, а вниз, сначала - через богато убранные покои, потом - по каким-то мрачным, плохо освещенным коридорам, по винтовым лестницам, переходам, голые стены которых вместо ковров украшали пятна плесени. Наконец они оказались в прямом тоннеле, сыром и мрачном. Редкие светильники превращали тьму в серый сумрак.
        Ирдик показалось, они прошли не меньше мили.
        Тоннель кончился, кончился и ряд светильников. Их поглотил мрак. Но чуть раньше девушка успела узнать каменную кладку. И ужас охватил ее. Они оказались в лабиринте, пронизывающем Царский дворец.
        Невольно она схватила Кен-Гизара за руку, заставив остановиться.
        - Ты догадалась, где мы, моя храбрая девочка? - спросил сокт.- Не бойся! Мы не беззащитны!
        Он вынул из ножен кинжал, и широкое лезвие слабо засияло во тьме.
        - И еще это,- сказал Кен-Гизар, отправив кинжал в ножны.
        Подняв правую руку, он сдвинул с запястья рукав шелковой куртки. Золотой браслет, вспыхнув, озарил стены лабиринта… И уничтожил страх Ирдик. Она вдруг совершенно успокоилась.
        - Идем? - Кен-Гизар, не дожидаясь ответа, двинулся дальше.
        Сокт уверенно определял направление. Он много раз ходил этим путем. Браслет сиял, разгоняя мрак. Ирдик казалось, он разгонит и нечисть, обитающую в холодной сырой темноте.
        Шли долго. Девушка давно потеряла счет поворотам, спускам, подъемам. Она устала, но не подавала виду и ни на шаг не отставала от быстро идущего сокта.
        Наконец, после очередного подъема по ходу, спиралью поднимавшемуся вверх, Кен-Гизар остановился.
        - Пришли,- сказал он и коснулся выступа на каменной кладке.
        Плита шириной в три локтя поползла вверх. За ней оказалась изнанка деревянной панели. Кен-Гизар толкнул ее рукой, и панель легко отъехала в сторону.
        - Давай! - Посланник легонько подтолкнул Ирдик. Она шагнула в отверстие… и оказалась в царской опочивальне.
        Кен-Гизар приложил палец к губам.
        Алебастровый светильник отбрасывал на стены розоватый отсвет. На просторном ложе, прикрытый до пояса тонким одеялом, лежал человек.
        Царь.
        Кен-Гизар первым осторожно приблизился к постели.
        Нет, это определенно Фаргал!
        За время, прошедшее с тех пор, как царь покинул Ремийский замок, здоровье его начало восстанавливаться. Мощный костяк покрылся плотью, лицо уже не казалось обтянутым кожей черепом. Великолепный ястребиный профиль Императора четко вырисовывался в сумраке спальни. Рядом, на ковре, у края ложа лежал меч Фаргала, наполовину вынутый из ножен. Точно так же, как всегда клал его царь, укладываясь спать. Если бы с другой стороны лежал его пес, Герой, можно было бы подумать, что царь и не уезжал усмирять мятеж.
        Мысль о псе неожиданно встревожила сокта. Кен-Гизар вспомнил, что ни разу не видел Героя со времени возвращения царя.
        Но еще один взгляд, брошенный на спящего,- и посланник успокоился.

«Да,- подумал он.- Это Фаргал! Его лицо. Его привычки. Да разве можно подменить Фаргала пятнадцатилетним мальчишкой?»
        - Мы ошиблись, девочка,- прошептал он на ухо Ирдик.- Давай уйдем, пока он не проснулся.
        В конце концов, бог повелел ему привести Ирдик сюда. Только привести. Он вовсе не обещал, что на царском ложе окажется не Фаргал, а кто-то другой.
        Девушка отрицательно качнула головой.
        Она подошла к ложу - Кен-Гизар не успел ее остановить,- опустилась на колени и, коснувшись пальцами щеки царя, негромко позвала:
        - Кэр…
        Кен-Гизар стиснул зубы: царь проснулся!
        Его глаза открылись. Худое горбоносое лицо повернулось в их сторону.
        Бесконечно долгое (как казалось сокту) время царь глядел на склонившуюся к нему девушку. Потом губы его разомкнулись, и хриплый юношеский голос произнес:
        - Ирдик…

10
        - Мерзость! - пробормотал Фаргал.
        Нельзя было понять, к чему это относилось - к запертым городским воротам, пятым по счету, или к воде, безостановочно хлещущей с неба.
        - Давай вернемся,- предложил вождь соктов.- Тремя милями к югу есть отличный постоялый двор. Кусок жареной баранины и кувшин горячего вина - то, что нужно мужчине в такую погоду.
        Лошадь Фаргала мотнула головой, стряхивая воду.
        - Бездельники! - проворчал царь.- Я же запретил им запирать ворота на ночь. К чему чистить дороги от отребья? Чтобы честный человек не мог попасть в столицу через два часа после заката?
        - Ты накажешь их,- терпеливо произнес Люг.- Но - завтра. Завтра, мой царь! Я такой мокрый, что похож на семидневного утопленника. Да и ты не лучше. Вернемся, мой царь! Утром будет намного проще доказать, кто ты такой.
        Сокт украдкой взял под уздцы лошадь Фаргала и потянул ее прочь от городской стены.
        Некоторое время казалось, что Владыка Карнагрии поддался на уговоры, но не успели они отъехать и на сотню шагов, как царь решительно остановил коня.
        - Нет! - сказал он.- Я - царь! И должен попасть в свою столицу, даже если придется прорубать ворота мечом.
        - Фаргал! Опомнись! - воскликнул Люг.- Эти ворота окованы бронзой в три пальца толщиной. Ты только испоганишь меч. А эти сони как спали, так и будут спать. В конце концов, мы объехали еще не все ворота. Остались те, что со стороны реки. Поедем-ка к Великону. Если удастся найти лодку, попробуем попасть прямо в Дивный город.
        Увы! Сокт знал своего друга - и не очень-то надеялся, что тот польстится на сухую постель, ужин и горячее вино.
        - Если б я знал все подземные норы Великондара! - вздохнул Фаргал.- Наверняка не меньше дюжины ходов проходят под его стенами. Если б я знал!
        - Но ты не знаешь,- отрезал Люг.- И нечего об этом говорить! Мы едем к реке?
        - Едем,- хмуро ответил царь.- Дворцовые стражники, по крайней мере, не спят. Но нужно быть сумасшедшим, чтоб сесть в лодку под таким ливнем!
        - Не беспокойся, я достаточно сумасшедший,- заверил его Люг, всем звукам предпочитавший воркование воды под килем.
        Сокт поплотнее завернулся в шерстяной плащ, тяжелый от влаги, но сохраняющий хоть какое-то тепло.
        - Забыл! - вдруг сказал царь, резко останавливая коня.- У меня же есть перстень!
        - Разве мы и так не знаем дорогу во дворец? - осведомился Люг, в свою очередь останавливаясь.
        - Посмотрим,- произнес Фаргал, обматывая поводья вокруг седельной луки и выпростав из рукава правую руку.
        - Ну, камешек,- проговорил он, сдвинув брови,- где здесь путь, который мы ищем?
        Сдвинув головы так, что капюшоны их соприкасались, друзья глядели на путеводный перстень.
        Некоторое время с камнем ничего не происходило.
        Дождь лил с прежней силой. Лошади стояли понурив головы. Вокруг - темень и отупляющий шум падающей воды.
        Люг уже решил, что ждать бесполезно, когда внутри камня вспыхнула зеленая пульсирующая звездочка.
        - Взял! - с удовлетворением произнес Фаргал.
        Словно речь шла о собаке.
        Поворачивая запястье, царь определил момент наибольшего свечения.
        Они снова двинулись к воротам. Сокт сомневался, что от волшебного камня будет толк… И его сомнения только увеличились, когда ворота остались позади, а под копытами лошадей зачавкала размокшая земля: они свернули с дороги.
        Примерно через четверть мили всадники въехали в небольшую рощицу, а еще через полсотни шагов конь Фаргала едва не споткнулся о могильную плиту.
        - Здесь! - уверенно заявил царь, спрыгнув на землю.
        Взявшись руками за край смутно видневшегося в темноте камня, он попробовал его поднять. Но на такое даже его великолепные мускулы были не способны: камень весил не менее шести быков.
        - Здесь что-то написано! - сказал сокт.- Был бы огонь…
        Фаргал не ответил. Он стоял неподвижно, глядя на плиту. Капюшон его был откинут, и холодные струйки воды стекали за шиворот. Фаргал не обращал на это внимания, он думал.
        Люг пальцами пытался опознать вырубленные на надгробии буквы. Нога его поскользнулась на мокрой траве, и, ударившись коленом о край плиты, он выругался по-соктски.
        - Так,- сказал царь и снова взялся за край плиты.
        - Постой, я помогу! - воскликнул сокт.
        Но Фаргал уже сдвинул камень (вместе с опершимся на него Люгом) и повел его в сторону под омерзительный скрежет проржавевшего механизма.
        Когда щель стала достаточно широкой, Фаргал соскочил вниз.
        - Прыгай! - крикнул он оттуда сокту.
        Люг спрыгнул в открывшуюся яму. Он был готов к тому, что услышит хруст человеческих костей у себя под ногами. И услышал. Тем не менее это была не могила. По крайней мере, не только могила.
        Фаргал поднял руки, пошарил наверху, закряхтел.
        Плита снова повернулась со скрежетом и отрезала даже тот жалкий проблеск света, который дарили молнии.
        - Демон! - проворчал Фаргал.- Пальцы порезал! От рычага совсем ничего не осталось.
        - Как твой камешек? - спросил Люг.
        По крайней мере, дождь больше не лил им на головы.
        - Поет! - ответил Фаргал и продемонстрировал огонек.- Эх, сюда бы мой меч,- вздохнул он.
        Люг услышал, как царь вытянул из ножен клинок, который достался ему от ремийца.
        - Это еще зачем? - насторожился сокт и поглядел на свой браслет.
        Тот слегка засветился, повинуясь желанию хозяина. И потеплел: здесь присутствовала враждебная магия. Ну и что с этим делать?
        - Пойдем, что ли, мой царь? - предложил сокт.
        И друзья двинулись навстречу неизвестности.

11
        - Кэр…- негромко позвала Ирдик, и глаза царя открылись.
        Кэр смотрел на лицо девушки, и ему казалось, что он все еще спит. Юноша не помнил, кто она. Эти воспоминания были укрыты магом. Но даже маги полностью не властны над человеческими снами. И над теми, кто любит. Пленка волшебства лопнула - и Кэр вспомнил !
        - Ирдик! Ты?
        Кен-Гизар шумно выдохнул.
        Кэр быстро взглянул на него и тут же оказался сидящим на кровати. Босой ногой сын вождя нащупал меч. Теперь он в любой момент мог схватить оружие.
        - Кто это, Ирдик? - резко спросил он, указав на посланника.
        - Я - Кен-Гизар! - с достоинством, но стараясь не делать лишних движений, произнес сокт.- Посол объединенного Совета Священных островов Сок.

