Век движущихся картинок Сергей Васильевич Лукьяненко
        Публицистика
        Сергей Лукьяненко
        Век движущихся картинок
        (Сто лет после золотого века)
        Как ни странно, но мнение о том, что золотой век уже был и закончился, широко распространено. И веком этим называют век девятнадцатый.
        Неудивительно услышать подобное в России, в стране, каждые двадцать - двадцать пять лет (срок воспроизводства поколения) переживавшей очередную «эпоху перемен», по горло завязающей в каждой мировой войне и превратившейся в площадку для всех социальных экспериментов. Не может быть счастливым общество, где всякое новое поколение отрицает идеалы своих отцов - начисто, без остатка, ведь даже семидесятилетний коммунистический эксперимент легко дробится на три совершенно разные эпохи. Невозможно умиротворенно смотреть в прошлый, двадцатый век, где каждое поколение твоих предков перемалывалось в жерновах истории… Впрочем, многие ли способны проследить свою родословную дальше дедов? Вольно или невольно, но будущее свое мы представляем лишь на основе прошлого. Для того чтобы провести линию жизни в грядущее, мы нуждаемся хотя бы в двух реперных точках, и если одну, в настоящем, представляем ясно, то вторая неизбежно поставлена на зыбкую почву непредсказуемого прошлого. Вот и пойми, что ждет тебя: очередная революция, очередная война или очередная смена всех правил игры в жизнь.
        Ну, ладно мы-то… Всепланетное чудо, назидание для бунтующих маргиналов, страна аутовивисекторов. Но ведь и в благополучной Европе, и в сытенькой Северной Америке, и в удачно расположенной Австралии - та же картина. Век девятнадцатый, легко и радостно встретивший двадцатый, никуда не ушел. Он все так же привлекателен и благостен.
        А что в литературе, что в нашем зеркале жизни? Трудолюбивые производители женских романов охотно размещают страстных героинь на рубеже девятнадцатого-двадцатого веков, писатели-фантасты рисуют ностальгические картины «жюльверновских» миров, все так же популярны Холмс и Ватсон… а заглянитека в книжные рейтинги… чу! кто там, в верхних строчках? Акунин, и кажется мне, что не только из-за литературных достоинств, но и за притягательное время действия. Даже весь наш постмодернизм, копни его поглубже, покажет свои декадентские корни.
        Сто лет - это совсем немного. Мы можем улыбнуться восторгам вековой давности - и по поводу волшебной силы электричества, и по поводу схваток диких и дрессированных бацилл. Прочитав о кровавых войнах и гонке вооружений в девятнадцатом веке, улыбаться уже не хочется. Век двадцатый, век прошедший, слишком уж наследил красненьким по планете, чтобы счесть его веком золотым. Но столь ли безоблачным был век девятнадцатый и для мира, и для нашей страны? Конечно же, нет. Если уйти от оптимистичной новогодней статьи, от имен поэтов и верст железных дорог - нет. Террористические акты, почти пятьдесят лет Кавказской войны, промышленный кризис и голод, территориальные приобретения - и тут же потери, международные конфликты, эпидемии, недоступность образования для беднейших слоев населения… порой повторение событий доходит до фарса - как было с отменой крепостного права в девятнадцатом веке и разрешением крестьянам получать паспорта в двадцатом… о каком же веке мы говорим? И в чем же дело? Почему история, идущая по банальнейшей спирали, издали выглядит столь благостно? Только ли из-за пелены времени?
        В поисках ответа - попробуем вспомнить век двадцатый в духе той столетней статьи.

«…воюя из года в год, проливая кровь человеческую за справедливые интересы человека против человека, уходящий век был все же по праву веком гениальным. Наша собственно русская литература - вся укрепилась, выросла, окрепла и завоевала себе европейское значение именно в этом веке. Бунин и Набоков, даже вне России оставшиеся русскими писателями, Есенин и Маяковский, не успевшие расцвесть, удивительный Булгаков и гениальный Пастернак, трагический гений Шолохова знаменуют для нашей культуры и человеческой истории эпоху прямо величайшего расцвета нашего самосознания, не инстинктивного, но разумного и сознательного.
        XXI век мы встречаем с громадной сетью дорог, имеющей протяжение более 150 тысяч километров и соединяющей С.-Петербургский порт с океаном, омывающим берега Маньчжурии! Человеческое слово летит ныне с одного конца мира в другой посредством внеземельных спутников и световодных проводов. Телевидение передает новости со всего мира и, обретя цвет, объемный звук и стогерцовую развертку, получает жизнь и движение, которому не в силах подражать лучшие кинотеатры. Электричество нашло широчайшее применение в быту, а обузданная сила атомного ядра подарила нам неисчерпаемый источник могущества!
        Медицина, вооружившись электронным микроскопом и дивными ферментами, расшифровала саму основу жизни - человеческий геном - и так же неизбежно победит СПИД и коровье бешенство, как обуздала оспу и чуму…»
        Что-то не складывается, верно? Телевидение вызывает не восторг, а воспоминания о рекламе подгузников, победы медицины напоминают о череде неизвестных ранее болезней, победа над атомом омрачена Хиросимой и Чернобылем, права человека по большому счету так и остались на мелованной финской бумаге…
        А ведь все очень просто. Девятнадцатый век - приходится признать - и впрямь был ПОСЛЕДНИМзолотым веком человечества. Дело в том, что это был последний НЕИНФОРМАЦИОННЫЙвек.