«Вот! - мелькнуло в голове Кэра.- Первый враг!»
        Должно быть, мысли его отчетливо проступили на лице, потому что Кэр увидел: пожилой мужчина, оказавшийся тем самым Кен-Гизаром, напрягся. Кэр уловил даже слабый запах, который исходит от человека при возбуждении или страхе. И тем не менее этот Кен-Гизар держался неплохо. Хотя его кинжал немногого стоил против меча Кэра.
        Посланник Священных островов старался выглядеть уверенным и спокойным. Он очень хорошо понимал, что его жизнь сейчас зависит от самозванца. В очередной раз посланник пожалел об ушедшей молодости: будь сокт лет на пятнадцать моложе, они еще потягались бы!
        - Он - друг! - твердо ответила Ирдик.- Это он привел меня к тебе.
        - А ты, ты - друг? - спросил Кэр, пристально глядя на девушку.
        Лицо Ирдик окаменело. Она попыталась что-то сказать, но не могла. Губы не слушались ее.
        И сын вождя забыл о сокте, о мече, о том, что он сидит на ложе Императора Карнагрии.
        - Прости меня! - прошептал он, нежно обнимая девушку.- Прости!
        Ирдик заплакала.
        Кен-Гизар с облегчением перевел дух. Нет, этот мальчик, так похожий на мужчину, больше того - на самого Императора Карнагрии, не станет убивать из одной предосторожности.
        Посланник подошел ближе и опустился на край постели на расстоянии вытянутой руки от молодых людей. В ушах его шумела кровь, а тело охватила предательская слабость. Но он не имел права расслабляться.

«Думать! - приказал себе посланник.- Думать!»
        Кто-то превратил пятнадцатилетнего юношу во взрослого мужчину. Кто-то снабдил его всем, даже шрамами Фаргала, и проделал всю эту работу настолько хорошо, что обманул царского лекаря. Кто? Зачем? И еще: если подменен царь, значит - и Люг! Кто стоит за этим чудовищным маскарадом?
        Глядя на мускулистую руку, обнимающую хрупкие плечи девушки, Кен-Гизар подумал: эти мышцы немногим уступят громадным бицепсам настоящего царя. Этот «кто-то» еще и уговорил Кэра стать царем. Зачем? Рано или поздно обман должен был раскрыться. И скорее рано, чем поздно. Чтобы управлять огромным государством, мало быть похожим на царя… Но тот, кто сумел придать облик Фаргала пятнадцатилетнему мальчишке, пусть даже похожему на царя… Такой человек (если это человек?) не может быть настолько глуп. Значит… Значит, фальшивый «Фаргал» понадобился ему, чтобы выиграть время. А дальше?
        Кен-Гизар смотрел на превращенного… Проклятие! Посланник не мог найти ни одной внешней черты, которая бы отличала этого мужчину от настоящего царя.
        Такое сходство - без помощи постоянно действующих чар… Это означает огромную, почти божественною мощь его врага. Шрамы - пустяк. Покрыть тело нужными отметинами, а потом заживить их могут многие. Сильный маг может и состарить человека лет на десять. Можно с помощью снадобий нарастить мускулы или жир, можно сделать так, чтобы подросток быстрее рос… Но действительно изменить внешность, доставшуюся человеку от отца с матерью. Полностью изменить облик, привычки, манеру держаться… Всего за несколько дней! И - ни следа приложенных чар!
        - Кэр,- негромко произнес посланник,- может быть, расскажешь, как ты, сын вождя из Самери, оказался в царских покоях?
        - Чем плох сын вождя Хардаларула? - мгновенно ощетинился Кэр.
        - Ничем,- согласился Кен-Гизар.- Но Фаргал - мой друг.
        Тень скользнула по лицу Кэра. И не осталась незамеченной.
        - Или был моим другом, если его уже нет в живых… А человек, который полагает своим другом тебя,- сокт заметил, как пальцы Кэра сжали край одеяла,- говорил мне, что доверяет твоей преданности царю Карнагрии!
        - Какой человек? - холодно спросил Кэр. И голос его был уже голосом Фаргала, мужчины, а не юноши.
        - Кайр.
        - А-а-а…- Голос Кэра снова стал голосом юноши.- Кайру можешь верить.
        - Однако ты здесь! - напомнил посланник.- В спальне Фаргала. И сидишь на Кедровом Троне вместо Фаргала!
        Кэр молчал. Ирдик сердито глядела на сокта. Видно было: она готова защищать любимого от любых обвинений.
        - Да,- наконец сказал Кэр.- Ты прав, посланник. Я занял спальню и Трон вместо Фаргала. Именно так.
        - Он мертв? - Голос Кен-Гизара дрогнул.
        - Думаю, что да,- неохотно проговорил сын вождя.- Его можно считать мертвым… для Карнагрии. Он не вернется. Я защищал его, пока мог. Но мне показали… Я решил,- поправился Кэр,- что Фаргал был бы не против того, чтобы я занял его место… Если ему небезразлична судьба его Империи. Ты ошибаешься, если думаешь, что мне нравится быть Императором! - с ожесточением произнес Кэр.
        Это была чистая правда. Никакого удовольствия от своего пребывания во дворце Кэр не получал. И въехать в столицу во главе армии было далеко не так восхитительно, как представлялось. И он забыл Ирдик! Как так могло случиться? Но все-таки он - сын Хардаларула! И отступать не намерен!
        - Мне не нравится быть Императором! Но я буду управлять Карнагрией не хуже Фаргала! Запомни это, сокт!
        - Будущее покажет,- ответил Кен-Гизар.
        Он чувствовал: Кэр говорит правду. Но всю ли правду?
        - А сейчас,- сказал посланник соктов,- я все-таки не прочь услышать, что именно с тобой произошло. С тобой и с Фаргалом. Клянусь! - Сокт поднял правую руку с браслетом Яго. - Все, что ты скажешь, останется со мной. И ты приобретешь мою помощь, которая пришлась кстати и Фаргалу, когда тот только взошел на престол. Клянусь!
        Тут браслет на его руке вспыхнул.
        Ни Кэр, ни Ирдик не сообразили, что значит вспышка. Самериец решил, что это часть клятвы. Зато Кен-Гизар понял. Он быстро обернулся.
        С другой стороны ложа, изготовившись к прыжку, застыл оборотень…
        - Ха,- сказал Люг,- вот и дождь кончился!
        Подземный ход вывел их на дно высохшего колодца. По ту сторону городской стены. Остались сущие пустяки - подняться наверх. К сожалению, прорывший подземный ход не позаботился ни о лестнице, ни о веревке.
        - Как не хочется идти обратно! - пробормотал сокт.
        Вспомнились, кстати, и косточки, которые они с Фаргалом неуважительно давили ногами. Неизвестно еще, удастся ли повернуть вставшую на место плиту…
        Фаргал при свете браслета сокта внимательно осматривал облицованные камнем стены. Колодец имел квадратное сечение, шириной - локтя четыре. Стены его строители сложили на совесть - ни одной щели.
        - В крысоловку мы с тобой еще не попадали, мой царь,- преувеличенно жизнерадостно сказал вождь соктов.
        - Льва крысоловкой не поймаешь.
        Расстегнув пояс с оружием, царь бросил его на землю. Поглядел наверх. Дождь действительно кончился. Три звезды Жезла Яго висели как раз над отверстием колодца. И среди них - белая, самая яркая в созвездии - Наконечник. Белая звезда - к удаче!
        Фаргал наклонился вперед, уперся руками в одну стену, ногами - в другую. Уперся головой - перенес руки на пару ладоней выше, затем, по очереди, переместил ноги. Еще раз, и еще… Получилось!
        Первые пять локтей ему помогал Люг. Поднять Фаргала сокту было не по силам, но поддержать - вполне. Но остальные десять локтей царь преодолел самостоятельно. Даже для могучего Фаргала такой подъем оказался тяжелой задачей. Когда царь перевалился через ограждение колодца, сил у него почти не оставалось.
        Некоторое время он неподвижно лежал на земле, вернее, на каменных плитах, затем почувствовал легкий укол в шею.
        - Встань, здоровяк,- произнес хрипловатый голос.- Только не дергайся - проткну как гуся!

«Вот демон!»
        Фаргал пожалел, что оставил внизу меч. Подумаешь, шесть лишних мер железа. Взобрался бы как-нибудь!
        - Здоровый бык! - заметил другой голос.
        Фаргал услышал, как скрипнула тетива лука, и решил пока воздержаться от решительных действий. Сначала глянуть, что да как.
        Глянул. Его окружали десятка два вооруженных парней самого разбойничьего вида. Трое - с натянутыми луками.
        За спиной - колодец. Впереди, слева и справа - противник.
        - Что надо? - спокойно спросил Фаргал, оглядывая неизвестно откуда взявшихся врагов.
        Если удастся определить вожака стаи и быстро свернуть ему шею, глядишь, у остальных воинственности поубавится. Хотя три стрелы с трех шагов… Шкуру ему попортят наверняка. Но не прыгать же обратно в колодец!
        - Кошелек,- сказал тот, что поближе.
        Меч у бандита - наготове, и держится поодаль. Опытный, сразу обезоружить не удастся.
        Может, Фаргалу стоит сказать, кто он такой? А если не поверят? Лично он вряд ли поверил бы. В такой ситуации одного сходства недостаточно. А даже если и поверят… Как бы хуже не было! Могут просто убить. У преступников столицы были все основания ненавидеть своего Императора.
        Фаргал обнаружил главаря. Инстинктом. Вожак ничем себя не проявлял. И стоял на безопасном расстоянии.
        Царь молча отвязал от пояса кошелек (один из отнятых у ремийских стражников), швырнул парню с мечом. Если бы тот попытался его поймать, царь, плюнув на лучников, рискнул бы и прыгнул. Но бандит проявил осторожность, отклонился, кошелек упал на мостовую - и его подобрал другой.
        - Что дальше? - спросил Фаргал.
        - Приколоть его? - спросил тот, что с мечом.
        - Погоди!
        Вожак двинулся вперед.
        Фаргал приготовился.
        - Эй, у кого лампа? Посветите на него.
        Голос главаря показался царю знакомым. Но мало ли знакомых Фаргалу голосов?

«Где, демоны их разорви, шляются мои стражники?» - подумал царь.
        Похоже, ему придется управляться самому. Рискованно. Могут и убить. И еще ведь этот двойник, паршивец… Нет, Фаргал никак не может позволить себя убить!
        В лицо царю сунули масляную лампу. Момент был удачный, но - лучники! Нет, стоит потянуть время… И главарь по-прежнему держался поодаль.
        - Ашшур! - изумленно воскликнул осторожный вожак.- Большой Нож! Ты!
        И уже без малейшей опаски шагнул к Фаргалу. Сейчас царь мог запросто осуществить свой план… Но не двинулся с места. Большим Ножом его звали в ватаге, которую Фаргал сколотил в молодости, удрав из тюрьмы Земли Карн-Апаласар. Что ж, тогда они сполна повеселились!
        - Не узнаешь? - произнес вожак, подступая так, чтобы лампа осветила и его лицо.- Ну?
        - Мормад?
        Фаргал не сразу опознал в матером волчаре шестнадцатилетнего парня, которого он когда-то выдернул из цепких лап палача. В ватаге Мормад был правой рукой Фаргала. Когда будущего царя схватили и увезли в Великондар, почти всех его разбойников перебили. Почти, но не всех.
        Фаргал усмехнулся. Он был рад, что Мормад уцелел.
        - Это наш,- бросил Мормад своим, и те опустили луки.- Так ты живой, Большой Нож? А я думал, с тебя содрали шкуру!
        - Шкура при мне, как видишь, и меня это не огорчает,- сказал Фаргал.
        Значит, Мормад - бандит в его собственной столице. Как государь Фаргал должен был быть огорчен этим обстоятельством. Но он не огорчился.

«Он узнал Большого Ножа, но не узнал Императора»,- подумал Фаргал.
        Ничего удивительного. Профиль царя, который чеканят на монетах Карнагрии, лишь отчасти напоминает самого царя.
        - Ты что же, в ремийские солдаты подался? - спросил вожак банды, увидев значок на кошельке.- Ну-ка, верните ему деньги!
        - Нет, это не мое,- честно ответил Фаргал.- Это… позаимствовали.
        - Ясно!
        Мормад рассмеялся. Шагнул еще ближе. Они обнялись: бандит и царь. Царь оказался выше ростом. Впрочем, он и в прежние времена был довольно высок.
        - Могу тебе чем помочь? - спросил Мормад.- Я здесь в силе.
        - Мне надо во дворец.- Фаргал шел напрямик.- И - нет ли у тебя веревки, а то у меня друг на дне остался.
        Мормад заглянул в колодец, прищелкнул языком.
        - Ну ты крепок, Большой Нож! - сказал с уважением.- Найдем и веревку. И к Дворцу проводим, и внутрь войти - поможем. Это мой город, Большой Нож.
        Это было предупреждение.
        - Да я так, мимоездом,- усмехнулся бывший атаман Большой Нож.
        - Умно. Хорошее время выбрал. В Дивном городе сейчас полная неразбериха. С пустыми карманами не уйдешь. Если Алые не засекут.
        - А хоть и засекут! - беспечно ответил Фаргал.
        Мормад засмеялся.
        - Ты все такой же,- сказал он.
        - А ты что тут делал? - спросил царь.- Меня караулил?
        Оба расхохотались.
        - Нет, не тебя. Из этой дыры,- вожак похлопал по ограждению колодца,- сегодня золотой жук должен вылезти. Не встречал его там внизу?
        - Золотого жука? Нет. Только обычных.
        Фаргал насторожился, но виду не подал. «Золотой жук» на жаргоне «дна» - некто, за кого обещают хорошие деньги.
        - Ладно, подождем,- сказал Мормад.- Ночь еще не кончилась.
        - А сведения верные? Насчет жука? - поинтересовался царь.
        - Надежней не бывает! - засмеялся Мормад.- От настоящего мага! Но ты не беспокойся. Я тебя сам провожу, как обещал. Мои парни все сделают как надо.
        - Спасибо,- поблагодарил царь.
        Значит, настоящий маг. Таких совпадений не бывает. Значит, зря Фаргал рассчитывал на внезапность. Настоящий маг… Ну-ну… Рубили мы и магов.
        Из колодца по веревке взобрался Люг.
        - Никак сокт? - удивился Мормад.- Что, своих не найти, Большой Нож?
        - Черного ночью не видно,- сострил Фаргал.
        - И то верно. Ладно, пошли. А то за разговором и ночь кончится.

12
        Оборотень проскользнул в покои из тайного хода и незамеченным подобрался к людям, увлеченным разговором. Кожа его тускло светилась, злые глаза пылали яростью.
        Ирдик вскрикнула.
        Широкая пасть распахнулась, чешуйчатые ноги согнулись для прыжка.
        Ненавистный всем служителям Аша браслет, как факел, пылал на запястье сокта. Он защищал от магии. Но не от физической силы.
        Кен-Гизар был немолод, но оставался воином. Рука его метнулась к оружию - и светящееся лезвие полетело в грудь оборотня.
        Чудовище метнулось в сторону, и кинжал пролетел мимо. Кен-Гизар вскочил на ноги и отпрянул к стене. Оборотень перемахнул через широкое ложе. На Кэра и Ирдик он не обращал внимания. Ему нужна была жизнь жреца Яго.
        - Кэр! - вскрикнула Ирдик, ударив кулачком оцепеневшего самерийца.

«Их тоже можно убивать!» - вспыхнуло в сознании молодого воина. И он ощутил под своей босой ногой рукоять Фаргалова меча. Теплую, как живое тело.
        Кэр не успел бы спасти Кен-Гизара, если бы оборотень напал сразу. Но тот решил насладиться беспомощностью давнего врага. Раскачиваясь, слуга Аша навис над соктом. Широкая пасть медленно распахнулась, когтистые лапы потянулись к горлу Кен-Гизара.
        Кэр опомнился. Огромный меч Фаргала сам прыгнул в руку. Новому Кэру меч не показался тяжелым.

«Рублю демонов так же легко, как человеков!» - было начертано на нем.
        Длинный клинок взлетел над головой самерийца и косо упал на шею оборотня. Правое плечо и голова человека-зверя, отрубленные напрочь страшным ударом, упали на ковер. Ни капли не пролилось из огромной раны. Обезглавленное тело с деревянным стуком повалилось на пол, испустило зеленый светящийся пар. Чешуйчатая кожа оборотня померкла.
        Кен-Гизар, задыхаясь, прижимал руки к груди. Браслет его больше не пылал, а мерцал неярко, успокаивающе.
        - Хороший удар! - с трудом выговорил сокт.- Я - твой должник, воин! И готов помогать тебе, какой бы ни была твоя история.
        Кэр подхватил его под руку, помог добраться до ложа.
        - Так ты больше не сомневаешься во мне? - спросил он.
        - Ты спас мою жизнь, хотя я могу тебя выдать. Нет, юноша, у меня есть основания тебе доверять.
        - Что ж,- задумчиво сказал Кэр.- Вообще-то я не собирался быть с тобой откровенным…
        - Ты можешь молчать,- заверил Кен-Гизар.
        - Нет,- возразил сын вождя.
        И рассказал, что произошло с ним в подземельях Клыка Кхорала. То, что помнил.
        Воспоминания Кэра были «подправлены» и выстроены жрецом Аша. Но Кен-Гизар не уловил обмана. В рассказе Кэра маг выглядел «нейтральным». Он помог юноше из личной (давней) симпатии и подсказал ему идею стать Владыкой Карнагрии. Причем выглядело это - как акт благодеяния для самой Карнагрии. Выходит, Кэр занял место Фаргала едва ли не из чувства долга перед царем?
        Кен-Гизар был в некотором замешательстве. Кэр не лгал. Но поверить в существование здесь, в Карнагрии, мага такой мощи, не привязанного ни к одному из божеств, было трудно. Впрочем, посланник ухитрился вычленить из рассказа самое существенное.
        - Значит,- произнес он,- Фаргал жив?
        - Маг сказал: все равно что мертв. Ирзаи, он сказал, никого не отпускает.
        - Возможно,- согласился Кен-Гизар.- А если то, что я знаю об этой Богине,- правда, то от нее никто и не уходит по собственной воле. Но… Но не стоит недооценивать Фаргала!
        Оставался еще один вопрос: откуда у Кэра тело царя Карнагрии?
        - Позволь мне узнать кое-что,- попросил посланник.
        - Узнавай,- согласился Кэр.
        Если Кен-Гизар хотел кому-то понравиться, он добивался этого очень быстро. Будь то Фаргал, Кэр или Старший Советник Трона.
        Кен-Гизар взял руку сына вождя и коснулся ее запястья браслетом Яго, одновременно прошептав заклинание Истины. Если плоть Кэра изменена, значит, затронута и нить его Жизни. Браслет определит это.
        Жрец Яго подождал несколько минут. Заинтересованное выражение на лице Кэра сохранилось не больше минуты. Потом он перевел взгляд на Ирдик.
        Браслет молчал. Значит, решил сокт, тело, принадлежащее сейчас сыну вождя, было его собственным, дарованным от природы. Может быть, повзрослевшим лет на пятнадцать -двадцать, но это было уже вполне посильное среднему магу колдовство. Собственное тело… Но рука, которую посланник держал, была точной копией руки Фаргала.
        О Великий Яго! Как он мог забыть!
        Кен-Гизар перевернул руку Кэра ладонью вверх… и вздохнул с облегчением. Так и есть! Линии на ладони не были линиями Фаргала. Похожими, да, но - другими.
        - Кэр,- сказал посланник, оторвав сына вождя от созерцания счастливой Ирдик,- как ты собирался остаться не узнанным?
        Вопрос о том, откуда взялся двойник Фаргала, сокт решил оставить на потом.
        - Не узнанным?
        - Рано или поздно ты выдал бы себя перед кем-нибудь из хорошо знавших царя. Мы знаем, как Фаргал управлял страной. Ты не смог бы править как он.
        - А я и не собираюсь править, как Фаргал! - заявил молодой воин.- Я начинаю войну!
        - Что?!
        - Я начинаю войну с Эгерином! - сказал сын вождя, очень довольный собой.
        Кен-Гизар опустился на край царского ложа и помассировал грудь. Определенно, сегодняшние потрясения его доконают!
        - Кто тебя надоумил? - со вздохом спросил он.
        - Я сам! - гордо ответил Кэр.- Когда посланник Станар догадался, что я - не Фаргал, это показалось мне достойным выходом.
        - Стоит поискать другой,- проговорил сокт.
        Скорость, с которой этот мальчик с лицом мужчины создает новые проблемы, просто потрясающая.
        - Я уверен,- сказал посланник,- что могу сохранить твою тайну и без войны с Эгерином.
        - Поздно! - отрезал Кэр.- Я уже приказал Шотару начать подготовку.
        - Демоны Джехи!
        Выходит, Шотар уже получил приказ - и не поделился новостью ни с Кен-Гизаром, ни с Саконнином! Очень скверно. Значит, у капитана свой собственный интерес в этой войне. Какой?
        - Ты не обещал Шотару землю в Эгерине? - спросил он.
        - Никаких земель. Но он получит то, что заслужит.