        Человеческая память обладает счастливой особенностью хранить хорошее, а не плохое. Все беды, тревоги, разочарования стираются из памяти, оставляя белые пятна между событиями хорошими и радостными. Так, беря в руки фотоаппарат, мы не стремимся запечатлеть мгновения своей боли и печали…
        Но век двадцатый стал веком движущихся картинок. Веком зафиксированной информации, непрерывного течения времени. Мы уже не способны разделить историю на черное и белое, с тем чтобы помнить лишь то, о чем хочется помнить. «Многие знания - многие печали». «Знание - сила». Несложно вывести следствие из этих фраз. Но человеческое общество уже не способно стать слабым - во всяком случае, не пережив катастрофических потрясений. Хотим мы того или нет, но с каждым грядущим веком - да что там с веком, с каждым днем! - информационное давление на каждого человека будет расти. Хотим мы того или нет, но мы обречены жить во всеуменьшающемся мире, на съежившейся планете, где разница между бедой соседа по подъезду и бедой австралийского аборигена становится все меньше и меньше. Золото перестало быть мерилом благополучия в век кремния и плутония. Золотой век кончился и больше уже не наступит. Никогда.
        И вряд ли стоит о нем грустить.
        Гораздо полезнее попытаться (пусть и опираясь на наше зыбкое прошлое) заглянуть в век грядущий. Пусть даже заранее зная, что мы неизбежно во многом ошибемся.
        Каким бы безумным и кровавым ни был век двадцатый - он дал человечеству очень многое. Прежде всего - научил жить, владея силами, способными уничтожить жизнь на всей планете. Научил - пусть жестоко, пусть неуклюже - защищать саму среду человеческого обитания. Заставил принимать общечеловеческие нормы поведения. Или, вмещая все в два слова, - позволил выжить.
        Век двадцатый все-таки вывел нас за пределы Земли. Мечты фантастов и прогнозы ученых оказались одинаково несбыточны и оптимистичны. Нет ни лунных баз, ни марсианских экспедиций, ни фотонных звездолетов. Но теперь мы знаем, что не прикованы к Земле навсегда. У человечества есть куда идти.
        Медицина и впрямь сумела добиться огромных успехов. Не всегда успевая за новыми проблемами - и все же список смертельных недугов сокращается быстрее, чем прибывает.
        И какие-то черты грядущего и впрямь стали видны.
        В веке двадцать первом человек перестанет быть прикованным к своему телу. Человек обретет последнюю мобильность - свободу собственной формы. Последствия первых широкомасштабных генетических экспериментов наверняка будут шокирующими и опасными, но от вмешательства в геном не уберегут никакие правительственные акты. Можно ужасаться, а можно восхищаться этим, но мы имеем все шансы увидеть людей, чей внешний вид и способности никак не будут укладываться в нынешнее понимание слова «человек».
        В веке двадцать первом человечество создаст виртуальную реальность, субъективно неотличимую от реальной жизни. Это будет не меньшим потрясением для общества, но многие предпочтут ЖИТЬв виртуальных мирах, минимально контактируя с окружающим миром. Возможно, что это станет странным, чудовищным с нашей точки зрения способом существования людей пожилого возраста. Но развитый мир стареет, и достойно содержать пенсионеров становится все более трудной задачей для любого государства. Единственным выходом станут миры сладких грез, абсолютно реалистичных, да к тому же и позволяющие прожить последние годы жизни с полным ощущением молодости.
        В веке двадцать первом человек в какой-то мере адаптируется к увеличившемуся информационному потоку, и уменьшится количество связанных с этим стрессов. Однако некоторые адаптироваться так и не смогут, вследствие чего будут вынуждены существовать в полном отрыве от информационной цивилизации, как следствие - породив новый класс «информационных люмпенов».
        В веке двадцать первом будет окончательно раскрыта тайна смерти и достигнута принципиальная возможность биологического бессмертия. Но, разумеется, купить
«таблетку от смерти» будет ПОЧТИневозможно. Пока человечество не начнет заселять космос - бессмертие не может быть разрешено.
        В веке двадцать первом усилия ряда ученых, объединенных в тайную «масонскую ложу», достигнут успеха, и напуганное «астероидной опасностью», очарованное фантастическими фильмами вроде «Миссии на Марс» человечество «даст деньги» на освоение космоса. Определенные успехи будут, хотя неизбежные катастрофы приведут к созданию первых орбитальных и лунных поселений лишь в середине века.
        В веке двадцать первом человечество все-таки переживет локальную ядерную войну на Ближнем Востоке и несколько чудовищных по масштабу террористических актов в Северной Америке. Но нет худа без добра, именно это приведет к ядерному разоружению и созданию глобальной полувоенной-полуполицейской структуры, реально контролирующей агрессивные режимы. Жить «под колпаком» межнациональной спецслужбы будет гораздо безопаснее, но многие гражданские свободы, выработанные еще в «золотом девятнадцатом» веке, придется переосмыслить.
        В веке двадцать первом крупнейшие мировые религии… впрочем, эта материя столь тонка и деликатна, что о ней лучше пока умолчать. Поживем - увидим.
        В веке двадцать первом произойдет контакт с иным разумом. Впечатление от него можно будет описать одним словом - расте-
        рянность. «Как же мы раньше…» - будут одинаково недоумевать ученые и обыватели. Впрочем, все кончится хорошо.
        Вот, наверное, и все об основных событиях нового века.

«С высоты достигнутой нами сегодня точки времени, оценивая прошедшее и веря в будущее, мы можем пожелать наступающему новому веку менее кровавых побед, менее войн и насилий, более порядка, терпимости, образования и любви к ближнему, по завету христианскому. Правде пусть служит ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙвек теми могучими средствами во всех отраслях, какие оставлены ему ДВАДЦАТЫМвеком. Пусть сияет древняя веками любовь к ближнему всегда и везде. Успокоимся хоть немного от перенесенных военных и тяжелых боевых работ и, пожав друг другу руки, встретим весело и бодро Новый год нового века».