«Шотар раскусил его,- подумал Кен-Гизар.- И хочет воспользоваться этим. Этак капитан сам может стать Императором!»
        - Какой пост капитан займет в твоем войске? - спросил посланник.
        Он неплохо относился к Шотару. Более того, полагал, что тот будет лучшим и более полезным для островов Сок Императором, чем этот юноша. Но, если Фаргал вернется, отнять трон у Шотара будет куда сложней.
        - Я пообещал сделать его начальником конницы,- ответил Кэр.
        - Только и всего?- удивился Кен-Гизар.- Всего-то начальником конницы наемников?
        - Наемников и Алых.
        - Тебе надоело сидеть на троне? - поинтересовался Кен-Гизар.- Тебе не понравилось царствовать?
        - Не очень! - признался Кэр.
        - Скоро тебя избавят от этой заботы! В Карнагрии кто командует Алыми, тот и правит страной. Покойник Йорганкеш, предыдущий Император, мог бы порассказать тебе об этом. Но даже он собственноручно не передавал начальство над Гвардией своему преемнику. Поздравляю тебя с началом правления, Император Кэр! И с его завершением, потому что очень скоро Карнагрия будет приветствовать Императора Шотара!
        Кен-Гизар понял, что бороться с последствиями действий этого юноши ему не под силу.
        - Шотар меня не предаст! - заявил Кэр.
        - О да! - отозвался Кен-Гизар.
        И, внезапно вспомнив:
        - Скажи мне, что за человек скрывается под именем моего соплеменника Люга?
        - Воин,- ответил Кэр.- Слуга того мага, что помог мне. Его зовут Карашшер. А как зовут мага, я не знаю.
        - Это-то не удивительно,- произнес посланник.- Какой маг откроет свое имя? Но я не прочь поговорить с его слугой!
        - Не станет он с тобой говорить,- сказал Кэр.- Он так и сказал мне: никаких бесед с послом Священных островов! Но я не обязан ему подчиняться! - запальчиво воскликнул Кэр.- Это он должен помогать мне. Но зачем тебе говорить со слугой, посланник, если ты можешь поговорить с самим магом?
        - Что?!
        - Ну да. Он ведь здесь, во дворце. Саконнин сам приводил его ко мне вчера вечером. Вот только у нас не было времени пообщаться. Но маг и прежде обещал мне свою помощь, так что, уверен, он выполнит обещание. Ты, маг, Шотар, Саконнин… Если вы поможете мне,- сказал он с юношеской непосредственностью,- то я наверняка сумею заменить Фаргала, раз Фаргал все равно что мертв.
        - Кто это - мертв?!
        Кен-Гизар, Кэр и Ирдик одновременно обернулись на голос.
        В зеве все еще открытого тайного хода стоял огромного роста человек с обнаженным мечом в руке.
        Кэр мгновенно очутился между ним и Ирдик с соктом.
        Царский меч сверкнул в его руке.
        - Мой меч! - взревел пришелец.- Мой меч!
        И обрушил на Кэра яростный удар.
        Сын вождя отклонился в сторону и ответил не менее быстрым выпадом. Его противник отпрыгнул назад… и оказался в объятиях второго мужчины, выскочившего из тайного хода следом за царем.
        - Остановись! - закричал Люг.- Остановись, ради славы Ашшура! Здесь Кен-Гизар!
        Даже Люгу не под силу было удерживать Фаргала дольше нескольких мгновений. Но между бойцами возник посланник, предотвратив заодно и выпад Кэра.
        - Царь! - воскликнул Кен-Гизар.- Взгляни туда: твоему мечу не повредила чужая рука!
        - Фаргал! - прямо в ухо царю крикнул вождь соктов.- Разве ты не узнаешь нашего спасителя?
        - Демоны Джехи! - зарычал Фаргал, переводя взгляд с разрубленного тела оборотня на лицо, столь похожее на его собственное.- Тысяча демонов и все пламя геенны! Что делаете здесь вы все? И, Ашшур, откуда здесь, в моих покоях, женщина?
        - Так, значит, ты жив? - произнес Кэр, опуская меч.
        - Есть сомнения? - прорычал Фаргал.
        И вдруг неожиданно улыбнулся.
        - Отпусти меня, вождь,- сказал он.- Я не стану убивать человека, который сражался за меня. И вместо меня.- Царь указал клинком на труп оборотня.- Он неплохо использовал мой меч и, разумеется, вернет его мне.
        - Он - твой! - спокойно ответил Кэр, протягивая клинок Фаргалу.
        Царь жадно схватил меч, прижался щекой к холодному металлу.
        - Ты возьмешь в моей оружейной все, что пожелаешь! - произнес он дрогнувшим голосом.- Я уже не чаял прикоснуться к тебе, мой друг,- шепнул он мечу и нежно провел пальцами по мерцающим письменам на клинке.
        - Очень поэтично! - заявил Люг.
        Сокт пересек комнату и повалился на царскую постель.
        - Устал,- пояснил он.
        И, обращаясь к самерийцу:
        - Ну-ка выкладывай, герой, как ты здесь очутился!
        - Герой? - Царь на мгновение оторвался от созерцания собственного меча.- Кстати, где мой пес?
        - Пропал,- ответил Кен-Гизар.- Как я слышал.
        - Что за вздор? - возмутился Фаргал.- Да он не покинет моей спальни без моего приказа. И разорвет любого, кто попробует прикоснуться к нему.
        - Боюсь, что знаю, кто к нему прикоснулся,- проговорил сокт.- Мужайся, царь! Это не последняя потеря.
        - Назови-ка имя! - Глаза Фаргала сузились.- Назови мне имя - и я позабочусь, чтобы моему псу не было одиноко в загробном мире!
        - Он,- Кен-Гизар кивнул на Кэра,- уже прикончил тварь. Вызвал бы ты слуг, государь. Насколько я знаю оборотней, они начинают смердеть уже через пару часов.
        Фаргал потянулся к гонгу, но посланник тут же сам остановил его:
        - Погоди, государь! Я запамятовал еще кое о чем. Кэр, напомни мне имя человека, что сопровождал тебя под видом Люга.
        - Что? - Люг подскочил на месте.- Под моим именем?
        - Его зовут Карашшер,- ответил Кэр, поворачиваясь к Люгу.- И он ничем не осрамил твоего имени, вождь.
        - Остуди свой гнев, Люг,- улыбнулся царь.- Это же наш спаситель.
        - Да,- сказал сокт и засмеялся.- Как бы то ни было, тот, кто все это подстроил, сыграл нам на руку, мой царь!
        - Подстроил? - удивился царь.- Разве это была не твоя идея? - Он взглянул на Кэра.
        Люг снова засмеялся.
        - Значит, твоя? - Фаргал повернулся к посланнику соктов.
        - Царь,- сквозь смех проговорил вождь,- ты посмотри на нашего друга! Он - вылитый ты!
        - Я не слепой! - проворчал Фаргал.- Да, он похож на меня! Иначе как бы все это получилось?
        - Это была не моя идея, о царь,- произнес посланник.- И, уж конечно, не его. Могу засвидетельствовать: юноша занял твое место из самых достойных побуждений!
        - Надеюсь, что так.- Фаргал нахмурился.- Ну и как тебе Кедровый Трон, наемник?
        - Мое имя - Кэр! - холодно произнес сын вождя.
        Ирдик прижала ладонь к губам.
        Кен-Гизар приготовился вмешаться, но Фаргал не рассердился. Он смерил взглядом широкоплечую фигуру Кэра, ничем не уступающую его собственной… и нашел замечание справедливым.
        - Так как тебе Кедровый Трон Карнагрии, Кэр, сын Хардаларула?
        - Мне было не очень уютно,- признался самериец. (По лицу Фаргала было видно, что ответ ему понравился.) - Но,- тут же добавил Кэр,- я ведь еще не привык. Думаю, через полгода, а может и раньше, я начал бы находить в этом удовольствие.
        Люг засмеялся и поднял большой палец.
        - Не ты один! - сказал царь.- Но, пока я жив, у тебя не будет возможности попробовать. Что ты успел натворить?
        - Сделал кое-что,- признался Кэр.- Мне не кажется, что это плохо, но кое-кто меня уже осуждает.
        - Что же ты сделал? - насторожился царь.
        - Я начинаю войну с Эгерином. То есть ты начинаешь,- поправился он.
        - Однако! Вестник уже послан?
        - Вестник?
        - Значит, нет… Ладно, разберусь. Что еще?
        - Мой царь! - вмешался Люг.- Я не прочь взглянуть на своего двойника, если ты уже наговорился со своим.
        - Да,- присоединился Кен-Гизар.- Ты, о царь, интересовался, кто все организовал? Я тоже не прочь узнать об этом побольше!
        - Где он? - спросил Фаргал.
        - В своих покоях. То есть в покоях вождя соктов,- поправился Кэр.
        - Тогда идем!
        Царь шагнул к дверям.
        - Мой царь! - воскликнул Люг.- А ты не хочешь переодеться? Этот проклятый дождь… Многие, наверное, назовут его благословенным, но мне, признаться, надоело ходить мокрым. И хорошо бы что-нибудь съесть.
        - Так вы голодны? - спросил Кэр.- Ирдик, взгляни, там, на столе, должно было остаться кое-что от моего ужина.
        Девушка бросила на царя испуганный взгляд. Разве можно предлагать Владыке Карнагрии свои объедки?
        - Давай, давай,- отозвался Фаргал, стягивая через голову мокрую рубаху.- Только быстро. Люг, поройся в шкафах. Там полно всякой одежды. Найдешь что-нибудь по себе. Девушка! Раз уж ты здесь, заплети мне волосы. Кто знает, не придется ли нам поработать мечами.
        - В собственном-то дворце? - усомнился Люг.- Я возьму вот это. А кольчуга на меня у тебя есть?
        - В оружейной. Можем зайти. Вот так лучше! - заявил Фаргал, пристегивая к поясу ножны и энергично жуя.- Пошли!
        Два стражника, которым была поручена охрана царской опочивальни, выпучили глаза, увидев, как вместо одного Фаргала из дверей выходит двое. Да еще два сокта. Да еще девушка.
        - Все в порядке! - заявил Кен-Гизар раньше, чем воины схватились за мечи.
        - Хорошо же вы несете стражу,- проворчал подлинный Фаргал.- Меня могли трижды убить, а вы бы так и проторчали здесь.
        - Но,- робко возразил один из стражников, переводя взгляд с одного из царей на другого,- было приказано не тревожить без зова…
        - Да,- сказал Кэр.- Я велел им.
        - Ну, с такими повелениями ты недолго усидел бы на моем месте! - заявил Фаргал.
        Оставив стражников переваривать увиденное, все пятеро двинулись по галерее к покоям Люга.

13
        - Этот демон Фаргал опять ухитрился вывернуться! - прошипел маг.
        - Ты же сказал: от Ирзаи никто не уходит,- буркнул Карашшер.
        - И это так. Но - ушла Ирзаи! Сама Таймат влезла в мою игру.- В голосе чародея смешались гордость и огорчение.- Зато теперь мы будем играть сами. Без богов. Мы справимся. Величайший из магов и сильнейший из воинов - против одного человека.
        - Императора,- уточнил Карашшер.- Вряд ли Фаргал придет один. С ним обязательно явятся проклятые сокты. Впрочем, это лучше, чем полсотни Алых.
        - Я предпочел бы полсотни Алых,- заметил маг.- Но со жрецами Яго я тоже разберусь. Всё. Они уже идут!
        Жрец Аша сотворил заклинание - и перед ним вспыхнуло волшебное «окно». В нем Карашшер увидел четырех мужчин и девушку, быстро идущих по сумеречной галерее. Воин узнал мужчин, но что касается девушки…
        - Для чего они тащат с собой девчонку? - подозрительно спросил он.
        - Он вернул себе свой меч…- пробормотал маг.- Что ты сказал?
        - Я спросил: зачем им девчонка?
        - Случайность,- ответил маг и засмеялся.- Она и наш верный Кэр… Что ты думаешь об этом?
        - Я думаю, что очень скоро они будут здесь! - сказал Карашшер.
        - Я успею. Итак: они идут к тебе. Обо мне им пока не известно. С ними наш Кэр и девушка. Кэр, который проиграл как царь, но еще послужит нам как воин! А женщина, которая всегда становится слабостью того, на чьей она стороне. Эти двое обойдутся им в силу одного из соктов.- Маг снова довольно засмеялся.- Значит, двое против двоих! Ты боишься, Карашшер?
        - Конечно, боюсь,- буркнул воин.- Скрестить клинок с Фаргалом!
        - Попробую позаботиться и об этом,- кивнул маг.- Отошли своих стражников: пусть не путаются под ногами.
        Когда воин вышел, жрец Аша, пропев несколько слов, медленно пересек просторную комнату. Камень на его Диадеме полыхнул.
        - Иди ко мне,- приказал он вернувшемуся Карашшеру.- Стань сюда!
        Чародей описал правой рукой в воздухе волнистую линию, и лента желтого пламени пересекла спальню Люга от стены к стене. Еще один жест - и лента погасла.
        - Держись на этой половине! - сказал маг.- Никто из них не сможет пересечь границу. А я пока побуду в тени и подготовлюсь.
        Маг прошептал заклинание и начал медленно растворяться в желтом от курений воздухе.
        - Держись смело! - напутствовал он своего слугу и пропал.
        Карашшер вытянул руку и осторожно прикоснулся к невидимой преграде. Под пальцами было нечто твердое и очень горячее.
        С проклятием он отдернул руку и услышал смешок.
        - Никогда не сомневайся во мне, Карашшер,- и твоя жизнь никогда не оборвется,- прошипел его невидимый хозяин.- Приготовься, они уже рядом!
        Дверь в покои распахнулась.
        Четверо мужчин быстро вошли внутрь. Ирдик замешкалась… И осталась снаружи, у порога. Словно кто-то шепнул ей: не входи!
        Кэр, который ни разу не был здесь, с интересом оглядел спальню. На стенах - яркие ковры фетской работы, потолочная лепка вызолочена, изысканная мебель обтянута бархатом. Огромная кровать из черной ароматной древесины укрыта балдахином в три человеческих роста. Оконные ниши скрыты за портьерами из расшитой мелким жемчугом черной ткани.
        Рядом с одной из таких портьер стоял Карашшер.
        Кэр заметил его не сразу, хотя воин не прятался. Напротив, принял достаточно вызывающую позу: одна рука на бедре, вторая - на эфесе кривого меча, когда-то принадлежавшего Люгу. Голову слуги мага защищал открытый, без личины или забрала, шлем. Карашшер больше не нуждался в том, чтобы скрывать свое настоящее лицо.
        Окинув взглядом Фаргала, Карашшер усмехнулся: в самом деле очень похож на мальчишку Кэра. И вдруг улыбка сбежала с его лица: он понял, что царь напоминает ему не только Кэра, но и еще одного человека. Если можно назвать человеком…
        - Ты узнал меня, не так ли? - прогремел Фаргал.
        Смущение воина царь приписал собственному грозному виду.
        - Конечно, узнал,- отозвался Карашшер, и усмешка вновь растянула его рот.- Второго такого, как ты, нужно еще поискать. Но если поискать - можно найти!
        - Ты!..- рявкнул Люг, делая шаг к слуге мага.
        И, наткнувшись на невидимую преграду, отскочил назад.
        - Вот демон! - воскликнул он.
        Карашшер расхохотался.
        Фаргал выхватил меч.
        - Осторожней, мой царь! - предупредил его сокт.- Тут какая-то мерзость.
        - Ну же, Император! - подзадоривал Карашшер.- Где твоя знаменитая храбрость?
        Брошенный кинжал едва не продырявил Карашшеру грудь.
        В последний момент воин успел отскочить, и оружие лишь царапнуло по кольчуге.
        - Зачарован! - чуть слышно прошептал над ухом воина голос жреца Аша.- Царь - мой, но сокты - твои, Карашшер!
        Если бы не загар, можно было бы увидеть, как побледнел слуга мага.
        - Где мой прежний бросок? - посетовал Кен-Гизар.- Уже второй промах за сегодняшнюю ночь. Нет, нет! - удержал он Фаргала, собравшегося метнуть свой меч в наглеца.- Твой клинок лучше приберечь. Для того, кто в тени!
        - Хитер! - прошелестел над ухом Карашшера голос мага.- Чует… Но не знает,- и свистящий смешок.- Развлечемся.
        Слуга мага поглядел на надорванную кольчугу: его развлечения могли закончиться минуту назад.
        - Ты о ком? - настороженно спросил Фаргал сокта.
        - О его хозяине. Маге. Он здесь, не так ли?
        - Да,- подтвердил Кэр.- Он - во дворце! Но я не думаю, что от жреца Аша может исходить зло! - сказал молодой воин.
        - Кого?! - Кен-Гизар побагровел.
        - Теперь это уже не важно,- прошелестел голос чародея позади Карашшера.
        - Теперь это уже не важно! - эхом откликнулся Фаргал.- Разве мы и так не знаем своего врага?
        Люг тем временем изучал собственного «двойника».
        Фактически, сходство было не так уж велико. Сложение, цвет волос, кожи (их изменила краска, а не чары), борода. Зато само лицо куда грубей, а широкие лапищи с короткими пальцами совсем не похожи на руки Люга.

«Силен, должно быть, как медведь»,- подумал сокт, глядя на тяжелые покатые плечи и толстенную шею.
        Вождь не обошел вниманием и собственный меч в руке врага. Но он был меньше привязан к своему оружию, чем Фаргал - к своему. Хороший меч, заговоренный клинок, да, но в оружейной царя есть и получше, а наложить чары сокт способен и сам. Хуже то, что меч, которым придется сражаться сейчас, самый обычный, и вождь так и не успел привыкнуть к нему. Зато он - Люг Смертный Бой!
        Он еще раз оглядел спальню. Свою собственную спальню. Место для отдыха и наслаждения. Втянул воздух, насыщенный ароматами царских садов. Но запах крови уже явственно пробивался сквозь дыхание цветов.
        Ирдик попятилась. Она не боялась крови. И не боялась опасности. Кэр сумеет защитить ее. И еще трое мужчин, которые не дадут ее в обиду. И все-таки что-то отталкивало девушку, отодвигало подальше от этих великолепных гобеленов, подальше от напряженных спин воинов. Но здесь был ее Кэр - и она не могла уйти!
        - Люг…- произнес Кен-Гизар.
        - Да? - отозвался, не поворачиваясь, вождь соктов.
        - А не попробовать ли нам Зов Двоих?
        - Тебе или мне?
        - Тебе, конечно! Я уже стар для живой борьбы!
        - Мой царь,- попросил Люг,- проследи за негодяем!
        Он и посланник соединили руки с браслетами Яго.
        - О мой повелитель, чистый и могучий, побеждающий врагов, насаждающий справедливость…
        Ирдик удивилась тому, каким звонким, молодым стал голос посланника.
        - …Вложи в брата моего, преданного тебе, силу отторжения чар зла. Вложи в него свою силу, повелитель, как я, ничтожный жрец твой,- отдаю свою! С радостью!
        Что-то снова толкнуло Ирдик назад. Голубое сияние появилось над головами соктов… и Кен-Гизар тяжело осел на ковер.
        Карашшер снова засмеялся. Но оборвал смех, когда Люг решительно шагнул к нему.
        Невидимая граница вспыхнула желтым огнем. Вождь соктов коснулся ее, и желтое пламя стало зеленым. Еще шаг - и Люг преодолел магическую черту.
        - Защищайся же! - прошипел невидимый маг потрясенному слуге.- Повеселись! Ты сильней, чем выползок Яго!
        Карашшер был в этом далеко не уверен. Но, пока в его голове копошились сомнения, руки делали привычное дело. Кривой меч Люга обратился против своего хозяина.
        Сокт не спешил нападать. Воины медленно кружились по ковру, вокруг невидимой оси. Два опытных бойца, высматривающих слабину в противнике.
        Люг ударил первым. Три стремительных движения, три звона соприкоснувшихся мечей - оба отпрянули. И вновь закружились, высматривая, выжидая.
        Но короткая схватка не прошла бесплодно для обоих. Люг понял, что противник не уступает в быстроте и превосходит в силе. Что учили его не карнагрийские фехтовальщики. И что полагается он более на наработанные навыки, нежели на искусство, как это делал сам сокт.
        Карашшер тоже узнал, что соперник не быстрее и не сильнее. Что клинок его оружия слабее и легче, чем у кривого меча. Еще слуга мага опознал традиционную манеру боя островитян и согласился с хозяином: превосходство на его стороне. Значит, маг нарочно подпустил к нему сокта, чтобы он, Карашшер, прикончил того на глазах остальных.
        Больше века прожил Карашшер. И многому научился с тринадцати лет, когда впервые поднял боевой меч. Всю жизнь Карашшер сражался. А с тех пор, как век тому назад хозяин взял его к себе, исцеляя раны и продлевая жизнь жизнью, взятой из крови жертв, у воина была возможность стать лучшим бойцом в Четырех Империях. Вот теперь даже прославленный Люг Смертный Бой уступает ему.
        Воин бросил взгляд на Фаргала: царь жадно, приоткрыв рот, наблюдал за поединком.

«Ты - следующий!» - самонадеянно подумал Карашшер и устремился вперед.
        Ложный выпад, режущий восходящий удар (Люг отскочил) и прямой рубящий - сверху. Карашшер вложил в него всю свою силу и нанес его так, что сокту ничего не оставалось, как парировать отводящим движением собственного меча. В последний миг Карашшер чуть изменил направление - Люг довернул клинок, чтобы избежать раны в руку - кривой меч со страшной силой обрушился на клинок Люга… И переломил его у самой рукояти.
        Вождь соктов потерял равновесие, отшатнулся и упал на спину.
        Фаргал рванулся вперед… и с воплем отпрянул, ударившись о магическую преграду.
        Карашшер перехватил меч и вскинул его, готовясь вонзить в живот Люга. Сокт откатился в сторону… и рука его задела кинжал Кен-Гизара.
        Карашшер навис над упавшим, острие кривого меча взлетело вверх. И опустилось точно в середину груди Люга.
        Но лишь разорвало кожаную куртку сокта. Меч выпал из рук слуги мага (золотое оголовье эфеса больно ударило по пальцам Люга), а вслед за мечом повалилось на ковер массивное тело Карашшера. В правой глазнице воина, сверкая инкрустированной самоцветами рукоятью, торчал кинжал Кен-Гизара.
        - Ашшур! - облегченно воскликнул Фаргал.
        - Всё, мой царь! - задыхаясь, проговорил Люг.
        И с трудом поднялся на ноги.
        - Не всё…- прошептал Кен-Гизар.
        Но только стоящий рядом Кэр услышал шепот посланника.
        - Не всё! - раздался за спиной самерийца знакомый свистящий голос.
        - Это еще кто? - рявкнул Фаргал, быстро обернувшись.
        Высокая фигура в длинном плаще возникла прямо из воздуха.
        - Не шевелис-сь! - прошипел чародей.
        Острый желтый луч ударил в сердце Фаргала. Еще один луч метнулся в сторону Люга - и сокт, наклонявшийся, чтобы поднять свой меч, повалился на окровавленный ковер.
        - Великий Яго…- слабым голосом проговорил Кен-Гизар.
        Маг даже не взглянул на посланника. Сейчас жрец Яго был не опасней младенца.
        Еще один луч коснулся магической преграды. Желтая лента вспыхнула и погасла.
        Маг уверенным шагом пересек комнату, поднял меч, к которому в последнем усилии тянулся Люг.
        - Иди сюда! - велел он Кэру.
        И самериец не смог не подчиниться.
        - Возьми! - произнес жрец Аша, вручая Кэру оружие.- Мой повелитель дарит тебе право собственной рукой взять для него жизнь. Убей его!
        Длинная рука указала на застывшего Фаргала.
        Кэр покачал головой.
        - Нет,- просто сказал он.
        Слегка изогнутая рукоять меча Люга удобно лежала в ладони молодого воина. Он чувствовал силу этого оружия.
        Кэр поднял глаза на мага. Тот стоял на расстоянии вытянутой руки от молодого воина. Камень на Диадеме сиял.

«Убей его! Убей его! Убей! - шептали в сознании жреца Аша голоса Фаргала и соктов.
        Убей!»
        Достаточно лишь обернуть их желания к ним самим и передать Кэру. Маг не мог сам убить ни Фаргала, ни Кэра - их судьбы были связаны, но Кэр и Фаргал могли убить друг друга. Отличная игра - использовать желания врагов, чтобы воплотить собственные. Но лучше, если при этом сознание Кэра будет свободно. Пусть он убьет Фаргала по собственной воле…
        Но Кэр, поколебавшись, протянул меч магу.
        - Убей его сам, если тебе надо! Убей меня, если хочешь,- сказал он.- Я не подниму руку на того, кому клялся в верности!
        - Ты - сын клана Мечей! - подавив раздражение, напомнил маг.- А клан Мечей издревле служил моему Господину! Что твоя присяга перед кровной верностью?
        - Не я приносил клятву верности,- покачал головой Кэр.- Мой отец не осудил бы меня за такой выбор. Ты можешь меня убить…
        Смех мага наполнил комнату. То был звук, от которого хотелось выть.
        - Твой отец! Твой отец? Ты так думаешь?
        Смех резко оборвался, на Кэра повеяло холодом.
        - Я - твой настоящий отец,- произнес маг.- Я не убью тебя Никогда. Ты был волен сделать выбор, но не в твоей воле спорить со мной. УБЕЙ ЕГО!
        Рука чародея повелительно указала на Фаргала.
        И Кэр, с окаменевшим, неживым лицом и остановившимся взглядом двинулся к царю, поднимая меч.
        Ирдик глядела на происходящее, до крови прикусив губу.
        Сын вождя приближался к Фаргалу. Его движения были медленными, неловкими. Но отточенное лезвие по-прежнему несло смерть, а Фаргал, скованный чарами, был не в силах шевельнуть пальцем.
        Светловолосая голова мага поворачивалась, провожая движение Кэра. «А он красив! - промелькнула в голове девушки кощунственная мысль.- Не удивительно, раз он его отец».

«СБЕЙ С НЕГО КОРОНУ!»
        Властный женский голос родился прямо в мозгу Ирдик. Голос, настолько похожий на голос ее матери, Вардали, что девушка, не задумываясь, не успев задуматься, беззвучно сделала три шага вперед и, встав на носки, ударила рукой по волшебному Венцу.
        Великая Диадема Аша, сбитая рукой пятнадцатилетней девушки, упала на ковер и откатилась на несколько шагов.
        Какой-то миг жрец Аша чувствовал себя как человек, неожиданно лишившийся зрения, слуха и обеих рук. Невероятно, но до сего момента он напрочь забыл о присутствии Ирдик за своей спиной.
        Рука Кэра, занесшая над головой Фаргала меч, застыла.
        Не много времени надо магу, чтобы прийти в себя.
        Жрец Аша выбросил руку - и Диадема Власти, повинуясь движению его пальцев, взмыла над ковром и устремилась к своему хозяину.
        Но не долетела.
        Меч Фаргала с сухим шелестом рассек воздух и перерубил ее пополам.
        Кен-Гизар похолодел от ужаса. Даже когда маг лишил его возможности двигаться, сокт так не испугался. Посланник успел узнать Великую Диадему Аша. Венец бога, способный, будучи уничтоженным, унести за собой весь Мир Ашшура!
        Оцепенел и маг - от высочайшего кощунства!
        Но Фаргал не подозревал о том, что совершил. Меч его взлетел еще раз и, опустившись чуть выше серебряной, скреплявшей плащ пряжки, перерубил тело мага пополам.
        Верхняя половина, отброшенная ударом, упала прямо к ногам Кэра. И юноша с ужасом обнаружил, что маг жив. Серые холодные глаза взирали прямо на юношу.
        Тонкие губы шевельнулись.
        - Хочешь знать, почему я не убил Фаргала сам? - прошептал тот, кто по всем природным законам должен был быть мертв.- Хочешь?
        Кэр молчал. Он не мог говорить.
        - Потому что он тоже мой… с-с-с…
        Меч Фаргала с хрустом опустился на белое лицо мага и развалил его голову надвое.
        - Они очень живучи,- спокойно пояснил царь, вонзая клинок в покрытую серым плащом грудь и оставляя его там.- Живучи, как демоны.
        И, поняв состояние Кэра, ласково похлопал его по плечу:
        - Но запомни: их можно убивать. И мы будем их убивать везде, где найдем! Так что успокой сердце, воин! Ты показал себя достойно. Император Карнагрии признателен тебе.
        Фаргал рассмеялся, и Кэр решил: на каком бы троне ни сидел человек, он всегда остается только человеком.
        Ирдик, затаив дыхание, глядела на двух воинов, огромных, мощных, таких похожих - и таких разных. Но один из них был ее Кэром, а другой - всего лишь царем Карнагрии. А мало ли их, царей, перебывало на Кедровом Троне с тех пор, как род Шера обрел силу в этой стране?
        Люг помог Кен-Гизару добраться до кресла. Он с интересом поглядывал на останки мага: совсем немного крови натекло на ковер из разрубленного тела.
        Фаргал сорвал одну из портьер с оконной ниши. Свежий ветер, наполненный запахами Дворцового сада, всколыхнул воздух в покоях.
        - Возьми… Диадему…- слабым голосом сказал Кен-Гизар соплеменнику.
        - Что? - Вождь соктов наклонился поближе к посланнику.
        - Возьми Диадему Аша!
        Лицо вождя соктов вытянулось.
        - Это была Великая Диадема Аша? - спросил он, понизив голос.- Ты не ошибся?
        - Это есть Великая Диадема Аша,- проговорил посланник.- Возьми и соедини ее… пока мы живы!
        Люг наклонился к Диадеме, но Кен-Гизар остановил его.
        - Не голыми руками! - предупредил он.
        Вождь соктов вынул из сундучка на столе кожаные перчатки и, надев их, осторожно поднял обе половинки Венца.
        Магический камень запульсировал чуть ярче, и острая боль пронзила руки сокта. Словно он ударился локтями. Но терпеть ее было можно, и Люг взглянул на срезы темно-серого металла. Они были совсем не похожи на оставленные мечом: абсолютно гладкие зеркальные поверхности. Словно тщательно отполированное серебро.
        - Она… живая,- сказал Кен-Гизар.- Дай я прикоснусь к ней!
        - Стоит ли?
        Кен-Гизар усмехнулся:
        - Дай!
        Правой рукой, той, на которой браслет, он коснулся древнего металла.
        Лицо его исказилось, капельки пота выступили на лбу. Золото браслета Яго на его запястье на миг стало черным, а металл Диадемы приобрел желтоватый оттенок. Камень вспыхнул зеленым огнем…
        Фаргал наконец заметил стоящую в тени Ирдик.
        Двумя неслышными шагами он покрыл расстояние между ними.
        - Я, Император Карнагрии,- произнес он торжественно,- благодарю тебя!
        И, немного подумав, низко поклонился. То было высшее уважение, какое Фаргал мог оказать женщине.
        Ирдик же глядела на Кэра, и глаза ее смеялись.
        - Великий Яго! - прошептал Кен-Гизар, и ладони его порозовели.- Ну теперь - всё,- сказал он, откидываясь на спинку кресла, и продолжал куда более бодрым голосом, чем минуту назад:- Теперь - всё. Соединяй!
        Люг сложил две половины, и серый металл сомкнулся. Диадема Аша снова стала единой.
        - Разумно! - произнес за спиной Люга свистящий шепот.
        Вождь соктов развернулся, одновременно отпрыгивая назад. Он вцепился в Диадему, а она уже рвалась из его рук, как живое существо.
        Перед соктами стоял маг. Он был невредим, а меч Фаргала, который царь напоследок вонзил ему в грудь, лежал на ковре.
        - Тебе ее не удержать! - прошипел жрец Аша и взмахнул рукой.
        Диадема рванулась из рук Люга с такой силой, что он еле устоял на ногах.
        Кен-Гизар легко, словно сбросил груз лет, вскочил на ноги.
        - Нет,- сказал он, вставая между соплеменником и магом и скрещивая перед собой четыре пальца.- Здесь Власть Яго!
        - Была! - заявил маг.
        И желтое пламя объяло Кен-Гизара.
        Но посланник не шевельнулся.
        - Тем хуже для тебя! - прошипел жрец Аша, поднимая руки.
        И в этот миг над его головой вновь взлетел меч Фаргала.
        Когда Фаргал услышал за своей спиной голос мага, он не успел удивиться.
        Если бы он удивлялся всякий раз, когда жизнь проделывала с ним подобные штуки, то не дожил бы до сегодняшнего дня.
        Поворот, быстрый взгляд - и Фаргал, оттолкнув стоящего на пути Кэра, метнулся к своему мечу.
        Боковым зрением он отметил Люга с чародейской короной в руках, поднимающегося из кресла Кен-Гизара, слугу мага (этот, к счастью, так и остался мертвецом) и самого мага, вздымающего руки над головой.
        Миг - и пальцы Фаргала сомкнулись на знакомой рукояти. Распрямляясь, царь увидел бегущего к чародею Кэра. В руке у него был меч.

«Молодец! - мысленно похвалил юношу Фаргал.- Но я успею первым!»
        Тяжелый клинок, опоясанный древними рунами, взлетел над головой жреца Аша. Тот слишком поздно заметил царя и был слишком погружен в сплетаемое заклинание, чтобы помешать Фаргалу…
        Кен-Гизар увидел широкий клинок, падающий на голову соперника, и ощутил, как сила жреца Аша, сомкнувшаяся вокруг, начала стемительно таять…
        Справа от жреца возникла еще одна фигура. И еще один клинок взметнулся вверх над головой мага.

«Зря!» - подумал Кен-Гизар.
        Кто может опередить Фаргала, когда тот наносит удар?
        Кривой клинок с лязгом ударил по мечу царя, отнес его по дуге вверх и остановил поворотом в высшей точке.
        - Ты уже убил его один раз! - твердо сказал Кэр.- Хватит!
        Люг восхитился мастерским движением Кэра. Воспользовавшись вогнутостью лезвия, самериец «поймал» более тяжелый клинок Фаргала и полностью погасил его мах широким обводящим движением. Точно так же он сам, спасая Кэра, отбил меч царя там, в Злом замке.
        Царь и его «двойник» застыли, скрестив над головами мечи, Люг решил, что пора вмешаться. Все еще держа корону в левой руке (она больше не рвалась из его пальцев - внимание мага переключилось на единоборство Кэра и Фаргала), Люг бросился на помощь царю.
        - Нет! - остановил соплеменника Кен-Гизар.- Не спеши.
        Посланник за те несколько мгновений, которые «подарил» ему Фаргал, сумел осознать многое. Люг не должен помогать царю.
        Кен-Гизар сумел прочитать мысли своего давнего врага. И теперь знал, почему Кэр и Фаргал похожи. Сейчас он так же ясно увидел их сходство и связь с третьим человеком. Тем, что наблюдал, также не собираясь вмешиваться. Но готовый сокрушить всякого, кто посмеет это сделать.
        Кен-Гизар многое «увидел» за несколько мгновений, подаренных ему прикосновением к Великой Диадеме Аша. Ибо Венец сей в иные времена был также и Диадемой Яго, хотя совершенно по-разному одарял жрецов двух богов.
        Огромные мускулы Фаргала напряглись. Он мог бы хитростью освободить клинок. Он мог бы ударить Кэра левой рукой. Но решил положиться на свою невероятную силу. До сих пор никто не мог противиться ей.
        Царь увидел, как покраснело лицо Кэра, пытающегося противостоять напору, почувствовал, как мелко дрожит в сверхчеловеческом усилии поднятая рука Кэра. Владыка Карнагрии оскалил зубы в улыбке…
        Кэр понимал: в этом единоборстве у него не много шансов. Мощь Фаргала известна. Но, сообразив, что царь решил поставить на силу против силы, он, как и Фаргал, отказался от иных приемов. Чем сильнее противник - тем больше радость воина! Так учили сынов клана Мечей.
        Ярость, вспыхнувшая в нем от волчьей ухмылки Фаргала, от высокомерной уверенности царя в победе, удивила и самого Кэра. Он понял, что не может позволить себе сдаться.

«Какая пара! - подумал Кен-Гизар, глядя на противников.- Наконец-то нашелся воин, способный противостоять моему Фаргалу!»
        Два великана, с побагровевшими лицами и вздувшимися жилами, боролись почти минуту. А потом (Люг не поверил своим глазам!) меч Фаргала начал понемногу отодвигаться назад, и, наконец, Кэр отбросил его мощным рывком вниз. Отбросил и отскочил, выставив перед собой клинок. Сын вождя был готов продолжить.
        Но Фаргал медлил…
        - Довольно!
        Это сказал маг, и оба противника мгновенно повернулись к нему.
        Два хищника, готовых напасть при первом же признаке опасности.
        - Я проиграл! - с достоинством произнес жрец Аша.
        Кен-Гизар понял, что чародей имеет в виду не сегодняшнюю ночь. Даже без Диадемы Власти у мага хватило бы сил, чтобы уничтожить обоих соктов… Не будь здесь Фаргала!
        - Я проиграл. Позвольте мне уйти.
        Кен-Гизар не удивился. Он знал, как смотрят Владыки Вечности (ими полагали себя жрецы Мудрого) на временные поражения.
        - Нет! - отрезал Фаргал.
        - Да! - сказал посланник соктов.
        Владыка Карнагрии, изумленный, уставился на старого друга.
        - Пусть он уходит,- произнес Кен-Гизар, жрец Яго.- Так будет лучше, о царь! Но она,- посланник указал на Диадему,- останется здесь.
        - Ты не сможешь повелевать ею! - прошипел жрец Аша.
        Впрочем, он и не рассчитывал, что жрец Яго отдаст ему Венец.
        - Вы требуете,- с оттенком превосходства произнес Кен-Гизар.- Вы требуете. Нам - дарят!
        - Ты отвечаешь за нее! - с угрозой сказал маг.- Понимаешь, что это значит, ничтожество?
        - Знаю.- Кен-Гизар пропустил оскорбление мимо ушей. Он твердо решил не давать магу повода начать схватку.- Это значит, что тебе теперь будет трудновато колдовать вдали от своих гор.
        Фаргал с растущей яростью слушал этот диалог. Он не мог поверить, что друг намерен отпустить мага.
        - Слуга Аша должен умереть! - прорычал царь.
        Маг взглянул на него с интересом.
        Он не мог убить Фаргала, но и Фаргал не мог убить его . И только что имел возможность в этом убедиться. Но в своем упрямстве не желал видеть очевидного… Пожалуй, он унаследовал это свойство от отца: маг тоже упустил очевидное - вмешательство Таймат. И теперь расплачивался… Впрочем, это еще не проигрыш, лишь временное поражение. Да и зачем ему, слуге Мудрого, жалкая власть над людьми, если он так и не смог пробудить своего Господина?
        - Придется отпустить его, о царь,- покачал головой посланник.- Ты - высший суд на этой земле. Но не сейчас.
        - Он умрет! - настаивал Фаргал.- Убей его, Люг!
        Вождь соктов огорченно посмотрел на царя. И покачал головой.
        Итак, все они предали его!
        Фаргал скрипнул зубами, но сумел загнать гнев поглубже. Царь-воин вновь поднял меч.
        Кэр тут же оказался между ним и магом. Он знал, что должен так поступить. Но спроси его кто-нибудь: почему? - Кэр не смог бы дать связного ответа.
        Фаргал почувствовал, насколько он устал. Царь не спал вторую ночь. Многодневная скачка вымотала его, а нервное напряжение последних часов мешало управлять чувствами. Но он был воином вот уже несколько десятилетий. Поэтому Фаргал убьет любого, кто станет у него на пути. И не станет звать стражу, а сделает это сам!
        - Не мешай ему, Кэр,- раздался за спиной молодого воина голос мага.- Если он хочет убить меня, пусть попробует.
        Юноша остался на прежнем месте. Только отрицательно мотнул головой. Он встал на пути Фаргала вовсе не потому, что жаждет спасти жреца Аша. Он делает это ради самого Аша.
        Фаргал с минуту смотрел на лицо Кэра, так похожее на его собственное. Потом взглянул на мага… и опустил меч. Его утомленный мозг отказывался переварить происходящее.
        - Пес с тобой! - буркнул он.- Убирайся.
        Все, кроме самого мага, облегченно вздохнули.
        Чародей же испытал некоторое разочарование.
        - Я заберу и его,- указал жрец Аша на Карашшера.
        - Мне падаль ни к чему,- проворчал Фаргал.
        Царь не любил, когда его воле противились. Даже если понимал, что должен уступить.
        Маг подошел к своему слуге и легко, без видимого усилия, выдернул застрявший в глазнице кинжал.
        - Твое,- произнес он, бросив оружие Кен-Гизару.
        И, выпрямившись, простер руку над Карашшером, ладонью вверх:
        - Встань!
        И тело воина пришло в движение. Медленно, неуклюже, оно поднялось сначала на колени, потом во весь рост. В пробитой глазнице пузырилась алая кровь. Но лицо уже не было лицом мертвеца: оно исказилось от нестерпимой боли.
        - Я ухожу,- прошипел чародей, обводя ледяным взглядом собравшихся в комнате.
        Глаза мага на секунду остановились на Кэре, и тому показалось: чародей улыбнулся.
        Жрец Аша медленно вытянул руки. Желтый туман поднялся от его ладоней, как поднимается дым от брошенных в костер зеленых веток. Туман окутал жреца Аша и его слугу, сгустился… и растаял.
        Мага и Карашшера не было.
        - Демоны Джехи…- пробормотал Фаргал, стараясь не смотреть на соктов.- Выходит, он мог удрать в любой момент?
        Запах нагретого железа и свежевскопанной земли: все, что осталось в покоях от жреца Аша и Карашшера.
        - Ты все равно не смог бы его убить, о царь! - произнес Кен-Гизар, принимая из рук Люга Диадему.- Ваши жизни связаны: твоя и его. Ни один из вас не сможет убить другого.
        Фаргал промолчал. У него не было причин не верить Кен-Гизару. Но и поверить было непросто.
        - Он настолько силен? - осторожно спросил Люг.
        - Теперь - нет.- Посланник погладил темный металл Диадемы.- В этом была часть его силы.
        - Теперь эта сила - у тебя? - спросил Фаргал.
        - Нет,- покачал головой сокт.- Жрец Аша сказал правду: я не могу повелевать этим чудом.
        Фаргал и Люг, одновременно, взглянули на Венец Бога. Живой камень еле заметно пульсировал: он спал.
        - Я устал,- произнес царь.- Раз я все равно не могу его убить, так довольно об этом.
        - Я не сержусь на тебя! - объявил царь Кэру.- Должно быть, сам Ашшур направляет тебя.
        Кен-Гизар еле заметно улыбнулся. Он сказал, что жизни Фаргала и мага связаны, но не упомянул о том, что связаны не две, а три жизни.
        - Почему бы нам всем не отправиться спать? - предложил посланник и подмигнул Ирдик.- Завтра будет завтра!

14
        Мы отправимся на рассвете,
        В час, когда поднимают сети
        Рыбаки на большой реке.
        В час, когда величаво-строго
        Мир в ладони лежит у Бога,
        Как поводья в моей руке.
        И ты будешь, как южный ветер.
        И такой, что никто на свете
        Не сумеет тебя забыть,
        Раз увидев. А в конских гривах -
        Лепестки облетевшей сливы.
        А к восходу, когда трубить
        Рог начнет на привратной башне,
        Мы с тобою минуем пашни,
        И вокруг уже будет лес.
        Здесь земля, что не знала плуга.
        Здесь мы будем любить друг друга.
        Так любить, чтобы мнился блеск
        Стали с запахом красной соли,
        Чтобы ветер кричал от боли,
        Чтоб земли поднимался сок.
        Той земли, что ковром - пред нами.
        Мы отметим ее - огнями!
        Мы пройдем ее - поперек!
        Сурнаш-Гин.Песнь исхода
        Спустя восемнадцать дней, через час после восхода солнца четверо мужчин и одна женщина собрались в царской библиотеке.
        - И куда же вы направитесь? - спросил Император Карнагрии, с удовольствием оглядывая Кэра и Ирдик.
        Молодой воин был облачен в превосходной работы доспехи. Меч из царской оружейной, выкованный двести лет назад прославленным мастером, висел у него за спиной. Открытый, с ярко-зеленым плюмажем из хвостовых перьев бескрылой птицы из Фетиса шлем был украшен медальоном с гербом, дарованным Кэру Фаргалом: меч, рассекающий крепостную башню.
        Ирдик, в дорожном костюме и серебристо-сером шелковом плаще, была похожа на мальчика-оруженосца. Но необычайно красивого мальчика. Когда ее огромные глаза обращались к Кэру, они вспыхивали, как два зеленых солнца.
        - Так куда вы направляетесь? - спросил Владыка Карнагрии.
        - Сначала - в Самери, через Эгерин,- ответил Кэр.- Я хотел бы повидать отца, а потом… Не знаю… Дальше. Мир, он - большой!
        - Не лучше ли - морем? - предложил Люг.- Один из наших кораблей мог бы доставить вас из Великондара прямо в Кандиур.
        - Мы хотели бы посмотреть землю,- переглянувшись с Кэром, ответила Ирдик.
        За восемнадцать дней юноша опять помолодел. Теперь ему нельзя было дать больше двадцати. Сотворенное магией жреца Аша уходило, даже корни волос Кэра посветлели. Со временем его грива вернет себе природный цвет.
        - Вождь,- велел Фаргал,- отдай ему грамоты.
        Сокт протянул Кэру пакет.
        - Здесь,- пояснил Фаргал,- верительные документы к государям Хар-Азгауру и Гергобару. Подписаны мною и посланником Священных островов. Можешь рассчитывать на самое лучшее отношение.
        - Благодарю.
        - Шотар с Алыми рвется проводить вас до границы. Он проникся к тебе любовью… после твоей «щедрости».- Царь рассмеялся.- Между нами, он полагает, что ты - мой сын!
        - Это было бы честью! - серьезно ответил Кэр.- Но у меня есть отец.

«Вернее, два отца,- подумал он.- Но, пожалуй, только одного из них я смогу так называть».
        - Поблагодари капитана Шотара, государь,- сказал Кэр.- Но мы поедем вдвоем. Вернее, втроем.- Молодой воин похлопал по ножнам меча.
        - Тогда - прощай!
        Царь поднялся.
        - Помни, что здесь, в Великондаре, всегда найдется место для тебя и твоей жены. Может быть, тебе еще раз захочется посидеть на Кедровом Троне? - Фаргал улыбнулся и протянул руку.
        Кэр прижал ее к своей груди, поклонился каждому в отдельности и шагнул к дверям.
        - Как только Гагаран Шера рискнул отпустить свою единственную дочь? - спросил шепотом Кен-Гизар, глядя им вслед: хрупкая Ирдик не доставала макушкой даже до плеча молодого воина.
        - Я приказал ему,- так же тихо ответил Фаргал.- Надеюсь, когда-нибудь ей захочется домой!
        - Неглупо,- произнес Кен-Гизар, слегка напрягая мышцы и чувствуя приятную усталость. Предыдущий час он провел, разминая руку мечом.
        Посланник соктов не мог повелевать Диадемой, но получил как дар то, о чем он попросил Яго. Старость отступила.
        - Да. Если он вернется, кто знает… Я не прочь, чтобы моим наследником стал он, а не кто-нибудь из разжиревших карнагрийских Владык,- произнес Фаргал.
        - Я думаю, он вернется,- отозвался Кен-Гизар.- Кстати, государь, цены на шелк поднялись. Как я и предполагал…
        КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ
        Приложение
        Краткое описание Земли Ашшура, или Мира Четырех Империй,
        к прочтению не обязательное, но в котором читатель может найти ту информацию о Мире Четырех Империй, которой автор не стал перегружать основной текст книги, чтобы не мешать развитию действия. Это поможет лучше представить Землю Ашшура и, следовательно, получить большее удовольствие от чтения.
        Правильней было бы употребить слово «царство», но автору нравится слово «Империя». Тем более что это слово происходит от слова «император», что у римлян первоначально означало - «верховный военачальник». Итак:
        Земля Ашшура - это часть некоего материка, отделенная от него с запада горами Ашшура, гигантским хребтом десяти-двенадцатикилометровой высоты, протянувшимся с севера на юг на несколько тысяч километров. Восточной границей является океан, южной - пустыня, протяженность которой не менее тысячи километров. Только с севера, за горами Аша, лежит более гостеприимная по природным условиям земля. Но и она фактически недоступна для путешественника из-за враждебности заселяющих ее племен.
        Две горные гряды, отходящие от хребта Ашшура к морскому побережью, горы Яго (с юга) и горы Аша (с севера), отделяют пространство, на котором расположены три из Четырех Империй: Самери, Эгерин и Карнагрия. Четвертая Империя - Фетис, лежит южнее гор Яго и примыкает к степной зоне, принадлежащей племенам кочевников-кансу. Еще южнее начинается великая пустыня Джехи.
        САМЕРИ. Самая северная из Империй. Границы ее - горы Аша, берег океана и река Сарсог, за которой уже земли Эгерина.
        Горы Аша не слишком высоки, и кочующие с другой стороны хребта племена айпегов в прежние времена не раз покушались на земли южного соседа. Но в последнее тысячелетие, когда из воинов, охранявших перевалы, сформировались полторы дюжины горных кланов, необычайно воинственных и искусных в бою, набеги прекратились. Теперь айпеги пересекают горы лишь с торговыми целями. С юга и юго-запада Империя граничит с Эгерином, а на северо-востоке, между отрогами гор Аша, расположился самый неприятный сосед Самери - крохотное государство Кушога - народ пиратов.
        Самери, как и все Империи, кроме Фетиса, делится на земли. Император, живущий в столице Самери - Кандиуре,- повелевает Владыками земель по феодальному принципу.
        ЭГЕРИН. Это государство ограничено с юга рекой Карн, с севера - рекой Сарсог, а с запада - горами Ашшура. Восток его, как сказано выше,- побережье океана. Некогда (до успехов Шаркара-Победителя) Эгерин был сильнейшим из четырех государств. В описываемое время его можно считать вторым после Карнагрии.
        КАРНАГРИЯ. От реки Карн до гор Яго простирается крупнейшая и самая процветающая из Империй. Название свое она обрела от двух рек - Карна и Агры, и двух народов - карнитов и агров, обитавших на берегах этих рек. К настоящему времени агров среди Властителей карнагрийских земель практически не осталось. Их родовая аристократия была истреблена во время захвата Карнагрии Шаркаром.
        Карнагрия, Эгерин и, в меньшей степени, Самери обильны судоходными реками и плодородными землями. Климат здесь мягкий, субтропический. Поля Эгерина и Карнагрии приносят по три урожая в год (это относится к низинным землям) и требуют полива только три месяца в году. Смена времен года в этих странах есть. Но температура никогда не падает ниже десяти и не поднимается выше тридцати восьми градусов. В горах, конечно, намного холоднее.
        ФЕТИС, четвертая Империя. Фетис расположен «особняком» за горами Яго, где намного суше. Значительная часть его территории прорезана каналами, и из-за многочисленного населения здесь самая высокая культура земледелия. Так, лишь в Фетисе всерьез возделывается рис. Столица Империи Лосан расположена на берегах огромного залива. Это самый крупный в Империях порт. И это единственная столица, расположенная на берегу океана.
        Ни побережье, ни горы Яго не являются границами, внушающими опасение Императорам Фетиса. Побережье защищено с севера островами Сок, а горы Яго достаточно высоки (конному не пройти, да и пешему - нелегко, за исключением нескольких более удобных перевалов), так что на этот хребет поднимаются главным образом маги и отшельники. Зато южный сосед, кансу, с лихвой «окупает» благополучие остальных границ.
        СВЯЩЕННЫЕ ОСТРОВА СОК. Эти Острова - фактическое продолжение гор Яго на море. Их около двадцати, и в последнее тысячелетие на них сформировалось довольно сильное государство, управляемое Советом Островов. К настоящему времени сокты - лучшие мореплаватели в Мире Четырех Империй. Их флот держит под контролем все побережье: от пустыни Джехи до берегов племен Дан, обитающих за горами Аша. Острова Сок (главные) достаточно велики и богаты полезными ископаемыми. Там хватает места для земледелия и обширных лесных пространств.
        Прямо противоположны Священным островам острова АРХИПЕЛАГА ТАБЕ. Они занимают достаточно большое пространство напротив побережий Самери и Эгерина - там, где граница земли и воды отступает в сторону суши. Табиты - дикари и людоеды. И пираты, еще покруче, чем кушога. Приструнить их толком не удается даже соктам. Их корабли уступают в скорости тримаранам табитов, когда приходится маневрировать между островами, где изобилуют рифы и отмели. Но сокты - единственные, кого боятся эти дикари.
        Кроме Четырех Империй, Кушога, соктов и табитов, на Земле Ашшура обитает еще три племени: айпеги и Дан - на севере и кансу - на юге.
        Айпеги и кансу в Империях известны достаточно хорошо. Первые - по описаниям торговцев, вторые - по набегам на территорию Фетиса. Что же касается племен Дан, то с ними Четыре Империи не контактируют. К чужакам племена Дан относятся крайне враждебно, настолько, что даже кушога не устраивают рейдов на север. Но в последнее столетие к их берегам подходили корабли соктов. Встречали их враждебно, но военное превосходство островитян позволяло им (с боем) брать пищу и пресную воду.
        О народах и государственном устройстве
        Карнагрийцы и эгерини внешне весьма сходны. Это скорее смесь народов, чем особый народ. Цвет кожи у них варьируется от белого до светло-коричневого, цвет волос, в основном, темный, а телосложение крепкое. Конечно, крестьяне и ростом, и силой уступают аристократам, но, скорее, от недостатка пищи.
        Самерийцы коренасты, невысоки ростом и широколицы. В Эгерине и Карнагрии уроженцев Самери считают некрасивыми. Кушога беловолосы и белокожи, высоки и худощавы. У соктов и табитов темная кожа (у табитов - темнее), но внешне эти два народа совершенно различны. Особенностью соктов являются голубые глаза. Жители Священных островов хорошо сложены и красивы даже с эгеринской точки зрения. Что касается табитов, то те длинноруки и длинноноги, худы и совершенно лишены растительности на лице.
        Зато фетсы отпускают бороды столь длинные, что их приходится зачесывать за уши. Фетсы более светлокожи, чем их северные соседи, не стригут волос и, как правило, небольшого роста. Их соседи кансу, напротив, высоки и бреются наголо. Кожа у кансу совершенно белая, если не считать полоски на уровне глаз. Днем их лица полностью закрыты тканью.
        Айпеги внешне похожи на самерийцев, но более легкого сложения. Даны - совершенно особая раса с бронзовой кожей и широкими плоскими носами. Они кажутся низкорослыми даже в сравнении с фетсами.
        Государства Земли Ашшура, как уже было сказано, управляются Императорами. Все Четыре Империи - феодального типа, но степень независимости Владык и народа от Императора различна.
        В Фетисе Император - абсолютный властитель жизни, земли и имущества каждого подданного. Приближенные Императора владеют тем, что даровал им государь, но их наследники могут и не унаследовать земель своих родителей. Правда, такое случается не часто.
        В Эгерине и Карнагрии Императорам принадлежат жизни Владык, но землями их они распоряжаются ограниченно. Многое зависит от личности государя. Что же касается Самери, то власть ее Императоров покоится на поддержке горных кланов и умении стравить своих подданных.
        Государственное устройство Священных островов можно было бы назвать демократическим, а социальные взаимоотношения внутри Архипелага Табе - анархией.
        Рабство процветает на всей Земле Ашшура. Кроме государства Кушога. Эти пираты никогда не захватывают рабов. Мужчин просто убивают, а захваченных женщин, как только те забеременеют, ссаживают на берег ближайшей Империи. На полуострове Кушога живут только кушога. Это особый народ, который не боится никого и ничего. У них собственный жизненный кодекс, и любое преступление карается смертью. Недоступные с суши, кушога уязвимы с берега. Но - только прибрежные поселки. Стоит им укрыться в пещерах своих гор - а по слухам, там целые подземные города - и достать их невозможно. Тысячелетия кушога грабили (систематически и безнаказанно) Самери, Карнагрию, Эгерин и даже Фетис. До тех пор, пока окрепшие сокты не ответили им тем же. Теперь не флотилии, а лишь отдельные корабли кушога проскальзывают дальше побережья Самери. Но с тех пор как Самери вошла в число данников Священных островов, кушога и вблизи от дома становится несладко.
        ИСТОРИЯ Четырех Империй настоящего времени начинается - фактически - с вторжения в Карнагрию Шаркара-Победителя.
        Шаркар, третий эгеринский принц, выпросил у отца несколько тысяч всадников и вторгся на земли соседа. Он был бы раздавлен первым же ударом карнагрийской армии, если бы не заручился поддержкой карнитских родов и, по слухам, магов Аша. Карнитам он пообещал свергнуть агра-Императора и помочь в истреблении агров-вождей. О том, чтобы сам Шаркар сел на Кедровый Трон, речи не было. Однако же третий принц сумел так ловко посеять рознь среди самих карнитов, что как-то естественно очутился во главе государства. Что касается магов Аша, то доподлинно известно, что одного из них он приказал насадить на Копье Ашшура при захвате столицы Великондара.
        Шесть лет, связанный вассальной зависимостью, Шаркар платил дань своему отцу Каргешу. То есть Карнагрия платила дань Эгерину. Когда Каргеш умер, брату своему Шаркар в повиновении отказал. Тот, неверно оценив положение, попробовал добиться своего силой, но был разбит и покончил с собой. Второй принц Эгерина подписал с братом весьма унизительное соглашение. Так Шаркар стал Победителем, а Эгерин - данником Карнагрии почти на двести лет. Только через два века, после череды следовавших один за другим мятежей и «месячных» (как их называли из-за недолгих сроков царствования) Императоров, Эгеринский Дракон скинул с себя тушу Карнагрийского Льва.
        Четыре Империи и Священные острова связывает обширная торговля. Сокты торгуют оловом и кораблями, карнагрийцы - множеством полезных ископаемых, зерном, оружием, скотом. Фетсы прославлены ремесленными изделиями. Фетский шелк, ковры, посуда, парусная ткань, драгоценные камни - все, кроме оружия (в Фетисе почти нет металлов, исключая серебро) и бумаги (тут первенство принадлежит Карнагрии).
        Эгерин торгует почти тем же, что и Карнагрия. Здесь нет тростника, из которого делают бумагу, но зато есть черное ароматное дерево, очень дорогое и редкое. Самери вывозит металлы и земляное масло (нефть). Это государство также служит посредником между Империями и айпегами. Кочевники экспортируют лошадей, пряности и лекарственные растения. Единственное, чем могут похвастаться табиты,- это жемчуг, а кансу - верблюжья шерсть.
        В целом Ашшур, сотворяя свой мир, не поскупился.
        Боги
        Главным божеством, естественно, является сам Ашшур. Хотя он почти не вмешивается в дела людей. Это было поручено его сыну. Но участь последнего прискорбна. Согласно мифологии Империй он был «разорван» пополам ревнивыми женами Ирзаи и Таймат. Так возникли две противоположности: Аш и Яго. Одна из противоположностей спит, вторая бодрствует. В определенное время (измеряемое тысячелетиями) они меняются местами. То же касается и богинь. Спящий и бодрствующий боги являются источниками магических сил Земли Ашшура. Кое-кто из жрецов магов Аша полагает что их бога можно разбудить и прежде положенного срока. Никто из жрецов Яго формированием будущего не занимается. И тем не менее сокты, народ Яго, процветают из года в год.
        За горами Ашшура лежит Небесная страна. Там никто не бывал в силу неприступности самих гор.
        За пустыней Джехи располагается Земля Мертвых. Сокты время от времени пытаются до нее добраться, но пока безуспешно.
        Такова общая теология (для народов). Посвященным, естественно, известно совершенно иное.
        Можно также предположить, что через век-другой народы Империй выберутся за пределы своего Мира через северные земли. Если, конечно, это возможно. Но вполне вероятно и то, что Мир, замкнуто существовавший более шести тысячелетий, таким и останется.
        notes
        Notes

1
        Законник - здесь: площадной судья.

2
        Эгерини - уроженец соседнего государства Эгерин, точно так же, как фетс - уроженец Фетиса, а сокт - житель Священных островов Сок. Более подробно см. Приложение.

3
        Завершение года в Карнагрии совпадает со сбором третьего урожая, который и отмечается трехдневными Играми.

4